ВСТРЕЧА БЫВШИХ
В полдень, первой субботы октября, Иван Иванович Мацепуро: 70 –летний пенсионер и бывший инженер, вскочил в электричку, должную доставить его из подмосковного городка, где он проживал, на площадь трех вокзалов в Москве, откуда на метро предстояло добраться до площади Маяковского на очередную встречу бывших однокашников – выпускников Московского авиационного института.
Такие встречи проходили ежегодно, о чем однокашники по группе договорились, на выпускном вечере: встречаться на Маяковке, в час пополудни, в первую субботу октября у памятника поэту Маяковскому.
Первые годы, после окончания института, на такие встречи приходили два- три человека, а остальные занимались устройством семейных дел и своей карьеры и им было не до встреч с бывшими однокашниками.
Потом, лет через двадцать, достигнув некоторых успехов по работе, на встречи начали подтягиваться успешные однокашники, чтобы похвастаться перед товарищами по учебе, своими успехами, а при случае, и помочь им с переходом на более престижную работу, если у тех что-то не складывалось на прежнем месте.
Затем наступили годы развала страны –СССР, вместе с которой развалились и авиация и космонавтика, в которых трудились выпускники МАИ, вынужденные заняться другой деятельностью, чтобы обеспечивать свои семьи хотя бы пропитанием, и встречи выпускников прекратились сами собой, ибо обсуждать на них стало нечего: общие интересы по работе в авиации исчезли, а новые, предпринимательские связи еще не оформились.
Еще, лет через десять, кое – как зацепившись за работу в других отраслях, что удалось многим однокашникам, имевшим хорошее инженерное образование, позволяющее достаточно уверенно чувствовать себя на любом промышленном производстве и в предпринимательстве, бывшие студенты снова начали встречаться в условленном месте и в условленное время, чтобы вспомнить былое студенчество и поделиться мнениями о состоянии дел в стране, на работе и в семье, заглядывая в недалекое будущее, которое неумолимо приближало бывших студентов к пенсионному возрасту.
Встретившись числом семь-десять человек, ребята – как называли сами себя будущие пенсионеры, шли в ближайшие кафе или ресторан, если позволяли финансы, и там, в застолье, вспоминали «минувшие дни и битвы, где вместе сражались они» - как писал двести лет назад поэт Пушкин.
Если же финансы не позволяли посиделки в ресторане, то сколачивалась компания и ехали к кому-нибудь из них на дачу, благо, что в советские времена они сами или их родители успели обзавестись дачами, опустевшими к началу октября от семейств и вполне пригодных, по погоде, к дружескому времяпрепровождению бывших студентов, проведших вместе на студенческой скамье более пяти юношеских, интересных лет.
В дачной обстановке, никому не мешая, устраивали небольшой пикник на умеренные взносы с каждого участника действия.
Встречи бывших студентов, уже подошедших к рубежу старости, проходили непринужденно, поскольку никто из них никому не был обязан, никто ни от кого не зависел и почти никто уже не работал в авиации, которая не нуждалась больше в опытных инженерах, поскольку влачила жалкое существование на грани полного и окончательного уничтожения.
Выпивая вина в меру: кому и сколько можно в почтенном возрасте, а не досыта, по самые ноздри, как в былые студенческие годы, ребята вспоминали события своей молодости, мечты и свершения зрелых лет, свое нынешнее состояние и перспективы своих детей и внуков, многие из которых вполне устроились в новых условиях жизни и зачастую помогали своим родителям выживать в рыночном капитализме, о преимуществах которого, перед социализмом, неустанно твердило телевидение.
Иван Иванович учился в соседней группе, которая не догадалась договориться о встречах после института и потому не встречавшихся за общим столом ежегодно, а лишь от случая к случаю, встречающихся поодиночке: случайно или по необходимости. Но группы были параллельными, он многих знал по совместным занятиям или проживанию в общежитии, а потому, когда лет десять назад, приятель из соседней группы пригласил его на встречу со своими однокашниками, Иван Иванович охотно согласился, будучи убежден, что выпускники МАИ представляют братство товарищей по профессии, где все пропитаны духом своей «альма – матер» и навсегда остаются маевцами – как они называли друг друга.
Та, первая, встреча прошла вполне успешно: пришло на нее десять человек, которые благосклонно приняли Ивана Ивановича в свое сообщество, припоминая совместные приключения в общежитии с ушлыми девицами, до которых Мацепуро был всегда охочь и умел разыскивать и улещать доступных девиц, вызывая уважение друзей по общаге, в том числе и студентов из этой группы. На той встрече участники вспоминали курьезные случаи по учебе, по жизни в общежитии, по приключениям с девицами, где частенько участвовал и Иван Иванович, а потому встреча прошла интересно, радушно и далее Мацепуро, при каждом удобном случае, старался принимать участие в подобных посиделках, уже не ожидая приглашения, а как полноправный член студенческого товарищества.
Вот и сегодня, по случаю хорошей погоды, Иван Иванович решился встретиться с маевцами, чтобы провести время без текущих забот и дел, окунувшись в студенческие годы своей юности, когда вся жизнь была еще впереди и представлялась успешной и замечательной.
Сейчас, полвека спустя, жизнь уже не казалась ему такой замечательной, да и прожитые годы, на календаре, показывали внушительные цифры, но Иван Иванович, с природным оптимизмом, занимался добыванием средств существования и плотскими утехами с женщинами, интерес к которым он не утратил, несмотря на почтенный возраст, удивляя окружающих, в том числе и бывших соратников по учебе, на встречу с которыми он и торопился так, что чуть не был зажат дверями электрички, запрыгнув в вагон почти на ходу.
Он был небольшого роста, подвижной, с резкими решительными движениями, что вместе с чернявой головой и всегда выбритым лицом, придавало его внешности, на вид, не более пятидесяти лет, хотя в прошлом году он перешагнул порог семидесятилетия.
Пробежав по вагонам электрички вперед, чтобы по прибытию на вокзал стремительно выскочить из электрички и нырнуть в метро, добираясь до Маяковки, Иван Иванович присел на свободное место и стал нетерпеливо ждать прибытия на вокзал.
- Интересно, сколько человек придет на сегодняшнюю встречу и куда поведут нас спонсоры на праздничный обед, чтобы посидеть, поесть и поговорить в спокойной обстановке, о прошлых студенческих годах, которые являются неиссякаемым источником воспоминаний, - думал Иван Иванович, вглядываясь в мелькающие за окном, вдоль дороги, деревья, многие из которых были покрыты зелеными листьями, несмотря на начало октября: погода весь сентябрь стояла великолепная – сухая и теплая, заморозков еще не было и потому: березы, липы и тополя сохранили листве и беззаботно красовались зеленью, невзирая на близкие холода, которые, по прогнозу погоды, должны были наступить уже на следующей неделе.
-Деревья попадут под заморозки, сбросят листву и останутся голыми до весны, словно девушки, опрометчиво покрасовавшиеся перед мужчинами и оказавшиеся потом обнаженными в мужской постели, горько сожалея о своей глупости, - размышлял Иван Иванович на вечную, для него, женскую тему, и поглядывая в окно, на зелень травы и деревьев, горделиво стоявших в зеленом уборе под ярким, но уже не жарким октябрьским солнцем.
Электричка прибыла на вокзал, Иван Иванович, петляя, словно заяц, между пассажирами, проскочил к спуску в метро и двадцать минут спустя уже выходил наверх к площади Маяковского, успев к назначенному времени.
С позапрошлого года здесь ничего не изменилось: лишь на пешеходной зоне появились качели, на которых раскачивались дети под присмотром и девушки- без присмотра. В прошлом году Иван Иванович не принимал участия во встрече выпускников, поскольку отдыхал в Турции вместе с девицей, моложе его вдвое и получив, взамен путевки для нее, доступ к ее телу – для себя, что, несомненно, было более важно, чем очередная встреча бывших маевцев. Впрочем, Иван Иванович считал, что бывших маевцев не бывает и студенческое братство сохраняется даже в наши мутные времена.
До условленного часа оставалось минут десять, но у памятника поэту еще никого не было, однако, подойдя ближе, Иван Иванович увидел на скамейке одного из участников встреч – по имени Павел, но откликающегося на студенческую кличку – Паша, также как и Иван Иванович на кличку – Ваня.
Обменявшись рукопожатием и похвалив хорошую погоду, они присели на скамейку в ожидании товарищей, которые начали, по одному, появляться из метро и к сроку образовалось восемь человек, не считая Ивана Ивановича, который участвовал во встречах, но в расчет не принимался, считаясь гостем, в том числе, и при оплате счетов в ресторане.
Впрочем, и остальные участники таких встреч лишь изредка оплачивали ресторан вскладчину, полагаясь на своих спонсоров: Виктора и Антона, которые занимались предпринимательской деятельностью, достигли материального благополучия и потому спонсировали посещение ресторана – если таковое случалось.
Вот и сегодня, Виктор предложил посетить небольшой ресторанчик неподалеку, обещаясь оплатить это посещение, что было весьма кстати для остальных, существующих на небольшие пенсии и подработки, как, например, Иван Иванович, числящийся советником департамента в одном из министерств: должность небольшая и зарплата мизерная, но позволяющая оказывать, по знакомству, бесплатные услуги, взамен которых, благодарные клиенты оплачивали некоторые расходы Ивана Ивановича, основным из которых была оплата ежегодного отдыха за границей и непременно с молодой спутницей.
Однокашники, по традиции, сфотографировались на фоне памятника Маяковскому, а Иван Иванович, склонный к шуткам и розыгрышам и не утративший юношеского задора и оптимизма, вскочил на скамейку и громко продекламировал слова поэта, высеченные на пьедестале:
«И как весну человечества, рожденную в труде и в бою, пою мое Отечество, республику мою»,
чем вызвал некоторую оторопь всех окружающих, кроме однокашников, привыкшим к таким шуткам и выходкам своего товарища.
Бывшие студенты, а ныне пожилые пенсионеры, покинули площадь и, делясь между собою событиями минувшего года жизни, добрались до ресторанчика, где заняли отдельную нишу, вместившую их всех вокруг большого стола.
Услужливый официант принял заказ от Виктора, опросившего всех участников насчет желаемых блюд и передавшего эти пожелания официанту – как спонсор предстоящего застолья.
Иван Иванович тоже выбрал себе несколько блюд, поразившись ресторанным ценам здесь, в центре Москвы, но заказав себе закуски, солянку, шашлык, мясо по-французски, пироженное-мороженное, кофе и соки, поскольку не пил ни вина и крепких напитков не употреблял, по причине своей склонности к алкоголизму, с которым покончил лет двадцать назад, но до сих пор опасался рецидивов.
Официант удалился исполнять заказ группы пенсионеров, удивляясь, что старики позволили себе посещение ресторана, а Иван Иванович, прикинув, что стол этот обойдется спонсору Виктору примерно в тридцать тысяч рублей, достал из кармана какую-то бумажку и, попросив внимания, сказал:
- Ожидая, что сегодня мы посетим ресторан, я прихватил с собой счет на оплату ресторана «София», что был в наши студенческие годы здесь, на площади Маяковского. Счет этот был на двоих: меня и мою девушку и составил около семи рублей. Вот что включал этот счет: два салата из огурцов и помидоров; две селедки; мясное ассорти с картофелем, зажаренное на большой сковороде, в которой и подавалось; двести граммов водки-мне; бокал сухого вина –девушке; два мороженных; два кофе с пирожными и бесплатную любовь от девушки, в благодарность за посещение ресторана. И все это за семь рублей при стипендии в пятьдесят рублей!
А наш сегодняшний стол обойдется Виктору в две мои месячные пенсии – если не будет еще дополнения к сделанному заказу. Так когда мы жили лучше: тогда, в студенческие годы при социализме или сейчас, будучи пенсионерами при капитализме? На те деньги, моя пенсия была бы 120 рублей и, при неизменных ценах, сегодняшний стол обошелся бы рублей в тридцать.
Спасибо Виктору за сегодняшние посиделки, но хотелось бы и нам, всем пенсионерам, иметь возможность, хотя бы изредка, посещать рестораны и театры с друзьями или женщиной, интереса к которым я до сих пор не утратил, поскольку остаюсь действующим мужчиной.
Предлагаю каждому рассказать, вкратце, как мы дошли до жизни такой и кем были там, в прошлой жизни.
- Это правильное предложение, - поддержал Виктор, - но вначале, я хочу почтить память недавно ушедшего от нас Михаила. А заодно, и ранее почивших товарищей, числом шесть человек. Получается, что треть состава группы мы уже потеряли, поэтому, желаю нам всем здоровья и еще встреч: здесь или в другом месте – только не на том свете.
Официант уже принес водку и закуски, рюмки были налиты, однокашники встали и молча выпили за ушедших в мир иной товарищей.
Минут двадцать пенсионеры насыщались ресторанными блюдами, которые неустанно подносил официант. Под еду несколько раз выпили водки и даже Иван Иванович выпил бокал сухого вина, не удержавшись от соблазна. Наконец, легкий стариковский голод был утолен, и началась общая беседа, посвященная годам совместной учебы в институте, былой работе, детям и внукам и нынешней своей жизни, в которой им, авиационным инженерам, не нашлось достойного места.
От выпитого , лица пенсионеров раскраснелись, язык оживился и каждый, не слушая других, хотел высказать свои мысли, так что беседа превратилась в общий и бессвязный разговор.
Иван Иванович, как совершенно трезвый, постучал вилкой по своей опустевшей тарелке и, прервав шум и гомон захмелевших однокашников, предложил вновь вернуться к индивидуальной исповеди каждого о своей жизни.
- Ребята, - воскликнул он, -вы учились вместе, наверное, перезваниваетесь между собой иногда и поддерживаете контакты, а я человек посторонний и хотел бы услышать краткий отчет каждого из вас о прожитом – типа резюме, как называется, сейчас, краткая характеристика человека, претендующего на какую – нибудь работу. Сейчас мы, собравшиеся здесь, являемся пенсионерами, почти все с весьма скромным достатком, и вынуждены подрабатывать, кто как может, но не всегда же мы были такими! Из прошлых встреч, я понял, что никто из вас уже не работает ни в авиации, ни в космосе, а ведь учились мы на авиационных инженеров и очень гордились своим институтом и своей профессией. Давайте, исповедуйтесь друг другу и раскрывайте свои тайны: как вы дошли до жизни такой.
Бывшие авиаторы и служители космоса выпили еще по рюмке водки, что дополнительно заказал их однокашник Виктор, и, наконец, один из них, по имени Юрий, начал свою исповедь следующими словами: - Я выступаю первым, с отчетом о сделанном и напоминаю всем, что в прошлом году мы отметили пятидесятилетие нашего поступления в авиационный институт. Вот так, незаметно, промелькнуло полвека: мы облысели, сгорбились. Но воспоминаниями живем в нашем студенческом прошлом. Годы учебы длились долго и были наполнены многими событиями, которые навсегда остались в памяти, а потом жизнь начала ускоряться и ускоряться и сейчас, не успеешь оглянуться, как минул год и вот мы снова собрались вместе, а с прошлой нашей встречи, кажется, прошел лишь день или неделя –настолько невыразительной и стремительной стала наша жизнь на восьмом десятке лет.
Теперь немного о себе. Ты ошибаешься, Иван Иванович, по прозвищу «Ходок», что мы все ушли из авиации. Я не ушел из авиации, более того6 не ушел и из института, где до сих пор работаю профессором на одной из кафедр.
После окончания МАИ, мне пришлось отслужить два года офицером в авиационном полку, под Смоленском, потом вернулся в МАИ, устроился инженером в научно – исследовательской лаборатории, где занялся наукой, защитил кандидатскую диссертацию, перешел на кафедру доцентом, потом занял должность профессора. Продолжаю учить студентов и занимаюсь научной деятельностью – насколько это возможно в нынешних условиях. Мог, конечно, защитить и докторскую диссертацию, но после развала страны и смены власти это потеряло всякий смысл: зарплата преподавателей стала мизерной, защита докторской диссертации ничего не давала ни в научном, ни в материальном положении, а должность профессора я и без докторской степени занимаю уже много лет – по совокупности научных работ.
У меня жена, двое детей и трое внуков – так что, формально, я давно дед, но душою продолжаю оставаться студентом и частенько вспоминаю наши студенческие годы, когда жизнь только начиналась, и впереди ожидало лишь светлое будущее – как обещала нам партия коммунистов. Так оно и было – вплоть до уничтожения советской власти врагами и предателями, при нашем молчаливом согласии.
С нашего студенчества минуло полвека, с развала страны и уничтожения авиации прошла четверть века и я всегда, мысленно, делю свою жизнь на две части: тогда и сейчас и всегда, по моему мнению, это сравнение не в пользу нынешнего времени. Тогда, при матери одиночке, я выучился, получил ученую степень, квартиру и был уважаемым человеком с хорошим достатком в семье и интересной работой.
Сейчас я, будучи профессором, с трудом свожу концы с концами, не имею возможности помогать детям, поскольку и сам ищу приработок, ибо профессорская зарплата, нынче, не позволяет жить в достатке. Научная моя деятельность тоже почти прекратилась, поскольку государство не финансирует прикладную науку, а сохранившиеся авиационные предприятия не могут оплатить услуги вузовской науки и обходятся собственными силами.
У меня еще благополучная жизнь, в сравнении с другими. Недавно, в соседнем дворе, встретил однокашника с нашего потока, так тот и вовсе выглядит бомжом и рылся в мусорном баке. Разве о такой жизни мы мечтали в студенческие годы? Конечно нет! Жаль, что конец жизни приходится на эти беспросветные годы и изменить уже ничего нельзя. Может внуки наши сменят власть и будут жить лучше нас – в чем я, признаться, сомневаюсь.
Главное – это утрата перспектив нам и нашим детям. Мы все боремся за деньги, которыми сейчас измеряется все: жизненный успех, материальное благополучие и уважение власти, а в прежние времена достижения каждого определялись квалификацией, успехами по работе и семейным благополучием и лишь за ними следовала зарплата, вернее ее размер.
Такая вот невеселая исповедь профессора университета – как теперь называется наш авиационный институт.
Однокашники помолчали, обдумывая сказанное их товарищем, потом выпили по рюмке водки и тамада Виктор предложил высказаться следующему участнику встречи, по имени Антон: грузного, совершенно лысого деда – по виду купца из старинной жизни.
- Неудачники вы все, - начал Антон свой рассказ, - а все потому, что не поняли , вовремя, изменений в стране и не вписались в новую жизнь.
-Я, после института тоже послужил в армии, два года офицером, здесь в Подмосковье. После демобилизации устроился инженером на оборонном заводе. Получил комнату в общежитии на семью из трех человек, а по работе занялся исследованиями клепки авиационных конструкций, защитил диссертацию и стал начальником отдела с хорошей зарплатой в 350 рублей. Потом получил трехкомнатную квартиру – уже на четырех человек, потому что родился второй сын. Жил так десять лет и все складывалось как нельзя лучше, если – бы не перестройка Горбачева и не развал страны Ельциным.
В 1992 году финансирование завода почти прекратилось, зарплаты не хватало даже на хлеб, и я организовал кооператив, при слесарном цехе, по изготовлению дверных замков: висячих и врезных, которые успешно продавались в Турции, а оттуда вывозились шмотки, которые мы продавали на вещевых рынках. На этом деле я сколотил небольшой капитал, взял в аренду на 49 лет гектар земли возле железнодорожной станции, организовал там платную автостоянку и живу на доходы от этой стоянки. Построил себе особняк, купил квартиры детям и внучке, живу обеспеченно – чего и вам желаю.
При любой власти можно жить, если не строить из себя обиженного и принципиального инженера. Был я инженером, а стал торговцем- предпринимателем: что в этом плохого? Надо приспосабливаться, а не ныть: тогда и деньги будут и работа.
Жаль, конечно, что завод мой закрылся окончательно: хотелось мне стать его директором, а потом и владельцем, но не успел: приходится довольствоваться доходом от автостоянки. Утром собираю у сторожей выручку за сутки, потом несу взятку в администрацию, потом домой- вот и все мои обязанности. Правда, в последнее время, стали обкладывать налогами и взяток требуют все больше, но надеюсь еще пожить: долгов нет, дети обеспечены, есть сбережения, лишь–бы здоровье не подкачало.
Кстати, за сегодняшний вечер я тоже буду платить в доле с Виктором: как я понимаю, из присутствующих и отсутствующих только мы двое являемся платежеспособными организаторами наших встреч – воспоминаний, - закончил Антон краткий отчет о своей успешной жизни и выпил залпом рюмку водки, до которой был охоч в студенческие годы и сохранил эту привязанность до старости.
Товарищи поддержали тост – исповедь, официант принес очередную порцию шашлыков и на некоторое время наступило молчание: старики – студенты поедали горячие шашлыки, любезно представленные к их столу заботами успешных товарищей – однокашников.
- Кто следующий расскажет историю – исповедь своей жизни после института? – спросил Виктор и, не увидев желающих, предложил высказаться Толику, что был соседом Антона.
Толик помялся, потом, нехотя, начал: - Рассказывать мне, собственно, нечего. После института я сразу пошел служить техническим специалистом в КГБ, договор с которым подписал после четвертого курса, когда мы были на сборах под Ярославлем, в авиационном полку, где приняли воинскую присягу, что означало получение офицерского звания при окончании института.
О службе в КГБ говорить нельзя. Дослужился до полковника, уже пятнадцать лет на пенсии, но подрабатываю вахтером в одном военном НИИ, чудом сохранившемся до нашего времени. Вот и вся моя жизнь – простая, как солдатская портянка. Правда, сейчас в армии портянки заменили на носки, а сапоги на берцы, но это не меняет сути: служба – это не работа. Как говорится «служить бы рад – прислуживаться тошно». Мне прислуживать не пришлось, поскольку служил специалистом по авиации: не все в КГБ стучали, доносили и боролись с врагами – были и такие, как я.
Жаль, что пенсия небольшая: примерно в два раза меньше, чем была у полковника в советское время, но и в два раза больше, чем сейчас у простого работника. С приработкой вахтером, мне и жене на жизнь вполне хватает.
Конечно, есть дети- двое, четверо внуков, летом все собираемся на даче, откуда и ездим в Москву на работу и учебу, потому что дача неподалеку от Москвы: участок мне был выделен, как работнику КГБ. Такой мой рапорт – отчет за почти полвека жизни после института, - закончил Анатолий и предложил выпить за воинскую службу, которую прошли почти все присутствующие, что было поддержано честной компанией, кроме Ивана Ивановича, продолжающего пить минеральную воду.
Эстафету подхватил сосед Анатолия, по студенческой кличке «Лавр», исповедь которого тоже была короткой.
-Я, как и Анатолий, после института пошел в армию, военпредом на авиационный завод, где и отслужил все двадцать пять лет, вплоть до увольнения в отставку, когда представительство военпредов ликвидировали, по чьему-то недомыслию, а может быть, и злому умыслу. Дослужился до подполковника и был представлен к полковнику, но не успел получить. Потом окончил курсы аудиторов и лет десять поработал аудитором, по области, проверяя банкротившиеся оборонные предприятия, директора которых, организовывали кооперативы при заводах, через которые сбывали левую продукцию.
За одну из таких проверок был подкараулен возле дома и жестоко избит ногами, получил сотрясение головы и оставил работу. Получаю две пенсии: военную и гражданскую – на жизнь с женой вполне хватает, а детей бог не дал.
Однокашники посочувствовали отсутствию потомков у подполковника, и выпили за его здоровье, пошатнувшееся после бандитского нападения, поскольку Лавр, при прошлых встречах, часто жаловался на головную боль.
Застолье продолжалось и, следующий по очереди, Михаил, от рассказа отказался, сославшись на отсутствие достойных фактов из своей жизни. - Понимаете, ребята, нет у меня никаких достижений в жизни. Работал простым инженером В КБ у Яковлева, потом, по выслуге лет, добрался до должности ведущего конструктора, затем заболел, сделали операцию, дали инвалидность и уже тридцать лет, пенсионером, живу с матерью в ее доме за сто километров от Москвы в глухой деревеньке. Жена ушла, потомства нет, копаюсь летом на участке, а зимой режу из дерева иконы всяких святых, и мать продает их возле церкви, что в соседнем селе. Вот и вся жизнь авиационного инженера, - закончил Михаил объяснение своего отказа от изложения биографии, которая и без объяснения стала ясна всем товарищам.
После некоторого молчания, слово взял Алексей, который был старше всех остальных на семь лет жизни и приближался к своему 80-летию.
-Вы все юноши, в сравнении со мной, и потому я буду краток: только факты и ничего более. После института пошел работать на Подмосковный завод в Химках. От инженера дослужился до Главного технолога завода и когда начался развал промышленности, новый директор, избранный коллективом, и ничего не смысливший в авиационном производстве, потому что был по образованию юристом, вышиб меня с завода на пенсию, как достигшего возраста 60 лет.
С тех пор я живу на даче в Подмосковье, вместе с женой. Сын, единственный, уехал на жительство в Германию, где женился, получил гражданство, стал профессором и отцом двух дочек, частенько звонит нам, но приезжать, даже в отпуск, не желает и нас к себе не зовет, а мы не можем навестить его в Германии за свой счет, потому что пенсия у меня маленькая, а у жены и вовсе социальная: потому и живем на даче, что там дешевле, чем в Москве, слава богу, что здоровье пока позволяет. В общем, не живем, а доживаем, мать их,- закончил свою речь старейшина Алексей, грязно выругался и залпом выпил рюмку водки, что товарищи немедленно поддержали.
-Почему же ты, Алексей, не сдаешь свою хорошую квартиру в Химках, где и я бывал, чтобы на эти деньги жить лучше многих, как я знаю?- удивился Виктор.
В том – то и дело, что свою квартиру я продал, чтобы обеспечить сыну переезд в Германию и начальное проживание там, - усмехнулся Алексей.
- Все отдал сыну, а взамен даже внучек навестить не могу –видно сын заразился там немецкой скупостью и расчетливостью, а может просто средств не хватает, чтобы пригласить отца с матерью в гости. Хотя профессора там, в Германии, получают несравненно больше, чем наши профессоришки здесь: как нам рассказал Юрий в самом начале этой беседы, -пояснил Алексей.
Следующим, слово взял Евгений, приехавший на встречу из далекого Подмосковья – города Дубна.
-Вам всем известно, что на учебу я был послан от завода в Дубне, получал стипендию от завода, а после окончания института вернулся домой и продолжил работу уже инженером. Потом меня двинули по партийной линии, через десять лет стал секретарем парткома завода, с полномочиями секретаря райкома. Дважды бывал в Москве, в числе почетных гостей на Красной площади, на параде в честь праздника Седьмого ноября. На заводе было пять тысяч человек, много членов партии, потому и полномочия у меня были большие.
Сейчас много врут про привилегии партийным руководителям, на что сообщаю: никаких льгот и доплат и прочих житейских благ я не получал – даже квартиру, трехкомнатную на семью из четырех человек получил в порядке очереди, а до тех пор жил вместе с родителями , вшестером, в трешке. И зарплату я получал из партийной кассы на уровне Главного инженера завода- такие вот привилегии.
Потом, когда Горбачев начал партию мешать с грязью, я перешел работать заместителем главного инженера, но завод стал разваливаться под напором демократии, пришли новые люди, для которых деньги главное, и меня задвинули на должность ведущего конструктора со смешной зарплатой.
Детей у меня двое: слава богу, успели получить квартиры от завода, конечно, бесплатно - чему нынешняя молодежь не верит. На жизнь, скромную, зарабатываю, как могу, продолжая работать на заводе конструктором. Пенсия у меня, как у многих, по нынешним временам 300 долларов США – по курсу. Сердце сдавать стало, потребовалась операция, денег нет, так я свою квартиру обменял на меньшую, с доплатой, и на вырученные деньги сделал операцию. Теперь чувствую себя вполне сносно, даже сюда, на встречу нашу, приехал, чего никогда раньше не делал: видимо, захотелось на старости лет повидать товарищей, вспомнить былые годы студенчества, а пришлось вспоминать свою жизнь и слушать ваши биографии. Давайте с этим кончать и будем вспоминать наши молодые годы, а не копаться в стариковских переживаниях,- закончил Евгений свою исповедь, но выпивать с друзьями больше не стал, ссылаясь на здоровье.
- Ладно, послушаем остальных и вернемся в студенческие годы, -согласился Виктор. – Кто у нас на очереди? Давай, Паша, твое слово!
Мое слово тоже будет кратким, - согласился Павел. – После института я распределился в Средмаш, где занимался ядерным оружием, а именно: изготовлением ядерных боеголовок, ведь уран –это тоже металл и его надо плавить для боеголовок и контролировать этот процесс. Вот датчиками контроля радиоактивности при плавлении урана, я и занимался. Быстро добрался до должности начальника отдела, в котором работало около сотни человек. Я уже развернул производство датчиков и даже продал в Германию – в ГДР, несколько штук, но ГДР присоединили ФРГ, у нас тоже наступил развал, я ушел из КБ без всяких средств и вдруг немцы оплатили датчики и перевели деньги на наш счет, но не КБ, а дочернее предприятие, где я был директором.
На эти деньги я организовал малое предприятие по поверке весов, но не тех, что в магазинах, а больших: для взвешивания самолетов, ракет, машин, пароходов и прочих механизмов.
Василий и Андрей, что сидят рядом, пришли ко мне работать после закрытия их предприятий и вот уже пятнадцать лет мы работаем вместе: зарплаты небольшие, но жить можно, даже в наше подлое время, про которое наш коллега из соседней группы написал книгу «Время шакалов; - советую почитать.
Вот, собственно, и все о моей работе в советское время и после переворота демократов. Кстати, с нынешним президентом Путиным, я встречался на открытии дома офицеров в Дрездене, где он был директором – даже фотография осталось на память, но это так, к слову.
- Так ты, Паша, приди в Кремль, покажи там эту фотографию с Путиным и тебе назначат большую пенсию, дадут особняк и прислугу и будешь ты жить ни в чем не нуждаясь,- посоветовал бывший главный технолог завода, где работало более восьми тысяч человек.
- Вряд-ли подполковник Путин пожелает вспомнить то время, когда он был неприметным офицером КГБ, - возразил Паша. – Мы живем скромно и далее будем жить, к сожалению, все хуже и хуже. Жаль детей, которых у меня трое и внуков, которых у меня пятеро: им жить при социализме не посчастливилось и они никогда не увидят спокойной жизни, которая становилась все лучше и лучше, пока не была уничтожена врагами и предателями.
- Ну что же, опрос закончен и осталось мне сказать несколько слов, - подвел итог Виктор и продолжил. – Как стало ясно из ваших биографий, все, кто работал в авиации ушли оттуда в трудные времена и в другой деятельности не добились успехов, кроме Антона, который и в студенческие годы был активным заводилой и организатором всяческих приключений на нашу голову.
Я тоже, после института, поработал пару лет в КБ по ракетной технике, понял, что инженеров там множество и в этой толпе трудно будет выделиться и добиться успехов. Стал искать более привлекательную работу, чтобы без заводской проходной, сидения за столом за инженерными расчетами на инженерной же зарплате.
Случайно подвернулся знакомый, что работал по метеорологии, в авиационном отряде, который занимался борьбой с градом и разгонял дождевые тучи во время парадов на Красной площади. Перешел в этот отряд, там, среди метеорологов удачно пристроился к самолетам, предложил несколько технических решений по распылению средств защиты от градовых туч, возглавил авиационную группу по борьбе с осадками, защитил диссертацию на эту тему и с тех пор, более тридцати лет занимаюсь атмосферными технологиями – так называется это подразделение Гидрометцентра. Погода – она важна, что при коммунистах, что при демократах и, поэтому, никакие перемены в стране моей работы не коснулись. Оплата вполне приличная, много приходилось летать, отрабатывая приемы регулирования осадков. Если кто видел фильм « Иду на грозу», то примерно такие полеты и мне приходилось совершать – даже летную пенсию на этих полетах сумел заработать. Много командировок за рубеж: так что работа живая и что важно – хорошо оплачиваемая, что подтверждается столом, накрытым сегодня за мой счет, в доле с предпринимателем Антоном.
Через два дня улетаю в Румынию, оттуда в Чехию, через месяц собираюсь в Бразилию – так что работы хватает, денег тоже и собираюсь еще поработать, пока по возрасту не попросят или чей-то ставленник не займет мое место. Хотя у меня есть премия правительства за работу, да и желающих заниматься летными испытаниями технологий регулирования погоды пока что не находится, ввиду опасности такой деятельности.
В авиационной отрасли и в космических исследованиях, таких как мы – десятки тысяч: наш институт, МАИ, выпустил 100 тысяч специалистов за 80 лет, а есть еще Казанский, Самарский и другие институты и в такой толпе авиаторов трудно пробиться к самостоятельной и хорошо оплачиваемой работе. Вот, Юрий, стал профессором, то есть специалистом высшей квалификации, но преподавателей опустили по зарплате до уровня вахтеров и охранников в бутиках и магазинах: сейчас нужны не специалисты, а менеджеры, дилеры и прочие манагеры. Мне удалось найти свое место в жизни и я предлагаю выпить за удачу в делах, в жизни и по здоровью, которое тоже зависит от удачи, особенно в нашем возрасте.
Тост тамады был принят и поддержан однокашниками, которые, приняв по очередной рюмке водки, несколько захмелели и начали обсуждать свои житейские дела, не слушая друг друга.
Виктор, заметив сумятицу за столом, вдруг вспомнил про Ивана Ивановича и, постучав вилкой по бокалу, привлек внимание однокашников: - Что-то наш гость, Иван Иванович, сидит молча, слушает наши речи и поглощает закуски и блюда, с завидным аппетитом, не употребляя вина. Просим тебя, Иван Иванович, высказаться по поводу твоих прожитых лет и достигнутых свершениях.
Иван Иванович, проглотив очередной кусок шашлыка, тщательно вытер губы салфеткой и сказал следующее:
- Слушал я вас внимательно и ничего интересного не услышал. Работа и семья – вот и все ваши впечатления о прожитых годах. Человек работает, чтобы жить, а не живет, чтобы работать. Никто из вас не сказал ничего о женщинах: семья семьей, а женщины должны присутствовать в жизни каждого мужчины и помимо жены.
Я тоже был, по молодости, женат, потом понял, что не мое это дело – семейная жизнь и развелся с женой: хорошо, что детей не завелось. С тех пор я занимаюсь исключительно женщинами и вижу в этом смысл жизни.
По работе я значительных успехов не поимел, ввиду увлечения алкоголем: чуть было не спился окончательно, но удалось остановиться, пристроился на работу советником К руководителю департамента в одном из министерств – зарплата небольшая, но через полезные знакомства и оказание услуг этим знакомым, бывают побочные доходы, так что на жизнь, с учетом пенсии, вполне хватает, учитывая, что живу в Подмосковье, в однокомнатной квартире, куда женщину всегда можно привести.
Думаю, что сотни две – три женщин, за мою жизнь, прошли через мои руки, но претензий они ко мне не имеют, поскольку любовь я воспринимаю как простой физиологический процесс. Через знакомых, мне удается сделать что – нибудь полезное очередной женщине, обратившейся с просьбой, например, подыскать хорошую работу, устроить ребенка в садик или хорошую школу, или просто познакомить с порядочным мужчиной, способным содержать любовницу, а взамен эти женщины дарят мне немного любви на моем диване.
У каждой женщины тоже есть знакомые и подруги, которым тоже нужны какие – то услуги или мужское утешение для успокоения нервов –так, по цепочке и перехожу от одной к другой и всегда по согласию и без обиды.
Надо сказать, что занимаюсь я исключительно незамужними женщинами в возрасте не более сорока лет. Сегодня вечером, после такого хорошего обеда, я приглашу какую-то из знакомых женщин к себе домой на сеанс любви – так я называю наши встречи по взаимному удовлетворению плотской страсти.
Так что ребята каждому свое – так писали фашисты на воротах концлагерей: вам работа и заботы о женах, детях и внуках, а мне грубые плотские утехи со скромными или распутными женщинами. Хотя, в скромных женщин я никогда не верил и не встречал: на вид скромная, а потом такое творит в постели, что и не описать литературным языком.
Кстати, люблю читать книги на ночь и это чтение тоже составляет часть моей жизни, - закончил Иван Иванович свой отчет за прожитые годы.
Однокашники, которым было по семьдесят лет, помолчали, после столь откровенного признания Ивана Ивановича в пристрастии к любовным занятиям, потом, Антон, возмутившись, воскликнул: - Врешь ты, Иван Иванович, все: какие в семьдесят лет могут быть любовные утехи? Я тоже, иногда, снимаю проститутку, позанимаюсь с ней, без всякого удовольствия, заплачу три тысячи рублей и понимаю, что время мое прошло и интереса к женщинам уже нет – осталась привычка, которую здоровье не всегда позволяет удовлетворить. А ты говоришь, что регулярно имеешь женщин и на здоровье не жалуешься! Не верю я тебе!
- Твое дело, Антон: верить мне или нет, только я сказал правду – три раза в неделю мне нужен секс, иначе голова начинает болеть, будто с похмелья. Если не веришь мне – могу устроить групповой секс, где ты будешь зрителем или участником. Как тебе такое предложение? Можно устроить все прямо сегодня!
Антон от предложения отказался, а старики – студенты, оживившись после упоминания женского вопроса, Иваном Ивановичем, принялись горячо вспоминать свои былые похождения с девушками в студенческие годы, когда ради благосклонности девушки, совершались глупые и нелепые поступки, порой с опасностью для жизни, чтобы ошеломить девушку и добиться ее взаимности. Для всех из них, такие похождения закончились выбором спутницы жизни и семейным очагом, огонь в котором давно погас, под напором многих лет совместно прожитой жизни, оставив лишь смутные воспоминания о былых чувствах и бытовую привычку быть рядом с женщиной, именующейся женой и являющейся матерью их общих детей, от которых уже имелись и взрослые внуки.
Виктор, сохранивший внешний вид пожилого мужчины, но не старика, с интересом спросил Ивана Ивановича: - как тебе удается привлекать молодых женщин и иметь их бесплатно, что следует из твоих слов?
- Женщинам нужно внимание, участие и мужское здоровье, а всего этого у меня в избытке. Бог наградил меня увесистым мужским достоинством, которое я охотно рекламирую, а женское любопытство подталкивает их попробовать эту вещь, что я и делаю. Для учета своих женщин, я завел дневник наблюдений, в который заношу данные на каждую женщину: кто она, сколько лет, когда поимел ее впервые и как у нас сложилось – то есть, довольна - ли она осталась моим имением. В основном, не жалуются, но некоторые, с непривычки, испытывают неудобства первое время, что быстро проходит. Не поверите, но я помню наизусть, когда и как имел каждую женщину из своего дневника, как она была одета и что чувствовала – это, своего рода, моя библиотека женщин, которой я горжусь так же, как своей библиотекой книг, а вы гордитесь своей прежней работой и своими детьми.
Как говорится, это дело вкуса.
Под разговоры о былом, время за столом бывших однокашников пролетело незаметно и, жившие за городом пенсионеры, стали собираться в обратный путь, вполне довольные встречей со сверстниками и своей молодостью, которую вспоминали до мельчайших подробностей.
Многие блюда на столе остались нетронутыми, поскольку пенсионеры уже разучились много есть и много пить. Виктор предложил, по нынешним обычаям, собрать нетронутые блюда в лотки и унести по домам, но все отказались, поскольку дома их ждал семейный ужин, да и тащиться с пакетами никому не хотелось.
Иван Иванович, как одиночка, согласился разрешить ситуацию, и был снабжен тремя большими пакетами, в которых уместилась добрая половина блюд с праздничного стола встречи бывших студентов. В этих пакетах было все, вплоть до вина, чтобы накрыть хороший стол дома, что Иван Иванович и вознамерился сделать, пригласив за этот стол доступную женщину, с которой связался по телефону еще поутру, отправляясь на встречу.
Спонсоры расплатились за обед, группа бывших студентов вышла из ресторана, прогулялась до ближайшего входа в метро и, уговорившись встретиться через год в том же составе: если ни с кем из них не случиться беды, товарищи разошлись и разъехались по веткам метро, добираясь до семейных застенков.
Иван Иванович, вполне довольный проведенным днем в компании однокашников, среди которых лишь он один оставался действующим мужчиной нестариковского вида, тоже нырнул под землю, чтобы добраться на метро до вокзала, оттуда доехать электричкой до своего городка и своей квартиры. У квартиры его будет ждать молодая женщина, с которой он уже договорился, по телефону, посидеть за столом, блюда для которого приятно отягощали руки Ивана Ивановича. После вечерней трапезы он намеревался провести сеанс любви с этой женщиной, а может быть и два сеанса, поскольку женщина эта была весьма темпераментной и очень охочей до мужской полноценной ласки.
станислав далецкий
2018-01-14 14:23:12
Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru