Звонок Удачи

В каждом большом деле всегда приходится

какую-то часть оставить на долю случая

Наполеон I, французский император

эта полусказочная история

могла произойти сравнительно недавно:

на рубеже второго и третьего

тысячелетий, в 2000 или 2001 году

Глава 1.

- Это я виноват, дружище, - Вячик опустил полные раскаяния глаза и грустно покачал головой. - Чёрт меня дёрнул вас познакомить.

Он замолк и выжидающе стрельнул в меня взглядом. Наверное, думал, что я скажу ему что-нибудь ободряющее типа: «Не кори себя, Вячик. Ты здесь не причём. Ты познакомил, а остальное наше личное дело». Фигушки! Я продолжал угрюмо молчать. Виноват ты, Вячик, виноват! Если б не ты - глаза б мои её не видели, вообще бы не знал о её существовании и сейчас бы так не страдал.

- Кто мог представить, что она такой крысиной окажется? - продолжил он покаянную речь. - Самая настоящая выдра! А ещё моя родственница! Наш род позорит, поганка. И на кого тебя променяла!? Там же не мужик, а Винни-Пух: маленький и толстый - на две головы ниже её. Смотреть не на что! Между ушками голова квадратная, а на ней лысина безразмерная полированная, прямо как поверхность у столика. Хоть бери да в домино на его башке стучи, или кружки пивные смело ставь - не упадут.

Вячик хохотнул и ещё раз посмотрел на меня чуть просительным виноватым взглядом, как бы говоря - ну давай, скажи что-нибудь.

Он пришёл ко мне минут двадцать назад с утешениями и с неизменной бутылкой своего любимого «Барабаса». Я его молча запустил в квартиру, а он по привычке самолично залез в сервант, достал рюмки и налил в них джин. Эти действия Вячик сопровождал яростной критикой Ларисы по поводу её ухода от меня к какому-то финансисту: низенькому, толстенькому, лысенькому, но богатенькому. Вячик старался вовсю, - разносил Лариску в пух и прах, ожидая от своего слушателя поддакивания, или таких же гневных тирад в адрес бывшей сожительницы и всех женщин вообще. Но я всё это время упорно молчал, только влил в себя рюмку «Барабаса», который всегда терпеть не мог, и если и пил, то исключительно, чтобы не обидеть Вячика. Эта рюмка пошла мне на пользу. В голове приятно зашумело и печаль вместе с тоской, терзавшие меня последние дни и ночи, слегка отступили.

- Ей-то какая разница, что он лысый и Винни-Пух? – соизволил, наконец, сказать я. - Ты же сам говоришь, что парень в крутом банке не последний человек - машиной на работу возят. А ей внешность - по барабану! Главное для неё - бабки!

- Да разве ж в деньгах счастье! - Вячик искренне обрадовался моему голосу. - Извини за избитую фразу. Видел бы ты этого плюгавчика! Тьфу! Типичный урод! Ты в сравнении с ним вылитый Лео Ди Каприо, или даже Димка Харатьян!

- Издеваешься, да!? - обиженно засопел я.

- Отнюдь, - заверил он. - Ты, Серёга, по сравнению с ним просто красавец: внешность весьма и весьма приятная, а рост какой! Да по тебе ещё не одна баба сохнуть будет! А на Ларку махни рукой, не стоит из-за этой стервляди хитрой страдать. Давай ещё бахнем!

Вячик взял бутылку и стал заполнять джином наши рюмки, а я под влиянием его слов оценивающе уставился на своё отражение в зеркале серванта. Да, внешность приятная. Но не очень. С такой рожей только в кино и сниматься, но подальше за кадром. Или в ужастиках скелетов играть. Впрочем, кое-что есть у меня от кинозвёзд - это белые Харатьяновские волосы и рост Шварценеггера. Метр девяносто один - точно как у Шварца, тютелька в тютельку. Правда, вес у него побольше - у меня всего семьдесят пять кэгэ, и это вместе с зимними сапогами, да плечи у него слегка пошире, чем мои - таких как я в его пиджак штук пять бы вместилось и ещё свободно было бы. За мой длинный рост и нестандартно узкую легковесную фигуру ещё в школе меня стали называть Фитилём - Серёга Фитиль.

Ко всем перечисленным прелестям у меня есть ещё одна характерная особенность - на этот несправедливый мир я смотрю при помощи очков с большими увеличивающими линзами. Без них я бы видел, как филин днём, или как курица ночью. Вообще-то до восьми лет зрение у меня было как у орла. Но дурное дело - не хитрое! В том восьмилетнем возрасте я решил омрачить свою жизнь смелым поступком и сиганул в нашем дворе с качавшейся качели. По инерции мои ноги добежали до врытой в землю трубы – несущей опоры этой самой качели, и я благополучно врезал в неё лбом. Труба и качели не пострадали - они железные. А у меня после такого каскадёрства село зрение и пришлось нацепить очки.

Я ещё раз глянул в зеркало. Из глубин серванта меня рассматривал унылым взглядом длинный худющий очкарик лет двадцати пяти со впалыми щеками, бледным лицом и копной растрёпанных белых волос. Неужели это я?! Какое несчастье! И у Вячика ещё поворачивается язык говорить, что по мне будут сохнуть бабы?! Да любая из этих самых баб сразу перепугается и действительно засохнет, сразу привянет, едва только столкнётся со мной лицом к лицу.

Хотя с лица ведь не воду пить - и с корявым можно жить! Так гласит народная мудрость, а народ знает, что говорит. Любая бы влюбилась в меня до беспамятства, если бы знала, что я при деньгах. Внешность для самца - это чепуха! Сейчас это любой школьник знает, даже ещё не знающий таблицу умножения. Будь ты хоть самим Квазимодой, лишь бы в твоём кармане звенели монеты, а лучше, чтоб не звенели, а шелестели, и желательно купюры зелёного цвета. Да разве б ушла от меня Лариска, если бы я получал столько, сколько её новый друг, - этот Винни-Пух с персональным водителем?

Эх, Лариска, Лариска!

* * *

Мы познакомились с ней три месяца назад. В тот зимний воскресный день я, как и обычно по вечерам, включил комп и вошёл в сеть. На экран сразу вылезла какая-то реклама. Я хотел сразу уничтожить этот спам, но залюбовался прелестной особью женского пола, заманчиво улыбающейся с монитора. Прелестница в эффектной позе рекламировала велотреки, соблазнительно обтягивающие её крутые бёдра. Ничего рекламка! Оценив велотреки и их содержимое, я уже подвёл стрелку к нужной пиктограмме и хотел щёлкнуть мышкой, но в прихожей настойчиво растрезвонился звонок. Я встал, подошёл к двери и заглянул в глазок.

- Не подсматривай, - услышал я жизнерадостный голос Кости Вязикова, или попросту - Вячика, моего старинного приятеля. - Открывай, торопись, запускай, не боись.

Он первым ввалился в коридор. Следом за ним впорхнула девушка в шубке и спортивной шапочке.

- Раздеваемся, - обернулся Вячик к своей спутнице, быстро скинул обувь и стал стягивать куртку.

- Куда? - спросила у меня девушка. Шубка была уже у неё в руках.

- Да хоть на вешалку, - я опомнился и галантно отобрал у неё шубку.

- И мою тоже,.. - Вячик вручил мне куртку, барином протопал в комнату и уставился на экран.

- Опять порнуху смотришь? - брякнул он.

- Ты что городишь?! - я испуганно покосился на вошедшую в комнату девушку и стал оправдываться. - Это реклама вылезла, я только комп включил...

- Ну так выключай, если гости к тебе пришли.

- Мне по работе надо просмотреть сайты некоторых банков...

- Я ж и говорю – работаешь, значит! - Вячик извлёк из принесённого с собой пакета бутылку «Барабаса», установил её в центре стола, рядом положил два лимона. - Работаешь ты, Серёга, просто на износ. Нельзя так, расслабляться надо. Садись, Лорка, не стесняйся. Будь как дома.

- Я и не стесняюсь, - ответила Лорка, уселась на диван и соизволила поздороваться. - Привет!

- Здравствуйте, - отозвался я и на всякий случай решил представиться. - Сергей.

- Ларимон. Но можешь звать меня Ларисой, - назвалась она и прошлась по мне взглядом.

Под рентгеном её зелёных глаз я почувствовал, как моя грудная клетка, от природы вогнутая вовнутрь, расширилась, а плечи сами собой раздвинулись.

- Это, Лариска, мой самый большой друг - Серёга Фитиль, - сказал ей Вячик.

- А чего Фитиль? - поинтересовалась Лариска.

- Так его наши школьные эрудиты прозвали, за редкостные достоинства фигуры. Представляешь, мы с ним вместе в один детский садик ходили. И в школе за одной партой сидели с первого класса. Только потом наши пути-дорожки слегка разошлись: он в университет поступил, а я в металлургический. Но до сих пор мы с ним кореша - не разлей вода! Скажи, Серёга!

- Точно, - подтвердил я.

- Он у нас выдающийся программист, - продолжал свою рекламную деятельность Вячик. - Талант, одним словом. Ему программу любой сложности составить - раз плюнуть, что тебе стакан воды выпить.

- Я воду не пью, - сообщила Лариса и глянула на бутылку «Барабаса».

- Не перебивай. Короче, наш Серёга по всем этим компьютерным делам настоящий спец. Любой компьютер с завязанными глазами разобрать и собрать может, как солдат автомат. Однако работает сейчас не по специальности. Знаешь, где он работает? - Вячик сделал театральную паузу. - В банке!

- Неужели банкир!? - глаза Ларисы вспыхнули изумрудами и восхищённо посмотрели на меня.

- Ну, не совсем банкир,.. - замялся я, но почувствовал, как опять под её взглядом расширяется моя грудная клетка.

- Так скоро будет банкиром с самой большой буквы, - Вячик от избытка дружеских чувств довольно сильно хлопнул меня по спине. - Скоро, Лорик, будешь гордиться, что я познакомил тебя с таким выдающимся человеком, по телевизору в новостях каждый день будешь на него смотреть и знакомым рассказывать, что ты у него дома была, мёд-пиво пила. Скажи, Серёга!?

Я сказал, точнее, промычал что-то непонятное и нечленораздельное, хотя мог бы сразу поставить все точки над «и». Ведь из меня банкир с большой буквы, как пуля... ну, например, из пластилина. Да, я работаю в минибанке, но обычной «шестёркой» - оператором, отслеживающим приход денег на корсчета. Отследил получение денег, перегнал их на другие счета, где их превратили в валюту и отправили за границу. Вот и всё! Маленькая должность при маленьком баночке, занимающемся обналичкой. Ну, и раз маленькая должность, то и зарплата соответственная, тем более что я в банке работаю всего около года. До этого работал системным администратором – сисадмином на одной фирме. Тоже работа не ахти какая, нервотрёпная работа. Все тебя рвут на части: у того комп постоянно виснет, у другого связи нет, а бывало - таракан в компьютер залезет, сам сгорит, бедное животное, да ещё и плату какую-нибудь спалит. А ты потом сиди, ковыряйся, чини комп и оправдывайся перед хозяином. А хозяин был у меня далеко не подарок – чистый аспид, натуральный Змей Горыныч, только с одной головой, но злости у него на сто голов хватило бы. Поэтому я и ушёл оттуда. В банке работать, конечно, тоже не мёд, но терпимо. Однако, как ни бейся, крутым финансовым воротилой мне не быть - все тёплые места уже давно заняты. Но сказать сейчас о своей ничтожности этому Ларимону, точнее, этой Ларимоне, которая смотрит на тебя с таким восторгом, таким зелено-изумрудным взглядом?.. Нет уж, лучше промолчать.

Тем временем Вячик уже достал из серванта три рюмки и принялся распечатывать свой «Барабас».

- Режь лимончики, - скомандовал он мне. – Ну, давайте за встречу!

Мы чокнулись.

- За наше случайное знакомство! - Ларимон глянула на меня своим магическим взглядом. - Так ты, действительно, банкир? А на чём на работу ездишь?

- На троллейбусе, - гордо ответил я.

- «Мерсы» и «кадилаки» у него появятся в самом ближайшем будущем, - заверил её Вячик, удаляя изо рта лимонную кожуру. - Ну-с, между первой и второй перерывчик небольшой.

Он опять наполнил рюмки, и мы опять дружно выпили. Я глянул на Ларимон и, обжёгшись об зелень её волшебных пристальных очей, быстро спрятал взгляд.

- Какие у тебя большие красивые глаза, - сказала она. - Как у стрекозы.

Глаза как глаза. Это из-за линз очков, мои глаза кажутся большими и выпуклыми, как у удивлённого карася. Но от её слов, я сомлел и расплылся в приятной улыбке.

- У кого четыре глаза, тот похож на водолаза, - отвесил мне сомнительный комплиман Вячик. - Пойдём, стрекозёл, на балкон, пыхнем. А ты, Лорик, поскучай на диванчике в одиночестве… Она у меня несовременная какая-то, никак курить не научится.

Я, вообще-то тоже несовременный. Куда мне с таким чахлым здоровьем ещё и курить, - вырублюсь после двух-трёх глубоких затяжек. Но всё-таки я иногда угощался сигаретой в какой-нибудь компании, и, не затягиваясь, выпускал из себя дым. Занимался имитацией, одним словом. Для солидности.

Хоть полоскать дымом рот мне сейчас никак не хотелось, но, чтобы продемонстрировать свою удаль перед Ларимоном, я двинул вслед за Вячиком на балкон.

Он достал пачку «Бонда» и мы закурили.

- Тебя надо бы к ответу привлечь. На дуэль бы вызвать,.. к барьеру, так сказать, - произнёс Вячик, блаженно затягиваясь.

- Это за что же? - поинтересовался я, с равными интервалами набирая и выпуская изо рта дым, как паровоз.

- За твои чересчур откровенные взгляды на даму. Ты ж её чуть ли не раздеваешь глазами, бесстыдник. Вот так и приходи к тебе в дом с приличной девушкой.

- Ты что?! С чего это ты... Я совсем и не смотрю,.. - услышав такую ужасающую несправедливость, я поперхнулся. Дымная отрава попала в мои малообъёмные лёгкие и я начал судорожно кашлять. На глазах выступили слёзы.

- Да шутю я, шутю, - разулыбался Вячик и стал греметь кулаком по моей спине. - Вот чудак-человек! Смотри, сколько влезет, мне для друга ничего не жалко. Сеструха это моя троюродная. В гости к нам на денёк-другой из Коробова приехала. Вот я и решил привести её к тебе - дело-то молодое. А что? Ты живёшь бобыль бобылем, она тоже... сейчас одна. Да ты глянь, какая девка, любо-дорого смотреть, глаз не оторвёшь, - он повернулся к балконным дверям ласково улыбнулся и помахал Ларимоне рукой. - Сам бы за ней приударил, но нельзя - родственная кровь, сам понимаешь. А тебе она как?

Я кое-как отдышался и утёр слёзы:

- Вроде ничего.

- Вот и я говорю, ничего, вроде… Так себе, в общем. На меня немного похожа, ну, красивей, конечно, чем я. А характер какой! Настоящая амазонка! Ей бы полком командовать, или даже дивизией. Как там у Некрасова: слона на скаку в горящую избу затянет. Во, как! Это он аккурат про неё сказал. В наш век такие девки в цене - и за себя постоит, и тебя от кого хочешь отмахает, спасёт, с поля боя на себе вытянет, измельчив при этом противника до молекулярного состояния. Натуральный клад, «Джек Пот», честное слово! Пошли, а то она уже ёрзать от одиночества начала, как бы диван не проломила, - Вячик ещё раз затянулся, щелчком отправил окурок в забалконные дали и полюбовался его полётом.

- Не попал, - огорчился он, когда дымящийся бычок, описав плавную дугу, шмякнулся за спиной у одинокого пешехода.

Мы зашли в комнату и уселись за стол. Вячик по третьему кругу наполнил рюмки. Мы снова чокнулись, выпили и засосали лимонными дольками.

- Как тётя Поля, жива? - поинтересовался у родственницы Вячик. - Ей уже, поди, далеко за семьдесят?

- Летом восемьдесят три стукнет.

- Ну, а как там у вас, вообще, жизнь? Стоит Коробово?

- Захудалая провинция, - отмахнулась Ларимон. - Периферия. У нас только одни старики и остались. А молодёжь вся, как только пёрышки отрастают, сразу из гнезда вылетает и летит в цивилизацию, большие города штурмует. В Коробове теперь даже пройтись по улице не с кем. Не то что здесь у вас.

На меня опять глянули её два изумруда, а я, опять не выдержав этого сияния, опустил взгляд и выпятил колесом грудь.

Мы сидели втроём около часа. Затем Вячик глянул на часы раз, другой и обеспокоился:

- Мне пора. К одному человеку съездить надо, с самыми серьёзными намереньями. Может и жениться придётся, если она потребует. Когда твой автобус, Лорик?

- Ещё не скоро. Давай вали к своим серьёзным намереньям. Я и сама до автовокзала доберусь.

- Тогда привет! - Вячик чмокнул Ларису в щеку и направился к двери. За ним в коридор поплёлся и я.

- Будь джентльменом, Серёга, - попросил он, пожимая мне на прощанье руку. - Не посрами меня. Усади её в автобус, если она вдруг решит уехать.

Сразу скажу, этим вечером уехать она не решила. Мы неторопливо приговорили «Барабас», затем Лариса предложила почаёвничать. Она прошла на кухню, сама заварила чай, порезала сыр и колбасу, которые я по-джентельменски вывернул из холодильника. В процессе чаепития между нами завязалась тёплая непринуждённая беседа. Вообще-то, говорила в основном она, а я только слушал, кивал и поддакивал, совсем потеряв счёт времени.

- Ну вот, я так и знала. - всплеснула руками она в половине двенадцатого. - Заговорил ты меня, и я опоздала - последний автобус уехал два часа назад. Где я теперь ночевать буду?

- Так у Вячика же можно, в смысле, у Кости, - ответил я.

- У него не буду. Я уже с его родителями распрощалась, сказала, что сегодня уезжаю. Это будет не культурно, если я опять к ним заявлюсь.

- Ну, если хочешь,.. - начал я.

- Конечно, хочу! Мне у тебя здесь очень нравится. Правда, квартирка у тебя уж очень маленькая.

- Маленькая, - согласился я. - От бабули досталась в наследство.

Мои родители работали по контракту в одной из африканских стран и погибли там во время попытки государственного переворота, когда мне было пять лет. Растила меня бабушка. Три года назад бабушки не стало. Я продолжал жить в её квартире и пользовался её старенькой мебелью.

- А диванчик ничего – вместительный, - Ларимон подпрыгнула на уже давно видавшем вид диване так, что жалобно заскрипели пружины, и предложила:

- Давай телевизор посмотрим.

Включая свой чёрно-белый телевизор, я вспомнил, как в одном фильме средневековый рыцарь уступил даме своё ложе, а сам улёгся на полу.

- Не волнуйся, - сказал я. - Ты будешь спать на этом диване, а я на кухне. Сейчас пойду у соседей раскладушку попрошу.

- Ты чего? - удивилась она. - Не от мира сего? С Луны, что ли, бахнулся? У тебя же диван раскладной, вон какой широкий. Мы с тобой запросто вдвоём поместимся. Зачем кухня и раскладушка?

- Но удобно ли,.. - пролепетал я.

- Что за предрассудки, - возмутилась Лариса. - Банкир называется! Давай бельё и подушки. И телевизор выключи, опять сплошную рекламу пустили - эти их кариесы уже в печёнках сидят. Ты где любишь: с краешку, или возле стеночки?

Я лежал на спине, почти не дыша, вытянувшись в струнку и боясь пошевелиться. Рядом с собой я чувствовал горячее тело Вячикиной сестры. Можно было бы повернуться на бок и уткнуться лицом в стену, но я от волнения забыл снять очки и теперь боялся, что они с меня ночью спадут, соскользнут за диван и разобьются. Да и красиво ли поворачиваться к едва знакомой женщине костлявой спиной?

Лариса вздохнула и пододвинулась чуть ближе ко мне, затем ещё ближе. Я отодвинулся и изо всех сил припечатался к стене, ощущая во всём теле жгучее волнение.

- Лежим и молчим, - промурлыкала она мне в ухо. - Будто нам не о чем поговорить.

Разговор начался с того, что она положила колено на мой живот. Затем отодрала меня от стенки, переместила на центр дивана и полностью уселась на меня. Затем... В общем, этой ночью я стал непосредственным участником тех впечатляющих сцен, которые иногда совершенно случайно рассматривал в сети на порносайтах.

Нет, я не был целомудренным девственником и в моей жизни были пара-тройка любовных приключений с дамами лёгкого поведения. Однако перед женским полом я всегда комплексовал из-за моей супердиетической фигуры. Мои друзья довольно частенько пытались познакомить меня с девушками, но я, чувствуя свою весовую неполноценность, под разными уважительными причинами сачковал эти знакомства и предпочитал живым женщинам их изображения на экране монитора.

В этот вечер сачкануть не удалось. Хотя бы потому, что сачковать не очень-то и хотелось. А ещё потому, что Лариса оказалась стреляным воробьём, или воробьихой, причём очень инициативной умелой воробьихой и с первых же минут нашего так называемого «разговора». Теперь уже я смотрел на неё восторженным страстным взглядом. Даже когда посеял очки - во время острейшего накала нашей «беседы» они с меня слетели и, по закону подлости, скользнули в щель между диваном и стеной. Но мне тогда было хорошо и без очков.

- Кто бы мог подумать, - сказала Ларимон, когда мы, словно два измотанных длинной дистанцией стайера, без сил затихли на измятой постели. - Ты такой,.. такой худенький и такой,.. такой темпераментный и такой выносливый.

- В здоровом теле - здоровый дух! - пошутил я. Во мне проснулось чувство юмора, хотя сам и засыпал от усталости.

Разбудил меня ароматный запах, исходивший из кухни. Полминуты я лежал неподвижно, спросонок не поняв, кто у меня там хозяйничает. Затем вспомнил и, блаженно потянувшись, вдохнул в себя аромат яичницы с колбасой. Запустив руку в щель, я выудил из-под дивана очки, протёр их об простыню и водрузил на глаза. К счастью, они ничуть не пострадали, и я в прекрасном настроении проследовал в душ, а потом на кухню.

Ларимон как раз ловко распределяла парующую яичницу по тарелкам.

- Небось, уже в банк свой опаздываешь? - спросила она, пододвигая мне тарелку и нарезая батон.

- Ещё нет, - ответил я, глянув на кухонные ходики. И хотя мне очень хотелось есть, я уставился не на яичницу, а на Лариску.

Вместо халата, которого у меня отродясь не бывало, она облачилась в мою клетчатую рубашку, и из-под этого одеяния соблазнительно виднелись её стройные белые ноги, такие аппетитные, словно куриные окорочка на телерекламе. Я и в самом деле сглотнул слюну, будто хотел заняться каннибализмом. Хотя мне сейчас срочно захотелось заняться совсем другим.

- У меня ещё уйма времени, - сказал я. - И мы можем...

- Не можем, - перебила она, прекрасно поняв, что я имел в виду. - Хорошего понемножку. Завтракай и иди на работу - банкуй. А этим займёмся в другой раз.

- Когда? - от волнения мой голос стал писклявым.

- Если хочешь, сегодня вечером, - она усмехнулась и сверкнула в меня своими изумрудами.

- Ты,.. ты придёшь? Обещаешь?

- Честное пионерское! Только съезжу домой, спрошу разрешения у мамы.

Вернувшись с работы, я метался по квартире, изнывая от неизвестности - придёт, или нет? Она пришла часов в восемь вечера с большой сумкой и пояснила, кивнув на свой багаж:

- Мои вещи. Прошу любить и жаловать. Ты меня сам пригласил.

- Буду любить и жаловать, - пообещал я, чуть не танцуя от радости.

В общем, Лариса стала жить у меня. И чем больше я узнавал её, тем больше привыкал, привязывался к ней.

С первых же дней она направила свою кипучую, фонтаном бьющую энергию на преобразование моего холостяцкого жилища и через неделю квартира, в которой чёрт мог потерять и не найти своё копыто от царившего беспорядка и хаоса, радовала глаз новыми обоями, блистала чистотой и уютом. По своим кулинарным способностям Ларимон была талантливой искусницей и могла дать фору любому выдающемуся повару. Я, до этого питавшийся кое-чем и кое-как, теперь возвращался после работы и за обе щёки уплетал различные вкуснятины её изготовления. Даже поправляться стал! Ну, а ежели что касается интима, то тут - ни в сказке сказать, ни пером описать, здесь Лариска была настоящей Василисой Премудрой! И ради всех перечисленных выше добродетелей я закрывал глаза на один её недостаток, а может быть и достоинство, - это смотря с какого боку смотреть: моя Ларимон действительно обладала боевым командным характером. Тут Вячик был прав на все сто - настоящая амазонка, Наполеон в юбке! Не Лариска, а современная Клеопатра! Не то, что полком, или дивизией - фронтом могла бы верховодить. «Строила» всех, кто попадался ей под её горячую командную руку. Даже в общественном транспорте:

- Дяденька, ну что же вы тут стали? Пройдите вон туда. А бабуля пускай свою тачку в уголок сдвинет. Вот так! А ты, военный, чего вокруг поручня обвился? Другим же тоже держаться надо. Девочки, сдвиньтесь на три шага влево. Почему негде стать? Там на танке проехать можно, а у нас здесь столпотворение, кирпичу упасть негде. Освобождайте выход, граждане!

Странно, но факт, - пассажиры всегда без особых пререканий следовали Ларискиным директивам и распределялись по салону согласно указанным им местам. Может быть, от её зелёных глаз исходили какие-нибудь флюиды с биотоками, и это магическое излучение обезоруживало контактирующего с ней человека? Я не знаю. Знаю только, что стал почти во всём слушаться эту родственницу Вячика, так внезапно возникшую на моём жизненном пути. И хотя я осознавал, что превратился в подкаблучника, но совсем не жалел об этом, как в песенке нашей эстрадной примадонны про птичку певчую:

…не отпускай меня,

мне сладок этот плен…

Хочешь, Ларимон, командовать - командуй на здоровье, штурвал тебе в руки! Веди наш парусник к тихой заводи под названием супружеское счастье. Однако этой заводи мы так и не достигли. Вернее, мы были счастливы только первый месяц. Потом начались размолвки, потом скандалы.

Как оказалось, парусник нашей совместной жизни будет двигаться только, если его паруса наполнять ветром, то бишь, - деньгами. Сначала мы жили на мои кое-какие сбережения, оставшиеся от холостяцкой жизни, затем только на мою зарплату и скоро денег стало катастрофически не хватать. Нет, Лариска не требовала ресторанов и заграничных круизов, но и без этих излишеств мы едва сводили концы с концами.

- С тобой каши не сваришь, - заявила она, когда узнала, какую мизерную должность занимаю я в банке, и что перспектива моего карьерного роста, а значит, и увеличение зарплаты, весьма и весьма призрачны.

- Зачем тебя каша, если у тебя есть моя любовь, - попытался отшутиться я.

- Любовью сыт не будешь, - резонно заметила она, не поддержав моего шутливого тона. - А я у тебя превратилась в бедную Золушку-оборвашку. Весна на носу: мне плащ нужен, платья, туфли. Ты тоже, банкир мой чахлый, ходишь в таком пальтишке, которое не каждый бомжик на себя напялит. Даже на нормальные килокалории денег не хватает.

- Нужно экономить и разумно планировать наш бюджет, - возражал я, но сам, понимая справедливость её претензий, стал подыскивать через интернет дополнительные приработки.

Несколько ночей я исследовал сеть, но так ничего интересного в плане заработка не нашёл, только потратился на оплату сетевого доступа и телефона. С каждым днём Ларимон скучнела всё больше и больше, а в её изумрудном взгляде теперь частенько светились пугающая меня грусть и тоска.

- Уйду я от тебя, - сказала она к концу второго месяца нашего сосуществования. - Надоела эта нищета.

- Ты знаешь, что сделал Отелло со своей Дездемоной? - я не воспринял её слова всерьёз и попытался перевести всё в шутку.

- Наверное, накормил, одел и обул, цветы с шампанским купил, как это делают настоящие мужики. А уж потом в постель завалил, - парировала Лариска.

- По-твоему, я не настоящий?

Она взглянула на меня грустными зелёными глазами и сказала:

- Я не хочу.

- Что не хочешь?

- Не хочу жить, как мои родители. Всю жизнь они грызлись из-за безденежья, хотя и любили друг друга. Это не жизнь - это пытка!

- Сейчас все так живут.

- А я не хочу.

Действительно, третий и последний месяц нашей совместной жизни больше походил на пытку и я сам уже подумывал о том, что нам пора расстаться. Хотя и в этот месяц у нас случались проблески перемирий, которые иногда скрашивали нашу жизнь и о которых я теперь вспоминал с такой ностальгией.

Она ушла десять дней назад. Идя с работы, я глянул на наши окна и не увидел в них свет. Предчувствуя недоброе, я не стал дожидаться лифт и быстроногим лосем взлетел на свой этаж, торопливо и нервно открыл замки. В комнате на столе лежал большой лист бумаги, и я уже всё понимал, даже не читая эту записку. Хотя, конечно, прочитал. Всё, как мне и подсказывал внутренний голос: «Серёженька, милый, прости, больше так не могу, не жди и не разыскивай, я встретила другого». Внизу записки постскриптум: «Ужин на плите, бельё прогладишь сам, - оно не успело высохнуть».

Вот и всё! Капитан после трёх месяцев совместной жизни удрал с моего парусника, потому что я не умел надлежащим образом дуть в паруса. Лариска окрутила какого-то фраера с толстым бумажником и перебралась к нему. А что ей стоит выпустить порцию флюидов с биотоками из своих ядовито-зелёных глаз и влюбить в себя любого мужика нормальной ориентации?!

И вот теперь, узнав о Ларискином коварстве, её брательник и мой закадычный друг Вячик явился этим вечером ко мне домой с утешительными и соболезнующими речами.

Глава 2.

- Давай ещё бахнем, - предложил Вячик и, не дожидаясь моего согласия, опять налил в рюмки джин. - Слушай, у меня одна знакомая есть - персик. Куда там твоей Лариске! Деваха высшего сорта, нежная, как «Баунти». Правда, мастер спорта по дзюдо, если уж словит на болевой приём, тогда не обессудь. Но характер золотой, спокойный. Хочешь, Серёга, я вас познакомлю? Она, когда узнает, что ты у нас в банке работаешь, сама к тебе в дом ворвётся и...

- Отстань, - я нахмурился и опрокинул в себя рюмку. - Ты уже познакомил. Хватит.

- Понимаю и раскаиваюсь, - Вячик наполнил взгляд скорбью и печально выпил свой «Барабас». - Кто же мог представить, кто же мог подумать, что всё так получится!? Пошли, пыхнем.

Он встал и направился к балкону.

- Шмали здесь, - милостиво разрешил я, даже достал из серванта пепельницу и поставил её на стол. После ухода Ларисы мной владела полнейшая апатия, и в квартире сам собой стал возникать прежний холостяцкий беспорядок.

- Правильно! Потом можно проветрить, - согласился Вячик и задымил. – Серёга, брось ты так расстраиваться. Верь, друг, и на твоей улице будет праздник. А ты к его приходу должен быть всегда готов, как пионер, и свято верить, что этот праздник обязательно случится. Ты сказку про удачу и трёх братьев знаешь?

- Какую ещё сказку? – вяло поинтересовался я.

- Такую очень умную сказку, а может, и не сказку, а присказку. А может, и не присказку, а басню. Может быть, её Крылов написал.

- Только басни мне сейчас и не хватает.

- Если не хватает, я тебе её сейчас расскажу, - навязчиво ответил Вячик и сделал таинственное лицо: - Так вот, жили-были три брата.

- Небось, бедно жили? – с сарказмом спросил я.

- Не перебивай. Очень бедно жили братья. В нужде и голоде жили и мечтали, чтобы к ним пришла удача, чтобы они зажили счастливо. Один брат был лоточником, второй брат служил мелким чиновником в канцелярии, а третий брат ни фига не делал – просто валялся в избе на печи и бил мух.

- И вот однажды,.. – съехидничал я.

- Не перебивай. И вот однажды в конце мая пришла к ним в дом Удача! Первому брату так подфартило, что он скупил себе почти все пристани на Волге, с десяток пароходов и создал свой Торговый Дом, или как там это в те времена называлось. Второму брату тоже повезло – понравился он дочке генерала, инспектировавшего их контору, женился на ней, был произведен в чин вне очереди и переехал жить во дворец в Петербурге. А вот третьему брату…

- Не повезло?

- Повезло! Удача ведь пришла ко всем троим. Третий брат стал так метко бить мух, что с одного удара пришибал с десяток, набил их видимо-невидимо – ступить в избе негде было, кругом мухи дохлые валялись. Погостила удача у братьев до осени. Но она баба ветреная. Впрочем, как и все существа женского пола. Ушла она к другим людям. И остался первый брат со своими магазинами и пароходами, второй – с богатой женой, чином и дворцом, а третий брат так и остался лежать на печи в избе, полной дохлых мух, но их у него было – тьма тьмущая. Сказка – ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок. Намёк догнал, Серёга?

- А чего тут догонять? Ясное дело, нельзя только мечтать, что хорошо бы жить хорошо. Так я вроде на печи не валяюсь. Ты, Вячик прекрасно знаешь, что я работаю.

- Вот и умница, - Вячик жизнерадостно оскалил зубы. – Работай и верь, что к тебе тоже обязательно придёт удача: ты встретишь нормальную девчонку и станешь когда-нибудь владельцем банка.

- Ра-аботай?! Ве-ерь?! – передразнил я его. - Фигня всё это на постном масле. Это только в песне: вся жизнь впереди, надейся и жди. Чего ждать-то? Удачи? Сколько её ждать? Я дождался только того, что Лариска от меня сбежала к другому. И попробуй мне что-то возразить.

Вячик возражать не стал, а снова закурил. Разговор у нас не клеился: я угрюмо молчал, а он не знал о чём говорить. На поясе у него заверещал мобильник.

- Ну вот! - вздрогнул Вячик, уронив от неожиданности сигарету. - Кажется, началось.

Он поднёс к уху телефон, аллокнул, затем стал оправдываться:

- Да, ласточка. Ну, не выдумывай. Ни у какой не у Люськи! Я же тебе уже клялся, что с ней всё кончено. Я даже забыл, как её зовут. Ты что, мне не веришь? Я у друга своего старинного, у Серёги. Хочешь, я ему трубу дам, он подтвердит. Ты что, мне не веришь? Ну, спасибо за доверие. Да, звезда моя, скоро буду. Да, сейчас уже выхожу.

- Началось, - озабоченно произнёс он. - На хрена эти мобильники попридумывали?! Не телефон, а ошейник. С ним теперь никуда не денешься, из-под земли достанет.

- Жена? - догадался я, вспомнив, что Вячик всего как месяц скрепил свои серьёзные намеренья законным браком.

- Срочный вызов в семейное гнездо. Минутная готовность и старт! Иначе грандиозный скандал, - Вячик нервно затянулся и затушил окурок в пепельничке. - Женитьба - это тяжкий хомут на мою бедную шею! Оковы, кандалы на всю жизнь. И я эти оковы сам на себя нацепил, - идиот!

Он плеснул джин в рюмки и, не предлагая мне поддержать компанию, выпил. С горя, наверное. Затем глянул на меня чуть ли не со злостью:

- А ты с кислой миной сидишь, нос повесил. Да если б моя от меня сбежала... да я б скакал бы от радости, а нос бы пистолетом держал... и не только нос. Ты же, Серёга, счастливчик! И сам этого счастья не понимаешь...

Вячик ещё немного посокрушался, повздыхал, допил остатки «Барабаса», а затем отбыл к домашнему очагу и к своей любимой супруге.

Я остался один и от нечего делать включил телевизор. Но сколько ни щёлкал каналами, кругом шла опостылевшая реклама и я, ругнувшись, выдернул телевизионный шнур из розетки.

Что делать, чем заняться? Может, побродить по сети? Я подошёл к компу и уже хотел нажать на «power», но передумал: после выпитого приторно-вонючего «Барабаса» и дыма Вячикиных сигарет дьявольски разболелась голова, да и время уже - почти десять, а завтра на работу. Лучше лечь баиньки. Я застелил диванчик и улёгся спать.

* * *

- Ты соскучился? - Лариска смотрела на меня своим лучистым изумрудным взглядом и улыбалась.

- Очень! - я радостно протянул руки и двинулся к ней навстречу. Мои губы сами собой вытянулись, сложились в трубочку, предвкушая поцелуй. Её губы уже совсем близко, ещё мгновение и мы...

- Дз-з-з, - сказала Лариска.

Я ошалело посмотрел на неё:

- Что?

- Дз-з-з, - дзинькнула она опять и... пропала.

Я открыл глаза и, ещё не осознавая, что это был всего лишь сон, сел на диване.

- Дз-з-з, - раздался из прихожей телефонный звонок.

Кто бы это мог звонить? «Конечно, это Лариска!» - решил я, ещё не проснувшись окончательно.

- Дз-з-з.

Путаясь в одеяле, я вскочил с дивана и со всех ног бросился в прихожку, где стоял телефон. На мою беду, свет я не включил и даже не одел очки. На скорости я в дверной проём не вписался и изо всей силы боднул лбом дверной косяк.

Согласно третьему закону Ньютона - закону равенства действия и противодействия, вся моя семидесятипятикилограммовая масса отлетела от стены и опустилась опять на диване. Жалобно поскуливая, я схватился за лоб и, уже никуда не торопясь, стал приходить в себя.

Проклятый телефон звякнул ещё раз, другой и заткнулся. Кое-как я нащупал кнопку светильника и включил свет. Затем пошарил по поверхности тумбочки, нашёл очки и вооружил глаза.

Когда туман и искорки перед глазами немного рассеялись, я направился к серванту и стал обозревать в зеркало свою физиономию.

- Во, блин! Гоблин! Да, блин! На, блин! - простонал я, увидев, как на лбу, прямо на глазах, появляется жирный сине-красный рубец, - след от действия третьего закона.

Я прошествовал в ванную, намочил полотенце холодной водой и обвязал им голову. Спать почему-то расхотелось. Я уселся на диван и глянул на часы - двадцать минут второго! Какой же придурок мог звонить в это время?

- Дз-з-з, - весело позвал меня телефон из прихожей.

Ну, теперь-то я точно узнаю, кто это трезвонит! Я описал осторожную дугу возле дверного косяка и благополучно достиг телефона.

- Алло! - громыхнул я, стараясь вложить в это приветствие всю свою злость и гнев к звонившему.

- Серенький, привет! - отозвалась трубка и я, к своему огорчению узнал голос Виктора Колыванова - начальника моего отдела. - Как дела? Чем занимаешься?

- Спал, - пробурчал я. - Набираюсь сил перед предстоящими трудовыми буднями.

- Молодец! - жизнерадостно похвалил Виктор. - Я тоже отдыхаю, но не так, как ты, а активно. Знаешь, откуда звоню?

- Нет!

Я только знал, что Колыванов сейчас где-то за границей. Переработался мой начальничек! Отбыл на заслуженный отдых. А чего не отдохнуть, коли деньги позволяют? Ни для кого в нашем банке не было секретом, что Виктор имел привычку раз пять-шесть на год брать отпуск за свой счёт и совершать вояжи за границу. Расслабиться, так сказать.

- Я на Кипре. Выручай, Сергунчик, - сказал Колыванов. - Мы ж с тобой друзья!

«Ты бы о дружбе заговорил три недели назад, когда я тебя просил мне зарплату повысить», - подумал я, а вслух спросил:

- Что случилось?

Хотя я уже прекрасно понял, что случилось и почему в такой час звонит мой шеф. О том, что Колыванов частенько отдыхает за границей, знали все в нашем банке, а вот чем он там занимается - пожалуй, один только я. У Виктора был один недостаток, не очень совместимый с банковской деятельностью. Вернее, даже не недостаток, а болезнь - Виктор очень любил играть. И не было такого случая, чтобы он на отдыхе не посетил тамошнее казино.

- Проигрался я, - ответил Виктор. - Срочно бабки нужны. Выручай!

Я его уже выручал четыре раза. Первый раз, месяцев восемь назад, он мне позвонил тоже из-за границы, правда, не ночью, а вечером, и попросил перевести со счета нашего банка на его счёт тысячу долларов, поставив меня своей просьбой в затруднительное положение: с одной стороны, он подстрекал меня совершить служебное преступление, с другой - это был мой непосредственный начальник, которому я обязан подчиняться. Но тогда он меня уговорил: мол, тысяча баксов не такая уж большая сумма и в оборотах банка - это капля в море, через день он достанет деньги, положит их назад на банковский счёт и никто ничего не узнает. В общем, он меня убедил и я, придя на работу, перечислил на его счёт тысячу. Всё действительно обошлось: через день он перечислил деньги на наш банковский счёт, и об этой махинации банковское руководство не узнало. Через два месяца он опять был за границей, опять позвонил и попросил перечислить две тысячи на его счёт. Я сделал это с уже более-менее спокойной душой. И опять всё обошлось. После этого, я переводил деньги на его счета ещё два раза: один раз две тысячи, второй раз - три. И вот сегодня опять...

- Сколько? - спросил я.

- Двадцать, - весело ответил Колыванов.

- Сколько?! - ужаснулся я.

- Чего ты удивляешься? Пустяки, не дрейфь. Ты ж меня знаешь! Всё будет, как в лучших домах Парижа. Через день деньги будут на месте, комар носа не подточит, отвечаю.

- Всё-таки двадцать штук, - пролепетал я.

- Ну, двадцать. Ну и что? Не трусь! Записывай счёт.

- А разве?.. Разве не на твой счёт нужно перевести?

- Нет. Понимаешь, Серенький, - Колыванов замялся. - Я здесь одолжил уже деньги у одного парня: депутат Думы, классный пацан, тоже, как и я, на отдыхе. Дал мне бабки, не колеблясь, а я пообещал сегодня же вернуть. А я человек слова! Ему ещё тут неделю отдыхать-куролесить, а мне через восемь часов вылетать домой. Вот и нужно на его счёт скинуть двадцать косячков. Сделаешь?

- Вдруг Пономарь узнает? - заколебался я, вспомнив о директоре банка. - Он же меня сразу турнёт, это в лучшем случае.

- Как он узнает?! - рассмеялся Виктор. - Послезавтра я деньги перечислю обратно в банк и всё будет шито-крыто. Ну а если вдруг кто-нибудь что-нибудь пронюхает - я всё возьму на себя, отвечаю. А я человек слова! Ну, сделаешь?

Я вздохнул:

- Диктуй.

Он продиктовал мне реквизиты счёта своего приятеля-депутата и сказал напоследок:

- Значит, сразу, как придёшь на работу, и переведи. Ну, давай, Серый! Спокойных тебе сновидений! Послезавтра увидимся, и я тебя отблагодарю. За мной не заржавеет.

Сновидений в этот остаток ночи я так и не увидел, тем более спокойных. Просто потому, что уже не мог заснуть, хотя и пытался. Я лежал на диванчике и ворочался с боку на бок, но сон упорно не приходил: во-первых - чертовски болел лоб, во-вторых – в мокрой полотенечной чалме не очень-то и заснёшь, в-третьих - мне жутко не понравилась очередная просьба Колыванова. Третья причина моей бессонницы была, пожалуй, самая главная. Двадцать тысяч - это деньги! У меня таких отродясь не бывало. Вдруг Колыванов не соберёт к послезавтрашнему дню нужную сумму?! Кто деньги отправил? А деньги отправил банковский оператор Сергей Савельев, то есть я. Правда, в случае чего всё на себя возьмёт Витька. Прежде всего, пострадает он. Но при этом и с меня сдерут три шкуры, за содействие.

Утром я заглянул в зеркало, с отвращением осмотрел свою не выспавшуюся примятую рожу: мало того, что глаза красные, как у алкаша, так ещё строго посредине лба багровый рубец красуется. Под моей коротенькой белой чёлкой его очень даже видно. Прямо не российский интеллигент, а индеец-альбинос в боевой раскраске и при очках. Банковский Чингачгук, одним словом. Или, скорее, Зоркий Сокол.

* * *

Я зашёл в троллейбус, стал на передней площадке и прилип взглядом к окну, стараясь поменьше вертеть головой и не привлекать внимание близстоящих пассажиров к своему разноцветному лбу.

В городе уже во всю вступала в свои права весна. Припекало солнце, и под его лучами быстро испарялись лужи с мостовой и тротуаров. Лишь кое-где ещё возле деревьев оставались грязные кучи льда и снега, но и они через несколько дней должны растаять, просочиться в землю, испариться. Как всегда первыми на потепление погоды откликнулась молодёжь, и на городских улицах появились беспечно весёлые, одетые уже почти по-летнему мальчики и девочки. В толпе пешеходов стали радовать глаз умопомрачительно короткие мини-юбки, открывающие длинные женские ножки в соблазнительных колготках и на высоких шпильках-каблуках, - самый опасный период для мужиков-шофёров. Недаром они говорят, что весна хуже гололёда.

Троллейбус рогатой черепахой медленно полз по проспекту, надолго застревая в пробках и останавливаясь на светофорах. Среди пассажиров прокатился лёгкий шум и мгновенно стих, как на стадионе перед пробитием одиннадцатиметрового. Такое бывает, когда народ увидит что-то из ряда вон выходящее, или предвкушает хорошее развлечение. Я обозрел перспективу за окном, но там был полный порядок, ничего примечательного. Тогда я стал рыскать взглядом по салону. Так и есть! Троллейбусная публика уже следила за представлением, которое разыгрывалось в самом салоне. Совсем рядом, всего в каком-то полуметре от меня происходил поединок двух дам бальзаковского возраста. Тётеньки стояли, плотно прижавшись спинами друг к другу. В одной руке они держали по хозяйственной сумке, другой - изо всех сил упирались в поручни. Спина каждой упорно толкала спину противника и борьба велась с переменным успехом. Но вот дама, стоявшая слева, стала уставать.

- Хамка какая! - вскричала она. - Берёт и толкается!

- Сама ты, хамка! Первая начала и ещё возмущается! - отозвалась побеждавшая дама.

- Нет! Ну вы только на неё посмотрите! - закричала первая дама, призывая на помощь общественность, и локтём ткнула меня под ребро. - Как тебе нравится эта толстая курица?

Видимо, тётенька решила взять меня в союзники. «Да ты тоже, цыпа, не сильно худенькая», - подумал я. Покатые плечи и натоптанная фигура обратившейся ко мне дамы сразу вызывали ассоциацию с борцом сумо, причём не с рядовым, а как минимум, с мастером спорта. Я не имею привычки встревать в такого сорта разборки и всегда обхожу их стороной, лишь последние три месяца с удовольствием любовался тем, как лихо ликвидирует транспортные конфликты Лариска. «Эх, нет на вас, барышни, моего Ларимона, - грустно подумал я. – Будь она здесь, вы бы уже разбежались по противоположным углам троллейбуса, как боксеруны расходятся по углам ринга, едва заслышав гонг. Может, мне тоже попробовать устранить конфликт и помирить этих коренастых бабасиков? Может и у меня получится, как у Лариски?».

Я солидно откашлялся и мужественным строгим голосом сказал:

- Хватит, девочки, толкаться. Корриду здесь устроили, понимаешь. Вы, миленькая, станьте сюда - смотрите, сколько здесь места, а вы продвиньтесь вперёд на три шага...

Девочками они были лет двадцать назад, или может даже тридцать. Но, называя так тётенек, я думал, что этакое обращение они воспримут как комплимент, отпущенный их внешности, мол, выглядят они ещё очень и очень… Кроме этого, мне хотелось поднять свой рейтинг вместе с имиджем на должную высоту, чтоб они беспрекословно подчинились моему мужскому обаянию и напору. Однако в тот момент я почему-то забыл о своей нестандартной внешности и об индейской раскраске моего лба - наверное, что-то в голове перемкнуло после ночного бодания с дверным косяком.

Дамы перестали толкаться, переглянулись и повернулись ко мне лицом. В первые секунды моей миротворческой речи они смотрели на меня недоуменно, но затем в их взглядах стала читаться твёрдая решимость размазать меня по стёклам и стенкам троллейбуса.

- Это кто здесь девочки?! - процедила левая дама, постепенно повышая тон. - Ах ты, молокосос, жердина долговязая.

- Мэдам, - я чуть попятился. - Я же для вашего блага стараюсь, конфликт сгладить, так сказать...

- Я тебе сейчас всю морду сглажу, - стала надвигаться на меня правая дама. - Ты кем командовать вздумал, сопля белобрысая. Я тебе сейчас дам корриду! Ты что же, меня коровой испанской считаешь?! Мало тебе по лобешнику настучали, пьянь очкастая?!

По троллейбусу опять прокатился рокот трибун - пассажиры настраивались на бурную динамичность спектакля. Тем более, что в шоу появился новый актёр, то есть, я. Но мне не хотелось оправдывать надежды зрителей - следующая остановка была моя. «Да, у Лариски это получше получается», - подумал я, ускоренно продвигаясь к выходу.

Слава Богу, погони за мной не было. Дамы продолжали отпускать в мой адрес гневные тирады, а я нетерпеливо топтался у двери.

- Не провожайте меня, девчонки, - крикнул я им, когда троллейбус стал притормаживать перед остановкой. - И берегите нервные клетки.

Сам удивляясь своей неожиданной наглости, я послал им по воздушному поцелую и благополучно нырнул в открывшиеся двери.

* * *

- Так говоришь, в стенку врезался? - опять осведомился Шурик и хохотнул. - Это ж сколько надо было на грудь принять, чтоб в двери не попасть?!

- Спросонок это, - устало произнёс я. - Сколько можно вам повторять? Телефон зазвонил и я бросился...

- А кто звонил?

- Ошиблись номером.

Появлением рубца на моём лбу интересовались сегодня все наши отделовские операторы, и я уже устал отвечать на их вопросы. Тем более, что никто мне особо не верил: все считали, что у меня вчера был алкогольный перебор. Насмешки моих коллег продолжались целое утро и не прекращались даже сейчас - после обеда.

- Молодец, Серёга! - продолжал кураж Шурик. - Настоящим мужчиной становишься. В жизни всегда есть место подвигу! Хватит уже тихоней быть! Только не злоупотребляй, чтобы голова целой оставалась.

Я только вяло отмахнулся и стал набирать очередную платежку.

- Серж, тебя патрон к себе требует, - возле моего стола неожиданно материализовалась наша банковская секретарша Тома.

Я дёрнулся, словно прикоснулся к раскалённому утюгу, от испуга чуть не уронив на пол компьютерную мышку. Повод для испуга у меня был - утром я сразу, выполняя просьбу Колыванова, перевёл со счёта нашего банка двадцать тысяч долларов на счёт его приятеля. Вдруг Пономарь что-то узнал об этом?

- Зачем? - я подхватил мышку и постарался задать вопрос безразличным тоном, но почувствовал, как в груди гулко застучало сердце.

- Откуда я могу знать? - пожала плечами Тома и, уже намереваясь уходить, вдруг увидела мою радужную отметину. - Это что у тебя? Что с лобиком?

Весь коллектив нашей комнаты дружно заржал. Кроме меня, естественно.

- Поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся,.. - стал я повторять известную фразу из киноклассики.

- Пить меньше надо, - также процитировала киноаксиому Тома и смех в комнате усилился. - Мой благоверный, когда нажрётся, тоже...

Уф, достали! Я встал и, не дослушав рассказ Томы о великих деяниях её благоверного, пошёл в кабинет Пономаря.

* * *

- Константин Федорович, вызывали? - я робко открыл двери генерального и сделал несколько шагов к его столу.

Пономарь, просматривавший какую-то длинную распечатку, поднял на меня глаза:

- Вызывали, вызывали! Ты что, татуаж на лоб решил нанести? Нашёл место?! Я понимаю эти новые модные веянья, но...

- Это я ударился, Константин Федорович, скоро сойдёт.

- Ну-ну! Слушай, Савельев, что это за двадцать тысяч? Я что-то не пойму.

- Какие двадцать тысяч? - проблеял я, чувствуя, как по спине пробежал отвратительный морозец.

- Да вот, решил проверить наши последние операции и сразу же встретил непонятку, - Пономарь опустил глаза в распечатку. - Иди сюда, смотри.

На полусогнутых ватных ногах я приблизился к столу генерального.

- Сегодня в девять тринадцать отправлено двадцать тысяч. Вот видишь, - Пономарь подчеркнул карандашом нужную строчку. - Вот твой идентификационный рабочий номер. Ты отправлял? Что молчишь?

- Видите ли,.. - я даже не смотрел в распечатку.

- Пока ничего не вижу, - патрон стал терять терпение. – И ничего не понимаю. Давай, телись быстрее.

- Это действительно отправил я.

- С какой стати и на чей счёт?

- По распоряжению Колыванова.

- То есть, как?! Он же в отпуске!

- Он мне звонил этой ночью с Кипра, - сказал я и, вспомнив, что Витька сегодня вылетел домой, добавил. - Он уже должен быть дома.

- Я и без тебя знаю, что он должен быть сегодня дома, - нахмурился Панамарь. - Что-то мне эти сказки Шахерезады не очень нравятся.

Он листнул настольный календарь-блокнот и взял телефон:

- Виктор Ильич? С приездом. Что ты поручал сегодня Савельеву? Так, оригинально! Можешь приехать? Именно сейчас. Я высылаю за тобой машину.

- Ну, что он сказал? - отважился спросить я.

- Иди на рабочее место, - не глядя на меня, сказал генеральный. - Вызову.

* * *

Когда меня повторно вызвали к патрону, в его кабинете уже сидел Колыванов.

Завидев меня, он вскочил со стула и чуть ли не кинулся на меня с кулаками.

- Ты что здесь басни сочиняешь, Савельев? - закричал он, злобно вращая глазами. - Какие двадцать тысяч? Какой звонок с Кипра? Я в Севилье был. Тебе может билет показать, или счёт из гостиницы? А ну, дыхни! Что с лицом? Пил вчера? У тебя случаем не белка?

- Какая белка? - пролепетал я, ошеломлённый таким неожиданным напором Колыванова.

- Белая горячка! - ответил Витька. – Точно! Вон и рожу разбил! Иначе как объяснить...

- Уймись! - прикрикнул на него Пономарь. - Не в горячке дело. Он просто хотел украсть эти деньги. Как же так, Савельев? На что ты надеялся? Знал же, что любой перевод без труда можно вычислить.

- Он, наверно, на наркоту присел, - продолжал наседать на меня Колыванов. - Наркоманы ни перед чем не останавливаются, если денег нет. Какому-нибудь наркопродавцу деньги перевёл. Чем балуешься, Серёжа? Нюхаешь, глотаешь, или колешься?

- Да ты что?! - взревел я, как раненый зверь. - Ты же мне сегодня ночью... с Кипра... Это ж из-за тебя, гада, я лоб разбил... Константин Федорович, поверьте... это он звонил и просил перевести деньги на счёт его друга-депутата...

- Ещё и депутата сюда приплёл, - хмыкнул Витька. - Точно с башкой проблемы. Его в психушку надо...

- Это тебя в психушку надо, - заорал я. - Ну ты и гад...

- Хватит, - рявкнул Пономарь.

- Константин Федорович...

- Хватит, я сказал! - в меня, словно два пистолетных ствола, уставились тяжёлые глаза патрона. - Значит так, Савельев. Ты уволен по любому, однозначно и без всяких разговоров, но это ещё не всё. Ты отправил эти деньги. Значит, с тебя двадцать тысяч,.. моих двадцать тысяч. Это пока я не включил счётчик. А я его включу сегодня вечером. Не вернёшь, пеняй на себя. Слышал, небось, как с должников долг сдирают вместе со шкурой. Мой тебе совет, быстренько отправь свифтовку в тот банк и попроси сделать возврат. Может, ещё успеешь. Вернутся сегодня деньги - будешь свободен, будем считать, что тебе повезло. Пошёл!

- Но, я не...

- Пошёл!

Обливаясь холодным потом, я бросился в операторскую.

* * *

Может быть, действительно по мне психбольница плачет? Или я вчера действительно окосел после трёх рюмок Вячикиного «Барабаса» и у меня была ночью очень белая, очень горячая горячка? Неужели весь этот телефонный разговор с Колывановым мне привиделся? Не может быть! Я всё помню прекрасно! И откуда бы у меня взялся номер счёта? Вот же эта бумажка у меня в руке и на ней я писал под Витькину диктовку. Но каков гад, а?! И я тоже хорош! Осёл доверчивый! Впредь наука будет, как доверять людям. Если у меня, конечно, это самое «впредь» будет. Вряд ли мюнхенский банк, на который я перечислил двадцать тысяч, вернёт деньги - уже столько времени прошло. Всё, полный крах - алес капут, как говорят немцы. Такие бабки мне негде взять, даже если продать мою квартиру - для этого нужна хотя бы неделя. А Пономарь включит сегодня счётчик. Не успею! Уж лучше сразу с моста да в реку, чтоб долго не мучаться.

Как в полусне, я лихорадочно набирал запрос на возврат, не обращая внимания на удивлённые взгляды моих коллег. Кажется готово! Я ещё раз уставился на экран монитора, проверяя каждую циферку. Господи, помоги! Нажим на «enter» - и свифтовка отправилась в тот банк, на счёт которого были перечислены утром эти злосчастные деньги. Я перевёл дух, вытер рукавом рубахи пот с лица и стал ждать.

Ждать пришлось всего каких-то полчаса, хотя мне эти тридцать минут показались вечностью. Всё это время я без движения сидел на рабочем месте перед своим компом, тупо наблюдая, как секундная стрелка на настенных часах наматывает круги по циферблату. Голова болела у меня ещё с утра, но в минуты ожидания боль прошла и вместо боли появилось удивительное безнадёжное спокойствие. Вроде бы весь этот кошмар происходил не со мной, а с каким-то другим человеком, судьба которого меня ни капельки не интересовала. Полнейший пофигизм! Будто я совершенно сторонний наблюдатель из другого мира и слежу за всем происходящим с какого-то невидимого для обычных людей экрана. Может, такое состояние и имеют в виду, когда говорят, что душа ушла в пятки? Только моя душа, видимо, так перепугалась, что быстренько прошмыгнула сквозь пятки и вообще убежала из чахленького тельца. Витает теперь где-нибудь поблизости и ждёт развития дальнейших событий. Хорошо ещё, что ко мне не приставали с расспросами коллеги. Поняли, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Даже Шурик затих и не отпускал свои обычные плоские шуточки. Только сердобольная Вера Петровна осторожно приблизилась ко мне и спросила:

- Серёж, может тебе кофе сделать?

Этот вопрос вывел меня из прострации и я стал приходить в себя – видать, душа посчитала, что ещё не всё потеряно и решила вернуться. Я посмотрел на Веру Петровну, отрицательно мотнул головой и уже хотел произнести ей слова благодарности, как неожиданно компьютер перегрузил картинку на экране.

Есть!!! Возврат! Хладнокровные и рассудительные немцы вернули деньги. Ну спасибо, товарищи-камрады! Первые секунды я просто пялился на монитор и глупо улыбался - со стороны точный шизик. Затем немного успокоился и стал уже осмысленно изучать пришедшую платёжку: так, взято со счёта, который продиктовал мне Колыванов, и отправлено нам. Всё правильно! Двадцать тысяч долл... Стоп! Я уставился на графу «Сумма» и стал пересчитывать нолики. В графе стояла двойка, за ней шесть нулей - 2000000. Два миллиона вместо двадцати тысяч! Дублируя цифровую запись, прописью также сообщалось, что нашему банку переведено два миллиона долларов. Может у меня действительно белка?! Снова и снова я изучал полученную платёжку, чувствуя, как опять покрываюсь потом. Сомнений быть не могло: хладнокровные и рассудительные камрады прислали вместо двадцати тысяч два миллиона. Ошибся оператор - снял со счёта колывановского друга-депутата на миллион девятьсот восемьдесят тысяч больше. Торопился, наверное, немец на обед, вот в спешке и лопухнулся. А может, пива вчера перепил своего баварского, вместе со шнапсом? Или, причина не в спешке, не в похмелье, а в чём-то другом? Да какая мне разница, из-за чего ошибся тамошний оператор. Хотя удивительно, что хладнокровные и рассудительные тоже могут ошибаться. Ну, а мне-то что теперь делать? Оставить нужную сумму, а остальное вернуть назад? И мой похмельный немецкий камрад, с лихвой вернувший деньги, получит от своего руководства по шапке за расхлябанность и разгильдяйство. А вдруг колывановский депутат сегодня утром удостоверился, что ему перевели двадцать тысяч и теперь долго не будет интересоваться своим счётом? Будет пользоваться другими своими счетами. Наши депутаты парни ушлые и открывают в заграничных банках десятки счетов, уж я-то это знаю! Может, пройдёт неделя, другая, или даже месяц, пока друг-депутат вознамерится заглянуть на свой обедневший счёт и обнаружит пропажу? За это время... Интересно, успею ли я за это время потратить миллион девятьсот восемьдесят тысяч?

Мысль, нежданно-негаданно посетившая меня, была такой дерзкой, что я даже воровато огляделся - вдруг за мной наблюдают, или я вдруг стал говорить вслух? Но все были заняты своими делами и не обращали на меня внимания. Поэтому мысль об изъятии депутатских долларов, сперва так испугавшая меня, становилась всё более назойливой и, в конце концов, прочно поселилась в голове.

Брать, или не брать? Вот в чём вопрос! Пять минут я ещё колебался, но потом решился: быстренько открыл на себя счёт в том же банке, откуда пришли деньги, и отправил на этот счёт все два миллиона, оформив их как возврат ошибочного платежа. Затем перебросил оттуда двадцать тысяч на счёт нашего банка, – вернул нужную сумму, что и требовал от меня мой, увы, уже бывший, патрон. Дальше я стал дробить на мелкие куски свою добычу, отправляя со счёта в немецком банке по 100-150 тысяч долларов на счета, тут же открываемые в разных интернет-банках. Скоро уже мои (или пока ещё мои) миллион девятьсот восемьдесят тысяч были разбросаны по разным банкам мира и надёжно припрятаны, – попробуй их теперь отыскать!

Когда в комнату вошёл Пономарь, я как раз доставал распечатку из принтера. На ней было подтверждение, что наш банк получил назад отправленные в зарубежный банк двадцать тысяч долларов. Генеральный подошёл и молча уставился на меня свинцовым взглядом.

- Вот, Константин Федорович, - я протянул ему бумагу. - Возврат, двадцать тысяч долларов.

Томительные секунды он изучал распечатку, затем пошёл на выход и уже с порога сказал:

- Тебе повезло, Савельев. Очень сильно повезло. Свободен. Расчёт получишь в конце месяца.

«Если доживу», - подумал я, вспомнив, что до конца месяца ещё далеко. Сложив в пакетик свои нехитрые пожитки: чашку, летние туфли и записные книжки, я стал медленно натягивать курточку, чувствуя на себе сочувственные взгляды наших отделовских.

- Турнули?! - резюмировал Шурик. - За что?

- У этой сволочи спроси, - кивнул я на как раз вошедшего в комнату Колыванова.

- Пошёл вон, - громыхнул Витька. - Чтоб ноги твоей в моём отделе не было и вообще в банке.

- Но пасаран! - у двери я обернулся и, сжав в прощальном приветствии кулак, посмотрел на своих бывших коллег.

- Будь здоров, амиго, - отозвался со своего места Шурик. - Твой светлый образ всегда сохранится в наших сердцах.

- Мерзавец ты, - ещё раз напомнил я Колыванову и закрыл за собою двери.

* * *

Итак, я стал вором! И каким! Украл аж два миллиона долларов без малой мелочи - без двадцати тысяч. Испытывал ли я угрызения совести, что обокрал всенародно избранного депутата? Отнюдь! Ему-то что?! Раз на его счету такие деньги, то он ещё сможет получить свои не очень законные миллионы, ещё уворует у избравшего его электората, не упустит своего кровного - на то он и депутат! Бедным он никогда не будет. А вот как быть со мной? Если этот депутат обнаружит пропажу и поднимет шумиху, тогда вора вычислят в течение одного часа, даже быстрее. Узнают, что эти деньги взял я, безусловно узнают. Узнают легко и просто, а когда узнают... Как сказал сегодня Пономарь - долги сдирают вместе с кожей. Значит, пока с меня не начали сдирать деньги вместе с кожей, эти миллионы надо успеть потратить. Пожить в своё удовольствие недельку-другую, а уж потом... потом пусть ошкуривают, свежуют.

Нет, угрызениями совести по поводу кражи денег у депутата я не мучался, а чувствовал жуткий и одновременно приятный страх. Удивительное чувство! Я – миллионер!

Когда я ещё учился в университете, на одной из нашей студенческой пирушке, которые частенько устраивались в общаге, Женька Красавцев стал угощать нас шампанским: сначала притащил из своей комнаты бутылку, затем ещё одну. Когда он сделал третью ходку, я не выдержал и спросил:

- Откуда?

Он улыбнулся беззаботной хмельной улыбкой:

- Украл. Шёл мимо магазина, смотрю - фура с шампанским разгружается, и грузчики как раз отвлеклись. Схватил я ящик и ускорился. Потом из-за поворота выглянул, а они даже ничего и не заметили.

Я обомлел - зачем? Зачем Женьке, который был существенно побогаче других ребят из нашей группы, нужно было воровать это шампанское? Во имя чего этот риск? Ведь могли догнать, избить, сдать в ментуру и выгнать из универа! Я уж не говорю о моральном аспекте кражи: с детства я запомнил знаменитую фразу сыщика Глеба Жиглова о том, что вор - это преступник, который должен сидеть в тюрьме.

- Что ты понимаешь?! - важно заявил тогда Женька. - Люди воруют не только из-за бедности. Есть даже болезнь такая, только я забыл, как она называется по-научному: когда миллионер может стащить какую-нибудь безделушку, совершенно ему не нужную.

- Зачем? - ещё больше удивился я.

- Чтобы испытать это экстремальное чувство и поднапустить адреналинчика в кровушку.

- Какое чувство?

Женька задумался, потом ответил:

- Ты когда-нибудь стоял над обрывом или на крыше дома? Испытываешь ужас и одновременно неимоверный кайф, аж мороз по жилам дерёт: упадёшь или нет?! Тоже самое я испытал, когда удирал с шампанским: попадусь, или нет?!

Тогда я с Женькой поссорился, мне были до лампочки его кайфы вместе с ощущениями. Я ему заявил, что он вор, бросил на стол деньги за выпитое мною шампанское и ушёл...

Сейчас таким же вором, как Женька, стал я. Ну, нет! Разве можно сравнить два миллиона баксов с каким-то ящиком шампанского?! Я гораздо круче, чем Женька и если попадусь, меня не сдадут в милицию и не выгонят из университета. Всё будет гораздо хуже. И сейчас, Женька, я испытываю гораздо более острое чувство, чем ты!

* * *

Выйдя из банка, я сразу пошёл к троллейбусной остановке. Хотелось побыстрее добраться домой и упасть в кровать - сказывались бессонная ночь и то неимоверное напряжение, которое испытывал в течение дня. Даже зрение ухудшилось и, как я не протирал очки, изображение мутнело и расплывалось. Да, я теперь миллионер и могу швырять деньгами направо и налево. Но не сейчас. Утро вечера мудренее! Сначала нужно как следует выспаться, а уж потом на свежую голову...

Я подходил уже к своему подъезду, когда услышал сзади знакомое:

- Серенький.

Хоть сейчас я видел плохо, но Колыванова узнал без труда. Улыбаясь наглой улыбочкой, он подошёл ко мне вплотную.

- Не ждал? – оскаленный в улыбке рот придавал Витьке сходство с жестоким опасным хищником.

- Что тебе нужно? - спросил я.

- Ничего. Просто решил проводить тебя.

- Зачем?

- Вдруг на тебя кто-нибудь набросится в подъезде. А я тебя спасу. Пойдём, теперь меня не надо бояться.

- А я тебя и не боюсь, - я повернулся и зашагал к подъезду.

- Конечно! Зачем меня бояться? Ведь сегодня все видели, как ты меня оскорблял, - Витька пошёл следом за мной. - Не дай Бог что-нибудь с тобой, и все решат, что это я тебе отомстил.

«Что за чушь он несёт?» - подумал я.

Спустился лифт и я вошёл в него. Следом за мной в лифт шагнул и Витька.

- Предупреждаю, к себе в квартиру я тебя не пущу.

- А я и не собираюсь идти к тебе в квартиру, - хмыкнул Витька. - Проведу до дверей и всё. Ты же на седьмом?

Он нажал на кнопку седьмого этажа. Откуда он знает, что я живу на седьмом? Ведь он у меня ни разу не был. Лифт остановился и я, на ходу доставая ключи, пошёл к своей двери.

Где прятался тот здоровенный детина, я сперва не понял. Понял потом - он стоял на площадке между этажами, где у нас находятся мусоропроводные люки. Я только успел услышать топот бегущего по лестничному маршу человека и когда обернулся, увидел, что Витька заслонил меня от крепкого здоровяка, сжимавшего в руках палку, завёрнутую в газету. Причём палка эта была вряд ли деревянная и метил ею здоровяк как раз в мою голову.

Сначала я даже не успел испугаться, просто не успел.

- Не надо, - сказал Витька амбалу. - Уходи.

- Почему?! - спросил тот осипшим голосом. - Вот же он: длинный, белый и в очках.

Коричневое лицо здоровяка было покрыто недельной щетиной, и когда он заговорил, я услышал устойчивый запах перегара. Одет он тоже был не ахти как - обычный рыночный барыга.

- Уходи, - повторил Витька. - Всё отменяется.

Барыга рассвирепел:

- Отменяется?! А как же бабки? Ты обещал! Что, я зря тут у мусоропровода полдня торчал?

- Уплачу, как и договорились.

Здоровяк повеселел и опустил свою газетную палочку:

- Значит, завтра на том же месте в тот же час?

Колыванов кивнул, и барыга, вставив палочку под мышку, подмигнул мне, словно старому знакомому, и стал спускаться по лестнице.

Поражённый, я глянул на Колыванова:

- Это что же... Ты меня... Ты меня заказал?

- Гениально придумано, правда? - оскалился он. - Ты отправляешь двадцать штук. Об этом никто сперва не знает, а вечером ты погибаешь у своей двери от бытового разбойного нападения. Единственный свидетель, он же и исполнитель убит, двадцать тысяч переведены, а я здесь абсолютно не причём.

- Значит ты, когда звонил, и не думал отдавать банку эти деньги?

- Конечно, не думал. Зачем лишать себя двадцати тысяч?!

- Ну ты и гад, Колыванов! - я сжал кулаки, хотя и знал, что мне с ним не справиться. Витька был со мной одного роста, но весил больше ста килограммов.

- Ша, ша! - он предостерегающе поднял свои лапищи. - Не надо сжимать кулачки, Серенький. Я с тобой полностью согласен, ты прав: я гад, мерзавец и ещё сволочь, редкостная сволочь. А что делать? Как-то же надо выживать в этом сволочном мире?! Вот и я думал выжить за счёт такого лоха, как ты. Человек человеку друг, товарищ и волк. Естественный отбор - закон природы! Твоя смерть сохранила бы мою репутацию и двадцать тысяч. Где мне их теперь брать, просто ума не приложу?

- Этот счёт... чей он? - спросил я поражённый таким цинизмом.

- Моего нового друга-депутата. Тут я тебя не обманул! Как мы с ним красиво отдыхали! Просто шарман! А когда я оказался на мели, он мне двадцать тысяч одолжил, словно это и не двадцать тысяч баксов, а двадцать рублей. Богатый парень! Но какой он не богатый, однако, долг с меня стребует, вот я и решил воспользоваться тобой. А ты счастливчиком оказался - это ж надо было Пономарю в этот момент проверку устроить?! Все мои задумки - коту под хвост.

- Из-за двадцати тысяч ты хотел меня убить?

- Гордись! - усмехнулся Витька и опять продемонстрировал свой хищный оскал. - Других и за сто баксов мочат, даже из-за какого-то пустяшного мобильника могут молотком по башке навернуть.

Я вспомнил того грязного здоровяка с газетной палочкой:

- И ты нанял этого барыгу...

- Ну не бригаду же киллеров заказывать для такого чмо, как ты?! С пистолетами, винтовками и оптическими прицелами. Они стоят дорого. А тебе бы и этого барыги сполна хватило. Получил бы раз пять трубой по голове и всё. А кому ты нужен такой наивный и бедный?! Бедных в этом мире не любят, от тебя даже баба ушла, как я слышал.

Мне опять захотелось двинуть в эту сытую наглую рожу и я сжал кулаки.

- Спокойно, - предостерёг он и отступил на несколько шагов к лифту. - Ты, Серёнький, должен мне быть благодарен за то, что я тебя сейчас от смерти спас, а ты, вон, на меня с кулаками готов кинуться. Нехорошо.

- Я тебя очень скоро отблагодарю, - пообещал я. - Ты действительно редкостная сволочь.

Он презрительно хмыкнул и показал мне средний палец:

- Плевал я на твои благодарности вместе с угрозами. Радуйся, что жив остался. Да, никому не надо рассказывать об этом разговоре. Тебе никто не поверит и вообще: закрытый рот помогает сохранить зубы и... голову. Бывай, чамор, береги здоровье!

Колыванов сел в лифт и уехал. В подъезде стояла тишина, только равномерно ворчала лифтовая подъёмная машина. Я слышал, как лифт спустился на первый этаж и открылся. Перед глазами снова возник этот злобный грязный здоровяк с трубой завёрнутой в газетку и я содрогнулся. Сейчас лучше ни о чём не думать. Быстрее спать! Когда я вошёл в квартиру, у меня только хватило сил раздеться и принять горизонтальное положение на диване.

Часть 2. МОТ

Глава 3.

Просыпаться мне жутко не хотелось. Но всё же, несмотря на мои усилия провалиться в беспамятство вновь, блаженное забытьё медленно отступало. В полусонной голове стали возникать первые неповоротливые мысли: «Кто я? Зачем я? Живой я ещё, или нет?». Постепенно я осознал, что ещё жив – ведь только живые могут чувствовать холод. А я его сейчас чувствовал и даже очень. Уяснив, что ещё жив, я озадачился следующей любознательной мыслью: «Почему я сплю в какой-то неестественной позе?». Чтобы выяснить это, я попробовал открыть глаза. С неимоверным трудом мне удалось разлепить их и я увидел собственные ноги в чёрных брюках и в красивых модельных туфлях. Откуда этот новый прикид? Удивившись увиденному, я попробовал напрячь память и вспомнить хоть что-нибудь из событий вчерашней давности. Но мозг напрочь отказывался соображать, завис, как строптивый компьютер с перегруженной оперативкой. Зато я смог уяснить, что моё тело находится в сидячем положении, голова покоится на руках, а руки возлежат на каких-то перилах. Я решил продолжить исследования, сделал героическое усилие и приподнял голову. От этой потуги она загудела словно пустой котёл, о который разбили кирпич. Кажется, я даже застонал. Но, собрав волю в кулак, я оторвался от перил и начал осмотр своего местонахождения.

Прямо передо мной простиралась спокойная и безмятежная морская гладь, напоминающая своим зелёно-изумрудным цветом Ларискины глаза. Вдалеке изумрудная зелень моря и синева неба сливались в одну линию, и там у самого горизонта я увидел корабль, казавшийся отсюда маленьким и игрушечным.

Затем я услышал рокот проезжающего автомобиля и посмотрел вниз. Крутая безразмерная иномарка белого цвета проехала по улице и степенно завернула за угол. Отметив экзотическое своеобразие флоры, произраставшей на набережной, я оторвал взгляд от пальм и папоротников и уже детальнее осмотрел себя: туфли, брючки, белоснежная рубашка, неимоверно пёстрый галстук. Откуда на мне взялась эта одежда? И почему так чертовски раскалывается голова? Я провёл рукой по лбу и обнаружил, что моя голова чем-то перевязана. От прикосновения повязка сползла и упала мне на колени. Это был красивый чёрный платок. Что за маскарад?!

Кое-как я поднялся на ноги и уже окончательно пришёл к выводу, что спал в кресле на балконе, а так сильно замёрз потому, что одеяла, которыми был, по-видимому, кем-то заботливо укрыт, сползли и валялись сейчас на полу. Перешагнув через одеяла и придерживаясь рукой за стеночку, я добрался до балконной двери и вошёл в комнату. Помимо прочей роскошной мебели в этой комнате стоял уютный диванчик, на который я плюхнулся с огромной радостью - после столь изнурительного перехода с лоджии в комнату мне срочно потребовался отдых. Пролежав несколько минут бездумно и неподвижно, я опять попробовал запустить свою память и из её недр медленно и нехотя стали выплывать фрагменты вчерашнего дня…

* * *

Вчерашним утром я проснулся от острого чувства голода. Кроме голода во мне клокотала обида на Витьку Колыванова, томительное предвкушение тревожной радости и недоверие к самому себе: неужели волею судьбы я стал миллионером?! Чтобы удостоверится в этом, я включил комп, вошёл в сеть и проверил свои новые счета, открытые за пятнадцать минут до того, как меня вышвырнули с работы. Нет, не сон! Я действительно миллионер! И пока меня не грохнули из-за этой манны небесной, нужно было срочно начинать тратить, спускать, выбрасывать на ветер приобретённый капитал. Чтобы не было мучительно больно за бесцельно потраченные минуты и не потраченные деньги, когда кража обнаружится.

С чего начать? Естественно, с удовлетворения древнего и основного инстинкта. Исследовав полки холодильника, я нашёл только макароны двухнедельной давности, приготовленные ещё Лариской и уже негодные к употреблению. Поэтому я быстро оделся и ускорился в магазинчик, размещённый в соседнем доме. В магазинчике я купил пельмени, майонез, сахар, банку дорогого растворимого кофе, три пирожных и батон. Домой возвращался, досадуя на самого себя: миллионер, называется! Ведь можно было бы заказать на дом любые продукты по телефону или через интернет и при этом не тратить наличные, а начать тратить денежки со своих новых счетов. Или вообще можно было заказать на дом машину и отправиться завтракать в какой-нибудь элитный ресторан. «Ну да ничего, - утешил я себя. – Опыт миллионерства – дело наживное».

Я вернулся в родной подъезд и лифтом поднялся на седьмой этаж. Двери квартиры я открывал поспешно, пугливо косясь на площадки между этажами – вдруг выпрыгнет оттуда вчерашний детина с трубой в немытых руках. Но всё обошлось, детина не появился и я благополучно вошёл в квартиру.

Через полчаса я уже прикончил пельмени, полакомился пирожными с душистым кофе и, поглаживая себя по раздувшемуся брюшку, стал в раздумье совершать променад из кухни к балкону и назад. Во время этой прогулки я размышлял о том, что предпринять дальше. Может, стоит разыскать Лариску и увести её от банковского Винни-Пуха? Наверняка дружище Вячик знает, где она сейчас обитает. Приехать к ней на шикарном лимузине с громадным букетом роз, с дорогой шубой и бриллиантами в подарок, как бы между прочим дать пару подзатыльников Винни-Пуху, чтобы не уводил чужих женщин, и сказать:

- Ларимон, я разбогател. Возвращайся ко мне. Мы будем жить долго и счастливо,..

Ага, мы будем жить долго и счастливо,.. пока друг-депутат Витьки Колыванова не обнаружит пропажу и не забьёт тревогу… А когда он забьёт тревогу, что тогда? Тогда меня лишат денег, лишат моего чахлого здоровья, может не только здоровья, но и жизни, а Лариска опять будет вынуждена возвращаться к Винни-Пуху. Нет, не стоит её вмешивать в это хлопотное дело. И вообще, хватит вспоминать убежавшую к другому любовь, нужно думать о будущем. А чтобы это будущее продлить как можно дольше, следует себя обезопасить хотя бы от рыночных амбалов с трубами в руках. И ещё нужно уехать из этой квартиры, или даже из города.

- В городе Сочи,

тёмные ночи.

Тёмные, тёмные, тёмные,..

- каждое утро соседи из квартиры напротив включали «Русское радио», вещавшее, когда надо и не надо, что всё будет хорошо. Меня всегда раздражали каждодневные утренние радиоконцерты за стенкой, но сейчас эта задорная песенка оказалась весьма кстати. Почему бы действительно не отправиться в Сочи и там не пожить недельку, другую? Оттянуться, отдохнуть на полную катушку. Во время отдыха на свежем морском воздухе, глядишь, и умные мысли в голову нагрянут о дальнейшей жизни, о её возможностях. А сейчас для безопасности, почему бы не нанять секьюрити из какого-нибудь охранного бюро, которых в наше время также полно, как у дворняги блох? Я слышал, что последним писком в охранном бизнесе являются секьюрити-женщины. После специальной подготовки они могут дать сто очков форы любому Джеймсу Бонду, а также по желанию клиента могут из охранника перевоплотиться в опытную и страстную любовницу. Но всё-таки женщина есть женщина. Я бы чувствовал гораздо большую уверенность, если бы меня в качестве охранника сопровождал мужчина, а не представитель слабого пола. Я сразу представил себя - длинного, тощего и загадочного с преданным здоровенным телохранителем-мордоворотом. А ещё лучше с двумя мордоворотами – гулять, так гулять! Этакий босс-мафиозник в сопровождении своих горилл приехал к морю развеяться.

Итак, решено! Не откладывая дела в долгий ящик, я опять включил комп, вошёл в сеть и через поисковую систему нашёл каталог частных охранных предприятий нашего города. Виват прогрессу и его выдающемуся достижению - интернету! Всего десять минут понадобилось мне, чтобы в охранном бюро со сказочно-богатырским названием «Илья Муромец» заказать двух мужчин-охранников для бизнесмена, уезжающего в путешествие на две недели. Правда, когда я увидел цену, которую предстояло уплатить, я чуток опешил – такую сумму я бы не заработал в своём банчике и за год безупречной работы. Но, вспомнив, что негоже мне – миллионеру, стремящемуся в ближайшее время потратить все свои накопления, думать о таких пустяках, как деньги, я совершил оплату и перевёл нужную сумму со своего счёта на счёт «Ильи Муромца». Меня тут же уведомили, что заказанные секьюрити явятся по моему адресу через тридцать минут.

Пока охрана мчалась ко мне домой, я через сеть забронировал три авиабилета до Адлера на сегодняшний рейс. Затем выбрал самую, как мне показалось, фешенебельную гостиницу в городе Сочи и заказал на своё имя номер «люкс» с тремя спальнями и гостиной. Хотел ещё сразу купить машину в каком-нибудь автоцентре, но передумал – времени уже оставалось мало: нужно было собираться в дорогу, да и какой автомобиль лучше купить, я не знал. Потом охранники посоветуют.

Я быстренько перебросил деньги с нескольких счетов на кредитку, зашифровал все данные о моих счетах Хаосом и этот файл отослал на электронный ящик, открытый мною на одном из серверов Бразилии – гораздо удобнее и безопаснее хранить информацию так, чем таскать с собой дискеты. Затем с помощью шредера стёр из компьютера и номера счетов, и все данные о моих банковских операциях, – когда меня будут искать, то обязательно наведаются в квартиру и наверняка заинтересуются содержимым компьютера.

* * *

Только я выключил комп, как звякнул в прихожей звонок. Сквозь мутность дверного глазка я различил два громадных мужских силуэта и открыл двери. На пороге стояли двое в костюмах и лёгких плащах. Как раз то, что я и хотел, – два здоровенных шкафа с широченными плечами и квадратными подбородками. Одному около сорока, другому – лет двадцать пять. Старший был чуть повыше, молодой – чуть шире в плечах.

- Нам бы господина Савельева, - вежливо сказал тот, кто постарше. – Мы из «Ильи Муромца».

- Савельев перед вами, - ответствовал я и посторонился. – Проходите.

Они удивлённо переглянулись и мне их удивление было прекрасно понятно – шкафообразные ожидали увидеть солидного бизнесмена, а увидели… Да, видок у меня далеко не бизнесменский. Ну, уж какой есть! Когда охрана переступила порог, в моём коридоре сразу стало тесно.

- Проходите в комнату, - предложил я, - садитесь и давайте знакомиться. Меня Сергеем зовут.

Сорокалетний секьюрити назвался Славиком, а мой ровесник - Игорем. Славик с первого взгляда показался мне добородушным и контактным малым. У Игоря было суровое лицо рэкетира из киношного боевика, а небольшой аккуратный шрам на левой щеке только усиливал это впечатление. Когда Игорь услышал, что через два с небольшим часа мы вылетаем в Сочи, его суровый вид нисколько не смягчился. Зато Славик своей радости не скрывал.

- В городе Сочи,

тёмные ночи.

Тёмные, тёмные, тёмные,..

- исполнил он. - Сочи – это ж мечта моего детства. Ни разу там не был, а тут доводится в командировку ехать. Повезло нам, Игорёха.

Его напарник пожал плечами и резонно заметил:

- Как знать. Море – это хорошо, но мы ведь туда не отдыхать едем.

- Шеф, извини, но я не из любопытства спрашиваю, - Славик указал на отметину, красовавшуюся на моём лбу. – На тебя было нападение?

Я невольно покосился на дверной косяк, который «напал» на меня позапрошлой ночью и сначала хотел дать отрицательный ответ, но потом, вспомнив здоровяка, подосланного Витькой Колывановым, замялся и неопределённо ответил:

- Да вроде того.

Добродушное лицо Славика стало серьёзным:

- Мы свою работу знаем. Так что, Сергей, отдыхай спокойно. Мы тебя в обиду не дадим.

- Не дадим, шеф, - подтвердил суровый Игорь.

Затем охранники позвонили жёнам и сообщили о предстоящей командировке, а я занялся приготовлением к отъезду. Быстро оделся и хотел уложить в сумку самые необходимые вещи, но затем передумал. Зачем обременять себя лишним грузом, если сейчас всё можно купить в гостинице, даже зубную щётку? Поэтому с собой я взял только носовой платок и бумажник, в котором лежали паспорт, кредитка и остатки моей зарплаты. Всё, можно ехать! Я заглянул перед отъездом в зеркало и осмотрел себя: не красавец, конечно, и шмотки не ахти какие, но пока сойдёт и так. Можно сказать, полный порядок! Хотя нет, не полный - что-то неладное стало твориться с моим зрением. После удара об дверной косяк изображение слегка расплывалось и было нечётким. Надо будет навестить в Сочи местных окулистов.

Из подъезда к заказанному по телефону такси я выходил в окружении двух охранников, бдительно зыркавших по сторонам. «Ни дать, ни взять, – вылитый мафиозник со своими гориллами», - подумал я не без удовольствия. Правда, три бабульки, гревшиеся под весенним солнышком на лавочке, были другого мнения.

- Ты смотри, - сказала одна из них своим подружкам, - очкастенького с седьмого этажа чуть ли не под ручки выводят. Милиционеры, наверное.

-Нашкодил, видать, наш соседушка. А с виду такой тихонький был, - согласилась с первой бабулькой вторая.

- В тихом омуте черти водятся, - заключила третья.

Хотя мне и обидно было слышать эти несправедливости, но я ничего не сказал сплетницам, а с царственным видом уселся в услужливо открытую передо мной машину.

Сначала мы заехали на офис «Ильи Муромца». Славик остался охранять моё величество, а Игорь проворно выпрыгнул из такси.

- У нас уже все необходимые вещи сложены в сумки на случай экстренных командировок. Так что он быстренько, шеф, - сказал Славик, когда за его напарником захлопнулась дверь. – Ты даже до ста досчитать не успеешь, как он вернётся.

До ста считать я не стал. Но действительно не прошло и минуты, как Игорь уже бежал к машине со спортивными сумками в руках.

Затем был аэропорт, вежливые улыбки обслуживающего персонала и, наконец, полёт в полупустом ТУ-134, - ещё не начался отпускной сезон и пассажиров было мало.. Раньше я никогда не летал на самолётах. Поэтому сразу после взлёта приклеился к иллюминатору, любуясь проплывающими внизу облаками самой разнообразной формы. Отвлекался я от сюрреалистических облачных пейзажей, только когда мимо наших кресел проходила элегантная стюардесса. Её фигура фотомодели и симпатичное личико тоже были достойны всяческого любования. У этой красавицы я заказал такси, чтобы, не теряя времени, переехать из Адлера в Сочи.

* * *

К гостинице мы подъехали в четвёртом часу дня. В холле я кивнул своим охранникам на кресла.

- Подождите здесь, - сказал я им, а сам двинул к окошку администратора.

За окошком с надписью «Администратор» находился мужчина средних лет, причём находился в довольно своеобразной позе: по-видимому, он что-то потерял на полу и это что-то в данный момент разыскивал - к окошку он был обращён нижней частью спины. Я тактично выждал несколько секунд, и решил обратить на себя его внимание:

- Добрый день, у Вас можно спросить…

- Ой, извините, - мужчина мгновенно выпрямился и окинул меня взглядом с ног до головы. После этого осмотра учтивая улыбка на его лице преобразилась в презрительную гримасу.

- Мы тебе не по карману, - пробурчал он, снова поворачиваясь ко мне задом. – У частников снимешь какую-нибудь конуру.

От этого приветствия я несколько растерялся и, не найдя нужных слов, столбом застыл у окошка. Зато не растерялся Игорь. Он подскочил к окошку и сказал металлическим голосом:

- Ты что дуплом повернулся? Ждёшь дятла? К тебе конкретный авторитет приехал, реальный человек не последней пробы. Он номер уже забронировал. Хочешь с работы вылететь? Так мы тебе в этом прямо сейчас и поможем.

- Ой, извините, - администратор тут же принял должную его статусу позу и заблистал из окошка неестественно вежливой казённой улыбочкой. – Обознался. Значит, номерок уже заказан?

Через минуту ключи от номера были у меня в руках. Когда мы шли к лифту, во след из окошка пел соловьем заискивающий льстивый голосок:

- Мы рады, что Вы выбрали именно нашу гостиницу. Приятного Вам отдыха.

Я долго бродил по номеру, словно по музею: три спальни с шикарными кроватями и телевизорами, большая гостиная с красивой мебелью, балкон, на котором вполне мог уместиться железнодорожный вагон, две ванных комнаты и два санузла. Кругом стерильная чистота и уют. Привыкнув к допотопным кранам в ванной своей квартирки, я с открытым от удивления ртом рассматривал золоченый никель рычажков и смесителей гостиничной сантехники. Что и говорить, такие номера не для обычных смертных. Я выбрал для себя самую лучшую спальню, в которой стоял даже письменный стол с перекидным календарём, органайзером и прочей канцелярской атрибутикой для деловых людей, другие две спальни заняли мои секьюрити. Славик, с энтузиазмом исследовавший все уголки и закоулочки нашего жилища, напоследок заглянул в холодильник и даже присвистнул от восторга:

- А пойла сколько! И коньяк, и шампанское, и водочка. Конфеты с печеньем. Хоть бери да девочек приводи.

- Конфетами сыт не будешь, - изрёк Игорь. – Я бы сейчас съел что-нибудь посущественнее.

Пельмени и пирожные мой желудок уже давно освоил и теперь тоже намекал, что пришла пора подкрепиться.

- Давайте пообедаем, - сказал я. – Только где? Надо бы спросить у горничной.

- А мы по телефону сейчас всё узнаем, - ответил Славик, поднимая трубку.

- Можно обед заказать в номер, а можно пообедать в ресторане, - доложил он через пятнадцать секунд. – Как пожелаешь, шеф.

Шефу, то есть мне, срочно хотелось праздника, а какой праздник без ресторана? Не сидеть же в гостиничном номере, пусть и очень даже великолепном, приехал я за тридевять земель?! Тем более, что посещением ресторанных заведений я не был избалован: всего два или три раза ходил в третьесортные забегаловки в составе нашей студенческой компании. Естественно, я пожелал обедать в ресторане, о чём и сообщил своей охране.

- Шеф, не в обиду тебе будет сказано, - начал Славик, - но для ресторана… Понимаешь, встречают по одёжке…

Ещё как я его понимал! Можно подумать, я не догадался, почему с таким презрением смотрел на меня местный администратор. Ведь в Сочи я приехал в старой видавшей виды курточке, поношенных джинсах и невзрачном свитере.

- Славик, это я с виду такой, - ответил я, улыбаясь. – А на самом деле в моей голове тоже мозги имеются. И вообще, у меня достаточно денег, чтобы одеваться и жить так, как этого хочется мне, а не окружающим. Но, учитывая менталитет аборигенов, перед рестораном зайдём в ближайший супермаркет и я быстренько куплю себе новую одежонку.

Быстренько, правда, не получилось. Узнав, что в этом супермаркете существовала служба доставки на дом, я, словно провинциал из глухой деревни, стал опустошать прилавки и накупил массу разных вещей – Игорь и Славик только молчаливо диву давались. А когда мои покупки отправили в гостиницу, я направился в отдел оргтехники, где прикупил суперсовременный ноутбук и некоторую компьютерную мелочёвку для работы. Ещё не забыл подойти к банкомату и набить карман наличными для раздачи чаевых будущим помощникам в начинающемся празднике жизни.

Вернувшись в номер, я принял душ и облачился в обновки: надел белую рубашку, галстук, чёрный, с отливом, костюм и модельные туфли. Полюбовался на себя в зеркало и, испытывая радостное волнение, в сопровождении секьюрити отправился в гостиничный ресторан.

Сам не знаю почему, я выбрал столик рядом с колонной. Усевшись, с видом гостеприимного хозяина я сделал приглашающий жест рукой своей охране, которая топталась рядом:

- Садитесь.

- По правилам, мы тебя должны охранять,.. – начал Игорь, поглядывая по сторонам.

- Так вы будете и сидеть, и охранять, - ответил я. – Или вы хотите всё время стоять за моей спиной, как стража за троном падишаха? Садитесь.

Следующего приглашения не потребовалось. Игорь и Славик опустились на стулья рядом со мной, а я, поджидая официанта, стал разглядывать зал. Вообще-то, я ожидал большего. Ничего грандиозного. Столовка цивилизованного типа. Ну, конечно, чистенько, музыка и не стоишь в очереди с подносом в руках, как в обычной студенческой забегаловке – для удобства клиентов здесь к подносам приданы официанты. Нас обслуживал юркий смышлёный паренёк с чёрным бантиком на белой рубашке. Паренёк своим профессиональным нюхом сразу определил, кто за столом главный и, в основном, обращался ко мне:

- Чего желаете?

Чего я желал? Я и сам не знал, чего я желал. Тупо уставившись в меню, я читал мудрёные названия блюд, толком не осознавая, что они из себя представляют и с чем их едят. К тому же, читать мне было трудновато, так как моё зрение продолжало ухудшаться. Неудивительно, что я закомплексовал, растерялся, как и в случае с администратором гостиницы. На моё счастье в памяти всплыла фраза, которую я слышал в каком-то американском фильме.

- Мы хотим сытно и вкусно пообедать, - сказал я, с важным видом закрывая меню. – Принесите всё, что посчитаете нужным. – Я повернулся к Игорю и Славику:

- Вы не против?

Мои секьюрити с энтузиазмом замотали головами. В их голодных глазах читалось: «Какой обед может быть в семь часов вечера?! Уже давно ужинать пора. Давай пожрём хоть что-нибудь, или мы тебя сейчас самого, того,… без соли!».

Молодец в бабочке изогнулся в непринуждённом поклоне: мол, всё исполним-с, но уходить не собирался:

- Водка? Коньяк?

Я вопросительно посмотрел на охрану. Они опять замотали головами.

- Нельзя, работа, - кратко сказал Славик.

- Принесите нам шампанского, только хорошего, - решил я. – И побыстрей с обедом, пожалуйста, мы крайне проголодались.

- Надо же нам отметить знакомство и приезд, - сказал я, когда официант принёс блестящий тазик со льдом и бутылкой шампанского.

Ловко откупорив бутылку, он разлил шампанское по бокалам и поспешно удалился исполнять заказ.

- Нам же нельзя, шеф, мы на работе, - застенчиво повторил Славик и как бы в сомнении потянулся к бокалу. – Хотя, это ведь шампанское,.. пожалуй, можно глоточек.

Шампанское было отменным, такого мне пить ещё никогда не доводилось. Я с удовольствием осушил два бокала подряд и почувствовал, как моя скованность вместе с растерянностью постепенно исчезают. Похоже, и охране шампанское пришлось по вкусу, потому что, когда я предложил взять ещё бутылку, они переглянулись и Игорь сказал:

- Если ты, шеф, настаиваешь...

Когда мы оприходовали вторую бутылку, мне стало чертовски весело. Я улыбался и хихикал, слушая анекдоты, которые по очереди травили Славик и Игорь. Затем юркий официант принёс нам обед. Сравнивая ресторан со столовкой, я, конечно, перегнул палку. Об этом я подумал, мигом расправившись с первым блюдом – каким-то экзотическим супом. Очень вкусно! Такой супчик в столовках мне есть не доводилось. Настала очередь второго и я с удовольствием принялся уплетать отбивную размером с небольшое полотенце, заодно уничтожая приданные к ней гарниры и салатики. Моя доблестная охрана от меня не отставала и так же, как и я, со зверским аппетитом поглощала пищу. Скоро трапеза была завершена. Сытые и отяжелевшие, мы отодвинулись от стола и откинулись на спинки стульев.

- А вот ещё один анекдот, – сказал Славик, утираясь салфеткой. – Подзывает клиент официанта и говорит: «Официант, почему у вас салфетки такие жирные?». А тот ему в ответ: «Ты бы харю блинами не вытирал бы».

Я как раз тоже вытирал рот и, услышав этот прямолинейный ответ официанта, от смеха захрюкал в салфетку. Перед столиком возник наш официант:

- Что желаете из десерта? У нас имеется отличное мороженое.

От выпитого шампанского в голове стоял приятный шум. Я смаковал действительно превосходное мороженое, рассматривая сквозь свою оптику ресторанных посетителей. Народу в ресторане было маловато – летом здесь будет гораздо многолюднее. А сейчас… Я глянул на часы – восемь. Мой праздник только набирал обороты и начался он с обильного чревоугодия. Что теперь? На меня ожидающе смотрели секьюрити.

- Пойдём, наверное, - сказал я, отодвигая стул.

К столику сразу подскочил официант.

- Всего-то?! – небрежно хмыкнул я, когда он предъявил счёт. Я расписался на этом счёте, сказал номер своих апартаментов и дал щедрые чаевые.

Провожая нас до выхода из зала, работник подноса и чаевых несколько раз протараторил:

- Надеемся, что вам у нас понравилось. Очень будем рады видеть вас снова. Милости просим…

* * *

Затем было казино. Оно находится тут же, при гостинице. В первом зале крупье ловко сортировал карты. Или может, не сортировал, а тасовал – какая разница. Я в картах не силён, к тому же с моим зрением валета от дамы отличить не смогу. Я перешёл в другой зал, где велась игра в рулетку. В рулетке я разбирался точно также, как и в картах, и имел об этой игре буржуинов самые смутные представления по книгам, кинофильмам и телешоу «Что? Где? Когда?». Поэтому снова почувствовал себя растерянно и скованно. Как бедный родственник, я стоял поодаль от стола и, вытянув шею, наблюдал за игрой. Молчаливыми тенями застыли рядом Игорь и Славик. За столом сидело трое пожилых господ лощёного типа и двое молодых парней. Несколько человек, как и я, стояли возле стола в качестве зрителей. Играющие делали ставки, крупье принимал их, чётким отработанным движением запускал рулетку, а когда шарик прекращал бегать по кругу и останавливался, сообщал результат и палочкой, напоминающей швабру, подсовывал выигравшему игроку жетоны. Минут через десять я стал постигать правила игры. Можно было садиться за стол и играть. Я прошёл к кассе, прикупил себе пригоршню жетонов и с ними опять направился к столу. По мере приближения меня всё более и более стала охватывать нерешительность – и какого чёрта я вообще сюда припёрся?! Но не пойдёшь же возвращать жетоны назад?! «Сто грамм для храбрости не помешают», - решил я, вспомнив, как вольготно почувствовал себя от бокала шампанского. Я прошёл мимо стола и направился в бар, расположенный в дальней части зала. Проглотив коньяк, сделал лицо помужественней, поглубже насадил на глаза очки и уселся за стол играть.

Говорят, везёт дуракам и пьяницам. «Эта пословица не про меня», - чуть ли не с радостью подумал я, проиграв две трети своих жетонов. Особого азарта и интереса к игре я не испытывал. Не знаю, почему. Может быть, потому что деньги, всё-таки, не мои и я не боялся их потерять, а может потому, что не стремился выиграть? Куда интереснее запустить комп и провести время в интернете! Чтоб подхлестнуть себя, я опять угостился коньяком и выиграл несколько раз подряд. Затем снова началась полоса невезения. В качестве эксперимента, я выпил ещё, опять стал выигрывать и с лихвой отыграл то, что проиграл. Затем опять начался проигрыш. Мне стало смешно. «Невероятная закономерность», - подумал я и, не смотря на ненавязчивые протесты Славика, влил в себя очередную рюмку. Веселясь, выиграл три партии подряд и передо мной выросла целая куча жетонов. Я бурно радовался выигрышу, одновременно рекламируя свой метод ведения игры сидящим за столом партнёрам. Снова проиграв, хотел прибегнуть к своему отработанному методу, но меня отговорили Славик и Игорь.

- Завтра, шеф, придёшь сюда и продолжишь свои эксперименты, - горячо убеждал меня Игорь. – А сейчас пошли спать.

Я вынужден был согласиться уйти из казино, так как уже толком не видел ни цифр на рулетке, ни шарика. Славик где-то раздобыл пластиковый пакет и мы высыпали в него мой выигрыш. «Интересно, я дурак или пьяница? - со смехом подумал я, беря в руки увесистый пакет. – Нет, – и не то, и не другое! Просто меня полюбили деньги и у меня сегодня праздник. Я – счастливчик!». Мне было чертовски весело, и спать совершенно не хотелось. Покидая казино, я каждому встречному вручал жетоны и сообщал, что праздник только начинается.

- Нам сюда, шеф, - сказал Игорь, указывая на двери лифта.

- Что ты, Игорёшка! - я сам удивился своей фамильярности. – Графья изволят гулять! Сегодня мы должны оттянуться на полную катушку!

- Где у вас здесь можно красиво отдохнуть? – поинтересовался я у администратора, который днём демонстрировал мне свою задницу.

Сейчас он задом не поворачивался, а смотрел на меня чуть ли не влюблёнными глазами.

- Можно отлично отдохнуть в нашем ресторане, - неуверенно произнёс он.

- Мы там уже были.

- Испытать удачу в казино.

Я без лишних слов положил на его стол несколько жетонов.

- Большое спасибо, - по мановению руки администратора жетоны мгновенно исчезли в выдвижном ящике стола. – Могу предложить Вам боулинг. От этой игры многие получают удовольствие.

- Вау! – оживился я, услышав название нового развлечения. – В этот самый боулинг я ещё ни разу не играл.

В зале боулинга Игорь объяснил мне, что из себя представляет эта игра: тяжёлый шар с дыркой для руки, бросок – и на той стороне дорожки должны упасть то ли пешки, то ли кегли. Слушая его, я только удивлённо икал и хихикал: что здесь интересного, какой, оказывается, дурью маются люди?! Прямо детский сад какой-то! Но, назвался груздём, полезай в лукошко… или выражаясь по-современному, - в барсетку! Я схватил шар и запустил его по дорожке. Куда? Мне было плевать - пешки на том конце я едва видел. Шар, отрикошетив от бортика, волчком закрутился в нескольких метрах от меня и дальше катиться не пожелал. Стоявшая невдалеке компания парней и девушек рассмеялась. Их смех подзадорил меня. Я поправил оптику на глазах, сосредоточился, как пилот-истребитель перед атакой на врага, прицелился и повторно выпустил снаряд. Этот колобок опять врезался в бортик и полетел назад, чуть не сбив меня с ног. Хорошо, что Игорь успел его во время притормозить.

- Так дело не пойдёт, - сказал я, вспомнив об удачном эксперименте в казино, и направился к стойке бара. Там опять, несмотря на уговоры Славика, угостился очередной рюмкой.

Затем я снова метал шар, роняя при этом очки. Игорь молча поднимал их и также молча усаживал на место. Я был уверен, что все мои движения плавные, красивые и отточенные, что все зрители восхищаются моими ловкими бросками и смеются от восторга. Но как я ни старался, только раз мой бросок был удачен - шар докатился до пешек и одну даже сбил. Поэтому все эти шарики и пешечки мне быстро надоели.

- Нет, это не Рио-де-Жанейро, - заключил я. – Это не праздник для души.

Из зала боулинга мы вернулись в холл гостиницы.

- Дружище, - я по пояс всунулся в окошко администратора и высыпал ему на стол пригоршню жетонов. – Нужен праздник! Понимаешь?

Администратор сделал задумчивое лицо, но эта задумчивость не помешала ему смахнуть жетоны в свой ящик.

- У меня родилась хорошая мысль, - заявил он.

- Не может быть! – обрадовано удивился я. – Излагай.

- Я думаю, от посещения нашего стрип-клуба Вы получите настоящее наслаждение. В нашем элитном стрип-клубе Вы станете свидетелем…

- Слушай, земляк, ты меня не понял, - я ещё поглубже проник в окошко и по-свойски обнял за шею администратора. Кто бы мог подумать, что я умею быть таким общительным и контактным?! – Во-первых, давай перейдём на «ты». Тебя как зовут? Павел? Павлик, значит? Очень мило. Меня – Сергей. Во-вторых, Павлик, я не хочу становиться свидетелем. Я не хочу быть зрителем на празднике для многих. Я хочу праздник только для себя, понимаешь? Я хочу быть в центре своего праздника – СВОЕГО! Пусть хотя бы раз в жизни у меня случится этот праздник, бал души, карнавал. Яволь?

- Яволь, - как эхо, откликнулся Павлик-администратор. – Если ты хочешь карнавал… Так может, тебе действительно карнавал организовать у нас на набережной? И оркестр для этого заказать?

- Во-во! Это уже гораздо остроумней, - сосредоточился я. – А ты с оркестром поможешь?

Он таинственно глянул по сторонам и сказал:

- Сделаем. У меня свояк в цирке работает, тоже администратором. У них как раз в это время последнее представление заканчивается. Так что с оркестром проблем не будет. Только за сверхурочные они дороговато возьмут.

- Мила-ай, - от избытка чувств я ласково потрепал его по щеке. – У меня праздник, а ты вспоминаешь о каких-то деньгах. Всё будет оплачено. Вызывай музкоманду и всех циркачей. Да, пусть они с собой лошадь обязательно прихватят. Я на ней скакать буду. А у тебя свояка среди артиллеристов нет?

- Увы, - развёл руками Павлик.

- Жаль, а то бы мы ещё и салют устроили.

- Серёженька, на счёт салюта я тоже с циркачами перетру. Может, они и с салютом подсобят. Значит, я начинаю действовать?

- Действуй, Павлуша, чтобы у нас праздник вышел, как у лучших людей. А я тебя не обижу, отвечаю за базар.

Павлуша посмотрел на меня полными преданности глазами:

- Серёженька, если уж такое дело, я сейчас же вызываю на работу своего сменщика – пусть подежурит ночь вместо меня, а сам лично займусь устройством твоего карнавала.

- Молодец! Ты будешь его главным цер… цер…

- Церемониймейстером, - сходу подсказал догадливый администратор и клятвенно произнёс: - Всё будет тип-топ, мой генерал.

- Шеф, может не надо этого карнавала? - с жалобными нотками в голосе произнёс Славик, когда они вдвоём с Игорем взяли меня за ноги и вытащили из окошка моего нового друга. – Иди уж лучше играть в казино, или в боулинг.

- Поздно, ребята, - сказал я своей охране. – Машина праздника уже запущена и стала набирать обороты. Могу я хоть раз в жизни порезвиться?! Пошли в ресторан закупать продукты.

* * *

В нанятый автобус загрузили шампанское, водку, закуски и посуду. Кроме этого, в ресторане же были куплены десяток лёгких разборных столиков и арендованы два официанта. Официанты уселись в автобус и, получив приказ от Павлика-администратора, - главного церемониймейстера моего карнавала, отправились на Фестивальную площадь набережной сервировать праздничное застолье. Через пять минут после их отъезда прибыл «Икарус» с работниками цирка. За автобусом на белой статной лошади прирысачил всадник в костюме джигита. Сквозь стеклянный холл гостиницы я видел, как перед входом выстраивается оркестр во фраках и толпятся актёры в пёстрых разноцветных одеяниях. Джигит слез со скакуна и держал его за повод. Животное переминалось с ноги на ногу, настойчиво пытаясь придвинуться поближе к цветам на клумбе. Мой церемониймейстер, пошептался с дирижёром оркестра, а затем галопом бросился назад в холл.

- Серёженька, с ментами я уже договорился, – сообщил он, подбегая ко мне. – Дороговато, зато наш карнавал будут сопровождать две машины с включёнными мигалками. С музыкантами и артистами тоже никаких проблем - все уже готовы. Разреши начинать?

Я уж было собрался кивнуть, но меня озарила следующая мысль:

- Постой! Я ведь буду скакать на коне. А как же без головного убора? Чего бы мне на голову натянуть?

- Сомбреро, - подсказал Славик. – Или папаху можно одолжить у того джигита.

- Не-е. Лучше платок, которым сейчас пацаны свои бестолковки обвязывают. Как же его называют? – я наморщил лоб и защёлкал пальцами, вспоминая название модного нынче головного убора. – Как же его?.. Бикини… нет, не бикини… Бандаж…

- Бандана, - первым догадался Игорь.

- Точно, - подхватил я, доставая из кармана несколько купюр. – Бандану хочу, Павлуша!

- Сделаем, - администратор, выхватил у меня деньги и мгновенно исчез.

Через несколько минут он уже самолично повязывал на мою голову чёрную бандану, приговаривая:

- Дороговато обошлась, зато глянь, какая красивая!

Я подошёл к зеркалу. Хоть и зрение сейчас у меня было ни к чёрту, но я решил полюбоваться своим внешним видом. Вроде ничего! Белые волосы укрыты чёрной косынкой, чёрный костюм, чёрные туфли – как раз для тёмной ночи и белой лошади! То, что на глазах очки – это ничего, даже оригинально – джигит-очкарик. Вылитый черепашка-нинзя или кавказский абрек цивилизованного типа. Правда, у меня кинжала нет, но есть кунаки-охранники.

- От винта! - махнул я рукой.

- Йес, от винта! - администратор-церемониймейстер проворно выскочил на улицу и тоже взмахнул рукой. – Маэстро, прошу!

Дирижёр взмахнул сразу двумя руками, оркестр во всю мощь инструментов выдавил из себя туш. Когда зазвучал туш в третий раз, я в сопровождении своих секьюрити выступил на крыльцо и степенно стал спускаться по ступенькам. Из толпы артистов раздались дружные аплодисменты и крики «Ура!», «Браво!». Ко входу гостиницы со стороны набережной заспешили любопытные.

- Споём припев старинный

И задорный, и живой,

К нам приехал наш любимый,

Серж Савельев дорогой,

- исполнили три артистки в костюмах цыганок и направились ко мне. Та, что была по центру, держала перед собой поднос с полным бокалом. Она поклонилась и со словами: «Пей до дна!» протянула мне поднос.

- Шеф, до дна не надо бы, - прошептал Славик.

Я и сам понимал, что до дна этот вместительный сосуд выпивать не следовало, но вокруг стали скандировать «Пей до дна!», «Пей до дна!». К тому же шальное и бурное веселье захватило меня, засосало, как букашку засасывает водоворот.

Была, не была! По многочисленным просьбам трудящихся цирковой арены, работников гостиницы и просто любопытных я со светским полупоклоном взял бокал, поднял его повыше, приветствуя гомонящую толпу, и залпом осушил до дна. Столько водяры за один раз я ещё никогда не пил! Поставив бокал назад на поднос, я по-молодецки крякнул и… стал оседать на землю. Хорошо, что Игорь и Славик подхватили меня под руки, кое-как привели в чувство и подпёрли своими мощными плечами. После выпитой водки заранее заготовленная торжественная речь о цели этого торжества мгновенно улетучилась из головы и мне пришлось рассчитывать на экспромт.

- Дорогие друзья, братья и сёстры, соотечественники и соратники, товарищи и просто господа, - язык мой заплетался. Я понимал, что несу пьяную пургу, но остановиться уже не мог. – Разрешите мне от лица нашего коллектива, поздравить вас с этим знаменательным днём. Я рад! Я счастлив, что в эту трудную минуту вы пришли поддержать меня и… И сейчас мы все отправимся на набережную, где уже накрывают столы. Я думаю, что праздник пройдёт спокойно и организованно. Я вас всех приглашаю! Вперёд!

Опять раздались аплодисменты и возгласы «Ура!».

- Коня господину Савельеву! - рявкнул мой администратор-церемониймейстер и джигит подвёл ко мне белую лошадь.

Ни фига себе! Меня впервые в жизни назвали не просто Савельевым, а господином Савельевым. Слышали бы наши банковские и Лариска. Я усмехнулся и погладил по гриве лошадь:

- Росинант, ты не кусаешься? То есть, не брыкаешься? И вообще, ты кто мальчик, или девочка?

- Девочка, - ответил джигит. – Белкой её зовут. Не бойтесь, она у нас дрессированная.

- А я и не боюсь. Белочка, присядь. Я на тебя залезу.

Я попробовал влезть на Белочку сам – не получилось. Моей посадкой занялись Игорь и Славик, но как они не пытались, я не мог закинуть на круп Белки ногу и только обвисал беспомощным мешком на лошадиных боках. Наконец секьюрити схватили меня за ноги и подняли высоко вверх. Джигит подтолкнул Белку и она, пятясь задом, стала между моих ног. После этих перемещений меня опустили вниз и я оказался в седле.

- За мной! - скомандовал я и во главе процессии тронулся в путь, чувствуя себя, как минимум, Наполеоном.

Впереди шёл джигит и вёл Белку за уздечку, а чтобы я не свалился, с двух сторон меня поддерживали Игорь и Славик.

- Господин Савельев, - рядом с лошадью засеменил дирижёр оркестра. – Какую прикажете играть музыку?

- Маэстро, урежьте марш, - ответил я словами булгаковского кота Бегемота. – Праздничный, весёлый и погромче.

Через секунду маэстро действительно урезал. Оглушительно, лихо и жизнерадостно! В маршевом ритме позади меня громыхнула мелодия из общеизвестной детской песенки про день рождения, который бывает только раз в году.

- И не ясно прохожим

в этот день непохожий

почему я весёлый такой,

- орал я прогуливавшимся по набережной встречным пешеходам. Люди шарахались в стороны, уступая дорогу моему персональному карнавалу, и с любопытством таращились на меня, на играющий оркестр и на разноцветные наряды цирковых артистов.

Сколько времени продолжалось наше шествие я, честно говоря, не помню. Помню только, что мне было и грустно, и радостно. Я хохотал и одновременно плакал, размазывая пьяные слёзы по лицу. Затем мы вышли на какую-то площадь. На этой площади стояли столы и милицейская машина с включённой мигалкой. Ко мне подбежал Павлик-администратор и доложил:

- Серёженька, приехали.

Меня сняли с лошади, усадили на стул возле центрального столика и я крикнул:

- Угощайтесь, гости дорогие. Прошу к столу.

В ответ послышались радостные возгласы дорогих гостей. Музыканты сложили прямо на асфальт свои инструменты и стали распределяться между столиков, возле которых уже мельтешили разноцветные костюмы артистов. К нашему застолью так же стали приобщаться случайные прохожие, потому что я, как недорезанный петух, орал во всё горло:

- Сегодня мой день, господа. Я угощаю всех! И не забудьте накормить Белочку!

Кто-то поднёс мне рюмку и бутерброд. Рюмку я опрокинул в себя, а к бутерброду и не притронулся, игнорируя просьбу Славика закусить.

- Серёженька, - ко мне подбежал Павлик-администратор-церемониймейстер. Из-за его спины выглядывали какой-то мент и дирижёр оркестра. – Давай сразу рассчитаемся… А то мы начнём праздновать и… Хи-хи… Забудем…

- Без вопросов, - я снисходительно усмехнулся, достал из карманов деньги и, не пересчитывая, стал совать их Павлику, дирижёру, менту, подоспевшим официантам и джигиту. – Хватит? Ещё? На, бери! Все довольны?

Они были довольны. Они улыбались, брали деньги и отходили. Я тоже был доволен. Я чувствовал себя великим и всемогущим. Я был уверен, что все эти люди меня обожают и любят. «И я вас тоже очень-очень люблю, люди!» - хотелось мне закричать им. Я поднял руку, требуя внимания, но кто-то по-своему понял этот жест и поднёс мне полную рюмку. Кажется, я её выпил на брудершафт с церемоно-административным Павлушей. Что было потом? Как я очутился в гостинице на балконе своего номера? Хоть стреляй, не помню!

Глава 4.

Я поднёс к глазам руку и глянул на часы – семь. Надеюсь, что утра, а не вечера. Не мог же я проспать на балконе целые сутки. Хотя кто его знает, чем закончился вчерашний карнавал, где, и сколько меня носило. Это должна знать моя охрана – Игорь и Славик. Кстати, где они? Опустив ноги на пол, я принял сидячее положение на диванчике и открыл рот, чтобы их позвать, но смог только чуть приоткрыть склеившиеся губы. Во рту стояла знойная сухость и такая вонь, словно в нём переночевал эскадрон гусар летучих вместе со своим транспортом.

- Воды! – простонал я едва слышным голосом, встал с диванчика и побрёл в ванную.

Проходя мимо одной из спален, я услышал богатырский храп и остановился. Через полуоткрытую дверь было видно мясистое тело Славика, лежавшее на кровати в совершенно голом виде. Рядом с его телом лежало другое, с головой укрытое одеялом. Внезапно Славик отставил храпение, открыл глаза и пружиной выскочил из кровати. Что значит профессиональный секьюрити - даже во сне почувствовал чей-то взгляд и сразу проснулся!

- Доброе утро, шеф, - сказал он, за две секунды вскакивая в трусы и в брюки. – Как спалось?

Я не ответил. По-видимому, как мне спалось и доброе это утро для меня или нет, Славик догадался без моего ответа. Он только глянул на мою физиономию и усмехнулся. Я же продолжал стоять и пялился на лежавшего под одеялом человека.

- А вы чего с Игорем в одной кровати спите? – промямлил я. – Ведь есть же другая спальня.

Мне было плохо, а от догадки возникшей в моей похмельной голове стало ещё хуже.

- Вы, что?.. – я с трудом подбирал нужные слова. – Вы… любите друг друга?

Славик обалдело глянул на меня, затем на кровать, затем расхохотался.

- Это не Игорь, - сказал он, отсмеявшись. – Это Лариска.

- Кто? – теперь обалдел я.

Одеяло на кровати зашевелилось и из-под него высунулось заспанное лицо молоденькой блондинки.

- Хорош ржать-то спозаранку, - сказала она.

- Хорош спать, Лариска, - бодро ответил Славик блондинке и своей немаленькой ладошкой хлопнул по округлой выпуклости одеяла. – Мой шеф проснулся.

Блондинка сладко зевнула, что-то пробурчала насчёт того, что можно ещё спать и спать, откинула одеяло и встала. Ничуть не стесняясь меня, она потянулась и стала натягивать на себя нижнее бельё розового цвета. Когда она уже почти оделась, я вдруг вспомнил, что подсматривать неприлично, перевёл взгляд на Славика и спросил:

- А где же Игорь?

- В соседней спальне, - ответил Славик и громко крикнул: - Игорёха, вставай. Шеф проснулся.

- Иду, - отозвался голос Игоря.

Я повернулся на голос и чуть не упал в обморок – из спальни Игоря вышла голая девица, чёрная, как шоколадка. Она сверкнула на меня белками глаз, и направилась в ванную.

- А это кто? – выдавил я из себя, провожая взглядом шоколадно-эротическое видение.

- Это тоже Лариса, - ответил Славик, жизнерадостно улыбаясь.

- Разве негритоски могут быть Ларисами? – с усилием произнёс я.

- Я не негритоска, я - афророссиянка, - ответила мне афроЛариска на чистом русском языке и закрылась в ванной. Оттуда послышался плеск воды и песня:

Чернокожая смуглянка

Голой в ванную вошла.

В том обиду я увидел,

Что с собой не позвала…

- С ума можно сойти, - только и произнёс я.

Позабыв о жажде, я побрёл назад в гостиную и тяжело осел на диванчик.

- Доброе утро, шеф, - поздоровался Игорь. Он, бодрый и подтянутый, застёгивал молнию на спортивной куртке и с любопытством рассматривал меня. – Как здоровьишко?

В ответ я только икнул и скорчил траурную гримасу.

- Сейчас, шеф, мы тебя поправим, - сказал Славик, заходя в гостиную следом за Игорем. Он направился к холодильнику. – Ты чем с утречка любишь лечиться, водочкой или коньяком?

Увидев в его руке здоровенную бутылку водки, я зажмурился. Весь мой истерзанный алкоголем организм содрогнулся от ужаса и, видимо уже не доверяя своему хозяину, решил самостоятельно защищаться от предлагаемой отравы: в желудке образовался ком, который с нарастающей скоростью стал подниматься вверх. И откуда у меня появилась такая прыть?! Я вскочил с диванчика, метеором пролетел мимо Игоря и, преодолев коридор, в последним отчаянном усилии хлопнулся на колени перед унитазом. Обняв его, как лучшего друга, я стал с превеликим энтузиазмом изливать в него всё то, что решил удалить мой желудок. Уверен, что после этой очистительной процедуры мой вес уменьшился вдвое. Наконец, чуть ли не вывернувшись наизнанку в своего керамического приятеля, я оставил его в покое и кое-как встал с колен. Затем включил холодную воду и принялся умываться.

Вытеревшись, я полюбовался на своё отражение в зеркале: лицо было одного цвета с зеленью глаз моей бывшей подруги. Докатился! Доигрался! Миллионер, называется! Праздник устроил! На память пришла сцена, происходившая позавчера в директорском кабинете: Витька Колыванов доказывает, что я алкоголик и что у меня была белая горячка. «Чтоб тебя… Накаркал, сволочь», - подумал я о своём враге и вышел в коридор.

Одновременно со мной из другой ванной комнаты вышла шоколадная Лариска, которая во всё своё афророссийское горло продолжала издеваться над «Смуглянкой»:

Ёлки-палки, палки-ёлки,

Клён зелёный, ствол большой,

После бурной ночки

Мы расстанемся с тобой…

Покачивая голыми бёдрами, она пробежала мимо меня и скрылась в спальне Игоря. На пороге гостиной появился Славик. В руках он держал бокал минералки и две таблетки.

- Глотни аспиринчику, шеф, - сказал он. – Сразу полегчает.

Я послушно проглотил таблетки, запил их минералкой и уселся на диванчик. Меня терзали стыд и мучительная неизвестность по поводу окончания вчерашнего праздника.

- Я вчера не сильно… Ну,.. не сильно проказничал? – спросил я, опустив долу глаза.

Игорь, заносивший с балкона ворох одеял, понимающе улыбнулся:

- Всё обошлось, шеф. Вчера ты немного перепил – с каждым бывает.

Услышав это, я слегка приободрился и улыбнулся покорной улыбкой великомученика.

- Кто бы мог подумать, шеф, что ты такой азартный, - сказал Славик. - Карнавал затеял, а потом ещё пароход этот…

Моя улыбка сразу увяла:

- Пароход?.. Какой такой пароход? Что я с ним сделал? Утопил?!

Из последующего рассказа Славика я узнал подробности событий прошедшей ночи, которые не зафиксировала моя память.

* * *

Выпив на брудершафт с администратором, а затем и с дирижёром, я отключился. Но ненадолго. Когда подвыпивший трубач заиграл армейский «подъём», я проснулся и потребовал привести мою лошадку.

- По коням! - скомандовал я, порываясь подняться со стула.

- Шеф, давай на чём-нибудь другом покатаемся, - предложил Славик, рассчитывая увести меня в гостиницу. – Лошади – это уже не современно. Лучше прокатимся на автомобиле.

- Отличная идея! - ответил я. – Пусть мой конь отдыхает. Мы будем кататься на корабле. Где здесь можно купить пароход?

Последующее праздничное пиршество продолжилось без виновника торжества, так как я приказал везти себя к какому-нибудь причалу, чтобы купить пароход. За покупкой мы отправились на милицейской «Ниве», в которой я опять заснул. Воспользовавшись благоприятным моментом, секьюрити благополучно доставили меня в гостиницу. А когда затаскивали в номер, я опять «включился»:

- Где мы? Уже на пароходе? Хочу на капитанский мостик!

- Вот капитанский мостик, - сказал Славик, вытаскивая меня на балкон.

- Тогда свистать всех наверх, - распорядился я. – А где Лариска? Без неё я в плаванье не отправлюсь.

- Лариса-а, - призывно закричал я в звёздное небо и в чёрную морскую даль.

Когда я повторил свой клич с десяток раз, на соседних балконах появились жильцы и попросили меня успокоиться. Игнорируя просьбы слушателей, я продолжал упорно кричать: «Лариса!». Попытки Славика и Игоря увести меня с балкона тоже ни к чему не привели: я им заявил, что завтра же уволю их, если они дотронутся до меня хоть пальцем, а о рукоприкладстве своей охраны немедленно сообщу руководству «Ильи Муромца». С ослиным упрямством я вцепился в балконные перила и продолжал услаждать слух жильцов гостиницы своими ночными серенадами: «Ларимон! Вернись! Я всё прощу!». На этот зов в наш номер явился милицейский капитан. Он козырнул мне, извинился за беспокойство и сказал:

- Я понимаю, у Вас сегодня праздник. Но, пожалуйста, ведите себя потише, так как уже ночь и некоторые постояльцы хотят спать.

В ответ я достал из пиджака бумажник и поинтересовался, как его зовут.

- Георгий, - ответил капитан, зачарованно уставясь на мои руки. – Но можно просто Жора.

- Вот что, Жора, - сказал я ему. – Больше я кричать не буду. Но если ты мент, арестуй Винни-Пуха и приведи ко мне Ларису. А я тебе за это уплачу.

- Сделаем, - пообещал Жора и исчез за дверью.

Снова в номере он появился через десять минут. Всё это время я молча стоял на своём капитанском мостике, то есть на балконе и, не поддаваясь уговорам Славика лечь спать, ждал ушедшего на задание милиционера. Заскочив в гостиную, Жора отрапортовал, что сейчас взвод омоновцев прочесывает все прилегающие окрестности. Но, к сожалению, пока не обнаружено ни одного Винни-Пуха и ни одного Пятачка. Зато он - Жора привёл Ларису. И не одну, а сразу двух: одну - беленькую, другую – чёрненькую. Ещё он сказал, что час назад мог бы привести Ларисок и побольше, но сейчас все остальные Ларисы уже заняты. Я пьяным взглядом долго рассматривал двух девиц, а потом сказал, что той, которая нужна, среди них нет. Но капитан не растерялся и поклялся завтра вечером привести в мой номер десяток девушек по имени Лариса. Наверняка среди них окажется нужная.

- Завтра мне не надо, - ответил я Жоре. - Завтра я и сам её найду, а Винни-Пуху самолично набью морду.

На заявление о завтрашней расправе над Винни-Пухом он никак не отреагировал. Зато, услышав, что в его услугах по доставке Ларис я больше не нуждаюсь, Жора огорчился и сказал:

- Я очень старался. Мне столько пришлось помотаться по городу, чтоб найти этих двух Ларис. Даже дежурство пришлось забросить. Так что, за мои старания хорошо бы...

Хоть я был и очень пьян, но понял, чего он хочет. В бумажнике денег уже не оказалось. Пустыми оказались и мои карманы – всю наличность я раздал участникам карнавала. Тогда я вспомнил, что у меня ещё есть пакет с жетонами казино и с возгласом: - «Во, блин! Гоблин! Да, блин! На, блин!» высыпал половину пакета в фуражку Жоры. Капитан принял презент, раскланялся и с фуражкой в руке ретировался на своё дежурство. А я остался грустить на балконе, к счастью, молча.

* * *

- Мы вынесли на балкон кресло, - в заключение рассказа произнёс Славик. - И ты соизволил сесть. Затем я у тебя спросил, что делать с теми двумя Ларисами, которые до сих пор находятся в нашем номере. "Делайте, что хотите", - ответил ты и заснул. Мы укрыли тебя одеялами и пошли делать с Ларисами, что хотели. Вот, в принципе, и всё!

«Вот, в принципе и всё! – мысленно повторил я последнюю фразу Славика и, как отъявленный мазохист, принялся издеваться над самим собой: – Везёт только дуракам и пьяницам. А я и пьяница, и дурак в одном лице! Это ж надо быть таким кретином?! Словно с цепи сорвался! Как теперь из номера выходить? Все будут смеяться и пальцами показывать: «Смотрите, вон идёт тот богатый дебил, что сорил деньгами и орал ночью на балконе». Да, я – редкостный идиот, который по недоразумению дорвался до чужого богатства и теперь не знает, что с ним делать! Это ж надо додуматься, устроить ночное гулянье?! Меценат хренов! Теперь меня найти – раз плюнуть! Теперь всё Сочи знает, что у них отдыхает Сергей Савельев. Ну и поделом тебе, алкаш! За что боролся, на то и напоролся». От этих невесёлых дум меня отвлёк Игорь.

- Возьми, шеф, - произнёс он, протягивая мне пакет с остатками фишек. – Фишки твои на балконе рядом с креслом валялись. И очки возьми. Мы их с тебя сняли, когда ты заснул.

Очки? Очки! Я только сейчас сообразил, что на моих глазах отсутствовали очки. Даже похлопал себя по переносице - на мне очков действительно не было! Мне вдруг вспомнилось, что сегодняшним утром я видел на морском горизонте корабль - и это без очков! Как же такое может быть?! Очевидное - невероятное!

Игорь протянул мне очки. Я их медленно и с опаской надвинул на переносицу. В очках, к которым привык с детства и с которыми расставался только на ночь, я сейчас ничего не видел - изображение расплывалось, да так, что слезились глаза. Зато без очков зрение стало отличным. Наверное, у меня было очень растерянное и глупое выражение лица, потому что мои охранники удивлённо переглянулись, и Игорь спросил:

- Что случилось, шеф?

- Ребята, кажется… У меня сегодня знаменательный день, - пробормотал я, всё ещё не веря своим глазам.

- Шеф, у тебя же вчера был день знаменательный, - жалобным тоном сказал Славик. – Неужели ты и на сегодня назначишь праздник?

- Не бойся, карнавалов больше не будет, - успокоил я его. – Но день сегодня действительно особый. Кажется,.. у меня восстановилось зрение. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!

Я три раза сплюнул через левое плечо, затем постучал по дереву диванной спинки и по собственному лбу, - хотя я и не слишком суеверный, но лучше лишний раз перестраховаться.

Когда беленькая и чёрненькая Ларисы привели себя в порядок и заглянули в гостиную, я продолжал сидеть на диванчике, вертел головой и с неописуемым восторгом на лице обозревал комнату своими освобождёнными от плена очков глазами. Ясное дело, глянуть со стороны, - придурок придурком!

- Слышь, шеф, - беленькая Лариса посмотрела на меня, как врач психдиспансера на пациента. - Кто с нами рассчитываться будет?

Услышав её слова, Славик и Игорь с отрешённым видом стали рассматривать заоконные морские пейзажи.

- За что рассчитываться? - не понял я и одарил блондинку кротким ласковым взглядом.

- Как за что?! - вклинилась в разговор чёрненькая. - За то, что мы целую ночь удовлетворяли все желания этих двух темпераментных гренадёров. Ещё за то, что мы целую ночь Ларисами были. Меня, вообще-то, Ирой зовут.

- Да-да, конечно! Сколько? – продолжая мило улыбаться, я похлопал себя по пустым карманам. Что может быть дороже здоровья?! За то, что у меня восстановилось зрение, и теперь мои глаза видели отлично без очков, я был готов сейчас отдать любому целый миллион. Но… Понимаете, девочки. Такая ситуация… У меня сейчас денег нет. Закончились. Может, натурой возьмёте?

- Это как понимать – натурой? – сразу напряглась блондинка. – Если в качестве натуры ты, то…

- В качестве натуры – вот это! Обменяете их в казино на деньги, - я протянул ей пакет с жетонами. – Надеюсь, этого хватит?

Блондинка заглянула в пакет и соизволила улыбнуться:

- Хватит.

- Спасибо, девочки! – сам не знаю за что, поблагодарил я их.

- На здоровье, - с усмешкой ответила шоколадная Ира. - Судя по твоему жизнерадостному виду, ты нами остался доволен. Хотя и не понятно, какое удовольствие получил персонально ты. Может, всю ночь наблюдал за нами в замочную скважину? Ну, это твоё дело, отчего испытывать кайф. Мы каждый вечер в баре сидим. Так что, богатенький Буратино, когда у тебя снова появятся денежки, заходи. Для постоянных клиентов у нас скидки.

Ночные Лариски ушли. Вслед за ними по спальням разбрелись Игорь и Славик, а я остался сидеть на диванчике, удивляясь и радуясь нежданно негаданному выздоровлению моих глаз.

Мозг всё ещё находился под действием похмельного синдрома, но, несмотря на ноющую головную боль и заторможенность, я стал раздумывать над причиной, которая чудесным образом дала мне возможность видеть без очков. Тщательно всё взвесив, я пришёл к выводу, что причина только одна - первый звонок Витьки Колыванова, неожиданно раздавшийся позапрошлой ночью в моей квартире. Ведь именно тогда, после лобовой атаки дверного косяка я почувствовал, что зрение стало ухудшаться. Кто бы мог подумать, что оно не ухудшается, а наоборот, восстанавливается?! Чтобы в этом убедиться, достаточно было просто снять очки. Недаром гласит народная мудрость: "Клин клином вышибают". От удара в далёком детстве зрение село, теперь же от равноценного удара пришло в норму. Как говорится, не было бы счастья, да... вражина Колыванов позвонил. Может, стоить сходить к окулистам? А что я им скажу? Что-нибудь типа этого: «У меня резко улучшилось зрение, помогите мне, пожалуйста». Чтоб эскулапы поэкспериментировали на мне, замучили различными анализами и исследованиями, после которых я опять смогу видеть только в очках? Нет уж, увольте!

* * *

Этим утром я не завтракал - какой аппетит на похмелье? Зато у моих шалунов-секьюрити после бурного ночного общения с Ларисами был волчий аппетит: они поминутно открывали холодильник и таскали из него конфеты с печеньем. Я велел им заказать завтрак в номер, а сам отправился в свою спальню и завалился на кровать. В кресле спать хорошо, но на кровати ещё лучше, и я проспал до полудня. Это дневное пробуждение было гораздо приятнее утреннего. Я побрился и принял ванну. Голова уже не болела, а лицо приятно порозовело. Я долго обозревал себя в зеркало и с удовольствием отметил, что без очков выгляжу намного симпатичнее. Кроме того, радужно-боевая расцветка моего лобика рассосалась и была почти не видна. Всё бы было просто отлично, если бы не воспоминания о ночных подвигах. Они терзали меня и изрядно портили настроение. Я вышел на балкон. Прекрасный вид: зелёная, без единой морщинки морская гладь, яркое солнышко, красивая набережная и прогуливающийся по ней народ. Мне тоже захотелось пройтись вот так по набережной, но я боялся встретить людей, которые вчера видели меня. Как бы угадав мои мысли, Игорь сказал:

- Хорошо бы сейчас погулять.

- Хорошо бы, - из моей груди вырвался тяжёлый вздох. – Но… после вчерашнего…

- Да, шеф, - сказал Славик. – Вчера ты немного перегулял – это бесспорно. А русский в загуле, что птица в полёте – попробуй его останови! Но не думай, что тебя сейчас все будут узнавать. Во-первых, ты вчера был в очках. Во-вторых, твои белые волосы были спрятаны под платком - под банданой этой... Да и вообще, кому какое дело, как ты тратишь деньги. Как говорится: хозяин – барин. Может, у тебя способ самовыражения такой!

Его слова подействовали на меня, как бальзам на рану. «Действительно, - подумал я. – Вчера перестарался. Ну так что ж мне из-за этого всё время в номере теперь сидеть? Нет уж, извините! Жизнь продолжается!».

Продолжить жизнь я решил с приёма пищи и заказал в номер обед, который мы втроём с аппетитом проглотили.

- Сегодня тебя охранять, шеф, одно удовольствие, - сказал Славик, лениво ковыряясь во рту зубочисткой. – Не то, что вчера. Только мы с таким калорийным питанием и малоподвижным образом твоего охранения быстро ожиреем. Нам для профессионального соответствия спортивную форму необходимо поддерживать.

- Так вы ведь сегодня форму уже поддерживали, вместе с Ларисками, - съехидничал я и встал с дивана: – Ладно, хватит нам в номере торчать. Пойдёмте на свежий воздух.

Облачённый в новый джинсовый костюм, который приобрёл вчера в супермаркете, я шагал по сочинской набережной, с наслаждением вдыхал ещё прохладный морской воздух и под лучами жаркого южного солнышка блаженно щурился на праздно гуляющих пешеходов. Никто меня не разглядывал, не показывал на меня пальцами, не смеялся надо мной, и настроение у меня улучшалось с каждым пройденным шагом. Да и попробовал бы кто-то посмеяться, или косо на меня глянуть, если со мной рядом спрятавшие глаза под тёмными очками здоровые охранники. Прямо как в гангстерском боевике – гориллообразные телохранители в чёрных очках, выгуливающие худосочного босса-мафиозника. Мне бы тоже солнцезащитные очки не помешали, хотя бы для конспирации. Но сегодня, когда восстановилось моё зрение, затемнять его чёрными шторками я не хотел. Да и какая может быть конспирация после вчерашних событий? Какая, к дьяволу, может быть конспирация, если полгорода видели господина Савельева пьяным на белом коне?! Теперь уже не помогут ни чёрные очки, ни стрижки с перекрасками, ни макияжи с маникюрами.

В прогулочном темпе мы подошли к дендрарию.

- Зайдём? – спросил Славик.

- Конечно, зайдём, - ответил я, позабыв, что в моих карманах нет ни гроша.

- Дайте нам три билета, - обратился я в кассу, но, запустив руку в карман, лишь крякнул от досады.

- Шеф, не переживай, я возьму билеты, - улыбнулся Игорь.

«Довыпендривался, миллионер? – со злостью подумал я. – Вчера густо, а сегодня пусто! Даже нет нескольких рублей, чтобы в парк сходить».

- Ребята, деньги у меня завтра будут, - как можно более беспечным и весёлым тоном сказал я, хотя моё прекрасное настроение опять пошло на понижение. – Сегодня уже неохота этим заниматься, а завтра я с утречка прокручу свои банковские делишки и получу наличку в банкомате.

Войдя в парк, я решил отвлечься от всех своих тягостных переживаний и принялся рассматривать яркую цветущую растительность субтропиков. Не знаю, как моей охране, а мне эта прогулка понравилась, – давно я так не разгуливал по природе, и не дышал свежим воздухом. Исходив вдоль и поперёк нижнюю и верхние части дендрария, мы вернулись на набережную.

На одном из перекрёстков со складного столика торговали газетами.

- Кто забыл купить свежую прессу? – осведомлялся у прохожих зычный женский голос. – Покупайте свежую прессу.

«Впервые в жизни буду читать без очков», - с удовольствием подумал я и, опять позабыв о наличии безналичия в своём бумажнике, пошёл за газетами.

- Что Вам? – увидев перед столиком вероятного покупателя, продавщица стала проводить блиц-рекламу своего товара. – Могу предложить Вам «Аргументы и факты», последний номер очень интересный. Вот «Совершенно секретно», кроме этого…

Я терпеливо выслушал её.

- Дайте это, это, и это, - сказал я, указывая пальцем на нужные мне издания. – И ещё местных газет дайте, пожалуйста.

Женщина протянула газеты, а я залез в карман и,.. залившись стыдливой краской, посмотрел на усмехавшихся невдалеке двух моих охранников. Когда Славик расплатился, я свернул в трубочку свои покупки и мы продолжили свой неторопливый вояж к гостинице.

- Газета «Возрождение»! Газета «Возрождение»! – мальчишка лет десяти на роликах и со стопкой газетных листиков в руках вьюном скользил между прохожими и, поравнявшись с нами, притормозил. – Дяденьки, купите газету. Недорого!

- «Возрождение» - это что? Листовка местных коммунистов? – поинтересовался у него Славик, доставая из кармана мелочь.

- Может и коммунистов, - ответил мальчишка, щёлкнув жвачным пузырём. – Я точно не знаю. Но газета очень интересная! Здесь про новых русских и других бандитов написано. В киоске не купите такую.

* * *

Мы как раз возвращались с прогулки и уже сделали несколько шагов по лестнице, ведущей ко входу в отель, когда Игорь с оттенком зависти вздохнул:

- Шикарный аппарат.

Действительно, вид только что подъехавшего чёрного «Вольво» впечатлял. Впечатлял и вид четверых мужичков, быстро выпрыгнувших из машины. От них за версту разило силой, решительностью и, пожалуй, криминалом. Сразу захотелось отвести от этой четвёрки взгляд, что я благоразумно и сделал. Но мой охранник Славик поступил по-другому.

- Младший сержант Кабанов, быстро упал и отжался, - заорал он так, что я от испуга едва не осел вниз и снова не спустился на нижней части спины к основанию лестницы.

Четвёрка мужчин замерла. Возглавлявший её высокий здоровый крепыш лет сорока с хмурым жёстким взглядом и скуластым лицом изумлённо округлил глаза, хлопнул себя по макушке, усеянной коротенькими редкими, в основном, седыми волосами, а затем заорал ничуть не слабее Славика:

- Твою мать! Бодать мой лысый череп! Славка, ты?!

- А кто же ещё?! Привет, Кабан!

Два геркулеса кинулись навстречу друг другу и обнялись.

- Братва, расслабьтесь, - сказал своим напарникам крепыш. – Это мой армейский дружбан.

- Извини, шеф, - повернулся ко мне радостный Славик. – Мы с этим орлом вместе на Северном Флоте два года Родине долг отдавали, не один пуд соли вдвоём съели.

Я понимающе кивнул и в сопровождении Игоря продолжил восхождение по лестнице. А до моих ушей долетали громкие возбуждённые голоса двух встретившихся друзей, и я слышал почти каждое слово из их диалога.

- Ты что сюда отдыхать приехал? – спросил Кабан.

- Секьюрити я при важной персоне, - ответил Славик. – А ты как здесь оказался?

- Я? – очевидно Кабан секунду, другую размышлял говорить, или нет. Затем сказал-таки: – А я, наоборот, приехал одну персону за жабры взять.

- За жабры? Не понял, ты в рэкет ударился или в милиции служишь? – удивился мой охранник. – А может, в ФСБ?

- Ни то, ни другое, ни третье. Просто козёл один у нас деньги стырил и сумел свалить. Здесь в Сочи отсиживается, паразит. Не учёл, что у нас длинные руки. Извини, Славка, некогда мне. Дело - прежде всего: бабки срочно нужно вернуть и с козликом этим разобраться. Он и так уже на белом свете загулялся. Ты в каком номере обитаешь? Давай, брат, вечером увидимся.

Когда прозвучали фразы об украденных деньгах и о намечающемся близком конце вора, нога у меня зацепилась за ступеньку.

- Ты чего, шеф? – подхватил меня под руку Игорь и глянул в лицо: – Побледнел, как мел, даже позеленел, на лбу испарина. Опять плохо стало?

- Ага, плоховато.

Кабан и его трое соратников промчались мимо нас и заскочили в холл гостиницы. Краем глаза я видел, как они притормозили у окошка администратора, что-то спросив, а затем почти бегом направились к лифтам.

- Чего стоим? – поинтересовался подошедший к нам Славик.

- Шефу опять плохо стало, - ответил ему Игорь.

Я молчал. «Это за мной! Уже приехали люди Пономаря, - безумным роем метались мысли в голове. - Что же я застыл как истукан?! Нужно бежать! Нет, это безнадёга. Всё равно найдут. Они уже открыли мой пустой номер и кинулись назад, через минуту выскочат в холл и…». Но прошла минута, другая, третья, а четвёрка во главе с другом Славика - Кабаном так и не появлялась. «Может, они пришли не по мою душу? - Появилась у меня надежда, которая стала постепенно крепнуть: - Перед приездом сюда, им наверняка должны были показать мои фотографии. И обязательно они должны знать, что у их дичи броские в глаза белые волосы. Точно, это не за мной. Иначе они не пробежали мимо меня, а схватили бы здесь на лестнице».

- Шеф, ты вроде бы слегка порозовел, - отпустил комплимент моему лицу Славик.

- Не всё же время мне зеленеть, - сказал я, вспомнил пословицу: «Делай, что должен, а там будь что будет!» и двинулся в гостиницу.

* * *

Сегодня за окошком моего вчерашнего друга-администратора восседала пышная шатенка лет пятидесяти, лицо которой было заштукатурено изрядным слоем пудры. Я прекрасно понимал, что это идиотизм, но чтобы отдалить время возвращения в номер (вдруг всё-таки Кабан и его кабанята устроили там засаду), подошёл к даме и справился у неё на счёт экскурсий по сочинским достопримечательностям.

- Экскурсии?! Какие угодно и сколько угодно, - слащаво улыбаясь, ответила дежурная. – Каждое утро в холле нашей гостиницы сидит представитель экскурсионного бюро и продаёт билеты. Билеты можно также заказать прямо из номера по телефону.

- Скажите, у вас спортзал есть? – спросил у неё Игорь.

- А как же! Тренажёрный зал, зал аэробики, специализированный зал единоборств, бассейн с подогревом, на улице расположен теннисный корт. Также имеются сауна и солярий. Профессиональные массажистки предоставят вам услуги массажа, - сказав это, представитель администрации лукаво подмигнула нам. – Кроме этого, опытные мастера парикмахерского искусства…

- Большое спасибо, - остановил этот поток ненужной информации Игорь и побыстрее отодвинулся от словоохотливой пышки. Он посмотрел на меня и сказал: – Шеф, мне бы в тренажёрный, хотя бы на полчасика.

- И я бы с удовольствием, железо потягал, - произнёс Славик.

Мой ответ удивил их, и, прежде всего, меня самого - я, который терпеть не мог занятия по физкультуре и последние пять лет тяжелее компьютерной мышки ничего не держал в руках, вдруг сказал:

- Я тоже с вами пойду.

Почему я решил сходить в тренажёрный? Во-первых, после пережитого только что страха мне всё ещё мерещилась в номере засада и возвращаться туда я не хотел подсознательно, чисто по-детски. Во-вторых, ещё были свежи воспоминания о ночном карнавале, после которого мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Сегодня у меня полностью пропала охота шляться по злачным местам типа разных там казино, варьете и бильярдов с боулингами. Поэтому я и выбрал для себя в этот вечер спортивный досуг. Тем более есть повод обновить купленный вчера в супермаркете ультрамодный спортивный костюм и такого же пошиба кроссовки.

Игорь отправился в наш номер за спортивными костюмами. А мы со Славиком, поджидая его, уселись в кресла. Из пачки купленной прессы я выбрал местные городские газеты и с чувством тревоги и радости стал просматривать их содержание. Радостно было оттого, что могу теперь читать без помощи очков, а тревожился, потому что боялся увидеть в городских газетах сообщения о моём вчерашнем празднике. Просмотрев последнюю газету, я облегчённо вздохнул – нигде о ночном карнавале ничего не упоминалось.

- Шеф, ты глянь, что тут коммуняки сочинили, - протянул мне Славик малофарматную газетную страницу.

Предчувствия меня не обманули. Демократы промолчали о моём ночном гулянье, зато коммунисты молчать не собирались. Газета «Возрождение» с революционным темпераментом «накатывала» на буржуев международного значения, громила российских олигархов и указывала на отдельные недостатки местных бизнесменов. Среди этих публикаций на третьей странице была напечатана маленькая статейка «Новорусские игры» и под ней помещалась фотография: я верхом на Белочке, а позади лошади идут дирижёр и его оркестр. Хорошо ещё, что фотография плохого качества и узнать меня на ней просто невозможно.

Текст статьи гласил: «Стало уже традицией, что приезжающие в наш город «новые русские» любят похвастать друг перед другом размерами своих кошельков. Вот и вчера очередной новорусский нувориш, сопровождаемый оркестром, прокатился по набережной верхом на лошади, а затем на Фестивальной площади организовал застолье, в котором приняли участие работники цирка и некоторые из прогуливавшихся в это позднее время граждан. Совершенно случайно эту ночную оргию увидел наш корреспондент. Пьянка продолжалась до самого рассвета и завершилась, как и положено в подобных случаях, дракой. После посещения районного отделения милиции её участники: циркачи и музыканты отправились готовиться к очередному представлению, надеемся, цирковому. Из «компетентных» источников именуемых в народе «Би.Би.Си.» (аббревиатура трёх слов: баба бабе сообщила) нам стало известно, что этой же ночью организатор праздника – сынок то ли крупного наркобарона, то ли нефтяного магната, купил комфортабельный теплоход и на нём укатил в Турцию. Пожелаем ему попутного ветра, и будем ждать приезда следующего «крутого кошелька» или его сынишки».

С горечью я ещё раз перечитал статью. «Неправда! – хотелось крикнуть мне так, чтобы услышали все читатели этой газеты. – Никакой я не «новый русский» и не его сынок. Просто мне надо быстро потратить попавшие в руки шальные деньги, пока с меня из-за них ещё не содрали шкуру. Я такой же, как и вы! Но мне надоело быть нищим, и я решился присвоить деньги одного из «жирных котов» Что мне с ними теперь делать, люди?». «Стоп! Хватит, - попытался я остановить этот мысленный понос. – Сейчас ещё будешь призывать народ на помощь, да не мысленно, а вслух и закончится это тем, что тебя отправят на лечение в местный дурдом. Если ты не знаешь, что делать с деньгами, перечисли их на счёт какого-нибудь детского дома. Или на любой благотворительный фонд – сейчас таких фондов много. И ежели эти деньги не уворуют учредители этого фонда, то, может быть, твоё благородство поможет сиротам, калекам и престарелым. А если деньги, как и принято, уворуют, тогда кошельки учредителей фонда станут ещё толще, а ты, благородный безработный дурень, будешь искать через интернет работу».

- Шеф, ты случаем не заснул с открытыми глазами? – до моего плеча прикоснулся Игорь. – Пошли.

Глава 5.

Не знаю, что на меня нашло? Видел бы меня сейчас дружище Вячик, рот бы забыл закрыть от удивления – Серёга Фитиль занялся бодибилдингом. Правда я особо не утруждал себя: размялся, выполнил серию упражнений с лёгенькими гантелями, и поприседал с грифом штанги.

- Ты, шеф, аккуратней с нагрузками, - сказал Славик, когда я попробовал выжать довольно тяжёлую гирьку. – Позвоночник не сорви и сильно не нагружайся, а то с непривычки завтра всё тело будет ломить.

Следуя его совету, я особо не усердствовал, а больше наблюдал за тренировкой своих охранников, которые до седьмого пота «тягали железо».

Последним моим подвигом на поприще культуризма был жим лёжа: я улёгся на специальную лавочку, под присмотром Славика и Игоря снял со стоек пятидесятикилограммовую штангу и выжал её целых четыре раза.

Всё, на сегодня хватит! Никогда не думал, что мне понравится упражняться с этими железяками. В руках и ногах ощущались приятная мышечная усталость и, одновременно с усталостью, невероятная бодрость. Я ощущал себя могучим и сильным, ещё почувствовал и уверенность в себе. Казалось, что сейчас запросто сдвинешь любые горы и также запросто поставишь их на место. Но когда я глянул в висевшие на стенах зеркала и увидел там свою продолговатую узкоплечую фигуру, то сразу пришёл к заключению, что горы двигать пробовать не стоит, ну их - пусть себе стоят там, где и стояли. Стянув спортивную куртку, я критически осмотрел свой костлявый торс и вздохнул: да, чемпион по культуризму вряд ли из меня получится. Славик, догадавшись, о чём я сейчас подумал, сказал:

- Не всё сразу, шеф. Будешь заниматься хотя бы два раза в неделю, через полгода сам себя не узнаешь. Это я тебе по собственному опыту говорю. В семнадцать лет я был ещё худосочнее тебя, прямо не человек - глист в обмороке, два ведра с водой с трудом до дома мог донести от водопроводной колонки. А когда в институт поступил и стал в спортзал регулярно ходить, то через год выполнил первый разряд по гирям. Здоровье стало, как у космонавта. Поэтому в армию попал не в какой-нибудь стройбат, а в морскую пехоту.

- Ты после института пошёл в армию?

- Не после института, а вместо института, - хмыкнул Славик. - Турнули меня из института в ноябре восемьдесят первого, и я этой же осенью был навязчиво приглашён в славные советские вооружённые силы.

- За что турнули?

Славик слегка помялся и ответил:

- За политику.

- За что?! – Игорь коротко хохотнул. - Я слыхал, тебя за пьянку из института отчислили.

- За пьянку, за пьянку, - передразнил его Славик. Он уселся на сидение тренажёра и обтёр полотенцем потную шею, размеру которой позавидовал бы любой бугай-производитель.

- Это в бумаге об отчислении так написали институтские щелкопёры. А дело-то было совсем в другом. Политическое было дело.

- Политическое? - продолжал беззлобный кураж Игорь. - Ты чего, пионэра за задницу укусил, или пионэрку?

- Почти, - усмехнулся Славик. - Казус со мной приключился по случаю малолетства и крайнего невезения.

- Какой казус? – заинтересовался я.

- Да стыдно говорить, - отмахнулся Славик. – Дурацкая история,.. в общем, я в носу у Ленина поковырялся.

- Что? – вместе произнесли я и Игорь.

- То, что слышали. В нашем Днепропетровском горном институте на самом видном месте центрального корпуса стояла большая гипсовая голова Ленина. Тогда подобные скульптуры в каждом учреждении стояли, а труды Ленина и Брежнева чуть ли не наизусть учили. Мы, студенты, в читальных залах труды эти в тетрадки конспектировали, за год по три общих тетради исписывали, сами не понимая зачем. В тот вечер я и мои дружки-одногрупники возвращались после такого вот конспектирования из читального зала и проходили мимо бюста. Шли и возмущались, сколько зря времени потеряно на никому не нужную писанину. Вот я и решил похохмить, балбес желторотый. Подошёл к бюсту и стал елозить пальцем у Ленина в носу. Наши все стоят смехом заливаются. Когда вдруг за нашими спинами раздается возглас: «Фамилия и группа!». Повернулся я и обомлел – на меня ректор института смотрит. Я так и застыл, даже палец забыл из ноздри вождя вытащить. «Твоя фамилия и группа», - повторил ректор мне. Пришлось сказать. И всё! На следующее утро мне декан объявил, что я отчислен, без всяких разговоров. Никакие мольбы не помогли. Вернулся я в свою родную Горловку, и мне вскорости повестку из военкомата вручили. Отправился морпехом под Мурманск, отслужил два года, после дембеля женился и остался жить в России. По началу было жалко, что меня за пустяшную глупость вытурили из института, а теперь не жалею - кем бы я теперь был? Работал бы мастером или начальником участка на какой-нибудь шахте Донбасса? Зачем? Они там каждый день под землёй жизнью рискуют и хрен вместо зарплаты получают. Это двадцать лет назад профессия горняка считалась почётной и высокооплачиваемой. А сейчас они, бедняги, сидят под парламентом неньки-Украины и с голодухи касками стучат - денег своих заработанных требуют. Нет уж, лучше я буду охранником работать: нам зарплату платят регулярно и риск, имеющийся в нашей профессии, гораздо меньший, чем у нынешних шахтёров.

Славик замолчал. Его рассказ показался мне и смешным, и грустным одновременно. В наши бы дни на такой проступок никто бы внимания не обратил – резвится мальчик, ну и ладно! А раньше на счёт дисциплины было построже. Я даже читал, что в истории Советского Союза имелись периоды, когда за несданный колосок пшеницы крестьянина запросто могли сослать в ГУЛАГ. То ли дело сейчас на просторах СНГ! Обнимайся, целуйся с любым изображением, любой скульптурой любого политика, фотографируйся с ней сколько душе угодно! И воровать можно без проблем - грабь хоть эшелонами, лишь бы над тобой «крыша» была помощнее! Интересно, поверили бы мне Славик и Игорь, если бы я им рассказал, как в течение часа стал миллионером и «новым русским»?

Славик встал со скамеечки, промокнул лицо полотенцем и глянул на часы:

- Половина восьмого вечера. Чем теперь займёшься, шеф? Казино навестишь,.. или что-нибудь покруче?

- Там видно будет, - обтекаемо ответил я.

В казино идти мне решительно не хотелось. После тренировки у меня разыгрался аппетит, и очень хотелось поужинать, ещё я подумал о том, что можно было бы сейчас испытать вчерашнюю покупку - мой новый ноутбук.

Мы сполоснулись под горячим душем и вышли из тренажёрного зала.

* * *

Невозможно поверить, но это была она. Неужели я так громко голосил сегод-няшней ночью, что она услышала мой зов за тысячи километров отсюда?! Мираж, видение? Может, мне действительно пора поправлять здоровье в психушке? Нет, это не глюк и не мираж - это живая Лариска из плоти и крови стоит в холле гостиницы. Со своим обычным напором и темпераментом она усиленно давит на кнопку вызова лифта, возмущаясь при этом:

- Кругом бардак, даже здесь! И это современная гостиница! Нам что, на восьмой этаж пешком подниматься?

- Девушка, не ломайте кнопку. Вы что не видите на двери табличку? Этот лифт сегодня отключён. Воспользуйтесь, пожалуйста, другим, - попросил Лариску проходящий мимо работник гостиницы.

- Могли бы эту табличку и побольше сделать. У меня микроскопа нет рассматривать ваши записки, - всё ещё кипя праведным гневом, Лариска повернулась к тому лифту, возле которого стоял я со своими телохранителями, и встретилась со мной взглядом.

Если бы она увидела перед дверьми лифта инопланетянина с какой-нибудь Альфа-Центавры, то наверняка удивилась бы гораздо меньше. Впрочем, я был удивлён не менее Лариски и таращился на неё во всё своё восстановленное зрение.

- Где твои очки? – выдавила она, наконец, из себя.

Ещё не опомнившись от столь неожиданной встречи, я автоматически провёл рукой по глазам, похлопал по карманам джинсовой куртки и произнёс:

- Не знаю, наверное, на столике остались лежать.

- Понятно, - также на автомате произнесла Лариска.

Шла секунда за секундой, а я и она продолжали стоять и смотреть друг на друга. Игорь и Славик, сообразив, что мы знакомы, тактично отошли на несколько шагов в сторону. Первой пришла в себя она:

- Ты откуда здесь взялся?

Не найдя лучшего ответа, я пожал плечами и мотнул головой в неопределённом направлении:

- Оттуда.

- Ты зачем за нами следишь? – пошла в наступление Лариска, изумруды её глаз полыхнули бурей. – Ты знаешь, что он сейчас с тобой сделает?

- Кто?

- Мой Вовчик.

- Не знаю, - признался я. Моя заторможенность стала проходить и я пошёл в контратаку: – С чего ты взяла, что я за тобой слежу? Больно мне надо! У меня здесь деловые встречи намечены. Приехал работать и отдыхать.

- Работать он приехал?! – съехидничала она. - Спасателем на пляже?

Вовремя вспомнив, что в данное время являюсь миллионером, я включил свою фантазию:

- Между прочим, я приехал сюда по вопросу организации международного карнавала, который планируется в Сочи этим летом. Вчера даже провели первую пробную репетицию на набережной. Об этом сейчас по городу полно сплетен гуляет, можешь проверить.

- Карнавалу клоунов не хватает, вот тебя и прислали?

- Никто меня никуда не посылал. Я приехал по приглашению. Может быть, я соглашусь стать спонсором этого карнавала, ещё точно не решил.

- Ты – спонсором? – она театрально схватилась за грудь и захихикала.

- Я, спонсором! – зная, что Мел Гибсон любимый актёр Лариски, я решил подлить масла в огонь: - Я и ещё кто-то из Голливуда: то ли Майкл Дуглас, то ли Мел Гибсон. Каждый из них мечтает вложить деньги в это прибыльное дело.

Хихиканье прекратилось. Лариска посерьёзнела и цепко глянула мне в лицо.

- Врёшь, - сказала она. – У тебя в карманах никогда гроша лишнего не было, а тут он вдруг спонсором стал! Лапшу на уши мне вешаешь, вместе с Мелом Гибсоном.

Она была стопроцентно права, но «вешать лапшу» на уши Лариски мне сейчас доставляло огромное удовольствие, – надо же мне хоть как-то ей отомстить. Поэтому я продолжал говорить:

- Тёмный ты человек, Ларимон. Даже не слыхала, кем я теперь стал. Ну, да ладно! Некогда мне разговаривать с тобой, кое-какие финансовые дела разрешить надо: понравилась мне эта гостиница, встречусь с её хозяином – может быть, удастся договориться с ним о купле-продаже. Потом в Штаты позвонить нужно, и в варьете хочу успеть сходить развеяться. Так что, извини, тороплюсь. Пламенный привет твоему Вовчику передавай, а тебе желаю творческих успехов в личной жизни и на кухне…

- Что это за тип? - два здоровенных чемодана на колёсиках остановились в нескольких шагах от меня и от Лариски.

Я глянул на чемоданы и между ними обнаружил поблёскивающую лысиной лопоухую голову. Обладатель столь оригинальной, почти квадратной головы оставил стоять чемоданы на месте, а сам сделал шаг вперёд и предстал передо мной во всём своём низкорослом величии. Сразу вспомнились высказывания моего друга Вячика по поводу внешности нового возлюбленного Лариски. «Пухленький, кругленький, ушки квадратные, носик пуговкой - вылитый Винни-Пух, - подумал я. – Здесь Вячик прав, спору нет». Я рассматривал маленького, толстенького, лысенького парня лет тридцати и, странное дело, не испытывал к нему никакой неприязни. Винни-Пух же был настроен весьма агрессивно и смотрел на меня, как Джордж Буш на Саддама Хусейна.

– Что за тип, спрашиваю? – Винни-Пух перевёл властный взгляд на Лариску. – Чего он к тебе пристаёт?

Лариска покраснела:

- Вовчик, ты только не нервничай. Это мой бывший… Я тебе о нём рассказывала. Оказывается, он тоже сюда приехал. Деловые встречи у него какие-то. Совершенно случайно приехал, понимаешь? Спонсором хочет быть…

- Чьим спонсором? Твоим? – Винни, или точнее – Вовчик хмыкнул. – Ты же говорила, что твой бывший - обыкновенная шестёрка при банке.

Винни-Вовчик опять посмотрел на меня с угрозой и надул колесом грудь. Так надуваются некоторые животные для большего устрашения противника.

- Какие проблемы, шеф? – стоявший до этого в сторонке Славик подошёл ко мне. – Давай мы их разрешим.

К нему без слов присоединился Игорь и посмотрел на грозного Вовчика взглядом удава, нос к носу столкнувшегося с кроликом. Вовчик уменьшился в размерах и его взгляд стал более тёплым и даже слегка виноватым. Наступила неловкая пауза, которую решил нарушить я.

- Это мои телохранители, - сказал я Лариске, аристократическим жестом указав на Игоря и Славика.

Моя охрана отвесила по светскому поклону. Приоткрытый от удивления, безмолвный рот Лариски и её расширенный взгляд я воспринял с чувством глубокого удовлетворения.

- Очень приятно, - сказал я за неё и представил Лариску своим секьюрити. - Это моя бывшая подруга – Лариса.

- Очень приятно, - широко заулыбались Игорь и Славик, посматривая то на Лариску, то на меня. Я понял многозначительность их улыбок: «Очень приятно. И очень понятно, шеф, о ком ты страдал этой ночью».

- А это, насколько я понимаю, твой новый друг – Владимир? – спросил я у Лариски.

Но, вероятно она не услышала мой вопрос, потому что озадаченно пролепетала: - У тебя есть охрана?

- Да, - как можно небрежней ответил я. – Сам я не хотел брать их в эту поездку, но мои коллеги настояли, – сейчас ведь столько хулиганья развелось. Ну, не буду вас задерживать.

Я нажал на кнопку и двери лифта раздвинулись.

- Игорь, помоги, пожалуйста, Владимиру занести в лифт чемоданы, - попросил я.

Игорь легко поднял громадные чемоданы и поставил их в кабину. За своими чемоданами в лифт шагнули Лариска и её Вовчик.

На прощанье я им лучезарно улыбнулся и помахал рукой:

- Было очень приятно встретиться. Надеюсь, ещё увидимся.

Мы сели в другой лифт и поехали на свой этаж. В зеркальной стене кабины отражалась моя ликующая физиономия и растянутый до ушей рот. Даже забылись страхи, связанные с появлением в гостинице армейского друга Славика – Кабана и его сотоварищей, ушли на второй план воспоминания о моём вчерашнем пьяном карнавале. Перед глазами стояли растерянная и удивлённая Ларимон, озадаченный и испуганный её Вовчик. Странно, сейчас я абсолютно не чувствовал обиду на Лариску, хотя ещё вчера тосковал без неё и ревновал к Винни-Пуху. Неужели моя любовь к ней так стремительно улетучилась? Как говорится, любовь прошла, завяли баобабы. Вспоминая только что происшедшее у лифта столь неожиданное рандеву, я улыбался, я был доволен, я торжествовал.

* * *

Находясь в прекрасном настроении, я по телефону заказал обильный ужин. Хоть про таких, как я, и говорят: "Не в коня корм", но может, благодаря спорту и хорошему питанию, мне удастся поздороветь? Буду и богатым, и красивым здоровяком. А Лариска пусть локти кусает и злится на саму себя за то, что променяла такое сокровище на какого-то не очень богатенького и очень кругленького Винни-Пуха. Нет, теперь расставаться с деньгами и дарить их благотворительным фондам мне не хотелось. Хотелось быть богатым. Хотя бы для того, чтоб пустить пыль в глаза Лариске. О том, что у меня может отобрать это богатство его хозяин, причём вместе с жизнью, в этот момент думать не хотелось.

Тщательно затрамбовав себя пищей, я уединился в своей спальне и включил ноутбук. Ничего игрушка! По всем критериям, по всем характеристикам лучше, чем мой домашний старина комп. Мало того! В этом ноутбуке все современные навороты имеются, даже веб-камера и модем встроены. Я подсоединил телефонный кабель к компьютеру и прошвырнулся по сети. Заодно заглянул на свои банковские счета, проверил, всё ли там в порядке. Напоследок зашёл на свой почтовый ящик, но ничего интересного, кроме рекламного спама, не обнаружил. Выключив компьютер, я пошёл в гостиную. Там моя охрана, развалившись в креслах, цедила кока-колу и смотрела телевизор.

- Это большая утрата для всех нас, - мужчина на экране, чтобы подчеркнуть значение своих слов, в печальной задумчивости покачал головой и тяжко вздохнул. – Это был настоящий человек, человек с большой буквы, который столько сделал и для нашей фракции, и для всего российского народа. Мы навсегда сохраним в памяти светлый образ нашего соратника и друга. Надеемся, что власти Испании приложат все усилия и сумеют наказать виновников этой трагедии.

- Что случилось? – кивнул я на экран, усаживаясь на уже полюбившийся мне гостиный диванчик.

- Какого-то нашего народного авторитета замочили в курортном городке недалеко от Севильи, - ответил Славик. – И главное, – совершенно случайно, можно сказать по недоразумению. Он туда в служебную командировку поехал своими депутатскими делами заниматься и, видимо, на досуге решил в магазин зайти. А террористы-сепаратисты как раз в этот магазин взяли и бомбу киданули. Воинствующие баски, наверное, или ещё какая-нибудь террористическая группировка – их сейчас развелось по всему свету, как крыс на помойке. Вот такая нелепая случайность, трагический форс-мажор. Из местных только два человека ранены, причём легко, а российского депутата наповал.

- Да, хоть и депутат, но жалко человека, - сказал Игорь. – Совсем оборзели эти террористы. И самое печальное, что бороться с терроризмом практически невозможно. Уж на что израильский «Моссад» всесилен, а с палестинскими смертниками и он справиться не в состоянии.

С мнением Игоря нельзя было не согласиться: мне было жалко нашего нелепо погибшего в Испании соотечественника, и я, как все нормальные люди, был против терроризма. Кстати, насчёт терроризма, – кажется, позавчера я грозился пусть и не международному террористу, но негодяю и злодею Колыванову отомстить. И чем скорее мне это удастся, тем лучше. Обидно будет, если меня прибьют раньше, чем я с ним смогу поквитаться. Но как это сделать? Не нанимать же, в самом деле, киллера? Интересно, как бы отреагировали Игорь и Славик, если бы я попросил их подыскать хорошего наёмного убийцу? При их специфической профессии они наверняка могли бы мне в этом помочь. Уплачу киллеру, и он убьёт Витьку Колыванова! От этой мысли меня бросило в жар - убить человека?! Пусть и не своими руками, но... Об убийствах можно спокойно читать в книгах, сотнями видеть их в дебильных боевиках - ведь всё это там понарошку. Можно с содроганием узнавать о реальных убийствах из новостей, но самому покушаться на человеческую жизнь... Тогда какой выход? Как отомстить? Ладно, с актом возмездия пока повременим. Может, сейчас позвонить Витьке и просто поиздеваться над ним? Например, позвонить, поинтересоваться его здоровьем и спросить, как он познакомился с тем амбалом, что поджидал меня возле мусоропровода? Заодно и обстановочку можно будет разведать: вдруг Витькин друг-депутат уже обнаружил пропажу двух миллионов со своего счёта, предъявил претензии немецкому банку, а тот - нашему, и полным ходом начались поиски преступника Сергея Савельева?

Я покосился на телефон, стоявший на столике в шаге от диванчика. Что если и вправду пойти к себе в спальню, где имеется параллельный аппарат и позвонить? Но, если меня уже действительно ищут, вполне вероятно, домашние телефоны работников нашего банка могли поставить на прослушку – вдруг я позвоню. По звонку можно элементарно вычислить моё местонахождение. Нет, по гостиничному телефону лучше не звонить. Я позвоню через компьютер, ведь в моём ноутбуке микрофон имеется. С помощью сети я смогу пользоваться компьютером как телефоном, и звонить из любой точки планеты - попробуйте узнать откуда! Уж в чём, в чём, а в интернете, где я чувствую себя, как рыба в воде, есть такие заморочки, которые позволят замести следы и улизнуть от любой спецслужбы.

- Ни фига себе?! – прервал мои размышления голос Игоря.

- Что? – не понял я.

Игорь без лишних слов кивнул на качающуюся под потолком люстру - видимо что-то грохнулось в номере наверху, а я, задумавшись, не услышал этого.

- Танцуют они там, что ли? – почесал подбородок Славик.

Сверху слышался топот, словно сознательно колотили ногой в пол. Люстра закачалась сильнее, казалось, вместе с ней качается и потолок.

- Шли бы себе в кабак и там гарцевали, или в дискоклубе полы бы ломали хоть всю ночь, - сказал Игорь.

В этот момент раздался стук в дверь. Открыл Славик. Я никого не ждал. Точнее, надеялся, что те визитёры, которых очень боялся, придут ко мне как можно в более далёком будущем. Поэтому, не сумев скрыть свою тревогу, воскликнул:

- Кто там?

Славик обернулся ко мне – рот до ушей:

- Шеф, извини – это ко мне.

За дверью виднелась мощная фигура и скуластая физиономия тоже улыбающегося Кабана.

- Что же ты гостя на пороге держишь? – спросил я на правах хозяина, хотя и не испытал особого счастья от его прихода.

- Спасибо, шеф, - обрадовался мой охранник и посторонился, пропуская в номер Кабана: - Заходи, дружище.

Наверху опять раздался топот, который в очередной раз возбудил колебание нашей люстры.

- Игорёк, разберись, - попросил Славик, кивнув на потолок.

- Сейчас позвоню гостиничной обслуге, - ответил Игорь и принялся листать телефонный справочник отеля. – Пусть наведут порядок в своём общежитии.

Уже усевшийся в кресло Кабан покосился на люстру и хмыкнул:

- Прикинь, какая слышимость! Кто бы мог подумать! Щас, мужики, всё организуем. Никуда звонить не надо. Я сам позвоню. Щас будет могильная тишь и спокойствие.

Из бокового кармана пиджака он достал мобильник и нажал на нём кнопки:

- Хомяк, сбавь обороты. Сбавь обороты, говорю. «Чаво», «чаво»?! Я этажом ниже, у людей здесь люстра ходуном ходит, уже жаловаться на соседей сверху хотят, а ты: «Чаво, чаво». Ночь на дворе, нужно уважать право граждан на отдых, к тому же излишняя шумиха нам ни к чему. Что он, молчит? Продолжайте его прессовать, только аккуратно, без шума. Всё, целую.

Наверху стало гораздо тише.

- Так это твоя команда резвится? – озвучил нашу общую догадку Славик.

- Моя, - осклабился Кабан и вальяжно развалился в кресле. – В футбол играют, а вместо мяча используют того козла, что бабки у нас стибрил.

- И много украл? – спросил Славик.

Я сидел метрах в трёх от Кабана, но даже на таком расстоянии уловил густой запах дорого коньяка – армейский друг Славика пребывал под крепким градусом, что, по-видимому, и развязало ему язык.

- Пять лимонов баксов, - увидев наши удивлённые лица, Кабан довольно усмехнулся и потряс ручищей, на указательном пальце которой красовался золотой перстень с большим голубовато-прозрачным камнем: - Прикинь, да, – пять миллионов, целый чемодан бабла! Крупные деловые люди нашего Приморского края сложились на этот общак, чтобы взятку в Москве наличкой дать. Понятно, что об этом знал ограниченный круг лиц. Три наших надёжных пацана должны были лететь самолётом и передать чемодан кому надо, так тут этот козёл нарисовался. Братва, я закурю. Не возражаете?

- Без проблем, - разрешил я, крайне заинтересовавшись его рассказом. – Игорь, пожалуйста, подай гостю пепельницу и балкон пошире открой.

Кабан смачно затянулся сигаретой.

- Как же козёл этот про чемодан узнал? – не утерпел Славик. - Или он из вашего шалмана и был в курсах?

- Не, не нашего поля ягода, посторонний. Один фирмач, который участвовал в общаке и вложил в него больше всего денег, во время секс-перерыва со своей секретуткой проговорился ей о взятке и о намечающейся поездке в Москву. А у неё, как потом мы выяснили, этот козлик в любовниках ходил. Вот она в порыве страсти обо всём ему и поведала, лахудра. По секрету. Прытким этот козлёнок оказался, даром, что молодой ещё - всего двадцать пять лет. На мокруху пошёл, сучонок. Всё заранее обдумал: купил себе новые документы, достал пушку с глушаком и в нужный день явился в аэропорт. Прикинул, что пацаны перед отлётом сходят в сортир отлить. Там он их и положил – троих отъезжающих и одного провожающего. На попутных машинах добрался до Хабаровска, а оттуда уже отправился по России следы свои заметать. Сделал дело и загулял смело. Думал, мы его не найдём. Но мы же не менты на зарплате, что по десять лет ковыряются, хоть и через три недели, таки вот вычислили козлика.

«У этого козлика документы были новые и его всё равно нашли, - со спокойной безысходностью подумал я. – А уж меня-то и подавно отыщут».

- Прикинь, да, - продолжал говорить Кабан. – Этот козляра пятые сутки в Сочах жизнью наслаждается: снял крутой номер, вёдрами шампанское лакал, с девками каждый день оттягивался и всё за наши бабки.

- Чего же он за границу не смотался? – подал голос Игорь.

- Не успел. У него на завтра уже был куплен билет на самолёт до Каира, а тут бац – мы нагрянули!

- И много он успел потратить? – спросил Славик.

Кабан полез в карман за новой сигаретой и вздохнул:

- Кто ж его знает? При нём мы нашли только двадцать пять тысяч, а куда он остальное бабло дел, об этом пока только догадываемся.

- Молчит?

- Молчит, как партизан. Понимает, как только деньги найдутся, мы его сразу в расход пустим, - по-любому он уже не жилец. Ничего, у нас сознается. Мы с собой для такого случая «сыворотку правды» захватили: барбамил и амфетамин. Если козлина будет продолжать упрямствовать и молчать, я его химией накачаю и он всё сам радостно расскажет. Хотя и без его рассказов всё, в принципе, понятно.

- Что понятно?

- Славка, ты же у нас во взводе был самый умный. Ну-ка, пораскинь мозгами: с чемоданом денег за рубеж его бы выпустили? Нет! Сразу бы таможня повязала. Значит, что он должен был сделать? Открыть в каком-нибудь крутом заграничном банке счёт и перечислить на него всю наличку, оставив себе на жизнь только пару десятков тысяч. Логично?

- Логично, - согласился Славик.

- А козёл этот до убийства наших пацанов в одном из банков Владивостока работал, на компьютере клавиши давил. Так что всю эту кухню с перечислениями денег он досконально знает. Далее, в спальне его номера на письменном столе компьютер маленький стоит, как его? – ноутбук называется, а в ящиках с десяток дискет валяется. Что это значит? А это значит, что всё информация о его банковских переводах содержится либо в ноутбуке, либо на этих дискетах. Логично?

«Логично, но не очень, - подумал я. - Такого сорта информацию лучше зашифровать и хранить в Интернете, – там гораздо надёжнее. Хотя твой козёл, Кабан, может придерживаться и другого мнения».

Тем временем, чувствуя интерес к своей персоне, подвыпивший Кабан начал бахвалиться:

- Да дело вовсе не в деньгах! Мне пацанов моих жалко. А доллары что? Тьфу – американская бумага, мусор. Мы уже новые пять лимонов наскребли и в Москву отправили. Уже все документы с нужными резолюциями оттуда получили и официальное разрешение.

Я скорчил мину умного делового человека и небрежным тоном позволил себе включиться в разговор:

- Извините, какого рода бизнесом вы будете заниматься, если не секрет?

Кабан хмыкнул:

- А какой тут секрет?! И почему - буду заниматься? Я уже занимаюсь. Мы с корешками тихоокеанский флот распродаём. Но раньше это было втихаря, полулегально и только старые судёнышки-развалюхи, а теперь… Теперь япошки и китайцы нам за корабли столько бабла отвалят, что не в чемодан деньги укладывать будем, а в вагоны. Слышь, Славка, чего мы всухомятку сидим? Налил бы водочки или коньяку по поводу встречи - всё-таки столько лет не виделись.

- Славик, угощай гостя, - кивнул я на холодильник и встал с дивана: - Не буду вам мешать вспоминать армейскую службу. Тем более, что мне сейчас нужно провести несколько важных телефонных разговоров.

* * *

Я закрыл дверь своей спальни и сел за письменный стол. Минут пять «переваривал» рассказ Кабана, от которого остался до жути страшный осадок: «Неужели и со мной будет то же самое, что и с этим козлом-убийцей, которого сейчас «мочат» этажом выше? Согласен, как и он, я тоже совершил воровство. Но что мне оставалось делать, если сама судьба соблазнила меня? Просто сунула под нос свой не совсем законный подарок? Я заранее не планировал совершить кражу и никого ради денег не убивал. Всё вышло неожиданно и спонтанно. Многие бы польстились на такую редкостную удачу. В каждом из нас сидит змей-искуситель, который иногда заставляет совершать разной степени вины проступки. И, учитывая всеобщее современное стремление к нормальной жизни и богатству, мой проступок не так уж велик. А, значит, приняв во внимание все вышеперечисленные смягчающие обстоятельства, меня избивать и, тем более, убивать хозяин денег не имеет никакого права!».

Хотя эта мысль и была достаточно спорной, но она слегка улучшила моё настроение и приободрила до такой степени, что я тут же воспрянул духом и решил произвести телефонную разведку, которую задумал ещё перед приходом друга Славика.

Тихо запел вентилятор включённого ноутбука, мелодичным перезвоном промурлыкала его звуковая карта и на экране, чередуя друг друга, замелькали различные компьютерные характеристики – машина загружалась и готовила себя к работе. Я запустил программу «MixMaster», которая обеспечивала мне анонимность в сети, затем набрал код страны, города и домашний телефон Витьки. Зазвучали сигналы зуммера, затем раздался щелчок поднятой трубки и прозвучал знакомый голос Колыванова:

- Алло!

Судя по этому резкому «алло», мой начальничек слегка раздражён. Я молчал.

- Слушаю! – рявкнул он. В его голосе чувствовалась явная злость.

Секунду, другую я колебался, затем отключил связь. Нет, мне не стало страшно его злобы - плюнуть на неё и растереть. Я просто передумал с ним говорить, решил отказаться от словесной дуэли. Витька жучара ещё тот, хитрый хищник, ушлый! Разговаривая с ним, нужно держать ушки востро, фильтровать каждое своё слово. Голыми руками его не возьмёшь! Наоборот, он тебя раскрутит так, что волей неволей допустишь оплошность и сболтнёшь лишнее. К беседе с Колывановым, пусть даже телефонной, необходимо подготовиться. А если действительно уже начались мои розыски, то он мне о них ни за что не проговорится. Лучше позвонить кому-нибудь из наших банковских операторов. Например, Шурику.

- Да? – трубку взяла его жена.

- Добрый вечер. Сашу можно к телефону?

- А кто его спрашивает?

Ишь, любопытная какая! Оно тебе надо, кто его спрашивает? Не любовница же – хоть я лёгкий и худой, но голос-то у меня всё-таки мужской:

- Коллега по работе.

- Алё, - в трубке раздался сонный голос Шурика.

- Привет, Ляксандр. Никак спишь?

- Никак не сплю. Телевизор смотрю, жену слушаю. Телевизор хоть выключить можно. С супругой тяжелее – не хочет выключаться. Целый вечер меня пилит.

В трубке послышался недовольный возглас жены. По-видимому, она находилась недалеко от телефона.

- Слышал? – осведомился Шурик. – Опять включилась пилочка моя заливистая. Отстань, дай поговорить с человеком.

Последнюю фразу Шурик произнёс явно не мне.

- Ну, как там дела? – спросил я. – Что на работе творится?

- Что творится? Колыванов свирепствует, злой, как чёрт. На всех отвязывается. После своей поездки по заграницам будто с цепи сорвался, Томку вчера до слёз довёл. Ну, у него всегда так: то чуть ли ни целуется со всеми, то разорвать готов. Ты ведь его прибабахнутый характер знаешь. А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё зашибись. Да, забыл! В наш отдел нового оператора берут вместо тебя. Он сегодня приходил, – молоденький паренёк. Такой же длинный как ты и очкарик.

- Незаменимых людей нет, - откликнулся я.

Мы помолчали. Затем Шурик спросил:

- Серёга, ты что, в натуре хотел спереть двадцать тысяч?

- Это вам Витька сказал?

- Витька сказал, да и генеральный к нам заходил, проводил беседу - на тебя нехорошими словами поливал.

- Это не я хотел двадцать штук спереть, а Колыванов. Сам чистеньким остался, сволочь, а меня подставил.

- Как?

- Долгая история, как-нибудь потом расскажу.

Мы опять помолчали, и я решил уточнить:

- Значит, никаких новостей? Всё по-старому?

- Ага, - Шурик зевнул. – Какие новости, – работаем всё, трудимся. Бабло из банка в банк метаем. А ты чего надумал? Как будешь добывать хлеб насущный?

- Хлеб насущный? – повторил я, призадумавшись. И тут меня осенило наврать с три короба. - Да вот, собираюсь к приятелю в Питер. Его знакомый хочет открыть банк – маленький такой банчок для избранных клиентов. Обещают не просто зарплату, а горы золотые. Предложили должность начальника отдела. Наверное, соглашусь.

- Значит, в Питер переедешь? – ленивым сонным голосом сказал Шурик. – Может, и правильно. Питер – тоже неплохой городишко. Если хорошие бабки будут платить, поживи там. Ты ж холостой, ещё не окольцован, вольный, как орёл, - лети себе куда хочешь.

- Точно, - ответил я и решил завершить разговор. – Ладно, Ляксандр. Ты уже совсем засыпаешь. Не буду тебе сон перебивать. Когда-нибудь свидимся. Привет нашим передавай. Пока!

* * *

Я отключил связь и закружил вокруг кровати, анализируя состоявшийся разговор – мне всегда лучше думается при ходьбе. Что я узнал? В принципе, ничего. Колыванов злой, в дурном настроении, метает в своих подчинённых громы и молнии, обидел секретаршу Томочку. Это на него похоже. Когда у него плохое настроение, он всегда кого-нибудь давит. Что ещё? Вместо меня взяли другого работника, а всему коллективу банка довели до сведения, что негодяй Савельев пытался слямзить двадцать тысяч долларов, за что его и вышвырнули с работы. Никакого намёка на кражу двух миллионов! Значит, меня ещё не ищут? Если бы поднялась шумиха и начался мой розыск, наверняка бы всем банковским сотрудникам сказали, что их бывший коллега совершил дерзкое ограбление. А всех наших операторов, с которыми я сидел в одной комнате, обязательно допросили бы: случайно не знаешь, где живут его родственники, кто его друзья, куда он мог сбежать? Дружба дружбой, но зная, что его приятель – вор, Шурка был бы обязан способствовать моим розыскам и должен был бы выведать у меня, где я сейчас нахожусь. Нет, он не выведывал и не давил на мою психику расспросами. Сонный Шурик разговаривал со мной вяло, даже не заинтересовался питерским банком, в котором я якобы собираюсь работать. Значит, будем считать, что меня пока не ищут. Так что, – спи спокойно, дорогой товарищ… точнее, господин Савельев. Охота на тебя пока не началась! От этого вывода я даже улыбнулся и показал своему отражению в настенном зеркале язык.

Из гостиной послышался едва слышный в спальне звонок мобильного телефона, затем громовой голос Кабана:

- Как смеётся? Почему смеётся? Твою мать! Я сейчас приду и вам так головы поотбиваю, что вы у меня сами с ума сойдёте, бараны безмозглые.

- Что случилось? – услышал я голос Славика.

- Козлик мой смеяться стал, - проревел в ответ Кабан. – Смеётся и плачет одновременно, но ничего не говорит. Быки мои боятся, как бы он с ума не сошёл. Чёрт, я же предупреждал этих идиотов, чтобы по голове не били. Всё Славка, извини, я побежал. Дело - прежде всего.

Хлопнула входная дверь. Я вышел из спальни и мимолётно посмотрел на бутылку водки и стаканы, стоявшие на столе.

- Я сейчас уберу, - сказал Славик, перехватив мой взгляд, и стал засовывать бутылку обратно в холодильник.

- Твой гость ушёл? – спросил я лишь бы что-то спросить. – Почему так быстро?

- Да у него там проблемы возникли, - кивнул на потолок Славик.

- Понятно, - я повернулся и побрёл назад в спальню.

- Шеф, что будем делать сейчас? – спросил Игорь.

Что делать сейчас? Я глянул на часы – детское время, половина одиннадцатого. Пойти и лечь спать? Но спать мне совсем не хотелось. «Может быть, сходить в гости к Лариске и Винни-Пуху? – мелькнула шальная мысль. – Посидим, поговорим, можно сказать, как родственники. Нет, это не очень удобно. У них сейчас медовый месяц, может, они сейчас наслаждаются друг другом в постели, а я к ним заявлюсь, как снег на голову… Значит… Значит, они там сейчас на кровати «балуются», а я скучаю. Брожу по своему номеру и не нахожу себе места от одиночества».

Последующая мысль мне больше понравилась, чем предыдущая: «Пойду-ка я в бар и выберу себе какую-нибудь ночную Лариску. Можно даже и не Лариску, но самую красивую и самую дорогостоящую. Ведь мне, как крутому новому русскому, положено развлекаться, к тому же почти две недели воздержания после предательства моей настоящей Лариски уже чувствуются и даже очень. Итак, вперёд в поход, храбрый белокурый викинг! Ты себе сейчас добудешь самую прелестную женщину в этой местности. Развлекайся, пока к тебе ещё не приехали и не отбили мозги, как тому козлику с верхнего этажа».

На ходу натягивая джинсовую куртку, я вернулся из спальни в гостиную. Славик, увидев мой целеустрёмлённый решительный вид, всё понял, нажал на пультик и выключил телевизор. Игорь встал с кресла и осведомился:

- Мы уходим, шеф?

- Да, уходим. Сейчас мы пойдём… Ё-моё! – от досады я схватился за голову и остановился.

Хорошо ещё, что об этом я вспомнил у себя в номере, а не в кабаке: пусть викинг будет очень храбрым и богатым, пусть у него где-то на банковских счетах и лежат миллионы, но если у него на данный момент в карманах пусто, то как он добудет себе самую прелестную женщину?

- Во, блин! Гоблин! Да, блин! На, блин! – произнёс я своё любимое скороговорное сквернословие. – Отбой! Мы никуда не идём. Спокойной ночи!

Ничего не объясняя своим обескураженным секьюрити, я пошёл в спальню и улёгся спать.

Глава 6.

После моих героически-геркулесовских подвигов в тренажёрном зале и насыщенного различными событиями дня спал я крепко. Хотя всё же несколько раз просыпался от истерического душераздирающего хохота, который вдруг прорезал ночную тишину. Очевидно, наш сосед сверху после встречи с Кабаном и его кабанятами действительно двинулся рассудком.

Утром я включил ноутбук, вошёл в Интернет и занялся своими финансами, а именно – перегнал на счёт своей кредитки тридцать тысяч долларов со швейцарского счета.

«На первое время этих тридцати тысяч баксов хватит с головой», - здраво рассудил я, завершая свою работу и выключая компьютер.

В сопровождении Игоря и Славика я вышел из гостиницы и прогулялся по близстоящим банкоматам, в которых снял часть денег со своей кредитки для карманных расходов. Теперь можно смело гулять по паркам и ходить на экскурсии, покупать газеты с журналами, давать чаевые. Теперь можно викингу “завоёвывать” самых дорогих и самых красивых женщин. В общем, можно получать от жизни удовольствие, пока есть такая возможность.

Размышляя о таких радужных перспективах, я вернулся в гостиницу и, проходя через холл, глянул на окошко, за которым находится рабочее место администраторов. Павлика – церемониймейстера моего позавчерашнего ночного праздника я узнал, хотя это было и трудно сделать из-за больших тёмных очков, скрывавших его глаза. По правилам приличия следовало бы подойти к нему и поздороваться, но, с другой стороны, мне бы не хотелось предаваться разборам и воспоминаниям тех неприятных событий. Я ещё раз глянул на окошко – если бы меня Павлик не видел, я бы, наверное, быстренько прошмыгнул мимо. Но как определить, видит он меня, или нет, если на нём тёмные очки?

- Господин Савельев! Доброе утречко!

Заметил, значит нужно подходить. Тяжко вздохнув, я скроил удивлённую мину и направился к окошку.

- Здравствуй, Павлик. Тебя и не узнать! Ты зачем чёрные очки надел? Прячешься от кого-нибудь? На нелегальное положение перешёл, что ли?

Уголки его губ медленно поползли вниз, словно он готовился заплакать, а на лице возникло непередаваемое выражение вселенского уныния и скорби. Павлик воровато глянул по сторонам и приподнял очки.

- Фью-и! Не фига себе! – одновременно присвистнули Игорь и Славик.

Я ничего не сказал и без слов любовался синевато-перламутровым отливом “фонарей”, украшавших оба глаза Павлика. Долго наслаждаться зрелищем фингалов нам не удалось, так как Павлик быстро спустил очки на место и вовремя – мимо его окошка прошествовала группа пожилых шумливых иностранцев.

- Это кто ж тебя так? – спросил Славик, когда иностранцы разбрелись по лифтам и шум стих.

- Издержки работы, - вздохнул Павлик. – Там на площади, ну… когда карнавал был, один трубадур мне по глазу съездил, пьянь некультурная.

- Кулаком?

- Не-е, барабанной колотушкой. Он её у барабанщика из рук выхватил. Чуть глаз мне не выбил, мудила. Но, я ему тоже неплохо зубы пересчитал. Как он теперь сможет свою дудку в рот вставлять, ума не приложу.

- А из-за чего драка-то возникла?

- А кто его знает, выпивши был, не помню. Хорошо ещё, что в милиции у меня полно знакомых и мой босс на недельку за границу умотал, а то бы мне полный звездец состоялся – хозяин, если бы узнал, сразу выгнал бы. У меня уже не впервой такие залёты с водкой и мордобоем.

- Зато есть что вспомнить, - усмехнулся Игорь.

Павлик, у которого, как выяснилось, тоже имелось чувство юмора, согласился:

- Да, жизнь прожита не зря.

- Как же этот трубач смог тебя угадать сразу по двум глазам? – удивился Славик. – Пьяный, а действовал метко, как снайпер.

Уголки рта Павлика опять опустились вниз:

- К правому глазу приложился не он. Утром после милиции пришёл я домой, на своих двоих пришёл, как человек. И тут она – восьмое чудо света, жена моя! Видите ли, перегар учуяла, и синяк под левым глазом усекла. А она у меня очень эмоциональная! И когда я поддатый, терпеть не может - твёрдо верует, что алкоголь вредит моему здоровью. Вот в воспитательных целях она меня, значит, того… кулаком. Левой рукой и прямо в правый глаз. А под её левую лучше не попадать, здорово бить научилась – куда до неё Тайсону вместе с Льюисом и братьями Кличко. Она ж у меня бывшая волейболистка, в атаке с левой на раз любой блок пробивала.

“Представляю, что бы сделала Лариска, если бы жила сейчас со мной и узнала, сколько денег я потратил на этот дурацкий карнавал, - думал я, слушая Павлика. – По стенкам, размазала бы, хоть и не волейболистка. Может и хорошо, что она переметнулась к своему Вовчику? Что Бог ни делает - всё к лучшему”.

- Сочувствую тебе, Павлик. Приношу искренние соболезнования, - сказал я и развёл руками. – Однако ничем помочь не могу. Праздник я заказывал, – я его и оплатил. Здесь всё честно, по-моему, все довольны остались. Но драку я не заказывал, это уж вы там сами перестарались, по собственной инициативе. Ну, а на счёт рукоприкладства жены – это твой персональный крест.

- Да, это моя Голгофа, - Павлик грустно вздохнул, затем оживился: - Ты как, Серёж, для нового праздника не созрел? А то смотри, пока мой босс за границей, могу ещё разок организовать. Свояк из цирка звонил, интересовался, и менты тоже хотят поучаствовать в качестве сопровождения. А хочешь, солидных людей на твой праздник можно пригласить: по моим сведениям у нас в городе сейчас отдыхают три вора в законе, правда, организовать это - дорого будет стоить.

Я постарался сделать такую же скорбную гримасу, какая была на лице Павлика минуту назад:

- Делу – время, потехе – час. Сейчас мне не до карнавалов, проблем полон рот. Вот разгребу их, хотя бы часть, – тогда посмотрим.

- Ну давай, греби поскорее, - Павлик таинственно глянул по сторонам и, высунувшись из окошка, доверительно приблизил губы к моему уху. – Слыхал, что у нас здесь случилось?

- Что?

- К одному из наших жильцов вчера мафия нагрянула.

- Что ты говоришь?! Не может быть!

- Да чтоб мне поутру рюмкой водки не опохмелиться, - дал святую клятву Павлик и осенил себя крестным знамением. - Один кадр у нас на той неделе поселился, очень крутой. Для себя одного «люксовский» номер снял с тремя спальнями. Я ещё тогда даже позавидовал втихаря. Подумал, и на кой ему одному такие хоромы – не иначе с жиру парень бесится, в смысле, от излишков денежных знаков в кармане. Отрывался он у нас по полной программе: в элитных кабаках зависал, в казино бабками сорил, на ночь по пять тёлок себе в номер заказывал. А горничным нашим с барской руки по сотне баксов чаевых отстёгивал. Представляешь?! Короче, гулял человек. Он на тебя, Серёженька, похож внешне: такой же высокий, худенький и симпатичный, как ты. Короче, вчера вечером к нему бригада приехала. Меня об этом Людка – моя сменщица предупредила. Я двоих из них сегодня утром видел – рожи ещё те! Глянешь, с неделю со страху заикаться будешь. Одно слово – братки! Ты уже должен знать нашего Жорика – мента-капитана, он здесь постоянно дежурит. В общем, Жорик по секрету мне рассказал, что этот парняга спёр у мафиозов с Дальнего Востока очень крупные бабки и их люди приехали на разборки. Короче, они забили парня.

- Насмерть?

- Почти. Он от побоев и от горя, что не сумел удрать, того, - Паша покрутил у виска указательным пальцем. – Крышу у него сорвало. С ума сошёл, короче. Ночью главный бригадир-мафиозник просил Жорку привести в гостиницу лучшего в городе невропатолога-психуна. Жорка постарался и привёз какого-то доктора. Психун этот только недавно из их номера ушёл. Видать, целую ночь лечил.

- Вылечил?

- А кто ж его знает. Сие мне пока не ведомо. Вечером у Жорки спрошу. Но этому долговязому симпатяге я теперь не завидую. Ой! – Тёмные очки Павлика приподнялись. - Лёгок на помине!

Я обернулся. Из кабины лифта как раз двое братанов Кабана выводили высокого чернявого парня с абсолютно бессмысленными глазами и неестественной странной улыбкой на разбитых губах, с которых капала слюна.

- У-у-у, вот вам всем, - изрёк парень и показал в нашу сторону два кукиша сразу, а потом один поднятый вверх средний палец. – Фак вас всех по одному и всех вместе, фак ю. Нет у меня денег, твари. Мои мысли – мои скакуны, словно искры зажгут эту ночь... Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко…

Даже такому не разбирающемуся в психиатрии человеку как я, было ясно, что у этого гостиничного постояльца основательно съехала набекрень крыша, и для приведения её в надлежащий вид требуется основательная помощь медицины. Жертву вчерашних репрессий двое кабанят благополучно вывели на улицу и усадили в поджидавший у крыльца автомобиль.

- Извини, Славка, не удалось нам с тобой толком потусоваться, - подошёл Кабан к моему охраннику. – Сам понимаешь, дело прежде всего.

- Уезжаешь?

- Улетаю. Через два часа самолёт. Повезём козла этого домой во Владик. Пусть наши врачи-мозговеды извилины ему попробуют на место поставить. Может, вылечат. А если сегодня же деньжата отыщем и вернём назад, то и лечить его не будем. Отправим на тот свет придурком.

- Значит, бабки так и не нашли?

- Найдём. Ёжику понятно, что деньги он отправил в какие-нибудь швейцарские или американские банки, а всю информацию хранит здесь - в компьютере или на дискетах, - Кабан хлопнул массивной пятернёй по висящей на плече кожаной сумке. – Пусть со всем этим барахлом мои программёры разбираются. У меня в офисе пять таких умников сидят, штаны просиживают, на компьютерах клавиши нажимают, пианисты хреновы. А я во всех этих электронных делах не кумекаю. Всё, Славка! Буду в Москве – встретимся. А если захочешь на меня работать – милости прошу, визитку я тебе дал. Бывай! - Кабан пожал Славику руку и торопливо направился к машине.

- Это же он, – ошеломлённо прошептал мне на ухо администратор Павлик.

- Кто? – поинтересовался я.

- Самый главный мафиозник!

- Ты ошибаешься, Павлик, - я хмыкнул. - Это честный российский предприниматель, уважаемый человек, к тому же друг нашего Славика. Правда, Славик?

- Сто пудов, - подтвердил Славик. – Это, Павлуша, один из лучших моих соратников. Корешок моей давней бурной и тревожной молодости. Правда, сейчас он очень изменился и, по-моему, далеко не в лучшую сторону. Но если хочешь, могу тебя с ним познакомить, пока он ещё не уехал.

- Как-нибудь в другой раз, - испуганно пробормотал Павлик. – У меня работы полно.

- Тогда счастливого дежурства, - я махнул ему рукой и, считая, что наш разговор окончен, собрался отойти от окошка.

- Серёженька, постой. Чуть не забыл, тут тобой сегодня спозаранку двое интересовались.

Мне стало немного не по себе, но я всё же пошутил:

- Надеюсь не из мафии?

- Так у них же на лбу не написано, кто они такие: девка такая симпатичная, но нахальная, как танк, и дружок её - толстенький такой, лысенький и ростом с собаку. Они в 834 вчера поселились. Девка о тебе всё пыталась разузнать, вопросами так и сыпала. Ну, я валенком прикинулся, корректно отшил её, сказал только что ты очень уважаемый человек, а кто такой - неизвестно.

- Спасибо, Павлик. Молодец.

От окошка администратора я направился в ресторан завтракать. Шёл и посмеивался: что, Лариска, удивил я тебя? Заинтересовалась моей персоной? Долговязый белобрысый очкарик, у которого из ценных вещей в квартире только устаревший компьютер, рядовой работник банка, обыкновенная “шестёрка” – и вдруг за десять дней твоего отсутствия становится уважаемым человеком гораздо покруче, чем твой Вовчик! Невзрачный серенький воробышек вдруг превратился в сказочную птицу Феникс! Удивляйся, милая, удивляйся!

* * *

Они вошли в зал, когда мы запивали завтрак клюквенным морсом. Лариска первая увидела меня, остановилась и сказала что-то Вовчику. Вовчик глянул в мою сторону, затем повернулся к ней, и между ними возник спор. Судя по всему, его выиграл Вовчик: он властным кивком лысины указал на выход и, как это ни странно, Лариска подчинилась. Она надула губки, не оборачиваясь, выскочила из ресторана, а её толстенький друг направился в нашу сторону. Видно, этому Вовчику палец класть в рот не стоит, действительно крутой мужик, если сумел обуздать такой неуемный характер, как у Ларимон.

В двух шагах от столика Вовчик остановился:

- Добрый день, приятного аппетита.

- Добрый, - ответили Игорь и Славик, настороженным взглядом изучая Вовчика.

- Добрый день. Спасибо, - ответил я. Честно говоря, мне было не по себе. В отличие от вчерашней нашей встречи, я ощущал некоторую растерянность, не зная как себя вести. Предложить ему сесть? Но мы уже собрались уходить. Не предлагать – это выглядело бы хамством.

- Сергей Николаевич, я бы хотел с Вами поговорить, если можно, с глазу на глаз.

Ого! Вчера возле лифта он называл меня типом, а сегодня по имени-отчеству. Мой рейтинг значительно возрос! Я глянул на свою охрану:

- Ребята, пересядьте за другой столик, пожалуйста.

Славик и Игорь встали и, посматривая на Вовчика, уселись чуть поодаль.

- Садитесь, Владимир, - я чуть пододвинул стул и он сел.

Возле нас возник официант и, ловко очистив стол от грязной посуды, вопросительно посмотрел на меня. Я глянул на Вовчика:

- Кофе?

Он кивнул:

- Без сливок.

- Два чёрных кофе, - попросил я официанта.

Секунд десять Вовчик рассматривал белизну скатерти и задумчиво пыхтел, как настоящий Винни-Пух, затем произнёс:

- Вы извините за вчерашнее,.. но мне Лариса говорила, что её бывший друг работает оператором в каком-то небольшом банке, и вдруг…

«И вдруг Золушка, точнее, Золушок превратился в сказочного принца», – мысленно усмехнулся я и постарался ответить расплывчато и туманно:

- В жизни иногда бывают ситуации, которые меняют судьбу. Нечто подобное случилось и со мной.

- Да, в жизни много непредсказуемых поворотов, - согласился со мной Вовчик, выдержал паузу, опять сосредоточившись на скатерти, и сказал: – Сергей Николаевич, я не знаю, чем Вы занимаетесь, но то, что вы деловой человек, видно сразу.

При таком вступлении к предстоящему разговору я не смог сдержать довольной улыбки. Хотя это и была явная лесть, но всё-таки приятно, что тебя считают деловым человеком.

- Я хочу пригласить вас к сотрудничеству и предложить взаимовыгодную сделку,.. - возле столика появился официант и Вовчик замолчал.

- Очень выгодная сделка, - продолжил Вовчик, когда мы остались одни. Его взгляд вместо скатерти стал изучать установленный перед ним кофейный прибор.– Наша отечественная фирмочка, созданная при одном заводе, хочет срочно продать вольфрам. Очень срочно! Я нашёл покупателей – иностранцы, клиенты банка, в котором я работаю, платёжеспособные люди. Можно заработать хорошие деньги.

Он посмотрел на меня, очевидно, решив выяснить мою реакцию на его предложение о заработке хороших денег, но я сидел со спокойствием древнеегипетского сфинкса, не выражая никакой заинтересованности. Из всего сказанного я понимал, что Вовчик хочет заработать на посредничестве. Как говорится, Бог в помощь, а я-то здесь причём?! Обо всех этих операциях по скупкам-перекупкам, на которых зарабатывали посредники, я имел довольно смутное представление и, чтобы не выдать своей некомпетентности, решил проявить благоразумие и помолчать. Да и зачем мне нужна его очень выгодная сделка, если у меня сейчас полно денег и я толком не знаю, куда их потратить?!

Вовчик взялся за блюдце кофейной чашки и стал передвигать её с места на место. Похоже, Ларискин Винни-Пух занервничал. Он продолжил свой рассказ, из которого я понял, что продавец вольфрама требует предоплаты, причём деньги хочет получить наличными. Деньги же иностранцев лежат в банке на аккредитиве и перечислятся на счёт посредника только тогда, когда товар будет доставлен к покупателю.

- Я предлагаю Вам поучаствовать в этой сделке, - подвёл итог Вовчик. – Вся документация уже подготовлена, осталось только предоплату сделать - отправить деньги на счёт продавца, а он их сам обналичит. Причём предоплату нужно произвести сегодня до четырнадцати часов. Если мы не успеем до этого времени, вольфрам будет продан кому-то другому. Решайтесь, Сергей Николаевич. Сегодня Вы вложите деньги, послезавтра получите в два раза больше.

Нужно было что-то отвечать. Я сделал умное лицо, с задумчивым видом прихлебнул кофе и сказал:

- Вообще-то зарабатывание денег таким способом меня не прельщает.

Лоб Вовчика покрылся бисеринками пота. Я опять сделал глоток кофе и без энтузиазма спросил:

- Сколько нужно уплатить продавцам?

- Миллион, - в голосе Вовчика чувствовалось волнение. - Миллион долларов.

Я, продолжая изображать из себя крупного финансового воротилу, небрежно усмехнулся:

- Всего-то? Сколько же Вы хотите предложить мне вложить денег?

Количество бисеринок на лбу Вовчика увеличилось. Он достал из кармана платок и вытер лицо:

- Миллион.

Сначала я не понял, подумал, что ослышался и удивлённо посмотрел на него. Вовчик опустил глаза и безмолвно смотрел в стоящий перед ним так и нетронутый кофе. Осознав его ответ, я уже с несколько возросшим интересом спросил:

- Значит, Вы хотите провернуть это своё э-э… мероприятие за мои деньги?

- У меня нет другого выхода, - голос Вовчика резко осип. – Больше мне в данный момент обратиться не к кому – слишком мало осталось времени. Улетая вчера в Сочи, я был уверен, что миллион долларов через несколько часов будет перечислен на счёт продавца. Это должен был сделать один из моих знакомых, которому я посулил хорошие проценты от сделки. Он деловой человек и на него всегда можно было положиться, поэтому я и уехал на несколько дней с невестой в Сочи – мне как раз на работе предоставили недельку отпуска.

Сообразив, что про невесту упоминать не следовало, Вовчик покраснел, утёрся платочком и пробурчал:

- Извините.

- Значит, Вас подвёл знакомый?

Вовчик вздохнул:

- Он мне позвонил, принёс извинения и сказал, что у него неожиданно возникли серьёзные проблемы, и он сам вынужден брать кредит.

Я с видом бывалого знатока слушал Вовчика и понимающе кивал ему.

- У меня появилась реальная великолепная возможность заработать приличные деньги. И вот эта возможность в четырнадцать часов лопнет, как мыльный пузырь, если я где-то не достану миллион долларов, - Вовчик грустно засопел и в третий раз промокнул лицо. - Понимаю, какие чувства Вы должны ко мне испытывать, я имею в виду Ларису. Но у меня нет другого выхода и я решил обратиться к Вам за помощью.

«И Вы решили обратиться ко мне за помощью? – захотелось спросить мне. – Нет, не так! И ты решил обратиться ко мне за помощью?! Это после того, как от меня - никчемного и ничтожного очкарика к тебе - богатому и очень крутому убежала моя девчонка, почти что жена?! Вот это борзота, - у меня просто нет слов! Грандиозно! Ай да, Вовчик! Ай да, Винни-Пух! Недаром говорят: нахальство – второе счастье! Такой же наглый, как и Лариска, даже пожалуй наглее её. Идеально подходят друг другу, два сапога - пара!».

Наверное, эти мысли отразились на моей физиономии. Выражение лица Вовчика, наблюдавшего за мной, изменилось - приобрело какую-то горделивую и обречённую успокоенность, как у обвиняемого, услышавшего приговор, который он и ожидал услышать. Вовчик стал неловко подниматься из-за стола:

- Спасибо за кофе, Сергей Николаевич. Извините за беспокойство и отнятое у Вас время.

- Постойте, Владимир, - я удержал его за руку и он опустился на стул.

Вовчик опять стал пялиться на свой уже давно остывший кофе, а я призадумался. Не знаю почему, но у меня этот маленький толстенький лопоухенький нахал вызывал симпатию. Может быть потому, что я с детства люблю сказку про Винни-Пуха? Или за то, что к нему ушла Лариска? Хотя я его за это должен ненавидеть. Странно! Почти как в той песенке из фильма про обыкновенно-чудесного волшебника, который превратил медведя в юношу:

Нелепо, смешно, безрассудно, волшебно,

Ни толку, ни проку, ни в лад, ни в попад,

Совершенно…

М-да, что же мне делать? Послать этого симпатягу ко всем чертям, или дать ему миллион, всё равно он мне сейчас без надобности… А этого Вовчика возьмут и киданут: наши «металлисты» получат лимон баксов, а вольфрам не отгрузят, или иностранцы получат товар, а деньги уплатить позабудут. Что тогда? Плакал мой лимончик! Вернее не мой, а Колывановского друга-депутата. Ну и что? На фиг мне понадобится этот лимон баксов, если друг-депутат скоро обнаружит пропажу, найдёт меня и грохнет, а я так и не успею все эти деньги растратить… Просто я не умею, не привык тратить. Разумно тратить! И если я не знаю, что делать с деньгами, то, может быть, судьба-проказница нарочно подослала ко мне Винни-Вовчика, которому они сейчас очень нужны. Проявить благородство, дать деньги? Чтоб воплотились все грандиозные мечты Лариски о богатой роскошной жизни? Может быть, когда меня найдут и грохнут по заказу друга-депутата, благодарная Ларимон с букетом цветов придёт ко мне на могилку и... Ох, какие душещипательные и возвышенные мысли нагрянули ко мне в башку – даже слёзы на глаза навернулись от такого идиотизма. Нелепо, смешно, безрассудно…

Пауза затянулась и прервать её обязан был я. Вспомнив, что должен воплощать в своём лице образ крутого и могущественного нового русского, я ещё добавил на это самое лицо солидности, глотнул кофе и задумчиво стал рассуждать вслух:

- Миллион долларов – это сравнительно небольшие деньги. Но, с другой стороны, это всё-таки сумма приличная, и даже очень. Вы были уверены в своём знакомом, который обещал Вам помочь и этот знакомый подвёл Вас. Где гарантии, что Вас не подведут продавцы или покупатели, а если еще случится какой-нибудь форс-мажор?

Вовчик оторвал взгляд от чашки и заговорил твёрдо, отрывисто, словно дрова рубил:

- Никаких форс-мажоров не будет. Схему сделки я рассчитал и всё продумал до мелочей – всё-таки в финансовых структурах варюсь уже не один год. В порядочности продавца не сомневаюсь, а деньги покупателей лежат на аккредитиве. Я уверен в успехе! Поверьте, если бы у меня было больше времени, я бы смог достать нужный миллион и под более низкие проценты. Но в данной ситуации я вынужден обратиться к вам и гарантирую удвоение вложенных денег, то есть, Вы всего через день, не прилагая никаких усилий, вместо одного миллиона получите два. Я же от этой сделки получу гораздо меньше.

- В каждой финансовой операции существует элемент риска, - нравоучительным тоном произнёс я. – Вы это сами прекрасно знаете, Владимир. А если в Вашей сделке произойдёт что-то не так, как Вы запланировали? Что тогда? Вы где-то срочным образом одолжите два миллиона, которые мне гарантируете? А если Вы их не достанете, опять-таки, что тогда? Надеюсь, Вы знаете, как поступают в нашем обществе с должниками? Зачем же Вам рисковать, если Вы заработаете гораздо меньше меня?

Лицо Вовчика до этого было розовым, сейчас же оно побледнело. Зато квадратные ушки вспыхнули ярким красным огнём – хоть бери и используй их в качестве зажигалки. Ишь, как занервничал этот обаяшка-симпопон! Мне его стало даже жаль. Но не мог же я отказаться от возложенной на себя роли крутого российского магната – играть, так играть! К тому же, почему собственно я его должен жалеть? Я реально осознаю, что со мной произойдёт, когда меня найдёт Колывановский друг-депутат. Пусть и Вовчик знает, что с таким парнем, как я, шутить не стоит.

- Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, - изрёк Вовчик напряжённым голосом робота. – Те деньги, что я заработаю от сделки, меня вполне устраивают. В своём банке мне столько никогда не заработать. Вам же я обещаю вернуть послезавтра два миллиона.

Дать или не дать – вот в чём вопрос! Я всё ещё не знал, как поступить и тянул время:

- Я бы хотел взглянуть на договора.

- Пожалуйста, - Вовчик живо вскочил со стула. – У меня все документы в номере. Я сейчас принесу.

- Принесёте их в мой номер через пятнадцать минут. И вот что, Владимир, лично мне вы симпатичны, но на всякий случай я запрошу по своим каналам досье на вас. Это займёт не очень много времени – максимум полчаса. Если документы по сделке в порядке и мне не сообщат про вас ничего крамольного... – в этом месте я выдержал эффектную паузу, какую делают в серьёзных разговорах крутые дельцы из кинобоевиков. – Я дам вам деньги.

* * *

Через час после ресторанной беседы с Вовчиком мой капитал значительно облегчился – уменьшился на миллион долларов! Этот миллион мне пришлось перечислить на счёт фирмы, продающей вольфрам. Я выключил ноутбук и в задумчивости стал наматывать круги вокруг кровати своей спальни.

Что, пустил пыль в глаза Вовчику?! С умным видом прочитал все документы по сделке, словно ты в этом что-то понимаешь? Да, ещё запугал бедного Ларискиного толстячка своими «каналами», по которым якобы получаешь досье на каждого и любого! А в результате всей этой клоунады раскошелился на миллион. Не дорогое ли удовольствие?

Интересно кто я: умный и благородный олигарх, верящий чужому слову, или редкостный придурок? Скорее, всё-таки, второе! Кто же в наше время может верить людям, – только настоящий дурень! Я вспомнил, как мультипликационный долговязый Кролик-интеллигент таскает банки со сладостями жирному и наглому халявщику Винни-Пуху. Так вот я - тот самый Кролик-придурок, верящий в людскую порядочность. И это после того, как со мной пытался поступить Витька Колыванов! Представляю, как бы он ржал, если б узнал, что я сейчас сотворил. Отдать целый миллион долларов, и кому?! Какому-то Вовчику, к которому убежала моя подруга! Недаром говорят, что умный учится на чужих ошибках, а дурак никогда не научится и на своих собственных. В общем, я – редкостный, доверчивый и кроликообразный придурок!

От таких мыслей и от хождения по кругу у меня закружилась голова. Поэтому я развернулся и зашагал вокруг кровати в обратном направлении.

А вдруг я вовсе и не придурок?! Может, я самый настоящий предприниматель, вложивший деньги в выгодное дело?! Кто не рискует, тот не пьёт шампанского! Вот и я решил рискнуть и профинансировал бизнесмена Вовчика. Не все же такие мерзавцы, как Колыванов! Иногда встречаются и порядочные люди. Почему-то этот Вовчик внушает к себе уважение и симпатию. Может, он вполне порядочный человек и его сделка закончится благополучно? Тогда он мне вернёт деньги. Причём не один лимон, а целых два! Красота - тут с двумя миллионами толком не знаешь что делать, а ещё и третий появится!

Раздался лёгкий стук в дверь. Затем шёпотом осведомились:

- Шеф, ты спишь?

- Не сплю, - сказал я, останавливая своё вращательное движение. – Заходи.

Дверь приоткрылась и в спальню заглянул Славик:

- Извини, шеф. Ты бы не мог обрисовать перспективу сегодняшнего дня? Что нам сейчас с Игорёней делать?

Действительно, что делать? Чем мне сегодня заняться? Продолжать мучить себя размышлениями о миллионе и гарцевать вокруг кровати? Как это у Пушкина: там царь Кощей над златом чахнет? Размышляя о своём злате и кружа по спальне, я тоже быстро зачахну. Так и в психоневрологическом санатории с навязчивым сервисом оказаться недолго. На раз крыша поедет, как у того парня, которого сегодня утром выводили из гостиницы люди Кабана. Лучше не брать дурного в голову, а отвлечься, заняться более приятным делом. Всё-таки я же на юге и на отдыхе. Мне же положены вино, шашлыки и женщины. Ну, вино у меня уже было позавчера, вместе с водкой и коньяком. С вином я уже, пожалуй, программу отдыха перевыполнил и надолго. Шашлыки?.. Но я только что позавтракал. Женщины? Женщины будут вечером - схожу в бар и выберу себе самую-самую. А сейчас… Сейчас можно попутешествовать.

- Славик, ты машину водишь? – спросил я.

- Обижаешь, шеф. Мы же спецкурсы оканчивали: рукопашка, стрельба с двух рук, и обязательное вождение автомобиля любой марки - каскадёров Голливуда за пояс заткнём.

- Тогда садись за телефон и закажи в аренду какой-нибудь внедорожник на твоё усмотрение – поедем, прокатимся.

Глава 7.

Покупать в Сочи хорошую крутую машину и платить за неё сто тысяч баксов я всё-таки не решился. Во-первых, после перечисления миллиона на указанный Вовчиком счёт в моём пользовании осталось на данный момент приблизительно девятьсот тысяч – деньги ещё не малые, но уже и не такие большие, как были раньше. Во-вторых, зачем мне покупать здесь машину, если я через неделю, другую, отсюда уеду и ещё не знаю куда?! Гораздо выгоднее машину арендовать.

За наши деньги – любой каприз! Через сорок пять минут раздался телефонный звонок и приятный женский голос сообщил, что арендованный господином Савельевым джип «Хонда» уже стоит на гостиничной автостоянке. Игорь убежал принимать у представителя автосервиса машину, а я надел свой зелёный спортивный костюмчик, кроссовки и вышел на балкон.

Хорошо! В небе солнышко, на море полный штиль, по набережной фланирует разномастная толпа отдыхающих. На пляже уже появились первые энтузиасты солнечных ванн. Они расстелили коврики у самой воды и оголили свои бледные после зимы тела. В не согревшемся ещё студёном море два моржа - любителя холодных ощущений соревновались, кто из них быстрей подхватит воспаление лёгких. В общем, наступающий курортный сезон постепенно набирает обороты. «Нужно быть поближе к природе, как это делают люди, - пришёл к выводу я. - А не сидеть в четырёх стенах и переживать из-за какого-то миллиона. Скорее на прогулку!». Я перевёл взгляд на автостоянку. Игорь стоял возле ослепительно белоснежного джипа и махал мне рукой – мол, порядок, можно ехать.

В сопровождении Славика я вышел из лифта, пересёк холл и, как старому знакомому, кивнул Павлуше-администратору. Степенным шагом влиятельного вельможи спустился по гостиничной лестнице, внизу которой уже остановилась "Хонда".

- Порядок, шеф, - сказал мне радостно улыбаясь Игорь и открыл передо мной правую заднюю дверь. - Машинка - новьё, ещё и десяти тысяч не пробежала.

- Замечательно, - я тоже улыбнулся и исподтишка стрельнул взглядом по восьмому этажу гостиницы - хотелось, чтобы Лариска вместе со своим Вовчиком стояли сейчас на балконе и видели усаживающееся в автомобиль моё величество. К сожалению, на балконах в этот момент никого не было.

Как мне объяснили Игорь и Славик, охраняемая персона должна ездить в машине на заднем сидении, но этому я решительно воспротивился и сел рядом с водителем, потому что спереди гораздо лучше обзор. Сначала за руль сел Игорь и мы два часа на малой скорости колесили по улицам, осматривая Сочи. Затем за руль сел Славик:

- Куда прикажешь, шеф?

- По городу мы прокатились, теперь поехали, куда глаза глядят.

- А куда у нас глаза глядят? - решил конкретизировать поставленную задачу Славик. - На север или на юг?

- На север. Давайте прогуляемся по какой-нибудь труднодоступной дикой местности, где не ступала нога человека.

- Такие места на земном шарике уже вряд ли существует, шеф. Но здесь на Кавказе всё-таки должны быть красивые леса, не до конца загаженные человеческим прогрессом.

Мы выехали из городского центра и помчались по дороге, изобилующей крутыми поворотами, подъёмами и спусками. Какой новый русский не любит быстрой езды? Опьянённый скоростью я радостно смотрел на уносящийся под колёса асфальт, на ласковое море, мелькающее за деревьями слева от дороги, на величественные холмы, утопающие в цветущей зелени, на архитектурно своеобразные здания санаториев и пансионатов. Славик вёл машину уверенно, лихо и в тоже время осторожно и расчётливо. Чувствовалось, что он классный водитель и я ему завидовал той завистью, которую должен испытывать ползающий по земле червяк к парящей в небе птице - из всех видов транспорта мне пока доводилось управлять только велосипедом, да и то в далёком детстве. "Вдруг у меня всё будет хорошо и я останусь жив, тогда обязательно пойду на курсы автомобилистов и куплю себе тачку, причём обязательно джип", - решил я.

Наша "Хонда" то ныряла в ложбинку, то взлетала на вершину холмов, по которым была проложена дорога, и тогда перед нами возникала живописная панорама этого удивительного по красоте края.

- Благодать-то какая! - сказал Славик, когда мы выехали на очередной холм. - И как такие райские места можно было осквернять войной?!

Сначала я не понял, какую он имеет в виду войну, но потом догадался: ведь всего в нескольких десятках километров к югу от Сочи находится Абхазия, в которой после горбачёвских ускорений с перестройками началось вооружённое противостояние двух народов: абхазов и грузин.

Когда мы проезжали через местечко под оригинальным названием - Лоо, я увидел небольшой ресторанчик, а возле него дымящийся мангал. В машину проник острый дразнящий запах жареного мяса.

- Шашлыки, - мечтательно изрёк Славик.

- Тормози, - приказал я, вспомнив, что в мой план отдыха, состоящий из трёх пунктов, входит шашлычное чревоугодие.

«Вино - было, шашлыки - были. Теперь не хватает только женщин», - появилась в голове ленивая послезастольная мысль, когда мы, вдоволь насытившись превосходными шашлыками, усаживались обратно в машину.

"Хонда" понеслась дальше. Но теперь наша езда не доставляла мне такого удовольствия, как раньше. Наоборот. Дорожные подъёмы, спуски, крутые виражи и только что совершённая мясная перегрузка сделали своё дело - меня стало мутить, чем дальше - тем больше. Я посмотрел на Игоря и Славика. Мои шкафообразные съели в три раза больше меня и их ничуть не укачало: один лихо крутит баранку, другой на заднем сидении азартно вертит головой и рассматривает проносящиеся мимо пейзажи - железные люди, не чета мне, тонкому и худосочному.

- Куда мы так несёмся? - недовольно спросил я.

- На север, шеф, - добродушно откликнулся Славик, не учуяв моего недовольства. – Подходящие дикие места ищем, а здесь всё время вдоль дороги посёлки.

- Не гони, помедленнее, - проворчал я, голосом, который мне самому показался капризным и противным.

"Река Шахе" промелькнула надпись на дорожном указателе. Мы пронеслись по мосту над бурной речкой и въехали в какой-то очередной посёлок. Мне стало ещё хуже.

- Всё, хватит! - приказал я. – Останавливай.

Славик послушно свернул с дороги и въехал на автостоянку возле магазина. Я вышел из машины и побрёл назад к мосту, стараясь пополней набирать воздух в лёгкие. Следом за мной, весело переговариваясь, шла охрана. Меня тошнило. Было обидно за свой такой слабосильный организм, за то, что мои «шкафы» веселились, а я страдаю. Хотелось побрюзжать и на кого-нибудь отвязаться.

- Вы в какой фирме работаете? - оглянулся я.

Они оборвали смех и удивлённо уставились на меня.

- Как в какой? - пожал могучими плечами Славик. - "Сэкрэт сэрвис секьюрити "Илья Муромец".

- А я думал - "Иван Сусанин".

Шкафообразные недоумённо переглянулись и оба пожали плечами.

- Не понял, шеф, - сказал Игорь. - Почему "Иван Сусанин"?

- Завезли меня в какую-то глухомань и радуетесь, функций своих не исполняете.

- Каких функций? Ты чего, шеф? Сам сказал на север ехать, мы на север и поехали. Чего это у тебя настроение вдруг село? - Славик пытливо глянул на меня и догадался: - Тебя часом не укачало?

- Тошнит, - жалобно признался я.

- Так какие ж мы Иваны Сусанины? Мы - докторы Айболиты! Я сейчас, - сказал Игорь и побежал назад.

Вернулся он через три минуты с бутылкой минералки и большим кульком апельсинов:

- Хлебни, шеф, и витаминчиков кисленьких съешь - сразу осадит.

Я выпил воды и один за другим съел два апельсина, которые очистили от кожуры мои секьюрити. Действительно, тошнота стала проходить и настроение возвращалось в норму. Я шёл по усеянному большими и малыми камнями берегу реки, иногда останавливался, смотрел на стремительную прозрачную воду, лопал апельсины и получал от всего этого громадное удовольствие.

- Как настроение, шеф? – спросил Славик через полчаса.

- Зашибись, - я улыбнулся, с наслаждением втягивая в себя чистый воздух и любуясь буйной растительностью высоких холмов между, которыми вилась река. – Красота-то какая!

Ещё около часа мы шли вверх по течению, постепенно отдаляясь от шоссе и от цивилизации. Судя по нагромождениям огромных валунов, мокрому илу на берегах и кое-где лежащим стволам деревьев, река Шахе совсем недавно представляла собой раза в три более широкий и гораздо более могучий поток. Но уже сошли с гор растаявшие весенние снега, и сейчас ширина речки была не больше двадцати метров.

- Как ты и хотел, шеф, - сказал Славик, осматриваясь. – Дикие места и природа, которую ещё не совсем испортил человек. Отдохнуть не желаешь? Смотри, какая чудесная полянка!

Пусть и пологий, но подъём и в самом деле слегка утомил меня. Мы свернули от русла реки и, пройдя по камням метров пятьдесят, вышли на большую, покрытую травой поляну. С её противоположной стороны у кустов торчал из земли гладкий нагретый солнцем валун, своими размерами и изогнутой в центральной части формой напоминающий диван.

- Ты, шеф, сейчас на крокодила Гену похож или на большую ящерицу, - сказал Славик, когда я разлёгся на этом «диване».

- Почему?

- Такой же зелёный и… - Славик вдруг замолчал.

- И плоский? – закончил его мысль я. – Мерси, Славик, за комплиман.

- Извини, шеф. Вырвалось – сболтнул, не подумав.

- Всё нормалёк, - лениво ответил я и блаженно потянулся. – Мне сейчас нравится быть зелёным и плоским.

Глаза мои закрылись. Я с наслаждением впитывал в себя солнечные весенние лучи, слушал щебетание птиц и, кажется, даже задремал.

* * *

- Шеф, вставай.

Я недовольно открыл глаза и взглянул на Игоря:

- Зачем?

- Сюда едет какая-то машина.

- Ну и что?

- Шеф, здесь глухомань. Кто сидит в машине и сколько их, мы не знаем, - поддержал Игоря Славик. – Давай-ка, на всякий случай, отойдём в тенёк вон тех кустиков.

Я прислушался. Действительно, к расслабляющему мягкому шуму текущей к морю воды теперь добавился натужный гул мотора. Я зевнул, нехотя слез с камня и, подхватив вывалившийся из кармана штанов бумажник, пошёл за своей охраной к зарослям кустов. Едва мы вошли в них, как на поляну выехал чёрный джип, на передке которого виднелась овальная синяя эмблема с надписью «Ford». Джип остановился в каких-то десяти метрах от наших кустов. Водительская дверь открылась, и из него вышел высокий черноволосый мужчина в коричневом костюме и светлой рубашке. Он потянулся и, приставив козырьком руку к бровям, посмотрел в сторону возвышавшихся на востоке гор.

- Мужик как мужик, - пробурчал я. – Спрашивается, зачем нужно было от него прятаться?

В этот момент две правые двери машины открылись. Громко смеясь и переговариваясь на непонятном мне языке, из «Форда» вылезли ещё двое: один худощавый и щуплый на вид, второй - низенький и плотный. Их внешность резко контрастировала с внешностью водителя – они были бородаты и одеты в неряшливые мятые брюки и рубахи. К тому же каждый из них, к моему безмерному удивлению, держал в руке автомат Калашникова. Щуплый посмотрел на часы, затем точно так же, как и водила, приставил ладонь к глазам, и принялся обозревать восток. Плотный вернулся к задней двери и выволок оттуда паренька лет четырнадцати, руки которого были скованы за спиной наручниками. Мальчишка что-то злобно закричал ещё по-детски ломающимся голосом и умудрился лягнуть плотного по голени, за что получил увесистый подзатыльник. Водитель и щуплый рассмеялись, а их напарник бесцеремонно швырнул мальчика на траву и принялся повязывать себе на голову пёстро-зелёную ленточку. Потом мужчины опять заговорили. Кажется, между ними возник спор: водитель показывал в ту сторону, откуда выехал на полянку их джип, плотный и щуплый – в сторону наших кустов.

Ко мне осторожно приблизился Игорь и прошептал:

- Шеф, это – чехи.

- Какие чехи?

- Чеченцы. Они ждут вертолёт, и сейчас решают: прятать ли в кустах этот джип или сбросить его с обрыва в пропасть.

Я недоумённо уставился на Игоря:

- Откуда здесь чеченцы?

- Оттуда. Из Грозного сюда всего час лёта вертолётом. Кажется, они украли этого пацанчика и хотят вместе с ним улететь в Чечню.

- Украли?!

- Чему ты удивляешься? Воровство людей – это один из доходных видов бизнеса, особенно на Северном Кавказе.

Я глянул на худенького мальчишку, сидящего на траве у машины:

- Может, мы сможем как-нибудь ему помочь?

- Шеф, это не детская игра. Помочь мы ему вряд ли сумеем, а получить в живот очередь имеем весьма приличные шансы: у нас только электрошокеры и газовые пистолеты, в случае чего с ними против Калашей не повоюешь. Нужно незаметно уходить.

- Тихо и осторожно углубляемся в лес. Пошли, шеф, - приказным тоном сказал стоявший рядом Славик. – Геройство в данной ситуации выказывать неуместно.

Только сейчас после слов Игоря о реальности получения пули в живот до меня вдруг дошло, что это действительно не детская игра, а в десятке метров от нас не нормальные люди, а настоящие бандиты. В самом деле, какое может быть геройство?! Мне тут же захотелось оказаться подальше от этой полянки. Со страху я даже присел на корточки, развернулся и в изящном полуприседе первым начал наше организованное отступление. Через несколько метров передвижения таким образом моя рука случайно коснулась кармана штанов. В кармане не было бумажника! А ведь выходя из гостиницы я положил в него на непредвиденные прогулочные расходы не много, не мало - десять тысяч зелени.

- Ну ты и козлина! – в сердцах сказал я, обозвав то ли бумажник, то ли карман, то ли себя за ротозейство.

Я оглянулся и увидел свой беглый кошелёк. Как ни в чём не бывало, этот паразит лежал рядом с кустом, за которым мы прятались десять секунд назад. Идиотизм конечно, но моя жадность пересилила мою трусость и я, развернувшись на сто восемьдесят, всё в том же полуприседе зашагал назад.

Вот он, родимый! Я осторожно вытянул вперёд руку, благополучно поднял бумажник и спрятал его в карман куртки, который немедленно застегнул на молнию – теперь не выпадет! Можно было улепётывать. Но в этот момент плотный чеченец положил на капот машины автомат, глянул в мою сторону и целеустремлённо двинул к кустам. Боясь пошевелиться, я замер, как заяц. «Кустов много, - мелькнула в голове надежда. - Не обязательно же он подойдёт именно к моему».

Он подошёл именно к тому кусту, под которым сидел я. Продолжая громко смеяться и что-то говорить, чечен остановился и протянул руки к ширинке своих мятых брюк всего в каком-то метре от моей головы. Хорошо ещё, что зелёный спортивный костюм удачно маскировал меня, а плотный стоял, обратив взор к своим приятелям-кунакам, и совсем не смотрел на куст. Перспектива притвориться частью кустика и быть обписаным пусть даже и самым настоящим кавказским мужчиной-горцем меня не сильно обрадовала. К тому же, повернув сюда своё бородатое лицо, он бы меня всё равно увидел. Просто начать удирать, значило бы через несколько секунд бегства получить вдогонку очередь из автомата, который держал в руках щуплый. Сам не знаю, что на меня нашло?! В эти мгновения мой страх совершенно испарился, в голове воцарились пустота и спокойствие. Целый океан спокойствия, нахлынувший откуда-то из подсознания, словно я был не Серёжа Савельев – безобидный тихоня, тюфяк и размазня, а восточный монах из Шао-Линя, способный управлять своими эмоциями.

Оттолкнувшись ногами от земли и этим увеличив силу удара, я снизу вверх саданул кулаком плотного между ног. Чеченец поперхнулся смехом, как подкошенный рухнул на колени и приземлил свою бороду в траву. Я опять нырнул в куст и заорал как можно более мужественным голосом:

- Граждане бандиты, вы окружены! Сопротивление бесполезно!

Чеченцы: щуплый и высокий удивлённо уставились на скрюченного на земле плотного, затем высокий медленно поднял руки к затылку.

Это меня настолько воодушевило, что я гаркнул:

- Автомат на капот. Быстро! Ну, кому сказано?! Считаю до трёх и открываю огонь на поражение. Раз!

Щуплый колебался. В сомнении он глянул на своего высокого напарника и тот ему что-то негромко сказал.

- Два!

Щуплый положил автомат на капот.

- Руки за голову. За голову, я сказал! Отошли от машины и медленно легли лицом вниз. Ой! – последнее междометие я выкрикнул, испугавшись резкого треска соседнего куста, но, увидев выметнувшихся на поляну Славика и Игоря, облегчённо вздохнул.

Позабыв покинуть своё укрытие, я продолжал сидеть под кустом и радостно скалился, видя, как моя охрана беспрепятственно достигла джипа и взяла в руки автоматы. Неожиданно зашевелился лежащий рядом со мной чеченец. Он оторвал от травы лицо, взглянул на меня мутным от боли взглядом и изрёк по-русски:

- Падло.

Мне стало не по себе.

- Мужик, ты сам виноват, - извиняющимся тоном начал я и попробовал оправдать свой действительно не очень благовидный поступок: – Смотреть надо, куда мочишься. Не хватало ещё, чтобы ты меня обосс…

- Я тэбя замочу, паскуда зэлоный, - с акцентом перебил чеченец мои оправдания, очевидно имея в виду зелёный цвет спортивного костюма, который меня в принципе спас.

Глаза у него налились кровью. Он стоял на коленях, держа левую руку у своего мужского достоинства, а его правая - вдруг вытащила из-за пояса внушительных размеров нож. Блеснувшее на солнце лезвие с узким хищно загнутым остриём сразу придало мне прыти. Я вскочил на ноги, бросился на поляну к джипу и в панике заорал благим матом:

- У него нож! Славик, скажи ему что-нибудь!

Славик не сказал, Славик сделал. Он прыгнул навстречу мне и ковыляющему за мной взбешённому бандиту, чётким отработанным движением двинул его прикладом автомата под нос. Раздался жуткий хряск. Выронив нож, абрек упал на траву и замер.

- Ты его случаем не убил? – обеспокоился я.

- Выживет! – Славик с шумом выдохнул воздух. – Ну, ты, шеф, и даёшь.

- А что?

- Извини за мои слова, но я бы тебя сейчас с удовольствием дал по шее за самодеятельность и такой непредвиденный экспромт. Хорошо, что так всё обошлось. Тебе просто повезло, да и нам тоже.

- Да, шеф, - Игорь посмотрел на меня строгим, но вместе с тем уважительным взглядом. - Не думали мы, что ты такой… такой шустрый. Молодец! А с виду ты другой - тихоня.

Его похвала мне была приятна.

- В тихом омуте черти водятся, - улыбнулся я, чувствуя, как после только что пережитого стресса, мелкой дробью стучат мои зубы. Потом взглянул на лежащих бандитов и добавил: – Ребята, хорошо бы их обыскать на всякий случай.

- Отдохни, шеф. Доверься профессионалам, - Славик подошёл к высокому чеченцу в коричневом костюме и предупредил его: – Лежи смирно и не дёргайся, не то шею в два счёта сломаю.

Быстро обыскав высокого, Славик достал у него из кармана связку небольших ключей и швырнул мне:

– Шеф, это от наручников. Пока мы с Игорёней занимаемся взрослыми дядями, освободи ребёнка, пожалуйста.

Я подошёл к мальчику. Он по-прежнему сидел у джипа со скованными за спиной руками и исподлобья смотрел на меня.

- Они тебя украли? – спросил я, освобождая его от наручников.

- Украли. Папа отказался помогать боевикам, так они решили ему отомстить. Этот вот, - мальчишка кивнул на высокого чеченца в коричневом костюме, – служил у нас водителем. Папа ему доверял, а он…

Мальчишка встал с травы и, обращаясь к высокому, что-то резкое сказал ему по-чеченски.

- Говорит, что попросит папу, и этому водиле не просто перережут горло, как барану, а живьем скормят собакам - перевёл нам со Славиком Игорь.

- Ты понимаешь по чеченски? – удивился я.

- Пришлось понимать, - ответил Игорь. – Я в Грозном и в Гудермесе четыре года командиром взвода отслужил.

Он заглянул в багажник «Форда», достал оттуда грязную сумку и, заглянув в неё, удивлённо присвистнул:

- Гляньте-ка!

В сумке лежали скотч, несколько пар наручников и бухта обычного пластикового шнура для просушки белья.

- Не слабо бандюки затарились. Видать, не первый раз людей воруют, - сказал Славик. Он быстро защёлкнул браслеты на руках ничком лежащих бандитов и взял шнур: – Теперь, чтобы прыть этих мустангов снизить до нуля, нужно им копыта спутать.

- Не убежит? – спросил я, когда он заканчивал связывать ноги уже пришедшему в себя плотному чеченцу.

- Обижаешь, шеф. Настоящие морские узлы. Будут дёргаться – узел ещё крепче затянется. Не волнуйся, всё делается по науке.

Послышался сначала слабый, но всё возрастающий рокот. Мальчишка указал на восток и закричал:

- Вертолёт! За ними должен прилететь вертолёт.

В небе над горой появилась быстро приближающаяся точка.

- Прячьтесь, - кратко сказал Игорь мне и мальчишке, затем крикнул лежащей троице. – Не шевелиться - пристрелю.

Вертолёт стал снижаться. Укрывшись в зарослях кустарника, мы наблюдали, как его боковая дверь открылась, и в проёме появились двое мужчин. Увидев неподвижно лежащие тела бандитов, один из них что-то закричал, очевидно, предупреждая пилота об опасности. Вертолёт отлетел от поляны и завис над речкой.

- Эх, мне бы сейчас «Стрелу» или «Стингер», - азартно сказал Славик, - я бы быстренько приземлил эту вертушку.

- Не надо её приземлять, - ответил я. - Только намекните прилетевшим, что их присутствие здесь неуместно.

- Как скажешь, шеф. Сейчас намекнём, - сказал Игорь.

Очереди двух автоматов слились в один оглушительный треск. На землю посыпались стреляные гильзы, запахло пороховой гарью. От корпуса вертолёта полетели в разные стороны хлопья краски. Вертушка, словно в испуге, дёрнулась вперёд, развернулась и, почти прижавшись к воде, помчалась вверх по течению реки. Отлетев на приличное расстояние от полянки, она стала набирать высоту и скоро исчезла за горой.

- Улетели! – радостно воскликнул маленький чеченец.

Мы вернулись обратно на поляну.

- Я бы хотел связаться с моей охраной, - обратился ко мне мальчик.

- У тебя охрана есть? – удивился я.

Мальчишка ответил с гордостью, даже с каким-то вызовом:

- Мой папа - Аслан Бигаев.

- Понятно, - сказал я, хотя фамилия Бигаев, мне ровным счётом ни о чём не говорила.

- Дайте мне, пожалуйста, телефон. Мой «Самсунг» этот предатель сломал и выбросил, - мальчишка с презрением посмотрел на чеченца-водителя.

Чтобы не ронять своё реноме, я похлопал себя по карманам и соврал:

- Ты знаешь, я трубу дома забыл. Славик, у тебя телефон есть?

- А как же, шеф, - Славик достал из куртки мобильник и протянул мальчику.

Тот набрал номер и стал что-то возбуждённо кричать в трубку по-чеченски.

- Передай своей охране, чтобы они приехали в посёлок Головинка. Недалеко от моста через реку Шахе есть автостоянка. Там мы с ними и встретимся, - сказал Игорь мальчику.

* * *

С поляны, на которой произошли эти события, мы уехали на «Форде». Вёл машину Славик, рядом с ним сидел освобождённый мальчик, на заднем сидении разместился я и Игорь. Бандиты тоже ехали, правда, с меньшими удобствами: их туловища были компактно уложены в распахнутый настежь багажник, а ноги торчали наружу. Благодаря многочисленным ухабам горного бездорожья, машину частенько подкидывало и подбрасывало, что весьма «радовало» наших пленных – на каждом очередном ухабе они кряхтели и постанывали, а щуплый бандит выражал свой бурный «восторг» настоящим русским матом. Несмотря на мою просьбу терпеливо перенести тяготы нашего путешествия и прекратить ругаться, щуплый продолжал сыпать матюгами. Тогда Славик остановил джип, а Игорь «выключил» у сквернослова звук при помощи наклеенного на рот скотча.

Когда мы достигли автостоянки посёлка, нас уже там ждали три иномарки и милицейский «Уазик». «Форд» окружило с десяток людей. Слышалась гортанная кавказская речь, позади машины раздались удары и вскрики – охрана сына Бигаева уже вытащила из багажника всех трёх кунаков-разбойников и сразу же стала проводить с ними воспитательную работу.

- Папе привет, - сказал я маленькому чеченцу и протянул ему руку. – Будь здоров.

Мои охранники подошли к «Уазику», молча положили на водительское сидение отобранные у бандитов автоматы и ножи.

- Господин майор, - сказал я наблюдавшему за нами менту. – Мы на отдыхе, очень не хочется поднимать вокруг себя шумиху и принимать участие в составлении различных протоколов. Давайте считать, что этот инцидент произошёл без нашего участия, а мальчика спасла доблестная милиция города Сочи.

- Счастливого вам отдыха, - улыбнулся майор, козырнул и довольно хихикнул: - Побольше бы нам таких туристов.

* * *

К гостиничной лестнице наша "Хонда" подъехала в семь часов вечера. У клумбы стояла Лариска вместе со своим Вовчиком. Вовчик с кем-то общался по мобильнику.

- Что всё в порядке? Подетальней, пожалуйста. Когда загрузили? Во сколько он будет взлетать? Отлично, отлично! - донеслось к нам сквозь приоткрытое стекло машины.

«Молодец, Винни-Пушик, - с уважением подумал я об Вовчике. – Отдыхает и работает одновременно. Хоть и маленький, толстенький, а умеет с людьми разговаривать, своё не упустит – настоящий мужчина. - Вторая мысль была о мобильном телефоне: - Завтра же прикуплю себе мобилу. Сейчас, наверное, даже пёс из приличной квартиры, выводя на прогулку своего хозяина, на ошейнике таскает мобильник, а я такой крутой миллионер, до сих пор не удосужился купить».

Чтобы вызвать очередное изумление Лариски, я нарочно помедлил с выходом из джипа и вылезший первым с заднего сидения Славик галантно открыл мою дверь.

- Спасибо, - важно кивнул я ему, выбрался из машины и, проходя мимо Ларимон, улыбнулся ей холодной официальной улыбкой. - Здравствуй, Лариса.

- Привет, - она мне тоже улыбнулась и брызнула в меня своими зелёными флюидами, под действием которых ёкнуло моё сердце.

Не знаю, возможно, мне показалось, но я почувствовал, что она хочет поговорить со мной. Фигушки! Ни за что! И не зыркай так - теперь ты меня своим зелёным рентгеном не прошибёшь! Прошибай им своего Вовчика!

Я зашагал по ступенькам в гостиницу, чувствуя между лопаток её лучистый взгляд.

- Здравствуйте, Сергей Николаевич! - донеслось откуда-то с боку. - Как поживаете?

Я вздрогнул, повернул голову и увидел милиционера. Это ещё кто такой? Ах да! Это, по-видимому, тот самый капитан, который позавчера поставлял мне в номер ночных Ларисок! Видишь, Ларимон, меня здесь даже менты по имени-отчеству!

- Здравствуй, Жора, - улыбнулся я капитану. - На дежурство заступил?

Хоть бы он мне сейчас не начал предлагать новую партию Ларисок и не стал узнавать, разыскал ли я ненавистного Винни-Пуха. Нет, обошлось.

- Шеф, машину на стоянку? - окликнул меня Игорь.

- Да, - обернулся я и, сознавая, что меня сейчас слышит Ларимон, добавил: - Ставь машину и иди в тренажёрный зал. Мы будем там. А вечером пойдём в стрип-клуб.

* * *

- Ты, шеф, делаешь успехи, - сказал Славик, когда я потный и счастливый после выполнения упражнения положил на стойки штангу.

Он прав - мои спортивные достижения налицо! Если вчера я эту пятидесятикилограммовую дуру выжал из положения «лёжа» всего четыре раза, то в конце сегодняшней тренировки мне удалось её поднять целых семь раз. Браво рекордсмену! Завтра я этот рекорд обязательно улучшу!

Довольный, как слон, радуясь сегодняшнему, такому неожиданно удачному дню, я покидал тренажёрный зал, чувствуя колоссальный прилив энергии и бодрости. Вернувшись в номер, долго стоял под душем: мылился, тёрся мочалкой и обильно удобрял свои волосы ароматным шампунем. Из ванной я вышел завёрнутый в пёстрый халат, весь прилизанный и благоухающий пахучими дезодорантами, – прямо долговязый экзотический цветок из сочинского дендрария. Затем надел свой выходной прикид и тщательно осмотрел себя в зеркало – ну что ж, храбрый белокурый викинг готов к выполнению третьего пункта программы своего курортного досуга. Вперёд! Наше дело правое, – мы покорим! Покорим самую прекрасную, самую красивую женщину, которую сейчас обязательно встретим. Мы её заведём к себе в спальню, уложим на широкую кровать и… о том, что будет дальше, размышлять и пускать слюни не стоит, – как говорил какой-то полководец, главное ввязаться в бой,.. а там уж мы доведём его до победного конца. Так что хватит мечтать, пора ввязываться в бой.

Когда мы втроём пошли ввязываться в бой, то есть отправились в стрип-клуб, я волновался. Даже очень волновался – ведь в таких заведениях мне ни разу быть не доводилось, а пить сто грамм для храбрости перед предстоящим «сражением» я не собирался. Как познакомиться с понравившейся девушкой? О чём разговаривать с ней? Как её пригласить к себе в номер? Или сразу в лоб спросить, сколько она берёт за ночь? Ладно, главное ввязаться в бой…

В полутёмном зале стрип-клуба грохотала быстрая музыка. Две фигуристые девчонки на небольшой сцене синхронно и ритмично извивались вокруг блестящих шестов в умопомрачительном танце, постепенно освобождаясь от своих одежд. С лёгкой усмешкой бывалого ловеласа небрежной походочкой я прошёл мимо танцовщиц, посматривая, куда бы лучше присесть. Народу в зале было не много - половина столиков пустовала, а за занятыми сидели по два, или по одному человеку. Зато перед стойкой бара все стульчики были заняты. Я сел за столик недалеко от сцены, за соседний столик опустились Игорь и Славик.

- Молочный коктейль, - сказал я уже заранее заготовленную фразу подскочившему ко мне официанту.

Судя по его удивлённым глазам, молочный коктейль здесь заказывали редко. Наверное, он ещё больше удивился, когда за соседним столиком два здоровенных парня заказали себе не алкогольные напитки, а фруктовые соки. Я развалился в удобном полукресле и, поджидая свой заказ, стал осматривать зал.

Стриптизёрши на сцене продолжали яростно насиловать шесты. Их упругие гибкие тела уже блестели испариной, а из одежды на них остались только узенькие шнурочки, заменяющие набедренные повязки. За полукруглой стойкой пухлощёкий бармен с короткими рыжими усиками остервенело тряс щеками и шейкером, смешивая очередной коктейль. А то, что было мне нужно, точнее, те, кто мне были нужны, восседали перед стойкой на высоких стульчиках, словно ласточки на электропроводах. Их было десятка полтора – симпатичные и не очень девушки следили сейчас за каждым моим движением. От такого внимания я несколько растерялся, отвёл глаза влево и напоролся на напряжённый взгляд двух добрых молодцев крайне слащавой наружности. Они, также как и красны девицы, сидели у стойки, но с другой её стороны. Вытянув шеи, добры молодцы рассматривали меня. Встретившись со мной глазами, один из них радостно улыбнулся, кокетливо потрепыхал мне пальчиками и послал воздушный поцелуй. Ах вы, гей еси вашу мать! Я покраснел от смущения и злости, и ответил на это педикозаигрывание таким свирепым взглядом, что добры молодцы поспешно отвернулись и потеряли ко мне всякий интерес.

Когда принесли молочный коктейль, я уже несколько освоился с царящей в этом заведении обстановкой и, наблюдая за потением стриптизёрш, исподтишка рассматривал оседлавший стульчики женский контингент. Больше всего мне понравилась сидевшая четвёртой от входа девчонка с русыми распущенными по плечам волосами, вздёрнутым носиком и идеальной спортивной фигуркой, достоинства которой подчёркивала сверхкороткая кожаная юбочка. Два раза мы встречались с этой русалкой глазами, и я поспешно отводил взгляд. Наконец, собравшись с духом, я решился и пристально посмотрел на неё. Этого оказалось достаточно: девушка мгновенно соскочила со стула и, улыбаясь, направилась ко мне.

- У тебя свободно? – спросила она и, не дожидаясь ответа, присела рядом со мной. – Элла.

- Что? – из-за грохота музыки я не понял, что она сказала.

- Элла! – прокричала она, придвинувшись к моему уху. - Читал книгу «Двенадцать стульев»? Там был такой персонаж – Эллочка-людоедочка. Так вот, меня тоже Эллой зовут.

- Очень рад. Серёжа, - я ткнул пальцем себя в грудь, мучительно соображая чего бы этакого сказать, но не придумал ничего лучшего, как грубовато пошутить: - Надеюсь, ты меня не съешь, Эллочка?

Она прошлась взглядом по моей костлявой внешности и, хихикнув, ответила:

- Жалко такого красавчика кушать. К тому же, я сейчас не голодна. А вот глоток шампанского не помешал бы. Не желаешь угостить даму, Серёжа?

Я поднял голову и нашёл взглядом официанта. Казалось, он этого только и ждал, так как через пять секунд был возле нашего столика с подносом, на котором стояли бутылка шампанского и бокалы. Похоже, местная обслуга уже прекрасно изучила вкусы моей новой знакомой.

- А ты чего молоко пьёшь? - спросила она, пригубливая кроваво-красным от помады ротиком бокал. – Спортсмен, что ли? Баскетболист, наверное?

- Почти. Шахматист я, гроссмейстер, - ответил я, сам удивляясь своему вранью. – Приехал в Сочи готовиться к чемпионату мира. Через три недели у меня матч с Каспаровым. Может, слышала?

- Конечно, слыхала.

- Вот, после тренировки зашёл сюда отдохнуть, релаксацию напряжений осуществить.

- Чего осуществить?

- Ну, расслабиться хочу, стресс снять.

- Это запросто. Я с тебя любой стресс сниму. Так расслаблю, что вовек не забудешь. Хоть я и дорого стою, но удовольствие колоссальное получишь. Ты в номер шампанское закажешь?

«Как всё просто, оказывается, - подумал я. – Храбрый викинг ввязался в бой и без проблем завоевал себе симпатичную девочку. Теперь впереди у него ночь любви и блаженства».

- Пошли? – Элла поставила на стол полупустой бокал и деловито взглянула на меня. Она уже настраивалась на выполнение своих профессиональных обязанностей.

- Пошли, - я стал приподниматься с кресла, но от внезапно возникшего дискомфорта осел на место. – Сейчас, минуточку.

- Ты чё, хочешь ещё со стрипдансинга поприкалываться? Так он сейчас закончится.

Нет, мне сейчас явно было не до стриптиза, больше меня интересовали собственные внутренние ощущения - дискомфорт нарастал с угрожающей силой и быстротой.

Музыка стихла. Взмокшие девушки-стриптизёрши подхватили с пола свои разбросанные одежды и убежали. Я тоже вспотел и тоже хотел убежать.

- Сейчас… Сейчас… Мы пойдём… Вот что, Эллочка, у меня срочное дело возникло. Я только сейчас вспомнил… Международные переговоры. Ты уж сама здесь поскучай, развлекись. Я скоро вернусь, наверное. Мы ещё обязательно с тобой встретимся, - стремительно взлетев с кресла, я выхватил из кармана пиджака две стодолларовые бумажки и бросил их на стол. – Это тебе на шампанское.

- Ты чего, шеф? – услышал я удивлённый голос Славика.

Объясняться с ним было некогда. Ускоренным шагом я преодолел гостиничный холл и яростно стал нажимать кнопки вызова лифтов. К моему счастью, одна из кабин сразу же открылась и я устремился в неё. Следом за мной в лифт заскочил Игорь:

- Шеф, что такое?

- Потом… Сейчас… ключи готовь, быстрей-быстрей! – фальцетом пропищал я, считая мучительно долгие секунды, во время которых лифт карабкался к нашему этажу.

Совершая чудеса сверхтерпения, я благополучно ворвался в номер и, сделав последнее ускорение, закрылся в санузле. В животе бушевала буря, которая то затихала, то разгоралась с удесятеренной силой. Через три четверти часа моё уединение потревожил осторожный стук в дверь.

- Шеф, как ты там? – спросил Славик.

Ему ответил мой желудок ядерным залпом метеоризма.

- Во, блин! Гоблин! Да, блин! На, блин! - простонал я. – Где этот доктор Айболит, который скармливал мне у речки апельсины? Отравил он меня своими прокисшими витаминами.

- Я-то тут причём, шеф? - раздался из-за двери голос Игоря. – Апельсины нормальные были. Кто виноват, что ты сразу три килограмма сожр… съел? От такой дозы у любого желудок не выдержит. Я ж, как лучше хотел…

- … а вышло, как всегда, - пробормотал я, когда наконец оставил унитаз в покое.

Да, что-то не везёт храброму белокурому викингу с третьим пунктом отдыха: вино – было, шашлыки – были, даже опасные приключения в диком лесу были, а женщины – с женщинами сплошная невезуха. И как всё хорошо начиналось в стрип-баре: успешно и смело ввязался в бой, победа была уже в руках, а викинг взял и… чересчур перевитаминизировал свой организм, в результате чего случился маленький катаклизм. Да, не везёт!

Я хлопнулся на широкую кровать своей спальни. В животе ещё изредка раздавались отголоски грома, но буря уже утихомирилась. Табло электронных часов показывало четверть первого. Наверняка стрип-бар ещё работает. Не вернуться ли мне к Элле? Может, она до сих пор скучает за столиком, пьёт шампанское и ждёт своего гроссмейстера? Нет, лучше сегодня обойтись без женщин, вдруг опять подлые витамины вздумают сыграть со мной злую шутку.

Повалявшись минут десять на кровати, я направился в гостиную. Там играла тихая музыка и что-то говорил вкрадчивый женский голос – это моя доблестная охрана смотрела по телевизору видеоверсию «Плейбоя».

- Что, шеф, пойдём обратно? – спросил Славик, с готовностью отрываясь от кресла.

Я вяло отмахнулся, посмотрел на голую женскую попку на экране и тяжко вздохнул.

- Спокойной ночи, - пожелал я и направился в спальню.

Глава 8.

Что мне снилось, я не помню. Но что-то очень интересное. И это моё сладкое сновидение мгновенно исчезло, разлетелось вдребезги от громкого оглушающего звонка. Я уселся на кровати, спросонок не соображая, где нахожусь и, люто ненавидя телефон за то, что он своим трезвоном моментально разбил, вычеркнул из памяти такой приятный сон. Через секунду я сообразил, что нахожусь не на полуразвалившемся диванчике своей квартиры, а на удобной кровати гостиничного номера и моя ненависть к телефону сменилась недоумением: кто бы это мог звонить?

- Алло, - кто-то в гостиной поднял трубку параллельного аппарата и я узнал голос Игоря. – Сергей Николаевич ещё спит.

Позабыв про недосмотренный сон, я подхватился с кровати и подошёл к тумбочке, на которой стоял телефон:

- Слушаю.

- Извините, Сергей Николаевич, но уже десять часов. Я думал, что вы проснулись. Прошу прощения.

Я покосился на табло часов: пятнадцать минут одиннадцатого. Однако я и разоспался!

- Ничего страшного, Владимир. Мне давно пора вставать. Так уж получилось, сегодняшняя ночь была слишком бурная, сами понимаете: делу - время, но и для потехи тоже иногда следует выкраивать часы.

- Понимаю. Сергей Николаевич, мои покупатели товар получили. Мне нужны реквизиты вашего счёта.

Информацию о счетах я не записывал в блокнот и не держал в ноутбуке, – вдруг кто-то заинтересуется странным господином Савельевым и в наше отсутствие навестит гостиничный номер, пересмотрит мои вещи и изучит содержимое компьютера. В наши дни, чтобы хранить ценную информацию не требуются снарядонепробиваемые сейфы, гораздо проще в качестве сейфа использовать Интернет. Именно в сети хранил я все свои секреты, предварительно шифруя. Поэтому, поздравив Вовчика с удачным окончанием сделки, я сказал, что скоро ему перезвоню. Чтобы включить ноутбук, войти в сеть и скачать из электронного депозитария всё необходимое потребовалось десять минут. Управившись, я позвонил Вовчику. Трубку взяла Ларимон.

- Здравствуй, Лариса, - сказал я как можно холоднее. – Мне нужен Владимир.

- Доброе утро, - ответила она с раздражением. Зная её характер, я понял, что Лариска на меня злится, и усмехнулся: ну конечно, милая, ты думала, что я буду страдать, ностальгически вздыхать и искать с тобой встречи.

К телефону подошёл Вовчик и я продиктовал ему реквизиты счёта.

- Сергей Николаевич, надеюсь, что никаких заминок не будет и через час на ваш счёт поступят деньги. У меня сегодня радостный и знаменательный день. Хотелось бы его как-то отметить. Мы с Ларисой приглашаем вас на ужин в какой-нибудь ресторан. Вы не против?

Вот тебе и раз! К такому повороту я был не готов. Отужинать с Лариской и Винни-Пухом – это довольно-таки пикантно. Что делать? Что говорить?

- Ну-у, - замычал я. – На сегодня у меня есть кое-какие дела, но в принципе… Во сколько?

- Часов в семь. Скажите мне номер вашего мобильного, я перезвоню ближе к вечеру, уточнимся.

Ну да, сейчас! Чтоб сказать тебе номер моего мобильника, его для начала нужно иметь.

- Вы знаете, Владимир, вчера мы с друзьями ходили на яхте и мой телефон случайно упал за борт. Надо будет послать ребят купить другой. Скажите лучше свой номер, я вам в пять перезвоню.

Бурный ночной «отдых» в санузле основательно очистил все мои внутренности и теперь желудок настоятельно требовал его заполнить. Игорь и Славик тоже проголодались. О своём голоде они мне ничего не говорили, но это и так было понятно по хлопнувшей дверце холодильника, в котором заботливая обслуга гостиницы постоянно пополняла запасы печенья и конфет.

- Потерпите, ребята, ещё часок, - попросил я их, заглядывая в гостиную. Мне очень хотелось перед завтраком удостовериться в получении денег. – Сейчас справлюсь с делами и пойдём перекусим.

Когда через пятьдесят минут после телефонной беседы я включил ноутбук и проверил счет, на нем уже лежали перечисленные партнёрами Вовчика два миллиона – всё точно, как в аптеке. Я смотрел на экран компа и недоумевал: как оказывается легко можно приобрести целое состояние. Миллион долларов! Чтобы заработать такую сумму на своей прежней работе, мне не хватило бы и десятка среднестатистических жизней. А здесь в течение суток - миллион! Правда, заработал его не я, а Ларискин Вовчик. Надо отдать ему должное - он молодец и с ним приятно и выгодно иметь дело. Но я тоже молодец! Кто Вовчику предоставил деньги?! Я рисковал вложенным в сделку миллионом и вполне заслуженно заработал второй. Даже не верится, что мне так повезло! Повезло? Везёт только дуракам и пьяницам. Но я всё-таки не пьяница и, надеюсь, не самый большой дурак. Хотя дури во мне, конечно, хватает. Скорее я, – счастливчик! Счастливчиком меня называл и дружище Вячик, когда явился с утешениями после ухода Лариски к Винни-Пуху, и мерзавец Витька Колыванов тоже назвал счастливчиком, когда не дал тому барыге раскроить мой череп трубой. Что ж, будем считать, что я счастливчик и что впереди у меня всё только самое хорошее! А если я счастливчик, то, может, стоит самому попробовать заключать сделки и научиться делать деньги, как научился их делать Вовчик-Винни-Пух? Обрасти связями, знакомствами, партнёрами? Вдруг я не понарошку, а по-настоящему буду российским магнатом и олигархом?

* * *

Завтракать я, Игорь и Славик отправились довольно поздновато – без четверти двенадцать. Кишки у нас уже давно играли марш и, усевшись за столик, мы в нетерпении стали оглядывать зал, разыскивая взглядом официанта. Он не заставил себя ждать. Это был тот же самый паренек, который обслуживал наш вчерашний завтрак. От воспоминания о вчерашней яичнице с беконом у меня потекли слюнки, которые вызвали глотательный рефлекс.

- Пожалуйста, то же самое, что и вчера, - попросил я и посмотрел на своих охранников. – Вы не против?

Они явно были не против, так как дружно замотали головами и тоже сделали по мощному глотку. Официант достал из кармашка свой талмуд, листнул и сказал:

- Значит, по яичнице с беконом, салату, пирожному… Вы знаете, сегодня у нас, к сожалению, нет клюквенного морса. Могу порекомендовать апельсиновый сок – очень вкусный и витаминизированный.

Славик стрельнул в меня взглядом и, сдерживая накатывающийся приступ смеха, надулся и покраснел. Игорь прыснул и закрыл ладонью лицо. Я поморщился, словно у меня резко и неожиданно разболелся зуб и, глядя на их едва сдерживающие смех рожи, рассмеялся сам. Мы залились таким хохотом, что крайне удивлённый официант не выдержал, вышел из своего прислуживающего образа и поинтересовался:

- А что собственно я такого смешного сказал?

- Извините, - я вытер выступившие на глазах слёзы. – Просто я совсем недавно перевитаминизировался. Очень сильно. Если они хотят, принесите им очень вкусный и витаминизированный апельсиновый сок, а мне, пожалуйста, обыкновенный крепкий чай.

Насмеявшись и с лихвой утолив голод, мы вышли из ресторана на улицу.

- Какие планы, шеф? - спросил Славик.

- Для начала зайдем в супермаркет, купим мне мобильник, затем,.. - я задумался, как убить день до вечера. - Затем покатаемся на машине – сегодня поедем на юг. А на вечер я получил приглашение на ужин.

- Прости, шеф, хоть тебя туда и пригласили одного, но мы там тоже обязаны присутствовать.

- Естественно, куда ж я от вас денусь.

Настроение у меня было приподнятым. А чего грустить, не жизнь - а малина: юг, море, сытный завтрак, лишний миллион долларов появился на счету, вечером ужин в обществе Лариски и Вовчика. Заодно, чтобы позлить Лариску, можно будет подцепить в кабаке какую-нибудь эффектную тёлку, отправиться с ней в номер и наконец-то выполнить такой желанный третий пункт программы моего отдыха. Блаженно щурясь под ярким солнышком, я шёл по набережной и наслаждался этими мгновениями беззаботности, которые так редко бывают в серой будничности нашей жизни.

На женщину, идущую навстречу, я обратил внимание, когда между нами было шагов десять. Не бедно, но и не броско одета – обычная женщина, которой уже за пятьдесят. Но в этой обычной женщине была одна необычная особенность – она улыбалась. Сейчас в людской толпе редко можно встретить улыбающиеся лица, особенно среди пожилых людей. Может быть, поэтому улыбающийся на улице человек привлекает к себе невольное любопытство: чего это он скалится, проблем, что ли не хватает, или у него всего лишь одна проблема – не все дома? Правда, на курортах улыбающихся лиц больше. Оно и понятно – люди на отдыхе. Но эта женщина не улыбалась простой улыбкой отдыхающего человека. Она улыбалась и смотрела на меня таким взглядом, словно знала меня уже тысячу лет. Может, она не на меня смотрит? Может, это знакомая Игоря, или Славика? Они шли на шаг позади меня и я оглянулся, чтобы ознакомиться с выражением их лиц, благо они позабыли нацепить на себя тёмные очки. Нет, это явно не их знакомая! Моя охрана точно так же, как и я, смотрела на женщину с удивлением. Кажется, догадался! Скорее всего, она была свидетельницей моего ночного позавчерашнего праздника и видела меня в непотребно пьяном виде. Узнала и сейчас в душе смеётся над алкашистым новым русским.

От этой догадки мне стало не очень уютно под её взглядом и улыбкой. Чтобы не встречаться с женщиной глазами, я стал смотреть на море.

- Я рада за вас!

Кому это она сказала? Неужели мне? Ну да, смотрит на меня и улыбается. Чему это, интересно, она рада? Что я трезвый? Видать, конченым уксусом считает меня?!

Я притормозил, неуверенно улыбнулся в ответ и решил удивиться:

- Мне очень приятно, что вы рады, но, по-моему, вы обознались.

Она стояла, смотрела на меня и улыбалась. Мне тоже пришлось остановиться.

- Нет, я не обозналась. Знаете почему? Потому что мы с вами впервые в жизни видим друг друга. Просто, когда я вижу, что у человека впереди большая радость, я искренне радуюсь с ним.

В моей голове сразу созрел первый диагноз: добрая, хорошая тётенька, но с «приветом». Затем появился диагноз второй: она не с «приветом», она представитель какой-нибудь религиозной секты - сейчас будет грузить по поводу новой мессии или о предстоящем конце света и предложит единственно правильный вариант спасения, пригласит в свой храм и попросит пожертвовать денег. Так бы сразу и сказала!

Она рассмеялась:

- Только не думайте, что у меня не в порядке голова, или что я религиозная фанатичка. У меня есть способности к экстрасенсорике. Я заинтересовалась вашим биополем и…

- Значит, хотите мне погадать? – я саркастически усмехнулся. – Вы на цыганку не похожи.

- Нет, я не цыганка. Не бойтесь, я не собираюсь у вас выманивать деньги, - она продолжала веселиться и откровенно рассматривала меня. – Интересно, очень интересно! Какими сильными огненными переливами пульсирует ваше биополе!

- Что вы говорите? – опять хмыкнул я. - Жить хоть буду?

- Ещё как будете! Я не собираюсь предугадывать продолжительность вашей жизни – для этого требуется более углублённо изучать ваше биополе и карму. Скажу только самое предсказуемое: в ближайшее время вы встретите человека, которого полюбите и который полюбит вас.

- Люди встречаются, люди влюбляются, женятся, - я хмыкнул в очередной раз, экстрасенсорная тётенька меня уже слегка стала раздражать. – Естественно, это предсказуемо! Люди помногу раз встречаются и влюбляются. Я тоже когда-нибудь…

- Не когда-нибудь, а сегодня или завтра. Об этом прямо кричит интенсивность вибраций и цвет вашего биополя. Да, ещё могу сказать, что человек, которого вы так боитесь, уже не опасен. Не бойтесь его. Его уже нет!

Бред! Маразм! Я с нескрываемым раздражением пожал плечами:

- Какой человек?

Моё раздражение сразу исчезло, едва она произнесла:

- Какой-то начальник, который помог вам разбогатеть.

- Какой начальник? – недоверчиво спросил я.

- Откуда я знаю – какой? Я ведь не его биополе смотрю, а ваше, - экстрасенс уже не улыбалась. Она пристально посмотрела мне в глаза, затем глянула поверх моей головы и совершила круговые движения открытой ладошкой, словно протирала стекло или зеркало. – Очень влиятельный начальник, который был за границей.

Кого она имеет в виду? Влиятельный начальник, который помог мне разбогатеть?! Мой начальник отдела Витька Колыванов? Ну да, косвенно он помог мне разбогатеть – если б не он и не его долг другу-депутату, я бы не получил два миллиона. Но я этого козла сейчас не боюсь. Наоборот, я хочу Витьке отомстить. Или она имеет в виду не Колыванова, а его друга-депутата?

- Ребята, отойдите, пожалуйста, - попросил я Игоря и Славика. Стараясь говорить безразличным голосом, обратился к тётеньке:

- Почему же этот начальник уже не опасен?

- Потому что он умер. Там, за границей. Умер скоропостижно, странной нелепой смертью.

Умер?! Я вдруг вспомнил позавчерашние новости, где сообщили о гибели нашего депутата от взрыва бомбы испанских террористов. А если это действительно погиб колывановский друг?!

- К вам попали очень большие деньги, - женщина смотрела мне в переносицу и продолжала кружить ладошкой. – Попали случайно. Когда начальник умер, вы стали полновластным хозяином полученного богатства. Теперь забудьте страх и беспокойство, не бойтесь преследований. Пользуйтесь деньгами, но не швыряйтесь ими. Если вы начнёте транжирить, богатство быстро утечёт от вас.

Не знаю, что она вытягивала или высасывала из меня своей ладошкой и с какой интенсивностью вибрирует моё биополе вместе с аурой, но все её слова о начальнике, пребывавшем за границей, и о больших деньгах пришлись точно в яблочко. Вот так и не верь разным там гадалкам, ворожеям и экстрасенсам! Не зря про все эти сверхестественные науки написано столько литературы! А я то, недотёпа, всегда относился к ней скептически. Значит, что-то есть ещё неподвластное нашим неразумным и неповоротливым мозгам, что по силам этой тётеньке-экстрасенсу и всяким там психотерапевтам!

Кто-то тронул меня за плечо:

- Шеф, с тобой всё в порядке?

Я пришёл в себя и ошалело глянул на Славика:

- Да, всё в порядке.

Славик бросил на мою собеседницу настороженный взгляд и сказал:

- Дай, думаю, подойду. А то ты стоишь, какой-то потерянный, словно в нирване витаешь, или из-за угла схлопотал мешком по голове. Тебя часом не загипнотизировали? Смотри, а то есть такие экстрасенсы, что порчу наведут, а снять позабудут - будешь потом всю жизнь маяться.

- Не переживайте, я порчу не навожу, а только снимаю, - женщина улыбнулась Славику. – И предсказываю вашему другу или, как вы говорите - шефу, что он сегодня или завтра обязательно встретит девушку, которую полюбит и которая полюбит его.

- Где встречу? – спросил я. – Какое у неё будет имя?

- Здесь в городе встретите. А имя её… Чтобы назвать имя нужно более подробно изучать ваше биополе, а у меня сейчас нет времени. Но при таком беглом осмотре могу предположить, что начальная буква имени – буква «Л».

Буква «Л»?! У Лариски имя тоже начинается на букву «Л» и я люблю её,.. то есть любил. Видать, у меня карма такая, что я влюбляюсь только в Ларис. А вдруг сегодня за ужином меня опять Ларимон околдует ядом своих зелёных глаз и я отобью её у Вовчика? Ну уж нет! Живым не дамся! Не нужна мне она теперь! Пусть любит своего Винни-Пуха!

- Желаю вам счастья! Всего хорошего! – кивнула женщина и повернулась уже уходить.

- Постойте! – я догнал её и полез в карман. – Никогда не верил в разные там гадания, астрологов и экстрансенсов. Но то, что вы сказали - просто поразительно! Разрешите, я отблагодарю вас.

Женщина улыбнулась застенчивой улыбкой и с сомнением в голосе произнесла:

- Я же сказала, что остановила вас не из-за денег. Меня заинтересовало ваше биополе. Не нужно…

- Возьмите.

Она колебалась. Тогда я сам взял её экстрасенсорную руку и вложил в ладошку четыреста долларов.

- Зачем же столько много-то... Большое спасибо, - пробормотала тётенька и пошла своей дорогой.

Я побрёл по набережной в противоположную сторону, размышляя над только что услышанным. Экстрасенс уверяет, что влиятельный начальник, благодаря которому я разбогател, умер. Что мне теперь ничто и никто не угрожает. Если высокопоставленный приятель Колыванова действительно преставился, кто тогда будет пользоваться его счётом в немецком банке? Жена, дети, любовница? Вряд ли! Богатые мира сего редко доверяют кому-либо, даже своим близким. Если только богач не надумает умирать. А наш депутат умирать вроде бы совсем не собирался. Далее. Пусть кто-то из родственников и получит доступ к счетам. Кто знает сумму, лежавшую на этом счёте? Скорее всего, только сам покойный хозяин. Но даже если кто-то из родственников узнает точную сумму, лежавшую на счёте – ну и что? Может, за день до смерти депутат решил воспользоваться двумя миллионами. Мало ли по каким своим депутатским делам он их решил потратить. Вы что, родственники, будете разбираться, куда отправлены эти деньги? Вряд ли! Поэтому вероятность того, что поднимется шумиха из-за исчезновения со счёта двух миллионов, весьма низка. А если так, то тётенька-экстрасенс сказала верно – мне теперь ничто не угрожает. Король умер – да здравствует король! Теперь должен здравствовать я – правопреемник депутатских двух миллионов. Теперь не нужно впопыхах бросаться деньгами, боясь, что тебя отправят на тот свет раньше, чем ты их успеешь потратить. Теперь можно и нужно деньгами пользоваться, но с умом. Теперь следует заботиться о своём богатстве, беречь его и приумножать.

Сейчас можно спокойно продолжать отдыхать, а потом ехать домой – возвращение блудного, очень богатого и очень нового русского в родную сторонушку. А откуда у господина Савельева появились деньги – это его личные проблемы, прав таких не имеете совать нос в его дела.

М-да, всё это правильно, всё это логично: биополе – хорошо, экстрасенсорика – просто здорово. Но прежде, чем возвращаться в родную сторонушку, следует убедиться, что погиб тот самый депутат, друг Витьки Колыванова. А как это сделать? Может, сегодня всё-таки позвонить Витьке? Вдруг что-нибудь удастся разнюхать? Ладно, вечером будет видно.

* * *

В супермаркете я купил три «Nokia» и несколько стартовых пакетов к ним. Тут же в магазине вставил сим-карту в телефон и позвонил Ларискиному Вовчику:

- Владимир? Это Савельев. Запишите мой номер.

Прошвырнувшись по отделам супермаркета, я направился к гостинице. Признаться, беседа с экстрасенсом не выходила у меня из головы. Вот, оказывается, какие удивительные возможности скрыты в человеке! Интересно, такой дар сокрыт в каждом или его имеют только избранные? Если он есть у каждого, то почему бы его ни развивать? Почему бы мне, миллионеру, не открыть школу для талантливых и перспективных? А эта б тётенька проводила в ней занятия. Эх, дятел! Надо было с ней познакомиться и узнать её адрес. Мало ли, вдруг что-то понадобится выяснить ещё, а я даже не знаю, как её зовут.

Воображение моё разыгралось не на шутку, и я уже представил следующее: финансовый олигарх Савельев организовывает научно-исследовательский центр, в который приглашаются лучшие экстрасенсы, программисты и врачи – психотерапевты и невропатологи. Работая единой командой, они совершают чудесный гигантский скачок в области научного прогресса, беспредельно улучшая умственные возможности человека. Ведь недаром современная наука считает, что почти две трети своего мозга гомосапиенс не задействует и пока неизвестно зачем эти две трети нужны. Вот мои учёные и задействуют мозг на все сто процентов! Обладая экстрасенсорными способностями, человек будущего сможет телепатически соединяться с другим человеком, как пользователь Интернета соединяется с другим пользователем. Будут не нужны тогда ни компьютеры, ни телефоны. Зачем они, если твоя голова – и персональный компьютер, и телефон одновременно. Допустим, ты заболел. Тогда подключайся к врачу, он тебя мысленно осмотрит и порекомендует, как вылечиться. А как удобно будет общаться с родственниками! Например, соскучился по супруге, уехавшей на курорт, настроил правильно мозги, послал ей депешу с просьбой о телепатической связи и общайся себе на здоровье. А если она не желает сейчас общаться? Что ж, может у неё в данный момент другая связь и не с тобой. Даже деткам не нужно будет портить своё детство учёбой в школе – только научись правильно пользоваться своим мозгом-приёмником и ты всё будешь знать! Красота! Но есть и оборотная сторона медали: террористы, хакеры и просто хулиганы. Начнут без разрешения врываться в мысли людей, влиять на неокрепшую детскую психику, сеять вирусы и портить виртуальный эфир. Ещё чуть-чуть и Высший Разум осквернять удумают! Как же бороться с этими гадами? Может быть,..

Меня резко дёрнули за руку:

- Шеф, она тебя точно загипнотизировала! Куда ж ты под колёса лезешь?

Я вернулся в реальность и попятился с проезжей части. Мимо промчался грузовой фургон с надписью «Хлеб».

- Ты, шеф, часом не заболел? – спросил Игорь. – Может, в номер пойдём, отдохнёшь?

Я улыбнулся и отрицательно качнул головой.

- Никто меня не гипнотизировал и я не заболел. Понимаешь, Игорь, хоть это и отдых, но приходится постоянно думать о делах. Бизнес есть бизнес, - внушительно произнёс я, не желая посвящать охрану в свои мечтательные фантасмагории. Пусть считают, что их шеф прокручивает в голове схему очередной сложной сделки.

* * *

Тот, кто читал всемирно известный бестселлер про крёстного отца, наверняка помнит, как именуется то чувство, которое испытал Майкл Карлеоне при виде шестнадцатилетней сицилийской красавицы: увидев прекрасную Апполонию, будущий глава мафии испытал «удар грома». Очень меткое и ёмкое выражение: глянул Майкл на девушку – и бац! «Удар грома»! Майкл в глубоком накауте - скоропостижно влюбился бедняга, втрескался по самые уши! Именно такой «удар грома» мне довелось испытать сегодняшним днём.

За две минуты до этого «удара» мы со Славиком вышли из гостиницы и, остановившись у цветочной клумбы, поджидали Игоря. Мне захотелось прокатиться, и он отправился на автостоянку за «Хондой». Если вчера наш маршрут пролегал на север от Сочи, то сегодня я решил поехать на юг. Конечно, можно было бы через агентство заказать для себя персонального экскурсовода, чтобы он поездил вместе с нами и прочитал цикл лекций на тему: «Удивительные особенности и красоты юга Краснодарского края». Но я решил поумнеть, больше не выпендриваться и обходиться без вовсе необязательной крутизны. Хватит привлекать к своей персоне ненужное внимание. К тому же, в арендованной «Хонде» имеется многостраничный путеводитель по Сочи, так что можно путешествовать и знакомиться с местными красотами без экскурсовода. В общем, мы собирались на автомобильную прогулку. Славик пересказывал мне газетную статью о злодеяниях очередного маньяка-убийцы, а я его рассеянно слушал. Сначала мой словоохотливый охранник стал запинаться, затем вообще затих. По его глазам я понял, что за моей спиной он увидел нечто необычное и обернулся. А, обернувшись, схлопотал такой «удар грома», от которого, наверняка, вспыхнули ярким пламенем все оболочки моего биополя.

Я сначала не понял, что она высока, всего на полголовы ниже меня. При такой идеальной фигуре, как у неё, рост был не недостатком, а достоинством. Да и откуда взяться недостаткам в этом удивительно волшебном создании! Как чудесны золотые волосы, лёгкими невесомыми волнами ниспадающие на плечи! Что за небесная синева струится из большущих очей, полных наивности и загадочности! А нежная, как у младенца, белая кожа! А пухлые, слегка приоткрытые вишнёвые губки, коснуться которых поцелуем можно лишь в самой смелой мечте! И это воплощение неземного совершенства и изящества, эта гармония молодости и красоты, эта богиня, в один миг пронзившая моё сердце стрелой Купидона, вдруг взглянула на меня и улыбнулась. Да, она улыбнулась мне, именно мне! Не Славику же! Это она! Точно она! Моя новая Лариса! Это та самая девушка, встречу с которой предрекли мне несколько часов назад! Она взглянула на меня, подарила улыбку и отвернулась. Смотрит на цветочки клумбы и сейчас пройдёт мимо. Куда же ты? Остановись! Ведь мы с тобой наконец-то встретились! Мы нашли друг друга! И ты должна меня полюбить, так же, как и я тебя! Ладно, не влюбляйся! Давай просто познакомимся! Ну, остановись же! Ну, хоть ещё раз глянь на меня и улыбнись!

Она взглянула мне в глаза и улыбнулась ещё раз, когда между нами был всего лишь шаг. А я, застывший до этого каменным изваянием, чуть не лопнул от счастья и расплылся в ответ блаженной ликующей улыбкой. Шаг - и она уже проходит мимо меня. Неужели всё? Неужели она сейчас уйдёт, исчезнет, растает как сказочное видение, а я так и буду стоять, словно памятник? Нужно что-то сделать, что-то сказать! Что именно? Думай же быстрей, кретин! Ещё секунда, ещё шаг и…

- Ой! – она вскрикнула, покачнулась и ухватилась за мою руку.

Ощутив прикосновение этого божества, я замер от восторга и только смотрел на неё полоумным от радости взглядом.

- Что? Что с вами? – Славик шагнул к моей Ларисе и протянул к ней руки, намереваясь помочь.

Задрожав от ревности, я глянул на своего охранника таким взглядом, что он быстренько отдёрнул руки и сделал шаг назад.

- Что с вами, Лариса? – спросил я охрипшим от волнения голосом.

- Лариса? – брови моей богини удивлённо поползли вверх и спрятались под золотистой чёлкой. – Я не Лариса.

- Не Лариса? А кто же вы тогда? – никогда не думал, что способен задавать такие идиотские вопросы.

- Елена.

Елена! Лена! Леночка! Ну, да! Всё правильно! Буква «Л»! Ведь столько женских имён начинается на эту букву! А я, бестолочь, почему-то решил, что моя будущая любимая, как и предыдущая, обязательно будет Ларисой!

- Елена? Очень приятно, Леночка! Очень!

Она улыбнулась, сверкнув белоснежными зубками, и окатила меня озорным взглядом синих глаз:

- Что - приятно?

- Что вас Леной зовут.

- А я думала, вам приятно, что у меня каблук поломался, - Елена, всё ещё опираясь на меня, присела и сняла туфлю с правой ножки. – Так и есть - поломался! И это называется: сделано в Италии! Я ведь их всего второй раз надела!

- Ай-яй-яй! – сокрушённо проворковал я, мысленно пожимая руку тому итальянскому бракоделу, который изготовил туфлю. – Какое несчастье!

Её глазки подёрнулись влагой:

- Это действительно несчастье. Мои единственные выходные туфли! Вы не знаете, есть ли поблизости мастерская по ремонту обуви?

Я сделал озадаченную мину и вопросительно взглянул на Славика. Он только пожал плечами в ответ. Шок, вызванный «ударом грома», постепенно уходил, я уже начинал понемногу приходить в себя и соображать.

- Леночка, если вы не против, мы сейчас сядем в машину и вместе поищем обувную мастерскую, - сказал я.

- Но я с вами совсем не знакома, - ответила Лена и даже убрала руку с моей руки.

- Серёжа, - я поклонился и по-гусарски клацнул шпорами, которых у меня – увы, не было. – Это мой приятель Славик. А вот едет белая машина, за рулём которой сидит Игорь. Поедимте, Леночка. Ну куда же вы в поломанной туфле пойдёте? Неужели вы думаете, что я разбойник, грабитель, или не дай Бог, насильник?

Опять её загадочный и чуть насмешливый взгляд синих глаз, от которого моё сердце значительно участило рабочий режим. Она раздумывала, она колебалась. Как бы мне хотелось, чтоб она решилась! Ведь поездка по городу в поисках мастерской сулила развитие нашего знакомства. Как бы мне хотелось сейчас быть солидным и представительным, красивым и умным! Пусть даже не быть таким, но хотя бы выглядеть! Уж потом я обязательно стану и солидным, и представительным, обязательно похорошею и поумнею. И я обязательно сделаю всё, чтобы понравиться ей, чтобы она влюбилась в меня!

К нам подкатила «Хонда». Игорь удивлённо глянул на стоящую в одной туфле Лену и сказал:

- Здравствуйте!

Лена поздоровалась и, опять опёршись на мою руку, одела туфлю. Отломанный каблук она спрятала в сумочку. Затем, прихрамывая, она шагнула к машине и спросила:

- Куда мне садиться?

Весь лучась от счастья, я подскочил к задней дверце и распахнул её. Лена забралась в машину.

- Прошу, шеф, - произнёс Славик, открывая переднюю дверь.

Ну да, сейчас! Ехать на переднем сидении мне сегодня как-то расхотелось.

- Садись ты вперёд, Славик, - сказал я, усаживаясь рядом с Леной. – Сам вчера говорил, что мне следует ездить сзади.

* * *

К её огорчению и к моей радости за первые двадцать минут наших разъездов по городу мы обнаружили только две будочки по ремонту обуви. И то обе они были закрыты. Делая вид, что в поисках мастерской старательно рассматриваю проплывающие за окном улицы, я исподтишка любовался Еленой, вдыхал головокружительный аромат её духов и завидовал шалуну-ветру, который врывался сквозь приоткрытое окно и мог запросто играть её золотыми волосами. Несколько раз мы встречались с ней глазами. И я, млея под её взглядом, улыбался. Она отвечала мне чарующей улыбкой, от которой приходила в трепет вся моя нервная система. Мы разговаривали мало, но за эти двадцать минут мне удалось узнать, что Лена живёт вместе с мамой, в Сочи они переехали совсем недавно, поэтому она пока плохо знает город. Ещё я узнал, что Лена ищет работу и сегодня шла на какую-то фирму, которой требовался секретарь-референт.

- Каблук сломала, на собеседование опоздала, даже мастерскую не могу найти, - грустно сказала она. - По-моему, у меня сегодня не очень удачный день.

- Зато у меня сегодня день очень удачный, - ответил я и попросил Игоря. – Останови-ка здесь, пожалуйста.

«Хонда» остановилась возле Сочинского центрального универмага и я, схватив туфли Лены, выскочил из машины.

- Не волнуйтесь, - успокоил я её. – Убегать с вашими туфлями не буду, честное слово. В залог оставляю вам Игоря и машину. Я быстренько.

Чуть ли не бегом, я пошёл в магазин. Вместе со мной был Славик. Не прошло и десяти минут, как я уже летел к машине с двумя коробками в руках, следом бежал Славик со старыми туфлями Лены.

- Вот, примерьте, - я протянул ей коробки с двумя парами дамских туфель. – Не знаю итальянские они, или французские, но продавцы в один голос заверили, что это фирменные туфли от какого-то Гуччи и каблуки в них ни за что не сломаются.

- Ой! Зачем же вы! Не надо! – её щёчки залились румянцем, а руки уже снимали крышку с первой коробки. – Какая прелесть!

- Какая прелесть! – повторила она, заглядывая во вторую коробку. – Я о таких давно мечтала.

На её лице отразились радость и неописуемый восторг ребёнка, в руках которого оказалась интересная игрушка. И вместе с ней радовался я. Но вдруг восторг прошёл. Лена помрачнела и закрыла обе коробки.

- Извините. Но вы погорячились, покупая такие дорогие туфли. У меня нет денег, чтоб расплатиться с вами.

Я говорил долго и с жаром. О том, что это мой подарок и что она мне доставит честь принять его. Лена вздыхала, отрицательно качала головой и с лицом великомученицы отодвигала от себя коробки. Но я был настойчив, красноречив и опять протягивал ей туфли, умоляя их примерить. Затем мне пришла в голову своеобразная идея и я начал беспардонно врать, что в последнее время делал и так весьма часто:

- В конце концов, это я виноват, что у вас поломался каблук.

- Как это? – она взглянула на меня чистым детским взглядом и приоткрыла губки в недоумённой улыбке. – Как вы мне могли поломать каблук?

- Понимаете, я некоторым образом экстрасенс. Увидел вас и решил познакомиться. Когда вы проходили мимо, я не знал, как вас остановить. Вот и приказал каблуку поломаться. Виноват, каюсь. Так что прошу простить и дать возможность загладить вину.

Бровки спрятались под чёлку, в округлившихся глазках недоверчивое удивление - Лена смотрела на меня, пытаясь определить, шучу я или говорю серьёзно. Я же заставил себя без единой усмешки выдержать её взгляд и был серьёзен и внушителен как вор-депутат, только что толкнувший напыщенную речь о борьбе с коррупцией перед телекамерами. Тогда она глянула на Игоря и Славика, сидевших на передних сидениях. Но увидела только их накачанные затылки и уши - моя охрана благоразумно молчала и не вступала в наш разговор. Тогда она посмотрела на меня, на свой туфель без каблука и рассмеялась задорным хрустальным смехом.

- Значит, у меня сегодня тоже удачный день, - сказала она сквозь смех. - Встретила настоящего экстрасенса, который сначала поступил, как злой колдун, а теперь кается. Теперь вы хотите превратиться в доброго волшебника?

- Очень хочу.

- Так вот, великий маг, если сломанный каблук - это ваша проделка, то позвольте вам заметить, что я шла устраиваться на работу и из-за вас пролетела с собеседованием. Поэтому я требую, что бы вы занялись моим трудоустройством. Околдуйте, пожалуйста, какого-нибудь директора солидной фирмы, что бы он взял к себе работать бедную несчастную девушку.

Эврика! Как всё просто! Почему я сам до этого не смог додуматься, дубина! Я же хочу стать бизнесменом и мне положено иметь своих работников. Вот и нужно комплектовать штат моей будущей фирмы. А какой штат современной фирмы без красавицы-секретарши?!

- Милое дитя, - я пафосно возвысил голос и решился перейти на "ты". - Твоё требование обосновано и свято для меня! С этой минуты ты зачислена на должность секретаря-референта на одну очень большую фирму.

- Вы снова шутите? - как прекрасна эта детская наивность в её синих глазах! Но вместе с наивностью и беззащитностью в её взгляде промелькнула искорка затеплившейся надежды, вера в возможность чуда: - Я понимаю, что вы необыкновенный человек, если вас возят на такой машине и вы можете покупать такие дорогие туфли. Скажите, насчёт работы вы пошутили, или...

- Или,.. - ответил я уже без всякого пафоса. - Дорогая Леночка, я принимаю тебя на работу, говорю это совершенно серьёзно и официально.

Жаль, что я не из великих голландцев, ни Микеланджело, ни Леонардо да Винчи, ни, на худой конец, Шилов. Жаль, что я никогда не смогу нарисовать тот фейерверк чувств, отразившихся на лице Лены в эти мгновения. Но вряд ли самый лучший художник всех времён и народов смог бы отобразить на холсте и радость, и испуг, и восторг, и растерянность одновременно.

- Вы принимаете меня на работу? - едва слышно произнесла она. - Но что я должна буду делать?

- Ты же хотела работать секретарём-референтом. Вот и будешь моим секретарём. Будешь... - Что она должна будет делать в должности моего секретаря, я на данный момент не представлял. Но что-то же надо было ей сказать, и я ограничился обтекаемой фразой. - Будешь делать всё, что я скажу.

С личика Елены исчезли радость и восторг, остались только испуг и растерянность.

- Извините, - пролепетала она. - Я хочу быть... только секретарём.

Я мысленно обозвал себя полным идиотом, - это же надо было додуматься сказать девушке: "Будешь делать всё, что скажу".

- Леночка, - сказал я заискивающим голосом и опять перешёл на "Вы". - Вы меня неправильно поняли. Я ведь вам уже говорил, что я не разбойник, не грабитель и не насильник. Ближайший месяц я собираюсь провести в Сочи. Буду отдыхать и работать. Только вчера раздумывал о том, что для работы мне может понадобиться секретарь. И тут как раз вы! Сперва работы у вас будет мало, так как я больше собираюсь отдыхать, чем работать. Зарплату гарантирую высокую. Но если вам вдруг что-то не понравится, вы же всегда можете уйти.

- А что будет через месяц?

- Поживём - увидим. Вполне вероятно, что я вообще останусь здесь жить. А если не останусь, то обязательно буду иметь в Сочи свой офис, в котором обязательно должен работать секретарь.

Испуг вроде бы исчез.

- Даже не знаю, - протянула Лена. Она всё ещё пребывала в растерянности и не решалась дать окончательный ответ. - С какого же числа мне приступать к работе?

- С завтрашнего. Как я понял, Вы Сочи знаете плохо. Я тоже. Вот завтра с утра мы и совершим экскурсию на этой машине. Будем изучать город и его окрестности. Это вам пригодится в дальнейшей работе. Договорились?

- Договорились, - её глаза заблестели прежней радостью и задором. - Значит завтра мой первый рабочий день, и я еду на экскурсию?

- Да, - хотел ответить я. Но новая идея осенила мою иногда умную голову и я сказал другое: - Леночка, давайте начнём вашу работу не с завтрашнего дня, а с сегодняшнего вечера. Он у вас сегодня занят?

Неуловимое движение плечиками и озорная кокетливая улыбка, возбудившая в моих внутренностях новый приступ любовного пожара:

- А что?

- Сегодняшним вечером у меня деловая встреча с одним моим партнёром. Мне бы хотелось, что бы вы на ней тоже присутствовали.

- А где будет встреча?

- В ресторане. Каком, точно ещё не знаю.

Смутилась, зарумянилась:

- Вы знаете, я в рестораны как-то не очень... Два раза всего была.

"Да я тоже только четвёртый день, как в них стал ходить," - захотелось брякнуть мне, но я вовремя спохватился.

- Теперь вы будете часто посещать рестораны, - сказал я и торопливо добавил, чтобы она вдруг не поняла меня неправильно: - В качестве моего секретаря. Я планирую провести ряд встреч с некоторыми влиятельными людьми. И, по моему мнению, лучше это делать не в официальных помещениях офисов и кабинетов, а за столиком уютного ресторана или кафе. Это как-то сближает и располагает к дружеской беседе. У вас появятся новые весьма полезные знакомства, со временем вы у нас станете настоящей бизнес леди. Итак, согласны?

Ещё секунду она колебалась - румяные щёчки, в глазах радость и торжественное волнение:

- Согласна.

- Тогда меряйте, - в который раз я пододвинул к ней коробки. – Сменная обувь для работы в интересах фирмы.

Она рассмеялась, тряхнула золотом волос и стала примерять первую пару. Юбочка слегка задралась и я чуть не окосел, втихаря рассматривая кружева колготок на её бёдрах.

- Как раз! Большое спасибо! - её лицо вспыхнуло счастливой улыбкой и я улыбнулся в ответ.

Затем Лена надела следующую пару туфель. Мы вышли из машины, и она прошлась, опробуя обувь. Готов поклясться, моим секретарём любовался не только я, но и снующие взад и вперёд пешеходы.

- Не жмут? - спросил я. - Можно поменять на другие.

- Что вы?! В самый раз.

- Леночка, - я подошёл к ней поближе и осмелился взять под локоток. - Мне бы не хотелось, чтобы сегодня в ресторане мы друг другу "выкали". Давай перейдём на "ты".

Подёргивание плечиком, игривое качание головки:

- Хорошо. Я попробую.

- Лена, может, что-нибудь купим ещё? Ты говори, не стесняйся. Пойдём в универмаг.

- Что вы?! В смысле... ты! Мы хоть и небогато живём, но у меня есть, что одеть в ресторан, не волнуйся.

Из кармана пиджака тренькнул звонок и я, позабыв, что с сегодняшнего утра являюсь владельцем мобильника, вздрогнул от неожиданности. Достал и включил телефон:

- Алло. Да, Владимир. В каком хотите. Значит, договорились - я приеду, вернее, мы приедем. Да, «Айвенго» на семь часов. До встречи.

- Ваш... твой партнёр? - догадалась Лена. - Ресторан «Айвенго» на семь часов?

Я кивнул.

- Серёжа, мне нужно подготовиться к вечеру, - она глянула на наручные часики. - Без двадцати четыре - осталось чуть больше трёх часов.

- Конечно, конечно. Поедем, Леночка. Мы тебя доставим прямо к дому.

Наша "Хонда" развернулась и помчалась в пригород Сочи. На перекрёстке двух маленьких улочек Лена попросила остановиться.

- Я не хочу, чтобы соседи видели, что я на машинах разъезжаю, - смущённо объяснила она и указала пальчиком на утопающий в зелени небольшой домик. - Вон наш дом, четвёртый отсюда.

Улица выходила прямо к морю - впереди, среди просветов деревьев виднелись серая галька пляжа и лазурная бесконечность воды.

- Хороший райончик, - ни к кому не обращаясь, сказал Славик. - Деревенская тишина и море.

- Скоро тишины не будет, - ответила ему Лена. - Начинается курортный сезон.

Напоследок она продиктовала номер домашнего телефона, а я ей записал номер своего мобильного.

- Звони, Леночка, в любое время дня и ночи, - произнёс я, помогая ей выйти из машины. Затем вручил большой пакет со старыми и новыми туфлями: - Значит, на этом же месте без пятнадцати семь.

Она кивнула и лёгкой походкой заспешила к своей калитке - высокая, грациозная и прекрасная. А я, воспламенённый любовным пылом, стоял у приоткрытой двери "Хонды" и смотрел ей вслед.

Глава 9.

К брызжущему разноцветной иллюминацией ресторану «Айвенго» мы подъехали в три минуты восьмого. Суетливо предупредительный швейцар при фуражке и ливрее с эполетами распахнул перед нами дверь и пожелал приятного отдыха. В фойе Елена подошла к гигантскому отделанному позолотой зеркалу, оглядела себя и лёгким движением руки поправила причёску. Хотя поправлять то, что и так было идеальным, совершенно не требовалось. А голубые тоненькие ленточки, вплетённые в волосы, изумительно сочетались с восхитительным вечерним платьем такого же цвета и её синими глазами - двадцать минут назад, когда мы на перекрёстке поджидали Лену, увидев её в таком наряде сказочной принцессы, я заработал очередную порцию «удара грома» и точно также ошеломлённый, как и при первой нашей встрече, чуть не позабыл вручить ей заранее купленные цветы.

Мы встретились в зеркале глазами и улыбнулись друг другу. Не знаю, как Елене, но лично мне очень понравилось это отражение: ослепительная красавица с букетом красных роз в руке и чуть позади неё элегантный белобрысый кавалер. Вообще-то я критически отношусь к своей внешности. Однако сейчас сам себе нравился – не зря потратил время, когда два часа назад заехал в универмаг и купил этот баснословно дорогой тёмно-коричневый костюм. Словно специально сшитый для меня, он волшебным образом скрадывал недостатки моей чересчур стройной фигуры, а бабочка, которую настойчиво советовал купить продавец к костюму, не только увеличивала диаметр шеи, но и придавала мне довольно-таки фешенебельно-помпезный вид. В общем, я выглядел безусловно круто - почти как какой-нибудь ультрамодный киноактёр, которому через пять минут должны вручать Оскар.

Учуявший запах щедрых чаевых, швейцар бросил сторожить вход в ресторан, подскочил к ведущим в зал дверям и, словно перед королевской четой, распахнул их перед нами.

В центре большого полукруглого зала журчал весёлый фонтанчик, радужные переливы которого освещались искусной подсветкой. Слева от него располагалась эстрада и площадка для танцев. Справа стояло несколько десятков столов. Всего за тремя из них сидели посетители. По периметру полукруглой стены были устроены небольшие кабинетики, отделённые друг от друга перегородками. От одного из таких кабинетов к нам заторопился маленький и кругленький, как колобок, Вовчик. Нет, он не бежал навстречу с угодливостью подхалима. Он шёл быстро, но как хозяин, к которому приехали долгожданные гости.

- Добрый вечер, Сергей Николаевич, - сказал Вовчик, пожимая мне руку. Затем он повернулся к Елене. – Добрый вечер.

- Здравствуйте, - Лена протянула ладошку Вовчику и, не дожидаясь, пока это сделаю я, представилась. – Елена.

- Володя, - Вовчик подержался за ручку Лены. – Очень приятно.

Мне тоже было приятно – Вовчик явно был потрясён красотой моей спутницы. Ещё подходя к нам, низкорослый Винни не выдержал и несколько раз мазнул восхищённым взглядом по её высокой точёной фигурке.

Мимо фонтанчика, в водоёме которого колыхались кувшинки и лилии, мы направились к заказанному Вовчиком кабинету. Возле столика стояла Ларимон. На лице ее блуждала чуть растерянная улыбка. Вероятно, она и представить не могла, что я заявлюсь в ресторан с такой королевной. Правда, надо отдать должное, и Лариска смотрелась весьма эффектно: чёрное платье с блёстками, высоченные шпильки-каблуки, на симпатичном кукольном личике макияж, каштановые волосы завиты мелкими кудряшками, как у барашка, – по-видимому, сегодня Ларимон посещала парикмахерский салон. В общем, выглядела Лариска – будь здоров! Но все-таки, куда ей до моей Елены – всё равно, что сравнивать яркость электролампочки со светом солнца!

Я обернулся к охране, шествовавшей сзади нас, и взял из рук Игоря букет.

- Здравствуй, Лариса, - улыбнувшись, я позволил себе коснуться губами её щеки и протянул розы.

Никогда не думал, что Ларимон может так смущаться! Покраснела, как маков цвет, покосилась на Вовчика, принимая цветы. Впрочем, смущение Лариски было недолгим.

- Привет, Сержик, - сфамильярничала она и, сверкнув мне в глаза своим зелёным взглядом, посмотрела на Лену. – Я смотрю, ты времени зря не теряешь.

Ну, что ты будешь делать с таким ядовитым существом?! Хотя мне что-либо с ней делать уже не придётся. Пусть теперь этого аспида в юбке укрощает Вовчик. Может, со временем ему и удастся сделать из Лариски кроткую благовоспитанную супругу. Мне это не удалось, о чём сейчас уже не сожалею. Бедный Винни-Пух! Испепеляюще смотрит на свою невесту, побагровел весь, на лысинке испарина выступила. Как бы между ними сейчас скандал не вспыхнул.

- Замечательно выглядишь, - отвесил я Лариске комплимент, пропуская мимо ушей её укол на счёт не зря потерянного времени. - Знакомьтесь, девочки.

- Елена.

- Лариса.

Девочки сообщили друг другу о приятности этого знакомства, обменялись улыбками и оценивающими взглядами.

- Разрешите, - мимо нас проскользнул официант в белоснежном одеянии и с большой высокой вазой в руках.

- Позвольте, - с учтивым поклоном он принял букеты у дам, и поставил цветы в углу нашего кабинета.

Мы уселись за стол и углубились в изучение меню. Лариска, засыпая официанта градом вопросов о ресторанных фирменных блюдах, сделала заказ первой. Я не гурман какой-нибудь, не кулинарный эстет. К тому же мне больше нравилось наблюдать за Еленой, чем изучать экзотические названия местных деликатесов. Поэтому, не мудрствуя лукаво, подождал, пока Лена сделала заказ, и выбрал то же самое – эскалоп с грибным соусом и жюльен.

- Что будем пить, Сергей Николаевич? – спросил Вовчик. – Коньяк, водка?

- В последнее время я не пью крепкие напитки, - слегка приврал я, невольно вспоминая мой пьяный бенефис трёхдневной давности. – Пришлось отказаться от вредных привычек, – при нашей с вами работе лучше вообще не пить. А если уж пить, то хорошее вино. Так что, я воздержусь от водки и коньяка, и вместе с нашим женским коллективом буду баловаться вином.

- Как пожелаете, - развёл руками Вовчик и заявил: - Если я остался в абсолютном меньшинстве, то лучше вовремя перекинуться к большинству. Сегодня и я тоже буду баловаться только вином.

* * *

Вначале ощущалась некоторая скованность, разговор не клеился. Мы перебрасывались пустыми фразами, и часто за столом возникало неловкое молчание. Но постепенно лёд скованности и неловкости стал таять, наверняка этому способствовало и выпитое вино, и искромётный юмор Вовчика. Всё чаще он отвешивал разные удачные шуточки, и наша компания заливалась смехом. Некоторым диссонансом в веселом застолье звучало его обращение ко мне по имени-отчеству. Было даже как-то неловко: я его – «Владимир», а он меня – «Сергей Николаевич». Поэтому я проявил инициативу и предложил нам с ним перейти на «ты».

Участвуя в общем разговоре, я частенько посматривал на Лену. Да что там - частенько?! Я смотрел только на неё! А она, встречаясь со мной взглядом, смущённо отводила глаза в сторону и улыбалась чарующей, полной загадки улыбкой, от которой становилась ещё прелестней.

Тем временем зал постепенно заполнялся всё прибывающими любителями вечернего ресторанного отдыха. Почти все кабинетики и половина столиков у фонтана уже были заняты. За ближайшим к нашему кабинету столиком сидели Игорь и Славик. Завершив трапезу, они о чём-то оживлённо беседовали и периодически посматривали в нашу сторону: всё ли у нас в порядке? На эстраду поднялись трое парней, один из которых объявил о начале «долгожданного музыкального вечера». К ним присоединилась дородная девушка лет сорока и хорошо поставленным голосом спела о том, что важней всего погода в доме, а всё остальное – суета. На площадке перед эстрадой появились первые танцующие. Лариска выразила желание к ним присоединиться и Вовчик, по слегка приунывшему лицу которого я понял, что танцевать ему неохота, вынужден был отправиться на танцплощадку. Мы с Еленой остались вдвоём. Вообще-то, мне очень хотелось пригласить её танцевать, но я больше привык барабанить пальцами по клавишам компа, чем дрыгать ногами и поэтому боялся, что в танцевальном процессе отдавлю Лене её замечательно стройные ножки.

- Это муж и жена? – спросила она, имея в виду Вовчика и Лариску.

- В принципе, да. Как теперь стало модным, живут в гражданском браке.

- Почему же она меня ревнует?

- К кому?

- К тебе.

- С какой бы стати она ревновала, - усмехнулся я. – Тебе показалось.

- Ну, уж нет, - Елена пригубила бокал с вином. – Я почти уверена, что она живёт с этим симпатичным малышом, а сохнет по тебе.

- Леночка, может,.. может это ты ревнуешь меня к ней? – я постарался произнести это в шутливом тоне, но голос дрогнул от волнения – уж очень хотелось, чтобы моя шутка была не шуткой, а правдой.

Её большие синие глаза глянули на меня и озорно, и серьёзно. Опять эта загадочная, сводящая с ума улыбка:

- Может, и ревную. Во всяком случае, как секретарь, я обязана оберегать моего начальника от цепких навязчивых баб.

Неужели?! Неужели она действительно меня ревнует? А если ревнует,.. значит? Чепуха! Чтоб это совершенство вдруг влюбилась в меня?! Чтобы эта богиня вдруг полюбила такого гадкого утёнка, как я? Не может быть! В это невозможно поверить, об этом можно только мечтать! А вдруг это не мечта? Вдруг это сказка, воплотившаяся в реальность? Нелепо, смешно, безрассудно, волшебно… Как бы это ни было безрассудно, но экстрасенс меня сегодня предупредила: я полюблю и меня должны полюбить. Всё сходится!

Я пощупал грудную клетку, не лопнула ли она от бьющегося в бешеном темпе сердца. Голова горела огнём от предчувствия материализации мечты. Нельзя так, храбрый викинг! Ты чересчур впечатлителен. Сгоришь от этой искорки надежды, как стог соломы от огня.

- Тебе плохо? – О, чудо - её нежные пальчики коснулась моего лба. – У тебя, кажется, температура.

- Что ты, - ответил я, беря в ладони её маленькую ладошку. – Мне хорошо, как никогда.

Ещё б мгновение и я бы поцеловал свой богине ручку, причём – каждый пальчик, но мне помешали.

- Какие душещипательные нежности! Какая идиллия! – произнесла Лариска у моего уха. – Рада за тебя, Сержик! Извините, что помешала, но я хочу пригласить вас танцевать.

Лена поспешно освободила ладошку и сказала:

- Правда, пойдём потанцуем, Серёжа.

- Конечно, пойдём! – стервоза-Ларимон уже схватила меня за руку и чуть ли ни силком стащила со стула.

Проходя мимо стола, за которым сидели Игорь и Славик, она воскликнула:

- А вы что, служивые, носы повесили? Пошли танцевать, шеф разрешает.

- Обязательно, - Игорь двинулся вперёд, мощными плечами освобождая нам дорогу. За ним пошла Лариска, за ней – Лена, за Леной – я. Завершал нашу процессию Славик. Ясное дело, мои секьюрити шли не танцевать, а выполнять свою охранную миссию. Проводив нас до танцплощадки, они стали у стенки.

Солистка исполняла быструю ритмичную песенку, кажется, на итальянском языке. Мы влились в колышущееся людское месиво, стали в кружок и сами заколыхались в такт музыке. Рядом со мной резвился Вовчик – махал ручками и резиновым мячиком подпрыгивал на ножках. Лариска, словно ей попала под хвост вожжа, кружилась юлой, хлопала, вскрикивала и повизгивала. Я тоже был хорош – выписывал руками и ногами несуразные кренделя, конвульсировал так, точно мне дали подержать находящийся под напряжением оголённый провод. Ещё я улыбался, делая вид, что мне всё это нравится. Да, мне нравилось! Мне нравилось, как танцевала Елена. И не только мне одному - многие из танцующих мужчин и женщин оборачивались к нам и с восхищением следили за её быстрыми отточенными и в тоже время плавными движениями.

Музыка стихла и после короткой паузы зазвучала вновь, на сей раз менее темпераментная и более возвышенная. Один из музыкантов красивым с хрипотцой голосом запел «Эсмеральду». Я повернулся к Лене, раздумывая, не пригласить ли её танцевать. Но она сама шагнула ко мне и положила на плечи руки. Мы стали двигаться в медленном танце. Сквозь тонкую ткань платья я чувствовал теплоту её упругого тела и хотел только одного - чтобы этот танец никогда не кончался:

… и после смерти мне не обрести покой,

я душу дьяволу отдам за ночь с тобой…

Зазвучал последний куплет. Я решился чуть приблизить талию Лены к себе и она, словно ожидая этого, вздохнула и положила мне на плечо головку.

* * *

С танцевальной площадки в наш кабинет мы вернулись разгорячёнными и возбуждёнными. Лариска бухнулась на стул и заявила:

- Я проголодалась.

- Какие проблемы, - вытирая платочком потное лицо, Вовчик подал знак официанту.

Мы сделали повторный заказ: фирменное рыбное блюдо из лосося и белое вино к нему. Красное мясо исходило янтарными капельками жира и таким ароматом, что не только Лариска, а и мы все с удовольствием накинулись на еду.

Набив брюшко и попивая вино, Лариска отпустила пару плоских шуточек насчёт профессиональных достоинств ресторанных музыкантов, и они вместе с Леной занялись обсуждением экстравагантного наряда солистки. Мы же с Вовчиком заговорили на другую тему.

- Серёжа, у меня так вышло, - сказал он, - как в той присказке: на работе говорим об отдыхе, на отдыхе – о работе. Приехал отдыхать, а пришлось проворачивать сделку. Причём самую крупную в жизни. Спасибо, что ты выручил. У меня есть ещё несколько перспективных идей, которые, может быть, заинтересуют и тебя. Поговорим?

- Запросто!

- Один из моих банковских клиентов даже больше, чем настоящий полковник – он самый настоящий генерал-майор. И вот этот генерал хочет продавать за рубеж танки.

- Ну и что? – без особого интереса спросил я. – Сейчас все кому не лень торгуют оружием.

- Эти танки старые. Он их хочет списывать и продавать на металлолом.

- Что, совсем никудышные? Наверное, ещё те тридцать четвёрки, что с Гитлером в отечественную сражались?

- Да нет, современные танки.

- Так если это современные танки, их же можно отремонтировать и эксплуатировать? – задавая этот ребяческий вопрос, я позабыл, что должен разыгрывать из себя крупного воротилу-бизнесмена современного образца.

Вовчик удивлённо глянул на меня и пожал плечами:

- Зачем же их ремонтировать генералу? Наоборот, он хочет побыстрее добить эти танки до полной непригодности и продать как металлолом, а с этого заработать. Это же золотое дно!

Ну да, ясно, как божий день! Доломал, списал, продал, а вырученные деньги положил в заграничный банк. И это сейчас называется не воровство, а бизнес! Можно даже сказать, легальный. Действительно, золотое дно!

- И ты хочешь заняться продажей металлолома за границу? Генералу помочь?

- Естественно, хочу, - оживился Вовчик. – У него-то самого ума, чтобы всё это провернуть не хватит – что с него взять, с генерала. Только - металл! Вот он и хочет, чтобы за него кто-нибудь занялся этой темой. А у меня, я думаю, получится. Буду иметь с этого свою копейку. Но для больших оборотов нужен хороший стартовый капитал. Так что, если хочешь, можем попробовать вместе.

Я помолчал. Затем заглянул в глаза Вовчику и сказал:

- Ну, с генерала спрос маленький – армейский человек. Тут всё понятно - есть такая профессия: Родину расхищать! Ну, а лично тебе, Вова, не жалко, что ещё годную технику раскурочат и за бесценок продадут по цене металлолома? А ведь наши танки до недавнего времени считались самыми лучшими в мире.

Вовчик опустил голову и сделал вид, что ему стыдно. Хотя из последующей фразы я понял, что его действительно мучает совесть.

- Жалко, - произнёс он. – Очень жалко. Ну, так если не я продам, генерал другого найдёт посредника и всё равно продаст – никто ему не помешает. Вывоз любого мало-мальски ценного сырья за рубеж сейчас самый выгодный новорусский бизнес. И об этом все прекрасно знают. И ты это сам прекрасно знаешь.

Я кивнул: мол, знаю.

- Ну, так как? - спросил Вовчик после минутной паузы. – Хочешь участвовать?

- Прости, Володя, не хочу.

* * *

Из ресторана мы вышли в половине двенадцатого. Подвыпившая Лариска громко смеялась, норовила поцеловать низенького Вовчика в лысину и приставала ко мне с вопросом:

- Ну, как он тебе?

- Уймись, прилипала, - осаживал её Вовчик, вытирая со лба помаду. – Не приставай. Давай, садись в машину.

Мы усадили Лариску в такси, и Славик отдал ей букет роз.

- Спасибо за приятный вечер, - сказал я напоследок Вовчику и мы пожали друг другу руки. – Теперь мы с Еленой приглашаем вас в…

- К сожалению, мы завтра улетаем, - развёл ручками Вовчик. – Сегодня уже пятница, за воскресенье мне надо подготовить кое-какие документы для работы, в понедельник я должен быть в банке. А вы когда будете уезжать?

Задавая этот вопрос, он смотрел на нас с Еленой.

- Мы… Я пока никуда не собираюсь, - ответил я уклончиво.

Он сел рядом с Лариской и такси умчалось в гостиницу. А мы сели в «Хонду»: Славик за руль, рядом с ним – Игорь, я и Лена – сзади. Славик вопросительно посмотрел на меня – куда ехать?

- Может, зайдём ещё куда-нибудь, посидим? – спросил я у Елены.

- Что ты, поздно уже. Мама волнуется. Лучше в другой раз.

Мы помчались по городу. В темноте машины я взял Лену за руку и придвинулся к ней поближе. Мне очень хотелось обнять её, но сделать это я так и не решился. На уже знакомом перекрёстке Славик остановился:

- Здесь, или подъедем ко двору?

- Здесь, - ответил я. Мне очень хотелось побыть с Леной хоть несколько минут наедине. - Ребята, я Леночку сам проведу.

Мы вышли из машины и пошли пустынной улицей. Где-то рядом залаяла собака, не злобно, а так, для порядка. Над морем висела полная луна, заливала всё вокруг неярким сумеречным светом, до самого горизонта выстелив серебристую дорожку, слегка дрожащую на морской глади. У калитки Лена остановилась:

- Вот мы и пришли. Спасибо, что проводил.

Я посмотрел на окна небольшого кирпичного домика. В одном из них за шторой горел свет. Лена обернулась, тоже посмотрела на окно и сказала:

- Мама не спит, меня ждёт, волнуется. Извини, но на чашку чая я тебя не приглашу... сегодня.

Сегодня не пригласит, но когда же? Когда?

- Когда же пригласишь? – затаив дыхание, спросил я.

- Ты этого хочешь? - на её губках заиграла дразнящая улыбка, в которой были и обещание, и ожидание, и загадка.

Серо-молочный лунный свет падал на её лицо, скользил по золотым волосам, и Елена сейчас казалась нереальной, прозрачной, волшебной, таинственной - как фея из сказки. И от этого была ещё прекрасней, ещё желанней. Я стоял околдованный её красотой и молчал. Мог ли я подумать ещё вчера, что сегодня встречу такую девушку? Мог ли я предположить, что меня она пригласит к себе домой?

- Ты этого хочешь? - повторила она.

- Леночка, - жалобно простонал я, выходя из столбняка. Если бы не розы, которые были у меня в руках, я бы не удержался и обнял её. - Леночка, не мучай меня. Разве ты не видишь, как я к тебе... как я тебя...

Её руки легли мне на плечи. Губы коснулись моих губ и подарили такой опьяняющий поцелуй, что я от восторга чуть не потерял сознание. Как в замечательном сне, услышал её сказочный шёпот:

- Завтра мама заступает на дежурство. Она у меня в санатории работает. Вся ночь будет наша.

- Леночка, моя Леночка, - как в бреду, зашептал я, ища губами её губы.

Но она засмеялась, отпрянула, выхватила у меня цветы и исчезла за калиткой. А я ещё долго стоял у забора и смотрел на её окна.

- Что с тобой, шеф? - спросил Славик, когда я появился у "Хонды". – Сам бледный, а глаза горят, как фары автомобильные. Случилось что-нибудь?

- Всё в полном порядке, - я дружески хлопнул по плечу своего охранника. – А видок у меня от настроения такой.

- А какое у тебя настроение?

- Во! - я выставил вперёд руку с поднятым вверх большим пальцем и рассмеялся.

На ночных улицах не было машин, и через десять минут мы уже были у гостиницы. В вестибюле я нос к носу столкнулся с девушкой, которую облюбовал вчера в стрип-клубе.

- Привет, гроссмейстер, - окликнула она меня. - Что же ты удрал вчера?

Ну да, так я тебе всё и доложу-расскажу, почему удрал!

- Эх, Эллочка, - мне было радостно и я говорил шутливым тоном. – Дел невпроворот! Всё к турниру готовлюсь, прости.

- Может, выкроишь сейчас часик? - она подмигнула. - Пару бы партий сгоняли в шашки, или как их там... шахматы. Получишь океан удовольствия.

"Эллочка, - подумал я. - На фиг ты мне сдалась вместе со своим океаном, если у меня теперь есть Лена. Разве можно променять её на табун таких, как ты?". Вслух же сказал:

- Ты прости меня, любимая. Но как раз сегодня слово тренеру дал не получать до соревнований не то что океана - чайной ложки удовольствия.

Спать мне не хотелось. Я поворочался с боку на бок, затем встал и подошёл к окну. Луна на небе яркой тарелкой скользила между облаками, поливала море и землю серебром. Я долго улыбался ей счастливой улыбкой, вспоминая последнюю фразу Елены.

Вся ночь будет наша! Неожиданно сквозь радость и восторг в голову одна за другой прорвались чёрные мысли. Они, словно острым ножом, кольнули разомлевшее от любви сердце и сразу испортили настроение. Вдруг я у Лены не первый? Вдруг, когда мама уходила на свои ночные дежурства, мою Лену уже кто-то навещал? Слишком быстро, после первого же дня знакомства, она дала понять, что не возражает провести со мной ночь. Несколько минут я терзался этими мыслями, но затем мне удалось унять их.

«Что с того, что я у неё не первый? – стал убеждать я себя, стараясь побыстрее извлечь из сердца занозу ревности. - Что за старорежимные предрассудки! Канули в лету, прошли уже те времена, когда после первой брачной ночи гостям свадьбы демонстрировали простыню с пятнами крови – флаг девственности, свидетельство целомудренности и непорочности невесты. Всё это уже древний анахронизм! Сейчас совсем другие времена, совсем другие понятия. И ни у кого не вызывает особого удивления школьница, в свои четырнадцать испытавшая всю «прелесть» аборта. Так почему у Лены не могло никого быть? Очень даже могло! Наверняка за такой красавицей приударяла и домогалась её стая поклонников и ухажёров. Но всё это в прошлом! Теперь у неё есть я! Только я один! А всех поклонников и ухажёров растопчу, покалечу, порву на куски!»

Выступив перед самим собой со столь убедительной речью, я быстро придушил, выкинул из головы и забыл мучавшие меня мысли.

- Вся ночь будет наша, - напомнил я блистательной луне, наконец, ныряя под одеяло.

Часть 4. Фантазер

Глава 10.

Вообще-то, валяться долго в кровати я не привык: проснулся, потянулся, зевнул разок-другой и побежал исполнять обычный утренний ритуал умывания, зубочищения, брадобрития, и всякого такого прочего. Но в это субботнее утро я вставать не спешил. С полчасика нежился на своём широкоформатном ложе, в полудрёме мечтая о той ночи, которая наступит всего лишь через каких-нибудь двенадцать часов. Из моих розовых грёз, полных пламенной любви и эротики, славный бы фильм получился. Куда там этому голливудскому Залману Кингу! Пусть бы у меня поучился режиссировать на подобные темы! Единственным обстоятельством, которое изрядно портило постельные сцены моего сюжета, было чахлое телосложение героя-любовника, и я в очередной раз пожалел, что стал дружить со спортом только на этой неделе. Пообещав героине грёз исправить недостатки своей фигуры в самое ближайшее время, мне пришлось отключить разбушевавшееся воображение.

- Вставайте, граф. Вас ждут великие дела, - произнёс я самому себе, рывком откинул одеяло и свесил ноги с кровати.

Вначале пробежался в подсобное помещение, совершив в нём обычный утренний ритуал. Затем, нарядившись в спортивный костюмчик, прошёл в гостиную и стал исполнять обещание, которое только что дал девушке моей мечты – занялся физическим самосовершенствованием. Стук в дверь нашего номера раздался, когда моя разминка уже подходила к концу и я выполнял завершающую серию отжимов от пола.

- Шеф, тут менты пришли. Тебя спрашивают, - сообщил мне Игорь, заглядывая в комнату. – Я посмотрел их документы. Корочки у них оперуполномоченных, вроде бы настоящие.

- Во, блин! Гоблин! Да, блин! На, блин! – от такого известия руки подкосились и я ткнулся носом в ворсу ковра.

Всё! Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал! А ведь я, доверившись словам тётеньки-экстрасенса, был почти уверен, что хозяин денег погиб в Испании и не будет разыскивать утерянные миллионы. Может быть, немецкие операторы сами затеяли пересмотр своих транзакций и, увидев, что перечислили лишние деньги, сделали предьяву нашему банку? Быстро же меня нашли! Осёл! Надо было рвать когти куда-нибудь в глухомань, в какой-нибудь Занюхинск, или Засранск. А я в Сочах карнавалы стал устраивать. Доустраивался! Эх, Леночка! Не доведётся нам провести вместе эту ночь. Теперь мне предстоит проводить ночи в тюряге, валяться на холодных нарах и видеть тебя только в мечтах.

Я поднялся с пола и, мысленно уже готовя запястья для наручников, побрёл в переднюю. По одну сторону входной двери стояли Игорь и Славик, по другую - двое бритоглавых мальчуганов при коротких кожаных куртках. Если бы я их встретил где-нибудь на рынке, то скорее бы принял за «братков» уличного пошиба, а не за работников МВД. Рядом с ними стояла горничная с перепуганным лицом.

- Господин Савельев? Мы из милиции, - произнёс один из них, и оба синхронным отработанным движением выхватили из боковых карманов курток свои удостоверения, на которые я даже не взглянул. Удостоверения вернулись на место.

- Господин Савельев, вы знаете Фролова Леонида Дмитриевича?

- Кого? – я ошалело глянул на «братков». – Какого ещё Фролова?

- Фролова Леонида Дмитриевича. Вашего соседа напротив. Это, случайно, не ваш знакомый? Может быть, вместе в ресторане вчера отдыхали? Нам работник гостиницы сказал, что возможно и вы были вчера в его компании.

- В ресторане? Я вчера отдыхал в ресторане, но… При чём здесь какой-то Фролов, да ещё и Леонид Дмитриевич. Я такого не знаю.

- Извините за беспокойство, господин Савельев, - «братки» повернулись, собираясь уходить.

- Извините, - пролепетала горничная.

«Фу-у», - сам собой вырвался из моей груди вздох облегчения. Кажется, готовить рученьки для наручников ещё рановато.

- А в чём собственно дело? – решил осведомиться я, заинтригованный столь странным визитом милиции.

В этот момент дверь в номер напротив открылась. Из неё вышли женщина и мужчина в белых халатах. За ними появились два дебелых парня. На лацканах их пиджаков болтались пластиковые карточки охранников этой гостиницы. Парни вынесли носилки, на которых лежало что-то, накрытое белой простынёй. Вслед за врачами они двинулись к лифту.

- Ваш сосед сегодня ночью умер. Мы хотели бы поговорить с его друзьями. Ещё раз извините, - сказал мне один из «братков» и постучал в следующий номер.

Чего ж не извинить? Обязательно извиняю! Я утёр со лба пот, выступивший от интенсивной физкультуры, от нежданного прихода оперативников и от только что увиденных носилок с трупом – крайне неприятного перед завтраком зрелища. Нужно побыстрее забыть о нём. Нужно себя настроить на то, что день пройдёт прекрасно и наступит такая же прекрасная ночь. Но аутотренинг у меня не очень получался - слишком сильно я перенервничал, когда Игорь сообщил о нагрянувших ко мне в гости операх. Отправившись принимать послеразминочные водные процедуры, я стал мысленно издеваться над собой и при этом оправдываться. Словно два маленьких человечка сидели в моём мозгу и спорили между собой. Один говорил: «Что, викинг, милиции испугался? Чуть в штаны не наложил от страха? А ведь ещё несколько дней назад был почти уверен, что тебя скоро обязательно найдут и прихлопнут как букашку. Вроде бы, был готов к этому. Что ж ты так сдрейфил?». Второй возражал: «Да, было дело: наш викинг переживал, что скоро его станут разыскивать и даже найдут. Но ведь человек всегда надеется на лучшее. И встреча с дамочкой-экстрасенсом значительно увеличила эту надежду, даже превратила её в уверенность. А благодаря знакомству с Леной он вообще позабыл и думать обо всем неприятном. И тут вдруг милиция, как снег на голову! Естественно, в такой ситуации любой храбрец испытал бы шок. А наш викинг держался вполне достойно». В этом споре аргументы второго человечка были повесомей и, как мне кажется, он вполне заслужено победил. Благодаря его победе я вылез из-под душа в более-менее хорошем настроении.

Повторный стук в дверь раздался, когда я причёсывал ещё влажные волосы у зеркала в передней. Игорь как раз брился в ванной, Славик что-то делал в своей спальне, поэтому открыть решил я сам. Когда замок уже щёлкнул, ко мне подскочил Славик и железной рукой слегка подвинул в сторону. Из ванной выглянул Игорь: лицо покрыто пеной, в руках – жилетовский станок, настороженный взгляд направлен на дверь.

- Прости, шеф, - негромко сказал Славик. – Будет лучше, если открывать будем мы.

На пороге стоял мужик лет пятидесяти в синих спортивных штанах, из-под белой майки виднелась косматая грудь, пониже груди майка с трудом сдерживала глобусом выпирающее объёмное пузо.

- У вас монитора нет? – спросил он. По его блестящим глазам и устойчивому запаху перегара, которым сразу обдало меня, едва он открыл рот, стало понятно, что мужичок с хорошего бодуна.

«Ничего себе утро начинается, - подумал я. – Сначала менты, потом покойник из номера напротив, теперь вот фанат всеобщей компьютеризации объявился. Банк с похмелуги грабануть решил, что ли? Тоже мне, хакер-алкаш выискался! Проспался бы лучше». Но грубить было не в моих правилах, и я вежливо ответил мужичку:

- Есть только ноутбук. Но он мне и самому нужен.

- Не-е, сосед, минутку внимания. Я толком не объяснил, а ты меня толком не понял. Сосредоточься, – сейчас всё поймёшь, - мужичок говорил с трудом. Видать, здорово вчера перебрал.

Славик, бросив на мужичка брезгливый взгляд, хотел сказать что-то резкое, но я ему сделал знак молчать.

- Кот мой, Монитором зовут. Вышел на балкон и исчез, бездельник. Может, он к тебе перебрался? Наши балконы-то совмещены. Глянь, будь другом.

Я вспомнил, что перед зарядкой открывал дверь на балкон, но там тогда не было никаких котов.

- Сейчас глянем, - Игорь скрылся в гостиной и оттуда раздалось его удивлённое: - Точно, есть котяра! Ого, здоровый какой! Глянь-ка, шеф.

Я с любопытством заглянул в комнату и увидел громадного белоснежного кота персидской породы. Наглый перс спал на диване, прикрыв лапой плоскую морду и откинув в сторону длинный пушистый хвост. Очевидно, он пробрался в нашу гостиную, когда я купался.

- Монитор, ты что же в чужой номер залез? – мужичок вошёл в гостиную и приблизился к дивану. - Монитор, вставай, сволочь. Иди домой.

Ноль внимания и два презрения, никакой реакции – кот даже ухом не пошевелил. Он, развалившись на полдивана, видел безмятежные кошачьи сны.

- Разбаловал я этого лоботряса, - сказал мужичок голосом, в котором было больше ласковости, чем строгости. – Ух, лежебока. Даже на кошечек его не тянет. Только жрать да спать умеет. Пошли домой, соня.

Он поднял кота и зашвырнул к себе на плечо. Кот так и не проснулся. Словно белый воротник обвиснул на плече хозяина и продолжал сладко посапывать.

Мужик протопал в переднюю и там обернулся:

- Слыхали? Наш Фрол сегодня помёр.

- Да, - ответил я. - Слышали, что в номере напротив кто-то умер.

- Это ж он и есть Фрол, - всхлипнул мужик и почесал глаза. – Сам нас подбил съездить в Сочи на мальчишник, проветриться. Вот и съездили. Вчера ещё весёлый такой был и на тебе… Ну он всегда был не дурак выпить, особенно в последнее время. И вчера в кабаке мы с ним здорово наподдали. Видно, сердечко не выдержало…

Из гостиничного коридора послышались приглушенные ковровой дорожкой шаги. Мимо настежь открытой двери нашего номера проходили двое мужчин. Один из них притормозил:

- Вот он!

Второй тоже остановился:

- Петрович! Вот ты где! А мы уж думали, что ты тоже… того. Звоним на твой гостиничный, и на мобильный – никто не отзывается. Решили сами к тебе сходить. Ты чего в чужой номер забрался?

Они остановились у порога. В одинаковых спортивных костюмах и одинаковы с лица. Правда, тот, кто обнаружил Петровича, был помоложе. У второго лицо постарше, и густая шевелюра серебрилась сединой. С первого взгляда можно было с уверенностью заявлять, что это папа и сынок.

- Это не я забрался, это Монитор через балкон сюда забрался. Глянь, как спит – из пушки не разбудишь паразита, - Петрович с котом на плече вышел в коридор и вместе с приятелями направился в свой номер.

- Весело денёк начинается, - сказал Славик, закрывая за ним дверь. – Необычно. Какие у нас на сегодня планы, шеф?

- Планы? Завтракаем, заезжаем за Леной и едем на осмотр достопримечательностей южных окраин Сочи. А вечером... Ну, вечером будет видно, - ответил я, подходя к гостиничному телефону.

Трубку снял Вовчик. С ним я поговорил не больше минуты. Он и Лариска сидели уже на чемоданах и как раз собирались заказывать такси, чтобы ехать в аэропорт. Я пожелал им счастливого пути, Вовчик пожелал мне приятного продолжения отдыха, и мы положили трубки. Честно говоря, мне было жалко, что они уезжают. Даже не они, а именно Вовчик. И дело не в том, что Ларискин жених заработал для меня целый миллион. Просто я стал испытывать к нему дружеские чувства. А ведь всего три дня назад в пьяном состоянии требовал от милиционера Жоры найти для меня Лариску и арестовать Винни-Пуха, ещё грозился пройтись кулаками по его лицу. Да, жизнь странная штука, с немыслимыми поворотами и зигзагами!

После прощания с Винни-Вовчиком и Лариской, я позвонил Елене:

- Привет.

- Привет, шеф, - Лена сразу узнала мой голос и мне это было приятно.

- Для тебя, зайка, есть срочная работа, - сказал я игриво. - Поработаем?

- С удовольствием. Что прикажете делать, шеф?

- Прикажу не называть меня шефом.

- А как же тебя прикажешь называть? - в трубке послышался её очаровательный смех. – Может быть, котиком?

Я вспомнил наглого Монитора, который только что дрыхнул на моём диване, его морду, такую приплюснутую и плоскую, словно он имел однажды неосторожность со скоростью метеорита врезаться ею в стену:

- Котик – это уже гораздо лучше. Теплее, во всяком случае, чем просто - шеф. Но меня больше устраивает скромное имя – Серёжа. Простенько и со вкусом.

- Договорились, Серёженька. Какую ты мне поручишь сегодня работу?

- Сегодня тебе предстоит очень тяжёлая работа. Поэтому вначале давай позавтракаем. Я сейчас за тобой заеду и мы сходим в какой-нибудь ресторан.

- Извини, но я только что позавтракала.

- Хорошо,.. то есть очень жаль, - соображая, я посмотрел на часы. - Тогда я позавтракаю в обществе Игоря и Славика, а в двенадцать часов наша «Хонда» будет ждать тебя на перекрёстке. Поедем на экскурсию – начнём изучать ваш замечательный край. Ну как, устраивает тебя такая работа?

- Очень тяжёлая, - усмехнулась она. – Значит, на двенадцать?

- Угу, - я не выдержал, чтоб не услышали мои секьюрити, приставил ладонь к микрофону и шёпотом спросил: – Леночка, а мама уже ушла на работу?

- Её смена в шесть вечера начинается, - также прошептала она и уже громко добавила: - А что?

- Желаю ей счастья, здоровья и… замечательных производственных показателей именно в сегодняшнюю ночную смену.

- Нет, ты не котик. Ты самый настоящий мартовский кот, - нежно промурлыкала она и положила трубку.

* * *

- Господин Савельев! Доброе утречко! – в холле за окошком сидел Павлуша-администратор.

Как и в четверг, на его лице красовались тёмные очки – значит, синяки под глазами ещё не сошли. Я подошёл к окошку:

- Привет, Павлик. Как дела?

- Хуже некуда. Постоялец отдал Богу душу и как раз в мою смену. Час назад его в морг отвезли. Шороху теперь будет – ой-ёй-ёй! – Паша сокрушённо покачал очками.

- Что, важная птица?

- Что ты! Сам Фролов Леонид Дмитриевич – крупнейший предприниматель и бизнесмен из Краснодара, в общем, новый русский! Причём такой новый, что новее и не придумаешь, - Павлуша глянул по сторонам, придвинулся к окошку и заговорщицки зашептал: - Они вчера приехали: Фролов и его компания, один крутее другого. Самые богатые коммерсанты нашего края. Бабла у них немеряно - весь Кавказ скупить могут! Наш хозяин гостиницы их чуть ли не с хлебом солью всегда встречает, как собачонок перед ними на задних лапках ходит. Они часто сюда наезжают отдохнуть и развеяться от семейной жизни. Такие тут гулянья устраивают – куда там твоему карнавалу. Вот и вчера днём прикатили, а вечером в наш кабак пошли. Без девок, чисто мужской компанией. Славно они вчера погудели, упились до чёртиков. Не все, конечно. Некоторые из них вообще не пьют. Но Фролов-то бухать большой любитель. Самый пьяный из них был. Его наши ребята-охранники на руках в номер несли из ресторана. Утром горничная увидела приоткрытую дверь в его номер, заглянула – а Фрол на полу лежит уже холодный. Врачи говорят, сердце не выдержало.

- Печально, - сказал Игорь. Он, как и Славик, вместе со мной слушали рассказ Павлуши.

- Очень печально, - подтвердил Павлуша. – И очень страшно. Здоровенный мужик был Фролов. Мог ещё жить и жить, сквозь годы мчась… если б так водяру не лакал. У меня тоже что-то сердце барахлить начало. Может и права жена, может действительно алкоголь пагубно влияет на моё здоровье? Может пора с этими пьянками завязывать?

Оставив Павлика наедине с дилеммой – пить или не пить, мы пошли в гостиничный ресторан завтракать.

* * *

Наш завтрак был не совсем обычен, как впрочем, и все начало этого дня.

- А-а, соседи, милости прошу. Помяните нашего товарища, - обратился к нам плотный мужчина в элегантном сером костюме.

Я удивлённо взглянул на пригласившего. Разве можно было узнать в этом представительном господине того самого алкаша-Петровича, который час назад в спортивных штанах и майке заходил к нам в номер за котом?! Если его и можно узнать, то только по этому самому коту – Монитор большой белой тряпкой лежал на коленях Петровича и спал. Сам Петрович сидел за сдвинутыми столами, ломившимися от закусок и бутылок. Кроме него за этой безразмерной поляной, полной еды и питья, сидело ещё десять мужчин. Одиннадцать человек – ни дать, ни взять футбольная команда, укомплектованная игроками самого разного возраста. Все эти «футболисты» были экипированы в солидные костюмы и стильные галстуки, словно здесь проводилась важная околоспортивная тусовка. Рядышком с тусовавшимися дежурили два официанта. И все присутствующие смотрели сейчас на меня.

- Извините,.. но мы сюда зашли позавтракать, - я был растерян, но постарался произнести это уверенным тоном.

- Вот и отлично, заодно и позавтракаете, - сказал Петрович и, сбросив с колен недовольно заоравшего Монитора, подошёл ко мне. От него пахло дорогим мужским парфюмом и коньяком.

– Прошу, - Петрович сделал приглашающий жест рукой.

Один из официантов уже стоял наготове со стульями, второй – спешил с дополнительными приборами. Мгновение я колебался, затем сел за стол. Только Славик и Игорь не сдвинулись с места.

- Правильная охрана, - оценил один из сидевших, сухощавый мужчина с холёным лицом. По этому лицу невозможно было определить возраст его обладателя – сухощавому можно было одновременно дать и тридцать, и пятьдесят лет.

- Всё-таки садитесь, парни, - Петрович повторил приглашающий жест для Игоря и Славика.

Но они по-прежнему стояли на месте, только вопросительно смотрели на меня.

- Ладно, присаживайтесь. – сказал я им.

Мои ребята сели рядом со мной.

- Что желаете, - водку, коньяк? – наклонился ко мне официант.

Неловкая ситуация – пить спиртное мне сейчас жутко не хотелось.

- Господа, - обратился я к сидящим за столом. – Примите мои искренние соболезнования по поводу кончины вашего товарища. Я понимаю, что по русскому обычаю нельзя поминать без выпивки. Но,.. прошу меня великодушно простить – в двенадцать у меня очень важная встреча. Нужно быть в форме.

- Понимаем, бизнес – святое дело, - сказал пожилой мужчина с большой залысиной на голове. – Если предстоят серьёзные переговоры, то пить ни грамма нельзя. По себе знаю, выпил хотя бы чуть-чуть – и уже мозги не те, не так быстро соображают и не в том направлении.

- Если нельзя пить, так и не пейте, - сказал сухощавый с холёным лицом. – Здесь у нас тоже не все пьют.

- Да-а, - протянул седоватый мужчина, тот самый, который разыскивал Петровича и нашёл его в нашем номере. - После такой смерти Фрола пить мало кому хочется.

- Чисто символически обмочите водкой губы и вылейте рюмку в этот тазик, - посоветовал мне сынок седоватого. На вид ему было примерно, как и мне, двадцать пять.

Сынок показал мне на позолоченный сосуд, который стоял на столе посреди тарелок, бутылок и вазочек. Вначале я подумал, что это у него такая шутка. Но потом сообразил, что шутки на таком мероприятии не совсем уместны.

- Оригинально, - удивлённо пробормотал я. – В смысле, красивое решение.

Сынок усмехнулся:

- Помянуть-то надо, но и здоровье гробить неохота. Поэтому решили поминать таким способом.

- Водки, - сказал я официанту.

Тот наполнил мою рюмку, положил в тарелку оливье и бутерброды.

- У всех налито? – спросил Петрович, встал со стула и строгим печальным взглядом обвёл сидящих за столом. В его руке была рюмка с коньяком. – Господа, я Лёньку Фролова знаю… знал ещё со студенческой скамьи…

Петрович оказался умелым рассказчиком. За пять минут, в которые он уложил своё траурное выступление, я узнал, что он и Фролов в конце восьмидесятых прошлого века организовали маленькую фирмочку, завозившую из Москвы видеоаппаратуру и уже начавшие появляться в то время первые персональные компьютеры. Их фирма не раз подвергалась рэкету со стороны криминала и государства, однако устояла и выросла в крупный концерн с собственной сетью магазинов. Пять лет назад Фролов и Петрович стали вести бизнес раздельно, но продолжали оставаться друзьями. И вот теперь Фролова не стало…

- Давайте помянём Лёньку, - прослезился Петрович и проглотил коньяк.

Я покосился на других поминающих. Кроме Петровича выпили ещё четыре человека, остальные шестеро – лишь намочили губы и вылили содержимое своих рюмок в тазик. Я, Игорь и Славик поступили также.

- Закусывайте, ребята, - по-свойски сказал нам Петрович, беря в руки бутерброд с чёрной икрой.

Моих орлов дважды уговаривать не пришлось – официанты только успевали подкладывать в их тарелки разные салаты и бутерброды. Мне хоть и хотелось есть, но я старался делать это не спеша, степенно, как и подобает, в моём представлении, олигарху.

Следующим взял слово пожилой мужчина с волевым решительным лицом, сидевший за другим концом стола. Он рассказал о широких связях и возможностях покойного, с благодарностью вспоминая о том, как Фролов не раз помогал ему в получении крупных банковских кредитов.

- Пусть тебе земля будет пухом, дорогой Леонид Дмитрич, - закончил речь выступающий и выпил.

Как и большинство присутствующих, я лишь коснулся губ рюмкой и вылил её в тазик.

- Кушайте, ребята, кушайте, - обратился к нам Петрович, занюхивая коньяк ломтиком розового балыка.

Я уже наелся и лишь из вежливости ковырял вилкой паштет, подброшенный в мою тарелку услужливым официантом. Аппетит Игоря и Славика тоже заметно поуменьшился и их квадратные челюсти стали двигаться с гораздо меньшим энтузиазмом.

Затем выступил толстый мужчина лет тридцати пяти с рыжей шевелюрой и тройным подбородком, как я понял, какой-то государственной чиновник из краевой администрации. Он долго и витиевато говорил о том, каким замечательным человеком был Леонид Дмитриевич Фролов, как много уделял он внимания меценатству и благотворительности. Услышав о благотворительности, присутствующие поморщились, как от зубной боли.

- Спи спокойно, Леонид Дмитриевич. Спасибо тебе за то, что ты сделал для нашего края. Но мы не будем останавливаться на достигнутом. Давайте же, друзья, приложим все усилия, чтоб наш народ жил ещё лучше, ещё богаче, - закончив пламенное выступление, обладатель тройного подбородка пригубил рюмку и вылил её содержимое в тазик.

Осоловевший Петрович влил в себя очередную рюмку и поднёс балык к носу Монитора. Сонный кошак лениво пошевелил носом и равнодушно отвернулся.

За столом царила сытая тишина. Участники поминок уже не стучали вилками и ножами, сидели молча и посматривали друг на друга тяжёлыми грустными взглядами.

- Жалко Фрола, - изрёк, наконец, пожилой мужчина с волевым решительным лицом. – Такая нелепая смерть…

- Я всегда говорил, что излишества вредны, - откликнулось холёное лицо неопределённого возраста. – Разве можно столько пить? Посмотрите на Петровича, как он одряхлел за последнее время - пьёт не меньше Фрола. Увлекаясь спиртным в таком темпе, он тоже долго не протянет.

Петрович, откинув назад голову и настежь открыв рот, негромко сопел в пьяной дреме. На его коленях спал Монитор.

- Уж ты бы насчёт излишеств помолчал, - сказал холёному седоватый мужчина, сынок которого рекомендовал мне угощать водкой тазик. При этих его словах компания дружно заулыбалась. – Кто как не ты сразу с четырьмя тёлками в кровать заваливаешься и трахаешь их до посинения. О тебе уже легенды ходят! Говорят, что ты, как в том анекдоте, трахаешь всё что шевелится. А если не шевелится, ты обязательно расшевелишь и обязательно трахнешь.

- Бывает, - ответил холёный, самодовольно разулыбавшись. – Но не всё, что шевелится, а только женщин, господа, только женщин! И это вовсе не излишества, это допинг для жизни. Может, я в этом вдохновение черпаю. И не только я один: Пушкин Александр Сергеевич трахнул на сеновале свою очередную подружку – и вот, пожалуйста, на следующее утро написал знаменитые бессмертные строки «Я помню чудное мгновенье…». А как говорил лермонтовский герой нашего времени? Печорин, кажется: «Жизнь нужно прожить так, чтоб каждый попавшийся на твоей дороге ребёнок, мог сказать тебе: «Здравствуй, папа»». Ну, это перебор, конечно! Ненужное излишество! Но если без шуток, почему у утончённо-мудрого Востока развито многожёнство? Потому что настоящему мужчине одной женщины всегда мало. На Востоке богатый человек может иметь не одну жену, а сколько пожелает. Он должен содержать своих жён, а они должны любить его и рожать ему детей. Но если ты бедный – перебьёшься без жены и, значит, не будешь производить на свет подобную себе нищету. Всё закономерно, всё логично! Вообще, нужно поднапрячь наших депутатов, пусть побыстрей введут в России подобный закон о многожёнстве. А то у нас только и размножаются бездомные, да наркоманы – все детдомы их детьми забиты, и почти все эти дети недоразвиты. А кто их содержать будет?

- Так вот и надо, чтобы дармоеды в Госдуме думали не о многожёнстве, а о том, чтобы люди могли иметь нормальную работу и нормальную зарплату, на которую можно содержать нормальную семью. А они там только о бабах и думают, точно как ты! - на повышенных тонах сказал любителю женщин седоватый. – Ты сколько своим работягам платишь? Можно на такие деньги семью содержать, да детей иметь?

- Батя, не заводись, - сказал седоватому папе сынок. – Остынь. Хватит уже демагогию разводить. Всё равно все эти споры без толку - из пустого в порожнее.

- Точно, - в разговор вклинился, сидевший рядом со мной, кряжистый мужчина с простоватым крестьянским лицом. - Вчера об этом талдычили и сегодня опять начинаете.

«Крестьянин» неожиданно повернулся ко мне:

- Извините, а вы в каком направлении работаете?

Опаньки! Приплыли! В каком я направлении работаю? Вопрос на засыпку! Что ответить этому любопытному господину с сельскохозяйственным обличьем? Надо что-то соврать, но что? Коммерсант? Торгую? Тогда, чем? Они сами коммерсанты, причём зубры уже стреляные – их не проведёшь. Вопрос, другой – и они сразу прочувствуют мою некомпетентность. Нужен такой ответ, нужно такую придумать для себя работу, в которой они бы сами ничего не соображали.

Мозг лихорадочно перебирал варианты. Все сидевшие за столом, кроме выпавшего в осадок Петровича, заинтересованно смотрели на меня и ждали ответа. И затягивать с этим самым ответом было никак нельзя. Поэтому я начал говорить, ещё не зная, что отвечу.

- Моё направление,.. – я загадочно усмехнулся, продолжая усиленно соображать. – Моё направление не совсем обычное… Я занимаюсь…

Не знаю, откуда взялся этот ответ. В последнюю долю секунды возник сам собой - выскочил, выпрыгнул, всплыл из недр моих мозговых извилин и тут же сорвался с языка:

- Мой бизнес связан с космосом.

- Фью-ить, - присвистнул «крестьянин». – Ни хрена себе!

Любопытство присутствующих сменилось удивлением. Даже моя охрана ошарашено смотрела на меня. Хорошо ещё, что на их взгляды никто не обратил внимания.

- Разве космические дела – это не прерогатива государства? – спросил сынок седоватого.

- До недавнего времени была прерогативой. Но, сами понимаете, государственный бюджет скуден до безобразия и он уже не в состоянии финансировать новые перспективные разработки, а отдавать их американцам не хочется. Вот я и несколько моих единомышленников решили на свой страх и риск заняться некоторыми проектами, которые в ближайшее время должны произвести фурор в сфере передовых технологий и принести неплохую прибыль.

- А что за проекты? – этот вопрос произнесли сразу трое или четверо сидящих за столом человека.

- Господа, - я усмехнулся и приподнял руки, как бы защищаясь ими от заданного вопроса. – Пока ничего не могу сказать. Не имею права. Вы ведь сами досконально знаете тонкости бизнеса и не любите разглашать проекты намечающихся сделок, пока они из идей не превратятся в реальность. А мой бизнес и бизнес моих партнёров всё-таки не совсем обычен и поэтому должен иметь свои тайны. Тем более, что он связан с космонавтикой. Так что, извините…

Десять пар глаз смотрели на меня заинтригованно. Десять пар ушей внимали моему бреду и, кажется, верили ему. Мне было и жутко, и весело одновременно: я, который ещё неделю назад был маленьким служащим крохотного банка, который из-за безденежья был брошен девушкой, сидел сейчас за одним столом со «сливками общества», могущественными богатыми нуворишами. И эти акулы российского капитализма считали меня таким же, как и они, даже не таким, а гораздо круче, могущественнее и способнее, чем они. Хотя способности у меня, оказывается, есть: грубо выражаясь – к вранью, а, если помягче, – к фантазёрству. Наверняка, моим пра-пра-прародственником был никто иной, как сам барон Мюнхгаузен. Да уж, нелепо, смешно, безрассудно, волшебно!..

Громко, аки конь, всхрапнул Петрович. Поднял запрокинутую назад голову, обвёл вокруг себя туманным недоумённым взором, что-то пробормотал и опять вырубился. На это его краткое выступление никто из присутствующих не обратил внимания – оно по-прежнему было приковано ко мне. Чувствуя интерес к своей персоне и моим фантасмагориям, я решил продолжить наш разговор. Тем более, что во мне вдруг разыгрались, забурлили гены моего возможного прародственника – Мюнхгаузена. Они побуждали мозг к новым выдумкам и настойчиво требовали почесать языком.

- Ещё занимаюсь некоторыми пустяками. Например, помогаю коллекционерам пополнять свои коллекции, - небрежно обронил я. – Ну, это так, между прочим.

- Антиквариат? Иконы, монеты, картины? – спросил холёный.

- Не совсем, - я усмехнулся. – Сейчас среди определённого круга наших граждан вошло в моду коллекционировать вооружение. В частности, танки.

- Это зачем? – глаза седоватого папы недоумённо расширились.

- Хобби такое. Как коллекционирование икон, монет, картин и автомобилей. У одного моего друга гаражи забиты машинами. Прямо-таки, человек помешан на всём, что ездит. Вот он, шутки ради, и попросил достать для него танк. Что я и сделал также шутки ради. Договорился с одним знакомым генералом, купил у него старенький танк и подарил другу на день рождения. И ему сюрприз, и у меня не болит голова насчёт подарка. Сейчас этот танк у друга в боксе стоит. Нарадоваться на него не может, каждый день пылинки с него сдувает и хвастается перед знакомыми, рассказывает им о преимуществах нашей военной техники перед иностранной. В общем, об этом подарке многие узнали, и сейчас у меня от покупателей отбоя нет. Уже считается престижным иметь в гараже не только самую крутую иномарку, но и настоящий боевой танк. Один клиент одержим идеей возрождения казачества и мечтает создать своё войско, даже название для него придумал - «новорусские казаки». Так он один у меня полсотни танков заказал.

- Позвольте, это ж кто разрешает покупать тяжелое вооружение частным лицам? – спросил рыжий толстяк из краевой администрации. – По-моему, это не законно.

- Позвольте, - в тон ему ответил я. – А на основании каких законов у бандитов на Кавказе есть и танки, и бронетранспортёры, и такое наиновейшее вооружение, сделанное, кстати, в России, которое нашей армии и не снилось? Нет таких законов! А оружие есть и убивает наших солдат. Спросите у любого торговца на рынке, где должны торговать только овощами, фруктами, мясом и другим мирным товаром, можно ли здесь купить оружие? Он рассмеётся в ответ – естественно можно! Что нужно? Пистолет, автомат, гранаты? Всё есть! Тебе всё достанут, только плати! Но ведь танк не пистолет. Его не засунешь в карман и не пойдёшь к магазину поджидать приезда инкассаторов. По-моему, в личной собственности коллекционера танк гораздо миролюбивее, чем пистолет, автомат, или граната. Во всяком случае, танк гораздо дороже – его способен купить только человек, имеющий толстый кошелёк. И если у этого человека хватило ума заработать большие деньги, то наверняка у него хватит ума не разъезжать в пьяном виде на своей покупке по городу.

Холёный глянул на похрапывавшего во сне Петровича и со смехом сказал:

- Жалко, что он сейчас спит. Наш Петрович не только котов любит - сам из потомственных казаков, частенько ездит в родную станицу, не пропускает ни одного местного праздника. Глядишь, и он бы парочку танков для своих родичей купил бы, а, может, даже с десяток. Уж у кого, а у него бабок на это хватит. Пусть, отмечая свои праздники, наши казачки с шашками наголо джигитуют не на лошадях, а на броне. А осенью пусть на танках поля распахивают, вместо тракторов.

Присутствующие заулыбались, а мне стало не по себе – вдруг кто-то из них действительно захочет купить танк. Вот смеху-то будет! Сколько он хоть стоит, интересно? Хватит уже молоть языком, пора делать ноги.

Я озабочено глянул на часы – без двадцати двенадцать, уже пора было ехать за Еленой.

- Извините, господа, - поднимаясь со стула, я показал пальцем на циферблат. – Мне пора.

Следом за мной поднялись Игорь и Славик.

- Скажите, - солидняк с волевым лицом тоже встал из-за стола и направился ко мне. – А как бы мне у Вас тоже купить, э-э-э, танк? Только не сейчас, а скажем, через месяц. Знаете ли, внучок у меня танкистом мечтает быть – сделаю малышу подарочек.

Гены барона Мюнхгаузена, руководившие до этого моим языком, мгновенно утихомирились и я уже жалел, что так безрассудно поддался их влиянию. Но вслух беззаботно ответил:

- Без проблем. Через месяц свяжитесь со мной.

Из кармана пиджака я извлёк несколько визиток и протянул одну дедушке танкиста. Их я заказал вчера в копировальном центре универмага перед тем, как купить себе эксклюзивный костюмчик. Пока я его примерял и раздумывал, приобрести ли к костюмчику бабочку, визитки уже были отпечатаны. Как я слышал, в настоящее время котируются скромные визитки без всяких наворотов и прибамбасов – чем на них меньше слов и рисунков, тем круче её хозяин. Поэтому на белом фоне моих визиточек были отпечатаны только фамилия, имя, отчество – Савельев Сергей Николаевич, один из моих емэйлов и номер мобильного телефона.

- Дайте и мне на всякий случай, - попросил сынок седоватого папы и тоже взял у меня визитку, взамен вручив свою. – А Вы вертолётами не занимаетесь?

- Увы, - развёл руками я и улыбнулся: – Кроме танков пока ничем: ни вертолётами, ни кораблями, но ассортимент скоро надеемся расширить, уже ведем переговоры с нужными людьми.

После солидняка с волевым лицом и сынка седоватого, мои визитки взяли ещё пять человек.

- До свидания, господа. Ещё раз примите мои соболезнования по поводу скоропостижной смерти господина Фролова, - я кивнул присутствующим и направился к выходу.

«Довыпендривался, - пронеслось в голове, когда наша «Хонда» отъехала от гостиницы. – Чёрт меня дёрнул наплести им про эти танки. Эх, Винни-Вовчик, и зачем ты о них мне вчера рассказал?». На всякий случай нужно было теперь узнать цену танка, хотя бы приблизительно. Не откладывая дело в долгий ящик, я достал мобильник и позвонил Вовчику. Оказалось, Вовчик и Лариска как раз тоже ехали в машине и уже подъезжали к аэропорту Адлера.

- Володя, твоё вчерашнее предложение ещё в силе? – спросил я.

- Какое предложение?

Зная, что мобильные телефоны можно элементарно прослушивать, я стал говорить намёками:

- Насчёт металлолома.

- Естественно, - голос Вовчика оживился и повеселел.

- Тогда, пожалуйста, узнай у своего друга в фуражке и при погонах, сколько будет стоить один старый… металлолом, но не разбитый, а наоборот, отремонтированный. Да, и какую скидку он даст на оптовую партию?..

Глава 11.

На перекрёсток, возле которого жила Лена, мы примчались ровно в двенадцать. В три минуты первого калитка её дворика распахнулась и из неё на улицу выпорхнула она. Я не утерпел, выскочил из машины и зашагал ей навстречу.

- Что это вы, молодой человек, так на меня смотрите? – улыбаясь, спросила Лена, когда мы встретились.

Я действительно не отводил от неё взгляда. Стройная и лёгкая, как газель, светло-голубые джинсы и рубашечка темно-синего цвета соблазнительно обтягивают изящную фигурку: длинные ноги, округлые бёдра, тонкую талию, высокие холмики груди. В золотые волосы вплетены голубые ленточки, не так, как вчера в ресторане, - по-другому, но тоже эффектно и красиво. А этот взгляд большущих голубых глаз: чуть насмешливый, покоряющий и манящий!

- Извините, девушка, но я просто залюбовался вами, - сказал я правду.

- Спасибо, - Елена зарделась. – Привет, Серёжа.

- Привет, - я хотел поцеловать её в щёку, потянулся к ней, но не решился и неловко затоптался на месте, как страусоподобный бегемот. Чтоб скрыть смущение, сказал: - Карета подана, мадам.

- Мадмуазель, - поправила она.

Мы уселись в «карету» и поехали на юг. Сначала посетили тисо-самшитовую рощу и около часа гуляли среди зарослей самшита, лавровишни и другой экзотики. Естественно, мне бы очень хотелось это делать с Леной вдвоём. Но, как назло, по заповеднику бродило несколько групп, возглавляемых говорливыми экскурсоводами. К одной такой группке мы с Леной и прибилась. Я делал вид, что тоже с интересом слушаю лекцию, хотя рассказы экскурсовода о многообразии растительности заповедника и о мероприятиях, связанных с охраной природы, мне показались занудными и скучноватыми.

Здесь же, у входа в парк, находился музей фауны Кавказа.

- Серёж, не хочется мне туда, - просительно заявила Лена, когда я предложил его посетить. – Не люблю, ходить в краеведческие музеи. Жалко бедняжек-животных, их пристрелили и сделали чучела.

В музей убитых животных мы не пошли, а поднялись на вершину горы Ахун и со смотровой площадки долго рассматривали замечательную панораму курорта Сочи: сам город, древние горы, вершины которых были покрыты снеговыми шапками, а подножия – буйными лесами, и, конечно, море - гигантскую водную лазурь, сливавшуюся далеко-далеко у горизонта с нежною голубизною неба.

- Ну, штурман, куда бы нам ещё съездить? Что бы нам ещё увидеть? – повернулся я к Славику, когда мы вдоволь насладились видами с горы.

- Сейчас глянем, - Славик развернул путеводитель, который прихватил с собой на смотровую площадку.

– Можно в Красную Поляну, – сообщил он через минуту и стал рекламировать свой выбор, подглядывая в справочник: - Мы посетим необыкновенные места, имеющие историческое значение – Царский дом и музей. Кроме этого: смотровую площадку, зверинец, пасеку и водопад «Девичьи слёзы».

- Отлично! Тогда поехали в Красную,.. – я не закончил эту фразу, так как, увидел в море далёкий кораблик. Этот кораблик натолкнул меня на одну идею. – Леночка, ты когда-нибудь плавала?

- А как же! В бассейне, когда в школе училась, и на реке. Только в море – ни разу. Мы ведь с мамой сюда совсем недавно переехали. Но купаться сейчас рановато – вода ещё холодная.

- Я не в том смысле. Плавала ли ты по морю на катере? То есть не плавала, а каталась?

Светлая чёлка Лены отрицательно мотнулась:

- Никогда. Ты хочешь?..

- Ага. Давайте в Красную Поляну съездим завтра, а сегодня прокатимся по морю на глиссере.

- На чём?

- Это такой быстроходный катер с подводными крыльями. Хочешь?

Чёлка радостно дёрнулась вниз:

- Хочу.

Через полчаса мы уже были на одной из Сочинских пристаней, и я общался с капитаном катера:

- Прокатимся?

Улыбчивый капитан посмотрел на нас четверых, задержал горячий мужской взгляд на Лене и заломил на затылок бравую фуражку с морской кокардой:

- А почему бы и не прокатиться, если деньги есть?! Куда желаете?

- В Италию.

Капитан попался смышленый, понял, что я шучу, и подыграл в ответ:

- Запросто. Но лучше на Канары. Я как раз полные баки заправил.

Он двинул к своему катеру, я – за ним.

- Ты что, Серёжа? – Елена ухватила меня за руку. – Какая Италия? Туда же далеко! И… у меня паспорта с собой нет! И мама…

Я не удержался, приобнял её за талию и чмокнул в щёчку.

- Это шутка, - шепнул я ей в ушко. – Не бойся. Никакой Италии пока не будет. Разве можно выходить на таком маленьком катере в открытое море?

Она сделала вид, что обиделась, капризно надула губки и попробовала высвободиться:

- Хороша шутка! Я и не знала, что ты такой балагур.

- Я шутник, - не отпуская талию Лены, я опять коснулся губами её ушка и поцеловал золотые волосы. – А ты?

Всё-таки она выскользнула у меня из рук, искупала синевой своих насмешливых чудесных глаз и ответила:

- Я тоже иногда шутница.

- Тогда мы будем шутить вместе… сегодня ночью, - сказал я игриво.

- Обязательно, - рассмеялась она.

Заурчал движок катера. У его руля стоял улыбчивый капитан и жестами приглашал нас на борт.

Спустя три минуты причал был уже далеко. Глиссер стремительно летел по лёгким морщинкам волн, оставляя за собой бурную пенистую дорожку. Ветер бросался в нас пьянящим морским воздухом и солёной водной пылью. Хорошо, что предусмотрительный капитан выдал Лене тёплый бушлат. Она сразу закуталась в него и, словно птичка на ветке, вертела головой, встречаясь со мной взглядом, улыбалась радостной счастливой улыбкой. Я обнимал Лену за плечи, щурился от мокрого ветра и тоже улыбался, наслаждаясь её близостью и удивительным, ни с чем несравнимым чувством скорости. Сзади нас, спрятав глаза за чёрными очками, сидели Игорь и Славик.

- Адлер, - небрежно кивнул в сторону берега капитан.

- Адлер? Мы уже примчались к Адлеру?! – Елена удивлённо округлила глазки и восторженно произнесла: – На такой скорости можно съездить в Турцию и сегодня же вернуться назад.

- А нельзя ли подальше от берега? - попросил я капитана.

Он кивнул и по широкой дуге развернул катер. Мы понеслись в открытое море, постепенно отдаляясь от берега. Ощущение скорости, морская необъятность, удаляющаяся суша вызывали одновременно и лёгкую тревогу, и веселье.

Когда сзади нас стали видны только горы, Елена сказала:

- Хватит уже. Там у бережка лучше.

Мы развернулись, помчались назад и ещё около часа катались вдоль побережья.

* * *

- Ну, как тебе наша прогулка? Понравилась?

Лена, отправив в рот очередную ложечку мороженого, зажмурилась от удовольствия, проглотила и только затем ответила:

- Очень! И прогулка понравилась, и мороженое изумительное! Я больше всего люблю такое, со сливками и шоколадом.

После морской прогулки я предложил Елене где-нибудь перекусить, хотя есть мне особенно не хотелось – ещё не нагулял аппетит после поминок господина Фролова. Лена тоже была не голодна, но сообщила, что с удовольствием бы отведала мороженого. Мы облюбовали маленькое кафе, которых полным-полно на Курортном проспекте – даже не кафе, а открытый павильончик, расположенный рядом с пешеходным тротуаром. В павильончике было всего семь столиков и ни одного посетителя, кроме, естественно, нас. Мы с Леной лакомились мороженым, за столиком чуть в сторонке от нас Игорь и Славик угощались пирожными и кофе.

- Может быть, ещё порцию изумительного со сливками и шоколадом?

Елена повела плечиком, состроила сконфуженную гримаску, похлопала длинными ресницами:

- А ты меня обжорой не назовёшь?

Я рассмеялся и попросил девушку-официантку принести ещё пару вазочек мороженого и бутылку минеральной воды. Маленькими глоточками попивая минералку, спросил:

- Завтра поедем в Красную Поляну, или может быть, сядем на теплоход и прокатимся на недельку в Крым? Тебя мама отпустит?

Елена несколько смутилась, опустила глаза и тихо произнесла:

- Завтра будет видно.

Видя её смущение, я пожалел, что брякнул про этот Крым, – второй день знакомы, а я ей уже предлагаю совместное путешествие, словно мы давно знаем друг друга. «Нужно быть чуточку скромнее, - подумалось мне. – Кстати, следует что-то ей сказать и о зарплате. Конечно, нужно поговорить о зарплате! Как-никак она ведь у меня секретарём работает. Вдруг ей сейчас с мамой очень деньги нужны? А я ей про морской круиз воркую. Может, дать ей прямо сейчас деньги?». В раздумьё я крутил в руках стакан с минералкой и посматривал на Лену, не зная, как начать разговор о деньгах. Похоже, у неё совсем испортилось настроение: не поднимает головы и не ест мороженое, только нервно колотит ложечкой по вазочке.

- Леночка, - начал я. – Извини, совсем забыл о зарплате. Я тебе сейчас…

- Серёж, давай уедем отсюда, - неожиданно попросила она. В её больших выразительных глазах заблестели слезинки.

- Что такое? Что случилось?

- Ничего не случилось, - она посмотрела куда-то поверх моего плеча и быстро опустила голову, словно ей было очень стыдно. - Просто… Давай уедем.

В недоумении я повернул голову, желая увидеть причину испорченного настроения Лены, и сразу всё понял. Мне стало тоже не по себе. Действительно захотелось уехать, убежать, спрятаться от этой несчастной женской фигурки стоявшей на коленях метрах в пятнадцати от нашего павильончика. Готов поклясться, её здесь не было, когда мы на «Хонде» приехали сюда. Значит, женщина появилась совсем недавно – когда мы уже сидели за столиками. Она не была похожа на обычную попрошайку, которыми сейчас заполнены наши города. Она была не из тех бабулек, что с кружкой в руках и бегающими хитрыми глазками требуют подать во имя Христа и не из тех алкоголичек, что стоят на коленях и прячут от проходящей толпы свои испитые красные лица. Она не была инвалидом, которых предприимчивые ребятки выкупают из спецприютов, а потом заставляют просить милостыню на улицах. Женщина была молода - хотя лицо её было искажено страданием, больше тридцати лет ей никак нельзя было дать. И одежда у неё была отнюдь не нищенская: чёрная юбка, кремовая кофточка, лёгкий вязаный жакет, на ногах вполне современные туфли. Женщина стояла на коленях в пыли тротуара, а возле неё к стволу дерева была приставлена картонная табличка. На картонке чёрными буквами было написано три слова: «Помогите моему сыну». Мимо коленопреклонённой шли пешеходы. Увидев её, люди стыдливо отворачивались, шарахались в сторону и, ускоряли шаг. Некоторые торопливо доставали мелочь и, опустив её в стоявшую рядом с табличкой тарелку, старались побыстрее уйти. Какая-то старушка, шедшая в сторону нашего кафе, остановилась и заговорила с несчастной. Горестно покачав головой, старушка открыла свой кошелёчек, положила в тарелку купюру и дряхлой больной походкой пошла дальше. Проходя мимо кафе, старушка гневно посмотрела на нас и громко сказала:

- Расселись, дармоеды. Жируют. Сталина на вас нет.

Также как и Лена, я опустил голову, словно был в чём-то виноват и перед стоявшей на коленях женщиной, и перед старенькой сталинисткой.

- Пойдём отсюда, - попросила Елена.

Я глотнул воды из стакана, под вазочку мороженого подсунул деньги для официантки и встал:

- Пойдём.

Первым из павильончика вышел Игорь и направился к «Хонде». Но я пошёл не к машине. Подойдя к стоявшей на коленях женщине, я присел на корточки:

- Что с вашим сыном?

Вблизи я бы дал ей не более двадцати пяти. Миловидное, даже симпатичное лицо. Хотя сейчас это лицо совсем не украшали чёрные тени под выплаканными глазами, белые дорожки от слёз и дрожащий подбородок.

- Срочно нужна операция,.. – её голос прерывался от спазмов. – Если сейчас не сделать,.. Андрюшенька умрёт…

Подбородок задрожал сильнее и она прикрыла лицо руками.

- Успокойтесь, - произнёс я, сам удивившись той чепухе, которую только что сказал.

- Нужны деньги… Очень много денег… У нас столько нет. Друзья помогли открыть для нас счёт… его даже по телевизору показывали… но пока никто… ничего…

- Успокойтесь, - повторил я идиотский совет. – Сколько нужно денег?

- Семьдесят пять тысяч... Мы продаем квартиру... но, нам дают за неё только тридцать…

- А где сейчас ваш Андрюшенька?

- Во второй детской…

- Поедемте в больницу, я хочу вам помочь.

Она отняла руки от лица, в глазах были только смертельная безнадёжность и недоверие:

- Как помочь?

- Поедемте, - я взял её под локти и стал поднимать с колен. Мне помогла Елена.

Вдвоём мы подвели женщину к машине и усадили на заднее сидение.

- Игорь, глянь по путеводителю, как быстрее доехать до второй детской больницы, - попросил я.

* * *

Андрюшеньке было два с половиной года. Когда мы вошли в палату, он спал, повернув кудрявую головёнку к больничной стене. На белой шейке ребёнка учащённо пульсировала какая-то жилка. Рядом с кроваткой сидела грузная женщина лет пятидесяти, как я догадался, бабушка. Она враждебно посмотрела на нас с Еленой, предостерегающе поднесла палец к губам и громким шёпотом сообщила:

- Десять минут, как заснул. Кто это с тобой, Ирина?

Ирина, в глазах которой уже появились проблески надежды, прошептала:

- Они нам хотят помочь.

Женщина живо вскочила со стула и стала похожа на большую курицу, испуганно слетевшую со своего насеста. Она подставила мне стул и громовым шёпотом произнесла:

- Садитесь, пожалуйста.

Я несколько смутился и сумбурно ответил:

- Спасибо. Не нужно. Мы лучше выйдем… В смысле, поговорим с доктором.

Выйдя в коридор, я чуть не столкнулся с доктором – худощавым мужчиной лет сорока, лечащим врачом Андрюшеньки.

- Скажите, что с мальчиком? – начал я.

- Тетрада Фалло.

Мы с Леной недоумённо переглянулись.

- Это сочетание четырёх пороков сердца, - пояснил врач монотонным усталым голосом.

- Что это значит?

- Это значит,.. – врач глянул на Ирину и отвёл меня в сторонку. – Это значит, что ребёнок умрёт. Причём в ближайшее время, если срочно не сделать операцию.

- И Вы можете сделать операцию?

- К сожалению, в нашей стране такие операции не делают.

- А где их делают?

- В развитых странах. В Германии.

- И… там его вылечат?

- Стопроцентного успеха нельзя гарантировать даже при операции на аппендицит. А это тяжёлая операция на сердце. Но в Германии есть клиники, специализирующиеся именно по этому заболеванию и, как правило, их операции успешны.

- Сколько стоит операция?

- Около шестидесяти тысяч евро. Ну, если учитывать затраты на самолёт, разницу курса, билеты для матери ребёнка,.. потребуется примерно восемьдесят пять – девяносто тысяч долларов.

- Когда вы сможете отправить его в Германию?

- Хоть завтра,.. если будут деньги.

- Деньги будут, - сказал я и повернулся к Ирине: - Собирайтесь, завтра вы с Андрюшенькой летите в Германию. Да, только дайте мне реквизиты вашего счёта. Я сейчас переведу на нёго сто тысяч долларов.

* * *

Приятно осознавать, что ты в состоянии кому-то помочь. Но ещё приятнее эту помощь оказать. Особенно, когда рядом с тобой девушка, в которую по уши влюбился, и в синих глазах которой чувствуешь восторг от твоего поступка.

Убедившись, что транзакция ста тысяч долларов с моего счёта на счёт, данный мне Ириной, прошла, я опять зашифровал всё своё счетоводство, вернул его на электронный ящик сети и выключил ноутбук.

- Всё? – спросила Лена. Мы сидели вдвоём в гостиной номера, и она наблюдала за моими манипуляциями с компьютером. – Что здесь можно понять? На экране какие-то таблицы, всё время что-то мелькает, изменяется – просто абракадабра какая-то. А пальцы у тебя бегают, как у пианиста. Я думала, что на это уйдёт куча времени, а ты управился за десять минут.

- Долго ли, умеючи, - весело ответил я. – Научиться деньги переводить - раз плюнуть. Были бы они, эти самые деньги.

- Да, благотворительность – это просто замечательно, только…

- Что, только?

Она замялась, улыбнулась застенчивой, чуть ли не виноватой улыбкой, затем произнесла:

- Моя мама считает, что благотворительностью занимаются только те, кто заработал деньги нечестным путём – попросту украл их, или кого-то ограбил, а теперь хочет искупить свои грехи.

Честно говоря, до недавней поры у меня было точно такое же мнение. Но сегодня оно частично поменялось: ведь помог я Ирине и её Андрюшеньке вовсе не потому, что хотел искупить свои грехи – просто захотелось помочь. И сейчас это было для меня естественно, как подать больному кружку воды. Я считал, что Лена одобряет мой поступок. Понятно, что одобряет, но одновременно с этим считает меня богатым ворюгой, которого мучают угрызения совести.

- Леночка, - осторожно начал я. – Кое в чём твоя мама безусловно права - большинство капиталов наживались и наживаются нечестным способом. И все это прекрасно знают, прекрасно поняли после событий последних лет в нашей стране. Даже на благовоспитанном Западе есть поговорка: «Все ваши деньги, сумма которых превышает три миллиона, заработаны честным путём».

Лена повторила за мной пословицу и сделала недоумённую гримаску:

- Что-то я эту пословицу не поняла.

- Смысл пословицы в том, что всегда первые три миллиона зарабатываются нечестным путём. Теперь понятно?

- Теперь понятно, - в выразительных глазах Лены промелькнуло лукавство. - Значит, и ты заработал свои деньги нечестным путём?

- Ну, мой случай – это особый случай, - смутился я. – Считай, что мне повезло – вытянул счастливый билет, и ко мне пришло богатство.

- Само?

- Считай, что само, - мой болтливый язык не удержался и сказал правду. - Просто мне досталось наследство от одного дяди.

Елена усмехнулась и продекламировала начало «Евгения Онегина», чуть изменив первую строчку:

- Твой дядя самых честных правил,

Когда не в шутку занемог,

Он уважать себя заставил,

И лучше выдумать не мог…

- Этот дядя не совсем мой и не совсем честных правил. Но факт - я ему должен быть очень благодарен.

- Значит, ты теперь, как Женя Онегин, будешь жить на дядино наследство?

- Нет, я буду работать, используя капитал этого дяди. И уже добился некоторых успехов: вчера в ресторане мы собирались не просто так – отмечали успешную крупную сделку, - я сделал строгое лицо и полушутя-полуофициально спросил: - А почему, собственно, вы пристаёте к шефу с расспросами?

- Могу я, как секретарь, хоть что-нибудь узнать о своём шефе? – парировала Елена и добавила: - Я и не думала, что ты такой.

- Какой?

Она опустила глазки и порозовела:

- Ты оказался очень хорошим,.. в общем, нормальным парнем.

- А ты думала, что я коварный и злой? – хихикнул я.

- Нет, конечно. Но вчера, когда я сломала каблук, ты смотрел на меня таким странным взглядом,.. и ещё Ларисой назвал. Ты мне тогда показался,.. – Лена замялась.

- С большим приветом?

- Не с очень большим, но с приветиком.

- Нет, у меня очень большой привет, - я подошёл к Елене сзади, обнял и спрятал лицо в её душистых волосах. – Как только я тебя увидел, так сразу этот привет и произошёл.

- Серёж,.. не надо, - прошептала она.

- Леночка, но почему? – страстно выдохнул я, не в силах совладать с разгоравшимся внутри любовным пожаром. – Почему?

- Потому что у тебя телефон звонит.

- Какой телефон? Причём здесь телефон? – простонал я, пожар основательно притупил мою сообразительность и, видимо, отрицательно повлиял на слух.

- В твоём кармане звонит телефон.

- Телефон?! – в конце концов, я включился, с неохотой оторвал руки от Лены и принялся шарить ими в карманах. Нашёл мобильник и в превеликой злобе рявкнул в него: - Алло!

- Сергей Николаевич? Большое спасибо! Даже не знаю, как Вас благодарить! – прокричал запинающийся от волнения мужской голос. – На наш счёт уже поступили деньги. Теперь мы обязательно спасём Андрюшку!

Моя злоба мгновенно испарилась. Я слушал отца больного малыша и ощущал радость из-за оказанной людям услуги. С чувством сказал:

- Конечно, спасёте! Уверен, что всё будет в порядке! Обязательно позвоните мне потом, после операции.

- Это врач или Ирина? – спросила Лена, когда я опять убрал телефон в карман.

- Это Андрюшкин папа, - ответил я и, решил слегка приврать: - Приглашал сейчас к себе в гости. Но мне пришлось отказаться. Ведь я уже приглашён… на ночь. Правда?

Она вздохнула и виновато посмотрела на меня:

- Серёж, я приглашала,.. но сегодня столько всего случилось… Эта Ирина у кафе, этот малыш. Я просто не знаю...

- Ты отменяешь своё приглашение?

Она промолчала, опять вздохнула и нерешительно дёрнула плечиком.

- Правильно делаешь, - жизнерадостно продолжил я и развил свою мысль. – Зачем ехать к тебе, когда мы можем остаться у меня. Посмотри, хоромы какие! Ты права, день сегодня необычный. А если день был особенным, то пусть и ночь будет особенная. Наша ночь, Леночка! Я понимаю, ты устала, я тоже устал. Но эту усталость мы быстро прогоним. Сейчас я закажу в номер отличный ужин с шампанским, нам принесут свечи, и мы с тобой устроим настоящий праздник.

В её синих глазах засветилась грусть:

- Не надо, Серёж. Будет лучше, если я переночую у себя, а завтра мы встретимся и поедем в Красную Поляну. Окей?

- Какое окей?! – взвыл я. – Ведь ты же сама говорила: мама на дежурстве, вся ночь наша! Даже сегодня, когда шли на катер, решили, что ночью будем шутить вместе. Было такое?

Она усмехнулась и промолчала.

- Леночка, ты обещала, а обещание надо выполнять!

Неожиданно её синие глаза потемнели, стали печальными и одновременно насмешливыми, а прозвеневший смех был каким-то неестественным. Я удивлённо заулыбался и спросил:

- Ты чего?

- Ничего! Просто ты прав – обещания надо выполнять!

- Значит, да?

- Конечно, да!

- Тогда я заказываю ужин? – просиял я, как луна в полнолуние.

- Нет, Серёженька, у тебя я не останусь. Если ты так хочешь, поехали ко мне.

- Очень хочу!

- Тогда, дорогой шеф, разрешите уехать мне сейчас – хочу немного прибраться к твоему приходу. А ты приедешь часиков в десять.

- Идёт. Что из вкусненького с собой захватить, зайка?

- Я полагаюсь на твой вкус, котик.

- У меня отменный вкус, - заверил я и, приоткрыв дверь в коридор, крикнул: – Славик!

- Что, шеф? – спросил Славик, выныривая из своей спальни.

- Отвези, пожалуйста, Леночку домой, - попросил я и повернулся к Елене: - Итак, дорогая принцесса, когда часы на башне вашего замка пробьют десять раз, вас посетит…

- Фантомас! – подсказала она.

Мы оба рассмеялись. Я обнял её и, заглядывая в эти синие смеющиеся глаза, шутливо заметил:

- Какая ты всё-таки, принцесса, у меня недогадливая. Фантомасы во Франциях свирепствуют, а не у нас. К твоему замку в десять часов подрулит ненаглядный принц, которого ты будешь очень ждать. Верно?

- Верно.

- Принц привезёт шампанское, торт и другие разные вкусности. Ты впустишь ненаглядного в свой замок и… Что тогда?

- И тогда принцесса околдует принца своими чарами. Тогда и принцесса, и принц надолго запомнят эту свою первую ночь, особенную ночь. Ты, принц, не против?

- Конечно, нет! Обязательно околдуй и очаруй! - восторженно воскликнул я и попытался поцеловать её.

Но Лена золотой рыбкой выскользнула из моих рук, у выхода обернулась и произнесла:

- Не опаздывай, мой ненаглядный принц.

* * *

В девять часов вечера я, вымытый и выбритый, облачился в джинсовый костюмчик, наблагоухался одеколоном «Хуго Босс» и направился в гостиную. Там, развалившись в креслах, отдыхала моя охрана: Славик листал какой-то журнальчик, Игорь по телевизору лицезрел клип с участием популярных российских звёзд.

- Будь или не будь. Сделай же что-нибудь, - требовала Алла Борисовна от недоумённо взирающего на неё Галкина.

- Дело пахнет праздником, шеф? – поинтересовался Славик.

- Эх, Славик, сегодня очень хочется сделать же что-нибудь, - бодренько ответил я.

- «Хонда» нам понадобится, шеф? – деловито спросил Игорь.

- А как же!

- Тогда я на стоянку, - он покинул кресло и через мгновение испарился.

Когда мы со Славиком вышли из вестибюля гостиницы на улицу и спускались по ярко освещённым ступенькам, внизу нас уже поджидала машина.

- Сначала заедем в магазин, - сказал я, усаживаясь в «Хонду».

В супермаркете я и мои секьюрити пробыли около двадцати минут. Всё, что я накупил, едва уместилось в три большущих пластиковых пакета.

- Какие наши дальнейшие действия, шеф? – спросил Славик, когда пакеты были установлены в багажник.

- Как какие? Отвезёте меня к Лене и вёрнётесь назад. Я у неё буду ночевать.

- А как же её мама? – удивился Игорь. – Неужели она не будет против?

- Её мама на дежурстве, - успокоил его я. – Будет дежурить целые сутки. Так что вы сегодня можете от меня отдохнуть. Номер в вашем распоряжении.

Я выудил из бумажника по четыре стодолларовые банкноты и вручил их телохранителям:

- Это вам на маленькие мужские шалости.

- Спасибо, шеф, - Игорь спрятал деньги в карман. – Только… А нельзя нам тоже у Лены переночевать, в какой-нибудь каморке?

- Ещё чего?! Зачем?

- Мало ли что может случиться.

- Что может случиться? По киоскам бегать среди ночи за пивом или сигаретами я не собираюсь.

- Шеф, - Славик замялся и после паузы продолжил: – Ты эту девушку знаешь всего второй день.

- Ну и что?

- Вдруг к ней кто-нибудь ночью придёт?

- Кто?

- Ну, какой-нибудь подвыпивший поклонник, а она ему возьмёт и двери откроет, случайно, - Славик опять замялся. – Ты извини, шеф, но мы всё должны предусмотреть, работа такая.

- Какой поклонник? Что ты городишь? – вспылил я.

Во мне взыграли злость и ревность. Не хотелось верить, что к моей Лене может припереться поклонник, да ещё и подвыпивший. Просто не укладывалось в голове. И как такое он мог вообразить?! Но, поостыв через секунду-другую, я должен был согласиться, что теоретически Славик прав.

- Извини, - сказал я ему. – Погорячился.

Славик махнул рукой:

- Да всё в порядке, шеф. Я тебе прекрасно понимаю. Только и ты нас пойми – мы за тебя ответственность несём.

- Шеф, всё будет путём. Мы на перекрёстке поставим машину, чтоб её Елена даже не видела, и по очереди будем дежурить у калитки, - обрадовал меня Игорь.

- Ещё один умник выискался! – всплеснул я руками. – Никто не придёт и Лена никому не откроет. А если вдруг кто-то и постучит к ней ночью, так я его и сам отошью, или на худой конец вам позвоню – мобильник у меня в кармане.

- Нет, шеф, мы лучше там, на перекрёстке…

- Во, блин! Гоблин! Да, блин! На, блин! – в сердцах заорал я. – Вы что, совсем с ума съехали? Всю ночь торчать на перекрёстке и возле калиточки дежурить? Может, ещё в окошки заглядывать будете? Опозорить перед ней хотите? Отвезёте меня - и марш домой!

- Всё, шеф, - миролюбиво произнёс Славик. – Ты наш клиент и твои пожелания для нас закон. Домой, так домой! Только ради нашего спокойствия возьми вот эту штуку. Дай Бог, чтоб не пригодилась.

Он открыл бардачок, достал из него маленькую коробочку размером с пуговицу и протянул мне.

- Что это?

Славик сказал и продемонстрировал, как эта штука работает. Я хмыкнул, взял в руки коробочку, соображая, куда бы её засунуть. Засунул штуковину в маленький накладной кармашек, который был приторочен к левому рукаву моей джинсовой рубахи и спросил:

- Теперь довольны?

- Да как тебе сказать... – протянул Игорь.

- А никак не говори. Давай лучше поедем, а то уже без двадцати десять.

* * *

На нужном перекрёстке мы были за пять минут до назначенного срока. Чтобы зайти к Лене точно в условленное время, я попросил Игоря постоять минуты три на повороте, а уж потом вывернуть на её улицу.

- Ну, кто мне поможет дотащить до дома пакеты? – осведомился я, вылезая из «Хонды» у знакомого заборчика с калиточкой.

- А мы вдвоём пройдёмся, - ответил Славик, беря в руки все три пакета. – Вдруг здесь собачка имеется, да ещё и не привязанная.

Собачки во дворе не оказалось. По бетонной дорожке мы прошли к небольшому домику, над дверью которого горела тусклая лампочка. Только я собрался нажать на кнопку звонка, как дверь распахнулась.

- Вы, принц, пунктуальны - с точностью до секунды, - рассмеялась Лена. – Проходите, гости дорогие.

Пока я восторженным взором блуждал по её точёным ножкам, обтянутым зелёными трикотажными бриджами и рассматривал упругий животик с оголённым пупком, видневшимся под маечкой-топ, моя доблестная охрана зашла в коридор и прошагала дальше вовнутрь дома. Я даже растерялся, что же мне делать: обнимать Елену, или выковыривать отсюда своих наглых бесцеремонных секьюрити? В конце концов, мне удалось совместить и то, и другое. Я прижал к себе Елену, даже разок поцеловал её, а потом крикнул в квартирную глубь:

- Эй, орлы! Поставили пакеты на кухне и адью.

- Уже уходим, - из прилегающей к коридору комнатки выскочил Игорь. Его взгляд бегло блуждал по стенам. Увидев в коридоре маленькую дверь, Игорь заглянул в неё, аккуратно прикрыл и сказал Елене, как бы оправдываясь: - Просто любопытно, как живут в таких маленьких домиках люди.

- Шеф, я все харчи на кухню занёс, - из другой двери в коридор выметнулся Славик, под его тяжестью жалобно скрипнули половицы. – Да, маленький домик, а окна большие и без решёток. Тут и обормоту какому-нибудь недолго влезть. А что здесь у нас, - не обращая внимания, на мой свирепый взгляд, он заглянул в ту же дверцу, куда секундой назад заглядывал Игорь. – А это у нас кладовочка.

От крупногабаритных тел охранников в маленьком коридорчике стало тесно.

- Ну что, посмотрели, как в таких маленьких домиках люди живут? – злобно съехидничал я.

- Посмотрели, - Славик сделал отмороженно-добродушную физиономию и покосился на входную дверь. – Дверь хорошая, массивная, а замочки совсем простые.

- Всё! Хватит! – прорычал я. – Свободны! Чтоб через пятнадцать минут были в номере.

- А разве они с нами не останутся? – Лена смотрела на меня удивлёнными синими глазками, в которых бесновались насмешливые лучики.

Во, блин! Гоблин! Да, блин! На, блин! Я глянул на весёлую улыбку Елены, оценил её юмор и расхохотался вслед за своими телохранителями.

* * *

- Ты на них не сердись, - сказал я, когда Игорь и Славик забрались, наконец, в «Хонду» и уехали. - Работа у них такая. Вот они и пробежались по твоему дому – демонстрировали передо мной усердие. Хулиганов надеялись найти.

- Ну и как, нашли? – поинтересовалась Елена, закрывая дверь на замки.

- Не нашли, но зато оставили здесь меня. А я обязательно начну хулиганить, если ты не выполнишь своё обещание.

- Какое?

- Ты обещала выпить со мной шампанского, а затем… ты обещала меня околдовать. Мы будем околдовывать друг друга целую ночь.

Она смутилась, нежные щёчки покраснели, а губки тихо произнесли:

- Проходи, Серёжа.

Домик, в котором жила Елена, оказался действительно очень маленьким. Кроме подсобных помещений, в нём были три комнаты: одна побольше, а две – совсем крохотные спаленки, совмещённые с главной комнатой. В этих спаленках только и хватало места для кроватей с допотопными железными спинками, увенчанными никелированными шарами. Точно такая же кровать стояла и в большой комнате. Кроме кровати в ней были старенький буфет, шкаф, стол и три стула. В уголке на тумбочке возле окна стыдливо приютился чёрно-белый телевизор, поверх которого стоял телефон.

- Ну, как? – спросила Елена, наблюдая, как я осматриваюсь. – Удивлён?

- Как тебе сказать... Жить можно. Только мебели маловато.

- Конечно, это не твои апартаменты в гостинице с кожаным диваном, цветным телевизором и двумя ваннами.

- Так то ж в гостинице, - позабыв, что являюсь крутым богатым олигархом, который разговаривает со своей секретаршей, я сказал: - У меня квартира ещё меньше, чем у тебя. А диван такой, что на него вообще садиться страшно - того и гляди, развалится.

- Я так тебе и поверила. Небось, особняк имеешь где-нибудь в Москве или в Питере с бассейнами и прислугой, по двору разгуливают пышнохвостые павлины, а в доме - гарем из сотни красавиц-наложниц.

Я прыгнул к ней, прижал к себе, заглянул в синюю бездну глаз и совершенно искренне сказал:

- Будет и особняк, и бассейн. Насчёт пышнохвостых ещё подумаю, а вот гарем будет обязательно, но в нём будет только одна красавица - ты. Хочешь?

- Хочу,.. - в её глазах замелькали насмешливые зайчики. – Шампанского.

- Какая же мне попалась вредная принцесса, - вздохнул я и прошествовал за Леной на кухню.

Она делала бутерброды с сыром, ветчиной и осетровой икрой, укладывала их на тарелочки, а я больше мешал ей, чем помогал, так как кухня была тоже маленькой, как и весь домик, вдвоём здесь было довольно тесновато. Единственное, что я делал, так это чесал языком - смешил Лену анекдотами, которые слышал в телепередаче «Белый попугай». Затем мы перенесли всё приготовленное в комнату и уселись за стол. Я удачно стрельнул в потолок пробкой и налил в бокалы шампанское. Когда приготовился сказать тост, зазвонил в кармане мобильник. Я отставил бокал и аллокнул в телефон.

- Извини, шеф, - раздался жизнерадостный голос Славика. – Просто решили позвонить, услышать твой голос. У тебя всё нормально?

- Всё бы было нормально, если б не вы. Отстаньте от меня. Предупреждаю в последний раз.

- Слушаюсь, шеф. Ещё раз, извини. Утром ждём твоего звонка.

Догадавшись, кто это звонит, Елена рассмеялась.

- Достали уже эти балбесы, - недовольно пробормотал я, опять поднимая бокал.

На ум пришёл тост из популярной всенародно любимой кинокомедии:

- За наше случайное знакомство!

Мы выпили. Чувствуя, что пьянею, я взял бутерброд, но не смог его доесть до конца. Стало жарко и весело, захотелось подойти к Лене и поцеловать её, но я даже не смог приподняться со стула. Её красивое лицо стало большим, словно я рассматривал его через увеличительное стекло.

- Что с тобой, Серёжа? – прозвучало будто бы издалёка.

Что-то нужно было ответить, но язык стал деревянным и неповоротливым. Комната начала покачиваться и чтоб не упасть, я ухватился руками за стол. Уже проваливаясь в чёрный коридор бессознательности, увидел, как Елена встала, и услышал её далёкий звонкий голос. Правда, что она кричала, я так и не расслышал.

Глава 12.

Чернота медленно отступала, бледнела, рвалась на куски и превращалась в грязно серые комковатые хлопья. Голова гудела ничуть не меньше, чем в среду утром, когда я маялся похмельем после карнавального возлияния. Неужели от одного бокала шампанского меня так развезло? Какой позор! Что обо мне подумает Лена? Где же она?

Сквозь ошмётки тумана, клубившегося перед глазами, я видел расплывчатые очертания комнаты, шкаф, буфет и стол. У стола я различил силуэт сидевшего человека.

- Лена, - хотел позвать я. Но вместо этого у меня со рта вырвался звук, напоминающий что-то среднее между коровьим мычанием и писком мышонка.

Чтобы прогнать проклятый туман, я хотел протереть глаза, но мои руки, почему-то заведённые назад, упорно не хотели меня слушаться. Силуэт отреагировал на мой повторный стон мужским голосом, показавшийся мне до боли знакомым:

- Потерпи, Серенький, потерпи. Минут через пять ты окончательно очухаешься, а я за это время как раз закончу свой превосходный ужин.

Звук этого голоса заставил учащённо забиться сердце, толкнул в голову дополнительную кровь, приток которой, наверное, и прогнал с глаз остатки серой пелены. За столом сидел никто иной, как Витька Колыванов собственной персоной. Витька жрал большущий кусок торта, который я привёз, запивал его шампанским и, ухмыляясь, наблюдал за мной. Я завертел головой, пытаясь увидеть Лену, но в комнате её не было. При очередном повороте головы мне удалось увидеть, что случилось с моими руками – я сидел на стуле рядом со спинкой кровати, а мои руки, вывернутые назад и продетые между нижними железяками этой спинки, были скованы самыми настоящими наручниками. Мне удалось пошевелить языком более-менее внятно:

- Где Лена? Что ты с ней сделал?

- Ничего не сделал. Леночка на кухне, наверное, книгу читает, - Витька долил в бокал шампанское и взял очередной кусок торта. – Спасибо тебе, Серенький, за угощение – очень вкусно.

- А ты откуда здесь взялся? – спросил я. Хоть зрение уже восстановилось, но голова продолжала болеть и пока что-то совсем плохо соображала.

- Из подвала, - прочавкал он полным ртом. – На кухне есть маленький подвальчик под столом. Вот в этом подвальчике я и сидел, пока твои динозавры-секьюрити носились по дому, да ещё пришлось подождать, пока ты не угостишься шампанским, в бокал которого добавили кое-какие химикаты. Кстати, анекдоты, которые ты рассказывал на кухне Леночке, уже давно не первой свежести.

Без особой надежды я попробовал встать. Но сделать это крайне мешала тяжеленная кровать, к которой были прикованы руки. Несколько раз я дёрнулся, но только ободрал запястья о наручники. При этом чуть не грохнулся со своего седалища, едва не обломав ножки у и без того уже расшатанного старенького стула.

- Не порть мэблю. Стульчик поломаешь, а мне потом перед хозяевами краснеть, лишние деньги им доплачивать, - Витька дожевал торт и отрезал ломтик ананаса. – Зря ты дёргаешься, Сергуня. Смотри, как бы руки не оторвались, – такую кровать твои быки-охранники вдвоём с трудом поднимут, куда уж тебе.

- Что всё это значит? – выкрикнул я.

- Тихо, не ори. Это значит, что охота завершена и сбежавший птенчик попал в клетку.

Птенчик попал в клетку? В какую клетку? Какой птенчик? Хоть голова и соображала довольно туго, я всё же сообразил, какого птенчика имел в виду мой недруг и в какую клетку этот птенчик попал. Мне было ужасно обидно не оттого, что птенчик попал в грязные лапы Колыванова, а оттого, что попался он в эти лапы благодаря девушке, в которую пылко влюбился, благодаря Елене.

- Значит, Лена - твоя… твоя,.. – вне себя от горя я не находил нужных слов.

- Ты поразительно догадлив. Леночка - моя помощница, моя приманка, мой сыр в мышеловке, моя блестящая блесна на спиннинге. И блёсенка эта действительно очень соблазнительна. Она у меня действительно красавица, даже зимой приз получила на городском конкурсе какой-то там мисс. Поэтому я попросил приехать ее в Сочи – редкий мужчина откажется помочь такой девочке, когда у неё вдруг поломается каблук, - Витька издевательски ухмыльнулся. – Ты, Серенький, наживку эту заглотнул, клюнул на эту удочку.

- Но этого не может быть! – прошептал я, хотя уже понимал, что всё именно так и есть, как говорит Колыванов – просто не хотелось верить в то, что Лена могла так поступить со мной, что она заманила меня в ловушку и подсыпала какую-то гадость в бокал. Я повернул голову к кухне и громко позвал её.

- Леночка, зайди к нам, пожалуйста, - тоже крикнул Колыванов.

Елена в комнату не вошла, остановилась у двери, – моя ненаглядная красота, на которую я был готов молиться: золотые волосы, большие синие глаза, нежный бантик губ и идеальная фигурка, которой бы позавидовали фотомодели с мировым именем. Я пожирал её глазами, а она мельком взглянула на меня и сразу отвела взгляд.

- Значит, ты с ним заодно? Как ты могла? – обида сдавила мне горло, я судорожно глотнул, закашлялся.

- Ты сам виноват, Серёжа. Я ничего не имею против тебя и ты мне симпатичен. Но ты - вор. Ты украл из банка деньги. Поэтому я и помогаю,.. – Лена глянула на Витьку и продолжила, - Виктору Ильичу. Ты должен быть благодарен ему за то, что он не обратился в милицию, а поймал тебя сам. Сделай, что он говорит, и всё будет в порядке.

- Спасибо, Леночка. Посиди, пожалуйста, на кухне а мы с Серёженькой немного потолкуем. Я думаю, всё у нас будет хорошо, - Колыванов вышел из-за стола и прикрыл за ушедшей Леной дверь.

- Господи, какой я идиот, - в отчаянии пробормотал я фразу шахматиста, которому нежданно-негаданно поставили мат.

- Что ты, Серенький, наоборот – ты очень умный и хороший. Ты прямо-таки молодец - использовал ошибку немцев и присвоил себе эти два без мелочи миллиона. Я просто горжусь тобой.

Делать удивлённые глаза и задавать дурацкие вопросы типа: «Какие два миллиона?» было бессмысленно. Поэтому, не отпираясь в содеянном, я угрюмо поинтересовался:

- Немцы потребовали произвести возврат?

- Серенький, не разочаровывай меня, – я ведь только что назвал тебя умным, а ты такие дурацкие вопросы задаёшь. Если бы немцы потребовали сделать возврат этих двух миллионов, то тебя бы разыскивал не я, а наш генеральный - Пономарь. И даже не он, а целая стая самых лучших сыщиков, которых он бы нанял. И сидел бы ты сейчас не на юге в Сочи, а где-нибудь на Лубянке или на Петровке в следственном изоляторе. Так что Леночка права, - благодари меня за то, что Пономарь не в курсе.

Боль в голове несколько утихомирилась, мои мозги постепенно восстанавливали свои мыслительные способности. И хотя больше всего сейчас я переживал из-за моего любовного фиаско с Еленой, всё-таки спросил:

- Если немцы не сделали предьявы, откуда ты узнал об этих двух миллионах?

- Вот это я наелся! Сколько давал себе зарок не есть на ночь, а всё силы воли не хватает его исполнять, - Колыванов похлопал себя по уже отрастающему брюху и без всякого перехода произнёс: – В понедельник тебе, Серенький, крупно повезло. Ума не приложу, как такому засранцу могло так крупно повезти, причём дважды. Первый раз, когда Пономарь приказал сделать сводную распечатку утренних транзакций и увидел непонятный для него перевод двадцати тысяч. Не знаю, с какой стати он затеял этот просмотр, обычно этим занимаюсь только я. Зачем именно в это утро ему пришло в голову заглянуть в распечатки: может, встал не с той ноги, может, любовница не дала, – не знаю. Но факт, его производственный порыв спас тебе жизнь.

- Он стал проверять распечатки потому, что его начальник отдела вместо того, чтобы выполнять свою работу и контролировать работу операторов, разъезжает по заграницам и просаживает деньги в казино и на импортных шлюх, - съехидничал я.

Мою тираду Колыванов пропустил мимо ушей. Он прохаживался между кроватью, к которой я был прикован, и столом, упражняясь в красноречии:

- Второй раз тебе повезло с этими двумя миллионами. Как ты только что вспомнил, я являюсь начальником отдела. Так вот, у меня имеются некоторые способы негласного наблюдения за моими подчинёнными. Естественно, перед тем как взять на работу любого банковского служащего, вплоть до рядовой уборщицы, проверяется его честность, верность и лояльность. Как правило, мы доверяем нашим операторам, к тому же я постоянно слежу за их работой. Но… на всякий случай, каждая транзакция, осуществлённая между нашим и чужим банком, автоматически фиксируется на компьютере-контролёре, установленном в моём кабинете. А какие же операции производил в понедельник оператор Сергей Савельев? Во всех подотчётных распечатках оператора Савельева вроде бы полный порядок, сделан возврат из заграничного банка на сумму двадцать тысяч, – именно столько, сколько и требовалось. Но, как зафиксировал мой комп-контролёр, за час до этого к Савельеву пришло аж два миллиона, причём со счёта моего богатенького друга-депутата, а об этом в распечатках Савельева ничего не указано. Не указано также в его распечатках, куда делись эти два миллиона. А мой комп зафиксировал, что деньги вернулись в тот же немецкий банк, но уже на другой счёт. Что ж такое, как же так? Здесь не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы обо всём догадаться.

Я слушал Витьку и старался по мере уменьшения головной боли анализировать его слова: «Если комп-контролёр фиксирует только транзакции между нашим и чужим банком, то он зафиксировал приход в наш банк двух миллионов и их уход. Куда затем деньги делись, компьютер Колыванова вычислить не мог – ведь деньги я переслал назад в немецкий банк и уже там дробил эти два миллиона и пересылал небольшие суммы в другие банки. Значит, в каких банках они сейчас упрятаны, известно только мне».

Тем временем мой бывший начальник отдела продолжал ораторствовать:

- О том, что мой работник Сергей Савельев в понедельник спёр со счёта в немецком банке один миллион девятьсот восемьдесят тысяч долларов, я узнал только в среду вечером, когда заглянул в свой комп-контролёр. Раньше недосуг было. Сам понимаешь, работы хоть отбавляй, только что вышел после отпуска. Пришлось и покричать, и поругаться. Да ещё Пономарь принял на твоё место сынка какого-то своего знакомого, такого же длинного, как ты и тоже очкарика. Кстати, где твои очки, змей очковый? Контактные линзы поставил?

- Какая тебе разница? – мрачно бросил я.

- Абсолютно никакой. В общем, во вторник работы у меня было невпроворот. А ведь кроме работы, ещё нужно было срочно доставать двадцать тысяч, чтобы вернуть долг. Крутился я, как колесо в автомобиле, но денег так и не достал. В среду – то же самое, не могу достать деньги, хоть тресни, хоть разорвись, хоть криком кричи. В самом скверном настроении уже в конце дня стал проверять свой комп, взглянул на транзакции понедельника и обомлел… Оказывается, Серёжа Савельев, которого я считал самым честным и порядочным лохом, на самом деле порядочный жулик. Да ещё какой – спёр почти что два миллиона баксов. Даже я себе такого никогда не позволял. Сгоряча хотел сразу же доложить обо всём Пономарю. Но потом передумал и решил сам тебя разыскать. Звоню по телефону – трубку никто не берёт. Не поленился я и, на ночь глядя, поехал к тебе на квартиру: в окнах ни одного лучика света, двери никто не открывает. Стали меня одолевать чёрные мысли: не такой уж он лох – этот Савельев, заграбастал целое состояние и удрал куда-то, попробуй теперь его найти. Грустно мне было и обидно. А ещё мне обидней стало, когда включил телевизор. Смотрю, показывают знакомое побережье и испанский городишко, из которого я уехал всего лишь два дня назад. Затем сообщают о террористическом акте, нелепо унёсшем жизнь нашего народного избранника. Ну, думаю, это ж надо, как везёт Серёге Савельеву – прямо счастливчик какой-то. Даже завидно.

- Между прочим, ты не завидовать должен был, а скорбеть, – всё-таки друга убили.

- Я и скорбел,.. что одолжил у него не пятьдесят, не сто, а всего лишь двадцать тысяч. Полночи не спал, всё думал: идти ли завтра с докладом к Пономарю и рассказать ему о негодяе Савельеве, или рискнуть не сообщать, а попробовать разыскать его самому – вдруг мой оператор захочет поделиться добычей со своим любимым начальником, в смысле, со мной. Но где ж теперь его найдёшь, этого сбежавшего Серенького волка? Думал я, думал и пришёл к выводу, что лучше синица в руках, чем журавлик в небе. В общем, побоялся я рисковать карьерой и свободой, решил обо всём доложить генеральному. Обязательно так бы и сделал, если бы,.. – Колыванов затянул паузу и в насмешливом оскале показал мне не совсем белые и не совсем ровные зубы, которые я с большим удовольствием пересчитал бы с помощью чего-нибудь твёрдого и тяжёлого.

- Что, если бы? – не утерпел я. – Не тяни кота за рогалик.

- Что деньги с человеком делают, - притворно вздохнул Витька. – Ты, Серенький, был раньше таким вежливым, и вот, буквально за неделю, превратился в грубияна. Как это неприлично! Короче, везёт не только таким мудакам, как ты. В четверг около десяти в операторской нашего банка раздалась учащённая междугородняя трель. Хорошо, что к телефону подошёл именно я. Представь мою радость, когда приятный женский голос с обалденным темпераментом поинтересовался, работает ли у нас ещё Сергей Николаевич Савельев, а если он работает, то не стал ли он начальником отдела или директором банка. Слово за слово, я завязал с дамой весёлый разговорчик, из которого удалось выяснить, в каком сейчас городе находится мой беглец и даже в какой гостинице он сейчас обитает.

Когда Витька сказал, что у звонившей женщины обалденный темперамент, мне даже не пришлось раздумывать, кто же она, – эта женщина. Четверг, десять утра. Именно в это время Винни-Вовчик, предварительно вытурив из ресторана Лариску, присел за мой столик и стал сокрушаться по поводу своих денежных проблем. Куда же делась Лариска? Ясное дело, куда! Она пошла к себе в номер и позвонила по междугородке в банк, чтобы удовлетворить свой любознательный ум на предмет того, что же могло произойти с её бывшим сожителем? С какой это вдруг стати он, как белый человек, прожигает свою жизнь в кабаках и дорогих гостиницах? Эх, Лариска, Лариска! Крысина ты безмозглая! Какого дьявола ты позвонила? Кто тебя за язык тянул?! Хотя этот хитрозадый чёрт - Колыванов разговорит любого и выпытает всё, что ему нужно.

- «Что же было потом?» - спросишь ты у меня. А я тебе отвечу, - барражируя по комнате, словно грузный бомбардировщик, Витька подошёл к столу и плеснул в бокал шампанского. Прихлёбывая, продолжил ходить с бокалом в руке и разглагольствовать: - Потом я закрылся в своём кабинете и позвонил в ту самую гостиницу славного города Сочи – ведь нужно было проверить, правду ли сказала эта милая дурочка. Всё оказалось правдой. «Да, Савельев Сергей Николаевич проживает у нас вместе с двумя телохранителями, - любезно сказали мне. – Да, высокий и белокурый». Вот тогда-то я и решил: и удержать синицу в руках, и достать с неба журавлика. Слёзно выпросил у генерального ещё отпуск до конца недели и махнул в аэропорт. Через четыре часа я уже был в твоей гостинице и, предъявив удостоверение майора ФСБ, которое предварительно купил в переходе метро, беседовал с её работниками. То, что я выяснил, повергло меня в шок: мой бывший подчинённый Серёжа Савельев, скромняга и праведник, во всю здесь кутит, пьянствует и бросается деньгами. Даже утверждали, будто бы доподлинно известно, что после пьяного ночного шабаша Савельев купил круизный морской лайнер и скоро отплывёт на нём в Турцию. Сказки сказками, но я понял, что ты бесишься со страху – знает кошка, чье мясо съела. Значит, думаю, боится мой Серенький, что его скоро найдут и мочканут, как барбоса подзаборного, вот и хочет до этого срока успеть потратить побольше денежек. Отвести, так сказать, напоследок душу. Правильно говорю я, Сергунчик?

Нахохлившись, как воробей в мороз, я угрюмо молчал.

- Стал я лихорадочно соображать, как же тебя подловить так, чтоб меня не подловили твои мастодонты из охранной фирмы. И придумал вот этот примитивный планчик, который мне удался. Какие два самых коварных камня на жизненном пути мужчины, на которых можно поскользнуться, упасть и потом не подняться? Стесняешься отвечать? Ну, так я сам отвечу - это водка и женщины! На женщину я и решил тебя подловить. Тут же из гостиницы позвонил Леночке и приказал прилететь – благо, что в Адлер есть ночной рейс. Затем надо было тебя успокоить, внушить, что не стоит деньгами сорить, что у тебя будущее счастливое и безоблачное…

В голове возникла смутная, ещё до конца не обретшую конкретность, догадка - словно в предрассветных сумерках постепенно проявляются очертания чего-то пока непонятного, пока не узнанного, но скоро это что-то должно обязательно обрести вполне осознаваемые черты и стать вполне явной реальностью.

- Экстрасенс… Эта тётка? Ты и её подослал? – прошептал я через секунду, озарённый явной очевидностью этой самой догадки. Только теперь до меня полностью дошло, как элементарно надул меня Витька. От собственного бессилия и собственного профанизма я закрыл глаза, заскрипел зубами, затряс головой и во второй раз произнёс: - Господи, какой же я идиот…

- Правда, ловко придумано? – расхохотался Колыванов, наблюдая за моей реакцией. – Хотя, как я уже говорил, довольно примитивно. Но, зная твои убогие умственные способности, можно было не сомневаться, что ты клюнешь на эту удочку. Когда я вечером в четверг приехал на железнодорожный вокзал к квартирному бюро, то познакомился с приятной пожилой женщиной – хозяйкой этого домика. Всё меня устроило: то, что хозяева в домике не живут, сам домик, и его владелица – интеллигентка с юмором и умением убеждать. Я ей сказал, что хочу разыграть друга, который как раз отдыхает в Сочи, и объяснил, что нужно говорить. За пятьдесят баксов она согласилась стать экстрасенсом. Вот такие пироги с тухлятиной, Серенький.

Витька вернул пустой бокал на стол и посмотрел на часы:

- Что-то разговорились мы с тобой. Хотя говорил в основном я. Теперь твоя очередь. Ладно, со вступительной частью мы покончили. Давай теперь перейдём к основной. Займёмся, так сказать, нашими миллионами.

Он подошёл к шкафу и достал из него маленький полиэтиленовый чемоданчик. Конечно, я сразу понял, что в этом чемоданчике и что будет делать сейчас Колыванов. Достав из чемоданчика ноутбук, Витька подсоединил его к телефонной сети и включил. Загудел, загружаясь перед предстоящей работой комп, запиликал встроенный в него модем, соединяясь с сетью.

- Итак, Сергунчик, будем сейчас делить деньги по-честному. Если ты не возражаешь, а возражать я тебе не разрешаю, этим займусь я. Говори адреса ящиков.

- Каких?

- На которых ты держишь реквизиты банковских счетов и программу для их расшифровки, - спокойно ответил Витька и перешёл на повышенный тон: - Слушай сюда, козлёнок сопливый, я прилетел сюда не в бирюльки играть. Я тебя замочить хотел из-за каких-то жалких двадцати штук, а уж из-за двух лимонов и подавно… Говори по-хорошему.

- Все реквизиты у меня на дискете, - соврал я. - А дискета - под подушкой на моей кровати, а кровать эта - в спальне, а спальня эта – в номере гостиницы. А в номере моя охрана. Пойди и возьми, козёл слюнявый.

Колыванов подскочил ко мне и залепил такую пощёчину, от которой у меня голова едва не повернулась на триста шестьдесят градусов, а в глазах запрыгали яркие искорки.

- Витюш, ты не мог бы это сделать кулаком? - спросил я, когда искорки в глазах перестали мельтешить.

- Мог бы, причём с удовольствием. А зачем?

- Чтоб я выключился, а ты больше не приставал со своими дурацкими расспросами.

Колыванов сжал кулак и замахнулся, а я невольно втянул голову в плечи и зажмурился. Когда открыл глаза, Витька, довольный моим испугом, стоял рядом и нагло ухмылялся:

- В штаны не наложил со страху? Я не очень люблю резкие запахи. Даже такой недоумок, как ты, Сергулёк, никогда не будет хранить важную информацию на дискетах или в компьютере. Нормальные люди прячут её в сети. Я на это и рассчитывал, когда заманивал тебя сюда. Тем более, что Леночка несколько часов назад восхищённо любовалась твоей благотворительной деятельностью и ты при этом не пользовался никакими дискетами. А чтобы развязать тебе язык, я и не собираюсь тебя сильно бить – я ж не садист какой-нибудь.

Он подошёл к шкафу, поковырялся в дорожной сумке и извлёк из неё несколько ампул и упаковку одноразовых шприцов:

- Хорошо, что у меня приятель – химик. Это он снабжает меня разной дурью. Знаешь, что это? Это… Тьфу, столько раз он мне называл это название, а я забыл – я эту химию со школьной скамьи терпеть не могу. В общем, это «сыворотка правды». Сейчас вколю тебе укольчик, и через десять минут ты у меня зачирикаешь, запоёшь, птичка моя певчая. Всё, что надо и не надо доложишь.

- А не боишься, что я от твоего укольчика просто загнусь? И останешься ты вместо денег с трупом на руках.

- Так вот, чтоб ты не сдох раньше времени, давай договоримся без всяких уколов. Ты мне говоришь адреса, я перевожу на свои счета деньги и преспокойненько удаляюсь. Надеюсь, у тебя хватит мозгов не поднимать шумиху и не бросаться за мной в погоню. Потому что, ежели что, на скамью подсудимых пойдём вместе, деньги же загребёт для личных нужд фонд нашей славной милиции. Не хочешь? Так давай достигнем консенсуса.

- Консенсуса?! – возмущённо воскликнул я. – Это после того-то, как ты меня хотел убить?

- И обязательно убью, если не получу с тебя свою долю, - в потемневших от ярости зрачках Витьки сверкала решимость зверя. – Это мой шанс разбогатеть и я его обязательно использую. Ну?

Нехороший взгляд, премерзкий взгляд, словно на меня смотрел сейчас не Колыванов, а сама смерть. От этого взгляда мне стало действительно страшно, мурашками пробежал по спине нервный морозец, затем кинуло в жар.

- Какая же это твоя доля? – спросил я, чтобы протянуть время, хоть что-то сказать и не выдать своего страха.

Который раз он хмыкнул и милостиво произнёс:

- Не переживай, Серенький, тысяч двадцать я тебе оставлю.

Мой страх немного потеснился. Теперь вместе со страхом во мне бушевали и злость, и ярость:

- То есть, как?

- Мало? А зачем тебе больше? Ты их всё равно пропьёшь в компании себе подобных. Или раздашь нищим, калекам и инвалидам, благотворитель хренов.

- Я помог только одному ребёнку...

Витька схватил меня за волосы, нагнулся и зашептал, задышал прямо в лицо свистящим нутряным шёпотом:

- Зачем? Зачем ты ему помог? Это твой ребёнок? Сколько таких больных и несчастных калек рождается на земном шаре! Ты им всем хочешь помогать? Земля и так переполнена! Семь миллиардов людей! И каждый из них мечтает о счастливой жизни, каждый хочет хорошо кормиться и мягко спать, каждый желает совокупляться и производить себе подобных. Им плевать, что Земля не резиновая и девять десятых из них здесь лишние. Они хотят жить и размножаться согласно заложенным в них инстинктам. И согласно этим инстинктам каждый должен думать только о себе и о своих близких. Другие же люди для него – конкуренты, которых надо изживать с этого света. Лучше бы ты эти сто тысяч выкинул, чем продлил жизнь маленькому инвалиду.

- Ты, Колыванов, фашист и редкостная сволочь, - не выдержал я. – Этот малыш выживет и будет благодарен…

- Ты прав, я – сволочь! Мы уже это обсуждали в понедельник у тебя в подъезде, и я с тобой полностью согласен. Да, я редкостная сволочь! Сволочь хитрая и сволочь умная! А иначе нельзя! В этом сволочном мире только сволочи и могут жить как люди, не сволочи – добрые и милосердные, здесь только существуют. А самого доброго и милосердного ещё две тысячи лет назад распяли, чтобы не сильно умничал и не надоедал своими проповедями. Ты думаешь, этот малыш будет благодарен тебе по гроб жизни? Да плевать он хотел на эту благодарность и вместе с ней на тебя. И любой бы другой на его месте точно так бы делал! Запомни, придурок, быстрее всего из человеческой памяти стирается именно благодарность. Все эти сказки о помощи и доброте, о самопожертвовании во имя других людей, - такие бредни, которые рассмешат любого современного школьника. Нет в мире доброты и нет в мире благодарности! Всё это собачья чушь! Ты сильно благодарен человеку, который изобрёл холодильник? Ты даже не знаешь, как его зовут. Хотя холодильником пользуешься каждый день. И тебе абсолютно наплевать на то, что выдающийся изобретатель умер от голода. Где же твоя благодарность к нему? Горького знаешь? Который - Максим, был такой советский писатель. В его рассказике персонаж один есть – самоотверженный паренёк Данко. Этот самый Данко вырвал из груди своё сердце, чтоб его светом осветить дорогу остальным. Людей он спас. Ну а сам, естественно, умер. Как отблагодарили Данко спасшиеся люди? Помнили о его подвиге? Накось, выкуси! Тут же забыли о нём, когда вышли из мрака. Даже меркнущее сердце героя в грязь затоптали. Это и есть настоящий реализм! Рассказик Горького правдив, самые неблагодарные существа на свете, – это люди. Так вот, мне уже скоро сорок пять. Большая половина жизни уже прожита не там и не так, как бы я хотел. Мне не хочется совершать подвиги во имя будущего неблагодарного человечества. Я хочу не существовать в этой жизни, а действительно прожить её! Хочу иметь всё! А для этого мне нужны деньги, деньги любой ценой. И пусть я триста раз буду безжалостной сволочью, но…

- Витюш, - взмолился я. – Ты не мог бы свои, безусловно, оригинальные жизненные концепции излагать чуть в сторонке.

Он удивлённо отпустил мои волосы:

- Это почему же?

- Задыхаюсь. У тебя очень устойчивый запах изо рта и очень неприятный – то ли какофония кариеса с парадантозом, то ли меня продавщица обманула и всучила торт с кремом не из сгущённого молока, а из дерьма.

- Ах ты чамор! – Витька вторично занёс кулак над моей головой.

На сей раз я зажмурил только один глаз, вторым же продолжал коситься на него. Он не ударил, отступил:

- Ты прав – время идёт, а я тут демагогию развёл. Ну, так как? Сам будешь говорить, или ввёдём сыворотку?

Отдавать деньги мне не хотелось. Скрепя сердцем их можно было бы отдать кому-то другому, но Колыванову… С какой стати я должен отдавать деньги этому гаду, который оклеветал меня на работе и вообще хотел убить. Который сам признавал, что он редкостная сволочь и в этом был стопроцентно прав. Ещё ощущалось воздействие той дряни, которую подсыпали мне в шампанское, но шок от неожиданного появления Колыванова и от мышеловочной миссии Елены уже прошёл. Я стал более-менее адекватно шевелить мозгами и лихорадочно искал пути к спасению. Убежать я не мог. Значит, нужно было, чтобы меня кто-то освободил. Как сообщить Игорю и Славику, что у меня возникли серьёзные проблемы? Мой мобильник Колыванов изъял, когда я был в отключке, и он сейчас вместе с бумажником и другими вещами из моих карманов валялся на тумбочке у телевизора. Так что воспользоваться я им не мог, даже если бы Витька вышел из комнаты. Пребывая в прострации, я совсем забыл о той штуковине, которую вручил мне Славик перед тем, как я вошёл в эту западню. Сейчас же вспомнил о ней. Маленькая коробочка должна была лежать в кармашке рукава. Может, Колыванов не нашёл её?

Я повернулся боком к спинке кровати и надавил плечом на один из металлических прутиков. Через ткань рубашки почувствовал пружинистое сопротивление коробочки, даже услышал едва слышный щелчок.

- Эй, что ты на бок заваливаешься? В обморок решил упасть? – Витька опять схватил меня за волосы и заглянул в глаза. В руке он держал шприц и ампулу. – Последний раз спрашиваю: сам будешь говорить или?..

- Сам, - обречёно вздохнул я, напустив во взгляд побольше испуга. Когда Витька повернулся к столу, чтобы положить шприц и ампулу, нажал на коробочку вторично. Теперь нужно было выиграть время. – Только, Витюша, давай предварительно договоримся.

- О чём?

Я уже открыл рот, чтоб ответить, но вдруг подумал о том, что моя охрана сейчас просто позвонит по телефону и будет спрашивать, не спросонок ли я нажал на радиомаяк. Колыванов и вправду хитрая сволочь, умная. Сразу поймёт, что этот звонок неспроста. Что он тогда предпримет? К счастью, мой мобильник молчал. А может быть, эта штуковина не сработала и радиосигнал не дошёл до гостиницы?

- О чём, - я тебя спрашиваю? Давай быстрее телись, – времени уже полвторого.

- Имей совесть. Оставить мне только двадцать тысяч – это просто грабёж!

- Что ты, Серенький! Я тебя за двадцать тысяч даже замочить хотел. Это же большие деньги! А ты не доволен, ещё носом крутишь?

- Так дело не пойдёт, - твёрдо сказал я.

- Сколько же ты хочешь?

- Нужно поделить по честному: тебе – половина, и мне – половина.

Перед моими глазами выросла крупная фига, созданная из могучего колывановского кулака:

- А это видел? Пятьдесят штук хватит для тебя с головой.

Я отрицательно покачал головой:

- Витюш, не жадничай. Если ты силком сдерёшь с меня все деньги, я же молчать не буду, а заявлю, куда следует. И сам сяду, и тебя посажу. А если ты меня действительно сейчас замочишь, то сильно рискуешь - твою Елену видели мои охранники, или ты и её мочканёшь?

Витька засопел, но мне удалось выдержать его угрожающий взгляд.

- Сто тысяч!

Я опять покачал головой. Между нами разгорелся самый настоящий торг. Два раза Колыванов не выдерживал и начинал орать. Когда он заорал в третий раз и укрыл меня четырёхэтажным матом, дверь приоткрылась и к нам заглянула Елена.

- Сейчас, Леночка! Мы уже скоро заканчиваем, - ласково сказал мгновенно поостывший Витька. – Подожди, пожалуйста, на кухне.

Лена послушно закрыла дверь. При виде её, на меня опять накатил приступ влюблённости. Вместе с этой влюблённостью с новой силой нахлынула злоба к Колыванову, а попутно с ней - ревность и зависть. Ведь он командовал этой девушкой, от которой я был без ума. Захотелось сказать этому жирному гаду что-нибудь колкое и ядовитое. Дурашливо хихикнув, я подмигнул ему:

- Слышь, Витюшь, а как она в постели?

- Что-о? – Витька открыл рот и обалдело посмотрел на меня.

- Как она в постели, говорю? – я подмигнул вторым глазом. – Это же твоя любовница, как я понимаю?

Вроде бы я ничего такого не спросил. Но почему-то достал его своим вопросом капитально. Глаза у Витьки были растерянными, а рот открывался и закрывался, как у несказанно удивлённой рыбы, которую без её согласия выдернули из воды.

- Дурак ты, Савельев, - наконец изрёк Витька. – Просто полнейший дурак. Да я тебе за такие слова…

- А что я такого спросил? – теперь пришёл черёд удивляться мне.

- Что ты спросил? Сейчас объясню, что ты спросил…

Неожиданно в комнату влетела Елена и испуганно вскрикнула:

- Папочка, кто-то ковыряется в замке!

Глава 13.

- Папочка, кто-то ковыряется в замке! – до меня не сразу дошёл смысл слова «папочка».

Папочка?! Кто – папочка? Какой папочка? Я ошарашено посмотрел на Лену. А она смотрела на Колыванова и продолжала тараторить:

- Сначала я подумала, что почудилось. Затем подкралась к двери. Там кто-то стоит и пробует открыть замки. Осторожно так, едва слышно.

- Твою мать,.. – Витька суетливо затоптался на месте. Затем метнулся в противоположный угол комнаты к шкафу и выхватил из сумки маленький цилиндрик длиною с ладонь. По ходу взмахнул рукой, и цилиндрик превратился в телескопическую дубинку с шариком на конце. Грузная Витькина фигура исчезла в дверном проёме.

Неожиданно из коридора послышался грохот, отвратительное дребезжание посыпавшихся на пол кастрюль и топот ног. В дверном проёме большой комнаты опять появился Колыванов. Грязно матерясь, он пятился назад и яростно размахивал своим грозным оружием. Бедная Лена что-то закричала и, отступая перед надвигающейся на неё Колывановской спиной, прыгнула к шкафу, словно хотела в нём спрятаться. Я бы к ней с удовольствием присоединился, если бы не наручники – очень неприятно, когда мимо твоего носа со свистом проносится набалдашник дубинки.

Не буду врать, я сделал это не специально. Всё получилось само собой и довольно удачно получилось: спасая голову, я отклонил туловище подальше от жуткой дубинки и поэтому вытянул вперёд ноги, через которые и перецепился осатаневший Витька. Как говорят в спорте, чистая подножка!

- Йоханный бабай! – уже в полёте проорал Колыванов, грохнувшись всей своей тушей об пол. Дубинку он так и не выпустил из рук, продолжал ею размахивать даже сидя. Хорошо, что не угадал меня по ноге.

Из дверного проёма выпрыгнул Игорь ловко ушёл от удара и с полуоборота внешней стороной туфли ударил Колыванова по шее. Дубинка упала на пол, а вслед за ней благополучно прилёг её хозяин. В комнату вскочил Славик, стрельнул глазами по сторонам и, кивнув на неподвижного Витьку, спросил у меня:

- Он был один?

- Один.

- Я же говорил, замочки совсем простенькие – за минуту открыли, - похвалился Славик.

- Всё, мужик, отмахался, – чуть ли не с сочувствием сказал Игорь почивавшему у его ног Колыванову, присел над ним и взял в руки дубинку. – Такой штукой можно запросто столешницу расколоть. По голове попади – и мозги наружу попросятся.

В углу у шкафа ожила Елена.

- Папочка! За что? Убийца! – она схватила со стола ананас и грохнула им Игоря по затылку.

Хорошо, что ананас не дубинка – голова моего охранника достойно выдержала этот удар, только слегка запачкалась.

- Шеф, я ничего не понимаю, - невозмутимо сказал он, когда Славик отобрал у Елены увесистый плод и усадил её за моей спиной на кровать. Игорь достал из кармана платок и аккуратно обтёр им волосы. – Это и впрямь её отец?

В ответ я только пожал плечами. Что Колыванов лет пять назад развёлся с женой, знали все сотрудники нашего банка. Знали, что у него есть ребёнок. Но сколько этому ребёнку лет, мальчик это, или девочка, я как-то не интересовался.

- Да, это мой отец! - выкрикнула Лена и бросила мне: - Его убили из-за тебя!

Она уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Мне стало не по себе. Не знаю, от чего больше: от того, что Колыванова убили из-за меня, или из-за того, что он, как оказалось, отец Елены.

- Он что, умер? – спросил я у Игоря.

- Какой там умер! - Игорь спокойно спрятал в карман платок. – Попробуй ещё уложить такого борова здоровенного, бабая недойоханного. Просто вырубил его на несколько минут.

Славик нагнулся над Витькой, ощупал его шею и подтвердил:

- Игорёня заехал ему по сонной артерии. Ничего страшного, скоро очухается.

Как бы подтверждая его слова, Колыванов застонал и пошевелился. Лена оторвалась от подушки и, всё ещё всхлипывая, стала вытирать слёзы. Я облегчённо вздохнул, на душе немного просветлело. А когда Игорь, Славик и обрадованная Елена сгрудились возле Витьки, даже позволил себе юморнуть.

- Эй, парни, - обратился я к охранникам, которые помогали Лене привести в чувство моего поверженного врага. – Вы зачем сюда заявились?

Игорь и Славик удивлённо переглянулись.

- Не понял, шеф? – озадачился Славик. – Ты радиосигналом нас вызывал?

- Вызывал.

- Причём два раза – случайно два раза ты бы не нажал. Мы поняли, что-то случилось. Сразу вскочили в машину и сюда. Подкрались к окошку и услышали, как этот кабантус матерится на всю Ивановскую. Вот мы двери и открыли…

- Так зачем вы сюда заявились? – повторил я и многозначительно звякнул наручниками, которыми по-прежнему был прикован к кровати.

- О, шеф, прости, - сконфузился Игорь и спросил у Лены: - Где ключи от браслетов?

Ключи лежали на столе у коробки с тортом. Через мгновение с меня удалили оковы, и я оказался на свободе. Массировал содранные до крови запястья и соображал, что же делать дальше. Этого я пока совершенно не представлял.

- Как я понял, шеф, этот папаша охотился за тобой и в качестве приманки подставил свою родную дочурку? – поинтересовался словоохотливый Славик.

Неприятный вопрос словно острым лезвием резанул меня по нервам, но на него волей-неволей следовало ответить.

- Ты поразительно догадлив, Славик, - сказал я угрюмо. – Та экстрасенсиха – тоже его подстава.

- То-то она мне сразу не понравилась.

- Шеф, что с ним делать? – спросил Игорь, наблюдавший за Колывановым. - Он уже стал оклемываться.

Я не хотел смотреть на Лену, отвернулся к шкафу. Но всё равно чувствовал её напряжённый взгляд, устремлённый на меня.

- Прикуйте его к кровати, так же, как и он приковал меня, - ответил я строгим голосом.

- Нет, шеф, такого бычару кроватью не остановишь – удерёт вместе с ней, - Славик обвёл взглядом комнату и остановил его на радиаторе отопления. – Мы его лучше к трубе прикрутим, так надёжнее будет.

Он подтащил уже начавшего проявлять двигательную активность Витьку к батарее и, заложив его руки за спину, приковал к трубе.

- Так может быть и меня тоже прикуёшь? – выкрикнула Елена. В её голосе звучали вызов и презрение. Таким тоном разговаривали герои-подпольщики с садистами-гестаповцами в старых советских кинолентах. Не хватало ещё, что бы она меня фашистом назвала.

Её тон смутил меня. Я смотрел на пылающую гневом прекрасную богиню и не знал, что ей ответить. Мне было до корней волос обидно, что между мною и ею вдруг неожиданно выросла стена вражды и непонимания. И эта стена – Витька Колыванов! Он её отец, - просто уму непостижимо! Ну почему мне довелось так страстно и безнадёжно втрескаться именно в ту девушку, у которой папа мой злейший враг? Нелепо, смешно, безрассудно, безумно… Так смешно, что волком выть хочется! И она считает меня вором, причём уверена в своей правоте. Какой же я вор?! Хотя, конечно... Так ведь у неё папа тоже далеко не ангел, подослал ко мне убийцу и сейчас хотел присвоить себе почти всю украденную мною сумму. Да по сравнению с ним я просто маленький шалун! Мне захотелось побыстрее объясниться с Еленой. И это непреодолимое желание подсказало, что же делать дальше.

- Очень может быть и прикую, - зло произнёс я, чтобы скрыть своё смущение. – Но потом. Пусть твой батюшка отдохнёт пока у батарейки, а мы пойдём на кухню и я тебе кое-что расскажу. Пошли.

Секунду она колебалась, ещё раз плеснула в меня гневом своих очаровательных глаз и пошла на кухню.

- Ребята, развлеките папу Леночки, чтобы ему было не очень скучно, - попросил я своих телохранителей и устремился за ней.

* * *

Мы уселись в тесной кухоньке на табуретах друг напротив друга. Даже сейчас я, прекрасно осознавая серьёзность предстоящего разговора, не удержался и, как бы невзначай коснулся коленом её коленки.

- Давай сразу договоримся, будем только разговаривать, - начал я нашу беседу. – Без ругани. Без всякого руко и ананасоприкладства. Тем более, что ананас остался в комнате. Мне бы не хотелось, чтобы ты навернула меня чем-нибудь по голове.

- А мне бы очень хотелось, - сообщила она, максимально отодвигая от меня колени.

- Всё-таки постарайся не делать этого. Держи себя в руках.

- Попробую, хотя и не обещаю.

Лёгкая предразговорная разминка была завершена. Я помолчал, собираясь с мыслями, затем начал с вопроса:

- Что тебе сказал обо мне Витька… то есть, извини, твой папа?

- Что ты негодяй и вор. Папа привык доверять своим работникам. Когда он был в командировке, ты, воспользовавшись его доверчивостью, украл у банка два миллиона долларов и поехал кутить на эти деньги в Сочи. Конечно, папа виноват, – за такими сотрудниками нужен глаз да глаз. Поэтому, чтобы не поднимать шумиху и чтобы не ронять престиж банка, папа решил действовать на свой страх и риск.

- Понятно, - горько усмехнулся я. – Чтобы защитить честь банка, твой папа решил совершить подвиг, – самолично найти злодея и отобрать у него уворованные банковские деньги. А чтобы об этом благородном подвиге никто не узнал, он пошёл на крайний риск - он задействовал на нелёгкой шпионской работе свою дочь. Правильно?

- А ты хочешь сказать, что неправильно? – ответила Елена вопросом на вопрос.

- Всё это враньё. Ну, почти всё… Деньги я взял не из нашего банка, а совсем из другого, из заграничного. И взял не два миллиона, а на двадцать тысяч меньше, - сумбурно прострочил я, как из пулемёта, сам понимая, что понять что-нибудь из моего краткого выступления абсолютно ничего невозможно.

- Подумаешь, какие пикантные подробности, - хмыкнула она. – Взял аж на двадцать тысяч меньше, бедняжечка. Может, тебя за это ещё поблагодарить должны? А кто за тебя отвечать будет перед этим заграничным…

- Подожди, - попробовал я перебить её. – Выслушай меня.

Но прервать Елену мне удалось не сразу. Лишь когда она заявила, что моё место в тюрьме и она не хочет, чтобы посадили вместе со мной папу, я не выдержал и протянул руку к её коленке. Только за тем, чтобы она замолчала и дала мне высказаться. Цели своей я достиг лишь частично: она замолчала, но я не успел произнести ни единого слова, так как на моё личико обрушилась звонкая пощёчина. Конечно, не такой силы, как у Колыванова, но тоже довольно-таки не хилая.

- За что? – вскричал я, хватаясь за огнём полыхнувшую щеку. – Мы же договорились без рукоприкладства.

- Ни о чём мы не договаривались. А если и договаривались, то нечего руки распускать, - с железной логикой прокричала в ответ она.

Дверь кухни приоткрылась.

- Шеф, ты здесь случаем не ранен? – участливо спросил Славик.

- Пока всё обошлось. Спасибо за заботу, - гаркнул я, словно это мой охранник был виноват в том, что мне врезали по морде.

Дверь закрылась.

- Выслушай меня, - попросил я. – Только не перебивай. Клянусь, что буду говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды.

- Свежо преданьице, да верится с трудом, - не удержалась она.

Я действительно хотел рассказать только чистую правду. О чём решил умолчать, так это о сделке Винни-Вовчика, в результате которой я заработал миллион. Но этот миллион - моё личное дело и о нём знать Елене вместе со своим любимым папочкой вовсе не обязательно.

Начал я с того, что меня бросила Лариска из-за моей невысокой зарплаты. Когда стал рассказывать о той злосчастной ночи с воскресенья на понедельник и о разбудившем меня звонке Колыванова, Елена не выдержала.

- Папа не был ни в какой Испании и не развлекался в тамошних казино, - заявила она. – Он ездил в командировку на Урал.

- Верь больше своему папочке, - съехидничал я.

- Естественно, я ему верю, а не тебе. Давай, ври дальше.

Я продолжил свой рассказ, который она иногда прерывала репликами, защищая отца и стараясь уличить меня во лжи. Но когда я стал рассказывать об амбале, который должен был меня навернуть трубой по голове в подъезде, её терпению пришёл конец:

- И ты думаешь, я тебе так и поверю, что этого алкаша нанял мой папа? Ты ври, ври, но знай меру.

- Клянусь, что это чистая правда, - торжественно произнёс я и в знак своей правдивости приложил правую руку к сердцу.

- Я не верю ни одному твоему слову и больше не хочу тебя слушать, - зло сказала она.

- А больше слушать нечего. На следующее утро я нанял себе охрану и прилетел сюда в Сочи, - ответил я и замолчал.

Было обидно, что она считала мой рассказ враньём. Хотя чего я, собственно, хотел? Чтобы Лена сразу поверила, что её отец ради денег хотел убить своего подчинённого? Но любой на её месте возмущался бы и до последнего защищал близкого человека, если бы ему внушали, что этот близкий человек - убийца и негодяй.

- Скажи, Лена, - нарушил я молчание. – Правильно ли я сделал, что дал деньги на операцию Андрюшеньки?

Её злоба улетучилась. Она растерянно смотрела на меня своими голубыми глазами и хлопала пушистыми ресницами.

- Что же ты молчишь?

- Не знаю, - ответила она после долгого раздумья. – Если бы ты пожертвовал свои личные деньги, я бы не колеблясь, ответила, что ты поступил правильно. Но ты отдал деньги чужие… Не знаю.

- Тот человек, которому деньги принадлежали, умер. По недоразумению погиб несколько дней назад от рук испанских террористов. Деньги лежали в иностранном банке. Что это значит? Это значит, что хозяин двух миллионов, - народный депутат, заработал их нечестным способом, а для отмывки своих грязных денег тайно перекачал их за границу. Такое сейчас повсеместно практикуется, уж поверь мне, как бывшему оператору банка. Не спорю, деньги попали ко мне случайно. Но почему я должен отдавать их твоему отцу? Меня выгнали с работы благодаря ему и едва не убили по его же заказу. Поэтому я считаю, что эти деньги теперь принадлежат только мне, и я могу ими распоряжаться, как хочу. А твой папа сейчас хотел их у меня отобрать, но вовсе не для того, чтобы вернуть в свой банк или перечислить в какой-нибудь благотворительный фонд. Он просто хотел эти деньги прикарманить. Так кто из нас настоящий вор?

- Всё, хватит! Мне надоело тебя слушать, - она со слезами на глазах вскочила с табурета. – Папа не мог так поступить. Пропусти меня, я хочу вернуться в комнату.

- Обожди. Последний вопрос. Ты меня должна была заманить сюда на ночь. Почему же в гостинице ты вдруг предложила провести ночь отдельно друг от друга, встретиться завтра утром и поехать в Красную Поляну?

- Какая тебе разница?

- Я хочу знать! Почему?

Она смутилась и нехотя ответила:

- Ты тогда сказал, что, используя деньги, якобы доставшиеся от дяди, совершил какую-то удачную крупную сделку. «Если это так, - подумала я, - значит, он бы мог вернуть украденные деньги и начать честную жизнь». Поэтому и решила не заманивать тебя в ловушку. Хотела убедить папу встретиться с тобой и поговорить по-человечески, чтобы ты добровольно вернул деньги.

- Ну и как, ты убедила папу? – невесело усмехнулся я.

Она не ответила. Устало опустилась на табурет и спросила:

- Что теперь будет?

Я пожал плечами и пробурчал:

- Сам не знаю.

- Что ты сделаешь с папой?

- Накормлю его той гадостью, которую ты мне подсыпала в шампанское.

- Не ёрничай. Что ты с ним сделаешь?

- Для начала поговорю с ним с глазу на глаз. А ты пока поскучай на кухне.

* * *

Уже полностью пришедший в себя Колыванов сидел на полу у радиатора с широко раздвинутыми ногами, выдвинутым вперёд брюхом и скованными за спиной руками. Кажется, такая поза не очень нравилась Витьке, – выражение его лица было крайне недовольным. В противоположной части комнаты за столом сидели Игорь и Славик. Они бдительно караулили пленного и между делом угощались тортом, запивая его «Фантой». Рядом с коробкой торта мерцал зеленовато-голубым светом работающий ноутбук.

- Прости, шеф, - сказал Славик, когда я вошёл. – Не удержались, ночь сегодня какая-то нестандартная. Вот мы и проголодались. Торт бесподобный, крем очень вкусный.

Я вспомнил, что прошедшим вечером так и не поужинал. Вернее, мой ужин стремительно завершился, едва успев начаться. Но голода я не испытывал, – мне сейчас было не до еды.

- Приятного аппетита, ребята, - я взял стул и сел недалеко от Витьки. – Только что ж вы сами торт уничтожаете? Пошли бы на кухню, даму угостили. А мы бы пока с арестованным о делах наших скорбных покалякали. Правда, Витюнь?

Витюня злобно пожевал губами и без слов постарался испепелить меня взглядом.

- Ноу проблем, шеф, - Игорь подхватил в руки коробку с тортом, Славик взял двухлитровый бутыль «Фанты» и фужеры. Друг за дружкой они двинули на кухню. На выходе из комнаты Славик оглянулся:

- Кстати о птичках, шеф. Терпила, то есть арестант, обещал нам завтра дать по десять штук баксов, если мы перейдём на его сторону.

- Ого, хорошие деньги! Ну и что вы ему ответили?

- Ничего. Мы торт ели, - усмехнулся Славик и сказал Витьке: - Слышишь ты, йоханный бабай, мы дорожим репутацией нашей фирмы.

- Какие высокие слова! – презрительно бросил Витька в спину Славику. – Всё в мире продаётся и покупается, и в первую очередь люди. Каждый человек – это продажная шкура, вопрос лишь в цене.

- Ты о чём с ней говорил? – спросил он, когда мы остались одни.

- С кем – с ней?

- С Еленой?

- О нас с тобой ей говорил. Рассказал ей правду об этих деньгах и о её дорогом папочке.

- Зачем? У тебя совесть есть? Ведь это же моя дочка!

От такой наглости я слегка опешил:

- Значит, ты из меня сделал вора, а сам хочешь остаться кристально чистым благородным папашей? Перебьёшься! Не надо было заваривать всю эту кашу.

- Всё равно она тебе не поверила.

- Очень даже поверила, - решил соврать я.

Вне себя от ярости Колыванов дёрнулся так, что ходуном заходил радиатор, к которому он был прикован.

- Не порть интерьер комнаты. Поломаешь батарею, будешь потом перед хозяйкой краснеть, лишние деньги ей доплачивать, - пошутил я, вспомнив издёвки Колыванова, которые он отпускал по поводу моих безуспешных попыток освободиться от наручников и кровати. – Зря ты дёргаешься, Витюня. Смотри, как бы руки не оторвались. Расслабься.

Его ярость испарилась, он хмыкнул и сказал:

- Ты прав, Сергунчик. Чего дёргаться, кожу сдирать на руках. Всё равно ты меня отпустишь.

- С чего это ты так решил?

Он театрально хохотнул:

- Ну не убьёшь же ты нас с Леночкой! Эти парни – наёмные секьюрити из охранного бюро, они не убийцы. А у тебя самого для этого тонка кишка. Уж извини, но это правда. Давай, Серенький, всё забудем и по честному поделим наши деньги - тебе половина и мне половина. Ты ведь и сам предлагал так сделать всего час назад.

- Предлагал. И как же ты на это предложение ответил? Точнее, чем ты мне ответил? – не дожидаясь ответа, я скрутил фигу и продемонстрировал её Колыванову. – Кажется, вот этим. Теперь получи ее обратно.

- Как бы там ни было, Серенький, мы должны найти с тобой консенсус. Согласен?

- Согласен. Только перед поиском этого самого консенсуса расскажи-ка мне, что ты хотел со мной сделать.

- Когда?

- После того, как вколол бы в меня «сыворотку правды» и отобрал деньги. Убил бы? А труп в саду закопал, или в море выкинул на радость крабам?

- Ты что, Серенький, - Витька возмущённо выкатил глаза. – Если б я был сам, тогда ты бы ещё мог такое подумать. Но ведь со мной Леночка, разве при ней смог бы я?.. Ты же сам видишь, какая она, совсем ещё дитё, наивное и доверчивое. Не хотел впутывать её, но не было другого выхода.

- Наивная и доверчивая. Такая наивная, что притащила меня сюда, - заметил я. – Так всё же, что ты со мной думал сделать?

- Если честно, вкалывать в тебя эту сыворотку мне не хотелось – мало ли что? Вдруг ты от неё в глубокий обморок упал бы или вообще скопытился, так ничего мне и не рассказав? Хотел обойтись без сыворотки: рассчитывал запугать до изнеможения, скачать на свои счета бабло и улететь первым утренним рейсом, предварительно накормив тебя водкой с клофелином. Естественно, оставил бы на твоём счету тысяч сто - двести. Согласись, это огромные деньги. Другие и мечтать о таких суммах не могут. Вот я и надеялся, что ты, когда отойдёшь от снотворного и водяры, поплачешь, погорюешь, да и успокоишься. Будешь наслаждаться жизнью и оставшимися деньгами, а главное, – будешь молчать и благодарить Бога, что всё так благополучно для тебя завершилось. Кто ж знал, что ты таким крепким орешком окажешься. Прямо герой, в натуре. Несгибаемый характер, как у Павлика Корчагина, или Олега Кошевого. Я уж действительно подумывал о том, чтоб сыворотку задействовать. Но тут твои церберы вломились. Только я никак не пойму, как ты их умудрился вызвать.

Я достал из нарукавного карманчика коробочку и молча показал Витьке. Он кивнул:

- Понятно, радиосигналом. Даже припоминаю, когда ты его нажимал. И как я этого не предусмотрел?! Надо было тщательней тебя обыскивать.

Я встал со стула и подошёл к тумбочке, где по-прежнему лежал мой бумажник и мобильник.

- Можешь убедиться, вся твоя наличность и документы на месте, - заверил меня Витька.

Я убедился. Затем разложил свои вещи по карманам и в задумчивости закружил по комнате. Похоже, Витька не врал. Убив меня, он бы здорово рисковал, – возникала проблема трупа. Куда его девать? А вдруг кто-нибудь из местных или отдыхающих увидел бы, как он прячет меня, в смысле, мой худой, но долговязый труп? Да и при Лене он бы вряд ли решился бы на убийство. Ещё были Игорь и Славик, которые обязательно занялись бы моими поисками. Нет, с убийством Колыванов здорово подставлялся. Действительно, гораздо проще было бы меня запугать и оставить сотню-другую тысяч баксов. Заявлять об ограблении я бы, естественно, не пошёл, а Витька, пользуясь своей безнаказанностью, стал бы миллионером. Хорошо всё-таки, что я додумался нанять охранников! Хорошо, что послушался Славика и взял с собой этот радиомаячок!

- Ты меня убедил, - сказал я, прекращая пробежку по комнате и останавливаясь у раздвинутых Витькиных ног. – За твоё нахальство и настойчивость я тебе подарю сто тысяч баксов. По-моему, это будет честно. Ты согласен на такой консенсус?

- Ты что, мудак, издеваешься? – вскипел Витька, но тут же сбавил обороты. – Я хотел сказать, Серенький, что это совсем не по-честному. По-честному будет, если мы разделим всё поровну. Короче, меня вполне осчастливит девятьсот пятьдесят тысяч.

Мне повторно захотелось осчастливить его фигой, но я сдержался.

- Серенький, имей совесть, - с горячим воодушевлением заговорил он, не обращая внимания на струившийся по мясистым щекам пот. – Я понимаю, тебе неприятно иметь со мной дело: негодяй, хотел тебя убить, сволочь и всё такое прочее. К тому же жалко лишаться денег. Но ты глянь на всё это с другой стороны. Получил бы ты эти деньги, если бы не я? Ни за что! Если бы я не одолжил двадцать штук у этого депутата, царство ему небесное, два миллиона не отослали бы к нам в банк. Если бы тебя не выгнал с работы наш генеральный, опять-таки из-за меня, разве бы ты решился украсть эти деньги? Уверен, не решился бы! Отправил бы ты два миллиона назад в немецкий банк и дело с концом. Пойдём далее. Как начальник отдела я должен контролировать твою работу. Ты спёр один миллион девятьсот восемьдесят тысяч баксов и я об этом никому не доложил, хотя и обязан был сделать это. Более того, я подстраховал тебя. Я уничтожил со своего компьютера-контролёра всю информацию о приходе в наш банк двух миллионов, только сохранил распечатку этого файла, но она у меня хранится дома. Сейчас никто, кроме меня, не докажет, что ты получал эти деньги. Но если мы с тобой не договоримся, мне достаточно предъявить распечатку генеральному. Ты лишишься и всех денег, и свободы, а может, и жизни. Ты должен купить моё молчание. А моё молчание стоит всего девятьсот пятьдесят тысяч баксов. Если мы договоримся, я превращусь в твоего соучастника, Серенький. Решайся – лучше лишиться половины, чем всего.

Конечно, в его словах был резон. Но признавать его правоту мне очень не хотелось. Это был человек, которого я ненавидел - Виктор Ильич Колыванов, хитрый и опасный хищник. Да, сейчас он говорил довольно убедительно и предлагал нам заключить договор. Но это сейчас, когда он попал в подстроенную своими же собственными руками ловушку. А что будет потом? От него можно ожидать любой гадости, любой подлости, – от обычного предательства до ножевого удара в спину. Нет, осознавать его правоту, договариваться с ним и отдавать ему девятьсот пятьдесят тысяч мне очень не хотелось бы. Я просто должен был возразить и довольно быстро отыскал нужный контраргумент:

- Всё ты говоришь красиво, Витюшь. Прямо соловьём заливаешься о твоём покрывательстве и соучастии. Знаешь, как эта твоя песня называется? Шантаж! Хорошо, допустим мы с тобой договоримся. Допустим, я тебе отдам девятьсот пятьдесят тысяч, но что будет через год, через пять лет? Ты промотаешь свою долю в казино и опять начнёшь шантажировать меня.

- Серенький, что произойдёт через год, через пять лет, никому не ведомо. Может, нас завтра грузовик задавит или судьба метеоритом по голове навернёт. К тому же, неужели ты думаешь, что я сорокалетний, и довольно-таки неглупый парень, промотаю такие деньги в казино? Обижаешь! Ты бы лучше о своих деньгах беспокоился. Мне Леночка говорила, что ты решил заделаться бизнесменом, даже успел какую-то выгодную сделку провести, вроде бы кучу денег заработал. Я тебя прекрасно понимаю, хотел вскружить ей голову своею крутизной. Наплёл девчонке с три короба, она и поверила. Но я – не она. Стать за одну неделю удачливым бизнесменом просто невозможно. Бизнес довольно интересная, но вероломная штука. Где гарантия, что через год или пять лет ты, занимаясь бизнесом, не обанкротишься? Может быть, ты сам останешься без копейки за душой, и сам начнёшь меня шантажировать.

Надо признать, что мой контраргумент Витька довольно успешно разбомбил в пух и прах. Я недовольно шмыгнул носом и опять в раздумье закружил по комнате.

Что ни говори, Колыванов прав: лучше отдать половину, чем лишиться всего. Отдам ему девятьсот пятьдесят тысяч, да и дело с концом. Из моего врага он сделается моим соучастником, можно даже сказать – партнёром. Если немцы всё-таки обнаружат пропажу двух миллионов из своего банка и предъявят претензии, Витька костьми ляжет, чтобы выйти сухим из воды. Ну и меня, естественно, обезопасит. Точно! Отдам ему деньги, и мы с ним разойдёмся, как в море корабли. Разойдёмся? А как же Лена? Думая о наших разборках с Колывановым, я совсем выпустил из виду, что вполне возможно больше никогда не увижусь с его дочерью. Кто я для неё? Вор и обманщик, которого нужно было перехитрить. Станет ли она со мной здороваться, если мы с ней случайно встретимся где-нибудь? Конечно, нет! Она улыбалась мне, терпела мои поцелуи и объятия только из-за своего папочки.

От этих мыслей мне стало тошно. Теперь я уже не думал о деньгах – свои девятьсот пятьдесят тысяч Витька получит, он убедил меня. Я думал о Елене. И ещё думал о её папочке – уж очень хотелось доказать ему, что он заблуждается в некоторых вопросах.

Он внимательно наблюдал за мной, видел мои раздумья и периодически приговаривал:

- Серенький, соглашайся. У тебя нет другого выхода.

Я подошёл к нему поближе:

- Ты хочешь заполучить девятьсот пятьдесят тысяч долларов?

- Хочу, но могу взять и больше, если дашь.

- Не дам. Так вот, давай договоримся: я сейчас предоставляю тебе счета с этой суммой, а ты,.. – моя пауза затянулась.

- Что же я?

- А ты продаёшь мне свою дочь.

Он выпучил глаза:

- То есть как?

- А вот так. Я у тебя покупаю Леночку за девятьсот пятьдесят штук. Она мне очень понравилась.

- Да я тебя!.. – Колыванов дёрнулся всем телом и, если бы я не успел отскочить в сторону, он бы достал меня ногой. Казалось, глаза его вылезут из орбит, он задыхался и хрипел, а бедная труба радиатора тряслась и скрипела так, что имела все шансы лопнуть.

- Что случилось, шеф? – услышав странные звуки, с кухни в комнату примчался Славик. – Ты чего, бабай, разбушевался? Смотри, сейчас йохну разок и сразу угомонишься.

- Вся в порядке, Славик, - сказал я. – Просто мы слишком азартно проводим переговоры.

Витька уже прекратил дёргаться и трясти трубу, только свирепо вращал глазами и тяжело дышал. Я отправил Славика опять на кухню и постарался успокоить Колыванова:

- Извини, Витюшь. Ты же сам говорил, что ты – редкостная сволочь. Ещё говорил, что тебе любой ценой нужны деньги, что всё в мире продаётся и покупается, и в первую очередь люди, что каждый человек – это продажная шкура, вопрос лишь в цене. Вот я и хотел проверить действительно ли ты такая сволочь, что способен продать за деньги собственную дочь.

Поняв, что на счёт продажи Лены я говорил несерьёзно, Витька заметно поостыл: - Только не надо меня ловить за язык, проверяльщик хренов. Да, я – сволочь, но за Ленку готов башку отбить любому, даже такой сволочи, как ты.

- Не могу понять, термин «сволочь», употреблённый в отношении меня, это комплимент или оскорбление?

- Пошёл в задницу, - миролюбиво предложил он.

- Уже иду.

- Стой! Давай сначала придём к консенсусу. Серенький, хватит уже нервишки трепать друг другу, скоро утро наступит.

* * *

На часах было двадцать минут третьего, когда я присел за стол и пододвинул к себе ноутбук. Вошёл в сеть и достал из одного почтового ящика зашифрованные реквизиты своих счетов, из ячейки электронного депозитария – программку для их расшифровки. Через полчаса работы я подготовил для Колыванова счета на сумму в девятьсот пятьдесят тысяч долларов.

- Ну, что там, Сергунчик, как наши дела? – спросил он, изнемогая от нетерпения у батареи. – Ты бы отстегнул меня, уже всё тело ломит от такой позы.

Я молча поставил перед ним два стула. На один установил ноутбук так, чтобы экран был виден Колыванову, на другой сел сам.

- Смотри, вот твои деньги, - я показал ему пять счётов по сто девяносто тысяч долларов каждый. – Девятьсот пятьдесят тысяч, как и договорились. Претензии есть?

Витька звучно сглотнул, словно собирался проникнуть в компьютер и съесть электронные циферки всех девятисот пятидесяти тысяч долларов.

- Наконец-то, - радостно произнёс он, не отрывая взгляд от экрана. – Я стал богатым человеком.

Записав реквизиты банковских счетов в ноутбук, я поднялся со стула:

– Всё, Колыванов, мы в расчёте. От браслетов тебя освободит Елена. Будь здоров. Не забудь уничтожить распечатку своего компьютерного контролёра.

Я направлялся на кухню, но на пороге комнаты меня Витька окликнул:

- Серенький, а каким бизнесом ты будешь заниматься? Или это была обычная трепология?

Так и подмывало сказать что-нибудь типа: «Не суй нос не в своё дело», однако я ответил по-другому:

- Пока что это была трепология. Но прожить жизнь обыкновенной сволочью не хочется. Да, хочется быть безбедным, хочется хорошо кормиться и мягко спать, хочется любить, но ещё хочется принести своей жизнью какую-то пользу.

- Как это прекрасно! Как это чисто и возвышенно! – съехидничал Витька. – Бог тебе в помощь, а флаг в руки. У каждого из нас свои мечты, свои цели и своя судьба.

* * *

Когда я зашёл на кухню, Лена посмотрела на меня с тревогой и испугом.

- Ну что? – прошептала она.

- Всё обошлось, Елена Викторовна. Мы с твоим папой договорились. Кажется, он остался доволен. Единственное недовольство у него вызывают некоторые ограничения в свободе движения. Мы сейчас уедем, а ты уж, будь другом, освободи его. Не забудь, пожалуйста. А ты, Славик, отдай Леночке ключи от наручников.

- Заводить, шеф? – спросил Игорь.

- Седлай.

Мои охранники вышли на улицу. Мы с Леной остались на кухне одни. За окном зашумел мотор машины, но уходить я не торопился:

- Лена, ты хотела завтра, то есть, уже сегодня поехать в Красную Поляну. Может быть, съездим?

Она грустно усмехнулась, передёрнула плечиком и уже открыла ротик, чтобы что-то мне ответить, но из комнаты раздался голос Колыванова:

- Леночка!

От этого возгласа Леночка вздрогнула и, потупив глазки, произнесла:

- Серёжа, тебе пора. Я за эти день и ночь очень устала. И папа там у батареи…

- Лена,.. - я сделал шаг к ней, но она, словно испугавшись меня, отпрянула в сторону.

- Не надо, Серёжа. Меня папа ждёт. Уходи.

- Леночка! – заголосил Витька пуще прежнего.

- Ну что ж, будь здорова! Привет! – я круто развернулся и рванул на выход.

Глава 14.

В гостиницу мы вернулись в пятом часу утра.

- Здравствуйте, Сергей Николаевич, - поприветствовала меня пятидесятилетняя Люда – сменщица администратора Павлика. – Как неудачно, что сегодня вы не ночевали в номере!

- Это почему же? – поинтересовался я.

- У вас в ванной трубу прорвало. Весь номер залит водой. Также пострадали два нижние этажа.

- Печально. У вас ко мне есть какие-то претензии?

- Что вы?! Какие претензии?! – затрясла Люда до невозможности напудренными щеками. - Администрация гостиницы приносят вам свои извинения за неудобство, и просит переселиться в такой же точно номер на верхний этаж, будьте так любезны.

- Буду, - пообещал я. – Так нам куда сейчас? За вещами?

- Пожалуйста, идите в свой новый номер. Сию же минуту наши работники доставят в него все ваши вещи.

- Шеф, что будем делать? – сквозь зевоту спросил Игорь, когда гостиничная обслуга, пожелав приятного отдыха, покинула наш новый номер. – Честно говоря, я бы покемарил сейчас маленько.

- И я бы не возражал похрапеть, - поддержал его Славик.

- Спокойной ночи, ребята. Точнее, радостных сновидений.

- И тебе того же, шеф.

Мои охранники разошлись по спальням, а я в усталом оцепенении опустился на диван в гостиной и постарался осмыслить всё происшедшее в доме у Колывановых. Но мои умственные потуги привели к тому, что от сегодняшних ночных приключений, сюжет которых раскрутился совсем не так, как бы мне хотелось, снова разболелась голова. Наверное, головной боли не в малой степени способствовали нервное перенапряжение и химикаты, подсыпанные Леной в мой бокал. Здраво рассудив, что в данный момент лучше не насиловать мозговые извилины, а дать им отдохнуть, я отправился под душ, а затем – в кровать. Однако полноценный сон, восстанавливающий силы, ко мне не торопился приходить. В голове царило бессвязное марево из набора фрагментов случившихся событий. Они сами по себе вспыхивали яркими картинками и чередовались друг с другом, как самые невероятные узоры в сбесившемся калейдоскопе. Полубодрствование, полубред, полусон, в котором моё возбуждённое сознание всё-таки умудрилось утонуть.

Бешеный калейдоскоп вдруг застыл, и я увидел Лену. Она стояла рядом, пыталась мне что-то объяснить и вытирала слёзы с глаз. Странное дело, я ничего не слышал: ни её слов, ни её голоса. Тогда я шагнул вперёд, протянул к ней руки, но между нами сохранилась та же дистанция.

- Ты хочешь со мной поиграть? – обрадовано рассмеялся я и сделал ещё шаг. – Давай поиграем в догонялки.

Лена не улыбнулась в ответ, её губы беззвучно продолжали шевелиться, а полупрозрачная фигурка стала отдаляться, явно приглашая идти за собой. Я бежал за ней, удивляясь, что могу так быстро бежать и совсем при этом не устаю. Неожиданно она пропала, растаяла, словно Снегурочка из сказки. Зато вдалеке я увидел того, к кому она меня вела, и совсем этому не обрадовался. Колыванов шёл навстречу и улыбался искренней улыбкой, которой я у него ни разу не видел.

- Привет, Серенький, - сказал он.

Общаться с ним не хотелось. От этой обезоруживающе странной улыбки было неприятно и даже страшно. Я отвернулся и пошёл назад. Он легко скользил по воздуху рядом со мной и, улыбаясь, говорил:

- Ты на меня не злись. Продолжаешь меня сволочью считать? Пустое! У каждого из нас свои мечты, свои цели и своя судьба. Только я теперь не сволочь.

- А кто же ты? – не удержался я.

Он дружелюбно рассмеялся, помолчал, затем сказал:

- А деньги забери.

- Зачем? - удивился я. – Это твоя доля.

- Бери, - настаивал он, тыча мне в руки своим ноутбуком. – Ну же!

- Отстань, - в ужасе я отталкивал от себя компьютер и озирался по сторонам. – Отстань, Колыванов. Я сейчас охрану позову.

- Да не бойся ты! – смеялся он, весёлым звонким, как у ребёнка смехом, и от этого смеха мне стало ещё страшнее.

- Славик! Игорь! – закричал я в панике. – Уберите его от меня! Уберите его!

- Кого забрать? – раздалось рядом.

- Уберите его, - попросил я, рывком усаживаясь на кровати.

- Ты чего, шеф? – передо мной стоял Игорь и недоумённо осматривал спальню. – Кого убрать?

- Его! - всё ещё находясь под впечатлением сна, я посмотрел по сторонам, пытаясь увидеть Колыванова.

- Что, шеф, ужастик приснился? – спросил Славик, который вслед за Игорем заскочил в спальню.

- С чего ты взял? - пробормотал я, роняя голову на подушку.

- Да ты орал сейчас на всё Сочинское побережье. Сам себя, наверное, перепугал.

Приснится же такая галиматья! Да, видать основательно встряхнул мои нервишки Витька, даже во сне от него нет покоя. Мне понадобилось несколько минут, чтобы окончательно проснуться.

- Ничего себе, - удивился я, глянув на часы – без двадцати двенадцать. Слез с кровати и, позевывая, вышел на балкон.

Сегодня погодка что-то испортилась, словно желала соответствовать моему не очень радостному настроению: по небу хулиганистый ветер гнал свинцовые облака, и под их тяжестью потемнело море, до самого горизонта покрытое белыми барашками. Это был еще не шторм, но всё же от накатывающих на берег волн слышался сильный шум прибоя. На пляже людей почти не было, только несколько парочек сидело на лавочках да рысачили неторопливой трусцой четверо любителей бега.

Интересно, сегодня можно на глиссере кататься? Вспомнив о вчерашней морской прогулке с Леной, я тяжело вздохнул. Захотелось снова увидеться с ней, услышать звонкий голосок. Хотя бы услышать. Я подошёл к телефону и, волнуясь, позвонил в тот дом, в котором провёл сегодняшнюю ночь. Предложу-ка ей опять поехать на прогулку, а ещё лучше шутливо сообщу, что нам предстоит важная деловая встреча, - ведь она сама ко мне напросилась в секретарши и пока не получила расчёт. Но что делать, если трубку возьмёт Витька? А ничего не делать! Ничего страшного, если он возьмёт трубку, без всяких здрасьте-досвиданья, без всяких разговоров попрошу пригласить Лену к телефону.

К телефону подошла не Лена и даже не Колыванов.

- Извините, здесь у вас жильцы проживали, - сказал я.

- Проживали, но уже не проживают. В пять утра съехали, - ответил мне бодрый женский голос, который я сразу узнал.

- Съехали? Куда съехали? – тупо спросил я, отнюдь не блеснув догадливостью.

- Домой улетели. В пять утра заказали такси, схватили вещички и в аэропорт умчались, - ответила лжеэкстрасенсиха.

- Понятно. Спасибо.

- Не за что. Может, вы в жилье нуждаетесь? Могу сдать недорого. Хороший частный дом без хозяев, от моря двести метров. В доме удобства, телефон, - атаковала она меня, напоминая своим темпераментом бронебойный характер Лариски.

- Спасибо.

- Лучшей квартиры вам не найти, – буром напирала тётка. – Почти в центре города, а тишина у нас, как в деревне. Возле дома сад. Сейчас как раз яблони расцвели. Будете жить, как в раю. Решайтесь!

Можно было просто положить трубку, но я не удержался, решил повредничать и осадить напор прилипчивой квартиросдатчицы:

- Дом мне не нужен. Остро нуждаюсь в помощи экстрасенса, чтобы он мне ауру слегка заштопал. Может, поможете?

Даже без слов, сквозь телефонную трубу почувствовал, как скукожилось и осело её решительно пульсирующее до этого момента биополе.

- А-а, это вы, - произнесла она сконфуженно после паузы. – Понимаете, меня попросил тот мужчина разыграть своего знакомого. Я вам ничего плохого, по-моему, тогда не сказала. Если хотите, можете забрать деньги. Вы мне их сами дали, я не просила…

- Возможно и заберу. Ещё подумаю, - строго ответил я, положил трубку и снова вышел на балкон.

Упругий морской воздух приятно освежал лицо, наполнял лёгкие озоном и опьянял, как вино. Итак, Лена и Витька улетели. Конечно, они уже дома. Витька, скорее всего, сидит сейчас на работе и разыгрывает из себя старательного сотрудника, преданного своему банку. Хотя какой банк?! Сегодня же воскресенье! Наверняка сейчас отоспится, а вечером поедет в казино, деньги транжирить. А Лена? Где она сейчас? Ведь я даже не знаю ни её адреса, ни номера телефона! Мы разошлись, как в море корабли. Черт побери! Я не хотел больше встречаться с Колывановым, хотел бы вообще позабыть о существовании на свете этого человека, но разве можно забыть его дочь? Разве можно забыть Леночку – дивное, неземное создание, благодаря которому я испытал «удар грома» и в которое страстно влюбился? И почему только проказница-судьба выбрала этому прекрасному ангелу в родители такое чудовищное безобразие – Виктора Ильича Колыванова? Нелепо и смешно…

- Шеф, какие у нас на сегодня планы? – спросил Славик, выходя на балкон.

В ответ я только пожал плечами. Планов у меня никаких не было. Была бы рядом Лена, тогда у меня, конечно, возник бы план, целая куча гениальных планов. А без неё море и достопримечательности сочинского курорта потеряли всякий интерес.

- Судя по фразам из твоего телефонного разговора и по тоскливому настроению, Лена уехала? Поверь мне, шеф, всё будет нормалёк. Иногда разлука бывает даже полезной.

- Смотря с кем и смотря для кого, - угрюмо пробурчал я.

- Кстати о планах. Хорошо бы что-нибудь перекусить, - намекнул Славик о своём видении ближайшей перспективы.

- Хорошо бы, - согласился я, хотя есть мне ни капельки не хотелось. – Закажите сами что-нибудь в номер.

Без аппетита произведя приём пищи, я ушёл в спальню и часа четыре провалялся на кровати. Моей хандре способствовал мелкий и совсем не весенний дождик, который настойчиво барабанил снаружи по подоконнику. В пятом часу ко мне заглянул всё тот же Славик.

- Хорошо бы что-нибудь перекусить? – продемонстрировал остроумие я.

- Перетерпим пока, - он усмехнулся. – Я к тебе по другому поводу. Шеф, давай выберемся на улицу, проветримся, так сказать. Дождь уже закончился. Может, прокатимся куда-нибудь или хоть ножками променад навернём по набережной? А если хочешь, можем к тренажерам сходить, железо потягать.

Из трёх предложений Славика я выбрал променад ножками.

* * *

Дождь уже закончился, и о нём напоминали только лужи, которые скоро должны были испариться совместными усилиями ветра и выступившего из-за туч солнца. Обрадовавшись улучшению погоды, на набережную вывалила толпа отдыхающих. Зато на пляже людей почти не было. Моя грусть требовала одиночества, и я отправился поближе к морю. Долго бродил по пенистой морской кромке, рискуя набрать в кроссовки воду. Жадно вдыхал солёный воздух и швырял гальку в набегавшие волны, словно хотел своими попаданиями отпугнуть их от берега. Притомившись от такого «интеллектуального» времяпрепровождения, я сел на лавочку и взором страдальца-великомученика взирал в волнующуюся морскую даль. Рядом со мной устроились Игорь и Славик. Чувствуя мою тоску и неблагополучное настроение, они помалкивали и со скучающими лицами посматривали по сторонам.

Метрах в десяти от нас пировала компания из трёх мужичков. Судя по их опухшим красным лицам, заросшим щекам и видавшей виды, до предела изношенной экипировке, мужички принадлежали к многочисленному отряду бродячих бомжиков, к той касте опущенных и отверженных людей, которую принято называть «отбросами общества». Заметив, как мы усаживались на лавочку, бомжики поначалу притихли и испуганно посматривали в нашу сторону. Затем расхрабрились, зашелестели газетами, в которые было завёрнуто что-то съестное и, наконец, достали из грязной авоськи бутылку с мутным пойлом, явно самопального производства. Стаканчик у них был один, и они пустили его по кругу.

- За знакомство, - провозгласил осипшим голосом последний из выпивавших и проглотил содержимое стаканчика. – Так, ты, Олег Василич, из Ростова будешь?

Я и не думал вникать в светскую беседу бомжей. Но порывистый ветер кидался из стороны в сторону и доносил до моих ушей почти весь их застольный разговор:

- Из Ростова-папы.

- А сюда зачем?

- Ностальгия. Решил в Сочи побывать, давно минувшие деньки вспомнить. Мы здесь семьёй – с женой и с дочкой частенько отдыхали. Жили вот в этой самой гостинице.

- Бляха-муха, ни хрена себе! Да ты, видать, в своё время крутым начальником был? Небось, в исполкоме или даже обкоме работал?

- Зачем в обкоме, я в научно-исследовательском институте работал.

- Учил колхозников, как кукурузу на деревьях выращивать?

- Зачем кукурузу, наша лаборатория лазерной диагностикой занималась.

- Лазеры? Это лучи такие? Помню, в школе мы что-то про них учили, и в детстве я книжку читал. «Гиперболоид инженера Гарина» называется. Так ты, Олег Василич, тоже эти самые гиперболоиды делал?

- Мы не гиперболоиды делали, а научной работой занимались.

- Это как?

- Ну, испытания разные проводили, эксперименты ставили. И какие эксперименты! Куда там этим американцам до нас тогда было! Неделю назад я нашёл одну газетёнку, а в ней статья - американцы не нарадуются, хвастаются на весь мир: с помощью луча лазера они ускоряют лёгкие предметы, типа колпачка от ручки или как вот этот стаканчик, до таких скоростей, что могут их вытолкнуть из земной атмосферы в космос.

- А на кой колпачки со стаканчиками надо ускорять и выталкивать в космос?

- Лазер, выталкивающий колпачок в космос – это прототип будущего двигателя для ракетоносителей. Двигатель принципиально новой конструкции. Так вот, мы в нашей лаборатории могли достигнуть этого результата лет десять назад.

- Так чего не достигли?

- Не успели. В стране хаос начался, ваучеры, прихватизация, пирамиды – каждый из власть имущих норовил оторвать для себя кусок пожирней. Им плевать на народ, на науку и на будущее, – побольше бы в свой карман нахапать. Сначала уменьшили финансирование, а затем вообще нашу лабораторию велели закрыть, из-за бесперспективности. Заведующий пробовал воевать, даже в Москву ездил. Там и умер от инфаркта – перенервничал. Помещение лаборатории руководство института сдало под офисы коммерсантам, оборудование за копейки распродало.

- А вас куда?

- Метлой на улицу. А кому мы нужны, бывшие советские учёные? Молодые устроились, где смогли: кто на рынке торгует, кто в строительные бригады подался, а один, самый шустрый из нас, умудрился за океан уехать. Может, теперь работает в какой-нибудь американской лаборатории, содействует их научно-техническому прогрессу. А я горькую начал пить. Вот и допился – с женой разошёлся, квартиры по пьянке лишился, а сам бомжую.

- А дочка?

- Дочка уже замужем. Зачем я ей? У неё своих полно забот. Ну, чего мы сидим всухомятку? Давай, наливай!

Я оторвал взгляд от морских волн и посмотрел на Олега Василича – бывшего советского учёного, нынешнего российского бомжа. Он как раз трясущейся рукой подносил ко рту пластмассовый стаканчик. Моя хандра усилилась, и до этого на сердце кошки скребли, а после услышанной истории стало ещё гаже.

- Да, - философски изрёк Славик. – Недаром в народе говорят: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся».

Я встал с лавочки. За мной поднялась моя охрана. Игорь достал из кармана деньги:

- Подкину с десяток рубликов бывшему учёному. Порадую старичка.

- Зачем? – поинтересовался Славик. – Сделаешь только хуже. Они на твои рублики накупят какой-нибудь левой водяры или одеколона, напьются до чёртиков – много ли им надо, и помрут. Не бери их грех на свою душу. Ты им уже ничем не поможешь, не вылечишь даже в лучшей клинике. Они уже отработанный материал.

Игорь спрятал деньги и пошёл за нами.

* * *

Мы поужинали в ресторане гостиницы и в начале восьмого вернулись в номер. Расположившись на диванчике, я включил телевизор и с помощью пультика стал переключать каналы. На одном из них показывали выступление нашего известного сатирика, чей юмор мне всегда нравился. Я стал смотреть этот концерт, хотел поднять себе настроение, но вышло наоборот. Хотя дядя Миша, как любовно называют его почитатели, был в ударе. Своими задоринками завёл публику так, что полный зал визжал и стонал от смеха. Дяде Мише даже приходилось успокаивать зрителей. Время от времени он махал рукой и приговаривал:

- Щас! Тс-с-с! Подождите, не смейтесь ещё чуть-чуть, дослушайте же.

Уметь рассмешить – это мастерство, великое искусство. А заставить смеяться человека над самим собой – вообще высший пилотаж! И в этом дядя Миша является настоящим мастером. Да, мы странные, не похожие на других, мы – люди, родившиеся на одной шестой суши планеты, то ли в Евразии, то ли в Азиопе. Кто мы? Что мы? Зачем мы? Что мы за нация такая экстремалов? Глупые до гениальности и умные до идиотизма. Что за изюминка заложена в нас? Что за гвоздь такой постоянно колет нам в задницу, мешает жить, но помогает выживать? Почему мы так не похожи на других? То с упоением поём: «Боже, царя храни!», то в революционном порыве кровью смываем с себя самодержавие. То с восторгом кричим: «Слава КПСС!», то без разбору топим в грязи всё, что сделано при советской власти. То заставляем содрогаться весь мир от нашей силы, то сами себя этой силы лишаем и безропотно позволяем вытирать об себя ноги. Смешные мы ребятишки! Смешные до того, что плакать хочется!

Весёлый концерт дяди Миши о нашей русской неповторимости в сочетании с житейской драмой спившегося советского учёного опустили моё настроение до нуля. Славик и Игорь остались смотреть концерт дальше, а я ушёл к себе в спальню, принял горизонтальное положение и по привычке стал издеваться над собой.

Что, храбрый белокурый викинг, хандра заедает? И то тебе не так, и это не даёт покоя. А от чего твоя хандра? Давай определим её истоки. Может быть, потеря девятисот пятидесяти тысяч баксов, которые ты отдал Витьке Колыванову? Нет! Истоки твоей хандры в том, что забрали у тебя любимую игрушку или эта игрушка сама от тебя уехала. И вот ты теперь нос ниже колен повесил. Да, она бесподобна, твоя очаровательная Леночка! Но разве нет других красивых девушек на свете? Встряхнись! Стань настоящим мужчиной! Клин клином вышибают. Приведи себе женщину, развлекись, устрой праздник пусть не для души – для тела. И развеется твоя хандра вместе с тоскою, и сразу поднимется настроение.

- Парни, я иду в стрип-бар, - провозгласил я, появляясь в гостиной.

- Давно пора, шеф, - сказал Славик, поднимаясь с кресла и выключая телевизор. – Ты ж, после того как эта Лена и её папаша хотели обвести тебя вокруг пальца, совсем сник. Сними себе тёлку и оттянись. После этого орлом себя будешь чувствовать.

* * *

Посетителей в стрипклубе не было. Блестящие шесты сцены, которые в четверг так усердно полировали своими телами две девушки-стрептизёрши, тоже оказались пусты.

- Рано ещё, - сказал Славик. – Детское время. Народ в такого типа заведения попозже сходится.

Насчёт детского времени Славик был прав - перед стойкой бара на высоких стульчиках сидели четыре нимфы явно школьного возраста. Девочки-подростки своим ярким макияжем и бижутерией походили на украшенные новогодние ёлочки. Малолетки курили длиннющие сигареты, сосали через соломинки коктейли и гипнотизировали меня взглядами. Я поспешно отвернулся, – мой моральный облик был ещё не настолько развращён, чтобы устраивать взрослые игры с детьми. К тому же мне хотелось найти здесь милашку Эллочку-людоедочку, с которой познакомился три дня назад и с которой у меня обязательно случился бы постельный контакт, если бы не дисгармония кишечного происхождения.

«Да, рановато ты сюда залетел, соколик», - подумал я, останавливаясь у сцены и раздумывая о том, что же предпринять дальше.

- Пожалуйста, проходите, присаживайтесь, - учтиво показал мне улыбку пухлощёкий бармен с короткими рыжими усиками. – Скоро начнётся наше представление. Получите большое удовольствие. А пока можно выпить.

- Спасибо. Возможно, мы посмотрим ваше представление, но попозже, - ответил я ему и вышел из зала.

- Здравия желаю, Сергей Николаевич, - козырнул мне милицейский капитан в гостиничном холле.

- Привет, Жора. На дежурство заступил?

- Так точно! Кого ищите? Может, я чем смогу помочь?

- Сюда частенько приходит Элла, симпатичненькая такая…

- Элка? Ну да, она у нас, можно сказать постоянно работает, - капитан игриво подмигнул. – У вас есть вкус, Сергей Николаевич, - Элка девчонка супер. И далеко не дура: какой-то институт в Краснодаре даже закончила и по-английски классно шпрехает, словно настоящая англичанка. Только она раньше десяти сюда не приходит. Но, если нужно, я мигом… Она недалеко живёт. Сейчас доставим. Уно момэнто! Я её к Вам прямо в номер приведу. Только Вы уж мне на бензин отстегните.

Я отстегнул. Обрадованный Жора побежал на выход, и через несколько секунд на улице зазвучала быстро удаляющая милицейская сирена - блюститель законности и правопорядка отбыл на важное спецзадание.

Готовясь к предстоящей встрече с Эллой, я достал из бара бокалы и коробку конфет, из холодильника - шампанское и отнёс к себе в спальню.

- Шеф, - заглянул ко мне Славик. – Извини за бестактность, но я, как твой телохранитель, обязан тебя оберегать. На вот…

- Это что? – я взглянул на яркую коробочку и сделал вид, что не понял её предназначение. – Радиомаяк или подслушивающее устройство?

- Презервативы. Как любили шутить в молодости наши деды и прадеды - резиновое изделие номер два.

- А какое же резиновое изделие было под номером один?

- Противогаз. В те годы модно было проводить учения по гражданской обороне, - Славик протянул мне коробочку. - Бери, шеф. Как говорится: «Без нужды не одевай, без славы не снимай».

- Мерси за заботу. Хорошо, что не предлагаешь мне надеть резиновое изделие номер один, - усмехнулся я и положил коробку с набором резиновых изделий номер два на тумбочку.

Жора справился с возложенной на себя миссией блестяще – доставил Эллу в мой номер уже через двадцать пять минут после получения заказа.

- Привет гроссмейстеру, - сказала она, заходя в спальню, и без всяких комплексов прыгая на кровать. Под короткой кожаной юбкой мелькнул треугольник белых ажурных трусиков. – Решился всё-таки на океан удовольствия? Выиграл свой турнир?

- Проиграл.

- Сочувствую. Ты главное не расстраивайся: без поражений нет побед и равен счёт удач и бед. Слышал такую песенку? «Машина времени» пела, когда я ещё первоклашкой была. Ничего, мы сейчас проведём сеанс реабилитации, и ты забудешь про поражение. Моя умница! Ты уже и шампанское приготовил?! Давай, откупоривай!

Мы дёрнули шампанского и Элла начала сеанс реабилитации. Надо сказать, очень профессионально. Я действительно получил удовольствие. Такое удовольствие мне не доставляла даже Лариска, которую я до этого считал Василисой Премудрой в области секса. На пике наслаждения я забывал, кто стонет и извивается в моих объятиях. Волны блаженства, проносившиеся по телу, растворяли в заоблачной нирване разум, уносили меня из реальности, и казалось, что в моей постели находится Леночка Колыванова. Эта иллюзия невероятно обостряла мои ощущения, поднимала их на невиданную до сей поры высоту, погружала в неимоверно чудесную бездну удовольствия.

Только в предрассветные часы мы угомонились. Изнемогая, я в обессиленной, но приятной истоме растянулся на кровати. Рядом неподвижно замерло горячее тело моей тоже изрядно уставшей партнёрши.

- А знаешь, мне с тобой понравилось, - прошептала она.

- Неужели, - усмехнулся я сквозь уже обволакивающую сознание дрёму. – Ты это каждому клиенту говоришь?

- Не каждому, - чуть ли не с обидой ответила Эллочка. - Хочешь - верь, хочешь – не верь.

Я не верил, но всё равно её слова были приятны.

- Ты не такой, как другие богатые мужики.

- А какой же я?

- Сама не пойму. Не такой, – и всё! Странный какой-то. Может из-за этого я и получила удовольствие от сегодняшней работы. А может из-за того, что ты меня всё время Леночкой называл. Меня ведь Лена зовут. Элла – это так, кликуха, рабочий псевдоним.

Дрёма пропала. Неужели я называл её Леночкой? Хоть убей – не помню! Ничего, это пройдёт. Несколько сеансов такой психотерапии с опытными профессионалками и я смогу забыть дочку Колыванова, освобожусь от «удара грома», вышибу клином клин.

- Кто она? – спросила Элла.

- Ты о ком? – попробовал я увильнуть от ответа.

- О той, о которой ты думал, когда меня трахал.

Я не смог удержать тяжкого вздоха, и ответил не отвечая:

- Зовут её также как тебя. И вообще, что за манера приставать с расспросами? Давай лучше спать.

Но моя дрёма улетучилась. Элла-Лена уже заснула, свернулась во сне калачиком, подтянув к самой груди стройные красивые ноги. А я лежал с открытыми глазами и смотрел в окно. Наблюдал, как постепенно бледнело чёрное небо и ночь уступала место первому дню новой недели.

* * *

Прошло ещё три дня моего отдыха в Сочи. Хотя какой это был отдых? Мой отдых превратился в пытку. Позабыть то неземное создание, которое заманило меня в западню к Витьке Колыванову, не получалось. Я постоянно думал о Лене, как наяву видел её лицо, слышал её голос.

Моя хандра не только не исчезла, но и успешно прогрессировала. Все попытки Славика и Игоря развлечь меня оставались безрезультатны. Когда мы в понедельник поехали на автомобильную прогулку, я чуть не выпрыгнул из «Хонды» от радости, увидев золотые волосы и высокую точёную фигурку Лены на Курортном проспекте. Подчиняясь моему крику, Игорь остановил машину, и я как сумасшедший бросился к девушке. К сожалению, это была не Лена.

В тот же вечер я стал раздумывать, как её разыскать. Похоже, это сделать будет трудновато - в нашем городе должно быть живут тысячи Колывановых. К тому же, мама Елены могла иметь другую фамилию. Самое простое - позвонить Витьке, но мне не хотелось говорить с ним, просить и унижаться.

Не помогала мне и психотерапия Эллы – клин клином почему-то не вышибался. Услугами других профессионалок я решил не пользоваться – Элла была самой симпатичной среди «работниц» нашей гостиницы. Кроме этого между нами возникли оригинальные отношения, очень похожие на дружбу. Уже не стесняясь и не таясь, в минуты постельных утех я страстно шептал Элле нежные слова, адресованные вовсе не ей. И Элла прекрасно понимала, что творилось со мной. В ночь со среды на четверг, в последнюю ночь моего пребывания в Сочи, когда мы пресыщенные плотской любовью отодвинулись друг от друга, она мне сказала:

- Ты мне нравишься и я не хочу, чтобы ты уезжал. Но, похоже, ты её не забудешь при всём твоём и моём желании. Тебе никто не поможет, кроме неё. Ты её любишь по-настоящему и сейчас зря терзаешь себя. Хочешь совет? Возвращайся к ней и постарайся выиграть свою партию, гроссмейстер.

- Не получится, - пессимистично ответил я.

- Получится, - заявила Эллочка, но потом без прежней уверенности добавила: - Если вдруг не получится,.. тогда возвращайся сюда. Я тебя всегда буду рада видеть… и без всяких денег. А захочешь, я к тебе сама приеду, если позвонишь. Записать тебе мой телефон? Дай бумагу и ручку.

Она вскочила с кровати и включила лампу над письменным столом, на котором для постояльца была приготовлена стопочка писчей бумаги, ручки и карандаши:

- Что это за ручка у тебя такая странная? Или это фломастер? Не пойму, как им писать можно?

- Какой фломастер?

Элла вернулась к кровати:

- Вот этот. Снаружи – корпус и колпачок, как у обыкновенного фломастера, откроешь – а внутри нет ни чернильного стержня, ни пера, одни штырёчки какие-то.

- Это не ручка и не фломастер, - объяснил я, беря у неё флеш-карту. – Это такая специальная штуковина. Она в компьютер вставляется.

- Как обычная дискета? – догадалась Эллочка.

- Функции у неё такие же, как и у обычной дискеты, только объём памяти в сотни раз больше. Где ты её взяла?

- Там из стаканчика торчала среди других ручек. А что?

- Хоть убей, не могу вспомнить, как на столе могла оказаться эта флеш-карта, - сонно пробормотал я. – Она же у меня в футляре ноутбука должна лежать.

- Что?

- Ничего, - ответил я уже сквозь сон. - Положи эту ручку на место и возьми другую.

Когда я проснулся, Элла уже ушла. На письменном столе лежал лист бумаги, на котором размашисто были написаны её имя и фамилия, номер телефона и даже домашний адрес. Я сложил вчетверо листик, спрятал его в карман своей дорожной сумки и только потом вспомнил про флеш-карту. Её синий колпачок выглядывал из стаканчика органайзера, как и колпачки обычных гостиничных ручек.

- Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша, - сказал я самому себе. – И видать, у меня она уже основательно съехала, если ничего не помню. Эх, Лена, Лена! И что ты со мной сделала?!

Флеш-карту, сделанную на манер авторучки, я купил вместе с ноутбуком, в тот самый день, когда приехал в Сочи. Просто так купил, на всякий случай. Положил в кожаный футляр компьютера и, насколько помню, ни разу её не доставал оттуда.

- Сейчас проверим, - я залез в сумку и достал ноутбук.

В его футляре лежала синего цвета флеш-карта. «Значит, с крышей у меня дела обстоят не так уж и плохо, - успокоился я. – Эта флеш-карта точно такая же, но не моя. Очевидно, её забыл прежний постоялец. А горничные, убиравшие после него номер, не обратили внимания на новую ручку в органайзере». Я вспомнил, кто жил до меня в этом номере, и от появившегося в голове предположения мой лоб покрылся испариной. Дрожащими от нетерпения руками я вытащил из футляра ноутбук и воткнул его штекер в розетку.

- Давай, малыш, поторапливайся, - подбодрил я загружающуюся машину и вставил в её разъём флеш-карту.

На флешке имелся всего один файл, озаглавленный русским словом, но написанным латинскими буквами: «Dengi». Я открыл его. Пред моим любознательным взором предстала сводная таблица, в графах которой были проставлены реквизиты банковских счетов, а также лежащие на них суммы денег. В завершении этого перечня стояло общее «Итого»: 4 900 000 ам. дол.

- Во блин!.. – Только и смог выдохнуть я, уставившись на экран.

Четыре лимона девятьсот тысяч баксов! Из-за них в туалете Владивостокского аэропорта застрелили четверых пацанов Кабана, а участь убившего их вора тоже лишена радужных перспектив. И вот эти деньги сами собой сейчас просились мне в руки. «Ты смотри, губу раскатал! – несколько охладил я себя. - Это деньги предпринимателя Кабана. К тому же, вполне вероятно, на дискетах или в ноутбуке свихнувшегося вора имелась точно такая же информация, и эти денежки Кабан уже прибрал обратно в свои цепкие криминальные руки. А если не прибрал? Чего гадать, сейчас проверим. Попытка – не пытка!».

Я вошёл в сеть и выборочно проверил несколько счетов. Всё точно, как в аптеке! На счетах лежали означенные в таблице суммы - хоть сейчас бери и пользуйся деньгами. Что теперь? Узнать у Славика номер телефона Кабана и сообщить ему об этой моей находке, или?.. Я встал из-за компьютера и в раздумье принялся наматывать круги по спальне. На душе было одновременно и радостно, и тревожно.

- Какие у нас на сегодня планы, шеф? – заглянул в спальню Славик, но, взглянув на моё взволнованное лицо, сразу задал другой вопрос: - Что случилось, неприятности?

- Наоборот, приятности, - улыбнулся я. - Только что по электронке получил хорошие новости от моего делового партнёра. Славик, сейчас мне предстоит срочная работа. Просьба не беспокоить.

- Понял, шеф, - кивнул он и закрыл дверь с той стороны.

Я сел за письменный стол, взглянул на экран компа и прошептал самому себе:

- Бог не выдаст, Кабан не съест.

В течение последовавших двух часов я открыл несколько счетов на разные имена в одном из банков Каймановых островов и перекачал на них четыре миллиона девятьсот тысяч долларов, которые мне милостиво предоставила госпожа удача и его величество случай. Когда прошла последняя транзакция, снова открыл на найденной флеш-карте её единственный файл под названием «Dengi» и, чтобы запутать следы, в номере каждого счёта изменил по две-три цифры. Теперь, если вдруг Кабан и узнает о существовании этого электронного архива, то не только его пацаны-работники, но и сам чёрт не сможет получить через сеть доступ к записанным на нём банковским счетам, а, явившись в банк лично, с прискорбием узнает, что они принадлежат совсем другим клиентам, даже в мыслях никогда не посещавших Россию. На всякий случай я полотенцем протёр синий корпус флеш-карты, уничтожая отпечатки пальцев, а затем сунул её обратно в стаканчик органайзера.

Следуя мудрому совету Эллочки, я сегодня рассчитывал улететь домой. На часах было всего десять минут двенадцатого - ещё вполне можно успеть в Адлер на самолёт.

- Парни, бейте в барабаны, трубите в трубы, собирайте шмотки в сумки – мы летим домой, - закричал я, пряча ноутбук в футляр.

Глава 15.

Родной город встретил нас серой пасмурной погодой и нудными, изматывающими терпение автомобильными пробками. После южной жары, буйной зелени и чистого морского воздуха Сочи, на улицах которого было относительно мало автомобилей, а люди предпочитали не торопиться, мне показалось, что мы попали на другую планету – планету холода, вздыбившегося вверх бетона и стекла, отравленного воздуха, хаоса бесчисленных машин на мостовой и беспокойно снующих по тротуарам киборгов. Но всё же это был мой город, город который я любил, в котором жил и к ритму которого должен был вновь привыкнуть.

- Какие наши планы, шеф? – задал свой обычный вопрос Славик, когда мы в семь вечера вошли ко мне в квартиру.

- Сейчас пораскинем мозгами, - ответил я, усадил его и Игоря на стулья, а сам опустился на свой старенький разболтанный диванчик, жалобно застонавший даже под весом моего лёгкого тела.

У меня были обширные планы, и самым главным из них было непреодолимое желание увидеть Лену, или хотя бы услышать её голос. Для этого, по дороге из аэропорта я попросил остановить таксиста у киоска, торгующего компьютерными дисками, и купил базы данных владельцев квартир, телефонных номеров и плательщиков налогов нашего города. С их помощью я надеялся узнать номер телефона Елены, а если повезёт, то и её домашний адрес или место работы. Решить проблему розыска Лены я надеялся, не выходя из квартиры. Поэтому телохранители мне сейчас были не нужны. К тому же я понимал, что Игорь и Славик десять дней не были дома и наверняка уже соскучились по нормальной семейной жизни.

- Итак, о наших планах, - подвёл я итог своим размышлениям. – Сегодня мне предстоит целый вечер заниматься телефонными переговорами. Так что вы свободны. Отдыхайте, ребята.

- А завтра? Шеф, по контракту мы тебя должны охранять до следующего понедельника, - напомнил Игорь. По его засветившимся радостью глазам я понял, что всеми помыслами Игорь был уже дома.

- Чем буду заниматься завтра, я пока не решил. Но если вы понадобитесь, звякну вам на мобильники, - из бумажника я достал две пачки пятидесятидолларовых купюр и передал своим секьюрити. – Это вам премия за отличную работу.

- Звони, шеф, в любое время суток и в любую погоду, - сказал мне Славик, когда они с Игорем вышли за двери моего скромного жилища и ждали на этаже неторопливо поднимавшийся снизу лифт. – Даже когда срок нашего контракта истечёт. Мало ли что, может, пригодимся. Пока!

Лифт повёз их на первый этаж, а я закрыл двери и оглядел свою старушку-квартиру. Когда же я отсюда уехал? На прошлой неделе во вторник. Господи, прошло всего десять дней, а кажется, что миновала целая вечность, – уж слишком много событий случилось за это время. Всего десять дней назад я глубоко скорбел из-за того, что меня бросила Ларимон, а сейчас даже рад этому. Более того, я подружился с её Винни-Пухом, которого до этого терпеть не мог, хотя и ни разу с ним не встречался. Всего десять суток назад я дрожал от страха из-за того, что присвоил чужие деньги и хотел их побыстрее прогулять, потратить до того, как меня изловят. Теперь же мой капитал увеличился почти в три раза, и мне не хотелось просто так растранжирить его, хотелось быть богатым и с помощью своего богатства сделать что-то полезное в этой жизни. Десять дней назад я совершенно не подозревал о том, что у моего врага - Витьки Колыванова, есть взрослая красавица-дочь, а теперь из-за неё не могу найти покоя. Эх, Леночка, если бы ты знала, как мне хочется с тобой встретиться!

Я сразу взялся за дело: включил домашний компьютер, вставил в дисковод первый диск. Вот черт, да здесь полно Колывановых! И сколько же мне нужно времени, чтоб всех их обзвонить? Неделя? Месяц? А если Лена живёт со своей мамой, а та повторно вышла замуж, сменила фамилию? Тогда это пустая трата времени. В справочнике имелись женщины-абоненты Колывановы Елены Викторовны, и я, решив попытать счастья, позвонил им. По двум телефонным номерам мне не ответили, – никого не было дома. По четырём номерам я пообщался с Еленами Викторовнами, но они оказались совсем не теми Ленами, которые были мне нужны. По последнему номеру раздражённый мужской голос спросил: “Это ты, Зураб?” и, не дожидаясь ответа, предупредил, что если я ещё раз позвоню Елене, он меня кастрирует и ампутированные части тела для красоты повесит на мои ослиные уши. От такой неожиданной перспективы я слегка растерялся и попробовал уверить садюгу, что я вовсе не Зураб. В ответ услышал отборный мат, и это меня несколько задело.

- Ты бы, дарагой, свои ветвистые рога иногда подпиливал, - порекомендовал я ему с кавказким акцентом. – Чтобы они тебе на мозг не давили и не мешали хоть немного соображать.

После перепалки с ненавистником Зураба искать Лену наугад по телефону мне сразу расхотелось. К тому же, едва только я положил трубку, кто-то позвонил в двери. Увидев сквозь мутный глазок могучий мужской силуэт, я почему-то решил, что это вернулся один из моих охранников и, не задавая традиционного вопроса: «Кто там?», сразу открыл. Перед дверью стояло совершенно незнакомое лицо кавказкой национальности с комплекцией моего Славика. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, хотя под впечатлением от последнего телефонного разговора и от неожиданного появления этого кавказца, я чуть было не спросил:

- Это ты, Зураб?

- Господин Савельев? – осведомился визитёр. – Сергей Николаевич?

- Он самый. А в чём собственно…

- С вами хотел бы познакомиться Аслан Бигаев.

- Аслан Бигаев? – задумчиво повторил я. Где-то мне уже доводилось слышать это имя и фамилию.

- Да, Аслан Бигаев, - из-за широченного плеча кавказца появился невысокий стройный мужчина средних лет в прекрасно сшитом по фигуре модном костюме. Мне сразу бросился в глаза его безукоризненно правильный пробор в густых волосах цвета красной меди и тоненькая линия ухоженных усиков над губой. Мужчина улыбнулся мне открытой дружеской улыбкой, демонстрируя прекрасные белоснежные зубы, красота которых, должно быть, стоила немалых денег. Вообще от этого человека прямо исходило ощущение успеха, благополучия, богатства и роскоши.

- Неделю назад вы спасли моего сына, - напомнил он мне.

- Ах, да! Конечно, - я улыбнулся в ответ и распахнул двери. – Милости прошу.

Вслед за своим верзилой-телохранителем мой неожиданный гость прошёл в комнату. Второй его охранник, габаритами под стать первому, остался стоять в прихожей у входной двери.

Аслан Бигаев весьма удивлённым взглядом скользнул по бросающейся в глаза убогости и неряшливости квартиры, за которую мне стало жутко стыдно.

- Всего час назад вернулся домой, - пробормотал я, убирая со стола на подоконник пепельницу с окурками и пустую бутылку из-под «Барабаса» – следы нашей встречи с дружищем Вячиком, оставшиеся ещё с позапрошлого воскресенья. – Так что, прошу извинить за некоторый беспорядок. Садитесь, пожалуйста.

Гость присел на шаткий стул, а его охранник вышел из комнаты и присоединился к торчавшему в коридоре собрату.

- Это вы меня извините за бесцеремонное вторжение, - сказал Бигаев. – Я хотел ещё вечером того четверга слетать в Сочи и поблагодарить вас за спасение моего единственного сына – моего Тимура, но дела не позволили сделать это. Сегодня мне сообщили, что вы вернулись домой. А на завтра у меня запланирована недельная поездка в Лондон. Поэтому, не откладывая дело в долгий ящик, я и решил навестить вас.

- Очень рад вашему визиту и знакомству с вами. Но, как вы узнали мой адрес?

- Ну, это элементарно, - усмехнулся он. – Там в Головинке на автостоянке, куда вы привезли Тимура и тех… трёх псов, мои люди запомнили вашу белую «Хонду», навели справки, узнали гостиницу, а в ней по книге регистрации – ваш домашний адрес.

- Действительно, элементарно, - тоже усмехнулся я. – Как чувствует себя Тимур после такого стресса?

- Спасибо, всё нормально. Вообще-то у него есть проблемы со здоровьем. Врачи ему рекомендовали мягкий морской климат, поэтому я его и отправил пожить в Сочи. У меня много друзей, но были и враги, как оказалось. Они и затеяли это похищение.

- Есть враги или были? – уточнил я.

Ответ Бигаева был краток и многозначен:

- Теперь у меня остались только друзья.

Я понимающе кивнул и спросил:

- Может быть, кофе выпьем? Или желаете что-нибудь покрепче в честь знакомства?

- Премного благодарен, но у меня лимит времени. К тому же пить кофе я себе позволяю только иногда по утрам. А что касается чего-нибудь покрепче,.. – Бигаев покосился на подоконник, где красовался живописный натюрморт из стеклотары и окурков, – общество сейчас освобождается от таких вредных привычек, как алкоголь и табак. Сейчас в моде здоровый образ жизни. Спиртное, сигареты и прочие стимуляторы – удел нищих и неудачников.

Я был с ним полностью согласен, но промолчал, ожидая, что скажет дальше мой великосветский гость.

- Сергей Николаевич, я долго думал, как отблагодарить вас за то, что вы сделали для меня и для моего рода, однако так ничего и не придумал. Примите, пожалуйста, от меня хотя бы,.. – Бигаев глянул в сторону коридора и позвал: – Махмуд.

Из рук Махмуда он взял то ли чемодан, то ли внушительных размеров кейс, кивком головы отправил охранника обратно в коридор и закрыл за ним дверь.

- Это вам.

Я молча уставился на лежащий посреди стола подарок - кейс из блестящей чёрной кожи.

- Не беспокойтесь, я настоящий чеченец, нормальный чеченец, не террорист. Я – деловой человек, имеющий некоторый достаток, - Бигаев коснулся рукой своей идеальной причёски. В рукаве белой рубашки бриллиантовым блеском сверкнула запонка. – Это – деньги. Это - всего лишь деньги. Мне не ведомо, чем вы занимаетесь, но думаю, три миллиона долларов вам не помешают.

Он щёлкнул позолоченными замками и открыл кейс. С уложенных плотными рядами баксов на меня смотрел серьёзный лик американского учёного и политического деятеля Бенджамина Франклина.

- Не стоит,.. – начал было я.

- Пожалуйста, не лишайте меня удовольствия преподнести вам хотя бы такой пустячок, как этот маленький чемоданчик, - перебил меня Бигаев. – И пусть он будет залогом нашей последующей дружбы. Учтите, я ваш вечный должник и в меру своих скромных сил буду всегда рад оказать вам какую-нибудь услугу или содействие.

Рядом с кейсом он положил визитку, встал со стула и протянул руку:

- Извините, мне пора.

* * *

- Сегодня не день, а сплошное «Поле чудес» с офигенными призами, - сказал я самому себе, когда Аслан Бигаев и его охранники ушли.

Минут пять я тупо пялился на содержимое кейса, потом пошёл на кухню, порылся в шкафчике и обрадовался, найдя в нём пакетики с “Липтоном”. Приготовив себе чай, вернулся в комнату и включил телевизор. На экране замелькали диролы без сахара, тампаксы с крылышками, тёти Аси с моющими поршками и бульонами. Под аккомпанемент этой пустопорожней рекламной дребедени я пил чай и свыкался с мыслью, что стал богаче ещё на три миллиона, а также в лице могущественного чеченца Аслана Бигаева приобрёл очень нужное полезное знакомство.

- Если у меня сегодня такой удачливый на деньги день, то мне обязательно должно повезти и в личной жизни, - уверенно заявил я, заканчивая чаепитие.

Как не крути, звонок Витьке Колыванову - наиболее быстрый способ найти его дочь в многомиллионном городе. Я мысленно попробовал прокрутить все возможные варианты предстоящей беседы, понимая при этом, что предугадать её развитие невозможно хотя бы из-за настроения, в котором Витька соизволит сегодня пребывать. В качестве разминки перед предстоящим разговором я решил позвонить бывшему коллеге по банку оператору Шурику и в лёгком телефонном трёпе выяснить нынешний жизненный тонус Колыванова.

Трубку взяла, как и обычно, супруга Шурика:

- Да?

- Добрый вечер, будьте добры Сашу к телефону.

- А кто его спрашивает?

- Любовник, - съязвил я.

- Очень остроумно, - хмыкнула она и уже не в трубку сказала: - Иди к телефону… Откуда я могу знать, – кто? Голубой какой-то.

- Привет, Ляксандр, - поздоровался я, услышав аллоканье Шурика.

- А-а, Серёга, привет, - ответил он. – Говорят, ты поголубел?

- Да пока ещё не собирался. Как дела?

- Дела – как сажа бела!

- Что нового в банке?

- Ты что, ничего не знаешь?

- А что я должен знать?

- Колыванова вчера похоронили.

Я вначале не понял:

- В каком смысле?

- В самом прямом. Убили Колыванова.

Слова Шурика ударили, словно обухом по голове:

- Кто? Когда?

- В воскресенье в десять утра он возвращался к себе домой. Куда-то он ездил: то ли в командировку, то ли опять на отдых, не знаю. У подъезда к нему подскочил один идиот и навернул трубой по голове.

- За что?

- Неизвестно. Нам, во всяком случае, не сказали. Какой-то рыночный алкаш. Видать, допился до чёртиков, вот и стал кидаться на людей. Череп Колыванову раскроил. Он умер через час, не приходя в сознание.

Воскресенье, десять утра. Витька в это время должен был возвращаться из аэропорта. Но с ним же была Лена!

- Что с Леной? – выкрикнул я.

- С какой Леной? – недоумённо отозвался Шурик. – Ты чего, Серёга?

Я постарался взять себя в руки и более-менее нормальным голосом спросил:

- Колыванов шёл сам?

- Вроде сам.

- Сашок, а ты случаем не знаешь, где его бывшая жена живёт?

- Хочешь соболезнование выразить?

- Вроде того.

- Где она живёт, не знаю. Но, кажется, у меня её телефон записан. Колыванов к ней года три назад частенько ездил по вечерам и дал на всякий экстренный случай её номер.

- Сашок, будь другом, поищи, - взмолился я.

- Сейчас пороюсь в блокноте, - через три минуты Шурик снова взял трубку и сказал: - Записывай.

Быстро распрощавшись с ним, я сразу набрал только что узнанный номер. Ожидал услышать Лену или её маму, однако мне ответил мужской голос.

- Здравствуйте, - после лёгкой заминки произнёс я сухим официальным тоном: - Сергей Николаевич Савельев – бывший сотрудник Виктора Ильича Колыванова. Я бы хотел поговорить с Еленой Викторовной.

- Её нет - она сейчас на той квартире.

- Извините, на какой – той квартире?

- На квартире своего отца.

Поблагодарив мужчину, я набрал домашний номер Колыванова, но услышал частые прерывистые сигналы зуммера - занято. Неожиданно из висевшего на стуле пиджака распелся мобильный. Мой номер знали пока считанные люди. Раздумывая о том, кто бы это мог звонить, я включил телефон и опешил - звонила Лена.

- Я хочу сказать тебе, - произнесла она глухим безжизненным голосом, - что пока ты там отдыхаешь, моего папу…

- Леночка, мне уже всё известно. Я сегодня приехал, хотел узнать твой телефон, и мне сказали, что твоего папу,.. – я запнулся и сбивчиво продолжил: - Лена, мы с твоим отцом враждовали,.. но я искренне сожалею о том, что случилось… Ты мне веришь?

Она промолчала.

- Лена, разреши я приеду к тебе. Ты ведь сейчас там, на той квартире? Лена, ответь.

- Ты хочешь приехать? Зачем? Хотя я уже догадалась, зачем. Приезжай.

* * *

В квартире Колыванова я ни разу не был, но адрес его знал. Такси довезло меня до краснокирпичного шестнадцатиэтажного красавца, горделиво возвышающегося над неприметным стадом сереньких панельных пятиэтажек. Как раз из подъезда выходила стайка крикливых юнцов и воспользоваться услугами домофона мне не пришлось. Квартира сорок пять находилась на восьмом этаже. Я нажал на кнопку звонка, примостившуюся возле массивной бронированной двери. Открыла мне Лена в домашнем халатике и шлёпанцах. Большие синие глаза красны и печальны. Золотые волосы обвивает широкая чёрная лента. Лена посторонилась, пропуская меня. Не зная, куда идти, я неуклюже затоптался в коридоре. Повинуясь её молчаливому жесту, прошёл в комнату и невольно осмотрелся: дорогая мебель, зеркала которой завешаны белым полотном. На журнальном столике стоит большая фотография в траурной окантовке. На фото - улыбающийся Колыванов, молодой и не располневший, наверное, ещё студент. Стараясь не смотреть на фотографию, я присел на краешек стула. Совершенно не представляя, что сказать Елене в такой ситуации, опустил голову и молчал.

- Такие люди и без охраны, - первой заговорила она. - Что же ты сам пришёл? Неужели не страшно? Или оставил своих вышибал подъезд караулить?

- Лена, я понимаю, тебе сейчас очень тяжело. Но в чём я виноват? Это какая-то трагическая случайность, нелепость…

- Это не случайность, - Лена то ли вздохнула, то ли всхлипнула. – Ты прав, ты не виноват. Виноват сам папа. Он слишком любил эти проклятые деньги. Слишком! Всё из-за них. Из-за них он разошёлся с мамой, из-за них он постоянно пропадал в казино – всё мечтал озолотиться, но только проигрывал и влезал в долги. Из-за денег и долга он хотел, чтобы тебя убили в прошлый понедельник. За это, наверное, его Бог и наказал. Знаешь, кто убил папу?

Я покачал головой, хотя уже и догадывался, кто мог убить Колыванова. Лена говорила тихо и невыразительно, словно по чьей-то чужой прихоти читала вслух очень неинтересный рассказ:

- Свидетели рассказали милиции, что этот здоровый, похожий на бомжа мужик в течение пятницы и субботы, утром и вечером слонялся по двору дома, будто с кем-то искал встречи. В воскресенье он тоже зашёл во двор, сильно пьяный, в руках держал что-то завёрнутое в газету. Мужик увидел идущего к подъезду папу и бросился к нему. После той нервной бессонной ночи, во время которой вы выясняли отношения, он очень устал и ещё в самолёте жаловался на головную боль. Поэтому, наверное, и не почувствовал опасности, не увидел, как сзади к нему подбегает этот пьяный дебил. Мужик изо всей силы ударил папу по голове завёрнутой в газету трубой. Папа упал, а тот стал рыться у него в карманах. И это в десять часов утра! Люди подняли крик, жильцы вызвали милицию. Хорошо, что она приехала быстро. Когда милицейская машина влетала во двор, пьяный как раз шёл навстречу с папиной сумкой в руках. Его тут же и задержали. Когда он протрезвел, то при допросе рассказал, что в прошлый понедельник по “заказу” должен был убить длинного белобрысого очкарика, а «заказчиком» был Виктор Колыванов, с которым он когда-то учился в одном классе. В самый последний момент наниматель вдруг передумал и не разрешил убивать очкарика. Хотя убийство сорвалось, Колыванов обещал ему уплатить, но так и не расплатился. За это он ударил Колыванова по голове, хотел отомстить.

- Этот алкаш сообщил мой адрес? - спросил я.

- Сообщил. Но ты зря боишься, - Лена усмехнулась грустно и презрительно. – Милиция тобой интересоваться не будет. Узнав, что папа хотел убить своего бывшего подчинённого, ваш генеральный директор Пономарь решил не ронять престиж банка и своих работников, сумел “доказать” следователям, что этого не могло быть. Пьяницу будут судить за обычное разбойное нападение.

- Откуда ты это знаешь?

- Пономарь вчера маме рассказал на похоронах, - Лена встала и прошла мимо меня в другую комнату.

Я услышал, как она выдвинула ящик то ли в шкафу, то ли в письменном столе. Ящик задвинулся, и Лена опять вернулась. В руках у неё была свёрнутая в трубочку бумага. Рулоны такой бумаги мы использовали в принтерах нашего банка. Бумажную трубочку Елена положила передо мною на стол. Я глянул на бумагу и спросил:

- Что это?

- Я ничего не понимаю в банковских делах, но мне кажется, ты приехал сюда именно из-за этого.

Я развернул трубочку. Это была распечатка компьютера-контролёра Колыванова за понедельник прошлой недели. Чёрным по белому в ней был указан перевод двух миллионов, который совершил оператор Савельев. Значит, Колыванов не соврал. Перед тем, как уничтожить информацию о моей краже, он действительно подстраховался распечаткой, чтобы иметь возможность шантажировать меня.

- Леночка, я приехал, потому что очень хотел увидеть тебя, - ответил я и положил распечатку на стол. Она зашелестела и, как живая, свернулась опять в трубочку. – Хотя ты права, это очень ценная бумага, серьёзный компромат против меня и против твоего папы. А теперь эта бумага стала компроматом и против тебя.

- Причём здесь я?

- Лена, не будь ребёнком. Я получил не совсем законным способом кучу денег и поделился с твоим папой. Ты ведь знаешь об этом?

- Да, он мне сказал. Хочешь забрать их? Забирай! Я сейчас вынесу папин ноутбук.

- Прекрати, пожалуйста. Лучше скажи, ты об этих деньгах кому-то говорила? Маме, например?

- Никому не говорила.

- Значит, об этих деньгах знали только трое: я, твой отец и ты. Теперь Колыванов умер и ты стала наследницей его денег.

- Мне эти деньги не нужны. Они заработаны нечестным способом и из-за них папа погиб.

- Леночка, большие деньги почти всегда зарабатываются нечестным способом. Мы об этом с тобой уже говорили. Неужели ты теперь откажешься от того, из-за чего погиб твой отец? Он-то старался, я думаю, в первую очередь ради тебя.

- Откажусь. С меня вполне хватит этой папиной квартиры. Мама не будет возражать, если я буду жить отдельно от её новой семьи. Через два месяца заканчивается моя учёба. У меня хорошая профессия и я найду интересную работу, так что проживу и без этих грязных денег.

Я только усмехнулся, услышав такую уверенность: «Хорошая профессия… интересная работа…». Прекрасный наивный ребёнок! Кому нужна твоя профессия? Кому сейчас нужен молодой неопытный специалист? Сейчас опытным специалистам, мастерам своего дела не так-то просто получить место. Вслух же я сказал:

- Ты ведь уже работаешь.

- С чего ты взял?

- Забыла? Ведь ты работаешь у меня секретарем.

- Перестань, - она недовольно дёрнула плечиком и отмахнулась. – Папа сказал, что все твои россказни об удачных сделках – враньё. Так что не надо строить из себя навороченного коммерсанта, у которого в каждом городе есть фирмы и офисы. Ты эти деньги не заработал, эти деньги чужие.

Она сказала сущую правду. Но всё равно было жутко обидно, именно потому, что это была правда. От этой обиды взыграло моё самолюбие.

- Правильно! – в запальчивости воскликнул я. – Эти деньги чужие и я их не заработал. Но я хочу работать и зарабатывать! Давай станем компаньонами и с помощью этих чужих денег закрутим свой бизнес.

Лена усмехнулась и опять махнула рукой. Её пренебрежение довело меня до белого каления: кровь бурно ломанула в голову и я почувствовал жар на своих щеках.

- Считаешь меня ни на что неспособным? - закричал я, словно обиженный маленький мальчишка, которого незаслуженно наградили подзатыльником. – Считаешь, что я только и могу, что тратить чужие деньги? Ты не права, Лена! У меня будет принципиально новый бизнес! Такая коммерция будет, которая и не снился всем этим новорусским магнатам. За проведённые в Сочи десять дней я многое понял и хочу…

Из моего пиджака раздалась музыка. Я замолчал, в пылу ораторства не сразу поняв, что это звонит мобильный. Достал и включил трубу.

- Серёжа, это Владимир. Здравствуй, - поприветствовал меня Ларискин Винни-Пух. – У меня к тебе деловое предложение. Моим итальянцам до зарезу нужен молибден. Я сейчас занимаюсь розыском реального продавца, и кажется уже нашёл. Хочешь участвовать в сделке? Дело пахнет хорошей прибылью.

Несколько мгновений я раздумывал, но затем устоял перед соблазном заработка шальных денег.

- Володя, ты извини, но я не хочу участвовать в таком бизнесе.

В трубке стало слышно, как обиженно запыхтел Винни-Пух. После паузы он произнёс:

- Как хочешь. Деньги для сделки я найду. Просто хотел предложить тебе сотрудничество, по-дружески.

- Спасибо. Ты только не обижайся. Я не хочу продавать за границу то, что принадлежит России, понимаешь?

- Понимаю. Ты это уже говорил тогда в ресторане. Кстати, насчёт этих больших машин с одним рогом во лбу. Ты понял, что я имею в виду?.. Так вот, мой знакомый, тот у которого на плечах большие звёзды, очень обрадовался возможности торговать отремонтированными машинами и предоставил свои расценки. Тебе это ещё интересно?

- Очень интересно.

- Тогда слушай, - он стал сообщать расценки на танки, указал также, какие могут быть скидки при оптовых закупках.

Я поблагодарил Вовчика за предоставленную информацию и передал привет Ларимон. Он передал привет Елене, на чём мы и закончили наш разговор.

- Деловая беседа? – язвительно усмехнулась Лена.

- Ага, - я не обратил внимания на её усмешку. – Это Владимир звонил.

- Какой Владимир?.. А-а, это тот толстенький, с которым мы были в ресторане, муж твоей бывшей.

- Он самый. Просил передать привет моей будущей.

- Это кому?

- Разумеется, тебе, кому же ещё.

- Ну, знаешь ли,.. – Елена подбоченилась, упрямо поджала губки, в её синих глазах полыхнула молния.

- Леночка, давай обойдёмся без кровопролития, - я миролюбиво поднял руки вверх, словно собирался сдаваться в плен.

- Не обойдёмся, - она шагнула к столу и схватила свёрнутую трубочкой распечатку. – Я тебе сейчас…

- Зайка, у меня же чёрный пояс по карате, теквондо, самообороне и бегству без оружия, - заорал я, радуясь хоть такой возможности отвлечь Елену от тягостных послепохоронных раздумий. – Любимая, давай жить дружно!

Нашей почти семейной идиллии помешал телефонный звонок. Занесённое над моей головой бумажное оружие замерло. Елена обернулась и я, воспользовавшись моментом, выхватил у неё из руки распечатку.

- С тобой я позже разберусь, - пообещала она, направляясь к висевшему на стене телефону.

- Очень буду рад, - ответил я, мысленно обругав телефон, который не вовремя позвонил и помешал мне и Лене поиграть в войнушку.

Пока она с кем-то общалась, мне не составило труда скомкать распечатку и спрятать в карман. Этот компромат необходимо было уничтожить, даже не спрашивая согласия Елены. Впрочем, когда телефонный разговор закончился, о распечатке и об обещании разобраться со мной, она даже не вспомнила.

- Что случилось? – спросил я, увидев её крайне озабоченное лицо. – Кто тебе позвонил?

- Какой-то товарищ папы, - растерянно ответила Лена. – Сказал, что у него ко мне срочное дело. Через десять минут он будет здесь.

Я встал со стула, чтоб подойти к ней, а она мои телодвижения поняла по-своему:

- Ты хочешь уйти?

- Нет, но если ты считаешь, что я должен…

- Я прошу тебя остаться, - её выразительные глаза светились испугом. - Я не знаю, кто это и зачем он сюда едет.

- Конечно, останусь, - бодро ответил я. – Не бойся.

Сам же подумал о том, что неплохо бы вызвать сюда Игоря и Славика. Я уже хотел позвонить им, но вдруг вспомнил первые слова Лены, которые она произнесла при моём появлении в этой квартире: “Такие люди и без охраны. Что же ты сам пришёл? Неужели не страшно?” Выглядеть в её глазах трусом не хотелось, и я решил обойтись без телохранителей.

* * *

Веселой птичьей трелью прощебетал из прихожей звонок и Лена открыла двери. В квартиру быстро вошли двое мужчин. Один из них, стройный и подтянутый, с крючковатым орлиным носом и чёрным пушком, оконтуривающим изрядную лысину лобастой головы, показался мне знакомым. Я поднапряг память и вспомнил, что видел его несколько раз в нашем банке. Он приходил туда к покойному Колыванову. Второго гостя я видел впервые: рыжие с проседью волосы, губы растянуты в какой-то неестественной сладенькой улыбочке.

- У вас гости, Елена Викторовна? – поинтересовался “орлиный нос”, увидев меня. - Добрый вечер. Я рассчитывал поговорить с вами наедине. Хотя делать особую тайну из нашего разговора мне незачем.

- Это мой друг, - смущённо выдавила Елена. - И я хотела бы...

- Воля ваша, можем пообщаться и при этом молодом человеке, - "орлиный нос" прошёл в комнату и отодвинул от стола стул. - Разрешите, мы присядем? Сразу хочу предупредить, что этот разговор будет не из приятных. Возможно, мне следовало бы говорить не с вами, а с вашей мамой, но я сегодня узнал, что именно вы рассчитываете жить в этой квартире.

- Рассчитываю, но я не понимаю, какая вам разница...

- Сейчас вы всё поймёте, - "орлиный нос" достал из барсетки файл с бумагой, написанной от руки, и протянул его Лене. - Вы почерк своего папы знаете? Эту расписку Виктор Ильич Колыванов написал четыре месяца назад. Прочтите.

Лена взяла файл и прерывающимся от волнения голосом прочла:

- Я, Колыванов Виктор Ильич беру в долг у господина Развадовского Аркадия Борисовича восемьдесят тысяч долларов США. Если я не смогу вернуть указанную сумму до 15 мая, обязуюсь в качестве компенсации долга подарить господину Развадовскому свою квартиру. Если же я до 1 июня не передам в собственность господину Развадовскому квартиру, мой долг удваивается и составит 160 тысяч долларов, в чём и расписываюсь в присутствии трёх свидетелей.

Лена прочла расписку дважды, пока не осознала её страшный смысл. В комнате повисло тяжёлое молчание и рекламная улыбочка на лице напарника "орлиного носа" сейчас выглядела весьма издевательской.

- Если желаете, я организую вам встречу с этими тремя свидетелями, - нарушил молчание "орлиный нос". - Они подтвердят, что всё написанное - правда.

- Какой кошмар, - прошептала Лена и положила файл с распиской на стол. - Неужели папа одолжил у вас такие большие деньги?

- Ваш папа любил играть, - "орлиный нос" взял файл и аккуратненько спрятал в барсетку. - Я его предупреждал, с такой патологической страстью к азартным играм ему и на пушечный выстрел нельзя было приближаться к казино. А он всё мечтал выиграть, каждый вечер проводил за рулеткой. Вот и доигрался. Я от души сочувствую вам, Елена Викторовна, но ничем помочь не могу. Понятно, таких денег у вас нет, поэтому я хочу получить эту квартиру. Как мне говорили в агентстве недвижимости, её цена около восьмидесяти пяти тысяч долларов.

- Но имеет ли силу такая вот бумажка? - в голосе Елены появилось отчаянье. - Она не заверена у нотариуса. Ведь это же не официальный документ. Любой суд признает её недействительной.

Эти слова вызвали на лице “орлиного носа” улыбку, но не такую слащавую, как у его напарника. "Орлиный нос" улыбался снисходительно и жёстко:

- Елена Викторовна, эта бумажка и есть самый официальный документ, который имеет силу. А до суда у нас с вами дело не дойдёт. Кстати, вы совершенно не обратили внимание на последнее предложение расписки.

Он опять достал из барсетки файл и, близоруко щурясь, прочитал:

- "Если же я до 1 июня не передам в собственность господину Развадовскому квартиру, мой долг удваивается и составит 160 тысяч долларов, в чём и расписываюсь в присутствии трёх свидетелей". Вы знаете, что это значит? Почему долг вдруг удваивается?

Лена покачала головой.

- В наше время с долговыми расписками в суд не обращаются. Судебные разбирательства действительно длинны и скучны. Поэтому сейчас с такого сорта делами обращаются не в суд. Гораздо удобнее отдать такую расписку криминальным структурам, проще говоря, - бандитам. Сурово и дорого, зато быстро и справедливо. Они свою работу знают и сдерут нужную сумму даже с нищего. А за свои посреднические услуги криминальные благодетели берут пятьдесят процентов от стоящей в бумаге суммы. Вот почему при составлении таких расписок принято на всякий случай долг увеличивать вдвое. Если вы заупрямитесь, я первого июня отдаю расписку таким вот "судьям" и тогда у вас появится, как минимум вдвое больше проблем, чем сейчас: придётся платить мне восемьдесят тысяч и столько же - бандитам. Так что давайте не будем ждать первого июня и не будем обострять наши отношения. Ваш папа деньги одалживал и мне абсолютно всё равно, куда он их дел, хотя знаю, что все эти деньги он промотал самым разгильдяйским образом. Я хочу вернуть своё, тем более что скоро у меня предвидятся некоторые денежные затраты.

Опять наступило молчание, глаза Елены беззащитно заблестели влагой. Чтобы хоть как-то поддержать её, я преодолел свою врождённую закомплексованность и, не обращая внимания на присутствие в квартире колывановских кредиторов, обнял Лену за плечи.

- Не переживай, всё будет хорошо, - прошептал я ей на ушко.

Она смахнула слёзы, вздохнула и не оттолкнула меня. Это придало мне уверенность, и я обратился к "орлиному носу":

- Господин Развадовский, вы бы не могли дать нам с Еленой копию этой расписки? Так же было бы желательно, чтобы мы познакомились со свидетелями, чьи подписи стоят на этом документе.

Он с интересом посмотрел на меня насмешливым прищуренным взглядом:

- Как пожелаете, молодой человек. Все свидетели пребывают в добром здравии и вы, и Елена Викторовна познакомитесь с ними, когда сочтёте нужным. Извините, с кем имею честь?

- Сергей Николаевич Савельев.

- Сергей Николаевич, - Развадовский усмехнулся и несколько пренебрежительно спросил: - Вы близкий друг Елены Викторовны и, как я понимаю, имели виды на эту квартиру?

- Вы неправильно понимаете, - ответил я, старательно имитируя его тон. - На квартиру Колывановых я видов абсолютно никаких не имел.

От хитрого прищура Развадовского и его явного чувства превосходства, которое он демонстрировал в отношении меня, я почувствовал злость и раздражение. Захотелось удивить этого самоуверенного господина, хоть как-то утереть его остроклювый нос. И в этом мне помог замузицировавший в кармане мобильник. “Наверное, Славик или Игорь, - подумал я, включая трубку. – Хотят узнать, чем мы будем заниматься завтра”. Но я ошибся.

- Алло, Сергей Николаевич? – раздался из трубки солидный бас. – Иван Петрович Онипко беспокоит. Помните сочинскую гостиницу и поминки Фролова?

- Поминки Фролова помню, а вас, господин Онипко, не совсем.

- Да меня тогда там не было, - пророкотал бас. – Но мои партнёры и друзья были. Говорят, вы торгуете танками?

В первые секунды я опешил – разве можно о торговле оружием говорить открытым текстом по телефону?! Но размышлять об этом не было времени и я решился, тем более что сам в визитке указал номер своего мобильника. Набрав в грудь побольше воздуха и плюнув на всякие предосторожности, я бросился в этот совершенно незнакомый омут коммерческой жизни, который сам же и придумал:

- Торгую. Могу предложить модель Т-64 или более современную модель - Т-72.

- А какие у них цены?

- Цены зависят от количества: чем больше вы закупаете единиц, тем выгоднее для вас цена.

- Для начала мы с моим дружком хотели бы взять небольшую партию – около двадцати танков и запчасти к ним, а если товар понравится, докупим ещё.

- Сколько вы хотите взять?! – удивлённо переспросил я. Мне показалось, что я ослышался: неужели кому-то может понадобиться два десятка старых танков.

- Двадцать штук. А что? У вас столько не будет?

- Будет. Мы вообще-то занимаемся оптовой торговлей, - брякнул я, - и двадцать единиц техники – это небольшая партия. Но, если вы рассчитываете сделать повторную закупку, давайте попробуем. Куда присылать товар?

Господин Онипко сообщил, где бы он хотел получить танки.

- Кубанские казаки решили сменить лошадей на танки? – пошутил я, узнав, что танки должны направляться на Кубань.

- Почему бы и нет? - гулко отозвалась трубка. – Нам эта идея с “новорусскими казаками” очень даже понравилась. Мы ведь потомственные казаки и механизаторы экстракласса. Вот и задумали с дружком провести первый танково-казацкий праздник. Пусть наши мужики в степи на танках порезвятся и народ порадуют. Да и вообще, шашка на стене – хорошо, а танк в гараже – ещё лучше. Так какая будет стоимость?

Вспомнив цены, которые час назад сообщил мне Ларискин Вовчик, я мысленно ввёл в них свои коэффициенты и продиктовал “новорусскому” казаку Онипко.

- Приемлемо, - кратко ответил он. – Будем брать: десять Т-64 и десять Т-72.

- Только эти цены без железнодорожного тарифа, - предупредил я. – Ещё нужно уточнить стоимость перевозки до вашей станции. Завтра ближе к вечеру мои сотрудники вышлют вам типовой договор на куплю-продажу и окончательные цены.

Когда я окончил разговор с господином Онипко, в комнате царило что-то весьма схожее на немую сцену из знаменитого гоголевского “Ревизора”: Лена, погружённая в свои мысли, неподвижно сидела в кресле, красивая и печальная, как мадонна на иконе, с дивана продолжал улыбаться неестественной улыбкой напарник Развадовского, сам же “орлиный нос” продолжал смотреть на меня. Но каким взглядом! Куда делись его пренебрежительность и насмешливость? Даже хитрый прищур исчез! Сейчас во взгляде его округлившихся глаз читалось крайнее недоумение.

- Извините, - небрежно сказал я и выключил трубку. – Деловой разговор с покупателем.

- Да, я слышал, - кивнул носом Развадовский, этим жестом напомнив большого говорящего попугая. – Вы что, оружием торгуете?

- Иногда. Удовлетворяю тягу наших богатых граждан к дорогому и прекрасному.

- К прекрасному?! Танки – это прекрасное? Что за бред? Как можно частным лицам продавать танки? Зачем?

Теперь я позволил себе снисходительно улыбнуться:

- Уважаемый Аркадий Борисович, вы ведь знаете, как ценят в нашем обществе понятие, называемое – престиж. Так вот, теперь у нас престижно иметь не только шикарную квартиру, крутой коттедж, пышногрудую любовницу и импортную машину. Последний писк этого самого престижа - танк! Да, не надо так удивляться. Русские танки всегда были лучшими в мире. Покупка русского танка – это прекрасный ответ российских патриотов засилью иномарок на наших дорогах.

Глаза Развадовского стали ещё круглее:

- Чепуха! Кто разрешит ездить на танках по улицам?

- Никто не разрешит, - обрадовал я его. – Пока. А там видно будет! Вы ведь знаете непредсказуемость наших государственных деятелей: если им адекватно заплатить, они примут любой неадекватный закон, который взбредёт в голову платящему. Естественно, гражданские танки на улицах – это дело будущего. Сейчас же богатые люди покупают танки просто так, чтобы в гараже стоял рядом с “мерседесом”. Дарят друг другу на дни рождения, своим детям, внукам. Один мой приятель подарил танк жене. Она у него любит острые ощущения - имеет более ста парашютных прыжков. Вот он ей и подарил танк. По его убеждению, танк гораздо безопаснее парашюта. Сейчас его супруга с удовольствием ездит на танке по домашнему полигону и не помышляет о новых парашютных подвигах. А почему у нас так бурно возрождается казачество? Потому, что многие наши состоятельные граждане мечтают иметь свою личную армию. Хобби у людей такое оригинальное! Поэтому сейчас и вводится новая мода: пересаживать казаков с коней на танки. Такие войска теперь будут называться “новорусские казаки”. А вы разве про эти “новорусские” игры не слыхали?

- Не слыхал, - очумело произнёс Развадовский. – Идиотизм какой-то! Бессмыслица.

- Ну почему же? – возразил я, радуясь, что довёл его до некоторой прострации. – А проигрывать восемьдесят тысяч в рулетку не идиотизм? У нормальных богатых людей свои причуды, особенно у русских. И я рад, что мой бизнес может эти причуды удовлетворить. Что бы вы, Аркадий Борисович, хотели приобрести: Т-64 или Т-72? Я вам, как старому приятелю папы Леночки сделаю существенную скидку.

- Что? Мне скидку на танк? – неожиданно Развадовский весело расхохотался. Вдоволь насмеявшись, он обратился к своему напарнику. – Ты слышал, Эдя, я пришёл получить за долги квартиру, а мне в ответ предлагают купить танк?

- Поверь мне, Аркадик, у этого молодого человека большое будущее, - впервые подал голос Эдик, продолжая неестественно улыбаться. – Он мне напоминает одного моего родственника из Одессы.

- Только не надо нам сейчас рассказывать поучительные истории про твоих родственников. Я и так знаю, что их в Одессе у тебя предостаточно. Нам пора домой, - Развадовский положил на стол визитку. – Я рад, что познакомился с вами, Сергей Николаевич. Желаю вашему бизнесу успешного процветания. Кстати, я вам буду весьма полезен при оформлении документов на железнодорожные перевозки. Я это сделаю гораздо быстрее и дешевле, чем многие государственные мужи, даже быстрее и дешевле, чем нынешний министр транспорта… Но долг Елена Викторовна всё-таки должна отдать. Вы деловой человек и поэтому прекрасно знаете, что в наших кругах ценится честность и порядочность. До встречи!

* * *

- Что же мне делать? – спросила Елена, когда закрыла двери за посетителями.

- Что же нам делать, - поправил я её. – Скажу тебе честно, во всех этих долговых обязательствах, написанных от руки и без помощи нотариусов, я полный профан, впрочем, как и во всех подобного сорта документах, заверенных у нотариуса. Завтра же проконсультируюсь с юристами и узнаю, как нам быть. Хотя, похоже, Развадовский не врёт, квартиру придётся ему отдать. Квартира хорошая, спору нет. Если она тебе дорога, оставь её себе, а Развадовскому вернём восемьдесят тысяч. Но я бы тебе советовал отдать квартиру - зачем омрачать себе жизнь тягостными воспоминаниями? А мы бы с тобой купили квартиру ещё лучше этой, где зажили бы в любви и согласии.

- Серьёзно? Какой ты несносный.

- Нет, сносный. И вообще, это снаружи я не очень красиво выгляжу, что ещё довольно-таки спорный вопрос. Но когда ты узнаешь меня лучше, то обязательно будешь восхищена моим богатым внутренним миром.

- Господи, ещё неделю назад я и не подозревала о существовании этого человека, а он мне уже предлагает совместное проживание в любви и согласии.

- Да, нелепо, смешно, безрассудно, безумно…

- Что?

- Я говорю, что безумно счастлив нашему с тобой знакомству. Итак, ты согласна?

- С чем?

- С моим предложением? Только не отвечай “нет”, отрицательным ответом ты просто растянешь время моего ухаживания, - сказал я, сам удивляясь своей решительности и напору.

- Тогда я ничего отвечать не буду. У меня жутко разболелась голова, и я хочу лечь спать.

- Правильно! Утро вечера мудренее. Я рад, что завтра утром, любимая, ты мне скажешь свой положительный ответ. Спокойной ночи!

Я собирался ехать домой, но Лена остановила меня:

- Уже поздно. Если хочешь, переночуй здесь. Будешь спать вот на этом диване. Только, пожалуйста, не лезь ко мне в спальню. Обещаешь?

- Обещаю, - неуверенно пробормотал я. И добавил: – Этой ночью по собственному почину я вторгаться не буду.

Она выдала мне постельное белье и ушла в спальню, а я решил позвонить Винни-Вовчику. Была половина одиннадцатого – хоть и поздний вечер, но ничего страшного, если я побеспокою его в такое время. Чтобы не мешать Лене, я взял мобильник и прошёл на кухню. Вовчик ещё не спал, наоборот, был бодр и весел. Я сразу обозначил интересующую меня тему – отремонтированные танки, намекнул, что имею возможность продать большое количество, и предложил Вовчику заняться этим совместно. Он согласился с радостью, и мы договорились о завтрашней встрече. “Лёд тронулся, господа присяжные заседатели”, - вспомнилась мне любимая фраза Остапа Бендера. Я выключил телефон и ещё долго прохаживался по кухне, раздумывая о том, в какой стремительный и интересный водоворот событий впихнула меня благодетельница-судьба.

Своё обещание не вторгаться в спальню к Елене мне удалось сдержать почти полностью. Только далеко после полуночи, укладываясь спать в большой комнате, я не удержался и позволил себе осторожно приоткрыть к ней дверь. Она крепко спала, разметав по подушке свои дивные золотые волосы.

- Я выполняю обещание, май лав, - беззвучно прошептал я, как можно тише затворяя дверь обратно. Когда растянулся в комнате на диване, уже погромче добавил: - Но только этой ночью.

* * *

Последующие две недели были очень напряжёнными: за долг своего отца Елена Колыванова переоформила квартиру на Развадовского, я же занялся покупкой новой квартиры, в которой мы решили жить вместе. Не с Развадовским, разумеется, а с Леночкой. Параллельно с этим мне и Винни-Вовчику удалось довести до конца нашу первую совместную сделку – мы продали на Кубань двадцать танков. Справедливости ради должен отметить, успеху сделки в немалой степени поспособствовали мои новые «крутые» знакомства, которые я приобрёл в чиновничьей среде благодаря Аслану Бигаеву. При решении проблемы железнодорожных перевозок мне действительно здорово помог господин Развадовский - “орлиный нос”. Мы с ним даже подружились.

Невероятно, но к моей радости и радости Винни-Вовчика, на следующий же день после поставки танков кубанским казакам нам позвонил второй заказчик, затем ещё один и работы у нас стало невпроворот. Я бегал, как белка в колесе, чувствуя на собственной шкуре, что такое жизнь делового человека. Но я радовался такому ритму жизни, и ещё радовался тому, что в новой сверхсовременной квартире меня после сумасшедшего рабочего дня поджидала моя лучшая половина – моя Елена Прекрасная.

Глава 16.

- Похоже, это надолго, - проворчал я, подъезжая к неподвижно застывшей армаде машин.

Дорожная пробка – одна из основных неприятностей, которые подстерегают автомобилиста в современном городе. Хочешь – сиди молча, хочешь – волком вой, но приходится ждать, пока тронется с места впереди стоящая колымага, на зад которой уже тошно смотреть. Вокруг тебя сидят в разномастных машинах такие же бедолаги, как и ты, нетерпеливо смотрят вперёд, барабанят пальцами по рулю, а некоторые, самые нервные и горячие, оглашают окрестности сигналом клаксона.

Отбарабанив должную дробь, я посмотрел на часы: увы, самому забрать Лену после занятий мне, похоже, никак не успеть. Придётся сделать это кому-нибудь из ребят Игоря. Чертыхнувшись, я позвонил в офис.

- Салют! – из автомобильных динамиков нежный и одновременно официальный голос секретаря Эллы звучал так громко и чётко, словно наша Эллочка-людоедочка сидела сейчас в этой машине.

«Салют» - название моего предприятия. Так уж у нас в офисе повелось, приветствием «салют» здороваться со звонившим и заодно сообщать ему, куда он попал.

- Воистину «Салют»! – отозвался я. – Как дела, Эллочка?

- Стабильно хорошо, шеф. Вам пятнадцать минут назад звонил Бигаев.

- Я знаю. Мы уже договорились с ним завтра встретиться. Эллочка, Игорь есть?

- Куда ж он денется. Сидит рядом со мной, работать мешает, - поябедничала она.

Мои бывшие телохранители Игорь и Славик уволились из охранного бюро «Илья Муромец» и перешли работать ко мне через две недели спустя после нашего круиза в Сочи. Сейчас Игорь возглавляет службу безопасности «Салюта», а у Славика неожиданно прорезался талант к управленчеству и он теперь часто выезжает в другие города, контролируя работу наших филиалов. Сегодня Славик и ещё два сотрудника фирмы опять уехали в Ростов в командировку. Игорь же присутствовал в офисе и, как шутливо заявила Эллочка, мешал ей работать.

- Не мешаю, а охраняю такого ценного сотрудника, как ты, - парировал Игорь словесный «наезд» нашей секретарши и обратился ко мне: - Слушаю, шеф!

- Привет, Игорь. Ты сейчас сильно занят?

- Не сильно, на рубежах нашей конторы всё спокойно.

- Тогда не в службу, а в дружбу, отвези мою супругу домой. Или прикажи кому-нибудь из своих парней.

- Сделаем, шеф. Елена на занятиях? Я за ней сам поеду. А ты сейчас в пробке на Садовой отдыхаешь?

- Откуда знаешь? – удивился я.

Игорь довольно хихикнул:

- Работа у меня такая.

Я завертел головой и недалеко от своего «Лексуса» увидел чёрный «Мицубиси». Точно, этот джип принадлежал моей фирме, а точнее - отделу безопасности.

- Делать тебе нечего, - недовольно проворчал я. – Бензин зря переводишь.

- Шеф, я отвечаю за безопасность фирмы и твою. А ты сегодня отказался от телохранителей, один в машине решил разъезжать. Вот и пришлось за тобой «хвост» пустить.

- Я сегодня хотел встретить жену после занятий и прокатиться с ней по городу. Могу я хоть раз обойтись без охраны?

- Без охраны, сидящей в твоей машине, можешь. Но без охраны вообще – тебе нельзя. Ты, шеф, богатый и достаточно известный уже человек, а в богатстве есть свои плюсы и свои минусы, сам знаешь. Поэтому будет всем спокойнее, если тебя подстрахуют мои ребята.

- Уговорил, пусть страхуют, - обречёно согласился я, понимая правоту Игоря. – Так ты Лену отвезёшь?

- Уже еду, - ответил Игорь, отключаясь.

- И я тоже, - обрадовался я, когда заметил, что впереди стоящий белый «фольксваген» наконец-то медленно двинулся вперёд.

Но радость была преждевременной. Наше автомобильное стадо со скоростью улитки продвинулось метров на сто и остановилось снова. И снова перед бампером моего «лексуса» застыл неподвижный зад белого «фолькса», и снова я отбарабанил дробь по колесу руля, хотя торопиться уже не было причины. Циферки на часах панели управления весело перемигнулись и высветили «14-00». Именно в это время заканчивались занятия для будущих мам, и я должен был уже быть на Образцова, а не торчать в пробке на Садовой. Пока длится вынужденный простой, следует позвонить Лене и сказать, что за ней заедет Игорь, а не я. Однако позвонить мне не удалось, - мобильник вдруг оживился, заиграл музыкальным перезвоном, сообщая, что кто-то желает со мной поговорить. Я включил телефон и услышал Лену.

- Занятия закончились, - сказала моя жена. – Стою на улице и жду тебя. А ты где сейчас? Уже подъезжаешь?

- Стою, - вздохнул я, - на Садовой в пробке. Через три минуты за тобой заедет Игорь и отвезёт домой. Ты уж прости, солнышко.

- Всегда вот так - не можешь уделить мне лишний час, - укоризненно ответила Лена. - Только о работе своей и думаешь. Всё время перепоручаешь меня своим охранникам. Видимся только по ночам, да и то, только если ты в городе.

- Только по ночам, - попробовал пошутить я. - Зато как эффективно – ты у меня скоро станешь мамой.

- Спасибо, что хоть вспомнил об этом.

- Каюсь, Леночка, совсем тебе мало уделяю внимания. Но теперь всё изменится.

- В какую сторону?

- Естественно, в лучшую. Скоро у меня будет больше свободного времени, в командировки теперь ездит Славик, а я улажу ещё несколько дел и буду в полном твоём распоряжении. Даже, если захочешь, поедем куда-нибудь на недельку. Хочешь – Канары, хочешь – Средиземное море, хочешь – Сочи или Крым, а хочешь, – Северный полюс.

- Далеко уезжать не хочу, всё-таки у меня уже шестой месяц. Лучше поедем в какое-нибудь Простоквашино или на лесную турбазу.

- Идёт! – обрадовался я. – Сегодня же закажу путёвки в загородный санаторий в лесу и у тихой речки.

- Уже Игорь приехал, - сказала Лена и, садясь в машину, добавила: - Сегодня я приготовлю вкусный ужин. Часиков в восемь будешь?

- Приложу все усилия, чтобы успеть к восьми, - пообещал я, - и обязуюсь иметь зверский аппетит.

* * *

Из пробки на Садовой мне удалось выбраться в половине третьего, удачно вывернув на боковую улицу вслед за всё тем же белым «фольксвагеном». За мной свернул и джип охраны. Скорость маленькая – максимум тридцать километров в час, но уж лучше такая, чем вообще никакой. Впереди на перекрёстке замигал жёлтым светофор, значит опять придётся постоять. Хорошо, что на этот раз недолго. «Фолькс» ускорился и успел проскочить перекрёсток, вызвав своим наглым поведением недовольство у обидчиво зазвякавшего трамвая. Мне же лихачить и этим доставлять беспокойство своим охранникам не было никакой причины, до заседания учёного совета нашего «Салюта» было ещё два часа, – целая уйма времени. Я остановился на белой линии перед пешеходной «зеброй» и стал смотреть, как по ней вышагивает честной разноликий народ.

Этот пешеход выделялся из общей толпы своеобразной походкой, показавшейся мне очень знакомой. Ну да, конечно, это он! Мой друг детства Костя Вязиков – он же Вячик, косолапой походкой циркового медведя спешил через мостовую. Когда же мы с ним виделись в последний раз? Той самой весной, когда он пришёл ко мне с бутылкой своего любимого «Барабаса», клеймил позором и нехорошими словами Лариску, а также критиковал внешность её нового сожителя – маленького и лысенького Винни-Пуха. Он пришёл ко мне тогда в воскресенье, а именно в ту ночь - ночь с воскресенья на понедельник и позвонил мне Виктор Колыванов с просьбой о незаконной переброске двадцати тысяч долларов на счёт его друга-депутата. С того памятного для меня дня мы с Вячиком не виделись и даже ни разу не созванивались, каждый крутясь в своём собственном круговороте жизни: я переехал на новую квартиру, Вячик жил у своей жены и мы не знали телефонов друг друга. Да и, честно говоря, всё это время мне было не до общения со старыми друзьями – я с головой окунулся в работу: создавал свой «Салют», отлаживал направления его деятельности.

И вот сейчас дружище Вячик пересекал проезжую часть, бдительно посматривая то на светофор, то на мой «лексус», и уже почти достиг тротуара. Я опустил вниз стекло правой двери и что было силы рявкнул:

- Вячик!

Он остановился и стал глядеть по сторонам. Я слегка нажал клаксон.

Вячик повернул голову, увидел опущенное стекло, осторожно приблизился, заглянул и уставился на меня явно шокированным взглядом:

- Фитиль, ты ли это? А где ж твои очки?

- Выкинул за ненадобностью, - осклабился я. – Заходи, не бойся.

Вячик стоял, согнувшись, заглядывал в салон и никак не мог оправиться от удивления. Уже позеленел глаз светофора, и слева от меня понеслась через перекрёсток беспокойная лавина автомобилей, а сзади раздались беспокойные вопли клаксонов. Хорошо, что от ярости застрявших по моей милости автомобилистов меня прикрывал джип с охранниками.

- Вячик, не тормози движение. Садись, - крикнул я.

Он, наконец, нырнул в машину и захлопнул за собой дверь:

- Привет!

Мы рванули с места и понеслись через перекрёсток.

- Постой, - всполошился Вячик. – Ты куда сейчас?

- А куда тебе надо?

- В конец шоссе Энтузиастов, там теперь наша металлобаза.

Мне было не по пути, но на Энтузиастов пробок никогда не было, и я спокойно успевал на учёный совет.

- Значит, прокатимся до твоей металлобазы, - сказал я. – Всё на той же фирме работаешь? Металлом занимаешься?

- Угу, - откликнулся Вячик, полируя взглядом навороченную начинку салона. – Серёга, это твоя тачка?

- Угу, - отозвался я.

- Круто!

Заиграл мой мобильный. Я нажал на «talk» и из динамиков раздался голос Игоря:

- Шеф, у тебя порядок?

- Полнейший.

- А кто к тебе сел?

- Мой старинный приятель Костя Вязиков, - ответил я и решил съязвить: - Не возражаешь, если я его подброшу в конец шоссе Энтузиастов?

- Шеф, у меня работа такая, - сказал Игорь, оправдываясь. – Ребята передали, что к тебе в машину сел незнакомый субъект и ты помчался по необычному маршруту. Вот я и решил поинтересоваться…

- Спасибо, Игорь, - миролюбиво сказал я. – Лена уже дома?

- Дома. Я возвращаюсь в офис.

- Это кто тебе звонил? – чуть ли не с испугом спросил Вячик, когда наша беседа с Игорем была завершена.

Я сказал правду:

- Начальник службы моей безопасности.

Вячик недоверчиво хмыкнул:

- Хорош прикалываться, - затем задумался и после недолгой паузы спросил: - А как твой начальник безопасности узнал, что к тебе кто-то сел в машину?

- Сзади джип видишь? Это охрана.

Он всем корпусом крутнулся назад, поглядел на джип и спросил:

- В натуре?

- В натуре самой, что ни на есть натуральной, - рассмеялся я.

- Однако, - Вячик ошеломлённо покачал головой. – Вот это фокус, прямо глазам своим не верю: охрана на джипе, ты на крутом «лексусе»…

- Чему ты удивляешься? Сам ведь предрекал, что «мерсы» и «кадиллаки» появятся у меня в ближайшем будущем. Вот они у меня и появились.

- Когда я такое предрекал?

- Когда с Лариской меня знакомил.

- Точно, было дело, - вспомнил Вячик и оживился: - А знаешь, что Лариска учудила? Какую свинью она подсунула своему любимому Винни-Пуху? Три недели назад сразу тройню ему родила, причём одних девчонок.

Я знал, что Лариска родила. Мы с её Винни-Вовчиком поддерживали дружеские и деловые отношения: два месяца назад даже стали совладельцами банка - того самого банка, в котором я раньше работал оператором. Да, Лариска была в своём репертуаре, даже в таком чисто женском деле продемонстрировала свои бойцовские качества – осчастливила супруга тройней. Я знал, что она хотела девочку, а Винни-Вовчик – мальчика. Вот, наверное, в силу своей природной вредности, Ларимон и родила ему трёх девиц сразу. Эх, Лариска, Лариска!

- Ты работаешь вместе с её мужем? – удивлённо хихикнул Вячик, когда узнал, что я в курсе всех последних «проделок» Лариски. – Высокие отношения!

- Отношения дружеские, Вовка нормальный парень. Более того, я ему очень благодарен за то, что он отбил у меня Лариску.

- Значит, у тебя появилась новая зазноба? – догадался Вячик. – Женился?

- Женился. А у тебя как дела на личном фронте?

С лица Вячика сползла улыбка, и он пессимистично вздохнул:

- Да какие у меня дела: жена и ребёнок, а ещё работа, работа и ещё раз работа, ну её к дьяволу. Короче, жисть моя – жестянка!

Я даже засмеялся:

- И у меня почти то же самое: жена, скоро будет ребёнок и есть ещё работа, работа, и ещё раз работа. Только в отличие от тебя, мне моя работа нравится, и я работаю с удовольствием.

- Конечно, ведь ты у нас банкиром заделался, - ответил Вячик и горько усмехнулся: – Если бы я стал банкиром и ездил на такой машине, то тоже работал бы с удовольствием.

- Если бы я работал банкиром, то умер бы от тоски. У меня работа гораздо интереснее.

- Не понял, ты что, не банкир? – дружище Вячик в очередной раз изволил удивиться. – Чем же ты тогда занимаешься?

- Внедряю в жизнь разные оригинальные и нестандартные идеи.

- Это какие же?

Шоссе Энтузиастов пестрело плакатами и билбордами самой разнообразной рекламы. Среди прочих, здесь были установлены и рекламные билборды «Салюта». Мы как раз проезжали мимо одного из них.

- Вон моя самая первая идея, - довольно хихикнул я, кивнув на разноцветный щит.

На переднем плане рекламы был изображён усатый красногвардеец в своеобразном головном уборе, одновременно напоминающем и будёновку, и танкистский шлемофон. Мужественный защитник революции указывал пальцем на всяк смотрящего, а из его полуоткрытого рта проистекал написанный большими буквами лозунг: «Будь современным! Купи русский танк!»

- Значит, это ты танками торгуешь?! – воскликнул Вячик. – Обалдеть! И это Фитиль - тихоня и скромняга из нашего класса! А шуму этот тихоня сколько наделал! Какие разговоры были по поводу этих самых танков! И что удивительно: нашлись идиоты, которые стали эти танки покупать!

- Позволь с тобой не согласится. Идиотизм и богатство - очень редко сочетающиеся понятия. А танк способен купить только очень состоятельный человек. Дело не в идиотизме.

- А в чём же?

- Как сейчас принято говорить: реклама – двигатель торговли. И это изречение правильно. Удачная реклама – и человек, подчиняясь всеобщему ажиотажу, выложит деньги за то, что ему абсолютно не нужно. При этом ещё значительную роль играет престиж: «У моего кореша появилось нечто новенькое и оригинальное. А я что, хуже его? Или у меня меньше денег? И я не поскуплюсь, тоже куплю себе что-нибудь этакое». Почему ребята с большие кошельками транжирят деньги на постройку безразмерных особняков с сотней комнат? Не потому ведь, что им нужен такой громадный дом, а потому что - престижно! А членство в элитных клубах? А посещение баснословно дорогих ресторанов? Ту же самую еду такого же качества можно съесть и в обычном недорогом ресторане. Но, престиж – и «сливки общества» идут туда, где дороже. Престиж – и они ради этого престижа будут бросать деньги на ветер. Вот таких господ я и заставил поверить, что персональный танк им необходим до зарезу. Именно для них и родилась идея «новорусских казаков».

- Кто же тебя на такое надоумил? – поинтересовался Вячик.

- Хочешь – верь, хочешь – не верь, сам до этого додумался, - с гордостью ответил я, но тут же сознался: - Правда, додумался совершенно случайно. Чисто бредовая идея, которую я произнёс вслух в удачном месте и при нужных людях. А это идея взяла и заработала. Я даже сам не ожидал.

- Лихо, - задумчиво произнёс Вячик. – Хотя моральный аспект твоей идеи не совсем приличен. Всё-таки, танк – это оружие.

- Оружие, - согласился я. – И сейчас тысячи единиц этого оружия находятся в частной собственности. Ну и что? Массмедиа хоть раз известили нас, что частный танк стал причиной гибели человека? Не было такого случая! Потому что танки продаются без снарядов и даже без пушечного затвора. Да, это оружие! Но оно не стреляет. Это тигры, но без зубов и когтей. Поэтому нож в руках ночного грабителя гораздо опаснее, чем танк в частных руках.

- Но если этот танк выедет на улицу?

- Ежегодно под колёсами машин гибнет тысяч тридцать наших сограждан, но ни один из них не погиб под гусеницами танка. Потому что ездить на танке позволено только в своих частных владениях. Вот почему почти все проданные в частные руки танки смирненько пылятся в гаражах своих владельцев или ржавеют возле их особняков. Так что от моей торговли танками пока одни плюсы.

- Эти плюсы только для тебя и для твоей фирмы, - усмехнулся Вячик. – А для богатеньких буратин купивших танки, твой плюс - это минус, потеря денег. Ты их просто «нагрел», «обул», «лохонул».

- Позволь с тобой не согласиться. Я их не «лохонул»: я им предлагал купить не кота в мешке, а танки. И эти танки им продал. По-моему, всё честно. А на счёт плюсов и минусов… Ясное дело, мне эта торговля очень выгодна. Но она выгодна и государственному бюджету, которому с каждой продажи я плачу налог. Также такие продажи выгодны оборонной промышленности – основную часть прибыли получила всё-таки она. Кроме этого, танки не разобраны на металлолом и не проданы по бросовым ценам за границу, то есть, металл остался в нашей стране. Что же касается богатеньких буратин, то они уплатили за танки не самые последние свои деньги и, надеюсь, сильно не обеднели, кроме того, они поддержали родную державу, проявили свой патриотизм. И ещё один плюс для меня и для «Салюта» – вырученные от торговли танками деньги позволили воплотить в жизнь следующую мою идею.

- Очень любопытно, какую? – Вячик заёрзал на сиденье, усаживаясь поудобнее. – Давай рассказывай. Или это секрет?

- Сейчас об этом секрете можно прочитать в любой газете. И ты о нём наверняка читал или слышал – речь идёт о создании во льдах Арктики двух посёлков.

- Конечно, слышал и сам читал, - удивлённо воскликнул Вячик. – Экскурсионное посещение Северного полюса – это тоже твоя работа?

- Моя, - кивнул я. – Идея была проста до безобразия, и казалось абсурдной, но мне удалось её реализовать. У Северного флота я купил за бесценок корабли-доходяги, зафрахтовал на один рейс атомный ледокол и в летний период отправил эту эскадру на север. Ледокол завёл корабли в район Северного полюса и вернулся в порт. По рекомендациям учёных и бывалых северных мореходов мою флотилию вморозили в лёд таким образом, чтобы суда не были повреждены. Так образовались два самых северных на Земле посёлка с домами-кораблями. Посёлки мы оборудовали ветровой электростанцией и аэродромом, произвели капитальный ремонт помещений наших домиков. Первый посёлок был оборудован для туристов.

- И что, есть клиенты?

- Отбоя нет. Едва мы только запустили через Интернет рекламу, как сразу стали поступать заявки от желающих. Ты не представляешь, сколько в мире любителей экзотики. Люди любят не только тёплые океанские пляжи, но и хотят побывать на суровом севере, почувствовать себя Нансеном или Амундсеном. И вот к их услугам тёплые комфортабельные номера-каюты в ледяной пустыне Северного Ледовитого океана, лыжи, снегоходы, мотонарты, вездеходы и даже собачьи упряжки. В хорошую погоду работники нашего «дома отдыха» проводят четырёхдневные экскурсии по Северному полюсу. Отдыхающим нравится, даже две пары молодых американцев и одна норвежцев справляли у нас бракосочетание и проводили медовый месяц.

- А второй посёлок, как я слышал, у вас для туристов иного сорта, - усмехнулся Вячик. – Для покойников. Тоже пользуется успехом?

- Пользуется. Мы запустили рекламу о новом виде захоронений, и многие богатые иностранцы решили не тлеть в земле, а покоиться в холодной каюте-усыпальнице. А для родственников покойного в такой каюте установлена видеокамера – при желании можно увидеть своего усопшего близкого через Интернет. Если такими же темпами, как сейчас, наш посёлок-мавзолей будет заполняться клиентами, то скоро придётся строить новый.

- Представляю, сколько ты отгребаешь денег от реализации этой своей заморочки, - завистливо вздохнул Вячик.

Я улыбнулся:

– Хватает и мне на жизнь, и на хорошую зарплату сотрудникам, и на реализацию других идей.

- Ещё идеи? Давай, Серёга, колись уж до конца.

- Когда стала появляться прибыль после эксплуатации северных посёлков, я вложил деньги в производство опреснительных установок.

- А на фига они тебе понадобились?

- Для продажи в южные страны, где светит жаркое солнце, есть много нефти, очень-очень много денег, соленое море и большая нехватка пресной воды.

- Так ведь уже существуют опреснители. Американцы, кажется, делают.

- Делают, и не только американцы. Импортных опреснителей много. Но наши опреснители работают совсем не так, как заграничные. Ты знаешь, что высоко в горах вода кипит при температуре ниже ста градусов?

- Это любой двоечник знает. А у меня по физике все-таки пять баллов было, - вспомнил былое Вячик. – Атмосферное давление вверху ниже, чем у земли, вот вода и закипает в горах при температурах меньших, чем сто градусов. Ну и что?

- А то, что один наш русский аспирант применил это свойство воды при разработке нового опреснителя: из бака с морской водой откачивается воздух и вода закипает не при ста, а при температуре 50-60 градусов. Образующийся пар поступает в охлаждающие конденсаторы и пресная вода готова – бери и пользуйся. Ясное дело, для нашего климата такой опреснитель мало пригоден. Поэтому изобретение аспиранта никого не заинтересовало. Мне же оно понравилось. Я помог автору запатентовать его метод и мы совместно наладили выпуск таких установок для стран с жарким климатом, - там они работают почти без затрат энергии.

- Берут?

- Ещё как берут! Наши опреснители лучше иностранных по всем параметрам: гораздо производительнее и в сотни раз экономичнее.

Вячик помолчал, затем спросил:

- А какие ещё идеи?

- Самые нетипичные и сумасбродные, - рассмеялся я. – Параллельно с началом производства опреснителей, я купил под Ростовом несколько стволов старых шахт, уже подлежащих закрытию. Стволы глубокие и широкие - глубиной свыше километра и диаметром шесть-восемь метров. По моему заказу шахтёры эти стволы подремонтировали и загерметезировали. Затем по согласованию с высоким областным начальством городские нечистоты стали сбрасываться в эти стволы.

Я оторвал взгляд от дороги и посмотрел на реакцию Вячика. Его лицо выражало такое недоумение, что я не выдержал и рассмеялся.

- Зачем? – спросил он. – Ты стал защитником экологии? Решил очищать поверхность Земли от дерьма, загрязняя её глубины? Ты чего, Серёга? Тебе деньги девать некуда?

- Сбрасывая дерьмо в стволы, мы действительно решаем экологические проблемы областного масштаба. Но и не только их! Когда каждый из стволов заполняется на треть, в него сбрасываются специальные химикаты – ускорители реакции. Их по заказу «Салюта» сумели разработать наши учёные. Эти химикаты мы назвали экодрожжами. Экодрожжи и тёплая температура на шахтной глубине делают своё дело – начинается бурная химическая реакция. Разлагаясь, нечистоты обильно выделяют метан, которым мы теперь снабжаем котельные окрестных населённых пунктов и даже небольшие заводы.

- Добыча газа?

- Да. После лабораторных испытаний, мы запустили искусственную добычу газа в Ростовской области и утёрли нос нашим критикам. Даже заключили контракты с несколькими регионами Испании и Израиля на поставку им экодрожжей. И уже проявляют интерес к таким поставкам некоторые другие страны.

- Ну, Фитиль, ты даёшь. Я прямо горжусь знакомством с тобой, - изрёк Вячик, и с лукавством спросил: - Слушай, Серёга, на днях в космос спутник запустили с покойным миллиардером на борту, это случаем не твоя работа?

- Моя, - ответил я чистую правду.

- Врёшь, - почти шёпотом произнёс потрясённый Вячик.

- Хочешь – верь, хочешь – проверь, учредителем данного проекта является «Салют» - это в любом СМИ написано. Мы стали вкладывать деньги в развитие долгосрочной российской космической программы, но наших капиталов для этого явно маловато. Вот и возникла идея о предоставлении ритуальных услуг сверхбогатым клиентам, – впервые в истории человечества захоронение вне Земли на межорбитальной станции, гарантия полного сохранения останков в условиях невесомости! Как тебе, такая рекламка? Среди пожилых миллиардеров нашлось несколько оригиналов, которые уплатили ну просто очень большие деньги, чтобы после смерти носиться на спутнике над планетой – дорого, зато экстравагантно! Вот что значит для богатого человека престиж! На эти деньги и создана космическая станция «Саркофаг». Три дня назад первого покойного миллиардера доставили туда. Нам это очень выгодно: теперь есть средства на продолжение долгосрочных научных программ, а также создана новая космическая станция. Ведь мы ее используем не только для хранения богатых покойников, но и для других целей.

- Каких?

- Мы её используем как дополнительный ретранслятор теле и радиосвязи. Кроме этого, космонавты, обслуживающие станцию, будут выполнять эксперименты по нашим новым проектам.

- Например?

- Например, эксперименты, связанные с проблемой поиска альтернативных источников энергии. Все знают о существовании электрического поля у Земли. Между нижним краем атмосферы Земли и разряженным воздухом ионосферы разность потенциалов изменяется в тысячи вольт. Научившись инициировать токовый разряд между границами нашей атмосферы можно получить громадную электрическую дугу колоссальной мощности. А если такую молнию инициировать в заданной точке, в заданное время и перехватить её молниеприёмником?! Достаточно будет всего лишь десяток электростанций подобного типа, чтоб снабжать электроэнергией весь земной шар. Представляешь?!

- Представляю, - кивнул головой Вячик и посмотрел на меня красноречивым взглядом, выражающим известное изречение: «Братва, шизуха косит наши ряды». – Я всё представляю, кроме одного – зачем это тебе нужно? Ну, пошла у тебя масть с продажей танков – повезло! Получил ты приличные бабки, ну и остановись, уйди в тень, живи в своё удовольствие! Зачем деньги вкладывать в другие бредовые идеи? На кой черт так рисковать? Ведь можно элементарно обанкротиться. Нужны тебе шахты Ростова с экодрожжами, Северный полюс, космос и все эти научные эксперименты? Зачем тебе работать вообще, если ты и так уже обладаешь огромными деньгами?

Я промолчал. Зачем мне всё это, если я и так богат? Этот вопрос не раз мне задавала Лена, когда я заполночь приходил с работы или неделями торчал в командировках.

- Если бы мне вдруг улыбнулась фортуна и преподнесла чемодан с деньгами, - продолжал говорить Вячик, - я бы немедленно ушёл на заслуженный, или пусть незаслуженный, отдых и прожил бы эту жизнь в развлечениях и удовольствиях. Вино, шашлыки, женщины…

- Вся жизнь в развлечениях - это скучно, - ответил я. Видя, что Вячик не согласен со мной, стал развивать свою мысль: – Шезлонг у тёплого моря, в одной руке бокал с шампанским, другая гладит ляжку очередной блондинки, шатенки, брюнетки – всё это интересно и приятно неделю, месяц, год. А потом? Что потом, Вячик? А потом наступает скука, и человека начинают мучить тоска и хандра. Пропадает вкус и интерес к жизни, появляется разочарованность, от которой многие ищут спасение в пьянстве, наркотиках, суициде, наконец. Почему? Потому что скучно, нет цели в жизни. Об этой проблеме здорово написал Джек Лондон. Помнишь, его «Мартина Идена»? Бедный, частенько голодающий Мартин хочет стать маститым писателем, мечтает о славе и богатстве. Пашет, как папа Карло, над своими рассказами и повестями, стремясь осуществить свою мечту. А она взяла и осуществилась! У него появились деньги, слава, поклонники, но не стало цели в жизни, – он достиг, чего хотел. Ему стало невыносимо скучно, наступило разочарование от этой удавшейся жизни, и одной прекрасной ночью он открыл иллюминатор своей каюты и прыгнул с борта парохода в океанскую пучину.

- Кошмарная история, - хмыкнул Вячик. – Но нам - большинству людей, живущих на просторах бывшего СССР, суицид от богатства и скуки не грозит. У нас забот выше крыши – вкалываем, как лошади, и копейки за это получаем. Так что суициды у нашего народа не от скуки и праздности, а от скотской жизни. Или, может, я не прав?

Я знал, что Вячик прав. Поэтому промолчал. С минуту мы молча катили по шоссе, рассматривая летящий под колёса асфальт.

- Значит ты, Серёга, опасаешься рехнуться от скуки. Поэтому и работаешь? – решил развивать затронутую тему Вячик.

- Дело не в скуке, - я задумался: стоит говорить или нет, потом всё-таки сказал: - Понимаешь, Вячик, пусть это и прозвучит высокопарно, но я не хочу, чтобы мои соотечественники жили по-скотски и завистливо смотрели на благополучный Запад. Я хочу, чтобы Запад завистливо смотрел на нас. Я не хочу, чтобы наше население сокращалось, чтобы наши территории использовались в качестве сырьевых придатков и были свалкой для радиоактивных отходов. Я не хочу, чтобы уничтожалась наша наука, чтобы цвет нашей интеллигенции выезжал за рубеж, работал на импортную цивилизацию и растворялся в ней. Пусть они трудятся в нашей стране и на нашу страну, на её будущее. А я их буду финансировать.

- А финансов для этого тебе хватит? – с ехидцей поинтересовался Вячик.

- Чтобы финансов хватало, я и работаю, - с такой же ехидцей ответил я ему. – Не мечтаю о чемодане с деньгами и заслуженном или незаслуженном пожизненном отдыхе.

- Уже и помечтать нельзя, - хмыкнул Вячик. – Всё, Серёга, тормози, а то мимо пронесёшься. Вон она - металлобаза.

Я остановился у блестящих створок ворот и глянул на Вячика. Он тоже смотрел на меня:

- Слышь, Серёга, твой «Салют» металл не интересует? Могу оказать помощь при покупке. Я любой металл и цены на него досконально знаю. Знаю где и какие скидки можно получить. На металле уже не одну собаку съел.

- Видать, хреновато здесь тебя платят, Вячик, если ты уже начал собаками питаться, - пошутил я. – А нам в «Салюте» как раз консультант по металлу нужен. Пойдёшь?

Его глаза сверкнули радостью. Стараясь не выказывать этого, дружище Вячик надулся, как индюк, и сказал:

- Ну, если ты настаиваешь… А я по твоим глазам вижу, что тебе очень необходим спец-металлист. Короче, я согласен. Какие условия?

Я достал из бардачка рекламный проспект «Салюта» и вручил его Вячику:

- Об условиях поговорим завтра у меня в офисе в девять часов утра. Здесь найдёшь его адрес и телефоны.

- Идёт, - кивнул Вячик и улыбнулся: – Сказку о трёх братьях и об удаче помнишь?

- Помню.

- Может, сегодняшняя встреча с тобой случилась неспроста? Может, и я дождался свою удачу, которую столько ждал?

- Будет и на твоей улице праздник, - заверил я Вячика.

Мы пожали руки и он заспешил на работу, а я развернул «лексус» и помчался назад. За мной, как приклеенный, следовал чёрный «Мицубиси».

* * *

Сегодня я прибыл домой без пяти минут восемь, своим досрочным появлением немало удивив Лену.

- Очевидное – невероятное, - сказала она. – Что, ваш совет не состоялся?

- Ещё как состоялся, - втягивая в себя ароматные запахи, струящиеся из кухни, я направился вымыть руки.

- Опять обсуждали твои новые идеи?

- И не только мои.

- Расскажи, что вы там опять интересного придумали?

- Солнце моё, потом всё расскажу о делах наших будущих, - произнёс я, поводя носом и проглатывая обильное слюноотделение. – Делу время,.. а кушать тоже хочется. Ты ведь обещала угостить меня вкуснейшим ужином, а я обещался нагулять волчий аппетит.

- Я своё обещание выполнила, - улыбнулась Лена, уходя на кухню.

- Я тоже, - ответил я, резво следуя за ней.

Уничтожив добрую половину изумительного мясного пирога с грибами и сыром, я чмокнул в щёчку жену и помог ей прибрать посуду.

Когда мы смотрели по телеку старую добрую «Операцию «Ы» и другие приключения Шурика», на журнальном столике звякнул телефон. Лена сняла трубку.

- Это тебя, - сказала она и, прикрыв ладошкой микрофон, фыркнула, словно недовольная киска: – Твой друг - «орлиный нос».

Я рассмеялся. С Аркадием Борисовичем Развадовским у меня сохранялись деловые и даже приятельские отношения, но Елена его недолюбливала за то, что «орлиный нос» отобрал квартиру её отца.

- Здравствуйте, Аркадий Борисович, - сказал я, беря трубку.

- И вам здравствовать и процветать, уважаемый Сергей Николаевич, - с характерным юморком ответил «орлиный нос». – Спешу вас поздравить. Сегодня днём в Доме Правительства было одно маленькое, очень секретное и очень неприятное для вас совещание, на котором решалась судьба вашего «Салюта». На нём выступили некоторые недоброжелатели или, прямо скажем, завистники вашей деятельности. Предлагали «раскатать» ваше предприятие по полной программе: послать отряд «масок-шоу» в ваш офис, вывезти всю документацию, заморозить банковские счета. Ну, знаете, как это у нас делается?!

- Слыхивал.

«Орлиный нос» сделал паузу, потом продолжил:

- Но кроме недоброжелателей и завистников у вас, как оказалось, имеется немало сторонников. Сам президент стал на вашу защиту и приказал не мешать вашей работе. Ещё сказал, что чем больше было бы в стране таких «Салютов», тем было бы лучше. Так что вы у нас просто настоящий счастливчик, Сергей Николаевич! Удача сопутствует вам…

Я слушал дифирамбы Развадовского и вспоминал, когда же ко мне впервые пришла она - эта самая удача. Скорее всего, в те мгновения, когда ночную тишину моей старой квартиры прорезал телефонный звонок и я, вскочив с дивана, не вписался в дверной косяк и чуть не выломал его лбом. Не иначе, тогда рукою Витьки Колыванова звонила моя удача, а потом я этой благодетельнице приглянулся и теперь она не хочет от меня никуда уходить. Да и мне тоже удача очень понравилась, и я сам её от себя никуда не отпущу.

- Вы счастливчик, Сергей Николаевич! – повторил «орлиный нос».

- Я знаю, Аркадий Борисович.

- Что вы знаете? – кажется, мой ответ его удивил.

- Знаю, что я – счастливчик, а также знаю итоги сегодняшнего совещания.

- Откуда? – удивился «орлиный нос».

- Ну, Аркадий Борисович, - со смехом сказал я. – Вы ведь сами сказали, что у меня немало сторонников. К тому же у «Салюта» имеется служба безопасности, которая отлично справляется со своей работой.

Когда я положил трубку, Лена спросила:

- Чего он звонил?

- Сказал, что я – счастливчик!

- Почему?

Я прижал её к себе и поцеловал:

- Потому, что у меня есть ты. Потому, что я действительно – СЧАСТЛИВЧИК!

Действующие лица этой истории вымышлены. Всякое сходство с реально существующими людьми или организациями, фамилиями или названиями – не более чем случайное совпадение и плод фантазии автора.

На всякий случай для критически настроенного читателя хотел бы повторить то, что написано в предисловии: эта история полусказочная. И происходить она могла на рубеже двадцатого и двадцать первого века. То есть, в то время, когда с появлением больших и совсем маленьких интернет-банков резко возросло количество электронных денежных переводов. То есть, в то время, когда эти транзакции не контролировались или почти не контролировались спецслужбами. То есть, в то время, когда флеш-карта (флешка) была ещё в диковинку, а пользование мобильным телефоном не достигло своего апогея.

Сергей Артёмов
2017-12-25 15:58:45

Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения