Амалий и его лохматый друг, Глава 8-12

Глава восьмая: В море

Утром Амалий взошёл в каморку Вииси, подал грязную хламиду, сам же в мятой тунике двинул к пирсам, с намерением третий раз выйти в море для ловли тунцов. Вальхам долго не соглашался, отнекивался, пока мальчик не показал ему способность сноровисто и завзято вязать рыболовные снасти. Под косым парусом шлюп направился на юго-запад, пока матрос Даниил не наткнулся на стаю тунцов. Он же опустил паруса под плеск опускаемого шкипером Питером якоря-камня. Амалий в ловле не принимал участия, лишь удлиняя или укорачивая снасти с бронзовыми двойными крючками, помогая изредка усыплять рыбу. К полудню Питер благостно заметил обоим, что более удачной рыбалки не было в его практике, вдруг сообразив после этого, что Амалий приносит удачу, о чём давно судачили рыбаки.
Троица находилась спинами к берегу, когда скоропалительно и вкрадчиво низкая сизая туча наплыла на рейд со стороны Хайфы. Подул горячий ветер редкостно мокрый, туманный, промозглый. Барашки высоких волн окружили корабль, облизывая и кусая деревянную обшивку корпуса, бросая крупный брызги в лицо рыбакам, взбешенно наплывая опять. Навалилась, закруглилась, надавила тьма сумеречная и пугающая, шлюп начал зарываться носом в бушующее море, море непонятное и страшное, по палубе заскользили, пританцовывая рыбаки, воздух наполнился воем и стоном – Амалий вжался в корточки и закрыл уши ладошками, инако болели барабанные перепонки. Позже всё же Питер затащил мальчика в трюм, накрыв его верблюжьим одеялом. Лохматая борода шкипера слиплась от морской воды, глаза дико горели – видимо и ему происходящее в редкость. Злюще свистел ветер, скрипели снасти, желудок пустой Амалия выворачивался наизнанку, ступни окоченели. Пересилил он себя, когда согрелся наконец-то под одеялом, чтобы вывалиться на палубу: мачта стонала, борта волновались, по палубе бегали речки; наконец-то мальчика вырвало до желчи. Выворачивая гланды наизнанку. Даниил тоже пугал волны рыкающими звуками, держась до побеления дланей за поручни, балансируя на кипящей палубе, не обращая значения на бьющие в лицо брызги. Земли было не видно, хотя берег Иоппии не был бронирован мглой и тучей – это ещё больше испугало Амалия, да ещё и вид матроса не вселял оптимизма. Почему-то хотелось пить, хотя во рту сухости не ощущалось. Шкипер, падая то на колено, то на задницу, вынес таки амфору с вином, заставив испить мутное пойло обоих. Через время Амалий успокоился, в животе ровно заиграл костёр, лицо побагровело, балансировка пришла уверенностью в ногах. Время, время, время … когда это закончится-- стучало в голове мальчика. Заканчивается, вот-вот закончится… нет, показалось. Шторм то усиливался, то уходил подальше со стоном непогоды. Пришлось Амалию приложиться ещё раз к амфоре с вином – помогло! Не надолго. Затянуло мглою и тучей горизонт со всех сторон – ориентиры были потеряны и шкипером…. Вынесло всё же шлюп в район Хайфы и потащило вдоль берега на юг к причалам Иоппии. «Ты наш талисман, спаситель» - уверяли, ничего непонимающего Амалия, Даниил и Питер. К утру мальчик добрался до «Слабого льва», где его ждали обеспокоенные Скин и Виись, а Рилей страховал шатающегося хозяина.

Глава девятая: На Иерусалим

Полдень. Море штормит. По улочкам Иоппии гуляет, негодует ветер. Прохожие дланями закрывают лица. Так же шествует Амалий к хозяину города-порта. Кротко Риису:
-Ослобони меня от обязанностей прежних. Буду держать путь на Иерусалим.
-Не бойся, не спеши. Такой шторм бывает раз в десятилетие.
-Я давно собирался в столицу. Дай мне протекцию к префекту, там грамотных людей тоже не хватает.
-Не знаю… постарайся понять… - блекло мямлил Риис.
-Я поучал грамоте Виись. Сподобится и писать по-арамейски. Положишь моё жалование ей, - как бы угадывая потаённые желания главы порта, ответствовал мальчик, мигая от колеблющегося пламени масляного светильника.
-Хорошо. Уговорил. Половину сезонного жалования авансом положу тебе на дорогу.
-Не нужно, не стоит. Пускай эти деньги Виись потратит на пергамент и стило.
-Не уговоришь! Держи золотой статир как память о нашей дружбе. Текст ходатайства пиши сам. Начни так: Благородный префект Палестины и всей Иудеи Марулл с поклоном обращается к тебе раб Риис…. Далее сам.
Амалий сноровисто накарябал послание на двух государственных языках Иудеи: арамейском и латыни, подал послание, с поклоном, Риису. Тот, не читая, поставил крестик, свернул пергамент в рулон и запаял осиным воском:
-Удачи тебе и знатности! Учти: в столице псов тоже не наблюдалось.
-Спасибо, спасибо, спасибо, - с поклонами ретировался Амалий, зажимая в руке золотой, зная, что его никогда не потратит – на удачу, на удачу его!
Мальчик за двенадцать асов купил молодого осла, нагрузил его, навьючил и, не прощаясь, двинул с Рилеем в сторону яффской долины. На выходе с саронской долины к ним примкнул седоватый гигант Вин на повозке ведомой волом. По дороге спутники разговорились, заулыбались, и мальчик почал рассказывать амбалу истории про подвиги Геракла.

Глава десятая: В городе

Так неспешно, с двухчасовым привалом, спутники осилили почти пятьдесят километров до входа на ярмарочную площадь, где тепло и с поклонами расстались. Далее путь нашего героя лежал к дворцу Пилата. Бывший префект Палестины славен у горожан был не только жестокосердием, но и большим вкладом в благоустройство столицы: за два года до завершения карьеры римский наместник достроил водопровод и довёл до ума коллектор Езекии, впадающий в Силоамский водоём. Нынешний префект Марулл скромно, не в пример Пилату, обитал в белокаменном дворце с большой семьёй и редко показывался на люди. За день до явления Амалия второй секретарь скоропостижно скончался, таким образом, по прочтению рекомендации Рииса, префект радостно принял мальчика и, опять же на радостях, положил ему жалование в полтора раза выше римского легионера, к чему Амалий отнёсся квёло и серо. Поселили Амалия с Рилеем в подсобке цоколя дворца префекта. Два раза в день новому секретарю приносили обед и ужин, и, что знаменательно, Амалий впервые в жизни попробовал горячий бульон из козлятины с артишоками, что и Рилею понравился, правда, после остужения. Работы, по сравнению с Иоппией, было немного, поэтому Амалий быстренько поставил каллиграфический стиль на греческом и арамейском. В районе Кедронской долины по субботам организовывалась ярмарка, где мальчик скупал произведения античных классиков. Стоит заметить, что Амалий выделялся среди горожан белизной туники или хламиды, которые приводила в порядок кухарка римского наместника гречанкатётушка Ве, да и то, что и по этой причине мальчику с волкодавом все уступали дорогу. Ослу своему Амалий придумал смешную кличку Ии, но седлал его редко.

Глава одиннадцатая: Вопреки ожиданию

Потянулись дни, миновала осень, подтянулась ровная зима, ровно же Амалий втянулся в неспешный образ жизни в отличие от беспокойной и ответственной деятельности в городе-порту Иоппии, что он потихоньку стал забывать. Свободное время, нередкое в течение дня, мальчик проводил с садовником Вииком, жеманным сирийцем из Дамаска. Мужчину удивляло умение Амалия общаться с ослом, голубями и с дворцовым соколом, а мальчика не менее поражало, что садовник почитал гортензии и розы как живые существа. Префекта Амалий встречал редко, поскольку общался больше с референтом римлянина, нередко ужинавший с мальчиком, обучаясь эламскому и финикийскому языкам, в свою очередь, объясняя ему римское право. Запросто из детей Марулла с Амалием дружила Синия, пятнадцатилетняя долговязая, бойкая девушка, считая его ровней. Надо сказать, что дети римского консула Палестины были всесторонне образованны, а Синия в совершенстве владела лирой, подыгрывая ей своим чистым контральто. Ордер с балконом обширным выходил на городскую площадь, где в тёплый полдень постоянно собирались зеваки, чтобы послушать лиру Синии под ритм аплодисментов Амалия по своим коленям, вдосыть наслаждаясь этим действом в городе бедном на зрелища. Мальчика уже полюбили многие иерусалимцы, часто видевшие его на ярмарках и в Гефсиманском саду, даже подле тюрьмы с высокой Антониевой башней, но при встрече сторонились из-за демонического облика волкодава. Ждал-то мальчик напряжённого и трудного существования в столице Иудеи, не меньшего, чем в порту, а получил праздную и интересную жизнь.

Глава двенадцатая: Что, где и почему

В один из первых зимних вечеров, после песнопений под лиру, Амалий предложил Синии почитать миф о Парисе, но она лукаво передала эстафету другу. Он с выражением, с надлежащей интонацией, размеренно почал читать манускрипт на греческом:
-Парис родился вторым сыном в семье царствующей четы в Трое - Приама и Гекубы. Рос Парис сильным, но больно изнеженным, женственным в противоположность Дионису. По ряду причин царевич воспитывался в пастушеской среде слугой Приама – Агелаем. Вскоре он подыскал себе любовницу – Энону, но не к этому стремился красивый юноша, поэтому обратился к трём женщинам, обитательницам Олимпа…
-Гера, Афродита и Афина?
-Да, да. Они собрались на Суд Париса, чтобы выяснить, кто из них прекрасней. Гера пообещала ему власть, Афина – воинскую доблесть и славу. Парис, однако, выбрал обещание Афродиты: обладать прекраснейшей женщиной, тем самым привлёк богиню любвипокровительствовать его персоне и народу Трои. Он, вопреки предостережению Эноны, а по навету Афродиты отправился на Кипр, бросив на произвол судьбы любящую его нимфу.
-Нехороший юноша. Разве можно бежать от любви, - прищёлкнула пальцами Синия.
-Посмотрим, посмотрим. На Кипре жили, не тужили царь Менелай и его супруга Елена Прекрасная…
-Парис ещё и чужих жён отбивает!
-Не знаю… - растерялся Амалий.
-Читай. Больше перебивать не стану.
-Елена была дочерью Зевса и спартанской царицы Леды, её красотой пленялись многие знатные греки, но Елена выбрала Менелая, который после смерти Тиндарея устроился царём Спарты. Когда охотившаяся на Кипре Елена, вдали от мужа, посетила храм Афродиты, Парис воспользовался этим и похитил её. В первый раз он обольстил Елену на острове Краная, у берегов Лаконии,и меж ними возникла страсть, подогреваемая богиней любви. Но Афродита не смогла предположить, что из-за похищения Прекрасной Елены разгорится Троянская война. Прибыв в Трою, осаждённую Менелаем, Парис пожелал устраниться от ратных дел, но старший брат Гектор призвал его сразиться с Менелаем. С трудом Афродита уберегла любимчика от неминуемой гибели, но Елена не простила, не смогла, любовнику смерть мужа. Вернулся, вернулся Парис к Эноне, - с улыбкой зыркнул глазом Амалий. – Но вскоре Парис был ранен отравленной стрелой Филоктета на этой войне, и ничем не смогла помочь ему Энона, не в силах её это было даже. Жаль, Синия, но она непережила смерть любимого, ни часа, ни дня. На этом закончим?
-Нет…. Ладно, дочитаешь потом. У меня есть предложение к тебе, о! оратор: отправимся субботним утром в путь к Мёртвому морю?
-Завтра? Хорошо. Мне только новые калигвы предстоит купить, эти еле держатся.

Гетера Волшебная
2017-10-11 09:03:18


Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения

Рейтинг@Mail.ru