Корабль дьявола

 

 

Глава 1

13 октябрь 1999 года я купил турпоездку, которая изменила всю мою жизнь. Через две недели я должен был отправиться в Гонконг. Я с детства мечтал побывать в этом уникальном месте. Гонконг всегда был для меня романтическим и одновременно таинственным городом-легендой. В моём воображении эти несколько клочков суши ассоциировались с суровым климатом, богатом на шторма, цунами, тайфуны, с бешено растущей экономикой «молодого азиатского дракона», и конечно с китайской мафией – триадой. Впрочем, о мафии я тогда думал лишь как о специфической местной достопримечательности, не представляющей угрозы для иностранных гостей. Ведь я знал, что современный Гонконг, это настоящий рай для туристов. Ещё несколько лет назад я и представить себе не мог, что настанет время, когда я смогу посетить этот рай лично.

В последний день перед отпуском коллеги по офису устроили мне небольшие проводы. С меня взяли обещание, что я «набью» электронную память своего цифровой фотоаппарата видами самых райских уголков местной природы, чтобы сослуживцы с полным знанием дела могли отправиться вслед за мной по уже проторенному туристическому маршруту. К сожалению (теперь то с позиций своего опыта я благодарю за это Бога), мои домашние в этот раз не могли лететь вместе со мной: у жены на службе решался вопрос с её назначением на должность начальника архитекторской проектной группы, а сын не мог поехать из-за учёбы.

 

                                          ***

 

В аэропорту Чек Лап Кунг меня встретил представитель принимающей туристической компании. Он отвёз меня в отель. Перед тем, как пожелать мне хорошего отдыха и покинуть гостиничный номер он напомнил, что в любой момент фирма готова предоставить мне автомобиль и персонального гида для осмотра местных достопримечательностей. Но я помню тогда решил, что первые дни знакомства с городом своей мечты обойдусь без посредников в лице всяких гидов и экскурсоводов.  

Итак, я оставил вещи в номере и отправился на свою первую прогулку на новом месте. Реальный Гонконг соответствовал виденным мною фильмам и фотографиям. Те же улицы, заполненные сверкающими витринами магазинов, множество автомобилей, автобусов, пешеходов. И над всем этим броуновским движением сплошной лес неоновых реклам. В первое время у меня было такое ощущение, что я нахожусь в горном ущелье. Казалось, нависающие надо мною, сверкающие стеклом и сталью утёсы небоскрёбов уходят прямо в облака.

 Через каждые несколько десятков метров лоточники продавали дымящуюся лапшу и прочие местные деликатесы, которые, впрочем, я не рисковал пробовать. Тогда ещё я был человеком цивилизованного мира, привыкшим к качественной пище и комфортной жизни. Если бы я только знал, что скоро наступит время, когда я буду счастлив, хоть чем-нибудь съедобным набить свой измученный голодом желудок… Впрочем, не буду забегать вперёд.

     До 12 ночи я переходил от одного бара к другому. Между прочим, познакомился с очень симпатичной девушкой из Киева по имени Ольга. Мы договорились через день встретиться в этом же баре, так как на следующий день прекрасная киевлянка запланировала поездку с подругой куда-то на острова. Одним словом отпуск начинался более чем удачно.

Следующее утро я начал с того, что плотно позавтракал в ресторане своего отеля. Сытый и довольный жизнью я поймал такси - красную «Тойоту» и поехал к океану. Водитель привёз меня на шикарный городской пляж Repulse Bay. Заходя в приятно тёплую морскую воду, я с чувством злорадного превосходства вспоминал сослуживцев, которые в это самое время изнывали от офисной рутины.

Впереди метрах в ста об берега белели буйки противоакульих решёток. Это тоже была часть приятно щекочущей нервы местной экзотики. Отдельные ограждения защищали пляжную акваторию от проникновения катеров, гидромотоциклов и яхт. Вообще, было приятно буквально на каждом шагу ощущать заботу местных властей о моей безопасности, как гостя их города.

Теперь вспоминая те дни, я могу сказать совершенно точно: никаких дурных предчувствий я не испытывал. Наоборот! Я был даже немного разочарован, что в «городе азиатской мафии» до сих пор не видел ни одного якудза с вытатуированными цветными драконами на предплечьях. Зато в большом количестве встречал на улицах безукоризненно одетых клерков и предупредительных местных полицейских. У меня всё больше создавалось такое ощущение, что самым распространённым преступлением в этом городе считается брошенный на землю окурок. Да и то похоже на этом криминале в основном ловили не привыкших к местным порядкам иностранцев.

Выйдя из моря, я опустился на горячий золотой песочек пляжа. И тут ко мне подошёл пухлый светловолосый мужчина с белёсой веснушчатой кожей и красными обгоревшими плечами. Незнакомец заговорил со мною на довольно приличном английском. Оказалось, что он из Германии. Зовут блондина Вальтером. Он уже неделю находится в Гонконге.

- Когда я увидел родное европейское лицо, -  немного смущаясь, признался Вальтер, - то сразу решил – надо познакомиться. Признаться, за последние дни я немного устал от бесчисленных узких глаз вокруг.

Мы разговорились. Оказалось, что мой новый приятель тоже, как и я, планирует совершить морскую прогулку через пролив в знаменитый национальный парк. 

Комфортабельные паромы уходили на Лантау каждые пятнадцать минут. Но Вальтер вдруг сообщил, что у него есть знакомый владелец настоящей джонки, отделанной под старину, и если я не против, то мы могли бы с ним вскладчину арендовать эту лодку на весь день.

- А что, эта идея мне нравиться, – с энтузиазмом ответил я. – Быть в Гонконге и не воспользоваться случаем прокатиться на одном из местных символов - глупо.

Вальтер тут же позвонил по мобильному телефону какому-то Чэну. Закончив разговор, он весело сообщил мне, что всё в порядке и минут через двадцать владелец экзотического кораблика сам подойдёт к нам.

В ожидании лодки мы расположились в одном из ресторанов, коих на набережной было великое множество. Фактически вся улица, тянувшаяся вдоль берега до паромного причала, представляла собой один большой ресторан.

Я с наслаждением развалился в плетёном кресле под навесом из пальмовых листьев. Всего в нескольких метрах от меня начиналось море.

Почти мгновенно появившийся у нашего столика официант принял заказ на пиво; и предложил выбрать в расположенном здесь же огромном аквариуме лобстера или краба, которых, мол, всего через 15-20 минут приготовят в наилучшем виде. Вальтер вежливо отказался за нас обоих, сославшись на то, что у нас просто нет времени ждать. Вместо этого мы заказали к пиву по порции большущих креветок в сливочном масле.

Сидя в кресле с видом на сверкающий на солнце тысячами бликов океан, я наслаждался тем, что мне нет нужды куда-то спешить; рассматривал съедобных монстров в аквариуме и неторопливо потягивал холодное пиво. Когда появился хозяин джонки я уже порядком разомлел от пива и общей обстановки праздника жизни. Если бы не было уговора с Вальтером, я бы и дальше оставался в этом уютном ресторанчике. А потом спокойно занял бы место на верхней палубе ближайшего парома. Признаться, это случайное приятельство уже начало меня немного тяготить.

 

Лодка Чена была похожа на красивую игрушку. Корпус её был покрыт чёрным блестящим лаком и дополнительно украшен позолоченными вязями причудливых восточных орнаментов. Для пассажиров были установлены удобные кресла, обтянутые красной кожей. Хозяин услужливо продемонстрировал нам небольшой холодильник с холодными напитками и стереосистему.

Вообще, на мой взгляд, корабль был перегружен разными украшениями и современными приборами. Понятно, что это делалось для того, чтобы привлечь богатых туристов, особенно американских, которые, как известно, обожают всё яркое и комфортабельное. Но лично меня внешний вид судёнышка немного разочаровал. Я то ведь хотел прокатиться на настоящей джонке, или хотя бы очень похожей на таковую, а не на этом туристическом аттракционе. К тому же лодка не имела паруса. Она только внешне, да и то отдалённо напоминала средневековый корабль, а на самом деле питалась бензином и тарахтела своим мотором, словно старый мотоцикл.

Впрочем, я не собирался устраивать скандал и отказываться от услуг местного капитана, хотя бы из солидарности с Вальтером. На немца же  «тюнингованная» джонка, в отличие от меня, произвела самое благоприятное впечатление.

 

Пролив был заполнен кораблями. Движение здесь было не менее оживлённым, чем в городе. Вокруг нас деловито следовали своими маршрутами огромные красавцы - круизные теплоходы, частные моторки, торговые суда, парусные яхты. Вдали виднелись серо-зелёные силуэты боевых кораблей 7-го флота США.

 Ещё издали мы увидели гигантскую фигуру Будды на вершине интересующего нас острова. Она словно поднималась из океана.

По нашей просьбе капитан джонки не стал причаливать там, где швартуются корабли с туристами, а направил свою лодку вдоль береговой линии. В конце концов, вы нашли тихую бухту без признаков человеческого присутствия. Благодаря своей низкой осадке наш корабль смог очень близко подойти к берегу.

Раздевшись до плавок, я свернул одежду в клубок и спрыгнул с борта лодки. Вода здесь оказалась немного холоднее, чем утром на пляже. Сразу чувствовалось, что это не залив, а открытое море. По мелководью я дошёл до берега. Вплотную к пляжу подступала кокосовая роща. Я оделся и зашёл в её тенистую прохладу. Вскоре я обнаружил, что за кокосовой рощей начинаются труднопроходимые джунгли с лианами, гигантскими папоротниками, различными ползучими растениями. Вся эта живая зелёная масса стояла передо мной сплошной стеной. Где-то высоко над головой раздавалось причудливое птичье щебетание.

Подошедший Чэн предупредил меня и Вальтера, чтобы мы были осторожны, ибо в джунглях полно змей и насекомых, чьи укусы способны всерьёз испортить нам отдых.

- Впрочем, тут рядом расположен маленький монастырь – неожиданно, будто только что вспомнив, сообщил наш гид. -  Если хотите, я могу отвести вас туда. Уверен, господам будет интересно…

    Тропинка в джунглях появилась как-то внезапно, словно  выросла под нашими ногами. Некоторое время мы взбирались по ней в гору, пока не оказались перед покрытой мхом каменной изгородью, больше напоминающей средневековую крепостную стену. Сразу за монастырскими воротами к  нам подошёл невысокий человек в оранжевой тоге с фигурой мальчика-подростка и лицом мудреца. Обменявшись парой слов с Чэном, монах чему-то улыбнулся удивительно красивой, какой-то совершенно детской, чистой улыбкой. Потом он проводил нас через уютный, очень обихоженный парк к двум огромным каменным драконам, сидящим у входа в буддийский храм.

У каждого зверя между клыков находилась дюжина каменных шариков разного цвета. Монах достал эти шары и протянул их Вальтеру. Но немец со смущённой улыбкой указал взглядом на меня. Я взял шары. Монах что-то стал мне говорить. Чэн переводил его слова.

Оказалось, что мне необходимо поочередно вложить шары обратно в пасть каменного ящера. Все десять. Ничего не поделаешь. Я начал играть в эту лотерею, чувствуя себя немного клиентом «лохотронщиков» с площади «Трёх вокзалов».

Некоторое время шары вращались между зубами фантастического хищника, издавая тихий шелест. Как только последний шар остановился, монах заговорил со мной. Речь его была быстра. Если бы не спокойный взгляд его тёмных глаз можно было подумать, что выпавшая мне комбинация не на шутку взволновала отшельника.

- Он говорит, что вас ждёт богатая и долгая жизнь - переводил Чэн. - Но при одном условии: боги категорически запрещают вам покидать земную твердь. Стихия океана враждебна вам. Там – в море ваши небесные покровители будут бессильны защитить вас от зла.

Признаюсь, что в эту минуту неприятный холодок дурного предчувствия пробежал по моей спине. Но я постарался придать всему вид забавной шутки. В конце концов, как-то несолидно человеку моего образования и профессионального статуса принимать всерьёз бредовое заявление полуграмотного монаха. К тому же сегодня я уже покинул берег ради морской прогулки, которая привела меня сюда. И ничего страшного со мною не произошло.

 Со снисходительной улыбкой я протянул монаху несколько купюр и сделал движение, собираясь уходить, но этот малый вдруг порывистым движением схватил меня за руку. Его тщедушный вид оказался обманчив, ибо я почувствовал, что мой локоть словно попал в стальные тиски. Монах вновь стал что-то быстро говорить мне. Теперь уже речь его звучала громко и гортанно.

- Вы не должны искушать судьбу! – с выражением откровенного ужаса на лице Чэн переводил взгляд с предсказателя на меня. – Он говорит, что редко кому посылаются столь очевидные знаки опасности. По его словам, морской дракон уже приплыл к этим берегам и пока притаился в тёмной пучине. Он только ждёт, когда вы покинете землю и окажитесь в его охотничьих угодьях.

«Опять дракон – помню, снисходительно подумал я тогда. – Никто из китайцев никогда не видел это мифическое чудовище, а между тем стоит выйти из отеля на улицу, и ты сразу встречаешься взглядом с выпученными глазищами монстра с телом крылатой змеи, огромными кинжаловидными зубами и острыми цепкими когтями. Вот и теперь в качестве главной страшилки выступает дракон, только на сей раз морской».

 

Глава 2

Обратно мы возвращались уже затемно. На море поднялось небольшое волнение. Временами мне в лицо летели брызги; порывами налетавший ветер вызывал ощущение тревожного озноба. В море вокруг не было видно ни огонька. Океан, казавшийся при свете солнца дружелюбным, теперь выглядел угрожающе. Мы словно пересекали тёмную враждебную людям пустыню.

Я впервые испытывал ощущение человека, которого ночь застала в открытом море в небольшой лодке. И признаюсь, что почувствовал себя крайне неуютно. Должно быть от качки и страха меня стало немного мутить. Теперь слова буддийского монаха не казались мне таким уж бредом. Мысленно я стал молить Бога, чтобы он помог нам поскорее достичь берега: «Господи, даю слово: остаток отпуска я проведу на суше, и даже в аэропорт* поплыву не на корабле, а поеду по автомобильному мосту».

 

* В Гонконге он находится на отдельном насыпном искусственном острове

 

Далеко впереди возникло странное красное свечение. Чэн пояснил, что это отражаются в небе миллионы огней приближающегося Гонконга. Я сразу воспрянул духом. Вскоре должны были появиться расцвеченные огнями верхушки небоскрёбов, а там - в проливе - мы уже будем в полной безопасности. Не помню, как я отключился. 

     …Проснулся я оттого, что вдруг пропал ровный рокот лодочного мотора, под который я задремал. Предательская тишина внезапно обступила нас, словно шайка грабителей в тёмном переулке. Вальтер громко и почему-то по-немецки ругался на нашего капитана. Чэн не отвечал. И было в этом покорном молчании китайца и признание своей вины за случившееся, и бессилие исправить положение. Со своего места под навесом я видел только его низко согнувшийся над мотором силуэт на корме лодки. Иногда оттуда, словно в оправдание доносился металлический стук инструментов.

А между тем потерявшую ход лодку стало сносить в океан. Выяснилось, что на борту джонки нет сигнальных ракет – вообще никакого аварийного снаряжения. Даже спасательных жилетов или на худой конец хотя бы простого спасательного круга. Вот когда мы с Вальтером всерьёз пожалели, что не поплыли на большом солидном корабле, а связались с частником. Да только что толку теперь было в этих запоздалых раскаяниях! Нас тащило в тёмную враждебную мглу.

 Чэн достал вёсла. Мы дружно принялись грести. Но нас продолжало уносить в мрачную неизвестность. Я подозреваю, что, как опытный моряк, с детства знающий местные воды,  китаец прекрасно понимал, что выгрести против сильного течения и волн нам не удастся. Просто он решил чем-то занять своих пассажиров, чтобы мы меньше осыпали его проклятиями и раньше времени не впали в панику. До определённого момента это ему действительно удавалось.

…Словно зловещие знаки надвигающейся беды над самой водой появились небольшие облачка тумана. Постепенно белая дымка расползалась по окружающему пространству и становилась всё более плотной. Но моей одежде, лице, руках туман оседал крупными каплями. 

Не знаю, сколько времени продолжался наш вынужденный дрейф, - я не следил за часами. Теперь я думал только о том, как бы согреться. В открытой лодочной кабинке, в которой мы сидели, свободно гулял морской ветер. До нас то и дело долетали холодные брызги волн. Чтобы окончательно не околеть, мы с Вальтером прижались друг к другу, закутавшись в предоставленный нам хозяином лодки большой кусок брезента. При этом на капитана было даже холодно смотреть: на нём была только расстегнутая «настежь» «гавайская» рубашка с коротким рукавом и шорты. Но не было заметно, что капитану холодно. 

Неожиданно Чэн вспомнил  о своём мобильном телефоне и стал кому-то названивать. Я снова с надеждой смотрел на него. Доселе казавшийся мне некрасивым местный гонконгский диалект китайского языка теперь звучал для меня музыкой надежды. У меня тоже был с собой аппарат, но я не знал телефонных номеров местных экстренных служб. Поэтому позвонил жене в Москву:

- Алло, котёнок! Это я.

- Привет, любимый, рада тебя слышать. Как отдыхается?

Я вдруг подумал, что вполне возможно слышу родной голос в последний раз. Возникло тоскливое ощущение непоправимости происходящего. Каким-то шестым чувством жена догадалась, что со мной происходит что-то очень нехорошее. По-домашнему благодушный вначале, её голос наполнился тревогой:

- Алло, Егор, что ты молчишь? Ты в порядке?!

- Срочно найди телефон МЧС и передай им, что на нашей лодке сломался мотор и нас уносит в океан – я постарался говорить деловым спокойным тоном, прекрасно понимая, что у меня нет времени на долгие объяснения.- Запомни или запиши:  мы находимся где-то между островом Лантау и Гонконгом. Ты меня поняла?

- Господи!  Да что же это такое! Какой океан! Какая лодка! Как тебя туда занесло?!

Я услышал плач в трубке, и тут связь оборвалась.

     В этот момент всё и случилось. Волны вынесли нашу лодку из полосы тумана прямо на чёрную громадину какого-то судна. Помню, что первое чувство, которое я испытал, увидев корабль, было огромное облегчение. Пришёл конец  нашим страхам.

Теперь можно было расслабиться - нашу джонку тащило прямо на исполинский стальной остров, так что мы могли не опасаться, что корабль пройдёт мимо и с его ходового мостика не заметят крошечную скорлупку за бортом. Чтобы на нас поскорее обратили внимание, мы принялись громко кричать, размахивать руками. 

Но очень быстро я понял, что с этим кораблём происходит что-то непонятное: он не плыл, и в то же время не стоял на якоре. Было странно видеть, как махина весом в сотни или даже тысячи тонн совершает странные эволюции, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Вдруг меня пронзила неприятная догадка: неизвестный корабль является такой же беспомощной игрушкой, находящейся во власти океана, как и наша джонка! Только эту громадину волны волокли навстречу неизвестности гораздо медленнее, чем нашу лодку.

     Правда, внешне корабль не выглядел брошенным «Летучим голландцем». Он был расцвечен яркими огнями, а надстройку капитанского мостика и вовсе заливал мягкий жёлтый цвет. Из трубы корабля поднимался слабый дымок, что указывало на то, что сердце корабля – его машина живёт. Судно называлось «Ганга 2». Название большими буквами было начертано на корабельной надстройке. Это был сухогруз. Хотя в то время я ещё мало что понимал в морском деле. 

Вскоре мы заметили какое-то движение на палубе корабля, но пока ещё находились слишком далеко, чтобы более детально разглядеть, что именно там происходит.

Вдруг я обратил внимание, что море вокруг нас наполнено каким-то странным движением. И дело тут было не в волнах. Немного приглядевшись, я к своему ужасу обнаружил, что это место буквально кишит акулами. Я никогда не предполагал, что эти хищники могут вести себя, словно приманенные чем-то стаи бродячих собак. Вокруг лодки по поверхности моря «ходили» десятки острых треугольных плавников. Некоторые акулы даже высовывали из воды свои остроносые морды и в лунном свете их немигающие глаза прирождённых убийц сверкали холодным стеклянным блеском. Я видел, или мне это только казалось, мелькающие в воде под нами бесчисленные серые тени. Создавалось ощущение, будто океанские монстры целенаправленно окружают нас со всех сторон.

Я тогда впервые видел акул так близко, и с напряжённым любопытством следил за быстрыми перемещениями многочисленных хищников вокруг нашей лодки. Больше всего я опасался, что они выбрали нас в качестве потенциальной добычи. Тогда я слишком мало знал об этих животных и их повадках. Поэтому был даже готов поверить в то, что акулы каким-то образом прознали про наше бедственное положение и приплыли, чтобы общими усилиями атаковать потерявшую ход лодку, перевернуть её, и сожрать трёх беззащитных пассажиров.  

Впрочем, очень скоро я убедился, что не мы были предметом акульего интереса. Теперь мы находились в каких ни будь 100 метрах от стальной горой возвышающегося над нами корабля. Неожиданно для себя мы вдруг увидели, как двое молодчиков подтащили к борту человека в белой форменной рубашке офицера торгового флота. Раздался хлопок выстрела. А в следующее мгновение тело моряка тряпичной куклой полетело вниз. В месте, где оно упало в море, вода тут же закипела от получивших добычу акул.

- Что там происходит?! – глядя на меня округлившимися от ужаса глазами, чуть ли не простонал Вальтер. – Этого человека действительно убили?

Не помню, что я промычал в ответ, ибо в голове моей творилась такая же каша, как и у моего потрясённого товарища. Зато бывалый Чэн быстро сообразил, в какую прескверную историю мы вляпались. Теперь он действовал с капитанской решительностью. В полголоса китаец произнёс только одно слово «пираты» и приказал нам немедленно садиться на вёсла. И сразу всё стало понятно. По нелепой случайности мы оказались очевидцами каких-то страшных событий, после которых живых свидетелей оставлять не принято.

Была лишь одна возможность избежать участи только что застреленного моряка с «Ганга 2», - это попытаться на вёслах обогнуть злополучный корабль. Даже перспектива быть унесёнными в океан теперь уже не казалась нам такой уж безысходно-мрачной. В открытом море при свете солнца у нас будет гораздо больше шансов быть спасёнными, чем уцелеть под дулами бандитских пистолетов.

Я бросился к веслам. Вальтер же повёл себя неадекватно ситуации. Он вновь принялся громко ругаться на своём родном языке. Я попытался по-приятельски успокоить и приободрить «коллегу». Но вместо ожидаемой благодарности Вальтер неожиданно обозвал меня русской свиньёй и стал громко по-немецки орать на меня, словно пьяный эсесовец  на взятого в плен партизана. В следующее мгновение я был оглушён внезапным ударом кулака в переносицу. Перед глазами замелькали искры, во рту появился солёный привкус крови. От боли и обиды я даже застонал. Первым желанием было ответить гаду хорошим «крюком» справа в челюсть. Но тут я увидел совершенно безумные глаза немца. Мне стало жаль этого взрослого мужика, так быстро сломавшегося психологически.

Сам я не собирался отдавать свою жизнь без боя. И вероятно, вдвоём с Чэном нам и удалось бы миновать на вёслах жуткое судно, но внезапно за кормой нашей джонки вспыхнул яркий глаз мощного прожектора. Его луч немного пошарил по волнам вокруг нас и вот мы оказались в полосе яркого света. Удивительно, как это раньше мы не заметили тёмный силуэт мощного катера в стороне от сухогруза. Видимо, в задачу его экипажа входило следить за окружающей обстановкой (а проще говоря, стоять «на стрёме»), пока основная часть банды хозяйничала на сухогрузе. Взревел мощный мотор и быстроходный катер рванулся к нам, оставляя за собой струю белой пены.

     Подлетевший катер чуть не перевернул джонку. Четверо вооружённых до зубов бойцов абордажной группы ловко перепрыгнули к нам на палубу. В такой ситуации любое твоё движение может быть истолковано бандитами, как попытка оказать сопротивление. Поэтому, когда меня обыскивали, я старался сидеть не шелохнувшись.

Я даже не оглянулся на громкие крики безумного Вальтера и шум борьбы за своей спиной. Лишь когда над самым моим ухом оглушительно прогрохотала автоматная очередь, я инстинктивно резко нагнулся вперёд и обхватил голову руками. Властный голос приказал всем уходить. Последним напоминанием о бедном Вальтере стал громкий всплеск его второпях сброшенного за борт тела.

Я весь сжался, втянул голову в плечи, готовясь тоже получить пулю в затылок или нож в спину. Но пока дело ограничилось только грубым тычком автоматного ствола между моих лопаток.

Нас с Чэном погнали на пиратский катер. Бандиты забрали с нашей лодки всё ценное, а напоследок в нескольких местах пробили топором её днище. Когда катер, взревев двигателем, сорвался с места, волна от его гребных винтов накрыла полузатопленную джонку. Таким образом, окончательно терялся мой след в океане. Местным властям проще всего будет объявить меня утонувшим вместе с частным прогулочным  кораблём…

 

Глава 3

  На палубе «Ганга 2» хозяйничали около трёх десятков вооружённых бандитов. Причём с первого взгляда их условно можно было разделить на две категории. Первую составляли хорошо экипированные спортивного вида боевики. Явно профессионалы. Причём представлены они были людьми разного цвета кожи и возраста. Но было совершенно очевидно, что профи прекрасно понимают друг друга, и данный корабль является далеко не первым в их послужном списке. 

На фоне облачённых в качественное армейское снаряжение и вооруженных по стандартам спецназа «солдат удачи» худосочные китайские подростки с бамбуковыми копьями и мачете в руках смотрелись бледно. По всей видимости, они были выходцами из окрестных рыбацких деревушек. Можно было предположить, что организаторы разбойничьего промысла использовали этот сброд в качестве дешёвого пушечного мяса, первыми кидая на абордаж, - на тот случай если вдруг жертва вздумает оказать сопротивление.  

Ближе к носу судна рядом с мачтой грузовой лебёдки и небольшой надстройкой ждали решения своей судьбы члены экипажа захваченного корабля. Их было примерно столько же, сколько и пиратов. Но моряки даже не помышляли об организованном сопротивлении. Они просто ждали, когда подойдёт палач с дымящимся пистолетом в руке, задумчиво скользнёт взглядом по лицам пленников, после чего ткнёт пальцем в очередного приговорённого к смерти. Меня поразило зрелище здоровых сильных мужчин, которых страх превратил в покорное стадо жертвенных животных.

Я вновь подумал об акулах, рыскающих сейчас вдоль бортов корабля в ожидании новой порции мяса. А ведь эти твари выполняют работу сообщников пиратов! Надёжно скрывая в своих желудках страшные следы творящегося преступления. Тогда я был уверен, что тоже разделю участь членов экипажа злополучного корабля…

Нас с Чэном конвоиры отвели на капитанский мостик. Здесь пахло порохом, кровью и…хорошим кофе. Первое, что мне бросилось в глаза, было обезображенное тело на полу в дальнем конце рубки. На него было страшно смотреть. Этот человек принял мученическую смерть. Судя по его вышитым золотой нитью погонам, убитый был одним из старших офицеров сухогруза.

А ещё я обратил внимание на пулевые отверстия на стёклах и на стене рубки.

 - Кто вы такие? – обратился к нам с вопросом мужчина лет сорока пяти. Обликом он походил на итальянца или южноамериканца. При нашем появлении смуглолицый джентльмен отвлёкся от экрана стоящего перед ним на маленьком столике портативного компьютера.

Кресло, в котором он восседал, будто на троне, было смонтировано на возвышении посередине рубки. Видимо, во время рабочих вахт оно предназначалось для капитана или старшего вахтенного офицера. Возможно даже, что погибший моряк, чьё растерзанное тело лежало на полу, был последним, кто занимал это место по праву. Зато теперь с первого взгляда можно было определить, в чьих именно руках отныне находится корабль, его груз и жизни членов экипажа.

В рубке было много людей. Когда мы только вошли на капитанский мостик, в помещении стоял многоголосый гул. Но стоило красавцу-южанину обратиться к нам с вопросом, как все присутствующие сразу замолчали.

- И как это вас угораздило ночью в прогулочной лодке  оказаться так далеко от берега?  

В облике смуглолицего не было ничего от предводителя пиратов. Его элегантный деловой костюм, участливые нотки в голосе, благородная проседь на висках совсем не вязались с образом утончённого садиста, по чьему приказанию методично убивают и скармливали акулам безоружных пленников. А потом это страшно изуродованное мёртвое тело в дальнем конце рубки, на которое я старался не смотреть. Скорее я был готов поверить в то, что пока этот «профессор» занимался оценкой захваченного груза, его подчинённые по собственной инициативе творили произвол.

- Из какой вы страны?

Почему-то смуглолицый обращался с вопросами только ко мне. Ещё в начале допроса бросив короткий оценивающий взгляд на владельца джонки, «профессор» сразу потерял к нему интерес. Вскоре Чэна и вовсе вывели с мостика. Больше я его не видел. Но в тот момент я был озабочен только собственной судьбой и старался убедить собеседника, что не представляю для него никакой опасности.

Я стал рассказывать, что приехал из России как турист, что скоро собираюсь улетать обратно домой и готов забыть всё, что видел этой ночью. В какой-то момент по ходу моего рассказа человек с катера, взявшего джонку на абордаж, подал «профессору» целлофановый пакет с изъятыми у нас при обыске документами и личными вещами. Продолжая меня слушать и поощрительно кивать головой, смуглолицый вытряхнул содержимое пакета перед собой на столик. Моего обручального кольца, мобильного телефона и дорогих часов там уже не было.

Главный пират взял в руки паспорт покойного Вальтера, открыл его, и тут же перевёл удивлённый взгляд на человека с катера. Получив необходимые разъяснения «профессор» отложил немецкий паспорт в сторону, и занялся моими документами. Больше всего его заинтересовал пластиковый пропуск, по которому я прохожу через КПП одной элитной московской клиники.

-  Вы врач?

Не успев, как следует обдумать свой ответ, я машинально кивнул головой. Интуитивно я почувствовал, что мне представляется счастливый шанс продлить свои земные часы, а если очень повезёт, то и дни. Дело в том, что пропуск украшала медицинская символика. Но главное – на нём имелась моя фотография в медицинской униформе. Мне пришлось сфотографироваться в таком виде для пропуска, хотя по профессии я менеджер фармацевтической компании и являюсь дипломированным экономистом. Правда, несколько лет назад я окончил специальные курсы «всеобуча» при медицинской академии, организованные для управленцев фармацевтического бизнеса, не имеющих фельдшерских или врачебных дипломов. А ещё когда-то давно на военных сборах нас - студентов учили оказывать первую помощь раненым на поле боя.

Кроме того, в силу служебной необходимости я постоянно вращаюсь в медицинской среде, даже несколько раз неофициально присутствовал на сложных операциях, так сказать для общего профессионального развития. Хотя этого, конечно же, совсем недостаточно, чтобы иметь право называться врачом. Но сейчас мне было не до сомнений этического порядка.

- Вы могли бы, если это потребуется, оказать квалифицированную хирургическую помощь раненым с пулевыми ранениями? – спросил «профессор». Мне показалось, что в выражении его лица и в голосе присутствовует недоверие.   Необходимо было срочно развеять все сомнения относительно своей персоны. Но я колебался! Даже находясь фактически в положении человека, к затылку которого приставлен заряженный пистолет, я должен был преодолеть серьёзный внутренний барьер, чтобы выдать себя за представителя столь сложного и ответственного ремесла. Наконец, набравшись мужества, а больше наглости, я заявил, что действительно имею определённый опыт проведения различных операций, в том числе и в области военно-полевой хирургии.

При этих словах «профессор» удовлетворённо откинулся на спинку кресла. Лицо его утратило выражение какой-то внутренней сосредоточенности, даже напряжённости; исчезла строгая складка между его бровей. На тонких губах смуглолицего даже заиграла приветливая улыбка. Пират стал рассказывать мне, что трое его людей получили ранения разной степени тяжести и срочно нуждаются в медицинской помощи. А врача на корабле нет.

- В первую очередь меня интересует юноша. Вы должны спасти ему жизнь, тогда я сохраню вашу. По-моему, это очень честная и выгодная для вас сделка.

     Пираты выделили мне в помощь моряка из состава пленённой команды. Этот человек сумел тоже убедить бандитов, что разбирается в специальном медицинском оборудовании и сможет оказать техническую поддержку врачу, то есть мне, во время проведения хирургической операции. Я очень надеялся на профессиональные советы своего помощника. Но едва мы оказались в помещении санчасти, ассистент немедленно признался мне, что ничего не понимает в медицинской технике, ибо является…инженером по холодильным установкам:

- Вы должны понять меня, док. Я пошёл на это, чтобы выжить.

Мне не оставалась ничего иного, как с грустной улыбкой пообещать напарнику не выдавать его. Да и мог ли я осуждать этого ловкача, ведь сам являлся точно таким же отчаянно цепляющимся за жизнь самозванцем! А между тем гибель раненых пиратов должна была стать и нашим смертным приговором. Правда, пока, мой помощник, которого звали Мирча Ходжи, светился от счастья. Ведь он был уверен, что я то, в отличие от него - настоящий врач!

Между тем первичный осмотр наших пациентов показал, что один из них, получивший две пули - в живот и в грудь - безнадёжен. Двух других можно было попытаться спасти. К счастью сразу после ранения всем троим были сделаны инъекции противошоковых и гормональных препаратов, наложены антисептические повязки. Я ещё раз убедился, что часть пиратов являются хорошо подготовленными профессиональными солдатами, умеющими оказывать первую медицинскую помощь на поле боя.

Другая моя удача заключалась в том, что санчасть на этом корабле была оборудована и оснащена по первому классу. Не каждая районная больница могла похвастаться таким оборудованием, какое было здесь. Я легко нашёл все необходимые мне препараты. Боле того, вскоре мне попался на глаза медицинский аварийный комплект одной очень известной фирмы. Именно такой я недавно видел на крупной международной выставке. Здесь было всё необходимое для лечения любых травм: электричество, кислород, функциональное оборудование, фармпрепараты! Надо было отдать должное владельцу судна - он заботился о своих моряках.

Но настоящим счастливчиком я себя ощутил, когда стал внимательно осматривать рану мальчика-подростка лет 17-18-ти, о котором мне говорил главарь пиратов. Я вначале даже глазам своим не поверил, когда обнаружил, что пуля, пробив правую щёку мальчишки и выбив несколько зубов, вышла слева под подбородком, не причинив парню серьёзного вреда! Каким-то чудом не были задеты крупные артерии, питающие кровью мозг; не разбиты кости челюсти. Свинцовый снаряд лишь прошил язык и мягкие мышечные ткани дня ротовой полости моего подопечного, не задев подъязычной кости. 

Правда, внешне рана выглядела достаточно серьёзно. Вокруг входного пулевого отверстия на щеке юного пирата образовалась большая гематома вишнёвого цвета. Кроме того, в результате контузии парень потерял сознание. У него были немного замедлены пульс и дыхание. Иногда мальчик делал глубокие судорожные вдохи. Лицо и шея пациента были вымазаны в крови. Не удивительно, что «профессор» посчитал, что жизнь мальчика висит на волоске. На самом деле ранение было не смертельным, и даже моих скромных познаний в хирургии тут было вполне достаточно.

Такой удаче я и мой главный пациент были обязаны малому калибру пули и её огромной скорости. Она раскалённой иглой прошла сквозь мягкие ткани, не причинив им большого ущерба. Если бы в парня стреляли из пистолета или револьвера 38-го или 45-го калибра какого-нибудь старого образца, то по всем законам баллистики пуля разнесла бы ему половину черепа. А так мне оставалось лишь грамотно обработать входное и выходное отверстия и заткнуть их тампонами, смоченными в специальном растворе. 

В моём распоряжении оказались самые современные перевязочные материалы, пропитанные особыми составами, ускоряющими заживление и препятствующими проникновению в рану инфекции. Благодаря тому, что рана находилась в области лица, она не была загрязнена кусочками одежды, так что сепсиса  итак можно было не опасаться. Но на всякий случай я сделал дополнительно ещё несколько инъекций.

Я очистил дыхательные пути потерявшего сознания мальчика от слизи и сгустков крови, подключил пациента к кислородному оборудованию. В какой-то момент веки раненого дрогнули. Юноша открыл глаза и удивлённо посмотрел на меня, должно быть не слишком понимая, где находится. Я ободряюще улыбнулся ему.

У второго пирата – китайского паренька вроде тех, что я видел на палубе с бамбуковыми копьями в руках, была раздроблена правая плечевая кость. Торчащие из раны кусочки костей не оставляли сомнения, что перелом очень сложный. Спасти руку этому человеку мог только квалифицированный врач-травматолог.

Этот бедняга находился в сознании и ужасно мучался от сильной боли. Я сразу вколол ему внутривенно хорошую дозу обезболивающего, затем очистил рану, и наложил на повреждённую конечность специальную фиксирующую повязку.

Фактически по уровню профессионализма я мало, чем отличался от судовых врачей 16 века, которые были обучены только ампутациям конечностей. Не случайно моряки за глаза называли их косторезами. Хотя отличие всё же имелось. Я хотя бы имел возможность облегчить страдания своих пациентов с помощью очень эффективных фармакологических препаратов. А в судовых лазаретах военных парусников прошлого для этой цели служил увесистый молоток, которым оглушали пациента перед операцией…

Больше всего не повезло другому китайцу, который получил сразу три пули в грудь и в живот. Уже одно только слепое ранение брюшной полости в условиях отсутствия на корабле настоящего хирурга делало его положение безнадёжным. Всё что я мог сделать для умирающего, это проследить, чтобы он не задохнулся от собственного запавшего в горло языка, поддержать его сердце специальным уколом и снять боль. Откровенно говоря, я испытывал сильные угрызения совести. Рядом имелось великолепное операционное оборудование, но что я мог сделать, не будучи профессиональным хирургом!

 

Всё время пока я занимался ранеными, мой ассистент Мирча Ходжи не умолкал ни на секунду. По его словам, данный корабль – сухогруз универсального типа, то есть приспособленный под перевозку грузов разного характера - принадлежал судовладельцу-пакистанцу, постоянно проживающему в Германии, и ходил под «удобным» флагом Либерии. В бразильском порту Сантус теплоход принял в свои трюмы сахарный тростник, кофе с лучших бразильских плантаций, бананы, хлопок, сою, металлопрокат и заводское оборудование. Экипаж «Ганга 2» состоял из представителей разных национальностей. Например, погибший капитан являлся норвежцем, а сам Мирча был австрийский цыган. Последнее обстоятельство меня удивило, ибо мой новый товарищ совсем не походил на смуглолицего и черноволосого обитателя табора. Я и не знал, что цыгане бывают кареглазыми шатенами.  

А между тем Мирча продолжал свой рассказ. По его словам, всё началось с того, что примерно в пятидесяти милях от гонконгского порта экипаж сухогруза пришёл на помощь китайским рыбакам, якобы, с затонувшего траулера. Со спасательной шлюпки было снято десять человек. Главным у них был вот этот смазливый паренёк с простреленной щекой – Мирча кивнул на главного моего пациента.

- Я был на палубе, когда там появились рыбаки –  Ходжи заново переживал всё случившееся с ним. - Наши парни из аварийной партии рассказывали, что шлюпка с рыбаками дала течь и к моменту, когда китайцев с неё сняли, уже прилично набрала воды. Запоздай помощь на полчаса, и ребяткам пришлось бы барахтаться в волнах. Спасательных жилетов на них не было. Потонули бы как котята, если бы не мы!

Капитан распорядился немедленно дать радиограмму о случившемся в порт, выдать спасённым сухую одежду, оказать им медицинскую помощь и накормить. После этого мы все разошлись по своим каютам и рабочим местам. Никто не догадывался, что у наших гостей под одеждой приготовлены ножи.

Врача и его помощницу эти отморозки закололи, словно свиней, - наверху в кают-компании главной надстройки. Там не так тесно, как здесь - в санчасти. Видимо, поэтому наш док и решил проводить медосмотр не у себя. Уж не знаю, за что он и медсестра поплатились своими жизнями.

    Радиста «рыбаки» тоже прикончили. Потом одуревшие от пущенной крови эти шакалы всей стаей ворвались на капитанский мостик и потребовали от нашего старика, чтобы он немедленно застопорил машину и спустил забортный шторм-трап для приёма их подельников. На это наш старина Хэм, не мешкая, выхватил из кармана малокалиберный пистолет, который всегда носил с собой, и открыл по окружившей его шпане огонь.

- Так это его тело лежит в рубке? – спросил я Ходжи.

- Да – сразу помрачнев, кивнул головой Мирча. - Мне знакомый матрос обо всём рассказал. Он был на мостике, когда всё случилось. Старина Хэм успел разрядить в ублюдков всю обойму, прежде чем озверевшие бандиты искромсали его ножами…

Мирча также объяснил мне, почему пираты методично уничтожают команду «Ганга 2». Оказывается, таким образом их предводитель мстил за своего сына, раненного во время захвата судна.

Но была и ещё одна причина кровожадности морских разбойников. Оказывается, кто-то из офицеров сухогруза успел сообщить об опасности в машинное отделение и трое механиков забаррикадировались в своём отсеке. Таким образом бандиты не могли быстро покинуть место преступления на трофейном корабле и были вынуждены тратить драгоценное время, пытаясь разрезать автогеном толстую сталь переборочной двери. А чтобы заставить механиков добровольно выйти из своего убежища пираты сообщили им по специальному переговорному устройству, что каждые пять минут будут убивать одного члена экипажа… 

 

Оказав помощь своим пациентам, мы с Ходжи перешли в камбуз санчасти, чтобы найти какую-нибудь еду. И только тут Мирча вдруг обратил внимание, что уже давно не слышит пистолетных выстрелов. Они сопровождали нас всю дорогу с верхней палубы до медицинского отсека. И всё время пока мы колдовали над раненными пиратами, где-то высоко над нашими головами безотказный пистолет в руке палача продолжал отбивать свой страшный ритм. Эти резкие отрывистые звуки заставляли меня лихорадочно вспоминать всё, чему меня учили на военных сборах и специальных курсах.

И вот наступила странная тишина. Я подошёл к приоткрытому иллюминатору и прислушался: ничего, кроме плеска ударяющихся в борт корабля волн. Даже громкие крики, хозяйничающих на палубе бандитов отчего-то смолкли. Это было очень подозрительно.

- Может пираты, так и не сумев пробиться в машинное отделение, по-английски не прощаясь, сделали ноги –  предположил Мирча. – А что, уже светает. В любой момент поблизости может нарисоваться катер береговой охраны или патрульный самолёт. Если ублюдки угодят в руки китайской полиции, их ждёт расстрел на стадионе при полных трибунах зрителей или четверть века каторжных работ. Я бы на их месте не стал искушать судьбу. Своих раненых бандиты могли просто бросить. Зачем им лишняя обуза. Насколько я знаю уголовников, они как крысы кидают своих подельников при первой же опасности.

Ходжи возбуждённо бросился к двери, чтобы проверить на месте ли конвоир-китаец, что привёл нас сюда. Два часа назад я запретил этому худосочному пареньку заходить внутрь стерильной зоны, чем, кстати, сразу завоевал уважение своего ассистента. Низкорослый бандит осыпал меня проклятиями на непонятном мне языке и даже замахнулся на меня мачете, но всё же не решился переступить порог медицинского блока.

И вот теперь появилась слабая надежда, что его уже и след простыл. Но разведка показала, что китаец по-прежнему терпеливо «пасет» нас в коридоре. Окончательно наши надежды были развеяны, когда судно вдруг резко вздрогнуло и пришло в движение. Так началась моя пиратская эпопея…

 

 

Глава 4

 Незадолго до рассвета умер самый тяжёлый раненый. Агония его была долгой и мучительной. Вообще это была тяжёлая ночь. До самого утра я не сомкнул глаз, переходя от койки к койке. Теперь у меня осталось только двое пациентов, но их громкие стоны и вскрики ни на секунду не позволяли мне расслабиться. К тому же меня постоянно мутило. И хотя особой качки не чувствовалось - море за стеклом иллюминатора в розовых рассветных лучах выглядело миролюбивым, - мой сухопутный организм не мог не отреагировать на долгое отсутствие под ногами земной тверди. Я подошёл к приоткрытому иллюминатору и немного постоял перед ним, вдыхая свежий прохладный утренний воздух.

Но это не помогло избавиться от ощущения усиливающейся тошноты. Только испытав мучительный приступ рвоты, я, наконец, нашёл время всерьёз заняться собой: отыскал в шкафу с лекарствами средство от морской болезни и бросил в стакан с водой сразу две растворимые таблетки. Потом заварил себе крепкого чая, благо от прежнего хозяина мне в наследство досталась едва начатая большая коробка отличного цейлонского чая.

Мой помощник уже давно спал, уютно устроившись на диванчике в смежном с санчастью помещении камбуза. Мне же оставалось только завидовать его безмятежному сну. Сам я заснуть не мог, ибо мои подопечные постоянно требовали заботы.

К тому же меня взволновали страшные крики, которые вдруг донеслись откуда-то сверху, скорее всего с верхней палубы корабля. Иногда эти вопли нечеловеческой боли переходили в визг и рыдания. Судя по всему, в этот ранний час полновластные хозяева корабля решили поразвлечься средневековыми пытками.

 Только к полудню следующего дня, накачав раненых мускульными релаксантами, седативными снотворными препаратами, анестезирующими средствами и прочими успокоительными и обезболивающими лекарствами, я получил возможность немного вздремнуть.

Сон мой был тревожен и чуток. Поэтому я сразу среагировал на шум приближающихся голосов. Вскочив с кушетки, я поспешил к умывальнику. На сладко похрапывающего Мирчу никакие призывы не действовали. Поэтому мне пришлось выплеснуть ему на лицо стакан с холодной водой, чтобы мой ассистент, наконец, открыл глаза.

- Что происходит? – осведомился он недовольным заспанным голосом.

- Сюда кто-то идёт!

Эта новость, словно электрическим разрядом подбросила Ходжи. Его будто сдуло с дивана. А вскоре в помещении санчасти появился главарь пиратов с внушительной свитой приближённых. Тогда я впервые услышал, что подчинённые, обращаясь к смуглолицему «профессору», называют его «Дуче».

Главный пират сразу направился к койке, на которой лежал его сын. Он присел у кровати погружённого в глубокий сон юноши, взял его за руку. И тут же поднял на меня встревоженные глаза:

-  Как мой Нино?

- Думаю, с ним и со вторым парнем всё будет в порядке, - уверенным голосом ответил я, и авторитетно добавил, - но я бы советовал поскорее доставить ребят в хороший госпиталь. К сожалению, я не господь бог, а на корабле нет условий для дальнейшего лечения таких больных.

Сказав так, я многозначительно перевёл взгляд на накрытое с головой простынёй тело умершего пирата.

-  Да, да, я понимаю – закивал головой Дуче и пожал мне руку. – Я очень вам благодарен, доктор. Теперь я знаю, что мне послало вас само Проведение.

Перед уходом пиратский капитан решил осмотреть оборудование санчасти своего нового корабля. В какой-то момент, проходя мимо моего ассистента, он вдруг обратился к Ходжи с неожиданным вопросом, указывая взглядом на один из приборов:

- А это у вас что такое? 

Мирча растерянно захлопал ресницами и что-то невразумительное замычал в ответ. При всём своём желании я не мог подсказать товарищу, что пирата заинтересовал электрический разрядник-дефибриллятор, предназначенный для экстренного запуска внезапно остановившегося сердца. Впрочем, моя помощь и не потребовалась. Ловкач-цыган быстро нашёлся, что ответить. Он стал на голубом глазу уверять не в меру любопытного пирата, что перед ним очень мощный резервный аккумулятор на тот случай, если вдруг внезапно выйдет из строя корабельная электростанция и потребуется срочно обеспечить операционную автономным источником питания. 

- Очень важно, чтобы лампа над операционным столом не погасла! – важно рассказывал Ходжи, пытаясь даже шутить с высокопоставленным бандитом. – А то ведь в темноте недолго и отрезать что-нибудь лишнее.

Пират внимательно слушал эти сказки и даже понимающе кивал в ответ. На прощание он дружески похлопал моего ассистента по плечу: 

- Мне и моему сыну очень повезло, что на этом корабле оказались сразу двое таких отличных профессионалов!

     Как только пираты ушли, я бросился к товарищу, чтобы поздравить его с удачным спасением. Но Ходжи остановил меня. Он был очень бледен. По лбу мужчины сбегали крупные капли пота.

- Я пропал! Этот бандит расколол меня.

- С чего ты взял? – удивился я. – Я уверен, что он тебе поверил. С какой стати этот Дуче должен разбираться в медицинском оборудовании.

- Нет, - мрачно продолжал стоять на своём Ходжи, - я физически почувствовал его холодное расчётливое решение избавиться от меня. Видишь это? - Ходжи приподнял полы своей джинсовой куртки, чтобы я мог рассмотреть удивительный ремень с большой, по виду серебряной, украшенной чеканкой, пряжкой. Почти по всей  длине на кожаную полоску пояса были нашиты крупные монеты. Хаджи пояснил, что это старинные австро-венгерские талеры и двадцатидолларовые монеты начала прошлого века, и что этот фамильный ремень в их семье передаётся по мужской линии от отца к сыну.

- Я ведь принадлежу к очень древнему цыганскому роду – каким-то сдавленным унылым голосом пояснил Мирча. - Мои мать и бабка зарабатывали деньги гаданием. Правда, мужчины в нашем роду карты в руки никогда не брали, но всё равно мы умеем чувствовать судьбу, причём не только чужую, но и свою. Теперь я точно знаю, что мне не сойти с этого проклятого корабля. Моё тело не будет похоронено в земле и не попадёт сразу на весёлый пир предков. Могилой мне станет море. Для цыгана это очень плохая смерть. У нас есть легенда, что душа утопленника будет неприкаянно скитаться по тёмным глубинам до тех пор, пока его тело полностью не разложится. И только когда плоть и кости полностью растворяться в воде дух обрётёт свободу и счастье. Но на это может уйти очень много времени.

Я стал уговаривать товарища, чтобы он не придавал значения сомнительным предчувствиям. Но Ходжи остановил меня резким взмахом руки:

- Не трать понапрасну слов, док. Послушай лучше, что я тебе скажу. В портовых кабаках и в судовых кубриках с меня не однажды пытались снять этот ремень. И каждый раз воры уползали прочь, харкая кровью и выплёвывая по дороге выбитые зубы. В нашей семье существует старинное предание: пока мужчина способен сохранить на себе отцовский ремень - удача и сила прибудут с ним. Я прошу тебя, док, попытайся сохранить этот ремень и передай его моему младшему сыну. Он живёт в небольшом городке под Веной. Адрес я тебе оставлю. Знаю, что это будет не просто сделать. Этот корабль кишит мародёрами с крысиными повадками, но ты всё же попытайся. Тогда моя бродяжья цыганская душа будет вечно у тебя в неоплатном долгу…

 

На обед охранник-китаец принёс с камбуза поднос с несколькими дымящимися, аппетитно пахнущими блюдами. Угощение предназначалась только для раненых. Про двух голодных пленников никто и не вспомнил. Но сына Дуче я перед этим покормил через особую резиновую трубку специальной питательной смесью, предназначенной для ухода за больными с челюстно-лицевыми травмами. А пациент с перебитой рукой от еды решительно отказался.

Мы с Ходжи решили было оставить себе принесённый китайцем суп и жареное мясо, но охранник потребовал, чтобы раненных непременно кормили в его присутствии. Тогда мне пришлось объяснить пирату, что пациенты есть не будут. Скуластое злое лицо молодого охранника вдруг расплылось в довольной улыбке. Видимо, впервые за долгое время этому тщедушному искателю лучшей доли предоставлялась возможность плотно пообедать. Нам же с Ходжи оставалось довольствоваться небольшим кусочком засохшего сыра на двоих и ополовиненной бутылкой минеральной воды - это было всё, что мы нашли в холодильнике камбуза санчасти.

Естественно, что после столь скромной трапезы мы были преисполнены желанием свернуть шею худосочному конвоиру.

- У меня такое подозрение, что пираты всё же выделили для нас хотя бы горсть варёного риса, ведь мы заботимся об их раненых дружках, - размышлял вслух  Мирча, - но по дороге этот мешок с костями сожрал нашу пайку. Но этого ему мало! Если мы не прикончим его сейчас, он и дальше будет отъедаться за нас счёт. И вообще, за крысятничество полагается шило в печень.

Подозрение товарища показалось мне более чем обоснованным. Я живо представил себе, как через недельку (если нас не решат убить раньше) на наших посеревших лицах заострятся скулы, ввалятся глаза. Мы с трудом будем передвигать ноги. Зато китайский доброволец округлиться и перестанет походить на вечно голодного уличного пса. Скорей всего он уже возносил хвалы своим богам, за то, что они послали ему такую выгодную службу. Словно в подтверждение моих мыслей из-за неплотно закрытой двери санчасти вдруг донеслись довольные мурлыкающие завывания нашего конвоира. Должно быть он пел что-то в том духе, что жизнь удалась и всё такое.

Ходжи возбуждённо заметался по тесному пространству больничного блока, словно тигр по клетке. Цыган явно относился к типу людей, которые, даже взойдя на эшафот, попробуют нокаутировать палача и пробиться через оцепление солдат. А вдруг повезёт? Как говориться, чем чёрт не шутит. 

Вчера Ходжи нашёл авантюрный способ избежать расстрельной участи, уготованной большинству его товарищей по экипажу. Сейчас же он попросил у меня хирургический скальпель, чтобы ближайшей ночью вогнать его остро заточенное лезвие в горло вороватого пирата.

Мирча принялся горячо убеждать меня, что прекрасно знает корабль и сумеет найти в хитросплетении его коридоров и трапов безопасный путь, который выведет нас на кормовую шлюпочную галерею.

- Я тут прикинул: пиратов человек двадцать, ну, максимум тридцать - заговорщицки понизил голос Ходжи. - У этого Дуче просто не хватит людей, чтобы поставить по часовому у каждого трапа, люка и двери. Скорей всего серьёзно контролируется только верхняя палуба, жилые помещения главной надстройки, капитанский мостик. Но даже если рядом со шлюпками кто-то окажется на свою беду, я его сниму без шума.

Я не сомневался, что при его то широких плечах и мускулистых руках цыган сумеет быстро свернуть часовому шею. Да и в морском деле он явно был не новичок, и, стало быть, знает, как управлять лодкой в открытом море. С таким напарником можно было идти на рискованное дело.

 Но мы не успели обсудить в деталях план ночного побега, так как вновь явился наш сторож. Он выглядел гораздо более благодушным, чем обычно. На ломаном английском языке бывший рыбак объявил, что ему приказано сопровождать нас наверх вместе с телом умершего ночью пирата.

- Труп велено кидать море. Брать его рука-ноги и тащить вверх! Живо, живо!!!

Парнишка с удовольствием использовал каждую возможность покомандовать – почувствовать свою власть над нами. Но нас с Мирчей грозные крики молодого конвоира почему-то не особенно пугали, хотя широкое лезвие мачете в его умелых руках было страшным оружием. Но мы понимали, что мальчишка всего лишь пешка. А жизни наши всецело зависят от другого человека.

- О чём мечтает такой хороший солдат, как ты – с насмешкой спросил конвоира Ходжи и тут же получил простодушный ответ:

- Мне осталось резать ещё три голова и тогда большой капитана даст мне «Калашников» и возьмёт в дело. Я стану очень богатый и могу содержать родителей, семья брата и многочисленную родню, которой у меня почти половина деревни. Я единственный из наших парней хорошо знаю язык белых господ и поэтому только меня одного большой капитана примет на службу, когда я уплачу ему взнос. Мои товарищи получили деньги за этот корабль и разошлись по своим деревням, а я достану ещё три голова и стану уважаемый человек.

Можно было не сомневаться, что бывший рыбак очень хочет заполучить и наши с Ходжи головы, чтобы поскорее стать полноправным членом пиратского экипажа. Он был предан только своей семье и родовому клану. Поэтому, я знал наверняка, что если через какое-то время Дуче прикажет этому охотнику за головами прикончить нас, молить палача о пощаде будет совершенно бесполезно.

Более того, я был уверен, что даже если бы перед ним стояла на коленях плачущая пассажирка туристического лайнера, он всё равно без малейших колебаний намотал бы на руку её волосы и уверенно взмахнул своим мачете - женская голова ведь тоже принимается в «стажёрский зачёт». И не один мускул не дрогнул бы на тёмно-коричневом от загара, обветренном лице азиата. Вряд ли это можно было назвать жестокостью. Скорей всего парень не испытывал садистского удовольствия от процесса убийства. У меня создалось ощущение, что для него не было особенной разницы между тем, чтобы перерезать горло человеку или, например, заколоть свинью. Это был идеальный исполнитель для грязных поручений.

Я объяснил конвоиру, что даже на короткое время не могу оставить без присмотра своих пациентов. Особенно я подчеркнул, что несу ответственность за жизнь сына Дуче. Последний довод не мог не подействовать на китайца. При упоминании имени большого капитана глаза конвоира наполнились благоговейным ужасом. Он сразу же отошёл от меня.

Для переноса трупа наверх я нашёл в кладовой санчасти  складные носилки. Китайцу пришлось на время забыть о своём привилегированном положении надсмотрщика и наравне с Ходжи взяться за ручки носилок. 

 

Глава 5

  Мирча вернулся примерно через час в очень мрачном настроении. Я стал расспрашивать его, как прошла похоронная церемония, но цыган лишь махнул рукой:

- Да какая там церемония! Покойника бросили за борт без молитвы и прощальных слов, будто это не человек, а мешок с помоями. Похоже, что наши хозяева не верят ни в Бога, ни в чёрта. Это какие-то выродки!

Ходжи рассказал, что встретил на палубе нескольких своих товарищей по экипажу. Охранника-китайца его начальство сразу отправило по каким-то делам, а Мирчу заставили вместе с другими пленниками-рабами участвовать в ремонтно-уборочных работах – надо было отмыть палубу от следов ночного захвата. От приятелей Мирча узнал о событиях этого утра.

Оказывается, пираты скормили акулам не всех моряков. Нужных им специалистов бандиты пощадили: второго штурмана, электромеханика, помощника кока, котельного машиниста, личного официанта покойного капитана и ещё двоих. Всего семь человек (не считая меня и Ходжи). Правда, в начале счастливчиков было десять. Но этой ночью двое пленников взломали замок склада запчастей, который пираты приспособили под тюрьму для своих рабов, и попытались покинуть корабль на спасательном плоту: на верхней палубе корабля в нескольких местах возле бортов имелись специальные крепежи, которые удерживали большие ярко-красные бочки. Это были контейнеры со спасательными плотиками. Стоило сбросить такую бочку за борт, как срабатывал специальный механизм автоматического раскрытия и накачки плота углекислым газом из встроенного в контейнер баллона. Смельчаки, как и мой товарищ Ходжи, видимо, рассчитывали, что у пиратов нет возможности контролировать всю территорию корабля. Но они трагически просчитались.

Одного беглеца часовой застрелил возле гакаборта*, когда он уже сбросил  в море контейнер с плотом и перелезал через ограждение палубы, чтобы прыгнуть вслед раскрывшейся в волнах красной спасательной палатке. Его товарищ после того, как прогремела автоматная очередь, упал на палубу и притворился мёртвым. Только лучше бы он погиб от автоматного свинца… 

 

*Кормовая часть борта (кормовая часть борта)

 

- Я хорошо знал этого парня. Его звали Ван Форн - тяжело вздохнул Мирча. - Он был заведующим электромеханической мастерской. Если бы ты только знал, док, какой весёлый это был человек. Просто ходячий цирк! Форн постоянно кого-то разыгрывал и всегда делал это по-доброму, - так, чтобы объект розыгрыша не почувствовал себя униженным. А как мастерски он умел рассказывать анекдоты! Какое-то время я делил с ним каюту, но вскоре понял, что два клоуна в одном кубрике ужиться не могут. Через три месяца у него должна была состояться свадьба. Не удивительно, что такой неугомонный жизнелюб решил свалить с этой плавучей каторги. Но ему не повезло…

Мирча помрачнел и на какое-то время замолчал, погрузившись в свои мысли. Его дальнейший рассказ потряс меня. Я сразу представил нас на месте несчастного Ван Форна, ведь мы тоже планировали побег.

Пираты привязали беднягу за руки к брашпилю*. Затем распоряжающийся казнью бандит, которого все звали «Далит», приказал троим парням из экипажа «Ганга 2» взять в руки пожарные топоры и отрубить беглецу ноги, «чтобы не так быстро бегал». Но один пленник  твёрдо заявил, что не станет участвовать в таком зверстве. Пираты не стали его уговаривать. Вместо этого один из бандитов сходил за канистрой с какой-то спиртосодержащей жидкостью, выплеснул её содержимое на принципиального матроса и зажёг.

- Ребята рассказывают, что эти нелюди очень веселились, наблюдая за бегающим по палубе живым факелом – продолжал свой страшный рассказ Мирча.

 

* Брашпиль - электромеханическая лебёдка барабанного типа, предназначенная для наматывания якорной цепи, размещается на носу судна – на баке

 

После расправы над отказником страшная экзекуция была продолжена. Несчастный Ван Форн всем телом извивался на своей плахе: он умолял друзей не калечить его, плакал, просил пощады у пиратов. Но бандитов эти стенания жертвы только веселили. А палачи поневоле боялись даже глаза поднять на нетерпеливо покрикивающего на них Далита:

- Эй вы, толстозадые морские коровы, нельзя ли поживее, а то зрители заждались!

   У моряков с сухогруза тряслись руки, в которых они держали топоры. При этом они старались не смотреть на приговорённого товарища. Но парни хотели выжить! Поэтому, когда Далит грозно в очередной раз прикрикнул на них, обезумевшие от ужаса моряки, начали неумело кромсать Форна. Это было омерзительное зрелище! Вслед за ногами голландцу отсекли руки и половые органы. Превращённого в обрубок, потерявшего сознание человека оставили на палубе медленно умирать.

– Господи, они, тут что - все маньяки-шизофреники и тупые садисты?! – закончил свой рассказ возгласом Мирча.

- Вряд ли – мрачно ответил я. – У меня есть подозрение, что окажись на этом корабле хороший врач-психиатр, он бы обнаружил, что большинство членов банды вполне нормальны. Некоторых наших хозяев я бы даже назвал утончёнными интеллектуалами. Чтобы стать палачом вовсе не требуется превращаться в психопата или маньяка. Для них это просто бизнес.

Вечером в санчасть явился человек от Дуче, который приказал готовить раненых к эвакуации. Мы с Ходжи аккуратно переложили пациентов на складные носилки, утеплили их одеялами и закрепили специальными нейлоновыми ремнями, чтобы на крутых трапах наши подопечные не свалились с носилок.

Пиратский капитан прислал людей, чтобы они перенесли раненых на верхнюю палубу. Особая забота была естественно проявлена по отношению к сыну Дуче. Его носилки несли и страховали сразу четверо, в то время как покалеченного китайца лишь двое. Я как судовой врач руководил всем.

Когда мы поднялись на верхнюю палубу, я увидел гидросамолёт, покачивающийся на волнах метрах в трёхстах от нашего корабля. На тёмно-зелёном фюзеляже крылатой машины белыми буквоцифрами был обозначен её бортовой номер, а также красовалась эмблема в виде жёлтой восьмиконечной звезды на синем поле. Я бы предпочёл остаться в каюте и не видеть самолёта, ибо подобная информация лишь укорачивали мои земные дни, как опасного для пиратов свидетеля. Но моими желаниями тут никто не интересовался.

Вначале на воду спустили баркас, затем на специальной подвесной платформе носилки с ранеными.

- Прошу вас, доктор,  проводите моего мальчика до самолёта и проследите, чтобы его носилки там хорошо закрепили – попросил Дуче. – А то эти асы привыкли возить мешки, да ящики. Я боюсь, что они просто поставят носилки на пол грузового отсека и забудут о них до самой посадки.

Когда баркас вплотную приблизился к самолёту, я заметил, что под эмблемой и бортовым номером на его фюзеляже, под слоем свежей краски, слегка просвечивает контур другого опознавательного знака. «Самолёт-невидимка! – догадался я. - Ловко! Сейчас он заберёт раненных пиратов, завтра снова примет участие ещё в какой-нибудь тайной операции, а через недельку вновь сменит окраску и поменяет опознавательные знаки. И будет выполнять самые обычные коммерческие рейсы».

Ещё мне бросился в глаза цветок с нежными фиолетовыми лепестками, застрявший в щели воздухозаборника авиационного двигателя над моей головой. Вид этого цветка неожиданно потряс меня. Я находился в море меньше суток, но за это время произошло столько событий, что мне начало казаться, будто мои океанские странствия продолжаются целое десятилетие; и что на свете больше ничего не осталось кроме бесконечной водной пустыни и проклятого каторжного корабля. Поэтому цветок, затянутый в двигатель при взлёте самолёта с сухопутного аэродрома, представился мне весточкой из давно покинутого дома. Мне очень хотелось взять его и спрятать под одеждой. Но крыло с мотором находилось очень высоко над водой, и я при всём желании не мог дотянуться до него рукой. 

Встретивший нас в открытой двери грузового отсека член экипажа крылатой амфибии был одет в лётный комбинезон армейского образца с многочисленными нашивками и серебряными крылышками на правой стороне груди. Он помог втащить носилки с ранеными в самолёт.

Внутри крылатой машины витал специфический сладковатый аромат. Дверь в кабину пилотов была настежь распахнута. Сидящие в ней лётчики почему-то всё время смеялись и не обращали на нас никакого внимания. Я заглянул в глаза принимающему нас парню в щеголеватом комбинезоне и нашёл в них подтверждение своей догадке: зрачки авиатора были сильно расширены. Этот пилот или техник, а скорей всего бортинженер явно только что накурился марихуаны или какой-то другой «травки». На его лице прописалась глупая улыбка.

Поражало, как эта весёлая компания сумела вести самолёт над морем, где почти нет никаких внешних ориентиров и необходимо чётко отслеживать своё местоположение по приборам и картам; а потом ведь ещё надо было не разбить летающую лодку во время приводнения!

Я заставил бортинженера надёжно закрепить носилки с ранеными у борта грузовой кабины. Правда, у этого «фрукта» плохо слушались руки, да и голова соображала не лучше. Но общими усилиями мы справились с задачей…

Баркас возвращался к сухогрузу, а у нас за кормой, натужно ревя двигателями, разгонялся самолёт. Вскоре он оторвался от воды и стал быстро набирать высоту. Следя за полётом амфибии, я обратил внимание на необычный вид неба. Оно приобрело зловещий кровавый оттенок. В ожерелье мрачных тёмных облаков ослепительно сверкало расплавленное пятно солнца. Посвежело. Море приобрело угольно-чёрный цвет.

Мне в голову пришла мысль, что я и Мирча до сих пор живы только благодаря тому, что Дуче нуждался в наших услугах. Но теперь, когда его сын летел в хорошую клинику к высокопрофессиональным врачам, такой необходимости в нас уже не было. Я вновь стал размышлять о побеге. А что если всё-таки рискнуть и попытаться этой же ночью уйти на лодке или на аварийном плоту? Да, нас тоже могут поймать и подвергнуть страшной казни. Но разве лучше просто сидеть и ждать когда за тебя решат твою судьбу, подобно тем морякам, которых я видел при своём появлении на корабле?   

     Моя решимость уйти на шлюпке ближайшей же ночью очень обрадовала Мирчу: 

- Откровенно говоря, док, я был уверен, что после моего рассказа о Ван Форне ты и сам не отважишься на такое опасное дело и меня не пустишь, чтобы не навлечь на свою голову месть пиратов.

- У нас просто нет другого выхода, - пожал я плечами. – В любом случае мы ничего не теряем: нас могут живьём расчленить топорами на форштевне за попытку бегства, а могут зарезать прямо здесь в санчасти. Мы сделали свою работу и больше не нужны Дуче. Теперь мы для пиратов просто опасные свидетели. А сидеть и ждать, когда придут нас убивать, я не желаю.

Мы вновь стали обсуждать, как лучше всего нейтрализовать нашего китайского сторожа и пробраться на шлюпочную галерею. Я предложил Ходжи не убивать китайца, а лишь оглушить его и связать. Но Мирча был очень зол на молодого рыбака и ни в какую не соглашался оставить ему жизнь.

- Ты видимо плохо знаешь эту публику, док, - поучал меня цыган, – этот малый от любых пут освободится и поднимет шум. Нет, надёжнее будет его пришить, чем потом запоздало раскаиваться в своей мягкотелости. Раз уж мы идём на такое дело, то давай всё делать капитально. Теперь не время для чистоплюйства. Тем более что я недавно вспомнил, где я его видел. Наш охранник один из тех «рыбаков», которых мы спасли от гибели в штормовом море, и которые в благодарность растерзали нашего капитана. Этого щенка надо придушить пока он не превратился в матёрого волка. Но ты не беспокойся, док. Всю «мокрую работу» я беру на себя. Я также выведу нас к шлюпкам. Ты поможешь мне погрузить в лодку всё необходимое и спустить её на воду. И подумай о каком-нибудь оружии на тот случай, если нас всё-таки обнаружат. Живыми нам попадать в руки к мясникам Далита нельзя. В крайнем случае я брошусь в море. Лучше утонуть, чем повторить судьбу бедняги Форна.

Я тоже выразил намерение покончить с собой в том случае, если бандиты зажмут нас возле борта. Обговаривая детали предстоящего побега, мы оба были перевозбуждены. Я чувствовал, что Мирча, так же как и я, боится предстоящего дела. Правда цыган старательно делал вид, что ему совсем не страшно, а наоборот - очень весело и не терпится поскорее ввязаться в бой. Но это было показная бравада.

- А что если нам перед делом дёрнуть немного спирта? – предложил я.

- Отличная идея! – обрадовано воскликнул Мирча. – Вот за что я люблю русских, так это за ваше умение оставаться настоящими мужиками в любой ситуации.

Я отправился за спиртом, но тут дверь санчасти распахнулась от удара сапога. Ввалившийся в помещение длинноволосый бородатый пират сообщил, что доктора срочно требует к себе Дуче, и он послан сопровождать меня к капитану. Мы с Ходжи переглянулись. Я прочитал в глазах цыгана искреннее сочувствие и пожелание мне вернуться от главаря бандитов живым. Хотя оба мы понимали, что этот вызов не сулит мне ничего хорошего…   

 

 Глава 6

  Вместе с порученцем Дуче мы поднялись на верхнюю палубу. Я был удивлён, обнаружив, что борт в борт с «Ганга 2» стоит неизвестный корабль. Ходовые огни на чужаке были погашены, жилая надстройка тоже погружена во тьму и выглядела чёрной зловещей башней. Иногда на вершине этой башни в странном зелёном свечении мелькали лица, то ли людей, то ли приведений – на ходовом мостике океанского пришельца перед включёнными мониторами приборов работали члены вахтовой смены.

На палубах кипела работа: со всех сторон доносились деловитые крики, гудели моторы каких-то механизмов. Впрочем, никакой суеты я не заметил. Чувствовалось, что каждый участник происходящих событий чётко знает свои обязанности. Под покровом ночи происходила перегрузка товаров из трюмов нашего судна на таинственный пароход.

Над моей головой медленно проплыла в сторону чужой палубы длинная грузовая стрела с подвешенным под ней контейнером. Через какое-то время погрузка будет завершена и перевалочное судно раствориться в ночи. Теперь даже самый гениальный сыщик вряд ли сможет отыскать следы похищенных у пакистанского судовладельца многих тонн сахарного тростника, сои и хлопка.

Постепенно мне открывались масштабы пиратского промысла. Выяснилось, что у современных «джентльменов удачи» есть своя авиация и многочисленный флот. Организация их работы очень походила на устройство современной корпорации, в которой все функции распределены между департаментами, и к реализации каждого проекта последовательно подключаются специалисты из различных подразделений. Как профессиональный менеджер я не мог не отдать должное стоящему во главе всего дела управленцу. Этот Дуче всё больше начинал интересовать меня.

      Главарь пиратов с компанией ужинали в капитанском салоне. Видимо, Дуче был абсолютно уверен в своих подчинённых, если лично не контролировал ход разгрузочно-погрузочных работ. Что ж, это лишний раз доказывало, что передо мной действительно прекрасный руководитель, умеющий подбирать себе грамотных сотрудников и делиться с ними полномочиями.

- Прошу вас, доктор, садитесь – на правах хозяина Дуче указал мне место за столом. – Мне только что позвонили из госпиталя. Хирург сообщил, что с моим сыном всё в порядке. Он сказал, что всё могло быть значительно хуже, если бы моему мальчику сразу после ранения не оказали грамотную помощь. Так что я ваш должник, господин Волынцев.

Я сел. Ко мне тут же мягкими бесшумными шагами приблизился статный официант в красивом мундире с золотыми пуговицами и галунами на рукавах форменной куртки. Это был один из тех семи счастливчиков, которым сохранили жизнь после захвата корабля. Кёльнер поставил передо мной тарелку с дымящимися макаронами, залитыми ароматным соусом. Затем официант из графина наполнил мой бокал апельсиновым соком.

- Извините, доктор, что не могу угостить вас хорошим вином,  - сожалеюще развёл руками Дуче. Жест получился небрежно изящным. У капитана были красивые удлинённые кисти с тонкими трепетными пальцами. - Но в море мы строго соблюдаем сухой закон: никакого спиртного, даже для капитана. Хотя признаться, я очень люблю после сигары выпить немного бренди.

Дуче стал пояснять, что мне предстоит отведать знаменитые «букатини» - традиционное блюдо итальянской области Лацио, представляющее собой толстые макароны, подающиеся с соусом «алль,аматричьяна», приготовляемого на основе копчёных свиных щёк, помидоров и овечьего сыра.

- Вообще-то я предпочитаю нашу добрую сицилийскую пасту «алла Норма», - рассуждал хозяин салона. – Это кушанье так назвали  в честь героини оперы Беллини. По-сицилийски макароны подают с соусом из баклажанов и рикотты. Но мой личный повар забыл взять в этот рейс все необходимые ингредиенты. Нет, видимо, всё же придётся вздёрнуть за это шельму на нок-рее.

Предводитель рассмеялся своей шутке. Я тоже вежливо улыбнулся. Конечно, было немного странно слышать такое из уст человека с лицом университетского профессора и пальцами пианиста. Хотя после всего увиденного мною на этом чёртовом корабле даже зрелище раскачивающегося на ветру трупа несчастного кока не слишком бы поразило меня. Постепенно я привыкал ничему не удивляться.

 Между тем, собравшиеся за столом люди не выглядели отпетыми уголовниками. Судя по всему, это были приближённые к капитану члены его штаба. Прозвучавшая из уст Дуче грубая шутка была чуть ли не единственной остротой такого рода за весь ужин. Все вели себя довольно сдержанно. Никто не повышал голос. Те разговоры, что я слышал, были вполне обывательскими и велись главным образом на семейные или финансовые темы: в какой университет лучше определить сына или в акции какой компании в данный момент выгоднее всего вкладывать деньги.

 Здешняя атмосфера мало, чем отличалась от какого-нибудь корпоративного кафе или делового клуба. Вообще, верхушка пиратского экипажа разительно отличалась от тех рядовых боевиков, которых я видел. Но это было обманчивое отличие…

Вскоре капитану вздумалось зачем-то представить мне своих подчиненных, и я быстро понял, в какой террариум я угодил. 

- О, у нас тут настоящий ковчег! – закончив с едой и с наслаждением закуривая длинную сигару, самодовольно усмехнулся Дуче.  – Я как Ной собрал себе в команду каждой твари по паре. Вот, например, Карлос по прозвищу «Цунами», - итальянец указал мне на жгучего брюнета, чем-то похожего на профессионального танцора латиноамериканских танцев. Наверное, всё дело было в его лакированных волосах.

– Полагаю, что своё прозвище он заслужил от шлюх самых дорогих борделей Буэнос-Айреса. Но я им тоже доволен. Карлос у меня бог корабельных машин и разных полезных приборов.

- А это Далит – вдруг объявил Дуче.

При упоминании этого имени я невольно вздрогнул. Сразу вспомнился рассказ Ходжи о средневековой расправе над участником неудавшегося побега. Признаюсь, что не без содрогания я взглянул в лицо палача, о страшных деяниях которого был наслышан.  И как же я был удивлён! Почему-то когда речь заходит об исключительных злодеях, мы автоматически наделяем их отталкивающей внешностью. Но на практике душегубы обычно не выглядят монстрами. Более того, частенько серийные маньяки до своего разоблачения пользуются у окружающих репутацией обаятельнейших симпатяг.

Передо мной был самый обычный человек. Я всматривался в это ничем не примечательное лицо из толпы, пытаясь найти в нём хоть какие-то следы генетического вырождения или психического нездоровья, - и не мог! Повторю, передо мной был самый обычный человек, с виду ничем не примечательный. По национальности он был, похоже, индус.

Неожиданно для меня этот тип вдруг привстал со своего места и с застенчивой улыбкой протянул мне через стол руку.

- Рад, познакомиться, господин доктор.

Мне не оставалось ничего иного как пожать предложенную мне ладонь.

- Поздравляю вас, господин Волынцев! -   тут же иронично прокомментировал Дуче. – Только что вы пожали руку человеку из касты неприкасаемых. Теперь согласно индуисткой традиции вы осквернены, ведь даже тень представителя «нечистой» касты способна всерьёз испортить карму тому, на кого она упадёт. А вы коснулись нашего Далита рукой!

Индус не спускал с меня глаз.  Вероятно, он ждал, что я, словно ошпаренный, метнусь к умывальнику. Но даже если бы мне сказали, что я пожал руку прокажённому, я и то, наверное, не очень бы испугался, ведь до серьёзных симптомов страшной болезни предстояло ещё дожить, а меня на этом корабле могли прихлопнуть, словно муху, в любой момент.

Видя, что я совсем не потрясён «страшным» известием, капитан принялся рассказывать мне историю жизни Далита. Оказывается, у себя на родине он до двадцати лет занимался самой презираемой работой –  чистил в пятидесятиградусную жару канализационные колодцы. Нередко делать это приходилось сидя по ноздри в фекальных водах. За свой труд парень получал жалкие гроши, но, как истинный индиец, терпеливо сносил свою судьбу. Далит, что означает «попираемый ногами», с детства знал, что если ты честно выполняешь свой долг и не ропщешь, то в следующей жизни обязательно родишься в семье торговца или чиновника. А ещё через жизнь, возможно, даже дорастёшь до брахмана!

Однажды, Далит поехал на ярмарку в другой город и там случайно узнал, что начальник местной тюрьмы ищёт человека на вакантное место палача. Требовалось срочно повесить по приговору суда какого-то убийцу, а сделать это было некому. Прежний заплечных дел мастер внезапно скончался, не оставив взрослых сыновей, которые могли бы унаследовать его ремесло.

Далит с радостью поступил на казённую службу. Зарплата его сразу выросла втрое. А главное, новая должность, была куда как чище предыдущей и вполне подходила человеку его касты, стремящемуся стать более счастливым в следующей жизни. Ведь если убивать – твоя работа, и ты хорошо исполняешь свой долг, то твоя карма улучшается; и в следующей жизни тебя ждёт лучшее перевоплощение.

Через пятнадцать лет образцово-показательной службы Далита перевели в более крупную тюрьму в другой город. Но там новый палач продержался всего семь месяцев. В тридцать шесть лет его внезапно уволили из полиции. Один из коллег Далита мечтал устроить на должность, которую занял чужак, своего родственника и донёс начальнику тюрьмы, что видел, как новый сотрудник из касты отверженных тайком наливал себе воду из чана, что стоял на офицерском этаже, тем самым, оскверняя её. Начальник тюрьмы быстро нашёл причину для увольнения дерзкого сотрудника.

Но без работы Далит не остался. Как хорошо палача его сразу взял на службу местный мафиози. А вот о том, как индус оказался в пиратском экипаже Дуче рассказывать не стал, но и так было понятно, что такой специалист необходим любому крупному бандиту.

  Представив мне своих приближённых, Дуче принялся что-то в полголоса обсуждать со своим соседом. Я же на какое-то время оказался предоставлен сам себе и с любопытством осматривался. Стены помещения были обшиты ореховыми панелями и украшены картинами.

Неожиданно мой взгляд упал на фотографию, висящую в рамке на стене капитанского салона. На ней был запечатлён  крупный седовласый мужчина с широким добродушным и мужественным лицом. Он обнимал красивую женщину, двух светловолосых девочек-подростков и очень серьёзного юношу лет семнадцати. По всей видимости, это был погибший капитан сухогруза со своими близкими.

Дуче и его подручные даже не удосужились снять со стены фотографию злодейски умерщвленного ими моряка. Напротив, кажется, они находили особое удовольствие в том, чтобы сидеть в удобных креслах за чужим столом, есть и пить из краденой посуды, пользоваться услугами личного капитанского официанта, и иметь перед глазами образ бывшего хозяина всего этого. Именно так во все времена любили поступать бесчестные разорители аристократических дворцов и родовых дворянских гнёзд.

Дуче всё меньше казался мне «интеллигентным бандитом». Даже моё приглашение на этот пир, скорее всего, было не актом искренней благодарности с его стороны за жизнь спасённого сына, а широким показушным жестом. Соратники по банде должны были видеть, каким благородным может быть их главарь. Словно в подтверждение моих мыслей Дуче передал мне через сидящих за столом подчинённых фотографию моей жены и сына. Она хранилась за обложкой изъятого у меня загранпаспорта.

- Я хочу, чтобы они были у вас, доктор. Для нас - итальянцев всё, что связано с семьёй - свято.

Набравшись наглости, я спросил о своём обручальном кольце. Дуче сразу велел позвать какого-то Родригеса. Минут через десять в капитанском салоне появился вызванный капитаном пират. Я сразу узнал в нём командира катера, что прошлой ночью взял джонку Чэна на абордаж. Дуче спросил его:

-  Послушай, амиго, я тут случайно  узнал, что у кого-то из бойцов твоей группы прошлой ночью прилипла к рукам часть добычи, а конкретно обручальное кольцо. Ты ведь хорошо знаешь своих парней, кто бы это мог быть?

- Я всё выясню, Мастер.

- Сделай такое одолжение. Но если через двадцать минут кольца не будет, завтра утром я закажу своему повару приготовить мясо с кровью. Ты меня понял, амиго.

- Я вас понял, Мастер. Обещаю, что этого не потребуется. Я сейчас же решу вопрос.

После слов про мясо с кровью Родригес изменился в лице. Как только Дуче объявил, что время, отпущенное на поиск пропажи, пошло, Родригес пулей вылетел из помещения салона. А ещё через полчаса минут я надевал на палец изъятое у меня при обыске кольцо…

 

Глава 7

Шторм набрал силу, корабль стало сильно качать, и застолье пришлось завершить. Обратно в санчасть меня конвоировал тот же пират, что привёл меня в капитанский салон. Только за то время, что я ужинал, провожатый успел переодеться  в соответствии с изменившейся погодой.

Я же в своих курортных штанах из тонкой ткани и лёгкой рубашке должен быть смотреться рядом со своим провожатым откровенным придурком, вышедшим в ураган прогуляться по палубе, словно по городской набережной. И хотя под моими ногами были сотни тонн корабельной стали, временами я чувствовал себя, словно на неустойчивом подвесном мосту в продуваемом ветрами горном ущелье: корабль, то вдруг резко заваливался на борт, то будто вставал на дыбы, то обрушивался вниз.

Похоже, мы угодили в тайфун. Волны были такие огромные, что надо было смотреть в оба, чтобы не быть смытым в океан одной из них. Однако это оказалось не так-то просто. Брызги словно картечью били меня в лицо. Каждая попавшая  в глаз водяная пуля на какое-то время ослепляла. Я попытался идти спиной вперёд, но это оказалось очень неудобно. В конце концов, пришлось наспех изобретать компромиссную манеру передвижения, состоящую из странных рывков и уворачиваний.

Я заметил, что рулевой корабля старается держать судно носом по направлению к самым большим волнам, рассекая их острым носовым форштевнем и гася ударную силу с помощью специальных волнорезов, что располагались на баке сухогруза.

Но однажды водяная гора обрушилась на нас с борта. Слава Богу, я вовремя заметил грозящую мне опасность и успел мёртвой хваткой вцепиться в натянутые через палубу аварийные перила ограждения. В следующее мгновение на меня как будто с оглушительным воем налетел поезд. Я не мог дышать, так как фактически находился под водой. Мои ноги оторвались от палубы и свободно болтались, я слышал только ужасающий рёв и громкое шипение. Но при этом чётко осознавал, что стоит разжать руки и мне конец.

 Когда вода схлынула, первое что я увидел, была спина убегающего пирата. Он спешил укрыться в убежище небольшой носовой надстройки. До меня ему теперь не было никакого дела. Да и куда бы я мог сбежать с корабля в такой шторм!

Я бросился вслед конвоиру. Но успел сделать всего несколько шагов. На скользкой поверхности мои ноги разъехались. Я не успел ничего сообразить, как обнаружил себя плашмя лежащим на палубе. Я слышал, как при падении хрустнули мои шейные позвонки, и почувствовал, как сильно тряхнуло мозг в черепной коробке. Очень скверные ощущения! Но больше всего досталось затылку, которым я ударился обо что-то металлическое. В это время судно стало резко заваливаться на левый борт, и я поехал куда-то вниз.

Говорят, что за секунду до смерти человек успевает вспомнить всю свою предыдущую жизнь. Теперь я знаю, что это истинная правда. За какие-то мгновения перед моим мысленным взором успели промелькнуть главные события моего прошлого. И тут я услышал характерный гул приближающейся волны…

 

Глава 8

       Моё беспомощное тело на приличной скорости скользило по накренившейся палубе. Инстинктивно я попытался хоть за что-нибудь ухватиться, но рядом ничего подходящего не оказалось. А между тем палуба всё больше кренилась, так что при всём желании я не мог отползти от её опасного края. Никогда не забуду зрелище штормового океана прямо у себя под ногами. Это была не бездушная стихия, а живое, агрессивное, хищное существо. Я чувствовал, что оно хочет поглотить меня. Через мгновения я должен был оказаться в его власти. Я видел волны, уходящие прочь от корабля куда-то к серому горизонту. Стоило мне упасть за борт и одна из них в какие-то минуты отнесёт меня за сотни метров от корабля. 

- Хватай, конец! – неожиданно услышал я знакомый голос. – Обвязывайся вокруг пояса.

Я оглянулся и увидел отделившегося от надстройки Ходжи. Он очень рисковал, но всё равно старался подобраться ко мне поближе, чтобы точно бросить мне спасательный канат. Мирча кинул мне рукав пожарного шланга с тяжелым металлическим набалдашником на конце. Я ухватился за него и стал торопливо обвязываться импровизированным страховочным ремнём вокруг пояса. Руки плохо слушались меня, да и широкий брезентовый пожарный шланг не просто было завязать узлом. И всё-таки мне удалось сделать вокруг своей талии спасательную петлю.

Бросив мне конец, цыган сразу побежал обратно к двери надстройки. Он едва успел заскочить в неё, как палубу накрыла очередная волна. Она сильно потрепала меня, но теперь я уже не был беспомощен в поединке со стихией. Когда вода схлынула, Мирча воспользовался короткой передышкой, чтобы подтянуть меня к входу в спасительное убежище.

Оказалось, что мой конвоир видел через иллюминатор надстроечной двери, как я упал и плашмя поехал по мокрому настилу палубы в направлении борта. Пират решил, что со мной всё кончено и сообщил Ходжи, что доктора, мол, смыло волной в море.

-  Ты молодец, док, что продержался эти несколько минут пока я бежал к тебе на выручку – радостно мял меня в своих богатырских объятиях Мирча. - Только вместе мы можем выжить в этой банке с пираньями…

     Кувыркаясь по палубе, я промок до нитки. Вдобавок у меня в кровь был разбит затылок. Осмотрев себя с помощью двух зеркал, я пришёл к выводу, что края рваной раны на голове необходимо зашить, чтобы в дальнейшем не было нагноения. Я выпил стакан спирта, и мы взялись за дело. Под моим руководством Мирча вначале обрил мне волосы вокруг раны, а потом стал штопать мою пострадавшую голову хирургической нитью.

После окончания операции мы ещё выпили спирта. Мой товарищ по несчастью был подавлен тем, что намеченный на эту ночь побег вновь откладывается, - начинался сильный шторм, и попытка покинуть корабль в шлюпке была бы равносильно добровольному самоубийству.

- Ничего! Уйдём следующей ночью – утешал я друга. – Завтра как следует подготовимся, и уж всё сделаем наверняка.

Ходжи не возражал, но по его лицу было видно, что он не разделяет моего оптимизма. Только после второго выпитого спирта стакана цыган немного оживился и задумчиво произнёс:

- Твои бы слова, док, да Богу в уши, чтобы Всевышний подарил мне ещё один денёк жизни на этом проклятом корабле, и обеспечил завтра ночью подходящую погоду для спуска баркаса на воду. Прошлой ночью я видел во сне детей и жену. Они стояли на причале, а меня таможенники не выпускали на берег. Рядом со мной стоял покойный отец. У него на лице были слёзы. Это очень дурной сон…

Мы ещё какое-то время разговаривали, но вскоре спирт сделал своё дело, и я отключился.

 

Глава 9

      Утром меня бесцеремонно растолкал наш китайский охранник. Он как обычно громко кричал и устрашающе размахивал мачете. Я не сразу понял, что на этот раз от нас хочет сторож. Оказалось, что всех пленников без исключения приказано гнать на верхнюю палубу на какие-то работы.

Перед тем как выйти из помещения санчасти Ходжи вдруг внезапно остановился в дверях. Немного подумав, он присел на осмотровую кушетку и принялся развязывать шнурки своих ботинок. Не обращая внимания на беснующегося охранника, Мирча спокойно разулся, снял носки и только тогда поднялся, чтобы идти, куда прикажет конвоир.

- Это тебе мой подарок, док – кивнув на ботинки, сказал цыган, и пояснил, - это специальные палубные туфли. Верх у них пропитан особым составом и потому не промокает, а подошва не скользит на скользкой палубе. Одень их и больше не снимай, пока снова не окажешься на берегу.

- А как же ты?

- У меня такая шершавая кожа на ногах, что мне удобнее босиком – рассмеялся Мирча и продемонстрировал мне поочередно свои пятки. Ходжи беззаботно улыбался, хотя я видел, что глаза у него полны тоски.

      Китаец привёл нас к продуктовому складу, что располагался на второй палубе. Ночью волна выбила иллюминатор в каюте, что располагалась над хранилищем. Вода просочилась через щели в потолке и залила часть мешков с крупой, макаронами, кофе, сахарным песком. Нам было приказано перенести неподмоченные мешки в новое помещение.

Каждый мешок в среднем весил полцентнера. Но немилосердные надсмотрщики взваливали на спину каждого раба сразу по два мешка. Худосочный парень передо мной не выдержал такой ноши и сразу рухнул на колени. Стоящие поблизости двое пиратов около минуты выжидали, с интересом наблюдая за безрезультатными попытками раба подняться на ноги. Затем они оттащили его за ноги в сторону и принялись ожесточённо пинать беззащитное тело ногами.

В это время мы – его товарищи по несчастью по очереди переступали порог склада и покорно подставляли спину под груз. Когда подошла моя очередь, я чуть не разделил участь избиваемого парня. Возложенный на меня вес показался мне чудовищным. Я никогда не занимался тяжёлой атлетикой и уже лет десять не поднимал ничего тяжелее портфеля с ноутбуком. Как не готовился я выдержать очередное выпавшее мне испытание, груз придавил меня к земле. Ноги мои подогнулись, тело повело в сторону.

Меня вновь спас верный Ходжи. Он раньше принял на спину груз, но каким-то чудом сумел немного задержаться у дверей склада, чтобы подстраховать меня. К счастью по дороге нас никто не сопровождал. Иначе надсмотрщики вряд ли позволили бы Мирче нянчиться со мною. Распоряжающийся на складе бандит просто приказал нам нести мешки на корму корабля. Там нас должен был встретить другой надсмотрщик. 

Путь наверх по крутым трапам с серьёзным грузом на горбу страшно вымотал меня. Это был настоящий каторжный труд. Если бы Ходжи то и дело не страховал меня, подставляя мне свой бок или спину, то я прямо с мешками обязательно кувыркнулся бы с одной из лестниц.

К концу пути  я так вымотался, что едва мог переставлять ноги. Мирча даже снял с моей спины один мешок и взвалил его себе на загривок. Этот человек был поразительно силён.

  У самой кормы к нам вдруг подбежал наш китайский приятель и несколько раз с размаху стеганул меня по ноге стальной спицей. Бедро пронзила острая боль. Я услышал одобрительные крики кого-то из наблюдающих за нами пиратов и догадался, что бывший рыбак сделал ещё один верный шажок на пути к заветному автомату и статусу полноправного члена пиратского экипажа. Вот ведь выслуживается, гад! Помню я подумал тогда, что больше не стану возражать, если Мирча всё же решит прикончить эту злобную гадину. Не смотря на свой юный возраст, китаец уже являлся законченным садистом с холодной, равнодушной к чужим страданиям душой. Легко было себе представить, как много зла он может ещё натворить, если его примут в экипаж. 

Мы сделали с Мирчей ещё три ходки с грузом. Сам поражаюсь, как я не надорвался и выдержал всё это. Могу только сказать, что если бы не Ходжи, мне переломали бы тяжёлыми армейскими ботинками рёбра уже в первые минуты экзекуции. Судя по всему надсмотрщикам было наплевать на то, что накануне вечером я ужинал в компании их предводителя. Благосклонность Дуче не стала для меня охранной грамотой и не избавила от непосильных работ. Все слова пиратского капитана о том, что он испытывает благодарность ко мне за спасённого сына, на деле оказались обычным лицемерием беспринципного жестокого бандита, который держит слово лишь тогда, когда это ему выгодно.

 

Когда всё, наконец, закончилось, я устало опустился на пол возле открытой двери кормового склада, куда мы перегрузили неиспорченные морской водой припасы. Склад располагался под верхней палубой, на втором корабельном уровне. С поверхности сюда вёл трап. Я сидел и наслаждался полным покоем после чудовищного напряжения. Это было настоящее блаженство!

Мирча оставил меня, чтобы помочь дотащиться до финиша несчастному парню, которому сегодня итак сильно досталось от надсмотрщиков:

- Если он сейчас растянется со своими мешками на палубе, его могут просто убить – сказал, уходя цыган. Я проводил взглядом его мокрую от пота спину, не испытывая никаких дурных предчувствий.  

А через несколько минут я услышал короткий крик своего товарища. Это был вскрик человека, которому внезапно нанесли предательский удар. Забыв об опасности, я бросился на выручку Мирче. Но когда я выскочил на палубу, Ходжи там уже не было. Со стороны ограждения кормы мимо меня прогулочной ленивой походкой прошли двое пиратов. Бандиты о чём-то оживлённо разговаривали и даже не посмотрели в мою сторону.

Словно потерявшая хозяина собака я стал бегать по кораблю, повсюду разыскивая своего пропавшего друга. Но Ходжи нигде не было. Тогда я вернулся на корму и ещё раз внимательно огляделся. Только тут я заметил капельки свежей крови на перилах кормового ограждения и на настиле палубы. Я перевёл глаза на пенный след, остающийся на морской поверхности от идущего сухогруза. Широкой дорогой он тянулся, насколько хватало глаз, -  к самому горизонту. В этом холодном водовороте мой верный товарищ нашёл свою могилу…

 

Глава 10

 Моё положение изменилось: оставаясь судовым врачом, теперь я должен был ещё и участвовать в самых тяжёлых и грязных работах наравне с другими пленниками. По нескольку раз на день в санчасть являлся мой персональный китайский надсмотрщик и вёл меня что-то чистить, мыть или грузить.

Во время таких работ пираты относились к нам, как к расходному человеческому материалу. Наши жизни ничего не стоили в их глазах. О постоянных побоях и оскорблениях со стороны бандитов я уж и не говорю. За малейшую ошибку или даже без всякой причины ты получал точный и сильный удар в живот или в лицо. Если удар сбивал тебя с ног, важно было уметь быстро подняться.

Я заметил, что пираты почти всегда ожидали какое-то время, прежде чем начать ожесточённо топтать лежащее тело. Нам постоянно давали понять, что если мы желаем прожить ещё несколько часов или дней, то должны  постоянно доказывать, что достаточно сильны и ещё можем пригодиться своим хозяевам. С каждым днём нашего плавания преодолевать этот естественный отбор становилось всё труднее.

Один из моих товарищей по каторге получил сильнейшие ожоги. Ему было приказано вскрыть для осмотра забарахлившую корабельную турбину. При этом распоряжающийся всем уже знакомый мне пиратский Зампотех по кличке «Цунами» даже не поинтересовался у пленника знаком ли он с устройством силовой установки. В результате стоило парню вскрыть механизм, как в лицо ему ударил поток горячего конденсата. Через несколько часов несчастный умер в санчасти на моих руках.

Другого беднягу надзирателя явно ради забавы послали под каким-то предлогом на мачту, пообещав, что радиолокатор на время работ будет отключен. На самом деле радиолокационная станция сухогруза продолжала работать, и ничего не подозревающий моряк получил сильнейшее облучение…

Вначале я думал, что таким садистским способом пираты просто развлекаются. Но вскоре мне открылись истинные причины, по которым они методично избавляются от пленников, которым на время сохранили жизнь. Однажды штурман, с которым мы вместе оказались в роли чернорабочих на камбузе, сообщил мне, что пираты заставляют его и других захваченных в плен специалистов обучать их искусству судовождения, грамотному обращению с навигационными приборами и другими корабельными механизмами и системами:

- Тот парень, что «случайно» ошпарился кипятком при ремонте турбины, восемь занятий подряд натаскивал бандитов подводным работам – понизив голос, чтобы нас не услышали, объяснял мне напарник, - как инженер он отвечал у нас на «Ганга» в том числе и за аварийный ремонт корабельного корпуса. Последний урок Станислав Скальский дал как раз накануне своей гибели. Им нужны только наши знания. Похоже, что своих спецов у пиратов не хватает. Вот они и выжимают нас словно тюбики с пастой, после чего избавляются от человеческой упаковки.

Поделившись со мной своим страшным открытием, товарищ признался, что, так как ему тоже приходится учить бандитов навигации, то он старается максимально растянуть курс лекций.

-  Вообще-то них есть свой штурман, - рассуждал вслух мой напарник, - но он крайне скверно подготовлен. Я даже не удивлюсь, если коллега совсем не умеет читать навигационных карт и прокладывает курс каким-нибудь шаманским способом. За всё время нашего плавания я не разу не видел его с секстантом или хронометром в руках. Похоже, этот тип вообще никогда не учился судовождению. Думаю, что я сумею доказать пиратам, что являюсь гораздо более квалифицированным специалистом и меня оставят в экипаже вместо этого недоучки. Я слышал, - тут мой товарищ и вовсе перешёл на заговорщицкий шепот, - что в исключительных случаях некоторым пленникам пираты предлагают занять вакантное место в своём экипаже. 

- Так вы желаете стать пиратом? – я не смог сдержать брезгливого изумления.

Мой тон явно не понравился собеседнику. Он даже прекратил непрерывно работать ножом, которым чистил овощи, хотя за невыполнение заданной нормы нас могли жестоко избить.

- Можно подумать, доктор, будто вы всею душой не желаете того же – презрительно скривил губы штурман. - Бросьте! Каждый из нас – оказавшихся на этом корабле в смертельной ловушке, готов на всё ради того, чтобы выжить.

Видимо прочитав на моём лице несогласие со своими словами, штурман вдруг принялся рассказывать мне, как на следующее утро после захвата корабля ему и ещё одному пленнику приказали рубить топорами своего товарища по экипажу.

- И мы сделали это! – с вызовом заявил мне моряк. – Потому что в такой момент каждый лишь за себя. Правда среди нас оказался один «крестоносец», который сказал, что христианская вера не позволяет ему причинить зло ближнему даже под страхом смерти. Так его без долгих уговоров облили керосином и подожгли. Кое-кто из наших считает его героем, почти святым. Но, на мой взгляд, он просто дурак! Что же касается вас, доктор, то я не сомневаюсь: вы сделаете всё, что вам прикажут.

- Почему вы в этом так уверены? – помню в тот момент я почувствовал, как во мне зреет чувство ненависти по отношению к собеседнику, который не только чуть ли не с гордостью рассказывал о совершённом им злодействе, но ещё и меня пытался объявить потенциальным негодяем.

- Да вы не обижайтесь – примирительно похлопал меня по колену штурман. – Просто вы не похожи на идеалиста, готового сгореть на костре за свои убеждения. У вас вид нормального человека с хорошо развитым инстинктом самосохранения. Мы - люди ничем не отличаемся от других представителей животного мира – волков или термитов, и поэтому должны жить по законам природы, то есть, заботится о том, чтобы не угодить в когти хищника, выиграть борьбу за пропитание и оставить потомство. Жертвовать своими личными интересами ради других – что может быть противоестественнее для здорового, сильного самца. Если человечество когда-нибудь выродиться, то только благодаря христианству и прочим религиям, проповедующим истины, противоречащие законам естественного отбора.

Мой собеседник вдруг расхохотался, видимо, от какой-то пришедшей ему в голову забавной мысли:

 – Церковники утверждают, что человек - венец творения, подобие Бога. А, по-моему, мы особый род бактерий-паразитов, переносимый с планеты на планету космическим мусором. А бактерии не знают морали. Они существуют для того, чтобы размножаться и пожирать более слабых.

С нескрываемой неприязнью слушая штурмана, я и не подозревал, что пройдёт совсем немного времени и жизнь поставит меня перед предсказанным им выбором: убить или быть убитым. Но ещё до этого будто какая-то высшая сила, подслушав наш разговор, решила проверить, действительно ли заложенный во мне инстинкт самосохранения так уж силён.

 Дело было так. По заданию главного корабельного кока мы со штурманом чистили огромный кухонный котёл. Перед этим в нём готовили жирный суп. Моющих средств нам не выделили, так что придать ёмкости сверкающий вид мы должны были только с помощью горячей воды и железных щёток. И тут в помещение камбуза заглянул мой китайский охранник.

Надо сказать, что после гибели Ходжи бывший рыбак перестал постоянно дежурить у дверей медицинского блока, так что границы моей тюрьмы теперь ограничивались лишь пределами судна. Теперь в обязанности китайца входило только привести меня на корабельные работы и сдать местному начальнику. Потеряв значительную часть власти надо мной, парень использовал любую возможность, чтобы продемонстрировать мне кто из нас двоих по-прежнему господин, а кто бесправное существо.

Вот и сейчас проходя мимо нас, китаец сделал вид, что поскользнулся на разлитой по полу воде. Выругавшись, он быстрым движением выхватил из-за пояса стальную спицу и молча стеганул меня ею по спине. В этот момент я не видел своего мучителя, только почувствовал острую боль, будто меня что-то обожгло сзади. Штурман, который всё видел, попытался как-то удержать меня, но не сумел, а точнее не успел. Моя реакция на внезапное нападение была почти мгновенной. В руках я как раз держал кувшин с горячей водой, из которого поливал оттираемые от жира стенки котла. Резко развернувшись к противнику, я выплеснул содержимое кувшина ему в лицо. К счастью для китайца в ёмкости был не «живой» кипяток, а иначе он лишился бы большей части кожи на своей физиономии, а может и глаз. Впрочем, судя по пронзительному визгу противника, моя контратака оказалась более чем эффективной.

Закрыв лицо ладонями, пират отлетел от меня словно отброшенный взрывной волной. И заметался по кухне, натыкаясь на стены, визжа и рыдая удивительно высоким почти женским голосом.

- Ну, всё, мы пропали! -  ужаснулся штурман. – Ты же нас обоих только что приговорил, доктор! Сейчас на эти вопли сбегутся другие пираты и нас без всяких разбирательств прикончат прямо на этом месте. Господи, я не хочу умирать!

Очень быстро помещение камбуза наполнилось вооружёнными людьми. Китаец уже немного пришёл в себя и теперь торопливо рассказывал явившимся заступникам, как пленники неожиданно напали на него, чтобы обезоружить и совершить побег. Ярко-красное пятно на его лице служило наглядным подтверждением слов обвинителя.

Было видно, что рассказ обожженного паренька возбудил в толпе слушателей жажду мести. Наконец-то мозолящий некоторым бандитам глаза чужак-доктор подставил свою шею под топор! Бородач с лысым черепом деловито засучил рукава, обнажив выше локтя заросшие чёрной шерстью мускулистые руки профессионального мясника, и вытащил устрашающего вида кинжал. Он подошёл ко мне, а другой мститель занялся штурманом.

Близость смерти изменила моё восприятие окружающего мира. Всё моё внимание сфокусировалось на рыжих глазах моего палача. Я и сейчас могу вспомнить каждую морщинку и шероховатость кожи вокруг этих тигриных глаз. Правда, я затрудняюсь сказать, какое у них было выражение. Скорее всего, особого накала страстей там не было. Для опытного убийцы я был всего лишь очередная жертва. Думаю, что его занимал только один вопрос: покончить со мной сразу или устроить для публики небольшое представление. Поэтому он медлил. А я напряжённо ждал удара, а его всё не было.

Не удивительно, что, находясь в состоянии транса, я не обратил внимания на некоторые важные события, происходившие поблизости. Нормальное восприятие окружающего мира вернулось ко мне лишь когда пираты уже покинули помещение камбуза. Рядом со мной, пошатываясь на ватных ногах, стоял тоже живой и невредимый штурман. У него было лицо совершенно счастливого и одновременно потрясённого человека. По щекам моряка текли слёзы. Волосы на его висках за несколько минут пережитого сильнейшего страха поседели. На все мои вопросы, почему нас всё-таки пощадили, моряк не смог ответить ничего вразумительного.

Всё выяснилось лишь на следующий день. С утра мы снова со штурманом были назначены в наряд на камбуз. Около полудня, когда главный пиратский кок по каким-то делам покинул свои владения ко мне подошёл его помощник. Он тоже был невольником на этом корабле и принадлежал к тем немногим счастливчикам, которым удалось пережить страшную ночь захвата корабля. Правда, в отличие от нас, - уже начинающих доходить от голода и каторжного труда, - кок имел вполне цветущий и даже весьма упитанный внешний вид. Так уж испокон веков повелось, что близость к кухне на любой каторге является гарантией жизни и относительного благополучия.

Кок сказал, что на судне все зовут его Вкусным Полли. Несмотря на свою слегка комичную – округлую внешность, Полли считал себя опытным морским волком. Вскоре после нашего знакомства он указал мне на серебряную серьгу в своём левом ухе и гордо заявил, что по праву носит её, так как 10 раз обогнул мыс Горн – самое опасное место в мировом океане.

Полли предложил меня следовать за ним. Он привёл меня в небольшой закуток. Эта тесная каморка одновременно служила кухонной кладовой и жильём для моего провожатого. Кок указал мне на маленький столик рядом с подвешенной на специальных крючьях койкой-гамаком. На столике стояла большая тарелка дымящегося гуляша. К тому времени я уже дней десять питался по большей части тем, что находил в мусорных бачках при камбузе. На этом корабле пленников кормили только один раз в день. Утром, после того, как у пиратского экипажа заканчивался завтрак, мы получали тарелку жидкого супа или половник перловой каши на брата. Сливочное масло и мясо рабам не полагалось, так что на вкус и вид наша корабельная пища была преотвратительной. Поэтому я даже не сразу поверил, когда услышал от повара, что эта шикарная еда предназначена мне.

- Ешьте, только скорее. Вам надо уничтожить это мясо до прихода моего шефа.

Я стал говорить, что не могу съесть всё один, и что, мол, надо позвать моего напарника, который в это время убирался в соседнем помещении. Но кок почти сразу перебил меня:

- Это мясо только для вас. Я и так сильно рискую, кормя вас. Но завтра ночью вам потребуются силы для боя с тем азиатом, которого вы вчера окатили кипятком. Наши ребята – те, что уцелели из прежнего экипажа, очень хотят, чтобы вы победили.

Пока я торопливо глотал горячие куски, Полли рассказывал мне, что сам видел, как делаются ставки на завтрашний бой.

- Вчера поздно вечером к нам на камбуз зашёл верзила с толстенной тетрадкой, и мой шеф долго обсуждал с ним на кого из вас двоих лучше поставить деньги. В итоге букмекер взял от хозяина деньги и записал его в свою тетрадку. Когда распорядитель тотализатора ушёл, я ещё услышал от своего толстяка много чего интересного про завтрашний матч. Мой новый шеф от природы очень болтлив, как, впрочем, все латинос, и любит пооткровенничать со мной на досуге. Я у него что-то вроде домашнего животного – собачонки или дрессированной мартышки, которая всё понимает, но сама ничего сказать не может. Сами, видите, доктор: даже живу, словно в собачьей будке, хотя раньше у меня была нормальная каюта. Но это сейчас не важно. Слушайте дальше. Как я понял со слов шефа, у пиратов есть традиция устраивать поединки на ножах между смертельными противниками. Если все видели, что ссора между людьми вышла нешуточная, то на такую схватку можно смело ставить деньги, зная наверняка, что бойцы будут сражаться в полную силу. Мой шеф тоже поставил три сотни.

- И на кого?

- Конечно не на вас, док – удивлённо пожал плечами кок. - Всем известно, что китайцы от природы подвижны и ловки, словно мангусты. Да и в искусстве владения ножом вы тоже не сравнитесь с вашим обидчиком. Видели, с каким мачете он постоянно ходит!

- Тогда какой же смысл в таком бое, если результат заранее всем известен.

- А-а! Не скажите! – оживился кулинар и стал азартно объяснять мне значение такого понятия, как «тёмная лошадка». Со слов кока выходило, что исход предстоящего мне поединка может решить любая случайность. Но вот в чём можно было совершенно не сомневаться, так это в том, что в приближающейся схватке один из нас двоих обязательно должен погибнуть.

Правила боя не оставляли проигравшему даже призрачного шанса на спасение. Часть палубы на корме, где состоится дуэль, будет предварительно полита водой. Стоит всего лишь на миг потерять равновесие на скользкой поверхности и твой противник обязательно этим воспользуется. Запястья наших левых рук будут связаны верёвкой, чтобы по ходу смертельной сшибки мы не могли разорвать дистанцию и перевести дух. В руках у нас будут боевые ножи с длинными остро заточенными лезвиями. Организованный по таким правилам поединок фактически должен был стать «поножовщиной в телефонной будке», когда все решается в считанные минуты, если не в секунды.

- Да вы не унывайте, доктор, - должно быть видя моё смятение, ободряюще подмигнул мне Вкусный Полли, -  я тут кое-что придумал для того, чтобы уравнять ваши шансы с тем парнем. Вот, возьмите это - Повар протянул мне крохотный пластиковый тюбик. Похоже, раньше в нём находилось какое-то лекарство или специя.

- Что это?

- Тайное оружие – пухлое розовое лицо кулинара расплылось в самодовольной улыбке. – Когда почувствуете, что дело дрянь, незаметно вытряхните содержимое пакетика в морду китайцу. Я приготовил такую «термоядерную» смесь из красного перца Чили и других жгучих ингредиентов, что на какое-то время ваш противник гарантированно потеряет способность драться. Тут то вы и пырните его. И не бойтесь, что вас уличат в нечестной игре. Бой будет проходить ночью при свете карманных фонарей, так что, если сделаете всё ловко, никто ничего не заметит. Только постарайтесь использовать моё средство рядом с ограждением борта, чтобы сразу выкинуть контейнер в море. И учитывайте ветер, чтобы адская смесь не накрыла и вас. Главное – вы обязательно должны сразу прикончить своего противника, чтобы он не мог рассказать о вашей уловке.

Повар принялся наставлять меня, как перед боем открутить колпачок тюбика и взять его в свободную от ножа руку, до нужного момента прикрыв отверстие контейнера большим пальцем.

- В зажатом кулаке его никто не заметит. А в решающий момент уберите палец с горлышка пузырька и резким движением выплесните смесь в лицо противника.

Я взял приготовленное для меня тайное зелье. Конечно, я понимал, что повар предложил мне играть против правил. Хотя с другой стороны в честном бою у меня не было никаких шансов. Я знал, что китаец сразу убьёт меня. Правда, я был совсем не уверен, что смогу ударить ножом человека.

«А может попросить Дуче о заступничестве. Всё-таки я спас жизнь его сына» - на какое-то время эта мысль показалась мне спасительной соломинкой. Но, немного поразмыслив над такой возможностью, я пришёл к выводу, что это неудачная идея. Если уж капитан пиратов до сих пор и пальцем не шевельнул, чтобы избавить меня от каторжных работ, то вряд ли пожелает спасти меня от предстоящего боя.

«Нет, видимо, мне не миновать завтрашней разборки. И раз это так, то надо приготовиться к тому, чтобы, отбросив в сторону интеллигентские замашки, использовать свой единственный шанс», -  в конечном итоге решил я.

 

Глава 11

На следующий день рано утром я вышел на верхнюю палубу и стал на глазах у изумлённых пиратов – нескольких часовых, дежурящих на палубе и на мостике, а также членов ходовой вахты, - готовиться к ночному бою. Вначале я несколько раз пробежался вдоль борта – от кормы к носу и обратно, затем хорошенько размялся. Потом приступил к интенсивным приседаниям и отжиманиям.

Откровенно говоря, я чувствовал себя старой заржавевшей машиной, которую на долгие годы забыли в гараже, а потом вдруг решили всего за несколько дней подготовить к ралли ретро-автомобилей. Моё забывшее о серьёзных физических нагрузках тело скрипело и стонало. Но я старательно делал вид, что получаю удовольствие от упражнений, чтобы наблюдающие за мной пираты видели меня бодрым, психологически настроенным на бой.

В конце тренировки я принялся отрабатывать ножевые удары. Для этого я специально прихватил с собой ножницы из хирургического набора. Я принялся орудовать ими как ножом. В качестве воображаемого противника я использовал стальное основание одной из опор лебёдки, на которой был подвешен моторный баркас. Должно быть я немало позабавил зрителей своими неумелыми пританцовываниями вокруг импровизированного чучела врага и слишком энергичными выпадами. Но зато я был уверен, что в итоге добился поставленной цели: в ближайшие часы мой визави обязательно узнает во всех подробностях, с каким остервенением слабак-доктор бросался с «ножом» на его железного двойника. Конечно, я не надеялся запугать своего противника, но посеять в его душе определённые сомнения – почему бы и нет.

Китаец пожаловал ко мне в санчасть около полудня, но вовсе не для того, чтобы отвести меня на работу. Моего противника явно привёло в санчасть желание своими глазами убедиться, действительно ли я так решительно настроен сражаться с ним. Было заметно, что мой посвежевший бодрый вид неприятно удивил незваного гостя. Я уже успел заскочить на камбуз и быстренько уничтожить тайно приготовленное для меня Полли очередное сытное блюдо из мяса и тушёных овощей. Ближе к вечеру кок обещал ещё раз накормить меня макаронами с сыром. На таком энергетическом «топливе» я должен был сражаться как лев, какое-то время не чувствуя усталости.

Конечно, мне не хватало силы, выносливости, да и боевым опытом я не обладал. И, тем не менее, чувствовал здоровый боевой задор. Почему-то в моей душе возникло ясное ощущение, что всё для меня кончится хорошо. Я слышал от старых фронтовиков, которым повезло пережить войну, что им приходилось испытывать нечто подобное. Не знаю, что это было на самом деле: предвидение или только самовнушение, но эта уверенность позволила мне после долгого периода непрекращающегося животного страха впервые почувствовать себя человеком и мужчиной.  

Пожаловавший в санчасть охранник принялся издеваться надо мной: он рассказывал, как распорет мне живот и прямо у меня на глазах съест мою печень, как намотает на лезвие своего ножа мои кишки и тому подобные страсти. Но все эти нарочитые запугивания лишь убедили меня, что на душе этого парня очень неспокойно. Он не мог не почувствовать моей уверенности в себе и не понимал её причину. А непонимание часто рождает страх.

Неожиданно мне в голову пришла идея, как окончательно деморализовать противника. Продолжая выслушивать оскорбления и запугивания, я вскипятил воду, засыпал заварку в фарфоровый чайник. Моё предложение выпить чаю обескуражило парня. Он не мог понять, как можно спокойным даже дружеским тоном предлагать чашку чая смертельному врагу, который обещает тебя выпотрошить. 

- Ты боишься? – усмехнулся я.

- Это тебе меня надо бояться, доктор – процедил сквозь зубы пират, принимая чашку из моих рук. – Твоя голова мне очень пригодится. Когда я её резать и показывать капитана, мне остаётся совсем немного до уплаты взнос за вступление в экипаж.

Я спокойно выдержал полный ненависти взгляд китайца. Но вместо того чтобы отвечать угрозой на угрозу и оскорблением на оскорбление предложил обработать рану на лице парня, оставшуюся после вчерашнего ожога. Я видел, что мой противник нервничает всё сильней. И с откровенным злорадством наблюдал за смятением противника, ожидая подходящий момент, чтобы нанести ему удар. Нет, я не собирался внезапно втыкать в спину неприятеля хирургический скальпель или бить его по затылку чем-нибудь тяжёлым. Я приготовил более изощрённое оружие…

Наконец, подходящий момент настал. Глядя прямо в  глаза китайцу, я спокойно сообщил ему, что подмешал в его чай медленнодействующий яд и через сутки начнётся долгая мучительная агония, которая закончится неминуемой смертью.

- Посмотри, сколько у меня тут всего – я обвёл рукой многочисленные шкафы и полки с медикаментами. – Всю ночь я готовил для тебя угощение, но только не знал, как его тебе скормить. Но ты сам сюда пришёл и выпил отравленный чай. Разве ты не почувствовал странный запах  и горьковатый вкус напитка? Нельзя же быть таким доверчивым, мой мальчик! Особенно когда перед тобою враг. Теперь яд уже в тебе, он уже растворился в твоей крови и вскоре впитается в твою печень, селезёнку, почки. Сегодня ночью ты ещё сможешь попытаться меня убить. Да что толку! Даже если ты и победишь, завтра твоё здоровое тело начнёт заживо разлагаться. Ты ещё будешь ходить и разговаривать, а на твоей коже уже выступят трупные пятна. Потом у тебя начнут выпадать зубы и волосы. Из твоих глаз и кожных пор будет сочиться кровь. И никто, никто! тебе не сможет помочь, ибо рецепт противоядия знаю только я один. Так что ты ненадолго переживёшь меня.

Теперь уже я в сочных красках описывал ужасные мучения, которые придётся пережить моему врагу перед смертью, таким образом возвращая парню должок за те угрозы, которые он совсем недавно расточал мне. Китаец слушал меня, открыв рот и вытаращив глаза. Как я и предполагал, известие потрясло парня. Будь я на его месте, то наверняка тоже уже начал бы напряжённо прислушиваться к себе, ища и находя первые симптомы страшного недуга.

Хотя, конечно же, никакого яда в чай своему противнику я не подмешивал. Я использовал приём известный в медицине, как «эффект плацебо». Он заключается в том, что пациенту дают таблетку под видом очень эффективного лекарства. На самом же деле пилюля представляет собой обычную пустышку и содержит какой-нибудь нейтральный наполнитель, например сахар, мел или глюконат кальция. Важно лишь убедить человека, что ему дали очень эффективное средство.

Я был уверен, что парень поверит мне, ведь я был для него учёный человек, обладающий особыми познаниями в области разных лекарств и снадобий. С его точки зрения мне ничего не стоило сварить смертоносное зелье. Охранник наверняка уже искренне сожалел о том, что так грубо со мной обращался все эти дни. В той части света, откуда он был родом, торговцы чудодейственными бальзамами испокон веков пользовались особым почтением как простых людей, так и просвещённых вельмож. Хотя во все времена большинство самодеятельных целителей прописывают своим пациентам под видом чудодейственных средств всё то же плацебо.  

Как профессиональный фармацевт я знал, что строгое исследование средств традиционной китайской медицины  показало, что из более чем двух тысяч изученных в лаборатории препаратов эффективным в лечении заболеваний оказалось только одно лекарство – «ма хуань» (экстракт эфедры). Но, тем не менее, уже несколько тысяч лет китайские знахари успешно «лечат» соотечественников с помощью своих порошков и микстур. Всё дело в особом отношении пациентов к личности профессионала, изготавливающего или назначающего им лекарства. И чем менее образован человек, чем более он склонен верить в силу сверхъестественного, тем мощнее подействует на него не обладающая реальной силой пустышка. Я знал, что отрицательный эффект плацебо способен вызвать вполне материальные изменения в организме человека, как при реальном тяжёлом заболевании вплоть до летального исхода.

- Вскоре ты почувствуешь тошноту – объявил я потрясённому охраннику. - И это станет началом конца. Дальше будет только хуже.

В гробовой тишине я допил чай, прополоскал над умывальником чашку и вышел из санчасти.

…Я стоял возле борта и любовался океаном. Мы скользили по совершенно гладкой его поверхности. За время плавания я успел привыкнуть к постоянной качке, грозному шуму волн, свисту ветра. Поэтому мне было непривычно окружающее торжественное спокойствие и тишина. Здесь на палубе гул корабельной машины был едва уловим. Зато я отчётливо слышал таинственный шелест воды вдоль корабельного корпуса.

Незамутнённая даже лёгкой зыбью морская поверхность была прозрачной, словно стекло. Казалось, стоит напрячь зрение и можно увидеть стаи серебряных рыб, снующих в глубине. Перед глазами возникла яркая картинка: наше судно всего лишь крупинка на поверхности вселенной по имени Океан. Под нами тысячи метров водяной толщи, гигантские впадины и подводные горы, миллионы живых существ, многие из которых ещё неизвестны науке. Этот мир будоражил воображение и одновременно пугал.

Вспомнились слова буддийского монаха, что стихия океана враждебна ко мне. Конечно, он был прав. Морской дракон уже не единожды пытался убить меня и вряд ли откажется от своего намерения сожрать человека, которому само Провидение предсказало гибель вдали от земных берегов.

Мысли о преследующем меня хвостатом морском чудовище так расшевелили моё воображение, что я отошёл от борта. Поблизости собралась компания пиратов. Бандиты о чём-то оживлённо спорили. Иногда дело у них доходило до потасовки. Впрочем, дрались они не в полную силу, больше бравируя друг перед другом своей воинственностью и силой. Но всё равно их поведение было непредсказуемым. Любой из этих уголовников мог от скуки прицепиться ко мне.

Вскоре на боковую галерею ходового мостика вышел Дуче с биноклем в руках. Наши взгляды встретились, и пиратский вожак по-приятельски помахал мне рукой. Я ответил вежливым приветствием, про себя желая главарю банды переесть его любимых макарон и помереть от несварения желудка.

Я отошёл подальше от опасных соседей и достал сильно подпорченную морской водой карточку жены. В последние дни у меня появилась сильная потребность говорить с самым родным мне человеком, и я стал часто мысленно беседовать с фотографией, особенно по вечерам, перед тем как заснуть: рассказывал любимой о том, что со мной произошло за истекший день. Спрашивал, как у неё дела и как у сына. Постепенно я забывал, что передо мною только фотография и на душе становилось хорошо и спокойно, будто я не на пиратском корабле, а в своей бирюлёвской квартире.

Вот и теперь я так увлёкся своими мыслями, что даже не сразу заметил, что ко мне подошёл мой китайский охранник. Я поразился тем изменениям, которые произошли с ним менее чем за час. Беднягу шатало от слабости. Выглядел он ужасно.

- Умоляю вас, доктора, примите это – хриплым тусклым  голосом произнёс китаец, протягивая мне какой-то свёрток.

Я растерялся. Сейчас от этого парня можно было ожидать всего. В куске ткани могла находиться, например, готовая к взрыву граната.

Немного подождав, китаец развернул ткань прямо на палубе у моих ног. Оказалось, что в свёртке находились несколько крупных плодов и лепёшка.

- Теперь я каждая день буду приносить вам три фрукт и лепёшка, уважаемый, - с почтительным полупоклоном пообещал китаец. Он стал говорить, что каждый день чистит одежду, убирается в каюте и оказывает ещё кое-какие услуги одному высокопоставленному пирату, а за эту работу тот расплачивается с ним едой.

- Если, господин доктор только желать, я буду без плата чистить и вашу одежду, а также убираться в вашей каюта -  подобострастно заверил меня бывший рыбак. Понизив голос до шепота, он добавил, - я могу даже стать для вас женщина на время плавания, пока на берег вы не найти себе настоящую леди.

Я оглянулся. Все пираты, которые в данный момент находились на палубе, внимательно наблюдали за нами. Сейчас решалось, состоится ли этой ночью бой, на который уже сделаны ставки. От Полли я знал, что принципиальным условием таких поединков является лютая ненависть противников друг к другу. Только тогда поставившие на схватку свои деньги участники тотализатора могли быть уверенны, что бойцы будут сражаться не на жизнь, а на смерть, и, следовательно, результат будет честным.

Конечно, я не собирался по доброй воле играть уготованную мне роль гладиатора, поэтому принял принесённые мне дары и даже дружески обнял недавнего врага, пообещав немедленно дать ему противоядие, которое полностью нейтрализует находящийся в его организме яд.

 

Глава 12

После истории с несостоявшимся поединком мои отношения с китайским охранником круто изменились. Из заклятых врагов мы неожиданно превратились почти в друзей. Точнее китаец добровольно принял на себя обязанность слуги при моей особе. Правда, я совсем не настаивал на этом, это вышло само собой. После того, как я «излечил» китайца с помощью «противоядия» от «отравления», Ши Тао – так его, оказывается, звали, каждое утро стал приносить мне, как и обещал, три фрукта и тёплую лепёшку. Я в свою очередь наливал ему немного спирта, разбавлял содержимое стакана большой порцией воды и давал выпить «для поднятия настроения».

Постепенно китаец стал проводить у меня в санчасти всё свободное время. Вскоре я узнал от своего нового товарища, что более взрослые пираты постоянно издеваются над пареньком, всячески его оскорбляют, дают затрещины. От такого отношения Ши Тао только ещё больше ожесточался. Он мечтал получить автомат и стать полноправным членом команды, чтобы со временем разобраться со своими нынешними обидчиками

Но больше всего Ши Тао любил рассказывать о том, как давно мечтал попасть на работу к серьёзному дельцу. Рыбаки его деревни всегда охотно помогали пиратам, снабжая их информацией о судах, которые видели в море. Они были рады, когда пираты платили им за ценные донесения по бутылке виски на человека или давали что-нибудь из трофейных вещей – чаще всего одежду, снятую с убитых моряков. Но Ши Тао страшно хотел разбогатеть! Он часто расписывал мне, смакуя подробности, как славно заживёт, когда вернётся домой состоятельным человеком, и что для этого необходимо сделать: «Надо взять три хороший корабль, как этот, с трюмы полный дорогих товаров, и можно будет перевезти родственников из рыбацкой деревня в хороший район Гонконга. Каждый полноправный член команда получать свою долю добычи. Всего лишь три корабль, и я смогу построить большой дом для своей семья. Но для этого мне нужно показать капитану ещё три отрезанный голова».

Я не пытался перевоспитывать Ши Тао. Говорить ему, что заниматься грабежом и убивать людей – грешно и противоречит нормам морали, означало бы просто так сотрясать воздух и настраивать нового приятеля против себя. Мировоззрение этого 19-летнего парня уже сформировалось. Чтобы сохранить наши дружеские отношения я должен был принимать его таким, каков он есть.

С помощью имеющихся в санчасти лекарств я сумел вылечить или на время заглушить кожное заболевание, которое мой новый товарищ получил, с раннего детства занимаясь рыболовным промыслом. Постепенно страшные язвы на ступнях китайца зарубцевались. Я также пообещал снабдить Ши Тао хорошими лекарствами, чтобы он смог с какой-нибудь оказией отослать их матери, страдающей от астмы. Вскоре я почувствовал, что китаец испытывает ко мне почти собачью привязанность.

Однажды вечером китаец появился у меня в санчасти сильно избитый. Фактически вместо лица у него была кровавая маска. Я стал обрабатывать  его раны и обнаружил, что у бедняги переломан нос. Оказалось, что он пытался стащить у одного из пиратов мобильный телефон, чтобы я мог позвонить домой и сообщить жене, что я жив. Но хозяин мобильника поймал парня и сильно его избил.

Между тем моя каторжная жизнь на пиратском корабле шла почти без изменений. Почти каждый день Ши Тао отводил меня на место очередных работ. Но теперь я уже не боялся, что очередной мешок сломает мне хребет. Каждое утро у себя в санчасти я начинал с интенсивной тренировки. Если к вечеру оставались силы, то занимался также и перед сном: отжимался до нестерпимой боли в бицепсах, закачивал пресс, приседал. Постепенно мои мышцы окрепли. К тому же добряк Поли тайно продолжал снабжать меня продуктами. 

Я готовил себя к тому, что, если меня ещё раз попробуют убить, то не буду покорно ждать смерти, а окажу активное сопротивление палачу. Я даже сшил из плотной медицинской клеёнки себе специальный чехол для хирургического скальпеля и везде тайно носил его под одеждой.

А между тем из выживших после захвата корабля моряков в живых теперь оставалось только пятеро. Пираты продолжали последовательно избавляться от свидетелей, которые переставали быть им полезными. Впрочем, кое-кому из пленников удалось выторговать себе право на жизнь.

Однажды на палубе я встретил своего напарника по совместной работе на камбузе. Штурмана было не узнать. Он сбрил свою неряшливую бороду. Вместо засаленной, давно нестиранной рубашки в крупную клетку и мешковатых матросских штанов на подтяжках на нём ладно сидела новенькая желтовато-коричневая тропическая форма. Теперь штурман уже не выглядел как канадский лесоруб, а имел очень даже солидный вид представителя морской профессиональной аристократии. Крупную голову моряка венчала фуражка с белой тульей и золотым крабом на околыше. На ремне его висела большая пистолетная кобура. О былых злоключениях недавнего раба напоминала только седина на его висках. Да ещё шрам, оставшийся после того, как пират-надсмотрщик за какую-то провинность ударил его кулаком в лицо, и металлический перстень разорвал пленнику губу.

Но всё это осталось в прошлом. Новоиспечённый пиратский штурман хозяйской походкой  прошествовал мимо меня, сделав вид, что не узнаёт товарища по каторжной доле. Проходя по палубе, он грубо толкнул попавшегося ему на пути матроса-малайца, выполняющего на судне чёрную работу, наравне с рабами-пленниками.

 Вечером Вкусный Полли, который от своего шефа знал обо всём, что происходит на корабле, рассказал мне, как штурман получил место в пиратской команде. Перебежчик как-то сумел дать знать пиратскому капитану о своём желании получить у него постоянную работу. Видимо, состоялась встреча Дуче с кандидатом в его команду, в ходе которой раб сумел убедить итальянца, что будет ему гораздо полезнее, чем штатный пиратский штурман.

- Однажды к этой сволочи, когда он драил палубу, подошли двое бандитов, - кок эмоционально описывал мне историю перерождения честного моряка в пирата. - Они вручили штурману пистолет и сказали, что в столовой сидит его конкурент, и если раб желает снова стать свободным человеком и быть зачисленным в экипаж, то для начала ему необходимо «открыть для себя вакансию». Этот гад тут же пошёл в столовую и в упор разрядил всю пистолетную обойму в обедающего конкурента. Ну да это ещё бы ничего. Но пираты потребовали, от своего вновьобращённого дружка, чтобы он скрепил свой контракт кровью одного из бывших товарищей. Тогда этот мерзавец убил Юргена – личного официанта и буфетчика нашего бывшего капитана.

Я слушал кока и невольно представлял себя на месте штурмана: « Если передо мной встанет такой же выбор, как поступлю я? – спрашивал я себя. - Помнится, несколько дней назад штурман уверял меня, что между жизнью и смертью я выберу первое. Тогда я оскорбился и возненавидел его за такие слова, но ведь жизнь, это не рыцарский роман. Здёсь всё гораздо страшнее и прозаичнее».

В сознании сама собой всплыла фраза, которую штурман произнёс при нашем с ним недавнем разговоре: «Каждый из нас – оказавшихся на этом корабле в смертельной ловушке, готов на всё ради того, чтобы выжить».

 

Глава 13

Однажды ко мне в санчасть заявился лысый бородач, который совсем недавно чуть было не зарезал меня на камбузе после того, как я плеснул кипятком в лицо китайскому охраннику. Пират сказал мне, что у него ноют зубы, и потребовал, чтобы я немедленно избавил его от боли. Чтобы придать своей просьбе необходимый вес бандит всё время держал руку на рукоятке уже знакомого мне ножа.

Мы прошли в стоматологический кабинет. Я надел врачебный халат, одноразовые хирургические перчатки, включил специальную бестеневую лампу на стоматологической установке; и предложил посетителю сесть в смотровое кресло. Я взял специально зеркальце и сделал вид, что внимательно изучаю больной зуб пациента. Мне приходилось снова играть в крайне рискованную игру, старательно изображая профессионального врача. У меня просто не было выбора! Судовой врач обязан быть универсальным специалистом, даже уметь принимать роды, если это потребуется. В противном случае ему не место на корабле. Я же почти ничего не умел, и, тем не менее, не хотел быть выброшенным за борт. Поэтому и продолжал старательно разыгрывать из себя опытного эскулапа.

Закончив осмотр, я объявил пациенту, что хочу сделать рентген его челюсти. Эту процедуру я также сымитировал. В прошлом мне довольно часто приходилось посещать стоматолога, так что я примерно представлял себе, как всё должно выглядеть. Но, конечно, аппаратуру я не включал. К счастью мне на глаза попалась целая папка готовых рентгеновских снимков, один из которых я и продемонстрировал пациенту, объяснив пирату, что у него острый периостит, то есть воспаление челюсти, и я собираюсь лечить его с помощью очень эффективных лекарств. Истинную причину боли я, конечно, знать не мог и делал всё возможное, чтобы не брать в руки профессиональных инструментов стоматолога.

Но пират стал требовать, чтобы я удалил ему больной зуб. На это я авторитетно заявил, что если пациент хочет скончаться от запущенной  гнойной инфекции, то я могу вырвать ему тот зуб, на который он укажет, только вряд ли это решит проблему. В конце концов бандит успокоился. Я обеспечил его упаковкой сильного обезболивающего средства и выпроводил восвояси.

Но на следующий день поздно вечером бородач явился ко мне снова. Выяснилось, что выданное мною лекарство перестало на него действовать и боль вновь страшно мучает беднягу. Я попытался было подобрать пациенту другое лекарство. Но пират достал нож и стал рассказывать о том, как он целый год воевал наёмником в Африке и сколько убил этим клинком солдат. Этот человек находился в невменяемом состоянии и вот-вот должен был наброситься на меня. Мне  пришлось налить ему стакан спирта. После второго выпитого стакана бородач успокоился и даже повеселел.

Впоследствии я ещё дважды спасал свою жизнь, наливая «душману» спирт. Потом он стал вымогать у меня наркотики. И снова мне пришлось уступить. В сейфе санчасти, ключи от которого я нашёл в письменном столе своего предшественника, хранилось немало наркосодержащих препаратов. Несколько дней я беспрекословно выдавал бородачу всё, что он от меня требовал. Но закончилась эта история весьма печально для «душмана».

В тот день ко мне явился посланец от Дуче. Странно, как я раньше не видел его. Левая половина лица этого «джентльмена удачи» была страшно изуродована, судя по всему в результате боевого ранения. В моём сознании сразу возникли картинки беспощадного абордажного боя. Было отрадно думать, что экипажи некоторых торговых судов оказывают Дуче и его людям организованное сопротивление. Результаты одного такого сражения я наблюдал воочию. Мягкие ткани на левой стороне лица пирата словно оплавились от страшного ожога. Видимо, на этот участок лица  после ранения пластические хирурги пытались пересадить лоскуты живой кожи с ягодиц или со спины пациента. Но, судя по жуткому виду моряка, операция прошла неудачно. Часть пересаженной кожи, похоже, не прижилась, а прижившиеся куски смотрелись наспех пришитыми заплатами на оголённом мясе.

Вдобавок вояка получил в левую часть головы изрядную порцию шрапнели или мелких осколков. В результате от носа осталась лишь половина, а оторванное взрывом ухо заменял пластиковый протез. Из-за этих увечий стоило пирату заговорить, живая половина его лица превращалась в перекошенную гримасу. Я видел перед собой будто искажённый яростью искривлённый рот, подёргивающиеся от напряжения мимические мышцы щёк и лба.

При этом другая часть лица пирата оставалась мертвенно неподвижной. Только в стеклянном искусственном глазу иногда вспыхивал отражённый свет лампы, создавая совершенно жуткое впечатление. Этим человеком можно было пугать детей…

Его хриплый голос звучал, словно из могилы, видимо, по причине ожога верхних дыхательных путей. Пират приказал мне немедленно следовать за ним. Но ещё до прихода посыльного у меня на душе стало как-то тревожно.

Уже не в первый раз за последние несколько дней я замечал, что могу заранее предсказывать некоторые важные события, которые произойдут со мной в ближайшее время. Видимо, из-за постоянного стресса, в котором я находился, до предела обострилось чувство опасности, которым природа от рождения наделяет каждого из нас. Но в обычной жизни, особый участок головного мозга, ответственный за сканирование нашего будущего дремлет. Он просто не востребован в той размеренной благополучной жизни, которую мы ведём. Конечно, современный мегаполис нельзя назвать совсем уж безопасным местом. Мы не без оснований боимся преступников, бытовых травм, автомобильных аварий, неизлечимых болезней. И всё же в условиях цивилизованного общества все эти опасности угрожают нам больше в теории, чего никак нельзя было сказать о моём нынешнем положении на пиратском судне. Тут моя жизнь подвергалась предельно конкретному смертельному риску буквально на каждом шагу. Включившийся защитный механизм позволял мне как-то подготовиться к встрече с очередной угрозой. Поэтому, ещё до прихода пирата я, подчиняясь неосознанному порыву, закрепил на ноге под штаниной ножны со скальпелем, ещё не зная, какое новое испытание мне предстоит.

На корме сухогруза, куда мы направлялись, было многолюдно. Казалось, здесь собралась вся пиратская команда. Сопровождающий меня пират грозными криками прокладывал мне путь через толпу. Время от времени ему приходилось пускать в ход кулаки, чтобы заставить посторониться какого-нибудь не слишком расторопного сотоварища. Если же получивший болезненный тычок в спину пират пытался огрызаться, мой провожатый бросал ему на ходу:

-  Герр капитан приказал.

Эта короткая фраза звучала как пропуск, сразу утихомиривая самых агрессивных и заставляя всех, кто слышал слова одноглазого заранее расступаться перед нами.

Дуче сидел в плетёном кресле, закинув ногу на ногу. В зубах у итальянца дымилась сигара. Перед своим предводителем понуро стоял голый человек. Это был известный мне бородач. Его обнажённое тело покрывали многочисленные порезы, из которых сочилась кровь. Увидев меня, Дуче пояснил:

- Вот, доктор, полюбуйтесь: заказал своему повару приготовить из этой туши наше традиционное блюдо - мясо с кровью «по-пиратски». Представляете, эта свинья где-то достала наркотики!

 Дымящаяся сигара во рту пирата вспыхнула презрением. Дуче отвернулся от меня, чтобы отдать какие-то распоряжение по поводу готовящейся экзекуции. Моё заявление застало его врасплох:

- Это я давал этому человеку наркотики.

Капитанская сигара удивлённо повернулась в мою сторону, точно корабельное орудие.

- Вы хотите сказать, док, что признаётесь в том, что снабжаете моих людей наркотой, нарушая корабельный «сухой закон»? – видимо, не веря своим ушам, переспросил меня капитан.

Я ещё раз повторил свою предыдущую фразу.

Возникла тяжёлая пауза. Сигара уже прицельно смотрела своим жерлом мне между глаз. Я попытался оправдаться:

- Этот человек мучился от болей вследствие серьёзного заболевания, и я попытался облегчить его страдания. 

- Да как вы смеете мне врать, жалкий вы докторишка! – гневно заорал на меня Дуче. – Думаете, я не знаю, что этот громила просто запугал вас! А вы вместо того, чтобы сразу сообщить мне о шантаже, принялись разлагать мой экипаж.

Все свои слова итальянец сопровождал резкими жестами. Сигара в углу его рта превратилась в огнедышащий вулкан. Возмущению капитана и всех членов его штаба не было предела. Стали раздаваться крики, что это доктора следует превратить в кровавый кусок мяса, а не Саида. Но главарь пиратов быстро сменил в отношении меня гнев на милость:

- Доктор не виноват! – громко, так чтобы все подчинённые его слышали, объявил Дуче. – Саид знает наши законы, и потому будет отвечать за свои дела.

По приказу Дуче двое пиратов подвели приговорённого к борту. На смертника зачем-то надели спасательный жилет. Руки его сковали за спиной наручниками. Я заворожено наблюдал за этими приготовлениями, понимая, что «Душман» будет подвергнут какой-то изощрённой казни. Но бородатый вёл себя на удивление мужественно, всем своим видом демонстрируя готовность умереть достойно, как подобает воину. Он прочитал молитву, без посторонней помощи перелез через ограждение борта и прыгнул в море.

Корабль продолжал движение, уходя от одинокого пловца. А собравшиеся на юте зрители с выражением живейшего любопытства на лицах следили за ходом казни, смысла которой я пока понять не мог.

- Ну, что же они не появляются! – нетерпеливо тряс плешивой головой и то и дело азартно толкал меня локтём в бок пожилой пират в промасленном синем комбинезоне. Всей грудью он навалился на перила ограждения, не спуская жадных глаз с человека в бирюзовых волнах.  – Ты только посмотри на этих зажравшихся тварей! Корабль вот-вот уйдёт за горизонт, а их всё нет.  

Только теперь я начал понимать смысл экзекуции под названием «мясо с кровью». В море бросали живого человека, предварительно исполосовав его кожу ножом. Попавшая в воду свежая кровь привлекала акул, которые разрывали жертву на части. Сразу стало понятно, зачем понадобился спасательный жилет. С его помощью палачи заботились о том, чтобы приговорённый к смерти человек не мог утонуть до появления хищников. Будучи скованным наручниками бородач не мог сорвать с себя жилет и тем избавить себя от страшной смерти.

Неожиданно меня оглушил многоголосый вопль восторга. Создалось такое ощущение, будто я нахожусь на трибуне болельщиков, команда которых только что забила долгожданный гол.

- Смотри!– чувствительно ткнул меня в рёбра острым локтём дед в комбинезоне механика. - Представление начинается!

Я увидел плавник, описывающий широкие круги вокруг барахтающегося в море человека в оранжевом жилете. Потом над поверхностью моря появился второй и третий острый треугольник. Акулы окружали свою жертву, постепенно сужая круг. Я не стал дожидаться окончания жестокого представления и отошёл от борта.

По дороге в санчасть я встретил Дуче, который почему-то тоже не пожелал наблюдать за ходом казни в мощный бинокль, что висел у него на груди. На этот раз свиты рядом с капитаном не было. Только – уже знакомый мне профессиональный палач Далит следовал за хозяином на почтительном расстоянии.

- Чтобы держать в повиновении это стадо скотов мне приходится время от времени предлагать им жестокие зрелища и ещё кое-какие грубые забавы, о которых вы узнаете чуть позже, - словно в оправдание пояснил мне итальянец. Он стал говорить мне, что ему очень не просто было спасти меня от участи  Саида, которого акулы должно быть уже начали рвать на части.

- Я очень благодарен вам за сына и поэтому рад снова отплатить вам добром, – дружески положив мне руку на плечо, говорил Дуче. – Только уж постарайтесь больше не подставляться, а то боюсь, что если мне снова придётся заступаться за вас, команда по старому пиратскому обычаю предъявит мне чёрную метку.

Дуче взял с меня слово, что я запру все наркосодержащие препараты и запасы медицинского спирта в железный ящик, а ключи отдам ему. Когда же мне потребуется какое-то лекарство из сейфа Дуче выдаст мне на время ключ. 

 

Глава 14

     До конца дня обстоятельства страшной смерти бородатого Саида не выходила у меня из головы. Нет, мне, конечно же, не было жаль бандита. Он получил по заслугам. Просто царящие на пиратском корабле средневековые нравы всё ещё повергали меня в шок. Впервые я присутствовал при настоящей казни. Поэтому вполне естественно, что находился под сильным впечатлением от увиденного.

Не удивительно, что ночью мне снились кошмары главным действующим персонажем которых был «Душман», грешной душе которого, видимо, не был уготован покой даже на том свете. Во сне он появился передо мной в своём оранжевом спасательном жилете с выклеванными чайками глазами и без нижней части туловища, которую сожрали акулы.

Проснулся я мокрый от пота. Стрелки настенных часов санчасти показывали половину второго ночи. Я оделся и отправился на верхнюю палубу. Здесь – у носовой надстройки никого не было, а с расположенного ближе корме ходового мостика я вряд ли просматривался: от взглядов рулевого матроса и старшего вахтового начальника меня закрывала мачта грузовой лебёдки. Правда, где-то поблизости могли находиться часовые. Я догадывался, что ночью пиратский корабль должен охраняться особо тщательно, и если я не вижу караульных, это ещё не означает, что они не видят меня. Стоило мне подумать об этом, как в ту же секунду я заметил за мачтой грузовой лебёдки тёмный силуэт человека. Видимо, моё появление скрасило часовому однообразное течение времени его дежурства.

Но едва я успел разглядеть его фигуру, как пират укрылся за мачтой. Теперь он наверняка напряжённо следил за мной, вероятно чувствуя себя охотником в засаде. Я же специально встал под яркую лампу, что освещала вход в надстройку, всем своим видом демонстрируя часовому, что не замышляю ничего преступного. Некоторое время я так и стоял, наслаждаясь свежим и мягким ночным воздухом.

И тут меня словно током ударило. Случайно мой рассеянный взгляд упал на цепочку далёких огней за бортом. Это была земля! Сейчас ночью трудно было определить, как далеко находится берег. Из-за каких-то особенностей морской атмосферы огни то начинали ярко светить, то вдруг немного притухали, будто отдаляясь. Иногда они и вовсе меняли цвет, словно маня к себе и одновременно насмехаясь над моей нерешительностью.

Меня охватило страшное волнение. Вот он берег. Стоит мне достичь его и я вернусь домой, к родным и друзьям, к прежней счастливой жизни. И навеки прощай каторжный корабль, утончённый садист Дуче, жуткий одноглазый пират и прочие обитатели этого человеческого паноптикума! Я стал лихорадочно обдумывать план побега. Было ясно, что другой такой шанс мне вряд ли ещё представиться. Я не был скован наручниками или заперт в каюте под бдительным присмотром персонального охранника. И в то же время спортивные тренировки укрепили мою мускулатуру. Я был уверен, что сумею достичь берега. Надо было только столкнуть в воду бочку со спасательным плотиком и прыгнуть ему вслед. Единственной проблемой был укрывшийся за мачтой часовой. Пока он наблюдает за мной я не смогу покинуть корабль. Мысль о том, что за мной неотрывно следит пара бдительных глаз человека, в руках которого находится автоматическая винтовка, не позволяла мне сдвинуться с места.

Но тут я обратил внимание, что разноцветные светлячки во мраке ночного моря начали притухать. К тому же их явно стало меньше. Создавалось впечатление, что я вижу огни небольшого города или посёлка, расположенного на краю вдающегося в океан мыса или даже на острове. Пройдёт ещё немного времени, и спасительный свет земли окончательно угаснет для меня.

Наверное, похожие ощущения переживает больной летаргией, которого хоронят заживо. Он чувствует абсолютно всё, что с ним происходит, вот только сделать ничего не может. Несчастный ощущает на своём лице последний лучик солнечного света в щели заколачиваемой крышки гроба и понимает, что если сейчас же не пробудится от сна, то будет опущен в могилу и засыпан землёй. Но я то не хотел быть похороненным заживо на этом чёртовом корабле!

И я решился! Вышел из круга света, став невидимым для часового. Впрочем, я его тоже не видел. В этой игре в кошки-мышки пират, конечно же, играл роль кота-охотника. Вряд ли он сильно занервничал, на время потеряв меня из виду. Скорее, часовой даже обрадовался возможности немного поразвлечься. Он спокойно ждал меня возле шлюпок, держа автомат на изготовку, чтобы прошить беглеца одной очередью в упор. К счастью, я вовремя заметил его и направился к противоположному борту.

Я уже находился рядом с плотами, когда услышал чей-то тихий шепот. Я присел и притаился. В этот момент вышедшая из-за облаков луна осветила крадущегося вдоль борта второго охотника. На его голове был закреплён гарнитур радиосвязи - наушник в ухе и микрофон у рта. Устроившие на меня облаву часовые переговаривались между собой на расстоянии, координируя свои действия!

Сразу стало понятно, что мне не позволят воспользоваться спасательным средством для побега с корабля. Поэтому я подождал, пока второй охотник отойдёт достаточно далеко, разделся, и бросился к ограждению борта. Если бы не страх быть подстреленным и разделить судьбу расчленённого топорами Ван Форна я бы, возможно, в последний момент заколебался - бросаться или нет в тёмную неизвестность. А так у меня просто не было выбора. И потому я с ходу перевалился через ограждение борта и «солдатиком» прыгнул вниз.

Столкновение с водой оглушило меня. Некоторое время я барахтался в тёмной глубине, прежде чем удалось всплыть на поверхность. Я жадно вдохнул свежий воздух и сразу посмотрел на покинутую мною тюрьму. Похоже, что мой прыжок остался незамеченным, ибо по мне не стреляли. Я не слышал тревожных криков, завываний аварийных сирен. Корабль как ни в чём не бывало продолжал движение. Пока я находился под водой, он успел отойти достаточно далеко от места моего падения.

Рядом со мной бурлил и сверкал в лунном свете пенистый след. Я отчётливо слышал стук корабельных винтов. Хотя не исключено, что это стучала бешено пульсирующая кровь в моих ушах. Слава Богу гигантские вращающиеся лопасти прошли стороной, не затянув меня в свою орбиту и не превратив в фарш.

Завороженным взглядом провожал я удаляющуюся громаду сухогруза, и чувствовал себя совершенно свободным и потому счастливым. Удивительно, но я не испытывал ни малейшего страха.

Жутко мне стало немного позже, когда я стал искать глазами заветные огни поманившей меня земли. Но как не крутил головой вокруг не было даже намёка на какой-нибудь свет. Только луна гигантским светильником висела высоко надо мной. В её голубоватом сиянии окружающее меня со всех сторон безбрежное водное пространство уже не выглядело чёрной бездной. Я мог видеть достаточно далеко. Но берега нигде не было! Я не знал, в какую сторону мне плыть. Похоже, пока я раздумывал: быть или не быть, а потом прятался от часовых, виденный мною мыс или остров успел исчезнуть за горизонтом. Или же это был только мираж - причудливая игра здешней атмосферы.

Между тем сухогруз удалился уже так далеко, что даже вздумай я позвать на помощь, на его борту всё равно никто не услышал бы моих криков.  Я остался один посреди океана! Сердце моё сжалось от тоскливого ощущения безнадёжности своего положения. Правда вода была тёплой, так что даже без спасательного жилета я мог надеяться продержаться на воде несколько часов, оставшихся до рассвета. Возможно, при свете солнца мне удастся разглядеть за волнами узкую полоску земли.

Пока же я лёг на спину, устремив взгляд на нависший надо мною небесный купол. Некоторое время я так и лежал, рассматривая звёзды. Волны убаюкивающе равномерно поднимали и опускали меня. В какой-то момент я задремал.

…Проснувшись, первым делом я обратил внимание на неприятное пощипывание в области правой голени. Продолжая лежать на спине, я вытащил ногу из воды. Она была сильно порезана. Видимо, перелезая через борт, я зацепился ногою за что-то острое. И вот теперь солёная вода стала разъедать рану. Сначала я отнёсся к этой новости равнодушно, но потом вспомнил об акулах, ведь кровь из пореза должна была попасть в воду!

Я резко перевернулся со спины на живот и сразу увидел их! Треугольные блестящие плавники пока ещё описывали вокруг меня почтительно широкие круги – пока хищники только присматривались ко мне. Я стал кричать и бить ногами, чтобы отпугнуть осторожных убийц. В руке у меня был скальпель - я взял его с собой в побег, прекрасно понимая, что во время заплыва к берегу может случиться всякое.

Я стал ждать, когда первая акула бросится на меня, чтобы попытаться пробить острым лезвием её толстую шершавую кожу. Вскоре вода рядом со мной забурлила – проклятая тварь атаковала на меня. Я почувствовал острую боль ниже правого локтя, словно акула откусила мне предплечье вместе с зажатым в руке скальпелем и…проснулся!

 Я лежал в своей койке в санчасти, ныла правая рука, которую я отлежал. Какое-то время я отходил от пережитого ужаса. Не было сомнения, что ночной кошмар был навеян событиями предыдущего дня. Слишком уж впечатлила меня страшная участь выброшенного за борт пирата. Но после этого сна я принял решение, что если и попробую когда-нибудь покинуть пиратский корабль, то только не вплавь.

 

Глава 15

Чтобы поскорее забыть об увиденном во сне кошмаре я поднялся на верхнюю палубу. Здесь царило странное оживление. Пираты были очень возбуждены. По отрывкам услышанных мною разговоров я догадался, что намечается атака какого-то корабля. За время плавания нам неоднократно встречались торговые суда, пассажирские лайнеры, рыболовные траулеры, и каждый раз «Ганга 2» спокойно проходил мимо очередной потенциальной добычи. Я уж было решил, что Дуче до конечной точки нашего пути собирается изображать из себя честного купца. Но как теперь выяснялось, капитан лишь поджидал подходящую жертву. Я направился на нос корабля, чтобы увидеть судно, которому угрожает абордаж.

На полубаке человек пятнадцать пиратов напряжённо вглядывались куда-то вдаль. Вскоре я заметил крохотное белое пятнышко на горизонте. Похоже, это была яхта средних размеров. Впрочем, пока утверждать этого наверняка я не мог. Между тем пираты оживлённо обсуждали, как долго будет продолжаться погоня:

- Тебя послушать, Ману, так перед нами просто чайный клипер, легко дающий 18 узлов хода! – говорил по-английски, но с заметным французским акцентом своему пожилому соседу молодой пират с очень энергичным смазливым лицом прирождённого игрока, авантюриста и сердцееда. Его ядовитый тон вызвал насмешливые улыбки на лицах окружающих моряков.

- Для чайного клипера у этой малышки маловато парусов, - без всякой обиды в голосе обстоятельно отвечал насмешнику мужчина лет пятидесяти с мужественным обветренным лицом и седыми бакенбардами, - но как профессионал могу тебе сказать, парень, что за штурвалом этой яхты отличный шкипер. Смотри, как превосходно он удерживает курс, легко взбегает на волну, выжимая всё из ветра. В такую свежую погоду нам предстоит, словно гончим псам, изрядно побегать за этим зайцем. Вот увидите, он ещё не раз финтанёт нас, прежде чем мы сумеем раздавить его корпусом.

-  У тебя, «Танк» от старости вечно башню заклинивает, – насмешливо постучал себе кулаком по темечку тот, которого тут все звали «Кураж-серфер». – Видимо, ты подался на флот, когда на ринге тебе вышибли последние мозги. Наша машина в любом случае втрое резвее этой парусной игрушки и не зависит от ветра. Конечно, будь сейчас на мостике такая старая шляпа, как ты, возможно, мы и побегали бы за яхтой. Но сейчас на штурвале мистер Виллис.

Я взволнованно следил за погоней, очень надеясь, что какое-нибудь непредвиденное обстоятельство вмешается в дело и заставит пиратов отказаться от своих замыслов. Правда, я уже успел немного узнать повадки морских бандитов. Они нападали только когда были абсолютно уверены в успехе и в собственной безнаказанности. Значит, бортовой радар «Ганга» показывал, что поблизости нет других кораблей, и можно действовать без всякого риска.

Когда мы приблизились достаточно близко к яхте, я увидел на её корме возле большого колеса штурвала стройного атлетичного мужчину в белом свитере и серых свободных брюках. Возле него в пляжном кресле полулежала темноволосая женщина лет тридцати в откровенном синем купальнике. У пассажирки или владелицы великолепной двухмачтовой яхты была очень красивая фигура. Не удивительно, что несколько десятков уголовников на «Ганга 2» чуть с ума не посходили от вида такого соблазнительного женского тела. Справа и слева от меня стали звучать нетерпеливые комментарии:

- Смотри, какая гладкая краля!

- Обожаю таких леди из хорошего общества.

- Говорят, богатые дамочки каждый месяц тратят на всякие массажи и макияжи по нескольку штук «баксов».

- Чтобы переспать с такой надо окончить Гарвард или…стать пиратом.

- Наконец-то после своего слишком интеллигентного дружка-импотента в беленьком свитерочке она узнает в нашем лице, что такое настоящий мужик!

- Верно говоришь, Череп! У девочки скоро будет сразу много настоящих мужиков.

- После потасканных шлюх из портовых борделей я мечтаю поиграть с такой штучкой.

- Эй вы, животные, надо будет кинуть жребий, кто займётся с ней первый.

Ничего не подозревающая брюнетка приветственно помахала морякам проходящего мимо корабля. Самое трагичное, что пара на яхте даже не подозревала о грозящей им опасности. Их просто обгоняло обычное  торговое судно. Пока в этом не было ничего подозрительного. Пиратский же рулевой до последнего момента ничем не выдавал своих намерений. Я заворожено следил за развитием драмы. Даже не будучи профессиональным моряком, я тем не менее интуитивно понимал смысл происходящего. Вот сухогруз своим огромным корпусом перекрыл яхте ветер, лишив её скорости. Теперь лодка продолжала двигаться лишь по инерции, так как паруса на двух её мачтах безжизненно опали. Всеми своими тысячами тонн корабельной стали мы стремительно надвигались на парусник. Когда уже казалось, что вот-вот форштевень сухогруза, словно ножом, разрежет лодку пополам, разгадавший, наконец, наши намерения яхтенный рулевой умудрился каким-то чудом убрать свой борт с нашего пути.

Паруса яхты вновь наполнились ветром. Я с тайной радостью следил за тем, как увеличивается расстояние между нами и кормой неудачно атакованного парусника. По рядам моих соседей прошла волна разочарования:

- Что за дьявол! – больше всех возмущался взявший меня когда-то в плен командир катера – Родригес. - Эта сучка уходит от нас, даже не подарив поцелуя! Пускай кто-нибудь скорее позовёт Кривого Хилла. У «Стингера» достаточно длинные руки, чтобы достать их ракетой. Дьявол с ней! Если она так стремиться избежать свидания с нами, то пусть её обгорелый прах жрут рыбы!

Впрочем, и без ракетной стрельбы через некоторое время сухогруз вновь нагнал яхту. Теперь женщина испуганно прижималась к своему мужчине. Он уже успел надеть на подругу спасательный жилет.

На этот раз мы приближались к яхте с кормы под острым углом или, как сказали бы профессионалы, «с кормовых курсовых углов». В такой ситуации шкиперу парусника было очень сложно  увернуться от удара. Но, похоже, небольшой шанс вновь «финтануть» преследователей у него всё же был. Я это понял по тому, как нервничали пираты на баке. Хотя мы приближались к лодке с наветренной стороны, вновь заставляя её паруса безжизненно обвисать, но всё равно я слышал опасения, что, мол, сейчас чёртов яхтсмен круто возьмёт на левый борт румбов 6-8, и мы опять проскочим мимо.

Когда  неожиданно мужчина на яхте бросил штурвал и зачем-то побежал в небольшую надстройку кубрика, над моим ухом раздался торжествующий крик:

- А, смотрите, мальчик с перепугу поспешил в гальюн!

Но капитан яхты сразу же вернулся на корму своего корабля. В руках у него было ружьё. Он успел выстрелить в собравшихся на носу сухогруза пиратов, прежде чем наш корабль всей своей массой навалился на яхту. Я расставил ноги пошире и покрепче ухватился за поручень ограждения. Со своего места возле борта я видел, как яхту разорвало надвое. Несколько секунд было видно, как медленно погружается в море одна из мачт погибшего парусника.

К счастью в последний момент пассажиры атакованного судна успели прыгнуть за борт. Теперь они плавали среди обломков почти у самого борта теплохода. Я видел их глаза. Мужчина смотрел на столпившихся у борта бандитов без страха и с ненавистью. На лице его женщины была написана мольба о спасении. Но сухогруз продолжал движение. Я опасался, что пираты так и бросят беспомощных людей в отместку за своих дружков, раненых выстрелом из дробовика. Но примерно через полкилометра корабль лёг в дрейф. На место крушения яхты отправился баркас. Он доставил на борт «Ганга 2» только женщину. Её спутник был или убит или просто оставлен на корм акулам.

 

Глава 16

   Как только женщина с погибшей яхты появилась на палубе «Ганга 2» с неё тут же сорвали купальник. Под весёлые крики и улюлюканье пиратов обнажённая пленница металась между забавляющимися мужчинами. И каждый мучитель норовил хлопнуть её по ягодицам, схватить за грудь, сжать в объятиях.

Я с отвращением наблюдал за происходящим, искренне сочувствуя жертве. Видимо, женщина по выражению моего лица угадала, что я не принадлежу к банде насильников; бросилась ко мне и трогательно спряталась за мою спину.

- Эй, доктор! – ухмыляясь, обратился ко мне пират, которого все здесь звали Кураж. - Красотка выбрала тебя. Что ж, мы уважаем её выбор. Давай! Начинай! А мы уж следом за тобой.

- Умоляю вас, не отдавайте меня им! - Этот полный ужаса и надежды женский голос не оставил мне выбора. Если бы я сейчас отошёл в сторону, то до конца жизни не смог бы без отвращения смотреть в своё отражение в зеркале. Есть черта, за которую нормальный мужчина, желающий сохранить уважение к самому себе, ни при каких обстоятельствах не должен отступать. Поэтому я выхватил из секретных ножен на ноге скальпель и устрашающе взмахнул им:

- Того, кто попытается до неё дотронуться, я прирежу! 

Сразу сами собой вспомнились все матерные выражение, которые я когда-либо слышал в жизни. Мешая русские и английские ругательства, я кричал пиратам: «Давайте, подходите, грязные ублюдки! Ну, кто первый?». У меня всё плыло перед глазами от ярости. Я ненавидел всех этих похотливых выродков и жаждал поскорее схватиться с ними.

Конечно, это был поступок камикадзе – отчаянный, и в данных обстоятельствах совершенно бессмысленный. В одиночку угрожать сомнительным оружием нескольким десяткам вооружённых до зубов головорезов, – что может быть нелепее! Но я вошёл в особое состояние. Именно в таком состоянии солдаты закрывают своими телами вражеские амбразуры или бросаются под танки со связкой гранат в руках.

По всем законам логики от меня должна была остаться кровавая лужа на палубе. Но говорят, что судьба любит помогать героям и дуракам. Думаю, меня спасло то, что пираты не восприняли мой поступок всерьёз. А клоуна глупо убивать. Когда его ужимки надоедают публике, достаточно просто хорошенько садануть шута чем-нибудь тяжёлым по затылку. Так со мною и поступили…

Не знаю, как долго я пролежал на палубе без сознания. Когда же очнулся, то сразу услышал истошные крики насилуемой женщины. Они доносились откуда-то из-под палубы. Рядом со мной на корточках сидел верный Ши Тао. Я попытался с его помощью подняться, но приступ страшной боли в затылке не позволил мне это сделать. Меня тошнило и гнуло к земле, перед глазами всё плыло. Я осторожно потрогал рукой место, куда получил удар от подкравшегося ко мне сзади мерзавца. За последнее время эта часть моего бедного черепа уже дважды подвергалась серьёзному испытанию на прочность. Кое-как опираясь на китайца, я всё же сумел подняться и доковылять до своего убежища. 

Поздно ночью двое пиратов привели в санчасть истерзанную пленницу. Она куталась в какое-то грязное одеяло и едва держалась на ногах. Волосы женщины были растрёпаны, лицо и шею её покрывали многочисленные синяки и кровоподтёки. Я видел на шее несчастной даже укусы! Похоже, среди пиратов хватало извращенцев. Перед уходом один из двуногих скотов насмешливо бросил мне:

- Почини эту куклу, завтра мы снова в неё поиграем.

Пассажирка яхты сразу меня вспомнила. Звали её Салли Тейлор. Она демонстрировала потрясающее самообладание. Узнав, что я исполняю на судне обязанности судового врача, женщина попросила помочь ей. По её указанию я раздвинул имеющуюся в осмотровой комнате санчасти складную ширму. Я подавал ей за занавеску все необходимые препараты, и миссис Тейлор сама обрабатывала свои раны. Оказалось, что шесть лет назад Салли работала медсестрой в большом госпитале. А потом на ней женился преуспевающий нью-йоркский бизнесмен, и медсестра с удовольствием переквалифицировалась в домохозяйку в доме богатого мужа

- В медицинском колледже у меня были очень хорошие оценки – рассказывала Салли. -  Я даже планировала специализироваться в терапии, но жизнь распорядилась по-своему.

Я выдал ей комплект медицинской одежды, оставшийся от погибшей при захвате корабля медсестры, и Салли занялась моей пострадавшей головой: ловко ощупала пальцами череп, осмотрела глазное дно, после чего посетовала на то, что не имеет возможности отправить меня на компьютерную томографию, чтобы окончательно убедиться в отсутствии внутричерепного кровотечения

- Но если судить по внешним признакам, то вам повезло, коллега. У вас поразительно крепкая голова – Салли ободряюще сжала мою руку в своей нежной тёплой ладони. – Так что всё в порядке. Вам надо профессионально заниматься боксом. После такого удара у вас даже нет признаков серьёзного сотрясения мозга. Но всё равно, я прописываю вам несколько дней постельного режима. Вы также должны регулярно принимать препараты, которые я вам назначу.

Я вслушивался в мелодичный немного шутливый голос Салли и блаженствовал. Я так соскучился по женскому обществу, что втайне радовался, что судьба привела ко мне этого ангела с такими нежными добрыми руками и ласковым голосом. Хотя, конечно же, это был вопиющий эгоизм с моей стороны.

- Как вы не побоялись заступиться за меня? – удивилась Салли. В её взгляде я прочитал такое искреннее восхищение, словно перед ней стоял оживший супергерой из комикса про бэтмена.

- Откровенно говоря, сам не знаю – пожав плечами, честно признался я. – Наверное, испугался, что вы примите меня за одного из издевающихся над вами подонков.

- Мне ещё не попадались в жизни такие мужчины, как вы.

- А почему вы решили, что я какой-то особенный?

- Вы способны на безрассудный поступок, - очень серьёзно глядя на меня, пояснила Салли. - Мало кто на это способен. Когда нет даже теоретического шанса остаться в живых, одного героизма мало, надо быть отважным до безрассудства. Сегодня я видела, как смотрели на вас эти бандиты и как вы смотрели на них. Вы напоминали настоящего русского медведя, которого охотничьи собаки загнали на край обрыва. Если бы сзади на вас неожиданно не набросился здоровяк с кастетом, вы точно зарезали бы нескольких насильников. Правда и вас за это не пощадили бы. Кстати, простите, что не предупредила вас о нападении с тыла, но я сама слишком поздно заметила угрозу.

- За что же вы просите прощения, - усмехнулся я, - если сами сказали, что удар по черепу спас меня от смерти?

Салли покачала головой:

- Вы должны быть более осторожным, иначе ваше безоглядное бесстрашие доведёт вас до могилы. Не понимаю только, что могло привести вас на этот корабль. Неужели деньги?

Я поведал миссис Тейлор, что являюсь таким же пленником на этом судне, что и она. А потом выслушал её рассказ…

- Через несколько дней муж должен был встречать нас с Эдвардом на Филиппинах. Мы планировали целых десять дней отдыхать вместе: рыбачить, загорать на пляже; а вечера проводить в ресторанах – каждый день обязательно в новом. Позавчера муж рассказал мне по спутниковому телефону, что провернул очень удачную сделку и теперь мы можем позволить себе личный самолёт.

- Так с вами на яхте был не муж?

Салли опустила голову, помолчала немного, потом тихо ответила:

- Это был мой брат. Эдвард с шестнадцати лет увлекается яхтами, но ему впервые удалось уговорить меня провести с ним несколько дней в океане. Он купил эту яхту всего полгода назад и очень любил её. Он называл её «моя блондинка».

 У Салли на глазах выступили слёзы. Я невольно любовался этой женщиной. Даже сейчас – покрытая синяками, с красными от слёз глазами и растрёпанными волосами она была красива. Причём это была утончённая благородная красота.

«Что станет с ней через несколько дней почти непрекращающегося насилия? - задавался я вопросом, и находил только один неутешительный ответ: – Такая женщина не смириться с положением бандитской подстилки и быстро сойдёт с ума или покончит с собой».

Неожиданно зазвонил телефон внутрикорабельной связи.

Я извинился перед Салли и взял телефонную трубку.

- Доброе утро, док, это говорит капитан, - раздался в динамике голос Дуче. - У меня дико разболелась голова. Возьмите какое-нибудь хорошее обезболивающее средство и поднимайтесь ко мне на мостик.

 С некоторых пор итальянец не посылал конвоира доставить меня к себе, а вызывал по внутрикорабельной связи, как члена экипажа.

 

Глава 17

В рулевой рубке царил полумрак. За окнами только начал брезжить рассвет, а свет в помещении был погашен. Вскоре я обратил внимание, что и ходовые огни на мачтах сухогруза выключены. «Ганга 2» превратился в тень. Мы явно за кем-то снова охотились или же от кого-то прятались. Вскоре я понял от кого именно.

- Не понимаю, что вам не нравиться? – немного раздражённо воскликнул капитану мужичок с непропорционально большой головой прирожденного вундеркинда на узких неспортивных плечах. Говорил он неприятным гундосым голосом, словно у него был заложен нос.

Он то и дело суетливо перебегал от монитора какого-то прибора, похожего на большой ламповый телевизор, к боковому иллюминатору, подолгу во что-то вглядываясь. В зеленоватом сиянии приборных экранов мне хорошо было видно лицо «головастика». У него был высокий выпуклый лоб, высокомерные глаза за стёклами больших квадратных очков, пухлый капризный рот и оттопыренные уши вечного отличника. Должно быть, в школьные годы за эту свою лобастость, лопоухость и «очкастость» «головастик» немало настрадался от менее умственно одарённых природой одноклассников.

-  Не понимаю причину ваших сомнений, сэр, - пожимал плечами «головастик», поглядывая на Дуче, и вновь начинал раздражённо гундосить: - Всё как мы и договаривались с господином Дингли: время и место встречи совпадает, бортовой номер 141V, позывной «Танго16». Сторожевик расцвечен огнями, словно рождественская ёлка, чтобы мы его хорошо видели. А мы…

-  А мы будем трудной мишенью, пока у меня останутся хоть малейшие сомнения насчёт этого эсминца, - глядя на подчинённого с высоты своего капитанского кресла, резко отвечал Дуче. – И потом адмирал обещал прислать катер, а не этот «линкор».

- Так что же в том плохого, если за одну и ту же плату вместо такси вам подают лимузин? – съязвил «головастик».

Дуче смерил слишком разговорчивого подчинённого насмешливо-презрительным взглядом:

- Вы зря так уверены в своём умственном превосходстве надо мной. Высокий показатель IQ и диплом престижного университета ещё не служат гарантией большого жизненного успеха. Запомните, Винштейн: интуитивный нюх, как на удачу, так и на опасность, -  вот, что позволяет первым схватить крупный куш и вовремя убрать свою голову из-под топора. Поэтому я с большим подозрением отношусь к незапланированным подаркам. Перечитайте на досуге историю Гомера про «Троянского коня».

Под испепеляющим взглядом капитана «головастик» изменился в лице и поспешил изъявить полную лояльность:

- Я вас понял, сэр. Жду ваших приказаний.

 - Я хочу, Винштейн, чтобы вы срочно дозвонились до коммодора, и уточнили у господина Суджипто, его ли это корабль.

 Отдав распоряжение помощнику, Дуче повернулся ко мне. Я протянул итальянцу стакан с растворённой таблеткой обезболивающего лекарства. 

- Благодарю вас, доктор, - усталым голосом произнёс итальянец, принимая стакан из моих рук. -  Вы очень вовремя со своим эликсиром, а то у меня голова раскалывается от боли.

Мысленно перекрестившись, я произнёс:

- Хочу просить вас, капитан, за женщину, которая сейчас находится у меня в санчасти.

- А почему вы за неё просите? – неприязненно поинтересовался Дуче. Он даже поставил стакан с лекарством, которое только что собирался выпить, на маленький столик рядом со своим креслом. - Какое вы вообще имеете право здесь за какого-то просить! – голос предводителя пиратов начинал угрожающе вибрировать. - Кто вообще вы такой?  

- Вы, наверное, забыли, капитан: я человек, который спас жизнь вашему сыну, – набравшись дерзости, напомнил я. - Когда-то вы сказали, что хотели бы вернуть долг за услугу, которую я вам оказал. Так вот, я прошу не за себя, а за несчастную женщину, которая подверглась страшным издевательствам на вашем корабле, капитан. И за которую здесь больше некому заступиться.

В рубке повисла гнетущая тишина. Но я чувствовал, что разыграл верную карту: для пиратского предводителя всё, что касалось его имиджа в глазах подчинённых, имело особое значение. Конечно, покушаясь на его репутацию, я приобретал в глазах бандитского главаря образ неприятной занозы. Поэтому, если до сих пор капитан позволял мне самостоятельно выживать на своём корабле, то теперь он мог захотеть избавиться от такой проблемы, как я. С точки зрения стратегии выживания в пиратском плену я, конечно, совершил грубейшую ошибку, которая в  ближайшем будущем могла стоить мне жизни. Но тактически я выигрывал, вынуждая пиратского капитана обсуждать со мной судьбу пленницы.

Неожиданно Дуче рассмеялся и примирительно похлопал меня по плечу:

- Ну- ну, не обижайтесь на меня, док. Просто настроение паршивое из-за чёртовой головной боли. А тут ещё этот непонятный эсминец уже почти час висит на параллельном курсе. Не знаешь, что он выкинет в следующую минуту: то ли ракетой по нам ударит, то ли встретит, как лучших друзей и проводит до якорной стоянки.

Демонстрируя, что больше не обижается на меня, итальянец залпом выпил принесённое мною лекарство. Потом он наклонился ко мне с высоты установленного на специальном постаменте кресла и доверительно понизил голос:

- И всё же напрасно вы вчера рисковали из-за этой бабы. Мои парни имели полное право оторвать вам голову за эту женщину, ведь она - их законная добыча.

- Как же вы можете допускать такое на своём корабле?! -  возмутился я, но так, чтобы находящиеся поблизости рулевой и капитанский помощник не могли слышать нашей беседы. - Ведь вы же капитан, и, судя по всему, образованный просвещённый человек! Вы железной рукой поддерживаете в экипаже дисциплину, беспощадно казните своих людей за нарушение «сухого закона» и в то же время позволяете зверски измываться над беззащитной женщиной. Я прекрасно помню, как вы говорили мне, что для вас понятие семьи – свято. А ваши люди хладнокровно напали на прогулочную яхту с семейной парой на борту. Разве ваш бизнес невозможен без проявления крайних форм насилия над ни в чём не повинными людьми?

- Я не хочу повторить судьбу зулусских королей, - с сожалеющий миной на лице, развёл руками Дуче.  Я знал, о чём он говорит. Зулусские правители не позволяли своим воинам жениться до 30 лет. По африканским меркам 19-го века, для мужчины это была глубокая старость. Только разгромив врага, воины могли удовлетворить свою похоть, изнасиловав женщин в захваченном селении. Не удивительно, что, имея в своём распоряжении профессиональную армию, укомплектованную свирепыми от долгого полового воздержания убийцами, зулусские монархи смогли создать самую мощную империю на континенте. В Южной Африке до появления там английских колонизаторов у зулусов не было внешних врагов. И всё было бы прекрасно, если бы солдаты, специально превращённые в кровожадных животных, время от времени не поднимали на копья собственных королей.

- А не боитесь? – поинтересовался я.

Душе с ухмылкой кивнул:

- Именно поэтому я разными способами выпускаю из своих людей пар избыточной агрессии, как из паровозного котла, чтобы не было взрыва. Даю экипажу зрелищ и женщин, чтобы за время долгого плавания они не озверели и не сговорились между собой о смене капитана. Вы должны понимать, доктор, что это мы с вами ведём себя с дамами, как настоящие джентльмены. А для собранного на этом корабле наёмного сброда, услугами которого я вынужден пользоваться в интересах своего бизнеса, захваченная в океане пленница – только аппетитное мясо. И если я сейчас отниму у них эту забаву, завтра у меня самого могут возникнуть большие проблемы с экипажем.

- Значит, из-за специфики управления своим предприятием вы готовы упустить верную прибыль?  - я сознательно перешёл на привычный менеджерский язык, чтобы перевести разговор в деловую плоскость.

- Что вы имеете в виду? – насторожился Дуче.

- Я имею в виду конкретную сумму в один миллион евро, которую муж захваченной вами женщины готов заплатить за неё в качестве выкупа.

- Но вы же сказали, что её муж погиб на яхте - сразу попытался поймать мена на обмане Дуче, но я спокойно пояснил:

- Я сказал только, что на яхте была семейная пара. Мужчина, которого ваши люди прикончили ударом весла, когда он пытался удержаться на плаву, цепляясь за корабельный обломок - брат этой женщины.

- Хм, - задумчиво почесал переносицу Дуче, в нём явно проснулся делец, никогда не упускающий верного куша.

 - А вы действительно уверены, что супруг этой дамы отдаст за неё такие огромные деньги?

- Конечно! Но при условии, что ему вернут здоровую жену, а не калеку с надломленной психикой. Вы же деловой человек! И должны понимать, что максимальные суммы платятся только за качественный товар.

- Да, да, я понимаю - закивал головой Дуче и пожал мне руку. – Как муж и отец я восхищён вашим благородством. А как католик благодарю вас, что вы избавляете меня от тяжкого греха, который я против своей воли вынужден совершать. Я немедленно распоряжусь, чтобы впредь с этой женщиной обращались хорошо. Обещаю вам: больше её никто здесь не обидит.

Неожиданно Дуче вдруг шутливо погрозил мне пальцем:

- А вы не только редкий везунчик, господин Волынцев, но ещё обладаете отличной деловой хваткой. Я бы даже рекомендовал вам оставить медицину и заняться коммерцией. Только при одном условии.

- И каком же?

- Вам необходимо научиться более аккуратному обращению с кредитами. Я имею в виду не только деньги. Доверие и покровительство высокопоставленного лица, - это ведь тоже одна из форм кредита. Вряд ли разумно разбазаривать такой капитал на чужих вам людей. Вот вы хлопочите передо мной за эту даму, а ведь она вам никто. И никакого процента от будущей сделки за её освобождение вы тоже не получите. Так не лучше ли употребить моё к вам благосклонное отношение, на пользу себе. Подумайте над моими словами.

 

Глава 18

Наша беседа с капитаном была прервана появившимся в рубке уже знакомым мне пиратом с изуродованным лицом. Присутствуя при дальнейшем разговоре одноглазого с капитаном, я узнал, что зовут его Кривым Финке или «Стингером». Одноглазый являлся специалистом по различному тяжёлому вооружению. Первым делом он поделился с Дуче своим мнением по поводу неизвестного военного корабля:

- Когда я его только увидел, то вначале даже подумал, что что-то случилось с моим единственным глазом, - изуродованное лицо «Стингера» пришло в движение. Но Дуче спокойно смотрел на искривлённый рот собеседника, на его вылезший наполовину из своей орбиты глаз, только понимающе кивая в ответ. 

    - Но слава Деве Марии! - в горле калеки, частично сожженном раскалёнными газами горящего напалма, заклокотало нечто отдалённо напоминающее смех. - Со зрением у меня всё в порядке. Это старый польский фрегат пограничной охраны. Вооружение: два 76-мм автоматических орудия и четырёхтрубный 533-мм торпедный аппарат. На корме расположен противолодочный бомбомёт. По скорости мы с ним примерно равны. 
- А как насчёт ракет? – деловито поинтересовался итальянец. Было заметно, что этот вопрос его сейчас волнует особо сильно.

- В том то и дело, герр капитан, что на этом «старичке» стационарных ракетных комплексов нет – весело сообщил о приятном сюрпризе одноглазый. – Корабль не успели модернизировать в конце восьмидесятых. После развала СССР его бывшие союзники по Варшавскому договору начали за бесценок распродавать свои арсеналы, ориентируясь на натовские стандарты. Сейчас Польша вооружается списанными американскими фрегатами. Немало устаревших кораблей из бывшего ГДР, Чехословакии, Польши оказались во флотах «малых» морских стран. Этот фрегат, видимо, был продан по цене металлолома Индонезии и включён в состав её ВМФ.

Дуче подошёл к боковому окну рубки, и некоторое время вглядывался в очертания бывшего польского пограничника. Появившееся над горизонтом солнце теперь в малейших деталях освещало идущий параллельным курсом корабль.

Пока капитан задумчиво покачивался на каблуках, «Стингер» не сводил своего единственного глаза со спины командира. Наконец, Дуче спросил его через плечо, не поворачивая головы:

- Но разве за последние годы корабль не могли модернизировать – оснастить современным оружием?

- Можете быть спокойны, Герр Капитан, я долго рассматривал фрегат в прибор ночного видения. На его палубе нет ничего похожего на пусковые ракетные установки.

Дуче повернулся к своему крупноголовому помощнику:

- Что там у вас, Винштейн: вы дозвонились до командора?

- Нет, сэр, его секретарь говорит, что босс играет в гольф, но в гольф-клубе отвечают, что адмирал сегодня не приезжал к ним. На мобильные телефоны ему тоже звонить бесполезно. Каждый раз я слышу одно и то же: «абонент временно недоступен».

- Вот мерзавец! – воскликнул Дуче. – Ну точно! Так я и думал. Эта продажная тварь сдала нас конкурентам или полиции.

Итальянец быстрой решительной походкой вернулся к оставленному на время одноглазому пушкарю. Впившись сверкающими от гнева глазами в изуродованное лицо своего артиллериста, он принялся торопливо совещаться с ним, что делать дальше в сложившийся ситуации:

- Как думаешь, Гейнц, почему они всё ещё не стреляют по нам?

- Возможно, собираются накрыть одним комбинированным залпом – принялся рассуждать «Стингер». – Сейчас между нами не более четырёх кабельтовых. Вскоре фрегат будет ещё ближе. С такой короткой дистанции из своих двух автоматических пушек они давно бы уже могли превратить наш «грузовик» в решето. Но вот торпеды пока пускать в ход нельзя –  нас разделяет отмель.

- Это точно - подтвердил «головастик», - приборы показывают, что справа по борту очень малые глубины. 

- Полагаю, они ждут, когда отмель закончится, чтобы одним залпом из всех стволов разом покончить с нами, - заключил «Стингер».

     По выражению лиц и тону пиратов я почувствовал, что они не слишком верят в свой успех в бою с боевым кораблём. Но я так же понял, что поднять на мачте «Ганга 2» белый флаг и сдаться неприятелю, они бояться ещё больше, словно их ожидал не цивилизованный суд и тюрьма, а по старой традиции уготована виселица на рыночной площади.

 

 

Глава 19

Я никак не ожидал, что именно мне придется участвовать в уничтожении неприятельского фрегата. А дело было так. Дуче приказал «Стингеру» разобраться с вражеским кораблём ещё до того, как он выпустит по сухогрузу свои торпеды. Кривой Финке козырнул, и собрался было уже уходить, но капитан вдруг остановил одноглазого, поинтересовавшись:

- Я слышал твой постоянный второй номер – Марабу «Нигер» ранен?

- Да, парень с яхты зацепил его из дробовика, - ответил Кривой Финке и кивнул на меня, - правда доктор вытащил картечину из его плеча, но под бинтами рана всё равно загноилась. Плечо «Нигера» страшно раздулось. Марабу пол ночи выл от боли и без конца мотался по кубрику. Ребятам даже пришлось его связать и заткнуть рот кляпом, чтобы он не мешал им спать.

Я пояснил:

- Раненый получил несколько дробинин в плечо. Я же сумел извлечь только одну. Другие раневые каналы слишком глубокие. Прежде чем пытаться извлекать пульки надо вначале сделать рентген. Но вчера я не смог этого сделать. Не исключено, что повреждён плечевой сустав. В общем, надо понаблюдать за больным…

На самом деле это был первый случай, когда я решился оперировать. Одна свинцовая пулька сидела неглубоко под кожей пациента, и я вытащил её без особого труда. Но потом у меня сильно разболелась голова после недавно полученного удара по затылку. Поэтому я плеснул на раны раствором из пузырька с перекисью водорода, чтобы остановить кровь; сделал инъекцию пенициллина; наложил на повреждённое место смоченную в антисептике марлевую прокладку и забинтовал чернокожему пирату плечо. Это всё, на что я был способен вчера вечером.

- Ничего, Герр Капитан, я подберу себе нового ассистента – заверил шефа «Стингер». – Всё равно, если у «Нигера» серьёзно покалечена рука, как говорит доктор, то для моего ремесла он уже не пригоден. Найду себе другого здоровяка.

- А ты возьми доктора – вдруг предложил Дуче.

Вначале я думал, что капитан шутит, но он говорил абсолютно серьёзно:

- Раз он не сумел быстро заштопать подстреленного Марабу, то пускай сам занимает его место, пока ты будешь подбирать себе постоянного подмастерье.

 «Стингер» с сомнением оглядел меня и снова перевёл свой единственный глаз на Дуче. - А если он струсит? Мы же смертники.

- Он не струсит – внушительно пообещал Дуче; и многозначительно добавил: – У него нет такой возможности…

Покинув капитанский мостик, мы долго спускались по трапам в недра корабля, потом шли длинным коридором. «Стингер» шагал впереди. Я едва поспевал за ним. И это притом, что у артиллериста имелись явные проблемы с левой ногой: в движении он немного прихрамывал на неё.

Наконец, мы остановились перед какой-то дверью.

- Здесь я устроил пороховой погреб – горделиво сообщил мне Финке.

Оружейная комната представляла собой небольшой бокс без иллюминаторов и мебели. На полу теснились большие металлические чемоданы, тёмно-зелёные армейские ящики, в каких обычно перевозят боеприпасы, спортивные сумки. Финке без суеты начал распаковывать своё хозяйство, извлекая из сумок и чемоданов гранатомёты, переносные ракетные комплексы и выстрелы к ним. Одежда на пирате напоминала кучу промасленного тряпья, зато своё боевое снаряжение он содержал в идеальном порядке.

После короткого осмотра необходимое для предстоящего боя снаряжение перекочёвывало в предварительно навешанные на меня ранец и специальные подсумки. Я должен был выполнять при артиллеристе роль мула для переноски вооружения. Впрочем, когда мы отправились в обратный путь, идущий впереди меня «Стингер» тоже сгибался под тяжестью боеприпасов.

И всё же трудно было поверить, что мы вдвоём будем воевать с целой плавучей батареей. И пускай даже против нас был не самый современный корабль, но всё-таки на нём установлены пушки и торпедные аппараты, а корпус прикрыт бронёй!  

Перед тем как выйти из надстройки на верхнюю палубу Кривой Финке устроил короткий привал. Я был рад перевести дух после напряжённого восхождения по трапам, дать отдых ноющим мышцам. С удовольствием снял с себя тяжеленные торбы. Потянулся. Пират коротко объяснил, как надо заряжать, прицеливаться и стрелять из противотанковой «базуки» и переносной ракетной установки:

     …- Это на всякий случай, - пояснил Финке в конце инструктажа. – Вообще-то стрелять буду я. Твоя  же задача таскать за мной инструмент и вовремя подавать заряженное «железо». И не вздумай высовываться. По палубе будем передвигаться только на животе. Если с фрегата нас заметят раньше времени, сразу накроют огнём. Имей в виду, их автоматические пушки выплёвывают полторы дюжины снарядов в секунду. «Мама» сказать не успеешь, как куски твоего разорванного взрывом тела повиснут на корабельных антеннах. Всё, пошли.

       «Стингер» осторожно приоткрыл дверь, ловко перекатился через порог и ужом пополз по палубе. Как я не старался не отставать от него, но тяжелая ноша сильно замедляла моё продвижение. Когда я, наконец, догнал своего «первого номера», пират выразительно посмотрел на меня: мол, и зачем только капитан навязал ему такого увальня. Но всё же промолчал. 

     Мы расположились за длинным железным ящиком непонятного мне назначения. Высота укрытия позволяла нам стоять за ним, пригнувшись, на корточках или на коленях. Пока пират проверял и настраивал оптику прицела реактивного гранатомёта, я осторожно выглянул из-за края нашего укрытия. И был удивлён обнаружив, что фрегат серьёзно сблизился с нами. Но ещё больше поразил меня вид песчаных пляжей и пальмовых рощ, на фоне которых двигался противник. До берега было не более полутора-двух километров. Оказывается, мы уже некоторое время шли вдоль какой-то земли, лавируя между выглядывающими из голубой воды острыми рифами, похожими на зубы морского дракона. Не удивительно, что при таком изобилии в этих водах мелей и рифов неприятель так долго выбирал место с подходящими глубинами для сброса своих торпед. По цвету воды между нами и фрегатом можно было даже на глаз определить, где кончается глубоководный фарватер и начинается отмель. Пока ещё мы были защищены от вражеских торпед полоской светло-голубой, словно в бассейне, воды.

Благодаря своей полосатой камуфляжной окраске и стремительному силуэту красавец-фрегат был похож на тигра. Как опытный морской охотник он несколько дней поджидал нашего появления, притаившись в складке береговой линии. А сейчас коварно прикрывался чужим бортовым номером, чтобы выйти на позицию торпедной атаки. Пушки на носу и корме корабля пока не были повернуты в нашу сторону, чтобы раньше времени не спугнуть жертву. Но вскоре всё должно было измениться…

- Куда высовываешься! – пират бесцеремонно схватил меня за шиворот и рванул на себя. Его и без того постоянно искажённое яростью перекошённое лицо задёргалось, словно в конвульсиях. На мои щёки летела слюна из изрыгающего проклятия в мой адрес рта:

 – Вонючий кусок ослиного дерьма! Я же предупреждал тебя, чтобы ты засунул своё любопытство себе в задницу! Пойми же, безмозглая дубина, что даже задницу стриптизёрши не рассматривают так внимательно, как сейчас нашу палубу. У них там пальцы чешутся на спусковых крючках, а ты высовываешь свой кокосовый орех прямо под их прицелы.

Сам артиллерист наблюдал за целью через телескопический мини-перископ. Он чуть приподнимал крошечный объектив над верхней кромкой нашего укрытия и рассматривал противника. Наконец, пират поудобней пристроил у себя на плече трубу одноразового ракетного комплекса.

- Ничего, это всего лишь старый пограничник, – вслух успокаивал себя Финке, -  броня на нём, что яичная скорлупа. Надо лишь знать, куда именно стрелять, чтобы прошить его борт.

«Стингер» быстро поднялся, я только успел закрыть уши руками, как над головой ухнул гром выстрела. Выпущенный пиратом снаряд низко пролетел над палубой неприятельского корабля, едва не задев его мачту с локатором.

Я стал опасаться, что после перелёта от моего канонира следует ожидать недолёта; и только с третьего выстрела захваченная в «в вилку» цель будет поражена. Хотя в условиях скоротечного современного боя, когда дело может решить одно удачное попадание, следование классической артиллерийской науке могло стоить нам жизни. Обе пушки морского охотника уже поворачивались в нашу сторону.

К счастью второй выстрел «Стингера» оказался более удачным. Ракета, описав в воздухе плавную дугу, попала в небольшую надстройку между капитанским мостиком фрегата и дымовой трубой. Вначале это место окуталось клубами серого пара, затем вырвались длинные языки огня; повалил густой чёрный дым.

Пират повернулся ко мне. Правая половина его лица сильно дёргалась от радости:

- Мы вдребезги разнесли их машинное отделение, попутно сварив в кипятке, а после закоптив парочку мотористов. Правда, боюсь, что мясо подгорело.

Словно в подтверждение слов пирата неприятельский корабль начал терять ход. Зато обе его пушки уже поливали  «Ганга 2» сокрушительным огнём. Палуба сухогруза мгновенно превратилась в ад: со всех сторон рвались снаряды и свистели осколки. Я видел, как на надстройке нашего ходового мостика появляются чёрные дыры, а внутри вспыхивают красные шары взрывов. Выжить там было невозможно, если Дуче всё ещё находился на мостике, то ему уже не суждено выбраться из смертельной ловушки.

Между тем мы с Финке вовремя успели сменить позицию. Там, где мы находились всего пятнадцать секунд назад, всё было разворочено взрывами осколочно-фугасных снарядов.

Мы проползли ещё метров пятнадцать, нырнули в открытый люк и спустились на уровень второй палубы. Здесь можно было временно укрыться, словно в блиндаже. Над нашими головами продолжали греметь взрывы, стучали по палубе осколки и корабельные обломки, а мы постепенно приходили в себя после пережитой горячки боя.

Финке предложил мне сигарету. И хотя я уже много лет как бросил курить, но сейчас отказаться не мог - надо было немного успокоиться. Вновь и вновь я переживал в своём воображении эпизоды артиллерийской дуэли. Меня переполняло незнакомое чувство азарта. Неопытные воины, ещё не успевшие узнать, как легко на войне смерть настигает людей, часто испытывают в первом деле лишь ощущение весёлого куража. Пират чувствовал моё настроение и одобрительно поглядывал на меня, с наслаждением затягиваясь крепкой сигаретой.

- Ничего, пускай немного поогрызаются – самодовольно усмехался он, вслушиваясь в грохот канонады. - С развороченными дизелями им недолго осталось нас утюжить. Сейчас мы выйдем из зоны обстрела.

Но время шло, а грохот разрывов над нашими головами только нарастал. Наконец, «Стингер» решил проверить, в чём дело.

Из разведки Финке вернулся чем-то крайне подавленный.

- Что случилось? – спросил я, чувствуя, что произошло нечто непредвиденное.

- Они сумели починить машину – озабоченно проговорил пират. – Сейчас отмель закончиться и они загонят нам в борт чуть пониже ватерлинии четыре торпеды. По двести килограммов тринитроанизола в каждой. Они расстреляют нас в упор, как на полигоне. А тех, кто уцелеет, добьют из крупнокалиберных пулемётов. Такую дьявольскую операцию мог придумать только «Старый лис» Чуньцяо. Мы для «Желтолицего дьявола» нечто вроде сорняков на его огороде.

Погружённый в тягостные раздумья пират пожал плечами и произнёс, ни к кому персонально не обращаясь:

- Не понимаю… Как им удалось починиться?

 

Глава 20

У нас оставались считанные минуты, чтобы попытаться предотвратить катастрофу. «Стингер» взял два переносных  безоткатных орудия шведского производства «Густав», а мне вручил пару родных РПГ-29.

- Больше пяти секунд нам не дадут. Надо разом шарахнуть по ним из всех стволов.

Уже перед тем, как первым выскочить на палубу, Финке в последний раз проинструктировал меня:

- Как отстреляешься, - немедленно ныряй обратно в нору. Даже если корабль торпедируют, не спеши покидать его. Тех, кто будет прыгать в воду первыми, сразу прикончат. А ты уходи в самый последний момент и постарайся спрятаться за плавающими обломками. Если с фрегата тебя не добьют, то до берега рукой подать. 

Я поблагодарил пирата за бесценный совет. В ответ он  беззлобно выругался и выскочил на палубу. Когда я вылезал из люка, совсем рядом оглушительно ухнула реактивная «мортира» в руках моего «первого номера». Не замешкайся я немного на трапе - обязательно бы угодил под струю пороховых газов, вырвавшуюся из казённика выстрелившей реактивной установки. Но к счастью всё обошлось.

Времени, да и смысла искать подходящую позицию не было. В такой «зоне смерти», какой сейчас являлась палуба «Ганга 2», невозможно было найти укрытие для относительно безопасной стрельбы. Поэтому я отошёл совсем недалеко от раскрытого люка, только чтобы вновь не угодить под реактивную «отдачу» стоящего неподалёку «Стингера». Я был оглушён близким выстрелом и почти ничего не слышал. Происходящие вокруг события воспринимались мною, словно кадры немого кино.

Я положил один гранатомёт на палубу у своих ног. Из второго РПГ стал целиться в мостик фрегата. И тут же обнаружил, что не вижу окон его ходовой рубки. По своей неопытности в морских делах я не учёл, что при первой угрозе окна капитанского мостика любого боевого корабля закрываются специальными броневыми накладками. Таким образом, центр управления боем превращается в хорошо защищённый дот. Я стал искать другую мишень.

На нашу удачу палубу сухогруза частично заволокло чёрным дымом - на носу судна горела какая-то ёмкость с нефтепродуктами. И хотя от едкого дыма слезились глаза и першило в горле, эта дымовая завеса хотя бы отчасти скрывала нас от расчётов вражеских орудий. Счастливый случай дарил нам драгоценные секунды, необходимые для основательного прицеливания.

Рядом со мной вновь оглушительно грохнул выстрел. И практически одновременно с напарником нажал на спуск своего гранатомёта и я. Но не успел увидеть, куда угодил выпущенный мною снаряд. Неожиданно палуба резко качнулась у меня под ногами. Я упал и покатился, словно по склону холма. А потом всё неожиданно всё прекратилось – поблизости больше не взрывались снаряды. Зато вражеский фрегат напоминал горящий грузовик с новогодними фейерверками. На его палубе то и дело происходили взрывы. Во все стороны летели крупные обломки. Очень быстро морской охотник превратился в груду охваченных огнём развалин.

Вокруг меня стали собираться члены пиратского экипажа. Всё время пока продолжалось сражение эти бравые «хозяева океана», умеющие так ловко топить беззащитные яхты и убивать безоружных моряков, словно перепуганные крысы прятались в дальних закоулках сухогруза. Зато теперь они смотрели на меня, как на героя. Я слышал обращённые ко мне слова, словно через толстый слой ваты. В одном моём ухе по-прежнему звенело от оглушившего меня выстрела.

Вскоре ко мне с раскрытыми объятиями чуть ли не подбежал широко улыбающийся Дуче. Обычно вальяжный, самодовольный, теперь капитан имел странный вид: обычно аккуратно причёсанные волосы смуглолицего плэйбоя и красавца пребывали в крайнем беспорядке; глаза тревожно бегали, в движениях чувствовалась нервная суетливость. Итальянец где-то потерял свой элегантный пиджак. На груди и животе его рубашки остались пятна от пролитого на себя кофе. Было заметно, что с началом артобстрела главный пират в страшной спешке покидал своё капитанское кресло.

Дуче ещё издали протянул мне руку, а когда я с его помощью поднялся на ноги, обнял и поздравил:

- Отличный выстрел, доктор! За последние десять лет я ещё ни разу не видел такого удачного попадания. Вам обязательно надо играть в рулетку - у вас определёно счастливая рука!

По словам Дуче, я попал в скопление боеприпасов на палубе неприятельского фрегата. Или же кумулятивный снаряд прожёг броневые листы в его борту и разорвался в артиллерийском погребе, от чего собственные снаряды морского охотника сдетонировали и превосходящий нас по всем статьям боевой корабль в считанные минуты был уничтожен.

Я  не понимал, почему именно меня поздравляют с удачным выстрелом. Я то был уверен, что дело решила ракета, выпущенная «Стингером». Я же лишь третий раз в жизни стрелял из гранатомёта, - причём предыдущие два много лет назад во время срочной службы в армии - и, следовательно, вряд ли мог куда-нибудь попасть, даже случайно. 

Но вскоре я увидел своего товарища по закончившемуся бою. «Стингер» лежал на животе лицом вниз. Его поразил в затылок здоровенный осколок. Я немного постоял над телом погибшего пирата, испытывая смешанные чувства. Умом я понимал, что передо мною убитый бандит, но в душе мне было жаль человека, с которым довелось разделить смертельный риск. Кроме Финке в этом бою погибли ещё шестеро пиратов. Все они в начале боя находились в ходовой рубке. Серьёзно раненых у нас на борту не было.

 

Глава 21

 Горящий фрегат дрейфовал в открытое море. «Ганга 2» не мог его преследовать. После того как пушки «сторожевика» превратили нашу рулевую рубку в братскую могилу, лишившийся управления сухогруз ещё некоторое время продолжал двигаться сам по себе, пока не наскочил на риф. Острая подводная скала буквально пропорола корабельную обшивку на довольно большом участке.

Моя первая мысль была о Салли. Вокруг меня слышались разговоры о том, что часть носовых отсеков нашего корабля затоплена, а в других разгорается пожар. Опытные моряки рассуждали о том, сколько ещё сухогруз продержится на плаву, если срочно не заделать хотя бы часть пробоины и не прекратить поступление в корпус забортной воды.

Я тут же отправился на поиски миссис Тейлор. И к счастью,  нашёл её очень быстро. Салли уже находилась на верхней палубе. Увидев меня, она страшно обрадовалась; бросилась ко мне; взволнованно стала рассказывать, что вскоре после того, как корабль сотряс сильный удар, за ней явился человек и вывел её наверх:

- Если бы не он, я бы погибла. В каюте стало трудно дышать из-за дыма. А сама я никогда не смогла бы выбраться из лабиринта коридоров и лестниц. Но я почему-то была уверена, что вы обязательно вытащите меня из душегубки, а если не сможете по каким-либо причинам сделать это лично, то кого-нибудь пришлёте вместо себя.

Быть героем приятно, а в глазах очаровательной женщины – приятно вдвойне. Её слова, благодарный взгляд буквально окрыляли меня. Я вкратце пересказал Салли наш разговор с Дуче о её дальнейшей судьбе:

-  Надеюсь, что ваш муж вместо покупки самолёта без колебаний вложит деньги в вашу свободу.

Женщина благодарно сжала мою руку:

- Я и моя семья до конца жизни будем молиться за вас. Скажите, что я должна сделать, чтобы помочь вам, когда окажусь на свободе.

Я оглянулся, чтобы никто не мог подслушать наш разговор, ведь то, что я собирался сообщить Салли, фактически являлось подготовкой побега. Перейдя на шепот, я стал торопливо говорить ей, куда следует обратиться и что рассказать обо мне. Закончив излагать свой план, я спросил:

- Вы всё запомнили?

Секунду Салли молчала, потом шепнула:

- Да, я всё запомнила.

- Скорее всего, мы больше не увидимся: до вашего освобождения пираты наверняка будут держать вас отдельно – Я сделал над собой усилие и продолжил: – Но как бы всё не обернулось, передайте моей жене, что я не переставал думать о ней и о нашем сыне.

- Вы не должны сомневаться в благополучном исходе. Вы сильный и очень удачливый. Я знаю: вы сумеете продержаться, пока не подоспеет помощь. Только не позволяйте сомнениям делать себя слабее. - В голосе Салли слышалась дрожь. В этот момент её глаза были полны нежности. Казалось, вот-вот с её губ сорвутся слова какого-то важного признания: - Послушай…

Но мне не суждено было услышать окончания фразы. К нам подошёл человек Дуче и вежливо попросил миссис Тейлор следовать за ним. Салли покраснела и ушла. Так я и расстался с этой женщиной с ощущением, что наши отношения были прерваны на полуслове. 

Между тем Дуче послал вдогонку дрейфующему фрегату два моторных баркаса со своими людьми. Командовал карательной экспедицией неприкасаемый Далит.

- Двоих возьмёте живьём, а остальных… - Дуче сделал характерный жест, означающий, что уцелевших членов экипажа вражеского корабля следует пустить в расход.

Доставленные с фрегата пленные были китайцами. А может быть индонезийцами, вьетнамцами или малазийцами. Я тогда ещё не умел отличать друг от друга выходцев из разных стран региона южно-китайского моря. Оба пленных с ног до головы были вымазаны мазутом. Одного из них постоянно рвало. Когда захваченных моряков немного отмыли из пожарного брандспойта, я заметил, что большую часть их тел покрывают причудливые татуировки.

Похоже, пленные прекрасно понимали, что их ждёт и с выражением тупой покорности на лицах ждали, когда их начнут терзать. Мне не совсем было понятно, зачем, этих двоих выловили из мазута и доставили на борт «Ганга 2» - то ли Дуче хотел получить от взятых на фрегате «языков» какую-то информацию, то ли после пережитого им страха мстительная душа капитана требовала жестокого зрелища средневековых пыток – не знаю.

Итальянец расположился в специально вынесенном для него кресле - с таким расчётом, чтобы кровь пытаемых не запачкала его ботинок.

Под руководством Далита его подручные связали пленных и начали их истязать: избивали палками, протыкали иглами, жгли, ломали кости. На этот раз мне приходилось присутствовать при так любимом пиратами зрелище, ибо в это время Дуче подробно расспрашивал меня об обстоятельствах боя. В какой-то момент капитан, как мне показалось в искреннем недоумении, задал мне вопрос:

- Неужели вы не получаете удовольствие от вида мучений ваших врагов? Уверяю вас, господин Волынцев, если бы не ваша счастливая рука, нас с вами сейчас точно так же рубили и резали на палубе фрегата.

- Так эти люди тоже пираты? – спросил я.

Вместо прямого ответа Дуче перешёл на язык аллегорий:

- Представьте, что тигр убил на охоте косулю. Вонзив клыки в горло мёртвой добычи, он тащит её в своё логово, чтобы накормить тигрицу и выводок котят. Но вдруг неожиданно из засады на тигра нападает стая гиен. Их много, они набрасываются на хозяина леса сразу со всех сторон. Клыки тигра держат добычу, и он не успевает мгновенно среагировать на опасность…

Дуче с выражением брезгливости на лице кивнул на пленных.

- Эти гиены не знают такого понятия, как деловая этика, корпоративный кодекс чести. И не делайте такие удивлённые глаза, господин Волынцев. В нашем промысловом деле тоже есть своя этика, свои понятия о чести. А того, кто их нарушает, мы уничтожаем, словно паразитов…

 

Команде сухогруза удалось частично заделать огромную пробоину в носовой части судна. Вначале к повреждённому месту водолазами было подведено кессонное устройство – специальный металлический ящик, предназначенный для герметизации повреждённого отсека. Затем на пробоину была наложена большая железная заплата. Пригодились навыки подводного ремонта корабельного корпуса, которые пираты приобрели под руководством убитого ими по окончания учебного курса инженера Станислава Скальского.

Правда, полностью перекрыть поступление забортной воды в носовые отсеки было невозможно до тех пор, пока судно оставалось сидеть на рифе. Снять же сухогруз со скалы мог только мощный буксир. Пока же вода откачивалась из носовых отсеков с помощью автоматических помп. Но Вкусный Полли, как опытный моряк, объяснил мне, что судно непременно необходимо стащить со скалы и отбуксировать в безопасное место до прихода сильного шторма, ибо под ударами больших волн «пришпиленный» носом к рифу сухогруз продержится на плаву недолго.

Помощь к нам подоспела на удивление быстро. Вокруг меня все вдруг возбуждённо забегали, стали раздаваться радостные возгласы, вскоре я тоже увидел три точки вдали. Спасательная экспедиция состояла из двух буксиров с ремонтниками на борту и небольшого пассажирского теплохода с разводами ржавчины на когда-то белоснежных бортах. Зато на его дымовой трубе блестел явно свежей краской рисунок красивого цветка с большими нежно-розовыми лепестками. Корабль назывался «Stargazer».

 Большая часть пиратского экипажа перешла с «Ганга 2» на спасательное судно. Итак, я покидал плавучую тюрьму, в которой провёл много дней, и отправлялся навстречу неизвестности…

 

 

Глава 22

   «Stargazer» лавировал между большими и малыми островами, словно запутывая свой след на случай погони. Впрочем, даже если бы кто-то – местная береговая охрана или владельцы уничтоженного фрегата и вздумали послать по нашему следу другой вооруженный корабль, им пришлось бы очень быстро отказаться от своей бессмысленной затеи. Посреди этого огромного архипелага с его тысячами островами даже авианосец выглядел бы иголкой в стоге сена. 

Когда в воздухе только начала сгущаться синева вечера мы подошли к устью какой-то реки. Береговой линии видно не было из-за буйных зарослей кустарника, растущего прямо из солёной воды. Позднее я узнал, что это были знаменитые мангровые заросли. Однажды они спасут мне жизнь, но об этом эпизоде я расскажу позже.

Итак, «Stargazer» свернул из пролива в речной рукав. Лёгкий морской бриз стих, постепенно стих гул прибоя. Даже вибрация и шум двигателей теплохода шедшего малым ходом перестали ощущаться. Не слышно стало и нежного журчания воды у бортов. Мы словно крались вдоль берегов, представляющих собой сплошную стену диких непролазных джунглей. Иногда над нами, словно духи тропического леса, бесшумно проносились большие птицы.

В наступивших сумерках воздух сделался прохладным. Мне стало неуютно в своей лёгкой одежде. Я принялся осматриваться, ища, куда бы спрятаться от холода. В окнах крытой пассажирской палубы второго этажа уютно горел свет. Там расположился Дуче со своими приближёнными. Из полуоткрытой двери помещения уровнем ниже доносились угрожающие крики – похоже, там разгоралась ссора между рядовыми пиратами. Я засунул руки в карманы штанов и направился вдоль борта. То напрягая мышцы, то расслабляя их, я стал разгонять кровь по жилам, чтобы поскорей согреться.

Взгляд мой случайно упал на огромное бревно, медленно проплывающее вдоль борта. Наверное, я бы не заинтересовался им, - ну что такого особенного в плывущем по реке стволе упавшего в воду дерева, - если бы не услышал странный всплеск. Я подошёл поближе к борту и стал всматриваться в длинный широкий силуэт. Светящиеся красноватым светом глаза появились внезапно. Какое-то время ожившее «бревно» пристально рассматривало меня. Затем почти бесшумно исчезло под водой.

- Река кишит этими хитрыми тварями – услышал я чей-то голос.

Ещё находясь под впечатлением от увиденного, я взволнованно спросил подошедшего незнакомца:

- Это был крокодил?

- Да. Они здесь вырастают до чудовищных размеров и совсем не бояться людей – спокойно ответил человек. В слабом свете, льющемся из окон пассажирского салона и рулевой рубки его широкое мужественное лицо, обрамлённое короткой шведской бородкой, казалось вырубленным из камня. Тени, лежащие на лбу и скулах моряка, делали это лицо очень рельефным и значительным. Говорил он неторопливо, словно взвешивая каждое слово, прежде чем его произнести:

- Днём в этих краях очень жарко. Поэтому приезжие не упускают возможности поплескаться вечерком возле берега. Не советую… Для крокодилов это самое охотничье время. Они прячутся на мелководье и атакуют внезапно. Некоторые живущие здесь чудища способны так широко распахнуть свои челюсти, что проглатывают человека целиком.

- А это что за странные сооружения? – я указал неожиданному собеседнику на торчащие из воды странные сваи, напоминающие рёбра скелета огромного динозавра.

- Во время войны здесь располагалась секретная база японской гидроавиации и подводных лодок с сухим доком для ремонта кораблей. Это остатки противолодочных заграждений у входа в базу. А ещё дно тут усеяно минами, неразорвавшимися авиабомбами и прочими «сюрпризами» для непрошенных гостей. Глубины и широта фарватера позволяют здесь спрятать даже линкор. Так что самураям был большой резон заботиться о сохранении тайны этого места. Говорят, перед отступлением японцы затопили где-то тут несколько барж с военнопленными строителями. В общем, не самая гостеприимная на свете гавань – кладбище десятков кораблей и их экипажей.

Моряк отправился по своим делам. А мы покинули основное русло реки. Нам стали часто попадаться полузатопленные суда. Иногда над водной поверхностью торчали только верхушки мачт или покосившаяся дымовая труба очередного стального «утопленника».

 Некоторое время «Stargazer» двигался извилистым широким каналом, пока не вышел на простор гавани. Думаю, это было пойменное или кратерное вулканическое озеро (со стороны моря я видел высокие горы в глубине материка), связанное с основным руслом реки протокой естественного происхождения, или искусственным каналом. Впрочем, не исключено, что гавань тоже была рукотворной. Хорошо известно, какие чудеса фортификации совершали японцы на оккупированных ими в годы Второй мировой войны территориях. Почти не имея в своём распоряжении строительной техники, самураи рыли каналы, строили аэродромы и бункеры руками сотен тысяч военнопленных и гражданских рабов. Как символично, что пираты сделали своим логовом именно такое место.   

Я с любопытством рассматривал корабли, стоящие почти возле самого берега. На их палубах и в иллюминаторах горел свет. На одном судне, несмотря на поздний час, велись сварочные работы. Всего в гавани находилось два больших корабля и пять поменьше, видимо, относящихся к разряду вспомогательных. Где-то тут должен был занять своё место и «Ганга 2», если конечно буксирам удастся стащить его с рифа.

«Stargazer» направлялся к прибрежной деревне. Причём часть хижин располагалась, как и положено на берегу, а часть – на сваях над водой. Мне сразу вспомнился виденный мною крокодил. Я искренне не понимал, как жители водных лачуг, выйдя однажды покурить или справить малую нужду – туалетом и канализацией аборигенам явно служило озёро -  не бояться, что притаившаяся поблизости тварь просто смахнёт их с веранды родного дома своим длинным и мощным хвостом. 

Теплоход причалил к деревенской пристани. В нос ударил тяжёлый неприятный запах стоялой, гнилой воды.

Местные жители встречали Дуче и его экипаж как героев. Было заметно, что пиратам здесь всегда рады. Каждого сходящего на берег моряка сразу окружала толпа улыбающихся аборигенов. А Дуче какой-то старик, - судя по его важному виду местный старейшина или племенной вождь, - даже вручил под восторженный гул своих соплеменников блюдо с жареным поросёнком, словно Асу-подводнику, вернувшемуся из результативного похода. В ответ на оказанный ему гостеприимный приём итальянец благодушно хлопал по плечам что-то лопочущих ему на непонятном мне наречии местных жителей, раздавал конфеты мешающимся под ногами беспорточным карапузам, шутливо обнимал хорошеньких туземок; и вообще выглядел очень довольным и расслабленным.

С приходом пиратов деревню охватило безудержное всеобщее веселье. На время «джентльмены удачи» могли забыть о «сухом законе» и других ограничениях корабельной жизни. Поэтому в эту первую ночь на берегу истосковавшиеся по спиртному и женщинам моряки спешили удовлетворить свои желания. Музыка в селении гремела так, что джунгли в радиусе десятков километров должны были опустеть, их крылатые и хвостатые обитатели наверняка в панике бежали подальше от ужасного шума.

Меня и Вкусного Полли местный мальчишка по приказу кого-то из взрослых привёл к строению, которое должно было стать нашим пристанищем на какое-то время. Это был сарай со стенами из тростника и соломенной крышей. Внутри хибары не было никакой мебели. Всё что нам полагалось из утвари, это штопанная противомоскитная сетка на дверях. Спать мы должны были прямо на земляном полу. Перед тем как уйти мальчик красноречивыми знаками предупредил, чтобы ночью мы далеко не отходили от хижины, не приближались к зарослям или кустам; к реке тоже лучше не походить. Вокруг, мол, змеи, крокодилы и прочие клыкастые и ядовитые твари.

 Помню, в ту первую ночь, прежде чем заснуть мы долго разговаривали с Полли, пытаясь предугадать, какое будущее нас ожидает. С озера тянуло прохладой. Чтобы согреться, мы теснее прижимались друг к другу.

 

Глава 23

Рано утром вчерашний мальчишка принёс нам на двоих небольшую миску варёного сладкого картофеля. Маленький абориген совсем не говорил по-английски. Он объяснялся с нами при помощи жестов. Но одет мальчик был вполне по-современному - в шорты и футболку. На голове паренька красовалась бейсболка с названием известной американской баскетбольной команды.

Маленький гид дал понять, что теперь собирается продемонстрировать нам уборную, и справлять свои естественные нужды мы должны только там, иначе нас, мол, ждёт наказание.

Двигаясь по натоптанной тропе, мы быстро пересекли рощу и оказались на берегу большой реки. Оказывается, одной своей стороной деревня выходила на озеро, а другой - на реку. Отхожее место представляло собой дощатую платформу, выстроенную над водой. С одной стороны, это, конечно, было очень гигиенично. Все нечистоты тут же уносились течением. Но я тут же представил себе, как буду сидеть с голой задницей спиной к реке и постоянно оглядываться, стараясь вовремя заметить приближающегося крокодила. Нет уж, такого экстрима я не желал!

 Я дал понять пареньку, что не собираюсь участвовать в смертельно опасном аттракционе. Тогда он привёл нас с Полли к деревянной кабинке внутри которой находилась вонючая канава. Над выгребной ямой роилось облако мух. О гигиене здесь, конечно, не было и речи, но после речного туалета я был рад и такому «удобству».

Позднее я узнал, почему местные жители так спокойно относились к «крокодильей угрозе». Деревенские считали хозяина реки своим покровителем и защитником от злых духов, которых, по мнению аборигенов, бесчисленное количество водилось в джунглях. А, кроме того, нельзя не учитывать великую силу привычки: с самого детства наблюдая речных хищников, местные жители привыкали относиться к ним как к неотъемлемой части родного пейзажа. И как не странно крокодилы крайне редко нападали на местных, предпочитая охотиться на чужаков.

 

 Полли отправился искать своего начальника – главного корабельного кока, а я решил осмотреть деревню. По дороге мне встретился мужчина-европеец. Он первым обратился ко мне. Причём вместо слов приветствия незнакомец заговорил со мной в крайне оскорбительном тоне:

- Ах вот вы где, месье шарлатан! А я вас повсюду разыскиваю, чтобы заглянуть в ваши змеиные глазки. Неужели вы всерьёз рассчитывали занять место самого Пьера Мартеля?! Моё место! - Странный тип гордо ткнул себя пальцем в грудь. Это был коротенький толстый человек с небритым опухшим лицом запойного пьяницы. О таких как он принято говорить «человек неопределённого возраста». В своем непропорционально огромном пробковом шлеме, бойскаутской рубашке со множеством карманов, шортах и мальчикового размера ботинках толстяк казался пародией на европейского колонизатора позапрошлого века. Вдобавок у него была прескверная манера скалить в злобной усмешке свои гнилые прокуренные зубы.

Обвинения этого Мартеля удивили меня. Я миролюбиво заверил его, что не имею намерений переходить ему дорогу и вообще не понимаю причину его недовольства.

- Не виляйте, месье лжец! Лучше чистосердечно признайтесь коллеге, за сколько вы купили ваш диплом врача? За пятьсот евро, а может быть за триста? Всем в Европе известно, что Россия насквозь коррумпирована и там нет ничего подлинного.

По ходу нашей необычной беседы я постепенно начинал понимать, что имею дело со штатным врачом пиратского экипажа. По каким-то причинам (чуть позже я узнаю, что вследствие длительного запоя) он не участвовал в последнем рейде Дуче и его команды. И вот теперь протрезвевший доктор опасался, что пиратский капитан предпочтет меня ему.

Все мои попытки убедить собеседника обсудить создавшееся положение в более спокойном конструктивном духе только вызывали новые вспышки ярости «коллеги». Он явно принимал мои дипломатические усилия за признаки страха. В какой-то момент мне надоело выслушивать от толстяка оскорбления и я попытался уйти. Но он вдруг вытащил из висящей у него на ремне кобуры пистолет и наставил его на меня:

Вы напрасно надеетесь так легко сбежать от меня, месье трус!

Чёрный зев пистолетного дула оказался прямо перед моими глазами. Я чувствовал, что француз не шутит. Он действительно собирался меня убить. Наша встреча произошла в безлюдном месте. Так что никто не мог помешать толстяку прострелить мне голову. Я закрыл глаза и…услышал громкий щелчок. Чертыхаясь, доктор стал осматривать давшее осечку оружие. И тут я увидел, что в пистолетной рукояти отсутствует обойма с патронами. Должно быть, по пьяному делу доктор пропил её или просто забыл зарядить пистолет, перед тем как отправиться на разборку с конкурентом.

Я не стал ждать, пока неудачливый стрелок отыщет в одном из своих многочисленных карманов завалявшийся патрон, и поспешил к деревне. Доктор ещё долго кричал мне вдогонку, что скоро разберётся со мной и советует употребить последние часы жизни на молитвы. На самом деле ему действительно ничего не мешало снова подкараулить меня в тихом месте.

 

Глава 24

На первый взгляд население этой деревни жило в страшной нищете. Дома, которые я видел, вначале показались мне убогими хибарами: низкие, с покосившимися оконными рамами, в которых по большей части роль стёкол выполняла прозрачная плёнка или сетка. Создавалось впечатление, что для постройки жилья хозяева использовали всё, что послала им река и джунгли, а именно куски корабельной обшивки, доски разного калибра, глину, тростник, солому, пальмовые листья. Я даже видел фрагмент стены из пластикового рекламного щита всемирно известной фирмы, производящей газированные напитки. На улицах царила грязь и запустение. Прямо посреди деревни в зловонном пруду вальяжно разлеглось стадо буйволов.

Но, приглядевшись повнимательнее к новому для меня миру, я стал замечать в нём явные признаки зажиточности. На крышах некоторых лачуг красовались «тарелки» спутникового телевидения. Вытащенные на берег рыбачьи лодки были снабжены новенькими моторами производства известных фирм.

Да и сами местные обитатели не выглядели голодным или несчастным и уж тем более оторванными от цивилизации дикарями. Одеты они были вполне по-современному в пёстрый китайский текстиль. В деревне имелся небольшой магазин. Я с удивлением смотрел на вышедшего покурить из своей конторы человека в полицейской форме, в моей голове не очень стыковался представитель официальной власти и открыто разгуливающие по улицам пираты.

В центре селения возвышалось двухэтажное здание. Оно имело вполне респектабельный вид, особенно на фоне окружающих его дощатых хибар. Похоже, это был, если так можно выразиться местный «культурный» центр. Хотя, конечно, никакого отношения к культуре это злачное место не имело. На вывеске перед входом была изображена бойкая дама, чьи пышные формы по замыслу художника, вероятно, должны были символизировать полный набор плотских удовольствий, которые здесь мог испытать всякий кредитоспособный посетитель. Заведение так и называлось  - «Прорва удовольствий».

Первое что бросилось в глаза внутри, это длинный прилавок позади барной стойки с огромной выставкой бутылок разного размера, форм и этикеток.

В этот утренний час я был первым посетителем кабака, ибо большая часть клиентов ещё отсыпалась после разгульной ночи. Однако стоило мне зайти, как за барной стойкой сразу появился человек с заспанным лицом и в расстегнутой рубашке. Он услужливо осведомился, что господин желает заказать из еды и напитков. При мне совсем не было денег, но и уходить сразу не хотелось. Здесь тихо играла музыка, можно было с комфортом расположиться в удобном кресле. Одним словом я остался, пообещав бармену, что сделаю заказ чуть позже.

Наверное, я просидел в одиночестве полчаса или чуть более того. Всё это время хозяин заведения тактично не беспокоил меня новыми предложениями сделать заказ. Похоже, здесь не было принято проявлять навязчивость в отношениях с клиентами. Более того, симпатичная девушка-официантка из местных жительниц поставила передо мной стакан и бутылку минеральной воды, а когда я сделал удивлённые глаза, с игривым смехом пояснила:

-  Бесплатно.

Я стал неспешно маленькими глоточками пить воду и тут услышал громкие голоса. На лестнице, ведущей на второй этаж, появился знакомый мне пират по прозвищу Кураж-серфер. Он обнимал сразу двух женщин – пышную негритянку и миниатюрную блондинку с интеллигентным уставшим лицом. Было странно видеть девушку с такими благородными внешними данными в компании начинающего подонка. Впрочем, почему начинающего? В свои двадцать с небольшим лет, этот парень наверняка уже успел натворить немало дел под руководством такого наставника, как Дуче. А в будущем обещал сделать карьеру мерзавца самого крупного калибра.

Заметив меня, Кураж весело крикнул:

-  Привет, док!

Похоже, красивое лицо парня никогда не покидало насмешливо-самоуверенное выражение. Он нагло улыбался мне, словно и не участвовал в моём недавнем избиении. Одет он был в простой мешковатый свитер светло-серого цвета и такие же свободные штаны в вельветовую полоску. Но даже такой наряд смотрелся на красавчике небрежно элегантно. Подойдя к моему столику, Кураж представил меня своим спутницам:

- Познакомьтесь девочки, это наш корабельный доктор. Одну половину рейса он прописывает нам слабительное и лечит сифилис, а другую – топит вражеские крейсера. Вот такой он у нас необычный доктор – на все руки спец!

Хорошо сложенный, искрящийся энергией, ловкий в движениях и словах, этот парень был великолепным животным. Для той жизни, которую он вёл, природа щедро наделила его идеальной комбинацией генов.

-  Я хочу заказать вам выпивку, док, – безапелляционным тоном объявил мне Кураж. - Должен же я опрокинуть стаканчик водки или текилы за ваш главный калибр, который спас наши задницы от больших неприятностей. Должен выразить вам своё восхищение, док: это был выстрел на миллион долларов!

- Что такое главный калибр? – поинтересовалась у парня негритянка. Она говорила на смеси плохого английского с отвратительным французским. Но я хорошо знал первый, да и мой французский язык в последнее время сильно прогрессировал, благодаря частым служебным командировкам в Париж и Лион. Поэтому я хорошо понимал речь чернокожей дамы.

- Очень большая пушка – пояснил «серфер» подружке. При этом он сделал неприличный жест и незаметно подмигнул мне, мол, гляди, что сейчас будет.

- О, за главный калибр я выпью с удовольствием! – игриво строя мне глазки, загорелась пухленькая «шоколадка». У нас на Гаити мужчина с большим «зузу» может вообще не работать до конца жизни. Женщины счастливы за свои деньги кормить обладателя огромного зузу. За удовольствие платить приятно!

Весёлая толстушка схватила мою руку и решительно положила её на свой огромный бюст. Каждая её грудь была размером с призовую тыкву.

- Что, нравиться, блондинчик? Сегодня это твоё!

Она потащила меня к лестнице:

- Пойдём! Мужчине с большой пушкой я дам бесплатно.

- Отпусти доктора, Мама Лили! –  с напускной  строгостью прикрикнул на подружку Кураж. – Сейчас мы с ним выпьем, а потом я сам подарю ему одну из вас – на выбор.

Желая, чтобы я выбрал именно её, негритянка, продолжая строить мне глазки, пояснила:

-  Лили меня зовут здесь. А там – женщина махнула рукой в ту сторону, где по её мнению находилась далёкая родина, - я Эрзили – богиня любви и плодородия.

- Ты ему лучше о своих двенадцати детишках расскажи, «богиня плодородия»,  - с издёвкой прокомментировал Кураж. – Тогда он точно тебя выберет.

Насладившись видом слегка смущённой приятельницы, молодой пересмешник вновь занялся мною:

- Между прочим, ваш предшественник на должности судового врача, тоже дважды сделал нашу Лили мамой. А кстати, с тех пор как мы высадились на берег, этот полоумный Мартель уже попробовал вас убить?

- Да, он собирался меня застрелить всего час назад, но пистолет дал осечку.

Кураж с досадой хлопнул ладонью по столу и вскочил со стула, словно это его хотели пристрелить:

- Эх, жаль уже поздно делать ставки: кто из вас двоих пришибёт своего противника!

- Но я не собираюсь убивать этого человека!

- Тогда Мартель убьёт вас – как о деле уже почти решённом сообщил мне молодой пират. - Он хоть и законченная пьянь и руки у него трясутся, но разобраться с вами сумеет. Уж будьте уверенны!

- Что же мне делать?

Кураж стал рассказывать мне историю колдуна по имени Хунгу, которого доктор когда-то изгнал из деревни:

- Колдун ненавидит француза. Если он возьмёт вашу сторону, то Мартель уже не сможет просто пристрелить вас как бродячую собаку - у местных свои законы. Мартелю придётся вначале разобраться с Хунгу, а для этого выставить на бой с ним одну из своих четырёх жён - Маху. Когда-то он отбил её у Хунгу. Она тоже колдунья. И ещё неизвестно, кто из бывших супругов сильней.

Конечно, как цивилизованный и достаточно хорошо образованный человек с устойчивой психикой я не верил в магию и прочие чудеса. Но молодой пират продолжал утверждать, что лишь заступничество лесного колдуна может защитить меня от бесноватого Мартеля с его пистолетом. Мне ничего не оставалось, как попытался выяснить у Серфера, где живёт этот Хунгу, и как мне с ним подружиться. Но Кураж ответил, что тут он мне не советчик, ибо никогда не имел дел с тем, кто дружит с мертвецами и сам при случае не прочь полакомиться человечинкой.

Таким образом, я должен был самостоятельно искать выход на колдуна.

- Он очень обижен на всех, кто живёт в деревне. А деревенские бояться его – предупредил меня пират. – Я слышал, что многие уже жалеют, что поддались на уговоры белого доктора и прогнали Хунгу. Несколько раз его потом хотели позвать обратно, чтобы старик сделал жертвоприношения духам предков, задобрил в трудные времена духов реки и леса, обеспечил безопасность молодых на свадьбе, но ничего путного из этого не вышло.     

По словам молодого пирата, многие в деревне считают, что изгнанный колдун мстит соплеменникам. На него тут списывают почти все беды. Начинает дохнуть домашняя птица, – значит, Хунгу наколдовал. «Полетел» у кого-то генератор, от которого в нескольких домах «питаются» электричеством все бытовые приборы -  снова колдун насолил обидчикам.

Некоторое время назад прошёл слух, что Хунгу превращается в жутко похотливого демона по имени Попозава и по ночам прокрадывается в хижины сельчан, чтобы совершить развратные действия в отношении спящих мужчин. А вот недавно крокодил сожрал молодого рыбака. Так теперь местные только и говорят о том, что это колдун обратился на время в речного монстра и утащил парня на дно реки.

- Никто не решиться проводить вас к нему – подытожил сказанное Кураж. - Даже не надейтесь! В лучшем случае вам просто расскажут, как найти дорогу в логово Хунгу. 

По заказу Серфера бармен принёс нам четыре коктейля знаменитой «Маргариты» - смесь текилы с соком лимона и апельсиновым ликёром.

Постепенно зал начал наполняться мужчинами, которые пришли сюда выбрать девочек, а также теми, кто провёл ночь в апартаментах второго этажа и спустился «промочить горло» в компании приятелей.

Я с интересом разглядывал местных «жриц любви». Здесь были женщины всех цветов и оттенков кожи, стройные и пухленькие, высокие и миниатюрные. Одним словом на любой вкус. Те проститутки, которые ещё не нашли себе кавалеров (таких было очень немного), расхаживали между столиками, предлагая себя словно товар; или сидели у барной стойки, принимая соблазнительные позы и оценивающе стреляя глазами по сторонам. Лестница, ведущая в номера второго этажа, практически ни минуты не пустовала. По ней  постоянно поднимались и спускались обратно в зал парочки – секс-конвейер работал безостановочно. 

Кураж уже расписал мне достоинства и недостатки местного публичного дома. По его словам девочки здесь были, в общем, ничего, но их вечно не хватало на всех желающих. Особенно, когда в Порт Роял (это место так называлось в честь знаменитой столицы пиратов Карибского моря) приходили сразу несколько экипажей.

Между тем официантка принесла нам еду и несколько бутылок спиртного. Кураж откупорил бутылку водки, и, не переставая весело болтать, стал разливать её содержимое по небольшим стаканчикам. В этот момент кто-то из приятелей, расположившихся за соседним столом, неожиданно позвал его. Кураж поднялся из-за стола. От резкого движения свитер на его животе задрался, и я увидел ремень покойного Мирчи! 

 

 Глава 25

Конечно же я сразу узнал украшенную чеканкой пряжку, потемневшие от времени старинные монеты, которыми был украшен старинный цыганский пояс. Однако сделал вид, что впервые вижу столь оригинальный аксессуар. Кураж даже снял ремень с себя, чтобы я мог его лучше рассмотреть. Парню льстило, что он обладает такой богатой вещью. «Серфер» принялся хвалиться, что выиграл «монетник» в карты у некоего Гомеса по прозвищу «Крест-накрест».

Пьянея, Кураж становился всё более болтлив. Вскоре я уже знал, что в прошлом – ещё до поступления на пиратский корабль, главной специализацией моего собутыльника было находить богатых любовниц и жить за их счёт. По признанию парня, последней его покровительнице было далеко за семьдесят.

Но однажды парню наскучило быть «красивой болонкой» на привязи у состоятельных старух, и он завербовался в бельгийские Военно-морские силы. Отслужив, решил остаться на море. Устроился помощником старшего механика на небольшое торговое судно. Но на острове Бали сбежал с корабля и почти год всё своё время посвящал серфингу.

- Тут в Индонезии очень хорошие волны. Но случайно подвернулась возможность заняться более экстремальным спортом, чем серфинг, - откровенничал Кураж. – Как-то мы с моим приятелем наведались на богатую яхту в поисках наличности – очень нужны были «бабки». Правда, после первого дела местные «фараоны» нас быстро «замели». Но в тюрьме я сошёлся с серьёзным человеком, который замолвил за меня словечко кому нужно. Зато теперь я в полном порядке. Лет через пять вернусь в Европу, открою ночной клуб или автосалон. Женюсь. Заделаюсь солидным бизнесменом. По воскресениям буду играть в гольф с адвокатами и политиками…   

Очень аккуратно я снова перевёл разговор на интересующую меня тему:

- А где этот Гомес купил такой красивый ремень?

- Я смотрю, док, ты прямо запал на этот «монетник»! - усмехнулся пират и предложил: - Хочешь, я тебе его подарю? Или лучше давай сыграем на него в карты.

Я вежливо отказался, отлично понимая, что, протрезвев, бандит потребует ценную вещь обратно, а в карты я у него даже у пьяного вряд ли выиграю. Тогда в приступе щедрости Кураж объявил, что дарит мне одну из своих девочек:

- Я своё слово держу – выбирай, какую хочешь: беленькую или чёрненькую!

Понизив голос, как ему казалось до секретного шепота,  «Серфер» посоветовал:

- Бери Лили. Она хоть и жирная, зато в сексе настоящий дьявол.

Я же сразу посмотрел на блондинку и прочитал в её глазах явную симпатию. Мама Лили восприняла моё решение выбрать не её, как личное оскорбление. Она стала осыпать меня проклятиями, большую часть которых я к счастью не понимал, так как в приступе гнева гаитянка перешла на более привычный ей креольский язык.

 

 Иногда достаточно лишь бросить взгляд на незнакомую тебе женщину, и сразу понимаешь: твой человек! Нет, это не любовь с первого взгляда. Влюбиться можно и в красивенькую мордашку, круглую аппетитную попку или просто в придуманный образ новой приятельницы. А тут происходит нечто принципиально иное. Я бы назвал такую необъяснимую симпатию к впервые увиденному тобою лицу духовным притяжением. По своему опыту могу судить: этому чувство можно верить безоглядно. Такой человек обязательно оправдает твои надежды. Кстати, особенно часто такое духовное взаимное влечение возникает между людьми в силу жизненных обстоятельств переживающих период острого одиночества.

Похоже, эта женщина чувствовала ко мне примерно то же самое, что и я к ней. И, тем не менее, в первые минуты уединения между нами возникла некоторая неловкость. Как только мы оказались одни в комнате, большую часть которой занимала огромная кровать, блондинка привычно скинула с себя платье. Передо мною стояла обнажённая молодая женщина с нежным, стройным телом, и покорно ожидала, когда я начну использовать её по своему усмотрению. 

Я подошёл к ней, ласково обнял за плечи; стал говорить, что она может отдохнуть несколько часов, и я не стану её трогать.

- Почему вы не хотите со мной спать? Разве я вам не нравлюсь?

Прочитав удивление и даже обиду в её глазах, я стал утешать её:

- Нет, ты мне очень даже нравишься! Тут другое. Понимаешь, бывают обстоятельства, когда человеку важнее всего не опуститься морально – не оскотиниться. Сохранить уважение к самому себе. Ты очень сексуальная девушка и привлекаешь меня. Но разве это нормально, что тебя дарят словно вещь?

- Но ведь я продажная женщина. Так какая разница продаст ли меня посетителю хозяин или один клиент подарит другому?

- Ты не похожа на проститутку. Как только я увидел твоё лицо, сразу понял, что с тобою приключилась большая беда.

Стоило мне произнести эту фразу, как блондинка трогательно прижалась ко мне и зарыдала. Она плакала, словно маленькая девочка, потерявшая родителей, когда с ней заговаривает сердобольный прохожий. Я долго не мог  успокоить бедняжку. Когда же мне, наконец, удалось это сделать, я выслушал её драматическую историю.

Здесь в борделе её звали Милой. Но на самом деле она была Алиет Симонс – гражданка Голландии. Круизное судно, на котором она совершала кругосветное морское путешествие, было перехвачено пиратами в открытом море.

Алиет рассказала, что рабыни в бордель поступают разными путями. Кого-то, как её, пираты доставляют на своих кораблях в качестве пленниц. Некоторых её подруг по несчастью торговцы «живым товаром» когда-то обманом заманили с их родины на Филиппины или в Таиланд, обещая хорошо оплачиваемую работу горничной в богатом доме или официантки в ресторане. Работали здесь и профессиональные проститутки. Но и они мечтали поскорее вырваться из этого ада.

- Тут настоящий концлагерь – металлическим бесцветным голосом продолжала своё повествование Алиет. - Сбежать отсюда нельзя: вокруг непроходимые джунгли и малярийные болота. Иногда в сутки приходиться обслуживать по тридцать клиентов, если только какой-нибудь кавалер не захочет выкупить тебя на весь день, как сегодняшний парень. Но все деньги за нас получает хозяин. Каждой новой «девочке» он обещает, что как только она заработает для него своим телом определённую сумму, он посадит её на лодку и отвезёт на «Большую землю», откуда она сможет уехать домой. Мне он назначил отработку в сто тысяч долларов. Но я точно знаю, что даже когда заработаю эти деньги, меня не отпустят. Просто хозяин продаст моё сильно потрёпанное тело в другой притон. И так будет продолжаться до тех пор, пока я буду сохранять хоть какие-то остатки женской привлекательности. Если только я доживу до этого времени. Некоторые местные клиенты перед тем, как взять «девочку» доводят себя до состояния «белой горячки» - накачиваются смесью из водки с героином. Эта адская смесь порождает в голове мужчины жуткие видения; в наркотическом дыму партнёрша может показаться ему кем угодно. Практически каждый месяц кто-то из девочек переезжает из этих апартаментов на местное кладбище.

- А как же Лили? – спросил я. – Мне показалось, что её не слишком тяготит роль проститутки.

- Она у нас на особом положении – кисло улыбнулась Алиет. – Потому что дружна с французским доктором, который, как я поняла, хочет вас убить, а также с полицейским чиновником. Мама Лили умеет налаживать отношения с нужными мужчинами – она сразу рожает им детей.

Я стал расспрашивать голландку о полицейском и о своём конкуренте-докторе.

- Сержант Сугенг находиться на полном содержании у пиратских боссов. А мэтр Мартель, когда не валяется пьяным в своём бунгало или не находиться в море, раз в неделю приходит осматривать нас. Он знает, что «девочки» пытаются скопить немного денег с чаевых, что иногда дают клиенты. Так эта тварь втридорога продаёт нам лекарства от венерических болезней, от которых здесь уберечься невозможно, также как и от малярии. А за таблетку от малярии, которая в Джакарте три цента, он просит доллар!

А ещё мерзкий толстяк требует, чтобы «девочки» ложились под него бесплатно. От долгого пребывания в местном климате и пьянства он давно потерял свою мужскую силу, поэтому постоянно придумывает самые омерзительные извращения. А когда ему не нравиться, как его обслуживают, обещает заразить провинившуюся вирусом Эбола или другой страшной местной болезнью. Он редкая скотина, этот Мартель. Хотя и любит при любом удобном случае хвалиться, что когда-то закончил медицинский факультет Сорбонны, а ныне ведёт важные исследования опасных тропических вирусов по заказу парижского Института Пастера. Не знаю, правда ли это. Только у нас его все ненавидят. Хорошо, что Марго  разрядила пистолет, из которого Мартель хотел вас застрелить. Теперь все мы будем надеяться на вас, - что вы сумеете с ним посчитаться.

Алиет рассказала, что несколько дней назад Мартель спьяну в подробностях расписывал проститутке, с которой проводил время, как застрелит некоего самозванца, занявшего его место на пиратском корабле. Но так как все обитательницы борделя дружно ненавидели мерзкого француза, то Марго решила напакостить доктору и когда он спал, вытащила обойму из его пистолета.

- Вы обязательно должны сделать доброе дело - убить этого толстяка!

- И тебе совсем не жалко его четырёх жён и детей?

- Эти несчастные женщины скажут вам только спасибо, если вы избавите их от этого чудовища! Когда Мартель не качается мертвецки пьяным в своём гамаке или не находится в опиумном дурмане, то любит поразвлечься избиением одной из своих «обезьянок» - так эта скотина именует своих местных жён. Перед «процедурой» он специально нанизывает на пальцы массивные перстни, чтобы выбить побольше зубов у своих «мартышек»…

Наш разговор продолжался ещё долго. Алиет принялась рассказывать мне о своём доме, о семье, работе в звукозаписывающей компании. Казалось, она на время забыла про кишащий блохами притон, мучителя-сутенёра, грубых мужиков, которые завтра снова будут покупать её как приложение к выпивке. Голос молодой женщины наполнился тёплыми ностальгическими тонами. Я чувствовал её желание выговориться и старался быть внимательным слушателем, время от времени задавая направляющие вопросы или просто поддакивая. Но в какой-то момент нить разговора выпала из моих рук, и, убаюканный звучание мелодичного голоса, я заснул.

Проснулся я от сладких ощущений внизу живота. Моя подруга с большой нежностью ласкала самые интимные мои места. Когда я попытался подняться, Алиет лёгким прикосновением к моей груди попросила не делать этого. Оторвавшись от моего мужского достоинства, она пояснила:

-  Я смертельно устала чувствовать себя «свежим мясом». Пускай ты будешь последним, с кем я была по собственному желанию. Знаю, тебя ждёт женщина – жена. Но пускай она не ревнует тебя ко мне. Да и ты не суди себя строго. Со мною можно…

 

Глава 26

На следующий день я наблюдал, как в базу входит снятый с подводного рифа «Ганга 2». Его волокли за собою на канатах два буксира. В корпусе и в надстройках сухогруза зияли многочисленные пробоины разной величины. Передняя мачта грузовой лебёдки была срублена под корень крупным осколком. Её стрела с паутиной спутанных стальных тросов свисала над бортом корабля.

Глядя на нагроможденье сорванных со своих мест механизмов, искорёженных стальных конструкций, я не мог понять, как сумел уцелеть там.

На лице стоящей рядом со мной Алиет застыло выражения болезненного сопереживания истерзанному кораблю и его экипажу. Она была уверена, что видит результат пиратской атаки на мирное судно. Я пояснил своей спутнице, что к моменту боя почти никого из членов команды этого торгового корабля уже не было в живых:

- Просто одни морские бандиты устроили засаду другим.

-А-а! - понимающе протянула голландка и равнодушно пожала плечами. - Тогда очень надеюсь, что трупов с обеих сторон было много.

Мы направлялись в дом к одному знакомому Алиет. Она собиралась уговорить этого молодого охотника показать мне дорогу в логово лесного колдуна. Неожиданно на деревенской улице я увидел Салли Тейлор. Заложница только что вышла из какого-то дома в сопровождении двух конвоиров. У неё было очень сосредоточенное, серьёзное выражение лица, но, заметив меня, Салли радостно заулыбалась.

- У вас всё в порядке? – спросил я.

- Да, всё хорошо, - ответила американка. – Муж выслал за мной вертолёт. Через несколько часов я буду в Джакарте, и сегодня же надеюсь вернуться в Нью-Йорк.

Мы могли сказать друг другу всего несколько слов, ибо по пятам Миссис Тейлор следовали двое конвойных, которые, не допустили бы незапланированной остановки.

- Удачно добраться! – пожелал я уже в след Салли.

Она помахала мне рукой.

- Я не забуду вас! Вы меня поняли?!

- Кто эта женщина? – поинтересовалась Алиет.

- Похоже, мне удалось помочь ей вернуться домой, - продолжая смотреть вслед удаляющейся Салли, пояснил я. И вдруг неожиданно для себя пообещал Алиет:

 - Вот увидишь, я и тебя сумею вытащить отсюда. 

Откровенно говоря, давая такое обещание, я не слишком верил, что смогу его выполнить. Моё собственное ближайшее будущее было окутано плотным туманом неопределённости. Но я всею душой жаждал как-то помочь этой женщине, хотя бы подарив ей призрачную надежду.

 

Я бы с удовольствием взял с собой в эту экспедицию верного китайца Ши Тао, но он, как назло, куда-то исчез. Приходилось идти к лесному колдуну - одному. Знакомый Алиет не собирался быть моим проводником. Он ограничился тем, что палочкой на песке нарисовал схему маршрута. И сразу продемонстрировал голландке два поднятых пальца. Я заволновался, решив, что наглый индеец хочет потребовать от молодой проститутки два половых акта за свою услугу. Но к счастью речь шла всего лишь о двух банках пива.

И вот я направляюсь к лесу. В тот вечер стояла обычная для этих мест духота, с виднеющихся на горизонте гор сползали волны раскалённого воздуха. Мне казалось, что в самой атмосфере присутствуют флюиды какой-то опасности, тревоги. Необходимо было успеть до темноты отыскать в лесу резиденцию Хунгу. А пока я старался настроить себя на предстоящую встречу. Но как вскоре выяснилось, первая смертельная опасность подстерегала меня уже в двухстах метрах от деревни.

Недалеко от опушки джунглей находилось полуразрушенное строение католической миссии. Сперва я увидел сильно покосившийся деревянный крест. Согласно начертанному мне охотником плану, это была могила английского миссионера. Далее тропинка поднималась на небольшой, поросший кустарником пригорок, за которым начинались джунгли. Я легко взбежал по пологому склону, и тут же упал на землю.

Из густых зарослей на вершине холма группа людей внизу – на опушке джунглей - была видна, как на ладони. Двое раздетых по пояс мужчин копали глубокую яму под присмотром расположившихся неподалёку вооружённых автоматами охранников. В ожидании надсмотрщики присели на траву. Они пили спиртное, ели, громко разговаривали между собой, постоянно хохотали. Те же, что копали, работали молча с застывшими скорбными лицами. Вскоре один из охранников встал и пьяной походкой направился к землекопам. Было видно, что автоматчик хорошо перебрал. Подойдя к людям, стоящим по пояс во рву, он стал что-то насмешливо говорить им, а потом расстегнул ширинку и помочился на их лица.

Не было сомнения, что на моих глазах происходит приготовление к казни: приговорённые к расстрелу люди сами должны были выкопать себе могилу. Я не знал, кто они такие, но предполагал, что парни с лопатами в руках скорее всего являются моряками с одного из захваченных пиратами судов. Их убийц я не видел на борту «Ганга 2». Они вполне могли прийти сюда на контейнеровозе, что стоял сейчас в гавани базы. Как рассказала мне Алиет, в данный момент в «Порт-Рояле» находилось сразу два пиратских экипажа. 

Итак, идти по тропе я не мог. Ждать завершения казни, как это ни кощунственно прозвучит, – тоже. Но и путь назад мне был закрыт. Я легко мог себе представить, как торжествующий Мартель встретит меня у входа в наш с Полли сарай, приставит к моей голове пистолет и без лишних слов вышибет мне мозг. Фактически моё положение было немногим лучше, чем у смертников в яме.

Уже начало вечереть. Я с ненавистью смотрел на заходящее солнце. Оставалось только одна возможность добраться сегодня до резиденции колдуна – обойти опасный участок пути слева - по небольшой протоке, берега которой заросли тиной и острой осокой. Справа начинались маковые поля. Там работали женщины из деревни. Они лишь изредка поглядывали в сторону палачей и их жертв – видимо привыкли к подобным сценам. Но меня они могли заметить и дать знать автоматчикам. Как я уже имел возможность убедиться, местные жители симпатизировали пиратам…

Я вошёл в тёплую воду. Все мои мысли сейчас были о крокодилах и змеях, которые могут здесь обитать. А у меня в руках не было даже хорошей палки, чтобы защититься от атаки какой-нибудь местной твари. Своего единственного оружия – хирургического скальпеля я лишился, когда пытался заступиться за американскую яхтсменку. Хотя даже будь у меня сейчас в руках винтовка я бы всё равно не чувствовал себя в полной безопасности.

Слабое течение едва достигало моего пупка. Я двигался очень осторожно, стараясь не производить шума. Иногда останавливался и прислушивался: в вечернем воздухе голоса людей в полукилометре от меня можно было разобрать очень отчётливо.

Несколько раз подозрительные всплески в воде заставляли меня цепенеть от ужаса. Пару раз я кожей чувствовал на своей спине немигающий взгляд крокодила. А однажды показалось, что какое-то насекомое проникло под  штанину и вгрызается в кожу ноги. В такие моменты я едва удерживался, чтобы стремглав не рвануть к берегу…

Вскоре кустарник на берегах ручья сменился высокими деревьями. Я выбрался из канала и отправился на поиски тропы. Внезапно тишину вспороли длинные автоматные очереди…

 В джунглях было очень темно. Хорошо ещё, что Алиет снабдила меня фонариком. Если бы не он, я бы точно потерял тропу и сгинул в какой-нибудь яме или в болоте.

Уже в сумерках я оказался возле деревянной фигуры крокодила. Этот столб служил колдуну чем-то вроде сторожевой собаки. Он предупреждал непрошенного гостя, что дальше ему лучше не ходить. Я миновал запретительный знак и вскоре увидел впереди - в просвете между деревьями огонёк костра …

 

Глава 27

Когда я появился во владениях лесного колдуна, Хунгу – сухопарый старик - сидел за столом под навесом из пальмовых листьев – судя по всему, в ожидании ужина. Рядом с крытой «столовой» у костра хлопотала маленькая некрасивая женщина – то ли служанка хозяина, то ли его новая жена. На огне кипятился котёл с каким-то варевом. Женщина на большом плоском камне разделывала топориком крысиные тушки: отсекала им головы, хвосты и лапки, потрошила. С грызунов уже были содраны шкурки. На моих глазах женщина бросила одну белую тушку в котёл. Я слышал, как она тихо нашёптывает слова какого-то заклинания: то ли договаривалась с духом огня, то ли просто ворчала на своего старика и тяжкую женскую долю.

Моё появление совсем не удивило местных обитателей. Можно было подумать, что они заранее знали, кто к ним идёт и зачем. Женщина лишь однажды оторвала взгляд от своей стряпни и несколько мгновений равнодушно смотрела на меня. Потом вздохнула о чём-то своём и вернулась к кулинарным хлопотам. А вот её хозяин рассматривал меня с явным интересом. Но и в его лице я не заметил признаков удивления или тревоги. Скорее этот взгляд казался снисходительно-доброжелательным. Он словно говорил мне: «Ну что, мил человек, считаешь меня дикарём, неграмотным шаманом? А всё равно пришлось тебе идти ко мне на поклон. Потому что только я –  старый лесной отшельник могу помочь в твоей беде».

Я вёл себя с осторожностью исследователя-натуралиста: выйдя из леса, остановился на удалении от хозяев, давая им возможность хорошенько меня рассмотреть.

Наконец, кивком головы старик пригласил меня сесть за стол рядом с собой. Мне был предложен довольно удобный пластиковый стул-кресло. Сам гостеприимный хозяин сидел на грубо сколоченном табурете. В знак благодарности я приложил правую руку к своей груди и слегка поклонился старику, после чего занял отведённое мне почётное место. Но моя попытка начать разговор не увенчалась успехом - колдун не понимал английской речи или же только делал вид, что не понимает. Да и интернациональный язык жестов в данном случае оказался бесполезен. Хунгу лишь хихикал, глядя на то, как я силюсь с помощью рук и мимики поведать ему свою историю. Его явно очень забавляли мои отчаянные попытки установить с ним контакт.

На вид этому человеку можно было дать лет шестьдесят-семьдесят. Но дух его явно был намного моложе изношенного временем тела. Об этом можно было судить по очень энергичному взгляду лучистых глаз.

Подождав, когда иссякнет мой дипломатический запал, Хунгу с хитрым прищуром что-то сказал своей женщине.

Оказывается, колдун решил разделить с гостем трапезу. Вскоре передо мной появилась деревянная тарелка с супом жёлто-коричневого цвета. Из густого бульона выглядывали разноцветные кусочки овощей и…крысиное бедро. На меня накатил приступ тошноты. Я перевёл взгляд на радушного хозяина. Чтобы понять, что от меня хочет старик, слов не требовалось. Характерным движением руки по направлению своего рта Хунгу приглашал меня поскорее отведать деликатес из жирной и питательной «дичи». Отказаться от угощения означало  продемонстрировать неуважение к хозяину дома. В любой части света такой поступок однозначно был бы расценен как оскорбление. Поэтому я должен был переступить через собственное отвращение.

Я начал есть, представляя, что передо мною обыкновенный куриный бульон. Старик был доволен. Контакт между нами был установлен, но проблема осталась: я по-прежнему не представлял себе, как именно объяснить Хунгу, зачем я к нему пришёл.

На второе были поданы фрукты. Завершалась трапеза чаепитием. Хозяйка вручила мне большую чашку с каким-то травяным отваром. Напиток оказался настолько горьким, что я невольно поморщился. Хунгу рассмешила моя реакция, он стал что-то быстро мне говорить, жестами показывая, чтобы я пил скорее. Вообще, он вдруг сделался ужасно красноречив.

Возможно в этом был виноват странный чай, но убаюканный равномерным звучанием голоса старика я погрузился в сонное оцепенение - какой-то ленивый обморок. Моё тело словно превратилось в желе и безвольно растеклось по креслу. И тут я увидел зловещие тени, которые мелькали за окружающими поляну деревьями. По знаку колдуна эти существа стали выходить из леса. На меня надвигались восставшие из могил мертвецы с полуразложившимися телами, в перепачканной землёй полуистлевшей одежде. Мне даже казалось, что я слышу их зловонное дыхание, но даже не мог закричать от ужаса, или ущипнуть себя, чтобы поскорее очнуться от жуткого наваждения, потому что был словно парализован. Я опустил глаза и увидел, что ниже пояса моё тело покрыто сплошным ковров каких-то жуков или тараканов. Зелёная масса с омерзительным шуршанием волной поднималась по мне, как по дереву.

Колдун вышел из-за стола и приблизился ко мне. За те мгновения, что я рассматривал ползущих по мне жуков, на  лице колдуна появилась ярко раскрашенная деревянная маска злого духа. Неожиданно деревянное лицо ожило. Колдун на разные лады принялся произносить заклинания. Он положил свою шершавую ладонь мне на лоб, и я вдруг почувствовал, как чужая рука каким-то образом проникла в мою голову и бесцеремонно копается у меня в мозгах…   

 

Очнулся я утром возле полуразрушенной католической миссии. Кожа на груди под рубашкой горела так, словно мне туда ткнули раскалённой головнёй из костра. Я расстегнул несколько пуговиц и обнаружил на правой стороне своей груди над соском свежую цветную татуировку в виде раскрывшего пасть крокодила. Волосы на голове, подмышками в паху были намазаны каким-то неприятно пахнущим и жирным составом. Я попытался вспомнить, чем закончилось моё свидание с колдуном. Но смог восстановить в памяти цепочку событий лишь до того момента, как Хунгу «запустил руку в мою голову». После этого кто-то перенёс меня сюда из леса и аккуратно положил на высокий камень, предварительно заботливо застелив его циновкой. Не верилось, что это сделал тщедушный старик, пускай даже вместе со своей женой. Но с другой стороны, помощников у Хунгу не было, разве что он поручил меня своим мертвецам. О такой возможности я подумал с иронией.

Теперь при свете дня события минувшей ночи показались мне не более чем ловкой мистификацией. Конечно же,  лесной знахарь опоил меня каким-то галлюциногенным зельем, приготовленным из особых грибов, лягушек и прочей колдовской аптеки. Как человек, работающий в фармации, я знал, что природа тропических широт чрезвычайно богата подобными растениями или животными. Во многих современных лекарствах в качестве компонентов присутствуют яды дикой флоры и фауны тропиков. А то, что у меня раскалывалась от боли голова, лишь подтверждало эту гипотезу.

 

К двери нашего с Полли сарая несколькими большими гвоздями было прибито соломенное чучело человека. На груди куклы кроваво-красной краской было выведено: «месье русский шарлатан». Пока я стоял перед входом в жилище и разглядывал своего распятого двойника ко мне подошёл смуглолицый красивый юноша. Я сразу понял кто передо мной по небольшому шраму на его правой щеке. Сын Дуче приветливо поздоровался, сказав, что его зовут Нино. Он пояснил, что только недавно прилетел на базу, и счёл своим долгом первым делом найти и поблагодарить своего спасителя. Я пожал протянутую мне руку. Юноша несколько раз удивлённо втянул носом воздух, будто принюхиваясь, и с непонятным мне удивлением посмотрел на меня. Но ничего не сказал.

После этого Нино подошёл вплотную к кукле и некоторое время с интересом её рассматривал. Юноша даже потрогал пальцем краску на груди соломенного болвана, словно желая убедиться, что это не кровь. Повернувшись ко мне, он спокойно сообщил:

-  Отец хочет, чтобы вы заняли место Мартеля. Убейте его, только поскорее! Скоро корабль будет готов - в море с нами уйдёт только один доктор…

Нино пояснил, что с удовольствием дал бы мне какое-нибудь оружие, но не может этого сделать:

- У Мартеля много дружков в экипаже. Он популярен. Ему покровительствует сам Майор - скоро вы узнаете, кто это. Поэтому совет команды никогда не даст разрешения на увольнение Мартеля. Вы должны всё сделать так, чтобы никто не заподозрил нас с отцом в помощи вам. И постарайтесь решить проблему до приезда Майора.

Перед тем, как уйти, молодой человек снова подошёл ко мне и понюхал мои волосы:

- Послушайте, дружище, почему вы воняете мускусом?

Я рассказал ему о визите колдуну и о том, что утром обнаружил, что волосы мои и некоторые участки кожи чем-то вымазаны.

Нино на несколько минут задумался, а потом посоветовал:

- Знаете, что, дружище. Не спешите смывать эту дрянь. Похоже, крокодилий колдун пометил вас своим фирменным пахучим знаком. Так пахнут особые мускусные железы крокодила. Возможно он также «вмазал» в вашу шевелюру крокодильи экскременты…

 

Глава 28

- На этот раз вы не сбежите от меня, месье длинные ноги! – воскликнул Мартель, перекрывая своим бочкообразным телом мне выход.

Я специально пришёл в «Прорву удовольствий», зная, что французский конкурент будет меня искать. Наша новая встреча обязательно должна была состояться при свидетелях. Поэтому меня более чем устраивало, что кабак полон народа.

Не спеша, чувствуя своё полное превосходство надо мной, толстяк извлёк из кобуры пистолет; с издёвкой вытащил из его рукояти и продемонстрировал мне снаряжённую обойму.

- Полюбуйтесь на это, месье везунчик. Я зарядил в этот «кольт» семь лучших своих патронов. Ночью я специально разобрал пистолет и смазал каждую деталь. Уверяю вас, осечек больше не будет.

 Мартель перезарядил оружие, после чего пошире расставил ноги в мальчиковых ботинках, взял пистолет двумя руками и начал основательно прицеливаться мне в голову. В этот момент я стоял возле барной стойки. При появлении француза  все, кто находился рядом со мной, отошли подальше, не желая получить шальную пулю от доктора-алкоголика. Самые осторожные даже выбежал на улицу. Но многие остались, желая полюбоваться на то, как Мартель расстреляет своего конкурента.

Не мешкая, я распахнул на груди рубашку. По рядам стоявших вдаль стен зрителей прошёл изумлённый гул. К Мартелю подбежал один из местных жителей и толкнул его в плечо. Он сделал это очень вовремя. Ствол пистолета резко ушёл в сторону, и три пули вместо моего черепа разнесли вдребезги не менее дюжины бутылок на барных полках.

Мартель просто ошалел от наглости аборигена.

- Вот тебе, собачий сын! – рявкнул француз и с размаху ударил парня пистолетной рукоятью по переносице. Деревенский закачался; из-под руки, которой он закрыл лицо, на пол закапала кровь.

Но доктора уже обступили другие местные жители. Они вырвали у незадачливого стрелка пистолет, крепко схватили его за руки. В окружении более высоких мускулистых мужчин размахивающий пухлыми кулаками маленький толстый Мартель смотрелся нелепо.

- Да как вы смеете, вонючие обезьяны, трогать меня своими грязными лапами! – в бешенстве орал доктор на обычно покорных его воле индейцев. Глаза его гневно сверкали, изо рта летела пена. – Хорошо же, я проучу вас, неблагодарные животные. В моей лаборатории есть пробирка. Стоит мне её разбить и через сутки вирус Эбола сожрёт всех обитателей этой деревни.

- Вы напрасно злитесь, господин доктор – примирительно обратился к Мартелю один из крепко держащих его за руки мужчин. – Мы стараемся ради вашей же безопасности. Разве вы не видите татуировку крокодила на груди этого человека.

- Ну и что из этого?! - Мартель уже не кричал, а рычал, словно посаженный на цепь уличный пёс.

- Это знак Хунгу – уважительно пояснил местный. – Вы чувствуете? Ваш враг теперь даже пахнет как крокодил. Колдун изменил природу этого человека. Теперь его нельзя трогать, пока твоя жена – Маха не победит Хунгу в честном бою.

- Как у вас – местных, однако, всё сложно – мрачно проворчал выдохшийся Мартель. – Почему вы так уверены, что эта безобразная татуировка чем-то мне грозит?

- Не только вам, господин доктор – внушительно ответил один из местных. – Хунгу имеет власть над духами реки и леса. Если закон будет нарушен, то рыба и дичь уйдут отсюда. Но ещё хуже, что крокодилы, змеи, пантеры, дикие быки - начнут охотиться на нас. Они будут подстерегать нас везде – у берега, возле домов, на плантациях мака и сахарного тростника. А вас, господин доктор, обязательно сожрёт Хозяин реки. Посмотрите: этот крокодил на груди вашего врага раскрыл свою пасть именно на вас…

Когда я выходил из «Прорвы» меня провожали уважительные взгляды местных жителей и полные бессильной ярости глаза Мартеля.

 

Глава 29

   На следующий день утром меня нашёл сын Дуче. С ним был туземец-носильщик, нагруженный различным снаряжением.

- Хочу пригласить вас на охоту, - объявил Нино. По дороге он коротко сообщил мне, на кого именно мы будем охотиться:

- Мальчишка – сын рыбака видел на рассвете блеск водолазной маски в воде. Значит, к нам снова пожаловали гости. Надо их встретить…

Я собрался было расспросить Нино более подробно о том, кто эти гости и как мы будем на них охотится, но тут над нашими головами низко пролетел вертолёт:

- Майор со своей командой прилетел – прокомментировал Нино, провожая взглядом винтокрылую машину. – Теперь шансы Мартеля против ваших выросли вдвое. Майор женат на двоюродной сестре француза и постарается защитить родственничка…

Наш путь лежал берегом озера мимо стоянки кораблей. На «Ганга 2» кипела работа: по его палубе сновали многочисленные рабочие; на подвесных забортных балкончиках маляры перекрашивали борта сухогруза в тёмно-голубой цвет.

Меня заинтересовали маскировочные сети, которые были растянуты между берегом и кораблём. Нино пояснил, что таким образом изменяются очертания судна. Даже если гавань попадёт в фотообъективы разведывательного самолёта или спутника-шпиона, полицейские аналитики всё равно не смогут определить, что за конкретный корабль запечатлён на снимке. Вообще, юноша почему-то был со мной на редкость откровенен: 

- Через несколько дней он перестанет существовать, -  на ходу рассказывал он, кивая мне на корабль. – Нет, он по-прежнему будет выходить в море, и принимать в свои трюмы грузы, но под другим именем и с новыми документами. Бригада рабочих немного перестроит его надстройки, передвинет мачты, в общем, изменит корабельную архитектуру, чтобы никто не мог узнать прежний «Ганга 2». Он станет «кораблём-призраком». В нашем бизнесе работают десятки таких судов. Оформить на них новые документы не являются большой проблемой: в любом азиатском порту можно найти готового на услуги чиновника.

Нино стал рассказывать мне о выгодах пиратского промысла. Причём для юноши своих лет, он очень хорошо разбирался в экономических вопросах. Я даже высказал ему комплемент по этому поводу.

- До четырнадцати лет я жил с матерью в Англии и учился в привилегированной частной школе, - откровенничал Нино. – Этим летом я впервые уговорил отца взять меня с собой в плавание. Правда, папа хочет, чтобы в будущем году я поступил на экономический факультет университета. Но я считаю, что мне, как его наследнику, полезнее на практике хорошо изучить все тонкости семейного бизнеса и научиться руководить людьми. А финансовыми делами должен заниматься Главный советник -  консильери. Вот этот человек должен обладать многими знаниями и достоинствами. Отец уже давно ищет подходящую кандидатуру на это место. Прежнего человека, который исполнял при отце  функции главного и финансового советника убили люди Чуньцяо.

Меня не могла не насторожить та удивительная лёгкость, с которой мой собеседник посвящал меня в тайны семейного предприятия. Но парень не был похож на легкомысленного болтуна. У меня создавалось впечатление, что он с какой-то определённой целью нагружает меня конфиденциальной информацией. Но с какой именно?

 Вскоре нас встретил проводник. Вслед за ним мы вошли в лес. Джунгли мне не понравились ещё в тот раз, когда я ходил к колдуну. Впрочем, «не понравились», это не слишком точное определение. Просто я понял, что этот мир враждебен белому человеку. Со всех сторон тебя окружает серо-зелёная стена из кустов, лиан, разных колючек. Всё это шевелиться, шуршит, норовит зацепить, уколоть или порезать. Надо быть постоянно готовым к встрече с ядовитой змеёй или опасным насекомым, притаившимся в этой растительной массе.

В джунглях ощущаешь себя будто на дне глубокого колодца, ибо дневной свет сюда почти не проникает. Вся главная жизнь происходит высоко над головой - в кроне тропического леса, а ты можешь лишь увидеть крохотный кусочек голубого неба, вдруг мелькнувший в просвете между ветвями. К тому же в тропическом лесу ужасно влажно и жарко. После десяти минут пребывания здесь ты тоже становишься мокрым, как и всё вокруг.

 Какую-то часть пути мы прошли хорошо натоптанными звериными или охотничьими тропами. А вот дальше нам пришлось с помощью мачете пробиваться сквозь густые заросли. На таких участках мы продвигались с черепашьей скоростью. Пот заливал мне глаза. Хорошо ещё, что перед выходом в этот рейд Нино любезно предложил мне переодеться в тропическое армейское снаряжение. В специальных ботинках мои ноги не так сильно промокали, даже когда мы хлюпали по болотной жиже, по щиколотку утопая в ней. Тонкая сетка на лице, шарф и перчатки защищали моё лицо, шею и руки от полчищ москитов, комаров, слепней, гнуса и прочих кровососущих летающих тварей. Впрочем, полностью защититься от укусов свирепых насекомых было невозможно. Они лезли под одежду и даже временами прокусывали специальную ткань моей экипировки.

Изрядно вымотавшись, мы, наконец, обогнули гавань и оказались на противоположном берегу озера - прямо напротив деревни и стоянки кораблей. Нас уже ждали. Я услышал тихий свист. Человек с автоматом Калашникова в руках вырос перед нами словно из-под земли. Бородатый, длинноволосый в выцветшей на солнце камуфлированной куртке автоматчик был похож на партизана. Я так его про себя и назвал. Он сдержанно кивнул Нино и знаком велел следовать за ним. По дороге к нам присоединились ещё двое спутников - чернокожий пират и местный индеец.

И вот мы на месте. На небольшом пятачке вытоптанной травы лежало тело человека. Маскировочная куртка на нём была расстегнута, а зелёная футболка разорвана или разрезана спереди ножом. Я даже не сразу понял, что передо мною труп - до того динамичной была поза убитого. Казалось, он ещё продолжает бороться со смертью, выгибая спину мостиком, согнув ноги в коленях и яростно запрокинув руки за голову. Похоже, что «чистильщикам» было непросто вырвать оружие из этих судорожно скрюченных пальцев.

- Простите, хозяин, но живым его взять никак было невозможно – оправдывался чернокожий пират перед мальчишкой.

Грудь и живот убитого покрывали цветные татуировки, наподобие тех, что я видел на пленных моряках с фрегата. На голову погибшего была наброшена его маскировочная сетка. Рядом с трупом покоилась его винтовка, оснащённая снайперским прицелом и глушителем, кобура с пистолетом, несколько гранат, боевой нож. Здесь же на траве были в аккуратном порядке разложены обнаруженные при лазутчике вещи: компас, карта, рация, запасные части и боекомплект к винтовке, банка консервов, несколько плиток шоколада, фляга, бинокль, аптечка, пачка сигарет. Отдельно лежал непромокаемый мешок. Он был развязан, чтобы прибывшее на место событий начальство в лице сына капитана могло лицезреть полное снаряжение боевого пловца: водонепроницаемый чёрный комбинезон, баллоны со сжатым воздухом, маску и т.д.

- Остальных мы тоже вычислили, хозяин, - спокойным деловитым тоном доложил сыну Дуче «Партизан». – Они засели на полузатопленном японском судне-земснаряде. Там их четверо или пятеро.

Я не мог не обратить внимания на то, с каким почтением взрослые мужчины разговаривают с этим молодым парнем – ещё совсем мальчиком по возрасту, но намного превосходящим своих сверстников по своему интеллектуальному развитию, манере вести себя и умению руководить людьми. Было также заметно, что присутствующие здесь взрослые боевики преданны лично ему. Похоже, эти люди были частью небольшой «карманной армии» молодого пиратского вождя. Обращаясь к юноше, пираты называли его  «Хозяин» или «Принц».

Нино нагнулся к трупу и  приподнял край камуфлированной сетки, закрывающую голову убитого снайпера. Но вместо его лица я увидел лишь кровавое месиво. Однако сын Дуче даже не поморщился от страшного зрелища. Он присел на корточки рядом с трупом и стал обстоятельно изучать вытащенные из карманов снайпера вещи. Затем «Партизан» показал Нино искусно замаскированный пальмовыми листьями вход в нору, устроенную в корнях дерева. По словам чистильщика, убежище было защищено изнутри броневым щитом из кевлавра.

- Ловкий «турист»! – рассказчик восхищённо ткнул убитого носком своего ботинка в плечо. -  Всю выкопанную землю он клал в целлофановый мешок, относил за полкилометра отсюда и бросал в ручей. А подступы к своей норе посыпал рисом, чтобы привлечь птиц. Когда мы к нему подбирались, птахи подняли страшный переполох, предупреждая его об опасности. К тому же нам пришлось вначале снять несколько растяжек и обезвредить противопехотную мину направленного действия, закреплённую на стволе дерева. Простите, хозяин, но мы при всём желании не могли его взять живьём.

По словам «Партизана», если бы присутствующий здесь следопыт из индейцев не заметил несколько сломанных веточек на берегу, они вообще бы никогда не обнаружили схрон вражеского лазутчика. 

- А вот что, принц, мы ещё нашли в «паучьей норе» - в разговор снова вступил чернокожий пират. Он протянул Нино ленту из нескольких, склеенных между собой цветных фотографий, и пояснил: – Это панорамный снимок всей базы. На нём есть интересные отметки. Взгляните сюда, принц, здесь обозначен дом, в котором остановились вы с отцом.

Между тем охота, на которую меня пригласил Нино, только начиналась….

 

Глава 30

- Обычно они приходят по реке на лёгких быстроходных лодках – рассказывал мне Нино. - А у входа в канал надевают акваланги и уже скрытно - подводным путём проникают в базу. Но иногда вертолёт высаживает их в нескольких милях отсюда, и тогда они в течение нескольких дней пробиваются к гавани через джунгли и болота. Второй путь намного сложнее, и занимает больше времени. Зато он безопаснее. Новичков на такие задания не посылают, а опытные профессионалы умеют обходить устроенные на них ловушки.

На реке труднее сохранить скрытность. По её берегам расставлены наши посты; рыбачащие индейцы сразу оповещают нас о появлении чужаков. Поэтому часто мы перехватываем гостей прямо в лодке, ещё до того, как аквалангисты успевают уйти под воду.

Тихо переговариваясь между собой, мы лежали на берегу озера. Нино наблюдал за целью с помощью портативного специального телескопа установленного на треноге. Перед выходом на позицию Нино нанёс на своё лицо специальный маскировочный грим и помог мне тоже грамотно сделать боевую раскраску. В высокой траве под маскировочной сетью мы были надёжно укрыты от взгляда со стороны водного пространства.

В бухте имелось немало полузатопленных судов, но я уже знал, что нас интересует едва выглядывающая из воды поржавевшая надстройка старого японского судна, занимавшегося здесь когда-то дноуглубительными работами. Мне показалось, что от цели нас отделяло что-то около семисот метров. Нино был вооружён дальнобойной крупнокалиберной винтовкой с мощным оптическим прицелом. По его словам из своей «Беретты» 50-го калибра он смог бы достать засевших на старом корабле «туристов» и на вдвое большем расстоянии. Но молодой пират намеревался хотя бы одного диверсанта взять живьём. Ночью его люди должны были доставить сюда акваланги, и на рассвете Нино планировал атаковать убежище вражеских лазутчиков. Как я успел понять, парень, не смотря на свой зелёный возраст, был уже опытным охотником, прошедшим под чьим-то грамотным руководством хорошую подготовку.

- А кто они такие? – рискнул полюбопытствовать я.

Нино ответил с нескрываемой мальчишеской гордостью:

-  Нами многие интересуются: международное антипиратское агентство IMB, например, или ЦРУ; морская полиция Малайзии. Список можно продолжать долго. Месяц назад наш патруль выследил и сумел взять живьём унтер-офицера австралийской военно-морской разведки. Когда люди отца стали с ним разговариваться, выяснилось, что австралийцы взяли нас в разработку после нападения на торговое судно под их флагом. Но гораздо чаще мы даже не знаем, кого именно закидали гранатами или сожгли огнемётом в «паучьей норе». На трупах никогда не бывает личных опознавательных жетонов-«смертников» или документов. Это большая удача взять «туриста» живьём для допроса.

- А сегодняшний снайпер?

- С ним как раз всё ясно  - сразу повеселев, отозвался Нино. – Свои документы люди Чуньцяо обычно носят на собственной коже. Если цэрэушники и полицейские в основном проводят разведку, то посланцев Старого лиса интересуют наши скальпы. Больше всего меня сейчас интересует «крот», сообщивший снайперу, в каком именно доме в этот приход в базу остановился мой отец. Из соображений безопасности папа каждый раз меняет место ночлега, постоянной резиденции в Порт-Рояле у нас нет.

Слушая рассказ молодого пиратского принца о звериной борьбе, которую на протяжении многих лет ведут между собой два пиратских синдиката, я вспомнил где-то вычитанную историю про заброшенный остров в Северном море. Когда-то на затерянном в серых волнах клочке земли размещался шахтёрский посёлок. Но потом компания закрыла своё предприятие и эвакуировала рабочих с семьями на «Большую землю». И всю территорию острова поделили между собой несколько крысиных семейств. Отныне они, а не люди или морские птицы стали полновластными здешними хозяевами. И хотя местной земли с её растительностью, насекомыми и птичьими кладками с лихвой могло хватить на всех грызунов, каждый крысиный клан норовил поголовно уничтожить конкурентов. Учёные-исследователи, которые заинтересовались жизнью хвостатых островитян, оказались свидетелями жесточайших войн за полное господство над территорией…

Точно также бандитский клан, к которому принадлежал Дуче, не на жизнь, но насмерть «грызся» с империей китайца Чуньцяо, которого Нино не без почтения в голосе именовал, то «Старым лисом», то «Желтолицем дьяволом». Причём война эта, как я понял, велась с переменным успехом и на каждый удачный выпад одной стороны тут же следовала не менее эффектная контратака противника. 

- В прошлом году наш человек, внедрённый в окружение «Старого лиса», сумел за несколько минут до отъезда Чуньцяо в ресторан закрепить магнитную мину под днищем его «Мерседеса» - рассказывал мне Нино. - Но обычно очень пунктуальный «Старый лис» что-то почувствовал и немного задержался в доме. А лимузин взлетел на воздух вместе с его личным водителем и 15-летней женой. Впрочем, у Чуньцяо в запасе осталось ещё пять жён. Но за эту потерю «Желтолицый дьявол» всё равно сполна расквитался с нами: через три месяца его люди выкрали мою двоюродную сестру и в семи посылках по частям прислали её родителям обратно (как ни странно о гибели сестры Нино рассказывал почти равнодушно). А потом кто-то из подкупленных Чуньцяо членов нашего экипажа сумел проникнуть в каюту главного советника отца и  зашил контейнер с радиоактивным веществом в его матрас. Когда всё выяснилось, было уже слишком поздно – консильери получил такую огромную дозу радиации, что в госпитале его поместили в отдельный защитный бокс, а похоронили в свинцовом гробу, который опустили в бетонный саркофаг… 

За разговором время пролетело быстро. К моему большому облегчению Нино не собирался всю ночь сам сидеть в засаде, ведь надо было поужинать и отдохнуть. И ничего, что до захода солнца нам так и не блеснул вражеский оптический прицел в чёрных провалах иллюминаторов полузатопленного японского корабля.

- Я чувствую, что они там – Нино бросил  взгляд полный азарта на озеро. -  Перед рассветом мы застанем их врасплох. Отец будет очень доволен, когда я доставлю ему парочку диверсантов для допроса. Ему будет очень интересно узнать, какая сука сливает информацию Чуньцяо.

 Итак, с наступлением темноты мы с Нино осторожно отошли с наблюдательной позиции в глубину леса. Здесь на небольшой поляне Партизаном и его людьми был устроен лагерь для ночёвки. После ужина я забрался в натянутый для меня гамак. Хотя сделать это оказалось совсем не так то просто, как я об этом говорю. Чтобы ночью меня не сожрали осы, слепни и комары, которых тут было видимо-невидимо, необходимо было соблюсти определённую технологию укладки своего тела в гамак. То есть вначале необходимо было немного приоткрыть молнию противомоскитной сети, быстро протиснуться в небольшой лаз, и тут же закрыть за собой «ворота». Так мне порекомендовал сделать Нино. Ему, как человеку опытному легко было давать такие советы!

Неожиданно подвесная кровать повела себя как необъезженный мустанг, - всё время норовила выскочить из-под моей задницы и спины. С большим трудом мне удалось погрузить своё тело в качающуюся койку, зато теперь можно было блаженно потянуться, наслаждаясь долгожданным покоем. Гамак приятно покачивался, воздух был наполнен озёрной свежестью.

 

Глава 31

 Проснулся я от хлопков, которые доносились со стороны озера. Была ещё ночь. Эти звуки напоминали взрывы петард. Я услышал расстроенный возглас Нино:

- Свинья! Он закидал их гранатами! Вместо живых информаторов мы получили изувеченные трупы.

- Но, может быть, он использовал только шумовые и световые гранаты, чтобы оглушить и ослепить «туристов» - предположил чернокожий пират.

- Разве вы не знаете, что этот мародёр не любит брать пленных, если только за них нельзя получить хороший выкуп – мальчишка чуть не плакал от досады. – Конечно, гораздо безопаснее шарить по карманам ещё тёплых трупов, чем в рукопашной добывать «языка»!

Выяснилось, что ночью в район операции прибыл прилетевший накануне вертолётом Майор с пятью своими боевиками. Кто-то сообщил ему о намечающейся операции и местонахождении  секретной водолазной базы. Под прикрытием тумана штурмовая группа скрытно подошла на надувных плотиках к полузатопленному судну и уничтожила всех, кто там находился.

…Майор лихо перепрыгнул с лодки на берег, не дожидаясь, когда она причалит к берегу. Первым делом он расстегнул на себе ремень, и портупея с подсумками упала на песок. Вояка несколько раз энергично присел, выполнил наклоны в разные стороны, разминая затёкшие мышцы после продолжительного сидения в лодке с веслом в руках.

Подойдя к Нино, наёмник шутливо по-боксёрски слегка чиркнул его справа по подбородку расслабленным кулаком. В ответ Нино со злостью выкинул вперёд левую руку, метя обидчику в область переносицы. Но Майор даже не поднял рук, чтобы защититься, лишь чуть отклонился корпусом назад, так что костяшки нацеленной в него пятерни не долетели какие-то несколько миллиметров до цели. Разозлённый не на шутку Нино принялся яростно рассекать воздух боксёрскими сериями, а Майор со снисходительной улыбкой на лице кружил вокруг него, изящно пританцовывая, уклоняясь от ударов, и по-прежнему не поднимая рук. При этом он добродушно посмеивался и примирительно говорил насупленному юноше:   

- Ну не дуйся, сынок! Ты же знаешь, что дядя Майки всегда заботился о тебе. Я как узнал, что ты решился на такое рискованное дело, сразу рванул сюда, чтобы подстраховать старого приятеля. Твоё дело издали стрелять по мишеням, а рисковать башкой в ближнем бою удел простых парней вроде меня. У  них там - в трюме целая водолазная станция была оборудована. Одного «туриста» мы сразу наверху кончили, а потом ещё троих в подводном коконе. Правда, пришлось повозиться. Чарли-бомбардировщика потеряли… И вообще, до самого конца заварушки не было ясно, мы их закончим или они нас.

- А кто тебе рассказал о базе? – сузив глаза, поинтересовался Нино, продолжая наступать на солдата. На это Майор от души рассмеялся:

- Я же учил тебя, сынок: своих информаторов нельзя сдавать ни при каких обстоятельствах. Кстати, ты должен сказать им спасибо. Ещё неизвестно чем бы для тебя закончилась игра в войну, если бы добрые люди вовремя не ввели меня в курс дела.

Наёмник выглядел настоящим «псом войны»: высокий, широкоплечий, атлетично сложенный. На лбу высокие залысины, сломанный нос, властный взгляд из-под низкого лба, сильная линия рта, бычья шея. Я заворожено наблюдал как этот почти двухметровый гигант с удивительной лёгкостью пританцовывает вокруг безуспешно пытающегося его ударить мальчишки. При этом наёмник имел довольно добродушный вид. Ему явно доставляло удовольствие дразнить рассерженного щенка.

Но вот взгляд Майора скользнул по мне. Лицо его сразу стало жёстким и злым, а взгляд твёрдым и холодным. Вояка подошёл ко мне расслабленной тигриной походкой. Некоторое время он с удивлением рассматривал меня, чуть оценивающе склонив голову на бок. Затем, глядя мне прямо в глаза, веско пообещал:

- Мой родственник Мортель убьёт вас. А я ему помогу это сделать…

 

Глава 32

 По возвращении в деревню из охотничьей экспедиции Нино пригласил меня на ужин в «Прорву удовольствий». Хозяин выделил нам лучший столик и лично принял заказ у дорогого гостя.

Все вокруг только и говорили, что о предстоящем на следующее утро визите в деревню лесного колдуна. Больше года Хунгу не появлялся в посёлке. Однако, приняв мою сторону в конфликте с Мартелем, отшельник получил возможность вернуть своё законное место среди соплеменников и наказать француза. Но для этого ему необходимо было схлестнуться в колдовском поединке со своей бывшей женой – Махой и победить её.

Я спросил у Нино, как будет выглядеть битва чёрных магов.

- Ничего особенного – с интересом разглядывая симпатичную официантку, рассеянно ответил Принц. – Никаких обменов молниями и вызовов духов ада не предвидеться. Просто два дикаря нацепят на себя ритуальные маски, разрядятся в костюмы каких-нибудь мифических чудовищ и будут час или два танцевать друг перед другом, изображая, то одного жуткого монстра, то другого. Кто первым не выдержит сыплющихся на него проклятий и покинет «поле боя», то и считается проигравшим.

 Нино заказал шикарный ужин из жареной рыбы, филе цыплёнка с рисом, различных салатов, холодных закусок и хорошего вина. 

- Надеюсь, такое угощение вам понравиться больше, чем то, которым вас потчевал Хунгу – с иронией подмигнул мне молодой человек, принимаясь за еду. Я уже успел рассказать ему о подробностях своего визита к колдуну, умолчав лишь о странных видениях, которые посетили меня после выпитого в гостях чая.

- Ничего-ничего, этот опыт будет вам полезен –  заверил меня Нино. –  Однажды моему отцу, чтобы не умереть с голоду в диких горах и не попасть в руки врагов пришлось вместе с напарником убить третьего члена их группы и в течение недели есть его мясо. Человек нашего ремесла должен быть готов переступить любой психологический барьер, чтобы выжить. Это то мне и нравиться больше всего в нашей профессии. А у местных можно многому научиться в плане всеядности. Они едят всё  - от древесных червей до змей. Крысы у них даже считаются деликатесом, как курятина или свинина. К тому же крыс не надо специально откармливать. Их полным-полно водится в окрестных зарослях сахарного тростника. Ещё ленивые по природе индейцы любят разжигать костры рядом с термитниками. Насекомые слетаются на огонь и становятся свежезапечёным вкусным блюдом.

Было заметно, что выпускнику чопорной английской частной школы нравиться играть в крутого парня. Его глаза светились мальчишеским задором, щёки были пунцовыми от выпитого вина. «А ведь это он руководил «терпящими бедствие рыбаками», которых спас экипаж «Ганга 2» - вдруг вспомнил я, глядя на юношу. Я попытался представить, с каким выражением лица юный принц наблюдал за тем, как китайские наёмники его отца режут ножами судового врача и его медсестру. И в этот момент на пороге заведения появились Мартель и Майор. Француз был уже изрядно пьян. Увидев своего заклятого врага, он сложил пальцы правой руки в некое подобие пистолета и прицелился в меня:

- Паф-паф!!! Я всё равно прикончу вас, месье полупокойник!

Майор похвально похлопал родственника по спине и громко произнёс:

- Вы обязательно это сделаете, мой дорогой друг, и в ближайшее время! Для этого русского самозванца уже выкопана яма за деревней.

Они заняли столик на другой стороне зала.

-  Пара гремучих змей! – зло процедил сквозь зубы Нино, с ненавистью гладя на отмечающих свою встречу Майора и французского доктора.

- Но мне показалось, что Майор симпатизирует вам?

- Симпатизирует! – зло усмехнулся Нино и понизил голос до шепота. – Отец взял его на работу, когда этого «солдата удачи» выкинули за мародёрство из Иностранного легиона. Из Анголы, куда он отправился сразу после увольнения, записавшись в наёмную армию УНИТА, Майор вернулся в Европу без единого гроша в кармане. Возможно, вы слышали про полковника Калана, который убил 14 своих подчинённых. Скандал получился слишком громким. После этого ЦРУ, желая избежать самокомпроментации в глазах всего мира, прекратило финансировать  наёмников и им пришлось на последние деньги самостоятельно выбираться из Африки.

Когда отец впервые встретил Майора, уволенный десантник работал вышибалой в низкопробном марсельском баре, а сейчас владеет строительной компанией в Испании и отелем под Неаполем. Но ему всё мало! Эта гадина опасней Чуньцяо и ЦРУ вместе взятых. Он и со мной возился – обучал  всяким спецназовским премудростям - только для того, чтобы втереться в доверие к моему отцу. Я его успел хорошо изучить. Иуда мечтает однажды убрать нас и взять отцовский бизнес в свои руки.

- Почему же ваш отец не разберётся с ним?

- Если бы всё было так просто! – горько усмехнулся Нино. - С некоторых пор Майор подчиняется уже не моему отцу, а Совету директоров синдиката. Главные боссы используют наёмника и его людей в качестве пожарной команды, бросая на самые ответственные операции. За боевые таланты и умение быстро собрать под своей командой лучших головорезов со всего света Майору даже прощают его склонность играть по собственным правилам и нелюбовь к подчинению.

Заговорив о Майоре, Нино перешёл на его французского приятеля:

- У них много общего. Если Майора вышибли из легиона за воровство, то месье Марсель приехал в эту страну по линии организации «Врачи без границ». Но через год работы его поймали на спекуляциях лекарствами из гуманитарной помощи и подпольных абортах. В Индонезии ему официально запрещено заниматься врачебной практикой. А во Франции «великого учёного и гуманиста» ждёт суд и возможно тюрьма. Он страшно бедствовал, когда мой отец взял его на работу. Зато теперь этот мерзавец готов исполнить любое поручение своего родственника. Он очень опасен, так как хорошо разбирается в ядах. Отец подозревает, что это Мартель подложил радиоактивный элемент главному его советнику.

- Но я слышал, что он ведёт исследовательскую работу для Института Пастера?

- В этом они тоже похожи – усмехнулся Нино. – Майору нравиться щеголять своим офицерским чином, хотя в Легионе он был всего лишь сержантом. А эта оскотинившаяся пьянь, которой часто бывает лень дойти от дома до пивной, обожает рассказывать про свои опасные исследовательские экспедиции и прочие подвиги во славу нау... - Нино не закончил фразу. Он вдруг стал похож на ястреба заметившего добычу. Я проследил за его взглядом. Майор вместе с пышнотелой дамой поднимался по лестнице на второй этаж. Через несколько минут после ухода наёмника Мартель тоже с грохотом поднялся из-за стола, опрокинув стул, и шатающейся походкой двинулся к выходу. Мы с Нино переглянулись. 

- Это ваш шанс, доктор, и другого не будет! – взволнованно прошептал Принц. Он демонстративно принял глубокомысленную позу мыслителя, прикрыв лицо рукой, и тихо забормотал:  – Делайте, что хотите, но француз должен исчезнуть – прямо сейчас!

- Как исчезнуть? – растерянно спросил я.

- Как исчезнуть! – зло передразнил меня Нино. – Откуда я знаю! Он - ваша проблема. Хоть в выгребной яме его утопите или съешьте сырым. Сами что-нибудь придумайте. Но если вы его сейчас не уничтожите, то он на пару с Майором прикончит вас без всяких колебаний в ближайшие 24 часа. Ну что вы сидите с таким видом, будто вас пришили к стулу?! Решайтесь! Если, конечно, хотите жить. Майор, видимо, давно лишён женского общества, если в такой момент решился оставить в стельку пьяного родственника без своей опеки.

- Хорошо я попробую, - растерянно пробормотал я. – Но чем же я его буду…

- Подберёте какой-нибудь булыжник по дороге. Только запомните: никто не должен видеть, как вы его кончите. И обязательно спрячьте труп. Пока поединок колдунов не состоялся, ни вы, ни Мартель не имеете права проливать кровь своего противника. Если будет доказано, что вы убили конкурента, местные вас линчуют.

- Я всё понял.

- Вот теперь вы мне нравитесь, док. У вас всё получиться. Отец не даром выбрал именно вас. А теперь внимательно слушайте меня. Я помогу вам создать себе алиби. У барной стойки сидит проститутка. Видите? Вот вам деньги, заплатите ей за два часа работы. Затем поднимайтесь с ней в номер. Вы можете смело рассказать Марго о своём намерении убить Мартеля. Она, как, впрочем, и многие местные «девочки», так люто ненавидит француза, что и под присягой, и под пытками будет твердить, что все два часа вы были с ней и никуда не отлучались. Слушайте дальше. Объяснившись с дамой, покиньте номер и идите вконец коридора. Там будет окно. Оно выходит на крышу низкой пристройки. А дальше вы попадёте во внутренний дворик заведения. Забор там чисто символический. Мартеля вы сможете перехватить у его дома. Знаете, где это?

Я кивнул, дом Мартеля находился недалеко от нашего с Поли сарая.

   - Только помните, что я вам сказал: никто не должен вас увидеть. Когда всё сделаете – спрячьте получше тело и сразу возвращайтесь обратно. Обычно в таких случаях принято подрывать труп большим зарядом взрывчатки, чтобы развеять его в пыль; или растворять в ванне с серной кислотой. Но у вас такой возможности не будет. Поэтому, если станете его топить, то привяжите, что-нибудь тяжёлое к телу, а если зарывать – то копайте яму глубже. Удачи!

 

Глава 33

 Проститутка по имени Марго отреагировала на новость о том, что я собираюсь убить Пьера Мартеля очень эмоционально:

- Потрясающе! Сгораю от нетерпения услышать, что мерзкого француза нашли с проломленным черепом. Я бы всё отдала лишь бы присутствовать при этом. Хотя, если честно, до сих пор я мечтала лишь о его кастрации. Но вы, сударь мой, превзошли самые смелые мои мечты.

Своим обликом Марго воплощала понятие «вульгарность»: плохо прокрашенные с чёрными корнями волосы «под платиновую блондинку», обилие косметики на одутловатом лице, мушка над большим пунцовым ртом, прокуренный грубый голос. Разговаривая со мной Марго курила, не утруждая себя тем, чтобы выпускать табачный дым в сторону от моего лица:

- Скажите, а как вы собираетесь убить этого жирного бегемота?

- Пока не знаю, - откровенно признался я, - но мне необходимо это как-то сделать.

- Жаль, - Марго разочарованно вздохнула. – Видимо, я рано обрадовалась. У вас такое растерянное лицо, будто это вас сейчас будут убивать. А у Мартеля между прочим пистолет. И на этот раз он заряжен. Уж извините, господин герой, но я не могу каждую ночь выкрадывать у пьяного «мусьё» патроны из его «пушки».

- Ничего, я как-нибудь сам.

- Да вы не обижайтесь, - Марго примирительно мне улыбнулась, - надеюсь, у вас всё получится. Мартель давно заслужил билет в Ад.

  Выходя из номера, я прихватил с собой недопитую бутылку, что осталась от парочки, занимавшей комнату до нас. На её дне оставалось немного жидкости бурого цвета.

Я быстро прошёл по коридору, открыл окно, спустился на крышу пристройки и спрыгнул в маленький дворик. Забор мне перелезать не пришлось, ибо в одном его месте отсутствовали несколько досок. Я нырнул в лаз и сразу увидел стайку мальчишек. Чумазые мордашки, словно по команде повернулись в мою сторону. Я поднёс бутылку к губам и запрокинул голову. Пока спиртное лилось по моим губам и подбородку, я, скосив глаза, исподволь наблюдал за поведением нежелательных свидетелей. Видимо, моя покачивающаяся на пьяных ногах фигура не заинтересовала их. Вскоре они кричащей гурьбой побежали на соседнюю улицу, а я поспешил к дому своего врага.

Не смотря на то, что я покинул «Прорву» значительно позже своего противника, мне пришлось ещё несколько минут дожидаться его появления. Засаду на Мартеля я устроил в густом кустарнике метрах в десяти от дверей его дома.

Вначале я услышал  пьяный голос коллеги, заплетающимся языком Мартель горланил какую-то песню похабного содержания. Вскоре я увидел и его самого: француза сильно шатало, словно он двигался по палубе корабля в сильный шторм. Я стал прикидывать, с какой стороны подбегу к противнику и как ударю его бутылкой по голове.

И тут на крыльцо хибары вышла сутулая женщина с усталым угрюмым лицом. Она принадлежала к местной народности. Видимо, это была одна из туземных жён француза. Я растерялся, операция срывалась. «Сейчас они вместе войдут в дом – лихорадочно размышлял я. - Супруга уложит подгулявшего мужа спать, а сама будет рядом хлопотать по хозяйству. Чтобы достать Мартеля в доме мне придётся заодно перебить всех его обитателей. И ещё неизвестно, сколько их там!». Нет, к такому повороту событий я был абсолютно не готов! 

Некоторое время женщина с выражением какой-то унылой покорности на лице наблюдала с крыльца за приближающимся мужем. Было заметно, что ей очень не хочется идти ему навстречу. Мартель сам подозвал жену к себе – властно и злобно. А когда хрупкая и маленькая, словно подросток, женщина подошла к французу, толстяк с размаху ударил её кулаком в ухо. Я видел, как дёрнулась голова несчастной. Но одного удара пьяному садисту показалось мало.

- Как ты мне опротивела, тупая мартышка! Когда только ты сдохнешь. В этой глуши я забыл, как выглядит нормальная ухоженная белая женщина. Вокруг одни самки макак и шлюхи!

Постепенно зверея, Мартель яростно дубасил кулаками свою туземную жену, как боксёрский мешок. А когда хрупкая, похожая на молодое деревцо, женская фигура, будто надломившись, упала под ноги своему мучителю, француз стал пинать её ботинками. Причём, он бил не абы куда, а старался непременно попасть в лицо, в грудь или в живот своей жертвы. Лицо француза стало багровым, он взмок от пота и тяжело сопел.

Наконец, подустав, доктор переступил через едва подающее признаки жизни тело. Вытирая рукавом рубашки пот со своего лица и шеи, француз направился к кабинке уличного сортира, но дверь туалета оказалась запертой изнутри. Скорее всего там находилась другая туземная наложница доктора, которая теперь пыталась избежать «мужниных ласк».

Безуспешно подергав некоторое время дверь, и пообещал покалечить ту, которая засела в туалете, Мартель направился по тропе, ведущей к реке. Стараясь ступать, как можно тише, я последовал за ним, держась за деревьями. 

Мартель собирался воспользоваться речным туалетом - дощатой платформой, установленной на сваях над водой. Как не был доктор пьян, он всё же не сразу приступил к оправлению своих физиологических нужд. Сперва доктор расстегнул кобуру, вытащил и привёл в боевое положение свой «Кольт»; подойдя к краю деревянной платформы, он некоторое время всматривался в воду, желая убедиться, что в тёмной мутной глубине не притаился грозный хищник.

Пока я находился шагах в двадцати от противника, прячась за толстым стволом дерева. Сердце бешено билось у меня в груди, я чувствовал как от волнения и страха у меня дрожат ноги. Сама судьба предлагала мне оптимальный способ избавиться от смертельного врага. Надо было только помочь складывающимся в мою пользу обстоятельствам.

У противоположного берега на отмели из воды выступали широкие и длинные гребнистые крокодильи хребты. Казалось, что хищные ящеры с ленивым любопытством рассматривали человека на помосте. Ещё одна пятиметровая туша неподвижным бревном лежала на красноватом песке пляжа. Но это было обманчивая сонливость. Как я уже знал, в это вечернее время дня крокодилы наиболее склонны к охоте на любителей прогуляться вдоль речных берегов и поплескаться после душного дня в прохладной воде.

Убедившись, что ему ничего не угрожает, Мартель расстегнул штаны и сел у края платформы. Пистолет он положил на доски настила перед собой. Я тихо стал подкрадываться к нему. Перед тем, как броситься на врага, я одним ударом о большой камень отбил дно у бутылки и выскочил на открытое пространство. Увидев меня, Мартель вытаращил глаза, изо рта его вырвался возглас крайнего изумления «О-о-о!». Инстинктивно француз отшатнулся от приближающейся опасности и рухнул с платформы в воду. Мощный всплеск мгновенно привлёк внимание дремлющих хищников.

 Я с содроганием наблюдал за тем, как быстро побежал к воде на своих кривых ногах бронированный ящер на противоположном берегу. Сонные туши на отмели тоже мгновенно сорвались с мест и со скоростью курьерского поезда пересекали речное русло.

Подходя к краю платформы, где только что сидел Мартель, я отфутболил подальше в реку так и не пригодившийся моему противнику кольт. 

- Умоляю вас, пощадите меня! Я сегодня же ночью уеду отсюда! У меня семья во Франции и здесь тоже. Ради моих детей дайте мне руку! 

Я стоял на краю платформы и смотрел на рыдающего от ужаса врага. Француз подплыл к платформе и схватился за сваю.

- Ну спасите же меня, роди Христа, благородный месье! Как врач врача прошу вас о сострадании! Обещаю: вы никогда не пожалеете об этом. Всё, что было между нами - досадное недоразумение! Спасите!

 Ругая себя последними словами за мягкотелость, я протянул французу руку. Мартель вцепился в неё мёртвой хваткой. И тут под платформой поднялся водяной бурун. В полуметре от меня по доскам настила хлестнул мощный гребнистый хвост. Перед моими глазами мелькнули жёлтые щитки крокодильего брюха, плоская башка с громадными раскрытыми челюстями. Грозная сила мгновенно выхватила француза из моей руки, да ещё и меня попыталась смахнуть в воду. Несколько крокодилов прямо у меня на глазах начали рвать француза на части. Впрочем, это продолжалось недолго. Вскоре тело Мартеля исчезло в мутных водах.

 

- Значит, вы всё-таки убили его? – в который раз недоверчиво спрашивал меня Нино. Сын Дуче провожал меня до нашего с Полли сарая. Мы только что вышли из «Прорвы удовольствий». А до этого я вернулся за покинутый столик тою же дорогой, что и отправился вслед уже покойному Мартелю.

- Я его не убивал – помню, мрачно ответил я тогда Принцу. У меня было тяжело на душе. А тут ещё этот мальчишка с плотоядным блеском в глазах жаждал кровавых подробностей случившегося. 

- Как не убивали!? – озадаченно наморщил лоб Нино. – Но вы же сами сказали, что решили проблему! Зачем же вы морочите мне голову, док!

- Да сказал! – твёрдо повторил я. – Но я его не убивал, даже пальцем не тронул. На моих руках нет его крови.

- А кто же тогда его убил?

- Река.

- Что за бред! Не знаю, что у вас там произошло с французом, но вы, похоже, повредились в уме.

- Да говорю же вам: Мартеля сожрали крокодилы!

- Ах, крокодилы! – в радостном озарении воскликнул Нино. – Так это же самый лучший исход дела! Теперь можно не опасаться, что местные отыщут труп доктора. Кроки надёжно прячут добычу в какой-нибудь подводной яме – «камере смерти», а когда пища протухнет, сжирают её вместе с костями. От доктора даже наручных часов и пуговиц не остается! Поздравляю, вы отлично справились с проблемой!

     За разговором мы подошли к моему сараю и остановились на некотором отдалении от него.

- А знаете, что, - Нино дружески взял меня под локоть, - лучше проведите эту ночь под крышей моего дома.

- Зачем?

- Поверьте, так будет лучше – уклончиво ответил Нино. – Вы в нашем деле ещё человек новый и только начинаете осваиваться. Так что доверьтесь мне.

 

Глава 34

Дом, который занимали Нино и его отец, внешне ничем не отличался от других деревенских хибар. Разве что охранялся особенно тщательно. Зато внутри береговая ставка капитана была обставлена хорошей мебелью и снабжёна всей необходимой для комфортной жизни бытовой техникой.

В эту ночь Дуче находился на сухогрузе. Там круглые сутки шли работы по переоборудованию корабля. По словам Нино, в последние дни его отец часто оставался ночевать на судне:

- Папа долго не может сидеть на берегу без дела – на него нападает зелёная тоска, отчего отец становиться очень раздражительным. Чтобы снова почувствовать себя в своей тарелке ему необходимо вдохнуть солёный ветер океана, заняться живым делом. Обычно за несколько дней до отхода папа начинает постепенно перебираться на судно, проводя на нём большую часть дня.

Мы расположились в уютных креслах. Девушка-служанка поставила на маленький столик перед нами великолепный фарфоровый сервиз и разлила по чашкам чай. На трехъярусном подносе были аппетитно разложены крохотные треугольные сэндвичи с яйцом, сёмгой и очищенными огурцами. Над бутербродами расположились румяные поджаристые пшеничные булочки с джемом и топлёными сливками. Венчали «башенку гурмана» миниатюрные пирожные.

- Привычка к традиционным британским чаепитиям в стиле «Афтенун ти» и к качественной одежде осталась у меня со школьных лет – видя мой восторг от созерцания столь роскошного десерта, важно пояснил Нино. В определённых ситуациях обычное мальчишеское позёрство брало в нём вверх над немногословной сдержанностью «крутого мужчины».

– Личный повар отца обычно готовит мне по утрам чисто английский завтрак из яичницы, тостов и горячего шоколада. Отец же предпочитает итальянскую или французскую кухню. Папа вообще любит покушать. Например, может во время стоянки в каком-нибудь африканском порту заказать доставку частным самолётом из Японии страшно дорогого мраморного мяса «Кобе». Его личный повар при первой же возможности обязан пополнять запасы белужьей икры, трюфелей, маслин, первоклассных французских сыров.

- Великолепно! – я с наслаждением смаковал вкус хорошего чая, стараясь поскорее позабыть пережитый кошмар. Но сделать это так быстро было невозможно. Я ещё ощущал кожей ладони руку Мартеля…  

- Мы многое можем себе позволить – горделиво повёл головой Нино. - Высокое положение в иерархии компании позволяет получать все доступные жизненные удовольствия. Но отец всегда учил меня, что жизнь состоит не только из наслаждений. Это он заставил маму отдать меня в привилегированное учебное заведение с армейскими порядками. В школе нас держали в довольно спартанских условиях: простая питательная пища, строгая дисциплина, много учёбы, спорта и совсем чуть-чуть развлечений. Поесть вдоволь своих любимых пирожных и поиграть в компьютерные игры я мог лишь в уикенд, когда мама забирала меня домой. И всё же я считаю, что мне не слишком повезло с воспитанием, - я не прошёл такой отменной жизненной школы, как мой отец.

И снова в порыве совершенно необъяснимой откровенности Нино стал рассказывать мне о том, как в конце пятидесятых годов один очень влиятельный сицилийский Дон (к счастью для меня имён парень не называл) послал своего доверенного человека в Нью-Йорк, чтобы тот помог некоему местному авторитету, тоже «сицилийского происхождения», взять под свой контроль часть города. Этим посланцем был Дуче (тогда у него, естественно, были другие имя и кличка). В те годы отец Нино был простым солдатом одного из боссов сицилийской мафии - «Коза Ностра».

Молодой итальянский эмигрант не обладал выдающейся физической силой; в ту пору он совсем не говорил по-английски и воспринимал многие стороны американской жизни с наивным детским восторгом. Да и где необразованной деревенщине было обучиться иностранному языку, хорошим манерам и умению носить костюмы. Зато у него были очень важные для начинающего гангстера достоинства – природный ум, звериная интуиция, отвага и безжалостность. В течение года Дуче отправил на тот свет нескольких крупных бандитов и помог своему боссу захватить контроль над интересующей его территорией. Но потом  американского Дона, на которого Дуче работал, упекли за решётку. А вместе с ним «копы» «закрыли» и его специалиста по «мокрым делам».

- За год мой отец побывал в пяти тюрьмах! – с гордостью продолжал рассказывать Нино. – А потом его, как неисправимого арестанта, отправили на «Скалу» - в знаменитый Алькатрас.

Дуче поведал сыну немало интересных подробностей о своём недолгом пребывании в этой «супертюрьме», которую ещё называют «американской Сибирью», имея в виду, что сбежать из неё невозможно. Оказывается, большую часть времени заключённые Алькатраса проводили в закрытых камерах. Территория тюрьмы контролировалась большим количеством прекрасно обученных и вооружённых охранников. Но главное, что от берега «Скалу» отделяли ледяные воды залива с очень сильным морским течением. А чтобы заключённые не могли натренировать своё тело к долгому пребыванию в холодной воде, каждый вечер заботливая охрана устраивала им тёплый душ. Среди обитателей тесных камер ходили слухи, что воды вокруг острова-тюрьмы патрулируют акулы-людоеды, которых персонал исправительного заведения специально подкармливает.

- Примерно за год до закрытия Алькатраса мой отец с напарником сумел сбежать из неё – сообщил Нино и выдержал многозначительную паузу. – Только ему одному удалось это сделать за всю историю «Скалы»! А ведь отец тогда был ненамного старше меня. Правда, власти скрыли скандальную информацию от прессы, вероятно, чтобы избежать обвинений в халатности. Дедушке прислали по почте урну с прахом и бланк официального извещения, что их сын умер от перитонита.  

По словам Нино, его отец сумел выбраться за внешние стены тюрьмы и вплавь добраться до берега. А его товарищ по побегу пропал – утонул или был съеден акулами.

Потом Дуче вернулся на родину и участвовал в знаменитой Первой войне мафии на Сицилии. В конце концов, за убийство нескольких влиятельных «Донов» Комиссия сицилийской мафии приговорила отца Нино к смерти. Если бы агентам ФБР стало известно, что объявленный мёртвым узник Алькатраса жив, то «федералы» тоже с удовольствием бы усадили опасного мафиози на электрический стул или упекли бы в камеру пожизненного заключения. Дуче пришлось исчезнуть: сменить внешность в клинике пластической хирургии. Он стал абсолютно другим человеком с новым именем и биографией!

- Мой отец всё-таки создал собственную «семью» - закончил свой рассказ Нино. -  Правда, для этого ему пришлось уйти в океан. Морской промысел – очень выгодный бизнес и скоро вы в этом сами убедитесь.

- Скажите, а почему вы так откровенны со мной? –  находясь под впечатлением от услышанного рассказа, напрямик спросил я парня.

- У отца на вас есть кое-какие планы – уклончиво ответил Принц.

- Значит, он знает о наших беседах?

Нино посмотрел на меня так, будто это он был почти вдвое старше меня, а не я его:

- Можете мне поверить, дружище, в том мире, к которому вы теперь тоже принадлежите, языки и головы отрезают за тысячную долю информации, которая отныне храниться в вашей голове. Поэтому можете считать, что вам оказано исключительное доверие со стороны моего отца. Только не спрашивайте меня, почему он так вам доверяет. Об этом вы узнаете в своё время…

Ночью в дверь дома негромко постучали. Я слышал, как охранник сообщил Нино, что пришёл начальник местной полиции Сержант Сугенг:

- Говорит, что у него срочное дело к капитану.

- Скажи парням: пускай пропустят – заспанным голосом распорядился Нино, и, немного подумав, добавил: - Пускай только отберут у него «пушку» и хорошенько обыщут. После истории с обнаруженными у «туриста» фотоснимками никому нельзя доверять.

Я быстро оделся. А сын Дуче, похоже, собирался проводить аудиенцию не вставая с кровати.

Полицейский  вёл себя, как мелкий клерк, вызванный на ковёр к большому начальнику. Он чуть ли не через слово кашлял, затем извинялся и смущённо тискал в руках свою фуражку. На молодого пиратского Принца сержант смотрел как на фараона, от которого целиком зависит его жизнь и благополучие.

- Я только хотел получить инструкции…Тхе, тхе… Ситуация не совсем ясна. Не знаю как мне поступить, чтобы, значит, всё исполнить в ваших интересах…тхе… А то местные могут много чего натворить…тхе…тхе…

- Послушайте, офицер, - благосклонным тоном обратился к визитёру Принц. – Вы правильно сделали, что пришли посоветоваться. Мой отец очень ценит вашу лояльность. Так что излагайте дело напрямик и без церемоний.

После таких слов полицейский немного успокоился, перестал кашлять и стал обстоятельно рассказывать, что местные жители узнали, что французского доктора ещё до исхода боя колдунов подло убил «Белый крок». Оказывается, так деревенские прозвали меня после возвращения от крокодильего колдуна. «Крок» - означало крокодил.  И вот теперь жители деревни собирались за нарушение закона забить меня палками, а труп повесить на дереве у леса. Чтобы, когда утром Хунгу пойдёт в деревню, ещё издали увидел бы, что стало с его вероломным союзником.

- Но откуда стало известно, что это именно русский доктор убил Мартеля? – строго спросил у полицейского Нино. - Мало ли куда француз мог спьяну забрести. Вы представитель официальной власти и должны руководствоваться только уликами и свидетельскими показаниями. Объясните деревенским, что русский тут не причём.

- В том то и дело, Принц, что свидетелей достаточно - уныло развёл руками полицейский.  – Мальчишки видели, как этот человек (сержант кивнул в мою сторону) шёл по улице примерно в то же время, когда месье Мартель вышел из увеселительного заведения. Но главное, что некоторые «девочки», работающие при ресторане, слышали, как рыжая Марго «по секрету» трепалась, что это русский доктор с её помощью разобрался жирным французом. Вы же знаете, молодой капитан, что деревенские всегда жили в мире с вашими моряками. Но раз уж речь зашла о соблюдении древних законов их племени, они пойдут до конца.

- Вот что сержант – внушительно заговорил Нино. – Мы не хотим сориться с жителями Порт-Рояла. Но русский нужен моему отцу. Поэтому, если с ним что-нибудь случиться, вам лучше самому пустить себе пулю в лоб. Вы меня поняли?

Полицейский энергично затряс головой, непослушными руками пытаясь расстегнуть внезапно сдавивший ему шею ворот рубашки. На смену кашлю пришло заикание.

- Я всё с-сделаю к-как вы с-скажите!

- Конечно, сделаете – усмехнулся Нино. - Вы же умный человек. Поэтому незаметно отведите моего гостя в свою контору, заприте его в самую надёжную камеру и до самого утра охраняйте заключённого, как залог вашей обеспеченной старости. А землякам посоветуйте спросить у одной из жён Мартеля, зачем её пьяного мужа понесло сегодня оправляться на берег реки. Пускай они хорошенько поищут рядом с речным туалетом.

Оставшуюся ночь я провёл на земляном полу в камере полицейского участка. Сквозь сон я слышал несколько близких хлопков, похожих на взрывы. Но утром я решил, что странные звуки были частью моего тревожного сновидения. 

Сержант накормил меня завтраком, который, по его словам, специально для меня приготовила его жена.

- Вы можете спокойно сидеть в этой камере хоть десять лет, никто из деревенских вас и пальцем не тронет! – обнадёжил меня полицейский.

Я поблагодарил исполнительного служаку за добрые слова, хотя мне совсем не улыбалась перспектива провести так много времени в тюремных стенах.

К моей большой радости скоро в участок пожаловал Нино.

- Свободу невиновному! – услышал я задорный голос молодого итальянца.

Нино пришёл освобождать меня со свитой из пяти боевиков. Охранники ожидали его у входа в участок. Когда мы вышли, один из людей Принца разлил по бокалам шампанское.  Нино поднял свой бокал и предложил выпить за моё освобождение и вступление в экипаж:

- У нас в таких случаях говорят: «Добро пожаловать на борт!».

Мы осушили бокалы.

Нино стал рассказывать мне, что один из мальчишек нашёл на берегу реки чуть ниже по её течению мужской ботинок с фрагментом человеческой ноги. На ботинке чётко отпечатались следы крокодильих зубов. Обувь такого маленького размера носил в деревне только один человек – пропавший Пьер Мартель.

- Теперь деревенские говорят, что француз сам навлёк на себя гнев хозяина реки, когда изгнал из селения крокодильего колдуна и пытался убить «Белого крока», то есть вас. Аборигены считают вас героем, вернувшим им могущественного защитника, умеющего договариваться с добрыми духами и злыми демонами.

Я вдруг вспомнил про странные хлопки, которые слышал во сне и спросил Нино, действительно ли ночью поблизости что-то взорвалось. Лицо юноши просияло:

- Скажите мне спасибо, дружище, что я увёл вас ночевать к себе. Ночью кто-то кинул три гранаты в окно вашего сарая. Спавшего там повара разорвало на части… Бедный Полли! Мне оставалось только надеяться, что он гибель была мгновенной и безболезненной.

 

Через несколько дней я стал свидетелем триумфального возвращения Хунгу в деревню. Колдун появился из леса. На нём была длиннополая накидка из мешковины, на которую были нашиты разноцветные шнуры, бусы из ракушек, зубов хищников, пучки травы.

У деревенской околицы мужа встречала стоящая на коленях Маха. Увидев её, я даже не поверил, что это та самая коварная колдунья, которая когда-то изменила мужу с французским доктором. Лицо Махи воплощало покорность и кротость. Она демонстрировала соплеменникам и бывшему супругу своё полное раскаяние, высунув на всеобщее обозрение проколотый острыми маленькими дротиками язык. Вероятно, это означало, что жена клялась больше никогда не произносить хулу на своего единственного по-настоящему любимого супруга.

Подойдя к стоящей на коленях жене, Хунгу несколько раз стеганул её по лицу пучком ветвей, подёргал за торчащие из языка изменницы дротики, потаскал её за волосы. Немного отведя душу, колдун двинулся дальше, а Маха покорно поплелась за ним следом. Проходя мимо меня, Хунгу на секунду остановился и под восторженный гул соплеменников повесил мне на шею ожерелье из крокодильих зубов…

 

 Глава 35

   И вот наступил день выхода в море. Мы покидали базу в безлунную ночь, по-воровски, с выключенными ходовыми огнями. Думаю, что Дуче специально подгадал со временем, чтобы максимально незаметно для нежелательных наблюдателей выскользнуть из гавани.

После окончания специальных работ сухогруз сильно изменился. Теперь он выглядел как совершенно другой корабль и назывался «Сан-Франциско». Зная биографию Дуче, я мог предположить, что сицилиец так назвал судно в честь города, который несколько месяцев манил его к себе через тюремные решётки во времена пребывания молодого мафиози на острове Алькатрас. Похоже, сентиментальность была присуща пиратскому капитану не только на словах.

Мы уже подходили к входу в канал, а я всё стоял возле борта и вглядывался в едва различимые очертания деревенской пристани. Мы ушли так внезапно, что я даже не успел проститься с Алиет. Хорошо ещё, что незадолго до этого я сумел вынести с корабля кое-какие лекарства и передать ей. Конечно же голландка не могла знать о нашем внезапном выходе в море, но, вглядываясь в удаляющийся берег, я представлял, как она машет мне платком. И повторял про себя слова обещания, которое дал Алиет – вытащить её с этой тропической каторги и вернуть домой…

 

Первые несколько дней плавания прошли без каких-либо особых происшествий. После разгульной жизни на берегу, пираты привыкали к корабельному существованию в режиме рабочих вахт.

    Я сразу обратил внимание на то, что Дуче увеличил свой экипаж примерно вдвое. Скорей всего он одолжил людей у другого капитана, чьё судно одновременно с нами стояло в Порт-Рояле. И видимо, сделано это было с какой-то определённой целью.

Тут следует ещё раз сказать о том, что пиратская команда была далеко неоднородна. Она имела кастовую структуру. Или, выражаясь военным языком, состояла из служб. Лишних людей на корабле не было. Экипаж объединял людей, главной обязанностью которых являлось судовождение и обслуживание различных судовых систем и членом команды. Особняком стояли солдаты Майора и Нино – главная ударная сила в руках Дуче. Хотя в серьёзных абордажах, как правило, участвовали все пираты, включая радистов, механиков и даже коков.

У капитана также имелся свой личный штат обслуги, а ещё были сотрудники его личной канцелярии - бухгалтер и делопроизводитель.

   Отдельной - самой низшей категорией морских разбойников являлись завербованные за гроши жители прибрежных рыбацких деревень. Свою долю от дележа добычи – призовые деньги они не получали. Эти китайцы, индийцы или филиппинцы появлялись на корабле на какое-то время и занимались на судне самой грязной работой наравне с рабами. На рискованные абордажи их бросали первыми как дешёвое пушечное мясо. Впрочем, некоторым рыбакам со временем удавалось войти в состав основной команды. Именно о такой «ослепительной» карьере и мечтал мой приятель Ши Тао.

   Теперь Ши Тао вновь стал регулярно заходить ко мне в санчасть. В дни пребывания в Порт-Рояле мы виделись всего несколько раз. Как я теперь узнал он проходил военную подготовку в специальном тренировочном лагере под руководством опытных инструкторов. Я по-прежнему исполнял обязанности судового врача. Но теперь являлся полноправным членом экипажа. Поэтому на тяжёлые судовые работы меня не назначали.

Однажды в коридоре я столкнулся с Майором. Он посмотрел на меня своим твёрдым холодным взглядом, но ничего не сказав, прошёл мимо. Я понял, что наёмник при первой же возможности обязательно отомстит мне за своего погибшего родственника.

 

Шёл шестой день плавания. Я обедал в столовой рядового состава. Как я уже сказал после «увольнения» Мартеля я пользовался всеми те ми же правами, что и другие члены экипажа. Итак, я сидел за одним столом с несколькими пиратами и ел. Неожиданно взвыла сирена аварийной тревоги. Все, кто находился в столовой, за исключением сотрудников кухни, бросились на свои посты. Только я один остался на месте. Пока не началась стрельба, и не появились первые раненые, я мог не спешить возвращаться к себе в санчасть. Поэтому я спокойно доел свою курицу с пюре, и перешёл к пицце. Но тут в столовой появился посланец от Дуче:

- Эй, Крок, к капитану! – от дверей крикнул он мне и ушёл по своим делам.

Я никак не ожидал, что это индейское прозвище так прочно прилипнет ко мне. Впрочем, Дуче пока обращался ко мне по-старому:

- Приветствую вас, док!

Капитан был одет словно для игры в гольф: в светлые брюки и рубашку с коротким рукавом типа «поло», мягкие спортивные тапочки. Его накаченные бицепсы, боксёрские плечи, плоский живот вызывали невольное уважение. Для своего возраста итальянец находился просто в феноменальной физической форме. А ведь судя по рассказу Нино, его отец давно должен был перевалить за шестидесятилетний рубеж. Но Дуче никак нельзя было дать на вид больше полтинника. Да и то лет пять итальянцу добавляла седина на висках. 

Сверкая белозубой улыбкой, Дуче спросил, доволен ли я своим положением штатного врача.

- Да вполне – пожал я плечами.

- Прекрасно! -  вновь улыбнулся мне капитан. - Теперь, как член экипажа, вы будете наравне со всеми получать свою долю призовых. На днях я подпишу с вами контракт.

Капитан явно пребывал в приподнятом настроении: много улыбался, жестикулировал. 

- Уже сегодня на вашем счету могут появиться первые десять-пятнадцать штук – подмигнул мне Дуче.

Он взял со своего столика массивный бинокль. Вручая его мне, указал на серую точку вдали:

- Это сухогруз под удобным флагом Либерии. Он должен был подойти к нам, чтобы помочь потушить пожар и при необходимости эвакуировать команду, но почему-то лёг в дрейф. Похоже, его капитан что-то почувствовал и наблюдает за нами… Одну минутку - Дуче отвернулся от меня, чтобы недовольно крикнуть своему помощнику, которого я про себя называл «Головастиком»: -  Мне не нравиться как мы «горим», Винштейн! Пускай подкинут ещё несколько покрышек и подольют солярки.

На палубе нашего корабля пираты развели несколько костров, которые сильно дымили. Таким образом подчинённые Дуче имитировали пожар на сухогрузе, стремясь подманить жертву поближе.

- Сейчас мы наладим прямую связь с «Капитаном Градовым», - снова повернулся ко мне сицилиец. – Представитесь им капитаном «Сан-Франциско». Скажите, что в трюмах корабля горит хлопок, и ваши люди не могут справиться с пожаром самостоятельно, что имеете нескольких раненных. И как бы между делом сообщите, что ваша команда состоит из русских и украинских моряков. Своим они наверняка охотнее придут на помощь. Можете немного поговорить с земляком по-русски, но не увлекайтесь - я должен понимать, о чём идёт речь.

- Вы же сказали, что корабль либерийский?!

- Судно ходит под флагом Либерии, но приписано к порту Находка, - пояснил Дуче. -  Экипаж в основном укомплектован вашими соотечественниками, господин Волынцев. Поэтому то мне и требуется ваша помощь. Убедите земляков, что им нечего бояться, и этим вы достойно отметите своё вступлению в нашу славную «семью», а заодно активизируете свой банковский счёт.

Дуче продолжал улыбаться мне, но глаза его сверлили меня насквозь. Выбора у меня не было.

Связь была налажена очень быстро. Радист вручил мне микрофон-коммуникатор, немного покрутил тумблеры настройки, нажал на какую-то клавишу, и вдруг я услышал родную речь из динамика:

- «Сан-Франциско», с вами говорит старший помощник сухогруза «Капитан Градов». Приняли ваше радио. Наблюдаем вас. Сообщите обстановку на борту.

Я оглянулся. Дуче и его люди напряжённо ожидали, что я скажу. Перед моим мысленным взором возникло изуродованное тело капитана этого корабля, которое лежало в этой самой рубке, когда я впервые здесь появился. Если я сейчас попытаюсь предупредить своих, меня ждёт не менее страшная смерть.

 Я смотрел на корабль с соотечественниками и чувствовал физическую боль оттого, что мне предстоит сделать.

Недоумённый голос из динамика радиостанции продолжал запрашивать обстановку у нас на борту:

- «Сан-Франциско» почему молчите? Сообщите, что у вас там происходит.

Качество связи было очень плохим: в динамике постоянно что-то свистело, шипело, временами голос русского старпома пропадал совсем.

- Я капитан «Сан-Франциско» – наконец, ответил я по-русски; и тут же перешёл на английский: - У нас в трюмах горит хлопок, требуется ваша срочная помощь – я говорил нарочито медленно, чтобы успокоить пиратов.

Как только старпом «Капитана Градова» понял, что с ним разговаривает соотечественник, он сразу успокоился. Это чувствовалось по его голосу. Обсудив положение у нас на борту, мы снова обменялись несколькими фразами на родном языке. Но долго разговаривать я не мог, ибо видел, что Дуче сильно нервничает. Сицилиец и его люди обступили меня со всех сторон и буквально впились настороженными взглядами в моё лицо. И всё же в конце нашей короткой беседы я решился предупредить земляка об опасности:

- Осторожно, подстава! – как можно более бесцветным голосом произнёс я. Но как назло самые важные слова потонули в шуме помех.  

Не прошло и минуты после окончания моих радиопереговоров с помощником капитана «Капитана Градова», как один из офицеров Дуче радостно доложил своему боссу:

- Они начали сближаться с нами.

- Чертовски хорошая работа, док! – похлопал меня по плечу Дуче и крикнул кому-то:

- Эй, ребята, не спешите! Пускай подойдут поближе. Абордажной команде пленных не брать! Нагоните на них сразу побольше страху! Тогда меньше возникнет проблем. Вперёд, мальчики!

Я увидел своё отражение в экране какого-то прибора и мысленно сказал себе:

- Ну что, Егор, стал Иудой. Поздравляю с заработанными тридцатью серебренниками!

Я не видел, как пираты захватывали корабль и расправлялись с его экипажем. В это время я лежал у себя в санчасти, накрыв голову подушкой, лишь бы только не слышать автоматных очередей и предсмертных криков умирающих. Что я чувствовал, когда бандиты добивали последних раненых русских моряков? Я не буду говорить об этом. Скажу только, что был психологически раздавлен. Возможно, именно тогда началось моё перерождение в пирата.

 

Глава 36

  Когда вечером трагического дня я поднялся на палубу, там уже ничто не напоминало о разыгравшейся несколько часов назад трагедии. Часть пиратов вероятно перешла на трофейный корабль, чтобы перегнать его в одну из секретных баз.

Между тем море сменило безмятежный нежно-голубой цвет на почти чёрный - приближался шторм. Порывистый ветер временами срывал белые шапки с волн и швырял брызгами на палубу. Я поспешил укрыться в надстройке.

Ночью корабль швыряло так, что я едва удерживался на своей койке. В иллюминатор санчасти были видны огромные, словно утёсы, водяные горы, которые обрушивались на нас с такой силой, что корабельные переборки только натужно скрипели.

  Утром недалеко от нашего судна страшной силы волна перевернула вверх килем небольшой рыбацкий траулер. Но в последний момент несколько моряков в оранжевых гидрокостюмах успели спрыгнуть с гибнущего корабля в воду.

Я как раз находился на капитанском мостике и всё видел. Незадолго до этого трагического происшествия Дуче пригласил меня к себе в капитанский салон, чтобы попросить участвовать в качестве его помощника в предстоящих переговорах о получении выгодного заказа (фрахта) на перевозку груза. И вдруг зазвонил телефон внутрикорабельной связи. Сицилиец извинился и сказал, что его срочно просит подняться на мостик старший вахтенный офицер.

- Если хотите, можете составить мне компанию. Там и закончим наш разговор.

 Это было ужасное зрелище! Огромные волны швыряли перевёрнутый траулер, словно мяч. А те пять счастливчиков, которым удалось уцелеть при кораблекрушении, раз за разом поднимались на вершину очередной водяной горы, чтобы вскоре исчезнуть на время в тёмной пропасти. Они цеплялись друг за друга, вероятно рассчитывая, что так нам будет легче спасти их всех сразу.

Но наш капитан и не думал их спасать! Вместо этого он закурил сигару и предложил мне сделать то же самое:

- Когда я только приехал в Америку, – с ностальгической поволокой в глазах вспоминал сицилиец, - мой босс сперва не платил мне денег за работу. В награду он давал мне хорошую кубинскую сигару ручной скрутки. Вскоре я раскусил их вкус, но ещё долго не мог позволить себе настоящую «кубинос». Тогда я был очень беден. Поэтому очень старался заслужить, чтобы хозяин почаще приглашал меня в свой кабинет и открывал передо мною заветную коробку с коричневыми «торпедами». Обычно он говорил мне: «Бери, бери, животное! Пускай твои воняющие навозом крестьянские пальцы и потная одежда поскорее пропитывается запахом шикарной жизни. С твоей бульдожьей хваткой тебе на роду написано пахнуть успехом…».

Дуче ещё минут пятнадцать рассказывал мне о сигарах. Потом мы вернулись к теме получения фрахта.  И всё это время «Сан-Франциско», не сбавляя ход, уходил из района кораблекрушения.

 

Глава 37

     На этот раз тайная пиратская тропа привела наше судно в индийский порт Бомбей. Я уже знал, что Дуче решил взять меня в качестве помощника на переговоры в компанию, занимающуюся посредническими услугами на рынке морских грузоперевозок. И, тем не менее, мне до последней минуты не верилось, что сицилиец  возьмёт меня с собой в город, где у меня будет миллион возможностей сбежать.

    И вот мы сходим по трапу на бетон причала. За Дуче тенью следует его верный Далит. При мне паспорт моряка на имя гражданина Албании. Мы спокойно идём между нагромождений контейнеров, ящиков и мешков. То и дело нас обгоняет различная портовая техника, навстречу попадаются группы докеров, сотрудники портовой администрации. И никому нет до нас дела! Умом я понимаю, что наш корабль пришёл сюда под новыми документами, как обычное торговое судно. И всё-таки как-то не вериться, что можно так легко пришвартоваться на украденном сухогрузе в крупном порту, не опасаясь разоблачения. 

     На стоянке возле порта нас ожидала машина. Некоторое время мы ехали вдоль берега аравийского моря, а потом больше часа едва плелись по запруженным транспортом городским улицам. Я смотрел на идущих по тротуарам людей, витрины фешенебельных магазинов, открытые офисы. Умом я понимал, что снова вернулся в цивилизованный мир, но подсознательно всё ещё никак не мог ощутить себя почти свободным человеком.

     Машина остановилась возле высотки из стекла и бетона. Мы вошли в прохладный вестибюль и поднялись на лифте на двадцать шестой этаж. Миловидная молоденькая индианка, одетая по европейской моде, встретила нас возле стойки рецепшена и проводила до переговорной комнаты.

     В ожидании нашего партнёра по переговорам Дуче расположились на диване из жёлтой кожи и включил телевизор. Чтобы скрыть своё волнение от итальянца я стал рассматривать картины на стенах, на которых были изображены различные корабли – от старинных клиперов до современных танкеров и сухогрузов.

     Но вот открылась дверь и в комнату вошёл пожилой мужчина, индиец. Его расчёсанные на прямой пробор шелковистые седые волосы вкупе с кустистыми, абсолютно белыми бровями создавали бизнесмену имидж умудрённого жизненным опытом патриарха. «С этим «гуру» у Дуче ничего не получиться» - подумал я тогда и ошибся. Впрочем, не буду забегать вперёд…

    Итак, после взаимных приветствий мы заняли кресла за столом из красного дерева – я и Дуче по одну его сторону, наш собеседник – по другую. 

     Всё время, пока мы находились в переговорной комнате, по телевизору показывали выпуск новостей. В какой-то момент на экране появилась картинка бирюзовой поверхности моря с высоты птичьего полёта. Это были съёмки с вертолёта. Винтокрылая машина кружила над полузатопленной шлюпкой. Людей в ней не было. Затем телеоператор с подошедшего к месту событий спасательного катера снял крупным планом надпись на вельботе: «Капитан Градов».

     Я скосил глаза на Дуче. Он тоже смотрел новостийный сюжет о бесследно исчезнувшем российском сухогрузе, и даже сочувственно кивал головой:

-  Несчастные моряки! Надеюсь, спасателям всё-таки удастся найти живым кого-то из экипажа этого судна.

- Вряд ли, – лохматые седые брови индуса изогнулись домиком, а его лежащие на столе морщинистые руки с красивыми пальцами сомкнулись в замок. – Насколько я знаю, корабль исчез при очень странных обстоятельствах: в назначенное время экипаж не вышел на связь, и не подавал сигнал бедствия. Попытки связаться с ним оказались безрезультатными. Есть мнение, что судно могло в шторм мгновенно перевернуться  и затонуть вследствие внезапного смещения груза в его трюмах. Всё-таки 4 тысячи тонн металлопроката!  Или же на корабль могла налететь 30-метровая волна-убийца. Не знаю, не знаю… - Судовой маклер задумчиво пожевал губами, одновременно продолжая двигать своими удивительными бровями. Глубоко вздохнув о чём-то своём, он нарочито бодрым тоном подвёл черту под неприятным разговором:

   - Но, в конце концов, корабль и груз наверняка были застрахованы. Так что грузовладелец не пострадает. Конечно, очень жаль людей, но профессия моряка не даром считается одной из самых рискованных.

     Мы приступили к обсуждению условий перевозки. Господин Абдул Махаджи сразу заверил Дуче, что полностью доверяет ему, как деловому партнёру:

-  Как мы и договаривались, я навёл все необходимые справки о вас и о вашем корабле. Всё в полном порядке. Если бы у каждого судовладельца, с которым мне приходиться иметь дело были такие же безукоризненные документы, как у вас, я бы не имел в свои годы двух инфарктов.

   - Очень рад это слышать, уважаемый господин Махаджи – с вальяжной улыбкой проговорил Дуче. Меня он представил индийцу, как своего финансового советника.

- Должен вам также сказать, господин Мартиноли, - продолжал любезно говорить индиец Дуче, - что корабли вашего дедвейта* сейчас наиболее востребованы. Поэтому я без труда нашёл для вас выгодный фрахт.

  Мы перешли к детальному обсуждению сделки. Дуче предлагал чрезвычайно выгодные условия перевозки. Коварный пират активно демпинговал, лишь бы только заполучить в свои трюмы выгодный груз. Я глазам своим не поверил, когда прочёл в подготовленном тексте контракта, что речь идёт о партии соевого шрота ценою почти в два миллиона долларов! И ещё около восьмидесяти тысяч долларов Дуче должен был получить от грузовладельца в качестве оплаты за перевозку. Вот уж действительно пираты работали по-крупному. Груз должен был быть доставлен в китайский порт Фучжоу…

 

*Дедвейт – грузоподъёмность

 

    Когда после окончания переговоров мы возвращались к ожидающей нас машине, Дуче по какой-то причине задержался в здании. Поэтому я вышел на улицу один. До парковки, где находился наш автомобиль, было метров пятьдесят. А в другой стороне - наискосок через улицу стоял открытый полицейский джип. В нём сидели четверо стражей порядка. Сердце бешено забилось у меня в груди. Я посмотрел на белый автомобиль, в котором ожидал возвращения своего хозяина Далит. Неприкасаемый спал, открыв во сне рот и запрокинув голову на подголовник сиденья. А Дуче всё не появлялся из дверей здания.

    Медлить было нельзя, такой шанс мне больше мог и не представиться! Я направился к полицейскому джипу. Перешёл дорогу, и тут услышал голос капитана за спиной:

- Господин, доктор! Вы не туда пошли.

    Я остановился и повернулся к капитану. Сицилиец дружески улыбался мне и показывал рукой, куда следует идти.

 Я перевёл взгляд в сторону доставившего нас сюда из порта автомобиля и увидел, что из него выходит Далит. Лицо палача было словно каменным.

- Возвращайтесь! – уже повелительно, хотя и негромко приказал мне капитан. Что-то внутри меня не позволяло мне броситься за помощью к полицейским или сбежать. Вместо этого я стоял и заворожено смотрел в глаза Дуче. Я почувствовал, что не смогу просто так убежать от этого человека и от той жизни, которая уже засосала меня. В конце концов, я покорно поплёлся к белой машине.

 

Глава 38

      Перед началом погрузки на судно прибыла агентская комиссия. Вообще-то, я знал, что каргоплан* уже составлен и согласован с грузовладельцем. Но оказалось, что мало получить выгодный фрахт, необходимо ещё убедить заказчика, что твоё судно отвечает всем необходимым стандартам. Члены комиссии осмотрели грузовые трюмы на предмет их готовности к приёму товара: достаточно ли помещения сухие, нет ли в них остатков прежнего груза, масляных пятен, посторонних запахов. Эксперты тщательно проверили работоспособность вентиляционных устройств, исправность крышек люков (их герметичность) и т.д. Ответственный за сохранность груза в пути член экипажа очень обстоятельно отвечал на вопросы представителей грузовладельца: рассказывал, как в море в грузовых помещениях будет поддерживаться оптимальная температура и уровень влажности, чтобы исключить порчу ценного товара в пути.

- Мы люди опытные, -  убеждал членов комиссии наш грузовой начальник, - иск в арбитражный суд за порчу товара на нас ещё никто не подавал.  

    Для меня эта фраза прозвучала, как злая насмешка. Но ни о чём не подозревающие члены комиссии удовлетворённо качали головами и ставили свои подписи в акте оценки готовности судна к приёму груза.

 

* Каргоплан - план погрузки

 

     В этот же день началась погрузка. За её ходом наблюдал специальный инспектор – сюрвейер или «аварийный комиссар». Этот человек тщательно фиксировал количество товара, загружаемого в трюмы «Сан-Франциско», его сохранность.  Следил, чтобы во время выполнения портовых работ груз не пострадал. С ним в связке работал андеррайтер, в чьи обязанности входило страхование груза.

     Перед самым выходом «Сан-Франциско» в море к нас на борт поднялись двое представителей грузовладельца – аварийный комиссар и сотрудник службы безопасности индийской компании.

     Вечером Дуче пригласил пассажиров к себе в капитанский салон на ужин. Я тоже по воле сицилийца оказался за этим столом. Фирмачи с удовольствием вкушали приготовленные личным капитанским поваром яства, нахваливали радушного хозяина и его великолепный экипаж. А капитан в свою очередь расточал гостям любезности. Я даже стал подозревать, что в планы капитана не входит убивать этих людей. Возможно, он намеревается как-то склонить представителей грузовладельца к сотрудничеству, так я тогда думал. А иначе, с какой стати ему потребовалось разыгрывать весь этот фарс с ужином. Я не сразу осознал, что извергу просто доставляло удовольствие сидеть за одним столом с людьми, которые уже приговорены им к смерти…

     Ночью меня разбудил Нино. Вместе с сыном Дуче санчасть оккупировала его небольшая личная армия. По внешнему виду Принца и его боевиков я сразу понял, что намечается небольшая спецоперация.

- Одевайтесь, только поскорее! -  приказал мне Принц. - Вы должны «грохнуть» индусов.

 

 

  

 

Глава 39

       Я пришёл в ужас и попытался дипломатично отказаться от такой «чести». На это Нино жёстко ответил, что у его отца появились сомнения на мой счёт, и он решил утроить мне ещё одну проверку.

- Вам придётся доказать, что вы с нами до конца.

- Но ведь меня могут убить! И тогда экипаж в море останется без врача, - воскликнул я, словно за соломинку хватаясь.

- Не беспокойтесь, скоро у нас на борту появиться настоящий врач, - ухмыльнулся Нино, намекая, что моё самозванчество уже не является секретом.

     По дороге к каюте, которую занимали сопровождающие груз индийцы, я получил наставления от одного из подручных Нино:

- Откроете дверь и сразу стреляйте – наставник вручил мне достаточно лёгкий компактный пистолет-пулемёт и показал, в какой стойке лучше вести огонь и как следует держать оружие: - Лучше возле пояса, чтобы его у вас не выбили. Поворачивайтесь всем корпусом в ту сторону, куда стреляете.

 

* По-морскому койки.

 

    Мы остановились в начале длинного коридора. Инструктор перевёл регулятор, расположенный над спусковым крючком автомата в положение стрельбы очередями:

-  Жальте короткими очередями вправо и влево - банки* в каюте расположены по обеим сторонам от входа. Если дадите длинную очередь, ствол может увести в сторону или задрать вверх. К тому же так вы быстро расстреляете все тридцать патронов, что заряжены в магазин. А пока будете перезаряжать, можете получить пулю. У одного из индийских гостей наши люди видели пистолет. Похоже он профессионал. Возможно, даже фирмачи что-то почувствовали и сейчас держат оборону.

     Я судорожно сглотнул слюну и кивнул.

- И ни в коем случае не входите в каюту! – напомнил инструктор. - Но и не стойте в коридоре. Оптимально стрелять от самого порога, так вы сможете контролировать всё пространство перед собой и в то же время избежите непосредственного контакта с противником (видимо, имелась в виду вероятность рукопашного боя).

      Нино поднял руку и прошептал мне на ухо:

- Идите. Каюта 36. На нас не рассчитывайте. Вы должны пришить их сами.

    На прощание парень вручил мне запасной «рожок» к автомату и дубликат ключа от двери в каюту.

    Я двинулся по коридору. Ковролин скрадывал звук моих шагов. И всё равно казалось, что люди в каюте слышат моё учащённое дыхание.

     Немного уверенности придавал бронежилет, который на меня нацепили. Короткий автомат с надписью «хеклер унд кох» на воронёном корпусе удобно сидел в моих руках. Он идеально подходил для действий в условиях дефицита пространства. Это было оружие спецназа и террористов. Я сейчас принадлежал ко второй категории.

      Перед дверью я остановился и с ненавистью посмотрел на свору головорезов вдали. Они с напряжённым интересом следили за разворачивающимся гладиаторским представлением. Я осторожно вставил ключ в замок и несколько раз его повернул. Дверь приоткрылась без малейшего скрипа. Меня встретил мрак, так что ничего не разглядеть. Я ещё раз бросил взгляд на своих кукловодов и скользнул внутрь помещения.

    - Господа, я ваш друг – тихо прошептал я. Больше мне ничего сказать не дали. Справа от меня темноту вспороли две вспышки. Стреляли в упор. Мощный удар опрокинул меня на пол каюты. Тело буквально парализовала острая «чёрная» боль, перехватило дыхание. Я увидел фигуру стрелка. «Сейчас он добьёт меня в голову!» - пронеслось в голове, и я инстинктивно нажал на спуск. Автомат в моей руке грозно прогремел короткой очередью. Фигура сразу отлетела к стене.

   Я  перевернулся на живот и пополз к выходу. Сзади на меня набросился второй фирмач. По-звериному рыча мне на ухо, он принялся меня душить. До сих пор не понимаю, как мне удалось вырваться и выбраться из каюты.

     Несколько минут я не мог вдохнуть в себя воздух из-за страшной боли в боку. Сидел скрючившись, прислонившись к стене, не в силах разогнуться. Когда боль немного отпустила и стало возможным худо-бедно дышать, я расстегнул рубашку и увидел вмятину на бронежилете в области печени. Если бы не эта защита, моё тело сейчас бы сотрясали предсмертные судороги на полу злополучной каюты.

    Ко мне бесшумно приблизился Нино. Присев рядом на карточки, он тихо спросил, кивнув в сторону открытой двери каюты:

- Оба готовы?

- Кажется, один ещё жив – едва выдавил я из себя. Мне было трудно говорить из-за тупой боли в боку. Нино придирчиво осмотрел меня, и жёстко произнёс:

- Вам придётся собраться, док. Вы должны его дожать. Он – ваша проблема.

    Перед тем как уйти молодой итальянец, смягчившись, протянул мне гранату и дал совет, как проще прикончить второго индийца: 

- Вам не обязательно стрелять в него прицельно - внешние стены кают тонкие. Уприте приклад автомата себе в живот и всадите в стену очередь с распылением пуль на уровне своего пупка, а затем на уровне колен. Потом для верности вырвите у гранаты кольцо и просто вкатите её в комнату… Только не забудьте вначале вставить в автомат полный магазин.

    Я так и поступил. А пока возился с оружием и собирался с силами из каюты вдруг донёсся слабый голос:

- Прошу вас, не убивайте меня! Я знаю, - вы здесь. Почему вы делаете это.

     Мне не следовало вступать в разговор с этим индийцем. Помочь ему я уже не мог. Убивать человека намного легче, если воспринимаешь его как нечто абстрактное, а не как конкретную личность с её болью, страхами, мыслями о семье. А убить фирмача было необходимо. Моя глупая попытка договориться с этими людьми о совместных действиях была с самого начала обречена на провал. Теперь я сам удивлялся бессмысленности своего поступка. Даже если бы мне удалось убедить индийцев в том, что я их союзник, мы всё равно были обречены. Матёрые волки молодого пиратского принца не выпустили бы нас из этого коридора. Просто финалом этой истории стали бы не два трупа, а три.

- Я хочу поговорить с вашим капитаном – молил меня голос из чёрного провала каюты. – Сегодня за ужином я видел его лицо. Он интеллигентный тонкий человек и наверняка способен сострадать. Я выполню любые его условия, лишь бы только мне сохранили жизнь.

«Эх, наивный ты человек!», - подумал я, поднимаясь с пола и передёргивая затвор…

     Помещение каюты было забрызгано кровью, в стекле иллюминатора и на стенах зияли многочисленные дыры от пуль и осколков.  Люди Нино обыскивали вещи убитых. Сам Принц увлечённо играл в найденную им в каюте портативную электронную игру.  На кровати лежал человек в пижаме, который стрелял в меня. Он был ещё жив! И тихо стонал.

    - Вы должны добить его – обыденным тоном приказал мне Нино.

- Я не могу этого сделать!!!

- Вы должны забыть эти слова – посоветовал мне парень. – Иначе вам не место среди нас. Эти люди – он кивнул на индийцев - ваша проверка. Так что будьте любезны довести свою работу до конца. Вот вам пистолет - автомат для такого дела не подходит.

   Я взял оружие и подошёл к тяжелораненому. Было видно, что он умирает. Несчастный смотрел на меня широко открытыми глазами. В них застыло выражение сильнейшего напряжения. Сквозь пальцы его руки, которой он держал свой живот, сочилась кровь. Индиец силился что-то сказать мне, но вместо слов из его рта доносился только тихий свист.

- Подождите! – остановил меня Принц. – Сейчас фотограф снимет, как вы отправите его душу на небо…

    Сразу после ликвидации индийцев я и Нино отправились к Дуче. Капитан, развалившись в кресле, смотрел по видеоприставке кинопостановку «Травиата» с участием Пласидо Доминго. Нино рассказал отцу, как всё прошло.

- Отличная работа, господин Волынцев! – поздравил меня сицилиец. – Вы превосходно вели себя всё это время, а сегодня окончательно убедили меня, что я в вас с самого начала не ошибся.

      Дуче откровенно признался, что уже на второй день нашего знакомства «пробил» по своим каналам, что я не врач, а экономист фармацевтической компании.

- Вы должны были умереть ещё в тот день, когда моего сына эвакуировали с корабля самолётом. Но я заинтересовался вами, ибо давно нуждаюсь в толковом консильери – ближайшем советнике. «Этот русский умеет ловить пули зубами и при этом держать улыбку» - сказал я себе. Одним словом, вы показались мне подходящей кандидатурой. А потом я узнал, что три года назад, когда у вашей компании возникли проблемы с правоохранительными органами из-за крупной партии контрафактных польских медикаментов, вы взяли всю вину на себя.

Я был поражён такой осведомлённостью, но, оказывается, это было ещё не всё.

  - Мне также известно, - продолжал Дуче, - что после развода с первой женой вы всё имущество оставили дочери, а сами ушли на съёмную квартиру с одним чемоданчиком. Вроде небольшой штрих к портрету, но в результате возникает образ очень порядочного и профессионального человека. И, тем не менее, я должен был пропустить вас через мясорубку испытаний, бизнес то у меня, сами имели возможность убедиться - специфический.

     Дуче признался мне, что и несостоявшийся бой с китайцем Ши Тао и конфликт с мой Мартелем, закончившийся смертью француза, и сегодняшнее убийство несчастных индийских фирмачей - всё это было этапами проверочной полосы препятствий, которую он для меня устроил.

- Неужели вы действительно решили, что мощный боевой корабль можно уничтожить из ручного гранатомёта? – иронично поинтересовался сицилиец. - Откровенно говоря, для его толстой брони ваши со «Стингером» выстрелы, что слону дробины.

      Выяснилось, что это внедрённый в организацию Чуньцяо шпион заранее заложил взрывное устройство в артиллерийский погреб вражеского фрегата. Бомба была снабжена взрывателем дистанционного действия.

- Чтобы не подставить нашего человека под подозрения мы и разыграли весь этот спектакль с морским сражением, - продолжал раскрывать мне подоплёку минувших событий Дуче. – Я знаю, что кто-то у меня в команде тайно работает на «Старого лиса», поэтому всё должно было выглядеть максимально правдоподобно. Пришлось даже пожертвовать маэстро «Стингером». Но на войне, как на войне! В нужный момент я нажал на кнопку и подорвал фрегат. Адмиралу Суджипто тоже не долго осталось жрать икру ложками: мои люди опрыскали специальным составом обивку его лимузина и скоро господин предатель переедет из собственного особняка в пригороде Джакарты на привилегированное военное кладбище.

    Дуче на минуту прервался, чтобы насладиться особенно нравящимся ему моментом в исполнении знаменитого оперного певца. Он даже прикрыл глаза и слегка покачивал головой в такт музыке.

- Надо будет при первой же возможности вырваться на пару дней в Милан -  возвращаясь к прерванной беседе, пообещал себе Дуче. – Бизнес бизнесом, а посетить премьеру в Ла Скала необходимо для души. Не составите ли мне компанию, господин Волынцев? Кстати, должен сказать, что всё вышесказанное мною нисколько не умоляет вашего геройства. В поединке с фрегатом вы очень серьёзно рисковали головой и для необстрелянного новичка вели себя сверх всяких похвал. Я искренне готов был вам аплодировать и тогда и сейчас.

      Обрушенный на меня поток информации перевернул всё моё представление о минувших событиях, а Дуче продолжал ошеломлять меня:

- Как вы думаете, почему мы целенаправленно посвящали вас в самые сокровенные тайны нашей «семьи»?

     Сицилиец выключил телевизор и пересел с кресла на диван ближе ко мне. Итак, мы подошли к главной части разговора.

-  Я хочу сделать вас своим ближайшим советником и доверенным лицом. А консильери должен знать абсолютно всё про дела «семьи». Есть такое избитое выражение: «доверять как личному адвокату или доктору». По сравнению с вами мои адвокаты и лечащие врачи - несведущие дети. Для них я респектабельный, немного эксцентричный судовладелец, проводящий большую часть своей жизни вне дома из-за платонической любви к морю. Думаю, что если бы они узнали, кто их самый выгодный клиент на самом деле, они немедленно бы обратились к властям с требованием включить их в программу защиты свидетелей. Впрочем, считайте это грубоватой шуткой.

    А если серьёзно, то, что вам сейчас известно обо мне и моём бизнесе – лишь малая капля по сравнению с тем, что вам ещё предстоит узнать. Вы станете ходячим архивом сверхсекретной информации, живой бомбой.

     Видя моё замешательство, капитан согласился дать мне время на размышления перед тем как я дам своё окончательное согласие стать его ближайшим помощником.

     Нино с лёгкой насмешкой протянул мне включённый ноутбук:

- Эта информация поможет вам принять правильное решение.

     На экране портативного компьютера сменяли друг друга страшные в своей отталкивающей документальности фотографии, где я позировал с автоматом на фоне окровавленных тел индийских фирмачей, добивал одного из них из пистолета.

Нино нажал несколько кнопок на клавиатуре, и я вдруг услышал, свой рассказ об обстоятельствах смерти Пьера Мартеля.

Оказывается, все наши с ним беседы Принц записывал на диктофон.

- У нас есть также видеосъёмка, на которой вы лихо стреляете из гранатомёта по сторожевому кораблю индонезийских ВМФ, - принялся перечислять Дуче. – А также аудиозапись ваших переговоров с помощником капитана бесследно исчезнувшего русского сухогруза. А ведь русские моряки поверили вам, как своему!

- Зачем вам это? – выдавил я из себя.

- А как вы думаете? – с самодовольным видом откинулся на спинку дивана Дуче.

- Хотите повязать меня с собою кровью – мрачно проговорил я.

- Вы удивительно точны в формулировках, господин Волынцев, - подтвердил Дуче. – На всех своих людей я держу досье - на тот случай, если человек вдруг выйдет из-под контроля. Теперь у вас есть только две возможности: работать со мной или засунуть себе в рот пистолетное дуло. Если решите выбрать второй вариант, я одолжу вам пистолет и даже обещаю не обнародовать эти некрасивые факты вашей биографии.

     Мысль о том, что я окончательно переродился в кровавого преступника, ошеломляла. Меня бросило в жар, а по лбу покатились капли пота. Пират даже посочувствовал мне:

    - Я, конечно, понимаю: тяжело, когда умирает надежда. Вы ведь мечтали однажды сбежать от меня и вернуться на родину, к семье. Кстати, напрасно вы попросили ту американку, ну, заложницу с яхты, сообщить о себе в полицию.

    Я с ужасом смотрел на озабоченно качающего головой Дуче, уже догадываясь, чем для Салли обернулась моя просьба.

    - Вы погубили её. Моим людям пришлось ликвидировать эту женщину и заодно её мужа на следующий день в Нью-Йорке, чтобы они не навели на нас охотников из ЦРУ. Мой вам совет, господин Волынцев, решайте свои проблемы самостоятельно, никого в них не впутывая. Если, конечно, не хотите брать на свою совесть дополнительные грехи.

     От угроз Душе перешёл к пряникам. Он стал говорить о том, что, если я приму предложение стать консильери, то стану для него и его сына ближе многих их родственников.

- Кроме того, ваша доля в нашем бизнесе будет третьей по величине после моей и моего сына. Но за это вы должны согласиться проглотить «золотого жука».

      Дуче взял с журнального столика маленькую пластиковую коробочку, и, открыв её, продемонстрировал мне крохотную пилюлю золотистого цвета.

- Это «умный» контейнер с сильнодействующим ядом. Если вы проглотите эту таблетку, она спрячется внутри вас так, что никакими медицинскими приборами её не обнаружить. Партию таких пилюль изготовила специально для меня одна японская фирма. Внутри контейнера есть микрочип. В крайней ситуации я с помощью особого устройства пошлю сигнал на этот чип, и из контейнера выделиться вещество, которое убьёт вас менее чем за минуту. Вы даже не испытаете особых мучений, просто мгновенно потеряете сознание и сразу предстанете перед Всевышним.

     Я осторожно взял коробочку с пилюлей из рук Дуче и с опаской стал её осматривать.

- Да вы не волнуйтесь! Код смертельного сигнала очень сложный и знать его буду только я один. Вы сможете прожить до глубокой старости с этой пилюлей внутри и даже забыть о её существовании. Она необходима мне лишь как гарантия сохранения важнейших секретов фирмы на тот крайний случай, если вас вдруг выкрадут люди Чуньцяо, или я, например, узнаю, что вы превратились в крысу… 

 

Глава 40

 По традиции, прежде чем стать ближайшим советником Дуче и занять постоянное место в его штабе, я обязан был в течение трёх месяцев проходить стажировку в качестве рядового боевика. Лишь по прошествии это срока должен был состояться особый ритуал моего посвящения в консильери.

А пока я привыкал к роли активного члена бандитской группировки. Нино взял меня в свою штурмовую группу, и придирчиво следил за тем, чтобы я принимал самое активное участие во всех акциях его команды. В то же время, как будущий консильери, я был посвящён во многие нюансы того, что происходит на корабле.

Вскоре случились события, которые ещё больше укрепили доверие ко мне пиратских боссов. Всё началось с того, что однажды вечером Дуче, как обычно собрался принять перед сном ванну с омолаживающим настоем из высокогорных трав. Но почему-то передумал. Этот человек и в самом деле обладал просто звериным чутьём на опасность. Вместо хозяина приготовленной чудо-ванной воспользовался его верный телохранитель Далит. На следующий день неприкасаемый скоропостижно скончался от обширного инфаркта. Дуче и Нино не поверили в версию про слабое сердце.

- Это дело рук Майора, - был убеждён Принц. – После ухода из легиона он некоторое время работал на военную разведку Колумбии, участвуя в карательных операциях против коммунистических повстанцев и охотясь за королями местных наркокартелей. Там его натаскивали спецы из ЦРУ - большие умельцы по части хитроумных ликвидаций своих противников. И хотя с тех пор Майор давно воюет по другую сторону линии фронта, прежние контакты наверняка остались.

Нино давно мечтал покончить с рвущимся к власти Майором, но его отец был категорически против этого:

- Папа знает, что наёмник точит на него нож, но считает, что пока он нам не по зубам, - пояснил он мне. - Отец говорит, что даже если я со своей великолепной семёркой бойцов сумею подкараулить Майора где-нибудь в тихом месте – одного, без охраны - мне всё равно не завалить его по-тихому. А ликвидировать десантника открыто, не получив на это санкцию Совета директоров синдиката и согласие экипажа - нельзя. Остается только ждать какого-нибудь удобного случая, когда мародёр станет уязвим для удара.

Я понимал, что столкновение между Майором и Принцем неизбежно и мне придётся участвовать в кровавой развязке этого затяжного конфликта. Но чем больше я узнавал от разных людей о наёмнике и его группе, тем меньше верил в то, что он действительно старается убить Дуче. За плечами этого профессионала был такой богатый опыт спецопераций, что он наверняка сумел бы уже давно ликвидировать капитана и его сына. И сделал бы это очень чисто, обеспечив себе надёжное алиби. Поэтому если бывший десантник и планировал  взять бизнес Дуче в свои руки, то только не теперь. Пока капитан и его главный боевик, похоже, нуждались друг в друге. Наёмник обладал отлично спаянной и тренированной командой профессиональных солдат, способных выполнять сложнейшие задачи. А Дуче был великолепным организатором: умел добывать ценнейшую информацию и планировать операции, приносящие подельникам большую выгоду. Очень скоро жизнь подтвердила, что на тот момент я правильно оценивал положение вещей.

В порту Ситуэ на побережье Мьянмы мы выгрузили сою и взяли на борт несколько тысяч нелегальных мигрантов, имеющих намерение попасть в Австралию. Я как раз был поставлен вахтенным у трапа и должен был встречать пассажиров. В течение всей ночи примерно с 22-х часов по местному времени и до 3-х часов утра к причалу, у которого был пришвартован «Сан-Франциско», подъезжали переполненные людьми старенькие автобусы и грузовики. Из них выходили бедно одетые люди и цепочкой выстраивались у трапа. Думаю это были крестьяне, которых нищета вынудила покинуть родные места и отправиться в чрезвычайно рискованное путешествие через океан в поисках лучшей доли.

Нагруженные тюками и баулами пассажиры медленно поднимались по крутому и узкому трапу. Оказавшись на палубе океанского корабля, они первые минуты испуганно оглядывались и жались друг к другу. А, увидев встречающих их моряков, с растерянным видом начинали что-то говорить нам на своём языке. Мы вежливо указывали им места для размещения. Уже примерно к часу ночи палуба и все свободные помещения сухогруза были заполнены кочевниками.

Кстати, во время стоянки в Мьянме на корабль прибыл новый врач. Он оказался арабом. Мне он отрекомендовался как Эмад из Египта. Так вот, когда перед самым отходом корабля я в санчасти сдавал коллеге дела, там в это время размещались на постой пятеро нелегалов – две женщины и трое мужчин. Даже в коридорах были расстелены циновки и матрасы, на которых сидели и лежали сотни людей. Из их ртов одновременно вырывались слова непонятного мне языка, смех, пение, плач. Все эти звуки сливались в единый тысячеголосый гул. Меня завораживала картина великого «переселения народа».

Пока шла погрузка, на корабле присутствовал представитель местной криминальной группировки, организовавший переправку соотечественников за рубеж. Догадываюсь, что бедные крестьяне долго копили деньги, чтобы заплатить этому упитанному молодцу за услугу. Когда все пассажиры поднялись на борт «Сан-Франциско» Дуче пригласил  «турагента» к себе в салон. А минут через сорок фирмач прошествовал мимо меня к трапу походкой плотно поевшего и довольного жизнью человека. В руках у него покачивался в такт шагам увесистый чемоданчик из крокодиловой кожи, очень удобный для транспортировки тугих пачек из стодолларовых банкнот. 

Последними на корабль пожаловали очень важного вида господа в военной форме. Поначалу неожиданные гости показались мне очень решительно настроенными. А, кроме того, вояки явились на «Сан-Франциско» не одни, а с отрядом вооружённых солдат. Казалось, что в воздухе запахло порохом. Но Дуче встретил членов делегации, словно старых знакомых. Вышел к ним навстречу и обнялся с каждым; и разговор меж ними пошёл дружеский.  Я услышал обрывок фразы одного из военных: «Вам нечего опасаться, дорогой капитан. По документам все они беженцы ООН…».

  Мы выходили из порта на рассвете, когда в небе гасли последние звёзды. Вначале заря «запалила» только узкую линию горизонта над морем. Постепенно эта полоса нежно-розового цвета расширялась, отражаясь в зеркале океана. Ветра почти не было. Поверхность моря была гладкой и лишь слегка вздымалась и опускалась, словно дышала в спокойном сне. Эти величественные картины никак не вязались с тем, что должно было произойти на палубе нашего корабля.

Когда рассеялась утренняя дымка и исчезла вдали тонкая береговая полоска, пираты  перестали разыгрывать из себя любезных хозяев. По приказу Дуче мы должны были отобрать у пассажиров документы, после чего часть из них, словно скот, загнать в трюмы, а часть - в специальные загоны из колючей проволоки, устроенные на палубе. Почему я говорю «мы», да потому что мне пришлось принимать самое активное участие в этом кошмаре. Перед началом акции всех нас разбили на пятёрки. Командир каждой пятёрки выдал своим людям бамбуковые палки. Ими мы должны были подгонять рабов к приготовленным для них загонам. А тех, кто попробовал бы оказать нам сопротивление, было приказано без предупреждений пускать в расход.

- Заказчик заранее знает, что в пути не меньше половины «живого товара» придёт в негодность, так что разрешаю вам убить десяток мужчин, чтобы их спутники до самого Сомали вели себя смирно. Смотрите, кого слушает это стадо, и в первую очередь выбивайте лидеров. Они потенциальные зачинщики бунта. - Такую инструкцию дал перед началом акции командир моей пятёрки - колумбиец Гомес по прозвищу «Крест на крест». Это был очень толстый огромный человек с водянистыми равнодушными глазами. От него постоянно воняло потом. Мне запомнились пальцы этого человека - короткие, толстые и волосатые. На всём, к чему он прикасался, оставались жирные отпечатки.

Я уже знал, что на этих руках кровь моего товарища Мирчи Ходжи, и поэтому с каким-то жадным болезненным любопытством смотрел на колумбийца, подсознательно предчувствуя, что недалёк тот день, когда я поквитаюсь с ним за цыгана.

Под женский вой и детский плач, мы приступили к делу. Вначале человеческая масса, копошившаяся на палубе, никак не желала подчиняться. Но после того как пираты жестоко убили несколько человек, сопротивление было сломлено: обезумевшие от страха женщины перестали громко кричать, а мужчины покорно опустили головы.

В трюмах были заранее сооружены твиндечные помосты из бамбукового настила, чтобы максимально увеличить полезную площадь помещений. Но каких-либо нар или других спальных мест для рабов предусмотрено не было. Людей трамбовали в грузовые отсеки так плотно (словно шпроты в консервную банку), что им предстояло провести несколько недель плавания, стоя впритирку друг к другу в страшной духоте дневных часов и холоде тропических ночей. У пиратов была одна задача - загнать в грузовые отсеки как можно больше людей. Некоторые пленники предпочти пытке такого плавания смерть – я видел как несколько пассажиров бросились за борт. Среди них была даже женщина с ребёнком. Периодически рядом раздавались выстрелы, это пираты убивали тех, кто пытался сопротивляться или просто недостаточно быстро по их мнению исполнял приказы.

По меткому выражению одного из  моих новых «коллег» по разбойничьему ремеслу, отныне наше судно превращалось в невольничий «Корабль Ада»…

 

Глава 41

  В те дни я увидел как в реальности выглядит Ад. Днём находящиеся на палубе невольники страдали от палящего экваториального солнца. Ночами на смену жаре приходили шквальные ветра и дожди. И всё же положение тех, кто находился на палубе, было во сто крат лучше участи рабов, запертых в трюме. Люди внизу ужасно мучались от духоты и страшной тесноты. Многие сходили с ума.

Два раза в день невольники на верхней палубе выстраивались в очередь к раздатчику, чтобы получить свой половник затхлой воды с червями и долгоносиками, а также горсть риса или заплесневелых сухарей.

В трюм же надсмотрщики просто спускали воду и еду на верёвке, не заботясь о том, чтобы каждый находящийся внизу узник получил свою пайку. Вместе с пустыми вёдрами наверх поднимали трупы скончавшихся в пути людей, которые сразу сбрасывались за борт. Вскоре к трюмам стало невозможно подойти, такая оттуда поднималась вонь. Вдобавок ко всем мучениям узников корабельного подземелья в их казематах не было туалетов.

А вот для тех, кто находился на верхней палубе, отхожие места были устроены - узкие деревянные платформы, установленные за бортом корабля. То есть людям приходилось, справляя естественную нужду висеть над водой, вцепившись руками в ограждение борта. Туалетов было только два. Да и то, пользоваться ими разрешено было только в определённое время.

К чести нового доктора ему удалось доказать капитану, что необходимо и людей из трюмов на короткое время выпускать на верхнюю палубу, чтобы они могли подышать свежим воздухом, размять мышцы и нормально сходить в туалет. Похоже, пираты опасались, что выпущенных из трюмов людей потом будет очень сложно загнать обрыто в «душегубку». И всё же капитан пошёл на смягчение режима содержания трюмных рабов: им было позволено вечером на один час подниматься наверх. Была также увеличена для всех «пассажиров» ежедневная порция воды и еды. Думаю, что пираты пошли на эти меры не из гуманизма. Просто в какой-то момент они, видимо, почувствовали, что несут слишком большие финансовые убытки, выкидывая каждый день за борт по нескольку десятков трупов.

Впрочем, говоря «пираты», я признаю и своё соучастие в  преступлениях, творимых экипажем «Сан-Франциско». В эти дни мне тоже приходилось выполнять функцию охранника и надсмотрщика. Вот уж не думал, что когда-нибудь докачусь до жизни такой! А ведь раньше я даже тех, кто служил во внутренних войсках, держал за людей с «подмоченной» биографией. Как говориться кидал камни в других, а сам оказался гораздо более грешен.

Одно могу сказать в своё оправдание: особого усердия в качестве пиратского цепного пса я не проявлял, а делал только то, что мне приказывали. Иногда я даже старался незаметно для «коллег» как-то помочь невинно страдающим людям: передать женщинам с детьми за колючей проволокой что-нибудь из еды или лекарств, провести вне очереди к туалету ослабевшего больного. Одну мать с маленькой девочкой, которая на свирепом дневном солнце потеряла сознание, я сумел с помощью египетского доктора устроить в санчасть.

Только поймите меня правильно. Я не пытаюсь обелить себя, сказать: «Посмотрите, какой я чистенький! Они мучили и убивали, а я по мере сил тайно им всячески противодействовал». К сожалению, большую часть времени я исправно держал под прицелом свою зону ответственности и выполнял всё, что мне говорили.

А мне постоянно твердили: «Будь на стороже! Смотри в оба! Ты должен железом и кровью подавить первые ростки мятежа». «Да какой тут может быть мятеж!» - долго не мог понять я, глядя на людей, низведённых до стояния запуганных животных. И, тем не менее, почти каждый день кого-нибудь из «пассажиров» жестоко убивали на глазах его соплеменников, - как говорили организаторы таких расправ «в воспитательных целях».

В какой-то момент до меня вдруг дошло, что вооружённые до зубов пираты страшно боятся своих невольников. А иначе, зачем превращать корабельные надстройки в хорошо укреплённые крепости, а спасательные шлюпки предусмотрительно держать вываленными за борт, чтобы можно было мгновенно спустить их на воду. Похоже, бандиты ощущали себя, словно на корабле, перевозящем взрывчатку. И понять их было можно: трудно чувствовать себя хозяином положения на затерянной в океане плавучей тюрьме, когда казематы переполнены тысячами невольников, а охранников лишь жалкая кучка. И вскоре мятеж действительно вспыхнул, правда, подняли его не рабы, а сами пираты…

 

Глава 42

Для меня всё началось с инцидента, который чуть не стоил мне жизни. После очередного дежурства на верхней палубе я направлялся в санчасть. Дело в том, что мы как-то сразу прониклись с доктором Эмадом взаимной симпатией. За время пиратского плена я страшно устал от одиночества. Порой мне до отвращения не хотелось выходить на палубу или идти в столовую - лишь бы только не видеть лиц подельников! В кают-компании я вообще старался не появляться. От разговоров этих людей мне становилось тошно. Иногда у меня кусок застревал в горле от какой-нибудь шуточки соседа по обеденному столу. Если у постоянных гостей капитанского салона ещё имелись какие-то нормальные человеческие мысли в головах, то, общаясь с рядовыми пиратами, мне иногда начинало казаться, что я попал на свалку человеческого отребья со всего света. Мне трудно было представить, что когда-нибудь смогу привыкнут к этому обществу. Тем охотнее я пошёл на контакт с египтянином.

Итак, я направлялся в санчасть, когда вдруг услышав странные звуки в глубине тёмного коридора. Я сразу остановился. Там впереди происходила какая-то возня, иногда кто-то сдавленно всхлипывал или хрипел. Я сразу подумал о том, что свет в этой части коридора погашен неспроста. Мой палец мягко передвинул флажок автоматного предохранителя в боевое положение. Я осторожно по стенке попятился. И тут до моего слуха донёсся шепот, в темноте притаилисмь двое:

- Это же Крок, верный пёс капитанского сынка. Нельзя его отпускать – сразу донесёт.

- Да пускай доносит! Капитану итак придётся держать ответ перед командой. А передавить всех его выкормышей мы успеем…

…Нино выслушал мой рассказ почти равнодушно. Он только заметил, что мне крупно повезло выбраться живым из того коридора:

- Думаю, что звуки, которые вы слышали, были предсмертными хрипами людей, которых мой отец послал арестовать Винштейна.

Принц поведал мне о том, что несколько часов назад его отца предупредили по радио, что в условленном месте у побережья Шри-Ланки, где «Сан-Франциско» должен был выгрузить оружие, предназначенное для «Морских тигров»*, нас будут подкарауливать ракетные катера ВМС Шри-Ланки.

 

* Подразделение сепаратисткой  организации «Тигры освобождения Тамил-Илама»

 

- Как бы я хотел, чтобы предателем оказался Майор! – с досадой признался Нино. – Но, к сожалению, он не знал нашего маршрута. Из тех, кто был посвящён в эту тайну, мы в первую очередь проверили штурмана, хотя сразу было ясно, что он здесь не при чём. У новичка просто не было времени продаться Чуньцяо. В конце концов, мы пришли к выводу, что предатель – Винштейн.

Мы разговаривали с Нино в его каюте. Парень облачался в бронежилет и проверял оружие.

- Отец надавил на Майора, и наёмнику пришлось признаться, что это Винштейн заплатил ему, чтобы он со своими людьми ликвидировал аквалангистов в Порт-Рояле. Винштейн как-то пронюхал, что я собираюсь взять «туристов» живыми для допроса, и испугался, что диверсанты выдадут, кто именно снабдил их точными фотоснимками базы с указанием дома, в котором остановились мы с отцом. Похоже, этот умник давно работает на «Старого лиса».

Хотя мой горделивый собеседник не употреблял выражений «наша ошибка» или «наш просчёт», но, как выяснилось, именно недальновидная оплошность, допущенная Дуче, привела к мятежу команды. Дело в том, что капитан недооценил своего подчинённого. Вместо того чтобы послать сына с его людьми арестовать старшего помощника в рулевой рубке, он вызвал Винштейна к себе по внутренней связи. «Головастик», видимо, по каким-то оттенкам голоса капитана догадался, что его разоблачили. Возможно, он нутром почувствовал недоброе. И вместо того, чтобы идти на смерть, бросился бунтовать команду. И это ему удалось.

Оказывается  среди рядовых членов пиратского экипажа давно ходили взрывоопасные слухи о том, что мол, капитан и «аристократы» из его ближайшего окружения тайно обворовывают большую часть команды. Поэтому когда Винштейн быстро собрал команду и принялся разоблачать вороватую «капитанскую клику», ему сразу поверили.

- Отец давно знал, что часть команды подозревает его в утаивании части добычи, - продолжал вводить меня в курс дела Нино. – Но этому стаду скотов невозможно что-то объяснить. Это настоящая паранойя. Её можно вылечить только топором палача. Жаль только, что Далита уже нет в живых. Вот был настоящий мастер по части изощрённых пыток и казней!

В это время мы направлялись с Нино в капитанскую каюту. Я уже знал, что верные Дуче и его сыну люди заняли оборону в главной жилой надстройке, а мятежники собрались в носовых помещениях сухогруза. Обе стороны готовились к бою. При этом занятые внутренними разборками пираты словно забыли о пленниках, которые могли воспользоваться ситуацией и выкинуть за борт, как сторонников Дуче, так и его противников.

Первое, что мы услышали от Дуче, были проклятия в адрес Майора:

- Эта каналья, объявил мне, что Совет директоров синдиката не уполномочивал его ввязываться во внутренние разборки экипажа. Он, видите ли, соблюдает нейтралитет!

Нино не преминул вновь поднять свою излюбленную тему:

- Я давно говорил вам, отец, что Майор ненадёжен и обязательно когда-нибудь предаст вас. Позвольте, отец, я со своими людьми немедленно уничтожу его. А Совету вы сообщите, что десантник поддержал мятежников, и вам пришлось его ликвидировать.

    - Нет-нет, - замахал руками Дуче, - ты совсем не о том сейчас думаешь, мальчик мой. Мне сейчас не до Майора. Я пообещал этим ублюдкам, что не стану трогать их парламентёров. А сейчас вот думаю: не переменить ли мне своё решение. Всё-таки они убили двух моих людей, которых я послал арестовать Винштейна. Значит, необходимо вернуть им долг, а заодно продемонстрировать свою силу. Как думаешь, сынок?

- Правильно отец! – возбуждённо подхватил Нино. - Перережем глотки их посланцам. После этого я со своими людьми отправлюсь на бак и передавлю остальных смутьянов.

Я решился вступить в разговор:

- Прошу прощения, капитан! Как я понял причина конфликта – чисто финансовая. В таких делах я, как профессиональный экономист, кое-что понимаю. Возможно вам стоит немного повременить со стрельбой? Мне кажется, в сложившейся ситуации калькулятор может оказаться гораздо эффективнее автомата. Если у вас есть все отчётные бухгалтерские документы, то я берусь с их помощью на пальцах объяснить вашим недоброжелателям, что их подозрения ошибочны.

Нино моё предложение пришлось не по вкусу. Мальчишка горячился и рвался в бой. Но осторожный Дуче сразу и без колебаний согласился показать мне все необходимые бумаги:

- Если вы сумеете убедить бунтовщиков забрать обратно свою «чёрную метку» я заплачу вам премию в сто тысяч долларов! – пообещал он мне.

 

Глава 43

  Когда пожаловали парламентёры, мне не составило особого труда доказать им с документами в руках, что капитан всегда вёл честный расчёт со своими людьми. Поначалу парламентёры слушали недоверчиво, воспринимая как капитанского адвоката. Но я знал, какие слова нужно подобрать, чтобы убедить их поверить мне. И вот наступил момент, когда изначально очень агрессивно настроенные по отношению к сицилийцу делегаты бунтовщиков, вдруг принялись уверять Дуче, что лично они в глубине души никогда не сомневались в его честности;  и что это, мол, проклятый Винштейн задурил голову половине команды:

- Не гневайтесь на нас, капитан! Нас обманули. Но мы сейчас же вернёмся к своим и расскажем всем, что вы порядочный босс. А зачинщика бунта через двадцать минут приволокут к вам на аркане. Это мы вам обещаем, Мастер!

  Признаюсь, я был горд собой. Горд тем, что без единого выстрела только лишь силою собственного интеллекта решил дело, грозившее стать кровопролитной бойней. Хотя если говорить откровенно, документы, которые предоставил мне капитан, лично меня не убедили в том, что Дуче не ведёт двойной или даже тройной бухгалтерии. Любой аудитор вам скажет, что если проверяемый держит в своём сейфе наготове папку с документами, гарантирующими ему финансовое алиби, значит, скорее всего, ему есть что скрывать. Поэтому не исключено, что сицилиец и в самом деле обворовывал свой экипаж.

Думаю, что даже его прежний ближайший советник не знал этого наверняка. А если знал, то не сам ли капитан устранил предыдущего консильери, приказав кому-то из доверенных лиц зашить в матрац опасного свидетеля «радиоактивную мину»? «Хотя, зачем что-то зашивать, - вдруг вспомнил я о «золотом жуке», - если  устройство ликвидации изначально по условиям контракта находилось в теле советника!».

Чем больше я размышлял об этом, тем яснее понимал, что роль консильери, на которую меня тянул Дуче, скорее всего, является забронированным билетом на тот свет. Рано или поздно количество вложенных в мою голову секретов покажется Дуче угрожающим, и он приведёт в действие смертоносную пилюлю.

Вскоре усмирённые мятежники сдали Дуче своего главаря, но не живым, как обещали. Они приволокли мёртвое тело Винштейна к порогу капитанской каюты и бросили его к ногам предводителя как доказательство своего раскаяния. Хотя я подозреваю, что «головастику» свернули его цыплячью шею, чтобы он не смог назвать своих людей в экипаже, которые снабжали его информацией и помогали бунтовать команду. Так закончилась история с мятежом.

«Сан-Франциско» обошёл стороной прибрежные воды Шри-Ланки, где нас поджидала засада и взял курс на побережье Сомали.

Я знал от Нино, что Международное бюро по судоходству не рекомендует капитанам торговых и пассажирских судов приближаться к побережью этой раздираемой междоусобными распрями стране ближе, чем на 100 миль из-за опасности быть атакованными местными пиратами.

- Мы идём прямо в пасть льва! – однажды по-мальчишески похвалился мне пиратский принц.

 

Глава 44

   Африканский берег появился не сразу. Вначале на горизонте возникли розовые шапки облаков. Они напоминали мне вершины заснеженных гор на рассвете. Над мачтами стали проноситься стаи ярко раскрашенных птиц. Потом из моря, словно вырос материк.

«Сан-Франциско» бросил якорь недалеко от кромки светло-зелёной воды, за которой начиналось мелководье. Но под нашим кораблём темнела глубина. Она манила прохладой. А между тем пылающее солнце раскалило палубу почти до состояния сковороды. Стоило случайно взяться за металлическую ручку двери или прикоснуться к ограждению борта, и ожог тебе обеспечен. Даже в оборудованных «кондишинами» и вентиляторами каютах нечем было дышать. Страшно было подумать, каково сейчас приходилось запертым в трюмах невольникам.

 Дуче стоял возле борта и, держа в одной руке бинокль, а в другой телефон, вёл переговоры с людьми, собравшимися на пляже. Я тоже, как почти уже полноправный член капитанской свиты, находился рядом.

 - Рад тебя снова лицезреть, Тейлор! – Дуче передал мне бинокль, чтобы помахать рукой самому высокому африканцу на берегу. - Вижу, что мой чёрный брат процветает. Золотая оправа твоих очков сверкает так, что слепит даже на расстоянии –  попыхивая сигарой в углу рта, хрипло посмеивался в телефонную трубку Дуче. В ответ темнокожий абориген тоже приветственно вскинул руку с автоматом.

Старые деловые партнёры быстро договорились о том, как будет производиться переброска «живого груза» с корабля на берег и последующий расчёт за поставленный товар. Вскоре к борту «Сан-Франциско» подошла небольшая десантная баржа. Прибывший на ней африканец, привёз сумку, набитую долларами. Как я понял, что это был аванс. Как только бухгалтер сицилийца удостоверился, что доллары не фальшивые, началась отгрузка первой партии невольников. Дуче так «доверял» своему африканскому дружку, что был готов отгружать привезённый товар только частями, сразу получая деньги за очередную порцию.

Это было впечатляющее зрелище! С борта корабля на баржу грузовая лебёдка перенесла рабов в огромной сетке. Внизу невольникам связывали руки, и баржа сразу отчалила от сухогруза. Я видел, что Дуче очень спешит, но не понимал, чего он опасается: берег выглядел пустынным, да и на горизонте не было заметно ни дымка, ни пятнышка, которые могли бы превратиться в судно.

 Внезапно нарастающий гул заставил всех на палубе «Сан-Франциско» разом повернуть головы в одну сторону. Несколько секунд прошли в тревожном ожидании. И вот из-за ближайших холмов выскочил двухмоторный самолёт. Он подкрался к нам, держась очень низко над землёй, - прячась в её тени от радаров.

Дуче не было необходимости приказывать стрелять по самолёту, так как все, кто находится на палубе «Сан-Франциско» и на берегу, не дожидаясь команды, дружно открывают беспорядочную стрельбу по разведчику. Но его пилоты словно чувствовали себя неуязвимым: развернувшись невдалеке от корабля, они снова прошли над нами. Причём теперь самолёт пролетел ещё ниже над сухогрузом, едва не цепляя своим широким серым брюхом мачты. Оглушительный победный рёв авиационных моторов заставил пиратов пригнуться.

При первых признаках опасности самоходная баржа с первой партией выгруженных с корабля невольников бросилась наутёк. Но не кратчайшим путём к берегу, а в сторону вдающегося в океан мыса. Находящиеся на ней бандиты явно рассчитывали успеть укрыться за мысом, пока фараоны будут разбираться с нами.

Самолёт сделал ещё три захода на «Сан-Франциско», после чего сбросил в море рядом с сухогрузом какие-то контейнеры. Вначале все вокруг меня начали в панике орать, что это торпеды и сейчас мы взлетим на воздух. Но затем в том месте, куда упали «бомбы», из моря появились ярко-красные дымы - лётчики пометили наше судно дымовыми маркёрами. Прошло каких-то пятнадцать минут и на  горизонте возникли две серые точки. Пара патрульных крейсеров разом отрезала «Сан-Франциско» от открытого моря.

 Раздался властный крик Дуче:

- «Мясо» с палубы немедленно - в трюмы!

После секундного замешательства подчинённые бросились выполнять команду капитана. От собственного страха и сопротивления упрямо не желающих идти в тесную «душегубку» невольников пираты быстро озверели. Началось массовое избиение рабов. Несчастных бирманцев рубили мачете, кололи ножами, топтали, стреляли. Палуба превратилась в бойню, а подручные Дуче в опьяневших от запаха крови зверей. Я видел Ши Тао, который держал за волосы две отрубленные человеческие головы и с восторгом кричал мне:

- Теперь капитана даст мне «Калашникова»!

В конце концов, пиратам удалось затолкать избежавших быстрой смерти рабов из верхнего загона в грузовое чрево корабля. Последних людей кидали навалом на копошащуюся в стальной яме человеческую «биомассу». У меня до сих пор тошнота подступает к горлу стоит мне вспомнить эту картину. 

Как только водонепроницаемые крышки люков были наглухо задраены, последовала новая команда капитана:

- Минёрам заложить взрывчатку в носовые отсеки! Остальным покинуть судно!

Мы ещё не успели достигнуть берега на шлюпках, а корма подорванного сухогруза ушла под воду, выпустив напоследок траурный фонтан грязной воды. И, тем не менее, ещё некоторое время из-под морской поверхности доносился глухой вой тысяч рабов, обречённых на медленную мучительную смерть за водонепроницаемыми крышками трюмных люков …

 

 Глава 45

 У берега прибойная волна подхватила наш баркас и мягко вынесла его на пляж. Едва киль лодки заскрипел о песок, мои спутники тут же выпрыгнули из неё и опрометью бросились в сторону прибрежного леса. Я тоже был заражён общей паникой и думал только о том, как бы подальше убежать от моря. За нашими спинами маячили грозные силуэты боевых кораблей. Серо-зелёные, похожие на больших щук, они полным ходом шли к тому месту, где затонул «Сан-Франциско».

Казалось нам не уйти от справедливого возмездия. Ведь приближающиеся крейсера были буквально нашпигованы самым современным оружием, способным покарать нас и в десятках километрах от океана. Мои океанские скитания вполне могли закончиться на том забытом Богом пляже в глубине чёрной воронки, оставшейся от взрыва какого-нибудь смертоносного заряда.

Но преследователи прошли мимо того места, где над водой всё ещё висело облако серого пара и качались на волнах какие-то предметы с затонувшего корабля. Пираты поверить не могли в такую удачу! Моряки из полицейских сил проигнорировали оставшиеся на морской поверхности следы преступления, фактически изобличающие их!

Словно пара гончих псов, крейсера азартно устремились вслед улепётывающей вдоль берега барже с уцелевшими рабами.

Когда опасность миновала из леса вышли сомалийцы. Их, как ветром сдуло с пляжа, едва на горизонте появились корабли. Теперь местные вернулись за нами. Их предводитель выглядел, как африканский вариант Майора: высокий, атлетичный, чрезвычайно самоуверенный. Но в отличие от бывшего легионера, предпочитающего в одежде защитные цвета, сомалиец ослепительно сверкал на солнце многочисленными побрякушками. На его тело было навешено не меньше килограмма золота в виде толстых шейных цепей, массивных перстней, часов, ременных пряжек, армейских эмблем. Даже некоторые детали его автомата системы Калашникова были выполнены из этого благородного металла!

Нино рассказал мне, что данного красавца зовут Сиад Барра. Тейлором его почему-то прозвали иностранные партнёры по бизнесу. Сиад был вождём крупного местного племени. В отсутствии в стране полноценной центральной власти, он чувствовал себя царём и богом этой территории, чем и пользовался, занимаясь всеми доступными видами криминального промысла - от рабо-и-наркоторговли до пиратских атак в прибрежных водах. 

Во время разговора с Дуче с лица сомалийца не сходила широкая белозубая улыбка, но глаза его скрывались за непроницаемо-чёрными стёклами очков в золотой оправе.

Я тоже с удовольствием нацепил бы на переносицу солнцезащитные фильтры, ибо отражающий солнце белоснежный песок пляжа сверкал как горный снег и слепил до рези в глазах.

Лишь однажды негр сдёрнул с лица очки, чтобы проводить цепким взглядом массивный капитанский сейф, который пронесли мимо него на носилках сразу четверо боевиков из группы Нино. Дуче будто не заметил столь откровенный сигнал опасности. Сицилиец выглядел недопустимо благодушным и расслабленным. Он постоянно шутил и подначивал своего африканского приятеля:

- А помнишь, как два года назад, когда враги прижали тебя к берегу, ты вплавь проплыл больше мили до моего корабля, и появился на палубе совершенно голый, но как всегда увешенный с головы до ног жёлтыми цацками. Так и предстал передо мной, сверкая золотом и срамными местами! Нет, не зря тебя величают «золотым Тейлором». И как только тебе удалось не потонуть с такой металлической нагрузкой?!

- Своя ноша не тянет! – добродушно посмеивался в ответ сомалиец, похлопывая себя по нательному «золотому запасу».

Заметив убегающих у себя из-под ног крошечных крабов, Дуче вдруг стал нелепо подражать им, говоря, что сам точно также недавно удирал от вражеских моряков, и готов был подобно этим рачкам зарыться в песок от их пушек. Такое поведение было совершено нетипично для обычно вальяжно-солидного сицилийца. Могло создаться впечатление, что от пережитого страха или страшной африканской жары капитан немного повредился в уме. Глядя на его ужимки, предводитель сомалийцев и его люди снисходительно посмеивались и обменивались многозначительными взглядами.

 

Примерно в полукилометре от берега под деревьями стояли автомобили, на которых приехали  африканцы: три японских пикапа - две «Тойоты» и «Исузу» с укреплёнными в открытых кузовах тяжёлыми пулемётами, и ещё два джипа, одним из которых был широкий и очень мощный «Хаммер». Как позднее выяснилось – бронированный. Это был трофей, захваченный Тейлором в ходе разгрома высадившихся в этой стране американских военных в 1993 году. Сомалиец не преминул похвастаться перед Дуче своим славным военным прошлым.

- Эта машина досталась мне с ящиком отличного шотландского виски.

Тейлор предложил загрузить в машины тяжёлое имущество, спасённое с затонувшего корабля. А вот посадочных мест для членов экипажа сухогруза в автомобилях не нашлось. Только сицилийца и его сына сомалиец  пригласил в свой командирский «Хамви». Остальным пиратам пришлось идти пешком следом за автоколонной. Примерно час наш караван двигался по руслу пересохшей реки, потом мы выбрались на просёлок.

Целью нашего путешествия была родовая деревня Тейлора. Прокалённые африканским солнцем мои спутники только и говорили о радушном приёме, который нас там ожидает. Но примерно на середине пути сломался один из японских пикапов. Тейлор стал орал на водителя вставшей «Тойоты». Подгоняемый криками постепенно свирепеющего племенного вождя шофёр суетливо бегал вокруг своего автомобиля: заглянул под капот, минут десять покопался в моторе. Вернулся в кабину, безрезультатно покрутил ключ зажигания, подавил педали. Вылез. Получил от Тейлора удар в ухо и тут же полез под бампер.  Маленький и худой, коряво сложенный водитель злополучной «Тойоты» выглядел каким-то жалким. Не смотря на все его старания, машина так и не завелась.

Тейлор послал одну из машин в селение привезти всё необходимое для привала и ремонта вышедшей из строя техники. Через какое-то время пикап вернулся, загруженный всякой снедью. Сомалийцы расстелили недалеко от дороги в тени дерева брезент и стали выкладывать на него еду.

Я подошёл к Нино и спросил его, почему весь караван встал из-за поломки одного автомобиля.

- Хорошая машина здесь большая ценность. Наш золотой друг опасается, что если оставит пикап даже с небольшой охраной его могут захватить враги…

Ремонтные работы затянулись до вечера и плавно перешли в ночь. Ужин быстро перерос в грандиозную пьянку. Дело в том, что посланные Тейлором в деревню люди привезли не только мясо, хлеб и фрукты, но и 200-литровую бочку какой-то браги. Сомалийцы щедро разливали её по кружкам пиратов, которые, ощутив под ногами земную твердь, забыли о «сухом законе». Сицилиец по каким-то причинам не смог вовремя железной рукой восстановить порядок.

Я сидел у костра, облокотившись о какой-то рюкзак. Меня уже одолевала дремота. Справа от меня, накрывшись с головой тонким походным одеялом, давно безмятежно спал Майор. А вокруг валялись, неприкаянно бродили, буянили, горланили песни подгулявшие матросы.

Тут же возле костра вели неторопливую дружескую беседу вожди двух разбойничьих артелей. Смысл их разговора можно было охарактеризовать известным выражением: «бойцы вспоминали минувшие дни…». Но тут из уст сомалийца прозвучала фраза, которая мгновенно разогнала мой сон.

- Ты должен меня понять, - хриплым голосом произнёс Тейлор, - ведь я уже договорился о продаже товара. Не моя вина, что ты не сумел доставить груз в целости.

После короткой паузы капитан возразил:

- Но ты же сам знаешь, приятель, что наш бизнес непредсказуем. Согласись, что в случившемся нет и моей вины. Не я же заказал по Интернету приход этой чёртовой эскадры.

- Да, но я влез в большие долги, чтобы рассчитаться с тобой за товар… Короче, ты должен заплатить мне неустойку.

- И сколько же ты хочешь? – усмехнулся Дуче.

- Три тысячи за каждую женщину, – стал загибать пальцы африканец, -  две с половиной за мужчину и по тысяче за ребёнка

- Но это вдвое больше обычной цены! – удивился Дуче.

- У меня свои цены –  пожал плечами негр. – Но это ещё не всё. Тебе также придётся заплатить мне за проведение спасательной операции, а также за моё покровительство и защиту на этой неспокойной земле, и ещё…Негр наморщил лоб и пожевал толстыми губами, вспоминая: - А! Ты должен компенсировать мне моральный ущерб…

Я пошарил рукой позади себя в поисках автомата и похолодел от ужаса. Пока я находился в полудрёме, кто-то забрал моё оружие.

Потихоньку оглядевшись, я обнаружил, что среди сомалийцев пьяных практически нет. Африканцы по одному или парами поднимались со своих мест и отходили за автомобили. А у костров оставались лежать мертвецки пьяные матросы. Наконец, стал понятен коварный замысел хозяев. Судя по всему, и поломка машины и бочка с пойлом - были частью коварного плана по нашей ликвидации. Лишившись груза и корабля, Дуче и его команда перестали интересовать Тейлора. Зато ему очень хотелось заполучить капитанский сейф.

 

Глава 46

Большая часть африканцев уже собрались за автомобилями. Они и ждали только, когда их вождь с двумя телохранителями под каким-нибудь предлогом покинет гостя и окажется вне зоны огня станковых пулемётов. А расстрелять три с половиной десятка моряков, большая часть которых мертвецки пьяна, - задача не из самых сложных.  

 Между тем начало светать.

- Конечно, я расплачусь с тобой, ведь мы же друзья! – капитан примирительно хлопнул Тейлора по плечу. 

Дуче вновь, как и накануне днём на пляже, принялся разыгрывать из себя простодушного весельчака: сыпал бесконечными шутками, пародировал каких-то общих знакомых, рассказывал разные нелепости о себе.

- Кстати, у меня тут с собой очень хороший французский коньяк. - Сицилиец снял с ремня, висящую у него на боку флягу. – Мы должны немедленно выпить за нашу дружбу и продолжение взаимовыгодного сотрудничества. А насчёт денег не беспокойся – я заплачу тебе сполна.

Я почувствовал, что сейчас должно произойти что-то из ряда вон выходящее, но никак не ожидал, что всё случиться так обыденно. Тейлор с самодовольной ухмылкой принял из рук пошедшего на попятную компаньона флягу, поднёс её к губам и запрокинул голову. Дуче только этого и ждал. Очень спокойным движением капитан вложил в горло пьющего сомалийца лезвие незаметно вытащенного из ножен кинжала.

- Надеюсь, ты доволен оплатой? – поинтересовался Дуче у хрипящего компаньона. Сицилиец держал руку с ножом таким образом, чтобы льющийся из распоротого горла негра коньяк вперемешку с кровью не сильно его забрызгал. Второй рукой пират придерживал умирающего за полу куртки, не давая ему завалиться на спину.

Охранники убитого бандита ничего не успели предпринять. Притворявшийся на протяжении всего разговора спящим Майор застрелил их из-под одеяла через пистолетный глушитель. Один телохранитель Тейлора так и продолжал сидеть, уронив простреленную голову на грудь. При взгляде со стороны могло показаться, что разговор за нашим костром не прерывался. Разве что один охранник Тейлора прилёг отдохнуть, а сам чернокожий вождь покачивается на месте, то ли от души хохоча над какой-то шуткой собеседника, то ли разминая затёкшую спину и плечи.  

Мы начали готовиться к атаке. Дуче стал собирать людей, - тех, кто был способен драться.  Нас оказалось всего полтора десятка – основной костяк боевики Майора. А сомалийцев - почти тридцать. Но главное, у них были пулемёты.

Зато на нашей стороне пока сохранялся фактор неожиданности. Я снял с трупа одного из убитых охранников Тейлора пистолет, потом осторожно растолкал сладко посапывающего во сне Нино. Он страшно расстроился, когда узнал, что пропустил момент убийства Тейлора.

При знаку Дуче мы бросились на штурм…

 

Глава 47

В коридоре колючего кустарника по каменистой почве ползти было очень тяжело. Мелкая острая крошка до крови изрезала мне руки, впивалась через ткань штанов в колени. Но я не роптал на своё положение, а лишь ещё больше вжимался в негостеприимную африканскую землю. Временами со стороны дороги доносился дробный сухой стук пулемёта и над головой начинали с жужжанием проноситься свинцовые шмели. Они срезали ветви кустарника. Иногда рикошетили от валяющихся вокруг в изобилии камней и с мерзким визгом неслись по причудливой траектории. От таких сумасшедших пуль невозможно было спрятаться за каким-либо укрытием. Оставалось только ещё больше вжиматься в землю и молить Всевышнего о заступничестве. 

Я не знал, кто ещё остался в живых, после того как наша атака захлебнулась. Попав под кинжальный огонь третьего пулемёта, мы попадали в траву и стали расползаться в разные стороны, ища укрытия.

Помню, тогда я очень боялся остаться единственным уцелевшим  пиратом, отлично понимая, что при таком раскладе мне одному придётся расплачиваться с сомалийцами за вероломное убийство их вождя.

А начиналась атака очень удачно. Два пулемёта боевикам Майора удалось забросать гранатами. Но третьего пулемётчика им достать не удалось.

 Этот третий стрелял, как бешенный, мгновенно срезая каждую голову, появляющуюся из кустарника или из-за камня.

 Запаниковавшие в начале нашей внезапной атаки сомалийцы  вновь почувствовали себя хозяевами положения. Ещё не протрезвевшими пиратами они пока интересовались мало, видимо, рассчитывая потом скопом уничтожить это безоружное стадо. А пока вели охоту за каждым из тех, кто атаковал их. 

Я видел, как группа чернокожих воинов поймала кого-то в кустах шагах в тридцати от того места, где я прятался. Похоже, пират, попавшийся сомалийцам, был ранен и не мог отстреливаться. Негры долго кололи невидимое мне тело штыками и копьями. Вскоре кусты в том месте окрасились в красный цвет.

Затем чёрные мстители цепью двинулись в мою сторону. Я слышал как старший подразделения что-то выговаривает рядовым воинам. Я заполз под куст, прикрылся какими-то листьями, сжался в комок, стараясь занимать, как можно меньше места. К счастью на мне была подаренная сыном Дуче камуфляжная форма. Но я понимал, что если опытные охотники подойдут достаточно близко она вряд ли спасёт. Совершенно жуткое ощущение, когда знаешь, что тебя выслеживают, чтобы зверски убить, а ты лишён возможности убежать, нырнуть в глубокую нору, забиться в какую-нибудь щель. Всё что я мог, это ждать.

Я просто лежал и смотрел, как враги приближаются, методично прочёсывая кусты. Они подошли уже практически вплотную ко мне, но тут кто-то застонал справа в кустах и негры бросились добивать обнаружившего себя раненого. Я проводил их глазами. Страшная процедура повторилась: африканцы долго кололи штыками тело у себя под ногами.

Воспользовавшись ситуацией, я стал отползать в сторону. Но через некоторое время вдруг слышал рядом шорох и сразу замер. Из кустов прямо на меня выполз Майор. Вместе с наёмником были трое его людей.  Он сделал мне знак рукой следовать за ним.

Я испытал огромное облегчение и радость, когда обнаружил, что большинство начинавших неудачную атаку боевиков живы и совсем не деморализованы неудачным штурмом. Попав под плотный огонь сомалийцев, опытные вояки просто временно рассредоточились, а теперь снова накопились для новой атаки за нагромождением больших валунов. Правда, некоторые присутствующие здесь бойцы получили лёгкие ранения, но уже были вскрыты индивидуальные аптечки, раны перевязаны, необходимые инъекции сделаны.

На этот раз мы атаковали противника двумя штурмовыми группами. Первую повёл в бой Дуче, вторую – Майор.

Группа Майора, с которой шёл я, сумела незаметно обойти африканцев с фланга и атаковала противника с тыла. Снова психологическое преимущество оказалось на нашей стороне. В первые же секунды вспыхнувшего с новой силой боя сразу несколько гранат попали в кузов злополучной «Тойоты», чей пулемёт, чуть не решил дело в пользу сомалийцев. Машину вместе с пулемётным расчётом разнесло в куски. Ещё один автомобиль загорелся. Видимо, пуля попала в его бензобак.

Сомалийцы, бросив свои машины, начали отходить. Теперь уже они пытались спрятаться в кустах.

-  Смотрите, чтобы ни одна собака не улизнула! – несся над полем схватки громовой голос Майора.

В какой-то момент я оказался рядом с горящим джипом. Патроны в моём пистолете закончились. Я стал искать замену бесполезному оружию. И увидел валяющуюся рядом с трупом вражеского солдата винтовку какого-то старинного образца. Поднял её, стал щёлкать затвором. И тут на меня выскочил здоровенный негр. От его одежды остались лишь жалкие лохмотья. Волосы сомалийца тлели, а кожа дымилась. Глаза африканца почти вылезли из орбит от боли и пережитого ужаса. Этот парень только что выбрался из горящей машины. И я на свою беду оказался прямо на пути обезумевшего громилы. Сомалиец выхватил из моих рук винтовку и с каким-то ожесточением отшвырнул её в сторону, после чего обеими руками схватил меня за шею. Я пытался бороться – молотил здоровяка кулаками, пробовал ударить коленом в пах, пытался разомкнуть стальную хватку сжимающих моё горло рук. Всё было бесполезно. На мою беду мне попался настоящий Геркулес, который был на целую голову выше меня, шире в плечах и намного сильнее. Своими огромными лапищами он вот-вот должен был сломать мне шею. В глазах у меня потемнело.

Вдруг раздался странный звук, словно чем-то тяжелым ударили по древесному стволу. Это оказавшийся поблизости Майор поднял с земли ружьё, которое отобрал у меня африканец (оно оказалось без патронов), и использовал его в качестве дубины против моего противника.

- Только не считайте, что я простил вам Мартеля – мрачно бросил мне наёмник, возвращая испачканное в крови ружьё.

Мы вышли победителями из жестокой схватки. Тем не менее, не могли чувствовать себя в безопасности на этой земле, ибо нескольким сомалийцам удалось уйти на бронированном «Хаммере». Когда джип вырывался из окружения, пираты в упор стреляли из автоматов по стёклам и дверям его кабины, но специальные пулестойкие панели и покрышки выдержали попадания десятков пуль. Было ясно, что в ближайшее время соплеменники и союзники убитого Тейлора попытаются нам отомстить.

Дуче постоянно просил по спутниковому телефону прислать самолёт, но по неизвестным мне причинам наша эвакуация постоянно откладывалась.

Пока капитан вновь с кем-то ругался по телефону, протрезвевшие пираты занимались своим любимым делом – грабили трупы врагов и друзей. К моему большому удивлению в ходе боя мы потеряли не так много людей – всего шестерых. На труп одного из наших я случайно наткнулся. Это был Кураж по прозвищу «Серфер». Похоже, молодой красавчик умер во сне, получив шальную пулю в голову. Я видел, что накануне вечером он много пил, шумно веселился и даже братался с африканцами. В бою бельгиец не участвовал, так как был мертвецки пьян. И вот такой бесславный конец для подающего большие надежды подонка.

Я нагнулся к трупу и стал снимать с него цыганский ремень Ходжи. За этим занятием меня и застал Нино.

- Браво, браво! – шутливо поаплодировал мне Принц. – Как я вижу, ваше перевоспитание идёт полным ходом, и вы всё меньше становитесь похожим на священника. Правильно. Чего добру пропадать.

Сказав так, Нино смахнул пылинку с золотой эмблемы у себя на груди в форме парашюта с крылышками. Именно такой значок я видел на Тейлоре.

По совету принца я также снял с покойника его очень удобную десантную куртку, так как моя была сильно испачкана после убийства африканца.

 

 Глава 48

  В районе, в котором мы находились, имелась только одна пригодная для приёма самолёта площадка. Наконец, Дуче радостно сообщил, что за нами выслан транспортный самолёт:

-  Должен сказать, парни, что нам повезло – громко, чтобы все его слышали, объявил капитан после очередного разговора по спутниковому телефону. -  Главные боссы синдиката всё же нашли в своём сверхплотном рабочем графике время на то, чтобы организовать чартерный рейс из Найроби сюда и обратно. Можете не беспокоиться: летящий к нам DC-6, хоть и мне ровесник, зато сумеет взять на борт сразу всю нашу весёлую компанию. 

Дуче был похож на полководца, выступающего перед войском в канун решающей битвы. В своей речи он сделал особый акцент на необходимости любой ценой удерживать взлётно-посадочную полосу:

- Родня и дружки отправленного нами в страну вечной охоты Тейлора вряд ли отпустят нас с миром. Поэтому, мальчики мои, занимайте вокруг этого поля круговую оборону и ни на секунду не забывайте, что за спиной у вас не полторы сотни метров красноватой выжженной земли, а ваш страховой полис.

 Убедившись, что его слова произвели нужное впечатление на всех, сицилиец объявил экипажу, что собирается просить помощи у вождя небольшого соседнего племени, с которым уже договорился о встрече по телефону. 

- Знаю: каждый из вас стоит десятка черномазых, и всё же нам потребуется подкрепление. Я возьму с собой на рандеву только самых необходимых мне людей, ибо никто не знает, чем закончиться для нас это рискованное свидание – сами видели, как коварны и непредсказуемы африканцы. Надеюсь, что нам повезёт… А вы держите аэродром и ждите нашего возвращения. Я верю в вас, парни!

Я видел, что проявленная капитанам забота о своих людях, граничащая с готовностью к самопожертвованию произвела мощнейшее впечатление на пиратов. Многие подходили к Дуче, чтобы сказать ему слова благодарности и заверить, что без капитана – живого или мёртвого самолёт не взлетит. Сицилийца так растрогали эти клятвы верности, что у него сделались влажными глаза.

Нино передал мне приказ своего отца готовиться к выходу, и я должен был подчиниться. Хотя мне страшно не хотелось отправляться в логово очередного местного «Тейлора». На душе было как-то муторно, скверно. Я был почти уверен, что дурное предчувствие связано с уже подстерегающей меня где-то поблизости смертью.

На всякий случай я простился с Ши Тао, потом мы обнялись с египетским доктором. Я завидовал коллеге, который остаётся ожидать эвакуации, а не отправится снова чёрту в зубы.

- А вы держитесь всё время рядом с капитаном – полушутя посоветовал Эмад. – Этот тип даже из пасти дьявола сумеет вылезти…

Последним ко мне подошёл штурман. С тех пор, как я вошёл в избранный круг доверенных лиц капитана и его сына Иуда стал настойчиво пытаться возобновить наше прерванное приятельство:

- Поздравляю, док! – сказал он мне. – Вы слышали? Капитан сказал, что берёт с собой в эту экспедицию только самых необходимых ему людей. Вы делаете отличную карьеру в этой «фирме» и скоро, надо полагать, заработаете много денег.

- С удовольствием уступлю вам своё доходное место - ответил я на полном серьёзе. 

Штурман изменился в лице и быстро отошёл от меня.

 

От резиденции союзного вождя нас отделяло расстояние в десять километров. Их предстояло отмахать пешком - по жаре, не имея в достатке пресной воды. Да ещё с солидной нагрузкой, ибо Дуче не желал расставаться со своим личный сейфом даже на короткое время. А все захваченные нами машины оказались непригодными для использования: во время боя пираты, не задумываясь о будущем, щедро закидывали «тойоты» гранатами и расстреливали их из автоматов.

Что касается состава нашей экспедиции, то капитан взял с собой семь человек: сына, личного бухгалтера, Карлоса «Цунами», Родригеса по прозвищу «Амиго», колумбийца Гомеса. Также с нами шли два боевика из охраны Принца, одного из которых я называл про себя Партизаном.

Тогда я был уверен, что все мы составляем команду смертников, которых капитан «за компанию» тянет с собой на тот свет. Но оказалось, что на самом деле всё обстояло как раз прямо противоположным образом. Оставшиеся охранять посадочную полосу пираты, то есть большая часть экипажа, а именно двадцать два человека были фактически приговорены Дуче к смерти. Нас же, он выбрал для спасения как самых полезных ему людей.

Это выяснилось, едва покинутый нами лагерь скрылся из виду.

-  Высланный за нами «Дуглас» задержали власти Кении, поэтому он не прилетит – сообщил нам Дуче. – Эти идиоты отправили на замену «Бивер». Кто не знает, что это такое, поясняю: «Бивер» DHC-2 -  гидросамолёт. Самое главное для нас, что в отличие от «Дугласа», он может взять только семь-восемь человек. Поэтому можете считать себя избранниками судьбы.– Об оставленных им людях Дуче не обмолвился ни словом. Ему больше не нужно было притворяться, разыгрывать благородство, он говорил сухо и по-деловому: - Через сорок пять минут мы должны быть в условленном месте на побережье.

Удалившись примерно на километр от лагеря, мы развернулись и широкой дугой обошли  «аэродром». Дуче всё рассчитал с дьявольской хитростью, ведь если бы мы сразу направились  в сторону океана, то его люди могли что-то заподозрить, а так они оставались в полном неведении, что их предали.

  Мы шли так быстро, как только могли. Капитану не было нужды никого подгонять. Все понимали, что по нашим следам движется смерть, а впереди маячит шанс на спасение. А когда за нашими спинами вдруг затрещали частые выстрелы  вперемешку с хлопками гранат, мы и вовсе понеслись во весь дух. Вот когда у капитана начали сдавать нервы.

- Что вы еле плетётесь – орал он с перекошенным лицом. - Живее! Если мы не поспеем вовремя, эти засранцы не станут нас ждать. Собственные задницы им дороже!

При этом Дуче и в голову не приходило отдать приказ бросить свой тяжеленный сейф. Всем нам, разве что за исключением Нино, приходилось по очереди впрягаться в носилки, на которых был установлен тяжеленный стальной ящик.

 

Глава 49

Наконец впереди показалась синева океана. Мы ещё больше ускорили шаг; вымотанные, но счастливые выбежали на берег и… лоб в лоб столкнулись с группой Майора. Дуче и наёмник начали щедро осыпать друг друга ругательствами:

-  Какого дьявола вы тут! Я же приказал вам оборонять посадочную полосу! – негодовал Дуче.

- Плевать я хотел на такие приказы! – больше не утруждая себя соблюдением субординации, орал в ответ наёмник. - Хотел скормить нас черномазым, хитрожопый макаронник?! Хрен тебе в одно место! Как только ты потащил за собой свою копилку, я сразу сообразил, что наш заботливый отец-командир просто решил по-тихому свалить, бросив команду на закуску дружкам Тейлора. Но со мной у тебя такой фокус не пройдёт!

Ещё некоторое время пиратские командиры вопили друг на друга дуэтом, но сразу успокоились, едва за лесом неожиданно смолкли звуки боя. Теперь оттуда доносились лишь редкие одиночные выстрелы.

- Добивают раненых – внимательно вслушиваясь в редкие  отрывистые щелчки, определил Майор.

- Теперь они идут сюда – нервно кусая губы, сообщил Дуче, и стал из-под руки жадно осматривать горизонт.

- Где же эти ублюдки?!

- Летит! - Этот крик одновременно вырвался сразу у нескольких человек, когда вдали возникла белая точка.

 …Самолёт долго прыгал по волнам на своих больших посадочных поплавках. В какой-то момент мне даже показалось, что сейчас он вновь уйдёт ввысь. Однако нам повезло: всё же приводнившись, «Бивер» развернулся в нашу сторону и, солидно ревя мотором, поехал к берегу.

Не дожидаясь, когда он приблизится, мы бросились в воду, чтобы поскорее оказаться на борту. Дуче стал недовольно выговаривать Майору, что тот привёл с собой слишком много людей, и что с таким количеством народа машина просто не сможет подняться в воздух.

Наёмник примирительно кивнул капитану своей коротко стриженой головой и резко развернувшись к своим людям,  прошил длинной автоматной очередью четверых из них. Затем снова повернулся к Дуче, ухмыльнулся:

- У парней не было билетов на этот рейс….

Мы были уже по пояс в воде. Впереди меня шёл колумбиец Гомес, чья  широкая спина закрывала мне самолёт, но по близкому гулу авиадвигателей я мог судить, что мы уже совсем рядом. Как вдруг мне показалось, что спасительный рёв снова начал отдаляться! Вокруг началась паника. Обернувшийся Гомес ошарашено посмотрел куда-то мне за спину. При этом у него округлились глаза от страха.  Я тоже обернулся: на пляже появились наши преследователи! Похоже, перетрусившие лётчики развернули машину носом в открытое море, намереваясь взлетать без нас.

Мы начали отстреливаться. Я слышал, как Майор кричит Дуче, что патронов у его людей осталось всего на 10 минут хорошей войны, а дальше нам придётся или своим ходом плыть через океан до Индии, или выходить на берег с высоко поднятыми руками.

На наше счастье пилоты «Бивера» всё же передумали улетать налегке и вернулись. Мы бросились к самолёту. Всё происходило в страшной спешке и в борьбе за место местом под солнцем. Каждый старался отпихнуть соседа и первым пролезть в кабину.

Когда подошёл черёд загружать капитанскую собственность, лётчик объявил Дуче, что тяжеленный сейф придётся бросить, ибо машина сильно перегружена дополнительным топливом.

Дуче обвёл ещё не забравшихся в самолёт людей странным оценивающим взглядом. Все поняли, что сицилиец выбирает человека, вместо которого полетит его сейф. Немея от ужаса, пираты следили за скользящими по ним глазами итальянца.  Наконец, взгляд капитана остановился на самом тяжёлом из нас – огромном толстяке Гомесе. Сицилиец начал расстегивать пистолетную кобуру, висящую у него на ремне.  Не дожидаясь, когда капитан его пристрелит, колумбиец грузно побежал обратно к берегу. Дуче несколько раз выстрелил ему вслед, но не попал.

В этот момент подошла моя очередь занять место в самолёте и меня втолкнули внутрь кабины.

 

Глава 50

После африканских событий Дуче отправился на родину подлечить нервы. Майор тоже сразу куда-то исчез со своими боевиками. 

Я же должен был сопровождать Нино в Европу. В аэропорту Франкфурта нас встретил вертолёт и отнёс в живописный уголок горной природы, расположенный недалеко от знаменитого немецкого курорта Баден-Баден. Мы поселились в элитарном пансионате для миллионеров. Две недели я прожил, ощущая себя очень важной персоной. К нашим услугам был многочисленный штат служанок, медсестер, официанток, тренеров, шоферов и т.д. Любые прихоти клиентов здесь сразу же и беспрекословно удовлетворялись вышколенной прислугой.

В первый же день пребывания в пансионате я прошёл тщательный медицинский осмотр. По его окончании я услышал:

-  Ваш организм находится в таком измочаленном состоянии, - сочувственно глядя на меня, пояснила миловидная врач в звании профессора, - будто вы участвовали в каком-то варварском эксперименте на выявление границ человеческих возможностей. Правда, пока вы ещё здоровы, но если и дальше будете «прожигать свою жизнь с обоих концов», то боюсь, что надолго вас не хватит.

 Профессорша назначила мне целый комплекс оздоровительных процедур от различных видов массажа и травяных ванн до шоколадных и водорослевых обёртываний. Ко мне были прикреплены личный врач-диетолог и специалист по лечебной физкультуре. И очень скоро я действительно почувствовал прилив энергии – у меня словно крылья выросли за спиной.

На отдыхе мы не были затворниками и активно посещали элитные рестораны, ночные клубы, самые дорогие магазины. Специально для таких прогулок Принц заказывал через эскорт-агентство девушек-моделей, которые составляли нам компанию.

Причём выезжали из пансионата мы на супердорогих спортивных автомобилях. Владелец самого престижного автосалона Баден-Бадена почувствовал в нас перспективных клиентов и охотно давал свои лучшие машины для тест-драйва.

Однажды, осматривая на предмет возможной покупки новенький «Бугатти» за полмиллиона евро, Нино неожиданно предложил и мне приобрести стоящий неподалёку ярко-красный «Феррари» за триста двадцать тысяч. Я перевёл разговор в шутку. Но за ужином Нино вручил мне банковский билет на двести семьдесят восемь тысяч евро:

- Отец попросил меня передать его вам. Это ваш заработок за прошедший рейс. Если «Феррари» вам понравился, то я могу одолжить недостающую сумму. Завтра вы сможете обналичить чек в любом местном банке, и купить себе красного жеребца. На великолепных местных автобанах эта машина способна продемонстрировать свои лучшие качества!

Но к большому разочарованию пиратского принца я спросил, могу ли потратить эти деньги не на покупку дорогой игрушки, а как-то иначе.

- Конечно, - сделав кислое лицо, пожал плечами Нино, - это ведь ваши деньги. Только не отсылайте их домой – не тревожьте своих родных, ведь они уже похоронили вас.

Конечно, новость потрясла меня. А парень, будто желая отомстить мне за проявление независимости, выкладывал подробности:

- Когда полицейские обнаружили ваше выброшенное прибоем тело, оно выглядело не лучшим образом из-за долгого пребывания в солёной воде. После проведения процедуры идентификации вашей личности труп сразу кремировали. Но потом возникли бюрократические проблемы. В общем, вас чуть не закопали на местном кладбище для бедных. Людям моего отца непросто было вернуть ваш прах на родину. Но в конце концов всё удалось утрясти, и ваши родственники получили посылку, вместе с гонконгской газетой, в которой подробно описывалась трагическая история вашей нелепой гибели по вине нерадивого владельца частной джонки.

Нино даже пообещал показать мне хранящиеся в памяти его компьютера фотографии колумбария Донского монастыря, в котором захоронен «мой» прах.

Я сидел, словно пришибленный, не сводя глаз с юноши, который словно родился взрослым с очерствевшей душой.

- Если хотите, я достану вам экземпляр той газеты - предложил он.

Я понимал, что признаваться в своих чувствах этому гадёнышу опасно, однако он легко прочитал по моему лицу, что вряд ли я так просто смирюсь с тем, что никогда больше не увижу жену и сына.

- Поймите, они уже похоронили вас! Неужели вы хотите снова заставить их страдать?

- Не думаю, что они  поверят какой-то газете – вырвалось у меня.

- Приняв предложение моего отца, вы отказались от себя прежнего. Поэтому чем скорее вы забудете своё прошлое, тем вам же будет проще жить дальше. Запомните: Егора Волынцева больше не существует в природе. Он утонул. Его уродливый труп сожгли в печи, а горсть золы замуровали в стену. Недавно вы были албанским моряком, сегодня имеете на руках болгарский паспорт, а через неделю станете гражданином Греции украинского происхождения. Но все эти люди являются временными фантомами, которые появляются неизвестно откуда и исчезают непонятно куда…

Я слушал юнца молча, сжав зубы. В конце концов, Нино доверительно положил мне руку на плечо:

   -  Понимаю… К такому ещё надо привыкнуть. Но попытайтесь относиться к своей новой жизни, как к наивысшей степени личной свободы: вы больше не связаны прежними обязательствами, и никому и ничего отныне не должны…

     На следующий день я заказал такси, объяснив Нино, что хочу немного развеяться в одиночестве.  Он легко отпустил меня, зная, что я не смогу сбежать.

Через несколько часов скоростной езды по автобану машина остановилась перед двухэтажным коттеджем на окраине небольшого городка, расположенного в пригородах Вены. Снаружи дом выглядел внушительно, но вскоре выяснилось, что в нём обитают сразу несколько многодетных семей. Фактически это была большая коммуналка, только составленная из близких родственников. Стоило мне назвать имя погибшего товарища и меня приняли, как дорогого гостя.

Я сидел за большим круглым столом вместе с многочисленной цыганской роднёй Мирчи, а вокруг носились стайки смуглых детишек. До своего исчезновения он был главным добытчиком для этих людей. С ним этот дом покинули счастье и достаток.

Я не мог ничего рассказать родственникам Мирчи. Поэтому представился сотрудником страховой компании, проводящим расследование всех обстоятельств исчезновения судна, на котором находился их отец, сын и муж, брат.

Мы проговорили меньше часа, но за это время у меня рубашка насквозь промокла от пота. Хозяева что-то почувствовали, потому что в их глаза читалась мольба о том, чтобы я рассказал им правду. В такой ситуации сочинять правдоподобные небылицы и выкручиваться – мучительная пытка. Поэтому я постарался поскорее завершить свой визит, сообщив, что уполномочен судовладельцем передать семье без вести пропавшего моряка пакет с некоторыми его личными вещами. Уже перед тем как выйти на улицу я постарался незаметно оставить в прихожей на полке для ключей банковский чек, который получил от Нино.

 У калитки меня догнала молодая женщина с маленьким мальчиком на руках – жена моего погибшего друга. На мальчугане уже красовался привезённый мною отцовский ремень, который, правда, был ему пока сильно велик.

- Спасибо вам за эту частичку моего мужа! – сказала цыганка, указывая взглядом на ремень. – Теперь маленький Мирча сможет унаследовать силу и благородство своего отца.

Она взяла меня за руку, и некоторое время вглядывалась мне в глаза. А потом произнесла:

- Скоро вы тоже отыщете дорогу к дому, только идите к ней, не оглядываясь…

 

Глава 51

    Через две недели нашего пребывания в немецком пансионате Нино сообщил мне новость:

- Майору доверили проведение серьёзной операции. На совещании в сингапурской штаб-квартире корпорации принято решение направить к нему наблюдателя. Это обычная практика. Отец предложил главным боссам послать к Майору вас, как своего будущего заместителя. Совет согласился.

Под конец беседы Принц вручил мне чемоданчик типа «дипломат»:

- В его правом отделении находится конверт с зашифрованным письмом. Передадите чемодан Майору. Только постарайтесь сделать это без свидетелей. Скажите, что в письме находятся дополнительные инструкции Совета директоров синдиката.

Я кивнул. Но это оказалось не главным в предстоящей мне миссии. Нино протянул мне небольшой баллончик в металлическом корпусе без какой-либо маркировки:

- Вот вам специальный аэрозоль – многозначительно сообщил он. - Хотя вам не нужно открывать чемодан и тем более брать письмо в руки, тем не менее, на всякий случай, прежде чем будете передавать чемодан майору, тщательно обработайте свои ладони из баллончика, после чего сразу избавьтесь от улики. И постарайтесь пока он будет вскрывать рядом с вами конверт, незаметно сдерживать дыхание, а вернувшись к себе, сразу примите препараты, которыми я вас тоже снабжу.

Я понимающе кивал и не задавал лишних вопросов. Однако, не доезжая нескольких километров от аэропорта, попросил водителя такси остановиться, сославшись на то, что меня немного укачало. Расплатившись, я отпустил машину и вошёл в придорожный лесок. Там я забросил чемодан подальше в болото. Немного успев узнать Майора, я не собирался становиться камикадзе.

 

Глава 52

Свой тренировочный лагерь Майор организовал на одном из необитаемых островов в районе Малаккского пролива. В этих водах их было множество.

Двое вооружённых боевиков под конвоем провели меня от берега, где я сошёл с катера, до командирской палатки. Проходя по лагерю, я видел штурмовиков, тренирующихся под командой сердитого инструктора влезать по абордажным верёвкам на высокую стену, сооружённую из пальмовых брёвен. По окрикам инструктора я догадался, что пираты отрабатывают штурм большого судна с низких лодок, а стена являлась макетом высокого корабельного борта.

Из палатки, к которой меня подвели, доносились сладострастные женские крики и стоны, ритмичные шлепки соприкасающихся в ритме любви обнажённых тел, возбуждённое мужское дыхание.

Конвоиры закурили и мне велели тоже ждать, когда командир освободится. 

Вскоре я услышал голос Майора:

- А теперь кошечки, давайте сразу обе. Да вот так, глубже берите, облизывайте. Хорошо! Послышался рёв кончающего мужчины.

Сначала из палатки выпорхнули две девушки в купальниках. Затем мокрый от пота, но довольный появился и сам «Бог войны». Из одежды на Майоре было только обернутое вокруг бёдер полотенце.

Первым делом он приказал конвоирам тщательно обыскать меня. Результаты шмона, казалось, разочаровали его.

- Странно, что этот итальянский гадёныш Нино не послал с вами какого-нибудь подарка для меня вроде ампулы с ядом или портативной мины. Я бы с удовольствием испытал его бандероль на вас.

- Я не курьер, а представитель Совета – с достоинством ответил я; и недовольно поинтересовался:  - Разве вам не сообщили о моём приезде?

Мой строгий ревизорский вид страшно рассмешил не привыкшего подчиняться наёмника. Он хохотал так, что с него даже свалилось полотенце и моему взгляду открылось его весьма увесистое оружие любви.

- Поглядите-ка, парни на пешку, которая вдруг возомнила себя самостоятельной фигурой! – обращался Майор к доставившим меня конвоирам. – Только несколько недель назад он чистил корабельный гальюн и подбирал за нами бычки, а сегодня собирается что-то указывать мне. Мне!

- Хорошо,  - спокойно сказал я, - тогда я немедленно сообщу Совету, что операция находится на грани срыва.

- Чёрт побери, это ещё почему?! – зарычал солдат.

«Если я немедленно не накину хомут на загривок этого быка, он чего доброго вновь заставит меня чистить местный сортир» - подумал я и жёстко произнёс, твёрдо глядя в глаза наёмнику:

- Да потому что вы не уважаете мнение Совета, который послал меня сюда. - Я выстреливал слова, как упругие боксёрские серии, как автоматные очереди: - Я расскажу Совету, что вместо того, чтобы с утра до вечера натаскивать своих людей и думать только о предстоящей операции вы тут развлекаетесь с девочками и пьянствуете с утра до вечера. Вам больше никогда не доверят серьёзного дела.

- Но это не так! – воскликнул Майор. Он больше не глядел на меня с насмешливым превосходством, а даже оправдывался: – Вы можете сами в этом убедиться через пятнадцать минут – на инструктаже…

 

- Какой способ атаки будет самым эффективным? – обращался Майор к своим подчинённым, сидящим на раскладных стульях под натянутым тентом. Майор стоял с указкой в руке возле лекционной доски, на которой были схематически обозначены фарватеры  Малаккский канал. То место, где пролив сильно сужался, было помечено большим крестом. 

- Может быть, подойти к ним под видом плавучего публичного дома – под одобрительные смешки соседей бросил идею один из присутствующих. – Здесь в Азии лучшего прикрытия для абордажа не найти.

- На большее фантазии у тебя, как обычно не хватает, Ланг, -  забраковал вариант как несерьёзный организатор операции, и пригласил ещё высказываться.

Я с интересом рассматривал закреплённые по верхней кромке доски аэрофотоснимки района проведения операции. Они были помечены разноцветными стрелками.  Ещё здесь имелись фотографии огромного корабля, сделанные с разных ракурсов. Это был целый плавучий стальной остров. Как мне показалось, длина судна была  метров триста. На палубе рукотворного монстра запросто можно было играть в футбол.  

- А если одновременно атаковать корабль на катерах с разных направлений, обстреливая его надстройки и палубу - продолжал мозговой штурм другой пират. – А в это время штурмовая группа сближается с кораблём и десантируется на него.

Ведущий «тренинга» подхватил идею и начал насыщать её деталями, одновременно пробуя на пригодность:

- Отлично, Дюк! Значит, щедро поливаем цель свинцом. Палуба свободна. Можно идти на абордаж. Да вот беда! Ты не учёл, что поднимаемая идущим танкером волна просто перевернёт твой штурмовой катер. Придётся также оставить на базе серьёзное вооружение и идти на дело с ножами и мачете.

- Это ещё почему?! – опешил боевик по прозвищу «Дюк».

- Да потому что профессионал, желающий жить долго и богато, должен прежде всего самому себе постоянно задавать разные «почему?»! - заорал на подчинённого Майор. -  Только такой тупой идиот, как ты, Дюк, может предлагать нам стрелять по танкеру!

Выпустив пар, Майор вновь заговорил спокойно. Теперь он обращался ко всем своим людям:

- Джентльмены, ещё раз хочу вам напомнить, что речь идёт не об обычном грузовике, а о супертанкере, загруженном 300 000-ми тонн сырой нефти! От моря её отделяют всего три с половиной сантиметра обычной стали. При взрыве такого количества топлива, шансов выжить не больше, чем при детонации тактического ядерного боезаряда.

По этой же причине мы сразу отказываемся от использования в данной операции крупного корабля, дабы исключить риск столкновения. И я снова хочу предупредить всех о необходимости соблюдать максимальную осторожность, потому что если во время захвата танкера в его баках загорится нефть, то спастись не удастся никому.

- Я слышал, что экипаж одного супертанкера пытался пробиться через море огня на металлическом боте – подал реплику один из слушателей.

- Ну и как результат? – поинтересовался у него сосед.

- Подоспевшие пожарные катера залили море вокруг баркаса пеной и сумели вытащить его из огня. Но в лодке ничего не обнаружили кроме сильного запаха горелого мяса и расплавленных коронок, часов и колец…

Воцарилась гробовая тишина. Казалось, только теперь до «солдат удачи», наконец, по-настоящему дошло в какое опасное дело они ввязались. Майор удовлетворённым взглядом скользил по лицам своих людей. Потом он заговорил снова:

- Я специально позволил всем высказаться, чтобы вы почувствовали, чем хороший план отличается от дерьмового. Но можете расслабиться, парни: вам не придётся рисковать своими жизнями. Потому что дядя Майки позаботился о том, чтобы вы без всякого риска для жизни получили свой гонорар. Кстати, джентльмены, хочу напомнить, что на кону почти сто миллионов долларов. А теперь слушайте план операции…

 

Глава 53

За несколько часов до атаки супертанкера Майор провёл отвлекающую операцию. Он атаковал парусную яхту с богатыми пассажирами в нескольких десятках милях в стороне от того места, где должно было состояться рандеву с норвежским супертанкером. Сигнал о нападении пиратов, посланный с борта яхты, должен был привлечь в этот район все полицейские силы, и контроль за главным фарватером Малаккского канала будет ослаблен.

- Пока они будут искать пропавшую яхту, я успею взять танкер, увести его далеко в море и перекачать нефти на наши корабли – похвалялся Майор.

 Я в очередной раз убедился, что пираты везде имеют свои глаза и уши. Информаторы поставляли им информацию о судах с ценным грузом  или состоятельными пассажирами на борту. А иначе, как ещё объяснить, что мы заранее точно знали, какое именно судно, где и когда должно появиться.

Я тоже принимал участие в атаке на парусник. Дело было около пяти часов утра. Штурмовая группа попала на корабль довольно оригинальным способом. Две моторные лодки, связанные между собой длинным канатом, пошли навстречу атакуемому кораблю. Парусник зацепил носом «растяжку» и притянул лодки с пиратами к своим бортам. Бандитам оставалось лишь зацепить крючья с прикреплёнными к ним верёвками за ограждения бортов и подняться по ним на палубу яхты. В считанные минуты передовой отряд взял под свой контроль управление кораблём.

Следом за абордажной группой на парусник высадились и остальные пираты во главе с Майором. Главный наёмник сразу приказал на этот раз богатых пленников с собой не брать:

- У меня нет лишних людей, которых можно было бы выделить для охраны заложников. 

Подгоняемые Майором пираты спешили набить свои рюкзаки и карманы трофеями.

Вслед за мародёрами я тоже спустился по трапу во внутренние помещения яхты. Всё здесь было устроено с большой роскошью. Повсюду великолепная антикварная мебель, стены обшиты ценными породами дерева и украшены оригинальными полотнами старых мастеров. В каждой каюте на кровати, а то и на полу лежали связанные пассажиры. И повсюду, словно крысы сновали, рылись в шкафах, что-то выламывали и резали возбуждённые окружающими их богатствами грабители.

В просторном салоне на белоснежной скатерти столов была расставлена фарфоровая посуда, разложены золотые и серебряные приборы. Видимо, прислуга начинала сервировку задолго до завтрака. Настенные светильники и великолепные хрустальные люстры излучали мягкий свет.

В столовую вбежали двое пиратов и, исподлобья поглядывая на меня, стали торопливо сгребать в свои сумки столовое серебро.

Я отправился дальше; заглянул в апартаменты, как видно предназначенные для самых богатых пассажиров. Здесь тоже хозяйничал бандит. А у его ног - между огромной кроватью и декоративным камином - на ковре лежали связанные пленники. Муж и жена. Оба в пижамах: их вытащили из постели и бросили на пол.

 Увидев меня, пират сделал знак, чтобы я помалкивал и хвастливо выдвинул ящик туалетного столика, наполненный ювелирными украшениями:

- Предлагаю разделить на двоих – тихо шепнул он мне, - только Абдуле ничего не покажем. С него достаточно и золотых кранов, которые он выламывает сейчас в ванной комнате.

 Я заглянул в смежное помещение и увидел, как забравшись с ногами в мраморную ванну, напряжённо сопя и ругаясь, второй бандит сбивает прикладом автомата с креплений больших  причудливых птиц, отлитых из жёлтого металла.

В это время «хозяин» бриллиантовых колье и жемчужных брошей начал пихать в карман драгоценности:

- Бери, друг! Чёрный Буффало не жадный. Только не обязательно сдавать всё это в общий котёл – обдавая мою щёку горячим вонючим дыханием,  торопливо шептал подельник. - Кинешь в общак какую-нибудь мелочёвку, а остальное - твоё по праву!

Где-то за стенкой  громко закричала женщина.  Она звала на помощь, да ещё по-русски! Я бросился на голос. Под моими ногами хлюпала вода – пираты уже подорвали днище яхты. Надо было поскорее выбираться на верхнюю палубу, чтобы не пойти на дно с кораблём. Но я не мог так поступить.

Я заскочил в каюту и увидел, как чернокожий бандит швырнул на кровать рыжеволосую девушку и, пожирая её жадными глазами, стал расстегивать на себе брючный ремень.

- Эй, приятель, поторопись – крикнул я насильнику, - это деревянное корыто вот-вот пойдёт ко дну!

Пират смачно выругался и, чуть не сбив меня с ног, выскочил в коридор.

Я подошёл к девушке и достал нож. Она, видимо, решила, что я собираюсь её зарезать:

- Нет, нет, не делайте этого! Я хорошо вам заплачу! Хотите, я выпишу вам чек? Или можете позвонить моему мужу. Он даст вам любую сумму.

- Я не собираюсь вас резать – внушительно пообещал я.

- Это правда?

Незатейливое милое лицо девушки не слишком вязалось с дворцовыми интерьерами яхты для мультимиллионеров. Её вздёрнутый носик, немного наивный взгляд, россыпь золотых веснушек на щеках больше подходили под образ деревенской простушки, нежели жены олигарха. Особенно в незнакомке умилял едва заметный рязанский акцент.

- Вы спасёте нас? – глядя на меня с надеждой, спросила она.

- Кого это вас?

Я услышал за спиной тихий плач, похожий на мяуканье котёнка, и обернулся. Оказалось, в каюте прячется ещё одна барышня.  Она забилась в дальний угол комнаты, и сидела на полу маленьким испуганным комочком. Даже дыхания её не было слышно. Не удивительно, что я не сразу заметил вторую девушку.

- Это моя подруга Ханни – пояснила мне землячка. – Её каюта находится дальше по коридору, но когда всё началось, она сразу прибежала ко мне. Вместе не так страшно пережидать опасность…

Ханни была так перепугана, что пришлось потратить драгоценное время, чтобы уговорить её покинуть обречённый корабль.

За это время вода в каюте успела подняться нам почти по грудь. Наконец, мы выбрались в коридор. Судно сильно накренилось, и вот-вот могло перевернуться. Вдобавок над водой плыли облака синего дыма.

- Где ближайший трап? – в волнении спросил я.

- Там! – землячка указала рукой в конец тёмного туннеля.  

- Скорее за мной!

Мы бросились к выходу, быстро погружаясь в воду. Я крепко держал землячку за руку, а она в свою очередь тащила за собой упирающуюся подругу. Ханни визжала от страха и кричала, что не полезет «в яму». Ещё я слышал десятки голосов связанных пленников, взывающих к нам о помощи из открытых дверей кают. Но мы ничем не могли помочь этим несчастным. Нас подгонял скрип деревянных переборок стремительно погружающегося в морскую пучину корабля.

Последние метры до трапа мы преодолели под водой. К счастью, нам не пришлось надолго задерживать дыхание. Когда мы выбрались наверх, большая часть палубы уже была охвачена огнём. Над нами хлопали на ветру пылающие полотнища парусов и развивались горящие снасти. Запоздай мы всего на несколько минут, и огненная ловушка захлопнулась бы. Но нам удалось пробиться к борту прежде, чем парусник превратился в погребальный костёр.

 Лодки с пиратами ещё не успели отойти далеко и нас сразу подобрали.

- Хоть я и запретил брать пленников, но ваш выбор одобряю, Крок, – неожиданно похвалил меня главарь наёмников. Он грубо взял русскую пленницу за подбородок и рассматривал её лицо как симпатичную безделушку. На дурнушку Ханни Майор не обратил внимания.

- Как твоё имя? – спросил он.

- Ольга.

- Ты сумеешь сделать дяде Майки приятно, если я подарю тебе жизнь? – запустив пальцы в пышные волосы пленницы, поинтересовался Майор. Но я убрал его руку:

- Она часть общей добычи. Муж заплатит за неё большой выкуп.

Проигнорировав мои слова, Майор резким движением намотал девичьи волосы на свой кулак, так что Ольга вскрикнула.

- Хороша сука! – заключил наёмник. – В моём вкусе.

Я снова напомнил, что пленница – часть добычи, и до справедливого дележа никто не может распоряжаться захваченным добром по собственному усмотрению:

- Если вы полагаете, господин Майор, что я не сообщу большим боссам о вашем самоуправстве, то, уверяю вас, вы глубоко заблуждаетесь на мой счёт.  

 Конечно, я сильно рисковал, снова ввязываясь в прямой конфликт с главарём наёмников и его головорезами. В принципе им ничего не стоило пристрелить меня тут же, и вышвырнуть за борт на корм акулам. Но, вероятно, моя самоуверенность произвела впечатление на «солдата удачи».  

- На, получай свою куклу! – Майор грубо отпихнул от себя Ольгу и ухмыльнулся. –  Я просто пошутил.

 

Глава 54

Даже чисто зрительно зрелище движущегося супертанкера впечатляло. Возле его мощного округлого носа поднимались буруны белой пены; поднимаемые судном высокие волны легко могли перевернуть любой катер, посмевший приблизиться к нему достаточно близко. Казалось, что гигантские размеры корабля гарантировали его экипажу безопасность. Трудно было представить, что кому-то взбредёт в голову идти на штурм океанского исполина под угрожающий гул его мощных турбин и плеск перелопачиваемой его гигантскими винтами тонн океанской воды!

Вдобавок ко всему такие корабли обычно оборудуются специальными системами спутникового слежения и аварийной сигнализации, мощными прожекторами, водяными и звуковыми пушками. Недостаточно было попасть на корабль, необходимо было в считанные минуты нейтрализовать экипаж, чтобы моряки не успели послать сигнал тревоги. Но как это сделать? Если мостик, радиорубка и машинное отделение оборудованы специальными дверями повышенной прочности и иллюминаторами с пуленепробиваемыми стёклами? 

Майор решил проблему блестяще. Когда огромный супертанкер проходил мимо цепи необитаемых островов, из-за одного из них ему наперерез выскочил катер с опознавательными знаками морской полиции Малайзии. Место для захвата корабля было выбрано идеально: сложность фарватера в этом районе вынуждала капитанов сильно замедлять скорость своих судов, а разбросанные вокруг в изобилии островки, словно самой природой были предназначены для организации засады.

Я и другие, оставленные на берегу пираты, напряжённо следили из прибрежных зарослей за тем как разворачиваются события. Мы находились в резерве: как только штурмовая группа попадёт на борт, нам надлежало спускать лодки на воду и идти следом. 

Наглость Майора завораживала. Руководимые им пираты атаковали судно фактически на глазах многочисленных свидетелей: вдали белела надстройка другого корабля. Транспортная нагрузка на эту артерию, соединяющий Индийский и Тихий океаны, была настолько велика, что нефтевозы  часами простаивали здесь в «пробках» и двигались по фарватеру длинной вереницей, чуть ли не наступая друг другу «на пятки».

«Полицейский» катер настойчиво преследовал избранное для захвата судно, временами рискованно пересекая его курс. Но при всём своём желании капитан норвежского танкера не мог сразу выполнить требование «стражей порядка» остановиться, так как тормозной путь его судна занимал более километра.

Вскоре танкер и катер Майора довольно далеко ушли от нашего острова, и командир резервной группы принял решение следовать за погоней.

Всё это время Ольга и её подруга держались около меня: нам пришлось взять девушек с собой на новое дело, ибо после потопления яхты мы сразу переместились в район главной атаки. Невольно они становились участниками происходящих драматических событий.

Как только танкер остановился, с него спустили шторм-трап, чтобы принять полицейских с катера. Командир нашей группы в мощный бинокль наблюдал за действиями передового отряда:

- Всё в порядке! Нам тоже надо ускориться, - приказал он, когда стало ясно, что передовой отряд уже находится на корабле.

 

Глава 55

Трое пленных под присмотром вооружённых пиратов заливали пеной из огнетушителей горящую в нескольких местах палубу. Оказывается, для того, чтобы посеять панику у экипажа танкера и дождаться подкрепления, переодетые полицейскими пираты устроили небольшой «фейерверк» - забросали моряков бутылками с зажигательной смесью. Конечно, применять «коктейль Молотова» на танкере было очень рискованно, но зато и давление на психику противника было оказано максимальное. 

Майора я нашёл в ходовой рубке. Наёмник выглядел очень довольным собой. Он по-приятельски беседовал с двумя членами экипажа танкера. Оказывается, среди честных моряков у бандитов имелись свои люди. Эти двое помогли пиратам в считанные минуты захватить корабль. Они же помешали экипажу послать сигнал об атаке.

В центре рубки сидел привязанный к стулу капитан захваченного корабля. Всё лицо его было в синяках и ссадинах. Майор требовал, чтобы капитан приказал своим людям вести судно, куда им прикажут:

- Не усложняйте своего положения, кэп. Груз всё равно застрахован. Подумайте, наконец, о своих парнях. Как вы посмотрите в глаза их жёнам и детям, если они по вашей вине не вернуться домой.  

Капитану ничего не оставалось, как подчиниться. Его вывели на палубу и поставили перед экипажем.

- Если мы сделаем всё, чего от нас хотят, нам гарантирована жизнь – объявил капитан. -  Ответственность, которую я несу перед компанией за сохранность груза ничто, по сравнению с ответственностью перед вашими семьями. Поэтому призываю вас: делайте всё, что вам прикажут, и тогда мы все вернёмся домой. А это главное.

Перекачка нефти происходила в открытом море под покровом ночи. В условленном месте нас поджидала целая флотилия небольших нефтеналивных судов…

Когда все работы были закончены, Майор приказал трём своим подчинённым собрать всех пленных моряков в одном помещении и…забросать их гранатами.

Я посмел возмутиться:

- Зачем вам уничтожать экипаж, ведь они выполнили все ваши требования?!

- Неужели отправляясь сюда, вы не получили на этот счёт какие-то особые инструкций? – удивился Майор.

Я лишь развёл руками. Нет, никаких дополнительных указаний я не получал. К Майору мгновенно вернулась его привычная самоуверенность:

- А я уж подумал, что Совет изменил одно из основных правил Синдиката «никогда не оставлять живых свидетелей». Никогда!

Мы покидали оставленный дрейфовать в открытом море танкер на двух мощных катерах. Так получилось, что я замешкался на палубе корабля и девушек посадили в другую лодку. Вначале я не сильно беспокоился по этому поводу, рассчитывая, что оба катера придут в одно место. Но Майор провёл меня, скрывшись с заложницами в неизвестном мне направлении.

 

Глава 56

- Почему вы не передали ему моё письмо? - Это было первое, что я услышал от Нино после своего возвращения. - Я перестаю доверять человеку, который хотя бы раз подвёл меня.

Мы встретились в Бангкоке. Разговор происходил в небольшом кафе. Нино держался очень холодно, глаза его словно были подёрнуты ледяной коркой отчуждения. Все мои оправдания не трогали его.

- Мы - взрослые парни и играем во взрослые игры - равнодушно пожимал он плечами. - Я очень рассчитывал на вас, а вы подвели меня.

В этот же день Принц собирался лететь в другую страну на встречу с отцом. Однако меня с собой не приглашал. И это был очень плохой знак для меня.

Нино заговорил о том, что в ближайшее время его престарелый отец может отойти от дел:

- Я как наследник займу его место. А мне нужен консильери, которому я могу абсолютно доверять…

Мне стало совершенно ясно, что если немедленно не верну расположение Принца, вряд ли доживу до заката. Но у меня ещё имелся неиспользованный козырь:

- Положено ли наказание члену Синдиката, который утаил большую часть добычи от дележа?

Вопрос был риторический, и в глазах Нино впервые шевельнулся интерес к моей персоне:

- Крысятничество карается только смертью, - ответил он.

- Тогда крысе не избежать удавки. Этого засранца можно достать без всякого риска - пообещал я. И поведал историю про заложниц с яхты для миллионеров.

- Муж одной из пассажирок - настоящий русский олигарх. Девчонка сама мне в этом призналась, узнав, что я соотечественник. Только Майору плевать на правила. Он захватил пленниц и где-то прячет их. Наверняка рассчитывает сам получить выкуп и присвоить его.

После короткого раздумья Нино принял решение:

- Хорошо. Вы полетите со мной.

 

Глава 57

Китайский бизнесмен чуть ли не из штанов выпрыгивал, чтобы продать Дуче корабль. Он водил нас по судну: показывал его оснащённую новейшими навигационными приборами ходовую рубку, сверкающее свежей краской машинное отделение, отремонтированные жилые и хозяйственные помещения.

Но прежде чем увидеть всё это, мы долго искали нужный док на окраине крупного китайского порта. Никто из местных работников ни разу не слышал о судоремонтном цехе с таким номером. Дуче уже собрался ехать обратно в отель, когда ему позвонил продавец и сообщил, что сейчас он нас встретит и проводит в свои владения.

 До этого владелец корабля несколько раз назначал Дуче встречу, а потом переносил её на новое время. Сицилиец спокойно воспринимал такое поведения торговца. Как-то после очередного разговора с ним он, усмехнувшись, заметил:

- Пока не обнюхает нас со всех сторон, близко к своей норе не подпустит.

И вот мы, наконец, на месте. В огромном безлюдном сухом доке стояли сразу два вытащенных из воды для ремонта судна: небольшой буксир и корабль покрупнее. Этот второй теплоход не был грузовым судном и чуть ли не вдвое уступал по размерам сухогрузу, на котором мы ходили до сих пор. Но на этот раз капитан искал как раз относительно небольшой быстроходный корабль.

Окончательный сговор об условиях сделки между Дуче и торговцем происходил у ворот цеха. Вскоре они хлопнули по рукам. И я спросил у капитана разрешения сходить в туалет. Китаец указал мне на едва различимую в глубине ангара синюю кабинку.

Мне предстояло пройти меж двух, стоящих в ремонтных лесах кораблей. Я немного задержался возле гигантского винта, с любопытством осматривая его закруглённые лопасти-ножи. Далее путь мой лежал мимо кучи железного хлама. Под ноги мне попался какой-то прибор с треснувшим стеклом циферблата. Я нагнулся и поднял его: сработало любопытство по отношению ко всяким антикварным механизмам. Но прибор оказался не таким уж древним. Сбоку на нём имелась металлическая «этикетка» размером со спичечный коробок  с надписью ««Ocean Explorer», FZ-LLS, 1967, Portland».

Это позднее я узнал, что мне в руки попала построечная табличка корабля со всеми его данными: названием, годом и местом постройки. А тогда я машинально пробежал глазами по шилдику, после чего забросил железку обратно в кучу, из которой она выкатилась. Но информация отложилась в моей памяти.

Вскоре меня ожидала новая находка. Гораздо более мрачная. Не смотря на то, что в доке велись какие-то ремонтные работы, дальняя часть цеха оказалась сильно захламленной и выглядела заброшенной.  Здесь было темновато. На обратном пути я проходил мимо нескольких пустых железных бочек, поставленных вертикально. Тяжёлый запах заставил меня ускорить шаг. Но затем я понял, что мне напоминает этот смрад, и заставил себя заглянуть в одну из бочек. Не сразу, но мне удалось разглядеть на глубине бочки ворох обгоревшей одежды с закопченными пуговицами и глазницу обугленного человеческого черепа с остатками волос…

 

Незадолго до того, как снова выйти в море, мы с Дуче отправились на встречу с заказчиком. Охрана у ворот поместья предложила нам выйти из машины. Здесь же было устроено специальное помещение для досмотра посетителей. Нас обыскали, словно потенциальных террористов: пропустили через металлодетектор, а потом ещё заставили снять обувь и раздеться до трусов. Эти парни нам чуть ли не в задницы с фонариками лезли, дабы убедиться, что мы не планируем пронести оружие или взрывчатку.

Расстояние от ворот поместья до белого особняка на холме мы проехали на маленьком электромобильчике навроде тех, что используют гольф-клубы.

Нас встретил человек в белоснежном одеянии восточного шейха. Дуче называл его не по имени, а просто «уважаемый».

Этот господин просто маниакально боялся покушения. Каждое наше движение караулили двое охранников, всю встречу простоявшие за нашими спинами. За те полчаса, что продолжалась аудиенция, по лужайке, на которую выходили окна гостиной, дважды прошли вооружённые винтовками патрульные с собакой.

Шейх заказал Дуче захватить крупное круизное судно. В первую очередь его интересовали пассажирки европейской внешности:

- Красивая, обученная сексуальному искусству белая женщина может стоить в наших краях целое состояние. Мне нужна большая партия «живого товара».

Так как обещанная нефтяным магнатом цена вполне устраивала пирата, он легко согласился. Слуга тут же принёс шампанское для нас и сладкую газированную воду для хозяина, и мы подняли фужеры за успех предприятия.

 

Глава 58

С самого начала этого плавания пиратов начали преследовать неудачи. Капитан туристического судна неожиданно изменил заранее спланированный маршрут движения своего корабля, и его не удалось перехватить в намеченной точке. Началась длительная погоня. Несколько раз мы почти настигали «круизёра», но каждый раз что-то мешало нам атаковать.. Казалось, фортуна окончательно изменила Дуче. С каждым днём капитан становился всё мрачнее. Но он старался сохранить бодрость духа и повторял, что около нигерийского побережья пассажирскому кораблю приготовлена очень хитрая ловушка.

Однажды после ужина мы обсуждали с Дуче ситуацию на фондовом рынке. Вдруг капитана срочно взвали на мостик. Уходя, он попросил меня дождаться его возвращения, чтобы закончить наш разговор.

Оставшись один, я сел за рабочий стол капитана и набрал на включённом компьютере данные, которые увидел на табличке в доке: ««Ocean Explorer», FZ-LLS, Portland, 1967».

В ответ на мой запрос поисковик выдал несколько страниц заметок. Я кликнул по первому заголовку и прочёл, что научное судно с такими данными пять лет назад бесследно исчезло при весьма туманных обстоятельствах вместе с экипажем во время исследовательской экспедиции в район Марианской впадины. Перед моими глазами сразу возникли человеческие останки в бочке…

 

Глава 59

    Прошло три дня и на корабле появились Майор и Ольга. Наёмник выглядел затравленным зверем и волком поглядывал в мою сторону.

     Капитан, не скрывая злорадства, обронил, что на этот раз нашему ландскнехту вряд ли удастся не выпутаться.

Оказывается, за Майором числилось немало грехов перед своими. Помимо попытки присвоить выкуп за заложницу бывшего легионера подозревали в том, что он перекачал с норвежского супертанкера не всю нефть на корабли компании.

- Нашему славному солдату уже недостаточно той части добычи, которую он получает официально. Вот он и решил украсть у синдиката целый танкер нефти, чтобы самостоятельно продать её на чёрном рынке – пояснил мне Дуче.

Зачем Майор появился на нашем корабле, этого я понять не мог. Зато мне стало известно, что скоро Ольга отправится домой. Мы стали часто с ней видеться. В пределах корабля заложница обладала свободой передвижения.

Нам было очень легко общаться. Странно, но эта молодая женщина совсем не была похожа на избалованную супругу владельца заводов и нефтяных вышек. Повторюсь, нам было очень легко и хорошо друг с другом. Между нами быстро возникло полное доверие и взаимопонимание. После того, как я смирился, что никогда не смогу вернуться к жене и сыну, я вновь обрёл рядом по-настоящему близкого человека.

Ольга поведала мне о страшных днях, проведённых с Майором. Её подругу - Ханни наёмник подарил своим людям, и что с ней стало, Ольге было неизвестно. 

- Сегодня ночью мне приснилось, что со мною поступят так же – однажды в ужасе призналась мне Ольга. - И я решила, что лучше покончу с собой.

- Но с чего вы взяли, что капитан может так с вами поступит? – удивился я. - Он хоть и законченный мерзавец, но выгоды своей не упустит. Как только ваш муж переведёт ему нужную сумму, он сразу отправит вас домой в Питер.

Ольга собралась было что-то возразить, да передумала.

А на следующий день в разговоре личный бухгалтер Дуче с непонятной ухмылкой посоветовал мне:

- Не советую вам привязываться к этой русской. Скорее всего, капитан отдаст девку на потехе команде или продаст в какой-нибудь притон. Была фарфоровая принцесса, а станет корабельная б…

Но я также знал, что у пиратов практикуется и ещё один способ давления на прижимистых родственников заложника - им могут начать отсылать пленника по частям, сначала отрубленные пальцы рук, а в последней бандероли – голову.

Я решил немедленно переговорить с капитаном. Ах, если бы у меня были деньги! Хотя бы пара сотен тысяч. Я бы немедленно внёс их в качестве залога за Ольгу, чтобы спасти её. И всё же я должен был хотя бы попытаться это сделать.

- Позвольте мне заплатить выкуп за свою землячку! – с порога обратился я к главному пирату.

Дуче не удивила моя просьба. Он только поинтересовался, известна ли мне цена.

- Сейчас у меня всё равно нет серьёзной суммы. Но сколько бы она не стоила, я буду работать на вас бесплатно, пока эта женщина вновь не станет свободной - твёрдо заявил я.

- Браво! – похлопал мне по плечу капитан. - Вы остаётесь верны себе: если женщина молит вас о заступничестве, вы сломя голову бросаетесь на её защиту.

 Капитан вздохнул и стал поглаживать себя по груди в области сердца. Против обыкновения он выглядел уставшим и сильно постаревшим.

-  Что-то в последние дни чувствую себя не важно - пожаловался он мне. - А что касается вашей просьбы, то успокойтесь, покупка обойдётся вам не слишком дорого. Маленькая леди провела всех, выдав себя за жену нефтяного миллиардера. На самом деле на яхте она работала посудомойкой, а её подружка – горничной. Правда, девчонка не дурна собой. Но раз она вам так понравилась, я уступлю её вам с большой скидкой всего за двенадцать тысяч. Но пока никто не должен знать правду. Как жена русского миллиардера она нам ещё пригодится в качестве козыря в игре против Майора.

Итак, Ольга была почти спасена. Я немедленно забрал её в свою каюту. Правда, пират, который делил со мной кубрик, в первую же ночь попытался влезть к девушке в постель.

Меня разбудил звон стакана, разбившегося при падении на пол со стола.

- Да тише ты! А то твой дружок проснётся и тебе придётся ублажать сразу двоих. Ну что ты ломаешься, дурёха? Только раздвинь ножки и обещаю, тебе понравиться – нашёптывал в темноте мужской голос. В ответ раздавались сдавленные мычания. Я вскочил с кровати и зажёг свет. Голый сосед уже лежал на извивающейся под ним Ольге, зажимая ей рот рукой.

Ни секунды не раздумывая, я выхватил из-под подушки пистолет и быстрым движением взвёл его. Перепуганный негодяй бросился к двери, вопя во всё горло, чтобы я не стрелял в него. Я бы точно продырявил ему голову, если бы взгляд мой случайно не упал на Ольгу. Она смотрела на меня с ужасом. Этот взгляд немного отрезвил меня. Но и оставлять поступок соседа без наказания тоже было нельзя. Я затащил мерзавца в туалет, сунул головой в унитаз и спустил воду. Я проделал эту процедуру несколько раз, пока сосед не начал захлёбываться. Тогда я вытащил его морду из унитаза и  несколько раз ударил по лицу пистолетной рукоятью. Мой противник практически не сопротивлялся, из его расквашенного носа струилась кровь, губы тоже были разбиты.

- Отпусти его Егор! - взмолилась появившаяся на пороге ванны, Ольга. По щекам девушки текли слёзы. - Я не хочу, чтобы ты его убивал! Ну, пожалуйста!

Я опустил занесённую для очередного удара руку. Еле живой несостоявшийся насильник на четвереньках выполз из каюты, оставив на полу размазанный кровавый след. Я постепенно успокаивался. На смену гневу приходило изумление перед самим собой: никогда прежде я не чувствовал в себе такой звериной ярости. Если бы не Ольга, то я, скорее всего, не остановился бы. Тогда я понял, что моя духовная природа претерпела необратимые изменения, и места среди цивилизованных людей мне больше нет. Но меня это не сильно печалило. Я уже смирился с тем, что мосты сожжены и возврата в прошлое нет. Единственное о чём я беспокоился: согласиться ли Ольга отказаться от прежней жизни и связать свою судьбу с отверженным преступником.

 

Глава 60

    Эта история имела для меня очень серьёзные последствия. На следующий день дружки избитого пирата вызвали меня для разговора. Я не слишком боялся этих отморозков, ибо пока чувствовал себя нужным капитану. Вряд ли кто-то осмелиться убить меня, не получив на это согласия Дуче. Разве что Майор… Впрочем, ему сейчас вряд ли до сведения старых счётов.

А главное, эти ублюдки ничего не могли вменить в вину, ведь капитан официально поручил мне заботиться о заложнице и охранять её, пока идут переговоры о получении выкупа. Ведь никто в команде пока не знал об Ольгином обмане и о нашей тайной сделке с капитаном.

Я спокойно отражал все нападки в свой адрес, пока к нам не подошёл пират, который набивал мне карманы драгоценностями на захваченной яхте.

- Да, что вы на него нападаете! – обратился он к окружившим меня дружкам. – Крок же отличный парень! Девка - общая добыча, и мы все получим свою долю от выкупа за неё.

Пираты заулыбались. Я тоже немного расслабился и неожиданно получил предательский удар. Не переставая дружески мне подмигивать, мародёр вдруг быстро расстегнул молнию кармана на рукаве моей куртки и что-то ловко выхватил из него.

- А вот это действительно серьёзно! – он вскинул руку с крупной, усыпанной бриллиантами брошью, показывая найденную улику всем. Потом обернулся ко мне и укоризненно покачал головой:

- Как же ты так, приятель. Я же говорил тебе, что всё надо сдавать в общий котёл, а не крысятничать. Потом при дележе тебе бы по справедливости отломилась часть добычи. А теперь капитан велит своему коку приготовить из тебя мясо с кровью. Ты сам всё испортил, Крок!

Я был в шоке. Ведь в тот раз на яхте, когда этот тип сам предлагал мне скрыть от дележа чаять трофеев, я его не послушался; и сдал всё до последнего колечка в общий котёл. Поэтому никак не мог взять в толк, откуда у меня взялась эта побрякушка. Я так растерялся, что долго не мог ничего сказать в своё оправдание. Но потом всё же вспомнил, чья на мне куртка:

- Эта вещь убитого Куража! Спросите у Нино, - обрадовано воскликнул я, увидев стоящего поблизости капитанского сыночка, -  он видел, как  я снимал куртку с трупа «Серфера». Вероятно, эта брошь тоже принадлежала убитому бельгийцу. Просто я ни разу не пользовался этим карманом…

Я не сомневался, что Принц подтвердит мою невиновность, однако он вдруг сделал непонимающее лицо:

- О чём вы говорите, Крок? Я ничего такого не помню. Вы зря надеетесь, что я стану лжесвидетельствовать в вашу пользу только лишь потому, что вы когда-то спасли мне жизнь. Вы знали наши законы и, тем не менее, припрятали эту безделушку. Так умейте отвечать за свои поступки.

После этих слов меня разоружили, я также получил несколько чувствительных ударов вперемежку с потоками брани. Единственный, в чьём взгляде я прочитал сочувствие, был чернокожий пират по прозвищу «Нигер», который не забыл как я спас ему руку от ампутации.

Пираты поволокли меня на суд к капитану. Следом двинулась толпа зрителей.  Все требовали немедленно судить меня. И Дуче пришлось пообещать мою голову. 

- Крок будет наказан за своё крысятничество! - объявил итальянец команде, вызвав хор одобрительных воплей. – Но, - тут он жестом призвал всех к спокойствию, - вначале нам нужно взять добычу. Я говорю о небольшой отсрочке. Как только ляжем на обратный курс, вернёмся к этому разговору. Вы меня знаете, братья, я не стану спасать любимчика в обход закона. Если Крок действительно виноват, пусть его с потрохами сожрут акулы!

 

 

Глава 61

Никто не понимал, что происходит: в темноте за кормой мигали, моля о спасении индивидуальные аварийные фонарики членов штурмовой группы. Огоньки напоминали светлячков на ночном лугу. Лодку с передовым абордажным отрядом перевернули высокие волны в нескольких километрах от берега, когда она направлялась к стоящему на якоре пассажирскому лайнеру.

Я единственный из членов команды узнал причину, по которой мы бросили в море своих, и на всех парах улепётывали от уже почти настигнутой дичи. Капитан был со мною по-прежнему откровенен. Он хоть и пообещал подчинённым при первой же возможности жестоко покарать меня, но на деле сохранил со мной доверительные отношения.

- Я должен был успокоить эту волчью стаю, - откровенно объяснил Дуче, едва требующую моей смерти головорезы разошлись по своим делам, - чтобы они не устроили над вами самосуд. Но вы не волнуйтесь, в нужное время я брошу им кость. Им ведь всё рано, из кого будет приготовлено их любимое блюдо – мясо с кровью – из вас или из Майора.

После этого капитан  сообщил, что несколько часов назад был убит заказчик нынешней экспедиции за живым товаром. Перед смертью Шейх что-то почувствовал и укрылся в самом надёжном месте своего особняка - в специальной «комнате страха», фактически представляющей собой большой бронированный сейф. Но именно там и находилась взрывчатка. Когда толстые автоматические двери закрылись за арабом, последовал взрыв. Если бы бомба взорвалась в любом другом месте дома, то взрывная волна разрушила стены и часть убойной силы ушла наружу. При таком раскладе Шейх вполне мог пережить покушение. Но в железном ящике с толстыми бронированными стенами мощь взрыва была усилена многократно и разнесла Шейха на мелкие атомы. 

Но не гибель заказчика заставила Дуче бросить в море своих людей и поспешно бежать. Он получил предупреждение, что в самые ближайшие часы квадрат, в котором мы находились, будет блокирован соединением военных кораблей. Кто-то слил информацию о нас охотникам на пиратов.

Но команда об этих причинах не ведала. Экипаж был обозлён на Дуче, назревал очередной бунт. Сицилиец это понимал.  Понимал он и то, что вернуть себе расположение своих людей можно только, захватив в самое ближайшее же время крупную добычу. В это время мы находились в Гвинейском заливе недалеко от входа в реку Нигер. По своим каналам Дуче выяснил, что вскоре из реки должна выйти шхуна с крупной партией наркотиков на борту. Если бы мы сумели захватить её, это компенсировало бы неудачу с пассажирским лайнером.

Наш корабль встал на якорь в десяти милях от берега. Почти двое суток прошли в пустом ожидании. Ничего не происходило. А потом случилось такое, чего никто из нас не мог ожидать, ведь старый итальянский дьявол всем казался вечным.

 

Глава 62

 Около двенадцати часов ночи второго дня Дуче был найден мёртвым в своем салоне. Когда я прибежал на место происшествия, то увидел капитана на полу возле стола. Сицилиец лежал на правом боку. Под его правым виском чернела лужа крови. Рот его был открыт, а глаза вытаращены, словно перед смертью он пережил сильное удивление.

На столе стояла наполовину опустошённая бутылка бренди, а в пепельнице тлела почти прогоревшая сигара.

Присев на корточки возле трупа отца, Нино рассматривал его точно с таким же рассудительным спокойствием, как труп снайпера, убитого его чистильщиками на берегах гавани Порт-Рояла. Я не заметил ни слезинки в глазах парня, ни вздоха не вырвалось из его груди.

 После того, как мёртвое тело унесли в морозильную камеру, чтобы впоследствии похоронить его в семейном склепе на родине, Принц вступил в командование. И для начала, дабы разом пресечь все возможные домыслы, объявил, что отец в последнее время чувствовал себя крайне неважно и потому много пил, чтобы снять боль. Будучи сильно нетрезвым, он упал и ударился виском об угол стола. Так что смерть его вполне естественна и закономерна, хотя понимание этого не делает общее горе менее тяжёлым.

Никто не стал возражать молодому капитану. Как говориться, король умер, да здравствует король. Но мне вспомнился наш недавний разговор с Принцем, в котором он предупреждал, что скоро его папа должен отойти от дел. Словно в воду глядел, или знал заранее? Правда, я не предполагал, что это случиться так скоро, и главное, что «отойти от дел» означает отправиться прямиком на тот свет. Лично я не сомневался, что кто-то помог старому грешнику умереть, и сделано это было с ведома или по приказу его сына. Впрочем, не исключено, что капитану мог отомстить и Майор.

Да и чёрт бы с ним, Дуче мне не было жаль и секунды. Он получил по заслугам. Другое дело, что отправившись в ад, капитан больше не мог защищать меня от многочисленных врагов. А Нино в истории с курткой Куража ясно дал мне понять, что и пальцем не пошевелит ради моего спасения. Я буквально заметался по кораблю, ища способ, как спасти себя и Ольгу. Теперь, когда Дуче умер, жизнь заложницы тоже повисла на волоске.

В конце концов, я принял единственное возможное в сложившейся ситуации решение: спустить на воду спасательный плот и попытаться добраться на нём до близкого берега. В отличие от прошлой попытки, когда я был рабом, теперь у меня имелись гранаты, пистолет, автомат и несколько обойм к ним. Если мне попытаются помешать, я твёрдо решил пробиваться с боем. Итак, у меня всё было готово, оставалось сообщить Ольге о своём решении. И тут выяснилось, что её в каюте нет!

 

Глава 63

 

 

Я обыскал половину корабля, пока не встретил Нигера. Симпатизирующий мне африканец сообщил, что видел несколько часов назад как один из подручных Майора нёс на плече заложницу, словно стреноженную овцу, в направлении шлюпочной палубы. Она была связана, а рот заклеен скотчем.

Я не мог в это поверить: проклятый наёмник снова переиграл меня! Дело в том, что ещё днём на военном совете у капитана было решено, что наёмник со своими людьми заранее должен выдвинуться к месту запланированной операции и занять позицию в качестве передовых наблюдателей. Опытным воякам поручалось вести разведку и сообщать любых изменениях на судно.  После подхода основной группы Майору поручалось возглавить и координировать действия абордажных команд. План операции был такой: после того как шхуна с наркотиками выйдет в залив, пираты на двух лодках должны были появиться из мангровых зарослей, обрамляющих устье реки, и отрезать нигерийцев от берега. Три другие лодки будут атаковать противника со стороны моря. Таким образом, наркокурьеры сразу будут взяты в тиски, и им придётся сдаться либо умереть…

 Первая абордажная партия покинула корабль пятнадцать минут назад. Вторая загружалась в баркасы в это самое время. Я воспользовался, общей суетой, отсутствием на палубе Нино, и в темноте тоже спустился по верёвке с корабля в один из моторных баркасов. Сразу на меня никто не обратил внимания, да и позднее, когда выяснилось, что в лодку проник «заяц», командир группы и другие пираты не придали этому факту особого значения. Старший моей лодки только спросил, сколько у меня с собой патронов. Мой ответ вполне его удовлетворил и меня оставили в покое.

Какую цель я преследовал, отправляясь на этот захват? Конкретного плана у меня не было. Только и оставаться на корабле больше не было никакой возможности. И потом, Ольга должна была находиться рядом с Майором. Я надеялся увидеть её и оказаться рядом в суматохе предстоящего боя. А там будет видно. Авось, представиться какой-нибудь счастливый случай нам вдвоём оторваться от пиратов.

 

Глава 64

Нам не пришлось долго ожидать в засаде. Очень скоро мы услышали слабое тарахтение старой корабельной машины, а, спустя ещё минут двадцать, заметили вдали выходящую из реки обещанную нам шхуну. Точнее вначале мы увидели чёрный дым, который валил из её желтой трубы. Наши лодки, как по команде, одновременно сорвались в атаку и полетели навстречу поджидаемой добыче.

Мы стремительно сближались с целью, не скрывая своих намерений. Но атакуемое судно почему-то не пыталось развернуться и бежать от нас. И это притом, что в тылу нигерийского корабля никто не появлялся, чтобы отрезать дичи возможность побега. С каждой минутой это выглядело всё более подозрительным. Хотя Майор некоторое время вёл с нами переговоры по телефону, но в решающий момент он замолчал. К тому времени, когда мы, наконец, поняли, что наёмник нас кинул, было уже слишком поздно.

На носу шхуны были навалены какие-то мешки. Вдруг в них образовалась амбразура, из которой вылез длинный орудийный ствол и открыл по нам шквальный огонь.

Мгновенно всё переменилось. Теперь уже мы оказались в роли дичи. Автоматическая пушка, установленная на палубе судна-ловушки, стреляла без остановки, а наши лодки энергично маневрируя, пытались вырваться из зоны поражения.

Мышеловка окончательно захлопнулась, когда из-за небольшого мыса, отрезая нас от открытого моря, появился военный корабль. По иронии судьбы, мы угодили точно в такую же западню, какую готовили местным.

Одна лодка с пиратами была уничтожена ракетой с фрегата, другая перевёрнута волной от упавшего рядом с ней в воду снаряда со шхуны. И только нашему баркасу удалось, в последний момент выскользнуть из сжимающихся тисков. Крутым виражом мы ушли в сторону берега и укрылись в мангровых зарослях. Там было мелководье, и преследовать нас не решились. Из своего убежища мы видели, как военный корабль крутился среди обломков двух наших лодок, рубя винтами тех кто барахтался в воде. Тогда мы чувствовали себя хранимыми судьбой счастливчиками.

Однако я и мои соседи по лодке рано решили, что нам сказочно повезло. Уходя вглубь мангровых зарослей, мы очень скоро напоролись на команду чистильщиков. Эти отлично вооружённые и хорошо знающие местность чернокожие охотники сразу взяли нас в клещи. Их было в несколько раз больше, так что у нас не было шансов. После короткого боя я и ещё трое пиратов сдались в плен.

Впрочем, очень быстро выяснилось, что в этой стране ни военные, ни бандиты пиратов в плен не берут. До сих пор не понимаю, зачем вообще нигерийцы не убили нас сразу, едва мы подняли руки, а ещё тащили с собой несколько километров вглубь материка. Всё равно вскоре нам выдали две лопаты на четверых и приказали копать себе братскую могилу.

Пока мы это делали пират по прозвищу «Нигер», у которого я когда-то вытащил дробину из руки, что-то без перерыва говорил на непонятном мне языке стоящему рядом с ямой солдату с автоматом. Охранник ничего не отвечал приговорённому земляку. Но перед расстрелом он подошёл к старшему охотничьей команды и что-то сказал ему, кивнув в нашу сторону.

И вот яма вырыта. Нам приказали встать на её краю. Положенные в таких случаях формальности вроде права на последнюю сигарету и молитву были палачами проигнорированы. Командир расстрельной группы выстроил перед нами своих людей. Солдаты  подняли автоматы. Я закрыл глаза и приготовился к тому, что сейчас в моё тело вонзятся пули. Загрохотали  и смолкли выстрелы. Но удара так и не последовало. Я с изумлением открыл глаза, ничего не понимая. Двое моих убитых товарищей лежали в яме, а рядом со мной на краю могилы, пошатываясь и блаженно улыбаясь, стоял Нигер.

 

Заключение.

  Я попал в плен к крупному местному бандиту по прозвищу Тайо. Но все его здесь называли «Русским нигером», так как он когда-то учился в СССР в Университете Дружбы народов имени Патриса Лумумбы и бегло говорил по-русски. Именно, то, что я русский, меня и спасло. Командир охотничьей команды, конечно, знал, что его хозяин с ностальгией относиться к временам своей студенческой молодости и привёл меня к нему.

Вначале я даже глазам своим не поверил, когда увидел в доме Тайо Ольгу. Позднее выяснилось, что её подарил нигерийцу Майор. Наёмник предал прежних хозяев, сообщив Тайо, что шхуну с его грузом ожидает засада. И сам, того не ведая, оказал нам с Ольгой огромную услугу…

При первой встрече с Тайо обратил внимание на мою татуировку в виде крокодила. Оказалось, что это животное в его племени тоже очень почиталось. Моё  прежнее прозвище «Крок» Тайо тоже понравилось:

- С таким грозным именем в рядовых исполнителях не засидишься.

 Тайо сразу предложил мне работать на него. Выбора у меня не было, однако, я сказал, что у него находиться моя женщина. Нигериец пообещал, что вернёт мне Ольгу, но при условии, если я ему подойду.

Уже на следующий день я участвовал в набеге на деревню конкурентов и не только уцелел, но и заслужил похвалу нового босса.  А уже через три месяца я получил под команду дюжину бойцов и моторную лодку. Мы занимались в основном тем, что грабили суда, проходившие вблизи берегов Нигерии, но также не гнушались и другими криминальными промыслами.

За несколько лет работы на Тайо я стал его другом. А со временем и ближайшим помощником. Сейчас он всем меня представляет, как своего русского брата. Конечно, Тайо настоящий дикарь. Например, запросто может скормить зарвавшегося подчинённого крокодилам. Или вспороть кинжалом живот врага и съесть на его глазах его же печень. Но ко мне Тайо относиться с большой симпатией. А я в свою очередь не злоупотребляю доверием босса.

У меня большой дом в Нигерии, хорошая машина и вообще по местным меркам я очень богатый человек. С Ольгой у нас родились уже двое детей. Мы забрали к себе из России её родителей. Одним словом, сейчас у меня всё в порядке. Даже своему, оставшемуся в Москве сыну я нашёл способ регулярно посылать деньги.

Правда, в первый год после бегства от Принца я жил с ощущением постоянного страха, ведь во мне находилась смертельная пилюля - «золотой жук». Я даже специально ездил в британский военный госпиталь, чтобы пройти тщательное обследование. Но врачи так и не нашли в моём кишечнике никакой таблетки. Возможно, Дуче только припугнул меня умной ядовитой «миной», чтобы я даже под пыткой не выдал его секреты, а на самом деле я проглотил обыкновенную пустышку – плацебо?  Или же Нино просто не получил от отца секретный код, приводящий к выделению яда из пилюли. Не знаю. Но я до сих пор жив и серьёзных проблем со здоровьем не испытываю.

 А в прошлом году я с разрешения Тайо летал в Индонезию. Хотел выкупить из рабства Алиет. Но мне так и не удалось найти секретную пиратскую базу. Ни на одной карте она не обозначена, и никто из тамошних чиновников и опытных проводников ни разу не слышал о существовании такого места…

 

На этом дневник обрывается. Эти записки попали ко мне случайно несколько лет назад, и я не могу стопроцентно поручиться, что всё в них правда… Да и существует ли в действительности такой человек? Не знаю. Только что-то подсказывает мне, что никто из нас – так называемых «цивилизованных людей» не застрахован от столь крутого поворота в судьбе, ведь будущее туманно…

 

 

 

кротков антон
2017-08-26 12:13:25


Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения

Рейтинг@Mail.ru