У КРАЯ

Вместо предисловия. От края и до края...

Я родился в Харькове, в городе, который «волею судеб» оказался на стыке близких, но все же разных культур. Во времена царствования Петра Великого (исторически, казалось бы, не столь отдаленные) этот южнорусский город все еще был «у края» Великой России — пограничной крепостью на «укрАине» огромного государства.

А уже в годы Октябрьской революции именно в Харькове была провозглашена советская власть в Малороссии, объявленной республикой, которую вдруг на польский манер назвали Украиной, а ее жителей, разумеется, украинцами. И вплоть до 1934 года Харьков оставался столицей Украинской республики в составе Советского Союза.
Следы неизбежной «украинизации» проявились в двуязычных вывесках, развешанных по всему городу, и, конечно же, в официальных документах, заполняемых непременно на русском и украинском языках. Так в моем первом паспорте я вдруг получил новое отчество: «Панасовыч», хотя, насколько известно, ни в одном из языков мира имена собственные не меняются.
Существовала даже шутка, что великий русский поэт Пушкин на Украине непременно стал бы Гарматкиным…

Однако, несмотря на грандиозные усилия, харьковчане во всех переписях в качестве родного языка упорно указывали русский, а украинский лишь в числе языков народов СССР, которыми владеют дополнительно. Да и в городе в годы моего детства украинскую речь можно было услышать лишь на рынках, куда привозили свою продукцию колхозники из окрестных украинских сел.
И все же усилия не прошли даром: сами того не замечая, харьковчане уже давно говорили не по-русски — возник своеобразный харьковский говор. Это даже не «суржик», а нечто особенное, где мягкое украинское «г» сочетается с таким словотворчеством, какое и не снилось прославленным одесситам, просто активно заимствовавшим слова из разных языков…
Но когда справедливость была восстановлена, и столицей Украины стал древний Киев (столица Киевской Руси, или Малороссии, то есть России Малой, исконной), Харьков оказался лишь областным городом «у края» республики — на ее границе с Российской Федерацией.
В годы советской власти та граница существовала лишь на картах, да в головах политиканов, а вот с развалом Советского Союза стала жуткой реальностью — моя малая Родина неожиданно оказалась в другом государстве…

Я прожил в родном городе двадцать три года — едва ли ни треть жизни. Но именно в Харькове прошли лучшие годы, там я вырос и сформировался как личность. В моем городе я отлично учился и получил прекрасное образование, там началась трудовая жизнь, оттуда в 1969 году уехал на космодром Байконур, куда направили по распределению. Уезжая, даже не подозревал, что покидаю родной город навсегда, оставляя в нем самое дорогое — мое прошлое, где познавал мир, любил и страдал так искренне и чисто, как бывает только в детстве и юности…
С тех пор как однажды осознал, что жизнь конечна, а «бессмертная душа» не более чем спасительная сказочка для слабых духом — разум заметался в поисках равноценной замены. Страх смерти грозил обратиться в устойчивый комплекс. Ведь если нет Бога, и после смерти не будет ничего, какой смысл к чему-то стремиться?!
«И зачем только человеку разум», — размышлял восьмилетним ребенком, наблюдая за стайкой цыплят, опекаемых строгой курицей, — «Бегают, бедняги, что-то клюют, дерутся… А подрастут, их зарежут и съедят». И так все живое — суетится и не думает, зачем живет, и что будет потом, когда их не будет…
В период юношеского максимализма меня вдруг осенило: «Да мы все в нашей стране такие же цыплята. И нас тоже рано или поздно сожрут во имя призрачной идеи построения коммунизма!»
А жить действительно становилось страшно. Мир находился «у края» ядерной пропасти, и на уроках военной подготовки мы, восьмиклассники, готовясь отразить нападение любого врага, часами шагали строем в противогазах, с допотопными трехлинейками, удлиненными полуметровыми трехгранными штыками-прутиками.
— Вспышка справа! — кричал старенький подполковник в отставке, и мы мгновенно падали лицом вниз, головой от условного взрыва ядерной бомбы. Но кто-то, как обычно, падал не так, и военрук строго распекал нерадивых учеников:
— Тю на вас!.. Як упалы, мать вашу так?! Ну, ля-а-а!.. Дэ ж довжны буты ваши головы?.. Хорошо, цэ учеба, а так воны вже валялысь бы штабэлямы у тех кустах, — с серьезным видом сообщал он о возможных последствиях ядерного взрыва.
— Товарищ полковник, а если вспышка прямо над головой?.. Какую команду подавать? — не выдержав очевидной глупости, на всякий случай повысил я военрука в воинском звании. Ему это всегда нравилось.
— Нэ вумничай, Зарецкий!.. Яка команда… Испаришься за минуту, й слиду нэ будэ… Ни вид тэбэ, ни вид твоейи винтовки, — под смех школьников сдавался военрук, — Ни-и-и… У вийну було проще. Такойи гадости ще нэ наизобрэтали, — с сожалением вздыхал фронтовик.
— А штыком кого колоть, товарищ полковник? — тут же подключался Костя Завьялов, — И как, если штык испарится? — добавлял он под очередную вспышку смеха товарищей.
— Кого прыкажуть, того й будэшь колоть, Завьялов! — начинал выходить из себя преподаватель, — А испарится, так у врага вин тэж испарится… Голыми руками дави вражину! — заканчивал он таким тоном, что разом наступала мертвая тишина. Шутить с фронтовиком больше не хотелось…

А на уроке математики после бессмысленной двухчасовой муштры уже вовсе не хотелось думать ни о чем. Какие там функции? О чем это бормочет наш математик Яков Яковлевич — Я в квадрате? А главное, зачем все это?.. Вспышка слева и трындец… Харьков город промышленный, и уже в полукилометре от школы друг за другом начинаются «почтовые ящики»: семьсот одиннадцатый, двести тридцать первый и далее везде…
Что они там выпускают, неизвестно. Хотя почему неизвестно? Подземный авиазавод, конечно же, выпускает самолеты. Они ежедневно проносятся над школой, сотрясая здание так, что и бомба не нужна — рассыплется оно однажды от постоянных вибраций…
А Пятихатки или Желтые Воды? Там, говорят, добывают почти весь уран для наших атомных бомб. Объекты первой очереди для «бомбардування», как сказал наш военрук…
И мое воображение быстро нарисовало картину вспышки слева. Как наяву увидел брызнувшие стекла гигантских окон класса. Да только этими осколками нас всех посечет в лапшу! Никто не спасется… А уж дальнейшая картина была совсем безрадостной. Куда бежать? Бомбоубежищ нет. Противогазы только в классе военной подготовки, да и то всего двадцать штук — для мальчиков одного класса.
«Нет. Страна не готова к ядерной войне», — сделал здравый вывод и успокоился. Но минут через десять вдруг вспомнил, что и к прошлой войне она тоже не была готова. Она вообще никогда ни к чему не готова. И невеселые мысли вновь захватили в плен.
«Повезет тому, кто испарится», — заключил я, — «Вот только что будет потом, когда ничего не будет?» — вновь возник извечный вопрос бытия мыслящих существ…

А страна словно почувствовала мои сомнения. А может, и сама прикинула, что не готова к войне, и главный коммунист страны Хрущев лично отправился в стан врага — в Соединенные Штаты Америки. И весь мир на время вздохнул облегченно: несмотря на угрозы «закопать капитализм», непримиримый Никита все же согласился на «мирное соревнование социализма с капитализмом». Что ж, ядерная война была отложена на неопределенный срок, а с нею и бесплодные рассуждения о смысле жизни…
В следующий раз «у края» я оказался, когда не стало моей любимой Людочки, моей невесты. С ее смертью жизнь потеряла всякий смысл, а в день похорон от меня навсегда ушел страх смерти…
И через несколько лет я без страха, и даже с некоторым любопытством, стоял под прицелом своего же пистолета в руках сумасшедшей Вали-Валентины…
А еще года через два отчаянно шагнул под пули преступника, прицельно стреляя по вспышкам его выстрелов. Не было страха и в других ситуациях, смертельно опасных для жизни…
Лишь в палате психиатрического отделения мне впервые за много лет стало страшно. Но то был не страх смерти, а страх реально сойти с ума. Ведь медики подобных учреждений нередко исполняли подобные задания компетентных органов. Кто знает, что решили те органы вместе с политотделом полигона после моих писем в высшие инстанции страны? Упрятали же они меня, здорового человека, в психушку.
Но именно в психушке осознал, уже не разумом, а всем своим естеством, что такое смерть. Две недели лечебного сна без сновидений дали полное об этом представление. Лишь окончательно очнувшись и вновь почувствовав свое Я, вдруг остро ощутил жуткий смысл четверостишия Омара Хайяма:

Что миру до тебя? Ты перед ним — ничто:
Существование твое лишь дым, ничто.
Две бездны с двух сторон небытия зияют
И между ними ты, подобно им — ничто.

Для меня это значило лишь одно: смерть страшна живым, безумцам все равно, а значит Жизнь — это Разум. Чтобы жить, надо любой ценой сохранить способность мыслить. И я победил — из госпиталя вышел триумфатором, сохранившим Разум и сбросившим, заодно с воинской службой, все страхи и сомнения…

И вот я вновь «у края» уже несколько позабытой «гражданской жизни». Триумф победителя постепенно развеялся, и мне пришлось одну за другой решать скучные задачи своей легализации в качестве гражданина с паспортом и пропиской, а затем и трудоустройства в режимное конструкторское бюро.
Двадцать лет работы в КБ Королева пролетели как один день. Беспартийный, я достиг немыслимой вершины — должности начальника сектора. Мне нравилась моя работа, и многоразовую космическую систему «Энергия-Буран» по праву считаю своим детищем.
Все рухнуло с «перестройкой» Горбачева. Слова, слова, слова… Красивые слова, за которыми последовал развал страны и десятилетия немыслимого падения и хаоса.
В возрасте сорока девяти лет я оказался безработным, без средств к существованию и перспектив трудоустройства по специальности. А общество, по воле все тех же партийно-хозяйственных деятелей, лишь недавно призывавших за здорово живешь строить коммунизм, вдруг перестало быть социальным, а сами деятели бросились наперегонки «приватизировать», а по существу красть, общенародную собственность. В один миг нас всех, как слепых котят, из общества «развитого социализма» «кинули» в хаос «дикого капитализма», бросив для отвода глаз кость в виде клочка бумажки, умно названной «ваучером»…
Занимаясь, чем придется, постепенно нащупал свое дело, которое увлекло, а главное оно было перспективным и давало надежду выкарабкаться из нищеты, в которую меня «опустила» демократия, навязанная нашему народу, как до того социализм — грубо, нагло, беспардонно, с жуткими потрясениями всех основ, включая мораль и нравственность…

Преодолев все преграды, мне удалось построить небольшое камнеобрабатывающее предприятие, способное обеспечить своим владельцам доход не менее миллиона долларов в год. И это лишь на первом этапе. Я знал, как в течение трех-пяти лет сделать это предприятие лидером отрасли.
Но моему партнеру нужен был «свечной заводик», который был бы исключительно в его полной собственности. И в «сахарной голове» созрел коварный план, как избавиться от партнеров, присвоив их доли. Отказавшись подписать подготовленные адвокатами документы, я «заказал» себе смертный приговор. И он был бы приведен в исполнение, если бы ни случайно подслушанный дочерью диалог заговорщиков. Мне удалось остановить процесс моей ликвидации в самом зародыше, но, лишь потеряв все, что удалось заработать в последние годы. И в дополнение ко всему я потерял веру в людей, узнав истинное лицо подонков, которым дал работу и которые годами изображали друзей и приятелей.И вот я в очередной раз «у края», и мне, как два года назад, предстояло все начать сначала.

 

Глава 1. ПетроЛюкс

Результаты расчетов поразили. Это оказался самый эффективный вид деятельности в сфере камнеобработки. Лишь искусственно занизив показатели, рискнул показать Евдокимовой.

— Толя, ты гений! — признал очевидное еще один человек, — Пошли к Бедову, — сходу ринулась она в атаку.
— Татьяна Васильевна, не торопитесь, — попробовал немного охладить ее пыл, — Если Бедов нас правильно поймет, всю оставшуюся жизнь мы с вами проведем в поездках между двумя-тремя десятками мастерских, разбросанных по городам и весям… Мне это не интересно… Давайте представим ему идею создания мастерской как временный отход от магистрального пути, и не более того. Наша цель — завод.
К счастью, новоиспеченный вице-президент «Новых Окон» понял мои опасения, и к Бедову мы вышли с согласованной позицией.
— Принято, Анатолий Афанасьевич. С завтрашнего дня приступайте к работе, — решительно скомандовал президент…

В тот же день мне предоставили рабочее место в кабинете вице-президента Евдокимовой, выдали единый проездной билет на все виды общественного транспорта Москвы и разрешили бесплатно обедать в столовой фирмы.
— Должность и оклад после моего возвращения… Еду на отдых в Италию, Анатолий Афанасьевич, — огласил президент свои планы на зимние каникулы, — Вы мне дайте, на всякий случай, адресок итальянской фирмы. Может, заеду, посмотрю на ваши «Секторы» и «Векторы», — попросил он…
— Разрешите? — заглянул в кабинет незнакомый молодой человек лет тридцати.
— Заходи, Николай, — любезно разрешил Бедов.
Войдя в помещение, странный молодой человек вдруг бухнулся на колени прямо в узкий промежуток между стеной и стульями и забормотал молитву, усердно крестясь и кланяясь до земли то на образа, то президенту.
— Что за блаженный? — тихо спросил Евдокимову.
— Пан Каташинский, — так же тихо ответила она.
— Учитесь, Анатолий Афанасьевич, вот он, истинно верующий человек, — умильным взором сытого кота посмотрел на меня Бедов, возомнивший себя если ни Богом, то, по крайней мере, святым угодником. Я не ответил — сцена показалась настолько наигранной и фальшивой, что не было слов для возражений. Учиться фальши?..
Наконец пан Каташинский был поднят с колен и представлен в качестве моего помощника.
— Пан Зарецкий, — вырвалось у меня, обескураженного средневековым спектаклем, разыгранным современным притворным холопом перед самозваным барином постсоветского капитализма.
— Вы поляк? — преданным взором взглянул на меня помощник.
— Бывший, как и вы, — ответил ему.
— Почему бывший? — удивленно спросил он.
— Истинный поляк католик, пся крев, — с иезуитской улыбочкой выругался я по-польски.
— Вы говорите по-польски, Анатолий Афанасьевич? — довольно улыбнулся ничего не понявший Бедов, — Тогда вы найдете общий язык, — почему-то решил он, не обратив внимания на выражение испуга, внезапно промелькнувшее на лице псевдополяка.
И лишь Евдокимова сияла, не скрывая восторга… Мы договорились о поездке в Апрелевку, и пан Каташинский, пятясь и кланяясь на все стороны, покинул кабинет начальства.
— Ну и тип, — под шумок поделился с Евдокимовой.
— Таких исусиков у Бедова целый штат. Половина, как и этот, клоуны, а он сдуру им верит, — тихо ответила она…

С утра Каташинский заехал за мной на микроавтобусе «Соболь». Он так опасливо вел машину, даже подумал, что новичок.
— Никак не привыкну, Анатолий Афанасьевич. Все кажется, сижу в своем «Запорожце», — объяснил он свою неуверенность за рулем солидной машины, почти «Газели».
— Да у тебя танк, Николай! Двигай смело. Пусть «Запорожцы» от тебя шарахаются, — подбодрил его.
Не помогло. И два часа пути от дома до Апрелевки показались пыткой…
В Апрелевке нам показали небольшой захламленный цех, который после настоящих заводских цехов показался игрушкой.
Мой эскиз планировки, который набросал на клочке бумаги, понравился главному инженеру, и пока пояснял, что к чему, его помощник принес ксерокопию строительных чертежей и через полчаса у нас уже был полноценный документ.
— Анатолий Афанасьевич, а вы можете набросать эскизики ваших стапелей? Мы их за неделю сделаем, — предложил главный инженер.
И часа за два я спроектировал все рабочие места цеха. Мои эскизы тут же преобразовывались в чертежи, которые хоть сейчас можно было отдавать в работу. Словом, командировка оказалась продуктивной…
— Что ж, пообедаем и в путь, — прорезался, наконец, пан Каташинский, весь день молча наблюдавший за нашей работой.
Мы прошли в небольшую столовую, где, как и во всех помещениях этого странного учреждения, был оборудован целый иконостас.
— Анатолий Афанасьевич, вы погуляйте минут десять, мы хотим помолиться, — неожиданно объявил Каташинский.
— Не понял, Николай… У вас разве секта, куда не допускают православных христиан? — спросил его.
— Нет… Но вы же не верующий… Мы хотели бы помолиться без посторонних, — удивил он странным объяснением.
Да в любую церковь может зайти каждый, и никто слова не скажет — человек пришел в Храм Божий. Зачем, это его дело. Главное, веди себя, как положено. А верующий, или не верующий, как разобрать. Вера она в душе, а не в показной суете следования обрядам. И не всякому дано понять свою, а уж тем более, чужую душу, особенно если она в смятении…
Я не стал дожидаться окончания закрытого молитвенного собрания, вышел с территории, дошел до станции «Апрелевка» и ближайшей электричкой уехал в Москву…

Несколько дней просидел в демонстрационном зале «Новых Окон», изучая потенциальный спрос.
Обычно после того, как менеджер заканчивал разговор с очередным клиентом, показывал тому картинку из строительного журнала и спрашивал, а ни хотел бы он заказать подоконник из природного камня вместо пластикового.
— А это намного дороже? — спрашивали почти все, кроме тех, кто не считал денег. Те сразу выражали свое твердое «да».
— Столько же, — отвечал остальным клиентам, хотя и знал, что пластиковый подоконник в «Новых Окнах» почему-то дороже.
— Конечно, хотим! — тут же кидались они к менеджеру, чтобы изменить заказ.
— Извините, — буквально ловил их за руку, — Это только будет, но еще не скоро.
— Когда? — часто спрашивали многие из заказчиков, и, узнав, что всего через полгода, тут же отменяли уже оформленный заказ, решив подождать.
Дня через три менеджеры перестали пускать меня в зал. Я показался им опасным конкурентом.
Но собранная статистика уже была довольно представительной, и я нисколько не огорчился. Меня смущало иное. Я подолгу смотрел то на картинки, то на пластиковые окна, пытаясь представить сочетание безжизненного пластика с радостными теплыми тонами природного камня. «Безвкусица», — решил, в конце концов, и загрустил…
Своими сомнениями поделился с Евдокимовой.
— Ерунда, Анатолий Афанасьевич, не берите в голову. Я и то заказала бы ваш каменный подоконник к своим пластиковым окнам, — попыталась успокоить вице-президент, — А давайте съездим на мебельную фабрику. Меня уже давно туда приглашают, — предложила она…
Фабрика понравилась. Она производила кухонную мебель по итальянским технологиям на итальянском оборудовании. Красивый и дорогой ширпотреб: шкафчики и тумбы из сосны, облицованной шпоном ценных пород, столешницы, отделанные ламинатом под мрамор — это нечто.
— А почему вы не делаете столешницы из природного камня? — спросил главного технолога.
— Мебель будет тяжелой, — ответил он.
— Да это как делать. Можно столешницу выполнить разнотолщинной. Будет легкой, прочной и красивой.
— Мы об этом не думали, — сообщил не думающий технолог…
— Вот бы «Новые Окна» вернулись к деревянным рамам. С ними камень смотрелся бы органично, — поделился своими соображениями с Евдокимовой.
— Что вы, Анатолий Афанасьевич! Деревянные рамы — это вчерашний день. У них масса недостатков. И главный — они непрочные. Трудно надежно крепить современную фурнитуру, да и двухкамерные окна не сделать, — охладила она мой пыл…

Вернулся с зимних каникул Бедов:
— Как вам это нравится, Анатолий Афанасьевич?! — с улыбкой победителя показал он на два ручных станочка для обработки камня, лежавшие в переднем углу его приемной, — «Сектор» и «Вектор», как вы заказывали, только вдвое дешевле, чем в Москве. Припер на своем горбу, — радовался выгодной сделке миллионер Корейко.
— А таможенные сборы и пошлины? — напомнил ему.
— Ничего не платил. Даже за алмазный инструмент. Сказал, все везу для себя! — громко восторгался он своей находчивостью.
— Тогда оно, конечно, да, — вынужденно согласился с ним.
— Берите, пользуйтесь, — щедро улыбнулся довольный президент.
— Цех уже готов. Дело за сырьем, — в свою очередь порадовал президента.
— Да вы что?! — обрадовался Бедов, — Немедленно заказывайте сырье, — приказал он.
Тут же связался с представителем немецкой фирмы «Юма», с которым познакомился на выставке «Интеркамень», и заказал целую фуру полированных плит и полос для подоконников…
Меж тем нашего полку прибыло: в кабинете Евдокимовой появились еще двое странных работников — некто Кочетков и Колескин. Трудно было понять, что связывает их с вице-президентом, потому что споры шли вокруг каких-то нефтяных поставок.
— Татьяна Васильевна, с каких это пор вы занимаетесь нефтью? — спросил ее как-то раз.
— Да это так, Анатолий Афанасьевич, попутный груз, — невнятно пояснила вице-президент «Новых Окон», — От Бедова мы с вами, похоже, даже зарплаты не дождемся. А так, может, хоть что-то перепадет. Выгорит дельце, и вас возьму в долю, — пообещала она.

Вскоре и меня подключили к непрофильной работе. Но именно мне пришлось вести основные переговоры и оформлять контракты, поскольку к юристам фирмы обращаться было не с руки, а Кочетков с Колескиным, да и Татьяна Васильевна были не по этой части.
Со скрипом и скрежетом сделка все же состоялась, и настал день дележа добычи. Целый день в кабинете стоял гвалт. Кончилось тем, что получать посреднические деньги двинулись всей толпой участников — никто никому не доверял. Взяли и меня.
Я молча стоял в сторонке, а по скверику от лавочки к лавочке носилась Татьяна Васильевна, к которой подходили незнакомые люди, а рядом неотступно вертелись чем-то недовольные Кочетков с Колескиным.
Наконец Татьяна Васильевна подошла ко мне:
— Ваша доля, Анатолий Афанасьевич. Спрячьте, чтоб никто не видел, — протянула она какие-то деньги.
Не успел поблагодарить, как подлетел Колескин:
— Сколько дала? — сердито спросил он. Молча показал ему три стодолларовые бумажки, — Вот сволочь. Тебе триста, а мне, главному организатору, всего пятьсот, — снова помчался он на перехват Евдокимовой, стоявшей с Кочетковым и еще двумя мужчинами.
Я не стал дожидаться развития событий и ушел домой порадоваться первым деньгам за целый год суеты бескорыстной — сначала в «Полигране» Коробкина, а теперь вот в «Новых Окнах» Бедова…

Неожиданно меня догнал Колескин:
— Вот стерва, Анатолий Афанасьевич. Представляете, получила пять тысяч долларов… Вы видели, работали всего три человека, а она понатаскала откуда-то людей. Всем, якобы, отстегнула большие суммы. А мы трое получили меньше всех… Все, не буду больше работать, — заявил он, — А вы, Анатолий Афанастевич, чем занимаетесь, кроме нефти? Я слышал, вы в камне большой специалист.
Я рассмеялся:
— Ну, Коля, нашел нефтяника. А вот камень уже давно хобби. Даже сделал небольшой завод в Электростали.
— Завод? — удивился Колескин, — И он работает?
— Работает, но без меня, — ответил ему и рассказал о своих мытарствах и даже о том, как меня «заказали».
— Ну, теперь понятно, с кем Каташинский делает гранитную мастерскую, — выдал Колескин.
— Почему гранитную? — рассмеялся я, — И причем здесь пан Каташинский?
— А кто?.. Конечно, Каташинский… Вам, Анатолий Афанасьевич, здесь никто никогда ничего делать не даст, — насторожил Колескин, но большего в тот раз так ничего и не сказал…

Недели через две в Апрелевку прибыла фура с заказанным каменным полуфабрикатом. Таможенные заботы меня не коснулись — «Новые Окна» уже годами получали пластиковый профиль и другие комплектующие из Германии. А вот разгружать хрупкие плиты без меня не рискнули, хотя сдуру попытались.
— Представляете, Анатолий Афанасьевич, попробовал ломиком отодвинуть, угол и отвалился, — показал мне рабочий на поврежденную им гранитную плиту.
— С тебя тысяча двести долларов, — пошутил я.
— Как это? — испуганно посмотрел на меня грузчик.
— Шесть квадратов по двести долларов за квадрат, — еще больше запутал я беднягу, — Ладно, не бери в голову. Смотри, как это делается, — и с помощью небольшого деревянного брусочка легко сдвинул тяжелую плиту и накинул стропы.
В полчаса фура была разгружена. Едва последняя плита заняла свое место, появилась представительная делегация во главе с Бедовым.
— Уже разгрузили? — удивился он, — Может, покажете, Анатолий Афанасьевич, как работает оборудование?
— Чисто теоретически, в водооборотной системе нет воды.
— Как так? Натаскайте ведрами.
— Шесть кубометров?.. Можно приступать? — в шутку спросил его.
Бедов не ответил, и делегация покинула цех. А через полчаса подъехала пожарная цистерна с водой. Едва заполнили систему, появился Бедов, на этот раз без делегации.
Но работать было нельзя из-за отказавшего старенького насоса. Огорченный Бедов строго отчитал главного инженера, допустившего халтуру, и приказал немедленно купить новый насос.
Лишь после обеда мне удалось запустить оборудование и сделать несколько образцов подоконников. Мы погрузили их в «Соболь» Каташинского и вскоре торжественно внесли в кабинет Бедова. Тот был счастлив…

Весь следующий день по поручению президента обучал двух «хохлов», которым предстояло стать первыми специалистами нового направления деятельности «Новых Окон».
Едва доложил, что производство запущено, и можно принимать заказы, меня направили на международную строительную выставку. Все наши сотрудники там побывали, и потому в Экспоцентр на Краснопресненской пришлось ехать в гордом одиночестве.
Не спеша, осмотрел все заинтересовавшие экспонаты. Море вариантов пластиковых окон с пластиковыми подоконниками, и ни одного экспоната с подоконниками из природного камня. Похоже, во всем мире это эксклюзив, а не массовая продукция.
И, о чудо! Передо мной возник целый стенд с десятком забытых миром деревянных окон. Да нет… Эти окна по конструкции уже не те деревянные. Типичный пластик, хотя и не пластик.
— Нравится? — улыбаясь, спросил, судя по всему, представитель фирмы.
— Очень! — не удержался я, — Наконец что-то действительно заслуживающее внимания.
— Вы правы. В Европе пластиковый бум уже позади. Пошел обратный процесс, тем более, деревянные окна сильно изменились. Оконные рамы — это не цельная древесина, а клееный брус из твердых пород, — начал он свой рассказ и затем прочел целую лекцию о свойствах клееного бруса и изделиях из него.
Я был в восторге. Это именно то, что надо… А представитель фирмы «БЕВ-Берлин», поняв мой интерес, снабдил меня еще и кучей красочных проспектов, в том числе предприятий-производителей оборудования…
Уже собирался уходить, когда обнаружил небольшую экспозицию камнеобработчиков. И совсем уж большой неожиданностью было услышать:
— Чао, мой друг Анатолий! Что ти здесь? Зачем? — сиял своей неповторимой улыбкой лучезарный Лучано Паваротти.
Выяснилось, что все это время Серджо был у Коробкина, где возникла куча проблем.
— Они не знать маккини, как ти! — выходил из себя Серджо, — Спросил Сергей, где Анатолий? Сказал, ти не хотеть работать. Но я знать правда. Сергей мошенник. Сергей надо галери, — как ребенок радовался он нашей встрече.
Кончилось тем, что пригласил его к Бедову…

Бедов встрече с представителем «Симека» очень обрадовался. Такое впечатление, что и станки этой фирмы он готов притащить из Италии на своем горбу. Но все оказалось еще чуднее:
— А вы не могли бы предоставить нам копии чертежей вашего оборудования? Мы бы их потихоньку сделали сами, — предложил Бедов такое, что Серджо долго не мог понять, чего же от него хочет этот странный клиент. А поняв, рассмеялся так, что задрожали пластиковые стекла кабинета президента «Новых Окон»:
— Серджо не шпион! Серджо не хочет галери! Купить наши маккини, пажалюйста. А чертеж, нет! Серджо честный человек, у него большая семья, — решительно заявил он.
— А за деньги? — настаивал Бедов.
— Ти дать мне миллион доллар? — смеясь, спросил Серджо.
— Дам, — в запале ответил президент.
— Дарю для ти… Купи наши маккини тот миллион, — предложил Чендерелли.
Предложив Серджо подумать, Бедов распрощался.
— Этот человек ступидо, Анатолий… Крэзи, — охарактеризовал Серджо президента, когда мы вышли из его кабинета, — У Серджо проблэми, Анатолий. Серджо нужен контракт. Иначе Серджо пенсион. Конец Серджо… Как можно жить четире тисячи доллар, Анатолий… Кошмар, — пожаловался он.
— Тебе предлагают такую пенсию? — удивился я.
— Это мало, Анатолий. Я сейчас десять тисяч доллар. Мне не хватать. Ти знать, у меня большая семья. Пятьдесят собак. Я привык так… А четире тисячи, Серджо умрет от горя.
Да-а-а! Мне бы его проблемы. А я-то был счастлив, получив первые в том году триста долларов…

— Серджо, пообещай ему подумать. Тогда можно будет сделать контракт с «Новыми Окнами». Пока фальшивый, но тебе поможет, — предложил выход своему итальянскому другу.
Серджо предложение понравилось. И уже на следующий день ознакомил Бедова с вариантом, согласованным, якобы, с самим Чендерелли:
— Надо заключить контракт на поставки оборудования, а потом, в рамках контракта, запросить чертежи ремонтного комплекта. Тогда Серджо сможет в несколько приемов официально переправить полный комплект чертежей.
— Отлично. Познакомьтесь, Анатолий Афанасьевич, эти ребята могут и сами разработать, что угодно. А уж по готовым чертежам, сделаем все, как надо, — представил он мне двух молодых инженеров непонятного профиля, но явно не станочников.
Поговорив с «дарованиями» минут пять, понял, что они не сделают даже чертежи велосипеда, лежащего перед ними, и успокоился.
— А вы действительно готовы дать Серджо миллион за услугу? — спросил Бедова, когда он отпустил с миром новоявленных изобретателей станков.
— Ну, дам тысяч пять, а то и меньше… Слушай, где я возьму миллион? — неожиданно возмутился Бедов.
— У него зарплата десять тысяч в месяц, — сказал в ответ и вышел из кабинета горе-президента. «Действительно, крэзи», — подумал тогда…

Через день «Новые Окна» и «Симек» заключили контракт на поставку оборудования. Серджо был счастлив. Нас даже покормили за столом президента в компании батюшки и двух изобретателей велосипедов.
А после торжественного обеда я показал Бедову проспекты с выставки. И случилось неожиданное:
— Какого хрена все там делали?! — взорвался президент, — Целая толпа специалистов несколько дней бродила по выставке, и ничего не увидела. Выгоню всех к едрени фени! — возмущался он.
— А разве я не ваш специалист? Я же увидел, — попробовал подсластить пилюлю.
— Вы не верующий, Анатолий Афанасьевич. А я не верующим не доверяю, — в очередной раз огорошил меня верующий президент, без зазрения совести ограбивший родную тетку…

— Анатолий, приехала Лариса. Жду тебя завтра, — пригласил меня вечером Серджо.
Я застал его на кухне:
— Серджо кормить мой друг Анатолий, — радостно сообщил он, размешивая что-то в большой кастрюле.
— Серджо решил сам приготовить настоящую итальянскую пасту, — пояснила Лариса.
Вскоре мы втроем оказались за столом, на котором к пасте добавилась и бутылочка чудесного итальянского вина.
Уже за чашечкой не менее чудесного кофе Серджо приступил к деловому разговору, ради которого меня, похоже, и пригласили:
— Анатолий, у тебя есть своя фирма? — перевела Лариса его вопрос.
— Сейчас нет, — ответил ему.
— Надо, чтоб была. Деньги я дам, — последовало очередное предложение.
— Зарегистрировать можно. Вот только чем она будет заниматься? — спросил потенциального спонсора.
— Как чем?! — возмутился друг, — Будет заказывать оборудование «Симека».
— Понарошку? — догадался, наконец, я.
— Если получится, можно по-настоящему, — ответил Серджо, — Молодец! — похвалил меня за догадливость…
Уже вечером предложил название фирмы: «Пьетро лучидо», — что в переводе означало «Камень блестящий», или «Сверкающий камень».
— Не надо итальянский, — не согласился со мной Серджо, — Будет лучше по-русски: «ПетроЛюкс», — выдал он.
— Вот уж действительно, по-русски, — рассмеялся я.
— Не нравится? — обиделся Чендерелли.
— Нравится, — вынужденно согласился с ним.
Фирму «ПетроЛюкс» зарегистрировал, воспользовавшись услугами небольшой регистрационной фирмочки, офис которой помещался неподалеку от «Новых Окон». Но не Серджо стал моим партнером, а Лариса, которая все еще оставалась гражданкой России. Я же вновь обрел статус должностного лица — генерального директора нашей новой фирмы.

 

Глава 2. Рыбешка мелкая и...

— Анатолий Афанасьевич, вы уже сделали бизнес-план на клееный брус? — спросил как-то Бедов, случайно перехватив в коридоре.

— Извините, а вы уже определились с моим статусом и окладом в «Новых Окнах»? — напомнил ему.
— Это с бизнес-планом никак не связано, — удивил тот.
— Такую мастерскую вам сделал, а по-прежнему никто и без зарплаты, — возмутился я.
— Я подумаю, — пообещал президент…
В тот же день подошла Татьяна Васильевна:
— Анатолий Афанасьевич, вас назначили моим помощником с окладом триста долларов. Вот распишитесь. Только с завтрашнего дня вы должны ежедневно приходить в офис на целый день, — проинформировала новая начальница.
— Не понял! — взорвался я, — А кто будет заниматься мастерской и развитием каменного направления?
— Мастерской будет заниматься Каташинский, а развитием мы с вами, — смущаясь, объявила Евдокимова.
— Каташинский?.. Да он же полный профан.
— Зато верующий… Или притворяется… В общем, будете ему помогать, Бедов сказал.
— Никому я не буду помогать, Татьяна Васильевна… До свидания, — быстро собрал я свои вещи и покинул кабинет.
В коридоре встретил Каташинского:
— Очень хорошо, Анатолий Афанасьевич, а я к вам иду. Завтра едем в Апрелевку. Вы должны мне дать полный инструктаж по всем вопросам.
— Даже должен?.. А ключи от квартиры тоже отдать?
— Какие ключи? — не понял Каташинский, — Бедов сказал, что вы поступаете в мое распоряжение. Я назначен директором мастерской и вашим начальником, между прочим, — с важным видом сообщил он сногсшибательную новость.
— Поздравляю, пан Каташинский, — манерно пожал руку новоиспеченному директору, — А я назначен генеральным директором российско-итальянской фирмы «ПетроЛюкс», и потому никак не могу поступить в ваше распоряжение, господин директор, — ответил ему и навсегда покинул офис «Новых Окон»…

Дня через два позвонила Евдокимова:
— Анатолий Афанасьевич, почему не ходите на работу?.. Заболели? — притворно поинтересовалась она.
— Татьяна Васильевна, зачем нам играть в кошки-мышки? Вы сами все прекрасно понимаете… Бедов не вариант. До дефолта еще можно было на что-то надеяться, а сейчас, сами видите. Да и в подручных у пана Каташинского быть не желаю, а иная участь, похоже, у Бедова мне не светит.
— Ну и правильно, Толя, — неожиданно согласилась Евдокимова, — Кстати, у меня тут возник вариант. Подъезжай, поговорим, — предложила она.
Ехать в офис «Новых Окон» отказался, и мы встретились у здания чешского посольства, где она познакомила с неким Иржи Высмеком. С ним, не спросив даже документов, нас пропустили на территорию другого государства. По просьбе Татьяны Васильевны выдал свой экспромт, а Иржи в ответ пообещал найти чешских инвесторов. Во все это верилось с трудом, но на какое-то время я стал частым гостем квартала на улице Гашека…
— Анатолий Афанасьевич, вы куда пропали? — позвонил как-то бывший сотрудник Евдокимовой Колескин, о существовании которого я даже позабыл.
— Никуда я не пропал, Николай. Просто ушел из «Новых Окон».
— Так я и знал, — рассмеялся Колескин, — Правильно сделали, Анатолий Афанасьевич. Мы с Кочетковым тоже решили уйти. Вот только не знаем, куда. Поговорили и вспомнили о вас. Так что рассчитывайте на нас, Анатолий Афанасьевич, — предложил он…
В чем рассчитывать?..

Как-то раз прямо с утра позвонила Евдокимова:
— Ну, Толя, на ловца и зверь бежит. Вчера в электричке познакомилась с двумя тетками. Слово за слово, оказались крутыми бизнесменками. Рассказала им свою историю, а потом заодно и твою. Очень заинтересовались. Попросили связать… В общем, я им твой телефончик дала… Каюсь, Толя, без твоего разрешения… Если что выгорит, нас не забывай, — закончила она свое сообщение и повесила трубку, не дав сказать ни слова.
А ближе к вечеру позвонила одна из тех бизнесменок и предложила встретиться через часик у метро «Пражская». Когда объяснил, что это физически невозможно, встречу перенесли поближе — к метро «Тульская». Я описал, как буду выглядеть, и через час с небольшим оказался в назначенном месте.
Едва остановился, ко мне подошли две дамы бальзаковского возраста и обе представились Людмилами, а чтобы их не путать, кокетливо смущаясь, добавили свои отчества.
— Мы на транспорте, Анатолий Афанасьевич. Там можно удобно разместиться и поговорить, — предложила одна из Людмил.
В «Газели» действительно оказалось комфортно.
— Это наш офис, — сказала другая Людмила, — А это мой муж, — показала она на крупного водителя, который при этом кивнул. Кивнул ему в ответ.
Рассказывать ничего не пришлось. Перебивая друг друга, две курочки-тараторочки, принялись крупными мазками излагать свою историю. Оказалось, обе недавно перебрались в Москву из Норильска, где прожили основную часть своих жизней.
Людмила Ивановна назвалась вдовой известного в Норильске человека — академика Чернова. Она же, якобы, работала там директором школы.
Ее подруга, Людмила Константиновна, работала в той же школе завучем. Сейчас обе на пенсии, но с профессией не порвали и создали некоммерческое партнерство, чтобы продвигать свою, разумеется, уникальную программу обучения школьников. А для осуществления их планов требовались деньги и немалые. Попробовали заняться поставками товаров в Норильск. Оказалось, трудоемко, хлопотно, да и заработки копеечные.
Рассказ Евдокимовой о моих каменных делах обе сочли судьбоносным. Я слушал их и не понимал, чем же они могут быть полезными для дела, в котором ничего не смыслят. Врезавшись в их очередную историю, которые они, похоже, готовы были излагать всю ночь, спросил напрямую:
— Я-то вам для чего, уважаемые дамы? Денег у меня на вашу программу нет, да и на свою тоже.
— Деньги мы можем достать, Анатолий Афанасьевич, — таинственным голосом заявила Чернова.
— Тогда за чем дело стало? — рассмеялся я.
— Не все так просто, Анатолий Афанасьевич… На нашу программу их никто не даст, школа никогда никого не интересовала. А вот для ваших каменных дел дадут наверняка… А дело пойдет, и для нашей программы что-нибудь выгорит, — пояснила премудрая Людмила Ивановна.
Я не стал выяснять источник денег. Обе «учительницы» казались мелкими авантюристками. А потому, пообещав подумать, без всякого сожаления распрощался с обеими Людмилами и мужем-водителем их кочевого офиса…

Через день позвонила Чернова и предложила встретиться у метро «Пражская».
— Не знаю, Людмила Ивановна, есть ли смысл? — спросил, насколько понял, главную из Людмил.
— После встречи решите, — резонно заметила та.
И вот я снова в уютной «Газели» с откидным столом переговоров и домашними занавесочками на окнах.
— Едем в Подольск, — скомандовала Чернова, и машина бодро сорвалась с места.
— Надеюсь, из Подольска меня вернете? — спросил лихую командиршу, подготовившую сюрприз.
— А как же! — успокоила Чернова, — Просто хотим познакомить с нужными людьми. Нам же понадобятся производственные площади? — спросила она.
— Понадобятся, — недовольно ответил ей. Еще ничего не решено, а тут разговор о каких-то площадях. Шустрая тетка.
— На пищекомбинат, — скомандовала Людмила Ивановна мужу Людмилы Константиновны.
По дороге узнал, что едем к директору комбината Фокину. В Подольске тот, якобы, фигура заметная. Если одобрит, все будет как надо, в районе проекту дадут зеленый свет. Странно все это. Какой-то директор пищекомбината определяет, что требуется району.
— Авторитет? — в шутку спросил Чернову, не предполагая, что она знакома со смыслом этого слова в блатном мире.
— Что-то вроде того, — удивила меня Людмила Ивановна, — Фокин один из кандидатов в мэры Подольска. Станет мэром, братве и кавказцам здесь делать будет нечего. У него порядок как на пищекомбинате.
— А как на пищекомбинате? — рассмеялся я, — Недовольных в котел?
— Что вы, Анатолий Афанасьевич, — дружно рассмеялись обе Людмилы, — Просто комбинат у него по последнему слову науки и техники. Оборудование импортное, люди грамотные, увлеченные. Ему и ваш проект именно поэтому понравился. Да и вы друг другу наверняка понравитесь. Впрочем, сами увидите.
Фокин принял нас в скромном кабинете. Как старых знакомых поприветствовал обеих Людмил, с интересом выслушал мой рассказ о каменном проекте.
— Хорошее дело затеяли, Анатолий Афанасьевич. Будем работать, — прощаясь, пожал руку директор пищекомбината…

— В администрацию, — скомандовала Чернова, довольная, судя по всему, удачей у Фокина.
Пока мы с Людмилой Константиновной расположились в вестибюле, Людмила Ивановна развила бурную деятельность. Наконец она подошла к нам с каким-то улыбающимся мужчиной:
— Знакомьтесь, Анатолий Афанасьевич. Петр Забродин, вице-мэр, — представила его.
— Очень приятно, — пожал руку Забродин, — Здравствуйте, Людмила Константиновна, — радостно поприветствовал он Людмилу «младшую», — Никулин сегодня в Москве… Давайте пройдем ко мне, — предложил вице-мэр.
В небольшой комнатушке Забродина мне почти ничего не пришлось рассказывать.
— Я строитель, Анатолий Афанасьевич. С дефицитом облицовочного камня хорошо знаком… Можно, я просто полистаю картинки? — попросил он.
С интересом пролистав всю мою наглядную агитацию, Забродин, к моему удивлению, стал подробно расспрашивать об искусственном камне фирмы «Бретон». Похоже, его поразили некоторые характеристики, на которые я даже не обратил внимания.
— Да этому камню цены нет! — восторженно заявил он, — Керамогранит тоже ничего, но он хрупкий. А агломерат — это вещь… Ладно, товарищи, давайте проедем, посмотрим цех.
Цех ничем особенным не поразил. В нем можно было легко поместить оборудование для производства гранитных плит. Увы, места для развития производства не было. К тому же были проблемы с энергетическими мощностями.
— Согласен, Анатолий Афанасьевич, — разделил мои сомнения Забродин, — Вам лучше строить на чистом земельном участке. Я подумаю, как вам помочь, — обнадежил он, и мы расстались с вице-мэром.
— Зря вы так, Анатолий Афанасьевич, — коршуном налетела на меня Чернова, — Здесь шикарные офисы. Идемте, покажу. Даже сауна есть. А цех и такой cойдет.
Офисы действительно были шикарными. Вот только в офисах ли счастье?..

Весь обратный путь до Москвы обе Людмилы наперебой пытались выяснить мое мнение о Подольске.
— Городок как городок, — ответил на все их щенячьи восторги по поводу типичного подмосковного промышленного города, — А вот оба ваших приятеля понравились. Забродин даже меня озадачил по поводу агломерата… Вот только где найти инвесторов? И кем вы все-таки видите меня в этой программе? — задал я свои главные вопросы, обращаясь к обеим.
— Это хорошо, что понравились, — начала Чернова, — Вы им тоже понравились, Анатолий Афанасьевич… А инвестором у нас будет «Норникель». Я уже говорила с Хлопониным по телефону. Обещал поддержать.
— Вы настолько знаете Хлопонина? — удивился я, услышав фамилию олигарха, совладельца уникального предприятия.
— Еще бы… В нашем норильском доме Сашка был частым гостем. Обязан помочь, — решительно заявила Чернова, — А что касается вас, Анатолий Афанасьевич, будете моим заместителем по каменным делам. Я-то в них ничего не смыслю, — четко определила мое место нахальная бизнесвумен.
Я молчал, переваривая услышанное. А обе Людмилы, озабоченно поглядывая на меня, о чем-то перешептывались. Наконец слово взяла Людмила «младшая»:
— Мы не предлагаем вам долю, Анатолий Афанасьевич. У нас некоммерческое предприятие, поэтому всю прибыль будем пускать на развитие школьного дела в стране, а остатки средств на ваши каменные дела, — робко пояснила она.
— Оригинально, — только и сказал в ответ. Значит снова безвозмездно работать на благо страны. Только страны ли?
— Мы что-нибудь придумаем, Анатолий Афанасьевич, — почувствовав мою неудовлетворенность, подключилась Чернова, — Вот Забродин сказал, вам можно будет квартиру получить в Подольске… Трехкомнатную, — добавила она.
— Трехкомнатную, — в раздумии повторил за ней.
— Так вы согласны? — радостно засуетились мудрые курочки-пеструшки, решившие, что ловко провели глупого петуха.
— С чем? — удивленно спросил обеих учительниц.
— Ну, как же! — возмущенно всплеснули обе руками.
— Согласен, — мгновенно исправился я. «Садись, пять», — добавил про себя их учительскую отметку.
Курятник мгновенно успокоился, и оставшийся путь прошел в разговорах на нейтральные темы…

— Чао, мой друг Анатолий, — вдруг услышал в трубке бодрый голос Серджо Чендерелли, — Я Москва… Жду ти завтра мой офис, — пригласил он…
Прямо с утра отправился на Волгоградский проспект. Дверь открыл неунывающий Серджо и сходу атаковал вопросами:
— Анатолий, окни нуови будут купить маккини? Серджо нужен контракт. Серджо плохо. Ти есть контракт?
— Анатолий Афанасьевич, у Серджо проблемы, — подключилась Лариса, — Нужны новые контракты, но действующие, а не фиктивные. «Новые окна» будут покупать оборудование? — «перевела» она с «русского» на русский речь Серджо.
Я рассказал, что порвал с «Новыми Окнами», которые изначально ничего не собирались покупать и лишь выручили Серджо.
— Очень плохо, Анатолий, — совсем расстроился Чендерелли, — Президент сказал, Серджо пенсион, если не будет контракт Россия.
Пришлось рассказать о поездке в Подольск и о моих новых знакомых. Серджо мгновенно оживился:
— Браво, Анатолий! Нужен контракт. Срочно.
Тут же позвонил Людмиле Ивановне. К счастью та оказалась дома:
— Давайте адрес, Анатолий Афанасьевич, мы подъедем, а потом все вместе съездим в Подольск, — тут же решила она.
Чтобы не терять времени, договорились встретиться у метро «Пражская». Позвонил домой и сообщил жене, что едем в Подольск. Узнав, что Светланка дома, Серджо захотел с ней переговорить. Кончилось тем, что он пригласил ее в поездку, и дочь тут же выехала к «Пражской»…

И вот, наконец, мы всем табором оказались в офисе на колесах. После процедуры знакомства, еще не трогаясь с места, весьма оперативно провели переговоры. Наполеоновские планы Черновой мгновенно воспламенили Серджо. А ее сообщение о «Норникеле» как о главном инвесторе привело моего друга в приподнятое настоение:
— Анатолий, Серджо будет работать! Серджо нон пенсион! — радовался он как ребенок.
А наша «Газель» уже неслась в Подольск. Маршрут все тот же: сначала Фокин, потом Забродин, а на закуску посещение цеха.
И всюду наш Лучано Паваротти оставлял неизгладимое впечатление. Узнав, что Серджо коллекционирует русскую водку, Фокин тут же презентовал небольшой ящичек этой продукции, выпускаемой пищекомбинатом. Серджо был на седьмом небе от счастья. Кончилось тем, что Александр Серафимович пригласил всех на ужин в свой загородный дом.
И лишь у Забродина случилась первая неприятность:
— Анатолий, ти зачем показать наш конкурент?! — взорвался Серджо, когда его стали расспрашивать об агломерате, — «Симек» тоже делать такой камень.
— Не такой, — попробовал возразить ему.
— Ти не знать! — грубо оборвал Чендерелли, тут же заставив вспомнить рассказ Паоло о невоспитанности моего друга.
— Пожалуйста, синьор Чендерелли, расскажите, а мы послушаем, — выручил Забродин.
Вот только рассказывать Серджо было нечего:
— Я прислать докумэнти, — сердито буркнул он, и целый час после этого демонстративно меня не замечал…

Цех Серджо не понравился, и мы тут же выехали на площадку, которую Забродин присмотрел для нас. Смотреть оказалось не на что — голое поле.
В суете незаметно проскочил день, и подошло время ехать к Фокину. Уже на закате солнца мы въехали на усадьбу нового русского помещика.
Минут десять катились по узенькой асфальтированной дорожке, на которой двум машинам явно не разъехаться.
— А здесь не с кем разъезжаться. Это территория дачи Фокина, — пояснил Забродин.
По пологой стороне холма въехали на его вершину. Здесь стоял огромный бревенчатый дом, а с холма открывался прекрасный вид на окрестности, не обезображенные никакими постройками.
Крутая сторона холма упиралась в озеро, прямо за которым начинался аккуратный лесной массив.
Фокина еще не было, и Забродин предложил спуститься к озеру по довольно крутой дорожке, местами переходящей в лестничные марши. Почти у озера располагалось бревенчатое здание бани, а крутой берег переходил в дощатый настил с перилами — смотровую площадку.
Посреди озера плавал небольшой домик, вокруг которого живописно расположилась группка белых лебедей.
— Грибов в том лесу… Минут за десять набрали сумку белых, — похвалилась Чернова.
Похоже, не только Забродин, но и обе Людмилы бывали здесь довольно часто. Мы же были в восторге. Лариса со Светланой наслаждались открывавшимися видами, а я вдруг обнаружил, что озеро кишит рыбой.
— Мы ее еще попробуем сегодня, — подтвердил Забродин.
А Серджо напряженно вглядывался в лес:
— Я не рыбак. Я качаторэ, — сообщил он по этому поводу.
— Охотник, — перевела Лариса.
— Охоту мы вам устроим в следующий раз, — пообещал Забродин…

А с холма уже доносились призывные гудки автомобильных клаксонов: прибыл Фокин.
И уже минут через десять в его охотничьем домике был поднят первый тост за российско-итальянское сотрудничество.
Вечер удался. Как всегда блистал наш Лучано, не уступал ему Фокин, поддерживали разговор женщины. Лишь мы с Забродиным обсуждали то, что в тот момент больше всего волновало нас обоих — детали проекта.
Вошел охранник и что-то сказал Фокину.
— Господа! Сауна готова. Желающие могут попариться. Женщины вне очереди, — предложил хозяин стола.
— Папа, я не хочу париться, — тихо сказала Светланка.
— Никто не заставляет. Это по желанию, — успокоил дочь.
— Ну, что? Женщины! Есть желающие? — весело спросил Фокин, — Давай, Светлана, покажи пример.
Дочь отрицательно закачала головой. Оказалось, желающих нет вовсе. Отягощенные алкоголем и сытой пищей, участники застолья опасались перегрузить организм. И пир продолжился.
Внезапно двери распахнулись и вошли два охранника, еле удерживая в руках огромную рыбину. Та отчаянно сопротивлялась и смотрела на мир испуганными человеческими глазами.
— Бедняжка! — вскрикнула дочь, — Что вы хотите с ней сделать? Выпустите ее.
— Съесть! — рассмеялся Фокин, а за ним остальные.
— Только выловили. Свеженькая, — похвалился один из охранников, участвовавших, очевидно, в той успешной рыбалке.
— Я ее есть не буду, — решительно заявила дочь, — Она такая несчастная.
— Кто есть не будет, того в сауну, — смеясь, распорядился Фокин, — Выбирай, Светлана, — продолжил он шутливую игру, — И папа тебя не спасет. Здесь я главный, — сказал хозяин, заметив, что дочь прижалась ко мне, как бы ища защиты…

Рыбину унесли на расправу. Веселье продолжилось. И никому из присутствовавших и в голову не могло прийти, что ту несчастную держали будущие убийцы. А на их добычу с одинаковым гастрономическим интересом смотрели их будущая жертва и заказчик преступления…
Что всего через два года депутат Мособлдумы Фокин и вице-мэр Забродин станут конкурентами в борьбе за мэрскую должность. Что, почувствовав неизбежное поражение, Фокин прикажет своим охранникам убить основного конкурента. И Забродин будет расстрелян все в той же служебной «Волге» вместе с водителем и главбухом предприятия, предложившего нам свой цех.
Что преступление останется нераскрытым, и Фокин почти на три года станет мэром Подольска, пока ни решится на новое преступление — прикажет тем же охранникам убить еще двух конкурентов. И испуганные убийцы, спасая шкуры, добровольно придут в милицию и сдадут своего шефа, который будет арестован и вскоре погибнет в тюрьме, якобы, как самоубийца.
И чего только не хватает людям, добившимся благополучия, недостижимого для большинства сограждан?.. Кто знает?.. Кто даст ответ?

 

Глава 3. Джиро д Италья

— Анатолий, ти ехать Италья, — объявил Серджо, едва контракт был подписан, — Мой президент мне не верит. Нужен ти для мой президент и Серджо, — безапелляционно заявил он.

Никакие мои аргументы против поездки не воспринимались. Ведь я не был уверен в том, что «Норникель» профинансирует наш проект. Пока от Черновой были лишь голословные заверения. Поэтому подтвердить это президенту «Симека» никак не мог.
— Надо, Анатолий. Иначе Серджо пенсион, — убеждал Чендерелли.
Мой последний аргумент — отсутствие денег на поездку — был решен мгновенно:
— Для мой друг Анатолий, — тут же вручил он три тысячи долларов…

И вот в начале июня 1999 года я во второй раз оказался в венецианском аэропорту «Марко Поло». Меня никто не встречал. Идти было некуда, и я с интересом разглядывал итальянское лето.
Только через полчаса увидел бегущую к зданию аэровокзала парочку:
— А мы опоздали, Анатолий Афанасьевич, — еле выговорила запыхавшаяся Лариса. Серджо лишь молча обнял.
А минут через сорок мы уже оказались в одном из ресторанов Кастэльфранко.
— Ваш самолет опоздал на целый час. Мы, когда узнали о задержке, решили съездить в соседний городок, и немного не рассчитали, — рассказала Лариса, — А вы ни знаете, почему задержали рейс? — спросила она.
— Мы вылетели вовремя. Вот только летели не через Югославию, как в прошлый раз, а в облет, — пояснил ей.
— Теперь понятно, — заметила Лариса и принялась что-то рассказывать Серджо.
А я вдруг как наяву увидел Варшаву, которую мы облетели по огромной дуге с востока на запад через север на высоте, не выше пяти километров. При ясной погоде удалось рассмотреть Вислу со всеми ее мостами и даже высотку в центре города, построенную давным-давно нашими строителями.
После Варшавы объявили, что в связи с событиями в Югославии маршрут полета будет изменен. Но самолет поднялся выше облаков, и пассажирам стало все равно.
Первые просветы появились только над Альпами. Но то были другие Альпы: множество острых скалистых вершин, на которых не задерживался снег, глубокие пропасти, заваленные снегом. И нигде ни деревца, ни кустика — скалы, скалы, скалы. Похоже, в Италию мы тогда попали через Швейцарские Альпы, которые когда-то одолел Суворов со своими чудо-богатырями…

А вот и знакомый офис «Симека» и кабинет Чендерелли.
— Анатолий, — первым делом протянул мне Серджо какой-то документ, ручку и показал место, где я, судя по его знакам, должен расписаться.
— Что это? — спросил у Ларисы. Та не ответила, а Серджо вдруг сбивчиво затарахтел что-то давно знакомое о своей большой семье, для которой итальянский человек должен много работать.
Собравшись, попытался все же понять, что написано — бумага на итальянском, а отвернувшаяся к окну Лариса, похоже, и не собиралась мне помочь. С трудом сообразил, что должен расписаться в получении премии от «Симека», в размере одиннадцати тысяч долларов, за заказ оборудования для фирмы «ИнтерКаменьПродукт».
— А где деньги? — без задней мысли спросил у Серджо.
— Серджо дал вам три тысячи на дорогу, Анатолий Афанасьевич, — тут же ответила за него Лариса, — Еще он сказал, мы с ним тоже работали, — скромно опустив глаза, негромко добавила она к выразительному молчанию самого Серджо.
Да-а-а… А я-то думал… Молча расписался и отдал бумагу Серджо. Тот тут же выскочил с ней из кабинета.
Минут через пять нас с Ларисой пригласили к генеральному директору. Как и полтора года назад, Фьорелло Ченчи встретил меня вопросами о новостях космонавтики. И лишь минут через пятнадцать разговоров ни о чем мы, наконец, приступили к обсуждению контракта. Тут только выяснилось, что в стоимость оборудования по контракту заложена не только премия семье Чендерелли, но и мне.
Поразил ее суммарный размер — тридцать процентов. Какой ужас! Однако мое негодование по этому поводу вдруг вызвало обратную реакцию:
— Дьечи пэрченти для ти мало? — удивился Серджо, — Сколько ти хочешь, Анатолий?
— Не мало, а катастрофически много, — ответил ему, — Слишком много. Максимум три процента на всех троих. Но не тридцать же.
— Это нэльзя, Анатолий, — возразил Чендерелли, — Контракт есть. Там как надо. Менить ничего нэльзя.
Серджо намеренно говорил по-русски, Лариса по-прежнему хранила обет молчания, а Фьорелло Ченчи, для которого, похоже, и был затеян весь этот спектакль, лишь недоуменно поглядывал то на меня, то на Серджо, то на Ларису. Спорить было бесполезно. Скорее всего, тридцать процентов это норма, которую установил сам Серджо втайне от своего руководства, но ссылаясь на меня. Для этого, очевидно, и понадобилось мое личное присутствие, оплаченное из моей же премии.
Решение пришло мгновенно: контракт с фирмой «Симек» должен быть расторгнут… Нет, не сейчас. Пока он нужен хотя бы для сравнения цен конкурентов. Да мало ли для чего еще, но только не для того, чтобы оплачивать «пенсион» моего «друга» и его многочисленной семьи.

Обреченно махнув рукой, не читая, подписал какие-то документы. Судя по тому, как радостно засуетился Чендерелли, задача моей командировки была успешно выполнена. Тепло попрощавшись с Фьорелло Ченчи, навсегда покинул его уютный кабинет.
— Браво, Анатолий! — радовался своему успеху «друг», — Едем банка, — определил он нашу дальнейшую программу.
— Серджо, хочу посмотреть «Старлит», — спутал его планы.
— Зачем, Анатолий? Другой раз.
— Другого раза не будет, Серджо, — решительно поднялся я.
— Пошли, — удивленно взглянув на меня, поднялся он.
Мы прошлись по знакомым цехам «Симека», где неожиданно встретил Роберто Стокко, технического директора фирмы. И снова разговоры о космосе, завершившиеся тем, что Роберто лично показал новые станки и рассказал о «Старлите».
Работы были в самом начале, камень не получался, и Роберто согласился с тем, что говорить о производстве этого продукта преждевременно.
Распрощавшись с ним, навсегда покинул «Симек»…

В Кастэльфранко Серджо привез меня в какой-то банк, где президентом был его «друг». Мне без проблем открыли счет, на который должны были поступить мои деньги от «Симека». Документы, которые подписал, были оформлены на двух языках: итальянском и английском, а потому никаких пояснений не потребовали.
— Надо подписать, Анатолий, — воровато сунул Серджо еще один документик.
Это оказалась доверенность, разрешавшая ему пользоваться моим счетом по своему усмотрению. Что ж, сомнений больше не осталось. К искренней радости Серджо, подмахнул и эту бумагу. А почему бы нет? Любое число, умноженное на ноль, есть ноль. Нулем больше, нулем меньше — разница все та же. Мне вдруг стало весело.
— Чичас ристорантэ, Анатолий, — многозначительно потер руки Серджо, тоже радуясь неслыханной удаче.
Что ж, ресторан так ресторан. Думаю, я его заслужил…
В ресторане было битком. Для нас с трудом организовали какой-то дополнительный столик.
— Джиро д’Италья, — пояснил Серджо, с любопытством оглядывая публику.
— Велогонки, — «перевела» Лариса.
— Анатолий, пойдем, ностро кампьонэ, — потащил, было, меня Серджо к какому-то столику.
— Наш чемпион, — перевела Лариса.
— Я не по этой части, — отказался я, и вскоре Серджо уже восторженно заговорил с кем-то у того столика.
Он вернулся минут через десять:
— Я говориль алленаторэ, — радостно сообщил он.
— С тренером, — перевела Лариса.
Серджо несколько раз порывался еще куда-то метнуться, но Лариса его удерживала. А вскоре стало не до того: нам начали подавать блюдо за блюдом, и Серджо с головой погрузился в свое любимое дело.
А я уже чувствовал, что засыпаю. Каким же длинным и напряженным показался мне тот день, когда велогонка «Джиро д’Италья» пересекла Кастэльфранко.
Оказалось, она спутала мои планы. Предстояло выполнить поручение дочери, а Серджо вдруг объявил, что из-за той велогонки мне придется одну ночь переночевать в гостинице Кастэлло ди Годэго, что в десяти километрах отсюда.
Минут через сорок оказался в маленькой гостинице, в миниатюрном номере под крышей. Но мне уже было все равно. Установив кондиционер на восемнадцать градусов, прилег, не раздеваясь, и не заметил, как провалился в сон…

Проснулся от страшного грохота, сотрясавшего гостиницу. Выглянув в окно, увидел, как волна за волной, набирая высоту, над городком проносились тяжелые бомбардировщики. «Югославия», — мгновенно вспомнил наш утренний полет с отклонением от курса, — «Несчастная страна. Они же разнесут ее в клочья».
Стало не до сна, тревожные мысли захватили полностью. Я вдруг представил, что случится там, куда уже меньше чем через час полетят отнюдь ни учебные бомбы. Ведь это война, реальная война. А я волей случая оказался в стане врага, сильного и беспощадного.
Вот также под покровом ночи гитлеровские самолеты двинулись на восток — на нашу страну. Мне рассказывала об этом мама, видевшая тучи самолетов, летевших ранним утром 22 июня 1941 года бомбить Киев. Как же далеко тем самолетам до этих современных монстров — сверхзвуковых самолетов-невидимок «Стэлс». Вот только бомбы все те же — они убивают…
Незаметно уснул, но снова был разбужен отбомбившейся армадой, идущей на посадку.
Вот тебе и «Джиро д’Италья». Бессмысленная гонка на велосипедах, а где-то рядом бессмысленная война — наказание страны за нежелание добровольно отдать часть своей территории.

На часах было пять утра, но спать больше не хотелось. Я оделся и сел к окошку, выходившему на Т-образный перекресток. На улице ни души. Зато перекресток работал как часы. Подлетавшие к нему автомобильчики резко тормозили и, оглядевшись, стремительно разъезжались в нужном направлении. И никто ничего не нарушал!.. Вжик, вжик… Вжик, вжик… Интересно, но скучно.
Неожиданно под одной из стрелочек-указателей заметил надпись — «Breton — 300 м». Вот это да! Я в трехстах метрах от фирмы «Бретон». Стоит лишь выйти на улицу и уже через пять минут могу оказаться в офисе фирмы и разузнать, наконец, все об интересующем меня агломерате.
В пять утра?.. Вряд ли кто из специалистов появится там раньше восьми, а в восемь за мной уже заедут Серджо с Ларисой — кот Базилио и его подельница лиса Алиса. Похоже, попасть на «Бретон» бедному Буратино можно будет лишь после обеда. Вот только как знать, где он будет после обеда…
В шесть утра появились первые прохожие. По двое-трое они скапливались под какой-то табличкой, где буквально минут через пять, четко по расписанию, останавливался автобус, подбиравший пассажиров. Оказывается, не все здесь ездят в автомобильчиках.
В семь не выдержал и вышел из гостиницы, разбудив удивленного вахтера. Спросонья тот долго не мог понять, что я не уезжаю, а лишь хочу прогуляться.
Он совал мне какие-то бумаги, требуя, чтобы я расписался. Мне же расписываться не хотелось, а мой английский его не убеждал. Он лишь вежливо улыбался, знаками показывая, что из моей речи не понимает ничего.
— Пассэджьята?! — громко рассмеялся, в конце концов, весельчак и выпустил меня, наконец, на волю, на прогулку.
И я с удовольствием побродил по чистенькому аккуратненькому городку, наблюдая незнакомую жизнь его обитателей.
Когда примерно через час подошел к гостинице, на стоянке уже стоял «Мерседес» Чендерелли, а сам Серджо вместе с веселым вахтером заразительно смеялись на всю гостиницу.
— Чао, мой друг Анатолий! — хлопнул меня по плечу «друг» и разразился бессмысленной тирадой из произвольно скомпонованных русских слов. А на него, раскрыв рот, с восхищением смотрел вахтер, — Лариса чичас, — выдал, наконец, Серджо что-то осмысленное.
Через пару минут появилась Лариса:
— Здравствуйте, Анатолий Афанасьевич… Собирайте вещи. Едем в Бергамо, а потом в Кастэльфранко. Сюда вы не вернетесь, — объявила она нашу программу на день…

Прощай, «Бретон». Надо же — оказаться так близко и не попасть к твоим специалистам. Что ж, не судьба. Вместо делового общения предстоит какая-то бессмысленная поездка на родину Труффальдино. Зачем?.. Очевидно, скажут… Скорее всего, чтобы увезти подальше от руководства «Симека». Ведь если вдуматься, какая нелепость эти подписанные вчера документы.
Целая фирма проектирует оборудование, покупает комплектующие и сырье, собирает и отправляет станки, монтирует их и отлаживает, чтобы получить за все это, скажем, два миллиона долларов, из которых прибыли-то, в лучшем случае, тысяч двести.
А тут троица баламутов только за то, что обозначили покупателя этого оборудования, просит миллион — по триста с лишним тысяч долларов на каждого. Впрочем, на каждого ли?.. И повезут сейчас богатенького Буратино в страну Дураков, чтобы по дороге решить, как получше обтяпать дельце и вытрясти вожделенные золотые…
А покупатель?.. Тот даже не догадывается, что оборудование, стоимостью в три миллиона долларов, на деле стоит на целый миллион дешевле. Бред какой-то. Нет. Отношения с фирмой надо строить напрямую, без посредников. Впрочем, вроде бы и Серджо не посредник, а ведь действует, как и они, непомерно увеличивая стоимость продукции родной фирмы…
А машина уже летела по автостраде, но, как ни странно, в направлении Тревизо — местного административного центра. Говорить не хотелось, и в кабине установилась мертвая тишина. Первым не выдержал Серджо:
— Анатолий плохо спать?
— Уснешь тут, когда всю ночь самолеты грохочут, — ответил ему.
— Мы уже привыкли, Анатолий Афанасьевич, — «проснулась» Лариса.
— Америка бомбит Югославия, — пояснил Серджо.
— Знаю… А вы куда смотрите? — спросил его так, на всякий случай. Понял без перевода:
— Серджо маленький человек. Америка большой, — ответил он, и мы снова надолго замолчали…

— Тревизо, — сообщила Лариса то, что уже давно понял по дорожным знакам.
Машина медленно покатилась вдоль неширокой реки, но по тому, что мы двигались почти по кругу, вдруг понял назначение этой водной преграды.
Оказалось, мы действительно ехали вдоль стены бывшей цитадели.
Впрочем, от самой стены почти ничего не осталось, но воображение быстро дорисовывало недостающие детали.
По мостику въехали в средневековый центр города. С трудом припарковались на узенькой улочке. Дальше пошли пешком. Неожиданно увидел действующий фонтанчик питьевой воды, которому, мне показалось, не менее пятисот лет — вода истекала из свинцовых трубочек в изъеденную временем каменную чашу, украшенную экзотическими рисунками.
— Пить нельзя, Анатолий Афанасьевич, — подтвердила мои опасения Лариса, — Это так, для красоты. Мы сейчас зайдем в кафе.
— Идите, я позже, — заявил Чендерелли, — Серджо дела. Серджо нэ мафья. Серджо качаторэ, — несколько раз повторил он.
— Ему надо взять разрешение на перевозку оружия. Он едет в Румынию на охоту, — дополнила Лариса.
Едва взяли кофе с булочками, вошел Серджо:
— Кошмар! Работать плохо! — громко возмущался он.
— Что случилось? — спросил Ларису.
— Серджо недоволен: за документом очередь, — пояснила она.
— Скажи ему, подождем, посмотрим городок.
— Да он уже все сделал… Просто пришлось двоих подождать, а Серджо ждать не любит, — удивила она.
Да-а-а… Ждать он не любит… Постоял бы в наших очередях…
Не спеша, добрались до машины и завершили круг почета вокруг воображаемых городских стен.

А вскоре мы уже понеслись на север — в сторону Альп. Через какое-то время сбоку потянулись характерные проволочные заграждения, а затем открылся вид на огромное летное поле, усеянное рядами военных самолетов.
— Авиано, — сказал Серджо, кивнув в сторону самолетов.
— Самолеты, — «перевел» я, вызвав смех Ларисы:
— Авиано это название базы, Анатолий Афанасьевич… Серджо говорит, эти самолеты вам мешали спать, — сообщила она.
— Нет. Не эти, — сказал, просмотрев все, что можно было охватить взором, — Те гораздо крупнее. И еще среди них были самолеты-невидимки «Стэлс». Их-то я хорошо разглядел.
Услышав известное название самолета, Серджо затарахтел по-итальянски.
— Вы видели американские самолеты, Анатолий Афанасьевич. Они летят через Италию транзитом. Здесь таких нет, — перевела Лариса, — А эти их сопровождают, — добавила она.
«Да уж. Сопровождают», — подумал, увидев ракетно-бомбовое оснащение, уже доставленное к самолетам, и понаблюдав за суетой персонала, ловко «обвешивающего» их теми изощренными орудиями разрушения и убийства, но спорить не стал…
От базы свернули на юго-запад, и вскоре местность стала узнаваемой, несмотря на то, что впервые видел ее зимой полтора года назад. Мысленно приветствовал памятные места, открывая их заново в летнем обличии.
Объехав Верону с юга, повернули на север и вскоре выехали на берег огромного озера. «Lago d’Iseo», — прочел название озера на дорожном знаке. Мы мчались по крутому берегу, периодически ныряя в длинные туннели. Проехав не менее десяти километров, свернули на горный серпантин — затяжной подъем на какую-то гору.
— Сольто-Коллина, — проинформировала Лариса, — Мы с Серджо здесь жили, когда он работал на «Терцаго».
— Серджо работал на «Терцаго»? — удивился я.
— Работал, — подтвердил Серджо, — Диретторэ джэнэрале, — добавил он.
Это было для меня новостью. Теперь понятно, откуда у него такая квалификация…

Проехав маленький уютный городок, остановились у небольшого цеха. Это оказалась известная на весь мир фабрика «Терцаго», несколько лет назад неожиданно утратившая свои позиции.
— Серджо говорит, наследники господина Терцаго не смогли управлять фирмой, — перевела Лариса, — Они продали фирму французам, — добавила она.
Через пять минут мы вошли в маленький кабинетик, где нас радостно встретил директор.
— Мой ученик, — обнимая его, сообщил Серджо.
Мы прошлись по цехам заводика. Нет, это, разумеется, не «Симек», но выпускаемая фирмой, довольно неплохая мостовая фреза понравилась. Заметив мой интерес, затарахтели сразу оба: и директор, и Серджо:
— Первое место на выставке в Вероне, а по цене вдвое дешевле такой же фрезы «Симека», — перевела Лариса речь обоих.
— Тогда почему дешевле? — удивился я.
— Фирма выпускает всего четыре типа станков, но большими партиями, — пояснила Лариса, выслушав темпераментных итальянцев, говоривших наперегонки, не слыша друг друга.
— Логично, — согласился с объяснением и тут же получил от директора полный комплект проспектов…
А через полчаса мы оказались на открытой веранде местного ресторанчика. Похоже, Серджо и Лариса здесь были завсегдатаями. Эту парочку знали все и искренне радовались их визиту, впрочем, как и в многочисленных ресторанах Кастэльфранко.
— Все, Анатолий Афанасьевич, закажу вам сама, а то вы так и не попробуете итальянской экзотики, — решительно заявила Лариса.
— Пожалуйста, не надо экзотики! — взмолился я, — Согласен, что это вкусно, но я не знаю, как ее есть.
— Я вам подскажу, — улыбнулась синьора Чендерелли. Пришлось согласиться.

И вот к нашему столику подкатили целое сооружение с каким-то белым порошком. Потом подошел веселый повар, который показал Серджо какую-то рыбешку, тот одобрительно кивнул головой, и несчастную мгновенно закопали в порошок.
Через время повар вернулся с двумя помощницами, вооруженными блестящими инструментами. Рыбу извлекли из порошка и с ловкостью фокусников в шесть рук растащили на кусочки, которые сложили в большую тарелку. Сделав над ней несколько завершающих «па», повар поставил ее передо мной:
— Буон апетито, синьор.
Это было нечто… А потом появились другие блюда, и все они оказались необычными. Во всяком случае, ничего подобного еще никогда не пробовал. Умеют радоваться жизни итальянцы…
Покончив с очередной экзотикой, огляделся. Боже мой, какой же изумительный вид открывался прямо передо мной! Голубая, как итальянское небо, клякса озера в обрамлении нежно-бирюзовых довольно крутых гор…
Вглядевшись в водную гладь, неожиданно увидел малюсенький парус и миниатюрный след спешащего к нему почти невидимого катера. Лишь в тот момент ощутил масштаб и величие развернувшейся передо мной живой картины мира.
— Впечатляет? — отметила мой восторженный взгляд Лариса. Я лишь кивнул головой, от волнения позабыв слова, — Это потому что мы высоко сидим. Здесь метров шестьсот, не меньше… Сейчас красиво, а вот когда нас тряхнуло, вот где было страшно, — съежилась она, как от холода.
— Землетрясение? — спросил ее, хотя и так было ясно, что тут может тряхнуть, чтобы действительно стало страшно.
— Я тогда глянула на озеро и ужаснулась: оно кипело, а вон те две вершины раскачивались… Когда все стихло, местные жители сказали, что это еще слабенькое землетрясение. А горы вовсе не качались — это нас так трясло. И озеро не кипело — так бывает от столкновения волн, идущих с разных направлений… Но я испугалась так, что мы с Серджо в тот же день переехали в Бергамо, где центральный офис «Терцаго»… После того землетрясения я здесь впервые, — рассказала Лариса о памятном в ее жизни событии.
Я живо представил кипящее озеро и раскачивающиеся вершины гор, поросших вековым лесом. Как же зыбок и не прочен наш мир, лишь кажущийся таким умиротворенным и таким стабильным. Ведь точно так же здесь было, когда в мире еще не было никакой Италии. Так же здесь будет и через тысячу лет. Вот только так ли, если вдруг дрогнет Земля, и зашевелятся горы?..
Я во все глаза смотрел на распростершееся передо мной видение зажатого горами озера, и меня вдруг охватило щемящее ощущение неповторимости мгновения. «Все это ты видишь в первый и в последний раз», — тревожно подсказало сердце, и разум согласился: «Вряд ли ты приедешь сюда еще когда-нибудь, а если это и случится, то вряд ли рядом с тобой окажутся Серджо и Лариса. Во всяком случае, все вы тогда будете другими». Стало грустно…
А через полчаса мы уже двинулись в путь, но не к озеру Изео, как ожидал, а по горной дороге куда-то вглубь Альп. Вскоре внимание привлекли несколько карьеров, в которых шла работа. На наших глазах с грохотом обрушилась часть покрытого деревьями горного массива, подняв тучу бурой пыли и обнажив монолитную скалу промышленного мрамора.
— Разрушают прекрасную Италию, — высказал по этому поводу свое мнение.
— Это не Италья, — сердито буркнул Серджо и разразился пространной речью на родном языке.
— Серджо, как всякий тосканец, не считает Италией эти места… Да и некоторые другие в Италии, — кратко перевела Лариса.
— Оригинально! — удивился я.
— Не удивляйтесь, Анатолий Афанасьевич, у них даже языки разные.
— Как так? Я думал, в Италии все говорят по-итальянски.
— Что вы, — рассмеялась Лариса, — В каждой провинции свой диалект… Правда, тосканцы считают, что только они правильно говорят по-итальянски, а значит, только они итальянцы.
— Ну и ну! — сделал я неожиданное открытие итальянской действительности, — Интересно, что же тогда Серджо думает о сицилийцах и прочих жителях юга? — спросил Ларису.
— Они не есть итальяни. Они африкани, — с серьезным видом ответил Серджо, поняв мой вопрос без перевода, — Их шерсть, как у нигер, — пальцем нарисовал он в воздухе воображаемую спираль.
— Кудрявые, как негры, — «перевела» Лариса…

И вот мы вырвались на равнину и, увеличив скорость, помчались к другой горной стране, у подножия которой явственно виднелся довольно крупный городок.
— Бергамо, — подтвердила мою догадку Лариса.
Вскоре мы уже медленно передвигались по его уютным улочкам.
— А вот и наш дом, — показала Лариса на какую-то пятиэтажку, — Здесь мы прожили целых два года. Вон он наш балкончик и наши окна. Жаль, что уехали отсюда, — загоревала она, вспомнив, очевидно, счастливые моменты своей жизни в этом доме.
А Серджо молча крутанул руль, и машина стремительно рванула в сторону гор. Минут через десять мы оказались на горном плато у стен довольно мощной крепости.
— Родина Труффальдино из Бергамо, — улыбнулась Лариса, показывая на въезд в старинную часть города, расположенную не в центре, как обычно, а в стороне от Бергамо современного.
Мы въехали в крепость и расположились на автомобильной стоянке. Выйдя из машины, попали в раскаленное пекло итальянского лета. Вокруг лишь камень, камень и камень. И ни одного деревца. Камень, правда, красивый — в виде средневековых храмов и палаццо, в которых, очевидно, и прислуживали предки Труффальдино, слуги двух господ.
Наспех, не более чем за пятнадцать минут, осмотрев достопримечательности, направились к машине.
— А там что? — спросил Ларису, показав на красивое здание.
— Едем, Анатолий. Не интересно, — ответил за нее Серджо.
— Серджо не любит ходить, — пояснила Лариса.
Мы уселись в раскаленную машину, и Серджо тут же включил кондиционер на полную мощность.
— Могучая, похоже, была цитадель, — показал я на сохранившуюся часть городской стены, а Серджо вдруг отчаянно махнув рукой, въехал под «кирпич».
Мы медленно двигались вдоль крепостной стены, а Серджо непрерывно что-то бормотал.
— Что он говорит? — спросил Ларису.
— Говорит, Серджо едет правильно, — рассмеялась она, — Успокаивает себя, Анатолий Афанасьевич. Думает, что так его не заметят карабинеры, а то придется такой штраф уплатить.
— Зачем же мы сюда поехали? — удивился я.
— Вы же захотели посмотреть, — пояснила Лариса.
— Я захотел? — спросил ее. «Этого мне только не хватало, чтобы Серджо нарвался на штраф», — подумал про себя.
Наконец, обогнув цитадель, мы выехали на исходную площадку у городских ворот, а на нас вдруг удивленно уставилась группа карабинеров, стоявших у полицейской машины.
— Бистро-бистро, — с визгом колес развернулся Серджо, и мы поехали прочь от родового гнезда Труффальдино. Похоже, блюстители порядка так и не поняли, откуда выехала машина, а потому так и остались в недоумении…
Вскоре выехали на автостраду, и спидометр «Мерседеса» надолго застыл у отметки сто восемьдесят. Серджо гнал машину на своей любимой крейсерской скорости, Лариса дремала, а я мучился в догадках, зачем же все-таки устроили эту экскурсию. В конце концов, махнул на все рукой: умудрялся Труффальдино быть слугой двух господ, попробую и я стать таким же Труффальдино — клиентом сразу двух ведущих фирм-конкурентов.
Часа через два мы въехали в Кастэльфранко. Когда уже вдали показалась моя гостиница «Алла Торэ», Серджо, кивнув на здание, мимо которого проезжали, сказал:
— Этот человек против Америка бомбит Югославия.
Я оглянулся и увидел белую простыню, вывешенную на балконе второго этажа. На ней была изображена перечеркнутая крест-накрест схематическая бомба. Надпись прочесть не успел.
— Что там написано? — спросил Ларису.
— Не знаю, Анатолий Афанасьевич. Там по-английски, — ответила она.
— На весь Кастэльфранко протестует всего один человек? — то ли спросил, то ли возмутился я.
— Я знаю только этот человек, — ответил Серджо.Что ж, хоть один маленький человек из Кастэльфранко сказал свое «Нет!» большой Америке.

 

Глава 4. Мелкий дриблинг

Лишь через неделю по возвращении «из дальних странствий» удалось встретиться с обеими Людмилами, чтобы обсудить хоть какие-то перспективы нашего сотрудничества — реальные или мнимые. Мог ли подумать, что та встреча станет последней в их уютном офисе на колесах.

К изумлению, мой подробный рассказ о поездке, был внезапно прерван бурным протестом разгневанной директрисы:
— Анатолий Афанасьевич, кто вам позволил летать в Италию и вести там какие-то переговоры?! Вы мой заместитель и не имеете права что-то предпринимать, не поставив меня в известность, — с серьезным видом распекала она меня, как нашкодившего школяра.
Еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Но выслушав ее монолог, все же ответил:
— Людмила Ивановна, в Италию меня пригласил мой партнер Серджо Чендерелли. Он же оплатил поездку, — заявил «в оправдание», лишь чуточку погрешив против истины, — А ваш заместитель я только на словах. Приказа о моем назначении до сих пор нет, зарплату у вас не получаю, а потому вправе считать себя свободным от каких-либо обязательств.
— Напрасно вы так, — резко сменила тональность «начальница», — Мы тут с Людмилой Константиновной только и делаем, что круглосуточно занимаемся вашим проектом.
— Чем-чем вы занимаетесь?! — не выдержав, рассмеялся я, — Тогда можно конкретней? Что сделано по проекту, пока меня не было?
— Землей занимались… А через неделю лечу в Норильск к Хлопонину, — немногословно отчиталась она.
— С Хлопониным понятно… А с землей? Неужели участок оформили? — искренне удивился их прыти.
— Что вы, Анатолий Афанасьевич, не все так просто. Земля оказалась сельхоз назначения. Строить нельзя. Но Забродин обещал помочь.
— Да это же минимум полгода суеты, причем, с сомнительными результатами! — не удержался я, — И никакой Забродин не поможет… Забудьте о том участке. Искать надо в промзоне.
— Мы ищем, — примирительным тоном завершила нашу размолвку Людмила Ивановна и «курятник» исчез на целый месяц.

Первой объявилась Людмила Константиновна:
— А мы с мужем уезжаем в Краснодарский край. Насовсем, — сообщила она после взаимных приветствий.
— Как насовсем?.. А как же наши грандиозные планы? — на всякий случай спросил ее.
— Какие там планы, Анатолий Афанасьевич… Эта стерва оставила нас без денег. Хорошо, автобус на имя мужа. Хоть что-то сохранили из норильских запасов.
— Какая стерва? — растерялся я от обилия информации.
— Да Людмила Ивановна, черт бы ее побрал!.. Думала, подруга… А она, оказалось, все на себя оформила… Вернулась из Норильска якобы ни с чем. Плакали, говорит, наши денежки, весь товар пропал… Чувствую, врет, а как докажешь. Никаких зацепок, все на доверии.
— Так что, она уже вернулась?
— Давно.
— Что ж не звонит? Кстати, как у нее с Хлопониным разрешилось?
— Какой там Хлопонин!.. Врет она все!.. Обманет она вас, Анатолий Афанасьевич, как меня обманула, — завершила свои разоблачения Людмила Константиновна.
Мы тепло простились, и они с мужем навсегда исчезли из моей жизни…
Еще через неделю позвонила Людмила Ивановна:
— Ну, что, Анатолий Афанасьевич, дело сделано — Хлопонин обещал поддержку. Он, правда, занят — готовится возглавить Красноярский край. Если получится, это уже не «Норникель»… Информация будет в среду. Звоните, — отрапортовала она и повесила трубку.
Я не знал, что и думать. Тем более, в СМИ действительно просочилось кое-что по поводу амбициозных замыслов Хлопонина.
Но среда перенеслась на пятницу, пятница на очередную среду, и далее по кругу…

Неожиданно позвонил Колескин и предложил встретиться.
— Есть люди, готовые помочь найти деньги, — сообщил он, — Люди конкретные, и просят немного.
— Сколько?
— Десять процентов, но деньги сразу.
— Согласен, — не раздумывая, принял его предложение. Это лучше, чем бег по кругу за обещаниями Людмилы Ивановны.
— Встреча завтра, а сейчас можем проехать осмотреть место для предприятия, — предложил Николай, — Прошу, Анатолий Афанасьевич, — неожиданно сошел он с тротуара и распахнул дверцу «семерки» БМВ.
— Твоя машина? — удивленно спросил его, ведь наши с ним разговоры на автомобильные темы никогда не поднимались до уровня этой марки.
— Езжу пока. Конфисковали за долги, — пояснил он, — Только не трогайте ручку, пожалуйста, иначе ваша дверь не откроется, придется ломать.
— А как же выходить? — рассмеялся я.
— Выпущу, когда приедем, — пообещал Колескин…

 «Производственные площади» оказались в подвале многоэтажного дома.
— Ну, как? — заинтересованно спросил потенциальный партнер, владелец «драгоценности» в центре Москвы.
— Никак, — ответил ему и заторопился на свежий воздух…
На следующий день в назначенный час мы встретились у помпезного здания федеральной налоговой полиции. Через полчаса к нам вышли двое. «Пат и Паташон», — не раздумывая поименовал ту пару чиновников, тем более, что они не представились, как принято, и даже не ответили на наши приветствия. Странные люди странного ведомства.
— У нас всего десять минут до обеденного перерыва, а потом длительное совещание, — сходу известил Пат.
— Доложите суть проекта! — рявкнул Паташон голосом полковника, очень неожиданным для его комплекции.
Привычно выдал свой экспромт, уложившись в пять минут.
— Что ж, проект интересный, — оценил мое выступление Пат, — Мы сведем вас с нужными людьми… Анатолий Борисович, возьми их координаты, а я погнал. Догоняй, — скомандовал он коллеге и, не простившись, рванул на обед.
— Есть! — по-военному принял к исполнению Паташон…
— Ну, как? — заинтересованно спросил Колескин.
— Никак, — разочарованно ответил ему, сожалея о напрасно потерянном времени.
— Что вы, Анатолий Афанасьевич! — не согласился Николай, — Я впервые слышал такой четкий и интересный доклад. Им понравился, а они в этом ведомстве не последние люди. Сказали помогут, значит, помогут.
— Хотелось бы верить, — ответил ему, так и не подкрепившись его оптимизмом.
На этом Колескин пропал. Оживляли лишь веселые среды и пятницы Людмилы Ивановны, когда узнавал, что наше дело вот-вот разрешит лично новый Глава Красноярского края.
«Врушка», — мысленно смеялся, вешая трубку.
Но уже давно чувствовал, что скоро будет не до смеха — жена все чаще демонстративно подсчитывала, сколько дней мы еще продержимся на ее и матери мизерной пенсии. И хотя знал, что у нее припрятаны двести долларов на черный день, но то действительно наши последние деньги.

Колескин возник через месяц, и не просто так, а с очередным вариантом производственных площадей.
— Поедем далеко, Анатолий Афанасьевич. Давайте ваш адрес. Я за вами заеду, — предложил он.
И снова знакомая «семерка» БМВ. Вот только пассажирская дверка теперь закрывалась на тряпочку. До Истры докатили меньше, чем за час. С интересом осмотрел опустевшие цеха очередного разорившегося заводика. Понравилась его единоличная владелица — властная разумная женщина средних лет. Расстались почти партнерами с твердой уверенностью в успехе совместного предприятия.
— Ну, Анатолий Афанасьевич! Второй раз слышу ваш доклад и снова восхищен. Талант! — всю обратную дорогу искренне восторгался Колескин, — Вы не обижайтесь, но мы решили вас немного поддержать, пока не работаем, — протянул он мне пятидесятидолларовую бумажку.
— Кто это мы? — удивился нежданному, но очень своевременному подарку.
— Мы с Анатолием Борисовичем, — ответил Николай. Что ж, похоже очередное дно моей неприкаянности пройдено. Как же обрадовалась жена!..
Громом среди ясного неба прозвучало в СМИ сообщение о ликвидации налоговой полиции.
Тут же позвонил Колескину:
— Коля, как там наш благодетель Анатолий Борисович?
— Уволили, — ответил тот, — Но вы не беспокойтесь. Он на пенсии, полковник запаса, не пропадет. К тому же есть другие варианты. Я тут недавно с Костиным встречался. Пробую его уломать.
— Кто такой Костин?
— Ну, Анатолий Афанасьевич. «Начальство надо знать в лицо». Это же известный банкир, — напомнил он мне давно забытую фамилию. Действительно, банкир. Вот только что-то мне ни разу не попадались «уламывающиеся» банкиры. Даже Вольскому они поддавались лишь на словах, а на деле…
Неожиданностью стал и внеплановый звонок Черновой:
— Завтра в девять ноль-ноль ждем вас у метро «Речной вокзал» — безапелляционно приказала директриса и повесила трубку…
Без пяти девять вышел на пристанционную площадь и рассеянно посмотрел в сторону пригородных автобусов.
— Мы здесь! — приоткрылась дверца невзрачной вазовской «девятки», — Знакомьтесь, за рулем мой сыночек, а это Александр Витальевич, наш партнер, — представила Людмила Ивановна попутчиков, — Едем в Истру, — объявила она.
— В Истру? — невольно рассмеялся я.
— Что смешного? — недовольно пробурчала директриса, — У нас там с Александром Витальевичем большие планы. А главное — поддержка администрации.
— Что за планы, если не секрет?
— Не секрет… Крупный мусороперерабатывающий завод, — объявил сам «АВ», как я мысленно поименовал нового партнера Черновой.
— А вы, оказывается, многостаночница, Людмила Ивановна. Снабжение Норильска, камень, а теперь еще и мусор.
— За мусором будущее, Анатолий Афанасьевич, — врезался в наш диалог АВ, — А ваш камень еще изучать и изучать. Вы мне должны дать все ваши выкладки и вообще, все, что у вас есть. Я посмотрю и сделаю выводы, — вдруг напомнил он мне нечто давно забытое из эпохи, когда еще только осваивал бизнес-экономику, а вокруг крутились акулы, готовые нахаляву заглотить любую чужую идею.
— Ничего я вам не должен, товарищ Овчаренко. Мой бизнес-план изучали крупнейшие банки страны. У меня есть опыт строительства завода в Электростали. А что есть у вас? Вы экономист?
— Это неважно. Но если я не посмотрю ваши документы, нам не о чем говорить.
— Людмила Ивановна, верните меня на место, откуда взяли. Я не поеду.
— Ну, что вы, господа. Давайте договариваться, — предложила директриса.
Но договариваться не хотелось, и до самой Истры никто не проронил ни слова…
В Истре сходу подрулили к зданию администрации.
— Щерба Анна Николаевна, — представилась миловидная женщина, сидевшая в кабинете без таблички, — Глава вас сейчас примет, — сообщила она, позвонив по телефону.
— Анатолий Афанасьевич, вы подождите, вас вызовут, — неожиданно осадил меня АВ прямо у кабинета. Директриса сделала вид, что не заметила, и двери захлопнулись перед самым носом.
Искать станцию и ехать электричкой не хотелось, да и когда еще представится случай блеснуть перед главой района.
Наконец вызвали. Вошел, представился, в темпе представил проект, ответил на вопросы. И сразу отметил, что проект понравился всем.
Правда, площади, которые предложили осмотреть, оказались еще хуже, чем в мою первую поездку в этот чудо-городок.
Всю обратную дорогу АВ безуспешно пытался меня разговорить. Вот только, зачем…

Совершенно упустил из вида очередную международную выставку «Интеркамень». Но, как обычно, позвонил Серджо и пригласил в свой домашний офис на Волгоградке.
В этот раз он был неплохо подготовлен к разговору об искусственном камне. Странным показалось, что передо мной лежала лишь куча чертежей и ни одного проспекта.
Приглядевшись, едва ни рассмеялся вслух. То были не оригиналы, а ксерокопии с массой несанкционированных правок — фактически фальшивки.
Сделал вид, что не заметил. Наградой стало расположение «друга» и пачка бесплатных билетов на выставку.
Прямо с утра отправились туда с Колескиным. Все как обычно, но на стенде «Симека» появились новые люди — австриец, который не говорил по-русски и официальная переводчица.
— Андьямо, Анатолий. Не интересно, — заявил Чендерелли и потащил к стенду «Гаспари Менотти», — Вот интересно. Тебе надо.
Мне тут же вручили кучу проспектов и ответили на все вопросы. Так и не понял, почему Серджо вдруг позволил контактировать с представителями конкурирующей фирмы.
Возвращаясь, прошли мимо стенда «Бретон».
— Чао, Паолино! — пренебрежительно поприветствовал Серджо представителя знаменитой фирмы. «Маленький Паоло наверняка обидится», — подумал я.
— Чао, «Симек», — приветствовал Паоло Прелец фирму, а ни ее задиристого представителя, и демонстративно отвернулся.

На следующий день отправился на выставку без сопровождения, и первым делом отыскал стенд фирмы «Бретон».
— Извини, Анатолий, но вчера ваш Чендерелли был невыносим.
— Я это понял.
— Это для тебя, — выдал он целую сумку фирменных проспектов.
— Спасибо, Паоло. Но меня больше интересует твое мнение об этом, — показал ему одну из фальшивок, полученных от Серджо.
— Интересно, — углубился Прелец в чертеж, — Это же фальш, Анатолий. Где ты взял?
— Да один из посредников предложил моим партнерам, — нашелся я.
— Можно снять копию?
— Не стоит, Паоло. Мне важно твое мнение и все.
— Понял… Знаешь, Анатолий, тебе лучше приехать к нам и все посмотреть на месте. Думаю, ты сразу станешь нашим клиентом. А «Симек» это «Симек». Они не делают искусственный камень и станки-роботы. Это только «Бретон».
— Я понял, — ответил ему и откланялся. К другим стендам в тот день так и не пошел.

Вечером позвонил Колескину и рассказал о разговоре с Паоло.
— Вам надо ехать в Италию, Анатолий Афанасьевич, — сходу отреагировал Николай.
— Я бы с удовольствием, но как? Сам знаешь, не на что.
— Мы с Борисовичем подумаем, — обнадежил он.
Через неделю позвонил Анатолий Борисович и предложил встретиться у памятника Героям Плевны. В назначенное время встретились:
— Знакомьтесь, Теплинский, — представил он такого же Паташона.
— Виталий Иванович, — пожал руку Теплинский.
— Вы случайно ни полковник? — неожиданно вылетело у меня.
— Полковник, — рассмеялся тот, — В отставке, — добавил он.
Конечно же, меня попросили в очередной раз сделать доклад. И снова все были в восторге.
— Готовьтесь к поездке, Анатолий Афанасьевич, — заявил Теплинский.
— Есть, — неожиданно принял к исполнению Анатолий Борисович.

— Анатолий Афанасьевич, вы в курсе, что в Москве открыта выставка «Интеркамень»? — буквально в канун ее закрытия позвонила Чернова.
— В курсе.
— А почему не звоните? Мы бы с Овчаренко с удовольствием сходили.
— А кто вам мешает? Сходите.
— Мы хотели, чтобы вы нам все пояснили. Вы же так хорошо рассказываете.
— Выставка платная, Людмила Ивановна. Мне не по карману.
— Мы заплатим, Анатолий Афанасьевич. Так что завтра в десять встречаемся у касс, — заявила директриса и, как всегда, отключилась от любых возражений.
Утром у касс действительно обнаружил Чернову и АВ — оба стояли в длиннющей очереди за билетами.
— Пойдемте, — вытащил их оттуда, — Встретил Чендерелли, он дал нам входные билеты.
— Здесь сам Чендерелли? — чему-то обрадовалась Чернова.
— Конечно. Представляет «Симек». И Лариса с ним.
— Здорово! — заключила Людмила Ивановна, и мы направились к выставочному павильону.
У стенда «Симека» состоялась шумная встреча старых знакомых. Конечно же, лучезарный Лучано Паваротти снова всех очаровал, одарив полными комплектами традиционных сувениров. Всех, кроме АВ:
— Анатолий Афанасьевич, а здесь ничего нет об искусственном камне и роботизированных станках, — обнаружил он.
— «Симек» не производит это оборудование, — ответил ему.
— А кто производит? — не унимался АВ, — Давайте, сходим к ним.
— Серджо будет недоволен. Впрочем, спросите его сами.
И АВ спросил. Оскорбленный в лучших чувствах, Лучано «рвал и метал»:
— Анатолий! Зачем ти искусственный камень?! Это нож в сердце Серджо!.. Серджо нет искусственный камень!.. Андьямо тутти! — подхватил он под руку Людмилу Ивановну и повел к стенду «Гаспари Менотти».
Часа полтора он водил всех от стенда к стенду, тщательно избегая стенд «Бретон».
— Серджо показать вам все. До звиданья, — откланялся он у выхода из павильона сбитым с толку и переполненным информацией и сувенирами Черновой и АВ.
Меня он все это время демонстративно не замечал и даже не попрощался.
То была моя последняя встреча с итальянским «другом» Серджо Чендерелли, с которым два года назад мы создали завод в Электростали, работающий до сих пор…

На следующий день уговорил жену съездить в Истру на машине дочери.
— Ты же был там совсем недавно, — удивилась она.
— Вот именно. Пока меня не забыли, надо действовать, — объяснил ей.
Меня приняла удивленная неожиданным визитом Анна Николаевна:
— С чем пожаловали, Анатолий Афанасьевич? Мы же вам все показали. А почему один? — недоумевала она.
— Только что в Москве прошла выставка «Интеркамень». Я переговорил с представителем фирмы «Бретон», и у нас возникла идея создания эталонного предприятия отрасли, где будет представлено все, чем располагает мировой лидер в этой области. А для этого совсем не подходят площади, которые вы нам показали. Лучше всего — участок в промзоне.
— Понятно. Давайте доложим главе, — предложила она и принялась звонить.
Глава воспринял идею с энтузиазмом, мне выделили транспорт и ответственных людей, и мы немедленно отправились на поиски подходящего земельного участка.
Участок отыскали практически сходу. Приличных размеров пустырь, окаймленный неплохими дорогами, граничил с новеньким предприятием.
— Примерно так будет выглядеть и наш завод, — сказал представителю администрации.
— Красиво. Работал бы только, а не стоял, как этот.
— А почему стоит?
— Кто ж его знает. Цеха построили года три назад, а оборудование так и не завезли.
— А кто владелец? Может, продаст? Нам все это идеально подойдет.
— Вряд ли получится, Анатолий Афанасьевич. Федеральная собственность. Хозяйство Бородина.
— Понял. Жаль.
Докладывая главе, все же упомянул простаивающие цеха, как подходящие…

Как говорится, «на ловца и зверь бежит» — вечером мне позвонили:
— Анатолий Афанасьевич?.. Костин Александр Петрович… Мы ни могли бы встретиться в управлении делами президента, скажем, завтра в девять?
— Думаю, могли… Знать бы еще, зачем и где?
— Хотелось бы переговорить о вашем проекте. Управление находится на улице Ильинка. Знаете, где это?
— Конечно.
— Бюро пропусков — там, где вывеска. Увидите, когда пойдете к Кремлю. Пропуск вам закажут. В нем все написано.
— Понял. Буду.
— Тогда до завтра.
«Костин» и «проект», — эти два слова однозначно определили человека, с которым говорил. Я был уверен, что общался именно с банкиром, которого «уговорил» Колескин. Ну, захотел тот встретиться не в банке, а в управлении делами президента — его дело. Важно — захотел.
— Завтра встречаюсь с Костиным, — сообщил вскоре позвонившему Колескину.
— С каким Костиным? — удивился тот.
— Как с каким? С твоим банкиром.
— А как вы его нашли, Анатолий Афанасьевич?
— Он сам позвонил.
— Сам?! Надо же, — еще больше удивился Николай…

И вот я оказался в кабинете Костина, который оказался отнюдь не банкиром, а директором кирпичного завода при управлении делами президента. Какое разочарование!..
Но тогда, в чем его интерес? И как он узнал о моем проекте?
В пять минут все прояснилось. Решение о строительстве современного кирпичного завода было принято еще в эпоху Бородина. Оборудование заказали во Франции, а цеха построили в Истре. Но грянул дефолт, сменился управляющий и оказалось, что недостроенный завод стал заведомо нерентабельным.
Совсем недавно Костин получил задание перепрофилировать предприятие, но идей пока недостаточно. О моем проекте ему рассказал глава администрации Истринского района.
— Вам я могу предложить должность замдиректора с окладом три тысячи рублей. Оклад, конечно, смешной, но я сам пока получаю всего на пятьсот больше. Грядет реорганизация, приватизация и все такое. А пока, что есть, то есть. Согласны?
— Вынужден. Третий год без работы, — ответил ему, и мы пожали руки.
Я вдруг почувствовал, что снова во главе большого дела.

 

Глава 5. Веник возможностей

В любой организации существует строгий распорядок дня для его работников. Но мой первый рабочий день в управлении делами президента начался с того, что целый час просидел в ожидании разового пропуска.

Удивило, что никто не собирался оформлять мое поступление на работу.
— Не переживай, Афанасич, — пояснил Костин, — Штатного расписания у нас нет. Я сам за штатом. Так что будем вдвоем создавать новую организацию с нуля.
— А зарплата? Кто мне платить будет?
— Это ерунда. Я уже был у Меламуда. Будешь пока получать по договору.
— А кто такой Меламуд?
— Мой начальник — заместитель Кожина.
— А Кожин, кто такой?
— Ну, Афанасич!.. Кожин — управляющий делами президента. Недавно назначили вместо Бородина… Ничего, скоро всех узнаешь… А пока расскажи мне подробно о своем проекте.
— Насколько подробно? Я готов рассказывать хоть целый день. Камень — уже давно хобби, а не дело.
— Целый день не надо. Меня очень заинтересовал ваш искусственный камень. Скажи, а можно его применять в сэндвич-панелях высотных зданий?
— Да он для этого подходит просто идеально! — мгновенно вскочил я на любимого конька…

— О, Афанасич! — поглядел на часы Александр Петрович, — Да мы с тобой весь обед проговорили… Ладно, пообедаем дома, а завтра продолжим, — приятно удивил он.
Уже закрывали кабинет, когда Костин вдруг спохватился:
— Чуть ни забыл. Тебе надо пейджер дать, чтоб всегда был на связи. А то меня завтра не будет, да и послезавтра буду не раньше одиннадцати.
— А мне как быть?
— Что у тебя дома нет дел? — ответил начальник, — Успеем, Толя, наработаться, когда дела пойдут.
— А могу я завтра съездить в Истру? Не терпится осмотреть помещения.
— Съезди, конечно. Сейчас позвоню Руслану, чтоб он тебе все показал. Кстати, запиши его пейджер, на всякий случай.
Так я впервые стал обладателем маленькой коробочки для мобильной связи. Сколько же нервных клеток сохранила она нам с женой, для которой любая моя задержка казалась катастрофой…

Руслан встретил у ворот «объекта» и полдня сопровождал по всем закоулкам. А я, заглядывая в чертежи Чендерелли, уже, как наяву, видел работающее предприятие.
— Неужели это будет? — периодически спрашивал Руслан, которому вскоре передался мой энтузиазм, — Так интересно!.. Возьмите меня на работу, Анатолий Афанасьевич. Надоело в администрации прозябать. Молодой еще по кабинетам сидеть.
— Непременно возьму и лично всему научу, — искренне пообещал ему.
— Правда?! — обрадовался он, — Но вы все равно не отказывайтесь от того участка, Анатолий Афанасьевич.
— Почему? — насторожился я.
— Да так, на всякий случай, — сообразил Руслан, что сболтнул лишнее.
— Не потяну я два завода. Инвестор-то один.
— Инвестор не проблема, — задумчиво произнес человек из администрации.
— Интересно-интересно, — оживился я, прикоснувшись к тайне, готовой выскользнуть, — Колись, Руслан. Все останется между нами.
— Да тут уже с год эта возня идет. Много желающих на лакомый кусочек. В общем, хотят здесь каток сделать.
— Каток? В промзоне? — удивился я, — Кто же сюда ездить будет, чтобы все это окупилось?
— Да кого это волнует, Анатолий Афанасьевич!.. Элитный каток для избранных. С саунами, ресторанами и прочими прибамбасами… А ездить будут… Тут сама Алла Пугачева свою дачу соорудила, прямо в охранной зоне. И никому нет дела.
— Ну, не скажи. Недавно видел по телеку целую передачу с возмущенными экологами… А каток… Кто же им отдаст федеральную собственность!
— Еще как отдадут!.. Сам Баламут приезжал, с «каточниками» говорил, а я им все показывал, как вам.
— Меламуд? — удивленно переспросил его.
— Ну, да, — твердо ответил он, — А с инвестором я вас познакомлю, Анатолий Афанасьевич. Если проект хороший, он всегда поможет. А у вас очень хороший.
— Ну, спасибо, Руслан… Что ж, придется веником двигаться, — невольно подумал вслух.
— Каким веником? — не понял тот. Я рассмеялся:
— Да запущу одновременно несколько вариантов с разными партнерами. В конце концов, слабые отпадут, но кто-то же останется. Это и называется деревом возможностей, а в нашем случае — типичный веник, катки выметать.
— Понял, — рассмеялся Руслан.
— Главное, чтоб партнеры не пересекались, — пояснил ему, — А удастся сделать два-три завода, еще лучше. В Вероне я работал в зоне, где таких предприятий ни один десяток. И все работают.
— Понял, — сказал Руслан, и стало ясно, что в Истре у меня появился надежный союзник…

Едва попал на рабочее место, занялся тем, что перенес свои замыслы на генеральный план предприятия.
Пока работал, Костин лишь изредка подглядывал через мое плечо, но не комментировал. Под вечер все же не выдержал:
— Ну, как, Толя, получается?
— Получилось… Еле разместил… Маловат заводик.
— Да ты что! — удивился директор, — Ну-ка, посмотрим, — наклонился он над чертежом.
Полюбовавшись с полчаса, выдал, наконец, заключение:
— Да… Действительно плотная компоновочка. Кирпичное производство и то свободней… Слушай, а куда ты дел керамический участок?
— Какой керамический? Керамогранит здесь не поместится, но он и не нужен.
— Да нет. Я там карандашиком начертил.
— Это смотрите в оригинале. На копии я все удалил. Иначе не разместить. А что за участок?
— Да мысль была… Есть тут один умелец. Такие горшки делает — чудо! Стенка всего два миллиметра, а молотком не разобьешь. И легкие — можно использовать как тару. А если горшкам придать уникальную форму, да еще с гербом России, глядишь, пойдут как сувениры для всех, кто посещает Кремль.
— Видел я нечто подобное, только в пластиковом исполнении. Дети с кремлевской елки подарки в них несут.
— Вот-вот, — подтвердил Костин, а мне вдруг стало грустно — горшочки от управления делами президента… Нет, не оценил я тогда грандиозный замысел начальника…

Вскоре позвонил, как и обещал, Руслан и сообщил, что инвестору мой проект понравился, тот вскоре позвонит, чтобы договориться о встрече.
Встреча с Михаилом Николаевичем состоялась уже на следующий день у метро «Проспект Вернадского». После двухчасовых переговоров выяснилось, что никакой он не инвестор, но располагает полезными контактами.
«Что-то уж очень хлипкий выходит веник», — разочарованно размышлял по пути домой.
Снова актуальным стал вопрос разработки бизнес-плана. Но для этого не было исходных данных по искусственному камню — никаких, кроме умозрительных.
Две недели напряженной работы, и бизнес-план был состряпан. Его выводы поражали воображение.
— Толя, ты гений! — сделал однозначный вывод Костин, — Пошли к Меламуду.
Выслушав мой доклад, Меламуд с интересом полистал проспекты фирмы «Бретон», мельком глянул на генплан, взвесил на руках экземпляр бизнес-плана и, многозначительно хмыкнув, выдал, наконец, руководящее решение:
— Что ж, работа проделана большая. Ваши предложения о перепрофилировании я доложу Кожину. Думаю, он одобрит. Вот только «Новоиерусалимский кирпичный завод».
— Это утвержденное название, — врезался Костин.
— Я знаю, — продолжил Меламуд, — Придумайте что-нибудь другое.
— Но его же надо утверждать, менять строительный титул и так далее. Это сколько же времени надо, — не сдавался директор кирпичного завода.
— Надо, значит, надо. Все. Идите, работайте, — отпустил он нас.

— Что будем делать? — спросил Костина, когда вернулись в кабинет.
— Что делать… Не знаю, что делать!.. Измените название… Он даже не понимает, что это такое, — возмущался начальник, — Ладно, Толя, пиши письмо на «Бретон». Пусть выдадут коммерческие предложения «Новоиерусалимскому кирпичному заводу».
И на целую неделю у Костина появилось достойное занятие — он изобретал название нового предприятия. Я не вмешивался, соблюдая субординацию. И вот свершилось:
— Толя, как тебе это?.. Новоиерусалимский центр инновационных технологий по производству изделий из камня и керамики при управлении делами президента РФ, — торжественно выдал он и застыл в ожидании одобрения (чего же еще).
— Коротко и ясно, особенно РФ, — разумеется, согласился с ним.
Не понял:
— Издеваешься?.. Ничего менять не буду, — обиделся начальник и ушел на доклад.
От Меламуда вернулся радостно возбужденным:
— Все!.. Утвердили!.. И программу, и название.
— Кто утвердил?
— Кожин… Теперь, Толя, заживем. Готовься в командировку в Италию.
— Всегда готов! — из солидарности обрадовался и я.
Но прошли две недели, а ничего не изменилось. Разговоры, разговоры, Разговоры…
К Костину заходили люди. Что-то обсуждали. Чаще всего бурные дебаты велись вокруг сэндвич-панелей и клинкерного кирпича. Чуть позже заговорили о быстровозводимых зданиях на основе стального силового каркаса и ограждений из легких и теплых сэндвич-панелей. Вначале лишь слушал, но вскоре стал подавать реплики, к которым, я заметил, прислушивались.
А однажды Костин сообщил, что уезжает в недельную командировку в Псков. Мне же предоставляется полная свобода действий.

Для начала созвонился с надолго пропавшим Колескиным. Оказалось, тот пристроился в Госдуму и серьезно занят, но мои подвижки вдохновили его настолько, что договорились встретиться.
А вечером позвонил Паоло Прелец и сообщил, что привез нам коммерческие предложения фирмы «Бретон».
Кончилось тем, что на следующий день мы втроем съездили в Истру на БМВ Колескина.
И Паоло, и Николай были приятно удивлены, побродив по новеньким цехам будущего камнеобрабатывающего завода.
Еще больше удивился Руслан, разглядывая итальянские чертежи с подписью на латинице «Новоиерусалимский кирпичный завод.»
— Оперативно, Анатолий Афанасьевич… А как там Михаил Николаевич? — поинтересовался будущий его работник.
— Пока никак. Молчит, как партизан.
— Удивительно. Я ему сегодня обязательно позвоню, — пообещал он…
— Как там поживают наши «черные» полковники? — спросил Колескина, когда высадили Паоло у его гостиницы.
— Нормально поживают. Занялись торговлей… Но вы не беспокойтесь. На днях познакомлю с такой деловой теткой, — пообещал он.
— Не надо с теткой, — запротестовал, припомнив «курятник», который тоже давно не подавал признаков жизни.
Мой тощий веник не только ни пушился, прирастая новыми веточками, но и грозился развалится полностью…

Но уже на следующий день позвонил «МихНик», как я с некоторых пор мысленно звал Михаила Николаевича, и предложил встретиться в одном из арбатских переулков.
В томительном ожидании «приема» в предбаннике какого-то невероятно занятого большого начальника, перезнакомились с такими же охотниками за инвестициями.
Наконец, вышел важный от ощущения своей значимости молодой индюк:
— Заходите все. Сейчас мы вас быстро раскидаем, — объявил он.
Извинившись за сорокаминутную задержку, «главарь» действительно профессионально раскидал «ходоков», не представлявших для него интереса. Остались лишь мы с МихНиком и элегантно одетый мужчина, сидевший рядом.
— Можно, я останусь с вами, послушаю? — шепотом спросил он меня.
— Слушайте, — рассеяно ответил ему, мысленно настроенный на подробный доклад.
— А вы с чем? — обратился к нему «инвестор».
— Я с ним, — показал он на меня.
Как всегда, мой доклад вызвал бурную радость потенциальных инвесторов. И тоже, как всегда, возник вопрос предоставляемого залога.
— Пойдемте отсюда, — шепнул МихНику и незнакомцу, уже привычно распознав очередных мошенников, слишком часто встречавшихся на моем пути.
Мы попросили сделать перерыв и не вернулись.

Неожиданно позвонил Кочетков, с которым когда-то работали в «Новых окнах»:
— Хочу познакомить с предпринимателем. Мы можем через пару часиков к вам подъехать, переговорить?
— Да не хочу я ни с кем знакомиться! Особенно с предпринимателями. Им, как правило, требуется мой бизнес-план, чтоб выбить банковский кредит на свои махинации.
— Этот не такой, Анатолий Афанасьевич. Впрочем, сами увидите. Назначайте место, — уговорил-таки он…
— Волков, — скромно представился огромный водитель гигантской Тойоты «Ланд Круизер», оснащенной колесами от грузовика и пятью прожекторами на верхнем багажнике, — Прошу, Анатолий Афанасьевич, — распахнул он передо мной пассажирскую дверцу своей лайбы.
На заднем сидении увидел вольготно развалившегося улыбающегося Кочеткова.
Что ж, до боли знакомая картина. Точно также несколько лет назад очаровал меня такой же «инвестор» Коробкин, все богатство которого и составлял скромный «Мерседес», дверцы которого он гостеприимно распахнул для меня и дочери. Тогда мне удалось реализовать мечту — построить современный завод в Электростали, работающий до сих пор. Вот только банковский кредит, полученный под мой бизнес-план, он выдал за свои личные инвестиции. Мне же за все хорошее было уготовано место на кладбище. Лишь случай сохранил тогда жизнь.
Нет, с такими любезными надо быть бдительным:
— Вы хоть на свои деньги работаете или на заемные? — шутливым тоном начал я знакомство.
Волков рассмеялся:
— Мне понятны ваши сомнения, Анатолий Афанасьевич. Прочтите. Здесь немного, — протянул он газетную вырезку, на которой увидел его фото и статью «Интервью с нашим успешным предпринимателем Волковым». Явно заказная статья являла миру невинный образ предпринимателя-бессребреника из Иванова — города невест, хищная фамилия которого кричала об обратном. Впрочем, чем черт ни шутит, подумал я. Почему ни рискнуть.
И мы договорились о нормах сотрудничества. Мою долю определили в двадцать шесть процентов от капитала общего бизнеса. Неплохой результат для служащего с окладом три тысячи рублей. Вот только был бы он, тот капитал, четверть которого объявлена моей собственностью…

Следующую результативную встречу организовал расторопный МихНик. Мы встретились у метро «Алексеевская» и прошли в кабинет вице-президента небольшого банка.
— Потапов, Венценосцев, — представил он мне будущих партнеров.
Как оказалось, Потапов представлял банк, а человек, которого, мысленно рассмеявшись, для упрощения окрестил «Рогоносцевым», представлял своего работодателя — хозяина процветающей риэлтерской фирмочки.
И здесь удалось договориться о создании общего предприятия, в котором мне, как лидеру, положили тридцать четыре процента, а остальным партнерам по двадцать два.
И осчастливленный МихНик на радостях подвез меня до самого дома на своем новеньком «Лансере».
Вечером того же дня позвонил некто Синьков Геннадий и предложил прямо с утра встретиться в одном из арбатских ресторанчиков.
— Бывший зам начальника Дальневосточной железной дороги, полковник госбезопасности в отставке, а ныне безработный предприниматель, — представился подтянутый молодой человек.
В перерыве между тостами за знакомство «безработный» рассказал, что располагает некими средствами в офшорной зоне на Кипре и готов вложить их в прибыльное предприятие. Он уже знаком с моим проектом и верит в успех дела.
После пятой рюмки договорились «фифти-фифти». Похоже, то была моя неделя…
А завершилась она знакомством, обещанным Колескиным. Оно состоялось на юге Москвы в кабине грузовичка на базе «Газели».
Пока водитель и Колескин, доставивший меня «на стрелку», вежливо ждали нас на свежем воздухе, я привычно докладывал странной пенсионерке в потертой шубке по фамилии Чешенко.
— Помогу, Анатолий Афанасьевич, — решительно пожала руку бабушка, и всем видом показала, что деловая встреча окончена.
— Что за цирк? — спросил Николая, усаживаясь в его БМВ с отремонтированной, наконец, дверцей.
— Не скажите, Анатолий Афанасьевич. Очень авторитетная дама, — начал Колескин.
— В законе? — рассмешил его.
— Что вы!.. Был у нее когда-то приличный бизнес. Чеченцы отобрали. А кроме дела, еще и московскую квартиру. Сейчас скромно живет в Дзержинске. Но, мои депутаты говорят, замутила какое-то строительство. Навыки и связи у нее есть — такая вырулит, — обнадежил он.

Что ж, к возвращению Костина мой веник возможностей прилично распушился. С таким уже можно попытаться в привычном хаосе бытия установить хотя бы видимость порядка.
А радостный Костин прямо с утра уже звонил во все колокола, подвешенные в его кабинете. На звон приходили люди, и он возбужденно пояснял каждому:
— Думаете металл?.. Обыкновенная глина!.. А какой звон! Малиновый! — бил он молотком по возмущенному столь варварским обращением колоколу, отзывавшемуся призывным церковным звоном — бам-м-м!.. бам-м-м!.. бам-м-м!..
— И не разобьешь, сколько ни старайся! — радовался директор кирпичного завода, объявленного каким-то Центром (уж ни Вселенной ли?). Бам-м-м!.. Бам-м-м!.. Бам-м-м!..
Когда, ближе к обеду, все успокоились, Костин вручил мне пару глиняных брусочков:
— Думаешь, что это?
— Глина, — ответил ему.
— Ха-ха-ха!.. Танковая броня!.. Твоим итальянцам такое не снилось. Три тонны на квадрат держит. А самый лучший кирпич — в десять раз меньше. Готовься к командировке, Толя!
— Всегда готов! — снова ответил ему.
— Утрем мы нос, этим итальяшкам, — радовался руководитель Центра инновационных технологий, — Кстати, завтра тебе оформим доверенность от управления делами президента на право ведения переговоров. Непременно с апостилем. Знай наших! — возликовал патриотически настроенный директор и ушел на доклад к руководству, прихватив для верности оба колокола.
Вернулся в гордом одиночестве:
— Представь, Толя, оба колокола изъяли.
— Кто посмел?
— Кожин… Объявил их собственностью управления и повез в Кремль — Путину показать. Теперь точно не отдаст. Уж очень звон ему понравился, — горевал непредусмотрительный директор.
— Вы бы один колокол взяли, а другой оставили, — с запозданием надоумил его.
— Поздно, — согласился он со мной, — Ладно, оформляй визу.
— А деньги?.. На визу, на дорогу и на прочее? — напомнил ему.
— Это, Толя, за твой счет. Я в местную командировку ездил самостоятельно. А уж в загран… Нет у нашего завода таких средств. Да и завода пока нет. А в управлении мы оба только числимся. Так что выруливай, как можешь. Вот он, капитализм проклятый, — посетовал несостоятельный директор.
«Вот и веник пригодился», — подумал я и «вырулил». Уже к вечеру следующего дня мой карман потяжелел. Полторы тысячи долларов выделил МихНик, тысячу — Волков, пятьсот — полковники и столько же Синьков:
— Больше нету, — извинился владелец офшорных капиталов.
С утра начал визовое оформление долгожданной поездки к дочери, вот уже полтора года безвылазно проживающей в Италии.
А вечером вдруг увидел в новостях по телеку один из костинских колоколов. Президент Путин вручил его важному зарубежному гостю — знай наших! Взявшись вдвоем за одну веревочку, они немного позвенели в глиняную игрушку и также дружно рассмеялись.
Второй колокол Путин, очевидно, оставил себе. Я бы оставил.

 

Глава 6. Бреветти Тончелли

Свершилось!.. Я в кресле лайнера Москва-Венеция… Три часа полета и прекрасная Италия станет для меня реальностью уже в третий раз.

А пока, как обычно, с интересом поглядывал в иллюминатор, наблюдая картинки жизни крупнейшего международного аэропорта страны.
Но все еще шла посадка, и кто-то осторожно тронул за плечо. Обернувшись, увидел иностранца с посадочным талоном в руке. Молча тыкая то в бумажку, то в сторону моего кресла, он явно претендовал на мое законное место.
— Квеста пультрона э миа, — приняв за итальянца, объяснил пассажиру, как он не прав.
Тот растеряно пожал плечами и что-то пробормотал на незнакомом языке. Мой вопрос: «Ду ю спик инглиш?» — вызвал у него такую же реакцию. Оставалось лишь развести руками.
Однако, заглянув в талон иностранца, чуть ни рассмеялся — место было рядом с моим. Для доказательства тут же откинул спинку кресла и наглядно показал ему номер. Обрадованный пассажир что-то благодарно залопотал и стал, наконец, усаживаться.
А рядом, в проходе, уже стоял еще один, по виду кавказец. Он уже обнаружил (впрочем, как и я до него), что багажная полка полностью забита чьими-то вещами, и теперь, обращаясь ко мне, жестами взывал к справедливости.
— Аи хэв ноу бэгэдж… Нон о багальо, — на двух языках сообщил ему, что там не может быть то, чего не имею.
— Тюрки бельмес? — вдруг «обрадовал» меня «кавказец».
«Ну, ребята, вы, как турки, ни бельмеса не понимаете», — дошел до меня, наконец, смысл любимой фразы нашей школьной учительницы.
— Найн, — ответил ему на языке ариев — а вдруг поймет.
К счастью, подошла стюардесса и избавила от необходимости размещать багаж турка. Тем более, свой чемодан-тележку давно сдал в багаж и летел, как обычно, налегке — с небольшой сумкой, лежавшей рядом.
Я впервые отправлялся в командировку с таким неподъемным багажом, для которого даже пришлось купить тот вместительный чемодан на колесиках. Но как иначе было увезти столько всего, чем хотели порадовать дочь и ее итальянскую семью, с которой еще только предстояло познакомиться.

Впрочем, и деловая часть моего визита в Италию представлялась скорее ознакомительной, чем рабочей, ведь я впервые направлялся на известную всему миру фирму со странным, далеко не итальянским названием.
— А почему «Бретон»? Интересно, это как-то связано с Британией или британцами? — спросил однажды Паоло Прелеца, ее русскоговорящего представителя.
И тот, ничуть ни удивившись, и, похоже, не в первый раз, с гордостью прочел целую лекцию:
— Бретон — это сокращение от «бреветти Тончелли», что значит «патенты Тончелли»… Наш хозяин, синьор Тончелли, — великий изобретатель. Больше трехсот патентов… Еще молодой основал фирму «Бреветти Тончелли» и сделал мировым лидером. За это стал Кавалером труда Италии… Это как ваши Герои… К тому же, синьор Тончелли очень хороший человек. Ты все увидишь, Анатолий, когда приедешь к нам.
И в памяти вдруг возникло окошко моего миниатюрного номера под крышей маленькой гостиницы в небольшом городке Кастелло Ди Годего, Т-образный перекресток и стрелочка-указатель с надписью — «Breton — 300 м». Два года назад я уже был так близко!.. Увы, то было в пять утра, а в восемь меня уже увезли в Бергамо.
Теперь предстояло преодолеть эти триста метров и увидеть воочию все, что до деталей изучил по красочным фирменным проспектам, подаренным Паоло.

Увлеченный своими мыслями, даже не заметил, как взлетел самолет. Мерный гул его двигателей уже убаюкал моих молчаливых попутчиков, а вскоре и я последовал их примеру…
Разбудил телефонный звонок. Вскочив с кровати, первым делом достал «шпаргалку» с набором итальянских фраз, записанных русскими буквами, и ринулся к телефону:
— Синьора Мария? — догадавшись, спросил молчавшую трубку и неожиданно услышал утвердительный ответ. И тогда зачитал соответствующую итальянскую фразу, в которой представился и попросил пригласить к телефону Маттео.
Как ни странно, меня поняли, и через минуту он взял трубку. Но его английский оказался хуже моего итальянского. Мы поговорили чуть-чуть, не понимая друг друга.
— Маттео! Он знает итальянский. Говори по-итальянски, — вдруг явственно услышал совет Марии.
И тогда прочел подряд весь итальянский текст, написанный дочерью, — во всех его вариантах. Маттео рассмеялся.
Когда снова перешли на английский, с трудом объяснил, где нахожусь, и что в моем распоряжении всего два часа, завтра буду в Венеции, послезавтра в Москве, а потому встретиться можем лишь немедленно. В конце концов, понял, что через час ко мне в гостиницу подъедут, но не сам Маттео, а его мама.
Даже не заметил, как спустился в холл и уселся в кресло у входа, оглядывая всех входящих женщин.
— Кого-то ждете? — поинтересовался скучавший без дела дежурный администратор. Я кивнул, — Женщин в номера не пускаем, — обнаружив явную направленность моего интереса, строго предупредил он.
— Дискриминация, — ввернул я умное словечко, и мы рассмеялись.
— Есть комната для гостей. Могу угостить кофе, — предложил он.
Я поблагодарил и продолжил наблюдение. Но вот в холл стремительно влетела женщина, и в ее пулеметной очереди, адресованной администратору, прозвучала моя фамилия.
Наконец! Я встал, и мы направились друг к другу. Подойдя, Мария по-дружески улыбнулась и неожиданно дважды чмокнула в щеку. От изумления потерял дар речи, а Мария затарахтела, обращаясь ко мне…
— Нон капито, — с трудом вспомнил самую ходовую фразу в моем скудном итальянском наборе.
Всплеснув руками, Мария затрещала в сторону администратора. Тот рассмеялся:
— Синьора сказала, вы говорили с ней по телефону по-итальянски. Она удивлена, что не понимаете, — сказал он по-английски.
— Все просто. Дочь написала мне итальянские фразы русскими буквами, а я читал их в зависимости от ответов синьоры. Впечатление, что говорили, — пояснил ему, он Марии, а смеялись уже втроем.
Теперь Мария говорила только с администратором. Вскоре в их беседе замелькали знакомые слова: Интернет, «Симек», Чендерелли, Серджо, Лариса.
— Серджо и Лариса будут через пять минут, — предупредил администратора, — Презент пер Маттео, — вручил я, наконец, свой сверток Марии.
Она поблагодарила и подала небольшую коробочку.
— Для вашей дочери, — кратко «перевел» ее трель администратор, — Пусть приезжает в гости.
— Спасибо, — поблагодарил Марию и взглянул на часы.
Та поняла и опять, уже на прощанье, дважды поцеловала в щеку.
— Анатолий!.. Что вижу?! У тебя женщина?! — неожиданно громыхнул голос Серджо.
— Серджо, это не то, что думаешь, — смущенно сказал ему.
А вся троица вдруг затарахтела по-итальянски.
— Лариса! — вдруг рявкнул Серджо.
Вошла сонная Лариса, и все трое разом обрушили на нее водопад слов. Казалось, они вот-вот набросятся на нее и разорвут на части. А Лариса, похоже, даже не проснулась — она невозмутимо вслушивалась в бурлящий поток речей, изливаемых жестикулирующей публикой. Неожиданно все трое умолкли, как по команде.
— Они говорят, ваша Светлана познакомилась с ее сыном Маттео по Интернету два года назад. Светлана изучает итальянский в итальянском чате, — сообщила она.
— И что? — спросил ее, — Я знаю.
— Серджо говорит, падуанцы не знают итальянского, а потому ничему не могут научить, — «перевела» Лариса уже известные мне взгляды моего друга-тосканца, — Серджо сказал, эта женщина хитрая. Она хочет пристроить детей. У нее два сына, — открыла мне Америку «переводчица».
— Пойдем, Анатолий! — вдруг решительно схватил за руку Серджо, — Чао, синьори! — сделал он ручкой итальянцам.
— Так нельзя, Серджо! — возмутился я.
— Можно! — ответил он, грубо заталкивая меня в «Мерседес», — Поехали! — резко рванул с места, потеряв так и не успевшую вскочить Ларису. Но та вдруг невероятным образом оказалась в машине, лихо маневрирующей на тесной площадке.
Стремительно набирая скорость, свернули на мост через крепостной ров у гостиницы «Алла Торрэ». И на мосту вдруг увидел Марию, приветственно машущую рукой.
Я махнул в ответ и проснулся…

 Приснится же такое. Все, как наяву, словно посмотрел документальный фильм.
А рядом посапывали иностранцы. До посадки еще час…
Да-а-а… Действительно хитрая женщина, эта Мария. Когда вернулся из командировки, дочь уже получила приглашение от Маттео:
— Наши родители познакомились. Теперь мы, — намекнул он.
После долгих колебаний Светлана все же решилась на недельную поездку. То было ее первое зарубежное путешествие. Вернулась с массой впечатлений и очередным приглашением. А вскоре улетела на целых три месяца. Дом опустел…
А потом случилось то, что должно было случиться — в очередной поездке ей отказали.
Теперь только через год, заявили в итальянском консульстве.
Месяц ежедневных звонков, и Маттео засобирался в Москву. Из консульства Светлана вернулась сияющей, но нам так ничего и не сказала.
Открылась лишь вечером, после очередного разговора с Маттео:
— У меня, оказывается, есть разрешение на неделю, — сообщила она.
— И что? — забеспокоились мы.
— Сказали, езжай, а там решайте.
— И что вы решили?
— Маттео сказал, приезжай насовсем.
— Как насовсем?! А ты?
— Еду, — однозначно сообщила свое решение дочь…
Потом, правда, были еще три месяца, которые ей позволило российское консульство в Милане. Но все завершилось телефонным звонком от Маттео. Он что-то говорил, сбиваясь с итальянского на английский, а я, как тогда в Италии, не понимал ни слова.
— Светик, что он хочет сказать? — спросил у дочери.
— Просит моей руки, — ответила та.
— А ты?
— Я согласна.
На свадьбу так и не попали, и вот уже полтора года мы не видели нашу доченьку. Лишь Интернет и редкие телефонные звонки…

Меж тем, все проснулись, а стюардесса объявила о готовности к посадке…
И вот, наконец, зал прилета и знакомое окошечко погранконтроля:
— Туристо?
— Но. Афари.
— Довэ?
— Дита «Брэтон». Кастэльфранко.
— Прэго.
Все. Я в Италии. Да и мой чемодан-тележка уже ползет по ленте транспортера…
А вот и все те же карабинеры с собачкой на поводке:
— Прэго.
На этом пограничные проверки кончились, и я выкатился в полупустой зал ожидания, где, как и два года назад, меня никто не ждал…
Постепенно растворились прилетевшие пассажиры и встречающие…
Но вот в зал стремительно влетела Светланка и бросилась на шею:
— Ур-р-ра!.. Знакомься, папугай, это Маттео, — представила она мужа.
— Мы уже знакомы, — протянул ему руку. А он вдруг обнял меня и дважды поцеловал в щеку. И правда, мы теперь родственники, — Но-но-но, Маттео… Уно, дуэ, трэ… Руссо трэ, — троекратно, по русскому обычаю, поцеловал удивленного зятя…

Вышли на стоянку, где скучал лишь небольшой автомобильчик красного цвета.
— Ностра маккина спортива, — представил Маттео наш транспорт. А оттуда, навстречу нам, вдруг вышел молодой человек, — Симонэ, фратэлло, — представил и его.
Брат — тоже родственник. Обнялись и с ним.
— Симонэ! Руссо трэ бачи, — предупредил его Маттео, и все рассмеялись.
С трудом разместив мой багаж, тронулись в путь по знакомой дороге. Ребята молчали, а мы с дочерью не могли наговориться.
— Когда же ты домой приедешь? Мы уже соскучились, — первым делом спросил Светланку.
— Как только оформлю вид на жительство. А так, стоит выехать, назад не пустят несколько лет. Я все еще квандэстина.
— Кто-кто?
— Ну, с просроченной визой, невозвращенка.
— И когда же оформишь?
— Для этого надо ехать в Падую, в квестуру, а тут ты приехал.
— Так давай, съездим. Заодно Падую посмотрим. Там еще не был.
А потом я рассказал ей о своих грандиозных планах.
— А почему «Бретон»? Не нравится мне этот Паоло. То ли дело Серджо Чендерелли.
Рассказал и о мотивах своего выбора.
— Так что сразу включаемся в работу, — обрадовал дочь.
А мы уже свернули с дороги в Кастэльфранко и въехали в маленький городок Пьомбино Дэзе. Покружив по его улочкам, подъехали к дому, уже знакомому по фотографиям.
С Марией встретились, как со старой знакомой. Познакомился и с Серджо — отцом ребят.
А после застолья Маттео первым делом потащил в мастерскую. И целый час с гордостью показывал свой станочный парк. Узнав, что умею программировать, тут же загрузил своими проблемами.
Ближе к вечеру стали подтягиваться родственники. Они знакомились, выпивали рюмочку, приглашали в гости и откланивались. А на смену уже спешили другие. Конечно же, запомнить всех было невозможно.

Прямо с утра Светлана связалась с Паоло, и мы договорились о визите.
— А кто нас повезет? — спросил дочь.
— Я повезу, — удивила она.
— Как повезешь? У тебя же нет итальянских прав и доверенности.
— Доверенность здесь не нужна. А так езжу со своими. Пару раз останавливали, удивлялись, но отпускали, — рассказала она.
И вот мы въехали в Кастелло Ди Годего, доехали до знакомой гостиницы и свернули по заветной стрелочке. Еще поворот, и остановились на стоянке. Вышел из машины и застыл в изумлении — передо мной во всей красе раскинулись аккуратные корпуса фирмы «Бретон».
А вот и главный вход. Вошли. Представились секретарю. Та позвонила, и минут через пять к нам с радостной улыбкой спустился сам «дотторэ» Прелец…
Поднялись на второй этаж в комнату переговоров. Прекрасно оформленная, она производила впечатление выставочного зала. И меня уже было не оторвать от экспонатов, где впервые увидел во всей красе гордость фирмы — ее уникальный искусственный камень.
— Анатолий, потом посмотришь. В музее еще лучше… Кофе, чай, минералку?
— Спасибо. Я пока посмотрю, — отмахнулся от него.
— Дуэ капучини пер миа папа э ун кафэ пэр ми, — позаботилась обо мне дочь…

Но пора было приступать к делу. Прежде всего представился в новом качестве, выложив на стол доверенность, и Паоло с интересом принялся ее изучать.
— Можно, я сейчас? — вдруг подхватился он и выскочил из комнаты, прихватив документ.
Вернулся не один, а с целым набором синьоров. Появились чертежи, которые прислали для Новоиерусалимского кирпичного завода. И началась работа…
— Синьоры, обед, — вдруг объявил Паоло, и синьоры, бросив все, дружно разбежались.
— Анатолий, Светлана, пойдемте, — предложил он.
— Вы идите, а я останусь, посмотрю, — уж очень не захотелось мне терять время на питание.
— Нет-нет, Анатолий. Столовая тоже наша гордость. А после обеда покажу вам «Бретон».
Пришлось согласиться. Пока шли по переходам, Паоло прочел целую лекцию:
— На фирме работают триста пятьдесят человек. В год мы производим продукции на двести миллионов долларов. Наш главный конкурент, фирма «Симек» — только на шестьдесят, а остальных не видно… Обед у нас всего полчаса. Весь «Бретон» в этой столовой. Готовят повара из ресторана. За все платит хозяин. Мы не платим ничего.
В столовой нас посадили на гостевые места. Сюда же сели все, с кем вел переговоры.
— Пойдем, Анатолий. Это вино для гостей. Выбирай, — предложил он.
— Спасибо, Паоло. На работе не пью, — отказался я от предложения.
Удивленный Паоло куда-то убежал, а вскоре к нашему столу принесли целый поднос с горячительными коктейлями. И все дружно подняли фужеры за наше сотрудничество.
Минут через двадцать столовая опустела. Зато за нашим столом стало еще веселее — появился приятный старичок в сопровождении двух молодых людей.
— Сам синьор Марчелло Тончелли, Лука и Дарио, — шепотом представил их Паоло.
Появился очередной поднос с фужерами. Что-то сказал Марчелло, обращаясь ко мне. Увы, мои переводчики были заняты, и слова президента так и остались для меня тайной.
Не знаю, с чьей подачи, но за столом вдруг разгорелась дискуссия на космические темы.
— Папугай, похоже интересуются керамическим покрытием орбитального самолета «Буран». Паоло сказал им, что ты работал в этой отрасли. Хотят тебя спросить, — незаметно предупредила дочь.
— Мои камешки, надеюсь, не забыла? — спросил ее.
— В сумочке, — успела подтвердить та, прежде чем посыпались вопросы в переводе Паоло.
Удовлетворив любопытство итальянцев, продемонстрировал им брусочки, привезенные Костиным из Пскова:
— Как вы думаете, что это? — передал их президенту.
— Керамика, — перевел его ответ Паоло.
— Правильно. А еще это танковая броня от кумулятивных снарядов. Держит нагрузку три тонны на квадратный сантиметр, — сообщил всем сенсационную информацию.
— Не может быть, — перевели мне мнение Марчелло.
— Это несложно проверить, — завелся я.
— Ничего, если брусочки разрушат? — перевел Паоло.
— Ничего, — ответил ему, и часть застолья удалилась в лабораторию.
Минут через пятнадцать все вернулись и окружили президента.
— Один камень выдержал три тысячи пятьсот килограммов, другой три тысячи шестьсот, — сообщил мне Паоло, прислушиваясь к разговорам.
Все расступились, и ко мне подошел президент. Я вышел из-за стола.
— Аугури, синьор Зарецки, — поздравил он и пожал руку.
— Где вы работаете? — перевел его вопрос Паоло.
— В управлении делами президента, — ответил ему.
— Какого президента?
— Путина.
— ПутИн? — удивленно переспросил тот, сделав ударение на последнем слоге его фамилии.
— Си, — ответил ему. Президент радостно затараторил.
— Синьор Тончелли говорит, у них в Бассано Дэль Граппа есть ПутИн, БагИн, РостопчИн, — перевел Паоло.
— Значит, они русские, — вызвал я дружный смех присутствующих.
Появился очередной поднос с напитками. Понял, что от меня ждут ответного слова.
— За прекрасную Италию, за могучую Россию и за необъятный общий Космос, где есть ПутИн, БагИн, РостопчИн, — снова развеселил я публику…

Прямо из столовой отправились в путешествие по территории «Бретон». После «Симека» производственные цеха уже не вызывали удивления. Похоже, это норма для предприятий такого уровня. Зато гигантский роботизированный склад комплектующих поразил.
И мне тут же рассказали легенду, что где-то в Андах работает один из первых станков, выпущенных сорок лет назад фирмой Тончелли. И только для него до сих пор делают запчасти. Хозяину давно уже предложили выкупить у него станок для музея, а взамен бесплатно поставить новый, но тот, якобы, не соглашается — привык.
Показали и самый крупный в мире роботизированный станок, который занимал целый цех и мог сделать по модели или по чертежам любую деталь — благо, он оснащен столь объемным магазином инструмента, что только сам станок в состоянии подобрать нужный инструмент, заточить его, если надо, и лишь после этого подать в работу.
— Это самый совершенный в мире станок. На нем мы делаем самые ответственные детали новых станков, — завершил Паоло.
«Да уж», — подумал, узрев прозрачный «магазин» с колодой деревянных перфокарт. Нечто подобное видел четверть века назад в вычислительном центре КБ Королева в Подлипках Дачных.
— Это скоро заменим, — смутился Паоло, когда увидел, куда смотрю…
Поразил и музей камня. Оттуда меня вытащили буквально силой…

Следующий день ознаменовался тем, что я отказался от предложенного варианта контракта на поставку оборудования.
— Зачем его оформлять на английском? Ни вам, ни нам он не родной. Предлагаю оформить его двуязычным — русско-итальянским, — обескуражил переговорщиков и выдал им вариант контракта, заключенного когда-то с «Симеком».
В работе сделали перерыв, который заполнили незабываемой поездкой в Верону.
Для начала Паоло показал нам крупнейший в мире завод искусственного камня «Санта Маргарита». Это было нечто, хотя и мало отличалось от моего воображаемого завода, образ которого так ярко представил себе в Истре.
— Паоло, где-то недалеко есть гостиница «Наполеонэ», — обратился к нашему гиду.
— Есть, — ответил тот и резко крутнул руль для разворота.
— Не стоит, — сказал ему, но было поздно.
— Вот она, — кивком показал он на мелькнувшее здание, в котором три с половиной года назад целых две недели мерз по ночам…
А мы взбирались все выше и выше. Наконец, остановились на какой-то смотровой площадке. И перед нами предстал во всей красе весь старый город, окаймленный неширокой рекой с бусинками мостов.
— Что за река? — поинтересовался я.
— Что-то не припомню. Маленькая, — неожиданно стушевался Паоло.
— Наверно, По. Здесь все речки — По, — пошутила Светлана.
— Может быть, — согласился с ней наш гид, — А вон, смотрите, античный мост, — показал он.
Но, где уж мне было разглядеть его без бинокля…

А потом званый обед в ресторанчике при дворце какого-то графа, в гостях у которого здесь был однажды император Александр.
На обратном пути заехали еще на один завод — «Аглобагин», что означало «Агломерат Багина». Нас встретил его владелец — синьор Багин, а экскурсию по заводу провел его сын — энтузиаст своего дела.
И хотя этот заводик был существенно меньше утреннего гиганта, интуитивно понял — вот он, идеал. Вот только выпускал, к сожалению, всего лишь скромную плитку небольших размеров.
А неутомимый Паоло уже остановил свою Лянчу Каппу у очередного исторического объекта.
— Первый в мире кондиционер. Изобретение самого Галилео Галилея. Он здесь часто бывал в гостях у местного герцога, — рассказал он.
Увы, объект был на ремонте, и полюбовавшись дворцовым ансамблем со стороны, мы вернулись на «Бретон». Поделившись впечатлениями, узнали, что наш вариант контракта будет готов не раньше пятницы, то есть через два дня.

Утром следующего дня мы со Светланой оказались в Кампосампьеро, где оставили нашу «маккину спортиву», сели в поезд и через полчаса вышли на привокзальную площадь Падуи.
До квестуры дошли пешком, осматривая городские достопримечательности. Первым делом дочь направилась в справочную на входе, чтобы узнать, куда обращаться. Вместо ответа у нее попросили паспорт, отыскали в картотеке и выдали заветный документ — вид на жительство. Вся операция заняла около минуты. Мы были поражены…
Подходящий поезд до Кампосампьеро отправлялся лишь через пять часов. Времени оказалось достаточно, чтобы посетить и базилику Сан Антонио, и площадь Трав, и еще много чего.
В Пьомбино вернулись уставшие, но счастливые. Отдохнуть бы. Куда там!
— Папугай, прими душ, пока вода теплая. К девяти едем на ферму к дедушке Маттео.
— Почему так поздно?
— Он работает. Да и какая разница. Завтра на «Бретон» не едем.
— И далеко ехать?
— Да нет. Километров двадцать.

И вот, доехав до Торрезелле, свернули влево и поехали по узенькой гравийной дороге.
— Приехали. Это уже дедушкина земля, — сказала Светланка.
Но вокруг чернильная мгла, а фары выхватывали из темноты лишь извилистую дорогу и придорожные кусты.
Три минуты езды, и остановились у большого дома.
— Здесь живет Данила, брат Марии, — проинформировала дочь.
Вошли в прихожую, где кроме стола было несколько стульев. Меня и Марию усадили. Остальные остались стоять. Появилась бутыль лимончеллы и фужеры. Чин-чин!..
Пара вопросов о погоде в Москве. Еще один «чин-чин», и все заторопились на выход. Усевшись в машины, проехали с десяток метров и остановились у другого входа в этот же дом.
— А здесь Бруно — еще один брат, — узнал я.
У Бруно в прихожей удалось сесть всем. Такая же лимончелла. Чин-чин, и вопросы о погоде.
От Бруно проехали уже метров сто. Остановились на ярко освещенной площадке. Свет выхватывал из тьмы фасад типичного итальянского дома прошлого века — такие нередко фигурируют в итальянских фильмах.
На пороге нас встретила очень сердитая бабушка.
— Не обращай внимания. Она всегда такая. А на самом деле очень добрая, — сообщила дочь.
— А где дедушка? — удивился я, когда вошли в пустую комнату с накрытым столом.
— Дедушка в офисе, — перевели мне ответ бабушки.
Кроме лимончеллы было еще чудесное красное вино и горы закуски. Не дожидаясь хозяина, все приступили к трапезе.
Часов в десять появились, наконец, дедушка и Марио — еще один брат. Тут-то и выяснилось, что офисом бабушка в шутку называла коровник.
Улыбчивый дедушка оказался полным антиподом бабушке. А главное — мы быстро нашли общий язык, точнее тематику разговора. С языком вышло сложнее — дедушка не говорил по-итальянски, а Светланка еще не освоила падуанский диалект.
Меж тем вино лилось рекой. Вскоре за столом стало шумно и весело.
— Папугай, тебе хватит, — предупредила дочь.
Но в это время бабушка внесла нечто необычное: в пятилитровой бутыли плескалась прозрачная, как вода, жидкость, в которой плавало что-то круглое, утыканное, как ежик чем-то вроде тупых иголок.
За разговором не заметил, как выпил полстакана очень крепкого напитка из той бутыли.
— Папа, они хотят тебя споить. Не пей больше, — попросила дочь.
— Ерунда, — ответил ей, чувствуя лишь душевный подъем и никакого опьянения.
Очнулся, когда понял, что выпил залпом полный стакан граппы. Знай наших!
Не знаю, чем бы все это окончилось, если бы ни бабушка, которая мгновенно поняла коварный замысел своих мужчин, и прекратила эксперимент, убрав опасную бутыль…

Как ни странно, все обошлось. Утром совсем не ощутил состояния похмелья, неизбежного после такой дозы.
— Ты как себя чувствуешь? — спросила Светланка, предложив чашечку крепкого кофе.
— Нормально, — ответил ей чистую правду.
— Давай съездим в Бассано, — предложила она, — Только на поезде.
Я согласился. И не пожалел, снова оказавшись в предгорьях Альп в долине реки Брента.
Жаль, не было фотоаппарата. Но эти чудесные пейзажи до сих пор хранит память.
А вечером ждал званый ужин в доме сестры Марии, и новые знакомства с ее многочисленными родственниками.
Но настала пятница — последний день командировки. Прямо с утра зашли к президенту.
— Он говорит, тебе больше всего понравился «Аглобагин», — перевел Паоло то ли вопрос, то ли утверждение Марчелло.
— Очень, — ответил ему, — Особенно цементное связующее вместо смолы.
— Вы бы хотели такое оборудование? — последовал очередной вопрос.
— Увы. Мы намерены производить крупногабаритные плиты, а не плитку.
— А если вам предложат комплект, способный формировать плиты?
— Это был бы наилучший вариант.
— Что ж, тогда приглашаю вас завтра с утра на «Бретон». Мне будет, что показать, — закончил наш разговор синьор Тончелли…

— А как же контракт? — спросил я Паоло.
— Это предложение лучше, чем первое. Марчелло удалось придумать способ, как делать большие плиты на цементной основе. А когда узнал, что тебе понравился цемент, сразу все решил… Вы с дочкой ему понравились, — пояснил тот.
По моей просьбе Паоло свозил нас на завод, который выпускал плиты из природного камня. Но, как ни странно, после поездки в Верону традиционные технологии уже не увлекали…
Жаль, конечно, что сорвалось наше путешествие в Венецию, но командировка — это прежде всего деловая поездка. И суббота оказалась самым эффективным днем той поездки.
Под руководством президента мы успели все, или почти все. У нас появились планировки, привязанные к цехам Новоиерусалимского завода, новые коммерческие предложения и, наконец, двуязычный контракт.
Увы, моя красивая доверенность не убедила опытного руководителя фирмы «Бретон». Он просил подтвердить мой выбор официальным письмом управления делами президента. Уверен, он был прав.
На этом мы расстались с великим изобретателем Марчелло Тончелли, удовлетворенные совместной работой и в полной уверенности в правильности нашего выбора.
А в воскресенье я улетел в Москву с полным чемоданом подарков.

 

Глава 7. Серпентарий

Мое возвращение из командировки было не столь помпезным, как у Костина, но и не менее эффектным. Жаль, конечно, что не трезвонили глиняные колокола, призывая уверовавших в прогресс работать без прогрессивки, зато наша келья была плотно увешена чертежами-иконами, а ее столы устланы каменной мозаикой из переливающихся всеми цветами радуги образцов продукции «Аглобагина» и «Санта Маргариты», а поверх всего этого великолепия — еще и завалены щедрыми дарами «Бретона»: фирменными календариками, авторучками и прочей рекламной мишурой.

— Толя! Откуда это?! — не ожидал ничего подобного директор будущего Центра каменных искусств.
— От верблюда, — схамил, не удержавшись.
— Слушай, собирай все это, понесем к Меламуду, пусть удивится, — сообразил он, наконец, откуда.
— Пусть здесь удивляется, — не согласился с ним, — А то, в конце этой пищевой цепочки, наши образцы окажутся у Путина, а тот подарит их президенту Италии, совсем как ваши земляные колокола.
— Какие земляные?.. Что ж, мне его сюда звать? — продолжал тупить Костин.
— Можно ко мне домой — я еще не все сюда принес.
— Да ладно тебе! — незлобно махнул он рукой, сгреб несколько плиток и выскочил на доклад.
Минут через десять, к моему удивлению, вернулся с Меламудом. Бросив рассеянный взгляд на наше богатство, тот раздраженно проворчал, обращаясь к Костину:
— Надо созвать совещание, и вы все доложите там… С камушками и картинками, — добавил он уже в дверном проеме.
Именно с того совещания и начались мои неприятности в управлении делами президента. А как хорошо все начиналось! Весь день шли и шли восторженные посетители.
— Три с половиной на полтора метра? — недоверчиво переспрашивали они, — Не может быть.
— Может, — отвечал неверующим, — Лично видел.
— При толщине в один сантиметр такая плита развалится, — уверенно заявляли скептики.
— Не развалится, — возражал им, — Режимы изготовления камня отрабатывают в заводской лаборатории и записывают на компьютерный диск. Диск с данными устанавливают в компьютер главного пульта управления, а дальше работает автоматика. Стабильность продукции и уникальные характеристики гарантированы патентом «Бреветти Тончелли».
— Мудрено, — удивлялись оппоненты.
— Ничего мудреного. В лаборатории действительно можно создать любой камень, который только способно изготовить это оборудование. «Ноу хау» передают вместе с ним.
— Так что, можно проектировать камень?! — доходило, наконец, до наиболее продвинутых.
— Можно, — убежденно отвечал им.
Моя популярность росла. Костина, похоже, это раздражало, но он не подавал вида.
Более того, когда мы ненадолго переместились в проектный институт, разрабатывавший уникальные дома для управления, я быстро выдвинулся на передний план.
Впрочем, ничего удивительного в том не было — ну, кто, кроме меня, мог дать специалистам института исчерпывающие сведения о плитах из искусственного камня. К тому же волей-неволей включился в обсуждение проблем формирования сэндвич-панелей и способов их крепления к стальному каркасу здания. Ведь кое-что подобное случайно подсмотрел на «Аглобагине».

Масштабы предстоящих работ завораживали. За три года предстояло построить около ста пятидесяти зданий. И эту грандиозную работу намеревались выполнить исключительно силами предприятий при управлении делами президента.
Подключили меня и к работам, связанным с оценкой стоимости квадратного метра элитного жилья для сотрудников управления. Словом, скучать было некогда.
— Толя, готовься к совещанию. Меламуд не забыл. Уж лучше бы всю плитку ему отдал, как колокола, — налетел на меня Костин.
— Всегда готов! — ответил ему.
— Доклад сделаешь ты. Когда напишешь, покажи.
— Ничего писать не буду. Все мои доклады — экспромт.
— Какой экспромт?! Сам Кожин будет!
— И что? Он знает камень лучше меня?
— Не лучше… Но экспромт, — заворчал начальник, — Должен же я знать, что ты там наговоришь!
— Скажу, как есть, — ответил ему и категорически отказался что-то писать.
Экспромт оказался удачным. Куча вопросов, а главное — сияющие глаза заинтересованных в успехе предприятия людей. Большинство из них мне были незнакомы. Но не я созывал то совещание.

— Толя, на субботу ничего не планируй. Придется поработать, — предупредил Костин.
— Надо, значит надо… А что надо?
— Встретиться с Мироновым и ответить на его вопросы. Он сидит на Старой площади в здании администрации президента. Пропуск тебе заказан.
— Кто такой Миронов? Какие вопросы?
— Питерский… Говорят, его планируют вместо Кожина… Вопросы?.. Откуда я знаю?! — возмутился центральный директор…
В девять ноль-ноль оказался в скромном кабинете кандидата в большие начальники.
Мой экспромт о камне вызвал живой интерес. Часа два отвечал на вопросы.
— Вы у кого работаете? — спросил тот под занавес.
— У Меламуда.
— Будете работать у меня, — безапелляционно определил кандидат в кожины…
— Слушай, тут за тебя такая борьба началась, — почему-то шепотом сообщил через неделю Костин, — Меламуд из себя выходит, а сделать ничего не может. Похоже, нас у него заберут.
Вскоре вызвал Меламуд:
— Что ты там наговорил Миронову? — начал он относительно спокойно.
— Ничего особенного. Рассказал о камне.
— Кто тебя уполномочил?! Что ты туда поперся?! — взорвался начальник, живо напомнив мне ненавистных армейских полковников.
— Хватит!.. Я не поперся, а выполнил указания директора.
— Какого директора?! — не унимался Баламут, — Этого дурака Костина?! Он и работу просрал и тебя просрал… Иди отсюда! — выгнал он из кабинета.
А меня трясло от возмущения. Давно на меня так не орали. Отвык.
— Что случилось? — подошел «дурак» Костин, и, лишь взглянув на него, захлебнулся истерическим смехом:
— Идите к Баламуту. Он вам все объяснит.
Зазвонил телефон, и директора действительно вызвали к начальнику.
Вернулся мрачный:
— Приказал, тебя отстранить от всех работ с камнем. А мне — готовить доклад на комиссию.
— Как отстранить? Интересно! — возмутился я.
— Вот и я говорю, как… Так что придется тебе, Толя, писать мой доклад — заключил он.
Дня два мы дулись друг на друга, но дело есть дело. Доклад написал, и радостный Костин умчался с ним к Меламуду.
— Все… Завтра межведомственная комиссия… Будут Лужков с Рейсиным. Сказал, тебя взять обязательно… Будешь отвечать на вопросы, — проинформировал Костин…

И вот, наконец, началось. Тесный зальчик, заполненный до отказа. Начальство всех мастей и мы с Костиным за столом руководства. Впервые видел мэра Москвы так близко, да еще без его знаменитой кепки. А Ресин вдруг кивнул мне, как старому знакомому. Неужели еще помнит?..
Забормотал Костин. Читал он, как дьячок — скороговоркой, ровным, без эмоций тоном. Да, собственно, для кого читать — вся начальственная масса сидела, равнодушно уткнувшись в столы, у кого они были, или в пол, на кого столов не хватило.
Лишь Лужков, слушая доклад, нервно ерзал, а порой, казалось, подпрыгивал и потом что-то бормотал, обращаясь к Ресину, а тот лишь послушно кивал головой.
— Уф, я все, — вполголоса сказал Костин и сел, — Теперь ты, — толкнул он.
Я встал:
— Пожалуйста, вопросы к докладчику.
— Масса вопросов! — мгновенно подхватился мэр, — Что вы тут выдумали?.. Что за камень и чудо-изоляция?.. Откуда такая низкая себестоимость строительства?.. Вы хоть за рынком следите, экономисты?
— Я за вами не поспеваю, Юрий Михайлович, — решительно остановил его, — Задавайте, пожалуйста, по одному вопросу… Главный наш выдумщик — проектная организация. Достаточно компетентная, чтобы защитить свои решения в любой инстанции… Расчет себестоимости строительства выполнен специалистами этой организации и не вызывает сомнений… Ну, а камень, — начал, было, я.
— Не надо! — внезапно перебил Лужков, — Я знаю все, что вы хотите сказать. Не будет вам никаких заводов!.. Камень будет поставлять Московский камнеобрабатывающий завод!
— Но Долгопрудный не производит искусственный камень, который требуется для сэндвич-панелей, — вмешался я.
— И не надо!.. Строить будет Ресин, а не управление. Ваши участки не на Марсе, а на территории Москвы, и строить вы будете по нашим правилам!.. Себестоимость в четыреста пятьдесят долларов за квадратный метр — это утопия!.. Наша цена — минимум четыре тысячи за квадрат. Она не обсуждается, потому что рыночная… А все, что потребуется для строительства, Ресин закажет сам. Это его прерогатива, молодой человек, — завершил мэр в полной тишине.
— Перерыв, десять минут, — неожиданно объявил показавшийся мне каким-то растерянным Кожин.

После перерыва совещание продолжилось, но уже без нас с Костиным и даже без проектантов и строителей.
Лишь к вечеру узнали, что Лужков торпедировал строительные инициативы управления делами президента, поскольку Кожин не согласился ни с кандидатурой главного строителя, ни с немыслимой, тогда еще казалось, стоимостью работ московского монополиста.
— И что теперь? — спросил Костина.
— Откуда я знаю? — ответил тот…
Утро следующего дня ознаменовало мой последний рабочий день в управлении делами президента. Первым делом хотел перебрать документы, которые принесли с совещания. К моему удивлению, ни в ящике стола, ни в тумбочке ничего не было.
— Что-то ищешь? — спросил Костин.
Молча показал ему опустевший за ночь стол.
— Это уже интересно… Ты же видел, Толя, я запер и опечатал кабинет… Пойдем к Меламуду, это ни в какие ворота не лезет! Шпионы в управлении делами президента! Серпентарий какой-то, а не управление! Похоже, кто-то работает на Лужкова, — бушевал он, пока шли.
Меламуда не было, хотя кабинет его был открыт.
— Ладно, подождем, — решил Костин, — Слушай, ты постой здесь. Если что, предупреди. А я все-таки посмотрю, — нырнул он в кабинет.
«Ну, и ну», — размышлял, приняв меж тем равнодушную позу филера.
— Быстро отсюда! — вдруг выскочил, как ошпаренный, директор несостоявшегося Центра камня и керамики, и мы стремглав понеслись прочь из этого серпентария, — У тебя есть, где все это спрятать и быстро вернуться? — спросил начальник, вынимая из объемистого пиджака громадную пачку документов.
— Зайду к Гусеву в Союз промышленников и предпринимателей. Это рядом, на Старой площади.
— Давай, и сразу назад!

— Ну, как? — спросил его, когда вернулся.
— Пока тихо. Представляешь, повезло — у входа встретил Кожина. Вошел вместе с ним. Если что, охрана на входе подтвердит. Я там специально пошумел немного. Но, каков Меламуд!
Каков тот, так и не успел узнать — зазвонил телефон, и Костин отправился к начальству. Вернулся через полчаса:
— Представляешь, я его опередил. Он рот не успел открыть, а я ему новостью в зубы — у Зарецкого украли всю документацию… Ну, тут и началось… Кто? Что? Зачем? Есть ли дубликаты?.. Ничего, говорю, нет. Вы же нам ксерокс так и не дали… Уверен, говорит, это Миронова работа… А Зарецкого сегодня же увольняй. Причину придумай, но Миронову он не должен достаться. Вот так, Толя.
— Понял, — согласился с ним, — Думаю, Лужков даже Кожину не даст развернуться, а уж какому-то Миронову и подавно.
Оформлять мое увольнение не было необходимости — мы все еще числились в каких-то тайных списках.
— Возьми на память, Толя… Так, игрушка… Но при случае выручит, — вручил он мне газовый пистолет. Я рассмеялся:
— Таким только ваш серпентарий гонять.
Пожав руки, тепло расстались, но, как оказалось, ненадолго.

 

Глава 8. ПетроПроект

Как всегда, «вовремя», то есть почти в полночь, позвонил Колескин:

— Как там ваш Костин, Анатолий Афанасьевич? Рулит?
— Понятия не имею.
— А что так?
— Все, Коля, выставили меня за ненадобностью, — сообщил ему печальную новость и рассказал о кознях Лужкова, Меламуда и иже с ними.
— Этого и следовало ожидать, Анатолий Афанасьевич. Давно поджидал, когда это ваше безобразие кончится.
— И ты, Брут, продался большевикам. Рад, значит, что я снова безработный.
— Да какая это работа… При ваших-то способностях.
— Спасибо, конечно, Николай. Но до пенсии далеко, а что дальше делать, ума не приложу. Отвык уже думать без начальственного окрика.
— Как отвыкли, так и привыкнете. В общем, завтра в десять встречаемся у метро «Кузьминки» и едем в Дзержинский к нашей тетке.
— Зачем?! Коля, ты веришь в ее байки?
— Верю, не верю… Чем черт ни шутит. Давайте, съездим.
— Ладно. Хоть покатаюсь на машинке.
— Нет уже той машины, Анатолий Афанасьевич. Отобрали.
— За долги? — рассмеялся я.
— Пришлось вернуть. Так что поедем рейсовым автобусом, — «обрадовал» Колескин…

В тесной подслеповатой комнатушке типовой «хрущобы» нас встретила Вера Тимофеевна, бодрая пенсионерка-предпринимательница. Она тут же засуетилась, разливая жиденький чай с сухими баранками.
— Коля, куда ты меня затащил? Я по пятницам не подаю, — шепотом развеселил не менее растерянного Колескина.
— Что смеетесь, мальчики? — еще больше развеселила обоих «госпожа» Чешенко.
— Да так, вспомнили анекдот, — нашелся Николай.
— Поделитесь, посмеемся вместе, — предложила она.
— Да, уж, — сказал я от нечего сказать.
— Он неприличный, — снова сообразил Колескин.
Но вот чай выпит, и бабушка вдруг преобразилась:
— Так, ребята… У вас есть зарегистрированная организация?
— Есть, — ответил ей, — Но, фактически ее нет. Мой партнер живет в Италии. Все дела с ним давно прекратил. А без его доверенности мои директорские права сильно ограничены.
— Понятно. Вам надо срочно зарегистрировать организацию. Будем действовать от ее имени.
— Были бы деньги, Вера Тимофеевна, а как действовать — это уже пройденный этап, — ответил ей.
— Вы регистрируйте, а деньги — это мое дело, — удивила она.
— Расскажите, если не секрет, — зацепился я.
— Деньги найдем в Италии, — снова удивила предпринимательница.
— Как?! — выкрикнули мы хором.
— Вот поедем с вами в Италию и найдем, — развеселила бабушка, которой вдруг захотелось на старости лет прокатиться за рубеж нахаляву, — Шучу… Есть там люди, готовые вложить деньги. И подходы к ним есть. Моя приятельница из Одессы уже двадцать лет замужем за престарелым итальянцем. Живут в Риме. Но без организации ничего не выйдет. Люди серьезные, — завершила она вполне правдоподобно.
— А в чем ваш интерес? — спросил под занавес деловой части встречи.
— Мой интерес вне сферы вашей организации, — загадала очередную загадку старушонка в коробчёнке.

— Ну, как тебе? — спросил Колескина.
— Нормально. Будем регистрировать организацию, — ответил тот.
Уже через неделю я вновь обрел статус генерального директора, на этот раз — в нашей новой компании «ПетроПроект». Колескин впервые стал моим официальным партнером, а заодно главным бухгалтером.
Но еще до того, как получил документы новой компании, мне позвонили:
— Это Людмила Ивановна… Завтра в десять ждем вас у метро «Павелецкая». Возьмите все ваши картинки и непременно бизнес-план. До завтра, — ошарашила меня, как обычно, дама из «курятника», отрезав все пути к отступлению.
Этого мне только не хватало. Наверняка заявится с Овчаренко, а тот снова начнет клянчить пресловутый бизнес-план. Угадал — меня действительно поджидала «сладкая парочка».
— В десять тридцать нас ждут в страховой компании «РОСНО», — объявила директриса.
— Бизнес-план взяли? — ожидаемо спросил Овчаренко.
— А вже ж, — ответил ему по-украински. Похоже, понял…
В «РОСНО» с интересом выслушали мой экспромт, полистали картинки и даже бизнес-план.
— А от нас-то вы, что хотите? — прозвучал, наконец, давно ожидаемый вопрос.
— Ну, как же! — уверенным тоном начал Овчаренко, — Разве Анатолий Афанасьевич вам непонятно объяснил?
— Понятно, но причем здесь страховая компания?.. Мы готовы застраховать ваши риски. И только. Никаких проектов мы не финансируем… Бизнес-план у вас есть. Эффективность проекта достаточно высокая. Регистрируйте организацию и ищите инвесторов. Желаем успехов, — отправили нас восвояси эксперты страховой компании.

— Что будем делать? — растерянно спросила Людмила Ивановна, когда вышли из офиса.
— Я говорил, надо регистрировать организацию, — решительно заявил Овчаренко.
— Согласен, — поддержал его, сомневаясь, что тот сможет сделать даже такое простое дело.
— А как ее назовем? — глядя почему-то на меня, спросила Людмила Ивановна.
— Предлагаю назвать просто — «Агломерат». Доли разделить поровну. Директор — Людмила Ивановна.
Мои предложения были приняты с энтузиазмом, и на целый месяц меня оставили в покое…
А вскоре на передний план выдвинулась команда МихНика. Оказалось, тот уже приобрел готовую «бумажную» компанию со странным названием «Текностиль». Предстояло наполнить ее содержанием и начать работать, как договорились. И в ней я тоже отказался от директорского поста, предпочитая присмотреться к команде.
Команда показалась наиболее квалифицированной из всех, а главное — понятливой и относительно финансово обеспеченной.
Никто не возразил, когда предложил оформить в лизинг разъездной автомобиль «Митсубиси Каризма». И недели через две он поступил в распоряжение Колескина. Как оказалось, очень вовремя — о своем визите в Москву вскоре известил Паоло Прелец.
Позвонил своему, теперь уже бывшему, начальнику Костину:
— Что будем делать, Александр Петрович? Пока ваше управление бодается с Лужковым, очень уж не хочется терять лицо. Выручайте, — попросил его.
— Всегда готов! — радостно ответил тот…

И мы начали готовить «потемкинскую деревню». Роскошную комнату переговоров предоставил Венценосцев в своей риэлтерской фирмочке. А Костин выразил желание лично сопроводить нас на свой кирпичный завод.
Представителя фирмы «Бретон» встретили с Колескиным прямо у дверей гостиницы и доставили к Венценосцеву, где, кроме самого, нас ждали МихНик и Костин. К счастью, оказалось, что контракт с «Новоиерусалимским кирпичным заводом» не готов — Марчелло Тончелли все еще доводил до ума свое последнее изобретение. Зато в мои руки попала бесценная статистика себестоимости производства искусственного камня на предприятиях Италии. Я был на седьмом небе.
Разумеется, Паоло щедро одарил традиционными подарками всех участников совещания. Мы же тихо радовались, что не пришлось подписывать заведомо липовых контрактов.
А через день Колескин свозил нас в Истру.
После осмотра цехов Костин организовал экскурсию в монастырь Новый Иерусалим. Паоло и даже мы с Колескиным были в восторге, впервые оказавшись в храме-копии Собора Воскресения Христова в Иерусалиме. Понравился и музей при монастыре. Словом, поездка удалась.
Паоло уехал в Питер, а я занялся уточнением бизнес-плана. К удивлению, обнаружил, что мои умозрительные предположения оказались достаточно близкими к реальности.

Именно в эти дни позвонил незнакомец, представившийся Сергеем Борисовичем, и предложил встретиться, чтобы обсудить возможности сотрудничества.
Мы встретились у проходной крупнейшего в Союзе бывшего завода дрожжевых препаратов за час до свидания, назначенного накануне Людмилой Ивановной.
— Медведев, — представился незнакомец, — Мы с вами познакомились на Арбате. Вы там представляли ваш проект, — напомнил он.
— Точно, — вспомнил я странного человека, заявившего тогда, что он с нами.
— Я полковник в отставке. Военный дипломат. Работал в Росвооружении. Воевал в Анголе. Свободно говорю на английском и арабском. Сейчас в свободном полете. Мне очень понравился ваш проект, Анатолий Афанасьевич. Готов содействовать, не претендуя на долевое участие, — кратко и обстоятельно доложил он о себе и своих целях. «Действительно, дипломат», — подумал, отметив его осанку и явно импортную «упаковку».
— К сожалению, мы работаем на голом энтузиазме, и сколько это продлится, пока трудно предположить.
— У меня неплохая пенсия и кое-какие сбережения. Надеюсь, рано или поздно вы добьетесь успеха. А я хотел бы содействовать всем вашим начинаниям.
— Мне нечем возразить, — протянул руку первому наемному работнику на энтузиазме.

Вскоре появились Людмила Ивановна в сопровождении Овчаренко.
— А это, что за товарищ? — поинтересовалась директриса.
— Адвокат, — пошутил я.
— Зачем адвокат? Нам адвокат не нужен, — забеспокоилась она.
— А мне нужен. Будет нас сопровождать. Кстати, зачем мы здесь?
— Нам же нужны площади? Вот посмотрим.
— А дальше? Деньги где?
— Этим Александр Витальевич сейчас вплотную занимается.
— Прекрасно, — одобрил их готовность, и мы вчетвером направились на разоренный завод.
Несмотря на жуткое состояние, помещения в принципе могли подойти, но во сколько обошлось бы содержание промышленного предприятия отнюдь ни на окраине Москвы.
А Людмила Ивановна, казалось, не слышала моих доводов, или не хотела слышать. Тем более, Овчаренко был откровенно «за». Ведь все это безобразие недалеко от его дома.
— Сфотографировать бы и отдать Паоло, — подумал вслух.
— Нет проблем, — мгновенно сориентировался Медведев, — Я хороший фотограф. И фотоаппарат есть. Правда, дома.
На следующий день приехали вдвоем и засняли все, что хотели. Комплект фотографий вручил Паоло.
— Что это?! — удивился тот, — Мы же с вами смотрели такие чудесные цеха… А это, как из фильмов ужасов.
— Это еще один из вариантов. Заказывать будет компания «Агломерат», — сообщил ему.
На следующий день мы уже втроем осмотрели те цеха из фильмов ужасов…

Лето стремительно двигалось к экватору, а мы с МихНиком всё объезжали один район Подмосковья за другим с тем же отрицательным результатом. И вот, наконец, удалось найти что-то подходящее в Ногинском районе. Но едва начали оформление документов, все сорвалось из-за отказа от участия в нашем проекте риэлтерской фирмы, представляемой Венценосцевым.
Сам Леонид Геннадиевич был морально раздавлен, ибо не ожидал такого коварства от хозяина фирмы, которого выручал в самые тяжелые девяностые годы.
— Как только заработаю миллион долларов, тут же вложу его в ваши каменные дела, — заявил он, — А пока я бессилен переубедить этого упрямца.
Но, глядя на него, потускнел и банковский Потапов. Компания «Текностиль» разваливалась на глазах…

— Афанасич, завтра с утра будь дома. Я за тобой заеду, — без лишних предисловий объявила поднятая трубка.
— Кто это? С кем говорю? — спросил невоспитанного незнакомца.
— Волков… Гы-гы… Не узнал, Афанасич? Богатым буду, — рассмеялась трубка.
— Поздравляю… Жду, — ответил я протеже Кочеткова, о котором уже почти позабыл…
Когда гость вошел в нашу большую комнату, создалось впечатление, что она уменьшилась до размеров малогабаритной кухни. Казалось, этот гигант заполнил собой все пространство.
— О, Афанасич, сколько книг… Да тут все о камне. Дай почитать.
— Всему свое время. Куда едем?
— Ко мне. Надо обстоятельно все обсудить.
Оказалось, Волков жил в Южном Бутово — новом районе на юге Москвы. Конечно, если ехать по МКАД, выходит громадный крюк, но с существенным выигрышем по времени.
Мы летели в левом ряду, нарушая все мыслимые и немыслимые правила.
— Ты всегда так ездишь? — спросил горе-водителя.
— Всегда, — ответил тот, ничуть не смущаясь, — Иначе опоздаю.
— Куда? На тот свет?
— Туда уж точно не опоздаю. Гы-гы-гы! — рассмеялся лихач, — Слушай, Афанасич, ты меня прости, дурака, но я, похоже, сотворил глупость.
— Какую? — удивился я откровениям кающегося грешника.
— Да сдуру купил кирпичный завод… Жаба задушила… Уж очень дешево показалось.
— Действительно, сдуру. И что?
— Денег-то теперь нет.
— И не будет! — мгновенно среагировал я, — Такое можно творить только сдуру.
— Ты думаешь?
— Уверен. В управлении делами президента я числился замдиректора Новоиерусалимского кирпичного завода.
— Да?! Так это же хорошо! — обрадовался Волков, — Будешь возрождать эту рухлядь.
— Не буду. Я не по этой части.
— А я по этой?
— Так, какого хрена?! — не выдержал я.
— Ну, каюсь-каюсь. Что делать будем?
— Есть вариант… Мой директор Костин как раз по этой части.
— Отлично! Завтра же тащи его ко мне.

Меж тем подъехали к типовой многоэтажке. Поднялись в квартиру, которая, оказалось, объединяла целых три квартиры этажа. Живут же горе-предприниматели.
— Здесь я живу и работаю, — подтвердил Волков, — Квартира и офис в одном флаконе. Выбирай себе стол, компьютер, и работай на здоровье, — завел он в одну из комнат, в которой увидел улыбающегося Кочеткова…
Тут же связался с Костиным. Тот согласился помочь.
Пригласили в столовую на обед, где познакомился со всеми обитателями жилого офиса. Ближе к вечеру меня отвезли домой.
Не успел проснуться, позвонил Волков:
— Выходи во двор, мы с Кочетковым уже подъезжаем.
Заехали за Костиным, и всей компанией помчались в Южное Бутово. Костин ликовал:
— Вот оно настоящее дело, Толя!
— Ха-ха-ха! Это всего лишь предел ваших возможностей, Александр Петрович. Кирпич, он и есть кирпич.
— Ничего ты не понимаешь, Толя. Знаешь, как скучно стало без тебя. К тому же, похоже, в наших цехах решили устроить каток.
— Я в курсе.
— Откуда?!
В тот раз промолчал, откуда. И так страдает товарищ…

— Афанасич, завтра едем в Пелгусово. Костина уже предупредил, — озадачил Волков.
— Где это?
— В Ивановской области. Едем на пару-тройку дней. Готовься.
Этого мне только не хватало. Чего ради? Но Волков есть Волков — типичный молодой предприниматель, о котором давно уже лестно пишут все ивановские газеты.
Та жуткая поездка походила на авторалли. Мы неслись в левом ряду, смахивая зазевавшихся ослепительным светом всех пяти прожекторов. Стрелка спидометра болталась между ста пятьюдесятью и двумястами километрами в час. И это по ужасному шоссе с рытвинами и колдобинами. Но сильнее, чем жесткая болтанка, досаждал кондиционер. Мы с Костиным чувствовали себя замороженными тушками, а с Волкова градом лил рабочий пот.
Лишь ближе к Иванову разогнаться свыше ста двадцати оказалось невозможным. И только там нас ухитрился изловить гаишник, стремительно бросившийся вперед жезлом из жиденьких придорожных кустов и прямо под колеса летящего двухтонного кирпича. Истошный визг тормозов, перегрузки, как у космонавтов, и мертвая тишина заглохшего экипажа.
— Ты кто такой?! Из какого отряда?! — разорвал ее Волков.
— Да я здесь в отпуске, — опасливо стушевался гаишник, забыв представиться.
— Ну, и какого хрена под колеса кидаешься?
— Превышаете.
— Мы?! Гы-гы… Я всегда превышаю.
— И ремень не пристегнут.
— Заметил он с пятисот метров… Гы-гы… Я всегда так езжу… Ладно, отдыхай, отпускник, — протянул Волков червонец через раскрытое окошко дверцы.
— Спасибо, ребята… Но вы там осторожней. Не нарушайте.
— Ладно! — рванули мы с места в карьер с жуткой пробуксовкой колес…
Город Иваново поразил абсолютно разбитой дорожной сетью. «Идеальная среда для подготовки водителей внедорожников», — подумал я, отдыхая от скоростной гонки.
Меж тем Волков завез в какой-то пансионат:
— Владение самого Михалкова, — с гордостью объявил он, не уточнив, однако, которого из них, — За все уплачено. Отдыхайте, а я поеду, обрадую жену. Завтра в восемь за вами заедут.

Нас поселили в приличном сельском домике с евроремонтом, который оказался в нашем полном распоряжении, и показали, где можно поужинать.
Заведение оказалось рестораном. У меня были на всякий случай сто долларов и совсем немного рублей. У Костина и того меньше.
— Что у вас за странные деньги? — удивленно спросила официантка, разглядывая купюру.
— Доллары, — ответил ей.
— Доллары?! Первый раз вижу. И что мне с ними делать?
— Да что угодно! Можно разменять, — подсказал Костин.
— Где? — спросила официантка.
— Пригласите вашего шефа, — попросили ее.
Шеф оказался еще более бестолковым. Он вертел и мял пальцами незнакомую купюру, смотрел ее на свет, оставалось лишь на зуб.
— А у вас других денег нет? — неуверенно спросил он, не решаясь вернуть то немногое, чем мы могли расплатиться за прекрасный вечер.
Увы, других денег у нас не было, а наши слова о каком-то обменном курсе сельским населением не воспринимались. С трудом разошлись, взяв сдачу бутылкой водки. И остаток того вечера прошел в незабываемых воспоминаниях о былой жизни.
Едва ни проспали утренний подъем. Гудела голова после вчерашнего. Хорошо, за нами заехал Славик, которого уже видел у Волкова. Тот сразу оценил наше состояние и завез позавтракать, отыскав где-то пару банок пива для поправки здоровья.

Стало чуточку легче, но раздолбанная дорога до Пелгусова вымотала его остатки, вернув в мрачное состояние, как после утреннего подъема.
Хорошо, Волков еще не приехал.
— Пойдем, посмотрим завод, — предложил Костин.
Свежий воздух, нежаркий день, а главное, хоть какой-то производственный интерес, — постепенно делали свое дело.
— Ну и глина! — сходу оценил новоиерусалимский специалист.
— Нормальная глина, — не согласился с ним его пелгусовский коллега.
— Говно! — однозначно заклеймил иерусалимский, — Она же заизвесткована выше крыши.
— Ну, да, — вынужденно согласился оппонент…
И таким образом, в подобных спорах специалистов, мы прошли почти все участки технологического цикла.
— Смотри, Толя, какой рваный кирпич, — наглядно показал Костин, — Это от извести. Шаровые мельницы у них тоже дрянь. Изношены до предела, — пояснил он.
— Вас уже зовут, — подошла к нам женщина, — Пойдемте, я вас провожу в зал.
Мы вошли в небольшой зальчик, заполненный народом. В президиуме уже сидел Волков.
— Идите сюда! — махнул он нам. Пришлось. Свободных мест больше нигде не было…
Выступал Костин, выступал Волков, подавал реплики и я. К всеобщей радости, собрание завершилось на оптимистичной ноте.
— Я вас довезу до Владимира, а дальше своим ходом. Мне на недельку надо остаться, — проинформировал новый владелец кирпичного завода.
В разговорах до Владимира долетели незаметно. Ближайший рейсовый автобус до Москвы отправлялся лишь через два часа, и мы с восторгом осмотрели центр старинного города — его храмы, останки крепостных стен и земляных валов вдоль Клязьмы.
Автобусное путешествие проспали. Проснулся уже в Москве от жуткого озноба. Меня трясло, как в лихорадке. Домой попал почти в полночь.
— Да у тебя жар, — мгновенно сообразила жена.
К Волкову поехал лишь через неделю, когда более-менее оклемался. Там же оказался и Костин.
— А я всю неделю проболел. Проклятые кондиционеры! — поделился он. Я лишь рассмеялся в ответ…

Вскоре, взяв отпуск в своем управлении, Костин отправился в Пелгусово налаживать кирпичное дело. А я заскучал втуне.
— Афанасич, ты бы перевез сюда свое богатство. И тебе веселее, да и народ бы приобщался. А то завалил всю квартиру. Как еще жена терпит, — подкатился как-то раз Волков.
— Здорово!.. Хоть в доме пыли будет меньше, — обрадовалась Татьяна.
За три рейса мы с Волковым переправили почти все, накопленное за десять лет увлечения камнем. А в комнате-офисе появились шкафы, и я, наконец, занялся систематизацией своей коллекции.
Костин появился лишь за неделю до окончания отпуска.
— Сделал все, что мог. Без радикальной реконструкции завода ничего, кроме третьесортного кирпича выпускать нельзя, — рассказал он, — Туда бы псковского умельца с его печами для обжига. А так.
Покрутившись дня три, Александр Петрович исчез. А через неделю после того случайно обнаружил, что из шкафа пропала документация, связанная с его новоиерусалимским предприятием: мой бизнес-план, мои планировки цехов и планировки «Бретона», и даже привезенная Паоло статистика.
Когда отошел от шока, взял себя в руки и позвонил Костину. Тот не стал отпираться, а лишь заявил, что взял свое.
— И даже мой бизнес-план?
— Твоей разработки, Толя, согласен, но делал ты его в управлении, а значит, он не твой. К тому же, вспомни, кто его оттуда вынес.
— Александр Петрович, скажите, а почему вы все сделали тайком?
— Да так… Решил, если попрошу, не отдашь… Ведь скажи честно, не отдашь?
— Не надо о чести, Александр Петрович… Скажите, зачем вам все это?
— Да мало ли… Вдруг все изменится, — ответил он.
То был конец наших отношений. Я долго мучился, пытаясь его понять, и не мог, потому что потерял друга, которому верил безоговорочно.
Недели на две я исчез отовсюду. Мне никого не хотелось видеть.

— Афанасич, ты куда пропал? Заболел? — позвонил Волков.
— Похоже на то.
— А что случилось? Тут Кочетков сказал, у тебя что-то пропало. Приезжай, разберемся.
— Уже разобрался.
— Тем более, приезжай.
Выждав еще пару дней, поехал.
— Афанасич! Наконец, — обрадовался Волков, — Слушай, тут Костин так засекретился. Что у него за умелец, которого скрывает. Вот бы того в Пелгусово.
— Он не поедет. Далеко, да и не вполне здоров.
— А ты его знаешь?
— Только по словам Костина. А достижения у него действительно классные. Даже «Бретон» был поражен, — и я рассказал все, что знал.
— Слушай, Афанасич, мы должны его разыскать. Я думал, Костин шутит, а он вон, значит, какой… Да мы с тобой должны этого человека на руках носить. Пусть изобретает, а ты будешь воплощать… Ну, и мне местечка хватит, — завелся Волков.
— Да, как его разыщешь. Даже не знаю, а Костина я видеть не хочу, — вырвалось у меня.
— Все-таки случилось. Я так и знал. Колись, Афанасич, — подкатился Волков.
Не вдаваясь в подробности, лишь намекнул.
— Вон оно что… У меня еще ничего не пропадало, — задумался он.

Позвонил Колескин:
— Анатолий Афанасьевич, бабушка приглашает. Давайте, завтра заеду, съездим.
И снова чай с баранками на подоконнике в тесной прихожей.
— На кухне сын с женой. Не будем мешать, — оправдывалась Вера Тимофеевна.
— Да мы на минутку. Что случилось? — спросил ее.
— Надо ехать в Рим. А денег на поездку нет.
— Кому надо? — уточнил Колескин.
— Нам с вами. А кто конкретно, решайте сами.
— Да что тут решать. У Афанасича дочь в Италии, — мгновенно определился Николай, — А вы, Вера Тимофеевна, едете? — спросил он.
— Само собой. Без меня никуда.
— Ну, вот и «ПетроПроект» пригодился, — заключил я.
Уже на обратном пути, совершенно по случайному поводу, спросил Колескина:
— Слушай, Коля, а можно человека разыскать, если о нем почти ничего не известно.
Тот рассмеялся:
— Если почти, то уже есть шанс. А что, надо? Если очень надо, найдем.
И я выложил все, что знал.
Через два дня заехал Колескин и вручил домашний и рабочий адреса костинского умельца.

 

Глава 9. Вечный город

— Афанасич! Получилось! — радостно встретил меня Волков, — Какой человек! Теперь понимаю, почему Костин его прятал… Там Кочетков все заснял на видео. Приедет, покажет.

— А что же вы уехали без меня?
— Да ладно тебе, Афанасич! Так, стихийно получилось. Ты уж извини нас, дураков. Кстати, как у тебя с визой?
— Никак. Ты же сам хотел встретиться с бабушкой. А без нее моя поездка не имеет смысла.
— Да встретились мы, Афанасич… Вот скажи, сколько тебе надо на поездку?
— Я же говорил. Если тютелька в тютельку, около тысячи, а нормально — все полторы.
— Ну, вот. А эта стерва запросила три… Три тысячи долларов!.. С ума сошла!.. Дал я ей, как ты сказал, полторы. Обиделась.
— Ну, и хрен с ней. Поедет?
— А куда денется… А вот и Кочетков… Володя, покажи Афанасичу записи!
— Ладно!
— Привет! С возвращением, — пожал руку Кочеткову и направился к своему столу.
— Вот, Афанасич, возьми, — протянул тот видеокамеру…
Целый час я смотрел и смотрел уникальные записи, пытаясь постигнуть суть изобретения, которое удивило даже великого Марчелло Тончелли.
На видео все казалось таким простым. Эх, жаль меня там не было.
«Все дело в глине», — вспомнил слова Костина, — «Таких глин в стране больше нет. Голубая, юрского периода. Из нее такой фарфор выйдет!»
Что ж, это понятно. Но любую глину надо готовить. В Пелгусово уже видел этот процесс. Тоже не все так просто.
«Представляешь, Толя, он ее разводит магнитной водой. А потом глиняный раствор подает через особую форсунку прямо на раскаленную сковородку», — снова мысленно возник мой бывший начальник… Предатель!..
Точно! Вот она установка для приготовления «живой воды». Эти два гения вряд ли поняли, что снимают. Я бы снял показания приборов. А эти — свои жизнерадостные физиономии.
А вот и раскаленная сковородка. Ничего себе!.. Вот кретины! Пыли испугались — самое интересное не засняли… Похоже, вся суть в этой пыли.
«Со сковородки летят микронные частички. Представляешь, Толя?!»
Представляю… Вон они — «силосы» с пылью. На «Аглобагине» с цементом, а здесь с пылью.
Кстати, глиняная пыль — это тот же цемент! А эта глиняная еще мельче цементной!..
А вот и миксеры для приготовления смеси. Точно! Разводит «магнитной водой». Похоже, прекрасно идет вместо вибровакуумного прессования.
Магнитная вода плотно стягивает мельчайшие частички, вытесняя воздушные пузырьки.
А вот и токарные станки. Точно! Залили в форму дозу, раскрутили, и готова ваза с тонкой стенкой. Хорошо хоть это засняли.
А это, похоже, обжиг. Где же у него печи? Ничего себе!.. В Пелгусово у печей для обжига кирпича толщина огнеупорных стен до трех метров. А здесь какая-то ткань. Накрыли и все.
«Два сантиметра теплоизоляции держат как трехметровая стенка», — снова зазвучали слова Костина.
Да-а-а… Итальянцам бы показать эти записи… Впрочем, зачем? Сопрут идею и глазом не моргнут, капиталисты.
А Волков?.. Та же хватка. Неспроста меня не взял. Боится. Чего? Мы же партнеры… Или нет?..

В аэропорт нас с Татьяной привез Колескин.
— Успехов, Анатолий Афанасьевич, — пожелал он, прощаясь, — Жду вас в машине, Татьяна Александровна, — предупредил жену и растворился в толпе…
Таможня, граница, полет, — все, как всегда. А в конечной точке рейса, в аэропорту Марко Поло, меня уже ждали Светланка с Маттео. Вот и знакомая «маккина спортива». В этот раз зять посадил меня на переднее сидение. И замелькала все та же дорога из аэропорта в Кастэльфранко. Нет, даже в Италии апрель все же приветливей, чем ноябрь. Здесь все еще тепло, но, как и в Москве, по косвенным признакам уже заметно приближение холодов.
А вот и знакомый домик. Приехали. Традиционное застолье, разговоры через переводчика. Но у дочери, как обычно, какие-то дела, а Маттео с Симоне жаждут общения. И выход найден — подкинул им итальянско-русский разговорник, где латиницей записаны русские слова и фразы.
— Ти ехаль дольго? — со смехом спрашивает Симоне.
— Нет. Всего три часа, — отвечаю ему. Тот безнадежно зарывается в разговорник. Беру книжицу и показываю ему подходящий ответ сразу на итальянском.
— О-о-о! — похоже, дошло до него, — Ми говорильи по-русски — вдруг находит он подходящую фразу.
— Си, — отвечаю ему для упрощения процесса.
Жаль, энтузиазма хватило лишь на пару вечеров. Нет, не любят итальянцы учить языки.

Наконец, освободилась дочь:
— Ну, все, папугай. Сумка собрана. Билеты и документы вроде не забыла. Ты, что с собой берешь?
— Только сумку. Мы же всего на пару дней.
— Ну, правильно. А гостиницу заказали?
— Должны… Вера Тимофеевна еще вчера вылетела. Надо позвонить, на всякий случай.
— Звони, — кивает на трубку дочь.
Набираю номер, гудки-гудки, и, наконец:
— Пронто!
— Буона сера, синьора. Соно Анатолий а Моска. Воррэй парларэ кон Вера.
— Это вы, Анатолий?
— Ну, да.
— Это Вероника, подруга. А Вера с Франческо ушли на прогулку.
— Я хотел сообщить, мы с дочерью завтра выезжаем. В два часа будем в Риме. Вы заказали нам гостиницу?
— Какую гостиницу? Мы вас не ждали.
— Не понял. Как не ждали?.. Мы же договаривались с Верой… Нам что, не выезжать?
— Не знаю. Она ничего не говорила. Перезвоните через час. Чао! — откланялась трубка.
Вот это сюрприз! Похоже, бабушка действительно решила прокатиться в гости к подруге. А мы — лишь способ выманить деньги на поездку. Да тут и трех тысяч может не хватить.
— Что случилось? — спросила дочь.
— Пока не знаю. Но хозяева, похоже, нас не ждали. Просят перезвонить.
Через час перезваниваю, нет связи… Лишь часа через два:
— Пронто!
— Соно Анатолий.
— А-а-а…
— Вы поговорили с Верой?
— Мы вас встретим на вокзале. Чао!
— Минутку! Где, когда? Я же вам номер рейса не сказал.
— Да там всего один выход. В два часа будем вас ждать. Чао!
Мой растерянный вид сказал сам за себя.
— Сорвалось? — обеспокоенно спросила дочь.
— Сказали, встретят на вокзале.
— Едем?
— Едем!

 Встали затемно. Есть не хотелось. Чашечка кофе без сахара и вообще без ничего. Три минуты в холодной машине, и мы на станции «Пьомбино Дэзе».
Отсюда местный поезд из пяти вагонов в полчаса прикатил нас в туманный рассвет венецианской станции с романтическим названием «Санта Лючия».
Едва закомпостировали билеты, наш Евростар «Венеция-Неаполь» подали на посадку. Поезд как поезд. Удобные «самолетные» кресла. Резкий старт, а дальше ничего особенного.
Но, не успели оглядеться, Падуя. После Падуи Евростар набрал заявленные двести километров в час, и стало неинтересно. Поезд летел по эстакадам плоской равнины, а окна застилал густой туман. Болонья! Вот откуда те знаменитые плащи, ставшие сперва мечтой наших модниц, а затем устойчивым многолетним китчем всего небогатого населения страны. Не заметил, как задремал.
Проснулся от боли в ушах. Оказалось, въехали в тоннель. Тоннели сменились Флоренцией.
Вышли с дочерью подышать ее воздухом. Неожиданно совсем близко увидели знаменитый купол Санта-Марии Дель Фьоре. Какая красота!
И снова тоннели и тоннели — Апеннины.
За разговорами не заметили, как подъехали к Риму...

Римский вокзал «Тэрмини», то бишь, всего лишь бани, а звучит красиво — тэрмини. Главный выход, куда ринулся основной поток, действительно всего один. Но нас не ждали. Народ поредел, а ситуация не изменилась.
Попробовали позвонить. Полная безнадега — мобильный абонент недоступен, домашний отвечал длинными гудками.
Взяли обратные билеты, осмотрели вокзал.
— Что будем делать? — спросил Светланку, полагаясь на ее интуицию.
— Пойдем искать гостиницу. Раз уж попали в Рим, надо пользоваться. Не зря целую неделю изучала. Не заблудимся.
Подходящую гостиницу нашли прямо у вокзала. Бросив вещи, отправились в город. Благо, вместе с ключом от номера нам вручили карту Рима.
— Ну, все. Считай, Москву посетила, — сходу врезались мы в шумную городскую толчею.
Звенели трамваи, рычали, стартуя, многочисленные мотоциклы и мотороллеры — основной транспорт римлян.
Поразило, что стоило кому-либо из пешеходов ступить на мостовую, причем, в любом ее месте, весь трафик мгновенно замирал, пропуская безумца.
Совсем рядом оказалась площадь Республики и первый исторический объект — термы Диоклетиана. Как-то нереально было вдруг увидеть вживую то, о чем читал еще в детстве и юности.
От площади свернули на Виа Национале, прошли всю улицу.
— Папугай, да мы рядом с Фонтана Ди Трэви! — глянув в карту, сообщила Светланка.
И в это время зазвонил мой мобильник:
— Анатолий, вы где? Мы с Верой весь вокзал обыскали.
— Да-а-а?! Мы на Виа Дель Корсо, — сообщил «врушкам» наше место.
— Как вы там оказались? — удивленно спросила Вероника.
— Да пока вы нас искали, могли бы и в Болонье оказаться, — намекнул ей. Дошло.
— Ладно, не обижайтесь, Анатолий. Мы у вокзала, минут через двадцать будем на Пьяцца Дэлла Репубблика. Ждем вас. Чао!

— Нашлись у вокзала. Через двадцать минут будут на площади Республики, — сообщил дочери.
— Уже и встречаться не хочется, — вздохнула Светланка, — Двадцать минут от вокзала до площади… Да они из дома не выходили, — поделилась она догадкой.
За двадцать минут ровным шагом добрались до исходной точки нашего турпохода. В центре площади маячили две фигурки. В старенькой болонье и белых кедах переминалась с ноги на ногу наша бабушка. А рядом, в не менее экзотическом наряде, бодро гарцевала Вероника.
— Что за бомжи? — рассмеялась Светланка, — С ними встречаться? Пойдем отсюда, папугай. Нас надули.
— Неудобно. Ждут.
— С самого вечера. Путаны клиентов... Ладно. Пошли.
— О! Какая у вас взрослая дочь! — пропела Вероника.
— Да я и сам вроде бы взрослый.
— Хорошо выглядите. Кстати, у вас есть вечерний костюм? — вдруг удивила она.
— И утренний тоже, — не выдержал издевки от бомжеватого вида дамы. Поняла.
— Напрасно вы так. К шести вечера мы приглашены на солидную встречу. Ну, ваша дама о себе позаботится. В общем, встречаемся через полтора часа на Пьяцца Дэль Пополо. Чао! — завершила она нашу первую встречу…

— «У вас есть вечерний костюм?» Хорошо ты ей ответил, папугай, — похвалила дочь.
— Действительно. Без вечернего костюма по Риму не пройтись. Хорошо, купили вечерний пиджак и рубашку с галстуком, — напомнил о ее подарке, который оказался очень кстати.
— Позвоню Маттео. Успокою. А то они, как все провинциалы, боятся, что нас здесь обидят, ограбят, изнасилуют. Как будто мы овечки. Удивились, когда узнали, что Москва гораздо больше Рима… Ладно, звоню, а то еще вечернее платье надо готовить и прическу, — рассмеялась Светланка.
И вот вошли в подземный переход, чтобы попасть в метро. Вот и турникеты, а где же кассы? Хорошо, догадались спросить. Оказалось, билеты продают в табачных киосках, да и вообще, где угодно, кроме метро. Но, одолев первое препятствие, оказались у второго — на станции не было эскалаторов. Все дружно спускались по обычным лестничным маршам. Преодолев пять пролетов, оказались на станции.
— Хорошо, вниз. А вверх? Да еще инвалиду? — вслух удивился я.
— Для инвалидов лифт, — прочла уже где-то Светланка.
А на табло высветилась надпись, проинформировавшая, что до прибытия поезда осталось всего-то одиннадцать минут. Кошмар!
Пока тянулись эти бесконечные минуты, успел рассмотреть все граффити, сплошняком «украсившие» простые кафельные стены. Отметил и обычные железнодорожные рельсы, и деревянные шпалы, покоящиеся на подушке крупного гравия, а также тусклое освещение станции.
Нет, это далеко ни московское метро.
Подошел метропоезд, аляповато разрисованный, подобно станционным стенам. Наконец, поехали. Впрочем, в вагонах чистенько, хотя и тесно от множества пассажиров. Не очень торопясь, нас все же довезли до нашей станции.

А вот и Популярная, то бишь Народная, площадь. И — о чудо! — мы не узнали наших дам. Они действительно были одеты для официального приема. Нам тут же представили их кавалера — солидного мужчину средних лет:
— Это Роберто… Он не говорит по-русски, — предупредила Вероника.
— Андьямо, — предложил тот, пожав мне руку и церемонно приложившись к ручке дочери.
— Здесь недалеко, — дополнила его дама.
И мы вышли на уже знакомую Виа Дель Корсо. Теперь понятно, почему так удивились, когда узнали, где мы "нашлись" в наше первое путешествие по Риму.
Минут через десять оказались у входа во дворец.
— Это здание бывшего посольства России, времен Екатерины. После Русской революции правительство Италии его реквизировало. Но знатные русские его выкупили, и с тех пор здесь клуб, — очень сжато проинформировала Вероника.
В вестибюле нас встретил не менее плотный розовощекий мужчина:
— Андреа, — скромно представился тот.
Все разделись в гардеробной и по широкой парадной лестнице двинулись куда-то вверх.
— Слушай, папугай, а эти «братки» неплохо шпарят по-итальянски. Где только научились, — шепотом поделилась Светланка.
— Ты уверена? — также вполголоса спросил ее.
— Да ты посмотри на их рязанские физиономии. А то «Роберто», «Андреа».
— Ладно. Не паникуй. В рабство нас не возьмут, да и грабить у нас нечего. Разве, мой вечерний пиджак, — рассмешил я дочь.

Дворец внутри поразил. Его стены и пол покрывал шикарный камень. В небольших нишах с комфортом устроились прекрасные мраморные скульптуры. С арочных потолков свисали удивительные люстры дорогого стекла. Поистине, Царский Дворец.
— Здесь бывала Екатерина Великая, — перевела Вероника реплику одного из сопровождения.
— Светик, похоже, «братки» не говорят по-русски, — шепнул дочери.
— Притворяются, — шепнула она в ответ.
Меж тем подошли к уютному уголку, где в обрамлении невысоких пальм в кадках разместился низенький столик, типа журнальных, только гораздо крупнее, и несколько кожаных кресел.
— Прэго, синьори, — пригласил Андреа.
Когда все расселись, он представился, положив перед каждым по визитке. Хорошо, успел сделать двуязычную визитку, а потому тут же последовал его примеру.
— Афанасич, посмотри визитку, — шепнула Светланка, заметив, что не глядя положил ее в кармашек.
«Андреа Дэ Ригвардати Ди Кастэльфранко», — прочел его полное имя.
— Кастэльфранко Венето? — спросил у Вероники, показав визитку Андреа.
— Нет, Кастэльфранко Эмилия… Кстати, Анатолий, Андреа имеет титул «контэ», по-русски «граф», а Роберто — барон, — проинформировала она.
Похоже, Андреа догадался, о чем говорим, и попросил перевести. Выслушав Веронику, ответил, а она передала его ответ:
— Эти титулы дань традиции, а сейчас мы все — равноправные граждане Италии.
Что ж, красиво ответил.
Меня представила Вера Тимофеевна:
— Анатолий — генеральный директор московской компании «ПетроПроект». Работает с итальянскими компаниями региона Венето. Председатель промышленного комитета Союза промышленников и предпринимателей Аркадия Вольского, — конечно же, чуть напутала она. Поправлять не стал.

— Синьоры, он хотел бы попросить вас максимально искренне ответить на вопросы, — перевела Вероника слова Андреа.
— Спрашивайте. У нас нет секретов, кроме государственных, — ответил ему.
Все рассмеялись.
— Он обещал, эти секреты не спросит… Он говорит, их клуб объединяет людей, предки которых вынужденно покинули Россию. Они, их потомки, родились и живут в разных странах Европы, и, к своему стыду, совсем не говорят по-русски, но их душа всегда в России.
— Браво! — не удержался я.
— Говорит, они располагают большими финансовыми ресурсами, которые готовы вложить в развитие Родины предков. Но им интересно узнать, как это сделать эффективно и безопасно для своих капиталов.
— Спросите, какими средствами они располагают? Интересует не конкретная цифра, а порядок — скажем, миллионы долларов, десятки или сотни.
— Он понял… Сказал, сотни миллионов.
— Скажите, это очень большие средства. Хотелось знать, какой регион России им интересен, и в какие отрасли они готовы вложиться?
— Он сказал, им интересна Московская область. Москва не интересна, пока мэр Лужков. Верят генералу Громову, который воевал… Готовы строить дороги, жилье, комплексные предприятия по типу итальянской деревни. Это не поняла, но, если надо, могу уточнить, — добавила Вероника.
— Пока не надо… Скажите им, их планы надо согласовать с губернатором Громовым.
— Спросил, вы можете это сделать?
— Скажите, если они дадут такие полномочия, я готов.
— Сказали, дадут.
— Договорились, — протянул я руку главному переговорщику. Мне показалось, он пожал ее с искренним удовлетворением.

Объявили небольшой перерыв. Нас поводили по всему Дворцу, не скрывая ничего. Кое-где уже были люди — члены этого элитного клуба. Некоторым из них нас даже представили. Что поразило, не было равнодушных, когда узнавали, что мы из России. Всех интересовали перемены в стране и наше к этому отношение. Я вдруг почувствовал себя дипломатом.
Вскоре мы разделились. Роберто повел Светлану и Веру Тимофеевну посмотреть бывшие покои императрицы, а мы втроем вернулись в наш уголок.
— Он хочет спросить ваше мнение, стоит ли делать совместное предприятие? И с кем делать? С государством, или с частными лицами? — перевела Вероника очередной вопрос Андреа.
— Скажите, если честно, я бы лично не делился ни с кем. Обманут и частные партнеры, и госчиновники. Все хотят много денег и мало работы.
— Он сказал, это правда… А банки? Надо ли создавать свой банк в России?
— Скажите ему, новый банк должен будет работать по законам России. Мне кажется, эти законы еще не вполне совершенны.
— Он спросил, можете вы что-то рекомендовать ему, как для себя?
— Скажите, я бы создал небанковскую кредитную организацию. Я знаком с автором этой финансовой структуры. Он смог убедить меня, что только такая финансовая организация исключает банковские риски кредитования предприятий.
— Он сказал, это интересно и попросил прислать ему все материалы, которые сочтете нужным. Можно на русском языке. Здесь есть, кто сможет перевести.

Вернулись наши дамы в сопровождении Роберто.
— Андреа приглашает всех в ресторан, — объявила Вероника, — Сейчас рано. Пока ждем, он приглашает нас к себе. Это в районе Виллы Боргезе. Он вызвал такси.
Мы взяли свои вещи и направились к выходу. На парадной лестнице Андреа показал одну из достопримечательностей — позолоченные таблички с именами всех, кто когда-либо был членом их клуба. Князья и графы, маркизы и бароны, и даже несколько королей, — все они были равноправными в этом объединении элиты европейских стран. Показал Андреа и табличку со своим именем.
На улице нас уже ожидало такси. Пока усаживались, на мотороллере подъехал Андреа.
— Он сказал, на этом транспорте будет раньше нас, — сообщила Вероника.
Так и оказалось. Когда подъехали к небольшому с виду особняку, у входа уже ждал улыбающийся Андреа.
Мы вошли в неожиданно большую прихожую. Поразила парадная лестница, украшенная портретами предков хозяина. Словно в историческом музее, разместились несколько фигур в средневековых рыцарских латах, а одна — в генеральском мундире царской армии.
Музей напоминал и зал, в котором мы разбрелись, оглядывая его экспонаты.
Всеобщее внимание привлекли необычные стеклянные витрины, в которых разместились россыпи золотых монет и драгоценных камней.
— Спросите Андреа, не страшно ли все это хранить дома? — попросил Веронику.
— Он говорит, в банке опасней. Могут не вернуть. А здесь все под бронестеклом и есть охранная сигнализация, — перевела она его ответ.
Потом внимание привлекло старинное оружие, а уж затем множество книг, старинных и современных вперемешку. Увы, так и не обнаружил ни одной русской книги.
Но уже намекнули, что пора в ресторан, и я вместе со всеми не без сожаления покинул графскую обитель...

Мне показалось, ресторан, как и клуб, был не для всех. Андреа, Роберто и даже Веронику все знали. К нам подходили, приветствовали, спрашивали о России. Некоторые пытались говорить по-русски. Познакомили и с человеком, которого, якобы, планировали назначить послом в Россию. И мы даже перебросились парой фраз о зимней погоде в Москве.
Именно в ресторане впервые услышал трагическую историю семьи Андреа, и мне многое в нем стало понятно.
Этот добродушный великан вдруг показался каким-то беззащитным и одиноким, несмотря на все его окружение. Возможно, я ошибался. Не знаю…
— Он сказал, впервые видит человека, который берется за большое дело и не просит денег. Все, кто хотели помогать, сразу хотели много денег. Говорили даже о машинах, на которых хотят ездить. А Андреа ездит на мотороллере, — перевела его монолог Вероника.
Я рассмеялся. Он что-то спросил у своей переводчицы, и мы рассмеялись вместе.
Но вот допили кофе и вышли в ночной Рим. Какая красота! Впечатление, что находишься среди декораций, сооруженных для съемок грандиозной эпопеи о средневековье. Вот только современное освещение, да мелькающие роскошные авто заставляли вернуться в реальность.
— Кого ждем? — спросил Веронику.
— Андреа вызвал для вас такси.
— Зачем? Здесь недалеко. Да и вон сколько их проезжает, свободных.
Вероника рассмеялась:
— Никто ночью не остановится. Они все едут по вызову. Да и ходить ночью по городу не рекомендую.
Подъехал Фиат Мультипла, внешне напоминающий карету. Мы тепло распрощались и уселись в экипаж.
— Вас немного повозят по ночному Риму. За все уплачено. Чао! — махнула рукой Вероника, а за ней все провожающие.
Водитель опустил спинки передних сидений, и перед нами поплыла величественная картина Вечного города…

Утром быстро собрались и, безнадежно опоздав на завтрак, сразу отправились в офис Андреа. Тот оказался совсем рядом.
Нас уже ждали, и тут же угостили кофе с граппой. Очень кстати.
Сразу после этого пошел сугубо деловой разговор. Обменялись адресами и телефонами для связи. Наметили план взаимодействия.
Лишь под конец встречи выяснилось, что находимся отнюдь ни в офисе Андреа, а в помещении, снятом им специально для российско-итальянского совместного предприятия.
Это уже было интересно. Но на мои прямые вопросы итальянец отвечал уклончиво или невпопад.
— Афанасич, она неправильно переводит, — вдруг тихо шепнула Светлана. Похоже, не совсем тихо.
— Ишь, тихоня!.. Что ж молчала, что язык знаешь? Вот и переводи! — взбрыкнула Вероника, поднялась и выскочила из комнаты. За ней последовала Вера Тимофеевна.
Андреа, ничего не понимая, удивленно смотрел то на нас, то на дверь, за которой скрылись его дамы.
— Скажи ему, нам надо уходить, поезд через час, — попросил Светлану. Она перевела. Эффект был потрясающим. Андреа вскочил с кресла, взял ее за руки, и они затарахтели, не обращая на меня внимания…
— Все, пошли папугай, по дороге расскажу, — сказала Светлана. Мы тепло распрощались с Андреа и вышли на улицу.

— Так, о чем вы говорили, что Андреа так обрадовался?
— Представляешь, папугай, он и сам догадался, что Вероника врет. Сказал, давно понял, что я понимаю итальянский. Вот и обрадовался, когда все прояснилось.
— Это было ну, очень заметно. Вы ворковали, как влюбленная парочка, — рассмешил дочь.
— Представляешь, он и не знал, что я живу в Италии. Думал, с тобой приехала. Похоже, и эта овца не знала.
— Интересно, значит, бабушка ей не сказала.
— Да они обе мошенницы. Я это еще вчера поняла. Нас, похоже, и отправили с Роберто, чтобы вы без нас поговорили.
— Да ты что!
— Точно. Она вчера половину его слов пропускала. Ну, я думала, так надо. А уж сегодня не выдержала. Особенно, когда он предложил тебе возглавить совместное предприятие. Спросил, согласен? А эта спросила у тебя так, чтоб ты ответил, нет. Он удивился, даже еще раз спросил, а она понесла какую-то чушь.
— Да-а-а!
— У Андреа четыре фабрики в Италии и за рубежом. Пятую хотел построить в России. А эта овца ничего об этом не перевела. Похоже, они с Верой в сговоре. Вот так, папугай. Так что интуиция меня не подвела. Я их только увидела, поняла, мошенницы.
— Так что, зря приезжали?
— Не скажи. С графом познакомились.
— И с бароном тоже.
— Это не так интересно. Андреа дал мне свои прямые телефоны. Он хочет, чтоб ты помог ему в его личном деле. Он будет писать мне, а я буду переводить и отсылать тебе.
— Оригинально.

И мы еще долго обсуждали детали переговоров, особенно те, что остались для меня за кадром.
Даже не заметили, как оказались у Колизея. Это величественное сооружение впечатляло. Мы бродили по его руинам и не могли уйти. Поразило множество кошек, уверенно бродивших в развалинах, или важно восседавших, подобно сфинксам, на каменных тумбах античного сооружения. Эти милые создания как-то совсем по-домашнему оживляли безжизненный камень. Увидели и фальшивых римских воинов — несколько ряженых, размахивая короткими фанерными мечами, приглашали фотографироваться. Измельчали потомки.
Часа за два прошли Виа деи Фори Империали — центральную улицу Рима, длиной меньше километра. Но сколько античных памятников по обе ее стороны! Не счесть и не осмотреть за такой короткий срок.
А вот и знаменитый Алтарь Отечества. Ну, как ни подняться на его вершину, откуда весь античный Рим, как на ладони.
Поднялись, разумеется и на Капитолийский холм. У Римского Форума нас отвлек телефонный звонок из Москвы.
— Что делаете? — спросила Татьяна.
— Осматриваем Римский Форум.
— О-о-о! Не буду мешать, — попрощалась она.
Уже поздним вечером оказались в Ватикане — на Пьяцца Сан Пьетро. Побродили по площади, посетили самый большой христианский храм — Собор Святого Петра.
Весь день не покидало ощущение нереальности происходящего. И вечерний Рим показался вовсе не страшным — неспешно прогуливались семьи с детьми, влюбленные парочки и даже дамы с собачками. Многочисленные рестораны и кафе были заполнены до отказа.
Отобедав и отужинав одновременно, уставшие за день, вернулись, наконец, в гостиницу.

С утра собрали вещи, рассчитались с гостиницей, добрались до вокзала и сдали вещи в камеру хранения. Ведь еще целых полдня могли знакомиться с достопримечательностями Вечного города.
И первым делом попали, наконец, к Фонтану Ди Трэви. Мы долго не могли уйти от этого шедевра, олицетворяющего незабываемый праздник камня и воды. Лишь взглянув на часы, поняли, что пора в путь.
Фонтаны Рима… По дороге на вокзал мы успели полюбоваться многими из них: и на Пьяца Навона, и на Пьяца Барберини. А еще — множеством не так известных, задерживаться у которых уже не было времени.
Но попался целый квартал, где велись раскопки. Правда, внимание привлекли ни отрытые античные колонны, а сотни кошек, освоивших и этот уголок древности. Как и в Колизее, они чувствовали себя хозяевами территории, и милостиво разрешали себя кормить всем желающим. Жаль, что надо спешить — до отхода поезда оставалось всего сорок минут.
Наш проходящий поезд задержался на полчаса. Усевшись на свободные места у окошка, с интересом разглядывали мелькающие то здесь, то там горстки уже знакомых пиний — эндемиков этих мест. Неожиданно хлынул ливень с грозой, скрывший от нас пригороды Рима. Но вот въехали в тоннель, дождь пропал, но поезд остановился.
В тоннеле простояли не менее получаса. Пока стояли, народ волей-неволей заволновался. Но поезд тронулся, и заговорил радиоузел.
— Объявили, что поезд задерживается на час, а потому стоимость проезда уменьшается на четверть. Деньги можно получить в любой кассе в течение трех дней, — перевела Светланка.
— Оригинально, — удивился я.
Все бы ничего, но во Флоренции сел какой-то принципиальный пассажир, претендующий на мое место. Ехал он всего-то до Болоньи, но желал переместиться туда, сидя там, где указано в билете.
Никакие наши объяснения и даже просьбы пассажиров купе его не трогали. Хорошо, в купе ехал серб, который высказал тому все, что о нем думает, и уступил мне свое место.
В купе установилась гнетущая тишина. И лишь после Болоньи наступила разрядка. Все радовались исчезновению неприятного попутчика, а вскоре перезнакомились, и вплоть до Падуи в нашем купе не стихал смех.

Поезд уже опаздывал на два часа, и радиоузел объявил о половинной скидке, а потому никто не роптал, ожидая, в конечном итоге, прокатиться задаром.
Позвонили Маттео, который порекомендовал сойти в Падуе и сесть в поезд, следующий до Кастэльфранко, а он нас там встретит.
И вот мы уже в машине на пути домой.
— Спрашивает, что видели в Риме? — перевела Светланка вопрос итальянца, никогда не бывавшего в столице.
— Ответила бы.
— Он тебя спрашивает.
— Ну, скажи Колизей, Римский Форум, фонтаны. В общем, добавь еще, что захочешь.
— Он не понимает, что такое Колизей и Форум, — удивилась дочь и принялась объяснять их назначение в древности.
— О-о-о! Колоссео э Форо Романо? О капито, — дошло, наконец, до зятя. Вот тебе и Колизей, и Римский Форум.
Субботний день запомнился визитами к родственникам.
Когда собирал вещи, Светланка выдала пакет:
— Это маме от Андреа. И мне такой же.
— Когда это он успел? — удивился я.
— Успел.
В воскресенье я улетел в Москву.

 

Глава 10. Волок Ламский

В аэропорту Шереметьево меня встретили Татьяна с Николаем.

— Одевай! — вручила жена теплую куртку, — Загорел! А у нас уже зима. Холод собачий.
— Как съездили, Анатолий Афанасьевич? — первым делом поинтересовался Колескин.
— Хорошо съездил, Николай. Теперь все в наших руках.
— Как там бабушка?
— Бабушка молодцом. Под конец сплоховала… В общем, Коля, нужен выход на Громова.
— Устроим, раз надо. Наши полковники его знают еще по Афгану. Так что у МММ нет проблем. Если очень надо, завтра и встретимся.
— Надо, Коля, надо!
— Заметано!

Прямо с утра он действительно заехал за мной, и через полчаса мы оказались в подвале жилого дома, где нас радостно встретили оба полковника.
Мы прошли в какую-то каморку — единственное более-менее свободное помещение. Все остальные были до потолка завалены коробками с обувью.
— О-о-о! Да вы процветаете! — похвалил хозяев несметных богатств.
— Какое там! Обувь почти не идет, а долги надо выплачивать, — не согласился Теплинский.
Коротко рассказал о поездке и цели нашего визита.
— Все хорошо, Анатолий Афанасьевич. Это уже реальная работа. Хотелось бы знать наши перспективы, — подключился Анатолий Борисович.
— Перспективы хорошие, — ответил за меня Колескин.
— И мы так думаем. Поэтому хотелось бы как-то закрепить наши отношения, — продолжил торговлю Теплинский.
— Значит, предлагаете разделить шкуру неубитого медведя? — спросил его.
— Предлагаю. Делить убитого будет поздно.
Пободавшись с полчаса, договорились-таки выделить им доли в компании «ПетроПроект». Уже собирались разъехаться, когда Теплинский предложил включить в состав партнеров их товарища — Сотникова.
— А это еще, кто такой?! — возмутились мы с Колескиным.
— Охранник. Встретил вас на входе, — пояснил Теплинский.
— Давайте тогда и уборщицу заодно! — предложил ему.
— Да нет. Сотников наш равноправный партнер. К тому же возит на машине. А у нас их нет.
— Ну, разве что на машине… И тоже полковник?
— Так точно! — ответил Анатолий Борисович.
— Тогда голосуем! — завершил я процедуру, и Теплинский умчался сообщить Сотникову радостную весть.

Уже через неделю Теплинский организовал встречу с министром экономики Московской области. Предложения итальянцев были встречены с энтузиазмом, и министр пообещал развернуть работу по оценке потребностей области в иностранных инвестициях.
Обещал также доложить Громову, чтобы заручиться его поддержкой.
Вечером проинформировал Светлану и попросил обрадовать нашими подвижками Андреа.
А с утра поехал в Южное Бутово.
— Как съездили, Анатолий Афанасьевич? — ироничным тоном поинтересовался Волков.
— Да так, — неопределенно ответил ему, интуитивно почувствовав подвох.
— Я так и думал! — неясно чему обрадовался тот, — А мы тут с вашим изобретателем такую деятельность развили. Решили все печи для обжига переделать. Вот только не знаем, где брать теплоизоляцию. Сказал, только Костин знает… Слушай, твой Колескин сможет найти и того изобретателя?
— Надеюсь, сможет.
— Слушай, Афанасич… Ты, конечно обидишься, но пока вы с бабушкой ездили по италиям, мы зарегистрировали предприятие.
— Не понял. Почему я должен обижаться?
— Ну, мы тебя не включили, как договаривались… Только я и изобретатель… Тебя же не было.
— Ну, так включите. В чем проблема?
— Проблема во мне, Афанасич. Ну, не хочу я никого пускать в это дело. Слишком лакомый кусочек. Наш изобретатель долго не протянет. Еле уговорил съездить в Пелгусово. Помрет, останусь один с его наследством. Как волк-одиночка… Фамилия моя такая, Волков… Обязан соответствовать, — похоже, завершил он свою исповедь.
Вот это да! Кровь с силой ударила в голову. Я встал и стремительно вышел из комнаты. Никуда не заходя, оделся в прихожей и ушел, громко хлопнув бронированной дверью.

Целую неделю пребывал в состоянии депрессии, не выходя из дома и отключив телефоны, чтобы никого не видеть и не слышать.
Едва, оклемавшись, ненадолго включил сотовый, и мне тут же позвонил МихНик:
— Ты куда подевался, Анатолий Афанасьевич? Звоню-звоню, абонент недоступен.
— В Италии был… А ты, что хотел, Михаил Николаевич?
— Да есть тут одна фирмочка. Может обеспечить лизинг оборудования.
— Здорово! И в чем проблема?
— Бизнес должен быть обязательно застрахован.
— И только-то?
— А этого разве мало?
— Я уже бывал в страховой компании РОСНО. Они страхуют предпринимательские риски.
— О, Афанасич, это то, что нужно. Давай, съездим, переговорим, — предложил он.
Съездили. В РОСНО меня встретили, как старого знакомого. Увы.
— Мы не можем застраховать ваши риски. Мы страхуем деятельность работающих предприятий. А у вас оно только строится, — в очередной раз обескуражил эксперт.
— И что делать? Посоветуйте, как специалист, — попросил его.
— Такие риски страхует Ингосстрах. Но вам туда не добраться. И еще Альянс.
— Ингосстрах знаю. А Альянс?
— Это международная страховая компания. Но она вам тоже не по зубам. Вы же бумажная российская компания.
— А, скажем, совместное российско-итальянское предприятие? — осенило меня.
— Это совсем другое дело, — согласился эксперт…

— Какое такое предприятие? — спросил МихНик, когда вышли на улицу. Пришлось кое-что рассказать о своем путешествии. Партнер был в восторге.
— Остается найти партнера с территорией и подходящими цехами, и можно действовать, — радовался он.
— Где же их найдешь? Не все так просто, — пробовал охладить его пыл.
— Все, Афанасич, займусь поисками, — решил он. Я не возражал.
Очень скоро МихНик представил меня богатенькому строителю, чем-то напомнившему мне Волкова. В Поварово, по Дмитровскому направлению, у того была промбаза. И пошли бесконечные поездки и муторные переговоры. В общем, месяца на три появилось плодотворное занятие.
Не отставали и полковники. Раз в неделю мы выезжали на драной «девятке» Сотникова на осмотр очередного объекта. В дороге было весело. Сотников травил анекдоты из армейской жизни. Полковники заразительно ржали по поводу и без повода.
Потом осматривали очередной коровник, гордо объявленный цехом, потому что выглядел то ли кирпичным, то ли железобетонным. И только-то.
Но полковники не унывали и твердо двигались к намеченной цели…

Шла бесконечная зима, когда мерзнет и замирает все живое, включая бизнес-процессы. Те, кто успели «натырить» народных богатств, и теперь гордо поименовали себя «олигархами» и «бизнесменами», давно умчались на отдых в теплые страны. Мертвый сезон их отхода от дел начинался в канун католического Рождества и завершался лишь после празднования Старого Нового года. Все прочие вынужденно ждали их благополучного возвращения на командные посты.
Ну, а потом День Советской Армии, празднуемый почему-то, как Мужской День. А далее — завоеванный оголтелыми феминистками Международный Женский День.
Когда же работать, если совсем скоро праздник Весны и Труда, а там и День Победы?
И лишь после празднования Дня Независимости, когда праздновать действительно больше нечего — наступает время летних отпусков.
Но Европа работала прямо с первого дня января месяца и не прерывалась на безделицу. И вскоре история семьи Андреа предстала передо мной до деталей.
А граф все не мог остановиться, и дочь продолжала слать и слать переводы его откровений.
Я чувствовал, как меня затягивала эта история чужой жизни, причем настолько, словно речь шла о моих близких, а то и обо мне самом.
Но вот поток писем иссяк — месяц без писем, второй. Тишина…
Неожиданно письмо от Андреа получила не Светлана, а я. Но что это за странное письмо, в котором не понять ни слова, и почему оно пришло напрямую?
Все же отослал его дочери. Письмо оказалось на французском. Хорошо, Симоне изучал этот язык, и смог перевести текст на итальянский.
Оказалось, в нем Андреа просил меня донести его историю до президента Путина. Выбор способа информирования оставлял за мной.
Конечно же, я мог отказаться… И не мог… Я решил действовать. Через Громова? Возможно. Но для этого необходимо ускорить работу его министров по реализации итальянских предложений. Но этого не сделать без полковников.

— Анатолий Афанасьевич, ваше поручение выполнено, — отрапортовал Теплинский, — подходящий объект найден в Волоколамском районе.
— Где?! — удивился я, — Да это же бог знает, где! Без вертолета не добраться.
— Не скажите, — поддержал своего лидера Сотников, — По Новорижскому шоссе за час можно долететь. Ни одного светофора.
— Это не главное, — снова подключился Теплинский, — Там Главой района наш человек — генерал Карабанов. Они с Громовым приятели.
— Это меняет дело. Едем! — решительно поднялся я.
«Долетели» за полтора часа. У кабинета Главы обычная суета.
— Глава сегодня не принимает, — предупредила секретарь.
— Мы из Москвы по важному делу, — сообщил ей.
— Все равно. Он занят, — стояла на своем дама, — Надо было записаться заранее.
— Что будем делать? — спросил хмурого Теплинского. Тот неопределенно пожал плечами, — Пойдемте, покурим, — предложил он великолепный выход.
Вчетвером ввалились в тесноватую курилку, заполненную до отказа любителями дыма и, разумеется, собственно дымом.
— Васильич! — вдруг бросился Теплинский к одному из коренастых мужчин, чем-то неуловимо напоминающему наших полковников.
«Еще один полковник», — подумал я и, как оказалось, не ошибся.
Когда бурная радость встречи сошла на нет, и полковники разжали, наконец, медвежьи объятия, Васильич вернулся к реалиям бытия:
— Ты, как здесь оказался, Иваныч? — спросил он.
— Да вот, приехали к Карабанову, а к нему не пускают, — пожаловался Теплинский.
— Кто?! Кого не пускают?! Афганца не пускают?! — взорвался полковник, — Пошли! — потащил он нашего полковника. Мы втроем поплелись следом.

— Что стоите?! Заходите! — выглянул через пару минут Васильич. Вошли в кабинет.
— Проходите, товарищи полковники! — радостно улыбаясь, поднялся навстречу Карабанов.
— Старший лейтенант Зарецкий. В полковники не вышел, — представился я генералу.
— Да и я здесь не генерал, — улыбнулся тот.
— Это, как сказать, — не согласился с ним, — Генерал, он и в Африке генерал, — рассмешил я всю публику.
Минут десять ветераны Афгана обменивались скупыми воспоминаниями, но вот генерал погасил улыбку:
— С чем прибыли к нам, товарищ Зарецкий? — обратился он ко мне.
Привычно выдал в сжатом виде свой экспромт и застыл в ожидании.
— Ну, что ж. Коротко и ясно… Будем работать, — улыбнулся Глава и протянул руку, — Васильич, покажи им все, что попросят. Свяжи со всеми. Будут вопросы, товарищи, заходите в любое время, не стесняйтесь, — распрощался он с нами.
Мы вышли. В кабинете задержался лишь Теплинский.
— Порядок в танковых войсках, — вышел он минут через десять, — Обещал свести с Громовым, — шепнул он.
Двумя машинами поехали на площадку. Площадка, как площадка. Недостроенный цех. Для заурядного предприятия сойдет, но хотелось-то создать эталонное.
— А там, что за площади? — спросил Васильича.
— Бывший совхоз. А сейчас лично директора. Но, туда не смотрите. С этим договориться невозможно, — предупредил он, — Ладно, едем в Кашино, — решительно махнул рукой.

Минут через десять остановились у шлагбаума. Вышел сонный охранник и, даже не взглянув на нас, убрал преграду.
Остановились на большой поляне. Вышли из машин.
— Вот, смотрите. Подойдет, все будет ваше, — коротко представил объект Васильич.
Вот это да!.. Перед нами раскинулся целый городок недостроенных зданий. Громадная котельная, парочка сооружений, больше похожих на спортзал и бассейн, чем на заводские цеха. Несколько административных зданий и с десяток разнокалиберных двухэтажных коттеджей.
— Нравится? — удовлетворенно улыбнулся Васильич. Молча кивнул головой, любуясь великолепными пейзажами вокруг. Дом отдыха, да и только.
— А что внизу? — спросил Сотников, заметив какие-то руины, напоминающие мост.
— Ручей какой-то, — отмахнулся Васильич.
— Посмотрим, — не унимался наш охранник, — Да не совсем ручей, — сообразил он.
— Да это же Лама! — осенило меня.
— Точно! — подтвердил Васильич, — Забыл название.
— Начальство надо знать в лицо! — пошутил я, — Волок Ламский… Весь Волоколамск от этой реки пошел.
— Точно! — обрадовался Теплинский, — По такому ручью только волоком и можно.
— Ну, не скажи! — возразил Васильич, — Вот приедете весной, увидите, как разольется.
Немного побродили по стройке. Вблизи все выглядело ужасно.
— Кто же такую халтурку сляпал? — не удержавшись, выразил свое возмущение.
— Шабашники, — подтвердил мои догадки Васильич, — Не подходит? — искренне огорчился он.
— Подходит, — не стал его огорчать окончательно, мысленно прикидывая, во сколько обойдется устранение всего этого безобразия.
«Вот тебе и Волок Ламский», — надолго застряла в голове надоедливая фраза…

— Афанасич, Волков разбился, — сообщила вечером трубка испуганным голосом Колескина.
— Как разбился?! Где? Когда? — засыпал его вопросами.
— Жена позвонила. Видно, нашла мой номер. Твой спрашивала, я не дал.
— Жив хоть?
— Да куда там! Гнали ночью, под сто семьдесят, по обледенелой дороге. За ними Кочетков поехал… А этой стерве хоть бы что. Машину требует.
— Какую машину?
— Нашу.
— Как это? Она же в лизинге.
— Ну, да. Она все бумаги отыскала. Волков оплачивал.
— Как Волков?.. МихНик ее оплачивал.
— Всего пару платежей. А потом я все на Волкова перевел. Задаром что ли изобретателей ему поставлял?.. Не отдам я ей машину! — взбрыкнул Колескин.
— Коля, вы хоть меня ставьте в известность… Бог с ней, с машиной. Отдай. Не греши.
— Не отдам! — повесил трубку Колескин и надолго пропал, не отвечая на звонки.
«Вот тебе и Волок Ламский», — снова надолго поселилась навязчивая мысль…

— Отыскали-таки… От вас с Колескиным нигде не спрячешься, — возник вдруг откуда-то, как из-под земли, Волков.
— А мне сказали, ты разбился, — удивленно посмотрел на воскресшего партнера.
— Разбился… Гы-гы… Ты же знаешь, как я вожу. Если бы ни Славик… Он был за рулем. Ему голову оторвало. А я притворился мертвым.
— Зачем?
— Как зачем?! Думаешь, ты один охотишься за мной?.. Много вас. Вон Кочетков. Ел, пил с нами, а туда же… А твой Костин? Документы спер, а мог бы… Ну, ничего, от изобретателя уже избавился… Остались только вы с Колескиным.
— А где Кочетков? Он же за вами поехал.
— Гы-гы… Кочетков, Афанасич, вместо меня лежит.
— Как это?!
— Гроб закрытый!.. Кто разберет, что там.
— Что ж ты его, живьем туда? — ужаснулся я.
— Гы-гы… А автомат зачем?.. Зря что ли купил?
Я вдруг припомнил ту дурацкую игрушку, которую однажды видел у Волкова. Но то был откровенный муляж.
— И не муляж вовсе, — вдруг услышал злорадный голос партнера, — Слишком много знаешь, Афанасич! Вот и до Волока Ламского добрался… А это все мое! Мое! Мое! — дико, по-волчьи, взвыл он и направил автомат.
Внезапно из ствола полыхнуло, и я в ужасе проснулся. Кажется, жив…

Надрывно трезвонил телефон. Поднял трубку.
— Алло! Это Волкова! Почему не берете трубку, Анатолий Афанасьевич?! — зазвенел пронзительный женский голос, не предвещавший ничего хорошего.
— Потому что спал. Вы меня разбудили.
— Извините. Вы в курсе, что случилось в Пскове?
— Примите мои соболезнования.
— Спасибо. Но я по другому поводу. Вы, когда собираетесь вернуть машину?
— Я не брал у вас никакой машины.
— Так и знала! Все готовы ограбить бедную вдову! Мерзавцы! Вот и Кочетков…
— Он жив?! — перебил ее сентенции.
— Что с ним сделается, с мерзавцем! Тоже машину присвоил, как вы!
— Повторяю, у меня нет никакой машины. Я езжу общественным транспортом.
— А у Колескина есть? Вы же с ним!
— У нас с ним есть лишь общие задумки. Владелец машины — лизинговая компания, а не Колескин. По всем вопросам обращайтесь туда.
— Спасибо, — повесила трубку «бедная» вдова, энергично вступающая в права наследования.

Дня через три позвонили из лизинговой компании:
— Анатолий Афанасьевич, верните нам машину, на которой ездите по доверенности.
— Я давно уже не езжу на вашей машине. Она у Колескина.
— Да, но с ним нет связи.
— У меня тоже.
— Передайте ему, что мы подаем машину в розыск.
— Если позвонит, непременно, — повесил я трубку.
Едва отошел от телефона, позвонил Теплинский:
— Анатолий Афанасьевич, мы тут познакомились с таким человеком. Надо встретиться.
— Я не могу.
— Что случилось?
— У меня траур.
— Примите наши соболезнования.
— Спасибо. Но вы дайте телефончик вашего гения. Я непременно ему позвоню.

Через день почувствовал, что хандра покинула. Позвонил, как обещал. Гудки-гудки, и вот, наконец:
— Анатолий Афанасьевич? Это Константин… Теплинский рассказал о ваших планах и проблемах… Думаю, мои предложения вас заинтересуют… Наш офис недалеко от метро «Октябрьское поле». Подъезжайте. Я почти всегда на месте.
Тут же позвонил Теплинскому.
— Мы с Борисовичем подъедем. Но это далековато. Мы тут переселились в Армянский переулок. Думаю, за час успеем.
Предложение Константина действительно оказалось интересным. Его фирма «СК Модуль» собирала быстровозводимые промышленные и общественные здания. Несколько лет была дилером номер один международной компании «Астрон». Уверенный в себе молодой человек спортивной наружности производил хорошее впечатление. Но главное — он готов был построить один-два заводских цеха в кредит!
Это было то, чего не хватало, чтобы приступить, наконец, к реализации проекта. Именно теперь появилась уверенность, что рано или поздно мы добьемся успеха.

 

Глава 11. Солидарность

Недели две ездил на «Октябрьское поле», как на работу. За это время стал своим в офисе Константина, но главное — до деталей освоил процесс монтажа зданий «Астрон» и собрал все необходимые данные по стоимости комплектующих и монтажных работ.

А под занавес новый партнер повозил всю нашу команду по местам боевой славы — показал все построенные и строящиеся объекты.
Строительные работы только радовали своими темпами — у нас на глазах собрали огромный шестиметровый цеховой пролет.
— Что вы делаете?! — неожиданно взревел Костя, — Где моментный ключ?! Почему затягиваете на глазок?! — распекал он нерадивых монтажников.
— Для ускорения, — объяснил один из них, — Да мы уже насобачились тянуть от руки, — добавил он.
— Я вас насобачу! Всех выгоню! — гремел Константин.
«Молодец», — мысленно похвалил его. Понимает дело.
Эти поездки понравились всем. В микроавтобус «Фольксваген» свободно помещались сам Константин, водитель Жора, все три полковника плюс я, а места еще оставались.
— Нам бы такой! — восторгался Теплинский.
— Можно взять в лизинг, но платить пока нечем, — охладил его пыл.
— Афанасич, почему нечем? Мы же партнеры. Я вам цеха готов строить в долг, а машина — это мелочь. Могу проявить солидарность, — намекнул он.
— Вот это да! — заголосили полковники, — А то наша «девятка» того гляди сдохнет.
— Не сдохнет! — прервал галдеж любителей халявы, — Купим на свои деньги, когда будут.
 
— Что значит не приняли объект?! А почему они у вас больше нормы?.. Затяните, как положено! — распекал кого-то по телефону главный инженер, в кабинете которого устроился на время в ожидании Константина.
— Вот лодыри, — пожаловался тот, повесив трубку, — Вечно у них пляска с зазорами. Не дотянут, а потом объект сдать не могут — зазоры выше нормы.
— Бардак у вас на стройке, — поделился своими впечатлениями, — Нарушают технологию, а от этого все беды.
— Ничего. Подтянут и все, — не согласился «специалист».
Подтянули… Через полчаса снова позвонили.
— Зазор увеличился? Как он может увеличиться?! Тяните еще! — давал указания «инженер».
— Стоп! — крикнул ему, — Немедленно прекрати все работы.
— Что случилось? — испуганно взглянул на меня хозяин кабинета.
— Если тянут, а зазор растет, это значит, «поплыли» болты. Их нельзя тянуть под нагрузкой. Когда сборка идет по правилам, отвечает «Астрон», а за глупость ответите вы, — пояснил ему очевидное.
Послушался… А ближе к вечеру получил благодарность от Константина:
— Ну, выручил меня, Афанасич. Эти придурки чуть объект ни загубили. Вовремя остановил. Выгоню этого дурака к чертовой матери!.. В общем, Афанасич, я тут подумал, покупайте автомобиль на «Модуль». Доверенность выпишу, и ездите, сколько надо. Это вам премия за объект.
— Спасибо — поблагодарил его, но воспользоваться его щедростью не спешил.

Подсуетились ушлые полковники.
— Сотников вчера свою лайбу продал, — подошел как-то Теплинский, — Пора Костю трясти.
— Как продал?
— Удачно. За три тысячи спихнул. Да за такие деньги иномарку можно купить.
— Вот и покупайте, — вконец расстроился я. Неспроста все это… Угадал.
— Афанасич, пойдем, мой «Мерс» посмотрим. Вчера купил, — предложил как-то Константин.
— Какой «Мерс»? — не понял я, увлеченный своими расчетами.
— «Емелька», паркетник, почти что внедорожник, — с пиететом, сообщил мне обладатель технического чуда.
Вышел. Посмотрели… На следующий день все повторилось почти один в один.
— Афанасич, пойдем, ваш «Рено» посмотрим. Жора вчера купил у тебя на Ярославке.
— Какой «Рено»?
— «Эспас», микроавтобус, как ты хотел.
Вышел. Посмотрели…
— Забирайте, — протянул ключи и документы Константин.
— Куда?!
— Куда хотите.
— Афанасич, мы все продумали. У Сотникова гараж тестя освободился. Как раз почти у вашего дома на Ярославке, — подлетел вездесущий Теплинский.
— Держи, — передал все Сотникову.
Вечером мы уехали на своем транспорте. Машину «обмыли» прямо в гараже. Впервые увидел, как оперативно и с энтузиазмом работали полковники, организуя «поляну»…

— Афанасич, процесс пошел, — сообщил как-то раз Теплинский.
— Какой процесс?
— Да с вашим графом.
— Ну-ка, здесь поподробней.
— В общем, я тут на нашей традиционной встрече выпускников переговорил с Пуликовским. Он заинтересовался. Готов встретиться. Если дело стоящее, организует встречу графа с Путиным. Так что, будешь готов, поедем на Старую площадь к Пуликовскому.
— Всегда готов! — ответил ему.
Встреча с представителем Президента уж очень походила на подобную с генералом Карабановым, Главой Волоколамского района. Генералы они и в Африке генералы.
Да и полковники, как с одной матрицы.

— Костя, знакомься, Зарецкий, — представил меня Теплинский.
— Полковник? — спросил Пуликовский.
— Только по количеству звездочек, — как обычно, рассмешил эту публику.
— А командуешь полковниками, старший лейтенант. Нехорошо, — пошутил «Костя».
— Кому нехорошо? У меня приставочка есть «инженер» и двадцать лет работы в конструкторском бюро Королева за плечами.
— Знаю. Ориентировку на тебя прочел.
— Оперативно.
— А как же! Рвешься к Президенту. Да еще с сомнительными предложениями.
— Почему с сомнительными?
— А ты документы того графа видел? Может, он и не граф, а самозванец.
— Я в его дворце был на Вилле Боргезе и в офисе в центре Рима. Соответствуют. Да и письма он всю зиму писал. Такое не сочинишь.
— А письма можно посмотреть?
— Подлинники у дочери. Они на итальянском. А переводы могу показать.
— Не надо. Похоже на правду. Хотя и верится с трудом. Ты перескажи коротенько самую суть.
— Можно и суть… Она в том, что в канун первой мировой войны его дед, президент московского банка, переправил все золотовалютные ресурсы в Великобританию — в уплату за будущие поставки оружия. Оружие в Россию так и не поступило — немцы перекрыли кислород. А там революция.
— Повезло.
— Кому?
— Деду.
— Да уж, повезло. Умер он в Лондоне, еще в войну. А бабушка с малолетней дочерью осталась в Ницце совсем без средств. Продали все, что было, перебрались в Рим. Случайно встретили друга семьи. Тот и посоветовал обратиться к английской королеве и заявить права на банковские активы.
— У бабушки губа не дура!
— Толку-то. Все российское имущество уже реквизировали в пользу британской короны.
— Ловко!
— А то! Предстояло доказать, что это частные средства. В общем, бабушка наняла адвокатов и разыскала вкладчиков банка. Благо, большинство оказалось в Европе. Но многие еще оставались в СССР.
— Да ты что! Вот кому повезло!
— Вот уж «повезло»… Тот список направили Сталину. А вождь поступил, как обычно, «нет человека — нет проблемы».
— Что? Неужели ликвидировал?
— Всех до одного, прямо по списку вкладчиков, проживающих в СССР.
— Да-а-а… Ну и времечко! А дальше.
— Бабушка, когда узнала, застрелилась.
— Ничего себе!
— Еще бы. Сочла себя виновницей трагедии. К тому же, большинство погибших были их родственниками. И она, и муж княжеского происхождения. А у них понятие чести, сами знаете.
— Да… Нехорошая история… Ну, а дальше.
— Дочь вышла замуж за итальянского графа. Родились Андреа и его сестра — типичные итальянцы, даже по-русски не говорят. Английский, немецкий, французский, а русский лишь в перспективе.
— Забавно. А как же вы говорили?
— Через переводчика.
— И что дальше?
— Когда графиня умерла, Андреа разбирал бумаги матери и нашел всю переписку. Нанял адвокатов. Те сказали, что дело имеет перспективу. Особенно после того, как Горбачев заявил о готовности уплатить царские долги… Беда в том, что Британия не сможет вернуть столь большую сумму, в которую обратились те активы за девяносто лет. Сама сумма выросла многократно, да еще проценты и проценты на проценты.
— Ничего себе!
— Конечно, они же в экономике. Если изъять, та рухнет. В общем, Андреа понял, что в одиночку воевать с Британией не сможет. А помочь ему может только Россия.
— Ишь ты, какой!
— Он предложил нам сделку. Сказал, готов передать Родине предков права истребования долга. Взамен просит всего один процент.
— И он думает, Британия что-то вернет России?
— Он не думает, а знает. Сказал, если даже не вернут, Путин сможет влиять на Британию. Это политика и интерес Путина. Захочет помочь, поможет. А на нет и суда нет.
— Слушай, интересная история!.. В общем, я Путину перескажу, а там, как решит. Будет информация, свяжемся через Теплинского, — протянул руку полномочный представитель…

Ждать пришлось недолго.
— Костя вызывает, — сообщил через неделю Теплинский.
— Куда вызывает? — удивился я, видевший Константина минуту назад.
— Да не наш Костя, — сообразил Иваныч, — Пуликовский… Приглашает тебя одного. Я ему уже не нужен, — неожиданно обиделся он.
Пропуск в Обитель Богов был предусмотрительно заказан, и вскоре я уже сидел в знакомом генеральском кабинете.
— В общем, Анатолий, Путин проявил интерес. Сказал, дело государственной важности. Надо только, чтоб граф написал письмо на имя Президента РФ. В произвольной форме. Мне поручил написать об этом графу, чтоб подтвердить твои полномочия. Ну, а тебе лучше вручить мою писульку адресату лично. Так что, собирайся в Италию.
— Всегда готов! Есть просьба.
— Давай… Насчет визы?
— Это не проблема… Надо как-то подтолкнуть Громова. Его минэкономики ни кует, ни мелет. Полгода обещает подготовить материалы для итальянцев по потребностям в инвестициях. И никаких сдвигов.
— Слушай, Анатолий, а если в Дальний восток… Завтра же все будет у меня!
— Это обещаю обсудить. Только Московская область — их выбор.
— Понял. Переговорю. Поручи Теплинскому.
— Он этим и занимается.
— Ладно, давай, — протянул руку полномочный, — Будет готово, сообщу.

Я вдруг почувствовал, как уплотняется время. События следовали за событиями со все возрастающей скоростью.
Открылась традиционная выставка «Интеркамень». В этот раз она впервые проходила в одном из павильонов ВВЦ, то есть совсем недалеко от дома.
Фирму «Бретон» теперь представлял целый набор специалистов во главе с Дарио Тончелли.
— Дарио теперь генеральный директор, — предупредил Паоло Прелец, русскоязычный представитель фирмы.
— Аугури, — поздравил Дарио, которого до сих пор не воспринимал иначе, как сына великого Марчелло Тончелли.
— Грацие, — ответил тот и принялся расспрашивать о «Новоиерусалимском кирпичном заводе».
С трудом объяснил, что давно забыл о том варианте. И еще обрадовал, что не придется вписывать оборудование в существующие цеха. Поскольку будем строить, как положено, цеха под оборудование.
— Это правильно и экономически выгодно, — перевел Паоло ответ директора, — Дарио экономист и юрист, — добавил он.
Уже на следующий день Дарио и Паоло уехали в Питер. Говорить о новом проекте оказалось не с кем.
Почти без предупреждения прилетела дочь. В Москве она не была почти два с половиной года. Конечно же, сразу попала в руки мамы, бабушки и школьных подружек. Разумеется, посетили выставку, имея персонального переводчика.
Домой нас довез Сотников, а на следующий день мы всем коллективом навестили Константина.
Познакомил нашу гостью и с МихНиком, которому рассказал о своих подвижках по всем направлениям.
— Анатолий Афанасьевич, Пуликовский прав — вам пора в Рим. Хотелось бы с вами. Думаю, вдвоем мы с ними быстрей договорились, — заключил он.
— Почему вдвоем? Втроем, — присоединилась Светлана, — Мне тоже интересно, чтоб эта овца вас не надула.
— Ну, молодец! Только приехала, а уезжать надо со дня на день. Я-то два раза у вас был, а мама соскучилась.
— А я с вами туда и обратно, — предложила дочь.
Предложение было принято с энтузиазмом.

Встретились с Пуликовским. Он вручил послание для Андреа.
— Слушай, давай подъедем к Путину, — неожиданно предложил он, хватая трубку прямого провода.
— Не стоит, Костантин Борисович. Я же не скажу ему ничего нового, — остановил его благородный порыв, — Лучше, когда вернусь. Тогда хоть будет, что рассказать.
— Согласен, — положил трубку «Костя» и протянул руку, — Удачной поездки.
От Пуликовского впервые отправился в Армянский переулок, в новый офис Теплинского.
Громадный домище, занимающий целый квартал, разыскал сразу. А вот по лабиринтам подземных казематов пришлось побродить, прежде чем в полумраке отыскал единственную дверку, за которой теплилась жизнь. Меня встретили радостно:
— Держи, Афанасич, — вручил Теплинский большую пачку документов от областных министров и тощее письмо Губернатора Громова на официальном бланке.
— Ну, вы даете, господа полковники! Спасибо! Родина вас не забудет. Привезет по шкалику граппы, — пообещал им.
— Да здесь работать проще. Кремль почти рядом, — похвалился Теплинский.
— А аренда! — попытался вернуть его к реалиям бытия.
— Помещение арендует партия Глазьева, — проинформировал Анатолий Борисович.
— А вы, каким боком?
— Мы — члены, — важно заявил Сотников, готовясь выдать очередной анекдот.
— Афанасич, занимай любой стол и царствуй, — предложил Теплинский.
— Дело не в столе. Похоже, пора в Италию, — сообщил им о встрече с Пуликовским и его рекомендациях.
 Уже на следующий день мы с МихНиком и Светланой, для моральной поддержки, приступили к визовому оформлению поездки.

 

Глава 12. Римские каникулы

Мы подошли к итальянскому консульству, и нас оглушил гул толпы, штурмующий только что открывшееся заведение. Не мудрено — канун сезона отпусков.

— Пойдемте отсюда, — мгновенно сориентировался МихНик, — Здесь недалеко турфирма есть. Я в прошлом году в Грецию оформлялся. Понравилось.
Там только выяснилось, что, если нет приглашения организации с гарантиями, требуется оплачивать гостиницу. Да и билетов на прямые рейсы до Венеции давно нет. Лететь можно только с пересадкой в Милане и только рейсами авиакомпании «Алиталия».
— Оформляйте, — махнул рукой МихНик, — А нашей даме зачем гостиница? У нее там дом родной, — пошутил он.
— Покажите документы.
Показали.
— А в Риме тоже дом? — иронично спросили его.
— В Риме только Колизей, — серьезным тоном заявил МихНик, вызвав взрыв смеха…
— Через неделю все будет готово, — уверили нас.
— Ну, вот. Сколько времени сэкономили, — радовался наш спонсор…

Похоже, не только я впервые летел самолетом иностранной авиакомпании. Конечно же, масса впечатлений. Бортпроводницы, не говорящие по-русски. Уравновешенная публика, неспешно рассаживающаяся по местам. Никто не тащил в салон гигантских баулов, расталкивая ими впереди идущих. Словом, не было той оголтелости, присущей толпе отечественных туристов, осваивающих европы.
— Какой-то «трон», — с интересом прочел МихНик надпись на кресле перед ним.
— «Пультрона»… Это, Михаил Николаевич, всего лишь «кресло», — пояснил ему.
— Надо же, — удивился он, — Как у царей.
— Это у царей, как у итальянцев, — уточнил я, — Пристегнитесь к вашему трону, господа — взлетаем! — неожиданно вызвал радостное оживление в салоне.
Оказалось, и здесь немало русскоязычных.
Полет до Милана прошел в разговорах. МихНик развлекал Светлану. Я лишь поддакивал, не понимая, порой, о чем говорят молодые люди. Ох уж этот молодежный сленг. Это, как пресловутая «пультрона» — утилитарная вещь, а непонятно, загадочно, красиво…

Аэровокзал Милана поразил габаритами. Паспортный контроль, таможня, а дальше лабиринт переходов, в которых без знания языка легко заблудиться, и длинная-предлинная движущаяся дорожка, быстро доставившая нас в один из залов местных авиалиний.
Без проблем зарегистрировались на рейс до Венеции, отыскали свободные места в зале ожидания и бросились звонить — мы с МихНиком в Москву, а Светлана в Пьомбино…
Ну и рейс — не успели взлететь, выпить предложенные напитки, объявили посадку. После перелета Москва-Милан рейс до Венеции показался поездкой из дома в аэропорт (по времени, разумеется).
Незнакомым оказался и венецианский аэропорт Марко Поло — от самолета нас привезли к зданию нового аэровокзала. Мы получили багаж и шли куда-то по длинному коридору, а впереди нас поджидала группа карабинеров, образовавших цепочку. Первые пассажиры нашего рейса беспрепятственно прошли сквозь это сито, но вот подошла наша очередь.
— Прэго! — вдруг остановили меня, показывая, чтобы прошел в открытую дверь направо. Я оставил, было, чемодан-тележку дочери, но карабинер знаками показал, что ее надо взять с собой.
Светлана что-то спросила, но ее со мной не пустили.
— Мио традутторэ, — показал на нее карабинеру. Пустили.
— Он хочет, чтоб ты открыл чемодан — перевела она команду. Поднял увесистый чемодан-тележку на стол для досмотра и открыл замок.
— Подними эти вещи и достань под ними банку, — получил очередную команду.
— Что за банка? — спросил у Светланы.
Но она уже сама достала ее из чемодана и стала бурно объясняться с карабинерами. Банку понюхала собачка и отвернулась. Наконец, ее открыли. Карабинер осторожно принюхался к содержимому и рассмеялся.
— Скузи, синьори, — вежливо поклонился он нам, карабинеры вышли, и мы остались вдвоем.
Тут же заглянул испуганный МихНик:
— Что тут у вас?
— Да вот, задержали с наркотиками, — смеялась Светлана, — А я никак не могла вспомнить, как по-итальянски «семена укропа». Предложила понюхать, а он собачке предложил. Та хоть и определила, что не наркотик, но тоже не говорит по-итальянски. Пришлось ему самому нюхать.
Когда, собрав вещи, вышли, карабинеров с собачками уже не было.
— Похоже, информацию о нашем укропе передали из Милана, — сказала дочь, — Нас уже ждали.
— Похоже, — согласились мы с МихНиком…

А у выхода нас уже заждался Маттео.
— Довэ туа маккина спортива? — спросил его, когда попали на стоянку.
— Прэго, — показал он на «Фольксваген Гольф» Серджо.
— В ту бы мы не поместились, — дополнила Светлана…
А вот и знакомая до слез гостиница «Алла Торрэ». На посту все тот же пожилой администратор, который три года назад помог пообщаться с Марией, будущей свекровью дочери.
— Квэста синьора э миа филья, — показал ему на Светлану.
— О-о-о! — радостно рассмеялся он, и они с дочерью затарахтели на всю гостиницу.
— Ну, все. Завтра заеду за вами в девять, — объявила Светланка и отчалила.
Мы же поднялись в наш номер и допоздна смотрели какой-то неплохой футбольный матч с итальянским комментатором.
— Я его уже понимаю, — сказал к концу матча МихНик, и мы рассмеялись, осознавая, что это невозможно в принципе…
— Дуэ капучини? — узнали меня и в ресторанчике.
— Си, э дуэ ти, пер фаворэ, — показал на МихНика — любителя чая…
До приезда дочери успели пройтись вдоль крепостной стены, тянувшейся прямо от отеля. МихНик, биолог по образованию, был в восторге, угодив в чащобу гигантских деревьев, устроившихся между стеной и рвом, заполненным водой.
— Да им не меньше пятисот лет! — не мог он сдержать распиравших его чувств.
С трудом оторвал его от какой-то клумбочки с диковинными цветами. Он произносил их латинские названия и едва ни плакал от умиления.
Но, увы, дело есть дело. Пообещав вернуться, утащил его к «Алла Торрэ». На стоянке нас уже ждала Светланка.
— А где же твоя «маккина спортива»? — спросил дочь.
— Вот, — показала она на новенький «Фиат Пунто», — Ту пришлось сдать. Она не отвечала требованиям Евро-3.
«Бедная машинка», — подумал я, — «У нас бы ответила».

— Буон джорно, синьор Зарецки. Коме ва? — приветствовал меня новоиспеченный директор Дарио Тончелли.
— Джорно, синьор Тончелли. Бенэ, грацие. Анке лэи? — ответил ему.
— Анатолий парло литальяно?! — восторженно удивился Дарио.
— Зэтс ол, — ответил по-английски, и оба рассмеялись.
А Дарио уже пригласил фотографа и тот запечатлел исторический момент нашей встречи у прекрасных стендов переговорной комнаты фирмы «Бретон»…
— Все-таки, почему не пошел тот прекрасный проект для управления делами президента? — перевел Паоло вопрос Дарио.
— Тайны Мадридского Двора, — кратко ответил ему, отсекая возможность надолго утонуть в прошлом, — У нас есть предложения, как реализовать проект опираясь лишь на «Бретон». А послезавтра мы едем в Рим на переговоры с потенциальными партнерами… Сегодня хотелось бы обсудить наши предложения, — обозначил я тему переговоров.
Итак, мы располагали лизинговой компанией, способной приобрести для нас оборудование «Бретон». Наш партнер, «СК Модуль», готов построить в долг быстровозводимые здания «Астрон». Но не было средств на вспомогательное оборудование, да и вся схема рассыпалась без страхования рисков в международной компании «Альянс».
Нам предстояло убедить «Бретон» продать лизинговой компании не просто оборудование, а завод «под ключ», а также стать партнером в совместном российско-итальянском предприятии. Только в этом случае наш проект мог стать реальностью.
— Но «Бретон» не делает заводов «под ключ». У нас нет таких возможностей, тем более в России, — возразил Дарио.
— Вы и свое оборудование делаете не полностью от и до. У вас есть партнеры, которые исполняют ваши заказы… В нашем случае вы закажете цеха и все остальное компании «ПетроПроект». И мы сделаем это по вашим условиям, — объяснил ему.
— Зачем такие сложности? — не понял Дарио-экономист.
— С тем, чтобы объектом лизинга стал завод, а не только оборудование. Это существенно повышает эффективность проекта. Бизнес-план на английском языке мы передали Паоло.
— Посмотрим, — согласился он, — Вы упомянули «Астрон». Мы работали с этой компанией. Если не возражаете, мы пригласим на завтра ее представителя.
— Не возражаю, — согласился с ним.
— Вы предлагаете долю в совместном предприятии. Какую и зачем? «Бретон» не может стать конкурентом своим клиентам во всем мире. Это прецедент, — продолжил Дарио-директор.
— Доля условная — десять процентов. При уставном капитале в десять тысяч долларов это всего тысяча. Вместе с тем, такой процент дает существенные льготы предприятиям с иностранным капиталом. Информация также у Паоло… Кроме того, в России страховая компания «Альянс» работает только с такими предприятиями.
— У нас в Кастэльфранко есть филиал «Альянса». Мы пригласим их представителя.
— Согласен… Кстати, есть и еще один плюс сотрудничества. У вас будет реальный стимул оснащать наше совместное предприятие самым современным оборудованием, потому что оно будет чуточку вашим, — вызвал я одобрительный смех присутствующих.

Мы еще долго обсуждали детали. Было понятно, что наши предложения восприняты и не вызвали отторжения. Но вот подоспело обеденное время, и мы оказались в знакомой столовой «Бретон».
На раздаче нас встретил улыбающийся повар с очень уж знакомой физиономией. Не успел сообразить, что тот спрашивает, бурно жестикулируя поварешкой, раздался смех дочери.
— Да это же Марчелло, папугай!.. Спрашивает, что нам положить.
А президент уже передал поварешку настоящему повару, снял колпак и куртку и вышел к нам.
— Спрашивает, понравилась шутка?
— Скажи, очень. Впервые видел такого энергичного повара.
— Он сказал, впервые видит такого оптимиста, как ты, — перевела дочь.
— Скажи, творческие люди не могут быть иными.
— Сказал, согласен с тобой и пригласил на обед.
И вскоре бессменный президент фирмы «Бретон» с тарелочкой каши присел за наш гостевой стол.
— Вот такая теперь моя пища. А вы угощайтесь, не обращайте внимания на старика, — перевела Светлана.
Вскоре, как обычно, пошли разговоры на космические темы, и вдруг:
— Президент Ельцин обещал ему звание академика и обманул, — перевела Светлана.
— Президент Ельцин обещал благополучие всем народам России, а закончил расстрелом Парламента и чеченской войной, — ответил ему.
— Мы видели по «тиви». Это ужасно, — подтвердил Марчелло, — Надеюсь, Путин умней, — добавил он.
— Представится возможность, спрошу его, почему президенты не держат обещаний, — рассмешил я Марчелло…
После обеда Паоло повез нас в Верону. «Санта Маргарита» поразила МихНика.
— Это такой завод мы собираемся строить?! — ужаснулся он.
— Больше и лучше, — «успокоил» его.
— Ничего себе! — оценил он, наконец, масштабы наших замыслов.
— Анатолий, инженер занят. Ты покажи Михаилу сам. Я вижу, ты все знаешь, — предложил Паоло. Так мы и поступили…

— Давайте, я вас «поужинаю» и поеду домой, — предложила Светлана, когда вернулись в Кастэльфранко.
После ужина мы долго бродили вдоль крепостной стены, и только наступившая ночь оторвала ботаника от прекрасной флоры этих мест.
— Представляешь, Афанасич, у нас эти, — назвал он на латыни очередной цветок, — мелкие-мелкие, а здесь — гиганты! Да еще пахнут! — восторгался типичный фанатик.
— Еще бы! Это их Родина. Здесь они живут, а у нас выживают, — соглашался с ним, а меня уже тащили к очередной травинке, которая почему-то пушистая…
А ночью снова футбол под истерическую трель комментатора. Покой нам только снится…

Прямо с утра получили комплект чертежей цехов эталонного предприятия.
— Наши специалисты всю ночь работали, — с гордостью объявил Дарио.
— Передайте им нашу благодарность, — попросил его, — А где же знаменитые ванны для упрочнения плит? — не обнаружил я самого интересного участка.
— Марчелло от них отказался. Придумал другой способ. Оформляем очередной патент, — сообщил Дарио-директор.
— Посмотрел ваш бизнес-план. Впечатляет. Особенно себестоимость, — дополнил его Дарио-экономист.
— Да и законодательство на уровне. С вами можно сотрудничать, — заключил Дарио-юрист…
Из приглашенных первым прибыл представитель компании «Астрон». Тут же выложил кучу проспектов, которые уже видел у Константина. Рассказал о строительстве стадиона в Киеве, и в заключение получил от Дарио комплект планировок для проектирования конкретных зданий. Расстались в надежде на сотрудничество.
Представитель «Альянса» лишь подтвердил мою информацию. Впрочем, большего от него и не требовалось.
Съездили на «Аглобагин». Нас встретили, как давних знакомых.
— Это именно то, что нужно! — восторгался наш ботаник.
Масла в огонь подлил Паоло:
— Марчелло готов подарить такой комплект любой российской фирме, которая будет первой в России, — выдал он.
— Считайте, мы первые! — тут же заявил МихНик.
— Вы пока не предприятие. Вот запустите производство, тогда будет видно.
— Любое? — спросил я Паоло.
— Любое, но с нашим оборудованием, — подтвердил тот.
«Вот она, наша цель!» — мысленно ухватился за рациональную идею…

Вернувшись, тепло распрощались с владельцами и руководством «Бретон» и отправились в Пьомбино. Там нас ждало теплое застолье и разговоры. Уже поздним вечером Маттео и Светлана отвезли нас в Кастэльфранко.
И снова бесконечный футбол почти до утра.
— Ничего. С завтрашнего дня у нас римские каникулы. Отдохнем, наконец, — решили мы с МихНиком…
Дорога до Рима не запомнилась вовсе — попросту проспал.
— Папугай, просыпайся, а то уедем в Неаполь, — разбудила Светлана.
И вот уже знакомый римский вокзал «Термини». Пятнадцать минут ходьбы, и не менее знакомая гостиница «Ницца». Римские каникулы начались.
Мы отправились по выверенному маршруту. И первое, что поразило — наличие песка на всех улицах. Его было немного, но в наш первый приезд его не было вовсе на чистеньких улицах Рима. Особенно заметны были «капли» песка на лаковом покрытии стоявших у тротуаров машин — словно все они вдруг попали под песчаный дождь.
«Много дней дует знойный сирокко», — всплыла откуда-то песня из далекой юности и надолго застряла в голове. Было жарко, но отнюдь не знойно. Да и сирокко не дул. Позже выяснилось, что сирокко все же дул, но лишь накануне нашего приезда.
Мы осмотрели традиционный набор античных памятников Вечного города, и первый вечер завершили в небольшом ресторанчике.
Не знаю, как МихНик, но в тот вечер я даже не включал телевизора и, наконец, неплохо выспался. Каникулы все-таки…

Прямо с утра отправились на Виа Дель Корсо. Нас встретила Вероника.
— Граф ждет вас, господа, — церемонно объявила секретарь-переводчица, взяла меня под руку и повела на дворцовую лестницу, демонстративно игнорируя Светлану с МихНиком, — Что это за тип с вами? — шепотом спросила она.
— Вовсе не тип. Это Михаил, мой давний партнер.
— Ему обязательно сюда приезжать? Мы с вами не шутки шутим.
— Лишних людей я с собой не вожу.
— Вы в нем уверены?
— Как в самом себе.
— Вы самонадеяны.
— Не больше, чем вы.
Андреа встретил нас по-родственному — обнял и трижды поцеловал меня и Светлану, подал руку МихНику, и я его представил.
После обмена любезностями вручил ему наш скромный подарок — две бутылки настоящей русской водки. Андреа ликовал.
Наконец расселись за столом, и я передал ему послание Громова. Покрутив в руках, граф отдал его Веронике, и та стала переводить документ, поминутно оглядываясь на Свету.
Дочь, разумеется, уже знала текст почти наизусть и вначале делала вид, что ее это не касается. Но заметив, что Андреа тоже поглядывает на нее, стала кивать в знак согласия.
Когда послание было благополучно усвоено, передал весь пакет документов.
— Ого! Это тоже переводить? — спросила Вероника.
— На досуге, — успокоил ее и кратко осветил содержание материалов…

И вот я положил перед графом письмо представителя президента, подтверждающее мои полномочия вести переговоры от имени государства.
Вероника, пробежав текст глазами, вдруг посмотрела на меня с удивлением, смешанным со страхом. Собравшись, затараторила по-итальянски, глядя уже не на Андреа, а на Светлану.
Но текст кончился и возникла гнетущая тишина, внезапно нарушенная Вероникой:
— Анатолий, пусть Светлана покажет Михаилу наш дворец. Ему будет интересно.
Понятно, что граф не хотел обсуждать личное при посторонних, но заметив, что встала дочь, жестом остановил ее и что-то строгим тоном сказал Веронике.
Та недовольно фыркнула и манерно поднялась:
— Пойдемте, Михаил, а то со Светланой вы здесь обязательно заблудитесь, — прошипела она.
Мы остались втроем, словно заговорщики, владеющие Великой тайной. Собственно, так оно и было.
Андреа смотрел мне в глаза, тепло и доброжелательно, словно близкому родственнику. И я не отводил взора, а постарался передать то, что действительно чувствовал к этому человеку с удивительной судьбой его предков.
— Мне надо время, чтоб написать письма. Я хотел бы сделать это у себя, а не здесь. Мне не хотелось, чтоб письма читала Вероника, — перевела Светлана слова графа.
— Мы уезжаем завтра, во второй половине дня. Вы успеете? — спросил его.
— О! Черто! — понял я без перевода, — Я попрошу Веронику показать вам Рим, — перевела Светлана.
— Спасибо, конечно, но мы уже неплохо ориентируемся, — поблагодарил его.
— Это не то, — рассмеялся Андреа, — Пока она с вами, не будет мешать мне.
— Договорились, — переглянулись все трое.
И еще минут пять-десять Андреа говорил с дочерью без перевода.
— Я тебе потом расскажу, — сказала она.
Договорить они, похоже, не успели — внезапно, без стука, стремительно влетела Вероника, а за ней запыхавшийся МихНик. Все тут же поднялись и стали прощаться.
Андреа строгим тоном что-то сказал Веронике. Та фыркнула, сердито буркнула:
— Пойдемте! — и вылетела из переговорной комнаты.
Выходя вслед за ней, на секунду обернулся. Заметив это, Андреа улыбнулся и махнул мне рукой. Я ответил…

На улице Вероника подхватила МихНика под руку, и они быстрым шагом пошли по Виа Дель Корсо. Мы со Светланой поспешили следом. Но вскоре свернули на Виа делла Кроче и довольно быстро вышли к площади Испании.
А вот и знаменитая лестница, но не она привлекла внимание нашего ботаника. Разумеется, первым делом он бросился к цветочным клумбам. Несмотря на послеполуденное время, жара на открытом месте не угнетала, а воздух был наполнен нежными ароматами цветения, словно в вечерние часы.
— Пойдемте! — с трудом утащила нас Вероника в раскаленные каменные джунгли Вечного города.
Мы долго шли какими-то закоулками, но вот свернули за угол, и перед нами во всей красе предстал величественный Пантеон. Здание завораживало. Оно не казалось громоздким и не давило на окружение. Трудно даже представить, что в тот момент на нас смотрели два тысячелетия человеческой истории.
И зачем только прочел накануне поездки всю эту галиматью «ученого математика» Фоменко, утверждавшего, что даже во времена Петрарки не было в Риме никакого Колизея, Пантеона и иже с ними. Все они, якобы, воздвигнуты гораздо позже. Полный бред теоретика, сосчитавшего какие-то циферки.
Мы вошли в это святилище языческих богов, и замерли в восторге. Приятная прохлада и таинственный полумрак в здании без окон… Кстати, и без крыши тоже. Свет проникал через сквозное отверстие в куполе и рассеивался в громадном зале.
— Как ни странно, но даже при ливне сюда не попадает ни капли, а зимой здесь тепло, хотя и нет никакого отопления, — проинформировала Вероника, — Удивительное сооружение, — добавила она, и я мысленно согласился, хотя и верилось с трудом.
Было много посетителей, но всем хватало места, а камень глушил звуки толпы. Казалось, здесь можно говорить с Вечностью, и она тебя услышит…
Услышала… В толпе вдруг почудилось какое-то движение, и прямо перед нами возникли странные люди в одинаковых темных плащах. Образовав полукруг у какой-то ниши, они, как по команде сбросили плащи, скрывавшие полувоенную одежду по моде средних веков. А в центр полукруга вышел их главный, торс которого, словно бронежилет, защищали отливающие золотым блеском рыцарские латы. Кто-то из соратников подал ему огромный обнаженный меч, благородно сверкнувший при тусклом храмовом освещении.
Современный рыцарь ловко отсалютовал мечом предмету поклонения. На мгновение все застыли, затем круто развернулись и разошлись.
Чуть позже увидел, как участники действа разоблачались, словно артисты, складывая свои грозные атрибуты в обычные спортивные сумки. Без своего экзотического одеяния они выглядели, как все вокруг.
Уже вечером, включив телевизор, неожиданно увидел древний Пантеон и этих людей, салютующих, очевидно, гробнице их предка. Жаль, что Светланы не было в номере, и я так и не узнал, что за люди возникли на мгновение из далекого прошлого и снова вернулись в Вечность…

Лишь через час мы вышли из приятной прохлады античного сооружения прямо в жаркий Рим, и Вероника заторопилась. Уговорившись о времени завтрашней встречи, разошлись без сожаления.
Мы шли втроем, куда глаза глядят, выбирая тенистые улицы, и вдруг невероятным образом вышли к Фонтану Ди Трэви. Но если осенью мы только любовались его художественными достоинствами, сохраняя дистанцию, то в этот июньский день сразу ринулись в оазис, куда временами долетали мельчайшие брызги водяных струй, охлаждая раскаленный воздух.
День клонился к вечеру, а уходить не хотелось. Ушли лишь когда обнаружили, что обгорели на ярком солнышке…
Лишь вечером спросил у дочери, о чем они говорили с Андреа, пока ни ворвалась Вероника.
— Знаешь, папугай, не такая уж сладкая жизнь у этих графьев.
— А то!
— Ни бабушку, ни дедушку он не знал. А для матери это скорбные воспоминания. Потому и прятала документы в сейфе, и никогда не отпирала… У его отца дела не шли. Умер рано, оставил одни долги. Сохранили только дом, где мы были. Так что Андреа пришлось пахать, как Карлсону.
— Да уж, как Карлсону, — рассмеялся я.
— А кому у них работать, — не поняла юмора дочь, — Мать и сестра никогда не работали. А он единственный мужчина… Сказал, не заметил, как время пролетело. Мать умерла еще не старой… А сестра так и не вышла замуж. Да и Андреа холостяк. А тут эта Вероника со своим восьмидесятилетним мужем. Сама из Одессы. А за того вышла, когда ему шестьдесят было. Он у Андреа работал. Так и познакомились… В общем, намекнул, что та рвется в графини.
— Заметно.
— Еще как! Я сразу догадалась, что они любовники.
— Ну, ты даешь!
— Вот посмотришь, папугай… А тут еще эта Вера. Он так и не знает, где они познакомились. А когда начал искать помощи в России, обе тут же стали рекомендовать людей. А те только деньги тянут, а все без сдвигов.
— Мошенники.
— Скорей всего. А ты его сегодня удивил, папугай. Сказал, передай отцу, если организует встречу, поможет тебе с предприятием… Я так и не успела ему толком рассказать. Эта овца ворвалась.
— Ладно, может, завтра удастся.

В назначенное время мы подошли к дворцу на Виа Дель Корсо. Нас не ждали, а телефонные трубки никто не брал. Прошел час, пошел второй.
— Еще полчаса и уходим, — озвучил свое решение, не зная, что и думать. Коллеги лишь расстроенно молчали.
Собирались, было, уходить, когда подрулил мотороллер, на котором восседала сладкая парочка.
— А мы немножко задержались, — как ни в чем ни бывало пропела Вероника.
Андреа куда-то укатил, а мы вошли, наконец, во дворец и прошли в переговорную комнату.
— Вчера попробовали с Андреа ваш подарок, и не смогли остановиться. Обе бутылки прикончили. Тем белее, Роберто заходил. Он теперь депутат Лацио — большой человек, — разговорилась с похмелья Вероника.
Появился какой-то помятый Андреа и принялся пить воду. И в это время зазвонил телефон.
— Не волнуйся, Вера. Сейчас что-нибудь сделаем. Перезвони через полчаса, — положила трубку Вероника, — Вот дела, Анатолий!.. Нашу Веру не пускают в Италию… Она же пенсионерка. Родственников здесь нет. Захочет остаться, не выгонишь.
Она переговорила с Андреа. Тот куда-то позвонил.
— Ну, все. Сейчас министр позвонит послу в Москве, и дело в шляпе.
Перезвонила Вера Тимофеевна.
— Все в порядке, Вера. Иди оформляйся. Андреа договорился. Чао! — повесила она трубку.

— Папугай, письма у меня. Можно уходить, — незаметно сообщила Светлана.
— Понял.
Мы поднялись и стали прощаться. Андреа проводил нас, после чего выяснилось, что Вероника продолжит прерванную вчера экскурсию. Спорить было бесполезно.
Мы сели в автобус, и он в полчаса доставил нас на Пьяцца Сан Пьетро. Пока ехали, Вероника, как заправский гид, демонстрировала медленно проплывающие за окнами римские достопримечательности: обмелевший Тибр, стайки пиний на холмах и, наконец, Замок Ангелов.
— Надо же! Все, как в фильме «Римские каникулы», — восторгался МихНик, — Никогда не думал, что увижу все это живьем.
— У нас свои римские каникулы, — напомнил ему, — Жаль, что уже кончаются.
С нашим гидом мы детально осмотрели Собор Святого Петра, а у выхода обнаружили очередь желающих попасть на купол Собора. Людей было немного — доступ уже прекратили, но только не для Вероники. Нас пропустили.
И вот лифт доставил нас к основанию купола. Выше можно только пешим ходом. Не думал, что одолеть триста с лишним ступеней окажется не просто. Пару раз пришлось отдохнуть. На свинцовых ногах вышли, наконец, на смотровую площадку.
Какая красота! Жаль, не было бинокля. Весь Ватикан и значительная часть Рима — как на ладони. Но пора уходить.
Спустившись, попали на почту Ватикана. Отправили по открытке, кому хотели.
Что ж, экскурсия оказалась памятной.
А для закрепления, Вероника купила и подарила нам по книжке «Достопримечательности Рима» на итальянском языке.
У остановки метро мы расстались.
А уже через два часа поезд «Неаполь-Венеция» подобрал нас, чтобы вернуть в исходную точку нашего римского путешествия.

 

Глава 13. Город Солнца

Яркое субботнее утро под голубым июньским небом Италии мы встретили на пути к железнодорожной станции «Кастэльфранко Венето».

Неспешным шагом до нее можно добраться минут за пятнадцать, но только не с ботаником.
— Это чудо какое-то! Ну, ты посмотри, Афанасич, как они замечательно сочетаются! — останавливал меня МихНик, предлагая полюбоваться чьим-то цветущим палисадником.
— Кто сочетается? — спрашивал его.
И он терпеливо показывал каждый цветочек, кустик или деревце, непременно называя их латинские названия. Лишь однажды сплоховал.
— Надо же, выскочило из головы, — расстроился он.
— Не переживай ты так, Михаил Николаевич. У меня тоже иной раз выскакивает… Матрикария инодора? — выдал я единственное латинское название, которое помнил еще с детских лет.
— Ха-ха-ха, — рассмеялся тот, — Какая же это матрикария?.. Кстати, ты хоть знаешь, что это такое?
— Конечно. Ромашка без запаха, то есть ромашка обыкновенная или полевая.
— Точно. Откуда это, Афанасич? — удивленно посмотрел он, ожидая ответа.
— Да жили у нас на квартире две девушки — студентки-заочницы сельхозинститута. Целыми днями зубрили эту галиматью. А мы в школе только-только ботанику начали изучать. Тогда с десяток таких названий запоминал без всякого напряга, а потом на уроке донимал нашу ботаничку. Только она разберется, я ей очередную партию подбрасывал. А это название, похоже, запомнил навсегда.

Так, за разговорами, едва ни опоздали на электричку до Венеции. Подбежали к этому невиданному доселе двухэтажному монстру, а двери уже закрыты. Обидно до слез — Светланка наверняка уже ждет, как договорились. Хорошо, нажал на какую-то красную кнопочку, и двери внезапно открылись…
В Пьомбино к нам подсела дочь — наш гид и переводчик.
— Представляешь, чуть ни опоздали, — поделился с ней, — Уже двери закрыли. Если бы ни догадался на кнопочку нажать, так бы и остались на платформе.
— Да она их и не открывала, — не удивилась Светлана, — Я сама когда-то так чуть, было, ни попалась. Мне выходить, а их не открывают.
Мы перешли на второй этаж, благо, свободных мест достаточно, и теперь любовались видами ухоженной земли.
А вот и конечная станция нашего маршрута — «Санта Лючия». И новые восторги нашего ботаника. Минут сорок мы изучали диковинные растения привокзальной площади, не в силах оторвать его от ее многочисленных клумбочек и рабаток…
Туристические тропы Венеции хороши лишь тем, что, придерживаясь их, никогда не заблудишься. Но «ветеранов» они раздражают. Усиленное эхом узеньких улочек несносное шарканье множества ног многочисленных попутчиков, и навязчивое ощущение, что находишься в колонне демонстрантов, из которой не вырваться, и остается лишь покорно брести, куда выведут.
Решительно свернув в сторону, мы пошли своим путем. И не пожалели. К мосту Риальто через Гранд канал вышли откуда-то сбоку. Пришлось обходить какое-то частное владение за высоким забором. Но был виден чудесный садик, и пятнадцать минут драгоценного времени были отданы на его изучение.
На площадь Сан Марко тоже попали не как обычно. Но отстояв длинную очередь на солнцепеке, вошли, наконец, в Собор Святого Марка. Вот только после римского Собора Святого Петра его интерьер уже не производил впечатления. Но здесь было прохладно, и мы с удовольствием задержались.
Выйдя из собора, первым делом направились к воде.
— Искупаться бы, — мечтательно произнес МихНик, — А то побывать у моря и не искупаться, дикость какая-то.
— Дикость, — согласился с ним, — Интересно, а пляжи здесь есть?
— Есть, — подключилась Светланка, — На острове Лидо, где венецианские кинофестивали.
— Интересно. А где это? — спросил МихНик, — Доплетемся?
— Да вон там, — показала дочь куда-то на горизонт, где виднелись узкая полоска суши с грудой многоэтажных домов, — Но туда не доплетешься. Полчаса катером и минут двадцать пешком.
— Поехали? — оживился МихНик.
— Поехали, — дружно согласились с ним.
Морская прогулка понравилась, но двадцать минут по жаре не одолели — передохнули в небольшом кафе, где работал кондиционер.

И вот мы на почти пустынном песчаном пляже, а перед нами до горизонта — Адриатическое море.
— А где же люди? — удивились мы с МихНиком.
— Не сезон, — ответила Светланка.
— Не сезон?!
— Ну, да. Вода еще холодная, не прогрелась.
Потрогали воду. Вполне нормальная вода. А по берегу ходили группки пожилых людей с полиэтиленовыми пакетами и что-то собирали в полосе прибоя.
— Похоже, мидии, — разглядел МихНик.
— Зачем они им? — удивился я.
— Есть, — ответила Светлана.
Раздевшись, рискнул войти в воду. Нырнул, проплыл, и холодный озноб мгновенно отступил.
— Нормальная водичка! В Туапсе была холодней! Давайте сюда! — крикнул заранее съежившимся фигурам на берегу.
Наконец, решился МихНик, а за ним Светлана.
— Действительно, нормальная, — согласились они со мной…

На обратном пути заехали в Пьомбино.
— Едем к дедушке, — объявил Маттео.
— Может, я поеду в гостиницу, — смутился МихНик, — Неудобно.
— Какая гостиница! — возмутилась Мария, — Нас ждут.
И вот мы на ферме дедушки Маттео. Раздолье для нашего биолога. Мы осмотрели все, до мельчайших деталей. Сады и виноградники, кукурузные поля и небольшие огородики для зелени, коровники и, наконец, два огромных сарая, где хранилась многочисленная техника для полевых работ.
— Какой чудесный измельчитель! — обрадовался МихНик неожиданной находке, — Уже год ищу, но ничего подобного так и не нашел.
— О! Силосная башня! — удивился он надувному сооружению, в котором хранились остатки силосной массы.
— Силос-силос, — подтвердил Марио, с удовлетворением следивший за нашими восторгами.
— А у нас силос зарывают в земляные траншеи, — развеселил я его.
— Не может быть! Ты что-то путаешь, Анатолий, — возразил он.
— Ничего не путаю. Сам на тракторе трамбовал силосную массу, — вызвал у него очередной приступ смеха.
Пришлось обратиться к авторитету дедушки.
— Сказал, они сами так делали силос после войны, — перевела нам Светлана, уже овладевшая падуанским диалектом — единственным языком дедушки.
— Скузи, Анатолий, — пожал руку Марио, признавая мою правоту…
— Какая чудесная ферма! — восторгался МихНик на пути в Кастэльфранко…
В воскресенье мы втроем вернулись в Москву, и каникулы дочери продолжились еще на пару недель.

Лишь в Москве я увидел послания графа к Пуликовскому и Громову. Изящные конверты с вензелями, бумага с водяными знаками и миниатюрная рельефная печать с фамильным гербом Ригвардати Ди Кастельфранко.
Оба конверта не запечатаны. Светлана тут же засела за перевод. Но меня волновало другое.
— Светик, а письмо Путину?
— Не успел. Сказал, если бы мы задержали Веронику еще на полчаса… А так он ждет реакции на эти послания.
Едва перевод был сделан, прочел. Что ж, информации достаточно. В письме приведены все цифры, которые голословно озвучивал Пуликовскому. А письмо — это документ с подписью и графской печатью.
К Пуликовскому отправился, заучив перевод наизусть.
— Мило, — повертел тот послание, — А как я его прочитаю?
— А у вас разве нет переводчиков?
— Ну, ты даешь! Кто же такие письма доверяет переводчикам? — удивил меня «Костя».
— Давайте, попробую, — предложил ему.
— Ну, попробуй, — протянул он письмо.
Моя домашняя заготовка произвела должный эффект.
— Все! Бегу к Путину, — мгновенно решил представитель президента, — Только, как ему переведу?
— А что, у него тоже с переводчиками швах?
— Слушай, не задавай глупых вопросов. Вот тебе бумага и ручка — пиши.
— Давайте, наберу на компьютере. Распечатаете.
— Да ты что! Пиши!
И я почти слово в слово записал ему перевод дочери. То была моя последняя встреча с представителем президента. Кто знает, почему…

С Громовым решил не развлекаться. Его послание для Андреа мне передал Теплинский. А потому ответ графа губернатору вместе с отпечатанным переводом отдал Виталию Ивановичу.
Оставалось лишь запастись терпением и ждать его реакции…
Неожиданно объявился Колескин.
— Слушайте, Анатолий Афанасьевич, есть такой шанс заработать!
— В МММ, у которого нет проблем?
— Да нет. Тут есть тетка из Сибири.
— Утомил ты меня с этими тетками, Николай. Хорошо, хоть ни бабка. Кстати, намылилась в Италию. При мне звонила графу. Ее туда не пускали.
— Интересно. Попробую разузнать… А тетка непростая — доктор медицинских наук.
— Да ты что?! А мы-то, каким боком?
— Да есть у нее кое-что. Надо продать.
— Наркотики или яды?
— Ну, что вы, Анатолий Афанасьевич, это продать не проблема. В общем, ей нужна фирма. У нас она есть. А остальное она расскажет. Завтра в девять ноль-ноль встреча.
Этого мне только не хватало.

Женщина от Колескина оставила приятное впечатление: грамотная речь, правильная постановка вопросов, умение слушать собеседника, — выдавали в ней или мошенницу высокой пробы, или действительно ученого медика.
Для начала она рассказала историю своей жизни. Ее бабушка — известная в Красноярском крае целительница. Она знала тысячи рецептов от многих болезней. В последние годы своей жизни в основе многих самодельных лекарств она применяла кедровое масло и другие вытяжки этого удивительного дерева.
— Наш кедр лечит от всех болезней, — часто повторяла она внучке, и та с интересом помогала ей, постигая азы целительства.
Но внучка выросла и окончила школу.
— Поступай в медицинский, — посоветовала бабушка, — Но не забывай, чем мы тут с тобой занимались.
— Ну, а потом институт, аспирантура, защита кандидатской, докторской. Работа. Все бы ничего, а тут эта перестройка. Наука побоку. Вместо врачей шарлатаны. А наша зарплата — жалкая подачка… А тут бабушка звонит.
Приезжай, говорит, мне осталось меньше года. Пора тебе заняться нашим кедром… Ну, я все бросила. Через три месяца бабушка умерла… Хорошо, успела передать все свои записи и все запасы. Полгода во всем разбиралась. Вернулась в Москву. Как-то надо жить. Вот и решила продать кедровое масло. А как? Я не торговка, а медик. Пробую, а вокруг одни шарлатаны.
— Это точно, — подтвердил я.
— Хорошо, на Николая попала. Он и посоветовал с вами поговорить.
— Да я немного не по этой части. Одно время, правда, занимался немного. Всю Среднюю Азию снабдил бритвенными лезвиями и некоторыми лекарствами. Пробовал организовать поставки лекарственных трав из Киргизии на одну из московских фабрик медпрепаратов. Вот и весь мой опыт.
— Это неважно. Важно доверие. Мне кажется, вам можно доверять.
— Спасибо… Личный вопрос, как к врачу, можно? — забросил я удочку. Так, на всякий случай.
Получив согласие, изложил симптомы недомогания, которое действительно мучило уже несколько месяцев. И новая знакомая уверенно диагностировала заболевание и выдала лечебные рекомендации. Через неделю симптомы пропали…

И уж совершенно неожиданно позвонил Медведев — человек, о котором уже почти забыл в суматохе дел.
— Анатолий Афанасьевич, хочу познакомить вас с нужными людьми. Вы можете завтра подъехать на «проспект Вернадского» часикам к десяти?
Подъехал.
— Человека зовут Валера. Работник ФСБ. Вращается в высших сферах. Остальное сам расскажет, если захочет. А вы просто отвечайте на его вопросы, — проинструктировал Медведев.
— Что за тень на плетень? — возмутился я, — Знаем мы этих работников.
— Да вы не волнуйтесь — я буду рядом, — «успокоил» он.
И вот мы уселись в какой-то пирожковой в самый уголок, позволявший незаметно наблюдать за всеми, оставаясь в тени.
— Валера, — представился мужчина среднего возраста, одетый, как мелкий пижон.
Молча пожал его руку — зачем представляться, если и так знает. Что-то настораживало при общении со всей этой публикой от ФСБ, навязывающей свою помощь бизнесу.
— Анатолий Афанасьевич, я ознакомился с вашим проектом. Мне он понравился, — начал Валера.
— Обратное меня бы удивило, — не выдержал я.
— Почему?
— А вы не догадываетесь?
— Ладно, проехали. Давайте договариваться. Я обеспечиваю вам все условия и за это хотел бы иметь долю в предприятии. Как вы на это смотрите?
— Никак. Пока с вашей стороны лишь словеса.
— А что вы хотели? Чтоб я вам дал ключ от квартиры, где деньги лежат?
— Да ничего я не хотел. Вы просили о встрече. Ваших предложений пока не услышал. А потому разговор о каких-то долях считаю преждевременным. Вы все?
— Нет… Я все-таки рискну познакомить вас с выдающимся человеком, который решит все ваши проблемы. Но где гарантии, что меня не кинут?
— Слово офицера… Запаса.
— Я вам верю, Анатолий Афанасьевич. В общем, завтра в десять ноль-ноль на «Октябрьском поле» разговор в верхах, — завершили мы разговор в низах…

Встретились, как договаривались. Потом долго шли куда-то пешком.
— Какой человек! — расхваливал Валера своего протеже, — Умница, изобретатель, каких поискать. А какой организатор! Ваши десять миллионов для него семечки — он триллионами считает. Академик, а живет скромно, как мы с вами.
— Еще хуже, — подтвердил я, — Эта перестройка и гласность всех доконала.
— Вот-вот! — подтвердил Медведев.
Наконец, подошли к какой-то занюханной хрущобе и вошли в подъезд, пахнущий кошками. Лифт не работал и пришлось пешком взбираться на самую верхотуру, где проживал академик-альтруист. Что-то екнуло, когда оказалось, что и звонок не работает, и Валера принялся колотить в запертую дверь.
После серии ударов дверь все-таки открылась и на пороге возник Сам, в майке и трусах.
— Извините, я уснул, — покаялся он и исчез, хлопнув дверью. Минут через десять она все же открылась, — Проходите, господа… Пожалуйте, в кабинет. А вы, молодой человек, посидите пока в прихожей.
Судя по всему, молодым человеком был я. «И в такой конуре считают триллионами?! Впрочем, где их еще считать», — размышлял в пыльном предбаннике Великого Человека.
— Проходите! — высунулся, наконец, Валера.
Вошел. В пустой комнате на ободранном кошками диване сидели все трое.
— Садитесь, Анатолий Афанасьевич, — уступил мне место Медведев, — Я постою.
— Зачем стоять? В ногах правды нет. Возьмите стульчик в прихожей, — предложил хозяин.
— Правды нет нигде, а в ногах тем более, — не выдержал я очевидной нелепости суждений.
— Вы правы, молодой человек, — поддержал академик, — Вот я, например. Всю жизнь борюсь с ханжеством и партократией, а толку.
— Толку нет ни в чем. А уж тем более в партократии, — поддержал его в свою очередь.
— Я вижу, молодой человек, вы тоже устали от жизни, как я, — обрадовался ученый.
— Я бы не сказал… «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно», — намеренно оборвал я цитату из классика.
— Вот-вот. Именно так я и предлагаю прожить жизнь. Не понимают! — разволновался тот.
— А кто понимает гения! Одни кошки, — вдруг понесло меня куда-то в сторону.
— О! Вы любите кошек?!
— А кто их не любит? Разве что уборщицы коридоров и дворники.
— О! Как я вас понимаю!
— Спасибо… Может, все-таки перейдем к делу, — решительно прекратил я бессмысленный треп.
— Пожалуй. Плод уже созрел, — согласился Умница.
— И даже перезрел, — буркнул я.
— Держите, — сунул академик самодельную визитку, на которой кроме ФИО, адреса и телефона, прочел какую-то абракадабру: «Академик Академии Солнца».
Где-то это уже было. Ну, конечно же — в знаменитом советском фильме «Весна» был какой-то Институт Солнца… И еще: «Академик Академии общественных движений», — прочел когда-то на новой визитке Гусева, моего товарища по партии Вольского.
— Что за академия такая? — удивленно спросил его тогда.
— А что?.. Сам придумал. Хочешь, тебя приму? А остальных будем принимать по правилам. Шары в урну кидать, черные и белые… А что, Толя, им можно, а нам нет?.. Да мы с тобой в этом деле собаку съели. Чем я ни Ломоносов? Вот взял и придумал академию. А то Академия Тенниса… А общественными движениями никто не занимается. Ну, что, принять?
— Не стоит. Смеяться будут, — отказался тогда, к его огорчению.
Может, зря отказался?.. Вот еще один чудик нашелся.

А Чудик вдруг вскочил с дивана и стремительно покинул комнату.
— Ну, как? — спросил Валера, обращаясь к нам.
— Да вот, — показал я на Академию Солнца.
— Не обращайте внимания. Это для юмора. Ваш Королев тоже раздавал подобные визитки. Секретный человек всегда скрывает место работы. Обычное дело.
— Когда были секреты, визиток не было, — уточнил я.
— Да ладно вам… Сказал, поможет. Это главное, — заключил «фээсбэшник».
Вошел Академик с грудой папок, которые положил на диван рядом со мной.
— Читайте, молодой человек. Рассейте ваши сомнения.
— Все?!
— Почему все? Выборочно. Вы же ученый. А я еще принесу, — снова выскочил он.
— Помогите академику, — предложил приятелям, и они ринулись за ним.
Раскрыл папку и стал просматривать документ за документом, не читая. Запросы в министерства, ответы министров. Снова запросы во все инстанции, ответы инстанций. Письма известным политическим деятелям, их ответы.
Наконец, письма президентам, их ответы. Все четко, аккуратно.
Прочел одно из писем. Прекрасный канцелярит, идеальное оформление. Но тема!
Предлагалось ни много, ни мало — построить закрытый город для проведения эксперимента общечеловеческого значения. Прилагались выкладки стоимости работ. Речь шла именно о триллионах долларов.
Прочел и ответ Путина. Президент соглашался с предложениями, но предлагал автору повременить с началом столь масштабных работ…

В следующей папке хранились описания изобретений и выданные патенты. Посмотрел один из них. Описание, формула изобретения и так далее. Патент защищал изобретение, названное вихревым селектором. В некой полой трубе создавался циклонический вихрь невиданной силы, разделяющий любую физическую материю на составные части — молекулы. Далее, молекулы сортировались, как в сепараторе, и на выходе получали, скажем, чистый кремний, чистую медь и даже чистое золото. И все это с чистотой до десяти девяток после запятой. Полный бред, защищенный патентом!
Но вошли улыбающийся Автор и его бездарные помощники, волокущие кипы подобной галиматьи.
Бросил рассеянный взгляд на предыдущую папку, и меня вдруг осенило — да ведь все эти документы сделаны одной рукой, в одном стиле, причем, и запросы, и ответы. Но какая тщательная работа! Вот только, зачем?
Это не похоже на мошенничество — все слишком грандиозно. Такую работу не сделаешь тяп-ляп. На нее явно ушли годы.
Хотя и видел однажды громадную пачку «золотых сертификатов» на миллиарды долларов. Ею размахивал какой-то армянин, доказывая мне свою состоятельность. И оформлены они были типографским способом. Но это всего лишь один размноженный документ.
А тут… Мошенник по своей природе ленив, хотя и развивает, порой, бурную деятельность. Нет, это явно не мошенник. Тогда, кто же?.. Неужели?..

Я взглянул в ясные глаза счастливого человека, и сомнений не осталось — мне предстояли переговоры с сумасшедшим. Хорошо, если с тихим, а если с буйным?..
Вот только в любом случае нельзя допустить обострение болезни, а для этого требуется одно — подтвердить его гениальность и согласиться на все его условия.
— Посмотрели? — заинтересованно спросил академик.
— Гениально! Какая работа! — искренне ответил ему, зная на собственном опыте, насколько душевнобольные чувствительны к любой фальши.
— Значит, понравилось?
— Разумеется. Не все понятно, конечно, но я пока не академик.
— Ну, это временно… А что непонятно?
— Да вот, вихревой селектор, например. Это, какой силы должен быть циклонический вихрь, чтобы разодрать материю. Откуда брать энергию?
— Зрите в корень, молодой человек! — обрадовался ученый, — Мы берем самую чистую энергию — энергию Солнца. А ее можно черпать и черпать.
— Как в фильме «Весна»? — брякнул я невпопад. Академик нахмурился.
— Там художественный вымысел, а у нас реальность, молодой человек.
— Разумеется. А на выходе у вас порошок, или сплав?
— Порошок, молодой человек. Из него можно формировать все, любую деталь.
— Согласен. А магнитную воду ни пробовали?
— Зачем?
— Есть, например, установка. Стягивает микронные частицы глины так, что не нужны никакие прессы.
— Вот-вот. Мы получали образцы, которые держат восемьсот килограммов на квадратный сантиметр.
— Всего-то?
— Ну, молодой человек, с вами не соскучишься. Это же мировое достижение! Можно из глины делать моторы! Японцы уже начали. А вы, всего-то.
— А три с половиной тонны на квадрат ни хотите ли?
— Где это?!
— Вот! — вынул и подал ему глиняный брусочек от псковского изобретателя.
Академик схватил его и принялся пробовать на зуб. «Буйный», — мелькнуло в голове.
— Не может быть! — взвился расстроенный до глубины души академик.
— Может. И это изобретение тоже ляжет в копилку ваших гениальных идей, — подсластил пилюлю. Угадал. Академик широко улыбнулся, погладил брусочек и нехотя вернул.

— Вы приняты в нашу солнечную систему. Теперь вы — наш человек. Назначаю вас главным конструктором летательных аппаратов Города Солнца, — протянул он руку.
— Благодарю за доверие, шеф. Что я должен делать?
— Сейчас я издам приказ. Вы подпишете. И как только будет сигнал, поедете с семьей в Город Солнца на постоянное место жительства. Там и будете работать. Там не будет денег, но будет все.
— Как при Коммунизме?
— Лучше. Согласны?
— Согласен. Вот еще уговорю жену. А то она из Москвы никуда.
— Договорились. Жду вас с нетерпением.
Слава богу! Мы распрощались и вышли на улицу.

— Ну, Анатолий Афанасьевич, вы молодца! — восторгался Валера, — Где вы так насобачились с академиками говорить?.. Мы с Сережей робеем. А вы!.. Нас он так и не пригласил в свой город. А вас с первого раза!
— Да я с такими академиками в одной палате лежал.
— Где?! — одновременно воскликнули оба попутчика.
— В психиатрическом отделении военного госпиталя.
— Так он, что? — первым очнулся Медведев.
— Типичный шизофреник в стадии обострения. А вы с ним, как с нормальным. Готовьтесь, господа. Как только поступит сигнал, нас ждет Город Солнца в одной палате с академиком.
— Так что, нет никакого вихревого циклона? — продолжил тупить «фээсбэшник» Валера.
— Есть. Но не в полой трубе, а в земной атмосфере.
— Жаль. Очень жаль, — загоревал главный смутьян.
— Еще бы! Просрали Город Солнца Кампанеллы — Коммунизм. А всё ваши «кагэбэшники». А академик по-прежнему живет этим. Эх, вы, — горестно махнул непутевым попутчикам.

 

Глава 14. Баламуты

Лето клонилось к осени, когда позвонил ненавязчивый Медведев:

— Валера хочет реабилитироваться, — сообщил он после взаимных приветствий.
— А я здесь причем? Пусть подаст прошение президенту, — привычно пошутил я.
— Да нет, не в этом смысле. В общем, завтра в десять на «Маяковской». Подъезжайте, Анатолий Афанасьевич.
Подъехал.
— Валера хочет познакомить вас с солидными людьми, — проинформировал Сергей Борисович по пути в очередное кафе, без обильной трапезы в которых подобная публика почему-то не мыслит никаких деловых переговоров, а уж тем более знакомств.
Валера и некий Славик, как нам его представили, уже приступили к процессу поглощения пищи.
— Я на минутку, — предупредил публику, чтобы ускорить мероприятие, от которого не ждал ровным счетом ничего.
— Да мы уже в курсе, Анатолий Афанасьевич. Валера все рассказал, — сообщил Славик.
— Ну, раз рассказал, я пойду? — спросил его.
— Что вы, Анатолий Афанасьевич, вы же только пришли. Сейчас позавтракаем, и я отвезу вас в наш офис к брату. Там и поговорим, — предложил он.
Пришлось согласиться.
Офис строительной компании брата Славика впечатлил основательностью. Всей оравой ввалились в роскошную приемную, а затем и в скромный директорский кабинет.
— Владимир, — представился его хозяин и протянул визитку.
«Гидроспецфундаментстрой. Генеральный директор. Заслуженный строитель России», — с удовлетворением прочел на ней. Что ж, это уже интересно.
Как обычно, выдал свой экспромт об искусственном камне итальянской фирмы «Бретон». Рассказал и о своем видении процесса реализации проекта.
— Все очень интересно, Анатолий Афанасьевич, — подытожил Владимир Михайлович, — Давайте поступим так. Я свяжусь с одним человеком в Германии. Он банкир. Начинал в Казахстане. Создал там первый в республике коммерческий банк. Ну, и, как обычно, наехали, разорили, едва ни посадили. Он обиделся и эмигрировал на Запад. Тем более, в Германии у него брат. Кстати, не последний человек в интересующем вас «Альянсе». Если все срастётся, он с вами свяжется. Договорились? — протянул он руку…

— Ну, как? — удовлетворенно спросил Валера, когда оказались на улице.
— Хорошо, не академик, а всего лишь «заслуженный». А в остальном, что изменилось?
— Ну, как же! — обиделся «фээсбэшник».
— Валера, да у меня таких встреч было не меньше сотни. Всем нравится проект, все готовы помочь, а воз и ныне там… В общем, дело покажет.
И реабилитированный Валера вынужден был еще раз согласиться, что обсуждение его доли в этом предприятии преждевременно…
Но вот свершилось. Дня через два поздним вечером тревожно зазвонил междугородний:
— Здравствуйте, это Беккер из Мюнхена. Мне звонил Трубин, рассказал о вашем проекте. Вы можете переслать мне выжимки из бизнес-плана? А завтра я перезвоню, и мы поговорим.
— У МММ нет проблем, — ответил ему.
— У кого? — не понял бывший банкир. Впрочем, откуда ему знать, если он из Казахстана.
— Сейчас пришлю, — реабилитировался я…
Ровно через двадцать четыре часа, минута в минуту, позвонил все тот же Беккер:
— Трубин прав, проект действительно интересный. Кто автор?
— Я автор. К тому же, четыре года назад уже построил подобное предприятие.
— Оно работает?
— Еще как! Увы, без меня.
— Почему?
— Моя история очень похожа на вашу.
— Понял… Скажите, а почему вы ориентируетесь на итальянское оборудование?
— Оно лучшее в мире.
— А в Германии есть что-то подобное?
— Есть фирма «Хенсель» в Байройте. Но она не выпускает оборудования для производства искусственного камня.
— Понял. Скажите, а вы можете на пару дней приехать в Италию, прямо на фирму? Я бы подъехал, и мы разом решили все вопросы.
— Могу.
— Отлично! Тогда свяжитесь с Трубиным и выезжайте. Я ему сейчас позвоню, — откланялся «банкир»…

Трубину позвонить не успел — тот опередил:
— Подъезжайте прямо сейчас, — пригласил он, — Кстати, захватите ваши документы для оформления визы. Славик займется.
Подъехал.
— Мы со Славиком сначала в Мюнхен, к Беккеру. А во вторник, вместе с ним, будем на «Бретоне», — сообщил он, — А вы, как?
— В воскресенье вылечу в Венецию, в понедельник начну готовить почву.
— Кстати, вы говорили, работали в управлении делами президента.
— Недолго. Хотел, было, там реализовать свою программу. Не дали.
— Я помню… Вы с Меламудом знакомы? Был такой зам у Кожина.
— А как же! Начальник моего начальника.
— Он посмотрел ваш бизнес-план. Дал высокую оценку.
— Еще бы! Не первый раз видит.
— Да? Кстати, он сейчас в соседнем кабинете.
— Как?!
— Работает у меня экспертом. Пойдемте, поприветствуете его. Он вас помнит.
— Надо же, — удивился я и мы прошли в соседнюю комнату…

— А вот и Зарецкий, автор материалов по камню, — представил меня директор.
— Как же, как же! Помню… Здравствуйте, Анатолий Афанасьевич, — протянул руку бывший заместитель управляющего делами президента, — Мне понравился ваш проект. Я сам когда-то пытался сделать что-то подобное у Кожина. Всю душу отдал. Еще при Бородине начинал. Жаль, не дали развернуться.
— Кто же, интересно, не дал?
— Лужков.
— Как это? Такой выдающийся мэр. Не может быть! — пошутил я.
— Еще как может! — не согласился «бывший» и рассказал все, включая похищение всей документации по проекту из его закрытого кабинета.
— Надо же. Мафия, да и только, — посочувствовал человеку, похитившему их когда-то из моего стола, — Случайно, ни эти? — показал ему свою пачку.
— Что вы, Анатолий Афанасьевич! — замахал тот руками…
— Вот баламут! — сказал Трубину, когда вышли от Меламуда. Тот лишь рассмеялся:
— Да все они баламуты!

И вот мы с дочерью снова, второй раз в том году, оказались в переговорной комнате фирмы «Бретон».
Мы уже были своими в этой компании. У входа нас радостно встретила секретарь. Поинтересовавшись, для приличия, погодой в Москве, тут же пропустила в пенаты и стала звонить Прелецу — русскоязычному менеджеру фирмы.
Едва расположились, вошел довольный Паоло, день которого теперь не пройдет в томительном ожидании обеда. Ознакомившись с целью нашего визита, первым делом он пригласил Суппи, экпорт-директора фирмы.
Аугусто появился с ворохом чертежей:
— Вот он ваш эталонный завод. Прислали из «Астрона», — перевел его речь Паоло.
— Наш общий с вами завод, — поправил его.
— Си, ностра дита, черто, — улыбнувшись, подтвердил он.
После того, как подробно рассказал о визитерах из Германии, Аугусто задумался.
— Дарио сейчас занят… Не сможет с вами переговорить. Но я его подготовлю. А для поддержки мне нужен финансовый директор, — перевели мне его мысли вслух.
Вскоре в комнате возник Дель Мотолло:
— Нам понравились ваши предложения, синьор Зарецкий, — заявил тот, — И совместное предприятие вполне реально, и лизинговый вариант нас устроит. Вот только с «Альянсом» пока проблемы. Они настроены поддерживать исключительно немецкую промышленность, а не нас.
— Завтра у вас будет возможность переговорить с господином Беккером из Германии, близким к «Альянсу», — сообщил ему.
— Это интересно, — подтвердил финансист.
Ближе к вечеру забежал-таки Дарио. Как оказалось, в основном, чтобы поприветствовать нас со Светланой.
— Все будет завтра, — пообещал он.

В довершение Прелец пригласил нас в ресторан, но Света отказалась — ей надо было срочно вернуться в Пьомбино. А Паоло отвез меня в гостиницу «Алла Торрэ». Он завез меня откуда-то с тыла, въехав в какой-то дворик.
— «Алла Торрэ», — сообщил тот, поставив машину на стоянку.
— Да-а-а?! — удивился я.
— Занесем твои документы, а потом поедем в ресторан, — не унимался он.
Мы прошли какими-то потайными ходами, минуя администраторскую.
Туда за ключом от номера я пошел один.
— Мне здесь показываться ни к чему. Это гостиница «Симек» — нашего основного конкурента. Зачем ты здесь остановился, Анатолий? — спросил Паоло.
— Я всегда здесь останавливался, или у дочери в Пьомбино. И сейчас в турфирме мне заказали здесь, по инерции.
— Больше здесь не останавливайся, Анатолий. Тут повсюду уши «Симека», — предупредил он.
— Хорошо, — согласился с ним.
И весь вечер в разговоре превалировали две темы: соперничество двух ведущих компаний и цели моей поездки в Рим. Не вдаваясь в подробности, упомянул-таки о своих контактах. Большой любитель истории, Паоло был приятно поражен.
— Это же очень интересные люди! — восторгался он, — Я читал когда-то в прессе о русском высшем обществе в Риме. Тебе повезло, Анатолий.
— Да пока все это лирика. Пытаюсь, по их просьбе, установить контакты с нашими властями, но безрезультатно.
— Об этом надо обязательно сказать Дарио, а то и Марчелло. Твой авторитет станет выше.
— Не стоит, Паоло. Это дутый авторитет.
— Можно, я хоть намекну?
— Намекни, — согласился с ним под влиянием неплохой дозы спиртных напитков.
Под занавес Паоло разоткровенничался и сообщил, что всегда с большим интересом учил русскую историю, считая русских братским народом.
— Не удивляйся, Анатолий. Я серб по происхождению. Мой отец жил в смутном регионе, который сплошь был сербским, но считался то Австрийским, то Итальянским. А когда после войны уточняли границы, он отошел Югославии. Но желающим разрешили свободный выезд. Отец был не бедным, и не захотел жить в коммунистической стране. Так он и оказался в Италии с фамилией Прелец.
— Ну, Паоло, теперь мне понятно, почему ты работаешь у русских, — пошутил я.
— У каких русских? — удивленно посмотрел тот.
— Фамилия мамы Дарио и Луки — Ростопчина. Это известная русская фамилия.
— Я знаю… Русская? — вдруг удивился Прелец, — У них у всех такие фамилии.
— У кого, у них?
— У многих из Бассано, — уточнил он.
— Я знаю, — подтвердил ему, — Багин, Путин, — назвал я фамилии известных «бассанцев», и мы рассмеялись…

Утром спустился вниз позавтракать. По давней традиции на поднос положил: две груши, два банана, две булочки и пару каких-то бутербродов.
— Дуэ капучини? — с улыбкой спросила официантка.
— Си, пер фаворе, — ответил ей.
Подходя к столику, краем глаз отметил сидевшего за ним улыбающегося Паоло, довольного сюрпризом (мы не договаривались, что он заедет за мной).
Сделав вид, что его не заметил, разгрузил поднос, сел за столик и без труда разделил свою порцию на две. Подняв глаза, увидел на лице Паоло искреннее изумление.
— Ты меня видел?! — поглядывал он то на меня, то на угощение.
— Конечно.
— Но я только вошел, а ты уже взял на двоих! Когда ты мог увидеть?
— Когда ты ставил машину.
— А-а-а! — удовлетворенно кивнул Паоло, совершенно упустив, что увидеть стоянку из подвала невозможно.
— Шутник, — осознал он нелепость моего ответа, когда поднимались вверх по лестнице, — А за завтрак спасибо. Я сегодня проспал. Кстати, Светлану предупредил. Она сразу поедет на «Бретон».

— А вот и наш вождь! — вскочил Трубин старший, когда мы с Паоло вошли в переговорную. За ним вскочили остальные: Трубин младший, мужчина средних лет, очевидно, Беккер, и, наконец, Светлана, сидевшая особняком.
Мужчины оживленно бросились ко мне, приветствовать и знакомиться. Их наигранная веселость выглядела неестественной, а стойкий запах алкоголя однозначно все объяснял.
На Паоло никто даже не обратил внимания, и они со Светланой с удивлением наблюдали эту странную сцену.
— А мы всю ночь ехали, и с вокзала прямо сюда. Вещи внизу оставили, — сообщил Славик.
«Вот баламуты», — подумал про себя, а вслух сказал:
— Главное, голову привезли, а остальное приложится. Знакомьтесь, — представил им Паоло и Светлану.
— А где руководство? — спросил молчавший все это время Беккер, — Почему нас никто не встречает? — посмотрел он на меня, а потом на Паоло.
— Сейчас будет, — ответил тот и вышел.
— Анатолий Афанасьевич, вы подготовили встречу? — налетел на меня банкир, однозначно устанавливая, кто в доме хозяин.
— Разумеется.
— Плохо подготовили! Нас никто не встретил. Да и сейчас непонятно, где руководство? С кем мне вести переговоры?
— Извините. Вас встречали в аэропорту Мюнхенским рейсом, — соврал ему, начиная испытывать некую неприязнь к этому странному человеку, — Руководство знакомо с нашими планами. Готово их обсуждать.
— Да они должны нас встречать на пороге! Мы им работу даем! — не унимался банкир, — А нас даже вы не встретили. К тому же опоздали!
Ну, это уже слишком.
— Извините, господин Беккер. Мы с Паоло прибыли вовремя. Это зафиксировано техническими средствами, — снова соврал ему, мгновенно осознав, что с таким человеком мне не по пути, что бы тот ни предлагал. Стало скучно от осознания бессмысленной траты времени и средств на это путешествие. Ладно, буду считать, что приехал повидать дочь.

Вошли Прелец и Суппи. Паоло представил экспорт-директора.
— Вы что, не поняли?! — налетел Беккер на Паоло, — Где генеральный директор?! Или нам обратиться к вашим конкурентам?! — завершил он фразу немецким ругательством, которое, похоже, понял только я.
Паоло переговорил с Аугусто, и тот вышел. Минут через десять он вернулся с Дарио.
Похоже, Аугусто его неплохо подготовил. Генеральный директор вошел уверенно, как истинный хозяин, и к всеобщему удивлению, заговорил по-немецки.
Беккер расплылся в улыбке и стал отвечать. Оба говорили свободно, но с диким акцентом. Я давно забыл немецкий — язык моего детства. Но баварский акцент врезался в память навсегда.
Обменявшись любезностями, Дарио сел на председательское место, и переговоры начались. В знак протеста мы со Светланой сели в конец стола, предоставив хозяевам разбираться самостоятельно.
Минут через пятнадцать мое «отсутствие» на переговорах стало заметным, и Дарио пригласил пересесть поближе. Похоже, Беккер его окончательно запутал.
— Анатолий, вчера мы обсуждали совсем другое, — растерянно обратился он ко мне.
— Я изложил свое видение проблем финансирования проекта. Вы с ним согласились. Теперь господин Беккер излагает, как он видит то же самое. Если его точка зрения вас не устраивает, вы вправе ему отказать, — ответил директору.
— А как же вы? — растерянно перевел Паоло.
— У меня это не единственный вариант, — обескуражил я всех.
Объявили перерыв.
Нас со Светланой подозвал Дарио. Мы вышли из комнаты, чтобы переговорить тет-а-тет.
— Анатолий, он просит у нас кредит в десять миллионов евро. Зачем кредит, если покупает оборудование? — перевела Светлана.
— А гарантии его возврата?
— Ссылается на «Альянс», где работает его брат.
— Поручите Дель Мотолло связаться с «Альянсом» и подтвердить домыслы Беккера.
— Вы ему верите, Анатолий?
— Я, как и вы, впервые его вижу.
— Спасибо, Анатолий, — поблагодарил Дарио.
Не возобновляя совещания, объявили перерыв на обед.

И снова за гостевым столом мы с дочерью оказались рядом с Марчелло Тончелли. Похоже, он уже был в курсе хода переговоров, и прекрасно понимал их безнадежность.
— Эх, Анатолий. Не везет тебе с партнерами. Несерьезные они люди… Сделай свою фирму, где будешь только один хозяин. Я дам тебе станки бесплатно. Вернешь, когда сможешь, — перевела его предложение Светлана.
— Спасибо, Марчелло. Это уже крайний случай. Я все же надеюсь, — поблагодарил его.
— Надежда — это хорошо, — заключил Великий изобретатель и замечательный человек.
То была моя последняя с ним встреча и последний разговор…

Война с Беккером продлилась и после обеда. Я в ней почти не участвовал. От Беккера исходили лишь завиральные идеи, целью которых было одно и то же — любым способом получить от «Бретона» десятимиллионный кредит. Все остальное не лезло ни в какие ворота.
С моей помощью был сляпан договор, который никого ни к чему не обязывал, и был практически невыполним, если «Альянс» ни подтвердит гарантии сделки. Судя по справке, с которой меня тайком ознакомил Дарио, не подтвердит.
К вечеру все неожиданно заторопились и попросили отвезти их в Венецию.
— До встречи в Москве, — попрощались со мной братья Трубины. Беккер лишь кивнул головой…

После провала переговоров ездить на «Бретон» не хотелось. И остаток командировки провел в Пьомбино.
Едва вернулся в Москву, позвонил Медведев:
— Подъезжайте завтра к «Маяковской», как всегда, — пригласил он.
Валера со Славиком уже сидели на тех же местах.
— Анатолий Афанасьевич, скажите, зачем вы сорвали переговоры? — неожиданно спросил «фээсбэшник».
«Скажите, почему вы не любите советскую власть?» — рефреном прозвучали слова допрашивавшего меня когда-то «кагэбэшника», выхваченные откуда-то из потаенных уголков памяти. Как же похоже. Значит, именно так воспринято мое участие в переговорах?
Что ж, придется преподать урок зарвавшимся мошенникам.
— Валера, переговоры завершились подписанием согласованного документа. Не пойму, о чем ты? Какой срыв? Тем более, тебя там не было, — собравшись, ответил ему.
— Но Беккер сказал, по этому документу нельзя получить деньги, — сообщил Валера то, в чем и не сомневался.
— Все правильно. Документ вступает в силу одновременно с гарантиями «Альянса».
— Но «Альянс» не дал таких гарантий.
— Разумеется. А как же обещания Беккера, что они будут?
— У него не получилось.
— Нормально. А я здесь причем? Все вопросы к его брату, а не ко мне.
— Ладно, Анатолий Афанасьевич, у вас есть возможность реабилитироваться.
— Да ты что! Неужели?.. Кстати, зачем Беккеру десять миллионов? Они не предусмотрены бизнес-планом проекта.
— Не знаю. У него свои планы… В общем, Беккер хочет попытаться получить их в Германии. От вас надо лишь сообщить реквизиты фирмы «Хенсель».
— Но «Хенсель» не выпускает нужное нам оборудование. Я говорил об этом Беккеру.
— Какая разница?! Беккеру нужны эти десять миллионов, и он возьмет их там.
— Тогда, причем здесь мой проект?
— Не причем… Дайте реквизиты, и все.
— Я понял. Перешлю Медведеву. До свидания, — распрощался я с «баламутами».
Пусть, делают, что хотят. Ни Бурхардт, ни Гуммель, как и Дарио Тончелли, никогда не согласятся с бредовыми идеями Беккера, идущими вразрез со здравым смыслом…

И я вплотную занялся тем, что рекомендовал мудрый Марчелло Тончелли — основал компанию, в которой стал единоличным владельцем, временно возложив на себя обязанности генерального директора и главного бухгалтера.
В свой день рождения я получил документы моей компании, а поздним вечером раздался телефонный звонок:
— Это Беккер… Анатолий Афанасьевич, завтра вы должны вылететь в Мюнхен. Послезавтра мы должны быть в Байройте.
— Это невозможно.
— Как невозможно! Вы и так сорвали переговоры в Италии.
— Ничего я не сорвал. И вы это знаете. Я не могу никуда лететь! Мне незачем оборудование «Хенсель».
— Какая вам разница! В общем, свяжитесь с Трубиным и вылетайте, — бросил трубку Беккер.
— Кто это так поздно? — спросила жена.
— Беккер из Германии.
— Поздравил?
— Да уж… Требует, чтобы завтра вылетел в Мюнхен.
— Куда?!
— В Мюнхен.
— На какие шиши?.. А виза?
— В том-то и дело. А ему вынь, да выложь.
— Пошли ты его, куда подальше.
— Другого не остается, — согласился с ней.

С утра позвонил Трубину.
— А его нет. Он в командировке, — ответила секретарь.
— В Мюнхене?
— Да. Сегодня улетел.
Позвонил Славику и Валере. Оба абонента оказались недоступными.
Дозвониться удалось лишь до Медведева.
— Вы разве не полетели? — спросил тот.
— А как я полечу без визы и без денег?
— Это да… А они все улетели, — проинформировал Сергей Борисович.
— Вот баламуты! — возмутился я…
Поздним вечером зазвонил телефон:
— Это Беккер… Вы где?
— Как, где? Вы же звоните мне домой. Я дома.
— Скажите, почему нас не встречают? Мы по гололеду, рискуя жизнью, подъехали к заводу, а здесь нас никто не ждет. Единственная гостиница на ремонте. А ваш Гуммель говорит, приезжайте с утра. Что за бардак?!
— Извините. Этот бардак в вашей Германии. Увы, отсюда я бессилен вам помочь, — ответил ему и повесил трубку…

На следующий день позвонил Гуммель:
— Анатолий Афанасьевич, сегодня к нам приезжали люди. Сказали от вас. Ну, вас мы давно знаем. Приняли… Но они не захотели покупать наше оборудование. Потребовали — именно потребовали, а не попросили — чтобы мы купили итальянское оборудование. За это они, ссылаясь на вас, пообещали, что продадут в Россию пятьдесят наших заводов.
— Пятьдесят?! — изумился я.
— Вот именно. Я им так и объяснил, что это невозможно.
— Разумеется.
— А дальше еще чудней… Потребовали, чтоб мы предоставили им кредит на десять миллионов евро под гарантии «Альянса». Если не согласимся, обратятся к нашим конкурентам-итальянцам.
Я рассмеялся:
— «Альянс» — страховая компания. А к итальянцам они уже обращались.
— И что?
— Если бы получилось, сами понимаете, к вам бы не обратились.
— Мы тоже так поняли. Спасибо. До свидания.

«Да-а-а!.. Чудеса, да и только… Вот баламуты», — снова подумал я.
Чудеса оказались не последние. Дня через три позвонил Медведев:
— Подъезжайте завтра к «Маяковской», как всегда, — пригласил он.
Когда вошли в кафе, Валера со Славиком уже сидели на своих местах. Вид у них был грозный.
— Как это понимать, Анатолий Афанасьевич! — профессионально начал «фээсбэшник», — Мы, рискуя жизнями, мотаемся ночью, по гололеду, а вы не соизволили приехать! Сорвали важную встречу! Я вас спрашиваю!.. Отвечать!!! — крикнул он так, что на нас обернулись все присутствующие.
— Ну-ка, ты, деятель!.. Ты как себя ведешь в общественном месте?! Скажи, каким образом я мог вылететь в Германию без визы и без денег?.. Вашему хозяину на это наплевать. Сказал, обратись к Трубину, а того уже и след простыл. Вас всех, как корова слизала!.. Да не дело вам надо, а миллионы! Баламуты! — встал я из-за стола и покинул заведение.
Что ж, перевернута очередная страница моих неудачных поисков надежных партнеров, а мой воз, как говорят, и ныне там.

 

Глава 15. РусКамень

Стремительно налетел третий год нового века. Вроде бы совсем недавно Планета шумно встретила Миллениум, и вот уже нате вам!.. Почти сразу после затяжных новогодних праздников позвонил дипломатичный Медведев:

— Валера очень хочет реабилитироваться, — сообщил он после взаимных приветствий и запоздалых поздравлений. И что это за бред, поздравлять с прошедшими праздниками — все одно, как: «От души поздравляю со вчерашним днем».
— Валера хочет? Этот гнусный «фээсбэшник»? Нет, Сергей Борисович, с подобной публикой мне не по пути.
— Он не только от своего имени. Они осознали, как были неправы.
— Их суть от этого не стала другой. Это не труженики, Сергей Борисович, а рвачи, хапуги. Их идеал — любыми способами хапнуть как можно больше денег и скрыться. Не волнует их никакой завод. Строить они ничего не будут. А отвечать потом нам, годами оплачивать их грехи и мнимое благоденствие… Так что, привет семье, — распрощался с ним, а заодно и с финансовой мафией, укравшей у меня полгода творческой жизни.
Через день снова позвонил Медведев:
— Все очень расстроены вашим отказом, Анатолий Афанасьевич. Но они не оставили свои планы и надежды. Вот только сделают все без вас… Не пожалеть бы… Вот, пригласили меня поучаствовать. Так что через неделю вылетаю в Германию к Беккеру, — похвалился он.
— Скатертью дорога, — положил я трубку.

Заехал к полковникам в Армянский переулок. И не узнал их занюханный подвал. Весь подвальный лабиринт освещен, а к их офису в мощном слое грязи тянулась заметная дорожка, протертая множеством ног вплоть до невнятного каменного покрытия пола.
В комнате было многолюдно.
— О-о-о! Афанасич! Сколько лет, сколько зим. С прошедшими, — кинулись ко мне сразу все полковники.
— И вам не хворать. Откуда народ?
— Ходоки, — весело ответил Сотников, — Кто, как и мы, члены, а кто со скуки. Особенно местные бабули. Задолбали жалобами.
— А мы уже вам звонить хотели, — подключился Теплинский, — Вас уже давно разыскивает Кузнецов из областного правительства.
— Шевченко помню, а это кто такой?
— Министр финансов.
— И что он хочет?
— Откуда же я знаю. Со мной говорить не захотел. Ждет вас. Вот его телефоны. Звоните, встречайтесь, — подал он визитку министра.
— Ну, у вас здесь не скучно, — констатировал я и покинул приют полковников.

Позвонил обиженный Колескин:
— Что-то вы меня совсем забыли, Анатолий Афанасьевич.
— Да вот, взяли меня в оборот какие-то баламуты. Думал, что-нибудь выйдет. Только время с ними потерял.
— Что за баламуты?
Пришлось рассказать.
— Опрометчиво, Анатолий Афанасьевич… Сказали бы мне. Я бы их проверил на вшивость.
— Есть такая возможность?
— А то! Недавно вот, для смеха, проверил нашу бабульку. Не поверите.
— Неужели шпионка? — рассмеялся я.
— Хуже. Помните, говорил, ее чеченцы обули?
— Ну.
— Так она, «обутая», до сих пор на них работает.
— Да ты что!
— Точно. Есть оперативная информация. Да и в Италию ездила неспроста. Думаете, ее просто так тогда не пускали? Так оттуда позвонили послу, и вынуждены были выпустить.
— Да это, Коля, все при мне было. Граф лично звонил министру иностранных дел, а уже тот послу.
— Помню… Этого бы графа как-то предупредить, Анатолий Афанасьевич. А то свяжется на свою голову.
— Уже связался. Совместное предприятие сделали.
— Плохо… Думаете, одна область ждет их инвестиций. Мафия тоже ждет. Бабулька уже наверняка проинформировала.
— Ну, Коля, ты меня удивил. Буду думать, — поблагодарил за информацию, — Слушай, а как дела у кедровой тетки? Ты же обещал ей помочь.
— Да с нее и началось. Ее так обложили, что все бросила и сбежала в Сибирь. Я туда-сюда, а ее нигде нет. Подключил генерала. Тут-то и потянулась ниточка к нашей бабульке. Она, оказалось, и ее сдала.
— Так что, Коля, выходит, и мы у нее на крючке?
— Это мы еще посмотрим, Анатолий Афанасьевич, — распрощался со мной Колескин.

Вечером написал короткую записочку графу, порекомендовав ему внимательней отнестись к знакомцам Веры. Отправил ее Светлане с припиской «срочно».
Утром связался с Кузнецовым.
— Очень хорошо, Анатолий Афанасьевич. Подъезжайте немедленно, — заметно обрадовался министр.
Когда подъехал, меня уже ждал его помощник и без всякого пропуска провел прямо в кабинет.
— Анатолий Афанасьевич, все, что вы говорили Шевченко, я знаю. Не повторяйтесь. Эту работу он ведет, и ведет неплохо. Меня интересует личное дело графа. Расскажите со всеми подробностями.
— Извините, на то оно и личное… Я так вижу.
— Вы не так видите, Анатолий Афанасьевич… Можно сказать, ослепли от ощущения своей значимости!.. Вы обратились в государственные органы, и будьте любезны отвечать на поставленные вопросы, а ни задумываться о вечных ценностях и прочей чепухе.
— Я к вам не обращался, Алексей Викторович. А государство на меня плюнуло еще десять лет назад. С тех пор веду личную борьбу за выживание. И личные дела моих друзей всегда только личные. И никак иначе.
— Значит, так?
— Только так!
— В таком случае, чтоб я вас больше не видел в этом деле!.. Даже рядом с ним!.. Будете упорствовать, пожалеете!
— Вы мне угрожаете?
— Предупреждаю! Нам не нужны люди, не желающие сотрудничать с государством.
— Вы, Алексей Викторович — еще не всё государство.
— Не дерзите, молодой человек! А вот выезд за границу мы вам легко перекроем… Так что, советую забыть, что случайно узнали. Все поняли?!
— Все понял! — поднялся я с кресла и вышел, не пожав его протянутую руку.
«Каков мерзавец! И такие у руля государства! Да они же мошенники, как все эти веры и иже с ними. К тому же, еще страшней и опасней», — размышлял по дороге домой.

Лишь через неделю снова оказался в подвале дома в Армянском переулке.
— Ну, как? Были у Кузнецова? — спросил Теплинский.
— Лучше бы не был, — раздраженно ответил ему.
— Что-то случилось? — мгновенно подошли остальные полковники.
— Случилось… Меня отстранили от этого дела.
— Как это?! Вы же им все преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой, — искренне удивился Сотников.
— Отказался рассказывать о личной просьбе графа.
— Что за просьба? — спросил Синеносов.
— Она личная, — ответил ему.
— Понятно, — нахмурился Теплинский, — Пойдемте к Пуликовскому. Старая площадь рядом. Сейчас, только пропуска закажу.
Увы, оказалось, представителя президента в Москве не было — укатил на свой Дальний Восток.
— Ладно, мы с Сотниковым едем на вечер выпускников. Костя там будет. Поговорю, — пообещал Теплинский.
Оставалось только ждать, плавно погружаясь в состояние зимней депрессии…
— Ты что там наклепал про меня графу, засранец?! — проорал однажды телефон голосом Веры Тимофеевны.
— У вас все?
— Нет, не все!.. Я тебя вывела на него! Зачем?! Чтоб ты меня обгадил?! Ты хоть знаешь, что за такое бывает?
— Хватит пугать! Ни на кого я не гадил!.. Меня просили предупредить, я предупредил.
— Что ты несешь?! Кто тебя просил?!
— Люди в штатском.
— Что за люди? — неожиданно испугалась подлая старушонка.
— Которые наблюдают за нами и уже в курсе всех ваших грязных делишек, включая сибирскую даму.
— А ты не врешь? Точно наблюдают?
— А вы как думали, если ваших итальянцев вывели на самый верх?.. Да мы все под колпаком у Мюллера.
— У какого Мюллера?
— У группенфюрера СС, который Штирлица допрашивал.
— Все смеешься.
— А что остается?.. Мне вообще запретили контактировать с вашими итальянцами, иначе перекроют выезд за границу. Вам уже пытались перекрыть. Или забыли?
— Да ты что?! Кто же это запретил?
— Один из министров… Так что, если рыло в пуху, бегите, как можно дальше.
— Спасибо, — внезапно завершила наш последний с ней разговор странная старушка-разбойница…

И вот, наконец, вернулись Теплинский с Сотниковым. Об этом сообщил Синеносов, по их просьбе пригласивший меня наутро в Армянский.
— Плохи наши дела, Анатолий Афанасьевич, — с хмурым видом начал Теплинский, — Пуликовский сперва даже говорить с нами не захотел. Уже когда немного расслабились, сам подозвал. В общем, его тоже отстранили.
— Кто? — удивился я.
— Сам и отстранил. Так и сказал, занимайся своим Востоком, а сюда не лезь. В общем, Костя сказал, такая возня развернулась вокруг тех денег. А заправляет, кто бы вы думали, Анатолий Афанасьевич?.. Ну, правильно, Кузнецов. Костя говорит, прохиндей, каких поискать.
— Да по нему видно.
— Он, похоже, и Громова подмял. Тот под его дудку пляшет. Пытались как-то вдвоем разузнать подробности про графа, но Костя затаился.
— Правильно сделал. Вот только, откуда они узнали?
— Кто ж его знает. Может, слушают друг друга. А может, Сам намекнул.
— Может быть, — сказал я, сообразив, что информацию могли подбросить и от Веры через ее чеченцев.
— Я ему про ваш визит к Кузнецову рассказал, — продолжил меж тем Теплинский, — В общем, Костя попросил передать его извинения. Так и сказал, не смог я помочь Зарецкому, не дипломат.
— Это точно.
— И еще. Передай, говорит Анатолию, пусть не расстраивается. Судя по всему, если кому и будут за это дело награды, то посмертно… Костя после Чечни всегда так шутит, — добавил Теплинский, и полковники дружно заржали…
«Ну и дела… Хорошо иметь деньги. Но около больших денег и стоять опасно, а не то, что их иметь», — размышлял по дороге домой.
Вот и еще один этап позади. А как хорошо все начиналось!..

Почти месяц не занимался ничем. И такая тишина стояла в квартире, что от холодного кипения мыслей хотелось повеситься.
А где-то в средине этого гнусного периода позвонила дочь и сообщила, что полностью потеряла контакты с Андреа. На ее электронные письма тот не отвечал, а на телефонные звонки звучал единственный ответ: «Абонент заблокирован».
— Не звони ему больше и не пиши, — порекомендовал расстроенной дочери.
— Похоже, эта овца к нему переселилась, — поделилась она своими соображениями.
— Вполне возможно, — не стал грузить ее своими проблемами.
— Что будем делать?
— Ждать, — ответил ей тогда.
И сколько еще ждать, кто знает?.. Под лежачий камень вода не течет, но подняться уже не было никаких сил. Зимний авитаминоз.

Ближе к весне неожиданно объявился Синьков, о котором и думать забыл:
— Подъезжайте завтра в наш офис. Улицу Докукина знаете?
— А как же.
— А меховую фабрику?
— Само собой.
— От вас это далеко?
— Пятнадцать минут автобусом и столько же пешком.
— Отлично. Жду вас в девять ноль-ноль.
Ровно в назначенное время появился в офисе Синькова. Первый этаж производственного корпуса фабрики. Широкие коридоры, большие комнаты с высокими потолками и огромными окнами. Свежий евроремонт и зеленый палисадник под окнами двух комнат офиса. Нет, это далеко не подвал в Армянском переулке. Далековато, конечно, от центра, но зато близко к дому.
В одной комнате сидела секретарь, в другой — руководитель. Меня встретили, как родного.
— Ну, все, Анатолий Афанасьевич. Начинаем работать, если вы не передумали, — радостно улыбаясь сообщил Гена, как его называла секретарь Женя.
— Не передумал.
— С чего начнем?
— Думаю, с регистрации предприятия.
— Согласен. Предлагаю назвать «Камни России». Ну, как?
— Термин «Россия» нам не позволят. Проверено… Да и лучше, когда покороче. Например, «РусКамень».
— Отлично! Мне нравится. Что дальше?
— Надо определиться с составом учредителей и их долями.
— Ну, это совсем просто. Деньги мои. Значит, это мое предприятие.
— Нет проблем. Но тогда потребуется создать совместное предприятие, в котором у каждого из нас будет доля.
— Не понял. Как это?
— Гена, у тебя достаточно средств, чтобы построить предприятие?.. И как ты представляешь его развитие?.. Уверен, без партнеров ты этого не сделаешь.
— Да у меня пока всего двести пятьдесят тысяч. К концу года будет миллион, — сообщил он. Я рассмеялся:
— Гена, этих средств хватит на заурядные мастерские. На маломальский заводик требуется в три раза больше.

Разумеется, будущий руководитель этого не ожидал. А когда сообщил ему, что у меня есть реальная возможность построить цеха в долг, и что после запуска минизавода президент обещал предоставить в долг оборудование для производства искусственного камня, Гена приуныл.
— Ну, и сколько мне тогда остается, с моим миллионом?
— Правильно мыслишь, Гена. Наши вклады неравноценны. Мой в любом случае намного больше, потому что именно мне придется создавать предприятие и отдавать долги. Да и твой миллион ты тоже одалживаешь предприятию, и оно обязано вернуть его тебе в виде прибыли.
— Мудрено.
— Да ничего мудреного. Это моя профессия. Ты — инженер человеческих душ, а я просто инженер. А разделить наши доли предлагаю по справедливости, то есть поровну.
— Как поровну? Зачем?
— Для взаимного уважения. Согласен?
— Согласен, — протянул руку Синьков…
Целую неделю ездил в офис, как на работу, и хандра отступила. Я выбрал и утвердил состав оборудования первой очереди, набросал предварительный бизнес-план. Там было все. Словом, очередной шедевр.
Дня три Гена читал его в запой, как художественное чтиво. И, как ни странно, мрачнел и мрачнел. Наконец, не выдержал:
— Анатолий Афанасьевич, я все-таки полковник госбезопасности, зам начальника железной дороги. И миллион мой.
— И что?
— Да не согласен я поровну! И директором хочу быть!
— Будь им, — согласился с ним, быстро собрал вещи и покинул офис…

Похоже, такого развития событий Гена не ожидал. А мне вдруг стало плохо, как никогда. Ждать у моря погоды уже не было сил. Вовсю бушевала весна — самое время начинать проект.
«Ладно, товарищ полковник, сделаю тебе минизавод. А подарок Марчелло буду осваивать самостоятельно», — размышлял, когда неожиданно зазвонил телефон:
— Анатолий Афанасьевич, я где-то возле вашего дома. Выходите, поговорим, — предложил Синьков.
— Как ты меня нашел?
— Я же госбезопасность, — удовлетворенно рассмеялся полковник, успешно обнаруживший шпиона.
Вышел. Рядом с подъездом стоял гигантский дредноут — «японка» из разряда древностей. Дверца распахнулась, и оттуда выпорхнул улыбающийся Гена.
— Я с подарком. В общем, Анатолий Афанасьевич, дарю вам двести пятьдесят тысяч долларов, а остальное мое. Согласны?
— Согласен, — без раздумий ответил партнеру. Это лучше, чем ничего.
— Садитесь, съездим в Волоколамск, — показал он на место водителя.
— Зачем?
— Посмотрим территорию. Если подойдет, будем оформлять.
— А за руль зачем? Мое удостоверение дома.
— Да нет там руля. Она у меня праворульная, — рассмеялся самодовольный полковник, успешно надувший противника…

У предложенной нам когда-то территории все еще не было хозяина, и заполучив сопровождающего, поехали на осмотр. Весной все цвело и благоухало, и даже огрехи шабашников не зияли столь откровенно.
— Какое чудо! — восторгался Синьков, — Берем!.. А это что? — метался он от коттеджа к коттеджу, напрочь забыв о каком-то каменном производстве.
— А здесь разместим цех, — показал ему подходящих размеров площадку.
— А! — отмахнулся он, — Этот коттеджик беру себе… А там, что? — ринулся он к очередному сооружению.
— Бассейн, — подсказал сопровождающий.
— Великолепно! Оставляем все! — радовался новоиспеченный помещик постперестроечной эпохи.
— Гена, все это нам не по карману, — попытался охладить его пыл.
— Ерунда! — не верил, или не хотел верить, безопасный полковник, всеми силами души радостно устремившийся в уготованный ему котёл-ловушку.
Мы вернулись в офис.
— Занимайте любой стол, Анатолий Афанасьевич, — предложил Синьков.
— А что я буду делать без компьютера?
— Завтра принесу ноутбук. Он, правда, не работает, но вы говорили, сумеете починить.
— Неси, — согласился я. Похоже, это судьба.
На следующий день Гена познакомил со своим приятелем, Лёшей, офис которого располагался рядом.
Не откладывая в долгий ящик, на «Вольво» Лёши смотались в Волоколамск. Похоже, Синьков нуждался в мнении незаинтересованного человека. Лёша, вопреки здравому смыслу, заинтересовался…

— Что дальше? — спросил как-то Синьков.
— Надо сделать топографическую съемку местности и спланировать завод.
— Приступайте! — скомандовал директор «РусКамня» мне, своему заместителю и партнеру.
На следующий день отправился в Армянский переулок исполнять поручение.
— О-о-о! Анатолий Афанасьевич! Похоже, у вас есть новости, — догадался Сотников.
— Хочу познакомить вас еще с одним полковником.
— И только-то! Да у нас таких знакомых пруд пруди, — расстроился Синеносов.
— Это мой новый партнер по компании «РусКамень», ее директор. Так что приступаем к работе, господа полковники.
— Ур-р-р-а-а-а!!! — единодушно выдохнули лужёные полковничьи глотки.

Уже назавтра наш «Эспейс» с полным комплектом полковников и нанятых ими ученым с приборами выдвинулся в Волоколамск. Чуть позже отправились мы с Синьковым.
Когда подъехали, работа шла вовсю. В центре сидел человек с ноутбуком и по рации управлял полковниками, носившимся по объекту. Я впервые видел наяву современную топосъемку с применением сигналов геодезических спутников, лазерных дальномеров и прочей премудрости. Вспомнил, как в училище мы перемещались по полю с какими-то рейками, штативами и флажками для связи. Как же все изменилось!
— Ну, и когда будет результат? — спросил специалиста с ноутбуком.
— Примерно через часик. Я вам все запишу на диск. Можете пользоваться. А бумажный отчет передам завтра, — обрадовал он. Вот это скорость!
Пока шла работа, прошлись к Ламе.
— Замусорили речку. Купаться опасно. Ничего, очистим мы тебя. Завезем песочку. Пляж получится, что надо, — размышлял вслух будущий Хозяин Реки…
Вскоре подтянулись освободившиеся полковники. Познакомил их с Синьковым.
— Все закончили? — спросил Теплинского.
— Ученый попросил еще минут пятнадцать. Что-то там колдует. И можно ехать.
Через полчаса мы с Синьковым получили, наконец, по диску и уехали.
— Нормальные мужики. С такими можно работать, — радовался Гена, прицепивший диск на лобовое стекло своего дредноута.
— Гена, а это зачем? — спросил его.
— От радаров, — пояснил выпускник КВИРТУ, уже гнавший по трассе с крейсерской скоростью сто шестьдесят километров в час.
— Ты в это веришь?! — удивился откровенному невежеству партнера.
— Как в «Отче наш», — еще больше огорошил верующий коммунист.
— Ха-ха-ха!!! Молись, мой сын — эта «наука» больше поможет, чем твой диск, — не выдержал я откровенного издевательства над здравым смыслом…
Синьков завез меня домой, чтобы не терять драгоценного времени, и уже к вечеру был готов генплан будущего завода с элементами дома отдыха. Позвонил директору, доложил.
— В семь ноль-ноль заеду за вами. Посмотрим, как все будет на местности, — предложил он…

И вот мы подъехали к шлагбауму нашего объекта. Батюшки-светы! А где же наш шикарный, художественного литья металлический забор — гордость любого дома отдыха?
Оскорбленный в лучших чувствах Синьков чуть ни расплакался.
— Где забор?! — кричал полковник на сонного сторожа, — У него из-под носа сперли километр забора, а он ушами хлопал. Ты что делал ночью?!
— Спал, — искренне ответил сторож.
— Вон отсюда! Незачем охранять этот шлагбаум и твою будку! Собирай вещи, и чтоб больше я тебя не видел!
— Не вы меня сюда поставили, — попробовал возражать головотяп.
— Но я тебя снимаю! Пошел вон! — завершил разговор хозяин, — Поехали! — тявкнул заодно и на меня.
— Куда?
— В милицию! Знаешь хоть, где?
Я кивнул… В милиции Синьков, предъявив красную книжицу, беспрепятственно прошел в святая святых райотдела, небрежно кинув дежурному:
— Этот со мной.
У кабинета начальника нас остановили:
— Нельзя, там совещание!
— Мне можно, — отодвинув очередного цербера, рванулся Гена в кабинет.
Бурная словесная перепалка, двери распахнулись и оттуда вышла группка обескураженных милиционеров.
— Заходите, Анатолий Афанасьевич! — послышался из распахнутой двери кабинета голос Синькова.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласил меня испуганный начальник милиции.
Мы изложили наши соображения по поводу кражи. Очевидно, крали свои, кто были в курсе продажи объекта, крали с размахом — за ночь демонтировали и вывезли тяжеленные заборные секции. Этого не сделать без машин и механизмов и, главное, без квалифицированных рабочих.
— Заявлений писать не будем, но чтоб завтра все вернули, до последней калитки, — выдвинул ультиматум полковник госбезопасности.
— Как я это сделаю? — запричитал главный милиционер.
— Не знаю, и знать не хочу, — поделился мыслями Синьков, — Погуляйте, пожалуйста, в коридорчике, — попросил он вдруг меня…

Минут через пять из кабинета вышли под руку наш полковник и главный милиционер.
— Своих людей я сейчас расставлю. Думаю, завтра все будет на месте. Заходите, если что, в любое время. До свидания, господа, — попрощался он с нами.
— Ну и дела! — удивился я, — Как это тебе удалось?
— Да сунул ему пятьсот долларов, он и поплыл. Теперь наш человек. Расшибется в лепешку за тысячу, которую пообещал. Ладно, завтра проверим. Поехали домой, — решил директор…
На следующий день перед нами развернулась занимательная картина: шлагбаум нам открыл милиционер, а по всему периметру будущего предприятия шел монтаж забора, которым руководил лично начальник милиции.
— Молодец, оперативно, — похвалил его Синьков, протягивая пачку долларов.
— Не здесь, — смутился милиционер.
— Именно здесь. Пусть все знают, кто платит, — самодовольно улыбнулся Хозяин, — А охрана пусть останется насовсем. Пусть подрабатывают в свободное от службы время.
— Спасибо. К вечеру все закончим, — пообещал прораб в милицейских погонах.
Мы покрутились с полчаса, прикидывая, как совместить несовместимое, и отправились восвояси.
— А где будем брать сырье? — спросил по дороге директор.
— Это не проблема. Из Киргизии и Казахстана друг привезет, а из других мест — Юрий Иванович.
— Кто это? Я всех должен знать. А они ни согласятся у нас работать?
— Им это ни к чему. Помочь, помогут, но не более того. Юрий Иванович большой человек, консультант Лужкова по камню. Все карьеры мира знает. И его все знают.
— Слушай, а он ни мог бы нам парочку карьеров порекомендовать, чтоб выкупить?
— Зачем? Добыча камня — это нерентабельный вид деятельности.
— Слушай, познакомь меня с ним, — не унимался дилетант, нащупавший золотую жилу.
— Ладно, — пообещал ему…

Связаться с Сычевым никак не удавалось, а Гена не отставал. Позвонил Воронкову, давнему приятелю Юрия Ивановича.
— Он уже переехал оттуда, — сообщил Владимир Яковлевич.
— А куда?
— Не знаю. Вечером позвоню ему домой, узнаю. А что, никак у вас дело пошло?
— Да вроде того.
— Это интересно. А то меня из минэкономики поперли. Пришел этот мальчишка Греф. Ни хрена не соображает, а стал поперек говорить, меня и выгнали. Так что, будет местечко, готов поработать.
— Ладно. Жду звонка.
— Кто это? — зашел Синьков, который, похоже, подслушал весь разговор.
— Воронков из минэкономики, друг Сычева.
— Давай его к нам, пусть работает, — мгновенно сообразил директор.
Вечером обрадовал Воронкова и позвонил Сычеву.
— Жду вас, Анатолий. Очень кстати, а то мои геологи скучают без дела, — ожил и Юрий Иванович.
Встреча в лаборатории природного камня прошла весело. Полковник блистал армейскими анекдотами и полной некомпетентностью в вопросах камнеобработки. Сычев улыбался, а геологи ржали, не таясь.
Наконец, более-менее договорились об оплате.
— Анатолий, зайди как-нибудь без этого хохмача. Поговорим по делу, — шепнул, прощаясь, довольный начальник лаборатории.

— Афанасич, вам ни кажется, что пора бы навестить «Бретон»? — спросил как-то полковник.
— Зачем? И так все ясно.
— Вам ясно, а мне ничего не ясно.
— Спрашивай, отвечу на все вопросы. Я это оборудование знаю, как пять пальцев где-то там, не помню, где.
— Да я не о том. Мне звонили с Кипра. Сказали, остальные деньги вот-вот поступят. Пора решать, куда их — на депозит, или в дело.
— Конечно, в дело!
— И я о том же… Так что, готовьтесь к поездке. Пора, — объявил свое решение директор «РусКамня».
Тут же позвонил Прелецу, обрадовал скорым визитом. А когда сообщил цель визита, его восторгам не было конца.
— Ждем вас Анатолий! До свидания, — попрощался он, пообещав выслать приглашение от фирмы.
С приглашением, без проблем нам оформили деловые визы. Трудности возникли, когда Гена стал оформлять какие-то чеки.
— Какие чеки? — возмущался я, — Положил деньги в карман, и все. Кто у тебя их вытащит в самолете? Это же копейки.
— Все равно, — упорствовал директор, — Береженого бог бережет.
Дня три ушли на бессмыслицу. Но вот, наконец, банк все оформил. Чек на пятьсот евро получил Синьков, с меня хватило и трехсот…

Неожиданно позвонил Паоло:
— Анатолий, у нас траур — умер Марчелло, — сообщил он.
— Наши соболезнования, — автоматически ответил ему, еще не осознав тяжести потери.
— Благодарю, — ответил Прелец и повесил трубку.
Позвонил дочери.
— Я уже в курсе, — сообщила она, — Похороны послезавтра в Бассано. Я поеду.
— Давай. Завтра от Синькова отправлю соболезнования.
— Ты от себя отправь, — посоветовала дочь.
— Ну, правильно, — согласился с ней, — От «ПетроПроекта» и от «РусКамня». Ты там представишь обе наши организации. Слушай, похоже, командировка накрылась?
— Будет возможность, спрошу, — пообещала Светлана…
Через день позвонил Паоло:
— Анатолий, видел Светлану. Хорошо, что она была в церкви и на кладбище. Подходила с соболезнованиями к семье Марчелло. Такое не забывают. Спасибо.
— Не благодари, Паоло. Мы все в трауре, потому что любили Марчелло. Светлана поехала по велению сердца — она раньше нас узнала и все решила. Даже не знаю, Паоло, что теперь делать.
— Почему? — не понял он.
— Мы же хотели приехать с Синьковым. Теперь, похоже, не до нас.
— Почему не до вас?.. Вас ждут… Вчера Луку избрали президентом. Жизнь продолжается, — бодрым тоном завершил тот печальный сеанс связи Паоло.
Что ж, еще неделя и снова в путь-дорогу — в эту бесконечную погоню за призрачным счастьем.

 

Глава 16. Двуокись титана

И вот мы в зале ожидания международного аэропорта Шереметьево-2. Наш рейс «Москва-Милан» задерживался, и мы беспокоились, успеем ли попасть на запланированный рейс «Милан-Венеция».

— А говорили, иностранцы летают, как часы, — ворчал полковник госбезопасности.
— Как часы летают только часы, да и то, если швырнуть от души, — поддержал его недовольство. Прекрасная лётная погода, а самолет «Алиталии» еще даже не прибыл в Москву.
— Сейчас швырну! — достал Гена свои «котлы».
— Не вижу смысла. Побереги реликвию, — остановил директора, — Лучше позвоню дочери, чтоб не встречала.
— А как же мы доберемся до гостиницы в час ночи?
— Позвонит Паоло, а тот пошлет машину от фирмы. Он же предлагал, а мы отказались.
— Зря отказались… Звони, — махнул рукой Гена. Это была его первая загранкомандировка, и такая неудача с первых ее минут. Ах-ах-ах…

Но вот рейс прибыл, и минут через сорок пригласили на посадку. В перегретом салоне резко пахло керосином. Метались бортпроводницы, усаживая нервных пассажиров.
Едва взлетели, уснул.
— Подъем! — толкнул меня полковник, — Милан проспишь. А я твой обед съел, — «обрадовал» он.
— Кто же ест по ночам? Только аристократы и дегенераты, — развеселил его, — Намного опаздываем? Сколько до рейса?
— Сорок минут.
— Маловато. Главное, не заблудиться в лабиринте.
— В каком лабиринте?
— В миланском, — окончательно проснулся я.
А минут через пятнадцать мы уже мчались по этому самому лабиринту, преодолевая препятствие за препятствием.
— Ми скузи, синьори! Иль ностро аэропорто волья! — подбежали мы к длинной очереди у пункта погранконтроля. На меня посмотрели с удивлением, смешанным со страхом, но нехотя пропустили. А вот и таможня:
— Аюто! Иль ностро аэропорто волья! — распугал я десятка три полусонных итальянцев.
А вот и беговая дорожка, в которую мы вынужденно превратили движущийся тротуар. Зато до зала местных авиалиний долетели в пять минут.
— Аюто! Аттэндере пер нои! — еще издалека крикнул дамам у стойки с надписью «Venezia», которые явно собрались уходить…

Отдышались уже в самолете.
— Афанасич, чем ты так напугал итальянцев? Чуть ни разбежались, — спросил Гена.
— Да сказал им, что наш рейс, — начал я и от изумления вдруг остановился на полуслове, и рассмеялся, — Помогите! Наш аэропорт улетает! — перевел ему, наконец, то, что впопыхах действительно кричал итальянцам.
— Теперь понятно, — улыбнулся полковник госбезопасности, — Значит, Афанасич, чуть зарубежную панику ни спровоцировал?
— Да они, как и я, спросонья ничего не поняли. Подумали, сумасшедший… Аэропорт улетает, — снова развеселился я…
В аэропорту Марко Поло нас не ждали.
— Что будем делать? — спросил Гена.
— Ждать, — ответил ему.
Не успели занять кресла в полупустом зале, влетел запыхавшийся итальянец и прямиком направился к нам:
— Бретон? — уверенно спросил он.
— Си, — ответил ему.
Всю дорогу разговорчивый водитель развлекал нас, похоже, анекдотами и сам же заразительно смеялся, вовлекая нас.
— Что он сказал? — время от времени спрашивал Гена.
— А я знаю! — отвечал ему, и хоровой смех вновь и вновь сотрясал салон нашего «Мерседеса», несущегося по извилистым дорогам провинции Венето.
А вот и альберго «Рома» — гостиница фирмы «Бретон». Приехали…

С утра за нами заехал все тот же водитель и отвез в Кастелло Ди Годего на «Бретон». Пока ехали, мы с удивлением смотрели на незнакомую, выжженную солнцем Италию.
— Честно говоря, не ожидал, — разочарованно произнес Гена.
— Типичный Казахстан, — согласился с ним, оглядывая окрестности, — Градусов за тридцать пять, и это утро.
— Ничего, и не такое переносили. Продержимся, — определился полковник.
— Надеюсь, — согласился с ним.
А вот и знакомая до слез переговорная комната. И никого.
Минут через десять появилась коллега Прелеца — Элиза:
— Чао! Кафэ, ти, аква? — спросила она.
— Чао! Кафэ, пер фаворэ… Довэ Паоло? — поинтересовался я.
— Паоло нон че, — рассмеялась Элиза, так и не прояснив ситуацию.
Появился, наконец, экспорт-директор Аугусто Суппи. Радостная встреча, пять минут общения на английском, и снова лишь кофе и минералка.
Но вот, лучезарно улыбаясь, впорхнул молодой человек.
— Привет! Я Стефано. Буду говорит вам руски, — «обрадовал» он.
— Привет! Говорить — это хорошо. А текст контракта сможешь написать по-русски? — спросил его.
— Не понял, — ответил «переводчик».
— У Паоло есть текст контракта на итальянском и на русском. Их надо взять за основу, — подсказал ему.
— Паоло нет.
— О капито. Паоло нон че, — перешел я на более понятный ему язык общения.
— Си, — сообразил «переводчик».
— Да-а-а… Так мы с тобой быстро договоримся, — совсем расстроился я.
— Бистро говориться, — подтвердил Стефано.
— Степан, так ты что, переводчиком здесь работаешь? — подключился полковник.
— Здесь работаешь, — кивнул головой Степан, — Одын мези, — добавил он.
Оказывается, что-то все-таки понял!
— Один месяц, — перевел его ответ Синькову.
— Ну, тогда у нас все еще впереди, — рассмеялся Гена.
— Не понял, — обиделся итальянец.
— Слэнг, — пояснил ему.
— А-а-а, — успокоился тот.

Еще минут пять такого общения, и полковник не выдержал:
— Полный дебил, — охарактеризовал он нашего переводчика.
— Ну, почему же? — не согласился с ним, — Ты поговори с ним по-английски. Сразу договоритесь.
— А я не знаю английского.
— Не знаешь?! Английского?! Ха-ха-ха! — рассмеялся я, — Ну, ты полный дебил, Синьков!
Обидеться Гена не успел — вошла Светлана.
— Ур-р-ра!!! — встретил ее я. Остальные дружно поддержали. Особенно Стефано, когда сообразил, кто теперь здесь переводчик.
Вернулся Суппи, и работа закипела. Но едва в нашем диалоге замелькало слово «контракт», Аугусто снова исчез и минут через пять вернулся с улыбающимся Дарио Тончелли.
Трудно было начать с соболезнований, но, погасив встречные эмоции, не мог ни отдать дань памяти основателю фирмы — Великому Марчелло Тончелли.
Поблагодарив за соболезнования, Дарио продолжил переговоры, и минут за пятнадцать мы договорились по всем позициям контракта.
Несчастный Степан получил поручение готовить итальянско-русский вариант контракта, а всех остальных Дарио пригласил отобедать в ресторане Кастэльфранко.
Едва директор вышел из переговорной, началось светопреставление — сильнейшая гроза с градом. В окна переговорной мы наблюдали, как часть сотрудников «Бретон» бросилась спасать свои легковушки, перегоняя их под навесы. Некоторым это удалось, но большинство, оценив силу ударов крупных градин, так и не решились проскочить к своим любимцам.

Еще бушевала стихия, когда нас с дочерью вызвал в коридор Дарио:
— Анатолий, вы не возражаете, если в ресторане с нами будет китайская делегация? — перевела его вопрос Светлана.
— Русский с китайцем братья навек, — ответил ему словами советской песни.
Дарио рассмеялся, дружески хлопнул по плечу и умчался, очевидно, к своим китайцам…
Но вот проглянуло солнышко, и мы вышли в душные тропики итальянского лета. Бурлили водные потоки, парил асфальт, кое-где еще проглядывали жалкие кучки тающих на глазах градин, но уже с новой силой наваливалась влажная духота.
Меня представили китайскому мандарину и его спутнице — миловидной китаянке. С низким поклоном, та обеими руками вручила мне визитку их компании. Мгновенно припомнив церемонии казахских аборигенов, проделал нечто подобное в исламских традициях.
Мы оказались в одной машине.
— Светик, спроси у нее, бывала ли в Москве?
— Она не понимает итальянский. Только английский, — сообщила дочь.
К счастью, ее английский оказался разборчивым, и нам даже удалось немного пообщаться.
Узнал, что она сопровождает хозяина компании — того самого мандарина. У них неплохие гранитные карьеры. Им хотелось бы купить оборудование для обработки камня.
Похвалил их вкус, сообщив, что станки «Бретон» — лучшие в мире. Выяснил, что хозяин никаких языков не знает, но приглашает меня посетить Китай и их знаменитые карьеры. Из вежливости кивнул китайцу, обозначив благодарность за приглашение. Тот поклонился в ответ.
Подъехали к ресторану. Помог миниатюрной китаянке выйти из нашей внедорожной громадины, но та, испуганно кивнув, мгновенно ринулась вытаскивать своего хозяина. Ну и дела!

Наконец, расселись, согласно этикету. Во главе стола Дарио; по правую руку — я и Светланка; по левую — мандарин с китаянкой. Далее все остальные.
Говорили в основном на английском. Пришлось немного побыть в шкуре переводчика — пока китаянка информировала мандарина, пересказывал суть Синькову и Светланке.
Но вот пошли тосты и блюдо за блюдом. Стало весело и шумно. Как обычно, образовались группки по интересам. Вспомнили даже о Космосе и о моей к нему причастности. И я запел соловьем, сев на любимого когда-то конька…
— Папугай, мандарин понимает итальянский, — вдруг испуганно прошептала Светланка.
— Предупреди Дарио, — шепнул в ответ.
За столом вдруг возникло замешательство, и часть директорского сопровождения откланялась. Остались лишь Дарио, Суппи и обе делегации. Сладкое, десерт, кофе с граппой. Трапеза окончена…
Мы оказались в машине Дарио. Китайцы уехали с Суппи. Пока ехали, Светлана оживленно беседовала с Дарио. Мы с Геной лишь прислушивались, даже не пытаясь понять…
— Афанасич, а почему тебя посадили рядом с директором? Я же главный, — вдруг негромко, но обиженным тоном поинтересовался полковник.
— Только по воинскому званию, — раздраженно ответил партнеру. «Тоже мне, главный», — мысленно возмутился я и отвернулся к окошку…
— Спасибо, — поблагодарил Дарио, когда вышли из машины.
— Тебе спасибо за прекрасный обед, — ответил ему.
— Мое спасибо больше, — перевела Светлана, — Сказал, очень выручили его с китайцами… Потом расскажу, — добавила она…

Пересели в машину дочери и поехали в гостиницу. Следы грозы обнаружили лишь у крепостной стены Кастэльфранко. Все рвы были до краев заполнены бурлящей водой и стайками водоплавающих, которые еще утром прятались в тени деревьев, не рискуя выходить на крутые земляные валы, давно лишенные ими какой-либо растительности.
Оставив машину на стоянке у гостиницы, зашли в кафе.
— Представляешь, папугай, какие же хитрецы эти китайцы. На английском, якобы, говорит только переводчица, а итальянского совсем не знают оба, — начала Светланка, когда Гена отошел в туалет, — А я еще в машине заметила, что прислушиваются к нашим разговорам. Ну, думаю, даже русский знают… А за столом не до того было, чтоб за ними наблюдать… А выдали себя, когда тот черненький, что сидел рядом с Суппи, начал о Китае рассказывать. Он там часто бывал. Ну, а спьяну взял, да рассказал неприличный анекдот про китайцев.
Мандарин даже в лице переменился. Китаянка заметила, фыркнула на него, тот сразу улыбочку изобразил. Но, от меня не скроешься! — завершила дочь.
— От кого не скроешься? — вдруг спросил скрытно подобравшийся к нам полковник госбезопасности.
— От меня, — повторила Светланка, — Всех вас выведу на чистую воду! — шутливым тоном разрядила она возникшую неловкость…
После кафе по просьбе Синькова Светлана повозила нас по магазинам Кастэльфранко. У того вдруг возникла бредовая идея купить мне брюки.
— Да не нужны они мне. К тому же денег нет. Мы еще чеки не разменяли, — возразил ему.
— На брюки хватит, — не сдавался Гена, — Хочу сделать тебе подарок, — загорелся он.
И минут сорок я провел в душной примерочной, а мне подносили экземпляр за экземпляром. Наконец, вздохнул с облегчением — нашел!
— Папугай, не ты их нашел, а они тебя! — радостно сообщила дочь, показывая какой-то значок, вынутый из брючного кармана, — Стрельцы, как и ты! — пояснила она.
Пока одевался, ребята расплатились.
— Папугай, представляешь, хозяин дал пятидесятипроцентную скидку! Сказал, за терпение. А ты не хотел. Замечательные брюки, — похвалила Светлана.
— Спасибо, — поблагодарил я хозяина магазина, а затем и удовлетворенного пафосным поступком Синькова…

— Афанасич, а где тут можно разменять чеки? — спросил полковник за завтраком.
— Да нет проблем. Банк рядом, — обнадежил его…
— Получил? Давай сюда, — выхватил мои три сотни Синьков и положил в свой карман.
У меня не было слов. А я-то думал, это мои командировочные. Выходит, еще неделю без денег? Не буду же просить у дочери. Ну и партнер — то дарит уцененные брюки, то вдруг лишает последних денег. Настроение резко упало.
У гостиницы нас уже ждал Степан. С удовольствием забрались в его автомобиль с климатконтролем — на городок уже заметно наваливалась жара.
— Ну, как, сделал контракт? — спросил нашего гида.
— Сделал контракт, — ответил тот.
— Можно подписывать?
— Можно подписывать.
— Отлично! — обрадовался я.
— Отлично, — повторил, как попугай, Степан…
В переговорной нас уже ждала Светлана.
— Похоже, сегодня подпишем контракт, — обрадовал ее.
— Кто сказал?
— Степан.
Дочь быстро переговорила с «переводчиком» и рассмеялась:
— Папугай, вы же друг друга не поняли. Сегодня появится Паоло — он и сделает контракт.
— Паоло — это хорошо. А сейчас, что будем делать?
— Сказал, едем в Верону на «Санта Маргариту».
И вот уже давным-давно знакомая дорога. А вот и Верона. Покружив по городу, выехали. Снова въехали и снова выехали.
— Анатолий, не знать дорога, — прорезался, наконец, Степан.
— Анатолий действительно не знать дорога, а Степан должен знать, — рассмешил я весь наш экипаж.
— Степан знать Бардолино, — крутнул руль Стефано, и уверенно двинул куда-то за город…

— Бардолино! — обрадованно воскликнул наш гид, оказавшись в знакомых местах, — Одзерро Гарда! — жестом показал он на водную гладь, окруженную горами. Какая красотища!
Минуты через три мы оказались в открытом ресторанчике на набережной. На водной глади, прямо напротив, вяло покачивались на фоне гор морские яхты. Незабываемый пейзаж.
Впрочем, и трапеза тоже. Так бы и сидели в этом ресторанчике у воды. Но, пора…
И вот снова въехали в Верону, чуть покружили и неожиданно быстро вырулили прямо на «Санта Маргариту».
— Ну, вот же она! — обрадовался я.
— Это Паоло, — честно показал Стефано на свой мобильник…
Утро следующего дня удивило — несмотря на жару, Кастэльфранко обрадовал свежей зеленью холмов под крепостными стенами. Италия становилась узнаваемой.
«+40°С» — показывало табло у входа в офис «Бретона».
— Паоло! — бросились мы к встречавшему нас в вестибюле русскоязычному менеджеру фирмы. Короткая экскурсия по предприятию и его музею, стремительная поездка на «Аглобагин».
И снова переговорная комната. Торжественная обстановка подписания контракта, памятное фотографирование. Всё!..
— А теперь ресторан, — объявил Паоло.
— Жарко, Паоло. Может, не надо? — спросил его.
— Надо. Традиция. Едем в Азоло. Там прохладней, — не согласился Прелец.
И вот под колесами уже горный серпантин и, наконец, главная площадь небольшого городка. Действительно, после изнуряющей жары итальянской равнины, вполне приятный климатический комфорт.
Но вот трапеза позади. Пора возвращаться.
— Давайте, зайдем в эту гостиницу, — предложил Паоло.
— Зачем? Поздно уже.
— Сюрприз, — улыбнулся гид.
И вот мы в уютном дворике, отгороженном от мира трехметровой стеной с одной стороны, и стометровой пропастью с другой. Прямо на настоящей газонной траве несколько столиков с двумя-тремя посетителями. Нас посадили за свободный, принесли напитки и орешки.
Но все это оказалось не главным, а так, вроде музыкального сопровождения. Прямо перед нами до самого горизонта раскинулось море огней! И Паоло, как заправский гид, тут же организовал виртуальное путешествие по этой звездной карте.
— В хорошую погоду отсюда видно море! — сообщил он на закуску.
И, наконец, главный сюрприз. Мы подошли к скромной комнате, у двери которой висел, точнее стоял на полу, цветной портрет Королевы Великобритании в полный рост.
— Здесь живет королева, когда приезжает в Италию. Азоло — ее любимое место отдыха, — рассказал Паоло, стоя у порога реальных королевских покоев.
Да-а-а… Вечер действительно не прошел впустую. Мы прикоснулись к истории…

Выходные дни провели на море. Мы с Синьковым садились в электричку, а на станции «Пьомбино Дезе» к нам подсаживалась Светлана и вся ее семья — муж с братом и их мама Мария.
Прямо на венецианском вокзале «Санта Лючия» дружно пересаживались на катер, доставлявший нас на Лидо. Полчаса ходьбы по жаре, и мы на диком пляже.
Удивляло, что мало кто из итальянцев плавал в море. В основном, все барахтались у берега, да и то недолго. Их больше увлекали солнечные ванны.
Субботний день прошел без приключений и завершился на ферме дедушки Маттео. Синьков был в ударе — рассказывал анекдоты и пел украинские песни.
— Веселый молодой человек! — отметил дедушка.
В воскресенье научили плавать даже Светлану, а наши итальянцы лишь вежливо улыбались и наотрез отказывались учиться.
Кончилось тем, что куда-то уплыл Синьков.
— Пойду, поищу его, — отплыл за ним и я.
Собственно, искать Гену не собирался. Меня привлекла яхта, стоявшая на якоре. Я уже давно выплыл за буйки, а до нее еще плыть и плыть.
Увы, меня заметили со спасательного катера. Подлетев ко мне, спасатели и карабинер в форме что-то залопотали.
— Соно страньеро! Нон капито! — крикнул им, чтоб отстали. Не отстали. Стали жестами показывать, чтобы плыл за буйки, — Йот! — показал им мою цель.
— Но-но-но! — не согласились стражи порядка и легонько подтолкнули катером в сторону буйков. Пришлось подчиниться…

На берег мы с Синьковым попали почти одновременно. Все уже были одеты, вещи собраны.
— Можем опоздать на последнюю электричку, — озабоченно сообщила Светлана.
— Успеем, — глянул я на часы, — К тому же, с вами Стрелец в фамильных брюках, а значит, все будет, как надо.
Как надо, не получилось. В спешке сели на катер, который шел по самому длинному маршруту. Стало ясно, к отходу электрички точно не успеваем.
— Скажи, пусть не переживают, — успокаивал Синьков, — Снимем номер и переночуем.
— В разгар сезона? — неожиданно рассердилась дочь, — А все ваши дурацкие заплывы, папугай.
— Не переживай, Светик. Доберемся до вокзала, видно будет. Синьков зафрахтует поезд. Он же у нас бывший железнодорожник… Да и Стрелец с вами. А это ни хухры-мухры. Я даже в брюках Стрельца… Вот сейчас скомандую, и задержу поезд, — успокаивал Светланку, а та своих итальянцев.
Похоже, все смирились с предстоящими приключениями. Маттео даже принялся названивать родственникам, чтобы те приехали за нами.
— Светик, скажи, пусть не беспокоит людей. На вокзале все решим, — попросил ее.
И вот мы на вокзале. Электричка ушла минут сорок назад. До завтра действительно ничего не предвидится.
— За мной! — интуитивно, без всяких объяснений ринулся я на платформу. Почти бегом вылетел к поездам и — О, счастье! — наша электричка оказалась на месте. Около нее сгрудились пассажиры. Никто ничего не понимал.
Но вот дали гудок. Все резво прошли в вагоны и заняли места. Наконец, второй гудок и электричка с пятидесятиминутной задержкой тронулась в путь!
Оказалось, ее остановила инспекция, не обнаружившая в кабине второго машиниста. Пока оформляли протокол, пока искали новый экипаж, мы успели добраться до вокзала и сесть, как говорится, в давно ушедший поезд.
— Ну, папугай! Не поверят, если расскажу, как ты «задержал» электричку, — восторгалась дочь, а с ней и ее итальянцы…
Остаток командировки превратился в летний отпуск у моря. Съездили и в Бассано, посетили могилу Великого Марчелло Тончелли.
— Ну, как Италия? — спросил Синькова уже в аэропорту Милана.
— Италия белла, — ответил он, как учил его накануне поездки.

Через неделю сделали первый платеж по контракту. Лед тронулся…
А мне вдруг стало скучно. Время летних отпусков. Даже Синьков куда-то уехал.
— Всего на три недели, — пообещал он, но вернулся лишь в августе, да и то во второй половине.
— Увлекся, — объяснил он свое более, чем двухмесячное отсутствие.
— Кем это? Ты же вроде, того, — спросил его.
— Не поверишь, Афанасич. Двуокисью титана, — торжественным голосом вдруг сообщил полковник.
— Чем?! А цинковыми белилами случайно ни увлекся? — рассмеялся я его нелепому объяснению.
— Зря смеешься, Афанасич. Помнишь, мы были на «Санта Маргарите»?
— Само собой.
— Помнишь, ты показывал мне кучу мешков с двуокисью титана?
— Конечно. Он добавляется в смесь для улучшения белых тонов.
— Вот именно… Так вот. На Дальнем Востоке я патронировал одного изобретателя. Он химик. Придумал новый способ очистки различных материалов.
— И что?.. Я знаю одного академика. Тоже придумал. Правда, теперь пациент клиники Кащенко.
— Афанасич, я серьезно.
— И я серьезно. Могу познакомить.
— В общем, летал я к нему… Ему нужна помощь. Если это дело запустить, никакой камень не нужен. Чем чище двуокись титана, тем белей белила. А в мире все это в руках то ли Ротшильда, то ли еще кого. Они ерундой заниматься не станут.
— И что?
— Давай, предложим итальянцам!.. Они потянут.
— Они-то потянут. Паоло говорил, уже думают о версификации производства.
— Ну, вот!.. Все, Афанасич, собираемся в Италию, — принял решение полковник.
— Гена, у них сейчас время летних отпусков.
— Точно… Но, пока соберемся, успеет пройти.
— Собираемся! — решительно поддержал партнера.

 

Глава 17. Путин-Берлускони

В канун сентября позвонил Воронков и сообщил, что нас с Синьковым ждут геологи Сычева.

— Гена, похоже, Сычев выполнил работу. Просят встретиться, — сразу же перезвонил директору «РусКамня».
— Афанасич, съезди один. Честно говоря, я пока не готов платить, — ответил тот.
— Гена, а что мы будем делать с Волоколамском? Там размер платежей на порядок больше.
— Не знаю. Мне кажется, Афанасич, мы погорячились. Надо было ограничиться маленькой площадкой.
— О чем тебе и говорил.
— Ладно, Афанасич, не дави. Съезди к Сычеву.
Съездил. Встретили, как всегда, доброжелательно. Ведь то была не первая работа по моим делам. И я всегда платил по договору. Сейчас платить должен Синьков. А вот будет ли — вопрос…
— Афанасич, вот отчет и все материалы изысканий. Можешь пользоваться, — протянул папку главный геолог.
— Спасибо за доверие, Николай Николаевич, но Синькова, похоже, увижу не скоро. Он директор и заказчик вашей работы. Еще обидится. Вы лучше расскажите в общем, что надыбали, а папку передайте ему, — не теряя лица, выкрутился я из щекотливого положения.
Мне рассказали о всех перспективных каменных карьерах, которые стоит приобрести, и мы расстались.
— Ну, что? — перезвонил Синьков.
— Сказали, отчет передадут только тебе лично. Разумеется, за деньги.
— Понял. Ладно. Свяжусь после поездки, — решил он.

И вот мы снова в Италии. Время летних отпусков позади, и в этот раз летели без пересадок — прямым рейсом «Аэрофлота». В Венецию прилетели днем, а потому нас встретили Светлана с Маттео и первым делом доставили в Пьомбино. Там уже ждал праздничный обед по случаю нашего приезда. С удовольствием разгрузил свой неподъемный чемодан-тележку с подарками для всех. А потом, как обычно, экскурсия по мастерской Маттео и бесконечные разговоры на ломаном английском или через переводчика-Светлану.
Но как-то сразу наступил вечер, полчаса езды, и мы уже у крепостной стены Кастэльфранко, причем, в тех же номерах гостиницы «Рома», что и летом. Впечатление, что никуда не уезжали.
Утром за нами заехал Паоло.
— Анатолий, мы не поняли цель вашего визита, — незаметно для Синькова сообщил он мне.
— Подъедем, все объясним на месте, — ответил ему.
— Сейчас не надо подъезжать. Только к обеду. А пока экскурсия по городу.
— Надо предупредить Светлану.
— Она уже едет сюда, — проинформировал Паоло.
— Кого ждем? — забеспокоился полковник.
— Светлану, — ответил ему, — Паоло хочет показать достопримечательности. А то живем в таком месте и ничего о нем не знаем.
— А как же работа?
— Да никуда она не денется, — успокоил его.

Подъехала Светлана, и Паоло устроил действительно замечательную экскурсию.
Ведь именно в Кастэльфранко родился и жил один из самых талантливых и загадочных итальянских художников, скрывающийся под псевдонимом Джорджоне. Его, наравне с Тицианом, считают основоположником венецианского Ренессанса. Рано умерший, он успел написать полтора десятка выдающихся полотен. Почти все они хранились в небольшом музее, устроенном в доме, где вырос художник.
По просьбе Паоло, пожилой итальянец отпер все двери этого старинного дома, и часа на два мы погрузились в средневековье.
Ни в одном из музеев я не чувствовал себя так комфортно, как в доме Джорджоне. Взгляд в небольшое зарешеченное окошко, и открылся невероятной красоты пейзаж с кусочком крепостной стены. Пятьсот лет назад именно эта картина была перед глазами юноши, умевшего видеть прекрасное. Она была такой же, и ничто не изменилось с тех пор.
Взгляд на стену напротив, и во всем великолепии открылась сцена, рожденная фантазией великого художника, запечатлевшего ее на полотне. Потрясающе!
Я сидел на каком-то древнем сундуке, вдруг навеявшем воспоминания детства, когда почти такой же сундук служил мне кроваткой, и не мог подняться и уйти.
— Анатолий, ты куда пропал? Мы тебя потеряли, — появился вдруг откуда-то Паоло.
— Зато я нашел здесь себя, — сообщил удивленному «дотторэ».
Мы вышли из музея и зашли в расположенный рядом кафедральный Собор, где живет своей жизнью единственная алтарная работа Джорджоне «Мадонна да Кастэльфранко». Но собор — это собор, и он не умалил внезапно навалившихся ощущений вселенской грусти. Скорее, наоборот — усилил…
А вот и она — главная реликвия собора!..
На троне изображена Мадонна с младенцем Иисусом, а у ног ее — рыцарь в европейских доспехах с лицом маэстро Джорджоне, жившего на полторы тысячи лет позже событий, запечатленных на полотне. А рядом — брат художника в рясе священника… Реальные люди, жившие когда-то в доме, где только что был. Невероятно!
А в соборе вполне реальные итальянцы, которые воспринимают это полотно, сотканное и раскрашенное пятьсот лет назад, как предмет поклонения — святую икону — и молят Мать Христа о ниспослании благодати божьей.
Потрясающая связь времен, разделенных двумя тысячами лет человеческой истории!..
В растрепанных чувствах сел в машину Паоло и не заметил, как подъехали к очередной местной достопримечательности. Это нечто! Простой обыватель всю жизнь строил себе гробницу «по образу и подобию сильных мира сего». Конечно же, это не пирамида Хеопса, но сколько выдумки! Я был потрясен. Люди о вечном, а мы о каких-то заводиках…

— Все. Поехали, — глянул на часы Паоло.
Нас покормили в пустой столовой, и мы прошли в переговорную комнату.
— Доклад буду делать я, — решительно заявил полковник.
«Делай», — мысленно ответил ему.
Но вот вошел президент Лука Тончелли, а за ним — Дарио Тончелли и Аугусто Суппи.
Доклад Синькова с переводом занял минут сорок. Объявили перерыв.
Пока докладчик куда-то исчез, меня и Светлану пригласил в свой кабинет Дарио.
— Говорит, ничего не понял, — перевела дочь.
Двумя-тремя фразами объяснил суть наших предложений.
— У химика есть патент? — спросил Дарио.
— Нет. Он готов оформить его как «Бреветти Тончелли», — ответил ему.
— Пэрфетто, Анатолий! — воскликнул директор и взглянул на дверь, в которую без стука вошла какая-то синьора.
— Это его мама, — перевела Светлана.
— Синьора Ростопчина? — невольно вылетело у меня.
— Спросила, откуда знаешь ее фамилию? — перевела дочь ее ответ.
— Скажи, это известная русская фамилия, и не знать ее русскому человеку стыдно.
Выслушав перевод, все рассмеялись. Ответив на пару вопросов о России, поднялся, чтобы оставить мать с сыном.
— Никогда не была в России, но теперь обязательно съезжу. Удачи вам, — подала руку синьора, унаследовавшая всю собственность Марчелло…

Вернулись в переговорную.
— Вы где были? — налетел безопасный полковник.
— Тебя искали, — уверенно ответил ему.
— Вдвоем? — не поверил он. Я промолчал.
Вошла итальянская делегация. Похоже, Дарио уже переговорил с Лукой. Тот выглядел уверенным.
— Ваши предложения приняты к рассмотрению, — перевел Паоло решение руководства «Бретон», — Продолжение возможно только с участием автора, — дополнил он.
— А нам, что делать? — спросил обескураженный полковник.
— Вовремя платить за оборудование, — ответил Дарио, — Первый платеж прошел нормально, но второй вы уже просрочили, — добавил он.
— У нас тоже время летних отпусков, — соврал Гена.
Стало ясно, что большего мы не добьемся. Ездить на фирму бессмысленно. Оставались лишь прогулки в Венецию и в ближайшие окрестности. А для этого, конечно же, нужен моторизованный гид. И таким гидом стала Светлана.
Заметив, как она заправила в машину всего четыре литра бензина, отдал ей все деньги, которые взял из дома. Ведь в этот раз уже не надеялся на своего скупого партнера…

Венецианский пляж удивил. Нет, на берегу были люди, но в море поплавками прыгали всего две-три безумные головы.
— Что случилось? Никак акулы? — спросил у дочери.
— Не сезон, — ответила та, — Вода холодная.
Попробовал у бережка — изумительная водичка.
— Итальянцы в такой не купаются. Холодно.
— Бред! Надеюсь, ты еще не итальянка?
— Нет, — рассмеялась дочь, и мы дружно ринулись в море.
Но вскоре она нас покинула, а мы с Синьковым поплыли за буйки. Попробовали достать дно — без проблем. Не заметили, как подплыла одна из голов:
— Русские?
— Черто, — ответил ей.
— Да вижу, что черти! — рассмеялась голова, — Слышал, как вы говорили. К тем подплыл — немцы. А тут свои, — радовался незнакомец, словно выиграл в лотерею.
Немного поболтали и разошлись, как в море корабли.

А вечером нашли своих и в центральном кафе Кастэльфранко. Точнее, нас нашла официантка из Молдавии. Дня два она с удовольствием общалась с нами на русском — ее родном языке. На третий вечер нашего знакомства попросила тысячу евро, чтобы оплатить что-то для ребенка.
У меня их уже не было, а Гена, разумеется, забыл свой неразменный пятак в гостинице. Обещал непременно захватить завтра. С того самого дня кафе мы обходили стороной…
Раза два посетили ферму дедушки. Посещали и других итальянских родственников, приглашавших то на обед, то на ужин. И повсюду Гена блистал анекдотами и украинскими песнями.
В пятницу, почти в канун нашего отъезда, порадовал Паоло — мы во второй раз оказались в Азоло. В этот раз нам не показали королевские покои — хорошего понемножку. Но зато познакомили с владельцем крепостной башни.
Мы подъехали к громадному каменному сооружению с единственной дверью кованого железа с вензелями и рядами узких бойниц. Паоло позвонил по мобильнику, и дверь тяжело приоткрылась.
По очереди скользнули внутрь, и оказались в деревянной шкатулочке просторной прихожей, где нас встретил хозяин сооружения, приспособленного к современной комфортной жизни.
По лестнице прошли на второй этаж — в гостиную, где немного посидели за рюмкой граппы. На третьем этаже разместился музей работ его матери-художницы. Осмотрев галерею, собрались, было, спускаться, но не тут-то было. Через массивную потайную дверь вышли на крепостную стену, где под навесом расположился громадный биллиардный стол и пара шезлонгов.
— Вот только этот кусочек стены мне продали, — возмущался несправедливостью магнат, которому дали лишь часть игрушки, и теперь ему негде было разгуляться.
На четвертом этаже приютились три спальни, на пятом — кабинет-библиотека хозяина, откуда был выход на боевую площадку башни. Лишь она оказалась пустой.
— Летом у меня здесь телескоп, — мечтательным тоном сказал хозяин.
И снова перед нами раскинулось море огней, как в приюте королевы Великобритании. Жаль, телескоп уже убрали…

 В Москве Гена неожиданно исчез, а вскоре позвонил Сычев, безуспешно разыскивавший моего партнера.
— Представляешь, отдали ему все материалы. Деньги обещал привезти. А тут позвонили из Карелии. Сообщили, что этот типчик уже карьер купил напрямую. Ну, кто же так делает, Анатолий. Нам государство денег почти не платит. А тут, — жаловался Юрий Иванович.
— Юрий Иванович, последний раз видел его недели две назад в аэропорту Шереметьево-2, когда вернулись из Италии. С тех пор ни в офисе нет, ни на звонки не отвечает, — поделился с ним.
— Понял, — огорченно повесил трубку Сычев…
После долгого перерыва позвонил Медведев.
— Никак Валера хочет реабилитироваться? Или, хуже того, сам гер Беккер? — не без доли иронии спросил его.
— Да ну их. Баламуты, — согласился со мной Сергей Борисович, — Есть серьезный вариант.
— Только не говорите, что это брат Беккера из «Альянса».
— Нет. Этот человек сейчас в Москве. Живет на Тверской. Готов встретиться.
— Бизнесмен?
— Адвокат из Швейцарии. Но сейчас работает в России. Представляет «Кредит Свисс Групп».
— А это, что за зверь?
— Самое солидное объединение швейцарских банков.
— Да ну!.. А мы, каким боком?
— Это еще надо думать… Аугусто сказал, надо создавать что-то грандиозное, с участием твоих итальянцев. Кстати, сам он из Италии, из Модены. И ваш «Бретон» знает, как свои пять пальцев.
— Ладно. Назначай встречу, — согласился с ним.

И встреча состоялась. Съемная квартира в центре Москвы. Пожилой итальянец с швейцарским паспортом и неплохим русским.
— Проходи, Сережа! Пожалуйста, Анатолий Афанасьевич! — пригласил он.
— Можно без отчества, — предложил ему.
— Аугусто, — протянул он руку.
Общаться с ним оказалось легко — он все понимал с полуслова. Его не интересовала рентабельность бизнеса. Важнее была сумма займа. Конечно же, первым номером его заинтересовал проект эталонного предприятия с объемом инвестиций до двухсот миллионов евро.
— Я помогу вам оформить все международные документы, — обозначил он свои услуги.
— А ваша цена? — спросил его.
— Обычная, — скромно потупился он.
Уточнять было преждевременно, и я не стал заострять внимания на этой ерунде. Словом, протеже Медведева понравился.
А вскоре позвонил Теплинский:
— Анатолий Афанасьевич, нас выселяют из Армянского, — сообщил он, — Константин предлагает объединиться и снять общий офис на Октябрьском Поле.
— А платить, кто будет?
— Пока Костя. Сам предложил… В общем, завтра подъезжайте в Армянский, — попросил он.

Удивительно, но попадая к полковникам, всегда ощущал себя «в своей тарелке». Армейская ненависть к орущим полковникам давно прошла. А вот армейская исполнительность этих ребят внушала уважение. Если кто-то из них в шутку (или нет) отвечал «есть», можно быть уверенным, что все будет исполнено в точности. Совсем не так в штатском коллективе, с чем давно смирился, бесконечно контролируя исполнителей и возмущаясь их обыденной необязательностью.
— Афанасич! Сколько лет, сколько зим! Как там Италия?! — радостно встретили полковники.
— Италия белла! — ответил им, вручая подарочные бутылочки граппы, — Виноградная водка, или граппа.
— О-о-о! — радостно оживились полковники, — Махнем перед обедом.
— Ну, что там у вас с переселением? — спросил Теплинского.
— Отложили на полгода в связи с избирательной кампанией, — обрадовал «главарь», — Тут похуже дела. Звонили из Волоколамска, торопят с приобретением участка. В аренду давать расхотели. Оно и понятно… Как там Синьков, будет выкупать?
— Синьков купил карьер. Думаю, у него не хватит денег даже на оборудование.
— Да вы, что?!
— Точно.
— И что теперь делать?
— Встречаться с Карабановым. Честно объяснить ситуацию.
— Понял. Есть, — ответил Теплинский…

Уже через день мы оказались в знакомом кабинете Главы администрации Волоколамского района.
— Васильич мне все доложил, господа офицеры, — начал генерал, — Есть вариант, но договариваться надо с итальянцами. А мы с ними уже сговорились.
— Что за вариант? — спросил его.
— Вариант хороший, но работать надо интенсивно. Сможете? — вопросительно глянул он на меня.
— Вводных маловато для ответа, товарищ генерал.
— Молодец! — обрадовался тот, — Даю вводные. В рамках программы Путин-Берлускони в области планируют создать несколько промышленных зон. У нас такая зона выделена в районе деревни Сычево… Что смешного? — удивился он дружному смеху нашей четверки.
— Сычев — консультант Лужкова по камню. Наш партнер, — пояснил ему.
— Ну, вот! Вам и карты в руки, — улыбнулся генерал, — Васильич, дай им координаты итальянцев. Пусть говорят… Мы поддержим, если что. Успехов, господа офицеры, — поднялся генерал…
— Васильич, расскажи поподробней про эту Путин-Берлускони, — попросил Теплинский, когда оказались в кабинете его приятеля.
— Да что там рассказывать, — огорченно махнул рукой Васильич, — Я уже себе коттеджик присмотрел на берегу Ламы, а вы.
— Да ладно тебе. Колись, что за программа!
— В общем, район выделил четыреста гектаров земли. Создается вся инфраструктура. Итальянцы хотят построить там «итальянскую деревню». Супергородок и около тридцати заводиков. Деньги вкладывают сами. Так что, если удастся попасть в эту программу, сделаете все, как хотели, без шабашников. Ну, и мне там коттеджик присмотрите, за хлопоты, — бескорыстно пошутил он.

Уже на следующий день мы с Теплинским оказались на Садовой-Спасской, где размещался офис итальянцев.
— Это то, что нам надо! — радостно воскликнул руководитель проекта, разглядывая проспекты и планировки фирмы «Бретон», — А они захотят создать с вами совместное предприятие?
— Этот вопрос уже обсуждался. Захотят, — уверенно выдал желаемое за действительное.
— У нас остался участок в сорок гектаров. Вам хватит?
— Вполне.
— Тогда до конца года сделайте топосъемку и планировку участка. Все это надо представить главному архитектору проекта. Лучше съездить прямо к нему — в Удину. Он лично комплектует документы для саммита Путин-Берлускони.
— А финансирование? Нам сказали, из итальянских средств.
— В рамках программы создается филиал банка «Интеза». Важно заинтересовать итальянские фирмы. На саммите обсудят возможные преференции. Дело за вами, господа, — окончил встречу руководитель проекта.
— Едем к Константину, — предложил Теплинскому, едва вышли от итальянцев…
— Афанасич, надо переговорить с Андреем Синцовым, — выслушав нас, предложил Костя.
— Кто это?
— Вице-президент «Автобанка».
— А он, каким боком?
— Да он что-то говорил про «Интезу». Кроме того, знает немецкую фирму, которая проектирует заводы. Я уже с ними встречался, когда хотел сляпать небольшое производство по своим делам.
— Слушай, Костя, а что, если предложить итальянцам строить все их заводики по технологии «Астрон»?
— Афанасич, ты гений! — выдал Костя, — Это же какой объем работы!
— Ладно. Звони Синцову, — охладил его восторги…

Вечером позвонил Медведеву, сообщил последние новости.
— Афанасич, ты гений! — возопил Сергей Борисович, — Сейчас же звоню Аугусто.
Медведев перезвонил через полчаса:
— Афанасич, Аугусто сказал, что это находка. Он берется уладить все отношения с той стороной. Готов ехать с нами в Италию.
— Замечательно, — сказал ему, внезапно обнаружив, что на часах уже полночь…
В семь утра заехал Сотников. Вместе с ним подобрали Теплинского с Константином и двинулись в Сычево.
Треугольной формы участок примыкал к железнодорожной ветке и к Новорижскому шоссе. Лучше не придумаешь. Чистенько, зелено.
Из Сычево проехали в офис Кости. Там нас уже ждал Синцов. Вместе с ним проехали к немцам.
— Нет проблем. Сделаем на Европейском уровне, — заявил руководитель филиала, — Сразу предупреждаю — никаких взяток никому не даем принципиально.
— Это нереально! — воскликнул многоопытный Константин.
— Тогда мы с вами не работаем, — поднялся немец.
— Давайте попробуем по-вашему, — предложил ему.
— Согласен, — протянул тот руку.

 

Глава 18. Итальянская деревня

Целую неделю ездили в Сычево, как на работу. Сорок гектаров — не шутка. Первое впечатление от участка сменилось вторым, потом третьим…

Оказалось, железнодорожная ветка принадлежала местному щебеночному заводу. Красота! Ан, нет…
— Щебенкой мы вас завалим, — пообещал директор, — А вот ездить по нашей ветке — извините.
— Не понял, — искренне удивился я.
— Да вы сами откажетесь. Простои замучают. Пока мы свой состав ни выгоним, вас на дистанцию не выпустят, — пояснил он.
— И что делать? — спросил многоопытного директора.
— Тяните свою ветку. Хотя бы одно полотно. Насыпь есть.
— Двадцать три километра?! — ужаснулся я.
— Другого выхода нет, — «обнадежил» директор…
«Выползли» на трассу. Там уже вовсю шли работы — какие-то частники строили АЗС. Красота! Не тут-то было.
— Нельзя выводить вашу дорогу в нашу зону, — ошарашил хозяин заправки.
— Почему?
— «Росдорнадзор» не разрешит, — снисходительно рассмеялся тот нашей наивности, — Мы почти два года согласовывали документы.
Спрашивать, что делать, расхотелось. Ясно, наш въезд надо выводить на внутреннюю дорожную сеть. Вот только, где она?..

Вскоре полковники сделали топосъемку, и мы отправились к немцам. Через день вместе с руководителем их конторы выехали на местность.
— Нет, господа! Эту рощу и озерцо мы оставим! — настаивал руководитель.
— Какое озерцо! — возмущался Теплинский, — Лужа.
— Здесь будет рекреационная зона, — пояснил кто-то из помощников светила.
— Чего?.. Какая такая зона?.. Делайте, что хотите, — безнадежно махнул он рукой…
Через неделю генплан завода был готов, и немцы с интересом переключились на зону жилой застройки…
— Хотите, покажу все это моим приятелям из проектного института? — спросил как-то главный инженер «Модуля».
— Покажи, — согласились мы с Костей…
— Сказали, полная чушь, — огорошил нас через пару дней главный инженер, — Немцы не знают наших нормативов. Эту стряпню без взяток никто не пропустит, — добавил он.
— Что будем делать? — спросил нахмурившегося Константина.
— Сколько запросили? — сурово глянул Костя на своего главного.
— Как обычно, — потупив глазки, ответил тот.
— Бандиты!.. Ладно, пусть делают, — решил он.
— А немцы? — спросил его.
— Сравним, тогда решим, — ответил партнер…

— Сказали, сорока гектаров маловато, — вернувшись из института, объявил Костинский главный.
— Пусть пилят рощу и засыпают лужу. Другого участка не будет, — огорчился я.
Наконец, получили институтскую «стряпню». Небо и земля. Вместо ясных чертежей какие-то подслеповатые копии.
— У них тонер кончился. Во всем институте не нашли, — оправдывался главный инженер.
— Итальянцам такое даже стыдно показывать, — искренне огорчился я, — Пусть ищут тонер.
— Найдут, когда заплатим, — мгновенно отреагировал главный инженер.
— Все. Еду к итальянцам с немецким вариантом, — решительно прекратил я дальнейшее развитие бесплодных дебатов.
— Давай, Афанасич! — согласился Костя…
Итальянцы встретили приветливо.
— Оперативно, — был приятно удивлен руководитель программы, — Ваши материалы мы перешлем в Удине главному архитектору. А где ваша жилая зона? — не нашел он ее на планировках.
— Не успели, — честно признался ему, — К тому же думали, это прерогатива архитектора.
— Нет. Наш архитектор не ретроград. Ученик Корбюзье!.. Приветствует свободу творчества. Особенно в жилищном строительстве.
— Но, наверняка у него есть какие-то пожелания.
— Есть, конечно. Ваши таунхаусы должны быть двухэтажными.
— С пьянтеррено, или без? — уточнил я.
— Вы и это знаете? — удивился итальянец.
— А как же.
— Пьянтеррено плюс два этажа, — уточнил руководитель, — Впрочем, ваших планировок достаточно. Я включаю вас в программу. Пока условно, под именем «Бретон». Думаю, Анатолий, вы готовы к визиту в Италию. Не откладывайте. Вам еще потребуется готовить документы для вашего президента, — озадачил он.

— Ну, как успехи? — спросил Константин.
— Материалы понравились. Послали в Италию. Настаивают на поездке.
— Езжай, — согласился партнер.
— Третий раз в этом году!.. За чей счет?.. А тут Синьков, как нарочно, пропал… Правда, толку от него. Только проезд оплатил.
— Езжай, Афанасич. Я все оплачу, — предложил Костя…
Позвонил Медведеву. Сообщил о предстоящей поездке.
— Все, Афанасич, еду с тобой, — безапелляционно заявил Сергей Борисович.
— А деньги? У меня их нет.
— Костя оплатит, — уверенно заявил тот.
— Что он, миллионер?
— Заплатит. Уговорю… Мне очень надо, Афанасич, — настаивал упрямец.
— Ладно. Договаривайся сам, — не стал возражать.
Как ни странно, уговорил.
И вот ровно через месяц я вновь оказался в Кастэльфранко все в том же номере гостиницы «Рома». Медведева поселили в номер Синькова.
Позвонил дочери, сообщил, что доехали нормально. Зашел Медведев:
— Может, прогуляемся?
Согласился. Прогулялись лишь до ближайшей пиццерии. Есть не хотелось вовсе. Так, разве за компанию.

— Афанасич, давай закажем большую пиццу и королевский салат, — предложил Сергей.
— На двоих?
— Зачем? Каждому… Не поверишь, с утра жрать хочу.
— Почему не поверю… Только мне маленькую и без салата, — успел сказать, прежде чем Сергей Борисович схватил англоговорящего официанта.
И вот перед нами по блюду невероятных размеров и по горке салата, на фоне которых литровая бутылка вина выглядела жалким гномом.
— Что это?! — ужаснулся я.
— Спокойно, Афанасич… Помогу, — успокоил приятель.
И действительно помог.
— Афанасич, не будешь возражать, если повторю заказ? Я бы сейчас слона съел, вот такой я голодный.
— Почему я должен возражать, — не почувствовав подвоха, согласился с голодающим.
И вот передо мной очередное гигантское колесо пиццы и гора салата. Ужас!
Хорошо, рядом такой «помощник» — справился за милую душу.
— Хорошо поели, — успокоился он, наконец, расправившись с последней корочкой пиццы на моем блюде.
— Хорошо, — согласился с ним, расставаясь с бумажкой в пятьдесят евро…

Лишь плотный завтрак спас моего приятеля от голодного обморока утром. Когда я вернулся за стол с традиционным набором: два банана, две груши, две булочки, — ставить поднос уже было некуда.
— Афанасич, поставь пока на соседний столик. Я быстренько, — навалился он на пищу, которой, на мой взгляд, хватило бы на четверых.
— Да-а-а… Нельзя тебе летать самолетом, Сергей Борисович, — сделал я неутешительный вывод.
— Это, почему же? — не согласился тот, профессионально орудуя ножом, вилкой и челюстями одновременно.
— Возбуждает, — ответил ему, очищая банан.
— Это скоро пройдет, — пообещал тот, не прерывая процесса.
Мне, наконец, удалось перебраться за свой столик. Очень вовремя — принесли заказанные «дуэ капучини».
— Маловато, — пододвинул к себе обе мои чашки Медведев, — Мне еще два кофе, желательно двойных, — добавил он.
— Дуэ кафэ допьо пер синьор, — заказал официантке, оставшись без сладкого.
«Ладно, кофе выпью в офисе», — решил я…
— Успеем обойти крепость? — спросил приятель, закуривая на свежем воздухе вожделенную сигарету.
— Вряд ли, — глянув на часы, ответил ему.
— Тогда пошли в ту сторону. Там я вчера заметил небольшое кафе.
— Зачем?! Мы же только из-за стола.
— После сигареты чашечка кофе не помешает, — ответил он бестолковому некурящему…

— Чао, синьори!.. Кафэ, капучино, ти, аква минэрале? — вошла в переговорную Элиза.
— Света, скажи ей, мне два дабл допьо кафэ, — моментально среагировал Медведев.
— Сколько?! — рассмеялась Светлана, — Сергей Борисович, а вам плохо ни будет?.. Здесь кофе настоящий, без халтуры.
— Не бойся, Света, я кофеман. Так что два четверных в самый раз, — распетушился мой приятель.
Едва выпили кофе, появился экспорт-директор Аугусто Суппи. Переговоры начались. Собственно, позиции сторон определились давным-давно. Во всяком случае, нам с Аугусто обсуждать было нечего.
Но в разговор врезался Медведев, причем, на английском языке.
— О! У вас прекрасный английский! — обрадовался Паоло, — Я с вами хоть немного попрактикуюсь.
Немного послушав практикующихся, махнув мне рукой, ушел Суппи. А переговоры плавно перешли в заурядный треп, правда, на английском.
Оказалось, ждали Дарио Тончелли и нашего швейцарского адвоката. Оба появились почти одновременно. После процедуры знакомства, Дарио вдруг вызвал в переговорную адвоката фирмы «Бретон».
И тут выяснилось, что год назад те вместе защищали интересы фирмы в Индии, а потому неплохо знали друг друга.
Переговоры значительно ускорились, ибо за нас стали говорить адвокаты. И еще до обеда они приступили к обсуждению текста договора о сотрудничестве.
Но вот пригласили на обед. Здесь к нам присоединился президент Лука Тончелли.
«Как же он похож на Марчелло», — с грустью подумал я, невольно вспомнив слова Великого отца-основателя знаменитой фирмы: «Только внешне. Ему бы характер Дарио».

Вторым блюдом нам подали тальято — великолепное мясное произведение поварского искусства.
— О!.. Какой замечательный повар! — лишь отведав его, пришел в восторженное состояние Медведев.
Разумеется, от предложенной добавки Сергей Борисович не отказался. А покончив с ней, возжелал увидеть чудо-повара, которого поблагодарил так цветисто, что тот принес ему двойную порцию, свою визитку и вдобавок пригласил посетить собственный ресторан, расположенный неподалеку от гостиницы «Рома».
После обеда переговоры продолжились. Оба адвоката уверенно вели нас к успеху.
Почти без обсуждений руководство «Бретон» согласилось стать учредителем совместного российско-итальянского предприятия, но возможное имя общему предприятию выбирали до вечера.
— «БреСтар», — уже на закате дня предложил я очередное наименование.
— Звучит неплохо. А что оно означает? — спросил Дарио.
— Ничего, — ответил ему, — Сложено из частей имен вашей итальянской фирмы и моей российской, которую учредил по рекомендации Марчелло Тончелли.
— «БреСтар»… Звезда «Бретона», — вслух рассуждал Дарио Тончелли, — Утверждаю, — согласился, наконец, директор.
— Ур-р-ра!!! — подскочил Медведев.
Все бросились поздравлять друг друга. «Неожиданно» возникла Элиза с фужерами и шампанским. Рабочий день завершился.

 — Афанасич, по дипломатическому этикету надо бы пригласить Аугусто в ресторан, — предложил Медведев.
Пригласил. Но тот отказался, сославшись на усталость с дороги — они с женой приехали из Швейцарии на машине. Договорились, что приглашение остается в силе, лишь переносится на день.
— Вот и хорошо. Этикет соблюден, — обрадовался Сергей Борисович, — А сегодня мы идем на тальято.
— Вы что, не наелись четырьмя порциями? — удивился я.
— Ну, Афанасич!.. Эти порции для столовой. Ресторанные гораздо больше… А что еще делать вечером в чужом городе за бугром?
Тот незабываемый вечер обошелся мне в сто пятьдесят евро. Деньги, выданные Константином, стремительно таяли…
Прямо с утра связались с архитектором «итальянской деревни» и по его настоянию немедленно выехали в Удине. А перед этим, по настоянию Медведева, нам за полчаса сделали визитки.
Не удивительно, что они оказались выполненными в тонах и стиле фирмы «Бретон».
«Анатолий Зарецкий. Генеральный директор. Российско-итальянская компания „БреСтар“. Тел. ___ Факс ___», — прочел на русском и итальянском.
А подобными визитками уже восторгались Медведев со Светланой, неожиданно получивших хоть и липовый, но статус официальных лиц.
И вот мы, наконец, хоть и с задержкой, двинулись в сторону России…
Довольно загруженная равнинная дорога, а на горизонте лишь невысокие в тех местах Альпы. Откровенные следы осени. Словом, очень скоро по сторонам смотрел лишь я. Паоло рассеяно вел свою Лянчу Каппу, а Медведев и Светлана откровенно дремали.
Городок Удине не впечатлил. Попытался отыскать хоть какие-то следы австрийского влияния. Тщетно. Типичный итальянский городок.
Не впечатлила и мастерская ученика Корбюзье. Со вкусом, но скромно, не по-итальянски. Так вот оно, влияние Габсбургов!..

Стены мастерской были увешаны громадными полотнами, на которых изображен один и тот же пейзаж при взгляде с разных сторон. Но, причем здесь березки?
«Да это же и есть итальянская деревня!» — сообразил я.
— Ви ист ирэ майнунг? — спросил почему-то по-немецки незаметно подошедший сзади «Корбюзье», как мысленно назвал архитектора со сложной для запоминания фамилией.
— Пэрфетто! Ми пьяче, — ответил ему по-итальянски.
— Извините, вы очень похожи на немцев, — загадочно улыбаясь, перевел Паоло.
— Скажи, я так и понял, — улыбнулся в ответ.
Принесли громадные альбомы с видами итальянской деревни. Медведев тут же достал свою «мыльницу».
— Не надо снимать. Мы дадим вам по небольшому альбому, — сказал архитектор.
Он рассказал об архитектурных замыслах, положенных в основу этого грандиозного проекта. Принесли наши материалы, разложили на столах.
Я давал необходимые пояснения, Паоло переводил. Внезапно раздался дружный смех.
— Что случилось? — спросил у дочери, смеявшейся вместе со всеми.
— Да архитектор похвалил Паоло за прекрасное итальянское произношение, — ответила Светланка. Действительно, смешно.
В заключение показал архитектору проспекты компаний «Бретон» и «Астрон». И «Корбюзье» был покорен характеристиками искусственного камня «Бретон» и особенно технологией быстровозводимых цехов «Астрон».
— Очень вовремя! — радовался архитектор нежданным находкам, — Жду ваших материалов для саммита Путин-Берлускони, — попрощался он с нами…

На обратном пути попали в громадную пробку. Быстро стемнело — конец октября, как-никак, а мы еле плелись. Наконец, свернули куда-то с главной трассы и помчались в объезд.
— Без обеда остались. А теперь еще и без ужина, — ворчал на переднем сиденье Медведев.
Паоло лишь молча крутил руль, а я пытался следить за мелькающими дорожными знаками, тщетно пытаясь определиться, где мы.
Но вот неожиданно пошел серпантин. Что это?!
— Азоло, — с улыбкой остановил машину Паоло у знакомого ресторанчика на площади.
И весь вечер нам с дочерью пришлось слушать разглагольствования двух «англичан». Но «месса стоила свеч» — ненасытный аппетит Сергея Борисовича оплатил «практикант»…
— Афанасич, время детское. Может, прогуляемся? — зашел в мой номер Медведев.
— Устал я что-то, Сергей Борисович, — мгновенно вычислил цель его прогулки.
— А я бы съел чего-нибудь, — намекнул он, уже не маскируясь.
— Флаг вам в руки. Дорогу знаете.
— Разве в дороге дело, Афанасич?.. За компанию и аппетит другой. А одному только и остается, что телек смотреть, — вконец расстроился он.
— Ничего, до утра дотянете, — безжалостно намекнул ему.
Понял. Ушел, обиженный несправедливостью.

С утра обсудили итальянский вариант договора о сотрудничестве, и Паоло засел за перевод. Светланка ему помогала, и мы с Медведевым заскучали.
— Хотите съездить на «Аглобагин»? — предложил Суппи.
— Конечно! — воскликнули хором.
А вот и знакомое производство, которым любовался всякий раз, наблюдая, как четко, словно швейцарские часы, без устали трудилось роботизированное оборудование.
Пшик-пшик. Щелк-щелк. Пшик-пшик… А на выходе — прекрасная облицовочная плитка.
— Афанасич! Это то, что нам нужно! — воскликнул очередной внезапно прозревший.
— Я знаю, — ответил экскурсанту. Что еще мог ответить человеку, не умеющему читать чертежи…
Вернулись прямо на обед. А там, разумеется, великолепный тальято!..
А в переговорной — четверной кофе в неограниченном количестве. Жизнь-малина!
— Анатолий, Дарио спрашивает, что у вас с лизинговым вариантом, который предлагал Беккер? — перевел вопрос шефа Паоло.
— О! — неожиданно врезался Медведев, услыхав знакомую фамилию, и затарахтел по-английски, — Афанасич, а какой процент мы готовы платить? — вдруг спросил он меня по-русски.
— Паоло, переведи, — обратился я к Прелецу, — Немецкому лизингодателю, фирме «Роматек», мы готовы были платить по ее запросу — тринадцать процентов годовых. При этом наша норма прибыли значительно превышала тридцать процентов, даже при двадцатипроцентных рисках.
— О! Да при таких показателях мы сами можем стать лизингодателем, — перевел Паоло ответ Дарио.
— Что вам когда-то и предлагал, — напомнил директору…

Неожиданно случилось ЧП — Медведеву стало плохо. Вызвали врача. Констатировал высокое давление и сердечную аритмию.
— Вы пьете кофе? — ужаснулся тот, глянув на неубранные пустые кофейные чашки.
— Четверной, — не без умысла подсказал врачу Паоло.
— Да вы с ума сошли! — неистовствовал возмущенный врач.
— Я кофеман, — пролепетал Сергей Борисович, медленно приходя в себя.
— Будете трупом, если не покончите с вредными привычками. Курите?
— А как же.
— Бросайте немедленно и кофе, и сигареты, — посоветовал врач.
Все это мне переводила по ходу Светлана, пока откачивали кофемана.

Наконец принесли сверенный текст Договора. Приступили к подписанию.
Дарио подписывал страничку за страничкой, а Паоло дышал на печать, макал ее в подушечку с мастикой и торжественно прикладывал к подписи шефа.
Я же достал свой автоматический штемпель и, подписав страничку, тут же шлепал печать. Четко и аккуратно.
— Что это?! — удивился новинке Дарио, — И надолго хватает? — спросил он.
— Гарантируют десять тысяч оттисков. А потом надо только сменить картридж.
Опробовав мою печать на чистом листочке, Дарио тут же дал указание Паоло:
— Будешь в Москве, закажи такую же.
Пришедший в себя Медведев ликовал…
Вечер прошел в ресторане «Алла Торрэ». Мест не хватило, и часть столов стояли на летней веранде. Опрометчиво сели за один из них. Все было великолепно.
Светлана говорила с женой адвоката, а мы втроем по русской традиции зациклились на рабочих моментах переговоров. Отдал дочери последние триста евро:
— Расплатишься. Сдачи не надо.
Для конца октября было удивительно тепло. Мы проводили Светланку до ее автомобиля, и сделали еще круг по периметру крепости Кастэльфранко.
Наконец, распрощались с Аугусто и его женой. Рано утром они уезжали в Модену.

Ночью почувствовал легкий озноб. Оделся и укрылся всеми одеялами. Лишь к утру немного полегчало.
— Афанасич, не возражаешь, если я съезжу в Неаполь? — ошарашил странной просьбой Медведев.
— Зачем?!
— Да подруга у меня там живет. У Беккера познакомились.
— А вы успеете вернуться?
— Конечно.
— Флаг вам в руки.
— Да не флаг мне нужен, а деньги.
— Ха-ха-ха!.. Чего нет, того нет, Сергей Борисович. Все спустили в ресторанах.
— Как это?
— Да так. Вот чеки. Костя просил сохранять для отчетности.
— А мне как быть?
— Не знаю.
— Может, у дочери одолжите?
— Сергей Борисович, — отчаянно махнул я рукой, полагая разговор оконченным. В тот день его больше так и не увидел. Но мне было не до хорошего…

В пятницу Светлана организовала нам с Медведевым поездку в Бассано, а вечером съездили на ферму к дедушке Маттео. К ночи снова поднялась температура, но предстояла поездка в Венецию.
Как только выдержал, не знаю. Даже турне по Гранд каналу и на Лидо. И ведь все это добросовестно зафиксировала камера Медведева…
Ночь прошла в кошмарах. Смутно помню дорогу в аэропорт. Немного пришел в себя уже в аэропорту Шереметьево-2.
Хорошо, нас встретили Сотников с Татьяной на микроавтобусе и отвезли домой.
Термометр показал за тридцать девять.
Под утро температура спала, и приснилась итальянская деревня во всей красе. Совсем, как наяву.

 

Глава 19. Короли бетона

— Афанасич, ну, ты как? Выздоровел? — позвонил через день Константин.

— Так быстро? Что ты, Костя… Что-то случилось? — спросил его.
— Да тут приехал владелец немецких проектантов. Хотел переговорить по вашей поездке.
— Жаль, конечно… Съезди с Медведевым. Он в курсе. А я еще дня три нетранспортабелен.
— Да этот Медведев! Ну, его.
— Что с ним?
— Чумной он какой-то после поездки. Сказал, ты его куда-то не пустил, сорвал важную встречу. И вообще держал в чёрном теле. Чуть ни голодал в последние дни командировки.
— Так и сказал?!
— Ну, да.
— Вот придурок!.. В Неаполь он собрался, к подруге. Денег просил, а они кончились. Всё, что ты дал, ушло на прокорм… Чеки привез, как ты просил. Покажу… Этот тип в Италии ел в три горла, как троглодит. И в гостинице, и на фирме, и в ресторанах, и даже в гостях отличился.
— Да ты что?!
— Сам бы не поверил. Куда столько помещается!
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Костя, — Ладно, Афанасич, поправляйся, — положил он трубку…

Лишь через неделю удалось подняться с постели. Первым делом съездил к полковникам в Армянский переулок.
— Афанасич! Ну, как там Италия? — радостно встретила вся команда.
— Италия на месте. Вы-то, как? Смотрю, у вас аврал.
— Точно, Афанасич! Народ валом валит — выборы на носу. А мы члены, — как всегда, пошутил Сотников, — Когда уж только работать начнем? — поинтересовался он.
— А вы разве не работаете?
— Работаем, — махнул он рукой, — Кстати, тут какой-то товарищ с Дальнего Востока разыскивал Синькова, или вас.
— Что за товарищ?
— Сказал, по титану.
— Понятно. А Синьков исчез еще до моего отъезда. Говорят, карьер купил в Карелии.
— Ничего себе!
— Вот именно, «ничего» — ни себе, ни нам. Дурь несусветная. А что этот товарищ? Обещал хоть позвонить?
— Да он каждый день звонит. Посидите у нас, дождётесь.

Посидел. Дождался. Договорились встретиться. Вскоре тот подъехал, и мы переговорили.
— Геннадий сказал, мы с ним в Италию едем. Я приехал, а его нет. Все деньги на дорогу истратил. Здесь у приятелей живу на птичьих правах. Что теперь делать, не знаю, — жаловался он.
— Да я сам не знаю, что делать. Он же неуправляемый. Затеяли хорошее дело, а он все деньги вбухал в мраморный карьер. Первый платеж сделал, второй просрочил. А теперь ясно, что вообще платить не будет. Не понимаю его.
— Он сказал, уже ездил в Италию по моим делам.
— Да мы вместе ездили… В принципе, заинтересовались. Но он им так ничего толком и не объяснил… Сказали, вы нужны. Вы же химик?
— Ну, да, химик.
— Сказали, говорить будут только с вами.
— Это понятно. Я же носитель формулы… Что же делать, Анатолий Афанасьевич? Я за границей никогда не был. Что и как, не знаю. Да и его ждать не могу — еще с работы выгонят.
— Приехали бы чуток раньше, вместе бы съездили. Я неделя, как оттуда.
— Эх! Не везет, — в отчаянии махнул рукой химик.
— У вас паспорт есть?
— Конечно. Оформил, как положено.
— В общем, нужны деньги и виза.
— Чего нет, того нет.
— Давайте начнем оформлять визу. Пока оформляем, Синьков появится. А не появится, поручу вас дочери. Она вас встретит, устроит в гостиницу и свяжет с руководством фирмы.
— Вот здорово!.. Договорились, Анатолий Афанасьевич, — обрадовался химик…

Тут же связался в Медведевым и поручил ему химика.
Сергей Борисович позвонил уже на следующий день:
— Анатолий Афанасьевич, я думаю, нам с вами надо ехать с химиком. Перспективы — ахнете.
— Я уже ахнул… Визу ему начали оформлять?
— А как же! Но вы подумайте, о том, что сказал. А то, давайте, я съезжу и Беккера приглашу за компанию.
— Сергей Борисович, забудьте фамилию Беккер. Это же откровенный мошенник.
— Понял, — положил трубку Медведев…
Нежданно-негаданно позвонил Колескин:
— Как дела, Анатолий Афанасьевич?
— Да идут потихоньку.
— Предприятие еще ни сделали?
— Смеешься, Николай?
— Что вы!.. Улыбаюсь. Я чего звоню, Анатолий Афанасьевич. Дело есть.
— Какое?.. Утомился от этих дел. Даже проболел пару недель.
— Выздоровели, или еще болеете?
— Да все нормально.
— Тогда подъезжайте завтра к десяти на Новый Арбат, к дому, где глобус. Знаете?
— А как же! У нас там офис в девяностые был.
— Жду, — положил трубку Колескин…

Николай встретил меня внизу, у проходной. Поднялись в офис.
— Знакомьтесь, Анатолий Афанасьевич, — представил он мне какого-то молодого человека.
— А мы, кажется, знакомы, — вглядевшись, сообразил я.
— Точно, Анатолий Афанасьевич, — подтвердил молодой человек, — Мы с вами встречались в офисе Синькова. Он меня еще банкиром представил.
— Верно… А вы разве не банкир?
— И рядом не стоял… Но ваш проект мне понравился. Ну, как, сделали завод?
— Все не так просто. Да и напарник попался странноватый.
— Что, совсем ничего не сделали?
— Ну, так, самую малость… Выбрали и заказали оборудование. Надо платить, а он исчез.
— Куда исчез?
— Откуда я знаю. В офисе никто не знает, а я тем более.
— А почему это вы «тем более»? Он же ваш партнер.
— Вот именно. Не сделал, о чем договаривались, вот и бегает от меня, — завершил я под дружный смех Колескина и мнимого банкира.
— Он от всех бегает. В общем, Анатолий Афанасьевич, как появится, дайте знать Колескину. Хорошо?
— Хорошо, — ответил ему так, из уважения к процессу устной речи, не более того…
— Я вас провожу, Анатолий Афанасьевич, — двинулся за мной Колескин.
— И что это было? — спросил его, когда вышли из здания.
— Партнер Синькова, как и вы. Обещал ему долю в «РусКамне». Деньги с него получил, а оказалось, в учредителях только вы, да он. Ну, обратился к нам за защитой. Хорошо, я вас знаю, да и хмыря вашего видел… Вас сразу отмазал. А этот влип… В общем, Анатолий Афанасьевич, держитесь от него подальше.
— Надо же. Кто бы мог подумать, — вслух удивился я, и мы распрощались…

Столь же неожиданно объявился МихНик:
— Анатолий Афанасьевич! Давненько мы с вами не общались. Что новенького?
— Навалом… Вот только дело все там же — на нуле.
— А что так? Вроде бы у вас появился денежный партнер. За оборудование проплатили.
— Именно «вроде бы». Да и проплатили только первый платеж и застряли. Проверить бы его на вшивость, а как?
— Нет проблем. Попросите Венценосцева.
— Венценосцева?!
— Ну, да. Поговорите с ним. Он поможет… И поскорее, а то вляпаетесь, как с Коробкиным… А я к вам вот с чем… Тут у вас в Сергиевом Посаде есть бетонный завод. Ищут партнеров, чтоб диверсифицироваться. Связался, рассказал о вашем искусственном камне. Загорелись. Дал им телефончик. Так что не удивляйтесь… А Леониду прямо сейчас звоните.
Позвонил.
— Я уже в курсе, Анатолий Афанасьевич. Михаил звонил. Подъезжайте. Поговорим.
Подъехал. Поговорили.
— Интересный фрукт… Говорите, мой коллега, чекист?.. Хотелось бы на него взглянуть.
— Вы чекист?! — не сдержал я удивления.
— А что вас так удивляет, Анатолий Афанасьевич?
— Да я вас всегда за крутого риелтора держал. Вы так когда-то представились. Да и мои задумки оценили. Не всякий банкир в моих циферках так разобрался, как вы.
— Плохое же мнение у вас о чекистах.
— Согласен… А вот вы приятно удивили… Этот мне все уши прожужжал — я полковник госбезопасности, мне все нипочём.
— Это и настораживает, Анатолий Афанасьевич. Давайте, еще чайку выпьем и поговорим о ваших итальянцах, если не возражаете.
— Не возражаю.
Венценосцев вышел с чайником, и тут зазвонил мобильник:
— Это Синьков. Афанасич, ты где болтаешься? Почему не могу найти? Почему до сих пор ни в офисе? Давай немедленно сюда! — повесил он трубку.
Вот это да! Какая потрясающая наглость! Ни «здрасьте», ни «до свиданья». Одно только «где болтаешься». Докатился. Очередной пинок от засранцев-полковников.
— Что случилось? — мгновенно почувствовал мое состояние Венценосцев.
Рассказал о нежданном телефонном звонке. Полтора месяца полной тишины, и нате вам с кисточкой.
— Отлично! — к удивлению, обрадовался чекист, — На ловца и зверь бежит. Сейчас попьем чаю и поедем. Я с вами, если не возражаете. Представьте меня своим адвокатом. Я тихонько посижу, не помешаю, и все встанет на свои места.
Возражать не хотелось. За чаем обговорили план разговора и варианты его развития. Свой чекист, как никак.

Развитие событий превзошло все ожидания. Для начала секретарь Женя предложила нам подождать — Сам чрезвычайно занят.
— Доложите, пожалуйста, у меня всего полчаса времени. Больше ждать не буду, — попросил ее.
— Сказал, ждите, — вернулась секретарь от Самого.
Попросил листочек и написал заявление о расторжении наших партнерских отношений в «РусКамне». Пригодится.
Ровно через полчаса:
— Входите!
Вошли.
— Это еще, что за явление?! Кто это?! Выйдите отсюда! — рявкнул Сам на Венценосцева.
— Это мой адвокат. Если что не так, уйдем вместе.
— Адвокат?! У вас совесть есть, Анатолий Афанасьевич?! Я все телефоны оборвал, вас разыскивая, а вы по италиям шляесь! Где вы болтались, я вас спрашиваю!
— Зачем спрашивать? В италиях и болтался, — неожиданно спокойно ответил полковнику.
— Вон отсюда! Вместе с адвокатом! Во-о-он!!! — до звона в ушах заорал полковник. Это они умеют.
Положил на стол заявление и двинулся на выход.
— Стоять!.. Это еще, что такое?
— Там все написано.
— Чтоб я еще раз связался с нищим! — ознакомившись, снова заорал полковник, — Сидеть!.. Я деньги вложил, а меня так подставить?! Ты мне все отработаешь!
— Слушай, ты, деятель! Может, хватит хамить?! Может, поговорим, как люди, а ни как полковники со старшими лейтенантами?
— А у тебя есть, что сказать?.. Говори, я слушаю.
— Тут тебя человек ждет, которого ты вызвал для поездки в Италию. Две недели не может разыскать… У меня месяц назад возникла куча новых решений. Так и не смог разыскать своего партнера… Принимаю решение, еду в Италию, там один все решаю, возвращаюсь, а партнера нет и нет… А он, оказывается, карьеры скупает… Чем за оборудование платить будешь, Гена?.. Толкуешь вам, дуракам — карьеры нерентабельны. А вы скупаете карьеры, как одержимые. И ты туда же.
— Это мое дело.
— Вот и оставайся со своим делом!.. Небось тысяч пятьсот вложил?
— Ну.
— Учти, еще минимум триста потребуется. Срок окупаемости пятнадцать лет. Устраивает?
— А у тебя есть другое решение?
— Пока ты, Гена, ерундой занимался, я создал совместное предприятие с итальянцами, — бросил ему на стол свою визитку, — Подготовил и обсудил с итальянским архитектором проект завода на сорока гектарах в Сычево. Готовлю с немцами материалы для программы Путин-Берлускони, которая решит все вопросы финансирования. Вот, где я болтался, как ты выражаешься.
— Ну, теперь все понятно. Я тебе больше не нужен. Можно и бросить, — нахмурившись пробурчал Синьков.
— Я этого не сказал.
— Зато написал.
— Написал в твоей приемной, пока ты цирк устраивал с получасовым ожиданием выхода его величества. В общем, так, Гена. Партнерские отношения я прекращаю. Готов реализовать проект, как договаривались. Вопрос размещения этого завода, пока ты шлялся, решил с Главой администрации Волоколамского района. Финансовые вопросы тоже беру на себя. Ты их, можно сказать, успешно провалил.
— Сколько ты за это хочешь? Небось, семьдесят пять процентов?
— Ничего ты не понял, полковник. Мне заплатишь, как наемному работнику, а все сто процентов будущей прибыли оставь себе и твоему партнеру-банкиру.
— Я подумаю, — вдруг испуганно глянул на меня Синьков.
— Думай, — поднялся я.
— Минуточку, — подключился Венценосцев, — Вы, говорят, служили на Дальнем Востоке?
— Ну.
— Тогда должны знать, — негромко назвал он пару фамилий.
— Ну, — снова «нукнул» безопасный полковник.
— До свидания, — откланялся «адвокат».

— Отлично, Анатолий Афанасьевич! Держались молодцом, — похвалил Венценосцев, — Людей знает. Значит, и они его… Порядок. Завтра позвоню, — протянул он руку.
Позвонил:
— Присядьте на стульчик, Анатолий Афанасьевич, — порекомендовал «адвокат», — Как и полагал, личность колоритная. К сотрудничеству, разумеется, привлекали. Вот только не понял он ничего в нашем деле. Уволен из армии в капитанском чине за дискредитацию воинского звания… Устроился на железную дорогу. Только не заместителем начальника, как представился, а помощником заместителя, то бишь секретарем-референтом… Сбежал. Ищут… Ну, как?
— Нет слов.
— И не надо. Думаю, больше не побеспокоит.
— Спасибо, Леонид Геннадиевич.
— Не за что. Если надо, обращайтесь. Всегда к вашим услугам, — откланялся чекист.
Что ж, перевернута еще одна страничка в поисках смысла жизни… А впереди уже замаячила другая — предстояло встретиться с «бетонными королями», как мысленно окрестил протеже МихНика… Но от них ни слуху, ни духу.

Зато позвонили немцы:
— Подъезжайте, Анатолий Афанасьевич, альбом почти готов.
Подъехал. Приятно было пообщаться с энтузиастами своего дела. Посмотрел их альбом. В ответ презентовал альбом нашего «Корбюзье». Листали с выражением зависти к успешному сопернику.
— Что вы хотите — итальянцы. Фантазии, хоть отбавляй, — посетовал руководитель.
— А вам, кто мешает?.. Дарю идею нашего офиса. Пьянтеррено — серые скалы. Лишь у входа греческие колонны, как в Акрополе. На втором уровне — каменные барельефы. А из всего этого исторического безобразия рвется ввысь современный куб из искусственного камня. Абсолютно голый. Окна из миллиметрового мрамора по стеклу — со стороны, как камень, но прозрачный. Вид — закачаешься. Ну, как?
— Да-а-а! — завороженно запел хор специалистов от архитектуры.
— То-то же! А вот вам моя визитка в стиле «БреСтар». В этих тонах надо выполнить все цеха эталонного предприятия. Идет?
— Идет, — ответил за всех руководитель, кажется, проникшийся идеей.
Вечером позвонил Теплинский:
— Приезжал химик, — сообщил он после взаимных приветствий, — Сказал, готов к поездке в Италию. Подъезжайте прямо с утра, Анатолий Афанасьевич. Сказал, будет.
— А вы про Синькова рассказали?
— А как же. Сказал, тот ему уже звонил. Прямо от нас к нему и поехал.
— Понял. До завтра, — положил я трубку.
Что ж, завтра все будет ясно с двуокисью титана. Конечно же, Синьков ухватится. Нет у него другого выхода. Но даже в этом интересном деле мне с ним не по пути. Пусть химик сам решит, с кем он.
Прямо с утра отправился в Армянский переулок. Химик ждал меня не один, а с женщиной, которую представил женой.
— Спасибо за помощь, Анатолий Афанасьевич. Виза оформлена. Вы с нами едете? — приступил, наконец, химик к деловой части.
— С кем это, с вами?
— Со мной и с Синьковым.
— С вами поеду. С Синьковым нет.
— Ну, он так и сказал. С вами все понятно, Анатолий Афанасьевич.
— Что именно вам понятно?
— Все понятно, — поднялся химик, собираясь уходить. Ну, Гена. В своем репертуаре.
— Значит, полковник госбезопасности все просчитал заранее? — понимающе улыбнулся ему.
— Ну, да, — неожиданно растерялся «разоблаченный» химик, — Дело же государственной важности.
— Ха-ха-ха! — от души рассмеялся я, — Синьков и государство!.. Кругом шпионы! Полковник на страже!.. Ха-ха-ха!
Химик с удивлением смотрел на меня, но не уходил.
— Что же вы стоите? Я разоблачен, а вы с Синьковым приглашаете меня в поездку? Ни странно ли все это? Как думаете?
— Ничего не понимаю, — согласился со мной химик. Что ж, прогресс.
— Сам ничего не понимал, пока думал, что Синьков полковник госбезопасности, и верил ему, как самому себе.
— Так он что, не полковник?
— Капитан запаса… Секретарь заместителя начальника Дальневосточной железной дороги. Что-то там натворил. Ищут… Вот все, что узнал о нем у настоящих чекистов. Так что, больше не хочу с ним никаких дел. Даже самых-самых.
— А мне, что делать?
— Решайте сами.
— Но он мне помогал на Дальнем Востоке. Может, вы все-таки поедете?
— Нет, — поднялся я, полагая разговор оконченным. В конце концов, я не нянька взрослым химикам.
— До свидания. Спасибо вам, — протянул руку тот…

Наконец позвонили короли бетона:
— Это директор Сергиево-Посадского завода железобетонных изделий, — представился телефон, — Я тут как-то общался с Михаилом Николаевичем, — начал он.
— Я в курсе. Когда к вам подъехать? — разом упростил его задачу.
— Завтра к десяти ждем вас, — положил трубку один из королей.
Выехали всем коллективом полковников, обрадованных выездом на природу, да еще по делу. Нас ждали.
— Председатель правления, — представился еще один бетонный король.
Осмотрели заводские цеха. Хаоса запустения не обнаружил. Жизнь теплилась, но не бурлила. Свободных площадей для начала предостаточно. Реконструкции почти не требуют. Станция «Наугольная» рядом. В пределах видимости и Ярославское шоссе, по которому домчались за сорок минут. Красота!
Обговорили варианты сотрудничества. Вариант сдачи в аренду короли отвергли сходу.
— Хотели бы участвовать в деле. Мы в бетонных делах не последние люди. Короли!.. А наш взнос — заводские цеха, — предложил главный король.
— Правда, сначала хотелось бы разобраться в вашей технологии. Мне она представляется сомнительной, — вдруг выдал любознательный король, — Одно время я работал в НИИ, возглавлял лабораторию. Мы пытались сделать что-то подобное. У нас не получилось.
— А у итальянцев получилось.
— Вы уверены? — спросил сомневающийся король.
— Уверен. Их изобретения защищены патентами. К тому же, кто вам мешает съездить и посмотреть?
— В Италию?! — радостно воскликнули короли бетона.
— Можно и в Чехию. Там уже есть действующий завод.
— Но там же не производят оборудование! — догадались короли.
— Не производят, — согласился с ними.
— Тогда в Италию! — принял решение главный король, — Надеемся, вы с нами, Анатолий Афанасьевич?
— Надейтесь, — обнадежил их.

 

Глава 20. Гондольеры

Как-то вечером позвонила дочь из Италии:

— Папугай, Синьков объявился, — таинственным тоном сообщила она.
— Да ты что!.. Откуда узнала?
— Сам позвонил из альберго «Рома». Передал от тебя привет и предложил встретиться.
— Вот негодяй!
— Ну, я ему вежливо намекнула, что в курсе разрыва ваших дипломатических.
— А он?
— Сказал, не имеет значения… Готов оплатить услуги переводчика и гида с транспортом.
— Вот гаденыш!.. Ну, и?
— Отправила к Паоло.
— Молодец! — похвалил свою надежную помощницу, — Мы тут тоже собираемся приехать, ни пересечься бы. Совершенно нет желания видеть его там.
— Я у Паоло узнаю, когда уезжает. И вообще, с чем приехал.
— На Паоло особенно не рассчитывай. Попробуй разузнать у Дарио. Мы его никогда не подводили. Может, что скажет.
— Так и сделаю. Пока, папугай, — положила трубку Светланка…

Пригласили немцы для утверждения наших альбомов. В этот раз смотрел с интересом. Хорошая работа. Чистенько, аккуратненько. Прекрасная рекреационная зона — дорожки, скамеечки. Вид «с вертолета» на крыши цехов с крупной надписью «BreStar» на каждой.
Понравилась зона жилой застройки с чудесными немецкими домиками и небольшими садиками при них.
А вот и офис — безликое респектабельное здание.
— Офис? — улыбнувшись, спросил руководителя проекта.
— Офис, — кивнул тот, — Ну, не смог я, Анатолий Афанасьевич, — начал он.
— Все верно, — прервал его оправдания, — Да будет так! — разом утвердил решения студии.
Все пять альбомов подписали, поставили печати заказчика и исполнителя.
Два альбома тут же отвез итальянцам.
— После выборов ваш Путин намерен встретиться с Берлускони, — сообщил руководитель итальянского проекта, с интересом разглядывая наши картинки.
— А если не выберут? — спросил итальянца.
— Выберут, — уверенно ответил тот.
Что ж, видимо действительно что-то знает. Во всяком случае, больше, чем я, избиратель…

Один из альбомов привез полковникам.
— Вот это да! — долго восторгался коллектив, когда добрались до домиков с садиками, — А мы тоже можем претендовать?
— Можете! — твердо ответил им, — В обмен на ваши московские квартиры, — добавил после паузы. Разочарованное молчание.
— А в качестве награды? — осторожно начал зондировать почву Теплинский.
— Работайте, и Родина вас не забудет, — ответил всем полковникам разом. Повеселели…
Но вот избирательная кампания позади, Путин остался у руля, а полковникам указали на дверь. Их Глазьев оказался за бортом корабля под названием «Власть».
— Ничего! — угрожал кому-то неведомому Теплинский, — Будет и на нашей улице праздник.
А вот и праздник — долгожданный переезд из насиженного Армянского переулка в самом центре Москвы в неуютный район Октябрьское Поле на окраине столицы.
— Афанасич, что мне делать с твоими полковниками? — отловил меня как-то Константин, — Они требуют зарплату!
— Костя, не обращай внимания. Во-первых, в отличие от меня, все они военные пенсионеры, а во-вторых, что-то где-то они же получали. Это и надо выяснить, — успокоил его.
Выяснили на свою голову.
— Афанасич, мы китайцу двадцать тысяч долларов должны за обувь. Может, Костя за нас заплатит? — выложил Теплинский результаты коммерческой деятельности своей группы полковников.
— С какой это стати?! Верните китайцу его обувь, — посоветовал ему.
— Нет никакой обуви. Отдали на реализацию, а те пропали вместе с деньгами.
— В милицию обращались?
— Да мы без оформления. Чтоб на налогах сэкономить.
— Сэкономили!.. Ну, господа полковники… Нет слов… Кстати, с зарплатой к Косте больше не подходите. Радуйтесь, что за аренду с нас ничего не берут. А пока думайте, чем займетесь в ожидании перемен, — поставил задачу своему дружному коллективу.

Недели через две подошел Теплинский:
— Анатолий Афанасьевич, мы съездили в Волоколамск, показали ваш альбом Карабанову. Ему очень понравился… А у него был какой-то строитель. Очень заинтересовался вашими домиками. Сказал, можно такие построить в Волоколамске. Карабанов одобрил.
— Ну, вот. Замечательно. Когда будем свои строить, у вас уже будет опыт, — похвалил его инициативу.
— Да не в том дело… Нужен бизнес-план и все такое. Мы без вас не обойдемся, Анатолий Афанасьевич. Рулите, а мы на подхвате, — предложил он.
— Нет уж! Помочь, помогу, но рулите сами. Кстати, Костя тоже строитель. Поговорите, — посоветовал Теплинскому…
— Афанасич, задолбали твои полковники! Им что, делать нечего? Хотят, чтоб я им проект сделал и смету посчитал… Ну, ладно, эти двое… А то Сотников, шофер. Он только их возит, травит анекдоты и журнальчики читает, а туда же, — возмущался Константин.
Я лишь рассмеялся:
— Они еще разберутся, чем ты занимаешься, и предложат поделиться, — испугал Костю.
Испугал не напрасно.

— Знакомьтесь, Анатолий Афанасьевич, — подвел как-то Теплинский крупного мужчину свирепой наружности.
— Стельмах, — представился тот.
— А мы с вами знакомы, — напомнил тому, — Видел вас в Армянском. Вы Дальний Восток представляли.
— Ну, да, — согласился тот, — Только мне этот Дальний Восток в печёнках сидит. Решил в Москве остаться… А вы, Анатолий Афанасьевич, должны мне с работой помочь.
— Оригинально, — удивился неслыханной наглости, — Поймите, даже если бы вы были профессором кислых щей, я все равно предпочел взять москвича. Вам же, скорей всего, квартира нужна?
— Ну, да… На общежитие я не согласен. У меня семья в Хабаровске.
— Обидно, что не согласны… Правда, у меня для вас даже койки в общежитии нет… И вообще ничего нет, кроме идеи-фикс… Кстати, что у вас за специальность, и почему вам не работается на месте?
— Я начальник райотдела милиции. На пенсии. Могу работать юристом. А это все равно, где работать — в Хабаровске, или в Москве.
— Понял. Только помочь вам ничем не могу. Мне юристы не нужны.
— Юристы всем нужны… Не хотите, Анатолий Афанасьевич.
— Если вам так легче, не хочу.
— Напрасно вы так. Я человек прямой и обид не забываю, — отошел старый новый знакомый.

Как-то приехал в офис и в нашей комнате никого не обнаружил.
— А где господа полковники? — спросил Жору, Костиного шофера.
— Уехали в Минск.
— Зачем? — удивился я.
— Да Стельмах сказал, в Белоруссии домики какие-то строят… Подхватились, раскрутили Костю на деньги и укатили на автобусе.
— И Стельмах?
— А как же! Ему-то и надо было в Минск, — рассмеялся Жора…
Через неделю вместе с полковниками в комнату вернулся стойкий запах перегара, а на столе Сотникова возникла глыба пенобетона, ради которой и состоялось то путешествие.
— Представляете, Анатолий Афанасьевич, проехали всю Белоруссию, и везде домики из пенобетона. Материал — закачаетесь. Весь дом сгорит, а стены останутся, — восторгался Теплинский.
— А Стельмаха зачем брали? Договор заключать? — поинтересовался я.
— Какой договор? — не понял Виталий Иванович.
— На поставки пеноблоков.
— А что, надо было? — испуганно посмотрел на меня главный полковник.
— А зачем тогда вы ездили?! С какого перепуга? — не выдержал я.
— Посмотреть.
— Понятно, — прекратил я на пару дней телячий восторг по поводу пенобетона.

— Анатолий Афанасьевич, — подошел Теплинский, — Надо бы Стельмаху организовать рабочее место. А то у него даже стола нет.
— Вы разве его уже взяли на работу?
— Ну, он же ездил с нами, — выдвинул важный аргумент полковник.
— А может, вы ездили с ним?
— Какая разница! — бзыкнул горе-руководитель, — Так, где ему сесть?
— Пусть садится за мой стол и командует вами, — в шутку распорядился я и уехал на выставку стройматериалов.
На выставке часа за полтора собрал всю информацию о пенобетоне: проспекты, прайс-листы, визитки производителей и поставщиков и даже целый набор образцов продукции. А главное, нашел несколько московских организаций, проектирующих домики из пенобетона.
Прямо с утра появился в офисе, отягощенный добычей с выставки. Увы, положить все это было некуда — на моем столе вольготно расположился начальник райотдела милиции.
— Сейчас освобожу, — стушевался тот.
— Сидите-сидите, — остановил его, — Мы сейчас уезжаем.
— Куда? — удивленно спросил Сотников.
— В Минск, — в шутку ответил ему.
Не поняли. Переполошились.
— А что там делать? — все же спросил Теплинский.
— И я о том же… Изучите эту документацию и выберите поставщика пенобетона, — положил все, что принес, на стол Синеносова, — А мы с вами едем в проектную организацию, — кивнул Теплинскому и Сотникову.

В проектной организации дал мастер-класс ведения переговоров с руководством и спецами. Почуяв солидный заказ, нам обещали в трехдневный срок выдать все предложения, достаточные для подготовки бизнес-плана строительства немецких таунхаусов из наших отечественных пеноблоков, которые ничем не хуже белорусских, но дешевле.
— Ну, Афанасич! — восторгались Теплинский с Сотниковым на обратном пути.
— Теперь проделайте то же с этими организациями, — сунул визитки Теплинскому, — Потом сравним предложения и выберем, которая из них подходит, — объяснил ему.
Через неделю выбор был сделан. К этому времени подготовил и бизнес-план.
— Теперь можно ехать к Карабанову, — отдал документ Теплинскому.
— А вы разве с нами не поедете? — спросил тот.
— Вы руководитель проекта. Работайте. Я лишь консультант, — ответил ему и надолго исчез из офиса Константина.
Объектом моих интересов стал бетонный завод. С его директором и председателем правления мы наметили планы его поэтапной реконструкции в современное и мощное камнеобрабатывающее производство.
— Если собираетесь в Италию, лететь надо не позже, чем в это воскресенье, — озадачил как-то будущих коллег.
— А что так? — удивился председатель.
— На горизонте август — время летних отпусков… «Бретон» не работает… Можно, если хотите, перенести поездку на сентябрь, но у меня кончится мультивиза. Пока оформлю, подойдет октябрь. Так что, решайте.
— Едем! — дружно решили директор с председателем…

Но в разгар летних отпусков билетов на прямой рейс до Венеции не достать. И вот мы уже в самолете авиакомпании «Алиталия» на пути в Милан, где предстояла пересадка…
— Говорите по-русски! — искренне возмутился председатель, когда стюардесса обратилась к нему на итальянском.
— Она предлагает напитки: «Колу», минералку с газом и без. Что хотите? — спросил короля бетона.
— Так бы и сказала, а то… Дай-ка мне минералку с газом, — определился тот.
— Аква минерале кон газ, пер фаворе, — сообщил стюардессе его заказ.
— Что она, действительно не понимает по-русски? — вполне натурально удивился король. А я-то думал шутит.
— Увы… Английский понимает, а русский не обязана.
— Надо же… Учите русский! — получив заветную бутылочку, серьезным тоном посоветовал он стюардессе.
— Милле грацье, — «перевел» ей пожелание председателя.
— Прэго, — улыбнувшись, ответила бортпроводница.
— Что она сказала? — поинтересовался железобетонный король.
— Будет учить, — пошутил я.
— То-то же!

Но вот самолет пошел на посадку. Директор надолго прильнул к иллюминатору.
— Что вы там потеряли? — удивился я.
— Да вот, смотрю на Европу. Ну, всё до последнего клочка распахали и всё поделили. Сплошные квадратики. В общем, всё, как говорили! — поделился он своими впечатлениями.
— Кто говорил?
— Да все! Я-то впервые за границей, — удивил директор.
— Как так?! Даже в Болгарию не летали?
— Нет… Связался вот с железобетоном. Пару шахт построил, и мне выезд закрыли.
— Теперь понятно. Тогда смотрите во все глаза, — посоветовал ему.
Хорошие ребята, хоть и немного железобетонные. Наверняка бывшие коммунисты. Одному надо, чтобы все вокруг говорили исключительно по-русски, другой впервые попал в самое логово, где всё оказалось, как говорили на политинформациях…
Пересадка прошла, как по маслу. В венецианском аэропорту «Марко Поло» нас уже ждал водитель от «Бретона». В машине попутчики притихли — по-русски не говорил никто.
Водитель, как всегда, травил анекдоты, и мы смеялись лишь вдвоем. Словом, всё по плану.
По плану даже поселили: меня — в мой номер, директора — в номер Синькова-Медведева, а между нами — председателя.

На «Бретоне» нас ждали перемены — полный запрет курения в помещениях фирмы. Даже для гостей.
— Ну, что за басурмане! — возмущался председатель, наш единственный курящий.
— Можно у входа в здание, — подсказал Стефано. За год его русский стал заметно лучше, и он временно подменял Паоло.
— Пойдем, покажешь… А пошли все! Хоть поговорим на воле, — пригласил он. Так и сложилась традиция — на перекур стали ходить всем коллективом.
Чуть опоздав, появилась Светлана. Стефано заметно приободрился:
— Теперь лучше русский.
Для начала он провел нас по цехам. Короли бетона с уважением осмотрели чистенькое производство, а музей камня привел их в неописуемый восторг.
— Вот это дело! — громыхал председатель правления.
— И все же не пойму, как им это удалось, — периодически вслух размышлял директор.
И тут в одном из залов вдруг увидел президента Луку Тончелли.
— Вот, кто нам все расскажет! — обрадовался я.
Короткий разговор специалистов завершился радостным восклицанием директора:
— Так просто! — и дружеским рукопожатием сторон.

— Это надо перекурить! — принял решение председатель и потащил нас «на волю», — Шо цэ за людына така и що вин казав? — спросил он почему-то по-украински.
— Говорите по-русски! — подражая ему, выдал коронную фразу, адресованную почти всем итальянцам, с которыми общался бетонный король. Все рассмеялись, — Это президент фирмы «Бретон» Лука Тончелли, — с опозданием представил им итальянского специалиста.
— Президент?! — удивленно воскликнули короли, — Миллионер?! — любопытствуя спросил директор.
— Потомственный, — ответил ему.
— Надо же. А я с ним, как с простым человеком, — медленно приходил в себя король-директор.
— Так шо вин тоби казав? — не успокоился король-председатель.
— Представляешь, они рассчитывают смесь так, что в дозаторы подают ее практически сухой… Потом вакуумируют форму, удаляют воздух… А дальше — тридцатисекундная вибрация… Смесь мгновенно разжижается и заливает форму. Как только вибрацию снимают, изделие мгновенно твердеет. Можно сразу вынимать из формы. Просто и гениально! И как мы не догадались! — сокрушался он.
— Вот догадался, был бы президентом, як той, — пошутил председатель.
— Да уж. В лучшем случае изобретателем, с пустым карманом и язвой желудка, — махнул рукой директор.
— Ну й добрэ, шо не догадался! — добродушно рассмеялся председатель, — Теперь вот ты директор, с полным карманом и сытым брюшком, — добавил он.

— Едем в Верону! — объявил Стефано после перекура.
— А обед? Надо где-то пообедать, — засуетился председатель, — А то наш изобретатель язву получит, — рассмеялся он.
— В Вероне пообедаем, — объявил наш гид.
— А это далеко? — спросил директор.
— Около ста километров, — ответил ему.
— Ничего себе! — удивился тот, — Ладно, потерпим, — махнул он рукой…
— Бардолино! Озеро Гарда! — объявил, наконец, Стефано.
— Какая красота! — воскликнули оба короля разом.
И вот мы за столиком всё того же ресторанчика на открытом воздухе. А перед нами озёрная синева, разбавленная белизной многочисленных яхт и яркой зеленью гор на горизонте.
— Как на юге! — подал, наконец, голос председатель.
— Нет, синьоры, мы на севере Италии, — уточнил Стефано.
— Лучше северный Кавказ, чем южный Сахалин, — подключился директор. Стало весело…
— Гарно отобидав! — удовлетворенно поднялся из-за стола председатель.
— Озеро назвать Гарда, — уточнил Стефано, — Немного прогулять, — добавил он, не поняв, очевидно, причины нашего дружного смеха.
Мы медленно двинулись по широкой набережной, тянущейся вдоль берега громадного озера.
— Как на юге! — снова восторгался председатель, но теперь его уже не поправляли.
— Смотри, рыбак! — удивился директор, — Интересно, что здесь за рыба, — направился он к мужчине, сидевшему с удочкой в инвалидном кресле.
— Здесь рыбы нет, — неожиданно сказала женщина с лавочки напротив.
— О! Вы русская?! — одновременно спросили короли.
— Можно и так сказать, — ответила та, — З Украйины я, хожу за тим инвалидом, — показала она на «рыбака».
— Звидкы, зэмлячка? — обрадовался председатель, и оба «швыдэнько забалакалы на мови».
— Так что, рыбы здесь нет? — разочарованно спросил меня директор.
— Нет, — уверенно подтвердил ему…

Но вот, наконец, и «Санта Маргарита»… Только в каком виде!.. Нет несущей стены и части крыши главного цеха, а его уникальное оборудование размещено практически на улице.
— Что это?! — спросил нашего гида, который, как и все мы, с удивлением смотрел на необычное зрелище.
— Сейчас узнаю, — неспешно направился Стефано в офисное помещение компании.
Инженер, которого он привел, показал нам неработающее оборудование, рассказал, как замечательно оно работает, а в заключение сообщил, что вся компания ушла в отпуск чуть пораньше, чтобы не мешать ведению работ по реконструкции основного цеха.
— До сих пор мы выпускали семь тысяч квадратных метров плитки в сутки. После отпуска будем выпускать по десять, — с гордостью добавил он.
— А у нас сколько? — поинтересовался председатель.
— На первом этапе до четырех тысяч, но не в сутки, а в месяц, — ответил ему.
— Я-то еще думал, куда эти четыре тыщи сплавлять, а тут, — искренне удивился директор.
— Да брешут они, а мы уши развесили. Где их продукция?! Ты видел?! — запричитал Фома неверующий.
— Всю продукцию вывезли заказчики, — перевела Светлана ответ инженера, — Приезжайте к нам в сентябре, посмотрите, как мы работаем, — пригласил он, вручая нам фирменные проспекты и визитки.
Мы проехали по всей зоне камнеобрабатывающих предприятий Вероны, и повсюду видели одну и ту же безжизненную картину остановленных производств.
— Да-а-а… Тысячу раз надо подумать, чтобы не влипнуть потом, как в наш бетон, — сказал председатель, и бетонные короли согласно закивали соответствующими головами…

Расстроенные, мы вернулись на «Бретон». Стефано пошел докладывать руководству, а мы остались у входа в ожидании, пока накурится наш председатель.
— Анатолий, рабочий день окончился, и секретаря уже нет. Эта дверь заперта. Поэтому пройдите через цех. Найдете? — спросил он перед уходом.
— Найду! Не впервые, — кивнул ему.
— А где охрана? — задержал его любопытный председатель.
— Зачем охрана? — удивился Стефано.
— А як же! — не понял такой беспечности король бетона, — А вдруг кто влезет! Дверка непрочная, стеклянная. Разбить недолго.
— Карабинеры приедут и арестуют вора.
— Пока приедут, той вже будет в Канаде! — рассмеялся король.
— Охрана стоит дорого. Проще не охранять, — объяснил Стефано.
— Как так?! Что, весь завод не охраняют?!
— Конечно. Зачем? Всё имущество «Бретон» застраховано.
— Надо же, застраховано… А если свои украдут? — не унимался председатель.
— Что украдут? — не понял Стефано.
— Да что угодно. Здесь у вас инструмента полно. Дрель, например. Или «болгарку».
— Зачем?! — по-прежнему недоумевал наш европейский гид.
— Зачем-зачем!.. У хозяйстви усэ згодыться. Странна людына, — проворчал председатель.
Мы с директором лишь тихо посмеивались, не вмешиваясь в разговор, а вконец запутанный председателем Стефано ушел на доклад…

Но вот председатель, наконец, накурился.
— А мы зараз проверим их бдительность, — вдруг резко стукнул он прямо по коробочке, в которой, очевидно, размещался какой-то дверной датчик.
— Ты что! — успел лишь вскрикнуть директор.
Неожиданно дверь открылась, приглашая войти.
— Ну, вот! И обходить не надо! Прошу, господа! — широким жестом предложил поддержать его преступное действо председатель.
— Ты с ума сошел! — негодовал директор, — Сейчас приедут, арестуют дурака, а заодно и нас!
— Кто приедет? Кого арестуют? Скажу, дверь сама открылась. Не разбил же я ее.
— Ладно, пошли от греха подальше, — согласился директор, мы вошли в офис и направились в переговорную. А ненадежная дверь, пропустив нас, вдруг автоматически закрылась.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся король-председатель, — И концы в воду!
Как ни странно, карабинеры так и не приехали. Кто знает, может, это приключение с дверью так и осталось втуне, если ли бы ни склонность председателя к хвастовству, бескорыстному и бессмысленному.
— Идем, фокус покажу, — пригласил он Стефано и, похоже, показал-таки фокус с дверью.
Кончилось тем, что фокус захотел посмотреть Дарио Тончелли, а потом и вызванные им карабинеры.
Председатель меж тем, получив личную благодарность от директора фирмы, наслаждался своей значимостью.
— Европа! А все на соплях!.. Плитку они придумали. Наш бетон не хуже… На охране экономят, а дверь не могут починить, — еще полчаса громыхал он после того, как составив протокол, уехали обескураженные карабинеры.

— Дарио договорился с синьором Багин — завтра они на два часа запустят оборудование, и покажут вам работающий завод, — доверительно сообщил мне Стефано перед тем, как отвезти нас в гостиницу.
С утра действительно поехали на «Аглобагин». Но великолепное производство не впечатлило королей бетона.
— Какие там миксеры! Обычная бетономешалка! К компьютеру они ее присоединили. У нас ее включает обычный работяга обычным рубильником. Европа! — уже привычно ворчал не выспавшийся председатель.
И так на всех участках. Но вот дошли до участка автоматической упаковки.
— Ха-ха-ха! А где же ваша продукция? — обнаружил подвох король-председатель, — Заказчики увезли? Не верю! — заключил он.
— Вы того же мнения? — с досадой спросил директора.
— Не обращайте внимания, Анатолий Афанасьевич. Он всегда такой… А производство действительно великолепное. Особенно это. Нам бы такое, — успокоил он.
Этим посещением наша командировка практически завершилась. В планах оставалась лишь культурная программа.

Венеция… Казалось, меня уже ничем не удивить. В ее улочках-каналах ориентировался, как рыба в воде. О дворцах и соборах чудо-города мог рассказать не хуже гида. И тем не менее…
Мы отправились в сопровождении Светланы и Маттео, которые по укоренившейся традиции подсели в нашу электричку в Пьомбино.
На привокзальной площади сели в прогулочный катер и по Гранд-каналу добрались до площади Сан Марко. Но больше, чем великолепный Собор и Дворец Дожей нашего председателя вдруг увлекли гондолы и гондольеры.
— Всё! Идем кататься на гондолах! — неожиданно загорелся он, — Где тут у них остановка?
— Это же очень дорого, — предупредила Светлана.
— Не дороже денег. За всех плачу! — взмахнул кошельком новоиспеченный купчик.
— Да ладно вам. Маттео местный, и то ни разу не катался на гондолах, — пробовала угомонить его дочь, — И охота вам в очереди стоять, — выдвинула она последний аргумент.
Но председатель уже закусил удила:
— Ведите меня на гондолы! Сто евро? Шо цэ за гроши? Покатаю Маттео. Ведите на гондолы! Сам вас повезу! — неистовствовал новый гондольер.
Отстояв небольшую очередь, уселись, наконец, в уникальную посудину.
— Говори по-русски! — предложил председатель, вручив сотню евро улыбчивому гондольеру.
— Грацье, — ответил тот, пряча купюру.
— Спасибо! — поправил его председатель.
— Зпасибо, — улыбнулся гондольер после того, как с ним быстренько пообщалась Светлана.
— Молодец! — похвалил бетонный король, — Теперь пой! — предложил он.
Выяснилось, что петь можно не везде, да и не всякий может.
— Ладно, рули! Я сам за тебя спою, гондольер, — приказал король, и едва вырулили в акваторию, над просторами венецианской лагуны вдруг понеслось, — Запрягайтэ, хлопци, конэй, та й лягайтэ спочивать, а я пиду в сад зэлэный, в сад крынычэньку копать! — распугивая встречные катера, мощно орал бетонный король-гондольер.

 

Глава 21. Динамовцы

В офисе Константина меня, похоже, не ждали. Во всяком случае, мне так показалось. За моим столом с важным видом восседал Стельмах. Рядышком на стульчике скромно пристроился Костя, а вокруг, кто как смог, разместились все полковники разом.

— Как там Италия? — из вежливости, негромко спросил Сотников.
— Италия бэлла, — традиционно ответил ему, и тут же ощутил на себе испепеляющий милицейский взгляд:
— Мы работаем, Анатолий Афанасьевич, — раздраженно пробрюзжал бывший начальник райотдела милиции самого Хабаровска.
— Срочно готовим договор, Афанасич, — словно оправдываясь, добавил мой партнер Костя.
— Работайте-работайте. Я вам не помешаю, — ответил занятому делом коллективу и покинул офис почти на неделю…

Первым делом отправился к итальянцам на Садовую-Спасскую. Увы, их офис оказался закрытым и опечатанным. Собственно, чего я ждал — время летних отпусков.
На следующий день съездил своим ходом в Волоколамск к Главе администрации — может, тот в курсе переговоров по программе Путин-Берлускони.
— Карабанов в Москве на совещании у Громова, — сообщила секретарь, — Зайдите к заму по экономике, — посоветовала она.
Зашел на свою голову.
— Документ утвержден, — обрадовал тот, — Вот только мы подкачали.
— Что случилось? — насторожился я.
— Да народ у нас, сами знаете. Прослышали про итальянскую промзону и теперь требуют, чтоб им заплатили по пять миллионов долларов за гектар. Сосем с ума сошли… Как обычно, нашлись смутьяны. Теперь судимся даже с теми, кто давно продал всё за копейки каким-то мошенникам. Обманули нас, говорят, пусть район компенсирует. А мы здесь причем? — искренне возмущался экономический зам.
— И что будет?
— Сами не знаем. Денег вбухали в это Сычево!.. Конечно же, найдем другие участки, но денег уже нет… Поторопились на свою голову. Думали, фермеров из совхозных пьяниц сделаем. А теперь — кто ж её за так вернет, землицу эту… Не знаю, — совсем расстроил он…

Вечером позвонил МихНик, поинтересовался делами. Рассказал ему о поездке.
— А банк «Интеза» уже создан. Видел его вывеску на Садовом, недалеко от Курского вокзала. Может съездим? — предложил он.
Съездили.
— Президент вас примет, — обрадовалась скучающая секретарь хоть какой-то работе, — Сейчас приглашу переводчицу.
— А что, ваш президент итальянец? — поинтересовался МихНик.
— Вряд ли, все итальянцы в отпуске, — ответил ему за секретаря.
— А наш работает, — не согласилась та.
— Значит, не итальянец, — определил я.
— Итальянец-итальянец… Прэго, синьори, — широким жестом пригласил в свой кабинет словно возникший ниоткуда президент. Следом за нами шмыгнула переводчица.
Представились. Рассказали о наших интересах в программе Путин-Берлускони.
— Он не знает такой программы, — перевела переводчица.
— Как?! Ваш филиал создан специально, в рамках этой программы, отдельным пунктом, — сообщил я президенту.
— Он об этом ничего не слышал. Банк российский, и работает по законам Российской Федерации. Поэтому он не в отпуске. Постарается узнать, но это только в сентябре, когда будет работать итальянская «Интеза», — пообещал президент филиала.
Поблагодарив президента и переводчицу, откланялись. Час от часу не легче.

— Хотите, съездим в Сергиев Посад? — предложил МихНику.
— Не хочу. Тоже, наверно, в отпуске, — улыбнулся тот, — Время такое неприкаянное.
Съездил один. Прошел по безлюдным гулким коридорам, вошел в пустую приемную, и в кабинете застал лишь скучающего директора.
— О, Афанасич! — обрадовался тот, — Хоть будет с кем выпить, — достал он бутылку итальянского вина, — Видишь, приучил-таки меня. Водку теперь не пью. Только вино.
— Правильно, — согласился с ним, — Водка, она для согрева, а вино — для души.
— Хорошо сказал. Давай, за это.
— Давай… Жаль, третьего нет.
— Он в Москве. Зашился там с этой приватизацией. Сказал, пока ни приватизируемся, бесполезно что-то делать. Потом это сделанное кто-нибудь «прихватизирует»… Вот только, когда все произойдет, кто знает… На вино пока хватает, а что дальше, честно говоря, не знаю. Я так понял, у тебя горит?
— Еще как, — снова расстроился я.
— Ладно, Афанасич, зато мы познакомились, в Италию вот съездили, тальято поели, вина попили. Что еще надо?
— Йэдэм дас зайнэ, — ответил ему. Стало грустно, даже вино не радовало.
Расставаясь, понял, больше не увидимся…

И вот я снова в офисе Константина. Устроился на приставном стульчике у стола Сотникова с пенобетонным блоком, занимающим половину столешницы.
— А где народ? — спросил Анатолия Борисовича.
— В Волоколамске. Будут после обеда.
— Как там дела?
— Да так, ни то, ни сё. Домики забраковали — слишком дорого.
— Дорого?! — удивился я, — Дешевле не бывает.
— Да им, похоже, все равно. От пенобетона отказались.
— Почему?
— Сказали, сляпают для вида в полкирпича, а толщину отольют из всякого мусора. Так дешевле. И площади урезали до предела. Теперь таунхаус не трёхэтажный, а одноэтажный с мансардой из досок.
— Бред какой-то, — на выдержал я.
— Бред… Но Костя на все согласен. Его «Модуль» теперь заказчик, а подрядчик местный типчик. Он там, что хочет, то и делает, — проинформировал Синеносов.
Появились Теплинский с Сотниковым.
— Афанасич, я там тебе зарплату начислил. Ты извини, всего три тысячи, больше не могу. Ты же все равно у нас не работаешь.
— Спасибо, Виталий Иванович, сто долларов в месяц — это богато. Во всяком случае, лучше, чем ничего. Об остальном меня Борисович проинформировал. А где ваш Стельмах?
— Они там с Костей банкуют. Вы им пока не мешайте, — попросил Теплинский.
Ну, и ну. Телега управляет лошадью…

Появился Стельмах. Что ж, можно топать к Косте.
— Привет, Афанасич. Ты что, болел?
— Можно и так сказать, — ответил ему и посвятил в наши далеко не радостные перспективы.
— Да-а-а, Афанасич. Расстроил ты меня. Я-то думал, хоть это направление в порядке. А тут.
— Да оно в порядке, за исключением… Бобик сдох.
— Какой Бобик?
— Что, не знаешь анекдот? — рассмеялся я, — Рассказать?
— Не надо… Похоже, придется обращаться к «динамовцам», — задумчиво выдал Костя.
— А это, кто такие? Не продинамят?
— Динамовцы не продинамят, — повеселел Костя, — Мои партнеры. Я им вещевой рынок на «Динамо» строил. Павильончики для торговли. Закачаешься… А потом понеслось, поехало. Когда Лужков стадионные рынки разогнал, они на «Станколит» перебрались — снова мне работа… Сейчас у них деньги есть. Думают, чем еще заняться.
— А ты их давно знаешь?
— Несколько лет. Ребята надежные. Если о чем договорились, слово держат… В общем, поговорю. Если захотят, сообщу… Попробуем этот вариант, — предложил Костя.
Что ж, вариант, так вариант. Сколько их у меня уже было, не счесть…

 Но шли дни, недели, месяц, другой, а ничего не менялось. События топтались на месте.
— Костя, где твои динамовцы? — не выдержал я однажды, вернувшись из Волоколамска.
И зачем только поехал, поддавшись на уговоры Сотникова. То, что увидел, произвело удручающее впечатление. Огороженная хлипким проволочным забором площадка, старая строительная будка, утонувший в грязи полуразобранный бульдозер.
— И это все, что вы сделали за три месяца? — спросил Теплинского.
— А вы, что сделали за это время? — сердито ответил он вопросом, и мне нечего было ответить…
— Афанасич, захвати бизнес-план, едем на «Динамо», — сказал через пару дней Костя.
— С кем-то встречаемся? — спросил его.
— Пока не с самым главным. Но к его рекомендациям прислушиваются, — ответил партнер.
И вот мы у главной арены прославленного стадиона, у входа во встроенный в здание ресторанчик. Удивила уверенность, с которой Костя провел меня в какие-то подсобные помещения этого заведения. Судя по всему, завсегдатай.
— Володя, — представился молодой мужчина возраста Константина, — Костя, а что вы не прошли сразу в зал? — спросил он.
— Я думал, здесь поговорим, — ответил Костя.
— Афанасич у нас впервые, а ты тащишь его в подсобки. Нехорошо.

Мы прошли в довольно приличный зал, где к нам тут же подлетел официант и принял заказ. Не успели приступить к разговору, заказ был исполнен.
— Оперативно, — удивился я.
— Еще бы, — ничуть не удивился Костя, — Это же их ресторан.
— Ресторан не главное наше дело. Просто здесь удобней вести переговоры. Вот и содержим себе в убыток, — дополнил его Володя.
Лишь неплохо отобедав, уже за чашечкой кофе приступили к делу. Мой экспромт о камне, разумеется, был воспринят положительно. Это уже давно не восторгало, как в начале пути. Высокоэффективный проект нравился всем. Вот только едва речь заходила о стартовых капиталах, сырьевой базе, подъездных путях, энергоемкости и прочих специфических атрибутах уникального производства, — энтузиазм потенциальных инвесторов плавно сходил на «нет».
Но в этот раз никаких эмоций, никаких обсуждений.
— Приятно было познакомиться. Я почитаю ваш бизнес-план, — попрощался со мной хозяин ресторана, — Костя, останься, — попросил он.
Вернулся в офис дожидаться Константина.
— Ну, как? — спросил его.
— Будет рекомендовать, — коротко ответил партнер.
И снова потянулись неприкаянные дни…

И уже совершенно неожиданно позвонил Руслан из Истры, о которой и думать позабыл.
— Ну, как, Анатолий Афанасьевич, построили завод? — первым делом поинтересовался он.
— Как бы ни так! — с досадой ответил ему.
— Да вы что?! Такой проект! — удивился молодой человек из районной администрации, — А я уже к вам на работу хотел проситься.
— А что так?
— Да ушел я с той работы. Сейчас работаю в Москве в небольшой конторке. И то интересней. Да и зарплата побольше. Но у вас все равно лучше.
— Чем? — рассмеялся я.
— Всем, — коротко ответил Руслан и после паузы продолжил, — Я вот, почему звоню. У меня невеста работает секретарем у большого человека… Тот сейчас ищет, куда вложить деньги. Случайно рассказал ему о вашем проекте, так у него слюнки потекли. Попросил узнать, как ваши дела.
— Узнал?
— Ну, да. В общем, Анатолий Афанасьевич, если не возражаете, давайте завтра в девять встретимся у метро «Новокузнецкая».
— Не возражаю, — ответил ему. Чем чёрт ни шутит. А вдруг?..

— Борис Ефимович, — представился «большой» человек в скромном офисе за пять копеек, — Мне Руслан все уши прожужжал, так что не будем терять времени. Я человек дела, давайте сразу пройдемся, тут недалеко, и посмотрим помещения для завода. Там у меня склады, — предложил он.
Камнеобрабатывающий завод в километре от Кремля — это нечто. Но возражать не стал — почему бы ни пройтись.
Будка с сонным охранником и шлагбаумом, две комнатушки, доверху забитые какими-то картонными коробками и несколько автомобильных боксов, напоминающих «цековские» гаражи.
— Ну, как? — радостно потирал ручонки хозяин несметных богатств в центре Москвы.
— Вы представляете, как выглядит тридцатитонный каменный блок? Не всякий вагон выдержит два блока. И как их сюда везти?
— Тут станция «Павелецкая» недалеко, а сюда можно машиной.
— В этих помещениях завод не разместить, — разом прекратил я бессмысленный разговор с дилетантом.
— Тогда, давайте съездим в Тулу. Там полно брошенных заводов.
— Основной потребитель нашей продукции в Москве. Не вижу смысла, — возразил ему.
— Давайте, съездим, а там решите. Что вы теряете?
— Ничего.
— Тогда договорились. Завтра я туда выезжаю, а вы с Русланом своим ходом, — предложил он.
— А с вами нельзя? — спросил его.
— Мы не поместимся, — решительно отказал хозяин гаража…

В Тулу выехали электричкой: Руслан с невестой и мы с Татьяной. Этот город знаком с детства. Но всегда видел его лишь мельком, по пути в Москву, или обратно в Харьков. Путешествуя на машине, как правило, миновал этот населенный пункт, сворачивая на объездную дорогу. Так что, можно сказать, собственно в Туле оказался впервые.
Высадившись на вокзале, пешком дошли до стадиона «Арсенал». Там, как оказалось, нас уже ждали. Тут же усадили в шустрый автомобильчик «Вольво» и отвезли в небольшое кафе, где неплохо накормили.
— Придется подождать. Борис Ефимович только выехал из Москвы, — проинформировал нас директор стадиона, — Посмотрите пока наш стадион и музей, — предложил он.
Экскурсия понравилась. Столько интересного узнал о городе, о клубе «Арсенал» и тех, кто начинал в этом клубе, а потом годами прославлял нашу страну на соревнованиях мирового уровня. Удалось даже потрогать гордость музея — один из первых велосипедов.
— В мире таких было всего три экземпляра, — рассказал наш гид — энтузиаст своего дела, — В рабочем состоянии остался только этот…
Уже смеркалось, когда нас снова усадили в «Вольво» и на бешеной скорости доставили к тульской мэрии. Удивило, что машину не только ни останавливали, а скорее наоборот — расчищали ей дорогу, и постовые козыряли нам, словно большому начальству.
Но самое забавное было впереди — нам посчастливилось лицезреть прибытие Бориса Ефимовича. Скажу только, что нечто подобное видел лишь в низкопробных художественных фильмах.
Из подъехавшего «Гелендвагена» выскочили несколько экипированных церберов, которые грубо сдвинули нас в сторону. А из остановившегося прямо у входа «Мерса» вышли еще трое и прикрывая бронещитами, спешно провели мимо нас охраняемую VIP-персону, в которой еле разглядели нашего Бориса Ефимовича.
Действительно, где уж нам было поместиться в двух авто, забитых вооруженной охраной.
— Что это с ним? По Москве пешочком, а в Туле с такой помпой, — спросил у Руслана.
— Не знаю. Может, угрожал кто, — предположил тот.
— Тогда непонятно, зачем нас сюда тащить. Что-то всё это сильно напоминает вульгарную показуху. Только для кого?
— Не знаю, — обескураженно ответил он.
Церберы вернулись в «Гелендваген», и мы, наконец, смогли войти в здание.
Бориса Ефимовича обнаружили в приемной.
— А, это вы? — удивленно буркнул тот вместо приветствия, — Съездите с этим товарищем, посмотрите помещения. Тут недалеко. А потом немедленно сюда.
Съездили. Посмотрели. Вернулись. Наш VIP-объект уже был у руководства. Пригласили меня. Как обычно, рассказал о грандиозных планах, которые, разумеется, понравились.
— Наши площади подходят? — спросил кто-то из присутствующих.
— Вполне, — ответил ему.
— Вы свободны. Завтра с утра ко мне, — выдал ценные указания «начальник».
— Есть, — подыграл «большому» человеку, заслужив, наконец, его снисходительную улыбку.

Прямо с утра отправился в офис набоба.
— Я покупаю ваш бизнес-план, — сходу озадачил Борис Ефимович, — Руслан говорил, вы заплатили немцам пять тысяч долларов? Даю половину.
— Это еще почему? — возмутился столь несправедливой оценкой моего творчества.
— Старая вещь всегда дешевле новой, — посмотрел тот на меня, как на «приготовишку», — К тому же, это единственное, чем вы располагаете. А я предпочитаю работать без партнеров. Фактически я покупаю вашу долю… Ладно, ни вашим, ни нашим. Две семьсот и ни цента сверху. Идет?
— Я подумаю.
— Думайте, только быстрей… Кстати, вас я беру в свою команду консультантом. Об окладе поговорим позже. Идет?
— У меня несколько иные планы.
— Я в курсе… Только, почему вы решили, что сможете эффективно работать руководителем?
— Потому что это моя профессия. К тому же я автор этого проекта. Ну, и наконец, имею опыт успешной реализации чего-то подобного. Разве этого мало?..
— Может быть, но у меня тоже иные планы и свои предпочтения.
— Что ж, не смею вам мешать, — поднялся я и навсегда покинул кабинетик очередного странного человека, с помпой мелькнувшего на моем пути к заветной цели…

Через неделю нас с Костей снова пригласили на «Динамо». В этот раз пришлось отвечать на кучу вопросов — своеобразный экзамен моей состоятельности.
— Как вы считаете, кто должен руководить всем этим? — последовал, наконец, главный вопрос.
— Однозначно, генеральный директор предприятия, — развеселил я присутствующих, — На эту должность предлагаю свою кандидатуру. Имею опыт и все необходимые контакты и связи.
— Не возражаю, — заключил «динамовец» и в заключение предложил отобедать…
И вот, наконец, свершилось:
— Сегодня к двум приглашает Михайлевский, — озабоченно сообщил Костя.
— Кто такой? — спросил его.
— А я не говорил? — удивился партнер, — Сергей… Главный «динамовец»… У него еще брат-хоккеист. Может, слышал?
— Не такой уж я болельщик, Костя.
— Да он уже не хоккеист, а большой начальник в федерации «Динамо». Он-то и разрешил Сергею строить на территории стадиона. Сначала рынок, а потом ресторан.
— Понятно, — ответил ему. «Еще один претендент на долю», — догадался я и, как оказалось, не ошибся…

Нас встретили с большим почетом и проводили в отдельный кабинет, где был накрыт шикарный стол. Но пригласили за небольшой столик на четверых.
— Чай, кофе, минералка? — спросил официант.
— Рекомендую чай. Он у нас особенный, на травках, — подсказал Михайлевский, приятной наружности молодой человек, одетый, как на прием, — Я человек восточный, и предпочитаю чай любым напиткам, — добавил он.
Разговор не клеился. В ожидании напитков сидели молча. Решил, было, затронуть вопрос, ради которого собрались.
— Не торопитесь, Анатолий Афанасьевич. Успеем о делах, — остановил хозяин, — У нас на востоке так не принято.
Было непонятно, о каком востоке он говорил, но решил не настаивать. И полчаса мы молча наливались душистым горячим чаем с набором восточных сладостей. Но вот стол очистили, и на нем возник мой бизнес-план. «Наконец!» — мысленно воскликнул я, незнакомый со всеми этими чайными церемониями.
— Анатолий Афанасьевич, кто вам делал этот бизнес-план? — спросил Михайлевский, — Я в этом деле мало понимаю, но знающие люди сказали, что он замечательный.
— Правильно сказали. Бизнес-планы ваяю с тех пор, как они у нас появились. Это совсем несложно, если знаешь дело и есть компьютер. Мой бизнес-план проверяли десятки банков и не меньше экспертов от потенциальных партнеров. Так что этот вариант можно назвать идеальным — он безошибочен.
— Что ж, Анатолий Афанасьевич, я готов вручить вам будущее своих детей. А их у меня четверо… Вы готовы взять на себя такую ношу? — вдруг с цветистым подходцем озадачил «восточный человек».
— Готов… В пределах уставного капитала, — пошутил я.
Шутка удалась. Обстановка заметно разрядилась…
— И еще, — снова принял деловой вид Михайлевский, — У вас есть «чистая» организация?
— Есть, — ответил ему, — Два года назад по рекомендации президента фирмы «Бретон» зарегистрировал общество «АнСтар», где я — единственный учредитель.
— «АнСтар»? — переспросил тот, — А как переводится?
— Да никак… Задумывал, как «Одинокая Звезда», но в фирме, которая регистрировала, все напутали, и вышло, что вышло.
— Вы не против, если мы воспользуемся вашей организацией?
— Не против.
— Остается разделить доли… Володя сказал, вы хотите поровну, независимо от вклада?
— Верно… Меньше зависти, больше доверия. Да и что делить? Десять тысяч рублей уставного капитала?
— Ну, не скажите! Мы намерены вложить большие деньги.
— Вложите, как займ партнеру. За год работы эти средства будут возвращены в полном объеме.
— Мудрено, но согласен. Значит, все делим на пятерых.
— А кто пятый? — недоуменно оглядел всех, сидевших за столиком на четверых.
— Мой брат, — подтвердил мои опасения Михайлевский младший.
Что-то неприятно ёкнуло в глубинах подсознания. «Шестьдесят на сорок не в нашу пользу», — мгновенно подсчитало сознание, — «Другой вариант их не устроит», — дополнило оно.
— Согласен, — решительно выдохнул я.
— Пожалуйста, за стол, друзья, — с широкой улыбкой поднялся Михайлевский.
Мы перебрались за накрытый стол, и пир начался…
— Вы мне, как отец родной!.. Вы с ним одного возраста, и в чем-то похожи… Мы, восточные люди, умеем ценить добро… Вы никогда не пожалеете, — бормотал мне что-то подобное пьяненький Сергей.
Хотелось бы верить, а счет «шестьдесят на сорок» меж тем нашептывал иное. Но жребий брошен Великим шулером — Судьбой, и нет больше иного пути, чем тот, на который ступил по своей воле.

 

Глава 22. Лёд тронулся

Глубокая осень плавно перешла в раннюю зиму. По офису носились возбужденные полковники, пытаясь решить очередную неразрешимую задачку — как сделать нечто ценное, ничего не делая.

— Сколько-сколько ты там записал? — спрашивал Теплинский Синеносова.
— Сто кубов, — отвечал Анатолий Борисович.
— Так мало?!
— А сколько ты хочешь?
— Ну, хотя бы раза в три больше.
— Да ты что! Бульдозер стоит до сих пор.
— Как стоит?
— Как-как… Как стоял, так и стоит, разобранный. А тот приехал, увидел и сто кубов вычеркнул. Сказал вообще ничего не заплатит.
— Да ты что!
— Вот тебе и что. А ты, сто кубов мало, — ворчал Синеносов… И так день за днем…
Временами раскатисто смеялся Стельмах, выслушав очередной анекдот от Сотникова.
А я все сидел и ждал у моря погоды…
— Костя, а ты говорил, динамовцы не динамят. Еще как динамят, — не выдержал однажды.
— Афанасич, Володя сказал, у них сейчас все деньги в деле. Вот выведут, тогда и приступим.
— Да денег пока потребуется не так много. Оборудование поставят лишь через полгода после авансового платежа. Вот только, если в декабре не заключим договор, в план первого квартала мы не попадем.
— Понял, Афанасич… Поехали на «Динамо».
Уже через полчаса мы были в подсобке ресторана. Выслушав наши сентенции, Володя задумался.
— Жаль, Сережа сейчас в Ялте. Затеял там какое-то строительство… Ладно, я ему позвоню, подумаем, что делать. Кстати, решили, где будет завод?
— Вариантов море, но все они как-то съежились, — ответил ему.
— Ну, вот вам и работа! — обрадовался динамовец, — Только ищите подальше от Москвы. Там на порядок дешевле.
— Есть вариант, — подключился Костя, — Далековато, правда. Во Владимирской области, в Киржачском районе.
— Ну, вот! — удовлетворенно воскликнул Володя.
— Да уж, — не согласился я.
— Афанасич, это не дальше, чем твой Волоколамск, — возразил Костя.
— Но там Новая Рига — бессветофорное шоссе.
— Давай, съездим, тогда и решим.
— Кстати, Афанасич, ты как-то рассказывал про Сычева, — подсказал динамовец.
— Сычево, похоже, накрылось.
— Да не Сычево, а Сычев, который камнем занимается у Лужкова. Пригласи его к нам в ресторан. Подкормим, поговорим, — предложил он…

В день моего шестидесятилетия ранним утром мы выехали в соседнюю Владимирскую область, чтобы оценить возможность строительства завода на территории разорившейся фабрики.
Ехали на двух машинах. Наш головной экипаж включал Константина и «старшего» из полковников. Весь день, в основном, ушел на долгую дорогу туда и обратно. К Москве подъезжали, когда уже смеркалось.
— А у Афанасича сегодня юбилей, — неожиданно прорезался Теплинский.
— Правда?! — мгновенно проснулся задремавший, было, Костя, — И сколько тебе стукнуло? — обратился он ко мне.
— Шестьдесят, — ответил за меня «разведчик». Я же молчал, соображая, как выйти из щекотливой ситуации и избежать нежелательных последствий нежданного «разоблачения».
— Не может быть! — с удивлением посмотрел на меня партнер, — Афанасич, и ты молчал?!
— А что, я должен кричать?.. Сегодня делали важное дело, а юбилеев еще наотмечаемся. Какие наши годы.
— Не-е-ет… Так не пойдет. Едем в офис, — решительно заявил Костя и принялся звонить по мобильнику.
Связи не было, и я тихо радовался.
— Ладно, ребята. Завезите домой, а в выходной соберемся, отметим, — предложил им наиболее подходящий вариант.
— Не пойдет! — хором провозгласил экипаж, уже настроившийся на праздник…

Офис встретил наспех накрытым столом, теплыми поздравлениями новых коллег и даже небольшим подарком — бутылкой виски, упакованной в фирменную коробку.
Оставшись без обеда, мы быстро захмелели. И вот уже, забыв об юбиляре, подпившие полковники по очереди провозглашали здравицы в честь Константина, искренне принимая его за хозяина будущего предприятия.
Воспользовавшись ситуацией, попрощался по-английски. В дороге почти протрезвел и домой попал в довольно приличном виде.
— Тебе уже весь вечер трезвонят, — сообщила жена.
— Кто?
— Не знаю. Я трубку не брала.
— А вдруг это тебе.
— Нет. Межгород.
Едва разделся, пошли звонки. Поздравили мама с братьями. Позвонила дочь из Италии.
— Буон комплеанно, Анатолий, — поздравил зять.
Чуть позже действительно обрушился шквал звонков — тепло поздравили однокурсники, оповещенные нашим Гаппарычем, добровольно возложившим на себя нелегкую обязанность поддерживать слабеющие контакты однокашников, разбросанных по всей стране.
В промежутках между звонками поздравила жена:
— Трудовые будни — праздники для нас, — процитировала она известный лозунг эпохи социализма, — Поздравляю.
«Как же это верно», — размышлял я, уже на своей шкуре прочувствовавший «прелести» капиталистического бытия, когда никому нет дела, чем ты жив, и жив ли вообще.
И впервые за несколько последних лет уснул спокойно — с завтрашнего дня мне начнут начислять пенсию, скромные полторы тысячи рублей. Это, конечно же, лучше, чем ничего, тем более, впереди реальная перспектива радикально изменить свой статус нищего пенсионера богатейшей страны…

— Афанасич, поздравляю, — позвонил Володя, — Подарок за мной.
— Спасибо.
— Я переговорил с Сережей. В общем, мы с тобой срочно летим в Италию. Ты рад?
— Рад.
— И еще. Как там Сычев? Пригласи его на сегодня. Заодно твой юбилей отметим, — предложил он.
Позвонил Юрию Ивановичу.
— А они переехали, — «обрадовали» меня в трубке.
Пришлось звонить Воронкову.
— Точно переехали. На Ленинградку, как раз напротив авиаинститута, — проинформировал Владимир Яковлевич.
— А как с ним связаться?
— Не знаю… Вечером позвоню домой, узнаю их новый номер.
— Надо сегодня, — рассказал ему о предстоящей встрече в ресторане на «Динамо».
— Готов привезти, — обрадовался Яковлевич, большой любитель «погудеть», — Кстати, меня возьмешь в свою команду? А то я до сих пор без работы.
— Вези… Пусть только Юрий Иванович лично тебя отрекомендует. Так будет лучше, — посоветовал ему…

Встреча прошла в теплой дружеской обстановке. Юрий Иванович подарил каждому по экземпляру текущего номера отраслевого журнала «Бизнес и камень».
— Здесь моя передовица о потребностях Московского региона. Так что вы, ребята, в теме, — обрадовал он нас, — Кстати, с Анатолием мы уже сотрудничаем лет десять.
— Точно, — подтвердил я.
— И никогда друг друга не подводили. Кстати, а где сейчас твой Синьков? — обратился он ко мне.
— Да кто ж его знает. Он ведь не только от вас бегает, — развеселил я Сычева.
— Вроде бы солидный человек, полковник госбезопасности, а повел себя несолидно.
— Как заурядный мошенник, — добавил Воронков.
— Ну, вы скажете, Владимир Яковлевич, — попытался смягчить его определение Сычев.
— Шарлатан, — поддержал я Воронкова, — И не полковник он вовсе, и даже не начальник дороги, а заурядный заяц, которого все ищут.
— Неужели? — удивился Юрий Иванович. Пришлось рассказать.
Разумеется, поговорили о камне, о месторождениях, об оборудовании.
— Анатолий сделал правильный выбор, — подтвердил начлаб природного камня, — Конечно, оборудование «Бретон» дорогое, но оно того стоит. Мировой лидер как-никак. А то Карасев на китайцев позарился, теперь вот с инфарктом лежит.
— Да вы что?! — удивился я, много лет знавший этого признанного авторитета по части торговли камнем.
— Точно, — подтвердил Юрий Иванович, — Инфаркт ему вылечат, а вот с оборудованием еще помучиться придется… Кстати, рекомендую Владимира Яковлевича. Специально захватил с собой… Мы с ним лет десять назад в Венгрии познакомились… Он уже тогда камнем занимался, «Алтаймрамор» представлял. Потом в минэкономике зачем-то отирался, но камень не забывал. Берите на работу, не прогадаете, — отрекомендовал он.
— Мы подумаем, — подмигнул я Владимиру Яковлевичу…

— Что, действительно ценный кадр? — спросил Володя, когда гости разошлись.
— Ну, раз сам Сычев рекомендует. Кстати, мне кажется, пора создавать рабочую группу для координации работ по реализации проекта. Ты, я и Костя плюс Воронков. Как на это смотришь?
— Вполне разделяю, — ответил Володя, — Вечером поговорю с Сережей.
— Кстати, считаю, работа в рабочей группе должна оплачиваться. Тем более, мы с Воронковым без работы. Как думаешь?
— Согласен. Предложу Сереже… А Юрий Иванович понравился.
— Еще бы! Наш золотой фонд.
На следующий день о встрече на «Динамо» рассказал Константину.
— Рабочая группа — это хорошо, — одобрил тот, — А то не знаю, куда твоих полковников пристроить.
— Что так? Они же работают. Ни шатко, ни валко, но работают.
— Вот именно, ни шатко, ни валко… Накрылась их лавочка… Ничего не сделали… Даже стройплощадку не разметили. Вчера договор со мной разорвали. Эти до сих пор с китайцем не расплатились, а тут еще давай. Денег набрали уйму, а работу не сделали.
— А ты их еще в рабочую группу предлагаешь.
— Ну, хоть Теплинского возьми.
— Предложи Володе. Возражать не буду.
Уже на следующий день состоялось первое заседание рабочей группы. Согласованный с Михайлевским состав был утвержден. Добавили и заштатного Теплинского.
— Костя, Сережа попросил, чтоб ты пока содержал эту группу. Он там с этим строительством опять влетел на деньги, — обратился Володя.
— Ну, вы, как всегда! — возмутился Константин, — Ладно, мне лично платить не надо.
— Мне тоже, — поддержал его Володя.
— Выходит, троим, — обрадовался Костя, — По пятнашке хватит? — обратился он ко мне.
— Хватит, — заключил я.
Что ж, это в десять раз больше моей нищенской пенсии. «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели», — радостно запела душа…
Уже на следующий день меня пригласила Наталья Михайловна, главбух Константина, и вручила деньги для рабочей группы.
— Так много? — удивился, получив аж семьдесят пять тысяч.
— Сколько сказал, столько и выдала, — объяснила та.
— По пятнашке на вас троих и по десятке на Сотникова, Синеносова и Стельмаха. Этих тоже забирай. Мне они не нужны. А деньги стрясу с Сережи, — поделился Костя, — Кстати, завтра переезжаем на Балтийскую улицу, — предупредил он.
— Где это?
— Недалеко от метро «Сокол», — объяснил он.
Перевозить мне было нечего, а потому на новом месте оказался лишь через пару дней. С удивлением обнаружил, что всех полковников, включая милицейского, разместили в отдельной комнате. Там же стояли столы и для нас с Воронковым.
«Лёд тронулся», — снова пришли в голову известные слова Остапа Бендера… Вот только, что потом?.. Неужели такой же итог, как у великого комбинатора?..

— Афанасич, с этим Сычевым забыл тебя поздравить. Давай, по сто граммов коньячку? — предложил Володя, когда мы оказались в какой-то там зоне аэропорта Шереметьево-2.
— Спасибо. Не откажусь, — ответил на его предложение.
Выпили по сто граммов за юбилей, потом еще по сто за начало путешествия. И Володя, наконец, разговорился. Узнал, что он из крымских греков, живет в Ялте, пытается получить российское гражданство, а в Москве пока на птичьих правах. И еще много чего интересного рассказал тогда немногословный Вангелов о себе и своем партнере.
— Афанасич, я тебе рассказываю, а ты молчишь, как партизан, — выдохся он в конце концов.
— Вот выключу диктофон, тогда расскажу, — пошутил я.
Шутка удалась.
— А ты зачем пишешь? — с удивлением посмотрел на меня Володя.
— А как же! Слово не воробей, вылетит, не докажешь.
— А что надо доказывать? — продолжил тупить он.
— Ну, что ты грек, например, — не выдержав, улыбнулся ему.
— Так ты шутишь? — догадался, наконец, партнер, — Ну, ты шутник, Афанасич! — облегченно рассмеялся он.
— Есть немножко… А обо мне, Володя, можно не рассказывать. Обо мне романы пишут.
— Какие романы?.. Опять шутишь, Афанасич?
— Нисколько. «Литературка» на своем сайте уже второй публикует.
— Да ты что? — недоверчиво спросил он, — И кто же автор?
— Анатолий Зарецкий.
— Ты?! Так ты что, писатель?
— Как и чукча, который не читатель.
— Ну, ты даешь, Афанасич! И можно почитать?
— Можно.
— И названия есть?
— А как же! Первый называется «Odnoklassniki.ru. Неотправленные письма другу», а второй — «НА ИЗЛЕТЕ, или в брызгах космической струи».
— Оригинально. И читают?
— А то! За полгода около пятнадцати тысяч прочтений.
— Надо же. Обязательно почитаю, — пообещал он, — А книжку можно почитать?
— Увы. Только в электронном виде. Обещают бесплатно издать книги победителей. Пока надеюсь.
— И что, есть шанс?
— Кажется, есть. Оба призовых места пока за мной.
— Ну, Афанасич!.. Теперь точно почитаю, — пообещал Володя.
Объявили посадку на наш рейс. Пришлось закруглиться…
В самолете расспросы продолжились. Успел даже пересказать содержание первого романа, когда в иллюминаторе показалась Венеция.
— А вон и твоя Греция на горизонте, — пошутил я.
— Где?! — ринулся к иллюминатору грек Володя Вангелов, — А разве мы её пролетаем? — недоверчиво спросил он.
— А как же! Вон видишь, на берегу прямо так и написано «Гре-ци-я».
— Где?! Ну, Афанасич, с тобой не соскучишься… Слушай, да это, похоже, Венеция, — сообразил, наконец, Володя и прильнул к иллюминатору. Самолет пошел на посадку.

День был рабочим, и нас встретил русскоязычный менеджер Паоло Прелец.
— А наши все на выставке в Вероне. К вечеру вернутся, — «обрадовал» он.
— Значит, день пропал? — огорченно спросил его.
— Почему пропал? Пока подготовим контракт, они подъедут, — не согласился Паоло.
Так и случилось. Первым в переговорной комнате возник небритый экспортдиректор Аугусто Суппи.
— Дарио Тончелли появится позже, — проинформировал он.
С его появлением возникли первые трудности. Контракт пришлось перепечатывать — по его указанию, все цены перевели в Евро. Но с итоговой суммой вдруг не согласился Вангелов.
— Мы не располагаем такими деньгами, — неожиданно заявил он.
— Какими располагаете? — резонно спросил Аугусто.
Пришлось предложить некую этапность поставок оборудования. Согласились, но денег на первый этап так и не хватило.
Именно в этот момент появился выбритый и отутюженный Дарио.
— Нет проблем, — мгновенно принял решение директор, — Анатолия мы знаем много лет. Марчелло готов был предоставить ему оборудование в долг… Сколько там не хватает? — спросил он.
— Полмиллиона Евро, — ответил Суппи.
— Оформите долг на два года. Справитесь? — спросил меня младший Тончелли.
Я кивнул. В девять вечера мы с Дарио подписали контракт на поставку оборудования.
— Если сделаете авансовый платеж до Нового года, ваш заказ включим в план первого квартала, — пообещал директор…

— Надо же, Афанасич, в первый день все сделали, — удивлялся Володя, — Да еще такую рассрочку дали. Сейчас же Сереже позвоню. Удивлю.
— Да у них уже ночь, — охладил его пыл, — Завтра позвонишь.
— Точно! — согласился со мной партнер…
— Афанасич, что будем делать? Кошмар! — встретив меня утром, вместо приветствия запричитал Вангелов.
— Что случилось? — невольно передалось его вполне искреннее беспокойство.
— Да я только что переговорил с Сережей, будь он неладен!
— И что?
— Представь себе, денег нет… Ухлопал на свое строительство.
— Нормально! Тогда, зачем мы здесь? Не понимаю… Мы партнеры, или где?!
— Не кипятись, Афанасич. Что-нибудь придумаем.
— Что, например?
— Ну, кредит возьмем… Я вот думаю, надо ли итальянцам говорить?
— Что говорить?.. Что мы идиоты, и у нас правая рука не любит левую?!
— А может, договоримся с ними, чтоб всю сумму в долг?
— Володя!.. Мне поверили на полмиллиона, потому что знают десять лет и сочувствуют моим проблемам. Я думаю, это максимум возможного. Больше для меня мог бы сделать только Марчелло.
Я был вне себя от досады. Хотелось тут же собраться и улететь. И уж тем более совсем не хотелось на «Бретон».
— Володя, сейчас за нами приедет Паоло. Съезди с ним один, а я поеду к дочери.
— Ну, зря ты так, Афанасич… Вместе съездим.
— Ладно, пошли завтракать, а там посмотрим, — предложил ему…

Подъехавший за нами Паоло предложил съездить в близлежащий городок, где он покажет идеал, к которому мы должны стремиться. Идеал — это, конечно же, интересно. И через полчаса мы оказались на крупном предприятии, единственное назначение которого — резка гранитных блоков.
Работа кипела. Грохот стоял неимоверный.
— Это наш идеал?! — удивленно прокричал Володя, наблюдая, как два негра мощными струями воды смывали абразивную грязь с громадного режущего станка, а два других мыли слэбы.
— Нет, конечно!.. Паоло погорячился!.. Слишком узкая специализация!.. Резка блоков –дорогая, но самая грязная часть работы! — прокричал в ответ.
То же самое повторил совершенно оглохшему без привычки партнеру, когда вышли из цеха.
— Паоло, хотелось бы посмотреть «резинатуру слэбов», — обратился я к нашему гиду.
— Это только в Вероне. Давайте, завтра. А на сегодня другие планы. Владимир любит гонки. Мой брат сегодня что-то организует, — сообщил он.
— Тогда завезите меня в Резану и поезжайте вдвоем, — предложил любителям гонок.
Володя немного поворчал, но, понимая мой настрой после его сообщения, согласился…

— Резана, — объявил Паоло на въезде в небольшой городок.
— Почти Рязань! — удивленно воскликнул Вангелов.
— Чему удивляться, Володя, если в Бассано до сих пор живут русские люди с фамилиями Путин, Багин, Ростопчин. Они и основали.
— Да ты что! — не поверил он.
— Точно! — подтвердил Паоло, — Фамилия мамы наших президента и директора Ростопчина, — сообщил он моему недоверчивому партнеру…
Магазинчик дочери легко нашли по красочной вывеске, и уже через минуту оказались в цветочном царстве.
— Папугай! — радостно бросилась ко мне Светланка. Восторги, объятия, поцелуи…
Познакомил ее с новым партнером, все это время внимательно изучавшим представленную в магазине продукцию.
— Голландцы? — показал тот на какую-то экзотику.
— Голландцы, — подтвердила дочь.
— А где Италия?
— Вот, немного, — показала она на цветы в горшках, — А так голландцы.
— Как везде… Даже у нас в Ялте, — согласился Володя.
А Паоло все звонил и звонил по мобильнику.
— Все. Поехали. Нас ждут, — кивнул он Володе.
— Уже уезжаете? — расстроилась Светланка.
— Я остаюсь, — ответил ей.
— Ура! — обрадовалась дочь, — Вы там недолго. В семь мы приглашены в ресторан, — объявила она Володе…

В разговорах полдня прошли незаметно. Поделились всем, чем хотели. Лишь об утреннем разочаровании в новых партнерах говорить не стал. Должна же быть хоть какая-то, пусть даже призрачная, но надежда. А вдруг?..
— А динамовцы не продинамят? — неожиданно спросила дочь. Я рассмеялся:
— А мы не будем их так называть, тогда не продинамят.
— Слушай, папугай, я тут недавно Дарио раскрутила. Рассказал все-таки о синьковских делах.
— Да ты что?! Ну, и как?
— Представь себе, никак… Лука и Паоло съездили с ними в Тичино, чтоб оформить права на «Бретон», как договаривались… Не договорились.
— Почему?
— Слишком много запросили… А когда вернулись, попросили у Дарио денег на какие-то опыты.
— Вот выдумщики!
— Дарио так и сказал… Заплатите за оборудование, из тех денег и получите.
— Ну, правильно.
— Тогда Синьков потребовал вернуть аванс.
— Да ты что! Ну и прохиндей.
— В общем, ему, конечно, отказали, и теперь будут разбираться в суде. Дарио просил передать, чтоб ты в это дело не лез.
— И не подумаю, — завершил я эту тему…

Но вот рабочий день окончился, и мы отправились в Кастэльфранко. Вскоре подъехали наши итальянцы. Позвонили на мобильный Паоло и выяснили, что те только-только выехали из Венеции.
Наконец, минут через сорок, появился измученный Вангелов.
— Этот Паоло сумасшедший!.. Ну, посмотрели гонки. Действительно интересно… Потом затащил в Венецию, а там только пешком… Тут еще ботинки жмут, а Паоло устроил целую экскурсию. Очень знающий товарищ, даже слишком, — поделился он впечатлениями от путешествия.
— Дотторэ, — подтвердили мы со Светланой.
— Только мне это все до фени, — удивил он нас, — Афанасич, мне обязательно в ресторан? Может, дать тебе денег, чтоб заплатил, а я останусь, отдохну?
— Володя, от тебя требуется лишь присутствие. Никто тебя расспросами мучить не будет. А за ресторан платит тот, кто приглашает. Словом, не мы с тобой, — объяснил ему.
Вечер удался, и отдохнувший Вангелов вскоре включился в общие разговоры обо всем на свете.
— А ты петь умеешь? — спросил его кто-то из итальянцев.
— А что, надо петь? — испуганно спросил Володя у Светланы.
— Да нет. Это дедушка сегодня спрашивал, тот ли синьор приехал, который пел.
— Кто это пел? — посмотрел на меня партнер.
— Синьков. Мы с ним дважды были на ферме. А он, как выпьет, так горланит украинские песни. Вот и запомнили.

На следующий день съездили в Верону на фабрику «Кометти». Небольшой цех был оснащен превосходным оборудованием «Бретон» и сплошь уставлен стойками с запасами сырья — бракованными плитами.
Трое рабочих, сам пожилой хозяин, его старший брат, а также дочь, исполняющая еще и обязанности директора, — лихо управлялись с непростым хозяйством, выпуская продукцию высокого качества.
— Семейная фирма. Трудимся в меру, в одну смену… Без всякого напряжения семья получает доход около ста тысяч Евро в месяц, — рассказал хозяин.
— Афанасич, это же то, что надо! — обрадовался Вангелов.
— Знаю. У нас такой участок предусмотрен. Но на втором этапе.
— А почему не на первом?
— Потому что нам негде брать такие плиты. В Москве их выпускает всего один завод, и то у него все расписано.
— Жаль, — загоревал партнер, с интересом разглядывая стойки с готовой продукцией.
— Не горюй, Володя!.. Главное, чтоб лёд тронулся.
— Какой лёд, Афанасич? — не понял он.
— Не бери в голову, — успокоил его, — Вот проплатим аванс, он и тронется.

 

Глава 23. Виртуальный миллионер

«Из дальних странствий воротясь», засел за бизнес-план, чтобы уточнить сроки реализации проекта и потребности в ежемесячных инвестициях.

Результаты обескуражили — еще до запуска производства требовалось вложить не меньше трех с половиной миллионов Евро. Инвестор не располагал и половиной этой суммы.
— Что будем делать? — спросил партнеров, собравшихся, как обычно, в ресторанчике на «Динамо».
— Афанасич, тебе же простили полмиллиона, — напомнил Вангелов.
— Не простили, а отложили платеж на два года, — возразил ему.
— Да и Костя обещал построить цеха в кредит, — вспомнил динамовец.
— Если получится, — мгновенно уточнил Константин.
— Самое смешное, денег нет даже на авансовый платеж, — напомнил собравшимся.
— Надо искать, — глубокомысленно призвал динамовец.
— Мне бы на цех найти, — затосковал Константин, — Есть, правда, мыслишка, — все же проговорился он.
— Какая? — мгновенно среагировал Вангелов.
— Да возьму не астроновский цех, а отечественный. Это вдвое дешевле.
— Ну, вот! — радостно поддержал динамовец, — А ты, Афанасич, что предложишь?
— Китайское оборудование. Тоже вдвое дешевле.
— Ну, вот! — окончательно уверовал партнер, считая проблему решенной.
— Карасёв уже купился на китайцев. Лечится, — напомнил ему, — Говорят, вчера раки были по три рубля, но маленькие… Сегодня большие, но по пять… Жабу вот предложили за рубль, но у нас и рубля нет.
— Что за хрень? — не понял динамовец.
— Анекдот, — уточнил я, — Сережа так постарался, даже жаба не по карману. А мы еще хорохоримся, — поднялся я, считая дальнейшие разговоры бессмыслицей…

Но вечером вдруг позвонил успокоительный Андрей Синцов:
— Афанасич, ты куда пропал? — обрадовался он, заслышав мой голос, — Звоню-звоню, а тебя всё нет и нет.
— В Италии был. Подписал контракт, а вот партнеры подвели. Теперь сижу в растрепанных чувствах.
— Так это же хорошо, что подвели!.. Подъезжай, поговорим… И бизнес-план захвати… Записывай адрес, — продиктовал он адрес офиса банка «Уралсиб», где теперь работал вице-президентом.
— Есть возможность получить заемные деньги без залога. Конечно, не все так просто, но твой бизнес-план идеально подходит. Можешь мне его оставить?
— Разумеется.
— В общем, я его запущу, и буду информировать, — окончательно успокоил он.
«Если что, пойдут сразу два проекта», — решил в уме несложную задачку…
— Анатолий Афанасьевич, это Аркадий. Мне надо с вами встретиться, — предложил вдруг голос из трубки.
— Какой Аркадий? — спросил незнакомца.
— Погосян… Адвокат Михайлевского.
— И что?
— Подъезжайте завтра на «Динамо» с документами вашей фирмы. Приведем их в готовность для получения займа.
Что ж, мысль правильная. Пусть действительно все посмотрит специалист. Не помешает.
У входа в ресторан меня встретил обходительный молодой человек приятной наружности.
— Едем на «Станколит». Там мой офис, — сообщил он.

Мы сели в бесплатное такси вещевого рынка на «Динамо», и через полчаса оказались в адвокатском офисе. Две девушки, Юля и Катя, принялись за финансовые документы, а сам Аркадий увлекся изучением учредительных документов.
— Ух, как запущено, — сообщил адвокат, просмотрев все и выслушав девушек, — Оставляйте. К завтрашнему утру все будет в полном порядке, — пообещал он.
— Мне сюда приезжать?
— Зачем. Все привезу на «Динамо».
И ведь действительно привез.
— Афанасич, — радостно встретил меня Вангелов, — Сейчас вас с Катей отвезут в банк. Там переговоришь, как ты умеешь, и вернешься. Тогда поговорим.
— Кто такая Катя?
— Твой бухгалтер. Вы же встречались на «Станколите».
— Надо же. А я и не знал, что у меня есть бухгалтер.
— Теперь знаешь, — улыбнулся Володя, — Ничего, похоже, проплатить успеем, — добавил он фразу, на которую даже не обратил внимания — мало ли о чем мечтается порой…
Нас привезли в район Новокузнецкой улицы, слегка повозили по переулочкам и высадили у небольшого домика с малозаметной надписью «Банк» на массивной двери.
— Проходите! — даже не взглянув в документы, пропустили в операционный зал охранники.
— Вам сюда, — ни о чем не спросив, показала одна из операционисток на дверь с надписью «Посторонним в…»
— Проходите, пожалуйста, — уже за той таинственной дверью показал молодой человек восточной наружности на другую дверь с солидной надписью золотом «Президент».
— Входите, Анатолий Афанасьевич, — поднялась из-за стола дама бальзаковского возраста и назвав свое трудное для запоминания имя (во всяком случае, для первого восприятия), предложила присесть в кресло напротив нее.
— Оганесян, Айвазян, Мовсесян, — примерно так назвали себя остальные пятеро из сидевших в том кабинете сотрудников банка.
«Армяне шумною толпою», — мгновенно подсказала память начальную фразу из какого-то неприличного стишка.
— Анатолий Афанасьевич, посвятите нас непросвещенных в ваши великие дела. А то Сергею верится с трудом. Уж очень у него всё хорошо. Кстати, кто вам делал бизнес-план? Сергей сказал, немцы.
— Немец — это я. Каюсь, но бизнес-план — моя работа, — вызвал я оживление в кабинете.
— Я так и думала, — окинула всех гордым взглядом проницательная дама-президент.
— Но от этого он не хуже. Скорее, наоборот. Тем более, прошел экспертизу во всех ведущих банках страны.
— И вы можете предъявить письменные заключения?
— Сколько угодно.
— Тогда, не вдаваясь в лирику (её мы уже наслушались), огласите, пожалуйста, основные финансовые показатели проекта.

Уложившись в две минуты, выдал обычный экспромт, завершив его данными последней версии бизнес-плана. Выслушав, армяне дружно загалдели.
— А у Сергея были другие показатели, — подвел итоги галдёжа финансовый директор.
— И что?.. Бизнес-план не догма, а руководство к действию. Меняются обстоятельства, меняется план, — ответил ему.
— А откуда вы взяли такую низкую кредитную ставку?
— Это недавнее предложение «Уралсиба». А что, у вас другая?
— Минимум, в два раза выше, — ответил финансист, тут же удостоившись укоризненного взгляда президента.
— А вам разве Сергей ничего не говорил? — явно отвлекая, спросила она.
— Сергей в Ялте. Информацию оттуда получаю от Вангелова.
— Ох, уж этот Вангелов. Кстати, а где он?
— Подозреваю, на «Динамо».
— Хорошо, Анатолий Афанасьевич, оформляйте документы. Думаю, завтра авансовый платеж мы уже сделаем, — ошеломила редкой оперативностью руководитель банка.
Нас с Катей усадили в отдельный кабинет, и нам на подпись рекой потекли документы. Вначале пытался читать, но скоро понял, что в условиях аврала это невозможно.
— Все-таки какая кредитная ставка? — спросил забежавшего на минутку финансиста.
— В документах ее нет. Проставим с Михайлевским, — ответил тот на бегу.
«Оригинально», — подумал я, но предпринимать что-либо в той суматохе не стал, опасаясь остановить процесс оформления авансового платежа.
В конце дня за нами пришла машина. Отправив Катю на «Динамо», добрался до метро «Новокузнецкая» и уехал домой…

— Лёд тронулся, Афанасич, — радостно встретил Вангелов утром следующего дня, — Только что позвонили из банка. Деньги ушли. Поздравляю.
— Спасибо, конечно. Только ты хоть предупреждай. А то, как в Армению попал… Мутная публика. Так и не узнал их условия, а они уже работают.
— Не переживай, Афанасич. Это же наш карманный банк.
— Армянский банк?! А вы каким боком?
— Да у Серёжи жена армянка. Ты же ее видел в банке. У президента сидела рядом с тобой.
— Да-а-а?! — мысленно представил я соседку, которая, мне показалось, была единственной из армян на моей стороне. Теперь хоть понятно, почему, — Ну, вы даете!
— Ей понравилось, как ты держался. Вот только одет, говорит, не как директор.
— Где уж нам!
— Ладно. Пойдем, познакомлю с Камиллой. Заодно отметим, — повел меня в ресторан Володя.
Кроме Камиллы, за столом уже сидели Катя с Юлей.
— Вы не обижайтесь, Анатолий Афанасьевич. Просто посмотрела на вас со стороны, — первым делом извинилась Камилла.
— Ну, и как?
— Нормально, раз ссуду дали и даже аванс проплатили, — рассмеялась она, — Вы не обижайтесь, но мы решили одеть вас, как директора. Давайте ваши размеры, а девочки подберут что-нибудь.
«И что за блажь у этих нуворишей», — размышлял над предложением Камиллы, — «Впрочем, как всегда, сначала оденут, а потом непременно обуют», — мысленно улыбнулся я.
— Не стоит беспокоиться. Просто не знал, куда меня отправил Володя.
— Ох, уж этот Вангелов! — укоризненно посмотрела на партнера Камилла, — Девочки, записывайте размеры.

Пока отмечали успех, делегация вернулась с ворохом одежды. Это было нечто: пальто, плащ, три костюма, ворох рубашек, связка галстуков и, наконец, коробки с обувью. И всё модное, молодежное.
— Да вы что, ребята?! Мне уже за шестьдесят, — возмутился я.
— Не может быть! — воскликнули молодые женщины. Льстили, скорей всего.
Заставили примерить. Как ни странно, все подошло.
— Это подарок от фирмы, — заявила Камилла.
— Учту при выплате оклада, — пошутил я.
— Не вздумайте! Катя, проследи, — дала она указания бухгалтеру.
— Афанасич, теперь придется только в этом ходить, — сочувственно улыбнулся Вангелов, не получивший фирменного подарка.
Меня тут же загрузили в машину и отправили домой…
Уже через неделю «Бретон» прислал полный комплект документации. И я засел за перевод и освоение. Главное, появились строительные чертежи, и вплотную встал вопрос, где все-таки размещать завод. Тем более, сообщили, что, в случае досрочной оплаты, срок изготовления нашего комплекта оборудования может быть сокращен на целых три месяца.
Позвонил МихНику, сообщил, что лёд тронулся.
— Так он у вас уже давно тронулся, — удивился тот, припомнив, очевидно, платеж Синькова.
— То был не тот лёд, а теперь, похоже, тот.
— Поздравляю.
— Спасибо. Оборудование поставят, вот только куда, — поделился с ним теперь уже вполне реальными проблемами.
— Я поищу, — пообещал МихНик.

К моему удивлению, предложение поставщика оборудования было воспринято, и даже с заметным энтузиазмом. Ещё бы! Запустить завод в межсезонье, или в сезон максимального спроса на продукцию… Да и расчеты показывали, что сокращение сроков строительства повышает эффективность проекта.
Как бы там ни было, но уже через неделю меня и Катю направили в банк для оформления досрочного платежа. А через день мы получили сообщение «Бретон», подтверждающее новый срок исполнения заказа — май месяц текущего года.
Всё. Времени на раскачку больше не оставалось. Именно в этот момент, как по заказу, позвонил МихНик:
— Есть неплохой вариант. Одна риэлторская фирма продает цеха в вашем любимом Сергиево-Посадском районе. Причем, недорого. Завтра утром можем съездить, посмотреть.
Разумеется, согласился.
Прямо с утра МихНик заехал за мной. В районе Мытищ нас ждали представители риэлторов.
— Вы готовы заплатить десять тысяч долларов? — первым делом спросила самоуверенная дама-риэлтор.
— За что?! — с удивлением посмотрел на МихНика.
— Как за что?.. За то, что покажу вам продавца.
— И всё?! А если мы с ним не договоримся?
— Договоритесь.
— Ну, а если?
— На нет и суда нет.
— Хорошо, — вынужденно согласился я.
— Поехали! — решительно скомандовала дама…
И вот мы проехали Сергиев Посад, и поехали по Угличскому шоссе… Пять, десять, пятнадцать километров, — сколько еще?.. Но на семнадцатом километре показалась стела с громадной надписью: «Загорская ГАЭС». Свернув направо, проехали еще два километра.
— Кажется, приехали, — сообщила дама-риэлтор.
Действительно, в обрамлении лесных чащоб виднелись неплохие корпуса.
Нам показали два цеха, идеально подходившие для размещения оборудования первой очереди.
— Ну, как, подходит? — спросила дама.
— Подходит, — ответил ей.
— Вот мой телефон. Как только будете готовы, встречаемся. Вы передаете мне десять тысяч, я вам — адрес продавца.
На следующий день отправился в офис. Переговорил с Константином.
— Давай, съездим. На месте и решим, — предложил он.
— А Володя?
— А что Володя? Он что ли строить будет?
— Поехали.
В ту поездку отправились всем комплектом полковников. Благо, в микроавтобусе было достаточно мест. Из офиса на Балтийской долетели за час.
В цеху вдруг обнаружили грузовик и несколько человек, демонтирующих цеховую кран-балку.
— Это что за дела? — удивился я, — Виталий Иванович, разберись, — выдал указание старшему полковнику.

Мы переместились в другой цех. А минут через десять подошел Теплинский с каким-то человеком.
— Я начальник службы безопасности, — представился тот, — Насколько понял, вас ввели в заблуждение. Этот объект уже приобрела наша компания. Работы ведутся по указанию нашего руководства, — сообщил он.
— А как в этом убедиться? Ведь я могу заявить то же самое, — спросил его.
— Вы правы. Давайте проедем в управление ГАЭС. Это недалеко. Там подтвердят.
Спорить было бессмысленно. Подхватив начальника, всем экипажем отправились в управление.
Пока ехали, нам рассказали, что собственником площадей является гидроаккумуляторная электростанция. Станция уже сдана в эксплуатацию и теперь продает ставшие ненужными стройплощадки.
Электростанция оказалась режимным объектом, и без собственника «наших» цехов нас вряд ли допустили на ее территорию. Но нам оформили пропуска, и мы отправились куда-то вниз по склону. А перед нами во всей красе предстала долина небольшой речки Кунья с ее громадным рукотворным водохранилищем.
— Ничего себе! — воскликнул кто-то из полковников, — И рыба есть?
— Всё есть, только ничего нельзя. Важный объект. Особенно верхнее водохранилище, — махнул наш сопровождающий куда-то вверх, — Пока шла стройка, рыбаков там было больше, чем рыбы. А сейчас всё огорожено колючкой и охраняется.
Меж тем вышли на плотину и подошли к зданию станции. Оглянувшись, увидел нависающую гору, по которой к телу плотины спускались шесть водоводов фантастических размеров.
— Вот это, да-а-а! — не удержался от восторгов.
Нас пропустили в здание, и вскоре мы оказались в кабинете одного из руководителей.

— Этот объект действительно продан, — подтвердил тот, — Что-то еще осталось, но продажей занимается «Мосэнерго». Могу дать адрес. Общаться надо с ними. По моим сведениям, не продан всего один объект. Если заинтересует, будем рады хорошим соседям, — закончил он разговор.
Нам дали сопровождающего, и минут через десять мы оказались на объекте. Огороженный участок в два гектара. Большой, но низкий цех. Железнодорожная ветка рядом с цехом. Большая бетонированная площадка с козловым краном. Еще три каких-то сооружения.
Конечно же, первый участок лучше, но на безрыбье…
— Ну, как? — спросил Константина.
— Чем меньше построек, тем дешевле. Все равно их сносить, — определил он.
— Значит, годится?
— Годится!
И тут к нам подошел бородатый крепыш средних лет.
— Андрей, — представился он, — Я смотрю, вас эта площадка заинтересовала?
— Ну, да, — ответил Костя.
— Вон мои грузовики, — показал он на стоявшие в отдалении многотонные развалюхи, — Я здесь один из арендаторов. Надеюсь, не выгоните? Я местный, могу сгодиться, — предложил он свои услуги.
— Это интересно, — согласился Костя.
— Нам грузовики понадобятся. Особенно на этапе строительства, — подтвердил я.
— Отлично! Тогда я в вашем распоряжении, — обрадовался Андрей.
Мы усадили его в наш транспорт, и в полчаса он провел экскурсию по поселку Богородское и прилегающим местам. Что ж, оставалось лишь действовать, и действовать стремительно…

Прямо с утра поехали с Костей на «Динамо». Выслушав наше сообщение, Володя сходу озвучил решение динамовцев:
— Ну, что ж. Если Афанасича всё устраивает, будем брать. Для оформления выделю вам Аркашу, а деньги, Костя, за тобой.
— Как это?! — возмутился Константин.
— Ты же брался за строительство. Так что, давай, работай.
— Но у меня сейчас столько нет.
— Думай, где взять. А мы под это не подписывались.
— А под что вы подписывались? — закусил удила Костя.
— Мы покупаем оборудование, — заявил Вангелов.
— Вы оборудование?! Его покупает «АнСтар» на заемные деньги, да еще «Бретон» одолжил полмиллиона лично Афанасичу… Мы пахали.
— Другого ничего сказать не могу. И Серёжа скажет то же самое, — заключил Володя…
В офис возвратились в растрепанных чувствах.
— Так что будем делать? — спросил Константина.
— Не знаю, — ответил тот.
— Попробую переговорить с «Уралсибом», — предложил ему.
— Подожди, может, что придумаю, — не согласился Костя…

 Позвонил Аркадий, и мы отправились в «Мосэнерго», а оттуда к их представителю, ведущему продажу имущества.
Участок, который нам предложили в управлении ГАЭС, еще не был продан, и Аркадий вместе с представителем приступил к оформлению договора купли-продажи.
Оказалось, процесс оформления прав собственности может занять не один месяц.
— А когда мы сможем начать работы на участке? — спросил представителя собственника.
— Когда оформите все документы в имущественном комитете.
— Ничего себе!.. А если нам надо немедленно?
— В принципе, мы готовы дать разрешение хоть сейчас. Условие одно — вся сумма по договору должна лежать в банковской ячейке с соответствующими правами изъятия.
— Мы согласны, — ответил за нас адвокат Аркадий, ничего не знавший о нашем финансовом положении.
Я же не стал никого разочаровывать. Зато вечером разочаровали меня. Сначала позвонил МихНик:
— Анатолий Афанасьевич, мне только что звонила дама, с которой ездили в Сергиев Посад. Она возмущена.
— Чем?
— Тем, что вы сами вышли на контакт с продавцом.
— Но мы покупаем совсем другой объект. Тот, который она нам показывала, уже продан.
— Ну, и что. Она ошиблась. Привезла не на тот объект.
— Но она и цену не ту назвала. Мы покупаем за цену в два раза меньше.
— Это не имеет никакого значения.
— Как это, не имеет?.. И что она хочет?
— Десять тысяч долларов, как договаривались.
— Но она нам не показала ничего. Ни объект, ни продавца.
— Анатолий Афанасьевич, это демагогия. Она продает все объекты.
— Она ничего не продает. Это вымогатели, я так вижу.
— Ну, и что. Советую с ними не ссориться. Иначе будут неприятности. Лучше заплатите.
— Я доложу своим партнерам. Как решат, так и будет. У меня денег нет.
— Продайте машину.
— Машины тоже нет. Есть машина дочери, но за нее вряд ли можно выручить десять тысяч.
— Займите.
— Михаил Николаевич, мне проще отказаться от участка.
— Откажитесь.
— Вы это серьезно?
— Вполне.
— Что ж, это тоже не я один решаю… Я разочарован, Михаил Николаевич, — окончил я нелицеприятный разговор с человеком, которого уважал.

Не успел пережить этот разговор, подоспел второй:
— Анатолий Афанасьевич, когда отдадите долг? — сходу взяла быка за рога дама-риэлтор.
— Какой долг? Разве я вам что-то должен? За что? — включил я «дурака».
— Вы уже забыли? Десять тысяч долларов за демонстрацию объекта и сведения о продавце, — опрометчиво ответила та.
— Вы продемонстрировали чужой объект и не дали никаких сведений о продавце.
— Так вы отказываетесь?
— Повторяю. Я вам ничего не должен. Просто, не за что.
— Тогда откажитесь от объекта.
— От какого?
— Вы знаете.
— А вы здесь причем?
— Это наш объект.
— Вы заблуждаетесь. Это объект «Мосэнерго», а вы никакой ни риэлтор, как представились, а обычный вымогатель.
— Ну, вы об этом горько пожалеете!
— Вы мне угрожаете?
— Считайте так.
— Тогда, предупреждаю. Наш разговор записан. Если я ещё раз услышу что-то подобное от вас или от кого-либо ещё, эта запись окажется, где следует, — завершил я неприятный разговор.
На душе было прескверно, словно кого-то обокрал. И ведь давно знал, что очень скоро поток подобных разговоров будет возрастать в геометрической прогрессии.
«Единственный зримый прогресс перестройки», — мысленно рассмеялся вслед уходящему вечеру.

— Афанасич, деньги нашел! — через неделю обрадовал Константин, — Подвернулся большой заказ. Выпросил аванс. Теперь придется выкручиваться, пока вы ни раскрутитесь.
— Великолепно! И что теперь?
— Звони Аркаше. Будем закладку делать.
Уже через день увидел, как делаются подобные закладки в банковские ячейки. Пока мы с представителем «Мосэнерго» оформляли кучу банковских документов, возник Аркадий с большим портфелем, заполненным деньгами.
— Ни страшно с таким ходить? — спросил его.
— Привык. С детства так ходил. У меня папаша был цеховиком. Вот он рисковал. Под расстрелом ходил. А я, что. Отнес портфель, получил на мороженое, — поделился тот детскими воспоминаниями.
— Ну, ты даешь! — с восторгом посмотрел на адвоката-цеховика.
И еще полчаса вручную пересчитывали миллионы. Наконец, залог оказался в ячейке. Операция «Ы» завершилась. Как и предсказывали, еще около двух месяцев тянулась бюрократическая тягомотина, прежде чем мы в Аркадием получили долгожданные свидетельства о праве собственности.
Но именно с той закладки началась операция «Ъ» по реконструкции бывшей строительной площадки Загорской ГАЭС в современное камнеобрабатывающее производство.

Уже через день получили документацию, а главное, ключи от всех объектов площадки. Но вскрыв основной цех стометровой длины, обнаружили, что тот полностью забит мусором. Словом, вся площадка представляла собой огромный склад чего-то отбракованного, либо просроченного. Выбросить бы, а жалко — вдруг сгодится.
— Да-а-а!.. Крепка советская власть, — оценил всё это безобразие Константин, — Ладно, Афанасич, на днях переброшу сюда два-три бытовки и пяток таджиков. Они порядок наведут. А Бороду попросим вывезти весь хлам на свалку.
— А он согласится? — спросил его, разумеется догадавшись, кто здесь Борода.
— Согласится. А вот и он, легок на помин, — направился Костя к подъехавшему грузовику.
Вскоре Андрей присоединился к полковникам, бурно обсуждавшим диспозицию.
В течение трех дней на площадку были доставлены жилые бытовки, в которые поселили бригаду таджиков. Именно в эти дни начались регулярные поездки в Богородское членов рабочей группы.
В один из дней к Теплинскому и Сотникову присоединился и я. Мы выехали в семь утра и уже в восемь подъезжали к площадке. Удивили столбы густого дыма, исходившего явно оттуда.
— Похоже, пожар. Езжай быстрей, — скомандовал Теплинский.
Лишь подъехав ближе, поняли, что горят огромные костры, вокруг которых суетятся таджики.
— Виталий Иванович, вы что, не предупредили, чтобы вели себя тихо, и не устраивали подобных безобразий. Только штрафов нам не хватало. Погасите немедленно, — обратился я к Теплинскому.
— Есть, — ответил тот и помчался исполнять команду.
Мы с Сотниковым пошли смотреть, что сделано в цеху. Изменения уже заметны, но работы ещё предстояло видимо-невидимо.

Подошел Теплинский с Бородой и бригадиром таджиков.
— Костры погасили, — доложил Виталий Иванович, — Но, похоже, опоздали. Вас приглашают к главе администрации, — обрадовал он.
Ничего не поделаешь, придется знакомиться на негативном фоне.
В кабинет главы вошли с Теплинским. Как ни странно, встретил благожелательно. Представился. Теплинского представил в качестве заместителя.
— О вас, Анатолий Афанасьевич, весь наш городок гудит. Что же вы там строите, такое грандиозное? А главное, чего ждать нашим людям? — заинтересованно спросил глава.
Привычно выдал свой экспромт о камне. Воспринял с интересом, но без энтузиазма.
— Это понятно. Вы заработаете кучу денег. А нам одни неприятности, вроде дыма от ваших костров.
Уколол-таки. Да и разговор какой-то пошел, типа, что я буду с этого иметь. Впрочем, сам виноват — рассказал, как для потенциального инвестора.
— За дым приношу наши извинения. Не доглядели за нашими пионерами.
— Какими пионерами? — недоуменно улыбнулся глава.
— Которые костры жгут, — окончательно рассмешил его, — А люди нам потребуются. На первом этапе человек пятьдесят, а на втором — раза в четыре больше. Думаю, молодежь потянется. Техника интересная. Сама работает. Но программируют ее люди — специалисты. Кого-то обучим сами, а некоторых пошлем в Италию. Кстати, вы наверняка знаете средний уровень зарплаты по району.
— Шесть тысяч рублей, — заинтересованно уточнил глава, — А у вас?
— Наши ученики будут получать сразу по десять тысяч. Дальше пока не фантазирую, но думаю, выйдем на московский уровень.
— Что ж, это все хорошо. Но костров больше не жгите.
— Обещаю, не будем, — почувствовал я завершение встречи.

Ан, нет. Не тут-то было.
— Анатолий Афанасьевич, хотелось бы переговорить тет-а-тет, — неожиданно засмущался глава.
— Без свидетелей? — не удержался я.
— Ну, зачем так грубо… Просто, личный разговор.
Я посмотрел на Теплинского.
— Понял, — засуетился тот.
— Я так понимаю, у вас московская организация, — начал глава.
— Верно.
— То есть, все налоги уйдут в столицу. Ну, а мы, что с этого будем иметь?
— Я уже сказал. Хорошую работу для ваших жителей.
— Ну, это тоже их личное дело.
— Ну, не знаю. Намекните, хотя бы, чего вы ждете от нас.
— Намекаю, — обрадовался глава, — Вот автомобиль у меня старенький. Стыдно в таком ездить. Да и дороги у нас, сами видели, колдобина на колдобине.
— Намек понял. Увы, мы только начинаем. В долгах, как в шелках.
— Не смешите меня. Все вы, миллионеры, любите прибедняться.
Заслышав нечто о миллионерах, рассмеялся так, что глава посмотрел на меня уже не с любопытством, а, мне показалось, с испугом.
— Что с вами? — спросил, протягивая полстакана воды.
— Рассмешили с этим миллионером бедного пенсионера.
— Ну, уж не скажите. Я справлялся о вас… Купили такую площадку… Оплатили дорогое оборудование… К тому же, вы единственный владелец.
— Да-а-а… Вам бы в органах работать, — не выдержал я. Справлялся он. Интересно, у кого, — Тогда должны знать, раз справлялись. Всё в долг, всё взаймы. Вот верну долги, тогда поговорим.
— Но с дорогой вы всё же подумайте. Сумма для вас смешная.
— Я подумаю, — решительно встал, считая разговор оконченным. Начали с костров, а окончили дорогами и автомобилями. И ведь никуда не денешься. На душе стало скверно…

«А ведь действительно миллионер. Правда, виртуальный», — размышлял по дороге домой. Лишь дома подсчитал свое виртуальное состояние — сумма значительно превысила два миллиона Евро. Требуется еще миллион, согласно бизнес-плана, но где его взять. Есть, правда, чисто теоретически, палочка-выручалочка «Уралсиб» в лице Андрея Синцова. Впрочем, действующему заводу любой банк займет с удовольствием…
В следующий раз на площадку попал лишь через неделю.
— Знакомьтесь, Иван Иванович, — представил Теплинский бодрого старичка, — Будет жить в одном из вагончиков. Заодно присмотрит за хозяйством.
— А кто ему платить будет? Вы? — спросил доморощенного мецената, пристраивающего «бомжей».
— Вы не так поняли, Анатолий Афанасьевич. Это наш новый работник. Мой бывший сослуживец. Прапорщик в запасе. Я его пригласил на работу еще в Волоколамске. Костя знает.
— Предупреждать надо, — сердито ответил ему, — Показывайте, что сделано.
А сделано было немало. Хотя вся площадка перед цехом завалена, сам цех сиял чистотой.
— Молодцы! — похвалил бригадира таджиков. Тот просиял в ответ, — Что ж, пора приглашать Воронкова и прикинуть расстановку оборудования.
— Есть, — бодро принял команду полковник…

В очередную поездку на площадку отправились с женой своим ходом, задержавшись по каким-то причинам на час-полтора.
Свернув у стелы, проехал метров сто и остановился на обочине.
— Пройдусь немного, — сказал жене. Она понимающе кивнула. Последнее время всегда просил Сотникова останавливать машину именно здесь. Старость не радость.
Вошел в лес. Какая красота! Лесная подстилка уже подсохла, комарья еще нет. Листва едва наметилась, и лес прозрачный, как невеста на выданье, уже готовится к взрослой летней жизни. А птицы!.. Нет. Это не передать словами…
Но, что это? Чуть в глубине, за кустиками, виднелся крупный внедорожник. Вот сволочи. Нет, чтобы оставить на обочине. Прутся напропалую. Дойти им трудно. Впрочем, мало ли причин не светиться на обочине. Но любоваться красотой природы и топтать её — не понимаю.
С досады махнув рукой, вернулся к дороге.
Еще километр, и мы подъехали к железнодорожному переезду. Прямо у переезда стояла черная «Волга» главы администрации, а за ней несколько милицейских машин с включенными мигалками. Сами милиционеры, вооруженные автоматами, развернувшись в цепь, уже устремились куда-то по путям вправо.
Похоже, что-то случилось. Подъехав ближе, увидел, что дверь «Волги» изрешечена пулевыми пробоинами, а на водительском месте видна лишь откинутая окровавленная голова.
Милиционер у переезда жезлом приказал остановиться.
— Что случилось? — кивнул в сторону «Волги».
— Встречные не попадались? — вместо ответа спросил тот.
— Нет. Зато в лесу, в ста метрах от стелы видел внедорожник. Похоже, пустой.
— Товарищ капитан! Скорей сюда! — крикнул постовой невидимому начальнику.
Одна из милицейских машин сорвалась с места и подлетела к нам.
— Товарищ видел в лесу машину!
— Где?!
Я сказал, и машина улетела в сторону трассы…
— Автомат нашли, — подошел один из милиционеров к нашему постовому.
— Где?
— Там. Оттуда и стреляли, — показал тот на бугор у лесной опушки метрах в пятидесяти от переезда.
Подъехала скорая помощь.
— Машина обнаружена, — донеслось из милицейской рации.
— А вы куда едете? — спросил, наконец, постовой.
— Вон туда, — показал на видневшиеся вдали цеха, — У нас там работа.
— Ну, и езжайте! Чего встали! — взмахнул он жезлом, — Спасибо за помощь! — крикнул уже вслед.
— Авария? — спросила жена, — Я не смотрела. Страшно.
— Вроде того, — ответил ей.
Минут через пять оказался на площадке. Там шла суета. Из вагончиков выскакивали таджики с вещами и усаживались в микроавтобус.
— Что происходит? — спросил Теплинского.
— Да покушение на местного главу! Кажется, шофера убили. А нам позвонили, предупредили, что будет облава. Могут наших нелегалов зацепить. Сотников с Андреем их сейчас вывезут потайными тропами.
— Пусть только к переезду не едут, — предупредил его.
— А что там?
— Уже перекрыли.
И вот уже автобус сорвался с места, увозя наших таджиков.
На сегодня работа закончилась, так и не начавшись.

 

Глава 24. Генеральный директор

Чрезвычайное происшествие в Богородском на целую неделю выбило всех из колеи. Офис на Балтийской заполнился полковниками, слонявшимися из угла в угол без признаков какой-либо занятости. Сотников по традиции сыпал анекдотами, но в ответ смеялся только Стельмах. И хотя никто, кроме меня, не видел убитого, все были под впечатлением.

— Надо же. Думал, тихое место… А тут средь бела дня людей убивают, как в каком-то Чикаго, — завёлся, в конце концов, Теплинский.
— И что теперь? — спросил его.
— Страшно.
— Виталий Иванович! Вы же бывали в Афгане, потом в Чечне. И вам страшно в каком-то Богородском?
— То война! А тут, ни с того, ни с сего.
— Ну, не совсем так. Заказные убийства ни с того, ни с сего не бывают. По телеку почти ежедневно показывают. То одного генерального убили, то другого.
В кабинете вдруг стало тихо. Оглядевшись, увидел, что все полковники, как по команде, уставились на меня. Даже милицейский. Вдруг стало не по себе. Действительно, вот он я, генеральный директор — потенциальная жертва мерзавцев, которые орудуют даже в тихом Богородском.
— Ну, всё. Кому страшно, можно не ездить… А меня уже заказывали. Обошлось.
— Как?! Когда?! — удивленно спросил Сотников.
— Когда сделал первый завод… Расскажу при случае. А теперь за дело. Изучайте документы. Их у нас видимо-невидимо, — решительно прекратил бессмысленные прения…

— Костя, что будем делать? Таджиков нет, полковники только языком горазды. Предлагаю набрать бригаду из местных. С перспективой работы на заводе, — предложил Константину.
— Согласен. Найми сразу человек двадцать. После первой получки десяток отсеется, — поддержал он.
— А если нет?
— Моя статистика только такая… Народ в этих поселках пьет по-чёрному… А не отсеются, тем лучше для них. Кстати, Стельмаха у тебя забираю. Хочу отправить по городам. У него почти в каждом куча друзей. Будет искать заказы. Не возражаешь?
— Нет, конечно. Мне он вообще без надобности. Адвокатом у нас Аркаша, а этот пусть ищет. Такая уж у него профессия, — согласился с ним…
— Завтра еду в Богородское. Кто со мной? — объявил на весь кабинет.
Ответом стала гробовая тишина.
— Сотников и Воронков без обсуждений. Кто еще?
— А почему я?.. Погиб не начальник, а водитель, — уточнил Сотников.
— Да нет проблем. Давайте ключи и документы от машины, и оставайтесь. А вы, Владимир Яковлевич?
— Я еду, — решительно заявил штатский Воронков.
— Я тоже, — подключился Теплинский.
— А я что, рыжий? — спросил сам себя Сотников, — Я как все.

День выдался на редкость продуктивным. Первым делом озадачил местного Андрея.
— Да на такие деньги народ к вам валом повалит! Я бы и сам пошел, да не знаю, куда машины девать, — загрустил Борода.
— Пусть валят, а мы с тобой отбирать будем… А тебя беру первым, вместе с машинами, — обрадовал его. В тот же день по наводке Бороды приняли еще человек пять.
А пока немного поколдовал над чертежами, и вскоре Воронков, вооружившись мелом и рулеткой, принялся за расстановку цехового оборудования.
Мы же с Теплинским поехали знакомиться с соседями. Первым делом обнаружили электриков. У их начальника был день рождения, и нас буквально затащили на пикник, который организовали прямо на садовом участке главного инженера.
Как обычно, после второй рюмки разговоры за столом стали напоминать производственные совещания. К концу «заседания» мы договорились о совместной работе, а также узнали много полезного о предприятиях и службах Богородска.
— Почему меня не взяли? — обиделся Воронков, когда узнал от Сотникова, где мы были.
— В следующий раз. Мы же не знали, что заявимся на день рождения, — пообещал ему.

На следующий день прямо с утра появились электрики. После вчерашнего они были никакими. Хорошо, Теплинский догадался взять с собой пару пузырьков. Уже к обеду электрики выглядели, как новенькие. А после обеда по их указанию к нам завезли и установили мощный трансформатор, вдвое превышающий потребности всего нашего оборудования. Не новый, конечно, но работоспособный.
Всё утро главный инженер с интересом разглядывал творчество Воронкова, а к вечеру, не исключено, что с его подачи, подошел пожилой мужчина, представившийся начальником бетонщиков, отливавших все бетонные изделия ГАЭС. Для начала показал ему чертеж самого сложного из фундаментов.
— Не вопрос. Разберусь даже без перевода, — заявил он.
— Есть с переводом, — сообщил ему.
— Тогда готовы приступить хоть завтра. А сегодня пришлю нашу Люсю. Она сделает разметку, как положено. Заодно научит вашего товарища, — снисходительно улыбнулся он.
— Да наш товарищ не по этой части, — рассмеялся я.
— Я так и понял, — улыбнулся бетонный начальник.
Минут через пятнадцать появилась Люся с теодолитом, и уже к вечеру Воронков доложил о завершении разметки…
Утром следующего дня не узнал наш чистенький цех. Грохотали перфораторы, дробя бетонный пол, рычал экскаватор, отрывая котлован под фундамент, визжали болгарки, нарезая стальные прутья будущей арматуры, электрики разматывали огромные бухты кабеля, — словом, работа кипела.
А у цеха славная пятерка наших рабочих, под руководством Ивана Ивановича и Андрея, грузила мусор сразу в оба грузовика.
— Думаю, к вечеру площадку у цеха очистим. Завтра начнем расчистку основной площадки. Нужен кран, — отчитался Борода.
— Там и без крана работы хватит. Пока увозите все, что можно. Кран появится, уберем остальное, — ответил ему.

Через две недели все фундаментные работы в цеху были завершены. Снова появилась Люся с теодолитом и прямо на площадке козлового крана разметила место для самого большого станка.
Утром следующего дня застрекотали перфораторы…
К майским праздникам котлован был готов. Рядом на площадке разместились укрупненные секции арматуры фундамента. В канун праздников приехали Володя с Константином.
Масштабы работ поразили обоих.
— Афанасич, что, действительно остался один фундамент? — спросил Вангелов.
— Если бы, — ответил ему.
— А это, что за яма? — удивился он, остановившись на краю котлована.
— Котлован под фундамент.
— Такой огромный!.. Какая глубина?
— Семь метров.
— Ничего себе!.. А почему на улице? Что, и станок будет на улице?
— Что ты, Володя!.. Константин обещал над ним цех построить. Кстати, что там слышно о фермах для цеха? — спросил у Кости.
— Пока молчат, — ответил тот.
— Костя, так ты их поторопи, — дал ценное указание Вангелов.
— Ладно, — ответил добродушный великан.
— Кстати, пока вы все здесь. Тут на меня счета сыплются, как из рога изобилия. Пока терпят, но это не бесконечно. Кто платить будет? — озадачил партнеров.
— Костя, — мгновенно среагировал Вангелов.
— Почему всегда Костя? — вяло возмутился Константин.
— А кто?.. Ты же брался за строительство. Вот и плати… Сколько там, Афанасич?
— Вдвое меньше, чем по бизнес-плану. Так что немного сэкономили.
— Ладно, Афанасич, давай счета. Там твой Стельмах заказик нашел. Возьму аванс.
— Ну, вот, — решил очередную проблему Вангелов, впервые посетивший стройплощадку в Богородском…

С того самого дня для меня, как генерального директора, наступили самые напряженные времена, когда ежедневно приходилось решать десятки проблем.
Еще в майские праздники мы с женой переселились в утепленную бытовку с печкой, сооруженную когда-то на нашем садовом участке. Дорога туда или обратно занимала всего полчаса. К тому же вечерком можно было поработать на грядках. Конечно, жена, как городской житель, больше трех дней на природе не выдерживала, и в выходные мы, как правило, ездили в Москву…
Первыми, как грибы-поганки в лесу, появились «ходоки» от всевозможных инспекций.
— Анатолий Афанасьевич, тут вас спрашивают! — окликнул меня как-то один из рабочих.
— Анатолий Афанасьевич? — предъявили красные корочки двое в штатском.
«Вы арестованы», — мысленно продолжил за них и невольно рассмеялся, обескуражив молодых инспекторов какого-то важного ведомства. Те замялись и потеряли кураж.
— Что у вас? — строго спросил очередных вымогателей.
— Вы нарушили постановление, — начал один из них длинное перечисление каких-то статей и пунктов, которые мы якобы нарушили.
— Вы короче, двумя словами. Я понятливый, — намекнул «главарю».
— Ну, в общем, у вас наверняка нет разрешения на ведение работ, — привычно перестроился главарь.
— Вы уверены?
— Уверен. Мы уже справились.
— Оперативно, — похвалил их. Вымогатели самодовольно улыбнулись, — Вот только никаких разрешений мне не требуется. Мы ведем реконструкцию существующих площадей.
— А план реконструкции у вас есть? — немного помолчав, разочарованно спросил главный.
— А как же! Смотрите, — достал из сумки итальянский генплан.
— Да тут не по-нашему написано, — сообразил главный, — И печать красная, а не синяя, как положено.
— Кем положено?.. В общем, не валяйте дурака. Чего вы от нас хотите?
— В общем, мы сейчас остановим все работы, и начнем разбираться. Вам это надо?
— Это никому не надо.
— Правильно. Давайте, договоримся.
— О чем?
— Мы вам выпишем постановление о незаконной порубке зеленых насаждений. Вы заплатите сорок тысяч штрафа, и мы на год оставим вас в покое, — предложил прохиндей.
— Мы не рубили никаких насаждений. Их просто нет.
— Нет, потому что вы их вырубили.
— Да-а-а!.. С вами спорить, как мочу пить.
— Вот-вот, — радостно закивали «ходоки».
— Так сколько я должен?
— Сорок тысяч.
— Долларов или Евро?
— Рублей-рублей, — окончательно возрадовались молодые негодяи.
— Найдите Теплинского. Он вам выдаст, — посчитал я разговор оконченным.
— Нет уж… Мы все оформим официально. И вы заплатите перечислением. Мы работаем на законных основаниях.
— Творя беззаконие, — продолжил их фразу.
— Ну, зачем вы так, Анатолий Афанасьевич? Мы же обо всем договорились, — усовестил главный.
— Не пойму я вас… Неужели вам, молодым ребятам, нравится быть церберами? Вокруг столько интересного. А вы.
— Ладно. Мы к Теплинскому, — мгновенно закруглились те и отправились искать моего заместителя…
Сколько же их было, сборщиков дани от власти, или по своей инициативе. Инициативным просто показывал «ксиву» от каких-то «ветеранов спецслужб» и предлагал позвонить по указанным телефонам. Те всегда отказывались и больше не беспокоили…
В праздники прошли дожди, и грунтовые «стены» котлована местами обвалились, а на дне образовалось небольшое озерцо.
— Это нормально, — не удивился бетонщик, — Поправим.
А вот сдвиг двух силовых опор основного цеха в зоне котлована насторожил.
— Котлован здесь не причём, — открестился главный по бетону, — Я их видел, когда копать начинали. Стенки мы укрепили. А вот провести экспертизу состояния цеха не помешает, — порекомендовал он.

По его рекомендации заключил договор с еще существовавшей лабораторией ГАЭС, и через неделю получили очень полезное экспертное заключение.
Одним из экспертов оказался бывший главный инженер строительства электростанции — грамотный специалист и прекрасный человек. Он дал нам множество хороших советов по реконструкции существующего цеха. А когда рассказал ему о предстоящем строительстве двенадцатиметровой «высотки», предложил свои услуги по проектированию фундаментов под её опоры.
— Здесь насыпной грунт. Еще не слежался. Поэтому, если напорете с фундаментами, опоры будут двигаться похлеще, чем в старом цеху. Он лишь краем зацепил бывший овраг. И то сдвиг налицо.
Инженер был без работы, а потому с радостью принял мои предложения заняться всеми проектными работами.
— Документы получите официальные, с подписями и печатями одного из КБ, в котором временно подрабатываю, — пообещал главный инженер.
Для нас он оказался находкой. С его появлением возникла уверенность, что мы не наделаем неизбежных в таком деле технических ошибок, а главное — без проблем согласуем его труды с многочисленными инспекциями, для которых он до сих пор царь и бог.
Появился и официальный договор с бетонщиками.
— Такой сложный фундамент надо делать официально, — согласился со мной наш бетонщик и привел свое начальство. Стоимость работ, разумеется, возросла, но все еще оставалась ниже плановой.

Заключил официальный договор и с нашими друзьями-электриками. Они подрядились проложить две трехкилометровые трассы для независимого электроснабжения цеха — основную и резервную. Разобрались и с внутризаводской сетью. Вскоре в цеху появились электрощиты, огороженные желтой сеткой с предупреждающими надписями, а также светильники, неожиданно ярко осветившие будущие рабочие места, которых пока не было. А вечером вдруг вспыхнули прожектора, обеспечив возможность ночных работ.
Засуетились водопроводчики и канализаторы. Прибыли целой делегацией.
— Вам же столько воды понадобится, — уговаривали они меня, — Нужен проект.
— У нас водооборотная система, — не соглашался с ними, — Подобные производства имеются даже в пустынной местности. Воду завозят на верблюдах, а потом она циркулирует себе, пока ни испарится.
— Ну, так все равно, вашим рабочим надо будет хотя бы руки вымыть после работы.
— Подвезем из Москвы на верблюдах, — пошутил я.
Не поняли. Навязали-таки небольшой проектик. И тут выяснилось, что рядом с цехом проходит пожарная магистраль со всеми необходимыми колодцами, которую временно заглушили. Договорились, что заглушку снимут, как только оплачу проект.
Оказалось, договорились вовремя. На красной машине с мигалкой прибыли пожарные.
— Сейчас составим протокол. У вас даже воды нет на объекте, не говоря о всевозможных планах противопожарных мероприятий.
— Ошибаетесь, господа пожарники, — намеренно обидел очередных вымогателей, — Откройте колодцы. Там воды, хоть залейся.
— Пожарники — это жуки такие. А мы пожарные, — поправил главный огнеборец, — А ваши колодцы заглушены, — злорадно усмехнулся он.
— О жуках слышал. В курсе. А колодцы, вот они. Проверяйте.
Проверили. Загрустили.
— А оборудование, чем тушить будете, пока мы примчимся? — нашелся-таки главный.
— Через оборудование вода течет тоннами. Вон какие каналы для водоотвода… Надо еще ухитриться поджечь мокрый станок и камень на нем, — возразил ему.
— А электрооборудование! — напомнил он.
Молча показал ему на огнетушитель, висевший за сеткой.
— Основного оборудования пока нет, — показал на пустые фундаменты.
— Слушай, ну, дай тысчонку ребятам выпить, — сдался, наконец, пожарный, — Даром, что ли, выезжали.
— Лучше бы бензин пропили… Держи, — протянул ему купюру…

Котлован поправили. Но с изготовлением основного фундамента возникла заминка — не было свободных кранов. Теплинский ежедневно носился по окрестным стройкам, и всё безрезультатно.
И вот как-то утром, подъезжая к площадке, увидел кран и несколько чужих грузовиков. Неужели начали?
Увы. То действительно были чужаки. Но занимались тем, что грузили «наши» плиты.
— Кто разрешил? — спросил у Ивана Ивановича.
— А они разрешения не спрашивали. Въехали и грузят. Говорят, их имущество.
— Все имущество здесь только наше. Если это не так, пусть предъявят документы. А сейчас закройте шлагбаум. Поставьте парочку ребят покрепче. Без моего разрешения никого не выпускать, — приказал ему.
Едва переговорили и опустили шлагбаум, подъехали грузовики. Водитель первого ринулся, было, открывать шлагбаум.
— Стоять! — приказал ему, — Документы на вывоз.
— Какие документы! — возмутился тот, — Открывай, а то так снесем!
— Сноси. Номер машины записан. Свидетелей больше, чем достаточно. Срок обеспечен.
— Ты кто такой, чтоб мне сроки раздавать?! — не унимался агрессивный водитель.
Подошел второй, поспокойней.
— Я директор этого предприятия. А ты, кто такой?
— Слушай, сбегай за начальством. Пусть сами разбираются, — сообразил, наконец, второй водитель. Первый тут же ушел…

На всякий случай, позвонил Вангелову.
— Да я сейчас ребят подошлю с помповыми ружьями. Пусть охраняют.
— Не пыли, Володя. А вот проходную и ворота надо делать. Да и забор усилить.
— Скажи Косте.
— Костя здесь не бывает, как и ты.
— Ладно, скажу.
Подошли рабочие для охраны.
— Так, всех впускать, никого не выпускать. Только с моего разрешения. Через час подъедут вооруженные бойцы. Не церемониться, стрелять без предупреждения, — пошутил я.
— Даже так? — донеслось сзади.
— Только так! — обернулся я.
— Круто! Может, можно и предупредить? — протянул руку мужчина, стоявший у незаметно подъехавшего джипа.
— Разумеется можно и даже нужно, а не самовольно врываться на чужую территорию и вывозить оттуда ценности.
— Приношу наши извинения. Директор соседнего предприятия, — представился он.
— Извинения приняты, — в свою очередь представился ему и пожал протянутую руку.
— Надеюсь, теперь стрелять не будете? — спросил он.
— Нечем, да и нет причины, если договоримся.
— О чем? Это наши панели и блоки. Мы их временно сложили на пустовавшую площадку. Теперь хотим забрать.
— У вас на них есть документы?
— А у вас?
— Свидетельство о собственности.
— Я понял… А если договориться?
— Не возражаю. Наши панели на ваш кран. Ненадолго. На пару часиков в сутки, пока идет заливка фундамента.
— Договорились, — пожали мы руки. В тот же день была отлита донная часть фундамента. Процесс пошел…

Пока был занят переводом документов на фундамент, Теплинскому поручил заняться проходной, воротами и забором.
— Афанасич, в Волоколамске остался наш забор. Вы видели. Можно послать туда грузовики Андрея? А на автобусе отвезти рабочих? Вы не возражаете?
— А почему я должен возражать?
— Есть! — обрадовался Теплинский.
Через день увидел, как рабочие устанавливали привезенный проволочный забор, огородив основную часть территории — производственные цеха и площадку с козловым краном.
Старую проходную разобрали. На ее месте построили кирпичную, со всеми удобствами. Окна временно затянули пленкой, а Теплинский взялся заказать особые пластиковые окна, сквозь которые не видно, что происходит в помещении. Вместо шлагбаума появились ворота и калитка.
А фундамент, меж тем, рос и рос. К концу мая он вышел на «нулевой уровень», то есть достиг уровня пола. Внутри фундамента были отлиты помещения для насосной станции и экспресс-лаборатории.
Именно в это время поступило сообщение, что на днях наше оборудование будет готово к отправке.
Позвонил партнерам, чтобы сообщить хорошую весть.
— Афанасич, подъезжай завтра с утра. Сережа приехал. Надо потолковать.

С утра мы с Костей почти одновременно оказались в ресторане на «Динамо». На фоне нас, бледных поганок, Михайлевский выглядел эфиопом.
— Ну, что, Афанасич, можно поздравить? — спросил партнер, протягивая руку.
— С чем?
— Ну, как же. Володя сказал, оборудование отправляют. Цех почти готов.
— Да не совсем так. Готовы только фундаменты и каналы основного цеха. Нет подсобных помещений. Нет высотки для режущего станка. Нет, наконец, гранитных блоков. Время еще есть, но его осталось очень мало, — отчитался о проделанной работе, обращаясь уже ко всем.
— Афанасич, а ту яму залили? — спросил Вангелов.
— Залили, — ответил ему.
— А Костя цех построил? — удивил он.
— И не начинал.
— Почему? — последовал вопрос Константину.
— На днях должны отправить опоры и фермы, — ответил тот.
Подошел Аркадий.
— Все готово. Нотариус нас ждет, — сообщил он.
Уже у нотариуса выяснилось, что мы должны подписать изменения в учредительные документы «АнСтар». Согласно им, каждый из нас, учредителей, отныне получал право на двадцать процентов голосов и, соответственно, на такую же долю имущества компании. Что ж, моему монопольному статусу пришел конец. Неприятно удивило, что долю брата Михайлевского почему-то оформили на Камиллу, а не на жену брата. Ну, да ладно.

Уже в ресторанчике, куда перебрались теперь уже официальные владельцы компании «АнСтар», возник-таки вопрос, который мучил меня давно, но ни Костя, ни Володя так и не захотели его даже обсуждать.
— Афанасич, давай подождем Сережу, — слово в слово сказал мне каждый из них.
Оставалось только ждать. И вот, наконец, дождался.
— Афанасич, сколько там еще денег понадобится? — спросил в перерыве между тостами сорокапроцентный владелец компании (не считать же, в самом деле, Камиллу независимой фигурой).
— Около миллиона Евро, — ответил ему.
— Да вы что?! Вы же говорили Володе, что вроде там что-то сэкономили.
— Сэкономили на строительстве. Немного облегчили жизнь Косте. Но впереди таможенные платежи и закупка сырья и материалов. А их стоимость не изменилась.
— Да-а-а… Расстроили вы меня, — изобразил озабоченность Михайлевский.
Именно изобразил, а не озаботился. Так и есть:
— Костя, тебе сэкономили. Тебе и вкладывать, — вынес свой вердикт озабоченный Сережа, не вложивший в дело ни копейки.
— Почему Костя?.. Как что, сразу Костя, — жалобно запричитал Константин. Я смотрел на нашего великана и удивлялся. Он основной инвестор. Ему по праву полагались те сорок процентов, которые прихватил Михайлевский. А он еще в чем-то оправдывается.
— Может, Афанасич хоть что-нибудь внесет? — криво улыбаясь, зацепил меня Сережа.
— Я уже внес полмиллиона Евро, — раздраженно ответил ему.
— Долга, — язвительно уточнил тот.
— Как и вы, Сергей Иванович. Только мой долг беспроцентный, а за ваш еще платить надо.
— Ладно, Афанасич. Это шутка. Замнем для ясности. Думайте, где деньги брать, — озадачил всех Михайлевский, наливая очередную рюмку…

Вечером позвонил Андрею Синцову. Рассказал о наших проблемах.
— Да нет проблем, Афанасич. Под залог оборудования вам любой банк даст. Оборудование уже в стране, а не в проекте, — успокоил он.
Утром доложили, что главный фундамент полностью залит. Осталось убрать опалубку и выполнить обратную засыпку. Через месяц можно монтировать оборудование.
Как обычно, огорчили полковники. К теплотрассе нас подключить невозможно, к газовой магистрали тем более. На согласования уйдет не менее двух лет. Предложили построить автономную мазутную котельную. Но это возможно лишь в следующем году. В общем, замерзайте, как хотите.
Обрадовал лишь Теплинский. Заказанные для стационарных бытовок пеноблоки вот-вот прибудут.
Подошла делегация от рабочих:
— Анатолий Афанасьевич, мы хотели бы знать наши перспективы. А то работаем то грузчиками, то уборщиками. Задолбал нас этот прапор, — изложил свои претензии глава делегации.
— Вас ученическая зарплата устраивает? — первым делом спросил его.
— Еще бы!
— Пока вы даже не обучаетесь, но зарплату получаете регулярно. Это так?
— Так.
— К работам, которые выполняют смежники, вас привлекают?
— Нет.
— Остаются лишь работы по благоустройству. Вы их делаете не столько для прапора, сколько для себя. Приятней, наверно, работать в чистом теплом цеху. Работы поручены Ивану Ивановичу. Вас что, сильно напрягают?
— Нет.
— Тем не менее, любое поручение — это проверка. Выявляем, кто на что способен. Вы все прошли первый этап. Знаете, сколько пьяниц и лодырей уже отсеяли?
— Еще остались, — улыбнулся Саша, вспомнил я имя того рабочего.
— Долго не продержатся. Назревает второй этап. В течение месяца поступит оборудование. Изучать его будем в процессе монтажа и отладки. Из способных к обучению подберем бригадиров и операторов. Остальные останутся на подсобных работах. Но дорога им не закрыта. Научатся, переведем в операторы и наладчики. Вот вам ближайшие перспективы. Устраивают?
— Конечно, Анатолий Афанасьевич. Спасибо, что рассказали.
— Я думал, вам Иван Иванович все рассказал.
— Он расскажет!
— Все. Идите, работайте, — отпустил делегатов…

Неожиданно позвонил Михайлевский:
— Афанасич, кто такой Анатолий Борисович?
— Синеносов?
— Не знаю. Сказали, полковник.
— И что?
— Большего хама я еще не встречал. Приперся в офис, нахамил Юле и Кате. Катя прибежала вся в слезах. Захожу, а он мне с порога, а вы кто такой, я вас не знаю и знать не хочу. В общем, Афанасич, я его тоже больше знать не хочу.
— Я разберусь.
— Не надо разбираться. Гоните его, и все, — повесил трубку «хозяин».
Позвонил Синеносову.
— Афанасич, да кто он такой, чтоб со мной разбираться!.. Видел я таких! — закусил удила полковник.
— Подъезжайте на Балтийскую, — приказал ему.
— Что с Синеносовым? — спросил Теплинского.
— Не знаю, — испуганно ответил тот.
— Как он оказался на «Динамо»? Он же там сроду не был.
— Да я его послал разобраться с этими девицами. Слишком шустрые. Лезут не в свои дела.
— В какие это не свои?
— Да проверяют наши договора.
— Но это их дела, причем, непосредственные. А зачем он Михайлевскому хамил?
— Да он не знал, что это Михайлевский!
— Не понимаю. В общем, придется увольнять.
— Да вы что?!
— Вот вам и что. Не могу же я из-за одного человека поставить под угрозу все дело.
Появился Анатолий Борисович, и мне нечего было ему сказать. Он упрямо стоял на своем, и лишь часа через два душеспасительных бесед, похоже, понял, что натворил.
— И ничего нельзя сделать? — спросил он.
— Ничего, — с сожалением ответил ему.
— Анатолий Афанасьевич, я тут слушал-слушал и решил не молчать, — врезался в разговор Стельмах, — Вы хреновый руководитель. Вы не можете защитить своих товарищей… Я бы глотку порвал каждому. А вы допускаете, чтобы какой-то Михайлевский здесь командовал. Я с вами в разведку не пойду. Вы хаму не дали отпора, а под пулями еще в штаны наложите. Я в вас разочарован! — завершил он свое выступление.
— Николай Иосифович, чтобы делать подобные заявления, вы слишком мало меня знаете... Не вам судить, какой я руководитель... Но, из-за дурости одного человека не имею права поставить под угрозу дело, за которое отвечаю перед партнерами... Мне по-человечески жаль терять Анатолия Борисовича, но "какой-то Михайлевский" мой партнер, а не наемный работник, как он и вы, между прочим... Всё, разговор окончен... А под пулями, если это интересно, я не только командовал, но и вел прицельный огонь по преступнику, стрелявшему в меня.
Что ж, возражений не последовало. Я одержал моральную победу над милицейским полковником. А радости не было. Одна лишь тихая печаль…
Пришла факсограмма от фирмы «Бретон». Оборудование на шести большегрузных фурах отправлено. Один из грузов — негабарит, и поступит морским путем в известный порт Прибалтики. Ожидаемый срок прибытия в московскую таможню — через две недели.
Итак, у меня всего две недели, чтобы раздобыть хотя бы полмиллиона Евро на таможенные платежи.

 

Глава 25. Трудное счастье

Поздним вечером позвонил Константин:

— Афанасич, завтра приезжай в офис. Тут Михайлевский такого накрутил, без пол-литры не разберёшься, — сообщил он каким-то потухшим голосом.
Пришлось перезвонить Теплинскому и отменить поездку в Богородское.
— Что случилось? — спросил партнера уже утром.
— Да вчера целый день бодались с Сережей. Говорит, банк не дал кредит, — обескуражил он.
— А говорили, карманный… Вот деятели, — рассмеялся я, давно ждавший чего-то подобного.
— Сказал, карманный тоже должен работать по закону.
— Естественно. И что теперь?
— Да Аркаша что-то там придумал. Договорился с банком. В общем, кредит дадут, если у Сережи будет контрольный пакет.
— В банке?
— Нет. В «АнСтар».
— А причем здесь «АнСтар»?
— Вот и я так сказал… Предложил одолжить в «Уралсибе». Отказался.
— Почему?
— Сказал, не верит никаким банкам. Организуют всё так, что завод уйдет за долги.
— Знаешь, Костя, не нравится мне все это. Проходил уже что-то подобное с Коробкиным.
— Мне тоже… Вот и бодались… А тут еще Вова с Камиллой.
— А они, из-за чего?
— Не захотели отдавать свои доли. Сережа сказал, рассчитаемся с банком, всё восстановим, как было.
— Ну, Вову можно понять, а Камилла здесь каким боком? Хочет, не хочет… И до чего вы договорились?
— Вот, — показал Костя бумажку, на которой прочел: «Серёжа — 51, Костя — 22, Афанасич — 14, Вова — 10, Камилла — 3».
 — Ну, что? — спросил Константин, а я никак не мог выйти из ступора, — Афанасич! Тебе плохо? — забеспокоился партнер.
— Хуже некуда… Всё!.. Заканчиваю эту бессмысленную деятельность, — ответил ему.
— Да ты что, Афанасич! Мы ж без тебя никуда! Из-за шести процентов!.. Не понимаю.
— Все ты понимаешь, Костя. Потому и бодались целый день. Думаю, это не последняя выходка Михайлевского.
— Ну, так что будем делать?
— Ничего. Поехал домой. Отвоевался.
— Подожди, Афанасич, — выскочил Костя из кабинета…
Минут через десять в кабинете возникли Теплинский с Сотниковым и Воронков, — моральная поддержка Константина. Как же всё это знакомо! Десять лет назад коллектив моего сектора умолял не увольняться из РКК «Энергия». И что? Два года жизни коту под хвост. Моей жизни… Сколько теперь?..
Увы. Коллектив — большая сила в умелых руках демагогов. Минут через сорок сдался, и мы с Костей обреченно выехали на расправу…
— Серёжа подъедет позже, — сказала карманному нотариусу Камилла.
Собственно, другого и не ожидал. От нотариуса зашли в ресторан. Отмечать успех Сергея Ивановича не хотелось, и от угощения отказался. Тем более, Костя был за рулем.
Дождались Аркадия с переоформленными учредительными документами. Ознакомившись, свой экземпляр машинально сунул в сумку.
— А где Сергей? — деланно спросила Камилла.
— Он все подписал и уехал домой, собираться, — ответил ей Аркадий.
— Куда собираться? — переспросил Костя.
— Мы сегодня улетаем в Карловы Вары, — объявила Камилла и тоже заторопилась, — Аркадий, собери все документы. Сережа сказал, пусть будут у тебя.
Разумеется, недосчитались одного документа.
— А сколько их сделали? — спросил Володя.
— Шесть. По одному каждому учредителю, и один в налоговую, — ответил Аркадий.
— Может, все-таки пять? Зачем Михайлевским два экземпляра? — переспросил Вангелов.
— Может, и пять. Завтра узнаю у нотариуса. Он уже ушел, — озадачился адвокат.
Нет уж… Михайлевский, похоже, мудрит. Поэтому мой экземпляр должен быть у меня, а не у его карманного адвоката…

А дома ждала факсограмма от фирмы «Бретон». Нам приносили извинения за ошибочное сообщение. Оказалось, оборудование изготовили, и часть его действительно отправили в Москву, но на международную выставку «Интеркамень». К нам оно попадет лишь после выставки. Негабаритный груз, к сожалению, отправят позже, минуя выставку.
Что ж, передышка очень кстати. Конечно же, потеряем месяц-полтора, и выйдем из сроков бизнес-плана. Но что мне теперь тот бизнес-план, если налицо реальная угроза присвоения всего бизнеса одним из партнеров…
Выключил все телефоны и остался дома. После напряженной работы хотелось отключиться от всего. Гори оно ясным пламенем.
Хандру сняло, как рукой, когда раздался звонок в дверь и на пороге возник курьер DCL-почты с пакетом.
— Вам не дозвониться, — упрекнул тот.
— Телефон не работает, — ответил ему, расписываясь за пакет.
В пакете оказалось приглашение на выставку «Интеркамень», проспекты фирмы «Бретон» и пачка бесплатных билетов.
Открыл окно в мир — включил телефоны, и уже через полчаса они запели на разные голоса.
Все радовались моему «выздоровлению» и предстоящим походам на выставку.

Позвонил Стефано:
— Анатолий, я в Москве, в гостинице «Космос». Приехал организовать наш стенд на выставке «Интеркамень». Сейчас есть время. Хотел посетить ваш завод. Это можно?
— Это нужно! — обрадовался я.
Тут же перезвонил Вангелову.
— О-о-о!.. Стефано!.. Афанасич, из Богородского вези его прямо на «Динамо». Покормим.
Утром следующего дня заехали за нашим итальянцем и отправились в Богородское. Не знаю, в каких местах России тот бывал, но даже привычная нам дорога вызвала его искреннее восхищение.
— Какие леса! И это под Москвой! — восторгался он, вызывая смех наших полковников.
— Где же им еще быть? Ни в Москве же! — выдал Теплинский.
— Ну, Виталий Иванович!.. Да в Москве у нас целый Лосиный остров!.. Художник Шишкин там своих медведей писал. А мы с женой еще грибы застали, которые росли прямо на опушке, в десяти минутах ходьбы от нашего дома, — рассказал ему.
— Где грибы, Анатолий? — заинтересовался Стефано.
— Недалеко от моего дома… Только они еще не выросли. Приезжай осенью. Покажу, — пообещал ему.
В Богородском первым делом проехали прямо на ГАЭС. Стефано, как и я когда-то, был поражен чудесными пейзажами в районе электростанции.
— Можно фотографировать? — спросил он.
— Нужно! — ответил за меня Теплинский, с любопытством поглядывая на солидный аппарат Стефано.
И вскоре оба увлеченно занялись натурными съемками, давая советы друг другу.

Немного передохнув на живописной полянке, попали, наконец, на стройплощадку. К моему удивлению, энтузиазм Стефано, похоже, был безнадежно растрачен на яркие дорожные впечатления.
Да, собственно, и смотреть было не на что. Чистенький цех с едва заметными выступами фундаментов под оборудование и скрытыми под бетонным полом водоотводными каналами. Видел бы он, что здесь было!
— Анатолий, а это, что за сооружение? — поразил специалист фирмы «Бретон», похоже, впервые увидевший во всей красе величественный восьмисотпятидесятитонный фундамент камнерезного станка.
— Фундамент под «Мастербретон», — ответил ему.
— Да-а-а?! — защелкал он фотоаппаратом.
Собственно, показывать ему трансформаторы и электрощиты не имело смысла, и мы заторопились в обратный путь.
Уже усаживались в автобус, когда подошел знакомый мне рабочий по имени Саша:
— Анатолий Афанасьевич, ребята интересуются, это настоящий итальянец? — спросил он.
— Настоящей не бывает, — ответил ему.
— А наше оборудование, когда все-таки придет?
— Вот он привез его на выставку в Москве. Прямо с выставки отправят нам. Еще вопросы?
— Спасибо. Всё, — отошел он к стоявшим в отдалении любопытствующим.

На «Динамо» нас встретили Володя с Костей. Отметил, что моему появлению они обрадовались больше, чем знакомству со Стефано, которого даже Володя знал понаслышке.
Разумеется, нас неплохо угостили, учитывая предпочтения каждого. В общем, как принято в любом ресторане.
— А я люблю блины с черной икрой, — вдруг заявил наш итальянец.
— Ну, икры у нас навалом, — по-купечески похвалился Вангелов, — А вот с блинами напряжёнка. Сейчас узнаю, может ли кто их у нас готовить.
Как бы там ни было, но вскоре на столе появилась стопка блинов и нехилая вазочка с икрой.
— Я бы с удовольствием взял с собой в Италию пару килограммчиков икры, — обозначил свой интерес Стефано.
Губа ни дура! — не удержавшись, рассмеялся Володя, — Не выпустят тебя с икрой, Стефано. Контрабандный товар, — пояснил он.
Думаю, лишь такое объяснение спасло Серёжин ресторан от разорения предприимчивым итальянцем, задумавшим свой маленький гешефт…
На стройплощадке Стефано так больше и не появился, зато ресторан навещал с превеликим удовольствием, едва ли ни ежедневно.
На выставку мы отправились большим коллективом — всем не терпелось увидеть именно наше оборудование, тем более, демонстрируемое на выставке в качестве достижения ведущей фирмы с мировым именем. По просьбе Стефано итальянский рабочий показал нам, как работает станок.
— Как танк! — восторженно отметил бывший танкист, полковник Сотников, что было в его представлении высшей похвалой.
Приходили на выставку и Костя с Вовой. Их, правда, заинтересовало другое — таможенное оформление. И тут только выяснилось, что выставочные образцы ввезены в нашу зону временно, и подлежат возврату в страну-экспонент оборудования.

Конечно же, Стефано был не в курсе. Хорошо, вскоре в Москву прибыл экспорт-директор Аугусто Суппи. Жаль, он так и не попал на стройплощадку. Зато быстро разобрался с таможенными тонкостями и принял решение, еще на месяц отодвинувшее срок поставки нам оборудования.
Как знать. Если бы ни преждевременная суета Михайлевского, откровенно выявившая его подлые намерения, думаю, я смог бы избежать роковой потери темпов строительства нашего заводика.
Разумеется, и Аугусто даже не подозревал, что работает против меня, предлагая способы обхода таможенного законодательства людям, уверенным, что они по-прежнему в одной лодке с узурпатором…
Совершенно случайно набрел на организацию, поставляющую в лизинг заводы «под ключ». Мне даже стало не по себе, когда в их проспекте прочел всё то, что много лет назад с трудом внедрял в сознание руководителей фирмы «Бретон». Вот оно, чудо, способное, словно волшебник, исполнить все мои замыслы без всяких там михайлевских.
Конечно же, всё было в зачаточном состоянии. Фирма только желала, но не имела.
Облизнувшись, отправился и дальше жевать свою жвачку — самонадеянный осёл, возжелавший в одиночку одолеть обстоятельства непреодолимой силы.

Но выставка окончилась, уехали итальянцы, увозя наше оборудование, с тем, чтобы прямо на границе отправить его в обратный путь.
Навалилась расслабляющая жара. И кто, кроме директора будет думать о предстоящих зимних холодах.
— Да нет проблем, — советовали электрики, — Временно можно обойтись инфракрасными обогревателями. По энергетике у вас запас нормальный.
Притащили обогреватель, подвесили, проверили — работает, как зверь. Да и греет не воздух, а предметы, попадающие в «поле зрения» чудо-прибора.
Электрики сделали расчет и, разумеется, получили очередную работу…
А в Карловых Варах шла другая работа, результаты которой не замедлили сказаться еще до окончания сезона летних отпусков.
Но озвучил коварное предложение не Серёжа, всё еще плескавшийся в минеральных источниках знаменитого курорта, а его верный макиавелли — Вангелов.
— Афанасич, банк денег не дал… Даже на таможенное оформление, — мрачным тоном сообщил он ранним утром, когда я еще собирался в очередную поездку в Богородское, — Подъезжай к десяти. Будем думать, что делать.
О чем думать? У Кости свои расходы — ему полмиллиона не потянуть. «Уралсиб» давно готов предоставить всю необходимую сумму. Придется бросить всё и заниматься только оформлением банковского займа. Но прежде всего, надо вернуть статус кво учредителей, чтобы восстановить утраченное доверие к партнерам. Без этого не о чем и думать.

Отправив полковников и Воронкова в Богородское, направился на «Динамо».
— Афанасич, — радостно встретил меня Володя, — Сколько лет, сколько зим!
— Сколько? — не разделил его показной радости, — Виделись месяц назад на выставке.
— Афанасич, помнишь, ты говорил, можно не платить таможенные сборы, если оборудование представить, как взнос в уставный капитал? — сходу взял быка за рога доморощенный макиавелли.
— Ну, говорил. И что?.. Мы такую возможность упустили. «Форд» пытался провернуть что-то подобное. Наши налоговики не позволили, хотя тот завод он строил нам.
— «Форд» — это громадина, Афанасич. Кто же упустит содрать с него кучу денег. А мы — жалкие букашки. Какие-то полмиллиона… Дать сотку таможенникам, они и не заметят… Даже сами помогут… А сотку Костя потянет. Я ему уже звонил.
— Ерунда это, Володя. Да и как ты представишь всё взносом в уставник, если платежи по договору уже прошли через валютный контроль и налоговую. Нереально. Давай думать о реальных вариантах.
— Афанасич, давай послушаем таможню. Я уже пригласил знакомого из Подольска. Через пару часов будет здесь. И Аркаша подъедет. Жаль, Костя не может, но мы ему расскажем.
— Ну, ты время даром не терял, — похвалил партнера.
— А то! — повеселел тот.
Знать бы тогда, что все это было лишь спектаклем, разыгранным для меня и Кости — ловушкой, в которую угодил и сам кукловод Вангелов.

Знакомый из Подольска, разумеется, ничего путного не сказал. Лишь кивал головой и с удовольствием опрокидывал рюмку за рюмкой за успех предприятия.
Аркадий излучал сдержанный оптимизм, основанный на том, что если таможня даст добро, банк может переделать все платежки.
— Даст! — уверенно провозглашал гость из Подольска, — Выпьем за это, — поднимал он рюмку.
Расстались в полной уверенности в своей правоте, которая у каждого была своя.
Ничего не выйдет, не сомневался я…
Меж тем, у Воронкова возникли проблемы с заказом гранитных блоков. Сезон, как ни как. Сычев был в отпуске, и, разумеется, помочь не мог.
Вспомнил о своем однокашнике Котельникове, который до сих пор работал в «Полигране» Коробкина. За столько лет тот наверняка поднаторел в поставках сырья и инструмента.
Почему бы ему ни помочь Воронкову, хотя бы в благодарность, что когда-то я обучил его всем премудростям каменных дел и предоставил ему, военному пенсионеру, неплохо оплачиваемую работу.
Тут же позвонил и предложил прокатиться в Богородское. Пётр предложение принял.

В дороге тот шокировал новостями о моем бывшем партнере.
— Представляешь, Толя, оборудование, которое еще ты заказывал, уже износилось, хотя и до сих пор работает.
— Восемь лет… В Италии его меняют каждую пятилетку.
— То в Италии. Они хоть за ним следят, а у нас все на износ… В общем, Коробкин задумал реконструкцию. Все засуетились в предвкушении. Съездили, как всегда, только Гарбузов с Коробкиным старшим. Привезли контракт. Потом прошел слух, что под то оборудование будет новое предприятие в отдельном цеху. А старое решили продать.
— Да кому он нужно с изношенными станками.
— Не скажи. Нашли кого-то из Татарстана.
— Надо же.
— Кончилось тем, что Коробкин младший прихватил все деньги и скрылся.
— Да ты что!
— Теперь в международном розыске.
— Потрясающе.
— Банк тут же наложил арест на завод. А тут татары приехали его осваивать. Начались суды. Работа, конечно же, встала. А тут Сережа начал химичить, пользуясь неразберихой. Его и выгнали. А еще раньше Коробкина старшего — в наказание за проделки младшего. Так что остались только мы с Емельяновым. Да и тот загрустил.
— Вот это, да-а-а! — подвел я итог нашим разговорам. Мы уже въезжали в Богородское.
Котельникову наши планы пришлись по душе. Разумеется, с заказом блоков обещал помочь, а уже на обратном пути откровенно попросился на работу.
Тут же заехали на «Динамо». Представил его Вангелову. Переговорив, решили брать.
А через неделю наш коллектив пополнился Емельяновым.

— Афанасич, таможню будем проходить в Подольске, — позвонил как-то Вангелов, — Пошли туда Котельникова с полковниками. Контакты пусть у меня возьмут. А ты завтра давай на «Динамо». Тут у Сережи куча предложений.
— А он что, появился?
— Появился.
На «Динамо» ехал, как на расстрел. У Сережи куча предложений. Представляю.
Но готовить нас с Костей начали Володя с Аркашей.
— Афанасич, у Сережи есть чешская фирма. Надо, чтоб она купила оборудование и внесла его в уставный капитал, — начал Вангелов.
— И в чем проблема?
— Для начала надо доли участников заново переделить, — подключился Аркадий.
— Как переделить?
— Сережа предложил всем по одному проценту, а остальное чехам, — озвучил Вангелов.
— Как по одному?! — хором изумились мы с Костей.
— Да вы и по одному проценту не потянете!.. Представьте, каждому из вас надо внести больше миллиона, — обескуражил Аркадий.
— Афанасич, у тебя миллион есть? — усмехнулся Володя.
— А у тебя?
— Мне Костя займет.
— Опять Костя… Почему всегда Костя? — привычно обиделся Константин.
— Хорошо, а как будет платить чешская фирма? — спросил я апологетов Сережи.
— Это не проблема. С банком я все утряс. Обычная многоходовка, — пояснил Аркадий.
— А кто оплатит полумиллионный долг фирме «Бретон»?
— Договоримся.
— Чех, подозреваю, — это Серёжа? — спросил я адвоката.
— Ну, да. Он единственный учредитель. А как по-другому?! — взорвался изобретатель заурядной схемы обмана не только государства, но и партнеров заказчика его услуг.
— А вы в курсе, что оборудование, поставляемое в уставный фонд, должно быть оплачено полностью?
— В курсе, в курсе! — неожиданно, как чёрт из табакерки, влетел Сережа, — Оставьте нас. Я хочу переговорить с Анатолием Афанасьевичем, — попросил он собравшихся.
— Афанасич, почему вы всегда всё видите в дурном свете?
— Не всегда и не всё.
— Ну, а сейчас, что не устраивает? Поймите, я не собираюсь вас обманывать. Клянусь мамой.
— Допустим… Я сейчас за свой один процент должен внести миллион с хвостиком. А за оставшиеся девятнадцать?.. Возможность есть, но только теоретическая.
— Аркадий что-нибудь придумает. Обещаю.
— Сергей, там нотариус объявился. Пора, — заглянул адвокат.
— Пойдемте, Анатолий Афанасьевич, — пригласил Сережа.
Нет, я не поверил ни его словам, ни, тем более, кавказским клятвам, но, словно кролик, загипнотизированный удавом, «одним росчерком пера» отказался от светлого будущего.
Прямо от нотариуса нас с Вангеловым отправили в банк. Нам открыли счета, и мы оба внезапно разбогатели на требуемую сумму взноса в уставный капитал.
— Может, не будем никуда вносить? Снимем всё и промотаем, — пошутил я.
— Ты что, Афанасич! — не понял Вова, — Нас отсюда не выпустят… Таких денег не прощают. Это за большие ничего не будет — просто заставят отработать. А за такие, — сделал он давно понятный мне жест «секир башка».
Мы внесли всё, куда надо, и счета нам тут же закрыли. Ну, и ладушки. Не было денег, и не будет. Не нашего кармана этот банк.
— Вова, а Костю сюда приведут с его деньгами? — рассмеялся я, — Ему-то сдавать по-настоящему.
— Ладно, Афанасич, Костя сам разберется. Поехали на «Динамо». Сережа там сабантуйчик устраивает.
— Прощальный?
— Почему прощальный? — снова не понял Вангелов, — Это Аркаша завтра улетает в Италию переписывать контракт. А мы просто погудим.
Гудеть не хотелось, хотя и настроение было премерзопакостнейшим. Вновь, как и несколько лет назад, навалилось ощущение, что меня в очередной раз бессовестно ограбили. Моя компания «АнСтар» больше не моя. И что теперь? «Всё будет, как и должно быть, даже, если будет наоборот», — припомнил кем-то сказанную фразу, оправдывающую любое бездействие из разряда толстовского «непротивления злу насилием».
— Нет, Володя… Гудите без меня, — решительно отказался от чужого праздника…

Утром поехал на стройплощадку. В тот же день заключил договор на строительство фундаментов под «высотку». Тем более, накануне прибыли, наконец, долгожданные опоры цеха.
Уже к концу рабочего дня собрал коллектив и по рекомендациям Ивана Ивановича разделил его на три бригады. Назначил бригадиров, повысив им оклады до пятнадцати тысяч. Когда оглашал состав третьей бригады, раздался дружный смех. Оказалось, вся она состояла из работников, зарекомендовавших себя лодырями или пьяницами.
— У меня требования ко всем остались прежними. Деление по бригадам не окончательное, а ближайшая работа покажет, кто чего стоит, — успокоил третью бригаду…
Громом среди ясного неба прозвучало сообщение, что на подольскую таможню поступило, наконец, наше оборудование.
— Что делать, Афанасич?! — кричал по телефону испуганный Вангелов.
— Сейчас приеду, решим, — успокоил его.
Как и следовало ожидать, Аркадий был лишь на полпути к успеху, то есть оборудование было направлено его покупателю — компании «АнСтар» — со всеми вытекающими последствиями.
— Мне еще бы пару-тройку дней! — кричал из трубки адвокат.
— Ладно, поеду, посмотрю, что там. Тогда решим, — ответил ему, и мы с Теплинским и Сотниковым отправились в Подольск.
Отыскав «нужного» таможенника, передали презент от Вангелова — фирменную коробку с горячительными напитками.
— Сейчас оформлю пропуск. Сходите, посмотрите, — любезно разрешил он.

И вот мы подошли к огромным фурам. Нас тут же окружили водители:
— Долго нам тут загорать, начальник?
— Да вы только приехали, и мы вас впервые видим. Оформим документы, поедем дальше, — объяснил наиболее нетерпеливым.
— Да мы не поэтому, — рассмеялись водители, — Просто, хотим знать, можно ли съездить в Москву, или ждать выезда?
— Думаю, два-три дня точно просидите, — обрадовал их.
Оборудование так и не увидели — фуры были опломбированы.
— А где негабарит? — спросил старшего.
— Это в другой зоне. Пойдем, покажу, — пригласил он.
Мы прошли в особо охраняемую зону, где на открытой платформе стоял станок … «Гаспари Менотти». Я не поверил своим глазам. Как это возможно?!
Пригласили таможенника.
— Это ваш груз. Другого не поступало.
— Давайте смотреть документы, — предложил ему.
Документы, разумеется, вызвали откровенное изумление таможенников.
Доложили начальству. После часового заседания вызвали меня.
— Приносим наши извинения, но мы вынуждены арестовать ваш груз до выяснения всех обстоятельств, — объявил начальник таможни.
— И сколько это продлится? — спросил его.
— Спросите, что попроще, — предложил он.
Тут же обрадовал Вангелова.
— Не может быть! — удивился тот, — Как это кстати, Афанасич. Сейчас позвоню, успокою Аркашу.

Лишь через день выяснилось, что в порт прибыли две платформы с негабаритным грузом. Водители тягачей получили «правильные» документы, а вот платформы им прицепили не те, и наш станок уехал в Белгород.
Связались с белгородской таможней и узнали, что груз успешно растаможен и убыл из таможенной зоны.
— Как можно растаможить с чужими документами? — удивились мы.
— Как-как… Так! — рассмеялись ушлые таможенники.
Связались с получателем груза.
— Ничего я вам не отдам, — рассмеялся белгородский директор, — Да я мечтал о таком станке. Вот он мне и достался.
— Он же стоит в два раза больше, чем ваш, — напомнил ему, — Да и целая фура оборудования к нему у нас.
— Вот именно. А фуру шлите мне. Я так и быть пришлю вам от вашего станка, — повесил трубку откровенный негодяй.
Обратились на «Бретон». Те связались с «Гаспари Менотти». Сам господин Менотти пытался образумить мерзавца-директора. Но тот на уговоры не поддавался.
Назревало уголовное дело против таможни, допустившей преступную халатность.
А белгородский директор обратился на фирму «Бретон» с требованием поставить недостающее оборудование станка. Руководство «Бретон» отказалось вести какие-либо переговоры с белгородцами до урегулирования проблемы.
А время шло…

Наконец, возник Аркадий.
— Все в порядке. Завтра везу на таможню новые документы, — объявил он.
Дня через три, часов в семь вечера, позвонил Вангелов:
— Афанасич, срочно выезжай со своими полковниками в Подольск. Пять фур выпускают, — радостно сообщил он.
В девять мы уже были на таможне. Ревели моторы выпускаемых фур, весело суетились водители, почуяв близкое освобождение. Чуть в отдалении, на них с завистью смотрели экипажи фур с нашим арестованным грузом.
Через полчаса колонна тронулась в путь. Теплинского пересадили в головную фуру — показывать путь, а мы с Татьяной поехали в автобусе Сотникова замыкающими.
На каждом посту ГАИ фуру Теплинского останавливали для проверки документов. Меж тем, изумляя гаишников, ее уверенно обходила целая колонна, которую, мягко говоря, прозевали. Мы замедляли скорость и ждали, пока нас нагонит головная фура. А вскоре на пути возникал очередной пост…
Как бы там ни было, но около часа ночи, разбудив наших удивленных охранников, колонна въехала на территорию будущего завода. Ура!..
Разместив водителей в свободных бытовках, уехали в Москву, с тем, чтобы к восьми утра вновь оказаться на стройплощадке.
А вокруг фур уже радостно суетились наши рабочие, добровольно помогая водителям готовить машины к разгрузке.
Вскоре Теплинский пригнал кран, и в девять утра первая разгруженная фура покинула стройплощадку. К обеду весь груз оказался на бетонной площадке подкрановой зоны. Вместе с Теплинским организовали его охрану от злоумышленников на ночной период.
Облегченно вздохнув, в приподнятом настроении отправились в Москву.
Завтра — осень.

 

Глава 26. Холодная осень

В Богородском закипела работа. Никого не надо было подгонять — с поступлением первой партии итальянского оборудования наша молодежь стала работать с огоньком.

Меж тем, на площадке появилась буровая установка, и вскоре бетонщики принялись заливать фундаменты под опоры нового цеха.
Дефектные опоры старого цеха «обезвесили» и выровняли, а под ними отлили новые, причем, вместе с подпорной стенкой по границе цехов.
В цеху начали возводить офисы и бытовки из пеноблоков. Строить решили своими силами — благо, умельцев хватало. Работа быстро подвигалась, и со стороны выглядела неплохо.
По мере готовности кладовых, туда переместили компьютеры, пульты управления, электрощиты и прочие наиболее ценные детали оборудования. Постепенно всё, что планировалось монтировать в старом цеху, перевезли под крышу. На улице остались лишь крупногабаритные детали режущего станка.
С первыми заморозками стремительно навалилась осень. Раскрытый с торца цех за день не успевал прогреться, и с каждым днем в нем становилось всё холоднее. Топить улицу не имело смысла, и я предложил завесить торец хотя бы полиэтиленовой пленкой, как теплицу. Получилось.

Еще в начале месяца вызвали на таможню, принявшую какие-то решения. Прямо с утра выехали в Подольск. Оказалось, нам предложили проконтролировать выгрузку на таможенный склад арестованного оборудования.
Зато полуразгруженную фуру выпустили из таможенной зоны. Радостный водитель умчался прощаться с водителем арестованного «негабарита». Вскоре подошли вдвоем.
— А я тоже уезжаю, — похвалился «арестант».
— Куда это? — удивился я.
— Домой.
— А машина?
— Остается. Сдаю под охрану. Сказали, еще с месяц простоит, не меньше, — «обрадовал» он…
Часа через три очередную фуру окончательно разгрузили уже в Богородском, и, наконец, отпустили домой…
А в офисе на «Динамо» шла непримиримая борьба с белгородским директором. Выдав себя за посредника, тот внезапно явился для ведения переговоров прямо в ресторан.
— Отдайте комплектующие! Мы уже сделали новый фундамент под станок! Вы тормозите работу! Не отдадите, пришлю «братков»! — не удержавшись, разоблачил себя директор.
Поняв это, сам прервал переговоры и, пообещав вернуться, исчез навсегда.

Зато через день возникла директриса подрядной организации перевозчика, допустившего путаницу.
— Приятная женщина. Готова компенсировать все расходы, — порадовался Вангелов.
— Володя, мы бы уже смонтировали и запустили оборудование, — охладил его пустые восторги, — Она компенсирует нашу недополученную прибыль?
— Об этом я как-то не подумал, — расстроился однопроцентный партнер.
— Кстати, а где наши девяносто семь процентов? Вот, кто должен все это компенсировать. Не валял бы дурака, не было этой ситуации. Давно бы работали.
— Какие девяносто семь процентов? — как обычно, не понял юмора Володя.
— Как какие? Да наш псевдочех Михайлевский! — развеселил его.
— В Ялте отдыхает, пока мы тут паримся.
— Вы, может, и паритесь, а мы уже мерзнем, — поделился своими проблемами, непонятными далекому от всего этого офисному работнику.

Неприятным сюрпризом оказались и новые гаджеты Теплинского и Сотникова — их стоимость явно превышала скромный оклад Теплинского. Что же говорить о Сотникове с его окладом рабочего. А когда оба появились еще и с одинаковыми цифровыми фото- и видеокамерами, подозрения усилились.
— Откуда такое богатство? Или наследство получили? — спросил Сотникова, внимательно изучавшего инструкцию сложного прибора.
— Да какое там богатство, — смутился тот, — Так, купили по случаю, за копейки.
— Тут копейками не пахнет… А еще жалуетесь, зарплаты не хватает, — укорил полковника.
— Да это всё Теплинский, — испуганно сдал он подельника.
— Теплинский?! — мгновенно зацепился я.
— Слушаю, Афанасич, — стремительно подлетел откуда-то сбоку мой заместитель.
— Это я вас слушаю, Виталий Иванович, — строго посмотрел в его бегающие глазки.
— Афанасич спросил про наши покупки, — подсказал Сотников растерявшемуся полковнику.
— А-а-а, это?.. Да так, купили по случаю… В рассрочку, — нашелся он, — Хотите, вам купим?
— Спасибо, не хочу. У меня на такие цацки денег пока нет, — отказался я.
Нет, не убедили меня полковники. Отнюдь не простачки, какими прикидываются…

Лишь в конце сентября появилась обнадеживающая информация:
— Афанасич, белгородский индеец сдался! — радостно прокричал из трубки Вангелов.
— Почему индеец? — не понял его.
— Да эти белгородские «братки» до сих пор бегают с топориками, как индейцы. По телеку показывали, — сообщил он важную для него новость.
— И что теперь? — не стал я зацикливаться на индейцах.
— В воскресенье готовим обмен. Они привозят станок в Подольск. Перегружаем на нашу платформу, и таможня без проблем выпускает оба груза.
— Ура! — напугал я притихших полковников, — Пора вызывать итальянцев.
— Уже… Приедут в средине октября.
— Почему так поздно?
— Хорошо, что поздно. А то Костя не успеет цех сделать.
— Он и так не успеет. Опоры только-только начали отливать. А нагрузку можно давать не раньше, чем через месяц. Дотянули до предела… Холода скоро, а у нас цех не закрыт.
— Какие холода, Афанасич?
— Как какие?.. У нас уже вода по ночам замерзает. Это у вас там, в ресторане, тепло.
— Ладно, Афанасич, всё образуется, — завершил разговор партнер…

На следующий день съездили в Подольск. Проверили, что водитель на месте и заказали мощный 50-тонный кран.
— Зачем такой? — удивился Теплинский.
— Как зачем?.. Станок в чистом виде на тридцать две тонны тянет. А там еще неизвестно, сколько на него навесили.
— Ничего себе! Тогда оно, конечно, — согласился полковник, — Надо и в Богородском такой же поискать. А то договорился, как всегда, на двадцатитонник.
Лишь в субботу вечером узнали, что станок прибудет в полдень. Но всё равно в Подольск приехали заранее.
В одиннадцать прибыл кран. Едва установили в рабочее положение, подъехала директриса перевозчиков. Представился.
— Ну, что, конец вашим мучениям? — спросил для поддержания разговора, чтобы как-то разбавить томительное ожидание.
— Если бы. Это только начало. Пока страховщикам докажу убытки, разориться можно, — поделилась она.
Оба одновременно посмотрели на часы и понимающе улыбнулись.
— Самое противное — ждать в условиях неопределенности. А вдруг этот индеец еще что придумает?
— Какой индеец?
Пришлось рассказать. Посмеялись. Снова взглянули на часы — пятнадцать минут первого…

Но вот где-то вдалеке послышались звуки милицейских сирен. Все ближе и ближе.
— Похоже, едут с сопровождением, — вслух подумал я.
— А как же. Это мое требование. Случись что в дороге, страховщикам не объяснишь, почему станок очутился в Белгороде. Не страховой случай, и всё.
Засуетилась охрана, ворота распахнулись, и влетел целый кортеж. Сирены смолкли, милицейские легковушки, совершив круг почета, остановились в отдалении, а тягач с прицепом, на котором громоздился наш станок, подрулил к нам.
Водитель крана жестами показал, где встать. Тут же засуетились стропальщики. А к нам подошел мужчина с папкой — сопровождающий.
— Распишитесь, — протянул он какую-то бумагу.
— Сперва осмотрим станок, — осадил его.
— Что там осматривать… А то мы тоже будем осматривать! — перешел к угрозам индеец.
— На здоровье. Он из таможенной зоны не выезжал. Каким сюда въехал, таким и уедет. Кстати, где гермоукупорка? Что это за картонные коробки? — спросил его.
— Не знаю. Что дали, то привез, — отошел он. Больше его не видел.
Наш станок приподняли, тягач откатил грузовую платформу, и его опустили на опоры из шпал. Мы с Емельяновым приступили к осмотру. Видимых дефектов не обнаружили. Увлеченные осмотром, не заметили, как подкатили нашу платформу, а стропальщики завели траверсы.
Внезапно взвыли сирены, и глянув на звук, увидел лишь хвост колонны, увозящей белгородским индейцам их «Гаспари Менотти».
Мы вылезли на площадку, станок приподняли и опустили уже на «нашу» платформу.
И тут только выяснилось, что в отличие от белгородцев, выпустить нас смогут только завтра, в понедельник. А мы-то радовались, что конец нашим подольским мытарствам…

Весь день просидели, как на иголках. Долгожданный звонок так и не поступил. Не дождавшись, разъехались по домам. Позвонили лишь в девять вечера.
На таможню попали за полчаса до полуночи. Наш транспорт уже выгнали из таможенной зоны.
— А я уж думал, придется здесь ночевать, в машине, — обрадовался водитель, — Проверю пока крепления станка, а то слетит по дороге.
— Почему это слетит? — спросил его.
— Да крепления от другого станка. С трудом подтянул. И то не все. Сдвинется на бок и хана.
— Езжайте потихоньку, — посоветовал ему.
— Придется, — согласился он.
Подошел Теплинский с документами.
— Можно ехать, — сообщил он и направился к тягачу.
— Нравится Иванычу ездить старшим машины, — пошутил Сотников.
Пока садились в автобус, наш транспорт включил мигалку и уехал.
— Далеко не уедут. Догоним, — завел машину танкист.
Догнали лишь минут через десять, да и то, потому что транспорт стоял на обочине.
— Что случилось? — спросил вышедшего к нам водителя.
«Неужели груз поплыл?» — невольно припомнил его опасения.
— Да у меня через пять минут заканчивается разрешение на провоз негабаритных грузов, — «обрадовал» он.
— А почему не продлили?
— Забыл.
— И что теперь?
— Я эту дорогу знаю. По кольцу надо ехать длинным путем. Тогда посты будут через дорогу. Пока сообразят, проскочим, — предложил он.
— А если не проскочим?
— Выкрутимся. Не возвращаться же на таможню. Да нас и не пустят. Ладно, поехали, — решил водитель…

Первый пост проскочили беспрепятственно.
— Глядишь, и проскочим. Ночь все-таки, — повеселел Сотников.
Мы обошли транспорт, и теперь ехали впереди, задавая скорость движения. Вскоре заметили стремительно приближающуюся милицейскую мигалку. Догнав наш транспорт, автомобиль с мигалкой перекрыл ему дорогу, требуя остановиться. Остановились и мы.
— Может, сходить, узнать? — предложил Сотников.
— Надо спасать! — поддержала его Татьяна.
— Лучше не вмешиваться, — не согласился с ними, — Ждем три минуты.
Ждать не пришлось. Милицейский «Ниссан Патрол» сорвался с места и промчался мимо нас. Транспорт подъехал к нам и остановился. Подошел Теплинский.
— Ну, как?! — хором спросили мы.
— Пятьсот рублей, — радостно ухмыльнулся полковник.
— Без протокола? — догадался я.
— С протоколом до сих пор бы оформляли. Поехали! — пошел он к своей машине.
— Так хорошо, что без протокола. Дешевле и быстрей, — поддержал коллегу Сотников.
«Хорошо бы, не кончалось лето чтобы», — мысленно оппонировал ему. Добро бы сказала Татьяна, далекая от автомобильных коллизий, но эти-то должны знать, что, размахивая протоколом, можно проехать полстраны, а куда доедем мы…

Точно!.. На следующем посту нас уже ждали… Минута, и очередные пять сотен перекочевали в милицейский карман.
После пятого поста перестал реагировать. Вот и поехали длинным путем. По короткому уже сворачивали бы на Ярославку. После очередного ограбления подбежал Теплинский:
— Деньги кончились! — сообщил он.
— Выключите мигалку. Вас же за километр видно, — посоветовала Татьяна.
— Без мигалки еще дороже, — оценил полковник, и разжившись деньгами у Сотникова, умчался в темноту…
— Десятый, юбилейный, — считала наши потери Татьяна.
Теплинский подбежал за очередной порцией денег. И в это время к нам подлетел все тот же «Ниссан Патрол» — я узнал его по номеру.
— Вы же нас уже останавливали, — подошел я к лейтенанту.
— Это не мы. Мы только что заступили, — радостно улыбнулся взяточник.
— Удачной вахты, — пожелал ему.
— Спасибо! — крикнул тот то ли мне, то ли подлетевшему к нему с купюрой Теплинскому. Скорее, обоим.
Ну, все. Вот и поворот на Ярославку. Пост ГАИ остается в стороне. Как бы ни так — нас уже ждала очередная засада…
— Да выключите вы эту чёртову мигалку! — крикнула водителю Татьяна. Послушался.
На подъезде к Королёву посоветовал Сотникову перестроиться так, чтобы прикрыть транспорт, сузив поле зрения милиционера, если тот вдруг окажется не в будке…
И здесь нас откровенно ждали. Помигав, что останавливаемся, похоже, отвлекли внимание постового от прикрываемого транспорта. Выключив поворотник, проскочили мимо.
Последнее, что видел, это удивлённую физиономию милиционера, который, похоже, понял, что его надули, резко крутнулся и стремительным шагом двинулся к своей будке.
Вплоть до Торбеево действующих постов на нашем пути больше не было. Перехватить было некому. Ни сунемся же мы, в самом деле, в Сергиев Посад, хотя так гораздо ближе.
— Ну, вот! Давно бы так, — радовалась Татьяна.
Торбеево объехали стороной. В половине третьего въехали, наконец, на территорию завода.
Поручив водителя охране, тут же развернулись в сторону Москвы.
Вернувшись в девять утра, обнаружили разгруженный станок и радостного Емельянова, успешно справившегося с несложным заданием.
— А где машина? — спросил его.
— Уехала. Я там за тебя расписался, — сообщил он.
Ближе к полудню подъехали Костя с Володей.
— Ничего себе! — удивился Володя, подойдя к гигантскому станку.
— Да ты же видел такие в Италии, — напомнил ему.
— Там они казались не такими большими.
— А представь себе, как будет выглядеть режущий станок на том постаменте, — кивнул я в сторону фундамента, — Костя, накрыть бы чем-нибудь. А то эти хапуги гермоукупорку сперли.
— Завтра пришлю брезентовый чехол, — пообещал Константин.
— Афанасич, кончай загорать. Поехали, отметим окончание операции со станком, — вдруг предложил Вангелов.
— Давай, завтра. Сегодня спать хочется, — действительно почувствовал я навалившуюся усталость.
Ребята уехали, а через часик откланялись и мы…

Утром, едва приехал на «Динамо», раньше всех меня увидела Юля и сходу взяла в оборот:
— Анатолий Афанасьевич, говорят, вы вчера деньги раздавали, — налетела она.
— Кто говорит? — искренне удивился я скорости распространения информации.
— Да Сотников ваш вчера заявился… Требовал компенсировать ему двенадцать тысяч, которые вы раздали милиционерам.
— Компенсировали?
— Нет, конечно. Хотела сначала с вами пообщаться.
— Не вижу предмета. Пусть пишет объяснительную, на что конкретно истратил двенадцать тысяч. Тогда будем разбираться. А его словесные заявления к делу не пришьешь, — пояснил ей.
«Какая наглость. Ну и полковники», — возмущался я. Действительно, одно дело штраф в тысячу рублей. Удваивая сумму, «заработаешь» лишь тысячу на двоих. И совсем другое — удвоить розданные шесть тысяч… Сначала гаджеты, а теперь вот это.
Отмечать что-либо сразу расхотелось, и я уехал в Богородское своим ходом.
Как ни странно, нашего автобуса на площадке не оказалось. Одиноко бродил лишь Николай Емельянов.
— А ты как сюда добрался? — спросил его.
— Своим ходом, на электричке, а потом автобусом.
— А где полковники?
— Не знаю. Их сегодня не было.

А вечером позвонила Юля:
— Анатолий Афанасьевич, днем у нас была директриса перевозчиков. Говорили об убытках. Оказалось, штрафы оплатил водитель. Теплинский лишь разменял ему доллары на рубли… Как это понимать?
— Как вопиющее безобразие. Пусть оба пишут объяснительную. Любое решение Вангелова я поддержу.
Что ж, все оказалось еще хуже, чем предполагал. Неужели все полковники такие?..
Прямо с утра отправил обоих на «Динамо». По дороге подхватил Емельянова. И снова на стройплощадке оказались лишь вдвоем.
Удивило, что кроме сторонних строителей никто из наших не попадался. С трудом отыскал Ивана Ивановича.
— А где народ? — спросил нашего прапорщика.
— Все здесь, — бодро ответил тот.
— Где здесь?
— Да я их разделил на мелкие группки. Приводят в порядок территорию. Вон они, — показал он на троицу, вырубавшую мелкую поросль на железнодорожном полотне.
Подошла бухгалтер Трубина:
— Анатолий Афанасьевич, а где Теплинский?
— Его сегодня не будет. А зачем он вам? Может, я помогу?
— Да нет. Он же определяет, насколько увеличить сумму договора.
— Теплинский?! Какого договора? — насторожился я.
Поняв, что сболтнула лишнего, бухгалтер заторопилась:
— Я позже подойду, а то Владимир Михайлович хватится, будут неприятности.
Так вот она, разгадка полковничьих гаджетов! Они появились, когда впервые проплатили бетонщикам Трубина. Похоже, получили «откат» за заказ. Ну и мерзавцы! Видеть их больше не хочу.

Утром, подхватив Емельянова, в Богородское отправился своим ходом. Полковники прибыли с часовой задержкой.
— Кто так делает, Анатолий Афанасьевич! Почему не предупредили? Мы вас полчаса ждали, а вы уже здесь, — подлетел Сотников.
— Я думал, вас уже выгнали за ваши художества с деньгами.
— С какими деньгами?.. Меня неправильно поняли. Я просил денег на бензин.
— А рассказывали, как я раздавал взятки из ваших денег.
— Ничего я не рассказывал, — обиженно отошел Сотников.
Подозвал Теплинского:
— Виталий Иванович, вас искала бухгалтер Трубина.
— Спасибо. Я побежал, — обрадовался тот.
— Зачем?
— Узнаю, зачем искала.
— А вы не знаете?
— Нет.
— Все вы знаете, Виталий Иванович. Запрещаю вам даже близко подходить к договорам с бетонщиками. Все понятно?!
— Понятно, — буркнул он и умчался к Ивану Ивановичу.
Покрутившись с полчаса, полковники вместе с автобусом исчезли…

На следующий день приехал один Сотников.
— А где Теплинский? — спросил его.
— А он разве не говорил?
— О чем?
— Да они с женой в Германию уехали на пару недель.
— В Германию?! Что, разбогател, или гаджеты продал? Впрочем, и так понятно, откуда деньги.
— Вы неправильно поняли, Анатолий Афанасьевич. Они не в турпоездку, а лечиться.
— От воспаления хитрости? — неожиданно вылетело что-то из детства, — Знаете, Александр Владимирович, не ездите больше в Богородское. Я и сам доберусь.
— А мне, что делать?
— Езжайте в Германию.
— Что мне там делать? Она за годы службы до чёртиков надоела. А тут добровольно. Я вот как-то раз, — начал он.
— Делайте, что хотите, — предотвратил его желание удариться в воспоминания…
Две недели пролетели, как один день. Наконец, позвонил Вангелов:
— Афанасич, завтра прилетает итальянец. Мы его встретим в Шереметьево, покормим на «Динамо», а потом с водителем отправим к тебе. Договорились, где он будет жить?
— В шикарном доме отдыха. Сам бы туда с удовольствием переселился, чтобы не ездить.
— Ну и хорошо, — завершил он разговор.
Наконец! Дождались…
— Коля, ты вроде бы учился в английской спецшколе? — спросил Емельянова.
— Ну, да. А что?
— Будешь переводчиком у итальянца. Завтра приезжает, — «обрадовал» его…
На следующий день прямо с утра объявились полковники. Тут же послал их в санаторий, чтобы не болтались под ногами.
Ближе к полудню привезли итальянца.
— Сильвано, — представился тот.
Заикаясь, что-то затараторил Емельянов, но было очевидным, итальянец его не понимает.
— Емельянов, как ты только в своей школе учился, — не выдержал я.
— Да он английского не знает, — самоуверенно заявил «англичанин».
Попробовал свой итальянский, и — о, чудо! — Сильвано меня понял. Провел экскурсию по цеху. Вроде проблем не возникло. Но вид фундамента режущего станка вызвал бурю эмоций, суть которых сводилась к тому, что так работать невозможно. Да и негабаритный станок вызвал недоумение:
— Он должен стоять рядом с фундаментом, — заявил мастер монтажа.
— А как его туда поставить? Подскажите.
— Не знаю, — честно ответил специалист, — Это ваша работа, — дополнил он.
— Анатолий Афанасьевич! Срочно к Трубину! — подлетел Теплинский.
— Я занят, — объяснил ему.
— Что значит, занят! Люди работу выполнили, а деньги получить не могут! — повысил голос полковник. На него испуганно посмотрел Сильвано.
— Займитесь делом, Виталий Иванович! — попросил его.
— А я и занимаюсь делом! — проорал полковник.
— Андьямо, — потащил я Сильвано подальше от расходившегося негодяя. Но тот не отставал. Пришлось зайти в бытовку Ивана Ивановича и захлопнуть дверь. Я был вне себя.
«Какой мерзавец! Денег он не может получить. И время выбрал подходящее», — размышлял, постепенно приходя в себя.
— Это я, Анатолий Афанасьевич! — постучал Сотников. Открыл.
— Что с Теплинским? — спросил его.
— А вы, как думаете?! — начал заводиться второй полковник.
— Знаете, Александр Владимирович, мне пока не до ваших левых дел. Вот освобожусь, обязательно займусь… А пока отвезите нашего гостя в санаторий, где он будет жить. Завтра к восьми привезёте назад. Я приеду своим ходом. Все понятно?
— Так точно.
— Действуйте! — отправил полковников, а заодно и Сильвано. Пусть отдохнет после перелета.
Подозвал нашего новенького по фамилии Варвас. Тот что-то рассказывал, как занимался перемещением станков.
— Не переживайте, Анатолий Афанасьевич. Прямо сейчас и займусь, — пообещал он.
— Ну, если гора не идет к Магомету, — послышался откуда-то сзади голос Трубина.
— Здравствуйте, Владимир Михайлович, — поприветствовал начальника строителей, — С чем пожаловали?
— Да вот, договор надо подписать, — показал он папку.
— Оставьте, я отдам на проверку специалистам Константина. Сумма мне не нравится.
— Сумму можно изменить, — неожиданно пошел на попятную Трубин, — Процентиков, скажем, на пять.
— Маловато… Кстати, уберите «откат» Теплинского. Сколько вы ему там положили?
— Как обычно, десять процентов. А он не будет возражать?
— Кто он такой, чтобы возражать?
— Понял.
— Вот и хорошо. Внесите изменения, и я подпишу, — завершил переговоры с коллегой.
«Значит, четыреста пятьдесят тысяч уже заработали, господа полковники. По сто пятьдесят на брата. Вот откуда ваши гаджеты и поездка в Германию… Негодяи. Мало показалось, еще захотели. А тут какой-то директор помешал. Поневоле выйдешь из себя», — размышлял по дороге домой.

Прямо с утра под руководством Сильвано приступили к монтажу оборудования. Вначале все были зрителями. Итальянец говорил, что хочет сделать, я, как мог, переводил, рабочие слушали и смотрели.
Уже минут через пятнадцать потребовались помощники. Добровольцев было, хоть отбавляй. Но очень скоро определились лидеры — рукастые ребята, которых, конечно же, заметил и Сильвано. Кончилось тем, что он выделил пятерых, и попросил, чтобы те всегда были в его распоряжении.
Засуетились и рабочие от Константина. Они прибыли вместе с прорабом и поселились в одной из бытовок. А вскоре встали первые опоры «высотки». Цех рос, как на дрожжах.
Однажды это заметил Сильвано:
— О-о-о! Анатолий! — восторженно показал он на внезапно возникшее сооружение.
Меж тем, Варвас с приданными ему рабочими с помощью домкратов установили негабаритный станок на полозья в виде двух громадных швеллеров.
— И что дальше? — спросил его.
— Увидите, — коротко ответил он.
И действительно увидел — к вечеру станок, перемещаемый лебедкой, дополз до подпорной стенки старого цеха. И не только дополз, его начали поднимать все теми же домкратами, подкладывая под полозья деревянные брусочки. А рядом суетилась Татьяна, принимая деятельное участие. Именно она предложила смазывать полозья техническим жиром, когда начали рваться тросы лебедки.
Я смотрел на хлипкую конструкцию и не верил, что можно поднять такую махину на целых полтора метра.
— Ничего у вас не выйдет, — согласился со мной незнакомый мужчина в рабочей робе, — Фёдор, — представился он.
— Почему? — спросил его.
— Развалите стенку, — уверенно предсказал он, — Хотите, чтоб завтра станок был на месте?
— Конечно, хочу.
— Значит, будет. А пока таскайте шпалы. Вон там их много, — показал он.
И весь вечер всем коллективом таскали тяжеленные шпалы. Пока таскали, наш помощник уверенно работал домкратами. Очень скоро один из торцов станка оказался на уровне пола старого цеха.
— Жаль, крановщик ушел. Перерыв до завтра, — объявил Федор. На часах было десять…
Когда утром появился на площадке, громадный станок уже стоял горизонтально на высоте полутора метров, а Федор и наш сварщик Георгий приваривали продолжение полозьев, проложенные уже в цеху.
А рядом стоял Сильвано и фотографировал необычное сооружение.
— Никогда такого не видел, — восхищенно сказал он мне.
Один из грузовиков Андрея загрузили бетонными плитами и загнали в цех. К опорам станка приварили уздечку. Завели тросы. Татьяна тщательно смазала полозья жиром. Натужно взревел мощный дизель, и станок медленно вполз в цех под дружное «ура!» всех, кто это видел.
К вечеру «негабарит» встал напротив фундамента. Грузовик выгнали из цеха. На его место въехал наш автобус. Рядом поставили столы, и полковники привычно «накрыли поляну».
Все, кроме Сотникова, выпили за успех и заторопились домой. На часах было десять…
Подъехав утром, обнаружил станок уже на фундаменте, а Сильвано носился по цеху, командуя расстановкой кантователей, транспортеров и прочих агрегатов обслуживания.
Неожиданно обнаружилось, что агрегаты для загрузки и выгрузки каменных плит нельзя установить, поскольку их верх упирался в фермы крыши старого цеха. А ведь все чертежи были своевременно направлены в Италию. Да-а-а… И ведущие производители допускают ляпы…

Показал Федору.
— Ерунда. Сделаем, — успокоил бригадир, передвигавший когда-то многотонный купол московского планетария.
Как хорошо, что в тот же день на площадке появился главный инженер ГАЭС.
— Не все так просто. Надо делать мембрану. Завтра принесу расчеты и чертежи, — пообещал он и сдержал обещание.
— Зачем так сложно? — заглянул в чертежи Федор.
— У вас есть другой вариант? — усмехнулся инженер.
— Есть, — не унимался наш спаситель и нарисовал-таки эскиз.
— Развалится ваша конструкция. Столько их видел, когда был экспертом в аварийных комиссиях. Вы инженер?
— Нет.
— Вот и делайте то, что рекомендуют инженеры, а не выдумывайте отсебятину.
Федор, конечно же, обиделся, но спорить со специалистом не стал и за два дня реализовал задумку главного инженера. Осмотрев конструкцию, тот дал высокую оценку навыкам Федора.
А за брезентом со станка, которым вместо пленки завесили открытый торец цеха, кипела работа, и выйдя из помещения, вдруг обнаружил новенькую стенку из сэндвич-панелей.
В тот же день произошло еще одно событие, окончательно подорвавшее доверие к моему заместителю.

— Анатолий Афанасьевич, — с испуганным видом подлетел он ко мне, — Сейчас подъедут люди из Волоколамска. Скажите им, что заплатите за всё.
— За что, за всё?
— За забор и всё остальное.
— Вы же говорили, что Костя заплатил. И где тогда всё остальное?
— Вон они идут. Как только нашли? — как нашкодивший школьник, засуетился полковник.
— Анатолий Афанасьевич? — подошел к нам какой-то мужчина. Я подтвердил. Не представившись, тот повел себя, как типичный «браток», — Я хочу знать, когда будут деньги?
— Почему вы должны это знать? Вы из налоговой? — пошутил для снятия напряжения.
— Я из налоговой? — ухмыльнулся визави, — А что, этот прохиндей ничего не сказал? — пренебрежительно кивнул он на Теплинского.
— Сказал, за все уплачено. Если бы знал, что врет, стал бы гонять людей и технику, когда можно купить рядом, и не такую халтурку.
— Согласен. Значит, платить не будете?
— Нет, конечно. Но готов всё вернуть.
— А на кой оно мне… Ничего! Этот у меня заплатит! — круто развернувшись, пошёл прочь очередной пострадавший.
— Почему вы не сказали, как договорились?! — налетел вмиг осмелевший полковник.
— Воровать с вами я не договаривался, — посмотрел я на него таким уничижительным взглядом, что тот как-то сник и пропал, словно растворился.
Больше на стройплощадке его не видел…

В раздумии прошел к каменным блокам, громоздившимся в конце площадки. Сколько было радости, когда в наши открытые ворота въехал, наконец, состав из шести платформ.
Позади целая неделя борьбы с местной таможней.
— Что у вас за груз? — спросил надутый индюк — таможенный начальник.
— Камни.
— Драгоценные? — оживился тот.
— Для нас, да. Для вас — обычный булыжник.
— Ну-ка, — потянулся он к бумагам, — И вы с этим говном к нам приехали?! Да с вас же нечего брать, — заколыхался от смеха наглый боров.
— А кто сказал, что с нас надо что-то брать, — не выдержал я.
— В общем, расплатитесь, как скажут в соседнем кабинете, и чтоб больше я вас не видел. Ищите другую таможню, — бросил на стол мои бумаги хозяин таможни…
А потом нечто подобное на грузовой станции… Выручили машинисты малюсенького депо, расположенного за забором нашей площадки.
— Не волнуйтесь. Обо всем сами договоримся. Десять лет здесь возили для ГАЭС. А теперь вот сидим без работы. И много будет грузов?
— Много, когда развернемся, — пообещал ему.
И вот первый состав на площадке. Первый блок разгрузили мы с Емельяновым. Потом обратил внимание на одного из наших, с надписью «Стройотряд БАМ» на спине, который внимательно наблюдал за нами.
— На удавку? — понимающе спросил он.
— Не все. Некоторые лежат, как надо. Давай, сюда, — пригласил его на платформу, а сам спрыгнул, чтобы принять первый блок уже на земле…

А вот и Сан Саныч, как звали его все, катит тачку с кирпичами туда, где уже начали кладку цоколя нового цеха.
— Анатолий Афанасьевич, когда нам заплатят за работу? — остановился он возле меня.
— Вам что, не платят? — искренне удивился я, получавший свои деньги вместе со всеми, когда приезжали Юля с Катей для выдачи зарплаты.
— Да не за эту.
— А за какую?
— За ту, что в Москве делали целый месяц.
— Не понял. Что вы делали в Москве? Кто вас туда посылал?
— По приказу Теплинского мы целый месяц вели облицовку дома. Жили прямо там, на стройке. И работали, как каторжные. А начальником был его приятель. Маленький такой, лысенький, а зверюга, каких поискать. Может знаете, Анатолий Борисович.
— Сан Саныч, обещаю разобраться. Мне о вашей сторонней работе ничего неизвестно. А если бы с вами что случилось? Такие работы ведутся по приказу. Я никаких приказов не подписывал. Сплошная самодеятельность.
— Я понял, — разочарованно поднял и покатил свою тачку Суздальцев.
Вокруг кипела работа, а мне вдруг стало тоскливо. Кому верить, если даже полковники и те мерзавцы и хапуги.
Сел в свою Ладу и не попрощавшись, уехал на «Динамо».
— Очень хорошо, что вы сами приехали, — встретила меня Юля, — Расскажите, пожалуйста, кто вам готовит договоры?
— Смотря какие.
— Да обычные, скажем, на покупку окон для проходной.
— Это Теплинский. Вываливает кучу продавцов с прайсами и показывает, где выгодней.
— Ему?
— Почему ему?
— Я проверила с десяток договоров. В каждом заложен «откат» от десяти до пятнадцати процентов. Вы извините, подозревала, что и вы с ним в сговоре.
— В отличие от наемного Теплинского, я все-таки собственник.
— Да все понятно, Анатолий Афанасьевич. Вангелову я уже доложила.
— Ну, что, Афанасич, — встретил меня Володя, — Жаловаться пришел?
— Да вы сами с усами, — ответил ему.
— Пойдем лучше выпьем. Там и потолкуем, — пригласил он меня в ресторан.
Утром следующего дня выпал снег, белый и холодный, как минувшая осень.

 

Глава 27. Мёртвый сезон

С утра поехал на стройплощадку. На шоссе снежная каша, а в Богородском белым бело. Даже не заметил, кто открыл ворота. Да и на площадке шаром покати. Впрочем, у гранитных блоков все-таки виднелась чья-то одинокая фигурка. Пошел к ней. Да это же Сильвано! Интересно, а где остальные? Никого…

— Чао, Сильвано! Довэ соно и туои коллаборатори? — поприветствовал итальянца и спросил о его помощниках.
— Ресто ин ун негоцио ди кальдо, — сообщил он о теплом цехе, где можно отдохнуть.
— Перке нон ти рипози? — спросил, почему он не отдыхает.
— Нон си пуо лаворарэ, э рилассарси уна вольта, — «обрадовал» он. Понятно, что отдыхать некогда. Но почему нельзя работать? Не понимаю.
— Нэве!.. Фрэддаментэ! — пояснил итальянец.
Снега и холода он испугался. Да разве это снег? К тому же, с ним теплей, чем вчера, когда его не было.
— Андьямо! — пригласил его в цех.
А навстречу уже спешила вся пятерка его помощников. Похоже, увидели-таки меня.
Из своей теплой бытовки появились даже Андрей с Суздальцевым.
— Все в сборе? — спросил команду.
— Наши все, — ответил Николай Кричун — надежда Сильвано.
— Готовы к работе?
— Всегда готовы! — рассмеялась молодежь.
— Тутти пронти а лаворарэ, — «обрадовал» я Сильвано…

И уже через полчаса четырехтонная опора станка заняла свое место на фундаменте. Выглянуло солнышко, и через час от снега не осталось и следа. А рядом уже встала вторая опора. Появились зрители.
— Идите сюда! Всем работы хватит! — крикнул им.
И вот между опорами установили и закрепили перекладину. А машина Андрея подвезла третью опору.
— Остальное завтра, — забастовал «чужой» крановщик, — У меня рабочий день кончился.
— Завтра в восемь чтоб был, как штык! — приказал ему.
— Спасибо за работу! — поблагодарил всех, — Э лэи а дэтто, нон си пуо лаворарэ, — пошутил над словами Сильвано, что нельзя работать.
— Скузи, Анатолий, ми збальяво, — покаялся он, что так ошибся.
К моему приезду утром следующего дня, силовая ферма режущего станка была собрана почти полностью. А на фермах «высотки» кипела другая работа — рабочие Константина настилали крышу. Грохот стоял неимоверный, но с каждым уложенным где-то наверху листом усиливалось ощущение закрытого пространства.
— К вечеру будет готова! — похвалился пробегавший прораб, — Завтра начнем стены. Откуда лучше начать?
— Прямо от станка и начинай. Хоть от ветра прикроют.
— Да мы их за неделю осилим, — поделился он своими планами, — Вот только окон и ворот пока нет.
— Пленкой затяните. Она уже давно освободилась, — посоветовал ему.
— Ворота через неделю привезут. А вот с окнами вы хорошо подсказали.
Подошел бригадир бетонщиков:
— Анатолий Афанасьевич, у вас для нас ни найдется работенка на выходные?
— Сколько угодно, — обрадовал его.
И уже через неделю были готовы рельсовые пути для подстаночных тележек. Все три тележки тут же собрали и установили на рельсы. Сильвано лишь осмотрел готовую работу. Он же вместе с помощниками собрал 11-тонный маховик и маятниковый механизм с рамой, на которую должны крепиться все 150 режущих лезвий станка.
И вот, наконец, весь кривошипно-шатунный механизм собран, установлены силовой и вспомогательные электродвигатели, а также масса всевозможных агрегатов станка. Проложена кабельная сеть, установлен пульт управления.
В подстаночном помещении установлены насосы, дозаторы и все, что положено.
— Ньентальтро нон пуо фарэ, Анатолий, — сообщил мне однажды Сильвано.
Что ж, он сделал все, что мог, в небывалых для него условиях надвигающейся русской зимы.

Помню, как однажды мы приехали на площадку в пятнадцатиградусный мороз.
— Нон си пуо лаворарэ!.. Фрэддаментэ! — возмущался итальянец.
— Сейчас я его согрею, — рассмеялся Иван Иванович и утащил Сильвано в свою бытовку.
Уже через полчаса тот вернулся и в одно мгновение без страховки поднялся на самый верх станка — на семиметровую высоту — и принялся расхаживать по узеньким балкам, пытаясь руководить процессом регулировки расположенного там механизма.
— Саша, возьми пояс, осторожно подойди к нему и застрахуй. А лучше, если вы оба тут же спуститесь, — проинструктировал его.
К счастью, получилось. На «подогретого» и забывшего об осторожности Сильвано надели страховочный пояс, а чуть позже помогли спуститься.

Что ж, большего ему уже действительно не сделать. У нас есть трехкамерный бассейн для оборотного водоснабжения. Но воду в него не нальешь — в неотапливаемом новом цеху она просто замерзнет.
Мы устроили небольшой праздник в честь предстоящего отъезда Сильвано и окончания основного этапа работ — монтажа заводского оборудования. Получилось весело, но немного грустно от осознания некой незавершенности.
Ведь невыполненными остались только пуско-наладочные, и можно начинать работу. Но это возможно лишь в следующем году. Оба наших инвестора — Сережа и Костя — заявили, что денег у них больше нет, а потому все работы лучше приостановить до весны.
Мои предложения, как запустить производство еще в этом году, никого не убедили. Два процента голосов против девяноста восьми — это, даже теоретически, в пределах погрешности подсчетов.
С отъездом Сильвано трудовой энтузиазм пошел на убыль. Я собрал коллектив и честно разъяснил ситуацию, обозначив в качестве основной задачи консервацию и охрану от разграбления всего нами созданного, а в качестве вспомогательной — профессиональное обучение и организацию быта. Кто-то поверил, но большинство, впрочем, как и я сам, остро ощутили приближение мертвого сезона.
— Анатолий Афанасьевич, вы не обидитесь, если мы уволимся? — подошли ко мне четверо из сильвановской пятерки (не хватало лишь Кричуна).
— Нашли хорошую работу?
— Да нет. Просто, пока молодые, хочется работать, а не охранять.
— Я вас понимаю… Что ж, спасибо за работу. Удачи на новом месте… Если что, приходите. Ваше место за вами, — пожал я руку лучшим нашим работникам.
Вскоре потихоньку стали уволились даже те, от кого давно хотелось избавиться. А однажды подошел Иван Иванович:
— Захватите меня в Москву, — попросил прапорщик, — Скучно мне тут без Теплинского.
Ещё бы! Наверняка делился с ним левыми доходами. А тот знал о проделках полковника, но молчал. Бог с ним. Пусть уезжает.

С трудом отыскал нашего электрика, Анатолия Абрамовича. Тот с помощником налаживал освещение в «высотке».
— Выручай, Абрамыч. Прапор нас покидает. Кто теперь будет за порядком следить?
— Да он и не следит. Давно уже плюнул на всё.
— Я знаю. Ну, так как? Вы местный. Бывший главный инженер.
— Согласен, — без колебаний пошел он навстречу…
Как-то раз позвонил Константин:
— Афанасич, забери автобус у Сотникова… Я ему звонил… Сказал, ты знаешь, где стоит. Документы оставит в бардачке, а ключи на охране.
— А что, Володя его тоже выгнал?
— Да никто никого не выгнал. Теплинский покаялся. Теперь оба работают у меня.
— Теплинский покаялся?! — рассмеялся я, — Горбатого могила исправит.
— Ладно, Афанасич, пусть работают, — не согласился Костя.
Вечером забрал автобус и перегнал на стоянку у своего гаража. В бардачке обнаружил документы и дискету, а в багажнике зимний комплект шин. Очень вовремя.
Съездил в шиномонтаж.
— Где вы так ездили? — спросил работник автосервиса, — Замените колеса. Эти только на выброс.
Теперь понятно, почему машина до сих пор на летней резине. А вечером узнал, где ездили — на дискете оказалась не только фотолетопись нашего строительства, но и кадры отдыха полковников от трудов праведных.
Бесконечные «поляны» с возлияниями до поросячьего визга, и, наконец, гонки по пересеченной местности с участием многострадального автобуса. Не свой — не жалко…

Купил новые колеса, сменил резину. А уже на трассе обнаружил неприятный гул в районе багажника. Новая резина? Нет, не похоже… Обратился к опытному Андрею. Прокатившись, тот заявил однозначно:
— Подшипники задней оси. Похоже, оба. Только менять. Чем быстрей, тем лучше.
Вот тебе и гонки. Позвонил Константину.
— Сдавай в ремонт, пока машина на гарантии, — посоветовал тот.
— Не гарантийный случай. Где вы только ухитрились так разбиться. Оставляйте машину, но раньше, чем через месяц ничего не сделаем. Подшипников нет. Придется заказывать, — рассказал автомобильный инженер. И я с удовлетворением пересел на свою «Ладу»…

А в новом цеху установили, наконец, настоящие ворота вместо временных. И целый день все, кому не лень, подходили, нажимали кнопочку и наблюдали, как громадное полотно ворот медленно уплывало куда-то вверх. Полюбовавшись открытым проемом, нажимали другую кнопочку. Пары ворот вполне хватило, чтобы удовлетворить потребности каждого, а заодно выстудить неотапливаемый цех с пленкой вместо окон.
Сколотив бригаду из «застуканных на месте преступления», поставил задачу изготовить и установить в цеху нормальные окна. Благо, закупленные еще Теплинским, ящики стекла давно ждали своего часа.
Настоящим делом занимался лишь Кричун — заливал высокопрочным бетоном закладные детали станка. После заливки фундамент накрывали брезентом, под который подавали горячий воздух от двух обогревателей.
Как-то раз, заглянув под брезент, обнаружил там всю бригаду «стекольщиков».
— А вы, что здесь делаете?!
— Греемся.
— Да тут угореть можно. Лучше быстрей делайте окна и пореже открывайте ворота, — посоветовал им…

Дома начертил множество приспособлений для работы с камнем, которые подсмотрел еще в Италии. Назначив Кричуна бригадиром, для начала поручил ему и «стекольщикам» заняться изготовлением стеллажей для каменных плит и тележек для их перевозки.
Нашлась работа и для Суздальцева. Предстояло переместить кран-балку в другой пролет, где планировал рабочее место для разгрузки подстаночных тележек.
Я пытался представить, как все это будет.
— О чем мечтаете, Анатолий Афанасьевич?
Рассказал о своих планах.
— Не проблема. Работа знакомая. Нужен сварщик и электрик. Остальное сам сделаю, — предложил Сан Саныч.
И ведь сделал. Через день с удовлетворением представил мне готовую работу и тут же получил заслуженную награду — премию в виде трех тысяч рублей.
— С вами можно работать, Анатолий Афанасьевич. Не то, что с Теплинским, — обрадовался участник «Стройотряда БАМ».
А я радовался, что открыл еще одного надежного работника, на которого можно положиться…
Но вот навалились тридцатиградусные морозы, и добравшись до площадки, обнаружил весь наш поредевший коллектив в бытовке Андрея, где постоянно топилась чудо-печь, и было жарко, как в бане.
Что ж, похоже, мертвый сезон достиг апогея. Мы с Абрамычем составили график дежурств и с чистой совестью отпустили всех в оплачиваемый отпуск, вплоть до окончания холодов…

Лишь ближе к весне Константин лично получил отремонтированный автобус.
— Афанасич, а я собираюсь в Астрахань на рыбалку. Не возражаешь, если съезжу на твоем автобусе. А то наш «Фольксваген» уже рассыпался.
С чего бы я возражал, тем более, нет у меня никакого автобуса.
Костя уехал в Астрахань, зато позвонил Володя:
— Афанасич, тут из Италии звонили. Юля с ними разговаривала. Я ничего не понял. Давай, подъезжай, — пригласил он на «Динамо».
— А где девяносто семь процентов? — спросил его.
— В Ялте. Там уже тепло. Сам бы поехал, да работа не пускает.
— Хорошо, у кого девяносто семь. У них работа там, где тепло.
— Это точно, Афанасич. Сколько с ним работаю, так у нас и выходит, — подтвердил партнер.
Пригласили Юлю.
— Звонил какой-то итальянец. Завтра будет в доме отдыха в Дмитрове. Вот адрес, — протянула она листочек.
— Афанасич, подъезжай завтра прямо сюда. Я тебе выделю машину с водителем. Съезди, узнай, что хочет.
— Есть, — рассмешил его.
— Ты, как полковники… Этот Теплинский тогда расплакался — пенсия у него маленькая и зарплата смешная. Вот и приходится выкручиваться.
— Знаешь, Володя, мне кажется, сколько им ни дай, воровали и воровать будут. Просто так, из спортивного интереса.
— Вот и я Косте сказал, следи за ними, сопрут.
— Не уследит, — высказал ему свое мнение, и, как впоследствии оказалось, был прав на все сто процентов…

С утра поехал в Дмитров. В живописном пригороде отыскал дом отдыха, а в нем итальянца.
— Роберто, — представился тот.
Оказалось, он монтировал мостовую фрезу в небольшой фирмочке, которую мы проезжали, когда ехали к нему. Сейчас он едет в Италию, оттуда в Китай, а уже из Китая к нам.
Чтобы не таскать инструмент, хотел оставить его у нас.
— Нет проблем, — ответил ему, — Где инструмент?
Оказалось, на фирме. Подъехали туда. Выяснилось, хозяин будет лишь после обеда, а ключи только у него. Связались с хозяином, договорились о встрече через три часа.
— Две недели здесь прожил, а Москву так и не увидел, — пожаловался Роберто.
Согласовав с Володей, пригласил его на «Динамо». Итальянец остался доволен.
А через три часа познакомился с владельцем фирмочки. С интересом осмотрел его нехитрое производство и такую, как у нас, мостовую фрезу.
— А где берете слэбы? — спросил его.
— Это проблема, — поделился тот, — Качество отвратительное. Дорабатываем «пузом», а потом только режем под размер.
— Ничего. Скоро мы будем выпускать, — рассказал ему о наших планах.
— Всё! Я ваш первый покупатель! — обрадовался он, — И когда начнете?
— Всё зависит от Роберто.
— Нон прима ди лульо, — «обрадовал» нас Роберто.
Что ж, и на том спасибо…

Позвонил Костя:
— Афанасич, еле доехали. Мотор совсем не тянет. Так и шли около шестидесяти километров в час, — пожаловался он.
— Ну, и хорошо. Куда больше!
— В общем, Афанасич, Жора погнал автобус на сервис, — сообщил партнер.
Вечером снова раздался звонок Константина:
— Представляешь, Афанасич, оказалось, эти охламоны все время заправлялись бодяжным бензином, а деньги брали, как на хороший.
— Да ты что!
— Точно. Пришлось менять регулятор. Он все время работал на пределе, пока ни сломался. Жоре его отдали. Можешь посмотреть… Весь красный внутри от железа… Сказали, это от китайских присадок.
— Ну, и ну, — только и оставалось мне сказать на прощанье.
Дня через два автобус пригнал Емельянов.
— Получай, Афанасич. Теперь мы с транспортом, — обрадовал он.
— Надолго ли, — сказал ему, и как в воду глядел…
Однажды мы с Татьяной немного задержались в Богородском. Хотелось убедиться, что заработает, наконец, наша система оборотного водоснабжения.
Уже давно заполнили водой все три камеры бассейна. Молодежь сразу же опробовала новый водоем, затеяв массовое купание.
— Не вздумайте купаться, когда начнем работать. Будет не вода, а известковый раствор, — предупредил всех.
— Ничего!.. Крепче будем! — не поверили они.
— Если только ни растворитесь целиком, — пошутил я.
— Такой крепкий?!
— Камень разъедает, а вы для него, как сливочное масло, — серьезным тоном ответил им.
Поверили… Вот и хорошо…

Для установки насоса пригласил Фёдора — нашу «палочку-выручалочку».
Он со своей бригадой уже смонтировал все трубы и занимался установкой лестниц и переходов на громадном режущем станке. Ждали только основной насос, и вот его, наконец, привезли.
Смонтировали лишь к вечеру. Запустили. Всё проверили. Вода потоками омывала все станки и возвращалась в бассейн по каналам.
— Выключай! — скомандовали Емельянову.
Тот выполнил команду, и тут раздался мощнейший гидроудар.
Провозились часа два, но ничего так и не нашли. Николай куда-то спешил и уехал своим ходом.
Мы же с Фёдором пытались найти причину. Кончилось тем, что я предложил временно отключить электропневмоклапан станка. Подали воду, вышли на максимальные параметры. Отключили насос, и… тишина… А потом наше дружное «Ура!» Что ж, пока можно и так.
Довольные и счастливые, мы с женой сели в автобус и поехали домой.
На полпути автобус вдруг хрюкнул и двигатель заглох. По инерции выехал и остановился на обочине.
— Что, бензин кончился? — спросила Татьяна.
— Вряд ли. Уж очень хрюкнул подозрительно, — ответил ей.
— Как подозрительно?
— Впечатление, будто что-то сломалось.
— Да не выдумывай! Заводи!
— Минутку, — сказал ей, открыл капот и внимательно осмотрел все, что можно было осмотреть. Ничего подозрительного.
Попробовал запуститься. Впечатление, что стартер не может прокрутить коленвал.
— Может, батарея села? — предположила Татьяна.
— Исключено, — ответил ей. «Опять происки чёрных полковников», — мелькнула мысль.
— Поедем на верёвочке? — догадалась жена.
— На верёвочке не получится. Это тебе не наша «Лада», — ответил ей, сообразив, что лучше вызвать эвакуатор с фирменного автосервиса.
С трудом дозвонился. Пообещали, что машина будет через час. Стемнело. Включил аварийку. Тут же подлетела милиция:
— Здесь стоять нельзя. Уезжайте! — приказал лейтенант.
— Почему нельзя? Я не нарушаю никаких правил. Стою на обочине с мигалкой.
— Вот именно. Такую машину, если засекут, немедленно уведут.
— Не уведут. Движок полетел.
— Не проблема. Увезут эвакуатором. А нам потом искать. Вы хоть мигалку выключите, — посоветовал он, — Может, вызвать эвакуатор?
— Уже вызвал. Через полчаса будет.
— Ладно. Я тут покручусь поблизости на всякий случай, — пообещал он.
Прошли томительные полчаса, потом еще полчаса.
Снова подъехала милиция.
— Вызываю эвакуатор, — предупредил он.

— Зачем? Наш уже на подъезде, — уверенно заявил ему.
— В общем, так! Подъеду через пятнадцать минут. Будете здесь, вызываю эвакуатор, — махнул рукой лейтенант и умчался…

В начале двенадцатого появился долгожданный эвакуатор, лебедкой втащил автобус, нас пересадили к водителю, и в полночь мы оказались в автосервисе. Полчаса ушли на оформление документов. Нам повезло с городским автобусом, и в час ночи мы, наконец, оказались дома.
Прямо с утра отправился на автосервис, где узнал, что повреждена головка блока цилиндров. Ремонт будет стоить около девяти тысяч долларов. Но инженер рекомендовал полную замену двигателя за двенадцать тысяч.
— Машина на гарантии, поэтому делайте, как вам удобно, — предложил ему.
— Ошибаетесь. Ваша гарантия окончилась год назад, — не согласился инженер.
— Вот документы, — предъявил ему гарантийный талон.
— Все правильно. Это не заводская гарантия, а гарантия автомагазина, то есть фикция.
— Как фикция? — не понял я.
— Для привлечения покупателей. А юридически — фикция.
— Но мы же подадим в суд.
— Это сколько угодно. Не вы первые, не вы последние. Суд вы проиграете. Так что, думайте, что делать с машиной.
Я прошел к нашему автобусу, посмотрел на разложенные рядом с ним детали, махнул рукой и ушел, даже не подозревая, что увижу его лишь через три года…

Позвонил Константину и рассказал о приключениях.
— Не переживай, Афанасич, я сейчас туда Жору отправлю с адвокатом. Пусть разбираются. Твоя задача запустить завод. Заработает, купим всё, что нужно. А пока денег нет.
Да-а-а… Вот и лето на подходе. А на заводе по-прежнему мёртвый сезон.
Позвонил Вангелов.
— Афанасич, ты подумал, куда будем сбывать продукцию?
— Володя, рано ещё думать об этом. Нет ни завода, ни продукции. Впрочем, один покупатель уже обозначился, — и я рассказал ему о фирме «Мрамор и гранит» на Дмитровском шоссе.

 

Глава 28. Синусоида

Свершилось! Завтра в Богородское привезут Роберто!

«Солнышко греет шкуру. Ветер несётся вскачь. Вчера на мою шевелюру опорожнился грач», — вдруг пришло в голову нечто, давно забытое, из юношеских стихов.
Все правильно и с солнышком, и с ветром. Вот только шевелюра давным-давно не та, да и грачам не до прицельного бомбометания — в гнездах их ждут, ни дождутся грачата.
Впрочем, о чем это я?
Мне предстоит собрать все силы с тем, чтобы в ближайшие дни дело последних лет обрело зримые очертания, и созданный такими трудами завод приступил, наконец, к выпуску хотя бы каменного полуфабриката, который можно продать, и больше не зависеть от капризов инвесторов.
Вот только, где теперь эти силы? Из «сильвановской» пятерки — один Кричун. Остальные благополучно трансформировались в охранников. Даже Сан Саныч увлекся, а почему бы и нет — сутки дежуришь, двое свободен. Только сварщик Георгий постоянно что-то варит и варит. Оказалось, какие-то печки. Варит и продает, варит и продает.
Ладно, не все так плохо. Вот приедет Роберто…
Приехал… Представил его коллективу. Поручил Кричуну не только опекать мастера, но и возить на своих драных «Жигулях» в дом отдыха и обратно. За бензин согласился.
Вместе с Роберто и Николаем обошли наш заводик и продемонстрировали всё, сделанное до него.
— Комэ ай дэчизо довэ иницио? — поинтересовался мнением мастера, с чего начать.
— Инициарэ кон «Мастербретон», — определился Роберто.
Что ж, иного и не ждал от мастера. Конечно же, начинать надо с главного станка для резки блоков на плиты. Удивило, что тот решительно отказался от помощников. Но, подумав, вдруг хлопнул по плечу Николая:
— Аютэра!
— Что он сказал? — удивился наш бригадир.
— Похоже, выбрал тебя в помощники, — «угадал» я, — Э альтри лаворатори? Квандо импарарэ? — спросил его об обучении других рабочих.
— Тоалэтто-тоалэтто! — энергично замахал руками Роберто.
— В туалет хочет? — тихо спросил меня Николай, впервые, как и я, услыхавший коронную фразу мастера.
— Похоже, посылает туда всех остальных, — догадался я.
Правильно догадался… Тем более, следующим, отправленным в туалет, оказался я, предложив услуги переводчика.
— Нэ надо… Я биль Болгар дьечи мези э Руссия трэ мези… Понималь, — выдал вдруг Роберто.
Хорошо это, или плохо? Ведь до сих пор я видел и понимал каждую операцию сборки и подготовки оборудования. И что теперь?
Мне показалось, Роберто откровенно не желал никакого контроля за своими действиями. Наблюдая за ним дистанционно, понял, не ошибся. Что ж, вольному воля. В конце концов, у меня есть инструкции. Разберусь без его помощи.

Меж тем Роберто шаг за шагом перепроверил все действия предыдущего мастера. Меня это не удивило. Всё правильно. Доверяй, но проверяй. На это ушло двое суток, не меньше.
Но вот ко мне подошел Николай:
— Роберто просит много извести. Гораздо больше, чем у нас есть.
— Зачем?
— Он не говорит. Только «туалета-туалета».
— Надо, значит, надо. Попроси от меня Андрея. Вот деньги. Все чеки сохраняйте. Без чеков ничего не берите. Иначе перед советской властью не отчитаемся. Съездите вдвоем.
— А Роберто?
— Я за ним присмотрю.
Николай уехал, а я пристроился поближе к «объекту». Заметил.
— Довэ Никола?
— Никола нон че. Соно пэр квэсто, — сообщил ему, что я за него.
— Тоалэтто-тоалэтто! — сердито замахал руками Роберто.
Понятно. Ушел на прежнюю дистанцию.
Вернулись Николай с Андреем. Вскоре заработал насос, зашумела вода.
Но вот Роберто засуетился у щита управления. Шум усилился, и вдруг увидел, как вода потоком хлынула из многочисленных форсунок станка. На шум собрались все, кроме охраны.
Минуты через три все стихло.

Снова подошел Николай:
— Роберто говорит, нужен кран. Пора устанавливать блоки.
За краном послал Андрея. Вызвал отдыхавшего после дежурства Суздальцева. Только он у нас имел допуск к погрузочным работам. Вот ты и попался, Роберто.
Вместе с краном прибыл Фёдор.
— Говорят, у вас что-то интересное происходит, — подошел ко мне.
— Да вот-вот запустим первый станок.
— Афанасич, как бы мою жену к вам устроить? Хотя бы на скромную зарплату. А то уже год сидит без работы, — попросил он.
— Без проблем. Для уважаемого человека ничего не жаль.
— Спасибо.
— А что она может?
— Да я ее с собой привел. Поговорите… Фаина! Иди сюда! — позвал он жену, стоявшую в отдалении с нашим сварщиком.
Подошла Фаина, и через пять минут разговора, у нас появилась надежная кладовщица, а я, к удивлению, узнал, что Фёдора зовут Фархад.
Тем временем, весь коллектив был привлечен к внезапно возникшей работе. Кто-то таскал мешки с цементом, кто-то подвозил в тачке кирпич и булыжник. Другие готовили стропы у наших каменных складов. Там же суетился Роберто, отбирая подходящие блоки.
Вскоре два двадцатитонных блока были доставлены и установлены на бетонные «подушки» тележки. Теперь им предстояло «приморозиться» к основанию «кареты».
— Всем учить! — огласил Роберто, на время забыв свое любимое «туалета-туалета».

Тележку с блоками подключили к кабелю электропитания, Роберто взял пульт управления, и сорокатонный груз медленно и бесшумно въехал в поднятые ворота «высотки».
Кабель перестыковали на вторую тележку, которую, к моему удивлению, подогнали к станку. На нее загрузили несколько пачек стальных полос-лезвий, после чего загнали под станок.
А вскоре, расставив весь наш коллектив, Роберто принялся обучать его приемам установки лезвий на раму станка. Часа через три операция была завершена. Тележку выгнали из-под станка. На ее место загнали тележку с блоками.
— Ждём, — объявил он.
Вскоре очередные два блока заняли место на свободной тележке, а вся делегация принялась таскать пакеты с известью и металлической дробью, засыпая их в бункеры станка.
Но вот все поголовно были отправлены «туалета-туалета», а Роберто с Николаем надолго застыли у щита управления станком, вводя в программу его компьютера какие-то данные…
Вечером подошли трое из «сильвановской» пятерки бывших наших работников:
— Анатолий Афанасьевич, возьмете назад? Вы обещали, — обратился от имени всех Саша.
— А где четвертый? — поинтересовался я.
— Во второй смене, но он тоже с нами. Ну, так как?
— Выходите, хоть завтра.
— Завтра не можем. Нам еще увольняться. Можно посмотреть?
— Смотрите, — разрешил «возвращенцам», которые лучше любой рекламы притянут к заводу лучшие силы Богородского.
Так и случилось. В последующие дни валом повалили желающие работать…

— Там уже начинают, — сообщил утром следующего дня рабочий, дежуривший на проходной, — Можно посмотреть?
— А ворота?
— Закрою на замок. Я ненадолго.
— Давай, — разрешил ему.
Мы прошли в цех. Там давно собрались все, внимательно наблюдая за процессом пуска станка. А у щита «колдовали» Роберто с Николой.
И вот заработали насосы. Вместо воды на блоки хлынула абразивная смесь. Двинулся и набрал обороты маховик, а на общем фоне совсем неслышно заколыхалась рама с лезвиями и медленно двинулась вниз. Удар о камень, поток искр, как от сварки. Еще удар. Еще и еще. Но вот они слились в мерный скрежет лезвий, скребущих распиливаемые на плиты глыбы твердого камня. Все, как в Италии.
Подошел к щиту.
— Дуэ сантиметри аллора, — сообщил Роберто, — Мале абразиво. Манка гранэлли ди гранито, — объяснил он, почему так медленно начинается процесс резания.
Через полчаса зрители разошлись. Станок, вмиг ожививший «высотку», продолжил работу, а наши мастера перебрались в старый цех. Начались проверки следующего монстра — шлифовально-полировальной линии.
Раз в час они возвращались к работающему станку, забирались по лестницам, ходили по его лабиринтам, потом исчезали в помещении насосной станции, снова появлялись, уже у щита, — словом, «колдовали», контролируя процесс.
Лишь в конце рабочего дня, переписав какие-то циферки с монитора щита, Роберто сказал:
— Баста! — и выключил станок…

Утром, подъезжая к заводу, еще на шоссе услышал характерный шум нашего монстра, режущего камни. Предприятие словно сообщало всем проезжающим — я работаю, я живу…
— Три сантиметра в час, — радостно сообщил Никола новые параметры резки.
Весь коллектив суетился в зоне шлифовально-полировальной линии, и у работающего станка никого не было. Я поднялся наверх и понаблюдал за процессом вблизи, потом спустился в подстаночные помещения и, наконец, подошел к монитору щита управления. Припомнив пункты инструкции, читанной и перечитанной вдоль и поперек, уверенно коснулся сенсорного дисплея и через минуту получил всю информацию о процессе.
Да-а-а… При такой скорости резания, плиты мы получим лишь через трое суток. Сорок четыре плиты по семь эффективных квадратов каждая. Средняя стоимость таких плит около шестидесяти долларов за квадрат. Итого, в работе продукции на восемнадцать тысяч долларов. Пусть инвесторы успокоятся — мне больше не нужны их деньги.
И это только начало!..
А станок все работал и работал — чух-чух… чух-чух… чух-чух…
Как же это здорово!
Появились Роберто с Николой. Быстро вернул на монитор исходную страничку.
— Трогать нет, Анатолий, — строго предупредил Роберто.
— О капито, — уверенно ответил ему, демонстрируя «чистые ручки».
— Правило, — улыбнулся он.

Через три дня подошел срок окончания распиловки первых двух блоков. С утра весь коллектив томился в ожидании результатов многодневной работы.
Все эти дни Фархад со своей бригадой устанавливал в «высотке» пятитонную кран-балку. И лишь вчера вечером продемонстрировал возможности новинки. Для начала, с ее помощью расставили тяжелые приспособления для хранения плит.
Но вот станок остановили, и подстаночную тележку доставили в зону разгрузки. Конечно же, часть гранита потеряна в виде гранул и мелкой пыли, унесенной в бассейн. Но разгрузить почти сорок тонн вручную было бы тяжеловато.
— Один работать. Ви смотреть, — сказал Роберто, ловко вскочил на тележку с пультом управления кран-балкой в одной руке и монтировкой в другой.
Мгновение, и первая плита зависла над тележкой и поплыла к месту хранения. Там ее не менее ловко принял и установил Никола, а Роберто уже готов был подать ему вторую плиту.
— Давай, ти, — показал он на Суздальцева и соскочил с тележки.
Понаблюдав минут пять, они с Николой ушли готовить «Мастербретон» к продолжению работы.
Через час тележка была полностью разгружена, и в это время, неожиданно для всех, снова заработал режущий станок, распиливая очередные два блока. Процесс пошел.

На следующий день привез из гаража свой «Керхер», и весь день двое рабочих отмывали плиты от остатков абразива.
А к вечеру Роберто распорядился подать все «чистые» плиты на вход шлифовально-полировальной линии. Заработал главный станок, и через десять минут на выходе линии сняли первую плиту полированного гранита.
Ее встретили всем коллективом. Большинство впервые в жизни видели плиты такого высокого качества.
— Какая красота! — повторяли и повторяли восхищенные Татьяна и Фаина.
Мужская часть коллектива выдала лишь традиционное «Ура!»
Часа через полтора все «чистые» плиты были отполированы. Линию выключили.
— Давай-давай! — подошел Роберто к мойщикам плит и вместе с Николой перебрался к мостовой фрезе.
Примерно через час пригласили меня. На поворотном столе станка лежала наша первая плита.
— Роберто спрашивает, что будем делать, — «перевел» мне Никола.
— Окантуем и повесим в рамочку, — ответил ему, — Первая плита все-таки.
Похоже, Роберто понял без перевода. И минут через десять экспонат сняли и поставили на свободное место…

И полетели дни, наполненные работой. Вскоре рабочих рук уже не хватало. Выручила вовремя возникшая «сильвановская» четверка. Через день она обратилась восстановленной пятеркой, которую, по рекомендации Николы, признал сам Роберто.
— Эти человек учить оператор, — огласил он свое решение, — Все другой тоалэтто-тоалэтто.
Позвонил Емельянову.
— Уже запустили? — удивился тот, — Когда выходить на работу?
— Хоть завтра, — обрадовал его.
Позвонил Котельникову.
— Толя, извини. Я устроился охранником. Работа посменная. Меня устраивает. У тебя, конечно, интересно. Но нестабильно как-то. Вот станете, как «Полигран», тогда звони.
Нет уж, Петр. Не дождешься. Звонить больше не буду. Никогда. Ценят способных выручить в трудную минуту. А на готовенькое люди найдутся.
Позвонил Воронкову.
— Когда и куда ехать? — бодро спросил он, едва заслушал мои новости…
Меж тем, скорость резания блоков, задающую производительность всего завода, довели до четырех сантиметров в час.
— Нэльзя больше. Трэ мэзи дэлать кваттро э доппо трэ мэзи пьять, — проинструктировал Роберто.
Очень скоро Фаина доложила:
— На складе две тысячи квадратных метров продукции. Скоро будет некуда ставить.

Позвонил директору фирмы «Мрамор и гранит». В тот же день тот примчался на завод.
— Сколько у тебя здесь? — широким жестом охватил он складскую зону.
— Две тысячи квадратов.
— Беру все. Вот, держи. Здесь сорок тысяч, — протянул он пакет с валютой.
От волнения с трудом разделил две циферки.
— Это аванс?
— Почему аванс? За всё. Сразу и наличными.
По двадцать долларов за квадрат?! Да он с ума сошел, мошенник.
— Это не серьезно. Держите ваши деньги, — протянул его пакет.
— Как это несерьезно?! Ты же новенький на этом рынке. Тебя никто не знает… А сколько бы ты хотел?
— Цену таким слэбам вы знаете. Да и не новенький я. О фирме «Полигран» слышали?
— Конечно, слышал.
— Моя работа. В девяносто восьмом запустил. А вы говорите, новенький. Так что держите ваши деньги.
— Ладно. Пусть остаются… У меня сын финансами занимается. Решайте с ним… А на скидку, как первый покупатель, могу рассчитывать?
— Можете, — ответил ему.
Деньги были очень кстати, но без договоренности по цене решил их не тратить. Пусть лежат, на всякий случай…

Вдруг валом повалили «гости». Вместе с Катей, которая, как обычно, привезла зарплату, приехала Камилла.
— А где Юля? — разочарованно спрашивали рабочие, которым, конечно же, нравилась молоденькая красавица, и они долго приходили в себя после каждого ее приезда.
— Не знаю, — отвечал тем, пока ни догадался спросить об этом Катю.
— Она у нас больше не работает. Защитила диплом. После отпуска будет работать адвокатом, — сообщили она.
Женщины в сопровождении Татьяны походили по работающему заводу, полюбовались полированным камнем и уехали.
— Чудная эта Камилла, — поделилась жена, — Правда, что они продали свою квартиру, а другую заложили?
— Врет, — уверенно ответил ей, — По моим данным, они только покупали.
— Да-а-а? — удивилась Татьяна, — А то расстоналась. Никак не дождется, когда завод заработает.
— Он уже работает. Ты же показывала им плиты.
— Это ее обрадовало. Сказала, надо срочно продавать.
«Ну, всё. Теперь надо ждать Михайлевского с ревизией», — подумал я и не ошибся.

Но первыми приехали Вангелов с каким-то Мишей.
— Ну, Афанасич! — повторял и повторял он, осмотрев очередной участок, — Что осталось? — подвел, наконец, итог проделанной работе.
— Начать и кончить.
— В каком смысле? Все же работает.
— По временной схеме.
— Но ведь продукция идет.
— Идет… Летом. А что будем делать зимой?
— Ну, Афанасич! До зимы дожить надо. А где Костины люди?
— Хватился! Они еще в прошлом году пропали.
— А кто же это все делает?
— Своими силами.
— Ну, вот видишь, Афанасич. Лето! Отдыхай!
Подошел Миша с громадным фотоаппаратом и сделал несколько снимков.
— Для рекламы, — пояснил Вангелов, — Миша говорит, сайт надо делать.
— Конечно, надо, — согласился с ним.
— А кто такой Миша? — невзначай спросил Володю.
— Да какой-то родственник Серёжи, — негромко ответил тот.
«А вот и родственники косяками повалили», — мысленно рассмеялся я…

Через день приехал Миша на шикарном спортивном «Мерседесе».
— Афанасич, меня не пускают, — подошел он ко мне с охранником.
— Всех впускать, никого не выпускать! — дурачась, скомандовал охраннику.
Минут через пять Миша подошел с двумя армянами:
— Афанасич, это родственники Камиллы. Покажи им завод. Если понравится, готовы поучаствовать, — «обрадовал» он.
Как ни старался, завод, несмотря ни на что, понравился.
— А если мы здесь свой станок поставим? Какой советуешь? — спросил «старшой».
— Да вот, самый большой. Рядом с этим под него даже место есть.
— Сколько стоит?
— Миллион.
— Вах-вах-вах!.. Нам маленький.
Подвел к мостовой фрезе:
— Вот маленький.
— Вах-вах-вах! — снова залопотали они после моих пояснений, — Нам надо, чтоб стоил мало, а денег давал много.
— Тогда вам лучше купить хороший принтер и деньги печатать. Денег даёт много и никаких хлопот. Дома можно работать.
— Таких нам не надо, — даже не улыбнувшись, заявил «старшой», — Ты дело говори, а шутить с нами не надо. Не люблю, — нахмурился он.
— Тогда, пошли, — пригласил всех в пустующую часть цеха, — Вот здесь будет оборудование для ремонта плит… В Италии есть фабрика «Кометти». Работают в одну смену несколько родственников… В день у них выходит сто тысяч евро… Наша линия раз в десять меньше. Десять тысяч на триста рабочих дней в году — выходит, три миллиона в год… Столько же, сколько весь наш завод, когда будет работать, как надо.
— Вот это дело, — засуетились армяне, — Сколько стоит?
— Пустяк. Всего четыреста пятьдесят тысяч.
— Слушай. Никому не говори. Это мы будем делать! — обрадовался «старшой» и заторопился перед обратной дорогой в туалет.
— Афанасич, что, действительно так? — спросил Миша.
— Ты же видел, с ними шутки плохи.
— Я тоже такое хочу.
— И в чем дело? Продай свой «Мерс», и дело в шляпе.
— А на чем ездить буду? Да и кому он нужен? Старье… Вот Сережа себе отхватил! Это машина!
— Интересно. А где же он деньги взял?
— Да там всего-то сто тридцать тысяч евро… Он же кредит взял аж четыреста пятьдесят.
— Где это?!
— В армянском банке, — рассказал Миша то, что не должен был рассказывать. Особенно мне.
Но, как говорится, «Шила из башки не устранишь», — надолго застряла пословица, придуманная еще в юности к заседанию нашего самодеятельного общества вольных литераторов. Что сказано, то сказано.

На следующий день завод посетила целая делегация. Появились они без предупреждения. Увидев главу администрации Богородска, охранник растерялся и, бросив пост, проводил всех прямо ко мне.
— Знакомьтесь, Анатолий Афанасьевич, наши районные депутаты, — всех скопом обозначил глава, — Наслышаны о вашем предприятии. Желают увидеть своими глазами.
— Да смотреть еще нечего. Только-только начинаем.
— Ничего. Как-нибудь разберемся… Коротков, — протянул руку будущий глава Сергиево-Посадского района.
Ничего не оставалось, кроме как показать и рассказать. Как ни странно, все остались довольны. Понравилась продукция, выставленная, как напоказ.
Впрочем, камень многих завораживает. Не стали исключением и районные депутаты. Произвело впечатление и наше компьютеризированное оборудование.
— Что, правда управляется компьютером? — не поверил кто-то из депутатов.
Вместо ответа открыл электрощит, благо, ключ оказался на месте, и показал работающий системный блок «Хьюлетт-Паккард».
— Монитор сенсорный, — тронул прибор в нужной точке и, меняя картинки, показал, как касаясь пальцем, управлять таким гигантским станком.
Впечатление превзошло мои ожидания.
— Вот они, наши передовики! — громогласно объявил Коротков, — Я слышал, у вас и зарплаты хорошие?
— Пока от десяти до пятнадцати тысяч, — назвал я текущие цифры, чтобы не дразнить гусей.
Оказалось, раздразнил-таки. Хорошо еще, не рассказал о планах…

Вечером позвонил Вангелов:
— Афанасич, подъезжай завтра к семи утра на Тверскую к Главпочтамту. Там тебя будет ждать Серёжа. Записывай номер машины, — озадачил он.
В семь утра был, где договорились. Никого.
Лишь без четверти восемь возник громадный «Мерс» с наглухо тонированными окнами и «блатным» номером. Я равнодушно отвернулся.
— Афанасич! — услышал голос Сережи, — Давай сюда!
Из «Мерса» действительно выглядывал мой партнер.
— Давно ждешь? — спросил тот.
— Как приказали, с семи, — ответил, усаживаясь в роскошную машину.
— Ну, Вангелов! Ничего нельзя поручить. Всё перепутал.
— Кстати, номер тоже, — раздраженно добавил до кучи.
— Нет, Афанасич. Номер я вчера вечером прикрутил. Брат достал, — похвалился Сережа.
— Ну, и чего ждем?
— В половине девятого нас ждут в мэрии. Брат договорился. Будем проталкивать камень.
— Да не надо его проталкивать. Надо лишь известить строителей. Сами налетят.
— Что-то они не очень-то налетают.
— Да никто не знает о нашем существовании! Вот чем надо заняться.

В мэрии переговорили с каким-то заштатным чиновником, которого, насколько понял, интересовал лишь собственный интерес. Мне стало скучно и очень жаль так бездарно потерянного времени. Поговорив с полчаса, расстались навсегда.
Подъехали на «Динамо», но не в ресторан, а в кабинет руководства федерацией, где впервые увидел Михайлевского старшего. Выслушав жалобу младшего, тот пообещал найти другие варианты.
В офисе при ресторане нас уже поджидал Вангелов:
— Ну, как успехи, Афанасич?
— Подъезжай завтра на Курский вокзал к четырем утра, расскажу.
— Шутишь, Афанасич?
— Нисколько.
— Да ладно тебе. Ну, перепутал. С кем ни бывает. Извини.
— Проехали.
— Слушай, я тут столько каменных дилеров нарыл в Интернете. Целый список. Смотри, — протянул он листочек.
Я глянул и рассмеялся:
— Володя, посмотри наш бизнес-план. Там все это есть, с разъяснением, почему нам нужны прямые контакты, а не с этими посредниками.
— Афанасич, покажи тогда, кого и как искать. Давай, садись за мой комп.
Показал. Пока рылся в поисковиках, мелькнула продуктивная мысль:
— Володя! Мы совсем забыли Сычева!.. Пригласи его на завод и вручи фотографии, которые Миша сделал. Я не я, если Юрий Иванович ни предложит опубликовать статью о нас в своем журнале. Вот тебе и реклама. Сами набегут!

Уже на следующий день Вангелов привез Сычева. Возбужденный Юрий Иванович бегал от станка к станку. Что-то записывал в свой блокнотик и удовлетворенно качал головой.
У «Мастербретона» провел почти час, наблюдая за работой. У «Левибретона» вынул приборчик и проверил качество полировки. Измерив рулеткой плиты, развел руками.
— Да-а-а!.. Ваши плиты хоть на выставку! Лучшая продукция в московском регионе! Да и итальянцам не уступит!
— А почему она должна уступать? Камень, он и в Африке камень. А на итальянском оборудовании можно сделать только продукцию итальянского качества.
— Ну, не скажи, Анатолий. В Долгопрудном такое же оборудование, а качество не то.
— Нарушают технологию. Сам видел.
— Итальянец уедет, и вы будете нарушать, — рассмеялся «академик камня».
Разубеждать не стал. Пусть тешит себя иллюзиями, что буду, как все. Никогда не буду…

Угадал. Уже на следующий день по электронной почте получил вариант статьи Сычева о новом предприятии московского региона. Слегка подправив, дал согласие на публикацию.
А через неделю Воронков привез презент от Сычева — два экземпляра отраслевого журнала «Бизнес и Камень» со статьей, украшенной фотографиями Михаила.
И весь день наш коллектив с интересом читал статью о своем заводе — лучшем в московском регионе, выпускающем продукцию европейского качества.
А уже на следующий день горохом посыпались звонки с предложениями.
Первым, разумеется, позвонил сын директора фирмы «Мрамор и гранит». Он сказал, что читал журнал и согласен с нашей ценой, но просит обещанную скидку.
Чуть позже позвонил отец и попросил немедленно вернуть всю сумму.
— Нет проблем. Ваш пакет лежит в сейфе. Приезжайте, отдам. К вам не поеду. Некогда.
— Ладно. Ваша взяла, — сдался шантажист, — Высылаю сына с машинами.
И вот, наконец, наш первый покупатель въехал в ворота завода, а потом и прямо в цех. Вызвал Фаину и Суздальцева.
— Загрузите, сколько скажут и на что покажут. Оформите документы, как положено, — дал указания своим, — Цена сто долларов за квадрат вас устроит? — спросил покупателя.
— Конечно устроит, — обрадовался тот.
— Выбирайте, — разрешил его специалистам.
В течение дня шестьдесят плит уехали с территории завода.
Не удержавшись, позвонил Константину, а потом Вангелову:
— Четыреста квадратов продал.
— Почем?! — один в один прозвучало от обоих.
— По сто за квадрат.
— Сорок тысяч?!
— Молодцы. Считать умеете… Это со скидкой. Без скидки могло быть больше.
— Афанасич, какая скидка?!
— Первому покупателю, — раздраженно пояснил каждому…
Нет, им не понять моей радости, что снова достиг невозможного — сделал завод без рубля в кармане. И он работает и, наконец, приносит прибыль, чтобы за год вернуть долги и стать источником дальнейшего прогресса. Я чувствовал себя на вершине…

«А потом начинаешь спускаться, каждый шаг осторожненько взвесив», — вдруг пришли в голову слова из песенки. Накаркал…
Я стоял у входа в цех, когда распахнулись ворота и въехал знакомый тонированный «Мерседес» с «блатным» номером. Оттуда вышли Сережа и Володя с Мишей.
— Афанасич, что за дела?! Хозяина не пускают! Пришлось Володе выходить, — дурачась, пожаловался Михайлевский.
— Извините, Сергей Иванович, не догадался повесить ваш портрет в передний угол проходной. Вы же у нас впервые. Откуда им знать, что хозяин, — поддержал его шутку.
«А ведь действительно, хозяин», — вдруг обдало холодком.
— Ладно. Шучу. Были мы здесь как-то с Володей, но тогда еще ничего не было. Показывай владения, Афанасич, — приказал «хозяин».
Провел по всем участкам, показал готовую продукцию.
— Афанасич, а где выручка? — вдруг засуетился Михайлевский, — И кто разрешил скидки давать?
Вот оно, его истинное лицо. У меня не было слов. Пошарив по карманам, вынул немного мелочи.
— Вот все, что осталось, — с серьезным видом протянул узурпатору.
— Как?! — неожиданно взревел тот, — От сорока тысяч?!
На него было страшно смотреть.
— Да шучу я. В сейфе лежат, в целости и сохранности. Не в карманах же носить, — вмиг успокоил рачительного «хозяина», вмиг забывшего про какую-то скидку.
— Фух, — облегченно выдохнул тот и изобразил подобие улыбки, — Никак не привыкну к твоим шуткам.
«А я к твоим», — мысленно ответил ему…

Мы еще раз прошлись по цехам работающего завода и вошли, наконец, в зону тишины — к внутрицеховым помещениям.
— Что-то грязно у тебя, Афанасич, — выдал, наконец, свое мнение о производстве «хозяин».
— Видели бы вы, что здесь было. А камнеобрабатывающее производство оно повсюду такое. Володя видел, — не знаю, зачем, ответил дилетанту.
— Не обижайся, Афанасич. Что было, видел. Я не о том. Покрасить бы все. Привести в порядок.
— Согласен. Вот только рабочих рук не хватает. Еле на три смены людей набрал. Тут уж или работать, или красить.
— Опять не о том. Красить должны другие люди. Деньги теперь есть, а людей я пришлю. Ладно. Давай деньги, и мы поехали, — завершили свой визит «девяносто семь процентов».
«От нуля до единицы, и стремительно обратно», — застучала в голове какая-то абракадабра.
«Нечто, вроде синусоиды», — мысленно успокаивал себя по дороге домой.
— Представляешь, меня ребята спрашивают, кто это с Афанасичем. Ну, я и сказала, шофер. Сама так думала. Он же вылез оттуда, где руль. А ты потом сказал, что это Михайлевский. Я же его не видела. Сказала ребятам, а они не верят. Не похож, говорят, на хозяина, — рассказала по дороге Татьяна.
— Похож, не похож. Какая разница. Теперь будем красить стены и потолки.
— Какие стены?
— Все подряд, куда кривая выведет.
— Какая кривая?
— Синусоида.
— Толяша, ты меня пугаешь. Может, плюнуть на все.
— Может быть.

 

Глава 29. Плоский штопор

— Анатолий Афанасьевич, почему нам задерживают зарплату? — подошел ко мне Саша — самый способный ученик Роберто и, разумеется, потенциальный оператор.

— Сам бы хотел знать, что там случилось, — ответил ему.
Действительно, с тех пор, как покупатели пошли косяком, мы продали весь запас плит, и теперь работали только на заказ. Опустел некогда забитый продукцией склад Фаины, а прямо с утра громадные фуры увозили все, что было сделано в предыдущие сутки. Словом, завод стал работать ритмично. И это в период отладки оборудования, когда бывало все.
Первый длительный простой нашего главного станка случился уж очень неожиданно. Утром, подъезжая к заводу, не услышал ставшего привычным «чух-чух… чух-чух», хотя распиловку очередных блоков начали только вчера.
— Давно стоят? — спросил дежурившего на проходной рабочего.
— С пяти утра, — ответил тот.
Поставив машину на стоянку, отправился прямиком в новый цех. Там, у опоры маховика в громадной луже масла, растекшегося по бетонному полу, возились Роберто и Николай.
— Что случилось?! — крикнул мастерам.
— Тоалэтто-тоалэтто! — ожидаемо замахал руками Роберто.
— Прокладка полетела! — крикнул Николай.
«Странно», — не поверил ему. Впрочем, правду знал только Роберто, а Николай сообщил лишь версию для него и, разумеется, для меня.

Дня три наблюдал странную картину. Слитое из подшипникового узла масло тщательно фильтровали, заливали обратно, запускали станок, а уже через полчаса работы операцию повторяли. И так, по кругу.
— Что они делают? — спросил опытного механика Андрея.
— Похоже, вымывают остатки прокладки, — предположил тот…
На третий день простоя всё же подошел к Роберто. Не посмеет отправить в туалет. Похоже, сам виноват.
— Олио аббастанца? — спросил, хватает ли ему масла.
— Тутто бенэ, — устало ответил тот. Конечно же, все хорошо. Даже, когда плохо.
Сбиваясь с русского на итальянский, все же пояснил, что забыл проверить, удалена ли транспортировочная прокладка. Оказалось, не удалена. Ее остатки засорили все каналы. Хорошо, автоматика остановила станок. Пришлось повозиться.
Станок запустили, и о халатности итальянца теперь напоминали лишь следы масла на фундаменте станка.

За время простоя наш склад готовой продукции опустел больше, чем наполовину, а клиенты все ехали и ехали. Неожиданно для меня, за плитами приехал Сергей Гарбузов, с которым мы строили когда-то аналогичный завод в Электростали, переименованный «кинувшим» меня партнером в «Полигран». Сергей долгое время проработал там главным инженером, но с приходом нового руководства вынужден был уволиться.
С удовлетворением показал ему самое современное оборудование и нашу продукцию. Он вел себя сдержано, но я чувствовал, что несомненно ждал от меня предложений о работе и, очевидно, понимал, почему никогда их не дождется.
— Сергей, пора, — поторопил его водитель.
— Подожди, — махнул он тому, чтобы отстал, и не трогался с места.
— Езжай, мне тоже пора, — протянул ему руку для прощания…

Появились и постоянные клиенты, приобретавшие, обычно, по нескольку плит в неделю. Как правило, они расплачивались наличными. Едва собиралась некоторая сумма, за ней тут же приезжал Вангелов.
Складывалась странная ситуация, когда даже смешные деньги приходилось выпрашивать у «хозяина», узурпировавшего право распоряжения финансовыми потоками.
— Володя, оставь тысчонку на расходуемые материалы, — просил однопроцентного, как и я, Вангелова, вручая ему очередной пакет с выручкой от продажи.
— Не могу, Афанасич. Сережа запретил. Напиши список. Я ему доложу.
— Володя, скажи, пожалуйста, он спрашивал нас, когда свой «Мерседес» покупал?
— Что ты хочешь, Афанасич, у него девяносто семь процентов. Ему спрашивать не надо.
— Наших процентов, Володя!
— Понимаю, Афанасич, но юридически он прав.
— Юридически и я прав, как генеральный директор. Кстати, почему печать у него, а не у меня?
— Печать у Кати. К тому же она за тебя и расписывается.
— Оригинально!.. Она же знает, что это преступление… Ну, вы даете!.. Ее-то, зачем подставляете?
— Ну, ты же не станешь заявлять, Афанасич? Или как?
— В общем, передай Сергею и Кате, чтоб прекратили это безобразие. Не так уж много документов, требующих моей подписи. Если надо, могу подъехать на «Динамо». Да и ты, едешь за деньгами, захвати.
— Договорились, Афанасич, — протянул руку партнер.
Документы он стал привозить, а вот деньги…

— Так что там насчет зарплаты? — снова подошел Саша, — Мы тут с ребятами потолковали. У нас есть претензии.
— Что-что у вас есть? — рассмеялся я.
— Претензии.
— А ты, стало быть, делегат от народа.
— Вроде того.
— Ну, излагай, делегат, претензии народа.
— Все спрашивают, когда нас зачислят в штат официально?.. Когда выдадут рабочую одежду?.. И когда будут давать зарплату вовремя, а не от случая к случаю?
— У вас все?
— Для начала, все!
— Знаешь, Саша, я бы и сам хотел все это знать, как директор. Вот только с некоторых пор хозяин стал лично решать эти вопросы. Точнее, не решать.
— Это тот, который на большом «Мерсе» приезжал?
— Ну, да.
— Да пошлите вы его куда подальше! Его тут не было, когда мы все делали. А теперь явился, не запылился!
— Не все так просто, Саша. Мы теперь при капитализме живем. Это раньше можно было написать в «Спортлото», или еще куда. А теперь.
— Что теперь? А мы возьмем и забастовку объявим, раз капитализм. Я в какой-то книжке читал.
— Плохо ты ее читал, Саша. Советую перечитать.
— В общем, я предупредил, Анатолий Афанасьевич, — отошел от меня наш лучший рабочий, кандидат в операторы…

Ну, дела!.. Впрочем, ребята правы. Официально завод еще не работает, а продукция идет. Разумеется, за наличные. Красота! Прибыли нет — в отчетах одни убытки. Понятно, завод строится. И рабочих нет. Есть строители, которым платит строительная организация. И есть ученики, которым платим стипендию, а не зарплату. Тоже убытки.
Понятно, надо отдавать долги банку. Большие долги… За оборудование, за сырье, инструмент и прочая, и прочая.
Но причем здесь «Мерседес» Сережи, его квартира в Карловых Варах и даже перстень с огромным бриллиантом, которым он демонстративно размахивал, выдавая указания сверкающей начальственной рукой?..
— Афанасич, Сережа выделил сто тысяч на камень, — с придыханием сообщил Володя, когда показал ему на пустое, место, где совсем недавно возвышались каменные горы.
— Да мало это! Смотри в бизнес-план. Там у меня четыреста пятьдесят. Я и думал, Сережа взял на дело, а он на игрушки.
— Ну, Афанасич, это его право.
— Наше тоже. Долг он наверняка повесил на завод. Потому и расписывались за меня.
— Конечно, на завод. Кто бы дал ему такие деньги! Вот рассчитаемся с долгами, тогда и спросим с Сережи.
— Не рассчитаемся никогда. Он новых долгов наберет. В Париже квартирку прикупит, — рассмешил я Вангелова. Этим и кончились тогда наши душеспасительные беседы…

— Афанасич, как там у тебя с выручкой? — позвонил Володя вечером того же дня, когда я получил предупреждение от Саши.
— Какая выручка!.. Мы же получили стопроцентную предоплату. Ты неделю назад забрал. Еще неделю работать, чтоб расквитаться. Каждый день по машине забирают.
— А нельзя как-нибудь схимичить?
— Как это?
— Ну, назначь этим через два-три дня, а продукцию продай другим.
— Не получится. Эти вывозят отобранные плиты, а через два дня только напилим остаток их заказа. Они ждут, ни дождутся… Слушай, не морочь голову! Что у вас там, горит?
— Да Сережа пристал. Ему что-то срочно надо купить.
— А зарплату людям платить, ему ни надо?! А спецодежду рабочим, ни надо?! А блоки? Скоро пилить будет нечего, — искренне возмутился я.
— Это может подождать, — начал, было, партнер.
— Подождать?! Да рабочие уже забастовкой угрожают! — сгоряча вывалил ему лишнюю информацию.
— Шутишь, Афанасич? — не поверил Вангелов.
— Если бы, — искренне ответил ему, хотя и не очень верил в подобный исход. Я уже трижды пожалел, что сказал, но бессмысленные траты доморощенного набоба порядком надоели…

— Это Сергей Иванович, — представилась трубка голосом Михайлевского, — Что, Афанасич, в самом деле угрожали?.. Володя мне тут рассказал.
— Пока только предупредили.
— Это кто там посмел?
— Представился делегатом от рабочих.
— А рабочие?
— Насколько понял, ждут нашей реакции. Ведь их требования справедливы.
— Да пошли они со своими требованиями!.. В общем, так, Афанасич, этого смутьяна гони с завода! И всех, кто его поддержит, гони!
— Ну, допустим.
— Без всяких «допустим»! Это серьезно. Нам забастовщики не нужны. Понял?
— Понял. А как с зарплатой и прочим?
— Нет у меня денег. Косте звони. А этого чтоб я больше на заводе не видел, — отключился хозяин.
Позвонил Константину. Рассказал о событиях на заводе и звонке Михайлевского.
— Ну, почему всегда Костя? Как деньги, так Костя. Нет у меня денег… Слушай, Афанасич, гони ты его с завода. Сережа прав. У меня тоже заводил хватает. Я с ними не церемонюсь. А насчет зарплаты я подумаю, — обнадежил Костя…

Прямо с утра зашел в бытовку. Пусто. Рабочих нашел в курилке. Заводилы среди них не было. Тем лучше.
— К забастовке готовитесь? — напрямую спросил костяк коллектива.
— К какой забастовке? — удивленно спросил Андрюша.
— Да тут Сашка вчера мутил, — негромко ответил ему кто-то.
— Да ко мне вчера делегат приходил. Делал заявления от вашего имени.
— А кто его уполномочил?.. Нас он спросил?.. Да не обращайте внимания, Анатолий Афанасьевич. Сашка такой человек. Вечно ему чего-то не хватает, — высказался Сан Саныч.
— В общем, все ваши требования я передал хозяину завода.
— А он, что? — заинтересованно спросил кто-то из рабочих.
— Приказал уволить всех забастовщиков.
Вдруг стало необычно тихо.
— Ну, я пошел работать, — подхватился Андрюша, — Мне эти приключения не нужны.
— А кому нужны? — спросил остальных.
— Да никому, Анатолий Афанасьевич, — ответил за всех Сан Саныч.
Свернув перекур, все отправились по рабочим местам…

Отыскал главного смутьяна. Еще размышлял, с чего начать, как тот сам обратился ко мне:
— Анатолий Афанасьевич! Зарплата сегодня будет?
— Думаю, нет. У хозяина финансовые проблемы.
— Тогда ждите забастовку, — перешел он к угрозам. На него с интересом поглядывали рабочие, которых не было в курилке.
— Пойдем, прогуляемся, — предложил ему. Мы вышли из цеха, — Саша, ты разумный человек… А ты уверен, что товарищи тебя поддержат?
— Уверен! Это же в их интересах!
— А вот я проверил. Даже твои приятели против забастовки.
— Не может быть!
— На досуге можешь переговорить со всеми. А вот мне приказали тебя немедленно уволить.
— Как уволить?
— Обыкновенно. Как уволили, когда вы толпой ушли на другое предприятие.
— Да вы что, Анатолий Афанасьевич! У меня же двое детей. Как уволить? — запричитал мигом сникший смутьян.
— Нет, Саша, не выйдет из тебя революционера. Кишка тонка.
— Да я же не думал, что так выйдет. Я думал, ребята поддержат. Говорил с ними. А они, значит, так?.. И что мне теперь делать?
— Ты меня спрашиваешь? У меня своих проблем достаточно.
— Анатолий Афанасьевич, может, можно как-нибудь по-другому?
— Я с тобой по-другому, а ты потом снова за свое.
— Да ни за что! А с этими предателями еще разберусь.
— Ну, вот. А говоришь, ни за что.
— Да это я сгоряча!
— Ладно. Если бы ни твои способности к обучению, выгнал бы, не задумываясь. А теперь слушай внимательно. Наказать тебя я обязан. Поэтому с сегодняшнего дня ты в отпуске. Через месяц приходи. Отпуск неоплачиваемый, «за свой счет».
— Да не могу я сейчас в отпуск!
— А за ворота можешь?! Подработаешь, если деньги нужны. Только ради детей, отпуск я тебе все же оплачу. Единственное условие — не говори своим друзьям. Тем более, знаешь им цену. Через месяц все забудется, вернешься. Договорились?
— Спасибо, Анатолий Афанасьевич.
— Тебе «спасибо». Теперь замену искать. Все, иди прямо домой, — отправил его с завода.
Оказалось, очень вовремя. В ворота въехала «семерка» Вангелова.
— Где этот забастовщик?! — выскочил грозный Володя.
— Да выгнал уже.
— Ну, молодец, Афанасич. А мы с Костей приехали тебя поддержать, — кивнул он в сторону мрачно молчавшего Константина, — Аванс привезли. Костя наскреб, — «обрадовал» он.
Вот тебе и битва за социальную справедливость в условиях «дикого» капитализма. Читая в детстве советские книжки о борьбе героев-большевиков, никогда бы не подумал, что мне придется столкнуться с чем-то подобным, да еще на стороне ненавистных хозяев-капиталистов, бессовестно угнетающих несчастных рабочих. «А вот и казаки прибыли, поддержать приказчика, защищающего интересы паразитов рабочего класса», — невольно рассмеялся я.
— Ладно, Афанасич, показывай, что тут у тебя, — улыбнулся, наконец Костя…

 Неожиданный заказ «притащил» Емельянов.
— Афанасич, а наш станок может полировать каменные полосы? — спросил он как-то раз.
— Коля, ты же главный инженер!.. Даже завитушки… А зачем тебе полосы? — спросил на всякий случай, припомнив его «новации».
Однажды приехал чуть позже обычного, и меня встретил радостный главный инженер.
— Афанасич, я тут эксперимент провел. Смотри, — показал он на стойки с отполированными плитами, — Вот чем эта полировка отличается от той? — махнул рукой в сторону другой стойки, — Ничем.
— И что? — спросил доморощенного изобретателя.
— Зато в полтора раза быстрей. В общем, я поднял часть головок станка, чтоб не мешали, и увеличил скорость конвейера! — радостно посмотрел он на меня.
— Все плиты переполировать, причем, за твой счет, новатор! — приказал ему.
— Да мы на «Полигране» всегда так делали! — искренне возмутился опытный «специалист».
— Ты нарушил технологию. Или не понимаешь? Мне стахановцы не нужны. Делай, что положено. Понял?
— Понял, — угрюмо ответил «стахановец» и поплелся за тележкой для перевозки слэбов…
— Так, зачем тебе полировать полосы? — переспросил Емельянова.
— Да мне позвонили с «Полиграна». У них накрылся полировальный станок. Срывается турецкий заказ. Спросили, можем ли отполировать их полосы, и сколько за квадрат?
— Конечно, можем. Пять евро за квадрат, — ответил ему.
И, начиная со следующего дня, пошли машина за машиной. Три недели станок работал с полной нагрузкой, но вот нас предупредили, что починили свой, и завтра лишь заберут продукцию.
Но уже через день нам вдруг привезли полированные полосы.
— Что случилось? — обеспокоился я.
— Турки забраковали нашу продукцию. Отправили на переполировку, — хмуро сообщил экспедитор, — Приучили на свою голову. Теперь всю партию придется у вас полировать.
Тут же собрал весь коллектив и продемонстрировал продукцию «конкурентов».
— Как грязной тряпкой повозили, — оценил качество полировки Сан Саныч.
— Точно, — согласился с ним, — А вот Емельянов говорил, сойдет. Не сошло.
— Я экспериментировал, — обиженно ответил «экспериментатор».

Как-то незаметно, ни с кем не попрощавшись, уехал Роберто. Последнюю неделю они с Кричуном почти не появлялись на заводе.
— Где вы были? — спросил однажды Николая.
— Ездили в Москву. Роберто попросил.
— Могли бы предупредить. Заехали бы на «Динамо» пообедать в ресторане.
— Неудобно, — не согласился гид нашего итальянца.
В другой раз похвалился, что водил того в баню. И вот однажды сообщил, что отвез в аэропорт.
Всё. Этап пуско-наладки завершен. Осталось лишь выйти на проектные показатели производительности.
— Не выйдете никогда, — утверждал «академик» Сычев, — Долгопрудный так и не вышел.
— Долгопрудный нам не авторитет, — спорил с ним.
— Ваши рабочие не смогут работать, как итальянцы.
— Я работал с итальянцами. Не заметил различий, — оппонировал ему.
— Это в Италии. Здесь заметишь, — не соглашался Сычев.
А вскоре, по моей просьбе, он свел нас с метростроевцами, и мы получили заказ на миллион долларов. Заказ был непростой, но мы справлялись, работая в три смены.
А «сильвановской» четверке вдруг прислали из Италии официальную «Лицензию» на право работы на станках фирмы «Бретон». Без «Лицензии» остался лишь забастовщик Саша.
Но его место уже благополучно занял Суздальцев.

Как-то раз, в обеденный перерыв, подошел к станку «Левибретон», чтобы проверить статистику его работы. Даже не услышал, как сзади подошел Сан Саныч.
— А включить, чтоб работал, сможете? — поинтересовался он.
— Без проблем, — ответил ему и запустил станок, — Пошли, покажу, как загружать слэбы.
Я уложил две плиты и перешел к монитору станка. Включил автоматический режим, и процесс пошел. Вскоре Суздальцев уже подкладывал плиты, а я снимал с линии конвейера готовую продукцию. За время обеда мы отполировали все «чистые» плиты.
— Вот ребята удивятся, — радовался Сан Саныч.
Я выключил станок.
— Запустишь самостоятельно? — спросил его.
— Да запросто, — ответил он и запустил станок, — И для этого они учились два месяца?!
— Кто?
— Операторы. Ходят, носы кверху. А тут станок сам, оказывается, работает.
— Ну, не совсем так. Его и настраивать, и обслуживать, и ремонтировать надо.
— Не боги горшки обжигают!
— Согласен, — поддержал его энтузиазм.

 Вскоре произошел первый отказ этого станка. По инструкции оценил характер отказа. Связался с дочерью. Та тут же отправилась на «Бретон». Задавая вопросы специалистам, и отвечая на их вопросы по телефону, быстро определили отказавший прибор.
— Сказали, такой же есть в щите «Мастербретона». Там он дублирован, поэтому станок сможет работать на одном приборе. Снимите его и поставьте вместо сломанного, — перевела Светлана.
Все сделал, как сказали, и оба станка заработали, как надо, а дочь сообщила, что запасной прибор нам отправят экспресс-почтой…
Следующая поломка была более серьезной. В час ночи меня поднял с постели телефонный звонок. Звонил Саша, которого, проверив знания, назначил-таки сменным оператором.
— Анатолий Афанасьевич! Катастрофа! Приезжайте скорей! — кричала трубка.
— Что случилось?! — спросонья даже не испугался этим крикам.
— Что-то взорвалось! Станок отключился.
— Не трогай ничего! Выезжаю, — приказал ему.
Через полтора часа въехал в заводские ворота.
— Что и где взорвалось? — спросил уже отошедшего от потрясения оператора.
— Здесь, — показал он на опорную колонну станка, — И, кажется, здесь, — показал на вторую.
— Почему встал станок? Или сами отключили?
— Сам отключился.
— Причину остановки посмотрели?
— Перекос рамы.
— Что делали на станке?
— Ничего, — начал врать оператор. Почувствовал неискренность по бегающим глазкам. Точно, авария его работа.
— Свободен, — отправил его восвояси. Подошел к помощнику, — Что делали на станке?
— Да раму подняли, лезвие лопнуло. Заменили.
— Понял. Зови оператора, — приказал ему, — Саша, почему не сказал о лезвии?
— Подумаешь, мелочь.
— Не скажи. Почему не контролируете лезвия перед началом распиловки?
— Ну, виноват.
— Теперь подробно, как опускал раму.
— Зачем подробно? Опускал, как положено.
— Думаю, нет. Посадил раму на камень. Угадал?
— Нет.
— Ладно. Утром будем разбираться, — отпустил оператора и полез в чертежи. Все ясно. Лопнул разрывной болт — защита от «дурака». И дураком оказался наш лучший оператор. Похоже, прав Сычев. Это не итальянцы.
Утром начали разборку колонны. Добрались до торца винтового подъемника. Запустив руку в масло, Андрей вынул обломок разрывного болта.
— Разбирайте вторую, — приказал команде.
— Не стоит, — подошел Саша.
— Ты же говорил, два взрыва, — напомнил ему.
— Ошибся, — снова соврал тот.
Колонну все же разобрали и достали второй обломок.
Утром позвонил Вангелову. Сообщил об аварии.
— Сорвем заказ. Надо Сереже звонить, — запричитал он.
Позвонил Константину.
— Афанасич, высверлить можно. У меня есть специальная дрель. Сверлит под прямым углом, — успокоил он.
— Вези. Может, удастся обойтись без итальянцев, — обнадёжился я…

Часа через два Костя привез дрель. Час ушел на высверливание обломков. Еще часа два на сборку колонн. Все это время Саша работал без отдыха, осознавая свою вину. Наконец, устранив перекос рамы, запустили станок.
— Ну, что посадил-таки? — спросил виновника аварии. Тот лишь кивнул головой.
— Иди, отдыхай, — отправил его домой…
Уже дома раздался телефонный звонок из Ялты:
— Афанасич, что у вас за авария?! Если сорвете заказ, всех оставлю без зарплаты! — орали все девяносто семь процентов, — И за вызов итальянцев заплатите! И за ремонт заплатите! Все убытки мне покроете!
— У вас всё? — устало спросил хозяина. После напряжения бессонной ночи хотелось спать.
— Всё!
— Поломки устранены. Станок работает.
— Работает?! — не поверил Михайлевский.
— Я бы не был сейчас дома, — ответил ему. Не простившись, трубка запищала отбой…
Утром хозяин позвонил на мобильник:
— Афанасич, ты извини, что вчера наорал, — извинилась трубка, — Слушай, ты положи на телефон побольше денег, и звони мне каждый день. А то мне надоел этот испорченный телефон. Вова узнает что-то у тебя, передает мне. Я говорю ему, а он передает тебе. А по дороге половина информации теряется, или искажается. Договорились?
— Договорились. Класть вот только нечего. Зарплаты снова нет.
— А Костя? Он обещал.
— Может и обещал, а денег нет.
— Ну, Вова! — разозлилась трубка так, что отключилась.

Неожиданно уволился Анатолий Абрамович. Оказалось, его взяли по специальности в Москву.
— Если что надо, звоните, Анатолий Афанасьевич. Всегда готов помочь, — пообещал он на прощанье.
— Электрик нужен, — тут же попросил его.
— Не проблема, — ответил Абрамыч и через полчаса привел какого-то дедушку.
Дедушка оказался знающий, и очень быстро мы с ним отыскали причину гидроударов и устранили ее, включив, наконец, станок по штатной схеме.
Начальником производства временно назначил Кричуна, а начальником первой смены Суздальцева, установив обоим оклады в двадцать пять тысяч.
Сан Саныч переменился радикально. Он приходил на работу ни свет, ни заря, а уходил едва ли ни последним.
— Сан Саныч, перестань ходить на работу в робе. Запрещаю работать на станках. Твое дело руководить процессом и людьми, — инструктировал его.
— Вы же работаете, Анатолий Афанасьевич, — возражал он.
— Я отрабатываю технологию.
— И я отрабатываю, — улыбаясь, оправдывался он.
Переменился и Кричун. Жаль только, в худшую сторону. Он стал заносчив и криклив, полностью соответствуя фамилии. Он не терпел возражений и упрямо стоял на своем, даже, когда убеждался в своей неправоте.
Кончилось тем, что помощник Роберто стал спорить со мной. Он полностью переселился в квартиру, снятую для руководства. А когда попросил ключ, чтобы остаться на ночь — не хотелось так поздно уезжать в Москву, чтобы вернуться рано утром — он отказал.
— Со мной там жена и дочь живут. Сами понимаете, вы вдруг появитесь, — выдал начальник производства генеральному директору.

— Ну, Кричун! — вслух возмущался как-то его очередной выходкой.
— Анатолий Афанасьевич, не расстраивайтесь вы так. На вас он еще не кричит… Давайте, мы его тихонько столкнем в бассейн, он и растворится, — пошутил теперь уже начальник смены оператор Саша.
— Он сам себя столкнет, — ответил ему, окончательно убедившись в своем неверном выборе.
А Кричун вдруг затребовал, чтобы взяли на работу его безработную жену-филолога.
Я пристроил ее к Фаине, но толку не было никакого — та целыми днями читала книги, либо разгадывала кроссворды. Через полтора месяца пришлось уволить, и для Кричуна я стал врагом номер один.
Некая передышка в наших взаимоотношениях наступила, когда вдруг по непонятной причине завыли громадные подшипники станка. Связался с «Бретон». Там прослушали звукозапись и сказали, что это нормально. Через день вой стал невыносим.
На свой страх и риск приказал Кричуну отрегулировать затяжку подшипника. Когда тот отказался, подчеркнув, что он теперь начальник, и подобные работы не его обязанность, попросил опытного автомеханика Андрея. Вместе с ним разобрали механизм и уже собирались исполнить операцию, когда подошел Николай и, ни слова не говоря, выполнил работу, которой его учили. Вместе собрали механизм и запустили станок. Вой прекратился.

Меж тем Вангелов привез очередного родственника Михайлевского — некого Романа, который поселился в бытовке, поскольку, как оказалось, ему негде было жить. Но прожив с неделю, внезапно исчез.
И в это время случилось происшествие, которое заставило сделать оргвыводы немедленно. Мы уже давно жили на голодном пайке. Кончались запасы сырья и инструмента. Чудом выкручивался, но начались бессонные ночи. Где взять бесплатно то, за что надо платить немалые деньги? Временами подмывало бросить все и положиться на волю случая.

И такой случай подвернулся на очередной выставке «Интеркамень». Я с таким интересом разглядывал финский камень, что это заметили.
— Интересуетесь? — подошел молодой человек.
— Нет слов для восхищения, — без задних мыслей ответил тому.
— К сожалению, в Москве пока не продаем. Приезжайте к нам в Петрозаводск. Скоро будем производить даже слэбы, — рассказал о своих планах коллега.
— А разве это ни финский камень?
— Финский. У нас с ними совместное предприятие. А скоро будет производство.
— И в Москву будете поставлять?
— Ну, а как же. Самый большой рынок. Вот только базы здесь нет. Поэтому сроки поставки большие. Не всех устраивают.
— А блоки от финнов тоже будете поставлять?
— Это как раз в первую очередь. А разве вас блоки интересуют? — удивился представитель совместного предприятия.
Вручив визитку, рассказал о наших планах и достижениях, и тут меня понесло.
— А почему бы вам ни продавать с нашей площадки? Наши склады пустуют — всё продаем прямо из-под станка… Так что готовы предоставить свободные площади в бесплатную аренду.
— Почему в бесплатную? Мы можем и заплатить.
— Да потому, что нам выгодно покупать ваши растаможенные блоки прямо на площадке. А какое разнообразие продукции!
Кончилось тем, что прямо на выставке провели совещание, в котором участвовал даже русскоговорящий финн, представлявший финскую компанию. Договорились о встрече в Богородском, разумеется по окончании выставки.
Тут же доложил Михайлевскому.
— А почему бесплатная аренда?! К чему такая благотворительность? Вечно вы что-то выдумываете! — возмутился коммерсант.
— Да потому, что будем отбирать лучшие блоки. И расплачиваться за них не авансом, а когда продадим продукцию, — пояснил ему.
И уже через две недели на завод прибыли первые блоки финского гранита зеленоватых оттенков, а через два дня пошла продукция, проданная в тот же день. Проблема с сырьем отошла на второй план, а на первом оказалось внезапное исчезновение нескольких тонн лезвий для распиловки камня.
Выяснилось, что самовольный начальник производства сдал всё в металлолом, разумеется, «прикарманив» выручку. Возникла реальная опасность остановки производства, минимум на месяц. И это в разгар сезона!
«Плоский штопор», — мысленно определил я наше состояние, когда всё вроде бы в порядке, завод производит востребованную продукцию, а на деле мы уже падаем, отягощенные многочисленными обязательствами, которые очень скоро приведут нас к финансовой катастрофе.

 

Глава 30. Катастрофа

На часах уже четыре, а я так и не сомкнул глаз. Неужели уже через сутки придется останавливать производство?

Есть, наконец сырье, за которое еще нескоро платить. Есть немного абразива, которого хватит на две недели работы полировальной линии.
Но послезавтра встанет наш главный станок, потому что нет пил и почти пусты дозаторы дроби. И не потому, что мы не позаботились о пополнении запасов инструмента и расходуемых материалов. В этом просто не было необходимости. Вот только, кто бы мог подумать, что пригрел негодяя, способного на немыслимое головотяпство ради мизерной личной выгоды. Сдать в металлолом несколько тонн импортного инструмента, присвоив смешную выручку! А сколько, при этом, потеряем мы все, пока ни поступят новые лезвия из Италии и дробь из Франции, которые еще предстоит заказать. Только, кого это волнует. Да и чем платить? Денег-то у меня нет.
Вчера наша кладовщица Фаина подготовила по моей просьбе полный отчет об объемах и договорных ценах продукции, отпущенной с завода. Вечером ввел данные в компьютер, и был поражен полученными результатами. Наша рентабельность оказалась выше плановой, а объем чистой прибыли превысил девятьсот тысяч долларов!
Вот только, где эти деньги? Как ими распорядился узурпатор Михайлевский? Хорошо, если на погашение долгов, а если нет?
Пока, как может, выручает Костя. Он единственный инвестор, вложивший свои, а не заемные деньги. Неужели его устраивает сложившееся положение?
Мои размышления прервал телефонный звонок. Кто это в пять утра?
— Анатолий Афанасьевич, станок выключился! Отказ системы снижения рамы, — четко доложил сменный оператор.
— Выезжаю, — ответил ему. Этого нам только не хватало — отказов оборудования. Впрочем, этот отказ может стать палочкой-выручалочкой.
Хорошо, во все договоры с покупателями включил соответствующие форс-мажорные обстоятельства. Вот и появились два резервных дня. Вот только, будет ли толк? «А что, если!» — вдруг осенило меня.
Тут же позвонил Вангелову.
— Афанасич, ты на часы смотришь? — раздался в трубке его сонный голос.
— Ты еще спишь? — поглощенный своими мыслями, не врубился я.
— А ты, как думаешь!
— Ой, извини, Володя. Просто, у нас очередное ЧП, — рассказал ему о случившемся, — И еще, Володя. Куда девался Воронков?
— Так он неделю назад в Ташкент уехал за камнем, — удивил Вангелов.
— За каким?! Кто его туда послал?
— Сережа. А что?
— Да там мрамор хороший, но они его в блоках не продают. А гранит ни то, ни сё.
— А нам, какая разница, Афанасич?
— Ну, ты даешь, — не согласился с ним, — Кстати, я тут кое-какие расчеты сделал. Хочу вас с Костей ознакомить.
— Подъезжай на «Динамо», когда сможешь, — пригласил партнер.

Оператор ждал меня прямо у проходной. Порывшись в документации, быстро сообразил, что отказать могли только электродвигатели редуктора. И как только появился дедушка-электрик, завалил его работой. Проверив цепи обоих движков, наш электрик однозначно установил отказ маленького вспомогательного.
Двигатель сняли, чтобы проверить на стенде. Проверили. Действительно не работает.
— Можно, конечно, попробовать перемотать, но проще купить новый. Стоит недорого, и не дефицит, — сообщил специалист.
Поручив покупку двигателя электрику, отправился на «Динамо».
— Не может быть! — поразился Вангелов, — Тут Сережа все уши прожужжал, что напрасно связался с камнем. Одни убытки.
— Да ты, что, Володя!.. Вот реальная себестоимость. Она меньше двадцати долларов за квадрат. А в бизнес-плане двадцать семь… Вот реальная средняя цена — сто десять долларов за квадрат. А в бизнес-плане девяносто… Вот объем продаж… Перемножь две циферки и получишь нашу валовую прибыль. Налогов, сам знаешь, мы не платили. Так что, это чистая прибыль.
— Ну, Афанасич! Девятьсот тысяч долларов?! Где же они?
— Раз их нет у Сережи, они у тебя, Вова.
— Да ты что, Афанасич! Я же все отдавал, до копейки.
— Да я не сомневаюсь… Вот даты и суммы. Сложи. Получишь все те же девятьсот тысяч… Вопрос. Где они? Может, Сережа долги отдавал?
— Вряд ли. Сейчас позвоню в банк.
Володя позвонил в банк, и, разумеется, получил отрицательный ответ.

Подъехал Константин. Конечно же, и он был возмущен до глубины души.
— Я весь в долгах. Строить уже не на что. А тут, как что, Костя… Ну, и Сережа!
Но Сережа был в Ялте. Говорить с ним по телефону Володя не решился.
— Приедет, поговорю. Пора наши проценты возвращать, — объявил он, и на этом деловая часть встречи завершилась…
С утра озадачил Емельянова. Поручил связаться с Долгопрудным и выяснить возможность получить в долг немного лезвий и дроби. Николай уехал, а после обеда сообщил, что могут дать, сколько угодно, но за наличные.
Связался с Вангеловым.
— Володя, делай, что хочешь, но брать надо, как минимум, месячный запас. За месяц сможем получить из Европы. Словом, деньги за тобой, — вдохновлял я, как мог, партнера.
Деньги взяли в долг у директора ресторана, и уже на следующий день Емельянов привез целый грузовик пил и дроби.
Тем временем, электрик, объездив торговые точки Москвы, отыскал-таки подходящий двигатель. Его проверили, установили на станок. Станок запустили — автоматический отбой по той же причине.
— Правильно подключили? — спросил электрика.
— Обижаешь, Афанасич, — ответил тот.
На мониторе просмотрел все архивы. Потом сел за чертежи устройства. И тут меня осенило!
— Поменяйте местами фазы, — попросил электрика.
— Этого нельзя делать. Он же будет вращаться в обратную сторону, — ответил тот.
— Это как раз и требуется. Он и должен замедлять скорость вращения вала редуктора, — объяснил ему.
— На вашу ответственность, — объявил дедушка и отправился переключать двигатель.
Станок запустили. После полуторасуточного простоя он заработал…

К первому сентября объявился отдохнувший Михайлевский — дети собирались в школу. Но вот школьные заботы позади, и он появился, наконец, на заводе в сопровождении Михаила и Романа.
— Кто тут посмел продать пилы?! — орал на весь цех Михаил.
Так и не понял, каким образом ему под руки попался наш механик Андрей, но вдруг увидел, как стокилограммовый мужчина был поднят им за грудки и отброшен метра на три.
— Вон с завода вместе с машинами! — орал вслед Михайлевский.
— Да вы что, с ума сошли! — бросился я к церберам, — Того уже давно выгнал без выходного пособия!
Только это сообщение успокоило разбушевавшегося «хозяина».
Вот только интуиция подсказывала, что вся эта показуха — лишь демонстрация с целью запугать и сбить с толку именно меня. Что передо мной мошенник, больше не сомневался и с интересом ждал продолжения спектакля.
— Это Роман, мой родственник. Будет здесь за старшего, — объявил Серёжа.
— Генеральным директором? — не удержавшись, улыбнулся я.
— Не паясничайте, Анатолий Афанасьевич. Надо, будет и директором. Завтра приедет его бригада наводить порядок. А то грязно тут у вас, как всегда, — я промолчал. Не выдержав гнетущей тишины, Михайлевский продолжил, — Емельянова выделите в распоряжение Михаила. Миша разберется, куда деньги пропадают. Вы, говорят, здесь дачу построили.

Ослепленный нелепым обвинением, лишь с ненавистью посмотрел на негодяя. Но не успел ответить, как в новом цеху что-то стукнуло, как выстрел. Я бросился в цех, а навстречу уже бежал оператор.
— Анатолий Афанасьевич, там шланг высокого давления лопнул!
— Где?
— В системе натяжения лезвий. Станок выключился.
— Вот вам и хваленая итальянская техника! Только успевай ремонтировать. Все за ваш счет, Афанасич! Я больше ни копейки не дам! Вот вы где у меня сидите! — хлопнул он себя по шее и направился к цеховым воротам. За ним потянулись его верные холопы…
Осмотрел лопнувший шланг. На нем явственно выделялась маркировка «230 ати».
— Откуда здесь этот шланг? — спросил оператора.
— Да его еще Кричун заменил, когда течь обнаружил.
— Вот заставь дурака! И за что его только Роберто ценил, — не выдержал я.
— А что случилось?
— Помнишь, какое здесь давление?
— До четырехсот атмосфер.
— Хорошо, это гидростатика, а не воздух. Поубивало бы всех, кто рядом оказался, — показал ему маркировку лопнувшего шланга.
Через полчаса станок запустили. Увлеченный работой, забыл о непрошеных визитерах. Еще с месяц не увижу эту подлую рожу. Вот только, что дальше?..

 На следующий день на двух машинах привезли Романа и пятерку каких-то мрачных личностей. Все с вещами. Попросил Суздальцева помочь с размещением.
— Уйду я от вас, Анатолий Афанасьевич, — неожиданно огорошил расстроенный чем-то Сан Саныч.
— Что случилось? — спросил его.
— Думаете, не понимаю, что за типчика прислали? Второй Кричун. А я устал за ними сопли подтирать, да слушать их крики.
— Ладно, Сан Саныч, поживем, увидим, — успокоил его…
Роман, конечно же, с интересом отнесся к производству, но в детали не лез, обозначив своей задачей наведение внешнего лоска. Его мрачная команда окрасила потолки старого цеха в светлые тона, затем оштукатурили стены, а вскоре добрались и до стальных колонн.
Цех стал, как игрушка. Думал, это все, но команда взялась за полы.
Дошла очередь и до цеховых бытовок.
— Угрюмые какие-то, и по-нашему не говорят, — поделилась Фаина.
Прислушался. Точно, не молдаване.
— Якою мовою розмовляетэ, хлопци? — спросил их, проходя мимо.
— Як, якою? — откликнулся один из них. Другие замерли, от удивления потеряв дар речи, — Нашою, украйинською.
— Цэ я чую. Западэнською?
— Западэнською. А ты звидкы?
— З Харкова. Чув про такэ мисто?
— Авжэж, — ответил он и протянул руку, — Мыкола.
Именно с того разговора ребята вдруг повеселели и перестали сторониться наших рабочих.

С Романом стало легче работать. Больше я ничего не выпрашивал у Михайлевского. Стоило намекнуть Роману, как все необходимое возникало, как по волшебству.
Начались холодные ночи. Теплая осень сдавала позиции стремительно надвигающимся холодам. Как-то раз завел Романа в бытовку Андрея и показал ему чудо-печь.
— Это еще маленькая, а есть большие. Если по одной установить в каждом цеху, холодов можно не бояться, — намекнул ему.
Уже через неделю обе печи стояли на месте…
Сложней, как ни странно, было с Мишей. Они с Емельяновым засели за расчеты.
— Коля, первым делом сосчитайте все производственные затраты, — объяснил Николаю.
Когда представили сумму, я ужаснулся. Целый день объяснял обоим, что такое амортизация цехов и оборудования.
— Но это же затраты! — возмущался Михаил, и мне стоило больших трудов объяснить, что не они определяют себестоимость продукции.
— Теперь считайте выручку, — выложил им очередную кипу документов.
— Ничего себе! — теперь уже ужаснулся Михаил, когда сосчитал наши доходы, — А деньги где, Афанасич? — спросил он.
— Сам бы хотел знать. Вот расписки Вангелова в их получении.
Сосчитали. Все совпало.
— Ничего не понимаю, — сдался, наконец Михаил.

Через день оба появились с инициативой.
— Афанасич, никак не могу понять, почему цена слэбов дороже цены плитки. Там же есть затраты на резание. По-моему, цены надо поменять местами.
— Емельянов, и ты такого мнения?
— Я возражал, но неубедительно.
— Миша, вот если ты убедишь в этом рынок, честь тебе и хвала… Слэб, ценность сам по себе. Чем он больше и не имеет дефектов рисунка, тем дороже. А плитку режут из слэбов отбракованных, с дефектами. Понятно?
— Нет.
— Ладно, спорить не буду. Делайте, что хотите. Рынок вас поправит.
Вскоре выяснилось, что Мише поручили заказать сайт нашего предприятия. И там должен быть прайс-лист нашей продукции. Бред сумасшедшего!
— Володя! Почему сайтом занимается Миша, а не ты? — позвонил я Вангелову.
— Не знаю, Афанасич. Михайлевский так решил. Я у него теперь не авторитет, — грустно ответил партнер…

Не знаю, что и как доложил Миша Михайлевскому, но через день после его исчезновения позвонил Вангелов:
— Афанасич, представляешь, Сережа меня выгнал, — огорошил он своей новостью.
— Как это выгнал?! Куда выгнал?! Вы же не только партнеры, но и друзья.
— Я тоже так думал. Оказалось, не друзья. Так и сказал — ты мне не друг и никогда не был. Обидно. Десять лет на него пахал, пока он отдыхал. То он больной, то дети. А теперь, иди, говорит, куда хочешь, но к заводу не приближайся на пушечный выстрел.
— Как это? Мы же партнеры!
— На один процент. Процент он мне милостиво оставил. А о двадцати, сказал, забудь.
— Как это, забудь? У нас же все документально оформлено.
— Ты в этом уверен, Афанасич?
— Конечно. Все были у нотариуса.
— Кроме Сережи. Он теперь утверждает, ничего не подписывал.
— Но ведь есть документы.
— Где? У Аркаши?.. Тот сказал, у него их нет.
— Оригинально!.. Так, у нотариуса есть записи.
— Был у нее. Из записи ничего не понятно. А архив только по запросу суда. В общем, Сережа и там поработал.
— Что будешь делать?
— Не знаю, Афанасич. Поеду домой, в Ялту.
— Так надо собрать собрание. Обсудить.
— Не смеши, Афанасич. Даже, если втроем соберемся, наши три процента ни на что не влияют. Да и на Костю надежды мало. Так что, поеду в Ялту. Ладно, Афанасич, удачи. Может, еще встретимся, — попрощался Вангелов.

Я был вне себя от отчаяния. История повторяется. Скорее всего, следующим будет Костя, якобы не выполнивший обязательства… А там, глядишь, не за горами и моя очередь… Предъявить претензии директору — пара пустяков. Еще три месяца, и завод выйдет на проектную мощность. Полгода ритмичной работы, и о долгах можно забыть. Дальнейшее развитие из прибыли. Вот только, зачем Сереже дальнейшее развитие, когда и так хорошо. Вряд ли понимает, что режущие станки надо хотя бы дублировать, чтобы избежать простоев при отказах. Впрочем, что мне до его забот.
Размышления прервал звонок:
— Это Михайлевский… Анатолий Афанасьевич, подъезжайте на «Динамо». Хочу с Вовой разобраться. Он тут утверждает, что это его заслуга в том, что итальянцы подарили нам полмиллиона евро.
— Как это подарили? Ничего они не дарили! — мгновенно завелся я. Этого мне только не хватало — подвести людей, которые мне поверили. Мне, а не узурпатору Михайлевскому, и, конечно же, не Вангелову, которого они тогда впервые видели.
— Конечно, не дарили, — согласился партнер, — Я знаю, как они к вам относятся. Но причем здесь Вова?.. Толку от него, как от козла молока, а гонору, хоть отбавляй. Много он вам помог при строительстве?
— Да кто мне вообще помогал! Никого не было, даже Кости.
— Вот именно. Вы сделали этот завод, и я вам благодарен по гроб жизни. Вот рассчитаемся с долгами, и вы свои четырнадцать процентов получите.
— Двадцать, — напомнил ему.
— Да вы что, с ума посходили! — взорвался Михайлевский, — Вот и Вова твердит о каких-то двадцати процентах. Откуда вы их взяли?! В общем, подъезжайте, — отключился он.

В ресторане застал Михайлевского с женой и Вангелова. Все трое громко спорили.
— Афанасич, кто из вас уговорил итальянцев на полмиллиона? — торжествующе спросил Сергей, заранее зная мой ответ.
— Да! Интересно бы узнать, кому мы обязаны, — поддержала его Камилла.
— Никто их не уговаривал. Марчелло готов был дать мне всё оборудование в бессрочный долг, но он умер, а его наследники смогли сделать только такой подарок.
— Афанасич, но они сказали об этом, когда я рассказал им, кто мы такие. Ведь так?
— Кто вы такие, «Бретон» знал еще до твоего приезда, Володя. Я вас неплохо представил. Кстати, мы первые иностранцы, получившие такие преференции. Хотелось бы не обмануть их доверия.
— Ну, что, съел, Володя! — злорадно подковырнула Камилла.
— А таможня! Я, с ними занимался, — не ответив, переключился Вангелов.
— Да ты даже не знаешь, где она… Ну, поговорил пару раз по телефону… И это твое достижение?.. Да мой брат обо всем договорился, Вова… Ладно, Афанасич, иди, или, может, пообедаешь с нами?
Обедать с «динамовцами» не было никакого желания, и, поблагодарив за приглашение, уехал домой.
Ну, и ну… Сорвать с работы лишь затем, чтобы уличить Вову — это нечто. Судя по всему, гроза миновала. «Помирятся», — мысленно предположил я, и, как оказалось, ошибся. Володя все же уехал в Ялту…

Вернулся из месячной командировки в Ташкент Воронков, разумеется, не заключив ни одного договора на поставки. Теперь он объезжал московских посредников, изучая их заоблачные цены. О своих изысканиях он почему-то докладывал не мне, а Роману.
Вскоре заметил, что и Емельянов страдает тем же недугом. Но мне уже было все равно. Мы благополучно завершали миллионный договор с метростроем, когда появился договор с рядом предприятий, ведущих строительство московского «Сити». Засуетился Воронков, а вскоре случайно узнал, что нашу продукцию «покупает» организация Михайлевского и перепродает заказчику.
Позвонил Сергею.
— А что ты хотел, Афанасич! Да если мы начнем продавать от «АнСтар», банк всю выручку счистит в счет погашения долга, — объяснил он суть «химии».
— А разве мы не гасим банковские долги? — наивно спросил «химика».
— Гасим-гасим, — раздраженно ответил тот и связь оборвалась, а Михайлевский надолго скрылся в Карловых Варах…
Меж тем, Михаил, поддерживаемый Емельяновым, развил бурную деятельность. Похоже, они раздобыли заказ на изготовление подоконников. Нарезали мерные полосы из камня. Оставалось лишь закруглить торцы. И «специалисты» забегали.
На всякий случай позвонил Михайлевскому. Оказалось, тот в курсе экспериментов.
Попробовал дать разумные советы, основанные на опыте, полученном в «Новых окнах».
— Какой «Сектор» -«Вектор»? Сделаем обычными «болгарками», — оптимистично заявил Емельянов.
— Флаг вам в руки, бракоделы, — отошел от бригады Романа, привлеченной к работе.
Когда на рабочем месте у цеха стих, наконец, скрежет «болгарок», и осела каменная пыль, осмотрел продукцию. Откровенная халтура самодельщиков. Но продукцию увезли, а с ней исчез и Михаил…

Незадолго до новогодних праздников объявился Вангелов. Он предложил встретиться на «Динамо». Но не в ресторане, а в скверике.
Встретились, как старые друзья. Оказалось, он приехал «порешать» кое-что с Сережей. В Ялте пока не клеилось, и приходилось перебиваться случайными заработками. Машину пришлось продать, и Володя очень переживал из-за любимой игрушки.
— Володя, кто такой Миша, и кем он приходится Сереже? — по ходу разговора спросил его.
— Бывший прапор, охранял зэков, от них и набрался. Изображал блатного, Сережа и купился. А на деле «фуфло». А своими родственниками Сережа представляет всех. Манера у него такая.
— Так что, и Роман не родственник?
— Да нет, конечно!.. Он у него дом отделывал в Ялте, а потом ресторан. Теперь сюда пригласил. Ничего, Афанасич, я еще с Сережей разберусь. Пусть он только с долгами рассчитается.
Мы еще немного поговорили ни о чем, и я уехал в Богородское.
— Анатолий Афанасьевич, вы зачем встречались с Вангеловым? — неожиданно позвонил Михайлевский.
— Случайная встреча. Ехал к вам, а встретил его.
— А почему не зашли?
— Я понял, что после Вангелова у вас на меня времени не останется.
— А что вы хотели?
— Да кончаются все наши запасы. Чем работать будем?
— Вы работайте, а запасами Рома с Воронковым занимаются, — «успокоил» он, — А с Вовой больше не встречайтесь. Мне это неприятно, — отключился «хозяин».

Неожиданно на завод привезли большую партию слэбов из Петрозаводска. Они заняли все наши склады. Продукция так себе. «Гаспари» не «Бретон». В этом убедились даже наши рабочие.
— А наша продукция лучше, — с гордостью отходили они от стапелей со слэбами коллег.
И это радовало.
Внезапно нагрянула Камилла. Она носилась по заводу и орала на всех, кто попадался под руки. Досталось и Роману. Налетела, было, на меня.
— Анатолий Афанасьевич, что случилось? Почему такая продукция? Мы дом заложили, а у вас на заводе бардак?!
— Продукция не наша, а из Петрозаводска, — начал я.
— А почему она здесь?
— Спросите у Сергея. У нас с ними договор.
— А мы можем ее продать?
— Они будут этому только рады. Да и мы можем на этом что-то заработать.
— Хорошо, — заключила Камилла, и не попрощавшись, укатила.
Дня через два петрозаводские слэбы исчезли.

Беда случилась в самый канун новогодних праздников. Неожиданно, в компании Воронкова прикатил Михайлевский.
Они метались по заводу, и ото всюду доносился зычный голос «хозяина», разносившего все в пух и прах. Оба делали вид, что меня не замечают.
Наконец, удостоился хозяйского внимания.
— Анатолий Афанасьевич, почему завод до сих пор не вышел на проектную мощность?! — загромыхал он.
— По плану выход состоится в феврале. Но мы и сейчас производим достаточно продукции.
— Мне некогда ждать февраля! Я вложил четыре с половиной миллиона евро, а вы меня завтраками кормите. Вы не умеете работать, Анатолий Афанасьевич! — заорал мерзавец.
— С вами все ясно! Очередной финансовый гений! — решительно огрызнулся я, мгновенно осознав, что мне уже терять нечего.
— Что вам ясно?!
— Какие четыре с половиной миллиона вы вложили?! Семьсот тысяч вложил Костя. Остальное — долг банку, долг «Бретону», долги строителям и поставщикам сырья. Что конкретно вы вложили?!
— А сто тысяч за сырье? — вдруг как-то сникнув, вспомнил Михайлевский свое единственное вложение.
— То сырье стоило семьдесят тысяч.
— Как семьдесят? — стушевался Сережа.
— По документам. Где еще тридцатка?
— А вы думаете, офис можно содержать бесплатно?
— У меня офис здесь. А в вашем ресторане маленькая комнатушка. Это за нее вы сами у себя берете тридцать тысяч? Или ресторан не ваш? — как оказалось, попал я в самую точку.
— В общем так, Анатолий Афанасьевич… В ваших услугах я больше не нуждаюсь… Генеральным директором на следующий год вы не будете… Так что на заводе вам больше делать нечего. В офисе тоже, — решительно пробормотал «хозяин» мой приговор.
 Резко развернулся и пошел из цеха. У выхода стояла Татьяна. Не уверен, что она слышала наш разговор, но уже по моему виду все поняла.
— А вы, что здесь делаете?! — накинулся на нее шедший за мной Михайлевский.
— Иди, собирай вещи. Мы уезжаем, — освободил ее от ответа.
Зашли в бытовку, где сидела Фаина, и быстро собрались. Собственно, собирать было нечего, кроме личных вещей.
Расстроенная Фаина пыталась как-то утешить. Я же был абсолютно спокоен. Так всегда ощущал себя в критических ситуациях. Оценка катастрофических потерь будет позже, в бессонные ночи. А пока лишь пустота.
Татьяна меж тем пыталась утешить подругу, рассказывая ей историю с «Полиграном», которая завершилась много лет назад аналогично.
— Что они будут делать без вас? — сокрушалась Фаина.
— Брак, как все, — ответил ей, — Емельянов научит.

 

Глава 31. Организованный преступник

Почти в полночь оглушительно прозвенел звонок. После нескольких суток непривычного вакуума он показался громом среди ясного неба. Интересно, кому еще не спится?

— Это Михайлевский, — отрекомендовалась трубка. «А вот и нечистая сила», — мысленно рассмеялся, но не ответил негодяю. Правда, и трубку не положил.
— Хочу извиниться, Анатолий Афанасьевич… Перед вами и вашей супругой… Я не знал, а вы ее так и не представили, — продолжил он после томительной паузы.
Я по-прежнему лишь слушал, размышляя, что еще понадобилось мерзавцу, которого вряд ли терзали муки совести.
— Вы не хотите со мной говорить?.. Я вас понимаю, — едва ли ни всхлипнул узурпатор, лишивший меня надежды на светлое будущее. «Понимает он», — мысленно оппонировал ему, — «Понимаешь ли ты, молодой человек, что такое оказаться у края, когда тебе за шестьдесят, а общество асоциально?»
— Извините, не сдержался. Нахамил. Поверьте, не со зла. Не думаете же, что я способен выгнать вас с завода, который вы создали?
— Почему же?.. Вы были искренни, и ваше решение не выглядело сиюминутным, а вполне очевидно, готовилось изначально.
— Поверьте, Анатолий Афанасьевич, вы заблуждаетесь… Вы мне, как отец… Но и в семье бывают скандалы. Я искренне раскаиваюсь.
— И что дальше?
— Работайте, как работали.
— Кем, если вы меня отовсюду выгнали.
— Как, кем? Генеральным директором… Подумайте, Анатолий Афанасьевич. Неужели вы не хотите заниматься делом, которое создали?
— Конечно, хочу. Но не в таких условиях, которые сложились в последнее время.
— Обещаю, условия мы с вами изменим… Я сейчас уезжаю в Карловы Вары на праздники. А вы приступайте к работе… Завтра Миша привезет вашу зарплату.
— Какую зарплату?
— Вашу. Вы же не получили за декабрь. Ну, так как, Анатолий Афанасьевич, договорились?
— Я подумаю.
— Думайте, сколько хотите. Я вам позвоню из Чехии. Надеюсь на ваш здравый смысл… До свидания, — откланялся Михайлевский…
— Кто звонил? — спросила жена.
— Михайлевский.
— Вот сволочь!.. Что ему еще надо? По ночам достает.
— Предложил вернуться на работу.
— Да пошел он… И ты вернешься?
— Не знаю. Согласился подумать… Кстати, сегодня Миша привезет мне зарплату за декабрь.
— Это хорошо. Хоть к празднику порадовал. Деньги пусть отдает, а работать на него.
— Покаялся. Извинился. Кстати, перед тобой тоже. Обещал все изменить.
— И ты ему веришь?
— Нет, конечно. Но, кто верит начальству, а ведь работают.
— Ладно. Посмотрим, — подытожила Татьяна.

Я лежал без сна и мучительно думал, как поступить. Этот вполне предсказуемый негодяй вряд ли «вспомнит» даже о четырнадцати процентах. Какие уж тут двадцать. Но и один процент от годовой прибыли в три миллиона, это две с половиной тысячи евро в месяц — хорошая прибавка к моей мизерной пенсии. Вот только, будет ли когда-нибудь эта прибыль? Ее и сейчас, якобы, нет, хотя всё очевидно даже прапорщику Мише.
А как хорошо все начиналось… Едва продали первую крупную партию слэбов, удивленный Михайлевский загорелся идеей освятить предприятие. Далекий от всего этого, я все же согласился, что подобные мероприятия сплачивают людей, заставляя считать себя единой командой. А потом, праздник — это всегда праздник.
И он прошел великолепно. Был приглашен солидный Сергиево-Посадский иерарх. А «сам» прибыл не только с семьей, но и привез свою скромно одетую маму. Конечно же, были и Володя с Константином.
Из ресторана привезли много вкусностей и даже спиртное.
Мероприятие провели в канун обеденного перерыва, а затем всех пригласили на трапезу за столы, накрытые в офисных помещениях.
Конечно, важных гостей сразу же увезли в ресторан на «Динамо», но мы с Татьяной туда не поехали, остались с рабочими. Для некоторых праздник продлился до позднего вечера и запомнился надолго, подарив надежду.

Сохранился в памяти и визит итальянского руководства. Их внедорожник я встретил на Богородском шоссе и проводил до места. Тут же дал условный сигнал к началу показухи. Ведь к их приезду, как назло, завод встал из-за отсутствия пил и дроби. Хорошо, оставалось с десяток «чистых» слэбов.
Так что делегация, во главе с Дарио Тончелли, гендиректором «Бретон», вошла в цеха работающего предприятия.
— Жаль немного опоздали. Готовую продукцию уже увезли, — сообщил гостям. Похоже, поверили. Во всяком случае, согласно закивали.
Первым делом направились к режущему станку. Конечно же, обратили внимание на масляные потёки — халтуру Роберто. Но работающий станок произвел впечатление. Прошли пятнадцать минут визита, а Дарио невозможно было увести от него.
Пришлось притормозить работу полировальной линии — там уже отполировали половину запасенных слэбов… Успели. Гости отошли от линии, когда на транспортер была уложена последняя плита.
Дав полюбоваться четкой работой мостовой фрезы, увел гостей в офис — там, якобы, тише, и говорить можно, не напрягаясь.
— А это, что за люди? — спросил Дарио, кивнув в сторону живописной группки во главе с Михайлевским.
— Это мой партнер, синьор Михайлевский, — ответил ему.
— Неудобно. Надо подойти, — предложил гендиректор фирмы «Бретон».
Я представил ему Сергея и Камиллу.
— А кто остальные? — спросил партнера.
— Родственники Камиллы, — ответил тот. Так их и представил итальянцам.
После короткого разговора гостей увезли на «Динамо». Сославшись на занятость, отказался. Мне показалось, руководству «Бретон» предприятие понравилось (позвонивший вечером Паоло это подтвердил). Едва машины покинули территорию, завод встал. Тогда еще ненадолго…

— Анатолий Афанасьевич, мы горим, — разбудил среди ночи звонок Романа.
— Я в курсе. Воронков с Мишей этим занимаются, — ответил ему, пытаясь рассмотреть в темноте, который час.
— Да я не в том смысле. У нас пожар.
— Пожар?! — вскочил я с кровати, — Что горит? Пострадавшие есть? Пожарных вызвали?
— Горят бытовки и крыша цеха. Пока тушим своими силами. Пожарные едут. А вот и они. Я перезвоню, — отключился Роман.
— Что случилось? — спросила Татьяна.
— Пожар на заводе, — ответил ей, продолжая одеваться.
— Куда ты поедешь среди ночи? Тем более, больной. Без тебя обойдутся. Пока доедем, или все сгорит, или потушат.
Что ж, вполне здравые рассуждения. Разделся и лег. Конечно же, не до сна. Только пожара нам не хватало. Уж ни Сережина ли это работа? Очередной форс-мажор, чтобы не исполнять проплаченные договоры. Впрочем, о чем это я? Почему непременно поджог?
Да потому, что невозможно ничто иное. Вся старая проводка давно заменена. Разгильдяев у нас давно уже нет. Только поджог. Кому же мы мешаем? Да никому.
Из мести? Тогда, кто? Отдельные деклассированные личности? Их давно разогнали.
А из новоиспеченных хозяйчиков, с которыми имели дело в Богородском, единственным кандидатом в поджигатели может быть предприятие бетонщиков. Говорил Михайлевскому, надо рассчитаться. А у того, как всегда нет денег, пусть рассчитывается Костя.
Позвонил Роман:
— Пожар потушен. Жертв и разрушений нет, — доложил он.
— Причину пожара установили?
— Сказали, инспектор приедет утром, разберется.
Ранним утром уже был на заводе. Снаружи никаких признаков, лишь устойчивый запах гари. Но внутри… Вся работа бригады Романа насмарку. Закопченные потолки и стены, обгоревшая мебель, следы пены.
Инспектор еще не прибыл, и мы с Романом начали свое расследование. Обойдя цех, без труда обнаружили место, откуда легче всего провести диверсию.
Позвонил Михайлевскому.
— Сейчас приеду, — пообещал тот.
Прибывший инспектор согласился с версией поджога, но пока лишь с версией.
А я сходу отправился в стан «врага». Там меня явно не ждали. Легкое замешательство лишь подтвердило догадки. Начальство, разумеется, было на объектах, хотя их авто дежурили у входа.
Устроился дежурить и я. Первым попался замдиректора с трудной азербайджанской фамилией.
— Наслышан. Сочувствую. Да я и сам бы вас поджог с удовольствием, — выдал он себя с головой.
— А кто сказал, что поджог? Пожарные сказали, проводка, — зацепился я.
— Да все говорят. Ладно, я поехал. Мне некогда, — стушевался зам.
— А где «сам»?
— В отпуске. Я за него, — отчалил кандидат в поджигатели, — Если вы о долгах, приходите через час, поговорим, — предложил он.

Подъехал Михайлевский. Переговорили с инспектором.
— Точно, этот азер, — согласился со мной Сережа, — Ну, я с ним поговорю!
— Что ему предъявить, кроме догадок? — охладил его пыл южного человека, — Говорить надо о долгах. Тогда хоть не будет повторения.
— Вы так думаете?
— Уверен. Тем более, убытки от пожара мизерные. Это лишь предупреждение.
Через час встретились с замдиректора. Можно было дойти пешком, но Михайлевский отправился на «Мерсе».
— Так надо, — объяснил он, — Вы не знаете этих типов, Анатолий Афанасьевич. Говорить буду я. Вы лучше помолчите.
Разговор получился ни о чем. Едва выяснилось, что оба из Баку, долго обсуждали, кто где жил, и кто кого знает. Зато нас проводили не до выхода, как обычно, а прямо до авто.
— Ну, все. Теперь знает, кто я такой. Больше не полезет, — хвалился по дороге Серёжа.
Высадив меня на перекрестке, укатил в Москву.
А через час заявился бетонщик.
— Ну-ка, что тут у вас? Всего-то! — оценил он наши потери, — Я думал, вы совсем сгорели. Слушай, не обижайся, что скажу… Твой партнер нашел, кем хвастать. Мы этих типов из Баку уже давно выгнали… Перстнем своим расхвастался. Лучше бы продал и долги погасил. Так ему и сказал… Скажи ему, долго ждать не будем… Тебя уважаю, а твоего партнера нет, хоть и земляк, — завершил визит непрошенный гость…

А через неделю позвонила Нелли Вагановна, президент банка.
— Когда платить будешь, дорогой? — без предисловий набросилась она, — Так красиво говорил, такой шикарный бизнес-план. Мы поверили. А от вас одни убытки.
— Вы ошибаетесь, Нелли Вагановна. Я передал отчет Вангелову. За пять месяцев пуско-наладочных работ у нас девятьсот тысяч долларов чистой прибыли.
— Так где же они?! Что-то я ни рубля на вашем счете не увидела, — искренне рассмеялась Нелли Вагановна.
— Спросите Михайлевского. Он деньгами распоряжается. А вам могу предъявить лишь расписки Вангелова в их получении.
— Ха-ха-ха!.. Михайлевский от меня уже месяца два бегает. Да и Вангелов тоже. Теперь вы будете прятаться?
— Мне некуда. Я все время на заводе. Деньги зарабатываю. А вот, на что их тратит Сергей Иванович, спросите у него.
— Спрошу, — откланялась президент.
Нет. Не раскаяние побудило Михайлевского извиниться и просить меня вернуться. Похоже, просто не нашел подходящей замены.
Так что, не стоит обольщаться. Вот только надо быть осмотрительней в финансовых вопросах. Ведь в конечном итоге, юридическую ответственность несет генеральный директор…
— Ну, так что вы решили, Анатолий Афанасьевич? — позвонил из Чехии Михайлевский.
— Я готов продолжить работу, но на моих условиях.
— Что за условия?! — взорвался партнер.
— Вполне законные. Перестать прятать наши доходы и начать платить по долгам.
— Какие доходы?! Откуда вы взяли девятьсот тысяч?!
— Ваш Миша сам все пересчитал. Разве он не докладывал?
— Миша у меня всю выручку украл за подоконники. Приеду, буду с ним разбираться… В общем, работайте, Анатолий Афанасьевич, — отключился мошенник.

Тяжело возвращаться туда, откуда тебя выгнали. Хоть и не с позором, но демонстративно.
— Здравствуйте, Анатолий Афанасьевич! — неискренней ухмылкой встретил Роман, — Вернулись?
— Вернули, — коротко ответил ему.
— Я в курсе… Приказано оказывать содействие, — доложил фальшивый родственник.
— Оказывай, раз приказано. Почему стоите?
— Ничего нет. Вот сегодня приедут из Петрозаводска. Будем договариваться о блоках. А с Долгопрудным полный швах. Больше в долг ничего не дают. Говорят, оплатите, что дали.
Да-а-а… Безрадостная картина. И это за две недели моего отсутствия на заводе. Можно понять хозяина, запутавшегося в долгах.
Приехали люди из Петрозаводска, которые могли бы и не приезжать, если бы знали, что на наших складах нет ничего из поставленного ими.
— А где деньги? — резонно спросил старший, и мне нечего было ему ответить.
— Представьте, Анатолий Афанасьевич, доложил Михайлевскому. Оказалось, их слэбы продала Камилла и ничего никому не сказала, — сообщил Роман. Я не удивился.
С трудом разыскал Воронкова и Емельянова. Оба оказались в ресторане на «Динамо».
— Что вы там делаете? Почему не на заводе?
— Здесь хоть кормят, а там скучно, — доложил Емельянов.
— Весело будет, когда в зарплату ничего не получите, — пообещал им.
Выяснилось, Воронков все-таки купил какие-то блоки у перекупщиков. На днях должны привезти. Вечером связался с дочерью и заказал трехмесячный запас пил и дроби. Лёд тронулся…

За неделю бригада Романа отчистила цех от следов пожара, а мы провели профилактику всего оборудования. Неожиданно удалось продать всю брекчию, которой скопились горы. Появилось занятие для всех, а главное — деньги. Их вполне хватило на оживление производства.
Блоки Воронкова оказались никудышными — нестандартных размеров и с трещинами. Тем не менее, процесс пошел. Завод после месячного простоя вновь заработал.
Пошла продукция, а с нею и покупатели. Удивило, что всё уходило прямо из-под станков, несмотря на сезон снижения активности строительных работ.
— Говорят, у вас выручка появилась, — вскоре позвонил карлово-варский затворник.
— Работаем. В следующем месяце планирую выйти на проектную мощность, — ответил ему.
— Анатолий Афанасьевич, а почему вы повысили зарплату Суздальцеву?
— Надо же… И это доложили… Суздальцев успешно совмещает должности начальника производства и начальника смены.
— Это хорошо, но сорок пять тысяч это слишком. У вас и то двадцать семь, а Роману плачу еще меньше.
— Мой оклад устанавливает собрание акционеров, а оклады работников «АнСтар» директор завода. Кстати, Роман и его бригада не заводские работники.
— В общем, Анатолий Афанасьевич, прекращайте вашу самодеятельность, а всю выручку теперь сдавайте Роману. Понятно?
— Что тут не понять… Вашему родственнику?
— Родственнику, — ответил узурпатор и отключился.
«Каким ты был, таким ты и остался», — пришли на память строчки из песни. Стало грустно.
А я еще собрался заказать блоки в Киргизии и Казахстане.

— Анатолий Афанасьевич, тут приехала фура от метростроя. А Камилла запретила им отпускать, — подошла ко мне Фаина.
— Почему?
— Не знаю. Спросите Романа, — посоветовала она.
Подошел к Роману. Спросил.
— Камилла решила, с них хватит, — «объяснил» Роман.
— Что, значит, хватит? Мы весь договор выполнили?
— Нет. Но Камилла так решила.
— Меня не интересует, что решила Камилла. Она здесь никто. Это понятно?
— Нет. У меня другой приказ. Выполнять все ее команды.
— Понятно… Тебе выручку сдавать?
— Мне, — радостно заулыбался Роман.
— Пиши расписку и командуй заводом, — передал ему деньги, сел в машину и уехал. Пусть разбирается с крупным покупателем сам, как «приказала» какая-то Камилла, что-то там решившая. Надо же, упустить покупателя, готового обеспечить стопроцентную загрузку завода.
— С вами приятно работать. Можно даже тендеров не проводить. И продукция качественная, и не подводите, — похвалили нас тогда метростроевцы.
— Спасибо, конечно. Но, не могу согласиться с вашим предложением. Через год мы удвоим производство, но лучше, когда заказчиков несколько, — ответил им, и они поняли.
А что теперь? Как смотреть в глаза покупателю, оплатившему заказ, но не получившему всю продукцию? Отправлять его к Камилле?

На заводе появился лишь через день, когда немного пришел в себя, смирившись с потерей реальной власти. Но главное потрясение еще ждало меня.
— А у нас новый директор, — широкой улыбкой встретил Емельянов.
— Роман? — «догадался» я.
— Бери выше, Афанасич! Сам Синельников из Петрозаводска!
Да-а-а… Этого никак не ожидал. Второй раз какой-то журналист, возомнивший себя спецом в области камнеобработки, возникает на моем пути. Это уже было в эпоху, когда мой «ИнтерКаменьПродукт» еще не переименовали в «Полигран». Тогда я вернулся из Средней Азии с договорами о поставках блоков. И точно также Котельников объявил мне о новом директоре из Петрозаводска.
— Ну, и какое предприятие вы возглавляете? — спросил самозванца, ведь был знаком со всеми камнеобработчиками этого города.
— Мы уже сделали бизнес-план, — гордо ответил тот.
— Тогда оно, конечно, да, — многозначительно ответил ему.
Но мне приказали свозить его в Электросталь и показать наше производство. Вдруг чего-то ценного присоветует. Синельников с интересом осмотрел оборудование, словно видел его впервые. Так и оказалось.
— Я другими станками занимаюсь, — честно признался он.
Окончательно разоблачил самозванца мой друг Серджо Чендерелли.
— Гоните его! Никакой он не специалист. Глупый журналист. Я с ним судился из-за плохой статьи и выиграл, — сказал тот Коробкину, задумавшему рокировку.

— Анатолий Афанасьевич?.. А я тут разбираюсь с вашими делами, — встретил меня в моем кабинете Синельников, — Присаживайтесь, пожалуйста. У меня к вам куча вопросов. Я сам другими станками занимаюсь, — снова удивил журналист.
— Какими тогда?! — рассмеялся я, — Восемь лет назад вы именно такими занимались.
— А мы с вами встречались?
— Я вас на «Полигран» возил, показывал оборудование. Вы тогда представились директором предприятия в Петрозаводске. Ну, как, построили? — напомнил ему.
— Не помню, — нахмурился «специалист», — Я тогда действительно изучал ортогональные станки. Написал обзорную статью. А сейчас хочу изучить штрипсовые, как на этом заводе. Вот, предложили его возглавить. Но я еще подумаю.
— Думайте-думайте. Не смею вам мешать, — поднялся я и вышел из кабинета…

И наступила мертвая тишина… Лишь в канун Первомая позвонил Емельянов.
— А я устроился в РКК «Энергия». Здесь хоть зарплату стали платить, — похвалился он.
— А как там завод? — спросил его на всякий случай. А вдруг?
— Да он еще в марте встал. Всё кончилось, а денег нет.
— Как нет? Куда же они подевались?
— Откуда я знаю!.. Всё брал Рома… Куда он девал, не знаю… А когда всё кончилось, они уехали… Мы с Воронковым немного покрутились и тоже смотались.
— А что Михайлевский?
— Да попросил нас помочь ему продать завод.
— Да ты что!
— Точно. Сказал, заплатит за посреднические услуги… Так что, Афанасич, мы рассчитываем на тебя. Ты же всё знаешь. А нас спрашивают, мы ничего ответить не можем.
— Технику надо было учить, а ни экспериментировать, а ля «Полигран», — рассмеялся я.

После майских праздников поздним вечером раздался телефонный звонок.
— Это Михайлевский… Анатолий Афанасьевич, я рассчитываю на вашу помощь. Вы с Вовой втянули меня в эту авантюру, так что обязаны помочь. Я в камне ничего не понимаю, и хочу продать завод. Найдите мне покупателя. За услуги я вам заплачу, — выдал он явно заранее подготовленную речь.
Даже говорить с мерзавцем, загубившим такое великолепное дело, не хотелось — не то, что спорить.
— С долгами хоть рассчитались, или подарите их покупателю? — спросил, чтобы выяснить условия продажи.
— Рассчитался. Даже ресторан в Ялте продал.
— И с итальянцами?
— А как же. В первую очередь.
— Хорошо. Я помогу. И каков размер вашей благодарности?
— Один процент от выручки, — удивил Серёжа, несомненно знающий реальные цифры.
— Один процент я получу, ничего не делая, — сообщил ему очевидное.
— За что?! — вполне искренне взревел узурпатор.
— А разве мы не партнеры, хотя бы на один процент?
— Партнеры-партнеры… В общем, я рассчитываю на вашу помощь, — отключился «партнер».
Что ж, «с паршивой овцы» надо еще ухитриться изъять пресловутый «шерсти клок»…

Подходящего покупателя нашел довольно быстро. Фирма «Данила-мастер» сама искала подходящее производство.
Но прежде, чем начать переговоры, связался с Андреем Синцовым и попросил его поучаствовать в продаже завода.
— Да вы что, Анатолий Афанасьевич! Продать курицу, несущую золотые яйца! Это же верх идиотизма! — не понял он «мудрого» замысла Михайлевского.
— Продает «хозяин». Мы бы до такого не дотумкали.
— И Костя согласен?
— Он, похоже, не знает. А если и узнает, что мы сделаем с нашими тремя процентами?
— Очень много! Даже кто-то один не согласен, договор юридически ничтожен. Слушай, может, я найду инвестора, и мы его купим?
— Это идеальный вариант, — согласился с ним.
Вскоре встретились с руководством фирмы «Данила-мастер», и даже свозили на завод. Их, как и Синцова, удивило решение продать успешное перспективное предприятие.
— Встретиться бы с автором проекта или хотя бы с генеральным директором, — мечтательно заявил кто-то из руководства.
— Они оба перед вами, — показал Синцов на меня.
Кончилось тем, что мне предложили должность гендиректора с сохранением доли в один процент.

На переговоры с Михайлевским вышли вдвоем с Синцовым. «Разведка боем», — определили мы статус тех переговоров. Важно было понять финансовое состояние «АнСтар».
— Я вице-президент банка, а покупатель — клиент нашего банка, и мы должны проверить, что он покупает ни кота в мешке, — высказал свою позицию Андрей.
Но, похоже, это не входило в планы «хозяина» — он-то вознамерился продать именно кота в мешке. И переговоры зашли в тупик.
— Ищите другого покупателя, Анатолий Афанасьевич, — рекомендовал Михайлевский.
— Другой потребует то же самое, — ответил ему, и мы надолго расстались, потеряв интерес друг к другу.
— Чао, Анатолий. Это Паоло, — позвонил мне вскоре менеджер фирмы «Бретон» синьор Прелец, — Слушай, этот Сергей крейзи?
— Чао, Паоло. Почему ты так решил?
— Он прислал документ, в котором утверждает, что фирма «Бретон» продала ему не новое оборудование, а подержанное китайское.
— Бред какой-то. А почему он так решил, написал?
— На плате компьютера он обнаружил надпись: «Мэйд ин Чина».
— Ну, и что! Китай основной производитель компьютерных плат. И не знают это только дилетанты. Тут что-то другое.
— Правильно, Анатолий. Сергей не хочет платить долг.
— Как это? Вы же его по судам затаскаете.
— В том-то и дело, что нет. Адвокат стоит денег. «Бретон» заплатит, а кто будет отдавать? Мы так поняли, что у Михайлевского денег нет, — пояснил Прелец позицию фирмы.
Выходит, Сережа никаких долгов не платил. Ни итальянцам, ни банку. На что же он тогда рассчитывает? Обмануть еще и покупателя? Нет уж, здесь я ему не помощник…

В мелочной суете незаметно проскользнуло лето. Менялась погода, и нестерпимо болела голова. Внезапно тренькнул звонок.
— Господин Зарецкий?
— Угадали. Он самый.
— Очень хорошо! Вы-то мне и нужны… Вы должны немедленно прибыть в РУБЭП. Адрес знаете?
— Откуда? Я даже не знаю, что такое РУБЭП.
— Не смешите меня. Всё вы знаете. Так что руки в ноги, и немедленно ко мне. Записывайте адрес… Не знает он, что такое РУБЭП и уголовный кодекс.
— Извините, кто вы такая, что так со мной разговариваете? Я болен, и никуда не собираюсь прибывать, тем более, в какой-то РУБЭП.
— Я полковник милиции. А РУБЭП — это региональное управление по борьбе с экономической преступностью. Вы подозреваетесь в уголовно наказуемых преступлениях, совершенных организованной преступной группой. Мне поручено разобраться, что с вами делать. В ваших интересах помочь следствию, а не рассуждать. Или вам нужен привод с последующим арестом? Могу обеспечить.
— Не нужен… Только, мне кажется, вы ошибаетесь.
— Вот и разберемся. А то болен он. Все вы больны, когда надо отвечать за свои делишки. В общем, не усугубляйте, Зарецкий. Жду вас через час, — отключилась полковник милиции незнакомого ведомства по кличке «РУБЭП».

 

Глава 32. Закрыть за отсутствием

Ровно через час вошел в кабинет регионального управления по борьбе с экономической преступностью. Добровольно.

— Входите, Зарецкий, не стесняйтесь! — пригласила полноватая дама восточной наружности в штатском платье, — Присаживайтесь, пока, — показала на казенный стул, — Ваши документы, — затребовала паспорт и пропуск. Полистав паспорт, положила всё в ящик стола. Стало как-то не по себе. Вернет ли?
— Извините, с кем и по какому поводу имею честь? — все же спросил неприветливую собеседницу.
— Виара Фаридовна, — представилась она и сходу «взяла быка за рога», — Вы, Анатолий Афанасьевич, являетесь генеральным директором предприятия «АнСтар», ведущего незаконную деятельность, а меня спрашиваете, по какому поводу?.. Может, хватит?! Вот вам ручка и бумага. Садитесь за тот стол и пишите чистосердечное признание.
— В чем?! — искренне воскликнул я.
— Ну, вы артист! Если бы ни имела дел с такими же мошенниками, могла бы поверить… Вот только, если я начну говорить, явки с повинной вам не видать. Срок гарантирую.
— Мне не в чем виниться. Выдвигайте ваши обвинения. Если их нет, я ухожу. Вызывайте повесткой, как положено. А срок гарантирует только суд.
— Куда вы уйдете?! У вас теперь одна дорога — в СИЗО. Там и поразмыслите на досуге.
— Виара Фаридовна, не надо меня пугать. И на вас найдется управа… Вам нравится играть в кошки-мышки, а у меня дико болит голова… Задавайте вопросы. Я отвечу, и мы разойдемся. Кстати, с января этого года я не генеральный директор компании «АнСтар».
— Как не директор?! Все документы подписаны вами, и по данным налоговой инспекции, именно вы являетесь руководителем «АнСтар» со всеми вытекающими последствиями.
— Тем не менее.
— Кто же тогда директор?
— Когда я в последний раз попал на завод, директором назвался некто Синельников.
— Это еще кто такой?.. Его адрес и телефон.
— Синельников мне однажды представился директором аналогичного предприятия в городе Петрозаводске. Своей визиткой, к сожалению, не удостоил.
— Когда и как вы передали ему дела?
— Никак… В конце декабря хозяин «АнСтар» Михайлевский заявил, что я больше не директор, и мне нечего делать на заводе и в офисе. Собственно, в офисе на «Динамо» я вообще никогда ничего не делал. Документы мне привозили на подпись на завод, где находился почти все время. Печать и архивы хранились в офисе. Так что Синельникову мне передавать было нечего.
— Выходит, с января вы не работали на заводе?
— Выходит.
— А на что же вы тогда жили все это время?
— Я пенсионер.
— Понятно. А где же вы подписывали документы, начиная с января месяца?
— В этом году никаких документов «АнСтар» я не подписывал.
— Это ваша подпись? — легли передо мной несколько документов, датированных две тысячи седьмым годом.

Присмотрелся. Подпись действительно была очень похожей, но точно не моей.
— Откровенная фальшивка. Даже экспертизы не требуется. Сравните с моей подписью в паспорте. Могу при вас расписаться.
— Вам известны эти предприятия? — положила она передо мной листок со списком.
— Ни одно из этих предприятий мне не известно, — изучив список, ответил следователю.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно.
— У вас есть предположения, кто бы мог сделать эти документы с вашей фальшивой подписью?
— Только тот, кто располагает печатью предприятия. Мне известен только один человек — Михайлевский Сергей Иванович.
— Хозяин «АнСтар»?.. Его адрес и телефон.
— Увы. Он для меня инкогнито.
— Странно. А как же вы поддерживали связь?
— Связь всегда была односторонней. Его телефон не определялся. Связаться с ним мог только через Константина Журило.
— Это кто такой?.. Адрес и телефон.
— Мой давний партнер. Адреса не знаю. А телефон, пожалуйста, — продиктовал ей номер.
— В общем, так. Напишите в произвольной форме все, что вы мне тут изложили, — приказала следователь.

Целый час, с трудом преодолевая головную боль, писал свое сочинение.
— Ну, что?.. Написали? — раздраженно спросила следователь, оставшаяся, очевидно, без обеда, — Ну, что это такое! Вы же с высшим образованием, а связать пару слов не можете. Кто же так пишет! — упрекнула она.
— Как могу, так и пишу. Уверен, ошибок здесь нет. Ни по существу, ни в смысле русской грамматики.
— Ладно. Пиши, грамотей, — начала она диктовать какую-то абракадабру на канцелярите, — Ну, вот, совсем другое дело. Распишитесь, — я расписался, — Свободен, пока, — протянула мне паспорт и пропуск…

— Афанасич, меня с твоей подачи вызывают в РУБЭП. Говорят, ты знаешь, где это, — позвонил Константин. Я продиктовал, — А что они хотят?
— Посадить того, кто совершал аферы от моего имени, да еще расписывался за меня. Ты случайно там не химичил?
— Да ты что, Афанасич! Факт, Сережа. Больше некому.
— Я тоже так думаю. Кстати, ты в курсе, что завод не работает с марта месяца?
— Да ты что, Афанасич! Сережа периодически звонит, говорит, все в порядке.
— Мошенник он и в Африке мошенник. Просил помочь продать завод.
— Да ты что!
— Вот тебе и что. Получишь свои тридцать тысяч, и всё.
— Как это тридцать? Я же почти миллион вложил!
— Один процент от выручки, Костя, это тридцать тысяч, не больше. Нагрел нас твой Сережа.
— Что же теперь делать, Афанасич?.. Кто бы мог подумать… Уж лучше бы завод работал. Получал бы себе один процент, и ладно.
— Костя, посчитай, сколько лет ты бы возвращал свои вложения. А там бы все износилось. Вот тебе и прибыль. Бред… Так что, думай, когда будешь говорить со следователем.

Дня через два меня снова пригласили в РУБЭП.
— Анатолий Афанасьевич, вы говорите, ваш завод с марта месяца не работает? — спросила Виара Фаридовна.
— Так точно.
— Тогда, пойдемте со мной, — поднялась она и направилась к выходу. Мы вышли из здания управления и подошли к машине, — Садитесь, едем на ваш завод.
— Это далеко. Часа три займет. Надо супругу предупредить, волноваться будет.
— Никого предупреждать не надо… Ничего, поволнуется немножко. Выключите телефон! — безапелляционно приказала следователь, и мы выехали в Богородское.
Минут пятнадцать ехали молча.
— Ну, что, сегодня голова не болит? — поинтересовалась Виара Фаридовна.
— Не болит, — ответил ей.
— А ваш Константин, оказывается, такой наивный. Немудрено, что его развели на деньги. Вот только, где теперь этого Михайлевского искать? Номерок-то он сменил, а адреса его вы не знаете.
— На то вы и милиция, чтобы искать.
— Найдем, если понадобится. Вот только предъявить ему нечего. Вы у меня пока главный ответчик. Мой совет, езжайте в налоговую и напишите заявление, что вы не директор.
— Спасибо за совет, непременно воспользуюсь.

Мы подъехали к закрытым воротам завода. В проходной тоже никого не оказалось.
— Ну, вот, приехали. Теперь можно звонить? — спросил следователя.
— Теперь можно, — разрешила она.
Первым делом позвонил Татьяне.
— Ты куда пропал? Почему не звонишь? Я тут с ума схожу! — сходу получил нагоняй от супруги.
— Я в Богородском. Вернусь, расскажу.
— Как ты туда попал?
— Все расскажу потом, — отключился я.
Позвонил Фаине.
— О! Анатолий Афанасьевич! — обрадовалась та моему звонку.
— Фаина, я у закрытых ворот завода. В проходной никого нет, а нам надо пройти на территорию.
— Сегодня Сан Саныч дежурит. Наверно, отъехал на обед. Сейчас я его найду, и мы вдвоем подъедем, — засуетилась наша кладовщица.
— Анатолий Афанасьевич, ни слова, кто я такая. Сама буду разговаривать, — предупредила «Виагра», как теперь мысленно называл моего дознавателя.

Минут через десять подъехали мои лучшие работники.
— Это новый покупатель? — потихоньку спросила Фаина, кивнув в сторону следователя.
— Что-то вроде того, — невнятно ответил ей.
— Когда же снова начнем работать, Анатолий Афанасьевич? Ждем, не дождемся. Тут Емельянов недавно приезжал. Полдня что-то резали на мостовой фрезе, — неожиданно проговорилась она.
— Кто такой Емельянов? Что он делал на заводе? Так что, завод работает? — мгновенно зацепилась Виагра.
— Емельянов рядовой инженер. На завод попал явно по своей инициативе. Запустить его без меня никто не сможет. А на фрезе можно резать только плитку. Но для этого надо иметь слэбы, а их нет, — ответил ей.
— Давайте, отойдем, я хочу переговорить с вами отдельно, — подхватила следователь Фаину, и они отошли к цеху.
— Что за тетка, Анатолий Афанасьевич? Емельяновым вдруг заинтересовалась, — спросил Сан Саныч.
— Следователь из милиции. С ней поосторожней. Да и Фаину надо незаметно предупредить, чтоб не слишком откровенничала, — попросил его.
— Надо же! Может, хоть порядок наведут, да работать начнем.
— Порядок нам никакая милиция не наведет. Михайлевский что-то натворил, а претензии ко мне, хоть я уже и не директор.
— Вот гад! — успел высказаться Суздальцев, прежде чем, отпустив Фаину, его пригласили на аналогичный допрос.

Взбудораженная разговором, Фаина молча приходила в себя, а минут через пять к нам присоединилась вторая парочка переговорщиков.
— Мне можно осмотреть завод? — неожиданно робко спросила Виагра, — Хотелось бы сделать несколько снимков, — пояснила она.
— Без проблем, — ответил ей, и Сан Саныч тут же метнулся открывать дверные замки.
— А эта ваша знакомая, оказывается, моя землячка, тоже из Казани. Мы с ней так разговорились… Она что, в Москве работает? Интересно, где и кем? — потихоньку спросила Фаина.
— В милиции, следователем, — ответил ей.
— Ой! А я ей такого наговорила… Не надо было? — испугалась она.
— Да теперь уже всё равно поздно.
Мы вошли в помещение, и я провел свою последнюю экскурсию по заводу, подозревая, что вряд ли когда еще попаду в его цеха.
Виара слушала мои пояснения с большим интересом, попутно пытаясь снимать на камеру мобильника.
— Да не мучайтесь. Я вам завтра представлю кучу фотографий и наш проспект, — пообещал ей.
— Да-а-а!.. Не думала, что у вас такое солидное предприятие… Теперь мне все понятно, — заявила Виара Фаридовна, усаживаясь в машину, — А вас здесь очень уважают и как директора, и по-человечески, — сообщила она.
Весь обратный путь прошел в разговорах на самые разные темы, а не только о заводе…

Прямо с утра отправился в РУБЭП, впервые без приглашения.
— Виара Фаридовна на совещании. Вы по повестке? — спросил один из сидевших в кабинете.
— Нет. По делу, — ответил ему.
— Садитесь на ее место, подождите, — пригласил он.
Через полчаса на меня перестали обращать внимание, приняв, очевидно, за коллегу из соседнего ведомства.
— Слышь, Виагра сегодня притащила ноутбук, а он не фурычит. Пригласила айтишников, те посмотрели и сказали, выбрось на помойку, — рассмеялся один из них.
— А на хрена она притащила? — спросил его коллега.
— Да думает, мы смотрим ее информацию на компе.
— Ну и что.
— Боится, слишком много знать будем, — снова рассмеялся весельчак.
— Говорил тебе, будь осторожен. Она хоть и в технике не рубит, но сообразила. Ладно, потом поговорим, — намекнул на присутствие постороннего…
Вскоре в ход пошел дырокол, и оба начали комплектовать какие-то папки с документами.
Наконец, вошла Виара.
— Анатолий Афанасьевич! Никак фотографии принесли, — обрадовалась она.
— Так точно, — протянул ей диск.
— А у меня проблема — компьютер сломался.
— Что с ним?
— Да кто ж его знает. Даже экран черный. Жаль. Столько информации пропало. Посмотрите, если хотите. Фаина говорила, вы в компьютерах понимаете, — предложила следователь.

Посмотрел. Компьютер действительно не подавал признаков жизни. Попробовал запустить со своего диска. Запустился. Остальное — дело техники. Через полчаса сдал Виаре работающий компьютер с полностью сохраненной информацией.
— Вот, смотрите! Наши умники не смогли, а человек сделал! — обрадованно забегала та вокруг любимой игрушки, показывая ее экран своим сотрудникам, — А вы, всё сделали? — вдруг остановилась она, как вкопанная.
— Сделали-сделали, — ответили, как оказалось, ее подчиненные.
Виара полистала чуть-чуть, а дальше последовал такой разнос, что у меня завяли уши.
Вошел какой-то большой начальник. Виара показала ему папки и сказала, что думает по поводу квалификации сотрудников.
— Разберемся, — пообещал шеф.
— А это Зарецкий. Я вам докладывала. Смотрите, как выручил, — показала она на экран своего ноутбука, — Наши айтишники отказались, а он сделал. Вся моя информация, о которой говорила, цела.
Пожав мне руку, шеф ушел.
— Я вас провожу, Анатолий Афанасьевич, — вышла со мной Виара, намереваясь, насколько понял, поговорить без свидетелей, — Как вам мои коллеги? — спросила она, едва мы вышли из здания управления и остановились в небольшом скверике.
— В каком смысле? — удивился странному вопросу.
— Вы опытный человек, и наверняка разбираетесь в людях. Мне интересно ваше мнение, — пояснила она.
— Что я могу сказать о людях, которых не знаю, — задумался, припоминая неприятных коллег Виары, — Во всяком случае, они точно, не ваши друзья, — рассмешил ее таким ответом.
— В точку, Анатолий Афанасьевич. Не знаю, что делать с такими подчиненными. А как вам мой начальник?
— Скользкий тип. И тоже не на вашей стороне.
— Угадали! Он за них горой, что бы ни сделали. Боюсь, посадят они меня.
— Да вы что?! — удивился я, — За что?!
— Да мало ли… Приезжаем на проверку, а нас уже ждут — кто-то предупредил. А потом, вдруг, документы исчезают, как сегодня. Были документы, и нет их. Вы уж извините, что не сдержалась, но с ними иначе нельзя.
— Да-а-а… Вам не позавидуешь.
— Точно. Вот думаю, куда уйти. Ума не приложу. Двадцать лет в органах. Из Казани едва ноги унесла. Посадила мерзавцев, а у них друзья на воле. Посыпались угрозы. Начальство предложило в Москву. А здесь не лучше.
— Честному человеку везде хреново.
— Верно сказано. В общем, честный человек, завтра же в налоговую!.. Напишите заявление, зарегистрируйте, и с копией ко мне. Закрою я, похоже, ваше дело. За отсутствием состава преступления. Не ваша это «работа», уверена.
— Спасибо, — поблагодарил следователя, и мы разошлись.

С утра отправился в налоговую. Меня направили к заместителю начальника. Выслушав мои сентенции, пышная дама вызвала инспектора, ведущего нашу организацию.
— Как это вы не директор? — удивилась та, — А кто же тогда подписал последний квартальный отчет? Там ваша подпись.
— Фальшивая, — ответил ей.
Послали за документами. Отчет вызвал полное недоумение у всех.
— Подпись ваша, — утверждала инспектор, показывая документ, который я «в глаза не видел».
Подняли архивы, и тут выяснилось, что абсолютно все отчеты были фальшивками.
— Я подписывал документы с другими цифрами, а вам постоянно сдавали эту чушь, — листал я папки, предоставленные инспектором.
— Пишите заявление, — согласилась, наконец, заместитель, — Вы во всем виноваты. Плохо контролировали бухгалтерию.
— Ну, конечно, — согласился с ней, — Надо было не только подписывать, но еще и относить все лично вам, чтоб не было подмены… Да я не догадывался ни о чем, пока строил завод… А построил, выбросили, чтоб не мешал махинациям от моего имени.
— Каким махинациям?
— По которым на меня завели уголовное дело.
— Кто завел?
— РУБЭП. Кстати, там во всем разобрались. Они и посоветовали написать заявление и принести копию им.
— Пойдемте к начальнику. Я обязана поставить его в известность по вашему делу, — предложила заместитель.
Выслушав нас, начальник мгновенно все понял.
— Пишите заявление. Я подпишу, — сказал тот мне, — Немедленно подготовьте заявление в РУБЭП, и возьмите под контроль эту организацию, — дал он указания своим сотрудницам…

У Виары я появился с копией моего заявления в налоговую инспекцию.
— Ну, вот, — обрадовалась та, схватила бумажку и ушла к начальству, — Всё, Анатолий Афанасьевич. Ваше уголовное дело закрыто. Как только придет официальное заявление из налоговой, мы откроем дело в отношении Михайлевского. У вас появится шанс вернуть предприятие. Не забудьте тогда, кто вам помог, — пошутила она.
— Не забуду, — облегченно вздохнул я и с удовлетворением покинул неприятное заведение…
Примерно через месяц позвонил Вангелов и предложил встретиться у Константина. В офис попал раньше партнера.
— А чем занимаются Теплинский с Сотниковым? — спросил Костю, так и не обнаружив их на рабочих местах.
— Не упоминай этих фамилий, Афанасич. Слышать их больше не могу.
— Что случилось, Костя?
— Да уговорили меня эти нехорошие люди, «редиски», сделать фундаменты под здания собственными силами. Поддался на свою голову… В общем, сляпали такую халтуру. Наняли каких-то бомжей за бутылку и закусь. Поставили цех, а он поплыл. Пришлось всё разбирать, разгребать, ставить новый фундамент и заново собирать. Влетел в такие убытки. А этим, что предъявишь? Они же голодранцы.
Появился Вангелов.
— О ком это ты, Костя?.. А, твои полковники, — ничуть не удивился он, — Тут Серёжа учудил. В общем, кинул он ялтинских, с которыми ресторан делал. Предупредили, чтоб в Ялте больше не появлялся, убьют.
— Да ты что? — удивился Константин, — Неужели, правда?
— А ты сомневаешься?.. Может, теперь сговорчивей будет. Предложил нам взять в аренду завод. Как вы на это смотрите?
— Никак, — не раздумывая, ответил партнерам, — Мы восстановим производство, после чего Сережа снова всем укажет на дверь… Пусть лучше восстановит наши доли и продаст свою. С ним больше никаких дел вести не собираюсь, — и я рассказал им о своих приключениях в РУБЭП и налоговой инспекции.
— Что ж, поехали на «Динамо», — пригласил Володя…

— С этим товарищем я за одним столом сидеть не буду, — показал на меня Михайлевский.
«Какая сволочь!» — обухом ударило в голову. Я еще и виноват, что раскрылись его подлые проделки. Пулей вылетел из ресторана и пошел в сторону метро.
Меня догнал Константин.
— Афанасич, держи ключи. Посиди в машине, а мы с Вовой будем по одному подходить, информировать и консультироваться. На нас хоть не обижайся. Мы такие же жертвы, — уговорил, в конце концов, он…
Первым появился Вангелов.
— Серёжа готов продать свою долю за миллион, — сообщил он первое предложение узурпатора.
— Сто пятьдесят тысяч, и ни долларом больше, — сходу вылетело у меня, — Пятьдесят тысяч, как только переоформим учредительные документы, а сто тысяч — через месяц после восстановления производства.
— Да не согласится он, Афанасич!
— А на нет, и суда нет, — ответил ему.
Через полчаса возник Журило.
— Афанасич, Сережа согласился на триста тысяч, но сотню вперед, а двести, когда переделаем документы.
— Ни за что! — ответил ему, — Хочешь подарить сотню, дари. А я думаю, обойдемся первым траншем в пятьдесят тысяч. У меня куча претензий, гораздо больше, чем на сотню.
Снова подошел Володя.
— Серёжа в бешенстве, — объявил он, — Но потихоньку поддается.
— У него нет другого выхода. После ареста предприятия он не получит ничего, кроме срока. Намекни.
Еще через час подошли оба.
— Победа, Афанасич! Серёжа согласился. Одна проблема — все документы фирмы утеряны. Надо восстанавливать, — доложил Константин.
— Врёт, — возразил ему…
Полгода ушли на восстановление документов «АнСтар». Оно ознаменовалось лишь тем, что официальным директором фирмы оказался Михайлевский, назначивший самого себя, а печать предприятия перешла к Константину…
Потом появился реальный покупатель, готовый стать единоличным владельцем «АнСтар» и нанять меня в качестве его генерального директора.
Но на переговоры вместо Михайлевского явилась Камилла.
Послушав с полчаса ее бред, покупатель заявил, что сожалеет о потерянном времени, и откланялся…
Раз в год на горизонте возникали мои бывшие партнеры. Они «рвали и метали», но не делали ничего, полагаясь на меня.
Я же безуспешно пытался найти новых партнеров, в том числе иностранных. Однажды это почти удалось, но грянул мировой кризис две тысячи восьмого года, и люди, имеющие деньги, затаились.

А потом объявилась Виара. Оказалось, она очень вовремя перешла в центральный аппарат министерства.
— Представляете, Анатолий Афанасьевич, всех арестовали, кого вы тогда видели. Даже моего бывшего начальника. Все оказались взяточниками. Похоже, меня хотели подставить. Не удалось, — рассказала она.
По ее просьбе разработал программу анализа банковской информации. С ее помощью из огромного потока мгновенно выделялись организации, ведущие «подозрительные» финансовые операции. Обычно такую работу проделывали вручную десятки квалифицированных специалистов, затрачивая сутки напролет. Программа позволяла выбрать «интересные» данные сразу после ввода информации. Вначале она заинтересовала милицейских чиновников, но по понятным причинам, развивать сотрудничество они не стали.
Михайлевский, меж тем, по-прежнему разгуливал на свободе, тщательно скрываясь лишь от партнеров, которым испортил жизнь, как, например, мне.
И никому не было дела до прозябающего в нищете пенсионера, который мог бы… но так и не смог.

 

Вместо эпилога. И это всё?..

Вылетев из дела, которое требовало от меня полной отдачи, вовсе не почувствовал никакого облегчения. Просто навалилась пустота, которую нечем было заполнить.

Смолкли телефоны. Первое время еще звонили поставщики и клиенты. Сначала раз в неделю, потом все реже, пока ни смолкли совсем.
Лишь «Бретон» систематически информировал о новинках оборудования или о выставках со своим участием.
— Анатолий, си инконтрано, иль синьор Паоло Прелец, — в шутку «познакомил» нас Дарио Тончелли на традиционной выставке «Интеркамень».
И это всё. Меня никто не упрекал за полумиллионный долг, понимая, что то не моя вина — переговоры с фирмой вели адвокаты Михайлевского. Но стало неприятно, когда однажды высказался Паоло:
— Анатолий, похоже, вам деньги не нужны. Не понимаю, почему стоит ваш завод? Нет никаких причин… Вложить такие деньги, и всё бросить! Не понимаю!
— И я не понимаю… Увы, Паоло, это уже не наш завод, да и от денег не отказался бы, тем более, моя пенсия всего около трехсот долларов.
— Такая маленькая?! — удивился тот.
— У всех пенсионеров она такая, кроме особ, приближенных к императору, — ответил ему и перестал посещать выставки…

Шли годы, и лишь моя окололитературная деятельность спасала от уныния. Все же, какое никакое творчество. Мои три романа и два цикла рассказов разместил на сайте «Литературной газеты», и они быстро выдвинулись на призовые места по посещаемости, что, по идее, обеспечивало бесплатную публикацию в бумажном виде, а также на газетных страницах.
Увы, в канун подведения итогов сайт «рухнул». Извинившись, администрация сайта пригласила начать сначала. Но и в следующий сезон всё повторилось. Очередному приглашению просто не поверил…

— Афанасич, это Виара. Чем занимаетесь? — спросила однажды с месяц молчавшая телефонная трубка.
— Романы пишу, — ответил ей.
— Бестселлеры?
— Может, и «бест», но пока еще не «селлеры».
— Ты по-русски можешь сказать? Я немецкий учила еще в школе.
— Это английский… В общем, ничем не занимаюсь.
— Жаль. А то хотела устроиться к тебе на работу. Меня в полицию не берут. Гонят на пенсию.
— В сорок лет?!
— Ну, чуточку больше… Гонят, Афанасич.
— К сожалению, ничем не могу помочь.
— Да не смогу я жить на такую мизерную пенсию!
— Сможешь! Я же живу.
— Не понимаю. При ваших способностях и так жить.
— Сам не понимаю. Но ничего поделать не могу. Сторожем не хочу, а в других местах смотрят в паспорт, и гонят. Возраст их мой не устраивает. Меня устраивает, а их нет.

Скучно жить без большого дела. Пусто, однообразно, не интересно. Но даже через несколько лет завод всё ещё не отпускал. Так однажды получил повестку прибыть на суд в качестве ответчика по делу о задолженности «АнСтар» какому-то ООО «Элегия». На суд, разумеется, не пошел, отправив справку из налоговой, что не являюсь руководителем организации.
Через месяц пришел повторный вызов, но не мне, а обезличенному руководителю «АнСтар». Вызов содержал угрозу, что в случае неявки, суд все же состоится и с организации удержат не только задолженность, в размере пятидесяти двух миллионов рублей, но и сумму морального ущерба и судебных издержек в размере двенадцати миллионов. Хотел проигнорировать и повторный вызов, но запаниковала жена.
— Да у нас квартиру отберут! Останемся без ничего с твоим заводом, — чуть ни разрыдалась она.
— Успокойся. Наша квартира едва ли потянет на три миллиона. А больше с нас взять нечего. Голодранцы мы, как сказал бы Константин, — вспомнил вдруг бывшего партнера.
Позвонил. Оказалось, Костя и «нахимичил», разумеется, с участием Михайлевского.
— Ну, Костя, не ожидал. Впрочем, с кем поведешься.
— Ты не так понял, Афанасич. Там все нормально. Выкрутимся, — успокоил он.
Еще через месяц получил подтверждение, что ООО «Элегия» в иске отказано, то есть могу и дальше спать спокойно. Вот только спать почему-то не хотелось, ибо «чувствовал в себе силы необъятные»…

— Афанасич, а я тебе работу нашла! — обрадовала неожиданно позвонившая Виара.
— Что за работа?
— Я тут устроилась в одну контору. Им требуется системный администратор по компам. Сможешь?
— Почему бы и нет, — без энтузиазма ответил ей и через день оказался в трехэтажной «конторке» в районе Белорусского вокзала.
Оказалось, Виара уже работала начальником службы безопасности ГУП УРСТ, как называлась та новая проектная организация, призванная стать заказчиком реконструкции вылетных магистралей Москвы. Солидно.
Меня принял главный инженер Пискунов, исполнявший обязанности директора. Выслушав короткий рассказ о себе, спросил:
— А вам знакома программа Примавера?
— Разумеется. Вот только я сторонник ее Майкрософтовского аналога. Пользовался им при строительстве обоих заводов. Очень полезная программа для крупных проектов.
Побеседовав с доктором наук около часа, получил предложение занять вакантную должность заместителя директора по информационным технологиям.
— Системотехников у нас хватает, а вот специалистов вашего уровня днем с огнем не сыщешь, — заявил главный инженер.
Виара была поражена такому результату и, мне показалось, раздосадована. Ведь она хотела стать моей начальницей. Теперь это оказалось невозможным…

Довольно быстро завоевал авторитет подчиненных, хотя среди них были компьютерщики с амбициями. Поначалу неплохо сложились отношения и с директором Логиновым, дилетантом по части вычислительной техники, но положительно воспринявшим наши начинания.
И я погряз в работе, в которой имел всего одного сторонника — главного инженера.
— И зачем нам все это? Справимся и так, на промокашках. А эту западную науку осваивать, облысеешь, — сказал как-то на совещании первый зам.
— Я тебе дам, на промокашках! Ты мне сегодня ни на один вопрос не ответил по маленькому участку, а на одном только Варшавском шоссе Афанасич насчитал около пяти тысяч таких участков. Ты в этих промокашках запутаешься, — возразил Логинов, — Всем ходить на занятия, — приказал он, но ходил лишь начальник отдела Гербовский, и больше никого.
А потом появились проектанты — занудные молодые люди без искорки в глазах, но с диким апломбом.
— А почему у вас Автокад две тысячи десятый, а не двенадцатый? Мы учились по двенадцатому, — спросил их тридцатилетний начальник, отработавший пару лет в проектной организации рядовым инженером.
— А в чем проблемы? — спросил «светилу».
— В десятом 3D нет, — объявил тот.
— Да?! Ну-ну, — без ответа отошел от «знатока», нажив, разумеется, очередного врага.
— Вы хоть знаете, что такое Лира? — спросила меня как-то его начальница, бывшая сметчица, а ныне зам директора по проектированию.
— А как же! Рассчитывал оболочки методом конечных элементов, — ответил ей.
— Вы и это знаете? — удивилась дама, не ждавшая ничего подобного от какого-то компьютерщика…

А где-то через месяц главный инженер Пискунов ушел на повышение — в Департамент строительства Правительства Москвы. Его преемник оказался нелюбопытным человеком, и я захромал на одну ногу. Тем не менее, через три месяца была создана техническая база для разработки и коллективного ведения графиков строительства вылетных магистралей города Москвы.
— Хотите посмотреть? — спросил Пискунова, прибывшего как-то в нашу организацию с инспекцией.
— Афанасич, времени совсем нет. Да и что я там соображу, — попытался он отказаться.
Но увлекся и целый час просидел в серверной, знакомясь с новинкой. А когда показал, как все это действует в масштабах организации, у него не было слов.
— Пробовал управлять процессами прямо из дома, — добил его в заключение.
— Честное слово, не ожидал, Афанасич, — похвалил он и отбыл в свой Департамент…
А надо мной вдруг сгустились тучи. Проектанты, во главе с начальницей, дружно написали рапорт, что я сорвал им важные работы, не обеспечив установку современных программ.
— Читай! — приказал Логинов, сунув бумажку, — Что скажешь?
— Клевета, — ответил ему, — Готов ответить по каждому пункту.
— Знаю, что готов. Язычок у тебя подвешен.
— Пригласите независимых экспертов. Они скажут то же самое.
— Где я тебе их возьму? Иди работай, — отпустил он.

Но эксперт все-таки возник в кабинете Виары. Молодой человек представился гендиректором компьютерной фирмы. Вопрос за вопросом, и в тупике оказался он.
— Продвинутый дедушка, — отозвался тот обо мне Логинову, как передала Виара, присутствовавшая при докладе, — И одевается по моде, — добавил он.
— Афанасич, а что у тебя модного? — спросила Виара, зацикленная на этом вопросе, особенно в дни получки.
— Всё, — коротко ответил ей.
— Где же ты это всё берешь?
— Брал в Италии, когда бывал в командировках. Теперь донашиваю, — успокоил ее.
Вот только вряд ли отзыв эксперта успокоил проектантов. Кляузы последовали потоком. И однажды Логинов не выдержал и в присутствии посторонних разразился в мой адрес потоком нецензурной брани. Я встал и вышел, а вслед донеслось:
— Заявление на стол! Экспертов ему подавай!
Прямо в секретарской написал заявление и отдал секретарю.
— Да вы что, Анатолий Афанасьевич, — удивилась та, — Да он каждый день так орет. Он вспыльчивый, но отходчивый.
Но я ушел, не дожидаясь, пока отойдет.

— Надо же, две тысячи евро в месяц потеряли, — горевала жена, когда объявил об уходе, — Где ты теперь устроишься на такие деньги?
— Но и терпеть напраслину не собираюсь, — ответил ей.
Вот только быстро понял, что «спокойная» жизнь на пенсии в прошлом. Надо срочно искать работу. Вся зима прошла в бесплодных поисках смысла жизни. Лишь в конце февраля позвонила Виара:
— Афанасич, позвони Пискунову. Они с Гербовским что-то замышляют в Мосинжпроекте.
— А причем здесь Гербовский? — спросил, вспомнив ее предупреждение:
«Афанасич, ты осторожней с Гербовским. Он бывший комитетчик». Тогда лишь рассмеялся.
— Да ушел он от нас к Пискунову. Поцапался с Логиновым, как и ты… А сейчас что-то варят в Мосинже… Говорят, там большие перспективы. Пискунов о тебе спрашивал. Звони.
Позвонил.
— Афанасич, срочно свяжись с Гербовским. Он в курсе, — рекомендовал Пискунов.
Связался. Договорились о встрече.
Оказалось, часть мастерских Мосинжпроекта размещалась в здании Армянского переулка, в подвале которого был когда-то офис Теплинского.
— Афанасич, штатного расписания пока нет. Могу предложить лишь должность инженера второй категории в пятнадцатой мастерской. Мы все там числимся. Если согласен, давай, оформляйся, — сообщил Гербовский.
— Чем хоть буду заниматься?
— Тем же, чем у Логинова. Только по части метро… Планы грандиозные, Афанасич.

И уже через неделю оказался в маленькой комнатушке, где предстояло работать над грандиозными планами Пискунова-Гербовского. Мне выделили рабочее место на подоконнике и стул для посетителей Гербовского.
— Можешь пользоваться моим компьютером, — позволил Сергей Валентинович.
Могу, конечно, вот только, зачем? Ведь кроме Офиса не обнаружил никаких интересующих меня программ. Написал бумагу с планом организации работ. В комнату заглянул Пискунов:
— Афанасич!.. Уже работаешь?.. Ну, правильно, — похвалил он и исчез на неделю…
Очень скоро выяснил, что в Мосинжпроекте мы лишь числимся, а на деле планируется создать некое Управление, которое будет генеральным заказчиком развития московского метрополитена. При Правительстве Москвы уже создан Штаб, где и заседает Пискунов.
Нам выделили вторую комнату, где у меня появились стол и компьютер. С «айтишниками» у меня не заладилось с первого знакомства. Для начала мне установили ознакомительную версию основной программы, утверждая, что это подлинник, и отказались устанавливать кучу заказанных мной вспомогательных программ — не положено по штату. Разумеется, установил свои и начал работать.
Планы и в самом деле оказались грандиозными, но узнал об этом от того самого «эксперта», с которым встречался у Логинова.
— Анатолий Афанасьевич! — окликнул он на входе в здание, — А вы, что здесь делаете?
— Работаю.
— У кого?
— У Пискунова.
— Да?!
Выяснилось, что Валентина пригласили в Мосинжпроект для разработки графиков, и он влился в МИП всем своим коллективом. Но работа пока не идет.
— Переходите ко мне, Анатолий Афанасьевич. Мы с вами развернемся, — пригласил он…

— А-а-а, Валентин, — отмахнулся Гербовский, — Да сляпал несколько графиков, а никто ничего не понял. Зато денег за них запросил. Пискунов замахал руками, и вспомнил о вас.
Вскоре понял, что предстоит неподъемная работа — разработать графики проектирования и строительства сорока семи объектов метро, каждый из которых представлял собой ветку с тоннелями, тупиками и станциями, или целый завод — электродепо. Ясно, что такую работу надо делать коллективно. Но не было ничего и никого.
Написал заявку на комплект программ и получил ответ, что она включена в план развития следующего года. А что делать в этом?
— Афанасич, делай, что хочешь, но графики мне нужны к следующему заседанию Штаба, — заявил Пискунов.
И я выложился. Сделал общий график для пяти объектов и развернутый для одного из них. И тут зависла ознакомительная версия программы.
— Что случилось? — засуетилась руководящая троица Пискунов-Матвеев-Беляков.
— Да вот, — показал им доказательство подвоха, устроенного айтишниками.
— Ну, я им покажу! — рассердился Матвеев и пригласил Валентина, располагавшего, как оказалось, настоящей программой. И до двенадцати ночи мы всем коллективом делали «конфетку».
— Ну, как? — еле дождались возвращения Пискунова.
— Порядок! Воспринято положительно. Хуснуллин сказал, делайте для всех объектов, — отрапортовал наш доктор…

Мне, наконец, установили настоящую программу. Зато стерли все мои вспомогательные: «Не положено». Начался очередной этап борьбы с коллегами.
Вскоре мне поручили разработку всего информационного обеспечения к заседаниям Штаба и московской мэрии. Справился и с этим. В благодарность к майским праздникам меня повысили до должности инженера первой категории, а ближе к осени сделали ведущим инженером.
— Поздравляем, Афанасич. Великолепная карьера, — на полном серьезе подходили коллеги.
— Спасибо, — отвечал им, — Правда, ведущим был еще четверть века назад в РКК «Энергия» имени Королёва.
А в МИПе тем временем шла мощная подковёрная борьба. И к новогодним праздникам Матвеев стал генеральным, а Пискунов — директором по проектированию объектов метро.
Меня же перевели на должность главного специалиста по управлению проектированием с месячным окладом около трех с половиной тысяч долларов. А когда, уже в январе следующего года, получил тринадцатую зарплату в размере двух окладов, жена не поверила, подумала, бухгалтерская ошибка.
Жизнь налаживалась. Работа нравилась. Все понимали ее необходимость.

Год две тысячи тринадцатый встретили в новом громадном здании бизнес центра, построенном на территории завода «Серп и Молот». Дорога на работу стала занимать около полутора часов в одном направлении. Но дело стоило того. В одиночку разработал график проектирования и строительства всех сорока семи объектов метро, который был утвержден в мэрии и стал законом.
Неожиданно уволился начальник отдела Гербовский. Его вынудили, опасаясь, что вытеснит действующего зама начальника управления, а то и самого начальника. На его место пришел человек, который так и не понял, чем я занимался.
К концу года борьба в верхах возобновилась. В результате баталий был создан Научно-исследовательский и проектный институт транспортных сооружений, директором которого назначили вытесненного из МИПа Пискунова.
Разумеется, тот взял с собой всю гвардию своих сторонников. Институт располагался рядом с Павелецким вокзалом, и у меня появился лишний час свободного времени.
Характер работы почти не изменился. Но сколько перспективных задач поставил передо мной наш директор Пискунов! Полгода работы в институте пролетели, как одно мгновенье.

Всё кончилось неожиданно. Тяжелая авария в подземке с гибелью людей вызвала большой резонанс в обществе. Нашлись и стрелочники, которые, якобы, не доделали плановую работу — их даже арестовали. Обвинили и наш институт, не обеспечивший, разумеется, должного контроля хода работ на строящейся ветке, куда на полном ходу выбросило метровагоны с людьми. И едва созданный институт решили ликвидировать.
Вернуться в МИП оказалось невозможным.
— Вы уже пенсионер с десятилетним стажем. Пора бы и на отдых, — огласили мой приговор в кадрах.
«Пора вам, дедушка, в крематорий, в наш советский колумбарий», — припомнилось нечто подобное из знаменитого «Золотого телёнка».
 И это всё?! Какой отдых? Я ещё не устал от жизни и дам фору многим молодым — этакий «продвинутый дедушка».
И что теперь?.. Писать романы? Кому они нужны, кроме меня? Внукам? Да они по-русски знают три слова: чао, привет и пока. Правда, шестилетний Лука Доменико спросил как-то Светланку:
— Мамма, ке э ун «ядрёна матрёна»?
Похоже, не безнадёжен. Ну, а Алексу Теддини пока лишь два — у него всё ещё впереди…

Так чем же занять себя в преддверии вечного покоя? Может, всё-таки согласиться с предложением бывшего коллеги по МИПу и рвануть в Севастополь, чтобы воплотить в жизнь прекрасную идею «горизонтального лифта» — нового вида современного транспорта. Ведь без меня вся его ученая команда не сделает ничего. Нужен им сумасшедший вроде меня, иначе идея так и останется невоплощенной мечтой.
Лет на десять меня, пожалуй, хватит. Ну, а потом? Пустота, как во время двухнедельного сна в палате психиатрического отделения? Не страшно, но и не интересно. Тогда меня вернули к Жизни. Теперь же я ей не интересен — отработанный материал.

Ах, если бы верил в загробную жизнь!.. Была бы надежда, что бессмертная душа встретит где-то там дорогих мне людей и прежде всего, Людочку, мою вечную невесту… Но они и так живут в моей душе, все эти долгие годы душевного одиночества…
А может, рвануть добровольцем на Украину и повторить подвиг отца, освобождавшего родной Харьков от немецких фашистов? Я еще способен держать в руках автомат и знаю, что не струшу в бою. Ведь стрелял же когда-то прицельно по вспышкам выстрелов преступника, целившего в меня. В том бою я победил…
А что теперь?.. Стрелять в очках +3,5 диоптрии по бандеровским фашистам?.. Утопия. Но чувствую, попаду от одной лишь ненависти к этим выродкам… Ну, а если нет? Что ж, такова судьба воина.
— Умереть в бою не страшно, сынок. Страшно живым, — рассказывал отец-фронтовик, и я ему верю.
Ах, если еще и поверить в Даниловский бред — религию предков-язычников!
— Антака Вати, антака Вати! — повторял бы перед боем их традиционную мантру, — Ур Ра-а-а! — метнулся бы на врага, видя перед собой лишь яркий ослепительный свет Солнца, куда улетают души воинов, однажды стоявших у края.

Анатолий Зарецкий
2017-08-05 11:22:13

---

Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения