Переполох в деревне Барсуки...

Начало  этих событий, на время изменивших привычное течение жизни в деревне Барсуки, положил  тот самый -  теплый июньский полдень прошлого года, когда Петр Тарасов торопился домой, в предвкушении сытного обеда.

Зайдя во двор, Петюнька (так попросту, с раннего детства, прозывали его односельчане) задержался возле бочонка с водой для хозяйственных нужд, наскоро сполоснув испачканные тракторным маслом руки. «Застоялась водичка, прозеленела!» - подумал он, вытирая ладони висевшей на краю емкости тряпицей. 

«Борщ!» - определил по запаху Петр, входя на кухню своего небольшого домика: «И похоже – с мясом!». Обрадованный мужик, придвинулся к столу, но что-то, неуловимо неприятное, почему - то поселившееся в избе за его отсутствие, заставило насторожиться. 

И он оказался прав в своих подозрениях. Обычно словоохотливая жена, на этот раз молчала:  не поворачиваясь к пришедшему на обед мужу, она раздраженно перемывала посуду, расплескивая воду из глубокой миски. 

Петр хорошо знавший свою хозяюшку, понял, что подобное молчание не к добру, и приготовившись к семейной буре, заранее виновато пригнул голову к столу. И буря – грянула! Да еще какая!

Жена, не глядя на него, кинула на стол кусок хлеба, с показным стуком поставила перед насторожившимся Петюнькой миску с горячим борщом, да так - что в верх взлетели розовые фонтанчики томатных брызг!

Петр неуверенно потянул к себе хлеб и ложку, лихорадочно соображая, где и в чем, он мог вчера – сегодня,  «проколоться». Жена встала напротив него, оперлАсь спиной о стену, демонстративно молчала. Плотно и презрительно поджав губы, недобрым взглядом сверлила своего мужа, наблюдая как тот, шумно дуя на варево, начал проворно орудовать ложкой.

Выхлебав борщ, Петюнька заискивающе поглядел на сердитую жену, прося взглядом добавки. Мужчиной, Петр – был крупным и сильным, и пищи ему требовалось много. Про таких как он, говорят – кровь с молоком! Среди деревенских мужиков и парней, Петюнька пользовался немалым уважением, особенно за то, что мог запросто сбить одним ударом наземь любого не понравившегося ему собутыльника или собеседника. Вследствие этой привычки, знающие его «товарищи», вели себя мужиком осторожно, лишних слов при нем не роняли.

Но по правде, Петр своей могучей силушкой – пользовался нечасто, и в общем - слыл добродушным и общительным человеком! Были у Петра свои маленькие, как он считал - слабости и пристрастия, но он сам – ничего плохого в них не находил, так как – подобные увлечения, в «Барсуках» пороком не считались.

Одно, и самое сильное свое пристрастие, Петр не скрывал, в силу того, что скрыть такое, не было никакой возможности. Тяга к спиртосодержащим жидкостям была сильнее его разума. Вторая слабость, являлась прямым следствием исходящим  из   первой. Частенько, уходя в очередной загул, Петюнька,  просыпаясь от пьяного угара в чьей ни - будь избе, с удивлением обнаруживал, что «ночевал» он сегодня – не один! В деревне хватало, шаловливых молодок и девок, не всегда отказывающих в своей благосклонности подгулявшим мужикам и парням.

В памяти Петра, подобные «эротические» встречи, как правило - откладывались слабо, оттого - что он чрезмерно налегал на спиртное, но временные «провалы» в ощущении реальности, вскоре стали для него явлением привычным и стабильным. Впрочем, страдал он этим не один. Многие из его собутыльников, хворая от похмельного синдрома, мучительно пытались вспомнить веселые вечера, копаясь в глубинах своего сраженного алкогольным ударом мозга. 

Друзья – товарищи, зная про это, подшучивали над Петром, искренне не понимая, к чему проводить время с женщиной, если все одно – ничего не помнишь! Но Петюнька, считая что слабосильные мужики завидуют ему, только самодовольно ухмылялся, и все продолжалось как всегда.

Вот это увлечение, Петр тщательно скрывал, стараясь не давать повода для ревности со стороны своей жены, старательно «убеждая» ее в своей нерастраченной мужской силе и преданности. Конечно, находились недобрые языки, пытающиеся намекнуть живущей в неведении женщине о неверности ее муженька, но та – не придавала подобному почти никакого значения, и весело отшучивалась: «А не сотрется! Моего – на всех баб хватит! А вот ваши, наверное, и дорожку к семейной кровати забыли!» Правда, возвернувшись домой после весело проведенных дней, Петр иногда замечал на себе необычно пристально – изучающий взгляд своей драгоценной половины, от которого ему становилось холодно, зябко и неуверенно!

Особо нужно отметить, что свою жену, Петр – как ни странно, любил искренне, и буйный во хмелю, отродясь не пытался поднять на нее свою руку, мужественно принимая от нее справедливые упреки, и даже - редкие «побои!».

Семейные драки, в «Барсуках», не были обычным явлением, но и особого порицания у сельчан не вызывали. Бывало, мужья поколачивали своих жен за разные провинности, но случалось и наоборот!

Особенно, от этого - «наоборот», в селе страдал Иван Семейкин, по прозвищу - Иванко Пастушок! Росту он был небольшого, худощавый и проворный от природы. Зато в женах у Иванки - числилась высокая молодуха, необычайной толщины! Характер у Пастушка был заносчивый и своенравный. По любой мелочи, он немедля пускался в драку, порой на вдвое большего против него соперника. Чаще всего – он был бит, но похоже, проигрыши в «местных сражениях», Иванку нисколько не смущали, и отлежавшись от очередного поражения, он немедля был готов вступить в новый бой!

Пил он часто и много, по пьяну - частенько пытался поколотить свою большущую жену. Вся деревня знала, чем заканчивались для него подобные потуги! Втрое крупнее против мужа, Галя старалась загнать скачущего возле нее мужичка в угол или к стене, изловив его, попросту прижимала своим крупным телом, старательно вдавливаясь всей полутора  центнеровой массой.
Задыхающийся Иванко, просил прощения, клятвенно обещал прекратить подобные некрасивые нападения, уверял жену в своей любви, и будучи милостиво помилован, ненадолго притихал, до следующей выпивки!

Но однажды, случилось нечто! Соседка увидела тучную Галю, со здоровенным синяком под глазом, а счастливый Иванко, радостно рассказывал мужикам, как он хитростью подманил жену к табурету, и вскочив на него, сумел «засветить» ей под глаз, после чего – успел быстро и ловко сбежать от возмездия! Мужики смеялись, расходились по домам, но Иванко, отчего-то, домой не торопился, с грустью поглядывая в след уходящим…

…Петр, терпеливо смотрел на хмурую жену, в ожидании добавки в опустевшую миску. Женщина величаво и гордо проплыла к плите с кастрюлей, зачерпнула полный половник борща, и так-же, не сгибая спины, вернулась к столу….

Только варево в миску, почему - то не попало! Приглушенный внезапным ударом половника, Петюнька изумленно зажмурив глаза, рукавом рубахи тщетно пытался стереть с лица липкий жир наваристого, так любимого им борща! К его счастью, борщ успел подостыть, но глаза – невыносимо щипало от едкого уксуса, который по его просьбе жена неизменно добавляла в кастрюлю.

-Тварь! Ирод проклятый! – выкрикнула жена: - Мало тебе  жизнь мою загубить, так ты еще на позор меня выставил!

- Что ты, Любушка? О чем ты говоришь? – забормотал ошарашенный произошедшим Петр: - Какой позор? Я уже месяц – ни в одном глазу!

- Молчи! – отчаянно выкрикнула разгневанная Люба: - Зенки залил, и не помнишь, на кого влезал? Скотина, бычара ненасытный!

Жена подскочила к промаргивающемуся мужу, и снова с силой опустила на его плечи увесистый половник, успев при этом другой рукою мазнуть его по щеке крепкой ладошкой с острыми ногтями.

Излив первый гнев, женщина отбросила изогнутую кухонную утварь, обессиленно присела на табурет, обхватила голову руками и зарыдала, заголосила, громко и отчаянно…
На ее крик, из другой комнаты, с криками: «Папка, папка! Не обижай мамку!» - выскочили близняшки, Сашка и Наташка, кинулись к плачущей матери, закрывая ее от отца своими маленькими тельцами…

- Чего вы? Что вы? – растерянно вертел головою Петр, стряхивая с себя налипшую разваренную капусту со свеклой, и вдруг взбеленившись, тоже заорал: - Да что случилось? Скажет мне кто ни – будь, наконец! 

- Смотрите детки! Смотрите, на бесстыжего папку! – жена, крепко прижимая к полной груди маленькие головенки, с ненавистью глядела мужу прямо в глаза: - Мало ему вас, так он еще и на стороне, других заводит! 

- Любушка! Какие дети, какая сторона?

- А Машку Пантюхину, кто обрюхатил? Не ты ли?

- Причем тут Машка! – взволнованно зачастил Петр, глаза его против воли – вильнули в сторону:    - Я полтора месяца, из дома - ни ногой!

- А где ты видел, что-бы дети, за полтора месяца   рОдились? Где ты, осенью,  неделю пропадал? Молчишь! Нечего сказать? Почему Машка, ребенка будущего, Петровичем - прописать хочет?

…Полуголодный и злой, Петюнька выскочил из избы. Остановился возле бочки с водой, умылся, поплескал на рубаху и быстро зашагал на работу.

«Ну Машка! Ну сука! Такую свинью подложить! Пападись ты мне, стерва треклятая!» - злобные мысли бешено скакали в его взлохмаченной голове. Проклятая память, услужливо напомнила ему про забытый осенний загул, и в один из тех дней, Петр точно помнил, Пантюхина – пила с ними… А вот что было дальше, хоть убейся, память упорно отказывалась говорить.

Петр сезонно работал механизатором на городского частника, сумевшего скупить земельные паи у бывших колхозников, и организовавшего на развалинах хозяйства свое крестьянское хозяйство. Дойдя до работы, он слегка успокоился.

Мужики, собравшись в тенечке под сеновозной телегой, перекуривали, рассказывали анекдоты, смеялись. Не веселились только двое: Петр, и его тезка – Петька Мальцев, молодой мужик, тоже позволявший себе иногда заложить «лишку» за воротник. Петька как-то, излишне внимательно, глядел на Тарасова, и последний, уловил в его взгляде странное любопытство и интерес к своей персоне.

- Пойдем - ка, тезка в сторонку! – неожиданно произнес Петька: - Поговорим, дело к тебе появилось!

Мужики отошли в сторону. Петюнька ждал продолжения разговора.

- Болит? – участливо спросил Мальцев Петра, кивком указывая на его лицо: - Любаня угостила? Так?

- Да нет…!: - заюлил ответом Петюнька.

- Ты не ври! Догадался я, женушка тебя пометила! – жестко сказал Петька, и вздохнул: - Моя, то-же, взбеленилась в обед! И не пожрал толком! – уловив недоумевающий взгляд тезки, снова спросил, так-же твердо и прямо:

- Ты, Петюнька, по осени с Машкой Пантюхиной спал? Прямо говори, не шутки?

- Да что вы привязались с этой Машкой? – не выдержав, психанул Петр: - Кой черт она вам сдалась?

- Сдалась – не сдалась, а вот мы ей, точно нужны! Ну так что, не отвечаешь?

- Не помню! – промямлил, сердцем почуявший не хорошее, Петр. Внутри у него что-то похолодело: - Помню только, пили вместе! А что было потом, хоть убей, не знаю!

- Не помнишь - ты, это полбеды! Беда в том, что и она, выходит, ничего не помнит! 

Тарасов снова с непониманием уставился на знакомца.

- Рожать ей скоро! – пояснил Петька: - УЗИ сказало – мальчик будет! По закону оформлять ребенка, отец нужен! Вот Машка и решила, дать будущему сыну отчество – Петрович! Труба нам теперь, Петюнька! Полный амбец приходит! Бабы, прознали про такое, всех Петек на деревне под Машку примерили! Моя взбеленилась намертво! Твоя, говорит, работа! А я, с той Машкой – был, только года три тому назад! Но как, такое докажешь! В общем, хреново! Хоть домой не возвертайся!

…Поздним вечером, Петр вошел во двор. Постоял у веранды, снял с забора сушившееся байковое одеяло, и горестно вздохнув, ушел ночевать в баню.

Спалось плохо. Долго вертелся на жестком полкЕ, вспоминая тот злосчастный загул. Под утро, так ничего и не припомнив, заснул тяжелым, беспокойным сном.

…На обед, другим днем, он зашел к родственникам. По деревне уже пошли слухи о Машкиных избранниках, и Петр, с неудовольствием ловил на себе, то сочувствующие, то откровенно - насмешливые взгляды…

... Ночевать вернулся в баню. Но с удивлением обнаружил, что его постельные принадлежности, тонкое одеяло и старый ватник, который он использовал пошлой ночью вместо подушки – исчезли. Еще больше изумился Петр, когда в баню легко впорхнула жена, и поцеловав его небритую щеку, потянула за руку в избу.

В доме было чисто и уютно. Вкусно пахло хорошей едой. Белоголовые детки ластились к отцу, стараясь влезть ему на колени. Счастливая Любаша, весь вечер о чем-то рассказывала, бросая на мужа пылкие взгляды. Ночью, в постели, она была по особенному хороша и открыта жадным рукам и телу, истосковавшемуся по ней мужа. Заснула она как обычно, крепко прижавшись к Петюньке.

Сытый, умиротворенный Петр, как и в прошлую ночь, снова заснул под утро. Он лежал с открытыми глазами, боясь потревожить сон Любаши и ничего не понимал…

… Все прояснилось на другой день. Петька Мальцев, был необычайно весел, балагурил и щедро угощал мужиков сигаретами. Он то и сообщил Петру, радостную весть: Пантюхина изменила свое решение, и решила дать своему пока еще не рожденному сыночку, иное отчество – Фёдорович!
Пётры, облегченно вздохнули. Зато в домах, в которых проживали Фёдоры, поселились беда и недоверие. Под подозрение в отцовстве, попали все Фёдоры, в силу возраста и здоровья имеющее право на нежданного наследника. Слышно было, что в опалу попал даже дед Федор, веселый, любивший выпивку старик лет шестидесяти пяти. Его подслеповатой старухе, вспомнилось, как в прошлом году, она приметила своего благоверного в оживленной беседе с молодухой,  и вроде бы – как с Машкой!

Что произошло между стариками, осталось тайной, но вскоре, произошли новые перемены. Беременная Машутка, явно капризничала, так как вдруг снова, изменила свой выбор, остановившись на гордом и звучном отчестве – Александрович!

Деревню опять залихорадило! В тоскливом ознобе забились Александры, приводя мыслимые и немыслимые доказательства своей любви и верности к своим, возмущенным предполагаемой изменой, женам!

Изумлению повидавших всякое «барсучан», не было предела. Особенно, как ни странно это было, негодовала мужская половина населения. Привыкшие пользоваться услугами безотказной в любовных утехах Маши, мужчины не могли простить ей подобного предательства по отношению к ним,  не  без  основания  полагая,  что  раз  порочная  связь  происходила  по  обоюдному  согласию,  то  этот  неоспоримый  факт - освобождал  их  от  дальнейших  обязательств!

Но в этот раз, женщины поступили мудрее. Обозначив Пантюхину нехорошим словом, они на время оставили своих мужей в покое, справедливо рассудив, что нужно подождать рождения ребенка, а там и поглядеть, на кого он будет похож! Благо, ждать оставалось совсем недолго! А в таких делах, женщину, как известно, трудно обмануть, она правду - сердцем почует!

В «Барсуках» прочно обосновались ожидание, а для кого и томительное беспокойство. Мужское общество раскололось на два лагеря: верных и неверных!

Неправедная половина, горько сожалела о своей непутевой жизни, праведная – торжествовала от упоительно прекрасного чувства непричастности к происходящему, втихомолку вспоминая свои прошедшие проказы, радуясь тому, что вовремя отошли от «дел», оставшись сухими и чистыми в мутной болотине деревенских пересудов…

А сплетни и домыслы, как водится, разрастались с неимоверной быстротой и невиданной фантазией! Один из деревенских остряков, даже предпринял попытки подзаработать на этой ситуации, объявив во всеуслышание, что открывает тотализатор и скоро станет принимать ставки на Петек, Федек и прочих.
Но идея эта не прижилась и погибла! Кто-то из несостоявшихся клиентов "конторы", «начистил» доморощенному букмекеру личико и дело заглохло! Оно и верно! Нечего наживаться на чужой беде!

А беда принимала все более серьезные масштабы! Деревня настолько увлеклась обсуждениями, что как водится в подобных случаях, наружу повылазило такое, что в пору было вводить «интеллектуальный» карантин, с целью нераспространения заразы «Правды» на целомудренных людей. Впрочем, как оказалось, в Барсуках - в этом разряде, (целомудрие…не путать с невинностью) в основном оказались только дети и иные из подростков! Ну, правда, еще - пара десятков верных жен и несколько стариков, но настолько ветхих, что люди, не помня их прошлого, наивно принимали старцев за святых.

Барсучане, не отличались высокой нравственностью и девственной белизной, но чтобы нарушения этики в их деревне носили подобный масштабный характер, никто из изумленных сельчан не предполагал…Ошеломленные размахом неправедности,  люди сделали единственно верный вывод –" Не всегда поиски правды приносят добро!"  Поступали и другие предложения: иные, богомольные и особо набожные, предлагали пригласить священника и освятить падшую во  грехах деревню...

Многое из того,  что либо скрывалось, либо воспринималось как должное, всплыло наружу. Бедствие принимало все более ужасающий характер… Над Барсуками, нависла грозная туча «морально -  этической революции!».  Отцы, стали наконец то,   приглядываться к своим деткам,  в поисках родимых черт и прочих  особых,  фамильных  примет. В разговорном обиходе, всплыли давно позабытые, еще с девяностых годов, такие слова и понятия - как нравственность, социальная ответственность и прочее!  Заговорили  об  ослаблении  влияния  Церкви  на  свою  паству,  о  необходимости  формирования  общенациональной  идеи, ( взамен  утраченных  социалистических  убеждений)  без  которой  общество - однозначно  придет  к  неминуемому  печальному  финалу...

Поговаривали  и  о том, что один из деревенских интеллектуалов, всерьез озаботившийся возникшей проблемой, начал работать над философским трудом, под длинным и мудреным названием: «Теория  создания предпосылок нравственных революций в период формирования новых экономических отношений в обществе, на основе морально -  этического сознания отдельных его индивидов!»

… И лишь только одна Маша, не придавала всему происходящему  особого значения! Ей - позарез нужно было пока только одно - отчество  ее  будущему  ребенку!

… Женское население деревни, Машу недолюбливало давно, подсознательно  ощущая  исходящую от нее угрозу своему семейному покою, хотя – порою с сочувствием, и возможно, с небольшой долей понимания – относилось к непутевой девахе. Короткая жизнь Пантюхиной, вся прошла на «глазах» людей …. Родители, виновницы переполоха, прожили свою жизнь не очень благовидно, и Маша, унаследовав от них не самые лучшие качества характера и нрава, росла сама по себе. Выросла она в красивую девушку, но аттестат о девятилетнем образовании, ей вручали на дому, так как к тому времени, она  уже  умудрилась обзавестись первым ребенком.

Девчонка вступила на «скользкую» дорожку, но только ли – одна ее вина была, во всем произошедшем с нею! Конечно, подобные случаи были и в «старое время», но все-же…

Потрясения, обрушившиеся, на как казалось -  нерушимую страну, больно ударили по народу! Люди, из эпохи социализма, безо всяких прелюдий, оказались перед лицом нарождающейся свободы и демократии, которая быстро переросла в неприкрытую борьбу за власть и брошенную, ставшей бесхозной - государственную собственность. Разрушались хозяйства, терялась работа и уверенность в будущем.
 
Новые экономические реформы, проводимые от имени народа и во благо общества, на самом деле возродили в стране Советов капиталистические отношения, причем в самой жестокой и уродливой их форме – в периоде «дикого капитализма!»

Лживая волна приватизации, тяжелым валом прокатилась над растерянными людьми, лишая их былых   сбережений и безжалостно вышвыривая на «улицы» миллионы трудяг.

Не миновало все это и Барсуки. Сельская работа, зачастую не требует высокопрофессиональных навыков, и в следствии этого, многие из сельчан, потеряв привычные им занятия – не смогли найти себе работу на стороне! Безработица - захлестнула деревню!

Все больше стало появляться махнувших на себя, отчаявшихся людей и семей! Не все  конечно, кто-то выжил, а кто-то и пошел,  на самое дно жизни!

Появились ненужные никому дети, оставленные в первую очередь на произвол судьбы своими падшими родителями. Государство полностью устранилось от духовного воспитания своих граждан, в том числе и малолетних. Истреблялись общественные организации, еще вчера имевшие большое влияние на молодежь.

Взамен разрушенного, приходило еще более сильное разрушение – гибель общественного сознания народа! Сладчайшая жизнь и нравы Западного мира, с подачи лживых демократов от власти,  окончательно   развращающе  действовали на оставленных людьми детей!

Манящий блеск «халявы» и богатой жизни, иных из них заводил в беспросветные тупики жизни. Калеча их тела и сознание… Иногда – насмерть!

Долго еще, стране будут отдаваться бедой и болью – те безумные годы истинного лихолетья!

…Попала под этот «пресс» жизни и Маша! Но остановить ее, помочь выпутаться из порочной жизни – было некому, да и сама она, уже – вряд ли хотела этого…

… Но как бы то ни было – философия - философией, экономика – экономикой, а жизнь – она и есть жизнь! И она, иногда – преподносила, веселые на первый взгляд, сюрпризы!   Маша – выбирала Отчество! 

... Долгожданный день - настал! Родившийся ребенок, принесший столько бед и тревог людям еще до своего появления на свет, наконец то – внес своим первым в этом мире криком, такую же - не менее долгожданную, ясность! 

Деревня – облегченно вздохнула! Мальчик, безо всякой генетической экспертизы – имел явную внешность «инородца», но только не славянина…

Сетуя на свою забывчивость люди, припомнили, что с год назад, Машу увезли какие – то азербайджанцы, содержавшие придорожную шашлычную, и она пропадала у них два или даже – три месяца! 

Ситуация прояснилась! Не "прояснилась"  только сама Маша! Шашлычная, кормившая ее в течение лета и осени – была закрыта, бывшие «работодатели» - исчезли на просторах независимых государств – а ребенок остался без Отчества…

Огорчившаяся Пантюхина, с удвоенной энергией ударилась в разгул. Вскоре органы опеки, отобрали у нее детей, и пьяная Маша, била себя в пока еще не высохшую от пьянства грудь, громко извещая народ: «Это мои дети! Отдайте их мне! Я - мать!».

И ведь и в правду, было время, исправилась она – и детей вернули, и пособия на них - тоже! Но, не надолго! Не прошло и полгода – как «безъОтчественные» малыши, опять уехали в детский дом, и скорее всего, в этот раз – насовсем!

Вот так и закончилась для барсучан, потрясшая их моральные устои, история! Станут пережившие все это люди другими – лучше или хуже, еще - совсем неизвестно. Время, оно – все покажет! А пока  - они просто живут, стараясь не вспоминать, едва не приведшую к социальным потрясениям историю с отчеством и Машей! А - зря они так! Жизнь, она ведь - как хорошая песня, из нее слов не выкинешь! Испортится тогда такая песня! Так и жизнь! Какая есть, такой она и остаётся… Хотя, опять же – кому как! Сейчас все возможно! Не нравится – меняйте!

... Прошло время. Петюнька снова торопился домой на обед. Но его задержал, некстати появившийся Петька Мальцев.

- Слышал новость? – спросил он Петра, протягивая ему пачку дешевых сигарет: - Бабы говорят, Пантюхина – снова на сносях! Вот будет хохма!

- Ну и хрен с ней! - злобно проговорил Петюнька, нервно   смяв и выбросив прикуренную было сигарету: - Нам то - что с того?

- А то! Маша, уже больше года, как из деревни никуда не выезжала! Верняк… Точно знаю!

В глазах Петюньки  -  плеснулся подзабытый ужас…
 

 

Василий Шеин
2017-07-09 01:54:54


Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения

Рейтинг@Mail.ru