Чемба

Вот скажите, кто из вас не думал как я?! Ну скажите. Все же мы думаем одинаково. Вот вырасту большой и… А что и? Что в этом «и» у каждого из нас? Да конечно, возможности.  То есть, если задуматься, то все возможности, которые только существуют на свете, все деньги, власть, похоть и разврат, роскошь и просто бытовые удовольствия, мы вкладываем в это самое «И».

Точно также и я думал, сидя теплым весенним утром на жесткой и неказистой койке,  в комнате своего общежития. Завтра 1 мая. Мир-труд-май и бла, бла, бла к тому времени уже отменили. Демонстрации, шарики, украшенные улицы, счастливые лица дикторов в телевизоре. Все это безвозвратно ушло в прошлое. Зато остались выходные. Три теплых майских дня. И вот тут то и наступает время этого самого «И». Когда на улице весна, деревья начали покрываться листвой, птицы поют как-то по-особенному. Ощущение, что поют они целый день. Впереди тысяча возможностей. И вот только это «И»… Эх был бы я чуть постарше. Да я б в эти дни! Сколько всего, ну сколько всего хочется сделать в эти дни. Был бы постарше тогда, да. Ну почему, почему в этом прекрасном возрасте , мы не думаем, что будь мы постарше, мы б в эти первые теплые весенние выходные думали бы совсем о других возможностях.

А сейчас…

Ну ладно, давай по порядку. Что можно сделать за три дня? Не, не так. Что нужно и что хочется. А с чего начать то? Давай начнем  с того, что хочется.  Ну конечно. Начинать надо только с того, что хочется. Ведь, если б я был постарше мне и думать то не пришлось. Я бы в принципе делал то, что хочется.

А пока, план такой, думаем, что хочется. Считаем, что можем себе позволить из того, что хочется и уж потом планируем, что нужно. Как то грустно получается, чем меньше можешь того, что хочется, тем больше времени остается на то, что нужно.

Все хорош, начали.

Начали. Легко сказать – начали. Уже полчаса как начал, а в голове из всего что можно озвучить, только бухнем и по бабам. Нет, такое ощущение, что мы в принципе думаем только о бухаче и бабах. А что, так и есть. Остальное нюансы. Ну и что у нас с нюансами? А нюанса два. Что бухнуть и куда идти с бабами. Нет, один не справлюсь с таким потоком мысли. Где все, то? Ау! Пацаны. Делать то что будем?

С ума сойти! Я об этом час думаю, а он, друг мой Леха, спросонья так ненавязчиво – бухнем и к бабам. Все просто. Типа спи уже.

Утро наступило быстро и как обычно неожиданно. Помылись, побрились, легкий завтрак из того что есть и все вперед, погнали. Дверь нараспашку, пошли. Быстро пошли, почти побежали. Куда идем, никто не знает, но идем. Дошли. Как богатырь в русской сказке, до камушка. Мы до остановки. Различие только в этом. В остальном все так же. Направо, налево, прямо. Так, куда?

По пивку? Кто сказал? Кто-то. Да какая разница кто. В принципе вариантов то больше и нет. Во-первых – бюджетно. Во-вторых – надолго. Ну согласитесь, день только начинается и с пивком есть шанс его продолжить до вечера. А с более суровыми напитками шанс закончить его в обед очень велик. По пивку.

Куда – куда?!!! Опять хочется  и нужно, да нет не так. Хочу и могу. Хочу в пив-бар. В хороший, с пивом чешским, курочкой хрустящей и прочими атрибутами. Но вот беда, я ж еще маленький.  Ну не то чтоб совсем. А так, еще не все могу, что хочу. Начнем с малого, а там как масть покатит.

Заштатная пивная, каких было тысячи. Опять интересно, пивных понастроили, а пива нет. Нет, не просто нет, а так с вызовом, с наездом – «Пива НЕТ!». Но тут все было хорошо, пиво было. Потихоньку помаленьку, постояли в очереди и по пивку. Стоим. Мы стоим, очередь стоит, что то не так. Почему стоит очередь?

Ну что за хрень такая, пиво есть, кружек нет. Ну прям диверсия. Куда все кружки в один момент пропали? Так мы будем стоять до потери пульса. Двадцать минут поиска кружек, банок и прочей тары не принесли успеха. Счастливые обладатели тары упорно делиться не хотели, как и не собирались уходить. День то еще только начинается. Бармен, да какой тут бармен, так пивняк в грубом свитере дельный совет дает, найдите банки. С тем же успехом он мог бы посоветовать убить кого-нибудь из клиентов. Где их найти то?

Время шло, аппетит рос. Кружек не было, пивом пахло. На остальное было уже наплевать.

Оп! Кто-то сказал оп! Оп, это уже что-то, что-то многообещающее. Вот когда полтора часа ни хера и вдруг ОП! Значит, у кого-то родилась мысль. У кого? С задумчивым видом и поднятым вверх указательным пальцем правой руки стоял Ильдуска. Так вот у кого ОП! Ну, ну, давай дорогой. Давай. И вот, вот. Все рука пошла наверх и палец не опускается, не просто не опускается, а как-то даже выше стал, больше и тверже. Стоп, не о том, больше и тверже еще рано, еще пивка не попили. И ну, ну. Все пошел. Куда пошел, зачем? Так, похоже, к бармену. Встал напротив. О чем то уверенно говорит. Руками еще не машет, но уже жестикулирует. Уверенно так  жестикулирует. Все пауза. Бармен исчез за стойкой. Вылез в руках четыре банки. Обычные литровые банки. Процесс пошел.

Со счастливым лицом, наполненными банками и воблой в зубах идет Ильдусик. Братан, братишка, братулек. Ну прям добытчик. Кстати банок только четыре, нас семеро, и банки, как оказалось не литровые. Разнобой, одна литровая, семьсотпятидесяти граммовые и одна пол-литровая. Как пить то будем? Разберемся. По очереди, по кругу, жадно, но честно присосались.

Кстати, ты ему то, что сказал, что за довод убедительный? Чем удивил? Что пообещал?

Взгляд полон загадки, усы поехали в бок. Ну....

- Да просто все, подошел и спросил – ты Чембу знаешь?

- А он?

- Он – ну?! И тут я, типа для Чембы, по братски банок найди.

- Ну?!

- Ну че, ну? Вот и все банки здесь.

- Вообще чудесно. Ну все понятно, банки здесь. Эй братан, але. А кто такой Чемба?

- Да кто ж его знает, кто он такой.

Вот так. Какой-то Чемба живет себе на свете и не знает, что ему тут пивко по блату отгружают в дефицитные банки.

Ладно, начало положено, повторим. Повторили. Пиво кончилось быстро, банки разные, на всех их не хватает. Что делать то? Как в школе, в каких-то классах. Задача, на смекалку. Как четыре банки разной емкости поделить на семь человек. Ну, думайте эрудиты.

Эрудиты думали. Чем дольше, тем мысль работала сильнее. Идея на поверхности. Из всех имеющихся банок самая доступная пол-литровая. Наполняем все банки, приносим, а потом каждый выпивает по пол-литровой. Все счастливы. Порешили. Начали. Шляпа полная. Так пить только себя мучить. Вот так-то Лариса Владимировна. Бестолковая вещь эта ваша занимательная математика. Не работает она в суровом быту. В четырех банках на круг получается три литра пива, самая маленькая пол-литровая, то есть один в пролете. Одному тупо не хватит. Ну тут вопрос не к математике, с ней то как раз все хорошо. Шесть по 0,5 будет три. Или тут наоборот три литра делить по 0,5 будет шесть. Тут то как раз с математикой все ровно, все правильно. Но вот как раз эти то условия мы и могли бы легко обойти. Сходил еще раз и пошел на второй круг. А вот как решить следующую задачу? Как посчитать, сколько времени понадобится тому, кому первому достанется заветная банка, на то, чтобы он с удовольствием, чувством, с толком, с расстановкой выпил из нее пивко. И что в этот момент про него будут думать другие, те чья очередь только еще обещает подойти. Ой, я уж и не говорю о том, которому не достанется вообще из этой серии. Страсти накалялись. Ожидать того, что другие посетители любезно поделятся с нами, все так же не приходилось. Бить кому-то в лицо из-за банки не хотелось, а бармен на Чембу больше не поведется. Он уже и так сделал для Чембы, все, что мог. Звиздец. Нет, а че звиздец то? Ну почему только бармен должен уважить Чембу?! Что на свете мало хороших людей? Люди давайте сделаем для Чембы что-то хорошее!

Ну, ну думайте эрудиты, думайте. Так, так, ну где?

Оп. Вот опять надежда. Опять кто-то сказал оп. Кто на этот раз? Чей палец уверенно смотрит в небо? Ух ты! Алик. Да ладно, да неужели. Вот что делает продукт брожения солодовых культур с мозгом человека. Алик, человек который пройдет свозь стену, если его послать куда-то, и он же может спать весь день, если этого не делать. И у него персональное оп! Ну и? Идея проста как мир. А чтобы нам не попросить банки в ближайших магазинах? Ну просто же все, если есть магазин, значит в нем есть банки. Что? Кто-то уже ходил? Не дали? Ну это то как раз и понятно. С чего  это вдруг им дадут. А вот для Чембы, по братски. Это еще посмотрим. Через десять минут на нашем столе красовалось семь одинаковых литровых банок. Алик сделал свое дело. Нет, ну конечно для Чембы, конечно по братски. Естественно в магазине его тоже знали и само собой уважили.

Дышим ровно. Туалет посетили, на покурить время выбрали. Банки наполнены, дележа нет, стоим наслаждаемся.

Вот как вы думаете, что помогла человеку изобрести колесо, построить велосипед, автомобиль, да в конце концов в космос полететь? Правильно неугомонность. Вот ну никак не может человек угомониться. Все ему мало. Ну казалось бы, ну изобрел колесо, при вязал к нему корягу, прицепил к ней бедро мамонта, вези в свою пещеру. Завали дверь камешком. К камушку, кстати, тоже можешь колесико прицепить, чтоб легче заваливалось. И все ешь, пей, наслаждайся. Так нет. Давайте велосипед построим. А то как то за мамонтом ножками бегать устал, теперь на лисапеде за ним поганю. Довыеживались, в космос упороли. Туда то зачем? Ну нет там мамонтов и рыбы кстати тоже нет.

Так и мы, еще полчаса назад думали, репу морщили, где б нам баночек то взять. И вот, они баночки. Все давай отдыхай, наслаждайся. Так нет. А покурить? Нет, не так чтобы выйти на улицу вытянуть в шесть затяжек сигаретку. А со смаком, попивая пивко. Покуривая табачок.

Вот не знаю как у них там, в заграницах, сосиски, рульки свиные, горчичка. А у нас все проще и вкуснее.

Первая кружка вливается в истосковавшийся организм залпом. На одном дыхании, не глядя. Знаете откуда в русских сказках вот это выражение: «По усам текло, а в рот не попало»? Оттуда. От нее от этой самой первой кружки. А почему в рот не попало? Нет ведь на самом деле, это никого не удивляет. Просто все знают, что попало. Попало, еще как попало. Но пролетело так, как вода на раскалённую каменку печки в русской баньке. Испарилась без следа. Как будто и не было. Именно поэтому вторая тоже залпом. Но уже не так, чуть  медленнее и не всю, а половину. А вот с нее, с этой самой второй половины и начинается праздник. Все ради чего ты сюда пришел начинается со второй половины, второй кружки. Русский октоберфест. Кусочек воблы в рот закинул, пожевал, помусолил, чтобы размякла, но не проглотил, пива хороший глоток, потом чуть поменьше, вот со вторым то глотком можно уже и рыбку проглотить. Отправить, так сказать, в плавание.  Приготовил, почистил, косточки убрал, пальчики облизал. Стоп, а покурить. Нет, те кто не курят, тут без вопросов. А остальным? Зависимым. Дымком заесть. Отравиться. Как же, как же?

Не знаю, чье это было решение на государственном уровне, но оно правильное. Ну вот нельзя в пивных курить. Вот в ресторанах можно, там воздух другой, аура иная. Там сигаретка в пепельнице больше для понта лежит, дымком вьется. А тут. Вот если вся эта толпа, да полной грудью, да со всей пролетарской ненавистью. Примой затянется, так не то, что дышать, там кружку то свою, пусть и в виде банки не найдешь, того гляди сопрут в тумане. Нет, только на улице, только на воздухе. Все пацаны, ползем на воздух.

На дворе май. Весна полностью вошла в свои права. Солнце аж глаза режет, яркое само по себе весной, после сумерка пивнухи, оно светит еще сильнее. Только, только, минуту назад, казалось, что день идет к концу и вот он заиграл новыми красками. Светит солнце, черемуха в цвету, сирень, местами зацветает яблоня. Фонтан уже включили. Лавочки от грязи очистили, подготовили к покраске, но до праздника покрасить не успели. Какие молодцы. Как иногда на руку чья то необязательность. Вот поребрики побелили, лавки покрасить не успели. Вы не успели, а мы присели. Птицы заливаются, фонтан шумит, запах цветов валит с ног. Девочки порхают как бабочки. Юбки коротенькие, коленки остренькие. Ножки оголили, а колготки не сняли. То ли от того, что холодно еще, толи от того, что знают, что в колготках они еще лучше, еще привлекательней. А они привлекают, ох как привлекают. Аж до мурашек. Вон она стайка мурашек.

Ой девчонки, айда к нам, пивка попьем. Айда так айда. И никакого тебе пафоса, никаких футы ну ты.  Сказочные времена. Пиво в банке. Практически баночное пиво.

Ну вот нас уже двенадцать. Не просто двенадцать, а семь плюс пять. На всех не хватает девочек, не хватает. Вы о чем, это же не места в зрительном зале, чтобы по количеству зрителей. Это девочки, за них бороться надо. Удивлять их, радовать, совершать поступки. Поэтому здорово, что их не хватает. Отлично, что их меньше чем мальчиков. Да и кстати, еще не вечер.

А вот чего не хватает, так это банок. Прям баночный парадокс какой-то, их уже третий раз не хватает.

Ну вот и повод. Начинайте, удивляйте, совершайте поступки, ну практически подвиги.

Так, так, чей это палец полез наверх? Женя, Женечка, ну давай жги Женек, ну где твое Оп?!

Оп! Есть, есть оп. Интересно сколько их будет еще сегодня ОПов этих, впереди еще 2-ое и 3-е. Опопопоп.

Ну Евгений, ну увереннее палец вверх, увереннее. Что у Вас там за оп был? Делитесь мыслью. Столовая радом? Кастрюльку у них попросить? Чтобы сразу набрать побольше? Нет, не кастрюлю. А что?! Бак?! Вот эту огромную хрень в виде кастрюли, на которой во всех столовых корявый художник, красной краской писал: «Первое», «Второе», «Компот».  Наполнить ее по самое не горюй и уже ни куда не ходить. Да это брат не мысль, это брат идея. Это уже не Оп, а Опаньки. Опочки. Вперед. Для Чембы. За баком. Мужиков в столовой обычно мало. А там куда мы пришли их там не было вообще. По крайней мере  в той части заведения общепита, где можно было разжиться кастрюлькой, в варочном цеху, мужиками не пахло в принципе. Вот интересная закономерность. В ресторанах мужиков тьма. И повара и официанты и бармены. В кафе женщин больше, но и мужики в наличии имеются. Про бары и говорить нечего. А вот в столовых… Ну кто из вас в столовых видел мужиков? Сейчас особо рьяные мальчики начнут изрыгать, что мужики классные повара, что их место на элитных кухнях, а общепит стезя кухарок. Девочки уже обиделись, подумав, что я именно это и имел ввиду. Нет други мои, нет и еще раз нет. Просто мужики послабже, да похлипче. Ну не выдерживаем мы условий, что могут вынести милые дамы. Ну не сравнить поток посетителей в ресторане, с потоком в столовой. Ну не хватит у мужика сил на такой поток.

Вот именно такие дамы и встретили нас в столовой, широкие в кости, с руками перетруженными, а взглядом суровым.

Все пропало. Обломалось, разбилось вдребезги об суровый взгляд заведующей.

«Для Чембы, по братски», блеяли мы все тише и тише. Чем тише мы блеяли, тем ближе к нам были большие руки заведующей, тем сильнее взгляд  делался грозным.

- Вам чаво, щанки? Вас сюды кто пустил?

Все, сейчас побьют. Сзади тихо, но грозно, вооружившись черпаками подходило подкрепление.

- Здравствуйте!

Голос сзади прозвучал звонко и резко, так звонко, что я аж подпрыгнул. Кто это? Кому здравствуйте?

В двери, сзади нас стояла девчонка. Нет даже не девчонка, а пацанка. Одна из той стайки, что подсели к нам. Так я ее, только и заметил. На улице встретил бы, не заметил ни за что. А тут. Волосы стриженные. Укладкой себя не обременяет. Растрепанная, но как то, задорно так растрепанная. В глазах задор, искринка, сказать по честному, даже не искринка, а чертинки. Господи, да тебе то еще чего надо, ну куда ты прешся? Ну ладно так бы лоханулись, придумали бы как отмазаться. Да и про Чембу, мы ж не говорили при девочках.  Можно и дальше было бы эту тему развить на ха ха. А тут все, облом полный, конфуз с кастрюлей этой. И одна, пожалуй даже самая лучшая тема, как взбудоражить девушек, ну просто лопнула в один миг.

И снова «Здравствуйте» - звонко так, хлестко. И нас ручонками раздвигает и вперед лезет. Атоманша хренова.

- Чего тебе деточка?  Голос заведующей заметно подобрел, взгляд обмяк. Группа поддержки с половниками выдохнула. Половники опустились из боевого положения в полу боевое. Еще не так, чтобы совсем, но уже сразу в голову не прилетит. Уже хорошо, уже радует. Ну давай милая, жги! Может хоть сбрызнуть без боя получится.

- Так и чего тебе милая? Уже практически родным, добрым  голосом вещает заведущая.

Пацанка наша, как на параде, в струнку вытянулась, нос по ветру, подбородок кверху, только руку в пионерском салюте задрать осталось, и как из пулемета:

- Понимаете тетеньки, субботник у нас, про бревно и все такое слышали же. Так вот, порядок наводим, грязь убираем. Радость несем. И все за так, за даром, на голом так сказать энтузиазме. Даже не покормит никто.

- Тебе покушать что ли? - Расплылась в улыбке, похожей на оскал заведующая. – Сейчас покормим, худышечка.

- Да нет, вещает наша пионервожатая, покушать есть что. Сварить не в чем. Вы б нам бачек. А мы вернем. Покушаем, помоем и вернем.

Что-то пошло не так, где то пионерка перегнула палку. Выбила из под пятки табуретку доверия. Взгляд опять колючий, кулак сжимается. Черпаки из группы сопровождения поползли вверх, момент безболезненного отхода был потерян безвозвратно. Все, бить будут. Теперь уж точно побьют.

- Че то юлишь ты девонька. Гонишь родная. Какой субботник, какой покушать? Ты кого за лоха держишь?

- Стопе мать. Тон сбавь, - пионерки как не было. Глаз колючий, руки в бок, понты через край. Набычилась, не сдвинешь.

 - Братва пивка собралась попить, а тарой засада, сечешь? Так вот, Чемба по братски просил, бак с возвратом. Вот тебе весь сказ. Тебе решать дашь или как.

Вот это поворот! А ты сипилявка про Чембу откуда знаешь. Да кто такой этот Чемба то?

Лицо заведующей застыло, сначало стало каменным, потом порозовело и расплылось в улыбке. Черпаки из группы сопровождения упали вниз и из орудия превратились в посуду. На лицах улыбки.

- Ну что ж ты сразу не сказала милая. Да конечно, берите. Только уж не подведите, принесите. Мыть  не надо, сами помоем, не переломимся. Главное принесите, не забудьте. Да если для Чембы, да для пивка…

Не знаю видела ли Пермь до этого такую картину или нет, а может к тому времени люди уже ни чему не удивлялись, или боялись удивляться, но группа парней умирающих со смеху, с сорока литровым баком в руках и сорока килограммовой девочкой в нем никого не удивила.

Только один вопрос не давал мне покоя. Кто же такой этот Чемба. Почему все услышав про него, как по  мановению волшебной палочки выполняли все наши требования. Спрашивать было как то стремно, да и поздно уже. Если б сразу признался, что не знаю кто это. А сейчас. Да ладно, подожду, глядишь, все само собой прояснится.

День близился к концу. Если точнее, то световой день, светлое время суток. Май только наступил и хотя днем, при свете солнца, тепло так и искрилось в солнечных лучах, то ближе к закату становилось существенно прохладнее. День шел томно и весело, пиво в баке плескалось, народ черпал его от туда банками, что добавляло процессу еще больше увлекательности. Гитара заливалась репертуаром Высоцкого, Розембаума и просто русскими народными простыми хороводными. Но день шел к концу, становилось все холоднее, в туалет хотелось все чаще. Сказывалось выпитое пиво и снижение температуры. Была мысль облюбовать под туалет ближайшее дерево, но наличие рядом девочек и большое количество милицейских патрулей в сквере, сказали категорическое нет этому решению.

Надо было что-то делать. Куда-то перемещаться. Вариантов было не много, точнее их совсем не было. Ну как не было. Из вариантов, к нам в общагу и к девочкам, наша отпадала сразу. Во первых, это общежитие военного училища. Нет, не то чтобы наша общага это закрытый объект, с суровым пропускным режимом. Нет там ни колючей проволки, ни часовых с собаками. Есть вертушка на входе. Дежурный офицер и подобие запрета на вход посторонних лиц. Почему подобие? Да потому, что лица мужского пола, как то не особо рвались в нашу общагу. А девочки… Девочки тут были всегда желанными гостями, но только в сопровождении мальчиков курсантов. Дежурный офицер, он же не сразу в офицерских погонах родился. Он же тем же путем шел. Сначала через казарму, три года, и уж потом два года в заветной общаге. Именно поэтому, если девушки идут в общагу с парнями, то его как будто и нет там. Солидарность. Так определились, с тем, что пройти не проблема. А дальше, сидеть и выгонять эту оголделую толпу однокурсников, которая сразу вспомнит, что у них кончились, спички, сигареты, сахар, соль. Ну уж нет! Смотрины отменяются. Только в женскую общагу. Только к девочкам. Туда где чистая посуда, всегда есть, что поесть. Где вкусно пахнет женщинами, а не ваксой для сапог. Я уж про портянки молчу.

Как зовут тебя милая растрепанная пацанка. С того самого момента в столовой и до самого вечер, мы как то все время вместе. Она уже знает мое имя. Практически угадывает мои желания. Аккуратно, почти не касаясь своими пальчиками, чистит рыбу и для себя и для меня. Да, что уж там, мы как то незаметно, постоянно рядом. Так сильно пару раз захотелось поцеловать ее в засос, а отважился только чмокнуть в щечку. Ну и ладно, что не в губы, а в щечку. Так не отодвинулась же, не отскочила, в шутку не перевела. А как-то тепло так посмотрела и придвинулась поближе. Так как звать то тебя, воробушек. Ведь опять практически спасла, вытянула ситуацию из тупика. Пока я думал как сказать. Пока с пацанами переглядывались. Вижу гляделки наши заметила. Вздрогнула манерно. Что-то говорит похолодало. И быстро, резко, практически как в столовой: - А может, к нам? И все, выдохнули, встали, пошли. Все молча. Как же зовут тебя голосистая.

До общаги дошли быстро, главное молча. Тишина была звонкая. Ощущение такое, что все боялись спугнуть момент и еще не понятно кто больше. Дверь открыта, вперед. Лица уверенные, впереди вахтер. И вот тут то режим так режим. Это вам не дежурный офицер. Тут постараться нужно и пройти и документы не оставить. Пройти – не сложно, есть порядок. Сказал куда, отдал документ. Записали, зафиксировали и в 23.00 будь добр, освободи помещение. Вот кто это придумал, вот зачем все так усложнять. Ну зачем мне идти в женскую общагу, если в 23.00 пошел вон. Да лучше сразу пошел вон, или вообще не пришел бы!

Лицо кирпичное, идем к вертушке. Дураки наивные. С таким лицом, типо ты здесь каждый день ходишь, можно только в смешанную общагу ходить. А тут женская, женская, только для девочек. То есть вот ты с каменным лицом, ты тут как? Как женщина каждый день ходишь или как монтер. Как в замедленном кино на вертушку опускается рука коменды. Ну конечно, праздник же, куда без нее. Та же замедленная съемка, губы и челюсть коменды задвигались натяжно и натужно. Слов еще нет, их не слышно, но уже понятно. Да и не слова это, а слово – «Куда?», гулко и глухо как в тумане. И так же глухо и гулко, со стороны слышу свой голос – «К Чембе». Да че уж там, все к Чембе, да у Чембы. А я что хуже всех что ли?

Лицо коменды на секунду застыло, рука на вертушке разжалась и о чудо. Вход свободен. Идем не оборачиваясь. Что ж это за Чемба то такой? Вдруг сзади голос коменды «Света». Стоп, кто тут Света? Матерь божья, воробушек, ты Света?! И снова коменда  - «Света. Это. Ну вы там это. Ну в общем, не безобразничайте»

Да ладно. И тут. Когда все закончится, по любому узнаю, что это за Чемба такой и с чем его едят. Вот стыдно, не стыдно, все равно спрошу. А воробушек то – Света. Ох ты, ух ты. Аж внутри ручеек зажурчал. Света.

Комната маленькая, но уютная, три кровати. Панцирная сетка, садимся аккуратно. А то улетишь ноги вверх. Опа, нет не летишь и не проваливаешься. Изобретение голытьбы и привилегия старших курсов. Под сеткой доска. На сетке три матраца, все по взрослому. Ладно, давайте разбираться, че пришли. Не будешь же свет гасить и в койку прыгать. Праздник продолжается. Стол в центр. Ложки, кружки, тарелки. Картошку моем, чистим, жарим. Хлебушек режем. Водочку, только водочку. Под картошечку. Так стоп. А водочка то откуда? Да ладно, какая разница. Водочка это ж вам не деньги. Вот если надо денег, то днем с огнем не сыщешь. Даже если очень надо. Даже если на дела и пусть не много. Не найдешь. А водочка. Она такая, ее найдешь.

                                                                       . . .

Как странно, занимательно и интересно проходит время. Теория относительности в действии. Вроде только что сидели на кроватях. Вроде только, только картошку чистили. И бах, все как отрубило. Спим. Да какой там спим, не спим уже, а просыпаемся. Практически проснулись. Что так трясет то. И почему так жестко. Ну жестко то понятно. Или доска на кровати, это в том случае, ели на кровать пустили. Или спим на полу. Тоже не новость. А трясет то так почему? Общага что ли рядом с железкой? Почему вчера не заметил? Вчера, а что было вчера? Нет, в принципе до общаги все помню. А дальше? Картошку жарили. Со Светой целовались в засос, не по детски. Света, Света. Вот прям парадокс. Вот вроде не рыба, ни мясо. Ни сисек, ни фигуры. А есть в ней что-то. Задор какой то, искринка и все. Вот не посмотрел бы даже в ее сторону. А тут. Поговорили, посмеялись и уже не рябая она, а с веснушками. Не курносая, а с приятно вздернутым носиком. Воробушек одним словом. Ладно с лирикой разберёмся позже. Сейчас просыпаемся, открываем глаза, удивляемся.

Да твою ты мать! Чуть голову не разбил. Но оно того стоило. Нет не на кровати я, и даже не на полу. Я в вагоне, в плацкартном вагоне на третьей полке. Вскочил резко и башкой об потолок. Да как в вагоне то? Да куда я на хрен еду то? У кого спросить то? Не у пассажиров же мирно попивающих чай за столом. Прыг с третьей полки и опа. Здрасте типа. Где мы люди добрые и куда едем. Так стоп. Не паникуем, дышим ровно. Глазки закрываем. Снова открываем, осматриваемся и думаем. Так куртка моя на вешалке. Как то опрометчиво я ее повесил. На той вешалке где проход. Предусмотрительные люди ботинки то под голову кладут, чтоб не сперли, а у меня куртка в проходе. Ботинки… А где кстати мои кроссовки? Так, на ногах нет, под головой нет. Сейчас с умным видом свешиваем голову вниз, и осматриваемся. Опа, кроссы на месте, под столом. Куртка на вешалке, остальная одежда на мне. Уже не плохо. Теперь документы. Где мои документы? До куртки втихаря не дотянешься. Себя обозначать придётся. А я еще не готов к общению с народом. Не разобрался еще до конца, вдруг что не так. Ну и? так, а что у меня под головой? На чем то же я лежу? Похоже на сумке. А что за сумка, да и откуда? Не было у меня сумки, без сумки я был. Да кстати, бак то мы отдали? Обещали ведь. Да отдали, отдали, это ж еще до общаги было. Так откуда сумка? Не спеша, голову бережем. Оп, сумку достали. Сумка моя. Уже проще. Надо только вспомнить как она у меня оказалась. Так и с чем она? Почему у меня такое ощущение, что на меня кто то пристально смотрит? Откуда за мной наблюдают? Твою ты мать! Толи плакать, толи смеяться. Голову опять чуть не разбил. Но тому есть причина. С третьей полки боковушки, молча, но пристально на меня смотрит Ильдус. Глаза как у нашкодившего кота. В глазах боль и тоска. Отлично, я не один в этом поезде. Но почему он в трусах? Ну то есть, я конечно тоже в нижнем белье, но оно там, внизу под штанами. А он только в трусах. В одних трусах, на третьей полке боковушки, свернувшись в три погибели, с глазами полными мольбы и отчаяния, лежит мой друг Ильдус. Вот только не заржать. Только сдержаться. Суметь спросив что-нибудь не скорчится от смеха. Ну если спросить никак, то хоть головой махну. Типа что да как? Все, сейчас помру. Держаться больше нету сил. К описанному внешнему виду добавился еще шепот губами – «Мы где?». Все, приплыли.

- Братан, шепчу одними губами. Сумка у меня откуда?

- Вот, то есть это сейчас самый главный вопрос. То есть, то что мы в поезде, куда мы едем, и почему я в конце концов голый почти, тебе вообще никак не интересно?! Откуда сумка, это сука важно! Уже не шепотом, а почти в голос проговорил Ильдусик.

Пассажиры внизу заволновались. Нас заметили. Ну не то, чтобы до этого моменты мы были совсем незаметны. Но теперь мы обозначились полностью.

- Здравствуйте, Ильдус.

Как гром среди ясного неба прозвучал голос из соседнего купе. Голос женский, не молодой, на Вы. Здравствуйте.

- Не переживайте, вещи ваши целы, я за ними всю ночь следила.

Дело приобретало совсем загадочный оборот. Кто эта дама, почему у нее вещи Ильдуса , и собственно говоря, почему она за ними следила.

- И я! Раздался мужской голос, чуть дальше. Чемодан Ваш падал несколько раз, а куртка вот, висит на месте.

Все, любопытство берет верх. Слазить с полки, еще рано, но перевернутся лицом к проходу уже пора. Лишь бы не улететь из под потолка.

Так, удачно получилось. Мама дорогая. Раздевалка на выезде. По всему проходу плацкартного вагона, начиная от купе проводника, до самого туалета, на крючках, висели вещи Ильдусика. Везде. Штаны, подштанники, свитер, рубашка, куртка, шапка, даже ремень висел почему то отдельно от штанов. Завершала всю эту картину белая казенная майка со штампом училища. Теперь понятно, почему Ильдус в трусах. Вешалки закончились. Около туалета на полках последнего купе, вешалки отсутствовали. А на крючках предпоследнего висела майка. Логика понятна, одно купе, одна вещь. На трусы просто не хватило.

Память, как обычно бывает в таких случаях, вернулась быстро, но выборочно. Не с начала, не с конца, а середины. Одним пластом. Накрыло. Я стою в тамбуре, поезд едет, а по перрону, с чемоданом бежит Ильдус. Я тяну ему руку, он запрыгивает в вагон. Все, успели, можно отдышаться. Нет, не мне, мне то что отдышиваться, я то никуда не бежал. Вот Ильдусику надо, пусть и дышит, а я пойду место займу. Ну почему, почему память, не говорит куда мы едем? Говорит только, что едем без билетов и забираться надо на верхнюю полку, на самую верхнюю. Что она мне напоминает эта пыльная покрытая пластиком полка? Да точно такую же, в аудитории. Полку в аудитории, на которой стояли наглядные пособия. Которая была самым блатным местом, чтобы поспать в отсутствии препода. Все пласт памяти закончился. Хочешь не хочешь надо вниз спускаться. Тихо, аккуратно, чтобы не упасть самому и не ударить никого по голове спуская ногу вниз. Хоп, я уже в кроссовках.

- Здравствуйте, здравствуйте. Извините, если что не так. Не обессудьте. Это я уже попутчикам.

- Да, знаю, знаю, сейчас принесу твое шмотье – это я Ильдусу.

- Здравствуйте, извините, спасибо, что присмотрели за вещами – это в каждом купе.

- Привет Светка. Это… Это Света. Воробушек. Мать твою так. Ты то, да где, да откуда, да как, да куда? – это я заикаться начал.

В купе, на нижней полке, мирно беседуя с попутчиками и попивая чай сидела Света. Воробушек с растрепанной челкой и веснушками на вздернутом носе. С нами в поезде.

- Привет. Проснулись? – это она мне.

Никаких эмоций. Ни взглядов вопросительных, ничего. Просто привет.

Дыхание сперло. Ожидание разрывало виски. Последнее терпение заканчивалось. Да все, хорош. Допивай уже чай то свой. В тамбур пошли. Рассказывай.

В тамбуре никого. Шумно, грязно, накурено. Ну  в общем нормально. Хорошо хоть сигареты есть. Все прикурил. Вещай. Рассказывай.

Чертики заплясали в глазах Воробушка, не просто заплясали, а устроили безумный хоровод. Понимает, что ситуация на ее стороне, понимает и поэтому тянет. Паузу выдерживает. Интригу обостряет. Да куда уж больше то? Все давай не тяни, говори.

А что говорить то, с чего начать? Лицо серьезное, а по глазам видно, сейчас не выдержит, заржет во весь голос.

- Едем то куда, Светик, ну?!

- Куда, куда? В Казань, к мамке с папкой твоим, знакомиться.

Фу, отпустило. Домой то есть едем, к мамке с папкой.

-  В смысле знакомиться? Почему знакомиться? Как знакомиться?

- Ну, что значит, почему? Я их не знаю, они меня тоже. Вот и познакомимся. Рано или поздно все равно придется. Сначала с твоими. На 9 мая к моим поедем. А то не порядок, не правильно как то. Ты жених, я невеста, а с родителями не знакомы. Вот и едем знакомиться.

Ух ты, вот не больше, не меньше жених, ну и невеста, соответственно. Это как так то? Это когда мы успели? Ну, если это все решено и официально, то мы должны в ЗАГС там заявление и все такое. Так это не реально. В выходные и праздничные дни госучреждения не работают. Не пожар же, и до понедельника подождать можно. Значит все только на словах. Типа договорились. Ну тогда надо погружаться в проблему глубже.

Давай, Воробушек, рассказывай. Вещай. Кстати, почему она все помнит, а я нет? Где подвох? Может так, развод? Нет, на нее не похоже. Просто надо меньше пить. Пить надо меньше.

Светин рассказ начался под стук колес и скрежет дверей тамбура. Был холодно, плохо слышно, но ужасно интересно.

Итак. Разгоряченные майским солнышком, количеством выпитого и общим приподнятым эмоциональным фоном, мы практически не заметили, как солнце начало садиться, температура падать. Замерзли одним словом. Именно этим можно было объяснить то, что придя в женскую общагу, единственным из всех ожидаемых удовольствий для нас стало растянуться на мягких и не очень кроватках. Сознание, подогретое алкоголем, теплом и уютом женского жилища стало терять контроль над телом. Проще говоря, заснули. Да нет, не так чтобы совсем, так вырубились на время. На то время которого было достаточно, для того чтобы стол был накрыт нехитрыми закусками. Дальше все по плану, целовашки, обнимашки, выпивашки. Казалось бы, все как обычно. Студенческая вечеринка подходящая к своему логическому завершению. На кроватях тихо ворковали определившиеся парочки. За столом сидели те, кто остался в одиночестве. Легкая истома конца хорошего дня. Трепетное ожидание хорошей ночи. Кто где ее проведет. С кем и как еще не стало актуальным, но все к тому шло.

Как удивительно по другому устроена женщина. Как нежно и трепетно стоя в прокуренном тамбуре плацкартного вагона, она доносит то, что мужик бы выразил короче и емче и наверное все таки честнее: - Насосались пива, приперлись к телочкам, бухнули и разбрелись по койкам. Не уверен, что это лучше, но в тот момент, хотелось именно так, четко и емко. Как выстрел. А тут, за двадцать минут повествования лирики, так и не приблизились ни на миг к главному.

- Светик, меньше текста, короче Склифосовский. Ближе к делу.

Было видно, что Света немного обиделась. То, что для нее казалось важным, я буквально втоптал…, да ладно, просто втоптал.

- Ну ближе, так ближе. Слушай. Эх, парни, парни. Вечно вы так!

Так вот с этого , парни вы парни, все и началось.

Кто-то из определившихся. Разбившихся на парочки. По-моему Леня с Олей, стали очень активно, громким шепотом обсуждать где планируют прилечь. Шепотом, громким. Не знаю, удивлю ли я Вас. Но я когда это услышал, очень хорошо представил эту картину. Ну прям живьем. Вот о чем думают люди, которые в компании начинают говорить шепотом? Они ж, себя не слышат. Шумно же вокруг. Ну говори в слух. Ну все же галдят. Все галдят и никто друг друга не слышит. В смысле никто посторонний. В пьяной компании, может одновременно обсуждаться пять тем. Громко, эмоционально. Слышит тебя лишь тот, к кому ты обращаешься. Остальным по фигу. У остальных свои ораторы и слушатели. Говори, не стесняйся.

И только две вещи заставляют замереть всех. Замереть, забыть о чем только что говорили в своем кругу, и все внимание на источник звука. Какого? Да ладно, это же крик и шепот. Только крик и шепот могут отвлечь от междусобойчика и привлечь общее внимание к себе. Причем тот кто орет, он знает, что привлечет это внимание. Он для этого и орет, чтобы его привлечь. А вот тот кто шепчет…?

Тот кто шепчет, уверен, что его никто не услышит. Он же спрятался, затаился. Секретно, тихо, тихо. Только для тебя. Причем из всей компании, смысл сказанного не поняли только те, кто в этом перешептывании непосредственно учувствуют. Только они. Остальные услышали шепот и замерли. По отдельным фразам уловили смысл шепота. Интерес усилился, гул спал. Быстро, в один миг. И только перешептывающиеся этого не заметили. Как и не услышали друг друга. Что? Я тебя не понял. Чуть по громче. Самую малость. Да в этом то шуме. Ну чуть громче. И вот чудо. Основная фраза, громким шепотом произносится в гробовой тишине. То есть в абсолютной.

- Ладно Светик, давай Воробушек. И что, что он ей там шепнул? Ну да, то о чем я думаю?

- Конечно, ну что же еще, то именно, то , громким шепотом на всю комнату.

Представляешь, какой поднялся хохот?!  Только что мирно сопевшие парочки заметно ободрились, радуясь тому, что не поторопились. Отчаявшиеся определится и чувствующие себя ненужными и одинокими вдруг опять оказались в центре внимания ржали надо всеми. И только Оля. Милая пухляшка. Сидела красная как рак и не знала куда спрятаться от всеобщего внимания.

 - Эх парни, парни. Вам только это и надо. Выдавила она. Поняла, что от этой фразы стала выглядеть еще глупее и смешнее, в конец расстроилась и заплакала.

Новое безумство охватило всю пьяную гоп компанию. Кто-то бросился успокаивать Олю. Кто-то стал громко ржать. Были даже те, кто на Леню полез с кулаками. И только ты сидел с лицом памятника. Застывшие глаза смотрели сквозь всю эту вакханалию. В какой-то момент я даже подумала, что ты спишь с открытыми глазами. Окаменевший и невозмутимый. Длилось это не долго. Моргнул, вскочил, как то странно улыбнулся. Громко крикнул: «Все цыц! Молчать всем!». Эффекта это не произвело, народ гудел. Ни на кого не глядя, с ощущением, что тебя все послушались, ты быстро встал, повернулся ко мне, замер. В какой то момент тебе показалось этого мало. Запрыгнул на стол, чем заставил-таки народ немного сбавить тон. И громко, на всю комнату, но для меня: «Света, я не такой. Даже не думай! Губу не раскатывай. Я порядочный, до свадьбы ни ни!».

Фразой этой ты заставил народ, нет не замолчать. Они окаменели. В миг. Все. После этого спрыгнул со стола, растолкал окаменевших и в чем был выбежал в дверь. Все, фенит а ля комедия. Тут уже окаменела я. Что это было? Что делать? Бежать за тобой? Ловить, искать, выводить из белой горячки. А так все хорошо начиналось.

Не было тебя минут двадцать. Про Олю с Леней все забыли. Народ опять разбился на кружки по интересам и тихо что-то обсуждал, делая вид, что ничего не произошло. И только я чувствовала себя полной идиоткой. Сидя в углу, на своей кровати, чувствовала себя в центре круга, придавленная осуждающими взглядами.

Ну и что? А я то что?! Ваш друг вы и ищите. Я причем? Вот те слова, которые рвались, да так и не вырвались. Не успели.

Дверь нараспашку. И вот он – принц на белом коне! Мой принц. Босиком, в майке с казенным штампом и в спортивных штанах. В руках два цветочных горшка. В одном ободранная герань с подоконника на кухне, в другом, вполне приличный кактус, откуда не знаю. Видимо герань не произвела на тебя должного впечатления, и кактус стал дополнением к букету.

На колено хлоп. На одном не удержался. Чуть не упал. Встал на оба. Букет вперед.

- Света. Вот. Я тута. Весь такой. Выходи за меня замуж. Мама хочет внуков.

Картина маслом.

В тамбур вышли люди, вышли просто покурить, в место для курения. Вышли в тот момент, когда я отчетливо и ясно представил себя в майке, в трениках и с геранью в руке. В голове отчаянно бились слова из известного произведения «Кошкин дом» - «Слушай дурень перестань, есть хозяйскую герань!». Сил сдерживать смех больше не было. Света видела это, старалась поддержать меня как могла. Получалось у нее это плохо. Точнее никак не получалось. Произошло то, что и должно было. Прижавшись, друг к другу, уткнувшись, она мне в грудь, я ей в голову, мы сотрясались от безудержных порывов смеха. Не знаю, что представляла она, в моей голове была картина козла из мультика, в спортивных штанах, майке со штампом училища и геранью во рту. Образ этот  никак не уходил из головы и обрушивал на меня все новые и новые порывы смеха. Покурить у наших случайных попутчиков так и не получилось. Ну не курилось им спокойно глядя на нас. Что можно ожидать от двух идиотов бьющихся в конвульсиях в обнимку друг с другом.

Дальше рассказ Светы напоминал пьяный бред. Что то стало всплывать в моей памяти, что то забывала она. Мы кричали, смеялись, перебивали друг друга. Уже не чувствовались ни холод от сквозняка, ни вонь стоящая в тамбуре.

После моего пылкого признания, решение, ехать знакомиться с родителями, пришло практически сразу. Дополнило его еще то, что в списке дел, запланированных на праздник, устойчиво, но не до конца определенно, было еще то, что сделать надо. Понятно было что сделать что то полезное надо. Не понятно что. Сейчас все встало на свои места. Надо съездить к родителям. Что, как не поездка к родителям, еще так ровно ложиться в категорию надо.

До поезда оставалось не более полутора часов. От женской общаги до нашей десять минут быстрым шагом. Пять минут, чтобы собрать вещи и еще пятнадцать, если повезет, и трамвай приедет быстро, до вокзала. Все шансы взять билет и успеть на поезд.

Одежду застегивали на ходу, можно сказать на бегу. Светины пожитки уместились в одну сумку. Тяжести не было никакой, бежать сумка не мешала. На девятый этаж общаги я влетел на одном дыхании, огляделся в комнате, не понял, за какими вещами я прибежал, схватил сумку. В принципе можно было сразу гнать на вокзал. Но ехать совсем без сумки, с пустыми руками, ну как без штанов летом. Вроде и не холодно, а все равно не уютно.

На остановку бежали бегом, сначала просто бежали, потом неслись, увидев подходящий трамвай. В трамвай влетели не глядя. Я, Света, Ильдус. Остальные не поехали, помахали ручками. И нас осталось трое. Был кто-то еще. Я помню, что был, но не помню кто. Света точно знает, что был, но не знает кто это. Под описание которое она дала, может подойти любой из нас – невысокий, крепкий, коротко стриженный, в спортивных штанах и кожаной куртке.  Может это был я? Ладно, ладно, не смешно, понял. Был, так был, потом разберемся. Снова провал, опять ничего не помню, с надеждой смотрю на Воробушка. Ну Светик, ну. Вот тут помню, а тут не помню. Трамвай помню, поезд тоже помню, а вот вокзал не помню. Как билеты брали, не помню. Да в конце концов, почему Ильдус с чемоданом бежал за поездом, если он с нами на трамвае ехал? Ну Светик, ну давай, не смейся, рассказывай, проясняй.

- Да дорогой, да любимый, да женишок. В разведку с тобой можно. Не сдашь точно. Только водки пузырь с собой бери, как в разведку соберешься. Как в плен попадешь, сразу дуй из горла. И все и не один человек, ни враг, ни друг, ничего от тебя не узнает. Никакой военной тайны. Все, каюк, амнезия.

Ладно, слушай. Ильдус с нами по двум причинам. Первую я думаю ты помнишь, живет он рядом с тобой. Ну в смысле твой дом и его дом рядом. Родители соседи, ну или что то типа того. А вот вторая причина уже для тебя открытием будет. Свидетель он у нас на свадьбе будет.

Ну ладно, глаза на меня выпучила, смотрит так, как будто я подпрыгнуть должен. Тоже мне новость, это уже так, штрих. Вот про жениха с невестой, это была новость. А это так, штрих. Если будет свадьба, то без свидетеля никак. А если свидетель, то кто же еще, как не Ильдус. Друг детства. Нет не так. Друг с детства.

Ладно, дальше то что?

А дальше все прозаично. Трамвай приехал, с дороги не свернул. Вокзал встретил огнями, народ шумит и суетится. В кассах очередь, не продохнуть. Только вас это и не остановило и не испугало. А что пугаться то? Денег на билеты все равно нет. Зачем нам билетные кассы, если денег на билет нет? Сразу к поезду. Поезд стоял на перроне, посадку объявили, когда мы подходили к вокзалу. Двери вагонов открыты. Проводники с сонными лицами на местах.

Стоп. Стоп. Не выдерживаю я. А как же мы в вагон то попали? Как если без билета?

- Ну вот, здравствуй разум. А теперь, учитывая, что к памяти взывать сложнее, не вспомни, а подумай. Подумай…

В глазах Воробушка опять заплясали чертики. Разум молчал, а чертики в ее глазах шептали одно слово – Чемба. Да нет, не шептали, просто били в барабаны и кричали – Чемба!

- Ну, что вспомнил? Света еле сдерживала смех.

- Чемба. Только и смог сказать я.

- Ну конечно, конечно Чемба. Слушай, а кто он такой этот ваш Чемба? Почему его все знают?

- С чего ты взяла? С чего взяла, что он наш и его все знают?

- Ну хотя бы с того, что Ильдус подойдя к поезду, просто, без тени сомнения подошел к первому проводнику, и спросил – где Чемба.

- И….?

- Что и? Да нет никакого и. Тот посмотрел по сторонам, задумался. Сказал, что не знает. Ильдус уточнил – не знает Чембу, или не знает где он. Тот, почесав голову, как-то даже с гордостью сказа, что Чембу он конечно знает, а вот где он сказать не может.

  - И….?

- Ну что ты, и да и! Нет никаких И. Все, встали и пошли в вагон. Мы к Чембе. Все, зашли и сели.

Ноги окончательно замерзли. Как впрочем и все остальное. Ужасно хотелось в туалет. Надо было перемещаться в вагон. Все пошли.

Туалет был закрыт. Звуков от туда не исходило никаких и было не понятно, есть там, кто или просто проводница его закрыла. Перед дверьми туалет терпение заканчивается как то особенно быстро. Стоят уже невмоготу, того и гляди заплещется все, что так долго не находило выхода из организма.

- Светик, сил нет. Сходи к проводнику, узнай, что с туалетом.

Ну не девка, а прелесть. Ни слова, ни возражения. Открыла дверь и побежала по вагону в сторону купе проводника.

Нет, не дождусь. Все сейчас потечет. Или стучать в дверь, или бежать в тамбур. Дверь туалета открылась не слышно и резко. В дверях, глядя на меня стоял Женька. Мой друг Женька. Само спокойствие и в данный момент и по жизни. Ладно, потом, все потом. Женька в сторону, дверь на задвижку. Вот она заветная кабинка туалета в моем полном распоряжении. Уф, хорошо, как же хорошо. В эти секунды все по боку, просто хорошо.

Почему то подумалось про чемодан. Какой чемодан? Прост чемодан. Желтый чемодан, с коричневыми вставками, такими же коричневыми ремнями и хромированными бляшками замков. При чем здесь чемодан? Просто аналогия, если есть поезд, то есть и чемодан.

Мои мысли, как и все остальное прервал открывающийся замок туалета. Кто-то ключом открывал его снаружи. Упс. Так это Света привела проводника. Вовремя. Дверь открылась, на меня смотрел небритый мужик лет тридцати пяти, с давно не стриженными волосами, в плаще дождевике, как у почтальона Печкина из популярного мультфильма. Глаза усталые. Вздохнул.

- А, это ты. Чемодан свой заберите, а то забудете.

- Какой чемодан???

- Какой, какой, Ваш, желтый с коричневыми ремнями, в купе у меня стоит. Прям сейчас забери, а то я один на три вагона. Уйду, так чемодан и оставите.

Память нахлынула волной, кадры пролетели перед глазами бешеным калейдоскопом.

Это ж, тот мужик, тот самый проводник, который знает Чембу. Это он у нас спросил, сколько нас. Он показал места. Показал и ушел от греха подальше. Женек не хотел ехать. Просто не собирался. Последним был аргумент, что у него и чемодана то нет.

Так вот почему Ильдус бежал за поездом. Вот почему запрыгивал на ходу. Чемодан. Ждите здесь. Просто ждите здесь. Никуда не уходите. Вот что сказал Ильдус, перед тем как выскочил из вагона и скрылся из вида. За те полчаса, что оставалось до отправления поезда он успел долететь до нашей общаги, найти Женькин чемодан, вернуться на вокзал, и на ходу заскочить в уже отправляющийся поезд. Позже, отдышавшись, он гордой поступью вошел в вагон и оставил чемодан в купе проводника, стал останавливаться у каждого купе и поочередно снимать по одной вещи из своего гардероба. Снятую вещь он с некоторой торжественностью водружал на вешалку, которая находилась в проходе. После этого обращался к пассажирам купе со словами: «Здравствуйте, меня зовут Ильдус, я от Чембы, следите за моей курткой внимательно, очень на вас надеюсь, будьте бдительны».

Проделав всю эту церемонию, с курткой у первого купе, он размеренно перешел ко второму. Снял свитер, повесил на крюк, аккуратно расправил, повернулся  к пассажирам, чуть поклонился им И… И в этот момент, женщина сидевшая в купе, с доброй улыбкой сказала ему: «Знаем Ильдус, знаем, слышали».  Ильдус замер, поднес палец ко рту, тряхнув головой сердито сказал : «Тсс, тихо, тихо». Выпрямился, снял свитер, надел его на себя, отошел к предыдущему купе. Постояв там с минуту, снова сделал шаг ко второму купе и проделал всю процедуру водружения свитера на крюк в гробовой тишине. Дальше по всему пути его следования никто ему уже не перечил.

Ни посмеяться, ни съязвить что то вспомнив все это я не успел. В окнах поезда побежали до боли родные пейзажи. Поезд подъезжал к нашей станции. К той самой платформе, с которой все наше детство перед нами открывался весь мир. Можно было доехать до конечной станции, до железнодорожной станции «Казань», до вокзала. И не понятно было до конца остановиться поезд на нашей станции или нет. Но поезд притормаживал все сильнее. Родные пейзажи были видны все отчетливее, решение было принято быстро, почти молниеносно. Все выходим.

Платформа была короткой, рассчитана на приезд электричек, а не на остановку пассажирских поездов. Да поезд и не остановился полностью, притормозил до максимума и начал медленно набирать ход. Мы спрыгнули н насыпь. Не очень удобно, не очень удачно, почти в грязь. Но разве это имело значение?! Мы дома! Это было главным. Ничего не говоря, просто молча пожав друг другу руки, мы разошлись каждый в свою сторону. Точнее мы со Светой в свою, а Женька с Ильдусом в свою. Когда поедем назад? Как? На чем? Все это было сейчас не важно. Впереди целых два дня. Успеем, созвонимся, встретимся, договоримся.

 

Два дня пролетели быстро, да если честно то и не два и даже не полтора. А так сутки с небольшим, если учесть, что приехали мы в обед 2-го мая, а ужинаем 3-го уже в поезде, который вез нас обратно в Пермь. Время прошло отлично, просто прекрасно. Родители встретили нас… Да нет они просто обалдели от счастья, когда нас встретили. И то ли по этой причине, то ли просто по природе своей деликатности, они так и не задали ни одного вопроса, о наших со Светой взаимоотношениях. Они не спрашивали, а мы не говорили. Не говорили не только родителям, а даже друг другу. Ни разу. Просто наслаждались отдыхом, маем, весной и друг другом.

Утром 3-го, мы всей компанией встретились на вокзале. В помещении касс дальнего следования было немноголюдно. Те кто планировал свой отдых заранее, так же заранее позаботились о билетах. Авантюристов типа нас в кассовом зале не было. Несколько военных, для которых выходных не существует. Бабушка по телеграмме, видимо что то случилось, ну и мы. Билеты взяли быстро. Разошлись по своим делам. Вечер пришел не заметно, грустно, но никуда не денешься. Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Собрали вещи, присели. Поцеловав родителей, обещали позвонить как доберемся.

В поезд зашли вовремя, спокойно, без помпы. Заняли места согласно купленным билетам. Разложили вещи по полкам, что ценнее то подальше, что менее ценно, тоже хорошо прибрать. Все расселись. Сами. И никакого тебе Чембы. Кстати о Чембе. Кто первый назвал это то ли имя, то ли не имя. Да ну конечно, это ж Ильдус. Это ж он вскинув палец вверх и опа, Чемба!

- Ну, что дело прошлое. Говори братишка, что ж это за Чемба такой. Что за личность, которую все знают и не могут ей отказать.

- Да нет никакой личности… Тихо почти шепотом ответил Ильдус.

- Как это нет? – практически хором вскрикнули мы.

- А вот так и нет. Глаза заблестели. Усы расплылись в улыбке, палец традиционно полез вверх.

- Ну не томи брат, давай колись уже.

- Да что колись. Колись не колись. Вот ты, когда не знаешь, что делать, как себя ведешь? Ну как? Вот когда не знаешь, что делать, а делать что то надо.

- Ну как, как. Нервничать начинаю, ножками сучить, ручками махать, еще так, так, так говорю. Да вроде все.

- Вот и я также.  А в тот прекрасный день вместо так, так, так, во мне звучало че бы, че бы, че бы сделать. И вот это ЧЕ БЫ и стало тем самым Чембой. Чемба, чемба, чемба сделать.

Вот так. Так что, как оказалось , то что для всех, все эти дни было загадкой имело такое простое объяснение.

И после всего этого вы мне будете рассказывать про возможности. Да не у одного здравомыслящего человека, в состоянии, когда он, чего то сумел в этой жизни, даже мысли не возникнет реализовать столько возможностей. Даже с деньгами, а тут с Чембой.

Доехали мы быстро. Видимо сильно утомившись за эти дни, проспали до самой Перми. Поэтому в дороге ничего примечательно не было.

Со Светиком у нас так ничего и не срослось. Нет, мы не ругались, не разбегались. Мы остались на всю жизнь хорошими друзьями. Видимо у отношений родившихся так бурно, не было никаких шансов на продолжение. Быстро вспыхнув, они так же быстро погасли.

Она так и не вышла замуж. Родила дочь, живет с ней вдвоем, для себя. Мы периодически созваниваемся. Как то не выдержал, спросил у нее, почему она одна. Ответ сбил с ног. Не встретила больше в жизни таких дураков как вы, а на меньшее уже не согласна. Вот и думай осчастливили мы ее или наоборот, на всю жизнь несчастной сделали.

Когда звоню ей спрашиваю, что да как, может помощь нужна. И всегда натыкаюсь на один и тот же ответ: «У кого в жизни был Чемба, тому уже ничего не страшно!».

А ведь она права. Нет нет, когда совсем не знаешь что делать, я тоже мысленно обращаюсь к Чембе, и знаете помогает. То ли дураками он нас сделал, то ли молодыми на долго оставил. А может это одно и тоже. Вот как-то так….

 

Валерий Ларин
2017-04-21 08:41:05


Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения

Рейтинг@Mail.ru