На старт. Внимание. Огонь.
В забеге номер 4, двадцать девятого февраля, 2040 года участвовало восемь человек. Очередной забег на километр. Трибуны почти полны. Стадион, рассчитанный на сто пятьдесят тысяч человек, сейчас был на треть пуст, ибо бега надоедают и особенно нетерпеливые уходят в «Колизей».
Бегуны волновались и готовились к старту. Бегун под номером семь, Генри Кравец, потел больше всех и постоянно держал руку на рукоятке револьвера. Это был его второй забег и, к сожалению, он прекрасно помнил, что происходило на первом. Выжил он тогда, скорее, по чистой случайности, но вряд ли ему повезет так на этот раз.
Поступила команда выйти на дорожки. Когда последний номер занял свое место, на трибунах все еще слышались споры и смешки. Народу явно хотелось зрелища. По правилам, четыре номера бежали впервые, но все они оглядывались на трибуны, как будто ища спасения. Опытные же бегуны смотрели и оценивали друг друга. У большинства, как и у номера семь, были короткоствольные револьверы или пистолеты, но номер восемь предпочел пистолет-пулемет MP5. Он весил два – три килограмма, что значительно бы замедлила бегуна, поэтому все догадывались, что бежать он и не собирался. Новичкам было страшно, и они пытались это скрыть. Опытным тоже было страшно, но скрывать это у них получалось значительно лучше.
«На старт» - прозвучал, голос диктора с роскошной осмотрительной площадки, на которой находились только самые богатые люди. Одно место там стояло около десяти миллионов.
Все бегуны приняли позицию «на старт». Кто-то смотрел вперед, кто-то на соседей. Номер семь медленно водил головой из стороны в сторону. Он заметил, что номера пять и шесть смотрят в сторону номера восемь, явно готовясь что-то предпринять. Номер один так же водит взглядом, номера два и три смотрят строго вперед. Только сейчас стало заметно, что номер три был явно намного больше чем все остальные. Генри стало страшно. Четвертый же номер хаотично бегал взглядом, все еще ища поддержки. Генри стало его даже жаль.
«Внимание!» - снова произнес голос диктора, нагнав дрожь на руки Герни.
Все бегуны напряглись в ожидании рвануть вперед. Только номер шесть еще поглядывал на восьмого.
«Огонь!» - крикнул голос. Громко громыхнули пушки, трибуны замолчали.
Участники сорвались с места. Номер три и два сразу вырвались вперед, за ними были седьмой, первый и четвертый. Они неслись, не обращая ни на кого внимания. Только вперед.
Но вот номера шесть, пять и восемь остались на месте. Восьмой сразу спохватился, быстро встал, схватил MP5 и готов был открыть огонь, если бы не пятый и шестой номера. Они так же быстро поднялись, выхватили револьверы и почти одновременно выстрелили в восьмого. Одна пуля вошла ему в голову, вторая в плечо. Не издав ни звука, он упал. Трибуны громко вскричали.
Тем временем пятый и шестой не сорвались с места, а решили устранить друг друга. Шестой развернулся с огромной скоростью и сразу выстрелил, но пятый резко присел, и выстрелил в ответ. Шестой чуть слышно вскрикнул и упал. Пятый уже бежал.
Трибуны снова возликовали. Но кричали не люди, а динамики, которые находились у каждого сиденья. Когда человек хотел выразить свою радость, ему не приходилось кричать, а достаточно было лишь нажать кнопку. Богачи не любят повышать голос.
Тем временем, номер шесть все еще был жив. Ранен он был не смертельно, но бежать дальше не мог. Он просто лежал и тихо плакал. Он знал, что его ждет. В правилах было четко указано: «Любой участник, который отстал от доминирующего игрока более чем на 100 метров, должен быть незамедлительно физически уничтожен». Пуля снайпера быстра. Как только номер два преодолел отметку в сотню метров, снайпер тихо и не принужденно выстрелил. Пуля вошла прямо в лоб. Номер шесть успел только шепнуть: «Нет». Никто из зрителей этого не заметил.
И так, два номера выбыло. «Шестой и восьмой вне игры» - произнес громкий голос диктора.
Номер два все еще оставался впереди. За ним шли по порядку: №3, №4, №7. Номер один отстал, а пятый явно его догонял. Номер один на секунду развернулся, увидел револьвер в руках пятого и побледнел. Его пробрал страх. Он заметно замедлился, начал судорожно искать свой пистолет. Когда он вспомнил, где он, он стал бегать пальцами по кобуре, пытаясь его достать. Он опустил глаза, отстегнул ремешок, вынул револьвер и… сзади раздался выстрел. Номер пять очень быстро догнал первого, приставил ему револьвер между лопаток и выстрелил. Пуля прошла на вылет, номер один упал и моментально умер. С трибун на этот раз раздались овации.
«Номер один выбыл» - снова раздался голос диктора. Снова овации.
В игре осталось пять номеров. Номер три неожиданно отстал и занял четвертую позицию. Пятый его быстро нагонял. Но чем ближе был пятый, тем больше была видна разница между ним и третьим. Номер пять был хоть и быстрым, но самым маленьким, кожа, немного мышц на ногах и кости. Номер третий был наоборот, огромным, ноги были как трубы, руки и того больше, а по росту он не уступил бы медведю. Номер пять развернулся, и, увидев, что к нему бежит номер три с револьвером, словно озверел. Его глаза вспыхнули пламенем, лицо налилось краской, руки напряглись. Адреналин ударил ему в голову, он резко остановился, развернулся и прыгнул с львиным рыком на пятый номер. У пятого номера округлились глаза, в самое сердце вошел страх. Он выстрелил в пол, не успев поднять руку, и на него упал огромный третий номер. Повалив на пол пятого, третий схватил его голову двумя руками, взглянул в глаза одуревшему от страху третьему и стал бить его головой об пол. Удар, удар, еще удар, еще и еще. По беговой дорожке побежала кровь. Номер три не успел даже вскрикнуть, после первого удара он уже был не в состоянии кричать. Его тело судорожно дергалось, но вскоре перестало. После четвертого удара от его затылка не осталось ничего, после последнего от всей его головы осталось только лицо. Хотя это нельзя было назвать лицом. Несмотря на жестокость всего происходящего, с трибун послышались одобрительные крики, овации, возгласы. Даже с главной смотровой площадки слышались одобрения. Публики нравилась жестокость, ей нравилась смерть.
Но третий номер не ограничился одной смертью. Он вскочил, и со страшным рыком понёсся в сторону остальных бегунов. Никто не мог подумать, что такая громадина способна развивать такую скорость. За полминуты, он преодолел расстояние между ним и номером вторым, который лидировал, оббежав при этом номер четыре и номер семь. Несчастный второй номер. Номер четыре и номер семь наблюдали эту картину. Третий прыгнул на второго со спины так стремительно, что последний не успел ни потянуться за пистолетом, ни вскрикнуть. Он только повернул голову, и понял – ему конец. Третий прыгнул на него, повалил на землю, и стал бить лицом о дорожку. Жизнь второго оборвалась со второго удара. Иронично. Снова овации, возгласы.
«Номер три – фаворит четвертого забега» - сообщил голос с главной трибуны.
Мимо озверевшего второго номера, пыхтящего над трупом третьего, пронёсся номер четвертый. Громадина восприняла это как оскорбление. Огромные ноздри раздулись, глаза вылезли из орбит, казалось, третий хочет уничтожить взглядом четвертого. Он вскочил на ноги, и уже казалось, побежал, как вдруг прозвучал выстрел. Номер седьмой как раз в этот момент поравнялся с третьим, приставил пистолет к его виску и выстрелил. Огромная туша отлетела в сторону и с грохотом упала. Овации стали еще громче. Народу нравятся сильные, но еще больше им нравятся те, кто побеждает сильных.
«Фаворит четвертого забега, номер три – выбыл!» - кричал диктор в насмешливом триумфе. Большинство зрителей свои ставки уже проиграли.
И вот, в игре остались двое. Номер четыре был явно быстрее седьмого, но ведь тут все зависело не только от скорости.
Генри вспомнил свой прошлый забег. Он очень сильно волновался, но вырвался вперед. Он не выпускал из рук пистолет. Когда к нему сзади подбегали, он стрелял. Все просто. Но в конце, почти перед финишем, он остался один на один с молодым парнем. Он бы ужасно похож на номер четыре. Такие же волосы, такая же неуверенность, такой же взгляд, такая же манера бега. Они были слишком похожи. Похожи были и забеги. Вот только того парня, которому вряд ли исполнилось 19, Генри, а нет, не Генри – номер семь, застрелил. Когда они поравнялись, парень первый вынул пистолет и направил дуло в лицо Генри. Но он быстро одной рукой отвел дуло, второй выстрелил сам. Пуля вошла в лицо парню. Генри объявили победителем. И вот, спустя три недели все повторилось? «Нет» - только подумал Генри. Когда бежишь, мало о чем думаешь.
До финиша осталось 500 метров. 500 метров выбора. К финишу двое не придут.
И вот, они поравнялись. Они смотрели друг на друга. Нет, не так. Они смотрели друг в друга. Они бежали. У обоих револьверы уже были в руках, но не один не поднимал их, что бы выстрелить. Они не хотели этого. Им это не нужно. Никому это не нужно. Все только думают, что так надо. Они бежали.
До финиша 300 метров. 200. 100. В маленьких наушниках обоих уже звучит один и тот же настойчивый голос: «Стреляй».
«А может, есть какая-то надежда? А может, мы вдвоем доживем до финиша? Может не так все плохо?» - Генри жмуриться, потом делает резкий взмах рукой и его револьвер летит вперед и со звоном падает. Парень улыбнулся.
Всего секунда, всего одна секунда понадобилась Генри, что бы понять, что что-то тут не так. Его седьмое чувство ушло в ноги, он резко затормозил. Ему повезло, а парню – нет.
В каждой дорожке, прямо посередине, выскочил железный кол. Парень влетел на него животом, Генри затормозил. Трибуны взорвали овации и голоса, настоящие голоса ликующего народа.
И вот, вот, номер семь опять победил! И что?
«И-и-и-и, номер семь выигрывает этот забег настоящим чудом. Мои поздравления победителю!» - овации раздались еще громче. «Ура! Ура! Ура!» - кричали с трибун.
Но Генри их не слышал. Ему было противно их слышать. Он питал отвращение к ним, к тем, кто потерял интерес к этой жизни и теперь наслаждаются смертью. И главное – не своей! Не они умирают и не они убивают. Эти толстосумы, чья жизнь обеспеченна, ликуют, наслаждаясь зрелищем. Как удобно им, однако. И это – всего лишь сброд. И, к сожалению – людей!
Генри не слышал их. Он слышал только стоны парня, который теперь медленно, очень медленно, умирает на железном коле. «Так не должно быть»
Генри пошел за револьвером. Он взял его и подошел к парню. Тот дышал тяжело, но еще дышал. Генри подставил дуло к виску умирающего. На глазах у него выступили слезы.
- Как тебя зовут? – спросил он.
- Б-и-и-и-иллл… - прохрипел несчастный.
- Прощай, Билл, - Генри сжал зубы и нажал на курок.
Выстрел.
Генри упал на колени.
Повисла тишина.
Генри зарыдал.
Люди молчали. Люди были недовольны. Люди всегда недовольны, когда ты делаешь то, что они не могут. Гнев не только к номеру семь, гнев к самим себе выражался у них на лицах.
Генри поднялся.
Главная платформа находилась прямо перед ним. Он взглянул на нее с ненавистью, с презрением и гневом. Его руки дрожали. Он потел. Его глаза фиксировались на одной фигуре, той, что сидела посередине. Он знал, что сделает это. Он снова взвел курок.
Фигура медленно поднялась и подошла почти к самому краю платформы.
«И так, номер семь победитель! Поздравьте же его!» крикнула в микрофон фигура, но оваций на этот раз не последовало. Все были злы на Генри.
Он поднял револьвер, почти не целясь, выстрелил и… упал, поражённый пулей снайпера. В защитном стекле перед диктором появилась едва заметная трещинка. Фигура с досадой посмотрела на труп номера семь и объявила:
«После уборки трупов и крови мы объявляем пятый забег!»
Не Булгаков
2017-01-30 16:02:27
Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru