Стратегия и тактика обеденных баталий

             На территории войсковой части с засекреченным многозначным номером, в тени массивного забора из толстых железобетонных плит отдыхала дикая собачья стая. Полуденный зной припекал  потрепанные линькой шкуры.

            Солнце миновало зенит. Жаря, что есть мочи, оно катилось в сторону западных ворот,  ревниво поспевая за стрелками земных  часов. Над проходной, на грязном циферблате указки времени, издерганные ржавым механизмом ползли к долгожданной цифре «два».  Наступала обеденная пора.

            Протяжно зевая, собаки щурились от яркого света и тихонько скулили. Сочный, сладковатый аромат призывно лился из окон командирской кухни. Выплывая из распахнутых форточек, он стелился над жухлой травой, обнимал собачьи носы, заставляя их нервно подрагивать. Пересохшие языки, истомленные голодом и жаждой, понуро свисали между желтых клыков.

            Высокий грузный человек в военной форме, в начищенных до стерильного блеска сапогах, твердо печатая шаг, прошагал мимо стаи. Крупный пегий пес медленно приподнял голову, громко, но не злобно рявкнул на вонючие сапоги. Стая нехотя поддержала своего вожака нестройным тявканьем.

            Не обращая внимания на лай, человек уверенно держал курс на кухню. Одна мысль, - огромная и голодная настойчиво вертелась в его голове: «Что сегодня на обед?».

            Человек ускорил шаг. Пот крупными каплями стекал из-под фуражки. Ушей уже коснулось мелодичное позвякивание столовых приборов. Им вторил, в унисон, розовый перезвон фарфоровой посуды,  Железную ручку – плавно на себя и… Массивная, обитая жестью, дверь тонко взвизгнула и распахнулась во всю ширь.

            Из глубины таинственных чертогов пахнуло аппетитным фимиамом. Собачьи морды резво вытянулись, ровняя носы на дверной проем и, втягивая духмяный воздух, расплылись в мечтательной улыбке. Природа в упоении замерла. Но дверь безжалостно захлопнулась. Иссяк поток сладчайших благовоний.

            Стая успокоилась, подчеркнуто лениво улеглась на запыленную траву. Пытливые собачьи взоры стерегли заветную дверь. Из кухни доносились людские голоса. Наивная собачья натура доверчиво развесила уши, внимая музыке человеческого бытия.

            Часы в столовой пробили два часа пополудни. Наступал волнующий момент. Полковник Стыров, как всегда, вовремя сел за стол. Очень хотелось есть!

            С высоты командирского роста нетерпеливым взглядом окинул диспозицию на поверхности стола. Предстояло вкуснейшее сражение.

            Перед началом боя все находилось на своих местах. Полковник Стыров уважал порядок. Необходимые приборы: ложка, вилка – лежали рядом у тарелки. В плетеной кружевной корзинке нарезанные ломтики ржаного хлеба не толще сантиметра. На расстоянии вытянутой руки – бумажные салфетки белеют в керамическом вазоне. Справа, у свежего букета полевых ромашек, расположилась батарея экзотических приправ: перец черный, красный, соль, душистая гвоздика в жестяной коробке из-под чая и, любимая пряность, – толченый кориандр. В сторонке притулилась баночка стопроцентного бразильского кофе, наполненная, по настоянию жены, сухой морской капустой для улучшения пищеварения. У края стола, как раз на уровне жалобно мурлыкающего  желудка, в глубокой расписной тарелке немецкого фарфора нечто оранжевое непередаваемо благоухало. От блюда шел тончайший аромат.

           Полковник пожелал себе приятного аппетита, уверенно подвинулся вперед,  нависая над дымящейся тарелкой. Рука привычно улеглась на рукоять столового прибора. Не колеблясь более ни минуты, глотая жадную слюну, командир ринулся в наступление.

            Тяжелая металлическая ложка спустилась в густую, горячую трясину и тихо, словно подлодка, легла на немецкое дно. Содержимое тарелки сомкнулось над изящным прибором, невозмутимо поглотив его. Ни звука, ни всплеска, ни заметного колебания на съедобной поверхности.

            - Не может быть! – не верил своим глазам полковник, в недоумении озираясь по сторонам. – Это что такое? Суп? Каша? Пюре? Или что-то из импортных полуфабрикатов? - сдвинув покруче брови, маскируя растерянность, он с удивлением взирал на стоящую перед ним тарелку.

            - Что-то новенькое! Как поступить? Сразу съесть или подождать когда остынет? - гурманом он себя не считал. Страстишка эта обошла его стороной. Однако в пище и питье толк знал. Но это?!

            Настали трудные минуты размышлений. Нахлынули сомнения, подозрения…

            - Ай да блюдо! – прищурился Стыров. - Что за новая еда? – склоняясь ниже над тарелкой спрашивал он себя. Как  вдруг лицо обдало горячим душистым паром. Такого ответа он не ожидал!

            Резко откинувшись за край стола, полковник отчаянно багровел. – Ну, шельма! – только и смог процедить сквозь зубы. Но скоро опомнился и решил поменять диспозицию. Осторожно и довольно ловко он отодвинул подозрительный объект на безопасное расстояние.

            - С чем мы здесь имеем дело? - брови кинулись вразлет. Мысль застучала в голодном мозгу энергично и ясно. Полковник Стыров будил воображение.

            - На суп не похоже – слишком уж густое,  для закуски – слишком горячее, а для второго блюда – слишком обтекаемое. Впрочем, не много ли этих «слишком»?

             В  животе нетерпеливо заурчало. Голод давал о себе знать.

            - Та-ак, - быстрее соображал он, ерзая на стуле от внезапной догадки. - Раз на стол подали в первую очередь, значит – первое!

            - Это суп?! - удивление длилось не долго.

            - Так вот с чем мы имеем дело. Отлично! Уже легче. Неизвестность – штука скверная, от нее неприятно сжимает под «ложечкой».

            Полковник прищурил левый глаз, оценивая обстановку.

            - Ну, что же.… Пускай это будет суп, - рассуждал он. – Не впервой. Попробуем-ка подойти к нему с другой стороны. - рискуя еще раз обжечься, командир осторожно взялся за тарелку, наполненную почти до краев, и развернул ее на сто восемьдесят градусов.

            Другой подход, а результат тот же. Мелко рубленая зелень безмятежно покоилась на поверхности «супа» не меняя своих координат. Никогда он не видел ничего подобного. Стыров нагнулся, с любопытством наблюдая загадочный предмет в своей тарелке.

            Густое варево не дрогнуло и снова атаковало обжигающим паром. Полковник отступил.

             - На «ура» его не возьмешь, - поморщился Стыров, прикрывая ладонью покрасневшие щеки. Он вдруг почувствовал невольное уважение к стойкости и неколебимости «супостата». Отступать, однако, не хотелось. Пришлось начинать сначала. Решение зрело недолго.

             - Начать следует с чего? Правильно – с разведки. - воздушный десант был немедленно заброшен в расположение противника. Метко пущенный ломтик ржаного хлеба, нацеленный не дрогнувшей  рукой, угодил точно в цель.

             Результат предварительной разведки очевиден – ломтик не тонул!  Он вызывающе торчал в самой середине тарелки, превратившейся в одно мгновение…

            Смутная тревога охватила полковника Стырова. На что это похоже? В поисках нужного ответа он лихорадочно перебирал в уме картинки курсантской жизни.

           - На мину-у! – донеслось из боевого отдела натренированной памяти, - на противопехотную!

            Ему стало не по себе. Вспомнилась армейская присказка: «Сапер ошибается один раз!». Только этого недоставало. Ошибаться не хотелось.  Настроение ухнуло вниз.

            Практики обращения с взрывчатыми веществами было мало. В военном училище этот предмет зиял у него ахиллесовой пятой.  Терпения ему недоставало, или характер не позволял долго корпеть над изучением этих коварных устройств. Сейчас не это важно. Такой неожиданный ход событий может обернуться потерей аппетита,  а дальше и полным поражением. Прощай авторитет, … и т.д. и т.п.

            Пришлось припомнить военную  «науку выживать». Полковник спешил. Хотелось скорее покушать. Первым делом встряхнул посильнее руки, чтобы не дрожали родимые. Двумя пальцами, как можно нежнее, обнял кусочек хлеба, похожий на минный взрыватель… Что дальше? Осторожно разгребая им знойное кушанье Стыров ахнул от изумления. «Суп» оказался таким густым, что разожми он пальцы, хлеб будет торчать на том самом месте и в том же положении, в котором его оставят.

            - Вот так «суп»! - красное, лицо командира вытянулось. Брови медленно поползли вверх. Однако долго удивляться не пришлось. Кончики пальцев нещадно жгло!

            - Разжать что ли, - терял терпение полковник. - Оставить хлеб в «Этом», как его? Нет! Не оставлю!

           Крепче стиснув пальцы, борясь с искушением все бросить и уйти глубоко в тыл, он осторожно вытянул размякший кусочек из обжигающей  трясины и побыстрее отправил его в рот. Было горячо, но очень вкусно!

            - Все,  с меня хватит! – дул на обожженные пальцы Стыров. – Больше никаких экспериментов голыми руками. Вступать в бой только по уставу и обстоятельствам.  А разные фокусы пусть проделывают желторотые юнцы из младших офицеров.  Он, полковник, такого себе больше не позволит. У него в арсенале есть ложка, вилка, где-то даже был нож, в общем, все, что положено. Ими  он и будет дальше действовать.

            Не долго думая, полковник схватился за столовый прибор и занес его над тарелкой.

            Подумаешь проблема, - презрительно фыркнул  он. - Нечего здесь церемониться, съесть «Это» и все тут. - полковник смело внедрил ложку в неизвестное.

            В ту же секунду десятки горячих, липких брызг шрапнелью разлетелись из тарелки и накрепко вцепились в новый галстук. Малюсенькие капельки засеяли рубашку цвета хаки. Взрывной волной накрыло брюки. Заляпались погоны и правая щека.

            Стырову еще не случалось так цепенеть. Неподвижный, похожий на памятник, удобренный голубями, он застыл с брезгливо поднятыми вверх руками. В глубине его обширного тела,  в медленном кипении, рождались огненные потоки раскаленной лавы, грозившие извергнуться сей же момент неистовым фонтаном и обрушить, залить собой поверженный монумент, и растопить несокрушимый пьедестал.

            За окном заметно потемнело. Огромная серая тень накрыла круглый стол, полковника и все пространство боя. Поднялся ветер. Резкие его порывы настойчиво ломились в щербатую бетонную ограду, крепостной стеной окружившую территорию войсковой части.

            Пропитанный влагой воздух невидимой волной прокатил вдоль высокого забора, посвистывая и завывая в многочисленных щелях.

            Собаки повскакали с насиженных мест, теснее сбились в кучу, тревожно забрехали в такт оскорбленной непогоде. Косматая шерсть встала дыбом, но тут же улеглась под новым натиском колючего «борея».

            Где-то, совсем близко и отчетливо, послышалась стрельба… Холостыми выстрелами захлопали распахнутые настежь окна. Вдрызг разлетелось тугое стекло, шальными осколками раня цветы и деревья. Стая казенных бумаг рванулась на свободу из канцелярского плена, на лету кувыркаясь через строевой плац.

Свинцовые тучи угрюмо клубились едва не касаясь земли. До самого горизонта не видно ни малейшего просвета. Атмосфера накалялась. Вот-вот грянет мощный взрыв и полуденную духоту разорвут раскаты грома, а лезвия рассвирепевших молний разрежут на клочки напыщенные облака. Сейчас ка-ак…

            Природа замерла перед оглушительным ударом, прижала уши, спрятала под лапами глаза. Прошла минута, другая. Порывы злобного ветра ослабли. Упругие травинки разогнулись в стойку «смирно». Далеко от письменного стола, на заросшем бурьяном плацу шевелились, словно живые листки исписанной бумаги. Еще пару раз вздыбил ветер шерсть собачью, лениво пробежал вдоль ограды, вдруг резко стих, последний раз вздохнул поглубже и улегся на боковую. Гром не грянул.

            Над столом висела мертвая тишина. Полковник остывал, без сил откинулся на спинку стула. Глаза закрыты – так легче. Не хочется смотреть на горькие следы отчаянного поражения. Большой мясистый нос шумно втягивает напоенный озоном воздух, заглушая громким сопением навязчивые мысли о проигранной баталии.

           Раненый, можно сказать, в самое сердце Стыров приоткрыл глаза. На ресницах маячат осколки кулинарной шрапнели. Надеясь исключительно на чудо, окинул быстрым  взглядом театр обеденных действий. - Да-а, нескладно получилось, - его собственный вид оставлял желать лучшего. Рубашку с галстуком сильней всего задело – после обеда придется заменить. Широкие брюки-галифе разумней не снимать, но непременно тщательно почистить. И дать приказ о смене скатерти. Второй такой атаки ей не выдержать! А в остальном... - Ну, что ж.… Не так уж плохо... Для первого раза.

            - Надо бы перевести дух и получше узнать своего противника. «Учиться, учиться и еще раз учиться» - завещал кто-то из великих, - припомнил Стыров.  Капли странного блюда вызывающе сверкали между звезд на погонах.

- Так, что еще у нас имеется для продолжения обеда? -  полковник орлиным взглядом стрельнул по плоскости стола.

            За ажурной хлебницей, искусно сплетенной из желтой соломки, скрывалась батарея высоких склянок, заряженных острыми пряностями. Не обращая внимания на запачканный галстук, на брызги коварного «супа», длинной очередью пометивших его форменную рубашку, Стыров решительно занес руку над батареей приправ и, не медля, схватил первую, попавшуюся с надписью на холодном блестящем боку «перец».

            - Удачный выбор, - довольно ухмыльнулся полковник. На глаз определил координаты и, тщательно прицелясь, обрушил на непокорный «суп» шквал молотого перца.

            - При-дет-ся по-во-зиться, -  запинаясь, процедил сквозь зубы Стыров. Рука неистово вибрировала, досылая пикантную приправу в яркое, горячее, изумительно пахнущее блюдо. Сотрясаясь могучим телом, не от страха, конечно, а в пылу беспощадного азарта, он сыпал и сыпал жгучие крупинки по всем флангам противника.

            - Так-то лучше, - ликовал Стыров,  - Что, не нравится?! То-то же.

           Можно предположить, что полковник любил риск и острые ощущения. Можно. Но больше всего он любил острые блюда. – А ну, еще добавим перцу! Уф! От такой работенки и взопреть недолго, - повеселел командир, но обстановка вдруг переменилась. Склянка опустела. Перец кончился. Рука зависла над дымящейся тарелкой беспомощная и вялая. Полковник сник и прекратил атаку. Наступление захлебнулось.

            - Ну, вот и все, - простонал Стыров. Тело грузно осело на спинку стула. Прежний облик его изменился. Он приуныл, ссутулился, стал грустным и сентиментальным. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Они возникали ниоткуда, беспорядочно надвигались на него из темноты, группируясь в сложные узоры и причудливые формы, будто исполняли ритуальный танец перед его невидящим, помутневшим взором, устремленным  глубоко в себя. Затем они бесследно исчезали, растворяясь в бездне таинственного и бесконечного пространства неизведанного внутреннего мира.

            Сердце бешено колотилось в закоулках широкой груди. «Передохнуть бы, хоть минутку» – донеслось из его глубин. «Ни о чем не думать, ничего не решать» – откликнулось эхом в голове. «Разгладить бы страшную гримасу на лице», успокоиться – требовало усталое его существо. Вот и все желания. Такая малость.

            От этих переживаний Стыров испытал необычайное для его чувствительных нервов  умиротворение. Он успокоился, пришел в себя, но не в того солидного полнеющего человека, что теперь понуро сидел за столом, а в совсем юного парня, далекого от житейских забот, военной службы и чинов.

            Сознание возвратилось в молодые годы, в родное заречное село. Тощий белобрысый парнишка распластался на скошенной траве,  упоительно душистой и  мягкой,  лежит и смотрит сквозь  кипящий июльский воздух.

           Бездонное выбеленное небо, тронутое редкими перышками облаков, расстилалось перед ним в вышине.  Листья одинокой березы шептались с нежным ветерком, принесшим издалека запах гречишного меда. Мелкие капельки пота смешались с веснушками и цветочной пыльцой. Давно не стриженый чуб прилип ко лбу, к большой шишке над бровями. Под левым глазом синеет печать – отметина недавнего визита в новый клуб, на танцы. На изношенной рубахе порваный воротник. На месте пуговиц пучки торчащих ниток.

            Неужели, когда-то он был таким? Сколько лет с тех пор прошло?  Двадцать, тридцать? 

            Полковник загрустил, придвинулся поближе к столу. Губы дрогнули в такт воспоминаниям. Рука сама легла на нержавеющую сталь надежной, столько раз испытанной столовой ложки. Медленно, в полной тишине Стыров помешивал странный, цвета спелого абрикоса, суп.

            Остановился взгляд. Не дрогнут веки. Взор ощупью пролился глубоко в себя. Забыты  суп, обед, жара. Горячий пряный дух струится со стола, скрывая настоящую картину. Забрызганная скатерть, кухня, стол – все зыбко, скрылось, превратилось в паутину.

            Где-то, в самых дальних уголках своей памяти,  Стыров с удивлением обнаружил… заросший пруд, дремлющий под кваканье сытых лягушек. Самодельная лодка-плоскодонка рассекает заросли упругого камыша. На корме сидит девушка. Узкие ладошки скользят по бархатной воде.

           А он гребет, сбивая дыхание,  шумит водой, скрывая в плеске дрожь первобытного волнения. Подтопленная посудина тяжело переваливается по вечерней заводи. Босые ноги шлепают по мокрому днищу. Бесконечно вычерпывать воду надоело. Пустая жестянка шлепнулась на мокрое дно. От гребли ладони горели, прося пощады. Бросив надоевшие вёсла, он придвинулся к девушке, осторожно коснулся  душистых волос, просто дотронулся, как ребенок, которого мучает неосознанное любопытство.

        Сейчас он поцелует ее! Сейчас, только…. Но сладостный предмет его желаний ускользал от пылких губ.

       Действовал он неумело, задыхаясь в беспомощном мальчишеском экстазе, точно голодный щенок тычется в теплый живот матери в поиске источника жизни и наслаждения. Лодка угрожающе раскачивалась. А он давно потерял равновесие.

            Разгоряченные губы наивными поцелуями жадно впивались в обнаженные, загорелые плечи, вдыхали пьянящее благоухание подмышек. Прикосновением к её прохладной, влажной коже гасил он жгучую истому, устроившую в нем осиное гнездо. Внутри кипели гейзеры недюжинных страстей. Лодка раскачивалась от неуклюжих объятий, разгоняя по воде иссиня-черные круги.

            Оранжевый солнечный круг завис над краем водной глади, но не спешил упасть за горизонт. Замолкли птичий гомон и наглое жужжанье комарья. Природа деликатно приутихла. Кругом ни ветерка, ни шороха камышей. Лишь ажурные оборки ситцевого платья трепетали в такт неровному дыханию двух юных неопытных сердец.

            Стыров затаил дыхание. Квадратный подбородок, нависший над тарелкой с остывающим супом, обдавало нежное тепло. Полковник улыбался.

            - Какое было время! – мечтательно зевнул Стыров. - Кстати, - спохватился он, - Который час?

            Внезапно женский голос вырвал его из сладкой дремоты:

            - Второе подавать? – донеслось из кухни. От неожиданности Стыров вздрогнул. - Как!? Еще будет и второе? -  в смятении он завертелся на стуле. Есть уже не хотелось. Предательский пот мелкими струйками припустил по лицу. Захотелось лечь, окопаться, слиться с окружающей средой до конца обеда.

           Полковник на минуту растерялся, но тут же взял себя в руки. Начатое дело нужно довести до конца. Сквозь пелену солоноватой влаги, застившую глаза, рука нащупала… Бумажная салфетка, стерев обильный пот,  влажная и смятая упала на обеденный стол.

            Но это был не белый флаг!

Неожиданно для самого Стырова рот его широко раскрылся и, чужим зычным голосом он громко и резко скомандовал:

            - Подавать!

            Полковник Стыров продолжает бой!

            На краю стола, рядом с опустевшей перечницей, лежал скомканный листок бумаги. Если расправить его мятые края, то в правом верхнем углу служебного бланка можно прочитать: «Совершенно секретно». И далее, ниже, уже небрежным, хорошо знакомым и дорогим полковнику Стырову почерком написано: «Рецепт приготовления тыквенного супа:

           Годится любая тыква, очищенная от семечек и кожуры. Такое же количество картофеля. Тыкву и картофель нарезаем небольшими кусочками, укладываем в кастрюлю, заливаем водой и ставим на плиту. Доводим до кипения, добавляем соль и варим пятнадцать-двадцать минут – до готовности. Сваренные овощи выкладываем  в дуршлаг и деревянной толкушкой выдавливаем их через него. Полученную массу хорошо размешиваем в оставшемся бульоне. По желанию добавляем: зелень, пряности, гренки, шкварки, тертый или нарезанный мелкими кусочками сыр.

            Суп готов. Приятного аппетита!

                                             КОНЕЦ

                                                                         

Александр Рисаев
2015-04-25 21:47:49


Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения

Рейтинг@Mail.ru