Недооцененный мотив
Максим очень любил своего уже пожилого, но все же такого энергичного и не падающего духом дядьку. Любил его захламленную старыми книгами и журналами квартиру, крохотную, уютную комнатушку-гостиную с советским торшером и вкрученной в него тусклой лампой Ильича. Любил его ароматный чай, распитие которого всегда сопровождалось увлекательными историями – порой забавными, а порой и серьёзными. А следователь Егоров рассказывал очень интересно!
– Жители дома № 23 по улице Жуковского уже привыкать начали: что ни вечер пятницы – то убийство, – повествовал Егоров. Кто-то грохнул трёх молоденьких девиц, выбрав для этого не слишком гуманный способ: удар в голову, причем позорно так – сзади тяжёлой палкой, по всей видимости, из металла. У всех жертв в волосах были найдены мельчайшие крошки чёрной краски. И всё это лишь для того, чтобы похитить у них кошельки! Ведь больше у барышень ничего не исчезло – шубы не сняты, украшения не тронуты, никто их не бил, не пинал, не насиловал. И ничего их, так сказать, не объединяло да только все молоды были, красивы, и шли все по одному адресу – к гадалке Евдокии Федотовне в подъезд №7.
– Вот говорят же, гадание – грех, – усмехнулся Максим.
– Конечно, ворожею на пенсии уже устали допрашивать, ничего толкового добиться он неё не удалось, кроме обещания платить налоги со своих гаданий, – продолжал Егоров. Да только Евдокия вовсе не умела хранить секреты, стало быть о том, кто и когда должен был прийти к ней ворожить, знал почти весь двор. С каждым, считай, поработать пришлось, и весь седьмой подъезд опросили.
– Так, ну и кого же подозревали в первую очередь? – заинтересовался Максим.
– Ясное дело кого – алкаша Синюшко из 86 квартиры. Эта пьянь непригодна была ни для работы, ни для общества, что не мешало ему, однако же, каждую пятницу вечером шататься по двору, сворачивая то в за бальзамом в аптеку, то за портвейном в круглосуточный ларёк, откуда только деньги брались?! Соседка Синюшко, сердобольная Раиса Егоровна, уверяла, что он, конечно, алкаш, но пьёт по-тихому, не хулиганит, никого не обижает, не то, что девчулей убить из-за кошельков их! Когда я обнаружил у него в квартире орудие убийства – металлический крюк, со следами многолетней чёрной краски, как те, которые используют для открывания дверей в погреб, сомнений у следствия не осталось,– гордо выпятив грудь сообщил Егоров.
– Ну вот тебе и тихий алкоголик, – улыбнулся Максим, – оказался-таки убийцей.
¬– Да каким там убийцей,– раздосадовано воскликнул Егоров. – Выяснили мы потом, зачем то орудие ему нужно было. В погреб соседский лазил через день, разносолы себе на закусь тягал. А деньги на выпивку племянница из Ростова высылала, дядьку своего непутевого содержала из жалости. Вот Синюшко этот мне про Димку – соседа сверху и наплел. Заразила его какая-то барышня (а тягалось их к нему видимо-невидимо, каждый день новые). Заразила болячкой скверной, неизлечимой – СПИДом, значит, но вот и обозлился он на весь мир и на девиц этих.
– Так значит вот он, убийца, Димка-сосед! – не унимался Максим.
– Обозлился, да и кони двинул, – продолжал Егоров. – Не нашёл ничего проще, как сбросится с крыши, да как раз в той подворотне это было, где девчулей поубивали. А было это в последнюю пятницу мая – как раз за полгода до убийств.
– Да как же все это связано? – не мог понять Максим.
– Да так! У Димки-то мать есть, Раиса Егоровна, то-то мне странным показалось, чего это она алкаша-соседа защищает перед следствием? Крыша у неё значит, съехала, как сынка похоронила. Клюка у неё имелась, трость такая с металлической ручкой, выкрашенной черной краской. Я ее сразу заметил, интересная такая тросточка. Вот ею она девушек и грохнула. В каждой она видела виновницу своего горя – убийцу кровинушки. И, видать, останавливаться не собиралась – вон как психовала, когда Синюшку-то я задерживал. Хотела, чтоб и дальше маньяка искали!
– Ну и как же вы ее задержали? – растерялся Максим.
– Да как... – расстроено произнёс Егоров. – Пришли за ней, когда уж поминки по ней отбыли. Помереть успела, карга старая, от приступа сердечного. Димка наверно подумал, что пора матушку к себе забирать, и так делов натворила...
Максим очень любил своего неунывающего и энергичного дядьку. Жаль, что он уж давно был не в своем уме, но строить из себя следователя у него получалось замечательно.
Инесса Рубежанская
2015-02-18 13:36:13
Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru