Сибирские Светлые Маги (Хроники Братска)

                                                              

 

Сибирские светлые Маги, хроники Братска

Ия Карповская

СИБИРЬ — ДНЕВНИКИ ОДНОГО ИЗ МАГОВ.

 

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ.

 

«Х А М Е Л Е О Н».

ПРОЛОГ

…Штабы магов существуют не только в крупных городах, но и за Уралом в Сибири, в самой глуши, в молодых городах, сохранивших облик Советского Союза. Они маленькие, и, несмотря на высокую преступность в городах, Светлые и Темные существа живут там очень давно, приспособившись к условиям. О согласовании Сил они и слыхом не слыхали, причем поразительна следующая деталь: друг- друга грызут в такой последовательности: Темные –Темных на ночных улицах, Светлые — Светлых…

Иркутская Область например, где есть города Чуна, Тайшет, Братск, Вихоревка, поселок Чекановский, — несладкое место. Жизнь на чужой земле — не сахар, вот и пишет дневники один товарищ… Пишет в Братске, сам из Москвы, приехавший понаблюдать за жизнью Диких. В этих краях можно сойти с ума, а можно просто понаблюдать и записывать, что парень — Инквизитор и делает. В Братске есть свой штаб, командиры, свои правила и свои законы. Все другое, не — Братское, отвергается и обсирается. А люди и маги обоих мастей выпячивают свое «Я». Здесь все иначе… Черное легко перекрашивается в белое, а белое — в черное. Так — то! (Если тебе от этого текста уже дурно — можешь дальше не читать)

 

Ночь. Пустая улица, где шныряют по подворотням крысы, бомжи, алкаши и преступники, кошки плюс еще Темные — вампиры да оборотни. Для людей эти существа невидимы — но одновременно их видел каждый, потому что днем эти существа как все живут, ничем не отличаясь от других.

Парнишка — нечеловек бесшумно ходит по пустому проспекту, глядя на яркие звезды. В руке сотовый телефон. Телефон молчит. Пока никто не звонит Максиму — новичку из Светлого Штаба. Странно. Наверное, не доверяют.

Хотя недавно стряслась громкая история — в Братске появилась Великая Волшебница, развоплотившая почти всех Темных. Шеф Темных Магов и Штаба, правда, приложил немало усилий, чтобы замять ситуацию и ревоплотить погибших.

«Что случилось?» — спросила ночь.

«Я не могу здесь жить, в Братске! Плохая атмосфера, да и баланс склонен в сторону Тьмы. Чернота сплошная и народ агрессивный с невыносимыми характерами. Очень много гопников и вампиров…»

«А чего ты ждал в городе, который строили заключенные, а? Сделали, правда, полезное дело — создали самое большое в мире искусственное водохранилище. А сами с жиру бесятся: «Я!», «Я!»… Тут есть места подревнее и пострашнее, и покруче Братска…»

«Жалко, что в этих местах живет народ с невыносимыми характерами…»

«Вот и развелось столько дряни…»

«Да. Сейчас иду по дороге — под ногами стекло хрустит. Пьют тут все, даже дети и малолетки прикладываются к бутылке. Плохо это, очень плохо…»

 

Ночь молчит, не отвечает. Она нависла над городом черным куполом и давила на душу. Макс глянул на часы: 01 — 01. Тут в невидимом Мире замигал огонек. Он был странным — черно — белым, таким непонятным и интересным. Никогда раньше такого не было. Максим поднял свою тень и ушел в никуда, в мир магов, чтобы разобраться, что к чему. Время остановилось. Существо нужно было ликвидировать.

Но как!?

 

Два дня спустя…

 

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: СИБИРЬ.

ГОРОД: БРАТСК.

ВРЕМЯ СУТОК: ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР, ПРИМЕРНО ПОЛДВЕНАДЦАТОГО.

МЕСЯЦ: АПРЕЛЬ.

ГОД: 2004 — Й.

ТЕРРИТОРИЯ: ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ …А. М…

(РАССКАЗЫВАЕТ МАКСИМ — ИНКВИЗИТОР)

 

Двадцать четвертое апреля, вечер.

 

Эх… Что я сегодня сделал за день?

Зовут меня Максим, я приехал из столицы наблюдать за дикарями — магами, которые живут в этих краях… Приехал и влился в маленький Штаб Светлых.

 

Здесь и слыхом не слыхали ни о каком согласовании Сил, кроме шефа.

Вечер. Я решил напиться. На столе стоит бутылка водки, стакан граненый и шмат сала. Хлеба нет. Скукота… Еще вдобавок сегодня я выговор от шефа получил, потому что сказал ему: « Пресветлый Энерик, в городе Братске завелась очередная диковина среди наших.»

Вот как это было.

ДЕНЬ

— Работник Светлых, Максим, ты КОГДА будешь меняться наконец!? Ты вообще в последнее время ведешь себя как ребенок, не понимаешь наших шуток, даже иногда пошловатых! Ты уже съездил в январе в Москву — все, больше не будет! С того момента, как ты появился впервые в Братске, прошло три года, а все никак не адаптируешься… — вздохнул шеф. — Пойми, друг мой, что Москва — не Братск, а Братск — не Москва, именно это меня в тебе и бесит, еще не нравится непохожесть на нас… Странный ты какой — то вообще… Волшебницу упустили, Темных передавили, чего тебе еще надо!? Зато ты у нас единственный Инквизитор на всю Иркутскую область. И потому должен вести себя соответственно… хотя ты тут подчиненный, вот так.

 

— Что, ты оправдаться хочешь, Макс?

Я пустил к потолку десять колечек и начал:

— Дело в том, что я вчера ночью засек странного парня — мага, на вид дам ему пятнадцать с половиной лет. Определил по ауре, что инициирован был парнишка где — то год назад неизвестно кем, но каким — то странным образом вышло так, что он наполовину определился и на сторону Тьмы, и на сторону Света. Стал смотреть ему память, и вот что удалось выяснить: пару раз попадал в руки гопников, еще слишком юн, глуп и неопытен… Проживает в поселке Энергетик, так указала силовая печать. Ведет здоровый образ жизни — не пьет и не курит. Совсем. Вот такая вот обстановочка… Я восемь лет служил в Москве в Штабе, всякого повидался, но ТАКОЕ вижу в первый раз! Никогда не видел магов с черно — белой аурой! Выходит, что наш парнишка самый настоящий хамелеон! Я впервые его как прощупал — чуть плохо не стало…

— Дальше.

— Понимаете, шеф, никогда еще в истории нашей расы не было такого, чтобы по городу бродили такие, с черно — белой аурой! Никогда! А тут, в такой глуши — хамелеоны бродят, еще наверное чего — нибудь увижу! Было у вас так, Энерик? Так вот, вчера невидимый Мир был взбудоражен, его едва наизнанку не вывернуло… Произошел поистине чудовищный выброс Силы. И я подумал вот о чем: похоже, и Светлым, и Темным пора подумать о своей карьере! Потому что если такой опасный экземпляр, — назовем его просто Хамелеон, — примкнет или хотя бы полезет к нам — развалится Штаб Света, если примкнет к Темным — развалится Штаб Тьмы. Так что всем пора подумать о своей карьере… Что же будем делать, шеф? Разумеется, враг узнает о мальчишке и начнет его ловить. Или сдуру захочет заполучить его, чтобы нам репутацию подмочить. Причем очень гадко и очень хорошо подмочить… Разве нам это надо? Никак не надо, согласитесь… Сорвут нам работу, и все дела! Парень ведь ни туда, ни сюда определиться не может… Тем он для всех и опасен.

 

— Максим, ты чего добиваешься? Ты хочешь, чтобы я его нашел, пошел и убил? — спросил Энерик, обхватив руками голову. Потом он начал что — то писать за столом. Глотнул крепкого пива.

— Нет. Я просто хочу выяснить, ОТКУДА такое чудо взялось. Иначе наш штаб в Горисполкоме на последнем этаже в центре города придется закрывать нафик.

— Но… нафик, у меня есть график, а пошел — ка ваш график нафик — нафик — нафик… — пропел Пресветлый Энерик и улыбнулся по — братски.- Молодец!

Мне лично все равно, как в Сибири Маги работают в Штабе и вне, но вот проморгать Хамелеона — это плохо. Даже сибирские маги на стандарт — то непохожи! С Питера Волшебницу первыми нашли Темные, ТРИ месяца девушка была в команде Гломена, шефа Темных, закрываясь энергетическим щитом. Кончилась вся эта котовасия тем, что красавица — Волшебница превратила одного гопника — Темного Иного — в Светоча, а затем таинственным образом исчезла. Эта история наделала очень много шуму год назад, Гломену пришлось изрядно постараться, чтобы ревоплотить погибших… А теперь какой — то Хамелеон появился!

— Мы ни при каких обстоятельствах не будем убивать мальчишку — он же еще ребенок! — неожиданно хлопнула дверь и в залу вошел кто — то из Светлых. Наверное подслушивал.

— А ты знаешь, что подслушивать нехорошо? — заметил шеф. — Стучать не учили?

— Стучать учили. А что у нас здесь случилось?

— Очередное чудо света Максим нашел. Его и спрашивай.

 

Я рассказал все, как есть.

 

— Э — ээ… А может, не надо мальчишку ловить? С миром отпустим, да и все?

— Тогда ты нас всех по миру пустишь…

— Почему же? — не унимался Светлый.

— Ты балда! — не выдержал Энерик. — Парень одновременно расходует и белую Силу, и черную… Он обе Базы развалит, ясно!?

В ответ я ничего не собирался говорить и глядел на большую муху, которая кружилась вокруг потолка. Точнее, вокруг люстры старого советского типа. А на стене за спиной у шефа висело два герба — герб России и Братска. Почему — то было ощущение, что само помещение наш разговор впитывает. Лихо, нечего сказать!

— Очнись, Егор! Это же маг страшной силы… Серединка на половинку так сказать… Ведь у человека очень редко рождается ребенок — Маг. Получается, что наше чудо является полукровкой?

— А мне кажется, что нелюди тут рождаются не так редко, — заметил я, прищурившись. — Кто их штампует — не знаю. Так что мальчишку легко можно перетянуть на сторону Света, если стереть ему память о предыдущей инициации. Но все равно это будет очень слабенький Светлый. И с Тьмой будет то же самое. Если, конечно, он не вампир и не оборотень…

— Раз ты так говоришь, то поймай мне его! — приказал шеф.

 

Такого я никак не ожидал. Ну и наглость! Ого — го! Я больше не хотел ни с кем разговаривать и вышел.

 

Вот такая ерунда. Сейчас на дворе ночь, сижу в маленькой кухоньке, где даже обоев нет, курю и распиваю водочку, ломая голову над задачкой, данной мне шефом. Круто тут народ эксплуатируют: раз уж ты самый настоящий Инквизитор, то сам разбирайся с неведомой птицей как знаешь! С тем, который поставил оба Штаба под удар! Ужас… Сегодня буду дома сидеть, и носа не высуну, и в невидимый Мир не залезу, уйду от вас всех в пьянство… Здесь, в Братске, вечно неприятности случаются: например в суде недавно кто — то швыранул гранату. Эта история аж до моей родины докатилась! И добавила городу Братску славы, нехорошей причем в большом числе… Один поселок Чекановский чего стоит!

 

Чекановский — это поселок в городе Братске, который вырос в санитарно — защитной зоне завода во время строительства БраЗа. (Братский Алюминиевый завод). В поселке жили в основном рабочие завода. Однако, когда строители выполнили свою задачу и построили завод, стало ясно, что жить в поселке опасно для здоровья. Предельно допустимые концентрации вредных веществ в выбросах по всем параметрам, которые регулируются законом об охране окружающей среды, превышались в несколько раз… Сегодня в Чекановском еще живут люди. Их осталось немного. Всего четыреста восемьдесят семей. В основном это пенсионеры и ДЕГРАДИРУЮЩИЕ граждане, но есть среди них и рабочие. В поселке осталась совсем маленькая школа — на сто восемьдесят человек и небольшой детский садик. Так почему же жители поселка, понимающие, какую опасность таит в себе экология в окрестностях Чекановского, так неохотно его покидали?

 

Во — первых, не только потому, что им было легко добираться до работы — алюминиевый завод совсем рядом. Люди привыкли выращивать на своих приусадебных участках картофель, овощи, разводить ягодные садики, держать коров и птицу. Им было удобно и жить, и работать. (Ага, сразу вспоминается мультик пятнадцатилетней давности, где говорится, что у мужика была корова в деревне, а деревня находилась возле завода. Корова постоянно ходила не на лужок, а на завод, щипала там запыленную травку, а хозяин ее от этой пасеки за хвост оттаскивал, и то с трудом. Корова нюхала дым, потом чувак ее стал доить, а вместо молока бензин полился… Дед заправил им машину и поехал, а корова в ответ бибикала, как машина. Чем не деградация? Так и тут. Разводят садики с ягодами и овощами, а все это с ядами, тяжелыми металлами и нитратами. Привыкли они видать… Привыкли жрать все отравленное, у них, наверное, коровы и гуси были мутантами на генном уровне! Им было удобно жить и работать — смачно звучит! Удобно! А вот то, что медленное самоубийство идет — никто слышать не желает! Красивая перспектива получается, нечего сказать! Самомазохизм, блин… Деградаты в натуре! Я бы ни за какие деньги не согласился так себя убивать на клеточном и генном уровне! Ведь вся эта гадость встраивается в гены, и все… Это приговор на всю жизнь.)

 

Дальше — больше. Во — вторых, переселение, например, в Гидростроитель (поселок) грозило им потерей хорошо оплачиваемой работы на БрАЗе (ой как мы деньги здесь любим, я прямо сейчас слезу пущу! Эти токсы ведь ради денег будут дышать и над трубой завода, потому что в противном случае ломка и депрессия начнется, по Братску будут скучать! Как романтично, однако! Как тут любят заниматься самомазохизмом на генном уровне и самоубийством… Дураки, блин…). Добраться до завода на общественном транспорте становилось не то чтобы нереальным, но невозможным (и слава Богу!) потому, что занимало больше часа езды с пересадками и, конечно, требовало лишних, и для многих, существенных расходов (Хочешь жить — пешком добирайся — хоть дрянь всякая из организма выйдет!).

 

Что сейчас в поселке? Говорят так: Призраки Чекановского, и никак иначе. Мне кажется, что с привидениями это место было бы крутым. Если проехать Чекановский вдоль и поперек, то картина представится примерно такая. То там, то здесь пустуют заколоченные домишки. На окраине чернеет трехэтажная школа. Она распахнула свои двери ребятишкам в 1964 году. В день открытия ее стены были выкрашены нежными разноцветными красками, по тем временам революционными. Такой школы не было во всей округе, она была очень красивой — школой из будущего.

 

Тогда никому и в голову не приходило, что спустя каких — то тридцать лет в ее стенах прозвучит прощальный звонок. В мае 1996 года он стал символическим для всех жителей Чекановского, и они хорошо понимали, что никогда больше не соберутся на одной улице с соседями попить чайку. Не пройдут по поселку в ликующей первомайской колонне.

 

Говорят, что первое мая в Чекановском всегда встречали особенно торжественно. Такого праздничного настроения на улицах в эти дни не было и в самом Братске.

Сорок лет спустя трехэтажная красавица школа №23 больше ни на что не похожа. Ее трагизм заключается еще и в том, что она была слишком молода, когда в ее стенах прозвучал последний звонок. Она готова была встретить еще не одно поколение первоклашек. Сейчас школа издалека смотрит пустующими глазницами оконных проемов. И ее бывшие ученики, случайно проезжая мимо, не сдерживают слез.

 

Светлым магом быть хорошо, но только не здесь! С работы меня погнали еще летом, а затем я наткнулся на своих… Темных. Я увидел поразительный, необъяснимый парадокс: ОНИ НАЗЫВАЮТ СЕБЯ СВЕТЛЫМИ! Берут в свой Штаб кого попало, а потом обижаются — отчего разбегается народ? Как же тогда был зол Гломен… Да еще его вампирша — перевертыш по кличке Волчица — тоже. Она постоянно орала и требовала, чтобы парень вроде меня на нее внимание обратил. У меня когда — то была жена, но мы развелись — она не выдержала моей сущности Мага… Не получилось…

Гляжу на улицу через невидимую реальность. Наши есть на улицах, да только одни Темные. Оборотни или вампиры.

— Халтура! — крикнул я сам себе.

— Ха — тура… — отозвалось эхо.

На столе неожиданно запищал мобильник. Я неохотно притянул к нему руку и принял вызов. Шеф звонит.

— Слушаю тебя, Максим.

— Я вас тоже, Пресветлый… — неохотно буркнул я.

— Пьешь?

— Пью. И закусываю. Что там у вас случилось?

— Гломен звонил, Темные тоже Хамелеона видели и принялись на него охотиться. Как и ты сам. Завтра утром отправляйся в штаб Темных, пообщаешься с ними насчет Хамелеона. Попробуй отговорить их. Если не идиоты — поймут и смеяться над тобой не станут. Если знают, кто такие Инквизиторы. Постарайся им втереть в мозги, что раз мы Светлые — то сами Хамелеона засекем и ликвидируем… Если по пути на оборотней нарвешься — тресни файерболом, не щадя бей… Не больше и не меньше. Крест и осина не помогут — это все фигня! — Смеется. — Перед уходом крови свиной хлебни — не больше литра. Будут прорезаться клыки — не плачь. Будет тошнить — выпей водки или хлебом закуси. У тебя на столе стоит миска. Теперь открой холодльник и достань мясо. Пусть за ночь растает. Сейчас пока отрежь кусок и съешь. Ну… ты ведь сам знаешь, какой в Братске народ… И амулет на себя надень. С Гломеном сильно не болтай. — трубка пиликнула и отключилась.

Нужного амулета у меня в столе не оказалось.

 

Двадцать пятое апреля 2004 года.

 

№1. Утро, 8 — 00.

 

Бум… Шлеп, шмяк…

Проснулся наконец! Проспал. Зверски болит голова. Все, НИКОГДА, НИКОГДА больше не буду ТАК пить! К сведению побриться еще не мешало бы. Все — таки иду к Темным! Засмеют! И Энерик тоже засмеет! Кстати, если хочешь, чтобы тебя уважали — то, Макс, побрейся пожалуйста и приведи себя в порядок. Ладно, насчет насмешек я шучу, а вот оборотням физиономия Светлого мага может и не понравиться.

Натянул штаны, полез в невидимый Мир за бритвой — времени маловато. Побрился, пробрался на кухню, достаю завтрак, и тут из комнаты доносится грохот — картина со стены упала. Нечего вспоминать Темных! Гломен меня ждет… Вот блин! Этот тип работает на «Скорой», времени у него тоже мало. Я еле — еле выпил вонючую красную жидкость, обулся, оделся и ушел.

Снова пьян — только свиной кровью.

 

В комнате стояла невыносимая жара — не продохнуть. Грязно, на полу бутылки, окурки, банки, на стене на крючке висит парочка плащей — темный и серебристый. Темное и Светлое. На стенах — ковры и парочка картин с изображением русалок. Никаких пентаграмм, икон и шаров не наблюдается…

— С., сегодня что, у меня дома опять тусовка собирается!? Ну сколько еще можно это терпеть!? Вы бы свалили куда- нибудь в другое место!

— Мама, успокойся! Да, собирается, и еще как! Кончай мне перечить и устраивать истерики по этому поводу! И места тут еще много!

— Значит, ты на работу не пойдешь…

— Мама! Мне двадцать три года, а ты носишься со мной как с младенцем! Кончай контролировать каждый шаг…

— После того, как вы все устроили тут под Новый Год непонятно что, а именно потом штаб, Стас, я больше не хочу здесь видеть кого — нибудь! — пожилая женщина с толстой темной косой бегала по комнате, схватясь за голову.

Темный Штаб Братска небольшой — вот его состав:

№1. Вампир Лестат (конечно, имя он с потолка взял, чтобы круто вышло).

№2. Пара оборотней.

№3. Волчица.

№4. Ведьма.

№5. Ведьмак Айрон.

№6. Амрод — Темный принц.

№7. Фенырг, или Феня.

№8. Светлый (!) маг Берегонд — шпион наверное.

№9. Кваггер.

№10. Гломен. Стас (по паспорту).

 

Для сравнения: Светлый Штаб:

№1. Кельт Энерик, Пресветлый маг.

№2. Максим — Инквизитор, москвич.

№3. Берегонд (!) — приносит нам планы Темных — Светоч.

№4. Валя (Ревоплощенная Иная, раньше перешедшая к Тьме.)

№5. Мрак (ее брат, также перекинувшийся ко Тьме).

№6. Виталий (Валюк).

№7. Лика.

№8. Светлый Иной четырнадцати лет — Егор по кличке Псих.

№9. Анна.

№10. Ручной вампир — Трор.

Штаб Светлых находится в Горисполкоме на последнем этаже, штаб Темных — на квартире у Стаса, со всеми вытекающими последствями, на улице Космонавтов. И если у Светлых работы с лишком хватает, то у Темных сплошные веселье и безделье…

И вообще, само слово «Братск» говорит о многом, и понимать его надо не в прямом смысле.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ГОРОДА БРАТСКА

Столько слухов ходит о стройке города… И плохих, и хороших. Убивали на великой стройке за паек еды, за нечаянно оброненное слово, за то, что кто — то не туда пошел, не то принес и прочее… Тьмы в 1955 году было до черта, еще бы! Город приезжали строить зеки да молодежь, молодежь со всей России. Затопили старое село Братск, тогда перекрывали Ангару девятнадцать часов, в результате были уничтожены деревни, села и чудовищная площадь леса. Все это до сих пор гниет на дне самого большого на дне искусственного моря.

 

Строителям жить было негде, потому — то возле леса раскинулся палаточный городок. Зеков расселили в поселке Чекановский, ставший вскоре самой настоящей зоной. Также зоной стал и Тайшет — близлежайший городок. Из — за такой раздробленности город Братск чаще всего называли вовсе не городом, а поселком, соединенным с соседними населенными пунктами дорогами да лесом… Естественно, народ мучился, строители рыли траншеи, заводили драки по ночам, бывали даже такие случаи, что на стройке ГЭС или улиц убьют из ненависти человека, кинут в яму, зальют бетоном — и поминай, как звали! Много таких без вести пропавших было.

 

А когда в лесу появилась первая улица Мира — тут — то и начали среди народа выявляться Маги — и Светлые, и Темные. Вначале их было всего несколько десятков — и тех, и других. Светлые в своем большинстве были инженерами и оптимистами, Темные — пессимистами, насильниками, бандитами, ворами прожженными. И очень часто, по неопытности, Светлые заключали браки с Темными, в результате чего город юности Братск стал занимать первое место в области по числу разводов. Вскоре это дошло до критической точки. Тогда Темные начали объединяться в свои сообщества в лесах, оборотни в образе волков и медведей охотились на кур, истребляли скотину на приусадебных участках, иногда нападали на людей. Уровень черноты в городе начал расти со страшной силой.

 

Не на шутку испугавшись, люди стали на свой страх и риск убивать хищников, и ряды Тьмы поредели… (А вы думаете, почему в лесу хищников не видно… Вот почему!) Потом они стали вырубать леса, начав строить БраЗ и ЛПК (Лесопромышленный комплекс), где стали производить картон, в немерянном количестве алюминий и целлюлозу, что повело за собой сокрушительные последствия… Одновременно стали возникать дачи, и существа начали селиться все дальше и дальше от построек — таких называли чаще всего лесными людьми. Известна также история о супружеской паре, которая двадцать шесть лет прожила в лесу под Усть — Кутом в Иркутской области. И только изредка дети или родители выходили к людям.

 

Вот так и жили — прячась, боясь выдать свою истинную природу, боясь загреметь в психушку.

 

Шли годы, десятилетия. Наших становилось мало — кто — то уезжал из этих краев, кто — то пропадал без вести или брал себе другое имя, город юности стал чахнуть, культура забываться, молодежь спивалась и кололась, кругом царили полный мрак и вандализм. Штаб Светлых выматывался карать Темных, которых развелось фантастически много. Судии обычно навсегда низвергали жертву в невидимый Мир, или же забирали Силу лет на пятьдесят. Давали пожить еще. Хотя Темные — вампиры ходячие трупы, поддерживающие свое существование чужими жизнями. Потому они проживали в поселке Чекановский — именно там выявились. Там экология была хуже некуда. Им от этого совершенно ничего не было — нелюди ведь! Это людям экология вредит. Оборотническая популяция либо падала, либо возрастала: естественным путем они не могли размножаться, в отличие от Светлых, а могли лишь иницировать личность, попавшую им в лапы. Деградировали… Постепенно, но деградировали.

 

Поредел также и наш Штаб — кто — то пал в стычках с Темными, кто — то не смог жить жизнью Мага и умер добровольно… А наш шеф, кстати, строил ГЭС, как все остальные… Чего его сюда понесло?!

 

ВЕРСИЯ ЖИЗНИ ЭНЕРИКА ДО БРАТСКА.

 

Энерик — Пресветлый маг Братска. За городом у парня стоит прекрасный коттедж с гаражом, обустроенный по последней технологии… Правда, у строения стоит каменный идол какого — то древнего языческого бога. То ли каменная Валькирия, то ли Один. Нашему шефу, несмотря на молодой вид с первого взгляда — тысяча пятьсот лет, родом он вроде из Ирландии, даже плавал с викингами на кораблях до Америки, в английские земли, прославился как неподражаемый лучник. Рассказывали также, что когда тысячу лет назад Маги мирились и обещали просто так друг — друга не рвать — Энерик присутствовал при этом. Тогда он был совсем не такой сильный, как теперь.

В восемнадцать лет его зерно Силы пробудил инициацией Темный маг, затем организовал братство в какой — то церкви, которое ловило вампиров да оборотней. Братство потом перебралось в заброшенный замок, но Энерику в нищете жить не нравилось, держался он и среди Темных паинькой, когда приходил в их сообщества, а затем давил их от души, если было что — то не так. Потом забирал имущество Темных Магов, да жил припеваючи. Конечно, в 1005 году некоторые осуждали Энерика за это, пару раз судили и дело едва не кончилось казнью, но спасся парень тем, что начал активно помогать кому — то сильному. А то досталось бы хорошо…

 

Хитрый и изворотливый, Энерик завоевал вскоре доверие и любовь тогдашних Воинов Света. Вел, правда, как мальчишка восемнадцати лет, и был добрейшим существом.

В годы эпидемии Чумы, когда вымерло полевропы, — и Светлые, и Темные, — каждый клан держался особняком, стремясь угадать тайну друг — друга. Замки и поместья людей вымирали, хоронить мертвецов было негде, так что Темным стало очень несладко, поскольку живой крови взять было негде, и инициировать было некого.

 

Зато Светлые жили так себе, творили добро оставшимся в живых людям, получая в ответ то же самое. Энерик после эпидемии стал хозяином какого — то поместья, — не выдержав, он бежал из зачумленных земель… В отличие от большинства феодалов того времени, он не издевался над прислугами и пажами, а периодически поощрял их. Вечера проводил в библиотеке, читая древние саги… И некоторые, встречая Энерика, отмечали, что перед ними воин со времен Карла Великого, когда Северное Море бороздили корабли викингов. Энерик улыбался и молчал.

 

Случалось ему и влюбляться, только это приносило сплошные разочарования. И постепенно сердце черствело и холодело. Если возлюбленная и беременела от этого Архимага, то рожала всегда не Мага — ребенка, а человека. И потому многочисленные дети Энерика, которые были из бедных семей (кельт любил только крестьянок), разбегались по жизни кто куда, проживали свой век и умирали. Очень горько Светлому было видеть, как его дочери и сыновья взрослеют, старятся и уходят в могилу. Ирландец стал вести уединенную жизнь, избегать женщин. Принялся просто бродить по барам, кабакам, вести уединенную, но веселую жизнь, ни на что не обращая внимания, по — прежнему просиживал в библиотеках, изучая физику, химию, астрономию. Так текли годы, века…

 

Наконец наступил страшный, двадцатый век. Сто лет Энерик уже жил в России, и когда было решено построить Братскую ГЭС — вместе с комсомольцами охотно принимал участие в великой стройке. Он надеялся, что город будет Светлым. Тогда — то он выделил из строителей Светлых Иных и предложил им создать свой Штаб. Поначалу многие даже и не поняли, о чем говорил кельт, у которого был липовый паспорт, в котором стояли чужие имя и фамилия. Но некоторые, увидев, как в поселке Чекановский растет Тьма, согласились и выбрали Энерика в качестве своего шефа, угнездившись где — то на улице Мира. В восьмидесятые годы Светлые сменили адрес — штаб был перенесен в Горисполком — многоэтажное серо — белое здание в центре города возле памятника Ленина.

Вот такая крастка история шефа. Хотя мне постоянно кажется, что он от всех нас что — то скрывает. Перехожу к главному.

 

9 — 00 утра.

 

Вот и улица Космонавтов. А в моем кармане звенит мобильник. Пихаю руку в карман и принимаю вызов.

— Алло?

— Привет. Где находишься, Максим? — спросил шеф.

— Ну… Я на улице Космонавтов напротив штаба Тьмы. — зевнул я.

— Молодец! НЕ ДОПУСТИ, ЧТОБЫ ГЛОМЕН НАШЕЛ ХАМЕЛЕОНА ПЕРВЫМ! Если упустишь — лихо нам всем будет! Ничего не бойся, смело шагай в подъезд. Все понял?

— Все.

Связь прервалась. Я глянул на третий этаж — свет горит. Кто — то дома. Наверное, Темный маг Братска…

 

Хм… Странно. Рядом располагается большой парк, над которым кружатся вороны с хриплым противным карканьем. Тьму чувствуют! Может быть, мне не надо идти? НАДО! Так что мне наплевать на то, кто находится в квартире, залез в невидимый Мир и шагнул к подъезду, затем открыл деревянную, заплеванную дверь. И тут же словно налетел на невидимую преграду: в настоящем мире дверь открывалась, в невидимке оказалась закрытой. Было две двери — настоящая и ее копия. Складываю из пальцев знак Атмо, — открылась. Поднялся на третий этаж. Перед дверью квартиры обнаружил еще одну, раза в два или три мощнее первой. Пришлось вернуться в нормальный мир.

 

Вышел на улицу, задрал голову и крикнул:

— Гломен, к тебе взываю!

Постоял — постоял…

— Гломен!

Тихо.

Не слышит, мрак его дери!

Придется снова лезть. Залез. Дом превратился в заброшенное строение без стекол и рисунков — одни рыжие кирпичи. Разве что высота на этаж уменьшилась. Деревья возле дома выглядели размыто, воздух дрожал. Вместо снега под ногами появилась черная земля… Серое небо. Ореол Тьмы у окна был виден очень хорошо. Лампочка то медленно гасла, то наоборот светилась.

Как в замедленных съемках.

 

Вдруг кто — то сверху швыранул пустую бутылку. Она очень медленно упала на асфальт, чудесным образом по стеклу побежали трещинки, и тара рассыпалась на сияющие осколки, как разборная конструкция в фантастическом фильме.

 

Красиво! Еще бы так!

Я набрал в легкие воздуха и крикнул:

— Гломе — е — ен! Инквизитор от Светлых пришел!

Медленно открылось окно, и голос издевательски спросил:

— Чего это ты явился? В мой штаб — то? Посыльный? В последние пять дней все ох как переполошились… Такого беспредела не было аж с 1963 года! Ох, — Гломен заслонил глаза ладонью, — убери этот Свет, я на тебя смотреть не могу, как ты, Инквизитор, как прожектор сияешь — глаза режет! Вылезай из мира теней и поднимайся! — Гломен явно хотел посмеяться. Потому что даже я не смог взломать заклятие, запирающее дверь квартиры.

— Портал мне провесь! — крикнул я.

— Хорошо. Перед вами и Тьма, и Свет одинаковы…

 

Провесил…

Больше никогда не буду просить Темных об этом! Потому что одной рукой я попал в раковину, другой угодил в ванну, наполненную горячей водой. Ничего себе! Это только шеф Темных может. Я не успел опомниться и нырнул с головой.

Сволочи…

Тут открывается дверь — заходит глава Темных. Я вылез, вымок до нитки. Не стыдно!? Наверное, теперь мобильник работать не будет.

— Не стыдно. — захихикал Стас. — Ведь Вам, Инквизиторам, все равно!

А мне стало страшно после этих слов.

 

10 — 00 утра.

 

— Че это за халтура!?

— А это почему!? Мы и сами не знали!

— Вы все знаете, раз сами выдаете нам лицензии на убийства, Инквизитор!

— Да неужели мы, Светлые, виноваты в том, что в Братске развелось столько нежити!? Нет уж, извини… Шеф просит содействия.

— Я тоже собирался попросить помощи у Светлых, лишь бы от дебила — Хамелеона избавиться! Мы его позавчера видели. Если надо убить — обращайтесь.

— Мы тоже видели. Ты ведь Энерику звонил, Гломен?

— Да.

— Зачем?

— Спросить, известно ли вам о Хамелеоне. Светлые, этого парня зовут Александр. И я общался с ним довольно охотно, когда он был истинным Темным. Теперь я вынужден его убить.

Я наконец смог вытереть голову полотенцем и шарахнул кулаком по столу:

— Протестую!

— Что предлагаешь?

— Оставить парня в покое. Пусть убирается прочь.

Гломен издевательски расхохотался.

— Попадет к нам — будет Темным, попадет к вам — станет Светлым. Ты знаешь это, враг мой. Только он будет между двумя стихиями разрываться. Дальтоник, блин… Развоплотится как миленький, и все…

— Прямо как в песенке иркутского барда: черное — белое.

— Да… — Темный захихикал.

— Почему парень двуличен — неизвестно. Первый раз о таком слышу. — Я глянул на сушившуюся на веревке в коридоре одежду. Хмыкнул, поджал губы. В — общем, крутая встреча: сижу перед владыкой Темных в одних трусах… Унизили так унизили…

 

Три часа дня. Кабинет шефа.

 

— Ну что, искупнулся в гостях, да? Зачем, ну зачем, зачем ты его просил портал провешивать!? — шеф перегнулся через стол, заглянул мне в лицо и шарахнул по дереву кулаком… — Гломену плевать, ему все равно?

— Ему наплевать на то, что я Инквизитор, вот так! Ну не знал я, что такие хамы среди ваших Темных бывают!

— А у нас дофига таких. Учти. Они только любят гулять да пить, добрые дела они делают не так часто, а ежели и да, то только для своих, вот так. Это я точно знаю.

— Спасибо… Гломен хитрит. Так что если бы мы разговаривали нормально, на равных, без фальши, то я бы не вымок.

— Повторяю еще раз: здесь Темные совсем не такие, как у вас, в Москве. Здесь они хуже бомжа на улице по интеллекту и воспитанию! — Энерик еще раз трахнул кулаком по столу, да так, что я вздрогнул. Сорвался… — Максим, хватит вести себя как ребенок и скрывать свое истинное поведение! Когда Хамелеон найдется — всех Светлых отправлю на дачи — успокоюсь хоть чуть — чуть…

 

Он повернул голову, насторожившись. Из стены вышел маг — перевертыш Берегонд. Веселый парень — компьютерщик, пришел в Штаб год назад, разряд Силы второй. Очень хорошо…

— Как переменить Хамелеона на нашу сторону? — спрсил Валюк, открыв дверь, предварительно постучавшись. В зубах дымится сигарета. Энерик опять принялся скалить зубы:

 

— Сколько можно говорить: НЕ КУРИТЬ У МЕНЯ В КАБИНЕТЕ! — забрал сигарету и растоптал. — Надо Тьму в его энергетике ликвидировать!

 

Вошла еще одна личность — Бондарчук Андрей. Это маг, которого хотят давно развоплотить за то, что он перешел на Темную сторону сравнительно недавно. Шеф за ним пристально следит. Андрей ушел в угол, присел на корточки и сидел так, насупившись и опустив голову. Три года назад его покалечил вампир — за шею тяпнул и оставил умирать на улице. Андрея лечил сам шеф — погружался с ним в невидимый Мир несколько раз. Вылечил — таки. Пытался потом удалить Темную сущность, да не смог: парень стал полувампиром. Пересилила Темная сторона: иначе Андрей не обсирал бы морально Волшебницу. Вот сидит теперь это чудо, и бормочет:

— Надоело… Все надоело! Достали! Небу солнца не хочется… Жизнь бесталанная, любовь моя бренная, плоть моя тленная… Спать хочу и сдохнуть… — этот бред нас уже всех порядком достал.

— М — да… Не вышло у тебя, Максим, нормально с Темными договориться, как жаль… Да ладно тебе дуться, на Берегонда миссию переложим…

 

Двадцать седьмое апреля.

Одна из улиц Братска. 13 — 40 минут дня.

 

От нечего делать сижу на скамейке возле центра города и читаю книгу про Братск и Сибирь: откуда вообще все это взялось и что из себя представляет.

 

Я как — то крепко захлопнул книгу. Ох… Ермак, Ермак… Ты же на самом деле был одним из нас! Только ЗАЧЕМ тебя на Урал — то понесло!? И почему из жизни так рано уходят хорошие добрые люди?! И нелюди…

Закон такой.

Я прошелся по проспекту и возле магазина «Юбилейный» у кольца Мира сел на корточки: устал…

 

Музыка…

Дивная музыка… Откуда она взялась? Откуда — то льется, едва слышная, льется через невидимый Мир, кои слышат лишь нелюди, приятная, удивительная… Она звала, манила, как невеста жениха, хотелось сорваться и бежать, подставить шею для поцелуя вампира и забыться, чувствуя, как твоя кровь перетекает в другое тело… О — о… Но я знал, что ни в коем случае нельзя отзываться на этот Зов, нельзя верить мелодии, а тем временем из головы исчезли все мысли. Чтобы хоть как — то сопротивляться, я зажал ладонями уши, но это не помогало, звуки превращались в слова, и словно кто — то шепнул прямо в ухо:

— Я боюсь, я не хочу! Спаси меня… Убей меня…

Поднимаю голову. Никого вокруг почти не было, разве что светловолосый паренек, бегущий через дорогу.

Мелодия — песня грянула с новой силой.

Сломя голову, парень несся прямо к «Юбилейному», проносясь мимо киосков, мимо магазина «Чароит». Увернулся от спешащей компании, от пьяного мужичка… На миг остановился, жадно глотая воздух. Его легкие, кажется, готовы были вот — вот разорваться. Интересно, от кого он убегает? Нет, пока парень стоит. Ноги потому что устали. Я шагнул за дерево, и поглядев на парня, едва не вскрикнул от радости и изумления: Светлая и Темная энергии пытались слиться в какую — то серую массу, во что-то новое… Черное и Белое заслоняли фигуру, вертясь смерчами…

И тут…

— Стоять, падла! — и тут же на меня налетело трое Темных — Кваггер, Амрод и Лестат.

— Чего ты тут стоишь, Светоч!? Очнись: вон он, Хамелеон! Маг, назовитесь!

— Инквизитор Максим, Светлый.

— Схватить его и убить!

— Вас что, тоже Музыка зацепила!? — догадался я, начиная соображать. — Что же мы все прозевали этого гада?! Вон как Музыка в голове шумела! Как после пьянки в ушах прям, при больной голове…

Шумела… А теперь исчезла.

— Я надеюсь, что хоть какой — то след остался, Инквизитор, — недовольно буркнул Амрод.

Да, след остался, четкий и красивый. Черно — белая линия, заворачивающая в подворотню на улице Кирова, в сторону бывшего детского сада. Затем она надвое разветвилась — и все… Светлая часть уходила в парк, Темная — в сторону Горисполкома, где находится штаб Энерика. Мы стали в нерешительности топтаться возле развилки.

— Ну?! Куда теперь?! — взвыл Амрод.

— А куда хочешь: Хамелеон ушел в более глубокие слои невидимых Миров. — заявил Лестат.

— ТОЛЬКО ВОТ КОМУ ДОСТАНЕТСЯ ДОБЫЧА?! — внезапно осенило меня. Потому что у обоих Штабов есть железные алиби. Так что, плюнув себе под ноги и выругавшись, Темные пошли пить пиво в ближайший ларек.

«Так вот от кого ты бежал, бедняжка! От Тьмы.» — после таких мыслей даже мне выпить захотелось. Шефу пока ничего говорить не стану. А вот шефу Темных кто — то все равно все разболтает! Эти парни мне обвинение предъявят — мол, добычу упустил…

На сегодня все.

 

Тридцатое апреля 2004 года. День.

 

Снова напиться, что ли?! Шефа пока нет, и кабинет закрыт. Тишина такая, что дурно становится. Кабинет закрыт и в Невидимом Мире. Сегодня, чувствую, всем влетит по — крупному. Гломен стоял в конце коридора и тихо на нас скалился: ему не нравилось, что его работники добычу упустили. Хм… добычу, которая бы развалила весь Темный Штаб и репутацию Темного мага.

Злится!

Пускай злится. Все равно перестанет.

Берегонд что — то записывал в блокнот, хмуря бровь. Ему также что — то не по нраву.

 

— Хамелеон: редчайший вид. Выделяет черную и белую энергию в зависимости от ситуации. Если жизнь его свела со Светлыми — он становится чище душой, если с Темными, то становится более злым и раздражительным. Но существу такого плана иногда не дает покоя Светлая Сила. И тогода оно начинает на стены лезть или изменять своему партнеру. Оно страдает из — за своей двойственности, противится давлению Тьмы и наоборот. Начинает искать то, что ему так не хватает в жизни. Некоторых это бесит. — пробурчал Мрак и улыбнулся. Заглянул в берегондовский блокнот. — А что в этом такого? Каждый имеет право на измену. Даже я.

— Заткнись! Некогда шутки шутить! Два Штаба поставлены под удар, потому что по городу Братску и по поселку Энергетику бродит Дикарь, совершенно неуправляемый, и неизвестно, ЧТО этот тип выкинет в ближайшие два — три дня. Правда, Максим? — взбунтовался Валюк и закурил. Мне стало тошно от табачного дыма, да разве это желторотому подростку объяснишь?

— А вот и нет! — раздался гордый и хамоватый голос в конце коридора. — Моя власть распространяется не только на Братск, но и на Падун с Энергетиком, и даже на Иркутск! Вот так.

— А тебя никто не спрашивает! — огрызнулся Валюк, затем затушил пальцами хабарик и кинул в урну. — Нам еще не хватало, чтобы Иркутск сюда залез!

 

Наконец, появился Энерик. Он шел быстрыми шагами, потом отомкнул дверь и вошел в кабинет, с силой хлопнув дверью так, что у меня уши заложило на пять секунд. Гломен хмыкнул.

Ну все…

— Уроды! Слабаки!

— Но…

— Ты хоть сам понимаешь, ЧТО сделал?

Я поднял голову.

— Вроде бы…

 

Хороший кабинет. Что — то далекое просыпается в душе при взгляде на фарфоровые чашечки на полочке, веера вперемешку с компьютерными дисками и дискетами, документами… За каждой вещью стоит какая — то история. Когда наш ирландец в духе — то можно часами слушать интересные рассказы. Только редко такое случается!

— Рассказывай, что было на самом деле! Потому что сегодня Гломен наплел мне о тебе ТАКОЕ, что уши вянут.

— Рассказывать? Я шел к себе домой…

— Я шел по мокрым лужам. — рассердился шеф. Меня это обидело.

— Я шел от центра города домой от вашего кабинета выполнять задание. Задание было…

— Ясно. Дальше.

— Сел на скамью, посидел, книжку почитал… Затем решил отправиться на автостанцию, чтобы просто поехать в Энергетик и взвесить баланс Силы, для вашего же блага. Хотел также там разыскать Дикаря. Дошел до «Юбилейного», и тут меня Зовом зацепило. Вижу — парнишка несется через дорогу как бешеный, перебежал ее, а я — бац! — в невидимые Миры. И глазом моргнуть не успел, как увидел, что Свет и Тьма вьются вокруг парня смерчами. И охнуть не успел, а Хамелеон уже в другие слои ушел… Выхожу я в нормальный мир, и тут вопль: «Стой, падла»! Еще Хамелеон странный, но интересный след оставил. — устав говорить, я прихлебнул воды из стакана и сел в кресло. Ноги гудели, а по спине катился пот.

— Интересная картина вырисовывается… — хмыкнул Энерик и принялся расчесывать свои длинные золотые волосы деревянным гребнем.

— Меня за шкирку схватили Кваггер, Лестат и Амрод.

— Что это за след оставил Хамелеон?

— Черно — белый. Он раздвоился возле бывшего детского садика на улице Кирова. Я — то полагал, что моя цель — просто выследить Хамелеона, который шарахается от всех и вся, выследить и… э — э… обезвредить.

— Так — так… — шеф смягчился.

В коридоре раздалось хихикание — Темные радовались моей неудаче. Да как нам всем вывести этого гавнюка на чистую воду?! Как его послать куда подальше?!

— Мне интересно — есть ли у парня своя отметка в виде татуировки? Дело даже не в этом. — буркнул Энерик, а ситуация все накалялась и накалялась.

— А если этот тип и дальше будет так носиться? — спросил Валюк, поглядев на меня с изумлением. — Что тогда?

— Что? Начнется эпидемия, на город Братск случайно скинут бомбу, диверсии начнутся, упадет самолет, повальные разрушения, голод и наркомания без контроля… Что — нибудь на БЛПК взорвется, что — то сгорит на дачах, НО НАРОД БУДЕТ СПОКОЕН, ВОТ В ЧЕМ ГЛАВНАЯ БЕДА. Вечно эта двуликость продолжаться не может — что нибудь да пересилит.

— Правда?

— Правда.

— Плохо следующее: у наших врагов есть алиби. — Берегонд по — прежнему что — то писал. Шеф тоже водил ручкой по бумаге, затем все положил в папку и замолчал.

— Мы его упустили… — разочарованно вздохнул Мрак.

— Да… Но он такого деру дал от Темных…

— Максим, ты слышал Зов. Услышишь еще раз — запиши пожалуйста в блокнот свои ощущения.

Ощущения…

 

Первое мая. Центр города.

Несколько Иных стоят у памятника Ленину у Горисполкома и «Прометея». Рядом коллеги.

 

— Эй, Макс, ты чего это такой грустный?!

— Да нет, ничего. — отмахнулся я.

— Ладно. Тогда расскажи что — нибудь.

— Слушай…

 

«ПРОБУЖДЕНИЕ ДРАКОНА СРЕДИ ЦВЕТОВ В ГОРАХ.»

 

Тело Дракона — медь. Когти — железо. Крылья — серебро, а гребень вдоль тела — золото. Кровь существа — расплавленное олово, флегма — тяжелая ртуть, а сердце его — из свинца.

Таким образом, кумир символизирует семь планет, которые объединил Дракон для служения нашей. Также Дракон объединяет четыре стихии: он — порождение Земли, он способен подниматься в воздух и опускаться под воду, а внутри него огонь.

Когда Дракон спит, он все равно видит все вокруг. Его сон и явь переплетены так тесно, что эти миры — оба — становятся для него единым целым. День и ночь, Свет и Тьма, грезы и реальность — все эти понятия воплощены в Драконе, и лишь он один не видит в них противоположности и воспринимает в единстве.

Ибо Дракон есть порождение мира снов и мира яви и их соприкосновения: он живой символ Пробуждения.

 

В те дни по юной земле бродила Лилит. Брошенная, несчастная, она шла сама не зная куда. Лилит не была человеком, она не чувствовала ни голода, ни жажды, ни усталости, но она несла огромное горе, которое росло, становясь все тяжелее. И вот, наконец Лилит не выдержала и упала а землю, словно раздавленная этой тяжестью.

Было это в горах. Измученная Лилит заснула на траве возле огромных камней. Когда она проснулась, всходило солнце. Лилит поднялась и огляделась вокруг. Боль, терзавшая ее с той самой секунды, когда открыла глаза сотворенная из ребра, поутихла немного, и Лилит любовалась дивной красотой гор, неба и странных цветов, росших меж камнями. Тогда ей открылось: рай на Земле скоро кончится, эта же земля — вечна. Даже когда весь мир рухнет, вырвется на волю всепожирающий огонь, первобытный хаос опять воцарится в мире, и Бог призовет к ответу весь род человеческий, даже тогда эта земля останется прекрасной.

Лилит обернулась и замерла от ужаса и восхищения.

Ибо то, что она приняла ночью за груду камней, оказалось спящим Драконом. Он лежал, раскинув блестящие крылья, и был неподвижен, словно изваяние, и вот Лилит почувствовала дыхание — сначала слабое, потом оно становилось все горячее, словно повеяло жаром от пылающего горна. И в то мгновение, когда солнце выкатилось из — за горы, приподнялось медное веко, и огненный глаз обратился на гостью. Дракон проснулся.

Огромное крыло Дракона шевельнулось, поднялось и погладило волосы Лилит. Тяжелое, серебряное, с острыми краями, оно казалось легче бабочкиного — так нежно коснулось рыжих кудрей гостьи. Впервые за долгие дни пути Лилит встретила существо, которое могло ее пожалеть: людей вне рая еще не было, а с духами лучше не иметь дела. И Лилит не выдержала, приникла к холодной чешуе и расплакалась. Это были первые слезы в этом мире. Они падали и превращались в алмазы — мелкие, слегка мутноватые, но с ярким блеском.

И тут Дракон заговорил. Голос у него был низкий и громкий, как труба, и эхо раздавалось в горах.

— Боль проходит! — сказал Дракон. — Ты еще не знаешь этого, но тебе суждено исцелиться. Адам отверг тебя, но ты равна ему. Ты, как и он, создана из земли, тогда как Ева — всего лишь как часть самого Адама. Ты и Адам — лучшие творения во Вселенной. Знай же: оба вы получили свои дары. И Адам получил то, чего нет ни у кого на Земле, даже у меня, великого Дракона. Имя этому дару — Выбор. Но твой дар не менее ценный. Тебе даровано Бессмертие. Останься Адам с тобой, — род человеческий был бы велик, выше всех сил и духов, и стоял бы у самого престола Творца. Но Адам сделал Выбор — и шагнул в пропасть. Опасный дар получил человек! Не зря твоя дорога лежала сюда. Я дам тебе знания, и тебе не придется платить за него, ведь оно предназначено бессмертному человечеству. Но если Адам теперь захочет получить хотя бы крупицу этого знания — он дорого заплатит за это. Ты — сама жизнь, Лилит! А в бледной Еве Адам найдет погибель. Скоро, скоро кончится Рай на Земле, и лишь псле смерти человек обретет покой. Род человеческий будет проклят, и все проклятия будут открыты Адаму сразу, — КРОМЕ ОДНОГО. НИКОГДА не забыть человеку свою первую любовь — тебя, Лилит. Сыновья Адама будут искать тебя во всех смертных женщинах, а дочери — мечтать о сильных и дерзких покорителях, какими могли бы стать твои сыновья, Лилит. Оставайся здесь. И не тоскуй по Адаму — ваши пути разошлись. Но дети Адама еще встретятся тебе, и ты будешь их любить, и дети Лилит будут бродить по Земле — непохожие на детей Евы.

Дракон умолк.

Лилит глянула в его огненный глаз и увидела ясно — ясно: там, в долине реки Евфрат бледная Ева срывала яблоко с запретного дерева.»

 

— Так говорят Великие и Маги, познавшие человеческую жизнь. — промолвил парнишка с веселым лицом, по имени Берегонд. Я вновь достал плеер, вставил диск и нажал «Piay». Попался «Scooter». Я слушал музыку и начинал понемногу успокаиваться. И тут неожиданно сквозь Сумрак проскочил чей — то незнакомый Зов. Кто — то явно просил о помощи. И вот что я уловил:

 

— Боль… Что такое боль? Боль ничего не значит по сравнению с тем, что на данный момент ощущаю я. Боль ничто по сравнению со всепоглощающим страхом, с бьющимся внутри меня ужасом, холодным диким отчаяньем, что распускается внутри меня, словно ядовитый цветок. Я не могу расслабиться ни на минуту, не могу закрыть глаза, в страхе, что мне уже не удастся их открыть. Не знаю, как пересилить этот ужас, как заставить самого себя успокоиться, как привести самого себя в чувство…

 

Постоянная гонка, бег по кругу, БЕГ ОТ САМОГО СЕБЯ. Хочется расслабиться хоть на мгновение, но расслабление означает смерть. Отдых означает смирение с неизбежностью. Я не должен останавливаться, я должен бежать дальше, несмотря на сбившееся дыхание, несмотря на то, что во мне уже не осталось сил. Если не сдамся сейчас, если проживу этот день, то выиграю время, а возможно, и саму жизнь.»

 

Я выключил плеер и стал следить. Интересно, а кто это нас зовет, Светлых — то? Голосок вроде почти детский, но такой завораживающий… достаю блокнот и записываю ощущения, нахлынувшие на меня, Инквизитора, волнами нежности и блаженства, даже холодности какой — то… начинаю шепотом повторять слова, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, забывая самого себя, и со стороны я был похож на гомика, которому на сотовый позвонил нежный и впечатлительный мальчик… Зов… Какой страстный, однако!

 

«Прекрасное чувство, оно зарождается где — то внутри меня и поднимается все выше и выше, пытаясь вырваться наружу. Это жажда, но она не мучает, не иссушает, а наоборот, придает мне силы, разжигает во мне стремление к жизни, и в конце концов указывает путь. Чувствую, как кровь бурлит в венах, как призывает к действию. Она диктует мне условия, она управляет мной. Как же мне прямо сейчас хочется разорвать тонкую плоть, добраться до сочного, горячего, полного жизни и сока мяса, испить дымящейся от страсти крови, рвать плоть зубами, пытаясь выпить как можно больше. Как же я жажду крови, я чувствую, что если не отведаю ее в ближайшее время, то умру… Я должен испить ее сегодня же днем, и тогда выиграю время до следующего раза, до следующего приступа жажды, и тогда сохраню свою жизнь.»

 

Озвереть можно… Вот это страсть! Вот это вой! Вот это призыв, ничего себе! Никогда за весь трудовой стаж в Светлом Штабе такого не было! Ясно, что у кого — то из малолеток — Магов крыша слетела, хлопая по воздуху шифером, двигаясь на юг…

Ну — ка стоп, Максим!

Это же Зов Темных! Похоже, их довольно много, и они одичали, они вышли охотиться. А затем, как это в Братске и бывает, будет пиршество с шабашем и с дикой оргией… А тем временем на часах 14: 30.

 

Я НЕ В СИЛАХ БОЛЬШЕ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ ЭТОМУ УЖАСНОМУ И ПРЕКРАСНОМУ ЗОВУ, ЗОВУ ЮНОШИ, ИЛИ ПОЧТИ МАЛЬЧИКА, КОТОРЫЙ ТОЛЬКО НЕДАВНО ПОНЯЛ, ЧТО ОН УЖЕ НЕ МАЛЬЧИК И МОЖЕТ ЛЮБИТЬ… ЛИЧНО Я НЕ ПОЙДУ В ЛАПЫ ТЬМЫ, ТАКОЙ БАРХАТИСТОЙ ТЬМЫ, ПОНАЧАЛУ ЛАСКОВОЙ. НЕ ПОЙДУ, А БУДУ СТОЯТЬ, СТИСНУВ ЗУБЫ. И ЭТОТ ГОЛОС, СЛОВНО ДРЕЛЬ, БУРИТ И БУРИТ МОЙ МОЗГ… ДА ПОШЕЛ ТЫ ЗНАЕШЬ КУДА, ВАМПИРЕНЫШ — МУТАНТ… А Я СТОЮ В ЦЕНТРЕ ГОРОДА У ПАМЯТНИКА ЛЕНИНУ НА СОВЕТСКОЙ УЛИЦЕ С ВЫСОКИМИ ДОМАМИ, ПОСТОРОЕННЫМИ ПО СОВЕТСКОМУ ОБРАЗЦУ, УКРАШЕННЫМИ МОЗАИКОЙ ИЗ ГОЛУБОГО И СИНЕГО ЦВЕТА В ВИДЕ КВАДРАТОВ… ЛАДНО, ЧЕРТ С НИМИ…

 

«… Сколько еще можно бежать?! У меня больше нет сил, я больше не могу, а может, есть еще несколько минут на передышку? Всего минуту, а потом я смогу бежать дальше.

Прислоняюсь к стене, пытаясь выровнять дыхание, а легкие обжигает каким — то холодным сухим огнем. Как же пересохло горло! Мне все никак не удается унять дрожь в теле, дрожь от страха и усталости, от охватившего отчаяния. Сейчас, еще минутка, и я побегу дальше.

Еще минута…

Боль ударяет в меня резким импульсом, пытаюсь дернуться, но что — то меня не отпускает. Боль начинает разливаться, превращаясь в такую, что боишься пошевелиться, чтобы не сделать еще больнее. Страшно шевельнуться. Страшно сделать малейшее движение, и я стою, прижавшись к стене и затаив дыхание… Стена…

Чертова стена из тонкой фанеры, которую можно проткнуть насквозь кинжалом. И понимаю, что пригвожден чем — то острым к стене, ставшей для меня минутной опорой и смертельной ловушкой. Почему, почему я не побежал дальше?! Я не должен был останавливаться…

Страх во мне нарастает, когда слышу приближающиеся шаги. Отчаяние подсказывает, что это конец, сегодня жизнь закончится. Какие тихие и неторопливые шаги, хотя в них явно чувствуется нетерпение, но они все же не ускоряются. И эта медлительность пугает еще больше. Если бы острие вонзилось чуть выше, тогда бы я уже не чувствовал боли. Смерти боятся лишь будучи живым. Мертвый, я бы наконец победил свой страх.

А вдруг и умерев, я буду бояться? вдруг этот страх перед неизбежным никак не захочет меня оставлять?

Каждый вздох приносит невыносимую боль, сердце взбесилось, рвется з груди, я пытаюсь сдержать его последними усилиями, но от этого дыхание сбивается еще сильнее. Непроизвольно трясусь от страха, зная, что этого как раз и нельзя делать.

Я почувствовал движение совсем рядом и почти сразу услышал тяжелое сбитое дыхание. Вытащил длинный узкий кинжал и вонзил его в стенку из тонкой фанеры, и тут же услышал полувсхлип — полувздох. Попал! Я медленно приближался, хотя мне хотелось бежать туда, как можно быстрее добраться до своей цели, но надо было сдерживаться, и мои медлительность и неторопливость должны были стать причиной еще большего страха. Я жаждал этого ощущения, я чувствовал пьянящий вкус страха на своих губах… Как вкус поцелуя в постели с любимой девушкой… (а слова уже плыли в невидимом Мире алыми капельками — строчками, все буквы писаны кровью и страхом. Или это Темные кого — то ловят, а сама мысль настолько сильна, что чувствуется на расстоянии нескольких километров! Кого это там все цапнуть хотят? Или Маги наши снова кого — то перепутали — своих ловят, а не людей? Такое очень часто случается в этом забытом захолустье. Кого же ТАК боится эта жертва? Может, новичок впервые охотится, боясь потерпеть неудачу, да его согнали от жертвы и погнали прочь, как лев гонит от туши молодняк? Непонятно, если честно. Зов идет из глухих районов, все вокруг стихло нафиг.)

Боль ничего не значит по сравнению с теми ощущениями, что ощущаю я. Ничто по сравнению с всепоглощающим страхом, с бьющимся внутри ужасом, холодным диким отчаянием. Я не могу расслабиться ни на минуту, не могу закрыть глаза, в страхе, что мне уже не удастся их открыть…

Несусь по проспекту, вонючему и грязному, где царят страх и ужас, прячущиеся в каждой щелочке. Посылаю Зов о помощи, но кто меня услышит? Не знаю, как заставить самого себя успокоиться… Ноги начинают заплетаться, дыхание учащаться… вот — вот рухну наземь, и в горло, и во все тело вопьются сверкающие клыки, а многочисленные руки хватают за все места, странно как — то при этом лаская, и куда — то тащат.

Как же мне надоела эта черно — белая двойственность! НАДОЕЛА!

Не знаю, на какую сторону встать — Светлую или Темную.

Надоели постоянные скандалы в семье, — на тему «Добро — Зло.» Иногда мне дико хочется напиться, да денег нет. Тогда я периодически ухожу из дома, ночую у кого — нибудь и плюю на все и на всех. Беспокоятся домашние или нет — плевать с высокой колокольни. Они меня морально задавили… Ведь уйти из дома — ни с чем не сравнимое удовольствие. Никаких правил, ни за что не нужно отвечать… Но молчать, не открывать рот — потому что опасно.

В этом городе под названием Братск опасно сказать даже слово, потому что тебя или не поймут, или поймут, но совсем не так, как надо и начнут гонять, перевоспитывать, осуждать…

Снова эта черно — белая полосатость…

Противный город! Ненавижу его за то, что здесь нельзя искренне ни с кем поговорить, а надо выполнять такую простенькую мелочь — закрываться маской, ломая себя, все и всех прощать, и ни взглядом, ни жестом не выдавать то, что творится в душе. Крик отчаяния — ты живая мишень на тех, кто непохож на тебя.

А сама жизнь — как миг.

Человеческая жизнь. А затем — смерть всего человеческого и жизнь существа — в полную силу, и начнутся бессонные ночи, или дни, когда все Маги бродят по улицам, совсем как обычные люди. Веселятся, пьют пиво и прочее…

НЕ ХОЧУ!!!

НЕ ХОЧУ!!!

Не хочу мучиться и страдать, хочу ЖИТЬ! А не носиться сутками по городу как бешеный, а потом плакать по ночам. Иногда очень хочется вновь стать человеком, и не шарахаться от окружающих.

Впереди — стена.

Ведь черное — это белое.

А белое — это черное…

Мы — не дальтоники.

 

То слово отстукивает каждый удар сердца, в такт ритму… внутри бушуют две энергии, разрывая душу на части — белая или черная. И они равны между собой. Но ни одна не может вытеснить другую или просто пересилить.

 

Медленно оглядываюсь. О — па! За мной гонятся Амрод и два гопника. Одного Темного я только что убил, да просто так. И теперь за мной охотятся все Темные Братска.

Ведь я — ХАМЕЛЕОН…

С размаху запрыгиваю в невидимый Мир. И как хорошо людям, что этого они никогда не видели и никогда не увидят! И как плохо, что им не дано увидеть! Неописуемо… Красота, неподражаемая красота мира с двумя — тремя красками, где все стынет, где ветер холоден или теплый… растянуто все, даже воздух. Немое черно — белое кино. Сколько раз я вхожу туда — все никак не могу понять, куда встать!

Похоже, я — единственный среди Магов, кто не склонился ни на одну из сторон. Серая мгла не смогла растворить оболочку, которая слоями нарастала на мне всю жизнь, с рождения, не смогла душу раскусить и лизнуть. Но вышел я оттуда нечеловеком. Черно — белым в душе. Я не злой и не добрый, я двуличный… но любая сторона — Темная или Светлая — убивает во мне мораль…

 

Моя аура, и аура Амрода пылала алым. Наконец стена нашего Мира непонятным образом растворилась, и я вновь рванул по улице. Откуда силы взялись — непонятно. Темные не отставали. Все меньше хотелось двигаться… и тут сзади наваливается тело… Мертвой хваткой смыкаются длинные, синие пальцы на плече…

— В прошлый раз убежать смог, лапушка… а теперь Светлый Штаб обломался окончательно… — его глаза блеснули изумрудным цветом, таким неестественным для обычных людей… пролилась кровь, и тут же проникающая, ласковая и глубокая боль влилась в мозг и члены… кровь, непонятно чья, застыла в воздухе алыми капельками, пылью, и упала мне на одежду и волосы. Я вновь пытался нырнуть от реальности, Амроду это удалось, он потащил меня за собой, непонятно куда, чтобы окончательно инициировать. Но не помогло это ему — тот мирок кровушку не любит, и выпускает нас обоих в нормальный мир, и я, распластавшись на асфальте, облизываю губы, на которых пузырится носительница жизни. Не помню, как так на моей ладони вспыхнул белый огонь, как я метнул его своей слабой рукой в лицо Амроду. Тот скорчился с бешеным воем. Пока он выл и прыгал, я на локтях пополз куда — то в угол. А затем над головой с писком боли пронеслась гигантская летучая мышь и исчезла за БРАЗом.»

 

Седьмое мая 2004 года. Чей — то флэт, квартира Андрея — Мага, которого наш Энерик собирается убить за измену нам. На часах семь часов вечера, сижу за столом, на нем бутылка пива, наблюдаю за народом. Странные они. Вот пищит мобила. Я нажимаю на кнопку и принимаю вызов… блин, хватит пить — то! Никогда до Братска столько не пил! Интересно, из чего это братчане пиво варят?! Адская смесь плюс конская моча, смешаная с медом. Тьфу! Водка лучше! Да с огурцами!!!

 

— Алло! — а что так орать — то?

— Это Макс. — Блин, рвать тянет… надо курнуть.

— Ясно, что ты. Что там у вас случилось?

— Нашли Хамелеона, который всех на уши поднял. — я наконец — то подправил свою интонацию, хотя язык уже заплетается.

— Прекрасно! — обрадовался шеф. — Вы зацепили?

— Э — э… нет…

— Почему?! — ну орет…

— Темные нашли его первым. Эта сволочь по имени Амрод парня укусил.

Из трубки посыпался первосортный мат. Провинция она и есть провинция! Блин… ненавижу это.

— Интересно, а что теперь Темные с этой бомбой замедленного действия сделают? Еще раз тяпнут? — как — то издевательски спросил Энерик и промолчал немного. — Как зовут паренька, Максим?

— Без понятия. Сейчас спросим у Берегонда. — вежливо отозвался я и передал сотик Светлому.

 

Вечер плавно перетекал в ночь. Гудел ветер за окнами, раскачивая провода и антенны на крышах, за горизонтом, насколько видел глаз, синела горная цепь, заросшая лесом, который уцелел во время затопления. Была еще одинокая высокая гора и цепь низеньких, вытянувшихся в одну линию. Возле дома Андрюхи был овраг, также заросший лесом, на его берегу — пляж, и еще там есть заброшенный Дом Пионеров — Эдемом его наши называют. Братское море только — только начало вскрываться, и у его берегов плавали льдины.

 

Я выхожу на балкон, стою и курю, держа в руке трубку, открыв форточку. Десны щипет, так как кровоточат, холодно. Я могу курить до отупения — я не умру от рака и от СПИДА — мы никогда не болеем. За три года я отрастил длинные лохмы, они у меня темного цвета, личико мое молодое, но на нем пробежавшие года уже оставили свой след. Вроде бы я вечный студентик, но и не студентик вовсе, а непонятно кто. О, тусовщик по желанию. Длинные волосы собраны в хвост и перехвачены резиночкой синего цвета. На мне синяя рубашка и голубые джинсы. В сумке лежит банка с кофе, блок сигарет да книга по психологии, а вы о чем подумали? Нет, жены или девушки у меня и в помине нет, мне пока этого не надо. А еще Маг — нечеловек — лучший психолог на свете. Молодежь, которая рано или поздно полезет в мои записи, читая строчки, написанные выше, подумает, что у меня, блин, парочка презервативов запасено. Чума на вас за такие слова, народ! Сексуальное желание у меня притупилось за годы одиночества, природа сверхсущества съела его начисто. Съела, заменив чем — то другим. О, слово какое выскочило! А над Братском висит купол черной энергии, который медленно вращается над Домом Пионеров. Над Раем для наркош и токсов…

 

Странные мысли, да, коллеги? Очень странные и своеобразные для этого региона, который раньше был зоной, это везде чувствуется, вот. Вот ворона каркнула, а может и гавкнула, как мне показалось. Валить надо отсюда, валить! Блин, снова ноги ломит, никотином переборщил. Падаю в кресло и тупо пялюсь на антенну.

Каждое слово в Штабе новичкам разъясняют: например Темные будут много говорить о Добре, обещать тебе удачу и любовь. о том, что надо думать только о себе и на все и всех плевать. Народ, мы же не на помойке живем, а в квартирах, напичканных электроникой! Вот что я вам скажу на это, господа Темные. Светлые скажут так: « Откажись, отрекись от всего низменного и иди вперед самой непроходимой дорогой, и пусть у тебя в кармане будет только десять рублей, а на плечах тонкая куртка, но совесть и душа чисты, как слеза.»

Естественно, что для многх это невероятно трудно, но надо все вынести, стиснув зубы, перетерпеть все препятствия и неудачи, зато потом ни о чем жалеть не будешь. Мне лично было невероятно тяжело расставаться с друзьями, очень не хотелось уезжать, поскольку я знал и понимал, КУДА отправляюсь и ЧТО меня ждет в далекой провинции. Свалил на испытания и на заработки. И естественно, не получил ни гроша. Еще мне надо было выяснить, как Светлые и Темные в Братске живут… и еще меня на черную лирику протянуло… Приснилось наверное… Звучит так: «Девушка приехала в товарном поезде из города ****ска…» Сочно… Увидел стих в Интернете… красиво. Руку бы поэту пожал!

А в Интернете я сижу много.

Светлых тут ничтожно мало, зато Темных полным — полно: гопников без числа, вампиров и оборотней. И все это при том, что Светлый Штаб малочислен!

Сильнейший Светлый маг города и его пригородов — Энерик. Наш Штаб тоже маленький, и шефа мне по — своему жалко: отдуваться — то ему! И я ему как могу помогаю и натаскиваю ему швали побольше, чтоб развоплощал: достали! Сидят и жрут у подъезда, через слово — мат, через слово — мат… скоро наверное мычать начнут! Блевануть на таких не жалко! А еще они мыться не любят — потому что это нефоры, и они типа крутые! Кто такую фигню сюда привнес, что мыться не надо — не понимаю! Порвал бы в клочки, если бы нашел! И город Братск маленький, совсем молодой, зеленый по развитию! Город, захваченный Темными — кругом одни пьянки, гулянки, насилие, флэты, ростоманки, проститутки — ведьмочки, которые куролесят на улице Южной и прочее, и прочее, и прочее… сексуальные игрища, извращения, оргии в том же Эдеме и прочее.

Вот и сегодня мы в качестве эксперимента тоже устроили флэт, но без всякой дряни.

 

— Энерик, я не знаю его имени. Мне шлют Зов — у Темных его отобрали. Будем сообщать, что да как. Радуйтесь: теперь нам дуться. — Берегонд подал мне трубку.

— Значит так, Максим, я на тебя надеюсь! Пока!

— Пока! — я вытер тыльной стороной ладони губы. Положил сотовый в хлебницу: она у нас железная, звон будет стоять офигенный.

 

Еще вокруг дома Андрея есть подворотня, узкая и мрачная, как наша жизнь, наполненная запахом земли и затхлости, и при свете фонарей кажется, что в ней кто — то есть. Оттуда повеяло Зовом Темных. Жертву ловят.

За стеной кто — то подавился и прокашлялся. Пахнет ароматными солеными огурцами. Пихаю руку в банку и вытаскиваю пару штук, они такие классные, сибирские, просто сахарные! Хрум — хрум. Наливаю в бокал рассола и мочу губы, закусываю хлебом с маслом. Хуже от этого не станет.

Чая дома не было, последний хлеб я доел, теперь придется идти за хлебом и чаем, еще и тортик прикупить — достала однообразная еда. Вот. Атас, веселей рабочий класс.

Светлые веселились от души. Я поглядел на них через Невидимый Мир — регистрация на работу и жизнь тут только у Андрея.

А время идет…

 

19 — 20. Я навернулся на табуретку и разбил горшок с цветком. Смотрю на трубку в хлебнице — молчит. И вдобавок разряжается. Делать нечего, какие — то подростки орут песни на соседнем балконе. Хреново, блин.

19 — 22. Берегонду захотелось хлебушка, и в магазин отправили меня. Купил самый дешевый хлеб, наверняка отстанут. Когда я глянул на него внутренним зрением, то понял, что его срок годности истек две недели назад. Оттого такой черный и непонятный, и кривой. Деньги — то берегондовске, так что пусть сам и ест, раз так. Я себе винца возьму.

19 — 30. Влетаю в квартиру через Портал, народ ржет над Петросяном. Прикольно. На сотике высветился номер. Неотвеченный вызов. Шеф. Хлопни в ладоши, сделай уборку! В комнате, которую мне отвели под спальню, висят картины и на софе гнездо из подушек, кульков, одеял и даже корзины. Свалил все нафиг на пол и послал смс. В башке фигня.

19 — 35. Светлые матерят меня за стенкой за то, что купил гнилой хлеб. Я чай пить не пойду.

19 — 45. Пришла смс — ка. Я осторожно дунул на трубку, и все затихло: разрядилась. Кинул телефон в невидимую реальность: пусть подзарядится!

20 — 00. Кто — то выкидывает из стены мой сотовый. Поймал. Сыграл на гитаре гимн Штаба. Народу понравилось. Веселятся от души.

Что такое регистрация? Это особая метка на теле, светящаяся синим цветом, для людей невидимая. Наносят ее или главы Штабов, или сами инквизиторы. Мне нанесли сразу же, прямо на станции Анзеби, когда я вышел с поезда. Ко мне подошел молодой парень и просто потребовал снять рубашку, после чего нити Силы ударили мне в грудь. Эта печать ставилась мне на пять лет. Сама метка Братска имеет форму герба города. Я и сам не знаю, сколько еще здесь проторчу. Печать самоуничтожится, когда я окончательно покину Иркутскую область. Есть и бессрочная регистрация. А так на груди две метки. Московская — постоянная. Можно сказать, прописка.

Что будет тут через месяц или два? Не знаю. А мне плевать, потому что депрессия. Вот. А народ не желает меня понимать. Совсем. Только смеются.

ЧЕТЫРЕ ЧАСА СПУСТЯ. 23 — 30

Неожиданно — негаданно к нашему подъезду подъехала машина «Скорая», и оттуда вышло несколько Магов — я не разобрал, кто именно. Вытащили носилки и вынесли светловолосового паренька, у которого была бинтами и шарфом обмотана шея. Он еле дышал и вот — вот готов был умереть от потери крови. Каким — то образом пациент держался рукой за сонную артерию, и тело его было полупрозрачным: вот — вот умирать начнет! На губах пузырилась кровь.

Двое Светлых махом нырнули через стену в подъезд через Невидимый Мир. Незнакомца надо срочно оперировать, но зачем его нам — то привезли?! Что мы сможем сделать?!

Еще один феномен в психике народа. Но нет, приехали на веских основаниях: потому что юношу — Светлого каким — то макаром тяпнул вампир! Это уже нарушен Мир, это уже трибунал!

Свету слава, если это по чистой случайности окажется Хамелеон! И тут раздался стук в дверь, и колотили сильно.

 

— Сергей и Александр, да что все это значит?! — психанул хозяин квартиры. Визит такого рода ему не понравился.

— Что значит? А ты сам не догадываешься?! — заорал ему в лицо кто — то из наших. — Зарегистрировано нападение на Светлого! Что это еще такое?! Бедняга мысленно звал на помощь, пока сил хватило. (я невольно вспомнил странный Зов на Советской улице.) несчастного нашли в грязной подворотне, Сергей повез мальчишку к себе домой, оттуда уже в больницу. Люди только руками развели: не смогли определить, кто так куснул, что куски мяса висят! Рана до сих пор кровоточит, не знаем, какую кровь переливать!

Я глянул на раненого сквозным зрением. Да, нечеловек. Его белая аура неожиданно — негаданно начала темнеть и вскоре превратилась в серый сгусток, потом почернела, и снова… Интересно, чем так несчастный провинился, что его вампиры словили? Ах да, я же перекурил, вот и мыслю так! Синие печати на груди умирающего едва тлели, на одной появилась трещина. Дурака Темные сваляли, нечего сказать…

— Интересная фигня: Темные стали охотиться на Светлых. Или они так деградировали окончательно, или… Мало им в феврале досталось, мало: тогда Тильсирвэ — Великая Волшебница, устроила бойню в Эдеме. Да вдобавок превратила Темного мага, в которого была влюблена, в Светоча третьего уровня. А он до этого пытался красавицу ведьмой сделать… И очень плохо, что Великая Светлая сразу после побоища в Питер уехала. Сейчас она Братску ой как нужна… Надо досье ее достать — интересно. — буркнул себе под нос Берегонд.

— Пошли отсюда… — добавил он Егору, так как верхняя губа раненого дернулась: росли клыки. Вот этого нам не хватало… — Срочно привяжите этого монстра к койке за руки и за ноги, будем наблюдать. Кстати, вот и паспорт в кармане джинсов светится!

Сергей порылся в карманах брюк существа и полистал бордовую книжечку. Или студенческий билет — я не понял… так как тускло было в комнате.

— Зовут умирающего Александр, шестнадцать лет. — и тут же легонько коснулся Силой памяти жертвы, нахмурился. — Амрод тут поработал.

— Вот сволочь… — прошипел кто — то. — Быстро вызывайте Энерика! Что вы все стоите, как бараны?! Память ложную на шофера «Скорой» наложить смогли, а шефа кликнуть не в состоянии?! — у кого — то явно сдали нервы.

— Плевал я на ваши мысли… — Андрей распахнул окно и метнул туда часть Силы, открывая портал. Энерик появился тут же — взлохмаченный и сонный, видать, спал за столом. Но сон тут же прошел.

— Ну и ну… — промычал Пресветлый, вытирая со лба пот. Лихо спрыгнул с подоконника на пол. — Это еще кто на ночь глядя возник на носилках и рваной шеей?

— Может, хоть Энерик с Сашей разберется? Мы ничего не могли сделать: у всех сотрудников опыта было маловато: зелень еще, мелочь. — Я наверное за шестьдесят лет жизни здесь с ума схожу… Вот Гломен, вот дрянь… У него, похоже, крыша напрочь слетела. Сейчас отправлю этого юнца на полу навеки к праотцам, и все. Потому что я не понимаю, на что Темные рассчитывают, тяпнув Хамелеона…

— ЧЕГО?! — ахнул весь коллектив.

— А я что, не то сказал? Хамелеон лежит на носилках, молодцы! Премии всем будут, как дело замнём.

— Ага, вот почему тело никак не помирает… — я кашлянул в кулак.

— Такого беспредела в этих краях Темные не устраивали с шестьдесят шестого года. И Гломен, похоже, не понимает, что насилием Хамелеона он рискует развалить весь свой Штаб! Упился чувак, упился, балда… и забурился в Чекановский…

— Да при чем тут Гломен?! Надо Амрода судить, он лезет куда попало! Давайте, пока не поздно, сотрем Сашке предыдущую инициацию, дадим ему выбор снова! — я не выдержал и принялся орать.

— А он прав, — хмыкнул Берегонд, сияя улыбочкой. А потом рухнул в обморок.

— Допрыгались…

ПОЛНОЧЬ

— Максим, а ты что на это скажешь? Наверное в твоей голове каша полная.

— Что я могу сказать? Царя надо в голове не иметь, чтобы на Хамелеона напасть!

— Да взбесило его, что в Сашке есть Свет! Вот и тяпнул, чтобы Тьма пересилила, хотя это совершенно бесполезно.

— Ребята, мне чихать на то, что этому гадёнышу понравилось, а что нет. Хамелеона укусил вампир, и он может стать вампиром, если перейдет на Темную сторону! — Энерик сел на софу и подпёр ладонью щеку. Вид у него был мрачный. — Давайте выясним, поможет ли Саше амулет, это я говорю про рану. — и взял у Берегонда цепочку с когтём, надел на шею Хамелеону. Что меня больше всего поразило, — малолетки стояли как бараны, не пытаясь даже помочь, он в тот момент стали похожи на кукол со стеклянными глазами. Александр выгнулся дугой и стиснул зубы от боли.

— Видали, что за птица? — хмыкнул шеф. — Стремительно пересиливает Темная сторона, а Свет ей мешает. Мало с амулета толку: надо что — то делать. Сергей, ну — ка иди сюда!

— Что надо сделать? — наконец вышел из оцепенения тот.

— Говори заветное…

— Обращаю тебя…

— СТОП! — испугался я. — Нельзя так! Ты представляешь, какие вихри Силы сейчас поднимутся?! Куда, куда нам теперь тебя девать, Сашенька?

 

Несколько часов спустя — два или три — Саша начал автоматически выздоравливать. И даже смог говорить, и я решил с ним пообщаться.

— Почему ты носишься как бешеный, Саша?

— Потому что мне страшно… — прошептал тот.

— Что страшно?

— Даже если я сделаю доброе дело, — меня начинает мучить совесть: надо ли было так поступать?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Добрые, Светлые, где же вы раньше были, когда начался этот кризис?! Почему, почему не призвали на свою сторону?! И я сижу как проклятый в этой дыре, никак не могу найти себе места! (да он еще дитя, блин!) И остался один на один со своими проблемами. Ведь так ласки и заботы хочется! (если и дальше будет этот скулёж, я начну материться!) И еще я не хочу ни от кого зависеть… — наш общий Хамелеон закрыл глаза.

В соседней комнате играла классическая музыка — Шостакович, Шуберт, Моцарт, Кальман. Светлые, чистые мелодии. Именно так захотел всех успокоить Берегонд, включив магнитофон с диском.

Музыка, излучающая Свет…

— Ты борись, борись, Сашенька… Ведь Тьма в тебе пытается пересилить Свет! — шептал Энерик, гладя парня по голове. Тут же музыка почему — то стихла.

— Да не может он бороться, он становится Темным… — сказал я и глотнул пива: во нервотрепка!

— Вот именно!

Я обернулся и встретился взглядом с Гломеном.

 

ОО — 30 ночи.

 

Как ни в чем ни бывало Гломен сидит себе посиживает за столом и пьет Братское пиво, которое на вкус гаже вина. Светлое причем. Пиво он приволок с собой, а добрался сюда при помощи портала. И словно по невидимому приказу, классика сменилась на тяжелый рок.

Длинные темные волосы Стаса — Гломена были завязаны в хвост, а по лицу плыла ганкстерская похабная улыбка довольства. Маг хищно оглядывал большую комнату, а глаза его сияли бешеным огнем: так на жертву смотрит кобра, когда та боится смерти. В левом ухе висит серьга с рубином в виде цветочка (ах, какое умиление!), а на шее на цепочке висят (ну это надо додуматься!) ХРИСТИАНСКИЙ КРЕСТ С ПЕНТАГРАММОЙ СЕМИЗВЕЗДНОЙ! ТАКОГО сочетания я еще НИГДЕ не видел…

 

Темный маг сидел, положив руки на стол, и что — то про себя смеялся. Доволен… очень даже доволен. Да и как не быть довольным, если его пасынок и названный сын Амрод укусил несчастную жертву? Теперь Светлым конец.

Сидит себе, хихикает, потягивая пиво из соломинки. Вот урод, вот извращенец… Одет во все черное, лишь плащ за спиной серебристого цвета. Красивое сочетание, нечего сказать, прикрывающее черную и гнусную душу.

— На этот раз повезло нам обоим, товарищи, — заговорил он с довольным видом, о чем писалось выше. — Покусан ваш мальчик, и ничего ты не сможешь сделать, Энерик! Весело!

Энерик сначала глянул на него вполоборота как на психа, затем обиделся.

— Ты его забирать пришел? Поздно! Он наш, а не ваш, и вылечим мальчишку от дрянной крови!

— А теперь мы квиты. У нас в руках уникальный экземпляр. Так что он кого угодно может в себя влюбить, растлить, а потом бросить. Да, трудно Светлым будет.

— Даже мальчиков влюбить? — подавленно спросил Энерик.

— Даже мальчиков. — и хищно расхохотался. Голубой значит.

— Вам также будет тяжело… — Энерик полез в холодильник и достал банку с кефиром. — Ты ведь явился просить содействия. Так почему бы нам не поговорить на эту тему в нормальной обстановки и без пива? А?

— Слышь, ты, Серая собака, — Темный маг ткнул толстым пальцем в Сашу, — ты по какому праву моему сыну изуродовал лицо?!

— Если бы тебя убивали, ты бы сделал то же самое. — простонал несчастный и приоткрыл глаза. — Я уже грохнул одного из ваших, значит я стану Светлым, вот тебе, жирный маг… — Рана на шее пропала, словно ее и не было. Но слова ему давались с трудом. — Значит, если я наполовину Темный, то меня можно каждый день гонять по всему Братску и пригородам, да? У Вас совесть есть, уважаемый полуколлега? Я из — за вас не могу спокойно ни есть, ни спать, ни в компьютерный клуб сходить, я хожу по улицам и боюсь малейшего шороха! Оставьте меня в покое!

 

Зашугали… Сильно зашугали.

Медленно — медленно Хамелеон расстегнул берегондовскую цепочку на шее, и кинул слабой рукой разряженный амулет на пол, который даже треснул посередине.

 

— Ты сам знаешь, почему меня бесполезно инициировать, Гломен! — медленно — медленно мутант свел обе ладони, на которых полыхнули Света и Тьмы и тщательно перемешал Силу. Даже я так не могу! Настоящая живая ядерная бомба, или беременная женщина: не трогай, не дыши, не шуми, а то рванет или родит. Рванет так, что собирать будет нечего. И будут над нами километры воды…

 

Почему — то мне вспомнилась песенка братской группы «Мазь», довольно — таки не очень приятной, когда ее слушаешь: про всякую дрянь поют! Про то, о чем в народе не болтают, разве что подростки треплются… Но почему — то молодежь в восторге от похабных песен. Что скажешь — деградация…

Я Д Е Р Н А Я У Л И Т К А.

Я — ЯДЕРНАЯ улитка,

Простите, что я инвалидка,

Во мне сотни тонн тротила,

Выйду я на солнце смело —

Вырастет большой грибок,

Когда порвется мое тело…

 

Похоже, да? Это единственная песенка, которая мне понравилась. Да и клип на нее на Масяню похож.

И Светлые, и Темные сели в лужу. А вот как встать и вытереться — неясно.

Может, подождать, когда лужа сама высохнет?

 

ДВА ЧАСА СОРОК МИНУТ НОЧИ. ФЛЭТ.

 

Саша бредит, у него жар…

 

— Вам не понять безразличность причин…

 

Сижу и думаю…

Да… Действительно, Маги из Сибири совсем непохожи на сородичей с Москвы или Питера. Те хоть понимают суть своего служения в Штабах, а здесь — полный развал. И мне жалко Энерика. Ехал бы наш шеф отсюда далеко — далеко…

Вылечим мы Хамелеона от Тьмы, а что дальше с ним делать? Он смертельно напуган и зашуган. С одной стороны, Александр будет нам приносить и пользу, и вред, и в то же время все мы будем новенького ой как опасаться… потому что никаким Штабам не принесет пользу эта двуликость. Гломен заявил, что приступил к эвакуации Темных на время. До тех пор будет где — нибудь сидеть, пока ситуация не стабилизируется.

Кстати…

 

Кстати, а тогда куда Светлым деваться? У нас на квартире у Андрюхи лежит живая бомба замедленного действия. Чернь Братска переезжает в поселок Чекановский — и теперь это поселение можно уверенно назвать Трансильванией номер два.

 

Не убивать же беднягу, в самом — то деле!

Из невидимого Мира выплыл еще один Темный, по кличке Амрод. Сел за стол, и тут же уткнулся лицом в салат. А в другом Мире, тем временем, Саша принимал довольно дикий вид: он то превращался в ящера, что характерно для Темных, то чешуя исчезала, а вместо нее появлялись белые, как у ангела, одеяния да свет над головой. Выглядело это очень страшно, и мы просто поражались, как Саня может выносить в своем юном возрасте такое! Как его внутри крутит… потому — то зрачки у нашего несчастного то становились овальными, то круглыми, то щелями. Трагизм ситуации заключался в том, что Саша даже не спал, а просто пялился в потолок, и почти не шевелился. Иногда посматривал то на Энерика, то на Гломена, которые сели по обеим сторонам кровати.

— Иди к нам, я тебе помогу. — говорит Энерик, вливая в Хамелеона Свет.

— Иди к нам, я тебе помогу. — вторит Гломен, добавляя Тьму.

И оба улыбаются, оба держат Сашу за руки. Саша, как насос, выкачивал Силу из обоих, и если пересиливала Светлая сторона, то внешность паренька менялась на белые одежды, если Тьма брала верх, то он превращался в ящера. Но никто не мог перетянуть Хамелеона на свою сторону, все очень походило на то, что Свет и Тьма гармонируют друг с другом! Разъединить их не получалось ни одним из известных приемов. Наш новый гибрид испуганно глядел в потолок, но лицо его было бесстрастно. Ни эмоций, ни слов — ничего, как механическая кукла.

 

Наконец произошло нечто — Амрод поднял голову, и я увидел, что его щеку украшает гигантский рубец, кожа плохо срослась за короткое время, и красивое лицо было изуродовано наполовину. Словно по щеке саблей ударили.

Вампир сидел, пыжился и шипел от злости. Он возжелал мстить, но нельзя! И даже ему было любопытно, ЧЕМ кончится эксперимент над Александром, который черпал и черпал в равных дозах Свет и Тьму. Или оба шефа в итоге будут похожи на выжатый лимон, или пленник сам погибнет, так как Сила его убъет, или баланс по Братску и Энергетику ухнет окончательно. Что тогда?

Тогда знаменитую на весь мир ГЭС прорвет, и все утонет.

— Этот парень сильнее меня… — пробурчал Гломен изумленно и отодвинулся.

— И меня он переплюнул… — согласился Энерик.

В пять утра Гломен и Амрод удалились, а Александр лишился чувств.

 

Седьмое мая,

Восьмое,

Девятое,

Десятое,

Одиннадцатое

 

И все дни вплоть до двадцатого — затишье Света и Тьмы. Темные переехали в Чекановский, Саша лежит без сознания, а у Андрея вечная депрессия.

 

Двадцатое мая. Коренным образом меняется ситуация: шеф мне приказал кое с кем встретиться… Встречу назначили в Доме Пионеров, то есть в Эдеме в овраге.

 

Вы когда — нибудь слышали о Эдеме?

Что такое Эдем?

Это место в Библии называется раем, где дозволяется делать все, что захочешь. Но случилась неприятность — некие Адам и Ева подверглись искушению и съели яблоко с Древа Познания. Последствия этого ясны — Бог разгневался и уничтожил Рай, а самих виновников трагедии выгнал. И понеслось…

Это пока библейский вариант. А жизнь вот какова.

В Братске Эдемом называют заброшенный Дворец Пионеров из кирпича и бетона, где всегда гуляет ветер, а вокруг этого строения лес… Летом здесь красиво, ведь Эдем находится в овраге возле последней остановки троллейбуса номер четыре. Напротив находится Мемориал Славы, где иногда зажигают Вечный Огонь. Рядышком самолет и танк, а если пройти мимо испуститься вниз, то там, у кромки берега, — Братское море.

 

Я туда почти никогда не выбирался, но слышал, что Эдем является местом сборищ Темных Магов. Издалека видно, что стены Дома Пионеров исписаны такими словами: «Всеволод Огородин», «Виктор Цой жив!», рядом нарисовано несколько гитар, несколько гексаграмм и пентаграмм, пара граффити… Иногда на крыше заброшенного строения появляются фигуры в балахонах и банданах, они часами носятся по лестницам туда — сюда и орут во все горло: «А я панк, мне все по…»

 

В это время спускаться в овраг и подходить к заброшенному зданию очень не советую: порвут в клочки. Они же как дикие звери, и все воспринимают довольно агрессивно. Потому что это на самом деле и не панки вовсе, а нелюди, дикие, считающие себя панками. Так что Эдем в некотором роде и есть Рай…

 

Рай для Лжепанков и Темных, где они собираются почти каждую неделю. Но год назад их постигла вендетта: среди этого сброда отыскалась такая личность, которая любила извечное веселье, но одновременно страдала от одиночества. Это на самом деле Светлый маг третьего уровня, семнадцатилетний парень с темным прошлым, год назад я его судил за преступление и нарушение Договора по отношению к Волшебнице, и именно с ним мне предстояло встретиться, только интересно, напугается или нет? В Эдеме в прошлом году в конце зимы было побоище, когда все Темные были перебиты ослепительно красивой девушкой по имени Тильсирвэ.

 

Редко парнишка, из — за которого тогда весь сыр — бор и разгорелся, появляется в Штабе: раз в полгода. И сейчас шеф его как — то вытащил на белый свет. Не пойму одного: ЗАЧЕМ? Энерик позвонил мне на сотовый, скинув мне на камеру портрет, и я сразу узнал малолетнего парня.

 

Закинув рюкзак за плечо, я спускался в овраг. Из — под ног ливнем рассыпались только что появившиеся на свет кузнечики, летали первые бабочки, а погода выдалась на редкость теплая. Трава, которая едва — едва начинала пробиваться из — под земли, пахла ароматно и непонятно. Цвели одуванчики, из них местные жители варят варенье, — немного кисловатое, но зато концистенцией и цветом похожее на мед. Вовсю цветет верба, тут ее много, золотое марево в воздухе, и оно вбирает в себя рои пчел и шмелей, которые такие же пушистые.

 

Я обхожу лишь березы и сосны, так как там много клещей. Но могу и в Портал залезть да пройти невидимым. Просто не хочется. Но на данный момент я любовался необыкновенной для меня сибирской природой, и душа моя пела и летала… наверное, также летают влюбленные, а от любви я давным — давно открестился. Возможно, что навсегда.

 

Не знаю, что буду делать летом. Когда утихомирится Темный Штаб, то я в первую очередь рвану в Москву, и там буду радоваться жизни, обниму всех коллег и друзей, и может не вернусь больше в провинцию. Может быть, мне просто обидно оттого, что я никак не могу найти счастья для себя в размере одного человека женского пола и нрава? Наверное, со мной этого никогда не будет — я недостоин ничьей любви и ничьей благодарности: меня практически невозможно полюбить, потому что я жесток и холоден. Хотя внутри я совсем другой, я похож на ребенка, на котенка… которого надо тискать и тискать. Это еще надо рассмотреть. Это сможет далеко не каждый. А может быть, я не уеду никуда, не знаю. Может, перетащу Энерика в Москву и покажу, что такое настоящая жизнь…

 

Оврагов в Братске несколько — еще около порта. Там склоны крутые и опасные. Вот там точно можно шею свернуть! Я туда не пойду: там Гломен свой народ тренирует, и прошлым летом наши там труп нашли. Испугались все и разом побежали в милицию. Менты, конечно, на место происшествия приехали. Не знаю, мучила ли Темных после такого поступка совесть: добро сделали! И прекрасно, а то бы девочку никто так и не нашел.

 

А нафиг…

Пинанув ногой шишечку, я гляжу на Эдем сквозь невидимку: пусто, никого нет. И почему — то похолодало неожиданно, но не потому, что на солнце тучка набежала…

 

Спустя двадцать минут меня зацепило Зовом. Он был средней силы, но его обладатель был сильным магом. И может быть вампиром вдобавок: Светлые Зов так не шлют! Он завораживал, его хотелось слушать и слушать, тащил в бурелом, и я лез на поваленные стволы, падал, порвав джинсы на коленках, вставал и вновь шел, как геолог, а со спины пот катился градом. Наконец, выбравшись к остановке и отряхнувшись, я задрал голову вверх. Вот…

 

На крыше Эдема стоял русоволосый юноша и махал рукой, на которой было кольцо с черепом. И в тот момент, когда он опустил руку, мелодия громыхнула и стихла.

Силен…

Очень силен в свои семнадцать лет!

Да и как же не быть сильным, если ты выпил живительную Силу Волшебницы, которую любил до беспамятства, до нуля, а потом кинул, спровоцировав леди на месть? На что нарывался, то и получил.

 

На голове этого мерзавца была бандана красного цвета, на теле черная рубашка с надписью «Мерлин Мэнсон», на ногах потертые джинсы. Стройная, красивая фигура под два метра, красивые волосы, прекрасно уложенные, но вот глаза… поганые и мерзкие, как у отъявленного ловеласа — обольстителя и обманщика. Серые, совсем еще мальчишеские…

Очень хорошо, что Тильсирвэ от тебя свалила! Ты же едва не убил ее своей чертовой Тьмой!!!

 

— Я ждал тебя, Максим. Поднимайся на крышу.

Он меня, похоже, не узнал. Хотя шеф говорил ему о Максиме. Вот и все. Какая наивность! Это тебя Волшебница оберегала и даже любила! А ты, сволочь, едва не затащил ее в кровать, а когда она тебе отказала, то послал ее крепче некуда, и она вырезала всех, кто был твоим другом и братом. Что смотришь, мразь? Сам спускайся ко мне! Девочка была одна — одинешенька среди твоей грязной компании Темных, тебе было на — ть на ее чувства и эмоции. Также и мне на тебя и твою помощь на — ть. Ладно, поднимусь. Свет с тобой, полуколлега…

 

— Здравствуй. Кто ты такой? — а сам гляжу на собеседника сквозным зрением. Да, он Светлый, но аура его похожа на накладную, на припечатанную к характеру насильно, как пластырь на теле. Поддельная Светлая аура, все равно что руку протезом заменить. В этом парне скрывалось что — то дикое, зловещее, загнанное в самый угол и прячущееся за Светом. На груди сияли две печати: одна регистрационая, местная, а другая огненная. Видя мою настороженность, маг протянул мне сигарету. Я достал из кармана зажигалку и мы закурили.

— А… это ты, Максим… — сразу сник. — Меня зовут ИЛЛЬО. — а сам глядит малость растерянно и испуганно. — Я больше никого не притеснял и не переделывал!!! — память не обманула!

Илльо…

Опять вижу его ауру. Меняется, привыкает к владельцу… несформированная Судьба, неопределившаяся… Теперь Илльо может вырасти или конченным эгоистом, либо великолепным Магом с чистой душой. Ведь все зависит от него самого. Если, конечно, полезет куда надо, а не будет вести развратную жизнь.

 

— Что там стряслось у вас? Никак нечто страшное?

— Стряслось то, чего мы никак не ожидали. Ты когда — нибудь слышал о магах с двойной энергетикой? Мы при помощи Темных поймали одну личность с поселка Энергетик, у которой теперь кличка «Бомба замедленного действия.»…

— Знаю. Сам на себе такое испытал, когда была резня в Эдеме и всем Темным пришел конец… Помнишь?

— Помню.

— И что, опять?! — глаза Илльо распахнулись во всю ширь.

— Да, опять. И будет не резня, если не найдем причину, а нечто пострашнее… Плотину прорвет.

— Не верю!

— Я тоже не верил, пока не увидел своими глазами. Теперь оба Штаба стоят на грани разгрома. Правда, Темные в ближайшем поселке спрятались. — оттарабанил я, окинув взглядом далекую высокую гору, где находятся дачи. Их крыши сияли в солнечном свете. Тем временем Илльо кинул сигарету вниз.

— Да ничего у них не выйдет! Этот сверхМаг без проблем туда доберется, и тогда Темным…

— И Светлым тоже. — ухмыльнувшись с горчинкой на устах, добавил я. — Этот Хамелеон будет приносить вред любому, кого встретит на пути.

— Выход есть, но тебе он вряд ли понравится. — холодно произнес Илльо, мутными глазами глядя на море, скуривая уже третью сигарету. Такой молодой, а столько дымит! И как у него сердце выдерживает!?

— И что ты нам собираешься предложить?

— Предлагаю убить. Иначе никак. Этот малый будет подвержен только в том случае, если кого — нибудь грохнет. Наверное, со своим беговым графиком успел грохнуть. Такая бяка в приступе исступления хоть что может сделать. Или просто нам надо подстроить несчастный случай, и дела решены, восстановится баланс Братска. Так — то. Это лучший способ. Я знаю лишь одно убийственное заклинание. Одного удара хватит вполне, мокрое пятно останется от нашего мальчика.

— От тебя едва мокрое пятно не осталось в шестнадцать лет, когда ты нарвался на Великую Волшебницу, превратившую тебя в Светоча, Темный маг! И чтоб не смел на Хамелеона руку поднимать! Тебя все — таки попросили помочь по хорошему, а не по плохому. — Ого! Я был искренне изумлен реакции сопляка. В этом парне, несмотря на внешнее спокойствия, было столько наглости, хамства и себялюбия, что я просто поражался, как он смог переинициироваться! А еще Светлый называется! А может быть это просто твоя игра слов, чтобы меня проверить, хитренький Илльо! — Ты хочешь, чтобы я его нашел и убил, так?

— Так. А как же иначе? — Илльо уперся. — ты же вроде сам знаешь, что если маг — мутант умрет, то опасность минует!

 

Мы спустились вниз и пошли по трассе за город.

 

— Ты очень интересно — таки разговариваешь, Светлый, — я цеданул слюну сквозь зубы. — ну прямо непереводимая игра слов, и еще за каждым из них скрывается пошлость, которую ты раньше так любил вворачивать в речь! Тьмой от тебя пахнет, а этого не должно быть. Ты вообще когда — нибудь со своей жизненной философией пытался сам создать свою группировку без чьей — либо помощи? — я уже начал подыгрывать, наблюдая, как подросток пытается мысленно поставить вокруг себя барьер. Чтобы я не смог докопаться до истины. Но для меня это пара пустяков: и не такие встречались. Илльо ухмылялся и даже стрелял глазками. — Что ты на меня так сексапильно смотришь? У меня нормальная ориентация! Я же тебя насквозь вижу! Вижу также, что ты целовался с мальчиками…

— Да, я такой… — с наслаждением произнес Светоч.

 

За Братском возле артека «Солнечный», который находится на горе, есть поляночка, очень похожая на чернобыльский пейзаж. Светлые и Темные зовут ее просто и понятно — Амфитеатр. И правда, там бетонные блоки собраны так, что напоминают воронку, и на них вполне можно сидеть и хлебать пиво, а потом, как говорят все подряд, в голову начинают стучаться философские мысли. Но я — то знаю, что под пивным кайфом никаких философских размышлений быть не может, так как это мираж, иллюзия, где легко заблудиться. Это как сон: спишь и не можешь проснуться. А когда просыпаешься, то не понимаешь, что же было на самом деле. Вот, сидим мы на развалинах детской площадки под ржавыми фонарями, чтобы туда добраться, долго пришлось карабкаться по склонам крутых гор, потому что холмы там покрыты щебнем и забраться наверх почти невозможно, а спуститься оттуда можно только одним способом — скатиться, только все тело будет в синяках. Мы оба жутко устали и отдыхали. Илльо скользнул в заброшенный гараж, где неформалы и Маги жгли костры да кидали туда все, что подвернется под руку… на стене электрогитара, нарисована абы как, что мне ужасно не понравилось. Внизу вдобавок шла какая — то гадкая надпись, написанная при помощи аэрозолевого баллончика. Затем Илльо, поправив ремень на брюках, пошел искать во дворе доски, а я остался его ждать, думая, на кой черт я сюда поперся. Думая, стоит ли мне доверять этому бывшему Темному или нет.

Как тихо! Даже птицы не поют, несмотря на то, что два дня на часах. На фонарных ржавых столбах выбиты лампочки, и эти лампочки смотрят на тебя, смотрят пустыми глазницами и разинув пасть… под ногами какая — то ржавая проволока, железяки и даже шприцы с остатками крови и СПИДа. Место действительно напоминало Чернобыль, — тихо, пусто, все брошено, сломано и порушено, а главное — страшно… Только радиации нет, но есть она тут… Тут есть и кретинизм, все из — за дефицита йода, и народ малолетний шизует.

Зато один плюс — с горы город Братск виден как на ладони. Посреди города возвышается телебашня высотой в сто девяносто пять метров, а если было бы возможно забраться на самую вышку, то можно увидеть еще дальше… летом город можно спутать с Парижем — очень похож пейзажик: все в огнях, особенно телебашня, машины ездят туда — сюда, только людей маловато. Вот. А еще можно увидеть пейзажи поинтереснее: за сопкой Коврижкой, имеющей форму ковриги хлеба, видно море, а справа от него гора, также заросшая лесом, а за ней — опять море, и снова — гора.

За ними тянется Ийский залив, и горы, и так до бесконечности… До бесконечности в горизонт. оЧень красивые места, только люди в этих местах очень жестокие и пошлые до ужаса, недоверчивые, с тяжелыми, невыносимыми характерами. С ними можно общаться по — хорошему, а они…

Может быть, именно потому я и не могу здесь прижиться. И пока что найти нормальную работу, где бы платили от силы тысячи четыре, не получается. Потому — то и нет настоящих друзей, а если они где — нибудь и существуют, то лишь ЕДИНИЦЫ… ЕДИНИЦЫ…

Эх, люди и нелюди! Двигать вас надо вперед к нравственности и невинности, двигать. Лишь одна привязанность к этому городу вас и держит, и в этом ваша ошибка: вылавливаем несчастных из дерьма, а они обратно в дерьмо лезут… Как свиньи!

Что поделаешь? Свиньи и есть свиньи. Среди них есть и Светлые, и Темные. Или я что — нибудь не понимаю?

Слышу, как кто — то бросает на треснувший асфальт доски. Причем большие: Илльо нашел дрова. Вот и он — поднимается по маленькой лесенке, ведущей от какой — то рощи к Амфитеатру, на плече тащит пять бревен. С размаху кинул на землю у стены гаража, одну досочку поставил к стене и долбанул ногой так, что она треснула напополам. Так что теперь станет немного теплее.

 

— Хамелеон, говоришь? Вот уж чудно: раньше такие экземпляры не встречались. Может, это и не Маг вовсе, а мутант? — предположил Илльо, кусая бутерброд с сыром.

— Может, но это точно не связано с хромосомами. — пошутил я, доставая из рюкзака буженину и батон хлеба.

— Может и связано, откуда тебе это знать? — сухо и холодно ответил Илльо, поморщившись. — Все мы слышали старую легенду о том, что в семьях, где из поколения в поколение рождаются незаконнорожденные дети, появляются самые сильнейшие Маги — хоть Светлые, хоть Темные. Сей процесс начинается так: девка родит девку, та тоже родит девку, а вот третья незаконнорожденная в итоге становится ведьмой. Если и дальше идет этот беспредел — ведьмы отдыхают. Маги мутируют. Дети в итоге обладают ужасными силами, они способны переплюнуть даже Великих! И похоже, что ваш и наш Хамелеон как раз из таких, Ваша Светлость… Я согласен помочь — на днях буду рыться в Интернете, найду нужные сайты и узнаем, где собачка зарыта и полита пивом ее могилка. Постараюсь раскопать до десятого — двадцатого колена, договорились?

— Договорились… Илльо. И ты через пять — шесть дней принесешь мне материал на Все, что мы с тобой сказали несколько минут назад. Потом разложим генеалогию по крупицам и все узнаем. Спасибо… коллега. — последнее слово я выдавил из себя с неимоверным трудом: Тьмой пахнет: Светлая аура накладная!

Илльо ничего не сказал.

 

Когда мы разошлись, уже начинало темнеть. И тут на правой щеке я увидел у парня странный шрам в виде креста, и поинтересовался, что это такое.

— Бился в невидимой реальности, вот и задело. Через пять дней встречаемся у меня дома. Звони. Счастливо! — сухо сказал Илльо и исчез в тени.

 

Двадцать пятое мая.

Сижу дома, переживаю.

 

Двадцать шестое мая.

То же самое.

 

Двадцать девятое мая.

 

Звонит телефон. Беру трубку в полусонном состоянии и понимаю, что это Илльо. Значит, он что — то пытался выяснить, испугался наверное. Мигом собираюсь и иду к нему домой. (пока кончаю писать.)

 

Он буквально с порога втащил меня к себе в квартиру. Я и опомниться не успел, как он усадил меня за компьютер. Глотнул стакан пива и спросил:

— Ну что, порылся в архивах про наших?

— Еще как! — глаза сотрудника сияли. — Я два дня в Интернете лазил, спустил на карточки все свои карманные деньги, зато информации — море! Все занес себе на диск, тебе понравится. Я раскопал сведения только до семнадцатого века, а дальше недоступно. Стена. — парень загружал какую — то неизвестную программу, и пока я с изумлением оглядывал беспорядок в комнате, он быстренько вставил диск в винчестер. После открытия какой — то папки нашему взору предстала та — а — акая генеалогия, что глаза разбегались! То и дело Илльо увеличивал изображение, потому что шрифт был как назло очень мелкий, и к тому же написанный калиграфическим почерком. Бумага, с которой сканировали информацию, была, похоже, очень старая и крошилась от времени, но дело того стоило!

Выяснилось нечто шокирующее и любопытное: возраст матери, рожавшей первенца, был совсем юный — шестнадцать (!) лет или на год постарше. Первое поколение, второе, третье, — ну все как будто сговорились, всем, блин, шестнадцать лет!!! Лишь один раз мелькнула дама в годах. Также обнаружился довольно странный феномен — все девушки умерли сравнительно рано. Не было ни бабушек, ни дедушек, — а одна зеленая молодежь. Я никак не мог взять в толк, почему. А на голове начинали волосы шевелиться: тоже наверное удивились, хотя глаз у них и в помине нет!

— Слышь, Илльо, — мои глаза все не могли оторваться от монитора, — это что, своеобразная религиозная секта? Дети что, достигнув шестнадцатилетия, убивали своих родителей, выходит так! — а сам решил: «Молодец, Энерик, только почему ты сам в Интернет не полез?»

— Ну… — Илльо замялся, так как и сам не понял расклада генеалогии, — достигнув лет пятнадцати — шестнадцати, они… хм… повально теряли невинность, и все. Потом рожают, и… — и злобно да с коварной улыбочкой усмехнулся: видать, и сам был грешен. С тринадцати лет.

— Именно. Но матери вовсе не умерли молодыми, и это не секта. — добавил он.

Я начинал понемногу врубаться.

— Что?! Да как не секта?!

— То, что ты сейчас услышишь, Макс, будет сенсацией. Я же главную базу взломал. Знаешь, кто это?

— Кто же? — голос мой упал.

— ПОТОМСТВЕННЫЕ МАГИ. На самом деле тут стоят годы их рождения и годы принятия в Штабы. С человеческой точки зрения они умерли от несчастного случая. Дальше следы теряются. Так что дальше вычислять их биографии я бессилен. Несмотря на то, что это далеко не человеческий сайт.

— Э… — у меня глаза вылезли на лоб.

НИ ХРЕНА…

ОНИ РОЖАЮТ НЕЛЮДЕЙ! ДА БЫТЬ ТАКОГО НЕ МОЖЕТ! ЭТО ШУТКА!

— Максим, Ваша милость, зря ты тогда загнул тему про хромосомы… насчет мутации: в каждой шутке есть доля правды…

И хохочет, уткнувшись лицом в клавиатуру. А мне не до смеха.

Если эти Маги не умерли, — то где же они сейчас?!

Где?!

В России, в Германии, Франции или же они все в другом Мире стали бесплотными тенями? Нет, не все там упокоились — остались кучка народа да Александр. Вот его год рождения, место рождения, имя и фамилия. Его родители также нелюди. Теперь наконец — то становится понятно, почему в нем ни Свет, ни Тьма не пересиливают. Все в генах слилось. Вот на свет сверхсущество и появилось, полуоборотень, полувампир, полумаг. Поистине, адская смесь. Сверхсущество, совсем юное, поставившее под удар оба Штаба!

 

Несмотря на помощь знакомого, я видел следующее: Илльо что — то скрывает, а говорить не хочет. Надо про него архив у шефа запросить, и никто мне не в праве отказать. Илльо тем временем вынул диск из винчестера и подал мне с бесстрастным лицом: ну точно там что — то есть!

 

Дома я решил узнать, есть ли на диске что — нибудь еще. Он оказался забит начисто. Кроме генеалогии там было несколько папок с досье на самого Илльо и на какую — то Светлую девушку… Принялся читать сноску с фотографией подсудимого, изучая.

 

«Илльо, Маг, опознан в тринадцать лет Темным магом, проживает в городе Братске Иркутской областе на улице Комсомольской в общежитии, поддерживает дружеские отношения с Темными и Светлыми, под наблюдение Светлого Штаба неоднократно попадал за растление несовершеннолетних девиц. Шестнадцать лет, учится в Гимназии №1, неоднократно прогуливает занятия, курит, пьет и сексуется с первыми попавшимися. Учится в одиннадцатом классе, нападает на новеньких Светлых и способен на убийство…»

и еще вот что:

 

«Тильсирвэ, восемнадцать лет, проживает в Братске на улице Мира, как Волшебница обнаружена в тринадцать лет двоюродной сестрой просто так, ради любопытства. Не работает, не учится, состояла в Светлом Штабе Санкт — Петербурга и Штабе Братска, поддерживает дружеские отношения с Гломеном и его командой, позже от них сбежала. За все время пребывания в Братске не нарушила ни один устав, замечена Инквизицией в Эдеме, — в начале 2004 года порезала всех Темных вместе с Энериком. Способна на убийство в качестве защиты.» — блин, какая красавица… Такая хрупкая, тоненькая на фотке — то, и в серебристом плаще… Боже… И такая машет мечом?! Да тебя бы ко мне в объятия… мы бы спелись, Леди…

Дальше на дискете шла видеозапись опроса Илльо, его пытал сам Энерик, и вот что я узнал…

 

Я правильно заметил подвох: Илльо на самом деле оказался Темным, Темным, которого обратили к Свету. Изначально в его душе и характере пряталась Тьма. В прошлом этот скользкий тип был гопником, который довольно много пакостил, но при этом одновременно ухитрялся учиться в школе юннатов, танцевал в кружке бальные танцы, никак не подавая вида о своей тайной жизни. Первый свой проступок по отношении к женщине или девушке совершил в тринадцать лет на флэту у гопников, так как у мальчишки не было и в помине друзей и знакомых. Вначале Илльо хотел приобщить к себе Гломен и весь Темный Штаб, но тут в парне проснулась Светлая сторона. Он шнырял по дворам, неоднократно появлялся на Костре (место встреч всякой темной швали), держался паинькой при посторонних и носил с собой амулет Инь — Янь. Занимался буддизмом, боевыми искусствами, пишет стихи, песни. Ходит неоднократно на сейшена и выступает в неизвестной рок — группе. В любовь не верил и не верит, считая, что ее нет, а есть только секс и ничего больше, и этого достаточно.

 

Дальше я смотреть не стал, а выключил компьютер: посмотрю досье полностью. Поднимаю трубку и звоню Энерику.

 

ВТОРОЕ ИЮНЯ. ШЕСТЬ УТРА. СБОР ПОСЛЕ НОЧНОЙ СМЕНЫ.

 

Энерик ходил по кабинету, убрав руки за спину. Сегодня он был не в духе из — за моего известия. Прекрасное лицо перекошено гневом. А голос иногда срывался на крик:

— Да это даже осмыслению не поддается! Страшно верить! Вы когда — нибудь слышали о Династиях Магов? Это бред какой — то! Блеф! Да этот Илльо просто сочинил историю и выдал ее Максиму!

— Блеф? Я так не думаю. — тихо сказал Егор, вытирая пот со лба. — Это уникальный случай: чтобы каждое поколение рожало детей в шестнадцать лет — редко такое услышишь и редко где сведения найдешь. Интересно, кто же постарался их… хм… так рано?

Шеф сел в кресло и обхватил руками голову.

— Известно, почему. У подростков, особенно девушек, в шестнадцать лет самый пик полового созревания. Гормональный взрыв. А гормоны, как известно, ударяют в первую очередь в мозг. Итог плачевен: захотелось большой и чистой любви — раз два, дело недолгое. А последствия горькие. — выдвинул идею Валюк.

— Да никогда ни разу не было случая, чтобы Маги рожали Магов, каждый раз, после женитьбы! Здесь Темных и Светлых, так сказать, штампуют, как через копирку! Когда я увидел эти чертовы злополучные генеалогии — мне дурно стало… — пробубнил я.

— Дай мне диск, Максим. — тихо сказал шеф, уронив голову на колени. Я подал. Шеф встал и продолжал ходить взад — вперед, с бешенством глядя на улику. И что теперь нам делать?

— Безнадежная ситуация. Больше ничего нельзя поменять: отныне и навсегда Свет и Тьма остаются в генах Александра. Юношу надо принять в ряды Светлых, но следить за каждым его шагом. Саше это не понравится, но никто не виноват в его трагедии. Пусть теперь Максим решает, как поступать. — Энерик подозрительно глянул в мою сторону. — Но все равно я сомневаюсь в подлинности досье.

— Ваша воля. — ответил я. — Илльо я не виню. Он сделал все, что смог.

Отошел к стене, сел на стул и открыл томик со стихами, достав его из сумки, висящей на ремне на плече. И принялся читать.

 

Я решил, что делать мне здесь нечего, — я все по телефону сказал несколько дней назад, — и скользнул в невидимый Мир. Оттуда — в реальный мир, и пошел через овраг в Эдем. Сам не зная, зачем. Просто решил побыть один — так мне надоела эта братская дурацкая суета! Глупая, бесполезная суета! Уехать бы поскорее отсюда подальше и никогда больше не возвращаться. На душе было тяжело, так что Эдем мне показался тихой гаванью покоя и безмолвия, несмотря на копоть и грязь, и бтое стекло, несмотря на разрушенные от времени лестницы, пробитые стены и непроницаемую вечную темноту на Черной Лестнице…

Вошел в зал, огляделся. Дует ледяной ветер, грязно, холодно. И страшно. Под ногами хрустит битое стекло, и я невольно вспомнил несостоящийся весенний шабаш, Великую Волшебницу и резню в зале… Снова открыл томик со стихами, прочел пару стихов, достал плеер, кассету и включил музыку, воткнув в уши наушники.

«Enigma»…

Неразделенная любовь Светлой к Темному, горькая и противная… Слишком глубокий смысл у стихотворения «Монетка»: обман и любовь, иллюзии и пустые надежды, крик из культурного прошлого… И ты покатился в эту жизнь из прошлого, повторяясь в настоящем… Девушке говорят: «У тебя есть мать, друзья, работа, и если ты меня по — настоящему любишь, — ОСТАВЬ МЕНЯ, УХОДИ!» Это нерушимое правило влюбленностей и фальшивой, ненастоящей любви.

Несчастная страдает, плачет, идет одна по улице, под ногами асфальт, стук каблуков заставляет осознавать, что все закончилось. Все встречи, все обещания, поцелуи и объятия — все было фальшью. Сущим обманом, лицемерием…

Девушка печальна: «Ах, за что не дал мне Бог судьбы венчальной?» Она злится от обиды, от ненависти, заменившей любовь… Давно красавица заметила, что у Него чувства угасли, что любимый постоянно проводит время с друзьями, уже не звонит два месяца, не интересуется, как дела и как здоровье…

Ей говорят: «У тебя все будет хорошо, давай только останемся друзьями. Это гораздо лучше. Ты еще встретишь своего Единственного, а боль пройдет. Холодок… Нет, это не холодок — это самый настоящий холод, растекающийся по всему телу, давящий на грудь, не дающий дышать…»

Это я вспоминаю себя…

И Она ушла… За все четыре месяца я так и не смог полюбить ее по — настоящему. Мне было всего шестнадцать, а возлюбленной — почти девятнадцать. Совсем взрослая… Я и правда все больше и больше времени проводил с друзьями, а вовсе не с девушкой, иногда избегал встреч, а как — то раз заявил, что на пятнадцать лет уйду в монастырь от всей людской суеты и горечи. Реакция? Она спрашивала: «Почему?!» Мы пошли ко мне домой, поговорили… Я предложил девушке измениться, я переделывал ее по своему усмотрению — но все было тщетно. Она осталась такой, какой была. Красавица мне понравилась в юные годы тем, что была тихая и задумчивая, ни к кому на шею не кидалась, и я влюбился, думая, что это навсегда. Казалось — мы ЕДИНЫ во всем…

ЕДИНЫ…

Читаю, или даже пою под музыку и думаю, как по — дурацки устроен мир.

 

Читаю дальше, ни на что не обращая внимания. Я уселся на алтаре из бетона и кирпичей. И пролистнул вперед или назад несколько страниц…

Дальше… Я все записываю в толстую тетрадь каждый вечер, в том числе и стихи! Не удивляйтесь!

Я записываю в тетрадь все, чего мне не хватает, что происходит и что может произойти. Запищал мобильник. Я приказал ему заткнуться, рявкнув: «Молчать!»

Затих! На пять минут. Затем — снова звонок. Не хочу ни с кем говорить. Я хочу побыть наедине с собой.

 

Я закрыл томик и глянул в потолок. Затем на алтарь. И вдруг увидел обломок самурайского меча, торчащий из щели в кирпичах. Красивый обломок, с белой ручкой из слоновой кости. Аккуратно вытащил и положил на ладонь. Заметил еще целый меч, вонзенный в щель в полу. Как памятник Возмездию, Вендетте Темным за безнравственность и нарушение Правил…

Ох, какая была схватка… Никогда не забуду! Где же Тильсирвэ, где ты, Великая? Ну и имя у тебя — язык сломаешь! Ничего — найдем твое досье где — нибудь. Сначала досье Илльо погляжу… когда время будет. А сейчас мне некогда. Хрупкая, прелестная девушка, ты взвалила на себя тяжелейшую ношу и таким образом на время избавила город от самых злостных Темных.

Где же ты теперь, милая?

 

Снова звонит мобильник. Я наконец не выдерживаю и нажимаю кнопку, чтобы определить номер. Снимаю наушники, вырубаю плеер. И мои глаза тут распахиваются во всю ширь: ЗВОНИТ КВАГГЕР! Интересно, а кто посмел ему дать мой телефон?!

— Я слушаю… — говорю я официально и с раздражением.

— Алло, Максим? — спросил тревожный, испуганный голос.

— Да. Что надо? У меня все по минутам рассчитано, говори!

— Мне телефон дал ваш шеф.

— Да. Слушаю. — смягчился я. — Что стряслось?

— Ваш Хамелеон выспался.

— Что значит выспался?

— Андрей не смог его остановить, он сбежал.

— Что?! — мое лицо вытянулось. — Где находится этот мерзавец сейчас?

— Андрюха сказал, что Хамелеон удрал в Чекановский. Вот так. Мы просим у вас содействия!

— Если просите, то не трогайте Хамелеона, ясно?!

— Максим, — раздался голос шефа, — ситуация вышла из — под контроля. Мы все собираемся на станции Анзеби, ждем тебя там через тридцать минут. Гломен через Кваггера помощи просит. Ты наш козырь — Инквизитор на всю область! Чекановский сейчас на грани уничтожения, Тьма Свет пересилила!

— Ладно. Прибуду через тридцать минут. Держись! — я выключил трубку.

 

ДЕВЯТЬ УТРА ТРИДЦАТЬ МИНУТ. СТАНЦИЯ АНЗЕБИ.

 

Маги — и Светлые, и Темные собирались у вокзала на станции Анзеби. Мы собирались нанести удар по сверхсуществу, и таким образом склонить его или к Свету, или ко Тьме. Чья сторона пересилит, там Александру и быть.

Только бы не убить!

А энергетически покалечить можно.

 

Я вышел из невидимого Мира на станции, и едва сдержал стон: сам воздух был тяжелый и вязкий, что — то давило на спину и грудь. Перешагиваю через рельсы, пытаясь засечь ауру Хамелеона, но ничего не выходит. Воздух своей энергетической концистенцией напоминал невидимую вату: кажется, еще чуть — чуть Тьмы добавить, и он обретет физическую форму, тогда все увязнет в этом странном гиперпространстве, как в киселе. Тяжесть давила, выворачивала все изнутри, закрываю глаза пытаюсь максимально расслабиться, чтобы не так сильно мучиться: ведь теперь начала ощущаться вполне реальная физическая боль, и сравнить ее можно с кистью руки, которая словно во сне залезла тебе в грудь и вырывает внутренности, вытягивая их… Ты не можешь дышать, ни о чем не думаешь, разве что о чувстве, которое разливается по телу, как кипяток. Иглы, вонзающиеся в тело. Словно самые настоящие инквизиторские пытки: знаешь, что дернуться и повернуть назад нельзя, а то будет еще больнее.

Чернота давит, прессом давит, как рой миллионов мушек, старается вырвать из души порядочный кусок, чтобы потом очернить его, подчинить себе, развратить…

И потому невыносимые мучения испытывают те, кто Тьме и ее Темной стороне не подчиняется и глушит в себе ее голос, который ласково говорит: «Вроде все у тебя будет, у тебя есть девушка, но посмотри: она мешает тебе общаться с друзьями, которые все на свете пробуют, а когда не было возлюбленной, — ты был свободен как ветер!» И человек или Маг подчиняются этому шепоту, ломая жизни тем, кто его любит и жалеет.

Неподдающиеся страдают от душевной боли и насмешек окружающих день и ночь и все не могут избавиться от мысли: “ Я сволочь, я гад, я никому не нужен, да зачем живу на белом свете, когда все так несправедливо!» Ведь добрый человек уже не может творить Зло — он освободился от всего черного. И чернота пытается подавить его белую энергию.

В Сибири, особенно в Иркутской области, черноты хоть отбавляй. Первая помощница ее — Деградация. Вторая — Пьянство. Брат ее — Наркотик, сестра его — Сигарета. Мать Деградации — Лень. Правая рука Лени — Наплевательство. Родня — Блуд, Издевательства, Болезни, Унижение, Зависть, Корысть… Бабушка черноты — Смерть. Хотя Смерть не всегда черна. Если все это перемешать — станет тошно. Да и у большинства людей в глазах не видно искусства и доброты — если видно, то у немногих.

Потому что силовой баланс в Братске склонен в сторону Тьмы. Потому — то тут куча аномальщины: например в Новосибирске ни с того ни с сего появились фламинго, а на Ангаре взялись ни с того ни с сего пеликаны — как выяснили ученые, птицы ЗАБЛУДИЛИСЬ! ЗАБЛУДИЛИСЬ ПОСРЕДИ ЗИМЫ В БОЛОТЕ ПТИЦЫ, ЖИВУЩИЕ В ТЕПЛЫХ СТРАНАХ!!! Когда я услышал это по телевизору — глаза вылезли на лоб. А в 1905 году в тех же краях в районе реки Тунгуски рухнул гигантский метеорит, потом десятилетия спустя в Москве говорили, что это на самом деле был космический корабль с пришельцами. На пороге двадцать первого века какая — то ясновидящая сообщила, сообщила в книгах, что в 2015 году в России в Сибири родится мальчик, и это на самом деле будет новое воплощение Нострадамуса на Земле, и именно он сам найдет ключ ко всем катренам знаменитых «Центурий». В Братске тоже создали аномалию — самое большое в мире искусственное море и ГЭС. Как — то Энерик случайно заикнулся о деревушке магов и колдунов в Иркутской области, где вроде живут одни нелюди…

Господа, продолжим список?

Забыл! Еще объявились потомственные существа — Александр. Но чувствую — это еще не все… Далеко не все. Может быть тут на самом деле еще пять таких же Хамелеонов? Например почему нельзя назвать Хамелеоном того же Илльо — Светлого мага с темным прошлым? Еще?

Еще давайте вспомним сериал «Секретные материалы» — там в одной из серий есть история о том, как агент Малдер отправился в Красноярск (это вообще отдельный случай) расследовать крушения в лесу НЛО.

Я еще долго тут буду жить, насмотрюсь…

Что касается отпуска, то он будет в сентябре.

 

Я пытался представить в это утро что — то радостное и доброе, сев на чугунную скамейку. На другом конце скамейке расположился Гломен, не шевелясь. Взгляд его, холодный и жесткий, можно сказать протыкающий, был устремлен на грузовой состав, прибывающий на второй путь.

 

Хотелось спать.

 

Мне самому было интересно, чем кончится вся эта мистическая история. В самом деле, зачем Саше бежать от самого себя? Бесполезно прятаться — ведь все равно найдем. Чтобы всем обезопасить себя, надо сто Великих Светлых или Темных. Саша стал в результате прелюбодеяния его предком сильнейшим магом в шестнадцать лет — также быстро Сила его пойдет на убыль.

Кто — то коснулся моего плеча. Это была молодая Темная по имени Волчица и принялась выдвигать гипотезы.

— Макс, нас всего двадцать — и Темных, и Светлых. Сильных магов очень мало, ты например. Да Энерик с Гломеном. Теперь эти двое действуют сообща, так как нет другого выхода. Но даже им сил не хватит, чтобы выкачать Силу из Сашки начисто. Если нас ждет провал — придется кем — то пожертвовать. Если вашего шефа против Саши выставить — шеф лишится Силы лет на сто. Гломена также обчистит. Только тебя Хамелеон не сможет убить или энергетически высосать — ты сильнее всех, так как Инквизитор. Вас не так — то просто уделать. Ударь лучше сам — мокрое пятно останется. Или давай Илльо кликнем. Ведь он таким же был, Хамелеоном, Волшебница влила в него живительный Свет, ликвидировав Темную сторону. Так что Светлым везет.

— Хм… — я удивленно приподнял бровь. — Ты с ума сошла! За всех вас я не буду отдуваться! В пареньке слиты воедино обе Силы, чтоб ты знала! Если не выстоим, то у преступника будут развязаны руки. Он уже убил одного гопника, и похоже нас всех ждет сюрприз…

— Вот — вот… — это говорил Темный — Оборотень, названный брат Волшебницы, добрый парень, высокий и до нельзя похож на Гарри Поттера, и также в очках. Загорелый, уголки губ кривились, а в зубах, как всегда, сигарета. Невинно окинул меня взглядом и присел рядышком.

— Ведь тебе на самом деле все равно, Тьма или Свет перед тобой, Макс? — спросил он подавленно.

— Не совсем.

— Пока Хамелен ополчился против нас — мы друзья. Как только он исчезнет — станем врагами. Грядет магическое побоище, и чувствую, не обойдется без жертв.

— Ты прав… — я глянул на поселок старого типа через невидимый Мир и едва не вскрикнул: его будто захватил рой мошкары, и дома едва проглядывались через черную стену. Ведь здесь собрались все Темные Братска… Подтягивались со всех сторон, и многих отпугивал Свет. Наконец вдалеке замигала какая — то странная точка. Явился…

Александр едет прямо на вокзал на велосипеде. Значит, собирается скрыться в другом городе, и билетики наверное уже на руках. Совершенно спокойно подошел к путям, встал напротив Энерика и встал на колени.

Это еще что?!

Энерик бесстрашно встал и подошел к юнцу, который принялся скулить как собака. Как побитая собака.

— Убейте меня… Я больше не могу так жить… Я пришел сюда, чтобы покончить с собой, и меня никто не понимает! Никто! Сегодня утром я пытался совершить суицид, порезать вены в ванне, но Андрей не позволил, вырвал из рук нож, я дал ему по морде и сбежал. Я не желаю никому зла, ни Темным, ни Светлым. Пожалуйста, не обращайте внимания на возраст и отправьте навеки в гроб! Потому что способен совершать порой чудовищные и необдуманные поступки, а потом как — то отключаюсь — словно ничего и не было! Свет начисто стирает память. Могу предать возлюбленную, могу наорать на родителей и прочее… Родители молчат, но правду не скроешь. Я не чувствую себя зеленым подростком — наоборот, мужчина в полном расцвете сил! Противно находиться рядом со сверстниками — какие тупые и наивные! Школу также бросил, Маги…

Я от омерзения плюнул на дорогу. Ты еще попроси тебе соску дать! Какой наив, какой примитив! Дикарь он и есть дикарь. Да кто тебя такого оценит и полюбит, дитя?! Ты наверное и картошку чистить не умеешь! Но сцена вызывала смех и мерзостное чувство: чувак стоит перед Энериком на коленях, а тот слушает, такой красивый и величественный, совсем как отец. Потом дитятко поднимает голову и глядит на Пресветлого тоскливыми глазами. Блин, он даже и не мылся сегодня! Тьфу! А у нашего Энерика челюсть отпала. Он ожидал чего угодно, но только не этого! Также шеф знал, что Хамелеон мог и блефовать. И Тьма начала вытеснять Свет из пленника, окружая его пышным облаком.

Ну все…

Сейчас точно произойдет нечто страшное. Я сидел как на иголках и нервничал, зная, что меня все равно никто не станет слушать. Светлые принялись доставать амулеты, Александр приподнялся. Какой блеф! Пять минут назад он изображал из себя бедного — несчастного, а теперь на лице ни кровинки, ни эмоций — только спокойные и чистые глаза. Так на эшафоте осужденный глядит на петлю. Вот. Кулаки то сжимались, то разжимались.

Да он просто издевается! Зря Амрод перестарался, ох зря!

Глаза Хамелеона расширились, а рот дернулся. Его начала бить мелкая дрожь, глазки налились кровью. Начал превращаться в кровопийцу. Но Энерик был начеку: поднял руку и ударил мальчишку Светлой Силой, которая светилась фиолетовым светом. Клыки тут же втянулись. Саша схватился рукой за шею и грудь, приподнялся, а затем упал на одно колено, потом в истерике кинулся на асфальт, все еще умоляя убить его. Через Невидимый Мир неслись истошные мысленные вопли: «Убейте меня, убейте!», рваная одежда не вызывала уважения: давно пора в стирку положить. Но тут за дело взялся Гломен, и Свет исчез, утонул во Тьме. Темный маг все также посиживал на скамейке и пытался вливать Силу в Хамелеона, чтобы убить в нем все хорошее. Тьма была всюду, Света — почти как капля в море, и мы были бессильны что — либо сделать. Тем временем Темные Гломена взялись за руки и отрезали Светлым путь назад, сомкнув парня в кольцо, и стали напитывать Иного — мутанта до предела…

Я видел, как один мой враг упал и больше не поднялся, следом упал еще один.

Они умерли. Умерли и стали тенями. Неужто нас то же самое ожидает?

 

Может, они пытаются оставить Свет? Но никто долго не продержится в этой схватке.

Еще вот какая деталь обнаружилась в ходе всей этой заварухи: во всем поселке выли собаки. Выли протяжно и в один голос, чувствуя ухудшение ситуации.

Саша выгнулся дугой и выблевал кровавые ошметки — передоз. Значит, встанет только на одну из сторон: Тьма его больше не брала. Странно! Но и у меня нервы были на пределе: пожалел несчастного и достал из сумки пистолет, желая со всем покончить. Ведь если пересилит Тьма — плотину прорвет, и городу конец.

Мессия прямо!

Я больше не в состоянии выдерживать напор Темной стороны, голова раскалывается от непосильной боли. Но нет, не все еще потеряно, предел чему — то обязательно должен быть! Энерик с надеждой поглядел на меня, и нырнул в невидимый Мир, я следом, и зачерпнули в тамошних дебрях ровно столько Света, сколько смогли, и даже с избытком.

Пришла пора Максима — Инквизитора, и он ударил. Ударил и сам удивился: Темная брешь пробита. Нас ждал другой сюрприз — Хамелеон перестал быть Хамелеоном и потому у него из носа ручьем хлынула кровь.

Да!

Темные стали понемногу расходиться, унося с собой мертвых. Здорово им досталось, нечего сказать! Оборотень испуганно попятился назад, жалобно заскулив и подняв морду к небу. И полыхнула наконец алым огнем аура Саши, меняя цвет на фиолетовый. Он стал Светлым, город спасен!

Орали кошки, выли собаки, тучи наползали на поселок, и все это слилось в поистине кошмарную картину. А на часах всего — навсего одиннадцать утра!

 

Я снова вместе с шефом черпнул Света из пространства, и мы ударили во второй раз. Гломен отшатнулся, а Хамелеон упал на асфальт и уже больше не встал. Даже его лицо как — то посвежело! Умер?

Нет, просто заснул…

Заснул, чтобы потом опять проснуться и творить всяческие вещи. В кому впал. Так засыпают многие, уставшие от магии.

— Прекрасно… — ухмыльнулся Гломен.

— Очень хорошо… — довольно сказал Энерик. — Противостоянем Сил мы его усыпили лет на шестьдесят, и до тех пор, пока эта земля не уйдет под воду, пока тут Тьма цветет и пахнет, не проснуться пареньку. А когда он проснется, все начнется сначала. Братск еще покажет нам свое лицо.

 

Александра мы спрятали далеко за городом в заброшенной избе, поставили вокруг энергетические барьеры. Чтоб не вырвался, если проснется, стерли память и предыдущую инициацию, чтобы не запутался при выборе сторон Сил. Так что долго люди будут обходить стороной поселок Чекановский и ближайшее кладбище.

 

Закрываю тетрадь — исписана от корки до корки, достаю другую.

 

Спокойной ночи, Москва…

Выключаю лампу, раздеваюсь и ложусь спать. Истощился сегодня после схватки. Буду набираться сил и ждать отпуска. И на данный момент я похожу на Нео, сидящего за столом в комнате, где царит беспорядок…

 

Я сплю и вижу черно — белые сны…

 

Братск, 27. О1. 2005 г.

23 — 28 вечера.

 

Ия Карповская

 

ДНЕВНИКИ ОДНОГО ИЗ МАГОВ.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ:

«На Оке сдохла Чупакабра».

П Р Е Д И С Л О В И Е.

Итак, вот что я опять пишу в дневнике:

«… Существует в Иркутской области река Ока. Красивая. Возле нее располагается много деревень, и много городов. И вообще, в этих краях есть множество диковинок, но есть и такое, что местные жители могут рассказать далеко не каждому.

В далеком прошлом Сибирь была местом ссылок, а сейчас это — золотое дно для приезжих из больших городов, Москвы и Санкт — Петербурга например. Золото на самом деле оказывается поддельным, на которое иногда не купишь даже хлеба. Здесь живут те, кто разочаровался в жизни и карьере, вот и едут в глушь за Урал, бросая все ради денег — едут сорвать денег побольше…

Все стремятся особенно в Иркутскую область, где зимой стоят поистине страшные морозы. Лето бывает либо дождливым, либо засушливым. Виной тому вовсе не тот факт, что понастроили до фига плотин, а совсем ИНОЕ…

Река Ока… Ее протяженность, этого притока Волги, около 1500 километров. Эта речка может рассказать о многом…

Иркутская область… Здесь правят неверие, неведение, насилие и жестокость. Достаточно открыть историю этого места — взять хотя бы Братск. Там любовь заменяется развратом и даже хуже, на так называемых « тусовках» ценятся в первую очередь развлечения дурного типа да друзья, и только потом будущее да любимая девушка. Если девушка умоляет своего любимого гулять и с ней, а не только с приятелями, то парень тут же уходит к друзьям, а ее бросает… Когда я услышал об этом в январе 2004 года, то в жилах застыла кровь. Вот он, страшный пример людского (и нелюдского) бездушия… Так что влюбляться здесь очень опасно. И если тебе кто — то нравится, лучше стисни зубы и не ходи ни в панки, ни на флэты, короче, никуда, где собираются сомнительные личности. Панки тут вообще панками не являются: это народ, выдающий себя за них.

В основном это Темные Иные. Вот такая вставочка про Братск и его пригороды… Тебе еще не страшно? Тогда читай далее…»

 

На сей раз я хочу вам рассказать об одной маленькой деревушке. Только для начала надо в прошлое малость залезть…

                ТАК ВОТ, ТЕПЕРЬ СИДИ И СЛУШАЙ…

 

                                  1978 ГОД.

                                     ЛЕТО.

Июль. Мать двоих детей сдела на крыльце и стирала белье. А если ей удавалось оторваться от работы и поднять голову, то перед глазами расстилался чудеснейший пейзаж, тихонько журчит большая река Ока. А где — то возле Тулуна протекает речка Ия, там почти также прекрасно живется.

Очень здорово жить за городом, или даже вдали от городов, где нет смрада и вони, а то там БРАЗ (Братский Алюминиевый Завод) постоянно извергает из своих скандально — знаменитых труб дым…

 

Рядом с матерью резвилось двое ребятишек — мальчик и девочка. Они почти погодки: девочке десять лет, а пацану и семи нет. Смеются, хихикают, бегая возле большой двухэтажной избы, и если со стороны поглядеть на этих крошек — кажется, что нет на свете счастливей никого, кроме брата и сестры.

Женщина повесила выстиранное белье на веревку и вытерла со лба пот. Жарко… А еще надо идти на огород и полоть грядки: много там понаросло сорняков. Интересно, где сейчас муж гуляет? С утра постоянно все куда — то тащится: то с удочками, то с рюкзаком, ведром, ножами, или ружье на плечо повесит — тогда все… Нет, чтобы супруге помочь с хозяйством управиться! До ночи дома не появляется. С охоты возвращается злющий — еще никогда не было случая, чтобы довольный пришел. Вот рыбалка — другое дело! Говорит, что дичь в лесах очень странная пошла…

После таких разговоров в деревне «Х» (Икс) пошли странные случаи — люди ни с того ни с сего пропадали, и сколько их ни искали — ни следа не находили. Ушел и пропал… Весь лес прочесывали — никаких следов! Или только одежда на деревьях или кустах обнаруживалась, больше ничего.

Это происходило, когда сезон охоты открывался. Да и не только муж женщины сталкивался с парадоксами. Сталкивались все. Еще в Оке возле деревушки водилась неестественно огромная рыба. Все очень походило на то, что в этих местах когда — то проводились ядерные испытания, вот и возникли такие несостыковки с реальностью. Но о радиации в этх краях никто и толком не слышал, все полагали, что незагрязненные места так и должны существовать. Экология — это прекрасно: чисты и продукты, и растения, и воздух, и потомство здоровое во всех смыслах, не деградирует, как в том же Братске и Усть — Куте да Тайшете например. Вот и живут в деревне «Х» долго и никогда не болеют. Например зимой города и соседние села косит эпидемия простуды и гриппа, а селянам — хоть бы что! Живут себе — поживают, и хоть чихай на них вирусами, хоть не чихай — все равно заболеть не могут!

Еще один феномен водился в деревне за народом: если русские люди в праздники очень любят выпить, так эти « иксовые» на дух водку не переносят! Не курят! Не только мужчины разных возрастов, но и женщины. О детях вообще ничего говорить нечего — ангелы…

Зимой в декабре — январе по дворам и по лесу бродили волки огромных размеров, откуда они брались — непонятно. Исчезали в начале февраля, а вот куда волчьи стаи направлялись — никто так и не смог проследить. Потому что всем было страшно: а вдруг задерут? Когда эти животные выли, то казалось, что среди них кто — то пытается сказать какие — то слова, да не может: челюсть и морда не позволяют. Ночь превращались в какое — то массовое сумасшествие, жители запирались у себя дома и молчали, не выходя на улицу даже для того, чтобы нужду справить. Потому что вполне могло быть, что по этой деревне ходили звери, выслеживая добычу.

Как — то раз у соседки женщины, о которой уже говорилось выше, под Новый Год муж ушел в лес, чтобы дров нарубить, и пропал без вести… А потом появились эти звери… Совхоз и местная власть сбились с ног, но все было тщетно. Прочесывали всю округу — НИЧЕГО!

Соседка была совсем молодой — двадцать два года, беременная уже на третьем месяце. Горевала бедняжка сильно: парень ей хороший попался, только что вышла замуж, и тут счастье пропало! Муж не изменял, не обижал. Правда, у него были очень, очень сомнительные друзья. После гулянок с ними он заявлялся домой далеко за полночь. К счастью, подобные выходки продолжались раз в месяц.

Прошли зима и весна, настало лето, и пора было рожать. Одно плохо: мальчик или девочка будет без отца расти, что приносит вред. Вред — в смысле безотцовщина.

Теперь — о хорошем.

В деревне «Х», о которой ходило множество дурных слухов вместо хороших, жил один молодой красавец — парень. Лицо его напоминало персонажей со средневековых картин Леонардо, Рафаэля, и других великолепных художников. Стройный, завидный жених с длинными золотыми волосами, красиво уложенными на плечах… Для понимания добавлю, что он был похож на Леля из фильма «Снегурочка». Юноше завидовали все подряд: типа явился сюда и корчит из себя героя! Но на женщин и девушек он не глядел совсем. Значит, у себя в городе они его так достали, что смотреть не хочется! Зато нравилось его другое качество: помогать любил — надо кому — то помочь вскопать огород — пожалуйста! Надо воды натаскать — пожалуйста! Конечно, кто — то и влюблялся в ОЛЕГА АРЕНСКОГО — но работяга всем дамам отвечал просто и понятно: «Ты мне просто нравишься, любовных чувств я здесь ни к кому не испытываю, потому и не потащу тебя на сеновал, девонька! Ты согласна? Не стоит меня привораживать и другими путями добиваться взаимного чувства: только хуже себе сделаешь, узнав меня получше. Не хочу ни от кого зависеть…» С этими словами поворачивался и уходил.

В свободное от работы время Олег любил играть на флейте, бродил по лесу, плавал в Оке, а любимым украшением парня был амулет — гигантский изогнутый коготь на шее. Размером с ладонь и белого цвета, с трещинками… Вроде ничего такого странного в Аренском нет, но одно смущало подозрительный народ деревни «Х», где вовсю буйствовала аномальщина — в доме Олега всю ночь горел свет. Чем он там занимался, никто точно не знал.

Люди (или же нелюди, раз в такой зоне живут) то и дело обращались к нему за помощью, и говорили, что помогает. Лишь древние старухи, почему — то ходившие без платков, злобно косились в сторону незнакомца. Волки к его избе ни разу не подходили! Ко всем по ночам подходили, но вот чтобы они полезли к Аренскому — ни разу!

Ни разу!

Странно все это.

Иногда Олега вызывали прямо среди ночи на разборки в какую — нибудь избу: то там кто — то дрался, то праздновали допозна… Был даже случай, когда хозяин спьяну плеснул гостю водку в лицо (наверное, в городе был), так у мужика с лица пастами кожа слезла! Лицо было изуродовано. Олег слышал эту историю, но невольно вспоминал, когда, подойдя к дому, где случилось происшествие, услышал истошные вопли:

— Я же говорил: мне нельзя спиртное!

— Чисто русский способ решать проблему при помощи стакана водки. — бурчал парень, стоя под злосчастным окном, а потом пошел домой спать.

 

— Мама, мама! Дядя Олег к нам идет! — завопил мальчик, улыбаясь во весь рот от радости. Женщина, половшая грядки в жару, когда солнце стояло в зените, подняла голову и, увидев друга своих детей, тепло улыбнулась…

 

— Здравствуй, Олег. Как дела? — спросила она златовласого красавца.

 

— Неплохо, Елена Дмитриевна. Я слышал недавно, что у вас зимой тоже муж исчез…

— Исчез. Но потом вернулся — через два месяца. Ну, как всегда: пропадают, потом нагуляются как следует и возвращаются… Ну, ты понимаешь…

Олег сощурил глаза — нет, он не понял.

— А он водку переносит на дух?

— Да ты что?! Никак нет! Даже когда я настойку из кедровых орехов настаивала, он ее нашел и вылил. Иногда орал на меня, но вот к детям хорошо относится.

— Понятно…

— Ты иногородний, как я заметила.

— И да, и нет: уже год тут живу. Приехал сюда подлечиться и отдохнуть от городской суеты, — здесь бурно и пышно все растет, тишина порой мертвая, только народ порой совершает нелогичные поступки, о которых потом и говорить стыдно. Интересно, чем это ваши мужики в лесу занимаются, раз постоянно кто — то находит рваную одежду в кустах?

Елену Дмитриевну качнуло:

— Олег! Как ты можешь!? Во молодежь пошла: зеленая! Дурная голова ногам покоя не дает…

А сама подумала:

«Ехал бы ты побыстрее отсюда, Аренский: боюсь я за тебя! Ох боюсь! Тут нечисть кишмя кишит в каждом углу, уж я — то знаю, а ты не замечаешь… Очнись, мальчик мой, и убегай!»

И тут в разговор ее сын влез:

— Мама, тут Ира пришла, моя сестренка сидит на крыльце и ждет, когда ты закончишь полоть: просит помочь нашей соседке — у нее схватки начались! Точнее, роды… Очень тяжелые, тетя Аня может умереть!

Елена посмотрела по сторонам, и не может она подойти, так как руки все в земле, мыть долго, а время не ждет! Чего это на воьсмом месяце Анна — то разродилась? Рано!

— Что ты там говоришь, моя девочка? — спросл настороженно Олег. — Кто там рожает?

— Тетя Аня!

— Тетя Аня? Где ее дом?

— Пойдемте за мной, Олег Аренский: я вам все покажу.

Олег бросился за девочкой лет десяти, мать только и успела крикнуть:

— Аренский, не ходи туда! Это зрелище не для таких молодых, как ты! Лучше повитуху — ворожею позовите!

Олег будто ничего не слышал.

 

На мятой постели корчилась роженица. Ее светлые волосы спутаны, как пакля, лицо искажено от непосильной боли. На лбу блестят капельки пота. Было ясно: ребенок выходить не желает. И Анна непременно погибнет, если ситуация не поменяется! Рядом была ворожея: первая пришла.

— Тужся! Тужся!!!

— Не… могу…

Тут раздался стук в дверь. Это пришли Олег и Ира.

— Кто там?

— Олег Аренский: я пришел помочь. Откройте!

Олег попросил девочку остаться на улице и подождать, а сам распахнул дверь и вошел. Ворожея тут же поморщилась, потому что почувствовала Силу. А Олег тихо подошел к кровати, поглядел в глаза девице и ласково погладил ее по голове.

Маг — женщина…

 

ДА…

СВЕТЛАЯ — здесь ПОЧТИ ВСЕ МАГИ. Людей — считанные единицы.

 

Несмотря на то, что Ворожея была также Светлой, в комнате было неуютно находиться. Будто не Светочи собрались, а Темные маги. Надо было действовать быстро и умело — ребенок не выходил.

— Придется кесарево делать! — вздохнул парень, снимая с шеи коготь, достал зажигалку и продезинфицировал инструмент. — Не бойся, я не сделаю тебе больно! Заморожу как наркоз…

Как профессиональный хилер, он очень аккуратно когтем сделал надрез. Крови вначале не было. Потом его изящная тонкая рука проникла в живот и пальцы очень аккуратно подхватили младенца.

— Смотри мне в глаза! В глаза! Не бойся!

Аня ойкнула и замолчала. Олег левой рукой гладил ее по голове, успокаивая и снимая боль, останавливая кровь. Подул в лоб и поцеловал в щеку. Словно возлюбленный, провел рукой по девичьей шее.

 

— Это мальчик. Прекрасный мальчик!

Едва сказал это Олег и поморщился. Сразу стало понятно, почему в комнате, где находятся трое Светлых, витает сплошная чернота и почему едва не погибла Анна.

Никто, кроме него, не понял, что стряслось и почему парень так строго глядит на дитя.

«Только этого мне не хватало… Позор и веселенькое дело: я только что стал крестным отцом Темного! Вот позор… Весь Темный Штаб, когда я в Братск вернусь, обхохочется!»

— Еще один нечеловек — маг… — прошептал красавец, платком вытирая кровь с когтя и надевая его на шею. — Темный…

Олег мог инициировать даже новорожденных, но это было крайне редко.

— Но все равно хорошо. — добавил он, передав кричащего ребенка на руки матери. Наверное, муж девушки оказался оборотнем, потому — то и ушел. Вот тебе и раз! Вот почему не сошлись характерами!

Вышел Олег и пошел к себе, заметно расстроенный. А через неделю Энерик собрал вещи, запер избу на замок и поднялся на вершину холма. Поглядел на Оку. Великая река манила к себе, по воде шла мелкая рябь, а Архимаг, вечно молодой, поправил локоны волос, еще раз оглянулся и зашагал к дороге.

Д В А Д Ц А Т Ь

Ш Е С Т Ь
Л Е Т

С П У С Т Я…

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: СИБИРЬ, БРАТСК.

ВРЕМЯ СУТОК: ТРИ ЧАСА ДНЯ.

ДЕНЬ: ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ АВГУСТА.

ГОД: ДВЕ ТЫСЯЧИ ЧЕТВЕРТЫЙ.

А. М.

 

— Слышь, Энерик, хватит ржать — то в конце концов! — не выдержал Валюк.

— Ха — ха — ха!!!

В офисе Светлых стоял жуткий и дикий хохот, веселились все — от ручного вампира Трора до Андрея. Повода для смеха никто не давал. Но смех, как известно заразен… Спустя пять минут все от хохота сползли под стол.

А шеф — кельт, викинг и еще кто — то в одном лице с тысячелетним стажем, с лицом парня двадцати лет, заливался, запрокинув голову назад. Светлые волосы, словно водопад, скатились ему до пояса.

Отсмеявшись до слез, Энерик вроде бы начал успокаиваться.

— Пресветлый Энерик, а в чем проблема? — спросил Трор.

Шеф поглядел на вампира, как на психа.

— Какого… вы приперлись… ик… в Штаб, Светлые, если я всех… в отпуск отправил?!

Отвернулся, высморкался. Я налил себе воды из графина, выпил и спросил:

— А что здесь такого? Мы ведь тоже нынче собирались куда — то ехать. Вот и решили у вас поинтересоваться, куда. Мрак уехал в Москву, его сестра Валя там же. Остальные в городе отсиживаются.

— Почему я назначил отпуск? Просто в августе везде очень мало народа. Все разбрелись, расползлсь по дачам, грядкам, на курортах… Светлые тоже поразъехались. И Темные тоже. А люди пусть пока придумают, чем нас удивить. В конце сентября мы начнем работать на «отлично». — Энерик, произнеся это, похоже, сегодня переставать смеяться не собрался. — Хотите узнать, куда именно я собрался? Это долгая история. Мне недавно пришло письмо, что в одной деревушке недалеко отсюда у Оки что — то завелось и никому покоя не дает. Чупакабра скорей всего.

— Чебурашка? — переспросил Трор.

— ЧУПАКАБРА! — резко отрезал шеф, и его веселость как рукой сняло. Он открыл шкаф и достал оттуда великолепный китайский халат из натурального шелка — этой вещи наверное лет триста, не меньше. Сам наш кельт был в шортах и черной футболке, что никак не подходило для его древней внешности, красоты, которая с лица Земли исчезла давным — давно. Восемьсот лет ее уже нет. Не той, которую сейчас восстанавливают, а…

В — общем, ясно.

Неплохо сохранился наш шеф!

Халатик был кремового цвета, расписан краской с особой аккуратностью и тщательностью, в рисунках прорисован буквально каждый миллиметр! А на спине красовалась вышивка с драконом, изрыгающим из пасти пламя.

Класс!

Теперь в уютном кабинете шефа можно только разложить диван, который стоит в кабинете у стены, потом принести индийские палочки, которые зажигают для аромата, фрукты и прочую еду, ящик светлого пива «Тинькофф» и телевизор поставить.

Все!

Можно жить.

Светлейший взял лейку и стал поливать на окне цветы, которые от жары успели завять: стоят на солнцепеке! Ими был уставлен не только подоконник, а весь кабинет! Некоторые даже цвели…

— Что еще за Поке… ой, Чупакабра?

— Чудище такое, маленькое и опасное. Но бывает и побольше. И еще: в Иркутской области есть такое место, где ведьм, магов, и прочих колдунов очень много, и вообще, эта деревня называется «Х» — название хранится в тайне, а на карте ее нет. И Маги, живущие там, — будь хоть Темные, или Светлые — НИ ПОД КАКИМ ПРЕДЛОГОМ НЕ ВЫДАДУТ ЧЕЛОВЕКУ МЕСТА СВОЕГО ПОСЕЛЕНИЯ!

Ага! Оттого и «Х» (Икс).

Почему — то в этот момент мне вспомнилось, как попалась мне в руки кассета «Секретные материалы», и там была похожая история: агент Малдер вылетает в Россию в Сибирь (!) в Красноярск и там попадает в лапы террористов, которые точно также, как и он сам, изучают аномальную зону. Просто НЛО рухнуло, и с этого все началось. Сибирь… Тут всегда так. История кончилась тем, что Малдер сел в тюрьму, а выбрался из нашей страны благодаря какому — то странному старику, которого потом уличили в преступлениях и экспериментах над людьми.

Но то, что нам только что сказал Энерик, было покруче самого телесериала: ДЕРЕВНЯ НАШИХ! Это похлеще, чем генеалогия потомственных Магов, Темных и Светлых, которые рожают детей лет в шестнадцать! Рожающе и исчезающие после этого непонятно куда. Хотя нет, это можно объяснить: когда человек становится одним из нас (Темные), — то он навсегда исчезает из мира людей. А если еще пытается при этом жить так, как человек, — то очень мучается: он становится чужаком в незнакомой стране. Способность нелюдей заключается в том, что они могут процветать там, где человек жить не может. А вот там, где он может жить припеваючи, нелюди воют. В их природе нет ничего такого, что могло бы удовлетворить потребность в привязанности и симпатии. Так что если уж жизнь свела нелюдя с человеком, то существу приходится постоянно дополнять себя теми потребностями и способностями, которыми оно не в состоянии овладеть, а уж привыкнуть — тем более. И результат получается губительным. (может быть потому люди и злые, как звери, потому что им слишком много позволяется?) Маг начинает болеть, хотя Темные гораздо меньше мучаются, чем Светлые, а именно: души у них практически нет. Это компенсируется большим обаянием, особенно вампиры и оборотни этим пользуются, и в то же время люди и даже Светлые не могут не бояться их, так как от Темных идут постоянные страдания. Того, кого любит нашего — сам нечеловек — Темный глубоко презирает. Люди сами создают этот порочный круг, и потому нельзя любить за внешность и за красивые глазки.

Такая вот транскрипция. Вот почему те не могут жить среди людей. Даже Силы Света Штаба не могут постоянно любить смертных. Они могут только их пожалеть, и больше никак. Интересно, не надоело ли нашему Энерику за пятнадцать веков жалеть человечество, которое постоянно куда — то вляпывается?

НЕТ, НЕ НАДОЕЛО. Ему это даже нравится. И Сибирь ему, несмотря ни на что, тоже нравится.

Свет с ним!

А вот Темный Штаб не может бесконечно презирать и ненавидеть — зла просто на всех не хватит. Только хватит сил смеяться да ловить слишком доверчивых да впечатлительных… Ловить и вливать в ряды. Этого добра в Братске с лихвой хватит.

Ловить и вливать. Больше никак.

 

Тридцать лет назад сошлись начальники Штабов в в смертельном поединке, вызвали из — за споров друг — друга на дуэль… Итак, она была вызвана тем, что шел спор: кому достанется город Братск. Победил Свет: Энерик убил соперника а потом рассчетливо отправил его тело к праотцам. Инквизиция даже бровью не повела: сама драться разрешила! Согласие на поеднок предъявили оба начальства с вышек. Перед этим в Москве состоялось заседание трибунала по делу распущенности и вседозволенности в Братске Темных, Темные суд проиграли, и дуэль была разрешена. Шел 1974 год.

Спустя некоторое время Энерик, чтобы отдохнуть от такого знаменательного события, взял отгул на четыре года, назначив кого — то шефом, сделал себе липовый паспорт, и исчез. Никто не знал, где был все это время шеф Светлых. А Энерик был записан в паспорте как Олег Аренский. Ненастоящий «Олег» стал ездить по селам, помогать добром и советом, восстанавливая потраченные силы. Гонял так до тех пор, пока совершенно случайно не наткнулся на деревню «Х»…

И началось…

Единичные люди, жившие там среди наших, в один голос твердили новичку, чтобы он убирался подобру — поздорову: опасно — постоянно НЛО над Окой летают, народ пропадает и все такое. Например, очень часто рассказывали про светящиеся шары над поляной в лесу. Вместо того, чтобы уходить, Олег стал тщательно изучать деревушку и очень скоро обнаружил, что это самое настоящее местообитание Магов. Сначала было обрадовался, но скоро стало не до смеха…

Энерик быстро понял, НАСКОЛЬКО ему повезло: мест в России, где жвут одни свои, единицы. Может быть, там даже  своих пачками плодят, вопреки утверждению, что они не могут размножаться естественным путем…

А так — живут себе, как обычные люди… Интересно было наблюдать! Сюда, в глушь, почти никто не ездит, птиц мало, только огромные деревья шумят, и люди тут почти не встречаются — за исключением тех, кто в «Х» живут.

Живут, редко с кем общаясь. Оно и понятно, тут страшненько. Иногда среди селян ходили слухи о непонятных зверушках с лисьей мордой и туловищем динозаврика. Как в Пушкине строки из «Лукоморья»: « Там, на неведомых дорожках, следы невданных зверей. Избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей.» Энерик, едва услышав это, сразу понял, что речь идет именно об оборотнях. Скоро стало ясно, что россказни на пустом месте не рождаются — как — то раз весной, вскапывая огород, он заметил у компостной ямы странное существо, которое что — то выкапывало. Думал, что это собака семена старые выкапывает, камень кинул, — существо отбежало в сторону, обиженно заскулило, прыгая на мощных задних лапах. Тело как у ящера, но все покрыто длинной черной шерстью, на пальцах длинные, загнутые когти. Но ногах они были такого размера, что могли вспороть брюхо корове или лошади. Между острыми длинными зубами мелькает раздвоенный язык. Парень поглядел без страха оборотню в глаза и изумился — ОНИ БЫЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ! Ну и ну… «Сейчас таких с десяток заявится в огород и все изгадит…» — подумал Светлейший и швырнул в существо еще один камень. На этот раз оборотень что — то проверещал, и хотя слова были неразборчивые, несколько слов вырисовыва-лось:

— Р — р… рзараплар — тиссья за э — это! — и прыгнул через хиленький забор.

— Развелось тут нечисти…

После этого на Олега зашипели, особенно старики. Собаки рычали, ворожеи с подозрением косились на Светлого мага — а он все выносил и терпел. Изучал все паранормальные явления в районе реки Оки, и просто поражался тому, насколько все искажено, и сутками, а то и неделями ломал голову над тем, что же произошло в этой деревне, которая стала прибежищем для тысяч своих — изгоев. Думал — думал, но так и не решил.

Случалось Светлейшему и влюбляться, но он в себе давил все, что вырастет. Только улыбка на лице скрывала горечь. Ведь… Ведь внутреннее зрение никогда не врет, и можно влюбиться в ведьму, которая вполне в состоянии тебя отправить к праотцам. Полюбить ее с закрытыми глазами и обжечься… Так что лучше уйти в сторону.

 

— Огонь зажигает чувства, вода утоляет желания… Когда они встречаются, две стихии становятся одной. До сих пор удивляюсь, кто только придумал эту ересь. Это ведь только иллюзии, такое можно увидеть только в нашем воображении и на рисунке. В реальной жизни это две противоположности. — тихо сказал Энерик и грустно улыбнулся. Сейчас он очень походил на Леголаса из фильма «Властелин Колец», который сидит на траве возле Зеркала Галадриэли и говорит такие слова: «Я возвращаюсь за Гэндальфом… Что о нем говорят?» В глазах не было ни огонька, ни веселья. Что — то вспоминает, безвозвратно ушедшее, словно наш шеф в этот день и не веселился вовсе. В его глазах читалась усталость — бесконечная усталость человека.

Архимаг с душой человека… Бессмертный красавец как внешне, так и внутренне, мучимый смертными страстями. Энерик… Ах, Энерик… Тот, кто толкнул тебя в невидимый Мир, должно быть, плакал? Плакал, совершая инициацию? Такого парня красивого сделал Светлым, отобрав у него все радости человеческой жизни, сделав вечно молодым. Обрек его на вечное существование в мире злобных людей…

Именно так я и подумал, наливая себе пива в стакан. Интересно, а кто его таким сделал, правда? И мы были поражены, когда Энерик, прихлебывая светлое чешское пиво, поведал историю, которая произошла пятнадцать веков назад — аж в 504 году до нашей эры.

ИСТОРИЯ ЭНЕРИКА

«Несмотря на то, что я иногда называю себя викингом, я кельт. Помню, наше племя праздновало победу над захватчиками — римлянами, и я сидел за столом на пиру и веселился совсем как мальчишка, тогда мне было не меньше восемнадцати лет. Я был испорчен, безнадежно испорчен… Молодой повеса, любящий махать мечом, без перерыва развлекаться. Я жил, конченным эгоистом и потому никогда не обращал внимания на чужие беды и просьбы. А девушки, добрые девушки бегали за мной толпами, а слышали в ответ на признания в любви лишь дерзкий смех.

Моя мать была обычной кельтской девушкой, отец — бродячим менестрелем. Нищим причем. Ах! Эти двое оказались просто созданы друг для друга! Отец, узнав о любви дочери, запирал девушку дома, но красавица Элиндра все равно встречалась с возлюбленным, вылезая из окна тогда, когда уснут родители. Потом она на целые сутки пропадала — о да, им было очень хорошо вместе! Юноша водил мою мать по живописнейшим местам, и был в такой эйфории, что уступал любому ее желанию. Целыми днями влюбленные бродили по полям и лесам. Но непорочны и невинны были их объятия, чисты и сладки поцелуи, искренни слова.

Собираясь жениться, мой отец обратился к друидам, и те сказали, что у него родится сын, но с ужасным характером, также этому мальчику суждено стать Великим. Но дальше предсказание носило довольно размытый характер. Никто его понять до конца так и не смог.

В конце концов, моя мать забеременела. Отец женился на ней, затем родился я. Роды были очень тяжелые, схватки длились двое суток. Элиндра едва не умерла, но ее спасли повитухи.

В тринадцать лет я впервые попробовал вино, и принялся куролесить, так как мне понравилось. А в пятнадцать лет потерял девственность — тоже понравилось! Потерял ее со своей первой любовью, и понеслось… В восемнадцать лет в бою я был тяжело ранен, теперь понимаю, что это была плата за эгоизм, и может быть именно ранение определило, что будет дальше.

Вскоре Элиндра тяжело заболела и умерла. Отец пожил немного и удавился от горя. Вот только тогда, в девятнадцать с половиной лет, мои мозги наконец — то начали вставать на свои места после того, как родители навсегда ушли в мир иной. Оставшись один, я горько пожалел о том, что сделал раньше. Друзья отвернулись от меня, родня тоже, и было решено жить по другому. Пора бы! Я ушел из племени в Византию и стал монахом, отказавшись от всех земных радостей. Вел такое существование пять месяцев. Потом открыл в себе дар прозорливости и стал его развивать.

И вот тут — то к нам в монастырь пришел некий Экиэст, который многим сразу не понравился. Да и вел он себя как — то странно. Но, несмотря на это, мы подружились. После такого знакомства мои глаза стали открываться и смотреть на мир совсем по — другому. Этот тип из Византии усиленно давил мне на психику, осуждал негативные поступки, что продолжалось довольно долго. В конце концов я не выдержал и вырвался в мир людей, но жить среди них уже не смог. Вроде бы успокоился, что Экиэста не было рядом, но нет! Чтобы избежать его преследования, я стал глядеть с искренней добротою на народ, убегая от навязчивого мужчины, но это ничего не дало. И чем больше с ним общался, тем все страннее и нелепее становлись мои сны и видения. Иногда я подолгу глядел на свою тень, и мне казалось, что она поглощает меня, что проваливаюсь в нее, поднимал голову, а вместо голубого неба видел лишь черно — белые цвета, поначалу перепугавшись не на шутку. Время в этом странном пространстве текло очень медленно, были видны мысли окру-жающих, и я, делая на этом остновании соответствующие выводы, менялся в лучшую сторону. Так стало стыдно и больно за прошлое!

 

Так я стал Светлым Магом. А потом и Архимагом. Зайдя в неведомый Мир по вине Темного — вампира. И в награду получил очень долгую жизнь, и вечную молодость. Раньше до инициации думал, как так могу муки людей так спокойно выносить и выходить живым из самых жарких сражений, и только потом дошло, что это способности нечеловека выручали. И работаю и теперь в Штабе. Ведь вы тоже о стране болеете, Светлые, хотите жить в мире добра и радости. Я знал самые настоящие дыры в стране в виде сражений и деградирующих городов, где царят злость и тирания, жил там многие годы, мучаясь от непонимания, особенно в Средневековье, когда тысячи наших, Темных и Светлых, гибли на кострах. Сам едва не попал под суд церквей. Жизненный график у меня не меняется веками, и вроде бы я все тот же нелепый парнишка двадцати лет от роду… И любить мне еще рановато кого — нибудь…»

 

Шеф Светлых допил последние капли пива, взял со стола монетку и, что — то загадав, кинул вверх. Потом прижал ее ладонью.

— Энерик… так… Вас сделал тем, кто вы есть… вампир!? Преследованием, а не естественным путем!?

— Именно. — кельт мрачно кивнул. — Он меня просто до крайности довел, вот и все. И правильно сделал. А теперь слушайте. Видите монетку? Итак, что я загадал, то и сбывается: я хочу собрать небольшую экспедицю на Оку и отдохнуть там как следует. Там есть много деревень… — и тут с его уст сорвалось такое, чего даже я боялся услышать:

— Да хоть в деревню «Х»!

— Когда — то мы слышали про нее. Жуткое место, однако. В отдельных группировках наших ТАКОЕ рассказывают, что мороз по коже ходит. Зимой в «Комсомолке» написали статью, что в какой — то деревне Чупакабра завелась, или же сдохла — скелетик нашли, маленький такой: все собачье, только голова лисья.

— Вот таких я видел! Оборотень натуральный!

— Нет, Энерик! После смерти тело погружается в невидимый мир. А тут скелет откуда — то взялся. — сказал Валюк, насупившись.

— Ошибаешься, Валера. Село «Х», куда мы собираемся, такая зона, где все иначе. Скорее всего статью писал какой — то Темный или Светлый, терзаемый любопытством. Присочинил малость, факты исказил. Скорее всего этот писатель селянин из «Х». Наверное с ума от изоляции сошел и решил своих же сдать. А еще в этой глуши у меня крестный сын живет… — ответил кельт. — Но мальчик, наверное, этой ситуации совсем не рад.

Мое лицо вытянулось от изумления:

— КАК?! ПОЧЕМУ?! Иметь крестного отца, причем Светлейшего, — да о таком можно только мечтать! Редко такое выпадает — парня опекает сам шеф Светлых!

— Я его не опекаю, я его уже двадцать шесть лет не видел! Я только роды принял, вот и все.

— Надеюсь, у Светлой… — сказал Андрей. — Что здесь плохого?

— Крестник был крепыш, не спорю. Но…

— Что «но»?

— ОН ОКАЗАЛСЯ ТЕМНЫМ МАГОМ СТРАШНОЙ СИЛЫ ЕЩЕ С РОЖДЕНИЯ! Я ПРЯМО НА РУКАХ ЕГО УВИДЕЛ, СУТЬ!

           Настала тишина.

           Круто…

           И что теперь делать?

ГЛЯЖУ НА ЧАСЫ: 17 — 20.

В ГОЛОВЕ КРУТЯТСЯ МЫСЛИ И СТИХОТВОРЕНИЯ.

 

«Дождь принес иль листопад,

это имя,

Только взглядом мне твой взгляд

Не откинуть.

 

Это было похоже на какой — то непонятный Зов. Первый мне не понравился, несмотря на то, что там царит сплошная романтика. А какая сейчас у нас романтика? Тьфу! А голос был, как ни странно, женский. Интересно, а кому именно он предназначался? Мне? Вряд ли… Интересно, услышал ли это шеф? Наверное, потому что он как — то странно сжал губы, будто вспомнил что — то такое, о чем и сказать не может.

 

Красивые стишки. Их поет чье — то сердце, которое оказалось разбитым, пережив несчастную любовь… Любовь, которая ушла навсегда и больше никогда не повторится. Песня о болящем сердце, замерзшем очень надолго. Замерзшем надолго в злом человеческом мире, который давно забыл о многом.

У меня, например, мнение на любовный взгляд таковое: внешняя краса всегда обманчива, она лишняя… Так как нельзя принимать желаемое за действительное. И даже этот Хамелеон по имени Александр, появившийся неясно откуда, был самым настоящим воплощением всех наших достоинств и недостатков. Вот и метался туда — сюда, до тех пор, пока не обрушил на себя всю черноту, отчаявшись перейти либо на сторону Добра, либо на сторону Зла. Обрушил бы на себя Добрую Силу — стал бы Великим Светлым. Но все случилось иначе.

Да… Не выдержал мальчик. Сломался.

Да еще эта странная генеалогия… Может, это просто чья — то пустая и глупая шутка? Дурацкая ошибка, наплевательство на себя… Шуточка, которую нам подбросил Илльо, скачав с какого — то сайта в Интернете. Заставив этим нас понять, что мы, нелюди, слишком запутались и далеко отошли от первоначального плана жизни. Надавив на безвинного Александра, совершили почти что преступление… Мы должны были вообще не лезть в жизнь этого паренька, не торопиться и подождать, пока он не определится… Но не выдержали и стали ловить несчастного подростка, преследовать. Надо было просто с миром отпустить. Да нет, настолько напугались, что не смогли с собой совладать!

В дураках оказались все — оба Штаба…

По своей сути Александр был странным, и позже, когда я, Инквизитор Максим, разговаривал с его родителями, то узнал, что этот парень страдал комплексом неполноценности, а наследственная предрасположенность сыграла роковую роль. Так что правду говорят: гены пальцем не раздавишь!

Так было совершено величайшее открытие, случай, происходящий раз в сто лет: рождается Хамелеон, очень опасный для других, что магов, что оборотней, что вампиров или ведьмаков… Лучшее оружие против него — не трогать ничего и оставить в покое… Тогда он сам решит, что ему выбрать — Свет ли Тьму. Раньше такого даже в столице не знали! Меня удивило другое: это существо не поддается инициации, способностей не показывает до определенного времени, а потом начинается настоящий кошмар… Начинается разделение на Светлое и Темное начала, и если на этом этапе что — то заклинит — получается альбинос — Хамелеон. К счастью, все это случается очень редко. Зато выглядит очень красиво.

Для всех нас это был своеобразный урок.

Как поздно мы это поняли…

Как поздно…

 

За окном идет дождь, я сижу на кухне и дышу озоном. Маленькие капельки ударяются о стекло, — тук — тук… Приятно и свежо, свежесть залила весь сад, воздух перемешан с озоном и ароматом цветов… Умытая дождем природа будто радуется. Несмотря на то, что вчера над Братском висел тяжелый дым — смог с БРАЗА.

Смотрю в окно и вспоминается детство, далекое детство, когда я видел мир совершенно иначе и радовался: бегал по залитой солнцем дорожке и радовался, ловил бабочек и всех любил на свете…

 

Двадцать восьмое августа. Шесть утра. Спать не хочется. Читаю стихи, приводя текст в тетради.

 

Я смотрю в белый потолок и думаю. В голову лезут разные мысли, я думаю, как бы найти общий язык, нормальный язык с окружающими — людьми и Магами и не только. Кто — то физически одинок, а кто — то морально. Я например одинок во втором плане. Светлый Штаб Братска принял меня довольно прохладно, и одно время меня все игнорировали… кроме шефа. Он стал моим лучшим другом и помощником, чуть ли не братом. Мы разговаривали часами, касаясь крайне серьезных тем, было так хорошо… Иногда, правда, Энерик сильно ругался…

И сейчас он смеялся над тем, что весь коллектив явился в начале отпуска на работу. Шутки ради смеялся, по — хорошему, еще удалось и пива выпить прямо у него в кабинете! Редкостный случай! Выпили, узнав потом о том, как наш Энерик стал тем, кем сейчас является…

 

Мне лично пиво иногда помогает расслабиться и забыть о плохом, в хорошем смысле. Несмотря на то, что я — Инквизитор — маг. Много не пью, а напиться могу только в редкостных случаях. Сейчас наслаждаюсь отдыхом, если хочу, то брожу по городу, при этом даже здороваясь с Темными. Они, между прочим, тоже.

Что еще… Я не женат, да и возлюбленной у меня пока что нет. Да и не хочу я этого: женщины на самом деле такие существа, которые вечно от нас чего — то требуют, постоянно требуют, ничего не давая взамен. Также не люблю их за чересчур болтливый язык и кривляния.

ДУРЫ!

Нас они считают за козлов с большими рогами… Пускай: мне все равно.

 

Я встал, побрился, умылся и за завтраком думаю, стоит ли мне на Оку ехать или нет. Наверное, надо, так как Инквизиция тут практически отсутствует. У Энерика на деревне крестник живет, в деревне, где сплошные нелюди… ТЕМНЫЙ КРЕСТНИК!

Еще один редкостный случай. От таких мыслей кофе подавился. После того, как наш кельт уехал из деревни «Х», прошло почти двадцать шесть лет. В то время, как говорит шеф, деревушка на карте не стояла. Может быть, ее кто — то нашел и снес, как давно хотят снести поселок Чекановский?

Может. Просто Светлейший Энерик хочет убедиться. Он еще тогда заметил, что в деревне нет церкви — первый признак того, что людей там почти нет. Люди в «Х» остались — те, кому повезло. Если это и в самом деле так, то они научились с другими существами ладить… И никак иначе. Ведь жил же кельт на первых порах у человеческой женщины, пока избу не построил! Интересно, а жива ли она? В смысле, женщина?

Встаю, мою посуду, прибираюсь в комнате и открываю шкаф.

 

Интересно, что там на данный момент творится? Так… Куртка с теплым подкладом есть, носки надо будет зашить, всякое белье кладу в чемодан в первую очередь, завернутое в пакет. Купаться в деревушке в речке явно не стану — вода уже холодная. Так что все летнее остается дома. Кроме одежды, надо взять что — нибудь почитать, например Энн Райс или «Секретные материалы», — широко издаваемую книжную серию, очень похожую на жизнь магов и оборотней с вампирами в Сибири…

Может, потому — то мне эти книжки и нравятся.

 

Частично я Силы лишен — еще когда из Москвы на поезде уезжал, «разрядился»: чтобы тут, в совершенно других условиях, она не давила на душу и психику прессом. Все равно давит! Та, что осталась… Это похоже на муки заключенного — заковали ноги в цепи, руки за спину заломили, а за спиной стена, впереди окошко, из которого еле — еле пробивается свет. Узник пытается освободиться, рвется, извивается, выворачивается, но эти попытки приносят ему только боль да еще большие страдания. Кричит он о помощи — но вокруг ни души, НИКТО НИЧЕГО НЕ СЛЫШИТ… А коли и слышны жалобные крики — то охрана только посмеется и уйдет в конец коридора.

Когда изнуренного, изувеченного, и измученного паренька найдут и освободят от оков — он не сможет даже шага сделать и упадет к ногам своих спасителей, несчастному они подадут воду, еду и на руках вынесут из крепости.

Пройдет немало времени, пока на душе и теле затянутся раны, освобожденный вначале будет шарахаться от окружающего мира и бояться людей. На него будут смотреть как на загнанного зверька, тыкать пальцами, ему будет больно… А когда сотрется с памяти весь негатив и улучшится здоровье, жизнь будет яркая и счастливая.

Может быть, на излечение уйдет несколько лет…

Я побуду в Братске год, или даже меньше, потом наконец — то уеду в Москву, не больше и не меньше!

 

ТОЛЬКО БЫ ВЫДЕРЖАТЬ!

А сейчас я просто собираю вещи. Может быть, мне в деревне «Х» полегчает? И черта с два, что там есть Темные! Черта с два, что у шефа там крестник!

На сборы ушло около сорок минут. Вещей не очень много собрал. Потом пошел на кухню, открыл холодильник, достал сала.

«Хм… — размышляю о себе вслух. — Зря… Зря тебя, Инквизитор, привлекли к работе в Сибири — изучать поведение и нрав существ этих мест! Ловить вампиров, смотреть в оплывшие морды ментов, бандитов и олигархов, посмеиваться над самозванцами — панками… И вполне может быть, что это вовсе не те, которые вместе с вами в Штабе работают… А просто существа, уставшие от жизни? Э — нет! Энерика из этого списка можно смело вычеркивать! Это очень сильный Маг! Его я люблю как брата и уважаю.»

Подошел к зеркалу, поднял стакан с пивом и чокнулся сам с собой:

«Правда, Макс?»

И сам себе ответил:

«Правда. Но сильно доверять не надо. Вспомни, Максим, конспекты с историей города: его всякие гады строили! Это зона была! Со всей России в тайгу съехалось столько швали, столько изгоев общества и бандитов, что Тьмы развелось до невозможности много. Первичное поколение строителей из разных городов сейчас свои деньки доживает. Их дети повторяют судьбы родителей, потому иногда и не понимаешь по-ведение того или иного человека.»

Кажется, я начинаю потихоньку с ума сходить…

Подхожу к магнитофону, включаю его, нажимаю на кнопку «плэй». Попалась на кассете очень умная песенка.

 

Тот же день.

Пять часов вечера.

Машина старой марки едет через лес где — то возле моря за городом.

 

Машина типа «Волги» едет в сторону леса, вернее, мы уже в лесу. Всего нас пятеро: Берегонд, я сам, шофер — Энерик, Валюк, Егор — Псих. Шутим, веселимся…

В отличие от всех Энерик сидит молча за рулем, следя за дорогой, то и дело поглядывая в невидимый Мир — нет ли препятствий. Нормально пока. Бензина в баке много — километров на сто должно хватить, так как мы им запаслись под завязку: еще в канистры налили, ухлопав кучу денег. Потом Светлым у бензоколонок придется малость напакостить: ложную память на человека наложить и достать горючее бесплатно. Нехорошо…

 

Лес проносился мимо, сливаясь в разноцветную полосу из алых, желтых, зеленых и черных цветов. В ушах моих торчат наушники, из которых льется великая классика: Прокофьев («Монтекки и Капулетти»), Лист («Грезы любви», «Любовный напиток»), Палло («Утро») … И как — то непонятно эти божественные мелодии подходят к сентябрьским пейзажам и даже погоде за окном.

Машина замедлила ход: поднимаемся на какую — то возвышенность, откуда прекрасно видно море, — море, синее, как васильковое поле… А вдалеке на противоположном берегу виднеется горная цепь, еще дальше — еще одна, растворяющаяся в горизонте… А в море виднеется несколько малюсеньких островков, заросших травой, еще на них есть мертвые деревья, которые схожи с палками. Перед глазами плывет редкая дымка, пахнет грибами, на лесных дорожках уже видны цветные листья, пока еще малочисленные, но все равно чувствуется атмосфера какого — то странного покоя, — покоя, который можно отыскать только там, где совсем нет человека.

Будто Иркутская область — своеобразное место, где люди совсем не живут, а есть только березы, прямые, как стрела, сосны, очень высокие — метров двадцать где — то будет. Долго глядеть на верхушку такого дерева снизу вверх не советую: можно просто упасть в обморок от головокружения.

Березы с желтыми листиками наклонены и склоняют свои ветви к земле, а их треснувшая кора говорит о том, что деревья очень старые, и потому каждый листочек по — своему красив.

Гора, заросшая лесом, по которой мы в данный момент проезжаем, любуясь неземными пейзажами, спускается к морю, и, по — моему, надо сбавить скорость: иначе ухнем вниз. С обрыва. Потому что слева от меня берег обрывается, и потому гора напоминает пирог, от которого оторвали кусок с края.

Маленькие, тоненькие, молодые деревья и кустики напоминают детей и подростков, а деревья повыше и потолще — мужчин и женщин.

Сосны похожи на юношей, а березы и осины — на девушек с каштановыми и золотыми волосами, с венками на головах, в белых и зеленоватых платьях из холстяного полотна с вышивкой, и на женщин, в глазах которых появляется мудрость.

Красиво… очень красиво… и Светлая Сила кругом.

Тишина. Мертвая.

Над нами и над лесом — чистое, голубое небо, отражающееся в море, на поверхности которого даже ряби нет! Не могу, ну не могу я от этой красотищи глаз оторвать!!!

Но мы все равно едем дальше, и пейзаж меняется.

 

Перед глазами запылало сплошное золотое зарево миллионов листочков, и мы на большой скорости буквально мгновенно «врезаемся», влетаем и растворяемся в березовой роще, нарушая невинность этого гигантского желтого моря. Желтого моря, тихонько шелестящего листиками золотого цвета. А вот если смотреть на рощу с самолета, то может показаться, что по поверхности этого океана пробегают волны — ветер шевелит красу берез, таких нежных, живых… Не понимаю, как так можно таких красавиц на дрова рубить! Не понимаю! Казалось, море поглотило нас, и мы в нем утонули, и в нем живут птицы, а на дне растут тонны подберезовиков… Грибов тут… Обсобираешься! Наверное, людям пора на грибах в Сибири открывать самый настоящий бизнес, и все бы разом очистилось… В смысле экология.

Только никто ничего не станет никогда собирать — а жаль.

Из грез меня в реальность вернул толчок: мы остановились. Вышли.

Энерик тряхнул головой, скидывая беретку, и его золотые волосы волнами сбежали на спину. Еще одно золото добавилось в пейзаж. Только разница вот в чем: скоро листья с деревьев упадут мертвыми, со временем превратясь в чернозем, а локоны Светлейшего — живые… Мне всегда хотелось дотронуться до них рукой, погладить, понюхать, даже поцеловать… Не знаю, догадывался об этом шеф ли нет.

Длинные ресницы кельта дрогнули. Он был счастлив и улыбался во весь рот.

— А знаете, за что я люблю Сибирь? За красоту природы! — воскликнул он. Значит, остальное — не в счет. Словно на крыльях, шеф подбежал к старой березе и обнял ее, гладя кору. Мы улыбнулись.

— Надо посдеть тут часок. Перекусим да определимся, куда дальше ехать. Неподалеку бензоколонка: в баке бензин заканчивается. Канистры потом будем опустошать, так как ехать еще далеко…

— А…

— Порталом не пользуйтесь: все равно попадете не туда, куда следует. Потому что магии на его создание не хватит. Только ехать можно — а ехать нам дня два, может и меньше: ночью я буду гнать на всех скоростях как ненормальный. Тут людей почти нет, да и машины совсем не встречаются на дорогах, покрытых асфальтом. Или на три дня застрянем в машине: если на ночь остановимся и будем отдыхать. Вокруг средства передвижения поставим магический барьер: в лесах нынче бывает опасно, несмотря на то, что людей тут почти нет — насильники да всякое непуганное зверье ходит. Очень, очень хорошо, что в нашей компании нет девушек. А костер разводить не станем.

 

Вечер — примерно девять. Мимо проносятся поля, заросшие пшеницей, которая предназначена только на корм скоту. Ах, как же здорово, что я взял с собой дневник, только вот паста в ручке кончается…

 

По небу ползут тучи. А на горизонте небо превратилось в кровавое море — закат разгорелся. Краски необыкновенные, вызывающие, они различных оттенков, преобладает там малиновый цвет, сложные, красивые, экологически чистые, и только паутны проводов пересекают горизонт, добавляя в пейзаж черный цвет. Неподалеку чернеют верхушки деревьев. Поля снова начались…

Еще перед глазами встают ЛЭП (линии электропередач), похожие на гигантских палочников, они возвышаются над одиноким полем, как насекомые непонятного вида: в них железо преобладает. Превосходное сочетание прошлого и настоящего. И страшновато, и интересно: страшно мне интересно, что же это на самом деле такое. ЛЭП везде, они установлены по всему полю, неподалеку от них растут махонькие хорошенькие елочки, ЛЭП даже в лесу, торчит из леса как станция, ветер гудит в проводах… А в машине играет радиоприемник.

 

Наконец моя голова упала на сиденье, и я забылся приятным сном. Мы остановились еще раз… И прекрасно: зачем себя изматывать?

 

Двадцать девятое августа. Час дня — наверное, просто потому, что у меня часы встали ни с того ни с сего, да и не только у меня!

 

Егор сидит на пне возле машины и играет на гитаре. Поет Энерик — наконец — то он заговорил! А то едет и молчит, как партизан на допросе. Пусть поет обо всем… Особенно о женщинах.

О да, любил он женщин! Во всех смыслах этого слова. Закрыв глаза, Светлейший маг Братска пел о прекрасных дамах тихо, красиво и проникновенно. Не надоело ли вам на каждом листе, почти на каждом листке стихи читать, а? Кстати, если вы уже дочтали досюда — значит нет. Это я говорю тем, кто посмеет сунуть нос в мою тетрадь…

 

Егор отложил в сторону музыкальный инструмент, протянул руку и снял шампур с шашлыком с костра, и вместе с шефом принялся есть, обжигая губы и запивая мясо слабоалкогольным пивом. Доев свою порцию, Энерик запрокинул голову назад и с наслаждением вдохнул свежий воздух, взял гитару и поглядел на нас.

— А теперь я буду играть. Это история о девушке, которая жила пятьсот лет назад. Я любил ее, красивую и умную. Больно любить и видеть, как дорогие мне люди рано или поздно стареют и отправляются в мир иной. Лано, что — то разоткровенничался я, наверное потому, что холодно…

— Играй, Энерик! — попросил Валюк.

 

— Ты стоишь, обнаженная… — нежно, но строго и тихо проговорил Валюк. Он расстегнул сумку, достал теплую белую кофту и надел. После поднял голову, и его большие глаза вдруг ни с того ни с сего распахнулись во всю ширь.

— Это же… Это… — он не мог говорить от изумления.

— Что ты там увидел? Самолет?

Валюк отмахнулся и ткнул пальцем куда — то вверх. Шеф посмотрел на небо внутренним зрением, и улыбнулся. Но в этой улыбке веселья не было.

— Ничего страшного, друзья. Это просто летающая тарелка, НЛО… Тарелочка, маленькая, случайно попавшая в наш мир через энергетические дыры… Следовательно, мы приближаемся к деревне «Х»…

После этих слов во мне словно что — то оборвалось. Коли здесь так сильно буйствует Природа или что там (или нет?), то что же будет твориться в деревне, куда Энерик рвется, словно одержимый? И эти все стихи — не что иное, как Зов… Зов, которому невозможно сопротивляться.

 

Почему — то сразу вспомнилась мелодия из «Секретных материалов»… И заставка в титрах, изображающая на фотографии человека, указывающего рукой на НЛО, зависшее в небе. Непонятный объект в небесах.

Прошел час. Тарелка по — прежнему висела в воздухе, помигивая белыми огоньками. Что дальше?

— Энерик… А что, в «Х» такого добра с лихвой хватает?

Егор спросил очень осторожно, глядя вытаращенными глазами на неопознанный летающий объект.

— Да. Там аномальная зона. И еще там каждую зиму огромные волки бродят по дорогам, откуда берутся — непонятно. Эти вервольфы людей и Магов — Светлых вообще не трогают, но на случай надо с собой водку захватить: они спиртное на дух не переносят. Плесни в морду, если нападут — и хватит. Население «Х» ни под каким предлогом пить с тобой на празднике не согласится. Это радует: не вся Россия пьющая.

Прошел еще час: НЛО успело улететь в сторону поля и принялось снижаться. Тарелка вначале полетала над землей, а потом пропала.

Началось… Еще, похоже, насмотримся и не на такое. И пусть никто не говорит о том, что доблестный Штаб Светлых не похож на остальные!

Поехали дальше. Кто — то дожевывал шашлык, кто — то пел, кто — то молчал… Зато Энерик становился все радостней и радостней, совершенно не задумываясь, ЧТО нас всех ждет в деревушке существ и магов… Крепко его Зовом зацепило… Наверное, его крестник соскучился…

Стало страшно.

В пять часов вечера мелькнул значок бензоколонки. Пора еще раз заправиться. И как бы нас всех совесть не грызла, придется рабочим мозги пудрить… А это плохо, очень. Потому что мы — Светлые. Мы — Маги.

А Зов, похоже, все не отстает от шефа. Зов Темного мага. Интересно, что случилось в этой глухомани, раз Энерик рванул туда словно одержимый?!

 

Ночь с двадцать девятого августа на тридцатое.

Два часа — часы все — таки включились.

 

…Лучи света от фар протыкают темноту. Они похожи в некотором смысле на звездное небо: Тьмы кругом хоть отбавляй, зато белое на черном в виде точек выглядит потрясающе. Но есть светила и поярче в городе например: прожектора да фонари на улице, и светофор трехцветный. Есть, правда, к большому сожалению, неписанная истина: ради забавы можно фонарь и разбить. Или выкрутить в подъезде лампочку. К сожалению, это гадкое правило всегда выполняется.

Хлещет ледяной дождь. Никто не спит. Ехать нельзя: дорогу развезло так, что колеса не могут вращаться. Капли стучат по крыше и стеклам, их так много, что «дворники» уже не в состоянии протирать окно. А стук по крыше рождает подозрение, что вода вот — вот в крыше дыру продолбит. Энерику хоть чистое стекло в машине ставь, хоть грязное — его это совершенно не колышет: смотрит сквозь невидимый Мир по сторонам. А перед нами — стены воды.

В помещении тепло — уже целый час печка работает. Сон как рукой сняло еще вечером, когда тучи закрыли небо — все как — то внутренне подобралось, чувствуя угрозу извне. Она родилась в подсознании и росла с каждой минутой. Было такое ощущение, будто над головой что — то летает. Большое и опасное, висит над головой и не улетает…

Включен также радиоприемник, играет «Наше Радио».

 

Зато Энерик хохотал как ненормальный, все добавляя и добавляя громкость. Мы хохотали и гордились тем, что песенка написана про нас, это было очень приятно. И сейчас от такой песни машина перевернется в точности как в фильме, и вот тогда мы завязнем в грязи по уши…

И в этот момент радио затрещало, и перестало играть. Смех мигом прекратился, машина стала барахлить, а потом последовал довольно мощный толчок — все…

Встали окончательно. Вот до чего доводит песня про нас!

По крайней мере мне так показалось, потому что причина скрывалась в другом: мы почти приехали. Шеф изумленно посмотрел на указатель бензина в баке: полнехонек!

Он молча посидел две минуты, а потом… только потом…

Потом он начал материться так, что мы все испугались не на шутку…

— … М… Мать! Заводись! Заводись! Тьма… чтоб… Заводись! — заводит, ключ вертит туда — сюда — бесполезно. Посмотрел на карту сороковых годов — совсем чуть — чуть осталось…

— Энерик, успокойся пожалуйста. Зачем так остро реагировать — может, мотор перегрелся? Ты врубил печку так, что мы сварились! Ты еще до грозы гнал машину на недопустимой скорости.

— Может… — успокоился шеф. — Хотя…

— Приехали, раз машина вдруг ни с того ни с сего остановилась. А? «Х»? … — шепотом спросил Егор, не шевелясь.

— До деревушки осталось километров десять. Если, конечно, карте верить. Подождем немного — может быть мы зону аномальности пересекаем. Когда такое случается — вся техника сходит на нет. Здесь из земли какое — то непонятное излучение идет… Но не всегда, а короткими импульсами. Я на самом деле ругнулся не со зла, а от изумления — ехали, ехали, а потом все. Словно впереди нас находится невидимая стена. И… Тьфу! У меня часы встали! Все отключилось! Точно также как двадцать шесть лет назад! Стоило мне тогда войти в деревню «Х» — мои часы, новенькие, золотые, тотчас перестали работать! Как вернулся в Братск — пошли!

— Техника очень чувствительна к аномалии. Будем ждать, когда природа неизвестного излучения стабилизируется. На это уйдет часа два — три.

— А мы во временную дыру не попали?

— Нет. От такого тоже техника встает, только с той разницей, что потом ломается.

 

Дождь продолжал идти, затихая. Иногда в облаках проскакивала молния, и при ее мгновенной вспышке вдалеке были видны маленькие домики, которых наверное всего было тысяч двадцать. Трудно было поверить, что такая большая деревня, которая когда — то процветала, стала теперь непонятно чем. Где Невидимый Мир предъявляет свои права и поддерживает жизнь. Или не жизнь. Но все равно какой — то неприязнью веяло от селения под названием «Х»…

Мистика какая — то! Да и молнии были странные: то алым мигнет, то зеленым. Летающие тарелки это: хотят приземлиться, да пока не могут — потому что опасно.

Ну, нас это не касается…

 

Три часа спустя.

 

Я пялился на дорогу, ничего не соображая. Машина по — прежнему никак не заводилась. Дождь моросил. Немного подумав, шеф открыл дверь, вышел и стал прохаживаться по мокрой траве недалеко от дороги.

— Вот и я, деревня «Х»… — выдохнул он. Посмотрел на небо. Тучи так и не расходились. Зеленые и алые огни мигать перестали и подул теплый ветер, запахло озоном.

 

Вдруг над полем, почти у самой земли, далеко — далеко показались светящиеся точки. Энерик было обрадовался, решив, что это машины едут навстречу, но стояла мертвая тишина. Спустя пять минут выяснилось, что это просто шаровидные сгустки энергии, неизвестной человеку. Пять шаров правильной формы летали над полем, словно играя друг с другом в догонялки. Видимо, это они летали над тучами в грозу, а теперь как — то спустились вниз. Нет, это были вовсе не летающие тарелки, а просто шары энергии. Об этом уже писалось сейчас выше.

— Чего только Невидимый Мир не породит… — вздохнул Валюк.

 

А может быть, на поле просто есть особая точка, притягивающая эти сгустки и подпитывающая этим НЛО. Кроме того, Энерик заметил в сиянии пяти объектов огромные круги и узоры на поле. Ясно теперь, почему машина не трогается с места: космическое излучение вывело ее из строя. А у нас голова заболела. Хотя мы все это уже обсудили, повторяться не стану.

Эх! Будет о чем в Москве рассказать!

Спустя двадцать минут пять шаров поднялись ввысь и пропали за облаками.

А далеко на горизонте, где не было туч, алой полоской рождался новый день. На моих часах, где были стрелки, стояло время: два часа, тридцать пять минут и семь секунд ночи. Холодно, сыро, серо…

Я кладу ручку в сторону и проваливаюсь в глубокий сон. И слышу, почти уснув, что завелся мотор и зарычал, машина поехала дальше…

И что нам теперь делать?

 

Тридцатое августа.

 

Ничего такого не произошло, просто мы обсуждали произошедшее да спали после интересной ночи, заехав в лес в чащу…

ТРИДЦАТЬ ПЕРВОЕ АВГУСТА

Размышляли над тем, что видел шеф в пять утра день назад. Так ни до чего и не доспорились, но зато отпуск продлен до середины октября.

 

Первое сентября: день знаний.

 

Для кого — то это так, для кого — то нет. Для всех нас — просто день. Мы наконец — то выбрались из леса, голодные и сонные. Энерик вырулил из леса на дорогу, а мы шли рядом. Состояние такое, будто по голове мешком ударили.

Село расположилось почти на самом берегу реки Оки, красивейшей реки, спокойной и широкой. Синяя река, спокойная и мистическая оттого, что на ее берегах живут одни наши всех мастей. По крайней мере здесь. Что творится на территории, которая находится далеко от «Х», не знаю. Да и зачем мне это знать?

По обеим берегам багровел осенний лес. Иногда попадался и зеленый оттенок: сосны и кедры. Послышался стук топора, а затем треск — кто — то заготавливает дрова. Пахнет рыбой и грибами. Но в свежем воздухе чувствуется что — то тяжелое, непонятное — это всегда там, где живут не люди. Там, где нет человека… Но в чем непонятное заключалось — понять не смог. Видать, устал за три дня так, что в голове сплошная каша.

А так с первого взгляда избы — ничего. Обыкновенная деревня.

Шеф поставил машину у реки в заброшенном сарае, наложил на замок заклинание, чтобы туда никто не полез. Взбежал на небольшой холмик возле обрыва, откуда были видны просторы природы, и стянул с себя рубашку…

Чего это он!?

Дожили…

Ветер играл его золотыми волосами, ласкал и целовал молодое упругое тело. Золотые волосы отвечали ветру взаимностью, качаясь словно волны. Мне вначале показалось, что Энерик прыгать собрался, на лету он трансформируется в чайку и полетит прочь. Но Светлейший сел по — турецки и, видимо отдыхая, принялся медитировать. Теперь стала ясна причина такого странного поведения — он приспосабливается к ауре этих мест, осваивается… чтобы различного рода Сила не давила на душу. Я также сел в позу Лотоса и замер. Невидимый Мир вначале колебался, но потом успокоился и затих: две разные энергии приняли друг — друга. Так что можно теперь со всеми общаться — и с Темными, и со Светлыми.

В голове играли прелестные мелодии Дойтера… Мелодии, до боли похожие на Зов… Когда я слышу их в голове или реальном времени, почему — то представляется поле, летнее поле, бескрайнее с одной — единственной березкой, оно заросшее травой или клевером. Дует теплый ветерок и летает белая бабочка. Тело взлетает куда — то вверх и играет с облаками… Играет до тех пор, пока ты не откроешь глаза и не почувствуешь, что прошло несколько часов. Что все негативное выветрилось и стало легко.

Мы недолго пробудем в деревне «Х»…

 

Тот же день.

Семь часов вечера.

 

Мы все сидим на небольшой веранде. Тут и площадка для детских игр, заброшенная, залитая солнечным светом, дети просто давно выросли и теперь, наверное, с нежностью вспоминают свое детство. Когда Энерик в последний раз видел сына и дочь хозяйки — они были совсем маленькими… А сейчас повзрослевший парень наверное давно женился, а девушка замужем. Интересно, как они отреагируют, увидев Энерика снова через двадцать шесть лет?

Хозяйка решила, что детская площадка еще может послужить и сделала из нее цветочный уголок, лишь кое — где остались нетронутые места. На столе в доме стоит огромный букет из астр и шафранов, на окне — белые занавески.

Белые… Они так и висят все двадцать шесть лет, здесь время совсем не движется вперед: те же избы, тот же народ, тот же интерьер в доме, что во время Советского Союза в послевоенные годы… Прямо как музей самый настоящий!

Дача представляла собой красивую избушку из кругленьких бревен, двухэтажная, правда, как сказал мне Энерик, она чуть — чуть изменилась. Крыша другая, лестница тоже… Да и огород расширился, следовательно, надо помочь убрать урожай.

Изменился и энергетический баланс: уже не чувствуется та атмосфера, что была двадцать шесть лет назад: видимо оттого, что дети выросли. Не слышно детского смеха, а их мать — Елена Дмитриевна, — немного постарела. Это человек, добрый человек и очень хороший, ее не превратишь в Волшебницу. А жаль! Последний раз ее видел Энерик, когда она была совсем молодой девушкой лет двадцати пяти, а теперь это зрелая женщина, у которой в волосах появились белые нити. А еще у нее толстенная длиннющая косища — в четыре сантиметра шриной! Толщина — два сантиметра. Может быть, именно потому мы, Маги, не любим от кого — либо зависеть — жениться или выходить замуж.

 

Елена очень тепло всех нас встретила, десять минут обнималась на пороге с нашим шефом, остальным просто пожала руку. Очень добрая женщина…

— Олег… Олег… Ты совсем не постарел! Как уехал после того, как Анна сына родила — я думала, что ты навсегда простился с нами. Наверное, потому — то и уехал, что боялся, будто отцом ребенка назовут тебя… А ведь после этого все это говорили! Все поверили в эту чушь, Светлый.

Ого!

— А еще я благодарна тебе также за то, что ты спас от болезни мою дочь. Никто ей помочь не мог, она просто лежала и умирала. Ты поставил ее на ноги! За это я Вас как сына родного полюбила! — и чмокнула в щеку. — Моя дочь также помнит добро. Красавицей выросла, да и сын красив тоже.

Хозяйка села на лавку и принялась расчесывать свои длинные поседевшие волосы деревянным гребнем. –Теперь только дети помогают вести хозяйство.

Разобравшись с чердаком, куда нас всех и определили, Энерик спустился вниз и тихо спросил:

— А как же муж?

— Его убили. — сухо ответила Елена, и улыбка мигом сбежала с ее лица. Красивая, очень красивая женщина… Тонкие пальцы заплетают косу и легко перевязывают ее ленточкой. Из Елены Дмитриевны могла бы получиться великолепная Светлая Волшебница! Ведь волшебниц в нашем Штабе так не хватает!

— Кто убил? Неужто та самая нежить, что расплодилась здесь в семидесятых годах, а то и раньше?

— Просто мой муж оказался Темным Оборотнем. Ушел в конце декабря в лес, чтобы со своими Новый Год отметить — вроде бы все как обычно, а на следующий день какой — то свихнувшийся Светлый пошел на охоту с ружьем. Бах — и нету! Потом только нашли труп — через неделю…

Энерик — Олег помрачнел. Закусил губу.

Видать, разговор услышал Егор, и подошел с крыльца.

— Так что же получается? — с болью в голосе начал он, — Получается, что у вас в деревне никогда никто и слыхом не слышали ни о чем?! В деревне, о существовании которой даже не подозревают… — в ответ молчание.

— Никто никогда не слышал об этом, потому что наша деревня отрезана и от мира Магов, и от людей. Я например, всю свою жизнь здесь прожила, и никогда не перееду в другое место. Я никогда не была в городах, да только по рассказам знаю, как люди там на самом деле живут. Нас никто никогда найти из людей не сможет. А ежели человек, случайно попавший сюда, попытается причинить нам вред, то он дорого заплатит за это! Здесь живут существа из сел, из разных городов Иркутской области, но только не из Москвы. Запомните: ваши правила и законы на нас никак не распространяются, у нас свои законы и своя иерархия! И никто, в отличие от городских, никто не злится на то, что к девушке в женихи затесался Темный Маг, вампир или оборотень — это их дело.

Мы слушали необычную информацию, в прямом смысле слова разинув рты. Нормально живут! Человек про нас говорит так, словно он сам нечеловек! Такие штучки, видать, только в Сибири бывают! А вообще — то здорово: деревня полна метисов! Хотя Олег — Энерик слышал другое: редко когда у пары черно — белых супругов рождаются дети — потому что срабатывает резус — фактор. Или вообще происходит выкидыш.

Хотя любовь стоит над Тьмой и Светом, и черта с два дался ей Устав, стычки Темных и Светлых, а Невидимый Мир — что такого, он общий для всех, и никто его не делит. Круто в Сибири живут! Все перевернуто с ног на голову! Ну, это их дело.

Зато обидно.

Егор грыз яблоко. Потом достал из сумки баночку пива, открыл ее и тайком от всех принялся пить.

— А кроме вервольфов в лесах есть еще какая — нибудь нечисть?

— Да. Завелась тут ЧУПАКАБРА — ее все население боится. Она наводит ужас и страх. Не советую вам ее искать. Не знаю, кто это из Темных так бесится… Или просто самовлюбленный парень, которому делать нечего. Страшно эта тварь выглядит — как динозавр с глазами на всю голову, глазки как у гуманоидов с летающих тарелок… Поняли?

По моей коже пробежал крепкий мороз. Тете Лене тоже, видимо, стало не по себе: видать, не любила говорить на эту тему.

СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ. УТРО…

Елена Дмитриевна достала из шкафа алюминиевое ведро, продизенфицировала его кипятком и вышла на улицу. Сейчас молока попьем! Парного!!! Я пошел к умывальнику умываться и по пути услышал:

— Мальчишки! Я вам вечером еще баню натоплю! Не думала я, что Олег наш вернется, и не один! Я рада! — и хозяюшка убежала в коровник.

— Странные люди: она даже никакого подвоха не чувствует насчет нас и имени «Олег»… — буркнул я сам себе и тут же подпрыгнул от неожиданности, потому что сзади раздалось:

— Я уважаю эту женщину: она прекрасно со всем хозяйством без мужа справляется! Не каждый так сможет… Сейчас молочка попьем… Парного! — это оказался Берегонд.

Я залез после умывания на второй этаж и растянулся на раскладушке — тело ныло: еще не проснулось до конца. Из окошка вижу красавицу — Оку… А вокруг нее, насколько видит глаз, сплошной лес… Больше ничего. Ни души… Тайга. А еще где — то очень далеко есть Братское водохранилище. Есть также город Братск, а еще за тысячи километров — Москва…

Кажется, что я уже вижу этот город — но только он очень — очень маленький, или я не в ту сторону смотрю?

Зато Энерика в столицу и вовсе не тянет: он в Сибири прижился накрепко. Для меня она всего лишь временное пристанище. Я в нее не вписываюсь совсем. Разные мы. И народ тут совсем другой…

Ночью не спалось: было такое ощущение, что кто — то лазит под окнами, но потом оказалось, что это просто старая яблоня шуршит листьями и от ветра царапает стекло ветками. На улице было очень холодно, слышалось постоянное кваканье лягушек и жаб, хотя я очень сомневался насчет того, что это настоящие амфибии. На небе не было никаких вспышек, оно было звездным… В смысле ничего на нем не двигалось.

Энерик просидел у окна, глядя в горизонт через невидимый Мир. Нет, пусто. Никакой Чупакабры не видать. Только далеко — далеко у Оки на правом берегу костер горел: наверное, рыбаки сети ставить готовились…

Что ты хочешь тут провернуть, шеф Светлых? Кто тебе тут приглянулся, прекрасный кельт, Светлый маг с темным прошлым?

Ночь отступала, и на лес и речку начал наползать густой туман… Вот тишину прорезало чье — то громкое квохтанье, очень похожее на птичье…

 

Сколько мы ни пытались подвести часы — ничего не выходило: часы всех видов встали намертво. И со стрелками, и электронные. Было все очень похоже не то, что под деревней находятся залежи железной руды. Правда, не встали только часы одного вида: песочные. Ну это моя шутка номера.

Менялись все законы физики, природа непонятного излучения (того самого, из — за которого наша машина позавчера встала в дождь на дороге) была неизвестна даже Энерику. По утрам он бродил по полю, на котором красовались странные узоры. Шеф рылся на чердаке, нашел наконец учебник по физке и стал проводить опыты. Результаты были сногсшибательные… Будто тут что — то заклинили… в природе. Здесь Невидимый Мир очень силен.

Кроме того, немного болит голова, но едва выпьешь молока, все сразу проходит. Еще поутру в башку лезет какой — то бред такого содержания:

Не хочу любить и вообще не хочу здесь, в Сибири, быть любимым. Потому что понимаю, чем все это обернется: сначала встречи, затем влюбленность, потом постель, а затем наступает предел и кто — то из двоих говорит: «Я пришел ла на встречу для того, чтобы поговорить вот о чем: нам надо расстаться, потому что за все это время я не смог ла полюбить тебя по — настоящему. Сейчас пойдем ко мне домой и обо всем поговорим, хорошо? И не плачь: быстро пройдет, проверено. Ты еще найдешь себе достойного человека и со временем поймешь, какая я сволочь…»

А друзья скажут:

«Эх ты, нельзя было тебе его ее у себя удерживать: это тусовой народ, и если начинаешь давить на то, чтобы не только с друзьями общался лась — он она этого не потерпит и бросит. Самому надо было бросать. И забудь — найдешь себе получше. Вот так.»

 

Страшно, правда? Наверное у европейских Магов от моих рассказов кровь в жилах стынет. ТАКОЙ СУДЬБЫ Я ДЛЯ СЕБЯ НЕ ХОЧУ! Когда наш Штаб находил в среде братских тусовщиков всяких там наших, и подсылали к ним своих сотрудников, дабы проверить, кто есть там Темный, а кто Светлый, то всегда происходило одно и то же: тупые лохи кидали любимого парня или девушку и насовсем уходили к друзьям, в среде которых пропадали как личности. Когда брошенные Маги из Штаба рассказывали все подробности шефу — тот грозился всех этих малолетних тупиц и гадов убить нафик. Потом и у остальных сотрудников стыла кровь в жилах от страшного бездушия и тупизма малолеток. Было ясно — никаким тусовкам вообще доверять нельзя: там одни Темные. Потому что Светлые никогда бы так не поступали. Они просто старались не показываться на глаза, вот и все.

Самое печальное, что такого народа в Братске большинство: особенно гопов — словно кто — то из с шаблона размножает, или с ксерокса, который заело и он не может остановиться. Осталось только взять кувалду и раздолбать эту машину вдребезги, чтобы закончилось это безумие…

Но если внимательно посмотреть в прошлое и настоящее и прогнозировать, что потом дальше будет при таком заданном темпе — то нормальная жизнь в братских краях настанет только через двадцать — сорок лет. Только тогда чернота сама себя изживет и исчезнет. (Если я стану физиком — ядерщиком и буду работать на военной базе, то если грянет война, я скину на этот ****СК (понятно, почему такое переименование: тут любовь путают с сексом, женщина тут как мясо, с которой вообще не надо общаться — так как это пустая трата времени и тупая болтология — так думают братские мужики.)

Потому что если открыть нужную литературу и прочитать историю Братска с того листа, когда начинались первые ссылки в Сибирь, строительство ГЭС и остановиться где — то в районе середины девяностых годов — вам станет страшно. Это если отмести всю хозяйственную жизнь в сторону и увидеть правду.

А правда поистине страшенная: ссылка бандитов в город, их раздолье, беспросветная наркомания в конце восьмдесятых годов, демонстрации матерей дочек — наркоманок по проспектам и слезы, и красные плакаты: « Спасите наших детей!». Еще раньше Братск стал первым в области городом по числу разводов. Все это тщательно скрывалось и скрывается под культурной жизнью города, люди тут до невозможности жадные до денег и чужого добра, непомерно гордые (Так хочется сказать: «Поставь вокруг Братска колючую проволоку с током и никого не пускай, вот тогда, наверное, ВСЕ тут будет твое! Хватит якать, гадина!»), и злые. Тут разворовывают что хотят, даже дети этим занимаются.

Сейчас немного лучше, не все так дико, как раньше… Но в данный момент мне очень хочется свалить из этого города далеко — далеко… На Урал например. Даже в деревне «Х» гораздо лучше, несмотря на то, что тут Чупакабра бродит…

Но вначале надо посмотреть, что на самом деле творится в деревушке «Х» под Тулуном (населенный пункт), и что там за Чупакабра завелась, как говорят… Энерик, зараза, скрыл от всех, что ему накануне отъезда пришли письма! Вскрыл их, и тут… Просто наш шеф очень добрый…

 

Примерно десять утра.

 

Сижу на крыльце, попивая парное молоко, только что черпанув его из ведра. Для нас санитария не нужна так, как людям… Мы можем и снег есть. Мы совсем не знаем, что такое болезни…

Хорошее молоко… Настоящее, парное, напоминающее смесь солнца и цыпленка, напоминающее далекое детство… Нет, это совсем не тот вкус, что у молока, которое пастеризованное в пакетах покупаешь чуть ли не каждый день! Не пастеризованное молоко, которое в стакан льешь! Нет!

Это совершенно другой вкус — он возникает, когда ты аккуратно опускаешь губы в стакан и аккуратненько, языком, слизываешь шапку пены. Теплое, вкусное молоко! А если оно сутки простоит, то на поверхности продукта образуются самые настоящие СЛИВКИ — в городе это настоящий дефицит и дороговизна в магазинах, но в деревнях и селах этого добра полным — полно! Меда тут я пока не видел, а жаль. Если тут, не дай Бог, были ядерные испытания, раз люди отсюда свалили — то тут пчелки, наверное, такого же размера, как насекомое с гигантским жалом, — пчелка размером с таксу из клоунады «Каламбура» — «Деревня дураков». А под Чекановском где — то в поле ульи стоят… Попросил еще молока, допив ароматную жидкость. Отказа не было, а только положительное: «Ну что, понравилось?»

Зато было классное чувство сытости, а потом вечером будет баня. Кайф! Молодец, Елена Дмитриевна! Не зря ее Энерик так любит…

Остальное время дня прошло тихо.

 

Следующий день в деревне «Х» — не помню, какое число и какой день недели!

 

Проснулся я примерно в девять часов с головной болью и резью в глазах: в воздухе витало что — то нехорошее… Как Елена все это выносит — не понимаю! Рядом на соседней раскладушке спал шеф. Но вроде бы он не спит, а просто лежит с закрытыми глазами: веки слабо дрогнули. Через минуту он глядит в потолок. Я было хотел спросить, с какого года тут живет хозяйка, но он, словно прочитав мысли, сказал сонным голосом:

— Привет, Макс. Елена тут живет с пятьдесят четвертого года. Ее родители из этих мест, еще с тех времен, когда тут не было наших. Потом они уехали на стройку. Когда вернулись обратно с дочерью, девочке было всего три годика. Немного позже она осталась круглой сиротой.

— Кто их убил? — насторожился я.

— А ты не знаешь… Это все вампиры: им пришлось не по нраву, что на территории таких, как мы, люди поселились. Решили все исправить. Тел так никто и не нашел: видать, кровососы тяпнули за шею своих жертв так, что те просто умерли за пять минут. Может быть и иначе: родители стали Темными, вот и прячутся. Сиротку к себе взяла одна Светлая ворожея и вырастила. Девочка выросла, рано замуж вышла — лет в семнадцать. Вышла за оборотня, которого убили. Оборотни интересны: хорошенькими притворяются, ухаживают… до поры до времени! Потом либо к сородичам уходят, либо…

— Ты что, смотрел ее память? — спросил Егор, слезая с кровати и доставая с полки пасту и зубную щетку. Шеф кивнул.

— Пытался, да не вышло. Хотя зацепить кое — что удалось. Когда я совсем легонько касался сознания, Лена вела себя как самая настоящая сумасшедшая. Орала, била посуду, по полу каталась и напивалась до беспамятства настойкой из полыни, перебродившей причем… Сильный наркотик и стимулятор, кстати. Ее приходилось тогда к койке или к стулу привязывать. Девушка плакала, молила отпустить и крови просила хлебнуть.

Да это же Зов! Зовом зацепило! Никак ее родители к себе звали! Об этом надо записать в дневник. Очень хорошо, что девица в лес не убежала! Интересно, а как ее соседка поживает?

— Слушай, Эне… Олег, — в комнату постучала Елена Дмитриевна, и Валюк называл шефа, что называется, « по паспорту». — ты же принимал роды двадцать шесть лет назад? Ты своего крестника еще не видел?

— Еще не видел да и не увижу, потому что парнишка оборотнем является! Он еще вампир вдобавок! Побежит от Света как черт от ладана! — неожиданно Энерик — Олег посуровел. Энерик умылся, сел за стол завтракать и обхватил руками голову. Виталий понял, что задел шефа за живое.

Листвой за окном у веранды шумела яблоня со спелыми плодами величиной с большой кулак. Яркие, безумно красивые, выделяющиеся своими теплыми тонами среди пока еще зеленой листвы. Вот одна ветка, повинуясь порыву ветра, хлестнула по стеклу, и несколько яблочек с громким стуком упало на бетонную терассу. Возле бани вовсю цвели шафраны и выглядели издалека как гигантские рыжие шапки, вкусно и приторно пахнущие и посаженные так, что рыжие цветы образовывали звезду, а желтые цветы — фон, разбавляя два оттенка зелеными листочками. Над этой композицией кружились вовсю и гудели громадные мохнатые шмели: даже для краев Оки они были огромны — длина тела ПЯТЬ (!) сантиметров! Последние насекомые лета. Тоже красивые, но немного страшные. Наверное, тоже из наших рядов… Непонятно, будет ли сегодня дождь или нет, так как на горизонте начали собираться тучи, хотя из «Х» могут магией их разогнать… Эти существа — самые настоящие исключения из правил: это дикие Маги и вампиры да оборотни, всю жизнь прожившие среди тишины и леса, и потому иногда они бывают очень опасны…

Если, например, обидеть Темных — они тебе дом спалят или еще натворят что — нибудь, а если обидеть Светлого, то вся обида тебе с удвоенной силой вернется…

Наши лесные сородичи обладают железным здоровьем, прекрасно видят в темноте, на охоту Темные ходят безо всякого оружия — а нафига им это надо, вервольфам и вампирам — то? Хоть все говорят, что вервольфы охотятся только на людей, это совсем не так. Существо прыгнет на охоте на кабана, задерет и домой тащит. Завораживающее зрелище: через село тащится рычащий гигантский волчще с голубыми глазами, волоча за собой тушу такого же гигантского вепря. Кровь в жилах стынет. От такого по ночам спать не захочешь! Светлые предпочитают луки и стрелы. Оказывается, у «Х» — овых есть свое своеобразное соглашение: Темные не трогают Светлых и не вредят им, и наоборот. В голодное время Светлые могут последнюю корову на мясо зарезать и Темным отдать. Зов просто шлют — забирай!

Хорошо это и здорово! Может быть, именно поэтому тут нет такой грызни, как в больших городах…

 

Здесь никто никогда никого не переделывает и не обижает.

Сегодня мы нашли ключ к разгадке, где сидит Чупакабра. В лесу. Началось все с того, что решили пойти за грибами, а Энерик остался дома.

 

В Сибири леса очень густые, кроме того, сухая почва в них бывает и вдобавок много бурелома. Иногда через него не пролезть, и тогда мне приходится лезть в невидимую реальность и перепрыгивать через тоненькие веточки, или просто бродить по полю. Много папоротника, по стволам сосен скачут поползни и дятлы, где — то кукует кукушка, каркают вороны… Много бурундуков, они так и прыгают по веткам, так и прыгают…

Вечером здесь опасно находиться — особенно часов в десять — одиннадцать. Вервольфы в чаще собираются и по лесу носятся. Визг и вой слышны на пять километров вокруг. Через час наступает тишина. Но эти Темные ни своих, ни Светлых не трогают…

Ни у кого нет ни регистрации, ни лицензии на охоту — да и не было никогда. Беспорядки были в 1954 году, когда люди попытались в деревушке поселиться. Светлые не зевали и спрятали бедняг. Мало — помалу люди перестали всего бояться, прижились.

Но и среди Темных хорошие оказались, и стали Светлые с Темными да с людьми заключать браки. Влюбляться и все — такое–прочее… Вампиров можно отличить по слишком молодым лицам — стариков среди них да и среди Светлых не встречалось. Выглядело это для людей странно и непонятно. От такого союза рождались дети с особым набором способностей, и их можно было легко перенять как на сторону Добра, так и на сторону Зла…

 

Вдруг вдалеке послышался жалобный плач. Плачет девочка лет двенадцати, ее аура алым пылает — страх… Заблудилась что ли? Это была не ворожея, а человек.

 

— Милая, почему ты плачешь? Тебя кто — то обидел? — спросил Виталий.

Молчит, не отвечает.

— Ты заблудилась?

Снова молчание. Пришлось наложить на подсознание ребенка ложную память: тогда он наконец успокоился и начал рассказывать. Оказалось, что наша Чупакабра выросла за двадцать шесть лет и бродит где — то недалеко. Увидев оборотня издалека, девочка решила, что это медведь, подошла поближе. Зверек только и сделал, что посмотрел сверху вниз на нее своими гигантскими черными овальными глазищами и запрыгнул на толстую ветку дерева. Хорошо, что эта Чупакабра ребенка не обидела!

След от существа остался размытый в невидимой реальности, но идти за ним мы не решились. Надо приманить тварь как — нибудь. Человеческую девочку мы привели домой и дали ей пару грибов. Белых.

 

ЧЕТВЕРТОЕ сентября.

С соседней улицы нас зовут в гости — Елена Дмитриевна узнала ребенка и отвела к брату девочки. За это нам причитается благодарность — провести вечер с кем — то. А Энерик, зараза, не обмолвился, что мы идем к вампирам!

 

Весело живем, нечего сказать!

Отменно встретили первого числа нас всех, накормили, напоили, спать уложили, — следовательно, надо делать такой вывод: доверяй, но проверяй!

Елена отвела девочку на соседнюю улицу и вернулась с каким — то амулетом. Шефу отдала. Ясно: это мера предосторожности.

Это уже нехорошим пахнет! А Энерик наш слишком доверчив к жителям деревни, причем ко всем! Потому — то Темные нас всех поужинать и пригласили… Ради такого случая я достал из рюкзака запасенную водку и положил в сумку: мало ли что! Потом, подумав, отдал шефу. Тот утвердительно кивнул.

— Пригодится, Энерик. Вдруг мы кому — то не понравимся?

— Скорей всего так оно и будет… — кивнул Егор, помрачнев. — Это же Дикие Существа! Но может они и поумнее нас окажутся. Конечно, наша команда — не то, и у всех есть свои плюсы и минусы…

Я поморщил бровь и слегка удивился: с чего это самый младший сотрудник тринадцати лет меня в нехорошем подозревает? Московские, братские… Просто он идти боится, и даже очень. Боится. В другом Мире его аура пылала алым с примесью фиолетового: любопытство примешалось! Хочет с Темными подружиться. Мальчик… Ничего, мы тебя поддержим!

— Егор, не бойся, — я присел на корточки и улыбнулся, мягко посмотрев ему в глаза. — Все будет хорошо, правда? — подмигнул.

— Правда. — сконфузился тот.

— Давай поедим перед гостями как следует! — весело предложил Берегонд. — Никто ведь не знает, ЧЕМ нас там накормят! Магов тут предостаточно. Так что берите чугунок с пельменями и ешьте. Но надо пельмешки Силой обработать.

 

Только сели — со двора почти у самой двери раздался женский голос. Кто — то пел под гитару. Я прислушался.

 

Пока певунья пела, Энерик тихо скользнул за дверь. Поглядел на небо. Там снова была летающая тарелка. Ну вот… Снова баланс упал… Да еще странные следы в лесу. Девчонка рассказала.

Перед Олегом стояли парень с гитарой и девушка. Лицо шефа от удивления вытянулось. Причем от ТАКОГО, что, поглядев на девушку, я сам шарахнулся. И было от чего… Но об этом позже.

— Почему вы раньше мне ничего про следы не сказали?! — прочел он мысли пришедших. Резко повернул голову в нашу сторону.

— Ну… решили потом сообщить, чтобы не портить настроение перед походом в гости. — замялся я, зачерпывая поварешкой порцию пельменей, обварив бульоном пальцы. — А кто там поет? — меня пение раздражало: звучало все это как манок самки перед спариванием в брачную пору.

— Вы кто такие, и что вам здесь надо? — спросил Энерик, удивленно рассматривая парочку. — Вас сюда никто не звал.

— Много ты знаешь, Олег Аренский! — буркнул парень по — хамски. — Здесь наша мать живет!

Ситуация разрулилась в пользу всех. Ага… Так это же… Дети Елены Дмитриевны! Вот здорово!

— Мы тебя помним, Олег Аренский. И ты, как я вижу на данный момент, намерен со своими друзьями постоянно развлекаться! Мне лично это очень не нравится! — парнишка вытянул левую руку вперед и изобразил Знак Отрицания, скрестив пальцы. Как он это сделал — непонятно. Видать, кто — то учил. Да, наше бездействие кому — то не нравится, а вот девушке, такой ветреной, нравится! Не по душе парню бездействие — исправим! Но похоже, что некто влюбился в Энерика давным — давно и ждет, не дождется взаимности… Девушка была, значит, дочерью Елены Дмитриевны — та самая девочка десяти лет, которая отвела Энерика к роженице по имени Анна.

Как она выросла… И до сих пор она не замужем — видать, тошно ей в деревне Магов жить. Энерик любил Ирину как сестру и как дочь — больше ей надеяться было не на что. Не больше и не меньше. Потому что это просто человек, дитя…

«Дитятко, чего ты от меня хочешь? Если большой и чистой любви — тогда уходи, оставь… По сравнению с тобой я просто старик… Молодой старик. Вечно юный. Просто я не хочу тебя разочаровывать, дитя…»

А я подумаю в этот момент вот о чем: «Молодость стремится изменить мир, а зрелость — это когда тебя мир уже изменил.»

— Елена дома?

— Нет. Она ушла к соседке за молоком и творогом.

Молодые люди улыбнулись, посидели чуть — чуть на скамейке во дворе и ушли.

 

— Ну не дурочка ли ты, Ирина!? — сокрушался брат, смотря на сестру, которая закрыла лицо руками и плакала, ссутулившись. — Пойми же наконец — Олег не создан для тебя! Он Архимаг, и к тому же кельт!!! А кельты исчезли с лица земли давным — давно! Ты любишь его выдуманный, идеализированный образ, того Олега, которого не было и нет! Тебя просто привлекла его красивая внешность, его золотые локоны, красивый приятный голос, вот и все. Каков он изнутри и каков его характер на самом деле, ты и подавно не знаешь! Ирина, опомнись! Да, маленькие дети часто привязываются ко взрослым, которые им заменяют отца или мать, но пора отойти от детства, пора забыть об этом… — Александр обнял сестру за плечи и чмокнул в щеку. — Не растрачивай себя больше в течение двадцати шести лет, сестренка! — Александр расчесал свои темные волосы до плеч, а Ирина в ответ уткнулась парню в грудь. Волосы выбились из — под панамки. Здесь, в деревне «Х», жизнь у людей ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ долгая… Будь им хоть сорок, хоть пятьдесят лет, — все равно выглядят так, словно им двадцать! Такие юные и беспечные… Вот и Саня да Ира такие же. Только Саня чуть — чуть постарше на вид и выше сестры на голову.

— А помнишь, как мы набрели на краю деревни на избу, где постоянно непонятным образом умирали нелюди? Когда кто — то начинал это расследовать, то выяснилось, что когда — то давно в этом доме жила семья колдунов, и когда умер муж, то жена также решила уйти, но перед этим на избу наложила заклятие: НИКТО В ИЗБЕ ЖИТЬ НИКОГДА НЕ БУДЕТ! И умерла в тот же день. И пошло: как — то поселилась там парочка своих — и словно взбесились, друг — друга убили вилами. Потом — снова… — парень пытался отвести разговор в сторону.

— Да, Саша, было такое. — и обняла брата в ответ.

— Пойми ты наконец, глупенькая: Олег же Светлейший маг! У него стаж уже больше тысячи лет!!! Красивый он, это правда… Но разве все остальные селяне от этого хуже? Я что, урод по — твоему? Но никогда не привязывайся эмоционально к кому — нибудь! Никогда не суди народ по внешности! Иногда, и довольно часто, за красивой внешностью скрывается злобная химера. Ты этого, похоже, и до сих пор не поняла. Все Дети Тысячелетий прекрасны, не спорю. Мы тоже. Но они, красивые, по своей природе, по интеллекту совсем другие, не такие уж замечательные, как тебе кажется. Отца вспомни! Нет ничего кошмарнее, чем брак нелюдя и человека! Так что долго тебя твой Аренский терпеть не станет. Вы оба будете невыносимо мучиться… Ты сама от него сбежишь… Хочешь такого «счастья» — вынашивай и дальше свою тупую влюбленность в Олега! Не мани, не ломай глаза об него, как полная дура, а найди себе достойного человека… или просто парня… А в городе жить не сможешь.

— Эй, ребята, вы чего? — раздался голос возле брата и сестры. Саша, стоящий перед сидящей на пне сестрой, испуганно отошел с дороги. Оглянулся. Неподалеку от их избы шел сын Анны, крестник Олега. Светловолосый парень двадцати шести лет, тот самый, которому Энерик помог родиться с помощью кесарева сечения. Вампир, да еще и оборотень в одном лице, прожженный ловелас — обольститель и законченный эгоист, посмеивался над слабыми и несчастными.

— А что тебе надо, Константин Кусков? — спросила Ира, лицо которой уже успело высохнуть от слез.

— Че ты тут бродишь возле нашего дома?

— Ира, ты что, до сих пор его любишь?! — насмешливо и хищно ухмыльнулся полуоборотень — полувампир и весело поглядел на него, издеваясь. Ира давно жалела о том, что когда — то повела Олега к Анне, чтобы спасти ее от смерти во время родов. Теперь Светлейший маг, получается, крестный отец этого чудовища!?

Неужто Аренский так оплошал? Похоже, что да.

Кусков держал в руке топор и подошел почти вплотную.

— Константин Кусков, куда это ты с топором направился?

— Что за вопрос?! Дрова рубить! Не ладонью же разбивать! Знаете, почему китаец одним ударом ладони разбивает кирпич? Потому что техника удара восточная, а кирпичи русские! Российские…

Саша ответил Косте внимательным молчанием.

 

Семь часов вечера. Тот же день. Энерик сидит за столом, что — то бормочет и пишет. Я сижу рядом и вполуха слушаю…

 

— Когда ты страдаешь от душного однообразия лета, ленивых обнаженных тел на пляже, тусклых вечеров, отражающиеся в мутном бокале терпкого приевшегося вина, а по утрам со скукой и притупленным ожиданием такого знакомого похмелья ненавидишь себя за бессмыслие, которым наполнена твоя жизнь.

Я разбужу тебя каплей дождя, и прохладной струйкой игриво шепну на ухо, как я рад нашему знакомству, новому знакомству — не с девочкой, а с девушкой, пробудив в тебе недоверие к другой жизни, совсем не похожую на твою…

Я утолю твою жажду, нежно целуя усталые глаза и порочные губы, и заставлю тебя с трепетом отнестись к моей доверчивости, ты почувствуешь каждое мое движение, всю мою любовь — океан, в который с наслаждением погрузишься, сбегая от палящего зноя, и который потеряешь как только в ливне, обрушившегося с неба, запутаешься среди других капель, и, испугавшись будущего, отгородишься от меня зонтом…

Когда ты молча бредешь по пустынной осенней аллее, я случайно задену твое задумчивое лицо нежно — зеленым кленовым листом, единственно — живым посреди остальных одинаково желтых, и ты не сможешь пройти мимо меня… С моим дерзким прикосновением ты вспомнишь яркие краски тех хороших дней, что когда — то были в твоей жизни, и с безумной тоской по их призрачному дыханию устремшься вслед за мной, желая вновь испытать судьбу.

И даже если порыв коварного ветра швырнет меня под тонкий женский каблук, ты никогда не забудешь ощущение соприкосновения с необъяснимым наслаждением, которое было так близко, так невозвратимо далеко и недоступно…

Я белой снежинкой холодной зимой спущусь к тебе с безоблачного неба. И удивлю своей хрупкой красотой, что заставит тебе задержать дыхание, чтобы не разрушить совершенство и воздушность форм… Вызывая восхищение и смутные надежды, возвращая к забытому прошлому, и болезненно — сладкая щемящая грусть отзовется в моем сердце…

Когда я подарю тебе тепло своей Любви, медленно тая на твоей ладони, и мое прощание с тобой будет таким же прозрачным и ненавязчивым, как капля росы…

А с приходом весны я вновь напомню о себе солнечным лучом, который запутается в твоих волосах, и принесет тебе несколько мгновений непонятной радости и вызовет улыбку, я подарю тебе жажду новизны и перемен, весело щекоча твою кожу…

Я проникну в самые тайники твоей души и озарю ее своим возбуждающе — мягким, ласковым светом и заберу ее с собой…

А ты, осознав, что теряешь самое ценное в твоей жизни, словно обезумев, бросишься догонять меня, и люди, приняв тебя за сумасшедшую, будут сторонться тебя, уступая дорогу и не видя меня…

Страх упустить меня из виду заставит тебя забыть обо всем, метаться в безликой толпе, ошибаться и испытывать горечь поражения, сдерживать злость на самого себя, и вновь и вновь заглядывать в лица прохожих, до тех пор, пока, отчаявшись, ты случайно не найдешь меня в бездонных серых глазах…

 

Тихо так, вполголоса и с горечью говорит… А я слушаю все это и недоумеваю: ЧЕГО ЭТО ОН?! Наверное, влюбился в кого — то или от одиночества мучается… От морального одиночества: физическое еще можно терпеть. И то с трудом.

Я слушаю текст и представляю все это под музыку «Энигма», клип, в котором парень или девушка бежит в лучах света и пробивает стены любви и влюбленности, и брызжут прозрачные осколки этих надежд, все это ложь, обман, фигня полная, ради которой не стоит жить. Весь наш мир состоит из фальши и обмана, и бежит девушка, совсем как Нео в первой части в зале, круша все вокруг, вытянув руки с пистолетами вперед… Она разбивает кулаком все эти прозрачные стены, и гремит волшебная музыка «Enigma», и хор «Грегориана» вторит ей, как бы помогая. Она темноволосая, власы до пояса, на теле белая куртка, на ногах джинсы и ботинки, а все вокруг пронизано светом и другими разноцветными лучами… Девушка вроде бы и хочет в них погреться, узнать, что такое настоящее чувство, да не может или не хочет: то ли потому, что надежда умерла, или просто боится нового прокола, или обозлилась на кого — то так, что не может в себе погасить эту обиду. Или все это просто не для нее, вот она и разбивает эти хрустальные стены, стиснув зубы и впившись в пространство ледяным взглядом, взглядом решимости и ярости, но и спокойствия, которое удивительно гармонирует… Непонятно, почему. Она уничтожает то, что когда — то причинило ей острую боль, не щадя уничтожает, а осколки летят во все стороны, но не гаснут лучи света, а она бежит и бежит, вытянув правую руку вперед, не останавливаясь…

А музыка гремит… И шепчет ветер или астрал имя из восьми букв, заглавная — С… А потом внезапно открывается какая — то незабываемая картина, красивейшая, очень, и улыбается девушка, и мир предстает перед ней в неком космосе, где сияют бесчисленные звезды, и тоннели нескольких сфер Других Миров… И тысячами глаз смотрит на нее Тьма, и звезды поют дивными голосами той же самой «Enigma», и звездный ветер холода успокаивает красавицу, которая словно создана из осколка льда, или ее в самом деле породил Другой Мир? Как метель, вьется вокруг нее звездная метель, пыль стеклянная… А где — то далеко сияет Галактика… Где — то далеко пару — тройку раз мигнула звездочка… Прошли сотни лет, десятки тысяч лет, а она все стоит и любуется, а за спиной уже другие люди, другая цивилизация… Но поздно… Все это должно быть вначале в замедленных съемках… Космос — ведь это самое прекрасное, что есть в природе!

 

Частенько, выходя из кабинета, и закрывая дверь, я слышал, как шеф достает из шкафа гитару и поет… Это каким терпением и какими нервами надо обладать, чтобы прикрываться маской веселья все эти годы?! Как задиристо наш шеф хохотал, когда мы явились на прошлой неделе на работу в самом начале отпуска! Теперь шеф до невозможности раздражителен, и сказал он фразу — то ли в шутку, то ли всерьез:

— Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ МОГУ! Тысяча с половиной лет ТАК УМОТАЛА! ХОЧЕТСЯ просто взять да умереть. Но меня держит страх за вас и двоих детей Елены Дмитриевны — они… я им как родной отец! А Ирина, эта хрупкая девушка, влюбилась в меня еще с детства, и понять никак не может, что так делать нельзя! Кроме меня никого не хочет видеть… Думаешь, она зря тут стояла и пела, бросая на Аренского косые взгляды? Это просто девичья влюбленность… — Энерик достал приготовленную водку и из глиняного кувшина налил еще что — то в кружку… Красное.

Да это же кровь!

— Свиная… Густая вонючая свиная кровь… — ахнул я, вытаращив глаза. Шеф налил еще в граненый стакан и пододвинул мне. — Ты что, совсем озверел?! Зачем тебе это, дружище?! Ты в Темного превращаешься или это на Вас, Пресветлый, ТАК глушь действует?! Крыша съехала?!

Энерик промямлил в ответ:

— Чупакабра нас ищет… Я это чувствую. И это вовсе не мутированное животное, а кто — то из своих. И он ходит по селу, маг чудовищной силы… Вот такая ботва, прикинь?!

Видать, Темные от этого страшного мага тоже стонут, раз Инквизитора (а знают ли они, что я Инквизитор?) и Светлого мага на помощь зовут? Помощь просят, надо же! И без нас бы собрались всем селом да развоплотили мерзавца.

— Запомни, Максим, Инквизитор: чтобы на равных общаться с вампирами и оборотнями, надо пить кровь, как сейчас делаю я. И не шарахайся, — выпей стакан крови, и услышишь зов Тьмы. Вот и все.

Я шарахнулся:

— Чего?! Я эту дрянь пить не буду! Лучше стакан водки выпью!

Что ему от меня надо?! Ну уж нет: не буду я эту дрянь пить! Глубоко ошибаются те, кто считает своим хобби резать кожу и пить собственную кровь ради собственного удовольствия! Хоть кровь и носительница жизни — она очень дурно пахнет… Помню случай — Темных ловили, выставили в коридоре Горисполкома ведро с кровью, так Светлых аж рвало! Вонь даже в астрале чувствовалась! Потому Светочи, чувствуя позывы к рвоте, лезли в глубокие слои невидимого мира, чтобы чистым воздухом подышать. Теперь с шефом творится что — то неладное: Сила Тьмы наверное действует… И пора браться за дело, чтобы его вылечить от этой хмари. Тут еще Ирки не хватало… Она его любит и прохода не даст — а в конечном итоге на сеновал потащит. Энерик налил в стакан (во второй) водки и капнул туда алую жидкость. Красиво получилось! Капельки переплелись спиралями — совсем как нити ДНК, свободно вращаясь по часовой стрелке.

— Круто, да — а? — Энерик, протянув эту фразу, пододвинул мне водку. Плохо это, очень плохо…

Нехорошая здесь аура: Энерик с ума сходит. А может, это его названный сын зовет, наслушавшись рассказов матери? Или наш шеф хочет влезть в доверие Тьмы другими способами? Например напиться. Он обычно очень редко напивается. А тут словно его кто — то загипнотизировал!

У всех были странные состояния при переезде в другой город или село: новое место или по башке колотит, или гладит. Энерика колотит по голове следующее: деревня и проблема с крестником. Как же не убиваться Светлому: крестник — то Темный! И этот Темный что — то почуял. Ладно, все, проехали!

Капельки крови выстраивались друг за другом спиралями и продолжали вращаться в стакане. И вдруг вспомнился случай с Хамелеоном. В его двуликости причина скрывалась в генетическом коде. Энерик залпом выпил сначала кровь, потом налил в стакан водки и отправил следом в себя. И тут разговор пошел куда — то влево:

— Максим, — морщась, обратился ко мне кельт, — хочешь узнать, как я паспорт получал?

— Ну хочу… А зачем? — я понял: Энерика развезло после такого коктейля. Пришлось слушать. Хорошо, что водка — это просто бухло, а если бы шефа пытался кто — то привораживать — последствия были бы сокрушительные. Светоч сначала на стены полезет, а потом запьет по — черному. Энерик запустил руку в карман брюк и положил сиреневый паспорт на стол.

— Как я получил этот документ? Нормально и без проблем. Эту совершенно идиотскую книжечку с фотографией и росписью. Так вот… Сначала все было сравнительно хорошо. Началось все с того, что меня запугали длинными склочными очередями. Потому я решил подождать, пока они рассосутся и станут менее склочными. Наконец настал день, когда я сказал себе: « Пора. Сегодня или никогда», и пошел в милицию. Моя очередь меня не подвела: за год она и впрямь успела поредеть и устать от склок. Словом, минут десять на морозе, минут пять в помещении милиции, и я вхожу в паспортный стол. Ответ на вопрс «Фамилия?», и еще через полминуты я держу паспорт в руках.

Вот тут — то и начались «приключения». Кто из вас учился писать пером? Ага, лес рук. А значит, вы родились, как минимум, до шестидесятого года, поправьте меня, если я ошибся. (Нас двое в избе!!!) Но я принадлежу к тому поколению, которое пером не писало, а если и писало, то забыло, как это делается. Однако милая девушка протянула мне именно перо: «Распишитесь вот здесь». Я лихо поставил росчерк, взал паспорт: «Спасибо», и вышел в коридор. В коридоре, бросив взгляд на собственный автограф, я понял, что решение закрыть паспорт и убрать в карман преждевременно: чернила не высохли. Процесс высыхания надо было ускорить, и я стал помахивать бордовой книжечкой. Мне и в голову не могло придти, что именно так появляются кляксы!!!

Подпись слегка расплылась, и, удрученный результатом, я на какое — то время оставил паспорт в покое. Чернила, однако, сохнуть не желали. Тогда я решил… ну, догадайся, что может придти в голову? Все верно: я ОС — ТО — РОЖ — НО ПОДУЛ на подпись. Следующие пять секунд я с удивлением наблюдал, как мой автограф пускает корни: от подписи вниз потянулись две струйки чернил…

Свидетели, если таковые найдутся, подтвердят, что в дальнейшем я обращался с паспортом, как памятник Кириллу и Мефодию с азбукой.

Наконец, подпись высохла.

На остановке, я снова открыл паспорт в бордовой обложке и полюбовался на собственный автограф. А ничего, славный такой автограф получился. Именно иероглиф, и ничто другое. Конечно, я потом эту подпись воспроизвести не смог, да и зачем?

 

Выслушав это, я запрокинул голову назад и расхохотался.

— Мое имя — стершийся иероглиф… — простонал я и весело глянул на шефа и лучшего друга. У того слегка щеки зарумянились: перебрал!

— Слишком много не пей, Энерик!

— Ладно, уговорил. А теперь, Максим, выпей пожалуйста. Если станет слишком тошно — хлебом закуси. Зато тебя никто не тронет.

Да не собираюсь я ничего пить и закусывать!

— Максим, полно тебе шарахаться! Пей давай, я ПРИКАЗЫВАЮ!

Я молча взял стакан с кровью, дыхнул и залпом выпил. Сплюнул на пол, желудок свело судорогами, меня аж напополам согнуло! Из груди вырвался кашель. О — оэ… Тьфу! Гадость какая! А кельт принялся хлопать меня ладонью по спине. За стенкой читал стихи Берегонд…

 

И вдруг через астрал я услышал следующее: «У тебя есть все, что тебе нужно, но ты этим не пользуешься, так как ты не такой, как они… Эти люди… которых даже покров ночи не может застать врасплох. У них есть свой свет даже во тьме, но они не видят этого. Ты же пытаешься отдать все, чтобы не видеть того же, но у тебя не получается. Твой свет — свет луны и пламя догорающей свечи… Есть мягкая постель, согревающая тебя холодной зимней ночью, но и этого ты не принимаешь. Твоя кровать — письменный стол. Твои друзья — книги, которые тебя окружают. Твои мечты — это твои мысли, так как они волшебны и не принадлежат к этому миру. Ты даже не частичка Вселенной. Ты незаметен и не важен, как незаметны и не важны твои мысли или поступки…» — и стихло.

Во мне что — то заговорило, проснулось, как будто древние певцы заиграли на флейтах… Но ни в коем случае нельзя слушать эти чарующие звуки — иначе не-заметно шагнешь в пропасть, и тогда спасенья нет.

Так вот ты какой, голос Тьмы! Коварный, завораживающий, неуправляемый! Нет, я не буду тебе так просто сдаваться! Но в гости идти надо…

Потом Энерик заставил хлебнуть крови всем остальным.

 

Восемь вечера (если верить интуиции, — часы так и не идут.)

 

После принятия «коктейля» перед глазами наконец — то перестали вертеться алые круги. Классная встряска! Состояние как у пьяного: из стороны в сторону шатает, а из глаз текут слезы. На губах светится совершенно идиотская улыбка.

Возле хилой избы какой — то мужчина стоит с топором и колет дрова. Он, Темный. Вампир…

А рядом на скамейке под рябиной сидел еще один молодой парень приблизительно двадцати шести лет — и тоже вампир, — играет на акустической гитаре и поет… Неформал наверное, раз перепевает. Оригинально! Песенка чисто подходит для состояния депрессии… Я тихонечко коснулся сознания юноши и понял, что эта заунывная грусть родилась не на пустом месте. Его возлюбленная ушла в лес и не вернулась. Потом, спустя два дня, нашли ее одежду да кучку пепла — развоплотилась. Или кто — то принудил развоплотиться…

Мне же пришла на ум другая песня — песня группы «Агата Кристи».

 

Теперь понятно, кто ни за что ни про что вампиршу прибил… Чупакабра! Ей совершенно плевать, кто перед ней: Маг, оборотень, еще кто, или нет.

Парень, что играл на гитаре, глянул на нас с настороженностью и протянул руку, улыбнувшись:

— У тебя на шее амулет. Дай его мне.

— Я безоружен, нет у меня амулетов. — сказал я.

— Зато у меня есть. — спокойно отозвался шеф, сняв с шеи черный коготь и бросив певцу. Тот его автоматически поймал. — Больше у тебя нет власти…

— Отлично! — сказал вампир — гитарист. — Проходите к нам в дом, Светочи.

А сам запел дальше. Гитара жалобно тренькнула, и все стихло. Так скулит щенок за дверью в туалете, когда его наказывают за то, что он опрокинул мусорное ведро или написал на ковер.

Этот Темный, наверное, частенько при помощи портала наведывается в город, раз такие песни знает. Похоже, это существо не злопамятно. Но как бы он не прикрывался маской — я все вижу… И буду видеть до тех пор, пока действие свиной крови и водки не прекратится. На улице остался только Энерик. Он молчал, молчал, а потом спросил:

— Вас что, тоже легендарная Чупакабра замучила?

— Именно. — певец кивнул. Второй парень продолжал колоть дрова, ни на что не обращая внимания. — Но теперь мы пригласили вас всех для того, чтобы отблагодарить тебя за спасение моей сестренки от гибели. А моя любимая погибла. Сами знаете, кто ее… порвал… Чупакабра чертова, да вот еще что: она или он появляется только тогда, когда над нашей деревушкой НЛО порхает, при этом появляется невыносимый запах серы. Когда порхает НЛО, то отдачей всех наших сородичей колбасит в округе. А вот когда кто — то из нас гибнет, то ситуация становится поганая: Темные поистине бешеные. До одури все достало, да еще ночью и днем по огородам скачут зверьки, похожие на динозавриков с голубыми глазами, и эти твари постоянно семена и плоды с огородов выкапывают. Что только не применял — бесполезно! А травить нельзя никак!

— Светочи, — наконец — то поинтересовался тот тип, что колол дрова, — вы заметили, что здесь, в деревне «Х», детей нет? Их в последний раз видели в восьмидесятом году. Словно вымерли!

Да неужто динозаврики — те самые детки?! По коже пробежал мороз от такой гипотезы. Я стоял на крыльце и озирался: мало ли чего.

— Испугался, Светлый? Тут у тебя под носом творится такое, о чем даже и не подозреваешь! — и с этими словами вампир копнул землю лопатой, что стояла у хилого забора, порылся в ней руками и вытянул гигантского дождевого червя. Я поморщился, а Егор едва не хлопнулся в обморок, его едва не вытошнило, бедненький… Я закрыл ему глаза ладонью.

Червь был скользкий и отчаянно пытался вырваться, извивался, с пальцев молодого упыря капала нитями прозрачная слизь… А парень размахнулся и кинул это чудо природы на березу, громко расхохотавшись.

— Зачем ты это сделал? — спросил тот, что рубил дрова. — Живьем съесть не смог? А, стыдно перед гостями — то!

Хотя в другом случае в голодные времена это прекрасный заменитель крови.

Чудо природы продолжало извиваться, но теперь на стволе березы. Выглядело это очень дико… Сами представьте: красавица — березонька с золотыми листочками стоит, плюс еще этот червь, который обвился вокруг белоснежного ствола, совсем как в райском саду. Настоящая яркая иллюстрация к библейскому сюжету: современный Рай и Ад на Древе Познания. Только действие почему — то происходит в наши дни.

— Мы хотим обсудить общую тему, Светлые: как выжить отсюда Чупакабру, которая всех в страхе держит уже много лет. Бороться с ней просто невозможно…

— Давно это началось? — спросил Егор, высунув нос на улицу, глазея на дерево.

— В 1986 году тут НЛО свалилось недалеко от села. Они и до этого падали, но с этого случая все валятся и валятся… И понеслось… Сначала начали звери — мутанты появляться, а вот куда именно ухнула тарелка — в болото или в реку? Неизвестно. Нелюди все словно обезумели… А еще шесть лет спустя непонятное существо стало по лесу шастать — его обозвали Чупакаброй. Еще такое же название получил здесь один Темный, очень гадкий и злой…

— В честь него и назвали?

— Да. — ответил вампир, укладывая дрова возле стены бани. — Тут в последнее время НЛО очень часто падает. И чем больше, тем хуже для всех. Никому еще не удалось словить Чупакабру. Может, это и не наш вовсе…

— Мутант.

— И да, и нет. Вот в чем весь ужас — то! Тут природа заражена, а на нас очень редко действует радиация… Или вообще не действует. Эта гадость раньше похоже была просто человеком, ну в смысле наш мутант, а его кто — то возьми да тяпни…

— Скорей всего это так. — кивнул головой второй вампир. — Ладно, пошли в дом!

 

Дом двоих вампиров внутри ничем не отличался от обихода человеческого жилища. Тихо ветерок шуршит страницами книги у открытого окна, на стенах — обои с мелкими цветочками, пианино у стены в комнате большой, лампочка на потолке едва горит. Стол накрыт: белая скатерть, закуски, соки, салатики, мясо всех видов приготовления — и главное: ни капли спиртного! Я покосился на шефа, чувствуя, что зря недооценил вампиров и прокололся, а тот улыбался, помня о спрятанной водке. Но, кажется, водка сейчас не потребуется: вампиры вполне дружелюбно настроены, может, оттого, что каждый из нас выпил по стопочке, в том числе и Егор?

Черноволосый парень — гитарист сел за стол, прищелкиванием пальцев выключил лампочку, затем пододвинул к себе свечу, чиркнул спичкой… Сразу в глаза бросились неестественная белизна кожи и длинные острые клыки, когда он улыбнулся или ухмыльнулся.

— А где девочка? — спросил Энерик, исподлобья поглядев на него.

— Спит. Я позаботился о том, чтобы она не увидела, ВО ЧТО превратился ее брат два года назад. Я был обычным человеком и мечтал учиться. Но выхода не было отсюда. Кто — то из вампиров испугался, что я в городке могу обо всем рассказать, ну и вот… Мне тогда было лет двадцать. Сейчас двадцать два — совсем ничтожный и противный возраст, когда из головы выветривается всякая дурь.

За окном поднялся ветер, срывая листья с деревьев. Начинался дождь — видать, Темные нагнали магией тучи, чтобы мы не ушли. Или это два вампира шаманят, чтобы никто не прошел? На земле появились следы от больших капель. Пахнуло свежестью. Это и следовало ожидать. И тут произошло то, чего не ожидал даже шеф:

— Э Н Е Р И К, не пытайся больше скрываться под чужим именем, от нас ничего не утаишь! Ты что, нас не уважаешь, раз псевдоним взял? Для всех нас это оскорбительно. Как нож по сердцу. Выкинь свой липовый паспорт и кончай врать, выдавая себя за Олега Аренского! Елена и остальные люди охотно верят этой ереси, но только не мы! Не считай пожалуйста Темных за лохов и идиотов, похожих на тех, кто разгуливает в вашем Темном Братске и других городах! Мы — другой народ, у нас никогда не было никаких сказок между Светом и Тьмой, нет запретов и разрешений на охоту, нет печатей и выхода из этой глухомани… В городах никто из нас жить не сможет… Мы Дикие Существа, как нас иногда называют. Но лично я не дикарь, и мы не аборигены, а по интеллекту гораздо выше горожан… А поскольку некоторые типа Чупакабры о правилах поведения ни сном ни духом не слышали, то такое порой творят, что тошно становится. Шабаши например. Ясно, что там творится. Но мы их разгоняем. Обычно сельсовет таких не щадя развоплощает, но только при условностях — если эта тварь не перевоспитывается как личность и не глядит на мир и окружающих другими глазами. Название нашей деревни и ее существование забыты еще в тридцатые годы прошлого века… Мы редко охотимся на людей — а так, на животных, чтобы самим питаться да Светлых кормить — дичи тут развелось за семьдесят лет фантастически много… Я же еще и оборотнем являюсь. Ах, я забыл представиться! Мое имя Константин Алушкин…

— Константин… Повелитель Тьмы… Очень приятно познакомиться! — сидящий рядом Берегонд пожал Темному руку, нисколько не сомневаясь, что тот не лжет… — А вообще, сколько всего лет деревне «Х»? Как она стала «Х»? С какого года тут полным — полно таких, как мы все?

Вампир сначала задумчиво поглядел в потолок, глотнул крови из стакана и обратился ко мне:

— МАКСИМ, СОТРУДНИК ИНКВИЗИЦИИ (я изумленно поднял брови: мысли читает!), Я БЫ ОЧЕНЬ НЕ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ О НАШЕЙ ДЕРЕВНЕ УЗНАЛ ЕЩЕ КТО — НИБУДЬ! Хорошо, я расскажу вам подлинную историю этой глухомани, ничего не отбрасывая, а вы взамен мне пообещаете, что никому ничего вообще не расскажете…

— Клянусь…

— Итак, я начинаю…

 

«ИСТОРИЯ ДЕРЕВНИ «Х» И ЧТО БЫЛО ПРИЧИНОЙ ЕЕ ПОЯВЛЕНИЯ.

 

Теперь это тридцатикилометровая зона.

В начале семнадцатого года это было село красноармейцев, а сейчас кругом царит безлюдье. В общем, если неподалеку машины и ездят, то водители словно по команде огибают это место, скрытое лесом, через который фик пройдешь. Сами люди издалека ничего не могут увидеть — деревня находится под властью Природы и Тьмы. Чувствуют непонятное волнение и стараются как можно быстрее промчаться. И еще потому, что земля фонит…

Началось все с того, что в тридцать четвертом году здесь стало появляться НЛО. Люди, никогда не видевшие ничего подобного, взяли да и сбили это чудо техники ракетой. Тарелка рухнула в лес, оставив после себя самый настоящий ядерный взрыв, который был слышен за шесть клометров от места катастрофы. С этого и пошло все…

Откуда взялись тарелки в этой глуши — непонятно. Оставшиеся в живых свидетели этой трагедии поведали о случившемся магам… Половина умерла от лучевой болезни, у многих был ядерный загар, они погибли в страшных мучениях недели две спустя…

После падения НЛО люди, которые чудом не облучились, продолжали жить как ни в чем не бывало. Так и шло, пока война не началась. Мужчины ушли на фронт, а женщины и дети остались в селе. Произошло так, что под действием радиации у людей начала меняться структура крови, и народ стала косить снова лучевая болезнь. Неожиданно — негаданно пришло спасение: кому — то в дверь постучался геолог, по происхождению немец. Объявил, что вроде бы знает средство от непонятного недуга. Укусил хозяина, хозяин — своих, остальные жители, не зная об этом, начали ходить к таинственному «врачу» толпами. А когда кто — то из тогдашних малочисленных Темных и Светлых понял, что на самом деле происходит, — взял да убил инициатора.

Те, кто смог остаться человеком, по телеграфу позвонили в соседний населенный пункт и объявили, что жить здесь больше нельзя. Из деревни Оёк и из Иркутска вскоре пришел приказ: вывезти всех. Но некоторые отказались покидать родные насиженные места, остались жить…

Начался вампиризм…

Обезлюдевшая деревня всю войну почти пустой простояла, но вампиры тут жили припеваючи, развивая свои способности, накладывали заклинания защиты, чтобы больше никто не смог туда попасть. Еще с момента первого появления НЛО деревушку с карты убрали, сославшись на то, что сожжена. Многие искали ее, но назад никто не вернулся.

Странный получается парадокс: ядерную энергию открыли только в пятдесятых годах! А ядерные испытания в виде падений НЛО начались двадцать лет раньше и именно тут! Их иногда сбивали ракетами, не понимая, ЧТО вообще происходит.

«Тогда, в начале тридцатых, мы жили как в раю», — говорил мне современник тех событий. В Советском Союзе тут жилось получше, чем в других районах. Детей было очень много — семь или восемь почти в каждой семье, работают на огородах, помогают, а что ж было не рожать? Достаток, любимая работа, все друг — друга любят, потому что все — коллеги… Население деревни — пятьдесят тысяч. Сейчас — три тысячи своих — наших то есть — и десять человек.

Интересно, что трагедия случилась первого мая. Именно тогда красноармейцы сбили тарелку. Говорили, мол потом по ночам бродили какие — то странные существа, с громадными овальными черными глазами, конечности у них были тоненькие, пальцы цепкие и длинные… Пол вообще не определялся. Серого цвета кожа, на голове волос совсем нет. Или глючило так народ после взрыва, или нет — неизвестно… После визита немца — кровососа люди думали, куда бы сбежать. Вода заражена радиацией, продукты — тоже, и болезнь только обострялась. Но вообще — то в деревне до последнего времени находили какие — то запасы, консервные банки… Ну, и начало все гнить…

…Была ночь с субботы на воскресенье. Во время взрыва погиб только одн красноармеец — что ракету пустил: взрывом его сбросило с башенки, и он шею себе свернул… Первая жертва деревни «Х». Некоторые вдели отдаленную вспышку, похожую на гриб…

Несколько рыбаков в это время сети ставили. Как они рассказывали, по пути домой у них были очень странные галлюцинации: ПЕРЕХОДЯТ ОНИ ЧЕРЕЗ РЕЛЬСЫ! И им кажется вдобавок, что это барьеры, что надо очень высоко ноги задирать, чтобы их перешагнуть. Другие всякие глюки… Вероятно, из — за очень сильного выброса радиация может так подействовать в первый момент. Многие рассказывали про изменение сознания в зоне.

Первоначально тут жили одни вампиры, и Светлые, и оборотни начали появляться здесь, когда в Сибирь и на Ангару нахлынули инженеры и ученые. В пятидесятые годы… Прознали изгои о деревушке, возможно, по Зову… Пришли просто поживиться: животных в обезлюдевших краях развелось немыслимо много. Вампиров тогда мало осталось: половина умерла. Когда начали строить Братскую ГЭС, когда возникли те странные Штабы, — Темные бежали из нового города в леса и в поля… Так постепенно и заселили деревушку. Но среди местных жителей оказались и Светлые. Людей в деревне насчитывалось пять или шесть. Они нашли общий язык с вервольфами и вампирами. Зачем оборотни и вампиры убили родителей Елены Дмитриевны? Просто испугались, что они всех выдадут.

Оно и понятно. Тут страшненько. Природа, из которой исчез человек, принялась жадно и стремительно уничтожать дела его рук и поступает с ними также безоглядно, как люди, не желавшие ждать от нее милостей, поступали когда — то с ней. Сила — на силу, никаких обид. Здесь бурно и пышно цветет земля, растет трава, в Оке плещется огромная рыба: кинешь буханку — разверзается воронка сомовьей пасти, и круглый хлеб исчезает в ней целиком. Если бы тут кто — то начал снимать кино, то картина бы имела успех.

И заволокло все туманами, астралом… Он здесь такой силы, что никому из нас не составляет труда там хоть на год поселиться…

Хоть я и вампир, людей мне жалко. Все здешние жители — сталкеры, самоселы. Дикие. Существа, бежавшие из Братска, когда тот строился. В основном это маги — перевертыши и Темные. Живут себе — поживают в изоляции.»

 

Замолчал вампир.

Да… Страшная история, связанная с геологом и радиацией. Лихо, лихо все закручено!

— Энерик, — я тихо тронул шефа за плечо, — а ты знал историю деревни «Х»?

У того от удивления глаза распахнулись во всю ширь.

— Я в первый раз слышу! Прямо как «Секретные материалы!» Хорошенький сюжет: жили — были люди, потом им на голову сваливается НЛО со всеми вытекающими последствиями, появляются вампиры, всем грозит смертельная опасность, село бросается, а потом… потом…

 

Константин Алушкин, как выяснилось, живет как обычный человек. Ловит для Светлых рыбу, рыбы в Оке много, все местное население ее повяливает, чтобы потом питаться и продавать. «Она у нас какая — то более крепкая, плотная, остальная уже кажется вялой.» — говорит вампир. А сам — ничего: молодой крепкий вампир, уровень Силы — отличный второй. Хороший и добрый нелюдь. В доме у него все чисто и опрятно, полкомнаты занято цветами.

Дождь по — прежнему льет. Уже примерно одиннадцать вечера. И не страшно совсем. В доме две кошки, и они любят хозяина. С Костей можно контактировать и просить помощь.

— Безлюдье кругом, и неизвестно еще, какая нечисть в лесах: нечисть же заводится не только от радиации — она может появиться попросту оттого, что здесь не осталось людей. — добавил второй вампир, зашедший сюда сразу же после того, как начал накрапывать дождь.

От фразы, сказанной Александром, все расхохотались от души.

И еще: первое, что бросалось в глаза в избушке и на двери избушки — дверные ручки, приколоченные сантиметрах в двадцати от земли.

— Чтобы сами открывали, когда в облике волка находитесь?

— Да. Если ночью домой хочется забежать.

Странности в этом не было, удивился только Егор, еще не оправившийся от рассказа про деревню «Х». Он вовсю уплетал салат. А по комнате плыл аромат буженины — надо же, позаботились об этом! Я — то думал, что один сырец на столе будет! И бокалы будут с кровью. Но тут, в «Х», все иначе.

Я вам уже говорил на предыдущих страницах, что наши тут друг — друга выручают. Хозяева были сама любезность, Егор и Берегонд прилежно кушали, а я с шефом задавали вопросы. И Тьма за окном не казалась такой грозной.

Ведь здесь особенный мир, шума и машин нет, людей тоже почти нет. Такой атмосферы даже в самых глухих деревнях не осталось. Это, может, и к лучшему — полесье будет целей, появится оазис безлюдья. Растет все очень буйно. Не от радиации, а потому, что человек не мешает.

 

— Я таких бабочек, как здесь, нигде еще не видел! — хвастается Александр, — сосед вампира. — Погодите, я вам покажу, как придумал их ловить. Сачок придумали…

Этот сачок был в своей иррациональной целесообразности был чем — то сроден дверным ручкам у самой земли: Костя и Саня придумали круг большого диаметра, обшитый марлей. Летающий сачок. Летит в полете, как знаменитая пластмассовая детская тарелка. Летит бесшумно, слегка вращаясь, накрывает насекомое, не ломая ему крылышек.

— Я вам завтра покажу! Да больше того…

— Но сейчас же бабочек мало!

— Почему? Есть ночные! Это же чудо!

— Костя, не надо, покушай…

Костя ринулся в сени, долго там чем — то гремел, вернулся ворча:

— Ничего нельзя оставить, ничего! — вернулся, крови из стакана хлебнул. Под конец я просто испугался за Константина, даже Энерик притих… Потому что к разозленному вампиру опасно подходить.

Свиная кровь не подводит — ничего не болит. Будто перед тобой сидит вовсе не вампир, а человек. Но долго так продолжаться не может. Вампиры попались добрые, а я думал иначе..

Наверное, уже был час ночи, и пора было двигать домой. Нас позвали еще раз, а Костя даже меня по — дружески обнял и в щеку чмокнул.

— Зовите нас, коли кто обидит.

Энерик — Олег провесил портал, так как дождь еще идет.

 

Спустя два дня.

__________________________________

 

Наш шеф не спал целую ночь: капкан делал для облавы на Чупакабру. По его расчетам вышло, что жертва вырваться не сможет.

 

Если в ближайшие дни появится какая — то гадость, то вампиры помогут.

Лес шумел угрожающе. Верхушки сосен грозно качались от ветра из стороны в сторону. Будто говорили: не надо!

Надо, надо! Надо словить эту дрянь, иначе дальше неизвестно что будет! Вот тебе и отпуск! Отпуск в деревне, напичканной всякими паранормальными явлениями и прочим. В деревне, у которой нет названия, где живут только высшие существа… Высшие существа, никогда не враждующие между собой.

Там, где летают неопознанные летающие объекты. Там, где нет ЧЕЛОВЕКА. ТАМ, ГДЕ ГОСПОДСТВУЕТ СИЛА. Там, где все это образует попросту ХРЕНЬ. Вот какова Сибирь! Здесь всегда случаются фантастические вещи. И жить в этих краях очень тяжело. Ночью мы слышали душераздрающий вой. Наверное, Чупакабра хвост прищемила.

 

Восьмое сентября. Очень раннее утро. Где — то в лесу.

 

Я поплотнее закутываюсь в кожаную куртку, но все равно холодно, несмотря на то, что под ней два свитера. Туман настолько густ, что кожей лица его чувствуешь. Белый, как молоко, и в этом «молоке» скачут лягушки и жабы гигантских размеров, которых здесь полным — полно. Земноводные почему — то хвостатые, с черными большими овальными глазами, как у гуманоидов, черепа невероятно сплющены, а кожа совершенно гладкая и синяя.

Лягушки были гигантскими — и чем дольше я и два вампира уходили в лес, тем крупнее и крупнее становились эти существа. Хвостатые лягушки, правда, иногда попадались и мелкие. Квакали они хрипло, на спинах у них возвышались какие — то алые гребни, а на лапах по восемь пальцев. Вот уж кого можно подержать на руке, получая острые и незабываемые ощущения! Лягушки такого размера, как здесь, водятся еще и в Америке и весят два — три килограмма. Но, похоже, мы Америку обогнали. Поглядел на мутантов через астрал — обыкновенные животные.

Неожиданно два оборотня рванулись вперед, скрывшись в зарослях высокого папоротника, трансформируясь в волков прямо в одежде.

Чего это они?

Здесь все гигантское — начиная с клубники деревьев. Будто время повернуло вспять на сто миллионов лет. Наверное, в зоне «Х» нормальными в размерах остались только клопы да тараканы — единственные животные, способные выжить в эпицентре ядерного взрыва. Папоротник тут в недалеком будущем будет высотой с сосну — деревья и травы активно поглощают радиацию, иногда в прямом смысле заменяя воду и солнечный свет. Под ногами в трухе копошатся мошки, тараканы и прочая живность. На сосне сидит исполин — мотылек, расправив крылья.

Действительно, ТАКИХ насекомых больше нигде на планете не найдешь! Костя был прав. Туман сгущался, и в конце концов видимость стала близиться к нулю. Пришлось смотреть через невидимый Мир. В ботинках давно хлюпала вода, а джинсы промокли от росы. Я достал из кармана маленькую бутылочку коньяка, открутил крышечку и сделал пару глотков. Тут же по телу разлилось тепло. Интересно, долго ли еще шагать? Ведь почти ничего не видно! Даже через астральные проекции. Что меня ждет?

И вот из белого марева начало медленно — медленно выплывать изображение чего — то овального, похожее на гигантскую устрицу. «Устрица» стояла в вертикальном положении, наполовину врытая в землю, и имела следующие размеры: высота пять метров, а ширина метр. Корпус погибшей летающей тарелки был облеплен гнилыми листьями вперемешку со мхом и улитками, которые медленно ползали то вверх, то вниз, оставляя за собой слизистый след. Улитки также были исполинскими. Типа ахатин, только еще крупнее. Вокруг «устрицы» нарыто множество норок. Вот тебе и раз…

Это место надо запомнить. Но долго стоять рядом нельзя: земля очень сильно фонит. Я кликнул Костю. Он махом отозвался, поглядел на «ракушку» и завилял хвостом. Тут же откуда — то раздался протяжный вой. Это Александр что — то нашел. Косте речь давалась с трудом:

— Йй — а т — там наш — шел…

— Что нашел?

— К — к гвоготь и ш — шеррсти клокг, и часть… — он поклацал зубами. — Ввозле кк — апгкана.

— Веди! — приказал я.

 

То, что я увидел, повергло в шок даже меня. Капкан был взломан, несколько зубьев выломано начисто и погнуто, а железка была непонятным образом неимоверно скручена. Тут же на траве ли мхе виднелась свежая кровь. Видать, тварь рвалась, жить хотела, оставив нам только клок шерсти и огромный зуб, выдранный с корнем и обломанный у середины так, будто его вдоль расщепили. Размером он был приблизительно с коготь, который висит на цепочке на шее шефа Энерика.

У меня появилось такое чувство: вертя зуб в руках, ощущения были такие, будто я нашел зуб чудовищного кархадона — акулы длиной в тридцать пять метров, жившей в мезозойском и кайнозойском периодах. У такой твари зубки были длиной в пятнадцать сантиметров, а ширина зуба — пять. С чудовищным трудом представляю, КАКОВА была сила укуса!

Но сейчас речь идет о другом. Из ближайшего ствола лиственницы торчало нечто вроде когтя. Я примерно прикинул, какова его длина, и ахнул: двадцать пять сантиметров! Это каких тогда размеров должна быть тварь?! Высотой в семь метров?! Такое возможно только у магов — перевертышей да и в астрале на первом уровне. Чупакабра долго пыталась вырваться, и от боли коготь нам оставила — вырвала с корнем. Кору драла. Сильная зверюга! Даже заклятье Энерика ее не остановило! Выходит — это маг — оборотень чудовищной силы. А вот если это окажется сын Анны, у которой шеф роды принимал двадцать шесть лет назад, тогда уж точно настанет конец света. Видимо, эта тварь вызывает на поединок сильных магов, и, выиграв его, сжирает соперника. Интересно, а раньше в этих местах эта мразь водилась? Надо шефа спросить.

А прямо сейчас спросим! Я сосредоточился и перешел на мысленную речь.

«Максим? Спи давай.» — отозвался сонный шеф.

«Я не дома.»

«А где тебя в такую рань носит? В огороде или за водой пошел?» — похоже, Энерик пошутить решил.

«Я в лесу твой капкан проверяю.»

«А — а… А что еще за капкан?»

«Энер, очнись! Тот капкан, который ты два дня свинчивал!»

«И что? Тварь попалась и сдохла?»

«Нет. Все гораздо хуже. Она вырвалась и куда — то убежала. Ловить ее обычными средствами бесполезно. Эта нечисть смяла твое творение так, словно это была пустая банка из — под пива. И ушла. Сейчас принесу коготь, шерсть и зубы. Посмотришь на это. И еще посмотри, у кого в деревне зубы выбитые есть.»

А сам подумал: «Каждому в зубы смотреть нехорошо!»

Теперь шеф молчит: разочарован. Видать, такого поворота событий он никак не ожидал.

«Аренский, ты какое заклинание на капкан наложил?» — не унимался я.

«Ты меня сразил: вырваться из заклятия Кельтов (!) — это надо СУМЕТЬ! Да еще и убежать при этом! Когда капкан должен был захлопнуться, то жертва мгновенно развоплощается или в лучшем случае сидит и не рыпается. Что это за… такая, на которую даже ТАКОЕ не действует?! Ладно, похожу по деревне и посмотрю магический потенциал у всех подряд, даже у людей и стариков. Действительно, твари тут дикие — предикие, раз на них городская магия не действует! И чем больше они тут живут, тем больше становятся неуязвимыми.»

«Ты…» — начал было я.

«Ладно. Сна у меня теперь точно не будет от твоих проделок и выводов, пойду зубы чистить. Бегом домой!»

 

— Шеф недоволен. — сказал я, опустив голову. — Очень недоволен… Он меня сейчас сожрет! И разотрет. Он собирается проверить ВСЕХ на наличие выбитых зубов. Кого найдет с вырванным клыком — того можно будет без разговоров мочить.

Похоже, пора кого — нибудь из города вызвать. Илльо например — в прошлый раз этот тип ухитрился раскопать генеалогию Хамелеона, значит, он и с Чупакаброй разберется. Нет, у этого Илльо, несмотря на то, что это Светлый маг с накладным третьего разряда, черное гнусное пятно в душе осталось, и оно растет… И манеры у этого придурка дурацкие, и совершенно идиотские. Он может ни с того ни с сего уйти из дома, неделями не подавая вестей о себе, бросить кого — нибудь и постоянно проводить время с друзьями, унижая при этом тех, кто его любит и заботится. Может, правда кого — нибудь позвать?

Есть выход из сложившейся ситуации — поджечь все нафиг, но ведь существа уйдут куда — нибудь в другое место — на реку Ию например, постороят еще одну такую деревню «Х», предварительно порвав Чупакабру в клочки.

В ядерные небеса поднималось солнце.

Ладно, пойдем с шефом и двумя вампирами сухари сушить. Лиха мы все еще хлебнем!

 

Девятое сентября. Утро.

_______________________________

 

Вот чудеса: где — то далеко поет… РАДИО! И это при условиях, когда вся техника не работает! Но рано радоваться — позже выяснилось, что радио работает на батарейках, все это подключено к кабелю на столбе, а на самой верхушке столба торчит громкоговоритель — мегафон. Наверное, кто — то при помощи портала достал нужную деталь.

Орет «Наше Радио»: «Остерегайтесь подделок! А у нас другая музыка…» — и далее по тексту. А дальше поет Валерий Кипелов. Тишина утра разорвалась вот такой музыкой. Вначале никто толком так и не понял, что именно произошло, а когда дошло, что кто — то достал батарейки — все ломанулись на тот двор, откуда песня неслась. И тишину в ближайшие двадцать минут мне явно не светит. А голос певца окреп. Вот как! Наверх! Веселились до двенадцати, а потом все стихло.

— Ой –э… — только и смог выдавить из себя Энерик, когда я положил перед ним находку. — Зубы она о нас сломала, этого ей должно с лихвой хватить. Теперь будем по всему селу искать парня, у которого ногти и зубы вырваны. Не зря тебя потянуло в лес, Максим! Ох не зря!

— Да и не только меня: Костю и Сашу тоже.

— Это радует. Но двадцать лет назад Тьма и Свет еще решали, ладить здесь друг — с другом или нет.

— Кажется, ты на самом деле думаешь о другом. — тихо сказал я.

— Да. Я вспомнил, как держал на руках маленькую Ирину десяти лет, и шептал ей на ушко нравоучения… Маленькая девочка, такая нежная и красивая… В платьице с розочками, ссадинами на локтях и коленках и сандалиями на ножках. Эти золотые волосы и большие глаза… Никогда я больше не увижу Иру такой. Да, она полюбила шефа Ночного дозора как отца, не только за ласку привязалась ко мне, но и на внешность клюнула, как жаль… Настоящий отец постоянно в лес ходил и исчезал на месяцы. Сама Елена искала любовь на стороне, но все романы были слишком короткими. Правда, до постели у нее никогда не доходило. Я жалел мать — вдову с двумя детьми на руках и стал заботиться о семье. Полюбил это людское семейство всем сердцем, давал советы при необходимости на все случаи жизни. Внешне Елена почти не изменилась, ей только седина мешает. Особенно маленькая девочка ко мне привязалась, ревновала ко всем подряд и не пускала к дому ни одну особу женского пола. Когда настала пора мне уезжать после того, как Анна родила сына — Темного, девочка закатила настоящую истерику. Тогда я и Ира пошли в лес погулять, девочка устала и в итоге уснула на моих руках. А Светлый Кельт шептал ей на ухо:

 

«Все тайное когда — то станет явным,

И вспомнится забытое давно.

Когда — нибудь средь равных станешь равным,

И, свет узрев, не скажешь, что темно.

 

Когда — нибудь ты вырастешь, малышка,

Пройдут твои наивность и печаль.

Но не забудь, что взрослой становиться слишком,

Поверь мне, будет тебе жаль.

 

Пройдут года, ты мнение изменишь

О том, чем восхищаешься сейчас.

Поверь, малышка, ты мне веришь?

Когда — нибудь наступит этот час.

 

Пока еще ты так мала, моя малышка,

Мечтаешь быть принцессой на балу.

Грустишь о том, что так мала, глупышка,

И думаешь, что жизнь пошла ко дну.

 

Как по — наивному звучат твои обиды,

Когда ты топаешь ногой, надув губу.

Ох, эти твои детские капризы,

Поверь мне, милая, когда — нибудь пройдут.

 

Ты вырастешь, и смех твой — колокольчик,

Я потеряю, может, насовсем, дитя.

И будет у тебя уже не мальчик,

И уж конечно, то с тобой не буду я.

 

Побудь чуток еще ребенком, кроха,

Позволь с тобою рядом мне побыть.

И обещай, что повзрослев еще немного…

Пообещай мне… мать свою… меня… не позабыть…»

 

С этими словами Энерик встал из — за стола и взял можжевеловый гребень. Принялся приводить свои локоны в порядок. Вздохнул тяжело.

Было понятно, что творилось в его измотанной душе. Кельт расчесался, положил гребень на подоконник на то место, куда падали солнечные лучи, и по дому разнесся аромат смолы такой силы, что заболела голова. Когда мы все мылись в бане, шеф оставил его возле печки и все взвыли от головной боли. Просили «Олега Аренского» убрать безделушку. Тот, помыв голову и причесавшись, убрал. Потому — то сейчас золотые локоны кельта пахнут покруче, чем от какого — то шампуня!

— Нехорошо мне, Максим… Нехорошо… Я чувствую волнение извне. А ты?

— Тебя волнуют Темные?

— Меня волнуют вовсе не Темные, а угроза, исходящая из этих мест. Что — то здесь не так, как мы предполагали. Я это чувствую… Угроза растет в моем сознании, Максим… Найду этого гада — разорву без разговоров!

— Прости, Энерик, а если это… а если это… твой крестник?

Энерик поглядел на меня сначала с изумлением, затем его глаза бешено сверкнули. Похоже, именно таким он был в далекой юности.

— Именно этого я и боюсь! — сорвался он на крик, но тут же успокоился. — Сейчас меня многие считают героем, та же самая Ирина (он указал на девушку, что бежала по дороге с пустым ведром), которая считает меня королем, принцем, самым лучшим… А ведь она, глупышка, совершенно не соображает, что это совсем не так! Что мне совсем не до ее ласк и хихиканий. Чтобы достичь душевной высоты, все эти годы мне приходилось на своей шкуре испытывать ужасные унижения и мучения. Даже если я ваш Светлейший, не надо меня возносить до небес: я простой парень, который в состоянии может также как все пить, курить понемногу, но с той разницей, что тело очень старое: пятнадцать веков существует, и оно вдобавок навечно молодое и свежее…

Тело Энерика давно прожило свою человеческую жизнь, и он стал Великим Светлым. Сложно было на первый взгляд поверить, что перед тобой сидит ЖИВОЙ памятник истории. А на первый взгляд любой скажет, что это восемнадцатилетний парень — модель, которому надо только беситься и плеваться. Повеса, тусовщик и оболтус…

 

Шеф вертел в руках коготь Чупакабры. Потом снял с шеи амулет, при помощи которого сделал Анне кесарево. Сравнил: один черный, другой белый, и оба изогнутые.

— Красивые…

 

Я вспомнил, как жестоко посмеялся над шефом, впервые придя в братский Штаб. «Ни фига себе! Это же надо — назначить шефом пацана! Тоже мне! Да с такими офис быстро развалится… Интересно, а этот сопляк может в бою мощнейшую магию применять? Вряд ли.»

Теперь я понимаю, что тогда поступил весьма эгоистично, ведь шеф тогда прочитал мои мысли, рассмеялся, а затем поманил Инквизитора к себе, пожал ему руку и поприветствовал. «Ну вот, Светлый, теперь ты будешь в Сибири служить. — и, открыв шкафчик, протянул мне диск. — Иди в аналитический отдел, диск тебя очень заинтересует и удивит. Потом поговорим. Марш на второй этаж!»

Ну и побежал я, сломя голову. Спустя два часа вернулся с белым лицом, а в глазах читалось изумление, причем немалое. Первое, что я сделал, это пощупал пальцами и нежно погладил лицо шефа, особенно щеки. Его руки и лицо были нежными, изящными, лик гладкий, без прыщей и морщин, только глаза неестественно взрослые. Шеф не пил и не курил. Точно такой же, как те восемнадцатилетние, которые в свои годы ведут здоровый образ жизни. Потому что «сопляк» оказался далеко не сопляком, а зрелым мужчиной из кельтского племени, которое прекратило свое существование чуть ли не четырнадцать веков назад! Я изумленно свистнул и порадовался за город Братск: надо же, Великого откопали! Откопали так откопали… Дитя Тысячелетий! Интересно, а где сибиряки его нашли? Неужели этот Энерик приехал вместе с инженерами строить великую на весь мир ГЭС?! Именно так и было, хотя верилось с трудом и никак не укладывалось в голове… Зря я его обозвал мысленно!

Действительно, не всегда надо глазам верить. На собеседовании «юноша» со взрослыми глазами пояснил мне, как надо себя вести в офисе, говорил красиво, иногда вставляя в свою речь слова из мертвого языка.

«Подожди, Максим, вот когда ты увидишь истинное лицо Светлых дозорных — может разочаруешься…»

Так Энерик стал моим лучшим другом, а когда узнал, что я Инквизитор, — обрадовался очень. Сладкая парочка получилась: Великий Светлый и Инквизитор. А сейчас он сидит у окна чернее тучи и глядит на улицу с такой скорбью, будто весь мир ухнул на дно непонятной бездны.

— Ну вот, опять НЛО над Окой летают…

Действительно, над речкой медленно парили две летающие тарелки. Сначала в воду опустилась одна, потом другая. Не сильно большие, но и не маленькие.

— Даже неопознанные объекты умеют думать… — шепотом сказал шеф. — Спасибо, Максим, что ты рядом…

Я пошел в комнату, достал рюкзак и куртку.

— Ты куда это? — опешил шеф.

— В лес за клюквой — ягод захотелось… Да еще проверить, не завелся ли еще кто — то. А то проблем больше будет.

— Ага… Ну иди…

 

Возле Седаново имеется озеро. В нем происходят настоящие аномалии. Зимой озеро полностью не замерзает, остается треугольник, направленный с юга на север, и внутри что — то светится. Есть версия, что Тунгусский метеорит упал в это озеро. На этом озере люди принимают лечебные грязи. На озере не работает ни один прибор. Объяснения пока нет.

Аспирант В. П. Кобец БрИИ обнаружил принципиально новое явление. Оказалось, что в районах крупных предприятий БрАЗа и БЛПК существуют градиенты электрического поля Земли. Это фактор, который в экологческом значении более значимый, чем все выбросы… Кровь человека — это биополимер. А градиент влияет на все полимеры, меняются многие характеристики крови. Это поле с каждым годом расширяется. Относительно БрАЗа — начиналось с одного километра, выросло до нескольких.

В Красноярском крае обнаружен многотонный метеорит. Ученые считают, что это осколок Тунгуского метеорита, хоть и в шестистах километрах от места падения. Может быть и озеро возле Седаново образовано таким же осколком метеорита.

Братское водохранилище — это огромный пруд, который постоянно нужно «зары*****» (ага, а как вы думали — лес на дне гниет, и все дохнет!). Пять видов рыб уже потеряно: таймень, линок, хариус ангарский, стерлядь и целый ряд сиговых (рыбаки на Ангаре называли все эти виды «красной рыбой»). Произошло это по причине изменений режима: ангарская проточная вода поменялась на грязную стоячую. Восемь видов рыб находятся на грани исчезновения… Для того, чтобы предотвратить этот процесс, был построен Братский рыбозавод, где восстанавливают и заменяют ресурсы для разведения рыб: енисейский осетр, байкальский омуль, щука, радужная форель и др. Для полного восстановления рыбных ресурсов необходимо выпускать 60 млн. подросшей молоди в год. Но не хватает прудов для подращивания. В перспективе планируется создать каскад прудов.

В сибирской тайге видовой состав деревьев меняется. В связи с тем, что на 80% была вырублена сосна, то сейчас преобладает из хвойных пород лиственница, а лесосеки возобновляются лиственными породами деревьев. Так как кормовая база для пушных зверей меняется, что численность белки, соболя значительно упала. Растет численность волков.

 

Десятое сентября. 2004 год. Радио больше не поет. Сижу на чердаке и смотрю в бинокль, наблюдая. Что за диво?!

 

Действительно, что за диво?! Сейчас поясню.

 

…Полдень. Началось бабье лето.

Шеф срезал с клумбы несколько астр, перевязал красной ленточкой и куда — то пошел. Я смотрел с чердака и не верил своим глазам: ЭНЕРИК ЧТО, НА СВИДАНИЕ ОТПРАВИЛСЯ?! Это можно понять, так как дети Елены Дмитриевны с матерью не живут. А может, он отправился к старым знакомым? А может, просто так развлекается сам с собой? Бывает такое с одиночками. Как ни странно, они находят в этом кайф! Самый настоящий кайф…

Энерик может задавить в себе свои низшие желания, перетерпеть, стиснув зубы. Или сейчас он с ума сойдет, или уйдет в себя. Может быть, кого — то приструнить хочет? Потому я тихо вышел во двор, влез в Мир Теней, на какой — то слой и пошел следом, а вечером записал увиденное в тетрадь. Нехорошо подсматривать, но вот что у меня получилось…

 

Наш красавец — кельт тихим, спокойным шагом шел по дворам, прислушиваясь к малейшим шорохам. Ничего не боится, надо же! Идет так, словно вампирским Зовом зацепило! Одного вампира на нашего Энерика не хватит: их надо как минимум сто, а уж ихняя магия — так это вообще нечто фантастическое!

Но фантастика в данный момент потеряла свой смысл: ее заменила формулировочка, которую знают с пеленок. Это Любовь.

Именно любовь, и ничто другое. Многие считают, что настоящее чувство само собой просто так не возникает: оно постепенно вырастает, начинаясь с взаимного интереса и обыкновенной дружбы. Перерастая во что — то большее, питаясь вовсе не наивной влюбленностью — влюбленность, как правило, повседневностью уничтожается…

Питается зародыш Любви вовсе не сексом и пошлостью, а всеми высшими помыслами и духовными началами. Тот, кто так думает, поступает правильно.

У нашего Энерика все началось двадцать семь лет назад. Увидел он как — то маленькую беззащитную девочку с золотыми волосами, дочь вдовы при живом муже, пожалел и полюбил. Полюбил всерьез вначале как родную дочь, потом как невесту, находясь в Братске. Уехал из деревни, но запомнил девочку маленькую… Девочка росла, влюбленная в сильнейшего Светлого города Братска, отшивая всех парней в округе, никогда не ходя на свидания, считая, что если с кем — то из Темных или Светлых свяжется, то этим предаст своего возлюбленного.

Девушка — подросток не понимала, что на самом деле глубоко ошибается! Ирина была совсем не такая, как все. Зацикленная на Олеге Аренском, она ничего не видела и не замечала вокруг. Чтобы избавиться от тоски, она попробовала уехать в Братск, но вот офиса так и не нашла. Попыталась в свои девятнадцать лет жить, как обычные люди, но вместо этого стала абсолютно чужой в незнакомой стране.

Она всего боялась, на бедняжку глядели как на чужую. В конце концов несчастная сломалась и при помощи кого — то добралась до Тулуна, откуда вернулась домой благодаря такси и интуиции. Просто убедила водителей останавливаться на особенных и опасных дорогах.

Мать, прекрасно понимая состояние дочери, ругала ее, пытаясь образумить, ну хоть что — то сделать!

БЕСПОЛЕЗНО…

Вот что я читал в мыслях Энерика. Его аура была розового цвета с примесью сиреневого. Красивое сочетание.

В астрале ничего особенного не было — только ровная поверхность. Вместо солнца — рыжее облако. Шеф выглядел так: весь в каких — то обрывках одежды, заточенный в сияющий кокон. Над головой сияло что — то вроде нимба. Энерик не мог меня увидеть, а только почувствовать… Вот он резко обернулся, словно его что — то укололо, и крикнул:

— Кто здесь? Говори!

Я закрылся от шефа.

 

На что кельт рассчитывает, влюбившись в смертного человека?! Да, взаимность будет. Но нет такого заклинания, которое смогло бы превратить человека в нас…

Не — е — ету!!!

Очень надеюсь, что Энерик это понимает. Или ему начисто башню снесло?

 

Вот мы вошли в лес. Надо выбираться на верхние слои астрала — устал очень. Или в привычный мир.

Я с трудом провалился в собственную тень, которая едва была видна, и прыгнул на третий уровень. Краски исчезли. Солнце пропало. Все стало черно — белым. Стало полегче, подул ветерок. Шеф тем временем у обрыва сел на пень и стал смотреть вперед.

— Ну я же просил тебя прийти, дорогая!

Пока я отдыхал на третьем уровне, Энерик постоянно озирался: чувствует, что он не один! Чувствует!

Интересно, а его имя может звучать иначе?

Например ЭНРИКЕ. Красивая игра слов. Имена эти легче легкого спутать. Надо будет спросить…

 

Спустя пять минут я поднял свою тень и опять нырнул на последние два уровня. Словно рухнул с высоты многоэтажного дома, причем не с помощью прыжка, а когда под ногами проламывается пол… И лечу, проламывая потолки, больно ударяясь… Наконец, вывалился из мира теней.

 

О, черт… Во взмок так взмок!

Для начала я достал платок и очень тихо высморкался. Никогда так не выматывался! Рубашка насквозь промокла, брюки будто сели и стали меньше в размерах, как мне показалось. Ноги словно свинцовые… А в голове песенка, которая два дня привязалась, «Агата Кристи» — «Сказочная Тайга»…

 

Так… Что — ж, начнем расшифровывать…

Прежде всего это песенка для Темных.

Чупакабру можно сравнить с Сатаной, который бродит по лесу ночью и воет. Пьяные звезды — это мы, Светлые, застрявшие в тайге. Интересно, где я в небе так напился, что упал в сибирскую тайгу? Упал, очнулся — Сибирь. Вот такая вот ботва…

Стягиваю с себя мокрую рубашку, ложусь на подставленную куртку и принимаюсь есть заранее приготовленный шоколад. Сначала прикончил одну плитку, потом вторую, затем третью… Третью! Достал потом из рюкзака флягу с молоком и залпом выпил. Потом очень медленно повернулся на бок и осторожно поднял голову. Энерик стоял у высокого кедра, на верхушке которого отчетливо виделись огромные шишки. И будто зная, что я рядом, он метнул в мою сторону заряд Светлой Силы. Осторожно, будто играя. Я с жадностью впитал ее в себя и почувствовал себя лучше. Лег на живот и отполз назад: услышал шорох ног по траве.

Сюда шла девушка. Энерик хохотнул по — доброму. Достал из — за пазухи какой — то сверток. Что он принес своей названной дочери и возлюбленной?

Улучив момент, я со скоростью молнии рванул в ближайшие кусты, откуда все можно было наблюдать. Уж с расстоянии пятидесяти метров они меня точно не увидят! Меня грызли муки совести, но я наблюдал. Длинноволосая девушка тихо подошла к Энерику и низко поклонилась. Несмотря на то, что на дворе стояла осень, и в такое время года в Сибири по ночам случаются заморозки, и при этом в луже даже льдинки плавают, Ира БОСАЯ!!! Зима в некоторых районах предъявляет свои права уже в начале октября, а зимой тут температура иногда падает до пятидесяти градусов. А то и ниже. А сейчас бабье лето, почему — то холодное. Вот и сейчас дует холодный ветерок, а Ира стоит в платье и кофточке! Закаленная небось! И неуправляемая от радости, от слепой радости, что все получается именно так, как она хотела. А хотел ли этого Энерик? Неизвестно. А если дочь Елены Дмитриевны окажется нечеловеком, то кем станет? Волшебницей или ведьмой? Но это не мое дело — пусть шеф решает.

 

…Энерик стоял на краю обрыва и смотрел в небо, обняв девушку за талию, по — мальчишески прижавшись щекой к затылку возлюбленной. Потом он чуть — чуть отошел и положил ладони на животик Иры, прикрыв глаза, повернувшись к ней в фас. Ох, как же эти двое похожи на Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет из «Титаника», когда те стоят на палубе и любуются на море, ну прямо скопировано все! В тот момент Кейт разводит руки в стороны, и совершается ее первый в жизни поцелуй. Ах, я когда этот фильм глядел, именно на этой сцене я рыдал от обилия романтики… Блин, это же надо так классно снять! А я тоже так хочу, не искушай меня, Энерик! А то я просто обозлюсь на тебя, я же тебе уже завидую!

А взору с обрыва открывался поистине величественный вид: широкой лентой куда — то бежала Ока, и ее воды блистали в лучах солнца, а на одном берегу деревня, на другом — полуобнаженный лес… Листва уже начала опадать.

Красиво и спокойно.

Энерик, целуйся же наконец!!! Я уже заждался!

Он что — то шепнул Ире и тихо подал ей букет цветов. Она наклонила голову и поцеловала его вначале в левую щеку, потом в правую, а потом легонько коснулась своими губами его уст. Я отвернулся и едва не взвыл: искушение было велико!

Настоящий кавалер наш шеф, настоящий! Круче тебя нет!

Потом наш кельт сел по — турецки на траву, его золотые ресницы дрогнули. Он поглядел на сверток, лежащий рядом, и взглядом показал Ире, чтобы она его развернула.

— Это тебе, дорогая моя. Я хочу, чтобы ты сейчас это надела. Я не буду глядеть — отвернусь. Переоденься.

— И я тоже отвернусь… — прошептал я себе и уронил голову в траву.

Из — за толстой сосны вышла самая настоящая красавица со времен Рима и варваров. Даже я застонал от восхищения в кустах. Энерик было встал, но тут же рухнул на колени: Ирина произвела поистине должное впечатление. Вылитая Гвиневера из фильма «Король Артур». Ира села на траву, и в этот момент она и шеф и впрямь стали похожи на королевскую пару. Где же Ланселот? НО БЫЛО ТАКЖЕ В НЕЙ ТО, ЧТО ПОРАЗИЛО МЕНЯ СРАЗУ С ТОГО МОМЕНТА, КАК Я ЕЕ УВИДЕЛ. И Я ПОНЯЛ — ЭТО ВСЕ…

Наверное, эта роль досталась мне.

На поясе Иры — самые настоящие римские и китайские монеты, тихонечко и нежно позвякивают. Платье ее было сшито из холста охристого цвета, только рукава были темно — коричневые, они походили на крылья феи, одежда облегает фигуру довольно туго, ничего не скрывая, и придает тому, кто ее носит, особую красоту. На миг мне показалось, что в наш мир сейчас вернулась девушка из далекого Средневековья. На голове красовался обруч из кованого серебра, украшенный узором из витеватых листьев. На руках «принцессы» были браслеты. Самая настоящая кельтская девушка!

Кельтская девушка, воскресшая из мертвых.

Энерик поцеловал Ире руку и встал на одно колено.

 

— Мы так редко остаемся наедине… Я тебя сюда позвал для того, чтобы мы поговорили нормально хотя бы тут… В деревне — там не то. Тебе понравилось платье?

— Очень! Олег, мы двадцать шесть лет не виделись, и я так соскучилась… За что же такие щедрые дары? Ведь последний раз, когда ты меня видел, я была маленькой девочкой, дурочкой…

Кельт улыбнулся.

— Это платье моей матери, я его очень давно храню, вот решил подарить. Не обижайся, хорошо?

— Сколько же тебе лет?! — удивленно девушка склонила голову набок. А Энерика после такого вопроса бросило в пот: «Я не стану называть свой настоящий возраст, дорогая моя, иначе ты просто упадешь в обморок…» В ответ Энерик нежно приобнял Иру и прижал к себе, а та заплакала. Почему?

— Что стряслось? — спросил он.

— Людей здесь всего пять — шесть на все село, остальные Дикие. Пожалуйста, забери меня отсюда! Я не могу больше тут находиться, меня постоянно переполняет чувство горечи… Преврати меня в такую же, как ты!

Энерик попрехнулся.

— Ира, я не могу сделать тебя другой, потому что на свете нет такого средства. Даже если бы оно и было, неизвестно, кем бы ты стала — Темной или Светлой… Ведь все зависит от характера. Не каждый может вести жизнь существа — потому что это слишком тяжело… Сама подумай: бессонные ночи, постоянная трата сил, и… невозможность нормально жить в человеческом мире. Ты согласна принять такую жизнь?

Ладонь девушки легла в руку Энерика, а в глазах было такое отчаяние, что кельт испугался. Но как сказать правду в лицо наивной Ирине?

— Мне все равно кем быть, Темной или Светлой! Мне надоело терпеть унижения от других! А я ведь всего обычный человек, со своими привычками и комплексами… Человек, жизнь которого в любую минуту в такой деревне может оборваться… Нелюдям все можно, они почти бессмертны, а человеческие жизни проносятся незаметно, как мгновения! И только в самом конце своего пути человек оглядывается назад, поседевший и больной, ему хочется ВСЕ исправить и начать жизнь заново! Ваши — могут! Ты — единственный, кто поймет меня правильно и не осудит. Посмотри, что сделали с нами годы: я стала из золотоволосой темноволосой, уже начинаю по чуть — чуть седеть, а ты вечно юн. Если бы не изоляция, если бы не эта заброшенная деревушка, то я давно бы вышла замуж и родила ребенка.

«Плохо это. — подумал с сочувствием Энерик. — И совсем не представляешь, насколько жестока в Братске молодежь! Она растлит и совратит, или убьет, до этого используя в своих корыстных целях! Ты должна радоваться, что тут живешь, глупенькая… Живи и радуйся! Жить среди людей ты не сможешь — потому что испугаешься. А как среди нас, магов — не знаю…»

Он думал так потому, что любил Ирину. Очень давно любил. ИЛИ НЕТ? ЭТА МЫСЛЬ НЕ ДАВАЛА МНЕ ПОКОЯ…

Светлый поцеловал возлюбленную в лоб и подхватил ее на руки.

— Спасибо тебе за то, что заменил мне отца в детстве. Я не думала, что ты вернешься, я мечтала об этой минуте.

— Я только хочу твоего счастья. — прошептал Энерик.

— Ты женат, Олег?

Вопрос поставил кельта в тупик. Если он и был женат когда — то, то после расставания он либо выкидывал кольца, либо переплавлял в какое — нибудь украшение. Если Ира окажется Волшебницей, причем Светлой, то переплавлять кольца не придется. А вот рожать придется. Ира гладила тонкой рукой золотые локоны Энерика и поцеловала его в щеку.

— Я не женат, но давно люблю одного человека.

— Кто это?

— Я тебя люблю, Иришка.

— И я тоже, Светлый Маг. Так это свадебное платье твоей матери, которая жила тысячу пятьсот лет назад?

— Да. Давай просто поговорим о хорошем. А то все только и думают, как мутанта выгнать.

— Давай.

— Я буду тебе и отцом, и любовником, и братом, и возлюбленным, и просто хорошим другом. Я очень люблю тебя, будь моей женой.

 

Ира счастливо улыбнулась. Да, редко такое случается: ты в детстве влюбляешься во взрослого мужчину, боишься его, думая, что он своим ответом тебя оттолкнет, а потом, спустя много лет он отвечает тебе взаимностью. Энерик аккуратно посадил Иру на траву, чмокнул ее в щеку, обняв за плечи, а потом осторожно поцеловал в губы, исполнив детскую мечту. Сколько лет прошло с тех пор, когда Энерик в последний раз любил? Двести, не меньше…

А я понял — все, предел… Теперь шефу будет не до нас. Открыл у себя под ногами портал и провалился в астрал. В некотором смысле было завидно.

 

Тот же день, точнее не день, а ночь. Два часа примерно. Крыша.

 

Ну вот…

Лежу на крыше, согнув ногу. Руки раскинуты в стороны, одна из них крепко держится за лестницу, прибитую к крыше — я устроился на той части, откуда невозможно упасть. Несмотря на то, что на улице холодно, не хочу вниз спускаться: свежо и хорошо, мозги прочищаются.

Над головой опрокидывается черное небо, усыпанное яркими звездами различных размеров. Изо рта вырывается облачко пара, глаза мечтательно глядят в бесконечность, которая измеряется сотнями тысяч парсеков…

Сотни, тысячи звезд… Полярная звезда висит где — то над горизонтом, вокруг нее созвездия Большой Медведицы, и Малая Медведица: два ковша. Тут и созвездия Орион, три звезды Персея, чуть пониже — Кассиопея буквой «W», Волосы Вероники и другие…

Здорово!

То синеньким мигнет, то красным. Что — то плывет по небу, мерцая алым светом: довольно крупная звезда быстро мчится по бескрайнему черному ковру. НЛО снова рвется в наш мир, звезда куда — то мчится вдальи скоро исчезает за горизонтом. А на небе с каждой минутой появляется все больше и больше звезд, и они становятся еще ярче.

Созвездия Кассиопеи, Мухи, Персея и Андромеды… Сияют, как бисер на солнышке. Вот снова несколько звездочек опять гоняются друг за дружкой. Исчезают где — то за лесом, за сопками, но вот появляются опять, сворачивают куда — то влево и снова скачут, как кузнечики. Красиво и загадочно… Такого в Москве не увидишь! То, что тут идет своя жизнь — это точно…

Закрываю глаза и с наслаждением потягиваюсь. Все — таки очень хочется, чтобы меня полюбили… Я лежу и представляю себе касавицу, лежащую рядом и положившую мне голову на грудь. Мы лежим на крыше под звездным покрывалом, тихо переговариваемся, и иногда останавливаемся, чтобы просто поцеловаться. Но ведь все это только мираж, я сам себя обнимаю и переворачиваюсь на бок: на жестком лежать долго не рекомендую — спина устала.

Все — таки ночь — прекрасное время между ужином и завтраком. Звезды — настоящие загадки, полезно изучать фигуры на ночном небе и присочинять что — то свое. Кажется, что по небу медленно — медленно плывет замерзшая, застывшая Музыка, ты ее не слышишь, но ощущаешь душой и телом. Точки на небе продолжают светить тусклыми и яркими вспышками.

Деревня «Х» спала, лишь вдали светилось несколько огоньков — наверное у кого — то посиделки или праздник. Вдалеке где — то раздается в лесу протяжный вой — ну вот, оборотни снова чудят или просто волки. Спустя пять минут наступила мертвая тишина. Божественная тишина…

 

В три часа ночи я услышал тяжелое хлопанье крыльев, я глянул через астрал в горизонт. Прямо ко мне летел сгусток Тьмы размером с человека. Вначале я опешил, но потом понял, что это кто — то из друзей — вампиров: только они меня знали — больше никто в селе.

Огромные кожистые крылья хлопали по воздуху, словно птичьи. Наконец существо село на крышу, вместе со мною нырнуло в тот же астрал, и трансформировалось в совершенно обнаженного, высокого парня. У него за спиной висела сумочка с одеждой.

Константин…

Тьма Тьмой, но мне очень не хотелось, чтобы другие вампиры, наверняка летающие поблизости, сочли Инквизитора и Костю за голубых. Или за сумасшедших.

— Привет, Максим — Инквизитор.

— Привет, Костя. Вижу, что ты на Свет прилетел как мотылек на лампочку.

— Я тут… охочусь. Да, прилетел на свет, потому что ты в невидимом Мире сияешь, как прожектор. Интересно стало, с чего это Светлому посреди ночи приспичило на крышу залезть? Может, дадите закурить? — пошутил вампир, затем длинными пальцами схватил пролетающую мимо гигантскую бабочку, пару минут полюбовался ею, а затем оторвал ей крылья и кинул в рот.

Мне к ногам с шелестом медленно опустилось два гигантских перепончатых крыла несчастного насекомого. Странно в деревне «Х» вампиры силы подкрепляют: летают и жрут что попало.

— А это вкусно? — прокашлявшись, спросил я.

— Смотря что ешь. В голодные времена очень помогает. Как дела, Светлый? — вампир натянул брюки.

— Хуже некуда.

— А чего так? — мы вышли в реальность.

— Наш шеф Энерик сдуру втюрился в человека и ходит теперь как бухой. Он или с ума сошел, или это гормоны шалят. Скорей всего сошел с ума от горя… было у нас там одно дело…

Вампир глаза вытаращил.

— Светлые, тронулся ваш шеф! ТАКОГО никогда не было, чтобы Великие Иные кидали карьеру и друзей, которых знают много лет, ради Смертных, причем ради какой — то соплячки, которая и знать не знает, с кем связалась! Если она начнет вашим кельтом манипулировать и контролировать — ее мне придется укусить, и тогда Энерик отрезвеет. Он Темную не потерпит! Точно отстанет! Если что — кликни через Тьму, и все.

Воинов Света пожалели.

— Он после этого вас убьет!

— Извини, но тут ваш Устав не работает, и он тут не имеет права распоряжаться. Не посмеет… Ваш какой — то там сборник правил запрещает. Тогда ему в досье запишут, что он незаконно и незаслуженно убил мирного Темного в мирном поселении. Что за это светит — ты знаешь. И еще: у меня нет и не было разрешения на укус, тут все иначе. — вампир взял из моих рук сигарету и закурил (видать, раньше в городе жил), чиркнув спичкой, которую тоже дал я вместе с коробком. Потом пустил пару колечек и сел. — Ира человек или нет?

— Ты сейчас упадешь: ОН САМ ЭТОГО НЕ ЗНАЕТ!

Лицо Кости еще больше вытянулось, он едва не проглотил сигарету от удивления и качнулся вперед.

— КАКОЙ ОН СВЕТЛЫЙ ПОСЛЕ ЭТОГО, РАЗ НЕ ЗНАЕТ!? Он что, от страсти уже не в состоянии в астрал входить и смотреть, кто есть кто?

Я кашлянул и улыбнулся.

— В состоянии, он эту дуреху растил как родную дочь.

— Первый раз такое слышу… — изумился Костя. — Старые вампиры говорят, что ваш Олег Аренский, как только появился здесь, моментально влюбил в себя всех девушек, но ни с кем не гулял. Асексуал. Не гулял, разве что с… Тьфу! Имя забыл! — Константин почесал нос.

— С дочерью Елены Дмитриевны. — поправил я.

— Вот — вот… Девочка — переросток. Противно!

— Можно спросить одну вещь?

— Что именно?

— У вас… в деревне детей сейчас совсем нет, так? А раньше было много, как ты сам говорил. По пять — шесть в семье. — Я ломал голову над тем, что же произошло тут за двадцать шесть лет, раз никто больше не рожает?

Мы курили и пускали колечки дыма в воздух. Смешная парочка: Светлый — Инквизитор и Темный — вампир. Разговаривают!

— Если рождается много детей, то эта вспышка происходит раз в тридцать лет. Пока дети маленькие, селяне ищут среди них нелюдей. Найдут и не трогают до определенного возраста. Но, как известно, у существ дети — такие же — рождаются очень редко. В пятнадцать лет выбирают Светлых, а остальные становятся вампирами или вервольфами.

Я невольно вспомнил Илльо. И тут же представил графики некоторого содержания, глянув в астрал…

 

Красивые четыре графика предстали перед глазами, светясь алым светом.

Красивые.

Страшные.

Они плыли, меняя очертания: сначала один, потом второй. Там, где линии пересекались, означало следующее: либо это была вспышка инициации Темных или Светлых, либо на тот момент деревня становилась объектом перепалок между людьми и нашими. Кончалось это либо убийством кого — либо, либо миром. Особенно сильная вспышка случилась в пятьдесят четвертом году, в середине шестидесятых и в середине семидесятых годов прошлого века. Потом пошли скачки: или есть прилив наших, или вообще нет. К сожалению, перевес на Темной стороне.

Аномалия настоящая! Вот ТАКОГО я еще не встречал…

Это только в Сибири бывает! А в Москве за всю историю работы в такого не встречалось. И нигде не случалось. Как только я приехал в Братск — начались приключения… Тут тебе и летающие тарелки, и потомственные Маги, и еще откуда — то взялась мистическая деревушка… Которая каждый день перед глазами маячит. А во время перепалок всех жителей принудили бы умереть добровольно. Если бы такой беспредел в Москве произошел…

Так что пока сибирякам везет.

Отлично, что никто, кроме Кости Алушкина, не знает, что я Инквизитор, правая рука Энерика.

Инквизитор, Судия.

Очень скоро здесь начнется массовое деторождение, а затем наступит затишье… Все возвращается на круги своя.

Красивые линии графиков!

Вампир толкнул меня в бок локтем. Я очнулся, а рисунки автоматически занес в память.

— Мак, ты чего?

— Я думаю… Думаю, что дальше будет с деревней «Х», КОТОРОЙ НЕТ НА КАРТЕ. Если вас станет слишком много?

— Еще одну деревню выстроим. А что тут такого? Ты, Светоч, нас не выдашь?

Я изумленно поглядел на друга.

— Зачем?! Можешь мне перед отъездом память стереть — разрешаю.

— Знаешь, а ты мне нравишься! Как друг! — Костя рассмеялся.

— Ты мне тоже. Сколько сейчас времени? Ты ведь умеешь определять.

— Четыре часа утра. Тебе пора спать, Светлый. И еще: эта чертова Чупакабра опять сегодня вечером кого — то порвала: злится, что ей хвост капканом прищемило. Советую коготь выкинуть, а то эта зверюга тебя съест. — Юноша почесал бок и руки: из кожи вовсю лезла шерсть, на пальцах росли когти, а за спиной взметнулись крылья. — Я полетаю, поищу эту тварь, попробую заклинаниями атаковать. А ты иди спать, а то на тебя из невидимого Мира мотыль полетит типа меня, и тогда станет не до смеха. — Константин прыгнул вниз и с шумом унесся в ночь. Я поглядел на горизонт: небо едва — едва начало светать.

Интересно, а шеф дома?

Да. Спит как убитый, ничего не видя и не слыша.

Я залез через окно на чердак, плюхнулся на кровать: тело тяжеленное, как свинец. Полежал немного, зажег свечу и принялся все заносить в дневник. Выписался на двенадцать страниц! Аж рука заболела!

Еще никогда в дневник СТОЛЬКО не писал!

Ложусь в кровать и бормочу стишок про деревушку, там слова — медведя белочка грызет.

 

Неподалеку — напротив — раздался храп: это Энерик нагулялся.

 

Одиннадцатое сентября. Деревня «Х»

_____________________________________________

 

Весь день сплю и потому ничего не пишу. Проснувшись в три часа дня или в четыре (примерно во столько) узнал следующее: на чердаке перегорела лампочка, затопило подвал, а на ужин (для меня это завтрак) подали первую в этом году картошку — королек с грибами. За окном всю ночь кто — то царапался… Костя наверное.

 

Двенадцатое — пятнадцатое сентября.

_________________________________________

 

Нашарили у меня на чердаке несколько пачек газет про аномальные явления и начали оживленно читать. Также у меня в сумке завалялась книга Герасимова «Природа Братска и его окрестностей», крутая книга, очень рекомендую читать тем, кто интересуется Братском. Именно там и написано про таинственное озеро возле Сведлово — село такое есть. В газете пятилетней давности сообщалось о какой — то летающей тарелке, довольно жуткая статья. Это бред для обычного человека на первый взгляд, но для нечеловека — нет. Тем более это все фигня: в деревне «Х» бывают штучки пострашнее…

Всех удивило, что наш шеф нашел мой дневник и стал в нем вести свои записи, перевернув тетрадь вверх ногами: стал писать с другой стороны. Что он там настрочил — пока говорить не буду, оставлю при себе, так как он настрочил несколько свои личные романтические приключения. Читать я их не стал, просто пробежал бегло глазами, вот и все. Наверное, хочет оставить мне их на память, если я вернусь обратно со всеми своими дневниками в Москву.

Пока Ирина возле дома своей матери не появляется, зато Энерик каждый день уходит с утра и возвращается далеко за полночь. Лицо кельта румяное, тело горячее, а на губах — улыбка. Наверное, ему было тяжело внутри, и он пошел к Ирине «облегчиться». Sorry за пошлость, но других мыслей у меня нет пока на этот счет. А еще возник прикол про фамилию Герасимов: Герасим утопил мутированную Му — Му в Братском Водохранилище у ГЭС, сам он был братчанином, потому — то и немой. Вот и пишет про таинственное озеро: там что — то светится! Это Му — Му святая стала… Блин… Что — то меня на чернуху и глупость потянуло. За шефа я испугался вначале: не случилось ли чего? Спросил осторожно за обедом, и вот что получил:

— Это моя личная жизнь.

— Но ведь это человек! Она ребенок по сравнению с тобой, Энерик! Если любишь ее по — настоящему, то оставь в покое! Ирина никогда не станет одной из нас, пойми! Начнет жить в Братске, и будет стареть… потом… Пожалей! — Вскричал Валюк, посмотрев на Светлейшего с обидой.

В ответ на это Энерик шарахнул кулаком по столу, а глаза его дико блеснули. Словно это был шеф Темных!

Но это был не Гломен. Это был сын бродяги и женщины из племени кельтов. Со стола от удара полетела тарелка. Если Светлый ЗОЛ (!) — лучше молчать.

— Заткнись, Валера! Не твое дело! У тебя давно есть девушка, а у меня два века никого не было, ты не понимаешь, каково это быть одному и глядеть на парочки, которые гуляют под луной! Не понимаешь! Сопляк настоящий, мальчишка! Вот когда она тебя бросит, ты поймешь, что такое одиночество! Заткнись пожалуйста, или отправишься вон из деревни!

Ну ни фига себе… Да эта девчонка его просто приворожила! Вот шеф и бесится. А сам считает, что мы все специально на него давим из ревности, мешаем, видишь ли…

Мешаем…

Мешаем!

В довершение всего кельт схватил со стола стакан чая и выплеснул его Валерию в лицо. Обиженный юноша только промолчал, опустив голову. А потом чуть слышно, одними губами, произнес:

— Да пошел ты… Ловелас чертов! Только ((- ((- ((- ((и умеешь!

Повернулся и ушел.

Полез на чердак и достал оттуда тетрадку со стихами.

 

— Только троньте Ирину — убью!

«Ты с ума сошел…» — с горечью подумал я. А ведь говорится, что Светлый Темным стать не может!

Оказывается, может. Вина тому — энергетика деревни. Никто больше не стал спорить и оставили кельта в покое.

А на чердаке стихи читали. Просто на столе моя тетрадь со стихами лежит. Они печальные, но полезные. Толстая такая тетрадка, исписанная от корки до корки, моя любимая…

А дневник я теперь прячу далеко.

 

«Вот с камней незнакомые лица

Молчаливо взирают: «Мы тут!»

И какие — то глупые птицы

Над могилой забытой поют.

 

Потаенное, странное место.

Карий взгляд через — сквозь сухостой.

Я могла бы тебе стать невестой,

А потом как — то сразу вдовой.

 

Утопила бы горечь в ромашках,

Тая льдинкою, день ото дня.

Паренек в дивно — белой рубашке,

Почему не дождался меня?!

 

Мне догнать бы тебя на пороге,

Не пустить бы, сказать: «Карий, стой!»

Воробьи вдруг взлетают в тревоге,

И встает, как стена, сухостой.

 

И нелепы «гранитные лица»,

И не прав этот «вечный приют»…

Почему же так весело птицы

Над твоею могилой поют?

 

Красиво. Слишком красиво, мистически и здорово. Теплая истина холода. Разбитые надежды у могильной плиты, бред, когда на землю опускается мгла… Несчастная, но разыгранная любовь, снятая на видео…

Как горько осознавать, что все наши мечты разбиваются о реальность. Мечтаешь бывало, мечтаешь, а все это к тебе спиною поворачивается, что бы ты ни делал для исполнения задуманного… Ты плачешь, бьешься в истерике, теряя самое дорогое, но — увы, время безнадежно упущено, а в душе пустота и боль.

Одна лишь боль… Наказание — холод, пронизывающий каждый пальчик, каждую клеточку тела. Это когда жизнь и окружающий мир лишаются всякого смысла. Вино стало безвкусным, а еда вызывает тошноту.

Все стало таким бесцельным, правда? И тогда ты ударяешься в творчество, искусство. Самостоятельность, инициатива… Но ногда в песнях, рассказах и рисунках, как у меня сейчас, проскакивает отчаяние или тот образ, который ты сам для себя создал. Особенно это отражается на влюбленности, которую все поголовно в молодости принимают за любовь.

Несмотря на то, что я писал на предыдущих страницах, для меня любовь — ничто. Свидания — тоже. Поцелуй? Способ примазаться к партнеру. Что тебе, его дружбы мало?! Просто увлечение, флирт, дружба. Некоторые давят на своего партнера, говоря: «Сделай ЭТО, ты хоть человеком себя почувствуешь!»

Даже если я это сделаю через два — три года, когда найду себе девушку — человеком я не стану при всем воображении. Потому что я давно уже не человек.

Выхожу на улицу и закрываю глаза… Свежо, только что дождик прошел… А губы шепчут:

 

За все золото мира

Не купить мне покоя.

 

Мы ничему не учимся, мы всего лишь преобретаем условные рефлексы…

 

Постоял на улице час, затем пошел пить чай. Что вообще такое условные рефлексы?

Это состояние, при котором у тебя бесятся гормоны или хочешь что — нибудь сделать, но не другому, а только себе. Ты выпячиваешь свое «Я» наружу, не желая никого слушать и не воспринимая совершенно никакую критику в свой адрес. Ты раб своих привычек, против которых не в состоянии повернуть вспять.

 

…Сижу рядом с Валерой, слушаю чтение стихов и пытаюсь понять сущность деревни «Х». Деревни, в которой почти нет людей. Отсюда исчез человек. Исчез.

На время, а может, навсегда.

Не знаю.

Здесь нет правил, нет разрешения на убийства и прочее. А есть только абсолютная свобода. Бесконтрольная свобода.

Плохо это, очень плохо…

И есть только Тьма.

И есть только Свет.

 

И вот что мне за все время пребывания здесь удалось понять. Сиди и слушай в подсознании мой голос, или просто читай: между Москвой и Братском, между культурами этих двух совершенно разных городов существует гигантская пропасть, через которую перепрыгнет далеко не каждый. Да, будут болеть мускулы, будут трещать кости, и ты либо, окончательно обессилев, рухнешь на середине в пропасть, либо без сил упадешь на другой край. Только в одном эти два города полностью совпадают: оба прославились на весь мир, только один несет людям благодатную славу и интеллект, а другой гадит под себя, травя людей своей гордыней, и при этом тоже есть в нем хорошая слава, приобретенная пятьдесят лет назад. Подтвердилась очередная истина: зелень и наив никому не приносит пользы, так как хочет все и сразу, не думая о последствиях. Люди «Х» поистине братчане, вот.

 

Похоже, наш отпуск затянется на несколько месяцев. Тогда баланс Света в Братске рухнет окончательно.

 

Мы столько раз обсуждали, как ловить Чупакабру, Энерик даже ляпнул, что голыми руками возьмет! Он рискнул, но что из этого получилось, читайте на следующих листах.

А началось все геройство с того, что Энерик проверил всех жителей, как и обещал, и заявил, что у сына Анны — той самой Анны, у которой роды принимались, у него не хватает одного резца — клыка. Вырван с корнем. Парень вдобавок оказался Темным. Пытался шеф прощупать его энергетический уровень, да не смог: СТЕНА.

Высший уровень. Великий.

«Парню двадцать шесть лет, а он уже каким — то образом успел стать магом высшего уровня, магом чудовищной силы! Этот парень потенциально сильнее меня! И что самое страшное, это мой крестный сын!!! Вот и сбылись мои предчувствия… Да он вдобавок полуоборотень — полувампир… Бог ты мой…» — подумал тогда Энерик и заплакал.

Вот этого мы не ожидали. Никак.

Так что существо будет сложно взять живьем, а что касается развоплощения — так это будет еще тяжелее: такому типу умирать не захочется!

Дети здесь по ночам скачут в виде ящеров с головами Анубиса по грядкам, лето проводят в лесу, учась охотиться и выживать, но их мало… Коли этот ребеночек цапнет за руку или за ногу, тебе конечность либо ампутируют, либо тебя постигнет участь превращения в оборотня.

Но Темные здесь в большинстве своем добрые и почти никого не трогают. Они очень сильны, и догнать их порой невозможно.

 

После того, как Энерик вычислил Чупакабру, он смог войти с Константином Кусковым в контакт. Костя был мастером в своем деле, а насчет зубов у него было железное алиби: в драке вышибли. Но стало интересно, КАК можно выбить вместе с корнем?!

Да никак!

 

Энерик стал осторожным, перестал каждый день уходить гулять, а в голове у него вертелось: «Так вот ты какой, сын Анны!»

Потом на допрос и Анну вызвали. Она сама догадку Энерика подтвердила. Сказала, что рядом с сыном находиться не может, так как становится дурно и тошнит. В детстве мальчик был слабым, но всех поражал дурными поступками, уже в пять лет грубил и хамил. Несчастная женщина пыталась его переделать, запирала в чулане, на чердаке, даже угрожала ножом. Все было тщетно. В подростковый период сына мать заставляла его копать огород, поливать грядки, полоть, чтобы Костя не ударился в развратную жизнь.

Несмотря на все это, девственность была потеряна лет в пятнадцать. Причем, что убило Энерика наповал, первый сексуальный контакт был с Ириной! Той самой Ириной! Елена Дмитриевна, едва узнав, что ее дочь изнасилована, поехала к ворожее, и та с помощью каких — то трав и магии восстановила девушке целомудрие. Все были просто в шоке, когда узнали, что пятнадцатилетний подросток каким — то образом трахнул двадцатипятилетнюю… Ира, как сказала сама, пошла в лес за вампиром, зацепленная Зовом. Сопротивляться было бесполезно. Ира у Кускова была первой любовью, и он просто хотел превратить девушку в равную себе.

Не вышло.

Совершенно непонятно, как тогда Ира ушла в астрал, вырвавшись из объятий Темного. Она поняла, что тоже нечеловек, только слишком слабая. Тот тоже полез в невидимый мир, и Ира увдела, что его аура была чернее ночи, и в ней был вдобавок алый цвет.

«Ты Темный! Сколько тебе лет? Двадцать?»

«Пятнадцать. — ухмыльнулся Костя. — Хоть я и Темный, я люблю тебя и хочу, чтобы мы сравнялись. Как это может быть, что ты в двадцать пять еще девственница?! Это же надо… Очень хорошо, что ты потенциальная ворожея или еще там кто, но до того слабая, что тебя даже Великие не смогут сделать настоящим нечеловеком! Жалко, что тут нет Олега Аренского — этот золотоволосый красавец, наверное, меня бы в клочки порвал. Жаль, что я его крестный сын. Как мать рассказала, ты сама привела его к ней, когда та рожала! Глупая ты была на тот момент, Ира! Выходи, а не то погибнешь.»

 

«Знаешь, Кусков, Олег Аренский не желал тебе зла. И если бы не кесарево сечение, то Анна бы погибла! Никто не думал, что ты такая мразь… — убивалась новоявленная женщина.»

Она прокусила губу, невидимой мир зашипел, почувствовав кровь и выпустил беднягу в нормальный мир. Ирина рухнула на траву без сил, морщась от дикой боли. Боль — плата за то, что неподготовленной вкусила запретный плод… В черных тонах, а не в белых…

 

В тот день Энерик, вывернув память крестника, заставил его все это показать у себя в подсознании, и после ему хотелось просто провалиться сквозь землю. Как тяжко было Светлому… Все, что говорила Анна, оказалось правдой. Будет что рассказать на работе: у Пресветлого Энерика названный сын является Высшим Темным магом. И думал Энерик:

«Гломен с Амродом будут ржать надо мной так, словно наркоты накурились! Вот позор! Получается, что у нас теперь два Кости появилось — один гад, а другой хороший.»

Но на следующий день… когда наш шеф вновь увидел Кускова, то можно было сначала решить, что он и не Светоч вовсе:

— Как ты мог… Я ее растил как родную дочь! Десятилетняя девочка без отца росла! А Вас, Высший Маг, я на руках держал! Ну и ((- ((- ((- ((ты, Костя… Ну и ((- ((- ((- ((…

Неподалеку в кустах кто — то дрался — наверное, детки — оборотни что — то не поделили. Тем временем между Великими Темным и Светлым произошла драка, детки пулей вылетели из леса: пятеро, тело как у арнитопода — хищного вида динозавров, длина и высота твари примерно в метр, голова Анубиса, а глаза блестели как бусины. Они окружили дерущихся, повизгивая и попискивая, подпрыгивая на мощных ногах и размахивая хвостом. На ногах красовались страшные когти, острые черные уши шевелились, поворачиваясь на каждый шорох. Таких надо просто на цепь садить, а осенью заставлять выкапывать картофель. В результате мы обнаружили шефа, окровавленного, на полу чердака, он едва дышал, и когда мы его осмотрели, то сделали неутешительные выводы: рука правая сломана, грудь разбита, сломано два ребра, а голова повязана. На ноге несколько рваных ран, и ходить он долго не сможет. Кельт когда повернул голову, то под глазом красовался синяк.

Ох хорош…

— Елена Дмитриевна, правда, что этот гад…

— Правда. — вздохнула женщина, меняя шефу бинты. — Прости, Олег, что не сказала этого раньше. Этот Костя Кусков — редкая сволочь… Ирина ему в пятнадцать лет больно нравилась. Он предложил ей переспать с ним, а она отказала, вот он и стал мстить, применив Зов. Дети в пятнадцать лет здесь очень рано взрослеют и к тому же выглядят старше своих лет. Этот вампир был первым парнем на деревне. Девчонки за ним табуном бегали, и он любил тащить влюбившуюся в него дуреху на сеновал или в кровать. И — все. Хорошо, что он нелюдь, а то где бы Ира сделала аборт? Олег, зачем ты его на дуэль вызвал?

— Хотел вычислить его магический потенциал. Вот вам и результат. Когда я начал копаться в памяти крестника, ему это не понравилось, он мне пригрозил отомстить. Сказал, чтобы я на следующий день пришел просто с ним поговорить. На сходке я психанул из ревности, и мы сцепились… — тихо сказал кельт. Его трясло от слабости и усталости, правая рука вообще не двигалась — сломана потому что, кисть тоже… Правый глазик почти закрыт, а золотые волосы местами запачканы кровью. Я положил ему руку на плечо и спросил:

— ЭТО ОН?

— Он, он… Все сходится: дома по ночам не бывает, зуба нет и один ноготь начисто вырван. Но поднять ни за что ни про что руку на того, кто помог тебе появиться на свет — это уже пахнет казнью!

Елена Дмитриевна упала в обморок. От потрясения. А я полез в шкаф за аптечкой — нашатырь взять.

— Максим, сотрудник Штабов из разных городов, я твои записи в дневнике прочитал и кое — что свое занес на последних страницах. Извините, Егор и Валера, что я тогда наорал — чувствовал, что легендарная Чупакабра — это Кусков Константин. Не дай Бог узнать кому — нибудь, что этот Темный…

— А за то, что мне чая ни за что плеснул, ответишь? — строго спросил Валера.

— Прости меня…

 

— Елена Дмитриевна, а ваш сын как на изнасилование отреагировал? — спросил Егор, насупившись.

— Александр — то? — Елена выпила воды. — Очень зол был. Пошел и морду за сестру набил. С тех пор Костя его не любит. — и пошла суп разогревать. Мальчишка сощурил глаза и размотал чистый бинт — у Энерика из рваной раны на голове снова кровь пошла. Светлому дышать было тяжело, он лежал на кушетке и спал. Это немного помогало — боль уменьшалась.

Я открыл дневник, перевернул его вверх ногами и открыл первые последние страницы. Тут же в глаза бросился мелкий, но красивейший почерк кельта, с вензелями, закорючками, причем все это было написано пером и тушью. Тушь тут делают самостоятельно: берут золу и смешивают с молоком.

Не Энерик, а вампир во время разговора слетел с катушек и начал «мочить» соперника. Как Светлый после такой рвачи смог открыть портал и уйти — я пока не понял. Но потом все прояснилось, когда я дочитал до конца.

Вначале решил — спасли рефлексы. Энерик нанес удар, а Темный взял да и поставил вокруг себя мощный энергетический барьер. А может, кельт ему в рожу водки плеснул, чтобы «разрешить проблему?»

Наверное…

Чего там Энерик настрочил?

 

Уже вечер, пора спать. Закрываю толстенную тетрадь, желаю шефу спокойной ночи и задуваю свечи. Комната быстро наполняется запахом воска, а на горизонте всходит луна и светит прямо на меня.

Полнолуние…

Дикое время — сейчас все вампиры и вервольфы рванут в лес на шабаш, в том числе и Чупакабра, — если, конечно, сможет. Страшно…

Остаются одни Светлые… Но есть среди них и смельчаки — наблюдают за игрищами Темных.

Существа тоже умеют надеяться на лучшее.

И Темные, и Светлые. Каждый для себя.

Как кому надо, так оно и будет. Деревья почти голые, на дорожках лежат сухие листья, ветер бросает их в воздух, ловит и уносит прочь. Свет стал прозрачным, лучше, чем раньше, а на болотах полным — полно клюквы, оттуда же слышатся смех, визги, крики, пахнет дымком и какой — то гадостью. Вот в небо взметнулись огненные языки пламени.

Ночь наступила.

Для Светлых.

Для Темных — это все равно что день…

 

Шестнадцатое сентября.

Десять утра — примерно так. Смотрю в окно на Оку, листая дневник.

 

Пасмурно. Непонятно откуда на небосклон наползли тучи, накрапывает дождик. Мелкий такой, противный… Под крышей и в щелях свистит ветер. Ветер в стекло бьет веткой яблони, на которой остался один — единственный листочек.

Картошку копали все, кроме Энерика, так что ее на огороде уже нет. Морковь еще не трогали: зеленые пучки торчат над грядками. А по комнате летает большая сонная муха.

По Оке плывет бревно. («По реке плывет кирпич — бледный — бледный, как стекло. Ну и пусть себе плывет, муха тоже вертолет.» — это так, к слову.) Красиво плывет: через его сучки и задоринки перекатывается, пенясь, волна, словно облизывая дерево. Гуляют по могучим волнам белые барашки, а сами волны огромные — на них можно долго качаться…

Вот одна с шумом ударилась о маленькую скалу и отхлынула, словно успокоившись. А знаете, что такое Чупакабра на самом деле? Это та же Чебурашка, только большая и зубастая. Вот.

Красивые волны, но сам пейзажик за окном производит очень мрачное впечатление… Как и всякой осенью: кругом все серо, по стеклу бьет дождь, сыро, холод продирает до костей.

На улице — ни души: Темные вчера с лихвой повеселились и спят. Деревню накрыла мертвая тишина, нарушаемая лишь ветром и шумом реки.

Даже детки — динозаврики не визжат и не воют: небось в норы забились. Интересно, а что они зимой делают? Без понятия.

Я вздохнул, снял с печки кофе, добавив сливок в кружку, процедил варево через ситечко и вновь открыл дневник. Похоже, Энерик был когда — то летописцем, потому что ошибок в тексте я не нашел, нет неправильных оборотов, и вообще, интересный стиль. Принялся читать.

Вот как все было на самом деле, если ничего не отбрасывать… Читай и думай…

«СВЕТЛЫЙ МАГ БРАТСКА — СЛАБАК?

Четырнадцатое сентября.

____________________________

…Перед тем, как идти на встречу, я проверил все свои возможности и силы. Посмотрел на свои ладони и похолодел: на них был знак Смерти. Может, удастся избежать гибели? Анна, наверное, рассказывала много хорошего сыну о Олеге Аренском. Конечно, говорить о том, как рождался Костя, не стоит…

Ситуация в деревне подошла практически к опасной черте, а усугублялась она тем, что Кускова в детстве обзывали Чупакаброй. Хотя на самом деле так называют другое существо.

Вообще — то меня совсем не волнует, как Кускова воспитали, кто этого типа сделал таким или вообще что — нибудь о его жизни или нежизни. Волнует другое: дальше будет этот Темный в лицо хамить или исправляться?

Не знаю.

Я слишком хорошо знаю технику боевых искусств — два века жил в Китае. А там воинство — ой какое… Треснут ногой куда — нибудь, а потом ломаешь голову, почему у тебя голова болит или спишь целыми днями. Буду с рассчетом наносить удары — лишь бы не убить. Хотя Константин давно уже умер. Умер, когда ему было пятнадцать. Или в теле еще теплится жизнь, раз он еще и оборотень?

И вампир…

Горько, что это Темный, а не Светлый.

В — общем, это не мои заботы. Сын Анны сам себе выбрал такое счастье. Тем более, его отец — оборотень. Но не только в этом дело. Уж слишком парень привязан ко всему непознанному и мистическому. Я тоже. Хоть это мне нравится, и то хорошо.

Я надеваю черное кимоно, затягиваю пояс, делаю сальто и гляжу сквозь невидимый мир. В лес. Пусто. Странно, — договорились встретиться в условленное время, а Тьмы не чувствую! На всякий раз полез в аптечку, достал йод, зеленку и бинты и положил в сумку. Сунул туда же водки бутылку. Вдруг по башке получу или удар ножом в грудь? Вдруг этот гад прошибет мои заклинания?

 

За что — о — ооо — о?!

Кимоно у меня самое настоящее, ему где — то пятьсот лет. На спине — вышивка золотом в виде дракона. Жаль надевать такую красотищу, но другой боевой одежды нет для столь душещипательной встречи. Повертелся перед зеркалом, завязал волосы в хвост и улыбнулся.

Почему — то весело — наверное с ума схожу.

 

Выхожу за порог, набрасываю на себя куртку, рюкзак и иду к лесу, проглядел там все слои астрала — чисто! Но сердце подсказывает, — что — то не так. От леса веет холодом, стынью и мистикой. Не слышно никого и ничего, сапоги мигом промокли — трава сырая, кругом грязь… Страшная грязь, а лягушки — мутанты так и прыскают от меня в разные стороны.

Сразу за деревней начинается болото. Иду по нему, пока не проваливаясь, и наконец в подсознании зазвучала дивная мелодия — сначала тихо, а потом все громче и громче… Дивные звуки фдейты и скрипок, от которых невозможно оторваться… Этот Зов действует подобно наркотику: ударяет в мозг, и тебя начинает заносить. Точно также просходит и со мной, сыном кельтской девушки и простого бродяги. Зацепило Зовом, точно также, как паук выбрасывает из укрытия нить на жертву и тянет к себе. Голова совершенно по — другому соображает, когда музыка Зова застилает сознание и глаза, заставляя подчиняться противнику. Потом ты очнешься только тогда, когда начнешь чувствовать — выхода нет, и противник стоит перед тобой. Надежда — страстное и сладострастное чувство, но совершенно бесполезное для того, кто обращен к будущему лицом…

Да…

Умно…

В имени твоем — звук металла, имя твое — прямое и острое, как клинок, росчерк кометы в ночном небе — твой символ, видеть твой образ и даже с закрытыми глазами — мой рок…

 

Я иду и рассуждаю, а лес становится все гуще, я пробраюсь через буреломы и буераки, мысленно снося все на своем пути. Интересно, что будет сегодня, если позавчера я своему крестному сыну вывернул память наизнанку и узнал правду?

Признаюсь тебе, у меня был хороший шок…

Одновременно я вспоминаю Средневековье, смотря через вечность… Почти также тут, как в деревне «Х»… живут. Максим, знаешь, я, кажется, нашел музыку, выражающую твою душу — или ту музыку, чьим живым воплощением ты являешься — чарующе — печальные мелодии и песни Лорины Мак Кеннит. Инквизитор ты наш, единственный Инквизитор на весь Братск…

Круто, правда: Высший Светлый идет драться с Высшим Темным. Устав, присел на пень, пинанув несколько поганок. Константин Кусков сейчас неуправляем, его музыка сейчас похожа на мелодии «RAMMSTEIN»: «Spailushrl» — как на самом деле пишется название песни, ума не приложу. Неуправляем, дик, похотлив и невоспитан…

Как только я увидел, что у него не хватает одного клыка и понял, что это и есть Чупакабра — с первых мгновений охвативший меня ужас от дикого ощущения реальности происходящего не покидал до конца. Он примешивался к смеху и слезам, к любому иному переживанию и троекратно увеличивался в моменты даже мнимой опасности, зашкаливая все мыслимые рубежи во время опасности более вероятной. Сомнений о моем существовании в нем оставалось столько же, сколько влаги в пустыне…

Мое тело словно перестало жить извне, и было не в состоянии даже прикрыть голову руками прямо от летящего в нее камня или увернуться от пущенной в самое сердце стрелы — словно ко мне сюда вернулись Средние Века. Во всем организме оставались живыми лишь глаза и уши, в которые непрестанно вливались бурлящие потоки информации, грозя затопить разум, бьющийся, словно в лихорадке от осознания того, что все вокруг — настоящее… Слишком реальные видимые образы и движения!

Хотя, если бы мне удалось прикоснуться к стволам гигантских деревьев, что росли восемьсот лет назад, высотой в тридцать метров, ощутить холод вечных снегов, как раньше в Гренландии с Эриком Рыжим, жар подземного огня, — сказать хоть слово тем сильным и красивым… Даже если бы хоть раз донесся сейчас, как в Средневековье, запах трав, цветов бескрайних степей или дым от бесчисленных костров, когда горят заброшенные деревни, пожаров и сожженных тел… То я бы умер… в кресле своей машины…

Все это — мое скромное мнение.

 

Но при этом, я остаюсь жить, несмотря на все убийства, произошедшие вокруг меня и здесь, двадцать лет назад, и в других местах.

Мои глаза не ослепли от чересчур ярких вспышек молний и гнева. Мои уши не оглохли от рева сотен тысяч глоток, рева камнепадов и водопадов, лязга мечей и свиста стрел…

 

Я вижу, что лес начал редеть и вот наконец выхожу к обрыву, а внизу протекает река Ока. Линия горизонта так близко и так непостижимо далеко… манящая за собой… Воздушная эфмерность написанного в полумраке астрала стихотворения — лишь некоторые твои облики, Свет… Некоторые из многих. Как ни прячься, я ведь все равно смогу почувствовать!

Музыка становится громче.

 

Черточка, точка, несколько слов

Утром в морозную высь унеслись.

Ты вспомнишь обрывки тысячи снов,

Идешь через память насквозь.

 

Оригинально, и как подходит к ситуации! Успокаивает… И почему — то теплеет на сердце и на улице.

 

Но самое важное остается неизменным: не упустить Зов, не пропустить драгоценные минуты, нет, даже секунды!

Видишь, — они не сбылись…

Темное что — то с сердцем срослось.

Опять в темноте ищешь путь,

Один на тысячу, один на миллион.

От боли в небо хочется выть,

Что ж, вчерашний путь пройдем,

И живешь, не сожалея ни о чем,

А смерть маячит за плечом.

Плывешь сквозь время по Судьбе.

Кто завтра вспомнит о тебе?

Ты видишь. Что никто —

Ты душой познал пустоту.

Строчки заполняют белый блокнот,

Сейчас подвела последнюю черту.

Если попросишь — сейчас же уйду.

Жаль, что не получится наоборот.

 

Мелодия вдруг сменила нотки…

 

Опять любовь, опять мечта,

И так за годом год.

Что было, будет то всегда,

Прошедшее опять произойдет.

А ты ночами сон теряешь,

И горька пища на устах.

Да или нет? Но ты не знаешь.

Застыли слезы на глазах.

Зачем он ищет встреч?

Терзая душу, без конца?

Тебя на муку лишь обречь,

И все разрушить, но сказать.

И стали каблучки, как из свинца,

Но упрямо идешь ты вперед,

Пусть долго, но будешь ты ждать,

Хотя должно быть все наоборот.

Никто не хочет вечно страдать,

И любовь когда — нибудь пройдет.

Что принесет тебе новая встреча,

Мечты или боль, что были всегда?

Ты ждешь звонка не первый вечер.

ОН НЕ ПОЗВОНИТ НИКОГДА

Ты упряма, подружка, — пойми,

Он тебя совсем недостоин.

Ты не слышишь, продолжая петь о любви,

Нет, несправедливо мир устроен,

Нет правды на земле,

Но нет ее и выше…

Мой бедный Водолей,

Как жаль — ты не услышишь,

Читаешь умные книжки,

Даешь неплохие советы.

ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО НУЖНО МАЛЬЧИШКАМ,

Ты знаешь много ответов.

Но себе не в силах помочь,

Наверно, даже не хочешь,

И мечтаешь, укутавшись в ночь.

И, страдая, тихонько плачешь…

Скоро утро, солнце взойдет,

На рассвете лишь уснешь,

Твоя печаль сама уйдет,

Все равно. От судьбы не уйдешь.

 

Это что, намек? Намек на мои отношения с Ириной? Похоже… Похоже, он никогда никого не любил, да и любить — то не умеет!

 

Плавными волнами одна мелодия перетекает в другую. Мой крестник силен, очень силен! Даже меня может переплюнуть! Я в ответ послал Зов — отскакивает! Так откуда же музыка идет?! Из невидимого мира не может, так как все слои пусты.

Отскочило! Может, улетело в небеса, сгинув…

Снова раммштайн! Музыка становилась громче и громче, ну где же ты, Костя? Пора появиться наконец! А может быть, он на сосне сидит и вот — вот кинется?

Над головой — голубое небо без единого облачка, рядом летает гигантская ворона. А по соснам скачут огромные поползни, вдвое крупнее обычных особей.

Пусто…

Никаких признаков того, чтобы рядом был наш.

— Костя, выходи! Поговорить надо!

В ответ — мертвая тишина.

Не выходит, сволочь, прячется!

Посидев несколько минут на корточках, я, отчаявшись, полез на первые четыре слоя астрала. Пусто!

Пусто!

На первых трех.

Но на четвертом слое я увидел в воздухе висящую, едва заметную голубую звездочку, от которой тянулась тонкая нить серебристого цвета. Не раздумывая, я потянул ее к себе, потом намотал на руку, крепко рванул, и провалился в портал.

Портал — это шок, потому что не знаешь, где он кончается, это скорость, дикая скорость полета, это белый туман, слепота которого сбивает с толку, но затопроходит несколько секунд — и готово! Ты на месте…

Музыка резко оборвалась, лес исчез… На четвертом слое неведомого — пустое пространство, небо ярко — розовое, нет ни звуков, ни ветра, ни эха… Вместо солнца — алая точка.

Чем глубже погружаешься — тем опаснее ситуация: оттуда можно и не вернуться. А ежели в таком «киселе» провесить портал в другое место на планете — то это огромный риск заблудиться.

 

Я, едва выйдя из портала, вернулся в реальный мир, и ахнул: перрон, заброшенная железная дорога, неподалеку — полуразрушенный маленький вокзал. Рельсы все изогнуты и изъедены ржавчиной, деформированы короче. Перед глазами стеной стоит березовый лес, недалеко журчит какая — то речка, пахнет какой — то гадостью.

Константин закрепил портал прямо над рельсами на высоте три метра от земли. И я рухнул прямо на ржавые пути, ударившись при этом головой о сталь так, что в глазах потемнело. На лбу осталась царапина, прямо как у Гарри Поттера, я ушиб еще правое колено и содрал его в кровь: ткань синих джинсов быстро стала окрашиваться в алый цвет. По ноге потекла теплая струйка…

Посидев две минуты, я кое — как встал: да так можно все сломать! Вот гад этот Темный: на краю перрона все укрепил!

Ох блин… Как колено ноет… В голове — полная каша, влез в призрачный мир снова, на одной ноге, словно Нео, запрыгнул на перрон, и сплюнул кровь… Еще и подбородок разбил! Потом снова вернулся в реальность.

— Костя, выходи! К тебе взываю!

Раз сказал, потом два — бесполезно! Тогда пришлось сказать битую — перебитую фразу, которой ни много ни мало тысяча лет:

— Во имя Архимагии и Богов, как Архимаг приказываю: покажись Главе Инквизиции!

Фраза помогла — появилось существо. Одет Костя в джинсовую выглаженную одежду, светлые волосы причесаны, на ногах лакированные ботинки. На шее — амулет. Ну как на парад пришел!

— Что — то ты сегодня не в форме, Светлый… — хихикнул упырь, снимая амулет и бросая в мою сторону. Черный шарик на цепочке метнулся к моей шее, расстегнулась цепочка и обвилась вокруг горла, тут же успокоившись. В шарике мигнул огонек, и все… Зато на тело тут же навалилась дикая тяжесть.

— Как… тебя… на… называть, Темный? — прохрипел я, ловя ртом воздух.

— Г Э Л Л Е М А Р.

— Гэллемар значит… ну хорошо, только Архимага Гвелда ты не победишь.

Сразу отпустило — обычно так и бывает. Как следует прокашлявшись, я спросил:

— Почему ты сюда перекинулся вместо того, чтобы встретиться у Оки? Почему я нахожусь возле заброшенной железной дороги?!

— На самом деле мы у деревни «Х», только до нее тридцать километров. Я все прекрасно устроил — послал Зов и прочее… Не нравится?

Я глаза сощурил:

— Ага… Видать, Гэллемар, ты и впрямь Чупакабра: проход надо было закрепить на краю обрыва…

Взгляд Дикого Темного стал бешеным. Еще несколько похожих слов — и он кинется на меня… Словечко одно его очень разозлило…

— Не смей меня так называть!

— Я знаю, почему. И за убийство собратьев ты понесешь заслуженное наказание, Инквизитор уже здесь. А теперь давай поговорим. Еще раз Ирину пальцем тронешь — крестный сын ты мне или нет — не пожалею! Какого права ты имел испортить девчонку, заманив ее обманом в лес?!

— Да? (тут же сказал какую — то пошлость) А это не твое дело, Светлый. Я хотел — я взял… А не ты, Олег Аренский. Ох, ох ты, как напрягся, от ревности сейчас Тьму в клочки порвет! Слишком поздно ты опомнился, Энерик! Что, разочаровался в своей подруге, да? Sorry, sorry, i don`t no! Наверное, после ночи любви пришел к Елене Дмитриевне, поставил перед собой тарелку с блинами, верхний вчетверо сложил, откусил, развернул и положил обратно. А, Светлый? Что молчишь? — и расхохотался.

Такого хамства я стерпеть не смог. Резко подошел, забыв боль, и ударил хама по лицу.

— Как ты смеешь… Я ее растил как родную дочь, когда ей было всего десять лет! Сволочь… А Вас, Высший Маг, я на руках крошкою держал, когда принимал роды! Никак не думал, что мой крестный сын вырастет такой тварью…

Повисло долгое молчание. Гэллемар захихикал, прыгнув с перрона и пошел к лесу. Я оперся о перила, чтобы не упасть: нога по — прежнему болела, правда чуть меньше. Надо же такому случиться — я крестный отец Темного мага! Какого черта полез роды принимать?!

Не знаю…

 

Гэллемар шагал по дороге, ища полянку. Нашел. Меня это насторожило, и не только это: неподалеку слышалось жуткое рычание в стороне березняка: молодые березки ходили ходуном, словно там притаилась стая хищников, поджидая жертву.

Ясно: вервольфы.

— Интересные, интересные вы, Светлые: лезете всегда туда, где можете погибнуть! Особенно ты, Олег Аренский: растил девочку, а затем растлил, перед этим пропав куда — то на двадцать шесть лет! Хороший пример другим подаешь! — и, выкинув руку вперед, врезал мне в челюсть, от души. Ага, драка начинается! Вот только этого мне не хватало! А зачем и за что меня бить? За то, что я несу Свет…

Я отлетел к ближайшей березке, во рту хрустнули зубы, а перед глазами поплыли алые круги. Согнувшись пополам, я попытался снять с плеча сумку, чтобы достать водку и этим утихомирить Чупакабру. Онемевшими от боли пальцами расстегнул молнию, достал стакан и бутылку. Выплюнув кровь, налил до краев…

Привстал, поднял руку да разом плеснул вампиру в лицо. Тот завыл, закрыл лицо руками, с которого пластами сходила кожа, между пальцами потекли черные и алые струйки крови…

Кто кого одолеет?

Зубы в крошку не рассыпались. Хорошо… Будь ты хоть Высший Вампир, но алкоголь для тебя — отрава. Представляю, какие чудовищные муки испытывает вампир, когда его внутренности прожигает спирт! Двадцать шесть лет назад Светлые пытали Темного — в глотку пиво лили. Бедняга боли не вынес и сдох. А я никого не желаю мучить!

Мне даже не пришлось раздеваться для того, чтобы остаться в кимоно: Кусков показал, на что способен…

Резко подошел ко мне и ногой ударил по кисти руки, в которой была водка. Рука бессильно повисла, потом удар пришелся по ключице, что означало болью, что все, рука сломана… Пальцы также. Затем разъяренная тварь нанесла мне удар в солнечное сплетение, в пах, когти распороли кожу и одежду. Невзирая на боль, я здоровой рукой наносил удары, выбил врагу еще один клык, сломал ему в ответ пару ребер, да и он не зевал: опережал меня на полсекунды, так что по сравнению с Чупакаброй я был неумехой и слабаком. Вокруг Кости кружилась Тьма — ног и рук вообще не было видно, а от меня во все стороны летели ошметки крови и одежды — словно это было вовсе не существо, а бензопила, которая, будучи включенной, застряла в дереве, ее заклинило, и она все никак не может остановиться…

Наконец, я рухнул как подкошенный к ногам сына Светлой и оборотня… Голова была разбита, под одним глазом синяк, ребра, похоже, сломаны, правая рука вообще не двигается, повиснув вдоль тела. Дышать почти невозможно! Золотые волосы в крови, она бежит из раны, которая из раны у лба бежит ручьями. Хлещет!

Кусков присел.

— Я вовсе не хочу тебя убивать, Светлый.

— Да? Правда? — злобно шепнул я.

— Я хочу узнать Олега Аренского получше, вот и все. Потому — то и оставил в живых. И запомни: еще раз назовешь меня Чупакаброй — убью! Будь ты хоть Высшим Светлым трижды и четырежды, но вампиры непредсказуемы. Да и не только они… — Костя повернул голову влево. Потом вправо. Пять динозавриков — оборотней с головами Анубиса окружили нас кольцом, высота их была метр и больше. Эти Темные, похоже, почувствовали запах крови и прибежали поживиться. Кто — то из них носом ткнул меня в бок, и все тело тут же пронзила страшная боль: точно — ребрам конец… Я стиснул зубы, чтобы не застонать.

И тут случилось поистине нечто фантастическое и из ряда вон выходящее: такого не ожидали ни я, ни Костя — грозно зарычав, все пятеро детей Темных накинулись на Чупакабру (!), и в следующую секунду на весь лес раздался душераздирающий вой, причем в нем были и жалобные нотки. А потом раздался крик: «Не надо!!!» Но детки будто и не слышали этих слов — рвали когтями и зубами, но не убивали непонятно почему. Видать, им тоже досталось от сумасшедшего — мутанта когда — то не меньше, чем мне.

«Кр — рр — рови! Горр- рячей крр — рови!» — визжало пятеро существ. Видать, Чупакабра все силы истратил на меня, и потому не мог сопротивляться. Одна почка была вырвана начисто, вся наша поездка в деревню «Х» смахивала на сюжет фильма «Братство Волка».

Там в английской деревушке тоже завелась какая — то тварь. Она бесчинствовала довольно долго, до тех пор, пока ее не застрелили.

Наконец мои спасители отпрыгнули в сторону, двое приняли первоначальный облик — это были парень и девушка, у девушки, что удивительно, была беременность где — то четыре месяца. Остальные три оборотня начали облизывать мне раны — тихонечко и очень ласково, мягко и аккуратно. Я оторопел от удивления.

— Я — то… думал… что вы… плохие оборотни, а на самом деле хоро… шие. Спасибо…

— Повезло тебе, Великий, мы тут оказались совершенно случайно — Чупакабра тут довольно часто появляется. Зацепила нас Зовом, потом тушу свиньи притащила и оставила в кустах. Затем просила нас подождать — еще есть что — нибудь. Мы были голодные, сожрали тушу как положено, а тут… и тут Светлейший появляется и пытается ТАКОГО Темного одолеть… Зря!

— Он мою невесту изнасиловал, когда ей было двадцать пять лет, а ему… До сих пор, как узнал об этом, не могу простить! Ведь каждый парень, каждый мужчина хочет, чтобы его возлюбленная была нетронутой, девственницей… Мне, увы, не повезло. Обидно.

— Мою тоже. — юноша положил руку на плечо подруги. — Ей было четырнадцать. Но ребенка она носит от меня. — Оборотень положил мне руку на лоб. — Ты как, Олег?

— Нормально, пока жив… — прошептал я, ловя ртом воздух. — А как Чупакабра?

— Без сознания. Костя Кусков нарушил Закон и начал охотиться на своих. Сделав это, он стал Высшим Темным, а до этого он регулярно в юности пил кровь девственниц, а потом их, умирающих, насиловал. Мы, оборотни, иногда наблюдаем за этим типом, и он редко, очень редко притаскивает сюда тушу, нам приносит, лишь бы загладить свою вину. Откупиться за какую — нибудь обиду. ТАКОГО беспредела, как сейчас, никто еще с пятидесятых годов не устраивал! Теперь сына оборотня и Светлой придется судить и нещадно валить… — вздохнул парень.

— Дикарь он и маньяк. — добавил я, пытаясь подняться. — Ну и порвали вы его…

— Его мать рассказала, что поводом для изнасилования была влюбленность, кончившаяся разочарованием. И понеслось… А теперь, Светлейший, полежи немного, ты весь изранен…

— Еще раз спасибо. Воды… Пожалуйста, дайте воды… Я, кажется, умираю… Боже…

— Нельзя воды — кровь еще больше пойдет!

Темные помогли мне открыть под собой портал, я провалился с их же помощью в астрал, и пропал из леса, очнувшись на полу собственного дома. Мое кимоно было порвано в клочья, штаны насквозь пропитались кровью, возле уха рваная рана. Я снова провалился в глубокий обморок. Все — таки хорошо, что левая рука здорова и я пишу обеими руками…»

 

В данное время Энерик спит как убитый, копя силы. Я подошел к нему, поцеловал в лоб, поглядел на бинты. Выжить после таких ранений не всякий сможет. Крови стало меньше — вовсю шла регенерация.

Его почерк удивителен. Он пишет справа налево и слева направо, так что половину текста можно читать с помощью зеркала. И простым способом.

Досталось нашему кельту… Зря он сказал Константину — Гэллемару правду!

Сломанные ребра, прочие кости и рука — это все фигня, они быстро срастутся! Закрываю тетрадь. Да… Сцепились ни с того ни с сего два Высших Мага — Темный и Светлый… Я Инквизитор, и могу смело карать хоть весь Братск или всю деревню «Х»! Кускова зверьки сами порвали — отлично! И порвали хорошо — Анна аж два дня ревела! Зря! Говорила, что сын попал в драку, пьяную причем. Ссылаясь на то, что его побили Светлые!

Бред!

Полный бред!

 

Листаю дневник. Оказывается, Энерик тоже начал заносить туда свои записи. Читаю далее… Нет, он до сих пор язычник, раз кельт!

«МЕЧ ССЫЛЬНОГО ЭЛЬФА

(БРАТСК)

…Шуршание колес, говор людей, кондуктор, без конца спрашивающий плату за проезд… Все это меня окружает, и одновременно кажется, что среди всей этой суматохи тихо — тихо засыпаешь, но вот полностью уснуть не получается — автобус покачивает, а я смотрю в окно, где перед глазами пролетают леса и поля. Грустные, но одновременно прекрасные, они тихо шепчут тебе о тишине и покое, прелести… И еще раз о тишине зимнего леса.

Вот ели и сосны, утопающе в сугробах, стройные, красивые, с шишечками и огромными иглами, верхушки упираются куда — то в небо, а на лапах лежит снег. Каждая сосна по — своему прекрасна, как юная девушка на своем первом балу. И все эти деревья пролетают мимо тебя, сливаясь в сплошную зелено — белую полосу. И так хочется остановиться, утонуть в сугробах, что в Братске иногда глубиной метр с половиной, задрать голову и долго — долго смотреть в бездонное небо, а оно тебя как будто глотает… А если приглядеться, смотреть вглубь леса, тебе может показаться, что меж деревьев бродят чьи — то тени…

Но нет — мне не получится полюбоваться на сибирскую природу, — автобус уносит меня все дальше и дальше. Если глядеть со стороны — то он превращается в маленькую точку, которая потом растворяется в горизонте.

И снова мертвая тишина воцаряется в глубине зачарованного леса…

Он спит…

Спит, но живет своей жизнью, он устал от своих забот и отдыхает.

 

Смотрю в окно. Поднимается ветер, срывая с деревьев комья снега. Даже как — то страшно стало. Интересно, а что будет там, например в чаще? Через секунду? Вот испуганный серый заяц перебежал через дорогу и исчез. Остались только следы… Кругом лес — его прорезает дорога, мимо мелькнула какая — то табличка — видимо лагерь или санаторий.

Не знаю.

Недалеко Ангарская деревня, и кажется мне, существу — эльфу, что это образец построек восемнадцатого века. Я там и раньше был, но почему — то не понравилось, хотя отвсюду веет стариной, кажется, что сейчас закаркают вороны, а люди в кафтанах выйдут на улицу и начнут заниматься повседневными делами — кто торгует, кто просто гуляет, а дети с хохотом катаются с горок, стирая снег со щек… Но все это давно ушло, никто в деревне не живет. Ну и что, а я уже у реки Ангары, еще ближе — Братское водохранилище… Вот и кончился лес. Еду мимо полей.

Несколько колосьев возле дороги качает ветер, они сиротливо возвышаются над снегом — они недвижимы, как небо надо мной, и над всей Сибирью, и миром тоже.

Глубокое, постепенно темнеющее небо, на котором замерли облака, откуда падают звездочки — снежинки… Вокруг все будто вымерло — никого не видно, ни людей, ни животных за окном. Только автобус едет по заснеженной дороге, шурша колесами, внутри него царит жизнь… А сзади — след, убегающий в горизонт.

Дальше идет река Ангара. Скоро машина остановится — рядом поселок Энергетик. Затем следует еще несколько остановок, люди входят или выходят, и при этом ошалело глядят на меч, который висит у меня на поясе и малость пол задевает, хотя оружие дубленкой скрыто. Настоящий клинок, эльфийский, люди смотрят со страхом и думают следующее: «Не террорист ли едет?» Нет, я просто эльф — изгнанник. Смотрю на опустевшие сиденья, и на народ, когда двери закрываются, то расстегиваю дубленку, беру в руки меч и сажусь. Почти никого не осталось. Снимаю шапку с головы — по лбу пробежала капелька пота. Жарко, волосы растрепались, перехваченные черной лентой.

Серые глаза спокойно глядят в небо без боли и страха, а только с надеждой вырваться из этого постылого Братска…

Эх… Не знают нас тут и не любят.

Так… Что у нас тут? Река. Большая. За ней, на другом берегу, — громады домов, словно толкиеновские крепости, и кажется, что все опустело, что поселок Энергетик — брошенный, усталый, грустный, запорошенный снегом… Но мое внимание сконцентрировалось на черной, как ночь, воде: она бурлила и кипела, образуя пену из снега и водяных брызг. Она почти не замерзает и несет свои воды с бешеной скоростью куда — то в бесконечность…

Далеко — далеко, правда, начинается лед. Такой чистый, прозрачный, надежный… Даже страшно становится! Но ведь этот страх красив! Если повернуть голову налево, то глазам предстает великое зрелище — Братская ГЭС…

Я положл меч на ладонь и вынул холодное оружие из ножен. Что это вообще за клинок? Клинок мрака. Хоть он мне хорошо послужил, но эта вещь не любит добрых рук и приносит горе любому, кто его возьмет. И поэтому я не могу больше его носить…

Лезвие тускло блеснуло при свете зимнего солнца, подношу меч к лицу. В кованой блестящей стали отразились глаза. «Ну что, меч, дождался своего часа? Сейчас мы распрощаемся навеки…» А отражение будто отвечает, и звенит голос стали: “ Я тебе еще послужу, может, отложишь свой план?»

Долго смотрю на оружие. Сжимаю рукоять, украшенную рубинами, и опускаю голову. Этим временем машина остановилась у Братской ГЭС, водитель открывает двери, и я выхожу.

 

Что такое ГЭС? Мощный «мост», перекрывший реку, он разъединяет ее на две части. Я поглядел на воду, потом пошел к прекрасному водопаду, который, кстати, находится рядом. Он не замерзает, и на давным — давно обмерзших камнях — сосульки, вода искрится при свете солнца, переливается огнями, искрами — звездочками.

Смотрел я на все это, смотрел и вдруг загрустил…

Повернул голову, глянул на огромную скалу. Бледные надписи на ней почти стерлись. Обидно.

Солнце светит в лицо, а меч в руке сияет как молния. Аж глазам больно! Сияет, словно мистический камень Сильмарилл…

Вода ревет, но в то же время ласково журчит, словно поют соловьи, и звенят мириады капелек, словно хрусталь — рождается Музыка. Вдалеке я вижу ГЭС, грозную, страшную и неприступную, словно крепость. И с нее сбегает вода в виде пены…

Далеко слышен грохот… Слишком красиво и пугающе. Смотрю на Ангару, а ее воды черны, как ночь, потому что очень большая глубина.

 

Поднимаюсь на «мост», а над головой нависают горы бетона, и кажется, что они вот — вот обвалятся. Иду и смотрю на обалдевших от удивления рабочих, которые лопатами скидывают снег с площадки. Кто — то меня окликнул, но я не оглянулся.

Облокотился на поручни и глянул вниз. Подо мной бурлят водовороты, глотая снег и камни, а бешеный ветер валит с ног. Но все равно через его рев слышится бульканье воды, рождающее слова на непонятном языке. Наблюдаю. Слеза скатилась по щеке, продержалась где — то секунду на коже и упала вниз.

ПОСЛЕДНЯЯ СЛЕЗА В СИБИРИ

На низкой высоте швырять клинок нереально. Поднимусь — ка выше…

 

Высоко — высоко, на страшной высоте, (сто двадцать пять метров) где лишь ледяной ветер поет, и где проносятся по трассе машины, ты стоишь рядом с проводами и высоким напряжением. Рядом с гигантским водопадом, созданным людьми, реальность уходит из — под ног. Вчитайся: под ногами — бетон, еще ниже — на сто двадцать пять метров, начинается черная ледяная вода, похожая на бездну, в которую, кажется, вот — вот провалишься…

Не провалишься — это невозможно, а если и возможно, то только тогда, когда слетят поручни. Перед тобой открывается совершенно неведомый мир, все как на ладони, лента реки Ангары не такая уж и большая.

Красиво и здорово!

 

Постепенно небо превращается в пурпур, окрашиваясь в прекрасные цвета. Словно кто — то рисует громадной кистью картину. Кто — неведом. Одновеменно прекрасный сияющий золотой диск коснулся воды. Начинает понемногу темнеть. Я вглянул на падающую воду, которая напоминала кучевые облака. Только эти «облака», кажется, спустились и образовали водопад. Слышен лишь грохот падающей воды. Белая пена. Белая пена, на фоне которой — РАДУГА!

Здорово!

Едва — едва последние лучи солнца коснулись Ангары, я глянул на меч. Переливается, как янтарь… Крепко сжал рукоятку, размахнулся и швырнул клинок в море. Он белой молнией блеснул в последних лучах и стал так медленно падать, падать… Наконец, вода поглотила его. Навеки.

А я нисколько не жалею, что эльфийский клинок теперь покоится на дне моря, — это вам на память. Смвол жестокости и муки в Братске, все обиды и слезы… Все плохое утонуло…

И теперь — все.

Я уйду…

 

Иду к остановке. За спиной шумят вода и сосны, сверкают огни, что зажигаются в дале — ее — еких домах в Энергетике… Как далекие светляки. Водитель спит в кресле — уже восемь часов вечера.»

 

У — эх!

Как, однако, красиво написал! Здорово! Только почему ИМЕННО В МОЕМ ДНЕВНИКЕ?

А… Раз типа лучший друг и Инквизитор — то можно и чужие записи читать. Ладно, листы вырывать не буду — жалко.

Интересно, а Ирина обо всем знает? Знает, что из — за нее чуть ли не насмерть сцепились два Высших Мага?

Она может это только почувствовать.

Отложил наполовину исписанную тетрадь, вышел на улицу. К моему удивлению, на грядке с морковью и картофелем выкопанным паслось трое оборотней — детей. Один выкапывал оставшиеся клубни, два других полезло в малинник искать ягоды. Нашли!

Забавно все это выглядело: из голых кустов торчат мясистые хвосты и голова шакала. Маленькие передние лапки с огромными когтями раздвигают ветви, длинные раздвоенные языки плоды срывают.

Чего это они сюда явились?

Голодные времена настали, вот и все.

Хотя…

Я свистнул. Зверьки резко повернули ко мне мордочки и застыли. Затем двое, переминаясь, отступили, огромными прыжками сиганув за забор, а один прыгнул в мою сторону, вытянув шею и отряхнувшись.

Я улыбнулся.

— Ну что, жрать хочешь? Да? Только, пожалуйста, не

разоряй наш огород! Иди куда — нибудь в другое место…

Существо в ответ вильнуло хвостом. А глазки голубые, еще совсем детские… Это же дети! Что ребенка — то не покормить?

— Сейчас принесу, сейчас… Извини, что не догадался!

Я зашел в дом, достал из сумки две палки колбасы и хлеба. Отрезал еще буженины, завернул в пакет. Вышел.

— Берите!

Ящеры радостно заверещели. Заверещишь тут, когда сосет под ложечкой! Маленькая лапка осторожно взяла еду в пакете. Тоненький язычок лизнул в щеку — типа спасибо. А длинные когти аккуратно погладили по голове. А я в ответ почесал оборотня за ухом.

— С — свэрт — лый, а с — свэртлый, — вдруг проговорило существо, прищурив глазки, — а ты знаешь, что Чупакабра… теперр — рь долгое вр — ремя не будет всех терр — роризир — рровать? Мы ее порр — вали, защищая Светлейшего…

Точно! Это же спасители Энерика!

— Никак подыхает?

Существо замотало головой в знак отрицания.

— Зачем вы Чупакабре почки вырвали?

— Мы з — защищали Олега. Светлейшего так порвала эта тварь, что пришлось помочь защититься. — лающим голоском ответил оборотень.

Неплохие детки растут! Очень даже неплохие! Если бы у нас в Москве установились такие же порядки — какой бы наступил мир…

Нет, для столицы такое не подойдет.

Потому что ТАКОЕ может быть только в Сибири… И больше нигде!

ТЕМНЫЕ МАГИ И ОБОРОТНИ ГРЫЗУТ ТЕМНЫХ! НЕ ВСЕХ, КОНЕЧНО, а тех, кто чинит беспорядки.

Темным — Темное.

Светлым — Светлое.

Все — таки здорово, что в деревне «Х» царит такая иерархия. Один только Чупакабра — Костя ака Гэллемар успокоиться не может!

Энерик тоже в некотором роде. Написал он, кстати, в моей тетради повествование о схватке очень хорошо. Эти строчки ему дорого дались: Великий едва не погиб. Чуть не погиб от рук своего крестника и вдобавок получив глубочайшую эмоциональную травму. Наверное, не скоро выздоровеет…

По счету это второй случай с ним в Сибири: в первый раз Светлейший убил Высшего Темного Мага Братска. Бились сначала на мечах — двуручниках в реальном мире, да не где попало, а в машинном зале Братской ГЭС! Понятное дело — эта дуэль едва не закончилась катастрофой в конце семидесятых годов, а астрал едва наизнанку не вывернуло. И плотину едва не прорвало!

Место дуэли было выбрано не случайно: гидроэлектростанция, известная не только на всю страну — но и на всесь мир. Получилась некая пародия восстания. Разрешение было дано Бюром Инквизиции…

Люди в городе сидели без света часа два — наши распорядились магией заблокировать турбины, да так, чтобы ничего страшного не произошло.

И если бы Энерик не сбросил потом Темного с высоты сто двадцать пять метров, — то бишь с ГЭС посреди Ангары (Темный маг, получив удар ногой в висок, проломил ограждение, рухнув в водовороты. Когда то, что осталось от тела, всплыло, Энерик рассчетливым ударом отправил останки в невидимый мир), то непонятно, существовал бы сейчас город или нет. Возможно, энериковске записи в моем дневнике про эльфа — на самом деле отголосок этих самых событий, о которых люди не знают.

А теперь — Чупакабра…

Которая подыхает…

 

— Так это вы спасли Энерика от смерти?

— Да. — кивнуло существо. — Мы просто пришли его попроведать.

— Живой. — улыбнулся я. Но сердце мне подсказывало — это еще не конец.

Надо же — Темных Высшая Тьма достала настолько, что пришлось виновника всего на куски порвать! Как правило, дети первыми сорвались. Конечно, у детей нервная система более уязвима. Вот и все.

— Если эта тварь будет рвать вас и дальше — порвите ее окончательно, и независимо от того, хочет этого Анна или нет. Давно Гэллемар убивает?

— Давно.

— Олег спит, я ему передам, когда очухается.

Трое существ огромными прыжками удалились.

М — да… Если бы Гэллемар был человеком и ему бы почки вырвали — то наверняка бы стал импотентом. Или бы больше не страдал камнями в данном органе.

Недалеко что — то зажурчало: Елена Дмитриевна или еще кто — то забыли завернуть кран. У меня на кроссовках налипшая грязь. Я поднял палку и принялся счищать, закрыв трубу. На улице потеплело, но тучи и не думали расходиться: напротив, их стало гораздо больше. Вдруг из какой — то маленькой тучки в воду Оки ударил белый луч — такой яркий, что глазам стало больно. Он посветил пару минут, а затем исчез. Красиво…

А река будто кипела.

На душе вдруг стало невыносмо больно.

 

Часы по — прежнему стоят.

 

На какой — то соседской грядке склонили головы пять подсолнухов. Шумели сосны и березы, березы почти голые, вдали краснеет рябина тяжелыми гроздями ягод. Рядом кусты черноплодки — та же рябина, только плоды черные.

Что бы еще такое посмотреть? А!

М А Ш И Н А!

Быстренько при помощи портала переместился к гаражу.

Машина была раскурочена, вырваны все внутренности, бак пробит, пахнет бензином. Сразу стало понятно, КТО это сделал.

Гэллемар…

Сволочь… Интересно, на что он надеется?

Подойдя к дому, я еще с улицы услышал, что там кто — то шарится. Достав из — за пояса жезл, заряженный еще в Братске, я осторожно, как киллер, проскользнул внутрь.

Нет, это Энерик просто пить хотел, потянулся за стоящим рядом с кроватью графином на тумбочке, и случайно разбил его здоровой рукой. Встать он не мог, так как раны еще не затянулись.

— Ты как, Энер?

— Получше. Кто это тут скакал под окнами? Потом ты полез в сумку с продуктами, что — то там взял, и, похоже, с кем — то разговаривал… — проговорил шеф.

— Это ДЕТИ приходили, есть хотели.

— Какие дети?! Их тут нет!

— Да нет… это оборотни, которые Чупакабре почки вырвали. Спрашивали, жив ли Олег Аренский. Дал им поесть — должно хватить. Печени, наверное, не хватило.

— Какой печени?! Почек! — вспыхнул кельт, с трудом поднял голову и тут же опустил ее на подушку. — Не могу даже головы поднять: болит страшно, в глазах темнеет и двоится…

— Нашему Чупакабре должно было хватить с лихвой драки с существами своей же расы. Анна, говорят, когда увидела сына на носилках с рваными ранами в животе, в паху и на груди — рухнула в обморок на руки двоих оборотней. Кровищи от Кости было море, и вся она какая — то черная, вонючая, зато морда у Гэллемара теперь неузнаваемая. Вся деревня в шоке. Теперь никто к этому вампиру не ходит — решают, что с ним делать дальше. Хорошенький у тебя крестный сын! Ох хорош…

— Не учи ученого. — отрезал кельт. — Я итак знаю — он мне никто. Это скотина. Редкая. Так что всем плевать на наше мнение, так? Мне например плевать, вот, и пускай не рыпаются! Дикари, блин…

— Ясно, что тут ничего нет, но тут, честно тебе скажу, гораздо лучше, чем в твоем Братске. — я подал Энерику анальгина. — У этого отморозка должны быть на редкость серъезные причины, чтобы нарушить Клятву!

— Что еще за Клятва?!

— Ты что, забыл?! В «Х» Светлые и Темные друг с другом не соперничают.

— А… Ох, черт, как внутренности скручивает! Интересно, а скручивает ли кишки Чупакабре? Если да, то он боли не чувствует, потому что тело мертво.

Вот и хорошо… Попался, упырь…

Энерик кивнул еще раз и тепло улыбнулся. Но его глаза глядели на меня строго и серъезно.

— Ничего, ты выздоровеешь… Как рука?

— Заживает. Глазик тоже… Максим, умоляю тебя, — не подпускай Гэллемара близко к нашему дому, Ире ничего не говори… Иначе… — его здоровая рука сжала мою кисть, и на миг показалось, что тебя коснулась история кельтов, римлян и Средневековья… Кельтский парень откинул здоровой рукой светлые волосы с лица и закрыл глаза. Ему надо отдыхать. А за окном моросит дождик.

 

Мерзко и пакостно на душе.

Приходил Костя — нет, не Кусков, а Алушкин! Хороший вампир. Только головой покачал, глянув на Олега:

— Даже я так не могу порвать…

Пожелал скорейшего выздоровления, оставил на столе банку с зельем и ушел.

Елена Дмитревна сварила какой — то отвар и поит им Аренского. Помогает — появился румянец на щеках. Я тоже завалился спать — рядом кто — то энеретически вампирит и потому почти сил нет.

Под вечер проснулся и добавил в тетрадь:

 

«Чего хочешь ты? Денно и нощно

О тебя, для тебя — о, освободи!

Ожидание уж выжимает спесь

Из последнего позвонка.

Тускло, мерзко: ожившие мощи —

Отражение. И гремит в груди

Страшный рык: почему? А в ответ — он здесь.

Он — на кончике языка.

Мне противиться глупо и поздно — ты

Втиснешь истину с силой.

С каждым всхлипом сильнее ненависть:

Слаще, крепче, душней, больней.

Не поверю тому, что осознано!

Шаром огненным в гневе хрипит гортань.

От треклятой любви мне нигде не спастись —

Ни на этой земле, ни под ней.»

 

И вот еще — послание к тому, кто из романтиков без спроса сунет нос в эту тетрадь…

Просто в голову всякая ерунда лезет. А пока никого нет — освобожу мозги от груза и напишу Эссе… Расскажу о том, почему я терпеть подростковые тусовки не могу и почему давно ушел оттуда, разругавшись со всеми.

«СОЛНЦЕ

(Эссе)

 

1

 

Хочешь, я расскажу тебе твое будущее, маленький нечеловек? Года четыре спустя, когда тебе будет двадцать, и ты будешь (в этом я уверен) мастистым тусовщиком, «местной достопримечательностью», всем известным, уважаемой, и, может даже, обожаемой — внешне ты никак не изменишься.

Ты согреваешь всех. Только сейчас ты даришь им пламя своей души, своего сердца (ну прям Данко!), то потом, спустя время, будешь делать это по привычке — даже не своей…

Да, ты во многом усовершенствуешься. Будешь еще лучше рисовать и писать, — твои творения будут вызывать у тусовки восхищение. Ты же знаешь, народ любит талантливых. Сейчас ты — еще младшее покление, но со временем подрастут и новые — и ты, как «ветеран», будешь с ними общаться. О, как они будут тебя любить! Будешь держать себя с ними легко, будешь шутить, пошлить, фамильярничать и смеяться сам. Но — знаешь, что будешь при этом чувствовать? ТАМ, В САМОЙ ГЛУБИНЕ СВОЕЙ ДУШИ, ты будешь казаться себе очень старым, уставшим, опустошенным. Ты преждевременно сожжешь себя, отдав все свое лучшее Толпе на пользование — уж она заберет тебя с большой радостью, согреется, но ничего не даст взамен. ТЕБЕ БУДЕТ БОЛЬНО. Тебя Настоящего даже никто не захочет узнать. ТЕБЕ БУДЕТ ПАРШИВО. Конечно же, никто этого не заметит — и давно не заметит — ты давно научился носить маски. Ты утомишься, устанешь, — но имидж уже создан, измены тебе не простят. От тебя будут требовать тепла и света — настойчиво, безотлагательно. Ты, наверное, просто сейчас этого не понимаешь. Когда я скажу это — разозлишься, но я не жду другой реакции.

Спросишь, отчего я так думаю? Да ты не один такой — я уже знал подобных…

 

2

 

Огромное, багрово — красное Солнце медленно опускается в прохладные волны Залива. Кровь разливается всюду, но восторженные люди все еще стоят на песчанном берегу. Их лица покрыты медью, но они стоят, протягивая руки вверх — ловят жар. Одним им не справиться с Ночью, — но они знают, что завтра Солнце взойдет снова — оно просто не сможет не взойти. Солнце так устало, оно плачет раскаленными слезами, но люди на берегу ждут, и оно вернется завтра же. Оно уже не принадлежит себе, оно уже не помнит той Зари Мира, когда ему — юному и веселому так нравилось каждое утро озарять громадные папоротники, и сверкающие спины давно исчезнувших животных… Люди совсем ему не нужны, но они без него не могут. И старое Солнце поднимается над Землей снова и снова…»

 

Голова падает на грудь, а пальцы больше не могут держать ручку. Она выпадает из рук и ударяется о пол, укатившись куда — то под стол…

Я сижу и курю. Над потолком летает сизый дым. Пепельница пуста, пачка сигарет «Петр 1» вскрыта, достаю вторую сигарету и щелкаю зажигалкой.

Наверное, из ушей сейчас дым идет. Пахнет отваром из крапивы, и меня это несколько отрезвляет. Потому что аромат растения сильнее, чем табак.

Что мне делать, Светлому?

Ладно, хватит на сегодня…

 

Семнадцатое сентября.

В течение дня…

 

Я думаю…

О лете. Ты знаешь, как пахнет лето? Оно может иметь запах жаркого полдня с примесью пыли или полевых цветов, травы и железной дороги. А еще лето пахнет солнцем, лазурным небом и белоснежными облаками.

Я думаю…

О том, как иногда бывает грустно по вечерам, и ты с тоской смотришь на закат, чувствуя, как вместе с заходящим солнцем куда — то исчезает частичка тебя. И что хорошо в такие вечера посидеть в компании друзей за чашечкой чая со вкусом земляники со сливками или спеть что — нибудь…

Я думаю…

О маленьких радостях, которые освещают нашу жизнь. Как — то иду в начале апреля по Москве домой и вдруг замечаю желтый цветок. Мать — и — Мачеха! Чувствую, что лицо расплывается в добродушной улыбке. Мимо проходят люди, удивленно на меня смотря, а я стою, не могу оторвать глаз от солнечного соцветия. И в душе цветет весна.

Я думаю…

О скучном порой мире, который меня окружает, о том, как я прячусь от него за дымкой сиеневых грез. Интересно, это вредно или полезно — прятаться от реальности? … А в глазах искорки заходящего солнца.

Живи еще хоть четверть века — все будет так, исхода нет!

 

Погода не меняется, Энерик спит. Сонная тишина.

Хлещет дождь. Я вышел за порог на крыльцо и подставил лицо холодным струям воды…

Энерику становится все лучше и лучше. Мы с ним разговаривали на тему любви и влюбленности. Почему именно на эту тему — непонятно.

А с Темной Стороны невидимого Мира слышится едва слышный голос:

«Мерзу ли я? Мерзну. Тот, кто мог согреть меня, отрекся от меня.

Чувствую ли себя опустошенным? Чувствую. Тот, кто мог дополнить меня, отрекся от меня.

Ненавижу ли я? Нет, не ненавижу. Тот, кого я мог ненавидеть, отрекся от меня.»

Ясно, кто это.

 

Я опустошен…

В дверь стучат. Елена Дмитриевна открывает.

Ирина… С аптечкой и цветами.

Ой — ой — ой…

Потом опять пришел Костя Алушкин и брат Иры — Александр. А мне было все равно — я ломал голову, как выбраться отсюда.

 

Девятнадцатое сентября. День.

______________________________________

 

Видел Гэллемара на улице. Отреставрировался, тварь! На руке у него одного пальца не хватает — откусили. Увидев меня и Егора, Высший Вампир отвернулся, пошел к колодцу с ведром за водой. Прихрамывает, лицо малость синее.

А как же!

Ходили с Валерой и Егором к летающей тарелке, которую обнаружил восьмого числа. Странно — ее кто — то раскурочил, будто туда пытались залезть. Излучение от нее по — прежнему идет, и потому болит голова. От обломков НЛО идут какие — то странные следы в виде перепончатых лап. Пошли дальше и обнаружили нечто страшное — СКОРЛУПУ ЯИЦ размером с голову ребенка.

Кто — то здесь размножается!

Принесли шефу, он заявил, что это лягушки яйца откладывают. От такого мне стало тошно. Хотя сразу была мысль, что это лягушки: они же гигантские! Мутация. Ужасная мутация, которая никогда бы не смогла произойти в нормальных условиях. Но здесь, в аномальной зоне, природа имела другое, ужасное лицо. Облепиха здесь очень крупная — величиной с ноготь большого пальца, безвкусная, а листья длиной с карандаш — еще один мутант.

Что касается Чупакабры, то ему недолго осталось жить — редко выживает тот, у кого порваны внутренности. Он медленно умирает. Энерик тем временем решил провести эксперимент — попросил у Анны на анализ кровь, слюну и сперму сына. Все было сделано, а мать Гэллемара ходила вся какая — то дерганая, словно случайно выдала какую — то страшную тайну постороннему лицу. Пришлось взять на анализ и ее кровь…

Что получилось?

Результаты ошеломили всех…

 

Оказалось, что Анна в юности (как она потом сама рассказала) в лесу подверглась нападению гуманоидов, которые насильно вкололи ей в область живота какую — то гадость, да не только — ее изнасиловали, а последствия этого намертво запечатлелись в генах. В будущем мутированные гены передались от матери к сыну, короче, произошла телегония — ребенок родился от оборотня не только Темным, но в некоторм смысле и потомком насильников. Анна поняла это только тогда, когда сын в первый раз трансформировался в волчонка в шесть лет. Только морда у зверя была очень уж вытянутой, а огромные овальные черные глаза занимали чуть ли не всю голову… Кожа была при этом голубая, а не розовая.

Так сработали гены. После того, как Гэллемар стал вампиром, он не утратил способности трансформации. У Анны и ее сына гены были неизвестного вида, и очень хорошо, что отец Кости ушел и Анна с тех пор незамужняя — неизвестно, какое бы потомство потом появилось на свет. Но ведь бедная женщина не виновата, что так вышло!

Кровь у обоих под микроскопом бурлила, лейкоциты делились на две дочерние клетки, спустя минуту процесс повторялся. Как прямо при малярии…

Если в Америке открыли птичий грипп, то в России в Иркутской области нашли потомков пришельцев и облученных жертв радиации. А еще за границе в каком — то институте выяснили, что коли скрестить два вида гриппа — человеческий и птичий, то в результате получится микроб — монстр, против которого лекарства на планете не существует!

То же самое случилось когда — то и в деревне «Х»: скрещены гены наших и кровь одного с генами гуманоидов в тридцатых — пятидесятых годах: именно в то время летающие тарелки очень часто разбивались. Возникла еще одна версия, отчего тут мало Светлых и много Темных: чтобы мутантов не плодить.

Интересно, сколько еще вариантов?

Да Тьма!

Одно сплетается с другим. Очень даже хорошо, что людей тут почти нет.

 

Гэллемар, став вампиром, сначала пил птичью кровь, кровь кур, что жили у матери, а когда истребил всех, то начал охотиться на дичь покрупнее. Следующими были свои… И понеслось…

 

Константин часто признавался матери, что когда находишься в облике зверя — голова совсем по — другому работает. Были моменты, когда мать закрывала сына в пустом курятнике, связав его по рукам и ногам.

Это или помогало, или нет. Иногда Светлая, не выдерживая, бегала за оборотнем с топором… А затем, придя домой, молилась о спасении души. Теперь — все, предел…

Это говорили и Егор, и Берегонд. Иногда они обижались на шефа, говоря:

— Почему нас не позвал?!

— Я хотел, но сил не было…

— Теперь все позади: Чупакабра помирает.

— Он давно уже умер. Тело распадается. — ответил Берегонду кельт, шевеля пальцами правой руки — они довольно быстро восстановились. — Только меня удивляет другое: зачем Гэллемар изуродовал мою машину?!

— Мстил. Хотел, чтобы мы остались. — предположил я, попивая молоко из кувшина, сдувая пенку… Зажевал клюквой, смешанной с сахаром. Вкусно. Хочу пива, но его здесь почти не бывает… разве что безалкогольное.

— Макс, ты у нас Судия, Инквизитор. Решай, что с парнем делать. Хм…

Я почесал пробивающиеся усы:

— Мы все равно решили загнать его к праотцам навсегда. Ведь ты, кельт, сюда приехал не развлекаться, а найти и обезвредить Чупакабру, правда?

— Да. Письмо, которое я получил в тот день, когда отправил вас в отпуск, гласило, что в этой деревушке ходит мутант — Темный, просили помощи. Почему именно ко мне обратились? Потому что я много лет назад помогал Темным добром и советом. Вначале решил, что Чупакабра — маленький зверек типа Чебурашки, что словим его без проблем… Оказалось, что нет.

— Хорошенький зверек оказался — тебя порвал! — ответил Берегонд. — Так порвал, что ты едва не умер! Какого… ты пошел на встречу?! Знал же, что с тобой произойдет!

— Знал. Иначе селянам было бы еще хуже. Кому как не Светлым зачищать последствия от выходок Темных! И это продолжается сотни лет… Эта деревня — исключение из правил.

Хе… хе — хе! Здесь царит сплошная мутация, и потому надо поскорее мотать отсюда! Хотя у нас тут появились друзья — два Александра: человек и вампир, одна девушка и пятеро подростков — Темных, Анна и Костя. Неплохо! Вот и присоединим их к нашей операции! Согласятся все. А Анна должна психологически приготовиться.

Жаль парня — пропала жизнь. Сам себе ее и изгадил — пришла пора расплачиваться. Мог бы найти себе невесту — ведьмочку и давно жениться на ней. К сожалению, время безнадежно упущено.

— Что мы сделаем? Энерик?

— Мы НЕ ДОЛЖНЫ оставлять этого монстра в живых… — вздохнул тот. Интересненькое поведение для крестного отца! К счастью, понять это можно.

 

Я сидел на крыльце с Егором и мы грызли яблоки. Еще кисловатые, но вкусные. Холодно. Ветер продувает наши тонкие куртки насквозь. Потом пришел брат Ирины и мы втроем стали пить молоко, потому что завтра жаль будет видеть его скисшим: ночью гроза будет. Воздух наполнен свежестью, хочется дышать и дышать…

Вот еще кто — то присел — шеф. Его рука почти зажила, ведь у нас все быстро срастается! Но голова по — прежнему забинтована. Как признается сам кельт, стоит ему тряхнуть головой — там поднимается звон и вспышкой появляется боль. Жуть…

— Ты как, Эне… Олег?

— Нормально. Ребра вроде срастаются, но наклоняться пока нельзя, иначе проткну себе легкие. Как настроение?

— Боевое. — отозвался я, поправив воротник. Достал расческу, причесался.

— Я УБЬЮ КУСКОВА. — вдруг проронил Энерик.

— Чего? — спросил очень тихо Егор.

— Я убью Кускова.

— А не жалко? — спросил Алушкин, тезка Чупакабры, проходя мимо, услышав последние слова. И тут же его лицо озарилось улыбкой. Непонятной.

— Ты посмеешь поднять руку на крестного сына? Это правда?

— Правда, Алушкин. Иначе нельзя.

— А ты знаешь, что Анна за сыном с топором бегала, когда тот становился тварью?

— Знаю, Костя.

— Бедная Анна! — вздохнул Егор.

— Да… Она за двадцать лет всякого натерпелась… Надо помочь.

— Алушкин, чего ты удивляешься: когда этот Гэллемар уничтожил твою возлюбленную, ты же тоже хотел его убить? — спросил я и нахмурился.

— Э… да. Просто… Вдруг… — замялся вампир.

Он глянул на огород: на грядке красовалось пять гигантских тыкв. И три кабачка длиною в метр. Елена, звеня ключами, пошла к гаражу открывать двери и взять топор. Вынесла его и стала рубить плодоножку плодов. Я ошалело посмотрел на это, и недолго думая подошел к женщине, чтобы помочь. Порубил одну тыкву на куски, сложил в ведро и понес в погреб. А сам думал при этом: «Лена, Лена, да как ты справляешься со всей этой работой в одиночку? Интересно, а сын помогает? Должен.»

Да, тут бурно все растет, овощи громадные, особенно картофель. Кабачки можно распилить только пилой — слишком твердая кожура. Помдоры на удивление быстро зреют. Огурцы гигантские — с руку. Чтобы их солить, надо порезать на части. Съедобно.

Смейтесь — смейтесь, но я не вру.

Если тут бабочки размером с орла, то что говорить о остальном? Надо будет словить одно такое насекомое, засушить и картину сделать. Или кузнечика…

Ох уж эти кузнечики… Саранча тут размером с кисть руки, скачет на расстояние пятнадцати метров и дальше, а вот стрекочет плохо. И даже у этих прямокрылых глаза тоже гигантские, на всю голову, черные! Если пришельцы с людьми экспериментируют, то зачем мучить насекомых?! И наших?! Ради любопытства.

А в нормальных условиях сверхнасекомые подыхают. Интересно. Все это очень похоже на сюжет фильма комедии «Эволюция». Пародия на «Секретные материалы». Зато красиво и необычно.

 

Перетаскав тыкву в подвал, я вернулся на крыльцо. Валера курил.

— У нас гости. — мрачно сказал он.

— Кто? — опешил я. Вроде бы никто прийти не должен. В такой холод собачий.

— Сам знаешь кто. Ирка. Пришла к матери за пилюлями и отваром.

— Зачем это?

— Дурная голова ногам покоя не дает. Кто кому предложил — хрен знает…

Все — таки он ЭТО сделал… У меня отвисла челюсть:

— З А Б Е Р Е М Е Н Е Л А?!

— Именно. Залетела. Испугалась. Дома обожралась грибами и огурцами, а вот что делать дальше — не знает. При первой беременности аборт делать нельзя, травить невинный плод — большой грех… Девочку нашу тошнит по ночам, круги под глазами, обмороки… А рожать боится. — буркнул Светлый.

Ох Энерик… Будь ты хоть Великим, но ты на самом деле в любовных делах дурак… Ну дурак! Делать тебе нечего! Предохраняться при сексе надо! И теперь мы отсюда никогда не уедем…

— Что они делают?

— Разговаривают.

— И что?

— Рад — радехонек! — парень кинул сигарету в ведро. — Смог значит.

— Да, смог… — разочарованно вздохнул я и попросил курнуть. — Кто кого подбил — неизвестно…

Спустя десять минут к нам присоединилась Елена.

— Моя дочь ребенка ждет… Надеюсь, что он будет Светлым. Я довольна.

— А мы не очень… — заявил Берегонд и насупился.

— А жаль…

И в этот момент из комнаты раздался счастливый крик кельта:

— УРА — А — А!!!

Двадцатое сентября.

День недели: фик знает.

Время: вроде бы одиннадцать утра… я так думаю.

_________________________________________________________

 

Проснулся я от криков за окном: «Ату его! Ату!», натянул штаны и отодвинул занавеску. Десятки — и Темных, и Светлых, — куда — то торопились. Я проткрыл дверь, зевнул, посмотрел на происходящее через астрал: где — то во дворе на дороге метался туда — сюда черный отвратительный большой клубок, состоящий, по — видимому, из десятка оборотней и вампиров. И, как я успел заметить, девять рвали когтями и зубами одного…

Визги, крик, вой…

Во все стороны летели ошметки одежды и плоти, кровавые брызги… Потом комок мало — помалу распался на круг, посередине которого валялась фигура.

Мужчина.

Кто — то из Темных подошел ближе и крепко пнул его:

— Это тебе за мою невесту, тварь!

Я подошел ближе, чтобы понять, что стряслось. Костя стоял возле тезки и добивал его ногами. Кто — то из друзей схватил его за руки и насилу оттащил. Кто это был, я сразу понял: вампир Александр. Действительно, Кусков — Гэллемар довел всех… Ну и неудивительно, что его бьет вся деревня…

— За мою маленькую сестру ты еще ответишь, Чупакабра! — Костя от души пнул оборотня, вытерев с носа кровь.

Дожили, блин: Темные на Темных нападают! Это надо снимать, это надо видеть: Темные маги, вампиры и оборотни спасают одного Темного от другого! Видать, час назад Гэллемар столкнулся с тезкой и они сцепились. Не заметить этого было невозможно!

— Инквизиция уже здесь! — я окликнул Темных, что стояли возле Кускова и вокруг него.

— Швырнем его в Оку — пусть подыхает!

— Совесть бы свою поимел: у тебя завидная родня — крестный отец Светлейший маг! Какого… ты его порвал на сходке?!

— Ты получил то, что заслужил, Костя!

Александр оглянулся, обрадовался:

— О! Здорово, Макс! Мир тебе, Светлый! Ты как раз вовремя: рвем Чупакабру во второй раз. Как там Энерик? — спросил вампир.

— Отлично себя чувствует.

— А… как Ира?

— Ну… потом.

Вампир улыбнулся, но его добрая улыбка получилась насмешливой: уже прорезались блестящие острые клыки, а глаза налились кровью. Все — таки вампиры романтически — печальные существа, в них есть что — то завораживающее и интересное. Только не надо обольщаться… Саня хотел крови.

Светлые стояли неподалеку, а впереди всех стояла мать Чупакабры — Анна со слезами на глазах. Опозорилась на всю деревню — хуже некуда!

— Только не вырывайте ему печень, хорошо? — попросил я.

— Этого мало, Светоч, — крикнули из толпы, — его убить надо! Слышали, что ты Судия, так суди по закону!

— Я уже принял решение: смертный приговор за незаконную охоту. Есть, правда, и смягчающая кара: в течение пятидесяти лет никого из наших и людей жизни не лишать!

Чупакабра злобно зашипел.

— Какой был повод для драки? — спросил я.

— Он пер — рвый начал… — зашипел Гэллемар, ткнув пальцем в тезку. — Пер — рвый… — одного клыка у него недоставало, и оскал получился интересный. Я поглядел на Алушкина:

— Это правда?

— Врет, сволочь… Он грозился мою сестру…

— Ясно. А почему, Темный, ты мою машину выпотрошил?

Молчит. И вдруг:

— Голова совсем по — другому соображает, когда тело меняется… — жалобно проскулил он.

Во как! И что ты, тварь, хочешь выразить своими эмоциями? Я снял с себя рубашку и приказал твари поглядеть на грудь через невидимый мир. От изумления у Чупакабры распахнулись глаза, рот приоткрылся.

— А что это?

— Что надо. Ты арестован и подлежишь уничтожению.

— Что за нелепость… — пролепетал он.

Я поднял руку, и в астрале от монстра ко мне потекла Сила… Я почувствовал, как грудь начинают жечь знаки — они же Светлые! Стиснул до хруста зубы — да, перекачка энергии, которая противостоит Свету — непосильно больно, словно тысячи кинжалов вонзились разом в твое тело. Но потом стало легче, Сила осваивалась, растекалась по жилам, впитывалась в каждую клеточку… Отныне я теперь, Светлый Инквизитор, мог спокойно крушить мощнейшие заклятия — несущие смерть.

Стояла тишина.

Едва вставший Гэллемар, когда я подошел, упал на одно колено, не в силах сопротивляться. Сложил руки на груди крестом, повинуясь. Тут раздался крик:

— Не верь, Судия! Он блефует!

Я опустил руку, выпив Силу Чупакабры до остатка. Внутри все горело, словно в венах была не кровь, а лава.

— Итак, Костя Кусков, — спокойно сказал я, протянув другую руку, — я прошу тебя дать клятву не мучить…

— Не могу я такие клятвы давать. — прошептал Темный, глядя на меня голубыми глазами. Наивными, детскими…

— Ты сможешь… — прошипели Темные…

— Отдай мне свой амулет, Гэллемар. — попросил я.

Темный опустил голову на грудь, скрыв таким образом амулет в виде черного крючковатого когтя.

— Амулет. — повторил я.

Ноль реакции.

— Амулет.

— Дай амулет, больше Инквизитор повторять не станет! — раздался голос Энерика. Глаза Чупакабры блеснули недобрым огнем, и он подал магический артефакт.

— Вот и умница… — похвалили мы. — А теперь ты отправишься в астрал нав…

И тут…

Костя Кусков был быстр, невероятно быстр. Его изящная рука врезалась мне в челюсть. Но я был настороже и вмазал ему хорошо, от души. Пошатнувшись, преступник бросил беглый взгляд на всех и кинулся бежать. При беге попытался влезть в невидимое пространство — да не вышло! Жалобно взвыв, он кинулся в лес. Я и Энерик — за ним. Парень старался затеряться — не получается. Мы ждали, что он начнет трансформироваться в оборотническое существо, но этого не происходило. Возле обрыва, где стоял Энерик с невестой, Костя остановился. Я шагнул к нему, но парень крикнул:

— Стой! Не подходи ближе! Я не шучу: порву вас обоих насмерть!

Энерик достал из сумки водку и открутил колпачок. Потряс бутылку, часть жидкости налил себе и мне под ноги, создав черту.

— Выпить не хочешь, Темный? Мы же с тобой недавно обо всем говорили… Тебе мало показалось вырванной почки, ой как мало… И обожженного лица тоже. Оно зажило, а сейчас опять заболит, и очень сильно.

Вампир — оборотень отступил на шаг. Его трясло. Энерик шагнул вперед.

— Ты вправду хочешь меня убить? — с улыбкой спросил он. — Давай!

Шеф раскинул руки в стороны, словно собираясь кого — то обнять. Глотнул водки.

— Ты совершил много зла, крестник…

— И что…

— Наступил предел. Анна — даже твоя мать не хочет сына больше видеть! Очнись, и будешь жить! Очнись!

— Действительно, очнись, и будешь жить. Хотя… За нападение на Светлого мага высшей категории развоплотиться следует. Или навешу наказание на сто лет! В общем, я предлагаю тебе мир. — сказал я и сделал шаг вперед, поливая ноги водкой.

— М — мир? — вампир изумленно поднял брови. Отступил на шаг.

— Да. Тебя никто не трогает и ты никого не обижаешь. Разве не устраивает?

Молчит. Внутри росло напряжение, и Костя вот — вот бросится… Тогда кто — то из нас точно погибнет…

Чупакабра не смел к нам приблизиться — мешала черта. Энерик подошел почти вплотную, совершенно ничего не боясь. Протянул руку:

— Мир?

И тут нервы сдали… Гэллемар прыгнул назад. Это был его последний шаг — он оступился, нога скользнула по осыпающимся камням и в воздух взмыло облачко пыли.

Упал!

Нет, не совсем — Энерик успел схватить его, не дав сорваться.

— Я тебя вытащу, давай другую руку!

Выпучив глаза то ли от страха, то ли от удивления, Гэллемар прошептал:

— Нет… Пусти…

— Дай вторую руку! Мак, помоги!

Я не шелохнулся: жалость к этому мерзкому существу исчезла.

— Не надо, Энерик! — крикнул я.

— Дай вторую руку! — продолжал настаивать кельт, но тот уперся:

— Пусти… Не хочу… Не хочу тебя убивать!

Рука шефа вспотела, и пальцы Чупакабры начали разжиматься, а кисть руки выскальзывать. Один палец освободился, потом второй… Он медленно опускался вниз… Наверное, перед глазами Кускова в эти моменты пролетала перед глазами вся жизнь, а это очень страшно. Видать, страх парализовал волю Темного.

Наконец руки разжались, и Высший Темный, распахнув глаза во всю ширь, дернулся и камнем рухнул вниз, в пропасть. Его сердце не выдержало и разорвалось. Энерик вздохнул и отправил тело с душой Константина в астрал, не дав трупу удариться о землю.

Ока грозно шумела.

 

— Не горюй, Энерик. Этот тип получил свое. — сказал за ужином Берегонд.

— Мне Анну жалко: бездетной осталась. Но есть и плюсы — Ирина скоро родит мне сына или дочь — девять месяцев осталось. Придется для профилактики забрать девушку в город. Все — таки беременность — серьезная вещь.

Мы все покачали головами: влюбиться за двадцать дней, а потом ребеночка сделать — это редкость и тупость молодости.

— А еще Ирина — одна из наших. Потому я обращу ее к Свету, и больше не потеряю дорогого мне существа. — кельт сиял.

— Ты сначала узнай ее получше… — хмыкнул Валюк, вгрызаясь зубами в сочную сладкую тыкву, выплевывая семена. Энерик встал и поднял стакан с чаем:

— Помянем Костю — Гэллемара, да будет ему земля или мир праотцов пухом, аминь…

Вампир — тезка погибшего кивнул. В его глазах была тоска. Похоже, сородича жалеет.

На Оке подохла Чупакабра…

Очень надеюсь, что такого беспредела, который он она тут творил а, больше не повторится.

Все ели сладкую сочную тыкву, радуясь, что беда позади. В дверь постучали, вошла Анна. Ее глаза опухли от слез, и она еле — еле выдавила из себя улыбку: еще бы — сын погиб!

— Садись, Аня. — ласково сказал Энерик, пододвигая стул к столу. И, что самое интересное, что мы только сейчас заметили на столе пустую лишнюю тарелку. Анна Кускова улыбнулась и села. Помолчала.

— Да, вы все правильно сделали, я сама давно хотела с этим покончить, да рука на родного сына не поднималась… Я не могла видеть, как Константин убивает и творит беспорядки. И теперь, Олег, я боюсь за дочь: вдруг будут осложнения или телегония?

 

Телегония — весьма редкое явление, связанное с мутацией генов при первой интимной близости. В результате, если девушка много раз спала с разными партнерами, то первый ребенок может быть похож не на родного отца, а на первого любовника, но никак не на мужа. Похож на первого парня, который забрал невинность. Непохожесть на родителей идет не сразу, а постепенно, хотя бывают случаи, когда за грех матери расплачиваются дети. Например мать в юности согрешила с негром, а у дочери рождается чернокожий ребенок, в то время когда у матери все нормально. Потому — то и практикуют секс только с тем человеком, с кем всю жизнь проживешь. Для меня лично секс — ничто, это разруха отношений и плотское вожделение. Это томление плоти, а не любовь, и чума на тех, кто спит со всеми подряд и постоянно чуть не ли ежедневно знакомится с девушками на улицах, а потом бросает их или удовлетворяет ими свою поганую всеразрушающую унижающую похоть. Таких людей я просто ненавижу и остерегаюсь. Пока никого у меня нет. Правильный сильно, как говорят.

 

— Олег, я не хочу тебя обижать… Береги мою дочь.

— Обязательно, Елена Дмитриевна. Куда я денусь — то?

В дверь постучали: это была пятерня, спасшая Энерика от гибели. Девушка поправилась в последнее время: наверное, на килограмм. Она носила широкие одежды, чтобы не давило на живот. Ее парень заботливо гладил колыбель человечества, и не только человечества!

— Ага… Еще немного… Пинается!

— Скоро и у нас так будет. — улыбнулся Олег Аренский. — Как родится ребенок — приеду опять. Обещаю! Согласны?

Пятеро оборотней кивнули. Вот бы и в других городах такую гармонию Тьмы и Света привить! Увы и ах — не получится!

Вдруг мои часы неожиданно — негаданно запиликали: «Двадцать два часа, восемь минут, девятнадцать секунд. Спасибо, до свидания.» Я аж поперхнулся чаем! Анна выпучила глаза от изумления.

— Часы в селе встали в тот день, когда Чупакабра на свет появился! Когда ты принимал роды, Олег! Мистика какая — то!

— Произошел мощнейший выброс негатива — вот и встали. Техника обычно так и реагирует. — пояснил я, убирая со стола посуду. — А сейчас Чупакабра сдохла.

Энерик кивнул, сходил в комнату и набросил на плечи Ирины теплый плед. Из окна дуло.

— Надеюсь, что в ближайшие двадцать шесть лет все будет хорошо! — хохотнул брат Иры — Александр. Красивый молодой человек из мальчишки с ободранными коленками получился.

Человек.

Гости разошлись в час ночи. Заканчиваю писать на сегодня…

 

Двадцать первое сентября.

___________________________________

 

Убирали оставшейся урожай, трудясь с утра до вечера не покладая рук.

 

Двадцать второе сентября.

_____________________________________

 

Собирали вещи. Елена Дмитриевна просит нас остаться, но у нас кончается отпуск!

 

Двадцать третье сентября.

_________________________________

Попрощались с друзьями, а Костя и два Александра просятся в гости. Узнав, что наша машина превратилась в невесть что, два вампира где — то раздобыли грузовик, посадили всех в кузов, прокатились по «Х» и на этом отпуск истек… Завтра в пять утра уезжаем.

 

Двадцать четвертое сентября. Четыре часа утра.

_________________________________________________

Ничего не помню, а только то, что проснулся на плече у шефа, который держал руль. А через мглу, через горизонт, слышна песня.

 

24. 02. 2005 Братск,

23 — 15.

 

Писалось под «Vangelles» и писалось где

Tолько можно: дома и в гардеробе.

 

 

 

 

 

 

 

Сибирские светлые Маги, хроники Братска 3

Ия Карповская

                ХРОНИКИ СИБИРИ.

                СИБИРЬ:

                ДНЕВНИКИ ОДНОГО ИЗ МАГОВ.

                История третья.

                Предисловие.

 

Место действия: Сибирь, Братск.

Месяц: Декабрь.

Число: девятое.

Время: 16 — 40.

Год: 2004 — й.

А ТЕПЕРЬ НАЧАЛОСЬ НЕЧТО НЕПОНЯТНОЕ, И ЭТО СТРАННО, А ТЕМА ТАКОВА:

 

«ГОПНИК И ВЕЛИКАЯ: ЧТО ПОЛУЧИТСЯ, ЕСЛИ….»

(ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДЛЯ СВОИХ.)

(Страницы о том, как нельзя жить.)

 

…Я верчу в руках жесткий диск, на котором записано досье одного очень, ну очень сомнительного типа — Сумеречного мага. Нет уж, ребята, это вам не Хамелеон или Чупакабра! Помните, как я глядел генеалогию Александра?

Этот уникальнейший материал мне предоставил один тип, но, вставив дома диск в компьютер, я заметил один парадокс: высветилась ни с того ни с сего какая — то папка, показавшаяся подозрительной. Открыл ее, поглядел генеалогии и собирался было выключить комп, но меня разобрало любопытство: ведь кроме генеалогического древа еще должно что — то быть!

Таким образом ко мне в руки попал уникальнейший материал, досье на моего знакомого, которому едва стукнуло семнадцать лет! Была также и видеозапись досье, на том же диске, да и просто напечатанная.

Еще я постарался вот над чем: стал заносить сомнительный рассказ Сумеречного типа в тетрадь, и это того стоит: это Светлый маг третьего разряда! Редко сейчас таких найдешь…

Но!

Кроме того, мне попалась в досье еще одна удивительная история — история одной Великой Волшебницы, Светлой естественно, и это меня несколько удивило. Красавицу звали ТИЛЬСИРВЭ (вот это имечко!), она оказалась иногородней — приехала из Северной Пальмиры, и не ошибусь, если ты спросишь: «А при чем тут Тильсирвэ?»

Я сам толком не знаю, но мне интересно. Вначале глянул только на начало архива, и убедился в своих опасениях: правильно, что Сумеречный не совсем Светлый, он мне сразу не понравился! Эта личность вызвала у меня большие опасения… Потому что я нашел в тексте ТАКОЕ, от чего волосы на голове шевелились. Также там, в самом тексте были непонятные заморочки…

Бросаю хабарик в пепельницу, тупо уставившись на экран компьютера. Создаю новую папку, я назвал ее так: « Прав или нет Темный Штаб?» Пальцы бегают по кнопкам.

Странное название, верно? Но в истории с магом, давшим мне диск, Темный Штаб Братска имеет большую роль. Как удивительно! Я смотрю на экран монитора и начинаю конспектировать в дневник содержащееся на диске, как запасной вариант. Уж больно интересная биография на моего знакомого.

Интересно, сойду ли я с ума до того момента, когда допишу последнюю строчку? Потому что тут, в Братске, все вверх ногами: белое становится черным, черное — белым.

Начало уже заставляет дуреть…

Не знаю…

Читаю и пишу…

И не надо ля — ля!

Итак…

 

— 1 —

 

…Ну что, что, что ты на меня уставился!?

Потому, что я в астрале — сгусток Тьмы, или потому, что перепил малость?

Пусть говорят, что я еще сопляк и недотепа, пусть будут дома скандалы с родителями, пусть я уйду к друзьям и буду гулять с ними всю неделю!

Пусть говорят, что я на боевых тренировках не могу держать меч как следует и постоянно расхохатываюсь по пустячному поводу, коли заставят за это отжаться на кулаках двадцать раз — сделаю.

Друзей у меня мало, но и те моей философии не понимают: не понимают шуток, даже если они до жути пошлые, а что такого в пошлости плохого? Наш народ естественность уважает в любых ее проявлениях, мы, гопники, ходим по дворам и поем песни, срывая голос, пьем вечное пиво и преждевременно сжигаем себя.

О-о…

Жизнь — это сплошной кайф, сплошной праздник, и поэтому надо получать каждый день все больше и больше удовольствия! И не верь тому, кто утверждает обратное! НИКОГДА НЕ ВЕРЬ!

Это Светлые считают, что жизнь, — сплошные страдания, и их надо переносить с достоинством. Ну не глупо ли?

По — моему, глупо.

У меня другая, совершенно другая жизненная философия с тринадцати лет, потому что…

Потому что мне на всех и на все плевать.

Я — Темный. Слишком Темный.

Вот иду по ночному Братску, вдыхая холодный воздух и глядя на ночое небо, усыпанное яркими звездами. Час ночи, улицы пусты, ярко сяют оранжевые фонари, выстроенные рядами промеж дорог. Листвой шумят тополя, а дома похожи на перевернутые коробки с дырками, из которых льется свет.

На улице Кирова интересно, красиво и необычно.

Я — Темный. Мне шестнадцать лет. Я мальчишка еще на первый взгляд, но и не мальчишка, потому что мы, гопники, свободный народ — любим есть и пить, веселться и бить Светлых, если таковые встретятся у нас на пути, или наоборот — Светлые бьют нас и развоплощают.

Я посмотрел в астрал снова, — какой — то Светлый маг идет мимо ресторана «Калипсо», торопится… Я попытался его прощупать, да не вышло: срикошетило! Куда мне на него лезть, Темному магу пятого разряда…

Мне попался Высший Враг.

Об одном таком я слышал — вроде по происхождению он кельт, а имя донельзя странное — ЭНЕРИК. Странно: братские Светлые в шефа выбрали иностранца! А еще у них есть алиби в виде Светлого из Москвы — Инквизитора Максима. Уж этот — то чего в нашу яму заявился? Вынюхивает что — то!

Иду дальше.

Вот и Костер близок — излюбленое место Темных — оборотней, вампиров и прочих. Есть ведьма даже, еще совсем молоденькая, но, к сожалению, не такая раскрепощенная, как я!

Жаль.

Сажусь на скамейку, достаю сигареты «Максим» (опять имя Светлого!) и продолжаю глядеть на того типа, идущего с другой стороны по дороге улицы Кирова… Ну что, что, что ты на меня уставился!? Сам бы на себя посмотрел: сияешь как прожектор, глаза режет!

К тому же ты добрый, сотрудник Светлого Штаба: видишь меня, а огнем в морду не кидаешь — Силу жалко видать. Естественно, пожалел, я же еще мальчшка, подросток, но и мужчина одновременно: свой первый грех я совершил в тринадцать лет на флэту у гопников (не буду вдаваться в подробности, а то убъют), и потом безмерно гордился этим. И пошло — поехало, потому что я Темный.

Светлые верят в любовь с первого взгляда, готовы идти на все, чтобы им ответили взаимностью — и обламываются: то их предали, то их бросили… Потом они ищут НАСТОЯЩУЮ ЛЮБОВЬ, иногда находят, иногда нет. Вот я, например, придерживаюсь такой теории: НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ НЕТ — ЕСТЬ ТОЛЬКО СЕКС, И НИЧЕГО БОЛЬШЕ.

Для Светлых и людей это покажется кошмарным, для Темных — особенно гопников — нормой.

Такие мы — гопота. Правда, иногда среди нас встречаются и такие, кого я боюсь: Высшие Темные.

Ах, я же забыл написать в этом досье, как выгляжу: ношу синие джинсы, черную футболку с Мерлном Мэнсоном, рост почти метр восемьдесят, большие серые глаза. Волосы ровными прядями спадают на лоб и потому мне приходится их постоянно расчесывать, темные русые волосы расчесывать и зачесывать в две разные стороны.

Красиво получается.

Лццо у меня — как у молодого курильщика. На подбородке редкие волоски, а над верхней губой пробиваются тонке усики. На левой щеке — крест.

А откуда на моей щеке крест? Шрам?

Бился как — то в невидимом мире, а Светлый меня по лицу молнией… Вот и выжег на всю жизнь клеймо… Зато красиво получилось.

Красивый Темный Маг.

Фигура тоже ничего. Спать пора…

Заворачиваю за дом, достаю из кармана ключи от подъезда и квартиры. Нигде не работаю, учусь в Гимназии №1 в одиннадцатом классе. Учусь так себе: или хожу, или нет.

Мое имя — ИЛЛЬО. А фамилию называть не буду — ради своей же безопасности.

 

— 2 —

 

Дура! Жадная дура!

Она мне пива купить отказалась! А я люблю пиво — особенно когда праздники. Но я совершенно не понимаю людей, которые ради заглушения грусти пьют просто так, причем литрами и неделю напролет. Которые напиваются ради собственного удовольствия.

Напрмер вервольфы убивают ради собственного удо-вольствия. А у вампиров, в отличие от оборотней и алкашей, совесть имеется.

 

Девушка в очках — моя сверстница, толстая, но по моим меркам очень хорошая, и вот я иду с ней по улице, а душа поет… Совершенно не понимаю, отчего ее бабушка выставила за дверь. А зря выставила… Сидели, бесились с Темной Ведьмой, внезапно распахивается дверь, моя бабушка хватает девочку за шкирку и выгоняет. Помню, какая у меня была истерика…

Ведь эта Темная была мой первой любовью, самой настоящей! Потом я поговорил с ней об этом — вышло, что эта особа ко мне никаких чувств в ответ не испытывает.

Выходит, что любовь — это не только секс, и я ошибся в своей теории… Войдя в другой мир, я довольно быстро забыл о случвшимся, позвонил ведьмаку Кристиану и после мы долго, очень долго пли пиво, и упились в стельку: я потому, что меня нагло бросили и использовали, а Кристиан — по привычке: чего не поддержать?

Как дико я тогда упился: едва откачали! Тогда я предложил бросившей меня девушке остаться просто друзьями.

ПОМОГЛО!!!

После того, как напился, я всю неделю бродил дома в астрале, когда оставался один, выходил оттуда только к вечеру часам к пяти — шести, черпая Тьму отовсюду, от прохожих, от детей, что плачут на улице, от соседей, устроивших скандал за стенкой и от черного юмора, который бурчал себе под нос.

Во время такого состояния у меня выработалась странная привычка — писать на обоях о себе и заставлять остальных делать то же самое. Гадости за пять месяцев я развел на обоях довольно много, и потому родители — люди постоянно орут, что начнут рано или поздно сдирать обои, и висящие там же плакаты с Мерлином Менсоном, Смпсонами, которых я очень люблю! Заламинирую стенку скотчем, вот вам!

Что касается российских кумиров, то я безумно обожаю Макса Покровского, и группу «Ногу Свело!», где он поет. Остальное — отстой.

Если бы это слушали Светлые — то сошли бы с ума. Потому что считают, что мой кумир бездарная личность. А раньше я слушал классику, читал Достоевского, Маяковского, Блока и психологию. Инициировал меня Темный маг, гопник с высшем стажем — отправил в неизвестность — готово!

Я попал в мир, в котором можно в буквальном смысле «видеть звуки и слышать цвета», да еще и видеть в кромешной Тьме как днем. Нет, я не был накачан наркотиками или водкой, я был совершенно нормален! Маг просто подставил мне подножку, я упал на свою тень и провалился в тот самый астрал. В другой мир.

В пространстве там отчетливо видны аура окружающих, а пока разбираешься, что к чему — незнакомый мир по капли выпивает из тебя то, что больше всего мешает. Сдавливает со всех сторон, и так становишься собой — либо Темным, либо Светлым — все от настроения и характера зависит.

 

Я выбрал Тьму. Стал нечеловечеким существом, гопником. Мой девиз таков:

 

Мне на все наплевать,

Мне на всех наплевать,

Мне на вас наплевать,

НО СЕБЯ Я ЛЮБЛЮ!

Неужели это плохо!?

Вроде никому зла как такового не делаю.

 

Иногда, от нечего делать, я хожу по дороге возле Костра и пою свои любимые песни.

 

И тому подобное, причем обязательно высоким голосом и с высоко поднятой головой. Глаза смотрят в небо. Мне нравится!

Насчет того, как на все это смотрят окружающие — не знаю. Обычно Светлые крутят пальцем у виска, а Темные молчат.

Что могу еще к сказанному добавить о себе? С детства обожаю готовить. Всем нравится моя стряпня…

Когда делать нечего — пишу стихи и песни. Нередко очень неплохие. Конечно, иногда кося при этом под Макса Покровского и Владимира Маяковского. На гитаре играть не умею, но буду учиться, если случай представится… У меня есть мечта — создать свою рок — группу, хочу, чтобы нас слушали и любили.

Очень хочу…

Хотеть не вредно — трудно отфильтровывать отходы производства…

 

На Костре неожиданно появились Светлые. Я, едва увидев их, нырнул в астрал, чтобы не стать участником побоища. Ведь Свет Тьму никогда не терпит! Особенно этот… ну как его… кельт. Красавчик с журнала мод, рядом с ним — высокая красивая девушка, обладающая, как видно через неизвестность, хорошими манерами. Светлая.

Посмотрел на нее — но красавица мгновенно закрылась, и я наткнулся на барьер. Стена. Непонятно, кто есть кто — Свет или Тьма. Но она третьего — четвертого разряда. Ну да ладно.

Со мною находились Оборотень, Лестат, Ведьма и Волчица — очень, ну очень истеричная баба, зато красивая. Люблю таких, как она — раскрепощенных, без комплексов и красивых. С ними абсолютно обо всем можно поговорить! С ними можно ходить в запретные места, курить что — нибудь, не соблюдая никаких правил и ни за что не отвечая.

Красота!

Светочей я знаю — одну зовут Валентина, сидит себе у дерева играет на гитаре. Красиво играет! Светлые кудрявые волосы ниспадают на плечи, на носу очки блестят. Вокруг этой девушки собралось около десятка наших — и Темных, и Светлых. В том числе и кельт с великолепными золотыми волосами. Хорошие ребята, ничего не скажешь… для добрых дел. Для Зла они совсем никудышные — постоянно пытаются загнать нас в угол, поставить в первую очередь помощь другим, а не себе. Их натуре совершенно чужды такие качества, как себялюбие, склока, жадность, корысть, то есть если в кармане будет последняя десятка — последнему бомжу отдадут! Или в мороз с себя куртку снимут, чтобы ближнего согреть.

Придурки!

Слишком правильные и слишком невинные. Говорят Темные, что среди них очень много девственников. Не то, что у нас в Штабе! У Темных разве разберешь, — идет например маленькая ведьмочка четырнадцати лет, смертные сразу подумают: « Ой какой миленький ребенок, какая красавица!» А эта пери уже и курит, и пьет, и дома не ночует, и спит со всеми! Женщина малолетняя, грязная стерва…

 

Вот кельт, видимо кого — то заметив, резко спрыгнул со скамейки. Это так называемое Дитя Тысячелетий увидело шефа Темных и резко окликнул его. Глаза парня блестели. Хотя я слышал, что в далекой юности этот тип насиловал, бесился и веселился круглыми сутками… до тех пор, пока мозги не вправили. Как только этот псих стал одним из нас — ума не приложу! Ведь у него был шанс стать великолепным Великим Темным! Жаль, что время упущено.

Шеф шагнул навстречу врагу. Его аура пылала алым — ярость из — за того, что соперник проник на его территорию. Аура Светоча была фиолетовой — тоже мне, радуется!

Фиолетово — черная встреча.

Других слов нет. Красивая парочка. И тот, и другой!

 

— Зачем ты сюда явился, Светлый? — спросил шеф Темных.

— Сам знаешь! — быстро с жаром ответил златовласый красавец, прикрыв ладонью амулет — коготь огромных размеров, висящий на цепочке.

— Что это ты так рассвирепел? Не нравтся наш

Костер? — Костер вряд ли кому — то из Светлых мог бы понравиться.

Что еще за ересь этот кельт несет?!

 

— Зачем ты сюда явился, Энерик?

— Кто — то из ваших изнасиловал Светлую. Бедняжка в психическом шоке, плачет, и я пришел заступиться за нее и тебе напомнить, что пора следить за своими отщепенцами! Ты шеф Темных, и потому должен знать, чем именно твоя бесчисленная шваль занимается! От этого репутация зависит, и власть тоже.

Умно сказал!

Темный глотнул пива, которое в наших краях называется просто «конской мочой, смешанной с медом», икнул довольно непристойно и удивленно спросил:

— А я — то тут причем?! Под моей властью тысячи Темных из Братска, поселка Энергетик и Падуна! Кто из них ваших трахнул — не знаю! И не собираюсь разыскивать…

Кельт побагровел от бешенства.

— Во — первых, кончай пить! — он вырвал из рук врага двухлитровую бутылку «Клинского» и допил остатки с изумительной аккуратностью. Глаза Темных от шока распахнулись во всю ширь. Потом послышался хохот. А тем временем оба Великих скользнули в астрал. Затем кельт появился вновь, и на этот раз в его руке сиял белый меч.

— Ты… Это… на какой из уровней ходил?

— На пятый. — хмыкнул тот.

— А мне и ходить никуда не надо! — Гломен протянул руку к языкам пламени и вытянул багровый меч, похожий на толкиновкий огненный бич из фильма «Властелин Колец». Кельт улыбнулся, скосил глаза и повесил свою черную кожаную куртку на сук тополя.

— И все?

— Все. Ну так что, на дуэль меня вызовешь? — нагло и белозубо улыбнулся Гломен, закивав и прикрыв свои бесстыжие глаза. Раздались аплодисменты.

— Да.

— Да станет моим свидетелем Тьма! — черная колючка из мрака появилась на руке Гломена. А в реальном мире Светлые пели песни под гитару.

 

Красиво поют… А на первом уровне невидимого мира началось нечто интересное. И все из — за наивности Светлого, который на самом деле глуп, а не умен!

Все они наивные! Ограничили себе мир в рамках и бесятся… Вот, полюбуйтесь: кельт поднял меч над головой, и махнул этим оружьем, срезав прядь волос с головы соперника. Это на самом деле простая мелочь, потому что в реальном Мире все быстро восстановится.

Люди, видимо, чувствовали негатив и старались обходить Костер стороной, но не понимали, почему невозможно приблизиться к огню. А может, обходили по следующей причине: потому что грязно!

Наверное!

 

Двое Великих по — прежнему бились, но никто не желал уступать, потому что силы были равны. Светлый наконец сдался и опустил меч, высказав желание помириться. Грозя при этом заступиться за обманутую девушку. Темный плюнул, открыл портал и исчез.

Светоч тем временем вернулся в реальный мир, крепко чертыхнувшись, сел на корточки, улыбнувшись своим. Я поступил точно также и зашагал прочь, боясь нарваться на еще какую — нибудь неприятность. Оглянувшись через пару минут, я увидел позади Великого Светлого. От вел под руку спутницу и бормотал что — то вроде:

«Успокойся пожалуйста, дорогая моя, я не хочу, чтобы Штабы сцепились, вот и сравнял силы на дуэли.»

Бред какой — то!

Я свернул к магазину «Чароит» и за углом дома открыл портал.

Как эта встреча мне потом аукнулась…

Пошел к Волчице. Ведь я — Темный!

Интересно, а может ли Темный полюбить Волшебницу? СОМНЕВАЮСЬ!

Потому что Светлые очень, ну очень наивные: поцапались например пять минут назад из — за какой — то мелочи… ну полезла девочка на шабаш — и как следствие расплатилась перед гопами за это. Зачем из — за этого драки — то устраивать?!

Позор на весь город и все его пригороды — подрались ни из — за чего два Великих…

ПОЗОРИЩЕ!!!

Так начинается история, которая для меня закончилась катастрофой… Читай давай!

 

— 3 —

 

Я — Светлая.

Одиночка в этом городе Тьмы, где Светлым скоро совсем житья не будет. И я больше не могу жить в постоянном страхе, в мире пошлости и разврата — это довольно сильно давит на душу.

Вообще, с первого дня пребывания здесь я посмотрела ауру города и поняла, что Свет тут дарят только звезды на небе. Я жила здесь, в Братске, с самого детства, терпя одиночество и унижения, а в пятнадцать лет переехала в Северную Пальмиру. Там попала под влияние Сумеречных Магов и выбрала Свет. А еще раньше меня инициировала двоюродная сестра, отправив в невидимый мир довольно — таки оригинальным способом: дала локтем под дых, и, играючи, толкнула в темный угол. В том, далеком 1999 году, мне было всего тринадцать, и был выбран Свет. Сестра стала Темной. После инициации я стала чужаком в собственной стране: теперь, видя ауру тех, с кем общалась, начала держаться от людей в стороне, живя без друзей и конфликтуя периодически с родителями, которые не понимали ни логики поступков дочери, ни ее состояния, постоянно ругали и учили жизни.

Так промаявшись два с половиной года, я уехала в Питер учиться, чтобы получить что — либо толковое. Там меня, несчастную и морально забитую, распознала одна.

И вот, началось…

Что — то мало говорю о себе. Ну да ладно.

 

В восемнадцать лет вернулась вынужденно в Сибирь с тяжелым психическим стрессом, полученным в результате отрыва от своего мира. И, несмотря на Светлое настоящее в душе, быстро до отъезда приобрела ранг Великой и теперь смогла общаться как со своими, так и с врагами, потому что маги в Братске очень слабые: пятый — седьмой разряд. Чем больше общалась, черпая Силу, тем сильнее становилась.

 

За окном непринужденно и тихо шумят тополя. Лето на дворе — август.

Сижу у окна и вышиваю, иногда попивая сок из бокала. Зверски устала, потому что недавно с дачи вернулась. Сейчас допишу, а потом, пока пуста квартира, уйду в астрал восстанавливаться: черпать Свет из пространства.

Очень люблю, когда звонко поют птахи за окном и смеются дети, улыбаются люди, чему — то радуясь — и от каждого беру частичку Света и мысленно улыбаюсь всему. Порой это дается невероятно нелегко, потому что в городе слишком много Зла. Не терплю все черное в людях, ненавижу ловеласов — обольстителей, гопоту и врунов. Жду не дождусь, когда критический противный возраст (шестнадцать — двадцать лет) пройдет, зеленая молодежь наконец — то повзрослеет и поглядит на мир незамутненными глазами. Самой мне восемнадцать лет, но состояние такое внутри и в душе, будто меня юность вообще никогда не касалась — ведь после детства началась взрослая жизнь без молодежных приколов и соплей.

Иногда я людей сторонюсь — для своей же безопасности. А может потому, что черная аура города прессом на душу давит.

Я — Великая Волшебница, и потому астрал меня не истощает, а укрепляет. Зато в личной жизни — безнадега.

Такова плата за то, что видишь вокруг действительность незамутненными глазами и распознаешь Добро и Зло как никто другой.

 

Неделю назад познакомилась с неким Гломеном, и теперь, чтобы не скучать, хожу на тренировки по обучению бою на мечах. Но все это не нравится: потому что из — за холодной, ледяной атмосферы тех магов нельзя даже слова сказать в свою защиту: откроешь рот — а в следующую секунду тебе несется поток оскорблений. Я служу Свету, и потому терплю пока все, что есть.

Ты называешь себя Светлым, Гломен… Да какой из тебя Светоч?! Темный ты, тварь!

 

Гудки телефона в астрале звучат, как растянутое эхо в пустой комнате. Потому придется выбраться в нормальный мир и снять трубку.

Это Гломен — очень истеричный тип.

 

— Алло?

— Mai goyvannen, Тильсирвэ… У меня к тебе предложение — поменяй свое прежнее имя на имя Маэглин.

— Это так срочно? — я оторопела.

Темные обычно так и отвечают — вопросом на вопрос.

— А это почему?! — я от волнения выпила стакан воды. Давно не злили так… Это уже ни в какие рамки не лезет.

— Тильсирвэ, у нас в команде такой распорядок. Воспользоваться своим иногородним именем тут ты не имеешь права. Я твой командир, и как скажу, так и будет, ясно? Сегодня на работе задержусь, потому на тренировек командовать будет Волчица. И попробуй мне только убежать! И тогда, девочка, мы все будем с тобой персонально разговаривать, и также накажем как следует. В семь вечера приходи на место тренировок в овраг, и пожалуйста не опаздывай!

 

Ну и наглость здесь! Мне после такого разговора тошно стало. Гломен наступает на мораль — бывает такое у многих, кто страдает манией величия. Надо сваливать поскорее от этих придурков, пока они все нервы из меня не вытянули! И почему это должна имя менять, которое давно прилепилось к душе и стало частью тела?! Под этим ником меня основная часть Питера знает, и опуститься на имя «Маэглин» не смогу никогда…

Невозможно ошибиться в том, что ты Темный, Гломен!

— Гломен, а кто ты такой, чтобы мне указывать и кто тебе такое право дал? Будь ты хоть трижды командир, а каждому приятно свое! Сама решу, менять имя или нет.

Повисло молчание. Наверное, маг от ярости багровеет. Наверное, я первая, кто ему осмелился перечить. Король называется! Извините, если в тексте постоянно встречаются два слова «я» или « меня» — просто иначе не скажешь. Дальше постараюсь, чтобы такого больше не было.

— Я все сказал. — трубка со звоном упала на рычаг. Все. Настроение испорчено.

Гулять хочется, но в последнее время это не приносит удовольствия. Да и не с кем бродить по улицам, а жаль…

Втыкаю иглу в ткань алого цвета и гляжу на получившийся узор. Красивая рубашка получается. Примерила ее, повертелась перед зеркалом. Еще шить да шить…

И обидно, очень обидно…

И еще неприятно, ведь я люблю все нравственное и ненавижу Темных!!! Ненавижу также тусовки, дискотеки и испорченных людей, которых в народе зовут просто и понятно — свиньями. А что касается Волчицы, то это самая стервозная Темная на Костре и в Эдеме, которая только и делает, что спит с кем попало и позади три аборта. Счастье таких дур обычно обходит стороной, да и внешность у нее как у обычной проститутки, которой на все наплевать, лишь бы вставить и вынуть, и не залететь, а пролететь.

 

Несмотря на это, многие считают меня больной, недоразвитой и ненормальной. И все в этом городе, что я считаю за доброе и светлое, все то, что в людях есть благородное и хорошее, да и не только в них (их очень мало) — в искусстве тоже, — то Темным и даже некоторым Светлым кажется уродливым, тупым, низким и грязным. И я ничего с этим не могу поделать, потому и прощаю обиды да оскорбления в свой адрес.

Набрасываю на плечи серебристый плащ, обшитый тесьмой розового цвета, гребнем расчесываю длинные темные волосы, влезаю в джинсы… Красиво получилось.

Одно обижает — мое одеяние другим местным не нравится. Правда, моему приятелю из Энергетика очень нравится. Просто потому что парнишка Светлый, и мать его тоже Светлая, и при этом очень хорошо знает мать Гломена…

Тьфу!

Снова Гломен! Ну что, что, что ты от меня хочешь?! Вчера на даче Светлую Силу набирала — медитировала в лесу, гуляла босая по траве, а сегодня, как вижу, опять будет грызня на тему: «Кто кого переделает на свой лад.»

ДА НИКТО!

Мои родители — обычные люди, ничем не отличающиеся от тысяч других. Правда, отца у меня нет. Да и не видела его никогда. Может быть именно потому, что я Волшебница, меня иногда их поведение раздражает?

Тучи на небе расходятся. Началось…

Не хочу идти тренироваться!

Открою портал назло себе и пойду.

Потому что ТАК НАДО.

 

Овраг.

Довольно глубокий и темный овраг.

Потому — то и неудивительно, что Темные именно это место выбрали для тренировок, сходок и шабашей, на которых происходит порой такое, что иногда сами участники отказываются рассказывать то, что там происходило.

Портал открылся на самом краю оврага, и потому я, не подстраховавшись, чуть не покатилась кубарем вниз. Но не покатилась, потому что успела отскочить в сторону.

В голове полная каша и переживания. А в голову еще полезли размышления: «Любовь и влюбленность — отличия: их десять.» Все ломаю голову, может ли Темный маг полюбить Светлую Волшебницу? Вряд ли. А в невидимом мире, тем временем, плывут слова об этом…

 

Все…

Вот что сказал мне невидимый мир на этот раз. Правильно: а вдруг стрясется что — нибудь? Предупреждение плыло, не давая покоя. Всем ясно, что Темные склонны валить все на влюбленность и на других, совершенно не задумываясь, что на самом деле сами делают, при этом считая это чувство за любовь. Светлые поступают как раз наоборот.

Свет и Тьма…

Свет — Любовь.

Тьма — Влюбленность.

Это очень похоже на Солнце и электричество. Оба вроде одинаково хороши и светят. Но с той разницей, что лампочка перегорит довольно быстро, если к тей прикоснуться, то она больно обожжет, а Солнце своими лучами ласкает, греет и не перегорает. Это очень хорошо видно, когда днем горит свет в комнате. Точно так же и в чувствах.

Похоже также на переплетение нитей ДНК — лишь одна нить черного цвета, а другая — белая. Как два луча — обычный, живой, и ультрафиолет, — мертвый.

Как же все в природе взаимосвязано…

А тем временем в глубоких слоях астрала звучит музыка «Enigma». Благодать.

Важно одно: рассмотреть получше народ, с которым приходится общаться, чтобы не наляпать ошибок.

ЧТОБЫ НЕ НАЛЯПАТЬ ОШИБОК

Я осторожно спускаюсь в овраг, но слышу только пение птиц и шелест листвы.

Где — то здесь на поляне Темные и Светлые стреляют из луков в мешок из — под муки. И вот послышался Зов.

Может это Оборотень, который мне приходится названным братом, или это Берегонд — Светлый маг второго разряда. При этом стараюсь сильно этим не обольщаться, чтобы Зов с толку не сбил. Поднимаюсь на маленький холмик и отбрасываю серебристый плащ на плечо.

Здесь всегда очень много рябины, причем спелой, огромные гроздья клонятся вниз, так и просятся в руки! Красиво со стороны выглядит: девушка в средневековом наряде — плащом и алой рубашкой с вышивкой, в черных брюках и сапогах, с ликом саксонской Леди и с торбой за плечом протягивает руку к грозди и срывает несколько ягод. Волосы волнами сбегают с плеч, блестя в солнечном свете.

Ягоды очень выручают, когда хочется пить, а воды нет.

 

Хохот, крики и визги приближаются. Из людей нас, магов, или просто нелюдей, никто не видит — кругом деревья. Деревья, возле которых и под которыми (и даже на ветках) можно найти много чего, особенно после шабашей.

 

Плевать.

Зато перед глазами открывается великолепный вид — море, синие горы вдалеке, заросшие лесом, сопка под названием Коврижка, потому что она на ковригу хлеба похожа.

Создается чудесное впечатление, что город тонет в двух морях — одно настоящее: лес, золотой, а другое созданное руками человека — Водохранилище, самое крупное в мире.

За спиной — дорога и бетонные хрущевки — пятиэтажки. Еще дальше — автостанция.

Просто так вечером не советую ходить по оврагу — опасно. Можно нарваться на насильников и бандитов, или просто на вампиров и оборотней. Неудивительно, что чаще всего в таких местах и происходят убийства. Здесь также проходят сатанинские обряды, да и просто сходки — сходки это у нас, Светлых. Приходим сюда по вечерам разгонять Тьму, и в заброшенном Доме Пионеров работы также хватает (Эдем). По сравнению с этим устрашающим местом, похожим на индейскую гробницу, этот овраг — настоящий рай со всеми прибамбасами.

 

Ладно. Потом расскажу. На место тренировок Темных Светлые заявляются на шашлыки, когда никого нет.

Пока не выхожу на поляну, а наблюдаю, спрятавшись в роще. Светлых пока нет — а жаль! Сижу на пне, пускаю на поляну заряд Силы, и…

Ой, ой, как Темные заметались, как их крючит и колбасит…

Приятно посмотреть!

Чувствуют Светлую Силу, а откуда она пришла, понять не могут. Не доросли еще.

Вдруг слышу треск — кто — то прыгнул в мою сторону, хотя лапы малость очень мягко и тихо ступают по опавшей листве. Вот тебе и раз…

Вервольф.

Ищет, вынюхивает! Пускаю Силу в другую сторону — существо метнулось туда же.

Ну и глупые же вы, маги седьмого уровня! Даже распознать не можете, что вас обманывают… Было приятно сидеть и так забавляться. Действительно, Темный здесь делает себе соратников из кого попало, не вдаваясь в детали и прочие мелочи. Подойдет сзади, тяпнет за шею, — и все.

Наблюдаю, как вервольф мечется. Может, помощнее Светом его долбануть, чтоб убрался куда подальше? Можно, только потом Гломен меня вышвырнет или в моральном плане голову оторвет.

А мне плевать — я Светлая.

И имя менять не собираюсь.

Гломен, Тьма его дери, куда он смылся, поставив вместо себя Волчицу?!

Как не догадалась — это же она в облике зверя бегает!

Вот уроды!

 

Девица — вервольф продолжала все также рыскать где — то неподалеку, остановится она только тогда, когда до ума дойдет (может, через час, через два?), что я над ней просто издеваюсь? Как эта стерва только над Светлыми не издевалась — особенно перед новичками… Рассказывать не буду. Просмотрите ее досье — ахнете!

Зверюга продолжала вынюхивать, а когда между нами осталось метров семь, я скользнула в астрал.

Оврага не было — ровная поверхность без гор и деревьев. Серая и очень грязная. Море стало лужицей белого цвета без ряби на воде (или это вовсе не вода?), над которой летали непонятные пузырьки.

Вместо солнца в небесах — обрывок алого дыма. Если вглядеться в горизонт, то воздух станет похож на желе, очень вязкое и противное, прозрачное. Звуки размыты в пространстве, и эхо долетало по буквам в течение пяти минут (в реальном мире проходила секунда).

Очень красивыми выглядели движения Темных, которые остались в реальном мире.

Кто — то прыгнул — и застыл минут на пять в воздухе. Поднимаю руку — с пальцев потекло, что — то повисло и закапало, — мерзкое, скользкое… Слизь.

Дышать стало трудно.

 

Существа — Темные приняли облик вылупившихся из коконов гремлинов с уродливыми телами, оскаленными мордами и острыми ушами. Мечутся из стороны в сторону, чувствуя Светлую Силу. Очень тощие, одни кожа да ребра, морды еще схожи с высохшим яблоком с зелеными глазами без ресниц. Светлая Сила давила, не давала им контролировать свои действия и залезть ко мне в астрал глубоко. Жаль: еще убью ненароком! Хы!

Волчица вообще среди этого сборища выглядела как скелет с обтянутой кожей. Глаза ее, голодные и тоскливые, глядели мимо меня с такой скорбью, что я пожалела несчастную чародейку. Аура ее пестрила грязными цветами: серыми, красными, черными, желтыми и грязно — зелеными. Что это такое? Ревность, злость, желание любить и быть любимой, скорбь, обида, сексуальное влечение, которое длится постоянно. Адская смесь…

А все оттого, что ребенком она пережила много плохого, потому — то при посвящении астрал выпил из нее остатки чистоты, которая блокировала Тьму.

Он из меня выпил все темное…

 

Волчица, несмотря на то, что она мразь и ****ь, — новенькая из Темных магов. И если она будет по — прежнему непристойно себя вести, то в обществе нелюдей она выжить никак не сможет. Или под машину попадет, или убъют, или просто развоплотится сама.

НО ВОТ ПОЗВОЛИТЬ ЕЙ КОМАНДОВАТЬ СВОИМИ, У КОТОРЫХ СТАЖ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, — ЭТО НЕПРОСТИТЕЛЬНО И ПЕРЕХОДИТ ВСЕ ГРАНИЦЫ.

Надо быть настоящим идиотом, чтобы допустить такое, или ходить под чьей — то крышей. Но ведь ходить под чьей — то крышей без разрешения — это совсем! Это все равно что охотиться без лицензии или жить, не зарегистрировавшись. За такое вообще могут лишить лицензии на охоту. Для любого Темного это хуже смерти.

А наглая Темная при этом ведет себя так, как сама хочет, не считаясь с мнением других.

 

В конце концов, чувствуя, что надо сменить миры для спасения жизни, я с трудом подняла тень и прыгнула на слой астрала повыше. Дышать сразу стало легче, а то такое ощущение, будто в легких что — то вязкое. Из груди наружу с болью прорвался кашель.

Снова Зов. Не знаю, кому он предназначался, но он шел от существа, которое прикрывалось под маской добродетели. Ударила мысленно Светом — все стихло.

Попался, упырь!

 

Народа тем временем прибавилось. Волчица, трансформировавшись в девушку, носилась вокруг поляны с воплями:

— Стоять! Не разговаривать! Молчать, я сказала! Раз — два: двумя руками надо держать меч, а не одной! Илльо, как же ты будешь воевать — позади твой город и родня!

Светловолосый парень в ответ вполоборота повернулся к дороге, поднял руку с палкой и послал Братску пару проклятий.

— Колющие удары за очки не засчитываются!

А мне очень хотелось, чтобы эта бессовестная стерва раз и навсегда закрыла свой поганый рот. Вышла в реальный мир и метнула в эту тупицу и курицу заряд Силы.

Оборотень схватилась за горло, и упала на одно колено. Я тут же ударила. Но не имела права так делать, потому что в Братске я просто наблюдатель. Но вот пресекать непристойное поведение дерьма в обязанности входит. Посмотрела на поверженного врага и скисла: у нее была подвеска или татуировка. Начала болеть грудная клетка, потому что Тьма наползала со всех сторон. И моя питерская печать начинает разогреваться… если треснет — погибну. Пришлось поставить вокруг себя барьер, и полегчало.

Волчица продолжала с криками корчиться на земле. Швыранула в мою сторону сгусток Тьмы — срикошетило и ударило по хозяину. Спустя двадцать минут несостоявшийся командир стала подниматься на ноги, личико которой было перекошено от страшной злобы. На ее плечо тут же легла рука принца Амрода. Не подошел к несчастной только один парнишка, который тихо сидел у дерева и выстругивал меч, высунув язык.

Берегонд.

— Кто здесь? Выйди! — вполголоса скомандовал он.

— Я тут, коллега, — я вышла из — за ближайшего дерева. Парнишка тут же просиял от радости.

— Свету слава: еще один работник! Вернее, девушка! Хорошо, что кроме меня хоть кто — то есть! Девушка, и как я понял, Великая Волшебница! Так как на Зов не отвечала, а когда, дорогая, я на нижних слоях астрала тебя пытался прощупать — мгновенно щитом закрылась. Надо же — Великая! Великая в такой плохой компании.

Юноша поцеловал мне руку, и прижал ее к щеке.

— Будет хоть кому эту шваль разгонять! — радовался Светоч, улыбаясь во весь рот. — Для Светлых сегодня не очень приятный день выдался, верно? Эх, Тильсирвэ, зачем ты только пришла сюда? Ведь видишь и понимаешь, что Темные к нам как к козлам отпущения относятся… Зачем унижаться тогда своим присутствием, дорогая?

Я улыбнулась, взяв в руки меч.

— Если так рассудил, то тогда что сам тут делаешь, раз не нравится?

— Это же надо такому случиться: Волшебницу занесло чуть ли не из столицы в глушь! То, что вы делаете среди волков и медведей, по — своему круто, хотя слова вовсе и не те. Надо при этом, конечно, понимать, что секреты других городов не нужно всем поголовно открывать, раз уж эти головы могут не то что соображать, а плеваться… — мой друг указал пальцем на Волчицу и прочих Темных.

— Даже если я и открою, никто ничего не поймет. — улыбнулась я.

— Ты будешь сегодня тренироваться, Тильсирвэ?

— Не буду.

— А ты справишься с тем, что тебе предстоит здесь пройти? Ну в смысле испытания и терзания вдали от своих?

— Справлюсь. — тихо сказала я, косясь на компанию Темных, пивших пиво почти уже двадцать минут, при этом орущих похабные песни и пошло шутящих. Несколько девиц, выгнувшись неподобающим образом и выпячив задницу с грудью в сторону, все накрашенные и в каблуках, стояли с парнями и целовались.

— Милая, вот что тебя ждет, если надолго останешься здесь. — вздохнул работник Светлых Магов.

 

— О чем же ты задумалась, Великая? — Берегонд положил мне руку на плечо. — Расскажи.

Я описала свои мысли.

Закончив эту речь, я вдруг заметила в толпе одно знакомое, но неприятное лицо.

Высокий красивый парень с прекрасно уложенными русыми волосами клеился к Волчице, обнимал ее и чуть не целовался. Она вдруг неожиданно сняла с себя футболку и осталась в лифчике. Меня передернуло от омерзения.

Шлюха! Самая настоящая шлюха в свои восемнадцать лет!

И вот только тогда девица — оборотень заметила меня, все поняла и ее лик исказился от ярости.

— Ты… Ты…

Строго и весело я глядела на нее. Амрод и длинный тип отошли назад.

— Я. И прежде чем командовать, сперва научись хорошим манерам, тварь! — очень не хотелось произносить последнее слово, но оно вылетело само собой.

— Ты чуть не убила меня! Погоди, вот узнаю, кто ты — Темная или Светлая, — обо всем пожалеешь! Тильсирвэ — Маэглин! Теперь, подчиненная, сделай вокруг поляны тридцать кругов…

Один круг для приличия пришлось сделать.

— Этого хватит, Темная? Не смей меня называть Маэглин!

— Ах вот как… Ладно, войду сейчас куда надо — узнаю, на чьей стороне стоишь… — что и сделала, но ничего не поняла: увидела только очень слабую ауру, потому что я поставила вокруг себя барьер. Я могла без проблем развоплотить тварь, но этого не позволял Устав. Вину же надо сначала доказать…

Свидетель — Берегонд.

Больше никого.

Сопя от обиды, девушка — оборотень вернулась в нормальный мир.

— Ну что? — хищно ухмыльнулась я, перевязывая бандану на голове. — Увидела что — нибудь? Оденься пожалуйста для приличия, парни кругом! Скажи мне на будущее вот что: что ты чувствуешь, когда спишь с мужчиной? Мне интересно.

Стоящая у дерева Темная сползла на траву от неожиданности. Она ждала чего угодно, но только не такого! Разоблачили…

Свет и Тьма…

Долго ли мне еще таких малолеток видеть и терпеть их выходки?!

Длинный вдруг спросил:

— Кто тебя сюда звал? Ты маг, но не наша. Слишком правильная. — с издевкой. — Где тут Кваггер?

— Что на девочку напали?! — красавец — вампир подал мне катану. Молодой вампир лет двадцати. Если он и дальше будет так жестко со своими разговаривать — то станет Великим и сместит Гломена.

— Заткнись, Илльо! Не твое дело, пусть тренируется!

Илльо возмущенно фыркнул и достал пачку сигарет. Вытащил одну, чиркнул спичку и закурил. Волчица тем временем сидела на траве и плакала от стыда.

Парень — вампир приобнял меня за плечи и тихо сказал:

— Даже если ты Светлая — я тебя не трону. И другим не позволю обижать невинную девушку… — красивый темноволосый парень со светящимися глазами. Добрый вампир.

— Спасибо, Темный. Хорошо бы тебе ими командовать!

Кваггер улыбнулся в ответ, показав острые блестящие клыки.

 

— 4 —

 

…Что — то плохо мне нынче думается… А! Я же давно не курил!

Итак…

Достаю сигареты «МАКСИМ», гляжу вниз с крыши Эдема, сидя на самом краю, и закуриваю.

Открывается красивый вид перед тобой — горы, город за спиной, лес, кругом море…

А я один…

Один на крыше Эдема, волосы треплет ветер, и уши время от времени закладывает, улыбаюсь, наблюдая за людьми на пляже…

Они не могут меня увидеть — я в астрале, а еще сегодня сюда явятся Светлые, чтобы с кем — то из наших разобраться. Подумаешь, беда: гопоту кликнем!

Светочи! Краем уха я слышал, что некоторые на Илльо, то есть на меня, давно зуб точат. Можете сколь угодно быть мною недовольны, но я все равно буду говорить то, что и сейчас! И не только о вас, но и о многом другом…

Что такое Темные Братска? Что такое хорошо здесь, а что такое плохо? Слышали все?! Я свободен, нет на меня главы Темных! Вы все — вампиры, оборотни, ведьмы, колдуны и Светлые тоже — просто вырожденцы! Косите под магов, обвешиваясь без какой — либо цели амулетами, лезете на рожон, вы орете, орете на каждом углу: «Мы — крутые!», даже не задумываясь над значением этой фразы, вы орете, что вам пофиг на всех и все — но вы только косите!

А вообще — знаете, что отличает настоящего мага от человека –деградата? Нет… А это такая простая и сложная вещь, как свобода. Свобода не в том, чтобы гадить и блевать где попало, а свобода внутренняя… Так что вы — жалкое подобие нелюдей…

Вы этого пока не понимаете, а поймете примерно лет через сорок, может и раньше. Сижу так, по — турецки почти, и думаю, черпая Тьму отовсюду, что движется, сидя на крыше.

Я — Темный, но ум есть. Интересно, может ли гопник полюбить Светлую Волшебницу? Если здесь это когда — нибудь произойдет, то мир перевернется с ног на голову, Тьма станет Светом, и наоборот.

 

Неотъемлемая часть Темного Штаба — гоповатые чуваки: руки в карманах, взгляд исподлобья, ведут реальный базар, причем в « истинное» значение слов я не всегда врубаюсь.

Ты спросишь — что такое Эдем?

Я сюда прихожу довольно часто, и часто наблюдаю за вибрациями в здешнем мире мертвых и астрале. В наших краях он странный — в нем можно зависать о бесконечности, и он при этом ни капли Силы из тебя не выпьет. Разве что при первом заходе высосет. Да еще над городом ТАКАЯ аура висит — мама дорогая! Может, потому мне и нравится это мистическое место, где собираются Темные: гопота, новички и маги со стажем…

Читай, Светоч…

 

— 5 —

 

Это было как вчера…

«Раннее утро.

По Дому Пионеров разносится трель проснувшихся птиц. Оранжевый свет пробивается через окна, освещая комнаты. Эдем просыпается. Ты стоишь на первом этаже, рядом с черной лестницей, ведущей под актовый зал, наслаждаешься приятным сырым ветерком, свежим дыханием заброшенного здания. Утром он кажется безобидным, по нему не грех пройтись, что я и сделал.

Спортзал напоминал о том, что здесь любят собираться любители братского андеграунда. Остатки от диванов, куча пепла и надписи на стенах, говорящие о многом.

Актовый зал был, как всегда, мрачен. Сидения завалены пылью и кирпичами. На сцене, с левой стороны, висит веревка с петлей, тихо качаясь из стороны в сторону. Если прислушаться, то можно услышать голоса, хотя здесь кроме тебя и дохлой собаки нет никого.

Бассейн чем — то напоминает спортзал: здесь невыносимая тишина, стены покрываются мхом и такое чувство, что ты в старинном замке. Еще возникает ощущение того, что из дырок в полу за тобой кто — то следит, хотя ты знаешь, что там никого нет.

Треуголка и музыкальная комната — светлые места, где ты чувствуешь, что неведомое осталось ждать в темноте.

Крыша — место, где можно забыть обо всем, погрузившись в безгранично прекрасную природу, наблюдая за близлежащими лесами.

ДЕНЬ

В Эдем приходят какие — то люди, но ты не хочешь их видеть, и спускаешься в подвал. Это еще одно место, где постоянно темно. Ты чувствуешь, что здесь никого нет и можно, расслабившись, спокойно погулять здесь. Сырость и холод, тьма и покой. Ты решил немного посидеть. Садишься на холодный бетон в проходе одной из комнат подвала. Сидишь, смотришь в темноту и вспоминаешь о темной лестнице. Неведомый! Ты опять чувствуешь его присутствие. Ты продолжаешь сидеть, хотя у тебя возникает желание встать и уйти. Но тебя что — то удерживает. Ты ЗАСЫПАЕШЬ.

ВЕЧЕР

Просыпаешься оттого, что слышишь голоса: в Эдеме много народу. Тебя тянет наверх, посидеть среди людей, пообщаться. Отряхиваешься, идешь к людям.

НОЧЬ

Все разошлись.

Ты остался один в ночном Эдеме. И чувствуешь, что страх нарастает. Он опять следит за тобой. Только намерения у него другие и на темную лестницу не стоит ходить. Ты решаешь повторить свою утреннюю пробежку по Эдему. А за окном поднялась яркая луна.

Она немного освещает заброшенное здание, но от этого света становится еще страшнее. Спортзал покрыт тьмой. Луна пробивается сквозь окна и освещает только балкон. Ты стоишь и прислушиваешься. Тишина. Она сильно давит на уши. И вдруг ты слышишь шаги: кто — то ступает по кирпичам. Сердце сильно бьется. Это он. Все прекращается — опять тишина. Но ее нарушает надрывный детский крик. «Этого не может быть!» — думаешь ты, и только через некоторое время начинаешь понимать, что это лает собака. Облегченно вздохнув, ты продолжаешь путь.

Актовый зал полностью поглощен мраком. Привыкнув к темноте, твои глаза начинают различать очертания зала. Ты поднимаешься на сцену, осматриваешься и видишь, что в петле висит человеческая фигура: видишь руки, ноги, голову, склоненную набок, и понимаешь, что это не галлюцинация. Но как он туда попал? Кто это сделал?

 

Ты чувствуешь взгляд на себе, осматриваешься и видишь, что кое –кто стоит в проеме, ведущем на темную лестницу. Он смотрит на тебя, хотя его глаз не видно. Он что — то шепчет, но слов ты не понимаешь. Он поднимает руку и зовет тебя к себе, но ты не идешь. Закрываешь глаза на миг и шепчешь, что это неправда, что это игра света. Открываешь глаза — петля висит одиноко, тихо качаясь. В проеме никого нет.

Ты решаешь здесь больше не задерживаться, пятишься назад, собираясь потихоньку уйти, но сзади оркестровая яма, и ты падаешь…

Неведомый стоит рядом и что — то тихо шепчет. Во всем теле боль, ты не в силах подняться. Шепот начинает нарастать. Неведомый стоит рядом с тобой, ты видишь его черные одеяния. Его рука касается твоего лба и тебя уносит вечность.

Ты ослеп… ты оглох… и ты умер.

 

Трепещи, Светлый! Может быть, поначалу мой рассказ покажется Вам бредом наркомана, который в том же Эдеме наглотался колес…

 

— 6 —

 

Внезапно я почувствовал чью — то Силу. Глянул в тот же астрал — точно: Темные. А с другой стороны — Светлые.

Хорошо — о…

Очень хорошо — сейчас тут начнется побоище. Только пусть никто не думает, что кашу ко всему этому заварил я!

Светочи сияли как прожекторы. С ними был и кельт, кторый потрепал на Костре начальство Темных. вот что случается, если совершенно случайно Свет помянешь! Даже та байка про Эдем! Бредить меньше надо, вотъ.

Я вышел и помахал рукой своим. Те принялись от радости прыгать, я в ответ только покрутил пальцем у виска. А сам подумал, что делать: ведь сейчас от Дворца Пионеров останутся одни руины!

 

— Чего вам надо? — спросил я, когда Светлые поднялись на крышу.

— А это не твое дело, Темный. — спокойно ответил кельт. — Убирайся отсюда, пока не поздно: молод еще!

— Светочи, прекратите за всеми нами гоняться наконец! — рявкнул кто — то из гопоты. — Не ваше дело, чем мы занимаемся! Изнасиловали девчонку, — значит изнасиловали, все… ЧТО так об этом печетесь?!

Кельт хмыкнул и бросил белый пиджак в сторону.

— Зато, в отличие от вас, мы никогда ни под каким предлогом никого не насилуем, следуя Кодексу Чести… У Темных с тринадцати, а то и с одиннадцати лет все…

Не в силах больше выносить эту бредятину, я вышел вперед.

— И что? — а сам пристально гляжу на кельта, в его прекрасные большие глаза, а тот внезапно подошел и резко схватил за плечо, приставив к стене. Вечно юное, с печатью интеллекта лицо смотрело строго и спокойно, золотые волосы горели, как казалось, рассветным пламенем. Кельтский юноша впился взглядом в мои бесстыжие очи и вывернул наизнанку память…

— Так — так… Да ты хуже всех на Костре, сопляк! А ведь раньше занимался танцами, искусством, разводил гусениц в зоологическом кружке, а потом по комнате порхали бабочки. Из тебя, темный юноша, мог бы получиться великолепный Светлый! И кто же тебя так изгадил в тринадцать лет или в пятнадцать!? Родители любят, родня тоже, шансы встретить настоящую любовь есть, если присмотреться, учеба тоже есть, — чего тебе еще надо, Темный?! Какого… ты полез в то место, где царит непроглядная Тьма?!

Ох силен…

Мысли читает!

А ведь давным — давно я и вправду был хорошим ребенком, очень послушным, правда друзей не было. Всей душой тянулся к творчеству, читал Достоевского и Блока, слушая классику, а не рок. И случилось так, что я подружился с дворовой гопотой, которая бродила вечерами возле бабушкиного дома на улице Кирова. Эти скользкие типы и стали моими первыми друзьями, и что бы о них ни говорили, я этому не верил. Бритоголовые на деле были сволочами, и началось…. Наконец самое дикое свершилось: я стал таким же, как они, в результате в тринадцать лет потерял девственность: в Новый Год все сильно напились, позвали девочек по вызову, и совершили акт Посвящения в мужчины. Потом я очень гордился этим, а в голове родилась простая теория: не бывает на свете настоящей любви, а бывает только физическая близость, которая вполне приносит удовлетворение и дает гарантию, что ты можешь развивать свои способности и дальше (в плане Кама — Сутры. Прим. Авт.). Такой принцип с тех пор работал безотказно, в четырнадцать лет появилась первая постоянная девочка, просто подруга, которая ко мне как к брату относилась, доверяла… А когда Илльо понял, что зря эту девчонку «запачкал», — то бросил. Так продолжалось до тех пор (я каждую неделю менял сексуальных партнеров), пока не влюбился в девушку, которая меня не любила. Она на самом деле была далеко не красавица, встречались так себе, и вот на ролевой игре в августе на схватке Темных и Светлых она меня кинула. Кинула, ничего не сказав. После этого события я был очень расстроен и обижен на весь мир, первого сентября сходил в Гимназию, а на следующий день напился как свинья. Мать сказала: «Сиди дома, еще не хватало, чтобы вся школа твоим перегаром дышала!» Вот так Темного мага наказала жизнь за то, что он нагло использовал девушек, обманывая их самым наглым образом. А использовали на сей раз меня! Обидно!

Вот и пошел на тренировки к Гломену, чтобы меньше горевать. В его команде было много Темных, и все они стали для меня второй семьей, и еще там нашлось трое Светлых.

Светлое Дитя Тысячелетий, зачем тебе все это знать? Ты видел тысячи подобных, уничтожая самых злостных, передавил их как клопов, давай… Давай, нанеси удар! Зачем ты выворачиваешь мою память, схватив за плечо и прижав к стене, буравя своими чистыми, Светлыми помыслами, и большими, как у ребенка, глазами? Голова моя горела, в тело словно вонзились тысячи иголок, позвоночник натянут как струна, ведь Светлая Сила тщательно ощупывала каждую клеточку, натыкаясь на Тьму… Которую никто и никогда не сможет изгнать из души и подсознания…

НИКТО!

Я никого не люблю — зато свободен как ветер, на всех и на все плевать.

Поэтому убирайся, проклятый кельт! Отпусти, Светлый! Хватит пытать!

Тут же рука Энерика разжалась, и я сполз на бетон, не в силах даже пошевелиться. Крест на щеке пылал огнем.

— Сволочь ты, мальчик… Красивый мальчик, что тебе очень вредит. Лучше бы был уродом, тогда и мозгов хватит! — Кто — то из врагов довольно сильно пнул меня сапогом в грудь. Тут же изо рта хлынула кровь, раздался хрип.

— Не бей его. — остановил товарища Пресветлый. — У него еще есть шанс исправиться и стать Светлым, отринуть Тьму. Если этот тип будет позволять и дальше собой манипулировать, то это очень плохо кончится. Потому что сама по себе Тьма очень коварна. Как и влюбленность — никогда ничего хорошего не приносит, кроме ложной радости.

Я, простонав что — то непонятное, выплюнув кровавые ошметки, попросил воды, не надеясь, что она вообще есть у кого — то.

 

Тьма, сделай пожалуйста так, чтобы Светлые убрались отсюда побыстрее!

Тут же на грудь упало что — то тяжелое и холодное. Амулет в виде круга Инь — Янь. Приподнимаю голову, которая стала тяжелой, словно котел, — и вижу: гопота уходит. Затем кое — как поднимаюсь на ноги и ударяю первым заклинанием, что пришло в голову, по кому — то из врагов.

Светлые глянули на меня как на психа, а заклинание срикошетило, едва не ударив по хозяину.

— Идиот… С таким слабым заклинанием на Энерика и его свиту лезть, — все равно что с автоматом переть против танка.

Энерик тем временем положил всех, к монахам так сказать, в том числе и виновника всего сыр — бора — Короля Нежити. Моего самого близкого друга.

Отловить его и всех ихний Инквизитор с Москвы приказал — его кажется Макс зовут.

Оправившись от Света, я стоял на дороге возле Эдема, забравшись в невидимый мир восстанавливаться. На первом слое Эдем выглядел как гора ломаного кирпича, а между кирпичиками метались Темные и Светлые вихри. И тут же как во сне я услыхал Зов — красивый, завораживающий голос молодого мужчины, мужчины с золотыми волосами, большими очами. И рек Энерик речь…

— Черное станет белым, а белое — черным, или все сольется в глазах. Если сможешь выбрать Добро и понять, в чем твои ошибки, — то станешь Светлым. Выберешь Зло — останешься таким, как сейчас. Но может случиться и такое, что и черного, и белого будет поровну, и ты сам это почувствуешь всей душой, да поздно будет. Ну надо же — испортили такого мальчишку! Тьма, сама того не замечая, не подозревая толкнет тебя на верный путь! И тогда вспомнишь этот день, тогда поймешь и заучишь наизусть то, что я тебе сказал. Все так и будет, слово мое крепко. Я очень хорошо вижу, как дальше после сегодняшней сходки вести себя будешь. Твоя жизнь и судьба ходит вокруг Эдема в белой куртке… Прощай, Темный… — и голос затих на довольно долгое время.

 

А я сам, уже через час все забыв, пустился на сейшен. Посвященный Дню Учителя, несмотря на то, что день этот еще не настал в школе. До него оставалось всего два дня, но организаторы плюнули на эту мелочь. И погрузился в мир безграничного веселья, криков и пива. А ведь правду рекли Светлые: я не всегда был таким, как сейчас. Но все равно нисколько не жалею, что встал на сторону Тьмы и потерял невинность с проституткой.

Это еще одна заморочка Темного мага средней руки.

 

— 7 —

 

После тренировки, где я в пух и в прах поругалась с Волчицей, прошло много времени. Эта дура оправилась, как говорят в кругах, и теперь хочет отомстить. Еще наши рассказывали, что Гломен ее выставил за самоуправство из команды.

И не только эта Темная меня насторожила…

 

В самом начале июля я, Гломен и Амрод пошли на рынок покупать подарок — серьги из серебра одному парнишке. Гломен почему — то тогда с деньгами расщедрился и подарил мне кулон в виде шарика из лунного камня в серебристых ладонях.

Выходя на дорогу с рынка, — там, где начинался овраг и шла трасса на аэропорт, Темный маг вдруг рванулся вперед. И кого я увидела? Группу Темных магов: два вампира, один оборотень, до нельзя похожий на Гарри Поттера, двух девиц с черными душами — одна была толстая и уродливая в очках и косухе, а вторая с косой черного цвета, также в очках и с ухмылкой на лице, такой ухмылкой, что удавиться приятно будет в петле! Все ее юное личико сияло непереносимыми завистью и злобой. В зубах дымится сигарета. Еще между ними стоял высокий юноша.

Что еще за юноша?

Высокий, голубоглазый, рост — примерно два метра. Летящая походка, на ногах синие потертые джинсы, давно не стиранные, на груди футболка с Мерлином Мэнсоном, русые волосы до шеи прядями спадают на большой лоб. Глаза голубые, большие и красивые. Лицо серое, как у курильщика, зато губы розовые, сжимающие сигарету. На лбу покоится позорная лента алого цвета, связанная спицами, очень похожая скорее всего на обрывок от свитера.

Не знаю, почему… но что — то тогда во мне шевельнулось…

Шевельнулось так, как собака срывается с поводка, но не дружески шевельнулось, а зверски и как от врага, с которым вражда идет уже много лет. Душа спряталась в самом дальнем уголке сердца, ледяного сердца, которое разбивалось уже много раз и порядком отболело. Парень, улыбнувшись, протянул руку для рукопожатия и поздоровался. Потом Гломен начал о чем — то с ним болтать, а у меня, Светлой, было такое чувство, словно вокруг собралась бесчисленная свита свиней, которые заполонили все, они в рюшечках и в бантиках, и апельсины жрут. Хотелось убежать далеко — далеко, лишь бы не видеть Тьму, не видеть этого незнакомца — но деться некуда.

Позади овраг, и хочется кубарем скатиться туда, а на грудь словно легло что — то холодное и тяжелое.

Боль…

Что — то противоестественное Свету проникает внутрь, и чихать на то, что стоит жара, что усталость валит с ног…

Этот парень…

От него веет такими холодом и наплевательством, которые редко кто вынесет. Наглец! Очень наглый и подлый тип, он очень любит много гулять, и потому его нельзя брать в команду! Но Гломену на это плевать. Темный — новичок будет только мешать. Любит выпить, постоянно развлекаться и беситься. Ловелас вдобавок и пижон! Твои слова о добродетели говорят совершенно обратное, уж я не ошибусь! Истинное поведение выдают гордые, но с крупицей совести серые глаза. Ты весь прокурен и тащишься от того, от чего Светлые шарахаются: глядишь порнушку, любишь пошлые шутки, неопрятность в людях и неаккуратность.

Посмотрела на незнакомца сквозь астрал. Темный. Темный маг средней руки, утонченный эгоист. В нем сердце каменное, вместо крови — ртуть. Ну что, что ты топчешься на месте, ведь достаточно Зла совершил! Что изумленно смотришь в глаза?!

Просто он чувствует…

Чувствует Светлую Силу, зараза!

Красивый парень! Жгучий красавец! Это у Темных самая настоящая визитная карточка и козырь для притяжения жертв. Они как вампиры, и большинство ими и являются. Интересно, смогла бы Светлая такого полюбить? Очень, очень сомневаюсь!

Наконец мы пошли дальше, и уже на улице Космонавтов Гломен глянул на меня с тревогой и спросил: «Ты чего — то испугалась, Тильсирвэ. Что с тобой?» «Кто это был? Парень с Мэнсоном на футболке?» «ИЛЛЬО.» — был ответ. «Не бери его в команду — он очень опасен!» В этот день все пошли тренироваться, и на сей раз оскорблений не было, что очень успокоило. А первая мысль, когда в глаза бросился тот самый Илльо, была из одного простого и понятного слова:

«С В И Н Ь Я»…

ТОТ день на рынке я надолго запомнил.

Он ничем не отличался от остальных: я спокойно бродил по рынку со своей компанией, глядя на товары и смеясь. Мы подшучивали друг над другом, пили пиво и курили. Весело живем!

Вдруг откуда ни возьмись повеяло Светлой Силой. Интересно, а что Светлые здесь забыли? Тем более днем. Наверное, пришли за амулетами. Амулеты вообще — то надо не покупать, а самим делать!

Светлая Сила не давала покоя, она уперлась в спину, как ствол автомата. Я изо всех сил старался на это не обращать внимания, но все было тщетно.

Ох…

Второй раз такое!

Как же надоело терпеть Светочей, которые следят за каждым шагом своих врагов! И вообще, почему они сегодня на улицах ДНЕМ появились, обмолвлюсь еще раз… Им бы больше отсыпаться, чтобы потом ворон не считать. Так нет — ходят!

Интересно, а сколько их?

Наверное, пять или шесть. Потому что всплеск ТАКОЙ мощности один маг дать просто не в состоянии. Ну не может он это сделать в одиночку!

Хотя до того, как я сам стал таким, раньше приобщался к источникам Света — буддизму, учениям Тибета, легендам и мифам Древней Греции… Потом надоело: жизнь дается только один раз, а тратить ее на всякую ерунду не стоит.

Вот если бы кто — то в Братске тибетский монастырь или храм Афродиты построил, я бы еще подумал, отрекаться от Тьмы или нет. Хотя тут тьма кришнатиов, которые совокупляются у себя в квартирах с теми, кого ловят на улицах и читают индийские учения, например Шри Ауробиндо, от которых крыша здорово едет, как от наркотического дыма. Кастанеда по сравнению с ним отдыхает. Тьма баптистов, у которых крыша тоже сдвинута, одна библиотека на улице Кирова или Ленина чего стоит! Детская, где со сказками стоит книга по магии для профессионалов! Там просто начальство очень склонное к несуществующему — списали всю фэнтэзи, всю фантастику, посчитав, что это грехи смертные. Всех неформалов за сатанистов и наркоманов, и за маньяков, которые всех е…т, считают. Убить бы за такое, блин!

Больные люди…

Что тут скажешь? Их из наших краев фик вывезешь: упрутся рогами: «Не поеду!» и будут дрожать от страха. Светлые таких просто ненавидят, особенно приезжие.

А теперь я хочу погрузиться в мир бесконечного веселья и ни с кем его не делить. Как и положено настоящему Темному, потому что Илльо — прожженный ловелас и эгоист.

 

Не люблю пытаться жить так, как Светлые — они слишком правильные! СЛИШКОМ! Следовательно, им нельзя делать то, что нам доставляет радость и удовольствие. Ну не глупо ли? Вот у нас например можно веселиться ровно столько, сколько душа пожелает. Стоит только захотеть…

Светочи тем временем приближались, мы уходили от них в самый конец рынка, но тщетно: прилепились к нашему следу как банный лист! Я глянул на главный рынок, который был похож на перевернутую супницу или на кулич, и решил переместиться туда, чтобы затеряться.

Только разве эта стратегия поможет?!

Сейчас враги заявятся, передавят всех Темных как клопов и исчезнут.

Чтобы хоть как — то разобраться в опасной ситуации, глянул в астральный мир, и тут же моя челюсть упала на асфальт: Светлых нигде не было поблизости, а навстречу шли ТЕМНЫЕ!!! А Света — то от них было с избытком!

ОТКУДА ОН ТОЛЬКО ВЗЯЛСЯ?! КАК ЭТО ПОНИМАТЬ?! Что за диво посреди бела дня — Темные ни с того ни с сего выделяют белую энергию?!

Все, бросаю пить! Глючит! Перепил видать. Водочку не надо было лакать час назад!

Никогда ничего подобного не видел!

 

Их оказалось четверо: Гломен, Амрод, Кваггер и совершенно незнакомая девушка. Так — так, стоп! Это еще кто такая? Никогда ее раньше не видел! Надо приглядеться… Она очень сильный маг: едва стал ее мысленно прощупывать — мгновенно закрылась. А так по виду обычная магиня третьего разряда. Темная. Вот что удалось определить. Все они служат Тьме, только Свет идет непонятно откуда. Вокруг нас люди, нечисти нет совсем. Так откуда же тогда идет этот чертов Свет?!

И почему красавица вдруг начала так подозрительно меня рассматривать? Или она щурит глаза от солнышка? Нет… От солнышка не щурятся настолько злобно! Неужели Илльо настолько испорчен, что уже снаружи все качества видны? Нет, рассматривает надпись на футболке. Или мой хайратник (повязка, бандана, лента) на голове, потому что я связал его паршиво.

Нет, нет и еще раз нет, прекрасная незнакомка! Ты глядишь изучающе, глядишь своими умными большими глазами, от которых идут лучи добра. Странно, ведь Вы, Леди, Темная!

Вдруг в грудной клетке вспыхнула резкая обжигающая боль, причем такой силы, что я выронил сигарету. Свет…

Это происходит как раз тогда, когда Сила, противоположная твоей по окраске, проникает внутрь биополя и начинает все по крупицам изучать. Кажется, болят легкие… Нет — просто ощущение такое, словно в груди прожгли дыру, а обугленные края сморщились и пошли складочками — складочками… натягивая живое мясо.

Интересно, а зачем тебе это ощупывание? Гляжу на девушку через невидимку и на этот раз налетаю на барьер из мощной магии.

Ага…

Кажется, именно ее я видел на сходке у Костра, когда пришел Энерик. Но зачем ей Энерик понадобился?! Шпионка значит.

Между этими двумя девушками много общего. Вы, незнакомка в зеленой рубашке и зеленых брюках, посильнее меня будете, Великая Темная, ведьма со столетним стажем!

Тогда отчего на прекрасном лице появляется бледность?

Интересная особа, надо будет пообщаться и узнать получше, а если что не совпадет, — переделать на свой лад. Если увижу ведьму еще когда — нибудь. А от боли, которую уже невыносимо терпеть, скуриваю сигареты одну за другой, а лик зеленеет…

Второй раз на Великих нарываюсь! Один Светлый, другой Темный. Мои товарищи глядят на это с удивлением, и потому уже не понимаю, что рекет Гломен Илльо. Глаза его спутницы распахнулись во всю ширь, едва шеф сказал о команде. Почему так? Почему бы моим коллегам не принять в свои ряды еще добрый десяток сородичей? Чтобы не выглядеть идиотом, я понес какую — то ересь, иногда стискивая зубы, чтобы не закричать. Рассказал о том, как на одном сражении разнес крепость Светлых. Гломен и девица ржут.

Нырнуть в Портал нельзя.

 

…Эта таинственная красавица… В ней есть нечто такое, чего нет у других. Я раз за разом пытался сквозь сумеречную сторону посмотреть, кто она такая, но тщетно. Стена.

Спас Гломен — метнул в мою сторону заряд Тьмы, и это быо лучшим лекарством. Темный Илльо рухнул на одно колено, задыхаясь, кашляя и вытирая кровь, хлынувшую струей из носа.

Действительно, ситуация похожа на налет в зону Великих! Потому что Светлая Сила по прежнему непонятно откуда струилась, и враг на самом деле может стоять в глубоких слоях астрала и там бить, пытаясь прикончить исподтишка. Выкачать жизнь начисто, рассеивая Тьму в пространстве.

 

Найти бы этот источник, да шарахнуть по нему Тьмой как следует!

 

Гломен тем временем отправился к себе домой со всей компанией. У меня спустя десять минут прошла обжигающая боль. Пропала, зато тело и энергетика были опустошены напрочь. Вот если бы этот гад Светлый ударил всерьез — то я был бы уже мертв. А вдруг это тот самый Инквизитор Максим, про которого все Маги Братска говорят?

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Наконец нашел время, чтобы прийти тренироваться в овраг. Первое, что мне поручил Гломен, — это нарубить веток для мечей и луков в виде березок. Подчинился и уныло побрел в чащу, сжимая в руке топор. Срубил пару березок и приволок на поляну, и то кое — как.

— Илльо, ты чего весь такой зеленый?! Гопота обидела или вновь налетел на Светлых?

КАКАЯ ГОПОТА?!

Я сам гопник!

— Нет… Это Темные Светлой Силой шарахнули… — уныло промямлил я, становясь в строй.

— ЧЕГО?! Эй, Гломен, кто его так отделал Светлой Силой: он еле на ногах стоит! — подал голос Оборотень.

— Да вот… встретились мы с ним на рынке две недели назад. А в рядах Штабов уже прошел слух, будто я Светлым заделался! — раздраженно фыркнул Гломен. — Если бы мы не ушли, этот парнишка бы помер от энергетического истощения. Из него кто — то неведомый Тьму выкачивал, рассеивая Силу в пространстве в никуда! Я всех потом проверил — никто, ну никто не мог это сделать!!! — и сел по — турецки, подстелив черный плащ.

— Илльо, у тебя был с собой защитный амулет?

— Какой еще амулет? — состояние было такое, как после двухнедельной пьянки: я не мог врубиться в ситуацию, меня шатало из стороны в сторону.

— Который тебе в Эдеме Светочи подбросили! Ты уже два раза нарывался на Великих, второй раз и не понял ничего! — рявкнул Берегонд, поднял палку с травы и встал рядом. Я поглядел на него не то что с неприязнью, а как на психа: Светоч он и есть Светоч!

— Это было один раз, а не два! А то, что мне ни с того ни с сего стало плохо, — не могу до сих пор понять! Все началось с того, что я попытался Силой прощупать девицу, которая была с командиром, да не смог: она мгновенно закрылась.

— Потому — то и закрылась, чтобы постепенно не сойти с ума от твоей внешней красоты! Уж мы — то все знаем, что твое нутро гниль, Илльо… И потому очень не рекомендуем эмоционально к кому — нибудь привязываться: растлишь жертву и кинешь.

— Э — э… — начал злиться я.

— А то несчастная жертва на стены полезет! — продолжал Берегонд.

— Потому что гопота, — особый вид Темных Магов, хотя и очень редко среди них встречаются Светлые. — рявкнул Кваггер с каменным лицом и взял в руки катану, выйдя вперед. — Итак! Замолчали все! Началась тренировка! Эй, Оборотень, кончай разговаривать! За болтовню отжался пятнадцать раз! Давай, давай… Илльо, а ты что там бормочешь? Тоже отжался!

— Не буду! — уперся я.

— Будешь, а то сюда больше никогда не придешь!

Пришлось подчиниться: отжался на кулаках.

Звери… Своих мучить и издеваться — вот что надо пресекать в первую очердь! Кваггера и Гломена гнать в шею. Терпеть не могу, когда меня поучают как ребенка! Хочется крепко выматериться, да нельзя — иначе разорвут в клочки, в том смысле, что палками побьют.

Костяшки пальцев ныли.

Видя, с какой неохотой я отжимаюсь, Светоч решил поиздеваться или же похвалить:

— Темная ты личность, Илльо!

— Да… Темная! — с наслаждением произнес я, хищно ухмыльнувшись. Парень только головой покачал.

 

— Встали в строй! Взяли палки в руки и подняли над головой! Потом опустили на вытянутых руках так, чтобы кончик касался подбородка противника! Молодцы, молодцы… Теперь развели локти и подняли меч над головой! Илльо, раз — ве — дя руки в стороны! И вообще, как ты стоишь?! — надрывался Гломен, его лицо сделалось пунцовым, как помидор. — Правую ногу вперед, а не назад! Вот так. А теперь — руки вверх — вниз, вверх — вниз… Отлично!

Звери…

Но зато энергетическая подзарядка Тьмой шла полным ходом. Я впитывал ее кожей, ощущая легкое возбуждение. Внезапно Гломен схватил лук, наложил стрелу на тетиву и что — то крикнул, собираясь стрелять куда — то в чащу. В этот самый момент я опять ощутил знакомую боль в груди, а точнее покалывание.

Кто — то очень быстро взбирался на холмик и шел прямо к нам. Оборотень тут же прямо в одежде начал трансформироваться в гигантского волка, готовясь прыгнуть. Вдруг пронеслась команда:

— Не стрелять! Это же свои!

Гломену пришлось опустить лук: голос оказался женским. Леди.

— А, это ты…

Из — за кустов вышла высокая русоволосая красавица с торбой на плече и со средневековым лицом. Глазки у нее казались глазами с иконы «Ангел Золотые Власы». Опустилась на корточки и всем тепло улыбнулась. Оборотень тут же подошел и обнял ее. Глаза Берегонда радостно заблестели, он также бросился к девушке и пожал ей руку со словами и приветливым голосом:

— Приветствую Вас, Тильсирвэ…

Я посмотрел на них осуждающе: им вот — вот влетит. Шеф Темных также подошел к новичку с улыбкой и также обменялся рукопожатием.

— Здравствуй, Тильсирвэ. Очень хорошо, что ты пришла. Надеюсь, я не слишком настаивал?

Строго поглядев на главаря и сменив тон, новенькая ответила:

— Я пришла по своей воле, также по своей воле могу и уйти. Но больше я не потерплю лжи и оскорблений в свой адрес. Хорошо? — а сама смотрит с презрением прямо в глаза, сидя на корточках. — пойми ты наконец: меня совсем по — другому учили драться! Так что никто не имеет права насильно меня и мои навыки переделывать!

Сильна… Очень сильна… Отличный первый уровень или Высший. Теперь перед Гломеном она не закрывалась барьером. Чистые, Светлые глаза глядели на Темного мага таким взором, словно сам ангел спустился с Небес, и будто девице было на самом деле не восемнадцать лет. А где — то тридцать с небольшим.

Единственное, что я пока смог разглядеть в астрале — чистая, девственно чистая аура, иногда в ней мелькали молнии различных цветов. Дальше — стена.

Ее глаза были глазами ВЗРОСЛОЙ ЖЕНЩИНЫ. Очень красивое сочетание: совсем еще юное личико, и лишь глаза выделяются взрослостью на превосходном ангельском лице. Так, как разнятся черное и белое. Горят умом и интеллектом. Странное сочетание свежести тела и зеркала души, молодость плюс ранняя зрелость. Душа, повидавшая многое за свою короткую жизнь. Это можно сравнить с тем, что пятилетний ребенок вдруг ни с того ни с сего начал решать задачи по физике.

Расхохотавшись и издеваясь над гостьей, Гломен полез в невидимый мир. Тильсирвэ тоже.

И вышел Темный маг навстречу врагу, Волшебнице первого уровня, Светлой, сотруднику Светлого Штаба Питера! Он ранее оскорблял ее, унижал и ставил ниже всех, видя что — то отличное от всех. Аура красавицы сияла ярче солнца, испуская от себя лучи любви и заботы. В сравнение к этому аура Гломена была чернее ночи.

 

— 8 —

 

— Ты… ты… — захлебывался от гнева и изумления Гломен.

Невидимый мир бушевал. Казалось, что еще чуть — чуть — и он вырвется в реальность.

Мне было совершенно плевать на это. Сам меня просил раскрыться — раскрылась, и нечего обижаться!

Вот позор! Темный маг в свои ряды принял Волшебницу! Смех!

Хохот Берегонда отдавался длинным растянутым эхом, потому что парень на самом деле остался в реальном мире. Темные глядели на него, вертя пальцем у виска.

Две ауры поглощали из пространства Свет и Тьму, увеличивая или уменьшая свою мощь. Они выглядели как яйцевидные сосуды золото — радужного, и черно — коричневого цветов, от одной веяло теплом, от другой — леденящим холодом.

Моя энергетика питалась светлыми Силами — такими, как Дружба, Радость, Любовь, Сострадание, Забота…

Тьма как правило Света не выносит, и Гломен закрыл глаза ладонью. Потому что увидел Интеллект, а не пивную философию и пошлость. Интересно, а кого он хотел видеть, прыгнув сюда? Ясно кого: ведьму или вампиршу.

Черта с два!

Аура — ни что иное, как Высший Разум, Интеллектуальное тело и самая тонкая астральная материя. И для Высшего Темного мое вторжение в его владения было сравнимо со светом в конце тоннеля.

Маг попытался напасть, но не смог: я поставила барьер. Так что Гломена попросту отшвырнуло. Я тем временем достала жезл из торбы.

— Ты… Ты… Ты Светлая Волшебница! Вот почему на рынке Илльо едва не умер! И как это тебе вообще угораздило ко мне попасть?! Ах да, есть заклинание — но им закрываться не каждый сможет! Но никакой Свет не спасет тебя от того, чтобы отвертеться от имени Маэглин и отвергнуть его! — он, несмотря на шок и крик, с трудом подбирал слова. — А я думал, — ведьма! А я явился к тебе домой с мешком печенья… Только не надо меня развоплощать, Светлая. — Гломен сложил руки лодочкой и со страдальческим лицом рухнул на колени. — Ты самая сильная среди всех в команде! Не убивай меня и моих Темных, не лишай Силы! Хорошо, я не стану хамить… Но только при одном условии: убирайся отсюда, из моих рядов, взяв с собой Берегонда! Потому что я не желаю позориться перед всем Штабом тем, что взял в команду меченосцев Волшебницу!

Я рассмеялась врагу в лицо:

— Позорься на здоровье, так тебе и надо, Тьма! Позорься, позорься! Потому что при мне ты выгнал столько народа только потому, что они имели право голоса! Светлых там было много, вот… теперь погляди на меня, Гломен! Ну давай, не прячь глаза!

Гломен медленно вытянул из пиджака жезл и направил на меня:

— Убирайся отсюда немедленно, со своими философствованиями, или я убъю тебя!

— Да? Ну давай! Убей, ну же! — выкрикнула я и шагнула вперед. Мне было интересно.

Гломен вначале послал в меня одно мощное заклинание, а затем и еще покруче. Оба срикошетили, обрушившись на автора. Тогда маг, надеясь на скорую победу, с перекошенным от злобы лицом пустил огненный смерч. И снова неудача. Он едва увернулся, чтобы не погибнуть, также он увернулся и от первых двух заклятий, и они усвистели куда — то в сторону порта. Жезл ему я заморозила. Тогда командир стал превращаться в ужасного ящера, который на меня все — таки смог наброситься и повалить на землю. Повалил, потому что я убрала барьер, чтобы биться на равных. Раздвоенный мерзкий и толстый язык лизнул ухо, а зубы с ядовитыми железами на деснах угрожающе клацали. Хвостом ящерица больно била девушку по ногам, разрывая джинсы.

Так нельзя!

Волшебница ударила в пасть монстру Светлой Силой, его скорежило и растянуло, раздался хруст. На боку у Гломена появилась рваная рана. Хрустнула одна кость.

А после ящерица отпрыгнула от Тильсирвэ, как ошпаренная. Я нанесла контрудар и стерла Великому Темному память. Не всю, конечно, а только воспоминание о нашей встрече.

 

— 9 —

 

Сегодня я довольно поздно пришел домой. Причем ровно в одиннадцать, потирая ушибленную руку. Крутая вышла тренировочка: в команде Темных ни с того ни с сего появилась Волшебница! Я представляю уже сейчас, какая поднимется вонь, если об этом гопы узнают!

Голова страшно болела, рук и ноги отяжелели так, словно это вовсе не плоть, а свинец. Но спать мне совершенно не хотелось. Я молча ходил по комнате, читая надписи на стенах, которые мистически светились, и выглядело это довольно — таки красиво. Так что из команды Гломена пора убегать с первой же тренировки: никогда еще не было ТАКОГО, чтобы шеф Темных держал у себя в команде врага! И не зря на Костре народ был серьезный и взвинченный: почуяли неладное.

Теперь в комнату постучали, и мне пришлось вернуться в нормальный мир.

— Илльо, ты чая хочешь?

— Нет! — отрезал я довольно грубо. — спать хочу!

— Ох, Илльо, какой же ты стал грубый в последнее время! Раньше нигде ни с кем не гулял и не ночевал у кого попало, а теперь дома почти не появляешься и слова доброго от тебя не услышишь! Ох, за что мне дался внук-Темный?! (моя бабушка — Светлая) Дождешься, я сдеру все плакаты с Максимом Покровским и Мэрлином Мэнсоном со стенки, поклею новые обои, дождешься! Матери все расскажу!

В ответ я что — то буркнул и врубил группу «Ногу Свело!», при этом поглядывая из окна в ночь через астрал.

Несмотря на то, что Светлая совершенно случайно попала к Темным, эта странная девушка вызвала у меня симпатию. Она могла оказаться просто — напросто наблюдателем, потому и терпела оскорбления на тренировках. До того, как красавицу разоблачили, я там появлялся три раза. Хорошая девушка, без вредных привычек, ни к кому не вешается на шею, — и это даже у Темных вызвало восхищение и поклонение, как я успел заметить мимоходом.

У всех, кроме Гломена.

Конечно, до этой западной красавицы мне самому еще расти и расти, мне очень далеко до нее… Ведь Илльо по сути является Злом, а она — Добром. Добро всегда побеждает Зло. Красавица из Северной Столицы, каким ветром тебя сюда занесло, в Братск?! Зачем?! Причем не в такое место, где есть мораль и интеллегентность, а в самую настоящую ДЫРУ! В дыру, где в прошлом жили одни зэки, где говна хватает с лихвой… где порою творится такое, что мне самому тошно становится! Но от этой тошноты спасают веселье, сейшена, флэты с шабашами. Классно!

Магнитофон поет…

 

Я открыл окно, влез на подоконник, потом трансформировался в огромную летучую мышь и унесся прочь.

 

Что такое сейшен? Сейшен города Братска (в основном для Темных) вообще, — это море драйва и море «Клинского», вдобавок это еще и рев, от которого закладывает уши, цветомузыка плюс визг электрогитар.

Наркотики и бесконечная пьянка…

Наркота наша слабая, в основном это знаменитое «масло» (вызывает галлюцинации и немного мутит рассудок — из наблюдений со стороны — авт.) … Тьма, вечная Тьма, которая дарит чувство блаженства.

Вот на сцену выходят знаменитые братские группы: «Роза Ветров», «Ассекс», « В. О. Р. О. Н», «Ангар — 18», «ДНК», «Негатив» и другие, и уже вот семь часов как играют. Жара стоит поистине невыносимая, и все вокруг пьяные, дикие, я также навеселе. Эх… хочется вылить на голову ведро со льдом! И хочется курить!

Нельзя!

Так что из зала в тот вечер я выполз едва живой, потом перелез на астрал и начал черпать оттуда Силу, потому что от веселья психика и душа выжаты как лимон. Тело в таком же состоянии.

 

На следующий день я успел заскочить на Костер.

К моему изумлению, там была красавица — Светлая, которую Гломен выгнал из команды. Она стояла рядом с Оборотнем, еще там были Лестат, Егор по кличке Псих (тоже Светлый), какой — то изрядно поддатый Темный маг и еще несколько Темных. Энерика, к счастью, не было. И Великая Светлая, естественно, ото всех закрылась магией, и теперь народ никак не понимает, на какой она стороне. А так тянет на пятый уровень, если верить наведенной иллюзии. Но посильнее всех, кто нынче собрался на Костре.

Девушка моя одета в черную новую косуху, на голове бандана, за спиной на плече торба, и джинсы на ногах, и вот что я слышу:

— Таких, как вы, в городе П, разогнали и прибили бы автоматически! Потому что ТАК никто себя не ведет! Надо в конце концов рамки приличий соблюдать или нет?! Вы орете на каждом углу, что самые Великие и самые крутые, что на всех и на все необходимо плевать свысока, носите амулеты, с которыми совершенно не умеете обращаться, не просыхая изо дня в день пьете всякую гадость, гадость, которую печень переварить не в силах, срете и блюете где попало, и кульминацией этого является то, что вы насилуете и гоните от себя тех, кто не похож на вас! Знаете, а со стороны это выглядит дико и страшно! Даже Темные с других городов ваш сброд бы осудили по всем статьям!

Рожи костровых Темных после этих слов удивленно вытянулись, даже пьяные маги и вампиры — малолетки после такой грозной речи слегка протрезвели. Было видно, что еще никто их так не осуждал и все их хвалили. До этого вечера. Даже я, после двух литров пива! Но, несмотря на грозный вид, Великая была добра, и я понял, что она глаголет истину. А на кисти руки у девушки была рваная рана — осталась после схватки с Гломеном. А Оборотень, похожий на Гарри Поттера, тепло улыбался и приобнял Великую, чтобы согреть, — как ни странно, она оказалась его названной сестрой.

— Что… А ТОГДА КАК НАМ ЖИТЬ БЕЗ ВСЕГО ЭТОГО?! БЕЗ ЭТОГО НЕЛЬЗЯ! — вскричал кто — то полупьяным голосом. — Расскажи нам, как живут все в больших городах, научи!

— Научить? — Великая рассмеялась. — Пока вы сами не поймете, что творите, — учить БЕСПОЛЕЗНО!

И она начала рассказывать, а Темные и Светлые, собравшиеся вокруг, слушали, разинув рты. Я также подошел поближе и начал узнавать для себя много нового и неизвестного.

Видно было, что Тильсирвэ многое знает, я мысленно сравнил ее с Волчицей и понял наконец, что Волчица на самом деле редкая тварь: позади были три (!) аборта, постоянные оргии в Эдеме и сексуальные игрища, и прочее, и прочее, и прочее…

Тильсирвэ, закончив говорить, накинула на плечи черный плащ и поглядела на язычки пламени. Ее темные русые волосы при свете костра стали отливать медью, а в глазах заплясали искорки. Вообще все ее средневековое лицо казалось таинственной маской, и я с удивлением обнаружил, что этот истинный облк удивительным образом сочетается с характером.

Светоч Егор тоже тихо, осторожно, чуть ли не на цыпочках, подошел к девушке и положил ей руку на плечо, улыбнувшись по — детски.

— А когда ты сюда еще придешь, Тильсирвэ? — спросил он почти шепотом, потупив взор. — Расскажешь, о том, что волнует меня самого и других? А? — глаза мальчишки озорно блеснули. Очень, очень хороший парень из него вырастет! Тут подошел его брат Саша, или просто Дум (тоже Светлый), ухмыльнулся, (чего это наших врагов на Костер столько понабежало?!) прося девушку о том же.

— Ты Светлая… — и чмокнул в щеку. Честь!

— Да, она и вправду Светлая… — согласился еще один парень в косухе, шляпе и в очках, изумленно глядя на Великую. — Одна из Избранных. Сегодня интересный день — здесь собрались и Темные, и Светлые. Так что бояться никого и ничего не надо. Хотя братские о порядках настоящих ничего не слышали, и потому по незнанию творят порой такое, что тошно становится! Детка, держись от Костра подальше… Твой Штаб боится за тебя, и не говори всем поголовно, что ты иногородняя…

И тут я подумал то же самое:

«Боюсь я за тебя! Не открывай всем свои тайны, красавица моя…»

Подумал, после шарахнувшись от собственных мыслей: как такое возможно, как посмел?! Я, гопник с четырехлетним стажем, с черной, как смоль, душой?! Ведь я — Т Е М Н Ы Й!!! ТЕМНЫЙ!

И потому быть такого не может, чтобы я когда — нибудь кого — то жалел! А уж Светлого пожалеть, врага — смерти подобно!

— Пожалуйста, дай мне плащик померить, Тильсирвэ. — тихо попросил я. Так что со мной стали твориться странные вещи: на тренировках и при первой встрече я чувствовал непомерное раздражение и то, что душа вот — вот вырвется из тела и улетит прочь от Света, но теперь все в корне поменялось, и как ни странно, — я чувствую ТЕПЛО! ТЕПЛО! Тепло, что растекается по всему телу, лаская каждую клеточку, даря радость и даже легкое возбуждение…

ЧТО ПРОИСХОДИТ?!

Очень хорошо, очень хорошо помню, как подшучивал над тобой, Тильсирвэ, на сходке у Гломена, а ты дала подзатыльник, рассердившись. Тебе я показался настоящим чертенком, гадом и свиньей, мыслей не скрывала и желала моего изгнания из команды. Также тебе очень не понравилось, как, повернувшись к городу с палкой, я послал пару проклятий в его адрес. В шутку, конечно… Что позже в тот же день потрясло всех — Сила Тьмы отозвалась: неподалеку от поляны нашли труп молодой девушки, рядом красную сумочку с паспортом, записной книжкой, телефонами, косметичку, напугались не на шутку и потому рванули в милицию.

Так что если шуточное проклятие сбылось, значит у меня есть шансы стать Великим Темным Магом — но для этого надо еще пить кровь невинных девушек, или спать с ними. Первое я делать не решусь, а вот второе как раз подойдет, потому что я в сексе ас. Пока я очень слабый маг.

Взвесив все «за» и «против», гляжу на тебя и думаю, сможем ли мы подружиться. И когда Светлая стала кому — то давать свой телефон, я обиделся и истошно завопил:

— А ПОЧЕМУ Я НЕ УДОСТОИЛСЯ ТАКОЙ ЧЕСТИ!?

Дурак!

Ты же Светлая, дорогая! Зачем я тебе нужен?! Кто я такой, чтобы гулять с врагами?! И вот, враг сворачивает плащ и кладет в торбу, записывая имя…

 

На следующий день все снова повторилось. Светлые нещадно чистили мозги Темным, те в ответ поглощали кириешки и пиво. Тильсирвэ общалась с Егором, тот впитывал слова как губка.

Не могу не признать, что ты красива…

Очень красивая девушка… Очень умная.

Итак, что же дальше будет?

Взбудоражен мрак в последнее время: его прямо — таки наизнанку выворачивает, причем такое происходит, когда случается из ряда вон выходящее. В самом деле, зачем со Светлыми контактировать?! И что это за чушь!?

Дурак всегда так скажет и будет биться о те же углы…

 

— 10 —

 

На душе скребутся кошки, и потому выискиваю Свет, бродя во мраке по слоям… Скучно, голова страшно болит, а за окном осень предъявляет свои права. Шестое сентября на календаре. Листья уже желтые, сильные порывы ветра срывают их с веток и разносят по дорогам, которые похожи на непонятно что: ни травинки, ни былинки, — асфальт, все мертвое, искусственное, даже люди в доме такие же, как роботы, как куклы — марионетки… душа стынет от атмосферы с выхлопами под окном. Тут мало своих, и нет сильных и Великих. Черной Зоной звали Братск в определенных кругах. И вовсе не Град Братов — Черная Зона. Никому не завидую, кто сюда приезжает.

Тошно тут, вот и все. Много черни собралось нынче в этом захолустье. Не в одних зэках, которые строили город, дело: издавна сюда ссылали миссионеров и царских врагов, Аввакума и например декабристов. Тайга вообще по себе страшное и довольно мрачное место. Причем идеально подходит для жертвоприношений. Кто бы знал, сколько Силы этот край пьет, сколько жизней загублено… Братск ненавидит — иначе просто не может, вот так. Милует он только народ деревенский. Какая — то невероятная « раковая опухоль» Иркутской области.

Например тут вовсю цветет коммерция, причем все делается на халяву — можно травануться простым пирожным, которое в печи почти сгорело, и тому подобное.

Народ со всей страны едет сюда, чтобы заработать кучу денег, и почти все жестоко обламываются, потому что денег — то и нет! Потом все плачут горькими слезами, а вырваться не могут!

Мне лично до слез жалко старшее поколение — если они и видят, что город вымирает и при том деградирует, то ничего не могут сделать, чтобы вернуть прошлое, но, несмотря на это, продолжают любить Братск иллюзорный, прошлый, когда тут все цвело и пахло… ведь тогда атмосфера была другой… Добрее и человечнее.

Это сейчас все иначе.

Самая ближайшая зона склонила его к Тьме, и это началось задолго до основания Иркутской области. Началось в 1580 году — казаки начали осваивать Сибирь, хотя в те дремучие времена города не существовало. Тогда, давным — давно, страдающие от купцов Строгановых казаки рванули в Сибирь, рассчитывая на то, что земли эти сказочно богаты и подчинятся захватчикам, которых, как пишет летопись, было очень мало, и то все они перемерли от голода.

Очень ошибся Ермак… Не учел он одного: народ там жестокий и злой, и очень далек от высокой цивилизации — язычники. Надеясь на легкую добычу, Ермак принялся устраивать сражения, а потом понеслось… морозы ударили. Дальше все пошло как по писаному — поражение за поражением, и отряд был в итоге полностью изрублен на Иртыше. Хотя, видимо предполагая, чем кончится тот злосчастный поход, Ермак бахвалился: « Есть за Камнем (Уралом) такая неизвестная и большая земля, до которой и царева рука не дотянется! Пошли, разбогатеем!» Разбогател, да…

С той поры русские и начали ездить в Сибирь, строить там первые поселения, такие, как Брацкий острожек, Иркутский острог… Эти места очень даже приглянулись царю и его приближенным, и позже было решено ссылать в глушь, в страшный климат и такие же условия заключенных и революционеров… Там например умер Меньшиков, Светлейший князь Петра Первого, оставив своих дочерей без отца и матери: жена от горя и слез ослепла и умерла по дороге в Сибирь. Дочь Мария также скончалась спустя два года, остальных вернули в Петербург. Так и начала Тьма в Сибири копиться, особенно в районе будущей Иркутской области.

Наступил двадцатый век. В конце пятидесятых годов сюда свезли тысячи зэков, чтобы построить легендарный Братск, понаехала зеленая молодежь со всей России. Зэков разместили позже в поселке Чекановском, Тайшете и близлежайших городках, и не было там ни одного нормального человека: только заключенные, тысячи заключенных со всей страны, в основном это были Темные, и баланс рухнул… Например на стройке ГЭС могли просто убить за паек еды, потом бросить в яму и залить бетоном — типа ничего такого не случилось, типа никто о человеке не вспомнит. Их потомки и сейчас живут в городе, по — прежнему формируя его ауру, которая вращается над Братском как гигантский рой из туч и комаров… В основном это колпак. И я, наверное, не ошибусь, если предположу, что Темные не зря выбрали место для стройки. Казалось бы, им в этом краю должно быть раздолье, разве нет?

Тот, кто изначально тут жил всю жизнь, однозначно не обращает внимания на Тьму и впитывает ее душой и телом. Лично я здесь никакого раздолья не чувствую, третий раз возвращаюсь в этот город, и все три раза давило что — то… И давило так, словно ты попал под пресс. Какое — то предчувствие беды что ли… Что — то непонятное постоянно тебя держит, слишком крепко держит и не дает сделать то, что планируешь.

Знаете, почему? Потому что здесь на каждом миллиметре царит Тьма, но стоит выехать за город, например в лес, как на душе заметно легчает. Здесь, повторюсь, слишком мало Света. Да, да, не удивляйтесь! Водка на вкус не водка, а техническая дрянь, хотя алкоголя в ней намного больше, чем в вине, потому — то и спиваются горожане: идешь по городу вечером, а под ногами стекло блестит и хрустит.

Вот так!

Приезжим там становится не по себе.

 

А на тренировках тем временем атмосфера накалилась до предела: там пока вместо Гломена заправляет Волчица, несмотря на то, что ее выгнали. Естественно, что это дало негативные результаты: ушли Берегонд и Оборотень, причем незадолго до этого Оборотень пытался за мной ухаживать. Все закончилось поцелуем — оказывается, у этого парня есть девушка — очень слабая, беспомощная, и потому пускать ее в команду никак нельзя. Так нет, полезла и ушла: не выдержала.

Оказывается, стажировалась!!!

Дура!

На сходках аура Волчицы принимала вид ядерного взрыва: эта сумасшедшая, сексуально озабоченная Темная постоянно орала, если с ней не соглашались, выла и визжала, как сирена. И я лично больше не в состоянии это терпеть…

А тем временем, пока я пишу эти строки, перед глазами плыло видение:

 

«Он умер. Такова была официальная версия. Меня, как ближайшего врага, уже трижды приглашали на опознание тела, но каждый раз это был не он.

Его найти не могли, зато постоянно находили похожие на него мертвые тела. И все равно официальная версия гласила, что он мертв.

Я в это не верила. Я бы почувствовала его смерть.

Оставалось одно — найти его. Иначе мне еще тридцать четыре дня придется носить траур. Я не люблю черный цвет.

…Искать нужно было здесь. Здесь был его дом, здесь он пропал. Уже неплохо. Для начала я объездила все кладбища и свалки, но тела не нашла. Значит, И. ушел не по своей воле.

Ближе.

Еще ближе…

Оставались парки и бедный квартал. Показалось разумным начать поиск с парков. Во — первых, И. прекрасно знал эту территорию и мог прятаться там довольно долго. Во — вторых, там он мог использовать Силу.

…Он ненавидел бедняков, убогость и грязь. Больше искать было негде.

 

Очередной мотоцикл пронесся мимо меня, окатив грязью, проехал еще немного и резко затормозил. Мотоциклист легко спрыгнул, повернулся ко мне и стянул маску.

Это был он.

 

— Здравствуй, Тильсир… — сказал он, слегка улыбнувшись.

— Здравствуй, Илльо, — я тоже улыбнулась для разнообразия.

— Я знал, что ты найдешь меня, — сказал Илльо.

— Мне пришлось постараться, я не ожидала найти тебя здесь. И почему ты спрятался именно тут?

— А где ты искала в первую очередь?

— Костер, парки, Эдем…

— Вот и ответ на твой вопрос. Понимаешь?

— Да. Не хотел быть предсказуемым?

— Именно.

— Илльо, скажи, что я тебе такого сделала, что?!

— Потому что я едва не умер из — за тебя, Тильсирвэ! Когда — нибудь ты меня точно убъешь, если я останусь с Вами, Великая! Тебе нужно убить меня, вот чего ты добиваешься своими встречами, Светлая!

Эти слова пронзили мое сердце словно нож. Я побледнела, выпучив глаза. ПРЕДАТЕЛЬ!

— Я не верю в это, Илльо! Я никогда не помышляла этого! Я ни за что не убью тебя, никогда! Других Темных — пожалуйста, но не тебя! Пойми!

— Теперь у меня другие планы. — жестко ответил парень. — Ты… я перейду на тот уровень, где буду двигаться дальше. А ты, Великая… тянешь меня постоянно ВНИЗ, ЗАДЕРЖИВАЕШЬ, МЕШАЕШЬ…

ЧЕГО?!

— Так ты хочешь, чтобы я отпустила тебя? Отпущу. Но потом сам будешь жалеть. Без меня тебе точно скучно не станет, зато ТВОЙ РЕЙТИНГ УПАДЕТ.

— Может быть ты и права, к тому же сама уже четыре с половиной месяца не можешь противостоять Тьме из — за любви ко мне. Тьме, которая всегда меня окружала и будет окружать. И надеюсь, что все те, кто со мною общался раньше, пойдут ПО МОИМ следам.

И добавил:

— КРОМЕ ТЕБЯ. ТЫ СЛИШКОМ СВЕТЛАЯ, и я не смогу быть с тобой.

— Думаю, да. — Тьма со страшной силой давила на мою грудь, и сопротивляться ей уже было непосильно.

— Тогда я вернусь назад, во Тьму, и буду жить так, как раньше. Ты же без меня вполне проживешь. — глаза Илльо дико блеснули. Причем настолько дико, что мне пришлось смотреть в небо, потому что я больше не могу выносить этот взгляд. Но увидела — еще есть шанс спасти того, аура которого наполовину сместилась к Свету, причем настолько, что Темный Илльо вполне может стать Светлым магом! Но несмотря на это, Тьма всегда будет с ним в течение всей жизни!!!

— Я тебя НЕДОСТОИН, оставь меня в покое! Ты СЛИШКОМ СВЕТЛАЯ, и как это мне ни противно говорить, желаю встретить достойного Светлого. А я буду по — прежнему тусить с Темными, чтобы все забыть и встретить девушку, которую смогу полюбить… А сейчас я никого не люблю! Давай будем просто друзьями, и все.

— Я не буду тебе НИКЕМ, я давно от тебя ушла, надеясь, что одумаешься и поймешь, что нельзя постоянно гулять и веселиться! Я отказываюсь от твоей помощи, потому что ты Темный! А я не якшаюсь с Темными, которые только и делают, что предают доверившихся им, как ты меня предавал… Прощай, будущий Светоч!

Я повернулась к Темному магу спиной, чтобы погрузиться в невидимку, но тут подонок окликнул меня:

— Тильсирвэ?

— Что надо? — сказала я злобно.

— У тебя есть сигарета?

Ничего не отвечаю и ухожу туда, куда Илльо хода нет…»

 

И во время таких дум и видений голова просто готова была расколоться на части. Пресс Тьмы, висящий над городом, давил на настроение и психику. Белое и Черное боролись, поглощая друг — друга, и мне было страшно. Я очень боюсь деградировать, как большинство местных, угодивших в лапы Тьмы, и забыть то, чему меня учили…

Сегодня в восемь вечера сходка, я посмотрела внутренним зрением ход событий, и мне показалось, что среди темного пространства мелькнуло что — то светлое и чистое.

Но почему, почему после видения в голову забралась мысль, что я буду любить какого — то там Илльо, причем Темного мага?!

 

А тем же вечером на улице Металлургов обнаружилась пара скамеек (где и должна была состояться сходка участников тренировок), выкрашенных в ярко — зеленый цвет.

Вот открылся с мягким шипением портал, и я села на свободную скамеечку, с наслаждением вдыхая свежий осенний воздух и с интересом рассматривая тополя, которые были почти голые.

— Привет, Тильсирвэ. Чего это тебя вечно к Темным заносит? — рядом на соседней скамейке расположился Берегонд.

— Привет, коллега Светлый. Давно тут сидишь?

— Пришел всего пять минут назад. — а сам улыбается во весь рот. И тут же откуда — то повеяла Тьмой, — началось…

 

Я увидела юношу, который курил у фонарного столба, и едва не вскрикнула от изумления: он как две капли воды был похож на одного Темного из аристократической семьи, с которым я недавно рассталась! Он, этот бывший питерец, князь, оказался Темным и нагло бросил меня, ничего так толком и не объяснив. А сейчас, на братской сходке, у меня возникло такое чувство, что этот тип возник прямо из воздуха и своим присутствием мешает мне сосредоточиться, издевается… Ведь и куртка, и сумка, и лицо, и волосы ТАКОГО ЖЕ ЦВЕТА!!!

Только глаза серые, а не голубые. Даже манеры одинаковые, ухмылка тоже, рост одинаков, даже двигается так же! Издевается, издевается паренек, так что шел бы ты куда подальше отсюда, чтобы не мучить меня на данный момент дурными воспоминаниями, и не только: слезы к горлу подступают, подонок! И только крест на правой щеке подсказывает, что парень, стоящий у столба, совершенно другой тип, но как он похож на Г.! Так что тут пахнет нехорошим. Непонятно почему я вдруг начала представлять, что бы было, если бы мы гуляли вместе по городу. Одновременно просекла — парень по имени Илльо (не забыла имя, однако!) хитер, как лис, но все равно у него есть что — то особенное — Светлое, томящееся в холодном плену, причем пока в зачаточном состоянии…

Я сидела, наблюдая, и глотала слезы от обиды: зачем, зачем, зачем ты ТАК похож на того, кто разбил мне сердце?! И как ты посмел явиться сюда, Темный маг?!

Но ты красив, Илльо, Темный…

Маг, которого я на рынке мысленно назвала свиньей…

Ты… ты отступил на несколько шагов от столба, протянул мне руку и поздоровался.

Легче от этого не стало. Холодно. Ну что — ж, сидим. Время идет, народ подходит, и вдруг произошло то, чего я не ожидала:

— Тильсирвэ, ты чего ёжишься? Замерзла? Иди ко мне. — довольно ласково ляпнул Илльо, Дубль — Г.

Ты… как ты смеешь, Темная гадость, мне, Великой Светлой, говорить такое?! Не можешь распознавать Темных и Светлых — вот почему с языка сорвалось такое. Но делать нечего, я тоже хороша — как во сне сажусь к Темному на колени…

Что я делаю?! Ну и ну… НО зато вторая синяя куртка согревает плечи…

 

Я шел, держа за руку Великую Светлую, и с горечью думал: «Зачем я ей вообще нужен?! Ведь она на два года старше меня, а я Темный, испорченный… Зачем…» Но, едва на сходке краем глаза взглянув на девушку, я почувствовал Силу. Силу, которая на тот момент дала мне покой и блаженство, и потому очень не хотелось уходить от этой прелестной пери, такой хрупкой, слабой и беспомощной на вид! Но это оказалось самообманом: Тильсирвэ могла превосходно драться на мечах, ну прямо как в фильме «Убить Билла», только Гломен постоянно пресекал ее действия, но никто же не виноват, что Великую учили драться иначе!!!

Странное, очень странное ощущение, и, похоже, я крепко вляпался в ситуацию: ведь будь я на втором — третьем ранге Силы — никогда, НИКОГДА бы мне не понравилась эта Великая питерская Светлая! А на данный момент над головой светит луна, шумят еще не облетевшей листвой деревья, а двое — врагов — Темный и Светлый, — идут по улице Подбельского, держась за руки.

Красивая, очень красива собой Великая…

Я остановился, приобнял красавицу и тихо, нежно чмокнул в лоб. Короче, в последующие три месяца мне словно башню сорвало: вел себя как полный дурак… И теперь все Темное, начиная с того самого дня, куда — то ушло, уступив место благодатной Силе, исходящей от моей знакомой. Каждый раз, когда я брал Светлую за руку, то получал заряд Света такой мощи, что совершенно не чувствовал, как внутри отчаянно борется Тьма, как она растворяется в ослепительных лучах, исчезая навсегда. Но Тьма сама по себе коварна, ее капелька все равно останется внутри меня и примется вытеснять Свет, если я расстанусь с Великой.

Шли дни, недели… Тьма все уходила и уходила, я и сам иногда удивлялся, как это мое низкое прошлое пало насовсем, потому что еще НИКТО не смог изжить Тьму из моей души, которая была испорчена так, что замучаешься чинить. А эта милая девушка сделала поистине невозможное: день за днем превращает парня — гопника в равного себе.

Я наконец — то взглянул на мир ДРУГИМИ, незамутненными пивом и дерьмом глазами и увидел: на самом деле вокруг все прекрасно, все и всё доброе и в лучах радуги.

Я забросил друзей — гопов и Темных, а приходя домой изнывал от тоски по Тильсирвэ. Даже думал, что через три года, достигнув совершеннолетия по человеческим меркам, женюсь, и она родит мне сына. В ПРЯМОМ СМЫСЛЕ!

Но моя красавица страдала, и как она ни пыталась это скрыть, я все видел. Как ей тяжко в нашем загазованном городке! Я сказал ей, чтобы она никому не говорила, что явилась из Северной Пальмиры, а то народ подумает совсем не то что надо. Когда я в первый раз проводил девушку до дома, то просто спросил в шутку:

— Тебя поцеловать в щечку?

И вот тогда, под звездами, мы впервые очень крепко поцеловались. Моя и ЕЕ энергии слились воедино, как тела в любви, и получилось нечто серое и сумеречное. Я стал звонить поцеловавшей меня девушке каждый день, и это для нас двоих было неземным счастьем. Я впитывал Светлую Силу всей душой и скоро получил ответы на все вопросы, на которые раньше не мог найти ответа. Гулял и никак не мог нагуляться, целовал Великую так, будто это было впервые в жизни. Мы стояли возле квартиры Светлой и целовались как ненормальные, от Ее поцелуев срывало крышу, а по телу разливалась огненная волна. Непорочны и невинны были наши объятия. Темные злились на Костре, когда я приходил туда: ведь никогда такого не бывало, чтобы Темный Гопник полюбил Светлую Волшебницу! Наверное, такое случается раз в сто лет.

Осень шла вперед. Я млел и таял…

 

«Тебя любить, тебя желать,

Дождями лить, огнем пылать,

Не отдавать себя — дарить,

Плести сверкающую нить,

Чтобы сердца навек связать,

С тобой дневать и ночевать

На звездах. Гнезда счастью вить,

Вгрызаться в жизнь и радость пить.

Душой душе твоей шептать

Так нежно, как младенцу мать…

В слезах проснуться, вновь забыть,

Что мне — желать тебя любить.»

 

$$$

 

…Я почти не появлялась дома, и потому забыла, что значит страх. Целыми днями вглядывалась в невидимый мир, дожидаясь звонка. А он тем временем выдавал мне таблицы, в которых говорилось, что влюбленность отличается от настоящей любви как день от ночи. Теперь — то, спустя почти год, я понимаю, что это была простая влюбленность в образ, который был безвозвратно утерян еще в Питере. Влюбленность в Темного мага, и тогда можно говорить, что если бы это была настоящая любовь, тогда бы Илльо меня не кинул самым неподобающим образом спустя три месяца, унижая перед другими Темными, и даже перед Светлыми! Он сам себя сгубил, Энерик, связавшись со мной, потому что едва не развоплотился — в нем Свет почти вытеснил Тьму, а во мне наоборот.

Но тут я что — то слишком забежала вперед, Пресветлый Энерик. Слушай дальше, и прости меня за эту чудовищную ошибку…

Все, что я рассказываю тебе, происходило независимо от моей воли, ведь тогда меня Тьма очаровала — Зло иногда прикидывается Добром. Сейчас сижу и понимаю, что жизнь моя, идет дальше… И если бы я дальше продержалась с Темным (теперь бывшим Темным) Илльо — то погибла бы как физически, так и духовно… И вот как это выглядело, Энерик:

 

«Сколько… сколько еще осталось

Эту боль мне в душе терпеть?

Для тебя это просто малость,

А мне хочется умереть.

Не могу я сказать и слова,

О том чувстве,

Что родилось во мне,

А улыбка моя готова

Тихо выдать его тебе.

Я стараюсь смотреть равнодушно,

Ухожу, на тебя не глядя,

Ты не знаешь, как же мне сложно

Прятать чувства, нежно любя.

Ты судьбою моей не станешь,

Даже след не оставишь в ней,

Потому что ты не узнаешь,

Что хотела я быть твоей!

Не узнаешь, насколько важен

Для меня случайный взгляд,

Все, что ты ненароком скажешь,

Или шутка твоя невпопад.

Я не видеть тебя не в силах,

И не слышать совсем не могу,

Но себя я уже просила

ОБХОДИТЬ ТЕБЯ ЗА ВЕРСТУ

Может, как — то ты и узнаешь,

Что я думаю о тебе,

В мыслях случайно моих прочитаешь,

Что сошелся СВЕТ на тебе.

Без любви я твоей умираю,

А сознаться во всем не могу,

Даже если ты пожелаешь,

Я ТЕБЕ НИЧЕГО НЕ СКАЖУ.»

А деревья тем временем все также шумят, и меняются времена года…

 

— 11 —

 

Время идет дальше, я стал появляться на Костре почти каждый день. Вот и сейчас, сижу на бетонной скамье и жду возлюбленную, затаив дыхание. Я понял, что моей прежней жизни пришел конец, и я стану Светлым. Потому что мир вдруг окрасился во все цвета радуги, утратив черно — белую полосатость. Теперь я и сам не понимал, КАК снес все то, что раньше было в жизни, и теперь Тьма мне безразлична и неинтересна! Вот так! На дворе стоит ласковая золотая осень, дует ветерок, а неподалеку стоящие пьющие Темные косятся на меня с омерзением, глядя на ауру, которая окрашивается в серый цвет и с хохотом жгут листья у забора, который исписан непристойностями, рядом бывший детский садик. И сейчас из детского сада делают суд, и потому очень скоро излюбленное место придется покинуть и перебраться в Эдем.

Надо сказать, Энерик, что кроме Тильсирвэ я познакомился еще с несколькими Светлыми — Валей и Мраком. Оказывается, на самом деле Светочи не такие уж плохие, как казалось раньше — с ними например можно загуливать по — дружески, построить нормальные отношения, хотя одно «но» присутствует — они СЛИШКОМ ПРАВИЛЬНЫЕ. Ладно, этот недостаток опустим, а остальное оставим.

И сегодня Мрак меня пригласил на репетицию в гараж — я же хочу взять с собой Великую. Дождался, достал из сумки пару пряников с маком и шоколадной помадкой — люблю их очень. А по дороге Тильсирвэ рассказывала о себе и своих увлечениях.

Эта девушка была очаровательна. С каждой минутой моя душа готова была запеть от радости. Я больше не глядел на Темных друзей — они вызывали своим видом лишь отвращение. А когда на горизонте этой швали появлялась Великая — то забывал обо всем на свете, иногда ночами перевоплощался в летучую мышь и летел на улицу М., чтобы полюбоваться на перкрасную леди, которая спала в своей комнатке у окна. И понял наконец: каким был лохом и лопухом в тринадцать лет, связавшись с гопами! Теперь хотелось просто попросить прощения у всех людей, которых когда — то по собственной глупости обидел нагло и незаслуженно. У Светлых тоже хотелось вымолить каплю прощения. Да разве у них этого допросишься!? Больше всего я боялся сделать неверный шаг и потерять возлюбленную Светлую.

Моим друзьям это очень не нравилось.

Потому — то я потом разрывался надвое: с кем гулять? С ними только или с Великой? Или со всеми вместе? Выбрать надо третий путь — что я и сделал.

С Мраком и Валентиной репетировали часами: играли на гитаре и пели мои песни, которые я старался делать похожими на творения Макса Покровского. Тильсирвэ даже свои песни принесла, но мы жестко и холодно их отвергли: они были по себе слишком взрослые и непонятные для нас. Не знаю почему, но меня это насторожило и к тому же не понравилось.

В Великой мне также не понравились такие качества, что она вместо того, чтобы веселиться сутками и жить также, как я, тщательно изучала все паранормальное, читала книги про белую и черную магию и постоянно вспоминала о друзьях, которые в Северной Пальмире остались. Меня это очень раздражало.

Также раздражали музыкальные пристрастия Тильсирвэ: она слушала такую музыку, от которой просто клонило в сон: «Enigma», «Vangelles», «Кельтские тайны» и тому подобное. Правда, мне нравилась группа «Кremberiz», а в основном я тащился от таких групп, которые нормальные люди и Светлые запрещают слушать и заносят в черный список, так как ихние песни разлагают мораль. Странная девушка — занимается чем попало, нет чтобы слушать «Ногу Свело!» «Deep Perple», где мат перекликается с сексуальной темой и прочим. Я в основном раскрепощенный тип и не могу отрицать естественность во всех ее проявлениях.

Тильсирвэ это терпеть не могла, но переделывать меня не пыталась — из уважения, зато я… Я пытался сделать ее такой же, как я сам, но ничего не вышло: в питерке не было ни капли Тьмы.

Это случилось тогда, когда Тьма начала вытеснять из моей ауры Свет, вот тогда — то я стал резко с любимой разговаривать, грубить и хамить. Но об этом позже.

В отличие от Тильсирвэ, я врубал музыку так, что стены тряслись, независимо от того, спит кто дома или нет. Просто было на все плевать. Читал журналы под одеялом и звонил друзьям — вампирам, боясь предать свое прошлое.

Поздно! Свет остался в душе навеки, да и Тьма тоже.

Может, именно это меня потом и сломало, и я расстался с Великой…

Не знаю, Энерик… Но сейчас мое предназначение — служение Свету, а не Тьме, как раньше. И хотя ходят слухи, что я работаю на два фронта, — прости, но Тьма во мне осталась, и потому я иногда позволяю себе такое, отчего Светлые развоплотить грозятся. А что касается Тильсирвэ, то она покинула всех, и неизвестно, что делает сейчас и с кем общается. Знаю одно: она меня теперь видеть не может… Ведь моя Тьма едва не убила ее! А ее Свет — меня. И если бы не расстались, то погибли бы и морально, и в прямом смысле, или поубивали бы друг — друга, так как любовь, так ярко вспыхнувшая в сердце Темного мага, угасла сразу же после того, как он узнал, с кем связался и тем самым совершил роковую ошибку, едва не стоящую жизни: связался с врагами, с элитой Питера…

Случилось это в ноябре. Я провалил все планы и всю жизнь, которая была веселой и красивой, вольготной, наполненной флэтами и тусовками с пивом и сигаретами. Ведь благодаря Великой я наконец — то перестал пить и курить!

Чувствовал вину, и это сломало отношения.

Да и Тильсирвэ почувствовала, что если не уйдет прочь от Тьмы, которую я ей силу частично навязал (она пару раз ночевала у моей бабушки, а не дома, наблюдала за моими выкрутасами, а я, бесясь от ее непохожести на Темного Мага, орал на прекрасное существо чуть ли не матом, отчаянно пытаясь переделать ее вкусы на свой лад, понимая, что это конец: Свет Тьмой не сделать никогда, и хотя говорят, что легче потушить его — я обломался на этом: Тильсирвэ была непрошибаема.

Потом с ней случилась разительная перемена: больше не могла общаться со мной так, как раньше, ревновала к Темным и Костру, к тому, что я порой вообще дома не ночевал и грубил, пил вечное пиво и заставлял делать то же самое, но моя бывшая любимая не могла предать свое питерское прошлое и встать на путь Тьмы.), то погибнет… Мне было очень жалко Светлую, очень поздно я понял, что ты, Энерик, был прав, предсказав мне такое… Я в итоге из — за всей этой истории стал очень слабым Светлым магом, так что мне сейчас приходится насльно отказывать себе в удовольствиях, которые на деле разлагают душу. Это очень тяжело, но такова цена за то, чтобы меня оставили в живых… Если когда — нибудь встану на путь, на который ступил в тринадцать лет — расплата будет страшна. Я служу Свету и теперь не предам его. Я не хожу на Костер, на флэты, не пью, не обижаю никого, а развоплощаю гопов и Темных. Спасибо тебе за это, кельт Энерик! Ты спас меня от позора, от смерти в болоте Тьмы и от краха жизни. Тогда я это не понимал, но сейчас я знаю, что Тильсирвэ победила, проиграв. Сохранила душу…

 

Я звонил ночью приятелям — вампирам, а те, как следствие, на все лады материли Великую, и потом я задумался над этим: они вообще — то правы — не стоит Темными якшаться со Светочами. «Ты стал слишком Светлым, чтобы общаться с нами! Ты ПРЕДАЛ НАС И ТЬМУ! ВЫБИРАЙ — ОНА ИЛИ ТЬМА И ВЕСЕЛЬЕ!»

 

;;;

 

Куда это ты на сей раз меня повел, Илльо? В гараж на репетицию? Киваешь головой. А я что там буду делать?

Подходим к месту назначения. Я смотрю на бесконечные гаражи, щурясь от сентябрьского ветра.

Илльо повернул голову и спросил:

— У меня есть для тебя предложение, Тильсирвэ, — а самого тебя от волнения трясет. Конечно, раз я Светлая и вижу, чего ты опасаешься больше всего. Слежу, как меняется твоя аура, как Свет вытесняет Тьму, но Тьмы я в себе не чувствую… Она рассеивается в пространстве, исчезая навсегда. Аура медленно, очень медленно светлеет. Не перестараться бы, а то сгинешь! Оттого ты и перестал пить и гулять, и спать со всеми… Меня лично это радует, но тебе это, Темный, не по вкусу. Одно смущает — у вас всех есть совершенно идиотская традиция: по субботам постоянно тащитесь к кому — то ночевать со всеми вытекающими последствиями. Илльо, Вы, сударь, каждую субботу ночуете у Вальки — малолетки. Мне лично плевать на то, что она Светлая пятого разряда, кто она вообще такая?! Какими взглядами вы обмениваетесь, как сладко разговариваете! Когда я позвонила Энерику, не выдержав, и обо всем рассказала — то тот заявил, стараясь защитить меня от неприятностей:

«Брось их всех, ПОКА НЕ ПОЗДНО! БРОСЬ! Ты меня очень удивила, что Валька с Темными якшается! Удивила… Она будет лишена работы, так как с братом Мраком предали Свет! А ты беги от Илльо, ведь на его руках кровь многих Светлых, это на самом деле редкостный ублюдок! Глупенькая девочка, куда ты залезла?! Когда — нибудь я все равно опрошу этого Темного и составлю хорошее образцовое досье для новеньких, чтобы не поступали также, как этот гопник… Даже Оборотень по сравнению с Илльо паинька! Так что именно тебя привлекло в Темном, во враге? Его внешность, говоришь, и предчувствие, что в душе этого испорченного типа есть капля Света? Плохо это, очень плохо… Учти: уничтожив Тьму, влив в его душу Свет, ты умрешь, потому что ваши энергетики поменяются местами — ему — Свет, а тебе, Тиль, — Тьму подложат на тарелочке. Не выдержишь и погибнешь, да и он тоже. Берегонд в шоке… Влюбиться во врага, причем с таким твоим рангом — это надо суметь! Посмотри тогда на линии реальности вашего объединения, и ты увидишь, насколько я прав: они рано или поздно разойдутся!»

Я тогда и представить не могла, НАСКОЛЬКО Пресветлый Энерик был прав! Я тогда ему не поверила… Не верила… и свое наказание за это уже получила — над головой зависла воронка, сформировавшаяся из Тьмы, перешедшей на меня и уничтожающей Свет, заполняя мою энергетику… Я почувствовала это в середине ноября, тяжело заболев ангиной, и поняла — все, предел…

Молила Светлые Силы, чтобы они сохранили мне жизнь для одного благородного Светлого Мага, оставшегося в Питере. Тогда я просто оказалась на грани жизни и смерти…

Вовремя остановилась.

 

Каждую ночь до встречи с Темным магом я работала, ловя оборотней и вампиров, охотящихся без разрешения, убивая самых злостных. Энерик нарадоваться не мог. Пару раз сходила на шабаши, и в первый раз это едва не закончилось трагедией.

Вот как это было…

 

Я была совершенно одна возле Эдема, а тем временем на крыше стояло около двадцати Темных, и они злобно скалились, высасывая при помощи заклятий мою Силу, приняв Великую за обычного человека. Что скажешь — это твари седьмого разряда… У братских подростков — вампиров еще есть пятый уровень Силы, так что они мне такого серьезного сделать не могли! Тихо бранясь, существа пытались прощупать меня через астрал. Куда там! Бились — бились, и вот один спрыгнул с высоты десяти метров на землю, потом второй…

Я, не раздумывая, тут же шарахнула по ним магией, как всегда — и кокон серых нитей обвил малолеток, лишая их Силы и убивая… отправляя в мир мертвых. А Светлая Сила тем временем просочилась и к остальным.

Неожиданно рядом открылся портал, из него появился Энерик и взялся за дело сам:

— Глупенькая девочка, зачем же ты в одиночку на Темных — то пошла?! Хоть они и слабы — седьмой разряд, но опасны, очень… Они черпают Силу из ауры города, которая черна как ночь, а купол Тьмы над Братском — мама дорогая!

— Энерик, у меня же…

— Я знаю, но можно мне здесь соображать? С первым серьезным заданием, Великая!

После этих слой я быстро нырнула на третий слой астрала и прочего. Дом Пионеров, похожий до дрожи на гробницу племени индейцев майя, там выглядел как груда ломаного кирпича, а на верхушке туда — сюда метались черные вихри. Видала также, как Энерик молнией взлетел вверх, на крышу, цапнул кого — то из оставшихся Темных и принялся со всей тщательностью ауру прощупывать. Как следствие пленник, парнишка довольно красивый и светловолосый, рухнул как подкошенный к ногам моего шефа, а тот его лишил Силы, бросив юноше на грудь какой — то амулет, а прибить не хотел! Юноша, стиснув зубы, корчился на крыше (я перешла на второй слой, видя, что бой стихает), умоляя подать воды. Вместо этого он получил силовой заряд, дернулся и затих. Потом как бешеный вылетел из Эдема и кинулся бежать… Единственное, что мне в нем удалось запомнить — крест на щеке в виде шрама.

Было двадцатое июля.

Потом я на время ушла, так как решила все «обнюхать» и «прощупать», и только потом решить, что делать дальше.

 

И вот только сейчас, спустя два с половиной месяца после схватки, я узнала в Илльо того самого Темного, которого Энерик пытал на крыше Эдема. Узнала по кресту на щеке… Поняла, почему тот ТАК ругал Илльо, когда сообщила ему, есть у меня друг или нет.

Нет, Илльо был довольно — таки внимательным, и безостановочно твердил, что я самая лучшая и сильная, что рассказал обо всем своим родителям (Светлым), и они теперь очень хотят взглянуть на девушку. Так и случилось.

 

На гараже крупными буквами буквами написано: «Цой», но дверь не заперта.

Заходим. Пусто.

На стене висит плакат с детским диснеевским рисунком. Голова тут же заболела: отовсюду разило Тьмой, и тут из подвала донесся визг электрогитар. На полу лежат большой моток проводов, насос, картонные листы… Илльо тем временем подошел к люку и сиганул вниз. Потому что там была лестница.

Кого там, в грязном подвале, только не было: двое Светлых пятого — шестого разряда, два вампира и Оборотень. Светочи — два Вали: парень и девушка, а Лестат и Энерг какой — то — Темные. Оборотню было вообще все равно: стоит под лампочкой и на бас — гитаре играет.

Вампиры мгновенно почувствовали, что магическая защита рухнула, и среагировали вполне обычно: например Лестат прыгнул на потолок, выпуская длинные клыки и шипя.

— Ты кого сюда привел, Илльо?! Чего она тут забыла?! — опешил второй нелюдь и забился в угол, также злобно скалясь и сверкая глазами. В ответ Илльо просто приобнял меня и улыбнулся.

Поведение вампиров еще можно было понять, но меня окончательно добило то, что в логове Темных были Светлые с моей работы!!! Или они подневольно служат, или просто не понимают, что эта затея до добра не доведет. Особенно Валька — она — то точно переметнулась на сторону Темных! А ее тезка защищает. Что — то здесь нечисто! И холодно к тому же!

В следующую минуту я изумилась еще больше: Я ЖЕ ТОЖЕ ЗДЕСЬ, И НЕ ПРОСТАЯ СВЕТЛАЯ, А ВЕЛИКАЯ! Парадоксально звучит, правда: СВЕТЛАЯ САМА (!) пришла к врагам! Вернее, ее враг сюда пригласил… Наверное, это впервые случилось. Неслыханним делом было у магов, чтобы Светлые якшались с Темными! И если в Штабе Энрике об этом кто, кроме шефа и всех присутствующих, узнает — меня выкинут оттуда… Но мне было безумно интересно, ЧТО Темные будут делать.

Светочи держали в руках по гитаре: девушка пела — парень играл. Рядом, в помещении всего три на три метра, стояли две громадные колонки, и оттуда к музыкальным инструментам тянулось два провода, которые постоянно отключались, причем только тогда, когда звучало слово «тишина». Отключалось все, зато подвал наполняли дикий хохот и запах канифоли: это Илльо там что — то паял, так как вся техника была, что сказать, на соплях. Да и он тоже пел, только настолько неумело и без смысла, что я едва сдерживала смех: рваться на сцену, причем ничего не умеючи — это и во сне не приснится! А безграмотные Иные буквально из кожи лезли, чтобы хоть что — то (им казалось, что все идет отлично) спеть.

Я сидела, и мне казалось, что если они еще чуть — чуть повыпендриваются — точно настанет конец света.

Визг гитар, надрывающиеся голоса, запах дыма и канифоли — одним словом, бардак на ура. Позже оказалось, что Темных тут не трое, а четверо: в полумраке кто — то играл на тарелках и барабанах, малолетний пацан, как определилось по документу — питерец. Его тоже каким — то ветром в эту глушь занесло!

Уши закладывало постоянно, так как помещение было чуть больше кухни. Звук отражался от стен довольно — таки круто, и барабанная установка, казалось, вот — вот рухнет и развалится, потому что стоял страшный грохот, и лампочка еще горела. По — прежнему Илльо, присев на корточки, что — то подключал, Оборотень настраивал свою гитару, и потому было очень интересно: В ТАКОМ ПОЛУМРАКЕ ОНИ ХОТЬ ЧТО — НИБУДЬ ВИДЯТ?! Очень, очень сомневаюсь, но если и видят, то только глядя сквозь внутреннее зрение на инструменты. Тогда даже в кромешной тьме можно все видеть, как днем.

Валька, заметив меня, дернулась, но ничего не сказала. Испугалась, что разоблачат! Потом все поднялись наверх курить, а я осталась, сканируя энергетику и изучая все, что тут есть.

Тьма вокруг, ни капельки Света! А сама группа была организована абы как, народ репетировал хуже некуда, при этом команда «музыкантов» орала, что они самые крутые на свете и самые лучшие. Что сказать — это мания величия. На гитаре очень хорошо играли только Оборотень и Валька. Классный дуэт — Свет и Тьма…

 

Но это еще фигня — тексты песен: позорище! и если кто дочитал досюда — не злитесь: я не обсираю никого, а просто говорю то, что вижу. Песни пишет Илльо, а что он там воспевает — не буду говорить, потому что стыдно. Темные они и есть Темные. Даже он пытается петь, а голоса нет! Нету — у!!!

Он тем временем спустился в подвал, изрядно накурившись, взял в руки гитару и запел следующее:

 

«Глянул в зеркало — и умер!

Глянул в зеркало — и умер!

Глянул в зеркало — и умер!

УМЕР, В ЗЕРКАЛО ВЗГЛЯНУВ!

 

ВЫПИЛ — ПОЧКИ ОТКАЗАЛИ,

Выпил — почки отказали,

Выпил — почки отказали —

Умер, в зеркало взглянув!

 

Жопа (!) слиплась от конфет,

Жопа слиплась от конфет,

Жопа слиплась от конфет —

Умер, в зеркало взглянув!

 

Тараканы — макароны,

Тараканы — макароны,

Тараканы — макароны —

Ну умер, в зеркало взглянув!»

 

Открыл глаза и спросил:

— Ну как, понравилось?

Еще спрашивает! Эта бредятина похожа на пародию Максима Галкина на рекламу «Тайд».

 

Песенка меня добила окончательно…

Да… Гаже некуда… При этом еще Илльо мечтает стать великим певцом!

Тут кто — то склонился над моим ухом и тихонечко прошептал:

— Тильсирвэ, а над хитом «Умер, в зеркало взглянув,» весь Братск склонился! Великая песня получилась!

Да уж… Например братская группа «Мазь» — еще хуже, но как — то Темные эту пошлость и дрянь слушают! Как их от этого не рвет?!

Еще не рвет… Потом, когда опыта наберутся — проблюются…

После песенки «Умер» мне хотелось проблеваться. Но если скажу правду — то в мой адрес посыпятся проклятия.

— Как тебе моя песня? — вновь спросил Илльо.

— Хорошо. — соврала я.

 

Время шло… И наконец — то Оборотень начал петь, и это было как глоток воды в жару…

 

«Знаешь ты, что любовь прошла —

Знаю я, что жизнь умерла…

Как же могло так получиться,

Что с тобою разбежимся —

Ты — туда,

А я — сюда,

Ночь нам больше не нужна…»

 

И вдруг красивым голосом запела Светлая:

 

«Но — о — очь нам бо — ольше не нужна — а — а…»

 

И следом тихий шепот Оборотня — Темного:

«Ночь

нам

не

нужна…

Не нужна — а — а…

Ночь нам не нужна…»

 

И — проигрыш…

Мне лично очень понравилось! Хоть Темный — но умница!

 

Очень, очень красивая песня! Одна — единственная нормальная! Голоса — как зов вампира. Гораздо лучше той композиции, которую спел Илльо!

— Еще два раза отрепетируем песню и разойдемся. Уже семь часов вечера.

Мне очень хотелось выбраться из этого грязного подвала! Нет, чтобы где — то нормально порепетировать! Нет — лезем в грязь…

Кое — кому нравится быть в грязи — НО ТОЛЬКО НЕ МНЕ!

 

К сведению в досье хочу добавить, что половина команды любит репетировать у Мрака. Я ходила туда пять раз вместе с Илльо — сойдет. Вот только домой возвращалась очень поздно: в десять, и то двадцать минут меня не выпускал из своих объятий Темный маг, страстно целуя. Так что я приходила домой полодиннадцатого…

И только сейчас, взглянув на ситуацию со стороны, все продумав после расставания, я понимаю, что тогда сделала неправильный выбор. Зло в Илльо на самом деле не исчезло, а только затаилось где — то в глубине души, прикрывшись маской. И теперь сама, Энерик, не понимаю я, как не смогла на ранней стадии распознать обман, КАК?!

Ты ведь сам знаешь, какие здесь маги — большинство из них несмышленыши, и не могут даже самого простейшего — распознать в жертве своего! Потому — то иногда вампиры кусают оборотней, и наоборот. А Гломен потом с ног сбивается.

Кстати, из команды Гломена я ушла окончательно.

Ты сидишь напротив меня, Пресветлый, и читаешь мои мысли, в том числе и потаенные… Знаешь, то, что знаю я — почти все Темные здесь — сплошные наркоманы. Над Братском просто занесен Дамоклов меч. Они, жители, этого никогда не почувствуют. До тех пор, пока кого — то за шею не цапнут в подворотне.

 

«В Братске пока что не на кого опереться, разве что на тебя, Великая. Тебя выгнали из Костра потому, что ты запросто могла всех передавить и удалиться восвояси. Тупые здесь сильных не ценят и пытаются выгнать противника… Тебе уготовано ощущать добро, но мне кажется, что и силы Зла ты воспринимаешь, иначе не стала бы им себя противопоставлять. Просто такое предчувствие. По — моему, СЛИШКОМ СВЕТЛЫХ боятся оттого, что бессильны защитить свое мнение, которого на самом деле нет, — если ни о чем особенно не думалось. Опасения из — за того, что недоступно. В отношении с девушкой, если она заявляет погулять с ней, а он не выдерживает и бросает — проявляется комплекс нехватки власти. Легче подчинить слабое существо, и это принимает самые жуткие формы. Но и чтобы идти напролом, нужно высчитывать силу удара и куда бить. Ты ударила по больному месту Темного, и тот не выдержал. Правильно сделала. А Валька пока удалена вместе с Мраком.

Кроме того, ты сама понимаешь, что за эти годы родились и выросли другие маги. Есть предположение, что проклюнулась некая секта, которая принялась вербовать кого попало. Таких полным — полно, и Штабы справиться с этими больными не сумели. Короче, здесь с 1997 года теперь целая нора новых гадов, зеленых. Знаю — знаю, старички разбежались! Новенькие и слыхом не слыхали ни о чем, и называют себя Великими Потомками Братска. Ты сама убедилась, что эти твари порой творят из ряда вон выходящее. Мне становилось плохо, когда ты мне все докладывала по телефону. Вспомни Новый Год! Макс тогда грозился их всех передавить как тараканов — наш Инквизитор. Светлые с Москвы и Иркутска грозятся казнями и расправами. НО Темные — малолетки — глупые и безжалостные. Мне плевать, что Потомки Братска творят с людьми, но ты должна остаться со мной и просто жить так, как раньше. Инквизитор готов помочь. Что творится в Эдеме и Костре — ты знаешь. И сейчас за стенкой весь твой разговор заносят в базу данных. Илльо я опросил неделю назад. При помощи тебя он стал Светлым магом третьего уровня, что очень хорошо, мы все заполучили нового сотрудника, только он опасен. А теперь передохни — чая попей с рулетом.»

 

(Я, Инквизитор Максим, немного вперед прокрутил запись, и потому не стоит обижаться, что в тексте я иногда повторяю одно и то же…)

 

На мою свободу слова льют козлы свободу лжи…

Так — то!

 

— 12 —

 

Даже после того, что Илльо рассказал о себе, я смогла найти в себе силы простить его. Тогда думалось, что это просто раскаяние, и что он больше не станет творить то, что и раньше. Целый день мы бродили под носом Светлых — Горисполкома в центре города, по улице Кирова, и нам обоим показалось, что мы когда — то давным — давно уже встречались. Наверное, в прошлой жизни. Илльо твердил об этом каждую минуту, а я тем временем сканировала ауру парня, улыбаясь: Тьма отступала, только медленно, уступая место Свету.

И вот, снова:

— Между нами есть какая — то связь, Тильсирвэ…

— Да. Я надеюсь, что ты меня не предашь, несмотря на то, что Темный.

— Нет такой силы в мире, чтобы я предал тебя! Что — то мне мешает это сделать… Я потому всегда буду с моей Леди, ты у меня САМАЯ ЛУЧШАЯ! Из тебя льется Свет невинности и чистоты, и мне это очень нравится.

Он что, заболел?! Он ведь Темный (пока), и, как полагается, служит Тьме!

Не знаю…

 

На сей раз мы встретились для того, чтобы обсудить концерт в Гимназии №1, где в первый раз в сентябре выступила группа «Терра» (та самая, на репетиции которой я была), как следствие, она отыграла перед всеми хуже некуда, если оценит профессионал, над ней ржал не умолкая весь зал, в том числе и я… Илльо, например, совсем петь не умеет, как говорилось выше, его тексты хуже некуда, и потому группа вскоре начала мало — помалу разваливаться. Сначала ушел Оборотень, потом Темный — Питерец, потом еще кто — то… Разрушение началось и раньше — на гитаре великолепно играют только Обер да Светлая Валя.

Илльо, так ничего и не поняв на выступлении, был рад — радехонек, что вызвало у меня взрыв неудержимого смеха. Пел — то он сам! Чему радуешься, Темный?! Тому, что тебя на самом деле обсмеяли, а Вы ничего не заметили!

Такова природа гопников. Ты на каждом углу орешь, что самый крутой, да и группа ваша лучше всех. Открой глаза! И что это у вас за традиция — не ночевать дома по субботам?! Тупейшая — претупейшая! И почему там, на ночевках, ОБЯЗАТЕЛЬНО должны присутствовать пиво до потолка и презервативы? Я посмотрю, что будет дальше, буду просить прекратить, а коли не выйдет — ударю всерьез. Да, тупо ночевать вне дома со всеми вытекающими последствиями!

В тот вечер после Гимназии ты, как всегда, пошел меня провожать, и тогда я почувствовала, что все скоро неузнаваемо изменится… Ты всю дорогу болтал с Оборотнем, словно меня рядом нет…

А на небе сияли звезды…

Потому что Тьма не хотела так просто сдаваться! К сожалению, это закон жизни. Аура Братска висит надо мной, и очень похожа на крышу, которая вот — вот обвалится.

Моя мать — с виду обычный человек, способный жить в таких местах, радоваться такой жизни, как тут. В местах, где царят пиво, вино и веселье. И самое основное, стержень, вокруг которого вертится вся эта радость, имеет одно название — ДЕГРАДАЦИЯ.

Ведь находятся же такие личности, которые любят эту дрянь, любят этот город — поганец (в то, во что он за сорок лет превратился), где вовсю процветают коммерция, пошлость и грязь. Кругом — простые люди, наркоманы, проститутки, голубых вовсе не счесть, гопоты больше всех, по грязным улочкам шатается какая — то малолетняя и взрослая пьянь, орущая такое, что волосы дыбом встают.

Придется повторить еще раз для непонятливых — а таких много будет, читая эти строки, — самое страшное, что мне удалось здесь увидеть, — люди и наши (в основном Темные) не замечают, во что превращается их когда — то великолепный «Город Юности!». Может быть, старшее поколение и видит, понимая то же, что и я, но нас никто не слушает.

Если тут можно круто травануться простой водой или пивом, в которое добавляют чистую химию, коли здесь в подвалах коптят протухшую рыбу и продают просроченные продукты — ЧТО МОЖНО ГОВОРИТЬ О КУЛЬТУРЕ?! Темные потому — то тут цветут и пахнут, это для них райский уголок. Потому Светлых здесь очень мало, а если и побольше, чем сотрудников Светлого Штаба (сотрудников двадцать), то это незавербованные. Они стонут, плачут и… жалеют город.

Как я ранее говорила, первым уколом Тьмы было само строительство города. Здесь энергетика была черной — кругом зэки да ссыльные из Москвы и других городов. Прошу прощения за повторы — больше повторяться не буду. В те времена в Чекановском кишмя кишели зэки (это была тюрьма, да и город Тайшет тоже), и только потом туда стали селиться нормальные люди. Здесь есть и настоящие маги, и те, кто ими притворяется. Несмотря на то, мать говорит: «Заткнись и перестань хаять Братск, ведь это ТВОЯ РОДИНА (!), город молодой и маленький, пойми наконец! Они ничего не знают!», но это для меня пустые слова. Она просто пытается оправдаться. То, что для матери хорошо, для меня очень плохо. Потому что она на самом деле обычная Темная, недавно это обнаружила.

Что значит слова «молодой город»? Ничего! По — моему, молодые города должны быть чистыми и красивыми… А не такими, как Братск!

Идем дальше…

Заглянем в меню — что тут едят. После ихней еды либо заработаешь кишечное заболевание, либо понос, либо тебя будет рвать неделю (тошнить). В первую неделю меня тошнило каждый час. Конечно, по себе людей не судят, я просто говорю правду — правду такую, какова она есть. Говорю, ничего не отбрасывая.

Дома здесь пекутся пироги. И, поверь, домашняя хорошо приготовленная еда гораздо лучше и вкуснее, чем в магазине (вот что значит действовать согласно совести!), и полезнее, и без гадости какой — нибудь. Может, потому — то я очень люблю пироги, кулебяки и торты, которые пекут дома.

А то ни попить, ни поесть… Потому я уходила в астрал и питалась Силой.

А за окном никто не замечает, в каком болоте завяз город, что ему самостоятельно вылезти не удастся… Правду здесь воспринимают в штыки.

То же самое мне говорят и другие — и Темные, и Светлые (такие же, как я), только они не в состоянии распознавать, кто перед ним — свой или враг. Порой приходилось натыкаться на таких, кто вообще не мог распознавать личину нелюдя, и сначала обрушивал на меня трехэтажный мат, но когда я произносила: «Тильсирвэ, Светлая, Питер, Волшебница», наоравшиеся вдоволь сородичи вытягивали лица от удивления и начинали говорить вежливо. Так — то! В чужом глазу видим соринку, а в своем бревна не замечаем… Могу еще о многом рассказать, но потом.

Коллеги из Северной Пальмиры, звонящие и пишущие каждый месяц, говорят в голос: «Это похоже на беспросветный ужас… Вот уроды! Беги от них и уезжай оттуда!!! Скажи своим родным, чтобы они перестали обсирать Северную Пальмиру и открыли глаза на правду! Пусть Братск не восхваляют! Все, что ты делаешь, — хорошо и правильно. Ты не ребенок, но сумела сохранить в себе то, что необходимо в жизни — свою душу!»

Конечно, я могу открыть портал до СПБ, только потом это очень дорого будет стоить… Да и силы придется годами копить. Даже имена у братских ублюдков жуткие: Мрак, Тьма, Оборотень, Волчица, Нежить, Чувак, Вампир, Наркоманка и другие. О рок — группах можно промолчать. Там названия покруче. Все это отражает характер и быт города. Потому — то здесь тяжело жить, очень тяжело…

И вообще, сибиряки из этого города — как толкиеновские хоббиты: те как находят себе нору — не вылезут оттуда! Тут точно также… Хоббиты!

И вдобавок, они все очень злые и непомерно гордые.

 

:::

Смотрю я на тебя, Великая, и совершенно не понимаю, почему некоторые вроде тебя не могут жить в этом великолепном городе?! Правда, это хороший город, только культуры маловато. Лично меня все устраивает, а вот мою любимую почему — то Братск, как бы выразиться коротко и ясно… ломает. Ломает морально и психологически, и когда это начинается, — к Тильсирвэ лучше не лезть… Она тогда пошлет так, что мало не покажется.

Несмотря на это, я каждый день брал Великую на репетицию, пытаясь успокоить девушку, но все было тщетно. Она была очаровательна, только мне очень хотелось переделать ее на свой вкус. Как — то сдуру взял да рассказал ей про свое прошлое — как ни странно, ПРОСТИЛА!

В итоге мы появлялись на Костре все реже и реже, мне стали безразличны друзья, я перестал пить, только покуривал иногда, по — прежнему получая Светлую Силу от Великой, чувствуя, что выздоравливаю. На Тьму я тоже наплевал, потому что нам орали вслед: «ЧТО ты с ним сделала?! Он не пьет и не курит! Не флэтует и не тусуется! Верни нам того Илльо, который был раньше!»

Мы пропускали эти слова мимо ушей и шли дальше.

Репетировали теперь с семи до полдесятого, но Тильсирвэ вдруг начала меня ревновать к Вальке! Почему?! Ведь Валька — такая же Светлая, как и ты, только рангом пониже. Несмотря на это, Тильсирвэ она очень не нравится. Почему моя Великая так себя ведет?! Ведь она выше всех нас, и должна терпеть наши выходки… Терпеть и прощать, Свет такое требует! Чего же ты тогда не прощаешь?!

Мне вообще — то нет разницы в том, с кем общаться. Одно выяснилось — Великая наивная.

Наивная, словно ребенок! А я уже не ребенок!

Или эти мысли возникают оттого, что Тьма просыпается в моей душе?

 

Но Тиль одновременно со своим неправильным (как я считаю) образом жизни чиста, и невинна, как слеза, иногда это нравится, иногда нет. И потому я сделаю для Великой все, что душе угодно. Если она меня после всего кинет — то я с разбегу кинусь под поезд. Услышав о возможном самоубийстве, Светлая ужаснулась.

А в голове крутилась только одна мысль: любит ли она меня? Хотя она старше меня на два года.

Каждый день чувствую, КАКАЯ Сила идет от красавицы, Свет меня одновременно и притягивает, и отталкивает. Потом наступил такой момент, когда я начал разрываться между Светом и Тьмой, не зная, что выбрать. Но сопротивляться чистоте я был не в силах.

Так сбывалось предсказание Энерика.

Потому, приходя домой в одиннадцать вечера, я лез на стены оттого, что растался с невестой всего — то на одну ночь, на день. В такие моменты просто хотелось на стены залезть. Я понимал, что таким образом Тьма покидает душу, и потому так ломает… Перед глазами плыл образ Великой, и ничего с этим поделать было нельзя — Я НЕ МОГУ ЖИТЬ БЕЗ НЕЕ!!!

Потом родители спросили, в кого это я угораздил влюбиться. Я ответил, что это очень хорошая девушка и протянул матери и бабушке кусок пирога, испеченный Тильсирвэ. Не прошло и пяти минут, как родители полюбили Великую как родную дочь и стали требовать, чтобы я привел ее домой.

— Ты очень переменился, Илльо! Мы рады, мы так рады! Стал хорошо с нами разговаривать и куришь мало!

Так продолжалось каждый день. Каждый день душа наполнялась чистым Светом, изгоняя Тьму, от которой ломало по ночам, словно наркомана, которому не вкололи дозу. Но все равно чувствовал — от Тьмы остался след, маленький и почти незаметный, понимал, что это продлится недолго, и Зло очень скоро себя покажет. Знал, что рано или поздно изголодаюсь по веселью, по шабашам, оргиям и прочим искушениям, и даже Великая не сможет этому противостоять! Она просто этого не снесет и уйдет прочь. Потому — то я решил переделать девушку, что называется, «под себя». Но чтобы это получилось, надо было заставить ее отречься от своих привычек и взглядов. Изгнать прочь живительный Свет и вместо него поместить Тьму…

Вообще — то Тильсирвэ мне признавалась, что мучается, когда меня нет, и думал, куда же девается Тьма, которая иногда не рассеивается в пространстве. Когда с горем пополам дошло — мне стало страшно… И может именно потому у Тиль стал меняться характер…

Характер ее разительно поменялся. И она не могла в декабре со мной уже нормально разговаривать, срывалась, да и я тоже. Я глядел на красавицу через астрал и видел, что над ее головой вращается невесть что… но тут я слишком забежал вперед, Энерик, потому буду рассказывать дальше… Хорошо?

Хочу добавить, что Великая обладала особым даром — чувствовать события на расстоянии и различать Добро и Зло. Зло она чувствует моментально, а вот когда Добро узнает в тебе — она хорошо относится к собеседнику. Стоит обмануть прелестную девушку — берегись!

А сейчас, в сентябре — октябре, я был счастливейшим существом на свете, два первых месяца встреч стали самыми лучшими в жизни за все годы на земле…

Ох, Энерик, если бы мы знали, что играем с огнем! Если бы только знали…

Тьма очень коварна, и вот тогда, Энерик, я вспомнил твои слова… Ты прав: я — Зло, а моя любимая — воин Света. И я рассказывал этому Воину все, она слушала, причем очень внимательно, взвешивая все за и против. Иногда голова разрывалась от мыслей типа: «На что я ей нужен?! Светлая на два года старше!»

Затем — другое… Как — то раз я решил, что все, застрял. И никогда не выберусь из любовных сетей, хорошо застрял. Сел на перемене за парту, и рука побежала по бумаге, пишет следующее:

 

«15. 10. 2004

ЭТО ЛЮБОВЬ

     Через стенку сомнений

     Нам предстоит перестукиваться.

     Через соре на двух берегах

     Перемигиваться.

     Через щель в потолке

     Нам друг к другу придется просачиваться.

     Прозевать свое счастье, не дождаться —

     Уйти и обидеться.

 

     Через пять проводов звук летит до тебя —

     Перезваниваться.

     Через окна ночные в бинокль

     С тобой переглядываться…

     Через осколок бумаги и ручку

     С тобой переписываться.

     И о будущих встречах на неделю вперед

     Договариваться.

 

     Через клетки грудные сокращеньями мышц

     Перемениваться.

     Через горы проблем и забот

     С тобой перекатываться.

     Через губы друг с другом любовью

     Мы будем расплачиваться.

     Все, что сердце давило, душило, —

     Уйдет, позабудется…

     Через реку несчастия на хрупком плоту

     Переправиться…

     Прозевать свое счастье, не дождаться,

     Уйти и обидеться.

     Ухватить свое счастье, дождаться,

     И сильно обрадоваться.

 

     Так, сжигая каждый день,

     Так, ожидая время,

     Мы взлетаем в небеса,

     Разбив о землю свое бремя…

     Нету лжи, нету фальши,

     Нету боли, нету слов…

     Есть лишь только, что нам нужно:

ОБОЮДНАЯ ЛЮБОВЬ…»

Естественно, что после этого стихотворения я не мог потом спать всю ночь… А затем и Тильсирвэ пришла в гости. Какое счастье!!! Всю дорогу накануне гостей я спрашивал, как дурак, как именно ко мне относится Светлая. Может быть, сели бы молчал, то все бы прошло просто отлично. Но нет. Дурак!

Девушка молчала, потупив взор, и сказала потом только:

— Послезавтра узнаешь.

— Просто… — я замялся. — ты мне очень нравишься, Тильсирвэ… И мои родители умирают от нетерпения Вас увидеть!

В те минуты я просто таял от неземного наслаждения. Уши страшно горели, огонь пробежал по телу. Все это похоже на жгучую жажду близости, слиться с объектом любви в единое целое, почувствовать себя внутри нежного облака роз и чувств, а потом просто выгнуться дугой и утонуть в объятиях обнаженности тел… Ах, как же это красиво и неописуемо… Экстаз, оргазм…

Весь сентябрь и до пятнадцатого октября я гадал, добьюсь взаимности или нет. Никто никогда мне так не нравился, как эта тихая, скромная девушка, из которой так и била целебная Сила, излечившая от алкоголизма и депрессии. Теперь у меня словно открылись глаза, и я теперь и сам не понимал, КАК жил раньше в дерьме и грязи! Эта красавица совершила невозможное — вытащила со дна Жизни на солнышко, на травку за такой короткий срок… Просто невероятно! Я стоял возле Великой, каждой клеточкой впитывая Силу, исцеляющую душевные раны.

Да — а… Вот это подпитка так подпитка! Даже слов не надо… Надо просто обнять красавицу и так сидеть часами, ничего не видя и не слыша.

Каким, еще раз повторю, лохом был: «Настоящей любви нет, настоящей любви нет…» ЕСТЬ! Та самая подпитка и есть любовь! Но все равно сладостное и опасное чувство застилало разум, не позволяя разглядеть, кто перед тобой — друг или враг. Да, не спорю, что Тильсирвэ была врагом, но ведь и Темные, и Светлые одинаково хороши! Есть среди них и достойные личности, и никудышные экземпляры… Чем я отличаюсь от Светоча? Только аурой и поступками. А сама любовь стоит и над Тьмой, и над Светом, потому что она сильнее всего на свете!

Вот что мне открылось, когда я стал Светлым магом, очень слабым магом, я корил и казнил себя за прошлое. Когда до беспамятства влюбился в Великую — было плевать, кто она на самом деле. Поднял глаза к потолку в подъезде, хмыкнул и затем снова посмотрел на юное хрупкое создание, которому надо было давно стучать в дверь. Крепко обнял дорогое мне существо, благодаря Судьбу за такое счастье, и ее губы слились с моими. По венам пронесся Свет, а потом шторм адреналина и страха.

Ее тело обмякло, так что я тихо и легко расстегнул дубленку возлюбленной, чтобы Тильсирвэ легче было дышать. Нет, не думайте ничего плохого! Мои руки сомкнулись плотным кольцом вокруг ее талии, тоненькой, как у античной Афродиты.

Тьма и Свет слились в поцелуе, и если бы кто из наших глянул в тот момент сквозь невидимый мир, то обнаружил бы нечто интересное: два тела пронзали насквозь черные и белые иглы — я вбирал в себя Свет, а она — несущую истощение и печаль Тьму. Тогда ни я, ни она не знали, ЧТО это значило для обоих! А значило следующее — СМЕРТЬ.

Как Тиль целуется… Невероятно! Никогда до этого еще ни одна девушка меня, Темного, так не пленила! Я хотел ее, я хотел слиться с Леди, я ласкал алые губы Великой, целовал шею, щеки: был в такой эйфории, что хотел стоять у квартиры Светлой хоть всю ночь и целоваться до тех пор, пока губы не посинеют… Пока пол под ногами не рухнет, пока все не завянет и не умрет, пока Солнце не взорвется и не сожжет все живое.

Прикрыв красные глаза, я прошептал, точнее простонал:

— Я люблю тебя, милая!

Вот. Сказал. И этим вынес себе окончательный приговор, едва не стоивший жизни. Ладно, слушай дальше, Пресветлый…

 

— 13 —

 

Предчувствие у меня дурное, а влипла я крепко. Не знаю, чем это кончится, но мне вдруг ни с того ни с сего стало плохо. С самого утра на работе я переживала, думая, что я Илльо рано или поздно разонравлюсь, понимая, что его влюбленность долго не протянет: угаснет, пропадет, сгинет в небытии… навсегда.

Он же Темный!

Истинная будет наша разлука. Беда в том, что он Темный, а я Светлая, и Великая Волшебница вдобавок! Я лишусь Силы, а потом буду восстанавливаться лет невесть сколько.

Или лишу Илльо — гопника Силы, выпив ее начисто, влив Свет. Нет, нельзя — ее аура не выдержит такого давления! Он просто помрет от гигантского напряжения! Все из — за того, что я заклятый враг.

Вот Гломена например я могу убить, но на Илльо рука не подымется! И за это могут лишить права присутствия в Штабе. Буду жить как человек, а вот этого ни один наш не потерпит! Да еще Инквизитор под рукой Пресветлого! Тот сразу вынесет приговор…

Любить не хочется, так как не помню случая, чтобы это была ИСТИННАЯ взаимность со стороны партнера! Да пропади эта чертова влюбленность пропадом! Терпеть ее не могу! И потому прекрасно понимаю, что Добро Злу не товарищ, что нет худа без добра. Но одно без другого просто не может существовать… Это ЗАКОН.

А работа, куда меня устроила мать, каждый день выпивает силы и кровь… Зато обеспечена аллергия на табак, духи, дезодоранты, косметику, лак и канифоль с краской, обеспечена! Потому что от курток несет именно этим. А потом провалюсь в черный омут с головой — и все…

Мне безумно стыдно, что я связалась с Темным… А он сам будто втайне шепчет…

 

Но ради денег буду работать — подавать и принимать одежды и мечтать со слезами о том, что когда — нибудь настанет светлое будущее. На самом деле у меня юности как таковой не было совсем — с пятнадцати лет началась взрослая жизнь.

Так бывает с теми, кого довольно часто жизнь кидает из города в город. Иногда по ночам плачу, иногда неделями идет морально — психологическая ломка — очень страшная вещь для Светлых. Это когда от давления психики душа пытается взломать грудную клетку и вырваться на волю. Тебе в такие моменты не нужно тело, ты готов его кинуть, а сам свалить и больше не видеть этот мир. Однажды это едва не случилось, когда темная дрянь укрепилась над головой. Я едва не погибла. И учиться пока не могу — что — то непонятное держит. Ощущение такое, будто в моем Свете что — то черное пролил, и оно впиталось, разлагая все вокруг. Глянула дома через астрал на себя в зеркало — точно: над головой что — то серое…

Ничего, уберем!

Темный маг Илльо, ты черпаешь из меня Свет такими дозами, словно ты энергетически усох! Как наркоман увеличивает дозу, так и ты, а я слабею…

 

— 14 —

 

Илльо зашел ко мне в квартиру, разделся, снял ботинки и пошел мыть руки. Я пошла чай греть и достать банку с малиновым вареньем. Спустя десять минут заиграла музыка «Kremberiz», причем Илльо врубил ее так, что стекла звенели. Этим временем мы сели на диван, дожидаясь, когда зашумит чайник, и стали тихо разговаривать. Дома не было ни бабушки, ни матери…

Только мы.

 

— Милая, мы уже месяц с половиной встречаемся, и потому я больше не могу молчать. Потому и напросился в гости. Я думаю о тебе каждую минуту, Великая Волшебница, ты такая хорошая и умная… Никто еще никогда не увлекал меня так, как ВЫ, Леди Света! Я выздоровел от недугов и одиночества, и если бы не ты, то я бы сгинул во Тьме и погиб. Спасибо, большое спасибо! Я возвращаюсь домой и не могу, не могу вытерпеть тех минут, когда Вас нет рядом, едва возвращаясь из Гимназии, звоню, лишь бы увидеть мою красавицу… Я не могу без тебя жить, дорогая! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ТИЛЬСИРВЭ!

Я молчала. Затем пошла на кухню воды выпить, вернулась, поманив Темного к себе. Мы обнялись, наши губы встретились. Потом парень довольно крепко сжал мне плечо и принялся жадно целовать щеки, лоб, нос… Стояла тишина, музыку мы выключили. Лежали на диване, обнимая друг — друга. Потом первое, что услышали — это барабанный бой, такт в такт… И вдруг поняли, что это бьются наши сердца… Я видела Тьму, а Илльо — Свет. От паренька уже шла не черная энергия, а какая — то серая, что мне очень понравилось.

Тогда я думала, что все складывается просто идеально и что Судьба наконец — то послала мне взаимность. Перед глазами плыла дымка, а стены были на первом слое в коврах. Наш мир пил наши силы, а внутри все горело…

Илльо встал и улыбнулся, по — доброму так. Большие глаза гостя светились безумной влюбленностью, а на алых от страсти губах плыла улыбка. Черпанув Силы из воздуха, я почувствовала себя лучше.

Если бы родители это увидели…

Видела бы это моя мать!!!

Не пугайтесь — в хорошем смысле. Мы просто вначале сидели на диване и смеялись, дерясь подушками.

— Я люблю тебя, дорогая… — шептал Темный маг мне в ухо. — Ты не представляешь, КАК я боюсь тебя потерять… Вот пролетит два года, мне будет восемнадцать, потом я разберусь с работой и учебой, ты выйдешь за меня замуж, и все у нас будет замечательно! Вот увидишь! — и рухнул на диван, с наслаждением закрыв глаза. Я поглядела на него с сочувствием и покачала головой, чувствуя подвох. Что — то ты слишком быстро выводы делаешь, мальчик! Плохой признак! Либо нагло врешь, либо хочешь секса, и больше ничего. И очень скоро начнешь говорить обратное, потому что меня очень плохо знаешь, разочаруешься и поймешь, что Тьма Свету не товарищ. Но тогда я была просто неуправляема от счастья. Глупого ложного счастья.

Будешь говорить обратное через три — четыре месяца, а то и раньше… Нисколько этому не удивлюсь! Не завидую тем Темным, которые пытаются связаться со Светлыми магами. Ни первые, ни вторые не могут никогда при таком союзе жить нормально, в полную силу своих возможностей… Хотя в Братске подобная фигня сплошь и рядом, маги тут словно слепые, не разбираются, кто перед ними: друг или враг.

А на данный момент ты просто с цепи сорвался!

Потом сам будешь обрывки цепи искать и скреплять, чтобы не видеть никого и ничего. Будешь как миленький сидеть! Это будет в том случае, если, узнав меня как следует, разочаруешься, да поздно будет — станешь Светлым.

 

— Свет… Светлая… Ты меня из такой ямы вытащила! Я чувствую взаимность без слов, из тебя льется живое серебро души, Свет, который вмиг исцеляет раны! Я купаюсь в излучении и получаю сумасшедшую подпитку для души и всего организма в целом.

Ясно — перезагрузился и от избытка Силы опьянел. Я тоже люблю тебя, правда, и понимаю, что это ненадолго. Или ты от Света траванулся — ты же Тьме служишь!

Странно!

Вот так симбиоз Света и Тьмы…

Представляю, что бы творилось, если бы черти полюбили ангелов. Мир бы рухнул в пропасть под названием Пустыня Реальности.

Но мы дополняли друг — друга, так было, да…

 

И как сейчас… НИКАК. Мы стали заклятыми врагами на всю жизнь.

 

Шепчи, шепчи, что ты меня любишь — ведь это временно! Мы целовались, не обращая внимания на то, сколько времени на часах.

 

— Тильсирвэ, теперь ты мне можешь все говорить.

— Все?

— Все, что хочешь. Я же самое близкое тебе существо!

Ты заблуждаешься, Темный! Слишком заблуждаешься, так как ослеп от чувств начисто!

Вновь играет музыка «Kremberiz». На душе скребутся кошки.

 

И «Алиса»…

Маленькая девочка Алиса, которая глянула на мир во сне сквозь зеркало. Почти как я.

 

В начале ноября после языческого праздника Хэллоуина Илльо начал все больше и больше проводить время с друзьями, начисто не замечая меня при них. Это особенно остро чувствовалось, особенно когда мы бывали у Мрака. Тогда там начиналось Нечто — все моральное переворачивалось с ног на голову. В те минуты невидимый мир бушевал, сигналя:

«БРОСЬ его! Брось его! Потому что ИНОЙ НЕ МОЖЕТ ДОДЕЛАТЬ ЧТО — ЛИБО ИЗ _ ЗА НЕДОСТАТКА СИЛ, А ВИНИТ В ЭТОМ СЛУЧАЙ.»

Даже маги иногда ошибаются, но умеют надеяться на лучшее…

 

— 15 —

 

Настал ноябрь. Тут — то и начались приключения!

Так что пусть тот, кто сунет нос в это досье, не удивляется, узнав себя в ком — то… И пусть читатель досье говорит, что я иногда сбиваюсь и повторяю частенько одно и то же — пусть.

 

Двенадцатое ноября:

Что — то нехорошо мне сегодня, заплохело… Хотя вчера болело горло.

 

И сегодня Темные меня морально наповал убили, заодно вместе с Илльо — на квартире у бывшего сотрудника с моей работы устроили вначале сходку, а потом чуть ли не шабаш. Сотрудника зовут Андрей. Его Энерик выгнал из команды за плохое поведение и еще за что — то…

Итак…

Пришли к Илльо к Андрюхе вместо простой встречи, там Илльо мгновенно снял телефонную трубку и принялся кому — то названивать, — кому надо и кому не надо. Этим временем, чувствуя себя никем, я принялась черпать Светлую Силу, чтобы восстановиться. Получалось на редкость плохо, так как Свет почти не присутствовал с квартире. Крохи…

Мне этого было мало, причем в последнюю неделю я ясно стала чувствовать — моя Сила стремительно убывает! Но зато в душе закрепилось что — то Темное, чего раньше не было.

Кто — то говорит, что Иные никогда не болеют. Ошибаетесь! Чтобы узнать, так это или нет — гляньте в Сибирь! Если Светлые там себя Светом не пополняют — они слабеют, чахнут день ото дня и наконец развоплощаются. В Братске такие случаи происходят постоянно… И кажется, я совершила чудовищную ошибку.

Да, Илльо мне нравится, но в последнее время он начал меняться прямо на глазах. Видать, началась наконец — то энергетическая ломка — и теперь придется ждать, что в нем ИМЕННО пересилит: Тьма или Свет. Началась энергетическая нехватка Тьмы — вот и начал возвращаться к старому образу жизни. Темный голод короче.

Вначале, как и ожидалось, он начал водить меня к своим друзьям, которые, как следствие, оказались Темными. Клялся, что я выйду за него замуж через три года, но чтобы это произошло, меня необходимо полностью переделать.

Слушая все эти разговоры, я чувствовала себя разбитой и униженной, идиоткой, видя, что все светлые помыслы идут прахом в этом проклятом городе…

Я видела очень отчетливо — Илльо отчаянно сопротивляется Свету, который вытеснил Тьму почти полностью, и потому она начала вновь набирать Силу, вытесняя лекарство — Свет. У меня пошла обратная реакция — сопротивляюсь Тьме… которая во мне заполняет пустоты.

Итак…

 

Его Тьма стала сопротивляться Свету, а я этим временем начала с каждым днем гаснуть и чахнуть. Часто, находясь дома, мне хотелось заплакать, но слезы куда — то делись, и только комок был в горле. Внутри все рвали и метали две противоположные друг — другу энергии, сцепившись насмерть. Я от такого в прямом смысле лезла на стены, не зная, куда голову засунуть. Я ОСЛАБЕЛА…

А Илльо соскучился по бывшей жизни и потому решил начать все сначала. НО ПОЗДНО! Света в его душе стало гораздо больше, чем Тьмы, так что чем больше он будет пытаться вернуться в свое прошлое, тем сильнее будет мучиться и страдать. Сорри, ничего с этим не могу поделать — такова цена стать Светлым: отказаться от всего низменного и гадкого. Для Темного делать гадость — символ существования.

Так что или сдохнет, или переступит через себя.

Несомненно, он станет Светлым, но и капли Тьмы останутся у него, и коли этот переродившийся урод будет гадить Свету — умрет в мучениях или будет убит лично моим шефом.

Потому Илльо на днях мне напрямую заявил:

— Давай гулять теперь по отдельности, а? у тебя что, кроме меня больше никого нет? Я с друзьями, и ты с друзьями… Будем теперь встречаться не так, как раньше, не так часто! Моим друзьям наши встречи очень не нравятся, они думают, что я их предаю. И я не могу никак бросить своих приятелей, бросить ради тебя! Будем гулять по отдельности — я со своими, а ты — со своими. Понимаешь?

Молчу.

— Поэтому не обижайся, если я при тебе буду целовать и обнимать других девушек. Я их также люблю и уважаю.

Я поглядела на парня — Тьма набирает Силу, но никогда не наберет.

ВОТ ПОЧЕМУ У МЕНЯ ПОСТОЯННО БОЛИТ ГОЛОВА!

ВОТ ПОЧЕМУ!

Еще чуть — чуть — и Илльо станет Светлым магом! Светлым, который сейчас вызывает сомнения…

 

Кухня Андрея.

За окном темно и кружится метель. Андрей сидит на стуле с тупым или озабоченным лицом, а на его коленях полусидит — полулежит вразвалку девушка, улыбается довольно — таки погано, вся накрашенная, и, как это ни гадко осознавать, Илльо строит ей глазки. Мне тошно…

И все трое пытают меня, отчего я такая чистая.

 

— Тильсирвэ, какая у тебя вообще в жизни цель и есть ли мечта? Просто я хочу понять, почему ты воспринимаешь наше поведение и жизнь, и увлечения совсем не так как мы, ты странная… Очень. -–тихо сказал Андрей.

— У меня есть цель, но о ней я говорить не стану. — сказала я сухо, а голова готова была вот — вот разорваться от боли! Внутри все горит и мечется, и так хочется убежать и не видеть эту троицу!!!

Дьявольскую троицу.

Смешная компания: два Светлых (один — маг шестого разряда, а второй — Великая Волшебница.) и два Темных — какая — то девушка Машка да Илльо.

Этим временем Илльо зачем — то насыпает соль на стол, затем отрезает гигантский шмот сыра, трет о стол — СОЛИТ, наливает на кусок хлеба сгущенку, закрывает сыром и кусает, хрюкая.

ТАКОЕ я никогда жрать не стану! Он бы еще всю солонку высыпал в жестянку с молоком!

На столе стоят три кружки, в которых пять дней подряд киснет чай, рядом грязный чайник, сгущенка, солонка и пачка парацетамола.

Тут Илльо вдруг ни с того ни с сего начинает шутить и дико ржать, запрокинув голову и иногда кусая костяшки пальцев.

— Вы с Тильсирвэ будете жить вместе, и у вас все будет хорошо. — сказал сухо Андрей, я гляжу на его ауру — Света там нет: серая аура, местами даже черная. И больше я не могу сидеть и начинаю бродить по кухне. Подошла к умывальнику и напилась холодной воды. Вроде полегчало, помогло.

— У меня ничего нет, что бы заставило остаться с вами и вести себя точно также! Я не могу сидеть на ваших флэтах, пить ваше пиво, не ночевать дома и спать с парнями или девчонками, которых совсем не знаю! Темные пусть делают что хотят, да и Светлые тоже, вы всю жизнь провели в этой загаженной дыре с ядовитой атмосферой, не зная ничего честного, доброго и прекрасного. На самом деле душа и тело должны быть чисты, как слеза, как роза, которая вот — вот распустилась. Распущенные и гулящие с детства личности редко бывают счастливы! Редко! Остановитесь, раскройте глаза! Вы перемрете все в молодости, или вас развоплотят более сильные маги — такие, как я например. Я живу правдой и честью, я не имею права вести разгульную и развратную жизнь, где в вашем городе теряют невинность в десять лет, а то и раньше, в двенадцать или шестнадцать лет, но никак не в девятнадцать и после свадьбы! Деградируем, да? Животные и то умнее… Вы все орете, что вы круче московских и питерских, все твердят, что я хуже вас, что я ребенок, и что у меня поехала крыша… — вскричала я со слезами и села на стул. Сразу стало легче. — Вот моя цель!

— Глупая цель, ты еще маленькая, ребенок…

— Это вы дети… Тебе семнадцать, Андрей, но ты еще на самом деле дитя пятилетнее, и в двадцать таким будешь, и раньше… пока жизнь не повернет куда надо, как меня в семь лет… Илльо вообще шестнадцать, а уже орет, что он взрослый.

Илльо сморщился. Ему стало неприятно — еще бы: репутация рухнула!

— Может, это так и есть… Ты просто еще не научилась жить также, как мы… Отрекись от всего и СДЕЛАЙ ТО ЖЕ САМОЕ! ТЫ ВЕДЕШЬ СЕБЯ КАК РЕБЕНОК! — Андрей говорил так, словно его загипнотизировали, голос у него такой безразличный ко всему, наплевательский и эгоистичный, и тихий вдобавок. — Иногда мы все просто поражаемся… ты взгляни на себя со стороны, на всех и пойми наконец, что нельзя так в штыки воспринимать поступки Темных. И то, что ты делаешь сейчас, — фигня полная, и мы будем вас, девушка, переделывать. Жестко переделывать, хочешь того или нет. Забудь свой Питер и отрекись от всего, ЧЕМ ЗАНИМАЕШЬСЯ! Займись тем, что делают наши братские… и всем тут же понравишься! а питерские друзья со своими идиотскими законами о Чести, Кодексе и запретами опускаются все ниже и ниже, в грязь, застревая в конце концов на одном уровне. Отрекись от них и забудь! ЗАБУДЬ! — он уже почти орал, вытаращив на меня глаза. Шлюха на его коленях вульгарно улыбалась. — Я например два года назад встречался с девушкой, которую очень сильно любил. Но Судьба распорядилась так, что она уехала в Москву, и я возлюбленную больше никогда не видел. Затем решил почти сразу: раз уехала — пускай валит! Пару раз перезвонились, и все. Сейчас, как я слышал, она вышла замуж, так что пускай живет как хочет. Мне лично пофик, что да как там у нее, точно также должно быть и у тебя, Тильсирвэ! — Андрей кончил речь и закурил, пуская к потолку колечки.

К моему изумлению, Илльо утвердительно кивнул:

— СОГЛАСЕН!

— Итак, если близкий тебе человек куда — то уезжает — наплюй на него! Живи весельем и умиленьем… Плюй на родителей, на запреты, и если скажут «НЕ ХОДИ» — иди. Иди куда захочешь! Друзья гораздо важнее, чем любовь! Любовь — это дрянь, она пройдет, и ты ничего не будешь помнить.

Черт тебя дери! Ты Темный! Да как у тебя язык повернулся такое сказать?! Про народ, который совсем не знаешь! Я — это я, а ты кто вообще такой, чтобы мне, Великой Волшебнице, сказать уродские речи?! Кто?! Тварь, простая тварь… Это, ребята, смахивает на секту: не смей, отрекись и прочее…

После, через семь месяцев Энерик убил Андрюху.

Машка улыбается во весь рот, вызывая отвращение: так жидкую грязь пальцами с себя стираешь, и она еще пахнет и блестит! Во сравнение в точку! Ей нравятся речи парня, который из себя ничего не представляет. Илльо также понравились монологи друга: Темный в последнее время забил на учебу, потому что его бабушка (Светлая) просила помочь.

Бесполезно.

Бесполезно, потому что на самом деле Илльо выбирает не любовь, а друзей, к которым опасно приближаться!

 

Встречаться мы стали реже, чем раньше: Илльо постоянно пропадал у приятелей и дошло до того, что он даже стал дружить с девахой, которая его бросила. У него довольно странные принципы — если расстался с девушкой, то она пусть другом будет и ходит вместе с ним и с новой пассией!!! Дурь!

А у меня другое: если рвать отношения, то навсегда.

Так я и сделала в январе, а то и раньше…

Но именно с ноября я стала всерьез показывать Темному магу свое истинное лицо и просила прекратить бесконечно тусоваться с Темными и вспомнить в конце концов, что на свете есть еще и родители, и родственники, и любимая, которая пытается помочь.

В ответ на это следовали вспышки ярости и обид, я просила довольно долго, и только потом ударила Светом всерьез, положив всему конец и превратив Илльо в Светоча, отомстив этим и ему, и его дружкам.

 

Илльо на самом деле желал сделать из меня ведьму, Темную, как и он сам. Он злился и говорил, что я живу неправильно и что я слишком правильная, обижался также, когда давала советы.

Сочинил себе идеал Женщины, а шаблон не подошел!

И никогда не подойдет.

Думал, что ревную его ко всем… А в январе он заявил на пятиминутной встрече, что МЕШАЮ ЕМУ ГУЛЯТЬ!

Тогда я стала резко при встречах разговаривать, стараясь хоть так сломать его упертость и тупость. Тот удивлялся и спрашивал, почему Великая начала отдаляться от него. Постоянно унижал или хотел унизить, совершенно игнорировал при посторонних, что — ж: с Темными водиться — все равно что в крапиву садиться…

Так наши отношения стали охлаждаться. Он не хотел понять меня, мое желание познать Истину и радость жизни — истинную Радость, а не такую, которую получают при пивном кайфе и глюках.

Я резко, очень резко поменяла отношение к Темному магу, которому место только в аду или в психушке. Охладела и к магам вообще. Несмотря на то, что парень называл возлюбленную лучшей из всех (бывших): « Ты выше их, потому сильно не открывайся.» Пару раз я даже ночевала у его бабушки, которой очень понравилась.

Теперь ситуация коренным образом поменялась: потому что Илльо манипулируют Тьма и Андрей.

Парень, плюя на всех, постоянно пропадает на репетициях или вместе с бывшим Светочем делает ремонт в гараже.

Странная каша заварилась: Илльо шестнадцать лет, Андрюхе семнадцать, а мне почти девятнадцать!!! Неудивительно теперь, что «Светлого» выперли!

НАСТОЯЩИЙ СВЕТЛЫЙ Н И К О Г Д А НЕ БУДЕТ ОБСИРАТЬ СЕБЕ ПОДОБНЫХ И ПОДЧИНЕННЫХ!

 

Далее я не стала ничего слушать и просто пропускала информацию мимо ушей.

Одно было ясно изначально: чтобы остаться среди братских Иных — я должна отречься от всего святого и дорогого для себя!

И никак иначе.

 

Это было настоящей катастрофой.

 

А голова трещит, жарко… По спине течет капелька пота.

— Вы с Илльо будете жить вместе (Илльо довольно улыбается), и все будет хорошо… — и обратился ко мне:

— А если ты и дальше будешь такой, как сейчас, то ВСЕ, ВСЕ пойдет прахом…

Стало ясно: Илльо поставили условия или просто предъявили ультиматум: или друзья, потому что их много и они Темные, или я. Он выбрал второе… Но все это случилось не так быстро, как кажется. Кто из нас по — настоящему наивен и псих на всю голову, да и ребенок к тому же — видно сразу.

 

Потихоньку я влезла в невидимый мир, выйдя в туалет, взяв с собой пальто и шапку. Из последних сил черпнула Силы и открыла портал до дома. Пускай эти дети — мрази всю ночь занимаются чем угодно и имеют эту суку — я не стану пачкаться о Тьму. И много раз слышала в свой адрес такие слова, полные презрения и ненависти: «Ты СЛИШКОМ ПРАВИЛЬНАЯ, ТАК НЕЛЬЗЯ! Нельзя! Если видишь вокруг себя дерьмо — то, чтобы ничем не отличаться от других, надо просто ВЫМАЗАТЬСЯ (!) в нем и делать это постоянно. (!) Иначе не выживешь, Тильсирвэ… Пойми это наконец!!! Я устал каждый день повторять это, моя хорошая… Я парень веселый, и ты должна поступать так же! И я буду переделывать тебя до тех пор, пока не станешь такой же, как я, иначе трудно с тобой будет! Радуйся жизни, все отлично. Я например радуюсь и пробую все подряд. Почему? Вот ответ: что естественно, то надо сделать немедленно!»

После таких речей мне становилось тошно. Деградаты, самые настоящие психи, блин! Хуже зверей!

 

Именно с этих самых разговоров у Илльо и началась ломка, ломка психики, что привело к Светлому будущему… благодаря мне.

 

— 16 —

 

Вечер того же дня

 

Захожу в комнату, не раздеваясь кулем валюсь на кровать. Закрываю глаза и чувствую, как горят огнем щеки, как глазные яблоки отяжелели как свинец или как будто на них повесили мешки с песком весом в пятьдесят килограммов.

Сходила, шатаясь и держась за стены, на кухню, попила холодной воды. Затем поглядела в туалете на свое отражение в зеркале — точно: над головой вращается Тьма, крупная!

Нащупала в кармане джинсов амулет из черного камня, вытащила и ударила Силой… Ударила… Ее отнесло в сторону, но эта дрянь вернулась обратно!

Тьма…

А спустя час распухло горло, причем настолько, что глотать стало практически невозможно. Увидев мое состояние, мать пощупала мне лоб:

— Ну — ка ставь градусник!

Спустя тридцать секунд я посмотрела на медицинский инструмент и охнула:

— ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ И ДЕВЯТЬ!

Предки, особенно бабушка, вытаращила глаза:

— Иди пить горячий чай со смородиной! Срочно!

Напоили и затем поставили диагноз:

— У тебя АНГИНА, детка… На работу завтра не пойдешь. — сказала бабушка.

Реакция матери — Темной была совсем иной:

— Это обычная простуда, и мне наплевать, болеет она или нет! Завтра и в понедельник пойдет на работу с температурой, все так ходят! И больными трудятся!

— Никуда она не пойдет! Ты что, рехнулась?! У нее кровь вот — вот вскипит! Конечно, тебе легко сидеть в библиотеке и книжечки почитывать! А И. тяжело!

Дальше пошла какая — то ругань. Больше влезть я не могла — Сила упала до нуля, а что касается тела — то оно было готово к Смерти.

Началось… Вот она, смерть!

Я смотрела молча в потолок, думая о своем тайном возлюбленном, легкие и нос горели, а сердце бешено колотилось: оно вот — вот проломит грудную клетку, красной вспышкой разольется кровь, брызнув и взлетев кверху фонтаном, и упокоюсь навсегда.

Все уйдет, все пройдет, разольется, впитается в ковер, всех прощу и отпущу…

Н А В С Е Г Д А…

Изо рта то и дело вырывается раскаленный воздух, а на лбу быстро нагревается холодная примочка.

 

Нет ее, Силы… Выкачали до нуля, поместив внутрь вместо Света Тьму, которая начала убивать…

 

Я поняла, почему заболела таким страшным недугом, чем раньше не болела: ВСЕ, ПРЕДЕЛ! Надо срочно рубить отношения! Если ничего не стабилизируется — я умру, а от Братска останется одна большая дырка…

 

Я лежу, закрыв глаза, и чувствую, как периодически жар ударяет в мозг… голос бабушки слышу как будто издалека, эхо:

— ТЕМПЕРАТУРУ НЕ СБИВАТЬ! Пусть прогреется!

 

На следующий день начались глюки, настолько яркие, что было непонятно, где нахожусь вообще: в этом мире или в другом. Во сне ты можешь оказаться хоть в Америке, но данное состояние сном никак нельзя было назвать. Я в бреду видела ангелов, которые говорили о чем — то великом и светлом, а я слушаю.

Слушаю, а после отрубаюсь на пять часов. Утром температура понизилась до тридцати восьми с половиной, но это никак не означало, что стало легче. Стало гораздо хуже, во рту скопилась спекшаяся и свернувшаяся кровь, этот металлический железистый сладковато — соленый привкус я не забуду никогда. Лизнула руку — снова кровь на коже — след слюны. Встала в туалет, но закачалась, как маятник, ноги ватные и одновременно тяжелые, как свинец.

Взяла стакан воды со столика, попила, но это не принесло никакого облегчения: вода мгновенно нагрелась.

Иду в туалет зубы чистить, не дохожу и падаю, встаю и шатаюсь словно пьяная. Наполовину влезла в астрал, но Силу не могла черпать. Вернее, нащупала жалкие крохи, они никак не могли исправить положение. Вылезла на карачках из мира теней и рухнула на пол в коридоре. Потом попыталась позвать бабушку. (за все время болезни мать даже не подошла ко мне и не спросила, как чувствую себя. Бабушка с самого детства меня растила и всегда переживала, если болела, а хворала я часто. А мать, совсем недавно показавшая свое истинное нутро, просто плевала и заботилась о малолетнем сыне — как я смогла выяснить, Темном. Из него вырастет отличный Темный Маг, так как его отец и дед были нелюдями, дед — колдун. Колдун страшной силы, который делал привороты, порчи, сглаз и прочее. Я представляю, какая поднимется вонь, когда братец вырастет!)

Рубашка от пота промокла насквозь, очень хочется помыться, да нельзя. Глаза ввалились и стали красными, губы потрескались, и каждый вдох и выдох приносит боль.

Самое кошмарное — ангина ударяет по ВСЕМ органам тела, больше всего по сердцу и почкам.

Аппетита нет.

 

Вызвали врача, тот выписал лекарства и запретил куда — либо ходить. Сказал, что это и правда ангина, в тяжелой форме только. Пыталась из врача зачерпнуть хоть каплю Света, но не смогла. А потом только и делала, что пила настой ромашки, мяты, мазала горло люголем — не помогало. Не спас даже парацетамол, съеденный за два дня.

В первую неделю температура с каждым часом увеличивалась и наконец остановилась — 39, 9! Если прибавится на деление — наступит неминуемая смерть, и я боялась засыпать, потому что боялась умереть во сне.

Умереть…

А наутро предки будут трясти и трясти мертвое тело, или не будут, так как оно упокоится в невидимом мире.

Матери на дочь плевать во всех смыслах этого слова: «Заболела? Ее дело — девочка уже выросла и пускай сама царапается! Шляться по городу надо меньше!»

Хитрая, однако! А брат тем временм сидит в соседней комнате и хихикает.

 

Я просила каждый вечер Светлые Силы, чтобы меня оставили в живых.

Сердце просто не сможет выдержать огромного напряжения из — за крови, раскаленной крови, которая со страшной скоростью несется по воспаленным сосудам, по сухим ниточкам, по венам, иссохшим и неживым, нечеловечески непонятных, как нервная система насекомого. Раскаляясь все больше и больше, нет, это не кровь, а лава!!! Воспалилось все: от горла до жидких клеток и органов, кипит кровь и готова свернуться в любую минуту.

 

— 17 —

 

«Венами по лезвию —

Струйка крови.

Что же я делаю?

Просто не помню.

Бог отвернулся.

Зубы в скрежет.

Нож, улыбнувшись,

Меня режет.

Капает краска

Соленого цвета.

С запахом красным,

С привкусом лета…

 

Питерский самиздат «Поганая Молодежь», 2004 год.»

 

На шестой день меня начало глючить по — крутому. Чтобы отвлечься, в перерывы между скачками температуры и насильственным принятием пищи я читала какой — то журнал и вдруг наткнулась на точные, очень точные слова о морали и психологии, иллюстрируя современную молодежь бывшего ГОРОДА ЮНОСТИ!

Я умирала…

Умирала со странной радостью в душе.

А в журнале пишут так…

 

«Спрячем наши дневники, никому их не покажем. Или сожжем. Расковыряем, безжалостно расковыряем те куски измерений, куда утекают наши мысли. Зачем что — то придумывать, ведь все уже создано до нас, и будет жить без врачей, богов, и всех остальных, кто издевается над нами.

А может не надо? Может, не надо полированной жизни? Вседь слышать как поворачивается ключ в двери палаты будем уже потом. И зачистки небесных сил, и восстание героев наших сказок, — все это будет потом. Нас найдут, придавят и бросят под батарею за все то, что мы создали руками.

Мы оставим друзьям наши талисманы, а если таковых нет — выкинем. Но это будет потом. Так может сейчас встать! И что — нибудь сделать?

Сделать своими руками…

Нет.

Не надо.

Я понял, что не надо. Расплата жестока. Последствия вековые. И все, что я сейчас насоздаю, разрушат.

Одни будут мстить, другие ЗАХОТЯТ СОЗДАТЬ СВОЕ, ИЗМЕНИТЬ ТВОЕ. НИЧЕГО НЕ ОСТАНЕТСЯ, А Я БУДУ ВАЛЯТЬСЯ ПОД БАТАРЕЕЙ ЗА ТО, ЧТО СДЕЛАЛ В ПРОТЕРТОМ ПРОШЛОМ, ЗА ТО, ОТ ЧЕГО ТЕПЕРЬ НИЧЕГО НЕ ОСТАЛОСЬ. Не придаю особого значения тому, что вернулся к себе. И ОРАТЬ «ДОМОЙ!» Я В ОКНО НЕ БУДУ. ЖИЛ НА ОСТРОВЕ, ТЕПЕРЬ СНОВА НА ЗЕМЛЕ. «Красота» — то вовсе не в острове, не в земле, а в том, что их разделяет лишь уродство.»

 

…Вечером с неба начал падать пепел. Он падал медленно и величественно, но не колеблемый ветром; он заглушил звуки и застопорил движения. Люди выходили на улицы и удивленно ловили его ладонями. Он не обжигал, но и не таял.

Полночь люди встретили на коленях. Восхода солнца никто не увидел.»

 

А губы шепчут что — то несуразное под эти глюки:

«ЧЕРНЫЙ ЦВЕТ СВОБОДЫ

Черной ночью чьи — то следы

Найдут на белой дороге.

Но я буду уже далеко —

Нет повода для тревоги.

 

Поутру — праздник, вечером — траур

И мой любимый черный цвет.

Странным словом меня помянут

Там, где меня давно нет.

 

Прольются и кровь, и слезы,

Наступят серые годы,

А я останусь стоять под ним —

Под черным знаменем свободы.

 

Черные кошки научат

Тех, кто хочет, как надо жить.

Но мы должны уничтожить

То, что не в силах хранить.

 

Босиком по океанам

Или пешком до Плутона —

Все нарушая запреты,

Опровергая законы.

 

Да, я не верю законам,

Я не из тех, кто долго ждет.

Мне нужна одна лишь свобода —

Мне не нужно десять свобод.

 

Черная земля нам покажет

То, о чем мы только мечтали.

Безумный хаос напомнит,

Как мы когда — то летали.

 

Мы все превратимся в трупы,

Черной дырой станет звезда,

Сожмется до точки космос —

Лишь свобода будет всегда.

 

Красный, белый, синий и желтый —

Все пройдет, все выйдет из моды.

Но никогда не исчезнет

Ясный черный цвет свободы.

 

Я все сказал, что хотел;

Я все спросил, что нужно было.

Среди безмолвных, глупых тел

Мне место жизнь определила.»

 

— 18 —

 

Вы когда — нибудь теряли много крови или впадали в кому? Вам знакомо это состояние?

Если да, то можете читать дальше мое досье, если не надоело.

 

Я снова закрываю глаза и думаю, умру в сегодняшнюю ночь или нет. Температура не спадала, и именно в этот момент у меня возникло странное состояние: веселое и приятное, довольно — таки интересное и страшное для простых смертных. В те два — три часа я лежала пластом и глядела в потолок полуугасшим взором, на потолок, освещенный тусклым светом из коридора. И на нем я увидела в те минуты фантастические картины, состоящие из точечек, трещинок и углов. Они казались простыми, но одновременно такими сложными по своей структуре, и вдобавок самыми прекраснейшими творениями на свете…

Ничего и никого не слышу, мне очень хорошо, я улыбаюсь и медленно закрываю глаза, не обращая внимания на то, что жар не спадает и изо рта вырывается раскаленный воздух. Голос исчез и превратился в хрип и едва слышный шепот, никому не слышный и непонятный.

Я хочу попросить попить, так как не могу встать, пытаюсь закричать, но из горла не вылетает ни звука, потому что ни горло, ни голосовые связки НЕ РАБОТАЮТ! А может быть, все из — за того, что лимфатические узлы на шее увеличены?

Нет, не потому. Ведь прекрасные образы и ангелы во сне стали являться не просто так!

Я умираю.

Просто умираю.

Я умираю красиво — без боли, без сожалений и с радостью в душе, безграничной радостью… Да, неописуемая радость, пришедшая непонятно откуда. Какое — то поистине божественное чувство — его нельзя испытать здесь, на Земле, никак нельзя!

Смеялась беззвучно и улыбалась, а в голове осталась единственная мысль: НАДО!

Хорошо…

Господи, как же хорошо!!! Это состояние поистине невозможно описать. И я словно вижу голубую мозаику из миллионов оттенков, из которой и состоит небо с облаками, белыми, легкими, как паутинка, которая сияет в лучах утреннего солнца золотом с алмазами.

И в эту минуту я легко и быстро встала, и неожиданно потолок разделился на две части, словно тесто, которое рвут руками при разделке, он начинает менять форму и значение, превращаясь в две стены и лестницу между ними из мрамора. Но вначале я оказываюсь на какой — то грязной улочке и иду по ней, а вокруг полуразложившиеся, но живые тела, у которых мясо частично отделено от костей, тело прикрывает полуразложившаяся одежда, у некоторых нет глаз или носа, а кровь из ран тяжелыми блестящими каплями падает на дорогу, это почему — то красиво… Непонятно. Иногда трупы невидимы, но я их чувствую и даже слышу голоса, нет, это бешеные крики: «Что ты сделал, с — а?! Иди сюда, куда идешь!?» Или маты, или добрые слова…

Вот наконец я подхожу к белой лестнице со ржавыми поручнями, как прямо в подъезде, местами они обломаны и торчат в разные стороны. И начинаю подниматься вверх… На мне белая одежда, хитон или простое платье, но оно не закрывает тело полностью: например обнажена правая грудь.

Поднимаюсь к голубому чистому небу, от которого глаз не оторвать…

Радость растет…

 

Это чувство обнимает тебя, гладит, жалеет, ласкает, вмиг исцеляя душевные раны и заставляет забыть все плохое. Чудные приятные голоса разных возрастов зовут за собой:

— Иди сюда, иди к нам! Ну же, быстрее!

Еще играет тихая музыка, но такая неземная, что никакому земному композитору ее не сыграть, а я ее вроде бы не слышу, а ЧУВСТВУЮ. И Ангел берет меня за руку, ангел с золотыми кудрями, но тут же останавливает мягко:

— Стой: мне надо с тобой поговорить! О том, чего хорошего и плохого ты сделала. Да, ты много добра совершила, и потому, несмотря на погрешности, придешь к нам сейчас. Заслужила благодать. Пойдем за мной, бедная девушка, скорее!

Совершенно не помню, что за разговор пошел дальше. А лестница, по которой я поднималась, окружена двумя белыми мраморными стенами, на них высечены колонны и сюжеты из древних мифов Греции и Рима. Греческие войска со щитами и мечами штурмуют стены, а вот еще кто — то… а сзади нас идет с плачем седая женщина в одеждах древних евреев. Она была очень похожа на мою мать и кричала, спотыкаясь, прижимая руки к груди или протягивая их с воплями:

— Оставьте ее! Не забирайте ее! Останься! Ты не можешь уйти!

— Я ухожу. Видишь — меня зовут, зовут на небо, там хорошо, а в ваш мир грязи и мучений я не желаю возвращаться!

Я попробовала спуститься — не получается: будто сзади поставили стеклянную стену. А сзади долетают крики:

— Почему ты так обращалась с… (точно не помню, о чем кричали голоса, но помню — плохое, неприятное…).

— Я пыталась сказать ей важное, но меня не хотели слушать! Не понимали! И в школе обижали, били, и потому я не хочу ТАМ, на Земле, оставаться! Не трогайте меня, я хочу уйти! Только мне жаль Илльо…

— Илльо? Нет, пошли с нами, на небо, там хорошо и привольно, взгляни в небесную синеву и еще раз почувствуй радость… И ты будешь жить в добре и свете, твое время ПРИШЛО! ПОШЛИ!

Я иду дальше, и впереди все улыбаются, везде Свет, до конца лестницы осталось совсем немного… И тут останавливаюсь, а кто — то из ангелов сообщает:

— Выбирай: или пускать ее сюда, или еще нет.

— Как?! — я очень удивилась, а мой проводник начинает возражать:

— Почему? Почему так? Она ведь почти дошла…

— Да дошла, — гремит голос, — но ей надо отправиться назад.

— Я не хочу! Не хочу! — сопротивляясь, делаю еще два шага. Но больше идти не могу: стою как вкопанная. — Не могу…

— Ты остаешься здесь или вернешься? — спрашивают. — А ведь мы такие радостные!

— Я бы осталась, но будет грустно без Илльо.

— Не надо. Он плохой человек! Он будет вилять зигзагами, а ты, милая, останешься ни с чем. Но тебя родители будут чрезмерно опекать и упрекать, и снова будешь мучиться!

— Что — то я не могу и вернуться, и остаться тут.

Голоса снизу тем временем взревели еще громче: это было поле, поле, кишмя кишащее полумертвыми или полуразложившимися бешеными телами без одежды, без костей и грязные, вонючие, и лишь в некоторых местах стояли личности с белыми одеяниями и нимбом над головой. Сказали что — то плохое и начали смеяться… До конца лестницы осталось двадцать метров…

— Пошли за нами! Пошли, скорее! — говорили ангелы чудными голосами. — Времени осталось мало, если не успеешь — не попадешь к нам! А мы хотим!

— Нет, ей там, дома, надо еще кое — что сделать. И потому мы должны отпустить девушку…

— Вернись! Вернись! — кричали внизу, в черноте. Лица людей были в слезах и перекошены от ярости и отчаяния. Мне стало жаль живых.

— Ты упустила шанс покинуть ИХ. Спускайся вниз, и пусть все у тебя будет хорошо.

После с криком я стремительно лечу вниз, и резко открываю глаза.

 

Не могу поверить, что все это было на самом деле. В душе играла невиданная доселе радость, и стало не так плохо.

За окном утро.

Клиническая смерть уже была наполовину стерта из памяти, но кое — какие образы остались. Я была безумно счастлива тому, что осталась жива! Жизнь прекрасна!

Потрогала лоб: ХОЛОДНЫЙ!

Померила градусник: надо же — температура упала до 37, 5! ВОРОНКА СТАБИЛИЗИРОВАЛАСЬ! Стабилизировалась, раз я почувствовала себя лучше. Но выходить из дома пока нельзя.

Помню, как едва не полетела с лестницы, когда пошла в больницу на прием. Там быстро выписали еще парочку лекарств. Сопли и голос не стабилизировались еще три недели после выхода на работу. гОловная боль не проходила, на работе я на говорила, а только сипела, хрипела и шептала. Через месяц прорезался голосок, да и состояние улучшилось. Светлая Сила, которую Илльо выпил до дна, стала понемногу накапливаться из — за жажды жить. Ведь жизнь — очень дорогая вещь!

Очень!

 

— 20 —

 

Даже Илльо позвонил пару раз, говоря, что соскучился, как зверь: «Я больше тебе не разрешу болеть!», и при встрече добавил, что еще никогда не видел меня такой счастливой. И в тот же день начал читать мне лекцию у себя дома, что мол я слишком правильная и так нельзя жить, и.т.п, … и.т. п. Ну это уже писалось выше. (Разговор Андрея) и еще добавились упреки — читайте ниже.

Но…

В этот же день при мне Илльо убежал к друзьям, и я поняла окончательно: НИЧЕГО У НАС НЕ ВЫЙДЕТ, ЕСЛИ ОН БУДЕТ ОБОРАЧИВАТЬСЯ НА КАЖДЫЙ ВЯК И БЕЖАТЬ К ДРУЗЬЯМ ИЗ — ЗА ВСЯКОЙ ЕРУНДЫ… Я пыталась ему сказать это — бесполезно!

Может потому, что я старше, а он младше на два года и пока не понимает…

Не понимает, потому что на самом деле МЫ СЛИШКОМ РАЗНЫЕ.

НОВЫЙ ГОД… Это был самый поганый праздник в моей жизни в то время, испортивший мне все впечатления! Это надо было видеть, надо было видеть это сборище уродов, которые высосали восемь ящиков пива и ящик водки, потом надули презервативы и повесили на потолок.

На этом празднике, куда я пошла в качестве наблюдателя, была для самого Илльо и его друзей пустым местом — нету будто. Лишь мать Илльо обратила на меня внимание, ведь мы вначале сидели у нее дома, а потом отправились к Андрею праздновать — Илльо не терпелось этого психа увидеть, который постоянно на все дулся. Темные они все, а я ВОЛШЕБНИЦА.

Было море пива и вина, была и еда, но я даже не прикоснулась к ней — противно потому что. Отовсюду веяло Тьмой, и Темным было весело, очень весело. И юная красавица боялась подцепить еще одну воронку ТЬмы, и я ушла в пустую комнату и легла спать (всем приготовили поспать — мать Андрея позаботилась), но едва уснула (было семь утра), как в комнату ворвалась уже известная выше парочка — Андрей с Машкой, разделись, оставшись в чем мать родила, и принялись заниматься сексом! Они разделись на полу возле меня, и сна не было до десяти утра… От злости и обиды хотелось от души убить обоих, да пожалела.

Зря!

Валюк той ночью траванулся и съел все таблетки, что были в доме: зефир с красной рыбой смешал. Он больше не был сотрудником Светлого Штаба: едва узнав о том, что парень якшается на Костре с Темными, Энерик его просто выгнал с работы и пригрозил грохнуть, если хотя бы раз среди врагов увидит. Меня шеф ценил на вес золота, потому что было алиби — Питер… И не выгнал из своего окружения, узнав о любви к Темному. Вальку, Мрака и других также погнал за измену.

Веселье стояло страшное, и потому все, кроме меня, в стельку упились.

Потому никто и не заметил исчезновения Волшебницы, которая давно уяснила, что все кончено, и решила окончательно порвать отношения с Темным магом.

Окончательно и бесповоротно.

 

Я понимала: всеми этими тусовками, пьянками, своим безнравственным поведением, гулянками и спячками со всеми пытается затушить в себе Свет. Пытается из него сделать Тьму.

Поздно!

СЛИШКОМ ПОЗДНО!

И его теперешнее состояние было похоже на чесотку особого типа, от которой нет лекарства.

 

После мы стали ругаться, так как Илльо старался изо всех сил переделать меня на свой вкус. Теперь он очень жалел, что связался с Волшебницей, понимая наконец: НИЧЕГО ХОРОШЕГО ИЗ ЭТОГО НЕ ВЫЙДЕТ! НЕЛЬЗЯ СВЕТЛОГО ЗАСТАВИТЬ ДЕЛАТЬ ГРЯЗНОЕ И НЕЛЬЗЯ ТЕМНОГО ЗАСТАВИТЬ ДЕЛАТЬ ДОБРО. НЕЛЬЗЯ ЗМЕЮ ПОДНЯТЬ В НЕБО И НЕЛЬЗЯ ГОЛУБКУ СПУСТИТЬ НА ЗЕМЛЮ. Я просила изо всех сил Темного на каждой встрече прекратить ночевать вне дома и сутками гулять, просила подумать о других. Но он и слушать не желал, по — прежнему унижая меня при всех, удивляясь при этом, почему это я обижаюсь и исчезаю. Злобные взгляды бросал, если я пыталась сделать замечание мелочи — Темным шестого — седьмого разряда. Те, как это всегда бывает, округляли в глазах нули и твердили, что Тильсирвэ слишком правильная и это неправильно.

Все должно было получиться так: Я ДОЛЖНА БЫЛА ОТРЕЧЬСЯ ОТ ВСЕГО СВЕТЛОГО И ЖИТЬ ТАКЖЕ, КАК КОСТРОВЫЕ ТЕМНЫЕ И, КАК СЛЕДСТВИЕ, НЕ БЫТЬ БОЛЬШЕ ВЕЛИКОЙ. Я наотрез отказалась от таких условий.

 

Все они, эдемовские твари, говорили мне порой такое, что я ужасалась.

Например:

«Пойми наконец: если ты живешь в ДЕРЬМЕ — то надо этим дерьмом себя все время поливать, чтобы выжить (!), а не вести себя так, как сейчас! Тогда будут веселье и уважение со стороны окружающих.

Посмотри — все мы беспечные и веселые, пробуем все, что предложит нам жизнь. Искушение — это такая вещь, которой нельзя отказывать: жизнь ведь короткая и дается только один раз. А ты, Тильсирвэ, по уши завязла в своей духовности дурацкой, в религии и в Белой Магии! Отрекись от всего этого и стань свободной! Видишь — мы друг друга не ревнуем, а ты ребенок! Не ревнуем, как ты Илльо, и, как видишь, все, что мы делаем, естественно и безопасно! Даже тот Новый Год, откуда Вы, Тильсирвэ, сбежали! То, что тебе не давали спать Машка с Андреем — на это они имели полное право: их квартира, что хотят, то и делают. Не твое это дело! Мы радостные и свободные, нам пофиг на все и мы плюем на то, что нам не соответствует! И мы будем тебя морально бить и жестоко перевоспитывать быстрыми темпами до тех пор, пока не станешь такой как Илльо и как мы. Еще послушай хорошего совета: полечи свою психику. Нам твои правильные Светлые взгляды на жизнь НАДОЕЛИ!»

Как это вам? Аргументируйте свой ответ.

 

С тех пор я окончательно перестала Илльо верить. Он выбрал Тьму, но суть — то в другом: через месяц этот парень станет Светлым магом, а ведь для всех Светлых существует неписаный закон: НЕ ПОДДАВАТЬСЯ ИСКУШЕНИЮ НИ ПОД КАКИМ ПРЕДЛОГОМ! Если поддаются — их убивают. Теперь после встреч с Илльо у меня дома от моральной боли буквально кидало на стены, и чтобы успокоиться, приходилось лезть в астрал. Внутри все болело от противодействия Сил, я знала, как положить этому конец, но не знала, КАК порвать с Илльо отношения, который постоянно твердил о своей идиотской теории, гласившей о том, что надо быть как все, а иначе в общество не впишешься. При этом топча мое мнение, говоря, что оно неправильно. Итак, бывший гопник стал возвращаться к своей бывшей жизни (видимо, от мучений, который приносил Свет, свихнулся, а залечить рану не может.), и больше я не могла его «лечить».

Ангина, которую я заработала в результате разложения Света Тьмой, многому меня научила и убедила раз и навсегда со всем покончить. Нет, у нас ничего серъезного не было! Я бы не позволила к себе прикоснуться и не разрешила. Иначе покоя не будет ни днем, ни ночью.

Другого выбора не было, и наконец я ударила всеръез по поведению Илльо. Устав повторять одно и то же. Мы не слышали и не могли слышать друг — друга.

Потому что быть взрослым — это еще не значит профессионально заниматься сексом, это еще не значит, что ты взрослый оттого, что гуляешь ночами напролет, пьешь, куришь, тебе все пофиг, ложишься на кого надо и на кого не надо, споришь с родителями и прочее, отметая все авторитеты — быть Им, Взрослым — это значит уважать права и свободу других, думать головой и держаться подальше от опасных экземпляров.

ДЛЯ НАЧАЛА НАДО МОРАЛЬНО И ПСИХИЧЕСКИ СОЗРЕТЬ, ЧТОБЫ ПОТОМ НЕ ПЛАКАТЬ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, НАДО ВИДЕТЬ НЕВИДИМОЕ.

 

Другого выбора не было.

Песни ведь слагаются именно для поучительства личности… Группа «ПИКНИК» например об этом поет, как природное дыхание, как сама седая древность…

 

Играй, играй, ЖИВАЯ МУЗЫКА, — я от тебя не отрекусь…

Если бы ты понял истину, Илльо, то не оставил бы меня…

 

Ты бы, любя меня больше всего на свете, гордился и радовался… Если бы не встал на сторону Тьмы в детстве. И вечерами, приходя домой, шептал бы мне, стоя за спиной в коридоре или комнате, а я у окна в костюме какой — нибудь восточной девушки типа Жади из «Клона».

 

— 20 —

СЕКТА…

Секта…

В самом Братске существует множество тоталитарных сект, следовательно, сектанта можно встретить в различных группировках, особенно среди Темных.

 

Сижу и думаю, влез Илльо в секту или нет, раз сам за себя не отвечает? Родные сказали то же самое не только про него, но и про Гломена. И вот какая картинка выходит…

Если Иные в больших и средних городах ведут себя вполне пристойно, то тут секты рассеяны по городу как дым от БРАЗА. Чувствуешь запах, но прогнать его не можешь. И сект тут предостаточно…

Секта в основном является своеобразной финансовой пирамидой, где вкладом являются жизнь и финансовые средства жертвы, а дивидендами — избавление от необходимости самостоятельно принимать решения и обретение чувства ложной безопасности. Крах надежд на быстрое и легкое исполнение своих желаний ставит человека перед выбором из четырех возможностей:

1. Самоубийство, либо прямое, либо через алкоголь, наркотики, уход в виртуальную реальность.

2. Изоляция от общества вместе с другими отчаявшимися.

3. Избавление от людей, виноватых в крахе надежд.

4. Излечение от иллюзий, осознание неправления своего личностного роста и своих классовых интересов и способов их реализации самостоятельно или в группе.

Уход в такие секты совмещают вторую и третью возможности. Потому что на первые два не хватает мужества и из — за того, что вредоносности много. Так что в секты уходят люди и маги нескольких типов: либо психически нездоровые, либо страдающие от недостатка внимания, любви близких, или духовно развитые личности, стремления которых к высшим моральным и этическим ценностям остались невостребованными или незамеченными.

Представители таких групп думают, что лишены возможности обрести общественное признание, что их не любят и не ценят.

При этом они часто добры, отзывчивы.

Стремясь ликвидировать несправедливости системы, они видят один путь — искоренить все зло и быть приобщенными к самому главному.

Секта создает у жертв иллюзию, иллюзию приветливости, что они улучшают себя через причастность к идеям секты, через дружбу с лидером.

Главная задача — перестроить модель мира. Ложное внимание терпимости, уважения, внимания к проблемам новичка, а иногда его избранности… сравнение с другими ПЕРЕСТАЕТ БЫТЬ БОЛЕЗНЕННЫМ, И БЛАГОДАРНАЯ ЖЕРТВА БРОСАЕТ УЧЕБУ, СЕМЬЮ, И ОТДАЕТ ВСЕ СВОЕ ВРЕМЯ СЕКТЕ. КОГДА ДОВЕРИЕ ДОСТИГНУТО, НОВИЧКА ПРИУЧАЮТ К НОВЫМ ПРАВИЛАМ ОБЩЕЖИТИЯ. ДЛЯ СЕКТ ХАРАКТЕРНО ТАКЖЕ СОВМЕСТНОЕ ПРОЖИВАНИЕ, ОБЕСПЕЧИВАЮЩЕЕ ПОСТОЯННЫЙ КОНТРОЛЬ. ТРЕБОВАНИЕ ПОВИНОВЕНИЯ И СЛЕПОЙ ВЕРЫ ФОРМИРУЮТ САМОУВЕРЕННОСТЬ. Проживание в информационно обедненной среде СНИЖАЕТ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ЛИЧНОСТИ, ведет к примитивности эмоционального реагирования. Нарушение связей сектанта с его пержним окружением ведет к деиндивидуализации, происходящей на фоне умственной и эмоциональной ДЕГРАДАЦИИ.

Для порабощения новеньких секта использует несколько приемов, и вот они, налицо:

1. Контроль над временем человека (особенно над временем для размышления).

2. Содержание новичков в состоянии неведения о методах перестройки их сознания.

3. Создание ЖЕСТКО КОНТРОЛИРУЕМОЙ СИСТЕМЫ, заставляющей отступника чувствовать себя плохо, считать себя неполноценным в нормальном мире.

4. Подавление прежних социальных связей, активный подрыв авторитета семьи и родственников, ЧТОБЫ ОНИ НЕ СМОГЛИ В ДАЛЬНЕЙШЕМ ПОВЛИЯТЬ НА СЕКТАНТА. Критика секты со стороны родственников НЕ ДОХОДИТ до него, так как они заранее лишены доверия.

5. Использование методик, тормозящих процесс мышления. Использование нового состояния сознания для переосмысления жизненного опыта нужным секте образом, выработка психологии «пешки», уничтожение прежней системы ценностей.

Именно это я увидела, когда пришла на Костер в первый раз, да и в дальнейшем убедилась, что Илльо втянут в это по самые уши.

Секта…

Очень на это похоже: все хорошее низко и подло, все плохое возвышенно и естетсвенно. И не зря Илльо, едва ему позвонят, срывается с места и бежит к друзьям.

Пешка… ТО, ВО ЧТО ПРЕВРАТИЛСЯ ИЛЛЬО ЗА ТРИ ГОДА, и потому на него никакие родительские уговоры на него не действовали. Я могу эти строки писать до бесконечности: совместное проживание и постоянный контроль здесь вовсю цветет пышным ядовитым и ужасным цветком.

Сходки, флэты, ночевки…

Секта…

Секта без лидера, мораль скотного двора (один принадлежит всем, все принадлежат каждому), и снова там Илльо: на каждый вяк малолетки оборачивается! Его готовы в толпе просто от счастья порвать, когда он придет…

Оттого костровые и эдемовские Темные — полные эгоисты, для них существует свой мир, и они ни с кем его не делят. Вот почему они ТАК рассвирепели, когда Илльо начал встречаться со мной, и Илльо также купился на их уговоры.

Я рассуждаю, говоря не гипотезы, под которые потом можно подогнать что угодно, а правду, которая ЕСТЬ. Правда, горькая, как ягоды незрелой клюквы…

 

Я заставила себя успокоиться.

Гнев, угрозы, обиды… хватит. Теперь пришло время хололного разума. Я пока сама не сошла с ума, не свихнулась и не перешла на сторону Тьмы.

Как из разрозненных камушков или линий разного цвета составляется рисунок, так и сейчас я собирала события, случившаяся за три года с Илльо, заново пытаясь понять, что именно происходит.

Илльо видел, как я противостою Тьме и не желаю становиться на его сторону. Думал, что раз я его любила, то могу без колебаний соглашаться на все условия, чтоб не унижаться перед его друзьями. На деле оказалось, что это далеко не так.

Нет, я не боялась унижения. Вернее, не насмешек.

Я нужна Илльо на самом деле не такой, какая есть на самом деле. Я нужна ему сломленной.

Как и остальные сволочи с Эдема и Костра.

И если бы там были нормальные товарищи — то давно ушли бы оттуда. Как и я.

Важно другое: я видела, как Илльо МОЖЕТ противостоять Тьме, и он противостоял! Темные это знали. Знали, и дожидались момента, когда он будет стоять перед выбором. Знали, и поспешили ему наобещать в три короба всего — всего, снабдив парня созданием сейшенов, чтоб ему постоянно некогда было, так он и проводил время с Темными… «Ага, а давай встретимся там — то и там — то, хорошо? И найдем пять тысяч на инструменты, и это займет месяц, и репетиции в гараже… Согласен!»

Так… Этот кавдратик на листе бумаги закрашен. Рисуем картинку дальше.

Перед ним, первым квадратиком, рисуется еще несколько фигур — кружки, замкнутость, слушание предков… А затем — встреча с гопами во дворе, замутившими парню мозги. Так, рисуем квадратик здесь… Так… Рисуем узор дальше…

У Илльо не было друзей, и, как следствие, он ПОВЕРИЛ гопам, посчитав, что они и есть его настоящие друзья и зла не желают, и внушили: что естественно, то полезно.

ПОВЕРИЛ. И шагнул в пропасть.

Беспросветный черный квадратик в ряду белых и серых.

А вот и место для следующей части квадратов: встреча с Ведьмой. С Ведьмой, которую Илльо полюбил и боготворил как не знаю кого. Но я стерла резинкой квадрат: Илльо понял наконец, что жил неправильно.. и потому она его кинула. Устоял. Беру карандаш красного цвета и готовлюсь пририсовать что — нибудь в ряде последних геометрических фигур.

Вот еще: встреча со мной. Светлый треугольник.

А что бы было, если бы парень не принял гопов в друзей?

Я улыбнулась.

А вот еще: репетиции, сходки…

Хм…

Далее — незаметная попытка меня переделать. Я не оправдала желаний Темного, и тот отомстил: стал врать.

Следующий белый кружок через цепочку: просвет в сознании. Ура! Странно. Если бы он понял это раньше… Создается довольно щекотливая ситуация: если этот Илльо все понял и раскаялся, тогда почему он вернулся к Темным сейчас? Этот черный кружок я пририсовала рядом с нашей встречей.

Рисуем дальше.

Потому что интересно.

Итак, в сентябре Илльо смог стряхнуть наваждение Тьмы и не стать орудием в ее руках: меня встретил и раскаялся. Раскаялся во всем, простив своих врагов… Он прозрел наконец — пусть ценой изоляции от Тьмы и отстранением от гадкого. Сделал то, чего твари с Костра боялись больше всего: ушел от них. Но только частично.

Могли ли эти отверженные отстранить его?

Не знаю.

Его сегодняшние слова о «неправильности Света» — бред собачий.

Милая, да ты хоть полагаешь на миг, что эта сволочь скажет правду?!

Итак, Темный маг из интереса вернулся к Темным — проверить, забыли они его или нет. Друзья очень обрадовались, так как увидели, что Илльо стал другой, увидели его обиду на то, что он давно не гулял, и… И…

Правильно: стали возвращать то, что им было надо. Лишь бы не быть униженным, Илльо стал слушать… и деградировать.

Да, большая мозаика из квадратиков, треугольников и кружков!

Стал… ПЕШКОЙ в их увлечениях и планах.

Это пририсовываем туда, где я «слишком правильная».

Правильно: друг выхаживал друга. Аккуратно, грамотно, «простив» предательство.

Как красиво, как трогательно! Сейчас слезка капнет!

Друзьям не понравилось, что Илльо их якобы бросил, что их в ряды влезла Светлая.

Они поставили условия: или я, или они.

Вытянулась еще одна цепочка…

И еще одна ветвь: Илльо встал и там, и тут — Свет и Тьма. Темные буквально из кожи лезут, чтобы погасить Свет в его душе. И теперь, боясь меня потерять и с надеждой меня переделать на свой лад Илльо выбирает Тьму. Что ему одна — единственная Волшебница, и чего это она Светлая?! Раз мы все тут Темные, то и девушка пускай «закоптится»! потому что поняли — я их разгоню и раздавлю морально.

Но Темные относятся ко мне с уважением, говоря: «Да ведь ты встречаешься с ним — и хорошо!»

Подобрели.

Только одно в этой внезапной доброте меня настораживает: ЧТО наговорили на меня Темные, пока я болела?! Пока я работала, не видя Темного?!

И я отстраняюсь… Черно — белое сердечко. А следом — черный квадрат.

ВОТ ОН, ПОСЛЕДНИЙ КВАДРАТИК. ГЛАВНЫЙ.

ЧТО Темные сделали с сознанием Илльо, пока он репетировал, работая на них со своей черно — белой энергетикой?! Раз у него Света гораздо больше, чем Тьмы?!

КАК он мог с таким балансом Света полезть на Темную сторону?!

Меня проверял, боялся «друзей» потерять!

Блин, как красиво все должно было получиться! — я отрекаюсь от Света («Ты слишком правильная, нельзя так! Отрекись от всего и живи как мы — легче станет!»), а затем Илльо начинает меня испытывать на прочность — таскать по флэтам, где я бесконечно тусуюсь, пью, курю, становясь распущенной, плюю на родню, не ночую дома, посчитав свои прошлые занятия философией белибердой. («Что естественно, то полезно и не страшно! Мы уважаем естественность во всех ее проявлениях!»), становлюсь в конце концов Темной, и полные заботы обо мне Илльо и его Темные начинают делать то, что я хочу, мы ни в чем не отказывая гуляем, начинаю оборачиваться на каждый вяк и считать, что так надо, а то жизнь пройдет. Исполняю ВСЕ просьбы «друзей», и, сожалея о былом неразумии, начинаю…

Да — да — да, именно это!

Я, затем и мои бывшие друзья — Светлые, начинаем… страшно писать и произносить!

СЛУШАТЬСЯ Илльо и его дружков, пропадая как личности. Исполнять их «просьбы», как Валька, Мрак, Энзо, Андрей и Валюк… Ну этих можно не считать.

МЫ ВСЕ ПРЕВРАЩАЕМСЯ В РАБОВ.

БЛАГОДАРНЫХ, НАКОЛОТЫХ, ПЬЯНЫХ, ВЕСЕЛЫХ И СЫТЫХ РАБОВ. ИЛЛЬО ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ПОЙДЕТ ЕЩЕ ДАЛЬШЕ, ПО КРИВОЙ, ПО НАКЛОННОЙ!

РАБОВ, ИСКРЕННЕ ВЕРЯЩИХ В ТО, ЧТО Светлые слабы и глупы, и надо все использовать… Рабов, искренне верящих в слова Темных.

В ТО, ВО ЧТО ПРЕВРАТИЛСЯ ИЛЛЬО.

 

Красивый рисуночек, ничего не скажешь.

Вражий, страшный, хитрый, запутанный…

 

Илльо, прости меня. Ты уже ослеп, но я еще нет. Ты назовешь меня ребенком, дурой, неправильной, но, клянусь тебе, Энерик, — я не предатель! Я верна тебе, Энерик, Светлому, никак не одурманенном врагами.

И пусть лучше я буду униженной, униженной Темными, мучаться, оставаться в одиночестве в сибирском диком городе Братске, без любви и дружбы, — но я не стану счастливой слепой дурой в руках Илльо!

Потому что втайне я люблю другого, Светлого питерца К. М, вот вам!

Я отказалась от флэтов и тусовок, отказалась взять плохое из рук Илльо — как бесплатную подачку, а ведь среди Темных подачки и барыши так просто не дают! За них надо отработать, доказать, что ты не такой, как все Светлые! Что ты независимый и поливаешь себя дерьмом, чтоб ничего не пропустить.

Я не отрекаюсь от себя. И не отреклась. И презрение всех Темных, в том числе и Илльо — мой удел.

Что — ж…

Но я, Тильсирвэ, говорю: я не стану той, кем хотят меня видеть Илльо и Тьма. Что бы он со мной ни делал, как бы ни ломал мою волю — Я ОСТАНУСЬ СОБОЙ!

 

— 21 —

 

Так что Илльо больше не был привязан ко мне так, как раньше: для него теперь существовали лишь музыка, пьяный бред на тусовках, шумные компании, которые были мне также чужды, как сигарета или секс, Тьма, в которых и в помине не было ничего хорошего. Это ему заменило любовь, родных и тех, кто верил в него раньше. Его также продолжали обожать, уважать и хвалить.

Да, я давно разочаровалась, но что я с этим могу поделать?

Опять тусовки, несбыточные мечты, для Темных там всегда было и будет море драйва, водки и пива, пива, смешанного с техническим спиртом под названием «ТРОЯ», или коктейль с ним же. (Адский наркотик, после которого лицо твое мгновенно обвисает, пузырится со временем и синеет, и от этого можно либо умереть, либо месяцев на шесть угодить в психушку в тех краях. Прим. Из наблюдений автора за братскими неформалами. О них в тексте и идет речь.)

Море бесконечного веселья и драйва, черного и ложного веселья…

 

Такие вещи мне потом рассказывали в Ссветлом Штабе, и после таких ярких повествований волосы на голове шевелились, и из всех лишь Энерик был спокоен: ему такие штуки были не в диковинку — не такого повидался за жизнь в Братске, Городе Юности!

 

Гулянки, гулянки и еще раз гулянки… со всеми вытекающими оттуда последствиями. Бесконечные сходки регулярностью до трех раз в день, где Темные хихикали над Светлыми, — такая жизнь меня ждала с Илльо, даже если ему удастся стать слабеньким Светлым магом.

В такие времена мне казалось, что моя теперешняя жизнь, которая доселе была спокойной, — заржавевшая карусель. Жизнь Темных — это колесо, которое стоит в казино или мельница, перемалывающая зерно. Оно вертится и никак не может остановиться, потому что внутри сломалась какая — то деталь.

Парень был похож на сову. И если удавалось — он днем спал, а вечером просыпался, уходил, и всю ночь тусовал с друзьями…

Хм…

Крепко, крепко Свет его жжет…

Мучает…

Да только вот беда какая — его свет рассеивает Тьму, когда Илльо оказывается в среде Темных. Беда извечная для него!

Что касается меня, то я из — за потери значительной части Силы едва не сползла в первое время после болезни на третий уровень! Ну и ну… Правда, каким — то чудом удалось этого избежать — наверное, из — за Энерика.

Он, Дитя Тысячелетий, кельтский чародей, уж он — то не позволит, чтобы я пропала!

Но все равно из — за роста Тьмы я не могла нормально есть, спать, при этом отдаляясь от братских Темных все дальше и дальше… А бабушка Илльо, к которой я все чаще и чаще стала заходить, рассказывала, что парень почти не спал, и ему редко удавалось проспать нормальные семь — восемь часов. Обычно он ложился, но через два — три часа его будили звонками, и он уносился как бешеный: трансформировался в гигантскую летучую мышь и со свистом уносился в ночь.

Да, был такой случай: пришла к нему в гости зимой, через пять минут зазвенел телефон, он вскочил как ненормальный и унесся на квартирник, отправив меня домой на полпути, всучив в руку семь рублей на проезд! Ему звонила Валька — гитаристка, он и свалил — потому что она ему как сестра. А на следующий день пришел ко мне на работу и заявил, что квартирник был плохой и было там тридцать (!) человек, и ему не понравилось. По — моему, чтобы устраивать такие сборища, надо сначала найти подходящее помещение, а не двухкомнатную квартирку, куда, кстати, пускали совершенно «левый» народ, то есть посторонних… ВО КАК! Читайте и думайте, как тут жить…

Иногда он заявлялся ко мне на работу со своей бывшей, и она смеялась надо мной…

 

Конечно, он меня на тусу с собой и не собирался брать, потому что я Светлая и буду шокирована, если приду. Я же МЕШАЮ ТЕПЕРЬ!

Ничего — вот узнает об этом Вейдер — шеф САНКТ — ПЕТЕРБУРГА, И МОСКОВСКАЯ ИНКВИЗИЦИЯ — тут — то и придет всему конец: Светлые начнут вызывать Темных на трибуналы и развоплощать самых заядлых гуляк, передавят всех как клопов. В первую очередь половину Эдема и Костер. А уж потом возьмутся и за гопоту. Ой, что тут будет…

Я давно поняла — все кончено.

Несмотря на то, что Инквизиция передавит теперешних мразей, нарушающих порядки — это даст положительные результаты на пятнадцать или десять лет: но затем все начнется сначала, потому что подрастет очередное поколение скотов. Видели ли вы, СКОЛЬКО брошенных детей в детских домах и в больницах?! Вырастут, кто — то станет Темным, кто — то Светлым, люди тоже найдутся…

Город вырождается и вымирает, но никто не замечает этого! Очень скоро и Эдема не станет: миллионер Хачатрян сделает из него крупнейший торговый центр. Может, Темные поутихнут или Оборотней разведется? Вот последнего не надо! Пусть все будет хорошо!

Ну ладно: не хочешь по — хорошему — будем по — плохому действовать, раз так. Не раз я видела, как бывший гопник орал на бабушку матом. Знала, что и раньше Илльо был такой, что вел этот образ жизни и потому не винила его.

Темным — Темное.

Светлым — Светлое.

Тем и удивляя меня, как его из Гимназии еще не исключили.

Итак, придется поохотиться на кое — кого… нравится мне это или нет. И пофиг, что я не понравилась его дружкам!!! «Красота» жизни братских Темынх вовсе не в их криках о том, что им все пофиг, не в воспитании, а в том, что в основе этой деградации лежит моральное уродство. И правильно когда — то заметил Джеральд Даррелл: «Даже в самом уродливом и нескладном существе не может не быть хорошеньких и привлекательных черт.»

Про большинство одичавших Магов Тьмы в Братске можно выразиться именно так. Это твари, отрезанные от высшей цепи развития, потерявшиеся в жизни, спутали низменное с возвышенным, все личностные качества и одичали. Хотя есть в их душах капелька Света, которую они скрывают очень тщательно, принимая ее за недоразвитость. Так что в прямом смысле одичали, аборигены чертовы! Еще не привыкли к Свету… ИНАЧЕ ЧТО ИМ ДЕЛАТЬ В ЭДЕМЕ?!

И Илльо одичал, став Темным Дикарем. Правда, «высветился» за два месяца, а затем все начало рушиться. Рушиться с треском. Да пускай хоть все рухнет, неизменным останется ОДНО, и следовательно, нерушимым — стержень, с которого все начиналось. И этот стержень называется так просто и красиво — ДУША…

Позже десяток диких одомашнить и обратить к Свету все — таки удалось, отведя от Тьмы. Только одна девушка перескакнула во Тьму после этого, довольно глупая и куклообразная внешне — по имени Светлячок, повстречавшись весной с Илльо в Эдеме, и, что самое кошмарное — они полюбили друг — друга по — настоящему кажется, как потом говорили, и что они счастливы. А мне потом было противно и мерзко: КАКОЙ дурой надо быть, чтобы влюбиться в такое чудовище?! Я ее знала и уважала, помогала, а она, глупенькая Барби, обезьянка с веселым лицом и улыбкой до ушей, легла под него, и до сих пор лежит и радуется, что Илльо ее типа любит… любит трахать. Ведь формы ее внушительные! Идиоты! Ты пожалеешь о своем счастье, куклообразная девочка, которую полюбили читсо поверхностно! Потому просыпайся с ним в одной постели, новенькая искусительница, и зарабатывай себе карму, карму черной магии — прабабушка Илльо занималась колдовством и сводила в могилу тех, кто ее обижал. Зарабатывай себе детей — инвалидов, трахайся, радуйся… ДУРА НАБИТАЯ! Ты не наша, ты человек, вот и соблазнилась красой мага, у которого с башней не все в порядке… Светлячок с темной кроной энергетики, малолетняя давалка, подстилка Илльо, пивная девушка, выходи за эту ****ь замуж, давай — давай… Через несколько лет ты сбежишь от него с ребенком на руках, и мне пофиг, что ты прилепилась к этому монстру только потому, что у тебя предки — алкоголики… И пусть все говорят, что ты хорошая для всех, это не так! Ты коварна и глупа, я не сужу по себе, я вижу твое мягкое и дырчатое нутро, которое так легко проткнуть и влиться в него, даже смотреть на тебя противно, на твои накрашенные губы, на этот чувственный рот и на полурыжие завитые волосы до пояса… Мясо и кукла, живая раскрашенная кукла, которая без паники соглашается со всем, что творит твой мерзавец, твой зверек… Вот когда он тебя на иглу подсадит — очнешься, но поздно будет. Мне просто страшно за тебя, девочка! И не ругай меня, прочтя эти строки — Илльо очень скользкий и скрытный, только тщательно это скрывает. Ты никогда от него не услышишь всю правду наших бывших отношений. Это правда, от которой он взвоет!

Пускай воет. Я только обрадуюсь.

Прочитай это, Светлячок, ты же меня знаешь в лицо, и подумай как следует!

Включи голову, а не страсть, разум, а не чувства, закрой глаза и погляди сквозь горизонт, или астрал… если сумеешь. Ведь ты человек и потому ничего не понимаешь. Потому что все наши имеют большое обаяние, особенно Темные, и в этом твоя трагедия — ты не видишь чернь души своего любимого, а видишь лишь оболочку из кожи и мяса.

Мы еще с тобой поговорим, девочка… если ты меня найдешь.

 

Пара перерожденных загремела в психушку, не выдержав Свет.

 

Дикий край, нечего сказать. И маги там дикие — предикие, не принимающие правду такой, какая она есть. Отрицающие мораль и всяческие авторитеты. Особенно родительские…

На самом деле 85% братчан — дети — переростки, и подростки — переростки, наркоманы (некоторые воспитанные), токсикоманы, умалишенные из — за вечного смертельного кайфа…

Дети в свои девятнадцать — двадцать лет… и даже старше! И их будет еще больше…

 

Илльо! Время забыть то, кем ты был, но помни, кем ты стал… А на данный момент на декабрь — январь сравнялся с низшим отрепьем, пытаясь всеми силами наверстать Темное упущенное! А я брошена на дно, где всем все равно, подлость огнем выжгла клеймо… душа твоя пуста, Илльо, безразлична к чувствам и переживаниям других.

Люди на Дне рыщут во Тьме, они готовы жрать друг — друга. И надо же такому случиться — ты пополз с большой и светлой дороги обратно во Тьму, в чащу, боясь солнечных живительных лучей. Полез под нож, как лох и вор.

Жаль…

Очень жаль…

Ничего — мы еще посмотрим, кто кого! Это говорит Тильсирвэ, одна из Великих Светлых… И мы еще повоюем…

 

Так или иначе — Илльо не смог устоять перед искушением и постепенно с ноября начал превращаться в настоящего гуляку и игрока, и как я слышала, до пяти утра шлялся по барам рокеров и прочих, а когда я уже спала, он пытался через астрал говорить со мной, умоляя пойти с ним гулять, убеждая, что в барах и на флэтах процветает настоящая жизнь. Срываться наши встречи начали еще с ноября — одна за другой.

Но он все равно твердил, что любит меня, но и друзьям никак отказать не может, так как это для Темных будет считаться предательством. Типа они обижаются на то, что Илльо со мной встречается!

Бред собачий!

Про свою бабушку — Светлую он говорил, что она сошла с ума, постоянно ругался с родителями и вытягивал из них последние деньги: то по пятьсот, то по тысяче в неделю, а когда я за предков заступалась, говоря, что надо думать и о том, что матери тоже что — то хочется купить, Илльо округлял глаза и говорил, что я дура и предаю его, что родители на самом деле ничего не понимают. Вытягивал у матери последние деньги то на пиво, (для всех) то на аппаратуру, то на сейшена, на которых ничего хорошего не было.

На мне парень хорошо прокололся: рассказывал о себе все самое тайное и сокровенное — причем такое, чего не говорил даже друзьям и родителям!

Весь комизм ситуации свелся к тому, что когда мы расстались, Илльо в последний день попросил меня написать обо всем в тетрадь — типа у меня классно писать получается. Я рассмеялась про себя и кивнула. Дурачок!

Смешно…

 

Но он и представить не мог, ЧТО я сделаю с этим досье: отдам его лично Энерику, а затем занесу его в черный список. Интересно, а что будет с Илльо, когда он на него наткнется? Хотя Энерик — хитрюга соединит сразу оба досье — мое и его, и тогда…

Что шеф позже и сделал.

 

Так из скромного, доброго, умного мальчишки Илльо за четыре года превратился в хладнокровного, бесчувственного эгоиста, прожигателя жизни. И лишь я смогла его остановить — во время ломки Темной ауры обратила парня к Свету. Потому — то он до этого и бесился, что не в силах был терпеть мучения, приносимые Светом. Слишком больно ему было, не говоря о второй инициации…

В течение четырех месяцев я всеми силами пыталась поднять придурка со дна нравственности и дерьма, со дна ямы, куда он сам себя и загнал, потому что этот товарищ мне пока что нравился, но от бывших отношений не осталось и следа. Теперь для него не существовала Гимназия, на уроки он не ходил, и часто я его видела у того же Костра или у его дома, когда шла домой, с какими — то похабными типами, — Темными, морально разложившимися, курящими и пьющими.

Я НЕ ЗНАЛА, КАК ПОРВАТЬ С ИЛЛЬО ОТНОШЕНИЯ, НО ХОТЕЛА, потому что если и дальше буду его слушать и попробую также гулять — меня окончательно и сразу затянет во Тьму. Если буду гулять с ним и его друзьями, если не отступить сейчас — то будет поздно. Парень семнадцати лет затянет меня в это болото по самую голову, и тогда — ВСЕ…

Тогда принялась среди Светлых искать справедливого юношу, который бы не курил, не пил, которому в жизни надо было трудиться, успевать и добиваться поставленных целей. Таким был маг — сотрудник из Светлых — Берегонд, мы часто перезванивались и договаривались встретиться, по — дружески, чтобы попить чашечку чая. Да, мы были приятелями, и часто Берегонд ходил ко мне в гости, рассказывая поистине философские идеи и планы, при этом не шутя так гадко и пошло, как Илльо или один тип по имени Тьма, а прикалываясь просто и по — доброму. Усидчивый, умный, симпатичный, но пытаться загулять с ним было большим риском для любого, потому что у него уже была девушка, но, несмотря на это,

Светлый маг предпочитал независимость.

А у меня тем временем появилась хорошая компания новичков — Светлых: Анна, Кэр — Лаэда (что переводится «ящерица»), Артем — Снег, Юрином, Александр — Дум, Псих и еще несколько из Штаба Светлых, все мы по сути были оттуда. Это были поистине великолепные Светлые, совершенно не похожие на остальных. Мы находили друг с другом общий язык, делились впечатлениями и учили друг — друга чему — нибудь. Затем присоединилось несколько Светлых — художников, в том числе и Фабер — Алексей — брат Берегонда: классная компания получилась. Мы ходили на Костер и в Эдем, разгоняя прочь Темную шваль, расчищая себе место, но толку от этого было мало. одна из девушек особенно ко мне привязалась — Светлая по имени Татьяна, пострадавшая от Кота — Темного.

 

— 22 —

 

«Мне говорили, что не надо

В этой жизни много слов.

Мне говорили: «Молчи —

Не наживешь себе врагов.»

Но я плевать хотел на все,

Я буду жить как хочу,

И даже переубедить меня

Пытаться ни к чему.

И даже помнишь тот день,

Когда я встретил тебя,

Ты мне сказала, что как я

Жить просто нельзя.

НО Я ПЛЕВАТЬ ХОТЕЛ

НА ВСЕ

                Я буду жить как хочу,

                И даже переубедить меня

                Пытаться ни к чему.

                И в этом странном общении

                День за днем проходил,

НО ВОТ В КАКОЙ — ТО

МОМЕНТ

Я ВДРУГ ОСТАЛСЯ ОДИН…

 

Я В А М Н Е В Е Р Ю…»

«Пролетела над крышами

Города ржавого цвета.

Вся в лазурную дымку

И тонкую радость одета.

Покрутилась над лесом,

Заглядывала во все норы,

Осмотрела дороги,

Поля, реки, даже заборы.

Расспросила людей, птиц и рыб,

Да и гадов ползучих.

Шевелящихся всех и живущих,

Поющих — плывущих.

Только к ночи вернулась

Без силы домой, чуть не плача…

Так искала тебя

Бесприютная птица удачи.»

 

(Самиздат «Поганая Молодежь», и Шамова Юля).

ВЫСТУПЛЕНИЕ ЭНЕРИКА ПЕРЕД СОВЕТОМ ИНКВИЗИТОРОВ В МОСКВЕ.

 

Несмотря на то, что столица находится на расстоянии тысячи километров от Братска — все равно слухи о беспределе в городке до нее докатились. Услыхав о том случайно, Инквизиторы пришли в праведный гнев и вызвали Максила и Пресветлого Энерика на трибунал. Не просто так, а для серъезных разбирательств, почему все так жутко. А когда услышали о влюбленности Волшебницы и Темного Мага, то вызвали и главу Светлых Питера — Вейдера Эльдареда.

 

…Москва…

Что это вообще такое?

Это гигантский мегаполис с извилистыми ветвями метро, где под землей размещено более ста станций. Там также, как и на поверхности, царит жизнь, похожая на громадный термитник, и затихает только ночью. На белом свете люди похожи на тараканов разных народностей, на муравьев, и каждый с собой что — то тащит. Миллионы цветовых оттенков, клубы дыма, и еще больше машин, и еще больше домов и квартир, и башня Останкино, издали напоминающая парижскую вышку — уж извините, не помню, как она называется. Вечером столица превращается в неописуемый фейверк из огней и вспышек, из миллиарда лампочек рыжего цвета, из рекламных вывесок и прочей дребедени.

Максим шел по родному городу и был в блаженстве, с восторгом рассматривая чуть ли не каждый дом: не был в столице три с половиной года!

Энерик и Макс медленно и величественно добрались до Красной Площади и загадочно стали глядеть на кремлевские звезды.

Они, эти два элитных парня, приехали на поезде сразу же, как получили по письму от Инквизиторов. Что удивительно: Макс о Тильсирвэ и Илльо вообще не слышал и потому очень удивился. Двоих Светлых поместили в гостиницу со всеми удобствами, так что условия содержания не огорчали: столица все — таки.

А тем временем Инквизиция, взбудораженная не на шутку, решила приструнить Темных, распустившихся в Братске окончательно. Как выяснилось, Гломен СОВСЕМ отдалился от дел и ничего не хочет знать!!!

 

— М — да… Энерик — Энерик… — сокрушенно качал головой Инквизитор, потупив взор, — КАК попала твоя Тильсирвэ…

— Попала она хорошо! За всю историю Братска еще никогда не было, чтобы Светлые влюблялись в Темных! За всю историю Братска НИКТО, повторяю, НИКТО не устраивал такого беспредела… Что касается Илльо, то он пошел Ва — Банк: хочет из нашей Волшебницы ведьму сделать! Она прибьет парня — и все дела!

— Ну?

— Мне жалко Тиль, очень жалко… С ее шестилетним опытом убийств Темных тварей в СПБ и Братске ТАКОЕ случиться не могло никак. Максим, этот мальчишка ведь еще глуп и им легко манипулировать… Тильсирвэ можно сказать, спасла глупца от окончательно превращения в Темного ведьмака! Она застала парня как раз тогда, когда он находился в депрессии после разлуки с ведьмой. Пробила брешь Светом, и началось. Когда летом я пытал Илльо на крыше Эдема, то обнаружил, что он еще может встать на сторону Света. И вот, становится… Только Тильсирвэ теперь на грани Смерти, ведь совсем недавно она переболела ангиной, так как зацепила от Илльо воронку Тьмы. Представляешь, Макс?!

— Я прекрасно представляю, ЧТО это значит для такого города, как Братск. Тут наверное не одна воронка вьется, а три — четыре! И если бы Волшебница не смогла с ней справиться — то от Братска осталась бы одна больная дырка… И ТЫ МОЛЧАЛ?!

— Да, брат — Светлый… Не каждому дано это понять… Я молил Свет, чтобы эта девушка выжила, так как она ЕДИНСТВЕННАЯ ВОЛШЕБНИЦА В БРАТСКЕ И ПРИГОРОДАХ… Понимаешь?

Макс вздохнул и посмотрел в темнеющее небо.

— А чего это она не запросила у тебя помощи, а Энерик? Чего сама сюда не явилась?

— Во — первых, не смогла, во — вторых, — не хотела неприятностей. Наша Тиль вполне может восстановиться при помощи меня. Самое странное вот что: Великая после клинической смерти, находясь на грани развоплощения, как — то смогла набрать Силу для расправы над Темными. Чем больше красавица на Илльо смотрела, тем больше думала, как все остановить.

— Скажи мне, Энерик, а почему ты просто не выгнал Илльо с братской территории?

— Не имел права. А вот присутствие в моем Штабе Темного я бы не потерпел: хватит нам Айрона — ручного вампира!

— Знаешь, если бы Илльо любил — он бы думал над своим поведением, а не над Великой, и ушел бы сам. Вот так, брат — Светлый. Я когда — то также, как она, мочил Темных. Только Тильсирвэ, вот беда, сейчас в штате почти не появляется, как ты мне сам сказал перед приездом сюда. Переживает потерю, которая и яйца выеденного не стоит. Пытается сама разобраться в ситуации. А когда нет никаких мозгов, а только любовь и адреналин, — съехать с катушек легче легкого. — Инквизитор глотнул пива «Питерское».

Пять минут оба Светлых смотрели на реку Москву и катерок, плывущий по волнам.

— Макс, Илльо бы не ушел: в нем промелькнула искра доброты и сочувствия, и именно это его и ее репутации сгубило. Знаешь, что самое страшное?

— Догадываюсь.

— Великая ДВА (!) месяца находилась среди Темных в команде Гломена, закрывшись Силой и внимательно наблюдая, какое у ДИКИХ мразей слабое место. Удивляясь при этом, КАК Темные не могут определить, на какой она стороне. Тиль имела право наблюдать, но была неосторожна… Не жаль мне Илльо, нет… Мне жаль Волшебницу! И очень хочу, чтобы Тильсирвэ выдержала и не сломалась. Илльо все равно ее уже кинул, раз до пяти утра шатается по барам. Пошли, Максим, в твой Штаб да и к Вейдеру заодно.

 

Заседание трибунала началось в шесть утра, как обычно. Квадратный зал был поделен на две части: одна белая, другая черная. Посреди нее — стол с покрытием в виде шахматной доски. За него сели Инквизиторы — пять, в том числе и Максим, и вампир со стороны Темных: иностранец. Все облачены в черные балахоны. На Макса москвичи глядели с неподдельными радостью и удивлением, да с уважением, а что касается Энерика, то он чувствовал себя не в своей тарелке и сидел подавленный. Кельту было неудобно и несладко — сидеть так и ждать, понимая, что здесь он лишь подчиненный. Вейдер, заменяющий Тильсирвэ на суде, строго и подавляюще глянул на него. Энерик посмотрел на питерца и вежливо склонил голову, зная, — Вейдер на него в обиде и в бешенстве.

 

Наконец главу братских Светлых вызвали к столу, и он покорно подошел, скрестив руки на груди.

— Сегодня инквизиторский трибунал должен разбирать дело Магов Темных из Братска, Иркутская область. Данное разбирательство — нарушение порядков по всем статьям Темными Магами. Предмет — невежественное нарушение Устава братскими Темными седьмого разряда и попытка превратить Волшебницу в Ведьму. Преступление такой тяжести, как переделывание Светлой в Темную насильственно карается казнью. Сделать это хотел Илльо. Любая попытка! Потому, заболев, Великая едва не умерла. К сожалению, ни Великой, ни Илльо в зале нет, так что Энерику и Вейдеру придется отвечать на все вопросы, которые будут заданы. Есть возражения?

Молчание.

— Слово предоставляется Энерику, Светлому. Пресветлый Энерик, расскажите, ЧТО себя представляют братские Темные. — спросил вампир и встал.

— Итак… Начинаем форум — передачу «В МИРЕ ЖИВОТНЫХ». (Макс захихикал, Вейдер тоже.)

 

«Эволюция движения магов пошла вспять. То ли от недостатка йода в г. Братске их охватывает кретинизм (кстати, грозящий всем последующим поколениям), то ли Темные гопы всех окончательно запугали и только кретин способен стать таким же и Темные грызут Темных на охоте по ночам…

Кстати, о гопах. Именно недостаток йода (который отвечает за полноценное умственное развитие) отразился на третьем поколении жителей Братска, породив этот вид Темных. Сравните: первая степень умственной отсталости — дебилизм. Обостряется в подростковом возрасте. Лица с этой бедой имеют скудный словарный запас, дефекты абстрактного мышления — все понимается буквально. Мыслительные операции затруднены. 1Q=75 — 84. Ну — ка, кто это у нас отвратительно учится в школе, не понимает шуток добрых и приличных, говорит по понятиям и вообще человеческому языку не внемлет? Не узнаете?

Но вернемся к нашим баранам. Налицо легкая дебилизация (+ алкоголизация). Вот, к примеру, тусовки Темных или Светлых, каких мало (Берег, Эдем): собираются подросточки в стайку (гопников бояться не так страшно), страдают приступами порезанных вен, порванных брюк, намоченных одежд. На контакт идут вяло — привыкли все как — то замыкаться (а может, мыслей нет, чтобы высказать?). скорее всего у них маниакально — депрессивный психоз.

Истинную радость им доставляет СПИРТ, но он обязательно должен быть халявным, иначе расстроятся, ведь стоит появиться съедобному кусочку и спиртному напитку — все слетаются, как чайки, раздирают добычу, как коршуны, и остаются ненасыщенными, как голуби. ЧЕМ НЕ ЗООПАРК?

А вы посмотрите на эти цветы жизни: нажратые девочки блюют в кустах, тянут ручки и просят спирта… Ах, какое умиление…

Идея и сплоченность у этих кур отсутствует напрочь (кроме как идея нажраться вскладчину). Девиз:

«ЕСЛИ ДРУГ ПОПАЛ В БЕДУ —

Я ТОТЧАС ЖЕ УДЕРУ…»

И еще:

 

«ЕСЛИ ВЫБРИЛ ИРОКЕЗ,

ТО БЕГИ СКОРЕЕ В ЛЕС,

ВЕДЬ ПО УЛИЦЕ НЕЛЬЗЯ —

ГОПОТА ПОБЪЕТ ТЕБЯ…»

 

Ради одного глотка пива они готовы пробежать двадцать километров навстречу тебе, сказать много приятного и, докончив твое пиво, повернуться спиной и убежать на поиски другой жертвы. Отсюда правило:

 

«Если ты пришел с пивом —

прячься сразу под кустом.»

 

Следует также отметить, насколько злобны стали наши, все чаще копируя поведение гопов — дебилов. Вот, к примеру, разогрев перед выступлением: (Простите, Инквизиторы, но я сейчас ругнусь!)

«Если вышел он на сцену,

Разыграться он решил,

Дай ему ты басом в рыло,

Чтоб играть он не спешил.

Подключай гитару смело,

Не жди очередь  свою,

И ругайся очень громко:

«ДАЙТЕ ВРЕМЯ, М А Т Ь Т В О Ю!!!»

Пожелания: пейте «йод — актив» и рожайте детей в других городах.»

 

После такой речи у Вейдера по коже прошел крепкий мороз. Он оторопело глядел на Энерика, раскрыв рот. Итак, выслушав на трибунале рассказ такого склада, шеф Светлых Питера обхватил голову руками и стиснул зубы от отчаяния… А уж про Тильсирвэ и говорить было не надо.

— Поверить не могу, что наша Тиль втюрилась в Темного! В бывшего гопника! — с жаром воскликнул питерец. — Она НИКОГДА себе такого не позволяла! Год назад уехала, пишет, сообщает…

— Да, пишет… НО НЕ ВСЕ — ЛИШЬ БЫ ВАМ СТРАШНО НЕ СТАЛО! — оборвал Вейдера вампир. — Если выяснится, что она нарушила правила, — то придется, к вашему сожалению, лишить ее Силы лет на пятьдесят. Будет по крохам собирать потерянное.

В этот момент Энерику захотелось крепко выматериться.

— Вейдер, после рассказа Энерика ЧТО ты думаешь о Братске и тамошних ублюдках? — спросил Максим, чувствуя, что питерца вот — вот прорвет. Тот вначале глянул на Энерика со злобой, потом на Максима, и с ненавистью прошипел:

— ЯМА… ГНИЛАЯ ЯМА, кишмя кишащая моральными уродами… И в любом случае нашу драгоценную Тильсирвэ надо вытаскивать оттуда! Выцарапывать всеми силами! Если убьете эту Великую — Светлый Штаб Санкт — Петербурга предъявит Гломену и Энерику достойное обвинение! Конечно, мы все понимаем, что Братск — маленький промышленный город, вы привыкли там безвылазно сидеть и ничего не замечать!!! ВОЛШЕБНИЦ ТАМ — ОДНА НА ПЯТЬ ГОРОДОВ! Да вы олухи и сопляки, дурни набитые, вы просто не понимаете и не осознаете, КАК вам повезло! — его голос сорвался на истошный крик, из глаз текли слезы. Шеф Питера не заметил, что встал и грозит братскому кельту кулаком. Потом он закрыл лицо руками и сел, уронив голову на спинку стула.

Энерику было очень неуютно: еще бы — задели за живое!

— Интересно, Энерик, КОГО ты после смерти Светлой натащишь в свой гнилой Штаб, а? Илльо? Она — настоящее сокровище! Влюбилась в Темного мага из дурости и горя, что уехала из Питера? Я бы не простил. Да и многие не простят. А вот то, что ты допустил, чтобы Илльо ее обманывал и при том переделывал под себя — за это прощения не жди! Будь ты хоть трижды кельт! — продолжал рыдать Вейдер.

Тут Энерик не выдержал, и вскричал обиженно:

— Я ТОЛЬКО ОТДАВАЛ ПРИКАЗЫ, КОЛЛЕГА! Честно и до конца девушка их исполняла. Несмотря на… свои мысли и чувства.

— Знаем мы вас, шваль подзаборную из города Братска… — прошипел несчастный шеф и вытер глаза платком. — Вы маму родную заложите, лишь бы свою похоть удовлетворить, с — и!

Тут, видя, что дело плохо и началась ругань, встал Инквизитор.

— Она очень сильна, эта красавица — Волшебница. Вне категорий в Питере была, и на первом уровне стала в Сибири, так как поездка ее здорово пошатнула. Кроме Энерика, соответственно. И это несмотря на то, что в Питере у нас сотни магов и волшебниц!

Молчание всех. Стены, казалось, впитывали разговор.

— Круто: действующий состав Штаба Братска опозорился, позволив сотрудникам якшаться с Темными! Вот это по — сибирски, да! — хмыкнул кто — то. — А затем стал локти кусать… А уж Гломен — то, Темный, не распознал врага — дубина он последний, а не главный после этого! Не распознать врага или друга могут лишь начинающие маги! И ес…

Максим резко оборвал говорившего, ткнув в него пальцем:

— Да, я знаю! И как могу поддерживаю шефа, но о Тильсирвэ он заикнулся при мне впервые еще в поезде и на вокзале перед отъездом! Он хранит питерскую девушку! Что касается прохвоста Илльо, то парень влюбил ее в себя, воспользовавшись ее отчаянием! ВЛЮБИЛ!

— Она сдурела… — растерянно пробормотал кто — то за столом, поправляя капюшон. — Совершеннейшим образом сдурела. Ведь Илльо — Темный! Уж это можно было понять!

— Да, был Темным, и станет Светлым примерно черех три недели или малость попозже.

— Он спровоцировал ее… не зачаровал, но спровоцировал и влюбил в себя. Иначе села бы Великая в сентябре парню на колени дружески в парке? Это была провокация… со стороны Гломена. Сознательная провокация Диких Темных… которым было очень любопытно, кто она такая, эта девица. Удачная. Только что наш суд меняет в отношении к Илльо? А? девочка любит его. И будет любить — вот в чем беда… — пробормотал Вейдер, беря стакан воды, не в силах успокоиться. — Тиль хоть смотрела досье гопника?

— А мне кажется, что она любит меня, а не его… — тихий голос прозвучал в зале, и стройная фигура парня в балахоне с рыжиной прошлась по залу и исчезла, открыв дверь. Это был парень с черными длинными волосами до плеч, завязанными в хвост, который чуть завивался. Обиделся наверное. Тоже питерец, Инквизитор, и тоже Великий. К.М…

— Оно ей и не нужно: все ушами слышала. А досье я запрошу с обоих. — пообещал кельт.

— Если слышала, то должна понимать, СКОЛЬКО на его руках крови! Сколько зла! — рявкнул Максим, окончательно потеряв терпение, беря в руки перо и пергамент. — ОНА ЛЮБИТ НЕ САМОГО ИЛЛЬО, КОТОРЫЙ ЕСТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ, А ЛЮБИТ ЕГО ИДЕАЛИЗИРОВАННЫЙ ОБРАЗ! ТОГО ИЛЛЬО, КОТОРОГО НЕ БЫЛО И НЕТ!

— Она любила его таким, какой он стал за два месяца. — спокойно сказал вампир.

— Плохо! Да и этот Темный тоже смухлевал, как псих: выдумал себе идеал, а шаблон не подошел! Все там думают: раз личность иногородняя, то переделать ее легче легкого. А нифига! Это же плюс для Света! — голос Вейдера смягчился.

— Инквизиция не возражает. Еще вопросы?

— Что вы тогда делали, Энерик, когда Тильсирвэ попала под влияние Темных? Где вы были? — спросил судья скользко, глядя в глаза кельту. Тот снова почувствовал себя не в своей тарелке.

— Я протестую!

— Протест отклоняется. — сказал вампир и беря, как и Макс, перо и пергамент в руки.

— Я недавно это узнал! Девушка почти не ходила в Штаб на работу, лишь звонила три раза в день! — Энерика хорошо прижали.

— Господа, а получается глупость: ведь Тильсирвэ и знать не знала, что в Сибири в Братске сородичи дикие, совсем не знающие Устава! — заявил Вейдер вместе с кем — то, вернее, перебив кого — то.

— Только идиот мог затащить Волшебницу в ТАКУЮ глушь! — чертыхнулся какой — то Инквизитор. — Только идиот! Да, не знала. Она была неосторожна и боялась, а выбора не было. Только наблюдать и давить Дикарей, как клопов за нарушение Устава, терпеть душевные, моральные мучения, и молчать, чтобы себе хуже не сделать. Именно молчать. Вот и все.

— Люди ее увезли. Что она и делает. — оживился Энерик, до этого сидящий неподвижно, как статуя. — Я помогу ей управиться с Темными. Мне и Вейдеру лишь надо знать, ЧТО СКАЖЕТЕ ВЫ, господа судьи.

— Инквизиция не возражает и принимает ваши слова, Пресветлый, к сведению. И потому даем разрешение на карание Темных против всех статей нашего постановления, потому что он приостановлен: до тех пор, пока все в Сибири не утрясется. Что касается Тильсирвэ, то она, если верить словам Энерика, ни разу не нарушила ничего. С нее снимаются все обвинения, потому что тут никто не имеет права лгать. Провозглашается приговор: Илльо признается виновным по всем статьям вместе со своими дружками с Костра и Эдема. В ближайшее время РАЗОГНАТЬ И УНИЧТОЖИТЬ нарушителей и их подчиненных. До тех пор, пока не останется ни одной мрази в том городе! Кроме шефа Темных. Давно пора в этой глуши распустившихся гнид, не щадя, давить: молодой или старый! Их фантастически много развелось — страшно в Интернет смотреть! А на Вас, Пресветлый маг Братска, накладывается Печать Исполнения. Она сожжет Вас заживо, если до марта не будет выполнен приговор. Все ясно?

Два Инквизитора окружили кельта и протянули к нему руки. К древнему реликту потянулись нити Силы, сама печать накладывалась на определенное время и жгла огнем грудь. При ослушании будет еще больнее, и следовательно, хуже. Энерик стиснул зубы и зажмурил глаза, слезы потекли по щекам… Казалось, горит само сердце. А в ушах эхом гремел приговор:

— РАЗОГНАТЬ И РАЗВОПЛОТИТЬ ЭДЕМОВСКИХ И КОСТРОВЫХ ТЕМНЫХ. СРОЧНО! АНГЕЛЫ ТАМ НЕ ЖИВУТ!

 

Вампир дописал ПРИГОВОР и положил его в конверт. Остальное начальство поставило на нем печати и подписи.

— Отдашь Тильсирвэ, — пусть прочитает, и наведете там порядок. Мне плевать, КАК потом Темные будут защищаться от Возмездия!

Вейдер и Энерик расплылись в улыбках. Макс переглянулся.

— Ты рассказал нам о тамошних нарушителях, а теперь расскажи о народе Братска, Пресветлый. Нам надо быть начеку, а Максим нам сообщит, что будет твориться в ближайший месяц. Я слушаю вместе со всеми. — попросил вампир.

— И я тоже. — добавил Вейдер, подперев щеку кулаком.

 

Второе повествование Энерика.

 

«Оттаяли крыши, отогрелись воробьи, и, суетливыми гроздьями усевшись на ветку, громко справляют свои воробьиные свадьбы. Это весною у нас происходит каждый год. И вот запестрела яркими весенними красками весенняя молодежь и облепила скамейки общественных улиц. Теперь начнут справлять свои шумные молодежные «свадьбы», неизбежный атрибут которых — громкая матерщина под бульканье пива; девушки с достоинством, недоступным матерым аристократам, восседающие на коленях у брезгливо — безразличных к этому парней.

Правда, был такой слух, что пить пиво в общественных местах теперь запрещено. А как взывать к чувству стыда? К авторитету заеона или «цивилизованных стран», где такого безобразия нет? Так ведь и авторитета нет — ни закона, ни стран, — разве что для политиков. Я сразу обнаруживаю, что картинка у меня не клеится.

Милиционеров — то теперь нет — есть «менты», они и сами себя так называют. И значит, чтобы ему не быть «жалким», ему придется быть «крутым», и, поигрывая дубинкой, указать на открытую дверь машины. Все это не содействует укреплению взаимопонимания.

Хотя, возможно, я очень плохо себе представляю арсенал средств запретов.

И предположим, что цель будет достигнута, — пиво пить на лавочках и на ходу перестанут. Но можно ли считать этот « шаг вперед» прогрессом нравов после сделанных «двух шагов назад?» Да и вперед ли? Может быть, это всего лишь один ловкий прием, чтобы увеличить число посетителей пив — баров, и шашлычных, расплодившихся на улицах нашего города.

И расцветет экономика… за счет неработающих, но увлеченно прожигающих время в трактирах парней и девушек. Или я опять ошибаюсь, и они работают? Рабочие места для них созданы на предприятиях, а не только в ночных клубах?… И еще будут создаваться, для чего и звучат бодрые людские голоса в пользу легализации проституции…

Впрочем, может быть, и не легализуют… Но это тоже не будет победа высокой морали над низкой. Потому что они есть и их все больше, и их существование вызывает все меньше и меньше возмущений. Привыкает народ. Как привык к собачьим экскрементам на улицах, к визитам «голубых звезд», к детям в канализации…

Каждый день в храме льют слезы матери, чьи дети, встав на погибельную дорожку, заскользили по ней вниз, в БЕЗДНУ… Но остальные все еще думают, что это все происходит с другими, а с их детьми не случится, потому что «моя доченька высшее образование получает, чтобы в жизни занять достойное место». Шутка ли — с десяток «вузов» в городе! Всякий может приобщиться к высшему образованию, даже если учиться не научился за одиннадцать школьных лет! А о качестве высшего образования спциалисты помалкивают… Дети после школы под видом высшего образования привыкают прожигать жизнь, теряя всякую реальную возможность стать реально полезными членами общества. Я спрошу у них ответ на выражение: «Ну — у, опять чернуху гонят!»

У кого — то вызывает энтузиазм молодежи, кучкующейся на улице Крупской, по которой я каждый день хожу? Кто — то способен видеть в этом их времяпровождении Светлое будущее для России!

Я потому и говорю про «два шага назад», что будущее, которое готовят для России современные политики, — это территория (не держава и даже не страна, а ТЕРРИТОРИЯ), населенная малочисленной общностью лиц, лишенных собственной промышленности, собственного высшего образования, собственной науки и собственной истории, с сонным довольством живущих на социальные пособия, поскольку рабочих мест нет. Есть только сферы услуг, оплачиваемые людьми из тех же пособий.

Это не мои кошмары, эти ужастики изображают в своих трудах грамотные аналитики. Я только хотел для тех, кто не верит их прогнозам, привести простое объяснение, почему так и будет. ВОТ В ЧЕМ Я ЕГО ВИЖУ.

Есть такой универсальный нравственный принцип, всем известный: «Как хочешь, чтобы с тобой поступали другие, так и ты поступай с ними.» И есть такой известный психологический эффект: банальные истины и общие фразы затираются в сознании и их подлинный смысл ЗАБЫВАЕТСЯ (например, «Здравствуйте» — это не приветствие, а пожелание здоровья, а о том, что любовь — основа жизни, знают все, но мало кто теперь согласится, что речь идет не о сексе, а о Боге, который и есть Любовь). И тогда становится возможным ПЕРЕСТАВИТЬ СЛОВА ТАК, ЧТО НЕ ВСЯКИЙ ПОЙМЕТ, ЧТО ПРОИЗОШЛА ПОДМЕНА. Сравните: «КАК ХОЧЕШЬ ПОСТУПАТЬ САМ, ПОЗВОЛЯЙ П О С Т У П А Т Ь Д Р У Г И М.»

Похоже? Только смысл — с точностью до наоборот. Перевертыш. А ведь первая фраза — девиз жизни наших предков на протяжении тысячелетней истории нашего Отечества, а вторая — лозунг западной цивилизации. Правовой, демократический, потребительский по сути. Тот, который они (предки) отвергали всю эту тысячу лет. Краткие в сравнении с этим сроком периоды увлечения европейскими идеями всегда приводили и производили катастрофические потрясения в стране. Сегодня — очередное (увлечение и потрясение) в действии…

 

Исходя от вышесказанного, ОТКУДА у нас берутся среди подростков все эти явления, со СПИДОМ, наркоманией, тунеядством в придачу? Из одной простой вещи: из желания нас, взрослых, сохранить за собой право иметь эти удовольствия: блуд, пьянство, «достойный отдых», высокооплачиваемое безделье (чтоб поменьше работать и побольше получать). И если мы для себя уже приняли право на такую жизнь, то «два шага назад» мы уже сделали. Наши дети делают следующие шаги…

Так что скоро весна. Слишком скоро чужая весна… С новым будущим весенним пробуждением, дорогие братчане, и с новым весенним сном разума!!! А чудовища будут независимо от моих предсказаний. И тогда никакой наш Штаб с ними не справится. Есть только один шанс: ПРОСЫПАЙСЯ, СТРАНА! Что мы сами не сделаем для себя, того никто не сделает для нас! Хотя бы за собачье дерьмо накажите кого — нибудь! (Максим ухмыльнулся.) А там во вкус войдете, притоны разгоните… А может, и еще чего захочется построить своими руками…»

 

Все дружно зааплодировали в знак одобрения.

— Неплохо сказано. Да, поистине страшная картина вырисовывается… — пробормотали Инквизиторы, а Максим только кивал в знак согласия. — Максим, коллега, ты сейчас насовсем вернулся к нам? — спросил вампир.

— Еще нет. И как было приказано, наблюдаю за жизнью быдла в этих местах… И, хочу добавить, это и правда гнилое и гиблое место, куда заманивают как рабов. Существа там давят друг — друга, не разбираясь, КТО перед ними: друг или враг. Чем не нарушение Устава? Держите мои записи — хроники. — Макс вытащил из складок балахона пять дискет и с остервенением положил на стол. — Ахнете!

— Спасибо, коллега. Мы почитаем. Насчет Тильсирвэ вы поняли. Будете следить за операцией. Илльо позже будем судить за все преступления против Света. Каратели — Энерик и Волшебница. Накажите как следует тех, кто творит мерзость и прочее. Такое карается смертью. Все. Заседание окончено.

 

— По — моему, брат — Светлый, суд на стороне Света и Тильсирвэ, пока она еще Силы не лишилась. Не расстраивайся, Энерик! Все будет хорошо! — улыбнулся Макс, выходя из комнаты.

— А у меня такое состояние, будто я сравнялся с костровыми Темными, — буркнул обиженно кельт.

— Зря ты так! Просто пятьдесят лет назад ты попал в такое общество, которое тебя не оценило. И вообще, какого… тебя понесло строить Братскую ГЭС?

— Все поехали — и я пошел… В те годы никто о другом не думал. Лишь бы выстроить самую большую гидроэлектростанцию и состряпать самое большое в мире искусственное море, загубив огромные площади леса… Все это теперь на дне моря гниет, разлагается, да еще этот БРАЗ туда свои стоки сливает! Ты сядь на автобус «Братск — Дунайка», — ахнешь!

— А… первый шеф Темных Братска откуда взялся?

— Откуда? Был одним из начальников стройки ГЭС. Собирал вокруг себя всякий сброд, а как прознал, что на строительстве появился маг вне категорий на стороне Света, мы поцапались. Да не сразу, а с разрешения Инквизиции. А затем Гломен, лидер среди одной шайки, стал всем заправлять. Но не ГЭС, конечно! Я же сразу после возникновения улицы Мира засел там, где «Правду» печатали. Собрал близких друзей среди сородичей и все. Так возник свой Штаб. Вокруг первой улицы стоял лес, Темных тварей было до черта, так что работали отлично. Так и возникла позже в глуши, но не в Братске, деревня «Х», где — то под Тулуном, нет, еще дальше… Туда стекались не только Темные, но и изгои — Светлые. После бучи на стройке минуло пять месяцев, и только тогда Инквизиция стала меня опрашивать. ГЭС была почти построена, заканчивались последние подготовки, заполнялось Водохранилище… А затем я, уехав на суд (народ чего — то не понял), начал ездить по городам, творя добрые дела и кодируя людей от пьянства и блуда. Последним моим пунктом назначения стала деревня «Х», куда мы с тобой ездили… этим летом… стоп, прошлым летом… и ездили ли мы вообще туда? Запутался! Что — то после твоей Москвы мутить стало. Ты же… Ладно. Даже если годы перепутал — хрен с ними!

(Я, Максим — Инквизитор, привожу сводки за прошлый год. Не удивляйтесь, что во всех трех историях повторяется та же дата. Записи велись в 2003 — 2004 годах. Эта история случилась в 2003 — м.)

— Тысяча лет дает о себе знать… — вздохнул Макс.

— Что — то в деревушке под Тулуном нехорошее творится… И в Братске, чувствую, в следующем 2004 году начнется настоящая котовасия. Вижу будущее…

— ТОГДА НАДО ГОВОРИТЬ « НЕ ЕЗДИЛИ», а ПОЕДЕМ В 2004 ГОДУ В ДЕРЕВНЮ «Х». ЕСЛИ НЕ ЗАБУДУ ОБ ЭТОМ.

— Правильно. Я просто устал и вижу будущее… смутно, размыто… повторюсь, раз так.

 

— 23 —

 

Во дурак!

Еще раз повторюсь: ну и балда же я! Эта Светлая красавица мне совсем не подходит! Я страдаю и мучаюсь, потому — то иногда избегакю встреч с Тильсирвэ — Светлая Сила давит на душу. Я не буду жениться на ней, так как в последние два дня до решающего разговора все обдумал и выбрал Тьму.

Потом из — за силовой ломки ушел из дома и теперь живу у Андрея, подумывая о расставании и самоубийстве. Великая меня и тут нашла, так как искала всюду, и я до этого думал, что великолепно укрылся. Так и сказал: « Из всего этого следует, что мы с тобой никогда не поженимся. Так получилось. Я не чувствую, что мы одинаковые и все у нас само собой пойдет, как бывает у влюбленных пар. Мы слишком разные.»

«Как? Почему?» — растерялась девица. Моя любимая, моя погибель, мой враг…

«А вот так! Ты очень мне в последнее время стала мешать, и вообще, я никак не могу понять, ЧТО с тобой случилось!? Прекрати меня выискивать по Гимназии и ко всем ревновать!»

Но это был только первый разговор, тогда я пока щадил девушку, не нанося ей раны в душу своей драгоценной Тьмой. Теперь я стал встречаться с Темной Ведьмой, которая меня еще в августе кинула и не любила, а я ее когда — то любил и теперь радовался почти как ребенок. Тильсирвэ меня давно подозревала в этом, и я изумленно поглядел на нее, когда она уронила:

«Мы два месяца почти не общаемся, а ведь ты сам просишь, чтобы я звонила, общалась, но вместо исполнения обещаний шляешься неизвестно где с девчонкой, которая тебя КИНУЛА! ЗАБУДЬ ЕЕ, ОНА ТЕБЯ БРОСИЛА! Б Р О С И Л А!»

Наверное, глаза у меня в тот момент были с колесо — ОНА ЧИТАЛА МЫСЛИ НА РАССТОЯНИИ! А я ломал голову, ОТКУДА берутся все эти подозрения. Тильсирвэ подозревала, и видя, что все кончено, не могла простить. Она мою первую любовь на дух не переносила и ненавидела, ненавидела она и моих друзей — Темных, причем еще больше в Рождество. Ведь я тогда наврал девушке, что мы будем сидеть одни у меня дома, а сам позвал Энзо, Андрея и Валюка, те как следствие приволокли с собой ящик пива и водочки, пару косяков («масло» — слабый наркотик), а я ушел на кухню и таким образом заставил девушку три часа просидеть одной в комнате, я видел, КАК в астрале пылает ее обида, плюс еще мощное ПРОКЛЯТИЕ (все сюда, — Светлые проклинают! Это надо воспеть!): «ЧТОБ ТЫ ПРОКОЛОЛСЯ НА СВОИХ ДРУЗЬЯХ! ЧТОБ ТЕБЕ ВСЕ ЭТО ВЕРНУЛОСЬ!»

Да ты злая, Тильсирвэ! А в голову тем временем начали лезть мысли о уходе в монастырь и самоубийстве, потому что я больше не мог видеть Светлую, а уж встречаться — тем более. Она была магом вне категорий, сильнее всех нас, и потому раздавливала меня, Темного мага, Светлой чистейшей аурой, прессом, а я отчаянно пытался из — под него выбраться, да не смог…

Хотя я видел ее мысли, обиду в ту рождественскую ночь, понимая, что Великая скрывает свое истинное поведение. Я не разрешал ей выходить, а сам веселился на полную катушку, рассказывая обнявшему меня Энзо про Светлую, что она эгоистка, слишком наивная и тупая, и что еще ребенок, и, следовательно, на это не стоит обращать внимания. Ведь Тиль задела за живое — просила встречаться не только с друзьями. Мы с Андрюхой и Энзо после разговора ушли на кухню, открыли пиво и начали пить, обсирая Свет на все лады. Да, Светлые шестого — седьмого ранга могут с легкостью перейти на Темную сторону, что сделали Мрак, Энзо, Андрей и Валька. Да и большинство моих друзей из того гребаного Светлого Штаба. ВСЕ… Все, кроме Великой. Ей глаза не отведешь. Да, теперь в том гадюшнике наивняка тезки моих друзей работают. Но Тильсирвэ НИЧТО НЕ БРАЛО! И когда девушка попросилась посидеть вместе с нами, то я, идиотски рассмеявшись, заявил: «ПРОСТИ, но я им никак не могу отказать. Иди спать!» — и захлопнул дверь.

Как — то даже сказал красавице, желая не травмировать ее Свет:

— Вот именно твой характер меня и бесит! Ты ведешь себя как ребенок! Забудь все и стань такой же, как я, а иначе я уйду… Навсегда.

— Я тебя не ревную, и мои интересы — это мои интересы, я тебя никак не переделываю, не шатаюсь непонятно где по ночам, работаю и никого не обсираю! — ответила Великая.

Да… Тупо вышло…

Тильсирвэ опустила голову — ей было больно и обидно.

Любовь у нас была только первые два месяца, а затем исчезла также внезапно, как и появилась. Затем меня стало ломать Светлой Силой, далее пошли разборки с родителями, которые спрашивали, отчего я такой неуправляемый. Они твердили, что я испортился до неузнаваемости и стал хуже, чем был. Я остро страдал от недостатка Тьмы, которой в душе почти не осталось, а Великая перенимала ее на себя и в результате стала слабеть и гаснуть, так как Света не получала. Так что превратить ее в Темную Ведьму не вышло, и меня это злило. Теперь я срывал на Великой всю свою злобу, и в глазах больше не существовало огня любви и страсти. Лишь всепожирающая злоба и желание побыстрее отделаться от девушки. Я не винил Тильсирвэ, что она такая, я винил скорее себя, что затеял это все. Я окончательно забросил учебу, перестал ходить на занятия…

И снова обрел друзей, не просто хороших, но верных и преданных. Обрел хорошую компанию, помощь, навсегда поселив у себя в душе хорошее настроение. Настроение, построенное на горе Великой. От меня теперь веяло таким холодом, что она просто не выдерживала этого и, отдаляясь все дальше и дальше, уходила прочь, говоря: «Выбирай — или я исчезаю навеки из твоей жизни, или ты и со мной общаешься, и с друзьями. Я дала тебе выбор — решай сам!»

Каждый раз после этих слов меня охватывала злоба.

И я понял, что гибну. И потому через неделю ушел из дома к Андрею, а жить мне осталось немного — месяц, а то и меньше. Меня выворачивало наизнанку, и причиной тому была Светлая Сила. Жгло, убивая… Тильсирвэ медленно, но уверенно меня умерщвляла, вливая в мою душу Свет. Боль была наподобие той, какая была на рынке летом, когда я впервые увидел Великую.

Уйдя к Андрею, я решил со всем покончить, раздобыл пистолет и не раз прятался в Эдеме в подвале, но никак не мог спустить курок… Хотел раз и навсегда прекратить мучения, невыносимые мучения перерождения, но ломка проходила, а я все откладывал и откладывал…

Нельзя вернуть прошлое, если оно ушло, если уже свершилось… И нельзя ворошить его осколки — иногда они могут больно ранить. Я пытался перед тем, как понял это, вернуть к себе бывшую любимую — Темную Ведьму, восстановить отношения, но она лишь смеялась. Я же ее по — прежнему любил и сказал это Тильсирвэ на последней встрече.

Но моя энергетическая ломка позже показалась ерундой, потому что через три недели или позже мне пришлось увидеть ТАКОЕ, чего я не ожидал ни от кого и не знал, и только тогда понял, что своим уходом во Тьму проиграл, потеряв ВСЕ… Понял, что потерпел поражение… меня сгубила собственная радость, построенная на чужом несчастье. ТОГДА НЕ БЫЛО МОЗГОВ — ОДИН АДРЕНАЛИН И БЕССИЛЬНАЯ ВЕСЕЛАЯ ЗЛОБА…

После последней встречи со Светлой я дико напился от счастья… Но затем поплатился за это, получив соответствующее наказание за бессовестную ложь… За двухмесячную ложь девушке, радуясь ее уходу со сходок…

Пойми наконец — я тебя НЕДОСТОИН — ТЫ СЛИШКОМ СВЕТЛАЯ, А Я ИСПОРЧЕННЫЙ! Я не хочу, чтобы ты со мной мучилась…

 

Тильсирвэ своим уходом выиграла, выиграла проиграв. Я проиграл, выиграв, выиграв безрадостную развратную жизнь с Темными. Понял, как на самом деле жалок, ничтожен и мелок по сравнению со Светлыми. Проиграл, выиграв то, чего на самом деле нет. Вальку и Мрака, как я позднее узнал, вернула в наш мир Инквизиция и стерла им всю память о прошлом. Андрея и Энзо — нет… Андреев у светлой швали много…

 

— 24 —

 

…Да, Тильсирвэ была прелестна, добра, воспитана, но она была Светом, и если это раньше меня к ней притянуло, то теперь от бывшего восхищения не осталось и следа. А теперь, спустя почти год, став Светлым, я не понимаю следующего: прозрел я в тот момент или окончательно ослеп. Став Светлым, я потом понял, что совершил чудовищную ошибку, оттолкнув Великую от себя. Ведь тогда меня обуяла борьба противостояния двух Стихий: когда Свет задавил Тьму, оставив лишь самую малость. И я пытался сделать себе полегче, вернувшись ко Тьме, но это, как быстро выяснилось, теперь приносило еще больше страданий. Потому что Свет рассеивал мое лекарство в пространстве, и я, как наркоман, лез все дальше и дальше во мрак, но Тьма меня теперь боялась и исчезала.

Оставался один Свет.

 

Сбылось пророчество Энерика: Зло исправило меня, толкнув к Свету. Теперь я благодарен тебе, Пресветлый.

А тогда…

 

Сейчас я одинок, на меня наложили Огненную Печать, которая при измене Свету несет смерть. И я служу ему, мечтая испытать вкус Тьмы. Теперь это невозможно. Я похож на Будду — тот тоже был испорчен, но случай вытолкнул Гаутаму Ситхартху на правильный путь. Зло без Добра не существует…

Также как и Добра без Зла нет…

 

…На улице стоял страшный мороз. Вчера я звонил Тильсирвэ и говорил с ней довольно холодно, назначив встречу в последний раз. Мы встретились у памятника Ленина в центре города у Горисполкома.

— Здравствуй, Тильсир… — сказал я, слегка улыбнувшись.

— Здравствуй, Илльо. — был ответ.

— Я знал, что ты найдешь меня. Знал.

— Мне пришлось постараться, я не ожидала, что ты у Андрюхи будешь! Конечно — у лучшего друга спрятаться прекрасно! Объясни мне теперь, ЗАЧЕМ ты меня УНИЖАЕШЬ?

— А где ты искала в первую очередь?

— Костер, парки, Эдем…

— Вот и ответ на твой вопрос. Понимаешь?

Мне хотелось спокойно поговорить с волшебницей, но чувствовал, что не смогу — меня вот — вот прорвет! И еле сдерживал себя.

— Да. Не хотел быть предсказуемым?

— Именно.

— Илльо, объясни, ЧТО я тебе такого сделала плохого, ЧТО?!

— Я пришел для того, чтобы поговорить вот о чем: НАМ НАДО РАССТАТЬСЯ. БОЛЬШЕ ВСТРЕЧАТЬСЯ НЕЛЬЗЯ: я не смог полюбить тебя по — настоящему. — Хотя и сам знал: Тильсирвэ от меня давно ушла, не выдержав унижений и бесконечных гулянок. А я без тусовок жить не мог. — Пошли ко мне домой — поговорим.

— Зря ты так, Илльо… — разачарованно молвила она, отвернувшись.

— Нет, не зря! Нам НАДО расстаться, а иначе ты убъешь меня!

Эти слова поставили Светлую в тупик.

— Тебе нужно убить меня — вот чего ты добиваешься своими встречами, Великая! Если мы еще пару недель повстречаемся — я покончу с собой. Я уже пытался, потому и ушел из дома. И я очень не хотел, чтобы именно ты меня нашла…

Мне было наплевать на мороз.

— Не верю, Илльо! — потрясенно воскликнула девушка. — Я никогда не помышляла этого! Я ни за что не убью тебя. Других Темных — конечно, но не тебя!

— Ошибаешься. Ты не представляешь, какая я мразь на самом деле. И я не хочу, чтобы ты мучилась. Теперь у меня другие планы. Ты… я перейду на тот уровень, где буду двигаться дальше. А ты, Великая… тянешь меня ВНИЗ, ЗАДЕРЖИВАЕШЬ, МЕШАЕШЬ!!!

Я НЕС БРЕДЯТИНУ, ЛИШЬ БЫ ОТДЕЛАТЬСЯ. Зная, что больше по Темному пути не пройти так, как раньше: Тьма отвернулась НАВСЕГДА.

 

Мы сидели в комнате, где стена была заклеена плакатами.

— Мы поговорим, а потом помоги мне снять плакаты… — цинично попросил я.

Такой наглости она не ожидала, но я видел, как крепко девушка сжала губы.

— Ты хочешь, чтобы я отпустила тебя. Ладно. Отпущу. НО ПОТОМ САМ БУДЕШЬ ЖАЛЕТЬ. Без меня тебе точно скучно не станет, зато ТВОЙ РЕЙТИНГ УПАДЕТ.

Я тогда не представлял, ЧТО ИМЕННО означают эти слова! Не догадывался.

— Может быть, ты и права, к тому же уже четыре месяца не можешь противостоять Тьме из — за любви ко мне. — хотя я сам слышал о бойнях в Эдеме и о уничтожении гопоты и прочих Темных. Она их уничтожала, не щадя, несмотря на то, что это были мои и ее знакомые… Великая… Волшебница… Я даже завидовал тебе… мой враг. — Тьме, которая будет всегда и Тьме, которая меня всегда окружала. Надеюсь, что все те, кто общался со мною раньше, пойдут по моим следам.

И добавил:

— КРОМЕ ТЕБЯ. ТЫ СЛИШКОМ СВЕТЛАЯ, и я не могу долго с тобой быть.

— Думаю, да. — Тильсирвэ заплакала, но не оттого, что меня потеряла, а оттого, что была поражена, КАК так можно как я поступать и жить. Я же сорвался и принялся разговаривать на повышенных тонах. И до сих пор ругаю себя за это.

— Я вернусь назад и буду жить так, как раньше. Ты же без меня вполне проживешь. — мои глаза дико блеснули, рот ощерился.

— Ты нарушил УСТАВ… — сказала Тильсирвэ спокойно. — Преступление такой тяжести, как переделывание Волшебницу в Великую Темную Ведьму карается безусловным отсечением головы. Потому я тебя и жалела. Все равно кто — нибудь узнает обо всем…

Сегодня я на нее наорал, причем так, что сам удивился. Девушка от чая отказалась, заявив, что я падла и гад, и в конце концов со своими философиями кану в пропасть. Я два дня назад в Эдеме заряжал пистолет, подносил к сердцу, и потому ушел из дома, чтобы НИКТО не нашел тела Илльо, даже Великая.

— Прекрати, Тильсирвэ! Прекрати! Если ты меня правда любишь, — я встал на колени и заорал истошным голосом, выпучив глаза, — ПОЖАЛУЙСТА, ОСТАВЬ МЕНЯ! Я ТЕБЯ НЕДОСТОИН, ТЫ СЛИШКОМ СВЕТЛАЯ, А Я ТЕМНЫЙ! ТЫ УБЬЕШЬ МЕНЯ, ЕСЛИ И ДАЛЬШЕ БУДЕМ ВИДЕТЬСЯ! ИНАЧЕ ЭТО СЛУЧИТСЯ НЕПРЕМЕННО! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! Ты еще найдешь себе возлюбленного, обязательно! Я недостоин твоих слез! Выпей чая… а я буду по — прежнему тусить с Темными, чтобы все забыть и встретить девушку, которую смогу полюбить… А сейчас я никого не люблю!

— Я не буду ничего пить, Илльо! Я давно увидела, какой ты есть на самом деле. Ты сволочь. — Великая поглядела на меня со скорбью и презрением.

— Да… Я эгоист. Поэтому уйди от меня. Прости меня за все…

Мы переместились из кухни в комнату.

— Простить? Тебя? — Она рассмеялась. — После всей этой фальши?! Нет уж, нет… Я не собираюсь прощать. А теперь скажи следующее: ЗАЧЕМ ты врал?!

— Я хотел, чтобы ты была счастлива. И ведь была счастлива, правда? Я не могу больше врать! Надеюсь — после этого не возненавидишь?

Зря спросил: возненавидит! Я был сам не свой, сидел и говорил, глядя на плачущую девушку. А она плакала, успокаиваясь, и снова плакала — жалобно так… Наорался — теперь можно и поговорить.

Да уж, колет Светлая правда глаза!

— Я не хочу, чтобы меня любили! Прекрати, Тильсирвэ! Ты мне дорога как друг, и за четыре месяца стала мне лучшим другом. Если что — звони, приходи, я плюну на друзей, я плюну на все, лишь бы увидеть тебя и побыть с тобой! Если понадобятся деньги — я в лепешку расшибусь! Клянусь! Если уедешь в Питер — знай, что в Братске у тебя есть друг… Помогу, еще как помогу! А любовь твоя… пройдет. Быстро пройдет. Потому нам надо расстаться. — Я снова стал врать, мои глаза излучали злобу, и как я ни пытался ее загасить — не мог. И сегодня я принес от Мрака кучу плакатов и решил их прицепить заместо старых.

— Ты дурак, Илльо… Я бы дала тебе такое, чего бы не дала обычная накрашенная пустышка с сигаретой в зубах! Ты не принес мне счастья, а только разочарование. Я вижу ложь за километр, ты на самом деле играешь теми, кто встречается у тебя на пути. — А сама опять плачет, голос ее стал резким и даже жестоким, злым. — Ты когда — нибудь рухнешь вниз, в пропасть, всеми брошенный, и вот тогда приползешь ко мне в слезах и в соплях, ты вспомнишь этот день и будешь умолять меня вернуться. Я плюну и уйду, как ты от меня. И я больше не хочу никого любить после того, как ты меня использовал и кинул! Тварь поганая…

Мы молчали, Тильсирвэ достала из сумки тетрадь и написала маркером на стене едкую эпиграмму. Я улыбнулся, залез на кровать и принялся сдирать плакаты. Я втайне радовался тому, что больше не буду зависеть от Волшебницы.

— Ты мне поможешь плакаты поснимать? — спросил я.

— Нет!

— Я счастлив, что все кончилось, потому что не могу исполнять какие — либо обязательства! Ты меня едва не прикончила своим Светом! Будет гораздо лучше, если ты исчезнешь из моей жизни. Я предлагаю тебе свои дружбу и помощь, а сам буду гулять, пить, курить… Нет настоящей любви и не было — для меня лично есть только секс. Ты же слишком правильная.

Сел на кресло и добавил:

— Я не люблю тебя, а по — прежнему люблю девушку, которая меня бросила. — и с улыбкой протянул красавице руку:

— Будем друзьями?

Протягивая руку, я надеялся на следующее: Великая купится и вскоре станет Темной, так как пока еще меня любит. И тогда ей не поможет Свет, и она встретит какого — нибудь ведьмака. Тогда и Гломен с Великой помирится.

Но Тильсирвэ отвела мою руку в сторону и холодно произнесла:

— Нет. Я не буду тебе никем, я давно от тебя ушла, надеясь, что одумаешься и поймешь — нельзя постоянно гулять и веселиться! Я отказываюсь от твоей помощи, потому что ты Темный! А я не якшаюсь с Темными, которые только и делают, что предают доверившихся им, как ты меня. Прощай, будущий Светоч! Я не хочу от тебя ничего — ни хорошего, ни плохого.

— Я тебя хоть чему — то научил? — спросил я.

— Ты научил меня одному — никогда не подходить к таким, как ты. К такой же сволочи.

Я обалдело посмотрел на Великую.

— Как… ты… так ты ОТКАЗЫВАЕШЬСЯ от моей помощи?!

— Именно. Именно, Илльо. И потому не хочу тебя больше видеть. — прошептала Светлая. Я вскочил и обнял девушку в последний раз. — После моего ухода погляди на себя в зеркало через астрал. Погляди… я никогда не предам Свет. А ты предал самое дорогое тебе. А над словами подумать как следует о переделывании я думать и не собираюсь!

Тильсирвэ раздавила своей кристальной чистотой не только меня, но и множество моих друзей — Темных. Особенно Энзо досталось: в то злополучное и мое счастливое рождество Тиль его едва не убила! МОЕГО ЛУЧШЕГО ДРУГА!

Светлая села, закрыла глаза и погрузилась в Мир Теней. Я молча сдирал плакаты, радуясь ее горю и своему счастью и прикалывая новые.

— Ты зря отказалась от всего, в том числе и от будущих встреч со Светлым, что появится потом…

— Не твое дело! — ответила она через астрал.

— Этот разговор принес мне облегчение, и тебе тоже. А иначе я бы ушел, ничего не сказав.

— Я догадывалась. Я враг, и потому не могу вести себя также, как и ты, при всем воображении! Поступай как знаешь… Твой Энзо — самый настоящий псих и деградат в квадрате, он и с психами будет контактировать и пригласит их к себе домой, а коли что стянут, даже не расстроится. Да и к ним будет в гости ходить… он позже сам сдохнет, когда осознает, КАК жил…

Я продолжал прикалывать плакаты. Наконец — то я смогу играть спокойно в своей группе « Терра», и мне плевать, что многие о ней негативно отзываются. Представлял, КАК завтра дико напьюсь от радости!

И свое наказание за это я уже получил…

Страшное наказание: остался совершенно один среди Светлых и Темных! Один — одинешенек! Что касается несчастья Тильсирвэ — это ее проблема, а я от нее, от этой наивной дурочки, отделался. А теперь Великая расправится с Темным Илльо точно также, как и с моими собратьями. Великой ее называют не из — за того, что Волшебница, а потому, что явилась мол такая питерская шишка и начала всех учить… глупая дура!

Наивная дура!

И еще себя Великой называет!

Блин… какой наив!

Да, я перейду на тот уровень, где буду двигаться и развиваться, стану Великим Темным, несмотря на Свет в душе, который убивает… У Тильсирвэ все наоборот, потому она едва не упокоилась в Сумраке.

И потому я недостоин девушки…

Такой, как Великая.

— Уходи, Светлая… Навсегда уходи. Потому что я тебе враг и никто… Уходи… — прошептал я в пустоту. Затем наклеил последние плакаты и начал с радостными криками бегать по комнате.

Было двадцать пятое января 2004 года…

 

— 25 —

 

«Сегодня хоронили друга.

Я посмотреть пришел туда.

Где, видя ярость своего испуга,

Смотрели люди в гроб. Смотрели в никуда.

Я рассмеялся. Люди удивились.

Все говорили: «Как же так»?

Моим движеньям изумлялись,

А кто — то даже хохотнул в кулак.

Я бросил в них землицу влажной горстью,

Теперь они смеялись до упаду,

Когда покойник, раздраженный злостью,

Зевнул, и повернулся к небу задом.»

 

(Питерский самиздат «Поганая Молодежь».

Февраль 2004 года.)

 

Мы расстались.

Но я была обижена, унижена и даже озлоблена. С тех пор долгое время слово «друзья» начало вызывать злость и как следствие отождествлялось с плохим, грязным, рушащим удачу и любовь. Да, моя любовь прошла, и на смену ей пришла благородная ярость. Да, еще до расставания с Илльо я не жалела Темных Братска. Темных, нарушающих правила, существующие веками.

Как в сказке, на следующий день после расставания с Илльо ко мне в гости пришел сам Энерик, чем меня удивив и обрадовав, ведь это был единственный Светлый, кто принимал меня такой, какая я есть на самом деле, а не любил только образ, оболочку, которая по сути очень привлекает. Не прикрытая маской, как многие делают. Как в песне, что сейчас поет по радио…

 

На самом деле Энерику я давно нравилась, и потому шеф мне оказывал всевозможные знаки внимания. Но мы были как брат и сестра, не больше и не меньше. Но кельт заботился и берег меня как зеницу ока.

В тот день древний парень был в длинном черном бушлате, в черных сапогах и шапке — ушанке, а за спиной висела катана в ножнах, поблескивая в свете коридора, который давала раскачивающаяся лампочка.

Энерик с улыбкой переступил порог и поздоровался.

— Здравствуй, дорогая… — и дружески чмокнул в щеку. — Я все знаю: Илльо тебя кинул. Всем Темным это уже сказал Чувак, и они рады и удивлены. Кинул тебя как последний трус. Настоящие мужчины так не поступают! — Он был рассержен и потому хмурился, немного склонив голову. — И если он, как сам сказал, до тебя спал со всеми, это не говорит о том, что этот полутемный хиляк стал мужчиной! Да, девственность он потерял лет в тринадцать, став в физическом смысле мужиком, а в моральном это все тот же зеленый подросток. И я очень надеюсь, что, став Светлым, парень созреет. Хотя бы наполовину. Была бы возможность — морду бы ему набил… А сейчас я зашел утешить самого лучшего работника своего Штаба, и больше не смей при мне грустить! — Энерик улыбнулся, блеснув вечно молодыми зубами. — Да, этот Илльо очень скоро станет Светлым, а у себя на работе я его щадить не буду! Он заплатит за весь обман, что причинил невинным до тебя, за все зло, уверен! — и повесил бушлат военного образца на вешалку.

Кельт, живой реликт ушедших эпох, с интересом оглядывал вначале коридор квартиры, любуясь моими рисунками и гобеленом, потом медленно разулся и обнял меня совсем как отец. Затем прошел в кухню, сел за стол, и затем мы вдвоем долго пили чай с булочками, смеялись и просто разговаривали.

Наконец, кельт малость притих, сделался серъезным. Допил остатки чая, поставил кружку на стол. Поправил катану за спиной, которая привлекла мое внимание своей древностью. Ручка ее была из слоновой кости, а ножны обтянуты настоящим китайским шелком с какой — то девушкой в розовом одеянии и культовой прической семнадцатого — восемнадцатого веков, а то и раньше. Он оружия веяло какой — то исторической Силой, и я ее чувствовала всем своим существом.

— Что это за катана, Энерик?

— Моя. Самая дорогая на свете, выкованная древними китайскими кузнецами. Тут даже есть руны на лезвии и ванильный цветок, особым способом выбитые на стали. Филигранной стали. Пришел показать, ведь ты любишь холодное оружие. Нравится?

Я осторожно приняла клинок из женственных, белых, сильных и тонких рук, и наполовину вынула из ножен. Лезвие блеснуло в свете зимнего солнца.

— Круто! И ты ею сейчас пользуешься?

— Конечно! В узких кругах по ночам. — Кельт хихикнул. — А еще я пришел к тебе, чтобы сообщить нечто важное. И задание у тебя очень серъезное…

— Тебя давно не было в Братске — недели две. Куда ездил?

— Дело в том, что Московский Инквизиторский Совет узнал о беспределе, который здесь творится уже пятнадцать лет. Устав нарушен, Илльо обвиняют по всем статьям, а тебя оправдали и сняли все обвинения.

— Да пора бы…

— Момент настал, Тильсирвэ. Инквизиторы решили карать братских Темных. Не щадя карать! Максим и я выступили на суде. За тебя отчитался Вейдер. В результате в конце заседания на меня наложили печать Исполнения на короткое время, а тебе передали письмо.

Письмо? От Инквизиторов?! Давненько такого не было!

— Что сказали? Дали задание? — спросила я, видя, как кельт кладет на стол письмо, от которого разило наивысшей магией. Мысленно коснулась Силой — печать Инквизиторов спала, и можно было вскрывать. Прочитала приговор и растерянно поглядела на шефа.

— Да. Тебе поручено карать Темных, самолично, так как ты очень сильная Светлая. Не все ведь так плохо в этом городе и для тебя, правда?

Вот это номер!

— П — правда… А ты мне поможешь?

— Да. А тогда для чего мне печать влепили? Она спалит меня или снесет голову, если я не исполню приказ.

— Ага…

— Тебе поручено разогнать Эдем и Костер, передавив Темных как клопов. Всех! Поймала — убила. Поймала — удавила. Я тебе помогаю, брошу тебе свою Силу — мы вас, Леди, ТАК накачаем — их всех по стенкам Эдема размажет! Лично мне малявки надоели…

— Мне? Одной? Самой?

— Со мной, и не бойся. Кстати, а ты хорошо владеешь мечом? А, дорогая? — спросил шеф, чмокнув меня в щеку.

— Умею, но надеюсь на твою помощь. Научишь меня всему, что знаешь?

— Куда я денусь! Обязательно, коллега! Потому я принес катану — намекнуть… Сейчас пойдем ко мне в кабинет — решим, чем будем заниматься в ближайшее время. Отправимся в пятую школу и будем учиться китайской борьбе на катанах. И наплюй на то, что в Братске запрещаются колющие удары! Гломен научил тебя лишь рубящим ударам, а ведь и от Питера у тебя кое — что осталось! Я научу колящим, всем приемам, какие знаю сам… Усвоишь хотя бы часть. Также научу рукопашным и восточным единоборствам. Будешь по стенам бегать и по воздуху летать, прыгая… Смотрела фильм «Убить Билла»? Если да, то я собираюсь сделать из тебя такого же киллера, но для Светлых Сил. Но в отличие от Гломена я не стану орать и запрещать говорить, не стану бить сильно и до синяков, исподтишка, а буду обращаться с тобой как с королевой… И так во время всех тренировок.

 

Я же сидела, любуясь шикарными, золотыми локонами Энерика, до пояса, свивающиеся на кончиках или по всей длине в толстые, блестящие кольца. Драгоценное наследие исчезнувшего народа. Древнее золото, золото, которого никогда не касалась краска… его так хотелось потрогать, пощупать, даже понюхать! Очень красивая шевелюра… Даже челка, лежащая ровными прядями на широком лбу. В солнечных лучах прекрасные власы отливали глубоким золотом, а сквозняк, дующий из коридора, ласкал их. Добрая улыбка и такой же характер дополняли нрав Энерика. Эльф прямо! Или настоящий юный сакс. Вернее кельт.

И не все поймут, что этот сногсшибательный красавец — самый старый Маг среди всех. Снаружи парень молод, но внутри стар… Или же нет, и это старик, у которого коли исчезнет молодость, будет череп с синей туго обтянутой кожей и с седыми волосами, которых будет очень мало? Или же нет?

— Ну что, договорились? Ты красива, как Сикстинская Мадонна Рафаэля Сабатини, сошедшая с бессмертных полотен, только младенца нет на руках, а вокруг летают ангелы Искушения с… черными крыльями. Твой лик, твои глаза, твое лицо словно списано с его картин. Век бы любовался! И рисовал бы, сидя за мольбертом… У тебя лик Средневековья, дорогая. Но я никак не сужу людей или других по внешности. — Энерик сполоснул кружку, затем зашел в комнату и обнял меня за плечи, а затем его длинные кисти рук заскользили по моей спине. Юноша прижал меня к себе и зарылся лицом в мои темно — русые власы. — Ты должна была родиться лет пятьсот назад, может быть и раньше, а родилась на пятьсот лет позже своего срока. Девочка моя… Кинуть такой шедевр, такую красавицу… Надо уродом быть для этого! — прошептал шеф, двумя пальцами приподнял мне голову и поцеловал в губы. Нет, романа между нами не намечалось, — просто дружеский поцелуй. Я ответила на него, запустив пальцы в локоны кельта. Ах, это была моя мечта — обнять шефа, сказать ему, что он мне как отец, как брат, как возлюбленный наконец… А Энерик целовался просто потрясающе! Поцеловал прямо как возлюбленный, аккуратно и очень мягко. — Вот так я буду ухаживать за тобой во время тренировок. Не принимай всерьез…

 

…Сегодня Темные в Эдеме собрались на шабаш. Было их довольно много, у всех за спинами висели катаны. Темные перед празднетством понатащили досок, тряпок, и все в спортзал…

Спортзал…

Спортзал в просевшем здании, которое готово через пару лет обрушиться. Темно, холодно, кругом все загажено, бутылки битые валяются, окурки, использованные презервативы, пара поломанных гитар. Посреди развели гигантский костер и из кирпичей сложили алтарь.

И Илльо был там, а что касается его, то он от радости носился по всему зданию, визжал, хохотал как демон и пил пиво, смешанное с «Троей»…

Наконец, Темные встали вокруг алтаря, и принялись читать какие — то заклинания. Не читала лишь девушка, стоящая на балконе над залом, очень слабенькая Темная, закутанная в чадру, и лишь глаза были видны — внимательные и умные. Выбилась наружу прядь темных русых волос.

Она наблюдала за происходящим. Сзади подошел парень и положил ей руку на плечо. В другой у него была прекрасная катана. Лишь немногие из быдла поглядывали на парочку. Просто не замечали.

— Я прямо сейчас накинусь на них, и начнем…

— Тильсирвэ, еще не время! Не злись! Если нападешь внезапно — все рухнет… А вот и Илльо — скачет как козел! Чему он радуется? Радуется, что вот — вот Светлым станет? Дурак! Надо же: он почти Светоч, а сам среди Тьмы якшается!

— Слушай, может на самом деле его Тьма грызет, а не Свет?

— Может. Только этот идиот этого не понимает, считая: чем больше Тьмы, тем быстрее загасится Свет… Дикари, блин… И сегодня Илльо в последний раз пробудет среди Темных…

 

Не знали Темные, что на Черной лестнице и в подвале их ждут Инквизиторы и Великие. Затаились и ждут сигнала. Естественно, Темные последнеей, худшей масти на могли их видеть даже через астрал, но чувствовали, что что — то не так. Чувствовали растущую угрозу.

Темные Костра и Эдема собирались устроить оргию прямо здесь в честь первого дня весны. Несмотря на грязь и холод. Пахло табаком, анашой, коноплей, шашлыками и прочей дрянью. У большинства за спинами висели длинные самурайские ножи. Это были гопники, и одевалась эта шваль во все черное.

Энерик постоял немного, а затем ушел на Черную лестницу к Максиму — сообщить о том, что малолеток собралось слишком много. Там, на лестнице, всегда царила кромешная тьма, а ступени местами обвалились. Пол в здании просел, особенно в Главном Зале.

 

Напившись, Темные малолетки залезли на балконы и стали бросать оттуда бутылки, кирпичи и прочее. Одна бутылка едва не попала в голову Великой, но она успела увернуться. Наконец ее враг — Темный Энзо, — заметил девушку и попросил спуститься вниз.

Улыбнулся.

— Ой какая ведьмочка! Иди сюда! — извращенно и пьяным голосом позвал он, скривив лицо. — Ты давно там стоишь, замерзла…

Девушка сделала изящное движение, как в балете, спрыгнув с высоты трех метров вниз. Словно на цыпочках, подошла к Энзо, а затем прыгнула к кострищу. Резким движением открыла лицо. Темный опешил.

— Ты… Ты… Опять ты?! Чего забыла на шабаше? Илльо, да? — у мага от изумления рот перекосило: редкий случай, однако — Волшебница явилась на шабаш Темных Магов!

Все разом стихло.

— Я. Пришла, чтобы выполнить поручение, пришедшее из столицы, да еще с вами расплатиться, и с тобой лично. За все зло.

Энзо в ответ согнулся пополам, едва не выронив бутылку водки из грязных рук, затем хрюкнул, рассмеялся как конь, вытер сопли кулаком и в довершение всего икнул. Потом затянулся сигаретой, спросив:

— Если так, то сдай оружие. Есть?

— Нету. — Волшебница раскинула руки. — А ведь до ранга Инквизитора мне очень мало времени осталось… Это в Питере мне не позволялось прийти на шабаш, а сейчас я в Братске…

— Убирайся отсюда! — от Энзо несло острым ароматом псины, чистого спирта и еще непонятно чем: наверное костром или тем, что Темные тут раз в месяц моются. Но Тильсирвэ была простым наблюдателем, и ей приходилось все это терпеть. — Плевать я хотел на московское поручение. Сейчас Эдем превратился в Зону Омега: никто больше не может проникнуть на нашу территорию! Вали отсюда, пока я добрый! — Поехавший на крышу гад с этими словами вытащил из — за спины катану, думая, что девушка испугается. Она не испугалась и скосила глаза, склонив голову набок. Губы проговорили:

— Нападаешь на безоружного? Как интересно… Ладно, я отвечу тем же! Это тебя, наверное, Гломен учил! — и в руке Тильсирвэ засиял самурайский клинок. — А ваш Илльо скоро станет Светлым и уйдет отсюда… Так что нечего передо мной пыжиться, изменник Света! Нечего возвращение Илльо праздновать! Вот если бы сюда явился К. М. — Светлый Великий из Питера, — от Эдема бы остались одни руины. А тебе было бы не до смеха!

— Да?! Да я твоего К. уложу одной левой! Сопляки и лохи ваши Маги из Питера, они всех нас как огня боятся, что мне их глупые размышления о чести и любви?!

Волшебница сияла перед Темным магом, как звезда, а была она в алой рубашке с вышивкой, серебристом плаще и черных джинсах. На ногах — сапоги. А в руке сверкал МЕЧ — ОТМЩЕНИЕ самого Энерика. И этот меч желал крови… Он так изголодался! Так что Энзо успел только крикнуть:

— На алтарь е… — как поперхнулся собственной кровью, изумленно смотря на что — то длинное и вязкое, пародышащее; фонтан алого цвета рубинами взлетел в воздух из разрубленной артерии и осел на плече Тильсирвэ да на ее лике, как алые слезы, и начал Темный сдыхать. У Энзо была рваная рана в области солнечного сплетения, легких, живота, вплоть до печени, которая была рассечена на две половинки. Девушка сделала ему смерть, красивую смерть, от души, можно сказать любя. В кавычках. Кишечный тракт со смачным шлепом упал на пол. Мертвое тело упало лицом вниз в собственные внутренности. На Великую налетел другой Темный, но взмах меча закончил его путь Тьмы. Лишь катана звякнула, упав из внезапно ослабевшей руки на пол. Великая взяла ее в левую руку, наблюдая за Темными.

Третий, четвертый, десятый… Началась самая настоящая кровавая схватка. Тильсирвэ была ранена в руку, но все равно как Тринити бегала по стенам, ежесекундно отражая нападение врагов. Прыгала, кричала, а пространство вокруг нее было забрызгано кровью, плюс еще жар от Костра быстро выматывал… Тильсирвэ отражала даже самые страшные удары, но зато ходила по перилам на цыпочках, разрубая сразу пятерых или шестерых, лихо крутясь на каблуках, спрыгивая… Кроме нее, мразей ликвидировал еще и Энерик, устроив для себя несколько мелких резнюшек на этажах, загоняя врагов на Темную лестницу, где всех их ждала печальная участь.

— На алтарь ее! На алтарь!

По всему Эдему раздавался протяжный сабельный звон, а одежды Светлой чуть ли не насквозь пропитались кровью.

— Это вам за то, что питерских Светлых лохами называли, твари! Это вам за совращение малолетних, это вам за групповухи, это вам за мое унижение, за шабаши и жертвоприношения!

Малолетки озверели и пытались достать девушку всеми способами, а затем жестоко убить, но на Волшебницу ТАКОГО ранга лезть было — все равно что с автоматом переть против танка. Потому что смерть ради жизни другого — страшная сила. Девушку почти невозможно было задеть — красивое тело было легким, изящным и вертлявым, Светлая уворачивалась от бутылок, кирпичей и досок, а также от заклятий, а на нее с катанами валили все новые и новые Дети Тьмы, падая замертво то без ног, то без рук, то без головы, а из их глаз лились алые ручейки.

Кровь ручьями текла по полу и по лестницам, капала со стен тяжелыми черными и густыми каплями, и теперь уже никто не мог праздновать шабаш так, как планировалось.

 

А сам Илльо, из — за которого весь сыр — бор и разгорелся, не на шутку испугавшись, спрятался с кем — то из своих, не зная, КАК погасить в себе Свет. Наконец, он забился в угол возле зала, вложив катану в ножны, с ужасом видя, как падают его друзья — Темные, замертво… Мертв Энзо, мертв Тьма, мертвы Лестат, Ведьма, Темная Ведьма — его первая любовь и многие другие. Многие бежали на Черную лестницу. Энерик расправлялся с врагами гораздо быстрее, чем ученица, и наконец все было закончено…

 

Инквизиторы, двадцать Высших, вошли в окровавленный зал, где догорал костер. Максим подошел к сидящей на алтаре Тильсирвэ и преклонил колено:

— Ты выполнила приказ: эти выродки не заслуживают жизни. Надеюсь, это все. Эдем — место Зла и Безнравственности, место, где царит Тьма. Ты должна побыстрее уехать отсюда. Кстати, а где Илльо? Его постигла та же участь?

— Нет. Я оставила его на потом. Точнее, на сейчас. Насмотрелся на бойню, вот и спрятался. Наверное, с горя харакири себе сделал!

Тут же послышались шаги. Илльо, белый как полотно от потрясения, с безразличием и злобой в глазах, весь окутанный «шахматной» аурой, вышел из — за угла на втором этаже и лихо спрыгнул с балкона, медленно подошел к Инквизиторам. Оглядел зал, и вначале затрясся, как от электротока, а затем зарыдал, преклонив колено… Запрокинув голову назад и зажмурив глаза, парень выкрикнул во всю силу легких:

— ЗАЧЕМ ВЫ ЭТО СДЕЛАЛИ?! — истошно заорал он. А затем дико зарыдал, сжимая в руке меч. — Зачем?! Я же теперь ОДИН остался! ОДИН, ОДИН, ОДИИИ — ИН!!!

— Не твое это дело, тварь! — рявкнул Максим. — Так приказала Москва, и все заварил не только ты. Шабаш отменен, а тебя пожалели, так как в тебе Света гораздо больше, чем Тьмы. Чего ты ноешь, чего ноешь, собака резаная и недобитая, тварь? Свинья! Да тебе лучше уж голубым быть, чем с нормальными магами связываться и любить их! Теперь тебя либо убьют, либо лишат Силы лет на пятьдесят из — за тягчайшего преступления против Великой Волшебницы, которую ты пытался перетянуть на Темную Сторону и мешал ей развиваться! Одиночество, изоляция от всех вправят тебе мозги на все сто процентов и научат, как правильно жить. Теперь у меня к тебе такая просьба: сразись при мне с Волшебницей, которую столько обманывал, или сдохни, не вставая с колен! Илльо, на твоих руках СТОЛЬКО крови, столько предательств, столько несчастных поломанных судеб, столько невинности девушек, сколько несчастных и разочарованных в радости и любви людей… Ты сломал им психику и жизнь, и получил по заслугам, потеряв ВСЕ, в том числе и уважение окружающих Темных. Даже они, кои такие встретятся, не будут тобой восхищаться и любить тебя, больше никто под тебя не ляжет из — за внешних данных, ты никто, ты тварь, сволочь, падла, мразь… как говно! Ты трахальщик и половой эгоист, как жаль, что Энерик не убил тебя там, на крыше, а надо бы! Что и представить страшно… Теперь ты потеряешь последнее, что у тебя осталось… Марш в Астрал вместе с Тильсирвэ!

И сам туда же влез — следить.

Илльо так и сделал, стоя спиной к Тиль, а затем медленно развернулся к ней, шипя:

— Да ты, оказывается, злая, Тильсирвэ! Слишком злая! И как это ты с таким поведением Светлой — то стала?! Теперь я буду мстить, милая! Ты отказалась от дружбы, и теперь мы враги навеки. Я владею мечом гораздо лучше, чем ты, и теперь посмотрю, хватит ли у тебя сил поднять руку на возлюбленного… — в его словах было столько злобы, столько желчи, что другая сжалась бы в комочек, но на прекрасном лице Великой не дрогнул ни один мускул. Эти штучки она уже испытывала не раз.

Сверху посыпались кирпичи, а с пола взметнулись тучи золы и пыли… Илльо подошел, поклонился, пожал девушке руку и начал демонстрировать свое искусство боев.

Силен…

Видать, будучи человеком в тринадцать лет, занимался Кун — Фу. Пару раз он уложил Волшебницу на обе лопатки, и трижды ранил мечом. Вертелся и извивался, уворачиваясь от ударов… Но никто не хотел уступать, потому что силы были равны. Илльо в конце концов начал уставать, а Тильсирвэ тем временем рассеивала его оставшуюся Тьму в пространстве, отдавая ее Миру Теней.

В конце концов, у Илльо от страха и волнения стали сковываться движения. Этого и ждала Светлая. Пнув Темного в солнечное сплетение, она отшвырнула катану Илльо на порядочное расстояние и быстро сказала, положив руку парню на голову:

— ОБРАЩАЮ ТЕБЯ К СВЕТУ. ПРИМИ ЭТОТ ДАР. ДА БУДЕТ ТАК.

В ЭТОТ МОМЕНТ В Астрале творилось что — то невообразимое: здание распадалось на глазах, воздух вздрогнул, как от жара, а мир вокруг заполнила бурлящая, серая метель. Сила бурлила в Великой, не кончаясь. Тьма дергалась вокруг Илльо, уменьшаясь и исчезая. Если в Эдеме остались Темные, то им не поздоровилось: снесло и убило. С самим миром творилось нечто странное: краски выцвели, а кирпичи превратились в пыль. Небо выцвело также, а уши будто ватой заложило.

Стоит только на секунду ослабить напор — Илльо нанесет ответный удар. Ударит так, что и собирать будет нечего.

Илльо рухнул на колени, запрокинул голову назад, истошно закричал, выгнувшись дугой, и тут его аура засияла, как солнце, испуская от себя живительные лучи. Парень рухнул после на пол и вырубился. Кто его вынес в нормальный мир — непонятно.

 

В наказание за все Илльо был дарован Свет, а условия для существования в мире собратьев были тяжелейшими: отказаться навсегда от всего Темного и низменного. При нарушении этих условий грозила Смерть: на него поставили Огненную Печать, несущую гибель при прикосновении ко Тьме и возвращении к старому. Теперь бывшему Темному магу — Светлому третьего уровня, — пришлось ловить бывших товарищей! Такое наказание за все шабаши и прочее. Илльо так стал Светлым, но втайне в душе он мечтал отдать все на свете, лишь бы повернуть время вспять. Вернуть Тьму.

После новообращения парень два дня дома валялся под батареей, свернувшись калачиком. Первую ночь работы в Штабе Энерика не вынес, и забился в угол в кабинете шефа, и рыдал. Теперь Илльо всю жизнь вынужден вершить Добро, охотясь за порождениями Зла. И хотя Хамелеон Александр в то время был на стороне Тьмы, он прятался среди магов всех рангов, не находя себе покоя, иногда звоня Великой (тот самый парень с Энергетика, которому понравился прикид Великой на первых листах). Потом он обрушит на себя Тьму, и заснет на шестьдесят лет.

Тем временем Гломен собирал новый Штаб, давая новичкам имена погибших, некоторых вернув с того света впоследствии. Десяток, и то неумело.

Максим — Инквизитор тогда был новеньким в Штабе Светлых, его дружба с Энериком только начиналась.

Красавицу Тильсирвэ Илльо больше никогда не видел. Она исчезла без следа, словно ее никогда и не было. Не знал он, что спустя годы ломка пройдет, что их всех забудут или они сами исправятся… Он уходил из мира Тьмы, ничего не зная и не ожидая. Ему было больно, но делать было нечего. Не знал, что его забудут, раздавят, как таракана, не знал, что его найдет одна дура, на которой он впоследствии женится — девушка, переметнувшаяся из Света к Тьме, как и Валька. Не знал он, что его новая возлюбленная также исчезнет без следа, сгинув в снегах и лесах Сибири.

Он уходил из мира Тьмы, навсегда и бесповоротно. Не зная, что спустя несколько лет исчезнет то, что боготворили раньше, что сменится власть, что умрет Хачатрян, что снесут Эдем и что Братск скроется под водами искусственного моря…

Тиль либо пряталась от нового сотрудника, или ушла. Говорили, что видели Великую то тут, то там, но лично для Илльо Волшебница по — прежнему оставалась непонятным существом, чужим и высасывающим Силу из любого Темного, встречающегося на пути. Она не ходит на флэты и на сейшена, не пьет и не курит… С этим новый Светлый маг примириться не смог. Два месяца спустя он стал подмастерьем Энерика и помог раскрыть дело Хамелеона. Тильсирвэ и правда видела будущее Александра, и как он обрушил на себя Тьму, вот и встретились слова: « Обрушил Тьму на себя…»

Она видела будущее.

Даже теперь Илльо и Тильсирвэ разделяла гигантская пропасть.

 

Илльо…

Став Темным, ты встал на погибельный путь. Я пыталась помочь и в результате едва не развоплотила тебя, выброшенная из братского общества как тряпка.

Встретив меня на пути, ты обрел новую жизнь, заплатив за нее и за обман вдвойне.

Я выкачала из тебя Тьму так, что ты остался лишен Силы. Будешь долгие годы жить или как маг, или как обычный человек, по крупицам, по частям собирать потерянное. Где — то лет пятьдесят. А то и больше.

Никогда тебе больше не беситься, как раньше на флэтах и сходках, где нет ничего хорошего. Ты Светлый. Потому что я убила твою Темную энергию, едва не умерев, но влив в нее живительный Свет. Лишив Силы гопника с темным прошлым. Лишила, рассеяв…

Привыкай.

Но я ничего не могу сделать с тем, что даже после перевоплощения в душе ты остался таким же, как раньше. Вот так. Что в тебе пересилит — неизвестно. Но нам не надо Хамелеона — редчайшего вида Темных. Ты был им мало. Их двое на весь Братск, было… Остался один. И я чувствую, что этот Хамелеон бродит среди нас. Сейчас это существо на стороне Тьмы, но совсем скоро оно начнет метаться, не зная, КУДА встать. Такие существа живут мало, так как растрачивают Силу попусту.

Я ничего не знаю. Слышишь? Реальность для нас — ничто, вы меня боитесь, вот и проиграли. Слишком боитесь… Мне теперь плевать, ЧТО Темные через двадцать лет будут делать с братчанами, но я к тому времени буду далеко… И найти меня сможет только Энерик. Сейчас я закончу говорить, выйду из этого кабинета, и покажу вам новый мир — мир без зла и насилия, мир без границ, где отсутствует деградация…

Энерик, мое досье готово, делай с ним все, что хочешь. Я знаю, что и Илльо ты вчера опросил.

Я — Высшая. Со мной невозможно бороться. Темные Братска не могут меня поразить — слишком слабые. Я Великая Волшебница. Именно потому я больше не могу оставаться в этом городе Тьмы… Тьмы, которая висит над ним как колпак. Кое — какие бреши в ней пробить удалось.

Мне нельзя здесь задерживаться: Тьма очень быстро растет. Сейчас я выйду, войду в астрал, открою портал до Питера и исчезну… надолго.

Я живу…

Я ухожу…

Э П И Л О Г.

Я докуриваю последнюю сигарету, допиваю кофе и заношу все в папку…

Кошмар… Никогда такого не было — из Темного Мага сделать Светлого! Выходит, Илльо уже почти год служит Свету… С трудом, но служит. Также я был поражен его наплевательством на всех и все в начале досье.

Каким образом Тильсирвэ попала к Темным — тоже непонятно. Да, я присутствовал на суде в Москве и сам развоплощал нарушителей. О Тильсирвэ я впервые услышал от Энерика перед поездкой. Ее наивная влюбленность поуменьшила Тьму в Братске. А сама Волшебница, как я понимаю, не желала унижаться и исчезла.

В — общем, в досье много страшных и диких фактов. Я лично, начав читать, чувствовал, что волосы на голове шевелятся. Эгоизм Илльо переходил все границы, а Тильсирвэ мне жалко.

Правильно сделала девочка, что свалила отсюда. То, что я не видел Москву три года — правда. Правда, писать я стал позже, первые дневники потеряны. В начале работал как простой Маг, а затем начались «приключения».

История, записанная в досье, случилась перед приходом Хамелеона. Вальку и Мрака и правда вернули… на время. Затем Энерик забрал у них Силу лет на невесть сколько, и они теперь живут как обычные люди. Валюк вновь переметнулся на сторону Света и проблем пока не вызывает.

 

Илльо!

Ты, отдавая мне этот диск, думал хоть, КТО я, думал, ЧТО я могу про тебя настучать в Инквизицию!? Этот диск у меня долго валяется, я уже собираюсь его Энерику на вечное хранение отдать…

Отдам. Себе я все занес в компьютер.

За окном вечер, голова страшно болит, спать хочется… Действительно, верна истина: «Любовь зла — полюбишь и козла, а козлы этим пользуются.», или: «Любовь зла — все КОЗЛЫ!»

Я роняю голову на клавиатуру, закрываю глаза. В общем, содержанию досье я был немало удивлен и даже поражен.

Закрываю глаза и надеваю наушники… Играет тихая музыка. Свет немедленно вырубаю, лишь монитор светит. Кругом валяются диски и прочее. Я стучу пальцами по столу и думаю про Матрицу…

Тук — тук, Нео…

Вернее, «Тук — тук, Макс.»

Действительно: стучит кто — то! Вырубаю компьютер, встаю и открываю дверь.

Светлый.

Илльо. Ну надо же! Не ожидал!

Парень протянул руку и поздоровался. Выглядел он так, будто месяца ждва не выходил из запоя или словно только что вышел из бани: глаза красные и прикрытые, лицо тоже, а рот приоткрыт. Едва дышит…

— Эй, ты чего?

— Чего — чего… Убил друга — Темного… В Эдеме вместе тусили.

Я пригласил Илльо в комнату. Тот бухнулся на стул и глянул в монитор.

— Как мне все это надоело, кто бы знал… Надо же: влюбился как дурак в Великую, и первые три месяца после перевоплощения колбасило страшно… Но я правда больше не мог быть с Тильсирвэ, я умирал… Она меня запросто по стене размазала. А в Эдеме забрала самое дорогое, что было.

Дурак… Дураком был — дураком и остался. Я повел парня в ванную и сунул его голову под струю холодной воды. Тот вроде бы успокоился.

— Странно: в досье ты вроде клялся, что все понял. Что осознал неправильность Тьмы…

— Я осознал! — Илльо зажег сигарету и закурил, глотнув чая. — Я казню теперь сам себя! Мне стыдно! Вот… тебе помог. Подошло? А еще тебя в городе в сентябре не было. Я ходил к тебе, стучал — никого. Диск когда отдашь?

— Сейчас. Ты расскажи. Расскажи, как себя чувствуешь.

— Как собака… как паршивая собака. Мне горько, что Тильсирвэ меня покинула. Я был дураком Темным, а теперь Светлый. Я очень хочу вновь увидеть Волшебницу… Узнал, какая я сволочь?

— Узнал. Ты специально мне это досье вместе с генеалогией сунул?

— Да. Хотелось поделиться. Я же одиночка среди Темных и Светлых. Я — НИКТО.

Мне вдруг стало жалко это несчастное существо, которое само себя загубило. Илльо вроде повеселел, и мы сидели так и разговаривали, узнавая друг — друга. Мальчик еще, мальчишка…

Ну…

— С наступающим Новым Годом!

— Тебя тоже, Илльо.

— Спасибо за чай, спасибо за Свет. — парень прошел ко мне в комнату и взял жесткий диск. — Мое. Спасибо.

— Не за что.

— Мне пора, Светлый, — Илльо взял расческу и принялся чесать мокрые волосы. Тепло улыбнулся. — А еще мне стыдно, что я поднял руку на Великую. Ладно. Я пошел. Зайду как — нибудь.

Илльо положил диск в сумку, открыл дверь и вышел. Я же поставил игру и начал расслабляться. Долго не буду в Братске торчать — уеду скоро.

Чего Илльо еще надо? Чего?

Это же просто подросток, зеленый… Я бросаю окурок в ведро и прибираюсь.

 

На часах: 21 — 30.

ГОРОД: БРАТСК.

МЕСЯЦ: ДЕКАБРЬ.

ЧИСЛО: ПЯТНАДЦАТОЕ.

На столе лежит тетрадка, исписанная от корки до корки… Дневник.

 

6. 06. 05.

17 — 21

 

В повестях использованы по просьбам тусовочных друзей вставки: стих Ляо о любви, стихи из ролевых самиздатов, архивы о прошлом города и свои наблюдения за людьми. рассказ Сементери о Эдеме из неформального «Сибирского подвала».

Последняя повесть основана на реальных событиях, произошедших в 2004 — 2005 годах в городе Братске. Если кто узнал себя в ней — это результат вашего поведения. Ничего плохого ни про кого не писали — только правду. Все писалось с вашей просьбы.

 

 

 

 

Ия Ваулина
2021-07-28 19:27:21

---

Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения