Любовь нечаянно нагрянет

Прошло часа два, как тронулся поезд, набирающий скорость. За окном темнело: время, когда мороз, небо в перьевых облаках, догорающая малиновым светом заря, искристый фиолетовый снег, длинные тени от одиноких деревьев.
Суровцев любил такие мгновения: перестук колёсных пар, волшебной красоты быстро меняющийся пейзаж, перезвон ложек в пустых стаканах, покачивающиеся полки, особенный, убаюкивающий вагонный запах.
Напротив, с прямой спиной, словно школьница молчаливо сидела попутчица, миловидная дама лет сорока с хвостиком, смотрящая в одну точку, находящуюся, скорее всего за пределами купе.
 За время, что они находились рядом, Виталик так и не сумел рассмотреть женщину. Было в ней что-то неуловимо манящее, загадочное что ли, словно магнитом притягивающее взгляд, одновременно установившее негласный запрет, ограничение на просмотр объекта интереса.
Пейзаж за окном был великолепен. В другое время Суровцев не смог бы оторвать от него зачарованный взгляд, только не сейчас. Мозг высверливала единственная мысль – обстоятельно, объективно, внимательно разглядеть соседку, понять, что в ней такого особенного, почему бросить на неё взор кажется дерзкой, вызывающе наглой затеей?
Наконец Виталик решился скосить один глаз, фокусируя периферийное зрение на объекте интереса.
– Идиот, –  отругал себя Суровцев, внезапно поняв, куда именно смотрела попутчица: если отвлечься от пейзажа, в отражении оконного стекла можно сколько угодно разглядывать того, кто находится рядом, – дамочка не в точку глядит, меня изучает.
От мысли такой Суровцев покраснел, особенно ушами, которые всегда подло выдавали его настроение, особенно растерянность и тревогу.
Странное состояние невозможно было расшифровать: оно было нелогичным, абсурдным по своей сути – он молодой человек, она – фактически старуха. Разница в возрасте, страшно подумать – едва ли не вдвое: откуда появился болезненный интерес, тем более странное стеснение?
Виталик сосредоточился на отражении попутчицы.
Симметричное лицо, вздёрнутый носик, чувственные губы, ямочки на щеках как у молоденькой девчушки, стильная причёска.
Неожиданно отражение игриво улыбнулось.
– Я тоже стесняюсь на вас посмотреть. Что, если мы перестанем играть в разведчиков, просто познакомимся? Я – Ирина Леонидовна. Фамилия моя ничего вам не скажет, мы ведь  случайные попутчики, правда, зачем усложнять? Я взрослая девочка, вполне понимаю ваш интерес, ход мыслей и эмоциональное состояние попутчиков в купейном вагоне мне тоже знакомо.
– Вы ошибаетесь, я ни о чём таком не думал. Почему бы не познакомиться, нам ведь ещё двое суток общаться. Виталий Константинович… Савельев, программист, дизайнер и администратор корпоративных сайтов. Вот моя визитка. Если интересно…
– Намекаете, что я должна сделать ответный ход? Забавно. Я кризис-менеджер. Спасаю малые предприятия от банкротства. Не смотрите так, если бы я была богатой мамочкой – летала бы на собственном лайнере: обычная работа.
– Вы курите, – уже спокойнее спросил Виталий.
– Нет, молодой человек. Вредных привычек не имею, не замужем, живу с мамой, еду из командировки домой. Спрашивайте, не стесняйтесь. К флирту и случайным знакомствам в разумном пределе отношусь толерантно. Приставать не буду.
– Исчерпывающая информация. А я, пожалуй, схожу покурить.
Виталик вышел из купе, посмотрел бесцельно в окно, потом на дрожащую от напряжения кисть руки, сломавшую сигарету.
Такого с ним ещё никогда не было. Ирина Леонидовна обладала удивительной энергетикой: она сумела на расстоянии наполнить его до краёв эмоциями и желанием, затем так же запросто выпотрошить досуха, одновременно дав надежду на продолжение.
Состояние Виталия было похоже на спуски и подъёмы на американских горках.
Вагон освещал тусклый мерцающий свет. За окном окончательно стемнело. Дверь соседнего купе отворилась, из неё выплыла девушка в спортивных брюках и майке, вздыбленную ткань которой протыкали горошины сосков, подмигнула и направилась в служебное помещение проводников.
В руках прелестница держала бутылку шампанского и апельсин – символы, этого невозможно было скрыть, свободной любви. Возможно, он ошибался: люди общаются по-разному. Что, если ей просто достался неприятный попутчик?
Виталик выкурил одну сигарету, следом другую. Возвращаться в своё купе было боязно. Он чувствовал, что должно произойти нечто, к чему не вполне готов. Мысли крутились вокруг персоны Ирины Леонидовны, действующей на его молодую психику несколько парадоксально, что он определил так, – “се ля ви, дружище, селяви…”
В купе проводника была чётко слышна озорная возня, женский смех прерывался узнаваемыми стонами, шлепками тела о тело, что окончательно вывело из равновесия.
Мелькнула нелепая мысль, – попросить проводника переселить в другое купе.
Пока Виталик размышлял о превратностях судьбы и медлил, из проводницкой пошатываясь, заправляя на ходу майку, с масленой улыбкой и замечательным настроением выплыла знакомая девчонка, уже без апельсина.
Гордо задрав голову, продефилировала она на законное место в соседнем купе, повернулась, двумя руками показала знак виктории, – не теряйся, малыш, тебе тоже достанется, если захочешь.
– Дура, – подумал Суровцев, – настолько доступное счастье мне даром не нужно. Зря моргаешь, краса ненаглядная. Спать хочу, больше ничего.
Ирина Леонидовна сидела в той же позе, в которой он её оставил.
– Ужинали, – спросила попутчица.
– Курил, размышлял, созерцал угасание дня. Люблю, знаете ли, проявления жизни во всём её разнообразии.
– Похвально. Вы мне симпатичны. Современные молодые люди предпочитают жить в виртуальном мире, подстёгивать воображение инъекциями синтетического адреналина. Ну что – спать?
– Переоденетесь, мне выйти?
– Я готова. Вам, как видите, тоже постелила. Спокойной ночи, попутчик!
Ирина Леонидовна встала и тут же повалилась на Виталия под действием инерции: поезд резко тряхнуло, настолько, что подстаканники едва не скинуло вниз. Юноше невольно облапил попутчицу, хлопнулся с ней на спальное место.
Женщина отстранила лицо, посмотрела Виталию в глаза, – форс-мажор, соседушка, не судите строго.
Виталик не судил. Он просто задохнулся: от пряного женского запаха, от нечаянной близости, от тяжести желанного тела, оттого, что руки нескромно покоились на упругих ягодицах.
Свет выключили, улеглись, но спать не хотелось. Юноша мечтал о чём-то неопределённом, что беспокоило, но не проявлялось. Он представил себе девчонку из соседнего купе, пробуя на вкус ощущения, которые мог испытать, если принять её предложение.
Волнения, предвкушения удовольствия, праздника, не возникло. Спала физиология, молчала психика. Но стоило Виталику подумать о той, что лежала рядом, как всколыхнулось и забурлило желание, которого хватило бы на всю ночь.
Остановить запущенный процесс было попросту невозможно. Юноша украдкой вдыхал воздух, пытаясь уловить мельчайшие молекулы запаха, от которого совсем недавно кружилась голова. Нестерпимо захотелось прижаться к ароматной груди, к губам изумительной формы, к ямочкам на щеках.
С ним происходило нечто нереальное: Виталик хотел эту женщину настолько сильно, что не мог справиться с нарастающим желанием.
Увы, одно дело, когда ты хочешь женщину и совсем другое – когда хочет она.
Вконец измученный вожделением, Виталий протянул руку в сторону Ирины Леонидовны, просто так, без определённой цели, в которую она тут же вложила свою прохладную ладонь.
Юноша нежно сжал спасательный круг: поглаживал ладошку, перебирал пальчики, чувствуя, что это не просто так, не случайно, что это обещание, возможно приглашение к диалогу, к взаимодействию.
Виталий щекотал запястье невидимой соседки кончиком указательного пальца, изо всех сил сдерживая дыхание, чувствовал, как прибывает, раздвигая пределы возможного, жизненная энергия.
Терпеть дольше не было сил. Юноша сжал руку Ирины, откинул одеяло и сел.
Пучок света выдернул из темноты женщину, отдёрнувшую одеяло. Она была нагая (когда только успела избавиться от нижнего белья?)
Последовал поцелуй длиною в жизнь, во всяком случае, так ему показалось, настолько сладкий, что оторваться не представлялось возможным.
Руки Виталия путешествовали по холмистому ландшафту напряжённых волнением мышц партнёрши, гармонично украшенному зарослями интимного кустарника, без стеснения проникли в вязкое тепло в самом низу долины, пробудив первобытные инстинкты...
Проснувшись, юноша не мог вспомнить, что происходило, как, почему. Он был беспредельно счастлив на уровне ощущений, но сознание и сценарий рандеву застилал густой туман.
Ирина Леонидовна сидела в привычной уже неподвижной позе: умытая, причёсанная, свежая.  На столе дымились стаканы с чаем, лежали бутерброды.
– Как спалось, молодой человек?
– Изумительно, великолепно! А можно…
Попутчица изобразила лёгкий отстраняющий жест, – от сладкого случается кариес и много чего ещё. Пожалуй, я выйду, чтобы не мешать одеться. Соня, скоро полдень. Счастье проспишь!
Виталик бросил мимолётный взгляд на круглые коленки, ямочки на щеках, алые губы… и вновь поплыл, наполняясь желанием.
Это был уже не тот скромный юноша, который грезил о чём-то призрачном вчера. Теперь он знал, чего хочет сам и о чём мечтает его женщина, несмотря на то, что в памяти о ночных приключениях не осталось следа: там, внутри, на уровне эмоций, он всё помнил.
Ирина была старше, он сильнее. Через мгновение женщина была раздета и повержена.
Несмотря на сопротивление, скорее притворное, отдавалась Ирина Леонидовна энергично, вкусно, предельно страстно, успев несколько раз, когда сносило крышу наплывами экстатического цунами, признаться в любви, во что определённо не верила: чего только не брякнешь на пике оргазма.
Женщина несколько раз была замужем, но подобного наслаждения не испытывала… ни-ког-да. Ей казалось, нет, сейчас она была в этом уверена, в том, что встретила мужчину мечты, с которым можно быть счастливой бесконечно долго – всю жизнь.
Успокоив плоть, придя в себя, подумав и рассудив, Ирина Леонидовна заплакала, потом зарыдала, уткнувшись Виталику в грудь, колотила его кулачонками, не проронив ни слова: ей нечего было предложить мальчишке, не-че-го!
Печально! Судьба жестока, противоречива, импульсивна, непоследовательна. Если это случилось двадцать лет назад, пусть даже десять, можно было бы на что-то серьёзное надеяться, хотя бы помечтать. А так…
Любовник (он ведь теперь по праву был её любовником), принял выражение чувств, внезапный нервный срыв, за состояние эйфории, за желание поведать ему и миру, насколько она польщена вниманием любимого, насколько счастлива.
Виталик был горд собой, решением связать с этой женщиной жизнь до последней минуты, хотя в глубине души понимал, что лет через десять, возможно раньше, от страсти может не остаться следа.
– Боже, – корила себя Ирина, – нырнуть в океан страстей с головой и с кем… с мальчишкой, который падает в обморок от желания, который влюбится без памяти в любое существо женского пола, истекающее интимными соками. Хорошо хоть, что мне не суждено забеременеть, возраст. И что я там несла про любовь, какая к чёртовой матери… нужно срочно забрать визитку, срочно прекратить этот фарс!
Виталик пошёл курить, умываться. Ирина Леонидовна исследовала карманы пиджака – визитки не было. Ей стало немножко дурно: приключение переставало быть томным.
– Жди, приду просить твоей руки. Ты сказала, что живёшь с мамой? Замечательно, – уверенно прижимая к сердцу и целуя взасос, веско изрёк юноша, который уверовал в то, что за эти дни превратился в настоящего мужчину, когда прощались на вокзале.
– Виталик, солнышко, послезавтра у меня начинается курсовка, еду в санаторий, лечиться, – соврала Ирина.
– Я с тобой. Мне без тебя никак. Куда нитка, туда и иголка, любовь моя.
– Это про супругов, юноша. Мы – всего лишь хулиганствующие любовники, точнее попутчики. Давай забудем наше романтическое приключение. И да, прости, я соврала, что не замужем.
Суровцев оказался не так прост, видимо изначально не поверил. Придя домой, юноша включил интернет, задал искусственному интеллекту необходимые вопросы.
Ответы ему понравились.
На следующий день он стоял на пороге квартиры любимой женщины с огромным букетом непонятно откуда взятых садовых ромашек, – пришёл знакомиться с мамой. У меня для неё сюр-приз-з.
– Мама, – пискнула вглубь квартиры Ирина Леонидовна, – это к тебе. Мужчина хочет сделать тебе предложение. Я правильно поняла, Виталик – тебе всё равно на ком жениться?
 – Безусловно, любимая. Но завтра мы летим в Хургаду. Медовый месяц как никак, не хухры мухры. Сейчас отправим в туристическое агентство скан твоего паспорта, через час привезут путёвки. Я уже в отпуске, насчёт тебя тоже договорился: можешь позвонить на работу – убедиться. Зоя Павловна, мамочка, давайте знакомиться – жених, Ирочкин жених, Суровцев Виталий Константинович. Если можно, голубушка, мы ещё немного посекретничаем, самую малость, потом попьём чай, да, любимая? Вот! И наметим план действий. Зададим друг другу вопросики разные, потом  летим в загс… не спорь, я мужчина, мне решать.
Ирина схватилась за голову (мысленно), до хруста сжала зубы: такие последствия невозможно было предугадать. Это же бред сивой кобылы. Какая свадьба, какой отпуск, какая Хургада! Бежать! Он же ненормальный, этот Виталик…
– Не волнуйся ты так, я всё продумал до мелочей. Да, ты старше, это факт. Составим брачный контракт. Я ни на что не претендую, это раз. Свободу твою ограничивать не собираюсь, это два. Образ жизни оставим прежний, это три. И наконец, последнее – обязуюсь исчезнуть из твоей жизни, как только почувствуешь, что любовь иссякла. Вот, здесь, смотри, я всё подробно записал, заверил бумагу у нотариуса. Мне не нужна мамка, мне необходима любимая. Теперь веришь?

Валерий Столыпин
2021-03-21 04:04:10


Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения

Рейтинг@Mail.ru