звук приходящий...

 Они лежали в темноте. Лежали и делали вид, что спят. На самом деле они слушали ночь. Нельзя спать когда всё не спокойно. Нельзя не беспокоиться пока есть о ком беспокоиться. Однако стрессов так много. Реальных и соматических причин для не сомкнутых глаз и не потушенного окурка в пепельнице на кухне. Но и не спать тоже нельзя, и тогда они придумали вот этот вариант. Они гасили свет и ложились. Он предпочитал вытянуться в кресле, а она ложилась на правый бок на диване. Она закрывала глаза первой, он чуть погодя. Почему-то ему требовалось некоторое время для странного прямого взгляда в ночь. Удостоверившись, видимо, что и правда темно, он, как свойственно мужчине, закрывал глаза вальяжно. 
   Невидимый дирижер неслышно отсчитывал: раз, два, три...и они начинали. Ждать с закрытыми глазами. Иногда ей казалось, что эхо города за окном слишком примитивно и неразборчиво. На самом деле, она просто боялась уснуть и не дождаться, не добеспокоиться. Тогда она очень тихо включала радио, стоящее у нее в изголовье. Теперь эхо ее города звучало чуть ближе, но всё так же неразборчиво и ханжески.
   Они слушали ночь по-очереди и вместе. Ждали хорусом и соло. Какие звуки могли подарить им надежду? За последний год они сильно развили слух и их уже не интересовали звуки по отдельности. Им нужна была секвенция, композиция, построение. Хлопок двери подъезда должен был прозвучать после звуков, набираемого кода. Звук лифта через паузу от входной двери это разочарование. Ведь они ждали на первом этаже. И снова ожидание пикающих звуков кнопок кода и хлопка двери. Сколько хлопков двери впустую. Сколько хлопков, вызванных выходом из подъезда, а не входом. Сколько входящих уехали от первого этажа на лифте туда, где их возможно тоже кто-то ждет.
   Его слух был острее. Звуки кнопок, хлопок двери, лифт молчит. Звук двух шагов к двери. Различить обувь и походку невозможно. Звон ключей и...тонкий момент узнавания. В блоке четыре квартиры и человек пятнадцать народу, но каждый вставляет ключ по-своему. Это стиль. Индивидуальность. Если секвенция пришла к звону ключей, шанс перестать ждать и заснуть по-настоящему был уже 1/4. Это очень уже неплохо.
   Она звона ключей перед дверью не слышала. Ее слух просыпался вместе с входом и поворотом ключа в замке. Она представляла себе человека за дверью, его лицо, его состояние. Тот ли это человек, которого ждали она и они? Устал ли он, не болен ли, пьян, голоден? Она открывала глаза в темноте и видела, что глаза открыты и в кресле тоже. Ожидание. Нота акцента.
   Насколько входивший устал, болен или пьян можно было уже точно понять, когда человек закрывал за собой дверь холла. На ключ опять же. Потом наступал момент истины. Одна из четырех дверей в блоке должна была стать точкой входа. Предвкушение ломалось от жесткого цоканья явно женских каблуков в глубь холла мимо той двери, за которой ждали они. Всё сначала. Ждать и слушать ночь в поисках нужной секвенции.
   Совсем тихим становилось эхо города. Отхлопала канонада входов и выходов безумных собачников. После 23 часов уже нет смысла идти в магазин. Город погружался в тишину. Не быстро, но основательно. Нужной секвенции всегда предшествовала пауза в приходящих звуках. Ровно в тот момент, когда тишина для двух ждущих в темноте сердец становилась невыносимой, случалось то, чего они ждали. Звук кнопок, хлопок двери. Чуть хромые шаги, звон ключей. Раскачка ключа в замке и осторожное прикрывание двери. Не безупречное попадание ключом уже в замок квартирный, шаг через порог и щелчок клавиши включения света. Иногда к этой теме добавлялись импровизации в виде шорохов пакета, звона бутылок, глухого звука постановки тяжелого кофра на пол в прихожей.
Ожидание в ночи прекращалось. Беспокойство тактическое тоже. Они выходили в прихожую. Он быстрее, она медленнее. Серый кот и мама. Те кто меня ждут.