Орджо-81
Суббота, это здорово! После напряжённой недели, физо, нарядов и учёбы – песня! Маленький ПХД не в счёт. Так, разминка для тела. А потом после обеда – увольнение. Вообще то увольнение мне не «светило», но когда училище пустело, можно походить спокойно помечтать. Но, в это утро что-то пошло не так. С утра у казарм группки курсантов что-то активно обсуждают. Известно не многое. В городе революция. На выходные увольнений не будет. Полторы сотни четвёртого курса уехали на площадь Победы охранять обком партии. Спустя полчаса в училище въехали грузовики, отвозившие курсантов на площадь, но поехали не в парк, а встали рядом с казармами третьего курса. Стало ясно – необходимо подкрепление. Третий курс позавтракал раньше срока и начал грузиться в машины. Уезжали в обычной форме – ХБ и пилотки. Осень стояла тёплая. Все думали, едут на время. Особо выделялся один взвод. Все были с автоматами. Некоторые с вещмешками. В мешках что угловатое, жёсткое. Несли мешки осторожно. Первый курс, как малые детишки, ходили вокруг машин и просились взять «зайцами». Всё воспринималось, как занимательное приключение. Но, от нас просто отмахивались. Ближе к обеду стали поступать первые раненые и первые слухи. «Лёгких» привозили в училище, «тяжёлых» сразу в госпиталь. «Тяжёлых» было двое (в первый день) – проломленный череп и сломанный позвоночник. Слухи были весьма правдоподобные – очередной конфликт между чеченцами и осетинами. У курсантов была задача: встать оцеплением на площади и не допускать гражданское население в обком, а так же постараться выбить бунтовщиков из училища МВД. Оно стояло практически впритык к обкому. Но, силы были слишком не равны. Вскоре на подмогу выехал второй курс. Училище опустело. Наш первый курс называли «китайским дивизионом», потому, что в тот год был удвоенный набор. И на нашем курсе было вместо 200 – 400 курсантов. Как известно, во время учёбы происходит отсев и учащихся с каждым месяцем становится всё меньше и меньше. Кроме того, часть курсантов остаётся в казармах как дневальные, которым, кстати, не позавидуешь. Два наряда, которые сменяли друг друга в течении двух недель! Итого, на площади уже находилось порядка 500 курсантов. А машины с ранеными всё прибывали. Правда большинство везли сразу в госпиталь, число «тяжёлых» росло быстрее чем «лёгких». Прошёл слух, что поехала машина за касками на училищный полигон, но толпу всё равно разгонять нечем. Нет ни дубинок, ни щитов. В тамбуре столовой постоянно валялись сломанные стулья, в одночасье они пропали, зато многие с нашего курса вооружились дубинками и щитами. Ночь прошла, как обычно, особого волнения не было. Вечером в казарме появился запрещённый радиоприёмник. Слушали «голос Америки». «…Головорезы генерал-лейтенанта Мелехова провоцируют местное население на столкновения…» В казарме громкий смех. Это мы то «головорезы»? Утром подъём раньше обычного, команда: строиться! На плацу стоят грузовики. Прощай казарма, первый курс едет на войну! Солнце в глаза, ветер в лицо, впереди приключения, здорово!
Я не узнал площади. Такой я её никогда не видел. Выбитые окна училища МВД, побитые пожарные машины. У некоторых лобовые стёкла закрыты хлебными лотками или кроватными сетками. На мостовой и тротуаре мусор, перевёрнутые урны, сломанные ветки, в некоторых местах кровь. Гражданских нигде не видно. Мы опоздали? Не волнуйтесь ребята, сейчас они проснутся, позавтракают и пойдут, а вы пока следуйте в обком. Команда: сидеть в обкоме и не высовываться. Если внешнее оцепление не выдержит и толпа прорвётся в здание – оборонять его. Обособленно, в уголке сидит взвод с автоматами. В глазах – страх и тоска. Они уже стреляли в толпу. Вначале холостыми, потом пластиковыми пулями. Но нападавшие быстро разобрались в обстановке. Ушибы от пластиковых пуль не остановили их. Возникла угроза захвата оружия. Их отвели обратно в обком. Теперь у них в магазинах боевые патроны. Приказа стрелять, пока нет. Будет, если толпа ворвётся в здание и наш курс их не остановит. Стрелять боевыми? В живых людей? Это и пугает стрелков и наводит на них тоску. Тем временем с улицы послышались звуки напоминающие рёв стадиона, когда форвард пробивается к воротам, удар..., третьекурсник с автоматом комментирует «в атаку пошли, сволочи!». Но, тут в ответ не менее громкое «Ураааа!». Третьекурсник улыбается «это - наши». И так в течении двух часов с переменным успехом. Привезли обед, или завтрак? Сухпаёк. Банка тушёнки, полбулки хлеба, две луковицы, всё на двоих. Пообедали, только собрались прикорнуть, команда: строиться. Приехала машина с нашими шинелями. Кстати. Ночи-то стали прохладными. Умудренные опытом курсанты советуют сдирать «годички», ремень прятать по шинель во время боя. Потому что могут втянуть за ремень в толпу и запросто растерзать. После пяти вечера нам разрешено выходить наружу, но далеко не уходить. Незаметно день закончился. На площади стоят БМП и БТР прогревают моторы, в них греются экипажи. Нас опять заводят в обком. Ночевать будем тут. Я нахожу письменный стол и ложусь под него, прямо на бетонный пол. Ко мне подходит замкомвзвода-3 Саготьян. «подвинься». Я двигаюсь. Мы стелим мою шинель на пол, а его шинелью накрываемся. Я мгновенно засыпаю.
Утро, подъём, всё тело как закостенело. Однако быстро прихожу в себя. Снова команда строиться. Выдали каски. Они тяжёлые, неуклюжие и непривычные. Четыре батареи, каждая по сотне человек стоит посреди площади в шесть шеренг. Инструктирует начальник училища генерал-лейтенант Мелехов. Фронтовик и легенда училища, всеобщий любимец. Он говорит не очень долго и не очень громко. Больше всего мне запомнилась его последняя фраза «Товарищи курсанты! Ваша главная задача- остаться в живых. Не подставляйтесь. Не дайте им радости убить или покалечить вас. Если вдруг получится, что вы кого то убьёте или покалечите, не думайте об этом. Всю ответственность за ваши действия я беру на себя. Я- ваш начальник! На исходный рубеж – шагом марш!». Наша батарея встала поперёк проспекта Мира а шесть шеренг, в том месте, где он вливается на площадь Победы. Сам проспект, длинный и прямой как стрела, разделён аллеей на две равные части. Мы, 10 батарея, стоим на левой половине, на правой стоит 9 батарея. Ещё рано. На улице прохладно, в шинели комфортно. Видно как в конце проспекта возникает какое то движение. Потом всё чётче и чётче проступают контуры человеческой массы. Толпа идёт сплошным потоком, заполоняя весь проспект. Конца ей не видно. Такое впечатление, что весь город вышел на демонстрацию. Толпа всё больше напоминает квашню, выползающую из кастрюли. Она не перетекает, её становится всё больше и больше. По спине бегут неприятные мурашки. Как мы будем управляться со всем этим? Слышна команда: кто со щитами в первую шеренгу. У меня в руке щит сделанный из сиденья стула и дубинка, из того же стула. Значит эта команда мне. Я в первой шеренге. Шеренги берутся за руки. Не как влюблённые за ручки, а как люди в шторм – под локти. Вдруг команда: первый-третий взвода пять шагов влево, второй-четвёртый пять шагов вправо. Мы расступаемся. Между нами въезжает БТР. А толпа всё ближе. Но, чем ближе к нам, тем медленнее её движение. Вот от общей массы отделяются агитаторы. Это – молодые люди, явно студенты. Начинается агитация. А откуда вы ребята, а у вас братья-сёстры есть? А вы представьте себе, что здесь в толпе ваши братья и сестры. Мы ведь ничего плохо не делаем, у нас мирная демонстрация. Мы молчим. У нас приказ – молчать. В десяти шагах от агитаторов стоит «группа поддержки» это крепкие молодые ребята в спортивных костюмах. Один наматывает на руку цепь, второй преувеличенно внимательно разглядывает свой нож. Он больше смахивает на кинжал джигита. Таким можно человека насквозь проткнуть. Третий как ковбой крутит на пальце старый ободранный револьвер. Между агитаторами и группой поддержки шныряют пацаны лет 14. Они собирают крупные камни с мостовой и исчезают в толпе. Потом опять появляются и опять собирают камни. В голове навязчиво крутится: «время собирать камни, время разбрасывать камни…» Внезапно на броню БТРа вспрыгивает какой-то джигит в спортивном костюме и заводит пламенную речь про свободу, про маленький, но гордый народ. Постепенно речь его становится всё более истеричной. В конце он почти визжит: гадалка нагадала мне, что я умру не своей смертью и я знаю, меня убьют курсанты. Долой ингушей! Смерть курсантам! Оратора стаскивают с БТРа поклонники и на руках несут вдоль проспекта как знамя. В БТР летят бутылки с бензином. Горлышки заткнуты тряпкой и подожжены. В броню ударяется сразу несколько бутылок. БТР вспыхивает, затем медленно сдаёт назад, шеренги смыкаются. На броне оставшийся боец в ступоре с ужасом смотрит на огонь. Вдруг туда вспрыгивает курсант с нашего взвода Игорь Бабак. Парень хитрый. Сам в шинели, но на бойца рявкнул «чего смотришь, снимай шинель». Боец снимает шинель и Игорь начинает яростно тушить огонь.
Видимо, время отпущенное на вступление истекло. Основная часть начинает плотнее пододвигаться к агитаторам. Вот они всё ближе и ближе. Вот мы уже стоим грудь в грудь. Я выбрал неверное положение. Я стою по стойке «смирно», а нужно было как бегун при старте. Когда толпа начинает давить, я не могу им противостоять, у меня нет точки опоры! Давление нарастает. Вот, кажется, что толпа сейчас опрокинет оцепление. Строй начинает медленно пятиться. Я не могу отступить, мне некуда переставить ногу. Везде ноги, ноги. Я начинаю заваливаться назад. Ужас охватывает меня! Мысленно я уже вижу, как по мне идёт вся эта толпа! Но, курсанты усиливают напор. Я медленно восстанавливаю положение, но это меня не радует. Я не могу дышать! У меня ощущение, что тело моё стало как лист бумаги- тонкое и хрупкое. Ещё одно нажатие и я порвусь! Потом провал, темнота. Прихожу в себя ощущаю, что вишу на чьих то руках. Глоток воздуха, другой и я в порядке. Толпа отступила, но это не радует. В нас летит сплошная стена камней. Вот когда пригодился мой щит. Камни барабанят в него с пугающей частотой. Краем глаза вижу, как справа солдаты с красными погонами бросают в толпу дымящиеся шашки. Шашки летят обратно в нас, мы возвращаем их обратно. Из за этого футбола начинает щипать глаза. Помня предупреждение, что при этом нельзя тереть глаза – не тру, но слёзы продолжают градом течь. Строй распался. Многие прячутся за кустами и деревьями. Вдруг на середину проспекта выскакивает офицер МВДшник и орёт громовым голосом. «Что курсанты, обосрались? Вы бабы или мужики? Вперёд!» Это переломный момент. Курсанты с дружным «Ура!» рванулись вперёд. И пошло и пошло. Вперёд, только вперёд! Тяжёлая каска, тяжёлые сапоги, тяжёлая шинель, дубинка, щит, всё мешает, но я бегу. Вперёд, только вперёд! С проспекта спрыгиваем в парк Коста Хетагурова. Бой идёт уже там. Небольшая заминка. Видимо противник предпринял контратаку. Мы остановились. Камни летят в нас, мы подбираем их и бросаем обратно. Но, наши камни не долетают до них. Они бросают пращами, а мы голыми руками. Рядом со мной боец МВДшник. За спиной рация Р-114. Град камней. Щит я давно бросил, прикрыться нечем. Как в замедленной съёмке вижу как в меня летит камень. Я пытаюсь присесть. Медленно, как медленно! Всё же успел. Камень легонько чиркнув по каске пролетает мимо. Второй уже на излёте попадает в шинель. Благодаря тому, что я в полусогнутом состоянии и шинель отклонилась, камень летевший в пах не бьёт сильно, а спружинив падает медленно. Третий камень всё же достигает цели. Это какой то кирпич с острыми углами. Он больно бьёт меня в ногу, в стопу. Оглянувшись на бойца я вижу что он лежит ничком. Рация горбом выпирает сверху. К нему подбегает товарищ, переворачивает его на спину. О, Боже! У парня вместо лица кровавое месиво. Сказать, что я разозлился значит ничего не сказать. Дикая волна ярости подхватывает меня и несёт вперёд. Только вперёд! Внезапно я вижу Их. Они выскакивают из кустов и пытаются убежать от нас. Метатели хреновы! Убьюууу! Меня обгоняют ещё курсанты. (Хреново я бегаю!) Они догоняют метателей. Подсечка, метатели падают. Я даже не успеваю разглядеть их лиц. Подбежавшие солдаты МВД, видимо, друзья подбитого радиста обрушивают на несчастных всю мощь своего гнева. Пока я добегаю, от грозных боевиков остаются четыре кучи кровоточащего мяса. А потом в голове остаются только отдельные картинки. Картинка первая. Живописное кафе, стоящее на островке. Ажурный мосток разрушен, но воды в озерке поколено и это не останавливает курсантов. Они окружили кафе, отбили первый этаж, отдышались и спокойно ведут переговоры. «Эй, вы, спускайтесь! Сильно бить не будем.» «Пошли вы на х…» «Спускайтесь!» «Я твою мать…. Твою сестру…». Ах, так! В окошки на втором этаже летит «черёмуха». Шум, возня, потом из окошек вываливаются молодые парни. На каждого кто падает, налетает человек по пять. А яловые сапоги тяжёлые и бьют больно. Минута и очередной мешок с костями волокут в сторону проспекта. Картинка вторая. На аллейке на скамейке сидит парочка. Делают вид, что целуются, типа влюблённые, хотя глаза испуганные, а у парня на одежде кровь. Добрые курсанты-ракетчики пробегая мимо парочки бросают на бегу: валите отсюда! Пробегающие мимо курсанты МВД, не говоря ни слова, заламывают девчонке руки, парню тоже, но предварительно дубинкой резиновой, да по почкам и на проспект. И ещё картинка. Я и ещё несколько курсантов так увлеклись преследованием, что не заметили как оторвались от основной группы. Вдруг оказались на незнакомой глухой улочке с высокими заборами и железными воротами. Вокруг тишина. Даже странно. Медленно пятясь, прикрывая друг друга мы отходим к проспекту. И ещё. Я медленно иду по проспекту. Болит пробитая нога. Солнце в зените. Пот градом льёт, хотя шинель расстёгнута. У меня в одной руке каска, в другой дубинка. Я иду и автоматически собираю в каску камни. Зачем они мне? Перед самой площадью вдруг осознаю, что они мне не нужны. Хочу высыпать, но с рядом стоящего БТРа меня окликают и просят отдать камни им. Я не жадный. Им нужнее. Они уезжают на зачистку. По улице едет поливочная машина. Смывает с дороги мусор. Вода периодически становится красной от крови. В струе воды женские туфельки, сумочки, кошельки. Видимо карманники в толпе хорошо поработали. Рядом со мной идёт товарищ. Рассказывает про свою интуицию. «… и тут что то меня дёрнуло, поднимаю голову вверх и вижу как на меня с балкона летит огромный глиняный горшок с цветами, ели успел отпрыгнуть…». Вижу товарища по взводу Андрея Чемарина. Он ведёт под руку молодую девушку. Кажется я её видел. Это –агитаторша. Андрей передаёт её с рук на руки офицеру МВДшнику. Девчонка картинно выгибается в позе статуи свободы и начинает орать: сатрапы, жандармы! Медленно подходит другой офицер. Взмах рукой и в руке у него открывается чехословацкая телескопическая дубинка. Ещё короткий взмах и на аппетитной попке девушки туго обтянутой джинсами распускается кровавая розочка. Агитаторша хватает ртом воздух и разом замолкает. Опа! Это уже интересно. Ведут того джигита, который выступал на БТРе как Ленин на броневике. Вдруг, бывший оратор делает резкое движение, вырывается из рук конвоиров и отчаянно пытается убежать. Напрасно. Кто то подставляет ногу и парень кубарем летит на мостовую. Конвоиры догоняют, смыкаются над ним на минуту… Всё кончено. Его ведут уже не в автозак, а в скорую. Потом стало известно, что по дороге он скончался. Сдаю старшине каску. Пост сдал. Теперь после нас другая батарея встанет на этот рубеж. Старшина выглядит внушительно. Иногда вечерами он исчезает вместе с нашими спортсменами каратистами, его часто видят с нашим училищным особистом. Потихоньку подтягиваются наши. Вместе идём смотреть училище МВД. После нашей просторной территории училище поражает теснотой. Как они тут живут? Где все курсанты? В казарме разруха не меньше чем снаружи. Кровати перевёрнуты, матрасы порваны, следы огня и крови. Позже по крупицам я сложил общую картину.
Началось всё с убийства шофёра такси в ночное время. Вроде бытовуха. Но, кто-то вроде бы видел, что это были ингуши. На следующий день гроб с телом покойного родственники принесли на площадь и прилюдно стали причитать. Из обкома вышел первый секретарь обкома Кабалоев. Успокоил родственников погибшего, сказал, что разберётся. Однако на следующий день гроб с многострадальным телом снова был перед здание обкома, а толпа выросла раз в десять. В адрес руководства понеслись оскорбления. Милиция охранявшая обком попыталась вмешаться, однако их быстро смяли, отобрали оружие и начали бить стёкла в обкоме. Из обкома запросили помощи из училища МВД. Однако, на момент нападения там было не более пятидесяти человек. Всё училище было на сборах в лагере. Вышедшие на помощь курсанты были быстро смяты. Народу на площади всё прибывало. Толпа рванулась к училищу. Но, тут с полигона стали возвращаться грузовики отвозившие курсантов на полигон. Демонстранты подумали было, что это вернулись курсанты и отхлынули от стен училища, предварительно оборвав телефонную связь. Это дало небольшую передышку защитникам училища. Но, не надолго. Вскоре некоторые из нападавших, поняв что бояться особо нечего, проникли в здание училища через окна второго этажа (первый был зарешечен) и открыл ворота перебив охрану. Толпа хлынула в училище и учинила там погром. Вообще то во всём этом просматривается чья–то опытная рука. Уж больно всё было согласованно и чётко сделано. Как будто был какой то боевой костяк с жёсткой дисциплиной и отличной связью. Одному из курсантов вечером удалось бежать. Избитый и в крови он с трудом добежал до училища ПВО. На КПП на него посмотрели дикими глазами и … пропустили. Он добежал до дежурного по училищу. Когда попытался объяснить что произошло, первой реакцией дежурного было: Товарищ курсант! Приведите себя в порядок! Вы перед полковником стоите, что у Вас за вид такой! Что Вы мне голову морочите! Сейчас я прозвоню в Ваше училище и Вас заберут! Разгильдяй! Хм, странно телефон не отвечает. И второй тоже не отвечает! Блин, а рация у нас сломана… В общем, четвертый курс отправили только утром. Потери у них были самые большие из училища. Потому что стояли с голыми руками. Оборонялись только ремнями намотанными на руку. У некоторых уголки бляхи заточены. В умелых руках хорошее оружие. Но, в УМЕЛЫХ. У некоторых ремни перехватывали, втягивали в толпу и там избивали.
Вечером я не смог снять сапог. Распухла нога. Меня вместе с Сергеем Сердюковым из 3 взвода увезли в училище подлечится. У Сергея травма была как у меня, только тяжелее. Нам повезло. Моему земляку с Зыха Саше Куликову камнем раздробило челюсть и выбило два зуба. Его отправили в госпиталь. В казарме, к своему удивлению, кроме наряда и местных ребят увидел ещё и ингушей учившихся на нашем курсе. Непонятно было, почему. Ну, с местными ясно. В бою против своих они малоэффективны, да и последствия непредсказуемы. Им тут ещё жить. Но, ингуши, им как говорится сам Бог велел. Наверное страшно стало. Два дня я отсиживался в казарме. Днём на плацу с карабином с пустым магазином пугал толпу, которая стояла перед воротами училища, вечером и ночью с тем же карабином сидел на лестничной площадке. Был жёсткий приказ дежурного по училищу: патронов не выдавать! Часовой, который должен был ходить по территории городка опасливо жался ко входу в казарму, а ночью вообще сидел рядом со мной. И только «ущёмлённое национальное меньшинство» спокойно спало. Больше всего меня изматывало стояние на плацу. Было ощущение будто стоишь голый на сцене. Десять курсантов с пустыми обоймами, на страх врагу и курам на смех! На третий день, улучив момент я подстерёг машину, которая везла обед на площадь, забрался в кузов и счастливый приехал к своим. Командиру взвода бодро доложил, что всё в порядке, нога совсем не болит. При нём старался ступать твёрдо, хотя нога всё продолжала ныть.
На площади изменения. Прибавилось войск. Стоят курсанты и солдаты МВД в белых шлемах с прозрачным забралом и прозрачными щитами. Каска классная. Мягкая внутри и лёгкая. У некоторых щиты алюминиевые. Солдаты на них ругаются. Говорят, много потерь, когда брошенная бутылка с «коктейлем Молотова» разбивается и брызги летят сквозь круглые дырки прямо в лицо. Появились какие-то солдатики азиатского вида. Все как один, одного роста, одной внешности, молчаливые и дикие на вид. У них деревянные квадратные щиты сделанные по одному стандарту и резиновые дубинки. Говорят какой то спецполк из Тбилиси. Над головой летают вертолёты. В обком постоянно заходят и выходят какие то гражданские в чёрных костюмах. Мы уже не стоим на главном направлении. Нас перевели на улицу между училищем МВД и обкомом. Там тише и спокойнее. Штурмуют почему то только со стороны проспекта. Да, собственно и штурмуют меньше. Днём приходят сердобольные женщины с окрестных домов. Приносят пирожки и пироги, фрукты – яблоки и груши. Нам, первокурсникам, успевшим соскучиться по домашнему, это всё кажется раем. Вечером, в сумерках грузинский спецполк строится. Негромкая команда и чёткое исполнение. Из колонны по три строй превращается в чёткое каре, которое занимает всю ширину улицы. Опять негромкая команда и каре трогается. Время от времени солдаты ритмично и слаженно бьют дубинками о щиты. Трам, трам, трам-трам-трам, трам-там,там,там- там,там. Каре уходит в темноту. Изредка из темноты доносится этот трам-там от которого мурашки по спине. Всё кончилось так же внезапно как и началось. В один из дней просто никто не пришёл на «стрелку». За всё время на площади ни разу не появились представители общевойскового училища. Они превратили своё училище в неприступную крепость, хотя штурмовать их никто и не собирался. Ещё несколько дней мы просто стояли вокруг площади. Потом построились в походную колонну и ушли в училище. Периодически к нам приходили люди в штатском или форме. Нас строили, показывали фотографии спрашивали, узнаём ли мы кого то. А как тут узнаешь? Всё было в таком диком калейдоскопе… Было ещё одно последствие этих событий. Традиционно все училища страны с кем-нибудь условно враждуют. Если рядом нет училища, то с институтом. У нас раньше была такая негласная вражда с училищем МВД. Часто на дискотеках дрались или просто в городе. После этих событий мопы (от старого МООП Министерство охраны общественного порядка) и ракетчики стали лучшими друзьями, а общим врагом – общевойсковики.
Ещё раз события эти вспомнились спустя три года. В субботу перед увольнением нас построил командир дивизиона и сообщил, что в училище введён особый порядок увольнения. Из тюрем выпустили многих из тех, кто был посажен в 81 и теперь они попытаются отомстить. Возможны всякие провокации. Нас это касается особо. Так как мы - последние из тех кто «общался» с ними лицом к лицу. Эти слова подтвердились. После первого же увольнения Саша Куликов пришёл с фингалом под глазом (то же место куда три года назад попал камень) и без ремня. Оказалось, что вечером они вдвоём вышли из кафе. К ним подошли пятеро. Попросили прикурить. Пока прикуривали, один сорвал шапку и побежал. Саша парень не слабый и не робкого десятка, бросился за обидчиком. По пути снял ремень, намотал на руку, но на него навалились остальные. В общем вдвоём они отбились от пятерых. Шапку вернули, но ремень потеряли.
ДимаК
2015-10-03 00:48:47
Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru