Время тополей

ВРЕМЯ ТОПОЛЕЙ

Рассказ

 

 «Зачем жить? Чем я провинился? Перед кем? Кто я теперь? То ли сумасшедший, то ли инвалид.… Все планы на жизнь полетели к чертям собачьим…» - пустая банка из-под пива наглядно продемонстрировала прохожим, как и куда именно полетели его мечты.

 

В те дни В-ском правили тополя. Повсюду проникающий настырный пух не давал жителям покоя по ночам, мучил астматиков, развлекал детвору, летел в открытые окна, будоражил, звал прочь из навеки пропитанных казённым духом классов и аудиторий.

 

Он сидел на лавочке в парке, сгорбился по-стариковски, и руки, безвольно лежащие на коленях, мелко дрожали. От голода? Он не знал. Он уже ничего не понимал в собственной жизни. В голове прокручивались события последних месяцев: арест отца, обвинения, громкий процесс, попавший даже в столичные газеты, конфискация имущества, банковских счетов.… И позор, такой позор, что не отмыться. Жизнь их маленькой семьи перетряхнули, как кучу грязного белья, у всех на глазах. Устроили показуху. Отец до суда не дожил. Сам не захотел. Знал, чем кончится. А может – помог кто…

 

 Странная болезнь с каждым днём обострялась. Проклятие какое-то… Может, не зря именно так выражались в один голос разные бабки-гадалки за нехилый гонорар. Теперь не то, что гонорар заплатить – пиво скоро не на что купить будет. Хорошо, хотя бы двухкомнатная «хрущёвка» бабушкина у них осталась – на маму записана.

 

А мама не замечает всего, что свалилось на них, живет в другом мире. Будто рада, что так вышло. Ему даже иногда казалось, что она радуется новой позорной жизни: нищенская зарплата, грязный труд, ежедневные унижения. Косметологи, стилисты, зарубежные курорты, Новый год в Швейцарии.… Эх, мама! До чего мы дошли…

 

Словно дурной сон, пролетели школьные экзамены. На выпускной Валерка не ходил – какой там выпускной. У него из жизни выпуск намечается.… Проваландался целый год – сам не помнил, как.… Обрывки невнятные, словно вместе с речью и память повредилась. В институт зачислили - помнит. Факультет – забыл. Да какая разница, собственно? Разговор в кабинете ректора помнит: «Шамсутдинов, ты сам понимаешь, какая ситуация. Больше прикрывать я тебя не могу. Ты ведь ни одно занятие до сих пор не посетил» А ведь когда-то – Валерку маленького с именинами поздравлять приходил, с отцом на охоте пропадал, обещал на Валеркину свадьбу дичью стол завалить.

 

Разве должен он сегодня сидеть здесь?! Столько планов было у Валерки на этот день! Мечтал: пригласит друзей, поедут на новенькой тачке за город большой компанией.… Где теперь те друзья – ни один не появился! Как отрезало.

 

Конечно, она ушла.… Любка ушла.… Ушла от него…   Кому нужен неудачник, кандидат в инвалиды? Ей, такой молодой и красивой? Ей, которая хотела от жизни исключительно самое лучшее, и ждала, что он предоставит все блага жизни? Вот уж точно – нет!

 

Парень поправил футболку, чтоб не слишком сильно заметен был оттопыренный карман джинсов. Футболка самая старая, растянутая, порядком вылинявшая. Большая доза, ему сказали, на троих бы хватило, но он предпочёл взять сразу на все деньги – чтоб уж надёжнее. Последнее сегодня толкнул, что от отцовских подарков оставалось – цепочку золотую. Впрочем, никогда не носил. Прости, папа... Ну да ладно, наверно, отец бы понял.… Только от дома подальше отойти надо, а то маме потом ходить придётся по ЭТИМ улицам… Место под Центральным мостом – вполне подойдёт.

 

Валерка докурил последнюю сигарету. Во всех смыслах последнюю – так он решил. Больше ему ничего не остаётся… Мама, конечно, будет страдать, но… Ей не понять, каково сейчас Валерке. Никому не понять!

 

Мимо него по дорожке парка в тени старых вязов прогуливались, не спеша, пенсионеры, молодые мамаши с детьми. Неподалёку журчал фонтан и слышался счастливый визг детворы. Мало того: тут и там взгляд натыкался на нагло выпирающие животы. Валерку вдруг такое зло разобрало: живут, плодятся, как мухи какие-то. Зачем живут? Рожают из года в год себе подобных, чтобы те опять засоряли землю? Расползаются, повсюду гадят, топчут, лезут вперёд, чего-то требуют. Вечный бессмысленный круговорот…

 

Простучали рядом высокие, скошенные набок каблуки. Две тощие девицы, затянутые в джинсы, словно в колготки, уделили Валерке внимания не больше, чем облезлому воробью. Вслед за ними плыл, распадаясь в знойном мареве, синий дымок дешёвых сигарет. Валерка, признаться, и сам не воспринимал никогда подобных «дам» не только как девушек, но и как существа одной с ним человеческой природы. Ну, ходят какие-то, пэтэушницы, скорей всего, все на один манер наштампованы. Вместо мозгов – черт его знает, какая субстанция. Яркие безвкусные тряпки. Дикий раскрас. Параллельная вселенная. И года не пройдёт – залетят, начнут права качать…

 

 Раньше, стоило ему подмигнуть только – любая бы опрометью кинулась. И не только потому, что крут. Кроме денег, у Валерки ещё и внешность, если уж честно, не подкачала. А вот теперь – даже такие шарахаются. Ну и правильно. Он и сам теперь боялся встретиться в зеркале с собственным безумным отражением: торчащие во все стороны сальные нечесаные патлы, неряшливая щетина, глубоко проваленные, красные от недосыпа глаза. Спать Валерка боялся до одури: во сне он снова становился четырёхлетним.

 

Валерка чувствовал, как его буквально выталкивает из жизни некой мощной силой. Не место ему на этом свете, нет, не место! Скоро осенний призыв – значит, медкомиссия, которая будет проверять по всем статьям; решат, конечно, что Шамсутдинов под психа косит – отмазать-то теперь некому. Такого издевательства не выдержать…

 

Он и не собирался унижаться. Всё! Хватит! Сигарета, выкуренная наполовину, упала на дорожку, прямо в выбоину асфальта, и в следующую секунду туда же угодило колесо детской коляски.

 

- Ой! – раздался испуганный женский вскрик: колесо отлетело в сторону, коляска опасно накренилась, и встающий в тот момент со скамейки парень автоматически поддержал её…

 

…«На русалку похожа» - первая мысль, какая пронеслась тогда в голове у Валерки. Вот будто бы – не с земли совсем. Коса длинная, светло-русая через плечо перекинута, глаза большие, кожа белая, как фарфор, вся какая-то прозрачная, что ли.… И косыночка зелёная на голове. Совсем молоденькая – и уже с ребёнком.

 

         «Да все они такие – проститутки! – вдруг с ненавистью подумал Валерка, - Только одни не скрывают, а другие, вон как эта, порядочных из себя строят. Захомутала какого-нить идиота, содержи её теперь»! Он уже пожалел, что помог - пускай бы сама ловила! Родила – вот и возись!

 

         Девушка подхватила из коляски своего драгоценного малыша:

 

         - Спаси Вас Господь! – а голос нежный, как колокольчик.

 

         Валерка мучительно покраснел и сморщился, как от зубной боли: только бога ему сейчас не хватало! Не могла, что ли, обыкновенное «спасибо» сказать! Ещё и ханжа! К тому же он, как назло, попробовал сказать «пожалуйста», вместо этого – мычание какое-то вышло. И оттого ещё хуже почувствовал себя парень. Неделями он не общался не то что с молоденькими девчонками, а даже от матери – единственного родного человека – отворачивался.

 

         - Ой, что ж делать, Кирюша?! – улыбнулась «русалка» младенцу, - Какой ты молодец - не испугался! Давай дяде скажем: «Спаси-и-ибо»!

 

Говорить, конечно, этому пузану было ещё рановато – едва ли год исполнился. Но глазёнками уставился прямо на «дядю», как будто всё-всё понимает, блин. А Валерка так и стоит – коляску держит, и тоже не знает, что делать ему.

 

- Да бросьте! – сказала девушка, видя его замешательство, - Я Вас и так задерживаю! Что ж теперь! Придётся здесь оставить! Да, Кирюш?! Ножками-ножками пойдём, да?!

 

«А кольца-то у неё нет, - заметил Валерка, - А может, не носит. Или просто так живут… А мне-то какая разница! Всё! Ухожу!»

 

Но вместо этого Валерка кивнул на отлетевшее в кусты сирени колесо, мучительно переживая своё уродство, потом полез в карман за карандашом и блокнотом – он теперь с ними не расставался.

 

«Попробую исправить, если подождёте» - криво нацарапал он.

 

- А как Вас зовут? – спросила «русалка».

 

Валерка попытался произнести, однако получилось неразборчиво. Ну вот, сейчас она станет имена по порядку перебирать. Ещё одно унижение.

 

- Валерий! – с первого раза догадалась девушка, и горячая волна внезапного, нежданного счастья обдала молодого человека, - Я – Ирина! Вы нас с Кирюшкой просто спасли! Мы с утра в поликлинику на массаж ездили.

 

         Однако колесо поставить не удалось – безнадёжно потерялись в траве детали. Без слов понятно стало, что вариантов остаётся всего два: либо бросить коляску здесь, либо…

 

         «Далеко живёте?» - написал Валерка, сам не понимая, зачем он во всё это ввязался.

 

         - На правом, - вздохнула Ирина, - Посёлок Бетонный знаете?

 

         «Кошмар! – подумал парень, - Она ещё дальше не могла поселиться?» Но отступать Валерке уже гордость не позволяла. На такси у него не хватит. У неё, по всей видимости, тоже денег не густо. Вон, коляска-то старая, советская ещё. Громоздкая, как танк. Не одно поколение, видно, пользовалось.

 

Придётся на трамвае добираться – другого выхода нет. На этих «лоховозах», как всю жизнь называл общественный транспорт Шамсутдинов, он ездил только с классом на экскурсии. А так - всегда отец на машине возил, и иномарку новую на окончание школы обещал подарить, только вот теперь...

 

         Под ласковым взглядом зеленовато-карих глаз Валерка подхватил коляску и взглядом выразительно показал в сторону трамвайной остановки. Ирина с Кирюшкой на руках поднялась со скамейки и смущенно оправила длинную, ниже колен, юбку в цветочек. Одета, как старуха какая-то, подумал Валерка. «С такой фигурой, да если нормальный прикид… Зачем я пялюсь на неё!»

 

Валерка со злостью отвернулся: вспомнил, как все прохожие мужики вечно разглядывали Любку, и тогда неугомонная восточная кровь настойчиво требовала от парня закутать подругу в паранджу. Любка обожала носить джинсы в обтяжку с такой низкой талией, что, казалось, они вот-вот слетят, или – ещё хуже – до предела короткие юбки и яркие топики на бретельках. Каждый встречный, естественно, слюни пускал. Валерка бесился, а Любка балдела.

 

Ирина на ходу поправила шапочку на малыше – тот недовольно засопел и даже чего-то прогукал. «Одинаковые мы с ним: от обоих ничего не поймёшь» - с горечью подумалось Валерке.

 

«Если волосы распустить – достанут до…». Парня в жар бросило, хотя и так жарко сегодня. На миг представилось, как скользят между его пальцами эти блестящие золотисто - русые волны, медленно падают на обнажённую спину и…   Он зубами заскрипел: так внезапно и некстати проснулось желание: давно у него никого не было. «И не боится – а вдруг бы я маньяком каким-нибудь оказался?»

 

По дороге до остановки Ирина ласково щебетала с Кирюшкой: «Как ты, мой хороший? Ну, потерпи, скоро приедем!». «Со мной говорить не хочет» - в отчаянии подумал Валерка, - «Правильно, что я ей могу ответить – от Кирюхи и то понятнее!» А сам никак не мог оторваться глазами от этой «русалки», лавируя в толпе, каким-то чудом умудряясь не врезаться в прохожих. В горле пересохло, удары сердца тяжело отдавались во всём теле. Такой девушки он никогда не встречал – никакой манерности, улыбается доверчиво, как будто они сто лет знакомы. И глаза-то какие – слов не надо. Да и не думал, что подобные ей вообще на свете существуют.

 

Только, видно - стесняется сильно, когда смотрит на него, хотя ведь у самой, может, не один мужик был. Валерка хмыкнул – для него это в новинку. Как из прошлого века: ресницами хлоп-хлоп, и покраснела.

 

Эх, разве бы полез раньше Валерка в какой-то вонючий трамвай! Но денег на такси нет, и деваться некуда. Он ведь даже не в курсе, сколько проезд стоит. Вдруг не хватит – вот позорище, а чтобы женщина за него платила … Легче сдохнуть.

 

Однако всё обошлось, и даже какая-то толстая потная пенсионерка громко выдала на весь вагон:

 

- Молодой человек, жену посадите - вон свободное место!

 

Ирина покраснела ещё больше, и поспешно села на сиденье. Валерка остался стоять на задней площадке, глядя, как уплывают вдаль дома, рельсы и придорожные столбы. «Жена…» Он как-то не задумывался над этим. Нет, конечно, он знал, что они с Любкой поженятся, но это будет ещё не скоро, через несколько лет. Куда торопиться? Решили один раз – и больше разговора не было. Тем более их родители давно вели общие дела, и уже считали себя родственниками.

 

Конечно, у него и до Любки женщины были, и потом случайных каких-нибудь снимал: но у Валерки и мысли не возникало, что изменяет – это же просто так, для разнообразия, на один раз. Имён, ни лиц потом не вспомнить даже. Но вот, если бы Любка изменила - просто убил бы, и всё. Так он ей и сказал однажды. «Дура-а-ак! Чокнутый!» - скривилась Козлова – в её скудном лексиконе это были любимые слова.… Теперь она делает, что хочет, спит, с кем хочет – он больше не имеет права ей приказывать.

 

Трамвай переехал Центральный мост, и вагон почти опустел. Еле заметный ветерок донёс с Реки немного прохлады, но она мгновенно рассеялась в раскалённой духоте противно дребезжащего вагона.

 

- Валерий, можно тебя на минутку? – внезапно перейдя на «ты», позвала Ирина.

 

Сдерживая внезапную дрожь в коленях, Валерка осторожно уселся рядом.

 

- Подержи, пожалуйста, Кирилла!

 

Валерка не успел сообразить, как тёплый, тяжёлый Кирюшка очутился у него на руках, и тут же вцепился ручонками в волосы. Парень сидел, не в силах шевельнуться, а Ирина тем временем достала из сумки стеклянную бутылочку:

 

- Сейчас, мой хороший, тут у нас ещё водичка осталась.. Ой, нагрелась, конечно! Невкусная! Ну, потерпи, маленький, скоро дома будем! Не дёргай дядю Валеру за волосы! Ему же больно! Кирюш!

 

Тёмные Валеркины глаза встретились с голубыми глазами мальчишки близко-близко. У него мог быть свой, если бы тогда…

 

Валерка вспомнил, как Любка в очередной раз заявила - нужны деньги. На что – Валерка никогда не спрашивал – просто молча доставал кошелёк. «Кацману заплатить - буркнула Любка, небрежно сунув купюры в карман, - А то я таблетки выпить забыла» «Лёнькиному отцу?» - уточнил Валерка. «Ну, да!» Через день Любка, как ни в чём не бывало, пришла в школу – проблема исчезла. Собственно, думал Валерка, ему повезло – не все девчонки спокойно к этому относятся, многие истерики закатывать начинают. О чём переживать – нет ещё ничего на таком сроке, даже намёка на человека. Им с Любкой ещё рано думать о таких серьёзных вещах, всё хорошо в своё время – так выразилась будущая тёща. «Успеете ещё напрыгаться».

 

Но всё-таки забеспокоился – а потом проблем не будет? «Ерунда! Зуб и то больнее выдрать» - ответила она.… И Валерка полностью оставил этот вопрос на усмотрение подруги.

 

А вот Ирина, получается, по-другому решила. Может, просто залетела по глупости? Или всё-таки – мужика хотела заполучить? Или…

 

Кирюшка вдруг оглушительно закричал и начал извиваться, вырываясь из валеркиных рук, будто уловил его мысли. Ирина тут же забрала его себе и принялась нежно успокаивать.

 

«Фу ты, хватит с меня! Мне это надо? Провожу и всё! И вообще - можно сейчас выйти, сама доедет. Другого кого-нибудь попросит!»

 

- Прости, Бога ради! Я тебя, наверно, от дел оторвала важных! – Ирина отдвинулась от него к окну, насколько это было возможно.

 

Валеркины пальцы, в полном несогласовании с головой, написали: «Нет дел. У меня сегодня – День Рождения»

 

- Поздравляю! Сколько исполнилось?

 

«Девятнадцать» - написал парень.

 

- Ты гораздо старше выглядишь! Ой, что я такое говорю! – смутилась Ирина.

 

Ну не хотел Валерка этого делать! Вот, правда – не хотел! Не зря его дразнили «Шайтан бешеный» - всегда сначала делал, а думал потом. Взял и быстро написал: «Зато залететь не успел» Тут же собрался листочек порвать, но Ирина прочитала. На долю секунды лицо её застыло маской. «Всё! Блин, ну чего я натворил! Как хамло последнее!»

 

В трамвае вдруг зазвенели серебряные колокольчики. Валерка не верил своим ушам – Ирина смеялась. «Обиделась. Больную тему задел. Истерика» - молнией пронеслось в голове Шамсутдинова.

 

- Кирилл – мой братик!

 

«ИЗВИНИ!» - огромными буквами написал Валерка.

 

Будто в кипяток опустили – вот лопухнулся.

 

- У меня ещё двое младших братишек! Я в прошлом году школу закончила.

 

«Я пятую. А ты?» - процарапал насквозь листочек Шамсутдинов.

 

- Шестнадцатую. Сейчас в торговом техникуме учусь, на бухгалтера.

 

… Они чуть не пропустили нужную остановку – так изголодался Валерка по человеческому общению. Ну и пусть с его стороны – лишь обломок карандаша да невразумительные звуки. Удивительно – но Ирина умудрялась понимать его правильно.

 

Посёлок Бетонный встретил кривыми улицами, глухими высоченными заборами и тишиной. Иногда во дворе лениво взлаивала невидимая псина, однако на изнуряющей жаре малейшее усилие стоило дороговато. Не заасфальтированная узкая дорога, поросшая густо гусиным луком да аптечной ромашкой, мягко стелилась под ноги. Видно – ездили по ней не часто.

 

- Вот мы и пришли! – сказала она. Обыкновенный дом, каких полно было на правом берегу: одноэтажный, под зелёной крышей, железные ворота.

 

Ирина нажала кнопку звонка.

 

- Ну что, Кирюша? Скажем дяде Валере: Спа-си-и-бо! Что бы мы без него делали, да? Без транспорта бы остались, да?

 

- Какому Валере? – открыла женщина, в длинной тёмной юбке и в белом платке. Довольный Кирюшка сразу переместился к ней на руки.

 

- Мама, это Валерий… - принялась объяснять девушка.

 

Женщина молча смерила Валерку суровым взглядом из-под платка, покосилась на сломанную коляску.

 

- Спасибо Вам большое, Валерий! Дай Вам Бог здоровья! Проходите! – наконец, вполне миролюбиво пригласила она в парня в дом, - Отец сейчас приедет – обедать будем!

 

Неизвестно, что бы предпринял Валерка дальше, но тут послышался из соседнего переулка тарахтящий звук. Все разом повернулись, и пауза эта позволила Валерке не опозориться лишний раз своим уродством. К дому подкатил потрёпанный синий «жигулёнок», из которого вышел человек, прекрасно известный всему В-ску.

 

- Я не опоздал к обеду-то?! – громко, выделяя «о», пробасил он.

 

Валерка внезапно развернулся и бросился прочь. Ему плевать было, как он выглядит. Мысли смешались, в голове шумело. Не оглянулся ни разу. И лишь, отмахав несколько километров пешком по правому берегу, сообразил – он сегодня в трамвае ехал. В закрытом тесном пространстве! И – ничего! Ничего! Ни страха, ни судорог – ничего! Он пошел медленнее, часто и тяжело дыша. Внезапная и такая простая мысль поразила его до глубины души. Валерка остановился, отошёл подальше от проезжей части, зачем-то потрогал руки, ноги – слушаются. Ладонь остановилась на кармане джинсов, нащупала пакет. Быстро оглянулся по сторонам. Под косогором, шагах в тридцати, начинались прибрежные заросли Реки, а впереди чернела ажурной вязью чугунная решетка Центрального моста. Одинокий рыбак маячил далеко, ближе к противоположному берегу.   «Собственно, ты сюда и стремился. Разве нет? Пора!»

 

Он стал спускаться вниз, цепляясь иногда за невысокие кусты. Земля здесь, сухая, рыжая, жесткая обильно начинена ржавыми обломками, кусками битого кирпича и шлама, да и прочего мусора хватало. «Прочего мусора… Я стану частью мусорки. Я буду лежать среди мусора, с тополиным пухом в волосах, в линялой футболке, со шприцом в руке и неумытой рожей…»

 

Пахнуло сырой свежестью от воды. Или дождь собирается? Может, гроза? Валерка глянул вдаль. Над левым берегом висели пушистые белые клочки облаков, отражались в широкой, гладкой, с редкими морщинками волн глади Реки. Там, вдали - жёлтые прямоугольники домов, блики жестяных крыш, башня городских часов, зелень старых тополей. Там вернулась с работы мама…

 

Телефон, что ли, написать да фамилию, запоздало подумал он. Зачем создавать милиции лишние проблемы? Вот он, блокнотик потрёпанный, проклятие его, кривые строчки простым карандашом…

 

« Девятнадцать.… Зато залететь не успел… Я пятую. А ты? Извини…»

 

Валерка замер на секунду, затем из горла его вырвался какой-то странный то ли хрип, то ли писк. Он упал там, где стоял – плашмя, на жесткую, пожухлую степную траву, рядом с зарослями прибрежного камыша. Он вцепился в эту неприветливую, суровую землю, он шептал ей что-то быстро-быстро. Так быстро, как только мог. Он позабыл, о чём тогда просил, что рассказывал, и не вспомнит никогда. Но ощущение жёсткой земли под щекой, запах тины, шелест камыша, тихий плеск волн и грохот трамвая над головою не забыть ему до самой смерти.

 

Замученная, истерзанная техническим прогрессом степная земля приняла в себя Валеркину смерть, впитала её, растворила в себе. Отравленная сточными водами Река умыла, а горький, насыщенный полынью, ветер расчесал непослушные тёмные вихры.

 

Валерий Шамсутдинов медленно поднялся по извилистой тропинке, ещё раз окинул унылую панораму правого берега и зашагал вперёд – домой…

 

Дома мама, как всегда, посмотрела на сына с мучительно – вопросительным выражением:

 

- Валера! Сынок, я тортик купила! У тебя сегодня День Рождения! Помнишь?

 

«Виноватой себя считает. – Вдруг понял Валерка, - Почему? Отец вообще-то ради меня всё делал!»

 

Всю ночь тогда Валерка глаз не сомкнул. Вот угораздило! Влюбился по уши - и в кого! В дочку священника! Ему ли сейчас об этом думать?! Это вообще чужой мир! Как они живут – непонятно, по каким-то своим законам.… Всё у них грехом считается, даже телевизор смотреть. Найдёт такого же – всего из себя правильного.… А то, что влюбился – сомнений нет, он это сразу понял, в первый момент. Больше ни о чём думать не мог, да и не хотел – только бы ещё раз её встретить.… Только увидеть бы – и всё…

 

Где встретить – догадаться нетрудно. И Валерка отправился в церковь на правом берегу, где служил отец Владимир – не ошиваться же возле их дома. Но, ни назавтра, ни на следующий день Ирину он там не увидел…   Отца Владимира тоже не было – службу вёл другой священник. Шамсутдинов стоял в углу, люди приходили, уходили, ставили свечки, поп говорил непонятные слова…  Валерке то вот-вот казалось, что девушка сейчас зайдёт в двери, то казалось – она больше не придёт никогда.… Сухие, сморщенные старухи больно толкали его локтями, возмущенно шипели – Валерка их не слышал…

 

Вечером мама, наконец, не выдержала:

 

- Валера, так продолжаться не может. Нам с тобой, сынок, нужно решить, как жить дальше.

 

Валерка со вздохом приземлился на краешек дивана.

 

- Ты целыми днями пропадаешь неизвестно где. Я боюсь за тебя, сынок! Может, лучше сразу в больницу пойти? Валера, всю жизнь нельзя прятаться…

 

«Потом поговорим. Не сегодня» - быстро написал Валерка и хлопнул дверью своей убогой тесной комнатушки…

 

В тот день отмечался какой-то большой церковный праздник – Валерка, собственно, даже не знал, какой; народу набилось – не протолкнуться. Просили помочь свечку поставить – кто-то дотянуться не смог. Бормотали: «Стоят, молодёжь, бесстыжие – в джинсах в храм приходят, ни разу не перекрестятся!» Кому-то из прихожан стало плохо – вынесли на воздух…

 

Сначала почувствовал, а не увидал. Рванул через толпу к выходу – не успел, конечно.… Стоит уже около ворот рядом с каким-то пескарём вяленым.… У Валерки в глазах потемнело…

 

Валерка направился прямиком к ним, а внутри всё просто кипело.… Как этот урод на неё уставился! Будто съесть хочет! Святоша хренов!

 

- … последний экзамен завтра, - доносился до него нежный девичий голосок.

 

- Ирина! – вырвалось у него само собой заветное имя.

 

- Валера, это ты?! Здравствуй! – обернулась она.

 

«Пескарь» сморщил недовольную рожу: грех так откровенно девицу разглядывать, ох, грех.… И девица тоже хороша – засмеялась, да и пошла с ним на улицу, даже поклоны положенные отбить забыла! Да что ж это делается?!

 

- Как же хорошо, что ты пришёл! – сказала Ирина, - А то я всё думала – почему ты тогда убежал? Может, обидела чем?

 

- Нет!

 

- А ты часто сюда приходишь? Я тебя раньше не видела!

 

- Нет. Я вообще-то… - замялся парень, - Некрещёный я.… Ну, то есть, совсем… Я просто так.… Послушать захотелось. Нельзя?

 

Ирина удивлённо подняла брови:

 

- Отчего ж нельзя? Разве можно человеку запрещать? К вере у каждого свой путь.… Горло уже не болит?

 

- Что? - просипел пораженный Валерка.

 

- В прошлый раз ты говорить не мог, я подумала – ангина, наверно…

 

Вот так его путь и начался…

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Елена Илорина
2019-04-01 19:22:15


Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения

Рейтинг@Mail.ru