Уроки и перемены. Часть 2 Фаворит Королевы Марго

Новая школа

Когда Алеше исполнилось пять лет, они с мамой вернулись в город. Мама сказала, что надо серьезно готовиться к школе.

В общем, доработала мама до конца учебной четверти и уволилась. А потом учитель по сельхозмашинам Митрич на школьном грузовике перевез Алешу с мамой и с багажом в город.

В городе мама устроилась тоже в школу, которая была раза в четыре больше и километров на пять дальше, чем в селе. Алеша как-то посчитал, что до новой маминой школы от дома нужно ехать целых двенадцать остановок на трамвае. Поэтому на работу мама уезжала рано утром, а приезжала назад поздно вечером.

Алеша первые дни сидел дома, пока мама была на работе, потому что в садик его не определили. С садиками в городе большая морока. Во-первых, чтобы отправить ребенка в детсад, нужно выждать огромную очередь. А пока очередь дойдет, ребенку уже в школу идти надо. Во-вторых, осенью Алеше и впрямь нужно в школу отправляться. Вот и получается, что хлопотать насчет садика нет смысла. Бабушка сказала:

Пусть дома сидит. Дедушке не скучно будет. Да и на даче мне Алеша поможет. Мы с ним урожай будем собирать.

Но через две недели бабушка взбунтовалась:

Забери этого человека и девай, куда хочешь, - сказала она маме. – А только я за ним целый день приглядывать не в состоянии. Это же тайфун какой-то, а не человек. Он мне совсем не подчиняется. Я ему слово, а он два.

Дедушка вступился:

Ты же лаешься на него, вот он и не слушает. А с хлопцем надо по-доброму.

Короче, пришлось маме брать Алешу с собой в школу на целый день. Так что и в городе оказался Алеша вольно болтающимся учительским ребенком.

Школа очень понравилась Алеше. Это не то, что в селе: десять классов и коридор. Тут на четырех этажах столько разных кабинетов – запутаешься. В первые дни Алеша побаивался далеко уходить от маминого кабинета, чтоб не заблудиться. Но потом осмелел и стал пускаться в путешествия по всем этажам.

Самое привлекательное место в школе – выставка разных изделий, выполненных школьниками на уроках труда. Поэтому и расположена выставка на 1-м этаже недалеко от входа в школу. Направо от выставки – спортивный зал. После уроков там проводятся различные игры, соревнования и тренировки. Интереснее всего наблюдать, как тренируются гимнасты и батутисты. Заберется Алеша на самую верхотуру шведской стенки и смотрит, как на растянутой сетке прыгают спортсмены. Вот бы попрыгать разок!

Есть еще одно замечательное место в школе: музыкальный кабинет. Когда в первый раз Алеша заглянул туда, то просто обомлел от восторга. Ну, элементарно позабыл все на свете от удивления. Прямо перед глазами высвечивалось чудо. Это на школьной доске, разлинованной, как нотный стан, переливались разноцветные фонарики. Не доска, а новогодняя елка!

Ну, что ж ты застрял там? Заходи, не стесняйся! – услышал Алеша откуда-то сбоку. Просунул голову подальше в дверную щель, повертел ею по сторонам и увидел невысокого полноватого мужчину. Он добродушно улыбался.
Заходи, не бойся! – повторил он. – Вход свободный.
А тут у вас что? – спросил Алеша, пройдя в кабинет.
Тут у нас кабинет музыки, - ответил мужчина.
А зачем огоньки?
Чтоб интересней было. Ты представлять себе что-нибудь умеешь? Ну, например, когда закроешь глаза?
Ага! – сказал Алеша и закрыл глаза. Но ему ничего не представилось.
Нет, сейчас тебе еще ничего не может представиться.
Ага! – опять сказал Алеша и открыл глаза. Он подумал, что этот человек, небось, какой-нибудь волшебник. Сейчас он выкинет фокус-покус.

Но мужчина фокуса не выкинул, а подвел Алешу к самой доске и включил музыку. Огоньки на нотном стане принялись разноцветно перемигиваться.

Теперь ты можешь представить, на что это похоже? – спросил мужчина.
На елку новогоднюю.
Вот-вот! А я представляю, что это карнавальный фейерверк в небе. А кто-нибудь представит, что это сказка. Разве не интересно?
Интересно, - согласился Алеша. – А что у вас еще есть?
У меня есть все! – сказал человек. – Тебя как зовут?
Алеша.
А меня Георгий Владимирович. Ты, что же, учиться пришел?
Не-е, у меня тут мама работает.
А ты, стало быть, при ней? – догадался Георгий Владимирович.
Ну, конечно, - ответил Алеша. – мне же деваться некуда.
Тогда у тебя плохи дела.
Почему? – спросил Алеша.
Потому что ты еще не показался на глаза Кантемировой.
А Кантемирова – это кто?
Директриса, - ответил Георгий Владимирович. – Она не любит детей, особенно маленьких и особенно учительских. И потому не позволяет маленьким учительским детям болтаться по школе.
А что она любит? – поинтересовался Алеша.
Порядок любит. Дисциплину. Чтоб все и всегда выполняли все инструкции. Так что ты тут осторожно по коридорам-то ходи.
А где можно?
Нигде. Дома надо быть или на уроках.
А если в классе?
Насчет классов не знаю. Вот у меня тут в классе можно. Все дни. И даже ночью, если очень требуется. Там, вон, в лаборантской, у меня и диван есть.
Что ли, вы тут живете?
Нет, живу я дома. Но бывает, что задерживаюсь до самого вечера. А на диване отдыхаю, когда сильно устаю.
Ну, ладно, я пошел, - сказал Алеша. – До свидания!

Вышел из кабинета и пошел к маме на четвертый этаж. Всю дорогу боялся, что встретится с этой самой Кантемировой, которая очень сильно не любит маленьких учительских детей. Но встречи, к счастью, не произошло. И в этот день, и в последующие. Алеша уже даже и бояться перестал, и по всей школе курсировал, как по собственной квартире. И тут в жизни у Алеши произошло некоторое событие, которое, как оказалось, круто повернуло его судьбу. Но об этом речь пойдет в следующем рассказе.

Кантемирова

В школьных коридорах тихо. Потому что уроки идут. Алеша бродит по этой тишине и разглядывает стенные газеты. Их вчера только развесили, чтобы очередной праздник в школе был понаряднее. И тут встречается Алеше четвероклассник Саша, новый приятель, у которого мама тоже работает здесь учительницей русского языка. У Саши вторая смена, но он в школе с утра пораньше, потому что тоже, как и Алеша, с мамой в школу ездит.

Ты что тут бродишь? – накинулся Саша на Алешу. – Сейчас Дивизия налетит, мало не покажется.
Дивизия – это что? – спрашивает Алеша.
Не что, а кто, - отвечает Саша. – Директриса – вот кто! Ее все так называют.
Почему?
Потому что Кантемирова. И прет на всех без разбору, как танк. Понятно?
Ага, - кивает Алеша, хотя ему ничего не понятно. Впрочем, Алеша не замедлил поторопиться к маме в кабинет. Где она, эта «дивизия», которую все боятся? Может, совсем рядом. Вот уж почти месяц Алеша в школе, а загадочную директрису ни разу не видел. Хотя всю школу обследовал вдоль и поперек. Попутно и друзей завел себе достаточно.

Особенно подружился Алеша с лаборанткой химического кабинета. Ее зовут Инна. По совместительству Инна работает секретаршей у Кантемировой.

По правде говоря, Инна и с лаборантской, и с секретарской работой не справляется. Потому что ей некогда. Она учится на вечернем отделении исторического факультета. И все время Инна готовится к занятиям. Работа в лаборантской и в секретарской движется как-то сама собой. Директриса рвет и мечет, но Инну не выгоняет, потому что Инна – чья-то дочка.

Алеше очень нравится бывать в лаборантской у Инны. Потому что Инна позволяет делать, что хочешь. К примеру, надо готовить к практическим занятиям какие-нибудь опыты. Инна показывает Алеше, где что надо взять и куда сколько положить. Алеша все в точности выполняет. Происходят чудеса: вода закипает без горелки или без краски окрашивается в красный или синий цвет. Или искры появляются сами по себе.

В секретарскую Инна не допускает Алешу ни в коем случае. «Нельзя, - говорит. – Если Марго тебя увидит, прибьет на месте обоих».

«Марго» - это тоже директриса. Потому что зовут ее Маргарита Владимировна. Короче, ее то «Дивизией» называют, то «Марго», то просто Кантемировой – в зависимости от обстоятельств и настроения. Инна рассказала Алеше, что когда-то давно во Франции была такая королева Марго: своенравная дамочка. И к ней нелегко было на какой-нибудь козе подъехать. А характер у нее был похлеще, чем у любого мужчины. «Вот наша директриса такая же», - пояснила Инна.

Как-то Инна сама попросила Алешу посидеть вместо себя в секретарской.

Понимаешь, мне нужно срочно готовить лабораторную для восьмиклассников, а тут факс должен прийти. Нужно его получить и передать Марго. Если не получу вовремя, она меня съест.
А как его получать? – спросил Алеша.
Да очень просто: нажимаешь сюда и сюда, вытаскиваешь бумагу, отключаешь – и все.
А передавать? Что же это, я к ней должен идти?
Никуда не надо идти! Просто включаешь селектор и читаешь текст. Я ж тебе показывала, как селектор включается. Марго услышит и запишет сама, если ей надо.
Но я же медленно читаю.
Это и хорошо. Она не любит, когда тараторят. Я тоже ей медленно читаю, чтоб она успела записать.
А почему ты не носишь бумагу в кабинет?
Ты что? Марго терпеть не может, когда к ней без вызова заходят.
А если она сама выйдет?
Как же, дождешься! Никуда она не выйдет. Она вообще не любит ходить. Как усядется утром в свое кресло, так и сидит до вечера. Даже обед ей в кабинет приносят.
Как же она работает? – удивился Алеша.
Так вот и работает. Сидя в кресле. Специально и селектор завела, чтоб знать, что где творится. Нет, ну, выползает иногда. Скажем, если в РОНО вызывают, или по школе приходит фантазия прошвырнуться. Такая суматоха тогда происходит в школе – смехота! Но ты не волнуйся, сегодня она никуда не выползет. Сказала, чтоб ее никто не беспокоил. А когда она так говорит, то уж точно будет сидеть. Ну, что, примешь факс?
Ладно, ладно, иди! Приму уж, если срочно надо.

Инна улетучилась. Алеша стал изучать кнопки на телефоне и селекторе. Тут заработал факс. Сообщение было из какого-то московского областного пединститута о том, что методические пособия уже высланы. Алеша включил кнопочку на селекторе и по слогам стал читать текст сообщения.

А ты можешь читать быстрее! – услышал Алеша сердитый голос. – Что ты спотыкаешься на каждом слове?
Не могу! – ответил Алеша. – Тут мелко написано и слова трудные.
Ну, так неси в кабинет поскорее.
Сейчас, - сказал Алеша и выключил селектор. Потом он взял листочек и пошел прямо на съедение к королеве Марго.

В кабинете он без остановки пролетел к директорскому столу и протянул факс пожилой грузной женщине, восседавшей на огромном кресле, похожем на трон. На широком столе перед женщиной громоздится всяческая аппаратура, включая телефон и селектор.

Приняв сообщение, директриса удивленно уставилась на мальчика.

А где же Инна? – спросила, наконец, она.
В лаборантской, - ответил Алеша. – Ей лабораторную для восьмиклассников надо готовить. Срочно.
Понятно, - сказала директриса, внимательно рассмотрев собеседника. – Ну, а ты кто?
Я Алеша.
Это тоже понятно, - кивнула директриса головой. – Тут-то ты что делаешь?
Я Инне помогаю, - нимало не смутившись, объяснил Алеша. Подумал секунду и добавил, чтоб внести ясность:
Вы не беспокойтесь, она меня хорошо научила. Это я с виду маленький, а на самом деле большой. И я еще много чего умею.
Вот как? – заинтересовалась директриса. Этот забавный ребенок привлек ее особенное внимание. – И сколько же тебе годков, большой умелец?
Пять с половиной! – гордо ответил Алеша
Ну, что ты уже умеешь читать мало-мальски и разбираться в селекторе, это я уже знаю. А что ты, к примеру, еще умеешь делать?
У-у! Да все, что надо! – похвастал Алеша. Он бесцеремонно уселся на стуле, стоящем возле стола, и принялся увлеченно рассказывать директрисе обо всех своих достижениях.

Его простодушная болтовня растопила суровое сердце этой немолодой женщины. Она почувствовала вдруг необыкновенную симпатию к этому маленькому болтуну. Ей захотелось слушать его бесконечно. «До чего забавный малыш!» - подумала она, умиленно разглядывая щупленькую фигурку.

А в школе-то ты как оказался? – спросила Кантемирова, дослушавши его откровения.
С мамой на трамвае приехал.
Мама, как я понимаю, тут работает?
Ну, конечно! Разве ж я пошел бы в чужую школу?
Резонно, - усмехнулась Кантемирова. – Но почему ты не дома и не в садике?
Я не садиковский, - вздохнул Алеша. – И устраиваться в садик – целая морока. А дома не с кем быть. Бабушка со мной не справляется, потому что я тайфун.
Это она так сказала?
Да. Только я не тайфун, а мальчик.
А кто я такая, ты, разумеется, знаешь? – полюбопытствовала директриса.
Кто ж этого не знает? – усмехнулся Алеша. – Вы Кантемирова, а еще – Королева Марго.
Как ты сказал? – подскочила директриса на месте. – Королева Марго?!
Ну, да, Марго! Во Франции такая королевская дамочка была. Это все знают, - пояснил Алеша.
А тебя-то кто насчет этого просветил? Надо полагать, Инна?
Верно, Инна! – подтвердил Алеша. И тут же испуганно вытаращил глаза:
Ой, вы теперь ее накажете?

Кантемирова рассмеялась.

Да нет, - добродушно успокоила она. – Не буду никого наказывать.

Она действительно совсем не склонна была сейчас сердиться и гневаться. Она даже почувствовала себя довольной, оттого что познакомилась с таким очаровательным малышом. «У меня мог быть такой внук», - подумала вдруг она, ощутив прилив нежности к ребенку.

Стало быть, ты гуляешь по школе в то время, когда у мамы уроки? – спросила она.

«Ну вот, теперь выгонит!» - екнуло у него в груди. Опустил голову и готов был уже разреветься.

Ну-ну, не волнуйся, - успокоила его Кантемирова. – Ни ругать, ни выгонять я тебя не собираюсь. Уж если деваться некуда, то гуляй себе в школе, где хочешь.
Правда? – обрадовался Алеша.
Конечно! – заверила директриса. – Только я никак не могу понять, как же мама оставляет тебя без присмотра?

Алеша обиделся:

И вовсе не без присмотра. Я тут все везде присматриваю и поэтому совсем никуда не теряюсь.
Ну, ладно, тогда ступай! – сказала Кантемирова. – Ты уж там посиди, пожалуйста, пока Инна лабораторную подготовит! Тебе не трудно?
Совсем даже легко! – вскочил Алеша с места и направился к двери.
А зовут меня Маргарита Владимировна, - сказала Кантемирова вдогонку. – Запомнил?
Запомнил, Маргарита Владимировна! – Алеша подпрыгнул на одной ноге, засмеялся и выскочил за дверь.

Фаворит Королевы Марго

В школе случился переворот. Революция какая-то произошла, да и только.

Короче, Кантемирова покинула пределы своего кабинета. Два раза в течение дня (по разу на каждую смену) она самолично обходит всю школу, заглядывая в кабинеты, залы, лаборантские и туалеты, чтобы удостовериться в том, что в школе все в порядке. Обнаружив что-нибудь неладное, возвращается в свой кабинет и вызывает виновника беспорядка. И тут уж достается бедолаге по первое число.

Чаще всего она интересуется состоянием дел в начальных классах. Кантемирова и завучей своих обязала взять начальные классы под особый контроль. «Малыши наиболее уязвимые и бесправные, поэтому они должны быть под особой защитой, - заявила она своим заместителям. – В начальной школе закладывается фундамент. Чем крепче фундамент, тем прочнее знания».

А началось все со столовой. Сидел как-то Алеша в секретарской. Как обычно, у селектора восседал и соединял директора со школьными объектами. А дело к обеду шло. Ну, Кантемирова Алешу в кабинет зовет и спрашивает:

Ты обедать с мамой ходишь, или как?
Нет, я сам. Мама мне денежку дает.
Что же она сама тебя не водит?
Да уроки у нее все время. А на переменках она со мной не успевает, потому что я медленно кушаю.
Когда же она свободна бывает?
Во вторую смену. Но тогда в столовой уже не кормят обедами.
Безобразие какое-то! – возмутилась Кантемирова. – Неужели нельзя как-нибудь упорядочить расписание, чтоб можно было ребенка спокойно покормить?
Вы не волнуйтесь, Маргарита Владимировна! – успокоил ее Алеша. – Меня ведь не нужно из ложечки кормить.
Ты прав, - согласилась директриса. – И потому я хотела бы полюбопытствовать, чем там, в столовой детей потчуют.

Она с трудом выбралась из кресла и направилась к двери, подхватив за руку Алешу.

Заканчивался последний урок первой смены. В столовой накрывали обеды для групп продленного дня. Кантемирову собственной персоной, разумеется, никто не ожидал. Она же в сопровождении Алеши обошла столики продленщиков, придирчиво осмотрела тарелки с содержимым, потом обратилась к женщине, которая накрывала столы, чтобы та выделила ей одну порцию для пробы.

Погодите, Маргарита Владимировна! – забеспокоилась раздатчица. – Я вам из кастрюли свеженькое налью!
Спасибо, не надо! – отрезала директор. – Я хочу отведать то, чем собираются кормить малышей.

Она выбрала из подноса ложку и, усевшись за стол, принялась отведывать. Первое, по-видимому, не пришлось ей по душе. Проглотив ложку-две, она отставила тарелку в сторону и взялась за второе. Но и второе пошло с тем же успехом.

Вы сами-то кушаете вот это? – сердито спросила она у раздатчицы, не вставая с места.

Раздатчица проглотила язык.

Позовите, пожалуйста, заведующую! – продолжила директор, понявши, что от очумелой раздатчицы никакого вразумительного ответа добиться невозможно.

Раздатчица, наконец, обрела дар речи и заявила, что заведующая столовой недавно вышла куда-то.

Ну, так передайте ей, что я жду ее в своем кабинете немедленно после того, как появится! – С этими словами Кантемирова поднялась с места и двинулась к двери.
Я очень прошу вас, накормите, пожалуйста, этого ребенка! Да не той бурдой, которой вы намереваетесь кормить остальных детей, а полноценным продуктом.

И она ушла. Алеша впервые за все пребывание в школе наелся до отвала и с удовольствием. Причем, совершенно задарма. Его даже вишневым вареньем угостили, которое подали к чаю. И чай оказался самым настоящим, пахучим, и с лимоном. В прекрасном расположении духа Алеша возвратился в секретарскую, где его встретила встревоженная Инна.

Ой, ты лучше сейчас не ходи туда! – замахала Инна руками. – Кантемирову какая-то муха зацепила: она сейчас заведующую столовой так костерила! Ужас! Представляешь, Марго в столовую вздумала сходить самолично!
Я знаю, - спокойно сказал Алеша. – Это она меня туда водила. И ей в столовой не понравилось. А меня здорово накормили задарма.
Что ты говоришь? – всплеснула Инна руками. – То-то она явилась туча тучей. И врачиху сразу же вызвала. Как налетела на нее! Я думала, что и кабинет разнесется.

Из директорского кабинета донеслось:

Инна, пригласи-ка ты мне, пожалуйста, к 15-30 всех воспитателей групп продленного дня!
Ой, что теперь будет! – всплеснула руками Инна и помчалась оповещать воспитателей о директорской воле.

Так началась революция. По школе поползли толки: «Медведь какой в тайге сдох, что ли, если Марго из своей берлоги вылезла?» «Медведь здесь ни при чем. Просто Марго теперь не Марго, а Бабуся. Внук у нее, похоже, объявился. Она в нем души не чает. И он тут в школе, ровно хозяин, повсюду гуляет». «Ну да, и чтоб его никто не обидел, она и наводит по всей школе порядки». «Так он, что, действительно ей внук?» «В том-то и дело, что нет. Учительницы новой сынок. Чем уж он старухе приглянулся, никто не знает. А только она к нему прилепилась и позволяет ему все». «А у столовских, говорят, черные дни наступили: Кантемирова каждый день сама пробы снимает». «Это правильно! Давно бы так! А то зажрались окончательно: совсем уж помоями кормить стали. Теперь хоть поесть по-человечески можно».

Коснулись школьные толки и Алешиной мамы. Дескать, вот счастье-то привалило: и работает спокойно, и ребенок рядом под присмотром. Некоторые, правда, справедливо замечали, что покоя от свалившейся директорской опеки мало. Какой там покой, когда Марго постоянно призывает Алешину маму к себе в кабинет и долбает за то, что та скверно следит за ребенком. Все это было правдой, хотя и перемалывалось устами огромного учительского коллектива как-то недоброжелательно. Разумеется, все подобные разговоры не могли не касаться ушей Кантемировой и Алешиной мамы. Это не доставляло удовольствия. Но что поделаешь: женский коллектив.

Зато самому Алеше жилось прекрасно. Ходи, куда хочешь, делай, что хочешь. Даже поспать можно в директорском кабинете на диване, и никого это не шокирует. Только спать некогда. Во-первых, в секретарской дел невпроворот. Инна почти целиком перебралась в лаборантскую. А у селектора Алеша один дежурит. Директриса теперь Инну и не вызывает.

Алеша, вызови-ка мне, пожалуйста, Георгия Владимировича! – говорит, к примеру, Кантемирова.

Алеша включает кнопочку кабинета музыки и сообщает учителю, что его приглашает к себе директор школы. Если учитель задерживается по каким-либо причинам, то Алеша пулей мчится в кабинет и напоминает Георгию Владимировичу, что его уже заждались в директорской.

Еще у Алеши есть дела в столярной мастерской. Там всегда крутятся мальчики, которые что-нибудь мастерят. Алеша вертится между ними, ищет себе работу. Когда он уже почти всем надоест, учитель Степан Иванович дает фанерку или деревянный брусочек и просит, чтоб Алеша зашкурил все это хорошенько. Чаще всего Алеше поручают подметать в мастерской и собирать совочком стружки.

А вот в слесарную мастерскую Алеша никогда не ходит. Там учитель очень сердитый. Он всегда кричит на мальчиков и ставит им двойки. Как-то директор школы пригласила к себе в кабинет этого учителя. Алеша как раз находился в секретарской и помогал Инне подшивать в папки исходящую и входящую документацию.

Едва учитель вошел в кабинет, как оттуда раздался мощный гром директорской немилости. Потому что на учителя поступила очередная жалоба от родителей за то, что он жестоко обращается с детьми. А Кантемирова уже беседовала с этим учителем по этому поводу. Но с него как с гуся вода. Теперь ее терпение лопнуло, и она разбушевалась не на шутку.

Вы что себе позволяете в стенах школы? – доносится из кабинета. – Мне надоело внушать вам, как следует обращаться с детьми. Все! Мое терпение лопнуло! Я выгоняю вас из школы, и катитесь к чертовой матери, куда хотите! Немедленно! И чтоб…

Внезапно она обрывается на полуслове, уставивши взор на распахнутую дверь. Прижавши кулачки к груди, в дверях стоит Алеша и испуганно таращит на Кантемирову глаза. Секунду-две наблюдается немая сцена.

Ты что, малыш? – наконец, приходит в себя директор школы.

Алешины глаза моментально наполняются слезами, и он пускается в оглушительный рев. Кантемирова тяжело выбирается из кресла и двигается к ребенку. Натыкается на очумелого учителя.

Вы еще здесь? – грозно вопрошает она. – Немедленно отправляйтесь к секретарю и пишите заявление на увольнение! Или я уволю вас по статье!

Она берет Алешу за руку, наклоняется к его ревущей мордочке:

Ну, что ты плачешь-то?

Но это лишь подливает масла в огонь.

Ну, да успокойся, чудак! Я же не ругаю тебя. Я пытаюсь выяснить, отчего ты плачешь? Ты же не собираешься целый день стоять тут и проливать слезы?

Этот довод успокаивает. Алеша утирает рукавом слезы и молчит.

Ты, что же, испугался? – опять спрашивает Кантемирова, трогая мальчика за плечо. Он дергается, вырываясь, и молчит.
Ладно, не рассказывай! Кажется, я и сама догадываюсь, чем ты расстроен. Ты услышал, что я кричу, потому испугался. Так ведь? – она опять трогает его плечо, и малыш вновь молча вырывает его.

Директриса отошла к дивану и села. Алеша остался стоять у двери. Всхлипывает и рукавами глаза трет.

Давай поговорим спокойно и серьезно, как деловые люди! – предлагает Кантемирова. – Чтобы понять друг друга, нужно говорить, а не молчать. Ты согласен?

Алеша кивает головой в знак согласия.

Ну, вот, теперь давай рассуждать. Ты испугался потому, что не ожидал, что я могу сильно ругать кого-нибудь?

Алеша кивнул.

А вот теперь представь себе, что этот человек, которого я ругала, систематически обижает детей. Он их оскорбляет, унижает и даже бьет. По-твоему, он заслуживает наказания?
Да, - шепчет Алеша.
Я его, конечно, уже наказывала в устной и письменной форме, а он продолжает безобразие. Как ты думаешь, он имеет права работать в школе с такими поступками?
Нет! – уверенно отвечает Алеша.
Стало быть, я правильно с ним поступаю?
Что ли, директор может кричать на учителей, если хотя и на плохих? – спрашивает Алеша и всхлипывает.

На этот вопрос Кантемирова ничего не может ответить. Она поднимается с дивана и проходит к столу. Не садясь в кресло, включает селектор:

Инна, Юрий Михайлович еще тут?
Да, - отвечает Инна.
Что он делает?
Пишет.
Пусть зайдет ко мне.
Хорошо, - говорит Инна и отключает селектор.

В дверях появляется трудовик.

Написали заявление? – спокойно спрашивает Кантемирова.
Вот! – учитель медленно подходит к столу и протягивает заявление директору. Она берет листок и читает. И вдруг решительно разрывает его пополам.
Я даю вам последний шанс, - объясняет она. – Теперь действительно последний! Благодарите это дитя. Но если хоть раз… хоть одного ребенка… хотя бы одним словом или действием… не дай Бог! Я найду на вас хорошую управу! А теперь идите работать! К концу дня потрудитесь, пожалуйста, написать мне объяснительную!

Учитель ушел.

- И ты ступай! – сказала Кантемирова, устало опускаясь в кресло. – Ты прав: я не должна быть грубой, пресекая грубость, и несправедливой, требуя справедливости от других.

Громогласные директорские «разносы» с того дня прекратились. Исчезли навсегда как пережиток прошлого. Поначалу никто этого не заметил, потом люди не поверили в чудо. Все томительно ожидали «случая». Но «случай» не представлялся. То есть, «случаи» появлялись – «разносов» не было. И тогда люди решили, что и впрямь где-то на кантемировском пути какой-то дохлый медведь попался.

И только самые понятливые додумались (не без участия Инны, конечно), что у истоков чуда оказался маленький мальчик по имени Алеша, который новой учительницы сын и, по слухам, - новоявленный директорский внук.

А сердитого учителя по труду директор все-таки уволила: он какого-то пятиклассника оскорбил, а его товарищи по классу пожаловались классному руководителю.

Первый раз в первый класс

Когда Алеша узнал, что 1 сентября пойдет в 1-й класс, он решительно заявил маме, что учиться в школе не хочет.

Это еще почему? – спросила мама.
Потому что на уроках учителя двойки ставят и кричат на учеников, - ответил Алеша.
Двойки ставят плохим детям.
Вовсе нет, - возразил Алеша. – Афанасьев твой был хороший, и Ковалев Боря хороший, и Юрик Прокудин хороший, а им все время двойки ставят.
Может быть, эти ребята и хорошие люди, но как ученики они плохие.
А плохие ученики – это кто?
Ну, которые учителей на уроках не слушают и не выполняют домашние задания.
Вот потому я тем более не хочу учиться, - заключил Алеша. – У меня же все время двойки будут.
Ты, что же, не собираешься выполнять домашние задания?
А где же я, по-твоему, буду их выполнять, если я не дома целый день нахожусь?
Там, где выполняют другие дети, у которых родители целыми днями работают: в группе продленного дня, – ответила мама. – А чтоб успешно их выполнять, нужно внимательно слушать, как учитель объясняет на уроке.
Все равно ничего не получится, - сказал Алеша.
Это почему же? – удивилась мама.
Потому, что я буду слушать, а учительница нет. Учительницы никогда не слушают учеников.
Что ты такое говоришь, Алеша? Как это, не слушают?
Да, не слушают. Задаст учительница вопрос, ученик не успеет открыть рот, а она уже сама отвечает. Еще и накричит вдобавок. Говорит: «Урока не знаешь». Или, например, Наталья Владимировна. Сядет за стол, раскроет учебник и читает, а потом спрашивает: «Всем понятно?» Если кому не понятно, и он скажет об этом, она кричит, бестолочью обзывает и говорит, чтоб в учебнике внимательно читал. А потом еще к доске вызывает. А ученик боится. Она ему за это двойку ставит.
Наталья Владимировна – молодая учительница, - сказала мама. – У нее опыта нет. Ей учиться работать надо, а ты выводы делаешь. Другие же не такие.
Есть которые и похуже, - возразил Алеша. – Например, Юрий Михайлович. Он еще и дерется.
Да Юрий Михайлович давно уже уволен, а ты все толкуешь про него.
А Лидия Андреевна из 3-го «Б»? Она за помарки в тетрадях учеников по пальцам линейкой бьет.
Что ты говоришь? Кто тебе сказал? – воскликнула мама.
Я сам видел. Она меня потом просила, чтоб я Маргарите Андреевне ничего не рассказывал.
Да-а, - вздыхает мама, - ты, видать, основательно изучил школьную жизнь! Но идти учиться тебе все равно придется.
Но почему, мамочка? – заныл Алеша. – Я и так уж все знаю. Читать умею, считать, писать.
Ага, печатными буквами некоторые слова, - возразила мама.
Мамочка, учиться писать вовсе даже не обязательно. Скоро вообще все будут печатать на машинках. А мне Инна обещала, что научит.
Хорошо. Но пока Инна будет учить тебя печатать на машинке, Елена Андреевна научит писать прописью. К тому же, если ты не будешь учиться, то мне придется увольняться с работы.
Зачем тебе увольняться?
Затем, что я не могу учить чужих детей, когда мой собственный сын – неуч. Так что придется тебе, сынок, пойти поучиться.
Ладно, уж, поучусь, если это тебе нужно!

С таким настроением Алеша и пришел 1-го сентября в школу. Впрочем, в первый день учеба оказалась не такой уж и страшной, какой она представлялась Алеше. На школьной линейке всем первоклассникам подарили цветы и книжки. А еще до линейки Маргарита Владимировна подарила Алеше большущий набор для первоклассника, в котором оказались ручки, тетрадки, карандаши, альбом для рисования, еще пенал и краски – ну, в общем, все, что нужно для уроков.

У Алеши уже один набор имелся. Который мама купила. Но и этому Алеша обрадовался. Ведь так замечательно, когда все сразу поздравляют и вручают подарки.

Правда, три раза в этот день Алеша обиделся. Первый раз он обиделся на Костю Андреева, ученика из маминого 10-го «А». Алеша думал, что Костя возьмет на руки его, чтоб пронести со звонком перед всей линейкой. А Костя почему-то подхватил какую-то девчонку с большим бантом, которая стояла рядом с Алешей в строю, усадил ее на плечо, и вот с этого плеча она трезвонила огромным медным звонком, пока Костя обегал весь строй.

Второй раз Алеша обиделся, когда учительница Елена Андреевна привела детей в класс и принялась рассаживать всех по партам. И Алешу она посадила за первую парту рядом с этой самой девчонкой с бантом, которую Костя таскал на плече. Пока Елена Андреевна усаживала остальных детей, Алеша изловчился и дернул девчонкин хвостик под бантом. Она дернулась и запищала. Тут подскочила ее мама, которая стояла вместе с другими родителями возле дверей, и набросилась на Алешу с уверениями, что он совершенно негодный мальчишка. А Елена Андреевна погрозила ему пальцем.

И тогда Алеша обиделся в третий раз. И заревел от обиды. Как не зареветь, когда с таким трудом согласился пойти поучиться в школе, а тут в первый же день обзывают и грозят пальцем. Алеша взял свой ранец и цветы, которые лежали на парте, и направился к выходу. «Ну, ее, эту школу! Обойдется и без меня! – решил обиженный Алеша. В дверях его догнала учительница.

Ты что? – шепнула она ему в ушко. – Обиделся, что ли?
А зачем вы меня с нею посадили?
Ну, извини, малыш! – сказала она. – Я же не знала, что она тебе не понравится.

Елена Андреевна взяла ранец из Алешиных рук и легонько подтолкнула мальчика к парте:

Ты уж сегодня посиди, пожалуйста, ради праздника, а завтра я тебя пересажу.

Алеша согласился. Один-то день потерпеть можно.

На переменке первоклассников построили парами и повели в столовую. И там был праздничный завтрак. А после завтрака учительница с помощью родителей опять построила детей парами и повела в туалет. Девчонок в одну сторону, мальчиков – в другую. Алеша в туалет не хотел. Он отошел в сторону, к окну. И увидел возле окна свою соседку по парте. Она одиноко озиралась по сторонам и нервно теребила край фартучка. Алеша подошел и взял ее за руку:

Меня зовут Алеша, а тебя как?
Оксана, - пропищала девочка. – Купчина.
Давай, я буду тебя защищать! – покровительственно предложил Алеша.
Давай! – кивнула Оксана.
Пойдем, я покажу тебе кое-что! Я тут в школе все знаю! – сказал Алеша.
Пойдем! – опять пропищала девочка.

Малыши взялись за руки и побежали по коридору к мастерским, прямо к выставке детского творчества. Алеша подробно все рассказал о выставке, обо всех моделях и изделиях, о том, где все это мастерят, и кто руководит мастерской.

Выставка Оксане понравилась. Она даже забыла про все свои страхи, которыми была наполнена с самого утра.

Я уже давно в школе! – похвастал Алеша. – А еще меня любит Маргарита Владимировна.
А это кто?
Ну, директор школы.
Которая с микрофоном всех поздравляла?
Ну, да! У нее тут в школе есть настоящий автобус. Он в гараже стоит. Пойдем, я тебе покажу!

Дети вышли из здания школы и побежали на хоздвор к гаражам. Из гаража выскочила школьная собака дворовой породы и устремилась навстречу.

Не бойся, - предупредил Алеша. – Это Дамка. Она не кусачая. Видишь, как хвостом вертит! Потому что меня встречает.

Действительно, Дамка самым дружественным манером облизала Алешины ладошки, потом поднялась на задние лапы, положив передние мальчику на грудь, и облизала Алешино лицо.

Из глубины гаража вышел шофер Федор Кузьмич.

Здравствуйте, Федор Кузьмич! – крикнул Алеша. – Вот, глядите, я уже школьник!
Здравствуйте, - разулыбался шофер. – Поздравляю! Уж и сам вижу. Вон, какая форма-то у тебя красивая! А это, что ж, подружка твоя?
Да, это Оксана, - представил Алеша.
Купчина, - добавила девочка.
Ага! – подтвердил Алеша. – Она со мной за одной партой сидит.
Ну, это уж, как водится, - сказал Федор Кузьмич. – Только я думаю, вам в класс бежать надо. А то хватятся, а вас нет. Неприятности будут, небось. Вы-то, надо полагать, никому не сказали, куда пошли?
Никому, - согласился Алеша. – Ну, мы тогда пошли. До свидания! – Алеша взял Оксану за руку и повел ее в школу.

В школе в это время наблюдается паника на первом этаже: пропали два первоклассника! Когда 1-й «А» возле туалетов вытроили парами, обнаружилось, что одной пары не хватает. Дежурные старшеклассницы побежали к классу, возле которого родители ожидали своих детей. Надеялись найти пропавших детей среди родителей, или в классе. А родители, узнавши, в чем дело, взбаламутились, шуметь стали. Дескать, что за порядки в школе, если в первый же день дети в ней пропадают. Мамаша Оксаны шумит больше всех. А мамы Алеши вовсе нет среди родителей. У нее урок начинается в десятом классе. И потому всю вину относительно исчезновения возложили на Алешу. Точнее, мамаша Оксаны накинулась на Елену Андреевну с версией, что не иначе, как «этот негодный хулиган» утащил «бедную девочку», чтоб «расправиться» с нею.

Таких безобразных разбойников нужно в спецшколу отправлять, а не сажать вместе с порядочными детьми в нормальной школе! – кричит мамаша на весь коридор.
Успокойтесь, мамочка! – говорит ей Елена Андреевна. – Алеша очень хороший мальчик. Он никогда никого не обижает. Его мама тут в школе работает.
Теперь мне все ясно! – не унимается женщина. – Если мать в школе работает, так, значит, можно позволять мальчишке, что угодно? Я к директору пойду жаловаться!
Да, вот, к директору-то как раз Алеша, небось, и повел девочку. Если, конечно, они вместе ушли, - предположила Елена Андреевна. Она попросила родителей побыть с классом, а сама пошла с родительницей Оксаны к директору.
У Маргариты Владимировны гости! – перегородила дорогу Инна. – Делегация от шефов.
Но у нас Алеша пропал, - сообщила учительница. – И еще девочка вот этой женщины.
Сейчас доложу! – всполошилась Инна и скрылась за директорскими дверьми.
То есть, как исчезли?! – донеслось из кабинета. – Что вы такое говорите?

«Все! Теперь конец! – с ужасом подумала Елена Андреевна. – Когда пропадают директорские любимчики, то это хуже стихийного бедствия».

Объясните мне, пожалуйста, толком, что такое Инна говорит? – грозно вопросила Кантемирова, выйдя из кабинета. Перед ее очами стояли поникшая учительница 1-го «А» класса и незнакомая женщина. Это была мама Оксаны Купчиной.
Понимаете, Маргарита Владимировна, мы пошли в столовую, - пролепетала учительница. – То есть, мы детей повели в столовую. А потом в туалет. Ну, потом построили, а их нет. Пропали.
Кто пропал?
Дети. То есть, всего двое…
Вы думаете, что вы говорите? – перебила ее Кантемирова. – Как это в школе среди бела дня могут пропасть дети?

И тут в секретарскую влетает старшеклассница с красной повязкой на рукаве.

Нашлись первоклашки! – радостно возгласила она. – Представляете, сами пришли! А мне сюда велели бежать.
Что-то я ничего не пойму! – схватилась за голову директор. – Кто пропал, кто нашелся, кто велел бежать? Нет, надо самой идти разбираться, а то у меня голова кругом от ваших истерик. Ну и денек сегодня! Иди-ка ты, Инна, развлекай шефов, а я схожу, выясню, что там у них, в конце концов, происходит?

А на первом этаже шум и гам. Возле кабинета 1-го «А» класса толпа из взрослых и детей. И в кабинете толпа. А в кругу толпы ревут виновники происшествия.

Кантемирова со всеми сопровождающими подходит к кабинету, рассекая, словно ледокол, толпу, и приближается к плачущим детям. Из-за директорской спины выворачивается мамаша Оксаны и хватает за руку свою дочь:

Доченька! Немедленно скажи маме, что этот хулиган с тобою сделал?
Да остановитесь же, в конце концов! – сердится Кантемирова. – Дайте мне самой разобраться!

Она наклоняется к девочке, прямо к ее заплаканному личику:

Скажи мне, пожалуйста, дитя мое, почему ты плачешь? Не бойся ничего и никого: я директор этой школы.
Потому что все ругаются, - всхлипывает ребенок.
Тебя ругают?
Нет, вот его! – девочка указывает на плачущего Алешу.
За что тебя ругают? – обращается директор к Алеше.
Не знаю! – отвечает он.
Не бойся, малыш! – привлекает Кантемирова к себе мальчика. – Я совсем не собираюсь тебя наказывать. И никто не будет наказывать. Ты ж мне веришь?

Алеша кивает головой.

Вот и хорошо! Теперь все расскажи мне, пожалуйста, по порядку.
Он мне выставку показал и автобус, - пропищала Оксана. – Он хороший мальчик, и мы с ним подружились. А все на него набросились. И еще обзывать стали.
Ну, понятно! – сказала Маргарита Владимировна и, выпрямившись, подняла голову.
Где твое место, малыш? – спокойно спросила она.
Вот, - указал Алеша на первую парту. – Это мое место, а это – Оксаны.

Кантемирова обернулась к зрителям:

Товарищи взрослые! Покиньте, пожалуйста, кабинет! А вы, Елена Андреевна, усадите на места всех детей.

Елена Андреевна тут же принялась разводить малышей по местам, а родители так и остались толпиться у дверей.

Я же попросила всех взрослых освободить класс! – строго приказала директор.- Могу я, в конце концов, побеседовать с детьми?

И тогда все вышли. И дверь закрыли за собой. А Маргарита Владимировна прошла к учительскому столу и обратилась к ученикам:

Дети! Вы, конечно, знаете уже, что я директор школы, в которую вы пришли учиться. А директор в школе – самый главный человек. Вы согласны?
Да, - несмело ответили самые храбрые из присутствующих.
Поэтому вы должны поверить тому, что я вам скажу. Поверите?
Да-а! – протянул не совсем стройный хор.
А я скажу, что в нашей школе нет плохих девочек и мальчиков. Нет хулиганов, разбойников и злодеев. А есть хорошие и добрые ученики. И вы тоже станете хорошими и добрыми учениками. Есть хорошие и добрые учителя. А самой лучшей для вас, я уверена, станет ваша учительница, Елена Андреевна. Вы должны знать, что школа – это второй дом на целых десять лет. А в любом доме, если жильцы не буянят, не мешают другим жить спокойно и уважают друг друга, - в таком доме всегда уютно и радостно. Вы согласны со мной?
Да! – закричали дети дружно. – Согласны.
Значит, теперь мы все вместе будем стараться, чтоб в нашем доме было прекрасно? И чтоб не было ни драк, ни обид, ни скандалов?
Да-а! – захлопали все в ладошки.
Вот и чудесно! – обрадовалась Маргарита Владимировна. – Я рада, что мы с вами договорились. А теперь с вами будет разговаривать ваша учительница. До свидания!

После этих слов директор пошла к выходу. У двери остановилась и посмотрела на Алешу.

Ты проводишь меня, Алеша? – спросила она у мальчика.

Он тут же вскочил с места, подбежал к Маргарите Владимировне и взял ее за руку.

За дверьми толпились взволнованные родители.

Все в порядке, успокойтесь и пройдите к раздевалкам. Ждите там своих детей и не делайте бурю в стакане.

Они с Алешей прошли до конца коридора.

Тебе не следовало без разрешения учительницы отлучаться. Тем более, уводить из поля зрения девочку, которая впервые в школе, - сказала Кантемирова Алеше.
Но я же хотел…- начал оправдываться Алеша.
Ты должен знать, малыш, - перебила его Маргарита Владимировна, - что многие благие намерения заканчиваются бедой. А чтоб не ошибиться в намерениях, думай о том, чтоб в результате твоих действий всем было хорошо и комфортно. Абсолютно всем! Ну, все, спасибо! Дальше не надо провожать. – Она подтолкнула легонько в плечо. – Ступай в класс и будь умницей. У тебя не всегда в жизни будут сильные защитники. Ты меня понял?
Понял, понял! – крикнул Алеша, взмахнув рукой на прощание. И побежал в класс.

Где прячутся пирожки?

Если паркет очень хорошо до блеска натереть мастикой, то по нему удобно кататься, как по льду. Нужно только сильно разбежаться, а во время скольжения обязательно упасть на попу, или на коленки. Тогда скользишь дольше.

Так что почти все мальчики и некоторые девочки младших классов катаются по паркету после того, как его натрут. Коридоры и рекреация первого этажа (там классы начальной школы) во время перемен превращаются в каток. Пройти взрослому человеку по этому катку без риска для жизни просто невозможно. Обязательно будет сбит каким-нибудь мальчиком. Особенно, если этот мальчик такой шустрый, как Алеша, который летит обычно, не разбирая пути-дороги.

Вот Алеша выходит из класса и тут же пускается в разбег: локти да пятки снуют, словно шарнирчики. Пробежав полкоридора, Алеша валится на коленки или прямо сразу на попу и блаженствует от удовольствия, погружаясь в процесс радостного скольжения. В конце коридора поднимается и пускается в обратный путь.

И в самом конце обратного пути его поднимает директор школы Кантемирова Маргарита Владимировна. Ставит его на ноги и осматривает со всех сторон: все ли у него на месте?

Ну, отчего у тебя штаны на попе и коленках в желтой мастике, мне понятно. Но почему у тебя, малыш, карманы жирные, как сковородки, это я никак не могу взять в толк, - размышляет она вслух.
Да это потому, Маргарита Владимировна, что в кармане у меня пирожок, - поясняет Алеша и сует в карман руку. И погружается рукой прямо в повидло, которое вылезло из пирожка, так как пирожок раздавился во время Алешиных катаний по паркету.

Алеша вытаскивает заповидленной рукой то, что осталось от пирожка, и недоуменно крутит им перед своими глазами.

С какой это стати у тебя в кармане пирожок? – спрашивает Маргарита Владимировна.
А с той, что я положил его туда еще в столовой.
Почему же кашу не сложил в карман? Или картофельное пюре?

Алеша весело смеется:

Что ли, кашу можно в карман? Она ж совсем жидкая: может вытечь.
А пирожок жирный. Видишь, во что карманы превратились?
Так все мальчики в карманах пирожки таскают, - сказал Алеша.
Зачем таскают-то? Разве нельзя их съедать за столом? Столовая для чего в школе?
Не-а! За столом в столовой не успеваем. На урок надо. А когда в руках несешь пирожок, то дежурные не пускают.

- Понятно! – задумывается Кантемирова. Потом отпускает Алешу и велит привести себя в порядок. Сама же направляется в сторону столовой.

У дверей в столовую – толкотня и давка. Двое старшеклассников перегородили собой выход и тормозят движение из столовой. Кое-кого из напирающих в толпе вталкивают обратно, а прорвавшихся с пирожками в руках тут же хватают и водворяют обратно.

Зачем вы это делаете? – спрашивает у дежурных подошедшая директриса.

Толпа у выхода мгновенно отхлынула вовнутрь и растворилась в недрах столовой. Впрочем, чистые душой и совестью школьники спокойно продолжили свой путь из столовой. Тем более, что дежурные, с которыми директор вступила в беседу, потеряли бдительность.

А что мы такое делаем? – недоуменно переглянулись они.
Зачем удерживаете выходящих?
Так ведь мы проверяем, чтоб не выносили из столовой куски и пирожки.
А что, нельзя разве?
Конечно! Нам велено не пропускать никого.
Пусть свободно выходят все! – приказала Кантемирова и отправилась в свой кабинет. Зайдя в секретарскую, она тут же попросила Инну, чтобы та вызвала старшего дежурного учителя.
Что это за порядки такие драконовские в школе? – встретила старшую дежурную учительницу директор школы.
А что такое, Маргарита Владимировна?
Я обнаруживаю, что ваши дежурные не выпускают из столовой детей, которые не успели съесть пирожки и бутерброды. И дети вынуждены засовывать все это в карманы, поскольку не могут ни оставить пирожок в столовой, ни опаздывать на урок. Это как следует понимать, скажите мне? Я лично расцениваю, как форменное безобразие и настоящее издевательство над детьми!
Но, Маргарита Владимировна! - залепетала учительница. – Вы же сами приказали строго следить за тем, чтобы по школе не валялись всякие куски и прочие огрызки. И что любая санэпидемстанция…
Я приказала следить за чистотой, - грозно перебила ее директор, - но не приказывала учинять террор!
Но если учащиеся едят в коридорах и в классах, то…
То, может быть, нам следует вовсе закрыть столовую и устроить по школе шмон на предмет поисков съестных припасов?! Пусть дети доедают свои пирожки в коридоре и в классе открыто, а не втихаря, коль скоро они не успели съесть в столовой. Кто-то съест пирожок на следующей перемене, а кто-то и после уроков. А так они вынуждены прятать пирожки в карманах. Безобразие!

На это учительница ничего не ответила.

Дежурные по столовой обязаны следить за порядком в столовой, чтоб не было драк, беготни и битья посуды, - продолжила директор. – Но они не вправе производить бесчинства, направленные санкциями администрации. Вам это понятно?
Понятно, - прошептала перепуганная учительница.
Ну, если понятно, то идите и работайте с дежурными, чтоб они не устраивали в школе беспорядки. Впрочем, я сейчас напишу соответствующий приказ. Ступайте!

Дежурная направилась к выходу.

Постойте! – остановила ее директор. Учительница обернулась и замерла вся в ожидании.
Извините меня, Бога ради! Я сорвалась, хотя лично вы совсем не виноваты в происходящем. А наперед я именно вас попрошу как старшего учителя, чтобы вы направили на первый этаж дежурных потолковее. Там же малыши на паркете головы расшибут, если их не придерживать. Только, упаси Боже, без всяких репрессий! И не запрещать! Дети все равно кататься будут, коль скоро паркет натерт. Пусть себе ездят, если аккуратно. Хорошо бы, конечно, игру какую придумать, чтоб и паркет можно было натирать, и не носились бы малыши. Не вам объяснять мне, что такое маленькие дети, которых всякий обидеть может.

Философствования

Всю осень Алеша провалялся в больнице. Сначала у него объявился гепатит, а потом осложнения после него. Потом был карантин.

А когда закончился этот самый карантин, мама сказала:

Алеша, мы завтра с тобой поедем в школу. Только ты еще пока учиться не будешь. Просто повидаешься с друзьями и одноклассниками. А послезавтра мы с тобой поедем опять в больницу. Только совсем в другую. В той больнице, куда мы отправимся, дети лечатся только днем, а вечером родители забирают их по домам. Это как в садике. Так что по утрам я буду тебя отвозить в больницу, а по вечерам приезжать за тобой.
Мамочка! Я не хочу ни в какую больницу! – заплакал Алеша и кинулся к маме на шею. – Мамочка, я с тобой хочу! Не посылай меня в больницу!
Да не плачь, мой хороший! Во-первых, это ненадолго, во-вторых, я же сказала, что каждый день я тебя забирать буду, а, в-третьих, если ты не пролечишься сейчас, то потом тебе все равно придется лечиться, но только долго и по-настоящему.
А что в этой больнице делают?
В этой больнице подлечивают сердце. Пока ты болел желтухой, твое сердечко сильно ослабло. Теперь ему нужно помочь восстановиться.

Наутро по дороге в школу мама посоветовала Алеше:

Ты уж к Маргарите Владимировне зайди, пожалуйста. Она обрадуется.

Алеша сдал в раздевалке пальто и потопал в директорский кабинет. На пути предстала какая-то незнакомая девушка: не Инна вовсе:

Ты куда, мальчик?
К Маргарите Владимировне.
По какому вопросу?
По своему.
Ну и что? – вылупилась девушка, обескураженная этакой неслыханной наглостью.
А то, что мне нужно к Маргарите Владимировне, - нимало не смутившись, ответил Алеша.
Ага! Сейчас! Может, еще и доложить о тебе? – ехидно спросила незнакомка.
Не надо, я сам о себе доложу! – серьезно сказал Алеша и шмыгнул в кабинет. За ним устремилась испуганная девушка:
Маргарита Владимировна, я его не пускала!
А-а, явился, наконец! – обрадовалась Кантемирова, увидев Алешу, и махнула рукой секретарше, чтоб уходила.
Здравствуйте, Маргарита Владимировна! – прошел к столу Алеша. – Вот, повидаться пришел.
Ну, здравствуй, малыш! Дай-ка, гляну, как ты там налечился? – Кантемирова повертела Алешу, оглядевши со всех сторон.
Н-да, - изрекла. - Казенные харчи впрок не пошли. Ну, да и то хорошо, что от желтухи избавился. Слыхать, ты опять в больницу направляешься?
Да, - вздохнул Алеша, - направляюсь. Мама сказала, что если сейчас не вылечусь, потом дольше лечиться придется.
Да, это так, - согласилась Кантемирова. – А что зашел повидаться, то молодец! Вот, гляди-ка, что я тебе тут припасла!

Маргарита Владимировна выдвинула из стола ящик и вытащила коробку. Протянула Алеше:

Это чтоб ты не скучал в больнице без дела.

Алеша взял подарок и прошел к дивану. Устроившись на нем удобнее, стал рассматривать содержимое коробки. В ней оказался авиамодельный конструктор в разобранном виде.

Ух, ты! – восхитился мальчик. – Эт, что, мне, что ли?

Маргарита Владимировна молча кивнула головой.

А вы откуда знаете, что я люблю самолеты?
Я обязана все знать, что в школе у меня происходит. Должность у меня такая, - ответила Кантемирова.
А я тоже директором хочу работать, когда вырасту, - сказал Алеша.
Тебе это сейчас пришло в голову?
Не-е, когда еще маленький был, тогда решил.
И что же это тебя в директора потянуло? – поинтересовалась Маргарита Владимировна.
А то, что директор – самый главный.
Ого! – улыбнулась директор. – Всеми командует, и все ему подчиняются, не так ли?
Ну да, - согласился Алеша. – И никто его не ругает.
А вот насчет того, что никто не ругает, тут ты сильно ошибаешься. И что всеми командует, тоже совсем не так. Да и не работа это вовсе – директор, а должность.

Алеша удивленно вскинул брови: шутит, мол, Маргарита Владимировна, как обычно. Но она вполне серьезно смотрела на мальчика:

Должность, ведь, и работа, Алеша, - это разные вещи. Работа – это работа, а должность – это когда человек должен быть ответственным за все, что происходит на работе. А человек в должности должен всем на свете и всегда.
А что он должен? – спросил Алеша.
Все! В пределах той работы, за которую он отвечает. Ты меня понимаешь?
Ну да! – кивнул Алеша. – Например, если вы работаете в школе директором, то вы отвечаете за всю школу.
Правильно! И если в школе случается происшествие, то ругают за это кого? Директора.
Это неправильно! – заявил Алеша.
Почему же неправильно?
Потому что за происшествие ругать того надо, кто его учинил. Все должны быть в должности. Тогда и происшествиев никаких не будет.
Это гениальная идея! – воскликнула Маргарита Владимировна. – Жаль только, что мало, кто ее поддерживает. Впрочем, ладно! Мы, кажется, слишком заболтались. С тобой, конечно, занятно беседовать, но у меня работа. А что касается твоего директорства в будущем, то, я полагаю, ты можешь стать неплохим директором в своем деле. Если выучишься, конечно.

Алеша попрощался с Маргаритой Владимировной и помчался к своему классу. Вечером по дороге домой Алеша спросил у мамы:

Мам, а почему Маргариту Владимировну все ругают? И еще обзывают «Дивизией» и «Марго». Она же хорошая.
Конечно, хорошая, - согласилась мама. – А ругают и обзывают те, которые воспитаны дурно.
Значит, надо говорить, чтоб не обзывали.
Бесполезно. У нас в народе без кличек не могут жить. Какой-нибудь нехороший человек бросит кличку по глупости или от злости, а остальные повторяют, как попугаи.
А пусть она приказ напишет, чтоб в школе никаких кличек не было.
Злые языки, Алеша, никаким приказом не укоротишь.
И что же тогда делать?
Да ничего. Не повторять просто глупости - и все.
А если мне неприятно, когда кругом говорят?
Ну, так и скажи тому, кто говорит глупость, что тебе неприятно.
Ага, я скажу, например, какому-нибудь мальчику, а он драться будет.
А ты что хотел? Свои убеждения следует отстаивать. Иногда это бывает очень трудно. Джордано Бруно, к примеру, на костре сожгли, а убеждениям своим он не изменил.
Он кто, этот Джордано Бруно?
О-о, сыночек, это великий человек был: философ, астроном, поэт и романтик.
За что же его тогда сожгли? – удивился Алеша.
За то, что не принял всеобщее убеждение и высказал свое собственное. Он жил в то время, когда весь мир был убежден, что Солнце вращается вокруг Земли. А он заявил, что, наоборот, Земля, как и другие планеты, вертится вокруг Солнца. Его обвинили лгуном и еретиком и отправили на костер. А он оказался прав.
Что с того, что прав? Его ведь все равно сожгли.

Мама резко остановилась и посмотрела на Алешу изумленно:

Что ты говоришь, Алеша?! Если бы Джордано в свое время не отстоял свои идеи, то, возможно, человечество до сих пор заблуждалось бы насчет строения Вселенной. И не было бы всех космических исследований.
И ракет никаких не было бы?
Конечно. Зачем ракеты, если летать никуда не надо?
Тогда, небось, и самолетов не было бы?
Вот насчет самолетов не знаю. Человечество и до Джордано Бруно стремилось каким-нибудь образом оторваться от Земли. Есть даже миф такой древнегреческий о юноше, которого звали Икар. Он сделал себе крылья и полетел к Солнцу.
Ну, и что, долетел?
Нет, не долетел. Слишком близко к Солнцу подлетел и крылья опалил.
А что потом?
Что потом, ты лучше сам почитай. У нас дома есть такая книжка. «Мифы Древней Греции» называется.
Мифы – это что?
Легенды исторические. Ну, сказки, иными словами, в которых правда с вымыслом перемешана.
А чего больше: правды или вымысла.
Пожалуй, вымысла больше.
А этот самый Икар – правда или вымысел?
Скорее всего, вымысел.
У-у! – разочарованно протянул Алеша. – А я думал, и вправду к Солнцу полетел!
Пусть даже если и на самом деле не летал, а все-таки это была прекрасная мечта – взлететь в небо.
А Джордано – тоже мечта?
Нет, Джордано – это правда. Реальный человек, великий деятель, который погиб за свои убеждения.

Дома на кухне после ужина между Алешей и бабушкой разразился скандал. Алеша собирался уже в постель отправляться, ну, и перед сном почитать что-нибудь интересное. Тут бабушка велела ему ботинки вымыть и почистить.

Утром почищу, бабушка, - отмахнулся Алеша.
Да ведь утром-то опять провозишься и не успеешь. И что тогда? В грязных ботинках щеголять будешь?
Не буду! Я пораньше встану.
Знаю, как ты пораньше встаешь, - сказала бабушка. – Не ленись лучше и приводи немедленно ботинки в порядок!
Я не ленюсь. Просто не хочу! – заупрямился Алеша.

Тут уж бабушка всерьез рассердилась:

То есть, как это не хочу? А ну, марш ботинки чистить! Еще спорить вздумал! Отправляйся и не умничай!
Я не умничаю, а отстаиваю свое убеждение, - заявил Алеша.
Что, что? – удивилась бабушка. – Какое еще такое убеждение?
А такое, что имею право чистить свои ботинки, когда захочу!
Не «когда захочу», а загодя нужно. Все нормальные люди так и делают.
Потому что у них нет своих убеждений.
Ну, вот что, убежденец, голову ты мне не морочь, а немедленно принимайся за ботинки!

На шум из комнаты мама вышла и говорит Алеше:

Бабушка права: тебе действительно следует выполнить то, что она велит.
А если у меня совсем другое убеждение? – попытался возразить Алеша.
Ну, голубчик, твое бестолковое упрямство ничего общего с убеждениями не имеет.
Почему не имеет?
Потому что убеждение – это истина, основанная на вере. А ты ведь и сам не веришь сейчас, что поступаешь хорошо. Разве не так?
Так, - опустил голову Алеша. – Потом улыбнулся и сказал почти шепотом, чтоб не услышала бабушка, - Теперь я понимаю, как люди страдают за свои убеждения.

Он взял свои ботинки и поплелся в ванную приводить их в порядок.

Стакановна

После зимних каникул Алеша, наконец, явился в школу на занятия. И узнал, что учительница у них в классе теперь не Елена Андреевна, а совсем другая женщина. Мама сказала, что Елена Андреевна лежит в больнице после операции и в школу на работу выйдет не скоро. Может быть даже, в следующем учебном году.

А новую учительницу зовут очень смешно: Лиана Стояновна. Но в школе все ученики называют ее просто Стакановной.

А почему ее так обзывают? – спросил Алеша у одноклассника, когда в первый день узнал об этом. – Она же учительница. Разве можно учительниц обзывать?
А, не знаю, - ответил приятель. - Ты лучше у пятиклассников спроси. Она их учила.

Алеша не поленился и пошел наводить справки насчет прозвища у пятиклассников, которых Стакановна в прошлом году выпустила.

Вот как наревешь у нее стакан слез, так и узнаешь, почему она Стакановна,- объяснили ребята из 5-го «Г».

Действительно, у этой Стакановны довольно скверный характер. Детей она не любит и даже не скрывает этой своей нелюбви. Она утверждает, что в школе учащихся нужно не любить, а учить, потому что дети способны только портить жизнь и действовать на нервы. Всех абсолютно мальчиков она кличет «ослами», а девочек называет «буренами». На уроках она любит покричать на первоклашек. Заставит, к примеру, ученика читать по «Родной речи» текст, а у ребенка от страха перед учительницей язык заплетается. Она орет: «Ты что спотыкаешься, осел безмозглый!? Совсем буквы разучился различать?» Тут уж ребенок и вовсе немеет. И слезы у него наворачиваются. «Что ты ревешь, дубина? Читай скорее, говорю тебе, а не то вышвырну вон из класса, как щенка паршивого!», - орет она, совершенно не обращая внимания на слезы.

Бывало, что и вышвырнет. У нее это в порядке вещей. Зато у Стакановны есть два достоинства, которые позволяют ей не только благополучно держаться в школе, но даже в передовиках числиться. У Стакановны всегда довольно высокие показатели по успеваемости и железная дисциплина в классе. Ее ученики даже на переменках не шалят, настолько боятся учительского гнева. А что касается успеваемости, то высокие показатели достигаются благодаря неимоверным усилиям родителей учащихся, которые дни и ночи занимаются уроками со своими детьми, только чтобы избавить их от гнева Стакановны. Жаловаться не смеют. Стакановна наперед всем заявляет, что ничего хорошего от жалоб не получится, потому что у нее «наверху рука». Ну, и терпят все: и дети, и взрослые. Этак лет двадцать терпят, если не больше.

Вот какая учительница взялась учить Алешин класс на время болезни Елены Андреевны.

Алешу Стакановна возненавидела в первые же минуты знакомства. Ей не понравился его статус директорского любимца. А тут еще мама Алешина попросила ее отнестись к нему помягче, поскольку у него заболевание сердца, да и гепатит перенес недавно. Волноваться и расстраиваться Алеше никак нельзя. При выписке из больницы врач прямо так и сказал, что лучше было бы посадить мальчика в теплицу под колпак от всяких внешних раздражителей. Но ведь учиться-то надо. И тогда Алешина мама и директор школы Маргарита Владимировна по совету врача решили, что Алеша будет посещать школу просто чтоб не сидеть дома. Выздоровеет окончательно, тогда и будет осваивать программу. Вот об этом решении Алешина мама и доложила Стакановне. И убедительно попросила не загружать ребенка никакими серьезными заданиями:

Понимаете, Лиана Стояновна, учебные успехи нам сейчас абсолютно ни к чему. Вы ему даже оценки не ставьте. Ну, разве что, положительные, за какие-нибудь успехи – это можно.
А как же я его буду аттестовывать при переводе в следующий класс? – грозно воззрилась на маму Стакановна.
Да никак. До конца учебного года еще много воды утечет. А там видно будет, что там с аттестацией получится.
А-а, ну мне все понятно! – многозначительно сжала губы Стакановна. И Алеша тут же впал в глубокую немилость.

Разумеется, открыто демонстрировать свое отношение к ребенку Стакановна не решилась. Даже и при том, что у нее «рука наверху». Но втихую она немало попортила крови мальчику. То в угол его поставит на пол-урока за какую-нибудь невинную шалость. Да еще и перед всем классом выругает: дескать, посмотрите, дети, какой Алеша безобразник, мешает учиться всему классу. То начнет перед всем классом стыдить за то, что не выполнил домашнего задания. Алеша, мол, совсем обнаглел: все дети дома уроки делают, а Алеша не считает нужным заниматься, поэтому и пишет коряво, и читает плохо. Дети смеются. Они же не думают о том, что сами уже полгода обучаются грамоте, а Алеша только-только начал, потому что эти полгода по больницам провалялся. А то еще придумала Стакановна оставлять Алешу после уроков для дополнительных занятий. Оставит в классе, когда все дети разойдутся: кто домой, а кто в продленку, и велит ему писать строчки в прописях. Целую страницу. Алеша склонится над тетрадкой, каракули выводит, а сам думает о том, что в столовой, небось, продленка уже пообедала, а он опять без обеда останется. И от обиды Алеша принимается плакать. А слезы на тетрадь капают. Стакановна видит, что тетрадь взмокла, вырывает испорченный лист и заставляет писать все сначала.

Покорпел так Алеша дня три-четыре, а тут мама кинулась искать сына по какому-то делу. Пошла в столовую, где в это время вся группа первоклассников обедала, а сына там нет. «Алеша, - говорят, - почему-то не пришел обедать. Он последние дни что-то стал опаздывать в группу. Приходит, когда все дети уроки уже делают». Побежала мама в секретарскую. Там тоже Алеши нет. Поискала по школе, хотела на улицу пойти поискать, но гардеробщица заявила, что Алешино пальто на месте: никуда не выходил. На всякий случай заглянула в Алешин класс: сидит ребенок за партой и пыхтит над тетрадкой. А за учительским столом Стакановна восседает и караулит. Мама в класс забежала, и к Алеше:

Алеша, в чем дело? Почему ты не в столовой?

Алеша как заревет во весь голос!

Ты не реви лучше, а расскажи маме, как ты выполняешь в классе задания! – загремела Стакановна.

Алеша еще пуще заливается. Уткнулся в маму, и успокоиться не может.

Да в чем дело? – обеспокоилась мама. – Что тут, в конце концов, происходит?
Ничего особенного, - спокойно объясняет Стакановна. – Просто этот мальчик – обыкновенный симулянт. Мало того, что не занимается дома, так он и в классе откровенно бездельничает и провоцирует бездельничать других детей. Я оставила его после уроков, чтобы он выполнил то, что должен был сделать на уроке. И считаю свои действия вполне педагогичными, поскольку не имею права поощрять безобразия на глазах у остальных учащихся. А вы как учитель должны быть солидарны со мной, если не хотите, чтоб из вашего сына вырос лоботряс.
Хорошо, - сказала мама. Потом она вытерла платочком заплаканное лицо сыну. – Собирай, Алеша, ранец и беги в столовую. Я догоню тебя.

Когда Алеша вышел из кабинета, мама сказала Стакановне:

Я попрошу вас больше никогда не применять ваши педагогические действия по отношению к моему сыну. Никогда: ни на уроках, ни после уроков! А о состоянии его нравственности в настоящее время и в будущем я позабочусь самостоятельно. И учебными делами своего сына я отныне буду интересоваться ежедневно.

После этого случая каждый день по дороге домой из школы мама спрашивала у Алеши:

Ну-ка, сыночек, расскажи, пожалуйста, каковы у тебя были успехи в классе? - А дома проверяла тетрадки: все ли в них в порядке?

Алеша более-менее подтянулся в учебе. Читал он и до школы неплохо, считал вообще замечательно, а примеры и задачки так приспособился виртуозно решать, что, порой, ответ мог выдать сразу же после постановки вопроса. Зачастую выполнял несколько вариантов решения. Правда, Стакановне Алеша свои способности не демонстрировал. Он решил вообще поменьше вступать с ней в разговоры. Тем более что с письмом у Алеши явно не ладилось. Большей частью, потому что после болезни рука еще плохо слушалась, когда надо было писать. Сосредоточится Алеша, ручку в руке зажмет и пытается линию аккуратно повести, а вместо ровного письма какая-то каракуля выходит. Обидно и досадно Алеше: до школы печатными буквами куда лучше писал.

Если кто-то подумает, что Стакановна так просто отстала от Алеши со своими издевками, то глубоко ошибается. Такие крепкие учительницы в своих убеждениях на полдороге не останавливаются. Они если считают, что данный ученик - последний негодяй на этом свете, то обратного им никто и никогда не докажет. И будут они гнуть свою линию в отношениях с учеником и подминать его под свои принципы.

Многоопытная учительница Лиана Стояновна, по прозвищу «Стакановна» принялась очень хитро и осторожно воевать с первоклассником Алешей. К примеру, даст она задачу, и никто ее решить не может. А вот Алеша эту задачу в один момент, как семечко, расщелкает. У него со всеми задачами всегда полный порядок. Поднимет он руку и выдаст решение и ответ. Учительница выслушает его, потом велит садиться. И говорит: «Алеше мы оценку не будем ставить. Он же у нас особенный: аленький цветочек. Его тревожить нельзя». Все в классе услужливо хихикают, Алеше обидно. А придраться не к чему: разве учительница оскорбила ребенка? Ну, что такое сказала? Что «аленький цветочек», и что тревожить нельзя.

Или, скажем, вызовет к доске. Никогда сразу не дает задание: сначала покуражится в свое удовольствие.

Ну-ка, скажи, голубчик, - говорит она Алеше, - ты почему в столовой у Киселевой котлету утащил?
Это не я! – оправдывается Алеша и краснеет. Не от стыда, конечно, а от обиды. Потому что все знают, что котлеты у девчонок Дима Шепелев забирает. Он никогда не наедается в столовой. А Алеше котлеты есть нельзя: у него печень травмирована после гепатита. Но объяснять что-то Стакановне бесполезно.
А кто же тогда, если не ты? – наседает она.

Алеша молчит и смотрит в окно. Ворона сидит на дереве и головой вертит: то в одну сторону, то в другую. Алеша представляет себе, что это не просто ворона, а Стакановна, которую добрый волшебник превратил в злую ворону и отправил на дерево. И теперь она злится оттого, что не может попасть в класс, потому что окно закрыто наглухо.

Ты оглох, что ли? – ловит Алешин слух противный Стакановнин голос.
Нет, - спокойно отвечает Алеша. – Не оглох.
Ну, пиши тогда на доске…

Однажды Алеша опоздал на урок. После столовой забежал в туалет и опоздал. С ним еще двое мальчиков опоздали. Открывают они в класс дверь, а Стакановна уже тетрадки раздает. Оробели мальчики, потому что Стакановна опозданий не выносит. Сейчас расправляться будет с нарушителями порядка! Стакановна грозно уставилась на опоздавших. Вознамерилась было высказать им все, что она думает о них, но, вдруг, передумала. Посадила двух мальчиков на место, а Алешу у двери оставила.

Где же вы это, бездельник бессовестный, гуляли, что звонка не смогли услышать? – ехидно вопросила она.

Молчит Алеша. Неловко говорить ему при девчонках, что в туалете задержался. Да и обидно, что его бессовестным бездельником обозвали. Вовсе он и не бездельник, а просто времени очень мало было. А Стакановна наседает:

Ну, что? Будем объяснять?
Не будем, - ответил неожиданно Алеша.
Это еще почему?
Потому что вы злая и противная! – решительно высказался мальчик.
Что-о-о!!! – взревела Стакановна. – Ты что сказал, щенок паршивый?!
И еще вас никто не любит, а только боятся все.
А ну-ка марш из класса, дурак безмозглый! – В гневе она даже подскочила к Алеше, чтоб собственноручно вышвырнуть его вон, но вовремя спохватилась. И отступила к доске. Повертела глазищами и сказала примирительно:
Немедленно извиняйся и проходи на место!
Не буду извиняться!
То есть, как это не будешь? – опять начала заводиться Стакановна.
Не буду! Вы сами извиняйтесь!

Такой вольности со стороны ученика Стакановна отродясь не видывала. И взбесилась окончательно. Шагнула к вольнодумцу, чтобы примерно проучить его. А он в дверь шмыгнул – и был таков.

Пробежал Алеша к лестничной площадке, спрятался за дверью и громко заплакал. Нервы у него не выдержали такого напряжения. Не привык еще Алеша с учительницами сражаться, да и силенок к таким баталиям у него еще маловато. Потому и расстроился окончательно. Ревет, и успокоиться никак не может. Тут и застала его новая директорская секретарша Марина. Она как раз проходила мимо этой площадки из кабинета завхоза школы. Увидела Алешу, который был уже на грани истерики, взяла его за руку и привела к директору в кабинет.

Кантемирова сильно обеспокоилась: вид у Алеши был прямо-таки истерзанный. С помощью Марины она уложила мальчика на диван и напоила водой из графина. Потом она велела Марине сходить за доктором.

Алеша был сильно плох. Неожиданно его стало мутить и рвать. Маргарита Владимировна предложила даже вызвать «Скорую». Но доктор дала Алеше капли и сказала, что теперь станет легче. Действительно, полегчало. Но успокаиваться было рано. Доктор сделала укол, потом все время щупала пульс и терла руками Алешины ножки.

Вызвали в кабинет Алешину маму. Алеша взял ее за руку и затих. А мама заплакала. «Скорую» все-таки вызвали, поскольку мама настаивала. Доктор, приехавший на машине «Скорой помощи», сказал, что у мальчика, скорее всего, случился какой-то нервный срыв, что первую помощь оказали квалифицированно, и страшного сейчас ничего нет, но показать специалисту-нервопатологу ребенка следует, тем более, что проблемы с сердцем.

За всей этой канителью прошло часа полтора. Марина сходила в столовую и принесла всем горячего чаю с лимоном и сахаром. А потом директор школы Маргарита Владимировна стала спрашивать у Алеши, что его так сильно расстроило? Алеша вознамерился было опять заплакать, но его удержали, заявивши, что настоящим мужчинам не пристало так сильно расклеиваться, а потому следует держать себя очень спокойно. А если он не хочет что-нибудь рассказывать, то и не надо. Алеша согласился с таким убеждением и не стал плакать.

Потом отпустили маму на уроки, докторшу – в ее кабинет, а Марину - в секретарскую. Все ж побросали свои дела ради Алеши. Остались в кабинете только Маргарита Владимировна и Алеша.

Ну-ка, расскажи, малыш, мне по секрету, что там у тебя стряслось, что ты так сильно расстроился? – попросила Маргарита Владимировна, угощая Алешу апельсиновыми дольками.
Я на урок опоздал, - доверительно признался Алеша.
Ну, и что за беда? – удивилась Маргарита Владимировна. – Эко приключение: опоздал! Кто из учеников хоть раз не опаздывал?
Ага-а! Почему-то она других посадила, а меня обзывать стала! – обиженно пожаловался мальчик.
Кто это, «она»? Учительница, что ли?
Ну, да! – Алеша вспомнил, как издевалась над ним Стакановна, и заплакал.
Нет, нет, малыш, вот этого ты как раз и не делай! – остановила его Кантемирова. – Ты же не хочешь, чтобы у тебя опять случился приступ?
Нет, - вытер слезы Алеша, - не хочу.
Ну, вот! Спокойно рассказывай и не расстраивайся. Тебя же никто не будет здесь обижать. Ты это знаешь, - успокоила Маргарита Владимировна. – Значит, ты не успел на переменке что-то сделать и опоздал на урок?
Да, я в туалет забежал, - пояснил Алеша и покраснел.
Дело житейское, - заметила Маргарита Владимировна. – И я никакого криминала в этом не нахожу. Стало быть, по этой вынужденной причине ты опоздал, а Лиана Стояновна стала тебя ругать?
Да, она обозвала меня «бессовестным бездельником», еще «дураком» и «паршивым щенком», а потом требовала, чтоб я извинялся. – Вспомнив все то унижение, которое он испытал, когда его обзывали, Алеша опять не выдержал и разревелся. Да так, что Кантемировой немало стоило труда, чтоб вновь его успокоить. Дальше она не стала расспрашивать, чтоб не травмировать более измочаленную душу ребенка. Она вызвала Марину:
Вот, что, Марина, отправляйся-ка ты к Алешиной маме в кабинет и передай ей мой приказ, чтоб она везла сейчас ребенка домой. Попутно зайди к завучам: пусть замену поставят. А потом сходи на первый этаж и доставь мне в кабинет Лиану Стояновну. Но только после того, как Алешу мама увезет.

Марина выполнила все в точности, как велела Кантемирова.

Когда, оправившись после перенесенного потрясения, Алеша через три дня пришел в школу, он с удивлением увидел в классе вместо Стакановны свою задушевную подружку Инну. Она приветливо встречала в дверях малышей: мальчикам помогала снимать ранцы с плеч, а девочкам поправляла бантики в косичках. Алеша несказанно удивился. Инна дружески подмигнула Алеше, потом наклонилась к нему и прошептала в ухо:

Я после уроков тебе все объясню.

Алеша просто сгорал от нетерпения, пока Инна в этот день проводила у них в классе все уроки. Когда по окончании последнего урока Инна проводила всех детей одеваться, Алеша прямо возле раздевалки уцепился за руку Инны и потащил ее в класс.

Я так по тебе соскучился! – воскликнул Алеша, обнимая девушку. – Где же ты пропадала? Я думал уже, что ты вообще никогда не придешь в школу!
Да успокойся ты, чудак! – засмеялась Инна и поцеловала Алешу в макушечку. – Вовсе я никуда не пропадала. Просто у меня были госэкзамены в универе. А теперь мне положен отпуск для работы над дипломом. В общем, на работу я должна была выйти в следующем учебном году. Кантемирова обещала мне часы истории. Но позавчера вечером она позвонила мне, рассказала все про Стакановну и попросила срочно взять ваш класс до конца этого года. Даже пообещала с дипломной работой помочь. Ну, я не смогла ей отказать.
А где Стакановна теперь? – спросил Алеша.
Ну, этого я не знаю. Кантемирова уволила ее в тот же день, как случился конфликт. Марина рассказала, что очень она рассердилась тогда. Вызвала Стакановну на ковер и предложила ей два варианта: уволиться по собственному желанию или по статье. Стакановна пыталась было что-то там возражать, но Маргарита Владимировна заявила, что для возбуждения уголовного дела по факту издевательства над детьми имеются показания двух докторов: нашего и того, кто на «Скорой» работает. Да еще свидетельства самих детей. Ну, Стакановна тут же заявление и написала. Куда деваться?
Значит, она теперь никогда-никогда не вернется в класс? – спросил Алеша.
Говорю же тебе, чудак, что я теперь у вас буду до конца учебного года.

Алеша счастливо прильнул к Инне:

Вот это здорово, Инна!
Конечно, здорово! – согласилась она. – Только тебе придется теперь называть меня по имени-отчеству и на «вы». Сам понимаешь: такой порядок. Да и некрасиво будет, если все будут обращаться ко мне, как положено, а ты иначе.
Ну, это я уже понял! – кивнул Алеша головой. – Еще на уроках понял, Инна Сергеевна.

Инна опять засмеялась:

Ты умница, малыш! Но слушать меня и выполнять все мои требования ты тоже должен, как все. Понял?
Угу! – кивнул Алеша головой. Схватил с парты ранец и поскакал к двери, счастливый и радостный.
До завтра, Инна Сергеевна! – взмахнул он рукой и улетучился.

Юлия Шулепова-Кавальони
2019-03-01 12:45:20

Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения