Случаи из жизни Ивана Ивановича Мацепуро)
Ноябрьским днем Иван Иванович Мацепуро сидел на кухне, доедая и допивая свой поздний завтрак, в привычное для себя время полдня.
Как известно всем, он был небольших размеров мужчиной около семидесятилетнего возраста, но ещё крепкий и не потерявший интереса к женщинам, близость с которыми и составляла весь смысл его теперешней холостяцкой жизни.
Иван Иванович обладал редкой способностью знакомиться запросто с одинокими молодыми женщинами не старше 35 лет, нуждающимися в устройстве своей личной жизни или быта, а он, в свою очередь, имел возможности оказывать такую помощь , поскольку служил советником начальника департамента в одном из министерств и располагал многочисленными знакомствами с влиятельными людьми в самых различных сферах: от жилищно-коммунального хозяйства до артистических и культурных кругов столичного бомонда. Сводя одних, имеющих проблемы людей, с другими, могущими эти проблемы решить, Иван Иванович прослыл мастером по улаживанию всяческих дел, за что получал благодарности в виде услуг и денежного вознаграждения, решая, заодно, и проблемы своих многочисленных женщин, с которых, впрочем, денег никогда не брал, довольствуясь лишь доступом к их женским прелестям.
Сейчас, в период рыночных отношений, женщины легко расплачивались с мужчинами своим телом за любые услуги, рассматривая свое тело как товар, который всегда можно выгодно продать или просто обменять на нужную вещь или услугу, что Иван Иванович прекрасно усвоил и успешно использовал для удовлетворения своих плотских желаний. Если к нему обращалась знакомая женщина с просьбой: личной, бытовой или житейской, Иван Иванович прикидывал свои возможности и, если находил способ удовлетворить эту просьбу, то всегда, прямо и честно, отвечал женщине, что он берется за решение проблемы, но это будет стоить три, пять или более доступов к телу этой женщине, в зависимости от сложности задачи. Свою цену он называл глядя женщинам в глаза, но это их не смущало и обычно, просившая об услуге женщина соглашалась допустить Ивана Ивановича к себе, после решения вопроса, слегка поторговавшись о количестве и способах доступа к своему телу.
В советские времена с их строгой моралью, женщины допускали мужчин к своему телу лишь по взаимному согласию и без всяких меркантильных условий, что вызывало сложности в удовлетворении плотских желаний у таких мужчин как Иван Иванович, которые не нуждались ни в каких чувствах к женщине, кроме чувства владения женским телом до полного своего удовлетворения. Да и связь семидесятилетнего мужчины с тридцатилетней женщиной была невозможна без осуждения со стороны общественности, а сейчас, в капиталистические времена, где всё продается и всё покупается, интимные отношения полов тоже стали предметом купли – продажи и мезальянс пожилого ловеласа с молоденькой девушкой считается вполне пристойным и даже предметом подражания, о чем неустанно твердит телевидение, показывая пожилых бизнесменов, артистов, художников и прочих «сливок общества» с молоденькими спутницами, постоянно меняющимися в зависимости от настроения и материального успеха папочки- сожителя.
Иван Иванович имущественного неравенства в новом российском обществе не поддерживал, поскольку сам оказался обманутым при дележе общественного достояния страны, созданного трудом простых людей и принадлежащего всем, но торговлю чувствами вполне одобрял, справедливо полагая, что при советской власти и его скромном положении пенсионера – инженера, рассчитывать на доступ к молодому женскому телу ему бы не пришлось, а обходиться без женского тела он не представлял возможным, хотя почти все его ровесники давно позабыли про плотские утехи и занимались лишь поддержанием здоровья, посещая поликлиники и аптеки и скептически выслушивая рассказы Ивана Ивановича об его похождениях и упражнениях с женщинами.
Вот и сегодня, закончив завтрак ровно в час дня, Иван Иванович собрался позвонить какой – нибудь знакомой молодой женщине, что еще не успела расплатиться своим телом за оказанную им услугу, и пригласить её к себе на квартиру на сеанс любви – так он сам называл свои эротические упражнения с женщинами.
В своей однокомнатной квартире Иван Иванович проживал в одиночестве, не позволяя никакой женщине остаться даже на одну ночь, а потому эти сеансы любви он устраивал всегда днем, чтобы после любовных отношений женщина успела возвратиться к себе домой, оставив самого Ивана Ивановича в полном удовлетворении чувств и не претендуя на его квартиру, которой он весьма дорожил, как единственным своим имуществом, доставшимся от советской власти.
Как и большинство его сверстников, кроме тех, кто сумел урвать от государственного имущества при грабеже страны или пристроиться к новой власти, чтобы набивать карманы, Иван Иванович признавал за новой властью лишь то, что было ему невозможно раньше, например, общение с молодыми женщинами, но сохранял в своем сердце и благодарность прежней, советской, власти за то, что она ему давала образование, достойную работу, уверенность в завтрашнем дне, обеспеченную старость, бесплатную медицину и прочие блага, ставшие нынче невозможными из-за разрушения и разграбления страны алчной стаей хищников – предпринимателей, банкиров, спекулянтов и властителей всех уровней власти: от поселка до страны в целом.
Оказалось, правда, что кроме возможности купить услуги женщины, новая власть России ничего не дала пожилым людям, вроде Ивана Ивановича, да и ему самому удавалось разжиться женским телом лишь в обмен на услуги, поскольку просто купить ласки женщины он не мог из-за небольшой пенсии и мизерной зарплаты советника, поскольку был за штатом на четверть ставки, и потому он с ужасом думал о том времени, когда лишится своей должности по возрасту и не сможет оказывать услуги молодым женщинам в обмен на доступ к их телу.
Иван Иванович вспомнил, что читал в какой-то книге о том, как в царской России хорошо жили лишь пять процентов населения, ещё пять процентов жили удовлетворительно, обслуживая этих благополучных, а остальные девяносто процентов жили в нищете или едва сводили концы с концами, без всяких надежд на будущее и занимаясь изнурительным или унизительным трудом. Теперь, через сто с лишним лет стараниями новой власти в России всё повторяется и лишь десять процентов людей живут вполне благополучно, в то время как остальные прозябают без надежды на достойную жизнь. – Эх, если бы вернуть все достижения советской власти и добавить к ним свободный доступ к женскому телу: по согласию, конечно, и за умеренную плату – вот и было бы это коммунизмом, - размечтался Иван Иванович, закончив свой завтрак и пересаживаясь на диван, на который он предполагал сегодня пригласить девушку по имени Наташа – учительницу начальных классов, которую он пристроил в престижную школу с приличной зарплатой, получив взамен десять сеансов любви, из которых он израсходовал только половину. Надорвав свои нервы в общении с учениками, Наташа была неукротима в плотской утехе, вскрикивая и иссупленно кусаясь, словно мстя своим ученикам за необходимость сдержанного поведения во время уроков.
Позвонив Наташе и услышав её голос, Иван Иванович, в свойственной ему манере, произнес: «Хэллоу, Натали! Как насчет сеанса любви в моей хижине через два часа? За тобой числится должок в пять сеансов по часу каждый. Надеюсь, что контракт остается в силе?»
Женщина тридцати пяти лет, по имени Наташа, немного помялась на другом конце и, зная неуступчивость Ивана Ивановича в вопросах секса, согласилась подъехать в указанное время, чтобы продолжить расчеты с ним за оказанную услугу.
Получив согласие, Иван Иванович повеселел, что не придется ему искать другую женщину, поскольку день был субботним и Наташа могла быть занята какими-то неотложными делами, и приступил к подготовке сеанса любви, для чего следовало побриться и принять ванную, чтобы встретить девицу гладким и чистым телом и душой, которая, по его мнению, у него всегда была чистой перед сеансом любви.
Закончив процедуры, Иван Иванович накинул халат на голое тело и прилег на диван, раздумывая чем бы удивить посетительницу Наташу при её приходе: наброситься на неё в прихожей, скинуть одежду, повалить на ковер и овладеть, изображая насилие, что нравиться почти всем женщинам, или же позволить девице самой раздеться донага перед его глазами, дождаться пока она уляжется удобно на диване, а самому скинуть халат, показав своё мужское достоинство во всей красе и только потом заняться плотской утехой, постоянно меняя позы, чтобы девица вновь удивилась его сноровке, так не вязавшейся с его почтенным возрастом.
Не решив вопроса, Иван Иванович оглядел свою комнату: нет –ли каких посторонних предметов, свидетельствующих о посещениях других женщин, последняя из которых была здесь позавчера?
Комната оказалась в полном порядке, времени до прихода девицы Наталии оставалось час, и Иван Иванович принялся вспоминать - каким образом он оказался владельцем этой квартиры в этом Подмосковном городке, а дело было так: До переворота власти он работал инженером на московском заводе, получая вполне приличную зарплату и проживая с женою в двухкомнатной квартире, полученной от завода путем сложных махинаций, до которых он и раньше был большим специалистом.
По взаимному согласию с женой Аней, коренной москвичкой, которую он ухватил ещё будучи студентом, чтобы не уезжать из Москвы по распределению, детей они не заводили и их брак представлял собой узаконенное сожительство, где каждый жил своей жизнью, объединенной лишь общей кроватью, где Иван Иванович был неутомим и артистичен, чем и покорил москвичку Аню.
Остальное время Иван Иванович посвящал работе, встречам с приятелями за стаканом портвейна и случайным связям с доступными девушками, которые услышав о весомом мужском достоинстве Ивана, непременно хотели попробовать эту вещь, чтобы потом похвалиться перед подругами.
Так бы и жил Иван Иванович, вполне довольным своей жизнью, но случился переворот власти, страну разорвали на куски, промышленность рухнула под напором экономистов – капиталистов и завод, на котором он работал, остался без военных заказов, поскольку новые власти считали, что у страны –России нет больше врагов внешних и потому армия и вооружения тоже не нужны.
Иван Иванович, как и большинство инженеров, остался без работы, перебиваясь случайными заработками и продолжая попивать портвейн, на который тоже требовались деньги. Выручало его пристрастие к бане, которую он посещал дважды в неделю. Именно в бане Иван Иванович заводил полезные знакомства с обеспеченными людьми, которые начали появляться при переходе к капитализму, прихватывая даром или за бесценок заводы, фабрики, магазины и прочие предприятия, во множестве настроенные Советской властью и теперь объявленные к распродаже как ненужные и ничейные.
В бане, Иван Иванович, демонстрируя свои мужские достоинства, заводил знакомства, приводил туда знакомых девиц, желающих подзаработать своим телом, удовлетворяя желания обеспеченных людей, поскольку другой работы почти не было, а кушать и жить хотелось и этим женщинам.
В бане Иван Иванович умело сводил одних посетителей, имеющих проблемы, с другими посетителями, решающими эти проблемы за умеренное или весьма достойное вознаграждение, часть которого, в виде комиссионных, доставалась и Ивану, как посреднику. Эту часть Иван Иванович быстро тратил на портвейн и девиц, так что жене Анне почти ничего не доставалось, вызывая её справедливое возмущение.
Такой жизни прошло три года и жена Анна вознамерилась на развод и размен квартиры, полагая, как практичная москвичка, что толку от мужа – выпивохи не будет, но здесь произошло событие, которое уже почти четверть века вызывает у Ивана Ивановича чувство раскаяния в собственной глупости.
Однажды, в бане, ему довелось свести вместе двух пронырливых мужичков, желающих поживиться народным достоянием, которое оставалось без хозяина после ликвидации советской власти, уничтоженной поклонниками капитализма. Знакомство этих мужичков оказалось столь успешным для обоих, что они стали долларовыми миллионерами и полгода спустя, один из них, встретив Ивана Ивановича в бане, куда зашел по старой привычке, неожиданно достал из сумки пачку стодолларовых банкнот и подал её Ивану Ивановичу как комиссионные за давнее содействие в личном обогащении.
Сумма в десять тысяч долларов была совершенно невероятной по тем временам и Иван Иванович, на радостях, совершенно упился в бане своим любимым портвейном, не помня, как возвратился домой.
Проснувшись рано утром с чугунной головой он, вспомнив о деньгах, метнулся в прихожую, где повесил свой плащ и пиджак, и стал лихорадочно обшаривать карманы – пачка долларов оказалась на месте во внутреннем кармане пиджака, а в кармане плаща оказалась початая бутылка портвейна, которую Иван Иванович моментально выпил прямо из горла.
Опохмелившись и придя в хорошее настроение, он возвратился в спальню, а на звук его шагов из соседней комнаты вышла Анна и, убедившись, что муж Иван уже успел опохмелиться, заявила, что не желает больше сожительствовать с никчемным алкашом и немедленно подает на развод. В ответ на упреки жены, Иван Иванович достал пачку долларов и, показав её жене, сказал, что заработал эти деньги и готов помириться с женой, купив ей ценную вещь, например шубу норковую, о которой Анна мечтала много лет. Какая нелегкая дернула его тогда за язык, он и до сих пор не поймет, но слово было сказано, Анна тотчас вытерла слезы и примирительно пошла в спальню раздеваясь на ходу – за такой царский подарок она одарила мужа женской лаской, в которой он весьма нуждался всегда, а особенно с похмелья.
Исполнив женские обязанности, Анна приготовила себе завтрак, а Ивану подала припрятанную бутылку портвейна, сказав, что им следует немедленно поехать на ВДНХ где в многочисленных магазинах продаются роскошные шубы, чтобы Иван сегодня же исполнил своё обещание купить её норковую шубу, которую она выберет.
От новой порции портвейна настроение у Ивана Ивановича ещё более повысилось и он согласился на поездку, прихватив с собой деньги и начатую бутылку портвейна от Анны.
Жена быстро собралась и они вышли из дом, направляясь к электричке, чтобы доехать до метро, а затем, подземным путем, добраться и до ВДНХ, превращенную стараниями властей и торговцев из выставки достижений народного хозяйства и любимого места отдыха москвичей в огромную торговую площадку, на которой в павильонах, магазинах и киосках продавалось всё: от еды до промышленных товаров и ювелирных украшений. Анна была на ВДНХ неделю назад и присмотрела себе зимние сапоги, которые не купила из-за отсутствия денег. Именно там она видела роскошную шубу голубой норки по умопомрачительной цене и вот теперь, воспользовавшись случаем, решила разорить своего мужа на покупку этой роскоши, отомстив таким образом за свою скромную жизнь при никчемном муже – пропойце.
Путь к электричке лежал через небольшой парк. Ноябрьский день выдался тихим, теплым и солнечным, напоминая скорее сентябрь, чем позднюю осень. Заморозков этой осенью ещё не случилось и деревья стояли в разноцветной листве: от зеленой до всех оттенков желтого и красного цветов.
Опавшие листья шуршали под ногами, устилая пышным ковром зелень травы и дорожки, что в разных направлениях пересекали парк, указывая пути передвижения людей, которых и этим днем было достаточно много: кто-то просто прогуливался последним погожим деньком, кто-то спешил по своим заботам, наподобие Анны, которой не терпелось купить роскошную вещь, пока муж не протрезвел и не передумал насчет своего безумного обещания.
Анна совсем не думала о том куда будет ходить в своей обнове: по электричкам в таких шубах не ездят, а своей машины у пьющего мужа конечно не было. Ей было главное купить, а потом видно будет.
Анна шла впереди, часто оглядываясь: не свернул –ли Иван куда в сторону – к пивному ларьку, которые стояли плотными рядами вдоль тротуаров, зазывая посетителей манящими вывесками, типа «Господа! Приносить с собой и распивать спиртные напитки запрещается» но у Ивана была с собой начатая бутылка портвейна и он поспешал за женой, изредка останавливаясь, отхлебывая два-три глотка портвейна и затем догоняя жену, которая поджидала его, нетерпеливо постукивая каблуками туфель по асфальту.
Благополучно добравшись до платформы электрички, Анна взяла билеты туда-обратно и через полчаса они уже были возле центрального входа на ВДНХ. Кругом толпились люди: кто-то по привычке, зашел в выходной день на ВДНХ, чтобы побродить по павильонам достижений СССР, но вместо выставок обнаружил торговые ряды, закусочные и множество магазинчиков с товарами различного назначения, Кто-то просто гулял погожим днем с семьей, н6о основная масса людей прибыла на ВДНХ за покупками: здесь всё можно было купить по ценам ниже, чем в больших торговых центрах и мелких базарчиках, что устроились возле к4аждой станции метро и платформ электричек.
Анна уверенно повела мужа вглубь выставки, где расположились салоны мехов, отыскала нужный бутик и ожидала там мужа, который несколько отстал, допивая портвейн, выбросил пустую бутылку в куст и теперь направлялся к жене в хорошем расположении духа. Иван где-то читал, что нормой потребления спиртного являются пять граммов водки на килограмм веса и получалось, что в пересчете портвейна на водку он успел с утра выкушать свою норму для своих шестидесяти пяти килограммов живого веса, что и привело его в хорошее настроение.
Войдя в бутик – так назывались магазинчики модной одежды, Анна направилась к стеллажам и указав на шубу голубой норки, попросила продавщицу дать ей эту шубу на примерку.
Продавщица с сомнением оглядела скромно одетую Анну и её спутника в плаще , давно вышедшем из моды, поскольку сейчас все настоящие мужчины носили кожаные куртки, но Иван, заметив эти сомнения продавщицы, горделиво вынул из кармана пачку долларов и с пафосом, свойственным многим мужчинам небольшого роста, воскликнул: «Мы за ценой не постоим, лишь бы вещь пришлась по вкусу и по размеру».
Продавщица расцвела в приветливой улыбке и моментально подала шубу на примерку Анне, которая успела скинуть свою куртку и ловко надела шубу голубой норки, разом став выше ростом и привлекательнее. Шубка пришлась ей впору, в чем Анна и не сомневалась, поскольку уже примеряла именно эту шубку ещё две недели назад, но не помышляя об её покупке.
Иван, удивившись преображению жены в роскошной шубке, вскрикнул, театрально вскинув руку: «Мы берем эту шубу – заверните её! Сколько с меня причитается у.е. за этот мех? В те года, когда цена товара менялась почти каждый день из-за инфляции, продавцы выставляли ценники в условных единицах –у.е., что означало цену в долларах, а далее рубли переводились в доллары по текущему курсу или можно было расплатиться и настоящими долларами – такое не возбранялось.
- Семь тысяч долларов стоит эта шубка, - приветливо улыбнулась продавщица, зная, что у покупателя есть именно доллары.
Иван подумал, что ослышался и переспросил, -Сколько?
-Семь тысяч долларов, - подтвердила девушка.
-Да за эти деньги можно квартиру купить! –удивился Иван
- Вещь оригинальная, из Канады, сшита из качественного меха пластинами, а не из обрезков, что продаются по- соседству, - пояснила продавщица.
Иван крякнул от огорчения своему обещанию, но хмель приглушил печаль о деньгах и он, отсчитав из пачки семь тысяч долларов, небрежно кинул их на прилавок, как – будто ему было не привыкать расплачиваться подобными суммами.
Продавщица выбила чек, завернула шубку в пластиковый пакет, который положила в цветной фирменный пакет с ручками и проводила покупателей до двери, пожелав хорошей зимы, чтобы было когда носить эту прекрасную шубку голубой норки, подумав про себя: - Откуда у людей такого типа водятся деньги? Тут за день торговли платят мне пятнадцать долларов, да ещё хозяина – армянина Ашота требуется ублажать своим телом, что является обязательным условием работы в подобных магазинах. Если бы этот покупатель начал торговаться, я могла бы скинуть цену на двадцать процентов – что разрешает хозяин, но вещь ушла по высокой цене, Ашот будет доволен и, возможно, сегодня не будет домогаться моего тела, а выдаст мне премию за хорошую работу с покупателем, - закончила продавщица свои размышления и пошла навстречу очередному посетителю.
Иван Ивановия, выйдя из магазинчика и держа в руке пакет с почти невесомой шубкой, ещё более огорчился напрасной тратой денег и пожелал снять огорчение сладким портвейном, благо что закусочная с шашлыками и вином была совсем рядом, а погода располагала к неспешной беседе на свежем воздухе за стаканом портвейна, но Анна постаралась предупредить его поступок: -Приедем домой, купишь портвейна и хоть упейся им досыта, а сейчас поспешим к дому, -увещевала жена, но Иван Иванович был непреклонен: -За шубу выложил семь тысяч долларов и не могу выпить портвейна с шашлыком? – возмутился он. – Из-за тебя совершил ненужную покупку, хотя на эти деньги мы могли бы жить припеваючи полгода или даже год! Поди прочь со своими наставлениями, -и он решительно пошел к закусочной, помахивая пакетом с шубой.
-Ну и пропади здесь пропадом, - зло воскликнула Анна и направилась к выходу с ВДНХ, чему Иван Иванович не препятствовал, полагая, что жена подождет его несколько минут за ближайшим магазинчиком, не оставив его одного с дорогой вещью в руке.
Взяв бутылку портвейна и порцию шашлыка, Иван Иванович расплатился стодолларовой купюрой, получил сдачу в десятках тысяч рублей, встал за столик, выпил, закусил и снова стал смотреть на окружающий мир глазами сильно пьющего человека. Прикончив бутылку портвейна, он взял ещё одну, откуда –то появились местные выпивохи, которых он угостил, потом выпили ещё и ещё и часа через три, сильно шатаясь, Иван Иванович пошел к выходу, но Анны нигде не было.
-Какие же бабы стервозные, -возмутился Иван Иванович, направляясь к метро. – В такие расходы меня ввела и никакой благодарности: бросила меня в сильном подпитии и хоть бы хны.
- Да, видимо наш брак был ошибочным и надо расходиться, пока не поздно устроить свою жизнь поодиночке. А то останемся вместе до старости и будем жить ненавидя друг друга. Насмотрелся я на такие семьи, - размышлял пьяный Иван Иванович.
В метро его не пустил милиционер, посоветовав добираться наземным транспортом или лучше на такси, чтобы не попасть в пьяную историю.
Смеркалось. Иван Иванович проявил хитрость и вошел в метро с другого входа, где не было стража порядка. Доехав до нужной остановки, он пересел в электричку, чтобы через несколько минут выйти из неё и ещё десять минут пешего хода до дома, где он собирался высказать Анне всё, что он о ней думает. Полагая, что он почти дома, Иван Иванович открыл новую бутылку портвейна, которую прихватил на выставке, сделал несколько глотков, закрыл пробкой, положил бутылку в пакет поверх шубы и тотчас уснул безмятежным пьяным сном.
Проснулся Иван Иванович в темном вагоне от скрипа тормозов электрички. Поняв, что проехал свою остановку, он метнулся к двери и едва успел выскочить на перрон, как дверь захлопнулась и электричка двинулась дальше, оставив его на пустой платформе.
Была глубокая ночь. На платформе не было ни души. В отдалении светились огоньки какого-то поселка, но поблизости не было ни домов, ни огней. На противоположной платформе маячила одинокая фигурка пассажира. Иван Иванович приблизился к нему и спросил: в какую сторону Москва? Человек ответил, что на Москву надо ехать с его платформы и через пять минут будет последняя электричка. Иван Иванович поспешил в конец платформы, спуска там не оказалось, он спрыгнул на обочину, перебежал пути и вскарабкался на платформу, в спешке ударившись бровью об ограждение. Он успел вовремя: вдали показались огни электрички, которая остановилась, двери открылись, пропустив Ивана Ивановича внутрь, двери закрылись, и электричка повезла его из неизвестности в столицу, где он так беспечно напился портвейном до потери сознания. Где он ездил пять часов, ему не удавалось вспомнить: от посадки в электричку и до пробуждения мгла сознания была непроницаема. Пакета с шубой и портвейном при нем не оказалось, а проверив карманы, Иван Иванович не обнаружил и трех тысяч долларов, что оставались после покупки шубы.
Порывшись в карманах плаща, он нашел комок смятых рублей, что дали ему на сдачу в закусочной на ВДНХ.
Утеря денег и шубы была болезненна и требовала успокоения портвейном, который пропал вместе с шубой и деньгами. Электричка была последней и чтобы снова не проехать свою остановку, Иван Иванович встал в тамбуре и простоял почти час, прежде чем объявили его остановку.
Выйдя из электрички, он направился к ларьку, где ему было известно можно купить спиртного в любое время суток – даже после полуночи. Взяв бутылку вина, Иван Иванович зубами снял пластмассовую пробку, одним махом выпил полбутылки, закрыл бутылку, положил её в карман и спокойно пошел домой, решив все разбирательства сегодняшнего дня оставить на утро. Перед подъездом он допил портвейн, швырнул пустую бутылку в кусты, вошел в подъезд, поднялся на лифте, открыл дверь квартиры своим ключом, осторожно вошел, снял плащ и ботинки, прошел в свою комнату и, не раздеваясь, рухнул на диван, где забылся тяжелым пьяным сном после всех приключений этого безумного дня.
Проснулся он около полудня с тяжелой похмельной головой, вспомнил все вчерашние утраты, но опохмелиться было нечем и предстоял нелегкий разговор с женой Анной.
Едва Иван Иванович начал подавать признаки жизни, Анна вошла в комнату и потребовала объяснений: где шуба и где остальные деньги, на что Иван Иванович дал четкий и ясный ответ: - Я на тебя не пожалел денег, купил за безумную цену шубу, а на оставшиеся думал приодеть тебя, но ты бросила меня одного, зная, что могу напиться до потери разума и вот добилась своего: нет ни шубы, ни денег, ни нашей совместной будущей жизни.
В уголовном кодексе есть статья наказания за оставление человека в беспомощном состоянии, угрожающем жизни – именно это ты и сделала, оставив меня одного в пьяном виде, с деньгами и шубой. В электричке, когда я ехал домой, в вагоне народа не оказалось, ко мне подошли два крепких мужика, ударили по лицу чем-то тяжелым, я потерял сознание, а когда очнулся, то не было ни денег, ни шубы.
Жена должна спасать мужа, если он выпил, а ты бросила меня одного, что говорит о твоем безразличии к моей судьбе. Я тебе и деньги и шубу, а в ответ черная неблагодарность. Эти бандиты в электричке вполне могли и убить меня, если бы я трепыхнулся, и Иван Иванович показал свой глаз, который налился синевой от удара об ограждение, когда он взбирался на платформу.
Про нападение на него в электричке он выдумал, чтобы не казаться совсем дураком, который напился до безумия, имея при себе деньги и дорогую вещь и зная, в какое бандитское время сейчас приходиться жить, когда деньги всё, а жизнь –ничего.
- Ты хотела разводиться, считая меня никчемным человеком, неспособным зарабатывать хорошие деньга, но я показал тебе, что способен зарабатывать и без поддержки жены, а с поддержкой от тебя смог бы зарабатывать ещё больше. Такой поддержки я от тебя не дождался, а из-за шубы чуть чуть не лишился жизни и потому начинай разводиться с разменом квартиры, которую я получил от завода, вытащив тебя из родительской квартиры, где ты проживала с родителями и сестрой в двушке.
Мы долго снимали комнату, потом мне дали от завода комнату в квартире с соседями и, наконец, за успехи в работе мне дали эту квартиру. Давай разменивай эту квартиру, разойдемся и разъедемся, и будем жить каждый по своему, коль согласия и уважения в нашей семье нет. Я никогда не забуду, что ты бросила меня пьяного, а ты не забудешь что лишилась шубы, покупка которой окончательно разрушила наши отношения.
Теперь прояви человечность и сходи за портвейном в палатку, что возле соседнего подъезда – мне необходимо поправиться после вчерашнего запоя, - попросил Иван Иванович, но жена Анна повернулась и вышла из комнаты, а вскоре хлопнула входная дверь, что означало уход жены – проявить человечность к мужу она не пожелала.
Он, помнится, спал не раздеваясь, потому встал и не одеваясь спустился во двор, купил портвейна, выпил его, потом повторил свой поход, пока не погрузился в хмельную дрему, сокрушаясь об утере шубы и денег.
Больше таких щедрых подарков от своих клиентов Иван Иванович не получал –видимо удача отвернулась от него, однако, разведясь с женой и бросив пить: что удалось ему, пусть и не сразу, он оказался в своем нынешнем положении вполне довольный прожитыми без жены двадцатью годами жизни, ожидая сегодня прихода молодой женщины для плотской утехи.
Размышления Ивана Ивановича о судьбе – злодейке, что лишила его больших денег, шубы и жены прервал звонок в дверь – это пришла Наташа по его вызову, чтобы расплатиться с ним своим телом за оказанную услугу.
- Повалю её на пол и овладею, изображая насилие, что нравится Наташе, как и всем женщинам, поскольку женщинами они стали из девиц через мужское насилие, - решил Иван Иванович и пошел открывать дверь.
станислав далецкий
2019-02-01 18:07:11
Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru