Сказочная практика

Глава 1

ПОМОРЯМ, ПО ВОЛНАМ…

 

В этом году нам повезло: отцы-командиры сумели раздобыть топливо, и мы не простояли, как обычно, всю практику у причала, а 13 июня потихонечку пошли по морям по волнам. Шли и шли себе целый месяц, изредка заправляясь провиантом и горючим с наших плавбаз, и пришли, наконец, в Средиземное море! Благополучно миновав остров Крит и издали полюбовавшись его красотами, мы уже направлялись к острову Сардиния, чтобы полюбоваться и его красотами издалека, и повернуть домой. Вот тут-то все и началось…

Нас, курсантов Военно-морского института, поселили, как и полагается, на третьей палубе, на носу. Дальше наших кубриков - один только камбуз. Все бы хорошо, но курить можно было только на юте, то есть, на корме. С носа на ют нам приходилось ходить кругами, так как по четвертой палубе, где был прямой выход на корму, могли ходить только офицеры и мичмана. Идти из-за одной сигаретки в обход, естественно, ни один дурак не захочет, поэтому мы все старательно щемились за бочками, ящиками, лишь бы не попасться на глаза родным отцам-командирам, или, что еще страшнее - руководителю практики. Он откровенно не испытывал любви к нам, и во всех смертных грехах у него были повинны курсанты-разгильдяи. Даже, когда перед самым выходом из российских территориальных вод, на приехавшего с проверкой вице-адмирала нагадила чайка, наш руководитель клятвенно заверял его, что это курсанты специально подговорили ее, дабы опорочить его в глазах начальства. После этого инцидента нам каждый день вменялось в обязанность гонять этих гадостных птиц, дабы не портили фуражки старшим офицерам.

Вот и сегодня после физической зарядки, перед завтраком, нас в полном составе отправили на палубу ловить и гонять бакланов. Мы старательно ползали по всему кораблю, пытаясь приманить этих коварных засранцев остатками от вчерашнего ужина, но у нас ничего не получалось. Видно, шарики у этих бакланов работали не хуже нашего. Так и не сумев поймать ни одной птички, мы, устав от трудов наших праведных, встали за первую попавшуюся бочку, перекурить это дело.

Не успели мы затянуться, как тут же услышали такой отборнейший мат, да с такими витиеватыми определениями в наш адрес, какого я еще никогда в жизни не слышал, и вряд ли теперь уже услышу. Весь нюанс был в том, что мы примостились за бочкой с мазутом, чего, естественно, делать ни в коем случае нельзя. В ответ мы живенько побросали окурки, и дружно топающей толпой побежали шхериться в кубрик. Не знаю, как другие, но я, лично, до кубрика добежать не успел, так как с бегом у меня всегда была напряженка. Зато я, наверное, лучше других услышал два грохнувших взрыва у себя за спиной…

В унисон этим взрывам меня подбросило вверх на высоту двухэтажного дома, не меньше, потому что, опадая вниз осенним листочком, я успел полюбоваться на четвертую палубу с высоты птичьего полета. А когда парил над своей родной - третьей, увидел наш горящий кубрик и чьи-то обгоревшие ноги, торчащие из иллюминатора. По 46 размеру я догадался, что это был мой закадычный дружок Баден. Спасательные шлюпки разорвало взрывами, и сейчас, обломки от них как в замедленном кино оседали на палубу синхронно со мной.

То ли маслопупы[1] заглушили машины для перестраховки, то ли они сами аварийно заглохли, но наш «Перекоп», взбрыкнул, как норовистый жеребец, и встал как вкопанный. А над палубой стаями закружились зловещие бакланы, предвкушая легкую добычу. Какие у них кровожадные глаза!

На глазок мне уже оставалось всего несколько секунд, чтобы приземлиться на такой родной, хоть и искореженной, третьей палубе. Я даже сгруппировался, чтобы по возможности мягче грохнуться на нее, но тут раздался еще один взрыв, третий и самый мощный!!!

Наверное, эта бочка была заполнена полнее. Ударной волной меня отнесло далеко от «Перекопа» и плюхнуло прямо в воду. Плюхнуло, надо сказать, не очень удачно: от удара спиной об водную гладь я не знаю, на сколько времени потерял сознание. А когда пришел в себя, мои многострадальные прогары[2], каждый из которых весит около 1,5 кг, ядром, прикованным к ногам смертника, старательно затягивали меня в морские глубины. Как я ни бился, чтобы стянуть их с ног, у меня ничего не получалось - слишком старательно завязал шнурки.

И вот уже я лечу в пучине вод, а в моих контуженных ушах почему-то гремит музыка. Какая музыка?! Это, скорее всего, фанфары, под которые я загремел. И под это музыкальное сопровождение идут, как в кино, мои, как я понимаю, предсмертные воспоминания: Юлька на выпускном… Ох, уж эта Юлька! Надо ей было два года водить меня на коротком поводке: далеко не убежишь, а на руки не берет, чтобы в самый последний вечер в школе, когда у меня на руках уже было предписание явиться в институт и билет на поезд, признаться мне в любви. Эх, Юлька, Юлька! Если бы ты мне все это раньше сказала! Не летел бы я сейчас неизвестно куда, а преспокойно учился бы с тобой в нашем областном пединституте, ездили бы мы вместе на занятия и домой…

А вот и папа с мамой, опухшей от слез. С первого дня моего рождения мама, напуганная армейской дедовщиной, семнадцать лет усиленно искала ходы и выходы, как откосить меня от армии. И когда у нее что-то там уже начало наклевываться, я послал свои документы в Военный институт. Да не просто в Военный, а в Военно-морской, да еще и на подводника. Так что плакать ей было с чего, все ее мечты о моем филологическом образовании летели в тартарары, как я сейчас …

Стоп! Если это предсмертные минуты, то почему мне вспоминается только выпускной? Я где-то читал, что у человека перед смертью вся его жизнь от самого рождения до самого последнего мгновения проплывает в памяти, как в кино. А у меня пока – одна только Юлька маячит на горизонте, да еще мама с папой… Но додумать эту мысль я толком не успел, так как в это время плавно приземлился, нет, скорее приводнился, на что-то не слишком мягкое.

Боли никакой я не чувствовал, дискомфорт, правда, небольшой был оттого, что моя пятая точка упиралась во что-то весьма жесткое, но это все терпимо. Самое главное, что меня утешало в этой ситуации, что я этот дискомфорт еще ощущал. Музыка как-то незаметно смолкла и сменилась полнейшей тишиной. Я приоткрыл глаза…

Прямо по курсу на меня, как сказали бы французы - визави, глаз в глаз с нескрываемым любопытством пялилась лошадь и скалила свои жуткие зубы то ли в приветственной улыбке, то ли в предвкушении добычи. «Ну, все, вот и конец приходит, - подумал я, - пошли воспоминая детства».

Когда я был маленький, на нашей улице жили цыгане, и они, как и подобает настоящим цыганам, завели себе лошадь, которую выпускали гулять на улицу. Правда, по-моему, это была не лошадь, а какой-то монстр: смесь тяжеловоза с пони: башка и круп нормальной лошади, а ножки – кривые и маленькие достались от пони. При таком внешнем уродстве, она к тому же была злобной и кусачей. Вероятно, из-за комплекса своей неполноценности. Так вот, эта самая лошадка смотрела сейчас прямо на меня и скалила зубы, явно норовя укусить. Я взбрыкнул ногой, метясь ей прямо в морду, и по всей вероятности, куда-то попал, хотя, если честно, не почувствовал этого момента. Зато лошадиная морда тут же исчезла из поля моего зрения... Нет, это уже явно не предсмертное воспоминание. Я не помню, чтобы со мной такое происходило, а на память, я не могу пожаловаться. Это, можно сказать, единственный Божий дар, доставшийся мне. Как она неслась за мной, и как я на крыльях перелетел через забор, спасаясь от ее зубов, это я прекрасно помню, но чтобы она видела меня поверженным – этого не было никогда, могу поклясться чем угодно! Так что же все-таки со мной происходит, и где я вообще нахожусь: на том или на этом свете? Ничего не понимаю…

Я сел и огляделся. Архангелов, встречающих меня, так же, как и райских врат нет и в помине. Это уже утешает. Выходит, я пока живой. Я старательно ощупал себя: ни переломов, ни ран, на болевые ощущения, типа щипков, реакция вполне адекватная… Но… Вокруг меня, сколько хватало глаз, простиралась вода.! И рыбки красненькие, желтенькие, синие, полосатые, в горошек, короче, всяких невообразимых расцветок, разных калибров, и пород снуют туда-сюда небольшими косячками и поодиночке, тычась прямо в меня. Проплывают гребешки, шлепая створками, по дну ползают крабы, водоросли свисают лианами в прозрачной, почти не видимой воде… А вокруг - морские звезды самых разных цветов и оттенков, кораллы кустятся целыми плантациями… Красотища невообразимая!.. Совсем как в фильмах ВВС о живой природе. Вообще-то, мне показалось, что это место походит на рай. Только вместо райских кущей почему-то все больше водоросли, а вместо птичек – морская живность. И такая благостная тишина над всей этой невообразимой красотой... Наверное, я, как курсант военно-морского института, попал в морской рай. А вот и уже знакомая мне лошадка: маленький и гордый, словно сошедший с восточных фресок золотой морской конек с гнутой шейкой, зацепился своим крошечным хвостиком, как крючком, за водоросль и смотрит на меня, как на явление Христа народу. И вот этот мизер-пупер и показался мне цыганской лошадью?! Да, вот уж истинно, у страха глаза велики! Или я смотрел на него сквозь каплю воды, заменившую оптическую линзу, зависшую на ресницах? Хотя какая может быть капля на дне морском? Да, это скорее всего получился эффект лупы. Так, ладно с коньком более-менее разобрался. Теперь надо определиться, куда же я все-таки попал. Мама, родная, где я? Если на дне Средиземноморском, то почему я до сих пор не утопленник и еще в состоянии даже что-то мыслить? Ни-че-го не понимаю, если честно сказать…Я поерзал, пристраиваясь удобнее…

- Он еще и прыгает! Да слезешь ты, наконец, или нет? – вдруг раздался чей-то раздраженный голос и вверх, прямо из-под меня забулькали пузырьки воздуха.

От неожиданности я всем телом устремился вверх и плавно приземлился обратно, слегка отбив при этом то место, на которое упал, то есть, на котором сидел. Ну, в общем, вы, надеюсь, поняли, о чем идет речь.

- Кто тут? – пытался я спросить, но вместо слов из моего рта вместе с пузырьками воздуха вырвалось какое-то нечленораздельное бульканье. Тем не менее, этот кто-то, по-видимому, все же понял меня, потому что недовольно проорал:

- Кто, кто? Конь в пальто! Спину всю отбил, оглоед несчастный! Да слезешь ты, наконец, или нет?!

Я посмотрел вниз. О Боже! Я восседал на огромной черепахе! Увидев эту махину… Махину, потому что больше тех черепашек, что продают в зоомагазинах, я в своей жизни не видел, не считая, конечно, зоопарка, но там, за стеклом они мне почему-то казались нереальными, тем более что никогда не подавали никаких признаков жизни. Просто валялись, как муляжи. Эта же, на которую мне посчастливилось приводниться или причерепашиться, была размером с хорошее кресло, с одной только разницей – сидеть на ней было неудобно и жестко.

- Ой, простите, пожалуйста, я не хотел,.. я не виноват,.. – нечленораздельно забулькал я.

- «Простите, простите». У меня что, спина железная, что ли? – пробурчала, пуская пузырьки, черепаха.

Вы когда-нибудь пытались говорить под водой? Нет? Попробуйте, интереснейшее занятие! Я не думаю, что вы поймете сами себя, не говоря уже о тех, кому эта речь предназначается. Но здесь, на морском дне, удивительное дело, несмотря на ее постоянные «Буль-Буль-Буль» вместо слов, я прекрасно понимал, что говорила черепаха. Но еще удивительнее было то, что я свободно дышал, правда, в носу что-то свербило, такое чувство, что постоянно очень хотелось чихнуть, но чих все никак не подступал.

- Простите меня, Бога ради, за любопытство, но не подскажете ли, где мы с вами находимся? – пробулькал я как можно вежливее, сползая с говорящей черепахи.

- Где, где, в Караганде!

- Не понял?!– удивился я. – В раю тоже Караганда есть?

- Какой такой рай? – в свою очередь вытаращила свои маленькие глазки на меня черепаха. – Не знаю я никакого рая!

- Но мы же с вами в раю находимся? – уточнил я, старательно булькая.

- Что такое рай?! – чуть не заорала на меня черепаха, видимо рассерженная обоюдным непониманием.

- Рай… - замялся я, не зная, как бы это поточнее объяснить, - это такое место на небесах, куда после смерти попадают некоторые люди… за особые, так сказать, заслуги…

-А за какие именно? - заинтересовалась говорящая, (или булькающая?) черепаха.

- Ну,.. я точно не знаю. Как бы Вам сказать… Ну,.. что-то вроде того: надо взрослых слушаться, зубы чистить каждый день,.. а вот еще, забыл совсем, самое главное – приказы командованья не обсуждать.

- Да, - загрустила черепаха, - я туда точно не попаду.

- Почему? - поинтересовался я. – С командованьем любите спорить?

- Нет, зубы ни разу в жизни не чистила!

Это меня почему-то приободрило. Раз черепаха так уверена, что не попадет в рай, значит, я пока еще точно не на том свете. Но на всякий случай, я все же решил лишний раз убедиться в этом:

- Получается, что мы с вами находимся не в раю? Тогда где же?

- Нет, конечно, не в раю мы находимся. – Заверила меня черепаха. – Все намного проще. На дне Средиземного моря мы с вами находимся.

Безумного страха и леденящего душу ужаса от ее слов я почему-то не испытал. Как-то уже сам стал об этом догадываться. Но общее нервное напряжение все-таки почувствовалось.

- То есть? – опешил я. – Почему же, в таком случае, я спокойно дышу, да еще и с вами разговариваю? По всем законам я уже должен быть утопленником.

- Должен, - охотно согласилась черепаха, - но не стал. Ты попал прямиком в Нептуново государство. Садко наш тебя спас.

- Кто такой Садко? И как он меня спас? Нельзя ли поподробнее, - попросил я.

- Объясняю. Садко – это глава администрации Нептуна. А как он тебя спас, это уж он тебе пусть сам объясняет. Глянь, вон, несется, как оглашенный. Наверное, уже доложился Нептуну, сердечный, порадовал Государя, что в его полку прибыло.

- Господи! Да куда же я попал?! – невольно вырвалось у меня.

Но Бог то ли не расслышал меня из-за толщи воды, то ли очень занят был своими делами, то ли просто махнул на меня рукой: «Разбирайся, мол, сам»…

* * *

Я, честно говоря, мало что уразумел из того, что набулькала черепаха, но особенно разбираться не стал, потому что в это самое время из темных морских пучин ко мне подплывал человек. «Наверное, МЧСник, - обрадовано подумал я. - Ищут!!! Люди! Родные мои!». Но почему-то МЧСник был без акваланга. На спине у него вместо акваланга болталась какая-то байда, напоминавшая балалайку и мандолину одновременно, но с более длинным грифом. Короче говоря, какой-то струнный музыкальный инструмент. И был этот самый МЧСник, как и пострадавший, то есть я, без маски, без ласт, и даже не в костюме аквалангиста, а только обмотанный в районе поясницы водорослями, что, видимо, должно было имитировать плавки. Его длинные черные волнистые волосы красиво развевались в воде в такт его плавным движениям. Одно удовольствие было смотреть на его почти рыбье скольжение. Излишне смуглое, словно только что с Сочинских пляжей, мускулистое тело явно выдавало в нем восточную кровь. Ему немного недоставало роста, а в остальном – просто эталон мужской красоты. Наверняка, бодибилдингом балуется. «Прямо настоящий Тарзан! Не то, что я: длинный, тощий и нескладный», - залюбовался я им.

- Привет! – обрадовано пробулькал МЧСник, приближаясь, и сразу же бросился обнимать меня, как брата родного. Я, честно говоря, думал, что он с ходу начнет меня отчитывать, что вот только такие разгильдяи, как я и попадают в подобные ситуации, а нормальным людям, то есть МЧСникам, из-за нас никакого покоя нет…

- Привет! – промямлил я, очень удивленный такой бурной радостью по поводу нашей встречи. – Простите, а вы разве не из МЧС?

- Какой МЧС? Не знаю я никакой МЧС. Саидка я! Саидка!

- Садко?- не расслышал я.

- Слушай, и ты туда же, да? – обиделся пловец, - Са-и-д-ка я, а не Садко. Что вы все, помешались на этом Садко?

- А кто вы такой, Сад.., тьфу ты, Саидка, вообще? Откуда ты взялся, если не из МЧС?

Выглядел он не намного старше меня, на вид ему было года двадцать три, никак не больше, и потому я со спокойной совестью перешел на «ты». Тем более что и он мне сразу начал довольно фамильярно «тыкать».

- Я – Саид Фаррух Абдалла-паши, или попросту Саидка, значит. Являюсь Главой администрации самого Нептуна! И от руководства Подводного государства, в моем лице, мы рады приветствовать тебя на нашей земле, тьфу ты, на нашей воде. Вот так! – гордо и старательно произнес он, встав при этом в позу памятника Ленину на главной площади какого-нибудь областного города. – Слушай, а что такое М-Ч-С? – старательно выговаривая буквы, поинтересовался он.

- Министерство по чрезвычайнвм ситуациям.

По лицу Саидки-Садко было понятно, что он ничегошеньки не понял из моего объяснения.

- Министерство – понял. А это, как его, черз, через .., ну что там дальше – это что такое?

- Чрезвычайные ситуации? Это – разные наводнения, пожары, катастрофы, землетрясения, катаклизмы. Ну, в общем страсть-мордасть всякая, и с ними это самое министерство борется, спасая людей.

- Понял! Надо будет Нептуну предложить у нас тоже такое Министерство образовать, а то все кому не лень наших глушат, отходами травят, то еще нефть прольют, совсем житья никакого не стало, всю экологию загадили.

Увидев черепаху, с раскрытым ртом слушающую наш разговор, Саидка шикнул на нее:

- А ты чего тут уши сушишь, старая калоша? Делать тебе больше нечего? А ну, марш отсюда! У нас, понимаешь ли, секреты государственной важности, а она тут рот раззявила! Будет теперь по всему морю трезвонить.

Черепаха медленно развернулась и царственно поплыла прочь, буркнув на прощание «Подумаешь! Секреты у них! Нашли шпионку! Да тут завтра и без меня тебе каждая рыбка все твои секреты расскажет».

- Чего это ты на нее? – посочувствовал я старой черепахе.

- Да ну их всех! – с досадой махнул рукой Саидка. – Путаются под ногами, сплетни разводят.

- Кто? – не понял я. – Черепахи?

- Да все, кому не лень! Вон их вокруг сколько плавает. Только и знают, что наушничать…

- Ты про кого это?

- Да рыбы, крабы, моллюски, все…

- Ха-ха-ха! – не выдержал я. - Ты чего, с дуба рухнул? Рыбы разговаривают?! Да они же молчат, как... Ну, да, как рыбы.

- Чего гогочешь? – обиделся Саидка. – Я что, по-твоему, совсем глупый, что ли? Ты лучше послушай, послушай!

Я прислушался. И, действительно, то, что я с самого начала моего пребывания под водой принял за тихий шорох перекатывающейся воды и шелест трущихся друг о дружку водорослей, на деле оказалось беспрерывным болтанием мелких рыбешек, рачков, крабов, моллюсков… Одним словом, тут говорило на человеческом языке все, что двигалось. Только очень-очень тихо. То есть, соразмерно их габаритам: чем меньше была рыбешка, тем тише она шелестела, словно просто шуршала своими чешуйками. Но если хорошенько прислушаться, то среди общего, едва слышимого рыбьего галдежа, можно было различить и отдельные слова и фразы. И сейчас я, изрядно напрягая слух, слышал со всех сторон:

- Человек! Человек!..

- Настоящий!..

- Черноморец!..

Ничего себе! Они даже в наших флотах разбираются?! Только вот, интересно, с чего они взяли, что я – черноморец? Вообще-то на мне никаких отличительных знаков не было. Я был в пилотке, а на ней, как известно, ничего не пишется. Да и на бескозырке у меня пока что только название института было написано, а не флот. Так что ошиблись, вы, рыбки мои. Не черноморец я пока еще. И даже не балтиец, а просто курсант.

Напрягаться, чтобы послушать рыбок было тяжело, все равно, что на втором этаже прислушиваться к далекому шуршанию мышей в погребе, и я махнул на это занятие рукой.

- Ну, давай, давай, - заторопил меня Саидка. – Я тут подсуетился насчет аудиенции, Нептун нас сейчас же и примет.

- Подожди, Садко…

- Саидка, - хмуро поправил меня глава администрации.

- Саидка, - согласился я. – Объясни ты мне, почему же тут рыбы разговаривают? Почему я дышу в воде? Что здесь вообще происходит? Это все мне снится, или я уже на том свете?

- Ладно, объясню, но только коротко, а то Нептун уже ждет нас. Не любит, старый, когда заставляют его ждать. Короче, в настоящее время ты находишься, как я уже сказал, в Подводном государстве. А если быть точнее – в Средиземноморской резиденции Нептуна. А у нас здесь, все, как в сказке…

- Чем дальше, тем страшнее, что ли? – не утерпел я.

- Ну, не совсем так. – Уклончиво ответил Саидка. – Правит нашим государством сам Нептун – Владыка морской… В общем, что тут много рассказывать, поживешь, сам все увидишь. А черепаха эта – старая склеротичка Тротила. – Небрежно махнул он рукой.

- Тортила? – догадался я. – Как в «Буратино» что ли?

- Не как, а она самая и есть.

- Правда, сказка какая-то! И что же она, в таком случае, в вашем Подводном государстве делает?

- Да, понимаешь, у нее жизненные обстоятельства так сложились… Короче говоря, она должна была ключик этому самому Буратино отдать, а ее там вроде бы кто-то спугнул, что ли. Она рассказывала, но я точно не помню. Вот, она ключик этот и спрятала в море. Да так хорошо упрятала, что уже почти сто лет найти сама не может. Вот и ползает тут, все вспоминает, куда его положила…

- Так, ладно. С черепахой, можно сказать, я более-менее разобрался, хотя… Все-таки объясни мне, если я нахожусь под водой, то почему же я до сих пор не утоп, а дышу, так же, как и на земле? По всем законам я уже давно должен был концы отдать. Я уже…– я взглянул на часы. Часы у меня были классные «Командирские», морской вариант, водонепроницаемые, антиударные, с календарем. Мне их подарили родители на присягу, и с тех пор они еще ни разу меня не подвели, даже когда я однажды помылся с ними в бане. Но сейчас с ними происходило что-то удивительное: секундная стрелка не двигалась, хотя часы продолжали тикать. Эх, жаль, что я свой сотовый оставил в кубрике – на подзарядке валяется. Впрочем, о чем это я? Какой здесь может быть сотовый? Он бы мне вряд ли чем помог.

- А это мое изобретение, - похвалился Саидка. – Я ведь, как и ты, тоже когда-то был моряком. Правда, рыбаком, а не военным, как ты. И жил я в Турции. Наш баркас затонул на мелководье – на рифы налетел. Ну и вот, лежу я, значит, на дне морском и думаю, все, крышка тебе Саидка, пришла. А под носом у меня водоросли какие-то шевелятся и пузырьки воздуха из них поднимаются. Я сорвал их, да в нос и запихнул себе, чтобы носом не дышать подольше, а из них чистый кислород идет.… Вот я с тех пор турунды из этих водорослей постоянно и запихиваю себе в нос, чтобы было чем дышать. И тебе тоже запихнул, пока ты тонул, понял? Вот они, эти водоросли. Ими мы с тобой и будем дышать, только не забывай их почаще менять. – Он показал мне на длинную, извивающуюся в воде водоросль. – Одно неудобство с ними – в носу не поковыряешь.

- Ха, так это же ульва, или морской салат! – узнал я с первого взгляда.

- Откуда знаешь?- удивился Саидка.

- Так это каждый шестиклассник знает! Ты что, биологию не учил?

- Да я, если честно, не только биологию, я вообще ничего не учил. Четыре класса закончил, и пошел отцу в море помогать, а потом и сам рыбачил, пока наш баркас не затонул… - пригорюнился Саидка.

Мне даже неловко стало. Вроде как выделываюсь перед ним своими знаниями.

- Ну, прости, Саидка, я не знал…

Мы, не спеша, плавно плыли по мелководью. Правда, «плавно» - это сказано не про меня. Я никогда не занимался подводным плаванием, и потому у меня это выходило все как-то больше рывками и скачками.

- Ничего, научишься, - приободрил меня Саидка, посмотрев на мои ужимки.

- Слушай, Саидка, а как же ты оказался в территориальных водах совсем другого государства? – вдруг дошло до меня.

- Какого государства? – не понял моей мысли Саидка.

- Ну, вот ты говоришь, что вы рыбачили у берегов Турции, а сейчас-то мы находимся у берегов Греции, или скорее, даже Италии? Выходит, вы браконьерством занимались?

- Какое браконьерство, слушай?! Просто меня подводным течением отнесло, – забеспокоился почему-то Саидка.

«Что-то темнит, парнишка!» - подумал я, но особо разбираться не стал. Пусть будет подводное течение. В конце концов, не моего государства это дело.

Насколько я понял, мы медленно пробирались в глубины моря. Это было заметно, по постепенно сгущающейся темноте вокруг нас и окраске окружающих рыб. Они становились темнее, невзрачнее, а многие из них попросту валялись на дне, приплюснутые давлением. Но почему-то на нас это давление совершенно не действовало, хотя, по всем законам нас уже давно должно было раздавить, как таракана тапочкой. Это тоже было необъяснимо. Мне необходимо было как-то осмыслить мое нынешнее положение. Осмысление я решил начать поэтапно. Начну, пожалуй, опять же, с дыхания. И я принялся рассуждать.

- Нет, Саидка, я думаю, тут дело не в водорослях. Слишком бы это было просто. Во-первых, все водоросли, а не только ульва, поглощают углекислый газ и выделяют кислород. – Размышлял я, меняя на ходу, вернее, на плаву, свои турунды в носу и на всякий случай при этом задерживая дыхание. – Люди давно бы додумались до такого простого решения, а не таскали бы на себе акваланги. А, кроме того, ты не задумывался, как мы с тобой понимаем друг друга? Ты что, учил русский язык?

- Нет, никогда не учил.

- Вот видишь! – даже обрадовался я. - А я не знаю турецкого, а тем более черепашьего. Как же мы тогда все общаемся? Я лично говорю по-русски. А ты, на каком языке?

- На турецком, понятное дело. Я другого и не знаю! - признался Саидка. – Ай, не заморачивайся по пустякам! Здесь все говорят на одном: и рыбы, и русалки, и мы с тобой, а как – я и сам не могу понять. Булькаем себе и булькаем.

При очередной замене турунд я попробовал дыхнуть без водорослей. Будь, что будет! Но со мной ровным счетом ничего страшного не произошло. Я даже воды не нахлебался, как ожидал. И дышалось нормально, даже лучше, потому что ничего не свербело в носу.

- Саидка, слушай, а ведь я и без водорослей дышу! – обрадовано завопил я.

Тот недоверчиво посмотрел на меня, заглянул в мой нос, чтобы убедиться, что я действительно дышу без турунд.

- Не, я все же побаиваюсь…

- Если я дышу, то почему же ты не можешь? Вытаскивай их на фиг!

- Не, я подожду немного.

- Ну, смотри, как знаешь.

Минут через десять Саидка, присматривавшийся ко мне, все-таки решил последовать моему примеру и тоже выдернул их из носа.

- Живой? – спросил я его.

- Нормально!

Обнаружился лишь один недостаток: без турунд в нос набивалась всякая мелочь: дафнии, амебы там разные. Все равно, как мелкая мошкара летом. Из-за этого приходилось часто высмаркиваться, или чихать. В остальном, дышать было терпимо, а если еще куском водорослей отгонять, как веточкой, всю эту мелочь, то совсем хорошо получалось...

- Это же надо, а! – возмутился  вдруг Саидка.

- Чего ты?

- Пять лет ерунду всякую в нос совать! Где ты раньше был?

- Ты что, хочешь сказать, что мне надо было бы раньше утонуть?

- Нет, я не то хотел сказать… - смутился Саидка. - Слушай, а как мне тебя представить Нептуну? А то заболтались мы с тобой, я даже и не спросил, как тебя звать, – быстренько сменил он неприятную тему.

- Зю, - непроизвольно вырвалось у меня имя, ходящее последнее время в институтском кругу.

- Как? – удивился Саидка. – Странное имя. Я что-то такого не слышал.

Пришлось объяснять ему, что вообще-то я, по паспорту, Владимир Болкунидзе, но в институте моя фамилия претерпела некую эволюцию. В самом начале моего обучения, когда меня назначили запевалой роты за мою недюжинную способность орать, я сразу же превратился в Кикабидзе. Чуть позже, когда я на спор съел бачок гороховой каши и при этом остался жив, я автоматически превратился в Камикадзе. Потом, по военно-морской традиции сокращать и превращать в аббревиатуры все слова и словосочетания, я превратился просто в Дзе. Когда же я, хиляк, на тренировке одним хуком отправил в нокаут качка из второго взвода, тогда я уже вполне заслуженно стал носить гордое имя Дзю. Которое, опять же по морской традиции, не говорить длинно, как-то незаметно потеряло первую букву, и я стал называться просто Зю - простенько и со вкусом, как мне кажется. А что, мне лично, очень даже нравится! Хорошо, еще хоть две буквы от моего имени оставили товарищи по взводу, а то могли бы и просто Ю назвать. И на том спасибо.

Насколько я понял, Саидка мало, что уразумел из моих объяснений.

- Зю, так Зю, - как-то разочарованно пожал он плечами. Наверное, он ожидал от меня чего-то более внушительного, типа Ричарда, или Артура какого-нибудь. Ну, уж не обессудьте… Как говорится, чем богаты…

Мимо меня в этот момент проплывала трубка, и я инстинктивно протянул за ней руку: курить хотелось до невозможности, а все мои сигареты, как сами понимаете, превратились в табачную кашу, которую я выкинул, вывернув и прополоскав карман, сразу по прибытии на место моей последней дислокации. Следом за этой кашей отправилась и бесполезная в данной обстановке зажигалка.

- Не лапай, хам! – взвизгнула «трубка» и стремительно уплыла прочь.

- Что это было? – спросил я Саидку, одергивая от неожиданности руку.

- А, это? Рыба-трубка. Да брось ты ее, от нее никакого толку, забудь вообще про курево. Ты лучше посмотри, какой у нас красивый дворец! Ты видел на Земле что-нибудь подобное? – указал он мне на какую-то феерическую фантасмагорию, высветившуюся прямо по курсу. Что-то огромное, переливающееся светящимися огоньками шевелилось, оставаясь при этом на одном месте. Словно какая-то огромная глыбища, покрытая светящейся чешуей, в едва заметной водяной ряби угнездивалась, отыскивая удобное положение.

 

* * *

Я действительно ничего подобного в своей жизни еще не видел. Какое-то фантастическое нагромождение светящихся и искрящихся камней, смутно напоминавшее формой усеченную пирамиду, что-то вроде индейских. Но самое удивительное было в том, что эти камни были словно живыми, от подводных течений и колебаний воды, они постоянно приходили в движение, колеблясь и принимая самые причудливые фосфорически светящиеся конфигурации, но при этом общая форма усеченной пирамиды сохранялась. Одним словом, светящаяся и переливающаяся плазменная химера. Когда мы подплыли поближе, я пригляделся к этим живым стенам. Оказалось все очень просто, как и все гениальное: огромные валуны, из которых была построена пирамида, были облеплены динофлагеллатами – это особый вид планктона, которые издают короткие вспышки света. А большое скопление этого вида планктона создают столько света, что можно читать газету. Моряки не дадут мне соврать, ночью эти самые динофлагеллаты часто вызывают сияние поверхности моря, когда ее спокойствие не нарушают волны или след от корабля. В детстве я увлекался биологией, и прочитал много книг о подобных чудесах природы. Но одно дело прочитать, а другое – увидеть все это своими глазами… Да, и что это меня, сугубо сухопутного человека, ни разу не видевшего моря до моей практики, понесло в Военно-морской институт? Занялся бы всерьез своей любимой биологией после школы, так не булькал бы сейчас на дне морском с каким-то сомнительным Саидкой.

Кроме этого светящегося планктона по дворцу плавало скопище разных светящихся рыбок-фонариков и кальмаров. Так что, иллюминация во дворце была будьте-нате! Ничуть не хуже, чем на Невском. С той только разницей, что на Невском фонари стоят не двигаясь, а здесь все освещение постоянно передвигалось. Разгуливало, одним словом, создавая эффект светомузыки.

У самого входа в эту фосфорецирующую махину, огромными размерами напоминавшего парадный вход в Эрмитаж, но только без дверей, плавали на привязи из водорослей две страшенные акулы. Одна из них при нашем появлении оскалила пасть в Голливудской улыбке, демонстрируя несколько рядов зубов. Я от этого зрелища интуитивно дернулся назад, но Саидка успокоил меня:

- Не дрейфь, Зю, мы свои. – И показал кулак ощерившейся акуле. Та тут же захлопнула пасть и виновато юркнула в какую-то расщелину пирамиды, совсем, как нашкодившая собачонка.

Мы с Саидкой плыли по коридорам, от которых отходили проемы в анфилады коридоров или огромные залы. Все стены коридоров и залов в изобилии были увешаны кораллами и жемчугом. Такого обилия даров моря с лихвой бы хватило, чтобы утолить желания всей женской половины человечества без исключения и еще бы кое-что осталось в загашнике. Вот уж воистину, «не счесть жемчужин в море полуденном…». Кроме изобилия коралловых кустов и жемчугов, украшением дворца служили и развешанные гирляндами по стенам морские звезды, ослепительных цветов и самых разнообразных нежнейших оттенков. Я, раскрыв от изумления рот, совсем как в свое первое посещение Эрмитажа, глазел на эти изукрашенные стены и потолки. Вот только дверей в этом причудливом дворце нигде не было. Получался самый настоящий лабиринт. И как только можно не заблудиться во всех этих ходах и выходах! Я остановился, пораженный невиданной красотой, но Саидка меня одернул нетерпеливо:

- Потом, все потом, у тебя теперь будет много времени, насмотришься… Нептун ждет!

На «Перекопе» еще совсем недавно мы всей командой отмечали день ВМФ. Как и положено, в этот день, к нам пожаловал Нептун в окружении работниц камбуза и официанток, выряженных русалками, и всех остальных персонажей, обязательных на таком празднике. В Нептуна был наряжен наш боцман – Александр Иванович. Нептун был неотразим! Огромного роста, громогласный, слегка подвыпивший, с пеньковой бородой, прикрывающей его необъятный живот, и рыжими прокуренными усами. В руках у него были самые настоящие деревенские вилы, непонятно каким образом попавшие на военный корабль и имитирующие трезубец Морского Владыки. До того дня я ни одного Нептуна в глаза не видел, и потому Александр Иванович произвел на меня неизгладимое впечатление. Теперь мне не терпелось воочию увидеть самого, что ни на есть настоящего Нептуна, чтобы я смог по достоинству оценить высокохудожественное перевоплощение нашего боцмана.

Тронный зал представлял собой огромную комнату, украшенную теми же кораллами, жемчугом и звездами. Только коралловые заросли здесь были гуще и кустистее, жемчуг – крупнее, и кроме обычного белого, изобиловал розовый и черный. Морские звезды, налипшие по стенам – были солиднее и ярче. Вдоль стены за троном, почему-то протянулась длинная вереница старинных сундуков и ящиков. От огромных, напоминавших бабушкин комод, до маленьких, наподобие ларцов. Кое-где сундуки громоздились друг на друге. Они явно не вписывались в интерьер зала, убогим видом нарушая гармонию изящной торжественности. Дерево на них потемнело от времени и влаги, кованные когда-то углы, ручки и заклепки проржавели до такой степени, что кое-где зияли дырами. Все они были давно и плотно обжиты мелкими морскими обитателями и растениями. «Что они рухлядь тут собрали? Весь вид испортили», - невольно подумал я.

Нептун уже ожидал нас. Он могучим утесом восседал на огромном троне, таком же величественном и великолепном под стать дворцу. В правой руке, как и положено, Нептун держал настоящий золотой трезубец, размерами напоминавший скорее гарпун китобойцев. На клокастых, заросших по пояс густых и нечесаных, похожих на свалявшуюся паклю, волосах красовалась золотая корона размером чуть поменьше колеса от Жигуленка. Сам Владыка морской был так огромен, как два брата Кличко, вместе взятые, только ростом, наверное, повыше их будет. Лица его толком было не разглядеть, потому что оно все, за исключением глаз, поблескивавших синими лукавыми топазами, скрывалось под могучими зарослями бороды, закрывавшей не только лицо, живот, но и все остальное. Из-под ее зарослей выглядывали лишь босые ноги Владыки. Я так и не понял, в чем же он одет – казалось, что волос было больше, чем его самого.

Сразу же после нашего появления, как по команде, в зал с двух сторон грациозно начали вплывать самые настоящие, живые русалки!

– Дочки Нептуна! - восторженно шепнул мне Саидка.

Русалки тем временем привычно и бесшумно выстраивались в длинные ровные шеренги направо и налево от трона. «Ага, хлам прикрывают, чтобы бардак в глаза не бросался», - догадался я. Их тут было чело…, рыбами их тоже назвать трудно, скажем так, особей около сорока. Точное число сказать не могу, так как постоянно сбивался в счете. Да, силен, видать, Нептун-батюшка по мужской части! Русалочки были все, как на подбор, блондинистые, с длинными волосами, шлейфом струящимися за их движениями. Хороши несказанно! Как есть топ-модели, только вместо длинных, мосластых ног - пышненькие бедра, плавно переходящие в изящные хвосты. Если отбросить всякую предвзятость, то свободно можно было представить себе, что это выстроились в шеренгу барышни-балерины и стоят себе в первой позиции, плотно сдвинув грациозные ножки и разведя стопы в разные стороны. Эти девочки - одна краше другой, с обнаженными торсами, все как одна, синхронно и очень даже эротически покачивали своими, переливающимися и поблескивающими чешуей хвостами, причем, заметьте, не самыми кончиками, а начиная где-то от бедра. Создавалось впечатление, что я попал не на прием к владыке морскому, а на конкурс «Мисс Вселенная». Эти откровенные покачивания бедрами и оголенные торсы с торчащими грудками совершенно выбили меня из колеи. Наглядевшись на них, у меня кровь прилила не только к лицу, но и к мозгам, и я чуть было не брякнулся в обморок. Ну, нельзя же, честное слово, так шутить с курсантом, который в месяц имеет всего четыре дня увольнений! И это еще при условии, если ты учишься на «отлично». Я уже не говорю про месяц практики, где, кроме камбузных работниц, похожих на колобков, вообще никаких особей женского пола не встретишь. Ведь так и до беды недалеко! Хорошо, Нептун вовремя заметил мое неадекватное состояние и, оглянувшись на своих дочек, сурово прикрикнул на них:

- Прикрыть срамоту! Не видите, молоденький совсем попался! Не привык еще к нашим порядкам. Свиристелки!

А мне ободряюще кивнул:

-Ничего, ничего, парнишка, ты, главное, не стесняйся! Не телесной наготы надобно стыдится, а душевной черноты. У нас тут, понимаешь, напряженка с одеждой – тонут сейчас мало, а в воде все быстро истлевает, потому и ходим нагишом, или вон, как Садко, водорослями обматываемся, но это у кого на них аллергии нет. Так, что, привыкай, привыкай! Через годик, другой, глядишь, и ты у нас оголишься. – Утешил он меня.

Русалки, как по команде, прикрыли свою наготу длинными золотистыми струями волос. Я немного пришел в себя, а Саидка взял слово. Он опять встал в позу памятника Ленину на Финляндском вокзале, и, вытянув правую руку в сторону Нептуна, торжественно провозгласил:

- Всемирный Владыка пяти океанов, всех морей и водных ак-ак-акв.… Прости, владыка, опять я это слово забыл… - смешался он.

- Акваторий, -  милостиво подсказал ему Нептун.

- Именно, - подтвердил Саидка, и, поменяв руки, представил теперь меня. - Курсант второго курса Морского института - господин Зю!

Нептун поднялся со своего трона и скалой повис надо мной. У меня оказался неплохой глазомер: со своими метр восемьдесят я не дотягивал ему до плеча. Да, наш Александр Иванович явно проигрывал ему!

- Как же я рад! Ну, как же я рад! А ну-ка, Зю, дай я тебя разгляжу поближе!

И он принялся меня вертеть, теребить и мять, осматривая со всех сторон, даже зачем-то приподнял, словно взвешивая, и все приговаривал при этом:

- Вот это улов, так улов! Ну, хорош улов, ничего не скажешь! А, Садко, как он тебе?

Садко принял такой гордый вид и так важно надулся при этом, словно в том, что я попал сюда, была только его заслуга: как будто он меня только что с крючка снял и притащил в подарок Нептуну. «Есть, что ли, меня собираются?» - закралась в голову страшная догадка. А старикан все продолжал мять и тискать мои ребра… Я вообще-то не переношу щекотки, но остановить Нептуна мне было неудобно. Как-никак, все же большой начальник. Не скажешь же ему:

- Дедок, давай завязывай со своими шуточками!

А визжать, хохотать, или отмахиваться от него в присутствии русалочек мне не позволяло мужское достоинство. Хоть и морские, но все же девицы. Они и без того о чем-то недвусмысленно перешептывались и ехидно хихикали, наблюдая эту сцену. Не хватало еще мне, будущему морскому офицеру, ударить перед этими рыбинами лицом в грязь! Не дождетесь! И потому я терпел, стиснув зубы, но чувствовал, что еще совсем немного, и я не выдержу: либо брякнусь от разрыва сердца прямо тут же, либо полезу в драку. Я уже совсем запутался в двухметровой, не меньше, сто лет не чесаной бородище Владыки, от которой противно воняло рыбой и тиной. Мелькнула мысль: «Вот так, наверное, дельфины защекотывают до смерти свои жертвы»... Но тут, к моему счастью, Нептун, кажется, полностью насладился осмотром моих достоинств и соизволил, наконец, поставить меня на место. Видать, он остался доволен увиденным, потому что напоследок дружески так звезданул меня лапищей по спине, что я едва удержался на ногах.

На ногах-то я еще как-то удержался, а вот от хохота, когда Нептун величественно прошествовал на трон, я уже удержаться не смог. Вид, который открылся мне сзади, был действительно уморителен! Если Владыка в фас с головы до ног был покрыт бородищей и космами, то с кормы, то есть сзади он царственно сверкал голой попой! В голове искрой вспыхнуло любимое бабушкино выражение: «миллионер голож…ый». Это она так говорила папе, когда он бессмысленно тратил деньги. Так вот именно такой миллионер и вышагивал у меня прямо по курсу!

- Ты чего? – шикнул на меня Саидка, дернув за рукав.

А Владыка царственно обернулся, в грозном недоумении приподняв бровь. Саидка от его взгляда окаменел. Даже русалки прекратили свои перешептывания и хиханьки, с интересом наблюдая, чем же закончится неслыханная вольность: так непотребно ржать над самим Владыкой морским! Представьте себе на минутку, чтобы стало со мной, если бы я так гоготал над Владыкой земным, или, на худой конец, над каким-нибудь адмиралом? Представили? Я тоже, и мой неуместный смех сам собой, как-то очень робко затих.

- Простите, ваше…ваше…ство, вы одеться забыли, - виновато объяснил я.

- Не забыл, а не во что. – Спокойно разъяснил ситуацию Нептун. – Говорю же тебе – с одеждой у нас напряженка.

Все облегченно вздохнули. То ли Владыка сегодня был в благостном расположении духа, то ли это я его так обаял, но гроза, не успев начаться, кажется, миновала. Да, надо быть внимательнее на будущее. Субординация, она и на дне морском субординация.

- Ты уж извиняй, Зю, Владычица не сможет тебя сегодня принять.- Кивнул Нептун на пустующий рядом трон поменьше габаритами. - На сносях она у меня, понимаешь ли. Стесняется в таком виде на люди показываться. Ну, присаживайся, рассказывай все, как есть.

- А что рассказывать-то? – уточнил я.

- Все: где родился, где учился, где институт твой находится, в котором таких бравых мореходов готовят? – поинтересовался Нептун, восседая на трон.

После казуса с моим хохотом, я вопросительно взглянул на Саидку. Тот кивнул головой, говори, мол, теперь можно.

- В Питере, Ваше… ваше…, - замялся я.

Не разбираюсь я, честно сказать, во всех этих величествах, высочествах, сиятельствах, светлостях. Когда и к кому они применимы, сам черт не разберет.

- Зови меня просто - Владыка. Мы тут без церемоний. – Милостиво разрешил Нептун. – В Питере, говоришь? А как же тебя из Балтики-то в наши края занесло? Да ты присаживайся, присаживайся, курсант, в ногах правды нет. Разговор у нас, я думаю, будет долгий, торопиться тебе теперь некуда.

Я присел на краешек валуна, формой напоминавший кресло и такой же мягкий по причине того, что весь оброс губками, полипами и водорослями.

- Так практика у нас… Целый месяц уже. Назад как раз должны были возвращаться, в Питер, а я вот тут… застрял… Наверное, ищут уже меня…

 - Знаю, знаю, как же, доложили уже. И «Перекоп» твой я самолично оглядел. Целехонький стоит, ничего ему не сделалось. Тебя, видать, ищут, не уходят никак. Только вот хрен найдут. – Довольно хмыкнул Нептун. – Какие же настырные люди, ты скажи! – обратился он к Саидке. – Ну, поискали часиков пять, и идите себе своим путем. Так нет же, и лазают и лазают по дну, словно бы он живой до сих пор был бы. Всю воду вокруг перемутили, рыб всех перепугали. Сколько инфарктов, инсультов, больницы рыбьи переполнены! А они все никак не угомонятся…

- Простите, Владыка, - робко перебил я, - Так я что, выходит, не живой уже?

- Должен быть неживой, но тебе крупно повезло, курсант. Прямиком во владения мои попал. Резиденция у меня здесь как раз находится. Видать, из счастливчиков будешь. Промажь ты метров на сто, не беседовал бы сейчас со мной. Ты присаживайся. – Предложил он опять, заметив, что я скромно жмусь на самом краешке «кресла». – И ты, Садко, садись, посиди с нами…

Нептун подождал, пока мы усядемся.

- Во-первых, бытовые вопросы надо решить: с жильем, где столоваться будешь. Я так мыслю, а не пожить ли тебе, Зю, пока во дворце, а там уж организуем тебе какой-нибудь гротик небольшой…

- Позвольте, Владыка, слово молвить, - робко вмешался Саидка.

- Ну, говори, - милостиво разрешил Владыка.

- Я предлагаю: пусть Зю пока у меня поживет. Временно.

- У тебя, говоришь? – почему-то насторожился Нептун.

- Зю - человек новый в нашем государстве, ничего о подводной жизни не знает, – заторопился Саидка. - А я помогу ему, ознакомлю с окружающей обстановкой, с нашими законами, введу, так сказать в курс дела…

- Ну что ж, пожалуй, дело говоришь. Пусть пока поживет у тебя, а там посмотрим. Ну, а столоваться – милости прошу во дворец! Саидка подскажет, когда, что и как. Ну что ж, я думаю, бытовые вопросы мы решили, теперь о серьезном поговорим. Не будем откладывать в долгий ящик. Есть у меня к тебе деловое предложение, курсант. Как ты посмотришь, если я назначу тебя Министром обороны?

- Как, прямо так сразу? – опешил я.

- А что? Чего же тут тянуть-то? Все-таки, не каждый день к нам военные люди попадают.

- Министр обороны?.. А от кого же обороняться, если вы – Всемирный Владыка всех морей и океанов? Какие у вас в таком случае могут быть неприятели?

- Да есть тут один… - замялся Нептун. Он долго молчал, видно раздумывая, стоит ли мне говорить. – Посейдон, гречишка паршивый! Слыхал, небось, про такого? Тоже ведь, прыщ выискался! Все туда же - на Всемирное господство претендует!.. Вот его мы с тобой и будем воевать!

У меня от удивления челюсть отвисла.

- Ну, вы даете, Владыка! Ведь это же одно и тоже: у греков – Посейдон – морской Бог, а у римлян – Нептун! Какая разница-то? Только имена разные. Выходит, вы сами с собой воевать будете? – хмыкнул я, ничего не понимая. - Галиматья какая-то получается!

- Ты мне тут хрен с редькой не путай! - грозно рыкнул на меня Владыка, - Кто этот грек, а кто - я! Сказано тебе, Посейдона воевать будем, и баста! – Владыка так треснул своим трезубцем об пол, что гул прокатился по всему дворцу, и вода пошла крутыми волнами. Бедные русалочки, уставшие стоять по стойке смирно и рассредоточившиеся экзотически-живописными группками по старым сундукам, даже взвизгнули от неожиданности.

- Согласен, согласен. Противник имеется в наличии. – Поспешил я замять опасную тему. - Только, в таком случае, возникает вопрос: а чем воевать-то будем? У вас ведь ни оружия, ни флота, ни армии нет…

- Ну, это не скажи, милок! Оружия, конечно, у нас такого, как у вас на Земле, нет, согласен. Но насчет армии, уж тут не сомневайся! Инженерные войска – рыбы-пилы, молоты, крабы со своим инструментом, – начал загибать пальцы на руке Владыка. - Психические войска - дельфины - защекочут так, что мало не покажется. Химические войска - мурены, осьминоги, значит, и прочая там ядовитость. Даже тяжелая артиллерия есть - киты и прочие гиганты - как навалится такая туша, от врага только мокрое место и останется. Я уж не говорю, про группы быстрого реагирования, куда акулы всех видов входят и рыбы-мечи. Да что тут говорить, даже спецподразделение у нас есть - скаты электрические! Ну, этих мы на самый крайний случай держим, сами их побаиваемся, если честно сказать. Еще долбанет по своим, а кругом сырость, понимаешь ли… А насчет того, с кем воевать, ты не сомневайся, это мы найдем, была бы армия! – обнадежил меня Нептун. – Так что, курсант, принимай командование!

- Какое командование! Какое командование! – заволновался я, начиная понимать, что это не пустые разговоры. – Да у меня всего два курса института, я еще ничего толком не понимаю в военном искусстве. И вообще, я – всего-навсего уши…

- То есть? – заинтересовался Нептун.

- Локаторщик, значит. Ни тактики, ни стратегии военного искусства я не знаю. – Занервничал я.

- Не знаешь, так узнаешь! – настырничал Нептун.

Хоть в институте я и числился в черепах, или ботанах, то есть в курсантах, которые на отлично сдают сессии и тянут на Красный диплом, но два курса – это еще не институт. Кроме того, за два года учебы в институте я привык, что все проблемы за меня решали отцы-командиры. А тут вдруг – такая ответственность!

- Нет, нет, я не справлюсь, это точно! – продолжал отнекиваться я.

- Справишься! - Приказал мне Владыка. – Должен! Как там у вас в армии говорят? Не хочешь – заставим, не можешь – научим! С чего-то тебе все равно надо начинать службу. Вот тебе и первое твое назначение. Во все вникнешь по ходу дела, – успокоил меня Нептун. - Вон, погляди на Садко. У него вообще четыре класса. Начинал с придворного певца, а сейчас - в большие люди выбился. Дослужился до Главы администрации! Так что, милок, не дергайся, потому, как тебе все равно отсюда не выбраться, а давай-ка, не мешкая приступай к работе… А дальше, - тяжело вздохнул Владыка, - посмотрим, как ты себя Военным министром проявишь. Глядишь, я тебе еще и свое место передам по наследству. А то у меня, - он оглянулся на своих дочерей, некоторые из которых от этих мужских разговоров уже откровенно зевали, кокетливо прикрывая рот ладошкой, - такое дело выходит, - он смущенно хмыкнул, - почему-то одни девки получаются. Уж мы с матушкой Владычицей стараемся-стараемся, ан, нет – одни девки прут, и все тут! Нет у меня наследника, выходит, понимаешь ли. Некому даже трон свой оставить, - загрустил Владыка. – А может, приглядишь себе какую из русалочек, а? Вон они у меня какие красавицы! Ох, беда мне с ними, в невестах засиделись, а с женихами, сам, понимаешь, у нас туговато. За кого попало, - он многозначительно покосился на Саидку, - не хочется выдавать, как никак, родная кровь… Так что, курсант, считай, что повезло тебе, как дураку: и невеста царская, и работа престижная, и трон Владыки в перспективе светит, чего тебе еще надо, а? А я бы со спокойной душой на заслуженный отдых отправился. Пора уже. Возраст дает о себе знать. Нет, ты мне определенно понравился, Зю.

- А как же с присягой? Ведь я на верность своей Родине присягал!

- А что нам твоя присяга? Мы у тебя ее не отнимаем! В нашем Подводном государстве нет никакой присяги. Да и воевать с твоим государством мы не собираемся, так что живи спокойно со своей присягой. – Упирался Нептун.

- А почему бы Вам, Владыка, Саидку на эту должность не назначить? – осмелел я. – Все-таки он здесь уже освоился, в обстановке лучше ориентируется, с местным населением контакты наладил. А что я: без году неделя, и сразу в Министры обороны? Боюсь, не потяну. Такая ответственность…

- Садко, говоришь? – хмыкнул в усы Нептун.

Он взглянул на Саидку. Тот в это время сидел и украдкой от Нептуна перемигивался с русалками, жестами показывая им что-то явно неприличное. Те в ответ, также украдкой от Нептуна-батюшки, тихонько хихикали и строили умильные рожицы, посылая ему в ответ воздушные поцелуйчики. Но батюшка этого словно и не замечал.

- Саидку? Да, думал я уже об этом. И не раз. – Почесал в бороде Нептун, вытаскивая из нее какую-то мелкую рыбешку. – Пшла вон! Боюсь, не справится, образования ему не хватает. Вот с канцелярией он ловко приспособился, тут ничего не скажешь. А потом, кто же будет мне празднества дворцовые устраивать? Нет, Саидка на своем месте, здесь пока никаких перестановок не будет. А тебя, Зю, я только Министром обороны вижу. Твоя это стезя!

- Подумать можно? – осмелился все же спросить я, совершенно ошалев от такого напора.

- А чего тут думать? Чего думать? – заторопился Нептун, видимо понимая, что я, в принципе, могу и отказаться от такой перспективы. – Вот ты, например, на кого учился в своем Питере?

- На подводника.

- Во!!! Как раз то, что надо! – прямо-таки возликовал Владыка морской. - Вот тебе и все подводное царство в руки само плывет, а ты еще чего-то думать собираешься. Владей – не хочу!

Мне вдруг почему-то вспомнился наш уютный маленький домик на окраине Калуги, цветущий яблоневый сад, и мы с Юлькой сидим, прижавшись друг к другу, в гамаке с учебниками литературы, осыпаемые яблоневыми лепестками. От Юльки так сладко пахнет весной, и вся она, такая теплая и родная, ее мягкие, шелковые волосы щекочут мне щеку, но я не шевелюсь, и боюсь дышать, чтобы не спугнуть мимолетного мгновения счастья…

- Я домой хочу, к маме. – Неожиданно для самого себя, пробулькал я, всхлипнув от наплывших на меня чувств.

- Ну, что такое, «к маме»? Ну, ты, Зю, даешь! – даже растерялся Нептун. – При чем тут мама? Ты что, у нее всю жизнь под юбкой сидеть собираешься? Нет, конечно. Всю жизнь там не просидишь, - начал уговаривать меня Владыка более мягко и вкрадчиво. – Все равно рано или поздно куда-нибудь уедешь от нее. Вот, и считай, что ты уже получил направление от института. Какая тебе разница, где служить? Ведь, ты подумай хорошенько своей головой, что бы ты имел в перспективе на суше? Ну, предположим, закончил бы ты свой институт, загнали бы тебя, куда Макар телят не гонял. Ни жилья, зарплата мизерная, роста по службе никакого. Дослужился бы, в лучшем случае, до капитана третьего ранга, потому что у вас там, - он ткнул пальцем в сторону дворцового потолка, - выше звание не получить - для этого либо деньги большие нужны, либо связи. У тебя папа, случайно, не из адмиралов будет? – ехидно поинтересовался он.

«А что, он прав! До кап-три придется тянуть лет восемь, никак не меньше, а там уже и в отставку пора собираться», - уныло подумал я.

- Нет, папа электриком на заводе работает.

- А чего же ты тогда в морской институт поперся? – искренне удивился Нептун. - Шел бы себе в какой-нибудь Электротехнический, что ли, как папа. У вас ведь, там, - он опять ткнул вверх, - как заведено? Дети идут по стопам родителей, вроде как династии семейные. От артистов – значит, только артисты рождаются, от депутатов – депутаты, от военных – военные… Деток пристраивают по своим линиям, а все на гены валят. – Недовольно пробурчал Нептун.

- Романтика, наверное. – Пожал я плечами. Я уже и сам сомневался в правильности выбора своего жизненного пути.

- Романтика…- передразнил меня Нептун. - А ты, оказывается, дурак курсант! Впрочем, это бывает по молодости, с годами пройдет вся твоя романтика. Вон мои, дурехи, глянь, тоже все о прынцах мечтают, а где же я им столько прынцев наловлю? – взгрустнул владыка. – Во-о-т. А тут тебе – все сразу: получай без всяких взяток, и без блата. У нас тут, в Подводном Государстве, я заявляю тебе со всей ответственностью, никакой коррупции, никакого местничества, никаких бюрократов и чинуш в помине не водится. И экономика у нас вся чистая и прозрачная, как вода морская. А сам я, вон Садко не даст соврать, твердыней стою на защите прав и свобод всех своих граждан. – Ткнул он пальцем в сторону Саидки. – Скажи, Садко!

Тот, на миг оторвавшись от перемигиваний с русалками, с готовностью кивнул головой.

- Как есть твердыней! – с превеликой радостью подтвердил он.

– Вот, с криминалом, сознаюсь, никак покончить не можем. Ворье мелкое совсем замучило, акулы-бандиты лютуют, да и мурены не отстают, в банды сбиваются. Да-а-а. - взгрустнул Нептун не надолго. – Но мы все же надежды не теряем, боремся, боремся с этими бандитами…Нет, ну ты подумай, перспектива роста для тебя какая, а? – опять вернулся он к прежней теме разговора. - Ведь самим Владыкой морским можешь стать! Разве не заманчиво? Поди-ка сюда, что покажу. – Поманил он меня пальцем.

Нептун поднялся с трона, и не спеша, подошел к обветшалым сундукам. Бесцеремонно согнав русалочек, устроившихся на одном из них, и, отставив в сторону трезубец, Владыка попытался открыть его. Но у него из этого ничего не получилось. Сундук ни в какую не хотел открываться – видать, давненько не пользовались им.

- Заело что-то… Ну, что ты столбом стоишь? Помогай! – обернулся он ко мне.

Сундук удалось открыть только втроем: на помощь пришлось звать и Саидку. Но когда мы его, наконец, открыли!.. Дыханье сперло от увиденного! Клад, самый настоящий, старинный пиратский клад открылся нашим взорам! Сундук оказался до самых краев наполнен золотыми и серебряными монетами, бусами, кольцами, колье, диадемами, драгоценными камнями, кубками, вазами, столовыми приборами, посудой… Чего там только не было! И все это, магически притягивая, блестело, мерцало, завораживало. Глаз не отвести! Я стоял, как завороженный, не в состоянии оторвать взора от этого несметного, просто сказочного, богатства, хотя меня так и тянуло запустить в него руки и поворошить, поворошить его…

- Ух, ты!!! Настоящий Эрмитаж! – невольно вырвался у меня возглас восхищения.

Нептун видимо что-то заметил в моих глазах, какой-то алчно загоревшийся огонек.

- Нравится? – скромно поинтересовался он. – Вот, Зю, станешь наследником престола – все это твоим будет! Вон сколько тут сундуков! Несметные богатства! Все твое будет! Владей безраздельно! Ну, что, теперь пойдешь в Министры?

Я слегка пришел в себя. И даже помотал головой, чтобы отогнать наваждение, которое возникало в голове при виде этих бесценных побрякушек: самолеты, виллы, яхты, лимузины, и разная другая дребедень…

- В Министры? – начиная приходить в себя от искушения, переспросил я. - А-а-а! Нет, не пойду. Да и на что мне все эти цацки сдались? Что я с ними здесь, в вашем государстве, делать буду? Вот если бы мне все это – там… - Я ткнул пальцем в сторону потолка.

- Ох, зря Зю, отказываешься! Ох, зря! – огорченно вздохнул Нептун. – Ну, ладно. Коли тебя богатства не прельстили, тогда как ты посмотришь на абсолютную, безграничную власть? Ведь весь надводный и подводный мир будет тебе подвластен. Вот они все, где у тебя будут…

Нептун крепко сжал свою волосатую пятерню в кулак, наглядно демонстрируя мою власть не только над родным Российским, но и над всеми флотами и флотилиями мира. Я, немного подумав, уже чуть было не клюнул на такую перспективу, едва ли не воочию представив начальника практики, подобострастно убирающего с моего парадного адмиральского мундира ляпы чайки… Но тут перед моим взором опять неожиданно возникла Юлька, никак не связанная тематически с моими мыслями о могуществе власти… Такая тоненькая, стройная, с длинными ногами, в коротенькой юбочке, на шпильках, не то, что эти – хвостатые… и я, с неожиданной даже для самого себя, твердостью выпалил:

- Товарищ Нептун, разрешите обдумать Ваше предложение?

- Ты мне тут не фамильярничай! – неожиданно грозно воззрился на меня владыка, сдвинув брови. – Нашел, понимаешь ли, себе товарища! Какой я тебе товарищ?! Не забывайся, курсант! Владыка я, Владыка! Нептун и Министру не товарищ! – он гневно потряс своим трезубцем в воздухе.

«Опять что-то не то ляпнул!» - перепугался я.

- Виноват, Ваше Владычество! Оговорился по привычке. Исправлюсь. – Попытался я исправить положение.

- Вот так-то оно лучше. – Нехотя смилостивился Нептун.

Он еще долго что-то бурчал себе под нос. Слышно было только часто повторяющееся слово «товарищ». И чем оно ему так не понравилось?

– Ладно, Зю, уговорил старика, – наконец, отошел он. - Даю тебе три дня сроку на раздумывание. Но учти: откажешься – пеняй на себя. В Сибирь сошлю, на вечную каторгу!

Я пока всю эту несуразность: дворец, Нептуна и наш с ним такой странный разговор воспринимал, как кошмарный сон. Но намятые Владыкой бока все же возвращали меня в реальность…

Интересно, а как я узнаю, когда эти три дня закончатся, когда с моими часами творится что-то совершенно непонятное? Они просто взбесились! То стояли и просто так тикали, а то вдруг секундная стрелка начала двигаться в обратную сторону, а за ней, похоже, и минутная вместе с часовой направились туда же. Как же мне определиться со временем? Ладно, буду пока отсчитывать время назад.… В конце концов, Нептун сам знает, когда меня в Сибирь отправлять.

- А у вас, что, тоже Сибирь есть? – вдруг дошло до меня.

- А как же! - усмехнулся Нептун, самодовольно подкручивая ус, - Небось, ты, Зю думал, что в сказку попал?.. У нас тут все есть! Северный ледовитый океан, пожалуй, пострашнее вашей Сибири будет! Так что ты думай, думай, парнишка!

«Господи! Так куда же я все-таки попал?! И где тут выход?»

- Ну, что там у нас сегодня с обедом? – обратился он к Саидке, который на протяжении всего нашего разговора только и делал, что многозначительно перемигивался с хихикающими русалками.

- Все готово! Владыка трапезничать желает! – Совсем как в кино «Иван Васильевич меняет профессию», провозгласил торжественно Саидка и с готовностью устремился из Тронного зала для того, чтобы отдать последние распоряжения перед трапезой Владыки.

«Трапезничать – это замечательно!», - обрадовался я. Как известно, курсант сытым не бывает, но к настоящему моменту, я уже …так, сколько же это будет, если я прибыл, скажем, в 12.40, а сейчас – 7.45 (самое время завтракать)? Это будет… это будет… Ни фига себе, где-то около пяти часов я уже здесь ошиваюсь, а во рту – маковой росинки не было. Мой многострадальный желудок, четко следуя рефлексам Павлова, выработанным строгим распорядком институтской жизни, уже давно и тщетно взывал к моему сознанию, посылая такие зверские сигналы и импульсы, что, казалось, в животе у меня поселился свирепый голодный лев. Пусть еще скажет спасибо, что я морской соленой воды не нахлебался. Я потянул носом, пытаясь угадать, чем нас будут угощать. Но ничем и не пахло. Нет, запахи, конечно, присутствовали, но обычные для окружающей обстановки: пахло сыростью и тиной. Нет, все же это удивительно! Кругом вода, а я почему-то спокойно дышу, разговариваю и при этом ни в легких, ни в желудке ни грамма воды. Ну, допустим, что у русалок есть жабры. Возможно, даже и у Нептуна они имеются (надо будет как-то деликатно поинтересоваться). Амфибии хреновы! А как же тогда мы с Саидкой? Но обдумать этот вопрос я не успел.

* * *

Тут в зал из проема вплыл огромный стол, размером с теннисный корт, никак не меньше, весь уставленный горами чего-то весьма аппетитного на вид. Сначала я подумал, что его сзади кто-то катит, вроде стола на колесиках, но оказалось это не так. Его тащили на себе шесть огромных крабов. Эти крабы были такие огромные, как, как… ну, скажем, наши бегемоты, только чуть поменьше и приземистее. Но самое интересное, что все эти морские монстры с такой удивительной синхронностью выбрасывали свои клешни, что ни одна горушка на столе даже не пошелохнулась. Ну, чем не парад на Красной площади! Это сколько же времени их гоняли, чтобы добиться такой техники! Крабы взяли равнение на середину зала, и, приставив клешни, замерли как солдатики у Мавзолея. Вот это техника! Уважаю! Столешница, которую притащили крабы, представляла собой тонкую мраморную плиту. Наверное, ни одна рыба-пила потрудилась над ней, чтобы отпилить от подводной скалы.

Нептун с царственным величием, опираясь на свой трезубец, прошествовал во главу стола, и широким гостеприимным жестом пригласил присутствующих. Русалки, радостно вереща и толкаясь, облепили стол со всех сторон. «Проголодались, бедолаги!» - посочувствовал я им. За ними степенно подплыл и Саидка. Ну, значит, и мне пора. Я не был знаком с придворным этикетом, и, чтобы опять чего не сморозить, или не вытворить, теперь старался делать все, как мой земной собрат: уж он-то, видать поднаторел в дворцовых премудростях.

Стол, за неимением тарелок, был сервирован створками устриц разного калибра, но все как одна – с покрытием из розового перламутра. Только перед Нептуном стояло огромное фарфоровое блюдо с такой обильной позолотой, что выглядело чисто золотым. Наверное, из запасов какого-нибудь сундука. Такому блюду самое место было бы в Эрмитаже. Вместо бокалов на столе красовались раковины морских анемонов, уже отживших свой век. На перламутровых «тарелках» громоздилась икра всех цветов радуги: от черной до зеленой. Украшали стол разделанные севрюга, сиги, лососи… Отдельной горкой лежали раки, креветки, устрицы. Были на столе даже лягушачьи лапки, а из овощей – морской салат и капуста. Саидка начал было старательно перечислять мне наименования блюд, но запутавшись в названиях, махнул рукой:

- А, ешь все подряд, потом разберешься!

Все подняли раковины вместо бокалов, в которых, уже было что-то налито. Как я позже выяснил, это было молоко молодых китиц. Нет, не так, наверное. Китовье молоко. Нет, тоже не звучит. Короче, молоко молодых самок китов.

- За укрепление и процветание нашего подводного Владычества! – Торжественно провозгласил Нептун.

Все дружно выпили и дружно булькнули, что-то очень похожее на наше «Гип-гип-ура!». Я тоже отхлебнул этого пойла. Оказалось, что оно не такое уж и противное, по вкусу чем-то похоже на наш кумыс, а по мозгам бьет не хуже сидра.

Потом, почти без передышки, последовали многочисленные тосты за мое прибытие, за меня, как за будущего Военного министра и надежды государства, за здоровье Владычицы морской и всех дочек, каждой в отдельности. Их имен я уже толком не разбирал, если честно. Что-то такое чудное: какие-то Амфибрахии, Ямисты, Дактилины… Одним словом, язык сломаешь, пока выговоришь. Саидка только успевал наполнять чары этой бормотухой из огромных бачков-анемонов, которые ему беспрестанно подтаскивали обслуживающие банкет крабы.

- Закусывай, закусывай, - заботливо шептал мне Саидка, подкладывая на мою тарелку икры и салата, - а то с непривычки развезет.

Русалочки тоже не отставали от него, со всех сторон потчуя меня разными деликатесами, и советуя, что надо попробовать. Даже сам Владыка присоветовал мне:

- Лапки, лапки лягушачьи попробуй, Зю. Ох, и хороши! Свежайшие! Прямиком из Сены вчера только доставили.

За неимением столовых приборов все ели руками, не церемонясь, прямо с «тарелок». Я последовал их примеру, тем более, что стол выглядел очень аппетитно. Но на вкус все оказалось сырым и несоленым. Меня чуть не стошнило от этих царских яств. Чтобы не портить аппетита окружающим, я нагнулся якобы для того, чтобы завязать шнурок на прогаре, и с удовольствием выплюнул кусок сырой севрюги, который не желал лезть в горло. И угодил прямо под нос крабу, изображающему ножку стола. Тот с удовольствием проглотил мой подарок, но поинтересовался с угрозой:

- Царской едой брезгуешь, чужестранец?

- Нет, что Вы, все очень вкусно. Просто я на диете.

- Ну, тогда другое дело, - успокоилась «ножка».

- На икру налегай и капусту морскую еще можно, - сочувственно посоветовал мне Саидка. Икра мне тоже не понравилась. Сырая и несоленая. Пришлось налегать на капусту и салат – это было все, что я мог себе позволить с царского стола.

То ли от всего пережитого сегодня, то ли с голодухи, то ли этот китовий сидр действительно был слишком крепкий, но я изрядно опьянел. И, начисто позабыв про всякую субординацию, (сказывались издержки демократического воспитания), я пьяненько попер на Владыку:

- Что же это Вы, Ваше Владычество, своих соотечественников кушать изволите? – довольно злобно поинтересовался я, видимо от обиды, что пока все старательно опустошали стол, мне кроме травы, противно пахнувшей йодом, ничего в рот не лезло. Получалось, чисто как в сказке: по усам текло, а в рот не попало…

- М-м-м, так и вы от нас, м-м-м, пожалуй, не отстаете, м-м-м, - со смаком обсасывая лягушачьи лапки, промычал Нептун. – Не брезгуете братьями своими м-м-м-м, младшими, м-м-м, земными. У вас, к примеру, курочка, а у нас вот – лягушечка, у вас - телятинка, а у нас – стерлядинка, у вас куриные яйца, а у нас – рыбьи…

Вокруг стола уже вовсю шныряли какие-то темные личности: рыбы, рачки и рыбешки, охотящиеся за объедками со щедрого стола Владыки, а если повезет, то, хватая еду и прямо со стола. На них тут никто не обращал внимания. Даже не отгоняли от стола, как мы обычно отгоняем надоедливых мух. И очень скоро, в наших чарах, угодливо наполняемых Саидкой из огромного анемона-бачка, уже плавали пьяненькие рачки и рыбки, которых все спокойно доставали пальцами, и отправляли под стол.

- А позвольте еще вопрос, Владыка. – Меня просто все куда-то несло с китовки.

- Позволяю! – милостиво разрешил Владыка.

- А вот скажите, мне, пожалста, - заплетающимся языком поинтересовался я. – Вот у вас тут, там… - Я ткнул пальцем за трон, - полные сундуки добра стоят с посудой, с кубками, с тарелками разными... А вы изволите тр-тр-трпезничать непонятно с чего? Почему так? Непорядок! Разве нельзя людям нормальные тарелки поставить, вилки-ложки раздать?..

- Нельзя! – как отрезал Нептун. – Ты, Зю, сам не понимаешь, что несешь! Вот ты подумай хорошенько. Там ведь, - он кивнул в сторону сундуков, - Музейные экспонаты хранятся! Ра-ра.., сейчас, погоди, выговорю. Во: Ра-ри-теты … Уф! А здесь, – он оглядел стол и добавил шепотом, - одно ворье! Жулик на жулике! Только выстави - вмиг все растащат по своим норкам… Нет, это никак неззя!..

Трапезничали долго, и все, как я заметил, усердно и с удовольствием налегали на молоко китиц. Около Саидки скопилось уже около сотни пустых бачков, каждый литров на пять. По окончании трапезы крабы такими же бравыми рядами вынесли стол и все, кроме меня, насыщенные и расслабленные, расселись по диванчикам и креслам отдохнуть после сытного царского обеда, который мне напомнил скорее какую-то сходку бомжей. Пустые анемоны быстренько вытащили крабы, а остатки пищи подобрали мелкие рыбешки. Во, красота! И никакой приборки не требуется!

- Ну-ка, Садко, сыграй нам что-нибудь на своих гуслях, потешь Владыку, - обратился к Саидке Нептун.

Удивительное дело, Саидка, никому не позволявший себя называть иначе, с владыкой почему-то не спорил по этому поводу и не поправлял его. «Выслуживается. Ради лычки по трупам пойдет», - сделал я для себя вывод. Саидка достал из-за спины длинную палку с набалдашником на конце, с которой не расставался. Я не ошибся: это был какой-то турецкий музыкальный инструмент, я в них не разбираюсь. Он долго настраивал его, подкручивая валки на деке, и, наконец, усевшись удобнее на валуне, торжественно объявил, как настоящий конферансье:

- Домра. «Турецкий марш» Моцарта! Исполняет Саид Фаррух Абдалла-паши!

И в зале полились бравурно-печальные звуки… Странное дело: местный Садко играл на трех струнах, а казалось, что звучит целый оркестр. Призывно звали на подвиг трубы, плакала от горечи разлуки с родным домом флейта, гипнотически переливалась арфа. В их сладкий плач вклинивались ударные. Что это было? То ли под воздействием китовки, то ли какой-то массовый гипноз, то ли настроение соответствовало обстановке, то ли вся эта нереальная атмосфера навевала мелодию, дополняя звучание одинокой домры? Я видел Саидку, грустно склонившегося над одинокой домрой, а слышал целый симфонический оркестр со скрипками, альтами, виолончелями, роялем… Наверное, все-таки, гипноз... От звуков музыки мои плечи как-то сами собой расправились... Невольно в памяти всплыла торжественная атмосфера присяги, радость от маршировки, когда все мы - 1500 курсантов-первокурсников – плечом к плечу, как единое целое, один общий организм, многоголовый, многорукий и тысяченогий, неразделимый ни духом, ни телом, гордые, дружные и непобедимые вышагивали по плацу… Одно движение многоликой головы в сторону Контр-адмирала и уже гремит мощное и гордое троекратное «Ура-ура-ура!» Радость от того, что я - малая частица этого единства переполняет мою грудь. И я уже так люблю их всех, таких родных и близких: и Бадена, и Солдата, и Сашу-пантографа, и Стакана, и Баха, и вообще всех-всех курсантов нашего родного института, с которыми только вчера мы задирались в кубрике по разным пустякам. И чего мы, собственно, делили? Ведь у нас же все едино на всех: Родина, жизнь, цель…Сейчас я так любил их, таких далеких, смелых, благородных и сильных, что готов жизнь свою и голову положить за каждого из них… И пусть только враг попробует сунуться к нам – мы все, как один, могучей стеной встанем на защиту Отечества! Не посрамим чести и достоинства Российского морского воинства! Эх, пацаны, вы мои, пацаны, где-то вы сейчас? Что поделываете без меня?

- Саидка, что-нибудь лирическое…

- Про любовь, про любовь спой нам Саидка…- наперебой верещали Нептуновы дочки, когда марш победно закончился.

Саидка сыграл им Полонез Огинского, Лунную сонату Бетховена, что-то из Сен-Санса. Русалки под его сказочную музыку грациозно и плавно извивались, переливаясь серебром. «Это, наверное, у них танцы такие» - догадался я. Создавалось впечатление, что я смотрю какой-то волшебный, чарующий балет…

- Еще-еще, - просили русалки.

Даже я не утерпел:

- Саидка, а что-нибудь из Рамштайна сбацать можешь?

Саидка ничего не объявляя нам, прямо-таки обнялся со своей домрой и запел-заплакал что-то из своего, национального: какую-то грустную-грустную турецкую песню про родной дом и несчастную любовь. И так это у него душевно получалось, что сердце щемило, а слезы сами наворачивались на глаза. Я слушал Саидку и думал про Юленьку. Я представлял, как она будет приходить к морю каждый день, вглядываться вдаль и ждать меня долгие-долгие годы напролет… А потом состарится в одиночестве, и ей даже некому будет рассказать про ее вечную любовь и верность. Совсем, как Юнона…

Клевый концерт получился, ничего не скажешь! Я даже забыл про время, а оно неумолимо тикало, хотя на моих часах оно тикало назад, но время до ссылки, или до принятия командования оставалось все меньше и меньше. Надо было что-то думать…

- Притомился я что-то, - проговорил прикемаривший под восточную надрывную песню Нептун, - пора на боковую… Хорошо посидели. Спасибо тебе, Садко, ублажил старика. Ну, ладно, я – в опочивальню, а вы, – он оглядел своих дочек, - можете еще немного погулять. Но, смотрите мне, чтобы не допоздна и без разных там глупостей, поняли? И чтобы во дворце – ни звука. Кто нарушит мой покой – посажу на электрического ската.

И, пошатываясь, нетвердой походкой отправился в глубь дворца.

Русалки, радостной стайкой, поплыли на выход. Отстав от них, пока Саидка вешал на место свою домру, выплыли за ними вдогонку и мы.

- Слушай, Саидка, будь другом, уведи их куда-нибудь на минутку, - кивнул я в сторону русалочьей толпы, когда мы отплыли от дворца на приличное расстояние, и стало уже не так светло.

- Что такое? – подозрительно глядя на меня, удивился Саидка. Видно, ему было дано тайное задание, чтобы я ни в коем случае не откалывался от коллектива.

- Да, тут такое дело… - замялся я. – Мне до ветру, (или до волны? Не знаю, как правильно сказать) надо бы…

У меня и в самом деле от молока с капустой так урчало в животе, а все кишки, казалось, уже скрутились в канат.

- Ну ладно, давай, - смилостивился Саидка. – Мы тебя вон за тем валуном подождем, - указал он на подводную скалу. – Только ты, смотри, недолго.

И он, присоединившись к стайке русалок и что-то пошептав им, на что те начали противно хихикать, заплыл с ними за скалу.

Я огляделся вокруг. Куда бы присесть? Увидев расщелину в скале, примостился к ней. В самый интересный момент я вдруг услышал какой-то тихий звук, словно кто-то за спиной у меня щелкал ножницами, совсем как в парикмахерской. Я оглянулся: ко мне неслышно подбирался огромный краб, угрожающе примериваясь, чтобы такое у меня можно оттяпать своими клешнями.

- Ты чего?! – заорал он на меня, увидев, что обнаружен. – Залез ко мне в дом, да еще и гадить собираешься?! – и он заметно прибавил скорости в мою сторону. Пришлось мне срочно менять дислокацию. Выбирать место у меня уже не было времени, и я решил устроиться в каком-то кустарничке, произраставшем прямо из мягкого, желтого песочка… Стоило мне только спустить штаны, как меня сразу же кто-то начал усиленно кусать и щипать по всей площади моего оголенного тела…

В детстве, как я уже говорил, я очень увлекался биологией, мечтая стать хирургом, и мама, одобряя мой выбор, прямо-таки заваливала меня книжками из жизни природы… Приглядевшись повнимательнее, я даже вспомнил картинку из одной такой книжки: сады угрей, которые можно принять за растения. На самом деле эти самые угри прячут свое тело в песчаных норках, а голову поднимают высоко над морским дном, глотая проплывающую мимо добычу. Я как раз и уселся в такой садик. А они по простоте душевной, видимо, приняли меня за добычу. Опять мне пришлось срочно менять дислокацию. Отбившись от щиплющихся, как гуси в деревне у бабушки угрей, я на полусогнутых отполз на безопасное расстояние. Меня уже так прижало, что я присел, где пришлось. Это было очень неосмотрительно с моей стороны, так как моментально к моему «днищу» что-то мощно прилипло. Я встал и попытался заглянуть себе между ног, но увидел лишь какой-то вихляющий, видимо от радости, рыбий хвост. Не скрывая своего раздражения, и поливая на чем свет стоит морское царство, где не могут даже туалетов нормальных построить, я ухватился за этот хвост и рванул его на себя… Рыба прилипла еще сильнее… Я дернул еще несколько раз, но чем больше я дергал этот хвост, тем сильнее прилипала эта рыба к моему днищу. Что же, прикажете, так и ходить теперь с ней? У, прилипала, несчастная! Прилипала?! Спасибо тебе, мамочка, родная ты моя! Именно так и называется рыба с овальной вакуумной присоской на спине вместо плавника. Если верить опять той же самой детской книжке, эта присоска у нее устроена так, что прилипала может отделиться от своей жертвы, двигаясь только вперед. Значит, надо ее тянуть не за хвост, а за морду! Я изогнулся назад, разглядывая свой тыл. Мне даже показалось, что она радостно ухмыляется, подмигивая мне одним глазом. Недолго думая, я схватил ее за наглое рыло и потянул. Рыба действительно отделилась! Я с чувством удовлетворения зашвырнул ее в сад угрей и на сей раз спокойно закончил свои сугубо интимные дела.

Русалочки в мое отсутствие явно заскучали с Саидкой.

- Ну что ты так долго, Зю?..

- Зю, где ты пропал? – капризно дули они губки.

- Обстоятельства, - туманно ответил я, не вдаваясь в подробности.

Русалки окружили меня плотной толпой и начали засыпать вопросами. У них не было возможности сделать это во дворце, зато сейчас они меня взяли в такой оборот!.. Сначала мне это даже льстило: совсем, как кинозвезда, окруженная фанатами. Только автографы не раздаю.

- Зю, а у вас девушка есть?

- А она красивая?

- А вы с ней целовались?

- А какие шляпки сейчас в моде?

- А что вы в институте делаете?

- А вы в любви уже признавались своей девушке?

- А где вы живете?

- А кто ваши родители?

- А какая у вашей девушки прическа?

Я уже откровенно злился: вопросы их были бесконечны и глупы. Я не успевал отвечать на них, если еще учесть, что русалок было сорок, а я – один. Они беспрестанно дергали меня за рукава фланки, пытаясь завладеть моим вниманием. Еще минута и фланка превратилась бы в безрукавку, а я – в Венеру Милосскую…Положение вовремя спас Саидка.

- Так, отставить все вопросы! – совсем по-военному скомандовал он русалкам откуда-то из-за толпы. – Предлагаю на бега!

Это оказался хороший отвлекающий маневр: вся эта гомонящая толпа вмиг перекинулась на Саидку. Но тому, видно было не привыкать к такой ситуации.

- Вперед! – скомандовал он.

- На бега, на бега, на бега!- заверещали русалки наперебой, хлопая в ладоши и, сбившись в крепкий рыбий косяк, двинулись в путь, опережая нас с Саидкой. Мы едва поспевали за ними. Вообще скорость плавания у русалок была намного большей, чем у нас. Вот бы кому нормативы сдавать!

«Эх, тральщика на вас нет!» - добродушно подумал я.

- Какие еще бега? У вас, что ипподром есть? – спросил я у Саидки, уже ничему не удивляясь.

- Конечно.

Мы снова плыли в сторону мелководья. Это я определил по проникавшему сквозь толщи воды свету и опять же по окраске рыб, окружавших нас. Кроме того, мы плыли той же дорогой, что и во дворец. Я уже немного ориентировался на местности, и без труда узнавал, примеченные мною валуны, небольшие скалы, пещеры, гроты…

- Слушай, Саидка, а ты не пробовал отсюда выбраться? Неужели никакой лазейки нет? – решил я прощупать почву.

- Есть одна лазейка… Я попробовал в свое время, - помрачнел Саидка. – Только из этого ничего хорошего не вышло.

- Расскажи, - попросил я. – Может быть, мы с тобой вдвоем что-нибудь придумаем?

- Мне и здесь неплохо. – Вдруг окрысился Саидка.

- Да ты что, - удивился я, - неужели тебя на землю совсем не тянет? Это же Родина твоя!

- А что хорошего я на этой родине видел?

- Ну, тут ты не прав, - возразил я. – Родину, как и родителей, не выбирают. Отказаться от Родины, все равно, что от старых родителей отказаться.

Саидка угрюмо молчал, а при упоминании о родителях даже отвернулся от меня. Я понял, что перегнул палку, и решил сгладить гнетущую обстановку:

- И даже на солнышко не тянет?

- Сначала очень тянуло, а потом как-то привык. Я ведь уже пять лет здесь живу…

- Сколько?! – удивился я. – Ну, ты даешь!

- Ладно, - смилостивился надо мной Саидка. – Расскажу.

Он остановился и внимательно огляделся вокруг.

- Ты чего? – удивился я его странному поведению.

- А того - уши здесь кругом - шпионы Нептуновские так и шныряют… Поплыли вон к той пещерке. Там старая Мурена живет. Она сама глуховата, а рыбешки не подплывут близко – побоятся ее. Там и поговорим с тобой.

- А как же русалки? Не потеряют они нас? – засомневался я.

- Нет, - усмехнулся Саидка. - У них теперь голова только бегами забита.

- Слушай, а что, самые настоящие бега? – поинтересовался я.

- Про бега потом. Времени в обрез.

Мы подплыли с ним к пещерке, в которой жила Мурена, и устроились на небольшом валуне неподалеку от входа.

- Слушай, - начал Саидка, понизив голос так, что мне приходилось напрягать слух. – Помнишь, Нептун тебе на аудиенции про Посейдона мозги парил?

- Ну? Я еще удивился, как это он сам с собой воевать собирается… - тоже шепотом начал возмущаться я.

- Да подожди ты с этим Посейдоном! Слушай сюда. Врет он все про него, гонит. Тут дело совсем в другом. Просто не хочет он тебя пока в курс дела вводить, не доверяет. Есть тут, понимаешь, один мужик. – Саидка опять огляделся вокруг, и не заметив ничего подозрительного, продолжил шепотом. - Правильный мужик, я тебе скажу. Черномором зовут.

- Как?! – вытаращил я глаза, как оглушенная толом рыба.

- Черномором, - повторил Саидка. – Он себе приличную банду сколотил: тридцать три тела при нем. Качки, я тебе скажу, еще те! Крутые ребята! Вот с ними-то Владыка и собирается воевать, а вовсе не с каким Посейдоном, понял? Скажу больше: у этой банды есть прямой выход на землю.

- Вот оно!– От радости я даже в ладоши хлопнул.

- Подожди радоваться, тут не все так просто. – Продолжал нашептывать мне Саидка. – Все дело заключается в том, что этот самый Черномор не желает подчиняться Владыке морскому. Отделился от Подводного государства.

- Как это отделился? – не понял я.

- Республику какую-то свою организовал. Арт.… акт…, нет, не так. Какую-то авт… - пытался вспомнить Саидка.

- Автономию, что ли? – подсказал я.

- Слушай, откуда ты все знаешь? – искренне удивился Саидка.

Я скромно промолчал.

- Не желаю, говорит, подчиняться вашим рыбьим законам, и все тут, – торопливо продолжал нашептывать мне на ухо Саидка. – Нептун ему для каждого его молодца и русалку в жены сулил и богатства несметные из своих сундуков. А Черномор ото всего отказался. Не нужны, говорит, мне твои рыбины белоглазые!..

- Так это же только плюс для нас! – Радовался я. – Все складывается как нельзя лучше! Значит, делаем так: переходим на сторону Черномора, выходим вместе с его молодцами на землю, когда они в свой дозор пойдут, а там - дадим деру. Только они нас и видели!

- Ха! – засмеялся моей наивности Саидка. – Так самое сложное именно в том и состоит, как до этих ребят добраться.

- Почему?

- Да потому что Нептун все границы вокруг их непризнанной республики так обложил, что даже аквариумная рыбка не проплывет.

- А зачем?

- Как зачем? – воззрился на меня Саидка. – Чтобы смуту в Подводном государстве не сеяли, крамолу среди морского населения не распространяли. А то, на них глядя, и другие откажутся Нептуну подчиняться, а еще хуже – отделиться захотят, республик своих захотят наделать…

- Неужели все так безнадежно? – не хотел сдаваться я.

- Совершенно. – Заверил меня Саидка. – Я, ведь, не хуже тебя, сразу, как только сюда попал, случайно, от одной мелкой рыбешки узнал об этой республике, и, естественно, тоже попытался перебежать к этим ребятам.

- Ну и что?

- А то, что меня тут же схватили и потащили к Нептуну на расправу. Хорошо еще, что живой из всей этой заварухи вылез. Ты не смотри, что Нептун с виду добренький старикан. Не дай Бог его чем-нибудь прогневить – кранты! Я еще удивляюсь, как он меня тогда сразу в Сибирь не сослал. Пожалел, наверное.

- Какую Сибирь? Ах, ну да! – Вспомнил я угрозы Владыки про Северо-Ледовитый океан. – А что он с тобой сделал?

- Целый год я у него в опале был. Хуже раба пахал – с утра до ночи дворец чистил, на кухне рыб потрошил, китиц доил. В общем, чего только я не делал! А с ночи до утра пятки Владыке чесал, чтобы ему слаще спалось. Одним словом – не жизнь, а каторга. Да еще акул штук семь ко мне приставил. Шаг влево, шаг вправо – считается побег. А тем, сам понимаешь, палец в рот не клади! Вот, только домра меня и спасла. – Он вывернул ее из-за спины и с нежностью погладил.

- Как это? – удивился я.

- Мы, когда на рифы налетели, я как раз на палубе сидел и играл на ней. Так вместе с ней под воду и пошел – не хотел ее из рук выпускать. Это единственное, что у меня было на земле,- горько вздохнул Саидка. - Ну, и вот, как-то раз устал я очень, сел в уголок и запел о своей горькой доле. А Нептун услышал… Ну, и сменил гнев на милость. Перевел меня на досрочно-условное заключение. Пять лет впаял. И ни под какую амнистию не попадаю. Теперь, пока срок свой не отмотаю, ни о какой женитьбе разговора быть не может. И с работой все каналы мне перекрыл: только в сфере обслуживания разрешено работать. Уж я стараюсь, из кожи вон лезу, чтобы ему угодить, а он так до сих пор и не доверяет мне. Канцелярию вот только и доверил… – опять горько вздохнул Саидка. То ли оттого, что Нептун ему не доверяет, то ли от своей горькой доли.

- Канцелярию? – удивился я, второй раз услышав про этот таинственный отдел. – А что, у вас еще и документация какая-то ведется, или переписка?

- Нет, просто, все, что в море выбрасывается в качестве мусора, я подбираю и сортирую. Ну, там что почитать еще можно, а что просто на уничтожение. Мусорщик, одним словом, просто название красивое. С тобой ему проще будет. Ты человек военный. Как только примешь командование его армией, значит, автоматически присягнешь Нептуну на верность, и уже никуда не денешься, будешь служить ему верой и правдой.

- А вот хрена ему моржового, а не присягу! – Обозлился я. – Я своей Родине присягал, а солдат дважды не присягает! Это уже предательство! Стану я какому-то чуду-юду морскому присягать! Не дождется! – разорался я.

- Да тише ты! Чего разорался? – Дернул меня за рукав Саидка и глазами указал на пещеру.

Оттуда уже торчал любопытный нос здоровенной, судя по носу, мурены. В тот же миг, заметив, что обнаружена, она броском выстрелилась в нашу сторону, раззявя при этом свою пасть. Саидка не растерялся, и так звезданул ей промежду глаз, что она тут же перевернулась кверху брюхом. Мы поторопились ретироваться.

- Плохо! – отплыв на приличное расстояние, хмуро бросил Саидка на плаву.

- Что плохо? – уточнил я.

- Плохо, если эта старая тварь что-нибудь слышала. Непременно донесет Владыке.

- Может, не слышала? Ты же сам сказал, что она глухая.

- Я здесь уже никому не верю. И тебе не советую. Здесь у каждого камня – уши.

«Ну, опять завел свою пластинку! Все-то его подслушивают, выслеживают. Просто мания преследования какая-то у человека!» - подумал я.

- Саидка, все хочу тебя спросить, что это вы здесь все такие волосатые ходите? Мода что ли такая у вас? Или ножниц нет? – спросил я его, чтобы сменить тему. Так всегда делает мой папа, когда его мама за что-нибудь отчитывает.

- Да ножниц-то полно, только они все ржавые. А крабов просить не хочется - изуродуют, как Бог черепаху, мама родная не узнает, а то, чего доброго, еще и лишнее что-нибудь оттяпают…

Тут, насколько я понял по скоплению верещащих и радостно возбужденных русалок, мы подплыли к ипподрому…

 

* * *

Ипподром был делом рук Саидки: он отгородил по дну морскому камнями площадку, где-то пять на десять метров, разметил внутри его водорослями шесть дорожек. Получилось небольшое поле, нечто вроде наших тараканьих бегов, только побольше размером, и вместо тараканов по этим дорожкам сейчас носились, как угорелые, морские коньки, поднимая облака ила. Зрители, как им и полагается, делали ставки на каждого из коньков. Деньгами для расчета служили жемчужины. И хоть на дне морском их можно было запросто набирать горстями  просто так, безо всякой игры, все-таки азарт на бегах присутствовал, да еще какой! Русалки вопили, как резанные, болея за своих коньков, на которых поставили жемчужины, и чуть ли не вцеплялись друг дружке в волосы, если считали, что судья – Саидка, явно подсуживает кому-то. Вообще, вели себя недостойно девицам, да еще и аристократического происхождения. Нам с Саидкой приходилось то и дело растаскивать их. Лучше бы хороводы водили русалочьи, как утопленницы у Гоголя, да песенки какие-нибудь грустные пели, чем визжать и драться на бегах, как пьяные мужики в кабаке…

Я тоже немного поиграл, для начала ставя на тех же коньков, что и Саидка. И даже умудрился каким-то непонятным образом выиграть приличную горсть жемчужин, которую сунул в карман. Но, так как я не знал спортивных качеств каждого конька, в отличие от русалок, то ставил просто на удачу. Вскоре мне надоело тыкать пальцем в небо, да и что-то устал я сегодня ото всего навалившегося на меня. Саидка, глядя, как я стал все чаще и чаще зевать, наконец, сообразил:

- Так, девочки, вы поиграйте без меня, а я отведу нашего гостя на покой.

- Куда мы? – у меня уже не было сил даже на разговоры.

- Ко мне, тут недалеко.

Действительно, Саидкин дом находился рядом, минутах в пяти плавания от ипподрома, хотя на дом это тянуло с натяжкой. Это был всего-навсего небольшой, уютный грот. Разглядывать его у меня уже не было сил. Видно, для меня наступил самый настоящий отбой, я даже не стал смотреть на свои часы, все равно ничего не пойму. Саидка указал мне на «кровать»: нечто, застеленное ворохом водорослей, и я, как был, так одетым и бухнулся и блаженно вытянулся на ней. И тут же провалился во что-то мягкое, сладко обволакивающее…

- Слушай, Саидка, а сейчас день или ночь, как ты думаешь?

- Ночь, конечно, - нисколько не сомневаясь, ответил Саидка.

- Как же ты в этом разбираешься? – зевая, поинтересовался я.

- Ну, это очень просто: во-первых, темнее стало...

- Какое там, темнее! Когда вокруг разные светящиеся организмы плавают! Такое освещение, что и не разберешься: то ли день, то ли ночь…

- А во-вторых, прилив уже прошел…

- Какой прилив? Я даже и не понял ничего, - признался я.

- Я сначала тоже ни отлива, ни прилива не чувствовал. Поживешь, научишься.

- А допустим, месяц, год как вы тут определяете? – засыпая поинтересовался я. – Исчисление времени в общем плане, так сказать…

- Этим у нас только Владыка владеет. А каким образом он это делает, мне про то не ведомо. Сам нам сроки назначает, и сам же и объявляет, когда срок заканчивается. Может быть, так оно и лучше. По крайней мере, не ждешь, высчитывая сколько дней осталось…Да, еще вот говорит, когда Новый год приходит…

Дальше я уже ничего не слышал. Я крепко спал. Мне снился сон, что в канун Нового года, утречком, мама на нашей кухне печет мои любимые субботние блины. Почему субботние? Если вы думаете, что мама печет их только по субботам, то вы ошибаетесь. Мама печет их вообще-то, когда ей это вздумается, но почему-то для меня с детства блины казались самыми вкусными именно по субботам. Так вот, мама напекла этих самых субботних блинов. И я сижу на нашей кухне и уплетаю их, дымящиеся, масляные, посыпанные сверху сахарным песком, который приятно похрустывает на зубах. Я их все ем и ем, и ем, и никак не могу насытиться (наверное, потому что очень голодный был после царской трапезы). И тут забегает к нам мой дружок Андрей и зовет меня на улицу – погонять мяч. Но мама почему-то не пускает меня с ним, а упорно заставляет читать. Мне совсем не хочется этого делать. Что я, рыжий что ли? Все пацаны гоняют в футбол, а я должен сидеть и читать эти дурацкие книжки. А мама все пристает и пристает, и сует мне чуть ли не в нос какую-то книжицу, и опять же про подводный мир.

- Читай, говорю тебе, - уже чуть не кричит она на меня. – Тебе это больше в жизни пригодится, чем твой безмозглый футбол!

- Мам, ну я только часок побегаю, потом приду и почитаю, - канючу я.

- Нет, - не сдается мама, - давай сделаем все наоборот: часок почитай, а потом пойдешь погуляешь.

Еще минут пятнадцать мы с ней препираемся, но мама, как всегда побеждает. Конечно, у кого власть – у того и сила! И я, разобиженный на весь белый свет в лице мамы, сажусь читать. Книга почему-то сама открывается на странице, где изображена прилипала. Я внимательно прочитываю все, что написано про нее, захлопываю книгу, и радостно кричу:

- Все, почитал! Теперь можно на улицу?

- Прочитал? – мама почему-то не уточняет, что именно я прочитал.

- Угу.

- Ну, вот и хорошо, теперь можешь и побегать, - снисходит, наконец, мама.

И я, счастливый и радостный, бегу на улицу. Оказывается, как мало нам надо для счастья! Всего лишь побегать под теплым солнышком, потопать ногами по земле… А мы чаще всего этого совсем не ценим.

И тут меня разбудил биологический будильник. Вообще надо сказать, что за два года учебы-службы в институте, я отучился спать мертвецким сном. Бесконечные наряды и караулы, где приходится спать, меняясь каждые два часа, сделали свое подлое дело, и я теперь запросто могу встать среди ночи и спокойно бодрствовать часа два-три, а потом завалиться в любое время суток и спокойно дрыхнуть. Это я к тому, что просто не могу с твердой уверенностью сказать, сколько я проспал, или, допустим, что я проснулся утром. Я просто проснулся, встал и хотел, было, уже выплыть из Саидкиного домика по своей надобности, но не тут-то было! Вход охраняла страшенная зубастая акула с голливудским оскалом. «Замуровал! - недобро подумал я про Саидку. – Ну, и черт с тобой, тебе же хуже будет». Я помочился в уголке грота, и опять завалился спать.

Саидка еще не было. Видно, не впустую вчера перемигивался с русалками. Ну, и фиг с ним. Хоть отосплюсь нормально. А потом на свежую голову буду думать, что мне делать дальше.

Но отоспаться мне не суждено было. Едва я заснул, меня разбудил Саидка. Он тормошил меня, что было мочи, а я отбрыкивался от него руками и ногами.

- Да вставай же, Зю! – булькал он на всю пещеру. – Ну, и горазд же ты спать! Владыка призывает!

- Что, уже три дня прошло? – обеспокоился я.

- Нет, еще не прошло, – захохотал Саидка. - Радость у нас великая сегодня! Владычица морская осчастливила: русалочкой разродилась! Владыка по этому поводу пир великий устраивает, всех зовет!

- А ну, это совсем другое дело! Пяточки что ли обмывать?– потянулся я. – А то очень кушать хотца.

- Какие пяточки? – растерялся Саидка. – А-а-а, ну да, в смысле, плавнички.

- Как назвали девочку? – поинтересовался я.

- Лингвастрия.

- О, Господи! – невольно вырвалось у меня.

- Ты чего?

- Хорошее имя, говорю, красивое очень. Лингвастрия! Если у меня дочка родится, тоже так назову.

Я немного привел себя в порядок: благо, умываться не надо, а бриться нечем. Хорошо Саидке: у него борода почему-то не растет. Видать, вся волосатость на голову перешла, а у меня вот уже щетина вылезла. Так что может быть, очень скоро я тоже буду волосатый, как Нептун.

Мы с Саидкой опять плыли во дворец. Я все лучше и лучше ориентировался в окружающей обстановке, примечая виденные вчера валуны, узнал и скалу, и сад угрей около нее…

Во дворце уже вовсю шло гульбище. Видать, еще с ночи начали гудеть. Столы на крабьих ножках только успевали меняться, таская все новые горы закусок. Из проема нескончаемой вереницей ползли крабы поменьше, волоча на себе пятилитровые бачки-анемоны с местной горилкой. На пустующем еще вчера троне, предназначенном для матушки Владычицы морской, восседала,.. нет, не так. Восплывала,.. нет, тоже не подходит. Воспаряла,.. нет, то же не то… Короче, скажем так: находилась довольно-таки дородная, располневшая крупная золотая рыбина с золотой же короной на голове. Она вся так сияла от изобилия золота, что на нее было больно смотреть: глаза резало от нестерпимого блеска. Я думал, что такое возможно только в кино, когда открывают ларцы с кладом. Но она тут, передо мной вся прямо-таки переливалась и горела ярким золотым пламенем! Владычица была не такой уж и маленькой, как ее изображают в Сказке о рыбаке и рыбке. Размером, так скажем, с хорошего дельфина. И как только немощный Пушкинский дедок умудрился ее вытащить своим неводом? Кроме золотого блеска, была во Владычице какая-то чисто женская изюминка: кокетливо-лукавый взгляд, брови дугой, очень сексапильные полные губки. И самое главное – не было в ней этой чрезмерной волосатости, которая досталась ее дочкам по наследству от батюшки. Интересная женщина, ничего не скажешь. Да, вкус, надо признать, у Нептуна, отменный! Дочки явно не в нее пошли, а в своего волосатого и грубовато отесанного папашу. И хоть были они росточком все, как одна, повыше Золотой Рыбки, но не было в них ее царственного достоинства и вместе с тем неповторимой мягкой женственности. Владычица на их фоне выглядела этакой царственной матроной, а русалочки рядом с ней – деревенскими простушками. А глаза! Хоть они и были слегка навыкате, как у любой нормальной рыбины, но были такого небесно-голубого, прямо неестественного цвета, огромные, в пол ли.., в пол мор…, короче, огромнейшие такие глазищи с выражением почти детской наивности и доброты, окаймленные темными, длиннющими и пушистыми ресницами. Казалось, что если она ими сейчас заморгает, то непременно, взмоет к потолку, как бабочка на крыльях…

После официального знакомства с Владычицей и церемонных извинений и сожалений по поводу несостоявшейся вчерашней аудиенции, мы с Золотой Рыбкой присоединились к ликовавшей компании. Угощение было таким же богатым и малосъедобным для меня, поэтому я, как и вчера, крепко налегал на «китовку».

- Ешь, - по дружески пихал меня под бок Саидка, - а то окосеешь совсем…

- Да, у меня, понимаешь, такое дело… После всей этой еды расстройство желудка.

- Понимаю, сам через все это прошел. Ничего, недели через две все нормализуется. Организм привыкнет. А-дап-та-ци-онный период – обнадежил он меня.

«Через две недели моего организма, как такового, уже и в помине может не быть», - горько подумал я, и по этому поводу еще больше приналег на китовку.

Через некоторое время Владычица, к сожалению, вынуждена была покинуть нашу дружную теплую компанию, в которой кроме меня, Саидки и русалок было огромное количество дельфинов, осьминогов и прочей морской живности. Прощаясь с Владычицей, я, уже изрядно поднабравшись к тому времени, довольно фамильярно обратился к ней:

- Позвольте обл-обл-облыбызать Вашу ручку!

На что она благосклонно протянула мне свой золотой плавник.

- Скажите, пожалуйста, а Вы, правда, можете выполнить любое человеческое желание, как в сказке со стариком? – поинтересовался я.

- А ты что, Зю, меня уже в свой невод поймал? – довольно двусмысленно спросила она, многозначительно потрепав меня при этом своим изящным плавником по щеке.

Я ошалело вытаращил на нее глаза, а потом невольно покосился на Нептуна. Не заметил ли этой вольности Владыка?

- Ха-ха-ха, - окровенно рассмеялась над моим неприкрытым страхом Золотая Рыбка. – А ты, оказывается, еще и трусишка, глупый, маленький Зю!

- Простите, Ваше Владычество…хм, гм, - забормотал я, совершенно сбитый с толку ее явным кокетством со мной.

Нет, я конечно, уже давно не маленький мальчик, и не понаслышке знаю о том, что многие дамы преклонного возраста в целях продления молодости ищут себе любовников-мальчиков. Даже у нас в институте один такой Казанова-герантофил нашел тетеньку, которая взяла на себя все его материальные проблемы в обмен на ее вторую молодость. Но одно дело Питерская сумасбродная тетенька, хоть и богатенькая, а тут – сама Владычица морская! Честно говоря, я никак не ожидал подобных шалостей от царственной особы, а потому совершенно растерялся и даже не представлял, как себя нужно вести в подобной ситуации.

- Да могу, могу я исполнять желания. – Смилостивилась она, наконец, надо мной, видя мое душевное смятение. - Только твоего желания я не буду исполнять. И так знаю, чего ты хочешь – на Землю попасть всеми правдами и неправдами. Чего-нибудь другого пожелай, может быть, и исполню.

- Блинчиков бы мне, маминых, - попросил я первое, что пришло мне в голову.

И только успел я это проговорить, как на стол передо мной бухнулась сковородка накрытая каким-то полупрозрачным колпаком – что-то вроде огромного рыбьего пузыря, с горкой томящихся под ней в масле румяных блинов, от которых даже сквозь колпак исходил горячий душистый парок.

-Ух, ты! А как бы мне еще и покурить, а? – не отрывая взгляда от блинов и глотая слюну, пробормотал я.

- Минздравсоцразвития России предупреждает: курение вредит Вашему здоровью! – усмехнувшись, процитировала надпись с сигаретной пачки Золотая рыба.

- Ну, хоть одну сигареточку, - заканючил я, - Два дня уже без курева, уши трубочкой свернулись, а? Будьте так милосердны, уважьте бедного курсанта, Ваше Владычество!

- Не приставай, курсант. Курить – здоровью вредить! – непререкаемым голосом моей мама, проговорила она. - Ну, будь здоров, Зю! Надеюсь, еще свидимся, - и она, кокетливо вильнув хвостом, удалилась в свои покои.

Я с большим удовольствием навернул блинов, которые на пробу оказались самыми, что ни наесть, настоящими, мамиными субботними блинами. Я, конечно, поделился ими с Саидкой. И даже Нептуну предложил, но он почему-то отказался, сославшись на то, что не может есть жирной пищи.

- Печень, понимаешь ли, пошаливает.

Я думаю, столько пить! Какая печень такое выдержит! Когда был доеден последний блин, сковородка сама собой куда-то исчезла. Я даже не заметил этого момента, хотя старался не спускать с нее глаз.

Сегодня, честно признаюсь, мы с русалками набрались, почище, чем вчера, а Нептун, так тот вообще на карачках уполз из-за стола в свои покои, разбросав, где попало, свой трезубец и корону. Вообще, я заметил, что пьет тут поголовно все население, и ничуть не меньше, чем у нас, на суше. Сползая с трона, Владыка милостиво обратился к нам:

- Молодежь–ик, вы тут-ик, еще погуляйте-ик…А я поплыл-ик!

Саидка рачительно прибрал корону и трезубец, и волоком оттащил их в покои Владыки.

После ухода Владыки мы еще долго и плотно посидели за столом, а потом опять отправились на бега. Видимо, других развлечений Саидка пока еще не придумал. Скучновато живут! По дороге на ипподром, я спросил Саидку:

- Команда «оправиться» будет, или как?

Саидка громогласно и пьяненько пробулькал:

- Девочки, объявляется небольшой технический перерыв. Вам – налево, нам – направо.

И все расплылись по разным сторонам. Мы с Саидкой тоже отплыли друг от друга на значительное расстояние, чтобы не смущать друг друга и не отвлекаться на разговоры. Сегодня я, перед тем, как устроиться, внимательно осмотрел дно там, где собирался приземлиться, нет, примориться, короче говоря, присесть… Я сидел и мучительно старался что-нибудь придумать насчет побега, но в мою пьяненькую голову ничего не перло. Тут я увидел, как маленький гребешок пытается смыться от настигающей его морской звезды. Он, бедолага, вытаращил от ужаса свои голубые глазенки и шлепал-шлепал по воде своими створками, пытаясь увеличить скорость, но без всякого успеха… Я взял его в руки:

- Что, попался, дружок? Вот так, наверное, и меня здесь очень скоро кто-нибудь слопает, и никто этого даже и не заметит,- вздохнул я.

И вдруг я заметил, что внутри запыхавшегося гребешка что-то неярко блеснуло.

- Ну-ка, дружочек, открой ротик – летит самолетик! Что это у тебя там такое?

Я залез пальцем между створок, пошарил, пошарил внутри, и… вытащил! Что бы вы думали, я вытащил из этого гребешка? Ни за что не догадаетесь! Золотой ключик!!! Настоящий, тяжеленький и благородно поблескивающий совсем, как Владычица морская. Вообще-то он представлялся мне намного больше, судя по иллюстрациям из детских книжек и кино. На самом же деле он был такого размера, как, скажем, ключик от серванта, или от маминого шифоньера, но только чисто золотой. На нем даже клеймо пробы стояло. При виде его у меня в мозгу кометой промелькнула какая-то мысль, но так как скорость ее была слишком велика для моего отуманенного алкоголем рассудка, я не успел ухватить ее за хвост. Понял только, что это каким-то образом касалось моего спасения. Ладно, попозже разберемся, когда немного посветлеет разум. Я положил ключик в нагрудный карман фланки, туда, где хранился мой военный билет. Кстати, что у меня с билетом? Я вытащил военник, раскрыл его, посмотрел на него с ужасом, и плюнул от злости и досады, потому как то, что от него осталось, уже трудно было назвать военным билетом. Он был весь разбухший от воды, в черных разводах. Как еще фотография не отклеилась? Представляю, какой будет скандал в канцелярии института! Как я объясню это безобразие командиру роты? Хотя, чего мне объяснять? Все видели, как я бултыхнулся в море. Да, только никто не видел, как я оттуда выбултыхнулся. Придется писать рапорт на замену военника. Да, не везет мне с военником, это факт. То отчество вместо Георгиевича, записали Григорьевич, а теперь – еще лучше! Я с трудом засунул разбухший от воды военник обратно в карман и застегнул его на пуговичку, чтобы не потерять.

По дороге на ипподром, отстав от русалок, я начал приставать к Саидке:

- Слушай, Саидка, а черт бы с этими русалками! Давай, лучше сгоняем с тобой на границу, а? Может быть что-нибудь надыбаем?

- Тише ты! – зашипел на меня Саидка. – Забыл, где находишься? Ты пока еще поднадзорный!

- Как это?

- А вот так! – Саидка кивнул головой назад.

Я оглянулся. Недалеко от нас вместе с нами остановился маленький такой, на первый взгляд совершенно неприметный, косячок мелких рыбешек. Среди многоцветья ярких, празднично окрашенных мелководных рыбок, они выделялись серостью окраски и угрюмостью морд. И как это я их раньше не замечал? Хотя, если они постоянно держатся в тени, то их очень трудно обнаружить. Саидка громко крикнул в их сторону:

- А вы почему до сих пор не во дворце? Слово Владыки вам не указ? Сегодня гуляют все!

Косячок резко развернулся на сто восемьдесят градусов и быстренько улепетнул в сторону дворца.

- Сколько тебе говорить, что здесь кругом – сплошные доносчики. – Недовольно принялся отчитывать меня Саидка.

- Ну, не привык я еще к вашему образу жизни. – Развел я руками в оправдание. – Ну что, рванем на границу?

- Ну, уж нет, туда я больше не пловец.

- Ты что, сдрейфил? – Подковырнул я его.

- Нет. Просто знаю, что все это бесполезно. Кроме неприятностей на свою голову ты там ничего не найдешь. Нечего там делать – сплошная безнадега.

- Ты все сказал? – обозлился я на него.

Саидка помолчал, словно не решаясь, говорить, или не говорить. Потом махнул рукой и выдал:

-Я тут думал, думал…

- И чего же ты надумал? – с надеждой, что он предложит какой-то новый план побега, спросил я.

- А чего я вообще не видал на земле?! Нищету? День и ночь паши, как ишак, а денег на калым все равно за всю жизнь не соберешь. Даже если и соберешь, женишься, а дальше что? Опять жить в нищете, и таких же нищих плодить? А здесь ни денег никаких не надо, ни калыма. Вон, погляди, сколько красавиц – выбирай любую, целый гарем! Нептун обещал мне одну из них в жены отдать, как только срок отмотаю. Вот никак выбрать не могу... Нет, не хочу я пока никуда отсюда перебираться. Опять же – у меня тут работа интересная, зарплата достойная, уважение, почет, перспектива роста…

«Эх ты! - Горько подумал я, - край родной на хвостатых баб променял»!

- И Нептун – в общем, мужик, неплохой! – продолжал Саидка. – Если ему не перечить, так одно удовольствие с ним работать. Своих никогда не обижает. Так что мой тебе совет – иди-ка ты, лучше Зю, в Министры, и не рыпайся.

Я промолчал, хотя все внутри меня клокотало. «Подхалим рыбий! Не дождешься! Врагу не сдается наш гордый Варяг»!

- Ладно. Ты сам выбрал себе дорогу, – только и сказал я ему. - Надеюсь, хоть Нептуну не заложишь?

- Ты что, Зю! За предателя меня держишь? – Обиделся Саидка. – Это, может быть, у тебя жизнь на земле была лучше, что ты так рвешься туда, а у меня… - он горько махнул рукой. – Что мне там делать? Возвращаться в кибитку, где кроме меня семеро голодных братьев и сестер, которым ничего, ровным счетом, не светит в жизни. Работы нет, жилья нет… В общем, нечего мне делать на земле. И точка. А ты поступай, как знаешь. Только я тебе в этом не помощник. Сам выгребайся, как сможешь.

- И на том спасибо. Ну, хоть дорогу-то к границе покажешь? Я один туда смотаюсь. На разведку.

- Да говорю же тебе, все это бесполезно. Не проскочишь ты границу. Их там так обложили, что тебе и не снилось.

- И все-таки, я хотел бы сам в этом убедиться, - упорствовал я.

- Ладно. Я тебе объясню, сам найдешь. А я тебя здесь постараюсь прикрыть. Русалкам скажу, что развезло тебя, я домой отволок и спать уложил. Шпиков этих мелких, я думаю, сегодня уже не будет. Наберутся на радостях. Но ты все равно поторопись и, самое главное, будь осторожен. Пещеру мурены помнишь?

- Ну?

- По северу-югу ты здесь определиться не сможешь.

- Не смогу, - согласился я с ним.

- Значит, прямо за пещерой, если стоять к ней спиной, поворачиваешь налево градусов на восемьдесят. Увидишь большой валун, и все время держи курс на него. Только учти, что там небольшое подводное течение, плюс погрешность на загребание правой руки. Так, что через каждые десять метров подправляй курс, иначе тебя в сторону уведет. От валуна опять определишься с курсом. Так в этом направлении и плыви, понял? Ну, сам сообразишь как, уже не маленький.

- Ну, это я все понял. А как я узнаю, что уже доплыл до границы?

- Увидишь ее, - туманно объяснил Саидка. – Только смотри, сразу к границе не рыпайся, сначала затаись где-нибудь, осмотрись. А после границы - пулей на бега, чтобы у тебя алиби было. Вроде, как проспался и тоже решил поиграть, понял?

- Понял, понял, - заторопился я.

Мне не терпелось попасть к Черномору. Нужно мне его алиби! И с чего это Саидка взял, что я обязательно вернусь?

- Умоляю тебя, Зю, будь осторожнее. Самое главное, остерегайся Черного осьминога. Не дай Бог тебе с ним встретиться.

- А это еще кто?

- Министр ПСБ.

- Министр чего? – не понял я.

- Подводной службы безопасности.

- Они и сюда добрались? – невольно вырвалось у меня.

- И медуз тоже остерегайся.

- Не маленький, знаю, что обожгусь… - нетерпеливо перебил я Саидку.

- Да при чем тут обожгусь? Это агенты Черного осьминога!

- Ну, вы тут даете! – Искренне удивился я.

- Государство – оно и в Африке государство. – Грустно вздохнул Садка. - Ну, будь! Береги себя!

- Постараюсь.

И мы расплылись с ним в разные стороны.

Я сделал все, как сказал Саидка. За неимением компаса, я решил определиться хотя бы во времени. Мои часы, шедшие назад, показывали сейчас ровно восемь часов, а вот утра или вечера, не знаю. Ну и ладно. И я поплыл. От валуна, про который говорил Саидка, я определил свой курс на скалу, и так и плыл, намечая себе все новые и новые маячки. Несмотря на то, что я очень торопился, я был очень внимателен. Около каждого маячка я замирал, и осматривал все окрестности. Если я замечал какую-нибудь стайку рыбешек, то делал вид, что очень заинтересованно разглядываю местную флору и фауну, или собираю планктон. Но ни Черный осьминог, ни его медузы в поле моего зрения не попадали. Несмотря на меры предосторожности, я плыл так, как не плавал, даже когда сдавал нормы в институте, и очень скоро устал. А границы все не было и не было. Как же я все-таки узнаю, что это уже граница? Не успел я про это подумать, как прямо по курсу у меня высветилась длинная сплошная, слегка шевелящаяся полоса. Я сразу, как и предупреждал Саидка, понял, что это и есть граница и машинально взглянул на часы. На них было без восьми минут семь. Значит, пятьдесят минут я сюда чапал. Я последовал Саидкиному совету, плавно залег за ближайший валун и начал осматриваться. В голове упорно засела песня «В эту ночь решили самураи перейти границу у реки!» Очень актуально! Ну, посмотрим, что это за граница такая, которой меня так напугал Саидка.

Скопление динофлагелалатов и разных фосфоресцирующих рыбок, моллюсков и водорослей служило прожекторами, освещающими приграничную полосу. Под их люминесцентным светом я увидел такое скопище морских ежей, словно их согнали сюда со всего Мирового океана! Их было так много, что невозможно было рассмотреть, что же там дальше – за ними. Они загораживали все видимое пространство, громоздясь друг на друге. Черные, ощетинившиеся длинными, дикобразьими иголками клубки, в несколько слоев протянулись нескончаемой вереницей, сколько мог видеть глаз, образуя сплошную неприступную Китайскую стену, только живую. Куда нашим танковым заграждениям! Мысль о блиц-прорыве отпала как-то сама собой. Да-а-а, кажется, Саидка был прав. Ловить тут нечего. Может быть, попробовать их как-то отвлечь? Но, как и чем можно отвлечь такое количество ежей? Это же целая армия!

Тут какая-то маленькая глупая рыбешка, как заблудшая овечка, сунулась в гущу этой живой колючей проволоки. Что тут началось!!! Ежи злобно накинулись на нее, поднимая кучи песка и ила со дна морского. Образовалась невообразимая свалка, этакая колючая куча мала. Из-за поднятого песка и ила видимость стала почти нулевой, и я решился воспользоваться этим. Может быть, проскочу незамеченным? Я уже сгруппировался, приготовившись к марш-броску… Но тут из-за этой колючей свалки, едва различимой в мутной воде, градом посыпались молнии. О, е-мое! Оказывается, за ежами линию обороны удерживали еще и электрические скаты, которые сейчас и применили свое оружие! Ничего себе демаркационная линия! А на помощь морским ежам и скатам вдоль всей линии с обеих сторон уже неслись во весь опор молодые, здоровенные касатки. Целый боевой отряд! Штук десять, не меньше с каждой стороны. Я просто-напросто влип в свой валун, не дыша… Вскоре появился и нечаянный нарушитель границы - маленькая глупая рыбешка всплыла из этой свалки вверх брюхом… Касатки еще некоторое время резво порыскали вдоль всей линии границы, но, убедившись, что тревога была ложной, куда-то уплыли. Я переждал на всякий случай еще минут пятнадцать, и тихо-тихо, ползком, по-крабьи пятясь назад, осторожно покинул опасную зону.

На обратном пути все было спокойно, если не считать, что, подплывая к пещере мурены, я заметил какую-то черную тень, мелькнувшую и скрывшуюся в проеме. Я не придал этому особого значения. «Наверное, старая мурена выползала за какой-нибудь своей надобностью, а сейчас вернулась», - легкомысленно подумал я. Мне было не до нее. Я был морально раздавлен, что моему плану не суждено было осуществиться. Но, зато теперь его спокойно можно исключить, и искать другой вариант. Вот только когда? Времени у меня оставалось все меньше и меньше… Кстати, что там у нас со временем? Меня не было где-то два с половиной часа. Как раз время, чтобы поспать. Ну, теперь можно и на ипподром.

 

* * *

Русалки шумно обрадовались моему появлению. В перерыве, пока морские коньки готовились к новому забегу, мы с Саидкой, вроде как по надобности, отплыли за небольшую скалу.

- Ну, как сплавал? Никто не засек?

- Сплавал, - махнул я рукой. – Ты был прав. Сплошной облом с этой границей.

- Никто не засек? – переспросил Саидка.

- Да вроде бы нет. Все спокойно. Только вот…, - я не знал, стоит ли говорить ему про черную тень в пещере мурены.

- Что, что? – забеспокоился Саидка.

- Да, понимаешь, на обратном пути, в пещеру к мурене промелькнуло что-то черное. Я не успел разглядеть.

- Плохо. Теперь жди беды.

- Ты думаешь, что это был Черный осьминог?

- Думаю, что он.

- Подумаешь, скажу, что просто так плавал, окрестности осматривал.

- Тебя никто и спрашивать не станет. Одно то, что ты со стороны границы плыл – уже крамола. Ладно, чему быть – того не миновать. Я сейчас постараюсь отвести русалок во дворец, может быть, удастся там что-нибудь разузнать. А ты давай ко мне. Если что, я тебя предупрежу.

Но не так-то просто было увести азартных русалок с ипподрома! Они так умильно упрашивали Саидку, чтобы хоть еще один забег, потом еще, потом еще, что он не мог устоять. С другой стороны, я их отлично понимаю. Чем им еще здесь заниматься? Совершенно никаких мероприятий для молодежи: ни дискотек, ни театра, ни кино, ни телевизора на худой конец. С ума сойдешь со скуки!

На бегах мне сегодня явно не везло. Я проигрался в пух и прах, выложил весь выигранный вчера жемчуг, и даже уже хотел сделать ставку золотым ключиком, по принципу – а на фиг он мне вообще тут сдался! Но по моим мозгам вновь молнией полосонула какая-то смутная, недооформившаяся мысль, вернее, зародыш мысли, который каким-то образом был связан с моим спасением. «Нет, пусть полежит до лучших времен, - решил я, - а вдруг зачем-нибудь да пригодится?» Наконец, Саидке удалось уговорить русалок вернуться во дворец. А я, как мы с ним и договаривались, должен плыть в его грот. Пока все складывалось замечательно. Мне как раз необходимо побыть одному, чтобы найти, наконец, хоть какой-то выход из моего дурацкого положения, продумать, так сказать, программу-максимум. А пока меня ни на минуту не оставляли одного, лишая всякой возможности вольготно пораскинуть мозгами… Да еще и китовкой этой, как зельем, опаивали. Впрочем, чего уж тут душой кривить, я и сам от нее не отказывался.

Саидку, как компаньона побега, я уже напрочь отбросил. Он мне сегодня четко прописал свою жизненную программу. Значит, буду действовать в одиночку. И никому не доверять, как посоветовал он. Следовательно, и ему тоже. Ничего, и один в поле воин! Вообще-то, по всему было видно, что после моего посещения границы, Саидка сочувствует мне. А что? Он и сам когда-то побывал в этой шкуре. С той только разницей, что его поймали, а меня пока нет. И то, если подумать, единственно благодаря его советам. Не предупреди он меня не лезть напролом через эту границу, сидел бы я сейчас не на ипподроме, а в какой-нибудь темнице под охраной акул. Может быть, он все-таки передумает? Я, честно говоря, не понимаю, что тут нормальному человеку может нравиться – сплошная сырость, и жрать нечего… Хотя, Восток – дело тонкое. Видно, это у них национальная особенность такая: тяга к многоженству, гаремам. Ну что ж, каждому свое.

Мне же теперь нужно только время и тишина, чтобы никто не мешал все тщательнейшим образом продумать. Верещащие и заигрывающие на все лады со мной русалки выбивали меня из колеи, и здорово поднадоели своими бесконечными вопросами и беспрестанным дерганием за рукава. У меня создалось впечатление, что это они специально постоянно заморачивали мне голову всякой ерундой.

- Слушай, Саидка, а как я в твой грот попаду?

- Ты что, дорогу не запомнил? – удивился он.

- Дорогу-то я помню. Но там же акула. Я боюсь, еще оттяпает полноги за здорово живешь. – Честно признался я.

- Не боись! Я только на ночь ее выпускаю, а то в последнее время крабы-домушники стали пошаливать – по домам шарятся. У меня, правда и тащить-то особенно нечего, но напугать, или цапнуть вполне могут. Плыви спокойно, я пока ее в сарай загнал. Приду – тогда и выпущу.

«Отлично! – подумал я. – Значит, можно будет спокойно удрать из его грота, если что-то придумаю».

Русалки на прощанье обступили меня шумной толпой и начали уговаривать плыть с ними во дворец. Но я четко разъяснил им, что я – человек военный, у меня режим и всякое-такое… В общем, отвязался я от них и, наслаждаясь долгожданным одиночеством, поплыл в сторону Саидкиной пещеры, надеясь один на один с собой обдумать, наконец, свои проблемы. А думать было о чем! Времени, как я понимаю, мне оставалось все меньше и меньше.

 

* * *

Я сидел на «кровати» и бессмысленно крутил в руках золотой ключик. В голову ничего путного не лезло, кроме как - лезть вверх по водорослям. Но я сам понимал, что это нереально. Меня сто раз поймают, пока я буду лезть. И даже в том случае, если я выберусь по водорослям, мне придется бежать со скоростью не меньше 300 километров в час, чтобы можно было удержаться на поверхности моря, потому что доплыть хоть до какого-нибудь островка я не успею, учитывая, что за мной непременно будет организована погоня из акул. А у меня с бегом всегда была напряженка. Нет, не получится… Ничего другого в голову не лезло.

«Надо бы Тортилу найти, а то мучается старушка… - подумал я, в задумчивости разглядывая ключик. - Стоп!!! Вот она – постоянно улетучивающаяся от меня мысль! Для чего старуха ищет ключик? Насколько я помню, Тортила собиралась отдать его Буратино. А Буратино, где? А Буратино как раз и находится где-то суше! Это как раз то, что мне и надо! Из всего этого следует, что Тортила для передачи ключика Буратино обязательно поплывет на берег. Не приплывет же Буратино за ключиком сам: он не тонет, да и, скорее всего, не знает, где Тортилу в настоящее время носит. Не будет же он ее по всему морю разыскивать. А вот она наверняка знает, где можно разыскать Буратино! У них, скорее всего, заранее должна быть где-то встреча назначена. Точно. Вот оно – мое спасение!» - Я невольно сжал золотой ключик в кулаке. – «Значит, мне нужно держаться поближе к этой старой черепахе. Ура! Самое главное есть! Пойдем дальше. Предположим, я отдаю ей ключик, а сам - тайком двигаюсь за ней, и она выводит меня к заданной цели…. А сколько миль до этого самого берега и какая глубина, с которой мне нужно будет выбраться на берег? Черт его знает… Смогу я самостоятельно выбраться? Без батискафа, или, на худой конец, без акваланга?.. Не известно. На всякий случай нужно придумать какое-нибудь плавсредство. Но какое? Ни одной рыбине здесь, насколько я понял из Саидкиных рассказов, доверять нельзя – донесет. Это ничуть не лучше варианта с водорослями. Будем искать другой вариант.

А если попробовать по другому? Допустим, я предлагаю Тортиле бартер: я ей – ключик, она – вывозит меня на берег. Но вытянет ли она мои 70 с лишним килограмм, вот в чем вопрос. Второй вопрос – захочет ли она, вообще, пойти на подобное мероприятие? Да и как на ней ехать, если она все же согласится? Верхом? Вряд ли я смогу удержаться на ней. Если только уцепиться за нее… Да за нее и не уцепишься – не за что. Если только за хвостик?.. А если она по пути захочет избавиться от меня, как от ненужного балласта? Затащит, скажем, хвостик в свой панцирь, а еще хуже того, если ей вдруг вздумается взбрыкнуть, как мустангу?.. Узду, разве, какую-нибудь придумать, да оседлать ее, как лошадь? Нет, так тоже опасно. Крик может поднять. Сплывется все Подводное государство. И пиши: пропало. Ни тебе ключика, ни берега. Да-а-а….

Нет, сила тут не поможет, тут другой подход требуется: нужно хитростью ее брать... Чем-то эту Тортилу надо заинтересовать так, чтобы она сама, добровольно, меня вытащила. А как это сделать? Чем можно заинтересовать черепаху на дне морском? Я понимаю, у нас там, наверху – есть деньги – нет проблем. А здесь? Жемчуг и кораллы ей пообещать? Они ей на фиг не нужны. Едой заманить? Она и сама ее здесь сколько хочешь найдет… Да я, если честно, и не знаю, чем черепахи питаются. Нет, добровольно она не пойдет на такое, дураков нет. Чем бы мне ее зацепить?..

Стоп! Начнем сначала. А для чего она вообще тащит ключик Буратино? Значит, есть у нее какой-то исключительный интерес в этом. Не будет же она искать его почти сто лет, только для того, чтобы просто так, за здорово живешь, отдать этот ключ какой-то деревянной кукле. Выходит, есть тут какая-то корысть для Тортилы. Только в чем? Скорее всего, Буратино ей что-то наобещал за ключик. Горы золотые! Наверняка, у них какой-то свой баш-на баш в этом деле есть! Тогда я сделаю так: отдаю ей ключик, но только после того, как она доставляет меня на землю. То есть уже по прибытию на сушу. Отлично!!! А уж как она меня туда доставит – это ее проблемы. Не доставит – не получит ключика. Теперь мне остается одно: найти Тортилу. Далеко уйти она не могла, где-нибудь тут поблизости ошивается, тем более что я видел ее сегодня во дворце во время всеобщей гулянки. В крайнем случае, у рыбок поспрашиваю. Да, как же она меня все-таки попрет на себе?»

Мне почему-то стало искренне ее жаль. Я вообразил, как я, молодой и здоровый, взгромоздился на черепахе – такой старенькой и немощной, а она просто изнемогает от бессилия, плывет из последних сил, все реже и реже передвигая своими лапками, и вот уже кубарем вместе с моей тушей на спине идет ко дну… «Нет, так нам не выплыть… Стоп! Что-то промелькнуло в моем мозгу. Связано это было со словами «ко дну». Дно…дно…дно…днище… Думай, думай, Вовочка! Тебе именно для этого голова дана, а не только орехи ею колоть, как любила говорить моя мама, когда у меня не получалась задачка. Мама, мамочка, дно… Ага, вот оно!!! Есть зажигание! Прилипала!!!» И тут, наконец, в моей памяти четко восстановилось, то, что так упорно заставляла меня читать во сне мама. Я вспомнил это буквально дословно. Недаром все учителя говорили, что у меня уникальная память! «Охотники за черепахами часто используют рыб-прилипал для ловли больших морских черепах. Для этого они прочной леской обвязывают хвост прилипалы и выпускают ее в сторону черепахи, рыба прилипает к ее днищу и охотники вытаскивают их обоих за леску». Так, есть! Ай да Зю, ай да сукин сын! – похвалил я сам себя, чуть не бросившись в пляс от радости. – Ура!!! Нашел-таки!!! Значит, делаю так: привязываю прилипалу за хвост, прилепляю ее к днищу, то есть, к брюху черепахи, та плывет. За ней - в привязке – я, и по мере возможности помогаю ей. В два мотора у нас и скорость будет больше. Теперь осталось продумать, чем бы эту прилипалу привязать. Ремень не пойдет – широкий, жесткий и короткий. Ленточки от бескозырки сгодились бы, но ее нет, я как был в рабочей пилотке, так и вылетел за борт «Перекопа». Водоросли!» Я выплыл из пещеры, попробовал ближайшие на крепость: хоть и с усилием, но все же порвал. Нет, боюсь, не подойдут. Хлипковаты, не выдержат. Остается одно – резинка от трусов, если ее еще плотно обвязать для надежности водорослями. Надо действовать! Времени у меня оставалось совсем мало. Судя по часам, в моем распоряжении – один день, потому что плюхнулся я в море 13-го, а сейчас на моих, назад шагающих, уже 11 июня. Выходит, завтра – последний день, выделенный Нептуном на мои раздумья. А кто знает, что им завтра взбредет в голову, опять найдут повод для пьянки, и день, последний! опять будет потерян. Значит, надо действовать безотлагательно. Я стащил с себя штаны и трусы и попытался порвать резинку – не тут-то было. Попытался перегрызть зубами, тоже никакого эффекта. Надо найти краба! Я увидел шатающегося без дела по дну маленького крабенка.

- Слышь, пацан, сделай доброе дело, перекуси веревочку, - попросил я его.

- А что мне за это будет?

Ну, и наглая молодежь пошла! На земле в таком случае я дал бы пару сигарет, а тут и не знаю, что ему можно дать.

- А чего ты хочешь?

- Анемона отдери со спины, тогда перекушу.

- Всего-то? – удивился я.

Хотя чему удивляться – рук-то у них нет, чтобы самому отодрать анемона, русалок просить об этом неловко: как никак царские дочки, а Саидки одного на всех крабов не хватает, вот и ползают по дну морскому с этими зайцами-пассажирами на спинах. Я быстренько отодрал от него анемона, крабенок перекусил мне резинку, и стреканул от меня, облегченный и счастливый. Я вытащил резинку, а трусы сунул в карман, чтобы при случае было чем отчитаться перед старшиной роты, что не разбазариваю государственное имущество. Потом занялся делом: взял кучу водорослей, которые для чего-то собрал в углу припасливый Саидка. Может быть, это у него просто запасное постельное белье? И начал оплетать ими резинку, одновременно вытягивая ее, как только можно, чтобы получилось длиннее. Получился не очень толстый, но довольно прочный канат. Я обвязал его вокруг себя, как пояс. Остался еще не очень длинный конец. Нормально, вполне хватает для петли, чтобы заарканить им хвост прилипалы. Конечно, можно было бы чуточку подлиннее, но, увы!.. Придется довольствоваться тем, что имеем.

И тут ко мне в грот шумной, галдящей гурьбой повалили русалки. Они были явно чем-то взбудоражены. Все, перебивая друг друга чего-то пытались добиться от меня… Грот был небольшой, а их так много, что скоро они заполнили все его пространство, окружив меня плотной и шумной стеной. Они устроили настоящий сыр-бор! Кто просил, кто умолял, кто требовал чего-то, и все беспрестанно дергали меня за рукава (чего им всем далась моя фланка?). В общем гвалте я едва различил некоторые вопросы:

- Где, где он?..

- Ну, зачем ты его взял?..

- Зю, миленький, отдай ты его…

- Не гневи батюшку...

Честно говоря, я не понял ровным счетом ничего из этого хора голосов. И еще не понимая что, собственно, я натворил, и чего им всем от меня надо, здорово струхнул. Первой моей мыслью было: гребешок наябедничал, что я у него ключик отнял. Ну, если заберут ключик – все, мне кранты! Это была моя последняя надежда на спасение. И я решил ни в чем не сознаваться и не сдаваться до конца. А лучшая защита - это, как всем известно, нападение. И я показал им, что такое настоящий, хорошо поставленный командирский голос:

- Смиррррна! – Заорал я так, что если бы в Саидкином гроте был потолок, то непременно бы вся штукатурка сейчас бы рухнула на головы русалок. Но, к сожалению, этого не произошло по техническим причинам. Зато русалки просто остолбенели, в прямом смысле слова. Совсем, как в детской игре «Замри на месте». Вот что значит могучая сила слова!

- Отставить ррразговорчики в строю! – не давая им опомниться, орал я. - Выровнять шеренгу! (Эту команду они явно не поняли.) Докладывать по одному! Ты! - я ткнул пальцем в первую попавшуюся русалку. – Доложить обстановку по форме!

Тут они, видно, сообразили, что уже можно говорить, и опять все дружно загалдели, опасно сужая свой круг.

- Молча-а-ать!!!

Не знаю, сколько бы я смог удерживать оборону, но тут, к счастью, из-за стены русалок раздался просто сахарный Саидкин голос:

- Так, девочки, девочки, всем быстренько на выход! Не волнуйтесь, сейчас мы все вопросы решим. Только подождите меня на улице…

И русалки послушно, одна за другой стали выныривать из грота. И как он только справляется с ними!

- Лаской, лаской их надо брать, - словно отвечая на мои мысли, посоветовал мне Саидка.

- Слушай, Саидка, в чем дело?

- Беда, Зю! Слушай, и не перебивай! У Нептуна пропал трезубец. Подозревают тебя в похищении…

- А на фига козе баян? – вытаращил я на него глаза.

- Ты что, не понимаешь? Трезубец – это же власть! Тебя обвиняют в дворцовом перевороте…

- Шутишь?..

- Нет. Это, скорее всего - дело рук Черного осьминога. Я видел, как он из дворца выплыл. Что-то Нептун задумал, не иначе. Он даже дочек своих велел до себя не допускать.

- Что, и их подозревает в соучастии?

- Нет, просто боится, что они могут его разжалобить.

Но, что задумал Нептун, мы с Саидкой не успели обдумать, так как в это время вдруг замолкли голоса русалок «на улице», и в тот же миг в грот влетели две страшные зубастые акулы.

- Это за тобой…- успел шепнуть мне Саидка.

- Молчать! Никаких разговоров с подследственным! – клацнула одна их них зубами.

- Посторонних на время обыска попрошу освободить помещение. – В унисон ей рявкнула вторая.

- Я вообще-то живу здесь, - попытался возразить ей Саидка. Но акула так наподдала ему мордой под зад, что он кубарем вылетел из пещеры.

- Поговори еще мне! - вслед ему грозно прошипела она.

И они обе принялись шнырять по всему гроту, переворачивая вверх дном постель, валуны, которые служили столом и стульями, кучи водорослей в углу, припасенных Саидкой. Не найдя ничего крамольного, одна из них приказала:

- Гражданин Зю, с вещами – на выход!

Я выплыл. Оказывается, снаружи меня поджидали еще две акулы. Так мы и поплыли во дворец: одна акула впереди меня, одна – сзади, и по одной с каждого бока. Перед конвоированием одна из них предупредила меня:

- Шаг влево, шаг вправо – считается побег! Разорвем на месте! Без предупреждения!

Следом за нами уныло плыли примолкшие и напуганные русалки. Замыкал шествие Саидка.

 

* * *

Акулы отконвоировали меня прямиком в тронный зал, где в ожидании одиноко и грозно восседал на троне сам Нептун-батюшка. Он был мрачнее штормового моря. По его мрачно-потемневшему лицу, казалось, просверкивали молнии: это его глаза горели адским огнем. Да, страшен Владыка во гневе!

Русалок с Саидкой во дворец не пустили. Они еще долго мелькали под окнами – незаделанными щелями между валунами, из которых воздвигнут дворец, пытаясь заглянуть в тронный зал, но их постоянно отгоняли мордатые акулы. Из чего я сделал вывод: дворец охраняют со всех сторон, и мне отсюда не выбраться. Обложили!

- Ну, курсант, - грозно зарокотал Владыка на весь зал. От вчерашнего добродушного и пьяненького бородача не осталось и духу. – Сам его мне отдашь, или как?

- А чего отдать-то, Владыка? – сделал я наивное лицо, решив не выдавать Саидку.

- А ты, будто, не знаешь? – усмехнулся Нептун. Видать, не поверил.

- Никак нет! – четко отрапортовал я.

- Трезубец мой! – заорал Нептун.

- Да что вы, Владыка, я ни сном, ни духом… - начал выкручиваться я.

- Не отпирайся, Зю! Мне верные слуги доложили, что видели, как ты его из дворца тащил. Место мое решил занять?!! – взревел Владыка от ярости.

- Да что вы, батюшка-Владыка, мне и в голову такое не пришло бы никогда. Я и в Военные министры не очень-то желаю, а тут Владыкой! Нет, нет, я на такое не пошел бы ни за какие деньги! Да и трезубец ваш мне не под силу будет даже поднять, не то, что утащить…

- Вот ты и попался, Зю! Откуда тебе ведомо, что он тяжел? Значит, в руках его держал?

- Так кто ж не знает этого? Это же элементарно: золото – очень тяжелый металл, а в таком количестве, сколько его в трезубце было…

- Что ж, убедительно говоришь. Только, все же курсант, думаю, что все равно ты врешь. Не верю я тебе.

- Да почему же, Владыка?

- А потому. Про то, что ты его спер, мне надежные, годами проверенные  морские обитатели донесли, а ты - пришлый здесь человек, без году неделя. Так кому я больше поверю, а? Может, тебя сюда кто-то специально заслал, чтобы меня с трона свалить и переворот в нашем государстве устроить?!

- Да кому же это надо, Владыка?

- Есть такие, - туманно пожаловался Нептун. – Всеми правдами и неправдами норовят меня подсидеть.

«На Черномора, надо думать, намекает», - догадался я.

- А тебя к тому же видели, как ты недалеко от границы вертелся. Что ты там делал? – подозрительно оглядывая меня, спросил Нептун.

- Какая граница?! Я просто, плавал, знакомился с окружающей обстановкой, местной флорой и фауной, ну и… заблудился малость. Я же не знал, что у вас где-то граница есть… – выкручивался я, как мог. - А Вы, извиняюсь, Владыка, сами не помните случайно, когда последний раз трезубец в руках держали? – вежливо поинтересовался я, стараясь не разгневать понемногу спускавшего пар Нептуна и увести его от опасной темы.

Вообще-то, я прекрасно помнил, как пьяный Владыка уползал из тронного зала. А Саидка собирал разбросанные корону и трезубец, и с ними проводил его в опочивальню. Я надеялся, что, может быть, Владыка хоть что-нибудь вспомнит, что там, в опочивальне было дальше.

- Когда?.. Так... сейчас-сейчас… А, вот как сейчас помню: на пир, Лингвастрочку, значит, обмывать, я пришел как и положено: при полном параде… Потом, значит, мы гуляли, гуляли, гуляли, значит… - мучительно пытался восстановить ход событий Нептун. - Проснулся – трезубца нет!

Нет, не вспомнил. Эх, с Саидкой бы сейчас переговорить, куда он его сунул. Может быть, валяется себе спокойненько где-нибудь под кроватью, а они тут панику подняли.

- А покои свои осматривали?

- Спрашиваешь! Весь дворец вверх дном перевернули - как в воду канул!

- А Саидку не опрашивали? Может быть, он что знает? – осторожно поинтересовался я.

- Как же не спрашивал? Спрашивал, конечно. Говорит, что в покои отнес, и как обычно, около ложа моего оставил.

Видя, что Владыка немного поостыл, и уже готов сменить гнев на милость, я рискнул спросить:

- Кто же все-таки Вам сказал, Владыка, что я трезубец из дворца увел?

Лучше бы я этого не спрашивал.

- Кто, кто? Кит в пальто!.. Черный осьминог – начальник моей сыскной службы. Вот кто! Что же он меня в заблуждение вводить будет, по-твоему? Ему не верить никак нельзя. Вот ты лучше скажи мне, Зю, зачем ты к границе плавал? К Черномору решил переметнуться? Или тоже отпираться станешь? – снова, набычился Нептун. – А может быть, это для него ты мой трезубец приготовил?

«Так, все-таки, в пещерке-то не мурена была» - сообразил я.

- Нет, Владыка, не буду отпираться. Плавал к границе. – Честно сознался я.

- Ну, и зачем тебя туда понесло? Признавайся уже во всем, колись, как у вас говорят. Не трезубец ли мой Черномору толкнул в обмен на свою свободу? Тут, Зю, все против тебя складывается: сначала тебя видели, как ты из дворца трезубец волок, а чуть позже – как ты от границы возвращался. И заметь, возвращался-то с пустыми руками. Черномора ублажить захотел? Чем он тебя обольстил? – опять начал гневаться Нептун. - Отвечай, быстро!

- Я и в глаза Черномора не видел, батюшка! Ты сам рассуди, стоял бы я сейчас перед тобой, если бы до него смог добраться?

- Что ж, тоже верно. Только, вдруг вы какую-нибудь каверзу с ним успели задумать? Вот и не знаешь, чего тут с минуты на минуту ожидать приходится.

- Что вы, Владыка! И в мыслях у меня ничего такого не было! Просто хотел в окружающей обстановке сориентироваться…

- В обстановке, говоришь, сориентироваться? Это с какой же целью? Чтобы деру дать при случае? А вот тебе – свободу! – и он вытянул в мою сторону огромный кукиш и еще пошевелил большим пальцем, торчащим из смачного кулака. – Вот как тебе после всего этого верить прикажешь?

- Слово офицера даю – не брал я вашего трезубца. – Твердо и с достоинством отрапортовал я. – Можете хоть свое «или как» ко мне применить.

- Не понял? – в удивлении воззрился на меня Владыка.

- Ну, Вы же сами сказали: «Сам отдашь, или как?»

- А, ты про это? Да, можно было бы «или как» применить. Только опасаюсь я, не выдержишь ты этого самого «или кака». У нас пытки, пожалуй, пострашнее будут, чем у вас. Если тебя дельфины до смерти не защекотят, так скаты уж точно добьют… А ну, как все же ошибка вышла, оговорили тебя, лихоимцы? Политика, она ведь и под водой – грязное дело! Сплошные интриги и коварство!... А мне, честно говоря, не хотелось бы такого Военного министра терять. В кои-то веки настоящий военный человек попался… - загрустил Нептун и надолго замолчал в раздумье, склонив волосатую голову на лапищу, напоминавшую кувалду. Совсем как Сократ.

В тягостном молчании мы провели минут десять. Меня уже начало пошатывать: тяжело все-таки стоять по стойке смирно в воде, когда, наконец, Владыка вздохнул и изрек философски:

- Да, все наши беды из-за пьянки! Надо завязывать пить… Ладно, на сегодня такое мое решение будет: разбираться во всей этой истории буду лично и достаканально! Теперь же, что касается тебя Зю. На все время следствия безотлучно будешь находиться во дворце. И чтобы никаких контактов ни с кем, понял?

- Домашний арест? – догадался я.

- Как есть, самый настоящий арест. Пока я во всем этом не разберусь самолично.

Он хлопнул в ладоши, что имело эффект разорвавшейся бомбы, и на его зов приплыла смешная, уродливая и угодливая рыба каракатица. Я ее сначала и не заметил: так ловко она замаскировалась под окружающую обстановку.

- Проводить арестанта в чулан. И чтобы глаз с него не спускать!

 

* * *

Чуланом на самом деле оказалась глубокая морская расщелина, в углу которой валялась куча водорослей. Я с удовольствием растянулся на ней. «Ну, теперь у меня будет достаточно времени для раздумий. – С горечью подумал я. – Ну, с границей, мне все понятно. Черный осьминог меня вычислил и заложил. А вот кто мог меня оговорить с этим проклятым трезубцем? Кому это надо? И зачем?». Ответов на мои вопросы я не находил. И я начал продумывать программу-минимум: как мне выбраться хотя бы из этого чулана. Так ничего и не придумав, я задремал. Сколько я спал – не знаю. Разбудили меня какие-то голоса сверху.

- Простите, не велено... – смущенно бормотал один голос.

«Каракатица», - сообразил я.

- Что такое?!! – возмутился второй голос, явно женский. – «Наверное, какая-нибудь русалочка прорвалась на подмогу», - подумал я.

- Ты с кем разговариваешь!!! Забываешься, дорогуша!

«Во, дает! Что значит, царская кровь!» - прислушивался я к назревавшему скандальчику.

- Никак нет! Только Владыка не разрешил… - мямлила каракатица.

- Я тебе покажу Владыка! А я тебе кто? Хвост акулий?!! А ну, пшшла вон отсюда! И чтобы мои глаза тебя в упор не видели!

Сразу вслед за этим моя яма-нора осветилась приятным дневным светом: ко мне в темницу нырнула сама Золотая рыба! «Что это ее принесло? – недобро подумал я. – Начнет еще опять приставать, беды не оберешься. Без нее тут забот хватает».

- Здравствуй, дружочек! Здравствуй, Зю, дорогой, - фамильярно прощебетала она, увидев меня, возлежащего на куче водорослей.

- Здравия желаю! – вскочил я и вытянулся по стойке смирно.

«Только бы не допустить никаких вольностей», - подумалось мне.

- Ну, что ты вскочил, как медузой ошпаренный? Успокойся, я к тебе без официоза, чисто по-дружески. Есть у меня к тебе разговор серьезный.

- Я Вас слушаю. – Продолжал я стоять навытяжку.

- Фу, какой плохой мальчик! – капризно сморщила носик Владычица.

- Виноват, Госпожа Владычица морская! – отрапортовал я.

- Ладно, вижу - не хочешь ты меня понимать. – Недовольно проговорила она. – Ну, хорошо, поплыли ко мне. Поговорим в другой обстановке.

- Но я под арестом. Владыка не разрешает мне ни с кем контачить. – Начал я отнекиваться.

- И ты туда же? Вы что, все сговорились? Перечить мне – Владычице Морской?!! А ну, быстренько за мной! – И она, вильнув хвостом, выплыла из чулана. Мне ничего другого не оставалось, как проследовать за ней. Я был как между двух огней. Один одно командует, другая – другое. Кого тут слушать? Кто из них главнее? Вообще-то, если верить поговорке, что у каждого полковника жена – генерал, то выходило, что Золотая рыбка. В конце концов, не могу же я ее ослушаться. Еще превратит в кого-нибудь… А, если что, объясню Нептуну, что я не по своей воле, пусть сами разбираются между собой…

Каракатица, успевшая замаскироваться от гнева Владычицы под камень, проследовала, было за нами, но Владычица, заметив ее, так злобно шикнула на нее: «Я же сказала, пшшла вон!», что той и след простыл. А может, опять подо что-то замаскировалась…

По бесконечному лабиринту коридоров и залов Золотая рыба привела меня в свою опочивальню. Это я понял по тому, что в середине огромного зала возвышалось огромное царское ложе. Именно таким я его и представлял. Оно все было буквально завалено какими-то особыми, пушистыми водорослями. Стена напротив изножья была украшена мозаикой из переливающегося перламутра – такая своеобразная зеркальная стена. Пластинки перламутра были так искусно подогнаны друг к другу, что создавалось впечатление, что это огромное, монолитное зеркало. Рядом с ложем, с той стороны, где, по всей видимости, опочивала Владычица, стояла детская колыбелька из пустого черепашьего панциря. Судя по его размерам, бывшая его владелица прожила не одно столетие. В этой люльке свободно мог бы разместиться и я, если поджать ноги. А сейчас там спала и сладко сосала пальчик маленькая Линд…, Лист…, Лягв.., Ну, в общем, последняя русалочка. Если бы не ее хвостик, умильно выглядывавший из водорослей, можно было подумать, что это спит обыкновенная девочка. Она была премиленькой: ее белые, не успевшие отрасти, кудрявые волосики обрамляли ангельски умильную мордашку. Ну, просто очаровательный пупс из рекламы памперсов!

- Присаживайся, Зю, я сейчас, – и Золотая рыба отплыла.

Кому-то невидимому за входом она уже отдавала распоряжения:

- Китовки и легкой закуски! И чтобы ни одна амеба не проскочила в мои покои! Головой ответите!

Пока она распоряжалась, я огляделся, куда бы можно было присесть. Но кроме огромного, с добрую половину хоккейного поля, ложа и детской колыбели, в опочивальне не было ни единого камешка, куда бы можно было примоститься.

- Ну, что ты стоишь камнем? Садись, разговор у нас будет долгим. – И она бесцеремонно толкнула меня на кровать. От неожиданности я провалился в куче водорослей, поневоле задрав ноги кверху. Совсем, как в бабушкиной пуховой перине.

- Ой, какой же ты неловкий, Зю! – рассмеялась Золотая Рыба. - Расслабься, что ты такой скованный? Я же не на пытки тебя привела.

Тут в покои вползли два краба, неся на спине небольшой столик с привычными уже для меня анемонами, наполненными китовкой, и салатом из морской капусты. Золотая рыбка ловко, своими изящными, наманикюренными перламутром на самых кончиках, плавниками переставила небольшую столешницу прямо на кровать, и царственным жестом указала крабам на дверь. Те все поняли без слов.

Когда крабы выползли, Владычица плотно задернула полог из водорослей, закрывавший проем в ее покои.

- Ну, Зю, давай-ка, мы с тобой выпьем за благополучный исход нашего предприятия! – Предложила она тост, подняв анемон с китовкой.

- А могу я поинтересоваться какого именно? – спросил я.

- Пей, потом все объясню.

Я особо не сопротивлялся. Потому что после всего недавно пережитого, мне совсем не мешало расслабиться, и я с превеликим удовольствием жахнул целый анемон китовки и даже застонал:

- О, хорошо пошла!

- Повторить? – услужливо предложила Владычица.

- Не откажусь, - согласился я.

Мы выпили еще. Я прислушался к своему организму. Внутри все приятно потеплело, в голове слегка зашумело, как во включенном компьютере (работает, значит!), все мышцы расслабились, заметно ослабив блокаду настороженности… Одним словом, кайф! Но я при всей своей расслабухе, не потерял бдительности.

- Так о каком предприятии вы, Владычица, изволили говорить?

- Ну что ты так все официально: Владычица, да Владычица? Зови меня просто… ну, скажем,.. Рыбкой. Да, мне нравится – Рыбкой!

- Но… Владычица?!

- Я тебе повелеваю – звать меня Рыбкой, и не перечь мне, пожалуйста. Ну, что тебе стоит, Зю? А мне приятно будет. Ну, попробуй, - капризничала она.

У меня язык не поворачивался так ее назвать.

- Ну? – нетерпеливо постукивала она хвостом по ложу. – Ну, же…Ры..

- Ры… - повторил я.

- Б, - настаивала Владычица.

- Б, - как истукан, повторил я за ней.

- Ка-а-а...

- Ка-а-а…

- Ну, а теперь все вместе: Ры-б-ка.

- Ры-б-ка. – Пошел я на первую уступку.

- Ну вот, - облегченно вздохнула Рыбка. – А то, знаешь, Зю, так мне надоел этот официоз: Владычица, да Владычица, Повелительница морей и всякое такое, а так хочется простого, душевного общения.

- А как Вас Владыка величает? – ехидно поинтересовался я.

- А никак не величает, - махнула плавничком Рыбка. - По молодости, это тысячу лет назад было, рыбонькой называл, а сейчас, - Рыбка смахнула предательски набежавшую слезу. - Вообще никак не зовет. «Ты» и все тут. Знаешь, Зю, как мне одиноко жить в этой драгоценной клетке?

Я замотал головой.

- Конечно, откуда тебе это знать? Ты еще молодой, у тебя еще ни горечи разочарований, ни боли одиночества, ни обид незаслуженных за плечами… А я? Знаешь, как я его любила?

- Кого?

- Нептуна, кого же еще! Ведь я в свое время могущественнее его была. Такую карьеру могла сделать! Все было в моих плавниках. Что он был со своим трезубцем против меня? Да, тьфу!

- И что же с вашим могуществом стало?

- Обычное житейское дело: променяла на личное счастье. Как и все по молодости да по глупости думала, что любви нашей страстной и романтической конца не будет. – Жаловалась на свою судьбу Рыбка.

- Как это променяли? – не понял я, - Разрешите? – ткнул я в сторону морской капусты. – Кушать очень хочется.

- Да ты ешь, ешь, не стесняйся. Как променяла, спрашиваешь? Очень просто: когда мы с Нептуном решили бракосочетаться…

- Что решили? - не расслышал я, уплетая капусту.

- Жениться. – Пояснила Рыбка. – Я автоматически при этой процедуре теряла часть своего могущества.

- Как это? – не понял я. – Могущество, это ведь не имущество? Как можно его потерять? Оно или есть, или его нет.

- Ты прав, не имущество. Просто, когда я была вольная рыбка, то могла безраздельно пользоваться своим могуществом. То есть, сколько хочу, столько и исполняю желаний. Хоть своих, хоть чужих. А когда вышла замуж, то потеряла эту способность.

- Как, совсем? Но вы же…

- Нет, не совсем. – Успокоила меня Рыбка. – Всего три желания в сутки. Не больше.

- Ну, и то хорошо, - попытался ободрить я ее. – Я вот, вообще ни одного желания не могу исполнить, и ничего, живу же!

- Ой, да что это три желания?! Капля в море! Фактически у меня не три, а только желание в сутки и остается.

- Почему? А два куда же деваются? – прихлебнул я китовки.

- Одно - я ежедневно использую на себя, чтобы выглядеть соответственно. У меня же нет косметики, как у ваших женщин. Приходится вместо нее одно желание использовать.

- А зачем? – искренне удивился я.

- Ой, Зю, ну какой же ты еще глупенький! – рассмеялась Рыбка. - Да если бы я его не использовала, можешь себе представить, на кого бы я была сейчас похожа?

- На кого?

- На полудохлую рыбину, вот на кого! Чешуя моя золотая давно бы вся пооблезла, хвост обвис, как мочалка, морда – вся в морщинах… Сотни лет – это тебе не восемнадцать!

- Угу. – Согласился я. – Ну, а что со вторым желанием?

- Второе желание? Ха, да на этого индюка старого и трачу тоже каждый день.

- На какого индюка? – не понял я.

- Господи, да на муженька моего ненаглядного – на Нептуна, будь он неладен!

- Что же это Вы на него так серчаете? Муж, как никак…

- Муж – объелся лягуш. Осерчаешь тут, пожалуй. Ты только представь себе – сколько столетий, изо дня в день видеть его пьяную морду? А последнее время так вообще спился! Пузо распустил, как китица беременная! Волосищи не стрижет, который век, не чешет. Бр-р-р! – брезгливо передернулась Рыбка. – Силу свою мужскую всю давным-давно пропил, а все туда же: каждый день в постель с ним ложись. Вот и приходится второе желание на него тратить, чтобы он … Ну, ты понимаешь?

- Вместо виагры, что ли? – изумился я.

- Это еще что такое? – не поняла Рыбка. Видно, не дошла еще эта информация до Подводного государства.

- Ну, это таблетка такая,.. для мужской потенции. – Объяснил я, заливаясь краской стыда.

- Выходит, что виагра. – подтвердила Рыбка. - И остается у меня только одно чистое желание в сутки. И то приходится его придерживать на всякие форс-мажоры да государственные нужды.

- А не использованные за сутки желания, суммируются? – Заинтересовался я.

- Нет, сгорают. – Вздохнула Рыбка. – Полностью. Вот и крутишься, как уж на сковородке, и никакой тебе за это благодарности, никакого понимания. Бьешься, бьешься, как рыба об лед. А у этого козла одни гулянки на уме. Даже по душам поговорить не с кем. А мне ведь, в сущности, так мало надо – внимания и ласки…

Мы уже не сидели, а возлежали на царском ложе, утопая в мягких, пушистых, почти воздушных, водорослях, как в персидских коврах. И где они только таких набрали? «Вот бы нам с Саидкой таких, - позавидовал я. – Наверное, по спецзаказу где-нибудь выращивают. Ох, и здесь то же самое, что и на земле: властьпридержащим – все лучшее в этом мире, а нам - что останется».

Я даже не заметил, как столешница с китовкой и капустой, разделявшая нас с Рыбкой, вроде бы сама собой сдвинулась на самый край царского ложа. А сама Рыбка оказалась в опасной близости от меня. И, продолжая стенать и жаловаться на свою горькую женскую долю, она как-то так нежно склонила свою голову мне на плечо, ища сочувствия и поддержки. От ее прикосновения, я весь внутренне сжался, и даже зажмурил глаза от страха. «Ой, мамочка моя, что же это делается?!!» Рыбка заплакала, уткнувшись мне в плечо. Я почувствовал это по ее вздрагивавшему в конвульсиях телу. Да, скажу я вам, женские слезы – самое страшное испытание для мужчины. Если только у него не наблюдается абсолютного отсутствия сердца… И вот я уже утешаю, осторожно глажу ее по голове, плавникам… Оказывается они вовсе не колючие, как выглядят. На самом деле – они мягкие и пушистые, совсем, как Юлькины волосы. И чешуя нисколько не колется, а просто шуршит под рукой, как Юлькино парчовое платье на выпускном балу. Ах, как же она была хороша в нем! Тоненькая, стройная, переливающаяся всем спектром радуги под бликами зеркального шара, жонглирующего под потолком зала разноцветными зайчиками светомузыки. Настоящая королева бала! Я, едва сдерживая дрожь восхищения, все крепче и крепче прижимаю ее такое близкое и податливое тело. Пьяняще радостно шуршащее и шелестящее под руками парчовое платье не сопротивляется моим рукам, сладко нашептывая мне: «Еще, еще, еще!» Я в нежном нетерпении ищу Юлькины губы… Ищу губы… ищу… ищу… Почему-то никак не могу отыскать… Да где же они, в самом деле? Я открываю глаза... И с минуту не могу прийти в себя от жуткой метаморфозы! «Какой ужас! В кошмарном сне не привидится! Что же я делаю?!!»

- Хм, - начинаю понемногу приходить в себя. Окончательно стряхнув с себя наваждение, я деликатно отодвигаюсь от Рыбки. – Так неужели за столько лет совместной жизни у вас не было ничего светлого, радостного?

- Ну, почему же? Было когда-то, - всхлипывая, бормочет Рыбка. Она все теснее и теснее прижимается ко мне.

- Вот! – бодро советую я, пытаясь отползти от нее. – Вот что вам почаще надо вспоминать, а не загружать себя одними негативными эмоциями. У вас такая большая и дружная семья. Вы им всем очень нужны. Просто вы устали: многочисленные роды, семейные неурядицы. Вам необходимо отдохнуть. Куда-нибудь съездить, отвлечься от бесконечной домашней рутины, и, поверьте мне, у вас еще все будет замечательно. - Пытаюсь я вдолбить ей прописные истины.

- Ах, нет, Зю, не утешай меня. Я знаю, я чувствую, что ничего хорошего уже не будет в моей жизни… - всхлипывая, продолжает упорствовать Рыбка, двигаясь за мной.

- Ну, тогда я не знаю, чем Вам помочь, - в растерянности пытаюсь я развести руками, но не могу, так как на них в буквальном смысле повисла Рыбка.

Она словно только и ждала этого.

- Так для этого ты мне и нужен, - наваливаясь на меня всем телом, жарко шепчет она мне в самое ухо, щекоча щеку своими рыбьими усиками. - Один только ты и сможешь помочь моему горю-горькому… Есть у меня один план…

- Да чем я-то могу вам помочь? – плохо соображаю я, инстинктивно чувствуя какой-то подвох.

А Рыбка все упорнее и упорнее наваливается на меня, вдавливая в мягкий податливый мох.

- Какой еще план? – пытаюсь я вырваться из плена опутавших меня плавников.

- Послушай, Зю! – жарко шепчет Рыбка. - Я хочу, чтобы ты стал Владыкой морским.

- Да Вы что!!! – я выскочил из кровати, как пробка из шампанского, прорвав, наконец, блокаду ее объятий. – Что Вы такое говорите? Нет, нет, я не могу пойти на такое! При всем моем уважении к вам. Нет, нет и нет! Это однозначно!

- Не торопись отказываться. Успокойся, подумай хорошенько. Послушай меня, я дело говорю. – Подплыла ко мне Рыбка.

- Нет, я не могу… - уперся я. А сам тихо-тихо от греха подальше переместился за колыбельку с русалочкой. Занял, так сказать, необходимую оборону.

- Ну, почему, почему?! Что тебе мешает?! – истерически возопила она, опасно простирая в мою сторону плавники.

Я еще дальше отодвинулся на безопасное расстояние.

- Во-первых, я не совсем свободен. Связан, так сказать, обязательствами… - замямлил я. - Невеста у меня на Земле осталась. Ждет же человек, надеется…

- Ну, насчет невесты, ты не переживай. Не беда, подождет-подождет и забудет. – Усмехнулась Рыбка.

- Нет, вы ее не знаете, она у меня не такая… - Мечтательно закатил я глаза.

- Ой, все мы не такие. – Цинично возразила Рыбка. – А хочешь, чтобы она не очень убивалась по тебе, я ей нового жениха организую? Какого-нибудь богатенького бизнесмена. Заодно и проверим, такая она у тебя, или не такая? – предложила Рыбка.

- Нет, нет! Только вот этого не надо! - поторопился я отказаться от услуг Рыбки.

Кто ее знает, вдруг ее одно желание на сегодня еще не использовано?

- Ах, какие же вы все-таки все мужчины – собственники! Если не тебе, так пусть никому не достается, так получается?

Я промолчал. О, этот бесконечный спор мужского и женского начал! Стоит ли в него вообще углубляться? Еще не известно, до чего тут можно договориться.

- Ну, хорошо, - увидев, что я не желаю поддержать эту тему, продолжила Рыбка. – Какие же у тебя еще есть причины отказаться от трона?

- Да что Вы, матушка. Владычица!

- Ты опять? – недовольно сморщила мордочку Рыбка.

- Что? – не сразу сообразил я, чем я мог ее прогневить. – А, ну да… Ры-б-кааа.- Старательно произнес я по слогам.

- Какой из меня Владыка? У меня и имя совершенно не подходящее для этого. Что это за маразм какой-то: Владыка Зю? Это же просто смешно! – Я даже попытался похихикать, хотя мне было совсем не до смеха.

- А при чем тут Зю? Ведь у тебя же прекрасное имя – Владимир!

Я с этим Зю, честно говоря, как-то и забыл, что меня вообще-то Вованом кличут.

- Как красиво звучит! Немного подправим, и будет еще лучше. Как раз в тему: Владимор!!!

- Как? – опешил я.

- Владетель морей! Это еще лучше, чем какой-то там непонятный Нептун. Ты только послушай, как звучит! Владимор! Владимор! – на все лады нараспев, как завороженная, повторяла Рыбка. - Слушай, Владимор, а ты никогда ты не задумывался, что все в этой жизни не спроста делается? Что кто-то там, свыше, Рыбка кивнула головой в сторону потолка, - разруливает все наши жизни, судьбы? Наверное, и ты не просто так в Подводное государство попал. Это твой рок, твоя стезя, фатум.

Под философским натиском Рыбки я даже слегка засомневался. А может быть, она права? Не зря же меня родители нарекли таким именем при рождении? Да и в Подводное государство ведь ни один другой курсант не попал, а именно я. Может, действительно, фатум?

Рыбка, видя мое замешательство, заторопилась:

- Ну, Владимор, решайся! У нас с тобой такой шанс есть…

Но тут в колыбельке проснулась и заплакала Люстр.., Ленд.., тьфу ты, короче, русалочка. Рыбка тут же оставила меня в покое, и начала заботливо покачивать колыбельку, убаюкивая ребенка. Но девочка не умолкала. Тогда Рыбка взяла ее на руки. Она взяла ее как-то очень неловко, зацепив вместе с русалочкой и кусок водорослей. Я стоял рядом с колыбелью и заметил, что под водорослями что-то очень знакомо блеснуло. Я даже не успел толком разглядеть что это, как Рыбка быстренько закидала это «что-то» одним плавником и подозрительно посмотрела в мою сторону. Я сделал, как мог, непроницаемое лицо. Вроде того, что ничего не видел. Не знаю, поверила она или нет, но в это самое время в пологе из водорослей, закрывавших проем в опочивальню, запуталась какая-то маленькая рыбешка. Она подняла такой невообразимый гвалт, совсем, как мышка в мышеловке.

- Что такое?! Ведь я же просила не беспокоить меня! – в гневе бросилась к ней Владычица.

«Сейчас заглотит!» - с ужасом подумал я.

Но, видно, маленькая рыбешка что-то успела нашептать своей хозяйке, потому что гнев моментально остыл, она только качала головой, слушая информацию.

- Так, так… Все понятно. Каракатица, гадина, все-таки настучала! – В сердцах бросила она мне, словно я был в этом повинен. – Нептун сюда направляется.

Пока она укладывала и укачивала русалочку, в опочивальню ворвался разъяренный Нептун. Он запутался на входе в водорослях, и с остервенением срывал их и топтал ногами.

- Понавешали тут черт знает чего! - в ярости орал он нечеловеческим голосом.

Я с ужасом глядел на эту сцену, желая только одного: провалиться сквозь дно. Или, на худой конец, хотя бы закопаться в иле. А Рыбка, как ни в чем не бывало, спокойно покачивала колыбельку.

- Чего расшумелся? Ребенка разбудишь!

Нептун моментально притих.

- Я спрашиваю, что ты себе позволяешь? – пылая от ярости, но заметно убавив громкость, спросил он, обращаясь к Рыбке.

- А в чем, собственно, дело? Чем ты опять недоволен? – спокойно спросила его Рыбка.

- Она еще спрашивает! – опять было взревел Нептун.

- Тише, тише, - осадила его Рыбка, кивая на колыбельку. – Угомонись уже! Ребенка перепугаешь.

- Как ты посмела нарушить мой приказ?! – выпутываясь из водорослей, затихал Владыка.

- Какой именно? У тебя их столько каждый день, - спокойствию Рыбки можно было позавидовать. Видать, за долгие годы ко всему привыкла.

- Не прикидывайся дурочкой. Прекрасно знаешь, о чем я… У, тю-тю-тю-тю, у, лю-лю-лю-лю, уси-пуси, моя сладенькая! – сюсюкал он уже над колыбелькой, любуясь доченькой.

- Не дыши на нее перегаром. – Раздраженно бросила ему Рыбка.

- Ой-ой-ой, какие мы нежные! – ехидно покривлялся Нептун на это. – Ну, последний раз спрашиваю, кто разрешил освободить арестованного?!

- Какого арестованного? – вытаращила на него наивные глазки Рыбка. – Где ты тут арестованного видишь?

- Вот он – Зю! – ткнул в мою сторону пальцем с длинным, загнутым ногтем Нептун.

- А как же презумпция невиновности? – Огорошила Рыбка не только меня, но, по всему было видно, что и Нептуна тоже.

- Что такое?! – воззрился он на нее, видать, не имея ни малейшего представления, о чем говорит его половина.

- Презумпция невиновности, - спокойно повторила Рыбка.

- А что это такое? – смачно сглотнув пилюлю, спросил Нептун.

- Презумпция невиновности означает, что пока вина человека не доказана судом, его нельзя считать преступником, а тем более – арестовывать. – Менторским тоном как по писанному разъяснила Рыбка. – И если ты хочешь, чтобы твое государство считали правовым и демократическим, будь добр, придерживайся международных законов о правах и свободах человека, а не устраивай здесь доисторического самосуда!

- Откуда ты только всего этого набралась? – Мотнув могучей головой, поинтересовался Нептун. Видно было, что он не в состоянии осмыслить всего сказанного.

- Оттуда! Чем в анемоны с китовкой заглядывать, лучше бы газеты читал! Вон их сколько в морях-то наших плавает… А тебя, кроме пьянки, ничего не интересует.

- Ну, опять завелась, - виновато бормотнул Нептун.

- Раньше хоть куда-то с тобой плавали, лично инспектировали моря и океаны. А как насажал везде своих наместников, чтобы самому не заморачиваться, так вообще из дому не выгонишь. Одни только застолья на уме. Что они там творят – никому не ведомо. Все государство с ними по миру пустишь, – отчитывала Рыбка Владыку, как нашкодившего ученика.

- Ну, ладно, ладно, хватит тебе. – Виновато опустил глаза Нептун. - Ты лучше скажи мне, вот для чего ты Зю из чулана забрала?

- А для чего ты его туда посадил? – в тон ему спросила Рыбка.

- Так ведь домашний арест… - пояснил Нептун.

- Домашний арест, – передразнила его Рыбка. - А ты знаешь, что домашний арест вовсе не предполагает заточения в темном чулане?

- А что он предполагает?

- А то он предполагает, что свобода передвижения человека ограничивается лишь стенами его дома.

«Во, дает! – с уважением подумал я. – Ей, наверное, Саидка какой-то юридический справочник презентовал».

- Объясни, - попросил Нептун.

- Объясняю. Человек, подвергнутый домашнему аресту вправе свободно передвигаться по всему дому. Только выходить из дома он не имеет права, понял?

- Понял, - почесал затылок Нептун. – Ну ладно, пусть свободно передвигается. Пока. А дальше – посмотрим. Не найду к вечеру трезубца – в Сибирь сошлю!

- Что значит, посмотрим? Ты мне брось свои беззакония чинить! Пока вина не доказана, человек не может быть осужден. А как ты можешь доказать виновность Зю?

- Как? – наивно поинтересовался Нептун.

- Либо он сам чистосердечно признается в похищении трезубца, либо, когда отыщется свидетель, который опознает в нем похитителя…

- О! Так ты же сама мне и сказала, что видела, как он его тащил! Значит, ты – главный свидетель и есть…

Опаньки!!! Вот это номер!!! Так вот кто меня оклеветал, выходит? Возникает вопрос: а для чего, собственно, Рыбоньке это понадобилось? А понадобилось это ей, как я понимаю, для того, чтобы заманить меня всеми правдами и неправдами во дворец. Пока я жил с Саидкой, я был – вольная птица, или рыба?.. А, неважно, короче, был ей не зубам. Ее первая задача была: заполучить меня во дворец и не выпускать до поры до времени. Закрыть для предварительной обработки, оградив от контактов с теми, кто мог бы мне хоть что-то посоветовать. С Саидкой, например. И держать в изоляции до той самой поры, пока не добьется от меня добровольного согласия на трон. Мужа ей, видите ли, молодого подавай! Тоже мне, Екатерина Великая! Нашла себе фаворита! И не боится ведь, что у нее может, как у старухи с корытом обернуться!

Но, ведь, тут как я понимаю, одного ее желания мало. Тут еще трезубец обязательно должен присутствовать. Этот атрибут – символ власти, как объяснил мне Саидка. Значит, есть он у нее, я думаю, раз она так на меня напирает. Не дура же она, чтобы с пустыми руками дворцовый переворот устраивать, мужа с престола свергать? Просто он где-то у нее припрятан до поры до времени! То есть, пока я сам, добровольно не соглашусь стать самодержцем и по совместительству ее супругом. А может быть, как раз и наоборот: супругом, и по совместительству – самодержцем. Получается, она и придумала, всю эту кутерьму с трезубцем! Да еще как продумала! Вот это стратегия! Комар носа не подточит. О, женщины! Коварство - ваше имя!

- Что я тебе сказала?! Что я тебе сказала?! Совсем мозги свои пропил? Я тебе сказала, что видела, что кто-то, похожий на Зю, но я не уверена, что это был именно он. – Доказывала Рыбка Нептуну. – Темно в коридорах было – все освещение, по твоему же приказу на пир отправилось. Я не утверждаю, что это был Зю. Просто кто-то похожий на него.

- Может быть, Саидка? – предположил Нептун.

- Нет, Саидку я бы сразу узнала по длинным волосам.

- Ох, совсем ты меня заморочила! То он, то не он… Ладно. А зачем ты его в опочивальню к нам затащила? - подозрительно оглядывая меня, спросил Нептун.

- А куда же еще мне его тащить прикажешь, когда у меня здесь дите малое? Разве я могу дите бросить? – напирала без тени сомнения Владычица.

«Вот это выдержка! Я бы так не смог», - подумал я.

- Ну да, ну да, это конечно, - растерялся Нептун под ее натиском. – Дитя без присмотра никак нельзя… Ну, что ж, ладно, вы тут поболтайте. О том, так сказать, о сем… А я, пожалуй, пойду, – и он двинулся к выходу. – Да, матушка моя! Совсем из головы вон! Ведь сегодня наместник Индийского океана к нам прибыл. Научную конференцию созывает. Так ты уж того, не серчай на меня. Прибудь, значит, на конференцию, как и положено Владычице.

- Ой, знаю я все эти ваши научные конференции! Очередная пьянка соберется.

- Нет, нет, матушка. Не изволь сомневаться. Самая, что ни на есть научная конференция. Наместник и лекцию проведет о цунами, которое прошлым летом по всему Индийскому океану прокатилось. Очень познавательно.

- Ладно, буду. – Смилостивилась Рыбка.

- А что касается Зю, так ты, матушка, распорядись уж сама, чтобы ему гостевые покои отвели… Но с охраной. Не забывай и ты Зю, что тебе ровно пять часов всего осталось.

«Жить, что ли?» - мысленно ужаснулся я и машинально взглянул на часы. Они показывали ровно 7 часов. Значит, до двух часов у меня время еще есть. Я удивился, и как только Владыка определяется во времени? Словно у него в голове будильник тикает.

- Хорошо, все сделаю, как ты велишь, – покорно, как и подобает супруге Владыки, ответила Рыбка.

- Простите, Владыка, а до чего мне пять часов осталось? – робко поинтересовался я.

- До назначения Военным Министром. Или забыл?

- Так ведь я же под следствием. – Напомнил я ему.

- А, - махнул рукой Владыка, - какое уж тут следствие. Развалилось все следствие. Презум… как там ее? – повернулся он к Рыбке.

- Презумпция невиновности. – Подсказала она ему с готовностью.

- Да, она самая, значит, не дает тебя арестовать, как следует. И главный свидетель, получается, свои показания отозвал. Какое уж тут следствие… - махнул он в отчаянии рукой. - Но все равно, пока трезубец не отыщется, чтобы из дворца - ни шагу, понял?

- Так точно! – отрапортовал я ему.

Нептун отбыл. Я до той поры стоящий столбом на вытяжку, облегченно вздохнул и дал себе команду «вольно».

- Ну, все обошлось. Так что, Владимор, ты думаешь о моем предложении? – опять начала приставать ко мне Рыбка.

- Да когда же мне было думать-то?

- Поторопись, поторопись, а то время – оно ведь не резиновое. Ну что ж, пожалуй, мне пора собираться на конференцию.

«И куда они тут все так спешат?» - подумал я.

- А можно, я не пойду? Я вот лучше за ребенком пригляжу в ваше отсутствие.

Мне, честно говоря, изрядно поднадоели все эти рыбьи тусовки с бесконечными пьянками. Хотелось побыть одному, в тишине и покое, взвесить все предложения, так щедро выданные мне Нептуном и Золотой Рыбкой. С чего только это они ко мне так благоволят?

- Неужели тебе совсем не интересно? – удивилась Рыбка. – Наместник расскажет о цунами, о разрушениях…

- Да видел я это все сто раз!

- Как видел? – удивилась Золотая Рыбка. – Ты был там, в самом эпицентре?

- Нет, зачем? По телевизору все это видел.

- А что это такое «телевизор»? – заинтересовалась Рыбка.

Я очень удивился: где-то такая продвинутая, что такое презумпция невиновности знает, а о телевизоре не слышала.

- Ну, это такой ящик с экраном, который выдает изображение. Показывает кино, новости…

- А, это что-то вроде наливного яблочка на тарелочке, да?

- Что-то вроде, - согласился я. Не объяснять же ей принцип работы телевидения в целом.

- Вот бы и нам такой телевизор завести, - мечтательно произнесла Рыбка.

- Он в воде не будет работать. А что ж вы себе яблочко наливное не заведете? У вас же такие способности!

- Ой, - махнула с досадой Рыбка плавничком. – Пробовала, и не один раз. Кащей, гад, прибрал его, каким-то хитромудрым кодом заблокировал, и я ничего не могу сделать. Видать, с возрастом не только иммунитет ослабевает.

Я опять удивился ее познаниям.

- Простите, мне очень интересно, откуда вы знаете про иммунитет, ну и про все остальное? – осторожненько, чтобы не обидеть Рыбку, спросил я.

- Я же говорю, читаю много. Все, что в морях и океанах попадается, Саидка все тащит мне. Чего только люди не выкидывают в моря! У меня уже целая библиотека собралась из разных газет, брошюр. Жаль только, хранятся они не долго – размокают. Ты знаешь Зю, у меня даже один любовный роман есть! – похвалилась Рыбка. – Как же там все жизненно описано! – мечтательно закатила она глазки.

«Вот с чего тебя на любовь потянуло! - догадался я, – романов любовных начиталась!». Я всегда был яростным противником подобного чтива, инстинктивно чувствуя, что все эти сладенькие романчики несут только бедствия настоящим мужчинам. Потому что не может быть нормальный мужик таким слащаво-томно-идеальным, и отвечать сразу всем требованиям женщин, как то: чтоб не пил, не курил, денег много приносил, без памяти любил и тому подобное. Вот начитаются такие впечатлительные особы, как Рыбка, а потом разная дурь им в голову лезет, и начинают отыгрываться на нас, мужиках. Теперь я воочию убедился во вреде этих романов.

Рыбка, оправив свои плавнички, отбыла на научную конференцию. А я сидел и уныло разглядывал свое отражение в мутном зеркале перламутра, тоскуя по земле, по чистому прозрачному воздуху, по дому, по всему такому родному и такому невообразимо далекому. «Нет, если только выберусь из этой ямы, обязательно сменю профессию!» - Твердо решил я для себя. – «Пойду лучше в агрономы. Поближе к земле. Оказывается, ничего дороже ее нет. Да, много бы я сейчас отдал за один глоток чистого утреннего воздуха! И не нужны мне ни кораллы, ни жемчуга, ни золото… Кстати, что там Рыбка так старательно закрывала в колыбельке от моих глаз?» Я встал, очень осторожно, чтобы не разбудить, переложил спящую русалочку на кровать.

- Полежи здесь, пока дядя посмотрит, что там твоя мамочка спрятала. Девочка беспокойно заерзала, заворочалась на новом месте, закряхтела, но потом сунула пальчик в рот, пососала и затихла. Уф! Гора с плеч! А то бы подняла плач, мамки-няньки  разные бы сбежались.

Я торопливо раскидал водоросли из люльки. Под их толстым слоем покоился трезубец!!! Ну и Рыбка, ну, молодца! Вот теперь я понял выражение «острый аналитический ум». Это же надо, как она все продумала! Как будто не любовный роман читала, а круто заверченный детектив. Даже трезубец с умом спрятала. Знала, что весь дворец перевернут, а к ребенку – никто не сунется. Да, повязала она меня здорово! Можно сказать, что по рукам и ногам. Что же это получается? А получается вот что: если я откажусь от ее предложения занять трон, и все чистосердечно расскажу Владыке, то она покажет на меня, что все-таки это я трезубец украл. И ей же подбросил в ее отсутствие, чтобы опорочить перед мужем. Да еще чего доброго, наговорит, что я приставал к ней, соблазнял…

Получается, если мне дорога жизнь, значит, волей-неволей придется соглашаться с ее предложением. Другого выхода на сегодня у меня нет. Вот только кем я буду выглядеть в глазах Нептуна? Да-а-а, скрутила меня Рыбка, можно сказать, в бараний рог. А как же мужская солидарность? Да если я расскажу Владыке всю правду, он и не посмотрит ни какую мужскую солидарность, раздавит меня, как клопа. Вот это обложила, так обложила!.. А может быть, как говорит моя мама, что ни делается – все к лучшему? А может, когда я стану Владыкой, мне проще будет смыться отсюда? Глядишь, налажу дипломатические отношения с Черномором, а там уж как-нибудь и на Землю выберусь…

Дай-ка, я хоть примерю к себе этот проклятый трезубец, как я буду смотреться Владимором? Я огляделся вокруг, высунулся даже в коридор, но кругом было пусто и тихо. Даже морские звезды исчезли со стен Видно, все на лекцию побежали – заморские гости, видно, не каждый день во дворец прибывают.

Я с трудом вытащил трезубец из люльки. Он, и в правду, был тяжел, даже в воде. Благородный металл приятно холодил руку, и придавал мне упоительную уверенность в своей силе и защищенности. Такое же чувство я испытал, когда первый раз в жизни держал автомат, заряженный боевыми патронами. Действительно, символ власти. Я подошел с ним к зеркалу и встал в позу, гордо отставив трезубец на расстояние.

«А что, очень даже ничего выгляжу! Ничуть не хуже Нептуна. Вот только слегка поправиться не помешало бы, а так: очень даже симпатичный молодой Нептунчик… Владимор!!!»

Я повертел трезубец, чтобы установить его в другом ракурсе, потом еще… И вдруг в перламутровом «зеркале» что-то мягко щелкнуло, по нему пошла черно-белая рябь, совсем, как в телевизоре, когда все передачи окончены… Я стоял, как завороженный, и, не отрываясь, смотрел на перламутр. Потом зеркало замерцало совсем по-телевизионному, и вдруг на нем появилось яркое цветное изображение поверхности моря. А на море – вдали, почти у самого горизонта маленький кораблик. Вот это да! Да у него тут самый настоящий наблюдательный пункт. Или, может быть, Центр управления?

Я слегка повернул трезубец по часовой стрелке – изображение заметно приблизилось. Я повернул еще – кораблик оказался совсем близко, заполнив собой весь экран. Я даже смог прочитать бортовые опознавательные знаки и увидел матросов на палубах. «Натовцы, - узнал я, - шныряют, как у себя дома». Я вернул трезубец в прежнее положение – изображение удалилось. Да, вот это техника! На грани фантастики! А трезубец у него, надо думать, заменяет автономный перископ. Я повернул трезубец на 180 градусов – картинка моря сменилась. Вернее, море осталось все тоже, только посудина другая высветилась на нем. Здорово! Вот бы мой «Перекоп» найти, хоть краем глаза взглянуть, что там сейчас ребята делают. Я принялся не очень быстро крутить трезубцем. Я пока не знал принципа его действия, и крутил наудачу. И докрутился-таки! Нашел свой «Перекоп»! Тут уж я аккуратненько, чтобы не сдвинуть с места трезубец, повернул его по часовой стрелке, и приблизил изображение, насколько было возможно. Радости моей не было предела! Я видел родные палубы, видел своих ребят. А ну-ка, что там на нашей, третьей, палубе? Опять ребята щемятся с сигаретами за бочкой! О, да это ведь Баден! Живой, курилка! А вот и Солдат… Непрошенные слезы потекли по моему лицу… Мне так хотелось крикнуть им, что я здесь, живой, что я их вижу! Но конспирация не позволяла этого сделать. Вдоволь насмотревшись, как ребята смолят за бочкой, я повернул трезубец против часовой стрелки, чтобы полюбоваться им издали. «Перекоп» стоял на якоре, а по штилевой глади вокруг него сновали катера и шлюпки с матросами в оранжевых жилетах. Чего это они?

- Спасательные работы! – догадался я. - Это же они меня ищут! Родные мои, я здесь, я живой!!! – не выдержал и заорал я от распирающей меня радости. И тут же осекся. Из-под многометровой толщи воды никто не услышал меня… Я еще немного полюбовался общим видом «Перекопа».

Потом решил посмотреть, а что будет, если трезубец перевернуть верх ногами? Что и сделал. «Зеркало» тут же отреагировало! Только теперь оно показывало мне подводные владения Нептуна. Возле ипподрома я увидел Саидку, сидевшего в окружении грустных, и на удивление молчаливых русалок. Они сегодня даже в бега не играли. И морские коньки привычно не сновали. Некоторые из них неподвижно повисли на водорослях, а некоторые, совсем как кошки, ласково жались к русалкам… Я устал вертеть тяжеленный трезубец в руках – а что, не легче 70-килограммовой штанги! – и положил его на пол. Изображение тут же само по себе исчезло.

- Да, трезубец – это сила! Наверное, с его помощью можно было бы как-то даже вынырнуть отсюда. Только бы еще знать, как им пользоваться. Найти бы где-нибудь инструкцию по эксплуатации, - размечтался я. – А так что – бесполезная золотая дура! Только для разведки и наблюдения за объектами.

Я на всякий случай тщательно осмотрел трезубец на предмет наличия каких-нибудь кнопок управления. Но, так и не обнаружив заветной кнопочки, потащил его обратно в люльку.

«Стоп! А зачем мне, собственно, его опять прятать? В моей голове экстренно родился план. Я что, уже решил Владыкой стать? Нет, ничего я еще не решил. Значит, я должен помочь истинному владельцу найти свою потерю. А как это можно сделать? Элементарно – подкинуть! И получится все замечательно: и овцы целы, и волки сыты. Глядишь, и Рыбка образумится, и все у них с Нептуном наладится. Вот только роман этот любовный у нее как-то надо изъять, чтобы не сходила с ума, а просто жила, как все живут. Ведь столько лет прожили, а тут блажь какая-то в голову ударила!» - думал я, укладывая трезубец на Нептунову половину кровати и маскируя его водорослями. – «Вот придет он сегодня домой, как бухнется в кровать, и сразу же отыщется его пропажа… Ну если даже он сегодня ее не почувствует (все зависит от того, как лекция пройдет), то завтра по утру, да с бодуна, когда все тело ломит, уж точно отыщет.

А если Рыбка обнаружит пропажу?! Не станет же она, в самом деле, жаловаться Владыке, что я у нее выкрал похищенный трезубец? Не станет. Ну, поскрипит зубами. На худой конец попаду к ней в опалу… Так мне это только на руку: хоть отвяжется от меня со своей любовью. Так, пока все замечательно складывается, а дальше видно будет. «Интересно было бы посмотреть на реакцию Рыбки, когда Нептун найдет трезубец» - ехидно хихикнул я. Теперь кладем русалочку на место, - начал я утрамбовывать водоросли в люльку, - и с этим делом я, можно считать, разобрался. Мне бы теперь еще как-то до Тортилы добраться. Где она сейчас ползает? Ползает?.. Ползает!!!»

Я начал лихорадочно выбрасывать водоросли обратно. Опустошив колыбель, я поднял пустой черепаший панцирь, взвешивая его в руках. Тяжеленький, уж точно не пластмассовый. Ничего, потерплю ради такого случая. Получится марш-бросок по полной выкладке. Я встал на карачки, приладил на спине панцирь, подполз к зеркалу, оглядел себя со всех сторон, и остался доволен увиденным. Ну, чем не черепаха! И медленно выполз из опостылевшей мне опочивальни. Я долго ползал по дворцовым лабиринтам в поисках выхода. Заполз даже на кухню, где целая армия крабов своими острыми клешнями кромсала, потрошила и резала на кусочки рыб, сервируя очередной «стол» для Владыки и гостей. Я быстренько втянул голову под панцирь и убрался от греха подальше. Кто их знает, этих коков! Вдруг захотят угостить Владыку черепашьим супчиком… Значит, тронный зал где-то совсем рядом. Надо левее брать. И, действительно, с той стороны слышен был невнятный пьяненький шум застолья: кто-то произносил тосты, глухо стучали анемоны… Я быстро сориентировался в какую мне сторону ползти, и вскоре выполз на спасительный выход. Тут я вобрал все свои конечности вместе с головой под панцирь и притаился. И вовремя! Ко мне тут же подплыли две акулы.

- Чего развалилась на проходе? А ну, марш отсюда!

- Плыви, плыви, поторапливайся, не загораживай проход – не одна тут! – в две глотки заорали они на меня.

Все во мне возликовало! Отлично, значит за свою приняли! И я молча, стараясь случайно не высунуть ногу или руку из-под панциря, быстренько пополз прочь.

- Куда это она так рванула? – удивилась одна акула. – Что-то подозрительно! Может, проверим?

- А, брось ты! Китовки набралась, и вообразила себя коньком на скачках! Ну ее, пусть чешет! – и обе акулы загоготали и заулюлюкали мне в след.

Я на всякий случай немного сбавил скорость.

- Ну вот, видишь, начала в себя приходить. Все нормально!

Тут в проходе нарисовался новый объект для их бдительности: вдрызг пьяный дельфин, которого так мотало от стены к стене, что морские звезды градом осыпались после него, и, возмущенные таким неделикатным обращением, пищали и ползли обратно на свои места. Акулы все свое внимание тут же обратили на него:

- Ну, ты друг и набрался!

- Чего это сегодня все такие хорошие выползают?

- Ки-ки-ки…

- Чего Ки-ки?

-Китовка, зараза, крепкая попалась!

- Бывает. – Посочувствовали акулы. - Ты бы лучше закусывал…

И они начали советовать дельфину, чем лучше закусывать, чтобы не очень развозило. Видать, у них был немалый опыт в этом деле.

А я тем временем отползал все дальше и дальше, прислушиваясь к их затихающим голосам. Все поджилки у меня тряслись от страха и напряжения, когда я, наконец, отполз на вполне безопасное расстояние. Я опять притаился за каким-то выступом скалы, осторожно высунул голову из-под панциря. Кругом было тихо и спокойно. Лишь то ли мальки, то ли мелкие рыбешки, слабо попискивая, шебаршились в иле, отыскивая себе пропитание.

- Кажется, пронесло!

Я скинул с себя панцирь. Бросать его просто так нельзя. Не ровен час, кто-то отыщет и донесет. Тьфу, черт, совсем как Саидка стал думать. Скоро своей тени пугаться буду. Но панцирь все же припрятал в расщелину, замаскировав его для надежности водорослями и илом.

- Ну, кажется, выбрался! Теперь бегом за прилипалой! – скомандовал я себе, стряхивая с рук налипший ил.

 

* * *

За воротами дворца я ориентировался уже довольно прилично, и потому быстрым темпом поплыл прямиком к саду угрей. Неподалеку от него я отыскал свою знакомую прилипалу. Это было нетрудно. На мое счастье она была так ленива, что лежала в ожидании попутки там же, куда я ее и забросил.

- Мадам, не желаете прокатиться с ветерком? – спросил я.

- Спрашиваешь! Не откажусь, конечно, - пробулькала любительница автостопа.

«Сколько же вас халявщиков плавает!» - подумал я.

- Только кататься придется вдвоем. – Честно предупредил я ее.

- Да по мне – хоть втроем, лишь бы плавниками не перебирать.

- Ну, тогда поплыли искать Тортилу.

- Сичаз-з-з! Так я тебе и поплыла! Нашел дурочку с переулочка! Я лучше попутки дождусь! – огрызнулась прилипала.

- Ну, тогда прилипай ко мне что ли? – предложил я ей. – Но только временно!

Канат, приготовленный мною, уже давно был на мне. Хорошо, что я его не снял, а то бы пришлось сейчас еще и за ним плыть. А это лишнее время, которое для меня сейчас было на вес золота. На конце оставшегося от каната куска я быстренько сделал петлю и крепко заарканил ею хвост Прилипалы. Она с превеликим удовольствием прилипла к моей фланке, и мы двинулись на поиски Тортилы, спрашивая у каждого встречного, не видал ли он старую черепаху. В конце концов, мы нашли ее, как и ожидалось, ползающей в бесконечных поисках около небольшого валуна, заросшего мхом. За все время, что я здесь провел, она не так уж и далеко отползла от места нашей первой встречи. Наверное, каждый сантиметр дна морского решила прочесать.

- Как сейчас помню, вот сюда прятала. – Бормотала она, разгребая ил своими короткими когтистыми лапками. – Наверняка, кто-то спер, сплошное жулье, а не Подводное государство!

- Здравствуйте, тетушка Тортила! Все ключик ищете? – поинтересовался я, как бы, между прочим.

- Здравствуй, мил человек. Ищу, - тяжко вздохнула Тортила.

- А если найдете, что с ним делать станете? – вроде бы безо всякого интереса спросил я.

- Известно что – опять Буратино отдам.

- А почему именно Буратино? Ведь Вы ему, тетушка, кажется, в пруду его должны отдать, а не из моря принести? И почему опять?

- Так я ему один раз уже отдала этот ключик. В пруду…

- Ничего не понимаю, - признался я.

- Да тут и понимать нечего. Давным-давно это было. Жила я еще тогда в пруду, а не в море. Хорошо жила, спокойно, правда лягушата беспокоили – уж очень шумные соседи попались… Пока один придурок, с бородой такой длины, что ему приходилось засовывать ее в карман, чтобы не мешала ему ходить, не обронил этот самый ключик в воду. И такая канитель вокруг ключика этого после того началась – тебе не передать! Все, как с ума посходили из-за него, пока, наконец, Буратино не открыл им какую-то потайную дверцу… – не спеша, пересказывала она мне знакомую с детства сказку.

- Ну, - поторопил я Тортилу. – Это все я и без Вас знаю. А как же ключик опять у Вас оказался?

– Так ты слушай, мил человек, не перебивай, а то я опять что-нибудь забуду. Склероз, проклятый совсем замучил… О чем это я говорила?

- Буратино открыл потайную дверцу. – Услужливо подсказал я.

- А, ну да, ну да. Так вот. Открыть-то он открыл ее, да вот только ключик не вытащил из дверцы. То ли забыл, то ли очень торопился побыстрее попасть к своему счастью. А этот самый придурок с длинной бородой, который его в пруд-то обронил, я запамятовала, как его звали, так вот: он все следом за ними шел, и прибрал, значит, ключик к рукам.

- Карабас Барабас, что ли? – подсказал я.

- А ты никак знаком с ним? – Подозрительно пробуравила меня своими глазками Тортила.

- Да откуда! Просто в детстве сказку эту читал. И не один раз.

- А-а-а! Вон что! – успокоилась старушка. - Вот-вот, значит он самый, и есть, Карабас Барабас!

- Так получается, что ключик, у Карабаса Барабаса должен быть, а не у Вас, бабушка?

- Какая я тебе бабушка? – возопила Тортила. – Внучок, тоже мне, нашелся! Посмотри на него, нахал!

- Простите, тетушка, я не хотел Вас обидеть, честное слово! Просто Вы очень похожи на мою бабушку. Нечаянно вырвалось, - не знал я, как ублажить обидевшуюся старушку. – Так что там с ключиком дальше-то было?

- Нечаянно… За такое нечаянно бьют отчаянно, нашел тоже бабушку, - бурчала, остывая черепаха. – Дальше что было? Так ведь Карабас Барабас его опять в этом же самом пруду и утопил.

- Специально? Прятал, что ли от кого?– не понял я.

- Да нет же! Опять обронил, растяпа. Ведь это же не мужик будет, если он два раза на одни грабли не наступит. Так и этот Карабас Барабас. Пришел опять к пруду и начал меня дразнить: «Ну что, старый плавучий чемодан, а это видела? Помнишь, грозила мне: «Клянусь – ни ты и никто другой не получат волшебного ключика!» А ключик – у меня, а ключик – у меня!» И начал крутить этим ключиком у меня под носом, дескать, что, съела? Ну, и докрутился, пока он опять не упал у него в пруд. Вот так ключик во второй раз у меня и оказался.

- Ну и дела! – удивился я. – Хорошо, а почему же тогда он в море оказался?

- Я подумала, что опять вокруг него начнется какая-нибудь чехарда, потому что, я тебе так скажу: там, где золото – там обязательно жди неприятностей. Это я уже на своем опыте убедилась. Опять начнут за ним охотиться все, кому не лень, перебултыхают весь пруд, мне покою никакого не будет. Вот я той же ночью тайком и сменила место жительства. Ну, а здесь я его надежно припрятала до поры до времени. Может, и сгодится на черный день: обменять там или продать…

- Так надежно, что почти сто лет ищите? – не удержался я.

- Да вот, склероз, проклятый, замучил. Думается мне, что упер его кто-то, не иначе. Ведь здесь, скажу тебе по секрету, - перешла на шепот Тортила, – сплошное жулье кругом! Ничего оставить без присмотра нельзя, тут же упрут!

- Так, с этим все понятно… А зачем же Вы его Буратино опять отдать хотите, я не понял? Черный день, что ли пришел? Так не лучше ли настоящему хозяину ключик отдать? Глядишь, хоть вознаграждение за это получите. Ведь, получается, что законный-то владелец – Карабас Барабас. Он же его и в первый раз потерял, потом свое себе же вернул, и опять потерял. При чем тут, вообще, этот Буратино?

- Как же, дождешься от этого бородатого охламона вознаграждения! От него вообще ничего хорошего ждать не приходится. Только и знает, что драться, дразнится, да матом лаяться. – Саркастически хмыкнула Тортила. - А Буратиночка пообещал мне за этот самый ключик подарить мне новый отдельный пруд со всеми удобствами в экологически чистом районе в полное мое владение. Буратино, он хоть и кукла деревянная, но есть в нем что-то такое... харизма, одним словом. Почему-то я ему больше доверяю, чем этому небритому… Хотя, кто его знает, ведь столько лет прошло, - вздохнула Тортила, - вполне может случиться, что и Буратино меня облапошит. Сейчас ведь такие времена - никому доверять нельзя. Каждый так и норовит обмануть…

При этих словах мне стало нестерпимо стыдно. Ведь, если подумать, я тоже пришел с единственной целью: обмануть старую больную черепаху. Хоть отдавай ей этот ключик безвозмездно, из простого человеческого сострадания. Ну, уж дудки! Распустил нюни, понимаешь! Долой всякий стыд и совесть, когда на карту поставлена моя личная, единственная, такая дорогая и неповторимая жизнь! Ведь не повезет же Тортила меня на берег просто так, за здорОво живешь, из одного сострадания? Нет, конечно.

- А на что Вам, тетушка, отдельный пруд сдался? Что Вам, тут, в море плохо живется, что ли? Общество опять же кругом, чисто и весело…

Черепаха воззрилась на меня своими маленькими глазками и даже покрутила лапкой в районе виска.

- Ты чего это, милый? В своем рассудке? Какой же дурак откажется от частного пруда? Вот ты сам, где предпочитаешь жить: в коммуналке с обществом или в отдельной квартире с удобствами? Вот то-то же…

- Значит, Вам очень хочется отдельный прудик заполучить? – уточнил я на всякий случай.

- Глупости какие-то спрашиваешь. Конечно, хочу, – подтвердила черепаха.

- А если я Вам найду золотой ключик, Вы за это поможете мне? – спросил я Тортилу.

- Да чем же я тебе могу помочь, мил человек? Ведь я старая, больная, бедная черепаха. Что с меня взять-то? – начала она тут же прибедняться. – Одна надежда была на этот ключик, да и тот украли.

Я вытащил из кармана ключик и показал его черепахе:

- На берег мне надо выбраться. Срочно. Одна надежда только на Вас, тетушка.

- Ой, милок, - не на шутку перетрусила Тортила. – Это же против воли самого Нептуна! Ведь я слышала, он тебя в Министры хотел назначить. А ты, значит, решил сбежать от него? Ведь это крамола. А ну, как поймают нас? Нет, я на это не пойду!

- А как же тогда отдельный пруд? Ведь просто так я вам ключик не отдам, – покрутил я ключиком у нее под носом.

- Денек-то хоть дашь на размышления? – озабоченно спросила старуха.

- Какой денек?!! Вы, что шутите! Мы и так с вами столько времени на разговоры потеряли. Двадцать секунд – не больше. «Да» – значит, поехали, «нет» – разбежались в разные стороны и весь сказ. Время пошло!

Я взглянул на часы. Они показывали без пяти минут пять часов. Это я почти два часа выгребал из дворца?! И выходит, что мне осталось до Сибири всего три часа.

Тортила картинно подперла лапкой голову и стала думать думу, что тебе Ковпак в Белорусской пуще… Я с беспокойством огляделся вокруг. Вроде бы все тихо, но меня насторожило едва ощутимое колебание воды – затухающая амплитуда волны. «Наверное, прилив или отлив начинается» - успокоил я себя.

- Да, задал ты мне задачку, – вздохнула черепаха. – А я вот возьму и Нептуну пожалуюсь, что ты мой ключик украл. Здесь каждая рыбина знает, что это мой ключик, и я его потеряла.

- В таком случае, больше вообще никогда не увидите ключик! – пригрозил я черепахе. - Спрячу его, а Нептуну скажу, что наговариваете Вы все на меня, я его и в глаза не видел.

Тортила опять задумалась.

- Нет, пожалуй, не вывезти мне тебя, Зю, сил уже тех нет. Стара я стала.

- Я все продумал, тетушка, - поспешил я ее успокоить, заметив, что желание иметь личный пруд все-таки перевешивает страх. И чтобы она не сомневалась, поднес ключик к ней поближе. – Поможете выбраться – ключ Ваш, а на нет – и суда нет.

Она шустро так, совсем не по-черепашьи, протянула, было к нему свою когтистую лапку.

- Ну, уж нет, тетушка, - я надежно спрятал ключик в карман и застегнул пуговку. - Получите его только на берегу, после удачно проведенной операции.

- А если не получится у нас ничего? – поинтересовалась старушка дальнейшей своей судьбой и ключика.

- Если не получится?.. Ну, тогда мы все трое: Вы, я и ключик отправимся в Северно-Ледовитый океан.

- Совсем очумел, малый? – возмутилась черепаха. – Мне туда никак нельзя! Я – животное южное, там сразу же и окочурюсь!

- Я тоже. Так что надо постараться, приложить все силы, чтобы все получилось. В случае удачи Вас ждет частный пруд, а меня - земная жизнь. Так что, надо настраиваться только на удачу! Ну, так что вы решили? – поторопил я Тортилу.

- Не отвлекай, видишь – думаю, – отмахнулась от меня черепаха.

- Время, время… - постучал я по часам.

- Мне хоть подзаправиться надо бы. – Нерешительно сказала черепаха. – Дорога ведь не близкая. Вот перекушу, а заодно еще подумаю…

И она тут же начала заглатывать какую-то плавающую микроскопическую дрянь. «Время тянет» - досадливо поморщился я.

Я вновь огляделся и увидел, как из-за дальней скалы, утесом возвышающейся метрах в пятистах от нас, выплыли какие-то неясные темные силуэты. Судя по размерам, это было одно из двух: либо большие рыбины, типа акул, либо Саидка с русалками. Да, быстро же разнеслась молва о моем побеге. Кто мог меня заложить? Но об этом уже не было времени думать …

- Извини, Тортилочка, времени больше нет на раздумья. На Земле дозаправишься…

Я ловко отодрал от себя прилипалу, довольно бесцеремонно приподнял Тортилу сзади за панцирь и пришлепнул к ее брюху паразитку, сразу оказавшись повязанным с черепахой одной упряжкой.

- Вперед! – гаркнул я, что было мочи, дернув Тортилу за хвост. – За нами погоня!!!

 

* * *

То ли от страха погони, то ли от неожиданности неприкрытого хамства с моей стороны, но Тортила проявила невиданную для ее возраста прыть! Видать, мечты о собственности дали свои результаты! Едва-едва передвигающаяся по дну, в воде она поистине творила чудеса. Я со своим бултыханием ногами, имитирующем моторчик, еле поспевал за ней, натягивая канат, как струну. Правда, канат оказался коротковатым. Его длины хватило ровно настолько, чтобы моя голова уперлась прямиком под хвост Тортилы. Оттуда, честно говоря, несло, как из конюшни. Плюс к тому же, то ли от старости, то ли от натуги, то ли это был такой метод передвижения – что-то вроде реактивного снаряда, но она периодически выпускала такие огромные пузыри сероводорода прямо мне в лицо! Куда там братьям Монгольфье с их воздушным шаром! «Хорошо еще, что она не успела толком подзаправиться перед дорогой!» - невольно подумалось мне. На секунду я представил себе, чтобы могло быть в таком случае! Мне стало как-то нехорошо. Но на что только не пойдешь ради сладкого слова «свобода»? В остальном, мои расчеты оправдались: наш тандем развивал неплохую совместную скорость. Но у преследователей скорость была не меньше, если не сказать даже больше нашей, потому что очень скоро безликая смутно-темная масса за моей спиной превратилась в толпу русалок, возглавляемых Саидкой.

- Тортилочка, родненькая, поднажми! Догонят! – чуть не слезно умолял я черепаху.

Она повернулась, посмотрела на преследователей, видать прикинула расстояние, и успокоила меня:

- Ничего, Зю, успеваем! Нам бы только вон до тех валунов дотянуть. Дальше они не сунутся.

Не переставая истерически шлепать ногами по воде, я спросил:

- Почему?

-Там граница их волшебного государства, дальше пойдет обыкновенное море, им там дышать нечем будет. По крайней мере – Саидке… Да и русалки дальше не сунутся. С тех самых пор, как одна из них погибла из-за любви к принцу, Нептун не велит им без догляда, где попало мотаться. Так что, они со двора – теперь ни шагу… Ох, и тебе, Зю, тоже не сладко придется. Ты уж приготовься, постарайся, не дышать и не болтать…

А преследователи уже почти настигали нас… И самое удивительное, что впереди всех был Саидка! Саидка, который всегда плелся у русалок в хвосте, сейчас намного опередил их, и расстояние между ним и нами все сокращалось и сокращалось. Вот это чешет!.. До валунов оставалось уже метров двадцать, когда я уже вполне мог расслышать, что он кричал мне.

- Меня, меня с собой возьми! Я тоже на землю хочу! Не бросай меня, Зю! – молил он меня, прибавляя и прибавляя скорости…

У меня сердце чуть не лопнуло от жалости к нему, когда я услышал, что он кричит. Человек, все же… Такой же как и я… «О чем же ты раньше думал?» – невольно обозлился я на него. «Мне и тут неплохо!» - мысленно передразнил я его, но совесть все-таки начала меня грызть и колоть, и мучить прямо-таки изуверски… Впору, хоть останавливайся и бери его с собой… Но тут как раз мы с Тортилой подплыли к тем самым валунам, за которыми уже, если верить Тортиле, простиралось обычное Средиземное море. Я только успел пробулькать Саидке на прощание:

- Извини, Саидка, Боливар не вынесет двоих!.. – и Тортила пересекла невидимую границу…

На меня тут же со всей силой навалилась уж не знаю сколько метровая толща воды, но по моим ощущениям – далеко не маленькая. В ушах все гудело и свистело, а тело сдавило, как тисками. Казалось, что из всех дырок: из носа и из ушей струйками стекает кровь. Я, по совету Тортилы, старательно не дышал. О разговорах вообще думать не приходилось. Мне пришлось, мягко говоря, очень тяжко. Но я старался, как мог, помогать черепахе, пытаясь увеличить ее скорость бултыханием ног. Канат между нами все сильнее и сильнее натягивался. Он уже давно сполз с моей талии и тянул меня вместе с Тортилой ко дну, безжалостно врезаясь в подмышки. Но прилипала и не думала отлипать от Тортилы. Есть у этой паразитки такая способность: чем сильнее ее отрывают, тем сильнее она присасывается к носителю своими присосками. А Тортила, бедняга, пыхтела изо всех сил, все чаще и чаще обдавая меня клубами смрадного газа, от которого я на какое-то время приходил в себя, даже немного взбадривался, чтобы потом опять сосиской повиснуть под хвостом у Тортилы…

Сколько времени мы с ней так плыли, я не могу сказать даже приблизительно, потому что последние метры, я уже не плыл, а ненужным балластом висел на Тортиле. Даже ее газовые атаки уже не помогали. Как Тортиле удалось вытащить меня на берег, для меня до сих пор остается загадкой. Потому что к тому времени, когда мы оказались на берегу, я, практически, уже был в полнейшей отключке, без единого проблеска сознания… И сколько я провалялся на берегу, я тоже не знаю. Как не знаю и того, гнались ли за нами русалки после границы, или хуже того - акулы… Знаю только одно: даже если они и гнались, то не догнали. Это уж точно…

 

Глава 2

А НА СУШЕ ЕЩЕ ХУЖЕ

 

Я трупом валялся на желтом песочке, у самой кромки моря в полосе прибоя. Нежные пенистые барашки щекотали мне ноги, а ласковый теплый ветерок обдувал разламывающуюся, трещащую по швам, голову. Я понемногу приходил в себя, дышал, дышал и все никак не мог надышаться чистейшим прозрачным морским воздухом. Настоящим!!! В котором с такими мелодичными, ну просто музыкальными криками, парили чайки… И почему мне так не нравились раньше их крики? Как может такое вообще не нравиться? Это же музыка! Симфония! Земля!!! Воздух!!! Самый настоящий, без всяких там дафний и амеб, забивающихся в нос!!! Жизнь!!! Я живой, живой! И главное, я на Земле! Меня, полуживого, оглушенного переполнял восторг! Я наслаждался, а в полуоглохшее от ВД (высокого давления) ухо охрипшим прокуренным басом Примадонны нечеловечески вопила черепаха:

- Отползай! Отползай! Отползай!

«Ну и голосок! – уныло подумал я. – В море был намного приятнее. И чего она орет? Весь кайф обломала»…

Я лежал на спине и безмятежно любовался едва начинавшим темнеть, сумеречным небом, птахами, еще парящими в вышине… И думал: «Все, срочно меняю профессию. Буду искать что-нибудь земное, а к морю больше на пушечный выстрел не подойду! Какого черта я поперся в этот институт?» Красота земная, неописуемая! Вот только перед глазами у меня беспрестанно маячило что-то зелененькое, мешая любоваться панорамой засыпающего неба. «Глюки, что ли? Наверное, китовый змий улетучивается. – Решил я. – Конечно, столько пить.» Но змий и не думал улетучиваться. Мало того, это «что-то зелененькое» постоянно то ли кусало меня, то ли щипало за уши, щеки и нос, в общем, как-то неприятно покалывало. «Похоже, судороги начались, мышцы сокращаются от перенапряжения» - успокоил я себя. Потом это «что-то», судя по моим ощущениям, вообще охамело: вспрыгнуло мне на живот, и начало там усиленно топтаться и пинаться. Ясно было одно: это какая-то живность.

«Мурашки что ли такие здоровые по телу бегают? А может рыбина какая прицепилась? Надо бы выбросить в море» - уныло думал я. А море с жадностью лизало мои ноги волнами, словно затягивало в свои теплые объятия, обдавая все тело солеными брызгами. Под мышками здорово саднило. Я с великим трудом заставил себя сесть, стянул через голову ненужный теперь канатик, соединяющий меня с черепахой, как пуповиной, отодрал от Тортилы прилипалу и закинул ее вместе с канатом на хвосте в море. «Может, Саидке пригодится. Главное, принцип теперь ему известен», - лениво подумал я. Машинально взглянул на часы. Да, уже десять минут, как я был бы Военным Министром, или плыл бы по этапу в Ледовитый океан. Во время же я сдернул! Собрав остатки сил, я кое-как встал на корячки и медленно, падая и отлеживаясь, пополз подальше, от моря. Боковым зрением я заметил, как что-то зелененькое свалилось у меня теперь со спины и вновь замаячило перед самым носом, командуя мне противным писклявым голоском:

- И раз, и два! И раз, и два! Давай! Давай! Пошел! Пошел!..

Это, наверное, все от перенапряжения. Здорово же меня кессонка бахнула по башке! Я вспомнил, что при резком всплытии надо кричать. Попытался. Вместо крика услышал какой-то сдавленный хрип. Поздно уже кричать. Ладно, самое главное, что живой! Отлежусь.

По мере сил я отполз на безопасное от морского прибоя расстояние, попытался сесть и даже оглянулся на море. Когда мы с Тортилой делали ноги из подводного царства, на море был полнейший штиль, по крайней мере, там, внизу. Сейчас оно прямо у меня на глазах темнело, вспухало и все громче и громче рокотало прибоем, угрожающе вздымая волны, потрясая кулаками в мою сторону. И все это притом, что на небе – ни единого облачка! Как говорится, гром – среди ясного моря! «Владыка гневается!» - дошло до меня. И я старательно и тяжело пополз еще дальше от моря. Откуда только силы взялись? Все тело ломило, голова раскалывалась, словно меня целый час крутили и молотили в огромной кофемолке. Рядом со мной так же тяжело ползла Тортила, тоже, видать, досталось, бедолаге. Но все же она меня опережала. А вокруг нас все так же маячил непонятный «зелененький», что-то беспрестанно вереща и командуя. Мне было не до него. Главная моя цель: оторваться от противника, в данном случае – от моря. Невдалеке темнел лесок. К нему мы и стремились, утопая в теплом золотом песке. Ползли долго, трудно и медленно. Мне показалось, что целую вечность, а море за спиной все громче и злее шумело и, казалось, наступало нам на пятки…

Когда мы доползли до первой травки, уже начинало смеркаться. Я сел, посмотрел на погружающееся в море солнце, прикинул, достанет ли меня ночной прилив, и трупом повалился на зеленую травку. Силы покинули меня, и я вырубился по полной программе.

Проснулся я перед самым рассветом. Солнце еще не взошло. Огромные, мохнатые звезды перемигивались на темном южном небе. Лишь по посветлевшей линии горизонта можно было понять, что близится рассвет. Меня разбудили голоса. Кто-то недалеко от меня разговаривал. Голоса было два: один я узнал сразу - прокуренный басок черепахи. «Кстати, а чего это она разговорилась? Ведь мы уже не в подводном государстве, а на земле» - удивился я. Второй – писклявый, противный, словно кто-то надышался гелия из воздушного шарика. Где-то я его уже слышал…

- Отдаст, - басила черепаха.

- А вдруг кинет? Что тогда будем делать? Зря я, что ли, почти сто лет тебя, каракатицу, ждал, как у моря погоды? – раздраженно пищал гелиевый голосок.

- Отдаст! – убедительно басила Тортила.

- Заладила, как попугай «Отдаст, отдаст». Ты лучше подумай, что будем делать, если не отдаст! – Вопил писклявый.

Я перевернулся и сел. Голоса смолкли. Необыкновенная легкость до головокружения чувствовались во всем теле, только ныли и болели натертые канатом подмышки. Совсем неплохо после такого марш-броска. И полнейшая пустота в желудке и голове. Думать ни о чем не хотелось. Хотелось просто радоваться травке, на которой сидел, золотому песочку, земле, просыпающимся и щебечущим в ветвях птицам. Неописуемая красота открылась моему взору. Еще темная бирюзово-серая, переливающаяся серебряной рябью морская гладь, простерлась до самого горизонта, образуя общую сферическую чашу с бездонным по-утреннему темно-синим небом. Через минуту все переменилось. Заря занималась: узенькая ало-красная полоска степенно выползающего из морских глубин солнца, четко разделила ночное единство неба и моря. Утреннее морское безмолвие. Только волны, шипя гремучими змеями, накатывались одна на другую. Ветер разносил клокастую пену с их гребней. Ни одного корабля, ни яхты, ни баржи, ни захудалой рыбацкой лодчонки до самого горизонта. И это в разгар лета в Средиземном море! Песчаный берег протянувшийся километров на двадцать также был безлюден в этот ранний час. Но не это меня удивило, а то, что он был девственно чист! То есть, ни одной бутылки, бумажки, ни одного пакета! Словно на него никогда не ступала нога человека. Это меня несколько насторожило. Так не должно быть!

Ночной прилив не дополз до нас метров десять, и сейчас откатывался назад, в море, недовольно урча прибоем. В его шуме я четко услышал злобный шепот:

- Вернись, ослуш-ш-ш-ник!

Я невольно показал ему на международном языке жестов то, что обозначает «Нака-сь, выкуси!». Посмотрел на свои «Командирские». Секундная стрелка все так же топала в обратную сторону, а календарик показывал 9 июля. В часах и минутах я уже вообще никак не ориентировался, а вот дни еще как-то мог определить, хотя они неумолимо откатывались назад. Пошел четвертый день, как я утоп… «Но я же не утоп! Так что же это было? Какой-то непонятный виртуальный мир. Четвертое измерение. Или какая-то параллельная жизнь? Получается, что в том самом месте, где я бухнулся в воду, была лазейка в эту самую параллель, и я прямиком в нее и угодил… Хорошо, хоть выбрался. Хорошо то, оно хорошо, только почему же Тортила продолжает разговаривать? – задумался я. – Сейчас выясним».

- Ну, с кем ты тут? Чего разгалделись, как сороки? Поспать человеку не дадите. Что за разборки с утра? – пробурчал я, обернувшись назад, в сторону разговаривавших. Передо мной сидели черепаха и какой-то замшелый пенек, который постоянно дергался и чесался какими-то не то сучками, не то веточками, как нервнобольной.

- Это еще кто такой?!

- Как кто? – удивилась Тортила, внимательно взглянув на своего собеседника, – Буратино.

- Кто?! Буратино-о-о?! – оторопел я.

- Да, он самый, - пропищал пенек. – Первый раз встречаю человека, который не читал про Буратино.

- Вообще-то, я читал, - обиделся я. - Но представлял тебя совсем другим. Ты не похож на Буратино.

- А на кого, я, по-твоему, похож? На Карабаса Барабаса, что ли? Не читал сказку, так и скажи, – съехидничал Буратино.

«Ты подумай, он еще и ехидничает!»

- На пенек замшелый ты похож, вот на кого!

- Да? – приуныл Буратино. - Неужели так плохо выгляжу, что меня уже не узнают? – огорченно спросил он у Тортилы и чуть не со слезами на глазах начал осматривать себя. По-моему, у него были налицо все симптомы звездной болезни.

- Так, стоп! Я что-то не понял, - обратился я к Тортиле. – А почему ты до сих пор разговариваешь? Ведь мы уже выбрались из Нептунова государства, или это мне только кажется?

- Выбрались, - баском подтвердила Тортила. – Вчера я тебя еле-еле доперла, ни рука, ни нога не шевелятся, голова, как…

- Ну? – нетерпеливо перебил я ее жалобы.

- Что ну?

- Почему же ты до сих пор разговариваешь человеческим языком? И этот пенек еще… - я кивнул в сторону Буратино.

- Ну, Зю, ты даешь! – искренне удивилась Тортила. - Ты хоть знаешь, в какой стране Буратино живет?

- Насколько я помню, в Италии, – уверенно ответил я тоном, не терпящим возражений.

- Может, и в Италии, спорить не буду, - пробасила Тортила. - я в политической географии плохо разбираюсь. Но, самое-то главное, что страна эта - сказочная. Или в твоем институте тоже учатся сплошь Буратины и Тортилы, а по городу разгуливают Карабасы Барабасы?

- Не учатся, - горько вздохнув, признался я. – Хотя у нас тоже чудаков хватает. И что же получается? Выходит, что я из одной сказочной страны угодил в другую? А Италия – это вовсе не Италия?

- Выходит, что так, - охотно подтвердила мне Тортила.

- Из огня да в полымя… Теперь еще и отсюда как-то надо выгребать. – Все мое утреннее благостное настроение, как волной смыло.

- Где огонь?! Где огонь?! – испуганно заверещал Буратино.

Видимо, хромосомы дают себя знать: полено – оно, и есть полено.

- Да нет никакого огня, - успокоил я его. – Это пословица такая… А чего это ты весь мхом оброс?

- Если бы только мхом, тля - горько вздохнул Буратино, - а то вон уже и веточки, суки, кое-где пробиваются. Зарастешь, тут, пожалуй, на … Климат теплый, влажный, а я, как дурак, у моря целую вечность просидел, ее дожидаясь. Вот и оброс. Да, наверное, и возраст уже.

- Возраст! – хмыкнул я. – Какой же у сказок может быть возраст? Сказки не стареют. Ты же и сейчас в книжке - все та же деревянная хитрая кукла, каким и двадцать лет назад был.

- Это я только в книге не старею. А жизнь – это тебе, брат, не книга. Эти писаки тебе чего хочешь, напишут. Так оно и получается, что в книгах - одно, а в жизни  – совсем другое… В ней все так складно никак не получается, - горько вздохнул постаревший Буратино. – Да что тебе объяснять? Сам, наверное, тля, грамотный, знаешь…

- Да-а-а, - в раздумье протянул я, не зная, что на это ответить. – Слушай, а чего это ты все чешешься? Чесотка что ли?

- Какая чесотка?! Жучки-короеды одолели, тля, кусаются, гады, а плодятся – чище тараканов. Не знаю уже, что и делать с ними.

- Жучок – это плохо. Тут без дихлофоса не обойтись.

- Это еще что за мудак? – поинтересовался Буратино.

- Не мудак, а препарат есть такой, который убивает насекомых. А вот со мхом я тебе, пожалуй, помогу.

Я пошарился по карманам в поисках чего-нибудь острого, и, представьте себе, отыскал свой перочинный ножик! Я смотрел на него, раскрыв рот! Как я мог забыть про него там, в Подводном государстве, когда мне понадобилось перерезать резинку? Да-а-а, как же нужно было торопиться и нервничать, что все из головы вон!

- Ну, давай почищу тебя, - предложил я Буратино свои услуги.

- Только, пожалуйста, аккуратнее, не отстругай чего-нибудь лишнего, - попросил Буратино.

- Да это уж как получится, я не мастер по этому делу, извиняй.

И я принялся за работу, как когда-то папа Карло, крепко зажав Буратино между ног. Я старательно выдергивал мох и выковыривал корни, которые он за многие годы успел пустить в измученное тело деревянной куклы. Заодно уничтожил и жучков, до которых смог добраться в их многочисленных ходах, изъеденного тела Буратино. Состругал и проросшие кое-где веточки с листочками. Стружки на голове, имитирующие когда-то залихватский чубчик, тоже пришлось ликвидировать: за давностью лет они совершенно сгнили и не поддавались никакой реставрации. Так что Буратино теперь стал совершенно лысым, как новобранец. Нос тоже пришлось капитально укоротить, потому что он был здорово обломан: видимо обладатель совал его, куда не попадя. Но стоило мне только подточить его, как карандаш, он вдруг сам начал вытягиваться-вытягиваться, расти, пока не превратился в привычно длинный острый и любопытный нос… Буратино иногда попискивал в моих руках «Ой, больно!», «Ой, щекотно!», на что я ему резонно замечал;

- Терпи, казак, атаманом будешь! Красота требует жертв!

Но, в общем, вел себя не так безобразно, как с папой Карло в книге: не щипался, не колотил меня и не дразнился. Повзрослел, наверное, поумнел с годами… После реставрации перед нами предстал довольно-таки упитанный Буратино, словно его сделали не из полена, а из хорошего пенька. Только ручки и ножки, сделанные из лучинок, были, как и прежде, тонкие. В совокупности получалось немного смехотворно, но если приглядишься, то, вроде бы и ничего.

- Ну вот, готово! Эх, наждачком пройтись не мешало бы, но на нет и суда нет, – полюбовался я на отреставрированного лысого и упитанного Буратино. – А что, нормально! А? Как он тебе? – обратился я к Тортиле, как к эксперту.

- Вполне, - пробасила она довольно. – Только, голый совсем, даже смотреть неприлично, и толстый.

- На себя посмотрела бы лучше! Одежда вся истлела, пока тебя же, тля, дожидался. А курточка такая хорошая была, и колпачок! Одни только башмаки и уцелели. Как же я теперь на люди покажусь? – загоревал Буратино.

- Кстати, а чего ты, правда, такой толстый стал? В книжке был тощий.

- Не знаю, - пожал плечами Буратино. – Сам удивляюсь. Вроде бы и не ем ничего, а куда-то все прет и прет… Годы, наверное, свое берут.

- Растешь, – предположил я. – Как дерево. Вот если тебя перепилить поперек, то по кольцам можно точно определить твой возраст.

- Но, но! - не на шутку перепугался Буратино и даже драпанул от меня на безопасное расстояние.

- Да не бойся ты, - расхохотался я, – у меня и пилы-то нет. Шучу я, шучу!

- Ну и шуточки у тебя! – бурчал Буратино. – Как у Синей Бороды… Ну, что я так и буду, как голый король ходить? Папа Карло давно бы мне чего-нибудь смастерил.

Буратино подошел и довольно бесцеремонно, тонкими пальчиками-лучинками, начал ощупывать рукав моей фланки, видимо прицениваясь, какая из нее вышла бы курточка.

- Но-но! Отставить! Не раскатывай губу! Фланка с гюйсом – святое для моряка, - пресек я в корне его поползновения.

Из всей прежней одежды на Буратино остались только кожаные башмачки, которые Карло смастерил из голенища. Хорошую раньше кожу выделывали, скажу я вам! Столько лет проносить – и все, как новые. Не то, что мои прогары – на год еле-еле хватает.

- Не ной, сейчас что-нибудь придумаем. Одену тебя не хуже папы Карло.

Я достал из кармана трусы без резинки и принялся мастерить одежду для Буратино. У меня, как у всякого нормального военного человека, за отворотом пилотки всегда имелись иголки и белые, и черные нитки, рачительно намотанные на бумажку. Я, конечно, не Зайцев, и тем более, не Карден, но в результате у меня получился совсем неплохой костюмчик: что-то типа комбинезона, а сверху еще и плащ-пончо. Правда, все это было черного цвета (разноцветного белья курсантам не положено). В результате из Буратино получился маленький лысый Зорро. Или морпех на худой конец.

- А колпачок? – нахально запищал Буратино.

- Не наглей! - остудил я его пыл. – Из чего тебе папа Карло колпачок мастерил?

- Из носка. – С готовностью подсказал Буратино.

- Вот именно. А у меня с собой запасных нет. Без носков обойтись я никак не смогу: прогары жесткие, на босу ногу не походишь, так что – не обессудь! Как только разбогатеем – купим. Хоть бы за костюмчик дяде «Спасибо» сказал.

- Спасибо, тебе, Зю! – Буратино кинулся меня обнимать и целовать, колко тычась в меня своим длинным острым носом. – Ты мне теперь вторым папой будешь! Папой Зю!

- Да молодой я еще для папы, мне институт сначала надо закончить, а потом уже детей заводить, – отговорился я от ненужной обузы. - Зачем тебе два папы и ни одной мамы? Ты лучше, Тортилу, в мамы возьми, – посоветовал я ему.

- Ну, тогда будешь моим крестным отцом, – не унимался Буратино. – А Тортилу я в мамы ни за что не возьму! Потому что моей любимой мамочки мне никто не сможет заменить. Сирота я… Мамочка моя любимая умерла при моих родах. Красивая, говорят, была очень, молодая дубина-а-а, - пустил он слезу.

- Кто-кто? – я подумал, что ослышался.

- Дубина-а-а-а, - размазывая слезы по деревянным щекам, повторил Буратино.

- Ты чего это про свою маму так нехорошо говоришь?

- А как сказать «дуб» женского рода?

- А-а-а, ты вон в каком смысле! Ну, прости, я не знал, - смущенно пробормотал я и погладил его по лысой голове, чтобы хоть как-то утешить.

- Кстати, о «разбогатеем», - подала голос дремавшая Тортила, - Зю, ты думаешь рассчитываться со мной, или как?

- Ты чего? Чем я с тобой рассчитаюсь? – возмутился я.

- А золотой ключик? Забыл, что ли? Уговор дороже денег! Я тебя доставила в лучшем виде?

- Ах, это! Ну, да, конечно… Ноу проблем….

Я достал ключик из потайного внутреннего кармана и протянул его Буратино.

- Ему, что ли отдать?

- Нет, погоди! Я сама ему отдам, но только после получения документов на пруд. – И Тортила с невероятной ловкостью для ее возраста и комплекции подпрыгнула, выхватила у меня из рук золотой ключик и мгновенно сунула его туда, куда все женщины обычно суют разные ценности.

- Здрас-с-сьте, приехали! Тля такая! - истошно завопил Буратино. – Дура старая! Целую ночь тебе втолковывал, что без ключика я не смогу купить тебе пруд, а ты опять за свое?!

- А вдруг обманешь? Я тут всю ночь думала. Ну, уж нет, милок! Я должна как-то подстраховать себя. Будет пруд – будет тебе ключик. - Недоверчиво басила Черепаха.

- Опять двадцать пять! – орал Буратино. – Я тебе, старой профурсетке, еще раз объясняю, что я сейчас пустой совсем. Нет у меня денег на пруд, понимаешь ты это, или нет, черепашья твоя голова?! В общем, давай так: или ты сейчас отдаешь мне ключик, которым я открываю дверцу, и если там опять для меня халява приготовлена, раскручиваюсь, и тогда покупаю тебе пруд, поняла? Или катись со своим ключиком, на …, старая тля!

- Ты чего это? Еще кукла, называется! Такой маленький, а так материшься? – возмутился я. – Да еще на старого че… черепаху. Нехорошо! Вообще, я заметил, что ты слишком много ненормативной лексики в своей речи употребляешь, дружок!

- Жизнь заставила, – огрызнулся Буратино.

-  Вот только не надо валить в одну кучу свое хамство и обстоятельства жизни! Это не оправдание. Человек при любых обстоятельствах должен оставаться человеком.

- А я не человек, а кукла! – огрызнулся Буратино.

- Тем более. Куклам вообще не пристало материться. Так дело не пойдет! В общем, давай договоримся по-хорошему. Чтобы я от тебя больше не слышал ни одного матерного слова, понял? За каждый твой матюгальник буду давать тебе по щелбану, – строго выговорил я ему. Почему-то я с детства терпеть не могу матерщину.

- Давай, - легко согласился со мной Буратино и даже злорадно хихикнул. – Только я тоже буду тебе по лбу давать, если будешь выражаться.

- Ладно, договорились.

Позже, я, конечно, понял, чему он так радовался. От этих бесконечных щелбанов по его деревянной башке у меня очень скоро распух и даже посинел палец. В конце концов, я махнул рукой на этот воспитательный аспект.

- Ну, скажи хоть ты ей, Зю! – продолжал возмущаться Буратино.

- А чего сказать-то ей надо? – поинтересовался я у разъяренного Буратино.

- Пусть отдаст мне ключик!

- Я не понимаю, почему, собственно, она должна отдать тебе ключик просто так. У вас, насколько я помню, был уговор: она тебе ключик, ты ей пруд в личную собственность со всеми удобствами. Так?

- Так. – Уныло подтвердил Буратино.

- Если так, то где пруд? Что-то я не наблюдаю его.

- А где я ей пруд возьму? У меня не то, что на пруд, вообще ни гроша за душой сейчас нет! Я только с ключиком раскрутиться смогу! Вся надежда на него. Не будет у меня ключика – не будет денег, и пруда, соответственно, тоже.

- А где все твои деньги с театра? – поинтересовалась Тортила.

- Ты чего, вообще с катушек сдвинулась? – опять заорал Буратино. - Я же тебе всю ночь объяснял. Мальвинка, зараза, нас с папой Карло киданула с этим театром.

- Что-то я не понял. Какая Мальвинка? Та самая красивая девочка с голубыми волосами? – уточнил я.

- Да, эта самая стерва.

- Ты опять? – возмутился я.

- А как ее по-другому назвать? Нет, ты сам подумай, наш театр к рукам прибрала, оставила нас с папой Карло без штанов… - бурчал Буратино.

- А подробнее можно? – попросил я.

- Короче, когда мы открыли дверцу…- начал Буратино.

- Это я знаю, - нетерпеливо перебил я его. – Сказку можешь не пересказывать, читал. Говори, что там дальше было.

- Нашли мы там театр с готовыми куклами и со всем оборудованием, инвентарем, костюмами, реквизитом, и начали на нем неплохо зарабатывать. Хорошие доходы имели, врать не буду. Хватало не только на баранью похлебку с чесноком для папы Карло и Джузеппе... Дела по-первости шли нормально. Пока однажды нас не прихватила налоговая служба. В общем, пришлось нам юридически оформлять совместную собственность, чтобы платить налоги и спать спокойно. Ну вот. А кто все это будет оформлять? Папа Карло, если ты помнишь сказку, только и мог, что на шарманке бацать, с Джузеппе - дружком своим закадычным, драться, да баранью похлебку с чесноком варить. Я, тоже, к сожалению, как сам понимаешь, безграмотным остался из-за всей этой бодяги с ключиком. Правда, когда у нас завелся этот театр, я обещал папе Карло, что буду ходить в школу по утрам. Да какое там! После вечерних представлений - выпивки по поводу и без повода, а ля-фуршеты всякие, презентации… Богемная жизнь, одним словом. Утром встанешь - башка трещит после них. Пока в себя придешь, уже и уроки в школе закончатся, а там - опять репетиции, и вечернее представление… Так, кое-как, с подарочками учителям один только класс и смог закончить. Еще удивляюсь, как это я умудрился не спиться с такой жизнью? Наверное, потому что печень деревянная…

- Так, а что же все-таки с вашим театром стало? – спросил я, видя, что Буратино отвлекся от темы.

- Ну что? Мальвинка, как самая грамотная из нас… Помнишь, небось, как она меня грамоте обучала? – захихикал Буратино. – Яблоками с каким-то Некто делиться? А я ей сразу сказал…

- Не отвлекайся, - попросил я. – Давай по делу.

- Ну, так вот. Мальвинка, как самая грамотная, взяла все оформление театра на себя. Пригласила юриста и вместе с ним хоро-о-о-шо нас облапошила. Театр оформила, как ОАО, сама себя назначила Генеральным директором, выпустила акции. Сначала раздала их нам всем, назначила приличные оклады.

- Ну, так это же хорошо, - удивился я.

- Да, я и говорю, что сначала все замечательно было. А потом как начала штрафами давить артистов, да премий лишать за самую малую провинность, выслугу лет вообще отменила, и никакого тебе соцпакета. А еще хуже того: инфляция в городке прет, как на дрожжах, а она и не думает индексировать зарплату. Не успели мы и глазом моргнуть, как наши когда-то неплохие оклады в копейки превратились. Только и можно было на них купить – две булки хлеба… Короче, от нехватки денег все артисты ей же постепенно свои акции и продали. И стала она, в конце концов, единственным держателем всего пакета акций и полноправной хозяйкой театра.

- Ни фига себе! – возмутился я. – Подали бы на нее в суд.

- Какой суд?! О чем ты говоришь? Вот уж действительно, Зю, ты и есть Зю. – удивился моей наивности Буратино.

- Но-но, поговори мне! Не задирайся, а то схлопочешь – пригрозил я обнаглевшему Буратино.

– У этой прохиндейки в городе все схвачено, за все заплачено, куда нам, юридически неграмотным, с ней тягаться? – не обращая на мои угрозы ровным счетом никакого внимания, продолжал Буратино. - Нам к тому времени даже адвоката не на что было нанять.

- Силой бы действовали, в таком случае. Вас много, а она одна. Припугнули, или прижали как-нибудь. Победили же вы все вместе Карабаса Барабаса? А с ней, что не справились бы? - запоздало посоветовал я.

- Силой, говоришь? – усмехнулся Буратино. – Ты вообще, признайся честно, сказку-то читал? У меня, лично, такое впечатление создалось, что ты никогда книжку про меня и в руках не держал.

- Почему это? – обиделся я. – Моя любимая сказка была в детстве.

Я даже вспомнил обтрепанную, клееную-переклеенную книжицу.

- Так если ты внимательно читал ее, должен бы знать, что эта самая Мальвинка – главарь банды.

- Ты чего мелешь? Какой банды? – опешил я. – Эта девочка с голубыми волосами…

- Девочка! - хмыкнул Буратино, - Ну, точно, не читал. Ладно, объясняю для особо тупых.

Я показал Буратино кулак. Ох, дозадирается он у меня!

- Вот ты скажи мне честно, у тебя есть уединенный домик на Сизой поляне?

Я пожал плечами.

- Вот то-то и оно! И у меня нет! И у нее, - Буратино кивнул в сторону Тортилы, - нет! И у Пьеро – нет… А вот у Мальвины – есть! Откуда, спрашивается? Что, на зарплату от Карабаса Барабаса купила? Дырку от бублика на его зарплату можно было купить! У него свои порядки были – особо не забалуешь… Ладно, идем дальше. Как там в книжке? Звери снабжали ее всем необходимым для жизни… С чего бы это они ее снабжали? Тебя много кто снабжает всем необходимым для жизни? За просто так, от нечего делать, на досуге, так сказать? Вот то-то же! А тут, нет, ты только послушай: крот – приносил ей питательные коренья, мыши – сахар, сыр и кусочки колбасы. Благородная собака – пудель Артемон приносил булки. Сорока воровала для нее на базаре шоколадные конфеты в серебряных бумажках. Нет, ты понял? Целая воровская банда! И всё в общак тащат, главарю. А Артемон этот самый - давно уже в заместителях у нее ходит.

- С чего ты это взял? – не переставал я удивляться.

- Во-первых, ходит в серебряных часах. Где ты видел собак в часах? Нужны они ему, как рыбе – зонтик. Крутого из себя строит, когти веером распустил! Деньги уже, наверное, девать некуда – потому и выделывается. Ну, а во-вторых, глотку любому за нее перегрызет, предан, как …ну да, собака, он и есть собака. Короче, против лома нет приема. – Безнадежно подытожил Буратино. – Что мы втроем против целой банды могли бы сделать?

- Кто - втроем? – уточнил я.

- Папа Карло, Джузеппе и ваш верный слуга, - театрально раскланялся передо мной Буратино.

- А что остальные артисты вашего театра? Разве не поддержали бы? Да соберись вы все в один кулак, любой банде отпор бы дали!

- Какие артисты? – вытаращился на меня Буратино.

- Ну, все куклы: Пьеро, например, Арлекин… - больше я никого не вспомнил, как ни старался.

- Пьеро, этот… - Буратино с опаской посмотрел на меня, - плаксивый мальчик? Он и раньше-то не был мне помощником, только под ногами путался со своими противными стишками, а потом и вовсе…

- Что вовсе? – не понял я.

- Как бы тебе это поприличнее объяснить? – Почесал голову Буратино, с опаской поглядывая на мои руки. - Плакал-плакал он из-за неразделенной любви к этой стерве, да так от безнадеги и сменил ориентацию. Слабак! А остальные артисты к тому времени уже все спились. Печень-то у них, не как у меня, не дубовая.

- Н-да, - только и смог я сказать на все это.

- Правда, врать не стану, нас с папой Карло она все же не обидела. Дала хорошего отступного за театр, чтобы мы, значит, ни по каким судам не рыпались, а может, просто пожалела по старой дружбе.

- Получается, у тебя все-таки есть деньги от театра? – поинтересовался я.

- Откуда?! Какие деньги? Конечно, я хоть и малограмотный, но у меня все же хватило ума большую часть этих денег положить в банк под проценты. Думал, к старости накопится много, как на деревце – золотых монеток на Поле чудес, и стану я жить на проценты с них. Да не тут-то было!

- Что опять случилось?

- Ничего необычного – в один прекрасный день банк со всеми моими денежками лопнул, и мой счет накрылся… - Буратино опять с опаской посмотрел на мои руки.

- Хорошо, большая часть денег у тебя сгорела. А что же стало с меньшей частью, которую ты не положил в банк?

- Папа Карло с Джузеппе пропили, - горько вздохнул Буратино.

- Н-да, история, - только и нашелся я, что сказать. – Ну что, Тортила, похоже, что он действительно сейчас на мели. Может и вправду, отдашь ему ключик, глядишь, фортуна опять улыбнется нашему другу, а? – предложил я черепахе.

- А если не улыбнется? Что тогда? А тогда мне, я вам скажу – ни ключика, ни прудика не перепадает, – не сдавалась Тортила. – Нет, не отдам просто так ключик. Мне нужны гарантии. Я его лучше кому другому загоню.

- Какие тебе гарантии? Тебе, что, моего честного слова недостаточно? – разорался опять Буратино.

- Постой, Буратино, помолчи, пожалуйста. Уважаемая Тортила, - обратился я к черепахе. – Как ты понимаешь, Буратино на данный момент не кредитоспособный.

- Какой, какой Буратино? – уточнила Тортила.

- Ну, нет у него и гроша за душой. Даже для того, чтобы заверить гарантии у нотариуса. Так же, как и нечего ему предложить тебе в качестве залога за золотой ключик. Понятно?

Тортила неопределенно мотнула головой.

- Поэтому, если ты хочешь иметь свой прудик, тебе придется рискнуть и поверить ему на слово. Риск – благородное дело. А хочешь, я выступлю его гарантом?

- Да какой мне прок от тебя-то? – хмыкнула черепаха. – Ты такой же голожопик, как и эта деревянная кукла с маленькими мозгами.

- Но-но, я попросил бы, - угрожающе начал я. – Распоясались тут совершенно!

- Да чего с ней разговоры разговаривать! - вдруг завопил Буратино. – Давай ее силой брать! Ты держи ей лапы, а я…

Я тут же взгромоздился на Тортилу и схватился за ее передние лапы, а Буратино в это время своими тонкими ручками-лучинками принялся копаться у Тортилы за пазухой.

- Уха-ха-ха! У-хо-хо-хо! – басом хохотала черепаха. – Ой, не могу, ой, щекотно!

Буратино, наконец, достал из ее необъятных чресл золотой ключик.

- Охальники! – осердилась на нас черепаха. – Что вы себе позволяете? Вот я в полицию заявлю! Это же грабеж среди бела дня!

- Ну, извини, Тортилочка, по-другому тебя, видно, никак не уговоришь, – оправдывался я. – Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Честно говоря, я пошел на этот акт насилия вовсе не ради Буратино. Я подумал, что может быть волшебный ключик и волшебная дверца как-то помогут мне выбраться из этого сказочного, изрядно надоевшего мне, параллельного мира. Может быть в этой волшебной дверце и для меня будет хоть мале-е-е-енький шансик выбраться. Если на море есть лазейка в этот мир, должна же быть и на суше такая же щель между нашими мирами… Не без некоторых усилий с моей стороны, я выдрал ключик из цепких пальчиков Буратино, едва не переломав их. Буратино молча, сопя и пыхтя, упорно сопротивлялся, и даже попытался меня укусить. Хорошо, что его длинный нос не дал ему дотянуться, упираясь острием в мою руку.

- В общем, с ключиком мы сделаем так: пусть он пока полежит у меня. Так оно надежнее будет, а то ты опять вляпаешься в какую-нибудь историю. А мне, знаешь ли, тоже надо добраться до вашей волшебной дверцы. Я ведь не сказочный герой, как вы. И потому мне как-то надо выбираться отсюда в нормальную реальную жизнь.

- Да мне уже Тортила все про тебя рассказала.

- Если за этой дверцей все становятся счастливыми, то может, и для меня там уже припасен кусочек счастья? Может, отыщется там хоть какая-нибудь лазейка в нашу параллель? Так что есть у меня надежда, что оттуда я, может быть, в нормальную Италию попаду. А там уж как-нибудь, через наше посольство, глядишь, и до Питера доберусь, – объяснил я ему ситуацию. – Так что, друг мой, вместе пойдем в каморку твоего папы Карло, понял? Мне туда тоже обязательно нужно попасть, – принял я твердое решение.

Буратино в сердцах отвернулся от меня, скрестив свои ручки калачиком на груди:

- Конечно, сила есть – ума не надо, - пробормотал он обиженно.

- А я?! Мне-то теперь куда?! – забасила возмущенно черепаха. – Получается, использовали и бросили?

- А ты… - замялся я, - ну, давай, с нами за компанию.

- Ты что! – заорал на меня Буратино, - да с ее скоростью мы лет пятьдесят до города будем топать!

- А может быть, Вы пока назад, в море вернетесь, а как пруд для Вас будет готов, мы Вас сразу же и вызовем. - Предложил я.

- Ага, назад, значит? - уточнила Тортила. - А может, ты вместе со мной к Нептуну на ковер пойдешь, чтобы объяснить ему, что я не виновата? Что это ты организовал побег?.. Да он меня сразу в кандалы – и в Сибирь, или еще лучше – на электрического ската посадит. Ну, уж нет, милок, мне дорога назад заказана. У меня только один выход – личный пруд в экологически чистом районе.

- Слушай, Тортила! – предложил Буратино. – А почему бы тебе, не посидеть пока в старом пруду? Жила же ты в этой коммуналке столько лет, ну, еще немного потерпишь, подождешь отдельного.

- Ага, - съязвила черепаха, - обещанного три года ждут, хочешь сказать? А по сказочным меркам, выходит, мне еще триста лет придется сидеть в этом болоте? – закапризничала черепаха.

- Ну почему же обязательно триста? Мы только дверцу откроем, денег огребем, или что там будет, не знаю, и сразу же – к тебе. Тем более что и дверцу теперь искать не надо. – Уговаривал ее Буратино.

- Действительно, Тортилочка, а почему бы тебе не подождать нас в пруду, а? Посидишь, отдохнешь после дальней дороги, с соседями своими бывшими встретишься, поболтаешь, а мы к тому времени и обернемся. А то ты нас по рукам и ногам свяжешь, и сама еще пятьдесят лет пруда будешь ждать, – поддержал я Буратино.

 

* * *

 

Совместными усилиями с грехом пополам мы с Буратино уговорили недоверчивую черепаху на этот вариант. За всеми разговорами-уговорами я и не заметил, как солнце уже выплыло из-за моря и, прочертив солнечную дорожку до самого берега, начало изрядно припекать. Моя одежда, еще не просохшая толком от моря, и намокшая от ночной росы, под лучами пригревающего солнца начала на мне исходить паром. Мне стало как-то дискомфортно, как овощу в пароварке.

- Ты что, горишь? – испуганно поинтересовался Буратино, отбегая на всякий случай от меня на безопасное расстояние.

- Нет, испаряюсь…Одежда сырая вся.

- Так посуши ее, - предложил Буратино.

Честно говоря, я почему-то не воспринимал Буратино и Тортилу, как одушевленные лица, и потому безо всякого стеснения, словно был совершенно один на пустынном берегу, спокойно скинул с себя всю одежду и развесил по веткам деревьев и по кустам для просушки. А зря!

- А, гад!!! Я все понял!!! – вдруг нечеловечески завопил Буратино.

От его неожиданного писка, создающего эффект летящей гранаты, я даже присел.

- Ты чего?

- Чего, чего?! – орал разъяренный Буратино. – То-то я думаю, почему мне столько лет, а мутации все нет и нет. Пищу на сопрано, как Дэмис Русос, аж самому противно. И к девочкам до сих пор совершенно никакого интереса...

- Ты к чему это? – не понял я.

- Папа Карло, гад! Сынка своего родного не пожалел! – Рвал и метал Буратино. – Отстругал все, как есть - под самый корень! Евнухом сыночка сделал!!! Вон у тебя … - ткнул он меня своей тонкой ручонкой в непотребное место.

Я покраснел до самых кончиков волос. Мало того, что я не ожидал такой реакции на мою наготу, к тому же мне стало нестерпимо стыдно. Я ведь, как и папа Карло, при реставрации Буратино тоже отстругал молодую, крепенькую такую с двумя набухшими почками, проросшую веточку с того самого места, где…Короче, сделал из него бесполого пупса.

- Ладно, ладно, ты давай, заканчивай тут свои истерики. Что сделано – то сделано, – неуклюже попытался я утешить его. – Тут уж ничего не попишешь. Так, видно, у тебя на роду написано

Тортила деликатно притворилась спящей, не встревая в наш чисто мужской разговор.

В это время на совершенно пустынном берегу вдруг откуда-то появились три старенькие, сухонькие и сгорбленные старушки. Они едва передвигались, опираясь то ли на зонты, то ли на палочки и увязая в песке. Как три бестелесных призрака, что-то вроде миража в пустыне. Правда, я никогда не наблюдал его, но именно так и представлял себе это. Все трое были одеты во все черное. «Так одеваются женщины на Сицилии! - мелькнула у меня надежда. – Может быть там, где они сейчас идут, и проходит эта самая граница виртуального и реального миров?» Женщины, не спеша, гуськом двигались вдоль берега, направляясь к каменистому мысу метрах в пятистах от нас. Я непроизвольно спрятался за дерево и оттуда шепотом просил Буратино:

- Кинь штаны! Штаты кидай!

Но Буратино не хватало роста, чтобы дотянуться до развешенных на ветке штанов. Он безрезультатно попрыгал, попрыгал и махнул рукой.

- Сам доставай!

- Как я выйду? Женщины все-таки. Еще перепугаются…

- Да иди, не бойся, они на тебя и не смотрят.

Я чуть не по-пластунски подобрался к дереву с висящими на нем штанами, с быстротой молнии, в прыжке сорвал их и напялил на себя. Несмотря на неловкость ситуации, сердце мое ликовало! Люди!!! Первые люди за все время, а не куклы, говорящие черепахи, русалки, Нептуны, будь они все не ладны. Я не один здесь!!! «Может быть, удастся что-нибудь узнать о нашем посольстве?» - грела меня надежда.

- Кто это? Не знаешь, случайно? – спросил я у Буратино, торопливо застегивая штаны.

- Эти-то? Божьи одуванчики? – Буратино неприлично ткнул пальцем в их сторону. – Да это дочки Ассоли!

- Какой Ассоли? – не понял я.

- Да той самой, которая все корабль с алыми парусами ждала у моря, как я Тортилу с золотым ключиком. Не знаешь, что ли, из «Алых парусов»?

Я так и приземлился на песок и чуть волком не взвыл от отчаяния.

- Так, подожди. А ты ничего не путаешь? По книге Ассоль дождалась своего Грэя. И на этом сказка закончилась. А дочки, откуда? – со слабой надеждой на ошибку спросил я.

- Откуда? Оттуда! Я тебе и говорю, дождалась, значит, Ассоль Грэя, – подтвердил он. – И зажили они счастливо, как и положено в сказке. В любви и согласии. Нарожали себе кучу детей. Пятерых – двух мальчиков и трех девочек. Мальчики выросли, нашли себе принцесс, так же, как Грэй в свое время, и благополучно женились. Мальчикам-то всегда в этом вопросе легче разобраться. А вот девочкам не повезло – принцев не хватило на них, так и остались старыми девами. Да тут старая Ассоль во многом виновата. Она, видите ли, решила, что дочки обязательно должны дождаться своей судьбы у моря, как она. Короче, весь процесс на самотек пустила, не позаботилась, чтобы дочек вовремя пристроить. Вот они и ждут своих принцев до сих пор. Обозлились на весь белый свет! А что, я их понимаю. Старыми девами остаться никому не хочется. Стариков жалко. Ассоль с Грэем. Пилили их дочки за свою неудавшуюся жизнь до самой смерти. Зловредные старухи, что еще про них скажешь? В могилу раньше времени свели.

- А что они тут делают? – уныло спросил я, глядя на медленно удаляющихся старушек.

- Так я же тебе и говорю: тоже, как их мамаша когда-то, ходят и ходят каждый день к морю. Все ждут своих кораблей с алыми парусами, – пренебрежительно махнул ручкой Буратино. – Да только кто к ним приплывет? Пенсионеры в таком возрасте по морям не болтаются. Раньше, когда они еще молодые были, их тут все дразнили, полоумными считали. Ох, и злились же они! А сейчас уже никто и внимания не обращает на них.

Такого разочарования, я, пожалуй, еще в своей жизни не испытывал никогда.

- А ты, случайно, ничего не перепутал? – на всякий случай еще раз спросил я у Буратино.

- Да чего путать? Тут их каждая собака знает! Вон, хоть у Тортилы спроси.

- Они самые, дочки Ассоли: Уссоль, Зассоль и Приссоль! - подтвердила своим баском Тортила. – Такие сварливые старухи! Ты лучше не трогай их, а то еще так саданут клюкой, мало не покажется, – предостерегла меня черепаха, видя, что я собрался бежать за ними.

Но я пренебрег советам Тортилы и Буратино и все же побежал догонять старушек, по щиколотки утопая в желтом теплом песке. До старушек было не меньше ста метров. Моя душа, несмотря на предостережения моих друзей, пела: «Бабушки, бабушки, бабушки, старушки… Как же мне к ним обратиться?» Я даже притормозил, вспомнив неадекватную реакцию Тортилы на «бабушку». Девочки? Нет, не пойдет. Девушки – как-то уж очень фамильярно. Женщины? Ужасно!

-Леди! Леди! – само собой вырвалось у меня.

Но за шумом прибоя они не расслышали меня. Я поднажал, и вскоре, опередив их, нарисовался прямо перед ними. Три сестры, прямо, как у Чехова, были, несмотря на преклонный возраст, все еще хороши той изысканной, благородной красотой, которая передается по наследству вместе с аристократическим титулом.

- Леди, подождите минуточку, пожалуйста, - попросил я, пытаясь отдышаться.

- Вы кто? – поинтересовалась одна из них. Похоже, что Уссоль, то есть самая старшая. Я это определил по количеству седины в высоко взбитой прическе.

- Зю. Курсант Зю, – представился я, вытянувшись во фрунт и даже прищелкнул голыми пятками.

-…ссоль, - хором ответили старушки, попытавшись изобразить при этом что-то вроде книксенов, и со скрипом выпрямляясь. Одна даже за поясницу схватилась при этом.

- О, как это романтично! - выдохнула по виду самая молодая из них – Приссоль, надо полагать.

- А позвольте узнать, откуда вы, Зю, взялись на нашем пустынном берегу? – оглядывая мой голый торс и босые ноги, спросила опять старшая из …ссолей.

- Оттуда! – махнул я рукой в сторону моря, переводя дыхание.

- Как, с моря? А где же Ваш корабль? – включилась в разговор средняя – Зассоль, вглядываясь в безбрежную даль.

- Честно говоря, даже и не представляю, где он сейчас может быть, - признался я.

- То есть, как это, не представляете? – недоверчиво допрашивала меня старшая - Уссоль. – Не могли же Вы, как Моисей, пешком по воде…

- Нет, нет, конечно. Просто так получилось. Я отстал от команды и потерялся. Это довольно длинная история, я как-нибудь вам расскажу, но позже.

- А кто же у вас капитан? – довольно игриво поинтересовалась младшая старушка – Приссоль.

- Иван Петрович Хаврошин, если вам что-то говорит его имя. – Доложил я.

- Ах, нет, это уже совсем не романтично! – капризно и разочарованно протянула она.

- Простите, вы не могли бы мне помочь? – решил я не терять время на пустые разговоры, а сразу брать быка за рога.

- Деньги! Я так и знала! – ехидно бросила Зассоль. - Наверное, на бутылку не хватает? Вот с этого и надо было начинать, молодой человек, а не рассказывать нам басни.

- Нет, нет, что вы! Разве я похож на гопника?

Я мысленно поглядел на себя со стороны: в одних штанах, с пятнами соли от морской воды, капусты и китовки, на босу ногу, трое суток не бритый. Ни дать, ни взять, вылитый гопник!

- Нет, конечно, деньги бы мне не помешали, в любом случае. Но сейчас речь не о них. – Я старался говорить, как можно культурней и изысканнее, чтобы внушить старушкам хоть какое-то доверие ко мне.

- Ну, если не деньги, тогда чем мы вам можем помочь? – недоверчиво спросила Приссоль, вопросительно взглянув на своих сестер. Те надменно молчали. Я успел заметить, что самая младшая из них – Приссоль, была как-то сердечнее своих сестер. Наверное, потому что еще не совсем потеряла надежду на будущее.

- Не могли бы Вы подсказать, как мне добраться до Рима, или какого-нибудь другого ближайшего города?

- Рима? – недоуменно переглянулись старухи, и пожали плечами.

- Лисс знаем, Зурбаган,.. - начала перечислять Зассоль.

- Гель-Гью еще, – подсказала ей Уссоль.

- А Рима… Нет, про такой город мы не слышали…

- У-у-у-у! – завыл я волком, падая на песок.

- Что с Вами, Зю?

- Вам плохо? – обеспокоено  склонились надо мной старушки.

- Хуже не бывает. Только что вы убили во мне последнюю надежду на спасение. – Чуть не плача, признался я.

- Ну, не надо так отчаиваться…

- Надежда умирает последней…

- Надо держать себя в руках… - как могли, утешали они меня.

- А знаете, что? Пойдемте сейчас к нам. – Предложила Приссоль. – Поживете, успокоитесь. К тому времени ваши товарищи, может быть, и отыщут Вас. А если и не отыщут, то всегда можно будет что-нибудь придумать. А пока Вы поживете у нас, расскажете о своих приключениях…

- Правда, пойдемте, - подхватила и Зассоль. – У нас прекрасная библиотека, редчайшие книги! Тихими, долгими вечерами мы все вместе будем читать стихи. Как это будет чудесно!

- Куда это к вам? – уточнил я.

- У нас великолепный замок. Тут недалеко, за лесом. Папино наследство, – пояснила Уссоль.

- Вы не пожалеете, – вторила ей Приссоль. – У нас чудесные повара, заморская кухня…

- А какая у нас картинная галерея…

- У нас, дивный сад…

- Нам будет так хорошо…

- Вы не пожалеете…

Наперебой уговаривали они меня сладчайшими тихими голосами, нежно поглаживая по голове, спине, рукам, словно укутывали мою уставшую душу в мягкий, пушистый бархат. От их нежных уговоров я совершенно глупо разомлел, и даже глаза мои начали потихоньку слипаться… Не знаю, что было бы со мной дальше, если бы не трубный зов Тортилы.

- Зю!!! Зю!!! Давай скорее сюда!!! – чем-то встревоженная, вопила она басом с опушки леса.

- Ох, простите меня ради Бога! Как-нибудь на днях забегу. Непременно. А сейчас – дела ждут.– Стряхнул я с себя оцепенение, наваждение, очарование или, что там еще.

- Как?! – тут же сменили тон старушки. – Вы знакомы с этой недостойной особой?! Какие у Вас с ней могут быть дела?!

- С кем Вы связались?

- Как Вы могли? Мы были о Вас лучшего мнения!

- А с виду такой приличный молодой человек!

- Интеллигент, можно сказать, а туда же!

- А что такого? Черепаха, как черепаха, - недоуменно пожал я плечами.

- О! Вы еще не знаете эту Тортилу! – с пафосом воскликнула Уссоль. – Это - самая настоящая торгашка! Она во всем ищет только выгоду для себя. Ничего просто так не сделает. Никакого понятия о чести, совести, достоинстве!

- Да, да, – подхватила тему Зассоль. – Ничего святого! Если она выползла из моря, значит, непременно здесь скоро объявится и второй мошенник – всем известный Буратино.

- Ну, зачем вы так о них?.. – попытался остановить я старушек. Но куда там! Они так разошлись в порицании зла, что уже начали довольно опасно поднимать свои трости-зонты.

- Это скверная компания! Не дай Бог вам попасть к ним – вмиг облапошат! – уже кричала Уссоль.

- Бездушные, беспринципные халявщики! Работать не желают, а богатство им подавай! - вторила ей Зассоль.

- У них одно золото на уме! Его блеск совершенно затмил им разум! – подхватывала Приссоль.

- Ни грамма порядочности!

- Алчность, жадность, нажива – вот что у них на уме!– старушки уже приняли бойцовскую стойку и опасно сотрясали воздух своими зонтами чуть ли не под носом у меня. Я понял, если я скажу еще хоть одно слово в защиту Тортилы и Буратино, весь их гнев тут же обрушится на меня. Пора ретироваться. И я потихоньку, задом-задом, начал отползать на безопасное расстояние. «Хорошо вам рассуждать о духовности, книгах, искусствах, когда живете на всем готовом, папино наследство проматываете, и голод не сводит судорогами ваши животы. – Недобро подумал я про таких культурных и милых минуту назад старушек. – Хотел бы я посмотреть на Вас, окажись вы на месте Буратино или Тортилы». Но ничего этого я им так и не сказал, предательски промолчав, потому что старушки со своими тростями-зонтами в гневе все плотнее и плотнее наступали на меня.

- Простите, - резво вскочил я на ноги. – Моя одежда! – и я указал в сторону леса. – Ведь Тортила может украсть ее!

- Да, да! От нее чего угодно можно ожидать! – согласилась со мной Приссоль.

- Так я побегу? За одеждой,– робко спросил я.

- Конечно, конечно, и поторопитесь, - согласилась Зассоль.

- Но только непременно возвращайтесь, мы Вас подождем. – Строго предупредила Уссоль.

И я задал такого стрекача, словно эти противные бабки стояли у меня за спиной с секундомерами.

«Да, - думал я на бегу, - расслоение общества на бедных и богатых не обошло и эту страну! Как бы еще у них не грянула революция! А что, всегда найдется какой-нибудь умник-подстрекатель, который популярно и доходчиво объяснит массам обездоленных, что низы уже не хотят, а верха – не могут… Хорошо, в Подводном государстве! Этот сатрап Нептун один всеми командует, и все, кажется, довольны, никто особо не рыпается… Ха, попробуй, рыпнись у него – чуть что: в Сибирь, на каторгу! Даже и не знаешь, что лучше. Нет, я бы, наверное, по-другому правил, если бы на его место попал. Тьфу, ты! Мне совсем о другом надо думать. В конце концов, это их внутренние проблемы»

 

* * *

 

- Ты чего орешь? Случилось что? – спросил я Тортилу, выползшую из леса мне навстречу.

- Случилось! Пока ты с этими бабками бла-бла-бла, Буратино ключик украл и драпанул.

- Как украл? – не поверил я своим ушам.

- Да вот так! Ты курточку свою оставил, а он ее схватил и был таков!

- Куда же ты смотрела? – укорил я ее, торопливо обуваясь.

- Куда! А что я со своей скоростью сделаю? Разве мне его догнать? – жаловалось Тортила.

- Ладно, это я в два счета. Так, а где мой тельник? – не мог я найти свою майку.

- У меня. – Потупив глазки, призналась Тортила.

- Так давай ее сюда.

- Ну, уж нет! Я ее в залог оставлю! А то еще оба драпанете, и я вообще ни с чем останусь.

Спорить было некогда. Потом разберусь. Сейчас главное: этого прохиндея с золотым ключиком догнать. Я натянул пилотку.

- В какую сторону побежал?

- Туда, - указала лапкой Тортила на едва заметную тропинку, скрывающуюся в лесу.

- Я погнал, а ты – потихоньку за мной! – скомандовал я и ломанулся в лес.

Беглеца я настиг довольно быстро.

- Стой, стрелять буду! – заорал я, увидев его. Но он и не подумал подчиняться команде, а припустил еще быстрее, но это его не спасло. В два прыжка я оказался рядом и схватил его за плащ.

- Где ключик?!

Буратино молчал. Я начал его трясти, как копилку. Буратино молчал.

- Скажешь, где ключик?! Последний раз спрашиваю!

По безмолвию Буратино, я догадался, что он засунул его в рот, как когда-то пять сольдо.

- Сейчас башку оторву, если сам не отдашь! – пригрозил я ему.

- Не оторешь, я те нужж, - нечленораздельно прошамкал он. Ага, значит, точно во рту. Я огляделся, подобрал веточку покрепче.

- Да на фиг ты вообще мне сдался? – как можно беззаботнее сказал я, присаживаясь перед ним на корточки.

- А ты не …

Договорить он не успел. Я быстренько воткнул ему веточку в рот. Буратино мгновенно клацнул своими деревянными челюстями, но зазор от воткнутой веточки остался. Что мне и требовалось! Я спокойно уселся на травку, зажал его между ног и принялся за дело. Торчащим снаружи концом веточки, я, как рычагом, открыл ему рот пошире, и спокойно вытащил ключик. Буратино при этом отчаянно царапался своими пальчиками, кололся носом и что-то нечленораздельно мычал.

- Что же ты вытворяешь, а? – спросил я его, когда дело было сделано, подкидывая на ладони ключик. – Ведь, как люди, договорились обо всем.

- Я подумал, что ты с этими старухами останешься… - заныл Буратино.

- Подумал он… Ничего ты не думал, клептоман несчастный!

- Кто я несчастный? – не понял Буратино.

- Воришка мелкий, вот кто!

- Честное слово, я не хотел воровать. Я хотел, пока ты с этими болтаешь, сбегать до каморки папы Карло, открыть дверцу. Я бы обязательно назад вернулся. За вами. Просто не терпится посмотреть, что на этот раз за дверцей приготовлено.

- Ну, конечно, вернулся бы он! Мало того, что ты воришка, так к тому же еще и врун изрядный! – рассердился я на его вранье.

- Я правду говорю! – заныл Буратино.

- Тогда чего же ты припустился бежать, когда я тебя окликнул?

- А я не знал, что это ты… Испугался…

- А почему тогда ключик сам не отдал, добровольно?

- Жалко с ним расставаться… Я не виноват. Это все она…

- Кто еще?

- Как это… Магическая сила золота!

- Вот, ты еще и жадный, оказывается…

Мне невольно пришли на ум нелестные отзывы бабулек о моих друзьях. Выходит, они правы?

- Это тебе, Зю, наверное, злые старухи про меня что-нибудь нехорошее наговорили. Не верь им, Зю. Я очень хороший, правда. Я больше так не буду! – как будто прочитал мои мысли Буратино.

- Ну, ты даешь!

- Зю, миленький, ведь ты же все-таки мой крестный папа! Прости меня, я, правда, так больше не буду! – подлизывался Буратино.

- Я теперь и не знаю, как мне с тобой на такое серьезное дело идти. Ведь тебе же, оказывается, ни в чем нельзя доверять.

Буратино горько вздохнул, и жалостно, по-сиротски, прижался ко мне.

- Вот почему у меня всегда так получается? Хочу сделать как лучше, а получается только хуже? Ты не знаешь, Зю?

- Не знаю. – Я не верил ни одному его слову, но деваться мне было некуда. Дорогу в каморку папы Карло я не знал, потому, хочешь - не хочешь, надо как-то мириться с этим врунишкой.

- Зю, а я один пальчик сломал, - пожаловался мне Буратино, тыча мне четырехпалую ручонку. – Ты мне выстругаешь новый пальчик?

- Как это тебя угораздило?

- А я, когда пуговку на твоей курточке расстегивал…

- Не буду я тебе ничего выстругивать, понял? «Ну, и нахалюга!» - подумал я.

- Почему? Неужели тебе меня совсем не жалко? – притворно захныкал Буратино.

- Не жалко. Что посеешь, то и пожнешь, - буркнул я.

- Ха-ха-ха! – чему искренне обрадовался Буратино.

- Ты чего? – удивился я.

- Подставляй свой лоб. Зю!

- Зачем? – не понял я.

- Уговор дороже денег!

- Какой уговор? – ничего не понимал я.

- Ну, про щелбаны, забыл, что ли?

- А что я плохого сказал?

- Ну вот: «Что посерешь, то и пожрешь!»

Я чуть не лопнул от смеха! Это же надо так изуродовать пословицу! Я, конечно, объяснил ему, что я сказал на самом деле, но вся злость моя на Буратино куда-то сама собой улетучилась.

- Ну, ладно. Фланка моя где? – успокоившись, спросил я.

- Курточка?

- Не курточка, а фланка. – Строго поправил его я. – Курточки – это у вас, гражданских, а у нас моряков – фланки, понял?

- Я ее в кусты забросил. – Виновато пробормотал Буратино.

- Быстро нашел и принес! – зло скомандовал я.

- Я быстренько, - обрадовался Буратино и помчался искать фланку.

- Да смотри мне, не удери! Поймаю – ноги вообще повыдергаю, понял? – вслед ему погрозил я.

Но бежать ему от меня, а скорее, от золотого ключика, не было никакого резона. И вскоре он вернулся, таща волоком по земле мою многострадальную фланку.

- Ты что же делаешь?! – рассвирепел я. – Казенное имущество!..

- Она же тяжелая! – виновато оправдывался Буратино.

Я забрал у него фланку, стряхнул, бережно почистил от налипших травинок.

- Ну, теперь за Тортилой! – скомандовал я.

- Слушай, Зю, - замялся Буратино.

- Чего еще?

- Я вот думаю, а на черта эта Тортила нам вообще сдалась, а? Может быть, без нее обойдемся? Она нам только мешать будет.

- Ты опять за свое? Ведь все уже обговорили.

- Понял, понял. За Тортилой, так за Тортилой, - безоговорочно согласился Буратино.

Тортила совсем недалеко отползла от опушки леса, на которой я ее оставил. Да, действительно, скорость у нее… Может, прав Буратино, без нее обошлись бы? Будем еще полгода до пруда добираться. Нет, это как-то не по-человечески. Тортила отдала мне тельник, я привел себя в полный порядок: оделся по форме, почистился, как смог. Ну, теперь можно и за дело приниматься. Еще бы подкрепиться не мешало бы.

Я осторожно выглянул из леса. Мои подружки-старушки терпеливо дожидались меня у берега моря. Тоже как-то нехорошо получилось.

 

* * *

Наверное, на нервной почве, мне дико захотелось есть. Да и без нервной почвы, у меня, по моим приблизительным подсчетам, уже больше суток маковой росинки во рту не было. От того, наверное, и головокружение. Последний раз я ел у Золотой Рыбки в опочивальне, а сейчас солнце стояло уже в самом зените.

- Слушай, Буратино, - обратился я к нему. – А далеко находится харчевня «Три пескаря»?

- А зачем она тебе? – поинтересовался Буратино.

Наверное, точно, в этой деревянной башке мозги никогда не водились.

- Жрать охота! – рявкнул я. – Кишка кишке кукиш кажет! Я бы не отказался сейчас даже от одной корочки хлеба.

- А-а-а! – разочарованно протянул Буратино. – Ничего не получится. Разорился хозяин харчевни. Подчистую. Полный банкрот!

- Ни фига себе! – удивился я.

- Да. – Подтвердил Буратино. – Поросята помогли.

- Какие еще поросята? Ты чего несешь? В вашей сказке не было никаких поросят…

- Сказку про трех поросят, наверняка, слышал?

Я кивнул головой.

- Так вот, когда эти самые три поросенка благополучно спаслись от волка в каменном домике, решили они вскоре обзавестись своим хозяйством. Жить как-то надо же. Завели кур, индюшек. Потом, когда развелось их столько, что девать стало некуда, открыли сначала лавчонку «Куры-гриль», а попозже, сколотив на этом деньжат, уже и на Макдоналдс потянули. Этим самым Макдоналдсом и перебили у «Трех пескарей» всю клиентуру. Пришлось хозяину закрыть свою старую харчевню. Конкуренция, мать ее так! А такая уютная харчевня была…- ностальгически закатил глазки Буратино.

- Ну, хоть в Макдоналдс тогда отведи, что ли. – Попросил я его.

- Да у тебя на него никаких денег не хватит. Знаешь, какие там цены? Обалдеешь! А что, сильно кушать хочется? – поинтересовался он у меня.

- Ты что, издеваешься?

- Нет, я к тому, что подождать полчасика сможешь? Тут неподалеку скоро одна девчонка должна нести пирог и вино своей бабушке.

- Красная шапочка, что ли? – догадался я.

- Она самая.

- А горшочка, который сам варит кашу, случайно нет поблизости? – съехидничал я. – Тогда бы вообще никаких проблем не было.

- Вообще-то он есть, - на полном серьезе ответил Буратино, – но до него долго топать придется. Эта деревня – во-о-он за той горой, – показал он на теряющуюся в облаках вершину горы, возвышающуюся слева от леса. - Боюсь, ты до нее уже не дотянешь. Да и некогда нам. А вот Шапочку с пирогом и бутылкой вина вполне реально перехватить по дороге. Только поторопиться нам надо, а то прозеваем – уйдет, или волк по дороге перехватит.

- Так чего мы сидим? – подхватился я в предвкушении еды. – Веди!

Следом за нами поползла и Тортила. Мы вошли в лес по той же самой еле приметной тропинке. Пока я догонял Буратино, мне некогда было оглядеться, как следует. Теперь я спокойно осматривал все вокруг. Лес, в основном, был сосновый. Высоченные такие итальянские сосны – наверное, когда-то очень давно из них делали мачты. А чистота! Прямо-таки девственная. Даже как-то неинтересно - никакого изыскательского интереса для следопытов. То ли дело у нас: бредешь по лесу – оппа! Вот тут люди были совсем недавно и перекусывали, чем Бог послал. И что же он им послал? Яйца, сваренные вкрутую – скорлупа гладко счистилась, колбаса полукопченная «Новослободская» и, обязательная добавка: огурцы и вареная картошка, судя по очисткам. Или, скажем, ходишь, собираешь ягоды: землянику или чернику. Вдруг, бац! Тара заполнена, а ягод вокруг – целое море! И уходить из леса не хочется, и собирать не во что. Что мы делаем в нашем родном, лесу? Оглядываемся, находим пластиковую бутылку посвежее, отрезаем ей верхнюю часть. Тара готова, собирай себе дальше ягоды, на здоровье! Кстати, о ягодах. В здешнем лесу их тоже было навалом, но все больше на кустах росли. Красивые такие, красненькие, желтенькие и черненькие с синим наливом, встречались даже яблочки - аппетитные, у меня аж слюнки потекли. Но я не рискнул ничего пробовать в этой непонятной параллели. Ну, их на фиг, еще рога какие-нибудь вылезут от них, или копыта, или нос величиной с дыню. Ищи потом противоядие. А если не найдешь? Рогатым или носатым уродцем в институт возвращаться? Представляю, как меня ребята на смех поднимут! Нет уж, береженого, как говорится, Бог бережет…

Прошли мы метров с пятьдесят, когда Буратино вдруг остановился.

- Успели, - прошептал он. – Самое время. Сейчас подойдет. Прячемся! - и молча показал на кусты.

Я так и не понял, как он это определил: то ли во времени как-то сориентировался, то ли услышал что… С Тортилой пришлось изрядно попотеть, пока затащили ее в кусты. Я тащил ее за передний край панциря, а Буратино толкал сзади. Она оказалась намного тяжелее, чем я мог предположить. Или я просто обессилел от голода? Мы залегли в кустах. Интересно, как все-таки Буратино определил, что она именно сейчас должна идти? Но я не успел это хорошенько обдумать, потому что вдали послышался тоненький детский голосок, напевающий песенку. Мы замерли.

Вскоре сквозь кусты на тропинке показалась сначала ярко-красная бархатная шапочка, а затем и сама маленькая, премиленькая девочка, весело распевающая песенку на французском языке. В школе и институте я изучал английский, потому из своего небольшого багажа знания иностранных языков я только понял, «ле лё», что в переводе означало «волк». Оно почему-то отлично ассоциировалось у меня с нашим «ай, люли!» Девочка была одета в национальный французский костюмчик: коричневую бархатную юбочку, такую же безрукавку, какую-то кофточку под ней, всю в оборочках и кружевах, белоснежный передничек и полосатые чулки. Обута девочка была, как ей и положено - в деревянные сабо. В руках у нее была маленькая корзиночка. Ну, просто живой этнографический экзеплярчик. Словно только что из местного краеведческого музея сбежала. Или, по крайней мере – со сцены ТЮЗа. Когда она приблизилась к нашему убежищу, я выскочил на тропинку. И совсем, как волк в сказке, вежливо сказал ей:

- Здравствуй, Красная Шапочка!

Девочка совсем не испугалась и ответила:

- Спасибо тебе, э...э… - она смотрела на меня в замешательстве. По сценарию на моем месте должен был быть волк, – … на добром слове.

- А что у тебя в корзиночке? – спросил я ее, с трудом вспоминая сказку братьев Гримм.

- Вино и пирог, мы его вчера испекли, хотим чем-нибудь порадовать бабушку, она больная, да слабая, пускай поправляется.

- Так, ладно, завтра еще раз отнесешь ей, а на сегодня – заказ отменяется. Гони сюда твой пирог и вино, – предложил я ей вполне миролюбиво.

В ответ она вдруг завизжала, как резаный поросенок и даже затопала ножками, как делают капризные дети:

- Не отдам, не отдам!

- Ты чего это? - удивился я. – Тебе же лучше: так - хоть домой вернешься за новым пирогом, и волк тебя сегодня не слопает. Давай-давай сюда свой пирог. Люди должны выручать друг друга в беде.

- Как охотник? – спросила она.

- Ну да, как охотник.

- Ну, тогда ладно, - вдруг согласилась она. – Тогда ешь пирог. – И Красная шапочка протянула мне большущий кусок пирога и бутылку красного вина. – А я тебе потом вспорю брюхо ножницами…

- Э-э-э! – вытаращился я на нее. – Это еще зачем?

- Чтобы достать пирог, как охотник достал нас с бабушкой! – радостно объяснила мне Красная Шапочка, доставая из передничка огромные ножницы.

- Садизм какой-то, - пробормотал я, дожевывая пирог и запивая вином. – Нет, милая, со мной у тебя этот номер не пройдет!

Я отнял у девочки ножницы и закинул их как можно дальше, в лес. Она удивленно посмотрела на меня своими умильными наивными глазками.

- Маленьким деткам нельзя играть с острыми предметами, – пояснил я ей.

- А что я теперь волку скажу? – поинтересовалась она со слезами в голосе. – И кто проглотит мою бабушку?

- Ничего ему говорить не надо. Иди, себе домой за следующей порцией пирога.

- Да-а-а, - заканючила маленькая милая девочка, - мы так не договаривались, так неинтересно…

- А ну, быстро домой! – скомандовал я ей как можно строже. – Я вот еще поинтересуюсь в комиссии по делам несовершеннолетних, почему это твоя мамочка отпускает тебя, такую маленькую, в лес одну. Сама не может отнести пирог бабушке? Вот лишат ее родительских прав за то, что за ребенком плохо смотрит, тогда некому будет вообще пироги печь, поняла? – пригрозил я ей.

Красная Шапочка, скорее всего, ничего не поняла из того, что я ей наговорил, только почувствовала, что ее мамочке грозят крупные неприятности, и с ревом дала деру от нас. Кусок пирога явно предназначался не для слабой, больной бабушки, а, по крайней мере, для роты таких бабушек. Я, естественно, предложил присоединиться к трапезе Буратино и черепахе. Буратино отказался, сославшись на то, что ест крайне редко, больше пьет, и только воду. Дерево – он и есть дерево. А Тортила отщипнула маленький кусочек. Много ли надо старому чело… черепахе? Так что весь пирог и вино оказались в моем полном распоряжении. Я, конечно, не смог его осилить за один присест, и остатки, бережно завернув в листья лопуха, сунул за пазуху, а бутылку с недопитым вином – в карман.

После того, как я славно подкрепился, мы продолжили свое путешествие. От пирога и вина мне стало намного легче, даже голова перестала кружиться. Мы с Буратино шли по тропинке и мирно беседовали, а Тортила на третьей скорости плелась где-то в хвосте, все больше и больше отставая от нас.

- Слушай, Буратино, - поинтересовался я дальнейшей судьбой героев сказки. – А что стало с Дуремаром?

- С нариком этим? А ничего хорошего! Гикнулся от передоза.

- Он что, наркоман был?

- Господи, да ты вообще читал сказку или нет? – опять возмутился Буратино.

- Читал, конечно.

- Ох, - вздохнул Буратино, - а мне кажется, что совсем не читал. Или невнимательно. Во-первых, его имя само за себя говорит: Дуремар – дурью, значит, мается, или балуется. И вид у него – соответственный: «длинный человек с маленьким-маленьким лицом, таким сморщенным, как гриб-сморчок» – усох весь от этой дури, – процитировал мне сказку Буратино.

- Похоже, - хмыкнул я. - А что с Карабасом Барабасом стало? – поинтересовался я. Пока что, я о нем знал только то, что он второй раз утопил ключик в пруду на радость Тортиле.

- Карен-то…

- Кто? – не понял я.

- Кликуха у него такая – Карен, или Карик. Кому, как нравится. Где он сейчас – я не могу тебе сказать. Меня же лет сто в городе не было, все Тортилу у моря ждал, в город не высовывался. Может, какие перемены за это время произошли, кто знает. Знаю только, что он последнее время у Мальвинки в театре вышибалой работал…

И тут из-за ближайшего дерева в два обхвата, словно он только нас и поджидал, выдвинулся ну очень оригинальный амбал! В кожаной рокерской безрукавке, такой же бандане с черепом на голове, из-под которой просвечивала иссиня-черная лысина. Под безрукавкой вдоль широкой волосатой груди виднелась татуировка «Не забуду мать родную!». На одной толстенной руке у него примостилась синяя выколотая русалка, на другой – такой же синий огромный якорь. Грубо отесанное лицо с низким лбом и маленькими злобными, глубоко посаженными глазками, украшала жиденькая бороденка, заплетенная, по последней моде, в косичку…

- Это еще что за явление?! – остолбенел я от неожиданности.

- Вспомнишь г…но – вот и оно, – неопределенно ответил мне Буратино.

- Не понял… - я не мог отвести глаз от новоявленного персонажа.

- Карабас Барабас, собственной персоной, – раздраженно буркнул Буратино. – Ну, ты подумай! Его прямо как магнитом, тянет к этому ключику! Где ключик, там и он тут же нарисуется…

- Какой же это Карабас Барабас? - засомневался я.

- Да он это, не сомневайся. Мальвинка заставила его имидж сменить. А то, говорит, длинная борода – это нонсенс, сейчас не актуально, и он своей нечесаной бородой всех зрителей от театра отпугнет. Специально стилиста наняла для театра, чтобы все стильными стали.

На славу же поработал стилист, ничего не скажешь! От прежнего Карабаса Барабаса остались только узкие полосатые штаны. И если бы Буратино не сказал мне, что это он, я ни за что бы не узнал в этом зоровячке-бодрячке бывшую грозу всех кукол, наводящую когда-то ужас на маленьких детей.

- Здорово, ребятки! – доброжелательно поздоровался Карен, подходя к нам. – Смотрю, опять кучкуетесь? – кивнул он на подползающую Тортилу. – Не иначе, что-то затеваете?

- А тебе какое дело? – довольно нахально спросил его Буратино.

- Не груби дяденьке, мальчик! А то бо-бо сделаю! – добродушно пригрозил ему Карабас Барабас толстым пальцем.

- Слушай, Карик, топал бы ты к своей Мальвинке! Кстати, а почему ты не на работе? Прогуливаешь?

- Да уволился я от Мальвинки. Достала она меня, понимаешь! Эта дрянная девчонка, оборзела в конец! Нет, ты только представь: ночные не платит, надбавку за вредность сняла, дополнительный отпуск отменила. До этого, ну, это еще при тебе было, помнишь? – выслугу лет сняла, больничный вообще не оплачивает. Короче, весь соцпакет тихо-тихо убрала! – загибал он свои толстые пальцы. – Сплошной беспредел! Получать совсем нечего, как хочешь, так и живи, а требуе-е-ет! Как будто миллионы платит. А с этим мытьем рук – вообще свихнулась, я тебе скажу. Целый день талдычит: «Мойте руки, мойте руки, а то накажу!»…Да пошла бы эта Мальвинка, куда подальше! Пусть теперь других дураков поищет бесплатно на нее вкалывать! Меня вон, в урода какого-то превратила со своим имиджмейкером, - с трудом выговорил он. – Такую бороду заставила сбрить! Гордость всей моей жизни. Столько лет ее выращивал! Да еще зачем-то и налысо постригла. Ну, уж нет, пусть меня хоть на куски режут, а я теперь к ней – ни ногой. Хватит – натерпелся! – жаловался он нам на свою хозяйку.

- А кто клялся ей: «Верой и правдой служить буду»?… - подколол его Буратино.

Я стоял в сторонке и молча слушал их разговор, не переставляя удивляться тому, как все-таки эта сказочная жизнь похожа на нашу…

- Ой, Буратино, чего только не наобещаешь, когда на работу устраиваешься. – Махнул Карабас Барабас рукой. – А потом, я же не думал тогда, что она так охамеет. И, главное, управы на нее никакой нигде не найдешь! Вся полиция у нее подкуплена, даже Губернатор – и тот под ее дудку пляшет. Как же, благодетельница города, каждый месяц такие пожертвования отваливает ему! Давно уже могли новый город отстроить на эти пожертвования, а они даже воду не могут провести, не говоря уже о дорогах! Вот куда все наши денежки уходят! Ой, да что я тебе рассказываю, сам все прекрасно знаешь! А попробуй вякни против – Артемона натравит. А Артемон этот, собака, разжирел, как боров на ее харчах… Короче, не выдержал я, сбежал от нее, вот хожу теперь по белу свету, работу подыскиваю.

- И куда думаешь устраиваться? – поинтересовался Буратино.

- Покойный дружок мой, светлая ему память, Дуремар рассказывал как-то, что где-то есть волшебная страна, длинно как-то и странно так называется, я даже и не запомнил. Помню, только он говорил, что там все пролетарии объединились против своих хозяев, взяли власть в свои трудовые руки, и сами правят своей страной…

- Советский Союз что ли? – не выдержал я и захохотал.

- Во! Именно так Дуремарчик и называл эту страну. А это еще кто? – спросил Карабас Барабас, бесцеремонно ткнув меня пальцем прямо в грудь.

- Конь в пальто! – вспылил я от его хамства.

- Не хами дяде, парнишка! – угрожающе навис кулачищем надо мной рокер-амбал.

- Спокойно, спокойно, Карен! – втиснулся между нами Буратино. - Это мой кореш, Зю. Я тебе, Карик, не советовал бы с ним связываться! Он человек военный.

- Так бы сразу и сказал, что твой кореш, – пошел на попятную Карабас Барабас, наверное, испугавшись слова «военный».

- А я – Карабас Барабас, а короче – Карен, – представился он мне уже вполне миролюбиво. - Везет же тебе, Буратинка, с корешами. Вечно тебя кто-то крышует. А я все один да один… Эх, был у меня дружок, и тот помер…- начал жаловаться он на свою судьбу.

- Ну, и что тебе Дуремар еще про ту страну рассказывал? – нетерпеливо перебил его Буратино.

- Ну, говорил, что там никаких хозяев нет, а работы – любую выбирай, какую хочешь, никакой безработицы! Еще у них там - какое-то равноправие есть, правда, я не знаю, что это такое. А вот еще что говорил: в школе все учатся бесплатно и лечатся тоже бесплатно…

- Либо твой торчок Дуремар глючил, либо ты заливаешь, – предположил Буратино. – Не может быть в природе такого!

- Почему же не может? Я в той самой стране родился! – с гордостью вмешался я. – Было, все было, правильно Карен говорит. Правда, я тогда еще совсем маленький был, мало, что помню, но мама с папой постоянно это время вспоминают. Еще его почему-то застольным называют. За столами, что ли постоянно сидели? А равноправие – это когда для всего населения: от президента до дворника одни законы, то есть равные права у всех, и обязанности. Правда, этой страны уже и в помине нет, бесславно закончила свое существование, так сказать.

- Как это нет?! – возмутился Карен. – Сам же вот рассказываешь…

- Да пока ты туда собирался, пролетарии эти самые профукали свою страну, понял?

- А как же с равноправием? – загрустил и Буратино, видно оно ему понравилось больше всего.

- И равноправия никакого не осталось. Его и раньше-то не очень много было. А сейчас вообще, одно бесправие осталось. И все теперь, как и везде, платное: и учеба, и лечение, и все остальное…

- А кто правит страной? – поинтересовался Буратино.

- Демократы.

- А это кто? – спросил Карен.

- А хрен его знает, что-то вроде народной власти… - беспечно отмахнулся я.

- А народ – это разве не пролетарии? – допытывался Карик.

- Пролетарии вроде, а может, и нет… - совсем запутался я.

- Если народ не пролетарии, то куда же они в таком случае делись? – не отставал любознательный Карен.

- Пролетарии что ли? – задумался я. – Так,.. выходит,.. что вроде бы все они теперь демократами стали.

- Выходит, что пролетарии так и правят страной, только по-другому теперь называются? – все допытывался Карабас Барабас.

- Получается… - я растерянно пожал плечами. – А-а-а, совсем вы меня запутали с этой политикой!

- А жизнь – она, вообще, как? Изменилась или все такая же? – поинтересовался Буратино.

- Ой, - махнул я рукой. – Чего вы пристали ко мне? По-моему, так хрен редьки не слаще! В чем-то - получше, в чем-то - похуже… Вот только реформы задушили совсем! – неосмотрительно выдал я.

- А что такое – реформы? – не отставал от меня Карабас.

 «Тебе - не меня, а депутата какого-нибудь сюда надо, чтобы он тебе мозги пудрил», - подумал я.

- Реформы? Это – переустройство, преобразование, – вспомнил я учебник «Человек и общество» из школьного курса.

- Так это же замечательно! – радостно запищал Буратино. – Значит, новая жизнь!

- Может быть, у вас она и новая от реформ. А у нас – все остается старым, ничего не меняется, кроме цен. Вот они точно от каждой реформы новые. Все выше, выше и выше! Как реформа – так жди повышения цен и ухудшения жизни! Короче, я еще не разобрался, если честно, ни с реформами, ни с устройством нашего государства. И вообще, отлипните от меня с этой политикой, поняли?! – я уже и сам побаивался, что договорюсь до чего-нибудь нехорошего.

- Нет, уж ты расскажи, если начал, как же вы тогда живете? – не унимался Буратино.

- Живем? Да не живем мы, а выживаем, как моя бабушка говорит… Отлипните уже, сказал, надоели! – прикрикнул я на этих политиканов уже с угрозой.

- Ну, надо же! Опять не повезло! – возмутился Карабас Барабас. – Вечно я везде опаздываю! И с ключиком прошлый раз опоздал… А-а-а, кстати, о ключике! - Обратился он к задремавшей под наше токовище Тортиле. - Ты куда опять мой ключик уволокла? А ну, признавайся, старый плавучий чемодан!

И он, неожиданно схватил Тортилу за задние лапы и начал трясти ее, как грушу. «Ну и силища!» - восхитился я, невольно вспомнив, как мы вдвоем с Буратино затаскивали ее в кусты.

- Карау-у-ул!!! Убивают!!! – нечеловеческим голосом вопила Тортила.

А мы с Буратино бестолково топтались вокруг разъяренного Карабаса Барабаса, пытаясь оторвать его от черепахи, или черепаху от него, пока, наконец, Буратино не догадался вонзить ему свой острый нос в то, до чего смог дотянуться. А смог он дотянуться как раз до самого мягкого места Карена.

- Ой-ей-ей! – завопил Карабас Барабас, схватившись за это самое место, и выпустив черепаху из рук, которая в мгновение ока с неожиданной для нее прытью прямо-таки прыжками, ускакала в ближайшие колючие кусты и затаилась в них…

- Ты чего? – возмущенно орал Карен на Буратино, растирая колотую рану.

- А ты чего? – так же возмущенно орал на него Буратино. – А если бы она концы отдала?

Они походили на двух взъерошенных петухов.

- А пусть отдает мой ключик! Это я его потерял! – неожиданно совсем по-детски разнылся Карабас. – Чего она у меня его все время забирает, и не отдает…

И тут из-за изгиба тропинки на нас выскочил волк! Старый, матерый такой волчище, с жутко вздыбленным загривком и оскаленной кариесными клыками пастью. Он не спеша приблизился к нашей мгновенно примолкшей компании.

- Эй, фраера! – прохрипел он голосом Джигарханяна, - Красную Шапку, случаем, не встречали?

Мы начали дружно молча кивать головами, кто отрицательно, кто положительно.

- Че молчите-то? Контузило, что ли? – хрипел Волк. – Заждался я ее совсем... Что-то опаздывает сегодня со своим пирогом, уже давно обедать пора, а ее все нет. Переживаю, уж не случилось ли чего по дороге?

Я, честно говоря, лишился дара речи, краем глаза отыскивая дерево, на которое можно было бы половчее влезть. Потому что до этого момента настоящего живого волка я наблюдал лишь в зоопарке, за решеткой. Да и то там попадались какие-то полуживые, немощные экземпляры, а тут – настоящее чудище. Такого мне еще не приходилось воочию лицезреть… И тут вдруг!.. Наш Каренчик эдак вразвалочку подошел к волчаре, да ка-а-ак вломит ему кулачищем! Прямо между глаз!.. У того только искры из глаз фейерверком посыпались! Волчище, присев на задние лапы, поджал хвост, как нашкодивший щенок, и жалобно так завыл:

- У-у-у! Что, и спросить что ли, нельзя? – и ломанулся в лес. Напролом, через кусты, аккурат в том самом месте, где затаилась наша Тортила, которая от нахальства, что кто-то ходит по ней, как по бульвару, еще наподдала ему своей когтистой лапой под зад.

- Совсем озверели, что ли? У-у-у! – долго еще слышались его завывания из леса и треск ломаемых сучьев.

Буратино начал нахваливать Карена. Даже я, испытывая к нему некоторую неприязнь, тоже подошел пожать ему руку.

- Здорово ты его отделал!

- Да, ладно, чего уж там… - заскромничал Карабас Барабас, но, вспомнив про ключик, опять заканючил. – Скажите лучше ей, пусть отдаст ключик, это я его потерял…

- Ключика нет. Считай, пропал твой ключик. Забудь про него навсегда, - урезонивал Буратино Карена.

- Как это нет? Как это нет? – возопил тот. – Я, когда его выронил, весь пруд на следующий день вычерпал – там его не было! Мы с Дуремаром тогда все дно облазили, под каждый камешек заглянули, он как в воду канул!.. И Тортила подозрительно быстро слиняла - в тот же день. Мне лягушата все рассказали! Значит, это она ключик прихватила и смылась. Больше некому. Что я вам, совсем дурак, что ли? У нее мой ключик, я уверен! А-а-а, и опять вы вместе собрались! Не иначе, как что-то задумали. Опять хотите открыть дверцу в каморке папы Карло?

- Какая дверца? Какая дверца?! – завопил Буратино. – Да там уже сто лет замок сломан! Заклинило дверцу!

- Да? – задумался Карабас Барабас. – А ты не обманываешь?

- Очень надо! – презрительно фыркнул Буратино.

- А для чего вы опять собрались? Нет, тут явно что-то не так! – мучительно раздумывал над ситуацией Карабас Барабас.

- Да мы с Тортилой вообще случайно встретились. И решили ее до пруда проводить, правда, Зю?

Я только кивнул в ответ.

- Я все понял!!! – вдруг радостно завопил Карен. - Вы мой ключик в ломбард тащите! Сдадите, а денежки себе, да? Получается, я опять с носом остаюсь? – и он решительно направился к тем кустам, где притаилась Тортила.

Но тут уже я встал на защиту черепахи, преградив ему путь и приняв боксерскую стойку.

- Ха-ха-ха, - расхохотался Карабас Барабас. – Он еще драться со мной вздумал! Ох, рассмешил! Ой, я не могу!

Из сказки я помнил, что Карабас Барабас весьма неадекватно реагирует на гнусные стишки. Но так как у меня их в запасе не было, а в голову почему-то упорно лезла только мамина воспитательная страшилка:

Маленький Вова в носу ковырял,

Козюльки, увы, ни одной не достал,

Вытянул лишь перепонку из уха,

Теперь, как глухарь: ни слуха, ни нюха,

которая к данной ситуации не имела никакого отношения, и, кроме того, могла навредить моей репутации, то я ему очень простенько сказал:

- Ваша ирония в данной концепции не ассоциируется с мистификацией парадоксальных иллюзий!

Реакция была совершенно неожиданной! Я, честно говоря, не ожидал ничего подобного. На минуту Карик был морально парализован полностью – видимо, пытался обдумать услышанное. Этой минутой я и воспользовался, чтобы провести совсем коротенький ближний бой, закончившийся моим знаменитым хуком под дых. Чистейший нокаут! Не зря же я носил гордое имя Дзю! Пока Карабас Барабас горой валялся на травке, воздев к небесам свою жиденькую косичку-бороденку, Буратино, воспользовавшись паузой, провел экстренное совещание со мной и Тортилой:

- В общем, планы меняются, - торопливо шептал он нам с Тортилой. – Так как Карен теперь ни за что не отвяжется, я его знаю, наша задача – обмануть его. Пусть он думает, что мы идем сдавать ключик в ломбард. Не станем отпираться. Но Карену скажем, что ключик не у нас, а в банковской ячейке. И что мы возьмем его в долю, когда получим деньги за ключик. Но с условием, что Карик дотащит Тортилу до пруда. Дальше - что-нибудь придумаем. Самое главное на текущий момент - пристроить Тортилу. Потом мы постараемся оторваться от Карена. А ты, Тортила, сиди в пруду, и, смотри, носа не высовывай, пока мы тебя сами не вызовем, поняла?

- А как я узнаю, что это вы меня вызываете, а не Карен?

- Условный сигнал надо придумать. Ты умеешь уточкой крякать? – спросил Буратино меня.

- Кр-ля, кр-ля. Кр-ля! – попытался изобразить я утку. Я с детства картавлю, несмотря на старания логопедов, по которым меня таскала мама.

- Нет, так не пойдет! – остался недоволен Буратино. – Тогда три раза свистнем, поняла? Не забудь – три свиста…

Карен застонал, приходя в себя, потом сел, потряс головой:

- Бр-р-р! Что это было, я не понял?

- Нокаут,- пояснил я. И вежливо спросил – Повторить?

- Нет, нет, спасибо! Я все понял! Чего вы все деретесь? Я к вам по-хорошему, а вы сразу драться. – Заныл он опять.

- Это ты называешь, по-хорошему? - возмутился я. – Из бедной старушки чуть всю душу не вытряс…

- А пусть она отдаст мне ключик…Это я его… - опять завел он свою пластинку.

- Хорошо, не ной, я открою тебе страшную тайну! Ключик действительно не утонул в пруду и сейчас он лежит в одной из ячеек банковского сейфа. – Взял командование парадом на себя Буратино. – Код от ячейки известен только мне одному! – видимо подстраховался он на всякий случай. - Мы все трое сейчас как раз за ним и направляемся. Хотим сдать его в ломбард, чтобы хоть немного заработать. Тоже жизнь к стенке приперла, не хуже, чем тебя.

- А я? Возьмите и меня! Ключик ведь мой! Я имею право… – вполне резонно заметил Карен.

- Ну что с тобой поделаешь? – притворно вздохнул Буратино. - Хорошо, мы возьмем тебя, но ты должен извиниться перед Тортилой: ведь это она сохранила ключик, а ты ее… Нехорошо, получается.

- Извини меня, пожалуйста, Тортилочка, - с готовностью бросился Карен к черепахе, - виноват, нервы не выдержали. Столько лет на нервной работе, тут любой в психушку попадет. Честное слово, больше этого никогда не повториться. Я буду рыдать, как одинокая корова, стонать, как больная курица, плакать, как крокодил. Я стану на колени перед самым маленьким лягушонком, но ключик должен быть у меня!

- Стоп! – остановил его Буратино. – Ты чего несешь? Почему это он у тебя должен быть? Что упало – то пропало! Скажи спасибо, что мы тебя вообще в долю берем. Могли бы спокойно и без тебя обойтись. Просто пожалели...

- Да, я это, не то…Виноват, запутался немного, – смущенно пробормотал Карабас Барабас. - Это я просто текст из сказки вспомнил… Само собой как-то вылетело…

- Ладно, - смилостивился над ним Буратино. – Извинения приняты. Теперь давайте обговорим условия сделки. Наше первое условие: ты должен донести Тортилу до старого пруда.

- Согласен. Но пятьдесят процентов от ключика – мои!

- А тебе не жирно будет?! – искренне возмутился Буратино. - Тортила его нашла, хранила, надежно прятала столько лет. Если бы не она, ты бы давно его промотал. Зю помог ей доставить ключик на землю, я…я… - тут Буратино немного смешался, но очень быстро нашелся, - я взял организацию и все руководство этой операцией на себя, а ты пришел на все готовое – и нахально требуешь 50 процентов?! Ну, ты совсем обнагле-е-ел!!! Предлагаю такой расклад: тебе 10, и нам по тридцать процентов каждому.

- Дайте хотя бы двадцать пять! – попросил сникший Карабас Барабас.

- Десять, и ни процентом больше! – твердо стоял на своем Буратино. – Много хочешь! Смотри, а то вообще в долю не возьмем. Или соглашаешься на 10 процентов, или – свободен, как муха в полете…

- Да я что… я ничего… - застыдившись от своей наглости, забормотал Карен. – Десять, так десять…

- И не вздумай строить нам козни! – пригрозил ему Буратино. – А то я тебя знаю.

На что Карабас Барабас деликатно промолчал. Он с легкостью взвалил на закорки Тортилу. Я в очередной раз восхитился его недюжинной силищей.

- Ну, что, пошли?

 И мы дружной компанией пошагали к старому заброшенному пруду. Впереди шел Буратино, за ним Карен со своей ношей, замыкал процессию я, так как совершенно не ориентировался на незнакомой мне местности.

 

* * *

Скоро по протоптанной неведомо кем тропинке мы вышли из лесу на прекрасную лесную опушку, сплошь заросшую луговыми цветами. Среди высокой ярко-зеленой, словно покрашенной масляной краской, травы, стыдливо склоняясь под порывами ветерка, белели ромашки. Песнями кузнечиков звенели синие и фиолетовые колокольчики. Желтели недозревшие одуванчики, а те, которые уже были готовы, зонтиками плавали в прозрачном теплом воздухе. По-летнему жаркий воздух был настоян ароматом сухой земли, травы и цветов. Высоко в небесах кружили и о чем-то своем цвиркали мелкие птахи. У самого леса, на краю опушки, рядом с тропинкой, по которой мы вышли, на камешке, примостился огромный серый кот. Он был старый, больной и плешивый и по-стариковски грел на солнышке свои косточки. Рядом с ним на траве валялись огромные сапоги-ботфорты и фетровая шляпа с большими полями и белым пером.

- Люди добрые, подайте на пропитание старому больному коту! – запричитал он, увидев нас.

- Кто это? Базилио, что ли? – спросил я у Буратино.

- Какой Базилио! Это же Кот в сапогах! Не узнал, что ли?

- А что это с ним? – поинтересовался я. – В сказке он такой бодрый, полный энергии…

Так как мы находились поблизости, кот, скорее всего, услышал нас, потому что сам начал рассказывать, обращаясь ко мне, свою печальную историю

- Обычное дело, молодой человек. Черная человеческая неблагодарность. Когда я был молод, здоров и полон сил, как Вы изволили заметить, я был нужен своему хозяину. Я, надеюсь, вы наслышаны о моей деловой хватке?

- Как же, как же! – поторопился заверить я его, испугавшись, что он сейчас начнет пересказывать мне всю сказку.

Буратино с Карабасом Барабасом не стали задерживаться. Видимо, они не один раз беседовали со словоохотливым котом. Вежливо поздоровавшись с ним и справясь о здоровье, они неторопливо двинулись дальше.

- Догонишь нас, Зю, только, смотри, не задерживайся! – крикнул мне Буратино.

- Ну, так вот, я не буду вам пересказывать, все, что я сделал для своего хозяина – сына простого мельника, который с моей помощью превратился в Маркиза Карабаса, кстати, дальнего родственника Вашего спутника. – Он кивнул в сторону удалявшегося Карена.

- Да? – удивился я тому, как здесь все переплетено и запутано.

- Да, да, не сомневайтесь. А я вот, с тех самых пор, как проглотил этого мерзкого колдуна, начал страдать заболеваниями всего желудочно-кишечного тракта. Отравился, скорее всего, – и он начал подробно перечислять мне, наверное, все существующие в медицинских справочниках болезни, в которых я, если честно, несилен. Из длинного перечня его анамнеза мне была знакома только язва.

– Я уже не говорю об изжоге! Она меня просто заживо сжигает изнутри! Видно, столько яда и желчи было в этом пакостнике, что мой бедный желудок не смог его полностью переварить! И вот теперь я - инвалид второй группы по профзаболеванию, а мой бывший хозяин – живет и благоденствует, не без моей помощи, заметьте. И, как все богатые люди, стал скупым и бессердечным. Что говорить! Сытый голодного не разумеет! Да-а-а. Мне бы с моими заболеваниями лечь в хорошую клинику на обследование, а может быть даже и на операцию, но сын мельника отказывает мне в такой малости, ссылаясь на то, что сейчас - не до операций, жуткая инфляция, и ему, видите ли, надо как-то выводить экономику из кризиса. У него кризис, а я – старый, заслуженный кот вынужден, как нищий, по крохам собирать на лечение…

- Простите, но у меня, кроме пирога и вина ничего нет. – Догадался я, наконец, к чему он клонит.

- Давайте-давайте, молодой человек, – не отказался Кот от далеко не диетической пищи, несмотря на язву и изжогу.

Я отломил ему половину оставшегося пирога и дал хлебнуть вина из бутылки. Кот подкрепился моим нехитрым угощением и принялся меня благодарить:

- Спасибо, молодой человек, извините, не знаю вашего имени…

- Зю. – представился я.

- Благодарю Вас, благороднейший Зю. Вы проявили несказанное милосердие к бедному больному коту. За это я хочу непременно отблагодарить Вас. Нет, нет, не спешите откзываться. Вы не желаете жениться на принцессе? Хоть я уже и стар, но вполне бы мог Вам это устроить. И за весьма умеренную плату, единственно из моей безграничной благодарности и как для близкого знакомого…

- Нет-нет. Не желаю. У меня уже есть невеста, – поспешил я отказаться от весьма заманчивого предложения.

- И хорошая девушка? – поинтересовался кот, слегка поскучнев.

- О-о-чень хорошая! – Я вспомнил свою Юленьку и горько подумал: «Эх, и когда я только увижу ее!»

- Из принцесс будет, или простолюдинка? – полюбопытствовал Кот.

Я замялся.

- По происхождению – простолюдинка, а похожа на принцессу…

- Чудесно, чудесно! – начал восторгаться котяра, - Значит неизбалованна, без особых запросов… Но я Вам все-таки советую по-дружески: не торопитесь, молодой человек, подумайте над моим предложением. В наши дни настоящие принцессы на дороге не валяются…

Тут в нашу  мирную беседу вклинился донесшийся уже издалека рык Карабаса Барабаса:

- Зю-у-у-у! Догоняя-а-ай!

Я взглянул на моих уже далеко отошедших спутников и поторопился расстаться с таким словоохотливым котом:

- Простите, как-нибудь в другой раз мы с вами непременно обсудим этот вопрос. А сейчас – разрешите откланяться, дела ждут!

И я рванул через поле догонять свою компанию. Они уже шли по булыжной мостовой. Весело и дробно стучали деревянные подошвы башмаков Буратино по камням туки-тук, туки-тук! Я, громыхая своими прогарами, уже совсем было догнал их, как вдруг под ногами у меня что-то хрустнуло и пискнуло одновременно. Я поглядел под ноги: о, Боже! В спешке я наступил на уголек, боб и соломинку, которые, вероятно, отправились путешествовать.

- Да брось ты их! – беспечно крикнул мне Буратино.

- Как это брось? – возмутился я. – Кто же тогда зашьет боб, чтобы у него был черный шов посередине?

И я достал иголку с черной ниткой, которая была воткнута в отворот пилотки.

- Что ты переживаешь из-за такой ерунды? Завтра старуха соберется варить бобы, и опять боб, уголек и соломинка удерут от нее! – крикнул мне Буратино. – На этой дороге их уже столько передавили, что не сосчитать…

«О, Господи! Когда я только выберусь из этих сказок! И как меня только угораздило попасть в них!» - подумал я и поспешил за своими спутниками.

Мы шли по каменной мостовой, наслаждались тишиной, теплом заходящего солнца и щебетом птиц. Лес постепенно отступал от дороги все дальше и дальше, уступая место цветущим полянам с порхающими над ними бабочками и пчелами. Весело стрекотали кузнечики, в небе беззаботно носились ласточки. В общем, теплое итальянское лето было в самом разгаре! Ветерок ласково ерошил мои отросшие волосы. Хорошо!

- Совсем заболтал тебя Кот в сапогах? – сочувственно спросил меня Буратино, когда я присоединился к своим спутникам. – Небось, свои брачные услуги предлагал, старый сводник?

- Да, было дело… Кстати, о котах! А что же стало с котом Базилио и лисой Алисой? - Я как-то совершенно упустил их из виду.

- О! - ответил Карабас Барабас, - Эти прохиндеи совсем неплохо пристроились, скажу я тебе. Сначала где-то добыли игровой автомат, и хорошо наварились на нем. Заработали на нем первичный капитал и открыли уже игровой дом, и сейчас – уважаемые в городе люди: владельцы Казино! Деньги сами рекой текут к ним в карманы!

- А что же ты к ним не устроишься на работу? – поинтересовался я.

- Не берут. Говорят, что у них принцип – своих не брать. Вообще, они как-то отбились от всей нашей сказочной компании. Особняком живут, загордились. Даже при встрече делают вид, что нас в упор не знают.

- По принципу: гусь свинье не товарищ?

- Ну да. Вообще я заметил, что деньги портят людей, – философски изрек Карен. Я с удивлением покосился на него. «Из личного опыта, что ли?» Но не стал ничего говорить.

Я заметил у Карабаса Барабаса за поясом его полосатых узеньких штанов под задравшейся безрукавкой здоровенную трубку.

- О, Карен, ты, что, куришь? – обрадовался я.

- Курю, конечно! – удивился Карен. – Ты что, сказки не читал? Я там везде с вот этой самой трубкой нарисован.

- Слушай, будь другом, дай курнуть, а то уши совсем опухли. Сто лет без курева!

Карабас понял меня, как курильщик курильщика. Он заботливо опустил черепаху на дорогу, достал кисет с табаком, набил трубку, огнивом поджег трут, старательно раскурил трубку пока из нее не повалил дым, как из хорошего самовара, и протянул мне. Я жадно затянулся… и чуть не дал дуба! Перед глазами у меня поплыли красные, желтые, синие, зеленые круги, точки и звездочки, голова закружилась, все куда-то поплыло, мой вестибулярный аппарат на время вышел из строя, и я с высоты своих 180 сантиметров, не успев охнуть, грохнулся на мостовую…

- Ты чего, Зю? – донесся до меня откуда-то издалека голос Карабаса Барабаса, а потом из мрака небытия высветилась его жиденькая косичка на бороде.

- Ты что мне такое дал?

- Трубку.

- Не кури! – басила рядом Тортила. – Это же такая гадость!

Один Буратино сочувственно помалкивал: он по своей деревянной натуре даже боялся приблизиться к дымящейся трубке, и наблюдал всю эту сцену издали.

«Нет, надо завязывать с курением», - вяло подумал я. Минут десять я приходил в себя с твердым убеждением, что с курением, на радость маме, теперь покончено навсегда. И действительно, после этой трубки я больше никогда ничего не курил, и что самое интересное – меня даже не тянуло. Уж не знаю, чем она у него была заправлена, но только для меня эта трубка оказалась самым действенным методом борьбы с никотином.

Когда я немного оправился от никотинового удара, отхлебнув вина, мы двинулись дальше. Так мы и шли еще около двух часов, не меньше, когда, наконец, подошли к старому пруду. Я на всякий случай, сориентировавшись по солнцу, определил, что он находится на северо-востоке. Это был все такой же, как и в книжке, глубокий, грязный пруд, полный лягушек, пиявок и личинок водяного жука.

- А ты говорил, что весь пруд вычерпал, когда ключик искал? – спросил я Карена.

- Губернатор заставил снова наполнить, - угрюмо пояснил Карабас Барабас. – А то, говорит, административный штраф наложу. За причиненный экологический вред.

Услышав наш приближающийся топот, зеленые лягушки и лягушата, похожие на малосольные огурчики, серые бородавчатые жабы с детишками, короче, все многочисленное население высыпало нам навстречу. Даже глупые пузатые головастики подтянулись поближе к берегу, чтобы получше разглядеть, что же так привлекло внимание обитателей этой старой коммуналки. А когда лягушки и жабы увидели Тортилу на закорках ее злейшего врага, радости их не было предела: все принялись обсуждать эту новость, приветствуя старую черепаху, как победительницу.

- Ква-квакая радость! Наша Тортила вернулась!

- Ура-ква-ква! Ура-ква-ква!

- Тортила! Ты где столько лет пропадала? Ква-ква!

- Квак тебе удалось оседлать самого Кварабаса?

- Ква-квак поживаешь?

Лягушки весело прыгали в пруд, поднимая фонтанчики воды, похожие на фейерверк. На пруду царило настоящее веселье! Мы все трое были тронуты таким неожиданно теплым приемом нашей спутницы. Пока Карабас стаскивал с себя черепаху, Буратино нетерпеливо дергал меня за штанину.

- Чего тебе? – наконец недовольно отреагировал я.

Мне не хотелось отрываться от настоящего празднества по поводу возвращения Тортилы в родные пенаты. К тому же хор лягушек в это самое время, выстроившись в три ряда, так замечательно запел оду в ее честь! Такого чудного зрелища мне не доводилось видеть никогда!

Буратино приставил пальчик к губам, а другой рукой поманил меня, приглашая нагнуться.

- Ну, чего тебе? – наклонился я к нему, сделав вид, что завязываю шнурок на прогаре.

- Бежать надо! Срочно! – заговорщически прошептал Буратино мне на ухо. – Как только он спустит Тортилу на воду – сразу бежим!

- Так давай прямо сейчас, – предложил я.

- Сейчас нельзя. Он может Тортилу в заложницы взять, и начнет нас шантажировать.

Я только кивнул головой в знак согласия.

- Куда бежать-то?

- Опять в лес! – кивнул головой Буратино в сторону темневшего вдалеке леса.

- Ага, все понял. Только ты держись рядом, – предупредил я Буратино.

Карабас Барабас, видимо услышав наши перешептывания, начал подозрительно оглядываться на нас, но мы сделали восторженно-наивные лица, и он, похоже, успокоился. В тот самый миг, когда брюхо Тортилы коснулось глади пруда, я хорошо поставленным командным голосом дал ей команду:

- Экстренное погружение!

И тут же, схватив Буратино под мышку я рванул, как на стометровку! Карабас Барабас от неожиданности выпустил черепаху – возможную заложницу - и та моментально стала быстро погружаться на дно пруда. Пока Карабас Барабас очухался и понял, что его опять надули, я уже имел преимущество метров в двести! Правда, у меня всегда были заморочки со сдачей нормативов по бегу. Моя мама всегда говорила мне, что я, как Илья Муромец, слишком много сижу в кресле у телевизора, поэтому у меня «козьи жилки», которые заставляют всех нормальных мальчишек бегать, прыгать и скакать, совершенно атрофировались, и ноги от этого плохо двигаются, отсюда и проблемы с бегом. Но тут!.. Я летел, как на крыльях, представляя себя греко-римским олимпийским атлетом с факелом в руке. Правда, вместо факела у меня под мышкой болтался лысый Буратино, который истошно орал, подавая мне разные команды, типа:

- Влево забирай, вправо, быстрее, быстрее, в лес беги, беги в лес!

«До чего же он все-таки любит командовать! Ему бы старшиной быть!» - зло подумал я, но в лес все-таки по его совету свернул.

 

* * *

 

За моей спиной все глуше и глуше трещали ветки и кусты под напором крепенького Карена. «У него с бегом, наверное, дела обстоят еще хуже, чем у меня», - с удовлетворением подумал я. После часа беготни по лесу, угрожающий треск за спиной совсем затих, и я, пробежав на всякий случай еще метров двести, остановился.

- Все, кажется, оторвались! – запыхавшись, порадовался я, опуская Буратино на землю и ничком падая на траву.

- Чего ты развалился?! – прыгал вокруг меня Буратино. – Бежать надо, бежать, пока не поздно! Он сейчас помчится в полицейский участок и вернется с псами-полицескими! – орал он. – Надо уходить, как можно дальше, и переждать, пока все утихнет!

- Да не пойдет он ни в какой участок, – уверенно пробурчал я, не двигаясь с места. – Зачем ему туда идти, что он там потерял?

Вот уж, действительно, как говорит черепаха Тортила про него: безмозглый, доверчивый мальчишка с коротенькими мыслями!

- Почему ты так уверен? – спросил Буратино. – Он раньше, чуть что, сразу за полицейскими бежал…

– Карен теперь, по всем законам логики, в банк пойдет и будет нас поджидать около него. Любой бы на его месте так сделал. Ведь он же на самом деле думает, что ключик в банке лежит, а значит, мы рано или поздно там появимся. Вот так-то. Каморка твоего папы Карло далеко от банка находится? - спросил я, восстанавливая дыхание от беготни по лесу.

- На другом конце города. Банк – в центре, а каморка – на окраине, в трущобах. А что?

- Это хорошо. Есть вероятность не встретиться с Карабасом Барабасом.

Я, не торопясь перекусил остатком пирога, допил вино, немного еще повалялся на травке, восстанавливая дыхание, и только после этого мы отправились дальше. Я начал популярно объяснять, что нам надо по лесу обойти город и выйти с другой стороны, с юга, чтобы не столкнуться ненароком с Карабасом Барабасом, но так как у меня нет с собой компаса, нам придется ориентироваться по…

- Я все понял! – в конце концов, не выдержал моих длинных и путанных объяснений Буратино. – Я тебя выведу, не беспокойся. Я здесь каждую травиночку знаю. А потом лес – это ведь все мои родственники: тети, дяди, бабушки, прабабушки. Помогут, не сомневайся!

- Как родственники? – удивился я. – А ну да, конечно… - дошло до меня.

Буратино уверенно вел меня по дорожке, которая, по мере углубления в лес, становилась все менее и менее заметной, а потом и вовсе пропала. Нас окружал сумрачный глухой лес, совсем не такой, в какой мы заходили днем: радостный, весь пронизанный солнечными лучами. Мы стояли и не знали, в какую же сторону нам направиться. К тому же и солнце уже совсем скатилось за горизонт. В вечернем лесу становилось страшно. До этого дня мне ни разу не приходилось ночевать в лесу, а тем более, сказочном. Кто его знает, что у них тут по ночам творится. Душу понемногу начал холодить страх.

- «Я здесь каждую травиночку знаю!» И куда ты нас завел, Иван Сусанин? – зло спросил я у Буратино.

- Пошел ты на фиг, сам я заблудился!

Я даже не стал давать ему щелбана за его очередное хамство. Мне было не до него.

- А что твои родственники говорят?

- Молчат, мои родственники. Как воды в рот набрали! Наверное, не знают меня и дорогу к моему городу. Мы с тобой, наверное, в другую сказку попали.

- Как это? – не понял я.

- Очень просто. Границы у нас открытые, никем не охраняются. Вот и ходим все, где вздумается. Ладно, утром все выяснится, – обрадовал он меня.

Надо было срочно придумывать что-нибудь с ночлегом. Мы еще побродили в быстро сгущающихся сумерках, пока уже почти в полной темноте не наткнулись на небольшую горушку с почти отвесным склоном, сплошь заросшую травой и кустами. Около этого склона мы и решили заночевать – хоть с одной стороны дуть не будет, и какая-никакая защита. Набрали сухих веток, вернее сказать набрал я, потому что Буратино, если что и таскал, то по одной хилой веточке, сверху накрыли их травой, ободранной со склона горы, устроили себе ложе и завалились спать: денек выдался не из легких

Рано утром, с восходом солнца: из-за поломки часов, оставалось ориентироваться только по нему (хорошо еще, что теперь хоть день от ночи можно отличить, не то, что в Подводном государстве), я бодро поднялся, сделал небольшую пробежку, повисел на ближайшей ветке, даже сделал подъем с переворотом. Эх, нет моего преподавателя по физподготовке, который считает, что я могу только сосиской висеть на турнике! Буратино все еще бессовестно дрых, поэтому пришлось его расталкивать. Мне уже очень хотелось есть. Пирог Красной шапочки я прикончил вчера, и надо было подумать о завтраке, да и вообще, пора уже заканчивать со всей этой сказочной канителью. Когда я расталкивал Буратино, я обратил внимание, что из кустов и травы, покрывающих склон, торчит какая-то круглая железяка. Я потянул за нее, но она не поддавалась. Я раздвинул кусты и траву… Передо мной оказалась древняя, потемневшая от времени, дождей и ветра на ржавых петлях дверь, а круглая железяка, за которую я тянул, была не чем иным, как ручкой от нее.

- Ты посмотри, Буратино, что я откопал! – толкал я его. – Да вставай же ты, соня!

Буратино встал, лениво потянулся и поглядел на железную дверь.

- Ох, ничего себе, куда нас занесло! Мы с тобой, оказывается, такой крюк сделали!

- Ну, и что это за дверца? Она, случайно, не открывается твоим золотым ключиком?

- Не-е-ет, это совсем другая дверца, – махнул ручкой Буратино. – Мы с тобой в другую сказку приперлись, это - замок Спящей красавицы. Ничего себе, мы с тобой вчера протопали! Не иначе, как леший нас кругами водил по лесу.

- И у вас лешие, водятся? – удивился я.

- Да у нас кого только нет...

- Слушай, Буратино, раз уж мы попали сюда, давай замок осмотрим? - предложил я. – Может быть, у них поесть чего-нибудь отыщется. И вообще очень хочется настоящий замок посмотреть, будет, что пацанам рассказать, когда вернусь. Ведь я еще ни разу в жизни в настоящем замке не бывал.

- Ну, насчет поесть, это ты зря губу раскатал. Закатай ее обратно. Они все здесь спят, а не только принцесса, а вот посмотреть, почему же нельзя? Это можно.

Я быстро очистил дверь от заросшего бурьяна, травы и кустов. Буратино помогал мне по мере своих возможностей. Дверь оказалась невысокой и узенькой – больше похоже на садовую калитку. Я долго дергал ее, толкал и пинал, но все безрезультатно, пока не сообразил, что легче будет перелезть через нее. Я подсадил сначала на нее Буратино, а потом и сам вскарабкался. Мы попали с ним в сад, такой же заросший бурьяном и кустарником за многолетний сон принцессы, как и садовая калитка. С трудом продравшись через садовые дебри, мы выбрались сначала на птичий двор, где окаменевшие куры, утки и гуси делали вид, что из таких же окаменевших корыт клюют окаменевшее зерно. В таком же неживом, каменно-импозантном виде предстала перед нами и кухня. Все точно, как описано в сказке: все и вся заснули прямо на лету, и со временем словно окаменели от пыли и влаги.

- Слушай, а нельзя как-то оживить эту принцессу хоть на часок, чтобы сообразить чего-нибудь поесть? Столько еды даром пропадает… - предложил я Буратино, копаясь в горе, когда-то жаренного, а теперь просто каменного мяса на кухне.

- Это можно, - равнодушно согласился Буратино. – Поцеловать ее надо.

- Да знаю, - недовольно буркнул я.

Ему хорошо, потому что он никогда не испытывал мук голода.

Дворец был старинный, наверное, 15 или 16 века, с круглыми высокими башнями и узенькими окнами-бойницами, подвесными мостами через давно высохший еле различимый ров, окружающий замок, и крутыми каменными лестницами. Замок был полон спящего народа: фрейлины, горничные, гувернантки, дворецкие, повара и поварята, охранники и пажи, конюхи и лошади спали в самых неестественных позах там, где их застиг сон по мановению волшебной палочки. Кто-то пировал, кто-то вышивал или читал, повара готовили что-то вкусненькое…

Мы с Буратино облазили почти полдворца, пока отыскали Спящую принцессу. Буратино, по заранее разработанному плану, сразу же отправился на кухню, а я остался один на один со Спящей красавицей для продолжения операции. Она вовсе не спала в царственной постели в своих покоях, как положено по сказке, а почему-то сидела на стуле у окна в маленькой, крохотной каморке на самом верху одной из башен. Видимо, там, где и нашла когда-то единственное сохранившееся на все царство веретено. Узенькое окошко-бойница было настолько затянуто паутиной, что из него едва-едва пробивался тусклый утренний свет. Но и этого света хватило мне для того, чтобы разглядеть Спящую красавицу. Ну, просто сказочно красивая, по-королевски нарядная и свежая, как утренняя заря! Совсем как живая, только немного бледненькая с едва заметной синевой под глазками. Но это нисколько ее не портило, а, напротив, даже украшало, придавая всему облику аристократический лоск. Рядом со стулом, на полу валялось веретено, которым она, по сказке, должна была уколоть свой царственный пальчик. Я пнул веретено ногой подальше, и оно камешком куда-то отлетело. Кажется, под низенькую, убогую кровать. Видать, той самой старушки – обладательницы веретена. «Прости меня, Юленька! Сама Царица Морская меня соблазняла – не поддался я. Может, и сейчас устою против соблазна» - подумал я и быстренько чмокнул принцессу в щечку. Она посидела несколько минут в таком же положении, как и была. Я даже подумал, что поцелуй не сработал, и только наклонился, чтобы повторить, как ее пушистые ресницы дрогнули, как от испуга, и она приоткрыла свои прекрасные небесно-голубые, глаза и молвила царственно-капризным голоском:

- Ты кто такой?

- Курсант Зю. – представился я.

- А где принц? – сладко потягиваясь, спросила она. – Ох, как же я долго проспала!

- Я за него. Временно.

Принцесса резко выпрямилась на стуле и удивленно взглянула на меня:

- Что такое?! А на фига тогда ты меня разбудил, если принц еще где-то шляется?

Не мог же я сказать ей в лоб, что только для того, чтобы чем-нибудь разжиться у них на кухне, где в это время уже вовсю должен был орудовать Буратино.

- Простите, ваше…

- Величество, - милостиво подсказала она мне.

- Так точно, Ваше Величество. Не смог удержаться при виде Вашей неземной красоты.

- Что ты несешь? - хмыкнула принцесса, - Ох, видать, мастак ты, Зю, лапшу девушкам на уши вешать! Но со мной, сразу предупреждаю, этот номер у тебя не пройдет. Знаю я, что вам всем от меня надо…

- И что же мне от Вас надо? – слегка обиделся я.

- Да что ты мне все Выкаешь? Я же помладше тебя буду. Давай-ка перейдем на «ты», так проще будет, а потом – мы же пока не в сказке, можно и без официоза.

- Как не в сказке? – даже обрадовался я.

- Сказка начнется, когда настоящий принц прибудет. А пока это все как бы понарошку – преддверие сказки, присказка, так сказать.

- А-а-а, - обрадовался я. – Это уже лучше. Если настоящий принц приедет, то у меня есть надежда не застрять в этом замке. - Так что же мне, по-твоему, от тебя надо?

- Будто бы и сам не знаешь. Известно, что: меня - в жены, полцарства в придачу, как вы все говорите. Но, я так думаю, что все как раз наоборот.

- То есть? – не понял я ее мысли.

-  Царство – в жены, а меня - в придачу… – надменно рассуждала принцесса.

- Вот мне-то, как раз, этого и не надо от тебя, поняла, и не очень-то задавайся! – Меня почему-то взбесил ее самоуверенный, безапелляционный тон. - Видал я таких принцесс, знаешь где?

- Ой-ой-ой! Если ты такой порядочный, то зачем же тогда разбудил меня? – завелась принцесса. – Услышал, небось, что предки меня за любого встречного поперечного готовы отдать, да еще и царства не пожалеют тому, кто первый меня разбудит, лишь бы дочку с рук сбагрить, вот и прискакал за обещанной халявой.

«Господи, да где же Буратино, что он так долго на кухне возится?» - подумал я. Мне начинала надоедать эта сварливая царская особа.

- Слушай, принцесса! Чем ты собственно, недовольна? Я тебя разбудил, ничего не требуя от тебя взамен: ни награды, ни царства, ни женитьбы тем более…

- Да лучше бы ты не будил меня, придурок! У меня как раз такие глюки пошли – засмотришься! А сейчас, по твоей милости, чувствую, весь кайф улетучивается.

- Ты чего? – опешил я. – Наркоманка что ли?

- А что, разве по мне не видно? – съязвила она, внимательно оглядывая пол вокруг стула.

«Так вот почему она спала не в своей царственной постели спокойно и безмятежно, как ей положено по сказке. Наверное, не один раз за сто лет просыпалась и шарахалась по замку в поисках этого ширялова», - догадался я.

– Тетка эта, чтобы ей пусто было, колдунья… Сказку-то помнишь? Гадина такая, в шестнадцать лет меня на веретено подсадила. Сволочь… Кстати, а где оно - мое веретено? Что-то я его не вижу… - принцесса, прищурив глазки, подозрительно посмотрела на меня. - Прикарманил, что ли? А ну, гони мое веретено!!! – неожиданно истерически заорала она на меня.

Я даже вздрогнул и невольно попятился к выходу. Побаиваюсь я как-то этих нариков. Никогда не знаешь, что у них в одурманенной голове происходит…

- Да не брал я его! Нужно оно мне, как…

Как именно оно мне нужно, я не успел сказать, потому что, как раз в этот момент, наконец-то притащился Буратино с целым подносом аппетитно пахнущей еды. Он выбил дверь одной ногой, и, не удержавшись на другой, под тяжестью подноса рухнул на пол…

- А черт!.. – выругался он. – Так старался…

- Не переживай, друг! У курсанта что упало – то упало на газетку, - обрадовано успокоил я его, подбирая с пола куски жареного мяса, ветчины, курятины, кучки каких-то салатов…Хорошо, что бутылка с вином не разбилась и не пролилась: была плотно закупорена.

- Отдай веретено! – тем временем истерически вопила принцесса. – Не то сейчас стражу позову, велю голову тебе отрубить!

- А вот этого, принцесса, делать не надо! Мне еще вернуться нужно, - я не стал уточнять, куда именно, пытаясь объясняться с ней как можно спокойнее.

- Что это с ней? Чего ей от тебя нужно? – удивился Буратино нездоровой обстановке в комнате.

- Да, понимаешь, оказалось, что она наркоманка, – зашептал я ему на ухо, презрев все приличия. - На веретено крепко подсела. Требует, чтобы я его отдал ей, а я даже не знаю, куда оно закатилось. Я его запнул подальше, чтобы эта дура опять же им случайно не укололась, когда проснется…

- Ни фига себе!

- Слушай, принцесса! Да не ори ты так, весь дворец сейчас соберешь! Давай мирно договоримся, а? – предложил я ей. - Дай мне только спокойно поесть, и отыщу я тебе твое веретено, колись ты им себе на здоровье, сколько хочешь. Пусть потом какой-нибудь принц с тобой разбирается, лады? – уговаривал я разбушевавшуюся принцессу.

А сам украдкой оглядывал комнату в поисках подручного материала, который бы мог заменить кляп и веревки, чтобы хоть на какое-то время успокоить принцессу-наркоманку. Но, тут на мое счастье, у принцессы началась ломка, а то бы точно не миновать нам беды: оттяпали бы мне голову, за спасибо живешь, а Буратино сожгли вместо полена. Принцесса как-то сразу резко потемнела и подурнела личиком, скрючилась вся на своем стуле, поджав под себя ноги, схватилась за голову руками и вместо истошных воплей теперь только жалобно стонала, раскачиваясь из стороны в сторону:

- У-у-у! О-о-о! Отдай веретено-о-о-о! Полцарства за веретено!

- Ты давай, ешь быстрее, а я поищу его пока, - пришел на выручку Буратино.

- Давай!

И я принялся, почти не жуя, заглатывать куски вкуснейшего сочного жареного мяса, курятину, ветчину, запивая все это чудеснейшим вином с совершенно безумным букетом! Да, с царского стола я едал впервые в моей жизни, но это меня сейчас как-то не грело. Самое главное – нужно как можно быстрее и плотнее набить желудок и убраться подобру-поздорову подальше от этой наркоманки. Буратино тем временем расторопной мышкой шнырял по всем уголкам комнаты, а принцесса продолжала выламываться на стуле. Короче, каждый занялся своим делом…

- Нашел! Нашел! – радостно завопил Буратино, вылезая из-под кровати весь увешанный паутиной.

- Шмотри, ошторожней, не наколишь! – промычал я ему с набитым ртом.

- Давай скорее, - радостно, если можно так сказать, тянула к нему руки совсем обессилевшая, полуживая принцесса.

Она трясущейся ручкой очень виртуозно уколола себе пальчик. Видать, немалый опыт у нее был в этих делах, если попала с первого раза, и плавно, совсем, как в замедленном кино, опустила ноги со стула, отвела ручку с веретеном в сторону и выронила его туда же, где оно и лежало прежде. И спокойненько погрузилась в сладкий сон галлюциногенных грез… Видимо, ее кайф начал действовать и на весь замок тоже, потому что последний кусок мяса камнем хрустнул у меня на зубах, и я с испугом выплюнул его.

- Слушай, Буратино, а у меня в животе, случайно, ничего не окаменеет?

- В принципе не должно.

- А без принципа?

- Не знаю, будем надеяться на лучшее.

Я потрогал живот. Плотный, вообще-то, хорошо набитый, но камни по отдельности не прощупываются.

- Будем надеяться. – Согласился я с Буратино с некоторым унынием.

- Ну что, насмотрелся на замок, пошли дальше?

- Пошли.

По дворцу мы, напуганные Спящей красавицей, пробирались крадучись и молча, словно боялись нечаянно разбудить каменные изваяния. Мы опять прошли мимо окаменевших кухонных работников, через каменный скотный двор. И только, когда вновь продирались сквозь заросший сад к калитке, немного осмелели и разговорились, обсуждая происшедшее.

- Как же тебе удалось стащить столько еды? – поинтересовался я, ковыряясь сухой веточкой в зубах.

- Ничего я не стащил. Повара сами мне столько наложили. Когда ты принцессу поцеловал, я про это догадался, потому что повара резко проснулись, и огонь в печи загорелся. Словно никто и не спал никогда: все жарится, варится, парится… Ну, я им сразу в лоб: «Принцесса желает завтракать!», а они и рады-радешеньки: давай накладывать всего подряд, да побольше, побольше…

- А я думал, что настоящие принцессы только овсянкой завтракают…

- Так столько лет не есть…

- А чего ты так долго? Я уже думал, что мне конец пришел. Сейчас сбегутся на ее крик стражники, и потащат казнить. А тебя все нет и нет…

- Да, мажордом там с вином затормозил: никак не мог выбрать, какое лучше утром подавать. Потом, пока слуги за бутылкой в винный погреб сбегали.

- Да, все-таки обидно, столько добра пропадает! Не одну роту можно было бы накормить.

Мы добрались до садовой калитки. Я подсадил Буратино и предупредил, чтобы он посидел, и без меня не прыгал вниз. Чтобы обязательно дождался меня. Я его сниму, а то, еще чего доброго, разобьется. А сам пристроился за деревом по малой нужде. Но этот деревянный человечек всегда отличался легкомысленностью и непослушанием, и потому, естественно, сразу же сиганул вниз. Сразу за его прыжком послышался слабый, словно придушенный «ой!», и какая-то тихая, непонятная возня.

- Ты чего там? – благодушно окликнул я его. – Неудачное приземление? Говорил же, подожди меня, я бы тебя снял…

В ответ – полнейшая тишина.

- Ты чего молчишь-то? Сломал что-нибудь? – беспечно крикнул я.

Ответа на мой вопрос не последовало. И тогда я, честно говоря, заволновался. Первое, что пришло мне в голову: это - треснула надвое его бестолковка по трещине, набитой моими бесконечными щелбанами! Убил Буратино, воспитатель хренов! И я торопливо полез на дверцу. После сытного завтрака с плотно набитым животом, сделать это было непросто. Не было никакой опоры для ног. От суетливой спешки мои прогары съезжали по ровной, скользкой, без каких бы то ни было уступов, поверхности дверцы. Мне стоило больших усилий взобраться на дверцу. Надо сказать, первый раз у меня это получилось лучше. Но когда я, наконец, взобрался на нее и поглядел вниз, то так и замер в изумлении! Буратино нигде не было! Один только ветер весело дирижировал листвой деревьев, да о чем-то весело и беззаботно подпевали этому оркестру птицы. Я резво спрыгнул с дверцы и начал обшаривать все близлежащие кусты в его поисках. И с чего это вдруг ему вздумалось играть со мной в прятки? Ну, поймаю – получит он у меня… Я кричал, звал Буратино, но в ответ – только слабый шелест листьев на деревьях от теплого, ласкового утреннего ветерка. Буратино, как в воду канул! Словно его и не было никогда. Мне даже пришла в голову мысль: а не выполз ли я, наконец, из этой сказочной параллели? Может быть, пришел конец всем моим мучениям? Может быть, для меня просто так же неожиданно, как началась, так и закончилась сказка, и я снова оказался в реальном мире, где-нибудь на юге,.. или на востоке,.. или на западе Италии?.. С какой стороны этого итальянского сапога я сейчас нахожусь? Абсолютно ничего не знаю… Я взглянул поверх дверцы – нет, замок на месте, никуда не исчез. Если я в реальном мире, тогда почему же волшебный замок, как стоял, так и стоит? И все вокруг, осталось без каких бы то ни было изменений. Вон, даже наше ночное лежбище. Нет, тут что-то другое… Обходить замок кругом после сытного обеда мне совершенно не хотелось, да и не было никакого резона. Судя по всему, что я успел увидеть внутри – это километра три по периметру, не меньше. Не мог же он с его коротенькими ножками чесануть вокруг замка? Даже если предположить, что он для чего-то и помчался вокруг него, не стоило мне бежать за ним вдогонку: так мы можем целый день пробегать друг за другом. Лучше я его здесь подожду, когда он прибежит с первого круга. Нет, ну что он совсем что ли, дурной? Если бы ему вдруг захотелось поиграть в догонялки – предупредил бы меня. Да и с чего ему играть в прятки или догонялки, когда нам надо торопиться к волшебной дверце? Он же не маленький, сам это должен понимать. Но куда же, все-таки он мог запропаститься? Чудеса, да и только!

И тут мое внимание привлекло, что-то черное, висевшее на кусте. Я подошел поближе: так и есть, кусок моих трусов, то есть клочок Буратининого плаща. Я примерился. Этот клочок висел на уровне моей талии, а Буратино был мне немного выше колена. Значит, ему либо надо было хорошенько подпрыгнуть, чтобы зацепиться плащом за этот куст, либо кто-то выше Буратино, но значительно ниже меня, тащил его, и Буратино зацепился плащом за куст. Будем рассуждать логически: на кусте Буратино нет, за ним – тоже, следы его деревянных башмачков отсутствуют начисто! Получается, он здесь точно не прыгал. Да, если подумать, зачем ему это надо? Остается одно – его кто-то тащил!!! Получается, что его похитили? Вот это дела! В один момент я остался без друга, консультанта и проводника по стране чудес…

Но кто? Кто мог так бесшумно и быстро похитить его, что Буратино даже и пикнуть не успел? Не считая, слабого, придушенного крика. Словно спецдиверсант какой-то орудовал. Карен? Как он мог выследить нас? Мы бы его еще вчера заметили. А если все же не заметили?.. Да не стал бы он молча похищать Буратино! Это не его стиль поведения. Разорался бы на весь лес так, что принцессу без всяких поцелуев разбудил. Кроме того, всю траву затоптал бы вокруг, а тут – никаких следов. Кроме того, я с высоты садовой калитки все равно бы заметил его убегающую фигуру. Даже если допустить, что он все же нас выследил, то, как он мог узнать, что именно здесь мы будем выбираться из дворца, а не пройдем через главные ворота? По нашим следам шел? Нет-нет, на Карена все это не похоже… Может быть, баба Яга в ступе прилетала? А что, здесь можно ожидать чего угодно. Я невольно посмотрел на небо сквозь ветви деревьев... Этого мне только не доставало для полного счастья…

Начну с другого конца. Кому, кроме Карена, понадобилось похищать Буратино? Кому еще мог насолить этот деревянный мальчишка? Наверное, многим… Я приуныл. Что я имею на текущий момент? А имею я – сложную задачку, в которой кроме сплошных неизвестных мне больше ничего не дано. И мне ее нужно, как можно быстрее, решить. Ладно, начну с начала. Главная моя цель пребывания в этом параллельном мире? Добраться до дверцы в каморке папы Карло. Хорошо, еще хоть ключик со мной. Я пощупал его в нагрудном кармане. На месте. Один плюс налицо. Где каморка – я пока не знаю. Но это, я думаю, не проблема. Город, скорее всего, небольшой, по крайней мере – не Москва или Питер. Буратино – личность в городе, я думаю, довольно известная, так что найти эту каморку будет не трудно: язык до Киева доведет. Значит, главная задача – выбраться из леса и найти дорогу в город, или вообще какую-нибудь дорогу. Во-первых, дорога меня куда-нибудь, да выведет, во-вторых – это уже хоть какая-то цивилизация. А там, глядишь, что-то и с Буратино прояснится. Единственный известный мне ориентир, связанный с дорогой – это старый пруд с Тортилой на северо-востоке. Заодно навещу старую черепаху, может, она мне какую идею подкинет? Как говорят, один ум хорошо, а два – лучше.

Я посмотрел на восходящее солнце, определился с частями света и потопал, придерживаясь курса четко на северо-восток – к пруду. Немного поплутав по лесу, я вскоре вышел на потерянную нами вчера тропинку, а, может быть, и на другую. Но все равно уже стало не так тревожно на душе. Если есть тропинка, значит, кто-то ее протоптал, и она куда-то ведет.

«Эх! Утвино, ты и есть Утвино!» - всплыло в моей памяти любимое словечко папы. Так он иногда, когда я проказничал или приносил двойки из школы, называл меня по-грузински, что в переводе означало «деревянный человечек». Из своего гордого княжеско-грузинского происхождения, корнями уходившего в седую историю бесконечных войн с турками, он вынес нашу фамилию и это, наверное, единственное слово, которое он знал по-грузински. Так называл его в детстве мой дедушка, а дедушку, видимо – его папа…

Когда уже солнце стояло в зените, и в лесу от испарений росы и влаги нечем было дышать, я, изрядно утомившись, решил передохнуть. На небольшой уютной полянке я увидел стог соломы и, не раздумывая, завалился на него. Я ожидал чего-то мягкого и пушистого, как бабушкина перина, но, вопреки своим ожиданиям, провалился в какую-то яму. К тому же из-под меня с противным визгом выкатился какой-то розовый комок и понесся по поляне, с рвущими барабанные перепонки воплями:

- У-и-и-и! Убивают!!! У-и-и-и! Караул!!! У-и-и-и! Режут!!!

Я бросился за ним вдогонку: как-никак первое говорящее существо за полдня моих блужданий по лесу. Этот комок оказался маленьким розовым поросенком, поджавшим хвост от страха. Может быть, хоть он что-то мне подскажет? Я гонялся за ним по поляне, пока он не юркнул в какую-то кучу наваленного хвороста: что-то наподобие шалаша. Я начал трясти эту кучу:

- Да не ори ты! Никто тебя не собирается убивать! Я только поговорить с тобой хочу!

Теперь визжали уже два поросенка.

- Волк!!! Волк!!! Мы узнали тебя!!! – истошно вопили они из наваленной кучи хвороста.

- Да не волк я!!! Человек!!! Неужели не видно? – пытался я переорать их, но у меня это плохо получалось.

- Волк! Волк! У-и, у-и!

Да, у страха глаза велики! Я понял тщетность моих попыток, как-то вразумить их, и на время замолк, притаившись в кустах неподалеку. Минут десять они вопили без передышки, потом, видимо, сообразили, что им уже никто не угрожает, и потихоньку стали затихать. Еще минут через десять они перешли на шепот. Я решил, что они успокоились, и теперь можно будет с ними спокойно поговорить. Я, честное слово, хотел только спросить у них: не видали они случайно Буратино. Но эти противные трусливые поросята опять подняли такой визг, что я от злости пнул ногой эту кучу хвороста, под которой они сидели. Видимо, я попал в критическую точку, потому что куча хвороста немедленно развалилась. Из-под ее обломков выкатились теперь уже два розовых клубка и все повторилось сначала… Для начала они поводили меня по поляне, потом, как-то незаметно выскочили на другую, как две капли похожую на первую, и дружно юркнули в небольшой каменный домик, где за ними моментально, словно кто-то их только и ждал, захлопнулась крепкая дубовая дверца, кованая железом. «Так, приехали! Это же три поросенка!» – дошло до меня. А Буратино говорил, что они, вроде как, Макдоналдс открыли. Ничего не понимаю! Ладно, потом разберемся. Я культурно постучался в дверь кулаком, чтобы меня лучше услышали, и вежливо так сказал:

- Ребята! Вы меня не за того принимаете!

Поросячьи визги на время стихли. Видимо, меня разглядывали через дверной глазок или через окно, прочно забранное металлической решеткой. Домик, весь окованный в металлические решетки и запоры, напоминал тюрьму в миниатюре.

- Мне надо у вас только кое-что спросить! Я вас не собираюсь есть!

«По крайней мене в таком виде» - подумал я.

- Ты нас не обманешь, - после непродолжительного молчания, - заговорил один из них, наверное, самый смелый, - Мама нам рассказывала, как ты обманул бедных доверчивых козлят! Ты, наверное, сходил к кузнецу, и он сковал тебе тонкий голосок!

- Не знаю я никакого кузнеца!

«Глупые, трусливые свиньи!» - разозлился я.

- Если вы мне не верите на слово, я могу свободно вам доказать, что я – не волк! – сказал я им.

- Докажи, докажи, докажи! – запищали они из своего убежища.

Что мне оставалось делать? Я повернулся к окну задом, из которого они разглядывали меня, и приспустил штаны.

- Видите, у меня нет волчьего хвоста!

Только после этого они мне, наконец, поверили, успокоились, и даже пригласили в свой домик. В домике было очень уютно и чисто: на полу лежали веселенькие полосатые половички, на столе и комоде – кружевные салфеточки, на окнах кружевные занавески и горшки с цветами. Но, несмотря на чисто домашний уют, запашок в домике стоял, еще тот! Такое амбре, скажу я вам! Пожалуй, покруче, чем у нас в казарме! Свиньи – они и есть свиньи! Да плюс к тому же спертый воздух. По-видимому, никогда непроветриваемое, из страха быть съеденными волком, помещение, давало о себе знать.

Они радушно усадили меня за стол и начали угощать чаем с медом и вкусными плюшками. Несмотря на свинячий аромат, я все же не отказался откушать.

- Слушайте, поросята, - спросил я, с удовольствием уплетая плюшки. – Вы случайно не видели сегодня Буратино?

- Нет, Буратино мы сегодня не видели. Мы его вообще давненько не видели, лет около ста…

- Вы ешьте, ешьте, Зю, - подкладывали они мне на тарелку плюшек, - не стесняйтесь.

- Скажите, это у вас в Макдоналдсе такие вкусные плюшки пекут? – поинтересовался я.

- А при чем тут Макдоналдс? – удивились поросята.

- Мне Буратино рассказывал, что вы Макдоналдс открыли…

- А-а-а, - сказал Ниф-Ниф, самый разумный и смелый из них, хозяин каменного домика. – Это наши братья.

- Как братья? Разве вас не три поросенка?

- Три, как видите. И тех, которые открыли Макдоналдс – тоже три брата, и они тоже, как и мы: Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф. Только они от первого опороса, а мы – уже от второго. Так вот это наши кровные братья открыли Макдоналдс. А я все своих неразумных и беспечных братьев уговариваю строительную фирму открыть. Я года два назад на стройке подрабатывал – видите, какой домик сумел себе отстроить из отходов и сэкономленных материалов. Строительство – такое доходное дело, скажу я вам! Не менее 300 процентов прибыли. А то и поболее.

Наф-Наф и Нуф-Нуф при этом сидели и недовольно водили своими пятачками. Бездельники, что еще скажешь! Братец их дело предлагает, а им бы только лодыря гонять. Плотно перекусив плюшками, я начал собираться в дорогу. До вечера мне обязательно надо было попасть в город.

- Спасибо за угощение. Все было очень вкусно. Удачи вам в бизнесе. А мне пора идти. Вы не подскажете, в какой стороне находится город, в котором живет папа Карло?

- Конечно, подскажем, с превеликим удовольствием. Это Вам на дорожку, - протянул мне Ниф-Ниф небольшой кулек с плюшками.

Они вышли со мной на крыльцо и начали тыкать своими копытцами в совершенно разные стороны и при этом еще спорить.

- Там город! – кричал Наф-Наф, показывая на юг.

- Нет, город вон там! – кричал Нуф-Нуф.

- Ну что же вы спорите, - кричал им Ниф-Ниф. – Куда сегодня утром пробежал Артемон с чем-то черным в зубах? Забыли? Вон туда! Значит город в той стороне, - показал на север Ниф-Ниф.

- Постойте, постойте! Ну-ка, подробнее про Артемона, - попросил я их, интуитивно заинтересовавшись этой темой.

- Сегодня утром, - рассудительно начал Ниф-Ниф. – когда мои братья, как обычно, веселились и кувыркались, в траве, распевая свою любимую песенку:

Нам не страшен серый волк,

Серый волк, серый волк,

Где ты бродишь глупый волк,

Старый, глупый волк…

В это самое время из леса вдруг выскочил пудель Артемон. Мои братья приняли его, так же как и Вас, за волка, и сразу же бросились к моему домику. Видите ли, Зю, сложные условия выживания в лесу развили в них некую фобию – они всех принимают за волка… – оправдывался передо мной Ниф-Ниф за братцев.

- Хорошо, хорошо, а что все-таки было с пуделем? – перебил я рассуждения Ниф-Нифа о тяжелых жизненных условиях поросят.

- Пудель Артемон на удивление, не только не поздоровался, но даже и не посмотрел в их сторону, хотя, надо заметить, прежде он отличался исключительной воспитанностью. Вот как портят большие деньги! Совсем, видно зазнался… А может быть, он был очень занят? Он тащил во рту что-то черное, наверное, поймал ворону, и куда-то очень спешил с ней. Хотя зачем ему понадобилась ворона? Не иначе, Мальвина придумала какую-нибудь новую аферу…

- Так в какую сторону он побежал? – уточнил я, обращаясь к Ниф-Нифу, как самому здравомыслящему поросенку.

Ниф-Ниф еще раз показал мне направление, по курсу которого я и двигался. «Ага, - подумал я обрадовано, - верной дорогой идете, товарищ!», и, распрощавшись с поросятами, продолжил свой путь.

Чтобы кулек от гостеприимных поросят не мешал мне при ходьбе, я разложил все его содержимое по карманам. Там, кроме плюшек оказались еще и конфеты. Отлично, будет, чем перекусить! Ведь еще не известно, что ждет меня впереди. Я шел и размышлял: «А что, собственно понадобилось Артемону в лесу? Что это они все в этом лесу тусуются? И зачем ему ворона понадобилась? Мальвина, что ли, не кормит?» Но особенно углубляться в собачьи проблемы Артемона я не стал. Вскоре я вышел на знакомую мне уже мощеную дорогу и уже совсем уверенно зашагал к пруду.

 

* * *

 

Около пруда я внимательно огляделся и, не обнаружив ничего подозрительного, три раза свистнул, как было условлено. Минуты через две из пруда показалась змеиная головка Тортилы.

- Что, уже пруд готов? – радостно встретила она меня.

- Нет, Тортилочка. Ситуация изменилась. В корне. С прудом, похоже, придется подождать.

- Что случилось? Опять Буратино что-нибудь вытворил? – недовольная очередной отсрочкой, спросила Тортила.

- Не знаю я пока, кто и что вытворил. Знаю только одно - Буратино похитили.

- Как похитили? Кто похитил? А ты куда смотрел?

Я вкратце рассказал Тортиле про замок и про таинственное исчезновение Буратино.

- Это дело рук Карена! - беаппеляционно заявила черепаха. – Только он способен на подобное коварство, хотя и прикидывается вечно несчастной сиротой.

- Не может быть, - сразу отмел я ее версию. – Нет, это не он. Уж слишком тихо и быстро его похитили, Карен бы так не смог.

- А я и не спорю, что он сам это сделал. Просто я вполне допускаю, что он запросто мог опять к Мальвинке переметнуться, и рассказать ей о золотом ключике.

- Думаешь, с ней скооперировался? – задумался я. - Да он вчера, на чем свет стоит, поносил, эту самую Мальвинку. Неужели после всего, что она ему сделала, он к ней вернется?

- Пойдет, даже поползет, я в этом уверена,- убежденно сказала Тортила.

- Хорошо, допустим. Но тогда непонятно, для чего Мальвине нужен ключик? У нее есть уже один театр.

- Ох, Зю, молод ты, и многого еще в жизни не понимаешь, - вздохнула Тортила. – Да эта Мальвинка, если хочешь знать, в настоящее время уже не только театр имеет, но и полгорода скупила, а теперь вон и в политику полезла - в Губернаторы метит. Кто познал вкус больших денег и власти, тот уже ни перед чем не остановится. Чем больше денег – тем больше их надо.

- Хочешь сказать «магическая сила золота»?.. Что ж, резонно. Но я все же сомневаюсь. Неужели она при таком ее финансовом состоянии, как ты рассказываешь, станет ввязываться в мелкие аферы с ключиком? Это же только лишние нервы. А потом, если она политикой увлеклась, то не резон ей свою репутацию пятнать криминалом. Она ведь уже свой капитал накопила? Накопила. Мне кажется, в такой ситуации ей легче Буратино дать шанс. К тому же, она этим самым еще и свой электорат увеличит, – рассуждал я вслух.

- Чего она увеличит? – не поняла Тортила.

- Ну, тех, кто за нее на выборах голосовать будет. – Разъяснил я Тортиле.

- Нужен ей этот твой директорат, как рыбе зонтик! – расхохоталась Тортила над моей наивностью. – Она и без всякого директората, сколько ей надо голосов, столько и купит.

- Вот так вот у вас выборы проходят? – поразился я.

- А у вас, можно подумать, по-другому? – съехидничала черепаха.

- Не знаю, - пожал я плечами, - я как-то над этим не задумывался. Я – человек военный. Мне за кого командование порекомендовало голосовать, за того я и голосую.

- Мальвинкиных рук дело, точно тебе говорю. Я думаю, что дело было так: узнала она от Карена про ключик, вот и задумала опять его к своим рукам прибрать. Не иначе! Ведь никто же не знает, что там – за волшебной дверцей на этот раз приготовлено? Вот, к примеру, ты, Зю, знаешь? Вот то-то же! А вдруг Буратино после того, как опять откроет эту заветную дверцу, станет богаче ее? А где деньги – там и власть. Вот она и боится, что кто-то над ней верх возьмет, начнет делить с ней сферу влияния.

- Прямо бандитский Петербург какой-то, а не сказка.

- А что ты хочешь, мой милый, криминал – он и в Африке криминал.

- Значит, ты думаешь, что это все-таки Мальвина похитила Буратино? – подвел я итог.

- Больше некому. Карен стукнул ей про ключик, и она уже действует.

Я задумался. Если взять за основу версию Тортилы, то все становилось на свои места. Значит, Карабас Барабас, вместо того, чтобы спокойно дожидаться нас, как я полагал, у Банка, пошел к Мальвине и все ей рассказал, в надежде, что она ему за это хорошо заплатит. Интересно, за сколько он нас продал, иуда? А еще табачок со мной делил! А Мальвина послала своего верного Артемона похитить Буратино! Точно! Только собака могла взять наш след и так бесшумно подобраться! И вовсе не ворону он тащил в зубах, как подумали поросята, а моего бедного, наивного друга!

- Мне нужен адрес этой самой Мальвинки! - вскочил я нетерпеливо.

- Подожди, не торопись, - остановила меня Тортила. – Тут нужно действовать с умом. Хоть она и кукла, но тебе одному с ней не справиться. У нее под началом кроме воров мелкого и крупного пошиба, еще весь городской рэкет, а это уже серьезнее будет. Вот что я тебе посоветую: отправляйся-ка ты, Зю, для начала к папе Карло. Они с Джузеппе непременно помогут тебе. Трое – это уже не один.

- А как мне их найти?

- Я сама в городе была только один раз, и то – в театре Буратино на самом первом представлении, но приблизительно знаю, что каморка его где-то недалеко от бывшего театра Карабаса Барабаса находится, в старом городе. Вот по этой самой дороге ты попадешь в город. Только, смотри, не заходи в центр, он расположен налево. Там на каждом углу – Мальвинкины прихлебатели – сразу ей доложат. Как зайдешь в город, сразу сверни направо, улица, забыла, как она называется. Буратино говорил ведь мне, все в гости приглашал, да я так и не собралась… Нет, не вспомню…

- Ну, хоть приблизительно? Может быть, что-то напоминает тебе? Морская, Яблоневая, или Грушевая, а может Матросская?

- Как-то… то ли Заводская, то ли Фабричная… Ну, в общем, с какой-то работой связана. Вот по ней ты иди и иди себе, в самом ее конце и будет каморка папы Карло. Да, людей чаще спрашивай. Папу Карло с Буратино в городе многие знают, подскажут тебе. Найдешь, как-нибудь. Ну, удачи тебе, Зю, ни пуха, ни пера!

- К черту! – послал я черепаху и помчался в город.

«Ну и подсказала, ничего себе! Улица не знаю, как называется, но ты с нее никуда не сворачивай. Короче: иди туда не знаю куда, - недовольно думал я, поспешая в город. – Но зато я теперь точно знаю, где мне нужно искать Буратино».

Нужно было поторапливаться: солнышко уже катилось к закату. А встречать ночь в чужом, незнакомом городе, где ни родных, ни знакомых мне совсем не хотелось. Да и на гостиницу, как сами понимаете, рассчитывать не приходилось. Да и есть ли она вообще в этом сказочно-кукольном городке?

 

* * *

 

Топая по мостовой и никуда не сворачивая, часа через полтора я дошел до сломанного моста через высохший ручей. По ту сторону ручья, среди куч мусора виднелись полуразвалившиеся домишки, чахлые деревья с обломанными ветвями и колокольни, покосившиеся в разные стороны. По кривой грязной улице бродили тощие голодные собаки. Все точно, как и было описано в сказке про Буратино. За многие годы здесь ничего не изменилось. Просто родной до боли пейзаж! Дорога, что вела через мост, была по всей вероятности, центральной в городе и разделяла его на два района. Налево, надо полагать, располагался новый, или центральный район. Направо – старый, рабочий, где раньше проживал папа Карло. Это было видно невооруженным глазом по особенности строений. А, кроме того, на перекрестках центрального района так же, как и прежде в сказке, навытяжку стояли свирепые бульдоги-полицеские в треугольных шляпах и в колючих ошейниках. Они кричали на голодных и шелудивых жителей, не пуская их в центр города:

- Прррроходи! Держи пррраво! Не задерррживайся!

Мне, если верить Тортиле, как раз и надо было идти направо. Но направо была не одна улица, а множество кривых, иногда похожих на тропинки узеньких улочек. Дома здесь располагались не в строгом порядке по обочинам улицы, как полагается, а громоздились и заваливались друг на друга, как им вздумается. Сплошное архитектурное бесчинство! Некоторые дома даже вылезли на самую середину улицы, и от них ответвлялась другая, или даже две. Попробуй тут угадай, где какая улица начинается и заканчивается! Настоящий лабиринт! Прямо, как в Нептуновском дворце. Но, несмотря на внеплановый хаос застроек, каморку папы Карло я, на удивление, нашел без особого труда. Редкие в этот вечерний час удивительные прохожие, с удовольствием и радушием показывали, куда мне надо пройти и где свернуть, чтобы отыскать каморку папы Карло.

А удивляться тут было чему! По улочкам в этот вечерний час бродили какие-то темные личности: свинопасы с кнутами, садовники с огромными садовыми ножницами, хотя ни одной свиньи и ни одного сада рядом не наблюдалось. «Герои сказок», - дошло до меня. Над самой головой, шумно хлопая крыльями и удобряя лепехами улочки и дома, галдя, пролетела целая стая лебедей. «К сестренке торопятся», - догадался я. Одна такая лепеха со свистом реактивного снаряда приземлилась рядом со мной. Я еле успел увернуться от нее и подумал, что хорошо еще, что тут сказочные коровы не летают.

Сначала я как-то не решался обращаться к местным жителям, из боязни, как бы мне еще в какую историю не влипнуть, и совершенно бестолково толкался по этому лабиринту. Но так как деваться мне было некуда, я все же рискнул спросить дорогу сначала у солдата, на обочине разжигавшего трубку огнивом, потом у трубочиста. Они с удовольствием рассказали и показали мне, в каком направлении двигаться и где надо свернуть. А потом мне и вовсе повезло. Я наткнулся на поваленное дерево, на котором тусовалась целая компания луковичек и таких свеженьких аппетитных редисок, что так и тянуло хрустнуть ими. Совсем как наша ребятня в подворотнях! На мой вопрос, как мне найти каморку папы Карло, они с удовольствием вызвались помочь и довели меня до самого дома. Папу Карло с Буратино, как оказалось, действительно, знало все население этого небольшого городка! Кстати, улица, про которую мне говорила Тортила, называлась, Забойная. Кроме нее тут были еще Отбойная, Врубовая, Штрековая и Шахтеров. Попробуй-ка, угадай, которая именно из них связана с работой? Пока я добрался до каморки Карло в самом сердце мрачных и темных трущоб, на темном небе уже повис узенький серп Луны. Каморка располагалась в старом, обшарпанном двухэтажном доме барачного типа, наполовину вросшем в землю. Вокруг него высились горы мусора и заросли бурьяна. Под лестницей, которая прямо с улицы вела на второй этаж, я и нашел отчий дом Буратино. Брезентовая обивка на двери, спасающая некогда обитателей каморки от холодов, сейчас была в плачевном состоянии: клочки ваты и каких-то грязных тряпок лезли из многочисленных дыр подгнившего и ободранного брезента. Звонка, как я и предполагал, не было.

Я вежливо постучал, но никто и не думал мне открывать дверь. Так и не дождавшись ответа, я толкнул дверь. Она оказалась незапертой, и я осторожно вошел. По моему обонянию ударила волна давно не мытого помещения, затхлости, грязи, смешанная с застоявшимся запахом перегара и табака. Помещение оказалось полуподвальным: вниз вели три ступеньки, скользкие от грязи и сырости. Где-то под самым потолком находилось небольшое полукруглое оконце, через пыль и паутину которого с большим трудом пробивался тусклый вечерний свет с улицы. Мне понадобилось минут пять, чтобы глаза адаптировались к темноте. Грязь в каморке стояла невообразимая! В углу валялась сломанная шарманка, по полу – были рассыпаны опилки, видимо с тех самых пор, как папа Карло стругал себе сынишку, вперемешку с пустыми бутылками, окурками и огрызками какой-то еды, скорее всего (я определил это по запаху) луковиц, которыми папа Карло имел привычку кормить своего Буратино. Теперь мне понятно, почему Шушара в каморке Карло чувствовала себя полноправной хозяйкой. Удивительно другое: как у них в таком бардаке еще крокодилы какие-нибудь не завелись!

Сам папа Карло вдвоем со своим неразлучным дружком - Джузеппе, мертвецки пьяные, я определил это по запаху, спали валетом на единственной узенькой кровати, застеленной какой-то рваниной. Я начал трясти папу Карло за плечо, пытаясь его разбудить:

- Дядя Карло, вставайте! Ваш Буратино попал в беду! Надо выручать Вашего сынишку!

Но на мои призывы, папа Карло только мычал что-то совершенно невразумительное, да еще и отмахивался от меня рукой, как от надоедливой мухи, норовя попасть прямо в глаз! Джузеппе, так тот вообще никак не реагировал. Он мирно посапывал себе, отвернувшись к стене. Через полчаса моих стараний, я понял, что все мои усилия тщетны. Похоже, что они поднимутся только, когда проспятся. Делать нечего, остается только ждать.

Я сел и задумался. Меня переполняло естественное желание: а не воспользоваться ли мне таким удобным случаем и открыть волшебную дверцу за холстом, на котором был изображен очаг и котелок с дымящейся похлебкой? А что? Ключик в кармане. Заветная дверца вот она - совсем рядом. Никто и знать ничего не будет. Одно мгновение - и я могу оказаться в нормальной, реальной жизни, безо всех этих дурацких, надоевших мне сказочных кукол, черепах, волков, поросят, принцесс, всей этой бестолковой белиберды. Казалось, все так просто: кто, или даже что они все для меня? Случайные, нелепые и смешные попутчики. Искушение было так велико, что я весь покрылся испариной, а рука уже самопроизвольно полезла в карман за ключиком…

Нет, не могу! Человек я, или кто? Человек! А человек, как говорит моя мама, при любых обстоятельствах должен оставаться человеком. Ничто не может оправдать подлость. А я, кроме всего прочего, еще и военный человек. Долг чести будущего морского офицера не позволяет мне бросить слабого, беззащитного Буратино в беде. «Офицерская честь – это тебе не козел чихнул, и даже не баран пукнул», - как любит говорить наш комроты. «Сам погибай, а товарища выручай». Это, правда, уже не комроты говорит, а Суворов.

А как же тогда Саидка? – спросите вы. Ну что, Саидка? Он ведь сам не захотел выбираться из этой дурацкой сказки с русалками и их эротическими танцами. А когда захотел – то было уже поздно. Оба в подводную Сибирь отправились бы, а так – хоть один да выбрался.

И все равно, как я себя не успокаивал, мне было грустно и совестно от воспоминаний о Саидке. Совесть, как червь подгнившее яблоко, упрямо точила мое сердце. «Эх, Саидка, Саидка! Сидит, наверное, сейчас в чистоте и красоте, на своей домре поигрывает, а русалки извиваются перед ним в эротических танцах, совсем как в стриптиз-клубе, - успокаивал я себя. - Нет, нашим до русалок далеко». Но на душе все равно было скверно и мерзко от этого бомжатника, от своих подленьких мыслишек воспользоваться ключиком в одиночку, и оттого, что как ни крути, а получается, я все же бросил человека в беде.

Я выбрался из каморки на свежий воздух, посидел с полчаса на ступеньках лестницы. Полюбовался по-южному черным бархатом ночного неба, с которого огромными бриллиантами мне озорно подмигивали мириады звезд. Глотнул свежего прохладного воздуха, немного остыл, принял твердое решение, что без Буратино дверцу ни за что открывать не стану, и вернулся в каморку. Ночевать в ней было противно, но другого выхода у меня не было. В таких мрачных трущобах ночью! Одному! Ну, уж нет, спасибо, лучше я как-нибудь перекантуюсь в этом бомжатнике. Я отодвинул кучу мусора на столе, чтобы расчистить себе небольшое пространство, и, устроившись на колченогом, шатающемся стуле, просидел на нем всю ночь, положив голову на отвоеванные у грязи сантиметры. Подушкой мне служили руки. К утру ноги так затекли, что минут двадцать я не мог на них встать. Руки тоже порядочно онемели. «Зато живой и не в полицейском участке», - утешил я сам себя и с новыми силами принялся будить папу Карло и Джузеппе. На этот раз удача улыбнулась мне. Первым проснулся папа Карло.

- Ты кто? – промычал он мне.

- Зю.

- Какой такой Зю? Не знаю я никакого Зю!

- Это не важно! – не стал я вдаваться в объяснения. – Дядя Карло, Ваш сынишка, Буратино попал в беду.

- Где он? Где мой маленький деревянный плутишка? – не дал договорить мне папа Карло. И не став слушать меня, принялся тормошить Джузеппе:

- Джузеппе, вставай скорее! Мой маленький глупый Буратино попал в беду. Не иначе, нам опять придется выручать его!

- А это еще кто? – продирая опухшие от бесконечных попоек глаза, воззрился на меня Джузеппе.

- Зю, - опять представился я.

- Я не знаю такого. Карло, а ты знаешь, кто такой Зю? – обратился он к папе Карло.

- Да не важно, кто я такой, в конце концов! - взорвался я от нетерпения. Они бы все равно не поняли кто такой курсант. Ушло бы полчаса на объяснения. – Я друг Буратино, и его надо срочно выручать из беды.

- Друг Буратино? - видимо после вчерашнего до них обоих туго доходило происходящее. – А где он вообще, мой мальчик, сейчас находится? – спросил папа Карло.

- Его похитила Мальвина!

- Вот сука! Нет, ты скажи, Джузеппе? – обратился он к другу. – И чего ей неймется? Театр отдали, денег у нее – куры не клюют, так нет же, Буратино ей еще зачем-то понадобился собственной персоной. Зачем она его украла? Что ей нужно от него?

- Стерва! - согласился с ним Джузеппе.

- Все дело в том, что у Буратино опять есть золотой ключик. Мальвина узнала про это, поэтому и похитила его, – пытался я объяснить им ситуацию в двух словах. – Ей, собственно не сам Буратино, а золотой ключик нужен.

- Бедный мой мальчик! – заплакал пьяненьким слезами папа Карло. Слезы мутными ручейками стекали по его не меньше недели небритым и немытым щекам, орошая грязную замасленную куртку. Он громко и старательно высморкался в ее полу.

– Говорил я ему, брось баловство, слушайся Карло, без дела не убегай из дома и завтра начни ходить в школу…Иначе тебя ждут ужасные опасности и страшные приключения.

- Вообще-то это ему советовал Говорящий Сверчок, а не вы, - прервал я пьяные причитания папы Карло.

- Пардон, малость перепутал. Но это ничего, правда, Джузеппе?

- Конечно, конечно, – с готовностью поддержал друга Джузеппе.

Сам он в это время отчаянно рылся в куче мусора на столе, по всей вероятности отыскивая окурок. Из их поведения я понял, что они не очень-то торопятся на выручку Буратино.

- Так где, ты говоришь, этот несносный мальчишка сейчас? – рассеянно спросил меня папа Карло, отыскивая на полу свои носки.

- Я предполагаю, что у Мальвины. Но, к сожалению, я в этом городе впервые, и не знаю, где она живет. Вы обязательно должны проводить меня к ней.

- Никак не может он быть у Мальвины! – вдруг заявил папа Карло.

- Это почему же?

- Да потому что, вчера Артемон его тоже разыскивал. Стал бы он его искать, если бы он был у Мальвинки? Нет, не стал. Зачем его искать, если он у Мальвины? Ты что-нибудь понимаешь, Джузеппе?

- А зачем его Артемон искал? – не дал я ответить Джузеппе.

- Он сказал, что нам с сынишкой, Буратино, то есть, какие-то там диви…, нет, не так. Дива…, нет, не так. Сейчас-сейчас, подожди, Зю, я должен справиться…

Ему не подчинялись не только язык, но и мозги, явно разбегаясь от него в разные стороны.

- А-а-а! Вот как это звучит: ди-ви-ден-ты, - по слогам, с трудом выговорил он, - с наших акций полагаются. И как только он появится, говорит Артемон, пусть немедленно бежит к Мальвине. А что это такое? Эти самые диви…, дива…

«Ты смотри-ка, со всех сторон подстраховалась! Все предусмотрела!» - подивился я находчивости этой куколки.

- Деньги, значит. – Не стал я вдаваться в пространные объяснения и ждать, когда он совладеет со своим языком. – А что еще спрашивал у вас Артемон про Буратино?

- Больше ничего не спрашивал. Только курточку Буратино зачем-то взял, понюхал, понюхал и бросил… Деньги – это хорошо! Это замечательно! Они нам сейчас очень кстати, - бормотал Карло, натягивая свои полосатые, давно не стираные носки.

Теперь мне стало все ясно! Артемон на след Буратино натаскивался! Вот значит, как он на нас вышел! Потихоньку, как из пазлов, все теперь сложилось в одну четкую картину. Вот кто выследил нас в дремучем лесу, и точно знал место, где мы залезли в замок, и траву не вытоптал, а только выждал, схватил спрыгнувшего Буратино и пулей умчался. Вот почему я никого и не увидел в лесу, когда спускался с садовой калитки, а на то, что кусты шевелятся, я и внимания не обратил.

- Так, ладно! Вы идете помогать Буратино? Или я один! – видя, что Карло с Джузеппе совсем не торопятся, спросил я.

- Да-да, конечно, - засуетился, было, папа Карло. - Мы мигом! Мы сейчас!.. Только… нам для начала необходимо поправить здоровье, иначе, мы, ну, ничем ему помочь не сможем. Посмотри, Зю, - он вытянул свои грязные трясущиеся в треморе руки, как на осмотре у нарколога. - Разве можно сделать что-нибудь хорошего такими руками? Нет, конечно, нельзя ничего сделать. С такими руками… - он принялся лихорадочно собирать пустые бутылки, разбросанные по каморке. – Джузеппе, за мной!

- Куда это вы?! – опешил я.

- Ты подожди нас тут, Зю, мы быстренько… - и они дружно вывалились из каморки.

Вернулись они, и, правда, быстро – минут через двадцать. Вместо пустых бутылок принесли две полных, без этикеток. По мутному содержимому я сразу определил – какой-то самопал.

- Сейчас, сейчас, - папа Карло дрожащими руками разливал по грязным стаканам мутно-красную жидкость. – Сейчас. Мы только немного поправим здоровьице – и сразу вперед! Да, Джузеппе? Ты пойдешь со мной выручать моего мальчика?

- Спрашиваешь! Он еще спрашивает! – обратился Джузеппе ко мне, как к благодарному слушателю. – Да мы с тобой, как ниточка с иголочкой! Куда ты, туда и я. – Радостно расточал мед Сизый Нос в предвкушении выпивки.

Они оба трясущимися руками подняли стаканы, долго примеривались, чтобы не промахнуться мимо рта и не пролить эликсира, наконец, выпили и одновременно выдохнули:

- О-о-ох! Хо-ро-шо!

И минут на пять застыли в блаженном экстазе – закрыв глаза и полностью отрешившись от реальности. Алкогольная нирвана. Я даже подумал, не заснули ли они часом? Потом вдруг Джузеппе, резко вышел из этого состояния ступора и заторопил своего дружка:

- Карло, давай-давай! Между первой и второй – промежуток небольшой!

- Зю, тебе плеснуть? – ради приличия спросил меня папа Карло, торопливо разливая вторую порцию

- Нет-нет, спасибо, я не пью.

- Совсем?! – вытаращились они оба на меня, словно увидели перед собой вымершего динозавра. И даже забыли на время про свои стаканы.

- Только по праздникам, – уточнил я.

- А-а-а, ну, это совсем другое дело,- успокоился папа Карло – А то я уж подумал, что не болен ли ты.

Они выпили по второй. Я нетерпеливо ждал, когда же они поправят свое пошатнувшееся здоровье и пойдут, наконец, со мной выручать из беды Буратино. Но эти алкаши, кажется, и не думали ни о чем, кроме своих бутылок, которые опустошали с бешеной скоростью. После третьего стакана, я заметил, руки у них, уже совсем не тряслись.

- Ну, так мы идем, в конце концов, или как? – решил я опять поторопить закадычных друзей.

- А куда мы идем? – вытаращились они на меня, словно только что увидели.

- Выручать Буратино!

- Откуда выручать?

Внутри у меня так все и клокотало от злости и нетерпения, но пришлось рассказать им все заново. Похоже, они действительно или ничего не помнили, или ничего не поняли из того, что я им больше часа уже толкую. Выслушав меня довольно внимательно, папа Карло, еле ворочая языком, поинтересовался:

- Все это понятно. А ты кто такой, вообще, будешь?

Я чуть не убил его. И начал орать, что я Зю – товарищ Буратино и так далее, и так далее…

- А чего ты психуешь, Зю? Налить тебе? На, вот, выпей и успокойся.

Со злости я выпил полстакана бормотухи.

- Вот, так-то оно лучше будет… - одобрительно пробормотал, Джузеппе на минуту подняв голову от стола, на котором уже сладко дремал среди окурков и огрызков, поднимаясь лишь для того, чтобы опрокинуть очередной стакан.

Все кончилось тем, что они, допивая последнюю бутылку, не поделили ее остатков между собой

- Ты себе больше налил! – орал Джузеппе.

- Где больше, где больше? Давай померим. – Возражал заплетающимся языком папа Карло.

- Давай! Видишь, больше! - задирался Джузеппе

- Я знал, что ты пьяница, Сизый Нос, - рассудительно сказал Карло. – А ты еще, оказывается, и лгун!

- Ах, ты - ругаться! – крикнул Джузеппе. – А ну-ка подойди поближе!

И они начали тузить друг друга. Я попытался их растащить в разные стороны, но они продолжали наскакивать друг на друга, пока не устали… Тогда Джузеппе сказал:

- Давай помиримся, что ли.

Карло ответил:

- Ну что ж, давай помиримся.

Старики пьяненько облобызались и без чувств завалились валетом на узенькую кровать: точно в такую же позицию, в какой я и застал их вчера вечером.

Мне изрядно надоел этот пьяный беспредел. Я понял, что помощи от них я не дождусь никогда. Я с такой злостью саданул дверью, когда выбегал из каморки, что трухлявый домишка содрогнулся всем своим стареньким остовом, осыпаясь кое-где еще оставшейся штукатуркой. И тут же откликнулся возмущенными криками:

- Чего хлопаете!!!

- Весь дом развалили!!!

- Алкаши проклятые!!!

- Зальют зенки с утра и колотят дверями!!! Ироды!!!

 

* * *

 

Я в ярости, что зря потерял столько драгоценного времени, несся по городским трущобам, не разбирая дороги, куда глаза глядят, разъяренный, как сто пантер одновременно. Но к дороге от моста, разделявшей город на два лагеря, каким-то образом все же выбрался. По ту сторону, охраняя покой зажиточных граждан, так же, как и вчера, стояли бульдоги-полицейские.

- Аус!! Вайс!! - злобно кинулся ко мне один из них, оскаливая пасть и демонстрируя акулий ряд зубов и клыки, размерами напоминающие бивни мамонта.

«Документы спрашивает!» - догадался я, и полез за военным билетом. Пошарив по карманам, я достал заодно и плюшку, и протянул все это вместе злобному полицейскому. Бульдог первым делом схватился за плюшку. Потом долго что-то разглядывал и вынюхивал в моем военнике, яростно разжевывая при этом мой гостинец. И только, после того, как проглотил ее, он неожиданно радостно и приветливо начал вилять обрубком хвоста, извиваясь при этом всей свой задней частью туловища, и прыгал вокруг меня, норовя лизнуть в лицо.

- Только не надо вот этого, - отмахнулся я от его благодарности.

- Проходите, проходите, - совсем другим тоном пролаял он, вежливо уступая мне дорогу.

В этой части города покосившиеся домики сменились на дома зажиточнее и покрепче, а затем и их вытеснили богатые коттеджи, виллы, особняки в несколько этажей, огороженные высоченными заборами. Улицы незаметно выровнялись сами собой, стали намного шире и ухоженнее. Кучи мусора вовсе пропали, и даже сам воздух, стал чище и уже благоухал не отбросами с многочисленных помоек, а ароматами цветов, в изобилии высаженных около заборов особняков. Городок, судя по всему, был небольшой, и потому улицы были немноголюдны. Но что это был за люд! Впереди меня, к примеру, прогуливались Мери Поппинз, собственной персоной, под ручку со Страшилой, а за ними бежал Тотошка. Где-то вдалеке гремел железом Дровосек, рассекая по бульвару вместе с Алисой из Страны чудес. По дороге, навстречу мне катился наш родимый, русский Колобок, мирно беседуя о чем-то с Винни Пухом.

- О! - обрадовался я Колобку, как родному. – Земляк! А ты как попал сюда?!

Колобок подозрительно и недружелюбно посмотрел на меня:

- Что-то я тебя не узнаю…

- Так я тоже из России!

- Тоже сбежал? – коротко поинтересовался Колобок.

- Почему сбежал? – удивился я. – Просто случайно попал сюда. А ты что – эмигрант?

- Сбежал от вашей перестройки.

- О как!

- Да вот так, - обозлился Колобок. – Жрать в этой России вечно нечего, все голодные, каждый так и норовит слопать…

Теперь я догадался, почему он такой настороженный.

- Да не бойся ты меня, я тебя не съем! Может, вместе на Родину двинем, а? Там сейчас хорошо…

- Как же, не съешь, так я тебе и поверил, - усмехнулся Колобок. – Лиса тоже самое мне говорила.

Тут у меня то ли в ушах, то ли над головой что-то противно зажужжало. Как будто майский жук метился прямиком в мое ухо. Я на минуту отвлекся и поднял голову: рядом пролетал Карлсон. Тяжело пыхтя, он волок куда-то банку варенья. Аж покраснел от натуги, бедолага! Пока я отвлекся на Карлсона, от Колобка с Винни Пухом и следа не осталось. Смылись! Не поверил, значит, мне Колобок, испугался, что и я его съесть хочу. Искать его не было никакого смысла: только еще больше перепугается. И я, махнув рукой, пошел дальше.

Никто из прохожих на меня не обращал ровным счетом никакого внимания. Словно меня тут и не было, или я с самого рождения жил здесь. Все куда-то шли, занятые своими делами и проблемами. Мимо меня по дороге прокатилась огромная тыква. Я по инерции хотел поддать ее ногой ее, как мяч, но вовремя одумался. «А вдруг, это Золушке карету подают»?

Около одного из высоких особняков, выстроенного в готическом стиле из красного кирпича, с башенками и устремляющимися ввысь шпилями на них, стояла самая настоящая, только намного меньших размеров, инкассаторская машина. При виде ее, я решил, что это и есть тот самый Банк, у которого, как я рассчитывал, должен был поджидать нас Карен. Особняк был сплошь обвешан рекламными щитами с продукцией Макдоналдса, театральными афишами, какими-то частными объявлениями на бумажках, и Бог его знает, чем еще. Но, подойдя поближе, я прочитал вывеску над узкой и высокой дверью, украшенной цветной мозаикой: «Казино». «Ага, это, наверное, Базилио с Алисой ночную выручку в Банк отправляют» - догадался я. На крыльце Казино стоял здоровенный, жирный, лоснящийся серой ухоженной шерстью котяра с котелком на голове и толстенной, толщиной с палец Карена золотой цепью на том самом месте, где должна была находиться шея. Он внимательно следил, как рабочие, очень похожие на Двоих из ларца–одинаковых с лица, таскают мешки в инкассаторскую машину. «Это и есть Базилио?» - не поверил я своим глазам. Он уже не изображал из себя слепого бедного кота, и был вообще без очков, знакомых мне по сказке. Очевидно, линзы вставил. К нему, такому вальяжному и холеному, вышла длинная, как жердь, на высоченных шпильках, тощая, расфуфыренная, молодящаяся, вся в мелких кудряшках химической завивки, как овца, но только рыжая, с головы до ног обвешанная золотыми побрякушками, лиса. «Вот тебе и Алиса!» - в очередной раз подивился я поворотам сказки.

Сначала я вообще не хотел подходить к ним, помня, что мне Карен рассказал. Кроме всего прочего, они, как ни крути, были из вражеского стана Буратино, и вряд ли могли мне сейчас чем-нибудь помочь. Если только…

- Простите, - я решительным шагом поднялся к ним по ступенькам, - вы не подскажете, где мне найти Мальвину из сказки? – как можно вежливее спросил я.

- Понятия не имею! - фыркнул и надменно отвернулся от меня Базилио, явно не желая со мной разговаривать.

- Мы представления не имеем, о ком вы говорите. Вы знаете, мы совершенно из другой сказки, – сладко заворковала Алиса.

- А могу я поинтересоваться из какой именно? – принял я ее игру.

- «Алиса в стране чудес», - закатив глазки, томно ответила мне лисонька.

- Так это и есть тот самый Чеширский кот? – спросил я, не совсем прилично кивнув в сторону Базилио.

- Уж будьте уверены! Самый, что ни на есть – настоящий Чеширский кот. – Подтвердила Алиса.

- А Вы? Простите, но ведь там, кажется, не должно быть никакой лисы? – изображал я из себя гламурного повесу.

- Да, Вы правы, лисы там не было, но ведь там же была Алиса! – с видом победительницы возразила лиса.

- Вы хотите сказать… - опешил я от ее наглости, - что вот Вы и есть та самая Алиса?

- Именно, именно. – Лиса фамильярно взяла меня под руку, - Правда, я слегка изменила свой имидж. Это ведь сейчас так модно! Но неужели вы хотите сказать, что я совершенно неузнаваема? Вглядитесь получше. Ну?.. Ну?.. – пытала меня Алиса, желая услышать от меня, наверное, что она все же напоминает ту самую девочку.

- Совершенно неузнаваема! – заупрямился я, не желая подыгрывать этой аферистке.

- Ох-хо-хо-хо! – кокетливо засмеялась она. – Выходит, и правда, Мальвина меня не обманула. Отличный стилист! Согласитесь, какая работа?

- Так Вы все-таки знаете Мальвину? – обрадовался я проколу Алисы.

- Да... это… одна из моих приятельниц. Она и рекомендовала мне своего стилиста, – быстро нашлась лиса.

- А не могли бы вы мне дать адресок этой самой Мальвины? Мне бы тоже хотелось воспользоваться услугами этого знаменитого стилиста. Я, собственно, только за тем и разыскиваю Мальвину. Я столько наслышан о нем! И, заметьте, только положительные отзывы! А теперь я еще и своими глазами увидел, какие чудеса он творит! Да, он действительно, кудесник! Не могли бы вы похлопотать обо мне перед Мальвиной? – запудривал я мозги лисе Алисе.

- А вы собственно, кто будете? Я что-то не припомню, из какой вы сказки?

- А я, собственно, буду Зю. Из сказки…- замялся я, было, но быстро нашел выход, - «Садко». Мне, знаете ли, слегка не повезло – на берег волной смыло из Подводного государства. Так, вот я и думаю, пока на берегу, временно, конечно, не мешало бы мне попользоваться всеми благами цивилизации, – бодро травил я баланду.

- Что вы говорите? Из «Садко»? Я... только это между нами, - она покосилась на надутого Чеширского кота Базилио, - эту сказку совершенно не знаю.

Кот и не смотрел в нашу сторону, но по его шевелящимся, как радары, ушам было понятно, что он старательно прислушивается к нашему разговору. А что, я очень хорошо его понимаю. С этой лисой Алисой ухо надо держать востро: того и гляди, надует.

«Ну, и, Слава Богу, что не знаешь!» - с облегчением подумал я.

- Но вы такой приятный молодой человек, просто очаровашка! Поэтому я, так и быть, помогу вам, Зю! – она потрепала меня по щеке. – Сейчас я вам расскажу, как найти Мальвину, и даже больше того - дам рекомендательное письмо к ней.

Из малюсенькой сумочки, затерявшейся в ее пышных рыжих барашках, она достала блокнотик с карандашом, что-то быстро начеркала в нем, вырвала страничку и протянула мне.

- Вот вам мои рекомендации, Зю. А дом Мальвины Вы найдете на этой же улице, только чуть подальше, сразу за театром. Пройдете по правой стороне, это будет…ага, четвертый дом от Казино. Огромная такая вилла из белого мрамора. Такого дома больше ни у кого нет. Вы его сразу узнаете.

- Я вам бесконечно благодарен, - расшаркивался я перед этой хитрюгой. - Вы мне так помогли, так помогли…

- Ну что вы, - притворно заскромничала Алиса. – Да, кстати, мы ждем вас вечером в Казино. Приходите, непременно. Сегодня будет очень интересная игра! Кстати, и Мальвина сегодня обещалась быть…

- Всенепременнейше! – выскочило у меня словечко из какого-то  классического произведения школьной литературы, и я церемонно раскланялся с рыжей плутовкой. Чуть ли не книксен ей изобразил, вытянув тупорылый носок своего прогара на полметра вперед. Распрощавшись, я для интереса заглянул в листочек, который дала мне лиса Алиса. Интересно, что же она написала Мальвине? У меня с русским всегда были нелады, но то, что я увидел, поразило даже меня. Привожу дословно: «Молвина! Памаги Зью! Выдой иму стелиста. Алиса».

 

* * *

 

Я перешел на правую сторону улицы, и продолжил движение в заданном мне лисой Алисой направлении, попутно разглядывая особняки. Из-за заборов и резных металлических решеток выглядывали двух и трехэтажные дома, изукрашенные колоннами, башенками, звездами, часами и увитые плющом и разными вьющимися растениями. Балконы, веранды и терассы просто утопали в цветах. Каждый особняк занимал площадь едва ли не такую же, как дворец Спящей красавицы. Да, красиво жить не запретишь! Транспортное движение на улице было исключительно минимальным. За все время, пока я находился в центре, мимо меня проехала, погромыхивая на булыжной мостовой, лишь одна золотая карета, запряженная шестеркой белоснежных лошадей, да пара лимузинов, не считая, прокатившейся тыквы. Вскоре я дошел до театра. Его я сразу определил по мощным колоннам и рвущимся в удилах тройке коней над ними, как на любом уважающим себя храме Мельпомены. А, кроме того, он был в точности такой же, каким был изображен в моей детской потрепанной книжке. Около него, как и полагается, стояли круглые тумбы с афишами, а около касс за билетами толпилась небольшая кучка народу. Я прошел мимо театра Мальвины, мне сейчас туда не надо было. Ага, значит следующий дом – Мальвинкин.

Его я узнал еще издалека, и совсем не по описанию Алисы. Нет! Первое, что, или вернее будет сказать, кого я увидел - был Карабас Барабас. Он сидел перед воротами белоснежной виллы на складном стульчике и спокойно лузгал семечки, прямо как деревенская молодежь на завалинке. Я спрятался за одно из деревьев, которые росли по обочинам дороги, и перебежками от одного к другому незаметно подобрался к Карену. Вероятно, я вырос перед ним, как из-под земли, либо как снег на голову свалился, потому что он, увидев сначала мой кулак у себя под носом, а потом уже и меня, от неожиданности поперхнулся семечкой и начал громогласно кашлять-орать:

-А-кха-кха-кха! А-кха-кха-кха!

Между его приступами кашля я все же успел шепнуть ему угрожающе:

- Пикнешь – убью!

И на всякий случай быстренько ретировался за ближайшее дерево. И во время. На втором этаже беломраморного трехэтажного особняка, у ворот которого примостился Карен, на его кашель открылось окно, высунулась седая собачья морда и недовольно прокричала, как пролаяла:

- Сколько можно тебе говорить: бросай курить! От твоего катара никому в доме покоя нет!

- А-кха-кха-кха! А-кха-кха-кха! – заходился в кашле Карабас Барабас, кивая головой собаке и, всячески пытаясь обратить на себя внимание.

Я показал Карену из-за дерева кулак и состроил, насколько смог, угрожающую рожу, сдвинув брови и собрав губы в кучку.

- Ай, ну тебя! - Собака в окне, не заметив ничего подозрительного, раздраженно махнула лапой с золотыми часами и захлопнула окно. «Ага! – подумал я. – Вот и Артемон собственной персоной! И уже в золотых часах, - заметил я – прибарахлился, видать!». Я переждал еще некоторое время за деревом, разглядывая архитектурное чудо, словно вышедшее из морской пены и утопающее в зелени… Пора!

Чуть не по-пластунски я подобрался к кашляющему Карену и треснул его, что было сил, по спине, чтобы выбить из него застрявшую в горле семечку, а заодно и всю дурь из его головы. И тут же, молниеносно, левой рукой ухватил его косичку на бороде, и намотав ее на указательный палец, притянул за нее Карабаса к себе, застопорив тем самым его возможные прыжки и ужимки. А сам примостился перед ним на корточках, чтобы за его широкой спиной меня не было видно из окна. Для профилактики и большего взаимопонимания свободной правой рукой я пихнул его несколько раз в бок покрепче, чтобы он не сучил своими ручонками. Карен сидел передо мной, как привязанный. Я на это и рассчитывал – не захочет же он лишиться остатков предмета своей былой гордости - бороды.

- Сиди тихо - не рыпайся! Одно лишнее движение – уделаю, как Бог черепаху, понял? – угрожающе прошептал я ему.

Карабас Барабас, еще не восстановивший дыхание после кашля, осторожно, боясь навредить своей бороде, согласно закивал головой.

- Отвечай быстро и без вранья: где Буратино?

- Не … - начал, было, он.

- Не врать, я сказал! Смотреть мне в глаза! Смотри в глаза, говорю! – я опять дал ему увесистого тумака в бок. - Повторяю еще раз для особо непонятливых: где Буратино?

- В чу…чу… чулане…

- Это уже лучше. А где у нас чулан?

- В доме.

- Хорошо. Теперь подробненько объясняешь, как и когда можно попасть в дом?

- Сегодня вечером Мальвина с Артемоном поедут в Казино…

- Это я уже и без тебя знаю. Тебя с собой не берут?

- Нет. Я должен дом охранять.

- Кроме тебя еще охрана в доме остается?

- Нет, я один.

- Это хорошо. Значит, так: проведешь меня вечером к чулану – останешься жить, нет – считай, тебе крышка. И запомни: я здесь не один, так что, если не дай Бог, и меня продашь Мальвине, тебя мои кореша и под землей найдут и уроют. Так что, Мальвине обо мне – ни слова! Усек?

- Понял, понял, - кивнул головой Карен.

- Ладно, живи пока, бородатый! А дальше разберемся с тобой. Все же интересно, за сколько ты продал Буратино, иуда? – я подергал его за бороденку.

- Я не виноват… - начал что-то ныть в свое оправдание Карабас Барабас.

Но я не стал его слушать – все равно что-нибудь наврет. Хорошенько треснув его еще раз по шее ребром ладони, я размотал с пальца косичку и с быстротой пантеры скаканул в укрытие - за дерево.

Я немного подождал, чтобы удостовериться, не побежит ли Карен в дом, или не станет ли орать, призывая на помощь Артемона. Но Карен никуда не побежал и не заорал, а по-прежнему сидел на стульчике, почесывая бороду и о чем-то размышляя. Я успокоился и решил, либо это я его так хорошо припугнул, либо в нем заговорили все-таки остатки совести, и теперь до вечера его можно оставить в покое.

Отойдя на приличное расстояние от белоснежной виллы, я вернулся к Казино и примостился на ступеньках для наблюдения за Мальвинкиной виллой. И на случай, если все же Карену вздумается натравить на меня Артемона, чтобы можно было успеть заскочить в Казино под покровительство своей новой подружки - лисы Алисы. Конечно, защитить она меня вряд ли защитит, но хотя бы в толпе игроков затеряюсь. Не станет же Артемон, такая приличная солидная собака устраивать свалку в общественном месте? До вечера мне делать было нечего. Возвращаться в каморку папы Карло не хотелось, да и незачем: смотреть на пьяные рожи не было никакого желания, а помочь они все равно ничем не помогут. Так что, надеяться мне было не на кого, придется, видно, рассчитывать только на собственные силу и смекалку. Конечно, и подкрепиться бы еще мне не помешало бы до вечера. И только я про это подумал…

- Ах, милый Зю, что же вы не заходите в Казино? Милости просим!– раздался у меня за спиной сладкий голос Алисы.

Я обернулся. Рыжая плутовка, приветливо помахивая своим кудрявым хвостом, обворожительно улыбалась мне с порога.

- Да вы знаете…, - мямлил я. – Я сейчас совершенно без средств…

- Ах, хитрец! – она шутливо погрозила мне пальчиком с наманикюренным коготком. – Не прибедняйтесь, меня не проведешь! Я уже пролистала Вашу сказку. А как же, насчет: «Не счесть жемчужин в море полуденном»?

- Ах, вот вы о чем! Да-да. – С готовностью подтвердил я. – Этого добра на дне морском хватает. Только со мной маленькая неувязочка получилась. Видите ли, меня так неожиданно смыло попутной волной, что я даже не успел с собой ничего прихватить.

- Совсем ничего? – слегка поникла плутовка.

- Ну, то есть абсолютно! – вывернул я перед ней пустые карманы.

- А, - решительно махнула Лиса лапкой, - в конце концов, ведь не в одних же деньгах счастье, правда, Зю?

- Да, - охотно согласился я с ней,- а в их количестве. Чем их больше – тем для нас лучше…

- О-хо-хо-хо-хо! – засмеялась Алиса. – Какой вы, однако, шутник, Зю! С деньгами или без, все равно проходите, проходите! – настойчиво приглашала она меня.

Видно, что-то задумала, хитрюга, не иначе! Не верю я в ее альтруизм. Что-то этой лисоньке от меня понадобилось. Иначе не крутила бы она передо мной своим завитым хвостом. Но что можно взять с бедного курсанта? Ладно, постараюсь выяснить. Вот только, как бы не обвела вокруг пальца… Но все же зашел. Во-первых, до вечера мне все равно надо было как-то перекантоваться, а во-вторых, я тщил себя слабой надеждой на то, что, может быть, мне посчастливится и перепадет что-нибудь пожевать.

Мы с Алисой зашли в Казино, которое состояло из двух огромных игровых залов. Служителями здесь были в основном лисы, разных возрастов: от важных седовласых до совсем молоденьких лисят. Все они были выряжены в зеленые, расшитые золотыми позументами, ливреи, которые очень органично сочетались с сукном игровых столов и золотой лепниной стен и потолков. Похоже, на то, что это папаша Ларсен все свое семейство благополучно пристроил. Что на это скажешь? Все уже давно сказал Грибоедов: «Ну как не порадеть родному человечку?»…

Посередине одного зала стоял огромный стол с рулеткой, а вдоль стен – карточные столы поменьше, за которыми сидели немногочисленные посетители. Как и во всех подобных заведениях, жизнь в Казино, по-видимому, оживает только с заходом солнца. Мы не стали задерживаться в полупустом зале, а сразу прошли во внутренние жилые покои Лисы и Кота. Там Алиса провела меня в столовую и, к моей радости, велела прислуге подавать обед, чему я несказанно обрадовался. Стол был великолепен!

Теперь нам голод - не беда!

Еда теснится в три ряда! –

неожиданно налетела на меня совершенно глупая рифма. Со мной это иногда случается. Правда, я никак не могу понять систему и причин, по которой она меня изволит так скоропалительно посещать, и так же внезапно покидать. Нервы, скорее всего.

На обеде присутствовал и Кот Базилио, который за все время обеда не проронил ни единого слова, а только дулся и фырчал, словно был сильно на кого-то обижен, или изображал из себя очень умного и важного олигарха, занятого бесконечными подсчетами доходов и расходов. Короче действовал по принципу: «молчи дурак – умнее будешь».

После обеда, состоявшего, в основном из жареной курятины и рыбы, мы с десертом - лимонад, кофе и пирожные со взбитыми сливками, вышли на открытую террасу, выходящую во внутренний дворик Казино. Большой, широкий двор представлял собой огромный ярко-зеленый газон, с аккуратно подстриженными кустами, немногочисленными клумбами и редкими деревцами. Ассиметричные клумбочки, огороженные небольшими овальными валунами вперемешку с галькой, выглядели, как маленькие порции изысканнейших экзотических блюд, состоящих из самых разнообразных цветов. В самой середине гладко выстриженного газона бело-голубым драгоценным камнем, выделялся фонтан, с какой-то причудливой мраморно-золотой статуей, со струящейся из нее серебряной водой. К фонтану, как паутинки со всех сторон устремились ровные золотые дорожки, обильно посыпанные мелким речным песком. Двор надежно ограждала высокая непролазная живая изгородь. «Да, - зло подумал я, вспоминая в каких условиях прошло детство Буратино. – Ничего не скажешь, хорошо все пристроились! Один Буратино с носом остался!».

Мы сидели с Алисой, утопая в мягких креслах, лениво потягивали лимонад из высоких хрустальных бокалов и мирно беседовали. Кот Базилио наотрез отказался посидеть с нами, сославшись на срочные дела, и сразу же после обеда отправился в свой кабинет. Но сквозь стеклянную дверь я не единожды мог лицезреть его серую кошачью спинку. Опять подслушивал! Что поделаешь, такую партнершу волей-неволей приходится постоянно держать под контролем.

- Зю, расскажите мне подробнее о Подводном государстве, - нетерпеливо попросила меня лиса. – Это так интересно и познавательно!

- Да что там может быть интересного? Сырость кругом неимоверная, рыбки разные без конца прямо в ро.., простите, в лицо, тычутся.

- Ах, какая прелесть! Рыбки - это так чудесно! Сами в рот плывут! – мечтательно закатила она глазки. – А как Вы попали в эту страну? У вас что, свободный доступ?

- Сам я туда попал при довольно странных обстоятельствах, но это очень длинная и неинтересная история, как-нибудь в другой раз я вам расскажу об этом, - пообещал я. – А что касается свободного доступа, то пограничных постов или таможни там, действительно, не существует.

- Ах, как это замечательно! Каковы же ваши дальнейшие планы: вы намерены назад вернуться, или у нас решили обосноваться?

«Интересно, к чему это она клонит?» - невольно насторожился я.

- Вообще-то я еще не думал над этим вопросом. Возможно, и здесь останусь, если понравится. Все зависит от того, как обстоятельства сложатся, – травил я напропалую.

- Ой, Вы знаете, Зю, у нас как раз сейчас такие проблемы с гражданством и видом на жительство! Законы так страшно ужесточились, и я не думаю, что у Вас получится каким-то образом зацепиться в нашей стране, – словно отговаривая меня, запугивала Лиса.

«Врет! – подумал я. – Нагло врет! Буратино же говорил, что никаких границ у них нет, значит, не может быть и проблем с гражданством и видом на жительство».

- Ну, что ж, в таком случае, придется возвращаться назад, что поделаешь, - с деланным сожалением вздохнул я и развел руками.

- А нельзя ли в таком случае нам с вами, Зю, как-нибудь наладить постоянный деловой контакт? – откровенно обрадовалась моему решению Алиса.

- То есть? – не понял я ее мысли.

- Организовать, скажем, совместное предприятие. На предмет поставок из Морского царства, свежей рыбки, жемчуга, кораллов, или еще чего-нибудь полезного?

«Так вот что ей от меня понадобилось! Доступ к морским богатствам ее манит! Ну и хитра, Алисонька, ничего не скажешь». - Дошло до меня.

- Что ж, - важно сказал я. – Очень интересное и дельное предложение. Над этим следует подумать. Я непременно передам Нептуну Ваше предложение.

- Да что тут думать? Что думать? – воодушевилась лиса Алиса. – И вполне можно все это сделать в обход властей. Только представьте себе: Вы поставляете жемчуг, кораллы и, естественно, живые морепродукты, а мы в обмен на это вместо оплаты… Ведь, Вам в Подводном государстве деньги все равно ни к чему, правда? А мы открываем вам целую сеть Казино и игровых домов по всем морям и океанам. Сплошная выгода!

«Понятно, что выгода, вот только, кому? - мысленно усмехнулся я. – Да русалки, с их азартом (я невольно вспомнил их игры на ипподроме) в один миг все подводные богатства, а заодно, и Нептуновские раритеты спустят».

- Отличное предложение!

- Да, да! – радостно потирая лапки, подтвердила Лиса. – И, заметьте, взаимовыгодное!

- Я непременно внесу его на рассмотрение Владыки, как только вернусь! – решительно подчеркнул я. – Вопросы государственной важности я единолично решать не могу.

«Тебя только допусти до Подводного государства! Ловка, плутовка, ничего не скажешь! Хорошо придумала! Выходит, она будет с населения ресурсы выкачивать своими игровыми домами, а ей за это еще и плати!». Мне даже стало страшно за будущее Подводного царства.

- А нельзя ли нам все-таки это как-то в обход правительства провернуть, - подкинула хвост Алиса. – Ну, скажем, не на прямую, открыто, а, скажем, организовать нам с Вами оффшорную зону?

Я, если честно, не силен в экономике, поэтому опять ответил неопределенно:

- Ну что ж, и над этим будем думать…

- Да Вы не сомневайтесь, Зю, я все понимаю. Мы Вас непременно отблагодарим! И обещаю Вам – не обидим!

«Ого! Никак на взятку намекает!» - удивился я ее пронырливости.

- Только вы, пожалуйста, не затягивайте с решением этого вопроса, - довольно потирала лапки Лиса, - и, главное, не пропадайте, заглядывайте к нам почаще. Кстати, а как у вас дела со стилистом? Договорились? Помогли Вам мои рекомендации?

- К сожалению, его уже кто-то перехватил. Оказывается, у него целая очередь на месяц вперед расписана! – врал я напропалую.

-Да, он у нас личность самая популярная в городе… Не повезло Вам… Но я советую Вам записаться в очередь, глядишь, кто-нибудь откажется…

И тут мне в голову вдруг пришла идея, как проучить эту прохиндейку, заодно избавив город от этих двоих, наживших состояние на обмане и слезах народа.

- Я тут подумал о Вашем предложении. А зачем вам в этом деле вообще нужен посредник, когда вы свободно можете работать и сами? – выставил я Лисе встречное предложение. – В таком случае вам не придется кому-то платить, да и никаких неустоек с поставками товара не будет. И, вообще - будете сами себе хозяева…

- То есть? – заинтересовалась Алиса.

- Понимаете, у нас в Подводном царстве никаких проблем с гражданством и видом на жительство, в отличие от вашей страны, не существует. Государство и Нептун лично с удовольствием принимает всех желающих, обеспечивает всех прибывающих жильем, работой. Нептун, должен Вам сказать, несмотря на его преклонный возраст, вообще очень прогрессивный руководитель: любит всякие новшества, реформы, новых энергичных…э-э-э, товарищей. Так не проще ли вам, в таком случае, самим, без посредников, попробовать раскрутиться в нашей стране? Это же, можно сказать, нетронутая целина для Вашего бизнеса!

- А что, это очень даже интересно, совсем неплохая идея! – возликовала лиса, обращаясь в сторону закрытой двери, за которой, уже не скрываясь, маячил Базилио.- Только вот как в вашу страну попасть?

- Легко! С этим у вас вообще никаких проблем не будет. Покупаете яхту, и идете курсом на Турцию. Не доходя до Кипра миль двести, ныряете в море. Только есть один небольшой нюансик… - замялся я.

- Что, что такое? - уже совсем не терпелось Лисе.

- Понимаете, нырнуть в Подводное государство не совсем просто… - мялся я. - В этом деле необходим балласт.

- Необходим что?

- Балласт. Сейчас все объясню. Дело в том, что я в свое время нырнул в Подводное государство в прогарах.

- В чем, простите? – не поняла Алиса.

– В специальной морской обуви. - Я показал ей на свои размочаленные ботинки, - А у вас, я смотрю, обувь модельная. – Кивнул я на ее изящные лодочки на шпильках.

- Ну и… что? – никак не могла понять меня Алиса.

- Что-нибудь потяжелее надо бы на ноги обуть, типа моих прогаров, чтобы они вас могли на глубину затянуть. А еще лучше – для большей надежности, камни к ногам привязать. – Объяснил я.

-  Это еще зачем? – насторожилась, было, Лиса.

- Видите ли, наше Подводное государство находится на определенной глубине, и если просто так нырнуть, то вполне можно промахнуться, море вытолкнет вас назад, на поверхность. А с камнями на ногах у вас будет больше шансов попасть в нашу страну.

- А что, он дело говорит! Непременно нужно попробовать! – вдруг поддержал меня не выдержавший кот Базилио-Чеширский, ошивавшийся все это время под дверью, и, по-видимому, не пропустивший ни одного слова из нашего разговора. – Вот только где же нам взять яхту?

- А я вам подскажу. У сыновей Грэя наверняка остался папин корабль. Возьмите его у них в долгосрочную аренду, или зафрахтуйте. И им не помешает лишний доход, и вам хорошо.

- Точно, и как я сама не додумалась до такого простого решения? – удивилась Лиса Алиса.

И они, уже не обращая никакого внимания на меня, с воодушевлением принялись обсуждать свое новое предприятие. «Эх, - подумал я. – Как было бы замечательно, если бы все, кто обманывает народ, были бы такими же легковерными! Но, к сожалению, такое возможно только в сказке». Я распрощался с Лисой Алисой и Котом Базилио и покинул Казино.

 

* * *

 

День заканчивался, значит, пришло время действовать. Я прошел в сторону виллы Мальвины. Не доходя метров тридцать, я остановился и занял наблюдательный пост за деревом. Вокруг было тихо. Карабаса Барабаса перед домом уже не было. Вдруг автоматические кованые ворота перед Мальвининым особняком с тихим шорохом отползли в сторону, пропуская неимоверной длины шикарный черный лимузин, и так же бесшумно задвинулись обратно. Лимузин, как удав, прополз мимо. Мне нестерпимо хотелось заглянуть в его окна. Уж очень любопытно было посмотреть на милую девочку Мальвину. Я огромным усилием воли заставил себя не делать глупостей. Иначе вся моя операция могла провалиться, не начавшись.

Ну что же, замечательно, значит, хозяйка с Артемоном, как и говорил Карен, благополучно отбыли в казино. Издали я пронаблюдал, как лимузин подъехал к Казино. Мне было неплохо видно, как какая-то дама из лимузина с седым и толстым Артемоном поднялись по ступенькам и скрылись за дверью. И только тогда я приблизился к вилле. Карабас Барабас уже поджидал меня за кирпичной тумбой кованного, не то с лилиями, не то с колокольчиками, забора, напомнившего мне решетку Михайловского дворца в Петербурге. Пока все шло по намеченному плану. Карен открыл калитку в заборе и повел к дому. Двор, в отличие от выстриженной лужайки у Базилио с Алисой, весь утопал в цветах. Между буйством цветов были проложены тропинки из мелкого гравия, который ласково, как песок на блинах, хрустел у меня под ногами. По саду, на островках между цветами, скучая, бродили павлины. Вблизи двухэтажный особняк оказался еще великолепнее, чем показался мне издали. Выстроен он был настолько искусно, что на стенах не было видно ни одного соединительного шва. Создавалось впечатление, будто он высечен из единого куска мрамора, кое-где украшенного барельефами из различных сказок. По мраморным ступенькам мы поднялись на крыльцо с колоннами, поддерживающими огромную терассу второго этажа. Перед входными стеклянными дверями стояли огромные кадки с пальмами. Двери с легким шипением расползлись в разные стороны, пропуская нас в дом. «Надо же, автоматические!» - удивился я. Навстречу нам, как из ларца, резво выскочили два негритенка, разодетые в золоченную ало-красную ливрею, белые чулки и белые перчатки. От неожиданности я, не долго думая, схватил их за шиворот и крепко стукнул головами. Бедные негритята разлетелись на мелкие осколки, как чайные чашки.

- Зачем же ты так? – укоризненно спросил Карабас Барабас. – Куклы же…

- Я не хотел… - смутился я. Что поделаешь, рефлекс самосохранения сработал, да еще и сериалы разные про Бригадиров да Бумеров сделали свое подлое дело. – Ты же сам говорил, что в доме никого не будет.

- Да это прислуга. Они безобидные, хоть и бестолковые были: даже языка никакого не знают. Так, стояли у дверей для красоты. Никому от них вреда не было, - загрустил Карабас Барабас, перебирая осколки от кукол.

- Ладно, без тебя тошно. Новых заведете, – махнул я рукой.

- Легко сказать, новых! Их из какой-то заморской страны выписывали…

- Хватит уже причитать! – прикрикнул я на размякшего Карена. – Давай, веди уже в чулан, жалостливый ты мой! Небось, Буратино не пожалел!

На что Карен не проронил ни слова.

Мы прошли анфиладой по-царски украшенных комнат с дорогой мебелью из красного дерева и коврами, скорее всего, ручной работы, потому что мои ноги в прогарах утопали в них по щиколотку, совсем как в прибрежном песке. Интерьеры комнат были заполнены, как в антикварной лавке хрусталем, картинами, дорогими напольными вазами из яшмы и малахита, часами, керамикой, панно… Короче, глаза, разбегались от богатства и изысканности.

Наконец мы очутились на огромной кухне, подстать нашему институтскому камбузу, где совсем по-домашнему пахло кипяченым молоком. «У девчонки вкусы не меняются», - подумал я.

Карабас Барабас подвел меня к посудным полкам в углу кухни, с выстроившимися на них в ряд сковородками. Оказывается, это и была замаскированная дверь в чулан. В жизнь бы не догадался! Дверь неожиданно для меня оказалась незапертой. То есть Карен просто потянул на себя одну из полок, и дверь вместе со сковородками легко отъехала в сторону. Меня это слегка насторожило. Странно, почему они не закрыли дверь? Словно все было заранее подготовлено к моему приходу. Но я успокоил себя тем, что, наверное, потому, что вряд ли кто догадается искать дверь в чулан за посудными полками. А зря…

Мы вошли. Карен щелкнул выключателем на стене, зажглась самая настоящая, хоть и слабая электрическая лампочка, осветив внутренности чулана. Удивительно, откуда у них электричество? Но об этом я сразу забыл, как только увидел Буратино. Мой бедный друг висел подвешенный за ноги к какой-то балке на потолке, связанный по рукам и ногам и с кляпом во рту. Такого изуверства от кукол я, честно говоря, не ожидал.

- У, фашисты! – не раздумывая, бросился я на помощь Буратино.

Я быстро перерезал веревку перочинным ножом, и торопливо начал распутывать Буратино. Когда я его распутал и вытащил кляп, он кинулся меня обнимать и целовать.

- Зю, миленький мой! Как ты меня нашел? Я знал, что ты не бросишь меня в беде! – радовался и плакал он от счастья.

Я тоже чуть не заплакал от радости, что Буратино живой. Черт, привязался я к этому деревянному человечку! За нашим ликованием мы и не заметили, как Карабас Барабас тихо выскользнул из чулана. В себя, нас привел лязг закрываемого снаружи замка и громогласный злорадный хохот Карена из-за двери:

- Ха-ха-ха! Ну что, попались голубчики? Ха-ха-ха!

Как я мог так купиться? Совершенно потерял бдительность, ротозей! Я в бешенстве колотился в дубовую дверь ногами и плечами, пытаясь высадить ее. Но куда там! Она даже и с места не сдвинулась. Хорошо, хоть еще свет включался внутри! Мы с Буратино оглядели каждый уголок чулана, но никакого подручного материала для выбивания двери в нем не нашлось. Не было в нем ни одного окна, и ни одной щелочки, которую можно было бы подкопать. Замуровали, одним словом! В этом чулане вообще ничего не было, кроме вековой паутины и старых ночных горшков. Безрезультатно поколотившись еще некоторое время с дверью, мы с Буратино уселись на горшках, чтобы успокоиться и что-нибудь придумать.

- Зю, они меня пытали, но я не сказал им, что ключик у тебя, – прошептал мне на ухо Буратино.

- Молодец! – похвалил я его.

- Знаешь, как страшно было, но я молчал, словно золотых монет в рот набрал! – похвастался Буратино.

- Ты настоящий … - застопорило меня. Честно, я не знал, как его назвать. Мужиком не назовешь, парнем тоже. – Буратино! - Я погладил его по голове.

- Я сказал, что ключик в Банке…

- Вот! На том мы и будем стоять с тобой. Может быть, это единственная надежда на спасение. Ни при каких обстоятельствах не признавайся, что ключик у меня. В Банке и все! Глядишь, они нас в Банк потащат, а там может удастся вырваться… А код ты забыл, понял?

Буратино кивнул головой. Мы посидели в горестном молчании.

- Ловушка! – констатировал я наше положение.

- Какая ловушка? – не понял Буратино.

- С самого начала это было хорошо продуманной ловушкой для дураков! И как я сразу не сообразил? Карабас сидел перед домом, как приманка для меня. Они знали, что я непременно приду тебя выручать, и специально подсадили его перед домом, чтобы мне было легче их найти! Нет, но я-то! Какой же самонадеянный лох! Так глупо попасться на удочку! Ведь видел, что он сидит на складном стульчике – значит, у них в этом месте стационарный пост не предусмотрен! Мог бы своими мозгами пораскинуть, что он вообще не по делу тут сидит! Семечки, что ли грызть вышел? А потом, подумал бы, почему он так легко согласился на мои условия? Нет, так глупо лохануться! И еще – дом пустой, как будто специально для меня, никакой охраны не выставлено, дверь в чулан заранее открыта…Вот лох, так лох!.. Ну, значит, с минуты на минуту здесь появится Мальвина собственной персоной.

И, правда, мое самобичевание прервал скрежет отпираемого снаружи замка. Дверь открылась, и со стороны камбуза донесся нежный, мелодичный девичий голосок:

- Мальчики-и-и! Выходите!

Мы с Буратино переглянулись. Я вопросительно кивнул ему головой.

- Как ты и сказал, Мальвинка, собственной персоной, – пояснил он мне.

Быстро же они вернулись из Казино! Это только подтвердило, мои догадки, что все было подстроено заранее со всеми продуманными нюансами и большим знанием логики и человеческой психологии.

Что нам оставалось делать? Не сидеть же вечно в знак протеста против их хитрости и коварства в этом чулане, из которого не было ни единой лазейки?

- Пошли, – уныло сказал я Буратино. – Будем действовать по обстановке…

Очень неприятно, скажу я вам, ощущать себя побежденным. Тем более, какой-то куклой.

 

* * *

 

На кухне нас ждали: злорадно улыбающийся Карабас Барабас, седовласый, почти лысый (результат его ежедневных стрижек) огромный, сверхупитанный пудель, и какая-то незнакомая мне толстушка неопределенных, как и Буратино, лет, туго утянутая в длинное вечернее платье из ало-красной блестящей парчи. Видно, она так старательно затягивала себе несуществующую талию, что от этого почти наполовину вылезла из декольте.

Девонька! Да ты толста,

Как поросят полста!–

опять неожиданно посетила меня рифма при виде ее.

На голове у этой мадам творилось что-то невообразимое: постриженная то ли под полубокс, то ли под Катюшу, неровными, ассиметричными клоками, она к тому же еще была выкрашена в ярко-малиновый, прямо крепко марганцовочный цвет, с перышками разного цвета: белыми, желтыми, голубыми…И вся эта разноцветная волосатость торчала клочками в разные стороны.

- Это еще что за чудо в перьях? – шепнул я Буратино.

- Ты чего, не узнаешь, что ли? Мальвинка, – вытаращился в недоумении на меня Буратино.

Я так и ахнул! От прежней Мальвины – самой красивой куклы из кукольного театра синьора Карабаса, той милой маленькой девочки с кудрявыми голубыми волосами у нее остались, пожалуй, только глаза. Хорошо поработал стилист, ничего не скажешь! Своей, скажем так, неординарной внешностью, коротенькими ручками, пронзительно голубыми глазками и ярко-красным платьем она мне живо напомнила неваляшку с огромными небесными глазами и тремя нарисованными волосками неестественной длины ресниц.. Я чуть было не расхохотался от ее экстравагантного вида, но вовремя взял себя в руки.

- Ну что, мальчики, - голосок Мальвинки, как и глаза, не изменившийся с прежних времен, переливался, как журчащий ручеек. – Сами отдадите ключик, или мне сразу полицию вызывать? – безо всяких предисловий приступила она к делу.

- Ой-ой-ой, испугала! А вызывай! – Нахально и задиристо в ответ ей заорал Буратино.

- И вызову, уж будьте уверены! – спокойно, даже меланхолично, заверила нас Мальвинка.

Из этого я сделал вывод, что она не шутит с нами.

- И что ты им скажешь? – поинтересовался у нее Буратино уже более спокойно.

- О! Да хотя бы в том, что вы проникли в мой дом! Это посягательство на неприкосновенность жилища! Кроме того, похитили мой золотой ключик из шкатулки с драгоценностями и не желаете возвращать! Мне, как законной владелице, вернут ключик, а вас отправят в тюрьму. И будете вы сидеть в подвале вместе с Чиполлино и другими его родственниками и нюхать, как гниет весь этот луковый народец. Фи! – она брезгливо сморщила свой носик. – Вы этого хотите?

- Нет, мы не хотим этого! – ответил удрученно Буратино за нас двоих.

- Тогда отдавайте ключик, и можете отправляться на все четыре стороны.

- А у тебя есть документы, подтверждающие, что ключик – твоя собственность? – вдруг нашелся Буратино.

- Какие еще документы? – слегка растерялась Мальвина.

- Ну, скажем, чек из магазина, в котором ты его купила? – ехидно спросил Буратино.

- А у тебя самого-то они есть? – засмеялась она в ответ.

- Нет. Но тебе каждый житель этого города на суде под присягой подтвердит, что ключик мой!

- Ой, да что мне твои жители! – отмахнулась от него Мальвина. – Милый мой, ты вроде уже не тот Буратино, что был когда-то, но все так же глуп и наивен! Неужели ты до сих пор не понял простой истины, что в нашем мире все продается и покупается? Неужели ты не понимаешь, если даже дело и дойдет до суда, все твои жители, как один присягнут, что ключик мой. А чек я в любом магазине возьму. Так что, лучше по-хорошему отдавайте ключик! Не усугубляйте своего и без того плачевного положения.

Пока они, препирались и обсуждали условия нашей добровольной капитуляции, я исподтишка оглядывал камбуз и лихорадочно придумывал выход из создавшегося положения. Пока все складывалось не в нашу пользу. Нас двое. А-а-а, считай, я один. А их трое. Ладно - двое, эту неваляшку я в расчет не беру. Ее толкни – она и рассыплется, как те два негритенка. А вот собака и Карен – это уже серьезно! Получается, что я один против амбала и собаки. На Карена гнусные стишки второй раз, могут не подействовать – нет эффекта неожиданности. Хотя, кто его знает? Может быть, у него стойкая аллергия на них? В любом случае, не помешает еще раз попробовать этот метод борьбы с ним. Собака! Ах, как же она мне мешает! Я вообще-то, не очень боюсь собак. Но здесь, в закрытом пространстве! А если тяпнет? Где мне тогда прикажете делать прививку от бешенства? Они, наверняка и знать не знают, что это такое. И тут на рабочем столе повара я заметил неубранную после разделывания мяса, приличную такую, кучку костей. Есть! Артемон, не Артемон, а собака она и в Африке собака. А какая же собака устоит против сладкой мозговой косточки? Да никакая! Даже сытая…

- …И если вы еще надеетесь убежать от нас, то отдохните от этой мысли – дом полностью окружен моими людьми! А Артемон всегда успеет еще и за полицией сбегать, – продолжала устрашать нас Мальвина.

- Я же тебе сказал, что ключик в Банке! – Упорствовал Буратино.

- Быстро говори, - пролаял на него Артемон, - номер и код ячейки!

- Забыл, честное слово, забыл! – вполне искренне клялся Буратино. – У папы Карло где-то на бумажке записано.

«Молодец, Буратино! Хорошо придумал с папой Карло!» - мысленно похвалил я его. С папой Карло, как мне показалось, Мальвина почему-то не очень хотела связываться, оставив без всякого внимания замечание Буратино насчет бумажки. И тут же перекинулась на меня:

- Ну, а ты, Зю, что нам скажешь? – довольно вежливо обратилась она ко мне.

«Ты смотри-ка, даже знает, как меня зовут!» - удивился я. Хотя, чему тут удивляться? Карабас Барабас постарался – всю информацию слил этой чертовой кукле.

- А что я вам могу сказать? – поддержал я игру Буратино. – Буратино ключик в Банк сдавал, а не я. И код известен одному ему, да еще папе Карло. Так что вам теперь Буратино беречь надо, как зеницу ока, а не издеваться над ним!

Это была их ошибка. Они оставили нас наедине, и у нас было время сговориться. Мы не успели особо ни о чем договориться, но оба твердо знали, надо стоять на одном – ключика в наличии у нас нет, он - в Банке, а код знает только Буратино. Только в этом наше спасение. Мы оба ждали, когда они потащат нас в Банк за ключиком…

- Мы это и без тебя знаем, - огрызнулся Артемон.

- Мальчики, а вы не обманываете меня? – с подозрением спросила Мальвина. – Я знаю, что Буратино с рождения – врунишка и плутишка. Потому я и хотела поговорить с вами, Зю, как с человеком военным и рассудительным. Не пройдете ли вы со мной в соседнюю комнату? – предложила она мне.

- Отчего же? Можно и пройти. Но я не думаю, что вы сможете узнать от меня что-то новое.

Мы прошли с ней в соседнюю комнату. Это была столовая. Посередине ее стоял огромный стол, застеленный белой шелковой скатертью и обставленный со всех сторон стульями. Стены были увешаны картинами в дорогущих рамах и багетах. Наверняка, подлинники и раритеты.

- Присаживайтесь, - кивнула мне Мальвина на один из стульев. – Впрочем, подождите! Вымойте прежде руки!

- Вы что, кормить меня собираетесь? – вытаращился я на нее.

- Пока нет.

- Тогда зачем мне мыть руки?

- А что, разве только перед едой нужно мыть руки? Вообще, для профилактики… Впрочем, можете не мыть, если не хотите. Действительно, не все ли вам равно, с какими руками придется умирать, правда?

- А с чего вы вдруг решили, что я собираюсь умирать?

- А у вас нет другого выхода. Сгниете в тюрьме, - печально вздохнула Мальвина. – А вы еще такой молодой, вам бы только жить и жить… Не женаты? – поинтересовалась она.

- Пока нет, – совсем растерялся я.

- Вот видите, даже деток после себя не оставите, - она смахнула набежавшую слезу со своих красивых голубых глаз.

Хоть я и понимал, что она просто-напросто запугивает меня, но мне все же стало как-то дискомфортно, и до боли жаль себя, такого молодого и умного, в полном расцвете сил. Я даже представил, как из подвала тюрьмы вытаскивают мое тело, завернутое в мешковину…И как безутешно над ним рыдает моя Юленька, одетая во все черное... Стоп! Чего это я нюни распустил? Я пока еще жив и здоров. Это же психическая атака, и ничего более.

- Да, какая жалость! – подыграл я ей. – А мне так еще пожить хочется!

- Так узнайте же у Буратино номер ячейки и код! Это единственное условие вашей свободы и жизни!

Так вот что эта куколка задумала! Предателем меня сделать!

- А что же вы сами у него не узнаете? – поинтересовался я.

- Не говорит, несносный мальчишка! Уж я-то точно знаю, что врет он, будто забыл все! – возмущалась Мальвина.- А вам, Зю, он непременно скажет, ведь он вам так доверяет.

- А что мне будет, если я узнаю у него код?

- Я же сказала: жизнь и свобода.

- Мало!

- А чего Вы еще хотите? Ну, хорошо, я уже знаю от Карена, что Вам самому обязательно надо попасть за эту волшебную дверцу. Это Ваша последняя надежда.

«Ну, Карен, гад – раскололся по полной программе»!

- Так и быть, я дам вам такую возможность в обмен на ключик. А мне, как и всегда – достанется самое трудное. – горько вздохнула Мальвина. - Я, правда, не знаю, что мне уготовано на этот раз, но ни на минуту не сомневаюсь, что это опять будет тяжкий, неблагодарный труд, как и с театром…

- Так у вас же есть один, который, вообще-то, по праву должен принадлежать Буратино с папой Карло. Они даже в суд на Вас не подали. Так Вы и второй хотите себе прибрать. Позвольте полюбопытствовать, зачем Вам два театра?

- Это они вам на меня нажаловались? Представляю, каким чудовищем они меня выставили в ваших глазах! – Мальвина вздохнула. – Все против меня! И ни один из них не подумал, что стало бы с нашим любимым театром, если бы не я? Я все свои силы, без остатка положила...

- Интересно, и что бы, действительно стало с театром без Вас? – съехидничал я?

- Известно что. – Мальвина вздохнула еще горше. И на глазах у нее алмазами сверкнули слезы. - Папа Карло пропил бы его через год, и все артисты либо пошли по миру, либо опять вернулись к Карабасу Барабасу с его издевательствами и плетью. Они этого хотели? И только одна я – слабая, беззащитная кукла, думая единственно о благе других, взвалила на свои маленькие плечи такую тяжелую, непосильную ношу! Вот скажи мне, Зю, оно мне надо было?

«Да, - подумал я, - лицедейство – это не профессия! Это скорее – состояние души!».

- Ну ладно, я попытаюсь. Но заранее ничего обещать не могу. Вы же сами прекрасно знаете этого плутишку.

А сам тем временем лихорадочно обдумывал ситуацию: «Что-то подозрительно долго мы с ней болтаем. Не специально ли она тянет время? С этой мадам ухо надо держать востро. Что там Карен делает с Буратино в мое отсутствие? Лишь бы только он не сообразил пытать его огнем. Он его пуще… ну, да больше всего на свете боится. Нам обязательно надо держаться вместе. Хорошо, что эта чертова кукла не знает, что ключик у меня в кармане».

- Но, Вы сами понимаете, что мне нужно будет какое-то время, чтобы уговорить Буратино пойти на этот шаг.

- Хорошо, - подумав, согласилась Мальвина.- Даю вам пять минут на все, про все. Не уложитесь, пеняйте на себя - оба отправитесь в тюрьму! А я через суд добьюсь ордера на вскрытие вашей ячейки в Банке. Так что ключик все равно будет у меня! Просто эта процедура займет немало времени. А так я даю вам шанс на жизнь, единственно из сострадания и милосердия.

«Жалостливая ты наша»!

Из кухни донесся истошный визг Буратино. Я, забыв про все на свете, опрометью бросился ему на помощь. Мои опасения оправдались. Карабас Барабас уже начал разжигать печь, угрожая при этом Буратино:

- Сейчас, сейчас! Сейчас ты у меня все вспомнишь!

Бедный Буратино забился под стол и без передышки душераздирающе вопил:

- Садисты! Совсем, что ли, озверели? – Я подскочил, выхватил у Карена огниво и выбросил в окно. Потом вытащил Буратино из-под стола и взял на руки. Карен полез, было, в драку, но, вошедшая Мальвина, остановила его одним движением ручки.

- Наш договор остается в силе? – спросил я Мальвину. Она только кивнула в ответ. – Ну, мы пошли?

- Артемон, засекай время! Пять минут даем им на обдумывание, – обратилась она к собаке.

Мы зашли с Буратино в чулан, и, опасаясь, что нас могут подслушивать, я, не опуская его с рук, прошептал ему:

- Действуем так: ты берешь на себя Мальвинку. Главное, не выпускай ее из дома, чтобы она не смогла никого позвать на помощь. Понял?

Буратино кивнул. Понятливый мальчишка!

- А Карабаса Барабаса я беру на себя!

- А пудель? – резонно спросил меня Буратино.

- За пуделя не беспокойся: я знаю, чем его отвлечь. Должно сработать. Кстати, ты знаешь какой-нибудь гнусный стишок для Карена?

- Нет, у меня с литературой плохо.

- У меня, к сожалению, тоже.

Я лихорадочно вспоминал хоть какие-нибудь гадкие стишки, которые бы могли ввести Карена хотя бы во временный ступор. Но в голову лезли только хорошие, Агнии Барто, типа «Наша Таня громко плачет», или «Идет бычок, качается». И тут вдруг между ними втиснулся гнусный стишок моего детсадовского периода, за который когда-то меня ругала мама.

- Есть стишок! – обрадовал я Буратино. – Сигналом к началу операции будет стишок, понял? Я читаю стишок, а ты сразу хватай Мальвину.

Я опустил Буратино с рук, и мы ринулись в бой! Выходя из чулана, я прихватил с собой ночной горшок, на котором сидел во время нашего военного совета. Я вышел первый, пряча горшок за спиной. Следом за мной вышел и Буратино. Мы встали с ним стеной.

- Ну? – нетерпеливо спросила Мальвина, обращаясь ко мне.

- Полный порядок! Сейчас! - успокоил я ее и встал в позу, приличествующую, по моему мнению, чтению стихов: выставил ногу в прогаре вперед, вытянул свободную от горшка левую руку, совсем, как Саидка, когда представлял меня Нептуну, задрал повыше подбородок, и заорал, что было мочи:

Мальчики-с-пальчики сели на диванчике,

Ножки подняли, фу, навоняли!

Карабас Барабас, как и следовало ожидать, впал в сиюминутную психологическую кому. Этого момента мне хватило, чтобы успеть натянуть ему на голову по самые уши ночной горшок. Он только придушенно пискнул, так и не придя в себя от поэтической эйфории:

- Уши! Мои уши!

- Держи Мальвинку! – потуже натягивая горшок и выписывая при этом ногами невообразимые кренделя, отбиваясь от Артемона, заорал я Буратино.

Но он уже действовал сам, без моей команды. Я успел увидеть это краем глаза: как он ловко подпрыгнул и перевернулся в воздухе, совсем как Джеки Чан в боевиках! Ух, ты, есть еще, видать порох в пороховницах! На лету, в прыжке он ловко сбил с ног Мальвинку, и теперь уже катался по ней, толстой и неуклюжей, словно скалка по куску теста.

А вокруг меня с противным лаем прыгал, рычал и норовил укусить за ногу Артемон.

- А, собачечка! – притворно ласковым голосом, сказал я ему, оставляя на время Карена с горшком на голове. – Косточку хочешь?

- Кав-кав-кую? – прогавкал он, давясь слюной.

- Сладкую, мозговую, - сказал я, причмокивая, чтобы до него лучше дошел изыск этого деликатеса.

И тут совершенно неожиданно для меня Артемон сделал стойку «зайкой» и завилял хвостом. Мои предположения, в общем, оправдались, но такого эффекта я, честно скажу, и сам не ожидал. Я шустро подскочил к столу повара, и возблагодарил его, за его безалаберность. Какое счастье, что он не убрал за собой рабочее место! Я схватил все кости, какие там были, и бросил их Артемону, который накинулся на них с такой жадностью, словно его сто лет не кормили.

- Она тебя что, не кормит? – сочувственно спросил я.

- Да достала уже со своим кипяченым молоком и манной кашей, - ответил мне Артемон, сопя и чавкая от удовольствия. – Сто лет косточки не едал! – и даже повилял мне хвостом в знак благодарности. «Так, один деморализован. Значит, один Карен остался».

- Артемон! Ко мне! – придушенно взывала из-под Буратино Мальвина. – На помощь!

- Сейчас-сейчас, только доем косточку, – не мог оторваться Артемон от долгожданного кайфа.

- Что ты делаешь? – пищала Мальвина из-под катавшегося по ней Буратино. – Тебе этого нельзя есть! Это же трубчатые кости!

- Да пошла ты! – злобно рыкнул на нее Артемон. Наверное, подумал, что она хочет отнять их.

Карену к тому времени все же удалось стянуть с себя ночной горшок, и он тут же полез ко мне драться. Вот тут я, конечно, дал промашку. Надо было мне вырубать его, пока он находился в ступоре под ночным горшком. Но я из-за Артемона не укладывался во времени. И опять же, я не рассчитал силы и напор, с каким Карен навалится на меня. Его, наверное, подогревала обида за уши, примятые ночным горшком. Короче, после непродолжительной, но упорной борьбы врукопашную, он успешно подмял меня под себя, и сидя на мне, мутузил под самые микитки. Я извивался змеей, тщетно пытаясь вырваться из-под пресса его грузного тела. И в это самое время в ухе у меня что-то запищало, совсем как в самолете при наборе высоты:

- Вызывали?! – расслышал я чей-то мальчишеский голосок.

Я вытянул шею и на сколько возможно скосил глаза в ту сторону, откуда слышался писк. И представьте себе, увидел маленького-маленького мальчика. Ну, скажем, с мой мизинец, не больше!

- Ты кто? - прохрипел я, не прекращая безуспешных попыток свалить с себя толстого Карена.

- Мальчик-с-пальчик! Кто звал-то?!

- Я!!! Я звал! – обрадовался я. – Помогай, друг!!!

Мальчик-с-пальчик ловко, как паучок по паутине, быстро-быстро, по руке вскарабкался на плечо Карабаса Барабаса, так же быстренько перебежал на голову, и, спустившись с его банданы, полез по носу, как по гребню горы. Карен, не отпуская меня, яростно мотал головой, дул себе на нос, вытянув губы, строил разные гримасы, энергично двигая щеками, глазами, бровями, ртом, фырчал и рычал, пытаясь скинуть непрошенного квартиранта, но Мальчик-с-пальчик был не лыком шит! Прямо-таки с альпинистской сноровкой, крепко цепляясь за попадающиеся волоски на лице Карена, он неумолимо приближался к одной из ноздрей Карена. Карен пыхтел и сопел надо мной, не желая терять своих позиций, одновременно воюя всеми лицевыми мышцами и с Мальчиком-с-пальчиком. И вот, ура!!! Мальчик залез-таки ему в ноздрю и начал вырывать из нее по одной волосинке, словно сорняки на огороде!

- Гы - гы - гы-пчхи!!! – раздался первый гром Каренова чиха. Он весь размяк и расслабился, и я, моментально воспользовавшись этим моментом, пулей выскочил из тисков его объятий.

- Апчхи! Апчхи! - продолжал чихать Карен уже безо всякого перерыва, сидя на полу и широко расставив ноги. И чем больше чихал Карен, тем сильнее цеплялся за его волосы в носу Мальчик-с-пальчик, чтобы не вылететь вместе с чихом, и тем больше от этого чихал Карен…

Мне тут же вспомнился кадр из нашей комедийной классики, и я начал оглядываться, чтобы такое подложить ему под лоб. На глаза мне попался бочонок с солеными огурцами. Я подскочил к нему, но он был неподъемный. Я быстренько перевернул его, подкатил, примерился и подставил его между ног, аккурат под нос Карабаса Барабаса.

- Беги! – крикнул я мальчику-с-пальчику.

Мальчик-с-пальчик выпрыгнул из носа уже на лету, когда нос Карена неотвратимо приближался к бочонку с огурцами. Бумц!!! И Карен застыл, а потом, как в замедленном кино, завалился на бочонок своим помятым лицом, щекой, вздернув кверху бороденку. Он обнял бочонок с неизбывной нежностью и замер, как в коме. Есть!!! Готов!!!

Артемон к тому времени, нахрумкавшись до отвала косточек, уже валялся на полу совершенно бесчувственный, не обращая на происходящее вокруг него ровным счетом никакого внимания! То ли он пребывал в нирване от собачьего кайфа, бессовестно задрыхнув от такого обилия собачьего деликатеса, то ли все же погиб от трубчатых костей, как его предупреждала Мальвина.

Один Буратино по-прежнему продолжал раскатывать Мальвину. Я поспешил ему на помощь. Я вытащил ее чуть живую из-под Буратино. К тому времени он тоже почти не двигался – его мышцы от таких усилий прямо-таки задеревенели. Для начала я, из своего, не первой свежести носового платка, соорудил ей кляп. Потом, вывернув ее кукольные ручки назад, и держа их одной рукой, другой влепил ей крепкого щелбана в лоб. От чего она сразу обмякла и повисла в моих руках, как кукла-марионетка.

- Быстро ищи, чем их связать! – скомандовал я Буратино, и он умчался на негнущихся ногах, громко топоча своими башмаками по пустому дому. Вскоре он вернулся, волоча за собой шелковую простыню из спальни.

- Веревок не нашел, – бодро отрапортовал он мне. – Может быть, это сгодится?

- Молодец! – похвалил я его за находчивость. – Подержи-ка ей руки на всякий случай.

Этого можно было и не делать. Мальвина была то ли в обмороке, то ли без сознания. Я разорвал простыню на несколько частей, и морским узлом – в институте я лучше всех этот зачет сдал – связал руки и ноги Мальвине. Карабасу Барабасу пришлось связать только руки, так как между ног у него стоял бочонок с огурцами, на котором он безмятежно отдыхал. Артемону я обвязал веревку вокруг шеи, вместо ошейника и привязал его к дверной ручке чулана. Он лишь недовольно заурчал на меня, когда я поднимал его счастливую, слюнявую морду. Значит, живой.

- А что? Не плохо мы с тобой поработали! – сказал я, довольно оглядывая камбуз и наших поверженных противников.

- Отлично! – пропищал откуда-то мальчик-с-пальчик.

- Ты где? – не видя его, окликнул я.

- У Карабаса на бороде!

Действительно, держась за самый конец косицы, на бороде, как на тарзанке, раскачивался мальчик-с-пальчик.

- Смотри, не упади, - заботливо предупредил я его.

- Так зачем звали-то? – спросил он.

-  Вот… на помощь и звали, получается.

-  Я еще нужен?

- Вроде бы, нет. – Оглядел я еще раз поле боя.

- Ну, тогда ладно, – он ловко спрыгнул с бороды Карабаса Барабаса прямо на пол. – Я пошел! Своих дел невпроворот. Если что – зовите! – И он деловито направился прямиком в чулан.

- Молодец, мальчуган, - восхищенно заметил Буратино. – Безотказный!

- Ну, пошли-пошли, - поторопил я Буратино. – Домой очень хочется, задержался я тут у вас, да и устал, если честно.

И тут мы услышали какой-то неясный шум, похожий на недовольный рокот бастующей толпы. Вслед за этим приближающимся рокотом в кухню ворвались папа Карло и Джузеппе, с головы до ног обвешанные куклами. На каждом их висело штук по пяти, не меньше, и все они что-то возмущенно орали. Здесь были куклы в черных масках, колдуны в остроконечных шапках со звездами, горбуны с носами, как огурец, короче все бывшие актеры театра синьора Карабаса Барабаса, а потом и Мальвины. Карло с Джузеппе беспрерывно отдирали их от себя, как репейники, и бесцеремонно раскидывали в разные стороны, при этом Карло приговаривал:

- Вот я вас ужо, баловники!

А куклы, очень недовольные бесцеремонным обращением, опять лезли на них, цепляясь за что попало. Это и была, как я понял, Мальвинкина банда.

- Буратино, плутишка, ты жив и здоров! – закричал папа Карло совсем, как в сказке, - иди же скорее ко мне!

Ну, и удивили же меня папа Карло и Джузеппе! Видно они, наконец, проспались и все-таки пришли выручать Буратино из беды. Очень своевременно, ничего не скажешь!

Буратино, в отличие от меня, несказанно обрадовался появлению Карло.

- Папочка Карлочка! – закричал он радостно, со слезой в голосе, и кинулся к нему в объятия.

Буратино тыкался в папу Карло своим длинным острым носом, терся деревянной головой о щетину недельной давности, обнимал его грязную тощую, по-стариковски морщинистую шею своими кукольными тонкими ручонками, вдыхал родной запах перегара.

- Все, папочка, начинаем новую жизнь! – радостно щебетал ему Буратино. - Я куплю тебе новую куртку, и не одну!

Что поделаешь, родителей не выбирают, а любят такими, какие достались. Меня даже как-то неприятно кольнула ревность. Привязался я, оказывается, к этому шалопаю, да еще как! Но, что поделаешь, родная кровь – это вам не водица! Я тоже совершенно по-щенячьи радуюсь своим родителям, когда приезжаю домой на каникулы.

Мальвинкины «бандиты», увидев поверженную хозяйку, как-то засмущались, и осторожненько, на цыпочках, один за одним двинулись к выходу. Минуты две мы с наслаждением слушали дружный топот их несущихся ног, гулко разлетающийся эхом по огромному пустому дому.

 

Глава 3

КЛЮЧИК К БИЗНЕСУ

 

Воодушевленные победой, мы дружной компанией шли по центральной улице города, обсуждая недавние события.

- А как я его, тых-тых…

- А он бамц!...

- Нет, а Мальвина…, - делились мы своими впечатлениями, спуская пар и понемногу остывая от пыла борьбы.

Метрах в пятидесяти впереди нас безмолвно бежала толпа Мальвинкиных отморозков. Буратино заулюлюкал им вслед, совсем как вождь краснокожих, от чего те прибавили ходу и вскоре вообще скрылись за горизонтом.

На Казино висело объявление, написанное, по всей видимости, Лисой Алисой: «Па тихничиским притчинам Казино закрываитца». «Ага, клюнули, значит, субчики-голубчики, на мое деловое предложение. Пошли открывать оффшорную зону!» - не без злорадства подумал я.

На улицах городка все встречные радостно приветствовали Буратино, как настоящего победителя. Да, сказочное «сарафанное радио», нисколько не уступает нашему по скорости!

Когда мы уже благополучно добрались до каморки папы Карло в самом сердце трущоб, за нами вдруг послышался топот и какое-то пыхтение. Как будто маленький паровозик сошел с рельсов и торопился за нами. Мы оглянулись. За нами неуклюже бежал Карабас Барабас со связанными сзади руками.

- Не оставляйте меня! – еще издали закричал он нам. – Пожалейте, несчастного сироту! Мальвина уничтожит меня!

- Эх, ты! – сказал ему папа Карло сурово, когда он, наконец, догнал нас. – Опять ты, Карабас Барабас, связался не с теми! Маленьких обижаете! А еще доктор кукольных наук!

- Я больше не буду, честное, слово! Только не оставляйте меня с Мальвиной! Я стану добрым и хорошим! – ныл бывший доктор кукольных наук.

- А что, может быть и правда, возьмем его с собой? – предложил Буратино.

- Ты что, после всего, что он наделал, еще веришь ему? - искренне удивился я. - Он тебе здесь не надоел, что ты его в новую жизнь за собой тащишь?

- Жаль мне его. Мальвина ведь правда, сгноит его в тюрьме.

Карабас Барабас в подтверждение слов Буратино энергично закивал головой.

- Ты знаешь, Зю, я за столько лет привязался к нему, как к родному. Мне будет его не хватать в новой жизни. А потом, если подумать: ведь ключик-то, как ни крути – его. А ему в первый раз ничего не обломилось, и сейчас опять. Нехорошо как-то получается.

«Что это? Безмерная душевная доброта, или вселенская беспечность? Я бы, наверное, ни за что так не смог поступить. Не простил бы я так запросто Карена за все его подлости и мелкие пакости. Разве можно доверять такому человеку, после всего, что он нам сделал? Наверное, все-таки, беспечная доброта. Как бы там ни было, но это тоже поступок – решиться на такое: пригреть около себя своего вечного врага».

- Ох, зря ты это делаешь, Буратино! – предупредил я его. - Впрочем, это ваши кукольные дела.

А может быть, они, как два сказочных антипода, олицетворяющих добро и зло, просто не могут существовать друг без друга? Может быть, их извечная борьба – и есть смысл их сказочной жизни. А иначе бы и не было сказки? Ой, да что я заморачиваюсь! Пусть как хотят, мне, самое главное, до заветной дверцы бы добраться. Я наивно полагал, что стоит мне только перешагнуть порог волшебной дверцы, как я моментально окажусь на «Перекопе», или в каком-нибудь другом месте, но уже в реальной жизни, поэтому меня как-то уже мало заботили их сказочные отношения.

В каморке папы Карло с последнего моего посещения ничего не изменилось: по-прежнему было грязно и над всем этим бардаком витала алкогольно-перегарная вонь. Папа Карло покряхтел, с трудом отыскивая в этом бардаке клещи и молоток и привычно начал сдирать со стены кусок холста. После того, как он обмел паутину с дохлыми пауками, которая окутала дверцу плотным, вековым слоем, перед нашими взорами открылась небольшая дверца из потемневшего дуба, на которой, если вы помните, был вырезан портрет Буратино.

- Ну, Зю, давай ключик! – торжественно сказал Буратино.

Карабас Барабас воззрился на меня в изумлении:

- Так все это время ключик был у тебя?

- Конечно.

Представляю, что было бы со мной, узнай он это раньше!

Я в торжественной тишине вручил ключик Буратино, а он – папе Карло.

- Папа Карло, открывай! Посмотрим, что спрятано за дверцей на этот раз!

- Вот, а говорил, что дверцу заклинило, - укоризненно посмотрел Карен на Буратино.

- Тише ты, не мешай! – шикнул ему тот.

Карло вложил ключик в замочную скважину и повернул. Раздалась негромкая механическая музыка, как из музыкальной шкатулки. Папа Карло толкнул дверцу и она со скрежетом несмазанных петель начала медленно открываться. Все стояли и завороженно смотрели на дверцу.

Неожиданно Карабас Барабас, нарушая ход сказки, всякие приличия и торжественность момента, сорвался с места и рванулся к ней.

- Я! Я! Я – первый! – истошно вопил он при этом, пихаясь локтями и расталкивая нас своим грузным телом. – Моя очередь!

От такой наглости мы онемели, и даже не успели среагировать на его выходку. Но дверцу кто-то мастерил явно не в расчете на его габариты. Он нырнул в нее и застрял, как Винни Пух в домике Зайца после обильного угощения. Я с большим удовольствием помог ему, наподдав хорошего пинка по торчащему в дверце заду! Он, как был со связанными сзади руками, так и влетел вовнутрь, и мячиком покатился по крутой каменной лестнице, ведущей в подземелье. Оттуда, удаляясь, доносились его вопли:

- Ой! Ой! Ой!

А потом к его воплям добавился еще и пронзительный крысиный визг:

- Караул! Убива…

Скорее всего, на пути ему встретилась Шушара и не успела, бедолага, увернуться от лавины его мясо-жиро-мышечной массы.

Папа Карло зажег свечку. Первым в дверцу зашел Буратино, за ним – Джузеппе, потом – папа Карло. Замыкал шествие я. Буратино на радости, а может, впопыхах, опять оставил ключик в двери! Вот ведь растяпа! Ничему его жизнь не учит! Я молча вытащил ключик из замочной скважины, спрятал его в карман фланки, потом плотно, до щелчка, прикрыл дверцу за собой. Проверил, надежно ли она закрылась, подергав за ручку, и только тогда начал спускаться вниз. Унимая дрожь волнения, я старался не торопиться, надеясь попасть в свою родную параллель один. Но пока со мной ничего не происходило.

За хлопотами с дверцей, я приотстал от своих друзей, и теперь их веселые, возбужденные голоса доносились до меня из глубины подвала. Я шел в отрыве от всей группы, и все ждал, что вот сейчас прямо под ногами у меня лестница превратится в трап «Перекопа». Вот сейчас, наверное, на этой ступеньке… На следующей уж обязательно…Но ничего не происходило. Я продолжал спускаться по крутой каменной лестнице, а впереди меня в темноте подвала смутно маячила спина Джузеппе, загораживающая слабый мерцающий свет свечи. Вдруг я наступил на что-то большое и мягкое, на ощупь ноги напоминавшее кресло из Подводного царства. Я даже испугался. Но это большое и мягкое слабо простонало в темноте:

- Поаккуратнее!

Я пригляделся. Оказывается, это Карен завалился на ступеньках с торчащей из-под мышки дохлой Шушарой.

- Так тебе и надо! Не будешь жадничать! – пхнул я его в бок.

Мне было не до него. Я с трудом перешагнул через эту груду костей и мяса, и поспешил вдогонку компании. Я понял, что на лестнице со мной уже ничего не произойдет. Но, может быть, там, внизу?

«Вот, сейчас спущусь по этой нескончаемой лестнице прямо на палубу «Перекопа», - все еще тешил я себя надеждой, уже в нетерпении прыгая через две ступеньки. Но длинная крутая лестница закончилась, и я натолкнулся на застывшего каменным изваянием впереди меня Карло. Они с Джузеппе стояли плотным забором передо мной, полностью загородив проход, и я не мог видеть, что же их так поразило там, впереди, что они остолбенели, одновременно потеряв дар речи? В подвале стало почему-то светло и без свечки, но у меня не было обзора за спинами стоящих впереди.

Я вежливо постучал по спине Карло:

- Граждане, не задерживайте движение! Освободите проход!

Но на них прямо столбняк напал! Они стояли мощной Китайской стеной, не шелохнувшись, и даже Буратино почему-то не было слышно. Господи, да что же такое они там, увидели?! Я бесцеремонно растолкал их, чуть не наступив на Буратино, и очутился…

Где бы вы думали? Думаете, на палубе родного «Перекопа»? Ха-ха-ха! Нет, не на ней, родимой! Не догадываетесь? Ладно, не буду мучить… В самом настоящем стриптиз-баре!!! За небольшой кулисой сбоку от сцены! Можно даже сказать, что почти на сцене! Во мне все ликовало!!! Есть, сработало!!! Не может же быть в сказке стриптиз бара! Что же это за сказка, тогда получится? Это только в реальной жизни без этого не обойтись.

Только почему же папа Карло, Джузеппе и Буратино тоже еще здесь, со мной, на этой сцене? Может быть, они все потому и остолбенели, что уже не живые, и вот-вот вообще исчезнут из нашей, реальной параллели? Я помахал рукой перед глазами папы Карло. Нет, смотри-ка, довольно бодро реагирует! Но только глазами. И не пропадают! Стоят, глаза вытаращили все трое, моргают! И даже не думают исчезать! Выходит, что теперь мои друзья из сказки попали в другую параллель – в настоящую реальную жизнь? Ко мне в гости, так сказать. Да, нелегко им придется в наших современных условиях. Процесс адаптации – это штука серьезная! Ничего, как-нибудь привыкнут, обживутся. Я же привык, в конце концов, к их сказкам, к говорящим куклам, поросятам и вообще…

В непосредственной близости от нас три высокие, несказанно красивые девушки, просто мисс Вселенные, одна из которых уже была одета только в ремешок от часов, а две другие – уже на подходе к этому, извивались на сцене в медленном, пластичном экстазе, предаваясь любовным утехам каждая со своим персональным шестом. Они кружились вокруг них, то с безумной страстью кидаясь на них, то падая в блаженной истоме на пол и задирая при этом свои длиннющие ноги в шпильках выше головы, вертели всеми частями тела, исходя негой и сладострастием… В общем, девочки работали на совесть. Да, от этого, пожалуй, онемеешь, да еще и с непривычки! Хорошо мне, я уже всякого насмотрелся на TV с самого детства, окреп, можно сказать, морально. А вот мои спутники, не искушенные в подобных зрелищах, сейчас стояли с единым выражением лица - вылезшие из орбит глаза, отвисшие челюсти и мертвенная бледность с обильной испариной на лбу. Ладно, я понимаю Буратино, но уж папа Карло с Джузеппе могли бы как-то и по-другому реагировать, не маленькие же!

Шоу было в самом разгаре! Единственно, что меня настораживало, так это то, что все представление происходило совершенно беззвучно, то есть совершенно ни единого звука, полнейшая, мертвая тишина, ни одного шороха, если не брать во внимание сопения моих друзей. Словно, кто-то невидимый отключил громкость в телевизоре, а изображение идет. В реальной жизни так не бывает. Неужели я так и не выбрался из этих сказок? Страшно подумать!

Зал был переполнен. Те, как в немом кино, занимались своими делами за столиками: ели, выпивали, закусывали, беззвучно шевеля губами и вожделенно поглядывая на сцену. Девочки работали отлично: у посетителей только что слюнки не текли! Хорошо отбитый ступеньками лестницы Карабас Барабас к этому времени тоже доковылял до нас и, увидев необычное зрелище, застыл за папой Карло и Джузеппе с идентичным выражением лица. Надо было как-то выводить их всех из коматозного состояния. Я вспомнил, как в фильмах прекращают истерики у женщин, и начал энергично хлестать по их застывшим лицам, а Буратино, взяв на руки, потряс, как копилку. Понемногу все четверо начали приходить в себя, захлопывая челюсти и тряся головами, чтобы вернуть на место вылезшие из орбит глаза.

- Что это?!

- Мы где?!

- Кто это?!

- А где же театр?! – почему-то шепотом спрашивали они все у меня. Наверное, потому, что до сих пор я один только и не выпал в осадок.

- Это? А-а-а, - равнодушно махнул рукой я, так, словно я только и делал в своей прежней жизни, что ежедневно с утра до вечера шлялся по подобным заведениям. - Стриптиз шоу!

- Что, что, что? Как ты сказал? – переспрашивали они меня наперегонки, не отрывая между тем завороженных глаз от сцены.

- Стриптиз – это, ну… это, когда раздеваются догола, допустим, как в бане. А шоу – это.., это, скажем так, маленький театр, или, скорее - представление. Давайте лучше разберемся, почему нет звука.

Меня настораживала эта абсолютная тишина. Что-то тут не так. В реальной жизни такого не может быть. По небольшой боковой лесенке со сцены я спустился в зал. Когда же я увидел посетителей поближе, то насторожился еще больше. За столами сидели все те же персонажи из самых различных сказок: принцы, какие-то деревенские парни в национальных костюмах, разбойники, был здесь знакомый мне уже свинопас и солдат с огнивом, у бара примостился стойкий оловянный солдатик. Вместо официанток по залу с подносами бодро шныряли маленькие, юркие гномы. Пересчитать их не было никакой возможности. Как и положено, в стриптиз-баре преобладали зрители мужского пола. Но изредка встречались и девушки. Так, за отдельным столиком восседали две не первой молодости красавицы во главе с разодетой в пух и прах матроной и очень бедно одетым мужчиной. «Золушкины родственницы. Все за женихами охотятся, – сразу вычислил я их. – А может быть, это какой-нибудь костюмированный праздник, или карнавал?» - пытался обмануть я себя, но душу уже леденила догадка…

Мы прошли между столиками с посетителями, которые, как оказалось, нас совершенно не замечали. Мы словно находились в прозрачной вакуумной упаковке: все видели, но ничего не слышали. Или, скорее, были невидимками, или привидениями, потому что на нас никто и никак не реагировал. Может быть, просто зрители так увлечены происходящим, что онемели? Тогда почему же не слышно музыки? Мы подошли к стойке бара, и я обратился к бармену, совсем еще юному молодому человеку. На вид ему явно не было восемнадцати. И кто только его на такую работу принял?

- Друган, чье это заведение?

Но юный бармен, протиравший салфеткой бокалы, никак не прореагировал на мой вопрос, с вожделенным интересом поглядывая на сцену сквозь нас. Тут я заметил висящие на стене часы. Это были старинные часы, такие еще, наверное, у царя Гороха были – настоящий антиквариат. Меня осенило;

- Так, а что дальше по сказке было? – обратился я к Буратино. – Я смутно припоминаю, что вроде кто-то из вас заводил какие-то часы.

- Ну да, папа Карло заводил часы с бронзовыми стрелками на башенке театра, - ответил мне все еще заторможенный Буратино. – Но здесь нет башенки с часами.

- Зато есть часы на стене. Какая разница? Папа Карло, займись, пожалуйста, делом. Хватит уже ротозейничать, успеешь еще, насмотришься.

Папа Карло, помотав головой, словно отгоняя наваждение, подошел к часам, висевшим на стене, пошарил рукой на них сверху в поисках ключа, но не найдя его там, открыл дверцу. Мы все окружили его в ожидании чуда. Ключ оказался внутри, а на нем спокойно сидел Говорящий Сверчок.

- Я всегда говорил, что дуракам – везение! – проскрипел он.

- Но, но, но! Поговори у меня – пригрозил ему Буратино. Но Сверчок не обратил на его угрозы никакого внимания:

- Хорошо, что все закончилось благополучно, а могло закончится неблагополучно…

«Так! – огорчился я. – Ну, если опять сверчки говорят, значит, я так и остался в сказке». От этого моего открытия настроение у меня капитально испортилось, мягко говоря. А вообще-то, я, когда услышал Сверчка, чуть волком не взвыл от такого облома… Что же это за сказка такая со стриптизом? «Ну, не должно же быть в сказке стриптиза! Это же нонсенс!» - возмущался я и где-то в глубине души еще надеялся на чудо. Но чуда не происходило. И хотя я уже научился ничему не удивляться, стриптиз – это выходило за все рамки. «Не раскисай! Возьми себя в руки! – скомандовал я себе. - Стриптиз, так стриптиз»…Но легче мне от этого не стало.

- Ну что, опять начнешь учить меня, как надо жить? Не утруждайся, старый! Можешь даже не начинать.

- Послушай меня, Буратино, - продолжал сверчок. – Я дам тебе дельный совет.

- Да пошел бы ты со своими советами! – не очень-то вежливо оборвал его Буратино. – Надоел!

- Не дерзи старшим! – по-отечески влепил ему подзатыльник папа Карло. – Пусть он скажет! Может, и вправду, что дельное присоветует. Говори, сверчок.

- Вот тебе мой совет: первым делом, найди себе хорошего юриста и оформи, как полагается, это заведение на свое имя, не то пролетишь, как фанера над Парижем. Мальвинка опять обдерет тебя.

- И без тебя знаю, - нетерпеливо и невежливо перебил его Буратино. – Убирайся лучше подобру-поздорову!

- Да подожди ты! Я тебе дам «убирайся»! - осадил и я Буратино, уколовшись кулаком об его длинный нос. – Послушай, уважаемый сверчок! Если ты такой умный, и, я бы сказал, даже мудрый, не можешь ли ты мне предсказать, что меня ждет в ближайшем будущем?

- Будущее твое мне неясно, – очень туманно ответил мне местный оракул. – Твой час еще не пробил!

- Что это значит?

- Это значит, что всему свое время, Зю. Ожидай! – и он, разобиженный на Буратино, уполз в какую-то щель.

Папа Карло заводил часы, а я мучался в догадках над словами Говорящего Сверчка. «Вот гад, этот Буратино! – думал я. – Поговорить не дал!» Мне хотелось о многом расспросить Говорящего Сверчка: о маме, о Юльке, например, или куда меня направят служить после института… В кои-то веки выпала возможность с настоящим предсказателем потолковать, и то не дал. «Деревяшка чертова, дубина стоеросовая! Совсем распустился. Надо будет подтянуть его с дисциплиной. Устроить ему ежедневные строевые, чтобы всю дурь из его деревянной башки выбить», - злился я на Буратино. Стоп! Что это меня понесло? Конечно, от сознания того, что дверца с золотым ключиком мне не помогла, и я неизвестно на сколько застрял в этом сказочно-стриптизном уголке, и пока никакого выхода не вижу, можно и на стену полезть. И самое главное - никакой надежды на светлое будущее мне не светит. Представить не могу себе, как же мне все-таки выбраться отсюда? И сколько мне еще здесь торчать? Страшно? Страшно, конечно. Тяжело? Не то слово. Но это вовсе не повод срывать свое зло на окружающих. Надо как-то взять себя в руки. Зло – плохой советчик в решении важных вопросов, как говорит моя мама. Прежде всего, мне надо успокоиться.

Папа Карло тем временем завел часы.

- Сколько время? – спросил он у окружающих, чтобы поставить стрелки.

Я по инерции взглянул на свои Командирские, идущие обратным ходом. Они все так же исправно тикали, отмеряя время в обратном направлении. По выработанной привычке я каждое утро продолжал заводить их, несмотря на их безобразное поведение. Интересно, а по каким же часам мы поставим время? Не по моим же ставить? А больше часов, как я догадался, ни у кого не было. Да, незадача! Надо было хоть с Артемона снять его золотые. Не продумали мы как-то этот момент. Зато, как оказалось, Карабас Барабас все хорошо продумал.

- Разззажите мне руки! – заорал он радостно и не совсем членораздельно. – У меня, у меня есть асы!

- А ты будешь хорошо себя вести? – спросил я его на всякий случай.

- Буду, буду!

Я развязал руки Карену, он тут же полез к себе в рот своим толстым  пальцем, и, поковырявшись там, вытащил из-за щеки золотые часы Артемона.

Как он нам объяснил, придя в себя после побоища, первое, что он увидел - Артемона и Мальвину валяющихся без всяких признаков жизни. Он и подумал, зачем дохлой собаке нужны золотые часы, а ему они не помешают. Потому он со спокойной совестью зубами содрал часы с Артемона, и сделал ноги. Так вот почему он драпанул от своих бывших хозяев, и переметнулся к нам! Мелкий воришка! Но часы Артемона, несмотря на криминал, оказались, как нельзя кстати. По ним Карло и поставил точное время, переведя стрелки, а было в это время ровно двенадцать часов. И часы с мелодичным боем начали отбивать время. С последним боем, зал, как по мановению волшебной палочки, ожил. То есть, он, конечно, и до этого жил, но немой жизнью. Теперь же, перекрывая гул голосов посетителей и лупя по барабанным перепонкам ударными, в зале ритмично загрохотала музыка, послышался смех, оживленные неразборчивые голоса, прорывающиеся сквозь гром музыки и звон бокалов…

- Ух, ты! Вот это да! – ахнул Буратино.

Чтобы его случайно не затоптали в толчее, мне пришлось взять его на руки. К нам тут же подбежал бармен, прежде не обращавший на нас никакого внимания.

- Чего желаете, хозяин? – обратился он, как я сначала подумал, ко мне. И уже, открыл было рот, чтобы отдать распоряжение насчет свободного столика. Но, как оказалось, он обращается не ко мне, а к Буратино, восседавшему у меня на руках!

- Проведите меня и моих друзей в мой кабинет, - моментально сориентировался в обстановке этот плутишка, опередив меня. – И распорядитесь, чтобы никаких посетителей! У меня – производственное совещание!

- Да, да, - важно поддакнул ему Карабас Барабас. – Совет Директоров!

Мы все вылупились на него, онемев от его наглости.

- Каких еще директоров? – возмущенно заорал на него Буратино. – Здесь пока один директор – это я! Понял?

- Да я что? – смутился Карен. – Я ничего… Просто, все так говорят…

- Впредь думай хорошенько, перед тем, как что-то сказать, – менторским тоном, не терпящим пререканий, наставлял его Буратино с моих рук. – Пока еще я – здесь единоправный директор! И заруби это себе на носу!

«Ого-го! – удивился я непривычному поведению Буратино. – Круто начинает! Видно, жизнь все-таки хоть чему-то его научила».

- А может быть, сначала все осмотрим? Ознакомимся, так сказать, с окружающей обстановкой? А потом уже совещание? – робко и даже как-то испуганно, как мне показалось, предложил папа Карло.

- Ну что же, это – дело. Хорошо, совещание может и подождать. – Согласился Буратино. - Давайте, для начала с персоналом познакомимся, – Бармен, как тебя там? – обратился он к бармену.

- Кай.

По-моему, это никого, кроме меня, нисколько не удивило.

- Ты вот что, Кай, закрывай пока свою лавочку. Будешь у нас гидом.

- Как прикажете, хозяин.

И Кай повел нас на экскурсию. Сначала он показал нам просторный зал, в котором между массивными четырехгранными колоннами, поддерживающими второй этаж, расположилось не меньше двух десятков столиков. Все здесь: стены, скатерти на столах, обивка на мягких стульях было выдержано в неярких, пастельных тонах, которые не утомляли, а радовали глаз. На полу между столами уютно, по-домашнему пролегли ковровые дорожки, скрывающие шум шагов. Колонны были увиты плетущимися цветами, и вообще в зале было очень много цветов: в кадках, горшках, кашпо и вазах, стоящих на полу, на подоконниках, а то и просто в зале, в пузатых напольных вазах. Просто зимний сад какой-то, а не стриптиз бар! Видно было, что все здесь было устроено так, чтобы посетители получили максимум удовольствия и отдохнули не только телом, но и душой. С одной стороны зала расположилась небольшая сцена, на которой выступали артистки, и рядом со сценой - оркестр. Напротив сцены, вдоль другой стены располагался бар, рядом с ним – входная стеклянная дверь, за которой виднелся уютный просторный холл с мягкими массивными креслами, журнальными столиками и опять же с экзотическими деревьями в керамических кадках. Направо и налево от входа, вдоль стен расположились закрытые плотными шторами кабинки – по пять штук с каждой стороны. Помещения для VIP-персон, надо полагать. Недалеко от бара, с противоположной стороны от входа, зияла арка, из которой по всему залу разносился аппетитный запах жареного мяса. «Ага, значит, и кухня здесь имеется», - обрадовался я, и потянул всю компанию по направлению запаха. Мой нюх меня не обманул. Мы действительно, попали на кухню, чему все очень обрадовались: все к этому времени успели здорово проголодаться, да и нервы, знаете ли…

Заправляла здесь кухарка Гретель в красных башмаках из сказки братьев Гримм. Это, если помните, та самая кухарка, которая любила выпить винца и все самое вкусное, что готовила к обеду, обязательно пробовала, пока не наестся вдоволь. Она, если мне не изменяет память, однажды допробовалась до того, что слопала у своего хозяина двух кур, которых готовила к приему гостя, а потом еще и перессорила хозяина с этим самым гостем. Зачем нам нужна такая пройдоха? Ладно, потом разберемся. Может быть, она уже исправилась?

Нам тут же накрыли отдельный столик, где мы с удовольствием плотно перекусили и даже выпили по рюмке коньяка. Бифштексы были великолепны, я такой вкуснятины в жизни не ел, просто сказочные бифштексы! Не смотря на то, что они были поданы нам ополовиненными. Похоже на то, что Гретель никак не бросит свои замашки. Но зато очень вкусно. В конце концов, можно и два бифштекса заказать. И нам прямая выгода с этого: посетитель практически съест один, а заплатит за два. А папа Карло с Джузеппе остались не довольны обедом: - коньяка мало. Джузеппе по этому поводу даже возмутился:

- Что же это такое? Все равно, что кобелю – муха! Ни в одном глазу!

На что Буратино сказал, как отрезал:

- Опять все пропить хотите?! Все, пьянству – бой! С этого дня определяю вам норму – 200 грамм в день, и ни каплей больше! Сам прослежу!

Джузеппе уныло повесил свой сизый нос, но спорить, как и папа Карло, с Буратино не рискнул: Буратино менялся на глазах. Вот что деньги и власть делают! А может быть, так и надо, а то опять все профукают?

После обеда мы поднялись за кулисы и подозвали девочек.

- Ну-с, как вас зовут, прелестные создания? – сладко обратился к ним Буратино.

Вблизи девушки оказались еще краше, чем выглядели на сцене. Они уже успели приодеться к новому выступлению: на них были совершенно прозрачные, цветные газовые восточные шальвары, схваченные на талии широкими ожерельями из монист. Из-под шальвар волнующе просвечивали современные стринги. Грудь им также ненадежно прикрывали такие же прозрачные цветные блузки-накидки, завязанные под грудью узлом. Под блузками, естественно, ничего не было. Все трое были белолицы, огромные глазищи с восточным разрезом глаз, опушенные длинными черными ресницами, придавали их внешности ленивую томность. Черные локоны волос струями стекали по гибким станам.

- Роза, - представилась одна из них с каким-то странным акцентом, выйдя на шаг вперед.

- Нарцисс, - сделала то же самое вторая.

- Жасмин.

- Ах вы цветики мои, ненаглядные! – разливался соловьем Буратино у меня на руках. – Порадовали, хозяина, ничего не скажешь! Если и дальше так будете работать, представлю вас к званию Народных  артисток.

- Спасибо, спасибо, Буратинушка ты наш! – защебетали девушки, дружно кинувшись обнимать и целовать его.

- Ну ладно, ладно вам, - засмущавшись, отбивался от них Буратино. – Идите, идите уже, работайте.

- Девушки, а вы откуда родом будете? Как-то странно говорите, с акцентом, – поинтересовался я.

- Мы? - Девушки переглянулись. - Из «Тысячи и одной ночи», - хором ответили они.

- А вы-то как сюда попали? – оторопел я.

- Гастарбайтеры! – так же хором ответили они, и, сладко засмеявшись над моим удрученным видом, побежали на сцену.

Я лишний раз удивился, насколько аналогично развиваются две наши, казалось бы, такие далекие и непохожие параллели. Разве что, за исключением мелких нюансов. Впрочем, чему тут удивляться? Диалектика! Развивающийся капитализм со всеми вытекающими отсюда последствиями. Только капитализм здесь не настолько дикий, как у нас, видимо, сказочный колорит несколько смягчает его буйный нрав.

И мы отправились осматривать оркестровую яму и знакомиться с музыкантами. Но там никого нового, кроме Бременских музыкантов, мы не увидели.

- Что у нас сегодня с выручкой? – деловито спросил Буратино у Кая, когда мы уже шли узким коридором за сценой, направляясь к кабинету директора.

- Все отлично, шеф! – бодро ответил бармен. – Полный аншлаг! И еще куча желающих за дверью.

- Так впустите! – отдал распоряжение Буратино.

- Столиков свободных нет, зал переполнен, – рапортовал Кай.

- А дополнительные столики нельзя организовать?

- Как-то не подумали об этом, - растерянно пожал плечами Кай.

- Господи, даже с такой ерундой сами разобраться не могут! – недовольно выговаривал ему Буратино. – По всякой ерунде директора беспокоят!

- Виноват, - с готовностью отвечал ему Кай, - сию минуту все исправим! Разрешите идти?

- То-то же! Иди, дальше мы сами как-нибудь справимся, – буркнул Буратино.

 

* * *

 

Мы зашли в дверь с позолоченной табличкой «Приемная», радушно распахнутой перед нами барменом. В ней напротив друг друга было две двери с табличками «Директор» и «Администратор».

В небольшом секретарском предбаннике, за старинной пишущей машинкой, сидела молодая скромно одетая девушка, даже скорее девочка, очень миленькая, похожая на прежнюю Мальвину. Только волосы у нее были не голубые, а белые, волнистые и пушистые.

Девушка, по всей вероятности, секретарь, торопливо встала и открыла дверь в кабинет директора, куда мы всей толпой и ввалились. Кабинет был довольно просторным, с большим письменным столом и всеми директорскими прибамбасами на нем: перекидной календарь, ручки на мраморной подставке, какой-то допотопный телефон, графин со стаканом и даже пресс-папье. К этому столу примыкал буквой «Т» еще один стол со стульями вокруг – для посетителей.

- Чай, кофе? – поинтересовалась приветливая секретарша, войдя следом за нами.

- Как звать? – деловито спросил ее Буратино. Наверное, не узнал.

- Белоснежка.

- Развели тут семейственность, - недовольно пробурчал он. Вообще я заметил, что с приобретением собственности, его характер менялся прямо на глазах, и, надо сказать не в лучшую сторону.

- Какую семейственность? – не понял я.

- Не видел что ли? Гномы ее официантами пристроились.

- Ну, и хорошо, пусть работают. Тебе жалко, что ли? Нам бы чайку, если можно, – попросил я Белоснежку, опуская Буратино в директорское кресло, в котором тот буквально утонул.

Новоявленный директор только молча кивнул головой из глубины кресла в знак согласия, и секретарша торопливо скрылась за дверью.

- Вот это да! – наконец пришел в себя папа Карло, ошарашенный происходящим. – Такого даже в театре не было!

- А выпить она не принесет нам? Такое дело грех не обмыть! – внес предложение Джузеппе.

- Да погоди ты со своей выпивкой! У нас сейчас оргпериод начинается. Сначала все текущие вопросы решить надо, а потом уже обмывать будем, - строго выговорил ему Буратино откуда-то из-под стола. – А то, получится, как с театром, что и обмывать нечего будет. – И он многозначительно скосил глаза в сторону Карена.

Так как Буратино не было видно из-за стола по причине его малого роста, а подложить на кресло было нечего, то он вскочил прямо на стол, и, оседлал пресс-папье, как коня. Раскачиваясь на нем, Буратино начал совещание. Ни дать ни взять Буденный перед полком. Усов только не хватает.

- Короче так! – глянул он в упор на Карабаса Барабаса. – Тебе, Карен, делаю последнее предупреждение!

- А что я такого сделал? – заныл тот по привычке. – Чуть что, так сразу Карен!

- Это я тебе о Совете Директоров, - напомнил ему Буратино. – Здесь будет один директор, и нечего примазываться понял?

- Да понял я все… - пробурчал Карен.

- А я, ведь, тебя предупреждал, - напомнил я  Буратино. – Зря ты его пожалел! Что теперь с ним делать прикажешь?

- Не знаю, – развел руками Буратино.

- Ну ладно. Поставим его пока на фэйс-контроль. – предложил я. – А дальше, что-нибудь придумаем… Посмотрим на его поведение.

- Куда вы меня поставите? – со страхом уточнил Карабас Барабас.

- Не боись, не в угол, – засмеялся я. - Вышибалой в заведении будешь.

- А-а-а! Ну, так бы сразу и говорили!

Тут секретарша принесла чай, кофе, бутербродов, и, расставив тарелки и чашки, поинтересовалась у Буратино:

- Еще какие-нибудь распоряжения будут?

- Да. Вызовите, пожалуйста, юриста. У нас юрист есть, надеюсь?

- Конечно, есть.

И удалилась. Вообще, вела она себя на удивление достойно и тактично. Другая девушка бы на ее месте, давно бы уже нагрубила Буратино. А она только удивленно поднимет бровь, и тут же – совершенно непроницаемое строгое лицо, по которому и не понять: обиделась она, или обрадовалась. В общем, Белоснежка мне как-то сразу понравилась. Импонировало мне ее спокойное, прямо аристократичное достоинство. Не то, что там Мальвина, или лиса Алиса, или даже Золотая Рыбка. Вот, насчет девушек-стриптизерш я ничего определенного не мог сказать. Милые, обаятельные, даже красивые. Но что-то в них меня настораживало, но я не мог разобраться что именно. Чересчур подобострастная откровенность, что ли?

Мы пили кофе, перекусывая бутербродами с деликатесами: семгой, икрой красной и черной, делясь впечатлениями от всего увиденного.

- Перекусил? – спросил Буратино у Карабаса Барабаса.

Тот только кивнул в ответ, потому что рот его еще был занят.

- И чего сидишь?

- А что делать-то? – удивился Карабас Барабас.

- Работать, работать! Получил должность – иди, работай!

- Так мы еще не обговорили ничего, - замялся Карен.

- Все остальное тебя не касается, – отрезал Буратино.

- Да я, вообще-то, хотел спросить насчет оклада, премиальных… Соцпакет мне положен, или как? И вообще, трудовой договор составить не мешало бы.

- Трудовой договор составим после, когда все обговорим с юристом, – оборвал его Буратино. – А пока, давай, приступай к своим обязанностям.

- А не наколете, как Мальвинка? – недоверчиво спросил он.

- Постараемся, – неопределенно ответил Буратино.

Честно говоря, я не ожидал от Буратино такой прыти. Создавалось впечатление, что он всю свою кукольную жизнь провел на руководящей работе. Интересно, в театре он тоже так себя вел?

Карабас Барабас нехотя поднялся из-за стола и направился к двери, что-то недовольно бурча себе под нос.

- Подожди! – остановил я его, решив провести с ним коротенький инструктаж. – У нас очень специфическое заведение, надеюсь, ты понял это? Поэтому необходимо установить возрастной ценз для посетителей.

Воцарилось всеобщее  молчание.

- Короче, детей до шестнадцати лет в зал не пропускать! – командирским голосом отдал я распоряжение.

- Да, да, – подтвердил Буратино мою мысль. – Ты все понял?

- Да и так понятно, что детям тут делать нечего. – Обиженно пробурчал Карен.

Когда за ним закрылась дверь, Буратино продолжил совещание.

- В общем так. Сейчас все свои остались. Сначала я скажу, что я думаю, а потом уже выскажетесь вы все, по очереди. Вот что я решил. Ты, Зю – будешь моим заместителем по хозчасти и, по-совместительству – администратором.

- А мы? Что нам делать? – поинтересовались папа Карло с Джузеппе.

- Вы? – на минутку задумался Буратино. – Я так думаю, что вы у нас пойдете на заслуженный отдых с полным ветеранским пенсионом. Вы уже свое оттрубили, заработали покой. Ты, Зю, как на это смотришь?

Я согласно кивнул. Помощи от них практически никакой не дождешься, только мешать будут.

- И бесплатной кормежкой, - выкрикнул Карло с места.

- Ну, это само собой.

- А с выпивкой как? – поинтересовался Джузеппе.

- Выпивка – за счет заведения! Но, как я уже сказал, не больше 200 грамм в сутки. И не вздумайте покупать самогон, или еще какую-нибудь гадость. Узнаю – гарантирую вам неприятности.

- Сынок, ну нельзя же так! – укоризненно произнес папа Карло.

- И никаких сынков на работе! – внушительно сказал Буратино, но, видимо сообразив, что перегнул палку, уже помягче добавил. – Ладно, для тебя я может быть, и сынок, но вот ему, – он ткнул носом в сторону Джузеппе, – и всем остальным я с этого дня Буратино Карлович, поняли?

Все угнетенно замолчали, не ожидая такого поворота событий.

- А сейчас можете привести себя в порядок, побриться, постричься и отдыхайте, отдыхайте! Столик в зале за вами закрепят, я распоряжусь.

- А где нам бриться, стричься и отдыхать-то? – раздраженно спросил папа Карло.

- По-моему, тут на втором этаже для нас уже все приготовлено. Кай что-то говорил насчет этого. Белоснежка покажет. Идите, идите, нам с Зю поработать надо, - нетерпеливо выпроваживал их из кабинета Буратино.

Старики вышли.

- Слушай, что-то не нравится мне эта Белоснежка, - признался Буратино.

- Нормальная секретарша. Мне так наоборот, она очень понравилась.

- Да ты знаешь, у меня глядя на нее, возникают какие-то неприятные ассоциации. Ни дать ни взять: Мальвинка в молодости…

- Да мало ли на свете похожих людей. А кого бы ты хотел видеть на этом месте? – поинтересовался я.

- Золушку! – не задумываясь, восторженно ответил Буратино. Видно, у него давно была припасена эта кандидатура. – Нравится она мне. Работящая, не то, что эта белоручка – привыкла сидеть на шее у гномов.

- Да ты что! Выдумал тоже, Золушка! Замарашка – она и есть замарашка! Она одним своим видом всех возможных компаньонов отпугнет. Нет, Золушка – это как-то не престижно, не презентабельно. Может, тогда принцессу какую-нибудь, настоящую... – мечтательно предложил я.

- Да ты что? Скажешь тоже, принцессу! – фыркнул Буратино. – Настоящие не пойдут на такую работу. Да они вообще ни на какую работу не пойдут: на то они и принцессы.

Мы замолчали. Вопрос с секретаршей так и остался открытым. Спустя несколько минут в дверь кабинета кто-то тихо постучался.

- Войдите! – деловито разрешил Буратино.

Вошел Карабас Барабас.

- Тебе чего? – раздраженно спросил его Буратино. – С тобой уже, кажется, все вопросы решены.

- Так это… Там Тортила пришла с контрамаркой. Пускать ее или нет?

- А почему, собственно, не пускать? – удивился Буратино. – Она у нас почетный гость.

- Так это… - он кивнул в мою сторону. – Зю говорит, что, как это… возрастной ценз, - с трудом выговорил он.

- Я же тебе объяснил. Детей до шестнадцати не пропускать. Тортила же не ребенок, – объяснил я ему еще раз.

- А если нашу старушку кондратий хватит от такого представления, опять я буду виноват? Знаю я вас, небось, сразу из зарплаты вычтете. Такое не каждый мужик выдержит, а тут – все же бабка… - привычно разнылся Карабас Барабас.

- Пропусти! – разрешил Буратино. – Под мою ответственность!

Сзади Карабаса, загородившего своей тушей весь дверной проем, кто–то безуспешно пытался прорваться в кабинет.

- Кто там еще? Вообще, почему Белоснежки нет на месте? Лезут все без доклада!

- Простите, я в магазинчик отлучилась на минутку, – виновато проговорила секретарша, боком пробираясь мимо Карена в кабинет.

- Чтобы больше этого не было! – сурово предупредил Буратино. – Все магазины и остальное прочее – только в нерабочее время. Что там у вас? А ты чего стоишь? – прикрикнул он на Карена. – Иди, работай!

- К вам юрист, Буратино Карлович – доложила Белоснежка.

- Проси.

На место вылетевшего пулей из кабинета Карена вошел молодой, стройный мужчина с кейсом в руках, одетый в строгий деловой костюм серого цвета. Все в нем было бы замечательно, если бы не его голова. Голова была такой правильно-округлой формы, совсем как шарик для пинг-понга. И, главное, лицо, сливаясь с лысиной, были такого темно-красного цвета, что напоминали переспевшую вишню.

- Юрист 1 класса, граф Вишенка к вашим услугам. – Представился вошедший.

Насчет вишни я, оказывается, правильно сориентировался. Начинаю, видно, привыкать к местному колориту.

- Ты смотри-ка! – удивился я. – А по сказке ты вроде бы с Чиполлино связался? В народ, так сказать, пошел…

- Да, по молодости, каких только глупостей не натворишь! - вздохнул Вишенка. – Но мои тетушки вовремя вытащили меня из этой компании и заставили поступить на юрфак, о чем я, собственно, сейчас нисколько не жалею, и даже благодарен моим тетушкам-графиням Вишенкам. Правда, мое образование стоило им здоровья и больших денег. Почти все наше состояние ушло на отмазку от полиции из-за моих неблагонадежных связей и на учебу, но зато теперь я с твердым заработком. Игра стоила свеч.

- Хорошие гонорары берете? – не совсем деликатно поинтересовался я.

- Мне хватает, - уклончиво ответил граф Вишенка. – И не только на хлеб с маслом. Ну-с, какие ко мне будут вопросы?

- Мне нужна Ваша помощь в оформлении собственности. – Важно расхаживая по столу, сказал Буратино.

- Ноу проблем. Разрешите? – Вишенка указал на стул.

- Да, да, конечно, присаживайтесь.

Вишенка сел, деловито достал из кейса кучу бумаг, и начал в них рыться, что-то отыскивая.

- Так, что мы имеем на сегодня… Ага, вот она! А имеем мы на сегодня вот что: Вы, Буратино Карлович являетесь единственным и полноправным владельцем земельного участка в 40 акров и всей недвижимости на ней на общую сумму…

- Зю, - торопливо перебил Вишенку Буратино, - сделай одолжение, посмотри, как там наши старики устроились?

«Ага, боится, как бы я не узнал, чем он на сегодня владеет, – догадался я, и мне даже стало обидно. – Нужно оно мне, его состояние! Капиталист несчастный!»

- Ну ладно, вы тут поработайте без меня. А я пойду, осмотрюсь.

- Вам помочь? – услужливо вызвалась Белоснежка.

- Не беспокойтесь, я сам справлюсь…

И я отправился осматриваться.

 

* * *

 

Я прошелся по коридору, без особого труда отыскал лестницу, и поднялся по ней на второй этаж, где, как объяснял нам Кай, и располагались наши жилые апартаменты. Я попал в огромный, округлой формы, холл, где, как и полагалось, стояли диваны, кресла, столики. Холл утопал в цветах. На стенах в дорогих рамах висели картины, изображающие фрагменты из самых различных сказок. В холл выходили три двери. На двух из них были таблички «Буратино», «Карло и Джузеппе». На третьей двери таблички почему-то не было. «Наверное, моя, - догадался я. – Не знали еще, как меня зовут. А где же комната Карабаса?» И я зашел в комнату без таблички. Апартаменты состояли из двух комнат: гостиной и спальни, огромной ванны и санузла. Мебель красного дерева в стиле то ли барокко, то ли рококо, я в этом не разбираюсь. Короче, вся мебель, была на изогнутых ножках, обитая нежным полосатым, бежево-зеленым шелком, новая, только что с фабрики, она еще приятно пахла свежеспиленным деревом и лаком. Красотища! Нам бы в кубрик такую! Я посмотрел в окно. Окна моих апартаментов выходили во двор. Он, конечно, не такой богатый и ухоженный, как у Лисы Алисы с Базилио, но тоже впечатляет. Ну что ж, теперь все в наших руках, можно сделать даже лучше. Как у Мальвины, допустим. И я с ходу начал обдумывать дизайн нашего небольшого парка. Около входных ворот с улицы притулился кирпичный гараж. О, у нас, оказывается, и транспорт какой-то имеется! В общем, я остался доволен увиденным. Интересно, а что приготовлено для Буратино? Номер Буратино оказался больше и богаче моего – самый настоящий люкс для VIP-персон. У него, кроме спальни и гостиной, был еще и кабинет с огромным письменным столом и книжным шкафом, доверху набитым всеми существующими на свете сказками. Полное собрание. Ну, хоть будет что почитать на досуге. И ванна, выложенная розовым мрамором! Настоящие римские термы!

Заглянул я и к нашим ветеранам труда. У них номер был попроще моего: обыкновенный двухместный номер гостиничного типа. Две кровати, тумбочки, шкаф и небольшой совмещенный санузел. Наши заслуженные ветераны отдыхали, развалившись на белоснежных, кружевных постелях в том, в чем и были. Да-а-а! Я не стал нарушать их сладкий сон, но решил, что с ними непременно надо будет провести беседу о культуре поведения.

Осматривать здесь больше было нечего, и я спустился вниз, заглянул за дверь с табличкой «Директор».

- Ну что, - спросил я у скучающей Белоснежки, - Буратино не освободился еще?

- Нет, все еще заседают.

Я прошел в зал, шумящий возбужденно-радостными голосами, женским смехом, стеклянным звоном бокалов, гремящий музыкой… Народу прибавилось. Зал все также был переполнен сказочными персонажами, несмотря на дополнительные столики. А за стеклянной дверью, около которой сейчас Цербером стоял Карабас Барабас, ясно проглядывалась возмущенная толпа. «Да, если дело так и дальше пойдет, надо в срочном порядке вводить дополнительные мощности» - подумал я. За одним из столиков я увидел Тортилу, сидящую в одиночестве с раскрытым ртом, словно через него она впитывала всю информацию, льющуюся со сцены.

- Здравствуй, Тортила! – я подсел к ней. – Нравится?

А в ответ – тишина.

- Тортила!!! Здравствуй!!! – заорал я ей в самое ухо, думая, что из-за громкой музыки она меня просто не слышит.

- Чего орешь-то? Я пока еще не глухая. – Недовольно буркнула она в ответ, не отрывая глаз от сцены.

На сцене, сменив девушек, эстафету приняли двое юношей такого крутого атлетического вида, что Тарзан отдыхает. Интересно, а это еще кто такие? Почему я их не видел раньше?

- Кто такие? – кивнул я в сторону сцены. – Что-то я их не узнаю.

- Это братья Маркиза Карабаса. – Пояснила мне Тортила.

- Это те самые, которым мельница и осел достались в наследство?

- Они самые. Ах, ну до чего хороши!

«Ну, конечно, много ли на осле да мельнице заработаешь? А тут и горбатиться не надо», - недобро подумал я о них.

– Эх, где мои семнадцать лет? – горестно вздохнула Тортила.

- На Большом Каретном, – вырвалось у меня.

- Где, где?

- Да нигде, песня такая есть…

Я сел спиной к сцене, чтобы лишний раз не испытывать своей неполноценности при виде горы бицепсов и накаченных тел братцев маркиза Карабаса.

- Ну, как тебе новое заведение Буратино? – поинтересовался я у Тортилы.

- Отлично! Лишь бы этот дурачок не профукал его, как в свое время театр.

- Нет, я думаю, на этот раз он не наделает глупостей. Он сейчас с юристом Вишенкой работает, – похвалил я его.

- Это ладно. А как дела с моим прудиком в экологически чистом районе? – поинтересовалась Тортила.

- А что, если дела так пойдут и дальше, я думаю, что где-то, через месяц можно будет и к строительству приступить. Ты место для него уже подыскала?

- А чего его искать? Прямо рядышком с вашим заведением и копайте, чтобы мне далеко не ползать. А то я пока сюда добралась, все лапы в кровь сбила.

- Ну, ты Тортила даешь! Да нас комары заживо съедят из-за твоего пруда.

- Не съедят! Говорят, сейчас таблетки какие-то придумали от них. Зато сразу двух зайцев убьем: и красиво, и экологически чистый район будет у вас. Сквер еще небольшой разобьем вокруг пруда, скамеечки поставим, аттракционы разные. Детки будут отдыхать. И я, глядишь, тоже начну зарабатывать на этом.

- А что, может быть, ты и права.

- Ладно, Зю, не мешай смотреть. Потом все обсудим. Отвлекаешь ты меня, иди, иди. У нас еще будет время поговорить.

В зал вошли отоспавшиеся Карло с Джузеппе. Они заметно посвежели и даже похорошели, переодетые в новые шикарные бархатные костюмы и рубашки, наверное, от Кардена, с такими же дорогущими галстуками. Вообще они имели весьма импозантный вид, словно новоявленные олигархи.

- Ни фига себе! – восхищенно ахнул я, щупая их костюмчики.

- Хочешь такой? Можем подсказать, где тебя тоже приоденут.

Я чуть было не согласился, но вовремя одумался. Ну, уж нет, я свою родную фланку, выданную мне в институте, на импортные шмотки ни на что не променяю! Тем более, что за форму мне потом отчитываться придется. Еще с денежного довольствия вычтут, на фиг надо! Я усадил закадычных дружков за освободившийся столик, заказал для них ужин подскочившему гному-официанту и по двести коньячку, строго-настрого наказав при этом, чтобы никаких добавок к коньяку больше не было, как бы слезно они не просили. «Вплоть до увольнения!» – пригрозил я на всякий случай гному.

- Да вы что, совсем озверели? – возроптал, было на меня Джузеппе.

- Спокойно! – успокоил я их. – Вы теперь лицо нашего заведения, так что давайте, поответственнее к этому отнеситесь, поняли мою мысль? И не забывайте раздеваться, когда спать ложитесь.

Старики подбоченились, выпятив свои куриные грудки и раздув щеки для пущей важности.

- Не сомневайся, Зю, не посрамим чести этого самого… Как ты говоришь заведение наше называется, запамятовал? – отчеканил папа Карло.

- Стриптиз-шоу, – подсказал я им.

- Во-во, именно… А что спать легли, не раздевшись, так это мы того, притомились очень, - пояснил Джузеппе. – Больше не повторится. Все, новую жизнь начинаем! Культурную!

Я тяпнул с ними рюмочку коньячку, и, оставив их под присмотром гнома-официанта, отправился дальше осматривать владения Буратино Карловича. Что делать, видно придется осваивать новую профессию, пока не найду выхода из этой параллели. Я заглянул на кухню и поинтересовался у Гретель, как решается вопрос со снабжением продуктами и откуда вообще идут поставки. Скорее всего, заниматься этим придется мне. А что, мне не привыкать! За два года учебы в институте я столько КАМАЗов загрузил и разгрузил мешками с картошкой, бочками с капустой, мясными тушами, ящиками с апельсинами, консервами и всем остальным прочим, предназначенным для кормежки курсантов… Эх, до чего же хорошее было время! А я еще ныл, как меня достали эти камбузные наряды. Да я бы сейчас каждый день в эти наряды со всем своим удовольствием!.. Так, ладно, с этим, думаю, я справлюсь. А на Буратино, скорее всего, ляжет обязанность художественного руководителя, режиссера и постановщика. Он все-таки всю жизнь с искусством повязан, ему это как-то ближе будет. Ну вот, немного разобрались. Надо бы посмотреть, где мы вообще находимся, и где Тортила уже присмотрела место для своего пруда. С этой целью я направился к входной двери. Тут я заметил, что Карен откровенно химичит с билетами. То есть пропускает посетителей, не отрывая контроль с входных билетов, как полагается, а просто отбирая их у некоторых посетителей, и пряча к себе в карман. «Так, уже успел - сговорился с кассиром! – догадался я. – Будут по второму кругу билеты продавать. Ни на минуту глаз с него спускать нельзя!»- возмутился я.

- Ну что, Каренчик, попался? Выворачивай карманы! – предложил я ему.

- А чего, сразу карманы! – привычно заныл он.

- Ты давай, давай, выворачивай, а не то уволим за нарушение финансовой дисциплины, и опять пойдешь работать к Мальвинке.

- Ну, подумаешь, пару билетов пропустил. Дай, думаю, хоть на табачок заработаю. А то когда еще получка будет…

- На табачок ли? – подозрительно спросил я.

- Клянусь, Зю, единственно на табачок, - убеждал он меня. – Курить, знаешь, как хочется? А до получки еще далеко, вот и приходится… - он развел руками.

- Ну, это мы еще проверим. А почему малолеток пропускаешь в зал? Тебе же ясно было сказано, что дети до шестнадцати лет на шоу не должны проходить. Ты что же делаешь, а? – не выдержав его наглости, схватил я его за грудки.

- Где ты видишь несовершеннолетних, где, покажи?! Ты чего, Зю? – не на шутку струхнул он.

- А вон за столиком справа. Пацаны ведь совсем сидят…

- Да это же все гномы, да тролли из разных сказок скучковались, мать их так и разэдак. Они же не стареют, и через сто лет такими же будут. Пойди, разберись, сколько им лет на самом деле.

- Гномы и тролли скучковались, говоришь? – недоверчиво спросил я его, отпуская. – Сейчас проверю, какие это гномы.

Я подошел за столик, где сидели мелковатые пареньки разодетые, черт знает во что! Я даже не берусь описать их шмотки. На них были и потертые, порезанные джинсы, и сапоги со шпорами, и рваные майки. На головах какие-то невообразимые шутовские колпаки с бубенчиками, сомбреро, тюбетейки, детские шапочки с оборками и Бог знает, что еще… А на одном, вообще – смокинг на голое тело и самые настоящие лапти… Наверняка, здесь не обошлось без их модного городского стилиста. Как говорит моя бабушка в таких случаях: «Чем ни дурнее – тем моднее». То ли дело у нас в армии: все одинаковые, как спички в коробке.

- Ребятки, а не рановато ли вы к нам в гости пришли? Шли бы лучше к Мальвине в кукольный театр.

- Ты чего это? Охренел совсем? Да гномы мы, гномы! И тролли! – заволновались они. – Да нам каждому лет по четыреста-пятьсот будет. Мы уже и сами со счету сбились! Ты че, братан, гонишь, в натуре?

Я пригляделся. Действительно, похожи на гномов и троллей, только почему-то бритые все, как один, и, к тому же, лысые. Может, косят под них?

- А где же ваши бороды, в таком случае? Ладно, тролли, но у гномов должны быть бороды.

Хотя кто их разберет, где среди них тролли, а где гномы. Все на одно лицо, бритое со всех сторон!

- Говорили тебе! - накинулись они все на одного, видимо самого младшенького. – Не надо было бриться, а то не узнают нас! Это он нас всех с панталыку сбил! Говорит, девки сейчас не любят бородатых, это уже не актуально. Ну, мы, дураки старые, и клюнули…

- Ну ладно, сидите уже... – махнул я на них рукой.

- Ну что, кто был прав? – задиристо спросил меня Карен.

- На этот раз, ты. Все равно, смотри, аккуратнее тут у меня! – пригрозил я ему для профилактики и отправился, было, на улицу обозревать окрестности.

–  Кстати, а как ты устроился с жильем? – вспомнил я, что на втором этаже места для Карабаса не нашлось.

- В гараже. Тут рядом, у ворот. При нем комнатка есть, очень удобно. От начальства подальше, и вообще, сам себе хозяин.

- А в гараже машина какая-нибудь есть? – поинтересовался я.

- А как же! Лимузин точно такой же, как у Мальвины. Только белоснежно-белый, как лебедь! Красавец, а не лимузин!

- Отлично! – обрадовался я. – Хоть по хозяйственным делам не придется пешком топать.

- Напрасно радуешься, Зю. Буратино уже настрого предупредил, чтобы до машины никто даже пальцем не дотрагивался.

Я понимающе кивнул головой и усмехнулся:

- Это он тебе так сказал…

Моя самонадеянность, как оказалось, меня здорово подвела.

Я вышел из заведения, прочитал на нем светящуюся строгими ровными буквами вывеску «Клуб», а чуть пониже замысловатыми вензелями: «Клубника со сливками!» На двери, на ватмане висело объявление, написанное крупным размашистым почерком, чтобы издалека было видно: «Путник!!! Вы устали от серых будней и повседневных забот? Спешите посетить наш клуб! Здесь Вас ждет настоящий праздник для души! Ни с чем не сравнимая психологическая разгрузка! Море цветов и улыбок! Обворожительные девушки и мужественные кавалеры! Прекрасная кухня и музыка! Чего еще надо для уставшей души странника по унылым, однообразным дорогам сказок?» «Актуально! Хорошую рекламку соорудили. Интересно, кто это все придумал?» - задумался я.

Я пробрался через толпу сказочных странников, осаждающую наше заведение. Бесцеремонно растолкав очередь, подошел к кассе и заглянул в окошечко. Внутри сидел какой-то подозрительный чудак с хитрющей рожей и наглыми бегающими глазками. На голове у него торчал совершенно дурацкий красный колпак.

- Ты кто такой? – спросил я его.

- Дурень Ганс. – Радостно улыбаясь, ответил он.

- Это из какой же ты сказки будешь? – попытался я вспомнить его.

- Дурень Ганс. – Так же радостно ответил он.

- Ты что, попугай?

- Нет, Дурень Ганс.

- Чего ты заладил одно и тоже? – разозлился я на него.

- Сказка называется «Дурень Ганс», а я - главный ее герой.

- А-а-а, так бы и сказал сразу.

- Я и сказал…

- Ну, вот что, Дурень Ганс…

И я сделал кассиру серьезное внушение, что, если еще раз замечу, что они с Кареном крутят билеты, то оба будут уволены. Сказку я так и не вспомнил, как ни пытался. Но по плутовской физиономии Ганса сразу понял, что это еще тот пройдоха! «Подозрительно. Не подставляет ли кто Буратино с таким персоналом? Надо будет узнать этого Ганса поближе». И пошел, оглядывать окрестности.

На улице уже стояла темная ночь. Как оказалось, наш Клуб, вписался в центральную улицу городка, прямо напротив Казино. Я почему-то, как ни старался, все никак не мог вспомнить, что же за здание тут стояло днем? Как будто кто-то вычеркнул из памяти этот кусочек, и выщелкнул вместо него это приземистое, двухэтажное здание, все из стекла и бетона. Типичная ресторанная постройка 80-х годов. Похоже, что казус с памятью, произошел не только со мной, потому что немногочисленные проходящие мимо Клуба жители, нисколько не удивлялись новому зданию, словно оно тут стояло испокон веков.

Похоже, подземный ход из каморки Карло с удивительным постоянством вел прямо в центр города, потому что наша «Клубника со сливками» находилась как раз по соседству с Мальвининым кукольным театром. Можно сказать, даже примыкала к нему. Интересно, а если в третий раз открыть дверцу, что еще может вылезти из сказочных тайников?

В Казино, расположившемся напротив двух очагов культуры, несмотря на самое время для работы, вывеска не светилась, и, вообще, не наблюдалось ни одного освещенного окна. Да, видно мои приятели все еще не наладили прямых поставок с Подводного царства. Их дела, скорее всего, находятся сейчас в процессе переговоров. Ха-ха-ха! Я прошел дальше по улице. Театр Мальвины тоже стоял без освещения, притихший и пустой. Кажется, все взрослое население пыталось сейчас прорваться в нашу «Клубнику со сливками». Ты посмотри, сколько же их тут, уставших от сказочных дорог, путников! Карабас Барабас у дверей, устав всем объяснять, что свободных мест пока нет, соорудил и повесил табличку. Ноу-хау, своего рода. Надо будет как-то отметить его инициативность.

Побродив еще немного по городу, подышав свежим воздухом, и не найдя никакой лазейки в мир иной, я приуныл. И было от чего. Если бы только я знал, что никогда не выберусь из этой сказочной дыры, остался бы лучше у Нептуна. Ходил бы сейчас в министрах! А так, что меня здесь ждет? Интендантская рутинная служба и никакой тебе романтики и перспективы роста! Деньги? А на что они мне тут вообще нужны? Если бы мне их там, в реальной жизни! Да, хорошего мало. И даже не знаю, у кого бы можно спросить совета, как отсюда выбраться. Мальчика-с-пальчика что ли вызвать? Может быть, он что подскажет? Я проорал свое любимое в детстве стихотворение, и нате вам, пожалуйста, через несколько секунд появился заспанный Мальчик-с-пальчик.

- Ты чего, обалдел совсем? Ночь на дворе, нормальные люди все спят, а ты меня беспокоишь. Чего надо-то?

- Ну, извиняй, так уж получилось. Слушай, Мальчик-с-пальчик, ты случайно, не знаешь, как можно выбраться из вашей сказочной страны? Может быть, какой тайный ход есть, а? Не слышал, случайно?

- Какой еще тайный ход? Не знаю я ничего такого. Как с людоедами бороться знаю, как на местности ориентироваться… - зевая, бурчал Мальчик-с-пальчик. – Только за этим и разбудил?

- Ну, не сердись, понимаешь, очень мне надо отсюда выбраться, а я не знаю, как. И спросить не у кого.

- А чем тебе здесь не нравится? – удивился Мальчик-с-пальчик. – Никаких людоедоев, все тихо-мирно. Тебя бы в мою сказку, устал я уже с ними со всеми бороться, – вздохнул он.- Я тебе честно, как другу скажу, ты, Зю, просто с жиру бесишься. Жениться тебе надо, вот что! Сходил бы ты, что ли к Коту в сапогах, он у нас мастер по этому делу, быстро тебе невесту сосватает. Ну ладно, пойду я. Спать очень хочется.

И он пропал в кромешной темноте по-южному теплой ночи. Нет, никто меня здесь не поймет, и не поможет… Что-то совсем я раскис. Нет, так нельзя, надо как-то брать себя в руки, и думать, думать. В конце концов, для чего у меня голова на плечах? Не орехи же колоть, в самом деле?

 

* * *

 

Вот так началась моя новая деятельность. Ничего интересного, скажу я вам. Совсем не о том я мечтал, когда поступал в институт. Но что поделаешь? Выхода из создавшегося положения для меня никакого не было, а жизнь продолжалась. Не часто человек делает то, что хочет. Чаще всего – приходится делать то, что надо.

Мой день был распланирован таким образом, что я с утра до ночи был занят. Каждый вечер шеф-повар, то есть Гретель, предоставляла мне табуляцию - список необходимых для кухни продуктов на следующий день, а девочки-мальчики, то есть наши артисты – список косметики. Они запрашивали ее ничуть не меньше продуктов на кухню, прямо тоннами! Едят они ее, что ли? Хорошо, еще, хоть одежду они покупали сами, не полагаясь на мой вкус. Вероятно, боялись, что я, как человек военный, всех наряжу в униформу. А что, на мой взгляд это было бы очень интересно.

И вот с утра, после подсчетов с Буратино ночной выручки, и до самого обеда я савраской носился по магазинам и рынкам, нагруженный пакетами, сумками, свертками, мечтая об институтском КАМАЗе, как о манне небесной. Лимузин, без дела простаивающий в гараже, Буратино ни за какие уговоры не захотел отдать в мое распоряжение. Уж как я ни ругался с ним по этому поводу, и ни грозил, что не буду таскать эти сумки и мешки на себе, ничего не помогало! Уперся, как баран на одном: «Машина только для парадных выездов! Ты мне его весь разобьешь, если будешь каждый день мотаться по магазинам! И обивку всю попортишь!» Жлоб несчастный! Машину ему жалко, а мои ноги – нисколько! Сам бы попробовал побегать по этим магазинам, рынкам, базам…

Потом следовал общий офисный обед и заслуженная часовая фиеста. После пяти часов вечера в зале понемногу начинал собираться народ, и я из завхоза автоматически превращался в администратора. Следил за тем, кого за какой столик посадить, кого пропустить, когда уже мест не было, кого вытолкать, утихомирить драчунов, проследить, чтобы Карен не мошенничал. Да мало ли работы у администратора!

Спросите, а чем же занимался Буратино? Буратино до обеда репетировал с нашими артистами, составлял им новые программы, просматривал и утверждал их. Ровно в два часа ночи, мы с Буратино в сопровождении Карена собирали выручку с бара, с кухни, с кассы и запирали все это до утра в сейф, чтобы рано утром, на свежую голову, все пересчитать, выдать зарплаты, распределить расходы и отложить доходы. И так каждый день. Деньги буквально текли рекой, но никакой радости лично мне это не приносило. Я бы с превеликим удовольствием все деньги, причитающиеся мне, отдал за то, чтобы выбраться отсюда. Если бы еще знать – кому. За ежедневной толкотней по магазинам и суетой в «Клубнике со сливками» дни пролетали незаметно.

И вот как-то раз утром, сидим мы с Буратино у него в кабинете, и на свежую голову, подсчитываем доход от вчерашнего представления. Считать золотые сольдо, как всегда, пришлось долго. Мы с Буратино разбирали их сначала на кучки по десять штук и расставляли на столе. Каждый вечер наш Клуб приносил баснословный доход. Нередко, буквально весь директорский стол бывал заставлен цилиндриками из золотых! Мы не переставали удивляться привалившему счастью! Вот и сегодня мы опять были в сказочной прибыли от входных билетов, от ресторана, от бара с алкогольными напитками. Если вычесть из этого на зарплату девочкам-мальчикам, официантам, бармену, Карену, пенсион нашим ветеранам, налоги и все остальные побочные расходы, то у нас все равно еще оставалась приличная сумма чистого навара! После подсчета мы, как обычно, перетащили все золотые в сейф, уже почти полностью заполненный ими, а ключ от него Буратино привычно повесил себе на шею. Он не расставался с ним ни днем, ни ночью.

- Ну что же, можно нанимать экскаватор для строительства пруда. А то Тортила вся изнервничалась по этому поводу. Нет дня, чтобы она не напоминала. Он скоро снится уже мне будет. Вот, только, где экскаватор найти? Ты не знаешь, случайно? – спросил я Буратино.

Тот только отрицательно мотнул головой.

- Ладно, что-нибудь придумаем. В конце концов, у нас есть Карабас Барабас – вон качок какой, два экскаватора заменит! Заплатим побольше, он за неделю управится, – предложил я.

- Или трех поросят подрядить. Они же строительную фирму хотят открывать? Вот, пусть и начинают с пруда, – рассудительно добавил Буратино.

В дверь без стука заползла Тортила.

- Опять эта Белоснежка по магазинам побежала! Никогда ее на месте не бывает, уволю на фиг! – привычно разозлился Буратино на секретаршу. – Тебе еще чего?

- Я насчет пруда пришла поинтересоваться, – пробасила черепаха вместо приветствия.

- А мы как раз этим вопросом и занимались. Да, Зю?

Я кивнул головой в подтверждение.

- Денька через два приступим к строительству. Так что скоро переедешь в свой пруд.

- А очистные будут?

- Какие еще очистные?! – возмутился Буратино. – Насчет них уговора не было! Может быть, тебе еще и с подогревом?

- Нет, подогрева мне не надо, а то, чего доброго, сварюсь. А без очистных не приму объект к сдаче, так и знай! Надоело мне в грязном болоте бултыхаться, хочу хоть на старости в цивилизованных условиях пожить, в чистоте…

- Ладно, поживешь… Уговорила, очистные, так очистные. Что-нибудь придумаем, – с удивительной легкостью согласился на ее условие Буратино.

Тортила уползла.

- Да, надо поторопиться с прудом, пока она еще чего-нибудь не придумала. Вентиляцию какую-нибудь, или дно паркетное…

- Да уж, пока задача не усложнится настолько, что ее уже невозможно будет выполнить, - поддакнул я. – Надо вплотную заняться…

- Ну, ладно, ты давай, Зю запиши все доходы и расходы, а потом - по магазинам, а я пойду с творческим коллективом поработаю. У меня на сегодня худсовет назначен. Ну, пока, до обеда, – и Буратино вышел. – А после обеда с прудом начнем разбираться…

Из секретарского предбанника еще минуты две было слышно, как он привычно распекает секретаршу, потом все стихло. Что поделаешь, не понравилась она ему с первого дня почему-то, и все тут. Да, первое впечатление много значит.

Я сидел и гусиным пером на бумажке высчитывал столбиком наши сегодняшние доходы и расходы. Плохо без калькулятора… Вообще, тошно как-то без цивилизации. Одни часы напоминают о ней, да и те… Время на моих часах с завидным упорством  двигалось в обратном направлении. Календарь уже показывал 15 июня. Это сколько же времени я уже здесь ошиваюсь? Это будет, это будет… Считать дни в обратном порядке оказалось очень сложно… О, что я думаю? Бочка на «Перекопе» взорвалась 12 июля, а сегодня 15 июня. Без трех дней месяц, получается! Да-а-а, меня уже и искать, конечно, перестали, и маме с папой уже, наверное, сообщили, что при аварийной ситуации, произошедшей на корабле во время плавания, тело вашего сына не обнаружено, и он числится в списках пропавших без вести…

И тут в кабинет влетел взбудораженный и чем-то перепуганный Буратино. На нем просто лица не было!

- Танцовщица пропала! – заорал он с порога.

- Может, просто по бутикам пошла прогуляться? – спросил я спокойно, не отрываясь от своих подсчетов.

- Какой, к черту бутик! Она, оказывается, еще ночью пропала! А никто даже не удосужился доложить мне!

- Может, просто ушла в гости к кому-нибудь из посетителей? – предположил я, насторожившись. Такое вообще-то случалось, но редко. И даже если случалось, то утром, на работу они никогда не опаздывали.

- Если бы просто в гости ушла, то уже давно вернулась бы. – Подтвердил мою мысль Буратино.

- А может, сбежала? Скажем, домой захотела вернуться, на родину? – предположил я.

- Не думаю! Зачем ей бежать? Я все время интересуюсь, на предмет как им у нас живется, не обижаются ли они на условия? Говорят, что всем довольны: и условиями, и оплатой. Да, ты сам подумай, разве им плохо у меня? Где они еще такие условия найдут? На чистом окладе, плюс кормежка, одежда, жилье, да еще чаевых за ночь, знаешь, сколько набирают? Кто от такого побежит? Дура, она что ли? Нет, тут что-то другое…

- А девочки что говорят? – отложил я перо.

- Говорят, что вчера, еще до конца представления, когда их сменили мальчики, она вышла в зал, подсела за столик к кому-то из посетителей. Все, как обычно, ничего подозрительного, и больше они ее не видели.

- А к кому подсела, не сказали?

- Не обратили внимания, говорят.

- Так, Буратино, не гони волну, успокойся! Для начала надо Карена опросить.

Я бросил свои мучения с бухгалтерскими подсчетами, и мы помчались к Карену. Стариков из уважения к их старости, решили пока не волновать и не беспокоить зря. Карен сидел в зале и безмятежно уплетал яичницу, жаренную на сале.

- Слушай, Карен, ты вчера не отлучался со своего поста? – начал я допрос.

- Нет. Всю ночь простоял. Как положено. Я свою службу…

- Это уже лучше. Значит, ты должен знать, с кем ушла одна из танцовщиц. Кстати, которая из них? – спросил я Буратино.

- Розочка, самая симпатичная…- всхлипнул Буратино.

Розочка, действительно была самая красивая, самая тихая, самая скромная, и самая для Буратино любимая танцовщица. В, общем, самая, самая…

- Нет, ни одна не уходила.

- Как не уходила?! – заорал на него Буратино. – Если сегодня на худсовет только двое явились! И сказали, что Розочка еще до конца вчерашнего представления пропала. Они уже вдвоем дорабатывали. Даже не переоделась. И дома не ночевала…

- Нет, не выходила она. – Упорно стоял на своем Карен.

- Ну, ты вспомни, - просил я его. – Может быть, в зале ее видел? Что за мужик, к которому она подсела? Ты его знаешь?

- В зале видел. Сидели вот за этим столиком, - Карен ткнул пальцем в соседний столик. – Мужик, такой видный из себя, представительный, с деньгами, видать, все фрукты, да конфеты в золотых бумажках ей заказывал… Но не наш, не городской, какой-то залетный. Я его вчера первый раз видел…

- Это не есть хорошо. Ну, а дальше что было? – поторопил я его.

- Дальше?.. – задумался Карен. – Дальше не знаю, если честно. Тут ко мне в дверь народ начал ломиться, ну, я начал их успокаивать…

- Ну?..

- Минут двадцать успокаивал…

- Дальше-то что было? Да не тяни ты! – напирал я на него.

- Дальше?.. А потом их уже не было за столиком, – уверенно заявил Карен.

- Ты народ как успокаивал: на улицу выходил или из-за двери с ними разбирался? – поинтересовался я.

- На улицу выходил… - Карен с опаской посмотрел на Буратино. - Они из-за двери разве что-нибудь поймут?

- Опять руки распускал?! – заорал на него Буратино. – Сколько раз тебя предупреждать? Ты со своими кулаками всех клиентов разгонишь!

- Подожди, Буратино! Когда ты вышел разбираться, дверь за собой закрыл или нет? – продолжал я допрашивать Карена.

- А чего ее закрывать? Я же рядом, никуда не отлучался…

- Так, все понятно. Значит, пока ты с толпой бодался, они и проскочили в открытую дверь! – подвел я итоги. – Собаку тут надо! Чтобы след взяла, сами мы не найдем их. Тем более что мужика этого никто, как я понимаю, здесь не знает…

- Где же мы тебе собаку возьмем? – приуныл Буратино. – Если только полицейских псов.

- С полицией, честно говоря, связываться не хотелось бы. Репутацию заведения только испортим. Слухи разные по городу поползут, и всякое такое… Да, и не будут они никого искать, я их знаю. Скажут, что только через три дня заявление примут. А нам ждать нет резона. Тут надо действовать немедленно, пока преступник не ушел далеко. Сами будем Розочку искать! Придется нам к Артемону идти на поклон!

- Ты что, в своем уме? – искренне удивился Буратино. – Да после всего…

- Ничего, я знаю, чем его можно уговорить! Артемоном займусь я лично, а вы – проследите, чтобы к столику, где они сидели, никто не подходил и, главное - ничего руками не трогать!

Я пошел на кухню, набрал целый пакет аппетитных косточек, и направился к Мальвининому дому.

На беломраморной вилле было пугающе тихо. Видно, куклы, после нашей битвы, как сбежали от нее, как когда-то от синьора Карабаса Барабаса, так и не вернулись до сих пор. Навстречу вышла Мальвина, одетая по-домашнему, в махровом халате и с перевязанной платком головой.

- Что это с вами? – поинтересовался я вместо приветствия.

- Мигрень замучила! – простонала Мальвина. – И все по вашей милости.

Видимо, ее кукольная голова не была рассчитана на мой щелбан. А, может, просто нервы. Если они вообще есть у кукол.

- Еще совесть есть появляться мне на глаза! – чуть не плача от обиды, выговаривала она мне.

- Да я собственно, не к вам, а к Артемону…

- Хоть Артемон сейчас действительно занят, для вас лично он будет занят всегда.

- А можно мне его на одну минуточку вызвать? – вежливо попросил я.

- Его сейчас нет дома. Мотается по лесам, артистов беглых вылавливает и возвращает обратно, - простонала Мальвина и тихо-тихо, грустно так, заплакала.

Мне, честно сказать, даже жалко стало ее. Может быть, она и права была с театром? Ну, пустили бы эти алкаши во главе с Буратино, все на самотек, и не было бы никакого театра, все пропили бы… А она сохранила и театр и труппу. Мы еще и месяца не проработали, а уже несем потери из-за своего ротозейства… Она бы уж, со своей хваткой, такого бы точно не допустила! Нет, что там ни говори, а Мальвина крепкая баба! – проникся я к ней некоторым уважением. Или это ее женские слезы на меня так подействовали?

- Ну, не плачьте, - начал я ее утешать. – Все еще наладится у вас, все будет нормально.

- Ничего нормального уже не будет, - безутешно плакала Мальвина. – Вы со своими голыми девками всю нашу клиентуру переманите. Кто пойдет в театр с его духовными ценностями? Кому оно теперь нужно наше разумное, вечное, доброе, когда у вас такое?..

- Ну, зачем же так отчаиваться? Почему же обязательно нужно соперничать, конкурировать? Почему нельзя попробовать сосуществовать мирно? – убеждал я ее. – Ведь, наши культурные функции вполне реально можно разделить, и мирно соседствовать.

- Как это? – всхлипывая, спросила Мальвина.

- Очень просто! Вы свой театр переквалифицируете в Театр юного зрителя, и будете днем сеять разумное, вечное, доброе для детишек и их мамаш. А мы, будем работать по ночам, для другой половины города. И все от этого будут только в выигрыше. Мы можем даже нашу «Клубнику со сливками» на день переориентировать в детское кафе. Благо, и название менять не придется.

- А мне-то, какая выгода с вашего кафе? Опять же все доходы вам.

- Вы представьте: приходит к нам утром какая-нибудь мамаша со своими детками, чтобы попотчевать их клубникой со сливками, мороженым, пирожным или не знаю, еще чем. Вот они поели, и всем так хорошо! Домой, в обыденную рутину, возвращаться никому не хочется, праздник души прерывать, так скажем. И в кафе уже делать, вроде как нечего. Выходят они из кафе. А тут, вот он - Ваш театр во всей своей красе! И можете не сомневаться, они непременно отправятся туда, чтобы продолжить свой праздник! Но это только в том случае, если театр в это время будет работать. Вы поняли мою мысль?

- А что? Неплохая идея! Над этим надо подумать! – приободрилась Мальвина. У нее даже глазки заблестели от роящихся в кукольной головке планов.

- Ну, так как нам с Артемоном быть? – перевел я разговор в нужное мне русло. – Он мне позарез нужен.

Я не стал ей, конечно, объяснять для чего он мне нужен, чтобы не дать повода для злорадства.

- Да вот он и сам прибыл!

И, правда, в автоматически открывшуюся дверь ворвался Артемон. В зубах он притащил испуганного и обмякшего Пьеро и бросил его к ногам своей хозяйки. Пьеро валялся у ног Мальвины, не подавая никаких признаков жизни.

- Ах-ах! Может быть, докторов вызвать? – забеспокоилась Мальвина.

Но Артемон наотрез отказался бежать за Совой, Жабой и Богомолом, сославшись на усталость.

- Все равно, ничего нового не скажут, - недовольно проворчал он. – Опять заведут свою пластинку: «Пациент скорее жив, пациент скорее мертв…»

Мальвина склонилась над куклой и начала нежно гладить его по голове.

- Ах, Пьеро! Мой глупый старый друг! Как ты мог оставить меня, твою любимую Мальвину! – выговаривала она ему.

- Да я что? Я ничего, - слабым голосом, приходя в себя от пережитого страха, оправдывался Пьеро. – Все побежали, и я за ними…

- Ну, вставай, вставай…

Мальвина помогла Пьеро подняться, погладила, как ребенка, по голове, прижала к груди и поцеловала.

- Мы теперь начнем новую жизнь. Все заново! Откроем детский театр, выступать будете только днем, а я буду вам варить, как папа Карло баранью похлебку с чесноком. А по вечерам вы все, если захотите, будете ходить в заведение Буратино, - расписывала она Пьеро светлое будущее.

Пьеро всхлипнул от нахлынувших на него чувств, потом, справившись со слезами и рвавшимися наружу стихами, твердо сказал:

- Без Арлекина работать не буду!

- Найдем мы тебе Арлекина, обещаю. Дай только срок, – сладко пообещала ему Мальвина.

- А как с оплатой? – поинтересовался пришедший в себя Пьеро. – Как прежде?

- Нет, нет, что ты! Все будет по-новому. И оклады тоже новые! Не бойся, не обижу! – пообещала Мальвина. – Я теперь многое поняла в жизни, и в корне пересмотрела свои жизненные принципы. Я, наконец, поняла смысл пословицы «не имей сто рублей, а имей сто друзей». Отныне это мое кредо… Пьеро, ты же будешь опять со мной дружить, правда?

Мы с Артемоном с умилением наблюдали эту трогательную сцену. Я на минуту даже забыл, зачем я сюда пришел.

Мальвина, обняв Пьеро, повела его в свой кабинет, чтобы продолжить с ним деловой разговор, оставив нас наедине с Артемоном.

- Слушай, Артемон! У меня к тебе дело.

- Я с тобой не желаю разговаривать! – пролаял на меня Артемон. – Породистую собаку привязать, как дворняжку - веревкой! Никакого уважения! – прогавкал он на меня.

- А вот так будешь со мной говорить? – я высыпал перед ним кучу косточек.

- Ну, это совсем другое дело, – пробурчал он, роясь носом в моем угощении. – Говори, ам-ам-ам, чего тебе надо?

- Да надо бы след одного мужика взять.

- И всего-то? Ам-ам-ам… Тебе срочно? Ам-ам-ам…

- Да желательно, побыстрее с этим делом закончить.

- Ну, тогда подожди, я быстро, ам-ам-ам…

Я подождал, пока Артемон догрызет косточки, и мы отправились с ним в нашу «Клубнику со сливками».

Мы прошли прямиком в зал, и я сразу же подвел его к стулу, на котором вчера сидел подозрительный посетитель. Артемон понюхал его, поводив недовольно носом, и резко рванул к входной двери. Но дальше, то есть за порогом, площадка перед дверью была так затоптана охочими до хлеба и зрелищ странниками, что Артемон, как ни старался, так и не смог взять след. Он покрутился еще вокруг здания, но все безрезультатно, и вернулся в Клуб.

- Ну, чем ты можешь нас порадовать? – спросил его по свойски Буратино.

- У меня для вас две новости: одна плохая, одна – очень плохая! С какой начинать?

- С плохой! – вздохнул Буратино.

- След я потерял около входной двери, – прогавкал ему в ответ Артемон.

- Это мы уже поняли. Ну, а какая же тогда очень плохая новость? – спросил я.

- Могу вам сказать точно: запах этот мне, в принципе, знаком. Только я слегка позабыл, кто это. Ну, если хорошенько поднатужиться…

«Ага! – догадался я, - дополнительная плата нужна!», – и помчался на кухню за очередной порцией косточек. И не зря. Артемон не спеша, перекусил, и только после этого, тщательнейшим образом облизавшись, сообщил нам имя предполагаемого похитителя:

- В общем, так. Синяя Борода вчера у вас орудовал!

- А ты не обознался? – спросил его Карен. – Тот мужик без бороды был, я точно помню…

- Бороду недолго и сбрить, это не примета, а вот запах – его ничем не забьешь. Он это! Точно вам говорю. Я его запах ни с каким другим не спутаю! Я как-то, давно это было, в его замок забежал, хотел поинтересоваться, что же он такое в своей комнате секретной прячет, куда всех его жен, как магнитом тянет? Про него разное болтали. Но, сами понимаете: не пойман – не вор. Улик против него никаких не было. Чисто работал! А я молодой был, горячий, все ищейкой себя мнил. Думал, другие его тайну не сумели разгадать, а я – запросто. Да-а-а… - замолчал в задумчивости Артемон.

- Ну, и что там было? – перебил его воспоминания Буратино.

- Так он, гад, мне такого пинка тогда наподдал, что я его на всю свою жизнь запомнил! Так что, можете не сомневаться, он это – Синяя Борода! Собственной персоной. Препротивнейший субъект, скажу я вам!

- Так почему же эта новость очень плохая? – удивился я.

- Как почему? – возмутился Артемон моей недогадливости. – Маньяк он самый настоящий! Сколько жен у него бесследно пропало! Может быть и вашей…

- Розочки, - подсказал ему Буратино.

- Да, Розочки, уже и в живых давно нет…

Мы испуганно замолчали.

- И что его к нам занесло? Ведь раньше он не бывал в Клубе, – виновато развел руками Карен. – Сидел бы в своей сказке…

- Что ему понадобилось, это понятно, как ясный день, - пояснил Буратино. – Своих невест в округе всех, наверное, уже перевел, вот и шляется по другим сказкам. В поисках новых невест. Нет, а ты-то как его пропустил? – напустился он на Карена. – Мы тебя для чего на этот самый фэйс-контроль поставили?

- А как я его не пропущу, если у него билет куплен? Все чин-чином, и возраст подходящий: далеко уже за шестнадцать будет, – огрызался Карабас Барабас. – Правда, я толком так и не понял, что такое ваш фэйс-контроль, но действовал правильно.

- Уже столько работаешь и до сих пор не знаешь?! – возмутился я. – Сколько тебе можно объяснять?! Это отбор по лицу. Фэйс – это лицо по-английски, понял? Понравилось тебе рыло – пропускаешь, не понравилось – разворачиваешь на 180 градусов, и привет! – постарался я, как можно доходчивее объяснить Карену еще раз его должностные обязанности. - А ты серийного убийцу только из-за того, что он, видите ли, билет купил, пропускаешь в приличное заведение. Если он показался тебе подозрительным, надо было сразу полицию вызывать, или хотя бы администрацию, то есть меня. Наверняка, этот маньяк давно в розыске? И что нам теперь прикажешь делать? Где его искать?

- Да я и не узнал его, - продолжал оправдываться Карабас Барабас. – Замаскировался, гад. Он же без своей синей бороды был, чисто выбритый…Ничего подозрительного. Мужик – как мужик. Их столько, за ночь проходит…

- Имею дополнительную информацию, – прогавкал Артемон, оторвавшись от косточек. – Но предупреждаю сразу: это будет вам дорого стоить.

- Говори! – не раздумывая, согласился Буратино.

Я уже было собрался опять бежать на кухню за очередной порцией косточек.

- Погоди, Зю, не торопись. - Остановил меня Артемон. – Я сыт. Это другое. Для начала договоримся об оплате. Мои условия таковы: я сливаю вам информацию о местонахождении Синей Бороды, а вы возвращаете мне мои золотые часы…

- Откуда они у нас?! – завопил Карабас Барабас. – Где мы тебе их возьмем? Сам потерял где-нибудь по-пьяне…

- А вы – возвращаете мне золотые часы, - настойчиво повторил Артемон. – Это – первое мое условие.

- А сколько их еще будет? – поинтересовался Буратино.

- Два. Всего два условия, и, по моему мнению, вполне приемлемые для вас. Можно сказать, я просто задаром отдаю вам бесценную информацию.

- Ну, ладно. Какое второе условие будет? – нетерпеливо спросил Буратино.

- Вы закрепляете меня на ежедневный двухразовый пансион. Пожизненно.

- Что, Мальвинка совсем не кормит? – сочувственно спросил Карабас Барабас.

- Кормить-то кормит, но чем? Сами знаете, кашами своими, да молоком замучила. А что для взрослой собаки ее кашки-малашки? С них недолго и лапы протянуть. А у вас тут, смотрю, косточек не меряно. Все равно выкидываете…

- Идет! – согласился на условия Буратино.

- Карен, - он кивнул головой, – верни часы Артемону!

- Нет их у меня! Хоть обыскивайте! – совал он нам под нос свои толстые, все в наколках, руки. Действительно, часов на них, в которых он красовался еще вчера, не было и в помине.

- У тебя они! – настаивал Артемон. - Кроме тебя некому было их взять. Во-первых, я был совершенно трезвый, во-вторых – всем известно, что ты неравнодушен к золоту, в-третьих, после вашего посещения к нам в дом в тот день никто больше не заходил.

- Кто же вам тогда веревки развязал? Может быть, он заодно и часы свистнул? – пытался выкрутиться Карабас Барабас.

- Веревки я самолично перегрыз, так что, клептоман, тебе не отвертеться, – припер Артемон Карена неоспоримыми доводами.

- А что! – возопил Карен. – Имею право! Это – контрибуция!

«Слова-то какие знает!» – удивился я.

- Я тебе покажу контрибуцию! – орал на него Буратино. - Куда часы подевал? Признавайся лучше сам, не то уволю, - пригрозил ему Буратино.

- И я скажу Мальвине, чтобы больше тебя ни за какие деньги назад не брала, – добавил Артемон. – А мое слово, сам знаешь, многое решает.

- Ну, признавайся, Карабас, куда часы спрятал? – вмешался и я. - Добровольное признание…

- Да я вчера…это… их на мотоцикл сменял… – нехотя сознался, припертый к стенке Карен. - А что? Хороший мотоцикл, почти новый! И в хозяйстве пригодится, правда, Зю? Ведь ты же, Буратино, никому не разрешаешь лимузином пользоваться… - искал он у меня поддержки.

- Так, быстро пошел и отменил свою сделку, понял? – угрожающе пропищал ему Буратино. Испугался, наверное, жлоб, что я в этом вопросе могу на сторону Карена встать.

- А может… - замялся в нерешительности Карен, вопросительно поглядывая на меня.

- Никаких может! Тут вопрос о жизни и смерти Розочки идет, а ты торговаться будешь? Не обсуждать приказы! Ис-пол-нять! Бегом марш!!!  – подключился и я, рявкнув на него командирским голосом.

- Есть исполнять! – отдал он мне честь по-военному.

- К пустой голове руку не прикладывают, - пробурчал я, но, в общем, остался доволен его выправкой. – Кру-гом! Шагом марш!

Карабас Барабас подхватился и быстренько засеменил к выходу.

- Так бы сразу и сказали, – успел он буркнуть напоследок.

Вообще я заметил, что он очень хорошо реагирует на четкие военные команды, значительно лучше, чем на всякие там разговоры и уговоры…

Вскоре мы услышали за окном шум не желавшего заводиться мотора. Там что-то грохотало, фырчало и взрывалось, потом, наконец, послышался ровный рокот, и мотоцикл, судя по звуку, медленно покатился по мостовой, грохоча и дребезжа при этом всеми своими частями…

- А куда это мы его одного отправили?! – дошло до меня с опозданием. – Уйдет ведь! Как пить дать, уйдет! И даже не узнаем, с кем он вчера свой бартер обтяпал…

И мы все - Артемон, Буратино и я кинулись вдогонку за Карабасом Барабасом. Артемон, естественно, намного опередил нас. Он без особого труда догнал мотоцикл Карена и, запрыгнув на заднее сиденье, катился с ним, гавкая Карену что-то прямо в ухо. Скорость у мотоцикла, надо сказать, была просто сказочной: километров 20, не больше. За шумом мотора мы не слышали, что именно говорил Карену Артемон, но мотоцикл, зафырчал, и хорошенько бабахнув напоследок, остановился, как вкопанный. Мы с Буратино, запыхавшись, подбежали к нему.

- Ты куда рванул-то? Самое главное у тебя забыли спросить. То есть, у кого ты часы вчера выменял на этот драндулет? – подбежав первым, спросил я.

- Так, у Синей Бороды, выходит, и выменял, – простодушно признался Карен. - Он один вчера не местный был. Далековато живет, вот и приехал на своем транспорте.

Час от часу не легче! Все запутывалось, как в настоящем детективе. Без часов мы не получим информации о том, где находится Синяя Борода, а часы – у Синей Бороды. Где его искать никто, кроме Артемона, который без своих часов ничего нам не скажет, не знает. Ситуация, однако!

- И куда же ты в таком случае ехать собрался? Сбежать вздумал?- допытывался Буратино.

- Да куда мне бежать-то? – заныл по привычке Карен. – Просто хотел по городу помотаться, может быть встречу его случайно, поменяю на часы. Сами же сказали…

- Ладно, с тобой мы потом разберемся, - пообещал я Карену.- Помотаться он захотел…

Мы все дружно, не сговариваясь, воззрились на Артемона, восседавшего на заднем сиденье мотоцикла. Оставалась одна надежда на него.

- Ну, и что теперь будем делать? Артемон, выручай! Сам видишь, какая ситуация сложилась. Будут тебе часы, даю тебе слово курсанта, если поможешь. А если не поможешь, то уж, извини, не видать тебе часов, как своих ушей. Обещаю, как только отыщем Синюю Бороду, так сразу вернем тебе часы.

Артемон, подумав и почесав лапой за ухом, наконец, снизошел:

- Ладно, Зю. В этой компании я могу положиться только на тебя. Но смотри, если и ты подведешь…

«Да что ты мне сделаешь?» - ехидно подумал я.

- Покусаю, - словно в ответ на мои мысли пригрозил Артемон. – Только сразу предупреждаю – пешком я не пойду. Набегался я сегодня по лесу, как собака. Пусть меня Карен подвезет, я ему буду дорогу показывать.

- Так ты хоть нам-то скажи, где Синяя Борода находится? – спросил я. – Где вас искать? Мы же пешком.

- В замке Спящей красавицы они. Я их утром там видел, когда артистов беглых разыскивал по лесу…

- Только обязательно дождитесь там нас с Буратино. Без нас операцию не начинайте! – крикнул я вдогонку удалявшемуся мотоциклу.

 

* * *

 

На том самом месте, где не так давно Артемон похитил Буратино, мы и встретились с Кареном и пуделем. Они возлежали на куче хвороста, когда-то заменившей нам кровать, и о чем-то мирно беседовали, поджидая нас. Я лишний раз удивился неисповедимости сказочных путей. Надо же, бывшие враги, а даже и не подумаешь, глядя на них. Вообще, я заметил, что все персонажи здесь с удивительной легкостью умеют прощать промахи врагов и забывать прежние обиды. Словно ничего плохого между ними никогда и не происходило.

- Ну что, ничего подозрительного не заметили? Никто не выходил из замка? – поинтересовался я.

- Все тихо, как в морге, – доложил Карен.

И мы опять полезли через забор. Но теперь нам не пришлось обшаривать весь замок в поисках беглецов. Артемон по их следам быстро привел нас в опочивальню Спящей красавицы. Синюю Бороду с Розочкой мы взяли, как говорится тепленькими. Они преспокойно спали на золотой, затканной серебром и парчой кровати, предназначенной для принцессы, которая тем временем каменным изваянием сидела где-то наверху в комнатке старушки, удружившей ей с веретеном. У меня уже был опыт вязания рук, поэтому я, не мешкая, занялся этим делом, не особо церемонясь с выбритым маньяком. От моих цепких стараний он проснулся, и начал было энергично вырываться, матерясь при этом, не как граф, или кто он там был, а как самый настоящий сапожник. Увидев у него на руке часы Артемона, я бесцеремонно сорвал их и отдал истинному владельцу.

- Благодарю, Зю! – от всей души поблагодарил меня пудель. – Как приятно иметь дело с порядочным человеком. Вы еще долго тут пробудете?

- Не знаю, - пожал я плечами. – Как события будут разворачиваться. А что такое?

- Не могли бы вы меня после операции подбросить на мотоцикле к городу? А то, что-то притомился я сегодня…

Видно, понравилось, старому псу кататься.

- Это, на каком таком мотоцикле? – зловеще поинтересовался Синяя Борода, моментально прекратив свои матюги при упоминании его транспорта.

- На нашем, - спокойно ответил я ему.

Насчет мотоцикла я уже все продумал. Приспособлю его под грузовой транспорт. Сколько же можно, в самом деле, таскать на себе все эти ящики, мешки и коробки с провизией и косметикой? А если к нему еще какую-нибудь тележку приделать, типа прицепа, ему вообще цены не будет!

- Как это, на вашем? Ну, молодцы, ничего не скажешь: и часы забрали, и мотоцикл прихапали. Не Клуб, а воровская банда. Вот я всем знакомым так и расскажу про вас! Рекламу вам сделаю!

- Мотоцикл ты не получишь, и даже не мечтай об этом, понял? – сказал я ему довольно сурово.

По моему решительному лицу, он сообразил, что так оно и будет.

- В таком случае отдавайте часы! У нас был честный обмен, скажи Карен!

Карен деликатно безмолвствовал, предоставив мне вести переговоры относительно их обмена.

- Размечтался! Считай, что мотоцикл мы у тебя конфисковали, как у экономического преступника. Скажи еще спасибо, что мы полицию с собой не прихватили. Они бы одним мотоциклом не ограничились… - вмешался Буратино.

- За что? Не имеете права ничего конфисковать! Я никаких экономических и вообще никаких преступлений не совершал! – вытаращил на нас глазищи Синяя Борода. – Что я такого сделал?

- Работницу у нас похитил, Розочку! Из-за чего мы понесли экономические убытки, – пищал Буратино.

- Неправда! Никого я не похищал! Зря статью шьете, гражданин начальник! Она сама, добровольно, со мной пошла. Скажи им, Розочка!

Розочка, стыдливо спрятавшаяся в белоснежно-золотой пене постельного белья, высунулась из своего укрытия и закивала прелестной головкой в знак согласия. Чувствовалось, что она готова вот-вот расплакаться.

- Я с самыми серьезными намерениями! Жениться на ней желаю! И лет ей уже достаточно, совершеннолетняя, так, что не старайтесь зря! Запретить не имеете права. Ничего противозаконного за мной нет! – спокойно заявил он. – У нас все по обоюдному согласию, да, Розочка?

- Да я сама с ним пошла-а-а, - уже ревела сидя в постели перепуганная Розочка, размазывая обильную косметику по своему симпатичному личику. Тушь двумя черненькими ручейками струилась по ее милой мордашке.

- Ну, успокойся, успокойся, душенька, - гладил ее по голове Буратино, забравшись на постель и едва дотягиваясь до нее. – Зачем же ты с ним пошла, глупышка? Ведь у него на роже написано, что он бандит.

- А он меня замуж позва-а-а-л…

- А ты, дурочка, и поверила?

- А что, - встрял Синяя Борода, - я и сейчас от своих слов не отказываюсь. Хоть сейчас под венец!

- Сиди уже! Знаем мы все про твою личную жизнь, многоженец!

- Я что, я не виноват, они сами совали нос, куда не следует… - начал оправдываться Синяя Борода.

- Это ты на суде будешь объяснять, а не нам, - прогавкал Артемон.

- Жаль, что я тебя, шавка, в тот раз не раздавил, как таракана! – прошипел на него Синяя Борода.

Артемон, оскалив зубы, злобно рыча и гавкая, набросился на обидчика, пытаясь цапнуть его, за что придется. Синяя Борода отбрыкивался от него и орал:

- Уберите собаку! Собаку уберите!

Мы с Карабасом Барабасом с трудом оттащили Артемона за дверь и засунули ножку стула в ручку. Артемон еще долго рычал и кидался на закрытую дверь. Откуда только силища взялась! Устал он, называется!

- Я с ним хочу-у-у…, - ревела Розочка, страстно вцепившись в маньяка.

- Ты, что, совсем с катушек сдвинулась? – не выдержал я.

- Да-а-а, он меня замуж обещал взять! – подвывая, навзрыд горько плакала Розочка.

- Тебе же говорят, что это – Синяя Борода! – пытался я достучаться до ее рассудка.

- Какая разница! Синяя она у него или зеленая! Кто меня еще замуж возьмет после вашего заведения? А он обеща-а-ал…

- Ты, вообще, хоть представляешь себе, кто это такой? Тебе его имя ничего не говорит? – задал я чисто риторический вопрос.

С такой внешностью и фигурой ей не то, что сказки читать, но и что-то вообще знать было совершенно ни к чему. Хотя, конечно, бывают и исключения из правил. Я с теплом и нежностью вспомнил свою Юленьку. Вот она бы, точно, не кинулась замуж за первого встречного.

– И вообще, зачем тебе это надо? Что, уж замуж невтерпеж? – не смог удержаться я от ехидства. – Скажи честно, разве плохо тебе у нас было? На всем готовом, заработки хорошие…

- А статус?

- Какой статус? – не понял я.

- Статус замужней женщины! Это совсем не то, что статус свободной девушки, да еще с такой профессией, как у меня-я-я… - и она опять заплакала навзрыд. – А вы знаете, какие у нас суровые законы на Востоке? Да меня после вашего заведения никто замуж не возьме-е-е-т.

- Девочка моя, - продолжал ласково утешать ее Буратино, сделав мне знак рукой, чтобы я замолчал. - Ну что ты такое говоришь? Как это тебя не возьмут? Да еще как возьмут! Ну, ты только представь себе, вот, если поставить рядом какую-нибудь принцессу и тебя…

- И что? – всхлипывая, заинтересовалась Розочка.

- Как что? Как что? – загорячился Буратино. – Ну что принцесса рядом с тобой? Тьфу! Вся замотанная в какие-то юбки, тряпки, пелерины, оборочки, складочки… Только и есть на что посмотреть – одно личико. А ты?

- А что я? – понемногу успокаиваясь, заинтересовалась Розочка.

- У тебя же весь товар на лицо. Все открыто, никакого подлога… Так кого из вас двоих выберут: тебя или принцессу? Конечно, тебя. Принцессу брать – это же все равно, что кота в мешке. Еще неизвестно, что там под всеми ее тряпками скрывается, а с тобой – совсем другое дело, тут уж никак не промахнешься! Так что, не переживай, Розочка, отбоя в женихах у тебя не будет! Найдем мы тебе жениха, обещаю. Да еще какого! Вон, хоть Зю, чем тебе не жених?

Я только молча покрутил у виска, глядя на Буратино, но возражать, опасаясь, что Розочка опять взвоет, не стал. Потом с этим разберемся.

- Давай-ка, милая, собирайся домой, – сладко уговаривал Розочку Буратино. - Карен тебя на мотоцикле подбросит, чтобы ты свои ножки не сбила. А с этим, - он кивнул в сторону Синей Бороды, - ты пропадешь, так и знай. Он же, ирод, всех своих жен изводит. Маньяк он, серийный убийца.

- Ой! – испугалась Розочка. – Что же вы мне сразу не сказали?

- Так мы тебе уже полчаса пытаемся втолковать это! – разозлился я на ее бестолковость.

«Неужели можно быть такой дурой? И при этом такой красавицей?»

– Чего тут разговоры разговаривать? Поехали домой, кушать хочется! – вмешался Карабас Барабас.

- А я? – заорал Синяя Борода. – Что со мной будет? Вы что, меня так и бросите здесь? Не Клуб, а банда разбойников! Мало того, что обобрали до нитки, невесту украли, так еще и на погибель бросают…

И тут меня осенило!

- С тобой мы поступим таким образом: если ты так сильно желаешь жениться, мы тебе это организуем. Есть у нас невеста для тебя! Ты у нас кто? Граф, или маркиз?

- Маркиз, - зло буркнул Синяя Борода.

- Короче, благородных кровей. И невесту мы тебе под стать организуем. Здесь, на третьем этаже сидит принцесса. Она с удовольствием составит тебе брачную партию, тем более, что давно уже дожидается принца. Так давно, что окаменела совсем... Тебе всего-то и надо, чтобы жениться, поцеловать ее. Но не раньше, чем солнце начнет садиться...

Этим самым я давал нам шанс тихо, мирно, без всяких скандалов и неприятностей покинуть замок.

- А раньше никак нельзя?

- Вот видишь, Розочка? Ему ведь все равно, кого в жены брать. Не ты, так другая. А ты горевала о нем. Не стоит он твоих слез. Что, жениться не терпится? – съехидничал я, обращаясь к маркизу.

- Да, давненько не женился, – согласился Синяя Борода.

- Изменник! А еще говорил… - укоризненно бросила ему Розочка.

- Ну, ладно, в общем, до вечера тебе придется потерпеть, раньше никак не получится! Это одно из условий колдовства, иначе ничего не выйдет, не проснется она раньше, понял?

- Симпатичная хоть? А то какую-нибудь грымзу подкинете, - усомнился Синяя Борода.

- Насчет красоты – можешь не сомневаться, самая настоящая красавица, хоть и спящая…

- Ладно, согласен, - без особой охоты согласился Синяя Борода. – Но руки-то мне развяжите, что я так и буду до вечера со связанными сидеть?

- Да уж не обессудь!

- Так мне до ветру надо! – возопил он.

- Ничего, как-нибудь приноровишься, или терпи, а вечерком тебя принцесса и развяжет, – пообещал я ему, надеясь на обратное.

Скорее всего, и развязывать никому не придется. Вызовет принцесса стражу и, не задумываясь, оттяпает ему башку. Ну что ж, одним маньяком на земле меньше станет.

- Ну, счастливо оставаться!

И мы всей компанией пошли выбираться из замка. Карабас завел теперь уже наш мотоцикл, Розочка с Артемоном на руках устроились на заднем сиденье, и они втроем покатили в город. А у нас с Буратино в лесу еще были дела. Раз уж мы попали сюда, надо заглянуть к трем поросятам, чтобы договориться насчет строительства пруда для черепахи.

 

* * *

 

Мы с Буратино зашли к трем поросятам, подрядили их на рытье пруда, договорились об оплате, попили с ними чайку, поболтали о том, о сем. Короче просидели у них почти полдня, и довольные, что все у нас так удачно складывается, потопали в город.

В «Клубнику со сливками» мы попали только к вечеру. Там все шло своим чередом. Словно и не было никакого ЧП. Улыбающаяся Розочка выступала, словно никогда и никуда не убегала в поисках семейного счастья, а Карен привычно маячил у входной двери. Я, так натопался за день, что сразу отправился к себе и завалился отдохнуть. А Буратино отправился за кулисы режиссировать танцы. Конечно, что ему, деревянному, сделается? Я валялся, задрав ноги в прогарах на спинку кровати, и завидовал Карабасу Барабасу лютой завистью «Хорошо ему, кабану: сел, надавил на газ, раз, и – дома. А тут, как дурак, целый день на своих двоих».

Я бесцельно валялся на кровати и раздумывал о фатуме, о непредсказуемости жизненных поворотов, о добре и зле. И сделал для себя небольшое открытие. Оказывается, никто не рождается либо добрым, либо злым. Эти качества все живое приобретает уже в процессе жизненного опыта. И, вообще зло и добро – это не застывшие философские категории, догмы, как я думал раньше, четко разграничив их по качествам. Вот тебе белое, а вот – черное. Не-е-ет! Они находятся в постоянном движении, эволюционируют, дополняя друг друга. Вот, взять, например, Буратино. Добрый он или злой? Без сомнения, добрый! А что же тогда лимузин для своего друга жалеет? Если бы он у него еще там, на берегу был, разве не дал бы он мне им попользоваться? Скорее всего, дал бы! А тут? И вообще, как он с персоналом себя ведет? Буратино Карлович, несчастный!

Или взять, к примеру, Нептуна. В какую из двух философских категорий его отнести? Злым его никак не назовешь. Да и на доброго со своим Северно-Ледовитым океаном, он явно не тянет… Да, все в этой жизни, зависит от сиюминутных обстоятельств! И эти две категории: добро и зло – не исключение из правил. Как любит часто повторять мой папа, а он у меня бо-о-ольшой любитель пофилософствовать! Особенно, когда находится под определенным мировоззренческим градусом. «Только битие определяет сознание!»

Я задремал, от своих раздумий о превратностях своего нынешнего бытия, как ко мне в комнату бурей ворвался Буратино. Оказывается, нашим неприятностям в этот день не суждено было закончиться…

- Обокрали! Обокрали! – истошно вопил он, напомнив мне поросят на полянке.

- Ты чего орешь, как резаный? Кто обокрал? Кого обокрали? Что опять случилось? – так и подскочил я на кровати.

- Вот, посмотри!

Он тыкал мне в нос обрывок веревочки, на которой еще утром, я это хорошо помнил, висел ключ от сейфа со всеми нашими золотыми сольдо.

- Кто?! – задал я спросонья совершенно глупый вопрос. – Ах, ну да! Откуда тебе это знать!

Мы с Буратино побежали в его кабинет. Сейф стоял открытый и пустой.

- Не трогай тут ничего руками, - предупредил я Буратино. – Надо опять за Артемоном идти. Без него мы ничего не узнаем. Когда ты обнаружил, что на тебе ключа нет?

- Да только что, когда сейф открытый увидел, тогда и обнаружил, – испуганно докладывал мне Буратино.

- А когда ты обнаружил, что сейф пустой?

- Да тоже только сейчас. Я же, как мы из лесу пришли, даже в кабинет не заходил. Сразу на сцену пошел, потому что худсовет сегодня сорвался. Надо было кое-что им подсказать. Потом еще с девочками посидел, Розочку утешал, а потом уже пошел к себе в кабинет. А тут такое…

- А где Белоснежка? Ее спрашивал, кто заходил в кабинет в твое отсутствие?

- Нет Белоснежки! Заявление на столе оставила: по собственному желанию, и как корова языком слизнула – ни дома, ни на работе ее никто с самого утра не видел. Я уже каждого гнома, что в официантах, по отдельности опросил. Говорят, ничего не знают. Сами перепуганы ее исчезновением, не знают, что и думать.

- А не она ли это сделала?- бездумно выдвинул я версию.

- Ой, я уже не знаю, что и думать. Похоже, что она. Больше некому. Я всегда не доверял ей. Не зря она мне Мальвину напоминала. Вот чувствовало мое сердце!

«А оно у тебя вообще есть?» - невольно подумал я.

- Подожди, не кипятись, – остановил его я. – Может, зря ты на нее? То, что она тебе Мальвину напоминает, это еще не доказательство ее вины. И вообще, Буратино… Карлович, хочу тебе сказать, что ты в последнее время очень изменился. И, заметь, не в лучшую сторону. Ты вот, может быть, сам и не замечаешь, а со стороны знаешь, как это видно! Вот ты вспомни, как ты с людьми разговариваешь? А людей, между прочим, уважать надо. Мне вон, лимузина какого-то пожалел, а еще друг называешься…

Буратино пристыжено молчал.

- А на Белоснежку, так вообще… только и делал, что орал постоянно… Да так от тебя скоро все разбегутся.

- А что орал? Что орал? – взъерепенился Буратино. – Просто хотел дисциплину укрепить. Ее ведь никогда на месте не было, вечно она где-то мотается. «Извините, я на минутку вышла!» - передразнил он Белоснежку. - Распустилась совсем!

- Слушай, неужели ты даже не почувствовал, как у тебя ключ с шеи свистнули?

Буратино только пожал плечами.

- Нет.

- Странно. А никто подозрительный около тебя не крутился?

Буратино опять пожал плечами.

- Вроде нет… Да тут за целый день со столькими перетрешься, что уже и не знаешь, кто из них подозрительный, а кто – нет!

- А, может быть, ты ключ в лесу потерял? Зацепился веревкой за ветку, он и оторвался, - выдвинул я предположение. – А сейф кто-то без него взломал?

Мы аккуратно, чтобы не наследить, оглядели сейф чисто визуально. Никаких следов взлома на нем не было видно.

- Нет, нам самим с этим не разобраться. Ладно, я опять пошел за Артемоном. Ты пока никому ничего не говори, понял? Незачем зря народ волновать.

И я опять потопал к Мальвине. Ну, и денек сегодня выдался! Артемона, на сей раз, пришлось уговаривать долго, не помогли даже припасенные мною заблаговременно косточки.

- Устал я, как собака. Целый день, с самого утра мотаюсь. Пожалей хоть мой возраст…

Но, в конце-концов, все-таки сдался… Видать, не без сердца, пес.

Мы прошли с ним со двора черным ходом, минуя зал, прямиком в кабинет Буратино.

- Никто ничего руками не трогал? – привычно поинтересовался Артемон.

- Нет-нет, не беспокойся, не глупые, уже знаем.

Артемон внимательно обнюхал сейф, взял след и резво побежал в предбанник. Там он с минуту покрутился вокруг стула Белоснежки и рванул прямиком через черный ход, через двор, на улицу. Мы с Буратино неотступно и молча, чтобы не отвлекать собаку, следовали за ним. На улице Артемон немного пробежался по дороге, ведущей в сторону Старого города, пометался кругами на одном месте, и сел. Опять потерял след.

- Все, дальше след обрывается. Нет, не смогу я его найти.

- Затоптано все, что ли? – спросил я его без всякой надежды.

- Да нет, я бы так не сказал... – почесал за ухом Артемон.

- Я что-то не понял. Если след не затоптан, почему ты не можешь его взять? – удивился я. «Опять ему что-то от нас надо». - Так затоптан или не затоптан след?

- Не затоптан, – в задумчивости произнес Артемон. – Он, скорее, как бы поточнее выразиться? Резко обрывается.

- Как это обрывается? – переспросил Буратино.

- Вот так вот: идут, идут, и резко так – нет их нигде сразу. И еще какой-то запах очень неприятный меня беспокоит. Этим еще ковры от моли посыпают, забыл, как называется.

- Нафталин, что ли? – подсказал я ему.

- Во-во, точно, нафталин. – Обрадовался Артемон. - Как будто здесь очень долго лежала какая-то пронафталиненная вещь.

- Может быть, преступник просто нафталина насыпал, чтобы тебя со следу сбить? – предположил я.

- Нет, в таком случае здесь бы свежим нафталином так несло, что и ты бы, Зю, это почувствовал. А здесь тонкий, едва уловимый запах. Ты же его не чувствуешь?

Я принюхался, но ничего не почувствовал.

- Нет, не чувствую.

- Давнишний, выходит, это запах. От вещи какой-то, которая тут лежала. И как раз около этой самой вещи все следы и обрываются.

- Ничего не понятно… Может, просто бездомный какой здесь прилег отдохнуть?

- Может быть, и так, - согласился со мной Артемон.

- Ну, а со следами-то, что? Чьи они, не знаешь? – спросил Буратино.

- Основных следов я только два нашел. Первый – точно твоей секретарши, Белоснежки, значит. А вот второго, хоть убей – не знаю. Первый раз такое унюхал. Тут уж, видно, без полиции вам не обойтись. Вызывайте псов-полицейских. Может быть, у них в картотеке отыщется что-нибудь на этого неизвестного?

- Слушай, Артемон, вот ты говоришь основных следа – два, а что, еще какие-то кроме них имеются? – заинтересовался я.

- Имеются. Это ваши две артисточки. Но они могли и просто зайти к Белоснежке по каким-то своим делам, потому что на улицу они не выходили. Следы их из кабинета опять в Клуб ведут. Хотя, если подумать, да нет… - он махнул лапой.

- Что, что такое? - Буратино аж запрыгал от нетерпения.

- Подозрительно мне, что все эти четыре следа: неизвестного, Белоснежки и артисток точно совпадают по времени, словно все вместе потоптались в кабинете, и разбежались по парочкам.

- Как, ты и время, когда оставлен след, можешь определить? – поразился я.

- Да это проще выеденного яйца! По наполняемости запаха. Конечно, точное время до минуты я не могу установить, но приближенно к истине плюс, минус где-то в пределах двадцати минут.

- И что, ты можешь даже сказать, когда все это происходило, то есть когда наш сейф грабанули?

- Естественно!

- Так чего же ты молчал до сих пор?

- А вы меня спрашивали об этом? Вы просили узнать, кто тут наследил, я вам все и рассказал… - обиженно буркнул Артемон.

- Ну ладно, не обижайся, Артемон. – Я понимал, что пудель тоже сегодня устал, не меньше нас. – Лучше скажи, когда все это произошло?

- Между двенадцатью и двумя часами пополудни.

- Ага, это как раз в то время, когда нас не было в Клубе! – радостно завопил Буратино. – Я же говорил, что это Белосжкиных рук дело!

- Почему обязательно Белоснежкиных? – вступился я за нее. «И чего он так взъелся на нее?»

- А кто еще, кроме нее, знал, что нас нет в Клубе?

- Ну, это ты зря, об этом многие знали. Те же самые девочки-мальчики знали, что мы отправились на поиски Розочки. Может быть, только старики… А, вообще все это очень подозрительно, - какая-то неоформившаяся мысль мелькнула у меня в голове, но тут же пропала.

- Ладно, вы уж тут без меня разбирайтесь. Пойду я, а то лап совсем под собой не чую.

- Ну, спасибо тебе, Артемон. Мы у тебя в долгу, – распрощались мы с ним.

И Артемон понуро побрел домой.

А мы с Буратино отправились опрашивать Жасмин и Нарцисс, что они делали в кабинете директора сегодня с двенадцати до двух часов пополудни. Нарцисс и Жасмин в это время как раз выступали на сцене. Мы подождали, когда они закончат свой номер, и вызвали их за кулисы. По знаку Буратино, на сцене их тут же сменили братья Маркиза Карабаса.

- Послушайте, девочки, тут, понимаете, такое дело получается… - видно не знал, с чего начать Буратино.

- В общем, так, девчата, признавайтесь, как на духу, что вы сегодня днем делали в директорском кабинете? – решительно перебил я его.

- Когда? – хором спросили они нас.

- Где-то в районе от двенадцати до двух часов дня, – уточнил я им время.

- А-а-а, мы ходили узнать, не нашлась ли наша Розочка! Да, Нарцисс? – очень бойко ответила Жасмин.

- Да, да, мы ходили узнать про Розочку, – так же бойко подтвердила Нарцисс. – А то мы так переживали, так переживали за нее…

- Понятно, - сник я. – А ничего подозрительного в это время не заметили?

- А что подозрительного? – переспросила Жасмин.

- Ну, может быть, кто-то из посторонних у Белоснежки в это время сидел? – с надеждой в голосе спросил Буратино.

- Нет, нет, - в унисон торопливо ответили Нарцисс и Жасмин, - никого из посторонних не было! Белоснежка сидела одна, и что-то писала. А мы только спросили ее про Розочку, но она ничего не знала, и мы ушли к себе.

- Понятно… - разочарованно протянул я.

Мы с Буратино, что называется, не солоно хлебавши, вернулись в кабинет и уселись, тупо глядя на обчищенный сейф.

- Девочки тут не при чем. Значит, все-таки Белоснежка тут замешана! – с горечью подвел итоги нашего расследования Буратино.

«Так тебе и надо! Не будешь людей обижать! А то распоясался совсем, капиталист занюханный! - со злостью подумал я про него.

- Если принять во внимание погрешности Артемона во времени, то Нарцисс и Жасмин вполне могли быть у Белоснежки перед самым ее исчезновением. Выходит, они последние, кто ее видел.

- И что это нам дает? – поинтересовался Буратино.

- А ничего это, ровным счетом, не дает! Слушай, Буратино, дай-ка я взгляну на заявление Белоснежки. – Попросил я.

Буратино молча протянул мне бумажку, одиноким парусом белеющую на его столе. Я ее внимательно исследовал, даже понюхал.

- Ну и что? – равнодушно спросил меня Буратино.

- А то! Это писала не Белоснежка! – с твердой уверенностью заявил я ему.

- С чего ты это взял? – заинтересованно спросил меня Буратино.

- Белоснежка, между прочим, очень грамотная была, а тут в каждом слове – ошибка. – Пояснил я.

- Может, просто торопилась и нервничала, - махнул рукой Буратино.

- Не скажи! Если человек грамотный, он при любых обстоятельствах грамотным и останется. Она, грамотность то есть, в отличие от памяти, даже с годами не пропадает. Это я по опыту свой мамы знаю.

- А почерк?

- Сейчас сличим. У тебя есть какая-нибудь бумажка, написанная рукой Белоснежки?

- Кажется, где-то была, - роясь в столе, ответил Буратино. – А вот!

Он протянул мне какой-то листок. Бегло просмотрев его, я понял, что это фрагмент из его недавнего доклада на очередном общем собрании. Ну, дает, Буратино Карлович! Белоснежка ему еще и доклады, оказывается, писала, а он ее даже за это не оценил!

- Ну, что ты теперь скажешь, Зю? – усмехнувшись, спросил Буратино. Видно, он уже сам сравнивал эти бумажки.

- Да, похоже, что почерк один и тот же… - засомневался я. – Тут без графологической экспертизы не обойтись, – констатировал я.

- Без чего? – не понял Буратино.

- Говорю, что нам на этот раз, без полиции, действительно не обойтись! – не вдаваясь в объяснения, подвел я итог наших раздумий.

Буратино в ответ только согласно кивнул головой. И я побрел в полицейский участок. К нам в Клуб направили следственную группу из трех собак во главе со старым, по всему видать, опытным Доберманом, почему-то напоминавшем мне Мегрэ. Только трубки ему не хватало. Это был видавший виды, в многочисленных шрамах, худой, длинноногий и поджарый пес. В его подчинении находились два молодых, глуповатых на вид и постоянно распускающих слюни, но широкогрудых и мускулистых боксера.

Первым делом они опросили нас с Буратино.

- Когда вы заметили пропажу денег? – довольно строго спросил Доберман, пристально глядя мне в глаза.

Пришлось рассказать им подробно, все, что предшествовало нашему ограблению.

- Так, получается, что вас ограбили в ваше отсутствие! – сделал вывод Доберман.

Как будто бы мы дали кому-то себя ограбить, находись мы в Клубе!

После этого полицейские долго и тщательно осматривали и обнюхивали сейф, изредка перерыкиваясь о чем-то между собой вполголоса. Потом все трое прошли тем же путем, что и Артемон, и там же, где и он, потеряли след. Потом пролазили каждый уголок в нашей «Клубнике со сливками», перепугав всех посетителей. Нам пришлось даже подключать папу Карло и Джузеппе, чтобы они хоть как-то успокоили публику, потому что мы с Буратино не отставали ни на шаг от полицейских.

Полицейские обнюхали все, что только можно было обнюхать, порычали между собой, совещаясь о чем-то, и не обращая на нас никакого внимания… Наконец, старый Доберман, заведя нас в директорский кабинет, объявил нам результаты своей розыскной деятельности:

- Сейф открыт не родным ключом. Взломан. Но взломан оч-ч-чень аккуратно!

- А куда же тогда мой ключ от сейфа делся? – растерянно спросил Буратино.

- Потерял, наверное, где-нибудь, – предположил Доберман. – Но сейф точно был взломан, а не открыт, можете даже не сомневаться в этом! Опытный медвежатник поработал с ним, но не из наших, не местный. Почерк наших медвежатников мы наперечет знаем. Какой-то залетный гастролер у вас поработал. У нас такого в картотеке даже не числится. Придется на Интерпол выходить, чтобы идентифицировать личность преступника. Если хотите найти преступника - одна надежда на Интерпол. Мы вам больше ничем не сможем помочь.

При этих словах я даже подпрыгнул на своем стуле. Ничего себе! Интерпол!!! Но, кажется, из всех присутствовавших это удивило одного меня.

- А Белоснежка куда делась? – спросил Буратино у Добермана. - Про нее вы нам что-нибудь можете сказать?

- Пока с полной уверенностью мы можем сказать одно: она ушла с преступником. А вот в качестве кого – не известно. Может быть, он ее как заложницу взял, а может, и сама, добровольно ушла, как сообщница.

В общем, нового они нам мало что сказали. Все это мы уже знали от Артемона.

- Какая заложница? – горько усмехнулся Буратино. – Скорее всего сообщница. Вот, посмотрите, заявление по собственному желанию оставила. – Буратино протянул листочек заявления Доберману.

- Ну, это еще ни о чем не говорит. Может быть, ее заставили его написать. Под угрозой смерти… - пояснил один из помощников Добермана, молодой слюнявый Боксер.

- Это все выяснится только после поимки преступника, а его, для начала необходимо идентифицировать, – добавил второй слюнявый Боксер.

- Ладно, это все хорошо, но время, время уходит! – поторопил нас Доберман. - С Интерполом будем связываться, или как? Но эта услуга у нас платная, - спросил он, обращаясь к Буратино.

- А дорого эта услуга стоит? – поинтересовался тот.

- Вообще-то дороговато. Десять золотых.

- А нельзя ли нам расплатиться после поимки преступника? – поинтересовался я. – Сами понимаете… - я указал на обчищенный сейф.

- Нет, без денег мы никак не сможем выйти на Интерпол, - сказал, как отрезал Доберман.

- Где же нам взять деньги? Ведь все, подчистую унесли…- растерянно развел руками Буратино.

- Может быть, уже в кассе что-нибудь набралось? – предположил я.

Мы забрали в кассе, все, что успело там набраться на этот час, прихватили всю выручку у бармена. Но денег на Интерпол нам все равно не хватало. И тут Карабас Барабас, в очередной раз, удивил меня и подтвердил мои догадки о преходящей ипостаси добра и зла! Он чисто по-человечески вошел в безвыходность нашего положения, и подкинул нам недостающие пару золотых из своих личных запасов! Оказывается, не такой уж он и плохой мужик, как расписан в сказке! А вот нам с Буратино совершенно нечего было добавить: все наши деньги были, как всегда в сейфе. А ведь говорил я ему, и не один раз, что надо в Банк деньги сдавать, как все нормальные люди делают. Так надежнее будет. А он мне : «Не доверяю я этому Банку! Завтра он лопнет, и плакали тогда все наши денежки! Сейф, он надежнее!» Вот, все наши денежки из надежного сейфа и заплакали. Ну, короче говоря, наскребли мы с Буратино по сусекам десять золотых и вручили их Доберману для выхода на связь с Интерполом. Мне было очень интересно узнать, как же они будут с ним связываться, без компьютера и даже без телефона. Поэтому, несмотря на сумасшедший день, я попросил:

- А можно и мне с вами?

- Отчего же нельзя. Можно, – добродушно согласился Доберман.

И я с тремя псами-полицейскими отправился выходить на связь с Интерполом.

 

* * *

 

Не доходя до полицейского участка, Доберман, нисколько не стесняясь моего присутствия, разделил наши десять золотых между своими подручными, оставив себе четыре золотых, как старшему розыскной группы. После этого все двинулись дальше. Во дворе полицейского участка они вдруг встали задами друг к другу, развернув свои морды в разные стороны и все трое одновременно завыли, изредка прерывая вой редкими многозначительными погавкиваниями! В ответ на их вой откуда-то издалека начали подвывать и тявкать другие собаки, а тем – отвечали следующие по этапу… Вой и гавканье не прекращались около часа. Мне надоели эти собачьи песни, и я уже собрался уходить, сомневаясь в успехе этого сомнительного предприятия, как вдруг Доберман, зычно гаркнул на всех, навострив уши:

- Все замолчали! Связь пошла!

Боксеры тут же умолкли и только откуда-то, из далекого далека, еле различимый для моего неутонченного слуха, доносился слабое одинокое завывание, прерываемое тявканьем. Получалось что-то, напоминавшее озвученную морзянку: вой – тире, один тявк – точка. Доберман внимательно слушал, развернув уши радарами. То же сделали и его подручные псы-боксеры, навострив свои обрезки. Когда еле слышимый вой закончился, Доберман, довольный проделанной работой, обратился ко мне:

- Ну что ж, теперь мы точно знаем, кто у вас орудовал. Международный преступник! Его давно весь Интерпол разыскивает, с лап сбились, если честно. Давненько он нигде не засвечивался.

- Так кто это?

- Кто, говоришь? – Доберман явно тянул время.

- Да, кто же это?

- Ха-ха-ха! – довольно хохотнул Доберман. - Сам Багдадский вор осчастливил наш город своим присутствием! Вот как оно получается! Ну, вам повезло, так повезло! – радостно смотрел он на меня, предвкушая увидеть на моем лице…

Уж и не знаю, что он хотел увидеть на моем лице. Наверное, восторг, но я крепко обиделся:

- Это чем же нам так повезло, позвольте узнать?! Что он нас обобрал до нитки? «Да еще и вы последние деньги забрали, непонятно для чего. Как будто, без золотых не могли повыть!» - подумал я, но сдержался и тактично промолчал.

- Это все ерунда! – махнул лапой Доберман. – Главное, что теперь этим грабителем сам Интерпол займется вплотную. Теперь ему, голубчику далеко не уйти. Обязательно повяжут. Там такие крутые ребята работают! Одни овчарки! Других не берут!

- И на том спасибо, утешили, – сказал я. – А деньги нам вернут?

- Ну, если они к тому времени у него еще останутся, – обнадежил меня Доберман. – Страховать надо было свое имущество.

«Надо будет наказать Вишенку за то, что своевременно не застраховал имущество. За что только он деньги получает!.. - подумал я. – Впрочем, это скорее всего Буратино виноват. Привык жить по старинке. Никому не доверяет: ни Банку, ни страховым компаниям. Вот что из всего этого получается».

- Вы нас, пожалуйста, держите в курсе событий, – попросил я на прощание.

- Непременно!

 

* * *

 

Я вернулся в «Клубнику», рассказал Буратино обо всем, что видел и слышал в полицейском участке и отправился на кухню перекусить. По залу с подносами уныло бродили гномы, а некоторые из них вообще по-сиротски притулились на кухне и сидели, тупо уставившись в одну точку.

- Что это с ними? Не заболели, случайно?

- Горюют по Белоснежке, – пояснила мне сердобольная Гретель, погладив одного из них по голове.

Я попросил у кухарки два бифштекса для себя, но только целых. На что она мне вполне резонно заметила:

- Должна же кухарка знать вкусна ли ее пища. – И принесла мне четыре надкусанных.

Я поел, хлопнув рюмочку коньячка с нашими ветеранами для аппетита, и отправился спать. Я и не заметил, как заснул, сидя в кресле, и проспал так до самого утра. Всю ночь я с Юлькой катался на Кареновском мотоцикле. Как же нам с ней было хорошо! Мы гоняли на бешеной скорости по булыжной мостовой, а потом птицей влетали на сломанный мостик через ручей, и, как камикадзе, с ветерком катились вниз! У меня дыхание перехватывало от скорости, от ветра, от Юлькиной близости! А она все крепче и крепче прижималась ко мне сзади. И от ее близости и тепла я становился смелым, храбрым и отважным! Ее лицо и волосы были так близко и так нежно щекотали мою шею и нервы, что я таял, как рафинад в чае… Во сне я все порывался ей сказать, чтобы она обязательно дождалась меня, что я живой и здоровый, только вынужден немного задержаться по независящим от меня обстоятельствам, но я непременно вернусь. И чтобы она обязательно передала все это маме с папой… Но мне никак не удавалось перекричать свист ветра и грохот мотора.

«Надо будет заняться Кареновским транспортом» - первым делом решил я, когда проснулся ранним утром, можно сказать с первыми лучами солнца. Душу терзало беспокойство недосказанности и незавершенности какого-то очень важного дела. «Наверное, все из-за того, что не смог сказать Юльке во сне самого главного» - подумал я. И, чтобы отрешиться ото сна, начал вспоминать события вчерашнего дня. Сначала вспомнил пропажу Розочки, потом грабеж… Но чувство беспокойства почему-то не проходило. Что-то явно тревожило, не давало покоя во всей этой истории. Но что именно? За один день произошло столько событий, что могло бы хватить на целую неделю…

Вот! Почему все произошло в один день? Не через день, не через неделю? Почему сразу же за исчезновением Розочки последовал грабеж? А может быть, эти два события как-то связаны между собой? А если похищение Розочки было спланировано заранее? С целью выманить нас из Клуба… Но, в таком случае, у Синей Бороды обязательно должен быть сообщник. Неужели он заранее сговорился с Багдадским вором? Синяя борода и Багдадский вор? Ну и компания! Такого и в бреду не приснится! Во-первых, Синяя Борода – индивидуалист-одиночка, совершенно некоммуникабельный товарищ, и очень плохо идет на контакт с людьми. Ну, а во-вторых, их пути, мне кажется, вообще вряд ли могли бы пересечься… Значит, надо искать того, кто очень хорошо знает Багдадского вора. Ха-ха-ха! Ой, я не могу! О чем я вообще думаю?! Да ведь, все три наши восточных цветочка каким-то непостижимым образом прибыли к нам из «Тысячи и одной ночи»! То есть оттуда же, откуда родом Багдадский вор! Вот от чего нам надо было плясать с самого начала!

Я вспомнил, как бойко, без малейшей запинки отвечали на все наши вопросы Жасмин и Нарцисс, когда мы с Буратино опрашивали их про Белоснежку. Словно у них заранее были заготовлены ответы на все вопросы. Мне это уже тогда показалось подозрительным, но я списал это на то, что по Клубу, в любом случае, идет обсуждение произошедшего, разговоры разные… Представляю, как они смеялись над нами! В их глазах мы выглядели настоящими лохами! Да, здесь налицо продуманный бандитский сговор!.. И я помчался подтверждать свою версию. Для начала я заглянул на кухню, выловил одного из безутешно горюющих гномов:

- Хочешь отыскать Белоснежку?

- Спрашиваешь! Конечно, хочу!

- Тогда шеметом дуй в полицейский участок за розыскными собаками. Скажешь им, чтобы срочно прибыли задерживать сообщников вора, понял?

И я помчался дальше. Теперь я торопился в гараж, к Карену. В гараже меня встретил громкий, с заливистыми руладами храп. Карен отсыпался по полной программе после ночной смены. Я с большим трудом растолкал его. Он долго возмущался по поводу ранней побудки, но кое-что все-таки разъяснил мне.

- Слушай, Карен, позавчера ночью, когда похитили Розочку, Синяя Борода один сидел за столиком, или с ним еще кто-то был?

- Один. Это я отлично помню. Потому что мест в зале не хватало, и я хотел к нему кого-то подсадить. Так он такой скандал устроил!

- Хорошо. И еще один вопрос. В ту ночь, кроме Синей Бороды еще кто-нибудь не из местных приходил в Клуб? Постарайся, вспомни, это очень важно.

- Чего тут стараться. Я и так все помню. Приходил. Молодой парень. Видать, прямиком из бани к нам заскочил.

- Почему из бани? – удивился я.

- Да потому что у него на голове полотенце было намотано.

- Отлично! Только это не полотенце, а чалма была. И долго этот парень пробыл в Клубе?

- Нет, всего минут двадцать. Я еще очень удивился. То до утра никого не выгонишь, а этот даже за столик не сел. Покрутился у бара и сразу же назад. Я даже спросил его, что мол, не понравилось?

- А он что? – заинтересовался я.

- Нет, говорит, очень понравилось, но, к сожалению, дела, говорит.

- Молодец, Карен! – похвалил я его за полученную  информацию. - Ну, спи дальше!

Все мои догадки подтвердились! И я помчался дальше, к девочкам-цветочкам. Они все трое жили в небольшой комнате прямо за сценой, которая служила заодно и грим-уборной. В комнатке девушек, сейчас почему-то заставленной баулами, чемоданами и сумками уже сидели, дремавшие на этих самых баулах, папа Карло, Джузеппе и чем-то очень расстроенный Буратино.

- А вы чего тут собрались? – удивился я этому раннему сборищу.

- Да вот, понимаешь, Зю, целую ночь их уговариваем, чтобы остались…

- Никак уезжать собрались? – спросил я Розочку, кивнув головой на стоящие в боевой готовности чемоданы. – И далеко едете, позвольте узнать?

- Домой, возвращаемся.

- В «Тысячу и одну ночь», я правильно понял?

- Да, правильно! – ответили они хором.

- И по какой такой причине вы вдруг так неожиданно решили нас покинуть? – съехидничал я.

И тут все присутствовавшие разом загалдели, перебивая друг друга.

- Я им говорю, что все у нас наладится! – кричал Буратино.

- Без оплаты работать не собираемся! – митинговала Жасмин.

- Мы что вам, дурочки за бесплатно работать! – вторила ей Нарцисс.

- Но у вас же контракт подписан! – возмущался папа Карло.

- Раз не платите, значит, не имеете никакого права задерживать нас! – кричала ему Розочка.

- Это нарушение контракта и наших гражданских прав! – возмущалась и Жасмин.

- А мы вот возьмем и не отпустим вас! – кричал даже Джузеппе.

Видно, эта катавасия длилась всю ночь…

- Стоп!!! Тихо, тихо! Все успокоились, и давайте говорить по одному. Буратино, начинай.

- Вчера ночью, после выступления, девочки, как обычно, пришли за деньгами. Ну, я им объяснил, что в связи со вчерашней кражей, денег в кассе пока нет. И мне нечем выдать зарплату. Придется потерпеть денька три-четыре, пока все не наладится. А они ничего слушать не хотят! Или деньги, или, говорят, мы уезжаем от вас! Я им объясняю, что если они не будут танцевать, то и денег в кассе не будет. Потерпите, говорю, день, другой, и все опять будет как прежде. Мы вам всю неустойку выплатим. А они уперлись на своем. Говорят, пускай ишак на вас работает без денег! Уезжаем, и весь разговор! При чем тут ишак, какой ишак? Такие милые, хорошие девушки были… Что вдруг с ними случилось? – растерянно разводил руками Буратино.

- А у них, между прочим, контракт на три года подписан! – вставил папа Карло.

- Но вы же его нарушили? Нарушили! Значит, контракт автоматически аннулирован! – возразила ему Жасмин.

- Вот видишь, Зю? Я им говорю, давайте дождемся Вишенку, он всем разъяснит права и обязанности, а его дома, как назло, нет, – горько пожаловался Буратино. – С самой ночи его ждем… А они уже и вещи свои собрали.

- Так, ладно. Ну, с этим вопросом все ясно. Налицо трудовой конфликт. Это мы как-нибудь утрясем. Но позже! Давайте, сейчас лучше о другом поговорим. Вот, например, скажите мне, девочки, когда и где в последний раз вы видели Багдадского вора?

Все трое с испугом переглянулись, и даже немного побледнели. Ага, значит, я в самую точку попал!

- Давно, еще в своей сказке… - робко начала Нарцисс. – А что?

- А мне почему-то кажется, что вы с ним виделись не далее, как позавчера. И не в своей сказке, а на ночном представлении. Я не ошибаюсь?

- Ты видела его? – спросила Нарцисс у Розочки.

 Та в ответ только пожала плечами.

- А ты? – обратилась Нарцисс к Жасмин.

Та, так же, как и Розочка, ничего не ответила, пожав плечами. Ага, значит, не успели договориться между собой, что отвечать. Не ожидали такого вопроса!

- А вот Карен его, между прочим, видел в зале.

- Ну и что? – спросили девушки хором.

- А то, что и вы никак не могли его не видеть со сцены. А тем более не узнать своего земляка. Ну, что вы на это скажете?

- Может быть, и видели, но мы к нему не подходили… - начала отпираться Розочка.

- А я вас разве спрашивал: подходили вы к нему или нет? Пока меня интересовало только одно: видели вы его в зале, или нет? Получается, что видели, согласны со мной?

- Это что же выходит? Багдадский вор приходил к нам в Клуб, а мы даже не знали об этом? А ты, Зю, откуда это узнал? – заволновался Буратино.

- Карен мне сказал. Только сейчас.

- Ну, я ему задам! – возмутился Буратино. – Вечно он пропускает, кого попало!

- Не надо ему ничего задавать. Мы его спрашивали о Синей Бороде, он нам все и рассказал про него, а про Багдадского вора его никто и не спрашивал. Да Карен и не сообразил бы, что это был именно он.

- А как же тогда ты узнал, что это был именно Багдадский вор? – поинтересовался Буратино.

- В чалме никто другой быть и не мог. А Карабас решил, что у него полотенце на голове намотано…

И тут в комнатку, и без того очень тесную, ворвались три вчерашних пса-полицейских.

- Где сообщники? – загавкали они все трое.

- Не сообщники, а сообщницы, - поправил я их. Буратино при моих словах даже рот открыл.

- К-к-ккак, сообщницы? Ты хочешь сказать, что вот эти наши милые девушки?..

- Да, Буратино, да! Вот эти милые девушки и есть настоящие сообщницы Багдадского вора. А совсем не Белоснежка, как ты думал… Я уж не знаю, кто и по какому принципу формировал штат и подбирал персонал нашего Клуба, но им, я кивнул в сторону застывших девушек, - каким-то образом, удалось с самого начала проникнуть в клуб под видом танцовщиц. Кстати, девушки, а дурень Ганс, случайно, не заодно с вами? Может быть, его, как и вас, тоже подменили? Какой-то он подозрительный!

- Нет, этот пройдоха сам по себе работает! – успокоила меня Розочка.

- С таким опасно связываться. Он любого в два счета вокруг пальца обведет! – подтвердила и Жасмин.

- Ладно, с ним потом разбираться будем. Так вот, когда денег в Клубе собралось достаточно…

- А от кого они могли узнать о наличии денег? – подозрительно поинтересовался Буратино.

«На Белоснежку опять намекает», - подумал я.

- А это проще простого! Ведь ни для кого не секрет, что деньги в банк ты никогда не сдаешь, все складываешь в свой сейф. За три-четыре недели… Сколько мы уже работаем? Ну, короче говоря, все прекрасно знали, что денег в сейфе уже скопилось предостаточно…

- Предостаточно для чего? – поинтересовался папа Карло.

- Для грабежа! Не перебивайте меня, а то я с главной мысли собьюсь. – Попросил я. - Так вот, они знали, что деньги есть, и теперь самое главное для них – выманить нас из Клуба под любым предлогом. Поэтому Розочка сама навязалась, а потом и сбежала ночью с Синей Бородой. Благо, его не пришлось долго уговаривать. Ведь так все было, Розочка?

Розочка молчала, как партизанка. Старший полицейский рыкнул на нее, оскалив зубы, и она тут же подтвердила:

- Да, все так и было…

- Преступники были уверены, что мы всей компанией непременно бросимся на ее поиски, - продолжил я. - А тем временем, в наше отсутствие, Багдадский вор сможет беспрепятственно проникнуть в Клуб. Карена на входе не будет, а ветераны наши в это время обычно спят. Да, если и не спят, то вряд ли обратят внимание на гостя. Мало ли поклонников заходят к девушкам? И пока мы все искали Розочку, а потом уговаривали ее вернуться в Клуб, Багдадский вор, тем временем, спокойно орудовал в клубе…

- А куда же, в таком случае, делась Белоснежка? – поинтересовался Буратино. – Выходит, все-таки с Багдадским вором сбежала? Я был прав?

- Вот тут я, честно признаюсь, зашел в тупик. Не знаю, что и сказать вам на это. Но, я думаю, что девушки сейчас расскажут, что тут происходило без нас, и куда делась Белоснежка? – обратился я к ним.

- Даже и не подумаем. Вы тут нам дело шьете, начальничек, и хотите, чтобы мы сами на себя показания давали? – усмехнулась Нарцисс.

- Не дождетесь! – подтвердила Жасмин.

- Чего захотели! Дурочек нашли! – нахально рассмеялась Розочка.

- Ну, допрос – это уже дело полиции, я думаю.

Не успел я это сказать, как наши доблестные полицейские с такой яростью принялись облаивать девушек, рычать и скалить на них зубы, что те завизжали и забились в угол от страха. А псы все наступали и наступали на них. Они уже поднялись на задние лапы, придавив передними испуганных до смерти девушек к самой стенке, и лаяли прямо в их прелестные личики:

- Пр-р-р-ризнавайтесь! Не то р-р-разоррвем на части!!! – злобно рычали они.

- Скажем, скажем!

- Все скажем!

- Сами все расскажем, только собак уберите!

И они торопливо начали давать добровольные чистосердечные показания, перебивая друг друга. Полицейские, немного успокоившись, уселись каждый около своей девушки, надежно охраняя их. А мы все расселись по кроватям и по баулам девушек, кто, где стоял, и стали слушать их рассказ.

Моя версия в общих чертах, оказалась верной. От мудрой Шахерезады, которая знала буквально обо всем на свете, Багдадский вор узнал о существовании некоего деревянного человечка, очень удачливого, но не отличавшегося большим умом. При этих словах Буратино, фыркнул и отвернулся от своих обожаемых девушек. Обиделся! А когда вор узнал еще и про золотой ключик, то начал выслеживать Буратино. Багдадский вор хотел «пощипать» его еще с театром, но тогда у него ничего не получилось по той простой причине, что его опередила Мальвина. А Багдадский вор по этическим убеждениям, женщин никогда не грабил. И он расстался с этой идеей на многие годы. Но вот совсем недавно, от той же Шахерезады он узнал, что ключик опять оказался в руках у Буратино, и очень скоро ему должно улыбнуться сказочное счастье. И тогда уже Багдадский вор опять стал следить за Буратино с золотым ключиком. Сначала у него родилась идея выкрасть у Буратино ключик, и самому стать хозяином всех богатств, которые были приготовлены его обладателю. Но так как, возле Буратино постоянно крутились какие-то темные личности…

- Это, какие такие темные личности?! – возмутился я.

- Ты, Зю, Карабас Барабас, Тортила, а потом и папа Карло с Джузеппе, - охотно пояснила Розочка, - поэтому у Багдадского вора этот план провалился. И тогда он придумал новый.

- Мы все трое были наложницами в гареме шаха Гаруна аль Рашида – продолжила Нарцисс, - и мечтали вырваться на свободу. И вот, однажды, когда мы гуляли по саду с остальными девушками из гарема, Багдадский вор тайно зазвал Жасмин в укромный уголок, где их никто не мог увидеть. И спросил напрямую:

- Хочешь попасть на свободу?

- Я, конечно, обрадовалась, – перехватила эстафету Жасмин. - Но он сказал, что за это я должна буду кое-что сделать для него. Ради свободы, я готова была пойти на все, и я, не раздумывая, согласилась. Только спросила:

- А можно мне будет взять с собой двух подруг?

Он даже обрадовался и сказал:

- О! Конечно, можно! Это решает все мои проблемы.

А потом он устроил нам побег из гарема.

- А можно узнать, каким образом вам удалось бежать из гарема? – заинтересовался я.

- Очень просто! Он за одну ночь вывез нас по одной на своем ковре-самолете.

- У него ковер-самолет имеется? – удивился Буратино.

- Да, в личном пользовании! На нем он и прилетел к нам, когда решил, что пора начинать операцию.

«Так-так-так! Это становится интересно! Так вот что, оказывается, валялось на дороге и пахло нафталином, а вовсе не бомж, как мы с Артемоном подумали. И по этой же причине след так резко обрывался», - сообразил я.

- Вот так мы и попали сюда.

- Хорошо, а как же вам все-таки удалось внедриться в Клуб? – поинтересовался я.

- Ведь вы же с самого первого дня здесь работаете, если не ошибаюсь? – спросил папа Карло. - Когда мы пришли в Клуб вы уже были здесь, я это хорошо помню.

- А это вообще оказалось пустяковым делом! Когда Багдадский вор узнал, что у Буратино, наконец-то, все получилось с ключиком, и вы уже открыли им дверцу, он быстренько связал настоящих танцовщиц, а вместо них на сцену вышли мы.

- Так просто? И что, никто даже не заметил подмены?

- А кому это было нужно? Посетителям все равно, кто перед ним выступает. Лишь бы только крутились на шестах. А все работники Клуба подумали, что режиссер поменял труппу, только и всего. А настоящие хозяева, то есть вы, когда на сцене увидели нас, вместо настоящих артисток, решили, что все так и должно быть.

- Да, признаться, это у нас не вызвало никаких подозрений, - подтвердил я. – Хорошо придумали, ничего не скажешь! Значит, пока мы спускались по лестнице, тут уже вовсю орудовала бандитская группировка? А кто настоящие танцовщицы были? – поинтересовался я.

- Герда и Маленькая разбойница.

«Ничего себе, здорово кто-то придумал! Единство противоположностей» - удивился я чьей-то удачной режиссерской находке.

- А как же Кай? Он тоже не заметил подмены? – удивился я.

- Заметил. Ему объяснили, что Герда и Разбойница срочно попросились в отпуск. У них горящие турпутевки. А мы – на замене.

- Так что же вы с ними сделали, разбойники? Куда вы их дели? Может быть, они, бедняжки, лежат до сих пор где-нибудь в чулане, и умирают? – возмутился папа Карло.

- Надо их немедленно спасать! – засуетился Джузеппе.

- Не надо их спасать! – спокойно ответила Розочка. – Багдадский вор на ковре-самолете переправил их в лес к маме Маленькой разбойницы – старухе-разбойнице. Вообще-то он хотел отвезти их к Снежной королеве, но побоялся морозов. Испугался, что сам может замерзнуть по дороге…

- Ну, тогда ладно. Может, и правда, им там лучше будет? – немного успокоился папа Карло. – А то смотрите мне, ужо я вас! – и он погрозил девушкам пальцем.

- Неужели в Клубе ни одна душа не заметила подлога? – не мог успокоиться я.

- Белоснежка. Почему-то только она одна и заподозрила, что-то неладное. Догадалась, что мы не настоящие танцовщицы. Может быть, видела, как Багдадский вор Герду и разбойницу увозил? – недоуменно пожала плечами Розочка. – А может быть, мы ей просто не понравились…

- Значит, она все-таки, была в сговоре с вами, если никому ничего не сказала? Вот видишь, Зю, а ты ее защищаешь! – обиженно выговорил мне Буратино.

- Нет, она никогда не была с нами в сговоре! Наоборот, она следила за нами, как ищейка, все что-то высматривала, вынюхивала, подслушивала... - Розочка с опаской покосилась на охранявшего ее Боксера. – Чем-то мы с первого дня ей показались подозрительными. Бывало, по сто раз на дню прибежит посмотреть, не натворили мы чего? Из-за нее у нас даже проблема возникла, когда сейф брали. Чуть всю операцию не сорвала...

- А сразу рассказать мне она не могла, куда и зачем она постоянно бегала с рабочего места?! – опять разозлился на Белоснежку Буратино.

- Да как же тебе расскажешь, когда ты с самого первого дня только и делал, что орал на нее? – возмутился я поведением Буратино. – Она тебя, пуще огня боялась! Так чем, говоришь, она вам помешала? – обратился я к Нарцисс.

- Ну, у нас план был разработан: сигналом к началу операции было появление Багдадского вора в Клубе. Как он, появится, так Розочка – самая любимая танцовщица у Буратино, подыскивает себе клиента, морочит ему голову, уходит с ним и не возвращается. Естественно, Буратино обязательно бы организовал поиски. Так оно все и вышло. И вот, когда вы все разыскивали Розочку, и в клубе, считай, никого не было…

- А мы? – даже обиделся Джузеппе.

- Да что вы-то? – усмехнулась Нарцисс. – Забыли, как мы вас обезвредили?

Джузеппе с Карло виновато потупились.

- Мы поставили им по бутылке коньяка, и они про все на свете забыли. Напились, как свиньи, и спать завалились, – пояснила Жасмин.

- И тогда Багдадский вор, никого не опасаясь, прошел к нам за кулисы, а отсюда – в кабинет Буратино Карловича, – продолжила свой рассказ Нарцисс. - А там вдруг эта Белоснежка стеной встала у двери, и кричит Багдадскому вору: «Не пущу!», даже драться на него полезла. Умора! - засмеялась Нарцисс.

При этих словах я многозначительно посмотрел на Буратино, тот пристыжено опустил глаза.

- Пришлось Багдадскому вору ее связать.

- Так, где же она, где этот ирод ее спрятал? – опять засуетился Джузеппе.

- Надо спасать девочку! – вскочил  и папа Карло.

- Да, успокойтесь вы, не надо никого спасать, – утешила нас Жасмин. - Багдадский вор связал ее, кляп в рот засунул и, как главного свидетеля, в тот же день на ковре-самолете отправил в гарем шаха Гаруна аль Рашида. У того вечно штат не укомплектован…

- Ну, дела! – поразился я. – Вот до чего ты бедную девочку довел! – обрушился я на Буратино. – Как мы теперь вызволим ее из гарема могущественного Гаруна аль Рашида?

- А что я? Что я… - виновато отнекивался Буратино. – О, я придумал! Надо гномам сказать, где их Белоснежка. Может они что-нибудь придумают, как ее освободить из гарема?

И он побежал рассказывать гномам все, что мы только что узнали о их верной подружке.

- Если бы не ваш Артемон, который был лично знаком с Синей бородой, вам ни за что бы меня не отыскать! – с презрительным вызовом бросила нам Розочка.

«И это нам вместо «спасибо» за то, что мы ее, можно сказать, от верной смерти от рук маньяка спасли!» - огорчился я людской неблагодарности.

Псы-полицейские ни о чем не расспрашивали наших диверсанток, а только сидели и рычали на них, когда те ненадолго замолкали. А тут вдруг Доберман поинтересовался:

- А золотые? Куда делись золотые из сейфа?

Мы так обрадовались реабилитации Белоснежки и ее героическому поведению, что забыли про самое главное, пребывая в полной уверенности, что все наши сбережения прихватил с собой Багдадский вор.

- Золотые?... – замялись в нерешительности девушки.

- Что, тоже на ковре-самолете вывез? Вместе с Белоснежкой? – поинтересовался один из Боксеров.

Я ненадолго задумался.

- Да ты что, там столько золотых сольдо было! – я не стал называть точную цифру. Незачем всем знать наше истинное состояние. - Сейф был набит ими под самую завязку. Нет, ковер-самолет их не поднял бы на воздух… - возразил я, лично убедившись на своем опыте с трезубцем в тяжести презренного металла.

Девушки дружно молчали, стыдливо опустив головы.

- Если только он у него грузовой, - предположил я. – Как «Руслан».

Девушки радостно закивали головами на мои слова.

- Да, да, да…

- Что «да, да»?

- Увез он все деньги, на ковре. Все, до последнего сольдо! Нам даже по одному золотому не дал, сказал, потом рассчитаемся.

- Потом, это где? И когда? – живо поинтересовался я.

Между девушками опять произошла заминка. Псы предупреждающе рыкнули на них.

- Сказал, что он сам нас найдет.

«Врут! Что-то не складывается, - нутром почувствовал я. – Не мог Багдадский вор все золото за один раз вывезти: ковер не потянул бы, это точно. Несколько ходок сделал? Тоже не получается. По времени не выходит. Сначала Карен с Артемоном, а потом и мы вернулись из леса, а вечером уже начались поиски преступника. Днем здесь Артемон был, и полицейские позже подключились. Они бы его учуяли. Нет, не стал бы Багдадский вор так рисковать. Если только ночью? Черный ход на ночь перекрывается. А на входе - Карен. Да еще мы строго-настрого наказали ему, чтобы он никого из подозрительных приезжих не пропускал в зал без нас. Вызывал или меня, или Буратино. После всех событий, он вряд ли осмелился бы своевольничать… Значит, золото где-то спрятали, пока все не утихнет Преступники так делают иногда. Но где? Следы Багдадского вора из клуба вели прямиком к ковру самолету, никуда не сворачивая. Значит, по пути спрятать не мог. Собаки бы нашли нычку. Получается, что золото где-то здесь? Кабинет Буратино и предбанник мы облазили весь. Там ничего нет. Собаки ничего не нашли… А ведь неспроста наши девочки так быстро собрались уезжать. Не «делают ли они ноги»? Ведь, не из-за того, в самом деле, что Буратино им за один день не заплатил? Они прекрасно знают, что уж кого- кого, а их-то он не обидит. И что на самом деле они делали в кабинете Буратино? Похоже, что Багдадский Вор передал золото Жасмин и Нарцисс? Так вот почему они так торопятся уехать! Наверняка, наши денежки хотят вывезти».

Тут в комнатку влетел радостный Буратино, и не дал мне додумать эту мысль до конца.

- Ну, все. Всех гномов я отпустил на поиски Белоснежки!

- Как же они до гарема доберутся? – удивился я.

- По своим тропам. У этих гномов под землей, от полюса до полюса все перерыто и вдоль и поперек. Так что, не волнуйся, Зю, к вечеру Белоснежка будет дома! Они так сказали! А гномы врать не будут!

- Ты в дорогу покушать им хоть что-нибудь дал? – заботливо поинтересовался папа Карло.

- А то ведь дорога-то не близкая! – поддержал его и Джузеппе.

- Конечно! Гретель им каждому по узелку собрала.

- А что с нами будет? Вы отпустите нас? – робко спросила Розочка, не понятно к кому обращаясь: то ли к полицейским, то ли к нам с Буратино.

- А с чего это вы так решили? – спросил я, усмехнувшись.

- Ну, как же! Чистосердечное признание облегчает наказание, – с надеждой в голосе сказала Нарцисс.

- Мы же вам все рассказали, - заискивающе заглядывая в глаза Буратино, сказала и Жасмин.

- А что, Зю, может быть, и правда, отпустим их? Как-никак они помогли следствию… - Спросил меня Буратино.

- Ну, ты даешь! Чем они помогли-то? Деньги твои где, ты хоть знаешь?

- Да ладно, что там, деньги…- беззаботно махнул рукой Буратино. - Новые заработаем.

- Интересно, как же ты их заработаешь, когда собираешься девушек отпускать? А кто же у тебя на сцене выступать будет? Ты сам, что ли? Или Гретель выпустишь? – рассмеялся я его наивности.

- Зачем же Гретель? Я этот вопрос уже решил. Попутно, так сказать. Кай тоже отправился в лес за Гердой и маленькой разбойницей! Так что, танцовщицы у нас завтра уже будут, – похвалился Буратино своей смекалкой и деловитостью. – А эти пусть к себе домой отправляются. И всем будет хорошо!

- Ну, ты, Буратино, хват-парень, ничего не скажешь! - похлопал я его по плечу. – Молодец!

- Как это отпустить?! Как это отпустить?! – вмешался в наш разговор разъяренный Доберман. – Вы в своем уме?! Это же международные преступницы! Интерпол с лап сбился, разыскивая Багдадского вора, а они его сообщниц отпускать собрались! Не позволю!!! Безобразие!!! Отвести арестованных в участок! – отдал он распоряжение своим подчиненным.

- А вещи их нам куда девать? – поинтересовался Джузеппе.

- Вещи?! – обрадовался я. – А вещи их мы сейчас досмотрим!

- Без ордера на обыск не имеете права! – взвизгнула побледневшая Жасмин.

- Это нарушение прав человека! – подхватила тему и Розочка.

- Мы будем жаловаться на вас! – без уточнения кому именно, пригрозила Нарцисс.

Мы все остолбенели от такой наглости! Они еще и жаловаться на нас кому-то вздумали! Во, девчонки дают!

- Молчччать!!! – совершенно рассвирепел Доберман. – Ордер им понадобился! Я вам покажу сейчас орррдер! Обыскать комнату и досмотреть вещи арестованных! – приказал он боксерам, рвущимся в бой.

Те с остервенелым удовольствием приступили к досмотру вещей арестованных, то есть с диким рычанием рвали все подряд, что попадало им под зубы. По небольшой комнатке в разные стороны разлетались клочки платьев, юбок, кофточек и разные предметы интимного назначения…

Жасмин, Нарцисс и Розочка в ужасе закрыли лицо руками и медленно сползли по стенке. Сидя на полу и уткнувшись друг в друга, они горько и безутешно рыдали. А папа Карло с Джузеппе только успевали услужливо подтаскивать к озверевшим собакам узлы, чемоданы, сумки. Я тоже встал с баула, на котором сидел, и хотел подставить его поближе к боксерам на досмотр. Но едва-едва смог сдвинуть его с места!

- Вы чего туда наложили? Кирпичей, что ли?

И тут меня осенило! Вот где они, наши золотые сольдо! Я, оказывается, все это время спокойно сидел на них! И я сам, как боксер, спешно начал выкидывать все, что лежало сверху в этом бауле. И, правда, под вещами я нашел обыкновенный рогожный мешок, в каких я покупал картошку, доверху наполненный нашими денежками!

- Буратино!!! Посмотри! – подозвал я его.

На мой зов сбежались все, кто был в комнате, за исключением горько плачущих девушек. И мы все радостные и счастливые, стали молча перебирать в мешке золотые монеты. Даже псы-полицейские сидели рядом и возбужденно сопели, посвистывая от удовольствия носами… Некоторое время все мы пребывали в нирване, загипнотизированные блеском наших золотых сольдо! Мы все так увлеклись созерцанием нашего пропавшего богатства, что чуть было, не прозевали международных преступниц. Девушки, воспользовавшись тем, что блеск золота на некоторое время затмил разум, а заодно и бдительность, осторожненько прокрались мимо нас к раскрытой настежь двери. И если бы Розочка не наступила на пудреницу, брошенную во время досмотра их багажа, то еще неизвестно, чем бы все могло закончиться. Но, пудреница во-время хрустнула у нее под ногами и псы, очнувшись, бросились на них лая, рыча и хватая за платья.

- За что же вы так со мной, девочки? – растроенно качал головой Буратино. – А сами еще денег от меня требовали.

- Да, Восток – дело тонкое, братуха! – попытался я, как мог, утешить горевавшего Буратино.

- Следствие по данному делу считаю закрытым! От руководства следственных органов выражаю благодарность всем присутствующим за оказанную помощь и поддержку в розыске и задержании опасных преступников. Уведите арестованных! – пролаял Доберман, и заплаканные Жасмин, Нарцисс и Розочка в сопровождении псов-полицейских безропотно отбыли в полицейский участок.

«Это еще не понятно, кто кому помог в розыске опасных преступников!» - подумал я.

 

* * *

Вечером того же дня за дверями нашего заведения буйствовала толпа недовольных посетителей. На дверях красовалась вывеска: «Клуб закрыт по поводу корпоративной вечеринки. Администрация». Из всей толпы страждущих хлеба и зрелищ мы пропустили только Тортилу. Как никак свой че… черепаха. Она тут же, у входа, недовольно поинтересовалась:

- Как дела с моим прудиком? Что-то я не вижу, чтобы его кто-то уже начал копать… Одними обещаниями кормите!

- Не волнуйся, Тортила, теперь уже точно все в порядке. Завтра начинаем строительство! Будет тебе пруд, как и обещано! – заверил ее Буратино.

Она вопросительно посмотрела на меня.

- Ты что, не веришь мне?! – возмутился Буратино.

- Да как-то с Зю понадежнее иметь дело.

- Будет тебе пруд, Тортила, слово курсанта даю! – заверил я старую черепаху.

- Вот это другое дело, - повеселела Тортила и уползла в зал.

Весь наш, заметно поредевший, персонал - не было девочек, Белоснежки, гномов и Кая, праздновал удачное завершение всех наших неприятностей и возвращение денег. На праздник были приглашены и псы-полицейские, как непосредственные виновники нашего сегодняшнего торжества. Хотя я очень сомневался в их причастности к розыску преступников, и считал, что они нам совершенно ничем не помогли, а только содрали с нас не понятно за что десять сольдо, но особенно сопротивляться и спорить по этому поводу не стал. Пусть будут виновники! Ведь все-таки они первые назвали имя настоящего преступника. Полицейские, кстати, сказали, что уже передали арестованных Интерполу лично в лапы.

- Когда вы успели? – подивился я их оперативности.

- Как только мы доставили арестованных в отделение, мы тут же связались с Интерполом, – великодушно поделился с нами служебной информацией Доберман.

«Интересно, а кто же эту связь вам оплатил?» - невольно подумал я, но нарываться на неприятности не стал.

- И они указали нам место, куда мы должны доставить арестованных. А дальше уже они сами занялись ими.

- И далеко пришлось доставлять? – участливо спросил Карен.

- К замку Спящей красавицы!

- О! – удивился Карен, как впрочем, и мы с Буратино. – А почему именно туда?

- Они должны были проверить достоверность всей поступившей от нас информации… – пролаял Доберман.

- То есть, вы и про похищение Розочки, и про Синюю Бороду им рассказали? – поинтересовался Буратино.

- Обязательно! – подтвердил Доберман. – Ведь эти два события взаимосвязаны. Как же можно говорить об ограблении, не объяснив, с чего все началось? А самое главное, Синяя Борода, оказывается, уже тоже давно в розыске по обвинению в каннибализме!

- Ничего себе! – ахнули мы.

- Да, да, именно так! Ведь, как всем известно, ни одного трупа бывших его жен не было обнаружено. Что и позволило Интерполу выдвинуть подобное обвинение так называемому маркизу! Ну, а мы им в этом очень помогли, и я надеюсь, наш благородный и бескорыстный труд не останется не замеченным. Со дня на день мы ждем повышения по службе!

И все начали поздравлять наших доблестных полицейских!

- Простите, так Интерпол арестовал Синюю бороду? – поинтересовался я судьбой маркиза.

- С его арестом, вышел небольшой казус, - засмущался Доберман.

- Что? Что? Что такое? – посыпались на него вопросы.

- Дело в том, что ребята с Интерпола, несмотря на то, что он хорошо замаскировался: сбрил свою синюю бороду…

- Ну, это мы знаем, - нетерпеливо перебил я Добермана. – Так в чем же казус?

- В том, что они его обнаружили таким же спящим, как и принцессу.

- Спящую красавицу? – уточнил Буратино.

- Ну да. – Подтвердил Доберман.

«Ага, значит она и его на веретено подсадила», - догадался я.

- А казус, казус-то в чем? – допытывался Буратино.

- Так в том и состоит этот самый казус! Что никто не знает, как теперь его разбудить. Спящую красавицу может разбудить принц своим поцелуем, а кто этого маньяка разбудит? Я не думаю, что на свете найдется хоть одна женщина, которая захочет поцеловать этого каннибала.

- Да, это проблема! – согласились папа Карло и Джузеппе.

- Так что же, неужели его так и оставили в замке? – спросил я.

- Зачем же? - удивился Доберман моей недогадливости. – Спящего арестовали и перевезли в тюрьму для международных преступников. А там поместили в специальную камеру для особо опасных…

- Уф-ф-ф! – прокатился по залу вздох облегчения, от того, что все так хорошо закончилось.

За это все дружно подняли бокалы, и стоя выпили за нелегкую, полную опасностей и риска, но такую почетную, службу полицейских.

В этот вечер все табу, запреты и ограничения были отменены. Все вольны были делать все, что им заблагорассудиться, но при этом не терять головы. Даже папе Карло и Джузеппе в этот вечер разрешено было пить коньяка, столько, сколько захочется.

Весь наш кукольно-сказочный народ отрывался по полной, когда часов около десяти ночи непонятно откуда появились гномы. Чумазые, словно они копали пруд для Тортилы, они привели с собой с ног до головы изгвазданную в грязи, но счастливую Белоснежку. Их обступили шумной, пьяненькой и радостной толпой, требуя, чтобы они все обязательно выпили штрафную. Что они с превеликим удовольствием и сделали. После этого публика успокоилась и все с интересом выслушали рассказ гномов, как им удалось выкрасть Белоснежку.

Рассказ не единожды прерывался поднятием тостов за смелость, находчивость и выносливость новоявленных героев. Как оказалось, гарем шаха Гаруна аль Рашида наши гномы, благодаря своим многочисленным соплеменникам, живущим под землей, отыскали без особого труда. Хуже всего дело обстояло уже в самом дворце шаха. Никто не знал плана расположения дворцовых покоев, и потому гномам пришлось делать подкоп вслепую. Первый раз они вывели свой подкоп прямо в покои Шахерезады. Та, услышав какой-то непонятный шорох, вызвала стражу. Гномам едва удалось унести от них ноги. Тогда они решили больше не рисковать и позвали на помощь местных гномов. И, разбившись на группы по четыре гнома, все усердно принялись рыть ходы в разных направлениях, пока одна из групп не наткнулась на искомый объект. Но следом за этим возникла следующая проблема. Белоснежка по габаритам была намного крупнее своих друзей, и потому она могла передвигаться по подземным переходам только по-пластунски. А если расширить проход, приспособив его под ее размеры, то это неминуемо грозило тем, что дворец мог обрушиться. Поэтому Белоснежке пришлось всю дорогу до дома ползти, а это долго, и трудно. Поэтому они задержались в пути и все такие грязные и уставшие…

Празднество понемногу начало затухать, когда далеко за полночь появились новые гости. Кай привел двух очаровательных девушек: высокую белокурую, изящную Герду и маленькую, крепко сбитую яркую брюнетку – маленькую разбойницу. Они были совершенно разные, но каждая хороша по-своему. И наше застолье с новой силой зафонтанировало тостами, спичами, песнями и танцами…

Первыми сдали свои позиции наши ветераны. Что поделаешь, годы берут свое! Когда они уже крепко спали каждый на своей тарелке, мы с Карабасом Барабасом бережно утащили их наверх и разложили по кроватям.

- Слушай, Карен. Можно я завтра покатаюсь на твоем мотоцикле? – попросил я его между ходками.

- А что я с этого буду иметь? – нахально спросил он меня.

- А чего бы ты хотел, вымогатель?

- Зю, скажи хоть ты Буратино, пусть мне зарплату повысит. – Попросил Карен.

- Ну, сказать-то я ему могу, только что из этого выйдет, не знаю.

- Ну, тогда и мотоцикл не получишь, - обиделся на меня Карен. – Вон сколько деньжищ накопили, а зарплату повысить не можете? Буржуи!

- Между прочим, в этих деньжищах и наши с Буратино зарплаты, понял? – обиделся я на «буржуев». - Да ладно тебе, повысим, обязательно повысим. А зачем тебе вообще деньги нужны?

- Хочу я себе машину купить. – Мечтательно закатил глазки Карабас Барабас.

- Ну что ж, это стоящее дело. - Одобрил я его планы. – Слово даю, повысим тебе зарплату.

 

* * *

 

Несмотря на вчерашнее, или, скорее, уже сегодняшнее застолье, проснулся я, как обычно, с первыми петухами. Что поделаешь, привычка. Так же по привычке первым делом взглянул на свои командирские. Время они так и отсчитывали назад. На календаре красовалось 13 июня. День начала нашей практики. На меня невольно наплыли воспоминания. Толчея и суматоха в кубриках, торопливые сборы, потом автобусом до причала, потом на пароме до Кронштадта. И вот перед нами – наш долгожданный красавец «Перекоп» во всей своей латаной-перелатаной красе! Потом такая же суета и толкотня по кубрикам, определение по местам, и, конечно же, обязательная приборка. Приборка на флоте – это святое! Флот без приборки вообще не может существовать. У меня за два года учебы-службы сложилось такое мнение, что он, флот, то есть, только ради приборки и существует. Каких только приборок на флоте нет! Утренняя, вечерняя, авральная, праздничная, большая, малая… Вся жизнь на флоте подчинена этим приборкам. Хорошая это штука – приборка! Какой-то головастый мужик ее выдумал. Вот, когда, скажем, курсанту или матросу делать нечего, что он делает? Скучает! А от скуки, какая только ерунда и дурь в голову не полезет! Так вот, чтобы эта дурь от безделья в курсантские или матросские башки не внедрялась, курсанта, или матроса необходимо чем-то занять. А чем их, разгильдяев, можно занять? Единственно приборкой! И всем эта приборка только во благо, получается. Да-а-а, я бы сейчас со всем своим удовольствием занялся этой самой приборкой, только бы оказаться мне на «Перекопе». Я бы сам, один, все его четыре палубы от кормы до носа, выдраил, - размечтался я.

Кареновский мотоцикл, как и договаривались, уже поджидал меня во дворе. Я не был прирожденным автомобилистом. У меня, в отличие от многих мальчишек на нашей улице, никогда не было мотоцикла. Я даже ни разу не сидел на нем, не то, чтобы катался, потому что моя мама была твердо убеждена, что «если хочешь избавиться от соседа – подари ему мотоцикл». И по этой причине она в корне пресекала даже разговоры о мотоциклах. Но это совсем не мешало мне копаться в мотоцикле соседского Толика. И потому с азами пользования этим видом транспорта я, правда, больше теоретически, был немного знаком. «Интересно, - подумал я, - а где Карен заправляется?» Пока полбака бензина есть, а дальше? Ладно, там разберемся. Я завел мотоцикл, как показывал Толик, и поехал, трясясь по булыжной мостовой.

А что, отличное средство передвижения, мне нравится! Я выехал за город по пустынным утренним улочкам, перебудив грохотом, наверное, полгорода. Вот и мостик – единственный выезд из города. Я прибавил газу и взлетел на него, как на крыльях, а потом скатился с его горба со свистом в ушах! Совсем как во сне, с той только разницей, что Юльки не было со мной. Адреналин начал закипать во мне! Я проехал по дороге, развернулся и повторил все сначала. Красотища! Еще раз! И еще! Сколько там бензина осталось? Стрелка все так же мирно лежала, показывая наличие полбака бензина. Наверное, прибор сломан. Я постучал пальцем по нему. Стрелка дернулась и встала в свое изначальное положение. Ну и отлично! Значит, самозаправляющийся бак. Все как в сказке! Мне еще лучше. «А может, мне к бабулькам Ассолям смотаться? – подумал я. – А то как-то нехорошо с ними получилось, обманул старушек. Вдруг до сих пор ждут меня, как у моря погоды? Вот только еще разочек скачусь с горки»…

Это, как с компьютером: зацепишься за какую-нибудь дурацкую игру, и думаешь: «Вот сейчас один уровень пройду, и брошу», потому как дел неотложных полно. А сам сидишь и сидишь. За тем уровнем еще один, потом другой, потом третий… Так и я мотался на мостик и с него до тех пор, пока его подгнившие доски с треском не развалились под тяжестью мотоцикла, и я вместе с ним не полетел вниз… Мы разлетелись с мотоциклом в разные стороны. Последнее, что я успел увидеть, крепко треснувшись головой о камень, и теряя сознание, как взорвался бак, и весь мотоцикл охватило пламенем…

Очнулся я от крика чаек. Еще не открывая глаз, подумал «Откуда тут могут быть чайки? Ведь море далеко. Километров 60, не меньше… Наверное, гуси летят. Либо 12 братьев, либо просто осень наступила». Я открыл глаза. Надо мной в действительности кружили и противно орали чайки! Я с трудом повернул ударенную голову и увидел море! Не сине-бирюзовое Средиземное, а серо-зеленое - Балтийское. Что за чудо?! Моментально забыв про голову, я резко сел. Сердце, предчувствуя что-то, колотилось в груди, как сумасшедшее! Представьте, я сидел на гранитной набережной Кронштадта, а прямо по курсу передо мной красовался мой родной двухтрубный УК (учебный корабль) «Перекоп»! Я протер глаза, и стал осторожненько по одному, потихоньку их приоткрывать, боясь, что видение сейчас исчезнет, и я окажусь под мостом рядом с обломками догорающего Кареновского мотоцикла… Но видение не исчезало! Мало того, ко мне с трапа бежал Баден, мой родной, мой любимый Баден!

- Зю, ты чего разлагаешься? Там большую приборку объявили, сказали сегодня после обеда уже идем! – подбежав ко мне, заторопил меня Баден.

- Куда идем? – спросил я его, не веря ни своим глазам, ни своим ушам.

- Ты чего, Зю, с дуба рухнул, или просто придуряешься?

- Нет, с моста.

- Чего? С какого моста? – переспросил озадаченный Баден.

- Да так, ничего, упал я здорово, головой треснулся. Понакидают всякой дряни!

Рядом со мной действительно валялась шкурка от банана.

- Головой сильно ударился,- буркнул я, почесывая ушибленный затылок.

- Ну, пошли, пошли, - поторопил меня Бах, - Сказали, приборку до обеда закончить.

Я по инерции посмотрел на свои часы. Они показывали, как и утром - 13 июня. День начала нашей практики! Но, самое главное, секундная стрелка сейчас шла точно по намеченному курсу – вперед, а не назад. «Вот это фокус! Е-мое! Это что же получается? Выходит, что и практики еще никакой не было, и бочка с мазутом не бабахнула, и я не затонул? Выходит, что я ровно месяц валандался по разным сказкам, а никто моего отсутствия даже и не заметил? Я что же – раздвоился? А может быть, мне это все только привиделось? Допустим, бежал по мокрому пирсу, поскользнулся на банановой шкурке, упал, и пока приходил в себя, мне все это успело привидеться в больном воображении?»

- Слушай, Баден, а меня долго не было?

- Где тебя не было? – не понял Баден.

- На «Перекопе». Меня никто не искал?

- Да нет, ты только покурить пошел, а тут сразу объявили большую приборку. Вот я за тобой и побежал.

- А в Средиземное море мы уже ходили?

- Куда мы ходили? – не то не расслышал, не то не понял меня Баден.

- А, никуда, потом объясню! – пробурчал я.

«Чудеса, да и только! Мистика! Или, как сказала бы моя мама: мистификация парадоксальных иллюзий» - подумал я.

В голове гудело так гулко, как если по пустому котлу колотить палкой. Я с трудом встал, и мы с Баденом вдвоем поднялись на «Перекоп».

- Слушай, Баден, что-то у меня с головой, не того. Надо бы мне в медчасть зайти, пусть посмотрят – нет ли у меня сотрясения, да и вообще.

Что значит «вообще» я не стал уточнять.

В медчасти обрадовались моему приходу. Оказывается, я один не сделал какую-то прививку перед выходом.

- Болкунидзе! – прямо возликовала медсестра при виде меня. - Как хорошо, что ты пришел! Живо спускай штаны! – беаппеляционно и радостно заявила она мне. – Сейчас укольчик делать будем!

Я расстегнул штаны и только тут заметил, что я по-прежнему, без трусов! Выходит, это правда, что я из них Буратино плащ сшил? Сотрясения у меня не оказалось, и давление было в норме. Медсестра дала мне таблетку от головной боли, и на том все мое обследование и лечение благополучно закончилось. Выйдя из медчасти, я тут же полез в карман за военником. Военник оказался на месте. Но весь в черных чернильных разводах, ничего не разобрать Что за черт? Ладно, потом с ним разберемся, придется писать рапорт комроты, что… Скажу, с робой постирал, забыл вынуть. Я старательно впихивал многострадальный военник в карман, а он почему-то все никак не хотел лезть обратно в карман. Что-то ему мешало там, на дне кармана. Что там еще? Я полез в карман, чтобы вытащить лишнее, и вытащил… Золотой ключик!!!

Я вспомнил, когда мы только входили в подвал, я положил его в карман, чтобы потом отдать Буратино. Видать, так и не отдал, забыл про него. Дела, однако! Значит, это все, что со мной произошло, было не сном, а все на самом деле? Или ничего не было? А ключик? Откуда он появился, в таком случае? У меня его раньше не было, я это точно знаю. Смотри-ка, настоящий, золотой, и проба имеется. Кроме того, старательно пошарив по всем карманам, я нашел еще и небольшую жемчужину, закатившуюся за шов… Видно, с бегов в Подводном государстве завалялась… Наваждение!

Что же это все-таки было? Моя ситуация почему-то вызвала во мне ассоциации с жизнью волоса, посеченного на конце. Вот растет себе волос, живет одной жизнью, тянется, тянется куда-то за всеми остальными, и вдруг, в один прекрасный день, бамц! Расслоился надвое! Что-то там ему не хватило в питании, или, может быть, окружающая среда как-то отрицательно повлияла на него… И вот у него, у этого самого волоса, уже не одна привычная жизнь, а две, хотя он все тот же волосок, с одним корнем в голове. Только теперь на самом его кончике – уже две разные жизни…Вроде бы и он, и уже и не он вовсе… Может быть, так и со мной произошло? Не хватило, скажем, мне в институте маминых пирогов с блинами, или непривычная экология Средиземного моря так повлияла на меня? Так мы, Баден сказал, и не ходили туда… Вот и вышла самая, что ни на есть мистификация парадоксальных иллюзий... Ой, некогда мне сейчас над этим задумываться! Там большая приборка идет, а я тут со своими проблемами отлыниваю. Да еще зачем-то всех вызывают на общее построение. Наверное, все-таки, отчаливаем…

Ни в какое Средиземное море мы и не собирались идти. Даже планов таких у командования не было. А если бы и были, у нас бы просто-напросто не хватило горючего до него дойти. Но теперь я, не то, что за бочками с мазутом, я вообще не курил - бросил! Наверное, трубка Карабаса Барабаса помогла. То-то радость для мамы!

Попозже я все рассказал ребятам. Ржали, как сумасшедшие, но ни один из них мне так и не поверил:

- Ну, Зю, ты и мастер баланду травить! Мюнхгаузен по сравнению с тобой – жалкое трепло!

Не помог ни золотой ключик, ни единственная жемчужина от Нептуна в качестве доказательства, что я говорю чистую правду. Все как один, сошлись во мнении, что ключик – сувенирная подделка, а жемчужина - от маминых бус. И хоть я им доказывал, что в ней нет дырочки, и где они видели в ювелирных магазинах ключики таких размеров, мне ничто не помогло.

- Тебе бы Зю в Литературный институт надо было поступать, сочинял бы сказки для детей, а не нам баланду травил! – посоветовал мне как-то Баден. – Может, переведешься?

Я не обижаюсь на них! А что, если бы мне кто-нибудь подобное рассказал, я бы точно также не поверил ни единому слову.

Жаль только, что я подвел Карабаса Барабаса с мотоциклом, и не успел подсуетиться насчет повышения зарплаты. Нехорошо как-то получилось, некрасиво. Я часто думаю, что стало с Буратино без меня и вообще, со всеми обитателями города? И очень переживаю за Буратино. Как он там без меня? Кого взял на должность администратора? Как бы Мальвинка, эта кукольная пройдоха, опять его не надула, ведь он у меня такой простодушный. Интересно, а пруд для Тортилы уже выкопали? Очень бы хотелось посмотреть на него. Я, если честно, здорово скучаю по ним всем, даже по Карабасу Барабасу и старикам-ветеранам.

Кстати, 13 июля, когда взорвалась мазутная бочка на «Перекопе», я целый день не выползал из кубрика. На всякий случай… И день этот прошел благополучно, и бочка с мазутом почему-то не взорвалась…

 

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

 

Прошло, как в сказке три года, три месяца и три дня с тех самых пор, как я побывал у Нептуна и в стране Буратино. С годами как-то все, что случилось со мной, стало забываться, и уже казалось сном, кометой пролетевшим в моей ушибленной голове. Только ключик, с которым я с тех самых пор не расставался, да жемчужина напоминали мне об удивительных событиях, происшедших со мной. Ни Юльке, ни родителям я, естественно ничего не стал рассказывать о своих путешествиях. Родителям – потому что боялся, что мама тут же потащит меня на обследование к психиатру, а Юльке… Наверное, боялся, что не захочет выйти замуж за вруна. Ведь все женщины почему-то болезненно воспринимают мужские фантазии.

Институт свой я, конечно же, не бросил, как собирался, когда гостил у Нептуна.. И не перевелся ни в аграрный, ни в Литературный. Я окончил родной институт с красным дипломом, и благодаря этому имел право выбора места службы по своему усмотрению и желанию. Конечно, все, как один, советовали идти на Черноморский, или хотя бы на Балтийский флот. Но я не пошел даже на Тихоокеанский, как решил для себя раньше, еще на первом курсе. Я выбрал Северный флот. Юлька, правда, обиделась на меня за это. К тому времени мы с ней уже поженились, и она, конечно же, с большим удовольствием поехала бы на юг, чем в какую-то холодную Тмутаракань. Не мог же я ей открыть истинную причину моего выбора! А для меня она была очевидна: уж на Севере меня Нептун не достанет! Это он только ослушников туда ссылает, а сам все по теплым морям щемится, кости старые греет. Так я и оказался на славном Баренцевом море.

Слава о моих путешествиях бежала впереди меня. Сначала она, как и полагается, расползлась по институту, а потом вместе с выпускниками – и по всем четырем Российским Флотам. Так что, когда я прибыл на место службы, Командующий Флотом, просмотрев мои документы, долго и с любопытством разглядывал меня и, не вытерпев, все же спросил:

- Болкунидзе? Это тот самый, что ли будешь?

- Так точно, товарищ Адмирал!

- Ну, ну… - неопределенно сказал он мне. – Смотри, мне, чтобы у нас на Флоте – ни-ни!

Чего «ни-ни» я так и не понял. И полетели дни моей службы.

И вот однажды, когда мой родной МПК (малый противолодочный корабль) вышел в Баренцево море для выполнения секретной учебной задачи, я все-таки выдернул Саидку из объятий Владыки всех морей и океанов!

А дело было так: когда мы, успешно справившись с поставленной перед нами задачей, возвращались в порт, ожидая благодарности за службу и наград, мой подчиненный матрос первого года службы Василий Пупкин, прошлепал буй. То есть, не доложил, как положено по форме, что слева по борту обнаружен буй. И я полез на астрономичку к этому самому Ваське Пупкину, чтобы провести с ним определенную воспитательную работу на тему недопустимости на флоте подобного губошлепства. На что Васька, как и полагается салаге, начал ныть, что бинокуляр не исправен, потому он и пропустил буй. А сам он, дескать, ни при чем. Я, естественно, склонился над бинокуляром, чтобы проверить его работу и уличить салагу Ваську Пупкина в наглой лжи.

И тут я увидел такое!!! Человека за бортом!!! В Баренцевом море!!! И хоть на дворе было лето, но в него, родимое, мог залезть только… Да никто в него не мог бы залезть! А тут живой человек!!! И, главное – ни одного судна в радиусе 100 миль!!! Командир не поверил ни одному моему слову. Поверил только бинокуляру. А человек, еле приметный на морской ряби, из последних сил махал и махал нам рукой…

Когда его подняли на борт, я ахнул! Это был Саидка! Собственной персоной! Все тот же Тарзан, с длинными, волнистыми черными волосами, но только очень замерзший и весь покрытый гусиной кожей. Он был по-прежнему обмотан водорослями вместо плавок, но кроме этого теперь на его плечах красовалась еще и нерпичья шкура, хотя по его синюшному виду было не похоже, чтобы она его грела. Да, все-таки сослал, Нептун, его в Сибирь. И виной этому, скорее всего, был я.

- Саидка! – бросился я обнимать его, как родного.

- Зю!!! – обрадовался и он, узнав меня. И тут же начал что-то быстро-быстро говорить… Но я не понял ничего, из того, что он мне лопотал, заливаясь слезами! Потому что говорил он теперь на своем родном, чистом, турецком языке. Наверное, жаловался на Нептуна.

 

 

 

[1] Маслопупы – механики.

[2] Прогары – кирзовые ботинки.

Вера
2018-11-14 15:12:22

---

Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения