Домашний серпентарий любви, или Сон под пятницу

 

      -Ты чего ночью вскочил?- Жена заваривала чай по кружкам. – Я думала: случилось что… горим…

      Никита, муж, с мрачным  видом размешал  ложкой сахар.

      -Ничего не случилось,- буркнул в ответ. - Дурость разная снится…

      Жена села напротив, запахнула на груди халат.

      -Чего приснилось-то? Аж закричал!..- Намазала гренок маслом, повидлом, подала. - На!

      Никита машинально взял, откусил.

      -Вкусно!- и продолжил набитым ртом: - Ты приснилась. Будто изменяешь мне.

      Рука жены с полной чашкой замерла на полпути. Затем осторожно поставила чай на стол.

      -Ну, ты!..- рассмеялась Ирина. - Ни сколько не меняешься!  В молодости к столбам ревновал!. - Она прыснула. - Сейчас-то!.. Ой, Господи, сейчас-то чего ревновать?.. Кому я такая понравлюсь?  Выдумал тоже! Тридцать лет живем! Дурак дураком!..

      Никита молчал, давая ей просмеяться.

      -Это ты дурочка безголовая! А меня ночью чуть удар не хватил! Думал - сердце остановится! Вся постель мокрая, потом прошибло!

      -Ой, ну что ты говоришь, Никит?! Посмотри на меня! Посмотри! Ну, кто на тетку в сорок с лишним позарится?! Ох, и фантазия у тебя!- она все-таки принялась за чай с бутербродом. Да еще с таким наслаждением, будто оголодала и ничего вкусней не едала. А улыбка - счастливая, блуждающая, глумливая - в пол-лица! Хоть прикуривай!

      -Что, хочешь сказать: я последние двадцать лет с лежалым товаром живу? Со второстепенным?.. Никому не приглянется, не понравится, а мне сойдёт, да?..- голос мужа звучал все также мрачно и хмуро.

      Улыбка сползла с лица жены. Более того: от обиды задрожала нижняя губа.

      -За что ты меня так?.. Будто тряпку половую…

      -Чего ты?..- опешил Никита. - Сама же сказала: «никто не посмотрит… не позарится…» Тряпку какую-то приплела!..

      Но жена уже уткнула лицо в ладошки, заплакала беззвучно. Даже жевать перестала.

      -Чего ты?..- Никите лень было вставать, обходить стол и утешать жену. Но он пересилил себя, встал, обошел и утешил. Стоял рядом, гладил по густым пушистым, чуть седеющим волосам и, глядя на оконный проем, говорил:

      -Ну, чего ты, Ир? Пошутить уж нельзя. Меня, и вправду, ночью чуть карачун не хватил, а ты смеешься!.. Сердце остановилось, честно слово! Вскочил - мокрый весь! А ты еще смеешься… Сама же сказала, а теперь плачешь…

      Жена не ответила, лишь всхлипывания усилились.

      -Дурочка ты у меня… Да если бы ты была не красивая - стали бы мне такие сны сниться?! Люблю я тебя, как прежде люблю.

      -Ага… А «тряпкой» обзываешь!- чуть ли не с привыванием донеслось из-под ладоней.

      -Да кто тебя так обозвал-то?! Сама придумала! А на меня списываешь!- Никита в сердцах чуть было не стукнул ее по затылку. Но сдержался: любил, как никак… - Вот и рассказывай тебе после этого сны!

      -А ты по-человечески рассказывай! – Жена понемногу успокаивалась, даже в платочек засморкалась. Подняла зареванное лицо. – Поседел, а все, как дурак, ревнуешь…

      Никита смутился ее внимательного вопросительного взгляда.

      -Пойду я… На работу опоздаю…

      Еще раз погладил жену по волосам и ушел обуваться.

      -Ты чай не допил!- крикнула вдогонку Ирина. В ответ - невнятно бу – бу - бу… Вздохнула. Сделала глоточек из своей кружки и поспешила в ванну: самой через полчаса выходить, а лицо «не сделано».

 

      -Приснится же такое!- уже удивлялся своему сну Никита, спускаясь в лифте на первый этаж. - Вот, пенек трухлявый! Детям за двадцать, а все про передок снится, как молодому! Вот, пенек!..

      Пропустил вперед соседку с шестого этажа, придержал подъездную дверь. И долго еще не отрывал глаз от двадцатилетних  университетских ягодиц, туго обтянутых джинсами.

   

      -Ты чего так долго? Знаешь же: я сегодня только до трех могу…

      -Да дурачок мой…- Ирина все никак не могла захлопнуть дверцу в машине.

      -Плащ подбери.

      -…ревновать вздумал,- она, наконец, закрыла дверь. Улыбнулась счастливо, закурила. - Аж трясется весь!

      -Что это с ним? Двадцать лет не замечал ничего, а сейчас вдруг… Подружки твои трепанули, что ли?..

      Она от души рассмеялась, вздымая хохотом высокую тяжелую грудь. Белоснежные ровные зубки приоткрылись, выпуская розовый, влекущий, как у змеи, язычок.

 

 

 

Потапов Владимир
2015-08-19 13:32:54


Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru

Выйти из режима для чтения

Рейтинг@Mail.ru