Сопряжение души - конкурсный цикл

 

Наше венчание
Нас венчали не в церкви.
Не читали молитв.
Была ночь очень светлой,
В музе лунных сюит.
Соловей, наш свидетель,
Просвистел свою трель.
И фату ты надела,
От душистых полей.
И озёрные лилии,
Белоцветье цветов,
Нам русалки дарили,
На совет, да любовь.
А рассвет всё раскрасил,
И обнял нас босых,
С нами выпив на счастье
По глоточку росы.

Чай заварен
Чай заварен крепко-крепко.
Сна не будет до утра.
Верхотура, наша клетка,
Где до крыши два вершка.
Краски ворохом, картины,
И наброска грифелёк.
А топчан скрипит пружиной,
И влюблённым невдомёк,
Что когда-то будет утро,
Проворкует в щель рассвет.
А спускаться будет трудно,
Где ступеней сроду нет.

Старый свитерок
По петельке сплетает твоя спица
Клубка последнего ажуристую нить.
Свитер любви готов уже свершится –
А в пору он и будут ли носить?
Старик устал и вот его скамейка ,
Как-будто бы всей памятью полна.
Не модный свитер, с белыми оленями,
Всё надевается и носится пока.

Семь нот
Семь нот – от Бога алфавит,
И Он с душою говорит.
Сегодня танго и фокстрот,
А завтра вальс нас позовет,
А повезет поэту если,
Стихам раздолье дарит песня.
Орган звучит, поет труба.
Семь нот – без них нам никуда.
На жизнь, на праздник, на погост.
Пусть нотный счет предельно прост.
Но этот невеликий счет
Великой музыкой живет!

Старость
Стар, не ухожен, ветхое пальто.
Три пуговицы с ниткой разной.
Как, всё-таки, до боли безобразно,
Когда вот так, и рядом никого.
Дворовый пёс из рук его берёт,
Беззубым ртом не съеденный кусочек.
Течёт слеза от ветра, и нет мочи –
Ни быть, ни жить, а он пока идёт.
Идёт двором, и входит в старый парк,
Где, век отжившие, стоят сутуло липы,
И все аллеи под дождями слиплись.
А он всё шаркает листвою слабый шаг.
И близоруко ищет, где б присесть.
На мокрую скамейку опустился
(Он сам с собой уже давно простился)
Не отдохнуть, скорее – умереть.
Стар, не ухожен, ветхое пальто.
Три пуговицы с ниткой разной.
Как, всё-таки, до боли безобразно,
Когда вот так, и рядом никого.
Зима прощалась
Снег тихо плакал во дворах–

Зима прощалась.
Последний миг, последний шаг –
Всего на малость.
Ещё так зябко в эту ночь
Звезда сияла.
А утром пенье птиц невмочь –
Весна настала.

Пёс дворовый
А мы надеемся, и снова что-то ждём.
Вдруг и людская станет жизнь прекрасной.
А ты всё лижешь мягким языком,
И даришь мне свою собачью ласку.
И вовсе не за брошенную кость,
Не за домашнюю подстилку крова.
А потому, что запустив ладони горсть,
Тебя погладил, а ты – пёс дворовый.

Девушка с печальными глазами
Метро. Поздно. Станция пустая.
А в вагоне лишь она одна –
Девушка, с печальными глазами,
Прикорнула тихо у окна.
Поезд тронулся, пошли в тоннель вагоны,
В темноту, как будто, в никуда.
Мне на пересадку, на Садовую.
(Вроде, ещё ходят поезда).
Снег идёт. Фонарь качает ветер.
Я домой от станции бреду.
Захотелось девушку ту встретить,
Расспросить про горе иль беду.
Почему я в тот вагон не впрыгнул,
Почему лишь вслед ему смотрел?!
Взгляд мелькнул – и вот и всё, что было,
Впрочем, всё равно бы не успел.
Метро. Поздно. Станция пустая.
А в вагоне лишь она одна –
Девушка, с печальными глазами,
Прикорнула тихо у окна.

Старые письма
Я печь затопил, только знаю –
Все снова забыли меня.
Я старые письма читаю,
В пергаментном треске огня.
Я старые письма читаю.
Скрипит деревянная дверь.
И ветер её открывает
Своими ключами теперь.
Былые я строки читаю,
Не знаю и сам почему.
Я старые письма сжигаю.
Они мне теперь ни к чему.

Ангел-хранитель
Я шёл песком сыпучим,
Вдоль берега морского.
К последним шёл излучинам,
Окончить жизнь там вскоре.
Внезапно обернулся,
Следы свои считая,
Но кто соприкоснулся
Со следом моим рядом?
Уже ли мой хранитель,
Мой Ангел первородный,
По жизни мой спаситель,
Высоко благородный?!
Но почему местами
Следы мои пропали?
Как сам я понимаю –
Там беды меня ждали.
Но почему тогда там,
Где след мой прерывался,
След Ангела, по-старому,
Как шёл, так и остался?
Быть может этот Ангел,
В часы моих ненастий,
Со мною не был рядом,
Ведь след мой не остался?
Того не знал я, право –
Где исчезал мой след,
На руки Ангел брал меня,
И нёс чрез бремя бед.

Остряки живут в пеналах
Грифелёк остро заточен.
Эпиграмма, в неглиже.
Кто смеётся, кто хохочет,
А кому – не по душе.
Жертва адресок узнала бы –
Дошла б до авторских ушей!
Но остряки живут в пеналах,
С точилкой для карандашей.

До рассвета четыре часа
Уплывает закат, исчезает.
Ночь прохладу приносит с реки.
И вода её нежно качает,
Отражение первой звезды.
Но всё чудо уходит со сроком.
И крадётся туман неспроста.
Тишина эхом вздрогнет далёким.
До рассвета четыре часа.
Это время любви и свиданий,
То, что Бог отпустил нам с тобой –
Этим таинством всем мирозданья,
И горящей над нами звездой.
Всё ещё впереди, вместе с нами.
Лунный плёс, поцелуй, всплеск весла.
И всё то, что сумеют оставить –
До рассвета четыре часа.

Беда не в том
Беда не в том, что треск пошёл по лаку,
На старом фото, где стоит погост.
Беда, что снова хочется заплакать,
Да, нет давно на всё на это слёз.
Беда не в том, что мы сейчас уходим,
И на прощанье не махнёт рука.
Беда, что всё у нас как будто вроде,
А так, чтобы взаправду – чёрта с два...

Тревога
Как трудно жить, когда кругом – Тревога.
Земная плоть похожа на погост.
И не дождаться помощи от Бога –
Он сам нам посылает «SOS»!
Обломки кораблей жрут океаны,
И склянки жалко бьются под водой.
Колокола, когда-то первозданные,
Вдруг потеряли звонкий голос свой.
Постель измята потную бессонницей.
Судьба на Завтра пишет приговор.
А мы всё по привычке Богу молимся,
Но душу закрываем на запор.

Всегда задумчива немного
Всегда задумчива немного.
С копной ухоженных волос.
Какому молишься ты Богу,
И век какой тебя принёс –
В пенаты наши грозовые,
В столетье бурь и нервных снов,
Где про любовь давно забыли,
Да и не только про любовь?
А ты идёшь в пурпурном платье,
Упруго светятся шелка.
Ни дать, ни взять, век девятнадцатый,
Иль ещё далее в века.
Всегда задумчива немного,
Загадочный мой человек.
Моя богиня, не от бога,
А от того, где прошлый век.

Сумка почтальона
Сумка почтальона – поднебесье,
Долгожданных весточек оклад.
Вызовы на конкурсы и пенсии,
Письма, что писались невпопад.
Там, где не хватает интернета,
Есть одно великое письмо –
У калитки, почтальон заветный,
Что родимым ветром привело.
На Рязанщине опять дороги,
Как всегда, название одно.
И одни в Тамбовщине тревоги,
Чтоб названье то не занесло.
А Весна по всем краям России,
Где письмо, почти как Интернет.
Сумка почтальона – знак счастливый.
И звоночком вновь велосипед.

Отрешение
Жизнь, уходящая во мгле –
Страшнее нет печали.
Листок в линейку на столе,
Со строками отчаяния.
Всё замирает навсегда,
Склонив себя устало.
И ты не будешь никогда –
Тебя не стало.

Прощание у трапа
Вот трап. И он идёт по трапу.
Обычный рейс. Прощанье как всегда.
Знать бы тогда – уже не будет завтра.
Не думалось, что это навсегда.
За самолётом белая полоска,
И облачко два ангела несут.
Прости, что строки так родились поздно,
А раньше было как-то недосуг.
Мы – дети времени. Торопимся куда-то.
Не замечаем в спешке мы года.
И, впопыхах, в прощании у трапа,
Не думаем, что это – навсегда.

Сергей Поваляев
2021-03-29 17:20:58

---

Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru