Даль волжская
Реквием
Светлой памяти моих родных
в канун 70-летия Великой Победы
1.
Ситом небесным просеянный,
Праздничен солнечный свет...
Здравствуй, Иван Алексеевич,
Мой сталинградский дед!
Нынче в чарующей кипени
Благоухающих груш,
Внуку о дедовском имени
Памяти лёгок груз.
Память печальную выбелил,
Цветом исполненный сад -
Нет в ней известий о гибели,
Нет эпитафных дат!
В мною не прожитом времени
Нас разделившей войны,
Вёсны живыми апрелями
К Маю устремлены.
Зори взметаются флагами,
Пьют поднебесье стрижи.
Где-то в фашистском концлагере
Ты ещё, дед мой, жив…
2.
Заветная, туманная, во снах и думах званая,
Широкой Волги даль…
Там, бабушка желанная Таисия Ивановна,
Ты вечно молода!
Река струится древняя, уносит век по времени
Плакучею листвой…
Из вёсен наших солнечных поклон тебе от доченьки
И внука твоего.
Поклон тебе, родимая, напрасно - не растила ты
Погибших сыновей,
Не зря в них силы выжала, ведь чудо-дочка выжила,
Став мамочкой моей!
Ведь зимы сносит мартами, и снова поднимается
Над Волгою трава.
И правят детки малые апрелями и маями,
И в детях ты жива!..
3.
Прабабка моя Пелагея Акимовна,
Как только разрывы трясли Сталинград -
Район обезлюженный взором окинув,
Бросалась в гремящий ад.
Любого съестного добытчица грешная -
Где склад разбомбит, где собаку убьёт -
С мешком на плече по развалинам-брешам
Прокрадывалась вперёд.
Она ль мародёршей была под бомбёжками,
Хватаясь за жизни непрочную нить,
Чтоб внуков, вернувшись не пустопорожней,
Хоть чем-нибудь покормить?..
4.
Было их пятеро
У солдатки-матери:
Четыре мальчика
И девочка-нянечка.
В семействе Тимшиных -
В кругу мальчишечек -
Сестрёнка Лиличка
Посерединочке:
Два младших братика,
Два старших братика!
На братьев девочка
Была богатенькой…
5.
Но, рождённые смеяться,
Молкли младшенькие братцы:
Умер Славик-грудничок -
Жизни звонкий родничок.
И, от голода опухший,
Не просивший больше кушать,
Умер Юлий брату вслед -
Четырёх неполных лет.
6.
На войне, где стреляют не в книжке,
Гибнут прежде девчонок мальчишки,
Потому что мальчишки отважно
Пробираются в лагерь вражий.
Что же с горлышком стало у Влада,
У примолкшего старшего брата?..
Простынёй забинтована шея,
И на ней, будто вишни зреют…
Это бравый немецкий каратель,
Позабавился доблести ради,
И под пьяные крики и гогот
Прострелил мальчугану горло.
Полнедели промучился Владик,
И с ранением подлым не сладил:
Пулевую поставили точку
Для одиннадцати годочков!
Отвезли Владислава на санках
В край погоста под снежный саван.
7.
Так остались вдвоём погодочки
Боря с Лиличкой - брат с сестрёночкой.
Были горькими, были ранними,
Были стойкими, были ранены…
Не пеклА им на масле бабушка
Из белейшей муки оладушки,
А картофельными очистками -
Всё из кухни немецкой - пичкала.
И варила часами длинными
Кожу жёсткую лошадиную,
Да порой требуху вонючую,
Достававшуюся по случаю.
Было холодно, было голодно
Средь руин фронтового города...
Но дожили до сорок третьего,
И бойцов краснозвёздных встретили!
8.
Бабка крестилась: «Поклон тебе, Господи!
Ох, ребятишек не всех сберегли…»
Мать санитаркой устроилась в госпиталь,
Дети-подранки при бабке росли.
Жили в подвале – барак их бревенчатый
Бомба смела ещё в сорок втором…
Боря, осколком над бровью помеченный,
Стал, восьмилетний, в семье мужиком.
Тоже добытчик! Для постного супчика
Мог из рогатки набить воробьёв,
А на ушицы - пахучие, жгучие! –
В Волге неблизкой ловил окуньков.
…В школу пошли в сентябре сорок пятого.
В год тот – бездомные дети войны -
Стали детдомовскими ребятами,
В группах и спаленках разделены.
Там семилетку окончили, выпорхнув -
В техникум Лиля, Борис в ФЗУ,
Чтоб потеряться навеки по выпуску,
Каждый в свою удаляясь судьбу…
9.
Ни фотокарточек, ни писем
Из маминых военных лет,
Ни документов…
Только высей
И только далей волжских свет.
И эти горькие рассказы,
Что впитывал ещё мальцом…
Родных не видевший ни разу,
Я помню каждого лицо!
Любимые, живые лица -
И в каждом мамины черты! -
Как голуби и голубицы,
Ко мне слетают с высоты...
10.
…О доле раненого деда,
Вернувшийся в победный год,
Сосед контуженный поведал,
С ним вместе призванный на фронт.
Был дед по жизни музыкантом,
Владел трубою духовой,
И окруженцем к оккупантам
Попал с той самою трубой.
Концлагерь… Проволоки стены…
Овчарок кормленных оскал…
«…Но я-то смог бежать из плена,
А Ваня ваш не убежал…
И дело, знаете, не в ране,
И уж, конечно, не в трубе,
А… – и тянул сосед по-пьяни -
В судь-бе, ребятушки, в судь-бе»…
11.
Я память мамину вбираю,
Ведь память – тот фотоальбом,
Что при пожарах не сгорает,
Не разрывается от бомб!
В цветенье яблочного мая
Я помню, как в сорок седьмом
Была убита баба Тая
Грабителями под мостом…
Ничто мне память не забелит!
И юбилейною весной
Перед прабабкой Пелагеей,
Склонюсь седою головой.
И, благодарный, буду снова
Жалеть саднящею душой,
Что Борю – дядечку родного -
Я в жизни мирной не нашёл…
12.
Ситом небесным просеянный,
Сыплется солнечный свет.
Маме в сегодняшнем времени
Восемь десятков лет.
К дате Великого праздника
Ноты рисуют стрижи.
Видимо, годы за братиков
Бог ей отвёл дожить…
Там, под стрельбой и бомбёжками,
Там, где осталась война,
Мама не в детскую ноженьку –
Ранена в сердце она…
Но - расцветают полотнища
Флагов державных окрест!
Будет в станице на площади
Петь духовой оркестр.
Будут – наряжены, солнечны -
Дети кормить голубей.
Выведет партию сольную
Юноша на трубе!..
И полетят за околицы
Марши могучей страны!
Жизнь на земле не закончится
Ни от какой войны!
Днём этим ясным и праведным -
Памятью, слогом моим -
Снова мы с мамой отправимся
В волжскую даль, к родным…
21.04. – 5. 05. 2015 г.
Сергей Тимшин
2015-06-07 14:35:02
Русское интернет-издательство
https://ruizdat.ru