Самый конец ноября. На улице серая  преддекабрьская стынь. Сумерки уже готовы затопить Москву. А к школе имени Достоевского вереницей тянутся люди. Они будут участвовать в VII Международных Достоевских  чтениях, кто-то в качестве номинантов в различных направлениях творчества, кто-то как члены жюри.

Идём туда и мы  со старинным другом Петром Черлатом, чтобы слушать. Слушать и думать, что же сегодня волнует молодых.

Когда я получил приглашение быть членом жюри в номинации «Стихи и проза старшеклассников», то, не раздумывая, согласился, ибо, хоть и работаю уже 40 лет в школе, всё же любопытно знать, о чём думают, о чём пишут нынче молодые не в рамках обязательных школьных сочинений, а тогда, когда душа понимает, что не творить она не может. Когда фантазия расправляет крылья и несётся прямо в Горние Выси, не обременённая ещё ни пресловутым житейским опытом, ни боязнью получить плохую оценку.

Очень милое, трогательное начало церемонии. Возможно, даже чуть наивное в школьной старательности сказать о Достоевском своё сокровенное и важное: литературный спектакль, связанный  с тем периодом жизни гения, когда он писал роман-исповедь «Игрок».

А потом мы расходимся по секциям.

И начинаем слушать…

Худенькая, чистая в своей искренности девочка читает стихи о России, о её величии и мессианстве…

Мы с приятелем переглядываемся. Вижу, как он едва заметно пожимает плечом, стараясь, чтобы этого жеста не заметила госпожа автор и не смутилась.

А потом выходит стройная брюнетка и снова читает о России. Но уже – прозу. И уже совершенно по-иному. Когда же в потоке её стремительного текста возникает строка «… и шлемы летели с голов, а головы с плеч…», я готов был зааплодировать. И чувства ею придуманных героев сразу стали близки мне и понятны.

Кошу глаза вправо, на председателя нашего жюри: один ли я оценил эту находку автора по достоинству. Вижу, как блестят её глаза. Слёзы? Или мне показалось? Но одно точно: не дышит, слушает всем сердцем, всем телом, всем лучшим, что есть в ней.

Но вот – следующий конкурсант. Статная, темнокожая и темноволосая девушка. А начинает она с того, что просит у нас позволения снять высокие каблуки, на которые, наверное, встала в первый раз в своей жизни и от которых чувствует несвободу. А творчество ведь – это когда ничего нет вокруг, когда только Великое Русское Слово и полёт мысли, этим словом обрамлённой.

И начинает она рассказывать нам в своих юных стихах о преданной любви. Господи! Ну о чём же, как не о любви, может говорить такая красавица!! Но и это получается всё равно – о России, потому что сони мармеладовы и катюши масловы, татьяны ларины и лизы калитины всю жизнь искали любовь, берегли её и умирали, если сберечь не могли.

Затем вышла перед нами девушка Соня. И читала своё. И плакала. И, не дочитав, убежала. Ничего. И это пройдёт. Просто чувства, переполнявшие её в этот момент, столь огромны, что даже пугают её и не вмещаются в маленькое пока, трепетное и звонкое сердечко.

После прозаического эссе следующей конкурсантки спрашиваю её:

- Скажите, почему, на ваш взгляд, даже сегодня, среди наших конкурсантов, совсем нет молодых людей? Только девушки. Но между писателей и поэтов в более зрелом возрасте преобладают всё же мужчины.

- Мне кажется, - отвечает юный прозаик, - что души мужчин более женских нуждаются в длинном детстве, когда ум их выбирает дорогу, по которой двигаться дальше. Когда же приходит такое осознание, женщины это понимают и расступаются перед мужчинами, отпуская их в самостоятельное плавание. А сами все свои силы и весь талант употребляют на то, чтобы их мужчинам было светло и радостно в жизни, чтобы творчеству их ничто не мешало. Такими ведь и были и Софья Андреевна Берс, и Анна Григорьевна Сниткина.

Конкурсная программа приближалась уже к концу, когда перед нашим жюри предстала чуть пухленькая ещё детской пухлостью девушка в толстых роговых очках. Была она трогательна и слегка как-то вся нелепа. И начала читать свой трепетный рассказ «Я, папа и ёжик».

Ах, как же сладко её было слушать!..

Говорила она о загородной прогулке с отцом в подмосковную рощу, когда всё вокруг так «палево-жёлто» и «сердцу мило», что сразу становилось понятным: нет у неё никакого отца. И в подмосковном лесу она тоже никогда не была и с ёжиком там не разговаривала. Но так трепетно было это желание тихого счастья, так за душу хватали  слова о возможном, что я услышал, как женская половина жюри зашмыгала носами. А друг мой, сидевший справа, чуть тронул меня за плечо и выдохнул в самое ухо: «Как же хорошо жить…»

… Когда, уже при награждении победителей в актовом зале, мы вручали этой юной писательнице специальный приз от Российского союза писателей, то оба понимали: это не мы ей, а она нам оказывает честь тем, что стоит сейчас рядом и держит в руках миниатюрную статуэтку позолоченной арфы, которая… вот сейчас… взмахнёт своим изысканным крылом и вознесёт её обладательницу на самую вершину Олимпа. И полёт  будет столь стремительным, что даже крылатый Пегас не в силах окажется её догнать…

26.11.2017

 Олег Букач