Об искусстве

(Отрывок из романа «ВРЕМЯ ШАКАЛОВ»)
В конце  дня, Михаил Ефимович Рзавец –бомж по кличке Тихий, торгующий книгами, выброшенными их владельцами на помойку,  собрался зайти к своим коллегам -бомжам из заброшенного дома, чтобы прихватить у них книги, которые они, возможно, насобирали в мусорных баках за истекшую неделю.
Он поднялся в знакомую квартиру и вошел в комнату, где располагались его знакомые.
-Ну что, Тихий, сегодня вечер проведешь у нас, не так ли? – спросил бомж, по кличке  Учитель, когда Михаил Ефимович подошел к сидящим и лежащим бомжам, числом четыре бывших человека.
- Да вот, Учитель, заглянул, так сказать на огонек, - ответил Михаил, приблизившись вплотную к группе бывших людей и протягивая бутылку паленой водки, которую приобрел по случаю, дня три назад, покупая еду на рынке, в палатке торгующей просроченными продуктами: якобы для скармливания домашним животным, но успешно поедаемых пенсионерами, мигрантами и бомжами.
В 90-е годы, когда иностранные торговцы появились в России, они начали, педантично, как и у себя в Европе, убирать с прилавков и выбрасывать в мусорные контейнеры продукты с истекшим сроком годности, причем выбрасывать сразу по истечению этого срока. Например, срок истекает завтра, значит сегодня, в ночь, этот продукт выбрасывается в мусор.
Местные жители и бродяги, увидели изобилие этих продуктов целыми упаковками в мусорных контейнерах и начали быстро разбирать их по ночам, толкаясь и ссорясь из-за пива, йогуртов, кофе и прочих деликатесов, совершенно съедобных – что значит день окончания годности пива, конфет, печенья и прочих продуктов? Ничего не значит.
Потом, предприимчивые люди начали скупать в зарубежных супермаркетах просроченные продукты по символическим ценам, как бы на утилизацию, но  на самом деле на перепродажу мелким торговцам и лавочникам, которые переклеивали ярлыки на упаковках и продавали товар как свежий и годный людям в пищу, впрочем, не считая этих покупателей людьми.
Затем и иностранные торговцы приноровились не выбрасывать и не сбывать негодные продукты за бесценок, а перепродавать их лавочникам за треть цены, а лавочники уж как  позволит совесть, которой у них нет: жадные продают просроченные продукты как свежие – по полной цене, другие – под видом еды для животных, но за полцены.
Вот за такую половинную цену Михаил Ефимович и отоваривался продуктами для себя, в лавке для животных. Там же, рядом, можно было купить и спиртные напитки неизвестного качества и происхождения, но по цене, доступной сильно пьющим людям.
Учитель взял у Михаила бутылку якобы водки, встряхнул её несколько раз, посмотрел сквозь стекло и жидкость на закат солнца, освещающий через окно всю кампанию, и решил, что напиток годен к употреблению.
Открыв бутылку, он разлил половину жидкости в белые пластиковые стаканчики – одноразовые, но благополучно служившие бомжам до тех пор, пока не сломаются и не почернеют, и раздал эти стаканчики присутствующим: всем, кроме Михаила, который, как известно, не мог принимать спиртного из-за особенностей своего организма.
Бывшие люди выпили. Это была видимо не первая их выпивка в этот вечер: в отдалении, на куче мусора валялись ещё две пустые бутылки – день не прошел даром, и компании удалось разжиться деньгами и отоварить их на спиртное и кое-какую еду, остатки которой лежали перед ними на столе, на куске картона.
Выпив, кто-то отломил кусочек хлеба и зажевал им суррогатный напиток, а другие, поморщившись, закурили по половинке сигарет, подобранных на мостовой от спешащих куда-то и не докуривших их  прохожих.
Помолчав немного, Учитель произнес: «До ночлега ещё далеко, молча сидеть в компании неприлично, телевизора, как у всех порядочных людей, здесь нет, и я предлагаю провести семинар об искусстве. Не о конкретных видах и образцах этой деятельности людей, а вообще, о роли и месте искусства в человеческом обществе.
Как и принято, в управляемой демократии, ставлю вопрос на голосование. Кто за, кто против? Принято большинством. Воздержавшиеся, а это – Тихий, могут слушать и высказывать своё мнение, но в принятии решения участвовать не будут. Доклад буду делать я.
Бомжи оживились и стали устраиваться поудобнее: такие беседы Учитель проводил уже не раз и на всякие темы, отвлекая их от безысходности собственного существования.
- Итак, искусство, - начал Учитель, - это, как говорил доктор Геббельс, министр пропаганды у Гитлера, еврейская выдумка и я вынужден с ним согласиться. Ещё он говорил, что когда слышит  слово культура, то его рука тянется к парабеллуму, имея в виду, что культура – это быт и уклад жизни нации и не имеет никакого отношения к искусству.
Есть творчество, есть мастерство, но нет такого отдельного, самостоятельного вида деятельности человека, как искусство. Говорят, что художественное творчество: литература, живопись, музыка, театр и т. д. – это и есть искусство, но так говорят те, кто там пристроился и живут паразитами за счет созидательного труда других. Ещё говорят, что высшее мастерство – это тоже искусство. Но если человек умеет делать что-то хорошо – то это искусный мастер: ловкий, умелый мастер, а не искусственный мастер.
Искусственный означает: не натуральный, не полноценный, поддельный. Так что, искусства, как такового, не существует. Есть люди, которые свои подделки, подражание природе или творчеству и мастерству созидателей, назвали искусством и успешно паразитируют на этом поприще.
Вообще, занятие, так называемым искусством – это занятие для неполноценных, ущербных людей, можно даже сказать – умственно недоразвитых. Все дети любят рисовать, петь и играть в кого-то, но вырастая – перестают этим заниматься, а некоторые так и остаются в своем развитии детьми – вот они и придумали искусство.
Более того, недоразвитым людям, природа часто компенсирует их недостатки, и они лучше нормальных людей рисуют, поют или подражают. Так, слепой человек лучше слышит, а глухой – лучше видит. Достигая старости, многие люди начинают деградировать, впадают в детство, в маразм и снова начинают рисовать, музицировать, писать стихи и книги и заниматься прочей ерундой, что полностью подтверждает мои выводы.
Деятели, так называемого искусства, обычно отличаются повышенной сексуальной активностью, что также свидетельствует об их умственной или психической неполноценности, ибо повышенная сексуальность свойственна умственно отсталым и психопатам. Среди них много алкоголиков, наркоманов, различных извращенцев и просто мерзавцев.
Кроме собственно «деятелей искусства», в этой сфере крутится множество проходимцев и прощелыг, которые пропагандируют, толкуют и навязывают людям своё видение произведений художественного творчества, дают им оценку и представляют некоторые из них шедеврами искусства большой ценности.
Некто, упившись водки или объевшись мацы, нарисовал на куске белой материи черный квадрат и эти толкователи стали объяснять другим, что этот квадрат имеет глубокий смысл, он символизирует беспросветность человеческой жизни и её мгновенную сущность в вечности времени, неприкаянность людской души в этом мире и прочую подобную чушь. И этот квадрат становится шедевром искусства, имеющим, якобы, большую ценность.
Другие толкователи, столетиями толкуют о загадочной улыбке Джоконды – маленькой картинки с изображением женщины неопределенного возраста и сомнительной наружности. Из-за толкователей, этот рисунок стал иметь многомиллионную ценность, причем, цену имеет только оригинал плохого качества, а хорошие копии с него ничего не стоят.
Но отвезите это полотно  и копии туземцам в Африку – они как дети по своему развитию, и эти туземцы возьмут рисунок, если он им понравится, не обращая внимания: копия это или подлинник и даже дадут взамен картины бананов.
И вот, люди, наслушавшись толкователей, начинают охать и ахать, смотря на рисунки, слушая музыку, читая книгу или наблюдая за игрой артистов – если толкователи сказали, что это хорошо, или напротив, начинают осуждать другие поделки в рисовании, музыке или литературе, ничуть не лучше и не хуже - если эти толкователи их раскритиковали.
Итак, искусства, как такового – нет, это выдумка, а мнимым искусством занимаются умственно или психически неполноценные люди и проходимцы, которые добывают себе из этого искусства средства существования, так же, как мы – бомжи, добываем средства существования из мусорных баков или из милости прохожих.
Вот и всё об искусстве. Прошу высказывать мнения и свои возражения, если не согласны с моими доводами.
Бомжи, разогретые водкой, помолчали. Потом один из них – по кличке Черный: то ли за волосы цвета воронова крыла, то ли за грязный и неопрятный вид, взмахнул рукой и сказал: «Что-то ты, Максимыч (таково было отчество Учителя, а его имя и фамилия -  неизвестны), больно круто завернул. Как это: нет искусства вообще? А что же тогда в музеях и библиотеках находится, как не предметы искусства, в том числе и литература? Ленин говорил, что важнейшим из искусств для нас является кино и он, по - твоему, тоже не прав? Нет, я не согласен: вот так, взять и отменить искусство.
-У тебя, Черный, типичная ошибка спорщика, - отвечал Учитель, - вместо аргументированного опровержения моих слов, ты отрицаешь мою позицию целиком. Со школы нам вдолбили, что есть нечто - нам непостижимое, оно называется искусством и мы, как попугаи, повторяем это слово. Я же не отрицаю, что есть творчество и мастерство, которое доступно всем, а не только избранным.
Любой труд, в результате которого создается что-то материальное: машина, прибор,  книга, картина, музыка, урожай пшеницы и прочее – есть труд творческий, кроме, может быть, труда на конвейере на заводе. Даже  труд продавца, хотя он и не создает, а только меняет предмет на деньги, но сам процесс обмена является творческим, поскольку каждый продавец организует этот процесс по своему, индивидуально. Так что давайте  господа бомжи конкретнее: что я сказал неправильно?
Наступило молчание, потом, лежавший чуть поодаль, участник ужина по кличке Хромой, данной ему за природный недостаток, молвил: «Ты, Максимыч, сказал, что деятели искусства – это неполноценные люди, вроде инвалидов. Меня, как инвалида, это обижает».
- Ты, Хромой, не обратил внимания, что я говорил, что они умственно или психически неполноценные люди, а ты имеешь физический недостаток, так что к ним ты не относишься – можешь быть спокойным.
С другой стороны, любой человек созидательной профессии: инженер, врач, учитель, крестьянин и многих других, всегда может стать художником, писателем, музыкантом или артистом и этому есть множество примеров. Но представитель художественного творчества никогда не сможет стать инженером, врачом и так далее, что свидетельствует о правоте моих утверждений об умственной неполноценности служителей искусства.
Михаил Ефимович вспомнил свою жизнь с женой Саной,еврейкой по национальности, из-за которой он и оказался бомжом и спросил Максимыча: - А причем здесь евреи?
Максимыч налил себе воды в стаканчик, из которого недавно выпил водки, выпил воду, прополоскав рот перед последним глотком, понимающе посмотрел на Михаила Ефимовича, который как-то рассказывал в этой компании свою историю бомжевания, и кротко ответил: - Ну это не моё мнение, а доктора Геббельса относительно евреев в искусстве, но известно всем, что представители этого племени оседают там, где не создается что-то реальное и где можно легко имитировать деятельность, как-то: финансы, искусство и наука.
 Как говорили в советское время: один еврей – это торговая точка, два – это чемпионат мира по шахматам, три – это академия наук. И в художественном творчестве они не занимаются, собственно, творчеством, а присутствуют рядом: как организаторы, критики и рекламщики, причем в любой стране. Русский творит в России, француз – во Франции, англичанин – в Англии, но везде при них находятся евреи, вот и получается, что культура, создаваемая каждым народом, является национальной по своей сути, а искусство, как понятие – интернационально: именно присутствием особей этого племени при творцах.
Михаил Ефимович внутренне был не согласен с позицией Учителя, но найти убедительных доводов против, не мог, поэтому промолчал. Молчали и другие бомжи.
Учитель посмотрел на них и усмехнулся: - Что же, дискуссия окончена. Прошу ваши стаканы,- и он разлил остатки водки, принесенной Михаилом Ефимовичем в подставленные стаканчики.
- А теперь тост за нашу жизнь без искусства. Вот, Черный, живёт же без театра, Хромой не читает книг, Тихий не смотрит телевизор и не ходит в музеи и галереи и ничего, живут – пусть и бомжами, но живут. А вот без хлеба и водки, вы бы прожили? Нет. Поэтому и выпьем за жизнь без искусства!
Мы тоже, как и деятели искусства, живем паразитами за счет общества людей, которые создают и созидают всё, что нужно для нашей жизни: одежду, еду и водку. Так выпьем же за людей творческих, кто своим трудом и умением создают всё это.
Учитель выпил из своего стаканчика, за ним и остальные. Уже стемнело, и пора было укладываться на ночлег. Михаил Ефимович решил вернуться на свой чердак в заброшенном доме, где проживал: ночь наступила теплая и спокойная, светила полная луна и добраться к себе было легко и просто – главное не встретить на пути ментов и наркоманов.

 станислав далецкий