Шарик

Он стоял посреди пушистого ковра, утопая в нём лапами, и был счастлив. Счастлив до такой степени, что хвост, мотыляясь из стороны в сторону, заносил и его самого так, что приходилось переступать на месте, чтобы случайно не свалиться. 
- Это что?!
- Мам, ну глянь, глянь, какой хорошенький!
Его Новый Человек присел рядом и подхватил его за передние лапы, поднимая чуть выше. Сразу стало удобнее лизнуть Человека в нос, что он с визгом и сделал. Тот радостно засмеялся, потрепав его по загривку.
- Видишь, он меня уже любит! Ну, можно, я оставлю его себе? Пожа-алуйста!
Большой визгливый человек "мама" брезгливо посмотрел на него, но всё же неохотно кивнул.
- Только смотри, чтобы никаких луж в доме! Я тебя предупредила!
- Да-да-да! Спасибо, мамочка! - Его Человек потянул за ухо за собой, но это было совсем не больно. - Я назову тебя Шарик, ты такой смешной и пузатенький.

Его Человека звали Лёська, и он почти каждый день уходил куда-то, оставляя его одного в своей комнате.
- Ну что ты за зверь непонятливый, Шарик. Опять лужа, - Лёська вздыхал, ласково гладил его между ушами и, под ворчание мамы, шёл в белую комнату за тряпкой.
И Шарик учился терпеть, чтобы Его Человек был доволен.

- Шарик, скажи “гав”! 
Лёська держал перед собой круглые штуки на верёвочках. Он подпрыгнул, ставя лапы на грудь Человеку, и потянулся к интересному. Но тот, смеясь, поднял зажатый кулак повыше.
- Это шарики, скажи “гав” на шарик, Шарик! “Гав-гав”!
- Гав! 
- Вот умница! Держи! - и Лёська отпустил одну верёвочку.
Круглая штука стала медленно опускаться вниз, и он заинтересованно понюхал её. Пахло несъедобно. Он аккуратно поднял лапу и придавил штуку… Хлоп!!! Шарик отпрыгнул в сторону и затряс головой, а Человек заливисто рассмеялся. 
- Шарик!
- Гав!
- Держи, умница.
И новая круглая штука стала медленно падать на пол. Шарик подумал и взял штуку в пасть. Хлоп!!! 
Он ещё долго лаял и лопал воздушные шары, если Его Человек радуется - значит и он счастлив!

Он сидел перед выходом из дома и ждал, когда его отведут на улицу. В доме нельзя, он уже не маленький, чтоб не понимать такого. Но… Его Человек лежал и не вставал с самого утра, все бегали по дому, беспокоясь, и не замечали терпеливо ожидающего под дверью Шарика. 
Он подошёл к Лёське и уткнулся лбом ему в свисающую с постели ладонь. Она обжигала, и это было страшно. Так страшно, что Шарик присел и, не выдержав более, сделал лужу прямо на ковёр.
- Что за бестолковая собака! - “мама” ухватила его за загривок и выпихнула за дверь на улицу. - Иди отсюда, не до тебя!
Шарик не понимал, куда идти, если он уже… он сел рядом у двери, ожидая, когда его впустят обратно. Потом лёг. Потом покрутился и перелёг с цемента на рыхлую землю. А потом приехала большая машина и увезла Лёську и “маму”.
Шарик бежал, сколько мог следом, но не догнал. Закрутился на перекрёстке, среди сигналящих ему машин, поджав хвост и испуганно мечась под колёсами. Получил удар в бок, выбросивший его в сторону, на обочину, и там затих, прикрыв нос лапами. 
Когда рассвело он с трудом, но отыскал дом, сел у двери и стал ждать Своего Человека. Но к вечеру вернулась только “мама”, пройдя мимо него и захлопнув дверь прямо перед его носом.
А ночью случилось ЭТО. Шарика скрутило в неимоверной тоске, он не понимал, что это такое тёмное и тягучее рвётся из него наружу. Просто сел и заплакал, посылая свои слёзы вверх, к бело-жёлтому кругу в чёрно-сиреневом небе. Открывались окна, в него кидали чем-то, он уворачивался, на минуту замолкая, но тут же снова тоска скручивала все внутренности, и невозможно было не выть, никак невозможно…

Днём Шарик бегал по окрестностям, добывая себе хоть что-то на пропитание, но к ночи каждый раз возвращался домой, ожидая, когда вернётся Лёська и заберёт его к себе. Иногда мимо него проходила “мама” вся в чёрном и с заплаканными глазами. Он кидался к ней в ноги, забегая вперёд, заглядывая в лицо, поскуливая.
- Да что ж это такое, ты мне когда уже житья дашь? Хоть живодёров вызывай. Как же ты мне надоел! 
Она каждый раз захлопывала перед его мордой дверь, а Шарик, потоптавшись на месте, снова шёл в своё облюбованное укрытие, откуда было видно дорогу к дому - а вдруг вернётся большая машина и привезёт Его Человека?

- Мама, смотри, какой шарик!
Он закрутился на месте, услышав такие знакомые слова, произнесённые звонким детским голосом. Сегодня он побирался в парке, где были гуляющие и, как следствие, много вкусного недоеденного людьми.
- Аккуратно, Олежек! Куда ты побежал?!! Стой, не подходи к перилам!!!
Послышался плеск и истошный женский визг. Шарик стремглав кинулся на звук, сходу пролетев сквозь пролом в ограждении моста и бултыхнувшись следом за кричавшим до того Человеком в воду. Уйдя в тёмную гладь с головой, он замолотил лапами, пытаясь выплыть, а в его шерсть на спине вцепились маленькие ладошки. Он рванулся вверх, к свету, но пальцы соскользнули, и Шарик, загребая, опустил морду под воду, уцепился за что-то зубами и потянул наружу. Кто-то пребольно ухватил его за холку, вытягивая из чёрной мути, но зубы он не разжал, сжимая драгоценную ношу.
- Смотрите, ребёнок весь в крови!..
- Отцепите пса, он, наверно, бешеный!
- Да-да, он маленькому ручку прокусил!
Его ударили чем-то тяжёлым по голове, и стало темно…

Он лежал в кустах. Есть больше не хотелось. Было жарко. Потом холодно. Потом снова жарко. А потом пришёл Лёська и взял его на ручки, как когда-то давно-давно… 
“- Вот он, смотрите, раны загноились, надо к ветеринару…
- Не боишься, что укусит? Выглядит не очень…
- Он спас моего сына. Это самое малое, что я могу для него сделать”.
И ласковые прикосновения между ушей и по шее. И тепло… и сухо…

- На, покушай, Рекс, - перед его почти слепой мордой Хозяин поставил миску с размякшими в мясном бульоне кусками хлеба. 
- Олег, пойдём, там кино начинается… - и Хозяин, привычно потерев застарелый шрам чуть ниже локтя, скрылся за дверью, оставив своего подопечного в широком дачном дворе под тёплым солнышком.
Он встал на подрагивающие лапы, вышел к калитке и улёгся на своё любимое место, там, где было видно дорогу. Он не помнил, кого ждал, но этот кто-то обязательно придёт. Придёт, рассмеётся звонко и радостно и погладит Шарика между ушей тёплой ладошкой.

 Ена Тор