Благодетель

Февральским вьюжным вечером Иван Иванович Мацепуро легкой рысцой трусил по Малой Дмитровке в центре Москвы, направляясь к станции метро.
Порывы ветра бросали ему в лицо снежные хлопья, которые мгновенно таяли и стекали по щеке, словно слезы, крупными каплями, которые он то и дело вытирал носовым платком, поспешая и ловко обгоняя прохожих, которых в этот ненастный будний вечер было немного даже здесь, в центре Москвы.
Вывески увеселительных заведений призывно светились огнями, приглашая посетителей укрыться от непогоды, вкусить блюд и напитков, отвлекаясь от хмурых мыслей, накопившихся за рабочий день, но Иван Иванович продолжал путь к подземелью метро, не обращая внимания на призывы рекламы, справедливо полагая, что посещение кафе или ресторана в центре Москвы недоступно его финансовому положению на данном этапе жизненного пути.
Это был мелкий человечек небольшого роста, поджарый, шестидесяти лет, с быстрыми движениями подтянутого тела и без единого седого волоса на чернявой голове, поскольку слегка подкрашивал волосы и брови, не желая мириться с возрастом.  Про таких в народе говорят «маленькая собачка до старости щенок» и редко называют по имени и отчеству, ошибочно полагая, что этот человек ещё не вошел в степенный возраст.
Иван Иванович, вполне оправдывая эту поговорку, по-юношески резко и быстро двигался к станции метро, чтобы, нырнув под землю, скрыться от непогоды, добраться до вокзала, пересесть на электричку и доехать до подмосковного городка, в котором проживал, предвкушая горячую ванну и сытный ужин, приготовленный им загодя.
Вчера он наварил большую кастрюлю борща, нажарил котлет, отварил макароны, и потому ужин будет принят в установленное время и в полном удовлетворении: несмотря на небольшие свои размеры, его тело требовало обильной пищи и в условленные сроки, строго по минутам, малейшее отклонение от которых вызывало мучительные голодные спазмы желудка и головные боли, каковые обычный человек испытывает, проголодав не менее недели.
Сегодняшний рабочий день у Ивана Ивановича прошел вполне благополучно: ему удалось уладить несколько дел, обещавших в недалеком будущем финансовые поступления в его бюджет, что позволяло смотреть вперед с оптимизмом, никогда не покидавшим его творческую натуру.
По роду своей деятельности Иван Иванович был сводником, хотя и считался советником у начальника департамента одного из министерств. С этим начальником,  Иван Иванович когда-то учился вместе в институте и, года три назад,  обратился к нему за помощью в трудную минуту: институтский товарищ не отказал и устроил однокашника на должность советника, которая ничего не значила и ни к чему не обязывала, но позволяла заводить полезные знакомства и улаживать личные проблемы за государственный счет.
 Профессия сводника звучит неприятно, но в любом случае  она более порядочна, в это подлое время, чем воровство, спекуляция  или ростовщичество и вообще, по нынешним понятиям, сводник именуется посредником.
Обзаведясь знакомствами, Иван Иванович сводил одних, нуждавшихся в услугах, с другими, которые эти услуги могли предоставить за вознаграждение: человека, желавшего полечиться, он сводил с хорошим врачом, отца взрослой дочери он сводил с менеджером, устраивавшим эту дочь на хорошую работу в мужской коллектив, где она могла удачно выйти замуж  и прочее, и прочее.  Не гнушался Иван Иванович и обычных своднических услуг, сводя знакомых девушек с обеспеченными пожилыми мужчинами, которые брали девушек на содержание, а при удачном стечении обстоятельств обеспечивали этих содержанок собственным жильем и, в редких случаях, даже брали этих девиц замуж.
Обладая природной интуицией,  развитой за прожитые годы,  Иван Иванович легко заводил знакомства с молодыми женщинами, имеющими житейские проблемы, активно включался в решение этих проблем  и, если удавалось устроить судьбу таких женщин,  получал женскую благодарность в виде доступа к женскому телу, до которого был весьма охоч: несмотря на возраст, он не утратил страсти к плотским удовольствиям, без которых не мог прожить более трех дней, начиная испытывать головные боли, словно от пропущенного ужина.
В этот февральский вечер Иван Иванович уже второй день обходился без женщины и, поспешая к метро, он обдумывал, какую из знакомых свободных женщин  ему пригласить завтра на явочную квартиру, чтобы удовлетворить мужские инстинкты: выбор у него имелся обширный, но застать будним днем свободную от работы и житейских обязанностей одинокую женщину было весьма трудно. 
Конечно, замужние женщины более свободны, но с ними Иван Иванович никогда не связывался: даже с теми, которых сам и пристроил в жены, хотя до замужества и имел с ними отношения. Таково было его правило. От  этих благополучных замужних женщин, своих воспитанниц, как он говорил, Иван Иванович рассчитывал в будущем получать материальную помощь, когда будет совсем старым: «Даже если одна из десяти будет оказывать мне помощь в старости, и то мне хватит на кефир с пряником», - говорил он иногда своим приятелям, расслабленно отдыхая после парной бани, до которой был тоже охоч:  как до еды и до женщин.
Размышляя о женщинах, Иван Иванович незаметно добрался до входа в метро, встряхнулся по-собачьи,  освобождаясь  от налипшего снега, и нырнул под землю в теплое чрево метро, скрываясь от непогоды. Ему предстояло проехать три остановки до вокзала, откуда электричкой добраться до подмосковного городка, где он проживал в однокомнатной квартире в километре от станции, от которой добирался пешком, но в такую вот непогоду, видимо, придется ехать маршрутным автобусом и потратиться на червонец: он не признавал напрасных трат на транспорт, если можно добраться до цели на своих двоих и бесплатно.
Квартиру свою Иван Иванович заимел путем сложных комбинаций ещё в застойные годы Советской власти, будучи инженером. Тогда он был женатым человеком, подходила его очередь на получение квартиры и, сделав через знакомого врача-гинеколога справку о мнимой беременности жены, он получил бесплатно на двоих двухкомнатную квартиру. Неизвестно как, он потом оправдывался перед коллегами за не рожденного ребенка, но Советская власть никаких претензий к нему не заимела, ибо задачей власти было обеспечение людей жильем по справедливости, а не проверять после справедливость получения этого жилья , чем именно и пользовались нечистые на руку граждане, одним из которых оказался и Иван Иванович Мацепуро.
В той квартире Иван Иванович прожил с женой несколько лет благополучной жизни, так и не обзаведясь детьми, а с наступлением окаянных времен уничтожения страны СССР и развала промышленности ловкими мошенниками - приватизаторами, остался без работы, стал перебиваться случайными заработками и постепенно спиваться.
 Жена от такого его поведения подала на развод и умело разменяла двухкомнатную квартиру в Москве на две однокомнатные в ближайшем Подмосковье, но в разных городах, чтобы не встречаться случайно с бывшим мужем возле магазинов, где он с приятелями добывал средства на выпивку.
Так Иван Иванович оказался владельцем однокомнатной квартиры, куда и направлялся в данное время.
Пропьянствовав лет  пять и чудом сохранив эту квартиру, он опомнился и занялся своей нынешней деятельностью, которая со временем начала приносить вполне разумный доход  для безбедного существования в стране победившего капитализма.
Занявшись сводничеством, Иван Иванович уговорил знакомых обеспеченных людей немного раскошелиться, чтобы прикупить неподалеку ещё одну квартирку наподобие своей,  для организации там разовых встреч с нужными людьми или, устраивая там свидания своих подопечных девиц с пожилыми людьми, желающими немного поразвлечься за умеренную плату наличными или за устройство этих девиц на хорошую работу с приличной зарплатой.
 Иногда он поселял на этой явочной квартире очередную девицу, оказавшуюся в трудном положении и без жилья и обратившуюся к нему за помощью, в которой Иван Иванович никогда не отказывал, пользуясь за эти услуги телом девицы и подкладывая её под нужных людей, как говорится, не выходя из дома.
Сейчас квартира эта пустовала, ибо очередная девица съехала, решив, что она не нуждается больше в услугах Ивана Ивановича, поскольку пристроилась на содержание к пожилому предпринимателю, позабыв, по женской привычке, что с этим содержателем её свел именно Иван Иванович.
Итак, явочная квартира была свободна  и оставалось лишь подобрать посетительницу для завтрашней встречи, чем Иван Иванович и собирался заняться по телефону, как только доберется до своего жилища, куда девиц он никогда не приглашал, полагая, что место проживания не должно использоваться для прелюбодеяний с доступными женщинами.
Вынырнув из теплого метро, Иван Иванович снова окунулся в метель и, поеживаясь, затрусил к электричке, как раздался телефонный звонок мобильника в его кармане. Он едва успел вскочить в вагон электрички, как двери закрылись, состав тронулся и,  достав телефон, он принял вызов с незнакомого ему номера: надо сказать, что Иван Иванович обладал редкой памятью на числа и даты и мог легко распознавать телефонные номера, не обращаясь к адресной книжке.
Приложив телефон к уху, он услышал взволнованный женский голос: - Иван Иванович, здравствуйте, это говорит Лена из ресторана, которой вы несколько дней назад дали визитную карточку с телефоном и предложением позвонить вам, если потребуется помощь. Хозяин ресторана, ваш приятель, выгнал меня на улицу, и не знаю, где переночевать. Собралась ехать к тетке в Москву, но вспомнила про вас и решила позвонить.
- Где ты сейчас находишься? – решительно спросил Иван Иванович, перейдя на «ты» с незнакомой девушкой, обратившейся за помощью: в делах с женщинами он всегда действовал быстро и решительно.
- На платформе электрички, что у ресторана в сторону Москвы, - ответила девушка.
- Перейди на другую платформу, там, у билетной кассы, есть теплое помещение, и жди меня. Через десять минут я подъеду и решу твои проблемы, - дал он указания девушке, и лишь закончил свои слова, как телефон выключился, разрядившись после целого дня звонков, и он не успел даже услышать ответ этой девушки Лены.
Действительно, в позапрошлую субботу он навестил своего приятеля – хозяина ресторана, которому однажды оказал услугу в оформлении бизнеса, а взамен иногда пользовался его гостеприимством, приезжая попариться в бане и сытно пообедать за счет заведения.
Ресторан этот находился в Подмосковном городке по ходу движения Ивана Ивановича к своей квартире, располагался на огороженной территории, где находились баня, хозяйственные постройки, летняя веранда и флигель для обслуги, которая ночевала здесь же, в связи с поздним закрытием ресторана, а иные и жили постоянно, являясь иногородними.
 Именно к ним и относилась девушка Лена, приехавшая издалека в Москву за удачей и устроившаяся подсобницей на работу в ресторане без официального оформления.
Эту девушку Иван Иванович заприметил  давно, проходя через кухню, где она мыла посуду, мыла и резала овощи и делала другую кухонную работу, безропотно выполняя все указания поваров и хозяина - если он заглядывал на кухню. Иван Иванович осторожно навел справки об этой девушке и, убедившись в полной её беззащитности, дал ей свою визитку в последнее посещение, надеясь на ответ, который не заставил себя ждать.
- Всё,  не надо мне искать девицу на завтра, этой Леной и займусь сегодня, только надо управиться побыстрее,  чтобы не опоздать вернуться домой к ужину, - оживился Иван Иванович, вглядываясь в круговерть снежной метели за окном вагона.
 Через несколько минут электричка остановилась на условленной станции и Иван Иванович, стремительно выскочив из вагона, отправился разыскивать Лену, надеясь, что она успела расслышать его слова.
Девушка, сутулясь, одиноко стояла в дальнем углу билетного зала возле большой сумки, в которой уместились все её вещи. Заметив Ивана Ивановича, она выпрямилась, и в глазах появилась надежда. Ей было на вид лет двадцать пять, с хорошей фигурой и приятным простодушным лицом провинциалки.
Не давая девушке опомниться, Иван Иванович взял её сумку с вещами и пошел к выходу на платформу, объясняя на ходу: - У меня здесь в следующем городке есть свободная квартира, там и поселишься пока, затем подыщу тебе приличную работу, чтобы не на кухне посудомойкой быть, а дальше видно будет.
Девушка, едва успевая за юрким пожилым благодетелем, молча  шла рядом, доверившись мужчине в очередной раз. Она оказалась выше Ивана Ивановича на полголовы, чему он втайне обрадовался, ибо при своем малом росте предпочитал рослых девиц.
Они сели в электричку и через пару остановок вышли в городке проживания Ивана Ивановича.
Поспешая, он не прекращал говорить и пояснять девице, как вовремя она позвонила ему, поскольку телефон его тотчас отключился и не работает до сих пор.
Далее Иван Иванович подсадил девушку в подошедший автобус, совершил жест щедрости, заплатив за проезд, и минуты спустя высадился со своей спутницей, пояснив, что они почти добрались до места назначения.
Вьюга разыгралась не на шутку, снег бил им в лицо, ветер пронизывал девушку насквозь через легкое пальтишко, одетое явно не по погоде, и она без раздумий следовала за провожатым, обещавшим ей кров и заботу об её судьбе, не заикаясь об оплате.
- Есть же добрые люди, бескорыстно помогающие попавшим в беду, - думала Лена, поспешая за своим провожатым. – Наверное, он набожный человек и ходит в церковь, иначе с какой стати ему проявлять заботу о посторонней девушке, которую он и видел-то раза два и мельком.
 От холода, пронизывавшего её тело, за время пребывания на улице, мысли девушки путались, а размеренная и непрерывная речь спутника не давала возможности задуматься о происходящем. Они вошли в подъезд, поднялись на этаж, Иван Иванович открыл ключом дверь квартиры и, пропустив Лену вперед, вошел следом и закрыл дверь.
- Вот мы и дома, - весело проговорил Иван Иванович, снимая пальто и предлагая девушке тоже снять пальтецо и обувь. – Сейчас я поставлю чайник на плиту, попьем чаю с печеньем. Жаль, здесь больше ничего нет съестного, но время еще раннее, магазин в соседнем доме и если захочешь, то сможешь чего-нибудь купить к ужину. Деньги-то у тебя есть на еду? – и, не ожидая ответа, он прошел на кухню ставить чайник.
Лена сняла пальто и промокшие насквозь туфли и огляделась по сторонам. Квартира была небольшая, однокомнатная с ободранными кое-где обоями на стенах, обвалившейся плиткой в ванной и пожелтевшим унитазом в туалете. По всему видно было, что постоянно здесь никто не жил, а заезжие жильцы не придавали значения комфорту. Правда, в комнате стояла широкая деревянная кровать, заправленная чистым бельем, а в углу был небольшой телевизор. На кухне, где хлопотал Иван Иванович, виднелся старенький холодильник,  обшарпанный кухонный стол и пара табуреток – вот, пожалуй, и вся обстановка. У входной двери был самодельный шкаф для одежды и белья, а рядом с ним полка с вешалками, куда Лена и повесила свое пальто.
Иван Иванович тем временем вскипятил чайник, достал чашки, сахар, печенье и, налив чаю, пригласил девушку за стол, предварительно показав, где можно вымыть руки.
Присев рядом, он наблюдал, как девушка согревается горячим чаем  и, наконец,  проговорил: 
- Теперь, когда ты дома, расскажи подробно, почему хозяин так поспешно выгнал тебя прочь, даже не оставив до утра. Говори всё четко, потому что Виктор Павлович мой приятель, и я всё равно узнаю правду.
Лена, потупившись и прихлебывая чай, стала рассказывать свою историю жизни в Москве.
- Приехала я несколько месяцев назад с подругою с Урала из небольшого городка, где нет совсем никакой работы. Подружка устроилась парикмахером, а у меня нет никакой специальности, вот и пошла, для начала, работать на кухне, по объявлению, где указывалось, что с проживанием. 
Подружка оказалась на одном конце Москвы, а я на другом, и мы больше почти не виделись. Работала я хорошо, сами видели, но зарплата маленькая, работать надо целый день, и получить хорошую специальность, как я надеялась, никак не удавалось. Сегодня днем, из-за непогоды, посетителей не было вообще, и хозяин, зайдя на кухню, предложил мне и ещё двоим официанткам после трех часов пойти погреться в сауну, которую протопили, но желающих клиентов не было. Я люблю баню и охотно согласилась, официантки тоже возражать не стали, и часа в четыре мы втроем уже уселись в бане нагишом, как и положено.
Вдруг дверь открывается, а как вы знаете, баня изнутри не запирается, и входит Виктор Павлович с другим мужиком, пьяные и тоже голые, и начали приставать к нам. Официантки, видимо, знали про это и принялись ублажать мужика, а Виктор Павлович начал домогаться до меня. Я его оттолкнула, а когда он захотел снасильничать, дала ему кулаком по лицу и выбежала в предбанник. Виктор Павлович разозлился, вызвал охранника и приказал в полчаса выкинуть меня с территории, а сам занялся другой официанткой. Вот и вся история.
Иван Иванович задумался: ссориться с Виктором Павловичем и терять даровые обеды ему совсем не хотелось, если тот узнает, что он приютил эту девушку Лену, что отвергла домогательства своего хозяина, но и упускать девицу тоже не было резона, и потому он сказал:
- Значит так!  Останешься жить здесь, но чтобы никаких связей со знакомыми из ресторана у тебя не было  и никто бы не узнал, что ты у меня живешь. Работу я тебе подыщу завтра  же, почище, чем на кухне, да и зарплата будет побольше. За квартиру будешь платить сама по квитанциям, а сверх этого ничего брать с тебя не буду. Если будешь выполнять мои указания, года через два-три найду работу побогаче и диплом об образовании сделаю. В общем, беру тебя под опеку. 
Но женщине я могу доверять лишь тогда, когда пересплю с ней. Это обязательное условие. И потом, может быть, иногда придется тебе переспать с некоторыми моими знакомыми моего примерно возраста, чтобы получить приличную работу или за  хороший подарок. Если согласна, Лена, то сейчас и начнем, а если не согласна, то задерживать не буду – езжай к своей тетке и устраивайся сама, только вряд ли кто тебе поможет в Москве  просто так, в том числе и твоя тетка. Решай сейчас же, пока я чай допиваю.
Лена опешила. Этот пожилой маленький мужчина предлагал ей добровольно отдаться ему, что прежний хозяин пытался взять силой, да ещё и пообещал в будущем сделать её содержанкой своих знакомых – тоже пожилых мужчин.
Она хотела  возмутиться и уйти, но в квартире было тепло, за окном выла и стонала вьюга, до тетки было ехать через всю Москву, да и пожить она там сможет неделю, не больше, а снять комнату нет денег:  хозяин выкинул её за ворота, не заплатив за последний месяц. Вздохнув, девушка согласилась на предложение пожилого ловеласа, которого поначалу посчитала бескорыстным благодетелем.
- Что ж, надо – так надо, я согласна, - ответила Лена  на неприличное предложение.
- Вот и прекрасно, сейчас же и начнем, а то мне ещё надо успеть к ужину, - молвил Иван Иванович на согласие девушки. – Раздевайся и протрись полотенцем в ванной, пока я подготовлюсь.
Девушка разделась, проделала все нужные процедуры и покорно легла в кровать, где её дожидался Иван Иванович, уже два дня обходившийся без женской плоти.
Мужчина занялся своим делом, а Лена отрешенно смотрела в потолок, слабо надеясь увидеть там светлое будущее и воспринимая соитие  сопевшего над нею мужчины как неприятную, но необходимую женскую повинность: без чувств и без эмоций, словно все это происходило не с ней, а с кем-то другой.
Невинности она лишилась ещё в школе, когда с подругой и двумя мальчиками из параллельного класса на майские праздники устроили пикник в роще  за городом с вином и поцелуями, поддавшись пропаганде телевидения, что секс – это обыденное:  как поесть и попить. Это общение не доставило ей никакой радости.
 Потом были короткие связи с парнями, которые требовали сексуальных отношений как непременного условия для продолжения встреч. Лена уступала мужским домогательствам не испытывая влечения, но всегда по согласию и лишь сейчас она впервые  расплачивалась своим телом за услугу, оказанную ей пожилым мужчиной, и это было девушке неприятно вдвойне.
Иван Иванович быстро управился с привычным делом, удовлетворенно откинулся на постель и, полежав с минуту, начал одеваться, совершенно утратив интерес к девушке, которой только что владел,  и  думая уже о предстоявшем ужине.
- Отдыхай, а я побежал домой, чтобы успеть к ужину по своему графику. Вот тебе ключ от квартиры.  Можешь сходить в магазин, если проголодалась, но завтра сиди дома. К вечеру я навещу тебя опять и, надеюсь, уже уладить твои дела с работой, - сказал Иван Иванович, и, не прощаясь, вышел вон, осторожно захлопнув дверь.
Лена безвольно лежала на кровати и вдруг заплакала навзрыд над своей женской долей в проклятой стране, в проклятой Москве, где кругом обман, унижение и безысходность, если у человека нет денег, на которые здесь всё покупается и продается: честь, совесть, достоинство, любовь и уважение, которые она ещё помнила с детства в родительском доме при прежней власти.
 Ивану Ивановичу она уступила бы через несколько дней добровольно – в благодарность за заботу и участие, но он принудил её отдаться немедленно, что было унизительно и обидно  и вызвало эти горькие женские слезы.
 - Зачем он принудил меня к сексу: или уходи на мороз, или отдайся и расплачивайся телом за услуги. Если бы подождал с неделю, я и сама отдалась ему в благодарность за участие в моей судьбе, - думала девушка. – Через насилие, этот Иван Иванович навсегда будет  неприятен мне, как мужчина и как человек - даже сделав мне услуги по устройству моей жизни в Москве. Конечно, если он выполнит свои обещания по устройству моей судьбы – этим он избавит меня от больших неприятностей: например от проституции здесь или возвращения домой  из-за неудачи в Москве. Всё так, но грубо затащить меня в постель, воспользовавшись моим безвыходным положением – тоже подло и противно!
            Поплакав и успокоившись, девушка забылась тяжелым сном.
Шел пятнадцатый год, как  мерзавцы и предатели обманом захватили страну – СССР, разрушили её, разграбили  и уничтожили народную власть, обрекая людей на нищету, позор и бессмысленную жизнь под властью денег.
Обычные человеческие отношения, построенные на чувствах совести, участия и взаимопомощи подменились циничностью личной выгоды каждого во всем и всегда: в труде, любви и жизни - ради себя и за счет других.
Простой добрый поступок стал большой редкостью, если за ним не скрывается стяжательство, нажива или сексуальное принуждение.
Иван Иванович исполнил обещания, данные девушке Лене: устроил на приличную работу, сделал ей диплом об образовании и познакомил с достойным человеком, но это будет уже другая история.

 станислав далецкий