Аврал

       В вагончике-бытовке «Коммунтеплоэлектросетей», что стоял на обочине дороги чуть ли не у края разрытой траншеи теплотрассы, из-за начавшегося дождя собралось семь человек: наш сварщик Денис Гузеев, автокрановщик Тарас Волков, шофёр «КАМАЗ а» Василий Свитов, я и со мной двое слесарей-сантехников, брошенных «на прорыв», да наш мастер Филипп Иванович Бугров – степенный человек пожилого возраста.

Знакомы все мы между собой были уже давно, не раз «авралили» по случаю порывов трассы, которой было, как говорят, «сто лет в субботу» со дня прокладки и большей частью поэтому подносившей в самое не подходящее время свои «сюрпризы».

Вот и сейчас был именно такой случай: надо было срочно заменить «сгнивший» отрезок трубы теплотрассы, который «ни с того, ни с сего» дал течь.

«Грозивший» ещё с раннего утра дождь всё же к десяти часам разошёлся вовсю, не давая нам завершить начатое дело. А «дело» действительно подходило к концу: прогнивший участок трубы был вырезан газосваркой и поднят автокраном на верх траншеи, новый же кусок трубы, привезённый «КАМАЗ ом», пока так и лежал в кузове машины, так как снять и поставить его на место мы не успели – дождь загнал всех в вагончик.

- Ага, так вот,.. – продолжал свой рассказ Василий Свитов – мужик лет, эдак, около пятидесяти, простой и открытый по натуре человек, немного «юморной». Его с интересом слушали Денис Гузеев и Тарас Волков – было видно, что сам рассказ предназначался именно им и был начат ещё до того, как «бригада» собралась в вагончике.

- … я к тому времени уже после армии женат был, дочурка у нас с женой росла. А жили мы в посёлке в Приуссурье, недалеко от реки Бикин. Бывало, за посёлок выйдешь там метров за триста-четыреста, и уже натуральная девственная тайга начиналась, а там каких-то полкилометра, и сама река. Красивейшие места, я тебе скажу! О них хорошо ещё у учёного и писателя Арсеньева было много написано да и орнитолог Пукинский хорошую книгу издал о птицах нашего края – я как-то в библиотеке на его книгу наткнулся и прямо не мог оторваться, пока всю не прочитал.

Да, как-то в августе пошли мы с другом в лес за грибами. Полянку хорошую нашли – я остался на ней собирать грибы, а он пошёл дальше. Вот я одно ведро насобирал, - ну не носиться же с ним! – и я, приметив, как мне показалось, «броское» дерево, росшее невдалеке, повесил на нижнюю ветку его это ведро с грибами и ещё свою серенькую курточку. Сам же с другим ведром пошёл дальше в надежде, что на обратном пути я их заберу. Ну, как водится, увлёкся, собирал-собирал эти грибы и, когда уже надо было возвращаться, понял, что я совсем забыл место, где оставил ведро с курткой. Я туда и сюда – не могу найти то место, и всё! А тут, как назло, дождь стал накрапывать да друг что-то никак не возвращается. Тут я не на шутку забеспокоился – давай кричать, звать его. Наконец мы встретились, вышли к едва заметной дороге и бегом-бегом домой.

А буквально через день установилась погода-а! – одна радость: на небе ни облачка, тепло, на душе как-то радостно…

Пошёл я опять к Лёшке, - друга моего Алексеем звали, - и уговорил его ещё раз сходить за грибами да, если удастся, найти моё злосчастное ведро и куртку, оставленных в лесу.

Он не сразу согласился, но всё же согласился. Вот мы собираем грибы, - а зашли мы почти к тому же месту, но как бы с другой стороны, - и я через какое-то время – бац! – головой ударяюсь о что-то увесистое. Поднимаю голову, выпрямляюсь – так вот же оно и ведро моё и куртка! Надо же! – ведь я тогда, как мне казалось, всё облазил, а их не нашёл!.. Правда, грибы пришлось перебрать и многие выбросить, но в итоге домой я принёс с помощью куртки целых три ведра грибов – мои «домочадцы» были очень довольны!..

Во как в лесу-то: надо быть внимательным и научиться хорошо ориентироваться, а то запросто не только куртку оставишь, но и заблудиться можно как дважды два!..

А то ещё случай был: пошёл я как-то на рыбалку – один, но ружьишко с собой, как всегда, прихватил – тайга есть тайга, всякое может случиться. Пришёл на речку по давно известному пути, расположился на берегу, закинул две «закидушки», давай спиннинг готовить. И вот, как назло, что-то живот у меня прихватило, с чего – не пойму. Думал: пройдёт, но нет – крутит и крутит. Ну я свои вещички там какие, снасти да ружьё бросил на месте, где расположился, а сам подальше отошёл – к обрывчику, что часто остаются у берега после большой воды.

Только сделал я своё дело, как вижу, что прямо на меня медведь идёт. Откуда он взялся – не знаю! Я хотел броситься к своим вещам и ружью, но было поздно: медведь подошёл довольно близко. Что делать? Я – в воду, а он тоже к воде направился. Я дальше в реку - вот уже и дна едва ногами достаю. А медведь зашёл в воду так это – не глубоко, немного полакал, потряс своей «шубкой», что аж брызги полетели в разные стороны, потом вышел из воды, что-то понюхал на берегу и дальше двинулся, удаляясь от меня. Я, едва опомнившись, выскочил из воды, быстро собрал свои снасти, ружьишко да бочком-бочком домой как «рвану»!

Дома, придя в себя, я рассказал зашедшему ко мне Лёшке про то, что со мной вот совсем недавно приключилось. Тот прямо аж загорелся: давай, мол, возьмём с собой ещё одного нашего знакомого Бориса и пойдём «завалим» этого медведя. Борис же этот был от нас постарше и поопытней, и я как-то не стал особо возражать.

Где-то через пол часика мы зашли к Борису. Он только что пришёл с работы и ужинал. Долго уговаривать его к выполнению нашей затеи не пришлось – он был заядлый охотник, и мы, взяв ружья и ещё кое-что из снаряжения и продуктов, пошли к «моему» месту.

След медведя нашли мы довольно быстро и, настигнув его самого, стрельнули по нему кто один, а кто и два раза из своих ружей. Однако медведь всё же от нас ушёл. Идти за ним мы побоялись, так как раненый зверь во много раз опасней обычного, да и стало уже быстро смеркаться.

Кто бывал в тайге, тот знает, что сумерки в ней не приходят, а «приносятся», как писал в своей книге Пукинский: «… только что было ещё совсем светло, и вдруг сразу же мрак окутывает притихший к ночи лес. Кажется, не было и вечера, а уже наступила ночь…». Поэтому мы решили домой пока не возвращаться и, вернувшись к реке, развели на берегу большой костёр, возле которого и расположились на ночлег, решив, что поутру попытаемся догнать медведя и завершить свой «поход», так как, мол, раненый он далеко не уйдёт.

Утром следующего дня, наскоро перекусив, мы пошли с большой осторожностью на поиск раненого медведя. Оказалось, что далеко он не ушёл, а, лёжа за одной из валежин, зализывал раны. Когда мы к нему приблизились, он с рёвом встал на задние лапы и пошёл на нас. К этому мы были готовы: мы выстрелили в него почти в упор – он упал и через минуту затих.

Выждав некоторое время, каждый из нас выбрал подходящую палку из валявшихся поблизости, и мы стали медленно подходить к туше медведя. Потыкав в медведя палками в разных его местах, мы убедились, что он действительно мёртв. Расслабившись и ещё немного подождав, мы поставили свои ружья к стволу росшего рядом дерева и начали разговор о том, как будем разделывать тушу. В это время мне пришла в голову мысль проверить «габариты» медведя – большой, мол, он или не очень. Не долго думая, я решил лечь рядом с медведем с тем, чтобы мои товарищи смогли сравнить рост медведя с моим ростом. И вот, когда я ложился, то как-то случайно надавил на брюшину медведя – из него вырвался не очень громкий, но отчётливый рёв-вздох. Все обомлели, а затем, как по команде, мои друзья-товарищи, забыв про меня и про свои ружья, бросились в разные стороны.

Спустя некоторое время я от испуга оправился, встал, а они из-за деревьев выглядывают – верят и не верят, что я жив. Я им:

- Давайте, идите сюда – приступайте к разделке а я пошёл к речке… трусы стирать…

       При последних словах рассказчика в вагончике раздался дружный, долго не стихающий смех.

       - А у меня вот тоже случай был, - вступил вдруг в разговор сам мастер Филипп Бугров. – Пошёл я как-то тоже, ещё по молодости, в наш лес на охоту на рябчиков. До этого я сделал «манок» - так, «на всякий случай». Выследив, что в этот раз рябчиков много собирается у рябин, я довольно быстро набил их из ружья. Собирался уже уходить, как вижу невдалеке среди деревьев и кустарников мелькают силуэты двоих мужчин. Присмотрелся – а это же наши селяне-охотники. Решил я над ними подшутить: сам спрятался, а манком стал охотников поддразнивать. Вот они слышат, что в этой стороне как бы птичий зов – они в мою сторону направляются, а я тут же прекращаю подсвистывать. Только они отойдут в сторону, а я опять за манок. Так раза три было. Потом один из них выругался смачно, взял ружьё и в мою сторону наугад выстрелил – попал, гад, двумя дробинами прямо мне в лицо! Тут уж мне не до шуток: вышел я из своего укрытия, окликнул их и давай в свою очередь их «костерить» на чём свет стоит. Они сразу-то опешили, а потом подошли, убедились, что со мной особо страшного ничего не случилось, позавидовали моим охотничьим «трофеям», выматерили меня за то, что я у них столько времени отобрал зря, за мои «шуточки» и направились к «своим» местам…

Так что шуточки – шуточками, но надо и головой иногда соображать, что делаешь… Это хорошо ещё, что всё так обошлось тогда, а ведь могло быть и похуже – могли бы и глаза повышибать!.. – сделал заключение в конце своего же небольшого рассказчика Филипп Иванович, - а то, видишь ли, лёг он рядом с медведем… Эх, молодость-молодость – дури хоть отбавляй!..

       При этих словах мастер вздохнул и, открыв дверь вагончика, вышел на улицу. Я глянул ему вслед – дождь продолжал идти, не затихая, и было похоже на то, что аварийную работу сегодня нашей бригаде выполнить не удастся. Вскоре вернувшийся мастер подтвердил мои предположения и дал команду «по домам, до завтрашнего дня». Возражать никто не стал…

                                                     ______________________________

 Сергей Вольновит