Хорошо-то как. Глава 1 - 7

Глава 1. Проблески настроения

Шёл второй час нового 1959 года после боя курантов по радио. В гостиной полутораэтажного дома на улице Будённого зависла пауза после каскада вальса и фокстрота. На диване восседал Максим Акулов с другом Игорем Семёновым, чуть поодаль внучка хозяина Виктора Владимировича Оля Кутепова – все геологи горного факультета НПИ. На кресле, в окружении Валентина и Иллариона, томилась маркшейдер Ира Смурнова. Соседка Оли Лиза ковырялась в носу, другой рукой поправляя косу. В дверях стояла мама Оли, статная брюнетка с обширной грудью, в обтянутом чёрном платье и в тон шёлковых чулках. Она и разрядила обстановку: манерно, на каблуках, прошла к радиоле выбрать новую пластинку. Все ждали фокстрот, но скрипуче заиграло танго тридцатых годов, но студенты и Лиза его исполнить не сумели. Не потому что устали, причина уважительная: неумение. Пластинка закончилась, Олина мать второй раз установила чёрную стальную иглу на начало пластинки и поманила пальцем Максима. Тот не понял, либо сделал вид. Лариса Викторовна в голос:

-Тебя, длинный, я приглашаю, тебя.

-Я танго исполнять не учился, и сокурсники мои его не танцуют.

-Я тебя, белобрысый, буду учить, пока все не научатся. Мы с тобой здесь самая красивая пара, и не перечь мне, - косясь на Ирину, вздорно заметила Лариса Викторовна.

-Меня Максимом кличут. Боюсь вам ноги оттоптать.

-Это не вальс – туфельки мне не испачкаешь, - ставя снова иглу на начало песни, улыбнулась мать Ольги.

Сил на танго расходуется не меньше, чем в вальсе из-за сложности пируэтов, но Лариса Викторовна уже третий танец не отпускала от себя Макса. Красные щёки, блестящие глаза почти всем девушкам подсказали, что Максим перевозбуждён. Особенно волновалась в ревности Ирина, имеющая виды на него. Это была их первая встреча, но в вальсе они сблизились. Ирина то привстанет в желании отбить Максима; то углубится в громоздкое кресло, теребя косу; то сделает отсутствующий вид – всё напрасно: её предполагаемый парень буквально впился в красивую женщину, повинуясь рукам её и негромким командам. Через полчаса воротник пиджака Максима лоснился от пота, волосы слиплись, но о пощаде не просил. Из присутствующих танцевал лишь Валя, то с Олей, то с Лизой, да и не все туры подряд. Перерыв объявила виновница танца:

-Ирина, разлей водку по стаканам, а то у ребят настроение не праздничное.

-Лариса Викторовна, пусть этим займётся Илларион – он не танцевал.

-Вроде ты устала от танцев…. Дело мужское – водку пить, а бабы должны за ними ухаживать.

-Мы не бабы! – обиделась всерьёз Ира.

-Но не мужики же вы! Не бастуй, Ира – наливай.

Пунцовая Ирина степенно стала наполнять стаканы: женскому полу где-то на треть, ребятам и Виктору Владимировичу больше половины. Пили мужчины по-разному: Валя и Олин дед одним махом, Игорь, кривясь, мелкими глотками, а Максим в три, да и без закуски. Из женщин полностью опорожнила водку лишь Лариса Викторовна, игнорируя закуску, как и её партнёр, взмокший и счастливый. Это уже был четвёртый заход после курантов с однообразным тостом: с новым годом! Танцы возобновились, но без искомого танго, Макс лакомо поглядывал на Ларису Викторовну, хотя разница меж ними была почти в двадцать лет. Танцевали вальс все, исключая лишь эту пару. Новый год перевалил за три часа, когда Лиза вернула пластинку со старинным танго на круги своя. Ведаемо было всем, кто из женского пола попадает, точнее, попадёт в спектр интересов новогодней компании. После второго танго Лариса Викторовна щёлкнул пальцами, чтобы сменили пластинку, но, к её удивлению, Максим неслиянно потащил её наверх в мансарду. Женщина лишь, оказавшись на кровати, похахатывала, когда студент третьего курса пытливо расстегивал металлические застёжки резиновых подвязок лифа. Справился. Шёлковые чулки спустились ниже коленей пунцовой женщины, а длинная юбка ещё на лестнице была выше пояса. Задыхаясь, Максим стал стягивать шёлковые панталоны, ломая пальцы.

-Стой, молодец. Дальше я сама.

-Хорошо! Хорошо! Быстрее.

Лариса Викторовна, через лопатки, медленно начала расстегивать пуговицы на бюстгальтере. Первая, вторая. Пауза. Вот и третья освободила красивую грудь с коричневыми сосками. За это время партнёр освободился от брюк, чуть не оторвав пуговицу на гульфике. Улыбка исчезла с лица женщины, когда Макс вошёл в неё. Отринув правую ногу на гобелен настенный, не отрывая левую от пола, Лариса Викторовна вкрадчиво руководила тазом партнёра, познавая его неопытность. Партнёр то подгибался под женщину, то руками тянул таз её на себя, сопя и прерывисто дыша. Что-то произошло с Ларисой Викторовной: она прослабилась, елейно поглядывая на парня сияющими глазами, прикрыла глаза, улыбнувшись; но тот ничего не видел, пока не скорчился в судорогу. Минуты через три проказница спросила:

-Ты мальчик?

-Да. Был.

-За первый урок тебе четыре.

-Почему??

-Наблюдай за женщиной, когда её рвёшь пополам.

-Простите.

-А вот это не надо.

-Чего?

-Просить прощения за удовольствие, полученное мной.

-Вы тоже?

-Зараньше тебя. Спасибо, любовничек, - ласково отреагировала женщина, укладывая распущенные волосы ему на плечо, - ты откуда?

-Из Георгиевска. Пятый семестр окончил.

-Значит ты на год старше дочери. И то неплохо.

-Я геолог, как и она, но мы ровесники.

-Я не против, ежели ты и её используешь – задержалась она в девках.

-Мы просто товарищи, - ответствовал Макс, любуясь грудью любовницы.

-А что товарищ не женщина…. Ладно, целуй.

-Чего?

-Не чего, а что. Соски целуй – я твоё желание вижу… да и своё.

У Макса зримо это получилось ловче, да так, что женщина зажмурилась и расслабила лицо так, что казалось, вот-вот замурлычит. Снизу раздавался фокстрот раз разом, но кто-то, скорее Лиза, поставила «Брызги шампанского». Немедля Лариса Викторовна потянула Макса в танец, нагая и пышущая желанием. Парень, до боли, вжался в её пах, нехотя реагируя на её пируэты. Когда игла заскрипела в пластинки, Макс, не отрываясь от груди и лобка женщины, затащил на кровать, широкую и мятую. Теперь он поглядывал на её лицо, время от времени ускоряясь и замирая. Лариса Викторовна, жмурясь, одной рукой гладила его лохматую причёску, другой регулировала темп. Теперь Макс опередил партнёршу, но он от кого-то слышал, что в этом случае нельзя уходить в истому, поэтому дождался её блестящих глаз, уже невольно выйдя из неё.

-Чем вы тут занимаетесь? – со ступеней показалась голова Оли, показалась и спряталась.

-Дочь, заходи. Мы же взрослые люди. Максим, прикройся.

-Товарищи, что вы творите! Ты же вдвое старше Максима! – с этими словами Оля медленно поднялась в мансарду.

-Любовь границ не знает.

-Ты что в парня этого влюбилась!? Неравный брак мне ждать, что ли?!

-Любовь бывает разной, - не прикрываясь, улыбнулась Лариса Викторовна, - не волнуйся: в любой момент я Максима тебе в женихи передам. Как там себя чувствует Ирина?

-Она меня и прислала. Жутко ревнует. Я думала, что вы мою коллекцию марок смотрите… извините.

-Мы уже закончили. Максим, оденься – тебя невеста заждалась.

-Теперь уже ничего с ней не получится.

-Мальчик, ревность, наоборот, женщин влечёт к мужику, - развратница накинула неведомо откуда-то взявшийся халат, застиранный и блеклый.

-Вы, что, так и спуститесь? – вытаращился Макс.

-Праздник был здесь, - похлопывая по смятой простыне, молвила женщина, - а теперь водка, да под хорошую закуску. Оля, пожарь картофель в большой чугунной сковороде, - спускаясь в залу, наказала дочери довольная мать.

Каждый гость принёс с собой горькую, да и в доме её было немало, поэтому, пока жарилась картошка, все опрокинули по два стакана, каждый свою дозу. Макс ел жадно, косясь то на Ирину, то на царствующую любовницу. Ирина, как ни странно, улыбалась, чуя, что интерес к Ларисе Викторовне у Максима испарился.

Глава 2. Я вам не товарищ

Прошло девять дней. Максим на лекциях постоянно сидел с Ириной, робко заигрывая. Общался он лишь с ней и Игорем, сторонясь особенно Оли. После занятий эта троица направилась в кинотеатр «Комсомолец» на Московскую. Смотрели «Мистер Икс» с Георгом Отсом в заглавной роли. Уже на втором исполнении песни, популярной в то время, Макс демонически забеспокоился. Минутами спустя, из его головы уже не выходил образ нагой Ларисы Викторовны, жгуче томный. Проходя мимо ресторана «Южный», парень возбуждённый вспомнил, что его любовница работает здесь официанткой, поэтому, ни слова не говоря, он нырнул в подсобку, где ему объяснили, что Лариса Викторовна выходная. Далее Максим не шёл, летел, не обращая внимания на подотставшую парочку. Ирина окликнула его, но тот лишь махнул рукой, торопясь еще больше. На трамвае взволнованный Максим доехал до конечной остановки, далее пешком по Будёновской.

Стремительно войдя во входные двери, Макс чуть не сбил однокашницу, на ходу спросив:

-Где мать?

-Почивает. Не в мансарде.

-Где?

-В этой комнате, - указала Оля на запертую дверь.

Макс буквально ворвался в комнату, даже не притворив её. По гримасе женщины он быстро догадался, что она ждала его. На ней был тот же выцветший халат до щиколоток, но расстегнутый до верхнего края бюстгальтера. Как ему порой хотелось помять эту пышную грудь, но лишь по ночам, днём же интерес к Ирине глушил его интимные фантазии и память. Каким-то образом Лариса Викторовна оказалась на Максиме, лицом к потолку с копотью угольной. Ей тоже понравилась эта поза, после того как любовник запустил длани под бюстгальтер. Чуть погодя она сама распустила оставшиеся пуговицы на халате, щекоча своей гулей лицо Макса. Это продолжалось долго, даже очень долго. Казалось, что с грудью женщины Максим никогда не расстанется, да и она была непротив, мол, впереди целая вечность.

Если бы Максиму не захотелось по малой нужде, неизвестно когда они перешли бы к основной программе. Когда он вернулся, Лариса, голая, раскинулась крестом на кровати, словно показывая: тебе есть место лишь на мне. Но Максим, не осознавая поступка, опрокинул её на живот и лёг сверху. Долго они шли к собачей позе, но когда сподобились, Макс зашёлся в сипе, но обнимать её грудь не перестал. Так не поступали ни муж, ни первый её парень. Остыв, Максим стал искать губы любовницы, так как очи его были зажмурены. Лариса Викторовна забралась своим языком ему в рот, давая Максу лишь на секунду, паузно, набрать воздух. До этого он вкуса поцелуев не знал, не ведал. Добилась женщина своего: Максим окреп и довёл любовницу до ожидаемого ей результата. Пауза, минутная – не больше, и Макс начал атаку в принятой сегодня позе, невзирая на вялое сопротивление любовницы, но и она вошла в раж, вежливо переставив его руки с таза на грудь. В том-то и дело, что они совместно забрались на вершину счастья, что не получала Лариса Викторовна от своих двоих мужчин.

-Мальчик, благодарю тебя – ты сегодня не подражаем!

-Я не мальчик, - обиделся Макс.

-По возрасту, по возрасту, радость моя.

-Вы больше не упрекайте меня моей молодостью, - уже остывая, по инерции возразил он.

-Потанцуем – я перенесу радиолу?

-Давайте!

-Дам попозже. Не говори этих слов своей Ирине – не культурно это.

-Она не моя, - опять обиделся Макс.

-Максим у меня же в доме живёт доносчица. Я замуж за тебя не пойду, так что держись за невесту – она нам не помешает. Чего задумался? Жена я своенравная: года три назад мужа выгнала, так он старше меня был. Тебе и детки понадобятся, и семья, но я и тогда тебе не откажу, не отпущу. Вижу: мордашка довольная – значит, попала в цель. Тебя ночью Ира не ждёт?

-Нее.

Как была нагой, Лариса Викторовна продефелировала мимо дочери и отца. С Виктором Владимировичем она такое себе позволила впервые – жила в сей момент глубоким чувством. Отцу было 74 года, но он ещё трудился слесарем пятого разряда на заводе постоянных магнитов. На укоры его Лариса не обращала внимания, балансируя с пластинками и тяжеловатой радиолой. Пяткой затворила дверь и поставила радиолу на пол, после чего начав массировать пальцы. Всё же женщина выбрала вальсы, хотя Макс жаждал интимного танго. Кружились эти танцы не долго, так как Максим, находясь в чёрных длинных трусах, не смог равнодушно посматривать на нагую любовницу. Теперь пришла пора благодарить женщину Максиму, так как она, через пару вершин счастья, облегчила его язычком и губами. Ночью эта вакханалия продолжилась, с переменным результатом. Под утро Ларису Викторовну сморил сон, поэтому Макс направился домой высыпаться, даже не зайдя в столовую на его же улице.

На лекцию по минералогии Макс не пришёл. Не явился и на последующие практические занятия. Удивлённые Игорь с Ириной, встретившись после учёбы, возле институтского стадиона обсуждали сложившуюся ситуацию, ведь их товарищ впервые за два с половиной года сачкует. Ирина была на курс младше друзей, но сдав экзамены за два семестра, перевелась на поток Максима. В то время медалей в школе не присуждали, но она и в институте была круглой отличницей, что на горном факультете было в диковинку. Игорь Семёнов был посредником меж Ириной и другом, и вот на праздновании Нового года их свёл, а сейчас стал не только свахой, но и чем-то вроде подружки Ире. Пошёл мелкий снег, метелясь на ветру, смерклось в атмосфере, «подружки» супротив снега двинулись на трамвайную остановку, подняв воротники худых пальтишек. Трамвая долго не было, поэтому они по рельсам двинули на конечную остановку, там и догнал их запоздалый трамвай. Максим жил во флигеле тесноватом в полкирпича наискосок от базара, где Ирину встретила лаем волкоподобная овчарка, которая не трогала Максима и Игоря. В этот раз этот кобель был на привязи, а иначе он не пропустил бы Ирину, хотя, когда гулял за воротами, никого не трогал. В это время Максим в семейных трусах до колен мочился с порога на припорошенную землю.

-Сколько времени?

-Уже три. Максим, зачем пропускаешь занятия, могут же лишить стипендии, - часы были только у Ирины.

-Проспал. Игорёк, сходи за хлебом. В сусеках ноль без палочки.

Ирина прошла в нетопленную комнату, а Игорь пошёл к хлебозаводу, ютившемуся аккурат за базаром. Подтянулся на кирпичной кладке окна, нашёл глазами работницу в белом халате, подморгнул ей. Женщина, ловко подбрасывая горячий хлеб с руки на руку, подкинула свежеиспечённый кирпичик Игорю. Тот засунул хлеб под мышку, по ветру спустился на Подтёлкова, где находился флигель друга. Такой трюк Игорь проделывал нередко, особенно когда кончалась стипендия. Максим даже не знал, где находится это хлебное окно, хотя жил здесь уже третий год. Игорь снимал угол на Хотунке, что по местным понятиям было далече.

Обжигаясь, Игорь разломил серый хлеб на три части, и товарищи набросились, как после мамаевой битвы, на него. Грузинский чай имелся, не у Макса, а у хозяина дома, который нередко делился с квартирантом и луком с картофелем, даже рыбой мелкой с реки Тузлов. Позже пришла тётя Нюра, жена хозяина, растопить печку, уже сутки холодную. Ленивый разговор замер, пока она не ушла. К девяти ветер сменил направление, снег повалил хлопьями, что в городе было не чаще двух недель за зиму. Снег был такой белизны, что казалось, что он светится – об этом рассказал Игорь, принеся вторую буханку. После одиннадцати Ирина заторопилась, хватая Игоря за рукав, но Макс задержал её не обязательными вопросами. Задержал, да напрасно: Палкан обозначил появление Ларисы Викторовны яростным лаем подле калитки, не на привязи был он. Максим, не предполагая гостью, позвал хозяина отозвать волка – у него это не всегда получалось, да и гостей запоздалых у него до этого не было. Лариса Викторовна, в потёртом овчинном полушубке, прошла в комнату, затеяв там немую сцену – здрасте! мы вас не ждали! Опомнившись, Ирина двинула к калитке, забыв об овчарке, но дядя Гриша ещё её держал. За ней ретировался и Игорь, понимающе подмигнув другу.

-Откуда вы знаете, где я живу?

-Максим, ты не знаешь женщин: найдут лакомый кусок и на Северном полюсе.

-Лакомый кусок – это я?

-Ты ещё и догадливый….

-«Ещё» к чему?

-К твоему физическому здоровью.

-Нее… Я иногда болею. Ангиной. Да ну ладно: понял, какое здоровье вы имели в виду.

-Раздеваться не стану, пока не разгонится печурка. Сам топишь?

-Нее. Хозяйка.

Маяться долго Макс не стал: задрав чёрную юбку до пят до её подбородка, сдёрнул линялые шёлковые панталоны, и овладел гостей, пока она, улыбаясь, не промолвила:

-Цымус!

-Не понял…

- По вашему: нештяк. Спасибо тебе, мой мальчик. Ты взрослеешь на глазах.

-Рад стараться. Из-за вас я сегодня прогулял занятия.

-Это укор?

-Нее. Наоборот, но за два прогула могут заругать на комсомольском собрании. Ещё пару дней – могут лишить стипендии. Я перепутал дни, думал, сегодня воскресенье.

-Уже завтра, - посмотрев на миниатюрные золотые часы, проговорила гостья.

-Тем лучше. Чаю разогреть?

-Нет. Завари свежего – я после смены глазами блымаю.

-Прикройтесь, простудитесь.

-Ты ещё и заботливый. Не привыкла. Да ты и впрямь в меня влюбился.

-Что-то вроде того.

-Погрей мне ступни, - приказала саркастически любовница, скидывая бабуши.

-Не против. Пошевелите пальцами. Ступни у вас красивые, как у девочки.

-А я и есть твоя девочка. Пожрать что-нибудь есть?

-Нее. Сейчас схожу за хлебом.

-С ума сошёл! В час ночи?!

-На хлебопекарню. Там работают в три смены.

Макс, с трудом найдя искомое окно, забрался на перегородку и крикнул пекарю: дай хлеба. Ответ: «дай» уехал в Китай. Долго пришлось уговаривать юмориста, не жалея подобострастных просьб. Не напрасно: Василий Дмитриевич подкинул две горячих буханки. Вторую Макс не сразу поймал: не вываляешь – не полакомишься. С этой грязноватой любовники и начали то ли ужин, то ли завтрак, вдыхая аромат свежевыпеченного хлеба. Макс немного погоревал над своими штампами «дай» и «давай», что Лариса Викторовна восприняла как сигнал к действию. Приласкав дружка, она с силой завалила партёра на спину и оседла его. Две или три ночи до этого Макс фантазировал, как он применит эту позу, поэтому действия женщины воспринял как мистическую догадку.

-Мальчик, зачёт за новизну мне поставишь? – выдохнула Лариса Викторовна.

-Пять с плюсом! Так я и облениться могу.

-Негоже так думать. Делаем этот стиль основным. Согласен?

-Очевидно, и бесповоротно!

-Ты получаешь как дочь?

-Да. Стипендия как у всех 290 рублей. Только Ирка получает повышенную.

-Боогатая невеста. Как же ты живешь на этот мизер?! За квартиру сотню платишь?

-Да. Но я периодически подрабатываю на мелькомбинате: вагоны с мукой перегружаю. Иногда в месяц имею поболе стипендии, да и родители раз в квартал шлют перевод. Триста – как раз за квартиру. А вы богатенькая: дублёнка, золотые часы, юбки из бостона, шёлковые чулки. Сегодня причёску смастырили – дорого, небось?

-О, какой длинный монолог. У меня чаевых больше за месяц получается, чем дочь с отцом зарабатывают, да и деньги твоей отличницы можно прибавить. Обними меня, - резко поменяла канву разговора шикарная официантка.

Макс так же резво сжал подругу в объятиях, играя языком в поцелуе. Теперь Лариса Викторовна легла на друга, помогая обоим тазом и лобком. Минута, другая и она прослабла в тихом восторге. Весила она немало, но именно это и радовало, точнее, вдохновляло Макса. Пружинистый вес пышущего чувством женского тела, в конце-то концов, так подействовал на него, что он потерял счёт времени, контроль над своими действиями, и что любовницу надо называть на «вы». Минут через сорок, разрядившись, он извинился за панибратство, на что женщина отреагировала никак, но до этого, по понятной причине, уронила своё: цымус!

Нет необходимости подчёркивать, что к вечеру любовники зверски устали, но интимный аппетит не уснул и при расставании.

Глава 3. Ушли, уехали

Наступила третья суббота января. Известная троица, после практических занятий двинула в город. Как ни странно, Макс по-прежнему был робок с Ириной. Разговор вёл Игорь, поочерёдно обращаясь к обоим. И надо же такому случиться, когда Макс впервые взял под руку Ирину, что она вспомнила про красивое танго при праздновании Нового года. Макс вмиг переменился: выпростал руку, стал болтать какую-то чепуху, а в кинотеатре «Победа», что тоже на Московской, отказался от хорошего фильма, заспешив в ресторан, кстати, единственный в городе. На беду, как ему казалось, Лариса Викторовна работала, но позднее, за бесплатным обедом, Макс узнал, что сегодня невпопад вышла на работу женщина из другой смены. До флигеля Макса минут семь ходьбы, но влюблённая, точнее, возбуждённая парочка добралась до дома минуты за три, несмотря на высокие каблуки статной модницы.

-У меня складывается впечатление, что вы знаете, когда я к вам прибегу. Я даже убеждён в этом!

-Немалая доля правды в этом, но, в самом деле, всё много сложней. Нет, правды больше в твоей догадке. Не донимай меня своими …, поскольку много в наших отношениях я по сию минуту не понимаю. Да и зачем это. Помассируй мне затылок. Нет, не грудь…. Ладно, так даже лучше.

Эта суббота, как и последующий выходной, прошли по предыдущему сценарию, но интимные реминисценции были уже глубже и радостней, а к вечеру воскресенья Лариса Викторовна поторопилась признаться: я счастлива как никогда. Что случилось потом, трудно описать, так как в Максе проснулся дикий зверь, не осознающий своих поступков. Сначала он перешёл от поцелуев груди к покусыванию, затем натурально до боли стал кусать грудь и соски, при этом руки его до боли сжимали бёдра любовницы. Позднее он начал атаковать лоно подруги окаменевшим членом, как будто это его последний бой. Странно не это, а то, что Лариса Викторовна воспринимала это с удовольствием, иногда покусывая его за соски и ушко, да и то, что простынь под ними была мокрой, хоть выжимай, от женского сока.

Глубокая ночь на понедельник. Любовники не спят уже вторые сутки, но на паузы уходит не больше пяти минут. Под утро Лариса Викторовна поправила вечернее замечание:

-Бывает же так: лучше, ещё лучше, лучше как не бывает, затем ещё лучше. Вижу, ты запутался. Немудрено, я слов не нахожу, чтобы описать своё счастье. Ну и зверюка же ты. Ладно, продолжай в таком же духе. Ох, мальчик, мальчик…. Спать всё же надо. Ты иди на лекции, я сразу на работу отчалю. Отдохнуть успеешь – у меня начинается менструация. Не трогай меня! Мне сачковать нельзя, да и тебя могут прочистить на собрании. Уходи, уходи, уходи.

Макс ушёл по-английски, не из-за вежливости, а из-за глубокой прострации. После занятий любовник проспал почти сутки, без снов и больших телодвижений: как раз успел во вторник ко второй паре лекций, сторонясь Ирины.

Глава 4. Гм

Февраль выдался ветреным, не снежным. На первой паре по кристаллографии Макс привычно подсел к Ирине, сноровисто достав из торбы тетрадь и авторучку. Уже неделю он не видел, не встречал Ларису Викторовну, вдосыть общаясь с Ириной, почти всегда с их «подружкой». Игорь же разбавлял компанию политическими новостями, так как он один слушал радио и ежедневно покупал газету. Ирина иногда приносила «Крокодил», набитый политическими перлами в виде карикатур, иногда попадались интересные анекдоты. Ничего более эта троица не читала, но сегодня Илларион уступил им на неделю подборку прозы в приложениях-брошюрах к журналу «Огонёк». Друзья разделили стопку книжек поровну, пообещав дня через три вручить их Ирине. Днём Макс думал и размышлял об Ирине, но ночами ворочался, и мечты по её поводу вытесняли образы Ларисы Викторовны, в неглиже или нагой, то есть днём им безраздельно владела Ирина, ночью двулико он мечтал об обоих. Этой ночью им овладели во сне и полудрёме видения эротические обнажённой Ирины, хотя Макс представления не имел даже о форме и длине её ног. Сейчас кое-что из ночных сластей на него навалились, и он, пряча глаза, страшился, что Ирина их разгадает. Боялся он в сознании, но физиология его не слушалась, и если бы не свободные брюки, то она могла заметить, какие желания им владеют. Напрасно он страшился укромного взгляда Ирины ниже солдатского ремня, поскольку, позднее, по вкрадчивому тону её догадался, что она чует его возбуждение, поэтому слова стали застревать у него в горле. Удивилась не она:

-Максим, сегодня мы от тебя ничего не слышали. Что, лекцией увлёкся? Ты же предмет этот знаешь образцово.

-Он о маме Олиной мечтает, - соврала Ирина.

-О тебе, Ира, о тебе, - выдавил из себя Макс.

-Да что ты говоришь!? Никогда бы не поверила, - опять кривилась ликом она.

-Не верь ей, Игорь.

-Почему? – удивился друг.

-Ира лжёт, но доказать этого я не смогу, - выдохнул Макс, почувствовав облегчение в паху.

-Что с тобой Максим происходит? То ты молчишь, то отвечаешь невпопад, - поднял брови Игорь.

-Оставьте меня в покое, - встал Макс, направляясь к выходу из аудитории, благо прозвучал звонок, оповещающий о перерыве в паре.

В коридоре два сокурсника курили «Беломорканал», остальные оттирали пальцы от чернил. Макс облокотился на стену и загоревал. С такими мыслями он вернулся на лекцию. На практических занятиях по этому же предмету неудобные мысли его не покинули, и он впервые за годы учёбы получил «тройку».

В кинотеатре слегка Макса отпустила рефлексия. В «Комсомольце» они смотрели фильм «Последний дюйм» по одноименной новелле Джеймса Олдриджа. Канва картины увлекла Максима, и он не сразу осознал значимость поступка Ирины, когда она прижалась бедром к его ноге. На выходе из зала возбуждение накрыло его, но понимание ситуации с интимным взаимодействием между мужчиной и женщиной начинало укореняться в его сознании, и его вульгарный материализм дал трещину. Макс поначалу злился лишь на себя, на повороте к дому мысли обозлено перевернулись в женский адрес: что? девушке Ирине трудно объяснить свои намерения. Только он захотел озвучить тихий гнев, так сразу его накрыла другая идея, пойманная именно сейчас, исходя из опыта с Ларисой Викторовной: пусть Ирина теперь ищет путь к моему телу, ладно, сердцу. Права была его любовница, что ревность лишь разогревает интерес к полу противоположному. Когда мы столкнулись лоб в лоб у меня дома, Ирина стала более внимательной и, даже, навязчивой, да и после Нового года быстренько растаял лёд отчуждения, а мы были едва знакомы до танго. Мне следует отвечать, конечно, на её ласки, но лишь очевидные, а на замечания Ирины по поводу связи с Олиной матерью лишь посмеиваться. Понятно, что это долгий путь, но надо мной не капает. Возле поворота на трамвай Макс нарочито попрощался с обоими, засунув руки в карманы прохудившегося пальтишко. Игорь, было, протянул руку, но ей же махнул и повернул к остановке. Ирина тоже не стала артачится, но всё ж обернулась. Хорошо. Сработало, хотя и частично. Мне бы поесть, да базар уже закрыт. Пойду-ка я в столовую Никольского.

Пришлось Максу возвращаться к столовой, но он был не суеверный. Взял картофельный суп, сел за стол с бесплатным хлебом и горчицей и медленно стал кушать, стараясь вытеснить ненужные мысли из головы. На обратном пути Макс то замедлялся, то ускорял шаг, путано вспоминая известные философские доктрины. Нет, марксистко-ленинская философия примитивна и слишком мало простора оставляет для размышлений о душе. Гегель? Нет, путано и чрезмерно дидактично. Аристотель! Похоже…. Но где взять первоисточник? Советские комментаторы поют в унисон – скучно. Скучно и противно. Нужно начать с противоположной стороны: долой, долой от материализма. С первой ночи Лариса Викторовна доказала, что существует какая-то имматериальная субстанция. Эфир? Возможно…. В библиотеке есть Аристотель, но уже поздно. Что делать? Стоп! Почему не ознакомиться с главным врагом атеизма?! Библия есть у хозяйки. Ну да.

Макс забрал толстую чёрную и весьма потрёпанную книгу и, не скидывая пальтишка, уселся на полуторку с бронзовыми шарами, положив Библию на табурет. Полистал. Толстая…. За пару дней не справлюсь. Нет, некуда спешить. Сначала читал бегло, порой пропуская абзацы, затем застрял на десяти заповедях Второзакония. Подумал, вернулся к первому варианту заповедей в Исходе. Перечитал. Гм. Нда…. Нет, нет тут десяти, никак нет. Первые три заповеди можно вместить в единую фразу: не сотвори кумира…

Проснулся Макс очень рано от дроби снежной крупы по единственному окну. Ага. Книга Иова. Что-то слышал. Умыться и вперёд. Гм. Для меня здесь сложно. Зато читается легко. Мне бы узнать историю создания книги, раз стили постоянно меняются. Значит автор не один, точно не Моисей только её составлял. Хотя…. Сначала Макс проскочил притчи Соломоновы, затем вернулся и стал читать по буквам, словам. Вот. Это интересно: при многословии не миновать греха, а сдерживающий уста свои – разумен. Как точно. Автор Второзакония и Книги Соломона один и тот же. Иова писал другой спец. Это резонно. Первые книги писал третий автор. Судя по тексту Моисей, если он не миф. Дальше Макс ловил лишь стиль, кое-где тормозился из-за несуразностей. Вот это да! Лучшее место в Библии! Макс перечитал Книгу Екклесиаста, заложил бумажку в начале Книги. Встал, потянулся и быстрым шагом направился в институт.

В аудиторию пришёл первым и сел на противоположное место тому, где эта троица располагалась в шестом семестре. Перед звонком на лекцию появилась Ирина, удивлённо взглянула на дыру в их ряду, поискала глазами, пауза, сделала вид, что не видит Макса. Постояла, всё же пошла к его столу:

-Можно?

-Разве…. Садись.

-А где Игорь?

-Я не сторож ему, - вспомнил фразу из Библии Макс.

-Ты такой бука.

-Тебе показалось.

Появился Игорь, не сразу обнаружив перемену в диспозиции. Улыбнулся. Подставил третий стул:

-Привет, ребята.

-Здесь и девчата есть.

- Извини, обознался.

-Сегодня вы, ребята, тааакие противные.

После третьей пары Макс незаметно исчез, поспешая к книге. Уселся, разжёвывая вкусный пирожок с ливером. Затем принялся за второй, размышляя, откуда начать чтение. Открыл на Екклесиасте, протерев руки. Передумал. Песни Соломоновы почти не читал. Подумал. Пошёл мыть руки под ледяной водой. Утёрся. Углубился в Новый завет. Матфея читал внимательно, но вдруг! Заповеди блаженства его заставили саркастически улыбнуться. Гм. Первая заповедь в корне противоречит основному посылу Библии: духовная жизнь первична. Гм. Читаю по слогам: блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Хо-хо, «нищие духом». Чудик какой-то писал. Блажен - значит счастлив. В первом же пункте тааакой нонсенс. Пойду, погуляю. Пережевать сие нужно.

Через полтора часа Макс опять сел за Нагорную проповедь. Пожал плечами на третьей заповеди и дальнейшее из Матфея стал читать по диагонали. Евангелие от Марка осилил. Луку и Иоанна лишь пролистал. Закончил этот раздел. Вздохнул: зачем талдычить одно и то же. Что? древние были такие тупые?! Наука и искусство древних греков говорят об ином. Всё! спать, спать – башка раскалывается. Макс, оставив ступни на грязном полу, откинулся на подушку. Подумал, подумал. Встал, чтобы перечитать Екклесиаста. Захлопнул, бережно поправив бумажку. Голова на подушку и сразу в гущу сна. Спал долго, почти до рассвета. Голова по-прежнему была забита то ли тряпками, то ли ватой. Нет, не буду дальше читать. После лекций. Нет, не буду. Нет, стоит. Библия же не равноценна.

Так он и сделал после занятий, честно дочитав Новый завет. Захлопнул книгу. Лёг. Гм. Апостол Павел интересен, особенно его послания Коринфянам. Легко читаются. Неглупый человек писал. Екклесиаста перечитаю потом – подумал Макс и засунул Библию под подушку. Теперь Аристотель. Не сегодня. Ого! Уже вечер. Нужно за хлебом сбегать – желудок сводит. Макс съел кирпич полностью, тупо ни о чём не думая. Засыпал трудно – занятия и мудреная книга перегрузили жгуче его организм.

Глава 5. Неплохо

Прошло две недели с последней встречи Макса с Ларисой Викторовной, всё это время его отношения с Ириной имели свои отливы. Рознично и оптом он выдавал своё внимание к ней, иногда и вовсе забывал о её существовании, что не касалось мечтаний ночных о предстоящей встрече с женщиной, сделавшей его мужчиной. Но порой вкрадчиво, ажурно, елейно вкрадывалась шатенка с длинной косой Ира Смурнова, хотя бы, потому что шесть раз в неделю Макс сидел с ней бок о бок на лекциях. Ирина тоже изменилась: в поведении её появилась жеманность, мечтательность, даже кокетство, что не могло не срывать выбранную им линию лицедейства, выраженную в показном равнодушии. Сегодня, на практических занятиях по кристаллографии, друг Макса выдал резюме:

-Товарищ Акулов, тебе бы податься в «Мосфильм» - куда там Крючкову до твоих сценических экспериментов.

-Игорь, ты о чём?

-Наблюдаю, как ты влюбляешь в себя Ирку, но не ведаю к чему.

-Я сам не знаю. Что, мои успехи на лицо?

-Более чем. Когда ты выходишь на перерыв, она забывает, что ей надо быть гордой и неприступной, не отрывает взора от выходных дверей.

-Я и на лекциях ловлю её косяки, но по поводу актёрского мастерства, Игорь, замечу, что Иру быстрее возьмут в «Мосфильм». Кстати, мы давно мы не были на Московской….

-Ты киношку имеешь в виду?

-Конечно. Жду от тебя инициативу.

-И она перед лекцией меня о том же просила. Ладно, побуду ещё свахой. С Олиной матерью давно не встречался?

-Дней пятнадцать. Имею намерение в воскресенье к ней заскочить, порой гиря в паху от сильного желания, но разница в возрасте удерживает, не пускает. Иногда из-за её возраста дохожу до идиотизма: всё бросить и жениться на какой-нибудь школьнице.

-Не поможет.

-Почему?

-Оговариваешься….

-Ты о чём?

-Ты уже несколько раз называл Ирку Ларочкой.

После занятий троица двинула в «Комсомолец» повторно на «Мистер Икс», кутаясь в воротнички от пронизывающего ветра. Расплатился за всех Макс, заработавший в минувшее воскресенье кругленькую сумму на мелькомбинате. В кромешном зале Ирина давила на естество Макса, одне прижимаясь, как бы невзначай, к его правой ноге, что не помешало ему, на повороте к трамвайной остановке, лукаво зевнуть с протяжным: пока, ребята.

На следующий день после занятий состоялось комсомольское собрание факультета со сквалыжной темой: недостойное поведение комсомолки Ольги Кутеповой, позорящее имя советского человека. Вёл собрание секретарь комсомольской организации горного факультета Юра Виктюков, маркшейдер четвёртого курса. Он нагнал такую тоску на комсомольцев факультета, что вынужден был прийти секретарь геолого-разведовательной кафедры Виктор Суриков, член бюро института. Поначалу Макс лениво слушал пространную речь Виктюкова, состоящую из лозунгов и идеологических штампов, но когда распоясались комсомольцы факультета, призывающие отчислить Олю из института, он поднял руку. В это время Суриков смотрел именно в его сторону, знаково недовольный ходом собрания. Виктор прервал очередного оратора, занимающегося очернительством поникшей Ольги, и дал слово своему коллеге. Макс продолжительное время стоял с поднятой рукой, ожидая завершения дискуссии на местах. Замолчали. Товарищи! – начал Макс, сделал ещё паузу, и понёс околесицу совсем не по теме. Понял, что заблудился. Небольшая пауза. И начал громить выступающих, тыча в каждого пальцем, ернически комментируя ошибки в речи и лозунговый подход к ерундовому делу. Шум в зале. Посыпались оскорбления в адрес Максима. Он словно этого и ждал; улыбался и молчал. Так получилось, что ранее выступавшие совсем забыли о теме собрания, понося Макса. Он стоически выдержал нападки и в паузе кинул руку в сторону Виктюкова со словами, через паузу: во всём виноват он! Суриков улыбнулся, поняв игру Макса. Виктюков растерялся от сотни пар глаз, устремлённых на него. Подняться ему Макс не дал, объяснив собранию, что секретарь лишь мстит Оле, отвергающей уже полгода его ухаживания. Так как большинство горняков знали этот факт, Виктюкову было нечего возразить. Потом слегка оправившись, всё же добился от товарищей наказать комсомолку Ольгу Кутепову с формулировкой: поставить на вид. Ввиду того, что комсомольцы устали, проголосовали большинством за формулу секретаря. Суриков протиснулся через толпу почитателей Макса, пожал ему руку: ну ты и артист, молодец – так держать!

Победитель задержался на остановке с наказанной «родственницей», благодарившей его как бога. Игорь не стал слушать это славословие, попрощался с обоими и отчалил на Хотунок. Ирина, постояв, постояв, всё же не подошла к беседующей парочки, обозлено направившись на квартиру. Пришлось Максу провожать Ольгу, прилипшую к его руке, хотя ему ехать в противоположную сторону. На конечной «трампарк», кто-то взял Макса за руку, прервав их разговор, уже не по теме. Макс обернулся, и потому что Оля выпучила глаза.

-Лариса Викторовна! Вы!

-Не стала тебе мешать, - не обращая внимания на дочь, изрекла любовница, игриво улыбаясь.

-Ну…. Ну, - промямлил Макс, целуя ей руку, хотя это дело считал буржуазным предрассудком.

-Не туда целуешь, цыплёнок.

-Мама, постеснялась бы людей, - вмешалась было Оля, увидев руку матери в опасной близости от интима парня.

-Пусть отвернутся. Цыц, малявка. Пойдёшь к нам в гости?

Оля тоже присоединилась к приглашению, имея в виду распитие водки за знатное заступничество однокашника. Так и получилось. Только вместо неё водку пил дед. Ввечеру Лариса Викторовна затащила Макса в свою комнату, не дав ему сомкнуть глаз до четырёх ночи. На следующий день он направился на лекции прямо от любовницы, наевшись пред этим холодного ресторанного жаркого.

Глава 6. Кроме того…

Жгуче неприятный снежок бил в лицо Максу, поэтому он боком пробирался до трамвайной остановки, имея в виду после занятий направить свои стопы на рандеву с Ларисой Викторовной, но на первой лекционной паре изменил своё решения, поскольку Ирина была по своему очаровательна, чопорна, жеманна. Под венец лекции по кристаллографии она обняла его и прошептала что-то на ухо. Тот переспросил. Тогда вслух:

-Максим, можно я напрошусь к тебе в гости. Жутко неохота дома в такую погоду сидеть.

-Конечно, можно! – за Макса ответствовал Игорь.

-Может, водки возьмём? - спросил почему-то у Игоря Макс.

-Спроси у неё. Я-то причём.

-Маруся, водку пить будем?

-И Маруся будет, да и Ира, - кокетливо отвечала Ирина.

Домой парочка направилась окружным путём по Просвещению, Московской, Подтёлкова, поминутно целуясь мокрыми от снега губами. Непогода резко ретировалась, Макс потянул Ирину в парк. В беседе он обнял её и зашкалился в затяжном поцелуе. Затем опять, опять и опять. Грудь у Ирины поменьше, чем у Ларисы Викторовны, но, освобождённая от мерзкого бюстгальтера, редкостно торчала вверх, маня Макса девственной розовинкой. Он уже ни на йоту губы не отводил от неё, лаская вскочившие соски. Ирина, незатейливо, елейно, благостно смеялась, гладя милого по лохматой голове. Первым замёрз Макс, но мужественно держался, целуя одеревеневшими губами грудь и губы. То ли от холода, то ли от дрожи Макса Ирина попросилась в тепло.

Не повезло парочке, так как хозяйка поутру позабыла протопить печку, поэтому Макс сам занялся растопкой, дрожа уже от желаний, поминутно расходуя газеты, поскольку топкой занялся впервые. Дождался, когда комнатёнка озарится светом раскалённых чугунных блинов печки, и затащил Ирину в кровать, рвя в сторону непослушный ремень на брюках.

-А мы не спешим? – блекло спросила она.

-А ты не за этим шествовала сюда, - злюще спросил Макс.

-Нет…. То есть…. Может быть.

- Вот и раздевайся сама, - раздражённо бросил тот.

-Мне приятней было бы по-другому.

-Что по-другому?

-Не знаю…. Ты же опытней.

-Махонько, махонько, - осклабился Макс.

Дальнейшее исполнила Ирина, вроде пять лет уже была замужем, ежом заюлив под ним, от боли и страсти. Время шло, Макс поминутно пресекал попытки Ирины высвободится, неслиянно прижимая к себе её таз. По истечению получаса вдруг запрокинул голову, завзято чмокая губами и глотая слюну. Когда он вышел из неё, Ирина облегчённо вздохнула, шепча слова, не имеющие отношения к происшедшему. Долго лежали молча, пока Ирина не спросила:

-Ты о чём думаешь?

-Не о тебе.

-Так о чём?

-Ни о чём.

-О каком «ни о чём», - чересчур серьёзно наезжала Ирина.

-Ну, ты и дурра! – рассмеялся Макс.

На остальные вопросы Макс не отвечал, поминутно глотая её соски. Неожиданно Ирина, посреди вопроса очередного завелась, и залезла на милого, удивительно искусно манипулируя его гениталиями. Не думал, не гадал Макс, что так быстро возбудится после оптового первого облегчения, которое на второй раз произошло быстрее, острее, громче. Не отпуская кое-что из себя, Ирина счастливо улыбалась. На этой ноте Макс провалился в сон, который ничего общего с происшедшим не имел, так как был страшным, пугающим, тесным.

Он и проснулся в страхе, пугаясь и бликов от догорающей печурки. По лицу Ирины было видно, что ей снился наоборотный сон, о котором она поведала после умывания ледяной водой, рукой намекая на продолжение праздника, но у Макса не осталось сил даже на бритьё опасной бритвой, трофейной, немецкой.

Глава 7. Инсульт

Мартовская весна проклюнулась, уже месяц Макс страдал без милой женщины, не милуясь совсем с Ириной, порой совсем не реагируя на её прижимания на лекциях. Четверг. Вторая пара. Семинар по специальности. Получив «отлично» в начале этих занятий, Макс углубился в чтение модного в то время «Овода», не реагируя заметно на замечания друга. Дочитывал этот роман он со слезами на глазах, чуть не зарыдав на сцене казни Артура. Пара закончилась, пора передвигаться на Главный корпус, а он всё сидел, глубоко дыша с мокрыми глазами. Подле ХТФ его окликнул знакомый голос, до боли знакомый. Резко обернулся: от горного их факультета, широким шагом, их догоняла Лариса Викторовна, но подошла не к нему, к Оле:

-Дочь, у дедушки удар. Левую сторону перекосило. Речь сбилась, - волнуясь, спешила она, - Максимка, ты с нами?

-Конечно, - кротко ответствовал тот.

-Подъедешь после занятий. Ольгу забираю срочно. Чем бог не шутит!

Сидел Макс на лекциях в смешанных чувствах: у любовницы горе, а он жаждет её, да ещё как. Кое как расписал конспект и заспешил к подруге, поминутно скидывая пальтишко на плечи – жарковато и от погоды. На пороге он встретил соседку, моложавую для своих шестидесятитрёх. Бичёвкина – представилась она, игриво подмигнув оком. В доме суета, Оля и Лариса Викторовна деланно не обращают на него внимания, что Макса скорее обрадовало. Виктор Владимирович возлежал в мансарде, где неравные любовники вкусили любовь впервые, где младший стал мужчиной. Отец Ларисы посмотрел на обоих, улыбнулся правым уголком рта:

-Ии-дии-те. Сооскучились же. Воон. Прочь.

-Как же так, отец?! Ты о чём?

-Помиирать мне раааановато. Прочь, - с трудом произнёс Виктор Владимирович.

Что произошло потом в комнате Ларисы Викторовны заслуживает целой новеллы, лакомее чем в «В письме незнакомки» Стефана Цвейга, но деликатность ситуации в сём доме позволяет заметить, что Макс исполнил главную эротическую фантазию любовницы, о которой не знал даже её былой муж. На этом данная глава стремглав заканчивается.

как-то хорошо (c)

 Гетера Волшебная