На выездах

    Время не тянулось - оно плыло, подобно клубам табачного дыма, обволакивающего нас  в этой камере. Здесь, кроме нас с Димой, сидели еще шесть человек - и курили все. Шестеро были местными, их взяли за разную мелочевку. Нас задержали в разгар базара. К нам подошли двое в милицейской форме, и один сказал:

  - Вы платить думаете? – Дима заиграл желваками и ответил:

  - Мы уже оплатили рыночный сбор в конторе.

  - Пройдемте с нами на предмет проверки документов.

  Мы уложили товар в машину… ну, и в итоге оказались в этой камере. Камера, как камера, только без нар: на цементном полу лежали сколоченные из досок лежаки, типа пляжных, на которых мы и просуществовали три дня, полуголодные.  Хорошо еще, здесь  суп с хлебом в обед давали, и местные подкармливали – делились, в общем. Правда, Диме трудновато было принимать пищу, лежа на животе. Дима коренной харьковчанин, но в его паспорте, в графе национальность (тогда в паспортах еще имелась такая графа) было написано: казах. Судя по всему, в этом маленьком среднерусском городке  страшно не любили казахов. Как только нас завели в отделение милиции и посмотрели наши документы, Диму сразу же повалили на пол и стали бить ему спину, то, что ниже спины, и ноги резиновыми дубинками. Втроем, между прочим. Они кричали:  «Какого х…я ты сюда заявился, чурка!»  После этого Диме пришлось лежать на животе. На спине ему было больно, как и стоять.

  В моем паспорте было написано: украинец. Но дело даже не в этом. Среди сопроводительных документов у меня имелась ксива,  указывающая, что я «юрисконсульт фирмы». Туфта, конечно. Но меня не тронули и обращались  ко мне на «вы».

    - Да узнай ты наконец сколько нам здесь еще торчать, - простонал Дима. И я, в который уже раз, стал стучать кулаком в железную дверь.

   - Че надо? – спросили из-за нее.

   - До каких пор нас здесь будут содержать без всяких на то оснований? – Стал кричать я, - Мы граждане соседней страны! Отведите нас хоть к следователю, хоть к прокурору… я уже не говорю об адвокате…

   - И правильно делаешь, что не говоришь. Завтра у нас президентом станет Вольфыч, и мы вас расстреляем прямо во дворе, без прокуроров и адвокатов, - сказала дверь и замолчала.

   Это было в субботу. А на следующий день в России должны были состояться выборы президента, на которых большие шансы на победу имел Жириновский. Как оказалось, у Ельцина этих шансов было больше, и нас, как ни в чем ни бывало, в понедельник выдворили из камеры. Нам вернули изъятые документы, все деньги и помогли вытолкать со двора отделения милиции машину с разрядившимся аккумулятором. Пока они ее выталкивали, машина завелась. В салоне все было на месте – товар, магнитола и даже кассеты. По-видимому, милиционеры сомневались - как там еще отнесется любой из новоизбранных президентов к их противоправным действиям, чудаки. Один из них наклонился к окну и благодушно пожелал:

   - Чтоб больше вас здесь не видели!

   Но они нас увидели, и ровно через две недели. Мы дождались, когда у Димы частично сойдут черные пятна от побоев, и снова приехали в этот городок – торговать.

   Как и в прошлый раз, к нам в разгар базара подошли те двое в милицейской  форме. Но отношение было совсем другое!

   - Ну, вы даете, пацаны, – как к старым друзьям,  обратился к нам инициатор беседы, - приехали все-таки! И че – платить будем?

   - Только половину от вашего тарифа, - строго сказал я.

   - Почему это – только половину?

   - А моральный и физический ущерб? Ну, за прошлый раз…

   - Тоже верно…

     Мы еще немало времени ездили в этот городок – «на выезда», как у нас это называлось. Базары там были неплохие.

 Олесь Григ

x

Иллюстрация к: На выездах