Рада взгрустнуть, да смех навзрыд одолел

   Ум красавицы и красота умницы – это то, что не любят оба пола. Закончив Смольный институт, я направила свои стопы в Калугу к тётке, незнатной дворянке, не для того, чтобы лишним ртом попрекали, ведь ей не трудно найти знатную семью, чтобы я устроилась гувернанткой. О себе: Лили – дочь разорившегося помещика, недурна собой, читала запоем книги на французском и польском языке, владею ещё немецким и английским, последним в недостаточной степени. Депеша к тётке опередила меня на два дня, и она уж постаралась пристроить срочно меня. Хозяин – хлебный купец Никодим принял меня, чтобы я обучила языкам семнадцатилетнего сына Прохора и двенадцатилетнюю дочь (имя здесь не нужно – роли в повествовании она не играет) этикету и французскому языку. Мне за обеденным столом выделили место между женой Никодима и Прохором, и сразу пришлось всю семью научать этикету. Трудное дело, когда пальцы то и дело заменяют вилку, а ладони об скатерть вытирают. Грудь у меня пышная, не прошло и дня как оба купчика глазами ласкали её, да и на лицо не забывали взглянуть. С Никодимом понятно – жена страшнее половодья, но и малец туда же. Как раз Прохор быстрее всех приобщился к культуре за столом и к языкам был способен. И ещё одна вещица: он стал защищать меня от нападок жены купца, одного мотива, мол, ты слишком умная. А состояние Никодима, я вам скажу, на уровне Креза. Я поселилась в светёлке на втором этаже, которую вскоре пришлось запирать на ключ, так как купец время от времени сновал мимо неё, не стесняясь подглядывать. В семье Никодима ни бога, ни чёрта не признавали, поэтому в его библиотеке было много французских энциклопедистов, на которых я с жадностью набросилась, так как кроме Руссо ничего не читала, да и не могла их держать в руках, поскольку в Смольном они были в запрете. Смотрю, только осилила Вольтера, а он уже в руках Прохора. Поясню: всю богатую библиотеку собирала предыдущая гувернантка, скончавшаяся от чахотки, а не сын, и тем более не купец, который денег на книги не жалел – зачем они ему?! Постепенно я стала менять мнение о Прохоре из-за того, что со временем он стал мотивированно выигрывать у меня споры, чего не добивались даже наставницы в Смольном. Науке жеманства и кокетства не была я обучена, но пришлось интуитивно её познавать, так как Прохор держал меня за друга в платье, забывая глянуть на грудь даже в декольте. Читатель подумал скоренько: на богатство Никодима раззявила рот Лили. Не без этого, но главное, что у меня чувства просунулись к мальцу. На заднем дворе купца обширная оранжерея, и там проходили наши диспуты и споры. Там же мне пришлось изучать науку совращения с переменным успехом. Вовремя я поняла, что чувства надо скрывать и что яблоко змия должна вручать не я. Адам, то есть Прохор поздно понял, что попал в западню, когда я увеличила расстояние между нами, став и в особняке Никодима незаменимой. Раз-два в месяц я навещала тётку, чтобы поменять обстановку. В одну из таких отлучек произошло знаменательное событие: взбудораженный Прохор с трудом уговорил отца просить моей руки, ведь и Никодим ко мне не ровно дышал. Я попросила паузу на раздумья, хотя не о чём тут было думать. На следующий день ко мне в светёлку заявилась матушка Прохора, до этого разговаривающая со мной через губу, а тут с просьбой даже в глазах. Я поправила локоны и через паузу изрекла: я согласна.

 Гетера Волшебная