ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Сандра Сонер
Стоит почитать Самый первый

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Дворянский сын

Автор иконка Эльдар Шарбатов
Стоит почитать Юродивый

Автор иконка Сергей Вольновит
Стоит почитать ДОМ НА ЗЕМЛЕ

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Адам и Ева. Фантазия на известную библей...

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать НАШ ДВОР

Автор иконка Елена Гай
Стоит почитать Вера Надежды

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Точно срок отбывал

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Воин в битве сражённый лежит...

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Вот и все

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

СЛУЧАЙНЫЙ ТРУД

Ю***
Просмотры:  379       Лайки:  0
Автор Дмитрий Ермолаев

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




ТОЛСТОЙ И РЕВОЛЮЦИЯ


Николай Боровко Николай Боровко Жанр прозы:

Жанр прозы Публицистика
1675 просмотров
0 рекомендуют
1 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Разве вся русская нынешняя революция, разве она не из вашего огнедышащего Везувия выплеснулась?.. «Забастовка всего государства» - да ведь это и есть обращённый на деятельность народную закон: «не противься злу» … Разве мало было потом пролито крови, совершено мук и несчастий, пожаров, грабежей ?.. Но кто всё начал, кто первый стал учить? ВЫ. И ваши слова получили голос грома и призыва не только для нас одних, но и для всего мира. К русской революции прислушивается вся новая Европа и собирается все свои будущие революции творить по примеру русской. В.В.Стасов-Л.Н.Толстому

ТОЛСТОЙ И РЕВОЛЮЦИЯ (к её столетию)

           Вот что мне всё это время хотелось всего особеннее сказать Вам: мне кажется, вы совсем не сознаёте, что великое нынешнее наше движение – есть прямо или косвенно, дело рук ваших. Вы его не любите, вы его не признаёте, вы может быть (если бы на то была ваша мощь и власть) вы бы его задавили и выковырнули бы его из русской истории. Какая странность! А ведь слишком ясно, что отец его – Вы !!! Разве вся русская нынешняя революция, разве она не из вашего огнедышащего Везувия выплеснулась?.. «Забастовка всего государства» - да ведь это и есть обращённый на деятельность народную закон: «не противься злу» … Разве мало было потом пролито крови, совершено мук и несчастий, пожаров, грабежей ?.. Винить несчастные жертвы нельзя. Можно только жалеть их. Но кто всё начал, кто первый стал учить? ВЫ. И ваши слова получили голос грома и призыва не только для нас одних, но и для всего мира. К русской революции прислушивается вся новая Европа и собирается все свои будущие революции творить по примеру русской, то есть - Толстовской.  В.В.Стасов – Л.Н.Толстому 18 сентября 1906 года.

          ОЧИСТИТЬСЯ ОТ СКВЕРНЫ (Бердяев)

                    Н.Бердяев в 1918 году в статье «Духи русской революции» (сб. «Из глубины». М., изд-во Моск.  ун-та, СП «Ост-Вест-Корпорейшн», 1990, с. 60-61, 64, 78-86) предъявил Толстому такие же суровые обвинения, как и Стасов в сентябре 1906 года. «Русские люди, желавшие революции и возлагавшие на неё великие надежды, верили, что … революционная гроза очистит нас от всякой скверны». «Слишком многое привыкли у нас относить на счёт самодержавия: всё зло и тьму нашей жизни хотели им объяснить. Но этим только сбрасывали с себя … бремя ответственности и приучали себя к безответственности … Тьма и зло заложены глубже». «Изолгание бытия правит революцией». «Русское искание правды всегда принимает апокалиптический или нигилистический характер. Это создаёт почву для смешений и подмен, для лжерелигий». «В революции торжествуют моральные оценки Толстого. Толстовцев мало, они явление незначительное. Но русская революция своеобразное торжество толстовства. На ней отпечатлелись и русский толстовский морализм и русская аморальность. Этот … морализм и эта … аморальность – две стороны одной болезни нравственного сознания. Отрицание личной нравственной ответственности и лично нравственной дисциплины, слабое развитие чувства долга и чувства чести … Русский человек не чувствует себя в достаточной степени нравственно вменяемым … Личность чувствует себя погружённой в коллектив», она «недостаточно ещё раскрыта и сознана». «Моральная настроенность русского человека характеризуется не здоровым вменением, а болезненной претензией. Русский человек не чувствует неразрывной связи между правами и обязанностями, он утопает в безответственном коллективизме, в претензии за всех». «Всякая сила, повышающая жизнь, представляется русскому человеку нравственно подозрительной, скорее злой, чем доброй … русский человек берёт под нравственное подозрение ценности культуры. Ко всей высшей культуре он предъявляет целый ряд нравственных претензий и не чувствует нравственной обязанности творить культуру. Все эти особенности и болезни русского нравственного сознания – благоприятная почва для возникновения учения Толстого. Для Толстого не существует проблемы общественности. Индивидуалистична и толстовская мораль». Но «толстовский индивидуализм решительно враждебен личности». «Толстой весь погружён в природный коллективизм, который представляется ему жизнью божественной». По нему «истинная божественная жизнь, есть жизнь безличная ,.. в которой исчезли все качественные различия, все иерархические расстояния … Уравнение всех и всего в безличной божественности … Личность, качественность есть уже грех и зло … Это в нём восточная, буддийская настроенность, враждебная христианскому Западу. Толстой делается нигилистом из моралистического рвения. Поистине демоничен его морализм и истребляет все богатства бытия. Эгалитарная и нигилистическая страсть Толстого влечёт его к истреблению всех духовных реальностей, всего подлинно онтологического. Не знающая границ моралистическая претензия Толстого всё делает призрачным, она отдаёт под подозрение и низвергает реальность истории, реальность церкви, реальность государства, реальность национальности, реальность личности и реальность всех сверхличных ценностей, реальность всей духовной жизни». Всё нравственно предосудительно и недопустимо … «Я не знаю во всемирной истории другого гения, которому была бы так чужда всякая духовная жизнь … Во имя счастливой животной жизни всех отверг он личность и отверг всякую сверхличную ценность … Личность принадлежит к иерархическому миру, в котором существуют качественные различения и расстояния … Любовь людей во Христе менее всего есть такое смешение и бескачественное уравнение». Мораль Толстого «низменная мораль, притязательная мораль нигилиста. Мораль Ницше бесконечно выше, духовнее морали Толстого. Возвышенность  толстовской морали есть великий обман. Толстой мешал нарождению в России нравственно ответственной личности … и потому он был злым гением России, соблазнителем её. В нём совершилась роковая встреча русского морализма с русским нигилизмом, дано было нравственное оправдание русского нигилизма … Почти вся русская интеллигенция признала толстовские моральные оценки самыми высшими, до каких только может подняться человек … себя считали недостойными их и неспособными подняться на их высоту … Принятие этого толстовского морального сознания влечёт за собой погром и истребление величайших  святынь и ценностей, величайших духовных реальностей, смерть личности и смерть Бога. У нас не относятся ещё достаточно серьёзно и углублённо к соблазнительной лжи толстовской морали. Толстой сам вероятно ужаснулся бы», увидев воплощение своих моральных оценок «в русской революции. Но он многого, слишком многого из того, что сейчас происходит, хотел. Он вызывал тех духов, которые владеют революцией, и сам был ими одержим». «Толстой – максималист, он отверг всякую историческую преемственность», не допускает «никаких ступеней в историческом развитии». Русская революция «движется истребляющей моралью максимализма, дышит ненавистью ко всему историческому». Русская революция, развивающаяся по Толстому, - «пусть будет абсолютное уравнение, хотя бы – уравнение в небытии!» «Этому учил  Толстой как высшей правде». Иерархия «так же ненавистна русской революции, как Толстому». Толстой «морально уготовлял историческое самоубийство русского народа». «Толстовская мораль обезоружила Россию и отдала её в руки врага». «Толстой был крайним анархистом, врагом всякой государственности». «Толстой оказался выразителем антигосударственных, анархических инстинктов русского народа, дал им морально-религиозную санкцию. Он один из виновников разрушения русского государства». «Толстой идеализировал простой народ, в нём видел источник правды». «Всё остриё толстовской критики направлено против культурного строя». «Толстой имеет не меньшее значение для русской революции, чем Руссо имел для революции французской». «Думаю, что учение Толстого было более разрушительно, чем учение Руссо». «Толстовство … русская внутренняя опасность, принявшая обличье величайшего добра», «безблагодатной святости, лжесвятости». «Русская душа легко поддаётся соблазнам, легко впадает в смешение и подмену».

                    С.Булгаков в статье «На пиру богов» (тот же сборник) также, хоть и мельком, коснулся этой темы. Генерал говорит: «Толстой огромное своё дарование посвятил разрушению России, он духовный предтеча большевиков теперешних. Вот кто у нас интернационал-то насаждал»  (за три с половиной года войны армия в полной мере ощутила разрушительное влияние толстовской проповеди). Дипломат, в целом, по многим позициям высказывающийся достаточно взвешенно, генералу возражает довольно вяло: в Толстом «русская совесть жила», «он никогда не мирволил иллюзиям относительно священности войны», «народушке и он поклонялся … но мессианизмов для него не сочинял». С.Булгаков дальше не углубляется в эту проблему, видимо учитывая соседнюю статью Бердяева. Но то, что «совестью нации» является ересиарх, лжеучитель – по меньшей мере основание для серьёзного беспокойства. Да и с мессианизмом не всё так просто (к тому, что мелькнуло в письме Стасова, далее добавятся размышления самого Толстого).

                       В 1933 году в своей самой известной книге  «Истоки и смысл русского коммунизма» Бердяев вернулся к теме о роли Толстого в революции. Взгляды его по этому поводу за 15 лет не изменились. В ряде пунктов его формулировки стали ещё более выразительными. «Художество Толстого не было профетическим, но он сам был революцией». «Он не обращался к грядущему». «В сознании Толстой был революционером, обличителем неправды мировой жизни, он анархист и нигилист, он восстаёт против мировой истории и против цивилизации с неслыханным радикализмом. Человек не должен повиноваться закону мира, он должен повиноваться … Богу. Положительно Толстой противоположник коммунизму, он не признаёт насилия, он враг всякого государства, отрицает технику и рациональную организацию жизни,.. он проповедует любовь, а не ненависть. Но отрицательно он предшественник коммунизма, он отрицает прошлое, традиции истории, старую культуру, церковь и государство,  отрицает всякое экономическое и социальное неравенство, он громит привилегированные господствующие классы, не любит культурную элиту». «Жизнь цивилизованных обществ основана на лжи и неправде». «В этом он революционер, хотя и отрицает всякое революционное насилие». «Толстой проповедовал добродетели христианского коммунизма».

                       К вопросу о мессианизме Толстого, его склонности к профетизму, о его отношении к технике придётся вернуться позже.

 

                                                                «БРИЛЛИАНТОВЫЕ БУКВЫ»  (Стасов)

                         Вся соль в том, что за десять месяцев до процитированного письма Стасов прислал Толстому совсем другое письмо 1 ноября 1905 года, восторженно-панегирическое. Это – подлинный пир победителей, победные фанфары, возложение венков на головы победителей: перечитываю, дескать, Герцена с «неописуемым наслаждением, всё равно как ЛЬВА ВЕЛИКОГО. Только последний – всё-таки неизмеримо выше и глубже, и многостороннее и дальнозорче». Теперь он охотно прощает Толстому многое из сказанного ранее по поводу искусства в целом и конкретно – о Бетховене, самоуверенно-невежественные комментарии Толстого к сочинениям некоторых искусствоведов и т.д. «Все эти страницы ничего не изменяют в величии и глубине художественных мыслей и созерцаний ЛЬВА ВЕЛИКОГО … от глубины и полноты души радуюсь за то, что тут блещет чистыми алмазами». Подобного нет «ни в одной литературе Европы». После этого и прозу и даже стихи Пушкина не хочется читать. Отрывки из Катулла, из Горация, из Корана, из Гафиза, из «Песни песней» - всё, что хвалят «Достоевский и его прихвостни». «Слова и речи … в самом деле чудесные, но» содержание «просто срамно, постыдно и презренно». И после соответствующих цитат: «слыхали и читали вы что-нибудь глупее и нелепее этого?» А ЗАТЕМ! «Приходило или нет вам в голову, что всё нынешнее торжественное освобождение России от самодержавия, деспотизма вековечного и безобразия постыдного … происходит – по завету  никакому иному, как ВАШЕМУ?» «Это именно так, и история однажды запишет это на своих скрижалях какими-то бриллиантовыми буквами. Не вы ли всегда учили, не вы ли всегда указывали на единственную возможность освободиться от всех человеческих бедствий, безумий и несправедливостей, насилий и варварств (военной службы, налогов, тюрем, палачей, каторг, судов и т.д.) – остановкой своей деятельности, своим неучастием во всём подобном, своим отказом?  Новая Россия нынче освобождается этим способом, которому никто не хотел было верить, все думали до сих пор, что это всё только фантазия, мечта, бред воображения, идеальности. Но вышло, что вы – ПРОРОК и ПРОВИДЕЦ, наше “освобождение” именно по вашему  слову и указанию совершается … И оттого-то русская революция и переворот таковы, каковых до сих пор ещё нигде не видано и не слыхано».

                    В скором времени (30 декабря) он писал Льву Львовичу Толстому и так же называл его отца «ЛЬВОМ ВЕЛИКИМ». И самому Толстому писал 11 апреля 1906 года, снова: «приехать не могу, хотя бы даже к ЛЬВУ ВЕЛИКОМУ» (всё, что выделено в этих цитатах, выделено Стасовым).

                         Д.П.Маковицкий (У Толстого. Д.П.Маковицкий. Яснополянские записки. 1904 – 1910. В 4 книгах/ Лит.наследство, т. 90. М.,1974, кн. 2, с 262. Далее ссылки на этот источник обозначаются литерой «М» с указанием номера книги и страницы)  так «комментирует 12 ноября 1906 года сообщение  о смерти Стасова: «Стасов был, может быть, самый близкий из оставшихся в живых старых друзей Толстого. Подкупал Толстого, но они мало сходились. Он даже мало понимал Толстого». Здесь, как бывает и в других местах, заметно мешает корявый русский язык словака Маковицкого. «Подкупал» надо, видимо, понимать как «подлаживался к мировосприятию Толстого», старался не возражать, может быть – немного и льстил.   

                         На письмо Стасова  (1 ноября 1905 года) Толстой ответил не сразу, только 30 ноября (выжидал какого-нибудь прояснения в сложной революционной ситуации? Искал слова, подходящие к такому историческому моменту?) «События совершаются с необыкновенной быстротой и правильностью». Можно ли, говорит он, быть тут чем-либо недовольным: ясно же, что за осенью и зимой последует долгожданная весна. И – ни слова о своей причастности к происходящему, о своей роли «пророка т провидца», фактически действительно, хоть и косвенно, призывавшего к забастовкам и бойкоту. Это – позиция триумфатора, с достоинством принимающего заслуженные почести, относящегося к этим почестям как в чему-то само собой разумеющемуся (или так: Моисею, бестрепетно ведущему  народ через пустыню к земле обетованной, пристойно ли обсуждать с кем бы то ни было свою историческую роль в происходящем?) Как жестоко аукнулась ему эта его позиция в сентябре 1906 года! Какими непоправимо запоздалыми сделались  за эти десять месяцев его попытки откреститься от происходящего! На этот раз он ответил немедленно – 20 сентября (то, что Стасов прислал своё письмо с оказией, а Толстой ответил по почте, в нашем рассуждении роли не играет). «Не согласен с вами в приписывании мне роли в революции: ни в том, что я виновник её, ни ещё менее в том, что я не признаю её и желал бы задавить её». «То, что происходит в народе, не в пролетариате, очень важно, и, разумеется, хорошо, но не важно и не хорошо то, что делается всеми этими комическими партиями и комитетами». «Настоящий народ», 100 миллионов земледельцев «своим пассивным неучастием» должен «сделать ненужною и безвредною всю эту серьёзную, шумную, раздражённо-самолюбивую ораву», чтобы избежать «великих злодейств и развращения, которые уже начались». «Чтобы заменить отживший порядок другим, надо выставить идеал высший, общий и доступный всему народу. А у интеллигенции и настроенного ею пролетариата нет ничего похожего». «Так вот … я радуюсь на революцию, но огорчаюсь на тех, которые, воображая, что делают её, губят её». Против насилия действенно только неучастие в насилии.

                         В немногих последующих (после 18-20 сентября 1906 года) письмах (Стасов умер 11 октября 1906 года, то есть через три недели после двух обсуждаемых писем) ни Стасов, ни Толстой этой, болезненной темы больше не касались.

                         Обвинения, подобные тем, которые предъявлял Толстому Стасов в сентябре 1906 года, Толстой мог прочитать также в некоторых газетах и в письмах, которые присылали ему в Ясную Поляну незнакомые люди или анонимы. Так «Московские ведомости» 4 ноября 1905 года объявили Толстого виновником всего зла, происходящего в России. Сестра Толстого Мария Николаевна, вслед за «Московскими новостями» тоже считала его виновным, молилась за него (М 1, 451, 452). В 1908 году по случаю своего юбилея Толстой ежедневно получал ругательные письма от черносотенцев, утверждавших, что он «продался жидам, получил от них куш» (М 3, 51). Некий Иванов из Сухуми упрекал Толстого в том, что дети Иванова идут за Толстым, что Толстой причина развала России «на радость немцам и жидам» (М 3, 57). Бешеный антисемитизм – основа черносотенного мировосприятия, но в той или иной мере он наблюдался и значительно шире, далеко за пределами собственно черносотенства. А вот упоминание Ивановым (неважно, черносотенец он или нет) немцев в таком контексте требует самого пристального внимания и серьёзного комментария. Правящие круги Германии радовались победе Японии может быть больше, чем сами японцы (например, - книга советника германского правительства Р.Мартина «Будущность России», пер. с нем., М, 1906). Японский флот готовила к войне Британия, а сухопутную армию Японии – Германия. Несомненно, радовались они и революционному кризису в России. Совсем не случайно Парвус и Мархлевский издали «На дне» именно в Мюнхене в специально для этого организованном издательстве. А в 1907 – 1913 годах сам Горький (а с ним – и М.Ф.Андреева) также совсем не случайно имел возможность практически бесплатно гостить в особняке германских Круппов на Капри (Д.Быков «Капричио»), принимать там Ленина, Богданова и т.д. Письмо Иванова показывает, что в России многие отчётливо ощущали эту, далеко не сочувственную заинтересованность Германии в российских делах. Задолго до 1914 года.

                         Руководитель одной из упомянутых Толстым «комических» партий Ульянов-Ленин через несколько лет в своих статьях «Лев Толстой как зеркало русской революции» (1908) и «Л.Н.Толстой и его эпоха» (1911), в статьях разнузданно-бойких, отвёл Толстому значительно более скромную роль, чем та, которую Толстой реально играл  в революционных событиях, - всего лишь «зеркала русской революции», отражающего мировоззрение отсталой крестьянской массы.

                         Таким образом, четыре достаточно авторитетных автора (Стасов, Бердяев, С.Булгаков, - а фактически получается, -  что и сам Толстой) в значительной степени независимо считают эту роль чрезвычайно большой. Далее мы познакомимся  с  другими похожими оценками, включая суждение Чехова.

                         «ОСУЖДАЛ ДРУГИХ, СЧИТАЛ ИХ ГЛУПЦАМИ» (Л.Л.Толстой – «Лев II»)

                Всякий раз, как ему указывали его неправоту, он выходил из себя и тогда, чтобы оставаться правым перед самим собой, он начинал осуждать других и считать их глупцами … Этот его приём, сделавшийся с молодости привычкой, помогал ему всю жизнь говорить только своё, не считаться с мнением других. Это было его силой, но в то же время той слабостью, которая похоронила половину его доктрины.   Л.Л.Толстой «Опыт моей жизни».

                     Если концепция верна лишь наполовину, то выводы ею обосновываемые сомнительны целиком, не так ли?

                         Особенно Толстой возненавидел «антимакассары» (макассарное масло – популярное средство для роста волос), которыми Дора, шведская жена Льва II (урождённая Вестерлунд) «покрывала спинки кресел, чтобы спасти их от жирных затылков. Бедные антимакассары были для отца символом  безумной и вредной европейской культуры. В этом он не совсем ошибся» (Л.Л.Толстой. Опыт моей жизни. Публ. В.Абросимовой/ Наше наследие, 1991, № 5). «Болел я больше всего из-за» отца «из-за его бесчеловечного учения, якобы дававшего людям счастье». А вылечил Льва II доктор Вестерлунд, отец Доры. Он же посоветовал 70 – летнему «Льву  I» не слишком увлекаться вегетарианством, съедать в день хотя бы два яйца, иначе будут проблемы. Толстой про себя окрестил доктора «немецким мужиком, отставшим от медицины лет на тридцать».  Что называется, встретились, поговорили …

                         «Лев Ii» считает основными первые религиозно-философские сочинения отца «Исповедь» (1879 – 1882), «Что же нам делать?» (1885) и «В чём моя вера?» (1883). Но интересующая нас прикладная сторона его учения достаточно полно и цельно сформулирована в значительно более поздней статье «Конец века» (1905).

                         «Он создавал новую мировую религию, которая должна спасти человечество, и которая строилась им из раз навсегда принятых за истину принципов, вроде непротивления злу насилием, безбрачия, пацифизма, ручного труда и т.п.»,  но сам «не мог разобраться в бесчисленных противоречиях и нелепостях, вытекавших из его религии». «Он ошибался, говоря о важнейших вопросах жизни, о власти и собственности, о браке и семейном устройстве русского народа, о культуре, науке и искусстве … об исключительности ручного труда и в некоторых других вопросах». «Он был прав восставая против устарелой православной церкви, которую давно надо было реформировать. Прав, проповедуя трезвость, воздержанность в пище, питье и браке». Но «он был не прав кругом в полном отрицании брака, и его повесть» («Крейцерова соната») «конечно должна была принести людям больше зла, чем пользы». В этом, как и в отношении к искусству позиция Льва II была близка к позиции матери. В 1889 – 1892 годах, в свои 20 -23 года Лев II был пламенным толстовцем и тогда восторгался «Крейцеровой сонатой», но в 1898 году, в значительной мере освободившись от влияния отца, резко осудил эту повесть в газете «Новое время». Герой его рассказа говорит: «К сожалению, люди не умеют самостоятельно мыслить и действовать и в большинстве случаев ищут поддержки в чужой мысли и советах … И вот гибнут эти слабые, простодушные люди, увлекаясь высокими учениями» И это – об «учении» отца! Публикация привела к очередной схватке с отцом, отец назвал его рассказ «глупым и бездарным».

                         «Его смерть показалась не мне одному, а миллионам громадной духовной потерей потому, что именно духовное горение  отца в продолжение всей его жизни, его нежная и чуткая душа, искавшая общения с душой всего мира, несмотря на слабость и противоречия его мысли,- покоряли людские сердца». «Непротивление злу насилием – это идея безумия и преступления, там, где нет разума … Моисей мог проповедовать заповедь “не убий” дикому еврейскому народу, но современный мыслитель, живущий в условиях государственной жизни нашего времени, проповедующий эту заповедь,  отступает на 2000 лет назад … Ясно всякому».

                         Подобная позиция была достаточно распространённой. Н.А.Бердяев в статье 1912 года «Ветхий и Новый завет в религиозном сознании Толстого» (Л.Н.Толстой. PRO et CONTRA. Личность и творчество Льва  Толстого в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Изд-во Русск. Христ. гуманитарнн. ин-та. СПб. 2009, с 243 – 244; далее ссылки на страницы этого издания обозначаются литерой «Т») писал: «Жизнь Толстого, его искания, его бушующая критика – явление великое, мировое, оно требует оценки  sub specie» (с точки зрения) «вечной ценности, а не временной полезности». «Он гениальный художник и гениальная личность, но он не гениальный и даже не даровитый мыслитель». У С.Булгакова в чём-то подобном согласны упомянутые генерал с дипломатом.

«ГЛАВНЫЕ ВРАГИ ЦАРЯ И ЦЕРКВИ … ТОЛСТОВЦЫ» (епископ Амвросий)

                         На страстной неделе 1901 года известный харьковский епископ Амвросий, редактор журнала «Вера и разум» сказал в своей проповеди: «Главные враги царя и церкви не эсеры и не социал-демократы, а толстовцы». Кроме самого Толстого он упомянул ведущих активную толстовскую пропаганду В.Г.Черткова, И.М.Трегубова, А.М.Бодянского, князя Д.А.Хилкова и Х.Н.Абрикосова (Х.Н.Абрикосов. Двенадцать лет около Толстого/ К 120-летию со дня рождения Л.Н.Толстого. Летописи Гос. Лит. музея, кн. 12, т. 2, 1948, с 421).

                         Время было очень горячее: рубеж XIX – XX веков – фактически первые всполохи революции 1905 года, в том числе пора студенческих волнений в Петербурге, Москве, Харькове, Киеве, Варшаве. В феврале 1901 года студент Пётр Карпович, отчисленный из университета за участие в волнениях, смертельно ранил министра народного просвещения Н.П.Боголепова. 22 февраля Святейший Синод публично осудил противохристианские учения Толстого, в связи с чем церковь больше не может считать его своим членом. 4 марта 1901 года казаки и полиция жёстко расправились с протестующими студентами у Казанского собора в Петербурге. 16 февраля 1901 года сектанты, доведённые до отчаяния притеснениями со стороны властей и церкви  (об этих «толстовцах» - подробнее скажу позже) разгромили православную церковь-школу в селе Павловском Сумского уезда Харьковской губернии. В 1902 году студент-эсер С.Балмашёв смертельно ранил министра внутренних дел Д.С.Сипягина (История России. XX век. 1894 – 1939. К.Александров и др. Под ред. А.Б.Зубова. М., Астрель: АСТ, 2009, с. 99, 122 и др.).

                         Х.Н.Абрикосов (с. 403) называет  «самыми яркими выразителями толстовства, которые действительно приносили пользу, тех, кто отдавались, даже вопреки Толстому, издательской деятельности. В.Г.Чертков и И.И.Горбунов, собственно говоря, занимались пропагандой толстовства, а Лев Николаевич был против пропаганды. Считал, что всякая пропаганда вредна», так как часто выдаёт ложь за истину. Золотые слова!

                         Были и достаточно многочисленные толстовцы, вроде М.А.Шмидт и А.И.Архангельского, которые пытались последовать призыву Толстого кормиться собственным физическим крестьянским трудом. Непривычный физический труд был для них слишком тяжёл. Крестьяне, наблюдавшие всё это, говорили о барских причудах, блажи. Для горожан, остававшихся в городе, толстовство было лишь своего рода религией, придававшей смысл их жизни. Толстой был также против всякой организации – собраний, кассы взаимопомощи.

                         Х.Н.Абрикосов (с. 419) отмечает, что во время прежних студенческих волнений толпа была настроена обычно против студентов, но 25 февраля 1901 года (сразу после «отлучения» Толстого) рабочие были в Москве на стороне студентов. Весело настроенные толпы ходили по Москве, полиция вызвала войска. Толпу разгоняли в одном месте, она тут же собиралась в другом. Толстой тогда жил в Москве. Узнав прогуливающегося Толстого, в толпе кричали: «Толстому ура!» Приходили во двор дома, где жил Толстой, он говорил с народом. В связи с «отлучением» Толстой получал отовсюду сочувственные письма и телеграммы. Абрикосов подчёркивает, что «такое явное неуважение к правительству» было впервые.

                         Вопрос о том, что из разрушительных текстов Толстого в то время опубликовано с его явно выраженного согласия, а что – не вполне с его согласия, слишком тонок для моего краткого очерка. Дело крайне осложнялось тем, что при каждом ухудшении здоровья Толстого возникали опасения, что правительство в случае смерти писателя арестует его архив, а что-то возможно и уничтожит. Х.Н.Абрикосов (с. 426, 427) специально ездил в Словакию к Д.Маковицкому; тому, как иностранцу, легче было бы при случае вывезти архив Толстого за рубеж. Отец Маковицкого, пламенный русофил сокрушался по этому поводу: «Много нашествий выдержала Россия: нашествие татар, шведов, французов, и что же? Её собственный сын  Толстой поднялся на неё. Это учение о непротивлении злу ужасно. Немцы придут и завоюют Россию, единственную надежду угнетённых славян». Маковицкий выехал в Россию 18 декабря 1901 года, но тревога на этот раз оказалась ложной, вывозить архив не понадобилось. Не сомневаюсь, если и попытаться исключить из рассмотрения  то, что опубликовано помимо явного  согласия Толстого, это не сказалось бы ощутимо на оценке его роли в развале России. Далее будем говорить об этом подробнее, а сейчас: убедительный пример – цитата из очерка «Бессмысленные мечтания», которым Толстой откликнулся на этот словесный оборот. Таким образом молодой царь ответил 17 января 1895 года депутациям дворянств, земств, городов и казачьих войск, ответил на их осторожное пожелание несколько в большей степени участвовать в управлении страной. «Когда молодой царь дошёл до того места речи, в которой … он желает делать всё по-своему и хочет, чтобы никто не только не руководил им, но даже не давал советов,.. он смешался, и чтобы скрыть свой конфуз, стал кричать визгливым, озлобленным голосом … Молодой царь, ничего не понимающий ни в управлении, ни в жизни, ответил, что это “бессмысленные мечтания”».

                         Отказывавшихся по призыву Толстого от службы в армии сурово, иногда – и очень сурово, наказывали не только в самой России, но и во Франции, в Болгарии и т.д.

                         Духоборов – баптистов из села Павловка называли «толстовцами» в значительной мере по недоразумению. Во второй половине XIX века заметно усилился тайный или явный переход крестьян в те или иные секты и обращение их к различным формам протестантизма. Особенно успешным в этом отношении был баптизм. Сначала он распространился на юге Европейской России, а к концу  XIX  века был достаточно заметен и в центральных её районах. По данным статистики к 1905 году в России насчитывалось старообрядцев и различных сект до 20 миллионов. Это представляло громадную угрозу и православной церкви, и правительству. Особенно вредным (как самый успешный в последнее время) считался именно баптизм. Церковь и власти старались всеми силами препятствовать распространению баптизма. Баптистам запрещали общаться с православными и именно поэтому – ходить на заработки, что резко ухудшало их материальное положение. Но препятствовали также и их переселению в другие страны (павловцы просились в Канаду). Категорически отказывались отпускать тех, кто подлежал призыву в армию, то есть, если и разрешали, то лишь старикам, женщинам и детям.  Баптисты села Павловка решились на бунт именно будучи доведёнными до отчаяния, от безвыходности своего положения. Было арестовано 68 человек, из них 45 отправили на каторгу. Толстой сочувствовал им, написал им письмо, в котором в числе прочего не советовал уезжать в Канаду. «Толстовцами» же их называли главным образом потому, что их энергично поддерживал толстовец князь Д.А.Хилков: он уступил им свои земли, он же способствовал их обращению в баптистов. По просьбе Хилкова же к ним приезжал толстовец Х.Н.Абрикосов. Абрикосов также помогал семьям павловцев, сумевших ранее выбраться в Канаду, тоже поехать в Америку – к отцам своих семейств. Этим всё «толстовство» павловцев полностью исчерпывается, ничего специфически толстовского они наверняка не исповедовали.  Х.Н.Абрикосова после всех этих его поездок таскали в жандармское управление, хотели выяснить, в частности, при каких обстоятельствах он познакомился с Толстым, Чертковым и т.д. Но Абрикосов категорически отказался отвечать на эти вопросы.

                         Епископ Амвросий, обличая Толстого, опирался на общероссийский опыт (студенческие волнения в университетских городах, «отлучение»  Толстого от церкви, катастрофическое положение с влиянием православной церкви, пугающие успехи различных сект и баптистов), но также, конечно, - и на местную, харьковскую ситуацию (студенческие волнения в харьковском университете, влияние толстовцев и самого Толстого – последнее Амвросий , наверняка, сильно преувеличивал, на  духоборов – баптистов: Толстой, конечно, не призывал их к разгрому церкви – не потому, что святотатство, а потому, что – насилие). Да и территориально это гнездо зловредной пропаганды было по российским меркам совсем рядом: Ясная Поляна по прямой – всего в каких-то 300 верстах от Сум.

                         Дед Хрисанфа Николаевича Абрикосова, сын крепостного, сумел дать хорошее образование 17 своим детям (ещё пятеро умерли во младенчестве). Узнав из газет о том, как епископ Амвросий отозвался о его внуке, дед Хрисанфа, лично знавший епископа, написал ему: что же делать, как действовать? Амвросий ответил: «молиться за него», знал бы его имя, и сам бы молился. Имя преступно прославившегося было сообщено епископу, и теперь за Хрисанфа молились и дед, и Амвросий. А бабушка гордилась тем, что за её внука молится сам Амвросий.

     «ЕСЛИ Я ИМЕЛ ТАКУЮ СЛАВУ В ЖИЗНИ, СТАЛО БЫТЬ, Я НАГОВОРИЛ МНОГО ГЛУПОСТЕЙ» (Толстой)

                         По свидетельству Льва II отец сказал ему это (получилось – на прощание) в середине августа 1910 года, за три месяца до своей смерти. Лев  II добавляет: «В светлые минуты, когда он был добрым и смиренным, я не мог не любить его». У него подучается, что в минуты просветления отец, уже в значительной степени утрачивающий силы, признаётся в ущербности своего учения. Однако, здесь могут угадываться также отголоски презрительных рассуждений Мефистофеля в  «Фаусте» о неадекватности земной славы: люди в значительной степени прославляют не тех, и не за то. В том числе, возможно, Толстой продолжал открещиваться от своих художественных произведений, которые его по-настоящему прославили, и  по-прежнему огорчался тем, что его учение должным образом не оценено. Впрочем, по свидетельству Маковицкого (М 4, 105) Толстой говорил уже нечто подобное девятью месяцами раньше: «Я вчера думал, какой я дурной и ничтожный человек … Когда же найдётся мальчик, который крикнет “Он голый!”»

                         В эти годы он во всё большей степени осознавал также, что многочисленные «толстовцы» в сущности таковыми не являются. Большей частью каждый из них ухватывал лишь отдельные фрагменты его учения, не посягая на то, чтобы охватить взглядом всю эту гигантскую конструкцию. Толстой так и сказал с горечью 21 февраля 1906 года (М 2, 57): «У меня платформа широкая, я на ней один».

                         Какова ответственность писателя за воздействие его текстов на читателя, за выбор читателем путей и ориентиров? В «Вишнёвом саде» есть чудесный диалог Петра Трофимова с Симеоновым-Пищиком о Ницше: «Ницше … философ … величайший, знаменитейший … громадного ума человек, говорит в своих сочинениях, будто фальшивые бумажки делать можно. – А вы читали Ницше? -  Ну … Мне Дашенька говорила». Похоже и у Толстого. В лучшем случае воспринимали у него одну лишь программу самосовершенствования (Г.Андреев <Фейн>. Чему учил Лев Толстой. 2003). Другие, вслед за ним ополчались на ненавистную цивилизацию, на культуру во всех её проявлениях, на церковь, на государство, на само отечество, но при этом считали самосовершенствование, вопреки его  учению, чем-то второстепенным, не самым срочным …

                                                                                          *

                         Его представления о революционной ситуации в России и мире достаточно полно изложены в большой статье «Конец века», завершённой в ноябре 1905 года (то есть – одновременно с хвалебным письмом Стасова) и в 1905 году опубликованной в Лондоне. В очень сжатом виде его позиция выглядит следующим образом.

                         Современное христианство – искажённое, испорченное за свои 19 веков. Необходимо вернуться к исходному христианству – начала христианской веры. К христианству, решительно отвергавшему всякое насилие, но даже и участие христианина в насилии, его добровольное сотрудничество с властью, основанной на насилии.

                         Современные государства христианского мира являются «христианскими» лишь по названию, так как в очень большой мере допускают насилие и опираются на насилие – как по отношению к жителям своего государства (вплоть до истязаний и смертной казни), так и к другим государствам: неудержимое наращивание вооружений, вОйны, захваты чужих территорий.

                         Господствующие сегодня христианские церкви – не вполне христианские, так как сотрудничают с насильственной по своей природе властью и дают религиозную санкцию на государственное насилие.

                         Величайшей несправедливостью современного мира является частная собственность на землю, недопустимо ограничивающая  естественное право земледельца работать на земле.

                         Русское христианство в силу особенностей своей истории в значительной мере сохранило христианство в его исходном, неиспорченном виде. В то время как вера народов ряда других стран христианского мира заметно искажена иллюзией их участия в управлении своей страной (всеобщие выборы, свободная конкуренция политических взглядов).

                         Единственный выход из создавшегося положения – возвращение к исходному, не испорченному цивилизацией христианству, которое в значительной мере сохранилось у русских земледельцев. Город не создаёт  фабричным рабочим необходимых условий для такой, истинно-христианской жизни, даже если бы они к ней стремились. Для них и для других городских жителей единственный выход – возвращение к колыбели первохристианства – физическому земледельческому труду, благотворной близости к природе,  к домашним животным.

                      Для всего этого придётся отказаться от многих достижений цивилизации.

                         Единственный реальный путь перехода на начала истинного христианства – отказ от искусственных понятий «государства», «отечества». Только во имя них осуществляются безумное наращивание вооружений, войны, захваты. В России особенно заметна искусственность этих фетишей: практически все народы, присоединённые к империи за последние 110-120 лет (то есть – за 1789 – 1904 годы), неудержимо стремятся к самостоятельной государственности.

                         Насильственное изменение способа правления – свержение одного правительства и замена его другим – ничего по существу не изменит. Фактически на место одних негодяев придут другие, только и всего. Коренным образом изменить положение может лишь самосовершенствование людей, превращение их в истинных христиан и на этой основе – ненасильственное сопротивление государству – неуплата налогов, отказ от участия в насильственных действиях государства, включая службу в армии. Как бы – пренебрежение самим существованием государства, жизнь в самоуправляющихся сельских общинах.

                         Россия с её стомиллионным крестьянством, сохранившим в значительной мере ценности истинного христианства, намного ближе к указанному идеалу по сравнению с другими государствами христианского мира и окажется, таким образом, впереди в этом, ожидаемом мировом движении обновления. Россия уже не нуждается в самодержавии, но и конституции ей по указанным причинам не нужны.

                         Статья так и названа «Конец века» - конец века прежнего, испортившегося за 19 веков христианства и начало нового «века» - движения к христианству истинному.

                                                                                            *

                    В подтверждение того, что христианский мир находится на пороге подобного переворота от искажённого христианства к первоначальному, истинному, Толстой предпослал своей статье цитату из американского проповедника Чаннинга (1780-1842): "Никогда людям не предстояло столько дела. Наш век есть век революции в высшем смысле этого слова - не материальной, но нравственной революции. Вырабатывается высшая идея общественного устройства и человеческого совершенства". С начала девятисотых Толстой увлекался американскими мыслителями и писателями, больше всего - Р.У.Эмерсоном (1803 - 1882). Основными признаками того, что такой, мировой переворот близок, Толстой считал: "Напряжённую борьбу сословий во всех народах, холодную жестокость богачей, озлобление и отчаяние бедных; бездушное, бессмысленное, всё растущее вооружение всех государств друг против друга; распространение неосуществимого, ужасающего по своему деспотизму и удивительного по своему легкомыслию учения социализма; ненужность и глупость возводимых в наиважнейшую духовную деятельность праздных рассуждений и исследований, называемых наукой; болезненную развращённость и бессодержательность искусства во всех его проявлениях; главное же - не только отсутствие в имеющих наибольшее влияние на других какой бы то ни было религии, но сознательное отрицание религии и замена её признанием законности подавления слабых сильными и потому отсутствие каких бы то ни было разумных руководящих начал в жизни". Толстой напоминает о том, что при таких серьёзных изменениях неизбежны "всякие бедствия: предательства, обманы, жестокости и войны и по причине беззакония охладеет любовь" и добавляет: "это самое и совершается теперь не только в России, но и во всём христианском мире" (36, 261 - 262 - здесь и далее: ссылки на ПСС Толстого в 90 тт. 1928 - 1958 годов, с указанием тома и страниц). Толстой отмечает также, что искажение христианства "началось с тех пор, когда христианство было признано государственной религией" (36, 263).

                                                                     *

                  Во всём мире Толстого достаточно хорошо знали не только как  художника, но и как мыслителя. В начале войны японцы писали: "Разве жалко Россию? В ней нет ничего хорошего, кроме любимого Толстого" (М 3, 33). Язвительный  Г.К.Честертон в 1904 году в самом начале своего первого романа "Наполеон Ноттингхиллский" (цитирую в переводе В.И.Сметанича, изданном в 1925 году в Ленинграде под условным названием "Наполеон из пригорода") писал с убийственным сарказмом: с сотворения мира люди "ни разу не совершили ничего" из того, "что пророки и мудрецы считали неизбежным". "В начале двадцатого столетия ... пророков ... расплодилось такое множество ... шагу нельзя было сделать, чтобы не наступить на мудреца. Мудрецы были столь обычным явлением, что дураки ценились чуть ли не на вес золота ... - их баловали, холили, берегли,.. назначали на высшие государственные посты". Д.Г.Уэллс ... и многие другие, включая Горького "утверждали, что о грядущем позаботится наука". Иные звали назад к природе. "Потом выступил Толстой, указывавший на то, что мир становится всё гуманней" и что люди "станут чувствовать отвращение к какому бы то ни было убийству".

                                                          *

                В критической части рассматриваемого грандиозного проекта многое было достаточно приемлемо для большего или меньшего круга читателей. Современное государство -  постоянный объект той или иной критики, естественным объектом такой критики было и российское самодержавие, тем более - после событий 9 января 1905 года, поражения в войне и т.д.

                                                    *

                     О неудержимом стремлении Российского государства к расширению своих границ писал М.Бакунин. Он говорил, что это стремление - единственный воодушевляющий и объединяющий фактор: перестав расширятся, империя сразу же начнёт разрушаться. В.Г.Короленко ("Полтавские празденства", опубл. на нем. яз. в Вене в 1909 году; на русск. яз. полн. впервые: "Наше наследие", 1988, № 3, с. 51 - 53) писал, что Россия после Полтавы выдвинулась всерьёз на европейский горизонт, подобно тому, как Япония - в 1905 после Цусимы и Ляояна. Но нации не правы, определяя свою внутреннюю ценность "успехами или поражениями на полях бесчеловечных боен". Для Швеции же поражение под Полтавой сделалось благом.

                     Проект Столыпина, в сущности, - попытка сделать так, чтобы Россия могла гордиться не только размерами. Его реформы уже к началу мировой войны, за чрезвычайно короткий срок показали впечатляющие результаты. Но его, как и Павла I, уничтожили казнокрады: своего рода российская традиция – поле боя непременно остаётся за ними..

               О губительном стремлении России к расширению границ говорил и Толстой, например, - 5 января 1905 года (М 1, 124) - как возникают войны? "Потёмкин задумает греческий вопрос, а девка Катька - индийский, Ухтомский - маньчжурский, и неизвестно, какие ещё последуют". "Греческий проект" Потёмкина и Екатерины II увенчался "Очаковским кризисом" 1791 года. А вот об "индийском вопросе девки Катьки" следует поговорить подробнее. Я.Грот (Сочинения Державина, т. 1, СПб, 1864, с. 743, 745) приводит комментарий Г.Р.Державина к его стихотворению "На покорение Дербента" - о грандиозных планах Платона Зубова и Екатерины на 1796 - 1797 годы. Корпус новоиспечённого генерал-аншефа Валериана Зубова с боями прошёл по западному берегу Каспийского моря и безнадёжно завяз на севере Персии в самом жалком состоянии - под  холодными осенними дождями. Наладить хотя бы самое минимальное снабжение корпуса  по бурному Каспийскому морю не удалось. Корпус нёс большие небоевые потери. А в число задач корпуса входило - наладить безопасный торговый путь в Индию - с гарнизонами в опорных пунктах! Мало того, в 1797 году корпус должен был успеть со своего, восточного края принять участие в нападении на Турцию с трёх сторон (на западе корпусами должны были командовать Суворов и сама императрица). От окончательной катастрофы корпус спасла лишь смерть царицы. Павел немедленно отозвал корпус обратно. В.О.Ключевский (Сочинения в 9 тт., т. 5, 1989, с. 306) писал об этих планах Платона Зубова: "бойкие и смелые игроки в судьбу, легко перекраивающие карту Европы ... чертившие будущие границы Российской империи с шестью столицами (Санкт-Петербург, Москва, Берлин, Вена, Константинополь, Астрахань)". А князь Э.Э.Ухтомский - воспитатель цесаревича Николая Александровича, вместе с ним - 23-летним совершил путешествие вокруг Азии. Его книга, описывающая это  путешествие, роскошно издана царской канцелярией в 1900 году. Р.Мартин цитирует оттуда слова Ухтомского - недалеко то время, когда выражения "Азиатская Россия" и "вся Азия" станут синонимами. Нужно ли удивляться тому, что Ухтомский вместе с Безобразовым - основные инициаторы японской войны. Не отставал от князя и его воспитанник. Отправляя генерала Куропаткмна на Восток, делился с ним своими размышлениями о целесообразности присоединения к России Маньчжурии, Кореи, Тибета, Персии и проливов.

                 Непреклонный пацифизм Толстого известен уже по роману "Война и мир" (рассуждения князя Андрея перед Бородинской битвой, впечатления Пьера о войне и т. д.). В "Анне Карениной" старый князь Щербацкий в связи с отъездом Вронского на войну признаётся, что не испытывает никакой особенной любви к болгарам, которая заставила бы его бросаться их выручать. Он с явным одобрением цитирует  высказывание французского писателя А.Ж.Карра (1808 - 1890) перед франко-прусской войной: "Вы считаете, что война необходима? Прекрасно. Кто проповедует войну - в особый передовой легион и на штурм, в атаку, впереди всех!" Князь добавляет от себя: "А коли побегут, так сзади картечью или казаков с плетьми поставить". Несомненно такова же позиция участвовавшего в этом разговоре Левина (а это - сам Толстой). В 1899 году В.Соловьёв (Т 163 - 187) посвятил пацифизму Толстого и последовавших Толстому писателей "Разговор первый" из книги "Три разговора о войне, прогрессе и всемирной истории", так сказать, о христианине на войне. Толстой по крайней мере  старался относиться к людям по-христиански, включая и оппонентов.  Но Соловьёва он, вероятно, уже ненавидел задолго до опуликования  (1900) "Трёх разговоров". Отзывался о нём и после смерти Соловьёва (в том же 1900-м) только раздражённо-пренебрежительно. А.И.Солженицын ("Октябрь 16-го") по поводу этой распри цитирует умеренно-трезвый комментарий Е.Трубецкого: "Государство со всеми его  недостатками, судами, войнами и стражниками - всё-таки меньшее зло, чем хаос". А в другом месте замечает по сходному поводу: "Средняя линия требует самого большого самообладания, мужества, терпения, знания".

                    В войну 1914-1918 годов максималистская проповедь Толстого продолжала оказывать своё мощное разрушительное воздействие и на армию, и на тыл - не только напрямую - упрощённым, так сказать, - нерассуждающим пацифизмом, но не в меньшей мере - и косвенно, нападками на государство, власть (как на средоточие зла) и на церковь, как на не вполне христианскую, лжеучительствующую.  К.Александров (Звезда, 2009, № 2) цитирует "Очерки русской смуты" Деникина: священство не было способно "вызвать религиозный подъём среди войск". "Вера не стала началом, побуждающим их на подвиг и сдерживающим от развития впоследствии звериных инстинктов". Несомненен ощутимый вклад Толстого, его бешеной войны с церковью в такое положение вещей. Отец Северьян ("Октябрь 16-го") говорит о тяжкой судьбе священника в век неверия. Он считает, что Толстой никогда не был православным, ни даже вообще христианином. По учению Толстого общество существовать не может. Он лишь повторяет самый примитивный протестантизм. Толстой - прямой плод вольтерьянского нашего дворянства.

                                             *

                 Достаточно привычной для российского читателя стала к тому времени и тема постыдного паразитизма привилегированных классов. У Толстого это начиналось с рассуждений Константина Левина и его брата Николая в "Анне Карениной", со всей отталкивающей картины изображённой Толстым жизни господ. Но Толстой идёт затем намного дальше - он объявляет бесполезной деятельность всего городского населения ("Что же нам делать", "Конец века" и др.), может быть - за исключением фабричных и ремесленников. Однако, и этим, последним нужно бросать город и переселяться в село, так как только там они смогут жить благопристойно, руководствуясь истинно-христианскими ценностями.

                  Совершенно бесполезна по мнению Толстого всякая организационнная деятельность, тем более - за пределами сельской общины и абстрактной "фабричной артели". Бесполезна наука, начиная с юриспруденции и всякого человековедения, так как они ничего не дают для обоснования нравственных норм. Эти науки занимаются одним - апологией насилия. Но заодно бесполезна и всякая остальная наука, вплоть до медицины (детская смертность остаётся очень высокой, да и обходились как-то без врачей в прошлом, они только сейчас расплодились). Бесполезно и искусство в его нынешнем виде. Толстой с наслаждением читал единомышленникам из "Эмиля" Ж.Ж.Руссо: "Земледелие - первое ремесло человека, самое честное и полезное". Ну что мог знать Руссо про реалии XX века!

                  Со всякими эклогами и буколиками человечество знакомо ещё по сочинениям древних римлян. После них кто только не звал назад, к природе (по этому поводу, как упомянуто выше, ухмыляется и Г.К.Честертон; может быть он имел в виду наиболее актуального тогда К.Гамсуна?) Но для такого возвращения к природе пришлось бы отказаться от очень многих благ цивилизации! По этому поводу Толстой  (36, 264 – 267) вспоминает «Письмо Вольтера Руссо» о том, что «придётся научиться ходить на четвереньках». Толстой возражает: «за цивилизацию держатся живущие ею почти праздно». «Громадное большинство -  земледельцы – не считают цивилизацию благом». «Люди, живущие благами цивилизации – не судьи, а заинтересованная сторона» (вряд ли Томас Манн читал «Конец века», но Адриан, герой его романа «Доктор Фаустус», провозглашая возвращение к варварству, чуть ли не дословно повторяет этот аргумент Толстого: «культура является высшей ценностью лишь с точки зрения самой культуры»). «По дороге технического прогресса мы ушли далеко. Но ушло лишь меньшинство». «Люди, цепляющиеся за цивилизацию, ошибочно считают её целью, в то время как она только средство». «Пора понять, что спасение не в продолжении пути, по которому шли …  а в признании: шли по ложной дороге». Надо выбираться и для этого побросать всё наименее нужное, чтобы как-нибудь (хоть на четвереньках) выбраться.

                         Вот часто встречающийся у Толстого уровень доказательности: в Америке радикалы считают вредной деятельность республиканцев, а республиканцы – деятельность радикалов. Таким образом получается, что парламентаризм ничего, по существу не меняет: государство остаётся полезным лишь для  тех ,кто пользуется его благами в ущерб остальным (25, 321 и др.).

                         Толстой вообще не любил устных обсуждений его учения, горячился, отбивался, как попало, потом сожалел, что ответил неудачно. Андрей Львович обратил внимание отца на то, что отмена частной собственности на землю ничего коренным образом не изменит: у кого-то будет много арендованной земли, у кого-то мало, неравенство полностью сохранится. Толстой отвечал: меня не интересует то, что будет через 10 лет, а лишь то, что будет через 70 лет. Вряд ли ему понравилась бы и брежневская эпоха.

                         Споры доходили до ожесточения, в последние годы и месяцы жизни Толстого бывало – уходил со слезами.

                         Очень непоследовательным был Толстой в отношении своего народолюбства, народопоклонения.  Константин Левин в «Анне Карениной» рассуждает на этот счёт достаточно здраво: «Несмотря на всё уважение и какую-то кровную любовь к мужику, всосанную им … вероятно с молоком бабы-кормилицы, он .., иногда приходивший в восхищенье от его силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто … приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь». Практически безрезультатными оказались и попытки Левина на основе современной агротехники облегчить труд крестьян и этим же одновременно поднять их благосостояние. Мужики не верили помещику, считали обманом как само крепостное право, так и его отмену без земли. За всеми речами Левина видели очередную попытку их обмануть. Во всём этом ощущается реальный хозяйственный опыт Толстого, главным образом -  1858 – 1862 годов. Ко времени статей «Что же нам делать?» и «Конец века» Толстой как бы оставил в стороне все эти подробности и сложности. Сосредоточил внимание на том, что народ – носитель и хранитель истинной, неискажённой веры. Сам себя обманывал надеждой на то, что мужики, одни они, понимают это учение во всей его полноте и одобряют его. Что его статьи написаны именно для мужиков. Но события 1905 – 1906 годов несомненно заставили Толстого многое пересмотреть в этих своих представлениях: те, кого он считал своими последователями действовали совсем не так, как нужно, не так, как он учил. Грустная формула: «У меня платформа широкая и я на ней один» - совсем не случайна.

                                                                                                      *

                                  Таким образом, Толстой и Бердяев согласны насчёт того, что очиститься от скверны желательно, и что революция в этом – совсем не помошница. Расходятся они, в сущности, в одном всё определяющем пункте. Толстой считает, что очиститься от скверны – значит вернуться к заповедям раннего христианства. Бердяев же считает, что очиститься от скверны – означает, прежде всего, освободиться  от коренных изъянов типичного русского миросозерцания, плодом которых и является учение Толстого, изумительная демонстрация этих изъянов.

                                  Толстой – за равенство – хотя бы и «в небытии», Бердяев – за развитие, которое порождает неравенство и неравенством же порождается.

*

                              Особого внимания заслуживает то, как Толстой судил о сроках и темпах описываемого им «переворота». Уже сам эпиграф к статье «Конец века» из Чаннинга, умершего в 1842 году, явно говорит о том, что Толстой отводил этому процессу многие столетия, если не пару тысячелетий. Раз христианство портилось почти две тысячи лет, значит столько же может уйти на очищение от скверны, на восстановление исходного, истинного христианства.

                              Для первых известий о событиях 9 января 1905 года характерна фраза Александры Львовны: «На этих берёзах нас будут вешать» (М 1, 131).

                          &nbs... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2


25 сентября 2016

1 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«ТОЛСТОЙ И РЕВОЛЮЦИЯ»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер