Сон в руку!

Деревня. Дом. Лавочка у калитки, что во двор. На лавочке сидит весь расхлестнутый и развязный мужик средних лет с огромным синяком под левым глазом и разбитыми губами. Его растительность на голове буйно переплелась с какими-то неопознанными остатками растительности местной флоры и фауны. Борода, в некотором роде, была похожа на то, что мы описали ранее, с той разницей, что на ней расположился целый ворох шелухи от семечек, которые лениво грыз мужик остатками зубов и, которые пока ещё уцелели после многочисленных глазоносозубодробительных драк на различных почвах неприязни и других менее значительных притязаний, а также спортивного интереса.  Он также лениво почесывал всю эту растительность, раздвигая её для более удобного перемещения по ней всякой мелкой живности, которая освоила или осваивала эти дебри.

         Время было где-то два часа пополудни. Солнце нещадно пекло.  Мужик не переставая  лузгать семечки, начал подрёмывать и вдруг!

-Здорово, родственник!

        От неожиданности мужик подпрыгнул и, не открывая глаз, сделал несколько велосипедных движений ногами и маховых движений руками. В результате поздоровавшийся мужик получил три точных попадания в самое болезненное место промеж ног, а качнувшись вперёд, он получил ещё и по две увесистых оплеухи по обеим ушам. Глаза его закатились под лоб, и он тихо опустился лицом в расстёгнутую ширинку сидящего мужика, вся шелуха с бороды которого кучей упала на голову бедного пришельца.

-Боря, убери  с меня свою голову, а то люди незнай что подумают! Убери, говорю!

-Ва-ся! За что-о-о?

- Не будешь пугать!

        Вася помог Боре выбраться из своей почти отсутствующей одежды и усадил его на лавочку рядом с собой.

-Ты понимаешь, висельник, что мне сон приснился, будто мне кладовщик, Макарыч, тысячу рублей дал. И не в долг, а так! Подарил, понимаешь ли! Я взял тысячу в руку, и хотел было сказать Макарычу спасибо, и тут ты. А тысяча-то у меня в руке. Ну, я и подумал, не проснувшись, что грабят меня… Да! А где же эта тысяча? Я её крепко держал! Должен же я эту тысячу из сна вытащить? Где она? Не видел?

      Они опустились на четвереньки и долго искали тысячу по всем ямкам,  щелям и в траве.

- Слушай! А может ветром куда унесло?

- Да, ветра ж нету!

- Да, Васька! Не везёт мне!

- Эт почему?

-Нашли бы мы эту тысячу, ты бы мне и долг бы отдал. Ты же мне тысячу должен…

-А она у тебя когда - нибудь была, тысяча-то?

-Креста на тебе нет! Как же? А помнишь, я борова заколол и продал на базаре? Ты тогда у меня и занял целую тысячу.

-Слышь, Боренька! А ты когда последний раз свиней держал? Лет двадцать – двадцать пять назад?

- Ну, и что! Но ведь занимал!

-А я помню? И вообще, за давностью срока события, три четверти УК РФ аннулируются, а ты со своей тысячей!

-Вася, переведи!

-Прощаются долги за давностью лет! Понял?

- Это не справедливо… Это же ты-ся-ча!

-Боря! Ты друг или так? Я сейчас ношу тысячный синяк и не могу его обмыть! Это справедливо? Слёзы наворачиваются!

-Вася! А как ты их запомнил, тысячу-то?

-А на кой их запоминать? У меня плита железная, толстая такая. Как синяк, беру кернер и молоток. Бац - и остаётся на плите ямка. Сосчитал и узнаешь сколько раз тебе в глаз дали.

- Врёшь!

           Они пошли и посчитали количество вмятин. Оказалось ровно тысяча. Вернувшись, они молча уселись на лавочку.

-Слушай, Вась!  А Макарыч там во сне, когда тебе тысячу  давал, трезвый был?

-А я его что, нюхал?

-Да-а-а…

-Что да?

-Да, вот думаю! Если он тебе даже трезвый во сне тысячу дал, то наяву тоже может дать… Ведь бывает же сон в руку? А? Вась!

-А хрен его знает… Но попытка не пытка! Пошли!

        Минут через десять они были у Макарыча.  То был долговязый, тощий мужик с хитрыми бегающими глазами. Его мимика всегда состояла из двух комбинаций – или удивлённо и напряжённо слушающая, или хитро улыбающаяся. Эти две позиции присутствовали у Макарыча даже во сне, меняясь местами в зависимости от смысла просматриваемых им снов. Когда они постучались в хату, и он открыл дверь – на его лице висела позиция номер  один.

-Вам чего?

-Здорово, Макарыч!

-Здоровее видал.

-Ты что-то в не настроении?

-Говорите, что надо и уматывайте!

-Макарыч! Сон мне приснился. – продолжал Вася.

-Какой такой сон?

- Про деньги.

-Про что?

- Про деньги, говорю! Будто мы с тобой деньги нашли. И решили мы с тобой их поделить.

- А много нашли?

-Мильён!

Ну-у-у!

-Вот и ну! Нашли, а как делить, не знаем! Поровну? Ну, куда мне такие деньжищи? Всё равно пропью! Да и до смерти упиться могу! А мне это надо? Ну, и говорю я тебе: «Макарыч! Я так решил - мне на пропой и десяти тысяч хватит, а ты забирай остальное. Ты хозяин настоящий, зря не потратишь и по ветру, как я, не пустишь.»

- Ох, правильно сказал, Вася! (на его лице отразилась позиция два) А дальше что?

-Ну, дальше известно что – отдал я тебе мешок с деньгами. Ты честно отсчитал мне десять бумажек по тысяче рублей и только успел дать мне первую тысячу, как пришёл вот этот субъект и разбудил меня. Я ухватился за эту тысячу так крепко, что думал перетащу её из сна в явь. Да вот - не получилось…

-А я что с миллионом?

-Наверное, счастливым и богатым домой ушёл…

-Эх, хорошо бы!... А что пришли-то?

-Ну, может сон-то в руку, а? Макарыч…

-Держи карман шире!

-Слушай, Макарыч, у Васи сегодня день знаменательный. – встрепенулся Боря.

-Какой-какой?

-Знаменательный! Вася тысячный синяк под глазом носит! Понимаешь, на книгу рекорда какого-то Гиннеса тянет! Понял? А тут даже обмыть такое событие не на что.

-А как докажешь, что тысячный синяк, а?

-Легко. У меня есть толстая плита на которой я фиксировал каждый синяк с помощью кернера и молотка. Сегодня пробил тысячную вмятину. Вот! –гордо сказал Вася.

       Макарыч резко оживился, его лицо приняло выражение позиции номер два. Он обежал двух друзей раз десять и уставился на Васю.

-А ты как наносил ямки хаотично, в беспорядке?

- Скажешь, в беспорядке! Ещё в каком порядке! Я их выбивал шеренгами и колоннами, как в армии на построении. И так коробка к коробке и свиньёй, как бились на поле боя наши предки!

       Макарыч подпрыгнул, что-то хрюкнул и, призывно махнув рукой «За мной», бросился к Васькиному дому. Когда он увидел стальную плиту с набитыми конусными ямками точно так, как сказал Вася, он схватил её обеими руками и хотел было прижать её к своей груди… Но в спине что- хрустнуло и он с размаху бухнулся лицом в предмет своей страсти, то есть в стальную плиту весом пуда четыре (шестьдесят четыре килограмма). На его лице отразилась позиция, которую не видел никто, даже сам Макарыч в зеркале - боль, страдания, счастье и блаженство одновременно!

- Беру! Сколько?

-Что сколько?

-Денег! Я покупаю этот шедевр! Вася, ты входишь в историю своей деревни, района, области и России! А может и дальше!

-Слушай, Макарыч! А ты сегодня откуда-нибудь свысока, случайно, не падал?

-Да, не падал я ни откуда! Просто я коллекционер и хочу открыть музей в нашей деревне. Ладно! Сколько?

-Ну, как… Ну, как во сне. Он же в руку? Десять тысяч!....

-Идёт! Ура!

-Я балдею!

-И я балдею, Васенька. Где и кто может кому-то показать плиту с тысячью синяками? А?  Беру!

        Васька, почесал «репу» и с кислой миной резюмировал:

-Проторговался!

-Ничего, Вася! Ты ко мне в музей будешь ходить бесплатно, а за то, что я тебя вместе с плитой людям показывать буду, я тебе зарплату назначу!

-Ну, тогда по рукам!  Забирай свою плиту и пошли к тебе за деньгами.

-Стоп, мужики! Меня ж радикулит охватил, зараза!

-Ну, тогда поправим наше финансовое положение! Вон телега. Мы с Борей - пара гнедых. Плиту перевезти –тысяча, и тебя - тысяча! Пойдёт!

-Пойдёт!

        Они быстренько взгромоздили Макарыча и плиту на телегу, и, дружно взявшись за оглобли, заржали по лошадиному.  

       Минут через двадцать деревне предстала следующая картина – Боря, запряжённый в телегу и, восседающий на этой телеге Васька, обмахивающийся веером из двенадцати тысячных купюр. Оба счастливые и богатые! День удался!

       Вот такой сон в руку! От тысячи и больше….

 Валентин