Траншея.

  Эта история началасьв средине девяностых годов с того, что прорвалась водяная труба на деревенской улице и как раз напротив дома Васьки Сёмина. Вода потекла под его дом, по двору и через сараи в огород. Короче – полный потоп!

       Васька в это время был в запое, и дома его не было, уже  суток пять. Его жена, Варька, металась по сельской администрации. призывая Главу и сотрудников, спасти её дом и хозяйство от полного уничтожения. Все сочувствовали, куда-то звонили, но вода хлестала, муж был в загуле, а служба ЖКХ не спешила. Наконец, ближе к вечеру, привезли экскаватор, отключили воду у половины деревни, выкопали траншею метров двадцать длиной и два с половиной метра глубиной, погрузили экскаватор на трейлер и уехали. Варька вздохнула с облегчением. Потоп кончился. И закипела в Варьке обида. Перед глазами встал пьяный Васька.

-Ну где, сволочь, тебя носит?! Что мне больше всех нужно! И дом, и хозяйство на мне. Теперь все промоины самой засыпать. А воду во фляге на каталке за полкилометра для дома и для скотины по всем дням таскать! Я что, лошадь что ли! Паразит! Придёт и ещё выёживаться будет! И дерётся ведь как безжалостно! Будто деревянная я….

     Васька, среднего роста и крепкий мужик, прогуляв чуть не неделю, глубокой ночью, пьяный и с большим намерением поучить жизни жену-бабу, пошатываясь, шёл к дому. Настроение у него было боевое.

-Ух, стерва! Погоди! Вот щас приду, я тебя поучу, как мужа позорить. Потоп какой-то! Муж - алкаш и скотина! Ну, Варька, я тебе покаж-ж…

      Земля под ним неожиданно разверзлась. Короткий полёт, удар обо что-то жёсткое и шершавое. Васька сложился вдвое. Лицо, которое сначала с размаху упёрлось во что-то шершавое и совершенно неподвижное, проехало по нему и остановилось. Нос оказался задранным почти до лба. Верхняя губа оказалась на месте носа. Рот оказался раскрытым и полным какой-то густой и вязкой субстанции. Из глаз сыпались искры. Руки были свободны, а ноги как будто связаны. Ошалело, полежав в таком положении пару секунд, Васька почувствовал, что задыхается и начал отчаянно барахтаться, упираясь во что-то мягкое и мокрое. После нескольких усилий Васька инстинктивно кое-как вывернулся и сложился в обратную сторону. Чувствуя, что всё ещё задыхается, Васька также инстинктивно стал выгребать изо рта густую и вязкую гадость. Наконец он задышал и на какое-то время успокоился, соображая, где он и что с ним произошло. Вокруг было абсолютно черно и только сверху было небо. Почему небо? А звёзды на нём! Значит небо! Спина, рёбра, да и всё тело отчаянно болели. На больше всего болело то, что называлось когда-то носом и губами. При их ощупывании, он их даже не почувствовал. Все лицо онемело от боли. Наконец, ощупав вокруг всё, он понял, что сидит в какой-то жиже, спереди и сзади, вроде как, земля. С боков было пусто.

-Мать твою! В щель какую-то попал! А откуда она? Где я? А тишина-то чо! Как в гробу!

 Волосы на Васькиной голове зашевелились от мелькнувшей догадки.
И тут он заговорил вслух.

-Матерь божья!   А не на том ли я свете? Помер ведь! По-о-омер!

      Васька начал громко подвывать. Поднялся на негнущиеся ноги и, ощупывая боковые стенки траншеи, пошёл. Дойдя до конца и больно ударившись и так сильно болевшим лицом в торец траншеи, он запричитал ещё сильнее и пошагал в обратную сторону.  Скоро он опять упёрся лицом во что- то твёрдое  и бесконечно высокое, до самых звёзд.

Тут он окончательно взвыл.
-Замуровали!!! Господи, где я! Я чо, помер или жив? Матерь божья спаси и сохрани меня!

      Варька давно уже сидела на траншейном бруствере и слушала причитания своего мужа. Услышав его последнюю фразу, она озорно сверкнула глазами и загробным голосом пропела.

-Помер ты, помер, сын мой!
-Ты кто!....
-А кого ты сейчас звал? Матерь божью? Так это я!
-Матерь божья! Святая Мария! Где я?
-В чистилище, сын мой! В чистилище!
-И куда ж меня теперь?
-А это мы сейчас, сын мой, разберёмся – в рай или в ад. Сколько лет-то тебе?
-Сорок пять…
-Сорок пять…

      Варька зажала рот рукой - чуть не сказала: Сорок пять лет, а ума нет!...
-Сорок пять это мало ещё…

-Мало, Матерь божья! Мало! Пожить бы ещё….
-Пожить говоришь?
-Да!
-Ну что ж! Можно и это сделать….
-Сделай, прошу тебя! Жи-и-ить хо-о-очется…

Васька заплакал.

-Ладно! Расскажешь всё как на духу, подумаю!
-Всё расскажу! Всё-о-о-шеньки!
-Итак! По любви ли женился на жене своей, Варваре?
-По любви! По любви!
-Хорошо ли было тебе с ней?
-Хорошо, Матерь Божья!
-А пить почему начал?
-Все пили вот и я…..
-А если бы все повесились, так и ты туда же?
-Виноват, матушка….
-Не матушка я тебе! Я Матерь Божья! Понял?
-Понял! Понял! Прости….
-Дети у тебя взрослые! Учить их надо, а ты? Пьянка тебе дороже жены и детей?
-Нет! Я их люблю! Я пить больше не буду!
-Не будешь?
-Ей Богу не буду!
-Даже в праздники?
-И в праздники! Матерь божья! Дай мне ещё пожить. Всю жизнь тебе молиться буду!
-Ну ладно! - смягчилась Верка.
-Теперь скажи! Изменял ли ты своей Варьке?
-Ей Богу нет! Нет! Я Варвару люблю!
-А бьёшь зачем?
-Пресвятая Мария! Па-а-альцем больше не трону!
-Ну раз так, помогу тебе! Но учти! Ещё раз напьёшься, без чистилища, прямо в преисподнюю! Понял?
-Понял, Матерь Божья! Понял! Спаси и сохрани меня! Век на тебя молиться буду!
-Тогда слушай! Сними с себя рубашку и завяжи ею глаза! И не подглядывай! Ослепнешь!
-Всё сделаю! Всё сделаю!
-Как завяжешь глаза, скажешь!
-Я щас! Я щас!

     И пока Васька лихорадочно снимал рубашку и завязывал себе глаза,
Варька быстро спустила в траншею деревянную лестницу.

-Всё завязал я! Всё…
-Теперь повернись направо и иди пока не найдёшь лестницу. Поднимись по ней и я спрячу тебя на пару дней в укромном  месте, чтобы не нашли тебя ангелы - судьи. А там я тебя отпущу на землю. Но условие одно: снимешь повязку – ослепнешь! А слепому-то, что тебе на земле делать? Помни, что ты пока в чистилище!
-Всё сделаю! Всё….

       С этими словами он вылез по лестнице из траншеи. Варька взяла его под руку повела в баню. Плотно занавесив окно бани, на ощупь она раздела его приказав сильно зажмуриться, сняла с глаз рубашку. Вымыла его и завязав глаза полотенцем провела его в дом и уложила на кровать в тёмной комнате отгороженной ещё, когда дети маленькие были и в которой он в основном и спал, когда приходил пьяный.

-А теперь спи! И спать тебе сутки или двое, пока я всё устрою. Не вставать, повязку не снимать. Спи крепче! Проснёшься дома!

       То ли внушение подействовало, то ли усталость от недельного запоя, но проспал Василий часов тридцать.

      А утром приехали коммунальщики, заменили негодную трубу и завалив бульдозером траншею, уехали. Ночью Варька потихоньку сняла повязку с глаз Васьки и улеглась спать. Утром она зашла в комнату, включила свет. Васька как кролик перед забоем заверещал и спрятался под одеяло.

-Вась, ты откуда! Как  в дом зашёл-то? Всё ж на запорах!

       Васька выглянул из под одеяла и испуганно моргая, стал озираться, Он был дома! Перед ним стояла испуганная, творящая кресты Варька.

-Господи! Пресвятая дева Мария! Что с тобой случилось? А Вась!
А рожа-то! Рожа…. Ты где был? Горе ты моё! Не пей, Христом Богом прошу, пресвятой Девой Марией!

       Васька вдруг вскочил с кровати, бросился к Варьке, крепко обнял её и навзрыд, как ребёнок, заплакал.

-Не буду! Родная моя! Милая!

       Он, всхлипывая, постепенно успокоился. Недели две не выходил Васька из дома. Лицо его зажило. Но сколько не допекала его Варька с расспросами о том, что с ним произошло, и где он был всё неделю, он упорно молчал. Молчит до сих пор и Варька.

        Василий действительно бросил пить, стал степенным и очень уравновешенным мужиком. Он украдкой молится, очень любит и никогда не бьёт свою Вареньку, как он стал её называть, а Варька души не чает в своём муже. Так они и живут. И детей выучили и поженили! И внучат нянчат, чего и всем желают!

 Валентин