Егор

Егор вышел из магазина и достал только что им купленную бутылку водки. Сорвал крышку и с жадностью присосался к горлышку. Выпив, Егор приложил рукав куртки к носу и глубоко вдохнул. С набережной подул лёгкий освежающий ветерок, так уныло и буднично начинался сентябрьский вечер. Без компромиссов и без истины, навеки потерянный в вихре временных пространств.
- Жить можно - сказал Егор и спрятал бутылку в бездонный карман своей куртки.
Тучи над Москвой темнели и вот - вот должен был пойти дождь. Егор посмотрел на небо, поморщился и накинув капюшон, двинулся в сторону дома. Порывшись в кармане, Егор вытащил пачку папирос и закурил, глубоко втягивая горький дым.
Начало смеркаться, пошёл противный мелкий дождик - вечный вестник хандры и нечеловеческой грусти. Егор достал бутылку и отхлебнул из неё. В этот момент навстречу Егору двигалась симпатичная длинноногая брюнетка. Егор широко раскрыл мутные серые глаза и посмотрел на брюнетку снизу вверх, прикидывая - как хорошо было бы, ей вдуть… В сознание Егора пронеслась яркая сцена грязного и необузданного секса. Брюнетка прошла рядом с Егором, оставив после себя достаточно приятный аромат дорогого парфюма.

 Егор достал бутылку и ещё раз приложился. В глазах всё окончательно помутнело, пространство стало неосязаемым и бесконечным, он прошел несколько шагов и упал. Немного полежав и чуть - чуть поднабравшись сил, Егор встал и поплёлся в сторону дома. Идти было ужасно тяжело, ноги заплетались, в глазах всё плыло, не было никакого чувства принадлежности к этой реальности. Огромная куртка, висела на Егоре как на вешалке и непреодолимо тянула его к земле. Кое - как, доковыляв до дома, Егор свалился без чувств, несколько шагов не дойдя до подъезда.

 Стояла глубокая ночь, дождь кончился и в небе горело две звезды, пастушеская Венера и красный, дрожащий Марс. Егор вытащил из кармана бутылку и за пару глотков допил её до конца. Затем сознание Егора снова отключилось.

 Над городом погасли звезды и наступило утро, Егор по прежнему спал прислонившись к стене дома. На штанах было пятно мочи, на куртке блевотина – рядом, валялась допитая бутылка водки. В таком виде Егора и увидела мама, выходившая из подъезда.
- Егорушка! Вот ты где, давай вставай, просыпайся, мой маленький - Ласковым голосом, сказала мама.- Пора идти в садик, а не то опоздаем. Воспитательница опять будет ругаться! Ну, давай вставай - мама нежно потрясла Егора за плечи.
Егор разлепил один глаз и увидел наклонившееся над ним, светлое мамино лицо. Значит уже утро - подумал Егор – надо было идти в садик.

Егор приложил недетские усилия что бы встать, но у него ничего не вышло. Тогда мама подхватила его за ворот куртки и подняла, затем взяла Егора за ручку и повела в садик. И  Егор послушно пошёл рядом с мамой, от которой исходило какое - то странное зеленоватое сияние. Во рту стоял жуткий сушняк, голова ужасно трещала, похмелье беспощадно накатывалось, словно цунами на обречённый город… Егор вспомнил, что спрятал в садике четвертинку, около качелей и ему стало немного легче. Он подёргал маму за руку, поглядел на неё, мутными пропитыми глазёнками и хрипло пропищал.
- Мам, а ты сможешь мне достать “Белую гвардию” Булгакова, Иосиф из второй группы говорит, что книжка крайне волнующая?
Мама остановилась, сняла с головы Егора капюшон, села на корточки, провела рукой по светлым волосам сына.

 - Ты же знаешь мой хороший, что Булгаков под запретом, но я постараюсь для тебя достать эту книгу, у меня есть нужные знакомые. Я тоже слышала, что это бесспорный шедевр, Владимир Владимирович говорил недавно, что “ Белая гвардия”  в десятки раз лучше распиаренной “Мастера и Маргариты”.
Мама встала и они пошли дальше. Егор сильно дристанул и обжигающее говно потекло по ляжкам.  С набережной подул  прохладный ветерок, давая начало новому осеннему дню, две тысячи тридцать пятого года от рождества Христова и от революции четвёртой.

 ivanegoroww