Просто уходило лето

Летом Дема  просыпается рано, хоть и каникулы. В этом году он не поехал со всеми на сборы в  спортивный лагерь, скоро, за ним должна приехать мама, и увезти его в далекий сибирский город.
Он подошел к  зеркалу и посмотрел внимательно на щеки. Нет ни усов, ни бородки, только мягкий, выцветший на солнце, пушок по щекам. Он пригладил белесые волосы на макушке, и стал одеваться. Растянутая футболка и  джинсовые шорты. Еще в прошлом году, это были замечательные индийские джинсы, предмет зависти всего двора, но этим летом они  стали коротки, и он безжалостно их обрезал, превратив в удобные  шорты.
Бабка, уже завязывала узелки на платочке с  оставшимися деньгами, положила Деме деньги  на молоко    в карман.
Ждать молочника,он, как всегда, пристроился на карусели рядом с дедом Иваном. Дед курил  табак, и Дема с удовольствием вдыхал едкий, злой дым.
Вообще сам он курил редко. Дома у них с бабкой табака не водилось, но  Витька друг, иногда угощал стибренными у отчима сигаретами  без фильтра.
Так случилось по жизни, что они с Витькой Червяковым по прозвищу Червь, остались самыми старшими пацанами во дворе. Кое- кто  из ребят сделал первую ходку, кто в детскую, а кто уже и во взрослую зону. Другим посчастливилось пойти в армию. И теперь они, пятнадцатилетний Червь, и он тринадцатилетний Дема, Илья Демин, держали двор.
Атаманом, безусловно, был Витька. Дема не спорил, он уже всем рассказал, что скоро уедет, и поводов биться за атаманство у него не было. 
Дема наконец-то дождался своей очереди, отпив из банки, холодного молока он, поставив банку   в авоську, и пошел, обратно, во двор.
Витька  сидел на лавке и от скуки зевал. Одет он был как всегда, в черную, с чужого плеча рубашку, и  такие же потрепанные брюки. 
Черный цвет еще больше подчеркивал, землистый  цвет Витькиного  лица. В детстве Витьку обзывали по фамилии Червяком, но теперь, он став атаманом двора звался, коротко и устрашающе – Червь.
-Дема, иди, что покажу.
Дема подошел и сел рядом: « Привет, Червь, что у тебя?»
«Вот смотри»,- парень вытащил карты. С глянцевых, черно-белых фото на Дему смотрели тетки, совсем без одежды. Карты были с неаккуратными кривыми краями. 
«Во, на джокера глянь!» - Витька вытащил карту, и у Демы пересохло во рту, и уши заложило, как в самолете ЯК-40,на нем он летал к деду, когда ему было лет семь.
Витька увидел  вышедшую во  двор, одноклассницу Светку, и позвал: «Свет иди, что покажу».
Светка,  подошла. Витька раскинул карты веером и,  ехидничая, спросил:  «Ты такая, или такая?»
Светка, близоруко щурясь, долго смотрела, потом до нее дошло, что за картинки  ей показали. Она покраснела и заревев в голос, кинулась к подъезду .
-Меняемся?- шершавым, непослушным языком прошептал Илья.
-На ножичек. - Червь, довольно рассмеялся.
Если  индийские джинсы были присланы мамой, то ножичек, еще одна Демкина гордость, был целиком его собственностью.

Он нашел его весной в посадках, с бабкой они собирали вешенки. Ножичек, почти не заржавел. Его украшала перламутровая ручка и цепочка, кнопка сначала не действовала, но Дема почистил нож наждачной бумагой, смазал  маслом от швейной бабкиной машинки, и нож стал открываться. Первое время он даже спал с ним.
Дема отказался от неравного на его взгляд обмена,  и на отчего трясущихся ногах, отправился домой.
-Дема, ты после шести выходи, я вчера с Вараном на казаки – разбойники забился. -прокричал ему вслед атаман.
Все ребята уже собрались, команды ждали только его, чтобы кинуть монетку, кто разбойники, кто казаки. Медный пятак взлетел высоко, и звонко упал на тротуар.
-Решка, мы ловим, – обрадовался Дема.
Атаманом были у них Червь, а у «разбойников», конечно Варан.
Вообще то, это была девчонка-Варя. Была она, как гриб боровик, крепкого телосложения, но только у новеньких могло возникнуть желание обозвать ее «жиртрест», все старожилы двора знали силу ее кулака. Была она левшой, и от этого удар ее был неожиданным, и всегда в самую переносицу.
При том она неплохо бегала, правда на короткие дистанции, а самое классное, она была замечательным вратарем. Заполучить ее в команду, была мечта всех дворовых команд «Кожаного мяча».
И одевалась она как мальчишка, и стрижка была, короче короткого. Коленки ее, сбитые в кровь на поле, усыпанном галькой, приводили ее маму в ужас. 
Варан, кличку эту, Варя придумала сама. Все прошлое лето она таскала по двору огромный том, какой - то там энциклопедии, и  всем показывала уродца с длинным языком: «Ты не смотри, что он тяжелый, как танк, он очень быстрый и ловкий, стремительный, как я».
Вот такая была атаманша  другой команды.
Дема смотрел в эти серые глаза под бровями домиком и предвкушал реванш. В прошлый раз, Варан, так его пытала, что теперь отыграться было делом, его мальчишеской чести.
Варька – Варан, взяла его в плен обманом, она прекрасно подделывала голоса. И в тот раз она очень похоже ,сначала свистнула, как Червь, два  раза условным свистом ,а потом закричала Витькиными же голосом –Дема, наша взяла ,Варан сдулся .
Он поверил, и выбрался из коллектора, малыши вцепились в  него как муравьи, и утащили в свой штаб, в подвал. Там злобная атаманша пытала  Демку расплавленным воском. Ничего, Дема не поленится, сбегает домой, и тоже проверит девчонку на умение терпеть боль.
«Казаки» пошли в штаб, поднялись на чердак. Дема с Червем покурили, уютно расположившись на диванчике, окурки пустили малышам по кругу.
Искать малышей-разбойников  было до смешного просто, кто в подъезде, кто в магазине. А вот Варана, нигде не было.
Дема, с Витькой  смотались даже на стройку за школой, хоть и был уговор не переходить границу четырех домов. Но чертова атаманша, не очень - то правил придерживалась. Варьки нигде не было. На дворе уже темнело, малыши ушли домой. Дему истошно звала  бабка, но он упрямо бегал по подъездам.
-Жрать охота сил нет, пошли на перекур, потом у ее квартиры ждать будем,– дал команду Червь.
-Уж я ее дождусь, пендалей надаю, - злобясь от  усталости и голода, просипел Дема.
Они поднялись к себе в штаб, и включили свет. Об этом выключателе знали только трое: Гутя, ушедший в армию, Червь и Дема.
Она видимо растерялась от света, и побежала не в ту сторону, и угодила  прямо в расставленные  руки Червя.
-Веревку давай, - закричал Витька. Дема срезал бельевую веревку и помог другу связать девчонку. Вообще никто  никогда так не делал, попался, так уж терпи, до конца, или сдайся. Но Дема был зол, и снова помог Червю, когда тот привязывал Варана к  балке перекрытия.
Потом Витькины руки рванули клетчатую рубашку и пуговицы, некоторые, что называется с «мясом», посыпались на пол.
Но этого Червю показалось мало,  он распахнул на Варане рубашку, и отошел в сторонку.
Дема смотрел во все глаза. Он увидел грудь, не такую как у себя. Свое тело, он последнее время часто рассматривал в зеркале. Нет, это было два совершенных по форме  конуса, с маленькими, гордо торчащими сосками. И кожа была матово белой, и, наверное, очень нежной. Он с трудом отвел взгляд, и посмотрел сначала на закушенную Варькину губу, потом в  ее серые, спокойные глаза. В  них была решимость выдержать любые пытки, но не сдаться.
Дема понял, что Варя даже не знает, тех грязных слов, что они с Червем говорят о всех девчонках, не знает она и тех мерзостей, что делал джокер на Витькиных картах. И он вдруг почувствовал себя таким гадом,  и отчего- то стариком.
И  когда Витькина, грязная в заусенцах на пальцах,  рука,  двинулась к этой чистоте и совершенству, впервые так близко  увиденным и понятым  Демой, он,  опустив  голову, со всей силы толкнул Червя в грудь. Атаман упал на диванчик, тот перевернулся, а Дема,  перерезав веревки на руках девочки,  закричал: «Варька, беги, беги дура!»
Варька побежала, придерживая руками полы рубашки.
Витька, наконец, встал и заорал: «Ты что сука делаешь?»
Дема выставил вперед нож, и атаман сразу потух, он плюнул бывшему другу под ноги и ушел, но не за Варькой, а к другому люку.
Дема поправил диван, его колотила мелкая противная дрожь, знобило так, что стучали зубы, он лег на диванчик, и, укрывшись пыльным одеялом  с головой, зарыдал .
Утром весь двор обсуждал ночное происшествие. Варю, отец избил так, что ей вызывали «Скорую помощь», у девочки  открылась сердечная болезнь, и  на все лето ее отравили в санаторий.
Витьку Червя отчим увез в деревню ,а тетя Валя ,Варина мама ,как все говорили, разводилась с мужем.
Дема ждал, мама не ехала, Варя тоже. Уже был собран чемодан, старый, фанерный ,выкрашенный черной краской. 
Бабка, предчувствуя скорое свое одиночество, подобрела и стала чаще давать денег то на кино, то на мороженное.
 Он тратил все  деньги на Светку, ведь  та была Вариной соседкой.
За две порции эскимо Светка, мерзко облизывая губы, призналась, что двадцать девятого августа у Вари день рождения, и она непременно вернется к этому дню.
Варя приехала ровно в свой  День рождения. Дема украл бабкины бусы из янтаря, и засунув их в конверт ,подписал –«Варя ,с днем Рождения. Илья». Он сделал в конверте дырку, так чтобы повесить его на ручку двери и позвонив в дверь Вариной  квартиры, убежал .

Было третье сентября, мама уже приехала, они целыми днями ругались с бабкой, деля ложки и перины, поэтому про украденные бусы даже и не вспоминали.
Он шел из булочной, когда она сама позвала его: «Илья, Демин!»
В ее голосе была радость, в глазах, плескалось, что- то непонятное ему. Она протянула руку и стала развязывать пионерский галстук, потом расстегнула пуговку. Дема опять улетал на самолете ,сердце  словно оборвалось, и куда- то летело к земле ,а душа в небо. Варя расстегнула ворот и показала желтые  бусы на  белой, без загара   шее.
Потом ее позвала подруга, и она убежала, как то по-новому по девчачьи, не так как раньше.
Дема стоял на солнцепеке, и думал: «Вот и кончилось лето, завтра я уеду в далекий сибирский город, и  очень  обидно, что Варя выросла выше меня, на целую голову».

 Галина Емельянова