13 Гендер Армс. Шайтанова кукла

Заявляться к аборигенам без приглашения и без стеклянных бус – не самая лучшая идея.
Над санаторием раскрылся плоский зонт невиданной взлётно-посадочной полосы. Ракеты сновали, демонстрируя торопливость, которая заповеднику не к лицу.
При доступности свежих новостей в интернете, отправляясь за хозяйственной мелочёвкой, Боча из старого аэропорта по просьбе Омелы привозил ей вороха местных газет. За последнюю неделю в них утонул весь дом.


Планета Хвощ вращается на отшибе круга Терры, что при некоторых обстоятельствах переводиться как – в нейтральной зоне. Среди центральных в прямом и переносном смысле планет тем временем противостояние между Амазонками и правительством Фемин докатилось до вооружённых столкновений.
Амазонки настаивали на необходимости форсировать разрешение старейшего из проклятых вопросов: наличие женщин – шайтаньих, самок, как их назвать? – в качестве живого щита. Не хватит ли уже? Не пора ли побить этот шайтаний козырь?
Амазонки самостоятельно разнесли в клочья одну из орбитальных станций Шайтанов и заявили феминам: «Вот вам пример заполнения бланка. Заполняйте оставшиеся бланки по предложенному образцу. А если госпоже президенту недостаёт решительности, то пусть госпожа президент побережёт свои нервы и воспользуется двухнедельным отпуском... Мы сами разберёмся. А госпожа президент, вернувшись отдохнувшей и посвежевшей, пусть привезёт магнитик, попьёт с нами кофе, выслушает новости, сильно удивится и погрозит пальчиком: «А-яй-яй, плохие девочки, нельзя же так!.. А затем бравые орлы с Фактории пусть на орбите мусор подметут, ошмётки шайтаньи. Надоело! Остошайтанело их засилье! Восемь пиратских атак за один только сентябрь на круизные космические лайнеры, три успешных! Беспрецедентный по наглости, к счастью, отбитый абордаж! Вам кто дороже, женщины или мутантные свиноматки?!»
Риторика Амазонок свидетельствовала о серьёзности их намерений как ни что другое. Самки шайтанов, пленницы и дочери назывались исключительно «шайтаномётами», «шайтановыми куклами», «безголовым мясом».
Но история-то и впрямь давнишняя. Что же подстегнуло Амазонок? Ведь не абордаж! Нет. Взбесило их, ясно, что: улучшения, прогресс в переговорах с вменяемой частью шайтанов. Обмены заложниками худо-бедно начались и шли без стрельбы.


Провокация удалась, дурное дело не хитрое, мирный процесс покатился в тартарары.
Что до ультиматумов к правительству – не на тех напали. Амазонкам прилетело в обратку...
Запрет партии.
Адресные преследования.
Поголовная проверка на военное участие.
Активистки в тюрьмах, рядовые – в ссылке, в районах проживания трансов с принудительными таблетками, как мужикам, ха-ха...


Побочный эффект провокации сказался на её авторах круче, смешней и трагичней во сто крат!
Не всех Амазонок поймали. Они богаты, у них свой флот... Часть сбежала и, таким образом, к бездомным челнокам, паромам, орбитальным станциям шайтанов прибавились комические корабли шайтаньих непримиримых врагинь. Неуютно же там оказалось!
Бежали при оружии, но запасы снарядов таяли на глазах. Топливо тоже.
Воспитательный эффект изгнания превзошел самые смелые ожидания фемин, призывавших не к преследованию, а к бойкоту правых экстремисток. Они-таки круты? Пусть общаются с равными себе. С шайтанами же! Справедливо? Какие-то жалкие шесть месяцев спустя, беглянки уже не слишком горячо упорствовали в заблуждениях.
Их однопартийки в тёплых тюрьмах строчили по десять открытых писем в день, успевая в порыве вдохновения нарисовать комикс для оппозиционной газеты и сочинить памфлет.
Амазонки, которые лавировали с орбиты на орбиту между кораблями шайтанов, карикатурой и публицистикой почему-то не увлеклись.
Застенчиво оглядываясь на покинутые места, они посылали туда недвусмысленные сигналы, напоминая время от времени, что кочуют не без пушек, и неплохо бы как-то, что ли... Обратно в парламентское русло... Если можно...
Для такого рода переговоров и подошёл нейтральный Хвощ.


Бондарь знал, слышал, но до конца поверить не мог, что в круге Терры действительно заправляют осы! Бабы! Жизнь представила ему наглядные доказательства в бесцеремонной форме, не прибавило симпатии к феминам.
– Э-эх, временное явление... Помрачение у ваших оселенцев, мозговой, кратче, кризис... Я в детстве, помню, стручков с дудникова куста неспелых наелся, уснул, такое привиделось! Так и они.
Оселенцы не приближаясь, внимательно наблюдая за санаторием. Никто туда не ходил, ни осы, ни кастраты. Да и язык, мало кто знает больше, чем пару фраз, все про натуральный обмен. Это у Бондаря торговля с лайнерами, валюта. У него-то растут и грибочки специальные и непростая трава...
Из-за Милы, просвещавшей его, Боча стал нарасхват.
«Чо они разлетались? Кто они такие? Чо это делается вообще?» – «Решают, как жить. Могут ли осы ос истреблять». – «А зачем?» – «А чтоб не размножались». – «А почему?» – «Да я сам не понял! Кратче, не нравятся одни другим. Которые при оселенцах тамошних живут, им которые дикие осы завидуют, так понимаю». – «Эхе, пусть к нам прилетают, мы всех примем!» – «Это точно! Э-хе! Хе-хе!»


Боча смотрел на Омелу и пытался думать её мысли. Тянет её к своим? Ещё как тянет. Сбежит? Сговорится, предаст? Привязать, так не сбежит. Да как? За что её привязать?!
– За шею, – подсказывал здравый смысл.
– Дудниковой шишкой протолкни подальше свою трусость кой-куда, – подсказывал здравому смыслу Боча. – Если я господарь моей жизни, я господарь и моей смерти. Не годится оселенцу луковку обижать, ни за что обижать крохотную осу, тем более мне – пра-Хвощу, не жабьему сыну, Тритоновому!


Беспокойство подталкивает к активным действиям. Вместо глухой обороны, Боча Бондарь повёлся на первое же приглашение. Он отправился к феминам, как представитель местного населения, и предложил Омеле пойти с ним.
– Хочешь? Вижу, что хочешь. Стрелка Луковая, нацелилась сбежать? Знаю, что нацелилась. Беги, попробуй, заодно узнаю, врала ли ты про чувства осы к осе. Любишь её? Помнишь её запах? Шарира-то остаётся. Если идёшь со мной, то, как оса – незримой. Помнишь, как я к тебе приходил? Да я тебя поцелую везде, чтобы ты загорелась. Вымажься этим, окунись, озёрной водой намочи. Окунись, но не смывая. Вынырни и кружись на одном месте, чтобы ветер обдувал. Вместо паутины вокруг тебя образуется, как бы облачко. Осе довольно крыльями помахать над водой, обдуть себя влажным ветром. Получится, тогда пошли.
– Получится, – застенчиво призналась Омела. Я делала уже. Но не кружилась, а быстро бегала, тоже ветер.


Боча любил кофе. Кофе на Хвоще категорически не росло.
В торжественно преображённом санатории он рассчитывал, откровенно говоря, попялиться на много-много половозрелых луковок, и на фуршет. Про что ни там бормочут, Омела запомнит и расскажет потом. Но в лектории посидеть пришлось.
«Уууу, тоска!»
Схемы-графики. Числа-степени-проценты. Какая нудятина.
Чего-то доказывают друг дружке, гудят высокими голосами, лаются.
Хочешь узнать, что за оселенец перед тобой? Понюхай его, и всё сразу очевидно! Трус или нет, станет рабочим кастратом или можно в глотку зубами? А хочешь узнать, что несёт ветер завтрашнего утра, выйди на крыльцо и понюхай туман на восходе.


Боча просил Омелу не отдаляться от него, касаться локтя или держаться за пояс, а сам не убирал руки с её холмика, получая новое для себя удовольствие. То хлопнет незаметно. То пальцем мозолистым вдоль щёлки проведёт. Голая ведь, оса-то. В лектории незаметно песта не вынуть, Омела устроилась под спинками кресел. Ручка узкая, пальчики, как листья ивы, просунула в клапан портов и набухшую шляпку гладит...
А вокруг сотни инопланетных луковок до чего же в похабных одёжках шныряют! До чего задиристо держаться! Тьфу, даже не понятно, на что тянет, присунуть такой или как зарвавшемуся кастрату трёпку задать. Собрались бы голые, отменно бы выглядел этот осиный слёт!
Схемы-графики... Ругань... Ууу, тоска.
За ругань Боча принял тон устных докладов.
Бондарь улавливал обрывки фраз и снова отвлекался на восхитительные прикосновения Омелы. Качели рукотворных ласк, балансирующие на «чуть-чуть», вроде лишь дразнит, а закаменело в портах и стремительно идёт к развязке. Потрясти и то нельзя! А и не у себя дома он что ли? Не наплевать ли на этот осиный рой? Выпростать и закончить, как следует, посадив луковку на древко, у всех на виду?!
«Ласковая лапка... Когда успела навостриться? Как это Луковая Стрелка всё поняла про него: как надо, как помучить, как подсластить? Шустрая умом, приметливая. А осы не ласковые... Они злятся от начала до конца. Когда припекло, тогда сами на тебя лезут, тогда подмахивают и злятся всё равно. Даже за лакомства не благодарят. Да и вообразить, – с их-то когтями! – осиную руку в ширинке, э-хе, нет, ну уж нет!»
Уронив костыль и нагнувшись за ним, Боча ненароком потрепал грудки, вздохнул, выпрямляясь, и попытался включить слух.
«Про что они гундосят?»

...генетика, деградация!
...укороченные конечности, видоизменение большого пальца. Кисти рук цепкие, но не могут сжаться в кулак.
...селекция от шайтанов по принципу возрастания беззащитности самки.
...уменьшение размеров тела!
...дефекты высшей нервной деятельности: безвольность, бесхарактерность.
...шайтанихи не люди! Не фемины! Они достойны только уничтожения!
...шайтаны всё чаще стали бывать на планетах круга Терры, чем принято считать!
...вы дождётесь неконтролируемой генетической деградации!
А теперь пройдёмте в актовый зал...
«О, наконец-то!»
У Бондаря как раз опустела жестянка с кофейными монпасье.


Публика зашевелились. Он потянулся за костылями и понял, что – всё.
Шепнул, забывшись, как в детстве, когда жил у отца, один из отцовских кастратов оказывал ему подобные услуги... Добрый кастрат. За свои, всегда согласные, губы ничего не требовал, не шантажировал, не выдал его, друг практически. Из-за него Бондарь, как хозяин, неизменно хорошо относился к кастратам.
«Всё... Сил моих нет... Оса невозможная, а...»
Тяжело, неловко поднимаясь, он шепнул:
– Дружок, не могу... И некуда. Проглоти.
Послушная маленькая оса скользнула вниз, ткнулась мордашкой, язычком провела под шляпкой гриба, по горячей, озером пахнущей изнанке и поймала упругую струю.
«До чего умница! Сбежит, не прощу себе».
Желая хоть мимоходом приласкать, Боча провёл рукой и обнаружил, что лицо её мокро. Озверел. Бессилие какое-то!
«И это было не в удовольствие между нами?! И это было в принуждение? Это – в ненависть?!»


Когда вернулись домой, Омела была в ступоре, не в себе. Как выяснилось, совсем по другому поводу.
– Ты понял, Боча?! Ты слышал, о чём они говорили?! Ты слышал: достойны лишь уничтожения! Уроды, мутанты, машины по воспроизводству шайтанов!
– М-да... Луковка, я не прислушивался. Не слишком красиво звучит, и не больно умно. Ты так переживаешь за этих...
– Боча, это – я! Они говорили обо мне! По всем признакам, я – «шайтанова кукла»! Я дочь шайтанов, наведывавшихся в Анакондовые Долины!
– Погодь... И Шарира тоже?
Омела содрогнулась:
– Да... Шайтаны бывают здесь на Хвоще, очевидно.
Неожиданная, логичная, жутковатая и серьёзная... реакция Бочи заставила её улыбнуться!
– Дых, э-эх... Не думал, что когда-нибудь такое скажу, но... Тогда Хвощ не за фемин, а за шайтанов! Неплохо бы поделится с ними парой десятков ос. На условиях: пусть тут же, на Хвоще размножаются и строгают побольше дочерей!
Весьма скоро пожелания Бочи Бондаря обрели шанс превратиться в реальность.
Не сам он обнаружил иного сорта гостей, оселенцы наткнулись и его позвали. Бондарь к феминам хромал? Пускай и с этими поговорит.
 

 Женя Стрелец