В любви бескорыстна только луна

Алевтина Андреевна Строкова была женщина правильная, хоть и с чудинкой. А вы попробуйте прожить без завихрения в мозгах до тридцати шести лет одной, да ещё сына вырастить-выучить.
То-то!
По молодости Алевтиночка намечтала себе счастье в классическом виде, как представляли его мама и бабушка – большие любительницы рассказывать о страстной любви, от которой для приличной девушки единственное спасение – удачно выйти замуж, нарожать тьму ангелочков-деточек, жить-поживать да добра наживать.
Складывалась её судьба как нельзя здорово: любящие родители, дом – полная чаша, дружки-подружки, какими можно гордиться и вообще.
Умненькая она была, Алевтиночка Андреевна, сдобная, румяная, на все руки мастерица. Всё-то у неё ладилось. Школу окончила с медалькой, в университет поступила, общественными делами не брезговала.
Профессию её будущую, не считаясь с  личными предпочтениями, выбирали всем семейством.
Алечка ослушаться не посмела.
Комсомолка, спортсменка, стройная чернобровая красавица с привлекательной внешностью, заводила на всех мероприятиях, певунья с редким грудным голосом и тонким слухом, любительница потанцевать – Алевтина везде была нарасхват и всё успевала благодаря упорству, но довольно быстро поняла, что не её это стезя.
Можно и нужно жить проще.
Скрипела девочка, упиралась, но родню подвести не могла – добывала в поте лица драгоценную руду познания из пустой для себя породы наук, суть которых не укладывалась в романтические представления о вселенском счастье.
Ум и глупость – не синонимы, это лишь разные стороны одного и того же процесса познания мира в себе и себя в этом мире.
Устала к четвёртому курсу Алечка быть умной, будущее своё в выбранной родственниками профессии не видела, потому решила пойти другим путём, который обещал значительно ускорить процесс становления благополучной судьбы.
Студентка четвёртого курса детально изучила методическую литературу по технике соблазнения и флирта, придирчиво выбрала одежду повышенной скромности, многократно отрепетировала тембр и тональность голоса, чтобы вызывал с первого аккорда сочувствие и симпатию, желание помочь и давал надежду на податливость и благосклонность в награду за помощь в учёбе.
Дальнейшее было делом техники. Алечка намеренно завалила зачёт у ведущего основные профессиональные предметы – молодого для данного статуса профессора экономики и права сорока трёх лет от роду, Викентия Леонидовича Серебрякова.
Сдавала она зачёт последней в потоке. Профессор к тому моменту размяк, устал от однотипных вопросов и ответов, от беспросветной тупости студентов, не желающих вникать в суть самого важного для профессионального становления предмета.
Викентий Леонидович бесстрастно открыл зачётку, посмотрел на студентку и обомлел. Девочка, такая милая, такая целомудренная и стройная, такая молодая… рыдала.
– Профессор, миленький, не губите. Мамочка, её это убьёт. Помогите ради бога. Не получается у меня усвоить вот это вот всё. Вы замечательный преподаватель, талантливый. Это я, я неправильная. Если бы вы помогли мне разобраться во всех этих хитросплетениях, я была бы очень, очень благодарна.
Викентий Леонидович растаял и сдался: авансом выставил зачёт и назначил время факультативного тренинга.
Алечка оделась до одурения скромно, максимально обнажив, однако, исключительно покроем платьица аппетитные достоинства спортивной фигуры и слегка укоротила подол в попытке сосредоточить внимание преподавателя на круглых коленках, подчёркивающих упругость кожи и готовность их демонстрировать.
Начав консультацию на пионерском расстоянии, к середине занятия профессор и студентка сидели в пределах тактильной досягаемости.
Ближе к завершению лекции Викентий Леонидович запросто похлопывал девушку по коленке и хвалил, хвалил, а благодарная студентка скромно потупив очи долу внимала голосу профессора, потерявшего бдительность и разум.
Ту же тактику Алечка применила и к другому преподавателю, потом ещё раз и ещё, благо опыта теперь для достижения цели было в достатке.
Когда процесс профанации любвеобильных учителей подходил к опасной черте, Алечка применяла тактику обиженной целомудренности: лила рекой слёзы, включала сцену истерики и угрозы сообщить в деканат о недостойном поведении педагога.
Диплом девочка получила без особого труда. Распределилась Алевтина, благодаря тем же хитрым приёмам, в весьма приличную столичную организацию, судя по солидной аббревиатуре, на деле оказавшуюся заштатной конторой, где сотрудники по большей части просиживали трудоспособный возраст в одном и том же кресле.
Алечка, поняв рутинность должности и отсутствие перспектив, обратила взор на единственного мужчину, по совместительству бессменного руководителя отдела, Сергея Макаровича Атюнькина, мужчину представительного, но счастливо женатого.
Семейный статус последнего Алечку нисколько не смутил. Она знала, как подобрать ключик к любому замочку.
В ход опять пошла целомудренность и природная потребность мужчин опекать слабых, слегка глуповатых женщин.
Её томный взгляд, случайно обнажённые в наклоне ажурные трусики, ловко выставленные напоказ сквозь тонкую ткань лифа горошины возбуждённых сосков, измученная рутинной работой болезненная мимика и прочие хитрости художественного флирта достигли цели довольно скоро.
Сергей Макарович забирал Алечку на работу на своём автомобиле, кормил комплексными обедами в ресторане неподалёку, поил кофе с мороженым после работы в баре, где играла тихая романтическая музыка среди изысканного интерьера и возбуждающих запахов, позволял ей тратить раза в три больше, чем было означено в зарплатной ведомости.
О том, что Алевтина Андревна перестала выполнять профессиональные обязанности, и о других вольностях Атюнькин не желал слышать, жёстко наказав несколько строптивых работниц за замечания и слухи в адрес любимицы, которая теперь числилась его заместителем, после чего все претензии к ней испарились бесследно, а обязанности поделены в равных долях на всех.
Жизнь можно сказать удалась.
Несмотря на критический для мужчины возраст, запущенный Алечкой процесс эротического синтеза поддерживал психическое и физическое здоровье благодетеля на должном уровне.
 Ей хватало всего, в том числе и секса, занятия нового, незнакомого, но тягуче сладостного, добавляющего в коктейль удовольствий недостающие прежде пикантные ингредиенты, повышающие и без того напряжённый чувственный градус, превращающий серую жизнь в восхитительный праздник.
Сергей Макарович не был богат, но для Алечки, вернувшей ему ощущение вечной молодости,  не жалел ничего.
Он был добр и великодушен к новой пассии, но превращать восхитительное приключение в нечто незыблемое не хотел по множеству причин, в числе которых были дети, внучка и выстроенные в строго регламентированном порядке семейные отношения, разрыв которых грозил непредвиденными препятствиями трудностями.
Алечка не сопротивлялась. Её вполне устраивал статус фаворитки и необременительные обязанности любовницы. Сюрпризы и призы, сверх скреплённых негласным любовным договором, не входили в её планы, они появились внезапно, с вторжением в работающую безукоризненно схему третьего, стороннего, не предусмотренного заранее элемента.
Алевтина Андреевна влюбилась, хотя поначалу страстно сопротивлялась, гнала от себя непрошеные эмоции, разрушающие привычный комфортный мир.
Нарушитель спокойствия спровоцировал у Алечки шквал негодования, вызывающе дерзко раздев её взглядом в лифте, нарисовал жестом гитарообразный эскиз вульгарного характера, бесцеремонно присвистнул и заявил, – а я бы вдул, – отчего женщине захотелось треснуть по самодовольной морде.
Она хотела адекватно ответить наглецу, но не могла вымолвить ни единого слова. Странный гипнотический взгляд наглеца проникал под черепную коробку, отчего Асенька оцепенела.
Мужчина был неприлично красив.
Странно, но непристойное восклицание негодяя, его циничный взгляд, самоуверенность, ощущение, что её раздевают и вот-вот отымеют, заставило сердце и дыхание замереть, а потом биться, как только что пойманная птаха в тесной клетке.
Алевтине Андреевне сделалось дурно, на что ковбой отреагировал довольно странно: бесцеремонно остановил лифт, затем послал кабинку на последний этаж и целовал, целовал, успевая исследовать сладкие местечки вверху и внизу одновременно, отчего Алечка за несколько минут путешествия туда и обратно вдоль ствола шахты успела кончить несколько раз.
Это было немыслимо, но сладко.
Обычно инициатором авантюр была она, а этот… Алечка не могла найти достойного эпитета, чтобы выразить противоречивые ощущения, этот самоуверенный хам, этот мужлан с замашками террориста, этот насильник, нарушивший все этические нормы, этот…
Возмущалась она долго и бурно, если быть точным, восемь с чем-то месяцев, отдаваясь мужлану и хаму везде, где у него возникала животная страсть и неконтролируемая эрекция.
Артурчик имел её в лифте, в такси, в общественном туалете, за мусорными баками на смотровой площадке монастырского комплекса, в туристическом автобусе, в грязных номерах дешёвых отелей, за кустами в городском парке, на нудистском пляже.
Алечка была не в силах отказать этому животному, подчинялась безоговорочно любым его сумасшедшим прихотям, даже самым грязным.
Непонятная, нечеловеческая страсть заставила Алевтину Андреевну разорвать уютные и выгодные отношения с Сергеем Макаровичем, причём некрасиво, прилюдно, о чём впоследствии доложили его супруге.
Естественным образом любовник оборвал все связи, лишил её преимуществ, фундамент которого покоился на романтических отношениях.
Спустя несколько недель обиженный любовник нашёл повод и уволил Алевтину Андреевну по статье, испортив тем самым не только трудовую книжку, но и положительное профессиональное резюме, без которого диплом об окончании университета оказался обыкновенной бумажкой.
Утратив возможность содержать Виктора, Алечка узнала, что выглядит чуть лучше крокодила, что совсем не умеет трахаться, что у неё скверный характер и вообще, что она дурра.
– Всё, Алька, не нужна ты мне больше, не нуж-на! Из жалости я тебя имел, из жалости и сострадания. Ты так профессионально тогда отдалась, я был в шоке всё это время, но терпел, поскольку не утратил чувство порядочности. Мы квиты. Ты получила, чего хотела, я тоже, но жить без средств, извини, не умею. Всё, подруга, разбежались и забыли. Не было ничего, не бы-ло. Показалось нам всё, привиделось. Адью!
Алевтина Андреевна пребывала в шоке. В её мозгу не вмешалась картина предательства. Ведь она для него… а он…
У Виктора уже была другая подружка, с деньгами и связями. Только знать об этом Альке ни к чему. В сущности, если рассуждать здраво, она обыкновенная шлюха. Жила бы себе припеваючи при своём благодетеле, так нет – потянуло на сладкое. Сама виновата.
Когда после недели без сна опухшая от слёз Алечка отмокала в ванной с бокалом вина, внутри постучали.
Наступили по-настоящему чёрные времена. Избавиться от плода любви Алевтина Андреевна не решилась. Несмотря на гнилую природу и стервозные наклонности  материнский инстинкт она не утратила.
Работы нет, поддержки нет, отца у ребёночка тоже нет. Есть лишь ювелирные подарки Сергея Макаровича и небольшая сумма на сберегательном счёте.
Выручили её, как ни странно, бывшие сослуживицы, которые за глаза осуждали строптивого начальника: через знакомых своих знакомых они нашли ей приличную работу, за что, впоследствии Алечка рассыпалась перед ними в искренней благодарности, поняв, что дружба – единственный капитал, который в тяжёлые времена имеет ценность.
Дальнейшая жизнь шла размеренно, без срывов и экзальтаций. Нужно было растить сына, воспитывать его, учить жизни.
Она была хорошей матерью, научилась хозяйственным премудростям. Со временем, теперь уже без финтов и спекулятивного флирта, самостоятельно дослужилась до должности руководителя отдела с приличной ставкой.
Вот только личная жизнь никак не складывалась. Сначала было не до этого, потом стыдилась повзрослевшего сына, позже окончательно утратила желание, приняв к сведению, что время для романтических отношений безвозвратно утеряно: возраст.
Потом сын привёл в дом длинноногую нимфу, Светлану, напомнившую Алевтине Андреевне саму себя в дерзкой молодости.
Девчонка была напрочь лишена комлексов, хотя внешний вид свидетельствовал об обратном. Выглядела Светочка целомудренным застенчивым ангелочком, но это внешнее, обманчивое впечатление. 
По ночам невестка, оформлять отношения молодёжь решительно не желала, очень громко и эмоционально выражала интимные восторги, характер которых невозможно было интерпретировать как-то иначе по причине плохой звукоизоляции и нежелания ими чего-то вообще скрывать: секс – это так естиественно.
Любовники чуть не всю ночь скрипели кроватью, потом в Асиной комнате, как назло проходной, нагло включали освещение в любое время ночи.
Светочка, распаренная, окутанная ароматным облаком концентрированного блуда, абсолютно нагая, с хорошо различимыми потёками спермы на худых бёдрах шла подмываться, нисколько не стесняясь присутствия взрослой женщины, которая много лет не имела секса.
Это была другая эпоха, другие, чуждые ей нравы, тем не менее, эротизм в её заледеневшем теле был бесстыдно разбужен.
Алевтине Андреевне начали сниться бесконечные эротические сны, в которых она вытворяла такое, на что не решилась бы даже с вульгарно воспитанным Виктором.
Виртуальные порнографические ролики не давали покоя до тех пор, пока она не научилась приводить свои чувства в состояние равновесия при помощи пальцев. Эта нехитрая техника освобождало на время от тягостных фантазий, но лишь усугубляло состояние паники оттого, что контролировать сексуальность на фоне разврата детишек она не умела.
Нужно было что-то решать. Но что?
Ответ лежал на поверхности: нужен любовник.
Серфинг просторов интернета помог обнаружить фирму, которая обещала реализовать любые фантазии за вполне осязаемые суммы денежных знаков.
Решиться на звонок было весьма сложно, но желание ощутить живое мужское тепло оказалось гораздо сильнее.
Для оформления договора пришлось самой тащиться в фирму, где на удивление всё было предельно пристойно.
Оговорив с улыбчивой дивой модельной внешности и способностью вызывать безотчётное доверие все условия, по пунктам, оплатив немыслимую для обыкновенной услуги калькуляцию, оговорив временные рамки договора, Алевтина Андреевна приобрела для сына и его длинноногой пассии недельный тур на теплоходе и принялась готовиться к свиданию, от которого она ожидала сказочного результата.
Мысленно Алечка представляла в роли неведомого любовника Виктора: такого умопомрачительного секса как с ним женщина не испытывала ни до, ни после.
Вспомнив о вероломном любовнике, она всплакнула, жалея себя.
Сколько же ошибок мы совершаем под действием бушующих гормональных бурь, сколько глупых решений принимаем и реализуем, не глядя, с единственной целью – отдаться так, чтобы чертям стало тошно, а после – хоть трава не расти.
Вот и теперь…
Алевтина Андреевна волновалась как невеста на выданье в ожидании мужчины, который, как обещала фирма, профессионально реализует любые, даже самые немыслимые фантазии в рамках означенных в договоре правил.
В глубине её души трепыхалась надежда, что её не обманут, что современные технологии даже в такой интимной сфере способны творить чудеса, что сорок восемь оплаченных часов помогут вернуть уверенность, способность любить, чувствовать себя не отработанным материалом, а желанной женщиной.
Пришедший на свидание мужчина слегка разочаровал. Он был какой-то невзрачный, среднестатистический. Нужно было выбирать самой, по каталогу, но в тот момент она не способна была соображать адекватно, поэтому предоставила право выбора обученному персоналу.
Следом за профессиональным сердцеедом  привезли изысканную еду из ресторана, стереофоническую установку с предустановленной программой, моментально накрыли стол.
Артур, так звали волшебника, взявшегося растопить лёд в её чувствительной груди, забывшей, в какой тональности звучит радость живого прикосновения.
На удивление через несколько минут они мило беседовали, поверяя друг другу тайны, в которых она не призналась бы под пытками, зная, что когда-нибудь любое неловкое слово  могут использовать, как импульс для неблаговидного поступка.
Артурчик легко и непринуждённо откупорил её заскорузлую душу, потом, даже не приглашая, незаметно втянул в медленный танец, буквально за несколько шагов сблизивший пациентку и доктора, отчего Алечка добровольно лишилась рассудка.
Его нежные прикосновения, дополненные музыкальными аккордами из далёкого прошлого, возбуждающие запахи, интимная обстановка и неожиданно возникшее желание действовали, как транквилизатор: они вселяли надежду, расслабляли, успокаивали, убаюкивали, обещали.
Предварительные ласки, нежные поглаживания, постельная эквилибристика и прочие забытые манипуляции перемежались лёгкими застольями, совместным душем, немыслимыми наслаждениями, способными, если отнестись к ним всерьёз, довести до психушки и оргазма одновременно.
Асеньке было так хорошо, её так распирало от избытка любви и энергии, что раздавшийся неожиданно звонок, возвестивший о том, что сорок восемь часов подходят к завершению, что нужно возвращаться в реальность, вызвали в душе панику.
– Останьтесь, Артур. Я успела вас полюбить. Вы мне необходимы как воздух.
– Извините, леди. Я всего лишь рядовой служащий, а вы – клиентка. Ваше время истекло. Можете оставить на сайте отзыв, сделать заказ. Мой код в каталоге…
Аленька хотела поблагодарить Артурчика поцелуем, она была ему так благодарна, но он проскользнул в дверь, даже не оглянувшись.
А ведь она поверила, что это по-настоящему, что время, её личное время потекло вспять, что есть надежда снова стать счастливой и нужной.
Краска стыда и разочарования заливала её чувствительную грудь, сдавливала лёгкие. Алевтине показалось, что с ней случился приступ астмы, но это оказалось лишь предчувствием обречённости.
В запасе у неё оставалось пять дней, потом опять бессонные ночи, наполненные чересчур откровенными эротическими действиями молодых: бессовестный скрип их кровати, возбуждающие стоны.
– А не позвонить ли мне Сергею Макаровичу? Он ведь не молодеет, я тоже. За эти годы его жена могла превратилась в развалину, а он… он ещё даже не пенсионер. Мне-то теперь от него ничего особенного не нужно, кроме душевного тепла и толики нежности. А ну как срастётся.
– Асечка Андреевна, милая, дорогая, как хорошо, что ты позвонила, – услышала она, – я месяц назад схоронил Софочку. Мне так больно, так одиноко. Почему ты раньше не позвонила. Где ты, как ты?
Через час или около того они пили вино у Сергея Макаровича на кухне и говорили, говорили, говорили.
Через месяц Алевтина Андреевна сменила фамилию на Атюнькину, причём совершенно бескорыстно.
И жили они долго и счастливо.
Скажете, так не бывает?
Ошибаетесь – чудеса иногда случаются.


 

 Валерий Столыпин

x

Иллюстрация к: В любви бескорыстна только луна