Советчики

Был  в  истории  нашей     страны  период,  когда  люди  почувствовали

себя  людьми,  а  не  расходным  материалом  в  руках  власти.  Небольшой.

Одиннадцать  лет.

           Один  пожизненный правитель  ушел  в  небытие,  а  другой  еще

не  достиг  вершины.

            В  это  время   сценарист  и  режиссер  Алексей  Петрович  Шушин,

как  о  писателе,   о  нем  узнают  позже,  представлял  художественному  совету

только  что  снятый  фильм  «Хороший  человек».   История  простая,  лиричная

и  светлая.  Молодой  парень,  Петька  Звонков,   работая шофером,   водит 

грузовик  по  дорогам  Забайкалья.    Встречается  с  разными  людьми    и

начинает  жить  их  заботами.   Всеми  силами  старается  помочь окружающим,

поддержать,  дать  совет,  вернуть  веру  в  лучшее.   Делает  это  совершенно

 бескорыстно,   даже,  не  обижается  на   встречное   раздражение,  вместо  

благодарности.  Совершать  добро,   смысл  его  жизни.  

          Художественный  совет  проверял   готовые  фильмы,  перед  выходом

на  экран,  в  прокат,   на  предмет  качества  работы,  соблюдения  принципов

политики  и  морали  государства.   В  него  входили   деятели  кино, 

представители  партийных,  силовых  органов,  особенно  специальных  служб,

а  также   человек  из  народа,   квалифицированный  рабочий,   уважаемый

на  своем  предприятии,  а  то  и  в  стране.  На  этот  раз  им  оказался  слесарь

высшего  разряда  на  известном  заводе,  Герой  Труда.         

         Этих  людей  давил  груз  ответственности.  Если  они   принимали  фильм,

а   потом,  он  не  нравился  власти,  то  наступали  серьезные  последствия.

Лишение  званий,  должностей,  билетов.  Испорченное  настроение,  карьера,

судьба. 

         Просмотр  шел  с  интересом,  не  шептались.     Наконец,  миновали 

финальные  титры,  в  зале  зажегся  свет.   Началось  обсуждение.   В целом,

фильм  понравился.  Деятели  кино,   слегка,  придирались  к  мелочам.

Однако,  Алексею  Петровичу  удалось  их  убедить   в  правильности  своего

взгляда  на  раскрытие  избранной  темы.    Представители  партийных

и  силовых  органов   отхода  от  генеральной  линии  и  пропаганды

враждебных  идей  не  выявили.

       Режиссер  уже   облегченно  вздохнул,   как попросил  слова  Герой  Труда.

       -  Кино,  конечно,  хорошее,  доброе,  -  начал  он.  -   Но  почему  про 

шофера?   Мне,  как  слесарю,  обидно.  Всю  жизнь  на  одном  заводе.

Трудился,  что  есть  сил,  -   словно,  невзначай,  коснулся  золотой  звезды

на  груди.  -   Коллектив  за  собой  вел.   Добра  людям,  всяко  разно,  побольше

этого  сделал.   Да  чем он  хорош?  Одиночка.   Ездит  туда - сюда.  Встревает, 

когда  не  просят.   На  грубость  нарывается.    Все  урок  не  впрок.    Может,

добрый,  но  глупый  какой-то.   Кому  его  история  интересна?  Лично  мне,

так  нет.

       Умолк.   Наступила  гнетущая  тишина.

       -  Есть,  что  возразить  народу?  -   насмешливо  спросил  режиссера

председатель  совета,   заместитель  ректора  института  кино,  когда-то

известный,  но  давно  не  снимавший.

       -   Есть,  -  поднялся   и  расправил  плечи  Алексей  Петрович.  -   Да.

Одиночка.  Ему  трудно.   Бывает  больно  от  человеческой  черствости.  Но

он  виду  не  показывает,   перемалывает  в  себе.   Сохраняет  свет  добра

и  людям  дарит.   Против  толпы  пойдет,  если   правду  за собой  чувствовать  

будет.   На  таких  вся  наша  жизнь  держится.   А  мы  не  замечаем.   Принимаем,

как должное.   Не  ценим.    Об  этом  фильм.

      Сел.   Чувствовалось,  что  напряжение  немного  ослабло.

       -  Так  это  скрытый  герой,  -   удивленно  произнес  представитель

партии,  второй  секретарь  ближайшего  к  киностудии  райкома.  -     

Виноват,  сразу  не  понял.   А  народ  понял?  -   обратился  к  Герою

Труда.

        -   Извините,  -  потупился  тот, -  И  я не  понял.    А  то,  разве  стал  бы

чего  против  говорить,  если  герой.

        -   Вот,  -  поднял  палец  вверх  представитель  партии,  -  Не  понял  Вас 

народ,  -    обратился  к  режиссеру.

        -   Подождите,  -  вскочил  Шушин,  -   Фильм  смотрели.  Всем  понравился.

У  одного  возникли  сомнения.   Их  разрешили.  А  понимание  придет.

Сразу  или  постепенно.   Кто  поймет -  хорошо.  Задумается – еще  лучше.

Заглянет  в  себя – замечательно.   Совесть  будоражить  надо,  а  то  многие

забудут,  что она  есть.

          Иссяк  и  тяжело  опустился  на  стул.   Хотел  убедить,  но   в  лицах

членов  совета  застыло недоумение.     

          -  Про  совесть  у  многих  Вы  не  говорили,  а  мы  не  слышали,  -

медленно  и  тягуче  произнес  представитель  силовых  органов.  -   Мне

фильм  понравился.   Но  с  непониманием  народа   надо  что-то делать.

Если  герой  скрытый,  надо  раскрыть,  -  предложил  он.

          -   Вот  именно,  -  поддержал   второй  секретарь  райкома.  -  Пусть

совершит  подвиг.   Тогда  все  поймут.

          -  Может,  ему  еще  погибнуть  при  этом?  -  с  горечью  спросил  Алексей

 Петрович.  -   Стать  вечным  примером  для  подражания,  -  закончил  с 

нескрываемой  злостью.

         -  Ни  в  коем  случае,  -  замахал  руками   секретарь,  -   Хватит  с  нас

погибших  героев.  

         -   И  на  том  спасибо,  -  внезапно  подступила  отупляющая  усталость,

готовность  на  все,  лишь  бы  фильм  вышел  и  труд   команды 

организаторов  и  артистов  не  пропал  даром.

        На том  и  решили.   Режиссеру  доработать  сцену  с  подвигом  главного

героя.  Доработал.

        Так  возникла  знаменитая  сцена  с  горящим  бензовозом.   Никто,

потом,  не  спрашивал,  как  Петька   чужую  машину  без  ключей  завел.

        Небрежной  вышла  сцена.   Словно,  показывала     свою  ненужность.

Зачем   хорошему   человеку  что-то  доказывать?   Да  еще  подвигом?

       Следующая  сцена,  в  больнице,   была  оправданием  режиссера

перед  зрителем.    Петька  не  может  объяснить  своего   героического

поступка.   Для  него  время   от   крика   о  возгорании  машины  до 

пробуждения  в  больнице     сжалось  в  одно  мгновение.   Действия

были  совершенно   бездумны.   На  уровне  инстинкта.   Без  какого-

либо   осознания.  

      Будто,  этой  сценой,  режиссер  говорил  членам  совета:  «Вот  вам  подвиг».

    Как  корил  себя,  после,  Алексей  Петрович,   за  эту  доработку.

Лишней,  инородной  смотрелась  концовка.  Когда  знающие  толк  в

кино  на это  намекали,  отвечал:  «Не  спрашивайте».

      Одиннадцать  лет  чувствовали  себя  людьми,  а  не  расходным 

материалом  в  руках  власти. 

 boris67