Разговор с редактором

       - Пойдемте ка, батенька, в курилку. А то с этими законами и штрафануть могут. Там поговорим. А я вас потом чаем угощу.

      Редактор – маленький, лысоватый очкарик пенсионного возраста – отыскал в столе Юркину рукопись, схватил с подоконника сигареты и быстро направился к выходу.

      - Идемте, идемте!

      И пока шли по коридору, он всё время оборачивался к Юрию и жаловался: - Это  что ж за беспредел такой творится?! Вся редакция курящая – нет! Как в гетто сгоняют! И попробуй только в кабинете закурить – ни надбавки, ни премии не увидишь! Новый главный не курит – и всё! Всем нельзя! Ну, где тут справедливость?

      Юрий безразлично кивал головой и плелся следом.

      Курилка была просторная, белокафельная, как мини-бассейн. Стены увешаны самодельными объявлениями, криво прикреплёнными скотчем. Их шаги гулко отдавались в пустом помещении, пока они дошли до распахнутых настежь окон. Редактор, Антон Семёнович, жадно затянулся и сразу взял быка за рога: - Как-то вы, Юрий Петрович, резко ушли от своей тематики. У вас же взаимоотношения людей всегда были на первом месте. Страсти, выбор… «Ту би о ноу би»… А сейчас… что-то…  собачки, природа…

      - А что вас не устраивает? – Юрий смотрел в сторону, на объявления и, кажется, уже догадывался, к чему всё сведётся.

      «Предлагаю выпить» Т/ф…

      «Предлагаю рыболовные снасти мужа. Срочно! Оч. Дешево!» Т/ф…

      «Предлагаю. Дорого»  (Телефона не было. Одно только зачеркнутое имя: Кандолиза. Рядом было приписано: Маруся, Роза, Рая)

      - Батенька, да меня всё устраивает! Всё! Хорошо написано, добротно! Но ведь это… это же беспроигрышные темы: дети и животные! Беспроигрышные!  Да еще с трагическим концом!.. Понимаете?  Зачем же вы так «опускаетесь», а? – произнёс он с легким оттенком брезгливости. И резюмировал:  – Редакция журнала на это не пойдёт.

      «Предлагаю пса. Ухоженный, незлобный. Откликается на кличку «Ну, ты и     дурак» и «Кретин»  (Множество телефонных номеров, приписанных разными почерками)

      « Подайте на воспитание собаки и («и» было зачеркнуто, поставлено тире) мужа»

      - Это ВАШЕ  мнение? – Юрий  Петрович с трудом оторвался от объявлений, перевёл взгляд на Антона Семёновича.

      Тот перестал пускать дымные колечки, вздохнул слегка: - К сожалению, нет. Это мнение Софьи Андреевны  Кошечкиной. Нашего нового главного.

      - Она что, до чтения рукописей «опустилась»? С каких это пор главные читать рукописи вздумали? – криво усмехнулся Юрий.

      Редактор развел руки.

      - Увы. Хотя, я тоже её поддерживаю в отношении вашего произведения.

      - А раньше, помнится, вы другого мнения были. – Кривая улыбка на лице Юрия казалась приклеенной и неестественной. – Раньше вы любовный треугольник, войну да детективное беспроигрышным считали. Я-то всегда думал, что все темы проигрышные. Если бездарным языком написаны.

      Лицо Антона Семёновича как-то разом покрылось пунцовыми пятнами. Он, стараясь не встречаться глазами с автором, прикурил от «бычка» новую сигарету, зачмокал, раскуривая.

     « Ишь ты… Заело его… Примитив… А, ведь, ты его интересным типажом считал: мужичонка такой, себе на уме, рассказики интересные пописывает, с иронией такой, скрытой народной правдой… Тихоня, с хитрецой… А он, вишь, взбрыкнулся…  Меня припомнил, сучий сын…  Василий Макарыч непризнанный… Примитив…»

      Вслух же произнёс:

      - Хорошо. Давайте предметно. – Нервно перебрал листки, нашел нужное. – Вот, «Последний долг». Рассказ, так сказать… - Антон Семёнович теперь смотрел на Юрия, не отрываясь, пытаясь увидеть все нюансы ответной реакции на его слова. - Герой знает, что жить ему осталось четыре  месяца и решает отдать жизненные долги: и к матери на могилку съездить, и с внучкой в зоопарк сходить, и другу триста рублей вернуть, и водочку на рыбалке попить с товарищами…   И, главное, отомстить за смерть погибшего в аварии отца: виновный отделался условным сроком. То есть, пять лет всё было нормально, а сейчас, перед своей смертью, захотелось…

      - Я не знаю, можно ли рак назвать «своей смертью»,- угрюмо перебил его Юрий.

      - Неважно! Не о том мы сейчас!  Вы посмотрите, что вы нагородили в маленькой вещице: и смерть, и долги, и детективщина… И  щенок этот!.. Герой идет на убийство – вах! Щенок замерзающий у подъезда! Ну, как же не пригреть, да? А дальше – по накатанной: убил, вернулся и …  где это у вас? Вот! – Антон Семёнович с издевкой зачитал: «Чего ты? Кончилось всё. Иди сюда. – Он поднял щенка, сунул за пазуху.  – Отогреемся сейчас.  И накормлю  тебя… - Он увидел размазанную на перчатке кровь. – Ничего, там рассудят… - Они вышли из подъезда на залитую солнцем улицу»

      Он замолчал в ожидании ответа.  Автор тоже молчал. Смолил свою сигарету и смотрел в окно. Затем нехотя сказал:

      - Да. Вслух да из чужих уст это по-другому звучит. Напрасно я про солнце написал. У нас в марте солнца почти нет. Надо было на «рассудят» закончить… - В голосе его послышалось сожаление.

      - Да при чём здесь «солнце»?!- психанул редактор.  – Вы что, и  правда, не понимаете?  Глупость у вас написана, глупость! Нагнетание страстей! Нервы потрепать хотели читателю, что ли? Не бывает так в жизни! И собачка у вас для антуража! Долги отдаёт, а перчатки, как опытный убивец, не снимает!..

     - Холодно было… Я ж писал об этом…

     - Да о чём вы только не написали в этом своём опусе! И жизнь у него в семье неизвестно отчего  на спад пошла: сначала жена любить перестала, вернее – равнодушна к нему стала… Затем – дети… А потом и он в чувствах остыл. Понял: не изменить уже ничего. Запрятал всё вглубь души, все эмоции – и продолжает жить рядом?.. Как это так? Из-за чего, почему? Ни капли объяснения или, хотя бы, намёков для читателя! Вы что, за дурака нашего читателя держите?

      - Бывает так… Не объяснить это… Разлюбили – и всё… Ничего, и без любви притёрлись… Как коллеги на работе… Чего менять-то?.. Поздно уже…   Разлюбили – и всё…

      - Да не всё! Не всё! Не мучьте читателя! Зачем ему за вас домысливать?!

      Антон Семёнович аж задохнулся от возмущения.  – Что, у него других дел нет? Он же умную прозу  читать хочет, а не заумную, как вы не поймёте это?!  Если так…

      Папка нечаянно выпала из его рук, листки разлетелись по полу.  Они вдвоём начали торопливо их подбирать.

      - …Если так к нему относиться, - продолжил на карачках свою мысль редактор. – то мы скоро не только читать – слушать друг друга перестанем!

      Дверь в курилку отворилась. На пороге стояла высокая красивая женщина в строгом белом платье и недоуменно на них смотрела. Вернее, на Антона Семёновича. По Юрию же так… скользнула глазами.

      -Антон Семёнович, зайдите ко мне… когда закончите здесь.

      Она едва уловимо тряхнула  коротко подстриженной головой и, не дожидаясь ответа, прикрыла дверь.

      - Главный! - значительно произнёс  редактор, с трудом поднялся на затекших ногах, тяжело, с отдышкой задышал. – Вы, батенька, извините, что так… Не договорили мы с вами. Выкурю ка я еще одну, - он оглянулся на дверь. -  а то неизвестно, когда у неё освободишься. Как в застенок, честное слово. А вы идите, идите, переработайте свои рассказы. А ещё лучше – в старом ключе пишите,  в былинном, эпосном. У вас же замечательно получалось! Жду, жду от вас новенького…

      Юрий вышел. И даже про обещанный чай не вспомнил.

      Лукавил Антон Семёнович. Понравился ему рассказ. Очень! Намного больше того, что он сам написал и пробовал вставить в следующем номере. Просто… Ну, не получиться пропихнуть и то, и это!  Вернее, то-то пропихнётся, чего уж там, а вот своё… Одинаковый  сюжет, одинаковые перипетии… Щенок – и тот есть у обоих!  Язык, вот, только разный… Но не себя ж кастрировать, в конце концов!  А от этой белой, без косы  станется!.. Нюх на добротное у неё, как у овчарки! Как бы сейчас не раздолбала моё творение…  Соглашаться надо с её поправками. Но так… будто сомневаясь  А этот, сермяжный, ничего, потерпит. Пусть, вон, в интернете  балуется, творит, чего душа пожелает, а мы как-нибудь  копеечку подзаработаем печатную. Малым тиражом.

      Посмотрелся  в зеркало.

      - Сатир, - брезгливо подумал он, глядя на своё отражение. – Животик, короткие ножки, лысинка и волосатые руки…  Улыбки только глумливой не хватает…

      Расшаркался шутливо пред собой на кафеле. Втянул живот и направился к главному редактору.

      - Не забыть бы, вставить… Как там у него?.. «Ничего, там рассудят…». И про солнце не упоминать…

 Потапов Владимир