Соната Бетховена

Первое сентября классный день!  В  отличие от  второго и всех прочих  дней сентября, октября … ну, и так далее, до самого июня. Кроме, конечно, выходных и праздничных. Он потому классный, что  никаких уроков. Зато новостей тьма.  Кто-то выбыл, кто-то прибыл, у кого-то  гости были, а кто-то сам куда-то ездил.  Встретиться еще прикольно* после каникул. Ну, и все такое.

Сегодня  узнали, что у нас новая классная. Собрались мы  все возле парадного, сходняка* ждем. Тут подваливает к нам бабецла*.

-Здравствуйте, - говорит, - ребята! Вы 10-й «Б»? Я ваша новая классная руководительница.

Мы, ваще, отпали в хлам*.

-А где, - спрашиваем, - наша Татьяна Владимировна?

-Она, - говорит, - уволилась.

-Как уволилась?

-По собственному желанию, - объясняет бабецла.

 Ясен пень*, что никакого собственного  не было. Наша Татьяна   не собиралась  никуда увольняться. Уж мы-то знаем. А эту мымру и в глаза никогда раньше в школе не видели. Ну, что, мы с нею объясняться должны? Оно нам надо? Сходняк отстояли и сразу же  всем классом дернули к Татьяне  домой. Дома у неё только Антошка оказался.

-Привет! -  говорим. – А где мама?

-Мама на работе, - отвечает. – Наверное, скоро придет.

-А где она работает, - спрашиваем.

-Не знаю, - вздыхает Антон. – Она рано уходит.

-А что же, ты один дома, когда мама на работе?

-Не, - говорит, - ко мне бабушка приходит. Но сегодня бабушка заболела. А маме работу нельзя бросать.

Сначала мы решили нашу классную подождать. Но потом девчонки стали  стонать, что, типа, из школы  втихаря  подорвали*, а там новая классная   чего-нибудь устроит: мало не покажется. Ну, мол, не стоит с самого начала в бутылку лезть. Тогда мы стали  Антону  объяснять, что придем позже, после школы. А он  принялся просить, чтобы не уходили, потому что ему поиграть не с кем.  Тут я и говорю:

-Надо кому-нибудь остаться с Антоном.  Нельзя пацана одного в доме оставлять, да и  какого  приходили, если не стали ждать. Пусть Татьяна Владимировна теперь не работает, а поздравить-то  надо. Все же наша учительница.

Все согласились. А потом сказали:

-Вот ты, Комар, и оставайся здесь. Передай от всех привет и скажи, что мы будем приходить в гости.

Антошка закричал «ура!» и повис у меня на шее.

Татьяна Владимировна пришла домой после обеда.  Она  обрадовалась, когда увидела меня в компании с Антоном.

-Ой, Дан, как здорово, что ты зашел! Я, честно говоря, места не находила себе, когда мама позвонила, что заболела. Но не могла бросить работу.

-По правде, мы  к вам всем классом подгребли, - сказал я. – Еще утром. Потом все вернулись в школу. Ну, а мне поручили за Антоном приглядеть.

-Да, мамочка! – подтвердил Антон. – Все, все твои пришли. Вот, смотри, сколько цветов принесли! Еще конфеты в коробке.  Я хотел попробовать, а Дан  зажилил. Сказал, что  эти конфеты принесли тебе. Но, ведь, и мне тоже?

-А ты что скулишь? – обиделся я на Антона. – Я же сгонял тебе за мороженым. Чего еще надо?

-Ладно, не ссорьтесь, - рассмеялась Татьяна Владимировна. – Сейчас вместе и будем эти конфеты пробовать.

Она принялась накрывать на стол.

-Вам все наши  привет передают, - сказал я. – Просили передать, что скоро в гости подвалят. Вы где работаете теперь?

*Словарь молодежного сленга см. в «Приложении»  - прим. авт.

-Пока в редакции издательства, - ответила Татьяна Владимировна.

-Корреспондентом?

Татьяна Владимировна  усмехнулась:

-Ишь, ты, куда загнул! Корректором. Да и то по знакомству.  Думаешь, в наше время легко таким, как я, найти  работу, соответствующую способностям и опыту?

-А новая классная сказала, что вы уволились по собственному желанию. Но мы же знаем, что это полная вата*. Вы же не могли просто так нас бросить.

-Нет, Данечка, уволилась я  по собственному желанию, но действительно не просто так. Да, ладно, не будем о грустном. Мойте руки и двигайте к столу. И рассказывай скорее, как ты  летом отдыхал? Я слышала, что ты куда-то ездил?

-Ездил, -  тяжело вздохнул я. – К бабушке на Урал.

-Что-то случилось? – Татьяна Владимировна  тронула меня за рукав.

-Отчего вы решили, что случилось? – попытался  отнекаться  я. – Ничего не случилось. Все тип-топ! Ну, нормально, то есть.

-Да ладно храбриться! Я же вижу, что у тебя проблемы какие-то. Но, если ты не  можешь сейчас  ими поделиться, то я готова тебя  выслушать позже. Может, и помогу чем-нибудь.

-Не, Татьяна Владимировна, сначала я сам должен разобраться.

-Договорились, - согласилась Татьяна Владимировна. – Только очень прошу тебя, мой дорогой, прежде чем ты захочешь что-нибудь  радикальное предпринять, зайди ко мне! Ну, так как, выполнишь мою просьбу?

-Но я же теперь  не ученик вам, - сказал  я.

-Разве это что-нибудь меняет в наших отношениях? – спросила Татьяна Владимировна.

-Нет, конечно, - ответил я и засобирался домой.

2

Батон мой, ну, батя, то есть, на Урал давно еще собирался. Там у него мать живет, моя бабушка. Да все у него как-то не получалось: то денег нет, то времени. А тут бабушка написала, что  у неё там проблем выше крыши. И вообще, полные кранты*. Ну, короче, чтоб приехал или сам, или со всеми. Батя ходил туча тучей.  Потом я сдал экзамены, батя взял отпуск, и мы двинули в славный город Чусовой.

Этот Чусовой – такой саскачетун*, мама дорогая! Еще и у черта на куличках. А батя всю жизнь трепался нам про свой прикольный Урал. Не-е, ну, горы, леса и всякие, там, грибы и ягоды – это, без трепа, довольно улетно*. А сам город – полный отстой. Но мне это все по барабану. Я же с бабаней знакомиться ездил. Ну, у неё все тип-топ оказалось. Просто она уже не знала, как зазвать к себе родного сыночка. Вот и написала про всякие там дела со здоровьем.

 Она, между прочим, клёвой  оказалась. На батю очень похожа. То есть, наоборот, батя на неё. Я с ней подружился. Она столько всего знает! Ну, просто ходячая энциклопедия. Сечет* и в технике, и в спорте. А еще рыбалку любит. Когда батя уезжал домой через неделю, мы с бабаней уговорили его, чтоб я остался у неё до конца каникул. Вот мы оттянулись на полную катушку!  На рыбалку чуть ли не каждый день ходили. И в лес, и в горы, и вдоль русла  реки Чусовой километров на десять чухали. Бабаня  с рюкзаком и в полном походном прикиде*, как танк, метелит. Еле успевал за нею. А у меня, между прочим, метр восемьдесят без кепки.  Ничего себе, старушка!

А какие байки заливает! Мама дорогая!

-Бабуля, - говорю  ей, - тебе книжки строчить  надо. Такие бестселлеры отмачивала бы! Ваш уральский Бажов отдыхал бы против тебя.

-Ну, что ты, внучок! - размахалась руками бабаня. – Про Бажова не след говорить. Бажов – это гора! А книжками лучше всего тебе заняться. У тебя талант. Я это в момент  заприметила, как послушала твои высказывания.  Особенно понравилось мне, как ты  про школу и про всякие школьные дела говоришь. Прямо, будто я у тебя там, среди твоих товарищей побывала. Только, что тяжело, так это много всяких слов у тебя непонятных. Вроде, и русские слова, а по-русски понять очень трудно.

-Это, бабуль, сленг такой молодежный. Сейчас все на нем общаются. Ну, чтобы понимать друг друга.

-Ну, если, чтобы понимать, это, конечно, важно. В жизни самое главное, чтобы друг дружку понимать. А, уж, на каком языке ты изъясняешься – ботаешь, вякаешь, гутаришь, базаришь, или балакаешь – это без разницы. Главное, чтобы не доходил до уровня ниже пояса.

Вот так  все лето я  с бабулей и провел. Потом решили мы с ней, что я каждый год  приезжать буду.

-Я очень люблю, когда внуки приезжают ко мне, - сказала бабуля. – С вами я молодею лет на тридцать.

-А что, у тебя еще есть внуки, кроме меня? – удивился я. Честно говоря, по своей наивности я полагал, что у неё, кроме меня и Ляльки, никого нет.

-А как же? –  заявила бабаня. – Еще внучка есть и внучатый племянник. А разве отец не говорил тебе?

-Нет, ничего не говорил.

-Ну, да! – заметила бабаня. – Он всегда отличался большой немногословностью. Бывало, за неделю от него слова не дождешься.

-Это правда, - согласился  я.

А в середине августа я отчалил домой. Бабаня, как полагается, проводила меня на вокзал. Насовала в дорогу жратвы всякой: на неделю, не меньше. Это, чтобы я  по дороге из поезда не выскакивал. Чудачка! Младенец я, что ли?

Поезд «Нижний Тагил – Москва» доставил  меня в пять утра  к Ярославскому вокзалу города Москвы. Ну, я слегка  потусовался на вокзале, узнал, что нужно грести на Казанский, чтоб дальше двигать. Думал, что придется ждать, когда откроется метро, что нужно будет еще по подземке крутиться. А оказалось, что Казанский вокзал рядом.  Площадь только стоит перейти. Я перешел, разузнал, где находится кассовый зал и  порулил за билетом  на поезд до Краснодара.

3

Я увидел её почти сразу же, как вошел в зал. Надо же,  там не меньше десятка всяких касс, а я дернул прямо к этой. Естественно, возле этой кассы тоже толпа  тусовалась.  Но тут стояла Она. И я не мог оторвать от неё глаз. Я был, как в  тумане. Я подгреб  поближе. Девушка, как мне показалось,  тоже заинтересовалась моей персоной.  Оглядевши меня с головы до ног, она  слегка дернула плечиком и улыбнулась:

-Ну, что уставился? Аршин проглотил, что ли? – насмешливо обратилась ко мне.

Нет, я проглотил язык. Представляю, каким дураком я выглядел в её глазах.

-Тебе куда ехать-то надо? – опять спросила она.

-Ну, это… домой. А, то есть, в Краснодар… Вот! – я даже вспотел от смущения.

Это развеселило её.

-Ладно! Давай, я возьму тебе! -  предложила она.

-Что?

-О, Господи! Да билет, конечно! -  пояснила она. – Я тоже, между прочим, в Краснодар  еду.

Я сунул ей в ладошку заготовленные заранее купюры и паспорт. И она, развернувшись, прильнула к окошку кассы.

-Вот, держи! – она  протянула мне мой билет вместе с паспортом через минуту-две. – Твое место на второй полке. Устроит?

-Вполне! – сказал я. – Я люблю на вторых полках ездить.

Девушка  рассмеялась:

-Ой, какой ты смешной, ей-богу!  Ты что, с дуба свалился?

-Нет, я с Урала.

Ну, тут уж она расхохоталась от всей души.

-О! Да ты весельчак! Ты мне понравился, - сказала она, подхвативши меня под руку. – Пошли куда-нибудь! Нам нужно  прокантоваться где-то до вечера.

-Почему? –  Вылупил на неё зенки.

-Супер! – воскликнула она. -  Ты, парень, или бубен*, или  лох*. Поезд наш будет отправляться в 22-40. Понятно?

-Ага! – кивнул я головой. – А где кантоваться будем?

-Ну, где-нибудь. У тебя барахло есть, кроме этой сумки?

-Не! Все свое ношу с собой,  - ответил я.

-Ну, тогда будем выгребать на свет божий, - сказала девушка. – Надо побродить по Белокаменной, посмотреть, как она тут поживает. Честно говоря, я давно уже не была в Москве.

-А я вовсе в Москве впервые, -  сказал я.

-Правда, что ли? – удивилась девушка. Она посмотрела на меня, как на туземца.

-А что тут такого? – обиделся я. -  Если я не москвич, то уже и не чел?

-Да, ладно, не обижайся, - примирительно тронула меня за плечо. – Давай знакомиться, что ли! – Она остановилась, повернулась ко мне лицом и протянула свою ладошку:

-Дана.

-Что?  - вылупил я   фары. – Что ты сказала?

-Я сказала, что меня зовут Дана.

-А ты не врешь? – не поверил я.

-Слушай, - рассердилась девушка, - мне уже начинают надоедать все эти твои  прибамбасы! Тебе, что, не нравится мое имя?

-Нет, нет! Что ты?  Очень даже нравится!  Понимаешь, дело в том, что меня тоже зовут Дан. Ну, Данил, если по паспорту. Но все окружающие зовут меня  просто Дан.

-Вот как? – пришла пора удивляться девушке. – Оч-ч-чень интересно получилось: ты Дан, а я Дана!  - она  постояла в глубокой задумчивости минуту-две. Потом опять слегка тронула мое плечо. – Ты, это… извини, бога ради, но мне тоже хочется спросить у тебя…

-Не вру ли, в свою очередь, я? –  не очень вежливо перебил я. – Я могу паспорт показать. Ты, между прочим, могла посмотреть еще у кассы.

-Да ладно, прости! – Дана потихоньку  двинулась вперед. – Странно все это как-то  получилось. Тебе не кажется?

-А чего тут странного? – пожал я плечами. – Ну, подумаешь, одинаковые имена. У нас в классе есть  Валька-девчонка, и еще Валька-пацан. Да, вообще, одинаковых мужских и женских имен тьма.  А полное у тебя имя как звучит?

-Богдана. Моя мама  родом из Болгарии. Там это имя очень популярно как  в мужском, так и в женском варианте.

-Так ты, выходит, иностранка? – спросил я.

-Нет, я русская. Мой отец был русский. Я родилась в России. Да и мама всю жизнь после института  прожила в России.

-А сейчас они где? – поинтересовался я.

-Родители, что ли? Ну, мама сейчас живет в Питере, я учусь в Краснодаре. Отец тоже где-то  в Краснодаре живет. Но я с ним не общаюсь.

-Бросил, что ли?

Дана оставила мой вопрос без ответа.

-Да, ладно, закроем тему! - сказал я, заметив, как она помрачнела. – У меня батон есть. А  что толку? У него в мозгах только  его  работа.  Первый раз в жизни  взял отпуск на месяц, поехал со мной на Урал к собственной матери, да всего неделю и выдержал. Это нормально, да?

Мы  с Даной бродили по Москве полдня. Сначала пешком  по округе от Комсомольской площади до Курского вокзала. Потом спустились в метро и проехали по кольцевой  к центру, ну, то есть, к  самой Красной площади и Кремлю.

Ну, про всякие свои впечатления базарить не буду. Что зря трепаться? Поезжайте в Москву и сами потолкайтесь по улицам и магазинам, полюбуйтесь на московские пробки и  ощутите комфорт общественного транспорта. Скажу вам одно: я лично, вообще, никогда в жизни не стал бы жить в Москве. Ни за какие коврижки! Я же не больной на голову, чтобы гробиться из-за понта.

В общем,  намотали мы свои педали в полный рост*. Добрались до какой-то кафешки. Сидим, пьем какое-то пойло вместо кофе. Тут мне Дана и предлагает:

-Слушай, Дан, давай смотаемся к моим друзьям в общагу!

-Это далеко? – спрашиваю.

-Ну, если на метро, то не очень.  Здесь в Менделеевском учатся мои подружки. Они звонили мне в Питер, что уже приехали в Москву. Значит, сейчас должны быть в общаге.

-А Менделеевское – это что?

-Технологический институт.  Общага находится возле станции «Сокол». Ну, так как?

-Что, как? Погнали  к твоим подружкам! – согласился я. – А это ничего, если ты со мной к ним нарисуешься?

-В смысле? – не поняла Дана.

-Ну, ты же не будешь им говорить, что  только сегодня встретила меня на вокзале.

-А  разве в этом есть какой-нибудь криминал? – удивилась Дана. – Ну, ты, ей-богу, какой-то австралопитек.

-Я не австралопитек, - сказал я. – Но прими к сведению, что мне еще нет шестнадцати. А ты, как я понял,  девушка  совершеннолетняя. Тебе сколько лет, кстати?

-Ты правильно заметил, -  жестко отпарировала Дана. – Осенью этого года мне исполнится 19 лет. И  с сентября я буду учиться на третьем курсе в «кульке».

-А «кулек» – это что? – перебил я.

-Университет  культуры. Так что я, действительно, вполне совершеннолетняя и вполне самостоятельная девушка. Но  это что-то меняет в том, что мы целых полдня вместе  ждем своего поезда? Между прочим,  хочу напомнить, что, вообще-то,  ты положил на меня глаз, а не я.

-Да, ладно, не обижайся! – сказал я. – Только не говори так. Я вовсе не положил глаз, а ты мне понравилась. По правде. И еще, мне показалось, что я где-то  когда-то тебя уже встречал. Ну, или хотя бы видел. Понимаешь, я узнал тебя.

-Серьезно? -  спросила Дана. – Знаешь, в первое мгновение и мне то же самое показалось. Ну,  когда ты  смотрел на меня. Потом был момент, когда я подумала, что ты  встряхнешь головой.  И ты, действительно, встряхнул головой, откидывая назад шевелюру. И мне это было знакомо.

-А в этом твоем «кульке» ты на кого учишься? – спросил я.

-На дирижера.

-Ну, ничего себе! – присвистнул я. – И что? Ты умеешь, это самое…  на чем-то  тренькать?

-Не тренькать, а играть, - заметила Дана. – Тренькает шпана в подворотнях.

-Да, ладно, не обижайся! – сказал я. –  Вообще-то, я очень уважаю всякую хорошую музыку.

-И что ты  называешь хорошей музыкой? – поинтересовалась Дана.

-Ну, всякую классику, разумеется. Только все время так получается, что слушаю что-то, а что это такое -  ни бельмеса.

- Да, уж, музыкальное образование у нас на высоте! -   заметила Дана.

-Слушай, а, может все-таки  наши дорожки где-то пересекались? – вернулся я опять к главной теме.  – Ну, мало ли!

-Конечно, мы могли встретиться в какой-нибудь компании! – обрадовалась Дана. – Ты же, ведь, тоже в Краснодаре живешь? Знаешь,  зимой у нас были практические занятия в школе.

-Ну, и что? – тут же остудил я Дану. – Я не живу в Краснодаре. И не жил никогда. Я живу в районном центре. А в Краснодаре был раза три. Да и то, когда наш класс  возили в театр и в цирк.  Но если ты, конечно, бывала в нашей станице, то тогда точно, я мог тебя как-нибудь увидеть.

-Нет, ни в каких станицах я не бывала! – сообщила  Дана и поднялась с места. – Ну, что, едем в общагу?

-Едем! – сказал я. И тоже оторвался от стула.

4

В комнате, где жили подружки Даны, был сабантуй. Мы это еще в коридоре поняли. Как  нам потом сказали, девчонки отмечали днюху* кого-то из них. Ну, они увидели Дану и мгновенно подлетели к ней с объятиями. Долго целовались, обнимались, верещали что-то на самых высоких регистрах. Вдруг заметили  мою персону.

-Данька! – заорала одна из них и вонзила  в меня буркалы. – Почему ты никогда не рассказывала нам, что у тебя есть такой клевый брат?

-Ой, какой хорошенький! Супер! – подскочила ко мне другая. -  Все, девчонки, я беру его себе! – провизжала она.  Потом повернула голову к Дане:

-Как его зовут?

-Дан, - пролепетала  Дана. – На её физии конкретно рисовалась жуть. Это   братание, по всему видно, ошарашило её не меньше, чем меня.

-Афигеть! – взревела эта чумовка* - Ты Данька, и он Данька? У вас предки совсем  с катушек съехали?

-Я Богдана, а он Данил, - неожиданно спокойно ответила Дана. – И насчет предков я просила бы  аккуратнее изъясняться.

-Ой, ну, прости, Дань! – повинилась девчонка. – Да проходите, в конце концов,  к столу! Чего у двери толпиться?

Мы с удовольствием прошли к столу и присоединились к  днюхе. Я слегка отхлебнул из предложенного мне стакана. И тут же поймал на себе укоризненный Данин взгляд. Конечно, она не сказала ничего. Но пить я не стал. Да и не хотелось вовсе.

Ну, мы поздравили  именинницу, плотно  причастились и отвалили из общаги часов в шесть, объявивши всем, что опаздываем на поезд. Подружки всей толпой проводили нас до метро.

-Дань,  ты позволишь на прощанье  чмокнуть твоего братишку? – попросила та самая, которая грозилась меня забрать.

-Отпад! – решительно запретила Дана. -   Это не твой объект. Не развращай мальчика!

-Ладно, согласна, -  мгновенно успокоилась девчонка. –  Ну, хотя бы сама по-братски можешь за меня поцеловать?

-Иди, проспись! – посоветовала Дана.

В переполненном вагоне метро  мы стояли, прижавшись довольно тесно. Пышные Данины локоны приятно щекотали мою щеку и грудь. Я чувствовал сногсшибательный запах этих волос,  ощущал обалденное тепло тела Даны и боялся  лишний раз вдохнуть. Господи! Как она была хороша! Я молил всех святых, чтобы этот расчудесный вагон никогда не доезжал до нашей станции. Но он пролетел весь путь в одно мгновение.

-Нам выходить, - сказала Дана. И толпа вытолкала нас из вагона и вынесла на перрон. Дана схватила меня за руку, как маленького, и потащила к выходу.

-Фу! – выдохнула она, когда мы выбрались из метро на улицу. – До чего же я  не могу терпеть эту давку в толпе!

-Я тоже, - пробормотал я.

-До поезда еще много времени? – спросила Дана.

Я взглянул на часы, сжимавшие мое  запястье:

-Вагон!  Вот, чего мне сейчас больше всего хочется, так это бросить кости на какой-нибудь диван.

-В поезде  выспишься, - заметила Дана. – Целые сутки пути. Как ты думаешь, почему они тебя мне в братья записали?

-А ты тоже об этом думаешь? – спросил я.

-Ну, конечно! Слушай, давай пройдем куда-нибудь, где поменьше народу, - вдруг предложила Дана.

Честно говоря, я и сам не прочь был бы куда-нибудь замылиться подальше от всей этой толпы. Но куда? Здесь, куда ни кинь глаз, всюду сплошные морды мельтешат. Я  вскинул на плечо  сумку и сказал полушутя:

-Можно, к примеру, пойти в комнату матери и ребенка.

-Ага, - согласилась Дана. – Если бы ты еще смахивал на ребенка, а я на  многодетную мать.

-Не! – отказался я. – В комнату матери и ребенка мы не пойдем.

-Тогда пойдем вон туда, к тому большому дому за мостом. Я еще утром приметила там довольно скромный дворик. И если в нем есть какие-нибудь лавочки, то мы  вполне  сможем  посидеть и спокойно поговорить.

Это была превосходная идея. Мы потопали в сторону виадука.

5

Дворик за домом, действительно, оказался небольшим, но уютным. И, главное, там было пусто. Ну, в сравнении с вокзальной толчеёй. Возле ближайшего подъезда дремали какие-то древние бабетки. Прямо посреди двора в крохотной песочнице копошились карапузы, а чуть поодаль на скамейке базарили между собой женщины. Наверное, мамаши этих карапузов. Чуть-чуть дальше, за песочницей,  каким-то манером затесались две обтрепанные березки. Это уже было похоже на экзотику. Только что целый день я буровился по Москве и всяких там зеленых насаждений на улицах не замечал. А тут во дворе сразу два дерева. Да еще лавочка между ними.

Ну, мы  с Даной на эту лавочку и  плюхнулись.

-Так что ты думаешь по поводу их уверенности в том, что ты  мой брат? -  тут же спросила меня  Богдана.

-А ты?

-Я первая спросила.

-Ну, мало ли!  Перепутали слегка. Почему и нет? Видишь ли, на твоего бой-френда я не качу. Это факт.  А раз я с тобой пришел,  значит, они и решили, что я могу быть  твоим братом. Реально?

-Не выйдет, - решительно возразила Дана.

-Почему? – спросил я.

-Потому что они не просто решили, а  уверенно заявили. У них не было ни тени сомнения в том, что  мы с тобой – брат и сестра. А ты знаешь, почему они в этом не сомневались?

-Почему? – вытаращил я на Дану  глаза.

Дана, ни слова не говоря, раскрыла свою сумочку и, пошарив немного в ней, вытащила  небольшое зеркальце.

-Теперь давай полюбуемся вместе, - предложила она и, вплотную приблизив свою голову к моей, так, что мы почти коснулись щеками, поставила перед нашими физиями свое зеркальце.

В зеркале отражались  почти одинаковые лица. Ну, просто один к одному! Только  одну морду  венчали  короткие белобрысые лохмы, а другое лицо обрамлялось  прекрасными  вьющимися прядями темно-каштановых  волос.

«Так вот почему я в одно мгновение обратил на неё внимание! - понял, наконец, я все. – Она моя копия! То есть, скорее всего,  я  сам её копия. И еще у нас одинаковые имена. И это не мистика. Это факт! Как же я сразу этого не заметил? Но почему? Почему это все так?»

Я  выхватил из рук Даны её зеркальце и пристально всмотрелся в свою морду. Потом также  внимательно уставился на лицо Даны. Она смотрела на меня,  не отводя взгляда ни на секунду. Несколько минут мы изучали друг друга в полном безмолвии.

-Это чудовищно! – почти шепотом выдавил, наконец, я. – Такого просто не может быть никогда!

-Это прекрасно! – так же шепотом ответила Дана. –  Потому что ты действительно мой брат.

-Какой?! – прошептал я.

-Настоящий.

-Ты что-то, наверное, знаешь?

-Да, - продолжала шептать Дана. Она еще теснее придвинулась ко мне. Я ощущал жар её дыхания, вдыхал аромат, исходящий от волос, чувствовал нежность её плеч и  ловил себя на том, что вот-вот свалюсь в обморок, потому что уже не в силах был обуздать свое скачущее сердце.

-Успокойся! – промолвила Дана, положив свою кисть на мое плечо. Потом отдернула руку и слегка  отодвинулась. – Успокойся, Дан, и послушай. Нет,  сначала все-таки ответь на пару вопросов. Ты сможешь мне ответить на мои вопросы?

-Да, - кивнул я головой.

-На Урале ты был у бабушки? – спросила Дана.

-Да, - ответил я.

-Она же говорила тебе, что у нее есть еще внучка?

-Да.

-Ну, и, наконец, если ты носишь фамилию отца, то твоя фамилия – Комаров?

-Ну да! – подтвердил я.

-Комаров Данил Николаевич. Не так ли?

На это я уже ничего не ответил. Я просто ошалело смотрел на Дану – и все.

-В общем-то, я тоже пока еще Комарова Богдана Николаевна, - продолжила, между тем, Дана.

-Почему пока? -  тупо  выдавил я.

-Ну, я еще не выходила замуж, - объяснила Дана. – Возможно, когда выйду, приму фамилию мужа. А пока я еще ношу фамилию своего отца. И твоего тоже.

-К-как, это моего?

-Очень просто, братишка! До того, как жениться на твоей матери, твой отец был женат первым браком на моей матери. Я его помню. Хотя мне было всего три годика, когда он бросил нас.

-Но, может, это все-таки был не он? – я хотел схватиться за любую соломинку, позволяющую опровергнуть жуткую для меня информацию. Но Дана была неумолима.

-Он потом сразу же уехал на Кубань. Моя мама ездила к нему позже. Но он уже  завел новую  жену. Да и ты родился. Потом о нем и о его семье, то есть, о вас, нам все рассказывала  бабушка. Та самая, у которой ты гостил. Когда я узнала о ней, я  сразу же поехала к ней.  Мы очень привязаны друг к другу. Правда, когда я стала учиться в «кульке», ездить на Урал стало сложнее. Во-первых, из-за бабла*. Мы никогда не жили богато. Во-вторых, к маме хоть на лето хочется приехать. Она же в Питере совсем одна осталась.

-Зачем же ты тогда в Краснодар-то рванула? – спросил я. – Мало, что ли, в Питере своих вузов?

-Зачем, зачем! Думала, что смогу как-нибудь с отцом наладить отношения.

-Ну, и наладила?

-Я позвонила ему.

-Ты позвонила, а он что? – спросил я.

-Что, что? Сказал, что я ошиблась адресом, и что никакой взрослой дочери у него нет.

-Ну, может, ты действительно ошиблась! – обрадовался я. – Бывают же всякие совпадения в жизни.

-Да никаких тут совпадений! – рассердилась Дана. – Он это. А ты не выгораживай его. Или ты, может, не рад, что мы нашли друг друга?

-Что ты! – воскликнул я. – Очень даже рад! Я просто не могу тебе сказать, как я рад. Но я хотел бы все-таки, чтобы ты оказалась не сестрой…, - тут я осекся и захлопнул свою варежку.

Дана улыбнулась. Впервые за время этого нашего тяжелого разговора:

-Ты хотел бы, чтобы мы  любовниками стали?

Я опустил глаза.

-Но теперь-то  ты понимаешь, что это невозможно? – нежно проворковала она. –  Но мы станем общаться на правах близких родственников. Не так ли?

Я кивнул головой. А потом не выдержал и разревелся, как мальчишка.

Дана опять придвинулась ко мне. Взяла мою голову руками и притянула к своей груди. И я услышал биение её сердца. И  от этой чарующей музыки мне стало невероятно сладко и приятно. Я обхватил Дану руками в охапку и принялся бестолково целовать  её  шею, щеки и глаза.

-Ну, хватит! -  наконец, приказала она и поднялась с места. – Нам не следует забываться. Или ты берешь себя в руки, или я немедленно отправляюсь на вокзал и меняю билет на другой поезд. И тогда это будет первая и последняя наша встреча.

Я боялся поднять на неё глаза.

-Не надо отправляться! – тихо попросил я. -  Прости! Я больше ничего такого никогда не буду.

-Вот и отлично! – обрадовалась она. – Но на вокзал нам все равно все-таки придется топать. Сколько там уже натикало?

-Восемь. Без пяти, – устало бросил я. Затем поднялся, бросил на плечо сумку, и мы  не спеша погребли на вокзал.

Потом мы сходили в камеру хранения и взяли там Данин чемодан, зашли в кафешку  и, слегка подкрепившись, прихватили еще  немного бутербродов с собой, заглянули в книжный магазинчик. Впрочем, ничего подходящего там не отыскали. Ну, в киоске «Роспечати» набрали кучу журналов с кроссвордами. Тут вскоре  уж и посадку нашу объявили.

6

Мы  с Даной  все говорили и говорили.  Всю дорогу. Естественно, с перерывами на сон и перекусы. В общем,  сначала я увалился спать. Как только  получил от проводницы постель, забрался на свою верхнюю полку и мгновенно задрых. Просто устал, наверное, от Москвы и впечатлений.

Проснулся, когда в окно вовсю наяривало солнце.  Открыл глаза, огляделся и тут же вспомнил про Дану.  Посмотрел вниз. Дана  еще спит. Свернулась калачиком, руки под подушкой. Я поймал себя на мысли, что и  сам я люблю так сворачиваться.  Лялька, между прочим, тоже.  Тут я стал размышлять об этой удивительной штуке, которая называется наследственностью. Это ж надо  такому быть, чтобы даже такая пустяковая вещь, как  привычка спать в той или иной позе, распространялась на весь род! Я еще раз глянул вниз. Ни гу-гу! Спит сном младенца.

Я соскочил с полки. Постоял немного. Полюбовался на спящую красавицу. Потом взял со стола газетку, оторвал от нее кусочек и принялся осторожно этим кусочком щекотать Данино ухо. Очень забавно было смотреть, как она смешно отмахивалась от бумаги, словно от назойливой мухи. Но не открывала глаз. Вдруг, в одно мгновение Дана  схватила в кулак мои пальцы, которые держали кусок газеты. Я даже не успел отреагировать.

-Попался, разбойник! –   радостно взвизгнула она.  Развернулась и уселась  на полке. – Ты чудовище, - объявила  Дана. - Сам не спишь, и мне не даешь.  В кои-то времена  собралась выспаться по-человечески. А ты   теперь за  свое  ужасное поведение  должен  откупиться.

-Каким образом? – с готовностью отозвался я.

-Отныне ты будешь моим рабом! И ты будешь теперь за мной ухаживать и  обязательно исполнять все мои капризы, -  приказала она.

Она еще не знала, конечно, что её рабом я стал уже в ту минуту, когда увидел её в зале билетных касс.

Этот день, который я провел  рядом с Даной в вагоне скорого поезда «Москва-Адлер», был самым счастливым днем в моей сознательной  жизни.  Я слушал Дану, сидя напротив нее за столиком, и воспринимал её удивительный тембр голоса, как музыку. Я смотрел на неё  и любовался прекрасными чертами. Я   ощущал нежность её кожи, когда брал в свои руки её точеные кисти. И я благодарил Господа за то, что он  так щедро одарил эту девушку всем прекрасным, что было у него в арсенале.

В Краснодар поезд приходил по расписанию без нескольких минут к двенадцати. Но мне надо было выходить на своей станции на целый час раньше. В общем, за окном еще не успело стемнеть, когда я справедливо сообразил, что очень даже скоро нашему с Даной  родственному  общению приходит  конец. О том, что будет потом, я как-то и не решался думать. Строить какие-то долгосрочные планы, вообще  не  в моей натуре. А в этой суматошной жизни, я считаю, никто не может быть на все сто процентов застрахован от каких-либо сюрпризов. Короче,  уже часам к восьми вечера я почувствовал жуткую тоску.  Надо же? Еще не расстались, а я уже тосковал. Заранее. Ну, просто волком выть хотелось. И я знал наверняка, что теперь не смогу  оставаться тем нормальным пацаном, каким был еще вчера, что  все мое нутро  до краев наполнится образом этой изумительной девочки, в одно мгновение ставшей мне безмерно родной и близкой.

Конечно же, Дана почувствовала мое состояние.

-Ну, что ты загрустил,  мой дорогой! Я же говорила тебе уже, что мы должны радоваться. Мы ведь нашли друг друга. И это чудесно! Теперь мы можем встречаться. Причем, абсолютно самостоятельно, без каких-либо санкций со стороны родителей. В конце концов, их отношения – это их жизнь. А наши взаимоотношения мы будем строить сами. Разве не так? – Она через стол протянула ко мне свои руки. Я принял их в свои ладони и слегка сжал пальцами.

-Но ведь и ты не чувствуешь  себя весело, хоть и говоришь о том, что мы должны радоваться, - мрачно заметил я.

-Все не так, как ты себе вообразил, - сказала Дана. – Я хотела бы, чтобы ты отнесся к нашей встрече, знакомству, да и в целом, к нашему общению гораздо проще. Пойми, братец, ты ничего не потерял. Наоборот, ты нашел, приобрел! Так отчего же этакая вселенская скорбь? Не понимаю.

-И не поймешь, - ответил я. – Потому что ты с самого начала восприняла меня как брата.

-Ну, это не совсем так, - возразила Дана. - До меня ж тоже не сразу дошло, кем доводится мне этот  интересный бестолковый истукан,  который ни с того, ни с сего принялся нахально сверлить меня  глазами.

-И все равно,  для тебя я  только брат, и не более.

-Разумеется! – согласилась Дана. – Я не имею права на то, что ты называешь «более». И не имею права позволить тебе рассчитывать на это самое «более». Ты меня понимаешь?

-А что ты чувствуешь, скажи мне? – спросил я.  И почувствовал, как  пальцы её рук, покоившиеся в моих ладонях, слегка дрогнули. Дана тут же попыталась высвободить свои руки. Но я не отпустил.

-Я хотела бы, чтобы ты не задавал мне таких вопросов, - наконец, промолвила она. Потом подумала и добавила:

-Не обижайся, братец, но я все-таки обязана тебе сказать, что мы с тобой находимся в разных весовых категориях. Не забывай!

-Да, уж, постараюсь на всю жизнь запомнить!

После десяти я принялся старательно изображать из себя делового человека:  складывал  в сумку свои пожитки, собирал постель,  собирал со стола всякий хлам, который, разумеется, снес в мусорный контейнер. Дана молча наблюдала. Наконец, я выдохся и сел.

-Ты приедешь ко мне в Краснодар? – придвинулась ко мне Дана.

-А ты ко мне?

-Приехала бы, конечно, если бы была уверена, что мой визит  доставит удовольствие твоим близким. Но я уверена в обратном.

-Да! Я как-то об этом не подумал, - согласился я. – Конечно, я приеду. А еще я постараюсь как-нибудь рассказать  маме обо всем. Знаешь, моя мать, вообще-то, суперская женщина. Она все поймет, как надо. Это я тебе точно говорю. А когда я познакомлю  вас, вы, точно,  очень даже подружитесь. Моя матушка, к твоему сведению, никогда не возражала против моих друзей. Она даже сказала мне как-то, что  мои друзья для неё хороши уже тем, что я их выбрал.

-Это здорово, что у тебя с мамой сложилось хорошее взаимопонимание, - сказала Дана. -  По большому счету, иначе и не может быть, потому что нет на свете человека роднее, чем мать.

Подошла проводница.

-Скоро будет  ваша  станция, - сообщила она. – Поезд стоит всего две минуты.

-Ну, что ж, - вздохнул я и поднялся с места. – Тогда будем прощаться.

-Я провожу тебя, - сказала Дана.

Мы прошли через полвагона в тамбур. Проводница  оставалась еще в своем купе. Мне хотелось выть, скулить, реветь. Ну, в общем, настроение было совсем хреновое. Сквозь  дверное стекло, словно сполохи,  полетели  в тамбур пучки станционных  огней.  Дана застенчиво придвинулась ко мне и тронула за руку:

-Ты же приедешь ко мне? – спросила.

Я  кивнул головой. Тогда она вдруг прильнула ко мне и обняла обеими руками мою шею.  И  в следующую секунду я почувствовал на своих губах её поцелуй. Он был  коротким  и легким, словно укол. Но и этого мгновения хватило, чтобы я в полной мере явственно ощутил и удивительную мягкость слегка влажных  губ, и невероятную нежность прикосновения, и сладкий вкус поцелуя.

-Прощай! – прошептала Дана, освобождаясь от объятий. – И будь счастлив!

Поезд стал тормозить. Проводница выползла из вагона и принялась колдовать  над дверью. Наконец, она распахнула её и освободила ступеньки. Я не  мог сдвинуться с места и оторвать  от Даны глаз.

-Давай, давай!  Выходи скорее! – поторопила проводница. – Сейчас трогаться будем.

-Дана, я люблю тебя! – выдохнул, наконец, я и рванул к двери.

 Соскочив со ступенек, я обернулся и увидел, как подскочила к ступенькам Дана.  Поезд  дернулся и медленно пополз. Я тоже  с ним вместе.

-Приезжай, Данил! – крикнула мне Дана. – Обязательно приезжай!

Размахивая руками, я припустил за стремительно убегающим вагоном.

-Дана, я люблю тебя! -  заорал я  вагону  вслед.

-Я тоже! – донеслось до меня  из  пустого мрачного пространства. И я остановился.

7

Я остановился. Как вкопанный. Фу, черт! Я же  не взял  её координатов! Ни адреса, ни телефона! Вообще, ничего. Но самый-то ужас, что и своего адреса ей не дал.  Господи, ну, почему я такой осел?

«Ага! Прощай разум! Завтра встретимся! - подумал я. – «Если Господь хочет кого-то наказать, то он  лишает разума». Кто  из великих это изрек? Не помню. Ну, и фиг с ним! Главное, что это сказано. Так что мораль сей басни такова, что не стоит сопливиться. В конце концов, она же сказала, что звонила отцу. Значит, его ориентиры она знает. А он должен знать её. Реально, должен. Вот у него и спрошу».

На этой трезвой мысли я успокоился и  не спеша потопал к зданию станции. В помещении станции несло прокисшей мочой, потом, перегаром и еще какой-то дрянью. Ну, так и есть: господа бомжи отдыхают! И какого беса им на свежем воздухе не спится? Лето же. Не жарко, не пыльно, свежо!  Вали кости на любую лавочку и отдыхай! Нет, их почему-то несет в душное помещение! Им тут удобно!  Я  сразу же вылетел из помещения. Впереди ночь, автобусов до утра не будет, на вокзале бомжи и прочие субъекты. Лучше всего, потихоньку шлепать домой  пешком.  Для растущего организма очень полезно совмещать пешие прогулки с воздушными ваннами. И я  неторопливо погреб по направлению к дому.

И утром уже стоял на пороге отчего дома. Меня встретил отец.

-Привет! – сказал он. – Как дорога?

-Нормально, - не очень приветливо ответил я. И стал переобуваться.

-А бабушка как?

-Тоже нормально. Ты извини, но я устал.  Знаешь, пять километров пёхом – это не слабо, -  пробурчал я и прошел в свою комнату.

Мама  и Лялька еще, разумеется, спали. Я не стал  их будить. К тому же, мне и самому не мешало бы  выспаться.  Ну, я  разложил диван, разделся и лег. И тут же уснул.

Мне приснилась Дана. Я с ней любовью во сне занимался. Ну, не совсем, в общем-то. Короче, сначала мне приснилось, что  мы с Даной стали обниматься. Как тогда во дворике,  я  принялся, будто, целовать её руки,  лицо,  шею. Зарылся носом в её волосы. И даже ощутил приятный запах её парфюма. Потом, будто, я  спустил бретельки её лифчика и оголил плечи и грудь. И тут оказалось, что  я ласкаю не Дану, а Ленку Чепикову из нашего класса.  Мы с ней трахались однажды. Весной. И я, между прочим, тут ни при чем. Это она сама предложила. Она, вообще, бегает за мной с шестого класса. Ну, вот, теперь во сне  я, как будто,  зажимаю Ленку, а  на самом деле это не Ленка, а Дана. То есть, это Ленка, но  ощущаю я вовсе не её, а Дану. Я чувствую, что мои желания переполняют меня, я уже не в силах сдерживать свою плоть. И вот я добрался рукой к ногам Ленки-Даны. И вдруг  эта моя любовница вырывается из моих объятий и кричит голосом Даны:

-Стой! Что ты делаешь? Мы не имеем права  заниматься сексом!

Но я уже не могу остановиться. Мой горячий скакун уже закусил удила и рвется в бой.

-Дана! – застонал я. – Умоляю, ради всех святых: дай мне себя!

-Нет! – кричит Дана, с силой  толкнувши меня прочь. – Это преступление!

-Я люблю тебя! – заорал я.

И проснулся.  И к своему ужасу обнаружил под собой  противную сырость. Батюшки-светы! Да ведь у меня и в труселях  сыро!  Это что? Я обмочился во сне? Этого еще не хватало! Обливаясь от страха холодным потом, я выскочил из-под одеяла и  наклонился над сотворенным мною мокрым пятном. Принюхался.  Но характерного запаха  не почувствовал. «Что-то на энурез не похоже», - мысленно  прикинул я. Потрогал рукой, опять принюхался, а потом рассмеялся и успокоился. «Вот  дурак безмозглый! – посмеялся я над собой. – Это же мой бедный пацан от большого  горя прослезился. У мужиков такое  бывает».

Я быстро содрал с постели белье, поменял труселя* и оделся. Потом выгреб из комнаты.  Наши настенные часы в гостиной показывали без десяти   час дня. Мама  на кухне караулила   в духовке пирожки и смотрела телевизор. Я поздоровался.

-А где Лялька? – спросил.

-У бабушки гостит.

Это у маминой мамы. Она живет под Краснодаром. Я хотел вернуться в свою комнату, но матушка остановила:

-Подожди, сейчас пирожки будут готовы! Твои любимые: с творогом.  Я еще  с вечера  тесто ставила. Специально к твоему приезду.

-Спасибо, ма! – Я сел на табуретку и стал ждать.

Мама наклонилась надо мной, обхвативши мою голову руками, и поцеловала меня в  затылок:

-Если бы ты знал, сынок, как я по тебе скучала! Ну, просто места не могла найти. Ты, ведь, первый раз от меня был так далеко и долго. Не представляю, что я буду делать, когда тебя в армию призовут?!

-Да ничего, - ответил я. – Ждать будешь, как все матери.

Она стояла возле меня и нежно теребила мои лохмы:

-Нет, я буду медленно и мучительно сходить с ума от разлуки с тобой.

Тут  мне пришла в голову идея, что мамины руки удивительно похожи на руки Даны. Такие же нежные, теплые, ласковые. Я порывисто схватил мамину кисть и поднес к своим губам.

-Мамочка, ты у меня супер! Ты самая лучшая мамочка на свете! –  сказал я, прижимая мамину кисть к своей щеке. На какое-то мгновение мне показалось, что я прижимаю Данину руку.

По-моему, моя матушка отпала в осадок от всей этой моей нежности. Впрочем, я не кривил душой в тот момент. Матушку я люблю. Не так, разумеется, как  Дану.

Утром следующего дня, когда выгреб из своей берлоги, я обнаружил, что нахожусь в доме один. Батон, естественно, ушел на работу, Лялька у бабушки, а матушка заступила на смену. Она работает медсестрой в реанимации. А у них суточная смена. То есть,  с девяти утра и до девяти следующего утра. Потом четыре дня дома. Не понимаю, как можно выдержать целые сутки на ногах? Я бы сдох уже давным-давно. А матушку такой режим устраивает. Привыкла, наверное.

Сначала я залез в комп, поиграл немного в стрелялку. Потом надоело. Я все время думал о Богдане. Она не отпускала меня ни на минуту. То лицо её, то руки, то фигурку видел я в своем воображении, то вспоминал её голос, то, вдруг, явственно ощущал губами мягкость и  сладкий вкус её губ. И все эти видения  буквально валили с ног. Я вспомнил вчерашний эротический сон, и меня бросило в жар от желания и тоски. «А что, если попробовать оттянуться с Ленкой? – придумал я. – Может, легче станет?» Я набрал номер Ленкиного телефона.

-Привет, - сказал я Ленке. – Ты чё делаешь?

-Ничё. А ты чё?

-И я ничё. Подваливай ко мне!

-Сейчас?

-Ну да.

-Зачем?

-Ну, так. Придумаем по ходу.

-А папиросы?*

-Не боись!  Дома  никого нет. Предки на работе, а  мелкая у бабушки.

-А что у тебя есть?

-Еще не смотрел. Да найдем что-нибудь. Давай, подгребай в темпе!

-Ладно, ща! Пачку только нарисую, блин.

Поджидая Ленку, я разложил  свой диван, потом на кухне заглянул в холодильник. Там все только жратва была, а пойла* никакого. У нас в доме насчет этого  сухо. «Беспонтовые* какие-то, - подумал я о родителях. – Хоть бы для гостей что-нибудь держали». Впрочем. я успокоился тем, что пригласил Ленку не для жрачки. Она и так афигеет*. Пошарил у себя в бардачке и нашел презервативы, которые припас еще весной после первого неудачного опыта с Ленкой. Тогда у меня ничего не вышло, потому что испугался, что она залетит. А при таких делах мужику надо на сто процентов быть уверенным.

Ленка быстро прискакала. Я  впустил её в дом и хотел сначала поцеловать. Ну, в качестве прелюдии к делу. Но у неё на морде было столько штукатурки, что я  в момент отмел всякое лизание. Вообще, она выглядела отвратно, как дешевая кукла китайского производства. В какой-то момент у меня мелькнула мысль, что не стоило было затевать все это мероприятие. «Ладно, посидим, потреплемся только – и все», - решил  я.

Провел Ленку в свою берлогу.

-Чё делать будем? – выставила она буркалы. – Во, блин! Я пива на всякий случай притаранила! – Она вытащила из сумки пиво в жестяной банке.

-Адидас*! – похвалил я и попер на кухню за пивными стаканами.

Притащил один, подал его Ленке и, откупорив банку, наполнил стакан.

-Пей сама, - предложил я, вспомнив почему-то московскую вечеринку в общаге. Тогда я реально усек, что Богдана  умудрилась  совсем не притронуться к  каким-либо напиткам. Да и мне не позволила.

-А ты? – спросила Ленка.

-Я завязал.

-Совсем, что ли?

-На все сто!

Ленка  культурно поставила стакан и банку на стол:

-Я тоже не буду.

Я прибавил очки   её профпригодности.

-Чем  летом занималась, - спросил я, чтобы как-то заполнить паузу.

-Тебя ждала, - ответила она. Подошла ко мне вплотную и пошарила рукой в районе ширинки. Меня передернуло.

-Слушай, - сказал я. – Я, правда, хочу тебя. Но очень прошу, сходи в ванную и смой, пожалуйста, всю эту штукатурку на морде! Меня воротит от неё. – Я вытащил из шкафа полотенце и выдал его Ленке.  Ленка понимающе кивнула и упорхнула в ванную.

Без косметики Ленка выглядела нормально. Я подошел к ней и наградил её довольно добротным поцелуем. Который, впрочем, не вызвал у меня  никакого трепета и волнения. С таким же успехом я мог  лобызать любую Лялькину куклу.  Но я должен был оправдать Ленкины надежды. Тем более, что она  уже умудрилась расстегнуть мою ширинку и  пролезть рукой к святому моему сокровищу.  Я с ним был в абсолютном противостоянии. Ну, то есть,  мое существо  решительно  отторгало чуждое мне тело, а этот гаденыш стоял на немедленном совокуплении с притягивающей его женской плотью. И он победил, подлец! Не отпуская из воображения картину вчерашнего сна, я повалил Ленку на диван, стягивая на ходу все то немногое, что едва прикрывало её фигуру. Но и в этот раз у меня ничего не вышло. Я оторвался от Ленки, поднялся и натянул штаны.

-Ну, ты чё, блин? – удивилась Ленка.

-Не знаю, - обреченно пробормотал я. – Прости, я не готов сегодня.

-Да, ладно, не  боись!  Я тебе помогу! – Ленка уселась на диване, опустив ноги на пол, и притянула меня к себе. Её лицо оказалось как раз на уровне ширинки. Она по-хозяйски опять  расстегнула её и полезла вовнутрь штанов.

-Нет! – закричал я и отскочил от Ленки, застегивая молнию.

-Ты чё?! – удивилась Ленка. – Минета, что ли, не видел?

-Нет! – опять крикнул я – Я вообще ничего не хочу!

-Ну, и дурак! – обиделась Ленка. Она лениво сползла с дивана и принялась медленно  одеваться. -  Чё тогда звал, козел недобитый! Вообще, придурок какой-то. Сам не можешь, а я должна отдуваться.

-Ну, прости, Ленка! Понимаешь, я очень сильно люблю одну девушку. Но она далеко.

-А я тут, блин, причем?

-Ты ни при чем. Просто я думал, что смогу забыть, - сказал я.

Ленка участливо посмотрела на меня:

-Далеко, это там, где ты был?

Я кивнул головой.

-Ну, тогда, конечно, дело швах*. Ладно, я пойду! Пока! – Она взяла свою сумку и направилась к двери.

8

Через два дня,  1 сентября, мы встретились с Ленкой  уже в школе. Она, как ни в чем не бывало, махнула мне рукой и подошла.

-Ну, что твоя девушка? – спросила. – Ты не звонил ей?

-У меня нет её номера.

-Тогда поищи  её адрес в адресном столе. Письмо напишешь, -  посоветовала Ленка.

Эта идея с письмом меня зацепила.  Я и обдумывал её, когда шел домой от Татьяны Владимировны. Действительно, почему бы, к примеру, не написать, или даже позвонить бабуле на Урал, не рассказать ей о нашей с Даной  встрече и не попросить у неё Данин телефон? Все ж ведь так просто.

Дома оказались все. Даже отец почему-то был дома, хотя, по всем параметрам, должен был находиться еще  на работе.

-Ну, и как там школа? – спросил он, когда я вошел в гостиную.  Батон сидел на диване и клацал кнопками телевизорного пульта.

-Стоит, - ответил я, проходя к себе.

С момента приезда я почти не виделся с отцом и не перекинулся с ним и парой слов, за исключением дежурных приветствий. После того, что я узнал об отце, я не хотел с ним разговаривать. Да и о чем я мог с ним говорить? О том, что он форменный предатель? Ведь, если он легко смог предать ту, первую свою семью, то что стоит ему предать точно так же и  нас, если встретит, к примеру, на своем жизненном пути какую-нибудь   дешевую  пилотку, устремленную на поиски большого бабла и веселой жизни за счет какого-нибудь козла с отвисшими ушами? Да, скорее всего, он уже где-нибудь вовсю трахается на стороне и пудрит нам с мамой  мозги своей неотложной работой. Насквозь вижу этого кобеля паскудного! Наградил же меня бог таким папашкой! Лучше б он исчез куда-нибудь! Мать только жалко. Она же не знает ничего. Ну и пусть не знает!

А может, все-таки знает? Стоп! Когда они регистрировались, наверняка, у него в паспорте должен был штамп о разводе. Ведь, если у Даны фамилия моего отца, то, значит, отец был зарегистрирован с её матерью. А когда отец регистрировался с моей матерью, то она должна была видеть этот штамп. Как же тогда  матушка могла позволить себе разбивать семью? Там же ребенок рос. К тому же совсем еще малолетний.

После ужина я дождался, когда батон отвалил в спальню и прошел к маме на кухню.

-Тебе помочь? – спросил я.

-Нет, спасибо! – ответила мама. – Тут, собственно, и делать-то нечего. Сейчас домою посуду и замочу назавтра фасоль – и все дела.

Я включил на кухне телевизор и  подсел к кухонному столу.

-Ма, расскажи, как вы с отцом познакомились?

Матушка вытаращила глаза:

-А зачем это тебе?

-Ну, ты даешь, блин! Зачем человеку нужно знать его родословную? Ну, наверное, чтобы лучше знать свои корни. Я же вам сын. А вы никогда ничего о себе не рассказывали. Вот я  интересуюсь. Реально, да?

-Ну, в общем, ты прав, - согласилась мама. – Но познакомились мы обычно. Без всякой романтики. Потому и не рассказывали.

-А все-таки? – настаивал я.

Мама усмехнулась ласково:

-Ну, что тебе рассказать? Я училась в  мединституте. Мы тогда с твоей бабушкой жили в Питере.  Как-то был у нас вечер. Ну, теперь это дискотекой называется.  А твой папа пришел с приятелями к нам на вечер. На вечере мы и познакомились. Потом он ухаживал за мной: цветы приносил, водил в кафе, ресторан. Он же тогда уже работал, неплохо зарабатывал. Ну, а месяца через два он сделал мне предложение. Вот и все.

-А до тебя у него была  женщина?

-Ну, конечно! То есть, … он был женат. Но к тому времени, как он познакомился со мной, он уже был в разводе. Это правда.

Мама помолчала немного. Я понял, что сначала она не хотела что-то говорить. Но потом все-таки решилась. Она  присела к столу напротив меня.

-Видишь ли, Даня, сначала, я, конечно, не знала, что он был женат. Но, когда мы пошли подавать заявление, он сказал мне об этом. У него была, там, такая неприятная история с этой женитьбой. Дело в том, что эта его бывшая жена оказалась иностранкой. Она приехала в Россию, чтобы взять вид на постоянное жительство.  И для этого требовался официальный брак с россиянином. Вот она и подцепила  твоего отца. Он был тогда молодой и неопытный, поверил в её любовь. А когда брак состоялся, она ушла от своего мужа и закрутила со своим соотечественником. Твой папа, можно сказать, и не жил с ней сразу же после регистрации. Он даже не знал, куда она запропастилась. Потому и не мог сразу же оформить развод.

-И развелся только перед тем, как встретить тебя?

-Ну да!

-Это  он тебе все так  нарисовал?

-Конечно.

-И ты ему поверила?

-А какие у меня были основания не доверять ему? И потом, имей в виду, что я его любила. И сейчас люблю. Кстати, его мать, твоя бабушка, все то же самое мне говорила.

-А ты много с нею общалась?

-С кем, с  его матерью?  Нет, конечно. Она же на Урале живет. А мы в Питере жили. Потом и вовсе приехали сюда. Сразу, как поженились, так и приехали. Я даже институт не успела окончить. Жалко! Всего один год оставался. Но, во-первых, ты уже должен был появиться, а, во-вторых, муж настаивал ехать. У него там работы не было. Пришлось все бросать. Теперь, вот, медсестрой работаю. А могла бы врачом, если бы доучилась.

9

«Вот козел  блудливый, а! – мысленно плевался я на своего предка, когда завалился на диван. – И такую красивую песню сочинил, чтобы всем запудрить мозги.  Комар носа не подточит!  Мало, что все свалил на бывшую жену, так еще и сбрехал, что не жил с ней. Ага, а трехлетний ребенок на всю жизнь папочку запомнил. О ребенке, кстати,  моей матушке этот кобель не сказал ни слова. Нет у него, видите ли,  дочери по имени Богдана! Потому-то он и не захотел с нею пообщаться. Ну, ничего, козел, я выведу тебя на чистую воду!»

Я ненавидел своего отца всеми фибрами своей души. Я презирал его и посылал на него все кары небесные. И  думал, как лучше всего достать его. Но только так, чтобы не  потревожить  ни матушку, ни Дану. Этот иуда  на любую подлость способен, если он так легко может предать самых близких людей.  И нас с Лялькой, безусловно, тоже.

Но ничего  конструктивного пока еще не приходило в голову. И я продолжал с батоном не контачить. На фиг он мне нужен, чтобы я  тратил на него свои душевные силы.  Да он же еще и кретин ко всем своим недостаткам. Ну, видишь, что чел не желает с тобой контачить, чего с базаром приставать? Так нет же, он, видите ли, отец! Имеет право! Он обязан  заботиться о моей нравственности до совершеннолетия! Он лучше заботился бы о своей нравственности.   Пристает, как банный лист. «Что, - говорит, - с тобой, сынок?» Я ему недвусмысленно так: «Иди, - говорю, - в туман!» Ну, он  граблями своими размахался,  хавало* раззявил: «Я твой отец! Ты обязан меня уважать!» Ага, сейчас! Разбежался! Уважения к себе захотел!  А ты его заработал?

В общем, не выдержал батон моего бойкота. Подваливает он как-то в мою комнату, садится на диван и говорит:

-Поговорим, Дан, по-мужски?

-Ну, валяй, говори, чё надо? – оторвался я от компа. –Только в темпе, а то мне уроки делать надо.

-А повежливее можно? Все-таки я родитель твой, -  скривил морду батон.

-Ты базарить пришел или мораль читать?

-Ну, ладно. Ты можешь мне сказать, отчего ты так резко переменился ко мне?

-А  до тебя еще не доехало?

-Да в чем, черт возьми, я  перед тобой провинился?

-Скажи, батяня, почему  ты отказался от своей дочери? – спросил  я.

-Да бог с тобой? Что ты такое мелешь?! – вскочил отец.

-Успокойся! Я не о Ляльке толкую, а о твоей старшей дочери. Которую ты предал дважды: первый раз, когда подло бросил в её младенчестве, а второй, когда  она хотела  встретиться со своим папочкой.

-Тебе про это бабка  прозвонила? – опять вскочил батон. – Да врет она все! Из ума выжила, небось.

-Фу, батяня,  ты выражаешься, как последний урка*. Не солидно для интеллигентного человека, - спокойно остудил его я. – Во-первых, нельзя так грубо говорить о родной матери, а, во-вторых,  бабуля тут ни при чем. Я сам познакомился с сестрой  и разговаривал с нею. Она же всю жизнь тосковала о тебе, мечтала хотя бы увидеть. А ты обошелся с нею исключительно по-скотски.

-Что ты от меня хочешь? – спросил батон.

-Лично я от тебя ничего не хочу! – твердо заявил я. – Я  скорблю о том, что мой отец – обыкновенный  подлец!

Батон  в ярости замахнулся.  Наверняка, собирался отвесить мне хорошую затрещину. Но я перехватил его руку  и резко завернул её за спину:

-Драться, папаша, со мной не советую.  Это нехорошо!

Батон бессильно  опустился на диван.

-Так, ладно. Что я, по твоему, должен делать? –  миролюбиво отозвался он.

-Для начала ты должен повиниться перед дочерью, - сказал я.

-Но как  теперь я должен все это повернуть?

-Ну, это твои проблемы.

Отец поднялся  и скрылся за дверью.

10

Чувства победы я, конечно, не испытал. Наоборот, на душе у меня было так хреново, будто я только что вывалялся в дерьме. Ну, и чего я добился? Ну, вывел на чистую воду отца. И кому от этого хорошо? Что, он побежит сейчас просить у Даны прощения? Не факт. Но даже, если он и сделает это, чтобы заткнуть мне рот, то все равно  всем от этого будет  глубоко параллельно. Она же ему по барабану. Зато матушке моей, наверняка, что-нибудь напоет. Навешает лапши, а та переживать начнет. А хуже всего, если он теперь вздумает чинить козни Богдане. Я должен поехать в Краснодар и разыскать её. Надо только  бабки достать на дорогу.

Я стал придумывать, каким образом  и где я мог бы достать хотя бы «петьку»*. А лучше всего – «штуку»* Такого барахла, чтобы загнать пацанам, у меня нет, и никогда не было. Да и что, по большому счету, в наше время можно загнать? Девайс*, трубу*,  наркоту  и пойло. Все! Остальное не в тему. Хотя, стоп! Я же мог бы, к примеру, стырить у матушки какие-нибудь «колеса»*.  У неё в шкафу точно есть какие-нибудь.  К ней же весь дом постоянно бегает, когда кто-то заболеет.  Палец порежет кто-нибудь и к матушке чешет: помогите, умираю! А она спешит. Как же, спасать от смерти надо. Клятву Гиппократа давала. Вот и держит дома аптеку. Если бы только знать, какие «колеса» сейчас в ходу?

Как я узнал в школе, все равно, какие. Лишь бы кайф от них был.  Потом я прикинул, кому можно было бы загнать. Кто у нас там с  «колесами» играется? В нашем классе пацаны, в основном, травку* покуривают. Девки тоже. Хотя, нет, Король «баян»* тянет. Это точно. Нет,  своим я решил не предлагать «колеса». Во-первых, чтобы не сдали* в случае чего. Во-вторых, своих качать* – западло*.

Когда матушка  ушла в очередной раз на смену, я забрался в её шкаф, где хранились медикаменты, и взял  парочку  брикетов барби*. В школе на перемене я подгреб к Веньке Королеву:

-Король, ты знаешь, кто из пацанов нуждается в «колесах»?

-А че, блин, у тебя есть колеса?

-Я не сказал тебе, что у меня есть «колеса», я спросил, кому они позарез нужны. Я мог бы поговорить с крутыми пацанами из фирмы. Они  помогут притаранить*.

-Что именно?

-Барби.

-Базара ноль* -  сказал  Король. - А тебе-то это зачем?

-Бабки нужны. Хочу заработать, - объяснил я.

-Слушай, а твои фирмачи могли бы притаранить антрацита*?

-Не знаю. Не спрашивал. И, вообще, я наркотой не промышляю, чтоб ты знал, - сказал я. – Просто один раз попросили пацаны, потому что бабло быстро нужно. Ну, так что насчет «барби»?

-Ладно, подгребай с «колесами»  в шесть к гаражам за школой. Я сейчас по трубе забью стрелку*.

Оба брикета  я загнал  по «петьке». Теперь можно было двигать в Краснодар.

11

Я приехал в Краснодар утренней электричкой. Нашел  «кулек». В само здание без студенческого не пропустили. Но я потусовался  в толпе, нашел парней, которые знают  Богдану,  и выяснил, что она живет в общаге. А общага находится прямо тут же, в ста метрах от  учебки. Потопал в общагу. Но там на вахте  столетняя  бабец   объявила, что  третий курс сейчас на занятиях. А занятия будут до двух, или даже до трех. Но и  тогда не факт, что все по домам разбегутся. Многие студенты остаются, чтобы заниматься с инструментом.

В общем, я решил до двух прошвырнуться по городу. К тому же, я подумал, что нужно купить Дане  какую-нибудь безделушку  в подарок.

Ничего путевого не нашел. Купил букет цветов  и коробку конфет. Пришел опять в общагу. Спрашиваю:

-Комарова Богдана дома?

-А кто ты такой? – вылупила  буркалы бабетка*. Как будто первый раз увидела. Я же с нею утром базарил.

-Да брат я её, - говорю. – Вот, и паспорт у меня.

Бабетка взяла паспорт, читает: «Комаров Данил Николаевич».

-Ну, вот, видите! – объясняю, - И она Комарова Богдана Николаевна.  Какие еще нужны доказательства? А я издалека приехал.

-Ладно, - говорит, - сейчас кто-нибудь пойдет на этаж, скажу, чтобы позвали.

Я сидел, как на иголках. Сердце мое тарабанило, как молотилка.

И вот, наконец, я увидел Её. Господи! Это было что-то!

-Даня! Ты? – воскликнула она, выпорхнув из-за поворота. Я бросился к ней и подхватил её на руки. Она обвила руками мою шею и принялась меня целовать:

-Данчик! Ты приехал!  Ну, какой же ты молодец! Я все время думала о тебе!

-Я тоже! Я не могу без тебя жить! – прошептал я Дане в ухо, расцеловывая его со всех сторон.

Наконец, мы оторвались друг от друга.

-Ну, пошли же, братишка, быстрее к нам! – потащила  меня Дана вперед, схвативши за руку. – Там девчонки выйдут в осадок!

-Э-эй! – крикнула вслед бабета. – Молодой человек! А паспорт-то оставьте на вахте!

Но мы уже  бежали  по лестнице.

Мы устроили своим появлением целый переполох в комнате, где жила Дана.

-Девочки! – крикнула Дана, распахнувши дверь. – Это мой брат! Его тоже зовут Дан!

-Прикол! – восхищенно покрутила головой одна из соседок Даны.

-Да вы с ним, как близнецы! – заметила другая.

-А что ты нам про брата ничего не рассказывала? – спросила третья.

Других лиц в комнате не было. Потому что, судя по количеству кроватей, в комнате проживало четыре человека. Ну, девчонки покрутились вокруг меня еще минут пять и упорхнули в неизвестном направлении. Мы с Даной остались в комнате одни.

 Мы сидели за столом напротив  и смотрели друг на друга.

-Что же мы будем с тобой делать? -  как-то очень грустно спросила меня Дана.

-Не знаю. Ну, может быть, сходим куда-нибудь?

-Да нет, я не об этом, Данчик! Я спрашиваю, как нам быть в сложившейся ситуации?

-В какой? – не сразу врубился я.

-В такой, что ты влюбился в меня  по-настоящему. Это же невооруженным глазом видно. Да и я не знаю, что теперь со мной творится. Мы  смотрим друг на друга как мужчина и женщина. Разве не так?

Я нежно  взял в руки её кисть и поднес к своим губам:

-Конечно, так, родная моя! Но ты не беспокойся: я не позволю  себе что-нибудь нехорошее  в отношениях с тобой. Мы будем с тобой просто как родственники и друзья. Только позволь мне приезжать к тебе!

-В любое время, Дан! Ты всегда будешь самым желанным моим гостем.

-А целовать тебя можно? –  спросил я.

-Как?

-По-настоящему.

Дана встала из-за стола, обошла его и приблизилась ко мне. Я тоже поднялся.  Минуту-две мы смотрели друг на друга, не отрывая взгляда. Потом Дана положила мне на плечи руки и потянулась губами к моим губам.

Я целовал Дану и чувствовал необыкновенную нежность к ней. Как ни странно, однако я совершенно не испытывал желания более близких каких-нибудь контактов с нею. Более того, я и вообразить  себе не мог  такого, чтобы  увидеть её обнаженное тело. Мне было достаточно того, что я сжимал  в объятиях это хрупкое, нежное и беззащитное создание, которое мне нужно было беречь и лелеять  так осторожно, чтобы случайно как-нибудь не раздавить и не испортить.

Наверное, она почувствовала это мое состояние.

-Ты удивительный человек! – прошептала она, когда мы разомкнулись от наших объятий. – И ты был бы самым непревзойденным любовником, если бы мы не были кровными  родственниками.

-Почему ты так  думаешь? – спросил я.

-Пото... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2