О, слабый дивный женский пол!

      -Не отдам!- решительно заявила она, не прекращая мыть посуду. - Это 

м н е  выделили землю! По закону! И пошли они все, куда подальше! Ишь, озлобились… Соседство со мной не нравится… Ну, и сваливайте сами! Понаехали здесь, пока меня не было!.. Лимита! Чужое вздумали делить!.. Не дам! Ни одной сотки не дам! Мне, вон, семью, ораву целую кормить надо! А родственники еще понаедут?! Где я их определять буду? Не отдам!- Она вытерла руки о передник, соизволила повернуться к мужчинам, сидящим за круглым столом. - Поняли? Не отдам! Не-от-дам! Свободны все!..

      Проснулась. Тревожная, взволнованная. Вспомнила сон. Перебрала по памяти фразы, интонации, движения. Проанализировала.

      А что… все верно… так и надо…

      Успокоенная  Голда Мейер повернулась на левый бок и заснула.

      Мария проснулась от  острого удушающего запаха.

      -Вань! Вань!- затормошила она мужа. - Вставай, Вань!

      Тот сел, не открывая глаз.

      -Чего?.. Сколько времени?

      -Пять уже!.. Вань, вставай! Пахнет чем-то! Вставай! Горим!

      -Рано… в шесть часов… в шесть… вставать… месить…- забормотал, как помешанный, муж и вновь рухнул головой на подушку.

      -О, Господи!..- чуть не взвыла Марья. Отбросила одеяло и поспешила из спальни. Амбре неслось из кухни. Она включила свет.

      Опара, источая кислотный аромат, замаскировала и кастрюлю, и плиту. Мария охнула. Намочила ладошки и принялась упихивать субстанцию в кастрюлю.

      -Господи! Да что он за дурак-то такой?!- чуть не плача думала она, дубася кулаками тесто. - И ведь дождался вчера, ирод, пока усну!.. Устроил мне, называется, женский день… Небось, испечь что-нибудь хотел… Чтоб уж сразу всю семью в больницу с несварением… И будильник на шесть поставил!..   Что ж так ноги-то мерзнут?.. Фу-у, все, кажется…

      Вытерла руки, огляделась.

      На покрытом праздничной скатеркой столе лежала книга, «Мужчина на кухне», раскрытая на «Торты. Пирожки. Выпечка». И даже один пунктик подчеркнут.

      К дрожжевому запаху примешался какой - то еще, еле уловимый, сладостный. Она подняла тревожно глаза. На телевизоре, в вазе, стояла одинокая ветка мимозы.

      Мария отчего-то засмущалась своего утреннего вида - и ненакрашенности, и смятой пижамы, и босых ног… Прошла в ванну, одела халат, тапочки, причесалась и лишь после этого подошла к вазочке. Осторожно вдохнула мимозный аромат.

      -Дурачок ты у меня, Ванюшка…- замирая, подумала Мария. Кольнуло что-то за грудиной. - Рублей триста, поди, заплатил за веточку… Дурачок…

      Еще раз вдохнула - и направилась к плите: печь коржи к празднику.

      А улыбка так и осталась на лице.

      -Ритка-дура! Ритка-дура! Чугуняка!- кричали издали кривляясь ребятишки.

      Она, еле сдерживая слезы, поплотней прижала к груди игрушки: лопатки, совочки, ведерки… Обернулась. Мальчишки опасливо отскочили подальше.

      -Сами дулаки!- крикнула им в ответ она. – Я и лисапед отбелу у вас! Дулаки!- и пошла дальше.

      -Чугуняка, чугуняка!..- донеслось в спину, но все тише, тише… Отстали.

      Она открыла глаза. Зевнула. Зябко передернулась. Холод, как в Тауэре. Надо сказать Балтимору, чтобы дополнительное одеяло завтра выдал. Ну, ничего, потерпим…

      Лицо ее посуровело. Те, с игрушками, поутихли. И эти, горлопаны шахтерские утихнут. Подождать надо. Ждать и терпеть.

      «Железная» Маргарет повернулась на правый, захолодевший бок. Смежила веки и приказала себе: «Спать. Полтора часа»

      За окном серел и моросил восход.

      Она с неудовольствием оглядела свою располневшую фигуру.

      Господи! Пора на диету переходить. А то одно мучное: 5 злаков, 7 злаков… Надоело! Этому-то что… все подряд мечет, клетчатку пополняет, а мне зачем?.. Располнею, зацеллюлитю - через месяц и не посмотрит на меня.

      Она поправила охапку пахучего сена под головой, легла на спину.

      Предзакатное солнце окрасило малиновым нежную бархатную кожу.

      Она сладостно и томно - до хруста в костях - потянулась.

      -А не перейти ли мне с завтрашнего дня на яблочную диету? Интересно, как мой воспримет?.. Не траванулся бы… С другой стороны: не отведаешь - как узнаешь, что вкусно? Решено! Завтра!

      Пригревшийся в кущах ужонок тихонько и согласно прошипел в ответ.

      Ева заснула с лукавой улыбкой на устах.   

 Потапов Владимир