Благодарность от будущей матери

Генерал сидел, откинувшись в своём удобном кресле, и недоуменно, растерянно смотрел на исписанный ровным, красивым женским почерком лист бумаги, лежащий на его служебном столе. Рядом лежал распечатанный конверт. Генерал потянулся к столу, взял конверт и в который раз перечитал адрес: Россия, Тульская область, пос. Благодатный, ул. Мира 35, Ирина Николаевна Столыпина…

Несмотря на то, что в кабинете работал кондиционер, ему было жарко. Скорее всего, жар исходил от письма, которое генерал получил сегодня.

Генерал встал, подошёл к окну и потянулся. Послышался лёгкий хруст костей… Ростом Краснов был под метр девяносто, военная форма ладно сидела на нём, и женский персонал училища восхищённо смотрел ему вслед, когда он проходил мимо них.

Генералу Краснову Игорю Петровичу было 59 лет, и он боялся, что его могут отправить на пенсию, что для него было смерти подобно. Краснов со своим полком прошёл все «горячие» точки на Кавказе, дважды был ранен, получил контузию. Пять лет назад его представили к званию «генерал-майора» и назначили на должность начальника Высшего общевойскового командного училища...

С недавнего времени Игорь Петрович почувствовал, что тучи над ним сгущаются, и его могут в любой момент отправить на пенсию по выслуге лет. Поэтому он требовал от своих подчинённых подтянуть дисциплину, чтобы в доверенном ему училище не было «ЧП».

Всё шло хорошо, жизнь училища шла своим чередом: учебные занятия, зачёты, экзамены, наряды, строевая подготовка, тактические учения.

Генерал почувствовал чей-то пристальный взгляд. Он резко поднял голову и увидел, как с портрета на стене на него укоризненно смотрит министр обороны. Краснов поправил полы кителя, отводя взгляд от лица министра, и решительно направился к своему креслу. 

Надев очки в тонкой золотистой оправе, он взял письмо и в который раз начал читать его: «Здравствуйте, товарищ начальник училища! Пишет Вам жительница Тульской области Ирина Николаевна Столыпина. У меня к вам просьба... 

Вначале расскажу о себе: мне 29 лет, восемь лет я была замужем, но муж меня бросил из-за того, что я не могла родить, обвиняя в этом меня. Для меня это была тяжёлая душевная травма, и у меня появилась апатия ко всему: я даже хотела наложить на себя руки. Но мои подруги постоянно оберегали меня, и в один прекрасный день купили мне путёвку в санаторий «Горячий ключ», что находится в вашем городе, недалеко от военного училища. Как-то на танцах в санатории я познакомилась с симпатичным парнем-грузином Гоги, и мы с ним подружились... 
Я вернулась домой и вот, через три месяца, у меня прекрасная новость, которой очень рада – я беременна!»

Тут генерал посинел от злости, очки его вспотели, он рывком нажал на кнопку селектора и рявкнул: 

– Маша, холодной воды!

Не прошло и 10 секунд, как в кабинет вошла миловидная секретарша в короткой военной юбке с подносом в руках и поставила перед генералом запотевший от холода стакан с водой. Настроение своего шефа она сразу уловила и, чтобы не испытывать судьбу, в течение двух секунд успела ретироваться из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

Краснов залпом выпил стакан холодной воды и под пристальным взглядом министра обороны продолжил читать письмо: «Товарищ начальник училища, у меня нет никаких претензий или жалоб к курсанту Цискаридзе Георгию Шалвовичу. Просто я хочу сказать ему большое женское Спасибо… Передайте, пожалуйста, Гоги, что будет мальчик».

Генерал поднял глаза на портрет министра обороны. Их взгляды пересеклись. В глазах министра генерал прочитал: «Чего расселся, вставай, действуй»…

Генерал, долго не думая, нажал на кнопку селектора:

– Маша, передайте дежурному, пусть объявит общую тревогу!

Не прошло и пяти секунд, как взвыла сирена. Через окно кабинета генерал увидел, как курсанты начали спешно выбегать из общежитий, классов, спортивного городка и строиться в “коробки” на плацу…

Перед тем, как выйти из кабинета, генерал надел фуражку, посмотрел на себя в зеркало, поправив галстук.

– Внимание... Равняяяяйсь! Отставить! Равняяяяйсь! Смииирнооо! – послышался зычный голос его заместителя по строевой части полковника Смирнова.

Генерал Краснов вышел на плац. Строевым шагом навстречу ему шёл полковник Смирнов.

– Товарищ генерал, личный состав вверенного вам Высшего общевойскового командного училища имени маршала... построен по вашему приказу! Отсутствующих по неуважительной причине нет. Докладывает заместитель…

– Вольно! – приставив ладонь к виску, скомандовал генерал.

– Вооольнооо! – зычно продублировал генерала полковник Смирнов.

Краснов прошёлся по плацу, всматриваясь в лица курсантов. Он не знал, с чего ему начать.

– Как жизнь, товарищи курсанты? – крикнул он первое, что пришло ему на ум.

– Спасибо, товарищ генерал... хорошо... – как-то не по-уставному послышались голоса курсантов.

Начальника училища курсанты очень уважали, зная его героическое прошлое. Им также было известно, что Звезду Героя наверху ему урезали, и за глаза они звали генерала Батей.

Тут Краснов встал посередине плаца и гаркнул:

– Курсант Цискаридзе!

– Я! – послышался голос из строя.

– Выйти из строя!

– Есть!

Из первого ряда одной из «коробок» второго курса вышел курсант, как сейчас принято говорить, кавказской национальности.

Сделав три строевых шага, Цискаридзе развернулся через левое плечо на 180 градусов и застыл на месте по стойке «смирно».

Краснов подошёл вплотную к Цискаридзе, внимательно всматриваясь в черты его лица.

Вдруг до него дошёл шёпот из строя:

– Что это натворил наш Ромео...?

Генералу стало смешно, когда он услышал, что курсанта Цискаридзе друзья называют Ромео…

– Как учёба, курсант? – строго спросил генерал.

– Спасибо, товарищ генерал, хорошо! – волнуясь, отчеканил Цискаридзе.

Генерал внимательно посмотрел на курсанта: высокий, жгучий брюнет. Карие глаза и чёрные щегольские усы делали парня симпатичным.

– Курсант Цискаридзе, ты знаешь такую женщину... – генерал достал из кармана кителя письмо и прочитал: – Ирину Николаевну Столыпину?

Над плацем нависла мёртвая тишина. Генерал строго посмотрел курсанту в глаза.

– Так точно... то-о-о-о-варищ генерал... знаю... – ответил Цискаридзе, заикаясь от волнения.

Отойдя от курсанта, генерал встал посередине плаца и начал нервно выговаривать:

– Что это такое?! Бардак, видите ли, устроили в училище! Куда смотрят начальники курсов, замполиты, командиры рот и взводов?! До чего дожили – письма стали приходить... от женщин!

Тут генерал надел очки и почти полностью прочитал содержание письма. Когда он закончил читать, посмотрел на лица офицеров и курсантов... 

Цискаридзе стоял бледный, понурив голову.

– Курсант Цискаридзе... За неоднократное самовольное оставление территории училища объявляю пять суток ареста!

– Есть пять суток ареста! – отозвался Цискаридзе, не поднимая головы.

Тут генерал сделал глубокий вздох, на его губах промелькнула улыбка, и он зачитал концовку письма: 

– «Товарищ начальник училища, у меня нет никаких претензий или жалоб к курсанту Цискаридзе Георгию Шалвовичу. Просто я хочу сказать ему большое женское Спасибо… Передайте, пожалуйста, Гоги, что будет мальчик».

– Цискаридзе, тебя женщина благодарит. Чтобы сегодня же написал ей письмо. Поддержи её в этот период. Ты меня понял? Встать в строй!

– Так точно, товарищ генерал! – взбодрившись, весело отчеканил Цискаридзе и сделал три чеканных шага, встал на своё место, развернувшись на 180 градусов.

– Вольно, разойтись! – дал команду Краснов…

Уходя с плаца, он услышал весёлые голоса курсантов, поздравляющих своего друга, что тот скоро станет отцом…

 Альберт Восканян ("Азарий")