Гордыня

     В девяностых годах прошлого столетия я довольно часто общался с одним довольно юным книжным продавцом. Мы с упоением обсуждали с ним новинки литературного рынка и любимые классические произведения. Однажды я имел неосторожность подарить ему номер журнала «Юность» с моей первой публикацией. Он посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью. Больше мы не встречались...

     В молодости у меня была знакомая, над которой частенько посмеивались, несмотря на то, что она принадлежала к очень обеспеченной семье (тогда это не играло столь значительной роли, как теперь). Мы, жестокосердные, в шутку пытались найти ей такого же уродливого супруга. Была она весьма некрасива, толстовата и неспортивна. Недавно, спустя лет сорок, эта уже старушка стала названивать нам с назойливым намерением заглянуть на огонек. Мы, обрюзгшие, измотанные болезнями, наконец-то согласились ее принять. Она подъехала на шикарном внедорожнике. Ей сделали прекрасную пластику, очень прилично откорректировали телеса. В общем выглядела она на два десятка годков моложе нас. В этом и заключалась цель посещения...

     Я знал одну отчаянную аспирантку, которая вышла замуж за семидесятилетнего «космического генерала». Объездила весь мир. Часто приглашала бедных подружек в свою «золотую клетку» (бедных друзей генерал не допускал). До восьмидесяти он был ничего, а потом пошли памперсы и все такое. «Чтоб ты сдох!» – кричала она. – «Ты только и ждешь того, чтобы я сдох!» – вопил глухой старик, не слыша ее. В восемьдесят пять – он наконец-то осуществил ее мечту – взял и помер. Генеральской вдовой быть куда лучше, да уже старость на носу...

     Лев Толстой в конце дней своих окружил себя приживалами и льстецами. Граф порвал отношения со всеми, кто хоть как-нибудь ему прекословил, включая жену. Помните знаменитую остроту Ильфа и Петрова: «Графиня с изменившимся лицом бежала к пруду». Это про нее – Софью Андреевну. Когда Лев Николаевич покинул имение, чтобы стать странником-бомжем и в последний раз славно прогреметь на весь мир, его супруга пыталась покончить с собой, бросившись в ледяную воду пруда. Старушенции тоже хотелось прогреметь, пусть и не во вселенских масштабах...

     Пушкин лично постарался сделать дуэль с Дантесом неотвратимой. Он желал трагической гибели или ранения, поскольку надеялся, что его поклонники будут сильно переживать. К тридцати семи годам великий поэт впал в полный мрак, муза оставила его, порой он не мог написать ни строчки. В обществе, некогда восхищавшемся им, раздавались критические голоса: мол, Александр Сергеевич выдохся. А злые языки утверждали, что он стал похож на «облезлую плешивую обезьяну». Вот откуда в известном стихотворении Лермонтова появились слова о «позоре мелочных обид» ...

     Другому менее известному, но одаренному поэту и сценаристу Геннадию Шпаликову принадлежит строка: «Страна не пожалеет обо мне, но обо мне товарищи заплачут». Он подразумевал, что и страна могла бы... Однако реальность заключалась в том, что даже товарищи не пролили ни слезинки. Некогда им было, поскольку Шпаликов повесился на чужой даче в Переделкино и этим вполне ясным делом занялось следствие. Их, в том числе Григория Горина, таскали несколько дней на допросы...

     Гордыня – психическое заболевание, когда мы себя считаем лучше других, а нас в должной мере не ценят. Подобным психозом охвачена огромная часть человечества. Он приносит много горечи не только неудачникам, но и людям вполне успешным...

     В борьбе с этим почти повсеместным недугом, от которого – скандалы, пьянство, наркотики и самоубийства, надо вырабатывать в себе условный рефлекс не внешней, а внутренней скромности, надо стараться не предъявлять никому никаких претензий. Надо дорасти до понимания той истины, что зло персонально живет в каждом из нас...

04.07.2016

 Михаил Кедровский