Зависимость

Казалось бы, везде и всюду с упорством попугая твердят про эти, ну очень, очень вредные наркотики. Уже все уши прожужжали. Пресловутая избитая тема. Однако я не очень-то обращал внимание на потоки информации об этой наркоте. Даже старый советский блокбастер о борьбе простых гражданских моряков с наркомафией не единожды пересматривал лишь из-за мастерски выполненных трюковых сцен. Я ставил себя в один ряд с крутыми парнями, сумевшими одолеть заокеанского наркобарона с его вооружёнными до зубов боевиками, и самоуверенно полагал, что наркоманом никогда не стану. Если бы тогда кто-нибудь попытался меня убедить в обратном, расхохотался бы этому умнику в лицо. Теперь я твёрдо усвоил, что наркобизнес - самый быстрый и прибыльный способ обогащения на всём белом свете. Ублюдки преумножают свои капиталы за счёт наивных дураков наподобие меня. Они прекрасно знают, что наркотики убивают людей. Только негодяям на это плевать, их спящая совесть никогда не проснётся.
Я поведаю о личном опыте. Признаться, мне стыдно про это писать. Но чётко знаю, что написать надо. Быть может, кривым и корявым покажется многим моё изложение. И всё же, я попытаюсь.
Не открою великую тайну, что наркологи, химики, психиатры подразделяют наркотические вещества на тяжёлые и лёгкие. Последние в некоторых странах разрешены на законодательном уровне и имеются в свободном доступе. Я понятия не имею, какая у спецов на этот счёт классификация, но на самом деле, лёгкой наркоты не бывает. Она вся, во всём своём многообразии, абсолютно вся тяжёлая, потому что одинаково ломает судьбы и отнимает жизни. Лёгких наркотиков нет. Есть лёгкие и тяжёлые дозняки. Кто как подсаживается. Обычно начинают с травки, а потом уже колются, постепенно наращивая дозу. Это как трясина. Затягивает медленно, но верно, а когда к тебе приходит понимание того, что ты стал рабом дозы, просто так остановиться уже не получится. Скажем, жрать ящиками водку и бочками пиво лакать по сравнению с наркотой – всего лишь детский лепет.
Когда мне исполнилось восемнадцать, я из чистого любопытства попробовал героин. Мне предложила эту дрянь моя девушка, с которой я в один распрекрасный денёк познакомился на одной из уличных тусовок. Девица была хороша, и я волочился за ней полдня, покуда она не проявила ко мне снисхождение. Оксана. Тогда я не догадывался о том, что она плотно сидит на игле, и перепады в её настроении списывал на женскую инфантильность. Я совершенно добровольно согласился отведать этой гадости лишь потому, что не хотел выглядеть в глазах своей новой подружки слабаком и маменькиным сыночком. Силком колоться гадостью никто не заставлял. Я развёл Оксану на секс, а в качестве прелюдии, так сказать, для большей остроты ощущений, она предложила уколоться с ней за компанию. Типа не переживай, тебе ещё как понравится. А с одного раза никаких последствий не будет. И мне понравилось. Я погрузился в мир розовых грёз, тело стало невесомым, красивое сосредоточенное лицо Оксаны медленно приближалось, и её горячее дыхание возбуждало. Каким же я был идиотом. Как будто нормальные сексуальные отношения безо всякой наркоты чем-то похуже.
- Ну как, тебе было хорошо? – спросила Оксана уже после того, как мы накувыркались вволю.
- Это было что-то, – ответил я, хотя понимал, что заниматься любовью под воздействием наркотиков – это заведомо плодить неполноценных дебилов, что само по себе уже преступление хотя бы перед собственными будущими детьми.
Но героин мне понравился с первого раза. Настолько, что захотелось уколоться ещё. В тот раз я не испытал той физической ломки, которую переживают наркоманы при воздержании, и надо было включать мозги и тормозить ещё тогда. Но я об этом не думал. Мне захотелось ещё раз прочувствовать тот фантастический кайф, полученный при первой дозе. А потом ещё, и ещё. Я стал регулярно колоться, почти не замечая того, что временной промежуток между инъекциями неуклонно сокращался. Моё гипертрофированное самомнение мне говорило, что я смогу завязать в любой момент, что наркоманом никогда не стану по той простой причине, что я какой-то особенный, и все проблемы мне по плечу. Я был уверен в том, что если потребуется, то прекращу колоться абсолютно безболезненно, и про наркотики забуду раз и навсегда. А потому, я с каждым днём отодвигал момент, когда скажу себе: стоп! Оксана знала, где достать дурь, нужны лишь были деньги, которые в то время у меня водились.
Уже через пару месяцев я основательно подсел на иглу, и во время воздержания испытывал нестерпимую ломку. Пришло запоздалое понимание того, что возможность завязать самостоятельно безвозвратно упущена, и мой отравленный мозг требовал всё новой дозы. Без наркоты мне становилось плохо. Меня бросало в жар и холод, мучила бессонница, я ощущал страх неминуемой мучительной и жуткой смерти, которая настигнет меня прямо сейчас. Мне чудилось, как по телу начинают ползать омерзительные насекомые твари и липкие черви. Холодный пот струился по лицу, руки тряслись, волосы на голове шевелились.
Мои родители стали замечать происходящие во мне перемены. Я потерял интерес к учёбе в университете, стал пропускать занятия, перестал интересоваться компьютером, от которого раньше было не оторвать. Единственной жизненно важной целью стал поиск новой дозы. Отец и мать узнали, что я забросил учёбу в престижном вузе и перестали давать деньги, хотя у отца – главного бухгалтера крупной строительной компании, их было немерено. Однажды мать заметила следы от бесчисленных инъекций на моих руках.
- Сынок, это что такое. Ты колешься? Я догадывалась, я знала. Ты сильно изменился за эти месяцы.
- Да, колюсь, и что теперь? – отвечал я дерзко, – мне надоели ваши обихаживания и нравоучения, я уже не ребёнок. То нельзя. Это нельзя. Я взрослый, и сам решаю, как мне жить.
- Это та наглая развратная потаскуха тебя соблазнила,- прошептала вполне умудрённая жизнью мать, - затащила в койку и посадила на иглу. Да неужели девушек нормальных нет? Хотя бы на вашем курсе. Даже не знаю, что я с ней сделаю. Скажу вот отцу, и он её в порошок сотрёт. На зону баланду хлебать отправит. Всё расскажу. Он с дядей Колей в хороших отношениях, тот живо её привлечёт за наркотики. Влепят десятку, как пить дать, чтобы малолеток на иглу не сажала.
- Только попробуй! Даже думать не смей. Я уже сказал, что не малолетка. Я взрослый. Не смей к Оксане даже пальцем прикасаться. Не смей плести против неё полицейские козни.
- Это почему же?
- Я люблю её.
- Эту шалаву и наркоманку? Тебе так кажется. Она же старше тебя как минимум на пять лет. Эта гадина опытная развратница. Она утянет тебя на дно. Искалечит до конца.
- Она хорошая. Как ты этого не понимаешь?
- Надо же, невинный ангелочек тут выискалась.
С хорошей девочкой Оксаной я так и не расстался. Сказать, что у нас была настоящая любовь? Да не было никакой любви. Скорее, удовлетворение плотских потребностей. Моя мать была абсолютно права. Мы с Оксаной не строили планов на будущее. Не хотели никаких детей. Наш кругозор сузился до одного единственного стремления – достать очередную дозу. Отец был вечно в делах, но мать видела, как я неуклонно скатываюсь до скотского существования. Перво-наперво я продал за бесценок тойоту, подаренную отцом на моё восемнадцатилетие. После чего заложил в ломбард свою золотую цепь и перстень. Затем я начал воровать у знакомых, залез в несметные долги, стал выносить из дома и спускать хоть за какие-нибудь деньги бытовую технику. Лишь бы заполучить заветный пакетик. У матери, наконец, лопнуло последнее терпение, ей стало ясно до конца, что я проваливаюсь в пропасть, и пожаловалась отцу про все мои художества. Что было после…
Когда я вернулся домой с очередного загула, чтобы в который раз почистить отцовские заначки, меня поджидали. Отец нотаций не читал. Он принял весьма решительные меры. Меня молча скрутили двое крепких мужиков, затащили в машину и увезли в частную клинику для лечения наркозависимых. Родитель не поскупился, и меня поместили в отдельную палату для вип-персон. Меня сразу же накололи какими-то препаратами, от которых тело отказалось двигаться. Меня лечили капельницами и таблетками, гипнозом и иглоукалыванием. Мне крутили ужасные фильмы про то, как наркоманы заканчивают свою жизнь на помойках в страшных мучениях. В течение трёх бесконечных недель я выходил из нестерпимой ломки. Несмотря на все лекарства, я по ночам не спал. Меня преследовали жуткие кошмары, постоянно трясло при малейшем движении. Суставы выкручивало. Мне казалось, что я в любой момент подохну от абстиненции. Однако время шло, и ко мне понемногу возвращалось объективное восприятие окружающего мира. Самочувствие выравнивалось и трясучка больше не мучила. Через два месяца анализы нормализовались, печень приняла обычные размеры, и меня выписали. Врачи родителей предупредили, что рецидив возможен и наркоманы бывшими по определению не бывают. Да и лечили меня фактически принудительно за папины щедрые вознаграждения, чего по действующему законодательству делать не имели права. Тем более, что установки на добровольный отказ от наркотиков у меня не было. Физическая ломка прошла, однако психологическая зависимость никуда не делась. Как говорили, так и вышло. Уже через три дня я созвонился со своей подружкой и с удвоенным усердием принялся колоться. Тогда отец, несмотря на все протесты матери, попросту вышвырнул меня из дома.
- Он конченый. Спета его песенка. И его любовница здесь уже не при чём. Даже если её не будет, этот моральный урод всё равно продолжит ширяться. Вот оно, твоё воспитание. Теперь твой золотой мальчик загнётся от наркотиков, и я бессилен что-либо изменить. Мне нужен был наследник и продолжатель моего дела, а не законченный наркоман, – такие слова сказал он матери, когда захлопывал за мною дверь.
Я перебрался в убогую однокомнатную квартиру моей подружки, и она меня приняла.
- Не переживай, – сказала Оксана, – будем жить вместе. Вдвоём веселее. Вот увидишь, и с наркотой со временем завяжем.
- Когда завяжем?
- Постепенно. Будем постепенно снижать дозу, пока не отвыкнем окончательно. Вдвоём это будет сделать намного легче. А там и поженимся.
Верила тогда Оксана в свои слова? Быть может, верила. Сим планам радужным, однако, сбыться было не судьба, и завязать постепенно не получилось. У нас сформировался свой график приёма доз, при нарушении которого сразу же начинало ломать. Учёбу я забросил окончательно и устроился работать на рынок к перекупщикам турецких шмоток. Зарабатывал немного, и денег катастрофически не хватало. Почти всё уходило на наркоту.
Шло время. Я сильно похудел, ссутулился, и под глазами обозначились тёмные круги. Меня одолевала слабость, мучила бессонница. Я быстро уставал, порой, как девяностолетний дед, едва волочил ноги. Без дозы я на работу уже не выходил, и своим работодателям постоянно врал, что подцепил очередную простуду. Оксана часто пропадала по ночам, и я знал, что она подрабатывает типа массажисткой в одном из увеселительных клубов. Основным источником наших доходов теперь была она. Ей постоянно звонили какие-то люди, и наскоро собравшись, Оксана уходила на всю ночь. Когда она возвращалась, то зачастую её лицо и шея были покрыты синяками, спина исполосована плетью, а на запястьях виднелись багровые следы от наручников. Мне было больно на неё смотреть, нужно было что-то с этим делать, но я давно превратился в безвольную куклу, и махнув в который раз рукой, отправлялся за очередной дозой. Оксана не скрывала подробностей своей работёнки. За опасный экстремальный секс её хозяева платили втройне, а проклятый героин всё время дорожал. Оксана, как и я, сильно сдала. Выход из сложившейся ситуации был один. Пойти и добровольно сдаться в наркологический стационар. Наше пристрастие к героину зашло настолько далеко, что реально помочь могли только специалисты-наркологи. Но менять образ жизни мы не торопились и себя уже не контролировали.
Однажды у нас закончились деньги. Я до сих пор помню тот день в подробностях. Я мучился от ломки, но Оксана, после своей, с позволения сказать, работы, пришла не с пустыми руками. В тот раз без следов от побоев.
- Сегодня мало заработала. На герыч денег нет. Но мне предложили синтетик. Он намного дешевле.
- Ты не боишься, что тебя когда-нибудь замочат?
- Я давно перестала бояться этих извращенцев и извращенок. Мне даже уже не противны их издевательства. Пусть мочат. Ломка гораздо хуже. Сегодня было без экзотики. Мне заплатили меньше, нам не хватило бы и на половину дозы. Зато хватило на синтетик. Ты никогда не пробовал синтетик? Будешь колоться?
- Давай, – отрешённо согласился я.
- Я тоже не пробовала, но говорят, он тяжелее герыча. Ничего, другие ведь нормально на нём сидят.
Мы укололись. Я почти сразу провалился в чёрный бездонный колодец. Я не ведал, сколь долго пребывал в отключке, но когда очнулся, то обнаружил лежавшую рядом Оксану бездыханной. Она умерла в наркотическом сне, вероятно, от передоза, и её тело уже успело остыть. Мне стало по настоящему страшно. Помню, как сам вызвал полицию. Следователь с оперативниками долго топтались возле обшарпанного, с выпирающими наружу пружинами дивана, на котором лежало тело моей подружки, что-то писали, фотографировали, задавали мне какие-то вопросы. Затем меня увезли в отдел. На допросе мне стало плохо. Очередная ломка накрыла меня тягучей испепеляющей волной, и следователь вызвал скорую. Прибывшие врачи определили у меня запущенную наркотическую абстиненцию и увезли в больницу. Даже не знаю, как я выкарабкался. Вначале меня сотрясало крупной дрожью. Затем мерещились устрашающие галлюцинации. Через несколько дней на фоне отмены наркотиков у меня началась настоящая эпилепсия. Меня поместили в ремблок и перевели на искусственное дыхание. Больше недели я провёл в реанимации. Когда я кое-как пришёл в себя и начал адекватно соображать, меня вернули в общую палату. Затем пришёл и следователь. Он сказал, что с момента смерти Оксаны прошло больше месяца, и ему были нужны мои показания. Тело Оксаны подвергли вскрытию и криминала с моей стороны не усмотрели. Экспертиза и следствие выявили смерть от передозировки наркотиков, которые она сама себе вколола. Я подписал протокол, и следователь вернул мне паспорт.
- Посадить бы тебя на строгача, лет так на пять. Прямо руки чешутся.
- Сажайте. Мне всё равно. Терять уже не кого, и нечего.
- Подумай о своей матери.
- Они выгнали меня из дома.
- Надо же, какие мы бедные и обиженные. Ремня бы тебе всыпать по первое число, и на колени, на горох, а потом лопату в руки, мешок цемента на плечи…,- он не договорил, порывисто встал, и махнув рукой, широким шагом удалился из палаты вон.
Через два дня меня выписали, и я оказался на улице. Куда идти, я не знал. Идти домой? Туда, откуда меня выставили, вновь возвращаться мне не позволяла непомерно раздутая гордыня. И как теперь жить дальше? Моя Оксана умерла, и я чувствовал за собой вину в её смерти. Я должен был удержать её от походов в ночной клуб. Должен был заставить обратиться к наркологам. Должен был идти вместе с ней. Должен. Но я не сделал, не пошёл. Героин убил во мне почти всё человеческое. Мне стало не хватать Оксаны, по сути, глубоко несчастной девушки, и в душу поселилась пустота. Ещё мне хотелось уколоться. Ширнуться и забыться. Ширнуться так, чтобы наверняка издохнуть и отправиться прямиком за ней. Я знал, что если повезёт устроиться куда-нибудь хотя бы сторожем, то вряд ли заработаю себе на героин. Что делать? Воровать? Грабить прохожих в подъездах и подворотнях? Наверное, придётся. С такими мыслями я оказался во дворе православного храма. Каким образом? Не знаю. Наверное, ноги сами принесли.
- Что привело тебя в храм божий? - спросил священник, когда я вошёл в просторный зал в надежде чем-нибудь поживиться.
- Я не знаю. Я просто тут хожу, не ведаю, зачем пришёл. Не знаю, что мне делать. А вы кто?
- Я настоятель этого прихода. Я призван помогать всем страждущим. Ты не знаешь, что тебе делать, у тебя нет цели в жизни?
- Есть. Достать очередную дозу. Я наркоман. Наверное, я скоро умру от наркотиков.
- Тебе надо исповедаться. Открой свою душу. Даже у наркомана есть душа. Тебе сразу станет легче.
Святой отец внимательно выслушал мою историю и задумчиво произнёс:
- На тебе лежит великий грех. Но не стоит губить ещё одну жизнь. Твою жизнь. Сейчас ты телом не болен. Ты болен душой. Ты слаб душой. Ты сам должен это понять. Понять и осмыслить. Я могу по твоему желанию поместить тебя в приют для наркозависимых. Подумай. Приходи в любое время. Ты молод, и ты на распутье. Твой выбор сейчас не прост. Прожить полноценную жизнь, или в скором времени закончить существование в каком-нибудь притоне. Решение пытались принять за тебя. Ты возомнил себя всесильным и считал себя правым во всём. Господь тебя создал не для того, чтобы ты себя убивал. Можешь не верить в Бога. Но Бог существует в твоей душе. Ты сам должен его отыскать. Ты должен понять своё предназначение в этом мире. Ты прежде всего – человек. А настоящий человек всегда свободен от любой зависимости и искушений дьявола. Пойми это, и увидишь свой путь. Ты хотел, да и сейчас хочешь раствориться в мире безмятежных грёз, в который на короткое время погружает тебя наркотик. А пробовал ли ты хоть раз сосчитать свои потери из-за этого ложного рая? Просто оглянись на свою жизнь. А потом поступай так, как подскажет тебе твоя совесть.
После исповеди мне действительно стало легче. Я долго думал о словах настоятеля, и наконец пришёл к выводу, что надо начинать жить заново. Я доигрался с наркотиками до того, что потерял практически всё. Потерял доверие и любовь родителей. От меня отвернулись друзья. Моя девушка погибла от проклятой дряни. И что дальше? Наркопритон или полноценная жизнь? Ведь сейчас я могу не колоться. Да, реальная жизнь накладывает определённую ответственность перед окружающими. Перед самим собой. В мире розовой безмятежности нет никаких проблем. Только эта безмятежность даётся слишком дорогой ценой.
Я вернулся домой, и родители меня приняли. Я сильно похудел и осунулся, но они видели, что я не колюсь. А потом в один прекрасный день в моей жизни появилась Наташа. Я познакомился с ней случайно, когда без цели слонялся по улице. Она несла тяжёлые сумки, и я помог их поднести. Она не знала, что я наркоман, и доверилась мне. Мы стали встречаться, и в один из дней я признался ей в любви. Тяга к наркоте оставалась, но жизнь моя теперь была заполнена этой девушкой. Однажды я решился и рассказал ей про себя, про свои похождения в наркотическом угаре, и про Оксану тоже. Я рассказал ей всё, как на той исповеди перед священником.
И она меня не отвергла. Сейчас я учусь на третьем курсе политехнического института, и у нас с Наташей маленький ребёнок. Мне некогда думать о наркотиках, хотя мысли о дозе меня преследуют. Наверное, они теперь будут крутиться в моей голове всю жизнь. Как отыскать тот выключатель? Никак. Его не существует. Психологическую зависимость не вытравить ничем. Наркотики умеют ждать. Какой отсюда вывод? Не начинать. Даже не пробовать. Оно убьёт. Со временем, не сразу. А перед этим превратит в животное. Не стоит верить в то, что это не опасно, и что всегда возможно завязать. Невозможно. Наркотики погубят, и убьют в любом возрасте. Они убивают всех, кто начал их употреблять.

 Алексей Белобров

x

Иллюстрация к: Зависимость