НАВАЖДЕНИЕ

рассказ

Обдуваемый степными ветрами заштатный гарнизон все три десятилетия своего существования жил размеренной жизнью. По службе офицеры, ввиду отдалённости от высоких штабов, росли умеренно, жили скучно, как и положено, в том месте "куда Макар телят не гонял". Комиссии, проверяющие, приезжали и уезжали, а в гарнизоне, состоящим из семи стандартных пятиэтажек, трёх казарм, плаца, клуба, столовой, автопарков, складов, магазина... ничего не менялось.

Перестройка тоже сначала не внесла особых подвижек в это монотонное существование. Но вот летом 1989 года в один из полков по замене прибыл некто капитан Голубянский... Капитан как капитан, ничем вроде не примечательный. Но в нём оказалась сокрытой жилка, которую идейные коммунисты пытались за годы советской власти из людей полностью вытравить – буржуазная, предпринимательская. Страна же, как раз переживала бум кооперативного движения и лихой капитан решил организовать нечто подобное и в гарнизоне. Это была студия кабельного телевидения, которую он соорудил в своей квартире. Невероятно, но "дело" Голубянского, в которое поначалу никто не верил (оттого и разрешили), не заглохло на корню. К началу девяностого года за умеренную плату по кабелям, переброшенным с крыши на крышу ДОСов в эфир, то бишь в квартиры офицеров, стала вещать кабельная студия, выходящая после десяти часов вечера. Политработники не могли допустить, чтобы офицеры переходили на "кабель" не посмотрев программу "Время", которая начиналась в девять часов. Но всё равно Политотдел дал промашку, ибо Голубянский "погнал" такое... А потом запрещать было поздно – большинство офицеров и их жён уже не представляли себе жизни без "кабеля", единственного "острого" развлечения в их жизни. Впрочем, уже и Политотделы стали не так сильны, как и сама советская власть – жить-то ей оставалось... всего-ничего.

1

Лена рассыпала макароны по пакетам. Из подсобки она слышала как Зинка, её напарница, кричала на старика-казаха, приехавшего в гарнизонный магазин из близлежащего райцентра, где в магазинах давно уже было, что называется, "шаром покати".

- Какая я тебе дочка?!... Ты русский язык понимаешь?!... Продовольственные товары только для жителей военного городка!... Да мне плевать, что твои внуки голодные, рожайте меньше!...

Зинка, огромная, красная, злая влетела в подсобку.

- Заколебали эти калбиты!... Дай пакет макарон, а то не отстанет!- схватив пакет, она выскочила к прилавку.- На, подавись! Но если кому скажешь, что я продала тебе, всё, здесь можешь больше не появляться!

Лена вынесла макароны на лотке в зал. Маленький раскосый старик, пряча пакет в авоську спешно покидал магазин.

- Лен... постой за прилавком, я покурю пойду,- Зинка скрылась в подсобке.

В магазин повалил народ, это начался обеденный перерыв у офицеров. Лена едва успевала отпускать покупателей, потому что Зинка покурив, видимо, не удержавшись "хлебнула". Во всяком случае, из подсобки она больше не вышла. Дождавшись, когда народ схлынул, к прилавку подошла Ирина Ахатова, жена сослуживца мужа Лены.

- Привет Лен.

- Здравствуй Ир. Что брать будешь?

- Да, у вас сегодня брать-то нечего,- Ирина пренебрежительно обвела взглядом полки гарнизонного магазина: трёхлитровые банки с томатным соком, пакеты с макаронами, крупой... – Сахар-то, когда завезут?

- Обещали на следующей неделе.

- Ясно... Слышь, Лен, я вот что. Приходите с Фаилем завтра к нам. Посидим, поболтаем. Я кролика в духовке приготовлю. Фильм по "кабелю" вместе посмотрим, у нас же в цвете идёт. Приходите Лен.

- Ой... Прям не знаю,- засомневалась Лена.- Как я Олеську-то брошу?

- Она у тебя что, годовалая? Знаешь, как у нас телек показывает? Говорят, завтра Голубянский крутую порнуху погонит. Приходите, вместе посмотрим...

Дружба Лены и Ирины со стороны казалась странной. Ну, что может связывать двадцатичетырёхлетнюю Лену, скромную, женственную жену старшего лейтенанта Насырова, и тридцатилетнюю Ирину, грубую, разбитную жену капитана Ахатова? Может то, что они обе русские, а замужем за татарами? Хотя это чушь конечно. У Фаиля татарские только имя и фамилия. Ну, какой национальности может быть парень, воспитанный в советском детдоме и советском военном училище? А муж Ирины Сергей, вообще татарин только по отцу. Зато у Ахатовых, у одних из немногих в гарнизоне, имелся цветной телевизор с декодером ПАЛ-СЕКАМ, что позволяло принимать "кабель"  в цвете, тогда как подавляющее большинство прочих "клиентов" довольствовались чёрно-белым изображением. Этим обстоятельством Ирина частенько пользовалась, приглашая на семейный просмотр кинофильмов нужных ей людей. А  Лена, продавец, в ту эпоху товарного и продовольственного дефицита, являлась именно таким человеком.

После работы Лена забежала в садик забрала Олеську, и они пошли домой. Фаиль уже пришёл со службы. Разогретый ужин дожидался на столе в кухне. Когда кто-то из женщин бывал у Насыровых, они все отмечали заботливость и не привередливость мужа Лены. Разогреть или даже полностью приготовить ужин для задержавшейся на работе жены, постирать вещи дочурки – он всё это делал спокойно, как обычное для него дело. Поужинав и уложив спать Олеську, Лена вошла в комнату, где Фаиль смотрел программу "Время".

- Фаиль, Ирка Ахатова нас завтра к себе на ужин приглашает... Ну, и телек у них посмотрим цветной по "кабелю".

- Подожди Лен... Завтра я политинформацию в роте по текущим событиям провожу, надо последние известия записать,- Фаиль кратко фиксировал в своём блокноте основные сообщения…

Фаиль освободился, когда начались спортивные новости – спортом он не интересовался:

- Так, что ты там насчёт Ахатовых?...

Он довольно равнодушно выслушал Лену и всё оставил на её усмотрение:

- Как хочешь, можно и сходить. Завтра я могу попозже лечь, а вот сегодня нет. Мне к подъёму в казарме быть. Так что сейчас ложусь, а то не высплюсь.

- Как, ты уже спать?- недовольно упёрла руки в бёдра Лена.

- Да... Ты ведь всё равно кабельное смотреть будешь...

Лену буквально тянуло к экрану, когда начинал работать "кабель". Она смотрела всё, что показывал Голубянский. А тот умудрялся как-то добывать и показывать то, что в Союзе запрещалось изначально. И это смотрел весь городок, все офицеры и их жёны, загнав предварительно детей спать, смотрели бывшие октябрята, пионеры, комсомольцы, нынешние коммунисты, в чьи головы с детства вдалбливалось, что всякая там эротика, порно, это атрибут тлетворного влияния загнивающего, но почему-то никак не сгнивающего Запада. Они, в общем-то, верили, что это очень плохо... но так хотелось хоть одним глазком взглянуть.

В начале своей "деятельности" Голубянский крутил в основном боевики вперемешку с умеренной эротикой. Потом пошли "Эммануэль", "Калигула", "Лошадки Екатерины", "Распутин" и вообще откровенное "порно". Впечатлением от увиденного делились на службе, интересовались у Голубянского, что он покажет в следующий раз, делали "заказы" на повторы наиболее полюбившихся лент. Но особенно сильное впечатление эти фильмы произвели на женщин. Кое-кто из них отреагировали на "репертуар" Голубянского резко, воинственно отрицательно. Дескать, не было у нас такого кино и не надо. Большинство же хранило молчание... но смотрели регулярно и с интересом. Причём возраст в пристрастиях почти не имел значения. Сторонницами "кабеля" могли быть как молоденькие лейтенантши, так и жёны старших офицеров бальзаковского возраста и даже старше. Ведь то, что они увидели, явилось открытием для всех в равной степени.

Вскоре появились и первые "результаты" – резко возросло количество супружеских измен, явление в прошлом для гарнизона довольно редкое. На этой почве вспыхивали скандалы, разваливались семьи... Всё сильнее звучали голоса требующие закрыть, или ввести строгую цензуру на "продукцию" Голубянского. Но в среде отвечающих за моральное состояние офицеров и членов их семей политработников, увы, тоже по этому поводу возникли разногласия. В общем Голубянский отделался лишь лёгким внушением...

Лена смотрела телевизор, лёжа в постели. Фаиль спал рядом. В своей предыдущей жизни он научился засыпать при любых условиях, в том числе и при включённом телевизоре. Он никогда не мог досмотреть фильм до конца, тем более что ни эротика, ни порно его совершенно не волновали. Сейчас по "кабелю" шла итальянская эротическая семейная драма. Такие фильмы со смыслом, с настоящими страстями Лене нравились куда больше откровенной порнухи. В этом фильме главная героиня, молодая жена, ввиду частого отсутствия и невнимания к ней мужа, начала, сначала вроде бы без задней мысли, заигрывать с его младшим братом, пятнадцатилетним школьником... Фильм захватил Лену. Вот она вместе с героиней идёт в кино на вечерний сеанс, и как взрослая сопровождает двух школьников, брата мужа и девочку его одноклассницу и подружку. В разгар сеанса, в полутьме зала брат, сидящий между девочкой, отношения с которой достигли только уровня невинных поцелуев и женой старшего брата, которая дома нарочито смеётся над ним, подкалывает... Парень, держа в одной руке руку увлечённой фильмом девочки, другой упорно лезет под юбку жене брата. Та, боясь привлечь к себе внимание сидящих рядом зрителей, в конце концов, уступает в этой борьбе – рука мальчишки проникает туда куда стремилась...  Лена тоже инстинктивно сжимала колени, хоть ей между ног никто не лез...

После фильма она долго не могла уснуть, с ней происходило что-то необъяснимое. Она почему-то подумала о том, что с ней за двадцать четыре года жизни ничего подобного не случалось. Да на неё оглядывались, смотрели вслед, иногда даже восхищённо свистели. Ведь она была хоть и невысокой, но ладно сложённой, не полной, но с достаточно хорошо проявленными формами, с неброским, но приятным лицом. Тем не менее, ни здесь в гарнизоне, ни в её родном городе, где она выросла, училась в школе, в техникуме... нигде, ничего, ни разу... Даже с Фаилем всё у них получилось слишком спокойно и нравственно.

Они познакомились на танцах в военном училище, которое заканчивал Фаиль. Потом год встречались. Он был чуть старше её. До него Лена ни с кем не гуляла, и она не знала, как обычно парни ухаживают за девушками, тем более, казалось, Фаиль всё делает как надо, основательно, пристойно, без баловства. Он сразу дал понять, что имеет относительно неё самые серьёзные намерения. Подруги по техникуму откровенно её завидовали – такой хороший надёжный парень. Они часто ходили с ним в кино, но даже тогда Фаиль ни разу не попытался хоть как-то воспользоваться темнотой. Конечно, он прекрасный муж, заботливый отец, но уж очень в их отношениях всё пресно. А она... она, сама того не осознавая, ждала какой-то игры, шуток, слов о чувствах, похвалу, пусть даже солёную, её красоте. В техникуме подруги жаловались на своих парней: грубиян, только лапать... порвал что-то из одежды... Жаловались в основном со смехом, прозрачно намекая: во, как я его распалила. Лена всегда была спокойна на свиданиях и за своё тело, и за предметы туалета – Фаиль, казалось, сразу ухаживал за ней не как парень за девушкой, а как будущий муж, за будущей женой, и будто лет им было много больше, чем двадцать и девятнадцать...

2

Идти было недалеко, в соседний подъезд. Лена уложила Олесю где-то в половине десятого. Когда они с Фаилем позвонили в дверь к Ахатовым, их встретила недовольная Ирина:

- Ну, вы прям как эти... Я уж думала не придёте. Ждём вас ждём, за стол не садимся.

Ирина происходила из семьи вороватого прапорщика, который большую часть своей службы заведовал продскладом. Она с детства привыкла к даровым продуктам, широким застольям и манере изъясняться с помощью ненормативной лексики. Посылать супруга на три буквы при каждой семейной размолвке являлось для неё делом обычным, впрочем, муж тоже в долгу не оставался. Иногда они обменивались такими "любезностями" и при посторонних, не стеснялись и своего пятилетнего сына. Лену шокировали такие отношения, особенно матерная брань из уст относительно молодой женщины.

Муж Ирины Сергей хоть и принимал "правила игры" жены, но делал это вынужденно, он не слыл, ни грубияном, ни матершинником. Он имел "талант", который чаще всего и вызывал вспышки специфического "красноречия" у Ирины. Талант тот заключался в умении находить контакт с женщинами. Это было какое-то интуитивное чувство, позволяющее "расшифровать" женщину, проникнуть в её психологию. Он легко заговаривал, знакомился, находил общий язык. Офицеры, бывавшие с Сергеем в командировках, удивлялись как он, в общем-то, необщительный в мужской компании, легко, играючи "снимал баб". Тем более непонятно, что при таком таланте Сергей так промахнулся и женился на сущей мегере.

Сынишку Ирина тоже погнала спать чуть не на матах. Потом обе семьи сели за накрытый стол, а включённый телевизор уже выдавал «позывные» студии Голубянского. Едва успели выпить по первой: Лена чуть пригубила, а Ирина "хлопнула" на равне с мужиками... По "кабелю" шла западногерманская лента "Симона". И вновь это оказалась семейная драма, но насыщенная эротическими сценами. Ирина принесла из духовки кролика, Сергей с Фаилем фильм смотрели вполглаза, переговариваясь о служебных делах. Лена же видела происходящее на экране и ничего больше...

И в этом фильме главная героиня, молодая немка мучилась от невнимания мужа. Тот был азартным спортивным болельщиком, а жена... Жена больше всего желала, чтобы их уже приевшиеся супружеские отношения обрели утраченную остроту. Она хотела, чтобы муж, например, овладел ею в необычном месте, в машине, или на кухонном столе, чтобы не давал ей спокойно пройти мимо... Увы, супруг выполнял свои супружеские обязанности только в постели и в строго определённое время, в другое время он был поглощён работой и болел за спорт. В конце концов, во время вечеринки, именно на кухне её "зажал" приятель мужа...

Лена, поглощённая фильмом, ела, не чувствуя вкуса. Очнуться, оторваться от экрана её заставило... Она что-то почувствовала, инстинктивно повернула голову – на неё смотрел Сергей, смотрел, одновременно продолжая разговаривать с Фаилем, и вроде бы глядя в телевизор... Лена знала со слов других женщин о его командировочных "успехах", о том, что он никогда не ночует в гостиницах, потому что в любом кафе, ресторане легко заводит знакомства и уходит ночевать к  мимолётной знакомой. Сейчас он смотрел на неё. Это был спокойный, оценивающий, пронизывающий взгляд знатока. Она буквально ощущала энергию его взгляда на своей груди, бёдрах, ногах. Лена чувствовала, что её не только раздевают глазами, но и проникают в сознание, пытаются догадаться, чего она хочет... почему так увлечена фильмом? На экране тоже раздевали главную героиню фильма... только руками.

Ирина ничего не замечала, подкладывая гостям крольчатины, ждала похвалы своему кулинарному искусству... но не дождалась.

- Ну, ты что подруга?... Ешь, а не скажешь даже, как тебе кролик-то. Неужто, не понравилось?- наконец не выдержала явно обиженная хозяйка.

- Ой, Ир... извини. Всё очень вкусно, спасибо. Я просто... не знаю, на работе забегалась, отойти не могу,- оправдывалась Лена. В голове у неё действительно царил хаос, но не как следствие усталости от работы, а от фильма, взгляда Сергея, выпитого вина.

Фаиль не заметил того взгляда, как и реакции на него жены. Он немного, но в охотку выпил, хорошо закусил, поговорил во внеслужебной обстановке о службе со старшим товарищем и в хорошем настроении шёл домой. Телевизор он по обыкновению почти не смотрел. Он вообще не мог понять, что в таких фильмах может нравиться жене, но в силу своего спокойного, покладистого характера, не осуждал её, не вдавался в потёмки женской психологии.

3

Результатом работы кабельного телевидения стало не только падение нравственности. В некоторых семьях порнофильмы стимулировали не желание изменить, а эротическую фантазию супругов, обогащали их внутрисемейный сексуальный опыт. Наиболее болтливые жёны втихаря рассказывали подругам, что со "своим" они попробовали как в том кино. В общем, жить стало интереснее, жить стало веселей. Но в семье Насыровых всё оставалось по старому. Супружеские обязанности Фаиль выполнял, но ввиду того, что по ночам часто дежурил, делал это от силы два раза в неделю, а главное, уж очень безыскусно и буднично, словно работу выполнял. На его "фантазию" кабель совершенно не подействовал, а вот на Лену...

Лена выросла с пьяницей отцом и рано состарившейся матерью. В детстве ей пришлось увидеть столько жизненной грязи, в том числе и в сексуальных отношениях родителей. И вдруг, сейчас она уразумела, что эти отношения могут быть желанными, страстными... прекрасными. У них с Фаилем не было грязи... но не было и страсти, той увлекательной прелести, что она увидела в некоторых фильмах по "кабелю"...

Фаиля в очередной раз "посадили" на казарменное положение. Обычно это являлось следствием ЧП в подразделении. В роте случилась самоволка и теперь полковое командование обязало офицеров вплоть до "наведения уставного порядка" поочерёдно ночевать с подчинёнными в казарме. Но, в этот же вечер из дому на ночь ушёл и капитан Ахатов. Он служил в другом подразделении и его на "казарму" никто не сажал. Жене он объяснил, что у них в дивизионе начались ночные тренировки на "технологическом потоке"...

Лена, накормив мужа ужином и проводив его, стала готовить завтрак, чтобы Фаиль, придя завтра после ночного бдения, мог сразу поесть. Чуть раньше Ирина провожала Сергея отборными матами, костеря заодно на чём свет стоит и полковое командование и неведомый ей "технологический поток". Скандальная, но недалёкая Ирина поверила мужу на слово.

Сергей вышел из подъезда, свернул за угол соседнего ДОСа и оттуда стал наблюдать за подъездом, где жили Насыровы. Он дождался, когда появился Фаиль и скорым шагом пошёл в сторону расположения их полка. Постояв ещё, Сергей, в уже сгустившихся осенних сумерках, улучив момент, когда возле дома никого не было, скользнул в подъезд, из которого вышел Фаиль...

Звонок не удивил Лену. Мало ли что, соседка, или Фаиль чего-то забыл. Но на площадке стоял Сергей и смотрел на неё... смотрел также как тогда... Хотя нет, теперь в его взгляде была уверенность: он не сомневался, что догадался о даже ей самой не вполне понятных желаниях.

- Сергей?!... А Фаиль на службе, у него казарменное.

- Я знаю,- Сергей ответил тихо, косясь на двери соседних квартир. Он не волновался, он просто соблюдал осторожность, как всегда в общении с женщинами вне семьи.

Лена интуитивно догадывалась, зачем он пришёл. Чувствуя её колебания, он буквально двинулся на неё и она... отступила, давая ему возможность войти.

- Дочка спит?- спросил, едва дверь щёлкнула за ним английским замком.

- Спит,- в смятении едва слышно прошептала Лена.

Его руки уверенно легли ей на бёдра.

- Ты очень красивая... и нежная,- Сергей, измученный дома грубостью жены, просто не мог не сказать последнего комплимента. В то же время его руки по хозяйски, но удивительно ласково оглаживая её, проникли под халат... – Ну что же ты, приглашай... не в прихожей же стоять будем,- он слегка подтолкнул Лену, застывшую как в столбняке.

Лена очнулась, торопливо оправила халат, но повиноваться голосу разума была уже не в силах, не в силах заставить себя прогнать незваного гостя...

Сергей стал приходить к Лене едва ли не всякий раз, когда ночью отсутствовал Фаиль. Теперь "кабельные" фильмы они смотрели вместе, лёжа рядом... обнажённые. С Фаилем Лена никогда не лежала без ночной рубашки, как и не ходила перед ним совсем без одежды. Сергей раздевал её сам и требовал выполнять его прихоти: "А ну-ка повернись... заведи руки за голову... выгни бедро... в позу спящей Венеры..." Она повиновалась не без удовольствия, ибо видела, как он "балдеет" от созерцания её тела. Ей совсем не было стыдно, она совершенно не стеснялась его глаз и своей наготы. Она впервые чувствовала себя  красивой женщиной, сводящей с ума весьма искушённого мужчину... Впрочем, так казалось ей, с ума же скорее сходила она.

Мастер "прелюдии" Сергей в "главном действии"  оказался, в общем-то, не так уж и силён. Но изощрённость его "приёмов" доведения партнёрши до экстаза производило на неискушённую Лену сильное впечатление. Если бы она имела "опыт" соития не со вторым мужчиной, а c несколькими, она бы наверняка осознала, что в "боевое положение" Сергей приводит себя слишком долго, а "кончает" напротив слишком быстро, что мужская сила у её Фаиля куда значительнее, чем у искусного, но потасканного бабника Сергея. Но, увы, она этого понять не могла...

Сергей уходил в середине ночи, проскальзывал в свой подъезд и, морщась в предчувствии "сердечной" встречи, поднятой с постели Ирины, звонил в свою квартиру...

4

"Застукали" их где-то через полтора месяца. Один из офицеров, живший в том же подъезде, что и Насыровы, возвращался домой заполночь, после проверки несения караульной службы солдатами его подразделения. Он увидел выходящего от Лены Сергея. Сергей спокойно улыбнулся и приложил палец к губам, не сомневаясь, что невольный свидетель не проболтается из мужской солидарности. Но тот не удержался и рассказал своей жене, та... В общем, дошло до Ирины. Она стала следить и... выследила, перехватив мужа у самой насыровской квартиры.

Орастая прапорщицкая дочь никак не могла обойтись без вселенского шума. Встретив на следующий день на улице Фаиля, пребывающего в полном неведении, она вывалила на него всё «ведро» ... Она предложила ему жаловаться на Лену в руководство Военторга, а на Сергея в Политотдел... Побледнев как полотно Фаиль, однако, твёрдо ответил:

- Я никуда не пойду... В своей семье я сам разберусь.

Ирина всё же не могла так просто успокоиться. Она побежала в магазин и принародно вцепилась Лене в волосы, порвала на ней рабочий халат... Напарница Зинка, баба здоровенная, вытолкала Ирину из магазина и тут же закрыла его, объявив технический перерыв. Она, как могла, утешала подругу... А Лена боялась идти домой, ведь разъярённая Ирина, брызжа слюной поведала, что Фаиль всё знает и тоже ей "выпишет"...

После работы с опухшими, заплаканными глазами Лена пошла в садик за Олеськой. Но там ей сказали, что девочку уже забрал отец. Предчувствие придавило её. Лена медленно на нетвёрдых ногах шла домой. Абсолютно здоровая, не знавшая как болит сердце, она впервые ощутила боль в груди. "Вот и конец моей семейной жизни",- стучало в голове.

Стоял конец декабря, после морозов наступила оттепель. Офицеры тащили домой ёлки, дети играли в снежки, лепили снеговиков. Все вокруг весёлые, радостные, будто ждали, что после новогодних праздников, что-то в их жизни изменится. Что именно никто не представлял, но всё равно почему-то верили, надеялись. Лена, как и большинство аполитичных советских людей, Новый год любила больше других, идеологических праздников, ведь это был праздник семейный, уютный, тёплый...

Дверь открыли Фаиль с дочкой...

- А вот и наша мама!... Посмотри, какую ёлку мы с Олесей нарядили!

Лена ожидала чего угодно... Однако Фаиль вёл себя так, будто ничего не случилось. В комнате стояла уже наполовину наряженная ёлка. Дочка с восторгом перебирала игрушки, взахлёб убеждала отца, что этого петушка надо обязательно прицепить вот туда... На кухне совсем оторопевшую Лену как обычно ожидал разогретый ужин... Немного оправившись, она приняла "игру", стала помогать наряжать ёлку. Но от неё не укрылось, что в поведении мужа сквозила явная нарочитость. Он был чрезмерно предупредителен, заботлив, даже весел – таким он не бывал никогда. Лишь Олеся предавалась искренней радости – никогда ещё отец с матерью не уделяли ей так много внимания. Они словно сговорившись попеременно заигрывали с ней, разговаривали, интересовались, что было в детсаду – они словно убеждали друг-друга, что у них семья и дочь это связующее, скрепляющее её звено.

Но вот Олеся начала зевать и Лена отвела её спать. Они остались одни, и в квартире воцарилось молчание... Первым его нарушил Фаиль:

- Ты мне ничего не хочешь сказать?...

Лена, чтобы занять дрожащие руки, взялась штопать дочкины колготки. Она так и застыла с этими колготками, не говоря ни слова в ответ.

- Неужто, это правда?...

Лена по-прежнему молчала, но на её щёку выкатилась слеза... Лицо Фаиля стало серым – до этого момента он ещё на что-то надеялся.

- Ты его... он, что так тебе нравится?... Леночка я прошу тебя, скажи же что-нибудь!?- Фаиль вдруг резко повысил голос.

Лена, словно разбуженная этим восклицанием, судорожно, сбивчиво заговорила:

- Прости... прости меня... Сама не знаю... будто разум отшибло... Но ты не думай... никаких чувств, или ещё чего... наваждение какое-то. Я не знаю как... я так...

Она сидела на диване, не утирая слёз, бессильно опустив руки со штопкой...

Фаиль, немного помедлив, сел рядом

- Нам надо найти какой-то выход... Наверное, во всём есть и какая-то моя вина... Ты... ты скажи. Я, наверное, слишком неласков... или ещё что?

Лена утерла слёзы и удивлённо посмотрела на мужа, а он, напротив, избегал смотреть на неё, блуждал взглядом по стенам комнаты и говорил:

- Мы... мы же уже пятый год вместе... неужели всё впустую... Я не представляю, как я буду без тебя, без Олеси...

Фаиль хоть и сбивался, но не мямлил, не канючил, а как всегда говорил просто и ясно, без высокопарных слов, без надрыва. И это ещё ярче отражало, как он мучается и переживает.

Лена вновь залилась слезами и с рыданиями кинулась ему на шею. Фаиль сначала сидел отстранённо, потом неуверенно осторожно обнял её за талию.

- Сильнее... сильнее обними меня,- вдруг сквозь слёзы попросила она.

Фаиль инстинктивно прижал её... Она сверху положила свою маленькую ладошку на его широкую кисть... потянула её вниз, себе на бедро. Фаиль покраснел словно от натуги, но повиновался... Он понимал, что это необходимо сейчас сделать... необходимо этому научиться, как и многому другому, вытекающему из особенностей психологии его жены...

 Виктор Дьяков

x

Иллюстрация к: Наваждение