До истории с граблями мой дядька испытывал много насмешек в свой адрес, так как работал в Советской милиции. Стандартные шутки про то, что в каждой семье не без урода, он научил себя пропускать мимо ушей. Тучный, неповоротливый. Работал там, где считал нужным. Кого это касалось, кроме него?
- Слав, а говорят, что ты с мест преступления деньги подворовываешь. Правда?
И пока родня заливалась от смеха, дядька бубнил себе что-то под нос, наливая в чашку новую порцию компота. Где-то за его спиной транслировали очередной съезд партии. Черно-белый кинескоп телевизора подергивался горизонтальной стробой. Но никому не было дела до качества картинки. Главное, чтобы не «Лебединое озеро». Потому что если в эфире балет, значит, умер очередной бонза из политбюро. В ту пору мы знали это четко.
Была у дядьки раздражающая шутка, которую он повторял ровно столько, сколько я его помню. Зовет к себе. Срочно. Отрывает от дел. Будто горит что-то.
Бежишь.
- Что?
- Вот так умеешь? – он сворачивал губы трубочкой и бил по ним пальцами, - бум-бум-бум.
Я убивался от этой шутки. А он беспечно смеялся, приводя в движение необъятный живот.
Слава мог у всех на глазах поглотить огромный таз пельменей. Но, при этой гастрономической страсти он просто люто и патологически ненавидел лук. Бывало, когда хотелось, чтобы еды досталось вдоволь семье, мы нарочно сливали ему, что «бабушка втихаря сунула в фарш три луковицы». Подобного было достаточно, чтобы родственник к прекрасной еде не проявлял никакого интереса, а мы сами наедались от пуза.
В памяти возникает салон автомобиля «Победа». Сижу ребенком на заднем диване машины и придерживаю руками две фляги с помоями. За рулем отец. Везем корм поросятам, которых завели у бабушки в частном дворе. Свиньи – животные смышлёные, прекрасно дрессируются. Весь околоток любил наших хрюшек, которые на бис с удовольствием исполняли весь собачий набор от «сидеть», до «апорт». Вот и возили мы нашим импровизированным циркачам корм из ближайшего детского сада – все, чем привередничали тамошние дети.
Едем. Во флягах мерно плещется сносное пойло, ударяя кусками размокшего хлеба о стенки. Смотрим, наш дядька стоит у дороги – автобуса ждет. Грех не подбросить. Садится на переднее сиденье возле отца, а я ему с ходу:
- А вы, наверное, помои есть не будете?
А он, машинально:
- Почему?
- Да они с луком, - отвечаю.
Надо сказать, что отец едва удержал руль – нас обоих одинаково трясло от смеха.
Как-то советскому милиционеру выдали служебный мотоцикл с люлькой. Новенький. Красного цвета «ИЖ» пятой серии. Естественно, первым делом захотелось покататься по переулку. Но родственник со свойственной ему издевкой ключи от транспорта не давал.
- Дядя Слава, я же вот так умею, - говорил я, сворачивая губы трубочкой, - Бум-бум-бум. Да за одно это – должен проехаться. Ну, не жадничай! Давай ключи.
- Ладно, - соглашался «свисток», - Но сначала помой технику. Видишь, вся люлька в пыли. Бери ведро, а там – посмотрим.
Делать было нечего. И я шел за тряпкой. Мимо отца, который дрессировал поросят. Оказывается, свиньи осваивают команды еще легче, чем собаки. Весь околоток, как в цирке, восторгался нашими учеными поросятами, которые ходили строем. Знали команду «сидеть». Подавали голос.
Помывка транспорта прошла быстро, и заветные ключи упали мне в руку.
- Только аккуратно, - предупредил дядька, - Техника казенная.
Я завел двигатель и уселся на железного коня, преисполненный самых приятных чувств. Аккуратно выжал сцепление на ручке, включил ногой первую передачу. Мотоцикл плавно поехал в сторону ворот. Управлялся он легко. Я чувствовал мощь. Не то, что мой юношеский мопед, терявший ход при порывах ветра.
Выехав из двора, я повернул направо и резко прибавил газа. Дура рванула вперед с такой прытью, что я чуть не слетел в позе сидя на пыльную дорогу. Однако, не имея опыта управления мотоциклетом с люлькой, не предполагал, что меня потянет в сторону. Описав дугу, новенький «ИЖ» влетел на всем ходу в соседский палисад и заглох.
Дядька и отец, наблюдавшие за моей поездкой, с громкими матами бросились к месту неловкого дорожного происшествия.
На вид все оставалось целым, кроме нескольких штакетин в заборе. Милиционер откатил мотоцикл к дороге и попытался завести его вновь. Поднял ногу, установив ступню на стартер. Подпрыгнул, наваливаясь на нее всем весом. Но ножка, описав дугу, застряла в нижнем положении.
- Сломал, сорванец, - с досадой заявил Слава, пытаясь вернуть рычаг стартера вверх рукой.
В этот момент в механизме что-то щелкнуло, и педаль сыграла по руке незадачливого милиционера. Рука блюстителя порядка оказалась сломанной. Он долго носил гипс, поминая племянника «добрым» словом.
Однажды мы решили забрать из дядькиного сарая кирпич, который много лет ждал нужного часа. Эти строительные материалы достались нам давно, и никто из родни на них не претендовал. Так и лежали они не один год, укрытые от глаз всяким другим ненужным хламом.
Наняли самосвал. Приехали с братом грузить булыжники. Водитель, нанятый только на извоз, остался в кабине. Мы – выскочили наружу, рассчитывая как можно быстрее управиться с задачей, чтобы не оплачивать рулевому лишних часов.
Смотрим, на сарае замок. Брат пошел в дом, чтобы попросить открыть хранилище. Вернулся с теткой. Фигурой, в родне еще менее популярной, чем ее муж-милиционер. «Торгашка, - говорил про нее двоюродный дед Иван, - Какой может быть спрос со спекулянтки?». «Помойка, - качал головой отец, - Где Славка такую подобрал?»
- Не знаю, где ключи, - заявила тетка, разглядывая наш самосвал и оценивая ситуацию по какой-то своей неизвестной логике.
- Хорошо, - заявил брат, - Видишь, мы технику наняли. Затрату понесли. Надо как-то открыть.
- Никак не откроем, - отрезала тетка, - Можете уезжать. Надо было заранее предупредить, что приедете.
Брат, с досадой кивнув, взял кусок ржавой трубы, которая лежала у стены. Легким ударом он сбил навес. Дверь была открыта.
Тетка что-то высказала, уходя назад в свою избу. А мы приступили к погрузке.
Не прошло и получаса, когда лишь четверть работы была сделана, как во двор въехала легковушка. Занятые делом, мы ровным счетом не обратили на нее внимания. Однако из машины выскочил наш дядька и тут же начал громогласно орать про грабеж, беспредел и безобразие.
Он был в форме. Парадном кителе. Только без своей милицейской фуражки, которая, видимо, сковывала его необъятный ум.
Дядька подскочил к нам, продолжая истерить на пустом месте.
- Чем не доволен? – осведомился я, - Помочь приехал?
Майор от возмущения чуть было не сел на попу. Он набрал воздуха в меха, но слов не подобрал. Отчего из него вырвался лишь звук, похожий на свист лопнувшего футбольного мяча.
Милиционер замахнулся и звонко ударил меня по щеке ладошкой. Не больно, как-то по-женски, подло, унизительно слабо.
В этот момент брат, который не мог допустить поругания, схватил грабли и нежно опустил их ручку на голову блюстителя порядка.
Наблюдавший за сценой водитель самосвала не знал, что милиционер – наш родной Славка, которого в родне никто не мог воспринимать всерьез. Он счел, что среди белого дня убивают представителя власти. Мужик вдарил по газам, едва не снеся на полном ходу ворота. А милиционер, обхватив треснувшую на голове кожу, полуприсядью побрел в сторону улицы. Демонстрировать округе степень безобразия, которое с ним произошло. Он выл, словно те дрессированные поросята, которых все-таки однажды пришлось резать, привлекая для этого дела умельца из соседнего курмыша.
Мы, потеряв транспорт, попали с братом в неудобную ситуацию. Машины – нет. Куда уехала – поди, разбери. Тут это существо воет, сообщая округе, как страдает простой советский милиционер.
Переглянулись и пошли прочь.
Несколько дней пришлось жить, ожидая каких-то неприятностей. Но их не случилось. Не всем ожиданиям, даже трагическим, суждено сбываться.
Потом нам рассказали, что Славка побывал в травмпункте и заручился справкой о побоях. Затем он пошел к начальнику милиции, чтобы написать на племянников донос. Но полковник был мудрым и справедливым. Он сказал приблизительно следующее: «Славик. Из всех офицеров я только тебя не могу научить, какой стороной противогаз надевать. Иди прочь с этими бумажками, пока я тебя по статье не уволил. Считай, что это грабли справедливости тебе на голову приземлились».
Следующий раз я увидел Славку в гробу через много лет. Его добил избыточный вес. Сердце не справилось. Был милиционер и не стало. Шестеро автоматчиков дали залпы в воздух. Шестеро гробовщиков на лентах спустили гроб в бездну.
Я бросил три пригоршни земли и приложил грязные пальцы к сложенным в трубочку губам:
- Умею так, дядька. Спи спокойным сном… и прости.
29 мая 2018
Иллюстрация к: Грабли справедливости