Туманный город

Я смутилась. Однако, не оставалось ничего другого. Быстро поцеловав его в щёку, я, не оборачиваясь, как белка взлетела по лестнице и закрыла за собой окно. Слишком много событий для одного дня. Нужно было выспаться!

11

Когда в раздумьях теряемся

И не можем разгадать секрет,

То к древним знаниям тянемся,

Чтобы с ними получить ответ.

Порою они таинственны,

Подчас парадоксов полны,

И, может быть, это – истина,

Но только с другой стороны?

Всю ночь меня одолевали смутные видения. А из-за накопившейся накануне усталости я проспала почти до обеда. Да и то проснулась только из-за громких криков уличных торговцев: кто рекламировал инструменты для сада, кто – душистое мыло.

Солнце ярко освещало комнату. Я подошла к окну и улыбнулась ему в ответ. Никакого тумана не наблюдалось. Скорее всего, день будет отличным!

Едва я собиралась переодеться и привести себя в порядок, как обнаружила под дверью белый конверт. Что бы это могло значить? С трепетом в груди я наклонилась за ним. Записка внутри гласила:

«Изабелла, здравствуйте! Прошу прощения за моё вчерашнее поведение. Оно было неподобающим и не имеет оправданий. Мне остаётся только пообещать, что впредь такого не повторится.

К сожалению, наше дело продвигается не столь успешно, как хотелось бы. Сейчас я уезжаю в столицу, чтобы привезти с собой ещё следователей и лучший поисковый отряд. Мы обыщем весь город, дом за домом, но найдём Ребекку. Наверное, я смогу вернуться лишь завтра вечером. Хотя и это маловероятно, так как сбор людей потребует некоторого времени.

Пожалуйста, будьте осторожны и не предпринимайте никаких авантюр (для этого дождитесь меня!).

Остаюсь вашим преданным другом

Г.Г.»

Я застыла, словно поражённая молнией. Жизнь потеряла всякий смысл. Что я буду делать здесь несколько дней одна? Да к тому же, запертая в номере. Я даже не могла без разрешения родителей пойти в ванную комнату! В апатии я вернулась обратно в постель с твёрдым намерением не вставать до тех пор, пока не приедет Гарольд.

Но очень скоро в дверном замке послышался звук поворачиваемого ключа и ко мне вошла Розамунда. Я сразу же натянула одеяло на голову. Она присела на мою кровать:

– Слушай, Марк вчера погорячился. Не могу сказать, что отец полностью прав. Хотя ты должна понять нас, мы беспокоимся за тебя. К сожалению, неизвестно, можно ли доверять Гарольду…

Мама напоминала мне яблоню – широкую, раскидистую, щедрую, полную плодов. Именно такой была её человеческая натура.

– Успокойтесь, – буркнула я сквозь покрывало и высунула нос наружу, чтобы не задохнуться. – Он уехал в Столичный город.

– Вот и отлично, – с нескрываемым облегчением Розамунда поднялась с кровати. – Тогда вставай, одевайся и спускайся завтракать.

С этими словами она ушла. А я смотрела в облупившийся потолок и думала о том, как жить дальше. Как бы я хотела, чтобы Гарольд вернулся поскорее!

Надежда на скорую встречу придала мне сил. Я поднялась, переоделась и собиралась выходить, как краем глаза заметила в окне, что к гостинице подъехал красивый экипаж с эмблемой королевства. Кучер, спрыгнув с места, быстро открыл дверь и из неё вышел Фернан. Ведь он не мог приехать просто так! Хорошие или плохие известия привёз заместитель мэра? Я выскочила из комнаты и стремительно сбежала вниз, едва не сломав ногу.

Как всегда, одетый строго и элегантно, сегодня Фернан решил украсить чёрный костюм лиловым цветком в петлице. Когда чиновник поздоровался с находившимися в гостиной немногочисленными артистами, я спросила:

– У вас есть новости о Ребекке?

Фернан обратил на меня снисходительный взор:

– Данный вопрос нужно адресовать не мне. Расследованием занимается констебль. Я приехал сюда поговорить с Октавиусом Конроем. Можете проводить к нему?

Я указала ему на лестницу и предложила подняться, он жестом пропустил меня вперёд. Мы вместе отправились на второй этаж по скрипучим ступеням.

– Как вы справляетесь со всем этим? – на ходу поинтересовался Фернан. – Чудовищное преступление.

– Мы верим, что Ребекка найдётся, – твёрдо ответила я. – И сделаем, что угодно, чтобы разыскать её.

– Да, сидеть сложа руки – действительно тяжело, – согласился он. – Но давайте смотреть правде в глаза. В нынешней ситуации от вашей труппы мало что зависит.

Хотя чиновник был прав, его слова больно ранили моё сердце.

Подъём дался мужчине с трудом, ему даже пришлось откашляться. Дойдя до нужного номера, мы постучались и, выдержав паузу, заглянули в комнату дяди Октавиуса. Тот сидел за столом и писал. Фернан решительно переступил через порог и плотно закрыл за собой дверь.

Я уже пошла к себе, однако потом вернулась и нагнулась к замочной скважине. Из-за её маленьких размеров мне почти ничего не было видно – оставалось только прислушиваться. Наверное, это не очень правильный поступок, но я не могла победить собственное любопытство.

– От лица местной администрации приношу глубочайшие сожаления вашей семье, – начал Фернан, распахнув полы длинного плаща и усевшись на стул посреди комнаты. – Произошедшее – страшная трагедия и для вас, и для нас, жителей Туманного города. Мы прикладываем все усилия, чтобы установить личность преступника. Между тем время, увы, не на нашей стороне. Как показывает практика, в случае похищения без цели выкупа жертва погибает в первые дни.

– Не может быть! – с отчаянием воскликнул дядя Октавиус. – Вы должны что-то предпринять, пока не поздно!

– Поверьте, мы делаем максимум возможного. Я призываю быть реалистом и трезво смотреть на вещи. У полиции нет улик, следов, зацепок. Свидетели тоже отсутствуют. Единственная информация, коей я не смею вас обнадёживать, поступила из Озёрного города. Два дня назад их постовой видел там девушку, похожую на вашу внучку…

– Что?

Судя по шуму, дядя вскочил со своего места, а Фернан жестом остановил его:

– …но где она сейчас – неизвестно. Я глубоко сочувствую вашему горю, как человек. И всё-таки, как лицо официальное, не вижу положительных перспектив найти Ребекку. Вы можете находиться в Туманном городе так долго, сколько захотите: мэр согласился оплатить ваше проживание в гостинице. Только подумайте о труппе. Нужно ли ей сидеть здесь без работы и предаваться унынию? Есть ли смысл оставаться и ждать хороших новостей, которые, вероятно, никогда не придут?

Наступила тишина. Мне показалось, что она длилась час. Октавиус молчал. А безмолвие Фернана говорило даже красноречивее его слов. Неужто он как-то гипнотизировал дядю, потому что заместитель мэра явно не хотел быть инициатором продолжения беседы и ждал реакции собеседника?

– Это так ужасно, – всхлипнув, первым не выдержал глава нашего клана. – Ни на минуту не могу выкинуть Ребекку из головы. Я знаю её с рождения, видел, как она росла, впервые пошла, обучал пению. Мы все были уверены, что девочка станет талантливой артисткой. И в один миг Ребекка пропала… О, чтобы я ни сделал, чтобы она вернулась к нам!

– Если судьбе угодно, девушка найдётся, – сухо сказал визитёр. – Если нет – мы, люди, бессильны перед нею.

– Бессильны перед нею, – словно в затуманенном состоянии повторил дядя Октавиус.

Снова наступила пауза. Я опять попыталась хоть что-то разглядеть сквозь замочную скважину, но как назло кроме спины Фернана ничего не было видно.

– Тем не менее мэр готов помочь вам в трудную минуту, – продолжил тот. – Если вы поступите благоразумно и в ближайшем времени покинете город, он выплатит труппе, назовём это так, моральную компенсацию – пятьсот валлориев. Мы обещаем, что когда появятся какие-либо известия, то сразу сообщим. У вас же есть адрес для корреспонденции в столице?

– Есть, – растерянно ответил дядя.

– Вот и отлично, – подытожил Фернан. – Мне кажется, это оптимальный выход из нынешней ситуации. Вы дальше живёте и работаете с надеждой на лучшее, дарите искусство людям. По сравнению с пребыванием здесь в бездействии и тоске.

Я увидела, как он поднялся со стула. Похоже, разговор шёл к концу.

– Впрочем, не настаиваю. Решение принимать должны только вы. Моя задача – поддержать вас. И я делаю всё, что могу, даже больше. Прошу учесть это. Но долго так продолжаться не может.

– Огромное спасибо за участие и заботу, – растрогался дядя и стал пожимать его руки. – Нам не на кого тут надеяться.

Фернан кивком согласился с ним. Скорее всего, он был доволен ходом беседы.

– Итак, что мне передать мэру? – осведомился чиновник.

– Безусловно, вы правы, – залепетал дядя Октавиус. – Учитывая, что мы бессильны что-либо сделать, труппа завтра же покинет Туманный город. Сейчас я напишу наш адрес, куда вы сможете посылать весточки.

Сочтя, что пора отодвинуться от двери, чтобы остаться незамеченной, я отошла на достаточное расстояние. И как раз вовремя, потому как через пять секунд визитёр уже появился в коридоре, туго застёгивая плащ. Дядя догнал его и вручил клочок бумаги, который чиновник не глядя засунул в карман.

– Что ж, договорились. Мой человек сегодня вечером заедет к вам, – сказал он Октавиусу, при этом смотря в упор на меня.

Даже если Фернан догадался, что я подслушивала, то не подал вида. Я присматривалась, пытаясь прочитать на непроницаемом лице, что творится у него внутри. Хотел ли он на самом деле нам помочь? Или побыстрее избавиться? Или чиновник знал гораздо больше и намеревался спасти нас от новой беды?

Не проронив ни слова, Фернан спустился по лестнице, откланялся с присущей ему вежливостью и уехал так стремительно, что мы не успели опомниться.

Дядя медленно пришёл в гостиную и попросил артистов собраться. Последними пришли измученные родители Ребекки. Октавиус начал печально говорить:

– Друзья мои, сейчас мы проходим через тяжёлое испытание. Случившееся – огромное горе для нашей семьи. Каждый бы из нас сделал всё возможное, чтобы отыскать Ребекку. Если уж городские служители закона не могут справиться с этим, то мы и подавно. Мне было нелегко принять такое решение, но как глава рода Конрой я вынужден признать – труппа ничем не может помочь. Однако театру надо двигаться дальше.

Моё сердце замерло, когда я слушала его слова. Ведь ещё недавно дядя считал совсем по-другому! Откашлявшись пару раз, он продолжил:

– Нам нужно ехать и работать. Господин Драйзер уже три дня ждёт нас в Лесном городе – вчера я получил от него письмо. Мы не можем злоупотреблять доверием доктора.

В подтверждение своих слов он вытащил из-за пазухи помятый жёлтый конверт и помахал им в воздухе. Хотя у присутствующих и мысли не было сомневаться в правдивости старейшины.

Арендт Драйзер, известный ценителт театра, иногда приглашал «Театр Конрой» с концертами к себе в особняк. Бродячие труппы зависели не только от востребованных гастролей, но и от меценатов, которые регулярно звали выступить у них дома. Также весомую роль в нашей жизни играли и посредники в виде агентств, журналистов, издателей театральных бюллетеней.

– Когда о Ребекке появятся какие-либо новости, мэр сообщит нам. Он обещал помочь с денежными расходами. И труппа снова вернётся сюда, если в этом будет необходимость. А пока попрошу вас начать собираться, завтрашним утром мы отправляемся в путь.

Услышав сказанное, тётя Августа, непонятно как державшая себя всё время, разрыдалась.

– Я никуда без дочери не уеду! – закричала она и в слезах убежала в свою комнату.

Сразу же следом за ней устремились дядя Густав и Розамунда.

Никто из оставшихся не знал, что сказать. Сгорбившись, дядя Октавиус сел на стул. Марк подошёл к нему:

– Отец, хотя это было трудное решение, оно правильное.

Другие члены нашей семьи перешёптывались, но, похоже, в большинстве они склонялись к такому же исходу. По крайней мере, открыто никто не высказался против. Один за одним артисты расходились по своим номерам, чтобы готовиться к отъезду. В гостиной остались лишь дядя Октавиус, сидевший в оцепенении, и Марк, что-то тихо ему говоривший.

Медленно, словно против воли, я поднялась в комнату. И тут до меня дошло – если труппа уезжает завтра утром, а Гарольд вернётся в лучшем случае вечером, то мы с ним больше не увидимся. Эта мысль крутилась в моей голове снова и снова. Я и предположить не могла, что наше расставание произойдёт так нелепо – ведь мне нравилось общаться с молодым человеком, хотелось столько всего рассказать, столько всего спросить…

Сначала я собиралась бежать к родителям с просьбой остаться ещё один день в Туманном городе, но потом пришла к выводу, что они быстро меня раскусят. Притвориться больной – тоже не выход. Караван не будет задерживаться из-за незначительной причины. Если, конечно, я не буду при смерти. Правда, такой вариант исключался. Да и то, учитывая мою «везучесть», если бы мы повременили с отъездом, Гарольд всё равно не успел бы приехать по каким-либо обстоятельствам.

Как загнанный зверь я ходила по периметру маленькой комнаты. Но других вариантов не оставалось –               надо паковать вещи. Их было не так много, и я справилась довольно быстро. Внутри меня горел непонятный огонь, руки тряслись, и я по-прежнему не могла себя успокоить.

Хоть и нелегко будет смириться с потерей Гарольда, прекращение попыток найти Ребекку возмущало меня ещё больше. Умом я понимала, что мы, чужие артисты в этом городе, не сможем сами принять необходимых мер. Только сердце отказывалось сдаваться просто так, оно требовало действий.

Мои руки потянулись к мешочку, где лежали кости. Я подошла к свету, вытащила их и перебирала, мысленно приговаривая: «Прошу вас, дайте ответ, что делать, у нас осталось так мало времени». Затаив дыхание, я бросила кубики. Они долго кружились на поверхности подоконника, а затем резко остановились. Слова на них гласили «чёрный» и «женщина».

Догадавшись, о ком идёт речь, я схватила накидку и выбежала из гостиницы. По-прежнему стоял ясный день, солнце ласково проглядывало сквозь облака. Не замечая ничего вокруг, я твёрдой походкой направилась к тому дому, возле которого оказалась в первую ночь нашего приезда. Сначала я хотела зайти за Кайей, чтобы мы пошли вместе, но с каждым шагом уверенность во мне увеличивалась, почему-то совсем не было страшно. И я решила не беспокоить её.

Мои ноги всё же подкосились, когда я подошла к маленькой постройке и постучала в старую обшарпанную дверь. Никакой реакции не последовало. Я постучала ещё раз. Послышался злой крик:

– Кто бы ты ни был, убирайся!

Странно, но я почувствовала воодушевление. По крайней мере, ведьма находилась дома и не игнорировала незваную гостью.

– Простите, – быстро затараторила я, – меня зовут Изабелла. Мы мельком виделись здесь несколько дней назад. Мне нужно поговорить с вами об очень важном деле.

– У меня нет с тобой никаких общих дел, – раздался недовольный голос. – Поговори с кем-нибудь другим.

– С радостью бы, – охотно согласилась я, – только обычные люди не в силах помочь. Остаётесь вы.

В ответ – тишина. Я сбавила напор и присела на крыльцо. Дневное светило окончательно выглянуло из-за облаков, и я подставила под его лучи своё лицо. В доме ничего не происходило, но я была уверена в выжидающей тактике. Через пять минут дверь медленно отворилась и, прикрываясь рукой от солнца, женщина уставилась на меня:

– Ты всё ещё тут!

– Да, – подтвердила я очевидное.

Подбоченившейся позой хозяйка дома демонстрировала недовольство. Теперь я могла разглядеть её получше. Сейчас она казалась не такой старой, как запомнилась мне в первую ночь. На вид – около пятидесяти лет. Седые волосы зачёсаны назад, простое тёмное платье облегало худощавую фигуру. Пронзительные глаза чёрного цвета смотрели в упор неприветливо:

– Кто ты и что тебе нужно?

– Меня зовут Изабелла, – терпеливо напомнила я. – Наша театральная труппа приехала в ваш город всего на пару дней. Мою кузину похитили, и мне надо найти её.

Ведьма хотела что-то сказать, но я не дала ей такой возможности:

– Полиция уже призналась в своём бессилии. Вам же доступны иные, чем простым людям, знания. Помогите нам. Помогите Ребекке, ей всего восемнадцать лет. Я чувствую, что она жива и ей нужна помощь.

– Ребекка – это пропавшая девушка?

– Да.

Мимолётная тень промелькнула на лице женщины, и отойдя она пропустила меня внутрь:

– Заходи, раз пришла.

Домик состоял всего из единственной комнаты. Окна были закрыты плотными шторами, и я едва смогла ознакомиться с обстановкой, пока дверь за мной не закрылась.

По всему пространству на развешенных в несколько рядов верёвках висели сушёные травы, источавшие пряный аромат. Интересно, они предназначались для лечебных или колдовских дел? Уж явно не для кулинарных. На стенах виднелись нарисованные углём магические знаки и схемы. Но получше разглядеть что-либо не получилось – единственными источниками тусклого света внутри служили свечи на круглом столе, за который на кривую табуретку и усадила меня хозяйка.

Чтобы как-то начать разговор, я сказала:

– Тут так темно…

– Мне видно всё, что нужно! – с пылом возразила женщина. – Даже то, что самый зоркий человек не разглядит вблизи при свете дня. Хотя тебе не понять этого.

– Вполне верю, – деликатно согласилась я, осознавая, что сейчас не лучшее время для споров. – Как мне вас называть?

– Никак, – усмехнулась ведьма. – Мы с тобой видимся первый и последний раз.

– Хорошо, – покорилась я.

Она стала расстилать на столе красную плотную ткань, разглаживая воображаемые морщинки и приговаривая непонятные слова. Я находилась на чужой территории и следовало играть по её правилам. Но небольшая разведка не повредит.

– До сих пор помню, как недавно ночью потерялась здесь. Случайно или нет, я оказалась у вашего дома. Мне было очень боязно…

Скривившись, хозяйка спросила строгим голосом:

– Чего же? Или ты любого куста боишься?

– Неизвестности боюсь, – откровенно сказала я. – Никогда раньше не сталкивалась с такими необычными людьми. А сейчас вижу, что вы совсем не страшная.

– Неужто до тебя не доходили слухи? – возмутилась ведьма. – Меня весь город опасается.

– И как вам живётся в подобном окружении? – решила полюбопытствовать я. – Неужто не хотелось бы найти единомышленников?

Старуха резко остановилась:

– Таких людей, как я, мало, и они разбросаны по всему свету. Остальные не понимают нас и поэтому хотят уничтожить. Однако просто мы не сдадимся.

– Наверное, тяжело, когда все вокруг против тебя?

– Нет! – воскликнула женщина. – Это лишний раз напоминает, кто я и чем отличаюсь от вас. Да, у меня нет жалкой спокойной жизни, но она мне и не нужна. Только почему-то, когда вам плохо, вы приходите за помощью сюда.

Мне было нечего сказать в оправдание. Я сама находилась во власти предубеждений, хотя и признавала, что существуют вещи, доступные лишь избранным и посвящённым.

– Так что конкретно тебе нужно? – задала вопрос ведьма.

Я вытянулась как струна и наклонилась к ней:

– Хочу знать, что с моей двоюродной сестрой Ребеккой.

Старуха криво ухмыльнулась:

– Если между вами есть кровное родство, я могу спросить об этом карты, да подобная информация дорого стоит. Ты готова к оплате?

– Сколько? – сглотнув слюну, поинтересовалась я.

К несчастью, при мне было мало денег. Но учитывая, что Фернан обещал выплатить дяде Октавиусу пятьсот валлориев, я надеялась, что указанной суммы должно хватить сполна.

– Разумеется, речь о не деньгах, – фыркнула она, словно я оскорбила её своей глупостью. – На них я не могу купить то, что хочу.

– Тогда что же? – недоумевала я. – Мне больше нечем заплатить.

– А если есть чем? – предположила ведьма, и её глаза ярко сверкнули. – Вопрос в том, насколько сильно ты хочешь помочь Ребекке...

– Очень сильно! – воскликнула я.

– Тогда платой будет то, что висит у тебя на шее, – не терпя возражений, она указала длинным сморщенным пальцем на мой мешочек с костями.

От ужаса я похолодела. Кубики являлись последней вещью, оставшейся на память от родителей. Не говоря уже о том, что их волшебство воплощало единственную силу, поддерживающую меня в трудные минуты. Уж не стало ли это возмездием за маленькую ложь о несуществующем браслете?

Я сжала мешочек и почувствовала исходящий от него жар. Кости тоже не хотели расставаться со мной. Но ведь они сами привели сюда? Тут я представила перед собой живой образ кузины и осипло сказала:

– Договорились.

Женщина без имени протянула вперёд костлявую кисть. Как во сне я сняла мешочек и положила на стол. Быстрым движением она схватила его и вытащила кубики. Ведьма оживилась, перебирая их грани, и что-то радостно шептала себе под нос. Мне было неприятно наблюдать, как чужие руки с грязными ногтями трогают мои кости, поэтому, стараясь звучать как можно твёрже, я прервала её:

– Теперь ваша очередь.

Она зашипела как змея и сперва спрятала мешочек где-то глубоко в складках платья. Затем вытащила из-под стола колоду больших старых карт и начала их перемешивать. На оборотной стороне я заметила один и тот же символ – скорпиона, жалящего самого себя ядовитым хвостом.

– О силы тьмы и мрака, расскажите про Ребекку, – обратилась женщина куда-то вверх, входя в транс.

После этого она зашептала на неизвестном языке. Старуха раскручивалась на месте, одновременно мешая карты в хаотичном порядке. Процесс продолжался несколько минут. Я пыталась держаться спокойно и сидела прямо. Нужно было сосредоточиться как никогда, для чего я применила тактику глубоких вдохов и выдохов, которой научил меня дядя Октавиус, чтобы не волноваться перед выступлениями.

Наконец она протянула колоду:

– Сейчас ты проследишь за её судьбой. Вытащи первую карту – это будет прошлое Ребекки.

Я послушно выбрала первую случайную из середины и перевернула её. На ней огромная жаба находилась на большом листе кувшинке. Ведьма забрала карту и стала внимательно рассматривать.

– Вижу, что она талантлива, красива, занималась тем, что ей нравилось и это у неё получалось. Лёгкая жизнь, её все любят, никаких преград на пути.

Сказанное совпадало с правдой, и я не прерывала её. К тому же меня мало волновало прошлое кузины.

Тут женщина подняла взор:

– Но она завидовала. Тебе!

Я молчала, стараясь ни единым жестом не выдать своего согласия или несогласия, чтобы ведьма говорила лишь то, что чувствовала, не основываясь на моих эмоциях. Заметив, что я не реагирую, она перетасовала колоду и опять предложила выбрать карту, которая бы символизировала настоящее Ребекки.

Перевернув ту, мы обнаружили юных мальчиков-близнецов, стоящих вплотную и держащихся за руки. Я сразу вспомнила наших танцоров Анну и Леопольда; правда, те оказались не при чём.

– Она хотела быть тобой, мечтала стать лучше тебя, – поведала ведьма. – Просила об этом, и её желание сбылось.

– Как такое возможно? – недоумевала я.

Закрыв глаза, старуха проводила ладонями над картой взад и вперёд. Каким образом ей удавалось видеть что-то, кроме полуистлевшей картинки?

– Та ночь… Вы жили в одной комнате… Только не она должна была быть похищена, а ты! – женщина подняла веки и с гневом посмотрела на меня.

– Что? – в тот момент я испытала больше изумление, чем страх.

– Ты, – повторила ведьма. – Ребекка мечтала занять твоё место, и её желание исполнилось. Бедняжка даже не поняла, что накликала на себя беду.

– Но кто её похитил? Кто хотел похитить меня? Зачем? – не выдержала я и начала задавать вопросы один за одним.

Во взгляде женщины сквозило презрение. Очевидно, её возмущали мои многочисленные вопросы.

– Уж не думаешь ли ты, что магические карты дадут тебе дословные ответы? Ты должна прийти к этому сама.

– Сейчас, в настоящем, она жива? – взволнованно спросила я.

– Да, – равнодушно произнесла старуха.

С моей души словно камень свалился. Значит, ещё не всё потеряно. Значит, мы найдём кузину.

– Теперь тяни последнюю карту. Она покажет её будущее.

С замиранием сердца кончики моих пальцев скользили по срезу колоды. Где, где та со счастливым будущим Ребекки? Будь что будет. Я остановилась, вытащила и положила карту на стол. Мне было страшно открывать её. Видя моё замешательство, ведьма сделала это сама.

На ней изображался петух на фоне восходящего солнца. Что он обозначает? Петух первым просыпается по утрам, пробуждает всех ото сна. Яркая птица с задиристым нравом. Символ предупреждения об опасности. Мысли путались одна с другой, я перестала вообще что-либо соображать и с надеждой взглянула на старуху. Её лик был печален.

– Что это значит? Всё будет хорошо, да? – набросилась я на неё.

Она на мгновенье задумалась. Затем легонько похлопала меня по руке:

– Жизнь твоей кузины висит на волоске. Только вижу, что ты не спасёшь её. Смирись. Ты сделала то, что могла.

Я застыла как истукан. Слова «ты не спасёшь её» звучали в голове, повторяясь и повторяясь.

– Нет! – через секунду взорвалась я. – Если Ребекка жива, мы найдём её.

Ведьма скептически отвела взгляд в сторону и начала убирать карты. Я следила за каждым её движением. Наконец она подошла ко мне и слегка обняла за плечи:

– Изабелла – ты верный друг. Но не всесильна. Есть вещи, с которыми мы не можем бороться. Да, жизнь несправедлива. Всё-таки у тебя есть много талантов, воспользуйся ими и сделай мир лучше. Эта девушка – всего лишь эпизод в твоей судьбе. Не принимай его близко к сердцу.

От женщины исходил неприятный запах старческого тела, и мне пришлось задержать дыхание. Возможно, она говорила правильные слова, но я отказывалась им верить. Резко встав, я заявила:

– Нам удастся отыскать Ребекку, мы вдвоём придём сюда и посмеёмся над вашими глупыми картами. А вы тогда отдадите обратно мои кости.

Ведьма только захохотала скрипучим смехом в ответ. Настоящая мандрагора – ядовитое растение с плохой репутацией! Когда я уже выходила на улицу, она крикнула вдогонку:

– Кстати, хочешь, я погадаю и на твоё будущее? Просто так, без оплаты?

Закрывая за собой дверь, я сказала ей:

– Вы не увидите моё будущее, потому что я его ещё не выбрала!

12

Незаметно жизнь людей промчится,

На полях родившей их земли;

К сожаленью, часто мысль стучится,

Что не всё успели и смогли.

Можно ль жизнь вернуть, что тяжко тянется,

Заново начать, пересмотреть

Прошлые решенья иль останется

Только вспоминать и сожалеть?

Выйдя на солнечный свет, я вспомнила, что сегодня не завтракала. Поэтому, проходя мимо лотка со сладостями, я не удержалась и купила леденец на палочке.

Мне требовалось обдумать происходящее и привести свои мысли в порядок, для чего я отправилась в парк. Зона для отдыха располагалась в центре города, чтобы туда можно было быстро попасть из любой точки. К тому же я уже хорошо ориентировалась на местности и не рисковала заблудиться.

Зимой парк представлял собой унылое зрелище. Голые деревья напоминали обгоревшие спички. Среди небольшого слоя снега то здесь, то там обнажалась грязная почва. Несколько аллей делили территорию вдоль и поперёк, а по середине распростёрлось озеро. Его окружали скамейки, на одну из которых я села и начала грызть леденец.

Несмотря на самый разгар дня, в парке было малолюдно. В основном – старики, медленно бороздящие дорожки и нагуливающие аппетит перед обедом. Я видела их безмятежные, умиротворённые лица. Оказывается, в Туманном городе есть счастливые жители. Но лично я не хотела бы осесть в таком неуютном месте. Постоянный туман, безнаказанная преступность, нерасторопность властей… И вдобавок разрушенный театр, уже годы находящийся в запустении.

Неделю назад труппа впервые приехала сюда и даже предположить не могла, что нас тут ждёт. Если бы мы только разгадали предупреждение судьбы на въезде в город и развернулись обратно!

И как вообще возможно лишить свободы другого человека, тем более беззащитную девушку? Конечно, в случае похищений ради выкупа жертв часто возвращали живых. Но не всегда. И Ребекку похитили не из-за денег. Скорее всего, это значило, что рано или поздно преступники убьют свою жертву. И ведьма сказала, что я не спасу её. В голове не укладывалось, как кто-то мог сломать юную жизнь, которая только начинала расцветать, растоптать все её мечты. Разве они являлись людьми? Нет!

Пусть прошло уже достаточно времени, во мне снова зародились ярость и возмущение. Неужели грубая физическая сила решала в нашем мире всё? И, получается, что артисты, посвящающие себя искусству, – лёгкая добыча для бандитов без моральных законов? Кто защитит нас от произвола?

И словно в ответ я увидела около озера знакомого человека в поношенном пальто, кормившего уток. Это был Эндрюс. Не знаю зачем, но я быстро разжевала леденец и направилась к нему.

Он стоял полубоком и не заметил моего приближения. Я пристально рассматривала его полное печали сморщенное лицо. Констебль медленно отщипывал кусочки серого хлеба и бросал мякиш в озеро. Его сразу же окружило множество голодных птиц и на всех желающих подкрепиться буханки не хватило бы.

Хотя я подошла почти вплотную, он не услышал мой оклик. Наверное, из-за ветра, который налетел на озеро и погнал волны ряби. Поэтому мне пришлось повторить:

– Здравствуйте, Эндрюс!

Он испуганно обернулся и в панике начал избавляться от крошек, будто я застала его за злодеянием. Похоже, констебль даже не узнал меня.

– Я – Изабелла, помните? Из приезжего театра. Вы расследуете преступление о нашей пропавшей девушке Ребекке.

– Да-да, припоминаю, – суетливо ответил Эндрюс. – К сожалению, для вас нет новостей.

– Знаю, – кротко сказала я. – Их и не будет, ведь так?

– С чего вы взяли? – тихо, но в то же время сердито буркнул он. – Дело ведь не закрыто.

Я пожала плечами:

– Мы уже поняли, что здесь замешан кто-то могущественный, с кем не можем тягаться.

Констебль промолчал. Означало ли это согласие? Или равнодушие? В любом случае, вряд ли бы он сообщил мне правду.

– Завтра наша труппа уезжает, – грустно поведала я. – И родители Ребекки тоже. Представляете, каково им? Приехать сюда всей семьёй и уехать без единственного ребёнка?

– Не представляю, – грубо заявил Эндрюс, хотя мой вопрос являлся риторическим и не требовал ответа.

– У вас нет семьи и детей? – догадалась я.

Он промолчал. Констебль не смотрел мне в глаза и лишь развёл руками. Но и по его молчанию было очевидно, что я оказалась права. Пожилой человек вызывал у меня сочувствие.

– Почему? – искренне спросила я.

– Почему? – удивился Эндрюс и задумался. – С юности приходилось много работать, по выходным, допоздна. Сначала я был горд, что мне доверили служить в таком важном отделе, расследовать преступления, искать злоумышленников. Начальство, видя старание, давало больше заданий, отчётов, и, казалось, – вот то, чем я должен заниматься, вот где моё место. Семья, дети – потом, когда станет меньше работы. Успеется…

Он сделал паузу, и я не стала его прерывать. Вокруг нас слышалось только завывание ветра – крякавшие утки склевали хлеб и разлетелись.

– Правда, дела становились мельче, а их количество увеличивалось. И я даже не помню, когда последний раз раскрыл крупное преступление. Всё постепенно сводилось на нет. Со временем выяснилось, что и без семьи я как-то справляюсь. А ещё чуть позже – что и я никому не нужен.

Старик развернулся и в задумчивости опустился на ближайшую скамейку. Он напоминал иссохшее дерево, которое уже отжило свой срок и вот-вот превратится в труху. Я последовала за ним и села рядом.

– Но ведь у вас есть друзья, родственники?

– Часть родственников поумирала, часть разъехалась, друзья куда-то разбежались, – вздохнул он. – Единственное живое, что меня окружает – утки на этом озере. Каждый день прихожу и кормлю их. Из-за незамерзающих источников в водоёме постоянно тёплая вода и птицы не улетают на юг. Хоть кто-то ждёт старого констебля. Вот умру в скорости, может они меня вспомнят…

– И как давно вы сюда приходите? – поинтересовалась я.

– Двадцать с лишним лет, – с чувством собственного достоинства сказал Эндрюс.

Неожиданно из моих уст слова вырвались сами:

– Представьте, что вы приходите сюда, а здесь нет ни одной утки! Ни одной птицы. И больше никогда не будет.

Седые брови мужчины поднялись вверх, и он с недоумением посмотрел на меня:

– Что? Как это?

– Да, – убеждала я его и показала рукой на воду. – Представьте, что тут лишь ровная гладь, вечная зима и ни одного громкого звука, ни одной птицы. Вы бы приходили сюда по старой памяти, с куском хлеба, готовый поделиться с вашими питомцами, а они все исчезли без возврата.

Похоже, я нарисовала живую картину, так как он непроизвольно дёрнулся. Неужели мне удалось достучаться до него?

– Так и родителям Ребекки сейчас тяжело, – продолжала я, стараясь звучать как можно убедительнее. – Они ожидали от вас, как от служителя закона, как от человека, помощи. Но действительно ли вы приложили усилия, чтобы отыскать несчастную девушку, ничем не заслужившую страдания, на которые её обрекли похитители?

Эндрюс сидел беззвучно, вжавшись в скамейку. Я взяла мужчину за руку и заглянула ему в лицо.

– Помогите, – попросила я. – Вы знаете гораздо больше, чем мы. Неважно, кто это сделал. Нам только нужно найти Ребекку и вернуть к жизни её родителей, ведь они совсем потеряли покой.

Пожилой констебль не двигался и как будто колебался. И вдруг я заметила, как по его щеке скатилась слеза. Потом другая. Эндрюс вытер их резким движением. Я же молчала и пристально смотрела на него.

– Давно я… не ощущал ничего… – запинающимся голосом сказал он. – Думал, сердце превратилось в камень. За эти годы много разных злодеяний прошло перед моими глазами. Наверное, поэтому я абстрагировался. Для меня они стали неизбежной обузой. Я перестал видеть людей, передо мной были лишь свидетели. Я перестал сочувствовать жертвам, они являлись только объектами преступлений. Мне казалось, что я и сам уже умер… Но твои слова… пробудили что-то. Значит, ещё не всё потеряно.

Тут он стремительно поднялся и куда-то направился. Я вскочила и побежала за ним:

– Погодите!

Обогнав старика, я встала перед стариком:

– Кто похитил Ребекку? Где она сейчас?

Эндрюс старался не глядеть на меня:

– Мне неизвестно, клянусь именем короля. Единственное могу сказать, что в Туманном городе вам не дадут узнать правду. Здесь столько скверных людей... Если вы и найдёте преступников, то ничто не сможете им противопоставить. Советую – уезжайте отсюда, пока не стало слишком поздно для вас самой.

Сказав это, он обошёл меня и продолжил свой путь. Я же осталась стоять, где стояла.

Действительно, Эндрюс зрил в корень. У нас не имелось ни физических сил, ни оружия, ни прав, ни поддержки. Даже если узнать, где находится кузина (а её наверняка поместили в охраняемое место), мы бы туда не прорвались. Раз не было возможностей действовать напрямую, значит, нужно искать обходные пути. Только ведь времени до отъезда труппы практически не оставалось!

Я поёжилась – солнце ушло за облака и похолодало. Чтобы согреться, я быстрой походкой отправилась в гостиницу. На её внутренней территории перед входом уже снова выстроились наши фургоны, которые обычно размещались на заднем дворе.

Гостиную же загромоздили упакованные тюки. Занимавшаяся приготовлением еды Розамунда поинтересовалась, голодна ли я. После сладкого есть не хотелось, поэтому я отказалась и стала подниматься к себе в номер.

Навстречу мне спускался Фридрих. Выглядел он неважно – небритое заросшее лицо, всклокоченная шевелюра, а на несколько метров вокруг от него распространялся запах перегара вперемешку с крепким табаком. Я собиралась как можно скорее проскочить мимо, но мужчина схватил меня за рукав.

– Отпустите! – громко возмутилась я.

– Стой, – тихо сказал он заплетающимся языком.

Я вырвалась и отошла на безопасное расстояние в пару шагов. Всё это время мы практически не общались, однако иногда я ловила на себе его хмурый взгляд.

– Что вам нужно?

Наверное, хозяин постоялого двора сам не знал этого. Он облокотился о перила лестницы, так как еле стоял на ногах, и больше не проронил ни слова. Фридрих смотрел на меня и думал о чём-то. Я гневно взглянула на него, выждала паузу и отправилась дальше.

Но, проходя мимо комнаты родителей Ребекки, через открытую дверь я услышала плач тёти Августы и зашла внутрь. Похоже, я застала её в тот момент, когда она складывала вещи дочери. Тётя держала в руках зелёное концертное платье и горько рыдала над ним.

Я села рядом и обняла её. Никогда раньше я не видела эту степенную невозмутимую женщину в таком ужасном состоянии – каждый день в одном и том же домашнем халате, с растрёпанными волосами, с тёмными кругами под заплаканными глазами.

– Ты понимаешь, что это конец? – сквозь слёзы спросила она.

Сейчас мне было сложно подобрать слова утешения, и я просто сочувственно молчала. К тому же я не могла осознать и сотой доли того, что ощущает мать при потере ребёнка.

– Все уезжают, – всхлипывала тётя, – а что с нашей доченькой до сих пор неясно. Может, её уже и на свете нет…

Тут в комнату зашёл дядя Густав, и она бросилась в его объятия:

– Никуда я не поеду! Я не брошу Ребекку!

– Тише, тише, – успокаивал тот супругу, похлопывая по спине. – У нас нет выбора. Если о ней будут какие-либо новости – нам сообщат. Мы не в состоянии бесконечно сидеть здесь в гостинице и ждать неизвестно чего.

Тётя отпрянула от мужа:

– Как ты можешь так говорить? Ведь она – твоя единственная дочь!

Решив, что моё присутствие при этой сцене излишне, я извинилась и быстро покинула их. Мне захотелось побеседовать с дядей Октавиусом, и я отправилась к нему. Он в одиночестве сидел в своей комнате у окна и наблюдал, как во дворе Фрэнк загружает тюки с вещами по фургонам.

– А, это ты, – увидев меня, дядя очнулся от тяжёлых мыслей. – Готова к отъезду?

Присаживаясь на стул, я ответила:

– Я-то готова, а вот тётя Августа – нет.

– Увы, – скорбно произнёс дядя, – мы не можем увезти её силой. Как родитель, я бы на месте Августы остался здесь. Но как человек со стороны, считаю, что правильнее уехать. Поэтому выбор за ними.

– Ты не веришь, что Ребекка найдётся, да? – спросила я.

– Уже не верю, – вздохнул он. – Прошло много времени, и у меня не осталось надежды. Не нужно было нам приезжать в этот проклятый город.

–  Разве кто-то мог предвидеть такое? – возмутилась я. – Подобное могло произойти где угодно.

– Но ведь раньше с нами ничего похожего не случалось, пока не приехали сюда. Так что тут только моя вина, и она навсегда останется со мной, – заключил дядя.

Я поняла, что не сумею переубедить его и ушла к себе. На весь этаж слышалось, как тётя Августа категорически отказывалась назавтра уезжать. Удастся ли дяде Густаву за ночь переубедить её?

Словно в беспамятстве я собрала последние остававшиеся вещи. Марк помог мне отнести их в наш фургон.

На обратном пути я зашла в конюшню к Белогривке. За прошедшие дни я почти не навещала её. Лошадь смотрела на меня грустными глазами – наверное, ей передавалось общее подавленное настроение.

Единственным приятным событием вечера стало то, что перед ужином Розамунда нагрела мне тёплой воды и я смогла принять настоящую ванну. Впереди у труппы опять предстояли кочевые дни без гарантий комфортных водных процедур.

Переодевшись в ночную сорочку, я легла спать, но в голову одна за другой лезли мысли. Все они были об одном человеке. И теперь не о Ребекке.

Я вспоминала моменты общения с Гарольдом, от самого первого мгновения, когда я толкнула незнакомца на лестнице, до того, как читала его письмо. Утром мы уедем, и, возможно, наши пути никогда больше не пересекутся. Почему судьба так несправедлива со мной? Почему она даже не дала нам проститься?

Однажды он сказал: «Ты – та, кто должна знать». Гарольд поверил мне, поверил в меня. И куда в итоге мы пришли? Никуда. Что я знаю? Ничего не знаю.

Как назло, моё воображение не унималось и подкидывало неприятные картины. Например, я стала представлять свадьбу Гарольда с его невестой (которая, вне всяких сомнений, гораздо красивее и умнее меня), счастливые эпизоды их семейной жизни…

Потом я очутилась на балу в доме мэра. Вокруг находилось много молодых дам и элегантных кавалеров. Звучала классическая музыка, весёлый смех; слуги в ливреях разносили закуски и напитки. Я растерянно бродила, пытаясь отыскать хоть одно знакомое лицо, но никого не узнавала.

Внезапно распорядитель попросил женщин и мужчин выстроиться в две линии вдоль зала. Когда я послушно встала в ряд и окинула взором ближайших соседок, меня охватила паника – те выглядели на одно лицо. Я посмотрела по сторонам на других дам, но все они, несколько десятков, были одеты одинаково, причём и на мне оказалось платье идентичного цвета и фасона. Тогда я судорожно начала осматривать и ощупывать себя, желая убедиться, что я – это я, а не девушка с такими же лицом и фигурой, как остальные.

В следующий момент музыка резко смолкла. Распахнулись двери и послышались шаги. Кто-то шёл в полной тишине, спокойно, никуда не торопясь, и с каждым шагом стук от его туфель громким эхом раздавался по залу. Спустя мгновение я поняла, что такая поступь мне знакома. Именно этим человеком я была до смерти напугана в первую ночь, когда потерялась в Туманном городе.

Меня раздирали противоречивые желания – с одной стороны, хотелось спрятаться куда угодно, за колонну, за стоящих рядом девушек, лишь бы не встречаться с ним. С другой, съедало любопытство, кем является таинственный незнакомец? Я нашла компромисс и внутренне похвалила себя за находчивость – мне пришла идея осторожно выглянуть из толпы, оставаясь незаметной за соседками.

Между тем эхо шагов звучало всё ближе. Краем глаза я увидела высокого человека в маскарадном костюме петуха. Лицо скрывала маска с огромным носом, поэтому я не смогла опознать его. Стараясь не дышать, я стояла неподвижно. Он шёл и шёл, проходя посередине между рядами мужчин и женщин. В зале стояла гробовая тишина. Оказавшись напротив, незнакомец остановился и повернулся. Мне нужно было выдержать это испытание, в чём бы оно ни заключалось.

Мужчина протянул руку в бархатной перчатке, тут же заиграла музыка. Я приняла приглашение, и мы начали танцевать. Все остальные присутствующие мигом встали в пары и тоже закружились рядом.

– Простите, с кем имею честь танцевать? – простодушно спросила я.

Незнакомец развернул меня вокруг оси и прошептал мне на ухо:

– Зачем ты задаёшь вопрос, если знаешь на него ответ?

Я возмущённо хотела возразить, что не знаю, но решила этого не делать. Мне стало очевидно, что напрямую правды не добиться. Надо придумать что-то ещё. Тогда вместо вопроса я предположила:

– Это вы похитили Ребекку.

Лицо моего партнёра скрывала маска, из-за чего не было никакой возможности следить за его мимикой, понять реакцию на реплики. Сам он крепкой хваткой удерживал меня в тисках так, что я не то что не смогла бы снять её, даже не смогла бы вырваться.

– И да, и нет.

Вот проклятье! Хотя мужчина говорил полушёпотом, я пыталась узнать его по интонациям в голосе. Меня не покидало чувство, что мы точно общались с ним раньше.

– Вам ведь нужна я, не она. Так? – не выдержала я.

Могу поклясться, что сквозь непроницаемую железную маску я видела его хитрую улыбку. Он ничего не ответил, как вдруг в танце наступил момент, когда нужно менять партнёров. Незнакомец ускользнул к соседней девушке, а потом к другой, ко мне же один за одним подходили новые юноши. Мало обращая внимания на них, я вытягивала шею, чтобы не потерять в толпе моего загадочного спутника. Но через несколько мгновений он исчез.

Его нельзя упустить! Бросившись туда, где мужчина только что находился, я спотыкалась, налетала на танцующие пары, подбежала к закрытым дверям зала, с силой рванула их и … вскочила на своей кровати.

Всё оказалось сном! Не было никакого бала, никакого человека в костюме петуха.

За окном едва начинало светлеть небо, на горизонте разгоралась заря. Я взяла карандаш, письмо Гарольда и вернулась в кровать.

Для вдохновения перечитала прощальное послание моего соседа. Затем, перевернув лист бумаги, начала выписывать подряд события, происходившие с нами в Туманном городе, упоминания о людях, местах, где мы бывали. То, что выглядело странным или подозрительным, я обводила в кружок. «Думай, думай», – повторяла я себе.

Ночные шаги. Всех похищенных девушек и теперь меня объединяло то, что мы были артистичными натурами. Препятствие следствию со стороны властей. Убеждения нас уехать. Анонимно присланный букет после концерта. И тут я вспомнила, где ещё видела эти цветы.

Я провела черту под всеми фактами и записала итог. Оставив бумагу на видном месте, я оделась и вышла на улицу. Ему нужна я, поэтому надо идти одной. Если же появиться в компании нескольких мужчин из нашей труппы, это спугнёт его и тогда нет гарантий, что мы спасём Ребекку. Если обращаться за помощью к представителям власти – мне никто не поверит.

Был выходной день. Горожане спали, а я шла по пустынному городу и ничто на свете не могло остановить меня. На улице властвовала непогода, только сейчас вместо тумана обрушился снегопад. Он усиливался, к нему добавился ветер, бивший жёсткими льдинками мне в лицо, но я не обращала на это внимания.

Наконец я добралась до нужного места. Дотронувшись до кованой двери ограды, я обнаружила, что она с лёгкостью открылась, и продолжила идти по аллее. На одном дереве справа сидел ворон, который увидев меня, закаркал противным голосом. Я же, не замедляя шаг, шла к главному входу в огромный красивый особняк.

Как и ожидалось, входная дверь тоже оказалась не заперта. В холле царила мёртвая тишина. Я очутилась в этом здании впервые, поэтому осторожно осматривалась, выбирая, куда пойти дальше.

Поначалу я попала в небольшую гостиную. Хотя в ней находилось много предметов интерьера, здесь отсутствовали роскошь и аляповатость, как в доме мэра. Каждая вещь была на своём месте – будь то картина с деревенским пейзажем или скульптура обнажённой женщины. Зал выглядел эстетически приятным и благородным, в нём чувствовался аристократичный дух его хозяина.

Я прошла по дорожке из ковра с высоким ворсом и попала в кабинет. Он был просто огромным! По всему периметру стояли дубовые шкафы с книгами, на свободных пространствах стен висели красочные карты. У окна расположился просторный стол с бумагами. Рядом с ним – стеллажи, на полках которых выставлены старинные золотые монеты и кубки. На картинах присутствовал один и тот же символ в различных художественных интерпретациях – змея, пожирающая саму себя.  Я вспомнила, что встречала его на решётке ограды несколько дней назад.

Увидев тлеющий камин, я подошла к нему и протянула руки, чтобы отогреться. Только сейчас я поняла, что довольно сильно промёрзла, пока шла пешком по городу. Словно почувствовав моё присутствие, огонь разгорелся ярче.

– И всё-таки ты здесь, – внезапно раздался голос человека, сидевшего в кресле в другом конце кабинета и до этого момента остававшегося мной незамеченным.

13

К чему всегда стремятся люди?

Влекут их деньги, слава, власть.

Но дни пройдут, о них забудут,

Никто не вспомнит про их страсть.

Жизнь коротка, искусство вечно

И в нём остаться каждый рад.

Хотя безумцы есть, конечно,

Что стать бессмертными хотят.

Я обернулась. Лицо Фернана оставалось спокойным и безмятежным. Одетый в домашний халат, расшитый абстрактными узорами, он вальяжно развалился в кресле и едва улыбаясь смотрел на меня.

– Вообще-то думал, что мы с тобой пересечёмся чуть позднее, когда вы будете выезжать из города, – разоткровенничался хозяин особняка. – Как запасной вариант. Но не скрою, я приложил некоторые усилия, чтобы ускорить нашу встречу.

Пройдя через всю комнату, я подошла к нему вплотную и заметила, что по сравнению со вчерашним днём у него резко поседели волосы на висках. Он же не шелохнулся.

– Что с Ребеккой?

Мужчина грустно поведал:

– Она тут, в подвале. Мои люди заботились о ней.

– Вы ведь хотели похитить меня, не её? – уточнила я.

– Да, мне нужна была ты, – признал Фернан. – На приёме у мэра я показал именно на тебя Блэкмору, но идиот перепутал вас и ошибся. Как говорится, хочешь сделать идеально – сделай сам. Поэтому сегодня я распустил всех слуг, и мы одни в доме.

– Зачем я нужна вам? – недоумевала я.

Он поднялся и молча заходил по кабинету. Похоже, второй по значению человек в Туманном городе был серьёзно чем-то озабочен.

– С одной стороны, ты слишком молода, чтобы понять мой замысел. С другой, – мужчина скривил губы в ухмылке, – ты особенная, в тебе есть искра. И нужно, чтобы ты осознавала, в чём участвуешь.

Фернан предложил мне снять накидку и сесть. Сам же, откашлявшись, начал объяснять:

– С детства я был умнее, сильнее и хитрее сверстников. Лишь когда у тебя есть власть, ты можешь не только делать всё, что хочешь, но и управлять остальными. Я научился преодолевать препятствия и устранил всех соперников на своём пути. Даже мог быть здесь мэром, однако, решил, что меня устраивало быть серым кардиналом. Ради этого я отказался от привязанностей, семьи, всего, что способно отвлечь или ограничить в моих устремлениях.

Достигнув цели, я занялся поиском новых сфер деятельностей. Наука показалась мне слишком скучным и долгосрочным делом. Физическая форма уже не годилась для спортивных состязаний. Тогда я обратил внимание на искусство, ведь всегда был неравнодушен к прекрасному. И тут я не мог растрачиваться на что-то мелкое. Живопись, скульптура – эти жанры сужены пространством. Танец – мимолётен и ограничен во времени. Театр требует участия большого количества людей. Восприятие литературы зависит от уровня читателей.

Но вот музыка… Это – волшебная сила, способная создавать и изменять ценности людей, внушать им различные чувства, влюблять, вести за собой, посылать на смертельную битву. Она – сверхискусство, на короткий миг запечатлевающее внечеловеческую сущность бытия.

Я следила за каждым за его словом. Ещё никогда мне не приходилось слышать о мире мелодий в таком ключе.

–  И я начал создавать музыку. Хотелось написать гениальное произведение, которое будет владеть умами и душами всех людей, независимо от их образования и культуры. Шли годы. Я сочинял ночи напролёт, брал уроки у известных композиторов, правда, у меня не получалось написать нечто особенное. То, что выходило, мне не нравилось, ведь я очень строгий критик по отношению к себе. Не хватало компонента, хотя я не понимал, какого именно.

Тогда я обратился к магии, несмотря на то, что до этого вообще её не признавал. Чернокнижники подсказали манускрипты и заклинания, позволяющие не только написать нечто особенное, но и вызвать сам дух музыки. Уверен, ты даже и представить такого не могла. Вызвать дух музыки!

С каждым словом Фернан воодушевлялся всё больше и больше. Я покачала головой в недоумении.

– Ты зря сомневаешься, – поморщился он. – Мне же удалось вызвать дух вечной красоты.

В изумлении я посмотрела на него. Может, я по-прежнему сплю и это лишь снится?

– Конечно, не для себя, – возмутился чиновник. – Зачем мне такие глупости? Об этом попросила…

– Кандида! – догадалась я.

– Да, – мужчина решил не отпираться. – Регулярные обряды требовали жертв, которые бы социум не одобрил. Поэтому нам приходилось сохранять секретность. Она испугалась, что вы с Гарольдом слишком близко подобрались к ней и могли что-то пронюхать. Столичный следователь мне тоже досаждал. Пришлось с помощью Блэкмора и его людей организовать предупреждение для вас. Когда оно не сработало, я лично убедил этого рохлю покинуть Туманный город хотя бы на время.

Так вот кто стоял за нападением на нас, вот из-за кого Гарольд уехал! Я пыталась сопоставить все факты:

– А младенцы? Вам их доставляли от Хлои?

Фернан сделал удивлённое лицо:

– Да. В одном месте убывает, а в другом прибывает. Неизменный закон природы. Чтобы сохранить молодость Кандиды требовались новорожденные и их новая, чистая энергия. Тем силам было не важно, что это отпрыски нищих, для нашей неувядающей красавицы не играла роли стоимость жертв, родителям деньги оказывались нужнее, чем дети. Меня лишь волновало то, что в результате появлялся инструмент влияния на жену мэра и косвенно на него самого. Потом, опять же, возможность попрактиковаться в тайных ритуалах. Так что, как видишь, все получили то, что хотели.

– Только не бедные малыши! – возмутилась я. – Что вы с ними сделали?

Мужчина в раздражении махнул рукой:

– Ерунда! Тебе лучше не знать. Тем более, поверь мне, из них бы не выросло ничего полезного для общества. Ещё один вор, попрошайка или что похуже. Но забудем о том. Перед нами сейчас стоит задача посерьёзнее.

Он воодушевился и так как не мог спокойно стоять на месте, то продолжал ходить из одного конца комнаты в другой:

– Насколько знаю, ни одному человеку в Валлории не удавалось вызвать дух музыки. Для меня это служило главной целью, на которую я тратил все ресурсы – время, деньги, знания. День за днём я составлял ноты и текст, согласовываясь с древними магическими книгами. И когда, казалось, был близок к цели, обнаружилось…

Тут заместитель мэра сделал паузу, словно ему стало физически больно. Я заметила, что он действительно вложил в абсурдную идею всего себя.

– …что я нуждался в идеальном, безупречном голосе, способном спеть мою музыку. Без неё явление духа невозможно. А совсем недавно выяснилось то, что я неизлечимо болен, и жить мне осталось несколько месяцев.

Фернан резко развернулся:

– У меня нет времени, счёт идёт на дни! Если бы ты только знала, какую боль я чувствую. Этот огонь разъедает изнутри, душит как змея. Я держусь из последних сил, да и то, потому что...

Он будто сам оторопел от своей вспышки. К тому же она вызвала новый приступ кашля – из его груди раздался клокочущий свист. Фернан достал из кармана платок и долго откашливался. Когда он убирал его, я увидела на том пятна крови.

– Итак, – продолжил мужчина, – нужно было найти достойного певца.

– Зачем вам вызывать дух музыки? – не понимала я.

– Поначалу я хотел удостовериться, что написал гениальное произведение. Мне требовалось получить признание не обычных людишек, а высших сил. Но сейчас я хочу, чтобы дух музыки наделил меня бессмертием.

– Бессмертием? – я подумала, что ослышалась.

– Да, – с вызовом ответил чиновник. – Я достоин его. Ты представить не можешь, сколько я всего знаю и умею. Мною накоплен бесценный опыт в разных сферах жизни. Осталось ещё много моих замыслов, и они должны быть воплощены! Единственное, что сковывает меня – разрушающееся тело.

– И поэтому вы похищали девушек? – уточнила я.

– Ах, это, – поморщился Фернан. – Мне требовался исполнитель, девушка с прекрасным чистым голосом. В любом случае, успех или неудача, она не имела права разгласить тайну. Похищение являлось необходимостью. Я не мог просто нанять певицу за деньги для такого важного дела. Ты же сама видишь, как ничтожна данная жертва по сравнению с возможным результатом.

– То есть, у вас до сих пор ничего не вышло?

– Конечно, существует вероятность, что где-то в моей музыке есть просчёт, – нехотя допустил мужчина. – Но и Минерва, и Джейн, очутившись здесь, настолько испугались, что даже их вроде красивые голоса не могли звучать идеально. И когда я уже потерял надежду, судьба прислала вашу труппу. Я узнал об этом, стоило тебе приехать в Туманный город.

Он кивнул в сторону чёрного ворона, сидевшего наверху шкафа и тут же каркнувшего. Я задумалась, как птица оказалась внутри помещения, ведь окна были закрыты? Или у него имелось несколько пернатых осведомителей?

– Ворон присутствовал на вашем представлении, – продолжил Фернан. – Я видел и слышал концерт его глазами и ушами, и понял, что ты – именно та, кто мне нужен. Остальное тебе известно.

– А те лиловые цветы были от вас? – спросила я. – Не знаю их названия. Я вспомнила подобный бутон в вашей петлице, когда вы приезжали для разговора с дядей Октавиусом.

– Перепетула горная. Жизнеспособна лишь при определённых температуре, свете, влажности и составе почвы. Я оборудовал специальную теплицу, когда мне удалось достать её драгоценные семена у одного заезжего торговца. Кроме уникального внешнего вида, она обладает ещё одним полезным свойством – одурманивающим запахом, практически не ощутимым человеком.

– То есть, вы подослали её, чтобы мы… – я не могла сформулировать свою мысль.

– Да, – нетерпеливо прервал меня Фернан, – чтобы ты не сопротивлялась при похищении. А также на всякий случай добавил в ваше вино на ужине у Освальдо усыпляющий порошок.

Наконец-то все части сложились в единое целое. Я сидела потрясённая, не в силах вымолвить и слова.

– Ты хочешь спасти Ребекку и двух других девушек? – видя мою растерянность, задал вопрос мужчина.

– Они тоже живы? – обрадовалась я.

– За кого ты меня принимаешь? – скривился Фернан. – Я отпущу их, только с условием, что ты добровольно исполнишь мою музыку. К тому же, для тебя есть маленький подарок.

С этими словами он вытащил из ящика шкафа и бросил на стол передо мной мешочек с волшебными кубиками. Не веря собственным глазам, я взяла их в руки, чтобы удостовериться лично. Ведь я и не думала, что когда-либо увижу свои кости, тем более, так скоро.

– Не может быть! – воскликнула я. – Они оставались у ведьмы…

– Я следил за каждым твоим шагом. А старуху давно следовало приструнить. Мне надоело её терпеть, – рассердился Фернан.

– Что вы сделали с ней?

Заместитель мэра не ответил, а вместо этого спросил:

– Так ты принимаешь мои условия?

– И всё? – сомневалась я. – После вы нас отпустите?

– Конечно, – с лёгкостью пообещал мужчина. – Ты заберёшь Ребекку, и вы навсегда уедете из Туманного города, как бы ни кончился наш, скажем так, эксперимент.

– А Минерва и Джейн? – я не могла не уточнить и про них.

– Ах, эти, – ухмыльнулся Фернан. – Они мне уже не нужны. Единственное, им надо будет поклясться хранить молчание о произошедшем.

Его предложение выглядело логичным. Но моя интуиция подсказывала, что где-то здесь скрывался подвох, только я не могла понять в чём. Неужто согласиться безоговорочно, не отстаивая свои интересы?

– Каково твоё решение? Хотя, мне кажется, выбор у тебя несложен. Ты же не рассчитываешь, что можешь отказаться и так просто уйти?

Он был прав. Чтобы получить отсрочку по времени и что-то придумать, я твёрдо заявила:

– Сначала покажите Ребекку и девушек. Хочу убедиться, что с ними всё в порядке.

– Твоё право, – согласился Фернан.

Без малейшего колебания он повёл меня по особняку через коридор в кухню, где скрывался потайной лаз в подвал. Там оказалось довольно темно, поэтому хозяин дома зажёг пару свечных светильников, которые облегчали нам передвижение по скользким ступеням. В глубинах сырого и холодного подземелья высветились несколько отсеков, напоминающих тюремные камеры. Заметив моё удивление, Фернан пожал плечами, мол, обычное дело.

 По очереди открывая двери, он пропускал меня внутрь. В первой камере я увидела, очевидно, Минерву и Джейн. Эти когда-то милые девушки теперь превратились в грязных забитых существ, боявшихся выйти за пределы своей клетки. Они жались друг к другу и молчали. Но я заметила, что у них есть еда и над ними не совершили никакого физического насилия.

В следующем отсеке я встретилась с бедной Ребеккой, и моё сердце сжалось от сочувствия. Она была в замызганной ночной рубашке, со спутанными волосами и напоминала затравленного зверя. Услышав звуки, двоюродная сестра отшатнулась вглубь, однако, узнав меня, мигом бросилась навстречу со слезами:

– Изабелла, помоги мне!

Преодолев себя, я обняла несчастную родственницу: от неё исходил ужасно неприятный запах, как следствие проведённых в заточении дней. Девушка билась в истерике и стоило трудов успокоить её. Всеми силами я старалась внушить надежду:

– Тише-тише, всё будет хорошо. Скоро ты выберешься отсюда.

Фернан грубо отстранил Ребекку и закрыл камеру. Мы поспешно ушли, но я ещё долго слышала крики кузины, звавшей меня вернуться. Я пыталась проследить, куда похититель денет ключи от входных дверей, а он увидел мой взгляд и, ничего не говоря, положил их в карман халата.

– Так ты согласна? – повторил вопрос Фернан, когда мы поднимались наверх.

– Да, – коротко ответила я.

В данный момент у меня не было альтернатив. Оставалось принять условия сделки.

Мы прошли в небольшую музыкальную гостиную. В отличие от подобных залов в других домах, тут отсутствовало пространство для балов или кресла для зрителей. В ней находился лишь рояль из красного дерева и один стул – единоличному композитору, исполнителю и слушателю.

Мужчина взял ноты, лежавшие на музыкальном инструменте, и подал мне. Только сейчас это был черновик, весь испещрённый пометками и исправлениями.

– У тебя неплохо получалось в тот вечер, в доме Освальдо. Ты меня впечатлила. Впрочем, теперь нужно превзойти себя. Даю час на подготовку, мне же надо всё здесь обустроить.

Я села за рояль и стала наигрывать мотив на тугих клавишах. Да, это та самая странная мелодия. Я почувствовала приступ тошноты, хотелось отказаться и убежать к родным. Но в памяти всплыл образ Ребекки в подвале, и я понимала, что не могу подвести её. Если даже сейчас удастся уйти – вряд ли Фернан позволит мне вернуться сюда с подмогой. По его поведению я видела, что он готов на любые меры ради достижения своей цели и не пожалеет ни чьей жизни ради неё.

К тому же, на стороне чиновника находилась вся власть и сила в городе. Наивно полагать, что нам помогут нерасторопный Эндрюс или Освальдо, зависящий от Кандиды. Неизвестно, когда появится Гарольд с подкреплением. Что могли сделать мы, горстка безоружных артистов?

Одновременно я и играла, и продумывала план действий. Очевидно, что из затеи безумца ничего не выйдет. Какой дух музыки? Какое бессмертие? Фернан просто бредит! Допустим, наконец, он поймёт, что всё без толку. Как тогда поведёт себя – впадёт в ярость? Или будет настолько опустошён, что потеряет контроль над обстановкой и я смогу воспользоваться ситуацией?

Всё-таки, мужчина был гораздо сильнее меня. И речи не шло о том, чтобы ввязываться с ним в драку – мне вспомнился совет Вергилия. Единственный выход – дождаться удобного случая и оглушить его сзади по голове чем-то тяжёлым, вытащить ключи и быстро освободить девушек. Я посмотрела по сторонам, но не заметила в пустом зале подходящего предмета. Моя крошечная надежда умерла, едва успев зародиться.

Как раз в этот миг Фернан вошёл в зал, принеся с собой несколько массивных канделябров, и стал расставлять их в особенном порядке вокруг рояля. Они вполне годились для моего замысла! В каком-то смысле я вздохнула с облегчением. Главное – не упустить свой шанс. Хотя раньше я никогда никому не причиняла физического увечья и первый подобный шаг было нелегко сделать…

– Почему ты остановилась? Репетируй! – мужчина зло окрикнул меня.

Я вздрогнула и продолжила петь, но при этом краем глаза наблюдала за его действиями. Фернан принёс и ставил теперь уже по всему периметру комнаты одиночные свечи. Необычные, из воска чёрного цвета, при горении они начали источать тяжёлый плотный запах. Сам хозяин дома успел переодеться в яркий костюм, расшитый золотыми нитками. Моё сердце словно остановилось – переложил ли он ключи от камер в новый наряд? Если нет – всё пропало!

Наконец, подготовительные действия завершились. Фернан задёрнул шторы и закрыл двери в зал.

– В этот раз должно получиться, – бурчал он себе под нос. – Всё сделано идеально.

Мужчина попросил исполнить арию целиком а капелла. Я немного волновалась по поводу своего голоса, так как последние дни было не до пения, и связки могли подвести меня. Однако, собралась и спела настолько хорошо, насколько возможно. Постепенно я перестала переживать по этому поводу, поскольку понимала, что наш дуэт ни к чему не приведёт.

Тем не менее моё исполнение понравилось сумасшедшему композитору. Он потёр ладоши и в радостном оживлении сел за рояль.

– Запомни этот момент, – торжествовал Фернан. – Сейчас мы призовём духа музыки!

Только я хотела расположить ноты на пюпитре, как он жестом показал оставить их себе, а сам начал играть произведение наизусть. Сделав глубокий вдох, я запела.

Едва мы прошли несколь... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6