Звонок Удачи

            - Привет, Павлик. Как дела?

            - Хуже некуда. Постоялец отдал Богу душу и как раз в мою смену. Час назад его в морг отвезли. Шороху теперь будет – ой-ёй-ёй! – Паша сокрушённо покачал очками.

            - Что, важная птица?

            - Что ты! Сам Фролов Леонид Дмитриевич – крупнейший предприниматель и бизнесмен из  Краснодара, в общем, новый русский! Причём такой новый, что новее и не придумаешь, - Павлуша глянул по сторонам, придвинулся к окошку и заговорщицки зашептал: - Они вчера приехали: Фролов и его компания, один крутее другого. Самые богатые коммерсанты нашего края. Бабла у них немеряно - весь Кавказ скупить могут! Наш хозяин гостиницы их чуть ли не с хлебом солью всегда встречает, как собачонок перед ними на задних лапках ходит. Они часто сюда наезжают отдохнуть и развеяться от семейной жизни. Такие тут гулянья устраивают – куда там твоему карнавалу. Вот и вчера днём прикатили, а вечером в наш кабак пошли. Без девок, чисто мужской компанией. Славно они вчера погудели, упились до чёртиков. Не все, конечно. Некоторые из них вообще не пьют. Но Фролов-то бухать большой любитель. Самый пьяный из них был. Его наши ребята-охранники на руках в номер несли из ресторана. Утром горничная увидела приоткрытую дверь в его номер, заглянула – а Фрол на полу лежит уже холодный. Врачи говорят, сердце не выдержало.

            - Печально, - сказал Игорь. Он, как и Славик, вместе со мной слушали рассказ Павлуши.

            - Очень печально, - подтвердил Павлуша. – И очень страшно. Здоровенный мужик был Фролов. Мог ещё жить и жить, сквозь годы мчась… если б так водяру не лакал. У меня тоже что-то сердце барахлить начало. Может и права жена, может действительно алкоголь пагубно влияет на моё здоровье? Может пора с этими пьянками завязывать?

            Оставив Павлика наедине с дилеммой – пить или не пить, мы пошли в гостиничный ресторан завтракать.

* * *

Наш завтрак был не совсем обычен, как впрочем, и все начало этого дня.

            - А-а, соседи, милости прошу. Помяните нашего товарища, - обратился к нам плотный мужчина в элегантном сером костюме.

Я удивлённо взглянул на пригласившего. Разве можно было узнать в этом предста­ви­тель­ном господине того самого алкаша-Петровича, который час назад в спортивных штанах и майке заходил к нам в номер за котом?! Если его и можно узнать, то только по этому самому коту – Монитор большой белой тряпкой лежал на коленях Петровича и спал. Сам Петрович сидел за сдвинутыми столами, ломившимися от закусок и бутылок. Кроме него за этой безразмерной поляной, полной еды и питья, сидело ещё десять мужчин. Одиннадцать человек – ни дать, ни взять футбольная команда, уком­плек­тованная игроками самого разного возраста. Все эти «футболисты» были экипированы в солидные костюмы и стильные галстуки, словно здесь проводилась важная околоспортивная тусовка. Рядышком с тусовавшимися дежурили два официанта. И все присутствующие смотрели сейчас на меня. 

- Извините,.. но мы сюда зашли позавтракать, - я был растерян, но постарался произнести это уверенным тоном.

- Вот и отлично, заодно и позавтракаете, - сказал Петрович и, сбросив с колен недовольно заоравшего Монитора, подошёл ко мне. От него пахло дорогим мужским парфюмом и коньяком.

– Прошу, - Петрович сделал приглашающий жест рукой.

Один из официантов уже стоял наготове со стульями, второй – спешил с дополнительными приборами. Мгновение я колебался, затем сел за стол. Только Славик и Игорь не сдвинулись с места.

- Правильная охрана, - оценил один из сидевших, сухощавый мужчина с холёным лицом. По этому лицу невозможно было определить возраст его обладателя – сухощавому можно было одновременно дать и тридцать, и пятьдесят лет.

- Всё-таки садитесь, парни, - Петрович повторил приглашающий жест для Игоря и Славика.

Но они по-прежнему стояли на месте, только вопросительно смотрели на меня.

- Ладно, присаживайтесь. – сказал я им.

Мои ребята сели рядом со мной.

- Что желаете, -  водку, коньяк? – наклонился ко мне официант.

Неловкая ситуация – пить спиртное мне сейчас жутко не хотелось.

- Господа, - обратился я к сидящим за столом. – Примите мои искренние соболезнования по поводу кончины вашего товарища. Я понимаю, что по русскому обычаю нельзя поминать без выпивки. Но,.. прошу меня великодушно простить – в двенадцать у меня очень важная встреча. Нужно быть в форме.

- Понимаем, бизнес – святое дело, - сказал пожилой мужчина с большой залысиной на голове. – Если предстоят серьёзные переговоры, то пить ни грамма нельзя. По себе знаю, выпил хотя бы чуть-чуть – и уже мозги не те, не так быстро соображают и не в том направлении.

- Если нельзя пить, так и не пейте, - сказал сухощавый с холёным лицом. – Здесь у нас тоже не все пьют.

- Да-а, - протянул седоватый мужчина, тот самый, который разыскивал Петровича и нашёл его в нашем номере. - После такой смерти Фрола пить мало кому хочется.

- Чисто символически обмочите водкой губы и вылейте рюмку в этот тазик, - посоветовал мне сынок седоватого. На вид ему было примерно, как и мне, двадцать пять.

            Сынок показал мне на позолоченный сосуд, который стоял на столе посреди тарелок, бутылок и вазочек. Вначале я подумал, что это у него такая шутка. Но потом сообразил, что шутки на таком мероприятии не совсем уместны.

            - Оригинально, - удивлённо пробормотал я. – В смысле, красивое решение.

            Сынок усмехнулся:

            - Помянуть-то надо, но и здоровье гробить неохота. Поэтому решили поминать таким способом.

            - Водки, - сказал я официанту.

            Тот наполнил мою рюмку, положил в тарелку оливье и бутерброды.

            - У всех налито? – спросил Петрович, встал со стула и строгим печальным взглядом обвёл сидящих за столом. В его руке была рюмка с коньяком. – Господа, я Лёньку Фролова знаю… знал ещё со студенческой скамьи…

            Петрович оказался умелым рассказчиком. За пять минут, в которые он уложил своё траурное выступление, я узнал, что он и Фролов в конце восьмидесятых прошлого века организовали маленькую фирмочку, завозившую из Москвы видеоаппаратуру и уже начавшие появляться в то время первые персональные компьютеры. Их фирма не раз подвергалась рэкету со стороны криминала и государства, однако устояла и выросла в крупный концерн с собственной сетью магазинов. Пять лет назад Фролов и Петрович стали вести бизнес раздельно, но продолжали оставаться друзьями. И вот теперь Фролова не стало…

            - Давайте помянём Лёньку, - прослезился Петрович и проглотил коньяк.

            Я покосился на других поминающих. Кроме Петровича выпили ещё четыре человека, остальные шестеро – лишь намочили губы и вылили содержимое своих рюмок в тазик. Я, Игорь и Славик поступили также.   

            - Закусывайте, ребята, - по-свойски сказал нам Петрович, беря в руки бутерброд с чёрной икрой.

            Моих орлов дважды уговаривать не пришлось – официанты только успевали подкладывать в их тарелки разные салаты и бутерброды. Мне хоть и хотелось есть, но я старался делать это не спеша, степенно, как и подобает, в моём представлении, олигарху.

            Следующим взял слово пожилой мужчина с волевым решительным лицом, сидевший за другим концом стола. Он рассказал о широких связях и возможностях покойного, с благодарностью вспоминая о том, как Фролов не раз помогал ему в получении крупных банковских кредитов.

            - Пусть тебе земля будет пухом, дорогой Леонид Дмитрич, - закончил речь выступающий и выпил.

            Как и большинство присутствующих, я лишь коснулся губ рюмкой и вылил её в тазик.

            - Кушайте, ребята, кушайте, - обратился к нам Петрович, занюхивая коньяк ломтиком розового балыка.

            Я уже наелся и лишь из вежливости ковырял вилкой паштет, подброшенный в мою тарелку услужливым официантом. Аппетит Игоря и Славика тоже заметно поуменьшился и их квадратные челюсти стали двигаться с гораздо меньшим энтузиазмом.

            Затем выступил толстый мужчина лет тридцати пяти с рыжей шевелюрой и тройным подбородком, как я понял, какой-то государственной чиновник из краевой администрации. Он долго и витиевато говорил о том, каким замечательным человеком был Леонид Дмитриевич Фролов, как много уделял он внимания меценатству и благотворительности. Услышав о благотворительности, присутствующие поморщились, как от зубной боли.

            - Спи спокойно, Леонид Дмитриевич. Спасибо тебе за то, что ты сделал для нашего края. Но мы не будем останавливаться на достигнутом. Давайте же, друзья, приложим все усилия, чтоб наш народ жил ещё лучше, ещё богаче, - закончив пламенное выступление, обладатель тройного подбородка пригубил рюмку и вылил её содержимое в тазик.

            Осоловевший Петрович влил в себя очередную рюмку и поднёс балык к носу Монитора. Сонный кошак лениво пошевелил носом и равнодушно отвернулся.

            За столом царила сытая тишина. Участники поминок уже не стучали вилками и ножами, сидели молча и посматривали друг на друга тяжёлыми грустными взглядами.

- Жалко Фрола, - изрёк, наконец, пожилой мужчина с волевым решительным лицом. – Такая нелепая смерть…

- Я всегда говорил, что излишества вредны, - откликнулось холёное лицо неопределённого возраста. – Разве можно столько пить? Посмотрите на Петровича, как он одряхлел за последнее время - пьёт не меньше Фрола. Увлекаясь спиртным в таком темпе, он тоже долго не протянет.

Петрович, откинув назад голову и настежь открыв рот, негромко сопел в пьяной дреме. На его коленях спал Монитор.

- Уж ты бы насчёт излишеств помолчал, - сказал холёному седоватый мужчина, сынок которого рекомендовал мне угощать водкой тазик. При этих его словах компания дружно заулыбалась. – Кто как не ты сразу с четырьмя тёлками в кровать заваливаешься и трахаешь их до посинения. О тебе уже легенды ходят! Говорят, что ты, как в том анекдоте, трахаешь всё что шевелится. А если не шевелится, ты обязательно расшевелишь и обязательно трахнешь. 

- Бывает, - ответил холёный, самодовольно разулыбавшись. – Но не всё, что шевелится, а только женщин, господа, только женщин! И это вовсе не излишества, это допинг для жизни. Может, я в этом вдохновение черпаю. И не только я один: Пушкин  Александр Сергеевич трахнул на сеновале свою очередную подружку – и вот, пожалуйста, на следующее утро написал знаменитые бессмертные строки «Я помню чудное мгновенье…». А как говорил лермонтовский герой нашего времени? Печорин, кажется: «Жизнь нужно прожить так, чтоб каждый попавшийся на твоей дороге ребёнок, мог сказать тебе: «Здравствуй, папа»». Ну, это перебор, конечно! Ненужное излишество! Но если без шуток, почему у утончённо-мудрого Востока развито многожёнство? Потому что настоящему мужчине одной женщины всегда мало. На Востоке богатый человек может иметь не одну жену, а сколько пожелает. Он должен содержать своих жён, а они должны любить его и рожать ему детей. Но если ты бедный – перебьёшься без жены и, значит, не будешь производить на свет подобную себе нищету. Всё закономерно, всё логично! Вообще, нужно поднапрячь наших депутатов, пусть побыстрей введут в России подобный закон о многожёнстве. А то у нас только и размножаются бездомные, да наркоманы – все детдомы их детьми забиты, и почти все эти дети недоразвиты. А кто их содержать будет?

- Так вот и надо, чтобы дармоеды в Госдуме думали не о многожёнстве, а о том, чтобы люди могли иметь нормальную работу и нормальную зарплату, на которую можно содержать нормальную семью. А они там только о бабах и думают, точно как ты! - на повышенных тонах сказал любителю женщин седоватый. – Ты сколько своим работягам платишь? Можно на такие деньги семью содержать, да детей иметь?

 - Батя, не заводись, - сказал седоватому папе сынок. – Остынь. Хватит уже демагогию разводить. Всё равно все эти споры без толку - из пустого в порожнее.

- Точно, - в разговор вклинился, сидевший рядом со мной, кряжистый мужчина с простоватым крестьянским лицом. - Вчера об этом талдычили и сегодня опять начинаете.

«Крестьянин» неожиданно повернулся ко мне:

- Извините, а вы в каком направлении работаете?

Опаньки! Приплыли! В каком я направлении работаю? Вопрос на засыпку! Что ответить этому любопытному господину с сельскохозяйственным обличьем? Надо что-то соврать, но что? Коммерсант? Торгую? Тогда, чем? Они сами коммерсанты, причём зубры уже стреляные – их не проведёшь. Вопрос, другой – и они сразу прочувствуют мою некомпетентность. Нужен такой ответ, нужно такую придумать для себя работу, в которой они бы сами ничего не соображали.

Мозг лихорадочно перебирал варианты. Все сидевшие за столом, кроме выпавшего в осадок Петровича, заинтересованно смотрели на меня и ждали ответа. И затягивать с этим самым ответом было никак нельзя. Поэтому я начал говорить, ещё не зная, что отвечу.

 - Моё направление,.. – я загадочно усмехнулся, продолжая усиленно соображать. – Моё направление не совсем обычное… Я занимаюсь…

Не знаю, откуда взялся этот ответ. В последнюю долю секунды возник сам собой - выскочил, выпрыгнул, всплыл из недр моих мозговых извилин и тут же сорвался с языка:

 - Мой бизнес связан с космосом.

- Фью-ить, - присвистнул «крестьянин». – Ни хрена себе!

Любопытство присутствующих сменилось удивлением. Даже моя охрана ошарашено смотрела на меня. Хорошо ещё, что на их взгляды никто не обратил внимания. 

- Разве космические дела – это не прерогатива государства? – спросил сынок седоватого.

- До недавнего времени была прерогативой. Но, сами понимаете, государственный бюджет скуден до безобразия и он уже не в состоянии финансировать новые перспективные разработки, а отдавать их американцам не хочется. Вот я и несколько моих единомышленников решили на свой страх и риск заняться некоторыми проектами, которые в ближайшее время должны произвести фурор в сфере передовых технологий и принести неплохую прибыль.

- А что за проекты? – этот вопрос произнесли сразу трое или четверо сидящих за столом человека.

- Господа, - я усмехнулся и приподнял руки, как бы защищаясь ими от заданного вопроса. – Пока ничего не могу сказать. Не имею права. Вы ведь сами досконально знаете тонкости бизнеса и не любите разглашать проекты намечающихся сделок, пока они из идей не превратятся в реальность. А мой бизнес и бизнес моих партнёров всё-таки не совсем обычен и поэтому должен иметь свои тайны. Тем более, что он связан с космонавтикой. Так что, извините…

Десять пар глаз смотрели на меня заинтригованно. Десять пар ушей внимали моему бреду и, кажется, верили ему. Мне было и жутко, и весело одновременно: я, который ещё неделю назад был маленьким служащим крохотного банка, который из-за безденежья был брошен девушкой, сидел сейчас за одним столом со  «сливками  общества», могущественными богатыми нуворишами. И эти акулы российского капитализма считали меня таким же, как и они, даже не таким, а гораздо круче, могущественнее и способнее, чем они. Хотя способности у меня, оказывается, есть: грубо выражаясь – к вранью, а, если помягче, – к фантазёрству. Наверняка, моим пра-пра-прародственником был никто иной, как сам барон Мюнхгаузен. Да уж, нелепо, смешно, безрассудно, волшебно!..

Громко, аки конь, всхрапнул Петрович. Поднял запрокинутую назад голову, обвёл вокруг себя туманным недоумённым взором, что-то пробормотал и опять вырубился. На это его краткое выступление никто из присутствующих не обратил внимания – оно по-прежнему было приковано ко мне. Чувствуя интерес к своей персоне и моим фантасмагориям, я решил продолжить наш разговор. Тем более, что во мне вдруг разыгрались, забурлили гены моего возможного прародственника – Мюнхгаузена. Они побуждали мозг к новым выдумкам и настойчиво требовали почесать языком.

- Ещё занимаюсь некоторыми пустяками. Например, помогаю коллекционерам пополнять свои коллекции, - небрежно обронил я. – Ну, это так, между прочим.

- Антиквариат? Иконы, монеты, картины? – спросил холёный.

- Не совсем, - я усмехнулся. – Сейчас среди определённого круга наших граждан вошло в моду коллекционировать вооружение. В частности, танки.

- Это зачем? – глаза седоватого папы недоумённо расширились.

- Хобби такое. Как коллекционирование икон, монет, картин и автомобилей. У одного моего друга гаражи забиты машинами. Прямо-таки, человек помешан на всём, что ездит. Вот он, шутки ради, и попросил достать для него танк. Что я и сделал также шутки ради. Договорился с одним знакомым генералом, купил у него старенький танк и подарил другу на день рождения. И ему сюрприз, и у меня не болит голова насчёт подарка. Сейчас этот танк у друга в боксе стоит. Нарадоваться на него не может, каждый день пылинки с него сдувает и хвастается перед знакомыми, рассказывает им о преимуществах нашей военной техники перед иностранной. В общем, об этом подарке многие узнали, и сейчас у меня от покупателей отбоя нет. Уже считается престижным иметь в гараже не только самую крутую иномарку, но и настоящий боевой танк. Один клиент одержим идеей возрождения казачества и мечтает создать своё войско, даже название для него придумал - «новорусские казаки». Так он один у меня полсотни танков заказал.

- Позвольте, это ж кто разрешает покупать тяжелое вооружение частным лицам? – спросил рыжий толстяк из краевой администрации. – По-моему, это не законно.

- Позвольте, - в тон ему ответил я. – А на основании каких законов у бандитов на Кавказе есть и танки, и бронетранспортёры, и такое наиновейшее вооружение, сделанное, кстати, в России, которое нашей армии и не снилось? Нет таких законов! А оружие есть и убивает наших солдат. Спросите у любого торговца на рынке, где должны торговать только овощами, фруктами, мясом и другим мирным товаром, можно ли здесь купить оружие? Он рассмеётся в ответ – естественно можно! Что нужно? Пистолет, автомат, гранаты? Всё есть! Тебе всё достанут, только плати! Но ведь танк не пистолет. Его не засунешь в карман и не пойдёшь к магазину поджидать приезда инкассаторов. По-моему, в личной собственности коллекционера танк гораздо миролюбивее, чем пистолет, автомат, или граната. Во всяком случае, танк гораздо дороже – его способен купить только человек, имеющий толстый кошелёк. И если у этого человека хватило ума заработать большие деньги, то наверняка у него хватит ума не разъезжать в пьяном виде на своей покупке по городу.

Холёный глянул на похрапывавшего во сне Петровича и со смехом сказал:

- Жалко, что он сейчас спит. Наш Петрович не только котов любит - сам из потомственных казаков, частенько ездит в родную станицу, не пропускает ни одного местного праздника. Глядишь, и он бы парочку танков для своих родичей купил бы, а, может, даже с десяток. Уж у кого, а у него бабок на это хватит. Пусть, отмечая свои праздники, наши казачки с шашками наголо джигитуют не на лошадях, а на броне. А осенью пусть на танках поля распахивают, вместо тракторов.         

            Присутствующие заулыбались, а мне стало не по себе – вдруг кто-то из них действительно захочет купить танк. Вот смеху-то будет! Сколько он хоть стоит, интересно? Хватит уже молоть языком, пора делать ноги.

Я озабочено глянул на часы – без двадцати двенадцать, уже пора было ехать за Еленой.

            - Извините, господа, - поднимаясь со стула, я показал пальцем на циферблат. – Мне пора.

            Следом за мной поднялись Игорь и Славик.

            - Скажите, - солидняк с волевым лицом  тоже встал из-за стола и направился ко мне. – А как бы мне у Вас тоже купить, э-э-э, танк? Только не сейчас, а скажем, через месяц. Знаете ли, внучок у меня танкистом мечтает быть – сделаю малышу подарочек.

            Гены барона Мюнхгаузена, руководившие до этого моим языком, мгновенно утихомирились и я уже жалел, что так безрассудно поддался их влиянию. Но вслух беззаботно ответил: 

            - Без проблем. Через месяц свяжитесь со мной.

            Из кармана пиджака я извлёк несколько визиток и протянул одну дедушке танкиста. Их я заказал вчера в копировальном центре универмага перед тем, как купить себе эксклюзивный костюмчик. Пока я его примерял и раздумывал, приобрести ли к костюмчику бабочку, визитки уже были отпечатаны. Как я слышал, в настоящее время котируются скромные визитки без всяких наворотов и прибамбасов – чем на них меньше слов и рисунков, тем круче её хозяин. Поэтому на белом фоне моих визиточек были отпечатаны только фамилия, имя, отчество – Савельев Сергей Николаевич, один из моих емэйлов и номер мобильного телефона.

            - Дайте и мне на всякий случай, - попросил сынок седоватого папы и тоже взял у меня визитку, взамен вручив свою. – А Вы вертолётами не занимаетесь?

            - Увы, - развёл руками я и улыбнулся: – Кроме танков пока ничем: ни вертолётами, ни  кораблями, но ассортимент скоро надеемся расширить, уже ведем переговоры с нужными людьми.

            После солидняка с волевым лицом и сынка седоватого, мои визитки взяли ещё пять человек.

            - До свидания, господа. Ещё раз примите мои соболезнования по поводу скоро­постижной смерти господина Фролова, -  я кивнул присутствующим и направился к выходу.

«Довыпендривался, - пронеслось в голове, когда наша «Хонда» отъехала от гос­ти­ницы. – Чёрт меня дёрнул наплести им про эти танки. Эх, Винни-Вовчик, и зачем ты о них мне вчера рассказал?». На всякий случай нужно было теперь узнать цену танка, хотя бы приблизительно. Не откладывая дело в долгий ящик, я достал мобильник и позвонил Вовчику. Оказалось, Вовчик и Лариска как раз тоже ехали в машине и уже подъезжали к аэропорту Адлера.

- Володя, твоё вчерашнее предложение ещё в силе? – спросил я.

- Какое предложение?

Зная, что мобильные телефоны можно элементарно прослушивать, я стал говорить намёками:

- Насчёт металлолома.

- Естественно, - голос Вовчика оживился и повеселел.

- Тогда, пожалуйста, узнай у своего друга в фуражке и при погонах, сколько будет стоить один старый… металлолом, но не разбитый, а наоборот, отремонтированный. Да, и какую скидку он даст на оптовую партию?..

Глава 11.

На перекрёсток, возле которого жила Лена, мы примчались ровно в двенадцать. В три минуты первого калитка её дворика распахнулась и из неё на улицу выпорхнула она. Я не утерпел, выскочил из машины и зашагал ей навстречу.

- Что это вы, молодой человек, так на меня смотрите? – улыбаясь, спросила Лена, когда мы встретились.

Я действительно не отводил от неё взгляда. Стройная и лёгкая, как газель, светло-голубые джинсы и рубашечка темно-синего цвета соблазнительно обтягивают изящную фигурку: длинные ноги, округлые бёдра, тонкую талию, высокие холмики груди. В золотые волосы вплетены голубые ленточки, не так, как вчера в ресторане, - по-другому, но тоже эффектно и красиво. А этот взгляд большущих голубых глаз: чуть насмешливый, покоряющий и манящий!

- Извините, девушка, но я просто залюбовался вами, - сказал я правду.

- Спасибо, - Елена зарделась. – Привет, Серёжа.

- Привет, - я хотел поцеловать её в щёку, потянулся к ней, но не решился и неловко затоптался на месте, как страусоподобный бегемот. Чтоб скрыть смущение, сказал: - Карета подана, мадам.

- Мадмуазель, - поправила она.

Мы уселись в «карету» и поехали на юг. Сначала посетили тисо-самшитовую рощу и около часа гуляли среди зарослей самшита, лавровишни и другой экзотики. Естественно, мне бы очень хотелось это делать с Леной вдвоём. Но, как назло, по заповеднику бродило несколько групп, возглавляемых говорливыми экскурсоводами. К одной такой группке мы с Леной и прибилась. Я делал вид, что тоже с интересом слушаю лекцию, хотя рассказы экскурсовода о многообразии растительности заповедника и о мероприятиях, связанных с охраной природы, мне показались занудными и скучноватыми.

Здесь же, у входа в парк, находился музей фауны Кавказа.

- Серёж, не хочется мне туда, - просительно заявила Лена, когда я предложил его посетить. – Не люблю, ходить в краеведческие музеи. Жалко бедняжек-животных, их пристрелили и сделали чучела.

В музей убитых животных мы не пошли, а поднялись на вершину горы Ахун и со смотровой площадки долго рассматривали замечательную панораму курорта Сочи: сам город, древние горы, вершины которых были покрыты снеговыми шапками, а подножия – буйными лесами, и, конечно, море - гигантскую водную лазурь, сливавшуюся далеко-далеко у горизонта с нежною голубизною неба.

- Ну, штурман, куда бы нам ещё съездить? Что бы нам ещё увидеть? – повернулся я к Славику, когда мы вдоволь насладились видами с горы.

- Сейчас глянем, - Славик развернул путеводитель, который прихватил с собой на смотровую площадку.

– Можно в Красную Поляну, – сообщил он через минуту и стал рекламировать свой выбор, подглядывая в справочник: - Мы посетим необыкновенные места, имеющие историческое значение – Царский дом и музей. Кроме этого: смотровую площадку, зверинец, пасеку и водопад «Девичьи слёзы».

- Отлично! Тогда поехали в Красную,.. – я не закончил эту фразу, так как, увидел в море далёкий кораблик. Этот кораблик натолкнул меня на одну идею. – Леночка, ты когда-нибудь плавала?

- А как же! В бассейне, когда в школе училась, и на реке. Только в море – ни разу. Мы ведь с мамой сюда совсем недавно переехали. Но купаться сейчас рановато – вода ещё холодная. 

- Я не в том смысле. Плавала ли ты по морю на катере? То есть не плавала, а каталась?

Светлая чёлка Лены отрицательно мотнулась:

 - Никогда. Ты хочешь?..

- Ага. Давайте в Красную Поляну съездим завтра, а сегодня прокатимся по морю на глиссере.

- На чём?

- Это такой быстроходный катер с подводными крыльями. Хочешь?

Чёлка радостно дёрнулась вниз:

- Хочу.

Через полчаса мы уже были на одной из Сочинских пристаней, и я общался с капитаном катера:

- Прокатимся?

Улыбчивый капитан посмотрел на нас четверых, задержал горячий мужской взгляд на Лене и заломил на затылок бравую фуражку с морской кокардой:

- А почему бы и не прокатиться, если деньги есть?! Куда желаете?

- В Италию.

Капитан попался смышленый, понял, что я шучу, и подыграл в ответ:

- Запросто. Но лучше на Канары. Я как раз полные баки заправил.

Он двинул к своему катеру, я – за ним.

- Ты что, Серёжа? – Елена ухватила меня за руку. – Какая Италия? Туда же далеко! И… у меня паспорта с собой нет! И мама…

Я не удержался, приобнял её за талию и чмокнул в щёчку.

- Это шутка, - шепнул я ей в ушко. – Не бойся. Никакой Италии пока не будет. Разве можно выходить на таком маленьком катере в открытое море?

Она сделала вид, что обиделась, капризно надула губки и попробовала высвободиться:

- Хороша шутка! Я и не знала, что ты такой балагур.

- Я шутник, - не отпуская талию Лены, я опять коснулся губами её ушка и поцеловал золотые волосы. – А ты?

Всё-таки она выскользнула у меня из рук, искупала синевой своих насмешливых чудесных глаз и ответила:

- Я тоже иногда шутница.

- Тогда мы будем шутить вместе… сегодня ночью, - сказал я игриво.

- Обязательно, - рассмеялась она.

Заурчал движок катера. У его руля стоял улыбчивый капитан и жестами приглашал нас на борт.

Спустя три минуты причал был уже далеко. Глиссер стремительно летел по лёгким морщинкам волн, оставляя за собой бурную пенистую дорожку. Ветер бросался в нас пьянящим морским воздухом и солёной водной пылью. Хорошо, что предусмотрительный капитан выдал Лене тёплый бушлат. Она сразу закуталась в него и, словно птичка на ветке, вертела головой, встречаясь со мной взглядом, улыбалась  радостной счастливой улыбкой. Я обнимал Лену за плечи, щурился от мокрого ветра и тоже улыбался, наслаждаясь её близостью и удивительным, ни с чем несравнимым чувством скорости. Сзади нас, спрятав глаза за чёрными очками, сидели Игорь и Славик.

- Адлер, - небрежно кивнул в сторону берега капитан.

- Адлер? Мы уже примчались к Адлеру?! – Елена удивлённо округлила глазки и восторженно произнесла: – На такой скорости можно съездить в Турцию и сегодня же вернуться назад.

- А нельзя ли подальше от берега? - попросил я капитана.

Он кивнул и по широкой дуге развернул катер. Мы понеслись в открытое море, постепенно отдаляясь от берега. Ощущение скорости, морская необъятность, удаляющаяся суша вызывали одновременно и лёгкую тревогу, и веселье.

Когда сзади нас стали видны только горы, Елена сказала:

- Хватит уже. Там у бережка лучше.

Мы развернулись, помчались назад и ещё около часа катались вдоль побережья.

* * *

- Ну, как тебе наша прогулка? Понравилась?

Лена, отправив в рот очередную ложечку мороженого, зажмурилась от удовольствия, проглотила и только затем ответила:

- Очень! И прогулка понравилась, и мороженое изумительное! Я больше всего люблю такое, со сливками и шоколадом.   

После морской прогулки я предложил Елене где-нибудь перекусить, хотя есть мне особенно не хотелось – ещё не нагулял аппетит после поминок господина Фролова. Лена тоже была не голодна, но сообщила, что с удовольствием бы отведала мороженого. Мы облюбовали маленькое кафе, которых полным-полно на Курортном проспекте – даже не кафе, а открытый павильончик, расположенный рядом с пешеходным тротуаром. В павильончике было всего семь столиков и ни одного посетителя, кроме, естественно, нас. Мы с Леной лакомились мороженым, за столиком чуть в сторонке от нас Игорь и Славик угощались пирожными и кофе. 

- Может быть, ещё порцию изумительного со сливками и шоколадом?

Елена повела плечиком, состроила сконфуженную гримаску, похлопала длинными ресницами:

- А ты меня обжорой не назовёшь?

Я рассмеялся и попросил девушку-официантку принести ещё пару вазочек мороженого и бутылку минеральной воды. Маленькими глоточками попивая минералку, спросил:   

- Завтра поедем в Красную Поляну, или может быть, сядем на теплоход и прокатимся на недельку в Крым? Тебя мама отпустит?

Елена несколько смутилась, опустила глаза и тихо произнесла:

- Завтра будет видно.

Видя её смущение, я пожалел, что брякнул про этот Крым, – второй день знакомы, а я ей  уже предлагаю совместное путешествие, словно мы давно знаем друг друга. «Нужно быть чуточку скромнее, - подумалось мне. – Кстати, следует что-то ей сказать и о зарплате. Конечно, нужно поговорить о зарплате! Как-никак она ведь у меня секретарём работает. Вдруг ей сейчас с мамой очень деньги нужны? А я ей про морской круиз воркую. Может, дать ей прямо сейчас деньги?». В раздумьё я крутил в руках стакан с минералкой и посматривал на Лену, не зная, как начать разговор о деньгах. Похоже, у неё совсем испортилось настроение: не поднимает головы и не ест мороженое, только нервно колотит ложечкой по вазочке.

            - Леночка, - начал я. – Извини, совсем забыл о зарплате. Я тебе сейчас…

            - Серёж, давай уедем отсюда, - неожиданно попросила она. В её больших выразительных глазах заблестели слезинки.

            - Что такое? Что случилось?

            - Ничего не случилось, - она посмотрела куда-то поверх моего плеча и быстро опустила голову, словно ей было очень стыдно. - Просто… Давай уедем.

            В недоумении я повернул голову, желая увидеть причину испорченного настроения Лены, и сразу всё понял. Мне стало тоже не по себе. Действительно захотелось уехать, убежать, спрятаться от этой несчастной женской фигурки стоявшей на коленях метрах в пятнадцати от нашего павильончика. Готов поклясться, её здесь не было, когда мы на «Хонде» приехали сюда. Значит, женщина появилась совсем недавно – когда мы уже сидели за столиками. Она не была похожа на обычную попрошайку, которыми сейчас заполнены наши города. Она была не из тех бабулек, что с кружкой в руках и бегающими хитрыми глазками требуют подать во имя Христа и не из тех алкоголичек, что стоят на коленях и прячут от проходящей толпы свои испитые красные лица. Она не была инвалидом, которых предприимчивые ребятки выкупают из спецприютов, а потом заставляют просить милостыню на улицах. Женщина была молода - хотя лицо её было искажено страданием, больше тридцати лет ей никак нельзя было дать. И одежда у неё была отнюдь не нищенская:  чёрная юбка, кремовая кофточка, лёгкий вязаный жакет, на ногах вполне современные туфли. Женщина стояла на коленях в пыли тротуара, а возле неё к стволу дерева была приставлена картонная табличка. На картонке чёрными буквами было написано три слова: «Помогите моему сыну». Мимо коленопреклонённой шли пешеходы. Увидев её, люди стыдливо отворачивались, шарахались в сторону и, ускоряли шаг. Некоторые торопливо доставали мелочь и, опустив её в стоявшую рядом с табличкой тарелку, старались побыстрее уйти. Какая-то старушка, шедшая в сторону нашего кафе, остановилась и заговорила с несчастной. Горестно покачав головой, старушка открыла свой кошелёчек, положила в тарелку купюру и дряхлой больной походкой пошла дальше. Проходя мимо кафе, старушка гневно посмотрела на нас и громко сказала:

            - Расселись, дармоеды. Жируют. Сталина на вас нет.

            Также как и Лена, я опустил голову, словно был в чём-то виноват и перед стоявшей на коленях женщиной, и перед старенькой сталинисткой.

            - Пойдём отсюда, - попросила Елена.

Я глотнул воды из стакана, под вазочку мороженого подсунул деньги для официантки и встал:

- Пойдём.

Первым из павильончика вышел Игорь и направился к «Хонде». Но я пошёл не к машине. Подойдя к стоявшей на коленях женщине, я присел на корточки:

- Что с вашим сыном?

Вблизи я бы дал ей не более двадцати пяти. Миловидное, даже симпатичное лицо. Хотя сейчас это лицо совсем не украшали чёрные тени под выплаканными глазами, белые дорожки от слёз и дрожащий подбородок.

- Срочно нужна операция,.. – её голос прерывался от спазмов. – Если сейчас не сделать,.. Андрюшенька умрёт…

Подбородок задрожал сильнее и она прикрыла лицо руками.

- Успокойтесь, - произнёс я, сам удивившись той чепухе, которую только что сказал.

- Нужны деньги… Очень много денег… У нас столько нет. Друзья помогли открыть для нас счёт… его даже по телевизору показывали… но пока никто… ничего…

- Успокойтесь, - повторил я идиотский совет. – Сколько нужно денег?

- Семьдесят пять тысяч... Мы продаем квартиру... но, нам дают за неё только тридцать…

- А где сейчас ваш Андрюшенька?

- Во второй детской…

- Поедемте в больницу, я хочу вам помочь.

Она отняла руки от лица, в глазах были только смертельная безнадёжность и недоверие:

- Как помочь?

- Поедемте, - я взял её под локти и стал поднимать с колен. Мне помогла Елена.

Вдвоём мы подвели женщину к машине и усадили на заднее сидение.

- Игорь, глянь по путеводителю, как быстрее доехать до второй детской больницы, - попросил я.

* * *

Андрюшеньке было два с половиной года. Когда мы вошли в палату, он спал, повернув кудрявую головёнку к больничной стене. На белой шейке ребёнка учащённо пульсировала какая-то жилка. Рядом с кроваткой сидела грузная женщина лет пятидесяти, как я догадался, бабушка. Она враждебно посмотрела на нас с Еленой, предостерегающе поднесла палец к губам и громким шёпотом сообщила:

- Десять минут, как заснул. Кто это с тобой, Ирина? 

Ирина, в глазах которой уже появились проблески надежды, прошептала:

- Они нам хотят помочь.

Женщина живо вскочила со стула и стала похожа на большую курицу, испуганно слетевшую со своего насеста. Она подставила мне стул и громовым шёпотом произнесла:

- Садитесь, пожалуйста.

Я несколько смутился и сумбурно ответил:

- Спасибо. Не нужно. Мы лучше выйдем… В смысле, поговорим с доктором.

Выйдя в коридор, я чуть не столкнулся с доктором – худощавым мужчиной лет сорока, лечащим врачом Андрюшеньки.

- Скажите, что с мальчиком? – начал я.

- Тетрада Фалло. 

Мы с Леной недоумённо переглянулись.

- Это сочетание четырёх пороков сердца, - пояснил врач монотонным усталым голосом.

- Что это значит?

- Это значит,.. – врач глянул на Ирину и отвёл меня в сторонку. – Это значит, что ребёнок умрёт. Причём в ближайшее время, если срочно не сделать операцию.

- И Вы можете сделать операцию?

- К сожалению, в нашей стране такие операции не делают.

- А где их делают?

- В развитых странах. В Германии.

- И… там его вылечат?

- Стопроцентного успеха нельзя гарантировать даже при операции на аппендицит. А это тяжёлая операция на сердце. Но в Германии есть клиники, специализирующиеся именно по этому заболеванию и, как правило, их операции успешны.

- Сколько стоит операция?

- Около шестидесяти тысяч евро. Ну, если учитывать затраты на самолёт, разницу курса, билеты для матери ребёнка,.. потребуется примерно восемьдесят пять – девяносто тысяч долларов.

- Когда вы сможете отправить его в Германию?

- Хоть завтра,.. если будут деньги.

- Деньги будут, - сказал я и повернулся к Ирине: - Собирайтесь, завтра вы с Андрюшенькой летите в Германию. Да, только дайте мне реквизиты вашего счёта. Я сейчас переведу на нёго сто тысяч долларов.

* * *

Приятно осознавать, что ты в состоянии кому-то помочь. Но ещё приятнее эту помощь оказать. Особенно, когда рядом с тобой девушка, в которую по уши влюбился, и в синих глазах которой чувствуешь восторг от твоего поступка.

Убедившись, что транзакция ста тысяч долларов с моего счёта на счёт, данный мне Ириной, прошла, я  опять зашифровал всё своё счетоводство, вернул его на электронный ящик сети и выключил ноутбук.   

- Всё? – спросила Лена. Мы сидели вдвоём в гостиной номера, и она наблюдала за моими манипуляциями с компьютером. –  Что здесь можно понять? На экране какие-то таблицы, всё время что-то мелькает, изменяется – просто абракадабра какая-то. А пальцы у тебя бегают, как у пианиста. Я думала, что на это уйдёт куча времени, а ты управился за десять минут.

- Долго ли, умеючи, - весело ответил я. – Научиться деньги переводить - раз плюнуть. Были бы они, эти самые деньги. 

- Да, благотворительность – это просто замечательно, только…

- Что, только?

Она замялась, улыбнулась застенчивой, чуть ли не виноватой улыбкой, затем произнесла:

- Моя мама считает, что благотворительностью занимаются только те, кто заработал деньги нечестным путём – попросту украл их, или кого-то ограбил, а теперь хочет искупить свои грехи.

Честно говоря, до недавней поры у меня было точно такое же мнение. Но сегодня оно  частично поменялось: ведь помог я Ирине и её Андрюшеньке вовсе не потому, что хотел искупить свои грехи – просто захотелось помочь. И сейчас это было для меня естественно, как подать больному кружку воды. Я считал, что Лена одобряет мой поступок. Понятно, что одобряет, но одновременно с этим считает меня богатым ворюгой, которого мучают угрызения совести.

- Леночка, - осторожно начал я. – Кое в чём твоя мама безусловно права - большинство капиталов наживались и наживаются нечестным способом. И все это прекрасно знают, прекрасно поняли после событий последних лет в нашей стране. Даже на благовоспитанном Западе есть поговорка: «Все ваши деньги, сумма которых превышает три миллиона, заработаны честным путём».

Лена повторила за мной пословицу и сделала недоумённую гримаску:

- Что-то я эту пословицу не поняла.

- Смысл пословицы в том, что всегда первые три миллиона зарабаты­ваются нечестным путём. Теперь понятно?

- Теперь понятно, - в выразительных глазах Лены промелькнуло лукавство. - Значит, и ты заработал свои деньги нечестным путём?

- Ну, мой случай – это особый случай, - смутился я. – Считай, что мне повезло – вытянул счастливый билет, и ко мне пришло богатство.

- Само?

- Считай, что само, - мой болтливый язык не удержался и сказал правду. - Просто мне досталось наследство от одного дяди.

Елена усмехнулась и продекламировала начало «Евгения Онегина», чуть изменив первую строчку:

- Твой дядя самых честных правил,

Когда не в шутку занемог,

Он уважать себя заставил,

И лучше выдумать не мог…

- Этот дядя не совсем мой и не совсем честных правил. Но факт - я ему должен быть очень благодарен.

            - Значит, ты теперь, как Женя Онегин, будешь жить на дядино наследство?

- Нет, я буду работать, используя капитал этого дяди. И уже добился некоторых успехов: вчера в ресторане мы собирались не просто так – отмечали успешную крупную сделку, - я сделал строгое лицо и полушутя-полуофициально спросил: - А почему, собственно, вы пристаёте к шефу с расспросами?

- Могу я, как секретарь, хоть что-нибудь узнать о своём шефе? – парировала Елена и добавила: - Я и не думала, что ты такой.

- Какой?

Она опустила глазки и порозовела:

- Ты оказался очень хорошим,.. в общем, нормальным парнем.

-  А ты думала, что я коварный и злой? – хихикнул я.

- Нет, конечно. Но вчера, когда я сломала каблук, ты смотрел на меня таким странным взглядом,.. и ещё Ларисой назвал. Ты мне тогда показался,.. – Лена замялась.

- С большим приветом?

- Не с очень большим, но с приветиком.

- Нет, у меня очень большой привет, - я подошёл к Елене сзади, обнял и спрятал лицо в её душистых волосах. – Как только я тебя увидел, так сразу этот привет и произошёл.

- Серёж,.. не надо, - прошептала она.

- Леночка, но почему? – страстно выдохнул я, не в силах совладать с разгоравшимся внутри любовным пожаром. – Почему?

- Потому что у тебя телефон звонит.

- Какой телефон? Причём здесь телефон? – простонал я, пожар основательно притупил мою сообразительность и, видимо, отрицательно повлиял на слух.

- В твоём кармане звонит телефон.

- Телефон?! – в конце концов, я включился, с неохотой оторвал руки от Лены и принялся шарить ими в карманах. Нашёл мобильник и в превеликой злобе рявкнул в него: - Алло!

- Сергей Николаевич? Большое спасибо! Даже не знаю, как Вас благодарить! – прокричал запинающийся от волнения мужской голос. – На наш счёт уже поступили деньги. Теперь мы обязательно спасём Андрюшку!

Моя злоба мгновенно испарилась. Я слушал отца больного малыша и ощущал радость из-за оказанной людям услуги. С чувством сказал:

- Конечно, спасёте! Уверен, что всё будет в порядке! Обязательно позвоните мне потом, после операции.

- Это врач или Ирина? – спросила Лена, когда я опять убрал телефон в карман.

- Это Андрюшкин папа, - ответил я и, решил слегка приврать: - Приглашал сейчас к себе в гости. Но мне пришлось отказаться. Ведь я уже приглашён… на ночь. Правда?

Она вздохнула и виновато посмотрела на меня:

- Серёж, я приглашала,.. но сегодня столько всего случилось… Эта Ирина у кафе, этот малыш. Я просто не знаю... 

- Ты отменяешь своё приглашение?

Она промолчала, опять вздохнула и нерешительно дёрнула плечиком.

- Правильно делаешь, - жизнерадостно продолжил я и развил свою мысль. – Зачем ехать к тебе, когда мы можем остаться у меня. Посмотри, хоромы какие! Ты права, день сегодня необычный. А если день был особенным, то пусть и ночь будет особенная. Наша ночь, Леночка! Я понимаю, ты устала, я тоже устал. Но эту усталость мы быстро прогоним. Сейчас я закажу в номер отличный ужин с шампанским, нам принесут свечи, и мы с тобой устроим настоящий праздник.

В её синих глазах засветилась грусть:

- Не надо, Серёж. Будет лучше, если я переночую у себя, а завтра мы встретимся и поедем в Красную Поляну. Окей?

- Какое окей?! – взвыл я. – Ведь ты же сама говорила: мама на дежурстве, вся ночь наша! Даже сегодня, когда шли на катер, решили, что ночью будем шутить вместе. Было такое?

Она усмехнулась и промолчала.

- Леночка, ты обещала, а обещание надо выполнять!

Неожиданно её синие глаза потемнели, стали печальными и одновременно насмешливыми, а прозвеневший смех был каким-то неестественным. Я удивлённо заулыбался и спросил:

- Ты чего?

- Ничего! Просто ты прав – обещания надо выполнять!

- Значит, да?

- Конечно, да!

- Тогда я заказываю ужин? – просиял я, как луна в полнолуние.

- Нет, Серёженька, у тебя я не останусь. Если ты так хочешь, поехали ко мне.

- Очень хочу!

- Тогда, дорогой шеф, разрешите уехать мне сейчас – хочу немного прибраться к твоему приходу. А ты приедешь часиков в десять.

- Идёт. Что из вкусненького с собой захватить, зайка?

- Я полагаюсь на твой вкус, котик.

- У меня отменный вкус, - заверил я и, приоткрыв дверь в коридор, крикнул: – Славик!

- Что, шеф? – спросил Славик, выныривая из своей спальни.

- Отвези, пожалуйста, Леночку домой, - попросил я и повернулся к Елене: - Итак, дорогая принцесса, когда часы на башне вашего замка пробьют десять раз, вас посетит…

- Фантомас! – подсказала она.

Мы оба рассмеялись. Я обнял её и, заглядывая в эти синие смеющиеся глаза,  шутливо заметил:

- Какая ты всё-таки, принцесса, у меня недогадливая. Фантомасы во Франциях свирепствуют, а не у нас. К твоему замку в десять часов подрулит ненаглядный принц, которого ты будешь очень ждать. Верно? 

- Верно.

- Принц привезёт шампанское, торт и другие разные вкусности. Ты впустишь ненаглядного в свой замок и… Что тогда?

- И тогда принцесса околдует принца своими чарами. Тогда и принцесса, и принц надолго запомнят эту свою первую ночь, особенную ночь. Ты, принц, не против?

- Конечно, нет! Обязательно околдуй и очаруй! - восторженно воскликнул я и попытался поцеловать её.

Но Лена золотой рыбкой выскользнула из моих рук, у выхода обернулась и произнесла:

- Не опаздывай, мой ненаглядный принц.

* * *

В девять часов вечера я, вымытый и выбритый, облачился в джинсовый костюмчик, наблагоухался одеколоном «Хуго Босс» и направился в гостиную. Там, развалившись в креслах, отдыхала моя охрана: Славик листал какой-то журнальчик, Игорь по телевизору лицезрел клип с участием популярных российских звёзд.

- Будь или не будь. Сделай же что-нибудь, - требовала Алла Борисовна от недоумённо взирающего на неё Галкина.

- Дело пахнет праздником, шеф? – поинтересовался Славик.

- Эх, Славик, сегодня очень хочется сделать же что-нибудь, - бодренько ответил я. 

- «Хонда» нам понадобится, шеф? – деловито спросил Игорь.

- А как же!

- Тогда я на стоянку, - он покинул кресло и через мгновение испарился.  

Когда мы со Славиком вышли из вестибюля гостиницы на улицу и спускались по ярко освещённым ступенькам, внизу нас уже поджидала машина. 

- Сначала заедем в магазин, - сказал я, усаживаясь в «Хонду».

В супермаркете я и мои секьюрити пробыли около двадцати минут. Всё, что я накупил, едва уместилось в три большущих пластиковых пакета.

- Какие наши дальнейшие действия, шеф? – спросил Славик, когда пакеты были установлены в багажник.

- Как какие? Отвезёте меня к Лене и вёрнётесь назад. Я у неё буду ночевать.

- А как же её мама? – удивился Игорь. – Неужели она не будет против?

- Её мама на дежурстве, - успокоил его я. – Будет дежурить целые сутки. Так что вы сегодня можете от меня отдохнуть. Номер в вашем распоряжении.

Я выудил из бумажника по четыре стодолларовые банкноты и вручил их телохранителям:

- Это вам на маленькие мужские шалости.

- Спасибо, шеф, - Игорь спрятал деньги в карман. – Только… А нельзя нам тоже у Лены переночевать, в какой-нибудь каморке?

- Ещё чего?! Зачем?

- Мало ли что может случиться.

- Что может случиться? По киоскам бегать среди ночи за пивом или сигаретами я не собираюсь.

- Шеф, - Славик замялся и после паузы продолжил: – Ты эту девушку знаешь всего второй день.

- Ну и что?

- Вдруг к ней кто-нибудь ночью придёт?

- Кто?

- Ну, какой-нибудь подвыпивший поклонник, а она ему возьмёт и двери откроет, случайно, - Славик опять замялся. – Ты извини, шеф, но мы всё должны предусмотреть, работа такая.

- Какой поклонник? Что ты городишь? – вспылил я.

Во мне взыграли злость и ревность. Не хотелось верить, что к моей Лене может припереться поклонник, да ещё и подвыпивший. Просто не укладывалось в голове. И как такое он мог вообразить?! Но, поостыв через секунду-другую, я должен был согласиться, что теоретически Славик прав.

- Извини, - сказал я ему. – Погорячился.

Славик махнул рукой:

- Да всё в порядке, шеф. Я тебе прекрасно понимаю. Только и ты нас пойми – мы за тебя ответственность несём.

- Шеф, всё будет путём. Мы на перекрёстке поставим машину, чтоб её Елена даже не видела, и по очереди будем дежурить у калитки, - обрадовал меня Игорь.

- Ещё один умник выискался! – всплеснул я руками. – Никто не придёт и Лена никому не откроет. А если вдруг кто-то и постучит к ней ночью, так я его и сам отошью, или на худой конец вам позвоню – мобильник у меня в кармане.

- Нет, шеф, мы лучше там, на перекрёстке…

- Во, блин! Гоблин! Да, блин! На, блин! – в сердцах заорал я. – Вы что, совсем с ума съехали? Всю ночь торчать на перекрёстке и возле калиточки дежурить? Может, ещё в окошки заглядывать будете? Опозорить перед ней хотите? Отвезёте меня - и марш домой!

- Всё, шеф, - миролюбиво произнёс Славик. – Ты наш клиент и твои пожелания для нас закон. Домой, так домой! Только ради нашего спокойствия возьми вот эту штуку. Дай Бог, чтоб не пригодилась.

Он открыл бардачок, достал из него маленькую коробочку размером с пуговицу и протянул мне.

- Что это?

Славик сказал и продемонстрировал, как эта штука работает. Я хмыкнул, взял в руки коробочку, соображая, куда бы её засунуть. Засунул штуковину в маленький накладной кармашек, который был приторочен к левому рукаву моей джинсовой рубахи и спросил:

- Теперь довольны?

- Да как тебе сказать... – протянул Игорь.

- А никак не говори. Давай лучше поедем, а то уже без двадцати десять.

* * *

На нужном перекрёстке мы были за пять минут до назначенного срока. Чтобы зайти к Лене точно в условленное время, я попросил Игоря постоять минуты три на повороте, а уж потом вывернуть на её улицу.

- Ну, кто мне поможет дотащить до дома пакеты? – осведомился я, вылезая из «Хонды» у знакомого заборчика с калиточкой.

- А мы вдвоём пройдёмся, - ответил Славик, беря в руки все три пакета. – Вдруг здесь собачка имеется, да ещё и не привязанная.   

Собачки во дворе не оказалось. По бетонной дорожке мы прошли к небольшому домику, над дверью которого горела тусклая лампочка. Только я собрался нажать на кнопку звонка, как дверь распахнулась.

- Вы, принц, пунктуальны - с точностью до секунды, - рассмеялась Лена. – Проходите, гости дорогие.

Пока я восторженным взором блуждал по её точёным ножкам, обтянутым зелёными трикотажными бриджами и рассматривал упругий животик с оголённым пупком, видневшимся под маечкой-топ, моя доблестная охрана зашла в коридор и прошагала дальше вовнутрь дома. Я даже растерялся, что же мне делать: обнимать Елену, или выковыривать отсюда своих наглых бесцеремонных секьюрити? В конце концов, мне удалось совместить и то, и другое. Я прижал к себе Елену, даже разок поцеловал её, а потом крикнул в квартирную глубь:

 - Эй, орлы! Поставили пакеты на кухне и адью.

- Уже уходим, - из прилегающей к коридору комнатки выскочил Игорь. Его взгляд бегло блуждал по стенам. Увидев в коридоре маленькую дверь, Игорь заглянул в неё, аккуратно прикрыл и сказал Елене, как бы оправдываясь: - Просто любопытно, как живут в таких маленьких домиках люди.

- Шеф, я все харчи на кухню занёс, - из другой двери в коридор выметнулся Славик, под его тяжестью жалобно скрипнули половицы. – Да, маленький домик, а окна большие и без решёток. Тут и обормоту какому-нибудь недолго влезть. А что здесь у нас, - не обращая внимания, на мой свирепый взгляд, он заглянул в ту же дверцу, куда секундой назад заглядывал Игорь. – А это у нас кладовочка.

От крупногабаритных тел охранников в маленьком коридорчике стало тесно.

- Ну что, посмотрели, как в таких маленьких домиках люди живут? – злобно съехидничал я.

- Посмотрели, - Славик сделал отмороженно-добродушную физиономию и покосился на входную дверь. – Дверь хорошая, массивная, а замочки совсем простые.

- Всё! Хватит! – прорычал я. – Свободны! Чтоб через пятнадцать минут были в номере.

- А разве они с нами не останутся? – Лена смотрела на меня удивлёнными синими глазками, в которых бесновались насмешливые лучики.

Во, блин! Гоблин! Да, блин! На, блин! Я глянул на весёлую улыбку Елены, оценил её юмор и расхохотался вслед за своими телохранителями.

* * *

- Ты на них не сердись, - сказал я, когда Игорь и Славик забрались, наконец, в «Хонду» и уехали. - Работа у них такая. Вот они и пробежались по твоему дому – демонстрировали передо мной усердие. Хулиганов надеялись найти.

- Ну и как, нашли? – поинтересовалась Елена, закрывая дверь на замки.

- Не нашли, но зато оставили здесь меня. А я обязательно начну хулиганить, если ты не выполнишь своё обещание.

- Какое?

- Ты обещала выпить со мной шампанского, а затем… ты обещала меня околдовать. Мы будем околдовывать друг друга целую ночь.

Она смутилась, нежные щёчки покраснели, а губки тихо произнесли:

- Проходи, Серёжа.

Домик, в котором жила Елена, оказался действительно очень маленьким. Кроме подсобных помещений, в нём были три комнаты: одна побольше, а  две – совсем крохотные спаленки, совмещённые с главной комнатой. В этих спаленках только и хватало места для кроватей с допотопными железными спинками, увенчанными никелированными шарами. Точно такая же кровать стояла и в большой комнате. Кроме кровати в ней были старенький буфет, шкаф, стол и три стула. В уголке на тумбочке возле окна стыдливо приютился чёрно-белый телевизор, поверх которого стоял телефон.

- Ну, как? – спросила Елена, наблюдая, как я осматриваюсь. – Удивлён?

- Как тебе сказать... Жить можно. Только мебели маловато.

- Конечно, это не твои апартаменты в гостинице с кожаным диваном, цветным телевизором и двумя ваннами.

- Так то ж в гостинице, - позабыв, что являюсь крутым богатым олигархом, который разговаривает со своей секретаршей, я сказал: - У меня квартира ещё меньше, чем у тебя. А диван такой, что на него вообще садиться страшно - того и гляди, развалится.

- Я так тебе и поверила. Небось, особняк имеешь где-нибудь в Москве или в Питере с бассейнами и прислугой, по двору разгуливают пышнохвостые павлины, а в доме - гарем из сотни красавиц-наложниц.

Я прыгнул к ней, прижал к себе, заглянул в синюю бездну глаз и совершенно искренне  сказал:

- Будет и особняк, и бассейн. Насчёт пышнохвостых ещё подумаю, а вот гарем будет обязательно, но в нём будет только одна красавица - ты. Хочешь? 

- Хочу,.. - в её глазах замелькали насмешливые зайчики. – Шампанского.

- Какая же мне попалась вредная принцесса, - вздохнул я и прошествовал за Леной на кухню.

Она делала бутерброды с сыром, ветчиной и осетровой икрой, укладывала их на тарелочки, а я больше мешал ей, чем помогал, так как кухня была тоже маленькой, как и весь домик, вдвоём здесь было довольно тесновато. Единственное, что я делал, так это чесал языком - смешил Лену анекдотами, которые слышал в телепередаче «Белый попугай». Затем мы перенесли всё приготовленное в комнату и уселись за стол. Я удачно стрельнул в потолок пробкой и налил в бокалы шампанское. Когда приготовился сказать тост, зазвонил в кармане мобильник. Я отставил бокал и аллокнул в телефон.

- Извини, шеф, - раздался жизнерадостный голос Славика. – Просто решили позвонить, услышать твой голос. У тебя всё нормально?

- Всё бы было нормально, если б не вы. Отстаньте от меня. Предупреждаю в последний раз.

- Слушаюсь, шеф. Ещё раз, извини. Утром ждём твоего звонка.

Догадавшись, кто это звонит, Елена рассмеялась.

- Достали уже эти балбесы, - недовольно пробормотал я, опять поднимая бокал. 

На ум пришёл тост из популярной всенародно любимой кинокомедии:

- За наше случайное знакомство!

Мы выпили. Чувствуя, что пьянею, я взял бутерброд, но не смог его доесть до конца. Стало жарко и весело, захотелось подойти к Лене и поцеловать её, но я даже не смог приподняться со стула. Её красивое лицо стало большим, словно я рассматривал его через увеличительное стекло.

- Что с тобой, Серёжа? – прозвучало будто бы издалёка.

Что-то нужно было ответить, но язык стал деревянным и неповоротливым. Комната начала покачиваться и чтоб не упасть, я ухватился руками за стол. Уже проваливаясь в чёрный коридор бессознательности, увидел, как Елена встала, и услышал её далёкий звонкий голос. Правда, что она кричала, я так и не расслышал.  

Глава 12.

Чернота медленно отступала, бледнела, рвалась на куски и превращалась в грязно серые комковатые хлопья. Голова гудела ничуть не меньше, чем в среду утром, когда я маялся похмельем после карнавального возлияния. Неужели от одного бокала шампанского меня так развезло? Какой позор! Что обо мне подумает Лена? Где же она?    

            Сквозь ошмётки тумана, клубившегося перед глазами, я видел расплывчатые очертания комнаты, шкаф, буфет и стол. У стола я различил силуэт сидевшего человека.

            - Лена, - хотел позвать я. Но вместо этого у меня со рта вырвался звук, напоминающий что-то среднее между коровьим мычанием и писком мышонка.

            Чтобы прогнать проклятый туман, я хотел протереть глаза, но мои руки, почему-то заведённые назад, упорно не хотели меня слушаться. Силуэт отреагировал на мой повторный стон мужским голосом, показавшийся мне до боли знакомым:

            - Потерпи, Серенький, потерпи. Минут через пять ты окончательно очухаешься, а я за это время как раз закончу свой превосходный ужин.

            Звук этого голоса заставил учащённо забиться сердце, толкнул в голову дополнительную кровь, приток которой, наверное, и прогнал с глаз остатки серой пелены. За столом сидел никто иной, как Витька Колыванов собственной персоной. Витька жрал большущий кусок торта, который я привёз, запивал его шампанским и, ухмыляясь, наблюдал за мной. Я завертел головой, пытаясь увидеть Лену, но в комнате её не было. При очередном повороте головы мне удалось увидеть, что случилось с моими руками – я сидел на стуле  рядом со спинкой кровати, а мои руки, вывернутые назад и продетые между нижними железяками этой спинки, были скованы самыми настоящими наручниками. Мне удалось пошевелить языком более-менее внятно:

            - Где Лена? Что ты с ней сделал?

            - Ничего не сделал. Леночка на кухне, наверное, книгу читает, - Витька долил в бокал шампанское и взял очередной кусок торта. – Спасибо тебе, Серенький, за угощение – очень вкусно. 

 - А ты откуда здесь взялся? – спросил я. Хоть зрение уже восстановилось, но голова продолжала болеть и пока что-то совсем плохо соображала.

            - Из подвала, - прочавкал  он полным ртом. – На кухне есть маленький подвальчик под столом. Вот в этом подвальчике я и сидел, пока твои динозавры-секьюрити носились по дому, да ещё пришлось подождать, пока ты не угостишься шампанским, в бокал которого добавили кое-какие химикаты. Кстати, анекдоты, которые ты рассказывал на кухне Леночке, уже давно не первой свежести.

            Без особой надежды я попробовал встать. Но сделать это крайне мешала тяжеленная кровать, к которой были прикованы руки. Несколько раз я дёрнулся, но только ободрал запястья о наручники. При этом чуть не грохнулся со своего седалища, едва не обломав ножки у и без того уже расшатанного старенького стула. 

            - Не порть мэблю. Стульчик поломаешь, а мне потом перед хозяевами краснеть, лишние деньги им доплачивать, - Витька дожевал торт и отрезал ломтик ананаса. – Зря ты дёргаешься, Сергуня. Смотри, как бы руки не оторвались, – такую кровать твои быки-охранники вдвоём с трудом поднимут, куда уж тебе.  

            - Что всё это значит? – выкрикнул я.

            - Тихо, не ори. Это значит, что охота завершена и сбежавший птенчик попал в клетку.

Птенчик попал в клетку? В какую клетку? Какой птенчик? Хоть голова и соображала довольно туго, я всё же сообразил, какого птенчика имел в виду мой недруг и в какую клетку этот птенчик попал. Мне было ужасно обидно не оттого, что птенчик попал в грязные лапы Колыванова, а оттого, что попался он в эти лапы благодаря девушке, в которую пылко влюбился, благодаря Елене.

- Значит, Лена - твоя… твоя,.. – вне себя от горя я не находил нужных слов.

- Ты поразительно догадлив. Леночка - моя помощница, моя приманка, мой сыр в мышеловке, моя блестящая блесна на спиннинге. И блёсенка эта действительно очень соблазнительна. Она у меня действительно красавица, даже зимой приз получила на городском конкурсе какой-то там мисс. Поэтому я попросил приехать ее в Сочи – редкий мужчина откажется помочь такой девочке, когда у неё вдруг поломается каблук, - Витька издевательски ухмыльнулся. – Ты, Серенький, наживку эту заглотнул, клюнул на эту удочку.

- Но этого не может быть! – прошептал я, хотя уже понимал, что всё именно так и есть, как говорит Колыванов – просто не хотелось верить в то, что Лена могла так поступить со мной, что она заманила меня в ловушку и подсыпала какую-то гадость в бокал. Я повернул голову к кухне и громко позвал её.   

- Леночка, зайди к нам, пожалуйста, - тоже крикнул Колыванов.

Елена в комнату не вошла, остановилась у двери, – моя ненаглядная красота, на которую я был готов молиться: золотые волосы, большие синие глаза, нежный бантик губ и идеальная фигурка, которой бы позавидовали фотомодели с мировым именем. Я пожирал её глазами, а она мельком взглянула на меня и сразу отвела взгляд. 

- Значит, ты с ним заодно? Как ты могла? – обида сдавила мне горло, я судорожно глотнул, закашлялся.

- Ты сам виноват, Серёжа. Я ничего не имею против тебя и ты мне симпатичен. Но ты - вор. Ты украл из банка деньги. Поэтому я и помогаю,.. – Лена глянула на Витьку и продолжила, - Виктору Ильичу. Ты должен быть благодарен ему за то, что он не обратился в милицию, а поймал тебя сам. Сделай, что он говорит, и всё будет в порядке.

- Спасибо, Леночка. Посиди, пожалуйста, на кухне а мы с Серёженькой немного потолкуем. Я думаю, всё у нас будет хорошо, - Колыванов вышел из-за стола и прикрыл за ушедшей... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9