ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Вова Рельефный
Стоит почитать Отцовский капитал

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать Рыжик

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать В весеннем лесу

Автор иконка Сандра Сонер
Стоит почитать На даче

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать ГРИМАСЫ ЦИВИЛИЗАЦИИ

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Воин в битве сражённый лежит...

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Вот и далёкое — близко...

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Точно срок отбывал

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Алгоритм

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Было скучно, но в конце недели...

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

СЛУЧАЙНЫЙ ТРУД

Не набивалась Истине в друзья...
Просмотры:  1396       Лайки:  24
Автор Лариса Луканева

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




Звонок Удачи


Сергей Артёмов Сергей Артёмов Жанр прозы:

Жанр прозы Приключения
1735 просмотров
0 рекомендуют
0 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Звонок УдачиЭта история полусказочная. И происходить она могла на рубеже двадцатого и двадцать первого века. То есть, в то время, когда с появлением больших и совсем маленьких интернет-банков резко возросло количество электронных денежных переводов. То есть, в то время, когда эти транзакции не контролировались или почти не контролировались спецслужбами. То есть, в то время, когда флеш-карта (флешка) была ещё в диковинку, а пользование мобильным телефоном не достигло своего апогея.

 

В каждом большом деле всегда приходится

какую-то часть оставить на долю случая

Наполеон I, французский император

 

 

эта полусказочная история

могла произойти сравнительно недавно:

на рубеже второго и третьего

 тысячелетий, в 2000 или 2001 году      

                        

                                                      Глава 1.

- Это я виноват, дружище, - Вячик опустил полные раскаяния глаза и грустно покачал головой. - Чёрт меня дёрнул вас познакомить.

Он замолк и выжидающе стрельнул в меня взглядом. Наверное, думал, что я скажу ему что-нибудь ободряющее типа: «Не кори себя, Вячик. Ты здесь не причём. Ты познакомил, а остальное наше личное дело». Фигушки! Я продолжал угрюмо молчать. Виноват ты, Вячик, виноват! Если б не ты - глаза б мои её не видели, вообще бы не знал о её существовании и сейчас бы так не страдал.

- Кто мог представить, что она такой крысиной окажется? - продолжил он покаянную речь. - Самая настоящая выдра! А ещё моя родственница! Наш род позорит, поганка. И на кого тебя променяла!? Там же не мужик, а Винни-Пух: маленький и толстый - на две головы ниже её. Смотреть не на что! Между ушками голова квадратная, а на ней лысина безразмерная полированная, прямо как поверхность у столика. Хоть бери да в домино на его башке стучи, или кружки пивные смело ставь - не упадут.

Вячик хохотнул и ещё раз посмотрел на меня чуть просительным виноватым взглядом, как бы говоря - ну давай, скажи что-нибудь.

Он пришёл ко мне минут двадцать назад с утешениями и с неизменной бутылкой своего любимого «Барабаса». Я его молча запустил в квартиру, а он по привычке самолично залез в сервант, достал рюмки и налил в них джин. Эти действия Вячик сопровождал яростной критикой Ларисы по поводу её ухода от меня к какому-то финансисту: низенькому, толстенькому, лысенькому, но богатенькому. Вячик старался вовсю, - разносил Лариску в пух и прах, ожидая от своего слушателя поддакивания, или таких же гневных тирад в адрес бывшей сожительницы и всех женщин вообще. Но я всё это время упорно молчал, только влил в себя рюмку «Барабаса», который всегда терпеть не мог, и если и пил, то исключительно, чтобы не обидеть Вячика. Эта рюмка пошла мне на пользу. В голове приятно зашумело и печаль вместе с тоской, терзавшие меня последние дни и ночи, слегка отступили.

- Ей-то какая разница, что он лысый и Винни-Пух? – соизволил, наконец, сказать я. - Ты же сам говоришь, что парень в крутом банке не последний человек - машиной на работу возят. А ей внешность - по барабану! Главное для неё - бабки!

- Да разве ж в деньгах счастье! - Вячик искренне обрадовался моему голосу. - Извини за избитую фразу. Видел бы ты этого плюгавчика! Тьфу! Типичный урод! Ты в сравнении с ним вылитый Лео Ди Каприо, или даже Димка Харатьян!

- Издеваешься, да!? - обиженно засопел я.

- Отнюдь, - заверил он. - Ты, Серёга, по сравнению с ним просто красавец: внешность весьма и весьма приятная, а рост какой! Да по тебе ещё не одна баба сохнуть будет! А на Ларку махни рукой, не стоит из-за этой стервляди хитрой страдать. Давай ещё бахнем!

Вячик взял бутылку и стал заполнять джином наши рюмки, а я под влиянием его слов оценивающе уставился на своё отражение в зеркале серванта. Да, внешность приятная. Но не очень. С такой рожей только в кино и сниматься, но подальше за кадром. Или в ужастиках скелетов играть. Впрочем, кое-что есть у меня от кинозвёзд - это белые Харатьяновские волосы и рост Шварценеггера. Метр девяносто один - точно как у Шварца, тютелька в тютельку. Правда, вес у него побольше - у меня всего семьдесят пять кэгэ, и это вместе с зимними сапогами, да плечи у него слегка пошире, чем мои - таких как я в его пиджак штук пять бы вместилось и ещё свободно было бы. За мой длинный рост и нестандартно узкую легковесную фигуру ещё в школе меня стали называть Фитилём - Серёга Фитиль.

Ко всем перечисленным прелестям у меня есть ещё одна характерная особенность - на этот несправедливый мир я смотрю при помощи очков с большими увеличивающими линзами. Без них я бы видел, как филин днём, или как курица ночью. Вообще-то до восьми лет зрение у меня было как у орла. Но дурное дело - не хитрое! В том восьмилетнем возрасте я решил омрачить свою жизнь смелым поступком и сиганул в нашем дворе с качавшейся качели. По инерции мои ноги добежали до врытой в землю трубы – несущей опоры этой самой качели, и я благополучно врезал в неё лбом. Труба и качели не пострадали - они железные. А у меня после такого каскадёрства село зрение и пришлось нацепить очки.

Я ещё раз глянул в зеркало. Из глубин серванта меня рассматривал унылым взглядом длинный худющий очкарик лет двадцати пяти со впалыми щеками, бледным лицом и копной растрёпанных белых волос. Неужели это я?! Какое несчастье! И у Вячика ещё поворачивается язык говорить, что по мне будут сохнуть бабы?! Да любая из этих самых баб сразу перепугается и действительно засохнет, сразу привянет, едва только столкнётся со мной лицом к лицу.

Хотя с лица ведь не воду пить - и с корявым можно жить! Так гласит народная мудрость, а народ знает, что говорит. Любая бы влюбилась в меня до беспамятства, если бы знала, что я при деньгах. Внешность для самца - это чепуха! Сейчас это любой школьник знает, даже ещё не знающий таблицу умножения. Будь ты хоть самим Квазимодой, лишь бы в твоём кармане звенели монеты, а лучше, чтоб не звенели, а шелестели, и желательно купюры зелёного цвета. Да разве б ушла от меня Лариска, если бы я получал столько, сколько её новый друг, - этот Винни-Пух с персональным водителем?

Эх, Лариска, Лариска!

 

* * *

 

Мы познакомились с ней три месяца назад. В тот зимний воскресный день я, как и обычно по вечерам, включил комп и вошёл в сеть. На экран сразу вылезла какая-то реклама. Я хотел сразу уничтожить этот спам, но залюбовался прелестной особью женского пола, заманчиво улыбающейся с монитора. Прелестница в эффектной позе рекламировала велотреки, соблазнительно обтягивающие её крутые бёдра. Ничего рекламка! Оценив велотреки и их содержимое, я уже подвёл стрелку к нужной пиктограмме и хотел щёлкнуть мышкой, но в прихожей настойчиво растрезвонился звонок. Я встал, подошёл к двери и заглянул в глазок.

- Не подсматривай, - услышал я жизнерадостный голос Кости Вязикова, или попросту - Вячика, моего старинного приятеля. - Открывай, торопись, запускай, не боись.

Он первым ввалился в коридор. Следом за ним впорхнула девушка в шубке и спортивной шапочке.

- Раздеваемся, - обернулся Вячик к своей спутнице, быстро скинул обувь и стал стягивать куртку.

- Куда? - спросила у меня девушка. Шубка была уже у неё в руках.

- Да хоть на вешалку, - я опомнился и галантно отобрал у неё шубку.

- И мою тоже,.. - Вячик вручил мне куртку, барином протопал в комнату и уставился на экран.

- Опять порнуху смотришь? - брякнул он.

- Ты что городишь?! - я испуганно покосился на вошедшую в комнату девушку и стал оправдываться. - Это реклама вылезла, я только комп включил...

- Ну так выключай, если гости к тебе пришли.

- Мне по работе надо просмотреть сайты некоторых банков...

- Я ж и говорю – работаешь, значит! - Вячик извлёк из принесённого с собой пакета бутылку «Барабаса», установил её в центре стола, рядом положил два лимона. - Работаешь ты, Серёга, просто на износ. Нельзя так, расслабляться надо. Садись, Лорка, не стесняйся. Будь как дома.

- Я и не стесняюсь, - ответила Лорка, уселась на диван и соизволила поздороваться. - Привет!

- Здравствуйте, - отозвался я и на всякий случай решил представиться. - Сергей.

- Ларимон. Но можешь звать меня Ларисой, - назвалась она и прошлась по мне взглядом.

Под рентгеном её зелёных глаз я почувствовал, как моя грудная клетка, от природы вогнутая вовнутрь, расширилась, а плечи сами собой раздвинулись.

- Это, Лариска, мой самый большой друг - Серёга Фитиль, - сказал ей Вячик.

- А чего Фитиль? - поинтересовалась Лариска.

- Так его наши школьные эрудиты прозвали, за редкостные достоинства фигуры. Представляешь, мы с ним вместе в один детский садик ходили. И в школе за одной партой сидели с первого класса. Только потом наши пути-дорожки слегка разошлись: он в университет поступил, а я в металлургический. Но до сих пор мы с ним кореша - не разлей вода! Скажи, Серёга!

- Точно, - подтвердил я.

- Он у нас выдающийся программист, - продолжал свою рекламную деятельность Вячик. - Талант, одним словом. Ему программу любой сложности составить - раз плюнуть, что тебе стакан воды выпить.

- Я воду не пью, - сообщила Лариса и глянула на бутылку «Барабаса».

- Не перебивай. Короче, наш Серёга по всем этим компьютерным делам настоящий спец. Любой компьютер с завязанными глазами разобрать и собрать может, как солдат автомат. Однако работает сейчас не по специальности. Знаешь, где он работает? - Вячик сделал театральную паузу. - В банке!

- Неужели банкир!? - глаза Ларисы вспыхнули изумрудами и восхищённо посмотрели на меня.

- Ну, не совсем банкир,.. - замялся я, но почувствовал, как опять под её взглядом расширяется моя грудная клетка.

- Так скоро будет банкиром с самой большой буквы, - Вячик от избытка дружеских чувств довольно сильно хлопнул меня по спине. - Скоро, Лорик, будешь гордиться, что я познакомил тебя с таким выдающимся человеком, по телевизору в новостях каждый день будешь на него смотреть и знакомым рассказывать, что ты у него дома была, мёд-пиво пила. Скажи, Серёга!?

Я сказал, точнее, промычал что-то непонятное и нечленораздельное, хотя мог бы сразу поставить все точки над «и». Ведь из меня банкир с большой буквы, как пуля... ну, например, из пластилина. Да, я работаю в минибанке, но обычной «шестёркой» - оператором, отслеживающим приход денег на корсчета. Отследил получение денег, перегнал их на другие счета, где их превратили в валюту и отправили за границу. Вот и всё! Маленькая должность при маленьком баночке, занимающемся обналичкой. Ну, и раз маленькая должность, то и зарплата соответственная, тем более что я в банке работаю всего около года. До этого работал системным администратором – сисадмином на одной фирме. Тоже работа не ахти какая, нервотрёпная работа. Все тебя рвут на части: у того комп постоянно виснет, у другого связи нет, а бывало - таракан в компьютер залезет, сам сгорит, бедное животное, да ещё и плату какую-нибудь спалит. А ты потом сиди, ковыряйся, чини комп и оправдывайся перед хозяином. А хозяин был у меня далеко не подарок – чистый аспид, натуральный Змей Горыныч, только с одной головой, но злости у него на сто голов хватило бы. Поэтому я и ушёл оттуда. В банке работать, конечно, тоже не мёд, но терпимо. Однако, как ни бейся, крутым финансовым воротилой мне не быть - все тёплые места уже давно заняты. Но сказать сейчас о своей ничтожности этому Ларимону, точнее, этой Ларимоне, которая смотрит на тебя с таким восторгом, таким зелено-изумрудным взглядом?.. Нет уж, лучше промолчать.

Тем временем Вячик уже достал из серванта три рюмки и принялся распечатывать свой «Барабас».

- Режь лимончики, - скомандовал он мне. – Ну, давайте за встречу!

Мы чокнулись.

- За наше случайное знакомство! - Ларимон глянула на меня своим магическим взглядом. - Так ты, действительно, банкир? А на чём на работу ездишь?

- На троллейбусе, - гордо ответил я.

- «Мерсы» и «кадилаки» у него появятся в самом ближайшем будущем, - заверил её Вячик, удаляя изо рта лимонную кожуру. - Ну-с, между первой и второй перерывчик небольшой.

Он опять наполнил рюмки, и мы опять дружно выпили. Я глянул на Ларимон и, обжёгшись об зелень её волшебных пристальных очей, быстро спрятал взгляд.

- Какие у тебя большие красивые глаза, - сказала она. - Как у стрекозы.

Глаза как глаза. Это из-за линз очков, мои глаза кажутся большими и выпуклыми, как у удивлённого карася. Но от её слов, я сомлел и расплылся в приятной улыбке.

- У кого четыре глаза, тот похож на водолаза, - отвесил мне сомнительный комплиман Вячик. - Пойдём, стрекозёл, на балкон, пыхнем. А ты, Лорик, поскучай на диванчике в одиночестве… Она у меня несовременная какая-то, никак курить не научится.

Я, вообще-то тоже несовременный. Куда мне с таким чахлым здоровьем ещё и курить, - вырублюсь после двух-трёх глубоких затяжек. Но всё-таки я иногда угощался сигаретой в какой-нибудь компании, и, не затягиваясь, выпускал из себя дым. Занимался имитацией, одним словом. Для солидности.

Хоть полоскать дымом рот мне сейчас никак не хотелось, но, чтобы продемонстрировать свою удаль перед Ларимоном, я двинул вслед за Вячиком на балкон.

Он достал пачку «Бонда» и мы закурили.

- Тебя надо бы к ответу привлечь. На дуэль бы вызвать,.. к барьеру, так сказать, - произнёс Вячик, блаженно затягиваясь.

- Это за что же? - поинтересовался я, с равными интервалами набирая и выпуская изо рта дым, как паровоз.

- За твои чересчур откровенные взгляды на даму. Ты ж её чуть ли не раздеваешь глазами, бесстыдник. Вот так и приходи к тебе в дом с приличной девушкой.

- Ты что?! С чего это ты... Я совсем и не смотрю,.. - услышав такую ужасающую несправедливость, я поперхнулся. Дымная отрава попала в мои малообъёмные лёгкие и я начал судорожно кашлять. На глазах выступили слёзы.

- Да шутю я, шутю, - разулыбался Вячик и стал греметь кулаком по моей спине. - Вот чудак-человек! Смотри, сколько влезет, мне для друга ничего не жалко. Сеструха это моя троюродная. В гости к нам на денёк-другой из Коробова приехала. Вот я и решил привести её к тебе - дело-то молодое. А что? Ты живёшь бобыль бобылем, она тоже... сейчас одна. Да ты глянь, какая девка, любо-дорого смотреть, глаз не оторвёшь, - он повернулся к балконным дверям ласково улыбнулся и помахал Ларимоне рукой. - Сам бы за ней приударил, но нельзя - родственная кровь, сам понимаешь. А тебе она как?

Я кое-как отдышался и утёр слёзы:

- Вроде ничего.

- Вот и я говорю, ничего, вроде… Так себе, в общем. На меня немного похожа, ну, красивей, конечно, чем я. А характер какой! Настоящая амазонка! Ей бы полком командовать, или даже дивизией. Как там у Некрасова: слона на скаку в горящую избу затянет. Во, как! Это он аккурат про неё сказал. В наш век такие девки в цене - и за себя постоит, и тебя от кого хочешь отмахает, спасёт, с поля боя на себе вытянет, измельчив при этом противника до молекулярного состояния. Натуральный клад, «Джек Пот», честное слово! Пошли, а то она уже ёрзать от одиночества начала, как бы диван не проломила, - Вячик ещё раз затянулся, щелчком отправил окурок в забалконные дали и полюбовался его полётом.

- Не попал, - огорчился он, когда дымящийся бычок, описав плавную дугу, шмякнулся за спиной у одинокого пешехода.

Мы зашли в комнату и уселись за стол. Вячик по третьему кругу наполнил рюмки. Мы снова чокнулись, выпили и засосали лимонными дольками.

- Как тётя Поля, жива? - поинтересовался у родственницы Вячик. - Ей уже, поди, далеко за семьдесят?

- Летом восемьдесят три стукнет.

- Ну, а как там у вас, вообще, жизнь? Стоит Коробово?

- Захудалая провинция, - отмахнулась Ларимон. - Периферия. У нас только одни старики и остались. А молодёжь вся, как только пёрышки отрастают, сразу из гнезда вылетает и летит в цивилизацию, большие города штурмует. В Коробове теперь даже пройтись по улице не с кем. Не то что здесь у вас.

На меня опять глянули её два изумруда, а я, опять не выдержав этого сияния, опустил взгляд и выпятил колесом грудь.

Мы сидели втроём около часа. Затем Вячик глянул на часы раз, другой и обеспокоился:

- Мне пора. К одному человеку съездить надо, с самыми серьёзными намереньями. Может и жениться придётся, если она потребует. Когда твой автобус, Лорик?

- Ещё не скоро. Давай вали к своим серьёзным намереньям. Я и сама до автовокзала доберусь.

- Тогда привет! - Вячик чмокнул Ларису в щеку и направился к двери. За ним в коридор поплёлся и я.

- Будь джентльменом, Серёга, - попросил он, пожимая мне на прощанье руку. - Не посрами меня. Усади её в автобус, если она вдруг решит уехать.

Сразу скажу, этим вечером уехать она не решила. Мы неторопливо приговорили «Барабас», затем Лариса предложила почаёвничать. Она прошла на кухню, сама заварила чай, порезала сыр и колбасу, которые я по-джентельменски вывернул из холодильника. В процессе чаепития между нами завязалась тёплая непринуждённая беседа. Вообще-то, говорила в основном она, а я только слушал, кивал и поддакивал, совсем потеряв счёт времени.

- Ну вот, я так и знала. - всплеснула руками она в половине двенадцатого. - Заговорил ты меня, и я опоздала - последний автобус уехал два часа назад. Где я теперь ночевать буду?

- Так у Вячика же можно, в смысле, у Кости, - ответил я.

- У него не буду. Я уже с его родителями распрощалась, сказала, что сегодня уезжаю. Это будет не культурно, если я опять к ним заявлюсь.

- Ну, если хочешь,.. - начал я.

- Конечно, хочу! Мне у тебя здесь очень нравится. Правда, квартирка у тебя уж очень маленькая.

- Маленькая, - согласился я. - От бабули досталась в наследство.

Мои родители работали по контракту в одной из африканских стран и погибли там во время попытки государственного переворота, когда мне было пять лет. Растила меня бабушка. Три года назад бабушки не стало. Я продолжал жить в её квартире и пользовался её старенькой мебелью. 

- А диванчик ничего – вместительный, - Ларимон подпрыгнула на уже давно видавшем вид диване так, что жалобно заскрипели пружины, и предложила:

- Давай телевизор посмотрим.

Включая свой чёрно-белый телевизор, я вспомнил, как в одном фильме средневековый рыцарь уступил даме своё ложе, а сам улёгся на полу.

- Не волнуйся, - сказал я. - Ты будешь спать на этом диване, а я на кухне. Сейчас пойду у соседей раскладушку попрошу.

- Ты чего? - удивилась она. - Не от мира сего? С Луны, что ли, бахнулся? У тебя же диван раскладной, вон какой широкий. Мы с тобой запросто вдвоём поместимся. Зачем кухня и раскладушка?

- Но удобно ли,.. - пролепетал я.

- Что за предрассудки, - возмутилась Лариса. - Банкир называется! Давай бельё и подушки. И телевизор выключи, опять сплошную рекламу пустили - эти их кариесы уже в печёнках сидят. Ты где любишь: с краешку, или возле стеночки?

Я лежал на спине, почти не дыша, вытянувшись в струнку и боясь пошевелиться. Рядом с собой я чувствовал горячее тело Вячикиной сестры. Можно было бы повернуться на бок и уткнуться лицом в стену, но я от волнения забыл снять очки и теперь боялся, что они с меня ночью спадут, соскользнут за диван и разобьются. Да и красиво ли поворачиваться к едва знакомой женщине костлявой спиной?

Лариса вздохнула и пододвинулась чуть ближе ко мне, затем ещё ближе. Я отодвинулся и изо всех сил припечатался к стене, ощущая во всём теле жгучее волнение.

- Лежим и молчим, - промурлыкала она мне в ухо. - Будто нам не о чем поговорить.

Разговор начался с того, что она положила колено на мой живот. Затем отодрала меня от стенки, переместила на центр дивана и полностью уселась на меня. Затем... В общем, этой ночью я стал непосредственным участником тех впечатляющих сцен, которые иногда совершенно случайно рассматривал в сети на порносайтах.

Нет, я не был целомудренным девственником и в моей жизни были пара-тройка любовных приключений с дамами лёгкого поведения. Однако перед женским полом я всегда комплексовал из-за моей супердиетической фигуры. Мои друзья довольно частенько пытались познакомить меня с девушками, но я, чувствуя свою весовую неполноценность, под разными уважительными причинами сачковал эти знакомства и предпочитал живым женщинам их изображения на экране монитора.

В этот вечер сачкануть не удалось. Хотя бы потому, что сачковать не очень-то и хотелось. А ещё потому, что Лариса оказалась стреляным воробьём, или воробьихой, причём очень инициативной умелой воробьихой и с первых же минут нашего так называемого «разговора». Теперь уже я смотрел на неё восторженным страстным взглядом. Даже когда посеял очки - во время острейшего накала нашей «беседы» они с меня слетели и, по закону подлости, скользнули в щель между диваном и стеной. Но мне тогда было хорошо и без очков.

- Кто бы мог подумать, - сказала Ларимон, когда мы, словно два измотанных длинной дистанцией стайера, без сил затихли на измятой постели. - Ты такой,.. такой худенький и такой,.. такой темпераментный и такой выносливый.

- В здоровом теле - здоровый дух! - пошутил я. Во мне проснулось чувство юмора, хотя сам и засыпал от усталости.

Разбудил меня ароматный запах, исходивший из кухни. Полминуты я лежал неподвижно, спросонок не поняв, кто у меня там хозяйничает. Затем вспомнил и, блаженно потянувшись, вдохнул в себя аромат яичницы с колбасой. Запустив руку в щель, я выудил из-под дивана очки, протёр их об простыню и водрузил на глаза. К счастью, они ничуть не пострадали, и я в прекрасном настроении проследовал в душ, а потом на кухню.

Ларимон как раз ловко распределяла парующую яичницу по тарелкам.

- Небось, уже в банк свой опаздываешь? - спросила она, пододвигая мне тарелку и нарезая батон.

- Ещё нет, - ответил я, глянув на кухонные ходики. И хотя мне очень хотелось есть, я уставился не на яичницу, а на Лариску.

Вместо халата, которого у меня отродясь не бывало, она облачилась в мою клетчатую рубашку, и из-под этого одеяния соблазнительно виднелись её стройные белые ноги, такие аппетитные, словно куриные окорочка на телерекламе. Я и в самом деле сглотнул слюну, будто хотел заняться каннибализмом. Хотя мне сейчас срочно захотелось заняться совсем другим.

- У меня ещё уйма времени, - сказал я. - И мы можем...

- Не можем, - перебила она, прекрасно поняв, что я имел в виду. - Хорошего понемножку. Завтракай и иди на работу - банкуй. А этим займёмся в другой раз.

- Когда? - от волнения мой голос стал писклявым.

- Если хочешь, сегодня вечером, - она усмехнулась и сверкнула в меня своими изумрудами.

- Ты,.. ты придёшь? Обещаешь?

- Честное пионерское! Только съезжу домой, спрошу разрешения у мамы.

Вернувшись с работы, я метался по квартире, изнывая от неизвестности - придёт, или нет? Она пришла часов в восемь вечера с большой сумкой и пояснила, кивнув на свой багаж:

- Мои вещи. Прошу любить и жаловать. Ты меня сам пригласил.

- Буду любить и жаловать, - пообещал я, чуть не танцуя от радости.

В общем, Лариса стала жить у меня. И чем больше я узнавал её, тем больше привыкал, привязывался к ней.

С первых же дней она направила свою кипучую, фонтаном бьющую энергию на преобразование моего холостяцкого жилища и через неделю квартира, в которой чёрт мог потерять и не найти своё копыто от царившего беспорядка и хаоса, радовала глаз новыми обоями, блистала чистотой и уютом. По своим кулинарным способностям Ларимон была талантливой искусницей и могла дать фору любому выдающемуся повару. Я, до этого питавшийся кое-чем и кое-как, теперь возвращался после работы и за обе щёки уплетал различные вкуснятины её изготовления. Даже поправляться стал! Ну, а ежели что касается интима, то тут - ни в сказке сказать, ни пером описать, здесь Лариска была настоящей Василисой Премудрой! И ради всех перечисленных выше добродетелей я закрывал глаза на один её недостаток, а может быть и достоинство, - это смотря с какого боку смотреть: моя Ларимон действительно обладала боевым командным характером. Тут Вячик был прав на все сто - настоящая амазонка, Наполеон в юбке! Не Лариска, а современная Клеопатра! Не то, что полком, или дивизией - фронтом могла бы верховодить. «Строила» всех, кто попадался ей под её горячую командную руку. Даже в общественном транспорте:

- Дяденька, ну что же вы тут стали? Пройдите вон туда. А бабуля пускай свою тачку в уголок сдвинет. Вот так! А ты, военный, чего вокруг поручня обвился? Другим же тоже держаться надо. Девочки, сдвиньтесь на три шага влево. Почему негде стать? Там на танке проехать можно, а у нас здесь столпотворение, кирпичу упасть негде. Освобождайте выход, граждане!

Странно, но факт, - пассажиры всегда без особых пререканий следовали Ларискиным директивам и распределялись по салону согласно указанным им местам. Может быть, от её зелёных глаз исходили какие-нибудь флюиды с биотоками, и это магическое излучение обезоруживало контактирующего с ней человека? Я не знаю. Знаю только, что стал почти во всём слушаться эту родственницу Вячика, так внезапно возникшую на моём жизненном пути. И хотя я осознавал, что превратился в подкаблучника, но совсем не жалел об этом, как в песенке нашей эстрадной примадонны про птичку певчую:

…не отпускай меня,

мне сладок этот плен…

 

Хочешь, Ларимон, командовать - командуй на здоровье, штурвал тебе в руки! Веди наш парусник к тихой заводи под названием супружеское счастье. Однако этой заводи мы так и не достигли. Вернее, мы были счастливы только первый месяц. Потом начались размолвки, потом скандалы.

Как оказалось, парусник нашей совместной жизни будет двигаться только, если его паруса наполнять ветром, то бишь, - деньгами. Сначала мы жили на мои кое-какие сбережения, оставшиеся от холостяцкой жизни, затем только на мою зарплату и скоро денег стало катастрофически не хватать. Нет, Лариска не требовала ресторанов и заграничных круизов, но и без этих излишеств мы едва сводили концы с концами.

- С тобой каши не сваришь, - заявила она, когда узнала, какую мизерную должность занимаю я в банке, и что перспектива моего карьерного роста, а значит, и увеличение зарплаты, весьма и весьма призрачны.

- Зачем тебя каша, если у тебя есть моя любовь, - попытался отшутиться я.

- Любовью сыт не будешь, - резонно заметила она, не поддержав моего шутливого тона. - А я у тебя превратилась в бедную Золушку-оборвашку. Весна на носу: мне плащ нужен, платья, туфли. Ты тоже, банкир мой чахлый, ходишь в таком пальтишке, которое не каждый бомжик на себя напялит. Даже на нормальные килокалории денег не хватает.

- Нужно экономить и разумно планировать наш бюджет, - возражал я, но сам, понимая справедливость её претензий, стал подыскивать через интернет дополни­тель­ные приработки.

Несколько ночей я исследовал сеть, но так ничего интересного в плане заработка не нашёл, только потратился на оплату сетевого доступа и телефона. С каждым днём Ларимон скучнела всё больше и больше, а в её изумрудном взгляде теперь частенько светились пугающая меня грусть и тоска.

- Уйду я от тебя, - сказала она к концу второго месяца нашего сосуществования. - Надоела эта нищета.

- Ты знаешь, что сделал Отелло со своей Дездемоной? - я не воспринял её слова всерьёз и попытался перевести всё в шутку.

- Наверное, накормил, одел и обул, цветы с шампанским купил, как это делают настоящие мужики. А уж потом в постель завалил, - парировала Лариска.

- По-твоему, я не настоящий?

Она взглянула на меня грустными зелёными глазами и сказала:

- Я не хочу.

- Что не хочешь?

- Не хочу жить, как мои родители. Всю жизнь они грызлись из-за безденежья, хотя и любили друг друга. Это не жизнь - это пытка!

- Сейчас все так живут.

- А я не хочу.

Действительно, третий и последний месяц нашей совместной жизни больше походил на пытку и я сам уже подумывал о том, что нам пора расстаться. Хотя и в этот месяц у нас случались проблески перемирий, которые иногда скрашивали нашу жизнь и о которых я теперь вспоминал с такой ностальгией.

Она ушла десять дней назад. Идя с работы, я глянул на наши окна и не увидел в них свет. Предчувствуя недоброе, я не стал дожидаться лифт и быстроногим лосем взлетел на свой этаж, торопливо  и нервно открыл замки. В комнате на столе лежал большой лист бумаги, и я уже всё понимал, даже не читая эту записку. Хотя, конечно, прочитал. Всё, как мне и подсказывал внутренний голос: «Серёженька, милый, прости, больше так не могу, не жди и не разыскивай, я встретила другого». Внизу записки постскриптум: «Ужин на плите, бельё прогладишь сам, - оно не успело высохнуть».

Вот и всё! Капитан после трёх месяцев совместной жизни удрал с моего парусника, потому что я не умел надлежащим образом дуть в паруса. Лариска окрутила какого-то фраера с толстым бумажником и перебралась к нему. А что ей стоит выпустить порцию флюидов с биотоками из своих ядовито-зелёных глаз и влюбить в себя любого мужика нормальной ориентации?!

И вот теперь, узнав о Ларискином коварстве, её брательник и мой закадычный друг Вячик явился этим вечером ко мне домой с утешительными и соболезнующими речами.

 

      Глава 2.

 

- Давай ещё бахнем, - предложил Вячик и, не дожидаясь моего согласия, опять налил в рюмки джин. - Слушай, у меня одна знакомая есть - персик. Куда там твоей Лариске! Деваха высшего сорта, нежная, как «Баунти». Правда, мастер спорта по дзюдо, если уж словит на болевой приём, тогда не обессудь. Но характер золотой, спокойный. Хочешь, Серёга, я вас познакомлю? Она, когда узнает, что ты у нас в банке работаешь, сама к тебе в дом ворвётся и...

- Отстань, - я нахмурился и опрокинул в себя рюмку. - Ты уже познакомил. Хватит.

- Понимаю и раскаиваюсь, - Вячик наполнил взгляд скорбью и печально выпил свой «Барабас». - Кто же мог представить, кто же мог подумать, что всё так получится!? Пошли, пыхнем.

Он встал и направился к балкону.

- Шмали здесь, - милостиво разрешил я, даже достал из серванта пепельницу и поставил её на стол. После ухода Ларисы мной владела полнейшая апатия, и в квартире сам собой стал возникать прежний холостяцкий беспорядок.

- Правильно! Потом можно проветрить, - согласился Вячик и задымил. – Серёга, брось ты так расстраиваться. Верь, друг, и на твоей улице будет праздник. А ты к его приходу должен быть всегда готов, как пионер, и свято верить, что этот праздник обязательно случится. Ты сказку про удачу и трёх братьев знаешь?

- Какую ещё сказку? – вяло поинтересовался я.

- Такую очень умную сказку, а может, и не сказку, а присказку. А может, и не присказку, а басню.  Может быть, её Крылов написал.

- Только басни мне сейчас и не хватает.

- Если не хватает, я тебе её сейчас расскажу, - навязчиво ответил Вячик и сделал таинственное лицо: - Так вот, жили-были три брата.

- Небось, бедно жили? – с сарказмом спросил я.

- Не перебивай. Очень бедно жили братья. В нужде и голоде жили и мечтали, чтобы к ним пришла  удача, чтобы они зажили счастливо. Один брат был лоточником, второй брат служил мелким чиновником в канцелярии, а третий брат ни фига не делал – просто валялся в избе на печи и бил мух.

- И вот однажды,.. – съехидничал я.

- Не перебивай. И вот однажды в конце мая пришла к ним в дом Удача! Первому брату так подфартило, что он скупил себе почти все пристани на Волге, с десяток пароходов и создал свой Торговый Дом, или как там это в те времена называлось. Второму брату тоже повезло – понравился он дочке генерала, инспектировавшего их контору, женился на ней, был произведен в чин вне очереди  и переехал жить во дворец в Петербурге. А вот третьему брату… 

- Не повезло?

- Повезло! Удача ведь пришла ко всем троим. Третий брат стал так метко бить мух, что с одного удара пришибал с десяток, набил их видимо-невидимо – ступить в избе негде было, кругом мухи дохлые валялись. Погостила удача у братьев до осени. Но она баба ветреная. Впрочем, как и все существа женского пола. Ушла она к другим людям. И остался первый брат со своими магазинами и пароходами, второй – с богатой женой, чином и дворцом, а третий брат так и остался лежать на печи в избе, полной дохлых мух, но их у него было – тьма тьмущая. Сказка – ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок. Намёк догнал, Серёга? 

- А чего тут догонять? Ясное дело, нельзя только мечтать, что хорошо бы жить хорошо. Так я вроде на печи не валяюсь. Ты, Вячик прекрасно знаешь, что я работаю.

- Вот и умница, - Вячик жизнерадостно оскалил зубы. – Работай и верь, что к тебе тоже обязательно придёт удача: ты встретишь нормальную девчонку и станешь когда-нибудь владельцем банка.

- Ра-аботай?! Ве-ерь?! – передразнил я его. - Фигня всё это на постном масле. Это только в песне: вся жизнь впереди, надейся и жди. Чего ждать-то? Удачи? Сколько её ждать? Я дождался только того, что Лариска от меня сбежала к другому. И попробуй мне что-то возразить.

Вячик возражать не стал, а снова закурил. Разговор у нас не клеился: я угрюмо молчал, а он не знал о чём говорить. На поясе у него заверещал мобильник.

- Ну вот! - вздрогнул Вячик, уронив от неожиданности сигарету. - Кажется, началось.

Он поднёс к уху телефон, аллокнул, затем стал оправдываться:

- Да, ласточка. Ну, не выдумывай. Ни у какой не у Люськи! Я же тебе уже клялся, что с ней всё кончено. Я даже забыл, как её зовут. Ты что, мне не веришь? Я у друга своего старинного, у Серёги. Хочешь, я ему трубу дам, он подтвердит. Ты что, мне не веришь? Ну, спасибо за доверие. Да, звезда моя, скоро буду. Да, сейчас уже выхожу.

- Началось, - озабоченно произнёс он. - На хрена эти мобильники попри­ду­мывали?! Не телефон, а ошейник. С ним теперь никуда не денешься, из-под земли достанет.

- Жена? - догадался я, вспомнив, что Вячик всего как месяц скрепил свои серьёзные намеренья законным браком.

- Срочный вызов в семейное гнездо. Минутная готовность и старт! Иначе грандиозный скандал, - Вячик нервно затянулся и затушил окурок в пепельничке. - Женитьба - это тяжкий хомут на мою бедную шею! Оковы, кандалы на всю жизнь. И я эти оковы сам на себя нацепил, - идиот!

Он плеснул джин в рюмки и, не предлагая мне поддержать компанию, выпил. С горя, наверное. Затем глянул на меня чуть ли не со злостью:

- А ты с кислой миной сидишь, нос повесил. Да если б моя от меня сбежала... да я б скакал бы от радости, а нос бы пистолетом держал... и не только нос. Ты же, Серёга, счастливчик! И сам этого счастья не понимаешь...

Вячик ещё немного посокрушался, повздыхал, допил остатки «Барабаса», а затем отбыл к домашнему очагу и к своей любимой супруге.

Я остался один и от нечего делать включил телевизор. Но сколько ни щёлкал каналами, кругом шла опостылевшая реклама и я, ругнувшись, выдернул телевизионный шнур из розетки.

Что делать, чем заняться? Может, побродить по сети? Я подошёл к компу и уже хотел нажать на «power», но передумал: после выпитого приторно-вонючего «Барабаса» и дыма Вячикиных сигарет дьявольски разболелась голова, да и время уже - почти десять, а завтра на работу. Лучше лечь баиньки. Я застелил диванчик и улёгся спать.

 

* * *

 

- Ты соскучился? - Лариска смотрела на меня своим лучистым изумрудным взглядом и улыбалась.

- Очень! - я радостно протянул руки и двинулся к ней навстречу. Мои губы сами собой вытянулись, сложились в трубочку, предвкушая поцелуй. Её губы уже совсем близко, ещё мгновение и мы...

- Дз-з-з, - сказала Лариска.

Я ошалело посмотрел на неё:

- Что?

- Дз-з-з, - дзинькнула она опять и... пропала.

Я открыл глаза и, ещё не осознавая, что это был всего лишь сон, сел на диване.

- Дз-з-з, - раздался из прихожей телефонный звонок.

Кто бы это мог звонить? «Конечно, это Лариска!» - решил я, ещё не проснувшись окончательно.

- Дз-з-з.

Путаясь в одеяле, я вскочил с дивана и со всех ног бросился в прихожку, где стоял телефон. На мою беду, свет я не включил и даже не одел очки. На скорости я в дверной проём не вписался и изо всей силы боднул лбом дверной косяк.

Согласно третьему закону Ньютона - закону равенства действия и противодействия, вся моя семидесятипятикилограммовая масса отлетела от стены и опустилась опять на диване. Жалобно поскуливая, я схватился за лоб и, уже никуда не торопясь, стал приходить в себя.

Проклятый телефон звякнул ещё раз, другой и заткнулся. Кое-как я нащупал  кнопку светильника и включил свет. Затем пошарил по поверхности тумбочки, нашёл очки и вооружил глаза.

Когда туман и искорки перед глазами немного рассеялись, я направился к серванту и стал обозревать в зеркало свою физиономию.

- Во, блин! Гоблин! Да, блин! На, блин! - простонал я, увидев, как на лбу, прямо на глазах, появляется жирный сине-красный рубец, - след от действия третьего закона.

Я прошествовал в ванную, намочил полотенце холодной водой и обвязал им голову. Спать почему-то расхотелось. Я уселся на диван и глянул на часы - двадцать минут второго! Какой же придурок мог звонить в это время?

- Дз-з-з, - весело позвал меня телефон из прихожей.

Ну, теперь-то я точно узнаю, кто это трезвонит! Я описал осторожную дугу возле дверного косяка и благополучно достиг телефона.

- Алло! - громыхнул я, стараясь вложить в это приветствие всю свою злость и гнев к звонившему.

- Серенький, привет! - отозвалась трубка и я, к своему огорчению узнал голос Виктора Колыванова - начальника моего отдела. - Как дела? Чем занимаешься?

- Спал, - пробурчал я. - Набираюсь сил перед предстоящими трудовыми буднями.

- Молодец! - жизнерадостно похвалил Виктор. - Я тоже отдыхаю, но не так, как ты, а активно. Знаешь, откуда звоню?

- Нет!

Я только знал, что Колыванов сейчас где-то за границей. Переработался мой начальничек! Отбыл на заслуженный отдых. А чего не отдохнуть, коли деньги позволяют? Ни для кого в нашем банке не было секретом, что Виктор имел привычку раз пять-шесть на год брать отпуск за свой счёт и совершать вояжи за границу. Расслабиться, так сказать.

- Я на Кипре. Выручай, Сергунчик, - сказал Колыванов. - Мы ж с тобой друзья!

«Ты бы о дружбе заговорил три недели назад, когда я тебя просил мне зарплату повысить», - подумал я, а вслух спросил:

- Что случилось?

Хотя я уже прекрасно понял, что случилось и почему в такой час звонит мой шеф. О том, что Колыванов частенько отдыхает за границей, знали все в нашем банке, а вот чем он там занимается - пожалуй, один только я. У Виктора был один недостаток, не очень совместимый с банковской деятельностью. Вернее, даже не недостаток, а болезнь - Виктор очень любил играть. И не было такого случая, чтобы он на отдыхе не посетил тамошнее казино.

- Проигрался я, - ответил Виктор. - Срочно бабки нужны. Выручай!

Я его уже выручал четыре раза. Первый раз, месяцев восемь назад, он мне позвонил тоже из-за границы, правда, не ночью, а вечером, и попросил перевести со счета нашего банка на его счёт тысячу долларов, поставив меня своей просьбой в затруднительное положение: с одной стороны, он подстрекал меня совершить служебное преступление, с другой - это был мой непосредственный начальник, которому я обязан подчиняться. Но тогда он меня уговорил: мол, тысяча баксов не такая уж большая сумма и в оборотах банка - это капля в море, через день он достанет деньги, положит их назад на банковский счёт и никто ничего не узнает. В общем, он меня убедил и я, придя на работу, перечислил на его счёт тысячу. Всё действительно обошлось: через день он перечислил деньги на наш банковский счёт, и об этой махинации банковское руководство не узнало. Через два месяца он опять был за границей, опять позвонил и попросил перечислить две тысячи на его счёт. Я сделал это с уже более-менее спокойной душой. И опять всё обошлось. После этого, я переводил деньги на его счета ещё два раза: один раз две тысячи, второй раз - три. И вот сегодня опять...

- Сколько? - спросил я.

- Двадцать, - весело ответил Колыванов.

- Сколько?! - ужаснулся я.

- Чего ты удивляешься? Пустяки, не дрейфь. Ты ж меня знаешь! Всё будет, как в лучших домах Парижа. Через день деньги будут на месте, комар носа не подточит, отвечаю.

- Всё-таки двадцать штук, - пролепетал я.

- Ну, двадцать. Ну и что? Не трусь! Записывай счёт.

- А разве?.. Разве не на твой счёт нужно перевести?

- Нет. Понимаешь, Серенький, - Колыванов замялся. - Я здесь одолжил уже деньги у одного парня: депутат Думы, классный пацан, тоже, как и я, на отдыхе. Дал мне бабки, не колеблясь, а я пообещал сегодня же вернуть. А я человек слова! Ему ещё тут неделю отдыхать-куролесить, а мне через восемь часов вылетать домой. Вот и нужно на его счёт скинуть двадцать косячков. Сделаешь?

- Вдруг Пономарь узнает? - заколебался я, вспомнив о директоре банка. - Он же меня сразу турнёт, это в лучшем случае.

- Как он узнает?! - рассмеялся Виктор. - Послезавтра я деньги перечислю обратно в банк и всё будет шито-крыто. Ну а если вдруг кто-нибудь что-нибудь пронюхает - я всё возьму на себя, отвечаю. А я человек слова! Ну, сделаешь?

  • Я вздохнул:

- Диктуй.

Он продиктовал мне реквизиты счёта своего приятеля-депутата и сказал напоследок:

- Значит, сразу, как придёшь на работу, и переведи. Ну, давай, Серый! Спокойных тебе сновидений! Послезавтра увидимся, и я тебя отблагодарю. За мной не заржавеет.

Сновидений в этот остаток ночи я так и не увидел, тем более спокойных. Просто потому, что уже не мог заснуть, хотя и пытался. Я лежал на диванчике и ворочался с боку на бок, но сон упорно не приходил: во-первых - чертовски болел лоб, во-вторых – в мокрой полотенечной чалме не очень-то и заснёшь, в-третьих - мне жутко не понравилась очередная просьба Колыванова. Третья причина моей бессонницы была, пожалуй, самая главная. Двадцать тысяч - это деньги! У меня таких отродясь не бывало. Вдруг Колыванов не соберёт к послезавтрашнему дню нужную сумму?! Кто деньги отправил? А деньги отправил банковский оператор Сергей Савельев, то есть я. Правда, в случае чего всё на себя возьмёт Витька. Прежде всего, пострадает он. Но при этом и с меня сдерут три шкуры, за содействие.

Утром я заглянул в зеркало, с отвращением осмотрел свою не выспавшуюся примятую рожу: мало того, что глаза красные, как у алкаша, так ещё строго посредине лба багровый рубец красуется. Под моей коротенькой белой чёлкой его очень даже видно. Прямо не российский интеллигент, а индеец-альбинос в боевой раскраске и при очках. Банковский Чингачгук, одним словом. Или, скорее, Зоркий Сокол.

 

* * *

 

Я зашёл в троллейбус, стал на передней площадке и прилип взглядом к окну, стараясь поменьше вертеть головой и не привлекать внимание близстоящих пассажиров к своему разноцветному лбу.

В городе уже во всю вступала в свои права весна. Припекало солнце, и под его лучами быстро испарялись лужи с мостовой и тротуаров. Лишь кое-где ещё возле деревьев оставались грязные кучи льда и снега, но и они через несколько дней должны растаять, просочиться в землю, испариться. Как всегда первыми на потепление погоды откликнулась молодёжь, и на городских улицах появились беспечно весёлые, одетые уже почти по-летнему мальчики и девочки. В толпе пешеходов стали радовать глаз умопомрачительно короткие мини-юбки, открывающие длинные женские ножки в соблазнительных колготках и на высоких шпильках-каблуках, - самый опасный период для мужиков-шофёров. Недаром они говорят, что весна хуже гололёда.

Троллейбус рогатой черепахой медленно полз по проспекту, надолго застревая в пробках и останавливаясь на светофорах. Среди пассажиров прокатился лёгкий шум и мгновенно стих, как на стадионе перед пробитием одиннадцатиметрового. Такое бывает, когда народ увидит что-то из ряда вон выходящее, или предвкушает хорошее развлечение. Я обозрел перспективу за окном, но там был полный порядок, ничего примечательного. Тогда я стал рыскать взглядом по салону. Так и есть! Троллейбусная публика уже следила за представлением, которое разыгрывалось в самом салоне. Совсем рядом, всего в каком-то полуметре от меня происходил поединок двух дам бальзаковского возраста. Тётеньки стояли, плотно прижавшись спинами друг к другу. В одной руке они держали по хозяйственной сумке, другой - изо всех сил упирались в поручни. Спина каждой упорно толкала спину противника и борьба велась с перемен­ным успехом. Но вот дама, стоявшая слева, стала уставать.

- Хамка какая! - вскричала она. - Берёт и толкается!

- Сама ты, хамка! Первая начала и ещё возмущается! - отозвалась побеждавшая дама.

- Нет! Ну вы только на неё посмотрите! - закричала первая дама, призывая на помощь общественность, и локтём ткнула меня под ребро. - Как тебе нравится эта толстая курица?

Видимо, тётенька решила взять меня в союзники. «Да ты тоже, цыпа, не сильно худенькая», - подумал я. Покатые плечи и натоптанная фигура обратившейся ко мне дамы сразу вызывали ассоциацию с борцом сумо, причём не с рядовым, а как минимум, с мастером спорта. Я не имею привычки встревать в такого сорта разборки и всегда обхожу их стороной, лишь последние три месяца с удовольствием любовался тем, как лихо ликвидирует транспортные конфликты Лариска. «Эх, нет на вас, барышни, моего Ларимона, - грустно подумал я. – Будь она здесь, вы бы уже разбежались по противоположным углам троллейбуса, как боксеруны расходятся по углам ринга, едва заслышав гонг. Может, мне тоже попробовать устранить конфликт и помирить этих коренастых бабасиков? Может и у меня получится, как у Лариски?».

Я солидно откашлялся и мужественным строгим голосом сказал:

- Хватит, девочки, толкаться. Корриду здесь устроили, понимаешь. Вы, миленькая, станьте сюда - смотрите, сколько здесь места, а вы продвиньтесь вперёд на три шага...

Девочками они были лет двадцать назад, или может даже тридцать. Но, называя так тётенек, я думал, что этакое обращение они воспримут как комплимент, отпущенный их внешности, мол, выглядят они ещё очень и очень…  Кроме этого, мне хотелось поднять свой рейтинг вместе с имиджем на должную высоту, чтоб они беспрекословно подчинились моему мужскому обаянию и напору. Однако в тот момент я почему-то забыл о своей нестандартной внешности и об индейской раскраске моего лба - наверное, что-то в голове перемкнуло после ночного бодания с дверным косяком.

Дамы перестали толкаться, переглянулись и повернулись ко мне лицом. В первые секунды моей миротворческой речи они смотрели на меня недоуменно, но затем в их взглядах стала читаться твёрдая решимость размазать меня по стёклам и стенкам троллейбуса.

- Это кто здесь девочки?! - процедила левая дама, постепенно повышая тон. - Ах ты, молокосос, жердина долговязая.

- Мэдам, - я чуть попятился. - Я же для вашего блага стараюсь, конфликт сгладить, так сказать...

- Я тебе сейчас всю морду сглажу, - стала надвигаться на меня правая дама. - Ты кем командовать вздумал, сопля белобрысая. Я тебе сейчас дам корриду! Ты что же, меня коровой испанской считаешь?! Мало тебе по лобешнику настучали, пьянь очкастая?!

По троллейбусу опять прокатился рокот трибун - пассажиры настраивались на бурную динамичность спектакля. Тем более, что в шоу появился новый актёр, то есть, я. Но мне не хотелось оправдывать надежды зрителей - следующая остановка была моя. «Да, у Лариски это получше получается», - подумал я, ускоренно продвигаясь к выходу.

Слава Богу, погони за мной не было. Дамы продолжали отпускать в мой адрес гневные тирады, а я нетерпеливо топтался у двери.

- Не провожайте меня, девчонки, - крикнул я им, когда троллейбус стал притормаживать перед остановкой. - И берегите нервные клетки.

Сам удивляясь своей неожиданной наглости, я послал им по воздушному поцелую и благополучно нырнул в открывшиеся двери.

 

* * *

 

- Так говоришь, в стенку врезался? - опять осведомился Шурик и хохотнул. - Это ж сколько надо было на грудь принять, чтоб в двери не попасть?!

- Спросонок это, - устало произнёс я. - Сколько можно вам повторять? Телефон зазвонил и я бросился...

- А кто звонил?

- Ошиблись номером.

Появлением рубца на моём лбу интересовались сегодня все наши отделовские операторы, и я уже устал отвечать на их вопросы. Тем более, что никто мне особо не верил: все считали, что у меня вчера был алкогольный перебор. Насмешки моих коллег продолжались целое утро и не прекращались даже сейчас - после обеда.

- Молодец, Серёга! - продолжал кураж Шурик. - Настоящим мужчиной становишься. В жизни всегда есть место подвигу! Хватит уже тихоней быть! Только не злоупотребляй, чтобы голова целой оставалась.

Я только вяло отмахнулся и стал набирать очередную платежку.

- Серж, тебя патрон к себе требует, - возле моего стола неожиданно материали­зовалась наша банковская секретарша Тома.

Я дёрнулся, словно прикоснулся к раскалённому утюгу, от испуга чуть не уронив на пол компьютерную мышку. Повод для испуга у меня был - утром я сразу, выполняя просьбу Колыванова, перевёл со счёта нашего банка двадцать тысяч долларов на счёт его приятеля. Вдруг Пономарь что-то узнал об этом?

- Зачем? - я подхватил мышку и постарался задать вопрос безразличным тоном, но почувствовал, как в груди гулко застучало сердце.

- Откуда я могу знать? - пожала плечами Тома и, уже намереваясь уходить, вдруг увидела мою радужную отметину. - Это что у тебя? Что с лобиком?

Весь коллектив нашей комнаты дружно заржал. Кроме меня, естественно.

- Поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся,.. - стал я повторять известную фразу из киноклассики.

- Пить меньше надо, - также процитировала киноаксиому Тома и смех в комнате усилился. - Мой благоверный, когда нажрётся, тоже...

Уф, достали! Я встал и, не дослушав рассказ Томы о великих деяниях её благоверного, пошёл в кабинет Пономаря.

 

* * *

 

- Константин Федорович, вызывали? - я робко открыл двери генерального и сделал несколько шагов к его столу.

Пономарь, просматривавший какую-то длинную распечатку, поднял на меня глаза:

- Вызывали, вызывали! Ты что, татуаж на лоб решил нанести? Нашёл место?! Я понимаю эти новые модные веянья, но...

- Это я ударился, Константин Федорович, скоро сойдёт.

- Ну-ну! Слушай, Савельев, что это за двадцать тысяч? Я что-то не пойму.

- Какие двадцать тысяч? - проблеял я, чувствуя, как по спине пробежал отвра­тительный морозец.

- Да вот, решил проверить наши последние операции и сразу же встретил непонятку, - Пономарь опустил глаза в распечатку. - Иди сюда, смотри.

На полусогнутых ватных ногах я приблизился к столу генерального.

- Сегодня в девять тринадцать отправлено двадцать тысяч. Вот видишь, - Пономарь подчеркнул карандашом нужную строчку. - Вот твой идентификационный рабочий номер. Ты отправлял? Что молчишь?

- Видите ли,.. - я даже не смотрел в распечатку.

- Пока ничего не вижу, - патрон стал терять терпение. – И ничего не понимаю. Давай, телись быстрее.

- Это действительно отправил я.

- С какой стати и на чей счёт?

- По распоряжению Колыванова.

- То есть, как?! Он же в отпуске!

- Он мне звонил этой ночью с Кипра, - сказал я и, вспомнив, что Витька сегодня вылетел домой, добавил. - Он уже должен быть дома.

- Я и без тебя знаю, что он должен быть сегодня дома, - нахмурился Панамарь. - Что-то мне эти сказки Шахерезады не очень нравятся.

Он листнул настольный календарь-блокнот и взял телефон:

- Виктор Ильич? С приездом. Что ты поручал сегодня Савельеву? Так, оригинально! Можешь приехать? Именно сейчас. Я высылаю за тобой машину.

- Ну, что он сказал? - отважился спросить я.

- Иди на рабочее место, - не глядя на меня, сказал генеральный. - Вызову.

 

* * *

 

Когда меня повторно вызвали к патрону, в его кабинете уже сидел Колыванов.

Завидев меня, он вскочил со стула и чуть ли не кинулся на меня с кулаками.

- Ты что здесь басни сочиняешь, Савельев? - закричал он, злобно вращая глазами. - Какие двадцать тысяч? Какой звонок с Кипра? Я в Севилье был. Тебе может билет показать, или счёт из гостиницы? А ну, дыхни! Что с лицом? Пил вчера? У тебя случаем не белка?

- Какая белка? - пролепетал я, ошеломлённый таким неожиданным напором Колыванова.

- Белая горячка! - ответил Витька. – Точно! Вон и рожу разбил! Иначе как объяснить...

- Уймись! - прикрикнул на него Пономарь. - Не в горячке дело. Он просто хотел украсть эти деньги. Как же так, Савельев? На что ты надеялся? Знал же, что любой перевод без труда можно вычислить.

- Он, наверно, на наркоту присел, - продолжал наседать на меня Колыванов. - Наркоманы ни перед чем не останавливаются, если денег нет. Какому-нибудь наркопродавцу деньги перевёл. Чем балуешься, Серёжа? Нюхаешь, глотаешь, или колешься?

- Да ты что?! - взревел я, как раненый зверь. - Ты же мне сегодня ночью... с Кипра... Это ж из-за тебя, гада, я лоб разбил... Константин Федорович, поверьте... это он звонил и просил перевести деньги на счёт его друга-депутата...

- Ещё и депутата сюда приплёл, - хмыкнул Витька. - Точно с башкой проблемы. Его в психушку надо...

- Это тебя в психушку надо, - заорал я. - Ну ты и гад...

- Хватит, - рявкнул Пономарь.

- Константин Федорович...

- Хватит, я сказал! - в меня, словно два пистолетных ствола, уставились тяжёлые глаза патрона. - Значит так, Савельев. Ты уволен по любому, однозначно и без всяких разговоров, но это ещё не всё. Ты отправил эти деньги. Значит, с тебя двадцать тысяч,.. моих двадцать тысяч. Это пока я не включил счётчик. А я его включу сегодня вечером. Не вернёшь, пеняй на себя. Слышал, небось, как с должников долг сдирают вместе со шкурой. Мой тебе совет, быстренько отправь свифтовку в тот банк и попроси сделать возврат. Может, ещё успеешь. Вернутся сегодня деньги - будешь свободен, будем считать, что тебе повезло. Пошёл!

- Но, я не...

- Пошёл!

Обливаясь холодным потом, я бросился в операторскую.

 

* * *

 

Может быть, действительно по мне психбольница плачет? Или я вчера действительно окосел после трёх рюмок Вячикиного «Барабаса» и у меня была ночью очень белая, очень горячая горячка? Неужели весь этот телефонный разговор с Колывановым мне привиделся? Не может быть! Я всё помню прекрасно! И откуда бы у меня взялся номер счёта? Вот же эта бумажка у меня в руке и на ней я писал под Витькину диктовку. Но каков гад, а?! И я тоже хорош! Осёл доверчивый! Впредь наука будет, как доверять людям. Если у меня, конечно, это самое «впредь» будет. Вряд ли мюнхенский банк, на который я перечислил двадцать тысяч, вернёт деньги - уже столько времени прошло. Всё, полный крах - алес капут, как говорят немцы. Такие бабки мне негде взять, даже если продать мою квартиру - для этого нужна хотя бы неделя. А Пономарь включит сегодня счётчик. Не успею! Уж лучше сразу с моста да в реку, чтоб долго не мучаться.

Как в полусне, я лихорадочно набирал запрос на возврат, не обращая внимания на удивлённые взгляды моих коллег. Кажется готово! Я ещё раз уставился на экран монитора, проверяя каждую циферку. Господи, помоги! Нажим на «enter» - и свифтовка отправилась в тот банк, на счёт которого были перечислены утром эти злосчастные деньги. Я перевёл дух, вытер рукавом рубахи пот с лица и стал ждать.

Ждать пришлось всего каких-то полчаса, хотя мне эти тридцать минут показались вечностью. Всё это время я без движения сидел на рабочем месте перед своим компом, тупо наблюдая, как секундная стрелка на настенных часах наматывает круги по циферблату. Голова болела у меня ещё с утра, но в минуты ожидания боль прошла и вместо боли появилось удивительное безнадёжное спокойствие. Вроде бы весь этот кошмар происходил не со мной, а с каким-то другим человеком, судьба которого меня ни капельки не интересовала. Полнейший пофигизм! Будто я совершенно сторонний наблюдатель из другого мира и слежу за всем происходящим с какого-то невидимого для обычных людей экрана. Может, такое состояние и имеют в виду, когда говорят, что душа ушла в пятки? Только моя душа, видимо, так перепугалась, что быстренько прошмыгнула сквозь пятки и вообще убежала из чахленького тельца. Витает теперь где-нибудь поблизости и ждёт развития дальнейших событий. Хорошо ещё, что ко мне не приставали с расспросами коллеги. Поняли, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Даже Шурик затих и не отпускал свои обычные плоские шуточки. Только сердобольная Вера Петровна осторожно приблизилась ко мне и спросила:

- Серёж, может тебе кофе сделать?

Этот вопрос вывел меня из прострации и я стал приходить в себя – видать, душа посчитала, что ещё не всё потеряно и решила вернуться. Я посмотрел на Веру Петровну, отрицательно мотнул головой и уже хотел произнести ей слова благодарности, как неожиданно компьютер перегрузил картинку на экране.

Есть!!! Возврат! Хладнокровные и рассудительные немцы вернули деньги. Ну спасибо, товарищи-камрады! Первые секунды я просто пялился на монитор и глупо улыбался - со стороны точный шизик. Затем немного успокоился и стал уже осмысленно изучать пришедшую платёжку: так, взято со счёта, который продиктовал мне Колыванов, и отправлено нам. Всё правильно! Двадцать тысяч долл... Стоп! Я уставился на графу «Сумма» и стал пересчитывать нолики. В графе стояла двойка, за ней шесть нулей - 2000000. Два миллиона вместо двадцати тысяч! Дублируя цифровую запись, прописью также сообщалось, что нашему банку переведено два миллиона долларов. Может у меня действительно белка?! Снова и снова я изучал полученную платёжку, чувствуя, как опять покрываюсь потом. Сомнений быть не могло: хладнокровные и рассудительные камрады прислали вместо двадцати тысяч два миллиона. Ошибся оператор - снял со счёта колывановского друга-депутата на миллион девятьсот восемьдесят тысяч больше. Торопился, наверное, немец на обед, вот в спешке и лопухнулся. А может, пива вчера перепил своего баварского, вместе со шнапсом? Или, причина не в спешке, не в похмелье, а в чём-то другом? Да какая мне разница, из-за чего ошибся тамошний оператор. Хотя удивительно, что хладнокровные и рассудительные тоже могут ошибаться. Ну, а мне-то что теперь делать? Оставить нужную сумму, а остальное вернуть назад? И мой похмельный немецкий камрад, с лихвой вернувший деньги, получит от своего руководства по шапке за расхлябанность и разгильдяйство. А вдруг колывановский депутат сегодня утром удостоверился, что ему перевели двадцать тысяч и теперь долго не будет интересоваться своим счётом? Будет пользоваться другими своими счетами. Наши депутаты парни ушлые и открывают в заграничных банках десятки счетов, уж я-то это знаю! Может, пройдёт неделя, другая, или даже месяц, пока друг-депутат вознамерится заглянуть на свой обедневший счёт и обнаружит пропажу? За это время... Интересно, успею ли я за это время потратить миллион девятьсот восемьдесят тысяч?

Мысль, нежданно-негаданно посетившая меня, была такой дерзкой, что я даже воровато огляделся - вдруг за мной наблюдают, или я вдруг стал говорить вслух? Но все были заняты своими делами и не обращали на меня внимания. Поэтому мысль об изъятии депутатских долларов, сперва так испугавшая меня, становилась всё более назойливой и, в конце концов, прочно поселилась в голове.

Брать, или не брать? Вот в чём вопрос! Пять минут я ещё колебался, но потом решился: быстренько открыл на себя счёт в том же банке, откуда пришли деньги, и отправил на этот счёт все два миллиона, оформив их как возврат ошибочного платежа. Затем перебросил оттуда двадцать тысяч на счёт нашего банка, – вернул нужную сумму, что и требовал от меня мой, увы, уже бывший, патрон. Дальше я стал дробить на мелкие куски свою добычу, отправляя со счёта в немецком банке по 100-150 тысяч долларов на счета, тут же открываемые в разных интернет-банках. Скоро уже мои (или пока ещё мои) миллион девятьсот восемьдесят тысяч были разбросаны по разным банкам мира и надёжно припрятаны, – попробуй их теперь отыскать!

Когда в комнату вошёл Пономарь, я как раз доставал распечатку из принтера. На ней было подтверждение, что наш банк получил назад отправленные в зарубежный банк двадцать тысяч долларов. Генеральный подошёл и молча уставился на меня свинцовым взглядом.

- Вот, Константин Федорович, - я протянул ему бумагу. - Возврат, двадцать тысяч долларов.

Томительные секунды он изучал распечатку, затем пошёл на выход и уже с порога сказал:

- Тебе повезло, Савельев. Очень сильно повезло. Свободен. Расчёт получишь в конце месяца.

«Если доживу», - подумал я, вспомнив, что до конца месяца ещё далеко. Сложив в пакетик свои нехитрые пожитки: чашку, летние туфли и записные книжки, я стал медленно натягивать курточку, чувствуя на себе сочувственные взгляды наших отделовских.

- Турнули?! - резюмировал Шурик. - За что?

- У этой сволочи спроси, - кивнул я на как раз вошедшего в комнату Колыванова.

- Пошёл вон, - громыхнул Витька. - Чтоб ноги твоей в моём отделе не было и вообще в банке.

- Но пасаран! - у двери я обернулся и, сжав в прощальном приветствии кулак, посмотрел на своих бывших коллег.

- Будь здоров, амиго, - отозвался со своего места Шурик. - Твой светлый образ всегда сохранится в наших сердцах.

- Мерзавец ты, - ещё раз напомнил я Колыванову и закрыл за собою двери.

 

* * *

 

Итак, я стал вором! И каким! Украл аж два миллиона долларов без малой мелочи - без двадцати тысяч. Испытывал ли я угрызения совести, что обокрал всенародно избранного депутата? Отнюдь! Ему-то что?! Раз на его счету такие деньги, то он ещё сможет получить свои не очень законные миллионы, ещё уворует у избравшего его электората, не упустит своего кровного - на то он и депутат! Бедным он никогда не будет. А вот как быть со мной? Если этот депутат обнаружит пропажу и поднимет шумиху, тогда вора вычислят в течение одного часа, даже быстрее. Узнают, что эти деньги взял я, безусловно узнают. Узнают легко и просто, а когда узнают... Как сказал сегодня Пономарь - долги сдирают вместе с кожей. Значит, пока с меня не начали сдирать деньги вместе с кожей, эти миллионы надо успеть потратить. Пожить в своё удовольствие недельку-другую, а уж потом... потом пусть ошкуривают, свежуют.

Нет, угрызениями совести по поводу кражи денег у депутата я не мучался, а чувствовал жуткий и одновременно приятный страх. Удивительное чувство! Я – миллионер!

Когда я ещё учился в университете, на одной из нашей студенческой пирушке, которые частенько устраивались в общаге, Женька Красавцев стал угощать нас шампанским: сначала притащил из своей комнаты бутылку, затем ещё одну. Когда он сделал третью ходку, я не выдержал и спросил:

- Откуда?

Он улыбнулся беззаботной хмельной улыбкой:

- Украл. Шёл мимо магазина, смотрю - фура с шампанским разгружается, и грузчики как раз отвлеклись. Схватил я ящик и ускорился. Потом из-за поворота выглянул, а они даже ничего и не заметили.

Я обомлел - зачем? Зачем Женьке, который был существенно побогаче других ребят из нашей группы, нужно было воровать это шампанское? Во имя чего этот риск? Ведь могли догнать, избить, сдать в ментуру и выгнать из универа! Я уж не говорю о моральном аспекте кражи: с детства я запомнил знаменитую фразу сыщика Глеба Жиглова о том, что вор - это преступник, который должен сидеть в тюрьме.

- Что ты понимаешь?! - важно заявил тогда Женька. - Люди воруют не только из-за бедности. Есть даже болезнь такая, только я забыл, как она называется по-научному: когда миллионер может стащить какую-нибудь безделушку, совершенно ему не нужную.

- Зачем? - ещё больше удивился я.

- Чтобы испытать это экстремальное чувство и поднапустить адреналинчика в кровушку.

- Какое чувство?

Женька задумался, потом ответил:

- Ты когда-нибудь стоял над обрывом или на крыше дома? Испытываешь ужас и одновременно неимоверный кайф, аж мороз по жилам дерёт: упадёшь или нет?! Тоже самое я испытал, когда удирал с шампанским: попадусь, или нет?!

Тогда я с Женькой поссорился, мне были до лампочки его кайфы вместе с ощущениями. Я ему заявил, что он вор, бросил на стол деньги за выпитое мною шампанское и ушёл...

Сейчас таким же вором, как Женька, стал я. Ну, нет! Разве можно сравнить два миллиона баксов с каким-то ящиком шампанского?! Я гораздо круче, чем Женька и если попадусь, меня не сдадут в милицию и не выгонят из университета. Всё будет гораздо хуже. И сейчас, Женька, я испытываю гораздо более острое чувство, чем ты!

 

* * *

 

Выйдя из банка, я сразу пошёл к троллейбусной остановке. Хотелось побыстрее добраться домой и упасть в кровать - сказывались бессонная ночь и то неимоверное напряжение, которое испытывал в течение дня. Даже зрение ухудшилось и, как я не протирал очки, изображение мутнело и расплывалось. Да, я теперь миллионер и могу швырять деньгами направо и налево. Но не сейчас. Утро вечера мудренее! Сначала нужно как следует выспаться, а уж потом на свежую голову...

Я подходил уже к своему подъезду, когда услышал сзади знакомое:

- Серенький.

Хоть сейчас я видел плохо, но Колыванова узнал без труда. Улыбаясь наглой улыбочкой, он подошёл ко мне вплотную.

- Не ждал? – оскаленный в улыбке рот придавал Витьке сходство с жестоким опасным хищником.

- Что тебе нужно? - спросил я.

- Ничего. Просто решил проводить тебя.

- Зачем?

- Вдруг на тебя кто-нибудь набросится в подъезде. А я тебя спасу. Пойдём, теперь меня не надо бояться.

- А я тебя и не боюсь, - я повернулся и зашагал к подъезду.

- Конечно! Зачем меня бояться? Ведь сегодня все видели, как ты меня оскорблял, - Витька пошёл следом за мной. - Не дай Бог что-нибудь с тобой, и все решат, что это я тебе отомстил.

«Что за чушь он несёт?» - подумал я.

Спустился лифт и я вошёл в него. Следом за мной в лифт шагнул и Витька.

- Предупреждаю, к себе в квартиру я тебя не пущу.

- А я и не собираюсь идти к тебе в квартиру, - хмыкнул Витька. - Проведу до дверей и всё. Ты же на седьмом?

Он нажал на кнопку седьмого этажа. Откуда он знает, что я живу на седьмом? Ведь он у меня ни разу не был. Лифт остановился и я, на ходу доставая ключи, пошёл к своей двери.

Где прятался тот здоровенный детина, я сперва не понял. Понял потом - он стоял на площадке между этажами, где у нас находятся мусоропроводные люки. Я только успел услышать топот бегущего по лестничному маршу человека и когда обернулся, увидел, что Витька заслонил меня от крепкого здоровяка, сжимавшего в руках палку, завёрнутую в газету. Причём палка эта была вряд ли деревянная и метил ею здоровяк как раз в мою голову.

Сначала я даже не успел испугаться, просто не успел.

- Не надо, - сказал Витька амбалу. - Уходи.

- Почему?! - спросил тот осипшим голосом. - Вот же он: длинный, белый и в очках.

Коричневое лицо здоровяка было покрыто недельной щетиной, и когда он заговорил, я услышал устойчивый запах перегара. Одет он тоже был не ахти как - обычный рыночный барыга.

- Уходи, - повторил Витька. - Всё отменяется.

Барыга рассвирепел:

- Отменяется?! А как же бабки? Ты обещал! Что, я зря тут у мусоропровода полдня торчал?

- Уплачу, как и договорились.

Здоровяк повеселел и опустил свою газетную палочку:

- Значит, завтра на том же месте в тот же час?

Колыванов кивнул, и барыга, вставив палочку под мышку, подми... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9


25 декабря 2017

0 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«Звонок Удачи»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер