ГРИБНИКИ

ГРИБНИКИ

Дышит, теплится

родная земля.

На такой не родиться,

ну просто нельзя, Растет земляника,

с угощеньем спешит,

И старичок-боровичок

здесь с тобой пошалит.

Начало августа. Пора увяданья приближается, а тут столько грибов появилось, для них самый расцвет насту­пил. Все, как в жизни, чередуется, уступает место одно другому, и всем под солнцем места хватает. Продуман­ная закономерность. И не вторгаться в природу надо, а любоваться ею, тихонько входить в нее и, затаив дыха­ние, наблюдать. Тогда можно всего заметить столько, что хватит на всю жизнь впечатлений. А тем более, что все постепенно гибнет, исчезает навсегда из жизни человека. И для потомков наших все это будет сказка: грустная- грустная сказка, только будет ли ей конец - счастливый конец.

Шел проливной дождь, уже не первый день. На стройке такой рабочий день актировался, и сидели рабочие в ва­гончике, стучали в домино, убивали время: и домой не уйдешь, и работы нет, зато анекдотов вволю наслуша­ешься. Вот я и закинул потихоньку удочку: «В том году, в эту пору, я нашел такое грибное место, что ступить было негде, боровики шляпами ведро закрывали». - «Да, - под­дакнул мне коммерсант - Валера Тишков. Коммерсантом его прозвали за любовь к тряпкам, барахлу всякому. - Вчера на базаре продавали, своими глазами видел», - и сделал большими-пребольшими свои глаза. Не утерпел и

Костя: «Что зря здесь торчать, чай, не курицы - ничего не высидим, надо грибы посмотреть, а то дома жена ругает, по грибам скучает, а дождь может и кончится, третий день льет». Вся бригада смотрела только на Сергея и бригади­ра Сашу Удалых. Два брата, у обоих по «жигуленку», стоят у вагончика, но работа есть работа. Наконец бри­гадир решил: «Если хочешь, Сергей, то уезжай, а я здесь побуду, на работе, один за всех, может, что подвезут или еще что-нибудь». Сборы были короткие, по пути заехали по домам, захватили короба, и летел «жигуленок», раз­брызгивая лужи, в грибные места.

«Не сахарные», - успокаивал всех коммерсант, не раз­мокнем, зато подрастем, и у Кости конопушек еще боль­ше будет, как грибы расти будут». Так и ехали со смехом и шутками. Только Сергею приходилось несладко, доро­га раскисла, и только его большой опыт и мастерство вож­дения избавляло нас от купания в грязи. Но вскоре остановились. Лицо Сергея стало еще озабоченнее: «Ну что, Григорий, командуй, что дальше делать?».

«Выметайтесь», - коротко подвел итог я и вылез под дождь, полезли и остальные ребята с машины. А коммер­сант уже трусил у края релки, его зеленая панама напол­зла на глаза, и сам он напоминал гриб, ядовито-зеленый, сродни мухомору, но об этом ни слова, шуток он не лю­бил. Наконец Валера издал вопль: «Есть сразу два подо­синовика». И уже не было сил его удержать у дороги, он ринулся в кусты, что заяц. Костя мелькнул на другую сторону дороги, только его и видели. Мы с Сергеем еще двигались по тропинке вперед, но уже стали грибы попа­даться чаще и чаще, Сергей стал отставать. Увлекшись, они уже ничего не видели, кроме грибов, и я один двигался из всех грибников, еще оглядываясь назад, но им было не до меня. А тут и дождик почти прекратился; тихо-тихо так моросил, и, наконец, прорвало солнце тучевые завесы. На полнеба появилась радуга и, вольно-невольно взоры че­ловечьи всегда прикованы к ней: «Красота-то, какая!»

А радуга сыпанула

свое ожерелье Из рубинов и разных камней.

Грибов пусть будет

и ягод приволье,

Так пляши же,

Народ, веселей!

И озеро, что лежало передо мной, тоже трепетало, ис­крилось, меняло свою окраску: отражало и солнце и ра­дугу, рыба плескалась то там, то здесь. Все жило, дышало и радовалось жизни, и нельзя пройти мимо и не быть очарован­ным такой красотой, игрой природы. Там за озером и было мое заветное место, упряталось в дубовых релках, что вплотную подходили к реке.

Наконец я обогнул озеро и углубился в релку, грибов здесь было видимо-невидимо, сыроежки всех цветов: синие, зе­леные, красные, желтые, сухие грузди, подосиновики и красавцы боровики. Такое богатство рассыпала радуга, одарила людей, радуйтесь, пользуйтесь моей щедростью, любите природу.

Я уже не брал никаких грибов, кроме белых - все це­лые, крепкие, точно литые, росли семьями. Бережно я брал их на руки, вдыхал их целебный запах и укладывал в ко­роб, один к одному. Не успел, и оглянуться, как четырех­ведерный короб был полон. А погода уже наладилась, легкий ветерок разогнал тучи, и сияло солнышко на ра­дость всему живому. Красивые и чистенькие, в ярких одеж­дах, еще в капельках росы стояли деревья, распрямились примятые водой травы, а грибы были вообще неотрази­мы в своей красоте, я наблюдал ликование природы.

Оставил я короб на месте, не тащить же его за собой, на обратном пути заберу, место приметное, не ошибусь. Между двумя дубовыми релками расположилась осино­вое мелколесье. Не раздумывая, я нырнул туда и оторо­пел: один к одному, точно гвардейцы на параде, стояли

подосиновики, и было этого войска не счесть, сила такая, что диву даешься. Быстро наполнился и рюкзак, а грибов не убывало. Жалко было покидать грибное место, а ос­тавлять такое сокровище было выше моих сил. Стал гри­бы складывать в плащ-палатку. Заглянул и чуть дальше в релочку, что стояла на самом берегу реки, и опять уди­вился, сколько здесь было белых грибов у самой воды, по кромке берега. Точно купаться вышли к воде, да разду­мали. Пенилась, ворчала недовольная река, подмывала берег, вся мутная, и грозная, несла она свои воды. Испугались грибы такой силы и остались на берегу, я тоже не решал­ся искупаться. Да и товарищи, наверное, меня уже поте­ряли, далеко я зашел; получается, что бросил их.

Одел я короб на спину, на грудь повесил рюкзак, а плащ-палатку с грибами, увязанную, опустил на короб, так она и возвышалась над головой, точно маяк. Двигал­ся я осторожно, а грибы опять попадаться стали, у самой тропинки растут, но нагнуться уже не было сил. В одной из релочек, что я проходил, меня привлек шум в кустах, что-то там трепыхалось. Развьючился я кое-как, облегченно вздохнул и пошел посмотреть, что там творится. А здесь, в ветках, запутался птенец кобчика, птица такая из породы соко­линых, бился он в траве да кустарнике. Увидел меня и весь взъерошился, этот ребёнок, принял боевой вид, защелкал клювом загнутым, глаза его страшно вращались. «Не испугаешь, мал еще», - посмеивался я над ним, уж больно грозен-то! Было жела­ние взять его с собой домой, думаю, что прокормить его особого труда не составляло: такую коробочку птенец открывал, что так и хотелось туда положить паута или сразу двух. Но удержался я от такого соблазна, помог выпутаться птенцу на чистое место, знал, что родители обязательно подберут его, не бросят такого красавца на произвол судь­бы.

Первым мне встретился Валера Тишков, хотел похвастаться своей добычей, но, увидев меня навьюченного, стих. Пя­тиведерный короб его был полнехонек, такие же красав­цы боровики выглядывали из него, что и у меня. Присели мы отдохнуть у дуба в тени, посвистели своим товарищам. Те откликнулись, и вскоре показался Сергей. Шел он через болото напрямую к нам, весь запыхался, нес пол­ный короб и корзину с грибами, лицо его было потным, но искрилось радостью: «Столько грибов я не видел еще ни­когда». Сидели мы в тенечке дуба, ребята курили и ждали Ко­стю. Но тот пропал вроде. На наши позывные не отвечал. Ребята начали переживать уже: «Ходил ведь рядом с Сергеем и вдруг исчез». Но не сдержался коммерсант: «Я знаю его: нашел грибное место и затаился там, пока не выбе­рет все, не ответит - рыжие все такие». И действительно, скоро раздался свист, затем еще раз, и на горизонте по­явился Костя, что-то кричал нам, но нам не было слышно, ветер дул в его сторону и относил слова. Когда подошел он поближе, то стало слышно: «Как я вас обманул всех, места знать надо, где собирать грибы, и как», - и лицо его все расцве­ло в веснушках от радости, от такой удачи, что никогда и не снилось ему. Короб с грибами и две сетки в руках нес он, от­того и радостный такой. «Ничего, сейчас все пройдет, только не торопитесь», - советовал нам Сергей. И действитель­но, когда он увидел баррикаду с грибами вокруг нас, то лицо его стало постным, улыбка исчезла: «Ну и хапуги вы, ребята, а Григорий, так и слов нет». Теперь мы смея­лись: «Не отчаивайся, Константин: до вечера далеко, боль­ше всех наберешь, попуткой приедешь». Но тут испугался Костя: «Что я, дурак, оставаться здесь, раз вырвался, так и что, потеряться надо, все скучно вам, сами же потом искать будете», - и обиженно присел рядом.

Перекусили тем, что Бог послал нам, да из дома прихвати­ли, и совсем хорошо на душе стало, много ли надо чело­веку, сам себе создал тюрьму в жизни своей. Спрятал себя в четырех стенах, задымил всю атмосферу вокруг, все отравил, и сам от чада пожелтел, вроде и нет другой жизни вокруг.

Не унимался коммерсант: «Еще сюда приедем, жен возьмем, детей своих». Но в это мало кто верил: жизнь крутит, как хочет, нами, и мы не подвластны самим себе

-  обидно, но это так.

Его сила добрая,

сила лесная Старичку-боровичу

неизвестна другая.

Вот родничок,

в нем сила живая,

Я знаю, народу

нужна и такая.

2  января 1995 г.

 Хохлов Григорий