Домашняя симфония

  ДОМАШНЯЯ СИМФОНИЯ

Глава 1. Слава

Всю неделю лил дождь, а сегодня вдруг выглянуло долгожданное солнце, и наступило бабье лето. Еще по-летнему тепло, и лишь прохладный ветерок напоминает о приближении осени. Через две недели произойдет событие, сыгравшее трагическую роль в жизни Славы и его семьи. А пока он в прекрасном расположении духе гуляет по Тверскому бульвару. Только что он узнал, что наконец-то утвердили список тех, кто в феврале едет на конкурс в Японию, и среди прочих была и его фамилия. Почти 20 лет он работает скрипачом  в Государственном Симфоническом оркестре, и гастроли для него уже давно стали привычным делом. Примерно раз в два месяца он вместе с оркестром выезжал за границу: Польша, Чехословакия, Германия, Америка. Уникальность этой поездки заключается в том, что Слава впервые едет на гастроли в роли  концертмейстера. Он так долго к этому шел и сейчас испытывал невероятное облегчение и гордость за себя.  

Ему вообще всю жизнь сопутствовала  Удача. Будто за неведомые заслуги с самого рождения ему помогали не один, а сразу два ангела-хранителя, оберегая от малейших неприятностей.  Вероятно, благодаря их хлопотам судьба наделила его еще и неиссякаемым оптимизмом, бешеным обаянием и прямо-таки маниакальной потребностью находится в центре внимания

 Когда Слава родился, он долго не плакал. Дергался, краснел, морщился, но молчал. И только когда вокруг него собралась целая толпа: медсестры, санитарка, фельдшер, врач, ассистенты - закричал пронзительно  и громко. С самого рождения он нуждался в зрителях, которые бы смотрели на него с восторгом и обожанием. Так было  в яслях, где он быстрей всех выпивал яблочных компот, и в детском саду, где только он, не выходя из-за стола, мог попасть манной кашей в нос плюшевому Бегемоту. Этого было достаточно, чтобы заслужить любовь девочек  и молчаливое уважение всех мальчиков группы

В школе Слава продолжал пользоваться любовью не только своих одноклассников, но и учителей. Он мог слово в слово повторить историю Ледового побоища, рассказанную историчкой на прошлом уроке или  воспроизвести решение задачи, которую – это физик, сам видел, он не записывал в тетрадь.

Учеба давалась ему легко и просто, и он с радостью делился своими знаниями: решал за один урок три варианта контрольной, писал  диктанты под копирку и читал стихи с таким выражением, что Маргарита Семеновна – подслеповатая учительница литературы – забывала опрашивать остальных. А взамен одноклассники дарили ему свою любовь и уважение – это именно то, чего Слава всегда так страстно добивался. Окончив школу с золотой медалью, он без проблем поступил в Консерваторию.

Родители, рано заметив, сколь щедро наделен их сын способностями, в том числе  музыкальными, купили скрипку и наняли  десятилетнему

 сыну учителя музыки. Слава был поражен красотой и элегантностью старинного инструмента. Ее изгибы, напоминающие очертания женского тела, тепло дерева, излучающего магической энергией, струны, издающие неповторимые, каждый раз новые звуки – все это будоражило фантазию мальчика. Он увидел и влюбился в нее навсегда.

Как-то перед Новым Годом, через полтора года после начала  занятий, его учитель, пришел к Славиным родителям и траурным голосом сказал, что вынужден прекратить занятия музыкой.

- Что случилось, Яков Михайлович,  Слава Вас чем-то  обидел?

- Нет, ну что Вы, он очень воспитанный мальчик.

- Может мы мало платит за уроки?

- Нет, плата вполне достойная.

- Почему же Вы отказываетесь от занятий?

- Увы, мне больше нечему его учить. Мальчику нужен более опытный преподаватель.

Родители так и сделали. Папа устроился на вторую работу, а мама пошла в Консерваторию, искать нового учителя для сына. Им оказался Василий Петрович,  уважаемый профессор, известный скрипач. Седовласый старик, в толстых очках и с тощей бородкой,  выслушав маму, пригласил Славу к себе домой и попросил его сыграть несколько этюдов. А потом долго ходил из угла в угол.

- Способности, конечно, присутствуют, но много манерности и позерства.  – сказал профессор, потом еще немного подумал, добавил. - Хорошо, я буду  с ним заниматься. Но учтите, молодой человек, Вам придется нелегко. Вы готовы к серьезной работе?

- Готов,  -  весело ответил Слава, слабо представляя, что это такое.

Профессор не столько учил его музыке, сколько старался сделать из него серьезного музыканта, тонко чувствующего музыку. Мальчик усердно занимался, почтительно слушал профессора, но убрать индивидуальность, прослеживающую во всем, и инстинктивное желание нравится, было невозможно. Василий Петрович вскоре понял, что второго Паганини из него не получится. Он сможет стать хорошим музыкантом, сильным, умелым, но не гениальным.

Понял, но продолжал заниматься. Ему нравился пытливый ум подростка, умеющего не только шутить и балагурить, но и проникать в суть музыки и задавать глубокие вопросы. К тому же он полюбил этого жизнерадостного паренька с задатками ловеласа, да и все домашние к нему привыкли. Жена пекла ему пирожки с капустой, хотя раньше к духовке вообще никогда не прикасалась, ну а дочка - застенчивая и нескладная Мариночка вообще была от Славы без ума и придумывала любой предлог, чтобы посидеть на их уроках. Слава, с детства привыкнув к всеобщей любви, поэтому долго не замечал ее чувств. Потом вместе поступили в Консерваторию, и Слава так привык к ее постоянному присутствию, что как-то само собой получилось так, что на 4-м курсе они поженились.

Причем Славе казалось, что это не он сделал предложение девушке, а она ему. Впрочем, на такие мелочи, Слава никогда не обращал внимания.

Главной заботой юного скрипача всегда было создание вокруг себя искрометной атмосферы непрекращающегося веселья. Прирожденный массовик-затейник, он мог из банального Дня колхозника сотворить двухдневное гуляние с шарадами, пантомимой и музыкальным капустником. Временами Слава на полном серьезе размышлял, правильно ли он  выбрал музыкальный инструмент. Ему больше подошел бы аккордеон или балалайка. Особых иллюзий по поводу своего музыкального дарования он никогда не имел и не считал себя особо талантливым музыкантом. Способным, не более.

На зависть однокурсникам, после окончания Консерватории, Слава устроился в  Симфонический Оркестр, не приложив к этому никаких усилий, не имея ни блата, ни  связей, ничего, кроме своего обаяния и амулета на шее в виде морского конька, когда-то подаренного  бабушкой. И работа стала его самой большой любовью в жизни. Он просыпался по утрам и бежал на работу, как влюбленный на первое свидание, репетировал, репетировал, репетировал, забывая обо всем, а вечером стоял на сцене вместе с остальными музыкантами и завидовал самому себе.

Коллеги быстро полюбили молодого скрипача, одним своим присутствием поднимавшего всем настроение. Высокое начальство ценило его способность улаживать любые конфликты в коллективе и умение красиво преподнести неприятное нововведение, не вызвав  негативной ответной реакции. Его охотно отправляли в заграничные турне, давали путевки в лучше санатории и хоть медленно, но верно продвигали по служебной лестнице. Так что, став концертмейстером, Слава воспринял это как долгожданное признание своих заслуг.

Хорошая работа, любящая жена, двое детей, машина, двухкомнатная квартира в хорошем районе - с какой стороны на него не взглянешь, он должен был провозглашать во всеуслышание: «Я – счастливый человек!». А он был несчастлив.

В последнее время  Слава начал ощущать, что ему отчаянно не хватает любви и ласки. Жена - Марина – прекрасный, добрый человек, но они женаты почти двадцать лет и она давно перестала быть для него соблазнительной  и желанной женщиной. Он и в молодости не испытывал к ней сильных чувств. Ему скорее нравилось ее любование им, и готовность исполнить любое его желание, ничего не требуя взамен. Он хотел в кого-нибудь влюбиться. Хотел, но не мог.

«Да и есть ли вообще на свете настоящую любовь? Или это все выдумки эксцентричных поэтов?» – думал Слава, мучаясь по ночам от бессонницы и смутного беспокойства. - «А, может, я старею, и впереди меня ждет только ревматизм, одышка и геморрой?»

И с каждым днем впадал во все большее уныние и печаль.

Как человек проницательный, Слава замечал, что отношение жены к нему с годами тоже изменилось  и, увы, не в лучшую сторону. Марина  давно перестала смотреть на него  влюбленными глазами, как  раньше. Она, конечно, его любила, но как-то буднично, по привычке. На концерты давно уже не ходила, в пол-уха слушала его рассказы о заграничных выступлениях. Все так же гладила его рубашки и носила в химчистку костюмы, помогала завязывать галстук, но без прежнего энтузиазма. Она будто отнимала у него ощущение праздника, подрезала крылья, приковывая к земле железными кандалами. И вот чуть меньше года назад в жизни Славы появилась Она - женщина, подарившая ему вторую молодость.

Однажды в парке он увидел маленького лохматого шпица чуть больше игрушечного плюшевого медвежонка. Собачка весело семенила по дорожке, спотыкаясь об осенние листья и задорно гавкая прохожих. А вот на него почему-то не залаяла. Просто подошла, понюхала его брюки и тут же написала на ботинок.

- Вот - засранка! – услышал Слава за спиной сердитый женский голосок и обернулся. – Извините, пожалуйста. Фрося никогда раньше себе такого не позволяла!

- Видимо я ей очень понравился, и она не смогла сдержать своих  эмоций.

 Перед  ним стояла очаровательная брюнетка в клетчатом пальто и серой шляпке. Когда она улыбалась, на щеке появлялась еле заметная ямочка, придававшее лицу невинно-детское выражение.

- Ну что, давайте знакомимся? Меня зовут Рита!

- А я Слава. Прогуляемся вместе?

И они пошли по аллее.

- Чем Вы занимаетесь?

- Я - скрипач.

Девушка открыла рот от удивления, покраснела  и немного отпрянула в сторону.

- И Вы играете в настоящем Оркестре?

- В самом что ни на есть настоящем Симфоническом Оркестре – снисходительно улыбнулся Слава. – Хотите, я приглашу Вас на концерт?

- Да, хочу, очень! - еле сдерживая восторга, проговорила девушка.

Слава сразу вырос в своих глазах, почувствовал собственную значимость и важность.  Душа его оттаяла и расцвела. Он начал рассказывать о музыке, о Моцарте, о вдохновении и таланте. И, конечно же, о себе. А Рита слушала и удивлялась, как такой интересный человек может гулять в одиночестве. Постепенно в ее глазах появлялось то выражение восхищения и обожания, которое Слава уже давно не видел. Вот, чего ему так не хватало в последнее время! И неожиданно для себя почувствовал благодарность к этой скромной, милой девушке. Оказалось, что они еще и соседи по лестничной площадке.

Сначала они просто гуляли по выходным в парке, держась за руки, пили кофе в пластиковых стаканчиках и смеялись без всякого повода, потом Слава стал приглашать ее на концерты, и скоро он уже не мог представить вечера без Риты. Ради ее восхищенных глаз он готов был носить ее на руках. Он покупал ей красивые платья, дарил украшения, косметику. Ему это было совсем несложно, так как он несколько раз в год со своим оркестром  ездил заграницу. К тому же у Риты была фигура такая же, как у его жены и он не мудрствуя лукаво, покупал им одинаковые юбки, блузки и пальто. Единственное, что он не покупал жене – это украшения, к ним она была абсолютно равнодушна, а вот Рита радовалась как ребенок.

А как она отдавалась ему в постели!!! Он только дотрагивался языком до ее шеи, а она уже пылала от возбуждения. В ее глазах загорался манящий огонек, и Слава терял над собой контроль….

Ее скромная однокомнатная квартира стала для них своеобразной историей любви и страсти. Где они только не занимались сексом: в прихожей, на кухне, в ванной, на стиральной машине, на кровати, но ковре около кровати, на кресле,  и даже в шкафу. Как-то вечером Рита примеряла новую норковую шубку, только что привезенную Славой из Греции. Кроме шубы на ней были черные лаковые туфли на шпильке, черные ажурные чулки и ярко-красная шелковая комбинация. Как же она была сексуальна! И закружившись в вихре желания, они не заметили, что дверца шкафа была открыта и со смехом упали в шкаф, где среди подушек и одеял Слава целовал Риту так, что она теряла сознание от удовольствия.

Но чем бы они ни занимались, Славу всегда ждал роскошный ужин. Рита умудрялась из скудных продуктов создавать удивительные кулинарные шедевры. Слава всегда был большим любителем поесть. Как заядлый алкоголик ищет повод выпить, так он искал повода вкусно покушать. К его большому сожалению Марина не умела и не любила готовить. Даже когда она проводила полвечера у плиты с поваренной книгой в руках, пытаясь порадовать мужа чем-то экзотическим,  у нее получалась безвкусная серая масса. Рита готовила легко, весело, непринужденно и всякий раз удачно. Так что Слава у любовницы ел за троих,  что в прочем никак не отражалось на его фигуре.

А потом поздно вечером, после сытного ужина, изысканного массажа и бурных любовных утех Слава потихоньку выходил из Ритиной квартиры, ключом открывал соседнюю дверь и будто бы попадал в другой мир, где в коридоре валялись мокрые ботинки, а из кухни пахло пригорелыми котлетами.

Марина не только не умела готовить, но и  образцовой хозяйкой не была. Она никогда не могла уследить, когда в холодильнике заканчивались продукты, а в гардеробе чистое белье. Пыль давно получила в их квартире постоянную прописку, а Слава каждую неделю выбрасывал с подоконника очередной засохший цветок. Он не понимал, зачем вообще держать в доме цветы, если их никто не поливает. Общение супругов в последнее время вообще свелось к минимуму, и надо быть глупцом, чтобы не понимать, что его постоянное отсутствие дома ухудшало и без того хрупкие отношения с женой, не говоря уже о детях, которых он практически не видел. Понимал, но ничего не мог с собой поделать. Ему не хотелось идти домой. Причем не хотелось уже давно, просто раньше он задерживался на репетициях или на дружеских вечеринках, а сейчас его отчаянно тянуло в соседнюю квартиру, где его ждала Рита, с тарелкой ароматного супа и в идеально отглаженной блузке.

У Риты было так уютно и красиво, а главное чисто. Именно об этом он всегда и мечтал. Чтобы начищенная обувь в прихожей стояло как на параде, раковина сверкала, а пол на кухне можно было протирать белоснежным платком, не запачкав его. И этот запах – сладковатый аромат сирени с привкусом корицы и миндаля, исходивший, казалось, отовсюду – от пушистых махровых полотенец, от накрахмаленных наволочек и освежителя в туалете.

Чувствуя свои вину, Слава, изредка заставлял себя проводить вечер-другой в кругу семьи. Он старался быть веселым, разговорчивым, непринужденным, но не чувствуя поддержки домочадцев, быстро сдувался. Он не мог быть душой компании, которая его не замечала.

- Как дела в школе?  - спрашивал Слава у дочери, всякий раз надеялся услышать пространный рассказ об учителях и одноклассниках, который заполнит неловкую тишину за столом.

- Да все нормально, пап. Двоек нет, троек вроде тоже.

-  На прошлой неделе было родительское собрание, ее там очень хвалили. Ты в это время был на гастролях.

- Как у тебя дела на работе, Марина?

- Все в порядке, сегодня закончили озвучку фильма. По-моему получилось неплохо. Помнишь, я тебе рассказывала, что у нас никак не получался эпизод в самом конце, хотя, мне кажется все это тебя давно не интересует. Передай соль, пожалуйста.

Она была абсолютно права, ему все это не интересно. Слава, конечно, знал, что вот уже 15 лет его жена работает в оркестре Госкино. Когда они только поженились, Слава и все их соседи по коммунальной квартире ходили на закрытые просмотры, с интересом смотрели заграничные фильмы, озвученные Марининым оркестром. Потом  поздравляли, дарили цветы, наперебой расхваливали ее игру, хотя сами даже не понимали, что именно она исполняла. С годами соседи разъехались, пыль маленьких зальчиков начала вызывать приступы аллергического насморка, да претворяться надоело.

Разговор за столом быстро умолкал. Дети убегали в свою комнату, а Слава оставшуюся часть вечера сидел, уткнувшись в газету. Весельчак, любимец публики, душа любой компании, не знал о чем говорить с собственной женой.

«Как же это могло случиться?» – задавал Слава себе вопрос и не находил ответа. Мучился, искал и ненавидел. Себя, жену, свою жизнь, эту квартиру.

С каждым днем становилось все труднее вести такую жизнь. Слава понимал, что его связь с соседкой рано или поздно раскроется – он никогда не был рациональным человеком и не умел просчитывать свои поступки на несколько шагов вперед, так  что объяснение неизбежно.

И  по опыту знал, что ничего хорошего от подобных разговоров не получается. Он просто

хотел быть счастливым. Разве это не естественное желание любого нормального человека – любить и быть любимым?! Нельзя усилием воли заставить снова возжелать женщину. Он ведь, в конце концов, не робот.

Но и бросать жену ему не хотелось, по-своему он ее любил, они прожили вместе почти 20 лет. А с другой стороны, лучше они расстанутся сейчас, когда ей только сорок, а не через 10-15 лет, когда ей будет за пятьдесят. Она еще сможет устроить свою личную жизнь, выйти замуж. Может она не сможет  еще родить,  но это не самое важное в жизни, главное, что она еще сможет быть счастливой.

«Какой молодец, - вел Слава безмолвный разговор сам с собой, - оставить женщину с двумя детьми и при этом надеяться, что она найдет себе другого мужчину. И это притом, что выглядит Марина не очень: давно перестала за собой следить, одевается в какие-то непонятные балахоны отвратительного болотного цвета, и ее возраст хорошо читается на лице. Еще немного и ей начнут набрасывать лишнее два-три годочка.

А ведь сколько раз он ей намекал, что неплохо бы заняться физкультурой; сколько омолаживающих кремов он привозил ей из Франции, но все бесполезно. Кремы она, не распаковывая, передаривала подругам, а «аэробика» так до сих пор остается для нее непонятным иностранным словом. 

Этот бесконечный мысленный спор сводил Славу с ума.

 В какой-то книжке Слава прочитал: «Когда не знаешь что делать – не делай ничего». Это выражение ему так понравилось, что он решил оставить все как есть. Оставил, но ненадолго. В какой-то момент его ангелы-хранители отвлеклись, и Слава совершил единственное неверное действие, роковым образом изменившее его жизнь и причинившее горе многим людям.

Глава 2. Марина

Марина всегда считала себя нормальной женщиной. Конечно, у нее были недостатки. Ну не умела она варить плов и жарить курицу, постоянно опаздывала на работу и забывала вовремя оплатить телефонные счета, но паранойи у нее никогда не было. Во всяком случае, раньше, а сейчас, по-видимому, появилась. Ей стало казаться, что ее соседка по лестничной площадке Ритка  ей подражает. Первый раз она это почувствовала, когда встретила соседку в магазине в точно такой же серой юбке, какую ее муж Слава пару дней назад привез из Англии. Он тогда с торжественным видом достал из чемодана фиолетовый пакет, медленно раскрыл его – он вообще умел придавать обыденным действиям торжественный вид - и сказал:

-Вот, Мариночка, за границей это последний писк сезона – твид. В нем сейчас весь Лондон ходит. Твидовые костюмы одевают преуспевающие коммерсанты на важные переговоры, а дамы носят юбки из твида, чуть ниже колен. Вот я увидел и купил тебе!

И на следующий  день Марина увидела точно такой же «писк» на соседке. Правда Ритина юбка была гораздо выше колен и на ее длинные ноги пялились все мужики. А еще через неделю она,  столкнулась с Ритой у мусоропровода и обратила внимание на  тапочки, точь-в-точь как у нее – синие, с веселым меховым помпончиком. Муж подарил на 8 марта. Тапочки замечательные - мягкие, пушистые, теплые. Еще она хорошо помнит, что они имели очень неприятный нафталиновый запах, от которого вся семья неделю чихала.

Откуда все это у Риты? И главное как давно? Марина познакомилась с соседкой, как только они въехали в эту квартиру. Рита тогда пришла к ним в гости, принесла яблочный пирог и любезно предложила свою помощь. На ней был мешковатый байковый халат,  старые тяпки со стоптанными задниками, небрежно зачесанный назад волосы и главное, что отметила про себя Марина – обкусанные ногти. Когда-то она сама постоянно грызла ногти, пока муж не привез из Польши специальный лак: нанесешь на ногти и забудешь. Но есть в нем маленький секрет: он нереально горький. Начнешь по привычке грызть ногти, и этот противный вкус будешь чувствовать во рту дня два. Очень эффективное средство!

«Одинокая, несчастная  девочка», -   подумала тогда Марина и  пожалела ее. А когда она узнала, что соседка живет одна и работает медсестрой в районной поликлинике, ей сразу захотела сделать для нее что-нибудь хорошее. Но новая квартира поглощала все свободное время, и благородный порыв забылся.

А сейчас? Девочка прямо-таки расцвела: похудела, перекрасилась в блондинку, приоделась. Всегда накрашена, безупречно причесана, никаких заусенцев и обгрызенных ногтей. И главное, что бросалось в глаза, ее горделивая походка и уверенность, чего у нее совсем не было. У нее явно кто-то появился, но вот кто – этого Марина не знала, и спросить не могла. Они были соседками, но никогда не были подружками.

Так Марина потеряла сон, покой и аппетит. Всякий раз, когда она встречала соседку в лифте, ей казалось, что у нее такие же сережки, а белье, сохнущее на балконе, пахнет таким же ополаскивателем. Выходя из квартиры, она подозрительно всматривалась в соседскую дверь, прислушивалась к каждому шороху за стеной.

«Уж не мой муж все это привозит?» – Марине пришла эта мысль посреди ночи. Ей приснился сон, будто Слава подошел к квартире, потянулся к звонку, но потом вдруг передумал, достал ключ и открыл им соседскую дверь. «А, может, это был не сон?!» - больше в ту ночь Марина так и не уснула.

Никогда раньше она не думала, что муж может ей изменить. Да, у них временами случались ссоры. А у кого их нет?! Марина никогда не относилась серьезно к обыденной жизни. Стирка, готовка – казались ей скучным и неприятным занятием. Она старалась как можно быстрее от этого отделаться и вернуться к музыке - единственному занятию, приносившему ей удовлетворение и радость. Если она не прорепетировала хотя бы полчаса в день, то чувствовала себя разбитой и несчастной. Слава чувствовал себя несчастным, когда видел в раковине хотя бы одну грязную тарелку. Чистота – это его пунктик, и возможно единственный серьезный предмет, по которому супруги не могли найти взаимопонимания.

«Но разве это повод для измены? – недоумевала Марочка, лежа в постели. –  Разве может Слава ее бросить?»

Прожив бок о бок  почти 20 лет, она уже давно воспринимала мужа  как неотъемлемую часть своего бытия.

«Мы ведь так хорошо понимаем друг друга! Когда я играю Гайдна или Вивальди, Слава безошибочно понимает мое настроение, а когда он слушает 1-й концерт Чайковского, я четко знаю, чего ему хочется в этот момент. А может, мне это только кажется?!»

Теперь Марина постоянно анализировала их совместную жизнь. А любил ли ее муж вообще когда-нибудь, или воспринимал как приложение к своей персоне, необходимый для обеспечения комфортной жизнедеятельности?

Разве когда-нибудь он признавался ей в любви?

Ухаживал?

Писал любовные письма?  - вопросов много ответ один, да и тот отрицательный.

Он дарил ей цветы и не раз – в основном на праздники, или когда приходил на ее выступления, но это совсем другое дело. Он дарил их не жене, а музыканту, как признание ее таланта или просто потому, что так принято.

Но надо отдать должное, каждый раз, приезжая из командировки, Слава привозил подарки, но это не столько ей, сколько для себя. Для удовлетворения своей потребности в красоте во всем ее проявлениях. Он хотел, чтобы его повсюду окружали красивые люди, красивые вещи, и если он видел человека в грязном поношенном костюме, ему становилось физически плохо, он заболевал и потом долго не мог прийти в себя.

С этим также были связаны их постоянные размолвки. Он ненавидел женские халаты и бигуди. Первое время Марина старалась соответствовать его требованиям: всегда была накрашена, причесана, красиво одета. Но когда родились близнецы – Ирочка и Боря - для этого не стало времени и сил.

Отцовские чувства у Славы так и не проснулись. Возможно потому что он вечно отсутствовал: то на репетициях, то в командировках, а может и наоборот, его постоянно не было дома, потому что не испытывал к детям никаких чувств.

Марина много раз хотела поговорить об этом с мужем, но всякий раз откладывала разговор. А что, если он действительно не любит ни жену, ни детей и живет с ними только из чувства долга или что того хуже – по привычке. Выяснить правду – полдела, главное как ей потом распорядиться. А вот этого как раз Марина и не знала. Мужа она любила по-настоящему всем сердцем, может не так как раньше, а спокойней рассудительней.

Раньше он казался ей каким-то божеством, человеком, сделанный из иной субстанции, нежели обычные люди -  Звезда, озаряющее своим присутствием ее скромную жизнь. Но невозможно сохранять подобное отношение к человеку, с которым живешь в одной квартире, каждый вечер, подбирая грязные носки и отстирывая жирные пятна с лацканов пиджака.  Это чувство возвращалось, когда муж брал в руки скрипку и начинал играть, не в концертном зале, филигранно отрепетированное произведение, а дома  по зову сердца, музыкой передавая свое настроение. Марина слушала, и слезы текли по щекам. Как она любила его в такие моменты!

С годами она перестала так тонко чувствовать мужа. Просто слушала музыку и  отмечала  грустная она или веселая. И все, никакой ответной реакции в душе. Что-то разладилось внутри, порвалась связующая нить двух любящих сердец.

«Это временно, пройдет время и все наладится», - думала Марина и гнала печальные мысли прочь. Вздыхала и уходила в спальню, брала в руки книгу и уносилась в загадочный мир фэнтези. Как-то на даче от нечего делать, взяла у сына  «Властелина колец» Толкиена и так увлеклась, что теперь не признает никакой иной литературы.

         К своему большому огорчению Марина стала замечать, что с каждым днем она меняется и, увы, не в лучшую сторону. Милая, добрая, немного медлительная и до смешного доверчивая, теперь она превращалась в злобную  и подозрительную неврастеничку. С самого утра начинала следить за каждым движением мужа,  расспрашивала, как он провел день, где был, с кем встречался. И постоянно искала в его словах несовпадения и неточности. Слава ощущал себя как подозреваемый на допросе, злился и замыкался в себе, а Марина бесилась от сводивших с ума подозрений и собственной глупости.  Когда Слава уходил на работу, Марина шарила по карманам концертного фрака,  принюхивалась к рубашкам, копалась в бумагах. Она ненавидела себя, но ничего не могла с собой поделать.

На днях она вышла на балкон, чтобы снять сухое белье и часа два простояла на балконе, прислушиваясь к тому, что происходит в Ритиной квартире. Очнулась, когда совсем окоченела. После этого случая, как она не страшилась правды, решила, что откровенный разговор лучше бесконечной пытки неизвестностью и теперь только ждала подходящего момента.

Глава 3. Рита

С самого утра Рита не могла найти себе места от волнения. Сегодня, в субботу  у них со Славой годовщина знакомства и Рита решила в очередной раз удивить возлюбленного своими кулинарными способностями. Она приготовила баранину в кисло-сладком соусе с цветной капустой, обжаренной в кляре и шоколадное печенье. Рита любила готовить, а Слава любил покушать. Поэтому Рита не жалела на это ни сил, ни времени. Еще она знала, что Слава любит, чтобы все вокруг было красиво. Поэтому она расставила бокалы по всем законам этикета, начистила до блеска серебряные приборы и полтора часа промучилась с накрахмаленными салфетками, стараясь сделать из них лебедей, но по большей части выходили какие-то пингвины с растопыренными крыльями.  Наконец-то все получилось и теперь квартира готова к приходу дорого гостя.

Оставалось еще минут сорок, и Рита решила заняться своим макияжем. Слава не любил, когда она сильно красилась, утверждая, что косметика ее портит. Рите нравилось, как выглядят ее глаза, подведенные черным карандашом. От этого они становились больше и выразительнее. Но желание Славы для нее закон и она лишь нанесла немного голубых теней, капельку блеска на губы и немного пудры. И сережки – она решила, что к черному длинному платью лучше всего подойдут небольшие сережки в форме листика с пятью маленькими бриллиантиками, которые ей Слава недавно привез из Испании. Вот и все. Она выглядит безупречно, в квартире идеальная чистота, настроение  - лучше не бывает.

«Какая я все-таки счастливая», - подумала Рита и улыбнулась своему отражению в зеркале

Она была благодарна судьбе, за то, что ей посчастливилось встретить такого удивительного человека. В ее серой, безрадостной жизни, до сих пор не происходило ничего интересного и роман со Славой – самое замечательное событие. Она очень гордилась собой. Будто не он, а она сама была скрипачкой, играла в известном во всем мире оркестре и ее концерты собирались полные залы.

Рита никогда не была амбициозной. Мама всегда учила, что в постели все зависит от женщины, а в жизни от мужчины.

- Мужчина всегда впереди, - залпом выпивая рюмку водки, рассуждала умудренная жизнью  Елена Викторовна – специалист высшей категории по мужеведению.

Она была замужем шестой раз и  каждый раз удачно.

 - Они хозяева в этом мире, а мы  всего лишь вторая линия. Но только настоящая женщина знает, что вторая линия - самая важная. Без женщин, без  заботы и поддержки мужчины – всего лишь беспозвоночные простейшие.

- А женщина - кто?

- Женщина – это хребет, на который мужчины нанизывают свои победы. Все делает ради женщин и для женщин. А женщины должны быть красивыми и всячески это демонстрировать, умными и интеллигентными, но хорошо это скрывать и тогда все будут жить долго и счастливо. Запомни это!

И послушная дочка раз и навсегда запомнила мамины слова. После школы Рита поступила в медицинское училище, закончила его с отличием и устроилась в обычную районную поликлинику. Спокойная работа в теплом кабинете. Ее не раз уговаривали поступить в мединститут, но она в ответ скромно улыбалась, сетуя на свои  посредственные  умственные способности.  Завела  собачку и тихо жила в ожидании своего принца.

Время от времени она встречалась с кем-нибудь, но как только убеждалась, что ее кавалер не представляет собой ничего выдающегося, быстренько расставалась с ним. Таких молодых людей было довольно много, и Рита научилась корректно завершать отношения, не ущемив мужского самолюбия.

Когда она познакомилась со Славой в парке, то сразу поняла, что это есть тот принц, которого она так долго ждала – умный, красивый, галантный, и главное величественный. Он вел себя как король, и при этом он был необычайно обаятелен и галантен. И Рита стала всячески поддерживать это образ. Когда Слава приходил к ней, его в любое время ждал царский ужин, шелковый халат и свежий выпуск любимой газеты «Книжное обозрение».

Специально для него Рита освоила самые изысканные рецепты французской кухни – позаимствовала книжку у подруги-стюардессы и целую неделю по ночам переписывала рецепты в толстую тетрадку.

Для него она похудела на 10 кг, перекрасилась в блондинку и начала носить туфли на высоких каблуках. И ничего, что у нее по вечерам отекали лодыжки, и ныла спина, это было неважно. Раз этого хотел Слава, она была готова терпеть любые муки.

Прошло три месяца после их знакомства, и Рита стала для него всем: поклонницей, массажисткой, поварихой, личным секретарем, музой. Он поняла: угождать мужчине – вот ее истинное призвание.

 С самого начала Рита знала, что у Славы есть жена и чувствовала, что он ее любит, хоть и не признается в этом.  Жена, как ножка у стула, живешь и не обращаешь на нее внимания, но если с ней что-то случается, стул теряет устойчивость. В конечном итоге он ломается, и его выбрасывают на помойку как бесполезный хлам. Поэтому Рита не строила иллюзий насчет того, что Слава когда-нибудь разведется с Мариной и женится на ней. Зачем, если им хорошо сейчас?! А о том, что будет дальше, Рита не хотела думать.

Мама всегда учила не строить планы, которые все равно никогда не сбываются так, как мы этого хотим. Надо довериться своей удаче, жить и радоваться сегодняшнему дню. Ее мама жила именно так и никогда ни о чем не жалела.

Рита сидела в прекрасном настроении, в красивом платье и ждала своего Героя. Она почти не сомневалась, что Слава подарит ей букет белых роз. Она обожала белый цвет и уже приготовила для них свою любимую голубую вазу.

Конечно, он подарит ей именно белые розы, но после этого вечера, белый  цвет перестанет ей нравиться.

Глава 4.  Слова

Почему-то именно сегодня Марина решила поговорить с мужем. Проснулась утром и ощутила в себе непонятно откуда взявшуюся решимость.  Перемыла всю посуду, убралась в квартире,  погладила накопившееся за неделю белье и еле живая  легла на диван. Читать не хотелось. Телевизор раздражал. Мыслей не было, только решимость и пустота.  Даже дети, будто почувствовав серьезность момента, с самого утра разбежались из дома:  Ирочка  пошла на день рождение к однокласснице, Боря  уехал на рыбалку с друзьями. Как будет происходить разговор  и чем он закончится, Марина не знала. Она не любила устраивать скандалы, и хоть была беспечной и несобранной, но когда наступал важный момент в жизни,  умела сконцентрироваться, отбросить волнение и сосредоточится на главном. Так и сейчас. Собрав все силы, она вдруг почувствовала, что пора. Встала, застегнула халат, поправила волосы и вышла на лестничную площадку. По субботам  Слава репетировал с самого утра и домой он приходит не раньше восьми вечера выжатый как лимон.

«Может это вовсе не от репетиций» - промелькнула в голове предательская мыслишка, но не найдя ответной реакции растворилась.  Сейчас было только пять часов, но Марина точно знала, что именно сейчас ее муж заходит в подъезд дома.

Внизу скрипнула дверь, и шахта лифта ожила и загудела. Лифт поднимался вверх, на несколько секунд замер, и дверцы со скрипом раскрылись. Из лифта показалась нога в черном начищенном до блеска ботинке, пакет, из которого торчал роскошный букет белых роз и только потом показался Слава. Глаза блестели лихорадочным блеском, казалось, что в лифте он готовил торжественную речь, и слова уже были готовы сорваться с губ. Увидев жену, он чуть не подавился, глаза расширились, как у человека, который наелся дрожжей и сел на батарею.

- Марина? А что ты здесь делаешь?

- Жду тебя.

- Меня??? Зачем?

- Хочу поговорить. Зайдем в квартиру?

- А, да, конечно.

Слава вошел в квартиру, закрыл дверь, небрежно бросил пакет на пол и стал суетливо раздеваться. Руки  дрожали, и он никак не мог расстегнуть  верхнюю пуговицу пальто.

Начал расстегивать нижнюю и нервно улыбался. Сняв пальто, попытался повесить его, не глядя на вешалку, но промахнулся, и пальто медленно сползло на пол. Слава стал  поднимать  его, и  тут же ударился головой об угол шкафа.  Он  нервничал, краснел и суетился.

Марина молча стояла и смотрела. Чем больше  волновался  муж, тем спокойнее и решительней она становилась.

Когда изрядно испачкавшееся пальто повисло на вешалке, Слава начал противоборство с ботинками, упорно не желавшими сниматься. И тут Марина заговорила.

- Слава, скажи мне, пожалуйста, ты ведь сейчас шел не домой?

- То есть?

- То и есть, ты не собирался сейчас идти домой и эти цветы предназначались не мне. Так?

- Что это на тебя нашло? Может, ты устала? Кстати, а где дети - наши цветы жизни? – Слава пытался шутить, но это у него плохо получалось.

Больше всего ему хотелось закрыться в комнате и побыть одному. Но жена Китайской стеной стояла у него на пути.

- Слава, давай поговорим начистоту. Я знаю, что ты встречаешься с другой женщиной. Это продолжается уже давно, и она живет в соседней квартире. Это – правда?

Марина ничего не знала наверняка. Это были лишь предположения. Весьма очевидные, но все - же ничем не подтвержденные и она очень хотела, чтобы они не оправдались. Хотела, чтобы Слава рассмеялся своим заливистым смехом, положил руку ей на плечо и убедил, что все  это она напридумывала, что никого у него нет, а в пакете книжки, купленные в его любимом «Букинисте». А цветы ему подарили поклонницы, коих у него всегда было в избытке.

И она бы поверила. Она так хотела верить своему мужу. Хотела, чтобы все превратилось в забавное недоразумение, о котором потом можно будет рассказать друзьям. Но Слава не доставил ей такого удовольствия. Он немного помолчал, потер глаза руками, почесал затылок и посмотрел ее в глаза.

- Да, ты права. У меня действительно роман с Ритой, нашей соседкой. Я ее люблю и мне с ней очень хорошо. Мы встречаемся уже год и…., ну ты все уже поняла……. – отвел взгляд и медленно побрел на кухню, по-старчески перебирая ноги, словно в один момент постарел лет на двадцать.

Голова свесилось на грудь, спина сгорбилась, будто на нее давил груз признаний. Он не понимал, зачем он шел на кухню, не знал, что скажет Марине, когда повернется к ней лицом, не понимал, что ему теперь делать.

Он уже давно жил с чувством вины перед женой. Не за физическую измену – это еще полдела, а за измену душевную. Слава действительно полюбил Риту, такую нежную,  скромную застенчивую девушку.  Полюбил так, как никогда не любил свою жену.

         На самом деле он уже давно мечтал во всем признаться , искренне надеясь, что как только это произойдет все встанет на свои места. Чувство вины, получив законное жертвоприношение, утихнет и ему больше не придется украдкой бегать от любовницы к жене и обратно.

Конечно, он предполагал, что возникнут трудности другого характера: разговор с детьми, объяснение с родственниками и еще непонятно с кем ему будет труднее разговаривать с родителями жены или со своими собственными. Они так любят Марину, что наверняка замучают его упреками и нравоучениями. Но все это будет не напрасно. Рано или поздно тучи рассеются, и жизнь станет ясной и понятной.

         Но ничего подобного не произошло. Чувство вины увеличилось с каждой минутой. Ему было безумно жалко незаслуженно обиженного родного человека. Ведь Марина не сделала ему ничего плохого. Сколько сил она потратила на то, чтобы уговорить его сдать экзамены на должность концертмейстера? Он очень хотел, но боялся и робел, а она не сомневалась в нем ни на минуту. А что она? Она как играла в Оркестре «Госкино», так и играет там, по сей день. Все свои силы и амбиции она вложила в мужа, потому что ему хотелось славы. Как смешно: Слава жаждет славы.

Мог бы он всего это достичь сам, без помощи своей благоверной. Конечно, ему хочется думать, что «да», но, увы, факты говорили об   обратном.  Лучше всего Слава умел хотеть. Лежать на диване и строить воздушные замки, в то время как жена вырабатывала план действий, продумывала запасные варианты и обходные маневры. И  с ее помощью Слава получал все, что хотел.

«Ну, все,  хватит, так можно сойти с ума», –  подумал Слава и посмотрел на жену.

 - Марина, так что мне теперь делать?

- Уходи!

- Куда?

- Не знаю, но здесь ты оставаться не можешь. Бери, что тебе сейчас нужно, а за остальными вещами заедешь, когда меня не будет дома. Ире и Боре я скажу, что ты уехал в командировку. Ты так редко их видишь, что вряд ли они сильно расстроятся. А потом если хочешь, придумай для них какое-то объяснение. Мне все равно.

- А может, не будем так резко все обрывать. Ведь можно все как-то уладить?

- Как?

- Ну, не знаю, надо подумать.

- Не о чем тут думать. Вся ясно и понятно. Уходи!

И Марина вышла из кухни. Поправила тапочки в коридоре, поплотней закрыла дверцу шкафа и  ушла в детскую. Зажгла свет, потом, передумав, выключила, села в кресло и стала ждать, когда Слава уйдет. Через минуту дверь заскрипела, открылась  и закрылась, но Марина не шелохнулась. Она чувствовала, что это еще не конец. Наверняка Слава пошел к Рите сообщить радостную весть.

«Как тяжело осознавать себя обузой для мужчины, с которым прожила столько лет» - думала Марина, и слезы текли по щекам.

 А вокруг всегда было столько красивых мужчин! Они караулил ее на проходной, дарили цветы, писали стихи. Ей нравилось мужское внимание, но у нее даже мысли не было, чтобы закрутить роман на стороне. У нее ведь есть муж – самый красивый, умный  и талантливый, разве может с ним кто-нибудь сравниться?!

Конечно, с годами муж перестал казаться таким безукоризненно идеальным. Но изменить – никогда!

«А что с ней будет теперь. Как ей жить дальше и главное зачем? Для кого?»

 Дверь снова скрипнула, и раздались крадущиеся шаги. Это Слава вернулся и начал осторожно собирать вещи. Марина не видела, но по еле слышным колебаниям воздуха безошибочно угадывала каждое движение мужа. Вот он достал из стенного шкафа свой гастрольный чемодан, привычным жестом уложил туда черный фрак костюм, темно-синий костюм, галстуки, рубашки, носки. Потом  достал из книжного шкафа ноты, несколько книг, семейную фотографию в рамке, закрыл чемодан, надел пальто и  замер в нерешительности. Потом открыл дверь в детскую и  шепотом проговорил:

- Ну, все, я, наверное, пойду. Ты в порядке? Может тебе принести что-нибудь, успокоительного, например?

- Нет, я в порядке. Прощай.

- Нет, не так, до свидания?!

- Хорошо, до свидания, – даже не взглянув на него, ответила Марина.

Входная дверь захлопнулась. Теперь уже окончательно и бесповоротно. Что было, потом она помнила очень смутно. Помнила, что легла в постель. Потом пришел Боря, пропахший рыбой, озябший, но довольный. Чуть позже в спальню влетела Ирка, и о чем-то долго щебетала. 

Марина лежала в постели весь следующей день, и еще целую неделю. Дети попеременно пытались ее накормить, но есть она не могла, и только пила, пила и пила. Потом приходил врач, мерил давление, задавал вопросы, смысл которых от  Марины ускользал. Помнила, что ей делала уколы хмурая медсестра в смешном белом чепчике. Она приходила несколько раз в день и после уколов Марина погружалась в приятные воспоминания детства. Ей снились лошади, бегающие по полю, божественно пахнущая сирень, созвездие Большой Медведицы и лягушечья какофония в болоте у дороги. Эти воспоминания давали отдых ее измученной душе и силы свыкнуться с мыслью о расставании.

Через неделю она встала с постели, и начала понемногу есть. Еще через пару дней она начала выходить в магазин и на рынок, а через месяц вышла на работу. Марина сильно похудела, осунулась, взгляд потух, все эмоции умерли. Она жила как во сне, все действия выполняла автоматически, по памяти, спать ложилась, будто умирала, а утром возрождалась вновь.

                                      *        *        *

         Через три месяца Слава позвонил домой:

- Привет. Это я. Как ты поживаешь?

- Хорошо, спасибо. Я в порядке. Как ты?

- Тоже ничего. Живу у Коли.

- А почему не у …..

- Что ты говоришь? Я не расслышал?

- Нет, ничего.

- Ну ладно, до свиданья.
- Пока

И Слава услышал в трубке короткие гудки. Разговор продолжался секунд 15, не больше. Дурацкий, в сущности, разговор получился. Столько раз Слава представлял себе этот диалог. И так нелепо все получилось. По правде говоря, он сам не знал, зачем позвонил. Казалось, что ему ампутировали половину тела и оставили дома, а его самого выгнали на улицу. Вроде как живой - ходит, дышит, все понимает, но как-то холодно и не уютно. А позвонил, и на душе стало легче: со второй половинкой все в порядке, а значит и с ним  все будет хорошо.

Ему было плохо и он мечтал чтобы все поскорее успокоилось и вернулось к привычному  жизненному распорядку: репетиции, фрак, концерт, ужин, душ, пижама, теплая кровать, потом завтра, чистая рубашка, репетиции, гастроли и так из года в год. А пока он мыкался по друзьям и вспоминал все детали того субботнего вечера. 

 После того как Марина ушла в детскую, он совсем растерялся. Взял пакет с подарком, цветы и  пошел к Рите. Когда  Рита открыла дверь, вся такая нарядная, в черном бархатном платье, Слава понял, что не сможет войти. 

– Рита - это тебе, поздравляю.

- Спасибо,  дорогой, бесподобные цветы. Заходи.

- Я не могу.

- Почему?

- Ты извини, тут такое дело.

- Что случилось? Ты заболел?

- Я рассказал Марине про нас, и теперь она  просит меня  собрать вещи и уйти. Так что думаю, у нас сегодня ничего не получится.

- Куда ты пойдешь?

- Не знаю, к приятелю, он тут неподалеку живет. Я тебе позвоню. Ты не обижайся, ладно?

- Да конечно, я все понимаю. Я буду ждать. 

Слава пришел к Рите только через неделю. Он выглядел так, будто всю неделю спал под забором: волосы взъерошенные, в грязных ботинках, в водолазке. Она была растянута и на локтях отвисала пузырями размером с теннисный мяч. Ни слова не говоря, прошел в комнату, сел на диван и закрыл глаза. Он не слышал о чем спрашивала Рита, не чувствовал вкуса еды, ни аромата цветов, которые он ей подарил в тот злополучный день. Понимал, что надо что-то говорить, но не находил в себе сил.

«Вот она - долгожданная свобода, – думал Слава. - Не надо прятаться, обманывать, озираться по сторонам. Живи и радуйся жизни. Ты получил именно то, о чем так долго мечтал. Но оказалось, что тебе этого не нужно. Точнее нужно, но не такой ценой. И теперь некого винить, кроме себя. Если бы любовница пришла к жене и все рассказала, можно было наорать на нее, устроить скандал, хлопнуть дверью, пару дней пожить в гостинице, а потом вернуться и продолжать жить в свое удовольствие».

Вдруг из глаз потекли слезы. Слава сидел и  плакал. Что он наделал? Разрушил  все, сделал несчастной свою жену и делает несчастной свою любовницу. Потому что он не мог находиться рядом с ней. Все, что раньше так радовало его, теперь раздражает, кажется мещанским и безвкусным. Эти занавесочки  с вульгарными пионами, хрустальные вазы, румынская стенка с чайными сервизами за стеклом. И эта стерильная чистота, как в больнице, будто здесь не люди живут, а бестелесные создания.

«Да и сама Рита? Что я в ней нашел?»  - терзался Слава. – И роста маленького и волосы жесткие, и глаза какие-то странные – не то серые, не то желтые. И главное – дура. Только и знает охать и ахать».

Так посидев минут сорок,  молча встал и пошел к двери. Рита  дернулась. Хотела остановить, но передумала и осталась сидеть на стуле. Она еще никогда не оказывалась в подобной ситуации. Ее прежние молодые люди не обладали столь тонкой душевной организацией и не страдали от расставания с подругами.

«Нет, так нет», - пожимали плечами и уходили. А потом, через пару недель встречаясь на улице, здоровались, и как ни в чем не бывало, рассказывали о своих новых пассиях.

Со Славой все намного сложнее.  Она понимала, что он мучается и страдает, но не знала, как ему помочь. Если мужчина был голоден, женщина готовила ему ужин, если уставал - наливала ванну и делала массаж, если хотел секса - она ложилась с ним в постель. А сейчас Рита понимала, что ни один из известных ей рецептов не подходит. Поэтому, не зная, что сделать, Рита решила и подождать, когда Слава сам разберется со своими проблемами.

«Он ведь мужчина,  - рассуждала Рита.  А решать сложные проблемы – удел настоящих мужчин! Вот именно  - настоящих, а причем здесь Слава?»  - подумала и сама испугалась своих мыслей.

Она влюбилась в этого обаятельного мужчину, потому что он казался ей настоящим мужчиной, но сейчас она впервые усомнилась в этом. Разве мужчина может так вести себя? Плакать на глазах у женщины, показывать свою слабость. В первый раз Рита засомневалась в своем Герое. Такой ли он на самом деле, каким она его себе представляла?

Длительная мыслительная деятельность утомляла Риту,  и она решила не забивать столь печальными рассуждениями свою очаровательную головку. Вряд ли Слава объявится в ближайшем будущем, так что времени подумать у нее будет достаточно.

                                      *        *        *                                   

15 секундный разговор с мужем оказался для Марины роковым. Только положила трубку, и вдруг заболел живот, да так сильно, что потемнело в глазах. Она согнулась, обхватив живот руками, медленно сползла на пол и потеряла сознание. Очнулась уже в постели. Рядом стояла Ира и гладила мать по лбу, а Боря разговаривал о чем-то с женщиной в белом халате.

- Мамочка, ты меня слышишь? – спросила  Ира, когда Марина открыла глаза. – Как ты себя чувствуешь?

-  Ничего, только голова болит, и спать очень хочется.

- Это потому что тебе только что сделали укол обезболивающего. Врач говорит, что тебе надо ехать в больницу. Я соберу вещи. Не волнуйся, все будет хорошо.

В больнице Марину целыми днями возили по разным кабинетам: осматривали, ощупывали, исследовали, делали рентген, гастроскопию, компьютерную томографию, брали всевозможные анализы и снова ощупывали. Потом лежащий врач вызвал Славу и детей в свой кабинет и сказал, каким-то будничным, лишенным всяких эмоций голосом:

- Меня зовут Александр Петрович Семенюк, я - лечащий врач Марины Васильевны. У вашей мамы рак желудка.

- Как же так, мама никогда не ж-ж-жаловалась? – От неожиданности Ира начала заикаться. – Иногда у нее болела голова или покалывало в груди, но про желудок она никогда ничего не говорила.

- Может это ошибка? – с надеждой в голосе, спросил Боря.

- Нет, ошибки быть не может.

- И что теперь делать?

- Положение серьезное, область поражения очень велика. Честно говоря, я и сам несколько удивлен. На такой стадии болезни боли должны быть очень сильными. А ваша мама говорит, что желудок ее никогда не беспокоил. Я предполагаю, что не так давно произошло событие, вызвавшее сильнейший стресс, который в свою очередь спровоцировал быстрое развитие болезни. Было что-то подобное?

- Да, было,  - Боря на секунду замолчал, посмотрел на отца и поджав губы, процедил,  -   отец ушел от нас  к другой женщине.

- Понятно, - проговорил доктор, с интересом поглядывая на Славу.

-  И что теперь делать? – Ира еле сдерживала  слезы.

-  На сегодняшний день единственно эффективный способ излечения рака желудка – это хирургическое вмешательство. Будем готовить ее к операции. Если состояние не ухудшится, операция состоится в следующую пятницу. Боюсь, что придется удалить  больше половины желудка, а может быть и весь. Сейчас точно сказать не могу.

- А как долго она проживет после операции,  - с надеждой в голосе вдруг спросил Слава.

-  Трудно сказать. Но на это счет обольщаться не следует. Мы всего лишь врачи, – и доктор встал, давая понять, что разговор закончен.

Ира села в коридоре на кушетку и разрыдалась. Ей всего семнадцать и она не готова жить без мамы. Она так нуждалась в ее советах, пусть не всегда уместных, но ведь это мама, она просто должна быть. Боря  старался сохранять самообладание, гладил сестру по волосам. Слов не было. Так просидев минут двадцать, они все вместе пошли в палату.  Было решено ничего не говорить  маме  про рак, а рассказать только про операцию. Но Марина не проявляла никакого интереса к происходящему вокруг нее. Ей было все равно. Она ничего не чувствовала.

Слава все время находился в больнице. Целыми днями сидел на стуле рядом с кроватью и ждал, когда жена что-нибудь скажет или попросит. Но она все время молчала. Это молчание, непроницаемое, ни о чем не спрашивающее молчание, упрямо замкнувшаяся в себе боль, без криков и слез, внушало страх и отгораживало Марину от остального мира.

Только однажды она заговорила с мужем.

- Слава, - произнесла бесцветным голосом, - зачем ты  так со мной?

- Что ты имеешь в виду, милая?

- Я умираю из-за тебя. Разве ты этого не понимаешь?  А ведь мне только 42. Я еще могла бы жить и жить!

- Прости меня, Мариночка, я так виноват перед тобой! – и Слава расплакался, навзрыд, как ребенок.

- Ты мог купить ей квартиру на другом конце Москвы и  встречаться  с ней там. Врать, что едешь в командировку, да что угодно, только не говорить правду. А ты покупал нам одинаковую одежду, все, все одинаковое и даже не понимал, как это ужасно.  Глупый, глупый Слава…., -  она говорила почти ласково и замолчала.

Слава сидел и плакал, уткнувшись локтями в коленки, а  Марина лежала и думала о прожитой жизни. Она чувствовала, что умирает, и смирилась с этим. Ей только хотелось на прощанье разобраться во всем и найти объяснения поступкам мужа, чтобы простить его. Она хотела умереть с чистой душой.

Верила ли она в загробную жизнь? Может быть. Раньше она никогда не думала об этом. А сейчас уже поздно. У нее не было альтернативы, поэтому на всякий случай – вдруг загробная жизнь все-таки существует - Марина хотела освободиться от всего земного. И как не было ей тяжело и горько, но она простила мужа. Она знала, что Слава на самом деле добрый и мягкий человек. Может даже чересчур мягкий. И уж точно добрый. Он не умел врать, лукавить, интриговать. Просто он привык, что все в жизни происходит само собой, поэтому, не задумываясь ни о чем жил легко, как бы играючи. И искренне думал, что остальные живут точно также. И естественно, что он даже не догадывался, сколько усилий прикладывала Марина для того, чтобы ему жилось легко.  Может быть, не стоило так оберегать его от реальной жизни. Ведь теперь он останется один, и жизнь вряд ли будет с ним церемониться. Но думать об этом слишком поздно.

- Марина, Мариночка,  - услышала она как будто издалека голос мужа, - как же я буду жить без тебя?

Она бы и рада сказать пару утешительных слов, но не могла. Силы покидали ее с каждой минутой, а боль возвращалась и с каждым днем становилась все сильнее. Мысль о смерти ее уже не пугала. Только жалко детей. Им кажется, что семнадцать  лет – это много. На самом деле они еще дети. Неопытные, глупые, испуганные дети. Смотрят на нее и будто просят прощение за то, что были недостаточно внимательны и заботливы, не уделяли ей времени и никогда не говорили, как сильно ее любят.

Больше Марина ни с кем не разговаривала и целыми днями лежала с закрытыми глазами. От еды отказывалась, на посторонние звуки не реагировала.

Слава не отходил от жены ни на минуту, ночевал в палате, на кушетке. Кушетка была узкой и жесткой, он не высыпался,  и у него постоянно болела голова и спина. Но он не уходил. Он хотел быть рядом с ней каждую минуту, ловить каждый вздох, будто его присутствие может уменьшить ее непрекращающиеся боли. А еще он боялся, что Марина умрет в одиночестве. Слава не очень-то верил в операцию, но все-таки надеялся на чудо каждый день ходил к лечащему врачу, и спрашивал нельзя ли перенести операцию на более ранний срок.

-Нельзя. Ждите. В пятницу, в десять часов утра. – Каждый раз слышал он в ответ и возвращался в палату. 

Марина умерла в пятницу, рано утром, не дожив трех часов до операции. В 7.30 пришла медсестра ставить градусник, а Марина была уже мертва. Пришли врачи, разбудили Славу. Он долго не мог сообразить, что происходит, зачем в палате столько людей в белых халатах и почему его не пускают к жене. А потом понял, у него началась истерика, и врачи испугались, что от горя он лишиться рассудка.

Приехали Ира и Боря.

Все остальное Слава помнил очень смутно. Какие-то люди вокруг,  везли его куда-то, просили расписаться, опять везли, говорили, обнимали, хлопали по плечу. В голове то и дело вспыхивали разрозненнее воспоминания: Марина в свадебном платье, раскрасневшаяся, счастливая. А вот она не справилась с тяжелой коляской на повороте и малыши чуть не вывалились на дорогу, Слава пытался удержать коляску, а Марина смеялась и плакала одновременно. Еще он помнит, как дети первый раз пошли в школу, Боря подложил сестре в ранец 3 жирные мухи. Они жужжали всю дорогу, и никто не мог понять, откуда раздается этот звук. А потом еще и еще.

Воспоминания каждый раз разные, но в конце неизменно всплывала их последняя ссора, когда Слава стоял посреди коридора и обо всем рассказывал Марине. И ее последние слова перед смертью: «Я УМИРАЮ ИЗ-ЗА ТЕБЯ»

Как же он был одинок! Между ним и окружающим миром выросла прозрачная, звуконепроницаемая стена. Тишина полностью завладела им и душила его в своих объятьях. Он ел, спал, курил, ходил на работу, но ничего не слышал и не чувствовал.

Отношения с Ритой долгое время тлели, не затухая, но и не разгораясь. И дело было не в том, что он разлюбил ее, просто он забыл как это – быть счастливым. Забыл окончательно и навсегда. А если не чувствуешь себя счастливым рядом с любимым человеком, тогда зачем все это нужно? Довольно странное состояние. Вроде бы знаешь, что когда-то любил эту женщину, и  не помнишь как это – любить.

Когда была жива Марина, существовали определенная система координат. Ты что-то делаешь и знаешь хорошо это или плохо, и знаешь насколько хорошо. А сейчас он будто потерялся. Из него будто вынули стержень, он обмяк, потерял былую жизнерадостность, забросил музыку, перестал ездить на гастроли, подружился с водкой. По мнению Риты, он стал обыкновенным, ничем непримечательным интеллигентом, махнувшим рукой на свою жизнь. А такой человек ее уже не интересовал. Первое время Рита его жалела, постепенно теряя к нему интерес, а потом охладела к нему окончательно и возненавидела. Палитра ее чувств была не слишком разнообразной. В ней присутствовали основные цвета, но практически  не было оттенков, постепенных переходов от одного цвета к другому. Она могла или восхищаться мужчиной и боготворить мужчину и быть ему всем или ненавидеть, если он вдруг оказывался недостаточно мужественным и гениальным.

Через полтора года после смерти Марины отношения Риты и Славы окончательно сошли  на  нет. Иногда они встречались на лестничной площадке, здоровались и, опустив глаза, быстро разбегались по своим делам.

Боря уехал служить по контракту на Дальний Восток,  Ира нечаянно забеременела от одноклассника, вышла за него замуж и переехала  к мужу. Родился мальчик, и она настолько погрузилась в воспитательный процесс, что частенько забывала поздравить отца с днем рождения.

Даже друзья о нем почти не вспоминали. Оказалось, что все его друзья – это друзья жены или ее родственников. Умерла  Марина,  и друзья исчезли. Никто не говорил этого Славе в лицо, но все считали именно его виновником Марининой смерти. Он тоже так думал, и не было дня, когда он не корил себя за это и страшно страдал он невозможности что-либо изменить.

Когда-то Слава считал себя хорошим человеком, настоящим мужчиной, баловнем судьбы, но оказалось, что он был таковым только благодаря жене. Слава был сильным, только когда Марина стояла у него за спиной. А без нее он – никто, пустое место. И своим признанием он собственноручно подписал смертный приговор. При этом,  наивно полагал, что  поступает правильно. Он всегда считал себя честным и правдивым и только сейчас осознал, как  заблуждался. Правда  оказалась  отнюдь не так хороша, мало того, правда  иногда  убивает. К сожалению, понял это он слишком поздно.

С женщинами он больше не встречался. Иногда он думал:  «Может я давно уже импотент?» и хотел проверить это на практике, но как только он позволял себя даже подумать о другой женщине, в памяти возникали одни и те же слова:    «Я умираю из-за тебя!»

 Боксер